Не выходи из дома | Сьюзен Льюис читать книгу онлайн полностью на iPad, iPhone, android | 7books.ru

Не выходи из дома | Сьюзен Льюис

Сьюзен Льюис

Не выходи из дома

 

 

 

* * *

Ничего не происходило.

Полное затишье, покой, ни тебе шороха, ни ветерка.

Единственными звуками, приглушенно доносившимися через закрытые окна, были крики белобрюхих чаек, паривших в безучастном небе.

Дженна Мур, миниатюрная брюнетка с изумрудными глазами, сидела за захламленным столом и пристально смотрела в окно столовой на мрачный зимний сад. По ее виду никто бы не догадался, что это мать четверых детей, причем старшей дочери пятнадцать. Благодаря гладкой коже с игривыми веснушками и девичьей фигурке Дженна выглядела скорее на тридцать, чем на свои сорок.

Это был воскресный день. Предполагалось, что Дженна извлечет максимальную пользу из нескольких редких часов в одиночестве. Младшие дети, восьмилетний Джош и пятилетние двойняшки Флора и Уиллс, пошли в гости к друзьям по соседству, а Пейдж, которой исполнилось пятнадцать, находилась с отчимом где‑то на раскинувшемся в стороны туманном полуострове, хотя Дженна в данную минуту и не знала толком, где конкретно. Просто на душе всегда становилось тепло от мысли, как близки Пейдж и Джек. Джек был единственным отцом, которого Пейдж знала с тех пор, как родной отец бросил ее. Пейдж тогда был всего годик. Больше они от него не получали весточек, хотя Дженна искренне расстроилась, узнав, что в тридцать лет он погиб при восхождении на вершину. Пейдж тогда было семь, а Дженна уже вышла за Джека, который сопровождал их на похороны и долгое время просидел рядом с Пейдж, объясняя, что потеря ее родного отца не изменит в их жизни ровным счетом ничего.

– То есть на самом деле ты мой настоящий папа? – не унималась Пейдж.

– Конечно. Я всегда буду рядом, и никто не сможет гордиться тобой сильнее, чем я.

– Но почему тот второй папа не жил с нами?

– Он жил с вами, но недолго, когда ты была совсем крошкой, но не был готов стать папой. Ему хотелось заниматься другими вещами.

– А тебе не хочется?

Джек покачал головой:

– Мне хочется только одного – быть твоим папой, а еще маминым мужем, ну, может, еще папой для братика или сестренки. Тебе бы хотелось братика или сестренку?

Пейдж с жаром закивала, отчего у Дженны сжалось от тоски сердце. После двух выкидышей она начала волноваться, что вообще не родит Джеку ребенка.

Зажмурившись от неожиданного потока солнечных лучей, окутавшего сад ярким золотистым светом, Дженна представила, как сейчас могут выглядеть лица Джека и Пейдж, занимающихся своим делом: сосредоточенные, смеющиеся, пытливые и взволнованные. Уже четвертое воскресенье подряд они уезжали, чтобы запечатлеть этот особенный уголок на пленке, и пока что у них не возникало никаких разногласий, насколько было известно Дженне.

На самом деле у них уже скопилось несколько впечатляющих кадров серферов, катающихся на волнах в бухте Россили[1]: изменчивый танец песчаного тростника, когда ветер метет по дюнам, восхитительные крупные планы старых и молодых людей, которые с душой поют в часовне, дикие пони, гуляющие по обширным торфяникам, золотистые ржанки, песчанки и маленькие кулики‑песочники что‑то клюют и порхают над заболоченной местностью, берега, усеянные морскими звездами, раковинами и перьями… Отснято так много материала, что Дженна всего и не могла уже упомнить. Сегодняшняя поездка целиком посвящена местному фольклору: викинги, легенда об Артуре, пираты‑контрабандисты, драконы и юные принцессы, ожидающие в замках своих принцев. Если туман окутает мыс Голова Червя[2], то Дженна знала, что Пейдж тихонько прочтет строки из сонета Герберта Нью, чтобы дополнить западающую в память сцену: «Терпеливо, крылья сложив и голову подняв, бдит, на море глядя, презревши надвигающийся шторм…»

Проект был домашним заданием Пейдж в рамках курса ИКТ – информационно‑коммуникационных технологий: с помощью мобильных телефонов снять любительское видео региона, включив все, что, по‑вашему, заслуживает внимания.

Джек был большим любителем проектов, иногда брался за работу так рьяно, будто это были его проекты, пока Пейдж или любой другой из детей, которому он взялся помогать, терпеливо, а иногда и запальчиво не напоминали, что за проект отвечает не он, а они.

Дженна не могла удержаться от улыбки при виде того, как Джек пытался скрыть свою обиду или расстройство, когда его оттесняли дети, но потом быстро маскировал эти чувства гордостью, что дети такие одаренные, решительные или просто хотят учиться на собственных ошибках.

– Пап, ради всего святого, мне уже пятнадцать, – услышала Дженна, как ворчит Пейдж, когда они вернулись в прошлое воскресенье. – А ты обращаешься со мной, как с маленьким ребенком.

– Но ты же сама попросила помочь, – запротестовал Джек.

– Помочь, а не делать все самому. Мне нужен кто‑то, кто будет делать то, что попросят, и, может быть, вносить свои предложения, если они к месту. А не кто‑то, кто считает, что все знает.

– Но я и правда знаю.

Пейдж не смогла сдержать улыбку.

– Но ведь учусь я, – напомнила она Джеку. – Я должна научиться, а это порой значит ошибиться, а потом найти собственное решение.

Подобный ответ непременно заставлял Джека перевести взгляд на Дженну: надо же, какая ясность и мудрость в столь юном возрасте.

Пейдж всегда нравилось добиваться всего самой: будь то головоломка, которую она складывала малышкой, новые слова в сборнике рассказов, когда она научилась читать, или куда более сложные задачи в химической лаборатории или на уроках математики в школе. Были только два предмета, с которыми она не особо хорошо справлялась. Но стремление дочери уловить то, что от нее ускользало, заставляло Дженну временами волноваться, не перетруждается ли она.

Однако Пейдж казалась уравновешенной и благоденствовала, несмотря на судьбоносное решение, которое Дженна и Джек приняли чуть более года назад. Тогда их больше всего беспокоило, как на их дочери‑подростке скажется то, что ее выдернут из привычного мира, где она знает всех и вся, чтобы начать новую жизнь в краю, куда она каждое лето приезжала лишь на пару недель.

Ну, это не другая страна, а всего лишь Уэльс, где все, по крайней мере здесь, на полуострове Гауэр, говорят по‑английски, а все предостережения, какими холодными и неприветливыми могут быть валлийцы в общении с чужаками, оказались полной ерундой. Их соседи вряд ли могли быть дружелюбнее, по крайней мере к ним, а то, как местные временами ворковали друг с другом, порой наталкивало Дженну на мысль, что она оказалась в деревеньке Лларегуб, где разворачивались события радиопьесы «Под сенью молочного леса»[3].

Это была ее любимая книга, а с недавнего времени и любимая книга Пейдж, когда произведение внесли с список обязательных при подготовке к выпускным экзаменам[4] в школе. В этом году отмечали столетие со дня рождения Дилана Томаса, и весь регион так или иначе вспоминал о жизни и творчестве поэта, и преподавательница английского языка и литературы выбрала Пейдж на роль Первого голоса[5] в школьной постановке на сцене центра Дилана Томаса в Суонси. Подобной чести никогда раньше не удостаивали девочку, но мисс Кендрик считала, что Пейдж так тонко чувствует и так явно наслаждается пьесой, что выбор очевиден, и она отдала ей вдобавок и реплики Второго голоса. После распределения ролей Дженна и Пейдж провели долгие часы, слушая знаменитое исполнение Ричарда Бертона[6], впитывая строку за строкой, нюанс за нюансом, добираясь до сути, почему он говорил, шептал или рычал именно так, о чем он мог думать, наблюдая странности персонажей пьесы.

Сказать, что Пейдж была взволнована, значит, не сказать ничего. Она обожала драму, ей нравилось играть, а эта роль была самым большим вызовом в жизни, ведь играть предстояло не просто в Уэльсе, а в родном городе Дилана Томаса.

Им всей семьей, без сомнения, нравилось жить здесь. Хоть они и не были валлийцами, если не считать отца Дженны, ощущение складывалось такое, словно они обрели дом. Однако они не намеревались переезжать сюда после того, как Джек лишился должности менеджера по продажам в одном из ведущих издательств. Изначальный план состоял в том, чтобы он нашел другую работу в той же отрасли, но, увы, не сложилось. Отрасль сильно пострадала. Десятки, если не сотни, работников по всей стране потеряли работу, и конкуренция за редкие вакансии была ожесточенной. Долгие месяцы он не слышал ничего, кроме извинений и отказов, в итоге Джек с его печально известной ранимостью впал в страшную депрессию. Он прекратил ходить на собеседования, ему стало трудно общаться с детьми, он даже начал пренебрегать легкой и страстной близостью между ним и Дженной. Несмотря на то что он вообще был склонен на все реагировать слишком остро, Дженну нервировало, когда она видела, с каким трудом муж принимает необходимость начать все заново. Когда все шло, как он того хотел, Джек был полон кипучей энергии, мог прыгнуть выше головы, с готовностью принимал любой вызов, не сомневаясь в собственной победе. А в тот момент Дженне показалось, что Джек словно бы ускользает, иссякает его воодушевление и надежда, и это ее напугало. Джек, которого она знала и любила, пока что был рядом, в этом она не сомневалась, вот только достучаться до него, поддержать и заставить снова поверить в себя оказалось почти невыполнимой задачей.

А затем в один прекрасный день, безо всякого предупреждения, он внезапно объявил, что они переезжают в Уэльс.

Дженна помнила свое изумление.

– Нам нужно начать все с чистого листа, – настаивал Джек, – что‑то делать самим. Мы же не хотим быть на побегушках у всяких придурков, будем сами себе хозяевами, будем отчитываться только друг перед другом, а когда начнем расширяться, а это обязательно произойдет, то сами станем нанимать и увольнять работников.

От Дженны не ускользнуло, что ее успешная сестра‑карьеристка и брат переглянулись, услышав это неожиданное заявление. Она их не винила, поскольку и сама была настроена скептически, но преданность Джеку вкупе со всепоглощающим облегчением от того, что он, казалось, полон решимости начать все заново, заставили произнести:

– Мне кажется, это очень интересная идея, а каким бизнесом ты хочешь заняться?

– Издательским, разумеется, – ответил он, словно ничего другого и быть не могло. – Учитывая мой трудовой стаж и твой опыт писателя и уважаемого редактора‑фрилансера, это все, что мы умеем, так что нужно извлечь из этого выгоду. Теперь, при наличии Интернета, это просто как никогда. Мы можем базироваться в любом месте, забабахать такой грандиозный сайт, как нам нравится, и продавать то, что мы выберем. Нет, погоди‑ка. – Он остановил Ханну, которая собиралась перебить его. – Я много размышлял над этим и решил, что Уэльс – определенно подходящее место. Край, полный поэтов, драматургов, романистов, и почти никто из них не получает заслуженного признания.

– А для их произведений найдется рынок сбыта? – с сомнением спросил зять.

– Разумеется, если мы представим их в нужном свете. Мы не станем уподобляться всяким халтурщикам, базирующимся в Интернете, которые заставляют вас платить, чтобы опубликоваться, а потом ничего не делают, чтобы продвинуть произведение. Мы будем работать совсем иначе и только с высококачественным продуктом – вот здесь твой выход, Джен. Ты будешь отвечать за рассмотрение рукописей и отбор самых лучших, а я возьму на себя веб‑сайт и бизнес‑план. Запуск проекта не должен быть дорогим, всего лишь стоимость разработки сайта и реклама, грамотно размещенная в паре мест… Местные СМИ априори заинтересованы, есть все шансы, что даже не придется обращаться за деньгами в банк, все равно нам, скорее всего, не дадут кредит, учитывая, как плохи сейчас дела в банках. Мы все уладим сами, если продадим этот дом. О’кей, я знаю, что это звучит радикально, но сейчас рынок недвижимости в Лондоне просто обезумел, и мы получили бы как минимум в три раза больше, чем заплатили за него. Это чистое безумие – давать дому простаивать просто так, когда он мог бы поработать на нас.

– А как же Пейдж? – спросила Ханна, обеспокоенно глядя на племянницу.

– Я не возражаю, – заверила тетю Пейдж, которую идея увлекла так же, как и отца. – Это будет настоящее приключение.

Джек поцеловал старшую дочь в лоб.

– Ты ж моя девочка, – рассмеялся он. – Никогда не боится рисковать, с младшими тоже все будет нормально, они быстро освоятся.

– А ты, Дженна? – не унималась Ханна.

Решив, что сейчас не время спорить, Дженна просто ответила:

– Наверное, мне потребуется какое‑то время, чтобы во всем разобраться, но в принципе… – Она пожала плечами. – Почему бы и нет?

Вот тогда‑то все и закрутилось. В мгновение ока дом выставили на продажу, новая управленческая команда – порекомендованная Ханной – дала оценку проекту и помогла получить финансирование от Совета по делам искусств Уэльса, в местных газетах появились рекламные объявления, извещающие о создании нового интернет‑издательства «Кельткультура».

Прошло чуть меньше года, и они обустроились на южной оконечности полуострова Гауэр в отдельно стоящем доме, построенном десять лет назад, который, по задумке архитекторов, напоминал переделанный сарай и был как минимум в два раза больше крайнего в ленточной застройке дома Викторианской эпохи, которым они владели в Лондоне. Вместо улицы, полной садиков размером с почтовую марку и плотно припаркованных автомобилей, они оказались в верхней части причудливо растянувшейся деревеньки с видом на поросший травой торфяник, который тянулся до самого Порт‑Эйнона, где море поблескивало и сливалось с изменчивым горизонтом.

Идиллическая картина, настоящий рай на земле, как описывал Джек.

– Ты имел в виду, «у черта на куличках», – иногда ворчала Пейдж, но, если Джек или Дженна делали ей замечание, она тут же заверяла родителей, что всего лишь пошутила.

– Тут реально круто, – утверждала она. – По‑другому и порой немного странновато, но зато здесь можно заниматься серфингом и еще много чем, чего не поделаешь в Лондоне, и у меня целая куча новых друзей.

Эта правда. Новое окружение приняло Пейдж куда лучше, чем они надеялись, и девочке явно нравилось в новой школе. Новая лучшая подруга, Шарлотта Гриффитс, жила всего лишь в миле от них, а другая лучшая подруга Хэйли – в Рейнолдстоне, тоже неподалеку. Были и многие другие – Люси, Кортни, Каллум, Райан, Оуэн. Дженна уже сбилась со счета, но значение имело лишь то, с какой готовностью ребята приняли Пейдж и какой счастливой выглядела дочка. Пейдж даже начала говорить с легким валлийским акцентом, который нравился Дженне. Он был таким музыкальным и дружелюбным, с игривыми переливами, которые трепетали, словно крошечные крылышки, щекоча ее сердце.

Ее отец, родом из Уэльса, так и не избавился от этого акцента даже после четырех десятилетий, проведенных в Англии.

Как сильно она скучала по папе и не могла представить себе, что когда‑нибудь перестанет скучать. Если она сосредотачивалась, то ей удавалось услышать, как отец поет, рассказывает истории и нашептывает слова утешения, когда она в них нуждалась. Она видела его работающим в саду, посапывающим в любимом кресле, радующимся внукам, которые дедушку просто обожали. Одним из самых любимых и самых трогательных воспоминаний было то, как светилось лицо отца от удивления и радости, когда она без предупреждения заскакивала навестить его.

– Ого! – восклицал он и протягивал руки, чтобы заключить ее в самые теплые, самые чудесные объятия в мире.

Прошло почти три года с тех пор, как он умер от сердечного приступа. Он ничем не болел, не было никаких признаков, что он сдает, или просто упоминаний о недомогании, просто однажды упал в своем кабинете и больше не вернулся домой. Это напоминало трюк злого волшебника: только что папа был здесь, а в следующую минуту он умер, и Дженна понимала, что они с Ханной и матерью еще долго не смогут смириться с потерей.

Вспоминая сейчас о папе, как она часто делала в спокойные минуты, Дженна надеялась, что, где бы он сейчас ни был, он знает, что дочь поселилась в Уэльсе. Она так и видела, как его блестящие глаза вспыхивают от радости, что она вернулась к корням. Он бы так обрадовался, особенно после того, как мама переехала в коттедж в самом сердце деревеньки. Зная его, он всецело одобрил бы планы Джека по поводу нового бизнеса и даже, наверное, помог бы по мере сил.

Оживившись, когда соседская кошка спрыгнула на лужайку, прошлась по детскому батуту и двухэтажному игрушечному домику прежде, чем скрыться за забором, Дженна посмотрела на пустой экран ноутбука и с тревогой вздохнула.

– Проведи это время наедине с собой, – велел Джек, отвозя младших детей к друзьям перед тем, как они с Пейдж отправились на съемки. – Нас не будет несколько часов, так что посиди‑подумай, может, что‑то придумается. Я уверен, что‑нибудь произойдет.

Он ошибся. Ничего не происходило.

Уже много дней ничего не происходило, и Дженна злилась на себя за надежду, что сегодня все может пойти иначе, ведь она отлично знала, что вдохновение нельзя просто взять и включить, а потом выключить, как кран.

Она испытывала – хотя правильнее будет сказать «претерпевала» – затяжной творческий кризис, хотя сознательно не называла так свое состояние. Она предпочитала говорить себе, что история просто еще не готова к тому, чтобы ее рассказали, а герои решают, в каком направлении двигаться. Ей бы помогло, если бы она знала, о чем будет эта история или, что еще важнее, о ком она будет, но, увы. Такое ощущение, будто бы воображение покинуло ее, хотя нет, никаких «будто бы», ее и правда покинуло воображение. Оно скрылось после ужасных отзывов на предыдущую книгу, прихватив с собой изрядную долю уверенности.

Однако винить критиков за то, что книга, пусть и вышедшая из‑под ее пера, не так хороша, как ее первый бестселлер, глупо – вряд ли это поможет ей справиться с кризисом. Как и то, что агент недавно напомнил о необходимости возвращения аванса, если в скором времени она не пришлет хоть что‑то.

Итак, ей пришлось столкнуться с «веселенькой» перспективой в ближайшие пару месяцев возместить что‑то порядка двадцати тысяч фунтов, если она не сочинит хотя бы синопсис. Поскольку сумма эта неподъемная, а единственные слова, которые она пока что смогла из себя выдавить, были «глава первая», ситуация представлялась отнюдь не радостной.

По правде сказать, все не было бы столь безнадежным, если бы они не потратили в прямом смысле слова все до копейки, чтобы устроиться на новом месте. Выходное пособие Джека, ее аванс, небольшое наследство от отца и почти все деньги, вырученные от продажи лондонского дома, пошли на создание новой жизни. Дженна не отрицала, что они позволили себе транжирить деньги, сразу выплатив всю сумму за дом и купив по машине каждый – вычурные двухместные автомобили для нее и Джека, а еще дюжий минивэн для перевозки детей и собак. Кроме того, дети получали все, что они хотели: компьютеры, айпады, айфоны, игровые приставки, телевизоры с выходом в Интернет, скутеры, велики, домики на деревьях. У них в гостиной даже стоял музыкальный автомат, а еще автомат для игры в пинбол и гигантская лошадка‑качалка, которую Джек выиграл в лотерею. Дженна не знала точно, насколько они сейчас на мели, но подозревала, что денег осталось меньше, чем Джек готов признать.

– Проект должен запуститься через месяц, – напомнил ей Джек не далее как этим утром, – и тогда потечет наличка, тогда мы снова перестанем нуждаться в деньгах. Более того, мы сможем отправить чек твоему издателю, чтобы ты была свободна писать и сдавать книгу, когда захочешь. Скорее всего, окажется, что тебе именно это и нужно, чтобы ощутить прилив вдохновения. Никаких больше сроков, никаких неприятных звонков, только ты, твои герои и столько времени, сколько ты захочешь, для всех полетов фантазии, о каких ты только помышляешь.

Время – категория, по сути, неизвестная занятым матерям, особенно матерям с тремя детьми младше восьми, у каждого из которых свой характер, свои потребности и свое расписание, и дочерью‑подростком, которая недавно начала демонстрировать признаки взросления, Дженна должна была быть готова к этому, но не была.

Когда телефон пикнул, извещая, что пришло сообщение, Дженна улыбнулась, увидев фото, которое прислал Джек: Пейдж на берегу вместе с ее нынешним поклонником, Оуэном Мастерсом. «Мне стоит ревновать?» – спрашивал Джек.

Дженна отправила ответ: «Не думаю. Расскажу подробнее, когда вернетесь. Как вы?»

«Отснятого материала хватит на полноценный художественный фильм. Едем к Артурову камню[7]. Ты как?»

Дженну подмывало написать, что она в ударе, но, если бы она даже так написала, то стоит Джеку приехать и посмотреть ей в глаза, как он тут же поймет, что это ложь. «Размышляю, не помогут ли мне от творческого запора стручки сенны»[8], – напечатала Дженна и улыбнулась, представив, как Джек смеется.

Через несколько минут раздался звонок стационарного телефона, и Дженна, обрадовавшись, что появился повод отойти от компьютера, поспешила на кухню ответить.

– Привет, это я, – объявила сестра. – Повиси минутку. Прости, я сейчас.

В ожидании прижав трубку к уху, Дженна потянулась за чайником, чтобы набрать воды. Она обожала эту кухню. Какая роскошь – иметь такое просторное помещение, чтобы готовить, общаться и наблюдать за детьми. Дом был просто идеален, она не смогла бы влюбиться в него сильнее, даже если бы проектировала сама, с окнами от пола до потолка по всей дальней стене, откуда открывался вид на сад и дальше, с балками, которые тянулись под потолком в большинстве комнат, и полами из отполированного песчаника.

Столовая напоминала скорее оранжерею, примыкавшую к кухне, с застекленными дверями, ведущими в сад, а гостиная была гостиной ее мечты – с открытым камином в дальнем углу, мягкими диванами, потрепанными коврами и вечным беспорядком. Кавардак никогда не беспокоил Дженну, напротив, она им наслаждалась, она понимала, что это реакция на все годы совместной жизни с матерью с ее маниакальной любовью к порядку. Тропинки из игрушек, тапок, книжек, карандашей и всякой всячины тянулись из гостиной в комнату для игр, а иногда и дальше, вверх по лестнице, в спальни, где царил уже хаос другого толка. Хозяйская спальня располагалась слева на площадке, и ее двери почти никогда не закрывались, рядом с их комнатой находилась комната Джоша, которая превратилась в место проведения вечеринок с ночевкой, как только болезненно робкий Джош набрался смелости, чтобы пригласить больше одного друга за раз, а двери маленькой спальни Пейдж почти всегда были закрыты для посторонних. Детская двойняшек соседствовала с комнатой Пейдж: розовая половина – для Флоры и синяя – для Уиллса. С лестничной площадки, которая тянулась вдоль высоких окон, можно было посмотреть вниз, в гостиную, или же, если находилось время, стоять и наслаждаться завораживающим видом, но такая возможность выпадала редко.

