Дороги Зоны. Жизнь после жизни (Дмитрий Заваров) читать книгу онлайн полностью на iPad, iPhone, android | 7books.ru

Дороги Зоны. Жизнь после жизни (Дмитрий Заваров)

Дмитрий Викторович Заваров

Дороги Зоны. Жизнь после жизни

 

Апокалипсис-СТ –

 

 

http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=17966987

«Дмитрий Заваров. Дороги Зоны. Жизнь после жизни»: АСТ; Москва; 2016

ISBN 978‑5‑17‑095541‑1

Аннотация

 

Один приезжает в Зону на работу, другой бежит, скрываясь от проблем с законом… Казалось бы, разные обстоятельства привели разных людей на запретную территорию. Но, как выяснилось, их появление здесь было предопределено. А встретившись, они понимают, что связаны единой целью. И отказаться не получится, потому что цель эту перед ними поставила сама Зона.

 

Дмитрий Заваров

Дороги Зоны. Жизнь после жизни

 

 

© Д. В. Заваров, 2016

© ООО «Издательство АСТ», 2016

 

 

* * *

Издательство признательно Борису Натановичу Стругацкому за предоставленное разрешение использовать название серии «Сталкер», а также идеи и образы, воплощенные в произведении «Пикник на обочине» и сценарии к кинофильму А. Тарковского «Сталкер».

Братья Стругацкие – уникальное явление в нашей культуре. Это целый мир, оказавший влияние не только на литературу и искусство в целом, но и на повседневную жизнь. Мы говорим словами героев произведений Стругацких, придуманные ими неологизмы и понятия живут уже своей отдельной жизнью подобно фольклору или бродячим сюжетам.

 

Глава 1

 

Когда поезд, вырвавшись из переплетений вокзальных разъездов, стрелок и семафоров, встал на ровный путь и прибавил скорость, было уже почти темно. За грязным окном, заляпанным косыми полосками дождевых капель, проносились мокрые перроны подмосковных станций – Переделкино, Мичуринец, Внуково… Растрепанные вороны сидели на проводах, разевая клювы в неслышном крике. А за ними, из взъерошенных ветром перелесков, уже вытекала на придорожные луга ночь.

Настроение было тоскливое. Иван Иванов (несмотря на простонародное имя – весьма перспективный научный сотрудник весьма известного НИИ) размышлял о капризности и ненасытности человеческой натуры. Он едет в Зону – сбылась мечта всей жизни! Чего еще надо? Почему так хреново, будто находишься не в теплом светлом купе, а там, на улице, под липким осенним дождем?

Устав изводить душу непогодой, Иванов отвернулся от окна и наткнулся на такой же полный тоски взгляд, принадлежавший соседу по купе. Парень лет тридцати, ровесник. Штаны и куртка камуфляжной расцветки, короткая стрижка и армейский вещмешок на багажной полке наводили на мысль, что сосед Иванова – военный.

– Грустно? – спросил военный.

– Грустно, – согласился Иванов.

– Давай‑ка выпьем.

– Давай.

Вообще‑то Иванов очень тяжело сходился с людьми. Но тут… то ли тоску требовалось чем‑то заглушить, то ли промозглая погода требовала какого‑то противовеса. В общем, и это обращение на «ты», и предложение выпить оказались как нельзя более кстати.

Соседа звали Игорь, и был он вовсе не военный. На «Иван Иванов» отреагировал слабо, только кивнул и достал из вещмешка бутылку виски. Иванов в качестве ответной меры выложил на стол закуску и сказал, что едет к родственникам в Киев. Впрочем, разговор на эту тему состоялся краткий – ни тому, ни другому было неинтересно, кто из них куда едет.

Игорь периодически выходил курить в тамбур. Виски быстро кончился, и Иванов поставил на стол бутылку довольно приличного коньяка, приготовленную для знакомства с коллегами, рассудив, что в Киеве спокойно сможет купить или такой же, или не хуже. На третий перекур он пошел вместе с попутчиком и, стрельнув сигарету, объяснил, что иногда, особенно при употреблении качественного алкоголя, позволяет себе затяжку‑другую.

А когда и эта бутылка стала иссякать, Иванов не выдержал и рассказал соседу по купе все: и про профессора Игнатьева, и про свою секретную миссию.

Преувеличил, конечно. Особенно про «секретную миссию». Хотя это как посмотреть…

О том, что НИИ, в котором работал Иванов, связан с Зоной, знали все. Но то, что родной институт входит в состав Центра по Изучению Аномальных Явлений, было известно только избранным. И со вчерашнего дня Иван Иванов с полным основанием может относить себя к их числу. Именно вчера он набрался смелости и попросил профессора Игнатьева направить его в Зону – собрать материалы для кандидатской диссертации.

– Ты хорошо подумал, Иван? – спросил Игнатьев.

Его насмешливые глаза на долю секунды потускнели, впились в лицо Иванова незнакомым, каким‑то едким, тяжелым взглядом – и Иван испугался, только теперь до конца осознав все «побочные эффекты» принятого решения. Но профессор уже снова смотрел на него с добродушной улыбкой – этакий старичок‑лесовичок, маленький, плотный, с густыми кавалерийскими усами, короткой седой бородой, в неизменной медицинской шапочке на лысой голове. Иванов почувствовал, что перешел некую невидимую черту и обратной дороги уже нет.

– Сергей Степанович, я очень хорошо подумал, – твердо сказал он.

– Приключенческих романов начитался?

– Не без этого, – согласился Иванов.

– Реальная Зона серьезно отличается от книжной.

Игнатьев смотрел все так же весело, и внезапно Иван осознал, что ни на какую операцию полгода назад профессор не ложился – а два месяца, оформленные как больничный, провел именно там, в Зоне.

– Я хочу понять, что такое Зона, – сказал Иванов. – И может ли она приносить пользу.

– Похвально, – ответил Игнатьев.

Он открыл ящик стола, покопался в бумагах и положил перед Иваном лист бумаги.

– Прочитай, внеси свои данные, распишись. Советую отнестись к написанному очень серьезно, товарищ Иванов. Они (профессор постучал ногтем по гербу на «шапке» документа) в случае чего церемониться не станут.

– Меня будут проверять? – спросил Иванов, читая документ.

– Проверили уже, – хмыкнул Игнатьев.

Иван вопросительно уставился на профессора.

– Твой интерес к Зоне давно известен. А у меня сейчас одна весьма любопытная тема наклевывается. Нужен толковый завлабораторией. Ты подходишь.

– А откуда вы знали, что я захочу в Зону?

– А кто тебе тему диссертации посоветовал? – ехидно спросил Игнатьев.

– Хитро, – после непродолжительного раздумья признал Иванов.

– Стараемся.

– Ну, хорошо, профессор, а к чему такая скрытность? Весь институт в курсе, что мы работаем на Зону. Что, неправда?

– Видишь ли, коллега, правда заключается в том, что уже некоторое время Зона работает на нас.

Все это, только не так складно – опьянение давало о себе знать, – Иванов и выложил случайному попутчику по имени Игорь, а по фамилии… хрен его знает, какая у него фамилия.

Игорь некоторое время молча смотрел на Иванова, а потом сообщил, что он тоже едет в Зону, но, в отличие от научного сотрудника, никто его туда не приглашал, поэтому ему придется пробираться своими силами.

– Очень удачно все получается, – обрадовался Иванов. – Я тебе помогу проникнуть за Периметр.

– Каким образом? – заинтересовался Игорь.

– Ну, как‑нибудь… – неопределенно помахал рукой Иванов.

– Тебе, мужик, лучше со мной не связываться, – вдруг помрачнев, посоветовал Игорь.

– Почему это?

– Потому это. Я, думаешь, просто так в Зону еду? – он хмуро уставился в окно.

– Многие едут за романтикой.

– Но немало и тех, кто бежит туда от тюрьмы, – заметил Игорь, снова повернувшись к собеседнику.

– Это ты о себе?

– В том числе, – кивнул он и добавил с пьяной значительностью: – Я человека убил.

Иванов не нашелся, что ответить, сурово поджав губы, покивал и молча разлил остатки коньяка по стаканам. Выпили не чокаясь – вроде как за упокой души убиенного.

– Я все равно попробую тебе помочь, – сообщил Иванов своему отражению в стекле: отражение скорчило презрительную гримасу и отвернулось.

– Книги почитать, так проблем с этим нет, – пробормотал Игорь будто про себя.

– Во! – обрадовался Иванов. – Ты тоже фанат серии?

– Ну не то чтобы очень… – пожал плечами Игорь и от этого движения чуть не съехал с дивана.

– Ага, среди героев слишком много дилетантов.

– А мне одна книга понравилась.

– Какая?

– Не помню названия. Там как сталкеры убегали от спецназовцев и дошли до Исполнителя.

– Один дошел, – поправил Иванов.

– Точно, один.

– Я читал.

– Ты крут! – заявил Игорь. – Пошли покурим.

– Не! – твердо заявил Иванов. – Я – спать.

Игорь, грузно оперевшись на стол, поднялся и вышел из купе. Иванов откинулся на подушку. Оставшись в одиночестве, он дал волю гложущему его беспокойству: ведь получается, что выболтал попутчику секретную информацию! Мысль эта давно прорывалась сквозь пьяное умиротворение – и вот теперь наконец‑то выбилась в эпицентр внимания. Иванов принялся было фантазировать, изобретая способы исправления ситуации, но начал проваливаться в сон. И только острое чувство стыда перед профессором Игнатьевым напоследок полоснуло по совести.

 

Глава 2

 

Профессор Игнатьев терзался точно таким же чувством по отношению к Иванову. Был поздний вечер, он сидел у себя в кабинете и как заведенный барабанил пальцами по столу – что, как давно подметили коллеги, свидетельствовало о глубокой задумчивости.

Перед Игнатьевым стоял ноутбук. На мониторе, в окне плеера, застыл кадр: крупным планом россыпь покрытого копотью щебня. Синевато‑серые цвета картинки подсказывали, что съемка велась в ночном режиме.

Покачав головой, профессор достал из ящика стола трубку с кисетом. С минуту повозившись, закурил и нажал «play».

Экран ожил. На видео появилась группа военных, экипированных по последнему слову техники. Резко выделялся один человек – в ярко‑оранжевом комбинезоне, с глухим шлемом, полностью закрывающим лицо. Он возглавлял колонну из семи солдат. Картинка дергалась и моталась из стороны в сторону – видео снималось камерой на шлеме бойца, замыкающего процессию.

Вот группа останавливается перед полукруглым входом в тоннель. Выщербленный, но все еще крепкий бетон, весь в пятнах коричневого лишайника, железнодорожная колея с полусгнившими шпалами, развороченная ржавая решетка поперек пути. Тоннель ведет в глубину холма, крутой склон которого пару раз мелькнул в кадре.

Через несколько секунд «оранжевый» направляется дальше.

– Михалыч, стой! – доносится голос. – Сначала мы.

Четверо бойцов отделяются от группы и, перехватив автоматы, скрываются в темноте.

Камера ныряет в тоннель последней, и все сразу окрашивается в серый цвет – включился ночной режим. Возникший свист сигнализирует, что владелец камеры активировал ПНВ. Группа, рассредоточившись, движется вглубь. Тишину наполняет хруст гравия.

Быстрая перемотка – и вот уже на экране покореженный пассажирский вагон с крупной надписью: «Спецсвязь», он завалился на бок. С другой стороны – узкая платформа, оканчивающаяся распахнутой железной дверью в глухой стене, перегораживающей тоннель.

Картинка метнулась вверх – солдат с камерой запрыгнул на платформу и теперь осторожно крадется к двери.

За дверью огороженная сеткой шахта грузового лифта. Камера заглядывает в шахту: крыша лифта с чернеющим пятном аварийного люка метрах в десяти внизу.

Снова мелькание кадров – теперь группа движется по бетонному коридору. Под ногами решетчатый железный настил, сквозь него виднеются толстые канаты кабелей. Предостерегающий крик, звериное рычание, истеричный треск сразу нескольких автоматов и сухой взрыв подствольной гранаты – мечущаяся по тоннелю камера успокаивается, в кадр попадает тело почти разорванного на две части прыгуна: тварь еще жива, лапа с длинными когтями внезапно дергается и бьет по чьему‑то ботинку, оставив на нем глубокие царапины.

– Сука!

Автоматная очередь, высекая сноп искр из настила, разрывает лапу на несколько сочащихся кровью лоскутов.

– Из вентиляции вылез.

Камера задирается вверх: под потолком видна квадратная отдушина с болтающейся на одном болте решеткой.

– На вентиляцию особое внимание, – командует голос. – Да не трогай ты его ноги, на обратном пути срежешь! Пошли.

Перемотка. Бойцы идут цепочкой, словно дети, взявшись за руки. Возглавляет колонну «оранжевый». Вдруг происходит что‑то странное: рябь, черный экран – будто брак записи, – и вот солдаты движутся уже по другому коридору, более просторному.

– Прошли! – доносится голос.

Снова перемотка. Камера приближается к распахнутой двери с большой круглой ручкой‑вертушкой посредине. Из помещения льется яркий свет. Через пару секунд картинка окрашивается в сочные яркие тона. Группа находится в большом зале. Посредине, образуя круг, стоят пять толстых стальных колонн. Камера поворачивается кверху: потолка нет, видны стены глубокого бетонного колодца, колонны выходят из него и поднимаются ввысь, в пасмурное небо, еще метров на двадцать.

– Колпин, проверь ту дверь, – один из бойцов указывает на противоположную сторону зала.

Опять перемотка. Четверо солдат размещают на полу вокруг колонн какую‑то аппаратуру. Другие стоят на страже. «Оранжевый» подходит то к одному, то к другому прибору, что‑то настраивает.

– Кузмичев, давай артефакты.

