Цивилизация, притворяющаяся страной. Ведущие западные аналитики о России

 

Россия vs. Запад. Вчера, сегодня, завтра

 

 

Предисловие

 

Мы представляем российскому читателю работы ведущих западных аналитиков и политологов, посвященные современной России. Мнение стран Запада о нашей стране продолжает оставаться важным. Несмотря на трудности последних лет, страны Северной Америки и ЕС остаются наиболее влиятельным коллективным центром силы в мире. Запад продолжает оказывать решающее влияние на международное экономическое и технологическое развитие, а также на международную безопасность. Россия экономически тесно связана с ЕС и почти не связана с США, однако от отношений в этом треугольнике зависит мировая стабильность.

Собранные в книге статьи и выступления отражают магистральные оценки западных элит – здесь нет второстепенных или маргинальных взглядов, даже если они могут льстить России. Нас интересовали только представления политического истеблишмента, поскольку именно в этой среде рождаются политические инициативы, способные реализоваться на практике.

В книге представлен исчерпывающий спектр западных оценок нашей страны – от остро критических до умеренных. Положительных оценок нет – и не потому, что мы их намеренно не включили. Такова цена независимости внешней политики России – поддержать ее публично означает для отдельных стран Запада нарушить блоковую дисциплину. Несовместимость приоритетов безопасности России и НАТО в Европе – это константа, которую не удастся преодолеть при жизни этого поколения. Поэтому относиться к разногласиям России и НАТО нужно спокойно – как к норме международной жизни. Ведь разногласия не исключают сотрудничества по отдельным вопросам.

На Западе достаточно много трезвомыслящих людей, которые осознают необходимость налаживания рабочих отношений с нашей страной. Мы включили в эту книгу работы западных «реалистов», которые выступают за сотрудничество с Россией по вопросам общего интереса. Когда же это невозможно, «реалисты» призывают внимательнее относиться к интересам России и учитывать ее роль в международных делах. По их мнению, это позволит избежать ненужной конфронтации и сделать мир более стабильным. Чаще всего «реалисты» Запада сталкиваются в спорах с «либерал?интервенционистами», которые считают необязательным сотрудничество с Россией и готовы идти на обострение отношений с ней даже по второстепенным вопросам. Работы и первых и вторых включены в эту книгу.

Мы сгруппировали представленные материалы в несколько разделов, каждый из которых иллюстрирует определенное направление западной мысли в отношении России. В первом из них приводятся основные тезисы критиков России – сторонников «российский трансформации», которые порицают Москву за «неверно выбранный путь». По их мнению, вместо того, чтобы последовать за странами Запада, Россия отступила от «демократии, либерализма и свободного рынка». Тем самым она якобы отдалилась от Запада и обрекла себя на отставание. Предлагаемое решение – ждать, пока Москва не осознает свои заблуждения и не обратится на Запад, ведь «российские альтернативы ограничены». Это мнение является доминирующим в западном интеллектуальном мейнстриме, а его сторонники убеждены, что время не на стороне России.

Второй раздел содержит материалы, посвященные осмыслению итогов «холодной войны» как рубежного события, определившего траекторию отношений России и НАТО. Приведённые в разделе тексты показывают, что конец «холодной войны» по?прежнему до конца не осмыслен западными элитами. Там он воспринимается однозначно – как полное поражение России. Этим вызвано постоянное удивление действиями Москвы по защите своих интересов («вы проиграли, у вас не может быть интересов») и стремление «завершить холодную войну» до полной победы Запада. По мнению «реалистов» Запада, злоупотребление историей, отказ понять логику действий России, а тем более попытки давить на нее не дают конструктивного результата и только усугубляют напряженность.

В третьем разделе приведены рассекреченные Викиликс документы Госдепартамента США, в которых раскрываются американские оценки внешней политики России. Среди них есть необыкновенно точные, настолько, что побуждают усомниться в мотивах действий Вашингтона в международных кризисах. Вот, например, резюме российских интересов на Украине, сформулированное посольством США в Москве в 2008 году: «Особую озабоченность России вызывает то, что сильные разногласия внутри Украины относительно членства в НАТО, против которого выступает основная часть этнически русского населения, могут привести к расколу страны, который будет сопровождаться военными действиями или, в худшем случае, гражданской войной. В этом случае России придется принимать решение о возможной интервенции, и Москва не хочет оказаться перед таким выбором». Закономерен вопрос: если США были предупреждены о последствиях, почему не учли их в своих действиях в феврале 2014 года? Или учли?

В следующем разделе публикуются зарубежные оценки украинского кризиса и роли России в нем. В частности, дается анализ западными аналитиками стратегии России в Крыму и Донбассе, а также указывается на долю вины Запада в развертывании кризиса.

Немногие на Западе полагают, что после кризиса на Украине отношения с Россией вернутся в докризисную норму. Наиболее воинственные предлагают готовиться к новой «холодной войне». Четвертый раздел посвящен анализу приоритетов и ресурсов Запада в возможном новом противостоянии с Москвой. «Реалисты» не хотят, чтобы Россия превратилась во врага Запада на весь XXI век.

Поскольку прямое столкновение с Москвой слишком дорого, по мысли западных политологов дешевле изолировать ее экономически и политически. В пятом разделе публикуются материалы по современной политике сдерживания России – преимуществах и рисках этой стратегии. В частности, авторы?«реалисты» указывают, что такая политика не имеет долгосрочного обоснования – она не приведет к предсказуемым результатам и ее все тяжелее поддерживать с течением времени.

В заключительном разделе мы публикуем тексты, в которых изложен долгосрочный прогноз развития России и ее внешней политики. Авторы этого раздела не испытывают симпатии к нашей стране, но они стремятся понять ее подлинные мотивы, чтобы точнее определить, как должны реагировать на «российский вызов» страны Запада. Пожалуй, именно такой подход наиболее плодотворен в российско?западных отношениях.

В заключение хотел бы поблагодарить фонд ИСЭПИ и центр Rethinking Russia за поддержку издания книги. В работе над переводом и адаптацией глав издания большую роль сыграла редактор Татьяна Тюкаева. Наконец, выражаю признательность всем авторам, согласившимся предоставить свои тексты для настоящего сборника. Если мы научимся ставить себя на место другого, понимать его озабоченности и интересы, это сделает нас более понятными друг для друга, а международные отношения более предсказуемыми.

Материалы этой книги представляют западные подходы к России и тем самым дают возможность понять логику элит Запада.

 

Андрей Сушенцов – руководитель аналитического агентства «Внешняя политика»

 

Западная стратегия по «трансформации» России

 

Об авторах

Сестанович, Стивен, научный сотрудник Совета по международным делам, Директор независимой рабочей группы при поддержке Совета по международным делам (Вашингтон, США).

Ливен, Анатоль, профессор Кингс Колледжа в Лондоне (Великобритания).

Баррозу, Жозе Мануэл, председатель Европейской комиссии.

Вершбоу, Александр, заместитель генерального секретаря НАТО, посол США в России (2001–2005).

Обама, Барак Хуссейн, 44?й президент США.

 

Россия на неверном пути: что может и должен сделать Вашингтон

 

Стивен Сестанович

 

Доклад независимой рабочей группы при поддержке Совета по международным делам под названием «Россия на неверном пути» был опубликован в марте 2006 года после начала второго президентского срока Владимира Путина ¹. Это был период, когда после выхода страны из кризиса 1990?х годов стали заметны первые успехи экономического развития. На этом фоне происходило укрепление позиций России на международной арене. По мнению авторов, чем дальше Москва отдалялась в своем развитии от либерально?демократических принципов, тем больше в западном экспертном сообществе укреплялась идея о том, что Россия пошла по неправильной дороге. В этом виделась потенциальная угроза для США и западного мира в целом. Анализ независимой рабочей группы ставил своей целью ответить на вопрос – как в сложившихся условиях следует Вашингтону взаимодействовать с Москвой, исходя при этом из того, что сотрудничать с Россией США выгодней, чем враждовать.

Авторы начинают свой доклад с замечания о том, как важно оценить проделанное за 15 лет после окончания «холодной войны» в сфере налаживания между США и Россией «стратегического партнерства». Подчеркивается, что Россия сильно изменилась с начала 1990?х годов, и даже с начала 2000?х годов, и в российско?американских отношениях неизбежно произошли серьезные трансформации. Авторы утверждают, что для того, чтобы правильно выстроить политику Вашингтона в отношении Москвы, необходимо осознавать, как эти отношения строились последние 15 лет и на каком уровне они находятся сегодня.

По мнению авторов, от сотрудничества с Россией США могут много выиграть в решении таких важных проблем, как борьба с терроризмом и распространением ОМУ, расширение рынков энергоресурсов, противодействие изменениям климата, противостояние наркоторговле, инфекционным заболеваниям и торговле людьми. Если Россия поддержит усилия США, предпринимаемые по этим направлениям, у них больше шансов на успех. Однако на этом выгоды от сотрудничества с Россией не останавливаются:

«Хорошие взаимоотношения Москвы и Вашингтона также укрепляют одну из наиболее многообещающих международных реалий нашего времени – почти полное отсутствие соперничества в области безопасности между крупнейшими державами. То, что ведущие государства мира взаимодействуют друг с другом в духе примирения, представляет собой огромный вклад американской политики, и у США будет больше возможностей защитить такой порядок в случае позитивного развития отношений с Россией».

Затем авторы перечисляют ряд достижений, которые удалось реализовать в двустороннем сотрудничестве между Россией и США. В частности, отмечается, что стороны реализуют ряд программ, нацеленных на усиление режима безопасности для ядерных материалов и соответствующих технологий и предотвращения попадания их не в те руки. Кроме того, развивается торговля и инвестиционное сотрудничество, что экономически выгодно для США и одновременно стимулирует социально?экономическую модернизацию России. Главное – сегодня особенно заметны совместные усилия США и России по иранскому ядерному досье, направленные на то, чтобы снизить риски получения Ираном ядерного оружия. Авторы утверждают, что именно от степени сотрудничества между Москвой и Вашингтоном зависит эффективность этих сдерживающих мер в отношении Тегерана. Между тем, как замечают авторы, на текущий момент все более заметными становятся возникающие противоречия:

«Однако в настоящее время отношения США и России ознаменованы растущим числом разногласий. Сотрудничество становится исключением, a не нормой, и то, что лидеры обеих стран назвали «партнерством», не оправдывает своего потенциала».

Во?первых, авторы отмечают, что, несмотря на американские усилия по продвижению демократии во всем мире, включая и Россию, политический режим Кремля становится все менее демократичным и все более авторитарным. Москва встала на путь отказа от политического плюрализма и, по мнению авторов, тенденции централизации власти в России, заметные сегодня, будут только укрепляться. Во?вторых, Москва начала использовать в своей внешней политике, и в особенности в отношении Украины, энергетическое оружие, и посредством сокращения поставок энергоресурсов пытается оказывать влияние на внутриукраинские процессы, а также на политику других европейских государств. По замечанию авторов, по мере того, как будет укрепляться государственный контроль над сектором энергетики, энергетическое оружие будет использоваться российским руководством все чаще.

В?третьих, все более очевидными становятся расхождения между российским и американским видением угрозы терроризма. Так, Москва предприняла попытку ограничения доступа США к базам, расположенным на территории государств в Центральной Азии и обеспечивающим реализацию военных операций в Афганистане. Президент Путин также вызвал возмущение приглашением руководства запрещенного, считающегося террористическим на Западе движения «Хамас» в Москву после того, как было достигнуто соглашение с США и ЕС не поддерживать с организацией контактов. Наконец, еще одним источником российско?американских противоречий авторы доклада называют политику Кремля в отношении соседних государств в поясе российских границ. Сама по себе вызывая время от времени трения между Москвой и Вашингтоном, эта политика все больше накладывается на другие проблемы, касающиеся энергоресурсов, противодействия терроризму и продвижения демократии. В результате, существующий уровень напряженности в российско?американских отношениях делает сотрудничество все более трудной задачей:

«В условиях нарастания такого рода разногласий отношения между США и Россией определенно стали развиваться в неверном направлении. Противостояние вытесняет согласие. Сама идея «стратегического партнерства» больше не кажется реалистичной».

В докладе отражаются популярные точки зрения в западном экспертном обществе касательно оптимальной политической линии Вашингтона в отношении России в таких условиях. В частности, существует мнение, что российско?американское взаимодействие должно развиваться вокруг одной или двух наиболее приоритетных для американского руководства проблем, как, например, поддержание режима нераспространения, при этом все имеющиеся противоречия между двумя государствами в других областях, включая усиление авторитарных тенденций в России, должны быть максимально проигнорированы. Согласно другой точки зрения, США следует взять курс на разъединение, который будет проявляться в исключении России из всех форумов, в особенности из «Группы Восьми», которые сформированы по принципу общих ценностей, которые современная Россия явно не разделяет. Однако авторы доклада считают оба этих подхода неверными:

«В отношениях Америки с Россией выбор интересов или ценностей является ошибочным. При таком выборе неверно истолковывается связь между внутренними событиями в России и более общими внешнеполитическими интересами США».

Авторы приводят пример сотрудничества Вашингтона и Москвы в сфере поддержания режима нераспространения: по их мнению, этот вопрос является принципиальным для обеих сторон с точки зрения национальной безопасности, поэтому они не станут прерывать взаимодействие в этой сфере, какие бы разногласия у них ни возникали в других сферах. Также в докладе подчеркивается необходимость более глубокого понимания конфликта ценностей между Россией и Западом:

«Расхождения во мнениях между Москвой и Вашингтоном не ограничиваются областью «ценностей». Российский и американский подходы к важнейшим вопросам, таким как энергетическая безопасность и борьба с терроризмом, также различаются. Расхождения по этому вопросу не исчезнут только по той причине, что США будут менее критически относиться к авторитаризму в России. Важнее всего то, что обеспокоенность внутренней эволюцией России не следует рассматривать лишь как вопрос ценностей. Она отражает растущие сомнения в том, что Россия строит современное и эффективное государство, способное успешно сотрудничать с другими современными странами в решении общих проблем».

Кроме того, по мнению авторов, хотя в России и наблюдается динамичное социально?экономическое развитие, это не приводит к повышению эффективности в деятельности политических институтов, которые становятся только более коррумпированными и менее устойчивыми. Это, как считают авторы, в свою очередь негативно сказывается на способности Москвы справляться с вызовами безопасности, которые имеют особое значение для Вашингтона и его союзников, и подрывает многие направления сотрудничества с Россией, включая гарантии безопасности хранения ядерных материалов и обмен разведданными.

Исходя из этого, авторы приходят к выводу, что нынешняя стабильность российского государства зиждется на хрупкой институциональной базе: траектория развития ее политической системы становится все менее прогнозируемой, а способность России справляться с вызовами безопасности становится все слабее. И тем не менее, как отмечается в докладе, в отношениях между Москвой и Вашингтоном слишком много вопросов являются принципиально значимыми, и их нельзя свести к одной или двум проблемам, как предлагают некоторые эксперты. Поэтому авторы доклада выражают свое согласие с существованием широкой программы российско?американского взаимодействия, указывая на необходимость разработки в ее рамках более эффективной стратегии реализации внешнеполитических целей США.

В частности, авторы считают, что Вашингтон должен работать над углублением сотрудничества с Москвой в сфере ядерной безопасности и формулированием общей стратегии в отношении иранского ядерного досье, а также созданием прочной правовой основы для взаимодействия по направлению мирного использования атомной энергии.

Для того, чтобы ограничить возможности использования Россией энергетического оружия как средства политического давления и как опоры для укрепления авторитарных тенденций в российском государстве, по мнению авторов доклада, США должны в сотрудничестве с европейскими союзниками предпринять шаги по обеспечению коммерческого характера деятельности российских энергетических компаний, действующих на территории их стран. В этой связи подчеркивается важность формулирования комплексной энергетической стратегии.

С целью решения проблемы политики давления, проводимой Кремлем в отношении государств в поясе российских границ, авторы доклада считают необходимым ускорить интеграцию этих государств с западными структурами. Эти государства, разделяющие американские подходы в решении главных международных вызовов и способные содействовать по этим вопросам усилиям США, должны осознавать, что они могут рассчитывать на увеличение западной помощи.

В самой России Вашингтон должен продолжать стимулировать демократизацию посредством наращивания финансирования различных программ и организаций в рамках реализации Закона о поддержке свободы, причем в первую очередь, как отмечается в докладе, помощь должна идти тем, кто привержен идее проведения свободных парламентских и президентских выборов. Здесь авторы подчеркивают, что политический процесс в России не может определяться внешними силами, но, несмотря на это, Запад должен внимательно следить за обеспечением законности происходящего. Американскому руководству вместе с Конгрессом рекомендуется сформулировать критерии оценки проведения выборов в России.

Также авторы считают важным разъяснить Москве особенно в период ее председательства в «Группе восьми», что это не освобождает ее от анализа и критики российского политического процесса. В докладе отмечается, что в целях сохранения эффективности международных позиций этого форума не следует создавать новые структуры сотрудничества: США и их союзники должны взять на себя координирующую роль в рамках уже действующих форматов – возможно, придется даже возродить «Группу семи».

«Нынешняя политика США в отношении России пытается извлечь выгоду из сотрудничества в тех областях, где оно реально реализуется сегодня, избегая при этом вопросов, являющихся предметом разногласий. Мы предлагаем иной подход: мы выступаем за активизацию усилий, направленных не только на укрепление существующего согласия, но также и на то, чтобы более решительно отстаивать интересы Америки в тех областях, где политика России и США находится во взаимном противоречии. Данный подход позволит в ближайшее время извлечь максимум из таких взаимоотношений и при этом будет способствовать их трансформации в долгосрочной перспективе. Убеждая Россию избрать более демократический курс, следует проявлять огромную осторожность. Америка не достигнет успеха, если ее будут считать слишком придирчивой, лицемерной и чрезмерно назойливой».