Даже в пасмурные дни дом был полон света, а в ясные дни через канал было видно даже Эксмур. Сегодня никаких очертаний Эксмура, он пропал из виду задолго до Рождества.

– Ты еще здесь? – спросила запыхавшаяся Ханна. – Прости. Кошка залезла на подоконник. Я побоялась, что она сиганет оттуда. Как ты?

– Отлично, а ты?

– Измотана, как обычно. Завтра срок по одному из проектов. Как у вас там погодка? В Лондоне прескверная.

– Только что снова начался дождь.

Ханна вздохнула:

– Там дождь идет месяцами. Мне жаль несчастных людей, которые попали в наводнение, наверное, это был для них нескончаемый кошмар.

– Парочка домов на пляже лишилась своих садов, – рассказала сестре Дженна. – Джек считает, что и фундаментов тоже, но пока что никто не проходил с проверкой.

– Ужас! Это были летние домики?

– Думаю, да. Огромные куски волнореза отлетели, поэтому у домиков не было ни единого шанса, ты бы видела мусор, который выбросило на берег. Пляж напоминал тогда мусорную кучу. Но, я уверена, ты позвонила не для того, чтобы обсуждать наводнение.

– Ты права. Я только что говорила с мамой. Ты ее сегодня видела?

– Нет, но Джек заскакивал сегодня утром на обратном пути из магазина. С ней все было в порядке. А почему ты спрашиваешь?

– Она только что сказала, что собирается зарабатывать стиркой и глажкой.

Глаза Дженны сверкнули.

– Понятия не имею, откуда взялась эта дурацкая идея, – продолжила Ханна, – но догадываюсь, что она где‑то прочитала это или увидела по телевизору.

– Она только что начала «Книжного вора»[9], – сказала Дженна. – Приемная мать, работающая прачкой, вдобавок любительница сквернословить, остается только надеяться, что никто в округе не говорит по‑немецки.

– О, не‑е‑е‑ет, – простонала Ханна. – Ты думаешь, она серьезно? Она ведь не собирается стирать чужое белье?

Понимая, насколько это невероятно, Дженна усмехнулась:

– Полагаю, скоро узнаем.

Ханна вздохнула:

– Может, стоит познакомить ее с кем‑то?

– Ты же не забыла, что случилось в прошлый раз, когда мы пытались…

– Ты имеешь в виду голодовку?

– …при этом нет ощущения, что с ней что‑то не так.

– Она просто сама по себе, – процитировала Ханна их отца, – возможно, немного оторванная от мира. Если вы спросите мое мнение, то с ней все в порядке. Она придерживается своей диеты?

– Очень строго. Все только органическое, без глютена, рафинада или искусственных красителей… Поход с ней в супермаркет занимает целую вечность, и она постоянно заказывает в Интернете то одну пищевую добавку, то другую. Бог знает, насколько все это полезно для здоровья.

– Ей важно, что диету составил папа. Она будет питаться по этой системе, пока не умрет или пока окончательно не съедет с катушек. Ладно… Расскажи мне о себе. Что нового в твоем мире?

Пока они болтали, узнавая новости из жизни друг друга, как часто происходило по воскресеньям, Дженна наблюдала, как усиливается дождь, натягивая плотную серую завесу между торфяником и морем. К счастью, ветер сегодня был отнюдь не таким яростным, как последние несколько недель, иначе Джек и Пейдж никуда не смогли бы поехать. Во время самых сильных штормов приходилось перетаскивать компьютеры и документы компании на случай, если летний домик, в котором расположился офис, унесет особенно сильным порывом. К счастью, домик стоял как вкопанный, хотя пролетавшей мимо веткой разбило окно (окно уже починил один из приятелей Джека из паба), и дважды смывало каменную тропинку, ведущую по траве к дверям (оба раза тропинку заново выкладывал сам Джек).

– Запуск по плану? – не забыла спросить Ханна прежде, чем повесить трубку.

– Конечно же, – заверила Дженна. – Познакомить нас с Мартой Гвинн и ее командой – лучшее, что ты могла сделать для нас. Она потрясающая. Погоди, вот увидишь, какой сайт у них получится, и они полны идей, как продвигать нас на рынке.

– Я рада, что она так хорошо работает. Она из лучших бизнес‑консультантов, тебе повезло, что она живет в Суонси.

– И в Лондоне. Мне кажется, она проводит там большую часть времени, а здесь всем управляет менеджер, но, насколько я поняла, все делается только с одобрения Марты.

– Очень похоже на Марту. У нее ведь дом где‑то рядом с вами, да?

– На окраине Хортона. Тебе стоит его увидеть. Около месяца назад она приглашала нас к себе на вечеринку… я тебе говорила, да?

– Говорила, местечко просто потрясающее, с теннисными кортами, бассейнами и собственной полоской пляжа. Все говорит об ее успехе, о том, как вам повезло, что она взяла вас под свое крыло.

Дженна улыбнулась:

– Веришь или нет, но я думаю, ей нравится с нами работать. Видимо, мы не такие требовательные, как большинство ее клиентов, не такие самовлюбленные и не выдвигаем нереальных требований. Она пару раз приглашала меня пообедать, чисто по‑дружески, но по той или иной причине пока не срасталось.

– Я уверена, срастется. У нее легкий характер, это как глоток свежего воздуха после всех этих руководящих дамочек, которые слишком серьезно к себе относятся. Признаюсь, я, наверное, должна и себя включить в их число. Кстати, а что по поводу литературного содержания вашего нового сайта? Как продвигаются дела?

– На самом деле просто замечательно. Я не перестаю удивляться, сколько здесь настоящих талантов, и о нас определенно уже наслышаны. Теперь ни дня не проходит без новой рукописи, и как минимум половина авторов хочет, чтобы их творение отредактировали.

– Так у тебя работы по горло? А сколько ты берешь за редактуру?

– Зависит от того, нужно ли полностью переделывать содержание и персонажей или просто проверить орфографию и грамматику. Цены разумные, и не нужно вообще ничего платить, если вы просто хотите, чтобы вашу работу внесли в перечень. Очевидно, придется в первую очередь просмотреть именно такие, чтобы убедиться, что там нет ничего непристойного и они читабельны.

– Напомни мне еще раз, как вы планируете зарабатывать деньги?

– Редактированием и рекламой. Джек сотворил чудо, в итоге все, от передвижных мясных лавок «Хауэлл» до амбициозных прокатных компаний и Кинематографического агентства Уэльса, уже приобрели рекламные места. Команда Марты разворачивает кампанию в масштабах страны. Я не совсем в курсе деталей, но думаю, что они планируют презентацию, чтобы запустить проект на полную. Ну, и не будем забывать, что мы берем всего двадцать процентов за размещение рукописей, остальные восемьдесят идут напрямую автору. «Амазон» берет семьдесят процентов, и еще должно повезти, чтобы тебя заметили на их сайте. Авторы у них как пылинки в набитом мешке пылесоса, выражаясь словами нашей мамы. Ой, я только что слышала, как припарковалась машина, наверное, вернулись Джек и Пейдж. Они промокли до нитки, а в каком состоянии собака, я даже думать не хочу. Я тебе перезвоню попозже, расскажешь мне свои новости.

Повесив трубку, Дженна быстро отперла кладовку, взяла стопку полотенец у раковины и собиралась побежать наверх, набрать ванну для Пейдж – Джек всегда принимал душ, – но тут в дверь вошла ее мать.

– Ты не слышала, как я стучу? – в привычной отрывистой манере спросила Кей Робертс. Ее аккуратные седые волосы поблескивали от капелек дождя, а на маленьком, эльфийском личике застыла дилемма, словно мать не могла решить, стоит ей сердиться или нет. В свои почти семьдесят лет она все еще оставалась привлекательной женщиной с лицом, едва тронутым морщинами, и живыми наблюдательными глазами, почти такого же ярко‑зеленого цвета, как у дочерей.

– Прости, я была в кладовке, – сказала Дженна, отворачиваясь от лестницы. – Закрой дверь, ты…

– Да‑да. Почему она не заперта?

– Я думала, что заперта.

– Здесь это и не требуется. Очень спокойное местечко. Никаких преступлений.

– Разумеется, – согласилась Дженна, которая понимала, что лучше не спорить с матерью в ее видении фактов. – Защелка разболталась, я не хотела, чтобы ее открыло ветром. Кстати, я слышала, что ты планируешь работать прачкой.

Кей прекратила расстегивать лимонно‑зеленый дождевик и стрельнула глазами в Дженну.

– Ты говорила с сестрой. Ты знаешь, в чем ее проблема? Она не понимает шуток.

Дженна подняла брови.

– Может, все дело в том, как ты их преподносишь?

Кей внимательно посмотрела на нее.

– Хочешь чашку чая? – спросила Дженна, направляясь обратно на кухню. – Если хочешь, у нас еще остались с пятницы те чудесные шоколадные брауни.

– Уверена, они очень вкусные, – крикнула ей вслед Кей, – но у меня свои, спасибо. А где все?

– Джош и двойняшки – у друзей. Джек и Пейдж поехали снимать фильм. О, вот вроде и они. Не могла бы ты подняться и набрать ванну для Пейдж, только не добавляй туда пену, она любит выбирать по своему вкусу.

– А мне можно войти в ее комнату? Иначе в ванную не попасть.

– В данном случае, уверена, она не станет возражать.

– Ты тоже всегда была скрытной, – заметила Кей, поднимаясь по ступеням. – Однажды даже заставила отца повесить замок на дверь твоей комнаты.

– Я слышу тебя, – крикнула Дженна вслед матери.

– Еще бы.

– Замок предназначался для Ханны, а не для тебя. Она все время таскала мои вещи.

– Вообще‑то твои шмотки брала я, – сообщила Кей. – Мы одного размера. Ханна потолще.

Подозревая, что это очередная странная шуточка матери, Дженна открыла дверь в кладовку, а потом быстро выскочила, когда мимо нее к миске с водой проскользнула собака, в которой с трудом можно было узнать Пончика, их бесшабашного золотистого ретривера.

– Привет, мам! – воскликнула Пейдж, которая вломилась в дом вслед за псом. – Погода просто дерьмо! Мы вымокли до нитки! У нас бабушка?

– Наверху, набирает тебе ванну. Тебе надо снять с себя мокрую одежду.

– Знаю‑знаю. – Пейдж стащила с головы капюшон, встряхнула влажными густыми темными волосами и принялась тыкать в экран телефона, чтобы прочесть присланное сообщение.

– А где папа? – спросила Дженна, хватая пса раньше, чем тот успел натоптать грязными лапами по всей кухне.

– В машине, разговаривает по телефону, – ответила Пейдж. – Прошу, скажи, что вы не съели все брауни. Я умираю с голоду.

– Несколько осталось. – Дженна постучала по окну, чтобы привлечь внимание Джека, и одними губами произнесла: – Собака!

– Уже иду! – одними губами ответил с водительского сиденья Джек.

– С кем он там разговаривает? – поинтересовалась Дженна.

– Понятия не имею. А что делать с пальто?

– Повесь рядом с батареей, а резиновые сапоги поставь рядом с моими. Если повезет, то папа помоет их, когда закончит с собакой. Пончик, ты не можешь посидеть спокойно, пожалуйста?

Пончик тут же послушался, резко сел, а потом перекатился на спинку, чтобы ему почесали живот.

– Мечтать не вредно, – прокомментировала Дженна, а Пейдж рассмеялась.

– Ты такой милашка, – сказала Пейдж Пончику, а потом закричала, когда он лягнул ее ноги: – Нет! Я же тебя не трогаю! Господи, посмотри, во что ты превратил мои джинсы!

– Ну, их и так надо было стирать, – заметила Дженна. – А теперь дай ему что‑нибудь вкусненькое, чтобы он никуда не убежал, пока папа им не займется.

Через пару минут Пейдж в мокрых носках неслышной походкой вошла в кухню, снова уткнувшись в телефон. Длинные спутанные волосы обрамляли личико с тонкими чертами, похожее на личико пикси[10], и закрывали обзор на случай РЗС – родители за спиной.

– А куда делся Оуэн? – спросила Дженна. – Он ведь был с вами?

– Ммм, – протянула Пейдж, не поднимая головы. – Ой, папа забросил его домой. Спасибо, – добавила она, когда Дженна передала ей кекс.

– Хочешь тарелку, Пейдж? – спросила Кей, присоединившаяся к ним.

– Не, мне так нормально, – ответила Пейдж, беспечно роняя крошки себе на грудь и на столешницу.

– Что ты решила по поводу Оуэна? – отважилась Дженна.

Пейдж раздраженно нахмурилась.

– А что по поводу Оуэна? – спросила она таким тоном, будто утреннего разговора между ней и матерью не было.

– Ты сказала, что он заинтересован в…

– Он голубой, мам!

– Ты же сказала…

– Он пока что не признался в своей ориентации, понятно? Я думаю, он даже себе пока что в этом не признался, но я не собираюсь делать вид, что у нас с ним отношения, лишь бы никто не узнал правды.

– Ты слишком молода, чтобы заводить отношения с кем бы то ни было, – проинформировала Кей внучку.

Глаза Пейдж потемнели.

– Бабушка! Ради всего святого, мне уже пятнадцать!

Кей кивнула.

– Да, – согласилась она, словно именно возраст был предметом обсуждения. – Знаешь, твой дедушка обожал Дилана Томаса.

Пейдж посмотрела на свою мать.

– С чего ты вдруг вспомнила о Дилане Томасе? – спросила Дженна у Кей.

– Видела книгу на столе у Пейдж, – ответила Кей.

– Ты была в моей комнате?! – взвилась Пейдж. – Что ты делала…

– Видишь, я же говорила, мне туда нельзя, – заметила Кей, обращаясь к Дженне. – Красный круг с белым кирпичом означает, что входа нет…

– Я же сказала, что бабушка набирает тебе ванну, – обратилась Дженна к дочери. – Теперь поднимайся, пока вода не перелилась через край.

– А можно мне еще один брауни?

– Ты разжиреешь, – предупредила Кей.

– Мам, посмотри на нее! – воскликнула Дженна. – Да у нее едва ли сороковой размер, я не хочу, чтобы ты превращала ее в анорексичку.

– Не обсуждайте меня так, будто меня здесь нет, – пробурчала Пейдж, – и, к вашему сведению, к концу четверти я планирую похудеть на размер.

– Надеюсь, ты не всерьез.

Пейдж ослепительно улыбнулась, взяла еще один кекс, откусила, потом положила обратно на тарелку и потянулась, словно бы собиралась обнять бабушку, хихикнув, когда Кей инстинктивно отпрянула.

– Гадкая внученька пытается поцеловать бабулю, – поддразнила Пейдж.

– Не обижай бабушку, – упрекнула Дженна. Пейдж отлично знала, что Кей терпеть не может чьих‑либо прикосновений, да и жестокость так не похожа на Пейдж.

– Ладно, я знаю, где мне не рады, – сказала Пейдж, схватила кекс и пошла наверх.

– Это все переходный возраст, – тихо сказала Дженна, когда услышала, как закрылась дверь в комнату Пейдж, – но иногда ее поведение…

– Совсем как ты в пятнадцать, – перебила Кей. – И Ханна, хотя Ханна вела себя даже хуже.

– А утром была такой лапочкой, – со вздохом продолжила Дженна. – Мы так мило поболтали, пока Джек забирал документы, а теперь… – Она пожала плечами. – Никогда не знаешь, чего ожидать от нее. Не думаю, что она так ведет себя с Джеком, по крайней мере, не бросается в такие крайности.

– Ты тоже не вела себя так с отцом, только со мной, – сообщила Кей.

Дженна отвела глаза. Ей удалось сдержаться и не сказать: «Это даже близко не сравнится с тем, как всегда вела себя с нами ты».

– О, вроде бы Джек идет. Я пойду, помогу ему.

Глядя, как мать заторопилась, чтобы сделать что‑то полезное, Дженна вдруг почувствовала, что ей внезапно стало грустно. Иметь такую мать, как Кей, со всеми ее странностями и отсутствием навыков общения всегда было нелегко, но это не значило, что между ними недоставало любви. Дженна понимала, в основном потому, что им с Ханной объяснил отец, что по‑своему мать так же горячо любила их, как и отец. Просто Кей не умела проявлять свои чувства, как это делали другие матери или другие жены, хотя об этом отец умалчивал. Дочери видели лишь, что он рядом с матерью всегда выглядел счастливым, и за все тридцать лет брака родители никогда не ночевали порознь дольше, чем одну ночь. Ну, а настоящая близость имела место как минимум дважды, иначе они с Ханной не смогли бы появиться на свет.

Оглянувшись на скрип открывающейся двери в кладовку, Дженна расплылась в улыбке, когда появился Джек, энергично вытиравший полотенцем темные волосы, его щеки все еще были красными от ветра. Хотя большинство людей не описали бы Джека как УНВ, как это называла Пейдж – «умереть – не встать», – но у Дженны было другое мнение. Ей Джек с его пышущей энергией, вечно веселыми глазами и очарованием, покорявшим сердца женщин везде, где он только появлялся, казался идеальным.

– Видела, что мы наснимали? – спросил он, оттаскивая пса, который рвался куда угодно, но только не в кладовку. – Придется подождать здесь, пока не высохнешь, – вразумлял он Пончика. – Мы снова отсняли много всего интересного, а Пейдж просто мастер давать закадровые комментарии.

– Она принимает ванну, – сказала Дженна, – так что посмотрю позже. С кем ты только что говорил по телефону?

– Когда? А! Только что… – Он подошел, взял себе кекс и быстро поцеловал жену прежде, чем сунуть брауни в рот. – Думаю, что завтра снова придется ехать в Кардифф. – Джек застыл в дверном проеме по дороге в душ. – Мне нужно в банк, а еще, пока я там, можно было бы попытаться найти еще парочку рекламодателей. Тебе что‑нибудь нужно оттуда?

– Ты хочешь сказать, кроме нескольких хороших идей? На самом деле хватило бы и одной.

– Нельзя купить идеи, – заявила Кей, выходя из кладовки и вытирая руки.

Игриво подмигнув жене, Джек потопал наверх, а Дженна заметила, как ее мать провожает его взглядом.

– Что такое? – спросила она, когда Кей снова повернулась к ней.

– Он не ответил на твой вопрос, – заметила Кей.

Дженна чуть было не спросила, на какой вопрос, но потом раздумала вступать в прения с матерью, поэтому просто ответила:

– Это неважно.

 

А наверху, в своей спальне, где вокруг кровати сверкали лампочки‑бабочки, а в айпаде через колонки играла песня «Прошлой ночью» группы «The Vamps»[11], Пейдж сидела перед компьютером, завернувшись в халат, и звонила по видеосвязи Шарлотте.

– Много удалось отснять? – спросила Шарлотта, втирая пурпурную маску в раздраженную кожу.

– Ага, целую кучу. А ты уже закончила свой проект?

– Не‑а. Надо было поехать с вами, но тогда у нас получились бы одинаковые фильмы. Ты мне написала, что Оуэн себя выдал.

Пейдж вздохнула:

– Боюсь, да. Ну, мне он правда нравится и все такое, но он так похож на… ты понимаешь… а что это у тебя за маска?

Шарлотта подняла тюбик и прочла, что на нем написано.

– Содержит противомикробную кору ивы, манго и чернику, чтобы справиться с дефектами и избавиться от повышенного салоотделения.

– Повышенного чего?

– Салоотделения, – хихикнула Шарлотта и развернулась, вильнув задом перед камерой.

– Я та‑а‑а‑ак рада, что ты в трусах, – засмеялась Пейдж.

– Скажи спасибо. Господи! Ты мне кое‑что напомнила! Ты смотрела последнюю серию «Долин»[12]? Та девица, ну, которая похожа на Келли Дарем… забыла, как ее звать, так вот она сняла с себя трусы прямо в ночном клубе!

Пейдж изобразила, что ее тошнит.

– Да, я того же мнения, – заверила Шарлотта, – но не могу перестать смотреть. Ты чем планируешь заняться? Не хочешь прийти?

– Я бы с радостью, но у меня еще куча домашки. Ты уже закончила задание по географии про экосистемы?

– Угу. Ты выплывешь, если правильно ответишь на вопрос номер один, правильный ответ – морские водоросли. По английскому снова Дилан Томас, для тебя тут проблем не будет. Математика взорвет тебе мозг, но это всегда так. Экономика начинает меня реально бесить. Расскажешь, когда справишься со всей этой ерундистикой по поводу источников финансирования, мне бы не помешала помощь.

– Если б я знала!

– Спорим, знаешь.

– Хорошо. Тогда увидимся утром на остановке?

– К несчастью, да. Напиши, если до этого получишь что‑нибудь от Оливера.

У Пейдж внутри все растаяло до жидкого состояния.

– Не‑е‑ет, – жалобно простонала она. – Ничего я от него не получу, он даже не знает, что я существую.

– Разумеется, он знает.

– Нет, если только… Господи, Шарлотта, ты ведь не говорила Каллуму? Он его брат и…

– Да брось ты! Разве я стала бы так с тобой поступать? Я просто говорю, мне кажется, он заинтересован…

– Ему восемнадцать…

– И что?

– И он встречается с Линдси Френч.

– Я слышала, что он ее бросил. Попытаюсь выяснить.

– Нет! Ты не можешь спросить Каллума…

– А кто говорил, что я спрошу Каллума?

– Больше тебе спрашивать некого, а если Оливер узнает, что мы за ним следим… Ох, я тогда просто умру.

Шарлотта засмеялась:

– Мне пора смыть с себя эту фигню. Поговорим позже.

Когда видеозвонок закончился, Пейдж спрятала лицо в ладонях и снова застонала. Оливер. Оливер. Оливер. Она не могла перестать думать о нем. Такое ощущение, что она потеряла от него голову, хотя даже ни разу с ним не разговаривала, да и видела всего дважды. Он ее заметил в прошлую субботу, когда они всей толпой ходили поболеть за команду по регби колледжа Суонси, которая играла против Вустера. Он был такой красивый (умереть не встать!) в экипировке для регби, что Пейдж чуть в обморок не упала.

А может, и упала, поскольку не помнила ничего, что было после того, как он поймал ее взгляд.

Хотя есть вероятность, что он смотрел на кого‑то, кто сидел позади нее.

А может, он заметил ее, и с ним тоже что‑то приключилось. Возможно, он сейчас размышляет, кто она такая, придумывает, как бы разузнать у младшего брата, что за девушку он привел на игру…

Надо перестать думать о нем, выкинуть его из головы раньше, чем она выставит себя законченной идиоткой. Господи, он на три года старше ее и настолько ей не подходит, что это все равно как подобрать в пару Зейну Малику[13] Дурнушку Бетти. Ну, она, конечно, не Дурнушка Бетти, которая в реальной жизни настоящая красотка, чем она, Пейдж Мур, определенно не может похвастаться. Кроме того, вряд ли в мире найдется девушка, которая не пускала бы слюнки, глядя на Оливера Прайса, он мог подцепить любую, и хотя ей хотелось умереть при одной только мысли об этом, но в глубине души Пейдж понимала, что он никогда не выберет ее.

Вспомнив, что ее ждет ванна, и ощутив головокружительный прилив возбуждения при мысли, что Оливер придет посмотреть на нее, она собиралась встать из‑за компьютера, и тут кто‑то прислал ей мгновенное сообщение в мессенджере.