Один из солдат, приблизившись, протягивает рюкзак. «Оранжевый» достает баллон с краской и начинает рисовать на полу линии. Периодически вытаскивает из рюкзака артефакт и кладет на землю, сверяясь с КПК. Солдат следует за ним – так они описывают полный круг. Все это походило бы на подготовку к средневековому магическому обряду, если бы не приборы и вооруженные бойцы.

– Долго еще? – слышен голос.

– Сейчас. Все, отходим. Семен, я даю команду – включаешь рубильник.

Бойцы и «оранжевый» отбегают к стене. Один из солдат тянет за собой шнур.

– Готовы? Семен, давай! – машет «оранжевый».

Зал наполняется гулом. Приборы оживают – теперь заметно, что они соединены между собой проводами, которые начинают светиться. Колонны оказываются в синем электрическом кольце.

И тут вдруг видео становится нечетким – как будто зал наполняет желтоватый туман.

Одновременно с этим раздается крик (профессор Игнатьев поспешно отключил звук). Камера болтается из стороны в сторону. Мелькают серые тени, человек без руки на полу в луже крови, кто‑то из бойцов пытается бежать, но падает… Камера несется по коридору: вот тело мертвого прыгуна, вот распахнутые лифтовые двери. Рывком подлетает к потолку, потом на крышу лифта, к стене – по лестнице вверх. Уже знакомый перрон, перевернутый вагон. Камера прыгает на пути, несется к выходу. Внезапно пол стремительно приближается, подпрыгивает и замирает: в кадре крупным планом закопченный щебень. На этом видео заканчивается.

Игнатьев вздохнул, раскурил потухшую трубку и свернул окно плеера. Под ним оказалась открытая страница с письмом. Профессор машинально принялся перечитывать.

 

«Сергей Степанович, дорогой! Разумеется, полный отчет будет. Я как раз сейчас его пишу. Но ты же знаешь, что такие документы запрещено пересылать по е‑mail, хотя наши специалисты неоднократно заявляли и доказывали – взломать сервер невозможно!

Ладно, теперь по существу вопроса.

Видео только одно (я его немного отредактировал: обрезал, промотал несущественное, потому что сам поход длился несколько часов). Это запись с камеры ефрейтора Трунова, тело которого было найдено в тоннеле. Дальше поисковая группа пройти не смогла – «веретено» осталось у Хвостницкого, а без него в зал с антеннами не попадешь. Ищем еще один артефакт по всем каналам. Но сам понимаешь: «веретено» – вещь дефицитная.

Ты спрашиваешь, почему не добраться сверху? Как ни странно, но эта гениальная идея тоже приходила мне в голову. К сожалению, она неосуществима. То, что мы видели изнутри – зал с колоннами, уходящими в небо, – снаружи отсутствует. Вот так вот, товарищ профессор. С родными Хвостницкого спишусь сам, сообщу. С сегодняшнего утра операция «Декодер» официально приостановлена. Нет ни средств, ни специалистов. Срочно нужны люди. Но лучше поскорее приезжай сам.

С приветом из Зоны, проф. Василий Круглов

 

 

  1. S. Если не решим в течение недели – лучше сразу повеситься, не ждать, пока Сахаров явится спрашивать и карать. Ты ведь не хуже меня понимаешь, что для него «спустить шкуру» – вовсе не фигуральное выражение».

 

Игнатьев поскреб усы мундштуком трубки, нажал «ответить», на минуту задумался – и застучал по клавиатуре.

 

«Василий Сергеевич, извини за резкий тон предыдущего письма. Миша Хвостницкий проработал со мной не один год, начинал с лаборанта. Очень горько осознавать, что его уже нет.

О приостановке операции мне уже сообщили. Но ты понимаешь, что это не аргумент для Сахарова? Если военные не дают людей, давай выпутываться своими силами. Можно нанять нелегалов, «сталкеров». Деньги бери из нашего фонда, не стесняйся (но и не гусарствуй). «Веретено» стоит поискать у Живодера – есть такой торговец, обитает недалеко от нас, в бывшей воинской части (на карте обозначена КН‑17). Посмотри у меня на столе в лаборатории – в записной книжке есть его контакты.

Снарядил тебе в помощь нового сотрудника. Зовут Иван Иванов. Несмотря на имя, очень толковый парень, энтузиаст. Планирую задействовать его в моем проекте «Контакт». Потихоньку начинай вводить его в курс дела, но не торопись, дай адаптироваться. И пожалуйста, не посылай его в Зону до моего приезда. Я понимаю, что «Декодер» – для нас вопрос жизни и смерти, но если мы угробим еще одного пацана…»

 

Внезапно профессор откинулся в кресле – он вспомнил, что в столе лежит посылка для Хвостницкого, переданная его мамой. Тут Игнатьеву захотелось напиться, и только соображение о том, что наутро придется мучиться головной болью, удержало его от этого опрометчивого, а главное, бесполезного шага.

 

Глава 3

 

Утром Игорь проснулся с раскалывающейся головой и мерзким привкусом в пересохшем рту. Тут же кольнула мысль, что вчера наговорил много ненужного. Покопавшись в памяти, признал, что «ненужное» – это мягко сказано. Собутыльник – Иван вроде, – уткнувшись в окно, больными глазами рассматривал безрадостные виды пригорода Киева. Кряхтя, Игорь сел. Нужно было как‑то выруливать из ситуации, порожденной алкогольной невоздержанностью. Но оказалось, что эта мысль посетила не только его.

– Игорь, послушай… – с ходу начал Иванов, заметив, что попутчик проснулся. – Я вчера не должен был тебе рассказывать, что еду в Зону. Не только тебе, а вообще никому. Я давал расписку, понимаешь?

– Понимаю, – буркнул Игорь, мельком взглянув на Ивана, и снова уставился в окно.

– Просто это очень важная работа для меня. Не должно быть никаких косяков. И без этого были вопросы у кураторов. Не хотели одобрять мою кандидатуру, говорили, что я молодой. А если выяснится, что еще и… Короче, забудь про меня, хорошо?

– Хорошо. Но и ты ненароком про меня не вспомни, ладно?

– Ну да, – после долгой паузы ответил Иванов. – Точно, ты же вчера говорил. Я, признаться, подумал, что шутишь.

– Шучу, шучу. Несмешно и глупо. Так что лучше забудь.

– Ну, в общем, будем считать, что вечера неудачных шуток не было. Забыли.

– Забыли! Ну что… потопали в буфет? У них пиво должно быть…

На мокром от дождя киевском перроне случайные знакомые пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны. Точнее, Иванов пошел, а Игорь, закурив, стоял и смотрел ему вслед.

Люди продолжали покидать вагоны, некоторые попадали в объятия встречающих, большинство же деловито и уверенно устремлялись к выходу с вокзала. Вот затылок Иванова окончательно затерялся в толпе, на перрон спрыгнул последний пассажир, и проводница захлопнула дверь. Игорь выбросил окурок, поправил лямку вещмешка и пошел за толпой.

У него было несколько вариантов, как добраться до Зоны. Всевозможные «справочники сталкера» и тому подобное в свое время проштудировал весьма основательно. Заблудиться было сложно.

Игорь вышел из массивных дверей центрального входа – и тут же порыв ветра швырнул в лицо горсть мелких брызг, дернул за капюшон, будто пытаясь втолкнуть обратно. Он застегнул куртку и, повернув налево, быстрым шагом пересек открытое пространство вдоль здания вокзала. Заметив прямоугольник подземного перехода, нырнул вниз.

Спустя полчаса он уже трясся в пригородной маршрутке, сырой и гремучей, с мутными стеклами. Как матерый шпион, решил выбраться из Киева на общественном транспорте, потом поймать попутку. Лучше бы на рейсовом автобусе, но удобство – враг конспирации.

Соскочил где‑то в поле. Сквозь чахлые тополя, посаженные вдоль дороги, на пригорке виднелось село. Игорь решил было спрятаться от дождя на остановке, но внутри бетонной коробки так воняло мочой и плесенью, что не выдержал – пошел по обочине дороги, периодически оглядываясь.

Минут через пять показалась попутная машина. Игорь поднял руку. УАЗ‑«козел» притормозил, съехал на обочину, разбрызгивая грязь.

– Куда тебе? – толстый добродушный хохол с висячими усами, пузо подпирает руль.

– До Иванкова.

– Далековато собрался.

– Се ля ви. Поедем?

– Садись. Рюкзак назад бросай, только аккуратнее, сам видишь. Типа, хаос.

Все пространство за передними сиденьями было заставлено коробками и тюками. Игорь кое‑как втиснул между ними вещмешок, уселся, хлопнул дверью. Поехали. Водитель сразу врубил печку на максимум. Парень скинул капюшон, спросив разрешения, закурил. Познакомились – водителя звали Николай.

– К родственникам в Иванков?

– По делу, – Игорь попытался сказать это так, чтобы пресечь дальнейшие расспросы.

– Понял, – весело отозвался Николай и принялся ругать погоду.

Ругать было за что. Дождь зарядил с новой силой, стекла, несмотря на включенную печку, безудержно потели, вода сочилась в кабину из‑под дырявых дверных уплотнителей. Несмотря на плохую видимость, Николай гнал под сотню, УАЗ резво подпрыгивал на неровностях дороги, добросовестно оправдывая свое прозвище. За все время пути навстречу попалось от силы машин десять – по меркам Москвы, как на глухой проселочной дороге.

– Вот он, Иванков, – в какой‑то момент сообщил Николай и начал сбрасывать скорость.

Игорь мазанул по стеклу ладонью, вгляделся: знаменитый памятник «Яйцо жизни» белел на перекрестке дорог. Судя по всему, найти попутку дальше будет непросто. Вздохнув, он обернулся назад, вытаскивая вещмешок.

– Я вообще‑то до Дитяток еду, – с хитрым видом сообщил Николай.

– И что? – безразлично отозвался Игорь.

– Типа, предложение. Посмотри, что на улице творится. Поехали.

– Сообразительный ты, Коля, – невольно улыбнулся Иван.

– Не жалуюсь.

Лихо вписавшись в поворот, УАЗ помчался в сторону Зоны. Дорога нырнула в лес, и пришлось включить фары – под деревьями было по‑вечернему темно. Ветер стих, но дождь не ослабевал.

– Где там переночевать можно, подскажешь? – спросил Игорь.

– Там с этим не проблема. Хошь – в общежитии, хошь – в «малине».

– В малине? – переспросил Игорь.

– Так местные называют. Частный сектор. Хибары «с видом на Зону». Много жулья вокруг Периметра пасется. Зарабатывают на туристах. Экскурсии, типа, возят. Сувениры продают. Особо наивным даже артефакты предлагают купить. Жулье, одним словом. Лучше в гостинице. Дороже, но безопаснее. Документы в порядке?

– Нормально все.

Лес внезапно расступился, машина выскочила на открытое пространство. Метрах в ста по курсу дорога была перегорожена бетонными блоками, установленными в шахматном порядке. За блоками высилась одноэтажная будка. Вдали виднелись жилые строения, а за ними, прямо по линии горизонта, тянулся ряд ярких огней. Николай затормозил.

Возле первого блока стояли двое военных в плащах и с автоматами. Один подошел к водительской двери, другой остался на месте, направив ствол в сторону уазика.

Николай приоткрыл окно.

– Здравия желаю! – сказал военный, заглянув в салон.

– Здорово, атаманы‑молодцы! Как служба?

– Отлично!

– Это самое главное! А я вам, типа, гостя привез, – водила кивнул на Игоря. – Прошу любить и жаловать!

– Петруха! – крикнул военный напарнику. – Принимай. Я доложу.

– Извини, Игорек, – сказал Николай, обернувшись. – Сам потом спасибо скажешь.

– Ты о чем это? – не желая верить в такую подлость, спросил Игорь.

Но тут дверь с его стороны распахнулась, второй военный, внимательно осмотрев пассажира, сделал пригласительный жест мокро поблескивающим стволом автомата.

– Прошу на выход, сталкер! Зона ждет.

 

Глава 4

 

– Эй, сталкер! На выход!

Иванов проснулся от того, что кто‑то теребил его за плечо. Через усыпанное искрящимися каплями лобовое стекло в темный салон врывался яркий луч прожектора. В этом свете склонившаяся над Иваном фигура приобрела зловещий синеватый ореол, полностью оттенивший черты лица.

– Чего? – просипел Иван.

– Вставай, приехали.

По голосу он узнал нового знакомого – лейтенанта Василия Китаева. Познакомились прямо на входе в Управление. Лейтенант – веселый румяный парень, очень похожий на Гагарина, – на правах бывалого обитателя Зоны рассказал и показал Иванову, что и как делать. Вместе оформили бумаги, вместе сходили в столовую, и в автобус, отходящий в Зону, погрузились тоже вместе. Хороший человек Вася Китаев не оставил новичка одного, хотя ехавшие в этом же автобусе сослуживцы звали его перекинуться в карты. Первое время Иванов добросовестно слушал байки из армейского житья‑бытья там, за периметром, но когда за окном стемнело, провалился в сон. И вот теперь проснулся непонятно где.

– Зона, Ваня. Приехали! – для надежности еще раз пояснил лейтенант Китаев.

– Понял, понял, – обреченно вздохнул Иванов, поднялся и, нетвердо ступая, двинулся к выходу.

Автобус стоял на широкой заасфальтированной площадке перед большими – не меньше пяти метров в высоту – железными воротами. По бокам от них, все в путанице колючей проволоки, высились караульные вышки. Яркие прожекторы с вышек били в автобус и группу людей, толпящихся у багажного отсека. В обе стороны от ворот тянулся мощный бетонный забор. Его, судя по следам, оставшимся от досок опалубки, по наплывам и неуклюже сделанным ребрам жесткости, отливали на месте. Поверху забора тянулось несколько рядов все той же колючей проволоки, намотанной на фарфоровые изоляторы, а через каждые десять метров торчали железные мачты с парой прожекторов: один светил наружу, другой внутрь.

