Дженнифер Маккуистон

Пламенная нежность

 

Вторые сыновья – 3

 

 

 

Пролог

 

 

Йоркшир, Англия,

ноябрь 1841 года

 

Он оказался не готов к встрече с добропорядочной английской мисс – если это определение было применимо к огненноволосой девчонке?сорванцу, которая подстерегала Патрика Чаннинга на пороге его дома…

Он едва не выругался. Причем во весь голос. Очередное доказательство того, что этим вечером мистер Чаннинг был не расположен к соблюдению светских манер, и неважно, что грандиозный осенний бал, затеянный его матерью, в самом разгаре.

У Патрика выдался отвратительный день – началось все с того, что конь мистера Чаннинга захромал, и его, вернее всего, придется забить, а закончилось очередной ссорой с братом, причем по столь ничтожному поводу, что Патрик уже успел его позабыть. Мисс Бакстер, стоящая сейчас перед ним, была нисколько не повинна в дурном настроении Патрика – просто подействовала на него подобно соли, попавшей на рану…

Ей следовало бы находиться совсем в ином месте. В бальном зале, например, в компании прочих гостей, попивать шампанское и танцевать… А она бродит по холлу – либо по неразумию, либо вынашивая некий тайный план.

Патрик мог побиться об заклад, что справедливо как первое, так и второе.

Скидывая тяжелое пальто на руки лакея, он пытался подавить приступ раздражения, вызванный видом мисс Бакстер. Вот уже неделю она постоянно путалась у него под ногами. Звали ее Джаннин. Или Джозефина?… Что?то на «Дж»… Противный, раздражающий звук, что?то сродни жужжанию осы…

– Я могу быть вам чем?то полезен, мисс Бакстер?

Приходилось признать, что юная леди достаточно хорошенькая. Прелестная, миниатюрная и весьма свеженькая – похоже, загородный воздух благотворно сказался на цвете лица этой столичной штучки. Зеленые глазки опушены густейшими ресницами. Очень впечатляющая грудь, выгодно подчеркнутая шелком цвета слоновой кости… Патрик присмотрелся бы к ней повнимательней, будь он в более благостном расположении духа и не такой уставший.

– Только не говорите, что ничего не помните!

Мисс Бакстер надула губки и провела пальчиком по кромке причудливо разрисованного веера.

Стояла середина ноября, а ночью, должно быть, ударит морозец. И оттого, что она обмахивалась веером, при этом ежась от холода, в платье, словно сотканном из паутины, Патрику окончательно расхотелось продолжать эту странную беседу.

– Возможно, вы соблаговолите освежить мою память?

Он не мог позволить себе проигнорировать ее, как бы ему этого ни хотелось. Как?никак перед ним дочка виконта Эйвери, доброго друга его отца. Патрик не настолько дурно воспитан и вовсе не так сердит, чтобы позабыть об этом.

Мисс Бакстер ничуть не обескуражила ни забывчивость Патрика, ни его резкий тон. Губы ее сложились в понимающую улыбку, и она слегка шлепнула его веером по руке:

– Вы пообещали мне первый танец нынешним вечером, мистер Чаннинг.

Патрик хмуро счищал грязь с ботинок, тщетно стараясь понять, о чем идет речь. Он смутно припомнил, что утром мисс Бакстер заигрывала с ним у буфетной стойки. Дожидаясь яиц всмятку, мистер Чаннинг был удручающе уязвимым… Неужели он и впрямь сказал эдакую глупость?

Словно в подтверждение его мыслей мисс Бакстер кивком указала на двери бального зала, откуда раздались первые аккорды вальса:

– Вы прибыли как раз вовремя!

Полно, да она шутит! Костюм Патрика совершенно не годился для танцев. В конце концов, у него грязь под ногтями! И несет от него п?том, лошадьми и лекарствами – ему просто необходимо смыть с себя эту вонь…

– Я только что из конюшни, и, похоже, нынче из меня никудышный кавалер. Полагаю, другие джентльмены будут счастливы украсть у меня обещанный танец – взять хоть моего брата…

Да, идея была что надо. Если мистера Чаннинга вновь не подвела память, то мисс Бакстер этим утром флиртовала и с его братом Эриком. Патрик вспомнил, как с трудом подавил вспышку зависти, которая, впрочем, была вызвана вовсе не интересом юной леди к Эрику, – это было удручающе предсказуемо, как очередной оборот часовых стрелок. Нет, Патрику просто неприятно было видеть, каким вниманием окружен Эрик лишь потому, что именно он следующий граф Хавершем. Патрик чувствовал себя уязвленным: подумать только, его братец возвратился домой из лондонских злачных мест, проигравшись в пух и прах, с пустыми карманами, а отец лишь улыбнулся. Тогда как он, Патрик, вынужден прозябать на конюшнях и искать себе место в жизни…

Прошло уже почти полгода, как он вернулся из Италии. После четырех лет обучения в университете Патрик стал отменным ветеринаром, однако к жизни в качестве второго сына оказался не готов. Отец довольно спокойно отнесся к его заграничному вояжу, однако, возвратившись в Англию, Патрик с изумлением обнаружил, что его обучение все воспринимают лишь как «юношеские искания» – невзирая, черт подери, на то, что ему уже без малого тридцать! И теперь мистеру Чаннингу только и оставалось, что прозябать на отцовских конюшнях: все приобретенные знания годились лишь на то, чтобы обихаживать лошадок… Истинный смысл его «исканий» был никому не ведом – более того, он никому бы не позволил об этом узнать.

Впрочем, все это никоим образом не касалось мисс Бакстер. Ее вины не было в том, что она сейчас олицетворяла все то, что общество и отец ожидали от Патрика. И она нисколько не провинилась в том, что сам мистер Чаннинг всего этого совершенно не желал.

Мисс Бакстер надула дивной формы губки – ни дать ни взять лук Амура! Это зрелище могло бы запасть Патрику в душу? разумеется, если бы он позволил себе столь постыдную слабость.

– Но сейчас я вовсе не желаю танцевать с вашим братом, мистер Чаннинг! Вы пообещали мне этот танец. А джентльмену не подобает нарушать обещания!

– А с чего вы решили, что я джентльмен? – спросил Патрик.

В этом вопросе прозвучала изрядная мера издевки, но не только: отчасти это было сущей правдой. Однако мисс Бакстер ничуть не смутилась, а запрокинула голову и расхохоталась.

– А с чего это вы решили, – произнесла она, уморительно растягивая слова, – что я желаю танцевать с джентльменом?

Ее слова – впрочем, как и смех – подействовали на Патрика куда сильней, нежели шлепок веером. Он оглядел девушку с головы до пят, задержав взгляд на зардевшихся щечках. Разрумянилась от безудержного веселья? Или тут еще какая?то причина… куда более интересная?…

Джулиана. Мистер Чаннинг вдруг вспомнил, как ее зовут. Он ожидал, что мисс Бакстер заулыбается, прикрываясь веером, – еще бы, она ведь совсем юна, только перешагнула порог классной комнаты! Ну, на худой конец, хихикнет в ладошку. Он ожидал всего, чего угодно, но не этого чувственного, хватающего за душу смеха, который рвался из груди и обволакивал сознание подобно сладкому туману. Да она храбрая, эта девочка! К тому же явно отдала предпочтение ему, а вовсе не Эрику.

И, прекрасно осознавая, насколько это глупо, Патрик позволил мисс Бакстер увлечь его к распахнутым застекленным дверям, ведущим в бальный зал. Ему вдруг стало все равно. Да, он заляпает грязью весь матушкин паркет и запятнает прелестное платье партнерши грязными руками без перчаток, но с этим уже ничего не поделаешь. Стоило мисс Бакстер рассмеяться, как Патрику расхотелось противиться…

– Только один танец, – объявил он. – А потом я пойду спать…

На пороге бального зала Джулиана замешкалась, внимательно оглядывая танцующих. «Выбери подходящий момент», – напомнила она себе.

– Я полагал, вы желаете танцевать, – нахмурился мистер Чаннинг.

Джулиана решительно проигнорировала раздражение, явственно прозвучавшее в голосе партнера. Опыт подсказывал ей: да, мужчины бывают туповаты, но со временем, умеючи, можно добиться того, что они начинают мало?помалу соображать.

– Мы должны обставить наше появление максимально эффектно!

– У меня выдался чертовски трудный денек, мисс Бакстер. И времени для игр нет.

Но Джулиана лишь изогнула в улыбке изумительные губы. В конце концов, что такое жизнь, если не восхитительная игра? А мистер Чаннинг всего лишь пешка в ее игре, желает он того или нет…

Большинство мужчин – и ее папенька в том числе – считают, что представительницы слабого пола не способны мыслить стратегически. А зря! Например, ни одна живая душа не подозревает, что ее горничная все утро усердно перекраивала лиф платья госпожи, делая декольте более глубоким – для совсем уж сногсшибательного эффекта. И когда мисс Бакстер спустилась к ужину, все до единого джентльмены отвлеклись от беседы об охоте на добрых десять минут. По мнению Джулианы, все, кто недооценивает силу женского ума, заслуживали быть униженными.

Так что хочет того мистер Чаннинг или нет, но именно он послужит инструментом в ее игре – и совершенно неважно сейчас, что запах лошадиного пота окутывает его густым облаком! Первый танец вечера был слишком драгоценен, чтобы потратить его на одного из тех двух джентльменов, что добивались этой чести. Спору нет, племянники хозяина дома, мистер Уиллоуби и мистер Блайт, весьма приятные молодые люди, однако Джулиане нужен партнер, способный возбудить дух здорового соперничества в предмете ее тайных воздыханий. Для этой цели милые кузены явно не подходили…

Слегка сощурившись, Джулиана оглядела танцующих и наконец заприметила свою цель. В водовороте вальсирующих пар трудно было различить детали, однако ей показалось, что она увидела зеленый жилет брата мистера Чаннинга. Стоило Джулиане представить его пристальный взгляд, когда он заметит их с Патриком, сердечко ее затрепетало. Она вложила пальчики в руку мистера Чаннинга.

– Уверена, ваш отход ко сну вполне можно отсрочить на пять минут!

– На рассвете я должен возглавить группу охотников. Возможно, пять минут – мгновение для вас, мисс Бакстер, однако завтра именно этих пяти минут здорового сна мне может не хватить.

Джулиана мысленно вооружилась терпением, а кавалер закружил ее по паркету, двигаясь изящно и очень уверенно. Вальсируя, мисс Бакстер подумала, что хоть Патрик и выглядит – и, о боже, пахнет – так, словно спал на конюшне, однако отведенную ему задачу выполняет с честью.

– Уверена, что мысли о предстоящей охоте вполне возможно отложить до утра, – упрекнула она его, выворачивая шею и стараясь рассмотреть в толпе танцующих тот самый зеленый жилет.

– Вы совершенно правы. Потому что сейчас я могу думать лишь о постели, которая меня заждалась…

Сухой ответ кавалера отвлек Джулиану от поисков зеленого жилета.

– Мне кажется, постель вовсе не единственное, о чем вы будете думать, добравшись до своей комнаты, – позволила она себе вполне явный намек.

Взгляд Патрика устремился на ее губы – чего, впрочем, мисс Бакстер и ожидала. Подумать только, как они предсказуемы, эти мужчины!

Но, боже правый, этот человек, кажется, оскорблен тем, что ему пришлось пожертвовать ради нее этими жалкими пятью минутами! Полно, да найдется ли здесь хотя бы один джентльмен, с которым можно поговорить о чем?нибудь, кроме охоты? Джулиана уже порядком приуныла и заскучала, и немудрено: джентльменов куда больше интересовало огнестрельное оружие, нежели искрометный флирт. За обедом один молоденький дурачок, выпучив от восторга глаза, взахлеб рассказывал о прелестях тетеревиной охоты, даже не взглянув на нее! Джулиану ничуть не удивляло, что в отцовском окружении все поголовно до ужаса скучны. В конце концов, для чего съезжаются седовласые джентльмены на такие приемы? Преимущественно ради возможности прицелиться из ружья в дичь, которую они вовсе не намереваются потом съесть…

Однако и молодежь горько разочаровала мисс Бакстер.

В сущности, поводом для этого танца была удручающая скука, терзавшая Джулиану с самого начала торжеств. Отец объявил – и вполне решительно, – что ей не следует ни говорить при гостях о том, что танцы важней охотничьих забав, ни затевать каких?то рискованных эскапад… Разумеется, она не должна компрометировать отца.

Снова все как обычно… вновь она повязана по рукам и ногам!

На самом деле скандальные газетные статьи, в которых фигурировало ее имя и которые так возмутили отца во время прошлого сезона, изобиловали непроверенными слухами и откровенным враньем. Впрочем, в этом, если вдуматься, были и очевидные плюсы. Страсть лондонцев к различного рода слухам была Джулиане на руку: если ее обсуждали, значит, она достигла вершины общественной лестницы, значит, она – жемчужина, достойная восхищения, а при случае – и обсуждения за вечерним чаепитием.

Виконт Эйвери, впрочем, придерживался на сей счет иного мнения. А Джулиана, в свою очередь, отнюдь не разделяла представления батюшки о развлечениях. После смерти супруги полтора года назад виконт Эйвери стал тихим, замкнутым, и Джулиана надеялась, что этот прием поможет ему стряхнуть наконец путы меланхолии. Она многого ждала от отдыха в деревне. Увы, реальность оказалась удручающей. Чтобы сохранить ясность ума, мисс Бакстер надобны были куда более интеллектуальные развлечения, нежели стрельба из лука по мишеням на лужайке или пикники у озера. А учитывая однообразие увеселений на этом празднике жизни, Джулиане с каждым днем становилось все ясней: ей нужно самой придумать себе развлечения.

Перед глазами вновь промелькнул ярко?зеленый жилет, напомнив Джулиане об истинной цели этого танца.

– Расскажите мне о своем брате, мистер Чаннинг. Разве ему не следует нынче ночью как следует выспаться?

Карие глаза ее кавалера сузились:

– Вы всегда так бесцеремонны, мисс Бакстер?

– А вы всегда такой усталый?

Джулиана вздернула бровь. Этому приему она прилежно обучалась перед зеркалом с раннего детства и к десяти годам достигла совершенства. Стоило ей применить этот трюк в детстве, как те, кому он бывал адресован, бежали искать утешения у материнских юбок, ну а теперь просто спасались бегством.

Однако мистер Чаннинг не собирался делать ни то ни другое.

– Я вполне способен сейчас и на куда более смелые упражнения, нежели вальс. – Губы его слегка изогнулись в усмешке, не предвещавшей ничего доброго, однако он прекрасно держал себя в руках. – Просто чтобы как следует прицелиться в дичь, необходима ночь здорового сна.