«Привет, можем поговорить?»

Нахмурившись, Пейдж посмотрела на имя. Джули Моррис. Она не смогла припомнить ни одной знакомой с таким именем.

«Хорошо. А мы знакомы?» – напечатала она в ответ.

«Правда то, что болтают о вас с Оуэном Мастерсом?» – спросила ее собеседница.

Пейдж нахмурилась, а пульс начал замедляться.

«Кто ты?»

«Я друг».

«Но мне не знакомо твое имя. Ты из нашей школы?»

«Да».

«В каком классе?»

«На твоем потоке».

«Джули Моррис – твое настоящее имя?»

«Мне запрещено заходить в чаты, так что я придумала это имя на случай, если родители полезут проверять. Долгая история. Расскажу, если мы подружимся».

Заинтригованная Пейдж спросила:

«И что же ты хотела узнать про Оуэна?»

«Просто интересно».

«Он тебе нравится?»

«Он нормальный. Думаю, тебе стоит с ним встречаться».

Кем бы ни была эта девушка, она явно не в курсе, что Оуэн голубой, и Пейдж ни под каким предлогом не собиралась рассказывать ей.

«Он не в моем вкусе».

«А кто в твоем?»

«Секрет!»

«Он из нашей школы?»

«Нет. А у тебя есть парень?»

«Нет. Спасибо. Мне пора идти».

Пейдж моргнула, когда собеседница ушла в офлайн, и начала перебирать в голове всех девочек с ее потока, которые годились на роль Джули Моррис, но не могла вспомнить никого, кто когда‑либо говорил, что ей не позволяют выходить в чат из дома. С другой стороны, девушка, возможно, не хотела признаваться в этом, и Пейдж ее в этом не винила. Как бы то ни было, она ей написала, а сейчас Пейдж услышала, как Джош и двойняшки бегут по лестнице, выкрикивая ее имя, метнулась в ванную и заперлась там.

 

* * *

 

– Ты в порядке? – спросила Дженна, глядя на Джека, когда они гуляли по пляжу Порт‑Эйнона.

– Конечно, а что со мной может быть? – ответил Джек, обнимая ее.

– Просто спросила. Ты кажешься немного… встревоженным. Я подумала, вдруг тебя что‑то беспокоит?

Джек состроил гримасу, словно обдумывал такой вариант, а потом заверил жену:

– Не более, чем обычно.

Дженна задумалась, стоит ли поднимать тему финансов, но вместо этого просто посмотрела, как муж нагнулся, чтобы взять мячик Пончика, а потом бросил его к дюнам, пес умчался за игрушкой, и тут у Дженны пикнул телефон – пришло сообщение:

«Забыла деньги на обед. П.».

Вздохнув, Дженна показала сообщение Джеку:

– Она утром ушла в такой спешке…

– Скажи, что я завезу ей деньги, когда буду проезжать мимо, – сказал Джек.

Отправив сообщение дочери, Дженна взяла его за руку, пока они гуляли по пляжу, вдыхая бодрящий воздух и наблюдая за проворными волнами. Дома на кухне все еще царил хаос после завтрака, постели остались незаправленными, а еще Дженну ждала гора белья, которое придется гладить всю неделю, и она рьяно возьмется за дело, когда они вернутся. Но куда важнее провести редкие минуты вместе, когда никого нет.

Джек вытащил зазвонивший телефон и ответил, не глядя, кто это.

– Джек Мур, слушаю, – весело начал он, – если вы пытаетесь мне что‑то продать…

Голос на другом конце перебил его, и через мгновение Джек рассмеялся и повернулся спиной к ветру.

– Прости, Марта. Разумеется, мне удобно говорить. Я гуляю с собакой. Что случилось? Не вешай трубку, я тебя толком не слышу из‑за ветра. Можно, я найду какое‑нибудь укрытие и перезвоню через пару минут?

Он повесил трубку, а Дженна сказала:

– Это по поводу сайта.

Джек задумчиво нахмурился и покивал:

– Думаю, ты права. Хочешь пройтись дальше? Встретимся у машины.

Глядя на Пончика, который с готовностью схватил мячик, притащил обратно и бросил к их ногам, Дженна сказала:

– Прогуляюсь с ним до Соляного Дома[14].

Джек посмотрел вдаль, туда, где рядом с волнорезом одиноко высились пятисотлетние руины, это был дом‑старожил, не готовый уступить безвестности.

– Но не дальше, – предупредил Джек. – Надвигается волна.

– Не дальше, – пообещала Дженна, велела передать Марте привет, а потом размахнулась с помощью специальной бросалки, которую Джек купил для Пончика на Рождество, чтобы зашвырнуть мяч подальше, мимо старого спуска для спасательных шлюпок, мимо поврежденных ураганом летних домиков, туда, где один из их соседей, Сэм Томас, выгуливал своего спаниеля Дилана.

– Познакомьтесь с Диланом Томасом, – говорил он, если кто‑то проявлял интерес к собаке. – Он пока что не слишком хорош в поэзии, но уже научился зависать в пабах.

Помахав им, Дженна повернулась и увидела, как Джек идет по каменистому песку в сторону порта. Ужасно, что Марте приспичило позвонить именно сейчас. Им не так часто удавалось выкроить минутку, чтобы вместе прогуляться утром. Когда им удавалось, это непременно сулило хорошее начало дня, хотя нужно признаться, что большинство дней оказывались неплохими с тех пор, как они перебрались сюда.

Все дело в том, подумала Дженна, отворачиваясь, что они находятся в Районе Выдающейся Природной Красоты[15]. «Что может здесь не нравиться?» – часто говорила Дженна. Она давным‑давно узнала от отца, что полуострову Гауэр первому во всей Великобритании был присвоен столь высокий статус. В этом на самом деле нет ничего удивительного, ведь полуостров с вересковыми торфяниками и болотами, хаотичными каменными деревнями и старинными часовнями в обрамлении миль золотого песка и живописного побережья был не просто наслаждением для глаз, но и чудом, ожившей фантазией.

К сожалению, с началом зимних штормов побережье было не в лучшем виде, апокалиптические волны разметали дюны, море всасывало тонны песка, оставляя на берегах больше мусора, чем во всем Скетти[16].

Дети были в восторге от той добычи, что выкидывал на берег прилив, и даже уговорили отца взять металлоискатели, чтобы найти настоящее сокровище. Пока что они не особо в этом преуспели, однако трое младших детей были полны решимости открыть что‑то исторически ценное, как две пушки наполеоновских времен, обнаруженные в Портколе, или многовековой лес в Ньюгэйле.

Когда зазвонил мобильный, Дженна не усомнилась, что звонят из школы, где учились двойняшки, поскольку Уиллса вытошнило перед отъездом в школу. Но увидела, что звонит Вербена, ее подруга, соседка и доверенный заместитель редактора, и с готовностью ответила.

– Дженна, прости, я не смогу прийти сегодня. – Бена извинялась в своей обычной встревоженной манере. – Только что позвонили из школы. Похоже, наш Эйден сломал руку, так что я еду в госпиталь. У меня такое ощущение, что я там уже прописалась с этим хулиганом. Уже третий раз за три месяца!

– Как ему удалось? – спросила Дженна, почувствовав облегчение, что это не ее восьмилетка, тоже относящийся к категории «тридцать три несчастья», но сочувствуя Бене.

– По‑видимому, упал с парты. Не спрашивай, какого черта он туда забрался, поскольку я не знаю, но от него ничего хорошего не жди, это точно. Вот узнает об этом его отец, так, наверное, сломает Эйдену и вторую руку.

Дженна рассмеялась бы, но момент был неподходящий, поэтому она лишь сказала:

– Если я могу хоть что‑то сделать…

– Ой, нет, все нормально, я знаю, сколько ты хлебнула с собственными обормотами, да тут еще и запуск проекта на носу, так что я буду завтра.

– Но, если он не сможет пойти в школу…

– Пойдет как миленький, хочет он или нет, даже с гипсом на руке. Кроме того, я тебя не брошу в такой ответственный момент, да и, признаюсь, нам нужны деньги.

Внутренне поморщившись, вспомнив, какие гроши они ей платят, Дженна сказала:

– Обещаю, мы повысим тебе зарплату, как только все устаканится.

– Я знаю и вообще‑то занимаюсь этим не из‑за денег. Это чертовски увлекательно – разбираться во всех этих стихах и рассказах. Мне кажется, я после того, как стала матерью, перестала пользоваться мозгом по назначению. Ладно, я позвоню позже и доложу вести с полей.

Повесив трубку, Дженна решила, что сейчас вполне подходящее время, чтобы сделать несколько снимков на пляже, которых Пейдж не хватило, когда они сидели вчера вечером и просматривали отснятый материал. Некоторые кинокадры были очень забавными, особенно те, что, должно быть, снял Оуэн, поскольку на них Пейдж вместе с Джеком или Пейдж и Джек по отдельности изображали контрабандистов, бардов[17] или представителей Прекрасного Народа[18].

Эта парочка – непревзойденные актеры.

– Просто сними мне несколько кадров со скалами и ракушками, – перед уходом проинструктировала ее Пейдж. – Ничего этакого, мне они нужны, чтобы напомнить формы и цвета. А еще не могла бы ты подержать пару минут телефон, чтобы записать звук волн, это будет круто!

– Что‑нибудь еще, мистер Де Милль[19]?

– Что?

– Ничего. Такое впечатление, что ты снимаешь настоящую эпопею.

– Не исключено.

Пейдж послала каждому из родителей по воздушному поцелую и выскочила за дверь с тяжелым рюкзаком за спиной, в одной руке – телефон, в другой – тост, а на заднем фоне вопила недовольная Флора, которая хотела в коробку для завтраков белый хлеб, а не ржаной.

Отсняв то, что, как она надеялась, удовлетворит старшую дочь, и еще несколько раз бросив мячик неугомонному Пончику, Дженна направилась обратно к порту, постепенно ее мысли переключились с семейных дел на профессиональные обязанности, запланированные на сегодняшний день. Большая часть утра уйдет на переписку по электронной почте, Фейсбук, Твиттер, профессиональную социальную сеть ЛинкедИн и посты в Интернете, а еще надо проверить рабочий ящик Бены, посмотреть, не требуют ли какие‑то письма срочного внимания. Затем нужно будет позвонить одному из самых плодовитых новеллистов из Фишгарда, чтобы обсудить последнюю рукопись, которая, к счастью, почти не требует правки. Он будет счастлив услышать это. Зато не обрадуется другая писательница, новичок в этом деле, третья версия ее рукописи потребовала гораздо большего количества сокращений, чем те, на которые она уже согласилась, поэтому Дженна не удивится, если эта бывшая директриса школы решительно воспротивится и отзовет рукопись. Жаль, если так, не только потому, что она проявила себя как многообещающий автор, но и потому, что у них в руках увлекательная история в духе романа о Джин Броди[20] с очень сильной главной героиней и сдержанным юмором, благодаря чему книга будет хорошо продаваться. Просто нужно привести в порядок темп и структуру повествования, а еще добавить немного драматизма развязке, и все готово.

Если бы только Дженне удалось продвинуться с ее собственной книгой. Может быть, редактор из нее лучше, чем писатель.

Спустя несколько минут она прицепила Пончика на поводок и повела пса в центр Порт‑Эйнона, который состоял из небольшого кругового перекрестка, закусочной «Моряк», где подавали рыбу с картошкой, кафе «Каюта капитана» и сувенирной лавки, так что нет особых проблем увидеть автомобиль. Но в поле зрения была лишь одна машина.

Как ни странно, никаких следов Джека.

Дженна скользнула взглядом по дюнам, вверх и вниз, вдоль основной парковки к кемпингу на набережной, где было пусто, а потом решила, что муж, наверное, зашел в туалет или же его подкараулил кто‑то из местных.

Подождав пару минут, Дженна вытащила телефон и позвонила ему.

– Джек, где ты? – спросила она его голосовую почту. – Я у машины, но не могу сесть в нее.

Обратного звонка немедленно не последовало, так что Дженна побрела мимо выбеленных летних домиков к церкви, рядом с которой возвышалась статуя старшины спасательной лодки, вызывавшая неизменный восторг у детей. Она глянула на ресторан «Хижина контрабандиста», проходя мимо. Однако в это время года ресторан закрыт, поэтому она не ожидала там никого увидеть. Чуть дальше дорога сворачивала к постоялому двору «Корабль», куда Джек время от времени ходил выпить пинту пива и поболтать с местными. Вряд ли он пошел туда сейчас, но Дженна все же прошла двадцать метров, чтобы проверить, и обнаружила, что двери накрепко заперты, а внутри не горит свет.

Сбитая с толку и не уверенная, волноваться ли ей или злиться на Джека, поскольку начинался дождь, Дженна вернулась к машине.

– Джек, где тебя черти носят?! – потребовала она ответа у его голосовой почты. – Вернись немедленно. Мне нужно домой!

 

– Это очень мило с твоей стороны, – сказала Пейдж, когда Шарлотта протянула деньги за оба обеда. – Папа должен был уже приехать. Думаю, он забыл. Типично для него. Они так помешались на этом своем проекте, что мы можем уйти из дома или прославиться, а родители и не заметят.

– Подумай о свободе, – напомнила ей Шарлотта. – И не беспокойся о деньгах. Завтра вернешь. Куда сядем?

Пока они с Пейдж искали свободный столик в переполненной столовой, кто‑то внезапно толкнул Пейдж сзади, да так, что тарелка улетела с подноса.

– Господи, мне та‑а‑а‑а‑а‑ак жаль! – воскликнула Келли Дарем тоном, который не оставлял сомнений, что ей ни капельки не жаль.

Келли с ее идеально круглым лицом, накладными ресницами, тату и обесцвеченными волосами выглядела вычурно. «Село», как обычно ее описывала Шарлотта, другие называли ее «шалавой» или «жирной коровой», однако никто не осмелился бы сказать подобное ей в лицо. Все знали, что Келли принадлежит к известному семейству Дарем из района Киллей в Суонси – не то чтоб фешенебельного, но определенно не такого замшелого, как многие другие районы, – и никто не связывался с Даремами.

Пейдж посмотрела на Шарлотту, щеки которой стали такими же пунцовыми, как и у нее самой. Пейдж кожей ощущала, что все смотрят на нее и ждут, что она предпримет.

– Драка, драка, драка! – воскликнул девятилетний пацан за ближайшим к ним столиком, ударяя по столу кулаками и топая ногами.

У Пейдж не было ни малейшего желания ввязываться в драку с Келли, та была намного крупнее, кроме того, рядом с Келли постоянно толклась целая армия приспешников, которых в школе называли дармитами, поэтому Пейдж просто присела на корточки и начала убирать с пола еду.

– Скажи‑ка мне, Пейдж, – нараспев сказала Келли, – как поживает твой дружок‑калека?

Поскольку Ли Форест, хромой паренек, которого Пейдж как‑то раз защитила от нападок Келли, ушел из школы вскоре после того случая, Пейдж понятия не имела, как он поживает, но предпочла промолчать.

– Это правда, – продолжила Келли, – что ты меня обзывала?

У Пейдж екнуло сердце.

– Мы ведь все слышали, да? – спросила Келли свою свиту.

– Да, мы точно слышали! – подтвердила Бетани Гейтс.

– Хочешь обозвать меня в лицо? – поинтересовалась Келли.

Почувствовав, как по телу прокатилась волна страха и унижения, Пейдж продолжила убирать с пола остатки обеда, ожидая, что Келли в любой момент пнет ее.

– Похоже, кишка тонка.

– Я никогда не говорила про тебя ничего плохого, – сказала Пейдж, а свита Келли начала фыркать и называть ее «трусихой».

– Тогда что это было? – спросила Келли.

– О‑У! О‑У! – прошипел кто‑то. «Осторожно, учитель!»

Толпа расступилась, втаптывая в пол остатки обеда, а Пейдж перекатилась на пятки, ее лицо было бледным, сердце глухо колотилось в груди, а глаза вспыхнули от гнева.

– Не надо, – прошептала Шарлотта.

– Все нормально, – заверила Пейдж. Даже если бы она придумала, что ответить, то это лишь усугубит ситуацию.

– Пойду попрошу совок и щетку, – предложила Хэйли, подходя к ним. – Могу поделиться с тобой обедом, если хочешь.

– И я, – поддержала Шарлотта.

Пейдж выдавила из себя улыбку. Есть больше не хотелось, но с их стороны было мило предложить.

– Ты знаешь, почему она к тебе задирается, да? – Хэйли сказала, когда они уселись за столиком как можно дальше от дармитов. – Дело не только в том парне, за которого ты заступилась, она просто завидует.

– Чему? – недоверчиво спросила Пейдж. – Нечему завидовать. – Она посмотрела на Шарлотту: – Почему она думает, что я обзывалась?

– А она не думает, – ответила Шарлотта. – Просто нарывается на драку.

– Ты ж ее знаешь, – продолжила Хэйли, – ей надо продемонстрировать всем и каждому, что она тут главная, даже если это совсем не так.

– Тебе не кажется, что она похожа на ту девчонку из «Долин»? – прошептала Шарлотта Хэйли. – Ну, ту мелкую, которая сняла трусы в ночном клубе?

– Вообще‑то и правда немного смахивает, – согласилась Хэйли.

– Страшненькая. Про таких говорят «такая уродина, что нужно два пакета: один надеть ей на голову, а второй – себе». – Шарлотта понизила голос.

Хотя Пейдж посмеялась вместе с подружками, но постаралась, чтобы Келли не заметила, на случай, если ее и это как‑то обидит. Пейдж определенно не хотела становиться врагом Келли Дарем, но не знала, как этого избежать, особенно учитывая, что и правда терпеть не могла эту девицу. Всегда такая напыщенная, она расхаживала по школе с ногтями, покрытыми шеллаком, с оранжевым загаром и со стайкой мелких «шестерок», которые считали, что они тут самые главные. Дармиты постоянно отпихивали младших детей с дороги так, что те сгибались пополам от боли, или же заставляли их делать всякие глупости, например есть траву, спускать шины или грозиться взорвать химическую лабораторию. Разумеется, ничего подобного не происходило, но Келли и ее банда, казалось, получали удовольствие просто от того, что им кто‑то что‑то должен.

Остальные набросились на обед, болтая, насколько же пустая трата времени изучение валлийского. Пейдж обвела столовую взглядом, ища глазами подходящую кандидатуру на роль Джули Моррис. На нее никто не смотрел, и поскольку у Пейдж не было ни малейшей зацепки, то она вскоре прекратила поиски.

– Да просто кто‑то пошутил и все, – заявила Шарлотта, когда Пейдж рассказала ей о случившемся. – На твоем месте я бы просто проигнорировала.

Пейдж почти готова была согласиться, но, с другой стороны, ее беспокоило то, что кому‑то очень одиноко, кто‑то очень нуждается в друге, но не знает, как попросить о помощи. Она бы в подобной ситуации чувствовала себя ужасно, наверное, это самое худшее чувство в мире – когда тебе не с кем поговорить. Она видела такое в предыдущей школе, когда одного мальчика в классе жестоко дразнили за то, что он слишком толстый, и Пейдж тогда постаралась с ним как‑то подружиться. От него все отстали, и Пейдж никогда никому не признавалась, что она жалела о своем решении, поскольку тот парень оказался очень безответственным. Это еще одна причина, почему не жалко было уезжать из Лондона.

– Берегись! Оуэн идет! – шепотом предупредила Шарлотта.

Пейдж подняла голову и улыбнулась при его приближении. Может, она и не хотела стать его девушкой, но Оуэн ей ужасно нравился, у него такое миловидное лицо – настоящий ангел с небесно‑голубыми глазами, розовыми щеками и пепельными кудрями.

– Можно мне присесть тут? – спросил он, нависая над пустым стулом.

– Пожалуйста, – ответила Пейдж, всей душой желая, чтобы он не был таким самоуверенным.

Оуэн, явно довольный собой, поставил поднос на стол и сел вплотную к Пейдж.

– Ты закончила? – спросил он, заметив, что перед Пейдж ничего нет.

Наклонившись вперед, Хэйли сказала:

– Келли, эта су…

– Я не голодна, – быстро сказала Пейдж, бросив на Хэйли многозначительный взгляд. Хэйли явно забыла, что сестра Оуэна, Оливия, которая училась в одиннадцатом классе, дружит с Келли Дарем. Пейдж понимала, что Оуэн не желал бы им зла, пересказав разговор сестре, но ей не хотелось, чтобы слухи дошли до Келли, это может потом аукнуться.

– Ты посмотрела что‑то из отснятого вчера? – спросил он, приступая к пасте.

– У тебя и паста, и картошка, – укорила его Шарлотта.

Он посмотрел на тарелку, явно не понимая, из‑за чего весь сыр‑бор.

– И что?

Шарлотта бросила на него испепеляющий взгляд.

– Ничего, если не толстеешь при одном взгляде на углеводы, – язвительно заметила она.

– Наверное, – кивнул он с таким видом, что Пейдж и Хэйли рассмеялись, а потом Оуэн снова обратился к Пейдж: – Так посмотрела или нет?

– Кое‑что, но не все, – ответила она. – Маме очень понравилось то, что ты наснимал, но это и понятно, потому что там в основном мы с папой дурачимся.

– Я думал, мы сняли это специально для нее.

– Ну да. Я сохранила в отдельной папке, чтобы потом переслать маме. Сегодня у нас как раз занятие по ИКТ, может, тогда и пошлю.

– Кстати, думаю, твоя сестра отлично выступила утром на общем сборе, – сказала Оуэну Хэйли. – Она так здорово играет на скрипке… Прямо как профессионал.

Оуэн кивнул и продолжил есть.

– А вам так не кажется? – спросила Хэйли у подруг.

– Определенно, – согласились Пейдж и Шарлотта.

– Она постоянно упражняется, – буркнул Оуэн.

Пейдж не переставала удивляться, почему он с такой неохотой говорит о своей сестре, особенно учитывая, как они близки. Они вместе приходили в школу и вместе уходили, часто вместе проводили время на переменах, Пейдж не сомневалась, что они и обедали бы бок о бок, если бы Оливия ходила в столовую, просто она этого никогда не делала.

Пододвинувшись, чтобы освободить место, когда к ним присоединились Каллум и Мэтт, Пейдж утащила ломтик жареной картошки с тарелки Мэтта и тут же пожалела об этом, поскольку ей захотелось доесть и все остальное.

– Тебя на этой неделе выбрали в команду? – спросил Каллум у Оуэна.

Оуэн кивнул:

– Второй ряд.

– Там тебе самое место, приятель. Мэтт на скамейке запасных.

– Колено все еще беспокоит, – напомнил Мэтт. – Тренер считает, что я снова буду в строю к следующей… Пейдж! Руки прочь от моей картошки!

– Она ничего не ела, – сказала Хэйли.

– Так пойди и возьми себе что‑нибудь, хватит таскать с моей тарелки!

– А с кем вы играете на этой неделе? – поинтересовалась Шарлотта у Оуэна.

– С Бишопстоном.

– Не забудь отомстить тому клоуну, который повредил мне колено, – велел Мэтт.

– А то! – пообещал Оуэн, глядя на мобильный Пейдж, ей как раз пришло сообщение.