Иванов неуклюже спрыгнул на асфальт. Дождь уже закончился, пахло свежескошенной травой и дымом. Обилие источников света создавало странный эффект, казалось, весь мир разделился на две половины: белую, ограниченную шершавой стеной бетона – она лежала впереди, и непроглядно‑черную, оставшуюся сзади, – о самом ее существовании напоминало только мутноватое пятно луны у самого горизонта.

– Бери шмотки, пошли! – лейтенант Китаев хлопнул Иванова по плечу.

– Мы чего, пешком?

– А ты хотел в Зону на автобусе въехать? – со смехом спросил кто‑то сзади.

Иванов вытащил свой чемодан и двинулся вслед за остальными. Автобус развернулся и исчез в темноте. Группа приехавших, человек двадцать, подошла к воротам. Иванов попытался предположить, что теперь нужно делать – никаких намеков на звонок, домофон или другой способ дать о себе знать ни на самих воротах, ни на стене рядом не наблюдалось. В памяти всплыла похожая сцена из фильма «Звездные войны». Неужели придется тупо стучать кулаками?

Но до этого дело не дошло. Створки с низким гулом стали разъезжаться в стороны. Выяснилось, что ездят они по глубокому металлическому желобу, толщину имеют не меньше пятнадцати сантиметров. За воротами открылся короткий тоннель с высоким потолком. Пунктирные линии люминесцентных ламп вдоль боковых стен заливали помещение синеватым, каким‑то нервным светом. В конце тоннеля виднелись еще одни ворота, такие же массивные. Все это напоминало гигантскую шлюзовую камеру.

– Ух ты! – вырвалось у Иванова.

– Чего, не видел разве? – спросил лейтенант.

– Где бы я увидел?

Весь пол шлюза был утыкан рядами стальных прутьев толщиной с палец: они поднимались вверх примерно на полметра, делая пол странно похожим на усеянное всходами поле. Иванов не успел придумать, как преодолеть это новое препятствие: с мелодичным металлическим звоном прутья убрались вниз, превратившись в ровные ряды блестящих кружков – будто кто‑то рассыпал по черному резиновому покрытию мешок монет.

Группа зашла внутрь камеры, ворота за спиной закрылись. Боковые стены все из того же литого бетона были унизаны рядами узких окон, похожих на бойницы. Потолок терялся в сумраке, сквозь который смутно проглядывали какие‑то балки и крюки лебедок. В самом начале тоннеля к правой стене была приторочена стальная лестница, ведущая к двери, расположенной примерно метрах в двух над уровнем пола. Прибывшие стали по одному подниматься по ступенькам. Иванов было двинулся следом, но лейтенант Китаев удержал его.

– Нам не туда.

– А они чего?

– Они на охрану периметра. Тебе же, дружище, на Янтарное. Это вон туда, – лейтенант указал пальцем на дальние ворота.

– А проверять документы не будут?

– Проверили уже. Или ты правда решил, что я случайный попутчик?

Тут у Иванова противно похолодело в груди: а что, если собутыльник в поезде тоже из этих? Да нет, тогда бы они просто развернули его обратно. Или, кстати говоря, вывезли бы в Зону и бросили в аномалию, чтобы больше не разболтал ничего лишнего…

– Пошли, чего застыл? Передумал, что ли? – Китаев ободряюще хлопнул Иванова по плечу и двинулся к выходу из шлюза.

Иван, волоча подпрыгивающий на металлических пятачках чемодан, поплелся следом, все еще раздумывая над своей участью.

Створки внутренних ворот при их приближении раздвинулись сразу, но на этот раз щель была такой узкой, что пролезать пришлось чуть ли не боком. Снаружи оказалась такая же залитая лучами прожекторов асфальтовая площадка, как и с той стороны Периметра.

Их ждали. Уазик со снятым брезентовым верхом, спереди и сзади на бамперах торчали длинные пруты антенн. Водитель в большом шлеме с опущенным забралом призывно махнул рукой.

– Прошу, – Китаев указал Иванову на переднее сиденье, а сам запрыгнул назад.

Бросив чемодан в багажник, Иванов залез в машину и обернулся: громада монолитной стены с ярчайшими пятнами прожекторов нависала отвесной скалой. На секунду Иванову почудилось, что его вытолкнули на арену огромного амфитеатра и вот‑вот раздастся рев толпы зрителей… Но это ощущение мигом исчезло – взвыл стартер, и машина плавно тронулась. Как только УАЗ выехал за пятно света, до Иванова наконец дошло самое главное.

– Слушай, Василий, это же Зона! – вглядываясь в темноту, Иванов даже привстал.

Водитель громко фыркнул, Китаев придвинулся и успокоительно похлопал Иванова по плечу.

– Расслабься, Ванюша, это еще не Зона. Так, предбанник. Настоящая Зона начинается вон там.

Иван посмотрел, куда указывал лейтенант, но неестественно тусклый, направленный исключительно вниз свет фар практически не давал возможности разглядеть что‑то дальше нескольких метров.

– Мы прошли за внешний Периметр, – пояснил Китаев. – Тут минные поля и прочие прелести обороны. Фактически это не Зона – иначе как бы мы тут работали? Территория с возможной аномальной активностью начинается после заграждения внутреннего Периметра.

– Далеко он?

– Метров пятьсот примерно.

– Слушай, мы с дороги не съедем? Не видно ж ничего. А вдруг мина?

– Водителю свет не нужен. У него ПНВ.

– Чего у него?

– Неважно. Вон лучше смотри.

Иванов снова вгляделся вперед, и ему удалось заметить на темном фоне еще более темную линию. Спустя минуту понял, что линия представляет собой высоченный, с трехэтажный дом, забор. Когда подъехали, он смог разглядеть детали: секции, состоящие из толстой металлической сетки, натянутой на каркас; каждую секцию поддерживают растяжки. Дальше, за забором, темнели какие‑то конструкции, напоминающие противотанковые ежи.

– Видишь? – Китаев показал на тонкую белую полосу, начерченную метрах в трех от забора.

– Вижу.

– За эту линию не заходи. Периметр под напряжением. Нам туда.

Только теперь Иванов заметил низкое бетонное здание, стоящее рядом с воротами, которые ничем не выделялись среди других секций ограды. О том, что там находится въезд, можно было догадаться лишь по косвенным признакам: дорога упиралась в решетку с одной стороны и продолжалась с другой.

Иванов выпрыгнул из машины и, не в силах сдержаться, медленно пошел вперед, всматриваясь в ночь за забором. Вон вроде виднеется какое‑то строение, то ли изба, то ли трансформаторная будка, шумит невидимый лес, ветер доносит с той стороны запах сырой хвои… Тут Иванова кто‑то схватил за шиворот и дернул назад, да так жестко, что куртка затрещала по швам.

– Ты почему такое тупое, мясо? – тихо, но энергично прорычал водитель. – Сказано, за черту не заходить!

Подошедший Китаев всунул в руку обескураженно замершего Иванова чемодан и показал на дом. Они подошли к двери, лейтенант приложил карточку, и дверь распахнулась. За ней открылся коридор, еле‑еле освещенный синей лампой.

– Почему здесь так темно? – невольно перейдя на шепот, спросил Иванов.

– Потому что даже смертники хотят жить.

 

Глава 5

 

Игорь, поколебавшись, шагнул внутрь. Узкий коридор, заставленный ведрами, лопатами и грязной разношенной обувью, вел в бревенчатую комнату. В избе пахло жареным луком и водкой. Бо́льшую часть комнаты занимал стол, окруженный разномастными стульями. На столе, покрытом яркой, в цветочек, клеенкой, беспорядочно громоздились тарелки, кастрюли, стаканы и кружки. Напротив двери белела печка‑голландка, по бокам печки – наглухо закрытые шторами окна. У стены стоял диван. На диване валялось тело под армейским тулупом, из‑под воротника торчал вихрастый затылок. Еще одно тело спало полулежа на столе. У этого тела затылок был бритый. На большее в комнате места не оставалось.

– Это что? – спросил Игорь.

– Это и есть Колобок, – ответил Бригадир.

– Вот этот или вон тот? – уточнил Игорь.

– Вот этот, – Бригадир указал на тело за столом. Потом подумал и добавил: – Вроде бы.

С Бригадиром Игорь познакомился на крыльце полицейского участка. Был уже поздний вечер, когда стражи порядка наконец отвязались от честного журналиста, приехавшего готовить эксклюзивный материал про Зону. Игорь вышел на улицу, только достал сигарету – и тут на свет выскочил потасканный мужичок неопределенного возраста.

– Парень, курить есть? – спросил он, жалобно шмыгнув длинным красным носом.

Игорь угостил. Мужичок отрекомендовался Колей‑Бригадиром, посетовал на беспредел ментов, а потом, осмелев, попросил стольник на опохмелку. Игорь дал. За что и был отблагодарен приглашением в гости к реальному мужику Колобку, потому что «по ночному времени, все одно в общагу не просочишься, а там тепло и нормально».

– Тепло, ничего не скажешь, – сказал Игорь, оценив обстановку.

– Да ладно, чего уж! – отмахнулся Бригадир. – Нормально. Садись.

Он освободил место на столе, собрав в стопку ближайшие тарелки. Выставил бутылку водки, бросил рядом две шайбы рыбных консервов и, покопавшись в груде посуды, добыл пару более‑менее чистых стаканов. Сноровисто наполнил.

– Давай, чтобы сырость выгнать, – поднял стакан Коля.

– Давай, – Игорь звякнул стаканом о стакан.

– Вот тут картошки немного есть, возьмите, – раздался хриплый голос.

Игорь проглотил обжигающую жидкость и уставился слезящимися глазами на новое действующее лицо. Лицо оказалось круглым, лопоухим и, несмотря на явно проступающий солидный возраст, каким‑то по‑детски открытым. «Действительно, Колобок», – подумал Игорь.

Крупный мужик, одет в тельняшку с неровно обрезанными «под майку» рукавами, из‑под растянутого ворота выглядывала волосатая грудь с какой‑то разноцветной татуировкой, на лысой голове, наискось от брови к темени, тянулся узкий бледный шрам, будто от хирургического скальпеля. Сонными, заплывшими, но очень внимательными глазами Колобок рассматривал Игоря, попутно протягивая закопченную алюминиевую кастрюлю.

– Здорово, хозяин, – просипел Бригадир.

– Здорово. А это кто?

– Игорь звать. Только приехал. Менты забрали.

– А чего отпустили?

– Я журналист, приехал про Зону материал собирать.

– Да ты что?! – искренне удивился Колобок.

Игорь достал из внутреннего кармана пресс‑карту и отдал хозяину дома. Тот внимательно рассмотрел документ, передал Бригадиру, который разглядывал пресс‑карту еще дольше и даже вроде бы, перед тем как вернуть, понюхал.

– Настоящая? – спросил Колобок уважительно.

– Самая что ни на есть, – успокоил Игорь.

– И будешь про Зону писать? – уточнил Коля.

– Буду.

– А про что конкретно?

– А вот про все про это. Как забрали меня менты, как грозились посадить, мозг выносили три часа, рассказывали про страшные кары, про стенд с фотографиями трупов из аномалий, про то, что солдатам назначена премия за каждого подстреленного сталкера, про добрых людей, что приютили, – про вас то есть… Правду, короче.

– Хорошее дело, – одобрил Бригадир и снова наполнил стаканы.

– Хорошее дело… – повторил Колобок. – Правду писать. Только вранье это все.

– Почему? – спросил Игорь.

Колобок, не чокаясь, выпил и швырнул стакан на стол. «В хлам пьян, – понял Игорь. – Сейчас начнется!» Колобок, исподлобья глядя на Бригадира, закурил. Тот тяжело вздохнул и виновато посмотрел на Игоря.

– Не могут они тебя посадить, пока ты на этой стороне, – медленно произнес Колобок. – Не за что.

– Дружище, передохни, – посоветовал Коля.

– А если вояки сталкеров стрелять начнут, те ответят, – продолжал Колобок. – У них договор. Подстрелить могут только при пересечении Периметра, неважно в какую сторону. Имеют право. Ну и самое главное, парень: мы – не добрые люди.

– Завязывай! – снова вмешался Бригадир.

– Заткнись и наливай! – отмахнулся Колобок. – О чем я? А, да… Мы – совсем не добрые. Вот он, Коля‑Бригадир, например, отвечает за поиск клиентов.

– Колобок, хорош! – прикрикнул Бригадир.

– Он приводит их сюда, ко мне, – упрямо продолжал хозяин дома. – И тут мы с ними пьем.

Колобок поднял стакан, Игорь взял свой, потянулся, чтобы чокнуться, но тот покачал головой.

– Вылей.

– Зачем?

– Вылей. Прям под стол можно. Коля, дай ему другой стакан и плесни водки.

Бригадир с кислой рожей исполнил приказание. Выпили.

– Я, к примеру, тебя отвлекаю, – хрустя огурцом, продолжил пояснять Колобок. – А он в это время тебе в стакан льет… не знаю, что там у него за дрянь. Ты отключаешься, мы забираем бабло и ценные шмотки, а тебя – на улицу. Приходишь в себя, ни хрена не помнишь, идешь к ментам, те отправляют тебя домой. Бизнес. Понял?

– Понял, – кивнул Игорь, напряженно глядя на Колобка.

– Полегчало? – тихо поинтересовался у хозяина Бригадир.

– Достали! – внезапно сорвался на крик Колобок. – Во что ты меня, сука, втянул? Я честный сталкер, а не беспредельщик!

– Был ты честный сталкер! – заорал в ответ Коля. – Но вышел весь, вместе с ногами! Загнулся бы давно без меня. На помойке!