– А я?то надеялась, что нам с вами удастся избежать разговоров о ружьях и тому подобном…

– А разве я хоть слово сказал о ружьях?

Джулиана была неподдельно изумлена. Полно, неужели мистер Чаннинг флиртует с нею? Странно… Утром, за завтраком, он не обнаруживал никакой склонности к шуткам, а речь Патрика была столь же невыразительна, как и его светло?каштановые волосы. Единственное, что в нем впечатляло, – это рост.

Мисс Бакстер приготовилась к высокопарному диалогу и оттоптанным ножкам, но сознательно пошла на эти жертвы во имя поставленной цели. Однако все оказалось намного интересней, нежели она предполагала. Разговор с мистером Чаннингом совершенно не походил на дежурную болтовню с партнером по танцу. Суховат, но бесспорно умен. И еще язвителен. И, похоже, вовсе не скучен.

Взор Джулианы уперся в подбородок мистера Чаннинга, поросший щетиной песочного цвета. Взглянув на его губы, она не заметила на них и тени привычной светской улыбки. Впрочем, чисто выбритые и учтиво улыбающиеся джентльмены обычно преследуют скрытые цели…

Мисс Бакстер обвела взглядом кружащиеся вокруг пары. Мистер Чаннинг был совершенно непохож на остальных кавалеров. Скучнейший прием бесил Джулиану, словно засевшая под кожей заноза, а речи Чаннинга усмиряли назойливую боль… Нынче днем он занимался куда более интересными делами, нежели стрельба из лука или пикничок у озера, – в этом у Джулианы не было никаких сомнений.

Что бы Патрик рассказал ей, дай она ему хоть призрачный шанс?

Джулиана украдкой взглянула на кавалера из?под полуопущенных ресниц:

– Надеюсь, вы взяли курс на нечто иное, нежели упомянутые вами «смелые упражнения». В противном случае вы несомненно попадете на страницы светской хроники в качестве героя какого?нибудь скандала!

Губы мистера Чаннинга дрогнули. Нет, это не была улыбка в полном смысле слова, но черты его напряженного лица чуть разгладились.

– Осторожней, мисс Бакстер! А то, не ровен час, та цель, что вас так привлекает, покажется вам не столь уж соблазнительной…

Джулиана едва не споткнулась. Но ведь Патрик никак не мог разгадать ее сегодняшней игры… потому что он джентльмен! А светские джентльмены обычно с налетом презрения относятся к женскому уму. Впрочем, порывшись в памяти, мисс Бакстер поняла: ни на одном из великосветских приемов мистера Чаннинга она не встречала ни разу. К тому же этот человек честно предупредил ее: он не джентльмен.

Понимая, что вальс вот?вот закончится, Джулиана попыталась вернуть беседу в нужное ей русло:

– За ужином, который вы, к сожалению, не почтили своим присутствием, большинство джентльменов объявили, что намерены принять участие в завтрашней охоте. Но, похоже, они вовсе не собираются отходить ко сну! Взять хоть вашего брата: он начертал свое имя на бальных карточках нескольких молодых леди…

– Но не на вашей, побьюсь об заклад! Ведь именно поэтому вы танцуете со мною, мисс Бакстер?

У Джулианы едва не подогнулись колени. Этот человек разгадал ее уловку, и так легко! Она судорожно сжала губы, не намереваясь сознаваться… но оказалось, он еще не договорил.

– Вам нет нужды притворяться. Честно говоря, вы все разыграли как по нотам. Это несомненно подхлестнет его интерес к вам. Эрик обожает завоевывать, преследовать… он настоящий охотник. А то, что вы танцуете со мною, – великое искушение для брата. Он не сможет ему противиться.

Музыка наконец умолкла, и по залу прокатилось эхо финального до. Джулиана резко остановилась – так что едва не упала. Боже праведный… Она на самом деле задумала станцевать с Чаннингом единственно ради того, чтобы подхлестнуть интерес к себе его старшего брата, которого заприметила еще во время прошлого сезона. Любая леди, имеющая хоть малую толику здравого смысла, заинтересовалась бы наследником графа… Однако сейчас – к своему великому ужасу – Джулиана чувствовала, что ее все более занимает загадка по имени «мистер Чаннинг».

– В самом деле? – спросила мисс Бакстер, силясь усмирить биение своего преступного сердца. Глядя на кавалера, она не уставала изумляться его блестящей способности к самоконтролю. – И вы… не против?

– Ни в малейшей степени, – сказал он, предлагая ей руку.

Идя рука об руку с мистером Чаннингом к дверям бального зала, Джулиана чувствовала странное раздражение. Учитывая то обстоятельство, что среди всех танцующих леди она самая красивая, этот человек должен быть счастлив, что она провела время в его объятиях, пусть тому и были чисто стратегические причины…

– А почему вы не возражаете? – вырвалось у нее.

И мисс Бакстер тотчас почувствовала, как окаменели мускулы его руки.

– А потому, что и сам время от времени люблю преследовать. И завоевывать.

Джулиана рассмеялась. Отчасти затем, чтобы скрыть обуревающее ее смущение. Она нервничала. Прежде в подобных обстоятельствах мисс Бакстер не нервничала никогда. Приходилось сознаться – этот странный разговор заставил ее позабыть на время всякие зеленые жилеты и охотничьи уловки. Она знала: отцу не понравится, что они с кавалером удалились из бального зала… но ведь пара минут наедине с сыном хозяина поместья – это вовсе не так уж предосудительно, правда?…

– Так вы… преследуете меня, мистер Чаннинг? – Джулиана украдкой кинула взгляд через плечо. – И еще вопрос, поважней: ваш брат сейчас наблюдает за вами?

Он склонился к ней. Расстояние, разделявшее их, стало опасно близким. Джулиана почувствовала тяжелый дух лошадиного пота и аромат свежего сена, исходящие от его одежды… и еще какой?то странный запах – наверное, какого?то лекарства. Теплое дыхание мистера Чаннинга коснулось ее щеки и уха, отчего Джулиана где?то глубоко внутри стала испытывать весьма странные ощущения…

– Эрик вон там, у самого выхода из зала. Разве вы не видите? Сейчас он глядит прямо на нас. Притом весьма внимательно.

По коже Джулианы мигом побежали мурашки.

– Тогда зачем мы ушли? – шепотом спросила она.

Однако Чаннинг подступил к ней еще ближе – так что его брюки и ее юбка соприкоснулись. Джулиана ощутила запах разогретого в танце льна его сорочки.

– А затем, что мой брат еще сильней заинтересуется вами, если вообразит, будто я намереваюсь вас поцеловать.

От мысли о поцелуе у Джулианы перехватило дыхание. То, что происходило сейчас, было куда интимнее, нежели близость в танце… и, похоже, из разряда чего?то неподобающего. Мисс Бакстер вздернула подбородок:

– Так вы намереваетесь меня поцеловать, мистер Чаннинг?

– Вне всякого сомнения.

Он улыбнулся ей с высоты своего роста, и при взгляде на его губы у Джулианы едва не подогнулись ноги: губы Патрика более не были сурово сжаты в нитку, но выглядели еще более угрожающими. Это вовсе не походило на дежурную великосветскую улыбочку. О нет, сейчас на его губах играла улыбка соблазняющая, обещающая многое… слишком многое… и в груди у Джулианы сделалось горячо.

Как она этого не разглядела? Да этот человек куда привлекательней, чем ей показалось вначале! Как интересно его худощавое лицо… как бездонны карие глаза… Если бы у него было время как следует вымыться, он, возможно, сделался бы даже красавцем.

Мистер Чаннинг подался к ней всем телом, и Джулиана вдруг ощутила спиной холод стены. Когда он успел загнать ее в угол? Она заморгала, томимая смутным, но сладким ожиданием. Там, где они сейчас стояли, их не видел никто – ни брат Чаннинга, ни прочие гости. О, этот человек знает толк в амурных делах! Он понимает в этом куда лучше, чем мисс Бакстер предположила поначалу…

А сама она оказалась куда впечатлительней, нежели ей казалось…

Джулиана не отрываясь глядела на пятнышко грязи на правой щеке Чаннинга. По крайней мере, она надеялась, что это именно грязь… В конце концов, от него несет лошадьми! Так что же с нею творится? Мисс Бакстер не просто спокойно отнеслась к мысли о предстоящем поцелуе – она приветствовала эту идею! С этим человеком! Нет, это ни в какие ворота не лезет… он ведь не может похвастаться ни могучим телосложением, ни классической красотой… По правде говоря, на ее вкус, он чересчур худощав. И что уж совсем плохо, он второй сын.

Перепачканный невесть в чем второй сын!

Тем не менее, когда губы Патрика приблизились к ее губам, Джулиана помимо воли привстала на цыпочки, потянувшись ему навстречу.

Что бы там ни утверждали светские скандальные хроники, за свои девятнадцать лет Джулиана ни разу не целовалась с мужчиной. Впрочем, хоть борзописцы и погрешили против истины, наделив мисс Бакстер опытом, коего она не имела, ей приходилось видеть, как люди целуются. И Джулиана склонила головку набок и коснулась губами его губ, невзирая на то что целовать, в сущности, незнакомого человека в публичном месте добропорядочной леди явно не подобает. Тем более если первоначально она предназначила ему роль наживки для приманивания иной, куда более желанной добычи…

Впрочем, сейчас Джулиана об этом уже не помнила.

Сейчас, прижимаясь губами к его губам, она из последних сил пыталась уверить саму себя в том, что мистер Патрик Чаннинг совсем не тот джентльмен, который ей нужен…

Едва коснувшись губ Патрика, мисс Бакстер почувствовала, что пол под ее ногами куда?то поплыл. Да, у него грязь на щеке, однако на вкус мистер Чаннинг напоминает вовсе не грязь. У него вкус греха – сладкий и терпкий, и в этот грех ей захотелось нырнуть с головой. Он был сама неожиданность, воплощенный огонь под коркой льда… Его язык нежно ласкал ее губки… Невзирая на свою неопытность, Джулиана была уверена – это вовсе не тот поцелуй, каким надлежит обмениваться людям, которые только что познакомились. И вовсе не так джентльмен целует леди, за которой намерен ухаживать по всем правилам. Этот бесстыдный поцелуй воспламенил все чувства мисс Бакстер… дыхание с трудом вырывалось из ее груди…

Джулиана жалобно ахнула, словно от боли, – лишь тогда мистер Чаннинг оторвался от ее губ. Грудь его вздымалась и опускалась – в том же ритме, что и грудь мисс Бакстер. И вновь стала очевидна вся абсурдность положения. В ушах у Джулианы снова звучала музыка, из бального зала доносились взрывы смеха… Ах как опасно близко люди!.. Она пугливо огляделась, моргая и втайне радуясь, что они все еще одни.

Ах как это неправильно – во всех смыслах слова!

– Ну что ж… – Джулиана сглотнула, ощутив вдруг предательскую неуверенность и тщетно пытаясь улыбнуться губами, которыми только что столь ужасно согрешила. – В толк не возьму: вы пытаетесь помочь мне или уязвить вашего брата, мистер Чаннинг?

– А есть ли разница? – Его голос, прозвучавший опасно близко, усугубил сумятицу, царящую в ее мыслях. Впрочем, сейчас мисс Бакстер совсем не хотелось разгадывать загадку. – Теперь вам придется потрудиться, чтобы решить, кого из нас вы отныне намерены преследовать.

Его слова больно ранили Джулиану. Неужели мистер Чаннинг вообразил, будто она раздаривает такие поцелуи направо и налево? А вдруг он решил, что она поцеловала его лишь затем, чтобы раззадорить брата? Тогда еще хуже…

– Не совсем поняла вас, простите…

– Я всего лишь второй сын, потому вряд ли могу позволить себе нечто большее, нежели похищение пары поцелуев… как бы ни были сладки ваши губы. Кстати, не предупредить вас будет не по?джентльменски. Эрик всегда предпочитал брюнеток.

Не по?джентльменски с его стороны сообщать ей об этом уже после того, как он посмел ее поцеловать! Однако Джулиана не могла заставить себя сожалеть о содеянном – по крайней мере сейчас, когда все еще ощущала вкус его поцелуя.

– Я полагала, что он предпочитает именно то, что предпочли вы, – едко парировала она.

– Сомневаюсь, что теперь брат бросит мне вызов, если ваш план был именно таков. – Чаннинг вздернул бровь. – Вот если бы эти кудри были темно?каштановыми, – прибавил Патрик, блеснув глазами, – история могла бы закончиться по?иному.

Джулиана с трудом подавила приступ раздражения. Она только что познала первый в жизни поцелуй в объятиях этого джентльмена – и теперь они обсуждают цвет ее волос? Мисс Бакстер всегда знала, что ее огненную шевелюру все замечают – ярко?рыжие косы были красой и гордостью Джулианы, а порой и карой небесной, все зависело от ее настроения и гримас судьбы, но услышав, что брат Чаннинга может пренебречь ею единственно из?за цвета волос, Джулиана вдруг ощутила себя… рыжей уродиной.

– Готова побиться об заклад: в моих силах заставить его изменить своему вкусу! – огрызнулась она, хотя сейчас искренне желала заставить передумать самого мистера Чаннинга.

С минуту Патрик задумчиво изучал Джулиану, и вот его губы вновь плотно сжались, а лицо теперь хранило то же отстраненное выражение, что и в самом начале вечера.

– Что ж, сдается, у вас еще есть шанс. – Отвесив полупоклон, мистер Чаннинг кивком указал на двери и отступил в сторону. – Мои поздравления, мисс Бакстер. Похоже, ваш план сработал.

Проследив за направлением его взгляда, Джулиана увидела зеленый жилет. Эрик приближался.

– Я… – Она смешалась. – То есть… я не думаю, что…

– Мой брат, очевидно, заинтригован, а я удаляюсь на покой. С утра у меня важное свидание. Терпеть не могу разочаровывать рябчиков.

Джулиана лихорадочно силилась выдумать достойный ответ.

– О да, полагаю, они будут крайне разочарованы, если завтра вы не сумеете разорвать их дробью в клочья!

Линия губ Чаннинга слегка смягчилась. Это, конечно, была далеко не улыбка, но уже куда лучше, нежели хмурая мина. Он отвесил Джулиане церемонный поклон – так, словно минутой ранее его долговязое тело не прижималось к ее телу столь восхитительно… и столь неблагопристойно.

– Было весьма приятно вступить с вами в сговор, мисс Бакстер.