Негативным следствие такого поведения США авторы доклада считают укрепление ксенофобских настроений в российском обществе, которое, помимо всего прочего, недовольно теми критериями, которые предъявляются России с точки зрения демократизации, в то время как с другими, гораздо менее демократическими обществами западные государства активно сотрудничают без дополнительных условий. В докладе подчеркивается важность уважительного отношения к России и дается предостережение от применения в отношении нее двойных стандартов. Если США и их европейские союзники будут действовать сообща, то они смогут, как считают авторы, убедить Москву в том, что они не пытаются воспользоваться слабостью российского государства после окончания «холодной войны», но стремятся способствовать возвращению России на западную траекторию развития. Доклад также предупреждает о серьезных последствиях неверной политики Запада в отношении России:

«Со временем накопление разногласий между Россией и США может иметь последствия, выходящие далеко за рамки упадка в двусторонних отношениях. Это открывает перспективу более глобального ослабления единства между ведущими государствами международной системы. Если на смену усиливающемуся согласию между крупнейшими державами придет новое противостояние сторонников демократии и авторитаризма, если их стратегии в области энергетики разойдутся или если они будут по?разному реагировать на терроризм, то шансы Америки на успех в решении глобальных проблем уменьшатся. В настоящее время опасность возникновения таких противоречий может казаться вопросом отдаленного будущего, однако политики обязаны не пропустить точку невозврата в этом процессе. Кроме того, американцы должны понимать, насколько сильно будущий курс России – прежде всего вопрос о том, будет ли ее политика ориентирована на Запад или на Восток – может повлиять на результат.

После окончания «холодной войны» последовательно сменявшие друг друга администрации США стремились установить с Россией такие отношения, которые они называли «партнерством». Это правильная долгосрочная цель, но, к сожалению, нереалистичная в качестве перспективы отношений между США и Россией на ближайшие несколько лет».

Авторы доклада заключают – главной задачей, которая стоит сегодня перед американским руководством, является не обеспечение процесса российско?американского взаимодействия, а перевод этого взаимодействия в такое русло, чтобы реализуемое избирательное сотрудничество, иногда переходящее в избирательное противодействие, способствовало решению глобальных проблем. Отмечается, что в последние годы пространство сотрудничества между Россией и США заметно сократилось, о чем свидетельствует как соотношение успехов и неудач взаимодействия стран в различных сферах, так и происходящие внутри России политические процессы. Эти изменения имеют принципиальное значение для оценки перспектив дальнейшего российско?американского сотрудничества.

Подводя итоги, авторы доклада вновь замечают, что целью проведенного исследования был ответ на вопрос, как должен выстраивать свою политику Вашингтон в отношении Москвы. Их исходным положением был тезис о невозможности игнорировать Россию, поэтому они попытались выявить потенциальные направления работы – вопросы, которые могут быть решены при российско?американском сотрудничестве, а также проблемы, по которым взаимодействие между двумя странами сталкивается с все большим количеством трудностей. И так как число последних неуклонно растет, авторы делают вывод, что отношения между Россией и США двигаются в неправильном направлении. В этой связи, например, упоминается российская политика давления в отношении соседних с ней стран, что является одним из корней противоречий между Москвой и Вашингтоном. Авторы считают, что американскому руководству необходимо максимально снизить накал по данному вопросу, но тем не менее продолжать предпринимать меры по ограничению агрессивного российского поведения, которое подрывает стабильность граничащих с Россией стран, и содействию вовлечения их в западный мир.

«В ближайшие несколько лет наиболее негативным фактором в американо?российских отношениях будет, по всей вероятности, возрождающийся авторитаризм политической системы в России. Эта тенденция затруднит поиск взаимопонимания между сторонами и, даже при его наличии, существенно усложнит сотрудничество между ними. Все это делает будущее направление российской политики куда менее предсказуемым. Если Россия и впредь будет придерживаться авторитарного курса, американо?российские отношения наверняка не смогут в полной мере реализовывать свой потенциал. Уже сегодня экономическое возрождение России, ее политическая стабильность и уверенные позиции на мировой арене должны были бы привести к расширению сотрудничества по многим направлениям. Однако вместо этого отношения имеют весьма шаткую основу. Те первостепенные общие интересы, которые могли бы вызвать к жизни подлинное партнерство, включая энергетику, борьбу с терроризмом и вопросы, связанные с ядерным оружием, зачастую уступают место проблемам российской политики – внутренней борьбе за передел власти и имущества, чувствительности по поводу влияния России на приграничные государства, опасениям, связанным с угрозой грядущих политических перемен. Вовлечение России в русло западной политики остается важнейшим интересом американского внешнеполитического курса. Успех в этом деле позволил бы США осуществить планы по созданию неделимой Европы, способствовал бы мирному вхождению Китая в круг великих держав и решил бы целый ряд других важных международных проблем. Лишь сама Россия может сделать выбор в пользу изменения курса, однако другие страны могут помочь ей в формировании этого выбора, разъяснив ей, как много можно выиграть от этого – и как много для этого нужно сделать. Это возможно лишь в результате долгих усилий, но начать их следует уже сейчас, и первым шагом в этом направлении является обсуждение существующих проблем. Лидеры России – и ее народ – должны знать мнение истинно демократических стран мира.

 

Российские либералы в лимузинах

 

Анатоль Ливен

 

За последние несколько дней в известных изданиях в Соединенных Штатах и России появились два материала, атакующие реалистичный подход к России. Один был написан в соавторстве Львом Гудковым из Левада?центра, Игорем Клямкиным, вице?президентом фонда «Либеральная миссия», Григорием Сатаровым, президентом НГО «Фонд ИНДЕМ» и Лилией Шевцовой, старшим научным сотрудником Московского центра Карнеги, и появился на редакционной полосе газеты «Вашингтон пост». Другая статья, написанная Андреем Пионтковским, приглашенным научным сотрудником Гудзоновского института, была опубликована в газете «Москоу таймс».

Я прочитал эти материалы, посвященные попыткам улучшить отношения между Америкой и Россией, с чувством глубокого уныния. И дело не только в том, что есть нечто странное и дикое в том, что прозападные российские либералы критикуют рекомендации комиссии Харта?Хейгла или государственных деятелей, подобных Генри Киссинджеру и Джеймсу Бейкеру. Дело еще и в том, что их критика является рупором для намерений самых антироссийских и геополитически агрессивных либеральных интервенционистов и неоконсерваторов, которые помогают поддерживать уровень напряжения между Россией и Западом – а на самом деле, между Соединенными Штатами и остальным миром.

Это напряжение крайне вредит любым надеждам на долгосрочную либерализацию и вестернизацию России, которых так хотят добиться эти либералы. Неужели Пионтковский, Шевцова и остальные всерьез думают, что американо?российское соперничество на Кавказе, и ставшая его результатом война за Южную Осетию, помогли делу либерализма в России? Невольно задаешься вопросом: они когда?нибудь разговаривают с обычными россиянами? Или их обязанности по инструктированию американцев не оставляют на это времени?

Я также нахожусь в унынии, потому что на самом деле Россия отчаянно нуждается в сильном либеральном движении, которое может повлиять на государство в правильном направлении. Поэтому люди, подобные Игорю Юргенсу, известному бизнесмену и советнику президента Медведева, играют чрезвычайно важную роль, противодействуя попыткам усилить авторитаризм, централизацию и национализацию в ответ на происходящий экономический кризис. Они бы могли добиться больших успехов, имей они широкую поддержку у населения.

Однако трагическим образом многие российские либералы 90?х годов – с помощью политических решений, которые они поддерживали, и высокомерного презрения, которое они демонстрировали по отношению к своим соотечественникам – добились того, что практически по всей России либералы просто не имеют никаких шансов на избрание в ближайшем поколении, а то и дольше. И если посмотреть на эти и другие статьи, написанные российскими либералами, этот опыт их ничему не научил. Они считают, что формируют некую оппозицию существующему российскому аппарату. На самом же деле, они так хорошо помогают Путину усиливать общественную враждебность по отношению к российскому либерализму, что, если бы их не существовало, у Путина было бы сильное искушение придумать их.

Два аспекта их подхода особенно заслуживают внимания. Первый, это глубоко нетерпимый – напоминающий о Маккарти – способ, которым Пионтковский пытается забраковать взгляды, противоречащие его собственным, намекая, что они мотивированы исключительно личной финансовой выгодой, а не убеждениями. Поневоле задумываешься, что это означает для всех тех российских либералов и американских «мозговых центров», которые в прошлом брали деньги у Михаила Ходорковского и других российских олигархов? Что это означает для тех американских чиновников, связанных с ведущими американскими частными финансовыми компаниями, получившими такую роскошную прибыль от разграбления России в 90?х годах? Что, наконец, это означает для россиян – таких, как двое из обсуждаемых авторов, – которые получают свои зарплаты в американских «мозговых центрах»? На самом деле, я верю, что большинство из них руководствуются искренним убеждением – но, тем не менее, им бы стоило помнить старую поговорку о людях, живущих в стеклянном доме (англоязычный вариант пословицы про «бревно в своем глазу». – Прим. пер.).

Второй аспект – это интеллектуальный мухлеж, с помощью которого Шевцова, Гудков и другие намекают – без доказательств или аргументов в пользу этого намека – что тяга обычных россиян к большей демократии и диктатуре закона равняется враждебности по отношению к существующей российской администрации и согласию с внешнеполитическими целями США в Грузии и других странах. Результаты всех опросов общественного мнения, которые я видел, действительно показывают, что большинство россиян хотят, чтобы в России было больше определенных элементов демократии, включая упомянутые авторами диктатуру закона и свободную прессу.

Однако, согласно тем же опросам, это совершенно точно не означает одобрение «демократии» в том виде, в котором она практиковалась администрацией Ельцина, и который так хвалят некоторые из авторов. Более того, Георгий Сатаров был высокопоставленным чиновником политической машины Ельцина и несет прямую ответственность за некоторые недемократические действия того правительства. Зато, как показывают все те же опросы, совершенно точно, что какими бы ни были их чувства по поводу действий российского правительства внутри страны, подавляющее большинство россиян поддерживают базовые принципы внешней политики российской администрации и воспринимают в штыки внешнюю политику США в отношении России. Я не пытаюсь сказать, что каждое американское решение было неверным и что позиция России по всем вопросам оправданна. Нет, я пытаюсь объяснить, что люди, которые слепо поддерживают американскую политику продвижения демократии, действуют во вред той самой либерализации, к которой они стремятся.

Они также очень вредят интересам Америки. Военное перенапряжение, вызванное войной в Ираке и Афганистане, усугубляется колоссальным бременем, наложенным на американский бюджет в результате экономического спада. В этих обстоятельствах, как правильно понимает администрация Обамы, Соединенным Штатам нужно определить свои по?настоящему важные международные интересы и расставить по ним приоритеты; снизить враждебность других государств по отношению к Америке повсюду, где это может быть сделано без отказа от важных американских интересов и ценностей; и заручиться помощью других государств, включая Россию, в разрешении по?настоящему важных проблем, подобных ядерной программе Ирана и долгосрочному будущему Афганистана.

Неужели эти российские авторы действительно думают, что лекции о демократии, бесящие обычных россиян, действительно служат американским интересам и ценностям? Неужели они считают, что американские интересы выиграют от дальнейшей поддержки режима Михаила Саакашвили в Грузии? Или от того, что Украину будут тянуть в НАТО, несмотря на сопротивление большинства украинцев? Правда состоит в том, что, как и в случае с Ахмедом Чалаби и другими «агентами демократии», стремившимися получить американскую помощь, этих писателей не волнуют ни американские, ни российские интересы. Единственное, что их интересует, это помощь США, необходимая, чтобы привести их самих и группы, которые они представляют, к власти и влиянию в своих странах – и они даже не знают свои страны достаточно хорошо, чтобы понять, что подобные обращения за помощью к США лишь уменьшают ту небольшую поддержку, которой они по?прежнему пользуются дома.

Используя подобный подход, иностранные либеральные осведомители, подобные тем россиянам, которые написали вышеупомянутые статьи, способствовали возникновению глубокого изъяна в западной журналистике, который, в свою очередь, отражает трагический изъян, присущий всему человечеству, а именно, тот факт, что сопереживать тем, чье происхождение, культура, опыт и интересы отличаются от твоих собственных, невероятно сложно.

Потому что, так или иначе, другие народы такие же националисты, как и сами американцы. Они могут желать демократии – но не всегда или необязательно в том случае, если она сопутствует неограниченному капитализму и предположению, что быть демократом означает жертвовать своими национальными интересами ради национальных интересов США. В случае России, эти американские допущения 90?х помогли привести к власти Владимира Путина. И путинская Россия – это совсем не так плохо, как могло бы быть. Если существующая российская система потерпит крах, как этого столь сильно хотят авторы статей, мы можем быть уверены в одном: из образовавшихся руин к власти поднимутся вовсе не российские либералы.

Ни в одном из заявлений, сделанных комиссией Харта?Хейгла или Генри Киссинджером, нет попыток оправдать потенциальную российскую агрессию. Вместо этого, эти государственные деятели утверждают, что конечной целью разумной и реалистичной политики США является компромисс, в тех случаях, когда Запад может себе это позволить, чтобы гарантировать сотрудничество России по важным для нас вопросам. Именно компромисс, а не стратегии «все или ничего», которые не приведут ни к чему, и которые эти российские либералы все равно не могут расписать в подробностях.

Понимание того, на чем основывается конкретный национализм, является ключом к созданию лучших результатов для политики США в целом ряде стран мира, включая Иран и Пакистан. Это понимание также критически важно для установления лучших отношений не только с действующей российской администрацией, но, что гораздо более важно, с россиянами – что со временем поможет им получить более свободную прессу и более открытые выборы, которых они хотят.

Одна из причин, по которой и российские либералы, и большинство западных аналитиков так плохо понимают Россию, состоит в том, что они инстинктивно сравнивают эту страну с советскими государствами?сателлитами в Восточной Европе и странами Балтии. В этих странах массовые движения были организованы в поддержку экономических реформ и процесса демократизации, которые, несмотря на свои изъяны, избавили их от кошмарного опыта России и Украины в 1990?х годах.

Это сравнение совершенно неверно. Оно неверно по причине, которая является основным объяснением неспособности российских либералов завоевать в России широкую поддержку населения. В Восточной Европе успешная демократизация, проведение успешных экономических реформ и последующее достижение экономического роста шли рука об руку, потому что их поддерживали мощные широкомасштабные националистические движения, которые были в первую очередь направлены на то, чтобы вывести эти страны из орбиты Москвы и определить их на «законное» историческое место на Западе.

Другой аспект Восточной Европы, который нельзя повторить в России – да и нигде в мире – это притяжение и дисциплина, полученные восточноевропейскими и балтийскими государствами в результате предложения стать членами ЕС и НАТО. Необходимость соответствовать параметрам, обязательным для вступления в Евросоюз, во многом ограничила возможности для явной клептократии, которую мы наблюдаем в России.

Неспособность сгенерировать широкую поддержку для сходных реформ по вестернизации России стала ключевым фактором крайней медлительности в проведении подобных реформ, по сравнению с центральноевропейскими странами и государствами Балтии. Причиной этого является тот простой факт, что для россиян антироссийский национализм не может стать двигателем реформы, да и все стремление избавиться от советского прошлого имеет совершенно другое значение.

Если национализм будет играть роль в развитии России, это будет сделано в совершенно другом направлении и каким?нибудь образом связано с восстановлением позиции России в роли великой державы (хотя, конечно, и не сверхдержавы). Однако ключевой проблемой для России является тот факт, что, учитывая геополитические амбиции и России и западных государств, подобный путь развития неминуемо приводит к сильному соперничеству с Западом.

Тот факт, что прозападные российские либералы, подобные Лилии Шевцовой, с трудом даже просто осознают эту дилемму, вытекает из трагической природы их ситуации. Они по?настоящему верят не только в то, что их программа отвечает национальным интересам России, но и в то, что реформы в России требуют максимально тесных отношений с Западом. Это неизбежно означает, что Россия должна пожертвовать рядом меньших интересов ради их высокой и всеобъемлющей цели «интеграции в западное сообщество», которая является лейтмотивом книги Шевцовой «Путинская Россия», выпущенной в 2005 году.

Но пока что никто не делает России никаких предложений по интеграции в западное сообщество, будь то НАТО или ЕС. Таким образом, с точки зрения не только российских националистов, но и простых, неидеологизированных россиян, Россия не получает никаких преимуществ в обмен на уступки, на которые Шевцова и ее союзники готовы пойти во внешней политике: согласие на членство Украины и Грузии в НАТО, возвращение Абхазии и Южной Осетии в Грузию, согласие на установление американской системы ПРО в центральной Европе и многое другое. И в самом деле, даже для человека, не являющегося гражданином России, в решимости Шевцовой соглашаться с Соединенными Штатами и осуждать свою собственную страну по каждому вопросу, ставшему причиной для разногласий, есть что?то тошнотворное.

Это касается не только тех вопросов, по которым Америка была права, например, в отношении российского вмешательства в президентскую кампанию на Украине, но и вопросов, по которым большинство стран мира поддерживали позицию России, как, например, в случае аннулирования Договора по противоракетной обороне, которое стало результатом действий администрации Буша в 2002 году. Попытки путинской администрации отстоять соглашение были названы в книге Шевцовой результатом совдеповских «комплексов» и «неврозов».