Колобок, дико вращая глазами, попытался подняться, облокотившись на стол, но у него ничего не получилось. Тогда он схватил сковородку и швырнул в Бригадира. Тот успел отвернуться и взвыл от боли, когда тяжелая посудина ударила по спине. Игорь отскочил в сторону, еще не решив, что в этой ситуации делать. Бригадир же, опрокинув стул, скатился под стол, а оттуда сиганул прямо в коридор.

– Ну, гнида, смотри, – проорал он из тамбура. – Борщ тебе объяснит, кто есть кто!

Колобок, натужно сопя, снова умостился на стуле и отер пот со лба. Лицо его раскраснелось, белый шрам на голове проступил намного отчетливее. Осмотревшись, он нашел на столе пачку, достал трясущимися пальцами сигарету.

– Садись, чего вскочил, – сказал он хрипло.

Игорь, поколебавшись, уселся на свое место. Хозяин курил, изредка поглядывая на него исподлобья.

– Думаешь, я Колобок, потому что рожа круглая? Нет, хлопец. Потому что не хожу, а качусь.

Колобок оттолкнулся от стола, и стало видно, что сидит он не на стуле, а в инвалидном кресле. Штанины армейских брюк были обрезаны и зашиты на уровне колен.

– Зона. Не повезло. Но ребята вытянули. Теперь думаю, на хрена? Чтобы тут с этими гнидами беспределить?

– Ну а домой вернуться не пытался? – спросил Игорь.

– Пытался, – отмахнулся Колобок и сделал знак, что пора налить. – Кому я там нужен? Тем более когда бабло закончилось. Я в Зоне три года провел. Это, хлопец, много. После такого срока на Большой земле уже делать нечего. И в Зону инвалидов не берут, понял?

– Убьют они тебя, – предположил Игорь.

– Это обязательно, – согласился Колобок. – Но только утром. Бригадир, засранец, Борща ночью будить не будет. Слишком мелкий повод. Так что перекантуйся тут до рассвета, а потом вали домой.

– Нельзя мне домой, – признался Игорь.

– Чего так?

– Долгая история. И неправдоподобная. Колобок, помоги мне в Зону попасть.

– Слушай, как тебя…

– Игорь.

– Игорь, ты хорошо подумал?

– Вполне.

– Серьезное что‑то дома?

– Более чем. Слушай, – спохватился Игорь, когда его взгляд случайно упал на диван. – А это кто?

– Это Барсик.

– А чего он?

– Пить не умеет, – пренебрежительно махнул рукой Колобок. – Его ко мне приставили, чтобы буйных клиентов успокаивал. Но вот видишь – сам успокоился.

– Ну так что, поможешь мне?

Колобок задумался. Игорь разлил по стаканам оставшуюся водку. От окна донесся приближающийся шум двигателя. Резко оттолкнувшись, Колобок подкатился к занавеске, отодвинул.

– Менты, – пояснил он. – Как там, на улице, кстати, холодно?

– Да нет, дождь только.

– Это нормально. Есть у Борща недалеко от деревни ход. Он через него с Зоны хабар получает. Труба, технический коллектор. Таких тут много раньше было, район‑то промышленный. Вояки все повзрывали. А про этот вроде не знают. Ну, или в доле с Борщом. Я тебе покажу, а дальше сам решай. Они говорили, труба выходит примерно возле хутора. На хуторе уже наши, не пропадешь. Но если вояки засекут – положат.

– Ты же говорил, что они сталкеров не стреляют!

– У периметра палят во все, что движется. Да и тебе, мясо, до сталкера еще далековато. Давай на посошок, и покатили, пока я не передумал.

И снова у Игоря возникло ощущение, что он находится в каком‑то фильме. Дождь прекратился, но отовсюду доносился шорох стекающих капель. Они шли по ночной деревенской улице – точнее, один шел, а другой катился в инвалидном кресле, сноровисто маневрируя среди луж и выбоин основательно разбитой дороги. Фонари выхватывали из темноты покосившиеся заборы, ветки деревьев с крупными блестящими яблоками, кое‑где сквозь гущу листвы виднелись черные скаты крыш. Света не было ни в одном окне. Зато за деревней, через поле, сияла ровная полоса ярчайших огней. Игорь непроизвольно косился в ту сторону и из‑за этого уже несколько раз оступался в лужи.

– Борщ – тварь серьезная, – рассказывал Колобок, мерно работая руками. – Все тут держит. Но в Зону не суется, очкует. Правильно делает, паскуда. Полгода я с ними – не знаю, на хрена связался…

Он говорил будто бы сам с собой, даже не оборачиваясь на собеседника, не проверяя: слышит ли, идет ли вообще рядом. Колобок крутил колеса все быстрее, и вот уже Игорю приходилось почти бежать, чтобы не отстать от сталкера‑инвалида.

– В Зону податься? – бормотал Колобок одышливо. – А как? Кому я там нужен? Что делать? Сука, добраться бы до первой аномалии – да с разгону в нее! Все лучше, чем с падалью этой. Ну ничего. Валил я вас, сук, там, и здесь, Бог даст, положу…

– Колобок! – окликнул Игорь.

– А? – казалось, бывший сталкер только сейчас вспомнил о спутнике.

– Подожди, куда разогнался‑то!

– Догоняй давай, чего ждешь. Скоро светает. Тебе еще мимо вояк ползти.

Они уже покинули село и теперь двигались по проселку. Со стороны Зоны к дороге почти вплотную подступал овраг. По мере удаления от деревни овраг становился все глубже. С другой стороны тянулось поросшее высокой травой поле. Здесь, на открытой местности, стало заметно, что ночь уже выдохлась и вскоре начнет отступать. Предрассветный ветер с тихим шелестом перекатывался по полю, путался в осоке, нагонял в низины клочья тумана. К запаху мокрой земли примешивался еле заметный аромат цветов. Огни Зоны расплывались отсветами на низко плывущих облаках – казалось, за полем расположен крупный аэропорт.

Снова засмотревшись в ту сторону, Игорь чуть не налетел на Колобка, который остановился на обочине и поджидал его.

– Тропинку видишь? – спросил Колобок.

Игорь не видел, но кивнул. Склон здесь был довольно крутой, до дна не меньше трех метров. Внизу виднелись какие‑то бетонные обломки, путаница металлических конструкций, то ли провода, то ли арматура – в сумраке не разглядеть.

– Когда спустишься, увидишь кузов ЗИЛа. Залезаешь под него – там канализационный люк. Открывай, спускайся и беги в сторону Зоны. Понял?

– Понял.

– Молодец, сталкер. Фонарь есть?

– Есть.

– Ну, значит, доберешься. Не знаю, правда, где выберешься. Борщ говорил, что тоннель не сворачивает. Значит – вон там, по прямой. Осторожнее на выходе. Заметят с дотов – без разговоров положат. Короче, сориентируешься по месту. Отползи подальше, потом осматривайся. Пока забор виден – ползи, понял? Слишком гордых, кто в полный рост ходит, укладывают снайперы. Хутор увидишь сразу, он там через поле. Дойдешь, спросишь Шекеля. Это барыга местный. Передай ему привет от Дизеля. Глядишь, поможет в счет старой дружбы.

– Спасибо, Колобок.

– Колобок, парень, – большая падла. Так что лучше все‑таки Дизель.

– Спасибо, Дизель.

– Не за что. Вот тебе еще, – он, покопавшись в недрах кресла, достал ПМ.

– Не, не возьму, – покачал головой Игорь.

– Чего так?

– Тебе утром нужнее будет.

– Против Борща с шоблой, парень, это игрушка.

– Ну вот и поиграешь. А я себе всегда «калаш» хотел.

– Это правильно! – воодушевился Дизель, хлопнул Игоря по плечу и заткнул пистолет за пояс.

– Может, со мной пойдешь? Дотащу, – предложил Игорь.

– Ключевое слово – «пойдешь», – криво улыбнулся Дизель. – Я туда только подыхать пойду. Но не сейчас. Давай, сталкер, время!

Игорь пожал протянутую руку и, оскальзываясь на мокрой траве, принялся спускаться в овраг.

 

Глава 6

 

Утро на базе вольных сталкеров, известной всей Зоне под названием «Бомба», начиналось довольно рано. Как такового распорядка дня не существовало, но большинство бродяг уходили на промысел с рассветом – летом раньше, зимой позже. Живодера, хозяина заведения, этот график, разумеется, не касался: босс любил поспать и начинал активную жизнедеятельность не раньше полудня.

Вандам, личный охранник и доверенное лицо Живодера, функционировал в том же режиме. С единственной разницей – ложился на час позже, а вставал на час раньше хозяина. Вот и сейчас, проснувшись ровно в одиннадцать, телохранитель первым делом связался с кухней и скомандовал готовить завтрак.

Вандама в «Бомбе» боялись. Рослый, коренастый, с лысой головой и в лепешку разбитым носом, он являл собой классический образец «громилы». Бил больно и по любому поводу – знал, что Живодер, в случае чего, отмажет. Поэтому связываться с ним избегали, к тому же сталкеры считали, что у здоровяка не все в порядке с головой. Вандам и сам так считал – он вообще не испытывал никаких иллюзий на свой счет, поэтому предпочитал, чтобы за него думал босс.

Он поднялся по лестнице в бар, взял на кухне поднос с завтраком для Живодера и кофе с бутербродами для себя. Попросил добавить бутылку минералки – вечером босс праздновал успешную сделку и немного перебрал, обязательно захочет пить.

Дело было в том, что вчера к Живодеру прискакали два очкарика, вроде с «Янтаря», и спросили артефакт «веретено». Босс заломил такую цену, что даже Вандам про себя назвал хозяина нехорошим словом. Но яйцеголовые, вяло поторговавшись, цену приняли. Единственное – попросили показать артефакт. Вандам принес «веретено» и покрутил перед носами у двух придурков. Ударили по рукам. Обещали доставить бабло сегодня к обеду. Таким образом состоялась если не одна из самых прибыльных, то уж одна из самых фартовых сделок в истории «Бомбы».

Вернувшись на свой этаж, Вандам расположился в предбаннике – бетонной конуре перед кабинетом Живодера – и принялся есть, поглядывая на монитор.

На экран были выведены сигналы с многочисленных камер, развешенных по «Бомбе». Больше всего внимания, разумеется, было уделено бару и подходам к «офису» Живодера. Снаружи камер не было – Выбросов электроника не выдерживала.

В это время в баре народу сидело мало – от силы человек шесть. Большинство ушло на промысел, те же, кто сегодня никуда не собирался, вставать не торопились. Вандам увеличил окно одной из камер, которая показывала парочку сталкеров за столом в углу.

Мужики ссорились. Один, с кривым узким лицом, одетый в задрипанный комбез, доказывал что‑то другому – потрепанному персонажу с толстой красной рожей.

– Ну шо, падла жирная, где моя доля? – принялся озвучивать Вандам.

– Пошел ты, шакал глистастый, щас нос тебе откушу, сука!

Занятие это никогда Вандаму не надоедало. Иной раз он разыгрывал перед монитором целые трагедии, по накалу страстей способные затмить опусы Шекспира. Правда, сюжет вандамовских пьес строился преимущественно вокруг дележа денег и артефактов. Кроме того, сюжетные ходы страдали некоторой шаблонностью из‑за нетрадиционной сексуальной ориентации героев, а лексикон драматурга не отличался изысканностью и разнообразием. И тем не менее – Вандам сам этому удивлялся – все, что происходило на экране, не просто укладывалось в рамки этих сюжетов, но и исчерпывающим образом ими описывалось.

– Ах ты, боров сраный! Щас я ударю тебя по голове стулом и отымею! – писклявым голосом озвучивал Вандам тощего сталкера.

– Ты че‑то попутал, крыса сопливая, я сам тебя отымею, потому что теперь моя очередь! – басил Вандам за толстого.

– Ну смотри, хряк…

Тут внимание автора переключилось на камеру, показывающую вход в бар. В двери стоял высокий мужик в армейской плащ‑палатке с накинутым на голову капюшоном.

– Я Зорро, вашу мать! – провыл Вандам трагическим голосом.

Между тем мужик положил на ближайший стол рюкзак, достал оттуда белый цилиндр. Движения его были медлительные и какие‑то неуверенные, словно мужик основательно принял на грудь. Он наклонился и стал водить цилиндром по полу, опираясь для равновесия на другую руку. Это же баллончик с краской – понял Вандам, заметив, что на полу остается блестящий след. «Ну, будет сейчас тебе от нашего Шпалы!» – предвкушая знатный акт трагедии, прошептал он.

Зорро, закончив рисовать, безвольно уронил баллончик и снова полез в рюкзак. На полу после его художеств серебрилась какая‑то геометрическая фигура, что‑то вроде треугольника в круге.

– Видали картину, придурки? – пьяным голосом прогундосил Вандам от имени нового персонажа. – Она означает, что теперь вы должны выстроиться в шеренгу, снять штаны и нагнуться!

А Зорро тем временем неспешно расставил по блестящим линиям какие‑то предметы («Опа!» – вскрикнул Вандам, узнав в одном из предметов артефакт «желудь») и шагнул в центр рисунка. Тут же все остальные посетители бара встали.

– Кто желает поиметь Зорро, занимайте очередь! – сымитировал Вандам объявление вокзального диктора. – Повторяю, кто желает поиметь Зорро…

Группа сталкеров сгруппировалась у стойки, Вандам с недоумением заметил, что к ним присоединился Колдун – бармен, и Шпала – охранник. В первый раз за всю свою службу он пожалел, что камеры не передают звук.

– Пошел ты, Зорро! – машинально подал реплику Вандам, видя, что вся толпа направилась к выходу из бара.

Проблемой было то, что выход они выбрали не тот – не обычный, а служебный, на лестницу, ведущую вниз, в резиденцию Живодера. Вандам проследил через камеры, как мужики, толкаясь, спустились по лестнице, выбрались в коридор и остановились перед невидимой преградой. Вандам перевел взгляд на дверь. Раздался аккуратный стук.