Глядя ему вслед, Джулиана поднесла затянутую в перчатку руку к припухшим после поцелуя губам и ощутила себя необычайно уязвимой. Нет, не может быть, чтобы он проделал все это лишь затем, чтобы пробудить интерес брата к ней! Джулиана все еще трепетала, вспоминая их неожиданный тет?а?тет. Боже милостивый… он ей нравится… притом не на шутку!

Как ужасно осознавать это, глядя в спину уходящему мистеру Чаннингу…

– Мисс Бакстер? – Владелец треклятого зеленого жилета маячил прямо у нее перед глазами: обворожительный, красивый и уже совсем неинтересный ей старший сын графа и его наследник. – Надеюсь, вы окажете мне честь и будете моей партнершей в следующем танце?

– Да, – вздохнула Джулиана, кинув тоскливый взор на лестницу. – Наверное… да.

Позднее, вспоминая этот вечер, Джулиана поняла свою главную ошибку в отношении мистера Чаннинга: ей не следовало тогда танцевать с его братом, но некоторые очевидные вещи понимаешь лишь задним числом.

Если бы кто?нибудь сказал ей тогда, что на следующий день она обвинит Чаннинга в убийстве родного брата, она шлепнула бы шутника веером по губам и от души посмеялась. Но Джулиана не могла знать, что человек, который в данную минуту почтительно предлагал ей опереться на его руку, уже через несколько часов будет лежать бездыханным… и что ее версия происшедшего, поведанная сквозь слезы, стремительно распространится, а ледяное молчание самого Чаннинга лишь подтвердит его вину в глазах людей.

Единственное, о чем Джулиана могла думать сейчас, – это о том, как привлекателен этот мистер Чаннинг, как играют мускулы его бедер, обтянутых бриджами для верховой езды, когда он поднимается по лестнице, шагая через две ступеньки…

И еще о том, что в Йоркшире есть на кого поохотиться помимо рябчиков.

 

Глава 1

 

 

Шотландия,

октябрь 1842 года

 

Эта мысль должна была прийти ей в голову куда раньше… Но лишь теперь Джулиана Бакстер подумала, что, прежде чем пускаться на поиски человека, разыскиваемого за убийство, возможно, стоило бы перекраситься в брюнетку. Но этим явно следовало озаботиться заблаговременно, до приезда в Шотландию – теперь уже ничего не поделаешь…

Дорога представляла собой сущий кошмар: сперва Джулиана ехала поездом, потом – экипажем, запряженным четверкой лошадей, с остановками в Перте и Ивернессе. И вот сейчас она въезжала в маленький городишко под названием Морег в почтовой карете с никуда не годными рессорами, которая была куда больше приспособлена для доставки посылок, нежели пассажиров. Когда лесные пейзажи за окошком кареты сменились видами улочек с маленькими магазинчиками, Джулиана запоздало подумала о смене цвета волос.

Три дня, проведенных в поезде и экипаже, в застегнутом наглухо жакете и надвинутой на самые глаза шляпке, могли привести в ярость самую что ни на есть кроткую голубку. А мисс Бакстер к роду голубок явно не относилась… К тому же она испытывала настоятельную потребность вымыться.

Симпатичный зеленый шелк ее платья за время пути приобрел грязно?серый оттенок, причем основная порция грязи пристала к платью именно в насквозь пропыленном экипаже. Джулиана мечтала лишь о ванне, полной горячей воды, а после – о пуховой постели и заслуженном безмятежном сне… Однако, совершенно измученная и клюющая носом, она сомневалась, что в ближайшее время доберется до вожделенной ванны. Прежде чем окунуться в теплую воду и обнять мягкую подушку, ей предстояло выполнить в этом захолустном городке необычайно важное дело.

Правда, сейчас ей казалось, что если она хотя бы еще пять минут просидит в пыльной шляпке, то просто?напросто задохнется и умрет.

Джулиана скосила глаза на единственного, кроме нее, пассажира экипажа – полного джентльмена в темном сюртуке. Хвала небу, он проспал почти все восемь часов, что они ехали из Ивернесса. Когда попутчик всхрапнул, подтвердив ее предположение, мисс Бакстер дернула за ленту под подбородком и стащила наконец с головы шляпку. Ей тотчас полегчало. Однако наслаждалась она, увы, не более двух минут, поскольку спутник ее неожиданно пробудился.

Он заморгал со сна, затем его скучающий взгляд устремился на Джулиану. И вдруг джентльмен ухмыльнулся, показав зубы, пожелтевшие от возраста и еще бог знает от чего.

– Что ж, это добрый знак, – изрек он, заполнив пространство экипажа запахом нечистого дыхания: видимо, его зубы нуждались в услугах дантиста. – Нечасто увидишь шевелюру эдакого счастливого цвета. Вижу, вы путешествуете в одиночестве, леди. Буду счастлив стать вашим личным гидом по городку!

Джулиана с трудом подавила желание надерзить в ответ. В конце концов, она прибыла сюда с секретной миссией. Мисс Бакстер многим рисковала, не связавшись предварительно с местными властями, однако шокирующие обстоятельства последней недели – от кончины лорда Хавершема и его погребения до прискорбных событий в его семье, за что Джулиана ощущала личную ответственность, – принудили ее к этому. Посему не было смысла вздорить с попутчиком: он и так уже рассмотрел ее огненные кудри (да что там, он глаз от них не мог отвести!), а если услышит еще и ее голос, то всегда сможет узнать…

Поскольку попутчик продолжал беззастенчиво на нее пялиться, Джулиана вновь водрузила на голову ненавистную соломенную шляпку, правда, не завязав ленты. Лишенный развлечения, толстяк наконец перестал на нее глазеть и уткнулся в газету, которую достал из кармана сюртука. Однако его живейший интерес к ней не выходил у мисс Бакстер из головы. Она совершенно не думала о своих волосах с самого начала путешествия – впрочем, честно говоря, Джулиана вообще мало о чем думала, пускаясь на эту авантюру. Тотчас после погребения графа отец приказал ей незамедлительно отправляться домой, однако, вместо того чтобы послушно уехать в Лондон, Джулиана рассчитала свою горничную, легкомысленную девицу из прислуги Соммерсби, и села на поезд, идущий в противоположном направлении. И вот она здесь, в полнейшем одиночестве, насквозь пропыленная, смертельно уставшая, пытающаяся остаться неузнанной… Чтобы сохранить инкогнито на протяжении всего путешествия, соломенной шляпки, надвинутой на глаза, было явно недостаточно.

Ей не следовало пускаться в путь с такими отчаянно рыжими волосами! Особенно учитывая цель, которую она преследовала. Человек, которого разыскивала мисс Бакстер – а кроме нее еще и добрая половина Англии, – если верить слухам, скрылся в Шотландии. Он всеми силами старался избежать виселицы и вовсе не желал быть обнаруженным. И если вдруг, случайно оглянувшись, заметит в толпе ее огненную шевелюру, то стремглав бросится от нее прочь. Поэтому первое, что она сделает по прибытии в Морег, – это наведается в аптеку за краской…

Утвердившись в этой мысли, Джулиана прокашлялась. Ее попутчик поднял глаза от измятой газеты.

– Извините, – произнесла она, но вспомнив, что желала остаться неузнанной, тотчас заговорила неестественно низким голосом, подавшись вперед с видом заправской заговорщицы: – Возможно, ваша помощь окажется для меня неоценима…

Но тут ее прервал пронзительный звук рожка возницы. За этим последовал глухой удар, и повозка стала заваливаться на бок, увлекая за собой Джулиану и ее спутника. Падая, мисс Бакстер ударилась головой о дверцу с такой силой, что у нее разом заныли все зубы.

Какое?то время экипаж балансировал в устрашающем положении, но наконец выровнялся, проехал по инерции еще несколько футов и остановился. В карете возникла гробовая тишина, которую нарушал лишь звук учащенного дыхания Джулианы, потом раздался резкий стук в окошко. Оба пассажира разом подпрыгнули.

– Никто не пострадал? – раздался обеспокоенный голос кучера.

– Все в порядке. – Полный джентльмен поудобнее уселся на сиденье и стал спокойно складывать газету – так, словно регулярно попадал в подобные переделки. – Мы столкнулись с другой повозкой, да, мистер Джефферс?

Мисс Бакстер сжала виски, стремясь утишить боль, и вдруг поняла, что ее бедная шляпка валяется в куче сора на замызганном полу кареты. Но, потянувшись было за нею, Джулиана тотчас отдернула руку – она и подумать не могла о том, чтобы надеть это на голову. Ведь даже ногами она касалась этого грязного пола с некоторой опаской…

Открыв дверцу, возница заглянул в карету – вид у него был донельзя озабоченный:

– Вы ушиблись, леди?

У Джулианы раскалывалась голова, а желудок едва не выскакивал через рот, однако боли ни в руках, ни в ногах она не ощущала. Стало быть, обошлось… Весь заляпанный дорожной грязью возница внимательно посмотрел на голову мисс Бакстер. По тому, что рыжие кудряшки отчаянно лезли ей в глаза, Джулиана поняла, что заодно порастеряла и почти все шпильки. Разумеется, на лице возницы тотчас отобразилось искреннее потрясение цветом ее волос.

И Джулиане вдруг стало по?настоящему нехорошо. Напряжение изматывающей трехдневной дороги, страх быть узнанной, а заодно и потрясение от столкновения сделали свое дело, – ею внезапно овладела неконтролируемая паника: «…Ни одна душа на свете не ведает, где я. Если бы сегодня я погибла и валялась бездыханной в грязи шотландской дороги, раздавленная колесами этой вонючей повозки, то отец… ну… отец просто?напросто убил бы меня!»

Содержимое ее желудка – сомнительного качества пастушья запеканка, съеденная во время остановки в Аллапуле, – настойчиво просилось наружу. Почти оттолкнув возницу, Джулиана устремилась вон из экипажа, уже совершенно не заботясь о том, как выглядит. Щурясь на заходящее солнце, она с минуту постояла, шатаясь и хватая ртом прохладный воздух. Наконец буря в желудке утихла.

Вокруг нее словно бурлил водоворот: неясные коричневые, синие и зеленые пятна… витрины, навесы и люди, люди, люди… Она даже не сразу заметила это. Но, в конце концов, единственный объект, который не двигался, привлек ее внимание. Что?то маленькое лежало на земле футах в тридцати от нее.

За спиной у Джулианы уже суетились люди, помогавшие закрепить попадавшие с крыши экипажа посылочные ящики и сундучки. Она слышала обрывки чьих?то разговоров, звон посуды и взрывы смеха, доносившиеся из ближайшего паба. И ровным счетом никого из жителей городка не заботило, что вечерний экипаж только что сшиб одного из жителей, чье тело, распластанное в дорожной пыли, лежало сейчас поперек улицы, никому не нужное…

Возница выбрал не самый лучший момент, чтобы обратиться к ней:

– Прошу вас занять место в экипаже, леди. Мы и так припозднились.

Джулиана яростно сверкнула на него глазами. Неужели он полагает, что она вот так запросто вскарабкается на подножку и усядется в повозку, а бездыханное тело так и останется лежать на улице?

– Произошел несчастный случай, сэр!

– Ага, – невозмутимо кивнул кучер. – Бывает… время от времени. Бедный малыш выскочил откуда ни возьмись и кинулся аккурат под колеса. А вы садитесь?ка, леди… до почтовой конторы уже рукой подать!

Джулиана два раза глубоко вздохнула, моля Небеса ниспослать ей терпение и спокойствие, ибо без вмешательства высших сил она явно не справлялась.

– Я и шагу отсюда не сделаю, пока кто?нибудь не пошлет за помощью!

Возница понизил голос и заговорил с нею тем самым тоном, каким успокаивают испуганных лошадей и урезонивают капризных малюток:

– Да, печальное зрелище, чего уж там, особливо для леди навроде вас. Но тут, в Мореге, это обыкновенное дело. Почему бы вам не забраться в экипаж, чтоб ваши глазки лишний раз на это не глядели? А мы как закрепим последний сундучок, так тотчас и отправимся в путь…

Словцо «это» эхом отдавалось в ушах мисс Бакстер. Это. Такое пренебрежительное, лишившее бедную жертву даже признаков пола! Наяву ли это происходит? «Боже правый… ведь это моя повозка! И причиной всему моя спешка! Я во всем виновата! – стучало у нее в мозгу. – Ах если бы я не попросила возницу поспешить во время остановки у последней почтовой конторы… Я даже сунула ему в ладонь соверен! Я приехала в Морег, чтобы найти убийцу, а вовсе не для того, чтобы самой им стать!»

Мисс Бакстер указала на бездыханное тело и прошипела:

– Вы переехали живого человека, и после этого вас беспокоит лишь состояние багажа?

Над ухом Джулианы вдруг прозвучал чей?то голос:

– Можете спокойно ехать в контору, мистер Джефферс. Знаю, что за каждые четверть часа опоздания вам урезают жалованье…

Джулиана вскрикнула и прижала руку ко рту, чтобы заглушить возглас удивления. Она развернулась так стремительно, что едва не потеряла равновесие. И вмиг утратила способность дышать. Все, что она могла, – это смотреть. Взгляд ее поднимался выше… еще выше… ею вдруг овладела уверенность в том, что кто?то на небесах бессовестно над нею потешается. Хуже того, издевается!

Потому что Джулиана отыскала Патрика Чаннинга, обвиненного в жестоком убийстве. Ради этого она ехала сюда целых три дня… и вот нашла его в первые же минуты! И теперь торопиться в аптеку за краской для волос уже явно поздно…

– Вот и ладно, сэр. – В голосе возницы слышалось великое облегчение – ведь теперь ответственность за ситуацию принял на себя кто?то другой. – Кстати, у меня письмецо для вас. Заберете прямо сейчас?

Несколько поколебавшись, Чаннинг отрицательно покачал головой:

– Нет, я заеду за ним позже. Когда позабочусь о собаке.

Собака? Джулиана еще раз взглянула на неподвижное тело в дорожной пыли. Ей понадобились считаные секунды, чтобы осознать, о чем идет речь. Осознав свою ошибку, мисс Бакстер смутилась. За спиной у нее раздался свист кнута и скрип колес, но она не в силах была осознать, что ее шляпка и сундучок уезжают вместе с повозкой. Потому что вниманием мисс Бакстер всецело завладел человек, стоящий прямо перед нею.

Он лишь отдаленно напоминал того джентльмена, с которым Джулиана вальсировала в Йоркшире на домашнем приеме. Сейчас мистер Чаннинг выглядел совершенно по?деревенски. И, казалось, еще сильней исхудал. Она изучала его аскетичное лицо, острый подбородок и впалые щеки, поросшие щетиной. Единственное, что в Чаннинге осталось прежним, это высокий рост. Но сюртук висел на нем мешком, а волосы цвета песка, когда?то аккуратно и коротко подстриженные, сейчас закрывали шею.