«Прости. Папа не привез деньги. Планы изменились. Сегодня он не едет в Кардифф. Сможешь одолжить у Шарлотты или Хэйли?»

«Все нормально», – напечатала Пейдж ответ, подняв голову, когда миссис Хейнс, их классная руководительница, крикнула от двери:

– Пейдж, поможешь с организацией благотворительного проекта с участием восьмиклассников, хорошо?

– Да, миссис Хейнс, – ответила Пейдж.

– Отлично, если ты закончила обедать, то зайди на минутку в учебный центр. Надо кое‑что обсудить. Это ненадолго.

Миссис Хейнс держала дверь открытой в ожидании Пейдж, и та поднялась с места.

– Ты, кстати, тоже в комитете, – напомнила она Мэтту.

– Да, но меня она не попросила.

– Хочешь, чтобы я пошла с тобой? – предложила Шарлотта, явно почувствовав, что Пейдж не хочется в одиночестве проходить мимо столика Келли Дарем.

– Нет, все хорошо, – ответила Пейдж.

Что ей сделает Келли прямо перед носом миссис Хейнс? Понятное дело – ничего. На самом деле, когда Пейдж проходила мимо, Келли и кто‑то еще из дармитов даже не подняли головы.

Но почему‑то Пейдж было почти так же неприятно, как если бы они улюлюкали и обзывались.

 

* * *

 

– Я все еще в немилости? – осторожно спросил Джек, заглядывая в кабинет и размахивая в знак капитуляции белым платком.

Оторвавшись от компьютера, Дженна закатила глаза и постаралась не улыбаться. Иногда Джек ее выбешивал, бывал легкомысленным, импульсивным и временами действовал иррационально, но она не могла его изменить.

– Стоило бы, – сообщила она. – Я до нитки промокла, пока добралась до дома.

– Но что мне оставалось делать? – запротестовал Джек. – Не мог же я оставить бедняжку бегать там? Могло случиться все что угодно!

– Ты имеешь в виду при полном отсутствии машин в Порт‑Эйноне?

Он состроил гримасу.

– Побойся бога!

Дженна рассмеялась и покачала головой. В последнее время частенько приходилось спасать престарелого пуделя Ирен Эванс, и она удивилась, почему сразу не вспомнила о нем, когда Джек исчез.

На самом деле, по общему мнению, одинокая, но хитрая старушка выпускала полуслепого и страдающего артритом пуделька из садика в надежде заманить героя или героиню в свой уютный домик на чашку чая с домашним печеньем, чтобы немножко поболтать и попросить о небольшой услуге («Ох, конечно, если вы никуда не торопитесь»).

Сегодня утром она заставила Джека прочищать засорившуюся раковину в ванной и разбираться с интернет‑соединением. Она даже уговорила его съездить с ней аж до Мамблса, чтобы показать собаку ветеринару, оттуда он только что и вернулся. Почему нельзя показать пуделя кому‑то поближе к дому, Дженна понятия не имела, да и не хотела выяснять. У нее на сегодня слишком много дел, и ей не хотелось тратить драгоценное время на Ирен Эванс, какой бы милой ни была старушка.

– Ты мог бы ответить на звонок, – напомнила она, снова возвращаясь к своим записям.

– Повторяю, я понятия не имел, что умудрился переключить телефон на беззвучный режим, – ответил он, положив кипу воскресных газет на приставной столик, прежде чем устроиться за своим столом. – Но я же написал сообщение.

Это правда, он послал сообщение, однако в порту плохой прием, так что оно пришло через час после отправки.

– И давай не будем забывать, – продолжил он, – я тоже вернулся домой промокшим до нитки.

И это тоже правда, поскольку, вернувшись к машине и не найдя Дженну, Джек провел двадцать минут, а то и больше, расхаживая по дюнам в поисках жены и Пончика, испугавшись, как он утверждал, что их смыло приливной волной.

– Я спрашивал тебя, почему ты не ответила на звонок? – проворчал он, открывая папку со входящими письмами.

Дженна удивленно моргнула.

– Думаю, потому, что телефон не звонил, – ответила она.

– Тогда тебе нужно проверить свой мобильный, поскольку я пытался дозвониться. Ой, это правда? Мы получили еще три рукописи в мое отсутствие?

– Две поэмы одного и того же автора, – подтвердила Дженна, – и порнографический рассказ о драконах и юных девах, который я уже забраковала.

В самом начале они обнаружили, что большая часть рукописей – а их поступало огромное количество – либо уморительные и отвратительные, либо сражают наповал, а сейчас они редко продираются через первую страницу, прежде чем отправить рукопись в корзину.

– Марта звонила, пока тебя не было, – сказала Дженна.

Джек поднял голову.

– Правда? Почему она не позвонила на мобильный?

Дженна пожала плечами:

– Может, потому, что ты отключил звук? В любом случае она сказала, что ей очень жаль, что сегодня все отменилось, но она будет свободна завтра утром около десяти.

Джек нахмурился и пристально посмотрел на жену, хотя она и не смотрела на него.

– И все?

– А ты ожидал чего‑то еще?

– Она могла бы поподробнее рассказать про проблемы с загрузкой сайта. Про это она не упоминала?

– Нет. Не упоминала.

Джек с сердитым видом вернулся к своей работе и больше не разговаривал (разве что по телефону, иногда довольно пространно, например, с одним из своих приятелей по гольфу), по крайней мере, полчаса. Затем он спросил:

– Напомни мне полное имя Бены?

– Вербена Форс. А что?

– Я делаю раздел «О нас». А у нас есть ее фото?

– Она пришлет нам фото, ну, или сфотографируем, она приедет завтра.

– Еще нужны краткие биографические справки. Твоя есть. Хорошая фотография, кстати. Думаешь, стоит включить и Марту?

Дженна нахмурилась.

– А она захочет? Я хочу сказать, она же наш консультант, а не член команды.

Джек пожал плечами:

– Думаю, ты права, хотя мы бы не преуспели так без нее и ее ребят.

Поскольку это правда и данный факт много раз уже признавался, не было необходимости дальше распространяться на эту тему, поэтому Дженна откинулась на спинку стула, потянулась и зевнула.

– Хочешь чашку чаю? – предложила она.

Джек кивнул, но головы не поднял.

– Слушай, давай я приготовлю чай, – внезапно предложил он, посмотрев на часы. – В любую минуту может прийти твоя матушка с тем, что она сегодня замучила в своей духовке.

Дженна не удержалась и рассмеялась. Несмотря на то что она сама любила испечь что‑нибудь к возвращению детей из школы, рецепты ее матери, без глютена, сахара и калорий, редко пользовались популярностью.

– Вообще‑то она уехала на собрание Женского института[21], – сообщила Дженна, – так что мы, наверное, не увидим ее часов до пяти.

– Твоя мать отправилась в однодневную поездку? – улыбнулся Джек, вставая. – Чудно. Не могу дождаться, чтобы увидеть, что она нам привезет. Что там было в прошлый раз? Миниатюрная фарфоровая лейка для меня, заводная балерина для Пейдж, упаковка пакетиков для собачьего дерьма для двойняшек… забыл, что она преподнесла тебе и Джошу.

– Кухонное полотенце для меня и диск со «Страной моих предков»[22] для Джоша, но ведь дорого внимание.

Иронично изогнув брови, Джек прошел через садик на кухню, и Дженна видела, как он наполняет чайник, попутно отвечая на телефонный звонок.

Ей нравилось наблюдать за мужем вот так, романтически затененный силуэт, видимый через окно с каплями дождя, Джек понимал, что его видно, и порой устраивал небольшое шоу, чтобы развлечь Дженну. Приятно было видеть, каким расслабленным и счастливым он был в Уэльсе, по крайней мере большую часть времени, явно наслаждаясь многочисленными новыми друзьями, которых завел здесь, клубами, в которые вступил, новыми видами спорта, которые осваивал. В его повестке дня в последнее время появились парусный спорт, серфинг, рыбалка, даже летное дело, хотя первый урок пилотирования еще только предстоял. Джеку было здесь настолько хорошо, что Дженне даже не хотелось думать, как он справится, если бизнес прогорит.

Поэтому она не будет об этом думать, поскольку этого не произойдет. О’кей, наверное, уйдет чуть больше времени, чтобы оторваться от земли, чем ожидает Джек, но с новыми предприятиями часто так, да они и не ждут обогащения. Им нужно всего лишь, чтобы хватало на расходы, чтобы можно было и дальше вести эту идиллическую жизнь с детьми, помогая настоящим талантам пробиться на рынке.

Потянувшись за воскресными газетами, Дженна напомнила себе, что по‑настоящему в проекте «Кельткультуры» ей важно, чтобы признания они добились благодаря тем авторам, которые этого реально заслуживают. Заслуживают известности многие, может быть, не всегда широкой известности, но даже те, кто не взлетит к головокружительным высотам, будут рады, если их сочинение профессионально представят и опубликуют в электронном формате. Дженна ощущала это всякий раз, когда говорила с авторами по телефону, это сквозило даже в электронных письмах, как и нетерпеливое ожидание, когда же все начнется, и за это Дженна обожала каждого из них. В своих самых смелых мечтах она порой даже осмеливалась воображать, что список авторов будет считаться богатым и щедрым источником новых талантов, хотя Дженна и признавала, что для этого им, наверное, понадобится целая тонна волшебной пыльцы[23].

Почувствовав, как сжалось сердце при мысли, сколько этой самой пыльцы потребуется на ее собственные творческие потуги, Дженна открыла раздел культуры в «Сандэй Таймс», перешла к списку самых популярных книг и почти сразу пожалела. На самой вершине списка (причем это было новое название, так что книга попала на первое место моментально) значилось хорошо знакомое Дженне имя.

Натали Уэст.

Она встречалась с этой известной писательницей лишь однажды, на вечеринке, организованной издательством в Лондоне, где общий редактор представила их друг другу.

– Ох, так вы Дженна Мур, – произнесла Натали, растягивая слоги и глядя на Дженну сверху вниз с высоты своего впечатляющего роста. – Я не читала вашу книгу, но слышала, что она хорошо продается.

– Да, как мне кажется, – улыбнулась Дженна, не совсем уверенная, уж не издевается ли над ней эта выдающаяся (в прямом смысле слова) писательница.

– Ммм, никогда не знаешь, что сработает, – пробормотала Натали, оглядывая комнату в поисках более интересных гостей. – «Поэзия чувств». Я бы ни за что не выбрала такое название, но и никогда не хотела бы понизить Байрона и Шелли до уровня бульварных романчиков.

Шокированная грубостью и несправедливыми нападками на ее произведение, Дженна уставилась на нее, не зная, что и сказать.

– У вас же есть дети? – спросила Натали.

– Да, четверо, – на автомате ответила Дженна.

– Ну, уверена, вы чудесная мать. – С этими словами она смешалась с толпой.

– Ого! Она со всеми так себя ведет? – прошептала Дженна своему редактору, глядя вслед Натали.

– Только с теми, в ком она видит конкурентов, – ответила редактор, – ну или с более талантливыми, чем она сама, так что постарайся воспринять это как комплимент.

Возможно, Дженна и смогла бы воспринять это как комплимент или даже выкинула бы произошедшее из головы, если бы Натали Уэст не решила спустя пару месяцев для одной из центральных газет написать рецензию на вторую книгу Дженны и разбила ее в пух и прах. О’кей, Дженне пришлось признать, что это не лучшая ее работа. Если бы у нее было больше времени, то получилось бы лучше, но все равно она не считала, что заслуживает тех насмешек, которым подвергла книгу Натали.

Они казались злобными и ненужными, особенно если учесть, что ее никто не просил писать эту рецензию.

Можно было бы с легкостью возложить ответственность за творческий кризис Дженны на Натали Уэст, однако Дженне не хотелось наделять эту женщину такой властью над ней. На самом деле она бы предпочла вообще не думать о Натали, тем более что манера письма Уэст, по мнению Дженны, не обладала особым шармом или стилем, герои были черствыми или шаблонными, и, опять же по мнению Дженны, это просто смешно, что кто‑то с таким чахлым талантом пользуется подобным успехом, как Натали Уэст.

Выкинув газету в мусорное ведро, Дженна выкинула и неприятные мысли из головы и подняла глаза, чтобы увидеть, что чай еще не готов. Джек все еще висел на телефоне, расхаживая по гостиной и размахивая руками, явно увлеченный разговором. Она не станет сообщать мужу об успехе Натали Уэст, когда он вернется. Он рассердится, в итоге это может перерасти в ссору, а ведь на самом деле Дженна правда не переживает. Ее жизнь движется дальше, в любом случае она теперь здесь, с Джеком и детьми – и с матерью, – и поскольку они веселы, здоровы и им здесь очень хорошо, то все остальное не имеет значения.

 

– Честно говоря, мне кажется, Оуэну просто нужно взять и всем рассказать, – говорила Пейдж Шарлотте, пока они ждали, когда школьный автобус отъедет от остановки. – Вряд ли он потеряет кого‑то из друзей. Мы все будем за него…

– Разумеется, будем, но нельзя винить его за то, что он не хочет рассказывать. Ты еще не приехала, когда в позапрошлом году Даррен Браун признался в своей сексуальной ориентации, но Оуэн‑то видел, что случилось. Даррена просто затравили, причем не только дармиты, хотя они определенно сыграли свою роль. Остальные мальчишки вели себя очень жестоко, толкали его, давали всякие отвратительные прозвища, крали его вещи… Они настояли, чтобы его выкинули из команд по регби и по футболу. Ужас, правда? Жизнь Даррена стала просто невыносима, поэтому он в итоге ушел из школы.

Услышав о Даррене Брауне, Пейдж пришла к выводу, что, может, Оуэн прав, храня свой секрет, хотя она не сомневалась, что большинство и так знает или, по крайней мере, подозревает. Пока Оуэн отнекивается, они могли бы тоже делать вид, что это так, с какой стати Пейдж пытаться изменить ситуацию? Ни с какой – вот правильный ответ, ей просто хотелось, чтобы люди не были такими предвзятыми и недалекими и Оуэн мог бы вести такую жизнь, какую заслужил.

Глядя, как Пончик несется к ней по дорожке, Пейдж расплылась в улыбке.

– А вот и он, самый лучший мальчик в мире, – засмеялась Пейдж, потрепав пса, когда он добежал. Поскольку чаще всего Пончик встречал ее у автобуса, она не удивилась и была рада его видеть.

Погладив Пончика, Шарлотта спросила Дженну:

– Кстати, как твое колено? Все еще болит?

Дотронувшись до ссадины, которая тут же начала болеть, стоило упомянуть о ней, Пейдж сказала:

– Нормально.

Она ударилась коленом во время игры в нетбол[24], когда Бетани Гейтс подставила ей подножку и Пейдж свалилась. Поскольку Бетани клялась и божилась, что это случайно, а тренер в этот момент отвернулся, то игру просто продолжили.

– Это Бетти виновата, – воинственно заявила Шарлотта. – Она специально это сделала. Я видела, как она выставила ногу, а Келли Дарем победно потрясла кулаком в воздухе, когда ты шмякнулась. Если тебе интересно мое мнение, они это спланировали.

Пейдж и сама это подозревала, но не могла доказать, а если бы даже могла, то вряд ли стала бы жаловаться тренеру, поскольку ей это аукнется, поэтому просто отмахнулась от произошедшего.

– Просто нужно в следующий раз быть внимательнее, – сказала Пейдж, помахав соседке, когда та проехала мимо и повернула в сторону Порт‑Эйнона. – Ты зайдешь попозже? Можем поработать вместе над проектом по истории пенициллина.

Шарлотта состроила гримасу.

– Сегодня день рождения дедушки, – напомнила она, – так что мы собираемся к нему. А когда нужно представить проект?

– Только в следующий вторник, еще вагон времени. Тогда я отложу его, пока мы не сможем сделать его вместе, а пока что поработаю над своим фильмом.

– Получится чудесно, – заверила Шарлотта. Она игриво ткнула подругу локтем. – Слушай, мистер Томас сказал, что у тебя прирожденный талант к съемкам фильмов. Обычно он никому не делает комплиментов. Думаю, он тебя хочет.

– Ой, прекрати‑и‑и‑и‑и, – перебила ее Пейдж. – Он же жирный, и у него дурно пахнет изо рта!

– Немножко. Как его жена это выносит? В любом случае, мое видео – полный отстой.

– Нет, он так не сказал. У тебя просто мало материала, но ты всегда можешь использовать что‑то из моего, если потребуется.

– Ловлю на слове. – Шарлотта проверила сообщение на телефоне. – Мама интересуется, где я, так что мне пора. Я попозже тебе звякну по видеосвязи, если получится. Удачи тебе с… Ой, господи, господи! – внезапно воскликнула она. – Я чуть не забыла. Ты получила сообщение от Каллума?

– Про то, чтобы поехать покататься на серфе в выходные?

– Ага. Когда я в прошлый раз видела Каллума, то спросила, кто еще поедет, оказалось, что собираются Оливер и Лиам. Так что придется ехать.

Пейдж почувствовала, как внутри все оборвалось. Оливер будет там. А еще и Лиам, от которого без ума Шарлотта.

– Конечно, – кивнула Пейдж. – Я уже согласилась поехать.

Широко улыбаясь, Шарлотта перекинула тяжелую сумку через плечо и пошла в другую сторону.

– Ты влюбилась, детка, – на ходу поддразнила она Пейдж. – Ты с ним поцелуешься, переспишь, выйдешь за него, а потом родишь от него детей.

– Ты хотела сказать, что сделаешь все то же самое с Лиамом! – крикнула Пейдж вслед Шарлотте, улыбаясь так широко, что заболели губы.

– А то! – рассмеялась Шарлотта. – Я готова, а готов ли он, это неважно.

– Я ему сообщу.

– Тогда я обо всем расскажу Оливеру. Вот он удивится: «Боже, Пейдж Мур хочет заняться этим со мной! Давай уединимся!»

Пейдж все еще улыбалась и пребывала в полном восторге, пока направлялась к дому, хотя ни при каких обстоятельствах нельзя поверить, что между ней и Оливером Прайсом может что‑то быть. Ничего не произойдет даже через миллион, даже через триллион лет. Она для него слишком маленькая, у Оливера уже есть подружка, а если и нет, то второй раз он не посмотрит в сторону Дженны. А если посмотрит… Нет, не посмотрит, а если посмотрит… Если он снова увидит ее и вспомнит тот матч по регби… Может статься, что он тоже думал о ней, размышлял, кто она такая и как можно с ней познакомиться. Это было бы совершенно потрясающе, просто сказочно и круто, если они действительно начнут встречаться. Господи! Она с трудом могла думать об этом. Все поразятся: быть того не может, чтоб она с ним встречалась. А это правда! Она, Пейдж Мур, стала девушкой Оливера Прайса. Келли Дарем и ее банда не осмелятся тогда задирать ее. Как только эта свора осознает, что она теперь перешла в другую весовую категорию и встречается с парнем из колледжа, у которого есть машина, то отойдет на почтительное расстояние. Или, что более вероятно, они захотят дружить с ней, будут ползать вокруг нее, попискивая, как поросята, но она на них даже не взглянет, не говоря уж о том, чтобы добавить их в круг своих приближенных. Им придется отвалить и найти себе другую жертву, потому что ни за что на свете Оливер не позволит им и дальше обижать свою девушку.

– Пойдем, Пончик! – воскликнула Пейдж, внезапно испытав такой прилив радости, что едва не бросилась по дорожке вприпрыжку. – Тут холодно, и я умираю с голоду.

В два счета она оказалась около фермы Батлера и нового, наполовину достроенного здания рядом, пересекла лужайку, которую гордо именовали лугом, где граница была помечена белыми камнями и где часто паслись овцы, и обогнула три больших викторианских дома, объединенные в единый комплекс фешенебельной мини‑гостиницы, предлагающей постояльцам ночлег и завтрак. Рядом ветхий одноэтажный дом, принадлежащий супругам из Лланелли, которые почти не приезжали сюда, а потом длинный каменный дом причудливой формы с широкими арочными окнами, двумя высокими дымоходами и массивным дубом в палисаднике. Этот дом принадлежал бабушке Пейдж, ее, похоже, не было дома, поскольку машина отсутствовала и свет не горел. Однако, промчавшись по дорожке мимо коттеджей и домов за живой изгородью из кустов ежевики или блестящими черными воротами, Пейдж заметила машину бабушки у них во дворе, поэтому не удивилась, когда вошла вместе с Пончиком на кухню и обнаружила там Кей за глажкой белья.

Как ни странно, гладить белье было одним из любимых занятий бабушки.

– Привет, дорогая, – поздоровалась мама, прерывая разговор по телефону и отвлекаясь от чая, который она заваривала.

– Приветик, – ответила Пейдж, бросая рюкзак и хватая печенюшку для Пончика. – Привет, бабуля, чмоки‑чмоки.

Кей одарила ее одной из своих странных улыбок.

– И тебе чмоки‑чмоки, – ответила она, водя утюгом по рубашке Джека. – Как дела в школе?

– Все по‑старому.

Кей нахмурилась:

– Как по‑старому?

– Нормально, – заверила ее Пейдж, сунув ломтик хлеба в тостер еще до того, как снять пальто. – А ты как?

– Я провела день просто отлично, благодарю, – серьезно ответила Кей. – Мы с членами Женского института ездили в Пен‑клодд на завод, где перерабатывают сердцевидок[25]. Всего таких заводов там два, и, строго говоря, они в Крофти, но моллюсков везут из устья реки Берри, неподалеку от которого расположен и Пен‑клодд, и семьи, которые владеют заводами, тоже оттуда. Они собирают моллюсков уже несколько веков…

– Да, бабушка, мы ездили на экскурсию со школой. Ты привезла что‑нибудь вкусненькое?

– Конечно, рецепт очень вкусного блюда «лавербред»[26], но оно вообще‑то из водорослей. Мы его там попробовали, просто вкуснятина!

– Ты его приготовишь сама или мама приготовит? – осторожно поинтересовалась Пейдж.

– Думаю, сама. Мама всегда так занята, но она сегодня приготовит нам пасту с морепродуктами, с теми моллюсками, которых я купила.

Пейдж не слишком любила сердцевидок, но не стала ранить чувства бабушки, поэтому просто сказала:

– Супер. Можно мне чашку чая, мам?

– А где волшебное слово? – подсказала Кей.

– Пожалуйста. А где папа? – спросила Пейдж у матери, когда та повесила трубку.

– Поехал к Барри‑строителю помочь с чем‑то, – сказала Дженна. – Знаю их, по дороге домой они заскочат в паб. Хороший день? Что случилось с твоим коленом?

– Упала. Кстати, мистер Томас пришел в полный восторг, увидев, что мы с папой отсняли для проекта по ИКТ. Он считает, что получится отличный фильм, когда я все смонтирую. Возможно, он даже покажет его в Управлении по туризму Уэльса, если фильм окажется таким хорошим, как он ожидает.

Дженна подняла брови.

– Фантастика! – воскликнула она и подошла обнять дочь. – Мы и глазом моргнуть не успеем, а ты уже будешь экранизировать одну из книг «Кельткультуры».

Пейдж идея понравилась:

– Это было бы здорово, особенно если речь пойдет про «Поэзию чувств». Я согласна с папой, выйдет замечательный фильм или сериал.