Даже оставив в стороне отвращение, которое вызывают подобные высказывания, очевидно, что подобные мнения со стороны этих либералов делают их избрание во власть в России невозможным. И это, конечно же, не является результатом уникального российского шовинизма или ненависти к Западу. Мне кажется, что любая американская политическая группа, которая бы открыто и неоднократно отождествляла бы себя с интересами иностранных государств вместо интересов США, не имела бы никаких шансов на американских выборах.

Но, опять?таки, Шевцовой и ее союзникам наплевать на то, что думают или чувствуют обычные россияне, и им, очевидно, совершенно неинтересны такие мелкие проблемы, как их доходы или уровень жизни. Радикальное падение реальной стоимости государственных пенсий, произошедшее в 1990?х годах, сопровождаемое длительными периодами задолженности по зарплатам и разрушением сбережений через девальвацию рубля, приговорило многих пожилых россиян к голоду, отчаянию и ранней смерти. Каждый заслуживающий доверия опрос общественного мнения по поводу популярности Путина в первые годы его правления называл в качестве основной причины этой популярности тот факт, что с его приходом к власти пенсии начали выплачивать вовремя, а их стоимость выросла. То же самое произошло и с зарплатами бюджетников.

Игнорируя эти вопросы, Шевцова пишет в своей книге, что «для интеллигенции, людей, которые жили в больших городах, и политизированной части общества 2000 год был гораздо сложнее, чем 1999». Заявления подобного рода отправляют большинство российского населения – включая людей преклонного возраста и бюджетных работников, живущих в больших городах – в небытие. Они косвенно утверждают, что единственные части общества, чьи мнения и интересы должны быть важны правительству, это образованные, молодые и динамичные городские жители. Подобный подход использовался наглыми, элитарными глобализаторами по всему миру. Не стоит, однако, удивляться, если население не соглашается с подобными заявлениями, и иногда делает это с применением насилия.

У Гарри Каспарова, которого большая часть западной прессы считает политическим лицом российского либерализма, совершенно другой подход. Его подход состоит в подготовке к грядущему экономическому коллапсу в России, в рамках которой он собирается создать альянс с варварски?шовинистичными неофашистскими группировками, готовыми предоставить сильных уличных бойцов, которые станут использовать экономическое недовольство масс в своих целях. Шевцовой и ее коллегам стоит поближе присмотреться к этой отталкивающей, но глубокой стратегии и спросить себя, действительно ли они понимают страну и мир, в котором они живут.

 

Впервые опубликовано 11 июня 2009 года в журнале «National Interest». URL: http://nationalinterest.org/print/article/russias?limousine?liberals?3140.

 

На пути к добровольному партнерству

 

Жозе Мануэл Баррозу

 

Господин премьер?министр Медведев, ваши превосходительства, дамы и господа! Для меня удовольствие и большая честь выступать перед такой уважаемой аудиторией. Я вижу многих друзей, со многими из них я тесно сотрудничал. Это и Хавьер Солана, и Вольфганг Шюссель, и Франсуа Фийон, и Пааво Липпонен, и Франко Фраттини. Они много сделали для укрепления партнерства и дружбы между Евросоюзом и Россией.

Действительно, мир быстро меняется, и, мне кажется, мы не должны принимать существующие партнерские отношения как нечто должное и устоявшееся. Отношения необходимо постоянно развивать. Стратегическое партнерство между Россией и ЕС нельзя оценивать однозначно. С одной стороны, наши отношения насчитывают не одну сотню лет, а с другой – они были перезагружены всего пару десятилетий назад. Некоторые из главных действующих лиц этого процесса сегодня присутствуют в этом зале. Наши отношения не должны быть само собой разумеющимися, они нуждаются в постоянной подпитке. Надо разумно оценивать наше партнерство, и я не могу представить себе лучшего места, чтобы думать о его важности, чем здесь, в Российском совете по международным делам, в вашей компании и, конечно, в компании премьер?министра Медведева.

Позвольте начать с простого утверждения о том, что Россия и Европейский союз, несомненно, тесно связаны. Мы делим один континент, у нас общая история, богатое и разнообразное культурное наследие, которое создавалось на протяжении веков. В европейской и русской интеллектуальной и творческой жизни наука, философия, искусство, музыка, литература взаимно обогащались и влияли друг на друга в такой степени, что практически слились воедино. Толстой, Достоевский, Чехов являются частью европейской коллективной памяти. Маяковский и Малевич повлияли на европейский авангард. Не говоря уже о том, как перекликаются в своих стихах Райнер Мария Рильке, Борис Пастернак и Марина Цветаева, творчество которых сегодня стало частью нашей общей истории литературы.

В эти дни мы празднуем 174 года со дня рождения Модеста Мусоргского. Нельзя не заметить, сколь сильное влияние он оказал на Дебюсси, Берга, Пуленка. Его главная работа, «Борис Годунов», стала иллюстрацией всего нашего культурного плавильного котла, примером равновесия между русской музыкальной идентичностью и классическими западными каденциями. Он дал новую жизнь истории, написанной Пушкиным, вдохновившись Шекспиром и Карамзиным.

Что еще более важно, эти связи – не только в истории или культуре, они основательно укоренились в сегодняшней жизни. Они живы в связях между людьми, в сердцах и умах наших обществ, в теплых семейных союзах, в энтузиазме молодых студентов, рабочих и туристов. Они посещают страны друг друга, знакомятся с образом жизни, обмениваются опытом, открывают для себя новые возможности. И даже в те годы, когда различие политических режимов и железный занавес отделяли нас друг от друга, голоса Солженицына и Сахарова, поэзия Анны Ахматовой, музыка Шостаковича и Стравинского, танцы Рудольфа Нуриева, фильмы Тарковского напоминали нам о том, что то, что нас объединяет, гораздо глубже, чем то, что нас разделяет.

Другими словами, европейская история и цивилизация были бы неполны без российского вклада. Да, Россия является европейской страной, и русская история и цивилизация не могут быть отделены от Европы – они взаимно обогащались на протяжении веков. Однако мы основываемся не только на культурной общности, хотя и она очень важна.

В последнее время, после событий 1990?х годов, мы прикладывали огромные усилия для развития полноценного партнерства, для обеспечения предсказуемых отношений между Россией и Европейским союзом, для укрепления стабильности, безопасности в регионе на благо всего мира. Экономические связи часто рассматриваются, и вполне справедливо, как важнейший объединяющий фактор для народов и государств, поскольку они закладывают надежную основу для укрепления отношений и стабильности. Евросоюз является тому ярким примером.

В этой сфере отношения между ЕС и Россией имеют особенную историю. Торговля является основой наших отношений, а Евросоюз – крупнейшим торговым партнером России. Россия – третий по величине торговый партнер ЕС. В 2012 году общий объем товарооборота между Евросоюзом и Россией составил 336 млрд евро, а 75 % прямых иностранных инвестиций идут в Россию из Европы. В 2010 году сумма ПИИ в Россию из стран ЕС составила 120 млрд евро, что больше, чем из Китая и Индии, вместе взятых. Не будем забывать, что Евросоюз остается основным потребителем российских энергоносителей. 80 % нефти, 70 % газа и половина угля, которые Россия направляет на экспорт, идут в Евросоюз. Таким образом, дружеские исторические связи поддерживаются структурированными экономическими отношениями, от которых зависит процветание и благополучие наших народов.

В отношениях России и Европейского союза сотрудничество преобладает. Мы со всей очевидностью заинтересованы в том, чтобы укреплять партнерство на базе экономической взаимозависимости. Поэтому мы все теснее работаем во многих сферах: торговля, инвестиции в энергетику, надлежащее управление, права человека, гуманитарные проблемы, вопросы глобальной безопасности. Основной вопрос заключается в том, делаем ли мы все, что должны, чтобы полностью реализовывать потенциал нашего партнерства? Отвечу честно: пока еще – нет.

Мы должны работать вместе более активно, не только потому, что уже чего?то добились, но и потому что сделали не все, что хотели. И не только потому, что мы обречены на соседство, но потому, что сделали добровольный выбор в пользу партнерства. Иначе говоря, чтобы полностью реализовать потенциал отношений, мы должны подкреплять наше партнерство по необходимости партнерством добровольным. Мы уже поделились долгосрочным видением нашего партнерства.

Очень важно в принятии конкретных решений в повседневной жизни ориентироваться на долгосрочную перспективу. Для нас такая перспектива – единое гуманитарное и экономическое пространство от Лиссабона до Владивостока. Беспрепятственный проезд людей, свободное перемещение товаров, услуг – вот наша долгосрочная цель. Однако согласимся, что эта общая цель останется только концепцией, если мы не договоримся, как ее достичь. Понятно, что этого нельзя осуществить быстро – слишком велика разница между решением краткосрочных задач и реализацией долгосрочного видения. И чтобы преодолеть этот разрыв, мы должны скорректировать наши политические амбиции и поставить перед собой на среднесрочную перспективу реалистичные цели, которых сможем достичь уже в ближайшие годы.

Неотъемлемой частью этого процесса являются встречи, которые у меня состоятся сегодня и завтра с президентом Путиным и премьер?министром Медведевым, а также встречи еврокомиссаров с их коллегами из российского правительства. Ключевым первым шагом в этой среднесрочной повестке дня стала бы договоренность о надлежащих институциональных рамках. Этому могло бы послужить и заключение нового Соглашения о партнерстве и сотрудничестве между Европейским союзом и Российской Федерацией. Будет символично, если мы закончим переговоры до следующего года, празднуя двадцатилетие Соглашения о партнерстве и сотрудничестве 1994 года. Это соглашение сослужило нам хорошую службу, создало твердую правовую основу для наших отношений. Наше сотрудничество получило дальнейшее развитие в 2003 году, когда были согласованы четыре общих пространства и соответствующие дорожные карты.

Однако пора выработать новое соглашение, которое будет отвечать духу международных отношений XXI века, духу стратегического партнерства, которое будет учитывать долгосрочное видение. Нужно новое, более амбициозное соглашение, в котором будут прописаны регулятивные рамки. Например, новые положения об энергетике и торговле позволят заложить надежный фундамент взаимовыгодного сотрудничества, добиться нашей конечной цели – сблизить народы наших стран и достичь безвизового режима.

Если мы хотим серьезно развивать стратегическое партнерство, быть партнерами не по необходимости, а по выбору, то надо помнить об условии, без которого мы не сможем обойтись. Это – взаимное доверие. Оно означает, что обязательства, которые берут на себя стороны на международном уровне, должны выполняться в стратегической перспективе, а отношения должны строиться на принципе доверия между стратегическими партнерами.

Россия и Европейский союз, как члены «восьмерки», «двадцатки», ВТО, несут огромную ответственность. Евросоюз и Еврокомиссия полностью поддержали присоединение России к ВТО. Мы считаем, что российское членство в этой организации стало историческим шагом. Мы понимаем, что России предстоит процесс адаптации, чтобы полностью выполнить все обязательства, взятые в рамках ВТО. Поэтому Россия должна двигаться вперед, а не назад, выполняя взятые на себя обязательства, следуя букве и духу норм ВТО. Целью этого процесса станет создание взаимовыгодных и равных условий игры, и «двадцатка» под российским председательством должна продолжить борьбу с протекционизмом во всех его проявлениях, стремиться к обеспечению открытости рынков. Мы, как члены ООН, Совета Европы, ОЭСР, взяли на себя обязательства уважать демократию, права человека, принцип верховенства закона, свободу мнений и свободу собраний. Уважение этих ценностей является залогом надежных отношений, основанных на доверии.

Уинстон Черчилль как?то сказал, и это часто цитируют: «Россия – это секрет, завернутый в тайну внутри загадки». Однако мало кто знает продолжение этой фразы. Он сказал: «Есть ключ к пониманию этой тайны, и таким ключом являются русские национальные интересы». Конечно, на этот вопрос должны отвечать сами россияне.

Если посмотреть в историю, то мы увидим: расцвет России наступал, когда она открывалась миру, когда успешно проводила модернизацию. Великий немецкий математик и философ Лейбниц советовал Петру Великому основать Академию наук в России. Екатерина Великая переписывалась с выдающимися западноевропейскими интеллектуалами – Дидро, английским экономистом Артуром Янгом, швейцарским математиком и физиком Леонардом Ойлером. Можно сказать, что периоды расцвета для России наступали, когда она активизировала партнерство с Европой.

Европейский союз по?прежнему остается важнейшим партнером для России. Поэтому я очень рад, что мы вместе с Дмитрием Медведевым на XXIV саммите ЕС – Россия запустили процесс партнерства для модернизации, который был формализован в следующем – 2010 году на саммите в Ростове.

С тех пор нам удалось добиться значительного прогресса. Мы сближаем наши нормативно?правовые базы, увеличилось российское участие в научно?исследовательских программах Европейского союза. 475 российских научно?исследовательских организаций принимают участие в более, чем 300 проектах, на поддержку которых европейские компании выделили 60 млн евро. Европейский инвестиционный банк направил более 200 млн евро кредитов в поддержку малых и средних предприятий. С ростом объемов торговли и инвестиций приходят новые идеи и инновации, ведущие к росту производства товаров и услуг, к созданию новых рабочих мест, а в целом – к экономическому росту. Это означает больше возможностей для нашего общего процветания.

В современном мире, основанном на знаниях и инновациях, мы действительно получаем огромные выгоды от углубления интеграции в сфере торговли, инвестиций и обмена технологиями. Вот почему мы объявили 2014 год Годом науки, технологий и инноваций в Евросоюзе и России. Мы предложили создать стратегическое партнерство Европейского союза и России в сфере научных исследований и инноваций. Это очень важный шаг в углублении наших отношений, потому что научные исследования и инновации представляют собой гораздо большее, чем просто разработку нового продукта. Они помогают изменить и улучшить наше общество. Речь идет о совместном стремлении к новым экономическим и социальным реалиям, к новому будущему. Речь идет о стоящих перед нами новых общих вызовах и угрозах.

Будущее энергетики, жизненно важной области для нас, безусловно, является одной из таких проблем. В основе энергетической политики Евросоюза лежат интересы потребителей, обеспечение справедливых цен и безопасности поставок. Именно на такой основе мы развиваем наш внутренний энергетический рынок. И в течение последних лет мы прошли долгий путь для достижения этой цели. Хотя это та сфера, где иногда появляется напряженность в наших отношениях. И я иногда думаю: может быть, мы недостаточно хорошо разъяснили свои цели, может быть, российские партнеры нас не вполне поняли? Но реальность такова, что в условиях открытого, взаимосвязанного и конкурентного энергетического рынка ЕС поставки из России будут оставаться очень важным компонентом. Полная либерализация рынка Евросоюза означает увеличение возможностей для российских поставщиков. У нас общая заинтересованность в сохранении энергетических поставок и стабильности рынка, и, чтобы содействовать развитию конкуренции, мы не допустим монополии. Это также является частью программы модернизации, осуществлением которой занимаются и Россия, и Евросоюз.

Но для проведения экономически эффективных процессов модернизации нужно рассчитывать только на талантливых, настроенных на будущее и преданных своему делу людей. Процветающая, стабильная экономика идет рука об руку с процветающим обществом. А в таком обществе требуется уважение принципа верховенства закона, обеспечение прав граждан, борьба с коррупцией и обеспечение равных условий для деятельности компаний. Устойчивое экономическое процветание и прочная социальная стабильность зависят от точного выполнения таких требований. А это уже вопрос хорошего понимания собственных национальных интересов.

Россия – это континент, который притворяется страной. Россия – это цивилизация, замаскированная под нацию. Однако в сегодняшнем мире даже самые сильные и крупные из нас не могут в одиночку решить существующие проблемы. Именно такой урок мы должны извлечь из недавнего финансово?экономического кризиса.

В Европе для преодоления кризиса мы укрепляем проект региональной интеграции, создаем кредитно?денежный валютный союз, заполняем пробелы нашего внутреннего рынка. Россия недавно приступила к реализации регионального проекта интеграции – формированию Евразийского экономического союза. В качестве регионального интеграционного проекта Европейский союз поддерживает такую региональную интеграцию. Однако важно строить подобные интеграционные проекты так, чтобы улучшать наши двусторонние отношения, а не препятствовать их развитию, чтобы они служили дальнейшему открытию наших стран для остального мира, а не приводили к замыканию в себе. Важно, чтобы интеграционные проекты были основаны на принципе открытого регионализма вместо регионального протекционизма. Именно поэтому наши проекты региональной интеграции должны быть гармоничными. У нас богатый опыт в этой области, которым мы можем поделиться с Россией и Евразийской комиссией, если будем уверены, что вы разделяете наши принципы.

Мы хотим, чтобы Европейский континент был открытым для всех партнеров в мире, чтобы здесь развивалось сотрудничество, основанное на общих ценностях и принципах интегрированной экономики, уважении к свободной воле народов. Именно на этом видении мы построили нашу политику расширения «Восточного партнерства». Именно на этом видении мы хотим углубить наше стратегическое партнерство с Россией и другими странами в регионе. Россия и наши общие соседи только выиграют, если будут продолжать сотрудничество, и проиграют, если сделают выбор в пользу конкуренции.

Мы готовы продолжить согласование позиций по наиболее важным международным вопросам. Конструктивность, проявившаяся в совместной работе в рамках переговоров по Ирану, по мирному процессу на Ближнем Востоке, также должна позволить нам сблизить наши позиции по Сирии. Я много раз говорил, что ситуация в Сирии является пятном на совести мира, и моральный долг международного сообщества – решить эту проблему.

Я вижу мировую политику не как игру с нулевой суммой, а, скорее, как игру беспроигрышную. Это относится и к нашим отношениям. Я попытался кратко обрисовать главные принципы партнерства Европейского союза и России, основанные на стратегическом доверии. Это, конечно, длительный процесс. Но Лев Толстой напоминал нам в великом романе «Война и мир», что есть «два сильнейших воина – терпение и время». Я призываю в этом же духе всех наших русских партнеров из правительства, бизнеса и гражданского общества посвятить свое время выдающемуся проекту партнерства Евросоюза и России, партнерства, основанного на принципах дружбы и доверия между народами Европейского союза и Российской Федерации.