«Неужели в Мореге не хватает цирюльников? Или это часть его маскировки? Дьявольски хитрый способ спрятаться, притворившись простолюдином?…»

Патрик Чаннинг тем временем тоже изучал Джулиану, но так, как врач изучает пациента, – в его взгляде не было ровным счетом ничего хищного или сального, не в пример ее попутчику или вознице. Когда он заговорил, его глубокий баритон прозвучал столь равнодушно, что Джулиана заморгала от изумления.

– Не ранены ли вы, случаем? Я ничего не могу разглядеть сквозь ваши волосы, а они… в прискорбном состоянии.

Джулиана машинально заправила за ушко упрямый локон, удивленная безразличием Патрика ничуть не меньше, чем замечанием касательно беспорядка в ее прическе.

– Я… нет… то есть я ударилась головой. О дверцу экипажа.

А он продолжал глядеть на нее так словно она труп, приготовленный для препарирования, а вовсе не та леди, которая некогда обвинила его в убийстве.

– Крови не видно. Зрачки у вас немного расширены, но дело тут лишь в пережитом страхе, не более того.

Джулиана с трудом подавила раздражение. Как он может быть таким… равнодушным? Днем и ночью этот человек не шел у нее из головы в течение долгих одиннадцати месяцев! Она не забыла о том памятном поцелуе, и весь год пыталась, правда, совершенно безуспешно, повторить этот опыт! Джулиане хотелось накричать на него. Хотелось взять его за плечи и как следует потрясти. Заставить посмотреть на нее иначе, чем просто как на пациента!

Но вместо этого она спросила:

– А вы вообще меня помните?

Равнодушный взгляд, изучавший ее тело, наконец остановился на лице.

– Разумеется, – тем же бесстрастным голосом произнес мистер Чаннинг. – Вы имеете природную склонность к эффектным появлениям, мисс Бакстер?

Сердце Джулианы глухо стукнуло. Что ж, он равнодушен. Но все же помнит, кто она такая. И не спешит скрыться… Она пока не понимала, как к этому отнестись. А Чаннинг, не говоря более ни слова, повернулся к ней спиной и направился к раненому животному.

– Он без сознания, однако дышит, – произнес Патрик, скидывая с плеч сюртук. – Правда, потерял много крови. Лапу, возможно, придется ампутировать.

Он неторопливо завернул черно?белого пса в сюртук и взял на руки.

– Надо отнести его ко мне в клинику и решить, необходимо ли оперировать. Вы можете меня сопровождать, мисс Бакстер. В том случае, если доверяете мне.

Это было единственным опосредованным упоминанием о странной истории, в которой фигурировали они оба.

– Я… – начала было Джулиана, но тотчас умолкла.

Она колебалась, чувствуя на себе взгляды городских зевак. Хотя мисс Бакстер и не могла разглядеть их отчетливо, однако ощущение было не из приятных. Сейчас она ясно видела лишь высокого мужчину, держащего на руках тело собаки, завернутое в сюртук, и струйку крови на его запястье.

В памяти Джулианы тотчас воскресли воспоминания и то чувство вины, те сомнения, что зародились в ее сердце в день похорон старого графа и вынудили проделать весь этот долгий путь. Когда она в последний раз видела мистера Чаннинга, на нем тоже была кровь… Ее было много, она уже подсыхала, и алый цвет сменился ржаво?коричневым… Он стоял в рабочем кабинете своего отца, весь словно высеченный из гранита. Тогда, завидев кровь, Джулиана тут же сочла ее доказательством вины Патрика. Но после одиннадцати месяцев мучительных сомнений она уже не была уверена в своей правоте.

Теперь, после смерти графа Хавершема, у всех на устах вопрос о том, кто станет наследником и что будет дальше…

У Джулианы не было никакого хитроумного плана – она просто хотела найти Патрика Чаннинга и убедить его возвратиться домой. Решение предпринять путешествие в Шотландию пришло внезапно, на похоронах лорда – глубокая скорбь и отчаяние семейства Хавершем потрясли сознание мисс Бакстер. Кое?кто шептался о том, что причиной смерти графа стало разбитое сердце, и Джулиана, глядя на заплаканные глаза и осунувшиеся лица матери Чаннинга и его младших сестер, всякий раз вздрагивала. Было понятно, что они сокрушены, и причиной тому не только внезапная смерть графа Хавершема…

Им нужен был Патрик, причем живой и невредимый.

Стало ясно как божий день, что теперь, после смерти старого графа, история гибели его старшего сына вновь взбудоражила умы обывателей, и все громче зазвучали голоса тех, кто обвинял мистера Чаннинга в убийстве, – и Джулиана, похоже, единственная знала, где сейчас находится Патрик.

– Пожалуйста, поторопитесь, мисс Бакстер. Жизнь животного в опасности, и медлить нельзя.

Джулиана не отрываясь глядела на запятнанный кровью манжет Чаннинга. Нет, что?то тут не сходилось… он просто не мог быть убийцей. Эта мысль подстегнула ее на безумный шаг.

– Я иду с вами! – решительно заявила мисс Бакстер и приподняла юбки, нимало не заботясь о том, что ее лодыжки увидят праздношатающиеся гуляки. Возможно, вид шелковых чулок отвлечет их внимание от ее растрепанной рыжей головы, а также от того щекотливого обстоятельства, что она беседует, причем не имея при себе компаньонки, с джентльменом, к тому же обвиненным в убийстве.

– Нам идти не меньше полумили. – Взгляд мистера Чаннинга скользнул вниз и остановился на каблучках ее туфелек. – Постарайтесь не споткнуться по дороге, мисс Бакстер. Потому что, уверяю вас, я намерен нести только собаку.

 

Глава 2

 

Чертова Джулиана Бакстер!

Она здесь. В Мореге. Она пропутешествовала по Британии ровно столько, сколько понадобилось, чтобы не упереться в побережье Атлантики. Именно туда Патрик с величайшим удовольствием зашвырнул бы мисс Бакстер, вместе с ее огненными кудряшками и тонюсенькими каблучками, черт бы ее побрал!..

Он все еще не мог поверить, что она тащится следом к нему домой. Глупый риск с ее стороны, особенно если учесть, в каком ужасном преступлении Джулиана его обвинила! Впрочем, Патрик не меньше рисковал, приглашая ее к себе. Но это все равно лучше, чем оставить эту бестолковую девчонку торчать посреди улицы. Очутившись в толпе вечерних посетителей трактира «Голубой гусак», она начала бы задавать дурацкие вопросы и выбалтывать секреты. А ни одна душа в Мореге ничего не знала о прошлом мистера Чаннинга, даже самые близкие друзья. Когда Патрик отчетливо осознал, что будущее не сулит ему ровным счетом ничего хорошего, предпочел хранить тайну.

Патрик знал, что в Англии довольно тех, кто все еще идет по его следу, словно гончие за лисой, жаждая его крови и требуя правосудия. И заключил, что эта мисс Бакстер того же сорта – особенно если учесть обстоятельства их последней встречи. Кое?кто из родни настоял на расследовании смерти Эрика, невзирая на все уверения отца, что происшедшее не более чем прискорбная случайность. Последнее письмо от отца мистер Чаннинг получил около месяца назад – и даже если послание, прибывшее сегодня, содержит некую важную информацию, Патрику еще не время возвращаться домой. Неожиданное явление мисс Бакстер лишь укрепило его уверенность в этом.

Прижимая к груди неподвижное тело собаки и одолеваемый тягостными раздумьями, Патрик ударом ноги распахнул двери в свой ветхий домик, переоборудованный под лечебницу. Щеколда все равно толком не закрывалась – впрочем, в этом полуразвалившемся домишке, ставшем его жильем и одновременно больницей, почти все требовало ремонта. Он мог бы просто толкнуть дверь бедром, как обычно и поступал, когда руки у него бывали заняты. Но сейчас Патрик словно выместил на ни в чем не повинной деревянной двери все накопившееся раздражение.

От грохота леди, плетущаяся вслед за ним, подпрыгнула словно вспугнутая пташка, – это несказанно обрадовало мистера Чаннинга, так как давало некоторое преимущество в ситуации, не сулящей ровным счетом ничего доброго.

Стоило ему переступить порог, как по лестнице кубарем скатился комок желтого меха и принялся кружиться у его ног. Прихожая наполнилась радостным заливистым лаем.

– Тише, Джемми! – Патрик увернулся от буйных ласк своего питомца. Это была первая собака, которую ему пришлось лечить здесь, в Мореге. Терьер и теперь слегка прихрамывал. – Сидеть! – приказал хозяин.

Джемми продолжал стоять. Хвост его бешено молотил воздух, а розовый язык от счастья вывалился из пасти. Мисс Бакстер стянула перчатки и, присев, принялась чесать у терьера за ушами:

– Кто этот невоспитанный зверь?

– Первая жертва почтового экипажа, – сухо ответствовал Патрик.

Наслаждаясь нежной лаской тонких пальчиков Джулианы, пес прикрыл глаза и блаженно заскулил. Патрик взирал на эту сцену с изумлением и раздражением. Он всегда считал Джемми преданной собакой. Мужской собакой. Терьер обожал чесаться единственной оставшейся задней лапой и вылизывать то место, где некогда были его яйца. И всегда отирался у ног Патрика – разумеется, если вблизи не было цыпленка или кролика.

Теперь же эта «мужская» собака, рухнув на спину и расставив все три лапы, наслаждалась тем, как совершенно немужественная мисс Бакстер чешет ему пузо. Непринужденное общение Джулианы с псом поразило Патрика. Хоть она и выглядит сейчас замарашкой, со своими взлохмаченными волосами и в перепачканном грязью платье, все же эта мисс Бакстер явно из тех, кто в высшей степени придирчив к покрою своих одежд и завивке кудрей. Но теперь, сдернув перчатки, ласкает не просто собаку, а трехногого инвалида! Что ни говори, абсурдное зрелище…

– А сколько всего живых существ попало под колеса? – спросила Джулиана дрогнувшим голосом.

– С начала года уже четверо. Мистер Джефферс обычно опаздывает, поэтому торопится, а деревенские жители отказываются привязывать своих собак. Что и приводит к печальным, но предсказуемым последствиям.

– Вижу, что отрез?ть у них лапы – ваше хобби.

Патрик едва не выбранился сквозь сжатые зубы. Он был настолько потрясен видом мисс Бакстер в своей неприбранной прихожей, что чуть не позабыл о собаке, завернутой в сюртук. Чаннинг прошел по узкому коридору, ведущему на кухню. Из комнаты, некогда служившей хозяевам в качестве гостиной, послышалось жалобное блеяние – ягненку?сироте давно пора было дать бутылочку с молоком, но Патрик решил с этим повременить.

Он уложил нового пациента на кухонный стол и осторожно развернул полы сюртука. Еще одним сюртуком стало меньше в его немудреном гардеробе… эдак он скоро по миру пойдет.

За его спиной послышался цокот каблучков мисс Бакстер.

– И вы живете тут совсем один? Послушайте, ведь вы графский отпрыск! Вы могли бы позволить себе слугу… или даже двух!

Патрик не стал отвечать. К чему ей рассказывать, что за все время своего добровольного изгнания он не принял от отца ни единого соверена… Уж кто?кто, а эта избалованная мисс Бакстер наверняка не отказалась ни от одного фартинга за всю свою сладкую жизнь!

Мистер Чаннинг попытался всецело сосредоточиться на раненой ноге животного, но отвлечься от этой леди оказалось ох как непросто! Она действовала на него словно сверкающая блесна на рыбу: завораживала, гипнотизировала…

За спиной у него что?то звякнуло:

– Вы что, тут вообще не готовите? Кастрюлями, похоже, не пользовались ни разу.

В Патрике вновь стало закипать раздражение. Черт подери, почему бы ей не заткнуться?

– А вот чайник служит исправно.

Это было сущей правдой: горячая вода всегда должна быть наготове. Однако его ответ отнюдь не удовлетворил любопытство Джулианы.

Подавив раздражение ее бесцеремонным вторжением в свое жилище, Патрик начал обследовать новоявленного пациента. Собака все еще лежала неподвижно, что обеспокоило Чаннинга. Кроме раздробленной лапы, он не видел никаких повреждений, но то, что пес до сих пор не пришел в себя, могло указывать на серьезную травму мозга.

Впрочем, бессознательное состояние животного в каком?то смысле было даже удобно. Если поторопиться, то можно успеть ампутировать раненую лапу, пока пес не очнулся. Но сделать это быстро будет затруднительно, ведь ассистента у него нет…

Чаннинг с сомнением покосился на мисс Бакстер, которая, подойдя к боковому столику, водила тонким изящным пальчикам по чистым инструментам. Нет, проку от нее не будет. Скорее даже напротив. Джеймс Маккензи, его приятель, а в недалеком прошлом сосед, однажды помогал ему в подобном деле, но сейчас он наверняка садится ужинать в своем новом доме на другом конце города и вообще наслаждается безмятежным семейным счастьем…

Под рукой не было ровным счетом никого, кроме этой мисс Бакстер, всюду сующей свой нос.

– Я думала, вы отнесете собаку в операционную…

Держа перед собой зажим с длинными рукоятками, она поднесла его к глазам и, сощурившись, словно семидесятилетняя старушка, потерявшая очки, принялась задумчиво изучать. Вертя инструмент в руках, она поджала губы.

– Ведь это ваша кухня, – наконец изрекла Джулиана. – Не лечите же вы, в самом деле, своих пациентов прямо здесь!

Патрик не стал просвещать леди насчет назначения зажима – к чему ей знать, что этот инструмент он использует, когда кастрирует телят? А вдруг взбалмошной мисс Бакстер придет в голову испробовать его на нем?…

Вместо этого он достал хирургические инструменты, которые держал в ближайшем буфете – рядом с жестянкой где хранился чай, и солонкой.

– Столы, в сущности, мало чем различаются. В этом смысле я не слишком предвзят.

– Оно и видно! – Джулиана отложила опасное орудие и боязливо приблизилась. Увидев, что за предмет мистер Чаннинг держит в руках, она широко раскрыла глаза: – Что это такое?

Патрик проигнорировал вопрос, однако отнюдь не саму мисс Бакстер. Он взвесил в руке пилу для костей: чудовищную, хорошо смазанную маслом, с зубьями величиной с ноготь взрослого мужчины и, с мстительным удовлетворением отметив, как побелело личико мисс Бакстер, положил инструмент на стол рядом с бесчувственным животным.