– Шо надо? – крикнул он.

Ответа не последовало. Вандам подошел к двери и приоткрыл ее на пару сантиметров.

– Чего приперлись? – спросил он.

Вместо ответа Шпала сунул в щель пистолет и выстрелил. Густая клякса крови расплылась на мониторе и потекла вниз по картинке из бара: человек в плащ‑палатке все так же стоял в эпицентре блестящих линий.

 

Глава 7

 

Полковник Чижов носил прозвище Мамай, но не знал об этом. Был он низкорослый, неимоверно толстый и абсолютно лысый. Голос имел тонкий и пронзительный. Появлялся только там, где произошло какое‑либо ЧП, поэтому среди личного состава справедливо считалось, что встретить Мамая – не к добру.

Два бойца, вышедшие из бункера покурить, обреченно вздохнули, когда увидели полковника в подъезжающем УАЗе. Переглянувшись, они побросали сигареты, один пошел внутрь предупредить начальство, другой остался встречать дорогого гостя. Тот факт, что Чижов приехал к внутреннему контуру Периметра на машине, а не проследовал пешком по подземному тоннелю, означал только одно: Мамай спешил карать и уничтожать.

Машина затормозила, полковник перегнулся назад, подхватил свою неизменную кожаную папку и грузно выбрался наружу. Внимательно оглядел большую дыру в сетке ворот, наскоро залатанную колючей проволокой, и двинулся к входу в бункер.

– Как стоишь! – визгливо бросил он, проходя мимо бойца.

«Началось», – подумал тот и двинулся следом за полковником.

Мамай уверенно спустился по лестнице, завернул в нужный коридор, проскочил несколько комнат и с размаху толкнул железную дверь командного пункта. Дежурный уже стоял по стойке «смирно».

– У себя?

– Так точно. Доложить?

– Сам доложу, – отмахнулся Мамай и проследовал в кабинет.

Дежурный вздохнул в той же тональности, что и бойцы, увидевшие Мамая первыми. Теперь достанется всем, не только товарищу капитану. Боец покосился на дверь начальника, откуда как раз донеслась пронзительная тирада Мамая, щедро сдобренная матом. Спустя минуту выглянул капитан – лицо красное, злое, глаза навыкате – и рявкнул:

– Давай сюда Юрьева, быстро!

Сержант Юрьев прибыл буквально через несколько секунд. Ничего удивительного – предсказать развитие событий было нетрудно, поэтому боец ждал рядом с командным пунктом. Длинный, нескладный, с помятым невыспавшимся лицом – вся его фигура буквально сочилась унынием, и это впечатление усиливал распухший красный нос с алеющей царапиной посередине. Юрьев испуганно глядел на дверь, но входить не спешил.

– Давай, чего тянешь, – пробурчал дежурный, сочувственно глядя на сослуживца.

– Чего там? – жалобно спросил Юрьев.

– Жопа там. Иди.

Юрьев судорожно вздохнул и распахнул дверь.

– Разрешите войти? – гнусаво осведомился он.

Кабинет капитана Балугина был очень мал. В комнате еле умещались стол с несколькими стульями, шкаф с документами и большой сейф. Половину стола занимал пульт с двумя мониторами, на другой половине в беспорядке валялись какие‑то бумаги и папки. Капитан с Мамаем сидели рядом, внимательно уставясь в один из экранов.

«Смотрят запись с камер», – понял Юрьев. Ему снова захотелось вздохнуть, но он сдержался. Вместо него вздохнул капитан.

– Закрой дверь и садись, – сказал Мамай, враждебно взглянув на сержанта.

Сержант сел. Командиры продолжали изучать видео. Примерно представляя, что там на записи, Юрьев гадал, чем вся эта история может закончиться лично для него. По идее, он ни в чем не виноват, но кого‑то наказать придется. Капитан, хоть и хороший человек, вряд ли возьмет всю вину на себя. По‑любому, достанется Борменталю. Ну и ему, Юрьеву, за компанию.

– Это все? – визгливо спросил Мамай.

– Все с наших камер, – ответил капитан. – Должны быть еще записи с периферийных, но они пишут не сюда.

– Ясно, – ответил Мамай и, повернувшись к сержанту, пискляво рявкнул: – Рассказывай!

– Заступили на дежурство в двадцать три ноль‑ноль, – тоскливо затянул Юрьев. – Я и старший сержант Зубарев. Я сел за пулеметы, старший сержант Зубарев с АСВК занял свою позицию. Примерно в три часа он сигнализировал, что заметил движение. Я попросил указать примерное местоположение, но Зубарев не ответил. Я посмотрел на него – а он уже без сознания. Ну, я…

– До того, как потерять сознание, он смотрел в прицел? – перебил Мамай.

– Так точно. Он же сказал, что видит движение.

– Он говорил уверенно?

– Чего?

– Как тебе показалось, – терпеливо, как слабоумному, начал разжевывать Мамай, – старший сержант Зубарев действительно увидел что‑то в Зоне, или ему это могло показаться?

– А, нет! – до Юрьева дошло, что имеет в виду полковник. – Он точно видел. Он даже затвор передернул.

– Куда смотрел ствол?

– Примерно на одиннадцать часов.

– Наклон?

– Градусов тридцать вниз, это если прикинуть…

– Потом нарисуешь. – оборвал Мамай. – Дальше.

– Я бросился его тормошить. Он не реагирует. Я связался с дежурным. Стащил Зубарева вниз.

– А за Зоной в это время смотрели только камеры, да? – зашипел Мамай, перегнувшись через стол.

– Да нет, я его всего‑то до лестницы дотащил…, – залепетал Юрьев испуганно.

– Ты инструкцию читал? – заорал полковник. – А если бы в этот момент гон пошел?

– Какой гон? Выброса же нет.

– Смотри, Балугин, какие спецы у тебя в дозоры ходят! – восхищенно всплеснул руками Мамай. – Его срочно на «Янтарь» отправить нужно. Пусть яйцеголовым помогает.

Полковник распахнул свою папку, достал блокнот и, хищно взглянув на Юрьева, сделал какую‑то пометку.

– Дальше! – скомандовал он.

– Дальше пришли ребята, подхватили Зубарева и унесли. Я остался на наблюдательном пункте. Потом пришел ефрейтор Косолапов и занял место снайпера. Час где‑то сидели без происшествий. Потом вернулся старший сержант Зубарев и вырубил сначала ефрейтора Косолапова, потом меня…

– Так… – протянул Мамай, делая еще пометку в блокноте. – Вырубил двоих. Один.

– Вы его видели, кабана этого? – обидчиво прогнусавил Юрьев.

– Нет, боец, не видел. Но очень хочу увидеть. С тобой все. Пока свободен. Скажи, чтобы позвали доктора.

Доктор Спиридонов, прозванный в бункере № 17 Борменталем за удивительное сходство с персонажем фильма, уже ждал в коридоре. Он перекинулся взглядом с выходящим Юрьевым и, испустив традиционный вздох, вошел к капитану.

– Садитесь, – полковник не дал доктору представиться. – Рассказывайте.

– В начале четвертого я был разбужен дежурным по бункеру. Проследовал в медицинский бокс, куда уже принесли старшего сержанта Зубарева. Солдат находился без сознания. Никаких внешних повреждений на теле не обнаружено. Внутренних повреждений при первичном осмотре также не диагностировано. Пульс, дыхание – все в норме. Причины обморока определить не удалось. Убедившись, что жизни пациента ничего не угрожает, я закрепил датчики и ушел к себе.

– Вы считаете, это нормально? – вежливо поинтересовался полковник.

– Что именно? – в тон ему осведомился доктор.

– К вам поступил солдат, с которым непонятно что произошло. Вы его осмотрели и пошли спать. Почему не доложили наверх?

– Я решил, что это просто обморок от переутомления и недостатка свежего воздуха. Мы тут, как вы, возможно, заметили, много времени проводим под землей. Опять же, нужно принимать во внимание высокочастотное излучение от ограждения Периметра.

– И часто бывают такие обмороки?

– До этого ни разу.

– А тут вдруг случилось…

– Все когда‑то случается первый раз, – улыбнулся Борменталь.

– Доктор, вы в курсе, что находитесь на территории Зоны? Здесь происходит много странного и непонятного. В том числе и с людьми. Вам разве не говорили, что о любом изменении в состоянии здоровья личного состава необходимо докладывать?

– Я надеюсь, оценку моим профессиональным действиям будут давать более компетентные специалисты.

– Это безусловно, – миролюбиво согласился полковник и снова что‑то черкнул в блокноте. – Где заварсеналом Козинец?

– У меня, – ответил доктор.

– Пойдемте. Сиди пока, – махнул Мамай капитану. – Без тебя справимся.

Вслед за доктором полковник проследовал в медицинский бокс – помещение размером с купе поезда. С одной стороны от входа находилась стойка с приборами, с другой – узкая кровать, на которой сейчас лежал немолодой усатый солдат. Его левая рука в гипсе покоилась на груди поверх одеяла. Солдат поднял на вошедших печальные глаза, окруженные кольцами синяков.

– Лежи, – скомандовал Мамай и, усевшись на единственный стул, достал блокнот. – Что взял старший сержант Зубарев из арсенала?

– Два комплекта бронекостюма «Ратник‑АР», две «Грозы». Патроны и выстрелы. Сколько, не скажу. Меня сразу сюда притащили, не успел сосчитать.

– Понятно. Ты единственный, кто видел Зубарева при свете. Что‑то необычное в нем заметил?

– Да нет, – солдат помолчал, вспоминая. – Нет, товарищ полковник. Разве что глаза. Какие‑то шальные, что ли. Но я и не приглядывался особо.

– Понятно, – кивнул полковник и поднялся. – Выздоравливай.

Капитан Балугин, устало скорчившись в кресле, снова и снова просматривал запись камер видеонаблюдения. Вот открывается дверь бункера, Зубарев с объемным рюкзаком за плечами выходит на улицу. Другая камера – Зубарев садится в машину. Третья – УАЗ на полной скорости влетает в ворота, сетка рвется, разбрасывая фонтан искр, машина уносится в Зону. За ней рысцой пробегает все тот же Зубарев… Вошел Мамай, уселся напротив.

– Ну?

– Чего «ну»? – переспросил капитан.

– Что делать будем, Балугин?

– Давай выпьем.

– Давай.

Капитан достал из ящика коньяк, стопки, бросил на стол две конфетки. Разлил, выпили. Помолчали.

– Сейчас прибудет тебе замена. Сдашь дела и поедешь со мной. Понял?

– Понял, – пожал плечами Балугин.

– Доктор с нами поедет.

– А Юрьев с Козинцом?

– Пусть остаются. Постараюсь отмазать.

– Как думаешь, что нам припаяют?

– Не знаю, Василич, – покачал головой Мамай. – Дело серьезное. Но непонятное. Первый раз такое.

– Первый раз бойцы сбегают? – вяло удивился капитан.

– Первый раз – в Зону.

 

Глава 8

 

В трубе пахло гнилой водой и тиной. Ход тянулся прямо – во всяком случае, насколько хватало света фонаря. Игорь шел осторожно, постоянно останавливался и прислушивался. Хотя предосторожности эти были бесполезны: пол был усыпан бетонной крошкой, звучно хрустящей под ногами. Шершавые стены коллектора покрывали выбоины и трещины, кое‑где торчал проржавленный арматурный каркас. Из проломов сочилась вода, собираясь в ручеек, струящийся по дну трубы.

Наконец ход уперся в глухую осыпь, состоящую из битых кирпичей вперемешку с землей. Игорь посветил наверх: узкий пролом в полукруглом потолке, прикрытый ржавым автомобильным капотом. Машинально посмотрев на часы, Игорь очень удивился: казалось, он провел под землей часа полтора, но на самом деле путешествие заняло не более сорока минут.

Он выключил фонарь, поднялся по насыпи и попытался откинуть капот. Не тут‑то было. С той стороны на жести лежало что‑то весьма тяжелое. Игорь поднялся повыше, уперся в капот плечами и, натужно крякнув, толкнул крышку, которая с визгливым скрежетом съехала набок.

В лицо пахнуло сырым холодным воздухом. Ход привел Игоря в развалины какого‑то то ли цеха, то ли ангара. Полуразрушенные стены хранили следы пожара – даже в ночи можно было разглядеть черные разводы копоти. Он вылез наружу, вернул на место капот и придавил его увесистым куском бетона. Потом перебежал в тень стены и принялся изучать обстановку.

Вдалеке сиял огнями внешний контур Периметра. Но Игорь знал, что где‑то здесь, совсем рядом, проходит вторая линия обороны. На ней круглосуточно дежурят наблюдатели. Вот они‑то, по заверению Дизеля, имеют инструкцию стрелять во все, что движется. Особенно ночью.

Игорь осторожно выглянул из разбитого оконного проема. Вон оно: метрах в ста на фоне светлых туч можно было разглядеть сетчатую полосу, идущую чуть выше горизонта. Очень близко!

Развернувшись, начинающий сталкер посмотрел в темноту. Где‑то там, за полем, должен находиться хутор.

– Ну, вот я и в Зоне! – вслух произнес Игорь.

Для того, чтобы осмыслить реальность, он уселся на землю, прислонился к холодной кирпичной стене и, прикрывшись полой куртки, закурил.

Зона шумела невидимыми деревьями, пахла мокрой травой и молчала. Впереди была чернота. Там могло быть что угодно: аномалии, мутанты, военные, сталкеры, бандиты… Пряча огонек сигареты в горсти, Игорь коротко затягивался и думал про Зону и про себя. Что дальше? Стоит ли оно того? Промелькнул в памяти дом, наизусть знакомая деревенская улица, лица родителей, уверенных, что сын отправился в командировку во Францию, некстати вспомнился безногий сталкер Колобок‑Дизель… Как все тут сложится? А обратный путь – вот он, только жесть скинуть. Игорь задумчиво перевел взгляд на автомобильный капот, прикрывающий дыру в коллекторе. Спуститься, пробежать, вылезти в овраге – и пешком до трассы… Впрочем, размышления эти, при всем их резоне, были лишены смысла – Игорь прекрасно понимал, что сейчас он докурит, подтянет лямки и ползком двинется в Зону, подальше от Периметра.