 

Выступление председателя Европейской комиссии Жозе Мануэла Баррозу на конференции «Россия?ЕС: Возможности партнерства» 21 марта 2013 года (Москва, Россия). URL: http://russiancouncil.ru/common/upload/Russia?EU_Program_ru.pdf.

 

Перспективы отношений между НАТО и Россией

 

Александр Вершбоу

 

В XXI веке поиски мира столь же неотложны, что и прежде. Нобелевскому комитету еще несомненно придется трудиться, отдавая должное усилиям по прекращению конфликтов. НАТО также будет трудиться, не покладая рук. Действительно, сегодня НАТО так же необходимо, как на протяжении всей своей истории, и нам повезло, что во главе организации стоит представитель Норвегии.

После переломных событий 2014 года мы столкнулись с новыми и более опасными условиями безопасности, при этом мы оказываемся под давлением угроз с востока и с юга. Мы этого не хотели. Это не наш выбор. Но такова реальность. И любая успешная стратегия должна основываться на фактах и реализме, а не просто на надежде.

На востоке Россия разорвала свод международных правил. Она вернулась к политике с позиции силы. Она угрожает не только Украине, но и европейской и глобальной безопасности в более широком смысле. И она проводит эту стратегию, несмотря даже на растущий ущерб своему благосостоянию и репутации.

На юге насильственный экстремизм распространяется по Северной Африке и Ближнему Востоку. И мы видим последствия: массовая миграция через Средиземноморье и передвижение иностранных боевиков?джихадистов между Сирией и Европой, при этом другие террористы, многие из которых, находятся под влиянием искаженного толкования ислама, пытаются устраивать кровопролитие на наших улицах.

Впервые в истории НАТО мы вынуждены смотреть и на «восток», и на «юг». При этом тема нашего первого заседания – «Отношения между НАТО и Россией», так что в своем выступлении я сосредоточусь на ней.

Агрессия России против Украины не отдельный инцидент, а кардинальная перемена в европейской безопасности. В этом проявляется модель поведения, которая формировалась на протяжении ряда лет, несмотря на наши усилия по налаживанию взаимоотношений с Россией и совместному созданию системы европейской безопасности на основе сотрудничества.

Сегодня мы вынуждены иметь дело с Россией, которая хочет вернуться к Европе, построенной на сферах влияния и доктринах ограниченного суверенитета для своих соседей – политике, отбрасывающей к прошлым временам, временам, которые, как мы полагали, уже миновали. Иными словами, поведение России заставило нас переосмыслить многие предпосылки, из которых мы исходили и на основании которых мы стремились построить европейскую безопасность. Нам придется жить с этими последствиями в течение предстоящих лет.

Россия применила силу, чтобы изменить законно признанные границы и активно подрывать правительство соседнего государства. Несмотря на то, что она заявляет о своем желании деэскалировать обстановку и уважать суверенитет Украины, ее действия говорят совсем о другом.

Открытая, основанная на правилах система, уважающая международные границы и право государств выбирать свое будущее, была подорвана. А ведь Россия тоже подписалась под этими правилами – и даже много раз участвовала в их написании: речь идет о документах ОБСЕ, таких как Хельсинкский Заключительный акт и Парижская хартия, об Основополагающем акте Россия – НАТО и о многих других международных соглашениях. В Будапештском меморандуме 1994 года Россия ясно гарантирует уважение границ Украины в обмен на передачу этой страной России ядерного оружия.

Первой реакцией НАТО на действия России было горькое разочарование. В течение более двадцати лет мы активно и последовательно пытались сделать Россию стратегическим партнером. Мы четко заявляли, что в нашем видении целой, свободной и мирной Европы Россия занимала видное место. В 1997 году в Основополагающем акте Россия – НАТО мы приняли обязательство не рассматривать друг друга как противников, а совместно строить «прочный и всеобъемлющий мир».

 

В течение определенного времени наше сотрудничество, как представлялось, работало. В Афганистане Россия помогала нашей миссии МССБ, проводя обучение сотрудников правоохранительных органов методам борьбы с незаконным оборотом наркотиков и Афганских национальных сил безопасности, оказывая содействие в техническом обслуживании формирующегося парка вертолетов ВВС Афганистана. И не следует забывать, что наши войска были вместе развернуты в течение нескольких лет под флагом НАТО в Боснии и Косово после объединения наших дипломатических усилий по прекращению этих конфликтов. После терактов 11 сентября 2001 года Россия поддержала нашу контртеррористическую операцию «Эктив индевор» («Активные усилия») в Средиземном море, мы также сотрудничали в борьбе с пиратством в Аденском заливе.

Россия не была пассивным партнером. Она тоже выступала с инициативами, в частности в таких областях, как борьба с терроризмом и противодействие взрывчатым веществам, сотрудничество в организации использования воздушного пространства Восточной Европы, поиск и спасание на море, если перечислить лишь некоторые.

Эти примеры свидетельствуют о том, что Москва тоже считала себя заинтересованной в сотрудничестве между НАТО и Россией. Это не было игрой с нулевой суммой, поскольку все оказывались в выигрыше. Мы помогали России укрепить ее безопасность, а не ослабить, как сегодня утверждает Москва. И это сотрудничество могло бы снова заработать в будущем, если Россия захочет быть настоящим партнером и соблюдать установленные правила.

Однако Россия, особенно с возвращением Путина на пост президента в 2012 году, полна решимости двигаться в обратном направлении: отойти от Европы, самоутвердиться в своем регионе и стремиться к созданию альтернативных механизмов, таких как Евразийский союз и группа БРИКС, смысл существования которых, во всяком случае по мнению Москвы, определяется как противодействие Западу.

Даже до кризиса в Украине Россия стала отступать от своих обязательств, принятых на нашей встрече в верхах в Лиссабоне в 2010 году, по развитию подлинного стратегического партнерства с НАТО и сотрудничеству в потенциально важных областях, таких как противоракетная оборона. Россия стала менее транспарентной в отношении своей военной деятельности, особенно крупных учений. На этих учениях отрабатывались абсурдные сценарии непосредственной угрозы или даже нападения со стороны государства?члена НАТО. Россия прекратила выполнение Договора об обычных вооруженных силах в Европе и других инициатив по обеспечению транспарентности, таких как Договор по открытому небу. Россия не проявила интереса к нашим попыткам возобновить взаимодействие по вопросам контроля над ядерными и обычными вооружениями. Уровень предсказуемости и доверия не то что не повысился, он теперь даже ниже, чем в советский период.

Действительно, своими частыми «внезапными учениями», такими как проходящие сейчас в Калининградской области, Москва, по всей видимости, стремится скорее удивить, вызвать шок и запугать, а не укрепить доверие и предсказуемость в соответствии со своими обязательствами по Венскому документу 1999 года.

И всего несколько недель назад Россия обнародовала новую редакцию Военной доктрины. В ней четко говорится о НАТО, как о дестабилизирующем факторе и «опасности» для России, причем, хотел бы добавить, без каких?либо убедительных обоснований того, почему и как НАТО угрожает России, или оправдания агрессивного поведения России.

Россия представляет все в таком виде – позвольте подчеркнуть, ложном виде, – как если бы речь шла о стране, униженной Западом, пытающимся с момента окончания «холодной войны» воспользоваться ее слабостью. Многие российские и западные аналитики указывают на расширение НАТО. Но ведь когда новые демократии Центральной и Восточной Европы захотели присоединиться к Североатлантическому союзу, мы приложили особые усилия, чтобы продемонстрировать, что расширение НАТО будет способствовать европейской стабильности и что оно не направлено против России. В частности, в одностороннем порядке был взят ряд обязательств воздерживаться от развертывания существенных боевых сил или ядерного оружия в новых государствах?членах. Действительно, несмотря на агрессию России, мы выполняем эти обязательства.

Допустили ли мы, на Западе, ошибки в отношениях с Россией? Вероятно, да. Но я не считаю, что политика, проводимая нами в отношении России с 1989 года, каким?либо образом объясняет или оправдывает сегодняшнюю российскую политику конфронтации с Западом или ее неспровоцированную агрессию против соседей.

Чем же можно объяснить эту переориентацию России? Я считаю, что в первую очередь она продиктована внутриполитическими соображениями. Путин боится «цветной революции» в своей стране. Демонстрации на Майдане, стремление к большей демократии и снижению коррупции представляют угрозу его собственной системе власти в России, особенно после того, как он увидел, что далеко не безупречные выборы в Госдуму и президентские выборы 2011 и 2012 годов привели к акциям протеста на улицах Москвы.

Путин развернул кампанию национализма. Он сделал это, чтобы отвлечь внимание от экономического спада, задолго до введения санкций и резкого падения цен на нефть. Он заявил, что западные ценности несовместимы с традиционными российскими ценностями и даже полностью противоречат им. Во время первого срока на посту президента он просил россиян пожертвовать отчасти демократией ради большего процветания. Сегодня он просит россиян променять процветание на воинствующий национализм, в котором величие России измеряется не экономическими и научными достижениями страны, а ее способностью к господству и дестабилизации соседних с ней стран.

Россия расплачивается за свою агрессию. Так и должно быть. Дают себя знать санкции, увеличивается отток капитала, снижается уровень жизни россиян. Но мы не можем ожидать немедленного поворота вспять. Как показали события на Балканах, разжечь огонь национализма легче, чем погасить. А режим Путина прочно укоренился с помощью мощной пропагандистской машины, нагнетающей паранойю и ксенофобию, и подавления инакомыслия.

Даже при сокращении государственных бюджетов на 10 процентов наращивание российской военной мощи продолжится. В 2015 году мы можем ожидать большего давления России на ее соседей и сохранения враждебной позиции в отношении НАТО.

Что касается НАТО, то у нас нет другого выбора, кроме как реагировать и защищаться. Поэтому на своей встрече в верхах в Уэльсе в сентябре прошлого года руководители стран НАТО согласовали План действий по обеспечению готовности. Он обеспечит быстрое развертывание наших сил для преодоления любых вызовов. Он увеличит количество, масштаб и сложность наших учений. И благодаря ему, если потребуется, можно будет провести быстрое усиление, чему будут способствовать органы командования и управления и подразделения тылового обеспечения на передовых рубежах на территории восточноевропейских стран НАТО. Это наиболее серьезное усиление нашей коллективной обороны за последние десятилетия. Оно в значительной степени повысит нашу способность защищать население наших стран от угроз как с востока, так и с юга. Но позвольте подчеркнуть, что План действий по обеспечению готовности имеет чисто оборонительный характер. Наша цель – стабильность, а не соперничество, ни с Россией, ни с кем бы то ни было. Мы делаем лишь то, что необходимо, чтобы защитить себя и сдерживать любого, кто захочет бросить нам вызов.

И поскольку безопасность не достается бесплатно, на встрече в Уэльсе руководители наших стран приняли обязательство по инвестициям в оборону: остановить снижение расходов, которое наблюдалось последние несколько десятилетий, повысить расходы на оборону, чтобы приблизиться к цели в 2 % от валового внутреннего продукта по мере роста экономики наших стран, и более разумно расходовать наши оборонные бюджеты на важнейшие силы и средства, которые нам необходимы.

В этих новых условиях безопасность НАТО не является чем?то необязательным или чем?то, что можно отложить на будущее. Мы должны выполнить План действий по обеспечению готовности и обязательство по инвестициям в оборону, причем в полной мере и в срок. Каждый член НАТО должен взять на себя свою долю коллективной ответственности. И я рад, что Норвегия решает эту задачу.

При участии Германии и Нидерландов Норвегия руководит созданием новой временной Объединенной оперативной группы повышенной готовности, так называемого «головного отряда». Она позволит НАТО ответить в течение нескольких дней на любое нападение на территорию НАТО, а также закладывает основу для создания постоянного головного отряда, о достижении оперативного потенциала которого будет объявлено на нашей встрече в верхах в Варшаве в следующем году.

Норвегия тоже вносит значительный вклад в нашу программу активизации учений, и она увеличила свои расходы на оборону в 2015 году. Это всячески приветствуется. Но еще предстоит пройти длинный путь, прежде чем Норвегия выйдет на заданный показатель в 2 %. Я надеюсь, что благодаря сильной экономике Норвегия станет примером для других стран НАТО и будет привержена достижению этой цели.

Но помимо обеспечения нашей коллективной обороны мы должны следить за тем, что происходит за пределами наших границ. Еще одним приоритетом на встрече в верхах в Уэльсе было увеличение поддержки, оказываемой нашим восточным соседям, особенно Украине, Грузии и Молдове, которые являются основными объектами давления и вмешательства со стороны России.

Позвольте мне добавить, что мы не рассматриваем свои отношения с этими странами исключительно через призму наших отношений с Москвой. Это независимые страны с международно признанными границами, которые имеют право идти своим путем. Во время недавних выборов во всех трех странах были выбраны руководители и партии, выступающие за интеграцию в евроатлантические структуры, а не в Евразийский союз России.

Чем прочнее их стабильность, тем крепче наша безопасность. Таким образом наша помощь Украине, Грузии и Молдове в укреплении их вооруженных сил, реформировании их институтов и модернизации их экономики не является проявлением щедрости: это отвечает нашим основополагающим стратегическим интересам.

НАТО выполняет свою работу. Чтобы помочь Украине в модернизации и реформе вооруженных сил страны, мы создали пять целевых фондов для оказания содействия в таких областях, как командование и управление, тыловое обеспечение, киберзащита и военная медицина. Мы направляем еще больше советников в Киев и будем проводить учения с вооруженными силами Украины. Аналогичным образом мы оказываем содействие Молдове и Грузии в укреплении их оборонного потенциала, а Грузии помогаем подготовиться к будущему членству в Североатлантическом союзе.

Но это содействие в области обороны, как и экономическая поддержка, лишь одна сторона медали. Эти страны должны выполнять свои обязательства: бороться с коррупцией, принимать трудные экономические решения, заботиться о меньшинствах и строить действенные, транспарентные институты. Только при проведении таких реформ наша помощь сможет стать эффективной.

Позвольте в заключение обратиться к самому трудному вопросу: каким должен быть наш подход к России?

В первую очередь, прежде чем мы сможем возобновить отношения с Россией, Москва должна деэскалировать ситуацию в Украине. Она должна прекратить поставки оружия и предметов снабжения повстанцам на Донбассе, вывести своих солдат и советников с востока Украины, конструктивно работать над выполнением положений Минских договоренностей – в полной мере, а не избирательно. Поддерживаемое Россией наступление сепаратистов в прошлые выходные дни осложнило поиск дипломатического решения, но оно по?прежнему является оптимальным выходом из ситуации.

Помимо непосредственно кризиса на востоке Украины мы должны продолжать давать ясно понять России, что она не может пользоваться преимуществами интеграции, не соблюдая правил. Она не может выбирать правила, которым она хочет следовать, игнорируя при этом другие. И она не может навязывать всем нам новый порядок европейской безопасности, основанный на собственных правилах России или не основанный ни на каких правилах вообще.

В долгосрочной перспективе нашей стратегией должны быть терпение и последовательность. Россия ожидает, что мы откажемся от санкций и вернемся к отношениям в обычном режиме, при этом ее поведение останется неизменным. Это, по сути, то, что мы сделали после войны в Грузии в 2008 году. Но на сей раз, избрав свой курс, мы должны неукоснительно идти этим курсом. Мы должны сохранить единство, сохранить твердость и повысить плату для России за ее агрессию. Со временем Россия увидит, что она заинтересована в возвращении к политике сотрудничества, но только если мы покажем, что серьезно относимся к своим принципам.

У всех нас открылись глаза на новую реальность в области безопасности в Европе. Мы проявили свою готовность противостоять ревизионистской России и сдерживать ее. И мы можем продолжать это делать в течение длительного времени, если придется, не потому что нам это нравится, а потому что мы не пойдем на компромисс в отношении правил и принципов, на которых зиждутся Североатлантический союз и безопасность всего евроатлантического региона.

Мы не стремимся к конфронтации с Россией. И мы не стремимся к смене режима. Мы действительно хотим, чтобы Москва изменила свое поведение, следовала тем хорошим правилам, под которыми Россия когда?то подписалась, и вернулась к духу сотрудничества, который дал всем нашим странам больше свободы, процветания и возможностей, чем когда?либо. Возможно, для этого потребуется много времени, и потребуется стратегическое терпение, но я не думаю, что у нас есть иной путь.

 

Доклад заместителя генерального секретаря НАТО Александра Вершбоу на Ленгколенской конференции 2 февраля 2015 года в Осло. URL: http://www.nato.int/cps/en/natohq/opinions_117055.htm?selectedLocale=ru.

 

Обращение к народу Эстонии

 

Барак Обама

 

Мне вновь представилась возможность встретиться с президентами всех Балтийских государств, и я благодарю лидеров Латвии и Литвы за то, что они здесь сегодня присутствуют. К нам присоединились наши друзья со всего региона. Я хочу особо поприветствовать всех, кто смотрит нас сейчас на Площади Свободы. И я очень рад видеть здесь сегодня столько молодых людей. Потому что, как и Оскар, вы воплощаете мечту, за которую боролись ваши родители и прадеды, но о которой они могли только мечтать, а именно – жить в свободных, независимых и демократических странах Балтии.