И улыбнулся – впервые с тех пор, как увидел ее. Наверняка Джулиана считает его жестокосердным убийцей. Возможно, он таков и есть – Патрик не был до конца в себе уверен, как и не вполне еще разобрался в тех трагических обстоятельствах, что вынудили его круто переменить жизнь и скрыться в этой глуши. А это означало, что несколько следующих минут будут как минимум забавными…

«Не намеревается же он, в самом деле, оперировать прямо здесь, на грубо склоченном столе, за которым наверняка обедает!» От одной мысли об этом во рту у Джулианы стало горько. Но когда мистер Чаннинг достал иглу и нитку и положил все это возле чудовищной пилы, стало очевидно, что именно это он и собирается делать.

– Вам, вероятно, лучше отойти в сторонку, – мрачно посоветовал Патрик, закатывая рукава. – Сейчас я буду заниматься делом весьма неаппетитным.

Когда он взял в руки пилу, Джулиана сглотнула. А как только чудовищные зубья впились в кость и послышался душераздирающий скрип, мисс Бакстер попятилась, ее тонкий каблучок подломился, и она упала навзничь на дощатый пол. Лежа на спине, Джулиана слышала отвратительный визг пилы… а еще где?то в глубине дома настойчиво блеял ягненок.

«Боже всемогущий… да это настоящий дом ужасов!»

Комната кружилась у нее перед глазами, а от этих звуков она почти оглохла…

Попытавшись сесть, Джулиана невольно уперлась ладонями в пол – и тут же отдернула их, нащупав слой застарелой грязи и песка. В сравнении с этим пол замызганного почтового экипажа был поистине девственно?чист! Джулиана поднесла ладонь к лицу и в ужасе на нее уставилась. На кожу налипли соломинки, какие?то опилки и еще что?то похожее на… – о боже! – навоз! Запах подтвердил ее предположения…

– Вы не ушиблись? – послышался голос мистера Чаннинга. Пила при этом не переставала визжать.

Джулиана глубоко вдохнула.

– Нет…

Физически она нисколько не пострадала, чего нельзя было сказать о ее моральном состоянии. И гордости. И, разумеется, платье! Похоже, теперь его придется спалить.

– Лучше вам разуться. Вы в деревенском доме, леди, а не в чертовом бальном зале! Пол здесь не годится для ваших смешных каблучков, а я не могу подхватывать вас всякий раз, как вы изволите споткнуться!

Джулиана вытерла ладонь о подол платья, уже безвозвратно погибшего, и принялась расстегивать пряжки туфель, стараясь не слышать отвратительных звуков. Снимая туфельку, она мрачно подумала о том, что рядом с этим человеком теряет предметы одежды с пугающей быстротой… Мисс Бакстер понятия не имела, где ее перчатки, а соломенная шляпка валялась сейчас на полу уехавшего почтового экипажа. Проведя ладошкой по тонкому шелковому чулку, она заколебалась – не снять ли заодно и чулки. Джулиана купила их на Бонд?стрит, истратив все деньги, что отец выделил ей на недельные расходы. Впрочем, сколько бы они ни стоили… Джулиана даже представить себе не могла, как будет ступать по этому замызганному полу босиком. Да пропади они пропадом, эти чулки! Однако эти мысли слегка отвлекли ее от того ужаса, что творился на столе.

Найдя на полу наименее грязное место, Джулиана поставила туда туфельки и вдруг вся сжалась: со стола над ее головой послышался душераздирающий стон, следом приглушенное ругательство и какой?то стук – похоже, что бы там ни делал Патрик Чаннинг, проблем у него прибавилось…

– Мисс Бакстер! – Сейчас в его голосе было куда больше эмоций, чем во время всего их предыдущего разговора. – Мне необходима ваша помощь. И поторопитесь!

Джулиана выскочила из?под стола словно чертик из табакерки. Чаннинг явно не шутил. Она метнулась к столу, мельком отметив, что без туфель ей и впрямь куда легче передвигаться.

От увиденного мисс Бакстер едва не стошнило. Лежащая на столе черно?белая собака вяло перебирала оставшимися конечностями. Пасть животного была открыта, а морда искажена гримасой боли, хотя животное еще не вполне пришло в сознание. Кровь была везде – на столе, на пиле, на Чаннинге…

На лбу Патрика блестели бисеринки пота.

– Он мало?помалу приходит в себя. Вам придется крепко держать его за морду – на случай если очнется.

– Мне? – пискнула Джулиана и подумала: «Неужели он не шутит?»

– И побыстрей, прошу. У нас нет времени спорить.

Собака вдруг тоненько заскулила, и мисс Бакстер отбросила все сомнения. Склонившись над столом, она крепко обхватила руками полуоткрытую пасть животного, едва не зажмурившись от ужаса при виде острых клыков.

– Вот так? Я правильно делаю?

Чаннинг кивнул, сжимая руками края зияющей раны – на том месте, где была когда?то задняя лапа.

– Да. Держите крепче.

Собака судорожно дернулась, и пальцы Джулианы едва не угодили прямо между зубами.

– Я… я не могу…

Патрик взглянул на нее – и Джулиану словно огнем обожгло.

– Можете, мисс Бакстер. Должны. Сосчитайте до десяти, если вам нужно взять себя в руки. Но не отвлекайте меня сейчас!

Джулиана послушно стиснула морду пса дрожащими руками и принялась считать вслух, едва узнавая собственный голос:

– Один, два, три…

«Боже, неужели я это делаю?»

– Четыре, пять…

«А если собака меня укусит?»

– Шесть, семь, восемь…

«А что, если собака ко всему прочему еще и бешеная?»

– Девять, десять!

«А что, если…»

И тут Джулиана почувствовала, что пес больше не сопротивляется. На смену ужасу пришло невероятное облегчение. Она ослабила хватку, но рук не убрала.

– Ущипните?ка его между пальцами на передней лапе, пожалуйста.

Джулиана подняла глаза. Патрик уже продевал нитку в иголку… И с каких это пор она стала мысленно называть его по имени? Возможно, это началось как раз тогда, когда она стала снимать с себя один предмет одежды за другим…

– Вы… вы хотите, чтобы я его ущипнула? – растерянно спросила она. – Но он только что снова уснул!

– Это для проверки его реакции на боль, мисс Бакстер. Ущипните его, да посильней! Ногтями! Мне нужно знать наверняка, что он без сознания, когда я начну зашивать рану.

И хотя причинять боль живому существу было для Джулианы невыносимо, тон Патрика не допускал неповиновения. Она протянула руку, тотчас выпачкавшись в крови, и изо всех сил впилась ногтями между пальцами животного.

Пес даже не пошевелился.

– Хорошая девочка, – пробормотал Патрик. – Он дышит?

У Джулианы затряслись коленки. Похвала, несомненно, была адресована ей – ведь пес явно мужского пола. Склонившись к самой пасти собаки, она уловила ровное дыхание.

– Да.

– Мне осталось работы всего на пару минут. Держите крепче, на всякий случай.

Когда Патрик заработал иглой, паника в душе Джулианы мало?помалу стала уступать место робкому изумлению. Он работал молча, накладывая ровные стежки один за другим. Никогда прежде ей не доводилось видеть, чтобы мужчина шил… но – вот странность! – занимаясь этим, по сути, женским делом, Патрик выглядел еще более мужественным. Когда игла протыкала кожу животного, мускулы запятнанных кровью рук мистера Чаннинга напрягались. Джулиане уже не верилось, что она когда?то танцевала в его объятиях… и даже флиртовала с ним… и даже…

– Полагаю, мы закончили. Возможно, есть еще внутренние повреждения, но…

Джулиана с трудом оторвалась от созерцания его рук… ею овладели неприятные воспоминания. Вид Патрика Чаннинга с закатанными рукавами, перепачканного кровью, заставил вспомнить тот ужас, что преследовал ее вот уже несколько месяцев. Похоже, мисс Бакстер на роду написано вновь и вновь переживать кошмар, связанный с гибелью старшего брата мистера Чаннинга. Причиной смерти, несомненно, явился ружейный выстрел, сделанный с приличного расстояния. В этом никто не сомневался. Было ясней ясного, что руки убийцы не замараны кровью жертвы. К тому же Джулиана была почти уверена, что видела человека, убегавшего прочь от места убийства, – именно прочь, а вовсе не к поверженному! Но если Патрик и вправду хладнокровно и обдуманно застрелил Эрика, то почему тогда стоял в кабинете отца, перепачканный в крови брата?

Джулиана силой заставила себя отойти от стола, подальше от сладковатого, медного запаха свежей крови. Открыв дверцу печи, она поворошила кочергой еще не погасшие угли, чтобы хоть как?то отвлечься от внезапного приступа душевной боли. Если бы только в тот роковой день она вообще не раскрывала рта…

Мисс Бакстер приехала сюда, в Шотландию, с намерением убедить Патрика возвратиться в Англию, чтобы спасти своих безвинно страдающих младших сестер. А еще она надеялась хоть отчасти избавиться от чувства вины за ту роль, что сыграла во всей этой истории. Но вид свежей крови, заставивший Джулиану припомнить ужас того самого дня, помог ей и осознать кое?что необычайно важное.

Сейчас, глядя на то, как Патрик Чаннинг спасает жизнь чужой собаке, она уверилась: он ценит жизнь.

А это означало, что мисс Бакстер совершила ужасную, непоправимую ошибку.

 

Глава 3

 

Когда Патрик завязал последний узелок на шве, уже сгустились сумерки. Как обычно в таких случаях, он ощутил облегчение. Никогда нельзя знать заранее, насколько успешной будет операция, однако попробовать все равно стоило.

Были все основания полагать, что это животное выживет – если удастся избежать заражения. В любом случае следовало отыскать хозяина пса и попробовать вытянуть из него хоть несколько шиллингов. И дело тут вовсе не в том, что в случившемся есть доля вины хозяина, – просто деньги были, мягко говоря, не лишними. И инструменты, и лекарства стоили недешево. Патрик подумал даже, не стоит ли предложить мисс Бакстер оплатить потраченные материалы. В конце концов, бедный пес угодил под колеса ее экипажа. Знал Патрик и то, с каким трудом удается мистеру Джефферсу, вознице, содержать свое семейство. А эта леди – пусть даже без туфелек и с растрепанной прической – буквально пахла деньгами…

Впрочем, он тотчас же отказался от этой идеи. Мистер Чаннинг ничем не желал быть обязанным Джулиане.

Патрик снял колбу с керосиновой лампы, неторопливо чиркнул спичкой и лишь затем обернулся, чтобы взглянуть на мисс Бакстер. Она сидела на полу, поджав ноги, а на коленях у нее покоилась морда Джемми. Теперь, когда операция завершена, самое время подумать о том, каким ветром ее сюда занесло. Направление этого ветра Патрику заранее не нравилось. Очевидно, что ничего доброго от приезда мисс Бакстер ожидать не следовало.

И все же то, что ее визит избавляет его от необходимости принимать решение, приносило величайшее облегчение. Патрик невероятно устал от сомнений в правильности своих действий. Он скучал по своей семье, по чистому воздуху и милым сердцу холмам родного Йоркшира. Там уже настала пора листопада, а осень – его любимое время года… Патрик стосковался по сестричкам, Мэри и Элинор, по их веселым милым личикам… скучал по конюшням, где провел столько времени…

И скучал по своему брату Эрику. Хотя с этим уже ничего нельзя было поделать.

То, что мисс Бакстер так легко его обнаружила, очень плохо. Но это вовсе не означало, что петля вокруг шеи Чаннинга затянется в ближайшие пять минут. У них достаточно времени, чтобы побеседовать, а там он решит, что делать с мисс Бакстер.

– Как вы себя чувствуете? – нарушил он долгую паузу.

Джулиана прерывисто вздохнула, и взгляд его поневоле остановился на ее высокой груди. Непрошеное явление мисс Бакстер всколыхнуло в нем воспоминания о танцах и приемах в деревенских усадьбах, о той жизни, которую он отверг, и о тех надеждах, что возлагал на него отец… Напомнила она ему и о брате, которого он потерял, и о той злосчастной ссоре с Эриком, как раз перед самой его гибелью.

– Со мной все хорошо. – Джулиана подняла на него глаза. – А собака еще жива?

– Ага. – Патрик зажег оловянный фонарь и поставил на ближайший шкафчик. – Благодарен вам за то, что мне ассистировали.

Произнося это, он нисколько не лукавил. Джулиана несказанно изумила его своей решимостью и твердостью. Видимо, она все?таки не совсем та пустоголовая вертихвостка, обожающая театральные эффекты, каковой он считал ее до сих пор.

«О нет, – сам себе возразил мистер Чаннинг. – Сегодня она показала себя как весьма хладнокровная вертихвостка! Такие существа много опасней…»

– Я слишком мало сделала и не заслужила благодарности.

Ее слова сбили его с толку, заставляя предположить в ней нечто прямо противоположное той жизнерадостной леди, что пыталась возбудить ревность Эрика на балу в Соммерсби… Джулиана раздражала Патрика еще до того, как поцеловала его тогда, в холле, а потом выступила как единственная свидетельница убийства его брата. Самое разумное – это поднять ее на ноги, встряхнуть хорошенько и отправить восвояси. Но вместо этого Патрик опустился на пол рядом с нею.

Джемми прополз немного вперед и нетерпеливо ткнулся носом в руку хозяина. Чаннинг взъерошил шерсть на спине пса. После всех треволнений последнего часа было приятно прикасаться к животному, жизнь которого не висела на волоске.

– Ходил слух, что вы здесь, в Мореге, занимаете должность ветеринара. – Голос Джулианы дрожал. – Но мне в это как?то не очень верилось. А где вы всему этому научились?

Патрик молчал, не сводя глаз с собаки. Сомнений нет: Джулиана напугана родом его занятий так же, как и всем прочим в его жизни. Правда, профессию он выбрал себе сам, а вот прочие аспекты бытия как?то ускользнули из?под его контроля.

– А чем, вы думаете, я занимался те пять лет, что меня не было в Лондоне? Я учился. В Италии.

Мисс Бакстер наморщила упрямый носик:

– А мой отец говорил, что вы просто путешествуете… что проводите дни в праздности и лени, сорите деньгами. «Если верить слухам» – так он сказал.

Почесывая шелковистое ухо Джемми, Патрик взвешивал возможные последствия рассказа о его житье?бытье в Италии леди, не умеющей держать язык за зубами. И желание хотя бы чем?то с нею поделиться возобладало над здравым смыслом.