– Мечты‑мечты, – улыбнулась Дженна. – Много домашних заданий?

– Ну так. Во сколько будем ужинать?

– Около шести, если только папа не позвонит и не скажет, что опоздает.

– Типично для него. Почему он не поехал сегодня в Кардифф?

– Ирен Эванс потребовалась помощь с ее собачкой, поэтому он решил отложить поездку до вторника. Ах, это, наверное, Колин привез дрова, – сказала Дженна, когда кто‑то постучал в окно. – Я пойду и…

– Пейдж! Пейдж! – в кухню с криками ворвалась Флора: белокурые волосы, которые удерживал жемчужный ободок, были стянуты в конский хвост, а глаза за очками в розовой оправе горели от волнения. – Ты должна дать мне денег! – заявила она, хватая Пейдж за руку. – Мама и бабушка уже дали. Это всего десять пенсов и на благотворительные нужды!

Позволив утащить себя от тоста в гостиную, Пейдж поинтересовалась:

– А что тебе нужно будет делать?

– И мне тоже, – сообщил Уиллс, который стоял на голове у стены. – Мальчикам нужно простоять двадцать секунд и не упасть…

– А девочкам надо пятьдесят раз подряд прыгнуть на скакалке, – закончила за брата Флора. – Но она дает деньги мне, а не тебе, – сказала она Уиллсу, – потому что я попросила первой.

– Это несправедливо! Я тренировался… Мам! Скажи Пейдж, чтоб она и мне дала денег!

– Хорошо, я дам, – пообещала Пейдж. – А где твои очки?

– Я их снял, чтобы не разбились.

– Ты жульничаешь! – завопила Флора. – Нельзя опираться ногами о стену, да, Пейдж?

– Я тренируюсь! – воскликнул Уиллс. – Мама сказала, что она меня минутку подержит, чтобы я мог попробовать без опоры.

– А сколько раз подряд ты можешь прыгнуть? – спросила Пейдж Флору, поднимая сестренку и крепко обнимая.

– Пока что тридцать девять, – с гордостью сообщила Флора, обнимая Пейдж в ответ. – Я бы и больше прыгнула, но немножко устала.

– Слабачка, – заявил Уиллс, переворачиваясь.

– Сам такой! – огрызнулась Флора.

Он показал Флоре язык, а та в ответ показала язык ему.

– Ведешь себя как маленькая, – усмехнулся Уиллс. – Посмотри на себя! Обнимашки и все такое!

– Ты просто ревнуешь, да ведь, Пейдж?

– Определенно, – согласилась Пейдж. – Но я не против обнять и тебя, – сказала она Уиллсу, направляясь к нему.

– Ни за что! – взвизгнул он, перекатываясь через ручку дивана, а потом внезапно заверещал: – Ой‑ой‑ой!

– Что такое? – вздохнула Пейдж.

– Я ударился рукой, – простонал он. – У меня кровь идет.

Быстро поставив Флору на пол, Пейдж подошла посмотреть, что там с рукой Уиллса, ушиб не выглядел серьезным, зато серьезным оказалось кое‑что другое.

Голубые глаза брата округлились от ужаса, когда Пейдж подняла сломанные очки.

Флора вздохнула:

– Уже четвертый раз…

– Заткнись! – воскликнул он. – Никто тебя не спрашивал.

– Но мама сказала…

– Если проболтаешься, я тебя побью.

– Тебе придется сказать ей, – заметила Пейдж.

– Нет, если ты их починишь.

– Не смогу, дужка отломалась. Придется отнести в оптику.

– Ты и отнесешь.

Пейдж засмеялась.

– Интересно, как я это сделаю? У меня нет машины, чтобы добраться туда, не говоря об оплате за ремонт.

Его личико сморщилось.

– В любом случае они мне не нравились. Ну и что, что они сломались, они такие дурацкие.

– Что тут у вас случилось? – спросила Дженна, входя в комнату с тостом для Пейдж, щедро смазанным маслом. – Почему ты плачешь, милый?

– Он сломал очки, – наябедничала Флора.

Дженна прикрыла глаза.

– Опять. Уиллс, в чем дело?..

– Я не виноват! – воскликнул Уиллс. – Я не хотел, правда ведь, Пейдж?

– Не хотел, – подтвердила Пейдж, беря у матери тост. Она решила оставить их разбираться со случившимся, схватила школьный рюкзак и поднялась по ступеням.

– Можно мне с тобой? – завопила Флора, подпрыгивая на месте. – Пожалуйста, я посижу у тебя на кровати, тихонечко, обещаю! И не буду действовать тебе на нервы.

– Попозже, – буркнула в ответ Пейдж, взбегая на площадку.

– Я хотела выскочить за Джошем, – сказала ей Дженна. – Если захочешь помочь бабушке с глажкой, будешь молодец!

– Мне надо делать уроки, – напомнила Пейдж и быстро закрыла дверь спальни, после чего швырнула рюкзак на кровать и включила компьютер.

Как было бы чудесно, если бы там ее ждало сообщение от Оливера. От одной мысли об этом ее сердце затрепетало, словно стайка пойманных бабочек. Она понятия не имела, что станет делать, если сообщение и правда пришло, но, наверное, все зависит от того, что в нем, а поскольку нет ни единого шанса, что она сейчас что‑то найдет, то нужно взять себя в руки и успокоиться.

Пейдж оказалась права, от Оливера ничего не пришло, и было очень глупо расстраиваться по этому поводу, ведь они даже не знакомы, ради всего святого.

Услышав, как Пончик скребется в дверь, Пейдж впустила пса и угостила его кусочком тоста, после чего включила музыку и проверила обновления в одном из множества чатов, участником которых была. Там появилась целая куча новых сообщений, по большей части касательно секса, Пейдж редко когда что‑то писала, но уморительно было читать.

Горячий мачо хочет зажечь с горячей штучкой, напиши мне.

Хочешь большего, чем простой чат, присоединись к нашему виртуальному сообществу для взрослых.

Прошу, поговори со мной и расскажи, что тебе нравится больше всего.

Какой‑то парень по имени Боб попытался завязать с ней разговор, но она быстро отправила его в игнор и в стопятьсотый раз посмотрела на Ютюбе видео Оливера. Оно было просто чудесное. Он классный певец, сам пишет свои песни и исполняет как профессионал. Пейдж нравилось, как он закрывал глаза, такое впечатление, что в этот момент он переживал сильные и глубокие чувства, и Пейдж представила, что он точно так же закроет глаза, когда они поцелуются, а потом он уложит ее на постель и сделает все то, о чем ей нравится мечтать, но на что, скорее всего, никогда не хватит смелости. Поэтому казалось, что ей так близки слова, которые он пел, он мог написать их специально для Пейдж.

 

Каждый раз, когда ты улыбаешься,

Мое сердце словно бы взрывается,

Каждый раз, когда со мной целуешься,

Нежностью твоею упивается…

 

Пейдж хотелось бы сказать Оливеру, каким чудесным он ей кажется, и она не сомневалась, что в один прекрасный день он прославится, но, несмотря на то, что сотню раз побывала на его страничке в Фейсбуке, она так и не набралась смелости послать запрос о добавлении в друзья. Вместо этого она читала то, что Оливер с друзьями писали на его странице, не всегда понимая, о чем, но чувствуя облегчение, поскольку речь в основном шла о спорте, музыке или учебе. Хотя он, если верить странице, и состоял в отношениях с Линдси Френч, однако не нашлось ее фотографий или комментариев, поэтому есть шанс, что они уже не вместе. Пейдж нравилось думать, что это так, так проще.

Пересмотрев видео трижды, она вошла в другой чат и уже собиралась присоединиться к ветке обсуждений, посвященных одной из любимых певиц, Элли Голдинг, но тут ей пришло сообщение в личку на Фейсбуке.

От Джули Моррис.

«Привет, как дела?»

«Нормально, – напечатала Пейдж. – Ты мне расскажешь, кто ты?»

«Я уже сказала вчера, я друг, ну, если ты мне позволишь быть твоим другом».

«Но это странно – дружить и не знать, кто ты».

«Все сложно, но обещаю, что объясню, когда пойму, что тебе можно доверять. Слышала, Бетани Гейтс толкнула тебя во время игры в нетбол?»

«Я не настолько тупая, чтобы довериться кому‑то, кто может с легкостью оказаться Бетани Гейтс». Пейдж напечатала: «Кто тебе сказал?»

«Просто слышала. Они настоящие с…и».

Хотя Пейдж хотелось бы подробно расписать, что конкретно она думает о шайке Дарем, но она решила, что лучше переменить тему.

«Где ты живешь?»

«Неподалеку от Оксвича».

«У тебя есть братья или сестры?»

Возникла долгая пауза, прежде чем пришел ответ:

«Есть, а у тебя сестра и два брата».

«Откуда ты знаешь?»

«У тебя в профиле Фейсбука написано».

Она права, написано.

«Теперь я понимаю, почему ты не хочешь встречаться с Оуэном».

Пейдж нахмурилась, глядя на экран:

«Что ты имеешь в виду?»

«Ну, что я поняла. Нет смысла, если он гей».

Пейдж напечатала одеревеневшими пальцами: «Кто говорит, что он гей?»

«Ты, на своей страничке в Фейсбуке».

Сердце Пейдж замерло. Она ничего подобного не постила. Она быстро проверила, увидела пост рядом с фотографией ее собственного профайла, и сердце перестало биться вообще.

«Оуэн Мастерс голубой. Я не его девушка, так что перестаньте думать, что мы с ним встречаемся».

– О господи, – пробормотала она в панике. Как это возможно? Она определенно не постила этого, но ведь Оуэн подумает, что это она. Нужно ему позвонить.

Она набирала его номер снова и снова, оставляла сообщения и слала СМС, но Оуэн не ответил, к этому моменту ее страничку наводнили различные ужасные комментарии, в которых Пейдж обзывали двуличной сукой, пустым местом и даже нецензурными словами.

 

* * *

 

– Где ты? – спросила Дженна, открыв машину, чтобы Пончик запрыгнул на заднее сиденье.

– Все еще в Суонси, – ответил Джек.

– Ты не забыл забрать очки Уиллса?

– Да, их уже починили. – Он на секунду прервался и сказал что‑то в сторону, обращаясь к кому‑то, кого Дженна не слышала.

– Ты все еще в офисе у Марты? – спросила она, когда в трубке снова зазвучал голос Джека.

– Да. Она шлет тебе привет.

– Не забудьте об обеде! – крикнула на заднем фоне Марта.

– Не беспокойся, не забудем! – крикнула в ответ Дженна.

– О’кей, – сказал Джек. – Я собираюсь поехать в Кардифф, разобраться, о чем то письмо от Совета по делам искусств.

Дженна скользнула на водительское сиденье.

– Напомни, о чем там говорилось?

– Повиси‑ка, я выведу на экран.

Дженна, пока ждала, выехала задним ходом из двора и поехала через деревню. Это был мрачный день, окрасивший небо во все оттенки серого, надоедливый туман окутывал поля, но, по крайней мере, дождь прекратился, поэтому Дженна воспользовалась случаем взять Пончика на пляж на пробежку.

– Не могу найти, – раздраженно проворчал Джек, – но письмо где‑то у меня в телефоне, я его перешлю тебе, когда мы закончим. Если вкратце, то они пригласили меня поболтать в мой следующий визит в Кардифф.

– Думаешь, они собираются увеличить наш грант?

– Возможно, речь и не об этом, но у меня будет шанс завести разговор на эту тему. Письмо, в общем‑то, довольно заурядное, за подписью то ли Льюина, то ли Льюиса, но я решил, что не стоит тянуть.

– Конечно нет, – согласилась Дженна. – Не забудь, ты и так собирался туда в четверг.

– Правда, но мне сейчас все равно особо нечем заняться, я решил, вместо того чтобы ехать в Лондон к матери на уикенд, отправиться к ней прямиком из Кардиффа сегодня же, а вернуться в пятницу.

– А как же банк?

– Всегда можно передоговориться.

– А очки Уиллса?

– Ой, черт, совсем забыл. Слушай, я заскочу в школу и оставлю очки Пейдж. Как она, кстати? Вчера вечером она была в странном настроении, слово нельзя было вытянуть, а еще разоралась на Джоша на пустом месте…

– Наверное, у нее эти дни… – вздохнула Дженна. – Она всегда становится такой капризной. А может, слишком много уроков. У нее ведь в следующем году экзамены, помнишь? Но все равно нельзя ей столько времени торчать, закрывшись в комнате, делая уроки или болтая с друзьями. Мы ее почти не видим в последнее время.

– Про ее видео замечательные новости, да? Ее учитель считает, что Пейдж отсняла прекрасный материал.

– Надеюсь, ты не собираешься присвоить все заслуги себе?

– Ни в коем случае. То есть хочу сказать, я, разумеется, сыграл важную роль… Повиси‑ка, Марта пытается привлечь мое внимание. Зачем? Я не знаю… Ладно, ладно… Сейчас передам… Она хочет с тобой поговорить, – сказал он Дженне.

Голос Марты раздался в тот момент, когда Дженна проехала мимо церкви в Порт‑Эйноне и повернула в сторону набережной, откуда практически уже видела, как белые барашки набегают на берег.

– Привет! – сказала Марта своим обычным веселым тоном. – Как ты?

– Хорошо, спасибо, – ответила Дженна. – А ты?

– У меня все отлично. Дел много, но это даже прекрасно.

– Разумеется. Как там проблема с загрузкой? Все исправили?

– Более или менее. На самом деле об этом‑то я и хотела поговорить. Я собиралась послать тебе по «мылу» инструкции, но если удобно, то я заеду и покажу, что там с изменениями.

– Супер, но я и сама могу в любой момент приехать.

– Не проблема. Скажем, завтра или послезавтра. Я тебе позвоню, как только посмотрю в ежедневник. Может, совместим это с обедом, поболтаем с глазу на глаз.

– Буду ждать с нетерпением!

– Замечательно. Передаю трубку Джеку.

Перед тем как муж снова подошел к телефону, Дженна услышала, как он не слишком дружелюбным тоном говорил с Мартой, а потом внезапно рассмеялся и произнес: «Разумеется, я не возражаю, чтобы ты повидалась с моей женой, и не чувствую себя за бортом».

– А мне кажется, чувствуешь, – поддела его Марта.

Не обращая на нее внимания, Джек сказал Дженне:

– Мне пора, позвоню позже, расскажу, как все прошло в Кардиффе.

К концу разговора Дженна уже припарковалась посередине пристани, где – сюрприз, сюрприз! – стоял, повернувшись спиной к дороге, пудель Ирен Эванс, прижавшись носом к металлическому бачку для мусора.

– Ох, Чарли, – вздохнула она, собираясь привязать собачонку на поводок Пончика. – Думаю, стоит вернуть тебя домой, пока с тобой ничего не произошло.

Открыв дверцу машины, Дженна выпустила Пончика, чтобы он мог побегать, пока они направляются к скоплению маленьких белых домиков.

– Здравствуйте, Ирен, – тепло улыбнулась Дженна, когда старушка открыла ей дверь. – Посмотрите, кого я нашла на пляже.

– О господи, он снова убежал! – воскликнула Ирен, прижав морщинистые ручки к напудренным щечкам. – А я даже не заметила. Спасибо, что привели его домой. Не хотите войти и выпить чашку чаю? Клэр, не так ли?

– Дженна.

– Ох, да, просто вы похожи на Клэр. Красивое имя – Дженна. Вы знаете историю своего имени?

Дженна не хотела быть грубой с милой пожилой дамой, поэтому она сказала:

– Да, его выбрал папа, сказал, что оно имеет арабское происхождение и означает «небеса».

– Ох, какая прелесть. Небеса. А вы знаете, что значит имя Ирен? Оно означает «мир», поэтому я думаю, мы поладим, да?

– Конечно же, – с улыбкой согласилась Дженна. – Боюсь, мне пора идти. Хочу выгулять собаку, пока не начался дождь.

– Да, да, конечно. Не смею задерживать. Я только что вскипятила чайник, если вы передумаете…

– Очень мило с вашей стороны. Может быть, в другой раз.

– Всегда рада вам. И вашему супругу. Как он? Давно не виделись.

Дженна решила, что невежливо напоминать старушке о том, что Джек был здесь лишь вчера, поэтому ответила:

– У него все хорошо, спасибо. Я передам, что вы о нем справлялись.

– Ах, будьте любезны. Я уезжала, гостила у дочери в Суонси. Она привезла нас с Чарли обратно сегодня утром. Было так здорово повидаться с ней, дочь окружила меня заботой, но ничто не сравнится с собственным домом, правда?

– Правда, – кивнула сбитая с толку Дженна, но потом поняла, что ощущение времени подводит старушку так же, как и ее память. – Вам что‑нибудь нужно? Я попозже собираюсь в «Теско»…

– Нет, у меня есть все, что нужно, спасибо, дорогая. Наша Джинни позаботилась перед отъездом. Так что у меня целая гора печенья и, если вы решите выпить чашку чаю на обратном пути с прогулки… Кстати, вы в курсе, что увидеть чибиса в Брине означает, что через неделю пойдет снег?

Удивленная Дженна спросила:

– А что, вы видели чибиса?

– Нет, в этом году не видела.

Дженна не могла сдержать улыбку, она сжала на прощание руку старушки и пошла на пляж. Спустя полчаса, вымокнув до нитки и жалея, что не сидит сейчас за приятной беседой перед газовым камином у Ирен, Дженна мчалась к ветеринару. Пончик порезался о ракушку и ужасно хромал.

– Если ты еще не получил очки Уиллса, – сказала она Джеку по телефону, – то я могу заскочить и забрать.

– Я только что отдал их Пейдж, – ответил он.

– Хорошо. Как она?

– Вроде нормально.

– Ты не спросил ее, все ли в порядке?

– А нужно было?

– Ты же сам сказал, что она вчера вечером была какая‑то странная.

– А ты напомнила, почему это могло быть.

Это так. Дженна сказала:

– Ты получил сообщение от Джоша около десяти минут назад? Его выбрали в футбольную команду на субботний матч.

– Ничего себе! Молодец, сынок! Он будет очень доволен.

Ее сердце преисполнилось любовью, стоило вообразить, как обрадовался Джош, когда назвали его имя. По правде говоря, игроком он был средненьким, но это не отбивало у него охоты играть, хотя большую часть матчей Джош проводил на скамейке запасных.

– Пойдешь посмотреть на игру? – спросила она.

– Думаю, да, – ответил Джек. – Все зависит от того, вернусь ли я домой вовремя.

– Ты ж сказал, в пятницу.

– Ну, я буду стремиться.

– Ты же знаешь, как много для него значит твое присутствие.

– Буду стараться изо всех сил. Сообщи, как все пройдет у ветеринара.

– Ладно. Все, вешаю трубку. Пейдж на второй линии.

– Привет, мам, это я, – раздался в трубке голос Пейдж.

– Я в курсе. Все нормально?

– Да, все отлично. Ну, на самом деле не особо… Как думаешь, можешь приехать и забрать меня?

– Что случилось?

– Просто плохо себя чувствую. Спросила у миссис Хейнс, она разрешила поехать домой. Когда ты сможешь приехать?

– Ну, я сейчас еду к ветеринару, Пончик порезал лапу, а потом нужно отвезти Джоша к зубному и забрать бабушкин рецепт, после чего смогу приехать. Подождешь меня пару часиков?

Пейдж недовольно процедила:

– Видимо, придется.

– Ох, Пейдж, ты же знаешь, я бы сразу примчалась, если бы дело было срочное.

– Ладно. Я уже поняла, что все остальные важнее меня.

– Это не так…

– Вешаю трубку. Можешь не приезжать. Я поеду на автобусе, – буркнула Пейдж и отключилась раньше, чем мать успела возразить.

Шарлотта и Хэйли обеспокоенно наблюдали за подругой, загородив ее от ветра своими тщедушными телами. Они стояли рядом с кабинетом завуча, где прятались от ехидных замечаний и обидных слов, которые преследовали Пейдж все утро. Сейчас начался обеденный перерыв, но скоро придется возвращаться в класс, а Пейдж сомневалась, что выдержит.

– Я понимаю, что если уеду домой, то это будет выглядеть так, будто я сбежала, – с несчастным видом сказала она, – но все ведут себя так мерзко, а я этого не делала.

– Мы им об этом напомним, – заверила ее Хэйли.

– Они должны понимать, что твой аккаунт взломали, – с жаром заявила Шарлотта. – Ты абсолютно уверена, что это не Джули?

– Нет, не уверена! – воскликнула Пейдж. – Как я могу быть уверена, если даже не знаю, кто она! Я не понимаю, зачем ей это делать, и все.

– Повтори, что она сказала, когда ты ее спросила, – велела Хэйли.

– Что она бы никогда так со мной не поступила. Что она хочет стать моей подругой и считает, это ужасно, что кто‑то притворился мной.

– Чья бы корова мычала, сама‑то тоже выдает себя за кого‑то другого, – хмыкнула Шарлотта.

– Не понимаю, какую выгоду она извлечет из всего этого? – заметила Пейдж.

– А какую выгоду вообще можно извлечь из этого, разве что настроить весь мир против тебя? – вставила Хэйли.

– Вот спасибо, – огрызнулась Пейдж.

– Прости… я просто… В любом случае я не думаю, что это была Келли Дарем, ну, не она лично. Помнишь, я сидела рядом с ней на уроке по ИКТ, так что я в курсе, что она полный чайник в компьютерах.

– Необязательно, чтобы это была она, – сказала Шарлотта. – Наверняка кто‑то из ее психованных дружков.

– Например, Гарри Адкок, – кивнула Хэйли. – Он просто гений по части компьютеров. Даже сам пишет программы, он точно знает, как это сделать.

Пейдж посмотрела туда, где группа одиннадцатиклассников входила в учебный центр. Среди них не было сестры Оуэна, ну, или она ее не увидела, но когда утром Пейдж прошла мимо Оливии на урок религиоведения, та одарила ее таким недобрым взглядом, что Пейдж захотелось свернуться калачиком и умереть.

Что касается Оуэна, то он сегодня и вовсе не пришел, так, по крайней мере, он был избавлен от злорадства и предубеждения, которые так его пугали.

Если бы только он ответил на звонки или сообщения Пейдж.

– Он должен понимать, что я бы никогда так с ним не поступила! – с обидой воскликнула Пейдж.

– Но ты постоянно твердила нам, что ему нужно признаться в своей сексуальной ориентации, – напомнила ей Шарлотта.

– Да, но не так же. Ты вообще на чьей стороне?

– На твоей. Я просто говорю, и все.

– Ты думаешь, что это сделала я! – обвинила подругу Пейдж.

– Ну что ты!

– Господи, не могу поверить, что это происходит со мной. Такое впечатление, что все ополчились против меня, считают меня двуличной сукой… Комментарии постят даже те люди, о которых я никогда не слышала.

– Просто придурки, в каждую бочку затычка, – заверила Шарлотта. – Ты их должна игнорировать.

Пейдж вздохнула.

– Я лишь надеюсь, что Оуэн читает все их комментарии. Тогда он поймет, что все слишком увлечены тем, чтобы поносить меня, а про него все и думать забыли. Попробуй отправить ему еще одно сообщение, – попросила Пейдж Шарлотту, она не в состоянии была переносить молчание Оуэна.