Возле самого выхода из развалин Игоря вдруг словно что‑то дернуло – выпрямившись, он резко обернулся назад. Нет, показалось. Хотя, что ему показалось, он так и не понял. Нырнул в сохранившийся дверной проем, плюхнулся в траву и пополз по открытой местности в сторону предполагаемого хутора.

Вскоре выяснилось, что передвигаться по‑пластунски с вещмешком за плечами очень неудобно. А хутора все не было и не было. Жесткая трава резала руки, одежда промокла. Игорь все чаще оглядывался назад – может быть, уже достаточно отполз? И только страх получить пулю – страх, оказавшийся на удивление сильным, – не позволял ему встать. Но наконец усталость пересилила. Поднявшись, Игорь кое‑как отряхнулся, вытер руки о полу куртки и пошел дальше быстрым шагом.

Он уже стал подумывать, что сбился с пути и пора искать подходящее место для привала, как углядел впереди слабый огонек. Игорь всмотрелся – за деревьями что‑то темнеет. Крыша! И забор! Одновременно с этим он заметил, что ночь уже начала отступать, небо явственно посветлело. Но эта радостная мысль быстро сменилась другой, неприятной: как пройти в хутор, чтобы не подстрелили? Сталкеры – народ нервный, а ночью по Зоне нормальные люди не шляются.

Занятый этими размышлениями Игорь сделал еще несколько шагов и остановился. Может быть, у обитателей Зоны есть какие‑то опознавательные жесты? В книгах об этом не упоминалось. Вообще, отметил он мимоходом, в этих «воспоминаниях сталкеров» слишком мало того, что может реально пригодиться.

Внезапно он увидел, как от забора отделился силуэт человека и помахал рукой. Ободренный, Игорь рванул вперед и вскоре вышел на широкую тропинку – оказалось, он все время двигался параллельно ей. Теперь Игорь смог разглядеть и сам хутор: тополя по периметру глухой деревянной ограды, два ряда бревенчатых одноэтажных домов, шлагбаум, перегораживающий въезд. Впрочем, судя по заросшей травой колее, особой нужды в шлагбауме не было.

Человек, махавший Игорю, оказался высоким худым мужиком в длинном брезентовом плаще с автоматом через плечо. Лицом он немного напоминал одного старого советского актера: если бы не щетина и перебитый нос – вылитый Василий Ливанов.

– Привет, бродяга, – произнес сталкер гулким басом и улыбнулся.

– Добрый день, – Игорь отчего‑то смутился.

– День еще нескоро, – возразил сталкер. – Ты кто?

– Я Игорь.

– А я Холмс, – представился сталкер. – С Большой земли?

– Точно, – Игорь улыбнулся, услышав погоняло. – Где тут у вас в сталкеры записывают?

– Ага. Это обязательно. Утром. Сейчас иди вон туда, – мужик указал на второй дом слева от шлагбаума. – Ложись. Спи. Утром подойдешь к Шекелю, он тебя запишет. Деньги есть?

– Есть немного.

– Ну и не будет. Зато будет много нужного и полезного сталкеру, – тут Холмс почему‑то грустно покачал головой. – Иди. Спи. Мне нужно побыть одному. Я о вечности думаю.

Указанный дом – одноэтажный, обитый когда‑то крашенной в синий цвет вагонкой, – скорее мог бы называться сараем. Косое крыльцо всего на одну ступеньку выше земли, рассохшаяся дверь на визгливых петлях, единственная комната с выбитыми окнами, кое‑как прикрытыми фанерой, скрипучий пол с зияющими дырами в продавленных досках… К запаху трухлявого дерева и плесени примешивалась кислая вонь отсыревшего кострища.

Выбрав место в углу напротив входа, Игорь достал спальник, быстро скинул мокрую одежду и залез внутрь мешка. Думал, не заснет – слишком много впечатлений. Но сон накрыл моментально, увиденное за прошедшие сутки закрутилось каруселью…

И тут же исчезло. Вздрогнув, Игорь открыл глаза. На улице был день, лучи света били сквозь дыры в потолке, солнечные зайчики прыгали по стенам, покрытым завитками рваных, выцветших обоев. Над ним стоял огромный сталкер. Точнее, военный – Игорь, у которого внутри все сжалось, заметил на его плечах сержантские погоны. Он быстро вылез из спальника и принялся судорожно одеваться. Ноги запутались в штанинах, Игорь чуть не упал.

– Не спеши, – прогудел военный.

Игорь наконец справился со штанами, зашнуровал берцы, откинул ногой спальник и выпрямился перед гостем.

– Чего тебе? – спросил он, стараясь, чтобы вопрос прозвучал уверенно, но не грубо.

Вместо ответа мужик достал пистолет и протянул Игорю. Тот машинально взял. Тогда военный, не меняя выражения лица, ударил его в челюсть. Игорь отлетел к стене и плюхнулся на вещмешок.

– Ты охренел? – заорал он, вскакивая.

– Убью, – прорычал мужик и перехватил автомат, висящий через плечо.

Игорь вскинул пистолет. Военный с сожалением покачал головой.

– Затвор передерни, сталкер.

Чувствуя себя очень глупо, Игорь послушался – затвор звякнул, загоняя патрон в патронник. Военный сделал быстрое движение, и Игорь снова оказался на своем вещмешке. Тогда, не вставая, он подсек бугая под ноги, тот рухнул на пол. Игорь вскочил и, видя, что мужик пытается навести на него автомат, вскинул пистолет…

– Ну, здравствуй, Мора, – тепло произнес военный, поднимаясь.

– Привет, Зубр, – ответил Мора, выронил пистолет и в третий раз повалился на вещмешок.

 

Глава 9

 

– Ну что, коллега, готовы к труду и обороне? – спросил профессор Круглов.

– Всегда готов, товарищ профессор, – весело отозвался Иванов.

Они сидели в небольшой лаборатории, оборудованной по последнему слову техники. Новый сотрудник научно‑исследовательской базы «Янтарь» держал в руке кружку ароматно дымящегося кофе. Только теперь он наконец‑то ощутил, что мечта его сбылась – он в Зоне!

События предыдущего дня так и не дали Иванову в полной мере осознать этот факт. Ночь провели в тесной каморке подземного этажа без двери. В три часа утра в бункере началась какая‑то суета. Вася Китаев убежал, вернулся озабоченный. Утром к ним пришел военный, капитан, долго допрашивал в стиле «откуда, куда, зачем», особенно придирался к Иванову. Интересовался, не знакомы ли они с каким‑то старшим сержантом Зубаревым.

Выбраться на поверхность удалось только к полудню (после капитана их мурыжил лысый полковник). Но и тут осмотреться времени не было. Запомнились только две вещи: дыра в заборе, замотанная колючей проволокой, и на той стороне, в канаве, обгорелые останки УАЗа, остро воняющие жженой резиной.

Водитель (отзывался на прозвище Шмель) торопился, даже позавтракать не пустил. Нужно было успеть до темноты. Запрыгнули в машину и рванули. Иванов было приготовился испытать волнение – он въезжает в границы Зоны! – но не успел. Почти сразу же, метров через пятьдесят от Периметра, УАЗ сполз в широченную промоину. Пришлось вытаскивать.

С первой аномалией тоже получилось без пафоса. Длинный щуп, который Шмель выставил с переднего бампера, как‑то странно повело в сторону, будто он уперся в невидимое препятствие. Рев двигателя, скрежет, матерная тирада водителя – и вот машина несется по кочкам, а Иванов пытается прийти в себя после удара скулой о стойку.

В общем, до вечера они на «Янтарь» успели, но Иванов, очутившись в научном боксе и пожав руку профессору Круглову, сразу же поинтересовался, где ему можно прилечь.

Утро стерло весь накопившийся негатив. Иванов проснулся в чистой удобной постели в отдельном боксе. Пусть кровать, стол‑тумба и шкаф занимали почти все свободное место, зато здесь имелась прочная дверь и даже небольшое окно. И не важно, что вид из него – высокий рифленый забор.

Через полчаса Иванов, плотно позавтракав, путешествовал со своим новым начальником, профессором Кругловым, по лабораториям и знакомился с коллегами. А еще через полчаса Круглов огорошил его предложением сходить в Зону. Испугавшийся вначале, Иванов быстро взял себя в руки и преисполнился энтузиазмом в предвкушении настоящего приключения.

– Вы, коллега, извините, что я вас с ходу в самое пекло. Но я сторонник практического подхода.

– Я все понимаю, профессор, – успокоил Иванов.

– Ну что ж, тогда слушайте вводную…

 

* * *

 

Аномальная роща ничем неестественным на первый взгляд не выделялась – во всяком случае, если смотреть с подножия холма. Дубы, правда, были очень старые и кряжистые, как в сказке.

– А насколько эти испарения опасны? – спросил Иванов.

– Можно до смерти нанюхаться, – сообщил Вася Китаев. – Но это если долго. А так галлюцинации начинаются и все такое прочее. Рассказывали, что как‑то давно туда группа сталкеров забрела – так друг друга перестреляли. Поэтому давай‑ка, зачехляйся.

Китаев подал пример, пристегнув респиратор. Теперь, в объемном шлеме, широких выпуклых очках и с хоботом автономной системы дыхания он стал похож на пилота сверхзвукового истребителя. Иванов опустил стекло на шлеме – тонированный пластик мгновенно превратил солнечный день в хмурый вечер. На душе стало тревожно.

Склон холма был весь утыкан какими‑то странными острыми кочками. Стараясь не наступать на них, Иван вслед за лейтенантом принялся взбираться наверх. Оказалось, что вершина находится дальше, чем это представлялось снизу.

Василий первым добрался до рощи и остановился у большого развесистого дуба, поджидая напарника. Запыхавшийся Иванов сделал усилие, в несколько прыжков добрался до Китаева и потянулся за детектором.

Но вдруг сверху, из путаницы ветвей, спрыгнул большой человек с ржавой совковой лопатой в руке. Китаев успел вскинуть автомат, но и только – сокрушительный удар обрушился ему на голову. Шлем выдержал, а вот у лопаты обломился черенок. Лейтенант рухнул как подкошенный, и Иванов остался один на один с громилой.

Напавший вроде бы был сталкером. Всклокоченные волосы, щетина – он напомнил Ивану пирата из какой‑то детской книжки. Пират потянулся к впавшему в ступор Иванову и откинул забрало его шлема. Удовлетворенно кивнув, стащил с плеча автомат.

– Пристрелю, волосатый! – пророкотал сталкер.

Иванов зажмурился, подождал пару секунд и открыл глаза. Большой человек не стрелял, чего‑то ожидая.

– Замочу! – прокричал сталкер и поднял автомат выше.

Иванов снова зажмурился, но выстрела снова не последовало. Он опять открыл глаза.

– У тебя пистолет есть, – подсказал сталкер.

– Чего? – переспросил Иванов.

– Пистолет, – повторил громила и указал стволом на кобуру, висящую у Иванова на поясе.

Но тут Иван, измученный ожиданием смерти, заорал, бросился на сталкера, выхватил у него из рук автомат и поскакал по склону.

– Стой! – проревел обалдевший от неожиданности противник.

– Убью! – бросил через плечо Иванов, сноровисто прыгая между кочками.

Вырвавшись на оперативный простор, он устремился вниз по дороге. Автомат мешал бежать, Иванов отшвырнул его в кусты.

– Стой, идиот! – орал большой сталкер, пыхтя сзади.

– Отвали! – орал в ответ Иванов, не оглядываясь.

Но по нарастающему сопению ему было понятно, что уйти не получится – преследователь бежал явно быстрее. У моста через ручей Иванов остановился и резко развернулся.

– Чего тебе? – грозно спросил он.

– Вот чего! – выдохнул сталкер и заехал Иванову в челюсть.

Иванов кубарем скатился с тропинки в мокрую траву. Он быстро поднялся и, выхватив пистолет, наставил его на противника.

– Здорово, Молодой! – радостно помахал рукой сталкер.

«Сумасшедший», – решил Иванов и стал боком обходить безумца, продолжая держать его на мушке.

Сталкер расстроенно поцокал языком, резко подался вперед и снова ударил Иванова, на этот раз в ухо. Иванов опять упал в мокрую траву. Теперь поднялся он не так быстро – голова кружилась, в ушах звенело. Сумасшедший стоял рядом, внимательно наблюдая.

– Убью же, болван! – Иванов снова погрозил пистолетом.

Но сталкер не боялся. Он сделал резкое движение, но теперь уже Иванов был наготове: ловко увернувшись, перепрыгнул через поскользнувшегося психа и побежал в обратную сторону. «Сходил, блин, за артефактами!» – возникла мысль.

Но, как говорится, беда не приходит одна. На пригорке, куда держал путь научный сотрудник, вдруг показался зомби – Иванов сразу определил его по описанию. Волоча негнущиеся ноги, кадавр медленно шел навстречу, голова болталась в такт шагам, из безвольно открытого рта свисала нитка зловонной слюны, невидящие пустые глаза пялились прямо на Иванова – казалось, этот тухлый взгляд пачкал все, на что натыкался.

– Ма‑а‑ачи‑и‑и! – невнятно промычал зомби и медленно потянул из‑за спины автомат.

Этого Иванов уже не выдержал: он вскинул пистолет – и так и замер на дороге в классической позе дуэлянта.

– Чего это ты тут комедию ломаешь? – спросил подошедший Зубр.