– Я четыре года обучался искусству ветеринарии в Туринском университете. Мой отец поощрял меня – правда, считал это не более чем увлечением. Он так и не позволил мне открыть собственную практику.

– Так значит, вы в этом деле профессионал?

– Да. – Мистер Чаннинг поерзал, слегка сконфуженный собственной похвальбой. – Впрочем, чтобы ампутировать собаке лапу, никаких особых навыков не требуется. Немного грубой силы и крепкие нервы – вот, собственно, и все. Городку был нужен доктор, который лечил бы здешних животных, ну а мне был нужен этот городок.

– А что вам понадобилось здесь, в Мореге? – Джулиана понизила голос до шепота.

Патрик запустил пальцы в теплую шерсть Джемми и принялся почесывать пса. От внимания Чаннинга не укрылось то обстоятельство, что пальчики мисс Бакстер проделывали то же самое всего в каких?нибудь дюймах от его руки.

Чертовски везучая собака!

– Я хочу от этого городка взаимности. Товарищеских отношений. Наконец, просто покоя. – Он передернул плечами. – У меня тут добрые друзья, еще со времен Кембриджа, и они, простите за каламбур, достаточно добры, чтобы не задавать лишних вопросов. К тому же здесь меня мало кто знает – и мне это на руку, покуда отец улаживает… известные вопросы. Никому и в голову не пришло бы разыскивать меня здесь, к тому же лондонские новости сюда почти не долетают. Такая вот простая жизнь. И вполне сносная.

Он не прибавил, что его жизнь, пусть и одинокая, пусть и уединенная, все еще висит на волоске…

– А как вы узнали о моем местонахождении, мисс Бакстер? – в лоб спросил Патрик.

– Когда отдыхала в Брайтоне, я мельком услышала, как упомянули ваше имя. Это был ваш знакомый – мистер Кэмерон, кажется…

Патрик ощутил одновременно и облегчение, и раздражение. Стало быть, неожиданным появлением мисс Бакстер он обязан одному из лучших своих друзей! Он не мог винить Дэвида Кэмерона, просто потому, что не брал с этого парня обещания хранить его тайну.

– Кэмерон – один из моих кембриджских однокашников. Сейчас служит в здешнем суде.

Джулиана кивнула:

– Вынуждена заключить, что либо в Мореге никуда не годный суд, либо вы утаили от добропорядочных граждан городка некоторые обстоятельства своего прошлого. – Ее глаза холодно блеснули в свете лампы. – Я не виню вас в том, что вы скрываетесь тут, Патрик. И никто бы не обвинил…

Для того чтобы оставаться равнодушным к звукам этого низкого чувственного голоса, Патрик недостаточно вымотался. Но все же это Джулиана Бакстер. Флиртовать для нее столь же естественно, как дышать. Но черт его подери, если мужское естество Чаннинга не откликнулось на взмах ее дивных ресниц – невзирая на серьезность их беседы!

– Я не скрываюсь, мисс Бакстер. Я живу здесь. И у этой моей жизни есть цель. Я вовсе не играю роль.

Патрик умышленно умолчал о том, что, лишь заняв свои руки и голову чем?то полезным, сумел сохранить здравый рассудок после смерти брата.

– Это я уже заметила. Ибо то, что вы сделали для этой собаки, самое настоящее чудо.

Беглая улыбка, которой Джулиана одарила мистера Чаннинга, нимало не способствовала его спокойствию. Она пробудила горестные воспоминания. Когда?то он уже видел эту улыбку… сразу после того как поцеловал мисс Бакстер. А спустя две минуты она уже одаривала такой же улыбкой его брата…

В то время Эрик уже вполне созрел для женитьбы, а Джулиана принадлежала к числу самых желанных невест, ищущих подходящую партию.

Однако теперь наследник – он, невзирая на то что отцу так и не удалось заткнуть рты недоброжелателям. И теперь этот дивный взмах ресниц был адресован ему. А это означает, что мисс Бакстер либо удивительно непостоянна, либо бесстыдно корыстна.

– Простите меня! – произнесла Джулиана. – Простите за все. Пусть даже это сейчас вам уже не поможет…

Когда Патрик услышал эти столь запоздалые слова, его пальцы впились в шерсть Джемми, а сердце заколотилось. Так она полагает, что, сказав «простите», заставит его забыть то, что сделала?

– Вы обвинили меня в убийстве, – глухо уронил мистер Чаннинг.

– Напрямую я вас не обвиняла. Я… просто рассказала о том, что видела. – Джулиана помялась. – Я очень много думала о том дне, и искренне сожалею, что стала причиной стольких несчастий для вашей семьи. Если бы можно было повернуть время вспять, я никогда не стала бы свидетельствовать против вас.

Ее дрожащий голосок звучал вполне искренне. Возможно, эта свистушка и вправду сожалеет. Может быть, даже искренне раскаивается. Однако это «простите» нисколько не поможет ни Патрику, ни Джулиане, если на суде от нее потребуют дать свидетельские показания, скрепленные клятвой.

– Полагаете, у вас будет выбор? – Патрик провел рукой по спутанным волосам, пытаясь понять, как в мисс Бакстер уживается столь потрясающая наивность с ясным живым умом, который светился в ее выразительных зеленых глазах. – Вас могут вынудить свидетельствовать, мисс Бакстер. И если вас вызовут в суд, выбора у вас не будет. Достаточно одного вашего слова – и петля на моей шее затянется.

Даже в неярком свете керосиновой лампы было видно, как Джулиана побледнела.

– Я… вовсе не уверена, что все произошло именно так… так, как я тогда сказала. В конце концов, прошло целых одиннадцать месяцев, и история вызывает сомнения…

– Возможно, лишь у вас одной!

Патрик горько рассмеялся. Мало того что эта мисс Бакстер представляет для него опасность в качестве свидетельницы обвинения! Так теперь еще не вполне понятно, верит она в то, что он умертвил брата, или нет… Когда Джулиана солгала – тогда или теперь? Впрочем, какая разница? Весь этот год он считал ее лгуньей, чья главная цель в жизни – выдумывать и распространять сплетни.

Возможно, они два сапога пара. Беззастенчивая врунья и жестокий убийца.

Встав на ноги, Патрик щелкнул пальцами, подзывая Джемми. Терьер подчинился, однако бросил выразительный взгляд на мисс Бакстер. Патрик понимал, что чувствует сейчас собака. Но все уже решено: ни пес, ни его хозяин ни минуты более не проведут вблизи этой леди, как бы ни были соблазнительны женственные изгибы ее миниатюрного тела, обтянутого шелками! Эта Джулиана что крапивница: одолевает, когда этого вовсе не ждешь, а уж избавиться от нее – сущая морока! Первым делом ему надлежит выдворить мисс Бакстер из своего дома, а желательно и из своей жизни…

– Нам следует забрать ваш багаж из почтовой конторы и отвезти его в «Голубой гусак», и снять комнату. Здесь оставаться вы не можете, иначе тотчас заработают язычки местных кумушек. Морег, конечно, мал и провинциален, однако слухи тут распространяются ничуть не медленней, нежели в столице.

– О?о?о… полагаю, вы правы. – Джулиана вытянула ноги, и Патрик с усилием заставил себя отвести взгляд от матово мерцающих шелковых чулок. – Признаюсь честно, я даже не потрудилась подумать о том, где бы мне остановиться…

Предложив мисс Бакстер руку, Патрик помог ей подняться с пола, стараясь отвлечься от мысли о том, как миниатюрна и нежна ее ладошка. Как только Джулиана встала, он тотчас выпустил ее руку.

– Сдается мне, вы вообще не слишком долго думали, бросаясь в эту авантюру, мисс Бакстер. Но время позднее, уже смеркается, а мне еще нужно покормить моего несчастного ягненка. – Так что не соблаговолите ли объяснить, почему, собственно, вы здесь?

Джулиана опустила ресницы – белозубая улыбка Патрика смутила ее.

Разглядывая свое грязное муаровое платье, она ощущала себя совсем другой. Да, нынче утром это платье надевала совершенно иная девушка… Святая правда: она вообще ни о чем не думала, кроме того, что необходимо найти этого человека и сообщить то, что ему надлежит услышать. А еще Джулиана надеялась, что, разыскав мистера Чаннинга, успокоит свою совесть – что ни говори, а ее роль во всей этой истории весьма неоднозначна.

Теперь же платье, надетое с надеждой на лучшее, практически погублено. Подол отпоролся, когда мисс Бакстер, оступившись, упала на дощатый пол кухни, а корсаж насквозь пропитался кровью, когда она, склонившись над псом, сжимала руками клыкастую морду.

Садясь на поезд в Лидсе, Джулиана даже не думала о том, что почувствует Патрик, когда она сообщит ему новость: настолько важным и неотложным казалось ей ее дело, – но с этим уже ничего нельзя было поделать. Чем дольше она молчит, тем пагубней это скажется на будущем их всех. Она и так с этим сильно затянула.

– Я приехала сюда потому, что вы очень нужны дома, Патрик.

Его челюсти сжались:

– Не вздумайте советовать, что мне делать, мисс Бакстер! И не называйте меня Патриком. Да, наши отцы добрые друзья, однако вы мне вовсе не подружка!

Джулиане с величайшим трудом удалось смолчать – на язычке у нее вертелся весьма едкий ответ.

– Что ж, тем не менее вам необходимо вернуться домой… – Она помешкала, потому что довершить фразу было очень больно, а Чаннингу наверняка не менее больно будет это слышать. – Лорд Хавершем…

Патрик отпрянул.

– Что за игру вы затеяли, мисс Бакстер?

– Видите ли, граф… – Джулиана выдохнула и вытерла о подол мигом вспотевшие ладони, отчаянно жалея, что под рукой нет милого терьера и его теплой шерсти. – Ваш отец на прошлой неделе отошел в мир иной. Мне очень, очень жаль…

Патрик побледнел так, что песочная щетина на его подбородке казалась сейчас почти черной, но каким?то сверхъестественным усилием воли удержал себя в руках.

– Я вам не верю.

Она ожидала от него взрыва горя. Возможно, приступа ярости. Но к этому холодному недоверию оказалась не готова.

– Я говорю правду, – сказала Джулиана, моля Небо о том, чтобы он сейчас поверил ее словам.

Маска непроницаемого спокойствия на его лице, казалось, дала тончайшую трещинку.

– П?правду? – мистер Чаннинг с трудом выговорил это слово, как будто оно обжигало ему язык. – Уж вы?то правду не слишком высоко цените. Это всего лишь уловка, на которую вы пошли, чтобы вынудить меня вернуться, не более того! Неужели за мою голову назначена щедрая награда?

На сей раз настала очередь Джулианы отпрянуть словно от удара кнута. Ей стало нехорошо. Сколько же яда было в его голосе! Хотя в какой?то степени она это заслужила.

– Вероятно, вам польстит, что это именно вы добьетесь моего возвращения, – продолжал Патрик. – Или вам доставляет болезненное удовольствие видеть, в каких стесненных обстоятельствах живет человек, возможно, умертвивший родного брата?

Боже милостивый! Неужели он и впрямь полагает, что она на такое способна?

– Я здесь потому, что считаю – вы имеете право знать, – запротестовала Джулиана. – И что вы захотели бы об этом узнать. У меня нет решительно никаких причин придумывать такое!

– Вы, верно, не подозреваете, что я состою с отцом в переписке: письмо, упомянутое кучером, наверняка от него! – Патрик скрестил руки на груди, однако было видно, как напряжено все его тело. – Отец – единственный человек во всем мире, которому я верю, и я не намерен возвращаться вплоть до его личного распоряжения.

– Вы уверены, что это письмо от вашего отца?

– Только ему известно мое местонахождение.

– Увы, не только ему. Ведь я же узнала, где вы скрываетесь! Возможно, вам написал кто?нибудь еще. Вот хоть ваш друг Дэвид Кэмерон. Полагаю, он сполна насладился своим медовым месяцем, проведенным в Брайтоне.

– Кэмерон и его молодая супруга вернулись в Морег неделю назад.

– Что ж, тогда допустим, что письмо подзадержалось в пути…

Перед внутренним взором Джулианы вдруг проплыли картины погребения. Церемония была торжественной и красивой, а деревья, уже тронутые яркими красками увядания, только подчеркивали драматичность момента. Но тогда мисс Бакстер было не до того, чтобы любоваться красой йоркширской осени. Окаменевшее изможденное лицо графини, горькие слезы двух девочек – вот что владело тогда вниманием Джулианы.

– Я видела, как его хоронили, Патрик. Ошибки быть не может.

С минуту он глядел на нее, все еще отказываясь верить.

– Ошибка возможна всегда.

Это завуалированное обвинение Джулиана приняла близко к сердцу, прекрасно понимая, о чем говорит Патрик. Однако она уже начинала злиться на то, что мистер Чаннинг не верит ей. Не так, совсем не так представляла она себе их разговор!

– Отныне вы новый граф Хавершем, Патрик, – повторила она. – И поэтому вам надлежит возвратиться домой как можно скорей.

Патрик открыл рот. Потом закрыл. Потом открыл снова.

– Не смейте так меня называть! – почти прорычал он.

– Как именно? Патриком? Или Хавершемом? «Чаннинг» более не годится. Можете отрицать это, можете ненавидеть меня, но это не изменит положения вещей!

Где?то в глубине дома вновь тоненько заблеял ягненок. Отвернувшись от мисс Бакстер и приглушенно выругавшись, Патрик взял с ближайшей полки бутылочку, до половины наполненную молоком.

– Однако есть и еще кое?что, – сказала Джулиана ему в спину.

Патрик тем временем привязывал лоскут ткани к горлышку бутылочки, но, услышав эти ее слова, обернулся и устремил на мисс Бакстер тяжелый взгляд.

– Вы сообщили мне, что мой отец скончался. – Голос его звучал хрипло – верный знак того, что ей удалось наконец пробить брешь в его несокрушимой броне. – Что еще столь же важное вы можете мне сказать? Или вы пока не придумали?

Джулиана отчаянно жалела, что ей нечем убедить мистера Чаннинга, кроме слов. Он решительно отказывался ей верить, а тем более доверять.

– Началось судебное следствие по делу о смерти Эрика. И мне сообщили, что я должна буду выступить на процессе в качестве свидетельницы.

Лицо Патрика оставалось бесстрастным:

– О расследовании говорили давно, однако разговоры ни к чему не привели. Отец уверял меня, что…

– Ваш отец ничем более не может вам помочь. – Джулиана глубоко вздохнула, моля Бога, чтобы этот безумец опомнился. – Вам во что бы то ни стало надо вернуться, Патрик, и использовать все ваши связи, чтобы опровергнуть обвинения. Именно поэтому я сейчас стою здесь, перед вами.