Шарлотта послушно вытащила мобильный и отправила копию того же сообщения, которое послала уже четыре раза: «Оуэн, пожалуйста, не думай, что это Пейдж. Это не она. Ее взломали. Позвони, когда получишь. Ш.».

Когда она закончила, школьный звонок сообщил о начале уроков.

– У тебя сейчас что? – спросила Хэйли у Пейдж.

– Два урока английского. А еще репетиция «Под сенью молочного леса» после школы. Мисс Кендрик с ума сойдет, если я пропущу репетицию…

– И что будешь делать?

Лицо Пейдж было очень бледным, когда она двинулась к школьному корпусу.

– Не хочешь сесть на английском рядом с Каллумом? – спросила Шарлотта. – Он нормальный.

Пейдж кивнула:

– Если только он не решил тоже меня возненавидеть. Они с Оуэном дружат, не забывай.

– Сегодня утром Каллум сказал, что Оуэн придет в себя, как только поймет, что ты не имеешь отношения к случившемуся.

Звучало это так, словно Каллум верил ей, поэтому Пейдж собралась с духом.

– Я останусь, – заявила она, внезапно решив не пропускать репетицию. Пейдж действительно хотелось сыграть эту роль, практически уже выученную наизусть, поэтому она возненавидела бы себя, если бы позволила дармитам все испортить.

Она посмотрела на свой мобильный, когда пришло сообщение от мамы: «Так мне приезжать или нет? Целую». Пейдж напечатала ответ: «Не нужно. Я в порядке». Она не стала прибавлять «целую», чтобы мама поняла, что она все еще злится из‑за того, что ей пришлось ждать.

Когда они двинулись к главному входу, Пейдж казалось, будто на нее устремлены глаза всей школы. Очевидно, сейчас уже знали все, независимо от года обучения: Пейдж Мур рассказала на своей странице в Фейсбуке об ориентации Оуэна Мастерса без его согласия. Без сомнения, все уже выходили онлайн, чтобы увидеть собственными глазами, и даже добавили едкие комментарии. Интересно, многие ли поверили, что ее взломали. Наверное, никто.

Но самое важное – чтобы в это верил Оуэн, поскольку ей действительно не хотелось терять его как друга.

Когда они подошли к шкафчикам, чтобы взять учебники, Пейдж увидела, что Келли Дарем и ее банда тусуются неподалеку от ее шкафчика, и почувствовала непреодолимое желание исчезнуть из виду раньше, чем они ее заметят. Однако она не позволит себе так поступить, нужно найти мужество противостоять им.

При виде Пейдж Келли выразительно взглянула на свой мобильный, а потом изобразила, что ахнула, и спросила своих дружков, не сводя глаз с Пейдж, чтобы удостовериться, что та слышит:

– Наверное, ее снова взломали.

Остальные заржали, а потом отвернулись, Пейдж ощутила, что ее обдало жаром, а потом холодом. Что в Фейсбуке на этот раз? Что за гадкая ложь? Почему с ней так поступают?

– Ого, – пробормотала Хэйли, открыв в своем телефоне Фейсбук. Ее глаза расширились от ужаса, когда она прочла последний пост на страничке Пейдж.

Моя лучшая подруга Шарлотта – страшилка, которая сосет у мистера Томаса.

Лицо Шарлотты стало мертвенно‑бледным, когда они с Пейдж переглянулись.

– Не волнуйся, я этого не делала, – заверила подругу Пейдж. – Клянусь, это не я!

– Все нормально, я знаю.

– Шарлотта! – крикнул кто‑то в коридоре.

Они подняли головы и увидели, что Келли и ее банда все еще тусуются рядом с туалетами.

– Можешь пойти с нами, если хочешь, – сказала Келли. – Я хочу сказать, зачем дружить с кем‑то, кто говорит о тебе такие гадости? Я бы не стала.

У Пейдж екнуло сердце, а Шарлотта нахмурилась и крикнула в ответ:

– Отвалите!

Она схватила Пейдж и Хэйли за руки и потащила их в противоположную сторону.

 

На следующее утро, отвезя детей в школу и выгуляв Пончика в защитном сапожке, чтобы не повредить швы на лапе, Дженна варила Марте кофе, попутно убирая с кухонного дивана корзинку с конструктором «Лего», чтобы гостье было где присесть.

– У нас есть печенье, – объявила Дженна, подхватив тарелку со стола. – Боюсь, там в основном печенья с прослойкой из малинового джема и арахисового масла, но где‑то в этой куче закопана парочка с ванильным кремом.

Марта со смехом собиралась порыться в горке печенья, и тут у нее зазвонил мобильный.

– Прости. – Она состроила гримасу, глядя на экран. – Я ждала этот звонок. Не возражаешь?

– Конечно! – кивнула Дженна и потянулась за своим телефоном, чтобы проверить сообщения, а Марта перебралась из кухни в гостиную. Очевидно, звонок был конфиденциальным.

Последний час они провели в офисе, открыв на компьютере Дженны новый сайт и обсудив все мелочи, начиная от шрифтов и макетов страниц до поисковых систем, пока у Дженны голова не пошла кругом. Она оценила то, что Марта потратила время, чтобы озвучить все последние изменения, ведь это мог бы с легкостью сделать любой из ее сотрудников, просто переварить так много технической информации Дженне было сложновато. Вот почему технической стороной дела занимался Джек, позволяя Дженне сосредоточиться на художественном аспекте, но ее тронуло то, что Марта явно считала важным ввести ее в курс дела.

– Прошу прощения, – извинилась Марта, вернувшись на кухню. – Сейчас выключу телефон.

– Не нужно, – запротестовала Дженна, – я понимаю, сколько у тебя дел…

– Но временами так приятно получить передышку, – заверила Марта, вернулась к дивану, взяла кофе и села, скрестив свои полноватые, но изящно очерченные ноги. Она была пышечкой около сорока лет с растрепанными светлыми кудрями и лицом, которое не назвать красивым в классическом понимании, однако ей придавали очарование томные глаза и веселый нрав.

Дженна вспомнила, как спросила Джека после первой встречи с Мартой:

– Ты считаешь ее сексуальной?

Он искоса посмотрел на жену:

– Ну, для кого‑то да, если любишь пышные формы.

– Мне казалось, ты любишь.

– Что?! С чего ты взяла, если я женат на тебе?

– Вспомнила про мужские журнальчики, которые ты любишь разглядывать. Там все девицы довольно грудастые…

– Ну да, их ведь отбирают в журнал не за хрупкость.

– Они тебя заводят.

– Только когда мы разглядываем их вместе.

Удивившись, с чего она вдруг вспомнила этот разговор, Дженна устроилась на другом конце дивана, видя, что Марта оглядывает кухню с почти детским восторгом.

– Тебе нравится в Уэльсе? – спросила Марта с озорной ноткой в голосе. – Думаю, тебе уже кажется, что после переезда прошла целая жизнь.

Вспоминая девственно чистую кухню в роскошной вилле Марты с видом на море и стараясь не морщиться при виде беспорядка в ее собственной, Дженна закатила глаза.

– И не говори! Мы здесь очень счастливы. Дети прижились даже лучше, чем мы надеялись, а Джек так просто в восторге. – Она криво усмехнулась. – Ты же его знаешь. Просто душа компании. У него столько новых друзей, что я сбилась со счета. Сегодня он плавает под парусом, завтра играет в гольф или помогает на ярмарке или на каком‑нибудь празднике. Разумеется, когда он не занят бизнесом, который отнимает большую часть его времени. – Интересно, зачем ей потребовалось говорить это Марте, словно она их начальница, а не консультант? – Я так понимаю, он рассказал о приглашении из Совета по делам искусств заехать в любое удобное время?

– Да. Рассказал. Он вчера туда отправился?

– Ага. Пока никаких новостей о встрече, но, думаю, скоро что‑нибудь узнаем.

– Не сомневаюсь, что новости будут хорошие, – уверенно заявила Марта. – Это довольно приятная организация, и они обожают всех, кто заинтересовался Уэльсом.

Дженна улыбнулась и попыталась придумать, что еще сказать. Джек сейчас был в Лондоне у своей матери, но этого Марте знать не нужно.

– Расскажи мне о себе, – предложила Марта, ее веселые глаза, казалось, светились искренним интересом. – Как новая книга?

Дженна состроила гримасу.

– Чем меньше будем говорить о ней, тем лучше, – сухо ответила она. – На самом деле я размышляю над тем, чтобы вернуть аванс, а потом попытаться купить себе немного мозгов.

Марта казалась обеспокоенной и сочувствующей.

– Думаю, не так просто выкроить время на себя, когда нужно заботиться о четверых детях, вести домашние дела и запускать новый проект.

Дженна вздохнула.

– Да уж, но плюс в том, что мне нравится работать с рукописями, да и все остальное тоже… – Она обвела язвительным взглядом свою кухню. – Как видишь, я не слишком фанатично забочусь, чтобы все было на своем месте. Раньше пыталась наводить порядок, до того, как стала мамой, но, когда родились двойняшки, я осознала, что проигрываю битву. У тебя ведь есть дети, да?

Марта кивнула, беря второе печенье.

– Да, двое. Мальчик, Дэвид, ему почти четырнадцать, и наша младшенькая, Джулия, ей двенадцать. Они учатся в школе‑интернате неподалеку от Лондона.

– Ты по ним скучаешь? – осторожно спросила Дженна.

Улыбка Марты, казалось, слегка потухла.

– Разумеется, но я столько работаю, а Мартин – летчик и большую часть времени отсутствует… так лучше для всех нас. – Она оглянулась, когда в дверь позвонили.

– Это почтальон, – сказала Дженна. – Сейчас вернусь.

Когда она вернулась, Марта уже встала с дивана и изучала рисунки и стихи детей, висевшие на холодильнике.

– Так мило, – прокомментировала он, – и талантливо.

Дженна рассмеялась.

– Не уверена насчет таланта, но детям нравится так думать, полагаю, это главное. А мамочке будет приятно, – сказала она, доставая пачку фотографий из набитого конверта.

– Это бумажные снимки? – спросила Марта с притворным удивлением. – В наши дни их и не увидишь.

– Уверена, у нас бы их не было, если бы моя мать не настаивала на том, чтобы заполнять ими альбомы.

Марту сама идея бумажных снимков явно привела в восторг.

– Можно взглянуть? Это снимки детей?

– Наверняка на большинстве снимков они присутствуют, – ответила Дженна, протягивая фотографии. – И прошу, не надо церемониться…

– Да нет же, я правда хочу взглянуть.

Подозревая, что их семья будет отличаться от семейства Марты, Дженне оставалось лишь размышлять, что подумала Марта, пока рассматривала беспорядок на дне рождения, хаотичный замок из песка, прогулку на пони по лесу и Пейдж, позирующую перед выходом на дискотеку. Хотя Марта то и дело останавливалась на каком‑нибудь из снимков, улыбалась или хмурилась, но не делала замечаний, пока не вернула пачку.

– Я думаю, это замечательно, когда матери ведут летопись типа этой. Жаль, что я не делаю подобного для своих детей.

– Но ведь у тебя есть все снимки на компьютере?

– Разумеется, но это не то же самое. Я мало вижу на фотографиях Джека, так что, видимо, снимает он?

– Обычно да, но младшие дети тоже любят фотографировать. Им не слишком удается композиция или фокус, но мы обычно редактируем снимки, прежде чем напечатать.

Марта улыбнулась:

– А это ваша старшая дочь, Пейдж, да? Очень хорошенькая.

Вместо того чтобы закатывать глаза, Дженна ощутила прилив гордости.

– А вот она, кажется, так не думает, но это частое явление в ее возрасте. Еще кофе?

– Нет, спасибо, мне пора. – Марта взглянула на часы. – Я надеялась, что мы пообедаем вместе, но время снова утекает от меня.

Пока они шли к машине Марты, Дженна сказала:

– Еще раз спасибо, что приехала. Так намного проще понять изменения, чем если бы ты просто прислала мне инструкцию.

– Боюсь, инструкция не заставит себя ждать, – предупредила Марта, – но надеюсь, она будет понятнее теперь, когда ты видела, как все работает. – Она протянула руку на прощание и улыбнулась, продемонстрировав очаровательные ямочки. – Рада была повидаться.

– И я, – искренне ответила Дженна и тут обернулась на звук мобильного раньше, чем поняла, что это может показаться грубостью.

– Все нормально, беги, – ободрила ее Марта, вытаскивая свой телефон на подходе к машине. – Позвони, когда что‑то узнаешь, ладно?

Заверив Марту, что она позвонит, Дженна побежала на кухню и взяла трубку как раз вовремя.

– Привет, дорогой, прости. Я как раз провожала Марту.

– Хорошо. Как все прошло? – резко спросил Джек.

– Отлично. Она прекрасно умеет объяснять.

– Ну, сам бог велел. О чем вы болтали помимо технических вопросов?

– Да ни о чем особо. Дети, фотографии. Марта сказала, что Пейдж очень хорошенькая.

– Она права. Пейдж хорошенькая. То есть все нормально?

– Ты ожидал чего‑то другого?

– Нет, конечно. Просто стало любопытно, и все. Бена присутствовала?

– Нет. Ей пришлось утром везти Эйдена на повторный прием в больницу. Будет позже. А у тебя как дела? Как мама?..

– Не вешай трубку… прости, у меня другая линия. Посмотрю, кто это.

После разговора Дженна взяла пустую чашку и отнесла в раковину. Приятно было провести время с Мартой, хотя, нужно признаться, Дженне не показалось, что после беседы она узнала ее лучше. На самом деле, возвращаясь мыслями к тому утреннему визиту, Дженна интуитивно поняла, что, возможно, приезд Марты был чем‑то большим, чем простая демонстрация новой компьютерной системы. Хотя настоящие мотивы известны, наверное, только самой Марте.

 

Наступил вечер пятницы. Дженна и младшие дети пили чай, когда открылась задняя дверь и в дом влетел Джек, радостный, как Санта в канун Рождества.

– Папа! Папа! – завопили двойняшки, бросившись к нему.

– Мы тебя ждали только через час, – заметила Дженна, откладывая вилку и поднимаясь с места.

– Папочка, у меня третье место в соревновании по правописанию! – гордо выкрикнул Джош.

– Молодчина, малыш! – просиял Джек, взяв двойняшек по одному в каждую руку и целуя жену.

Уловив запах пива, Дженна понимающе изогнула брови.

– Всего одна, – сказал он, – но выпью еще одну кружку, раз я дома.

– Кружку чего? – спросила Флора, потирая пальчиками его щетинистый подбородок.

– Пива! – прорычал Джек и притворился, что кусает ее.

– Я тебе принесу! – воскликнул Уиллс, соскальзывая на пол.

– Бабушка пошла на тайцзи[27], – сообщила Флора.

Глаза Джека блеснули от смеха.

– И как? Думаю, у нее отлично получится.

– Мы занимаемся тайцзи в школе, – сказал Джош. – Там все движения о‑о‑очень медленные, так что у бабушки все будет нормально. Ой, да, это очень полезно для дыхания, а в ее возрасте ведь надо дышать, да?

Смеясь, Джек поцеловал Джоша в макушку.

– Определенно. А где Пейдж?

– Где обычно, – пожаловался Джош. – Наверху, в своей комнате.

– Мы ее звали, – сказала Флора, – но она нас игнорирует. А я начала читать новую книгу.

– Да? А как называется?

– Ммм… Ой, вспомнила! «Немножко неприятностей».

Глаза Джека округлись от изумления.

– Хочешь сказать, что о тебе написали книжку?

Она взвизгнула от смеха и обвила руками его шею.

– Я не такая! – возмутилась Флора.

– Такая! – заверил Уиллс, принеся отцу пиво. – Я тоже дочитал книгу, папа, и уже на третьей странице следующей. А еще я нарисовал картинку для мамы, правда, мам?

– Да, и пока что это твой лучший рисунок, – ответила Дженна. – Милая абстракция. Думаю, мы повесим его в офисе.

– Я тоже нарисую картинку для мамы, – заявила Флора. – Портрет Пончика!

Услышав свое имя, Пончик поднял голову и завилял хвостом.

– Тебя кто‑нибудь кормил сегодня? – поинтересовался Джек.

Словно бы поняв слова хозяина, Пончик встал на задние лапы и еще сильнее завилял хвостом.

– Лапа почти прошла, – сказал Уиллс отцу. – Наверное, повязку снимут на следующей неделе.

– Его кто‑нибудь кормил? – спросила Дженна, оглядевшись.

– Может, Пейдж? – предположил Джош. – Обычно она кормит.

– Пойди и спроси у нее, – велела Дженна. – И скажи, что папа вернулся, пусть спускается к чаю.

– Я схожу! – воскликнула Флора и рванула вверх по лестнице, пока ее никто не успел опередить, хотя соперников и не наблюдалось, мальчики не горели таким желанием попасть в комнату Пейдж, как она.

– Я тут! – крикнула с площадки Пейдж. – И да, я кормила Пончика. Кто‑то должен кормить собаку, или бедняга умрет с голоду.

Испытав облегчение от того, что дочка вышла из комнаты, неважно, в каком настроении, Дженна крикнула:

– К отбивной из барашка хочешь пюре или жареную картошку?

– Все равно, – резко ответила Пейдж, подхватывая Флору, когда та добежала до нее.

– Ты расскажешь мне свои секретики? – прошептала Флора ей на ухо.

– Если только ты расскажешь мне свои, – прошептала Пейдж.

Флора с готовностью закивала, а потом нахмурилась.

– А у меня нет секретов, – призналась она.

Улыбаясь и обнимая сестренку, Пейдж поставила ее на пол в кухне и посмотрела на мать.

– Что? – спросила Дженна, накладывая большую порцию пюре на тарелку Пейдж.

– Ничего, – ответила Пейдж. – Это мне?

– Вторая тарелка для папы, но можешь съесть и ее.

– Ага, моя маленькая королева красоты! – воскликнул Джек, потянувшись к Пейдж, которая взяла тарелку.

– Па‑а‑ап, – простонала Пейдж. – Я не королева красоты.

– А вот тут ты ошибаешься. Как это возможно, если ты как две капли воды похожа на свою мать?

– Она уродина, – пробормотал Джош.

Пейдж обратилась к Дженне:

– Он про меня или про тебя?

– Про тебя! – закричал Джош.

– Она не уродина, а красавица, – укоризненно заметила Дженна.

– А как иначе, если она так похожа на мать, я же сказал, – добавил Джек.

Пейдж закатила глаза.

– Он тако‑о‑о‑ой сентиментальный. Не знаю, как ты это выносишь.

– Трудно, но я справляюсь, – призналась Дженна.

– Па‑а‑а‑ап? – спросил Джош, растягивая слово. – А что такое «кондом»?

– Что?! – вскрикнула Пейдж. – Откуда ты знаешь такие вещи?

– Слышал, как кто‑то говорил в школе.

– Но тебе всего восемь, – запротестовала Пейдж. – Да и вообще мы едим, поэтому не хотим слышать об этом.

Дженне понравилось, как при звуке отцовского смеха у Пейдж загорелись глаза, затем она вернулась к своему ужину, а Джош сказал Пейдж:

– Завтра все идут смотреть, как я играю в футбол. Ты тоже придешь?

Не отрываясь от телефона, Пейдж пробормотала:

– Не смогу, поеду с друзьями кататься на серфе.

У мальчика вытянулось лицо. Пейдж уловила, что брат расстроен, и добавила:

– Прости.

– Да ничего. – Джош пожал плечами.

– Это для него очень важно, – тихо сказала Дженна.

– Ма‑а‑ам, – процедила Пейдж сквозь зубы.

– Я знаю! – весело воскликнул Джош. – Почему бы нам всем не пойти покататься на серфе после матча? Там встретимся с Пейдж! Куда вы поедете?

– Я ни за что не буду кататься с вами вместе! – твердо заявила Пейдж.

– Почему? – требовательно спросил Джош.

Пейдж посмотрела на него как на сумасшедшего:

– Тебе называть еще причину, помимо того, что вы меня опозорите?

Джек и Дженна расхохотались, а Уиллс сказал:

– Мы с Флорой освоили бодибординг[28], правда, мам? Мам, а где моя доска?

– В гараже.

– Можно пойти и посмотреть?

– Когда допьешь чай. Мы получили замечательное письмо из школы касательно Пейдж, – сказала Дженна Джеку. – Мисс Кендрик, преподавательница английского, собирается напечатать сочинение Пейдж про нарциссы в школьном журнале.

Глаза Джека загорелись.

– Это чудесно! – заявил он. – Я тебе уже говорил, что ты идешь по литературной стезе по стопам матери.

– Ну, мое эссе вряд ли в одной весовой категории с романом, – заметила Пейдж. – Да и тупо печатать его в журнале. Никто не захочет его читать.

– Ты будешь удивлена, – со знанием дела возразил отец. – А что с нашим любительским видео?

– Это мое видео, я все еще монтирую его. У нас всего два урока по ИКТ в неделю, так что оно будет готово через миллион лет.

– У нас в саду растут нарциссы! – встрял Уиллс. – Можно сорвать, мам?

– Не стоит.

– Ну, ладно. Ма‑а‑ам, а что такое «кондом»?

– Не говори ему, пожалуйста! – воскликнула Пейдж, затыкая уши.

Джек и Дженна снова захохотали, а Уиллс заметил:

– Но мне надо знать, иначе я никогда не выучусь.

– Эту штуковину люди используют, когда делают детей, чтобы не подцепить всякие болезни, – объяснил Джош.

Дженна удивилась:

– Я думала, ты не знаешь, что это.

– Ну, я бы не стал описывать таким образом, – добавил Джек. – На самом деле…

– Ой, нет! Папа, пожалуйста! – взмолилась Пейдж, а Уиллсу сказала: – Мама с папой на самом деле не в курсе, что такое кондомы, иначе нас не было бы так много.

Джек хохотнул:

– В самую точку, Пейдж!

Явно сдерживаясь, чтобы не засмеяться, Пейдж просто пожала плечами и продолжила набирать сообщение, не отрываясь от еды.

– С кем ты поедешь кататься? – отважилась спросить Дженна, а Флора тем временем плюхнулась к ней на колени.

– С друзьями, – ответила Пейдж. – Ну, ты знаешь, Шарлотта и компания.

– А на какой пляж вы поедете? – спросил Джош.

– Я тебе ни за что не скажу. А не то вы туда притащитесь.

– Но мы же тебя не позорим, правда, пап?

– Пытаемся, – заверил его Джек.

– Можно взять с собой Пончика? – спросила Флора.

– Разумеется. Мы бы не оставили его дома, да, малыш?

Пончик подошел, чтобы потереться головой, и стегнул Пейдж хвостом.

– Ты у него в любимчиках, – сообщила Флора Пейдж.

– Потому что я его кормлю.

– Так и папа кормит. В основном папа и кормит, правда, пап?

Джек читал сообщение на своем мобильном.

– Па‑а‑ап! – воскликнула Флора.

– Что?

– Я сказала…

– Прости, я слышал. Думаю, ты права, Пейдж у Пончика в любимчиках.

– И у тебя тоже, это потому, что она самая старшая?