Это мечта о свободе пережила века оккупации и угнетения. Она привела к независимости, но только для того, чтобы быть украденной чужеземными пактами и секретными протоколами. Она пережила массовые депортации, разлучавшие родителей и детей. Ее защищало сопротивление «лесных братьев» и поддерживали поэты и писатели, которые сохраняли ваши языки и культуры. И здесь, в Эстонии, это была мечта, которая нашла свое наиболее красноречивое выражение в ваших голосах – на травяном поле неподалеку отсюда, когда эстонцы нашли в себе мужество, выступить против империи и запеть: «земля отцов моих, земля, которую я люблю». И Хейнц Валк – присутствующий здесь сегодня – говорил от имени всей Поющей революции, когда сказал: «В один прекрасный день, несмотря ни на что, мы победим!»

И тогда, ровно 25 лет назад, люди по всей Балтии собрались вместе, чтобы продемонстрировать один из величайших примеров свободы и ненасильственного сопротивления, которые когда?либо видел мир. В тот августовский вечер около двух миллионов человек вышли из своих домов и, взявшись за руки, образовали живую цепь свободы – Балтийский путь, который протянулся по дорогам, вдоль полей, от Таллинна, через Ригу и до Вильнюса. Они зажигали свечи и пели гимны. Старики и женщины принесли свои флаги независимости. И молодые родители привели своих детей, чтобы показать им, что, когда обычные люди встанут все как один, то они могут все изменить. Здесь, в Эстонии, когда люди присоединились к этой цепи, пароль был один: «свобода». Как в тот день кто?то сказал: «Берлинская стена сделана из кирпича и бетона. Наша стена – крепче». Так оно и случилось.

Спустя несколько месяцев стена в Берлине рухнула. А на следующий год народы стран Балтии наконец?то голосовали на выборах. И когда силы прошлого сделали последнюю попытку захватить власть, вы отстояли свои права. Литовцы пошли против танков. Латыши встали на баррикады. Здесь, в Таллинне, граждане бросились к телебашне, чтобы защитить эфир демократии. Вы победили. Вы утвердили независимость ваших стран. И в новой конституции вы провозгласили: «Независимость и суверенитет Эстонии непреходящи и неотъемлемы».

Но народы стран Балтии также узнали, что свобода должна опираться на безопасность. Поэтому вы решили вступить в НАТО. И мы были горды приветствовать Вас в качестве наших новых союзников, так что слова из вашей конституции – о вашей непреходящей независимости – всегда будут гарантированы сильнейшим военным альянсом, который когда?либо существовал в мире.

Сегодня люди, которые строят демократию в своих странах – от Киева до Туниса – обращаются к вам за вдохновением. Ваш опыт предостерегает, что прогресс не бывает легким и быстрым. Здесь, в странах Балтии, после десятилетий авторитарного правления, привычкам демократии пришлось учиться. Нужно было создать добросовестные институты государственного управления. Нужно было реформировать экономику. Нужно было убрать иностранные силы с вашей территории.

И перемены такого масштаба сложны для любой нации. Но страны Балтии показали миру, что может случиться, когда свободные народы объединяются для достижения изменений, к которым они стремятся. И в этом великом противостоянии идей – между свободой и авторитаризмом, между освобождением и угнетением – ваш успех доказывает – как и та живая цепь 25 лет назад – что наш путь всегда будет сильнее.

Мы сильнее, потому что мы являемся демократиями. Мы не боимся свободных и справедливых выборов, потому что подлинная легитимность может исходить только из одного источника, а именно – народа. Мы не боимся независимой судебной системы, потому что никто не может быть выше закона. Мы не боимся свободной прессы, или активных дебатов, или сильного гражданского общества, потому что лидеры должны быть ответственны перед обществом. Мы не боимся, когда наша молодежь выходит в Интернет, чтобы общаться, чтобы узнать и открыть для себя мир, потому что мы знаем, что страны являются более успешными, когда их граждане могут свободно и самостоятельно думать.

Мы сильнее, потому что мы приветствуем открытую экономику. Посмотрите на факты. Здесь, в Эстонии, мы видим успех свободного рынка, интеграции с Европой и принятие жестких, но необходимых, реформ. Вы стали одной из самых интернетизированных стран на Земле – мировым лидером в области электронного правительства и высокотехнологичных старт?апов. Предпринимательский дух эстонского народа был освобожден, и ваши инновации – такие как Skype – видоизменяют весь мир.

И мы сильнее, потому что мы идем вместе. В этом году мы отмечаем 10?ю годовщину вступления стран Балтии в НАТО. Десять лет назад скептики задавались вопросом, справятся ли ваши страны с этой задачей. И сегодня им достаточно лишь взглянуть на наши учения, где наши войска становятся еще сильнее – вместе, плечом к плечу. Они могут посмотреть на Афганистан, где наши войска вместе жертвовали собой, чтобы защитить нас – и где, всего через три месяца, крупнейшая операция в истории НАТО завершится, как и планировалось. Нет сомнений – страны Балтии сделали наш союз более сильным.

И ваш прогресс подтверждает более общую истину: благодаря работе целых поколений, благодаря нашему совместному пребыванию в великом союзе, благодаря тому, что люди всего этого континента создали Европейский союз, приверженный сотрудничеству и миру, мы сделали исторический шаг вперед к достижению нашей заветной совместной цели – единой, свободной и мирной Европы.

И тем не менее, в то время, когда мы собрались здесь сегодня, мы знаем, что этой цели угрожает агрессия России против Украины. Это наглое оскорбление принципа территориальной целостности Украины – суверенного и независимого европейского государства. Оно бросает вызов самым основополагающим принципам нашей международной системы – границы не могут перекраиваться под угрозой применения оружия; народы имеют право сами определять свое будущее. Это подрывает международный порядок, где права народов и государств защищены и не могут быть просто попраны грубой силой. Вот что стоит на кону в Украине. Именно поэтому мы сегодня солидарны с народом Украины.

Давайте наконец оставим в прошлом, раз и навсегда, те искажения и устаревшее мышление, которые вызвали этот кризис. Наш Альянс, НАТО, не направлен «против» какого?либо другого народа; мы – союз демократий, приверженных нашей коллективной обороне. Такие страны, как Эстония, и Латвия, и Литва это не «постсоветское пространство». Вы – суверенные и независимые государства, которые имеют право принимать свои собственные решения. Ни одна другая страна не может обладать решающим голосом в отношении решений, касающихся вашей безопасности.

Протесты на Украине, на Майдане, возглавляли не «неонацисты» и не «фашисты». Ими руководили обычные украинцы – мужчины и женщины, молодые и старые, – которые были сыты по горло коррумпированным режимом и которые хотели разделить прогресс и процветание, которые они видят в остальной Европе. И они не совершали «вооруженного захвата власти». После заключения соглашения по конституционной реформе бывший президент покинул свой пост, и парламент одобрил новые выборы. Поэтому сегодня у украинцев есть новый, демократически избранный президент. И я с нетерпением жду момента, когда поприветствую президента Порошенко в Овальном кабинете в этом месяце. Он был избран народом Украины.

Не правительство в Киеве дестабилизировало восточную Украину – это были пророссийские сепаратисты, поощряемые Россией, финансируемые Россией, обученные Россией, снабжаемые Россией и вооружаемые Россией. И российские войска, которые в настоящее время вторглись на территорию Украины, не выполняют ни «гуманитарную», ни «миротворческую» миссии. Они являются российскими боевыми войсками с российским оружием и на российских танках. И это – факты. Они доказуемы. Они не подлежат обсуждению.

Государственная пропаганда многим россиянам внушила, что действия, предпринимаемые их правительством, усиливают Россию. Но возврат к царским временам через попытки вернуть земли, «потерянные» в XIX веке – это определенно не тот путь, который обеспечит величие России в XXI веке. Он только показывает, что неограниченный национализм – это последнее прибежище тех, кто не может или не хочет обеспечить реальный прогресс и перспективы для собственного народа в своей стране.

Наша позиция проста. Так же, как мы отказывались принять и признать доминирование крупных государств над соседними – малыми странами Европы в прошлом веке, мы и сегодня отвергаем любые разговоры о сферах влияния. И так же, как мы никогда не принимали и не признавали оккупацию и незаконную аннексию Балтийских стран, мы не будем принимать и признавать оккупацию и незаконную аннексию Россией Крыма – или любой части Украины.

Как свободные народы, как Альянс, мы будем стоять вместе, твердо и стойко, чтобы пройти испытание и на этот раз, и вот каким образом:

Во?первых, мы будем защищать наших Союзников по НАТО – каждого Союзника. В этом Альянсе нет «старых» членов или «новых» членов, как нет ни младших партнеров, ни старших партнеров – есть только Союзники, ни больше ни меньше. И мы будем защищать территориальную целостность каждого Союзника. Сегодня увеличилось количество самолетов НАТО, которые патрулируют небо над странами Балтии. Больше американских войск находится в регионе, они проходят обучение и пребывают в каждой из стран Балтии на ротационной основе. Больше кораблей НАТО патрулирует Черное море. Сегодня вечером я отправляюсь на саммит НАТО в Уэльс, и я считаю, что наш Альянс должен еще более расширить и продлить действие этих защитных мер – настолько, насколько потребуется. Поскольку защита и Таллинна, и Риги, и Вильнюса, так же важна, как и защита Берлина, Парижа и Лондона.

В долгие годы советской оккупации, великий эстонский поэт, Марие Ундер, написала стихотворение, в котором она кричала миру: «Кто придет на помощь? Прямо здесь, сегодня, сейчас!» И я говорю народу Эстонии и народам Балтии – сегодня мы связаны Уставом нашего Альянса. У нас есть священный долг по отношению друг к другу. Статья 5 гласит предельно ясно – нападение на одного является нападением на всех. И поэтому, если вы еще раз вопросите: «кто придет, чтобы помочь нам» – вы будете знать ответ: Альянс НАТО, в том числе Вооруженные Силы Соединенных Штатов Америки, «прямо здесь, сегодня, сейчас!». Мы будем здесь ради Эстонии. Мы будем здесь ради Латвии. Мы будем здесь ради Литвы. Вы потеряли независимость однажды. Вместе с НАТО, вы никогда ее больше не потеряете.

Во?вторых – и в дополнение к уже принятым нами мерам – Соединенные Штаты работают над укреплением безопасности наших Союзников по НАТО и дальнейшим увеличением американского военного присутствия в Европе. Новая инициатива, с которой я выступил в Варшаве весной этого года, включает в себя несколько элементов, и мы, вместе с Конгрессом США, работаем над претворением их в жизнь. Здесь, в странах Балтии, это означает размещение большего количества американского оборудования так, чтобы оно было под рукой в случае необходимости. Это означает больший объем подготовки и совместных учений для наших военных. И это означает, что больше войск США – в том числе и сухопутных американских войск – будут постоянно находиться и в Эстонии, и в Латвии, и в Литве на основе ротации.

В?третьих, силы НАТО должны иметь возможность еще более быстрого развертывания в условиях кризиса. На этой неделе наш Альянс должен объединиться вокруг нового плана по повышению нашей готовности. И это означает, что мы должны активизировать наше оборонное планирование, чтобы быть полностью готовыми к любой угрозе в отношении любого нашего союзника. Это также означает, что мы должны располагать инфраструктурой и объектами, которые могли бы быстро принимать подкрепления, в том числе и здесь, в странах Балтии. Нам нужно совершенствовать Силы Оперативного Реагирования НАТО, чтобы они могли развертываться еще быстрее и не только реагировать на угрозы, но и сдерживать их.

И даже если пока мы встречаемся с обычными угрозами, мы должны противостоять и иным вызовам. И это включает в себя пропагандистские кампании, которые пытаются внушить страх и разобщить людей. Мы отвергаем идею того, что люди не могут жить и процветать вместе только потому, что они отличаются по происхождению или они говорят на разных языках. И лучшим противоядием от такого извращенного мышления являются ценности, которые нас определяют. Не только в странах Балтии, но и по всей Европе, мы должны признавать достоинство и неотъемлемые права каждого человека – потому что наши демократии не могут по?настоящему преуспеть, пока мы не искореним предвзятость и предрассудки, как в наших учреждениях, так и в наших сердцах. Мы обязаны отстаивать свободу прессы и свободу слова – потому что, в конце концов, ложь и дезинформация не могут состязаться с правдой. Мы обязаны поощрять открытость и инклюзивность обществ, потому что наши страны становятся более успешными и процветающими, когда мы с радостью принимаем таланты всех наших людей, в том числе – представителей меньшинств. Это – часть того, что нам необходимо сделать. Это – пример, который мы должны показать.

В?четвертых – даже если мы поддерживаем мощь наших собственных стран – мы должны поддерживать и мощь нашего Альянса в будущем. А это означает – инвестировать в такие направления, как разведка, наблюдение, рекогносцировка и противоракетная оборона. А здесь, в Европе, страны должны делать больше, чтобы стимулировать собственный рост и процветание, которые поддерживают наш союз. Нужно отдать должное Эстонии, выделяющейся в общем ряду наших союзников тем, что вносит свой полноценный вклад – полные два процента своего ВВП – в оборону нашего Альянса. И Латвия, и Литва обязались сделать то же самое. На настоящий момент это стоит аплодисментов. Поэтому саммит этой недели – это возможность для каждой страны Альянса заявить о приверженности выполнению своих обязательств в отношении нашего союза. Эстония делает это; и каждый союзник должен это сделать.

В?пятых – мы должны продолжать выступать единым фронтом против российской агрессии в Украине. Учитывайте, что президент Путин неоднократно игнорировал возможность разрешить кризис в Украине дипломатическим путем. США, ЕС и наши партнеры по всему миру – говорили о том, что мы предпочитаем дипломатическое решение. Но в свете нежелания России воспользоваться этой возможностью мы собрались вместе, чтобы наложить масштабные санкции против России за ее действия. И можете не сомневаться, Россия платит тяжелую цену. Капитал бежит из страны, иностранные инвестиции резко сократились – потому что инвесторы знают, что, учитывая ее поведение, Россия сегодня – это плохая ставка. Экономика России вверглась в рецессию. Производство энергоресурсов – которое является двигателем российской экономики, – как ожидается, снизится. Статус ее кредитного рейтинга крайне низок. Рубль достиг небывало низкого уровня. Короче говоря, действия России на Украине ослабляют Россию. Действия России больно бьют по русскому народу.

Но так не должно быть. Мы не заинтересованы в ослаблении России. Это страна с богатой историей и замечательными людьми. Мы не стремимся к конфронтации с Россией. За последние два десятилетия Соединенные Штаты пошли на многое, чтобы принять Россию в мировом сообществе и поощрять ее экономические успехи. Мы приветствуем Россию, которая является сильной и развивающейся, которая способствует международному миру и безопасности и которая решает споры мирными – дипломатическими – методами.

И, в отличие от изоляции и экономических проблем сегодняшней России, этот путь – который будет включать и стабильную и процветающую Украину, суверенитет которой уважается, – также, в конечном счете, будет означать больший успех, большие возможности и уважение к России. Такой путь остается возможным для России; тот путь, который приведет русский народ к истинному прогрессу. Но этот путь начнется только тогда, когда Россия сменит курс и уйдет с Украины с тем, чтобы украинцы могли сами принимать решения. И я не сомневаюсь, что одно из их решений будет в поддержании тесных отношений не только с Европой, но и с Россией. Но это должен быть свободный выбор.

И это подводит меня к заключительной теме, по которой наши страны должны продолжать выступать вместе – к нашей непоколебимой поддержке тех, кто борется за свою свободу. И, да, это включает в себя и народ Украины. И мало кто понимает это лучше, чем народы стран Балтии. Вы по своему горькому опыту знаете, что нашу безопасность и нашу свободу никогда не следует воспринимать как нечто само собой разумеющееся.

Мы хотим, чтобы украинцы были независимыми и сильными, были в состоянии сделать свой собственный выбор без страха и запугивания, потому что – чем больше стран являются сильными и свободными от запугивания, тем в большей безопасности находятся наши собственные свободы.

Поэтому Соединенные Штаты продолжат содействовать реформам на Украине – преодолению коррупционного наследия, построению демократических институтов, росту ее экономики, и – как и другим европейским народам – диверсификации ее источников энергоресурсов, потому что ни одна страна не должна становиться заложником другой страны, которая использует энергетическое оружие. Мы будем продолжать предлагать обучение и поддержку, чтобы помочь украинским военным окрепнуть, пока они защищают свою страну. А поскольку, в конце концов, военного решения этого кризиса не существует, мы будем и впредь поддерживать усилия президента Порошенко по достижению мира. Потому что, как и все независимые государства, Украина должна свободно распоряжаться своей судьбой.

И на этой неделе НАТО должно послать четкий сигнал о своей поддержке Украине. Наш Альянс поддерживает партнерство с Украиной на протяжении более 20 лет. Украинские войска с отличием участвовали в операциях НАТО на Балканах и в Афганистане. Также и в Уэльсе мы встретимся с президентом Порошенко как союзники, чтобы показать, что наши 28 стран едины в поддержке суверенитета и права Украины на защиту своей территории.

Украине сегодня нужны не слова. НАТО следует принять на себя конкретные обязательства по оказанию помощи Украине в модернизации и укреплении ее сил безопасности. И, между прочим, нам следует делать больше в смысле оказания помощи и другим Партнерам НАТО – включая Грузию и Молдову – также принять меры по укреплению их обороны. И мы должны подтвердить принцип, которым всегда руководствуется наш Альянс – для стран, которые соответствуют нашим стандартам и которые могут внести реальный вклад в общую безопасность, дверь членства в НАТО будет оставаться открытой.

Итак, это – момент испытаний. Действия сепаратистов в Украине и действия России вновь возрождают темную практику европейского прошлого, которая уже должна бы стать достоянием древней истории. Люди в масках, штурмующие здания. Солдаты без флагов, проникающие через границу. Насилие, вынуждающее семьи стать беженцами, и убивающее тысячи людей, в том числе – почти 300 невинных мужчин, женщин и детей – со всей Европы и со всего мира – когда их самолет был сбит. Перед лицом насилия, которое кажется непреодолимым, и страданий, которые так бессмысленны, можно легко стать циником, и, мне кажется, заманчивым может показаться смирение с мыслью о том, что мир и безопасность могут оказаться недостижимы.