Ягненок заблеял вновь, но уже куда тише. Видимо, смирившись с тем, что ужина ему нынче не видать, он решил убаюкать себя сам. Патрик схватил лампу со стола и направился к двери. Джулиана безмолвно глядела в его широкую спину. На пороге он помешкал и оглянулся. Под его тяжелым взглядом она чувствовала себя словно бабочка, пригвожденная к доске булавкой энтомолога.

– Вы сообщили властям, что это я убил брата. Явившись, по сути, единственным свидетелем преступления, которого я не совершал. – Глаза его в свете лампы горели словно свечки. – Это был всего лишь несчастный случай, мисс Бакстер, как я уже не раз официально заявлял. Это была ужасная ошибка, чудовищная случайность. Неужели вы считаете меня способным на такое?

Джулиана уже давно и тщетно ломала над этим голову. Нет, тут что?то не сходилось… части головоломки наотрез отказывались складываться.

– Когда вы давали показания в суде, вашим словам недоставало… уверенности. Если ваш брат был застрелен по ошибке, почему вы так вяло защищались?

– Боже, я едва стоял на ногах! Мой брат только что умер у меня на руках. Полагаю, кто угодно извинил бы мне некоторую… сумятицу в мыслях.

Услышав это признание, Джулиана замерла. Стало быть, мистер Чаннинг был возле брата, когда тот испустил последний вздох! Она ощутила жгучий приступ сожаления – ее словно обожгло, будто в лицо плеснули кипятком. Ведь если Патрик невиновен – а ее уверенность в этом крепла с каждой минутой, – то это означает, что она совершила нечто поистине чудовищное и достойна страшного проклятия!

Впрочем, во всей этой жуткой истории невиновность мистера Чаннинга играла не самую главную роль…

Джулиана вздернула подбородок:

– Мое мнение вряд ли что?то значит. Потому что виновны вы или невиновны, но если вас повесят, то ваш титул будет возвращен английской короне. А это, в свою очередь, означает, что ваша семья потеряет все.

 

Глава 4

 

Если верить мисс Бакстер – а мистер Чаннинг вовсе не был уверен, что ее утверждения хоть сколько?нибудь правдивы, – то его отец мертв, а будущее сестер, вся их дальнейшая жизнь под серьезнейшей угрозой… И Патрику предстоит битва не на жизнь, а на смерть.

В повисшей тишине вновь раздалось чуть слышное жалобное блеянье. Пальцы Патрика судорожно сжали бутылочку. Чертов ягненок. Чертова жизнь…

Чертова Джулиана Бакстер!

Он вышел в коридор и с грохотом захлопнул дверь кухни прямо перед лицом мисс Бакстер. В отличие от входной двери эта захлопывалась накрепко. Мысль о том, что Джулиана осталась в полутемной кухне, наедине со своей больной совестью и прооперированной собакой, принесла Патрику какое?то болезненное удовлетворение.

Крошечный ягненок при виде вожделенной бутылочки впал в неистовство. Склонившись над импровизированными яслями и все еще содрогаясь от негодования, Чаннинг смотрел, как малыш жадно сосет соску. В мыслях его, всегда таких упорядоченных, сейчас царил полнейший сумбур.

Как же некстати сейчас этот сумбур! До сегодняшнего дня он жил здесь, в Мореге, вполне упорядоченной жизнью, стараясь не вспоминать о том страшном дне. И вот теперь оказалось, что он просто прятал голову в песок, словно трусливый страус!

Теперь, когда на кухне Патрика маялась запертая мисс Бакстер, прошлое вновь вставало перед его внутренним взором. Отец – единственный, кто верил, что он не виновен в смерти Эрика, по крайней мере – в умышленном убийстве…

Когда же мисс Бакстер свидетельствовала против него, сообщив суду столь ужасающие подробности, что даже он, измученный и потрясенный, принялся их опровергать, весы правосудия качнулись в весьма опасную для мистера Чаннинга сторону.

Впрочем, это естественно. Ружье принадлежало ему… и это его пуля попала в грудь брата! И с этим тяжким грузом ему предстоит жить. Невзирая на то что отец отчаянно пытался сберечь жалкие остатки того, что теперь принадлежало ему по праву рождения… того, что никогда не должно было ему принадлежать!

– Эй! Есть кто дома? – вдруг послышался в прихожей чей?то баритон.

Патрик вздрогнул, отвлекшись от тягостных раздумий.

– Я здесь, – отозвался он, снова выбранившись себе под нос.

И немудрено было не выругаться. Что, во имя неба, понадобилось от него местному викарию, если он решил почтить своим присутствием его скромное жилище?

Монументальная фигура преподобного Рамзи весьма внушительно смотрелась на кафедре, но сейчас, протискиваясь в узкий дверной проем, он более всего напоминал черепаху, стремящуюся выпростаться из панциря. Увидев, чем занят Патрик, преподобный замер. Отчасти еще и потому, что хвостик ягненка как раз в этот момент стремительно завибрировал и из?под него прямо на паркет посыпались мелкие черные катышки… Преподобный извлек из кармана своего черного сюртука огромный носовой платок и прижал к носу.

– Если бы вы, мистер Чаннинг, почаще посещали храм, – гнусаво произнес он, – то знали бы, что чистота – один из синонимов благочестия. Разве для джентльмена вроде вас большая новость, что скот следует держать в хлеву?

Патрик хмуро выпрямился и вынул бутылочку из жадного ротика ягненка. Тот обиженно заблеял, но напрасно: молока не осталось даже на донышке. Патрик бросил ягненку охапку сена, прикидывая, что бы ответить преподобному. Возможно, викарий и мисс Бакстер с ним не согласятся, но запах теплого навоза, оставленного здоровым животным, никогда не вызывал у него отвращения.

– А разве джентльмен вроде вас, преподобный, не знает, что принято стучаться, прежде чем входить? – сказал он наконец. – Похоже, что мы оба с вами пренебрегаем некоторыми условностями.

Преподобный Рамзи возмущенно прогундосил в платок:

– Но ваша дверь была открыта, сэр!

Патрик хмуро глядел на непрошеного визитера. И тот и другой знали, что дверь открыта не была. Правда, не была и заперта…

– Чем могу быть вам полезен, преподобный?

– Стивенс сказал, что моя собака, возможно, у вас.

– Стивенс? Не припоминаю, чтобы кузнец видел, что стряслось нынче вечером на дороге…

– Он услышал об этом от мясника, а тому рассказала миссис Пью.

Патрик заколебался. Скорость распространения здешних слухов не переставала его поражать, хоть он и прожил тут уже одиннадцать месяцев.

– А кто такая эта миссис Пью?

– Сестра мистера Джефферса.

– А?а?а…

– Так что насчет собаки? Черно?белая колли. Пятна на носу. Зовут Скип.

Услышав точное описание пострадавшего пса, Патрик лишь тяжело вздохнул. Надежда получить хоть сколько?нибудь денег, не говоря уже о том, чтобы покрыть расходы на операцию, развеялась как дым. Не имело смысла об этом даже заикаться. Викарий был известен своей прижимистостью, но при этом по некоей странной причине от своих прихожан ожидал щедрости. Теперь, узнав, что злополучное животное принадлежит Рамзи, Патрик мрачно подумал, не переквалифицироваться ли ему из ветеринаров, например, в каменщики…

Трудно было не привязываться к животным, которых он лечил. А возвращать их недостойным хозяевам, притом не получив за свой труд ни пенса, было еще трудней.

– Что ж… У меня на кухне действительно лежит прооперированная черно?белая собака. Вам нужно на нее взглянуть – вдруг пес и правда ваш? Он потерял лапу, и теперь нужно следить, чтобы в рану не попала инфекция, но у него есть все шансы выкарабкаться.

Патрик не упомянул о том, что какое?то время придется ухаживать за псом, совершая не слишком приятные действия, – до тех пор пока животное не научится крепко стоять на трех оставшихся лапах…

Воистину пути Господни неисповедимы…

Рамзи нахмурился.

– Так он теперь без лапы? Ну… я не уверен… то есть я не думаю… Это рабочая собака, мистер Чаннинг. Возможно, лучше было бы его… умертвить.

Патрик тотчас вспомнил Джемми – когда?то сердце Чаннинга едва не разорвалось при виде изуродованной собаки, валявшейся в дорожной грязи.

– Так вы говорите, Скип – рабочая собака? Он пасет ваших овец и все такое?

Патрик едва удержался, чтобы не фыркнуть. У них с викарием были совершенно разные представления о «работе». К тому же «овцы», которых пас преподобный Рамзи, ходили на двух ногах.

– Ну да… – Преподобный Рамзи оттянул толстым пальцем свой белый крахмальный воротничок. – А трехногий пес для меня совершенно бесполезен. Возможно, Господь судил ему погибнуть…

Патрик похрустел костяшками пальцев, прося у Небес терпения.

– Однако он все еще может быть кому?то верным другом. Если не вам, то кому?нибудь другому. – Мистер Чаннинг вытер вспотевшие ладони о брюки – ему до сих пор казалось, что руки в крови. – Теперь, когда я вырвал пса из лап смерти, умертвлять его я ни за что не стану. К тому же вы еще не вполне уверены, что это ваш пес. По Морегу шастает уйма черно?белых собак. Пойдемте?ка на кухню, вы должны посмотреть на него.

Прихватив лампу, он пошел в сторону кухни. Неуклюжий Рамзи, нахмурившись, последовал за ним. У Патрика не было и тени сомнения в том, что пес принадлежит викарию, и он заранее содрогался от отвращения, предвидя, что Рамзи станет утверждать обратное. Теперь Патрик припомнил, что видел эту собаку в один из своих нечастых визитов в церковь: тогда это был еще тощий щенок, что отирался в церковном дворе, – однако расположение пятен на морде он тогда прекрасно запомнил.

Чаннинг распахнул двери кухни, приготовившись уже начать препирательства с нерадивым хозяином несчастного пса, однако обнаружил, что перед ним возникла куда более серьезная проблема. Эта «проблема» склонилась сейчас над плитой, и Патрик мельком подумал, что слово «дезабилье» явно не подходит, чтобы охарактеризовать наряд леди.

Она стояла по?прежнему без туфель, однако теперь на ней не было и корсажа.

Точнее, корсаж был, только вот держала она его в руках…

Несмотря на тусклый свет на кухне, ее ослепительно белая шемизетка была прекрасно различима. Как, впрочем, и корсет, украшенный кокетливыми бантиками. Леди невозмутимо лила воду из чайника на скомканный корсаж, пытаясь оттереть въевшееся кровавое пятно. Патрика поразила абсурдность ее действий: ведь любой ребенок знает, что от горячей воды кровь лишь еще сильней въедается в ткань…

Впрочем, эта мисс Бакстер хуже любого ребенка. Подумать только: стоит на его кухне как ни в чем не бывало, облаченная лишь в юбки и нижнее белье!

Патрик попытался ее предупредить.

– Джулиана… – начал было он, но тотчас прикусил язык.

Обратившись к мисс Бакстер, Патрик лишь усугубил щекотливость ситуации.

Джулиана обернулась, и взору вошедших предстала восхитительная девичья грудь, ясно различимая сквозь тончайшую ткань сорочки. Патрик искоса взглянул на Рамзи, чья лысина налилась свекольным цветом, и понял, что пренебрежение церковными службами ничто в сравнении с полуобнаженной мисс Бакстер на его кухне. Сейчас гнев преподобного обрушится на ее бедную голову!

Но невзирая на серьезную опасность для репутации леди, Патрик понял, что такой поворот дела приносит ему какое?то мстительное удовлетворение.

Сердце Джулианы запрыгало в груди – той самой груди, которую она сейчас демонстрировала новому графу Хавершему и… О боже!.. Неужели это викарий?

Зрение у мисс Бакстер никогда не было особенно острым, в чем она никогда не призналась бы даже под страхом смерти, однако Джулиана прекрасно различала в полутьме черный сюртук и белоснежный крахмальный воротничок, выдающий в вошедшем слугу самого Господа. Какая же она дурочка: решила, что успеет сладить с пятном и одеться прежде, чем вернется хозяин. Джулиана подумала… ну, в общем, она не подозревала, что ягненок столь стремительно управится с бутылочкой молока. Видимо, мисс Бакстер решительно не разбиралась в повадках домашних животных…

Как, впрочем, и в викариях.

Прежде она полагала, что это добрые люди, которых куда более интересует состояние душ прихожан, нежели вид их груди. Похоже, Джулиана жестоко заблуждалась: преподобный не мог отвести глаз от нежных холмов, едва прикрытых шелком шемизетки…

– У нас гость. – Патрик шагнул к ней. Его худое лицо было обеспокоенным. Он изобразил некие пассы возле собственной груди, намекая, что не худо бы ей прикрыться. – Возможно, вы… вы хотите что?то накинуть?

– Я…

Джулиана решительно не представляла, что сказать. Никогда прежде она не стояла в таком виде ни перед одним мужчиной. Теперь же, когда на нее глядели сразу двое, мисс Бакстер почувствовала, что близка к истерике.

– Мое платье… то есть мой корсаж… он…

– Пропал? – В глазах Патрика впервые за весь этот ужасный вечер мелькнуло нечто, напоминающее улыбку.

– Он… испачкался, – упавшим голосом договорила она.

Рука ее взметнулась к вороту шемизетки и принялась теребить его. Свою ошибку мисс Бакстер осознала слишком поздно: этот жест лишь привлек более пристальное внимание нежданного визитера. Ей хотелось одновременно и плакать, и хохотать. В течение трех светских сезонов в Лондоне она переживала из?за яркого цвета волос, привлекающего много внимания, даже не подозревая о том, что обладает достоинствами ничуть не менее примечательными.

– Поскольку сундук с моей одеждой остался в почтовом экипаже – а с утра нам нужно отбыть в Соммерсби первым дилижансом, – я должна была хоть как?то привести в порядок мой корсаж. – И понизив голос до шепота, прибавила: – Я думала, процесс кормления ягненка продлится куда дольше.

Викарий тем временем, похоже, немного опомнился, хотя его взгляд по?прежнему был устремлен на грудь мисс Бакстер.

– Честно признаюсь, никогда не подозревал в вас человека, который якшается с… женщинами сомнительного поведения, мистер Чаннинг, – надменно проговорил преподобный.