– У нас с мамой нет любимчиков, – возразил Джек, и это была правда, они любили всех детей одинаково, хотя Дженне иногда и казалось, что Джек выделяет Пейдж среди всех детей.

– А я больше всего люблю Пейдж, – решила Флора, – а еще маму, тебя, Джоша, Уиллса и Пончика. Ой, ну и бабушку.

– Кстати, о бабушках, – вспомнила Дженна. – Как твоя мама?

Джек вздохнул и отложил телефон.

– Без изменений. Но, думаю, она была рада меня видеть.

– А что с бабушкой Мур? – спросил Уиллс.

– У нее был удар, – напомнила Дженна.

– А что такое удар?

– Такое случается, если кровь не может пробиться к мозгу.

– Она не разговаривает? – спросила Флора.

Дженна покачала головой.

– А как вы узнаете, что она проголодалась?

– И когда ей нужно в туалет? – добавил Джош. – Или что ей хочется посмотреть по телику? Хотелось бы, чтобы у Флоры и Уиллса был удар, чтобы они не смотрели всегда то, что хочется им, мне никогда не разрешают выбирать.

– Разрешают! – воскликнул Уиллс. – Кроме того, у тебя ведь свой телевизор.

Когда разгорелась предсказуемая ссора, Пейдж взяла тарелку и отнесла ее на кухню. К облегчению Дженны, она съела две трети того, что ей положили, максимум за прошедшие пару вечеров.

– Надеюсь, ты не уходишь от нас? – крикнул Джек вслед Пейдж.

– У меня еще домашка, – не поворачиваясь, ответила Пейдж.

– Но ты ведь не проводишь все свое время в чатах? – сказала Дженна, провожая дочь.

– Я туда захожу, как и все, – огрызнулась Пейдж. – А что не так?

– Ничего, если ты не сидишь на сайтах, которые мы с отцом не одобрили бы.

– Не волнуйся, я же не дура.

Дженна осторожно посмотрела на нее. Это правда, Пейдж не дура, но, будучи матерью, Дженна никогда не принимала слова детей за чистую монету.

– Мам, хватит так на меня смотреть, – пожаловалась Пейдж. – Я просто болтаю с друзьями и ребятами из других школ, которые проходят те же предметы. Все совершенно невинно.

– Пусть и дальше будет так… и если кто‑то незнакомый пытается втянуть тебя во что‑то…

– Все нормально, о’кей? Я знаю правила. Я не позволю себя уболтать ни на что такое, о чем ты думаешь. Господи, только послушай их, почему они постоянно так верещат?

– Потому что они маленькие. Ты тоже была маленькой, а теперь выросла и превратилась в ворчливую девушку‑подростка, которая старается не смеяться над нашими шутками, но не может сдержаться, даже когда ей ужасно стыдно и хочется, чтобы мы были родственниками кого угодно, но только не ее.

– Жутковато, когда ты читаешь мои мысли, – сообщила Пейдж, одарила мать излишне широкой улыбкой и скрылась из виду.

Намного позже, когда грелки были наполнены, истории прочитаны, дети поцелованы на ночь, Джек вернулся на кухню и увидел, что Дженна сверяется со списком дел.

– Кажется, настроение у Пейдж сегодня получше, – заметил он, собираясь поставить чайник.

Дженна кивнула:

– Слава богу. Так хорошо, когда она смеется. Я всегда расслабляюсь и только тогда ощущаю, в каком напряжении нахожусь из‑за нее.

Джек подошел, чтобы заключить Дженну в свои объятия, со словами:

– Ты замечательная мама, Дженна Мур. Ей повезло с тобой, и она это знает.

Глаза Дженны светились, когда она посмотрела в глаза мужа.

– Но больше всего она любит папочку. И я не могу ее винить за это.

Он страстно поцеловал жену, слегка наклонив голову над кухонным столом. Они могли бы зайти и дальше, если бы тоненький голосок не позвал с лестничной площадки:

– Мама, Уиллс говорит, что у меня чудище под кроватью.

Когда Дженна снова уложила Флору и вернулась на кухню, Джека не было – он ушел, оставив записку, что взял Пончика погулять на пляж.

– В кромешной тьме? – спросила она, когда Джек поднял трубку.

– Луна светит, и я взял с собой фонарик.

– Ты уверен, что ты не в пабе?

– А что, если и в пабе? Ты возражала бы?

– Только если ты пытаешься скрыть это от меня. Сколько ты там пробудешь?

– Еще десять минут, не больше.

– Ладно. Я открою бутылку и залью горе вином.

– Какое еще горе?

– Тот факт, что Совет по делам искусств не увеличил нам грант.

– Ну, может, еще и увеличит, – не сдавался Джек, – так что открой вино и повесь на дверь спальни табличку: «Не беспокоить».

Дженна со смехом сказала:

– Как будто кто‑то обращает на нее внимание.

Повесив трубку, она ответила на звонок стационарного телефона.

– Джен, это Маркус. Ты как?

– Хорошо, спасибо, – ответила она, как обычно обрадовавшись младшему брату Джека. – А вы как?

– Все нормально. Все еще планируем навестить вас летом, если не возражаете. В прошлый наш приезд дети оторвались по полной.

– И наши тоже. Разумеется, мы не возражаем. Мы вам рады.

– Приятно слышать, но, если ваш новый проект заработает к лету на полную мощь…

– Все равно приезжайте, даже не думайте. Джек вышел ненадолго, но ты можешь позвонить ему на мобильный или я попрошу его перезвонить, когда вернется.

– Спасибо, я только хотел спросить, собирается ли он завтра заехать навестить маму?

Дженна удивленно сказала:

– Он только что вернулся оттуда. Он не говорил, что планы поменялись?

– Э‑э‑э… прости… я понятия не имел. Ну, раз он уже с ней повидался, то это ответ на мой вопрос.

– Хочешь, чтобы он тебе перезвонил?

– Да, пусть позвонит, если будет время.

– У него для тебя всегда найдется время. Передай привет Пенни и детям.

– Конечно же! Вам тоже привет.

Положив трубку, она на цыпочках поднялась по лестнице, опустошила корзины для грязного белья из комнат Джоша и двойняшек, а потом тихонько постояла рядом с дверью в комнату Пейдж, слушая музыку внутри. Это была та же песня, которую Дженна слышала и в другие разы, только не знала, играет ли она через компьютер или с айпада через колонки. Да и какая разница? Голос у певца был приятный, сильный, но нежный, мотив слегка навязчивый. Интересно, это какая‑то очередная юная звезда или кто‑то из знакомых Пейдж? Теперь многие ребята выкладывают видео или аудио в Сеть, так что это вполне может быть местный парень, который жаждет славы.

Дженна спросила бы у дочери, но тогда та догадается, что мать подслушивала. Поэтому она на цыпочках ушла, решив сегодня отложить стирку, вернулась в комнату и зажгла свечи. Они уже давненько не занимались с Джеком любовью, то были слишком уставшими, то кто‑то из детей спал с ними в одной постели или же Дженна просто засыпала к тому времени, как Джек возвращался домой. Однако сегодня у нее было что ни на есть любовное настроение.

 

* * *

 

Нарциссы обладают веселым нравом, в отличие от скромников‑первоцветов или роз, которых можно обвинить в высокомерии. Нарциссы считаются традиционным цветком Уэльса, их носят на День святого Давида[29], они на протяжении всей весны озаряют магистрали, переулки, леса, парки и сады своим сиянием. Такое впечатление, что они говорят: вот и мы, зиме конец, любите нас, рвите нас, дарите нас, но только не проходите мимо.

Пейдж не помнила, что там дальше, она даже эту первую часть короткого эссе, написанного около месяца назад, вспомнила с трудом.

Во славу Нарциссов.

Мисс Кендрик просто обожала эти цветы и не переставала талдычить о них сейчас, когда вся сельская округа была усыпана ими.

Пейдж вынуждена была признать, что цветы очень симпатичные. Глядя на них, людям хотелось и дальше любоваться природой. Это она тоже написала в сочинении, но не помнила, куда вставила в текст. Неважно, никто не собирался ее проверять на знание эссе, Пейдж просто пыталась сосредоточиться на чем‑нибудь, чтобы отвлечься от волнений и страхов по поводу предстоящего дня.

Оливер точно будет на пляже. Каллум подтвердил это в разговоре с Шарлоттой вчера вечером. И Лиам тоже. Пейдж с Шарлоттой несколько часов болтали по видеосвязи после сообщения от Каллума, а потом еще и утром, обсуждая, не будут ли они выглядеть толстыми в гидрокостюмах и что сделать с волосами.

Сейчас они сидели в машине мамы Шарлотты и ехали через Барри‑Грин в Ллангеннит. Пейдж сидела на заднем сиденье, смотрела в окошко на миллионы нарциссов, распустившихся вдоль дороги, и пыталась унять подступавшую тошноту. Она старалась успокоиться, думая обо всем, о чем угодно, кроме Оливера, но, к несчастью, могла думать лишь о нем. Она задавала себе миллион вопросов, например, вспомнит ли он ее? Надеялся ли он, что она приедет? Понравится ли ему, как она заплела косу и перебросила ее через плечо? Решит ли он, что Пейдж выглядит круто и утонченно, как модель в журнале, с которой она слизала эту прическу? Скорее всего, он вообще ее не заметит. Господи, пожалуйста, лишь бы не сделать и не ляпнуть чего‑то глупого и не выставить себя законченной идиоткой.

Она почти не спала, так была взбудоражена. Чтобы ухудшить ситуацию еще в сотню раз, она вчера вечером отправила ему заявку «в друзья».

Зачем она это сделала? Как отменить заявку?

– Я не думаю, что он успел ее увидеть, – с утра по видеосвязи заверила ее Шарлотта. – Он не из тех, кто постоянно заходит в свой аккаунт, как мы с тобой.

– Он, наверное, думает, кто я вообще, черт возьми, такая, – простонала Пейдж. – Даже если он и знал, как меня зовут, – а я готова поклясться, что он не знал, – то будет недоумевать, почему я вдруг взяла девичью фамилию матери.

– Ну, вряд ли ты могла попроситься в друзья со страницы, которую атакуют дармиты.

– По крайней мере, они не постили ничего после той гадости про тебя.

Шарлотта, похоже, уже забыла о случившемся.

– Слушай, как считаешь, нам стоит надеть обычные купальники под гидрокостюм или бикини?

– На мне будет бикини и футболка. Надо сказать ему, что я посмотрела его видео?

– Ну, если к слову придется, хотя я бы умолчала о том, сколько раз ты его посмотрела, а то решит еще, что ты его преследуешь. О, кстати, это мне напомнило… было еще что‑нибудь от этой Джули?

– Нет, она меня не преследует. Думаю, ей просто одиноко.

– Но она так и не сказала, кто она такая, и ведь возможно, что это даже не девушка. Это может быть чей‑то папа или брат, которому нравится притворяться школьницей.

– Тогда как он узнал про все, что происходит с Оуэном и дармитами?

– Понятия не имею, просто мне кажется странным, что она не говорит своего реального имени.

Пейдж тоже так думала. Но при этом вчера больше часа провела онлайн с Джули, болтая обо всяких вещах, о которых станут разговаривать только девочки: любимые музыкальные группы, фильмы, косметика, которую они пробовали, а еще о том, строгие ли у них родители и легко ли быть частью большой семьи. Такое впечатление, что Джули нравилось слушать о семье Пейдж. Ну, Пейдж не настолько тупая, чтобы делиться чем‑то по‑настоящему личным, она не собиралась этого делать, пока Джули не раскроет, кто она на самом деле.

Пейдж посмотрела на телефон, который пискнул, сообщая об СМС.

«Ты жалкая неудачница. Думаешь, мы не вычислили твой новый аккаунт на ФБ? Какая же ты маменькина дочурка, мерзкая зубрилка!»

Это от Келли, уже четвертая за утро. Она даже не потрудилась скрыть, что является отправителем этой гадости, так что Пейдж лишь еще раз удостоверилась, что Келли и Джули – не один и тот же человек.

Пришло новое сообщение.

«Такой уже пробовала?»

Пейдж открыла вложение. На картинке был изображен гигантский член. Понимая, какой смешной эта шутка показалась дармитам, она быстро выключила телефон. Она не позволит им испортить день, кроме того, в деревне Ллангеннит Сеть все равно не ловит, так что телефон ей не понадобится.

Впереди показалась бледно‑синяя гладь моря, и Пейдж подалась вперед, положив руки на спинку кресла Шарлотты. Они уже проехали паб «Королевская голова», так что оставалось минут десять.

Пейдж не думала о дармитах. Они ничего не значили, и Пейдж не собиралась рассказывать Шарлотте об обидных эсэмэсках, иначе все закончится перемыванием костей дармитам, а ей хотелось про них позабыть.

– Мне было бы спокойнее, если бы на пляже дежурил спасатель, – со вздохом заметила мама Шарлотты.

– Это не опасно, – заверила Шарлотта. – Тут никто ни разу не тонул. По крайней мере, из серферов.

– Ты уверена?

– Конечно. Да и мы тут бывали уже сотню раз, мама. Это не какое‑то незнакомое место.

Поскольку это было правдой, то Люси Гриффитс больше ничего не сказала, она заехала на стоянку для автоприцепов, а потом свернула к парковке, раскинувшейся за дюнами. На парковке скопилась целая куча машин, люди приезжали и уезжали, некоторые были смутно знакомы Пейдж, но большинство она никогда не видела.

– Ты в курсе, они уже тут? – прошептала Пейдж Шарлотте, пытаясь найти глазами черный «Форд Фиеста» Оливера.

– Наверное, – ответила Шарлотта. – Когда мы выезжали, пришла СМС от Каллума, что они уже выходят.

Пейдж хотела забрать свою доску из багажника машины Люси, пытаясь при этом удержать на ветру свою косу, и тут поняла, что настроение повысилось, стоило ощутить резкий привкус свежего морского воздуха на своих губах. Море издавало постоянное негромкое ворчание, которое перемежалось с криками чаек и странными обрывками музыки, долетавшими из чьей‑то машины.

– Он не сказал, Оуэн с ними? – спросила Пейдж, почувствовав нервное напряжение при мысли об этом. Если да, то это будет первый раз, когда она его увидит после ужасного поста на Фейсбуке, поскольку с тех пор он ни разу не появлялся в школе.

– Нет. Но вчера он сказал, что, скорее всего, поедет. Все нормально, не стоит волноваться. Ты же знаешь Оуэна, он слишком милый, чтобы затаить на кого‑то злобу, особенно за то, чего ты не делала, как он сейчас уже должен был понять.

Понимая, что чувствовала бы себя куда увереннее, если бы Оуэн ответил на все ее письма и сообщения, Пейдж отошла в сторонку, пока Люси суетилась вокруг Шарлотты, напоминая, чтоб та не рисковала, не переохлаждалась и не разговаривала с незнакомцами.

– Мне же не шесть лет, – запротестовала Шарлотта.

Люси со смехом обняла ее:

– Я просто подтруниваю, но с незнакомцами не разговаривай. Все нормально, Пейдж? Все забрала?

– Да, все хорошо, – заверила ее Пейдж, немного завидуя статусу Шарлотты – единственный ребенок. Не то чтобы Пейдж не любила братьев и сестренку, когда те не сводили ее с ума, а это происходило почти постоянно, но было бы неплохо, чтобы мама и папа хоть изредка принадлежали ей одной.

Спустя несколько минут, проводив Люси, они двинулись по тропинке, ведущей через дюны, крепко зажав доски под мышками и повесив на плечи тяжелые сумки.

– Ты обратила внимание? Такое впечатление, что мы единственные, кто идет в том направлении. Кажется, все остальные уходят, – заметила Пейдж.

– Наверное, приехали пораньше, – ответила Шарлотта. – Господи, тут просто дубак, да? Давай поторопимся. Скажи, моя задница не кажется огромной в этом костюме?

Пейдж послушно посмотрела.

– Не глупи. Ты супермодель. А моя задница как?

– Огромная, – вынесла вердикт Шарлотта.

Глаза Пейдж округлились.

– Как будто у кого‑то с сороковым размером может быть огромная задница. Я тебя умоляю.

Хихикая, они топали по песку, стараясь не столкнуться с другими серферами, уходившими с пляжа.

– Мне кажется, они знают что‑то, чего мы не знаем, – прошептала Пейдж.

– А вот и Каллум! – воскликнула Шарлотта, увидев, как парень показался из‑за холма. С ним были Мэтт и Райан, но никаких следов Оуэна, Оливера и Лиама.

– Не волны, а хрень какая‑то, – сказал Каллум, когда подошел к ним. – Пустая трата времени. Мы едем в кафе.

– Ты взяла с собой деньги? – спросила Шарлотта у Пейдж.

Пейдж ее не слышала, поскольку заметила Оливера. Он выглядел просто потрясающе – умереть не встать – в своем гидрокостюме, темные волосы развевались на ветру, а белоснежные зубы блестели, когда он смеялся. Пейдж показалось, что она грохнется в обморок.

– У меня пять фунтов, – промямлила она и быстро отвернулась, пока окружающие не поняли, куда она уставилась.

Он здесь! Он идет к ней вместе с группой своих приятелей, и в любую секунду она с ним поздоровается. О господи! О господи! Пейдж испытывала такую радость и такой ужас, что не знала, как поступить. Упомянет ли он ее заявку «в друзья»? Может, он ее уже принял. Что тогда говорить? Ей хотелось показаться остроумной и образованной, кем‑то, с кем ему понравилось бы общаться, но она не знала, как это сделать.

– Пойдемте, если вы с нами! – крикнул Каллум.

Пейдж повернулась и поняла, что Шарлотта уже убежала, чтобы догнать ребят. Пожалуйста, господи, пусть Оливер не подумает, что она ждала его.

– Он тут, – прошептала она, поравнявшись с Шарлоттой.

– Да ты что! – иронично ответила та.

– Думаешь, он меня видел?

– А я‑то откуда знаю? – Шарлотта бросила взгляд через плечо, чтобы понять, насколько далеко от них Оливер и его компания, и задохнулась от шока. – Боже! Боже! Боже! Лиам только что мне подмигнул. Мне нужен кислород! Он просто потрясающий. Как думаешь, он смотрит на мою задницу?

– Тсс, они нас услышат, – смеясь, предупредила Пейдж.

Сзади послышался взрыв смеха, и Пейдж тут же напряглась. Господи, хоть бы он не рассказывал своим друзьям, что она отправила ему заявку «в друзья». Если выяснится, что они смеялись над этим, Пейдж упадет и умрет. Если бы она этого не сделала, то могла бы не чувствовать себя так глупо и не смущалась бы, ей не было бы так тошно от самой себя.

Хотя кафе было переполнено, Мэтту и Райану удалось занять пару столиков у окна, когда ушли другие посетители, а Каллум направился к стойке сделать заказ.

– Я бы угостил вас, – сказал он Пейдж и Шарлотте, – но у меня всего лишь…

– Да все нормально, – заверила его Шарлотта, схватив пятерку у Пейдж. – Тебе капучино?

– С шоколадом, – ответила Пейдж.

Поскольку напитки в кафе готовил единственный бариста, пришлось ждать целую вечность, но вот наконец они расселись за столиками: Оливер и его приятели – в одном конце, а Пейдж и Шарлотта – в другом. Это была катастрофа, но поскольку девушки вряд ли могли попросить Каллума и остальных поменяться местами, то не оставалось выбора, кроме как наслаждаться одним только фактом, что они в том же заведении, что и Оливер с Лиамом. Чувствовали ли Оливер и Лиам то же самое, сомнительно, поскольку они практически не смотрели в их сторону, болтая и смеясь с остальными своими друзьями. Но потом, когда разгорелся жаркий спор, кто сегодня забьет за Уэльс в Кубке Шести наций[30], Оливер поймал взгляд Пейдж и улыбнулся. Она чуть не упала в обморок, но слава богу за рефлексы, поскольку только рефлекторно ей удалось улыбнуться в ответ.

– Ты это видела? – прошептала она Шарлотте, как только он отвернулся.

– Шутишь? Он определенно запал на тебя.

– Ты уверена, что это не просто вежливость?!

– Если хочешь, можешь убеждать себя, но на меня он так не смотрит.

– Господи! Что мне делать, как считаешь?

– Пригласи его на оргию.

– Я серьезно!

– Ну, тогда я не знаю…

– Я же не могу просто подойти и поговорить с ним.

– Может, он сам подойдет. Каллум, негодник! Это моя чашка!

– Прости, – засмеялся Каллум, отставив чашку Шарлотты и взяв свою.

– Эй, Шарлотта! – крикнул какой‑то парень.

Когда Шарлотта поняла, что это Лиам, у нее глаза чуть не вылезли из орбит.

– Господи, он меня зовет, – пробормотала Шарлотта, обращаясь к Пейдж и поднимаясь на ноги.

Пейдж отчаянно хотелось, чтобы Оливер тоже ее позвал, но она могла лишь смотреть и завидовать, когда Шарлотта подошла к другому концу длиннного стола, где Лиам уже отодвинул для нее стул. Прошло несколько минут, Пейдж поразилась той легкости, с которой подруга общалась с Лиамом, пока Оливер с рассеянным видом болтал с другими своими друзьями. В конце концов Пейдж начала чувствовать себя законченной неудачницей, она наклонилась к Каллуму и спросила:

– А почему Оуэна нет?

Брови Каллума удивленно поползли вверх.

– А сама‑то как думаешь?

Поняв, что из‑за нее, Пейдж вспыхнула:

– Я думала… то есть ты ведь сказал ему, что это не я, правда?

– Разумеется, я сказал, но он все равно отказался приходить сегодня, если тут будешь ты.

Пейдж не знала, что и сказать.

– А теперь ближе к делу, – заявил Каллум. – Мы собираемся ко мне смотреть матч чемпионата Шести наций. Я уже сказал Оуэну, что хочу его увидеть, поэтому, будь добра… ну, ты понимаешь, не ходи с нами… У Оуэна выдалась тяжелая неделя, и, думаю, ему нужно разобраться, кто его настоящие друзья.

У Пейдж сжалось сердце, у нее так шумело в ушах, что она почти не слышала себя, когда пробормотала:

– Да, разумеется. Не беспокойтесь, я бы в любом случае не пошла. – Ей хотелось уйти немедленно, убраться как можно дальше отсюда, но Люси вернется только через пару часов, а телефон не ловит, и маме на позвонить.

Она попыталась встретиться глазами с Шарлоттой, но Шарлотта была слишком занята. Каллум переключился на кого‑то другого, развернувшись к ней вполоборота, так, словно специально исключил ее из круга. Она не понимала. Он не вел себя так, когда они сидели рядом на английском или когда репетировали пьесу. Правда, тогда и поговорить‑то возможности не представлялось, мисс Кендрик была слишком строгой, чтобы позволить праздные, по ее мнению, разговорчики на ее занятиях.

Пейдж чувствовала себя отвратительно, продолжая и дальше сидеть не при делах, поэтому взяла сумку и пошла в дамскую комнату. Вместо того чтобы войти туда, она резко развернулась в сторону выхода и, забрав доску, потопала прочь из кемпинга. Отсюда недалеко до «Королевской головы», около мили по узкой сельской дороге, и, если повезет, оттуда она сможет позвонить маме и попросить забрать ее.