Но я хочу сказать всем вам сегодня здесь – особенно, молодым людям: никогда не поддавайтесь такому цинизму. Не теряйте идеализма и оптимизма, которые и лежат в основе всех больших перемен. Никогда не теряйте веру, которая гласит: если мы хотим этого, если мы будем работать во имя этого, если мы будем стоять вместе, плечом к плечу – будущее может стать другим; завтра может стать лучшим. В конце концов, единственная причина, благодаря которой мы находимся здесь сегодня – в свободной и демократической Эстонии, заключается в том, что эстонский народ никогда не сдавался.

 

Обращение президента США Барака Обамы к народу Эстонии 3 сентября 2014 года (Таллин, Эстония). URL: https://www.whitehouse.gov/the?press?office/2014/09/03/remarks?president?obama?people?estonia.

 

 

Ошибки западного восприятия России

 

Об авторах

Мэтлок?мл., Джек, посол США в СССР в 1987–1991 годах.

Монаган, Эндрю, старший научный сотрудник Программы России и Евразии в Чэтэм Хаус (Лондон, Великобритания).

Крастев, Иван, председатель Центра либеральных стратегий в Софии.

Леонард, Марк, президент Европейского совета по международным делам (ЕСМД).

Рожански, Мэтью, директор Института Кеннана в Международном научном центре имени Вудро Вильсона (Вашингтон, США).

Зальцман, Рэйчел, докторант Школы продвинутых международных исследований Университета Джона Хопкинса (Вашингтон, США).

 

Кто выиграл «холодную войну»? Стоит ли обращаться с Россией как с проигравшей?

 

Джек Мэтлок?мл.

 

Джек Мэтлок, занимавший должность посла США в СССР в последние годы «холодной войны», предпринял попытку прояснить существующие в западном общественном мнении заблуждения об окончании «холодной войны» в вопросе о ее «победителях» и «побежденных». Он также попытался выявить ошибки политики Запада в отношении России на протяжении 20 лет после распада Советского Союза, которые имеют принципиальное значение в отношениях с Москвой. Статья вышла в марте 2014 года в газете «Вашингтон Пост» сразу после присоединения Крыма к России на фоне обострения кризиса в отношениях между Россией и Западом, а также активизации в западном экспертном и политическом сообществе дискуссий о «новой холодной войне»¹.

Автор начинает свою статью с воспоминаний о встрече между американским и советским министрами иностранных дел в Нью?Йорке в сентябре 1987 года. На фоне новых внутриполитических тенденций внутри СССР, инициированных Михаилом Горбачевым, в ответ на вручение Эдуарду Шеварнадзе списка нарушений прав человека в Советском Союзе госсекретарь Джордж Шульц, по воспоминаниям Мэтлока, – вместо привычных обвинений во вмешательстве во внутренние дела СССР – получил обещание разобраться и сделать все возможное, чтобы исправить ситуацию. Автор отмечает, что тогда он понял – «холодная война» закончилась. Той дружественной атмосфере Мэтлок противопоставляет недавно прошедшую встречу госсекретаря Джона Керри и министра иностранных дел России Сергея Лаврова, в ходе которой стороны так и не смогли прийти к согласованному решению об урегулировании кризиса на Украине. Автор подчеркивает, что тон двусторонних бесед и публичных высказываний официальных лиц обеих стран значительно превосходит по резкости тот, который наблюдался в последние годы «холодной войны». Стороны не избегают взаимных угроз в адрес друг друга, ситуация становится все более напряженной. Однако Мэтлок считает, что говорить о начале «новой холодной войны» не следует:

«Я не думаю, что мы становимся свидетелями начала новой «холодной войны». Отношения между Россией и Западом сегодня больше основываются на непонимании, искажении реальности и попытках оправдать себя в глазах своего населения, чем на каких?либо реальных идеологических противоречиях или столкновении национальных интересов. И проблем сегодня гораздо меньше, и они значительно менее опасны, чем те, которые нам приходилось решать в период «холодной войны». Однако неспособность оценить, как закончилась «холодная война», оказала огромное влияние на взгляды России и Запада. И эта неспособность объясняет то, что происходит сейчас.

Расхожее мнение о том, что Запад сыграл решающую роль в распаде Советского Союза и, таким образом, победил в «холодной войне», является заблуждением. В действительности же завершение «холодной войны» стало результатом взаимовыгодных переговоров».

Мэтлок приводит значимый аргумент: в 1989 году на Мальте на встрече Михаила Горбачева и Джорджа Буша?ст. оба лидера подтвердили, что США и СССР более не считают друг друга врагами, а идеологическому противостоянию между двумя блоками пришел конец. К 1991 году сотрудничество Москвы и Вашингтона принесло заметные плоды: была прекращена гонка вооружений, введен запрет на химическое оружие, а стороны согласились значительно сократить свои ядерные арсеналы. Автор вспоминает, как он с приятным удивлением наблюдал за падением «железного занавеса», либерализацией восточно?европейских стран и постепенным отказом советского руководства от коммунизма. По замечанию Мэтлока, прекращение гонки вооружений дало возможность Горбачеву сосредоточиться на реализации реформ. При этом он отдельно подчеркивает:

«Из?за того, что распад Советского Союза произошел практически сразу после этих изменений, люди часто ошибочно связывают это с окончанием «холодной войны». Однако это были два несвязанных друг с другом события, и первое совсем необязательно должно было стать результатом второго.

Более того, распад СССР на 15 отдельных государств – это совсем не то, чего хотели США, и они не могли этому способствовать. Мы рассчитывали, что Горбачев создаст союз советских республик на добровольных началах – за исключением стран Балтии. Буш четко об этом заявил в августе 1991 года, когда выступил с призывом ко всем нероссийским советским республикам подписать договор о союзе, который ранее предложил Горбачев, предупреждая о том, что «национализм может стать самоубийственным». Россиянам, которые сожалеют о распаде СССР, следует помнить, что именно Борис Ельцин, избранный президент России, вступил в сговор с руководителями Украины и Беларуси, чтобы заменить Советский Союз «содружеством», более свободным с точки зрения организации и менее влиятельным образованием».

Между тем вскоре риторика Вашингтона сменилась, а окончание «холодной войны» стало преподноситься не как общая победа, а как победа США и Запада над советской Россией.

«Даже после прекращения существования СССР Горбачев продолжал говорить, что «завершение «холодной войны» является нашей общей победой». Однако США настойчиво относились к России как к проигравшей стороне. В своем Обращении «О положении дел в стране» в 1992 году Буш заявил: «Милостью Бога США победили в «холодной войне». Сама по себе такая риторика не имела бы негативных последствий, однако она была подкреплена действиями трех последующих американских президентов».

США, по мнению Мэтлока, стали не только говорить, но и действовать в соответствии с убеждением о том, что Россия – проигравшая сторона. Он приводит в пример бомбардировки Сербии, поддержанные президентом Биллом Клинтоном и не получившие единогласного одобрения Совета Безопасности ООН, а также процесс расширения НАТО с последовательным включением в него стран, которые ранее входили в состав Организации Варшавского договора. Мэтлок считает, что эти шаги можно рассматривать как попытки воспользоваться тем, что Москва ушла из Восточной Европы, хотя предполагалось, что этого не произойдет. Логичным результатом такой политики Вашингтона, как считает автор, стало то, что Россия практически полностью потеряла доверие к США. И если еще в 1991 году, согласно опросу, 80 % россиян разделяли положительное отношение к США, то уже к концу десятилетия те же 80 % были настроены в отношении американцев отрицательно.

Между тем Россия продолжала сотрудничать с Западом. После терактов в США 11 сентября 2001 года Владимир Путин был первым иностранным лидером, позвонившим своему американскому коллеге и предложившим помощь. Сотрудничество продолжилось и в ходе военной кампании США в Афганистане. Более того, Путин добровольно вывел российские военные базы с Кубы и из Вьетнама. Однако соответствующей реакции со стороны США не последовало:

«Что он получил взамен? Бессмысленные слова одобрения от президента Джорджа Буша?мл., который принял решения о дальнейшем расширении НАТО на страны Балтии и Балканы и размещении там американских военных баз, о выходе из Договора по ПРО, о вторжении в Ирак без санкции СБ ООН, об активном участии в «цветных революциях» на Украине, в Грузии и Киргизии, и затем – в нарушение самых принципиальных «красных линий», которые обозначил российский президент – начал говорить о включении Грузии и Украины в состав НАТО. По сути это были дипломатические удары в пах. Американцы, последователи доктрины Монро, должны были понимать, что Россия крайне чувствительно воспринимает приближение к своим границам иностранных военных блоков».

Президент Барак Обама, став президентом, запустил политику «перезагрузки» отношений с Россией, для чего был предпринят ряд небезрезультативных попыток в разных областях. Главным достижением Мэтлок выделяет подписание сторонами нового Договора СНВ. Однако вскоре, как отмечает Мэтлок, привычка американского Конгресса вмешиваться в чужие дела – при собственных нерешенных проблемах – возобладала. Был принят Закон Магнитского, который рисовал Россию главным нарушителем прав человека – притом что в других странах происходит то же самое и в таких же масштабах. Этот шаг вызвал резкую критику со стороны Москвы, а также закрепил в российском обществе неприязнь к США как к главному врагу.

По мнению Мэтлока, украинский кризис стал последней каплей в разлаживавшихся отношениях между Россией и США: после последовательно пренебрежительных шагов американского руководства в отношении Москвы, довершившихся войной на Украине, говорить о той «спокойной дипломатии», которая наблюдалась в последние годы «холодной войны», стало невозможно. Сегодня 43 % россиян верят, что кризис был спровоцирован именно Западом, а их страна является осажденной крепостью.

Автор продолжает: «Предприняв военную оккупацию Крыма, Путин обострил ситуацию. Если в результате Крым окажется в составе Российской Федерации, это приведет к периоду взаимных обвинений и экономических санкций в духе «холодной войны». В этом случае победителей не будет, будут только проигравшие – в лице основной части самой Украины, которая может не сохраниться в своих существующих границах, и России, которая окажется в еще большей изоляции. В России на периферии могут начаться теракты антироссийски настроенных экстремистов. Также соседние государства будут менее склонны присоединиться к создаваемому Россией экономическому союзу».

При этом, как считает Мэтлок, недовольство России, которое будет тормозить решение многих глобальных и региональных проблем – включая иранскую ядерную программу, Северокорейское досье и гражданскую войну в Сирии, обернется в результате поражением для Запада. Несмотря на то, что российская позиция далеко не всегда была выгодной для США, автор убежден, что участие Москвы было более значимым, чем полагает большинство американцев. Мэтлок делает вывод, что отсутствие сотрудничества с Россией крайне невыгодно для всех.

 

Впервые опубликовано в газете «Washington post» 14 марта 2014 года. URL: http://www.washingtonpost.com/opinions/who?is?the?bully?the?united?states?has?treated?russia?like?a?loser?since?the?cold?war/2014/03/14/b0868882?aa06–11e3–8599?ce7295b6851c_story.html.

 

Новая «холодная война»? Злоупотребление историей и отказ понять Россию

 

Эндрю Монаган

 

На фоне разворачивающихся с конца 2013 года событий на Украине, ставших, по мнению ряда западных экспертов, поворотной точкой в процессе формирования нового мирового порядка, наметился новый кризис в отношениях между Россией и Западом. Действия Кремля в отношении войны на Украине заставили США и Европу по?новому посмотреть на место России в мире и поставили вопрос о поиске новых подходов в ее отношении. Острота нынешней напряженности между Россией и Западом в очередной раз за последнее десятилетие спровоцировала разговоры о новой «холодной войне». Попытки проанализировать политику России зачастую сводятся к сравнению действий Кремля с действиями нацистской Германии, что только способствует усилению накала. Между тем Эндрю Монаган, опубликовавший свою статью на сайте британского аналитического центра Chatham House в мае 2015 года, призывает отказаться от споров о том, является ли нынешний кризис новой «холодной войной» или лишь отражением существующих системных проблем в отношениях между Россией и Западом ¹. Он считает, что сведение современных реалий к категориям прошлого затуманивает суть конфликта, препятствует пониманию российской политики в сегодняшних международных условиях и исключает возможность решения действительно актуальных вопросов, связанных с вызовами европейской безопасности.

Монаган подчеркивает, что украинский кризис спровоцировал очередную волну соперничества России с Западом. На поверхность вышли фундаментальные противоречия в понимании сторонами архитектуры европейской безопасности, с новой силой проявился конфликт ценностей. Обострился «конфликт двух Европ» – двух противоположных видений Европы: западного либерального и консервативного российского.

«Все чаще говорят о новой «холодной войне», предполагая, что это соперничество станет возвращением к противостоянию второй половины XX века. Многие западные политики и наблюдатели утверждают, что российский президент Владимир Путин пытается повернуть время вспять и даже воссоздать СССР – и что поэтому сегодня можно извлечь уроки из опыта «холодной войны».

Такие разговоры, сколь бы притягательными они ни были, являются заблуждением. Слишком часто они загоняют дискуссию в рамки повторяющихся упрощений, которые препятствуют пониманию России и ее отношений с Западом. Это усложняет для Запада формулирование реалистичной политики в отношении как украинского кризиса, так и в отношении России в целом».

В западном мейнстриме все чаще заметны злоупотребления историей – красочные исторические аналогии, например, сравнения политики Москвы с поведением нацистской Германии в конце 1930?х годов, которые только вводят в заблуждение и мешают пониманию современных международных реалий и действий России. Как отмечает Монаган, увлекаясь рассуждениями о новой «холодной войне», западные эксперты игнорируют изменившуюся международную среду и адаптацию России к ней: предсказывая ход развития современных событий в опоре на мифы истории, они готовятся к войнам прошлого и все больше отдаляются от реальности.

На фоне таких символических годовщин, как падение Берлинской стены и окончание Второй мировой войны, которые праздновал весь мир, дискуссии о том, что нынешний кризис в отношениях между Россией и Западом становится новой «холодной войной», набирают популярность. Эти разговоры – хотя и обосновываются необходимостью извлечь уроки из прошлого ² – лишь усиливают напряженность и уводят нас в неверном направлении.

Автор рассуждает так. Бесспорно, отношения между Россией и Западом сегодня переживают сложный период. Существует целый ряд нерешенных системных проблем, которые в очередной раз выявил украинский кризис, ставший не только экономической войной после введения сторонами друг против друга санкций, но и – с учетом их финансовой и военной поддержки противоборствующих сил на Украине – переросший в опосредованную войну между Западом и Россией. Улучшения отношений между ними в обозримой перспективе не просматривается, а мышление в категориях новой «холодной войны» только усугубляет напряженность и уводит нас в сторону от решения проблемы.

Рассматривать современную политику России через призму «холодной войны» значит не понимать суть существующей проблемы. Зачастую за использованием этого термина скрывается всего лишь утверждение о том, что «в отношениях России с Западом существуют сложности». По мнению Монагана, опасность кроется в том, что сведение всех существующих сегодня проблем между Западом и Россией к понятиям «холодной войны» укрепляет в общественном мнении чрезмерно упрощенное и потому неточное понимание истории, затуманивая суть современного кризиса.

«Пора начать думать о России и ее отношениях с Западом в новых категориях – категориях XXI века. Это необходимо, если Запад хочет понять вопросы, вызовы и возможности, которые могут исходить из России, и научиться адекватно на них реагировать. Эта работа рассматривает три взаимосвязанные проблемы. Во?первых, она изучает циклично повторяющийся характер дискуссии о России на Западе и влияние, которое он оказывает. Эта полемика в основном зациклена на использовании закостенелых, негибких и неточных клише. Такой подход упускает из внимания новые реалии «столкновения Европ», которое характеризуется конфликтом ценностей и фундаментальными расхождениями по вопросу об архитектуре Евро?Атлантической безопасности. Затем мы рассматриваем вторую проблему – злоупотребление историей, в частности ограниченный ряд нарочито сенсационных аналогий, которые сводят историю к политизированному мифотворчеству. В конце мы приходим к заключению о присутствующем ощущении дежавю в дискуссиях и политике – и в этом заключается третья проблема. Интерпретируя текущие события сквозь призму «холодной войны» и других периодов с целью использовать старые решения для новых проблем, политики и военные стратеги убаюканы чувством дежавю и готовы вести войны прошлого, хотя современные реалии представляют собой совершено другой международный контекст. Слишком остро сегодня ощущается дух XX века в отношении Запада к России».

Главной целью своей работы Монаган ставит выявление основных ошибок в анализе современного конфликта в западных экспертных кругах и стимулирование их обсуждения. Автор исходит из того, что опыт «холодной войны» важен для понимания нынешней России, однако следует воспринимать его как контекст современных событий, а не концентрироваться на том периоде истории и не использовать его для прогнозирования развития сегодняшних реалий в опоре на устаревшие стереотипы, не только не способствующие, но и препятствующие анализу современной российской политики.

Россия и Запад в петле времени новой «холодной войны»

Монаган отмечает, дискурс о новой «холодной войне» появился не в 2014 году: он является частью западного политического мейнстрима уже десять лет. Разговоры в связи с современной ситуацией на Украине до боли напоминают те, которые велись в ходе разгоревшегося энергетического кризиса между Россией, Украиной и Европой в 2006 году, а затем – после событий на Кавказе в августе 2008 года ³.