– Я подумал, что в живого человека его стрелять не заставишь, – пояснил Мора, вытирая с подбородка слюну.

– А‑а, гуманист! – понимающе покивал Зубр.

– Мора? Какого хрена… – пробормотал Иван, опуская руку с пистолетом.

– Привет, бро! – поздоровался Мора.

– Зубр?

– Вестимо! – довольно пробасил громила.

Молодой переводил взгляд с одного на другого, сталкеры терпеливо ждали. Но вскоре им наскучило наблюдать за монотонно поворачивающейся головой друга.

– Он так долго будет, как думаешь? – поинтересовался Зубр.

– Не знаю. Я в таких случаях в обморок падаю.

– Ну да, как все нормальные люди.

– Это… это что, а? – забормотал Молодой. – Это вы зачем, а? На хрена? Почему я тут, когда я там? Какого вообще?.. Я не понял, откуда все это тут?

– Тихо, тихо, Молодой, – успокаивающе отозвался Зубр.

– Какой «тихо»! – заорал Молодой. – Я научный работник. У меня красный диплом! Я физик, а вы тут ко мне со своими рожами. Валите отсюда. И Шаману передайте. Я жить хочу. Как нормальный человек! Так, где мы? А, вот мы где! Ну и на хрен!

Произнеся эту тираду, Молодой швырнул пистолетом в Мору, развернулся и снова побежал. Друзья смотрели ему вслед. Уже за мостом Молодой остановился и что‑то прокричал.

– Ора… Зур… науй!.. – донес ветер.

– Чего он сказал? – переспросил Мора.

– Обидные слова! – пояснил Зубр, обладающий отменным слухом.

– А еще научный работник, – осудил Мора. – Куда он, как думаешь?

– На «Янтарь», наверное, – пожал плечами Зубр.

– «Янтарь» в другой стороне.

– Да… Ладно, пойдем ловить. Только ствол найду, этот гуманист его в кусты выкинул.

Зубр ушел, Мора остался на холме, наблюдая за беглецом. Молодой отбежал уже довольно далеко, но все еще был прекрасно виден. Мора достал сигарету и прикурил. В этот момент далекая фигура, всплеснув руками, провалилась под землю.

– Началось, – покачал головой Мора.

 

Глава 10

 

Профессор Игнатьев бегал по лаборатории и матерился. Материться он не умел, бегал с трудом, поэтому все происходящее напоминало сцену из дешевого сериала. Круглов, усевшись на край стола, молча наблюдал за коллегой. Дождавшись паузы, он кротко попросил Игнатьева успокоиться.

– Какой, к чертям собачьим, успокоиться! – проорал профессор. – Я же просил не посылать его в Зону? Василий, я просил?

– Сергей Степаныч, дорогой, ну кто мог подумать, что поход в Аномальную рощу может так закончиться? Тут от силы пара километров! Он шел с опытным военспецом…

– Тебе очень нужны были эти образцы? – прервал Игнатьев.

– Э‑э… нет, – признался Круглов. – Парню хотелось в Зону. Это у нас стандартное задание для новичков. Сам же всегда так делаешь.

– Китаев больше ничего не вспомнил?

– Нет. Ни кто такие, ни сколько их было.

– Я сам с ним поговорю.

– Не стоит. Сотрясение мозга, по‑видимому. Он сейчас под артефактами спит. Вряд ли что‑то новое скажет.

– Кто пойдет на поиск?

– Куда «на поиск»? Ты хотя бы направление знаешь?

Игнатьев устало опустился на стол рядом с Кругловым и тяжелым взглядом уставился в пол.

– Сереж, давай‑ка чаю, – выждав минуту, предложил Круглов.

– Давай, чего уж теперь, – махнул рукой Игнатьев.

Но чаю попить так и не получилось. На выходе из лаборатории Круглова чуть не сбил дверью начальник охраны бункера капитан Савченко.

– Товарищи ученые, к вам гости.

– Кто?

– Лука.

– Какой Лука?

– Лука! – Савченко недоуменно посмотрел на профессора. – Предводитель «Воли»!

– Чего?! – теперь уже Круглов уставился на капитана с недоумением.

– Что ему надо? – спросил Игнатьев из‑за спины коллеги.

– Говорит, что нужно пообщаться, – ответил Савченко.

– Так, капитан, – твердо сказал Игнатьев. – Сейчас вежливо откажите ему, сообщите, что мы проводим эксперимент, и это надолго. Выпроводите за ограду и больше не пускайте. Понятно?

– Он просил передать, что его послал Академик.

– Чего? – снова вылупился на капитана Круглов.

– Не знаю, – тот развел руками. – Просто Академик.

Ученые переглянулись. Круглов нервно пожал плечами, Игнатьев коротко кивнул.

– Ведите ко мне, – распорядился он.

Лука вошел в кабинет Игнатьева и немного иронично кивнул сначала хозяину, сидевшему за столом, потом Круглову, примостившемуся на подоконнике. Жестом попросил разрешения и уселся на стул.

«Видимо, он получил кличку благодаря своему виду», – подумал Игнатьев, когда увидел главаря клана «Воля» вживую. Высокий, худой, с длинными седеющими волосами и бородой, он походил на какого‑то воинствующего старообрядца. Общее впечатление портили глаза: маленькие, бесцветные и какие‑то пустые, будто ненастоящие. Ну и возраст не подходил – несмотря на седину, на вид ему было никак не больше сорока.

– Чем обязаны? – поинтересовался Игнатьев.

– Сколько на базе осталось вояк? – спросил Лука бесцветным, под стать глазам, голосом.

– Простите? – отозвался Круглов.

– Вояк, солдат, охраны, людей с оружием, бойцов, подчиняющихся Коалиции, – монотонно перечислил Лука.

Круглова почему‑то сразу стало раздражать это показное равнодушие гостя. Захотелось вывести его из равновесия, вызвать на эмоции, посмотреть, как в прозрачных глазах появляется чувство.

– Мне кажется, это не ваше дело, – с вежливой издевкой ответил Круглов.

– Не мое, – кивнул Лука, нисколько не обидевшись. – Сахаров интересуется.

– Какой Сахаров? – спросил Игнатьев.

– Академик Дмитрий Константинович Сахаров, – медленно повернулся к нему Лука. – Привет вам передавал. Велел почту смотреть.

Игнатьев распахнул ноутбук, открыл почту и сразу увидел то самое письмо, о котором говорил сталкер. Он надел очки и подозвал Круглова.

Ученые склонились над экраном. Вскоре они начали беспокойно переглядываться и бросать тревожные взгляды на гостя, невозмутимо наблюдающего за ними. Наконец Игнатьев откинулся на спинку кресла. Круглов продолжал глядеть в монитор.

– А почему он не связался с нами как всегда? – неуверенно спросил Игнатьев.

– Потому что у вас «веретена» нет, – равнодушно пояснил Лука.

– Вот когда оно у нас будет, тогда и поговорим, – выглянул из‑за экрана Круглов.

– Чего откладывать‑то? – холодно улыбнулся Лука.

Он вытащил из разгрузки продолговатый контейнер, извлек из него то самое «веретено» – толстый прозрачный кристалл сантиметров пятнадцать длиной с граненым, разноцветно искрящимся набалдашником – и бросил на стол. Настенный дозиметр возмущенно затрещал. Игнатьев машинально достал из ящика «спираль» и аккуратно пристроил рядом.

– Давай, Моль, иди связывайся с шефом, – пренебрежительно приказал Лука Круглову. – А мы с лысым потолкуем.

Круглов возмущенно вскинулся и запыхтел, готовясь ответить наглецу. И тут Игнатьев наконец дождался от Луки эмоций: в глазах сталкера, наблюдающего за реакцией профессора, заплясали веселые искорки. А когда Круглов сдулся, так и не найдя нужных слов, борода Луки разъехалась в улыбке.

– Ладно, Василий Сергеевич, – примирительно сказал Игнатьев. – Сходите в лабораторию, настройте связь. Сами понимаете, нужно удостовериться, что это не происки хакеров.

Круглов бросил злой взгляд на Луку, взял со стола «веретено», выхватил у сталкера контейнер и вышел из кабинета, хлопнув дверью. Профессор снял очки и, поудобнее устроившись в кресле, воззрился на гостя.

– Вы мне кличку Лысый официально дали?

– «Странный вы народ, блатные, ни имени, ни роду, одни кликухи поганые…» – процитировал Лука и, покачав головой, ответил: – У сталкеров на это погоняло запрет наложен.

– Что так?

– Однажды в Зоне была инвентаризация, и насчитали то ли сорок, то ли пятьдесят Лысых.

– Жаль. Работаю тут три года, и все это время мечтаю получить настоящее «погоняло», как вы это называете. Но как‑то не складывается.

– Сложится, – успокоил Лука. – Так сколько бойцов?

– Двенадцать. Не считая одного, который в лазарете.

– Кто главный?

– Капитан Савченко, он вас сюда привел. Но я вынужден сообщить, что он мне не подчиняется. То есть какие‑то распоряжения, обусловленные профессиональной деятельностью, я могу ему отдавать, но вот это, – Игнатьев указал на ноутбук, имея в виду письмо, – не в моей власти.

– Это не проблема. Просто устройте мне с ним разговор один на один, хорошо?

– Как вам будет угодно. Но имейте в виду. Вы можете отстранить его бойцов от охраны базы, однако к нам вот‑вот должна прийти еще группа, на усиление. Взамен погибших в рейде.

– Я не собираюсь отстранять его бойцов. Они будут продолжать работать. Только теперь на нас. А с Большой земли подмоги не ждите. На какое‑то время вам вообще придется забыть о Большой земле, понятно?

– Это как?

– Вот так, – развел руками Лука.

– Выброс, что ли, будет?

– И Выброс тоже будет, как же без Выброса‑то! – невпопад засмеялся Лука. – Такой Выброс будет, что мама не горюй. Но потом. А пока вот еще какой вопрос. К вам вчера прибыл новый сотрудник, так?

– Да, Иванов. Но он пропал, мы не знаем, где он.

– Мы знаем. Мне нужен человек, который его сопровождал.

– Лейтенант Китаев. Это тот солдат, который, как я уже говорил, в лазарете. Но хочу предупредить, что он из Комитета.

– Это неважно. Давайте‑ка, отведите меня куда‑нибудь в тихое место и пришлите для разговора начальника охраны.

– Надеюсь, вы стрелять не будете? – высказал опасение Игнатьев.

– Я обладаю даром устного убеждения, профессор, – успокоил его Лука.

Игнатьев хлопнул крышкой ноутбука и поднялся. Лука тоже встал. Они прошли к выходу, но возле самой двери ученый обернулся.

– Лука, скажите, а почему именно «Воля»?

– Чего?

– Мы если уж и имеем дело с нелегалами, то это преимущественно «Закон». Они охотно помогают нам. А «Воля», насколько я знаю, относится к государственным структурам враждебно.

– Вы отстали от жизни, профессор, – в глазах Луки снова забегали искорки. – Во‑первых, с сегодняшнего дня вы уже не государственная структура. А во‑вторых, мы уже не «Воля».

Лука предъявил Игнатьеву свое левое плечо – на рукаве камуфляжа красовалась свежая нашивка: треугольник в круге с углами, выступающими за окружность, в центре буква «А».

– Что значит «А»? – спросил несколько опешивший от полученной информации Игнатьев.

– «А» значит «Альтернатива».

 

Глава 11

 

Мора внезапно остановился, и Зубр чуть было не налетел на него.

– А ты уверен, что коллектор к бандюкам ведет?

– Точно говорю, – уверил Зубр. – Я там был.

Мора снова двинулся вперед своей упругой, обманчиво ленивой походкой. Зубр тронулся следом.

Он постоянно ловил себя на том, что в какие‑то моменты полностью выпадает из реальности. Тогда Зубр тряс головой, как настоящий зубр, и украдкой косился на Мору – не заметил ли? Но тот, видимо, был занят своими мыслями.

Подумать было о чем. Когда Зубр увидел лицо друга в круге оптического прицела, мозг словно лопнул. И потом, придя в себя, сталкер продолжал пребывать в каком‑то полуоглушенном состоянии. Шутка ли: уместить в голове воспоминания о двух жизнях. То есть до определенного момента жизнь у него была одна, но потом раздваивалась. Зубр довольно быстро вычислил тот самый момент раздвоения: «развилка» возникла после того, как он решился уехать из родной Тюмени. «Первый» Зубр, бросив свой полуразвалившийся завод, рванул в Зону; «второй» Зубр бросил тот же самый завод в то же время – но рванул в армию по контракту. И в итоге был направлен служить в Зону. Весь этот винегрет осложнялся тем, что «второй» Зубр, целившийся в Мору из амбразуры бункера № 17, прекрасно помнил, что за мгновение до этого он лежал в подвале с придавленными плитой ногами и смотрел на скатывающуюся по насыпи гранату. Зубр даже продолжал чувствовать кислый привкус бетонной пыли во рту… И вот, прожив за секунду несколько альтернативных лет, он, старший сержант Зубарев, взял на прицел Мору, который только что ушел по коридору к Исполнителю, но оказался в развалинах фабрики.

Есть от чего сойти с ума. «А может быть, как раз и сошел?» – снова и снова возвращалась мысль. Зубр от нее отмахивался: эта реальность – настоящая! Вот идет друг Мора: в полном комплекте «Ратник», на спине висит «Гроза» – снарягу Зубр лично утащил для него из арсенала. Вот дорога: полопавшийся асфальт, из трещин торчат пучки увядшей травы. Вот небо: облака, набегающие на солнце, вороны, летящие к лесу. Вот поле…

– Погоди‑ка! – Зубр остановился.

По полю бежала собака, за ней гнались три кабана. Пса почти полностью скрывала высокая трава, но все равно можно было заметить, что бежит он как‑то странно – зигзагами, постоянно останавливаясь. Кабаны быстро догоняли.