Увы, ничего не вышло, поскольку даже там мобильный не работал, а паб оказался закрыт, поэтому она не смогла попасть внутрь и воспользоваться стационарным телефоном. Она не знала, что делать. До дома пешком было слишком далеко, кроме того, она слишком замерзла и сомневалась, что сможет преодолеть такое расстояние.

От слез защипало глаза. Пейдж отложила доску и еще раз подергала ручку двери паба, просто на всякий случай.

Точно заперта.

В отчаянии Пейдж обогнула здание, вскарабкалась на крышу парковки, подняв телефон повыше, чтобы поймать сигнал из ниоткуда, но тщетно, индикатор сигнала даже не блеснул, ни одной палочки…

Не стоило убегать из кафе. Глупый, ребяческий поступок, тем более не сказав Шарлотте. Шарлотта уже наверняка волнуется, куда запропастилась Пейдж, и хочет узнать, почему она ушла, не попрощавшись, а Каллум наверняка ей скажет. Что произойдет тогда? Все бросятся искать ее? Или просто решат, что она в плохом настроении и появится, когда успокоится?

Наверняка они думают, что она повела себя как ребенок.

Часть ее отчаянно рвалась обратно, но она выставит себя полной идиоткой, если заявится в кафе с доской наперевес, словно выводила доску на прогулку или что‑то типа того. Что она им скажет? Куда она ходила? «Я разозлилась, потому что Каллум явно не верит, что мою страницу в Фейсбуке взломали? Я обиделась, потому что все хотят посмотреть матч с Оуэном, а не со мной?» Можно просто сказать, что нужно было позвонить и она пыталась найти сигнал.

Ага, а без доски прямо никак!

Это было лучшее, что ей удалось придумать, но все равно не хотелось идти обратно. Каллум явно не хочет ее видеть, значит, Мэтт и Райан тоже, а Пейдж ни за что не станет навязываться!

Бросив сумку на первый попавшийся столик для пикника, Пейдж беспомощно уставилась на свой телефон. Интересно, волнуется ли Оливер или он даже не понял, что она ушла? Прошло уже полчаса, так что Шарлотта, без сомнения, уже сбегала на разведку в женский туалет, а значит, они уже должны размышлять, что с ней случилось.

Но если и так, они явно не обратили на нее внимания, когда через пару минут проехали мимо на «Форде Фиеста» Оливера, закрепив доски на крыше. Оливера Пейдж не заметила, но Каллум точно сидел на пассажирском сиденье, а Шарлотта – на заднем. Еще одна машина с досками на крыше ехала следом. Пейдж увидела там Райана и Мэтта, а за рулем, ясное дело, был Лиам.

Если бы Пейдж не спряталась на парковке так, что они почти уже промчались мимо, когда она их заметила, то и они бы ее тоже заметили. Через пару секунд их и след простыл, и Пейдж внезапно ощутила себя такой одинокой и брошенной, как будто в целом мире нет для нее места.

Пейдж пыталась убедить себя, что это чушь, но сейчас она чувствовала именно так, а тот факт, что теперь она не может добраться до мамы с папой, лишь усугублял ситуацию. Вчера они ужасно поссорились, она понятия не имела почему, просто услышала, как родители орут друг на друга, вставила наушники и включила музыку. Пейдж ненавидела, когда они ругались. Не то чтобы это случалось часто, но когда случалось, то возникало ощущение чего‑то неправильного и страшного. По крайней мере, утром все выглядело нормальным, хотя она видела их лишь мельком, но мама сказала, что они не поедут на серфинг после футбольного матча, поэтому нет никаких шансов встретить их здесь.

Пейдж надо собраться с духом, напомнить себе, что она уже не ребенок, что‑нибудь придумает. Она уверена, что мистер Диксон, один из учителей физики, живет в деревеньке поблизости, проблема в том, что она понятия не имеет, в каком из домов. Можно, конечно, постучаться в чей‑нибудь дом и спросить. Или просто сидеть и ждать, пока наконец откроется паб, чтобы попасть внутрь и воспользоваться их телефоном.

Почувствовав, что снова подступают слезы, а она замерзла сильнее, чем когда‑либо в жизни, Пейдж повесила голову под моросящим дождем и даже не обратила внимания на автомобиль, который с пыхтением съезжал по холму. Слава богу, что она все же подняла голову, поскольку в тот же момент она вскочила и принялась бешено размахивать руками.

– Бабушка! Бабушка! – закричала Пейдж, выбегая с парковки.

Маленький желтый «Фиат» не останавливался, миновал сельский клуб, повернул и скрылся из виду.

Пейдж побежала быстрее. Она не знала, что здесь делает бабушка. Может, Шарлотта позвонила, как только появился сигнал, и теперь ее все ищут?

Когда она добралась до поворота, то ожидала, что бабушки уже и след простыл и машина рассеянно тащится по дороге к пляжу, но, к ее облегчению, бабушка припарковалась рядом с церковью Святого Кеннета[31].

– Бабушка! – заорала Пейдж, когда Кей вылезла из машины. Кей в замешательстве оглянулась. – Бабушка! Это я!

– Господи, Пейдж, ты что тут делаешь? – спросила Кей. – Я думала, ты поехала кататься на серфе.

– Я и поехала. Долгая история. Бабушка, я так рада тебя видеть. – Пейдж разрыдалась.

 

Через несколько минут, передав брошюры, которые она привезла в приход, Кей снова села за руль «Фиата», из заднего окна которого теперь торчала доска для серфинга, а Пейдж, завернутая в шерстяное одеяло, сидела на переднем сиденье.

– Не хочешь рассказать, что произошло? – спросила Кей, когда они поехали вверх по холму.

Пейдж пялилась в свой безжизненный телефон. Никаких звонков или сообщений от Шарлотты. Что это значило? То, что Шарлотта отправилась смотреть матч вместе со всеми. Очевидно, она ни на минуту не задумалась о своей «лучшей подруге».

– Не особо, – с несчастным видом ответила Пейдж.

Кей продолжила рулить.

Самая странная, а порой и самая замечательная черта бабушки – она никогда не задает лишних вопросов. Она была единственным человеком из знакомых Пейдж, кому нравилось молчать часами напролет. Ну, не то чтобы им пришлось добираться до дома часами, дорога заняла двадцать минут, хотя учитывая, как водит бабушка, то скорее тридцать. Бабушка все делала четко, соблюдая правила, и, казалось, приходила в ужас, когда остальные нарушали. Агрессивное поведение на дороге, казалось, ее не трогало, даже когда кто‑то мигал сзади фарами и сигналил, чтобы бабушка ускорилась или пропустила их. Бабушка же просто продолжала тащиться дальше, положив руки на руль в положении «без десяти два», как предписывали правила, глядя вперед, с таким невозмутимым выражением лица, словно бы ни о чем вообще не думала.

Пейдж хотелось бы уметь переключаться, как это делала бабушка. Тогда она не думала бы об Оливере или о Шарлотте, которая ее предала, или об Оуэне, которому стоило бы понимать, что она ни за что специально не обидела бы его, или о Келли Дарем, которая презирает ее без причины. Все просто ужасно. Сейчас Пейдж жалела, что они вообще сюда переехали. Ей было невыносимо при мысли, что все друзья смотрят сейчас матч, а ее с собой не взяли.

С трудом сдерживая слезы, она посмотрела на бабушку и среди всей этой злости и жалости к себе вдруг ощутила, как ее переполняет любовь. Кей – забавная старая клюшка, как говорила мама, женщина со своеобразным характером, но она всегда к вашим услугам, когда семья нуждается в ней, и никогда не поднимает шумиху. Пейдж задумалась, а что бабушка делает у себя дома, грустно ей или она довольна жизнью, и как сильно скучает по дедушке? Бабушка никогда о нем не говорила, может, потому, что никто никогда не спрашивал.

– Бабуль?

– Да? – Взгляд Кей был прикован к дороге.

– Можно я кое о чем спрошу?

– Конечно.

– А как вы познакомились с дедушкой?

Без малейших колебаний Кей ответила:

– Это случилось, когда мы учились в колледже. Он учился на инженера, а я – на бухгалтера.

– И как вы сошлись?

Кей ответила просто:

– Твой дедушка заметил, что меня обижали другие ребята, и стал моим другом.

Глаза Пейдж расширились:

– А почему тебя обижали?

– Потому что я была не такая, как они.

Ага, значит, бабушка знала, что отличается от окружающих.

– Тебя задевали их придирки?

– Очень, но ребята, казалось, не осознавали этого. Или, возможно, плевать хотели.

– И что ты делала?

– Пыталась их игнорировать, но именно дедушка с ними разобрался.

– Как? Что он сделал?

– Он их одарил одним из этих своих взглядов.

Пейдж хихикнула.

– Ты имеешь в виду секретное оружие? – сказала она, поскольку слышала от мамы о знаменитом дедушкином взгляде.

– Именно. Люди от этого его взгляда начинали чувствовать себя крайне глупо.

Пейдж рассмеялась и так обрадовалась за бабушку, за то, что у нее появился дедушка, готовый защищать ее, что захотела обнять Кей. Если бы только дедушка был жив, чтобы заботиться о ней и дальше!

 

– Да, мама, я тебя слышу, – говорила Дженна в трубку, пытаясь пробраться с футбольного поля к машине. – Джош сыграл отлично, если ты звонишь поинтересоваться. Я надеялась, что его даже выберут лучшим игроком матча, но в итоге титул достался кому‑то из команды соперников.

– Я уверена, что Джош его больше заслуживал, – преданно ответила Кей.

Понимая, что это не так, Дженна посмотрела на счастливое личико сына, который с гордостью подпрыгивал рядом, и ей хотелось пойти и еще раз поблагодарить тренера за то, что включил его сегодня в команду. Для Джоша это имело огромное значение. Хорошо, что он не забил в собственные ворота, хотя все шло к тому.

– Ты домой? – спросила Кей.

– Нет еще, везу двойняшек в город за новыми ботинками. Тебе что‑нибудь нужно?

– Нет, спасибо. Я съездила за покупками вчера. Думаю, тебе стоит вернуться домой.

Нахмурившись, Дженна поинтересовалась:

– Почему?

– Потому что я только что подвезла до дома Пейдж, она плакала, когда я ее нашла.

– В каком смысле «нашла»? Где она была?

– В Ллангенните. Я знаю, предполагалось, что она катается на серфе, но она была на приличном расстоянии от пляжа, и никаких следов ее друзей.

– Она сказала, что произошло?

– Нет.

А ее мать не стала выпытывать.

– Видимо, у нее произошла какая‑то размолвка с Шарлоттой, – решила Дженна, ощутив укол раздражения, когда увидела, что Джек в своей машине разговаривает по телефону. С кем, черт побери? – Я ей позвоню.

Повесив трубку, она усадила детей на заднее сиденье, оставила их ссориться, кто сядет посередине, и повела Пончика к Джеку. Он заметил приближение жены, открыл дверцу со стороны водителя и сказал своему собеседнику, что он позаботится об этом и перезвонит.

– Что ты делаешь? – спросил он, когда Дженна скомандовала Пончику запрыгивать на пассажирское сиденье.

– Тебе нужно отвезти его домой.

– Но я договорился…

– Мне все равно, о чем ты там договорился. Надо отвезти собаку домой, пока я с детьми…

– Дженна, ради всего святого…

– Хватит! Измени свои планы, что бы ты там ни запланировал…

– Меня ждут.

– Кто?

– Билл и ребята. Чтобы посмотреть матч.

– Тогда перезвони и скажи, что не можешь. Собаке нужно домой, а Пейдж расстроена…

– Из‑за чего?

– Я не знаю, но ты, как отец, возможно, захочешь это выяснить и подумать, чем ты сможешь ее утешить.

– Ой, да ладно тебе. Что бы там ни случилось, от ее расстройства уже и следа не останется. Я отвезу собаку и…

– Почему тебе непременно нужно посмотреть матч «с ребятами»?

Его лицо напряглось.

– Потому что мы договорились.

– Ну, так отмени все и посмотри матч с Пейдж и Джошем. Ему нет необходимости ехать со мной, ему новые ботинки купили только на прошлой неделе.

Со вздохом он поднял руки, словно сдается:

– Хорошо, если это тебя осчастливит…

– Да, осчастливит… – Дженна поняла, что на нее смотрят другие родители, и пошла за Джошем.

– Папа будет смотреть матч со мной! – ахнул от восторга Джош. – Это потрясающе! – С этими словами он отстегнул ремень и помчался в машину к отцу.

– Я тоже хочу! – начал канючить Уиллс и попытался тоже вылезти из машины.

– А тебе придется ехать со мной, – остановила его Дженна.

– Но я не хочу. Пожалуйста, не заставляй меня.

– Тебе нужны ботинки, а я не смогу купить нужный размер без твоих ног.

Уиллсу это показалось забавным, он расхохотался и снова устроился на сиденье.

– Ты все еще в ссоре с папой? – спросила Флора, ее темные глаза казались больше из‑за очков.

– От тебя ничего не ускользает, – проворчала Дженна, садясь в кресло водителя.

– В ссоре? – не унималась Флора.

– Нет, – солгала Дженна. – Я рада, что Джош хорошо сыграл и что мои любимые двойняшки поедут со мной в город.

– Вы во время игры даже стояли не вместе, – заметила Флора.

Это правда, она специально не стала вставать рядом с Джеком, поскольку не могла прекратить спор, начатый прошлым вечером, а меньше всего ей хотелось превращать семейные дрязги в публичное представление. Тогда и сейчас ей нужно было лишь одно – выяснить истинную причину, почему Джек вернулся уже за полночь, а не через десять минут, как сказал. Он оправдывался, что заболтался в пабе и забыл о времени, что с ним частенько случалось, но Дженна обычно спускала все на тормозах. В этот раз она этого не сделала, сама не понимала, почему. Может, потому, что он не выглядел выпившим, зато от него определенно пахло духами.

Духами, ради всего святого!!!

– Единственная причина, почему от меня может нести духами, – ответил он, когда Дженна спросила его в лоб, – то, что там была жена Энди Ритча, а ты же знаешь, что она душится с ног до головы.

Вообще‑то этого она за Джуди Ритч не замечала.

– Так это с ней ты ходил в паб?

– Нет! Она меня обняла перед уходом.

– Если я позвоню ей сейчас, она это подтвердит?

– Дженна, ради всего святого, ты не можешь названивать людям посреди ночи, и откуда вообще подозрения? В чем конкретно ты пытаешься меня обвинить?

Поскольку она и сама точно не знала, то просто пошла в ванную, где сбросила с себя халат и сунула прозрачное неглиже, которое надела три часа назад, в стирку, потом натянула пижаму, собрала все сгоревшие свечки и выкинула их в мусорку.

Когда она вернулась в постель, муж уже спал или, по крайней мере, притворялся, но ей не хотелось продолжать разборки, поэтому она просто отвернулась и выключила свет.

Джек в привычной манере решил, что наутро все уже забыто, спустился к завтраку и искренне удивился, когда Дженна уклонилась от его объятий. По правде сказать, она и сама не ожидала, что сделает так, и ночью уговаривала себя остыть, но почему‑то не получилось.

Где же он на самом деле был вчера вечером? Кто такой важный позвонил ему, что он пропустил последние пять минут матча своего ребенка, чтобы ответить на звонок? Ей стоило попросить у него телефон и посмотреть, наверное, она так и сделала бы, если бы все это не происходило на глазах доброй половины соседей.

Пока Дженна ехала вдоль мрачного, но при этом прекрасного Брина, где вниманием Флоры тут же завладели дикие пони, ее так и подмывало позвонить в паб и выяснить, действительно ли Джек был там вчера вечером. Она не стала бы этого делать, не только потому, что поползли бы сплетни, но и потому, что не была уверена, хочет ли услышать ответ. Она помнила, с какой уверенностью Ирен Эванс заявила, что давно не видела Джека, и как недоумевал его брат, когда Дженна сказала, что Джек уже ездил к их матери на этой неделе.

Сердце заколотилось от ужаса при мысли, что все это могло значить, а руки сжали руль. Черт бы побрал этого Джека! Черт, черт, черт! Как он мог поставить ее в такое положение, чтобы она беспокоилась, испытывала неуверенность и ревность, чего раньше никогда не бывало. Они всегда были так близки, были лучшими друзьями, не имели никаких секретов – ну, или ей так казалось.

Господи, пожалуйста, пусть все останется как раньше. Они были так счастливы вместе, обожали детей, они вот‑вот запустят свой бизнес, обрели дом мечты, о таком браке многие друзья могли только мечтать… Она не может все это потерять сейчас, да и вообще не может.

Она воспользовалась гарнитурой, чтобы позвонить мужу, и думала, что попадет на голосовую почту, но он ответил после четвертого гудка.

– Ты дома? – спросила она.

– Только что доехал. Пейдж у себя. – Он говорил без злости, но и не особо приветливо.

– Ты с ней поговорил?

– Еще нет. Я не знаю, как заставить ее спуститься. Есть идеи?

– Она сама выйдет, если захочет. А если нет, то ей, наверное, легче уже просто от того, что ты там.

– Что случилось с Пейдж? – с заднего сиденья спросила Флора.

– Ничего, милая. Продолжай считать пони. – А Джеку она сказала: – В холодильнике котлеты для гамбургеров, а булочки – в хлебнице.

– Спасибо.

– А можно и нам гамбургеры? – спросил Уиллс.

– Да, когда доберемся до дома.

– А я уже проголодался.

– Мы перекусим в городе.

– Пап! – закричала Флора. – Я насчитала шестнадцать пони.

– Отлично, – похвалил Джек. – А можешь подсчитать, сколько у них ног?

Со смесью удивления и раздражения от того, что он так легко отвлек ее, Дженна сказала:

– Я не хочу, чтобы это затянулось.

– Думаешь, я хочу?

– Нет. По крайней мере, надеюсь.

– Не хочу.

Она знала, если бы дети не слушали, он сказал бы больше, но они здесь, так что придется подождать.

– Прости за скоропалительные выводы.

– И ты меня прости. Мне нужно было прийти домой раньше. Мне очень жаль, ведь если я не ошибаюсь, то я пропустил свечи.

– Пропустил, но дома еще есть свечи. – Она повесила трубку, ощущая радость от того, что все‑таки позвонила ему.

 

Отложив грелку, которую бабушка дала ей прежде, чем уехать, чтобы доставить остальные брошюры, Пейдж встала с постели. Ей стало немного получше, она была в состоянии посмотреть в глаза всему, что в ее жизни пошло не так.

Ей помогло и то, что она долго болтала с Шарлоттой. Та ужасно беспокоилась, что с ней приключилось, и размышляла, не позвонить ли ее маме.

– Если бы ты не проявилась в следующие десять минут, то я бы это сделала, – заявила Шарлотта, когда они наконец созвонились. – Каллум передал мне, что он тебе сказал, придурок. Так типично для него влезать со всякими дебильными замечаниями.

– Ты сейчас у него?

– Да, и Оуэн тоже, так что я попробую переговорить с ним. Глупо, что ситуация вышла из‑под контроля. Когда он поймет, что никто из нас не отвернулся от него, – а он уже должен был понять, иначе Каллум просто не пригласил бы его, – он непременно остынет.

Пейдж отчаянно хотелось верить в это.

– А как у тебя с Лиамом? Ты с такой легкостью подошла к нему, как будто вы сто лет знакомы.

– Должна признаться, мне с ним сразу же стало очень комфортно. Он легкий в общении человек, да и мы не можем оставаться девственницами до конца жизни, правда?

 

Конец ознакомительного фрагмента — скачать книгу легально

 

[1] Залив Россили на западе полуострова Гауэр недалеко от Суонси славится высокими стабильными волнами и является излюбленным местом британских серферов. (Здесь и далее примечания переводчика.)

 

[2] Изогнутый и пологий спуск к океану длиной около полутора километров, который венчает западную часть пляжа Россили, историческое название «wyrm», то есть «змей».

 

[3] Самое известное прозаическое произведение валлийского поэта Дилана Томаса, посвященное жизни вымышленной валлийской деревушки.

 

[4] Речь об обязательных экзаменах для британских школьников 16 лет.

 

[5] Действующее лицо пьесы «Под сенью молочного леса».

 

[6] Имеется в виду кинофильм «Под сенью молочного леса» (1972), в главной роли в котором снялся Ричард Бертон.

 

[7] Самый крупный из камней, являющихся на самом деле остатками могильника, название происходит от легенды, что легендарный король Артур бросил большой камень аж из Лланелли как можно дальше, и камень приземлился на вершину хребта Кефн‑Брин.

 

[8] Сенна обладает слабительным действием.

 

[9] Роман австралийского писателя Маркуса Зузака, написанный в 2006 году.

 

[10] Небольшие создания из английской мифологии, считаются разновидностью эльфов или фей.

 

[11] Британская инди‑поп‑группа, образованная в 2012 году.

 

[12] Многосерийное британское реалити‑шоу, действие которого происходит в основном в Кардиффе, транслировалось на MTV и быстро стало скандальным.

 

[13] Британский певец, бывший участник бойз‑бенда «One Direction».

 

[14] Остатки небольшого соляного завода на пляже Порт‑Эйнона, в котором из морской воды добывали соль.

 

[15] Территории, получившие статус национальных парков с охраняемым ландшафтом.

 

[16] Наиболее урбанизированный и населенный район графства Суонси.

 

[17] Певцы и поэты у кельтских народов, одна из категорий друидов.

 

[18] Таким термином валлийцы называют эльфов.

 

[19] Сесиль Де Милль – известный режиссер (реальная фигура в истории кино).

 

[20] Роман Мюриэл Сары Спарк, главная героиня которого Джин Броди – учитель с достаточно неформальными методами воспитания в частной школе для девочек.

 

[21] Организация, объединяющая женщин, живущих в сельской местности.

 

[22] Считается национальным гимном Уэльса (наряду с общебританским гимном «Боже, храни Короля/Королеву!»).

 

[23] Пыльца, по легенде, опадающая с тела фей и обладающая волшебными свойствами.

 

[24] Разновидность баскетбола, со временем превратившаяся в самостоятельный вид спорта для женщин.

 

[25] Вид двустворчатых моллюсков, в ряде стран Европы этих моллюсков используют в пищу, в связи с чем они стали объектом промышленного сбора.

 

[26] Национальное валлийское блюдо, приготовленные на медленном огне красные водоросли.

 

[27] Разновидность боевого искусства ушу, популярное как оздоровительная гимнастика. В литературе широко распространено неправильное написание транскрипции «тай‑чи».

 

[28] Разновидность серфинга (катание лежа на короткой и мягкой доске).

 

[29] 1 марта валлийцы отмечают День святого Давида, покровителя Уэльса, это один из важнейших праздников валлийского сообщества не только в самом Уэльсе, но и во всем мире.

 

[30] Ежегодное международное соревнование по регби‑15, проводящееся среди шести сильнейших сборных Европы: Англии, Ирландии, Италии, Уэльса, Франции и Шотландии.

 

[31] Святой Кеннет Уэльский был отшельником на полуострове Гауэр в Уэльсе, где жил в сооруженной им крохотной келье среди скал, отсюда, собственно, и название деревеньки Ллангеннит.

 

скачать книгу для ознакомления:
Яндекс.Метрика