Впервые о новой «холодной войне» на Западе заговорили в начале второго президентского срока Путина в 2004 году. Все настойчивее проявлялась связь между разговорами о новых внешнеполитических тенденциях Москвы и дискуссиями о характере режима Путина и о том, что страна движется в «неправильном направлении» – все дальше от демократии и партнерства с Западом ⁴. В 2005 году к развитию этих разговоров стимулом послужило заявление Путина (в ходе его ежегодного обращения к Федеральному собранию) о том, что распад Советского Союза стал «величайшей геополитической катастрофой прошлого века», которое сразу приобрело большую популярность среди западных комментаторов. Последние обычно предпочитали трактовать его как стремление Путина возродить СССР, подчеркивая, что это заявление было первым предвестником событий 2014 года ⁵.

Последовавшее в 2007 году выступление российского лидера в Мюнхене на конференции по безопасности было воспринято многими как объявление новой «холодной войны», что на фоне обострившихся противоречий между Россией, с одной стороны, и НАТО и ЕС – с другой, после выхода первой из ДОВСЕ и возобновления полетов стратегических бомбардировщиков заставляло Запад трактовать каждое следующее действие Кремля как попытку «вернуться к прежним способам» обеспечения европейской безопасности ⁶. По мнению Монагана, дискурс о начале новой «холодной войны» между Россией и Западом стал неотъемлемым элементом политической мысли западных экспертов ⁷: он каждый год разгорался с новой силой, а тот факт, что начало войны уже предвещалось ранее, никого не смущал.

Очевидно, что такая линия рассуждений лишена логики и нисколько не приближает нас к полному понимаю происходящего.

«Появление аргумента о новой «холодной войне», особенно с 2007 года, произвело на свет целый ряд довольно убедительных изначально опровержений: критики говорили, что новые условия отличались от того, что было в «холодную войну». Сегодня не существует ни фундаментального конфликта интересов, ни разделяющего Запад и Россию конфликта идеологий, что наблюдалось во второй половине XX века. Каждый раз, когда возобновлялась полемика о новой «холодной войне», включая нынешний конфликт, – появлялись все те же опровержения этой теории ⁸. Дебаты на эту тему, которые обычно представлены как спор между «ветеранами холодной войны» и поборниками Путина, все более ожесточались, особенно начиная с 2014 года. Иногда именно они – а не сама Россия – перетягивают на себя основной фокус внимания. Именно поэтому идея о «новой холодной войне» должна отойти на второй план: западные политики и комментаторы всегда очень удивлены поведением России – это происходит из?за того, что они больше увлечены спорами между собой, игнорируя процессы, которые происходят внутри страны».

При этом, как подчеркивает автор, главной проблемой, вызывающей наибольшее беспокойство, видится то, что аргументы, приводимые и той, и другой стороной дискуссий на протяжении последнего десятилетия, потеряли всякий смысл, применяясь автоматически и бездумно – они не способствуют лучшему пониманию сути и остроты сегодняшних проблем между Россией и Западом. Вновь спровоцированный украинским кризисом этот дискурс, с одной стороны, представляет новую «холодную войну» бесспорным, самим по себе разумеющимся фактом. Ее обоснованием зачастую служит мысль о том, что «Путин намерен воссоздать Советский Союз» – в том или ином виде, или что Кремль вернулся к политике экспансионизма времен Российской империи. При этом, по мнению автора, совершенно игнорируются динамика и особенности развития отношений между Западом и Россией в последние десятилетия, не говоря уже о целом ряде других немаловажных политических факторов ⁹. При этом оппоненты «ветеранов холодной войны» также отказываются принять во внимание особенности развития отношений России с Западом, предлагая в подтверждение своей точки зрения неточные аргументы.

 

К «столкновению Европ»

«Война на Украине выявила фундаментальные расхождения в том, как Запад и Россия понимают Евро?Атлантическую безопасность и в первую очередь ее архитектуру после окончания «холодной войны». Москва утверждает, что европейская безопасность поделена между институтами, которые предполагают и политические, и правовые гарантии безопасности, такие как НАТО и ЕС, с одной стороны, и институтами, предоставляющими только политические гарантии, такие как Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) – с другой, и что защита, которую предоставляют последние, не является надежной. Кроме того, Москва и Запад не согласны по вопросу представительства России в европейской безопасности – Россия настаивает на том, что должна иметь больший вес в этих вопросах. Эти кажущиеся глубокими расхождения в понимании европейской безопасности – и роли России и НАТО в ней – лежат в основе большинства проблем в отношениях России с Западом – существующих и будущих.

Расхождения в интересах между Россией и Западом выражаются не только в жестких заявлениях НАТО и Москвы по вопросам безопасности, но и в непрекращающихся попытках последней запустить диалог о европейской безопасности – вплоть до выдвижения инициативы о новом договоре в этой сфере. Эта инициатива имеет продолжительную историю, но приобрела особую значимость с того момента, как в 2007–2009 годах Москва инициировала проект по безопасности в Европе (в результате чего был запущен процесс Корфу в рамках ОБСЕ). С этого времени российское руководство постоянно выражает свое недовольство нынешней архитектурой безопасности в регионе Евро?Атлантики, и есть свидетельства того, что Москва может вновь начать разговоры об этой теме в преддверии 40?й годовщины подписания Хельсинкского Заключительного акта в 2015 году ¹⁰. Запад и Россия видят европейскую безопасность после окончания «холодной войны» в разных понятиях, и это может развернуть их позиции так, что они станут взаимонеприемлемыми. Это будет способствовать углублению фундаментальных противоречий и даже приведет к конфликту интересов».

Как замечает автор, даже общие, на первый взгляд, для России и западных государств интересы являются источниками противоречий. В частности, невзирая на то, что обе стороны видят для себя угрозу в международном терроризме или распространении оружия массового уничтожения, согласия о причинах, природе и степени опасности этих вопросов между Россией и Западом нет. Соответственно, каждая из сторон имеет собственное представление и о способах, как справляться с такого рода вызовами. Фактически, пишет Монаган, позиции России и Запада кардинально расходятся: стороны обвиняют друг друга в том, что именно политика оппонента и является причиной, а не решением проблемы. Ярким примером представляется разность подходов по борьбе с радикальной экстремистской организацией ИГИЛ: обе стороны разделяют необходимость противостояния боевикам ¹¹, но при этом расходятся в вопросах о причинах и эффективных способах решения проблемы.

«Более того, хотя никакого возвращения к идеологической конфронтации в глобальном масштабе нет, явно заметны противоречия по поводу ценностей. Идея о создании стратегического партнерства на основе общих ценностей потерпела неудачу еще 10 лет назад, а расхождения в понимании природы демократии (в особенности, прав человека и роли государства в обществе) проявляются все отчетливее».

Эти различия стали называть «ценностным разрывом», впрочем, как считает Монаган, и этот термин не отражает глубины обостряющихся противоречий между западным либеральным и российским консервативным видениями. Путин не раз в своих выступлениях однозначно противопоставлял традиционные христианские российские ценности современным ценностям Запада. Так, в своей речи на Валдайском форуме в 2013 году он подчеркнул наличие угроз российской идентичности, в то время как западные государства не только отрицают христианские ценности – мораль, традиционные институты, включая традиционные семьи, – составляющие основу их цивилизации, но и распространяют свое искаженное видение по всему миру, ввергая себя и другие страны в глубокий демографический и моральный кризис. В противовес новым ценностям Запада российский лидер указал на ценности традиционные, заложенные в мировых религиях, подчеркнув, что их отстаивание является «правильным и естественным»¹². По мнению автора, обострившиеся сегодня ценностные противоречия не переросли в масштабное идеологическое противостояние, однако они говорят об углубляющемся европейском цивилизационном расколе.

Монаган продолжает: «Все это свидетельствует о «столкновении Европ», которое возникло в последние 10 лет между западной моделью Европы (ЕС) – и довольно отличного от этого российского видения. Этот раскол, как представляется, продлится как минимум в кратко? и среднесрочной перспективе, проявляясь в соперничающих подходах к определению архитектуры Евро?Атлантической безопасности и столкновении ценностей, пониманий и траекторий европейского наследия и христианской цивилизации. Это формирует ядро нарастающего стратегического соперничества по мере того, как Москва стремится адаптироваться к ситуации и бросить вызов европейской политической системе и архитектуре безопасности военными, дипломатическими и политическими методами (последний подразумевает предоставление финансовой помощи и политической платформы для второстепенных партий в Европе).

Точнее говоря, это только часть большей картины. Термин «столкновение Европ» не предполагает игнорирования активной роли России в Евразии или исключения из уравнения США, которые представляются главным компонентом архитектуры безопасности в Евро?Атлантике. Не следует также забывать о возрастающей роли Китая и российско?китайских отношениях. Тем не менее этот термин хорошо передает суть соперничества между более либеральной, ориентированной на Запад частью Европы, включенной в НАТО и ЕС, и формирующейся в пику ей другой – «российской» – Европы».

 

Бесконечный ряд бессмысленных аналогий

Монаган далее отмечает: «По мере того как нарастает вызов архитектуре европейской безопасности XXI века – вызов, который требует объективной оценки современных реалий, – дискуссии о России движутся в противоположном направлении, отвлекая внимание на события и вызовы XX века. Это приводит ко второй проблеме полемики о новой «холодной войне». И хотя эта полемика притягивает взоры к выдающемуся периоду европейской и мировой истории, пытаясь показать примеры из прошлого для сегодняшней ситуации, она только вносит еще больше неясности и не дает материала, из которого можно «извлечь уроки». Это вызвано отсутствием понятия о том, что действительно означает «холодная война», помимо того что это дает некое смутное представление о периоде натянутых отношений между Россией и Западом. Это создает пространство для большого количества интерпретаций, сводя идею о новой «холодной войне» к поверхностной аналогии. Это не использование истории – это злоупотребление ею».

Монаган, как и ряд других специалистов, считает, что даже сегодня представление о периоде «холодной войны» в общественном и экспертном сознании складывается из отдельных фрагментарных представлений о ней, а многие ее тайны до сих пор остаются тайнами. Поэтому трудно разобраться, какие уроки необходимо извлечь из этого продолжительного периода мировой истории ¹³. В оценках «холодной войны» эксперты расходятся в ответах на элементарные вопросы о том, когда она началась – в 1940?е годы, после Корейской войны или в результате борьбы между Вильсоном и Лениным? – когда закончилась и даже почему она завершилась так, а не иначе ¹⁴.

Автор ссылается на Лоуренса Фридмана, который отмечает, что термином «холодная война» стало принято для удобства называть более чем 40 лет истории, повидавших «увлекательный каскад» разнообразных событий, теорий и идеологических догм. При этом термин совершенно не отображает всей существовавшей сложности и неоднородности того исторического периода и не дает сколь?либо полного представления ни о сути, ни о динамике развития отношений между Россией и Западом за сорок лет, обобщенных названием «холодная война»¹⁵. Поэтому столь популярные сегодня отсылки к этому времени, используемые для трактовки современных событий и процессов, перестают иметь какой?либо смысл, так как не проясняют ситуацию, а лишь вызывают все больше вопросов. Монаган вновь подчеркивает: использование стереотипов и упрощение исторических фактов лишает ясности любые попытки провести исторические аналогии с целью лучше понять текущие явления.

Автор также замечает немаловажный факт, что видение «холодной войны» западными странами с 1989 года пережило заметные трансформации ¹⁶, а процессы расширения Евро?Атлантических организаций – НАТО и ЕС – на восток неизбежно оказали влияние на смену акцентов в разных версиях недавнего исторического прошлого, в частности, среди стран – бывших членов ОВД или СССР, которые в ходе «холодной войны» находились по другую сторону баррикад и, в отличие от старых членов НАТО, имели совершенно другие впечатления о том периоде. Так, Западная Европа помнит «холодную войну» как период жизни в постоянном страхе возможности тотальной войны между ядерными державами, помнит «долгий мир в Европе», периодически прерывавшийся острыми кризисами. С другой стороны, для Восточной Европы «холодная война» ассоциируется с периодом оккупации и воспоминаниями о репрессиях. Для первых те времена становятся частью истории, вторые так и не могут оправиться от ран недавнего прошлого ¹⁷. Монаган делает вывод исходя из этого, что, очевидно, не существует никакой ясности в отношении понимания «холодной войны» даже на Западе, и тем более неясно в этих условиях, как можно сравнивать тот период истории с современным и какие исторические уроки мы можем применить в отношении текущего кризиса.

Автор также считает, что анализ затрудняет и использование популярных отсылок к истории, сравнивающих действия России с политикой СССР в отношении Чехословацких и Афганских событий в 1968 и 1979 годах или действиями нацистской Германии в 1930?е годы. Так, особенно распространено проведение аналогий между присоединением Крыма к России в 2014 году и аншлюсом Австрии 1938 года или аннексией Судетской области. Кроме того, как отмечает Монаган, современные отношения между Россией и Западом зачастую предпочитают трактовать сквозь призму пакта Молотова?Риббентропа и Мюнхенских соглашений ¹⁸. По мнению автора, чем чаще эти стереотипные аналогии повторяются в западном общественном дискурсе, тем больше они имеют резонанс, особенно с учетом того, что сравнения с нацистской Германией имеют весьма огромное значение как для взаимоотношений России и Запада ¹⁹, так и в общем для всей международной системы – они стали неотъемлемой частью обсуждения всех конфликтов, происходящих в мире с Корейской войны 1950 года ²⁰.

«Поэтому любые дискуссии касательно сегодняшней России переполнены обильными и постоянно повторяющимися упрощенными, доведенными до абсурда образами, в которых действия России сравниваются с политикой Советского Союза и/или нацистской Германии, а Владимир Путин представляется как реинкарнация Иосифа Сталина, Адольфа Гитлера или чего?то среднего между ними ²¹. В итоге действия России сравниваются с большим числом неясных событий, как правило тех, что первые приходят на ум, отобранных из истории последних двух столетий вне зависимости от контекста, значимости отдельных личностей, вовлеченных в них, а также от течения времени. Игнорируется факт разнообразия ситуаций и их сложности, а неизвестное представляется как известное.

Такой избирательный подход к истории не годится для того, чтобы извлечь уроки из прошлого. Например, какое сравнение более «полезно» для понимания действий России в Крыму: аннексия Германией Судет по результатам Мюнхенских соглашений или советское вторжение в Чехословакию? Это были два совершенно разных события. Проблема усугубляется тем, что историю всегда исключают из дискуссий, так как редко случается, чтобы исторические детали в таких аналогиях были точны, причем игнорируются даже текущие исторические дебаты об этих событиях. В результате мы имеем все более абстрактное представление о России.

Таким образом, история превращается в миф, в сказку, в которую все свято верят, в основе которой лежат обиды и предубеждения, и которая активно используется в политической пропаганде ²². Эти мифы больше представляют собой выявление того или иного исторического события, чем поиск сходства с настоящим. Их главная задача заключается в том, чтобы вызвать в сознании аудитории определенные ассоциации с целью ее убедить (хотя и в отрыве от фактов). В результате получается аргумент, замкнутый в короткой цепи ассоциативного, где различия между предполагаемым и точно известным стираются. Смысл в том, чтобы усилить полемику и препятствовать любым несогласным мнениям, навязывая вину через предлагаемые ассоциации: например, попытки оспорить существующую точку зрения подвергаются критике по аналогии с попытками поддерживать СССР или нацистскую Германию.

Вместо того чтобы извлекать из истории уроки, ее используют для подкрепления накатанных схем полемики. Такой подход не только искажает столь хрупкие исторические аналогии, но и ложно представляет их как модели будущего. Он подразумевает наличие определенной модели исторического развития, из которой мы можем извлечь опыт – иначе последствия будут катастрофическими. Этот подход отрицает уникальность каждого события и упускает из вида случай, возможные изменения и свободу действий ²³. Помимо того, что это создает плодородную почву для эмоциональной политической пропаганды и мобилизации общественного мнения, это – плохой источник для извлечения практических или полезных уроков. Вместо тщательного размышления о происходящем в том виде, как оно есть и каким оно может стать, наблюдатели предпочитают поверхностно рассматривать упрощенные и повторяющиеся модели поведения. Как отмечают Ричард Нойштадт и Эрнест Мэй в своем исследовании об использовании и злоупотреблении историей в политике, это называется «использовать аналогию для приведения неразумных доводов»: аналогия строится на основе аналогии создания ложных свидетельств – посредством подгона под нужный шаблон или удобные рамки, – которые искажают и затуманивают понимание истории и нынешнего контекста, так как представление о событии все больше отрывается от его исторических обстоятельств» ²⁴.

В результате этого, как размышляет автор, возникают две проблемы. Первая заключается в том, что использование этих ложных аналогий для объяснения современных событий только усложняет понимание происходящего. Например, по мнению Монагана, после воссоединения Крыма с Россией в 2014 году западные наблюдатели предпочли сконцентрироваться на колоритных сравнениях действий Кремля с присоединением Германией Судет. При этом из виду практически был выпущен анализ непосредственно российской операции в Крыму и ее новые военные возможности, выражавшиеся, например, в использовании сил специального назначения. Также без внимания западных комментаторов осталось и изменившееся видение России своей безопасности. Таким образом, вновь усилившиеся дискуссии о новой «холодной войне» заслонили собой суть происходящего на Украине.

Второй проблемой является то, что «такой дискурс формирует рамки для различных возможностей политического курса, сводя их к выбору между «умиротворением» России – термин, который остается отталкивающим для многих политиков, – и противостояния ей путем сдерживания или устрашения. Однако даже это не представляется правильными альтернативами, поскольку «урок» из Мюнхенских соглашений 1938 года очень поучителен: агрессии должно противостоять (и когда это было сделано, Европа была втянута в войну) ²⁵. Отказ от любой дипломатии и переговоров из?за страха скатиться к «умиротворению агрессора» означает отказ от использования множества политических инструментов, имеющихся в распоряжении Европы. Более того, чтобы сдерживание и устрашение имели успех, необходимо действительно понимать ту сторону, на которую эта политика направлена: нужно понимать причины ее действий и природу ее процесса принятия решений. Представляя современную Россию как карикатуру на Советский Союз, нацистскую Германию или любого другого врага прошлого, понять этого невозможно».