– Суки! – пробормотал Зубр, вскидывая автомат.

Он любил собак. Псы Зоны, конечно, имели мало общего с домашними питомцами, к которым привыкли на Большой земле. Но тем не менее какие‑то подсознательные механизмы не позволяли Зубру воспринимать собак‑мутантов как врагов.

Поэтому сейчас, наблюдая погоню, сталкер не задумываясь принял сторону пса. До зверей было не больше ста метров. Собака бежала к перелеску, но видно было, что не успеет. Зубр дал короткую очередь – первый кабан, споткнувшись, повалился в траву. Поздно – две оставшиеся твари догнали жертву. Собака длинно взвизгнула, исчезая под огромными тушами. Мора присел на колено рядом с Зубром и начал стрелять одиночными по торчащим из травы загривкам.

Твари наконец увидели сталкеров. Быстро развернувшись, кабаны понеслись на людей, один хряк заметно хромал – Зубр добил его, хладнокровно дождавшись, пока подбежит поближе. Второго уложил Мора.

Собака, переломанная и измазанная кровью, еще была жива. Когда сталкеры подошли, стало понятно, почему она не смогла убежать. К судорожно вздымающемуся животу жался, дрожа от страха, серый щенок – совсем как обычная дворняжка, только с непропорционально большими ушами.

– Первый раз вижу ихнего щенка, – сказал Мора.

– Так они чуть ли не за пару дней вырастают до взрослых, – ответил Зубр. – Мутанты же!

Он осторожно взял щенка на руки. Собака коротко взрыкнула, но, убедившись, что щенку ничего не угрожает, успокоилась, а через секунду испустила дух. Щенок заскулил.

Зубр достал из кармана пачку галет, зубами разорвал упаковку и поднес к мокро поблескивающему носу. Щенок быстрым движением выхватил галету и, не прожевывая, заглотил. То же самое произошло и со второй.

– Мора, еще есть? – спросил Зубр.

– Собачку хочешь себе завести?

– Ну у тебя‑то сова была.

– Это была не сова.

Зубр взял у Моры еще одну пачку, но вскрыть не успел: щенок молниеносно вырвал еду вместе с упаковкой, оцарапав сталкеру пальцы. В этот момент из перелеска выбежали две взрослые собаки и резко остановились, заметив людей. Одна из них звонко тявкнула. Щенок встрепенулся.

– Иди к своим, – сказал Зубр и опустил щенка на землю.

Тот, смешно переваливаясь, исчез в траве. Одна из собак сделала несколько шагов навстречу, другая продолжала чутко наблюдать за людьми. Зубр успокаивающе поднял вверх ладони. Тут собаки внезапно повернули головы в сторону дороги и тихо зарычали. Сталкер обернулся: из‑за поворота показалась человеческая фигура в длинном плаще с капюшоном.

– Ложись! – прошипел Зубр.

Мора, даже не оглянувшись, бросился на землю. Зубр подполз к другу, аккуратно выглянул из травы. Человека в плаще – точнее, в армейской плащ‑палатке – сопровождали трое хорошо экипированных бойцов. Бойцы держались метрах в пяти сзади, отчего казалось, что они конвоируют преступника. Сам же преступник шел очень медленно, тяжело поднимая ноги, будто смертельно устал.

– Кто это? – прошептал Мора, когда странная группа прошла мимо.

– Понятия не имею.

– А чего мы прячемся?

– Я это… вроде как дезертир, – напомнил Зубр. – Причем свалил с оружием.

– Думаешь, вояки?

Зубр снова выглянул и посмотрел вслед удаляющимся фигурам: хрен их разберешь – вояки или нет. Все местные сталкеры экипируются в «военторге»… Но правильнее было с ними пока не встречаться – не хватало еще завалить кого‑то из своих бывших сослуживцев.

– Пошли, – сказал Зубр, когда люди скрылись за деревьями.

Сталкеры встали и направились обратно к дороге. Зубр наткнулся взглядом на труп собаки, огляделся, но щенка уже и след простыл.

– Все‑таки доброе мы дело сделали, – удовлетворенно констатировал он.

– Была бы стая, они бы еще нами пообедали, – откликнулся Мора.

Но Зубр чувствовал, что спасение щенка добавило ему позитива, благодаря которому переживать раздвоение личности стало не так болезненно. Опять же, отвлекло от тяжелых мыслей.

Вообще, сталкер заметил, что если занимать себя какими‑то делами или даже просто разговаривать, становится легче. Во всяком случае, перестает гудеть голова. Проблема только в том, что дел особых не было – знай себе иди, а разговаривать ни он, ни Мора не любили.

Мора, тот вообще стал даже еще молчаливее. К Исполнителю сходил – рассказать, что там было, отказался. Или действительно словами не передать? Он, Зубр, например, никак не сможет описать свои ощущения, когда был мертв. Не то что описать – это страшно даже восстановить в памяти!

– Знаешь, Мора, я вот думаю: если сейчас вспомнить о том, что чувствовал, когда умер, наверное, снова умрешь? – вслух закончил свое размышление Зубр.

– Не знаю. Я про Исполнителя не думаю. Мозга не хватает.

И снова Зубр отметил, насколько четко друг угадал, вокруг чего крутятся его мысли. Все‑таки, наверное, есть между ними какая‑то связь. Да и совпадений слишком много, чтобы это была простая случайность. Мора проходит Периметр рядом с бункером Зубра. И Зубр как раз этой ночью в дозоре. А еще Мора ехал в Зону в одном купе с Молодым. Вот только Шаман где? Мора говорил, что Шаман тоже должен быть. Молодой что‑то там ляпнул насчет него, когда убегал. Может, Мора понял?

– Что наш чудик про Шамана говорил? – спросил Зубр.

– То ли так упомянул, то ли знает, где он, – предположил Мора.

– Он всего второй день в Зоне, – напомнил Зубр.

– Мы с тобой пересеклись, когда я в Зоне и пяти минут не пробыл.

– Это точно, – согласился Зубр. – Но имей в виду, память включилась, когда я тебя пристрелить хотел. Вряд ли Молодой пытался убить Шамана.

– А какая разница? Нас вспомнил, значит, и Шамана вспомнил. Если видел его где‑то.

Они вышли на возвышенность и остановились, осматриваясь. Шоссе тянулось через поле к широкому бетонному мосту над высохшим руслом реки. За мостом дорога резко сворачивала вправо, а там, примерно в километре, виднелся огромный, выложенный плитами котлован, в центре которого высилась трехэтажная бетонная постройка. Солнце перевалило за полдень, и тень от строения почти дотягивалась до края котлована. Зубр достал бинокль и оглядел строение.

– Там они! – удовлетворенно протянул он.

– Дай взглянуть, – Мора забрал бинокль.

Здание представляло из себя внушительных размеров куб. Видимо, раньше это было какое‑то очистное сооружение: снизу в котлован выходили раструбы огромных проржавевших труб. Мора быстро вычислил наблюдателей – один боец прохаживался по железному настилу балкона верхнего этажа, еще две головы торчали над невысоким парапетом крыши.

– Они? – уточнил Мора.

– Банда Хряка, – подтвердил Зубр. – Лютые ребята. Полгода назад операция против них была. Повадились на караваны нападать.

– И как? – Мора отставил бинокль и с любопытством посмотрел на товарища.

– Да так, – поморщился тот. – Выбить отсюда не смогли, только потрепали. Потом договорились.

– Надо и нам как‑то договориться. Не штурмовать же? Если Молодой у них.

– У них, – заверил Зубр. – Я тот коллектор хорошо знаю. Мы с пацанами как раз через него пытались на базу пробиться. Молодой, если по коллектору пошел, по‑любому здесь.

– Я бы, если в какую‑то трубу провалился, попытался обратно вылезти, – сказал Мора.

– Ну так это ты, а то Молодой, – заметил Зубр. – Кстати сказать, там без веревки не особо и выберешься. Сам же видел.

– Выходов других точно нет?

– Нету, – ответил Зубр, еще раз восстановив в памяти карту, выданную перед операцией.

– Завалить могли, – поморщился Мора.

– Зачем? Невыгодно.

Зубр забрал бинокль и снова посмотрел на базу бандитов. Да, оружием тут ничего не решишь… Пока шли, толком и не обсудили, что делать: как освободить Молодого. Денег у сталкеров не было, артефактов тоже. А Хряк за научника обязательно заломит неслабую цену.

– Вытащим этого засранца – и сразу домой отправим! – раздраженно бросил Зубр.

– Спокойно, бро! – возразил Мора. – Без нашего друга не так весело жить.

Злость прошла так же быстро, как и возникла: Зубр вспомнил Молодого, его несуразные выходки, и понял, что на самом деле серьезно по нему скучает. А если все‑таки люди Хряка его завалили?

– Тогда нужно дождаться темноты и разнести весь этот гадюшник к чертям собачьим! – ответил своим мыслям Зубр.

– Да не, эти хлопцы действительно никого забесплатно не валят, – успокоил Мора. – Пошли, вон, к перелеску, посидим, подумаем.

Обойдя горелую проплешину аномалии (Зубр повел детектором – пусто), друзья скрылись от посторонних глаз в березовой рощице, что росла совсем рядом с мостом, на пригорке.

Место оказалось весьма удачным. Пожелтевшие, но еще густые кроны деревьев начинались почти от самой земли, плюс – кусты орешника и высокая трава. И при этом из рощи можно было контролировать дорогу в обе стороны и одновременно наблюдать за базой Хряка.

Сталкеры сноровисто вытоптали полянку среди деревьев, Зубр покопался в рюкзаке и достал два сухпая.

– Давай все‑таки ночи дождемся и попробуем повоевать, – предложил он.

– Сколько их там?

– Человек тридцать точно.

– Вряд ли что‑то выйдет, – скептически помотал головой Мора.

– Ну а что ты предлагаешь? – спросил Зубр.

– Да хрен его знает! Можно для начала хотя бы поинтересоваться, что они за него хотят.

– Давай так: посидим тут, передохнем. Я не сплю уже вторые сутки. К вечеру, если ничего умного в голову не придет, пойдем к ним. Типа, перекантоваться до утра попросимся – не должны отказать. А там по обстоятельствам.

– Знаешь, сколько вот эти «Ратники» стоят? – Мора постучал себя по груди. – Разденут и закопают.

– Так, ладно! – решил Зубр. – Надо поспать. Голова уже не соображает.

Он быстро расправился с пайком, собрал всю упаковку и отнес в аномалию. Пластиковый комок, коснувшись земли, вспыхнул еле видимым на солнце пламенем. Вернувшись, Зубр устроился прямо на траве, подложил рюкзак под голову и закурил. После еды бороться со сном стало практически невозможно. К тому же солнечные лучи, пробивающиеся сквозь листья, заставляли жмуриться…

Проснулся он от гула мотора. Звук медленно приближался. Сталкер нащупал автомат и осторожно приподнял голову. Мора был рядом: лежал у куста орешника, стволом «Грозы» аккуратно отогнув ветку. Зубр перекатился поближе.

– Чего там?

По дороге, откуда они пришли, медленно двигался открытый УАЗ. В машине сидели четверо. Если судить по снаряге – армейские комбезы, «калаши» с подствольниками, тактические шлемы, – вояки. Машина ехала километров двадцать в час. Водитель, придвинувшись вплотную к рулю, внимательно наблюдал за длинным щупом, торчащим из бампера. Пассажиры смотрели по сторонам. Когда машина поравнялась с рощей, сталкеры плотнее вжались в землю.

– Куда это они? – тихо спросил Мора, глядя, как УАЗ въезжает на мост.

– Не знаю, – пробормотал Зубр. – К Хряку?

– Кстати, вполне может быть. Связался с «Янтарем», затребовал выкуп за Молодого.

– Ну да, логично, – согласился Зубр. – Что делаем?

– Ждем, что тут еще сделаешь? Если они за Молодым, обратно тоже через нас поедут.

– Валить не будем! – твердо заявил Зубр.

– Не будем, – согласился Мора. – Мы ж не беспредельщики.

– А как Молодого забрать? Посвистеть ему?

– Сейчас бы лопата пригодилась, да? – покосился на Зубра Мора.

– Тогда уж две лопаты, – задорно улыбнулся Зубр.

УАЗ подъехал к базе. Навстречу, из раструба коллектора, вышел человек. Двое вместе с ним скрылись в здании, минут через пять вернулись – уже с Молодым, чей оранжевый комбинезон смотрелся на общем фоне неуместно празднично. Молодой нес свой шлем в руках, и Зубр в бинокль смог разглядеть здоровый кровоподтек над левой бровью. Группа погрузилась в автомобиль.

– Обратно едут. Молодой у них, – обернувшись к Море, сообщил Зубр.

– Дай взглянуть, – тот протянул руку к биноклю.

Машина приближалась, а что делать – друзья так и не придумали. Можно было бы организовать на дороге какое‑нибудь препятствие, но где ж его взять – березки годились только на удочки. К тому же идея с засадой грозила обернуться серьезными проблемами: вояки обязательно начнут шмалять. Зубр ткнул в бок Мору и вопросительно поднял брови. Тот в ответ пожал плечами.

УАЗ уже подъезжал к мосту. Зубр теперь и без бинокля мог разглядеть Молодого. Тот сидел на заднем сиденье, зажатый между двумя бойцами, и угрюмо смотрел в пол. Хоть момент был и неподходящий, но при виде Молодого Зубр не смог сдержать улыбки.

Между тем сталкерам оставалось только наблюдать, как машина проезжает по дороге мимо рощи. Но вдруг УАЗ остановился, водитель выключил зажигание. Военные вышли на дорогу. Молодой остался сидеть, недоуменно переводя взгляд с одного на другого.

 

Конец ознакомительного фрагмента — скачать книгу легально

Яндекс.Метрика