 

Готовясь к войнам прошлого

Наконец, по мнению автора, последним аргументом, подтверждающим, что дискуссии о новой «холодной войне» не решают, а лишь усугубляют существующие проблемы, является то, что они ограничивают современный дискурс категориями и логикой XX века и совершенно не учитывают новые реалии, в том числе – в отношении России века XXI. Этот аргумент особенно важен для политиков и военных стратегов, которые вновь и вновь наступают на те же старые грабли, готовясь вести войны прошлого. Как считает Монаган, такое Западу уже случалось пережить при выстраивании своих отношений с Россией. Автор цитирует Джорджа Кеннана, который говорил о том, что в годы «холодной войны» американские военные стратеги не могли перестать видеть в образе Сталина Гитлера и продолжали готовиться к новой войне с СССР, опираясь на недавний опыт борьбы с нацистской Германией ²⁶.

Исходя из вышесказанного, автор ставит два принципиальных вопроса.

«Первый – хотя разговоры о новой «холодной войне» являются частью стремления некоторых уделять первостепенное внимание угрозе со стороны России, более широкая перспектива с точки зрения безопасности и вызовов, перед которыми стоит Запад сегодня, существенно отличается от того, что было в «холодную войну». Россия явно нуждается во включении в повестку дня западной политики и безопасности совсем не потому, что Москва последовательно подчеркивает свое недовольство сегодняшней архитектурой европейской безопасности. Это лишь часть комплексной картины международной ситуации. Требуется достичь баланса, который труднореализуем, и сегодняшним лидерам потребуется приложить гораздо больше усилий по сравнению с тем, что было сделано в период «холодной войны».

Контекст западной безопасности претерпел кардинальные перемены, однако это никак не отражено в дискуссиях о новой «холодной войне». В отличие от того времени сегодня ни одна угроза не является явно превалирующей. Как заметил бывший генеральный секретарь Андерс Фог Расмуссен, Альянс стоит перед «дугой кризисов»²⁷.

Монаган говорит о том, что НАТО сегодня вынуждена справляться с целым рядом остро актуальных вызовов безопасности: это и миграционный кризис в Европе, и не завершившиеся до сих пор гражданские войны в Сирии и Ливии, и сохраняющаяся кризисность в палестино?израильских отношениях, и усиливающийся Китай. Кроме этого, многие страны Запада, обозначив для себя среди самых серьезных угроз деятельность ИГИЛ, приняли участие в военно?воздушной кампании против боевиков?джихадистов ²⁸. Значимыми проблемами современной региональной и транснациональной безопасности являются также болезни (как, например, Эбола) и изменения климата.

Таким образом, по мнению автора, с учетом существующего разнообразия современных проблем и угроз, с которыми вынуждена справляться НАТО, отдельную сложность составляет достижение консенсуса в определении наиболее актуальных вызовов и выработки путей и средств к их решению. В результате, современная Евро?Атлантическая сплоченность заметно отличается от того внутриблокового единства, которое действовало в годы «холодной войны». Так, пока отдельные восточно?европейские государства?члены НАТО главным образом озабочены вероятной угрозой со стороны России, страны южной Европы считают гораздо более реальной и значимой опасность, исходящую от Ливии и ИГИЛ.

«Второй важный вопрос – в этих меняющихся и сложных условиях разговоры о новой «холодной войне» играют на приятном чувстве знакомого. В отношении России не происходит никаких перемен – в противовес тому, как воспринимаются изменения и усложнения ситуации на других направлениях ²⁹. Это отражает и подтверждает склонность многих политиков и наблюдателей с тоской вспоминать о «холодной войне», которая видится им как время успеха Запада и обеспечения рациональности и предсказуемости со стороны советского врага – в отличие от неподдающихся пониманию и прогнозированию террористических атак сегодня ³⁰.

Это чувство знакомого создает атмосферу вседозволенности в интеллектуальной среде, что позволяет принимать решения относительно России при минимальном уровне анализа фактов. Это отрезает необходимость адаптироваться к сегодняшним обстоятельствам и вместо этого предлагает простые и готовые решения, с которых просто смахивают пыль 20?ти лет их ненужности. Примером такого подхода явилось заявление армейского генерала, главы Объединенного комитета начальников штабов США Мартина Демпси о том, что в результате действий России ВС США должны «оценить наши собственные модели боеготовности в отношении того, о чем нам не приходилось задумываться 20 лет […] – наших баз, линий коммуникаций и морских путей»³¹.

Между тем, как подчеркивает Монаган, следует понимать, что эти модели создавались для другого противника, для другого времени – для другой войны. Кроме того, призыв вернуться к моделям прошлого исходит из того, что подготовительная работа двадцатилетней давности была произведена со всей возможной точностью – чего, по мнению автора, никак нельзя утверждать, так как эти планы никогда не были опробованы в реальности, как и не существовало никогда полной степени ясности в отношении природы военных угроз, которые могут исходить от СССР. Автор приводит высказывание одного из авторитетных экспертов?советологов о том, что к моменту распада Союза только у разведслужб имелось представление о развитии советского военного мышления. Отсюда – опасность неверных интерпретаций политики Москвы, особенно военной ³².

По мнению автора, постоянные попытки загнать понимание действий России под определенные стереотипные установки и клише препятствовали пониманию Западом и политики СССР. Оценивать способности России реализовывать собственные возможности нужно на основе проблем, которые действительно вынуждены решать сегодня россияне, а не те, которые стоят – или стояли в прошлом – перед Западом, как это происходит сейчас ³³.

Монаган замечает: «С момента окончания «холодной войны» западное понимание безопасности претерпело изменения в двух направлениях: они получили мир и сократили свои военные бюджеты, но потеряли все институциональные наработки и знания о Советском Союзе и России; события 11 сентября сместили фокус внимания на борьбу с терроризмом и повстанческими движениями. За последние 15 лет войны в Ираке и Афганистане полностью поглотили все внимание и ресурсы, включая те, что должны были быть направлены в отношении России. Снизились также возможности по предоставлению детального и нюансированного понимания советской угрозы и того, насколько важной эта информация может быть сегодня. Другими словами, практическая способность правильно извлекать уроки из прошлого была резко ограничена.

Фактически, за исключением небольшой группы узкоспециальных экспертов, на Западе практически не уделялось внимания развитию российского видения безопасности и боеспособности армии России в период после «холодной войны», как игнорировалась и необходимость осознания растущей мощи России и ее слабостей. Понимание западными политическими деятелями движущих мотивов действий российского руководства и процесса принятия решений, особенно в отношении военных вопросов, было значительно снижено. Вместе с этим – и в результате этого – снизилась и способность Запада проводить эффективную политику устрашения, так как неясно, что в действительности может устрашить российское руководство ³⁴.

Более того, разговоры о новой «холодной войне» никак не принимают в расчет способность России адаптироваться. В то время, как западные лидеры, особенно в военной сфере, были сосредоточены больше на других регионах, представления России о войне, как и ее военные способности, претерпели изменения. По мере того как Россия ставит вопрос об архитектуре европейской безопасности и предпринимает действия по реализации своих интересов, существует вероятность того, что Москва найдет способ сбалансировать силы Запада представляя НАТО явно ненужным институтом (например, превращая Альянс в аналог Западноевропейского союза)³⁵, либо путем развития методов, которые сократят его военную эффективность и превосходство ³⁶».

Автор также отмечает, что в ходе операции России в Крыму, как и ее дальнейшего участия в войне на Украине, применялась тактика борьбы с повстанцами при отсутствии ясной афилиации участников и четкой однозначной структуры командования боевыми действиями, что само по себе является вызовом для Запада. С учетом своего опыта иракской и афганской кампаний, по мнению Монагана, западные правительства предпочитают не вмешиваться в подобного рода действия, особенно ввиду того, что в таких ситуациях достаточно трудно обеспечивать продолжительную поддержку интервенции со стороны своих политических элит и общества ³⁷.

«Из этого следует, что ни более широкий международный контекст, ни ряд потенциальных проблем, исходящих из России, не сопоставимы с условиями «холодной войны». Нельзя беспорядочно применять военные «уроки» «холодной войны» в отличных условиях. Некоторые это признают. Филип Бридлав, начальник Верховного главнокомандования ВС НАТО в Европе, очень точно охарактеризовал российские действия в Крыму как «нападение XXI века», которое во многом руководствуется советскими и российскими традициями, но которое включает также новое мышление и использование инструментов XXI века ³⁸. Те, кто занимается российским направлением и озабочен проблемами европейской безопасности, должны взять себе на вооружение эту терминологию.

Нет сомнений в том, что нам больше ничего не остается, кроме как выработать новый план в отношении России и заново переосмыслить ее внешнюю политику и политику безопасности. Поверхностных сравнений с СССР следует избегать. Вместо этого анализ должен принимать во внимание изменения в российском понимании стратегии, конфликта, принуждения и войны. Так как Москва будет продолжать бросать вызов архитектуре безопасности Евро?Атлантики: сначала, посредством дипломатических инициатив, например, через новые попытки запустить дискуссии о европейской безопасности; затем – если эти попытки будут отклонены – посредством расшатывания основ существующей архитектуры. Параллельно с этим российские власти продолжат приспосабливать свою систему, развивая и улучшая ее. Таким образом, российские возможности будут наращиваться, руководствуясь опытом 2014–2015 годов и уроками прошлого ³⁹. Россия продолжит перевооружать и реструктуризировать свои вооруженные силы, что в результате в течение 5 лет сделает их почти равноправными или даже в полном смысле равноправными соперниками европейских сил безопасности».

Недавно руководство России заявило о своих планах реформирования вооруженных сил до 2020 года, в том числе модернизации 70 % вооружений и увеличения личного состава на полмиллиона человек. И несмотря на то, что эти задачи кажутся трудно реализуемыми, как считает автор, даже если они осуществятся частично, Россия станет серьезным вызовом для НАТО в Европе, особенно принимая во внимание тот факт, что большинство европейских членов Альянса не имеют планов по наращиванию своих расходов на оборону. Самое главное, по мнению Монагана, – понимать, что прогресс России в развитии своих военных способностей является серьезной и неоднозначной темой для анализа западными политиками и специалистами, в процессе которого отделаться использованием шаблонов не удастся.

 

Ловушка абстракции

Ключевой мыслью этой статьи является тот факт, что «история должна помочь нам понять Россию и ее отношения с Западом. Она дает нам инструменты для понимания нового контекста геополитической реальности». Монаган приводит мнение французского историка Марка Блока о том, что историю нужно рассматривать как науку о переменных, а уроки извлекать из нее исходя не из того, что прошлое будет повторяться вновь и вновь, а из необходимости глубокого понимания причин происходящего и отличий того, что произошло вчера, от того, что происходит сегодня. Склонность к абстракциям и неспособность понять, чем будущее отличается от прошлого, будут пагубно влиять на процесс принятия решений в условиях непредвиденности ⁴⁰.

«Анализ должен выявить и проследить преемственность российской политики, происходящей из ее советского наследия. Он также должен включать подробное изучение произошедших на Западе и в России перемен и в отношениях между ними. Возможности западных государств значительно изменились в результате фрагментации исследований о России и сокращения ресурсов для реализации политики в ее отношении с момента окончания «холодной войны» – когда они были переориентированы на другие страны и регионы. Это уменьшило возможности Запада проанализировать и извлечь уроки из своей политики в ходе «холодной войны» (например, о том, какие подходы способствовали лучшему пониманию СССР, а какие – нет), или выявить, что стало известным об СССР и россиянах, о том, как развивалось российское видение в военной сфере и в области безопасности. Вместо этого смесь полемики, бездумных аналогий и чувство знакомого сформировали рамки дискуссии о новой «холодной войне», держащиеся на привлекательном, с первого взгляда, но упрощенном языке «сдерживания» и «устрашения». Дискуссии о новой «холодной войне» заводят мышление в ловушку абстрактного представления о России и ее роли в европейской безопасности».

Монаган настойчиво подчеркивает, что результатом злоупотребления абстракциями и клише может стать неверный анализ исторических фактов и событий, что ведет к риску принятия неинформированных решений. Зацикливание на разговорах о «новой холодной войне» при попытке проанализировать политику России только препятствуют ее пониманию, а соблазн прибегать к использованию ярких и зачастую упрощенных и неточных исторических аналогий при трактовке действий российского руководства лишь усугубляет существующую напряженность. По мнению автора, дискуссии о новой «холодной войне» не способствуют выработке стратегии решения сегодняшнего кризиса в отношениях между Россией и Западом, а лишь загоняет дискуссии в рамки условностей и стереотипов. Это не создает плодотворной почвы для формулирования реалистической политики и информированных решений ни в отношении войны на Украине, ни в отношении Москвы в целом.

Автор считает, что, поддаваясь соблазну упрощения исторических фактов и использования поверхностных аналогий, современное западное экспертное сообщество живет в плену мышления в понятиях XX века и загоняет в эти рамки современные реалии, препятствуя решению актуальных проблем. Монаган призывает избегать рассуждений в абстрактных категориях, которые лишь вводят в заблуждение и отдаляют от реальности.

«Холодная война» была важным историческим периодом, но обращение к ней в обсуждении текущего конфликта на Украине и геополитики России в целом – лишено смысла. Люди используют аналогии, либо чтобы избавить себя от необходимости тщательно изучить ситуацию, либо с целью намеренно избегать ясности ради политической пропаганды. Как писал Оруэлл, «так же, как мысль может искажать язык, так и язык может искажать мысль»⁴¹. Таким образом, метафора «новой «холодной войны»» препятствует нашему пониманию современной России. Поэтому пришло время от нее отделаться, так же как и от постоянных и неточных ссылок на заявление Путина десятилетней давности о том, что распад СССР был величайшей геополитической катастрофой XX века – и дать Черчиллю и Кеннану покоиться с миром. Весь мир, включая Россию, переживает период перемен и конкуренции, в которой западным правилам и нормам, как и архитектуре Евро?Атлантики в ее современном виде, будет брошен вызов. Настало время адаптироваться. А для этого необходимы новые концепции. Начинается период «столкновения Европ».

 

Впервые опубликовано на сайте «Чэтэм Хаус» 22 мая 2015 года. URL: http://www.chathamhouse.org/publication/new?cold?war?abusing?history?misunderstanding?russia.

 

Новый европейский беспорядок. Стратегия ЕС после Крыма

 

Иван Крастев, Марк Леонард

 

В марте 2014 года европейцы проснулись в мире Владимира Путина, где границы можно менять явочным путем, международные институты бессильны, а экономическая взаимозависимость становится источником опасности. Нынешний конфликт между Россией и ЕС призван разрешить вопрос о том, кто живет в мире реальном, а кто – в иллюзорном. Вторжение России на Украину заставило ЕС признать: вместо того чтобы медленно распространиться на весь континент, а в конечном итоге – на всю планету, его идея европейского порядка рухнула. Постмодернистский европейский порядок неожиданно оказался в загоне. Так же как распад Югославии положил конец европейскому порядку времен «холодной войны», кризис в Крыму ознаменовал окончание постбиполярного европейского порядка.

 

Европейская модель

Европейская модель международного поведения возникла в 1989–1991 годах. «В Европе (но, возможно, только в Европе) завершили свое существование политические системы трех столетий, базировавшиеся на балансе сил и имперских амбициях», – писал британский дипломат Роберт Купер.

Ключевыми элементами нового европейского порядка стала высокоразвитая система взаимного вмешательства во внутренние дела друг друга и безопасность, основанная на открытости и прозрачности. Новая постмодернистская система безопасности не опиралась на баланс сил, не подчеркивала суверенитет или разделение внутренней и внешней политики. Она отвергала применение силы как инструмент решения конфликтов.

Постмодернистский европейский порядок не предполагал изменения границ в Старом Свете или создания новых государств. Европа выступила с амбициозным планом – изменить саму природу границ, чтобы открыть их для капитала, людей, товаров и идей. Географические карты вышли из моды, их вытеснили экономические диаграммы, иллюстрирующие финансовую и коммерческую взаимозависимость Европы и благосостояние европейских граждан.

Пребывая в эйфории от собственных инноваций, Евросоюз потерял связь с другими державами – и видел только то, в чем они не соответствуют европейским стандартам, вместо того чтобы попытаться понять их разные системы представлений. Аннексия Крыма Россией заставила европейцев неожиданно осознать, что, хотя политическая модель Евросоюза достойна восхищения, она вряд ли станет универсальной или даже распространится на большинство ближайших соседей.

 

Крепость Россия

После 1989 года, укрывшись в своей постмодернистской экосистеме, Европа потеряла интерес к тому, как Россия видит мир, и к ее планам. Европе не удалось осознать накал морального негодования России по поводу возглавляемого Западом европейского порядка, ее лидеры предпочитали воспринимать отношения России и ЕС как победу обеих сторон. Они не могли взять в толк, что тот порядок, который они считали лучшим из возможных, многим россиянам казался лицемерным и нестабильным. Европейские политики убедили себя, что за закрытыми дверьми Россия на самом деле боится Китая и распространения радикального ислама, а ее бесконечные жалобы на расширение НАТО и размещение американской системы ПРО в Европе – элементарная форма пропагандистского отвлечения внимания домашней телевизионной аудитории. Аннексия Крыма показала, что Запад неправильно истолковывал поведение России.

 

 

Конец ознакомительного фрагмента — скачать книгу легально