Джулианой вдруг овладел гнев. Здесь не произошло ровным счетом ничего неподобающего – и черта с два она будет вести себя так, будто в чем?то провинилась! И пусть этот джентльмен – слуга Господа, а она всего лишь леди, скрывающая от мира свою близорукость, его лицемерие она прекрасно разглядела! Вооружившись той светской улыбкой, которой научилась в самых блестящих гостиных Лондона, Джулиана произнесла:

– Когда джентльмен вашей… профессии пытается судить о леди, это выглядит весьма занятно. Вы большой оригинал, сэр!

Из горла викария вырвался хрип, а глаза бешено завращались в орбитах.

– Преподобный Рамзи, – торопливо заговорил Патрик, беря викария под руку и толкая к столу, на котором лежала собака. – Согласен, это выглядит немного… неподобающе. Но мисс Бакстер – добрая подруга нашей семьи, дочь виконта Эйвери. – Оглянувшись, он выразительно посмотрел на корсаж, который Джулиана все еще комкала в руках. – Она здесь лишь потому, что ассистировала мне во время операции, которую я делал вашей собаке.

Джулиана вздернула бровь. Мягко говоря, все обстояло не совсем так, и они оба это знали. И тотчас же подумала, что Патрик вряд ли будет гореть в аду за то, что солгал священнику, – у него есть куда более тяжкие прегрешения…

Когда джентльмены склонились над столом, рассматривая пса, Джулиана, отвернувшись, принялась яростно выкручивать мокрый корсаж, вымещая на нем всю накопившуюся злость. Кровавое пятно не отстиралось. Более того, когда пыль и грязь отошли от ткани, сделалось еще заметней. Лишенная какого бы то ни было выбора, мисс Бакстер надела мокрый корсаж, хотя все ее существо отчаянно противилось этому. Лишь убедившись, что может предстать перед взорами джентльменов в относительно приличном виде, она повернулась к Патрику и викарию.

– Это не моя собака, – изрек викарий. – Скип… он… ну, выше ростом.

– Но собака сейчас лежит!

Голос Патрика прозвучал язвительно – совсем как тогда, во время их памятного вальса. Кажется, это было целую вечность назад…

– Нет, на Скипа он даже не похож! Вы сами поняли бы это, если бы чаще бывали в церкви!

– Я посещаю церковь не чаще, чем велит мне моя совесть. – Патрик сохранял спокойствие и невозмутимость. – И пусть я видел его, когда он был еще щенком, могу поклясться: либо это ваш пес, либо его брат?близнец.

Как ему это удается? Джулиана решительно не понимала, как можно оставаться спокойным перед лицом столь омерзительного предательства? Кроме сарказма, прозвучавшего в словах мистера Чаннинга, ничто не выдавало обуревающих Патрика чувств. Мисс Бакстер мучительно хотелось вцепиться ногтями в жирную физиономию викария… для начала.

Она подошла ближе к столу, прислушиваясь к странному разговору. Чтобы Патрик и викарий не решили, будто она подслушивает, Джулиана взяла со стола окровавленную пилу, протерла посудным полотенцем, убрала в шкафчик и заметила, что Патрик пристально смотрит на нее. Выражение его лица прочесть было невозможно.

Викарий же просто сиял:

– Мисс Бакстер… или как вас там – похоже, вы чувствуете себя здесь как дома. Странно для леди, которая впервые нанесла сюда визит, не правда ли?

– Джул… то есть мисс Бакстер не намерена здесь оставаться, – быстро сказал Патрик. – Я собирался отвести ее в «Голубой гусак», где она могла бы снять на ночь комнату.

Рамзи гадко ухмыльнулся:

– Совершенно ясно, что она помогала вам в некоем… м?м?м… деле нынче вечером, мистер Чаннинг. Держу пари, что к хирургии оно не имело никакого отношения! Полагаю, «Гусак» ничуть не менее подходит для… э?э?э… тайных свиданий. Самый настоящий вертеп!

«Ну все! С меня довольно!» – Джулиана изо всех сил хлопнула дверцей шкафчика и надела маску холодной светской леди – этот прием она приберегала для особых случаев.

– Здесь не произошло ничего непристойного, преподобный, невзирая на картины, которые рисует ваше развращенное воображение.

Патрик шагнул к ней:

– Мисс Бакстер…

Но Джулиана остановила его властным движением руки:

– Я готова простить вам то, что вы не знаете, кто перед вами. Новость еще не достигла вашего городка. Это новый граф Хавершем. Так что впредь извольте обращаться к этому человеку не иначе как «ваша светлость».

Викарий беззвучно раскрывал и закрывал рот.

– Джулиана! – произнес Патрик голосом, не сулящим ничего доброго.

– А в следующий раз, когда вздумаете подвергнуть сомнению мою добродетель, соблаговолите не пялиться на мою грудь. Уверена, что всемилостивый Господь не желает, чтобы вы ослепли.

Лицо викария приобрело устрашающий оттенок, медленно наливалось синевой. Какое?то время он переводил взгляд с Джулианы на Патрика, а потом стремглав выбежал из кухни, оставив собаку на произвол судьбы. За животное можно было лишь порадоваться – Небеса уготовили бедному псу куда более счастливое будущее…

Когда хлопнула входная дверь, Патрик с облегчением выдохнул и устремил взгляд на губы Джулианы, отчего мисс Бакстер, невзирая на холодный мокрый корсаж, бросило в жар.

– Ну и язычок у вас, Джулиана!

Она закусила губу, чтобы скрыть улыбку. Он вновь назвал ее по имени…

– Боюсь, в этом повинен высший свет, где я довольно долго вращалась. А этот человек просто омерзителен.

– Увы, это так, – кивнул Патрик. – Но, боюсь, преподобный Рамзи вдобавок еще и первый сплетник в городке.

Джулиана заправила за ухо непокорный завиток и поморщилась, осознав, насколько растрепалась ее прическа. Наверное, она и в самом деле выглядела так, словно только что выбралась из постели. Но все же мисс Бакстер сомневалась, что преподобный Рамзи на самом деле столь влиятельная в городе персона, как полагает Патрик.

– Честно говоря, он к тому же и порядочный развратник. Но если вам удавалось скрываться здесь почти год, это означает, что слухи не выходят за пределы городка.

– Вам мало того, что к утру весь город будет гудеть о том, что тут… якобы приключилось?

Джулиана сухо улыбнулась. Пусть даже так, но слух вряд ли достигнет Лондона.

– Все складывается удачно. Ведь утром нас здесь уже не будет.

– То есть?

Джулиана кивнула:

– Мы будем в дилижансе, по пути в Ивернесс, а оттуда отправимся в Соммерсби.

Глаза Патрика устремились на мисс Бакстер и похолодели:

– Я ни на что подобное не соглашался, и вам это прекрасно известно.

Джулиана отвела глаза и принялась разглаживать ладонью свой многострадальный корсаж. Нет, черт побери этого человека! Он на это не соглашался. Пока не соглашался.

И это очень, очень ее беспокоило.

 

Глава 5

 

Патрик оставил Джулиану в гостинице «Голубой гусак» на попечение хозяина, чьи глаза тотчас загорелись при виде денежной гостьи из самого Лондона, пусть и одетой в грязное мокрое платье. Патрик чувствовал себя виноватым, оставляя мисс Бакстер здесь, но уверял себя, что вовсе не покидает ее на произвол судьбы. Бог свидетель, она пересекла всю Шотландию без компаньонки! Так что ночь в номере захудалой гостиницы вполне сможет пережить. Здесь по крайней мере в ее распоряжении будут слуги.

Уже на выходе он услышал, как Джулиана приказала приготовить для нее горячую ванну и принести в ее комнату поднос с ужином.

После всех этих часов, проведенных в обществе мисс Бакстер, тишина, царящая на улице, должна была пролиться бальзамом на душу мистера Чаннинга, однако мысли его потекли в ином направлении. В прошлом году он потерял брата, и ему невыносимо было поверить в известие о смерти отца.

Впрочем, предаваться горю было рано – учитывая, из чьих уст Патрик услышал горестную весть. Он напомнил себе, что эта леди и прежде лгала – красиво, без единой запинки, со слезами на глазах, с дрожью в голосе… Она уверяла тогда, что своими глазами видела, как он прицелился из ружья в брата и выстрелил.

Порог почтовой конторы мистер Чаннинг переступил, уже кипя от ярости. Он понимал, что в гибели брата есть и его вина. И винил себя ежедневно, ежечасно… В конце концов, он джентльмен и готов отвечать за свои действия. Но в том, в чем его обвинила прилюдно мисс Бакстер, Патрик был неповинен. А ведь она не только публично бросила ему в лицо обвинение – она сделала это в присутствии судей!

Мистер Джефферс уже ушел домой, но багаж Джулианы и письмо, адресованное Патрику, тотчас принес исполнительный клерк.

Патрик вернулся в «Голубой гусак» без каких?либо определенных планов, но ему доставляло какое?то детское удовольствие то обстоятельство, что Джулиана получит сухую одежду не ранее чем он промочит горло. А это сейчас ему жизненно необходимо. Он мешком рухнул на стул и приказал подать стаканчик виски вместо обычной пинты пива – это стоило много дороже, и обычно он себе такого не позволял, но сегодня явно заслужил послабление.

Секунду поколебавшись, Патрик раскрыл сундучок с багажом Джулианы. Его пальцы перебирали невесомые ночные сорочки, шелковые чулки и бесконечные платья, годившиеся куда более для летних чаепитий в саду, чем для шотландской осени. Он ворошил пожитки мисс Бакстер, которые она так аккуратно уложила, с каким?то болезненным удовлетворением.

Наверное, это было глупо, но лишь так мистер Чаннинг мог поквитаться с Джулианой Бакстер. Пока только так…

Убедившись, что у нее нет при себе ни оружия, ни более? менее подходящей одежды для здешнего климата, он наконец остался доволен. Вытащив из кармана письмо, Патрик посмотрел на адрес отправителя. По их негласному уговору с отцом, тот отсылал ему письма через надежное третье лицо, чтобы власти не напали на его след, но все конверты всегда были подписаны отцовской рукой. Сейчас почерк был иным – и сердце Патрика болезненно сжалось.

Ничего общего с твердой рукой отца, обилие завитушек… Писала явно леди. Патрик узнал почерк матери.

Сломав простую сургучную печать, он обреченно пробежал послание:

 

«С прискорбием извещаю…

Наши обстоятельства весьма печальны…

Пожалуйста, возвращайся домой».

 

Последние слова Чаннинг прочел трижды, но так и не осознал смысла. К чему ему возвращаться? Мать считает его виновным. Или когда?то считала. Но хуже всего было то, что письмо матери неопровержимо доказывало правдивость слов Джулианы – по крайней мере в том, что касалось смерти отца…

Патрик провел ладонью по лицу. Как мать узнала, где он находится? А она определенно знала, хотя все эти долгие месяцы не желала о нем даже слышать. Но невзирая на то что считала Патрика убийцей, она не послала по его следу ищеек. Неужели боится потерять еще одного сына, пусть даже такого?… Или в глубине души она все?таки простила его?

И волна горя, так долго сдерживаемая, наконец захлестнула Чаннинга с головой. Их семья всегда была очень дружна, и гибель Эрика глубоко потрясла их всех. Патрик не мог даже представить, что происходит сейчас с его матерью и сестричками, – ведь им пришлось в одиночку пережить неожиданную кончину отца. В горле у него стоял комок слез. Черт подери… отец. Его больше нет. И судьба титула висит на волоске. И судьба их родового имения…

В этот момент, словно услышав немую мольбу мистера Чаннинга, в таверну ввалились его друзья – Джеймс Маккензи и Дэвид Кэмерон. Они шутили и дурачились, перебрасываясь на ходу шуточками. Наконец уселись за стол напротив Патрика.

– Слыхал, ты нынче прооперировал пса преподобного Рамзи, – ехидно усмехнулся Маккензи. Поглядев на стакан Патрика, Джеймс жестом приказал служанке подать им то же самое. – Сдается, ты стряс с викария добрый куш, раз попиваешь виски!

Патрик попытался придать лицу выражение относительного спокойствия. Из всей троицы он был самый спокойный и отчасти уравновешивал буйный нрав приятелей. Но за те несколько часов, что провел в обществе Джулианы Бакстер, вихрем ворвавшейся в его жизнь, Патрик измучился настолько, что готов был вот?вот взорваться.

– Какого черта приперлись? – прорычал он. – Неужто женушки вытолкали вас взашей?

– Они обе сейчас на заседании женского благотворительного общества, – ухмыльнулся Джеймс. – Прекрасная возможность для нас пропустить по маленькой.

– По маленькой? – фыркнул Дэвид Кэмерон. – Думаю, мы начнем с бутылки, а там поглядим…

Он говорил с тем же провинциальным акцентом, что и Джеймс, – этот говорок был характерен для всех жителей Морега. Прожив в городе целых одиннадцать месяцев, Патрик по?прежнему ощущал себя здесь чужаком.

В течение последнего года Джеймс и Дэвид то и дело ссорились, но в последние дни, казалось, примирились. Воцарившийся между этими двоими мир в другое время обрадовал бы Патрика, если бы не обрушившееся на него горе, от которого все внутри заледенело.

Дэвид поманил пальцем служанку. Прехорошенькая мисс тотчас закивала, словно говоря, что с радостью оказала бы ему и иного рода услуги, однако Дэвид уже повернулся к друзьям, не обращая на нее внимания. Патрик вяло удивился тому, с какой легкостью друг выдержал это испытание. Когда?то он был готов побиться об заклад, что из узкого круга их друзей Дэвид будет последним, кто остепенится…

Патрик горько осознавал, что среди приятелей он – белая ворона.

В «Гусаке» народу пока было мало – время традиционной вечерней выпивки еще не настало, – поэтому служанка быстро принесла заказанное виски. Дэвид с улыбкой поднял стакан:

– За что выпьем нынче, джентльмены? За будущее?

Джеймс его поддержал:

– Да, пожалуй, будущее стоит того, чтобы за него выпить. Миссис Маккензи милостиво позволила мне поделиться с вами новостью: сдается, в феврале я стану папочкой…

Дэвид чокнулся с Джеймсом:

– Вот это новость так новость! Ну, если Чаннинг с успехом заштопал тебя несколько месяцев назад, за эти оставшиеся месяцы он должен обучиться принимать роды!

Улыбка мигом исчезла с лица Джеймса.

– Джоржетт подобная помощь не понадобится, – заверил его Патрик, видя, что в глазах друга мелькнула тень нешуточной тревоги. Он уже какое?то время подозревал, что Джоржетт в положении, замечая неуловимые перемены в ее фигуре, но услышать новость от друга было очень приятно. – Твоя жена – здоровая молодая женщина, а в квалификацию здешней повитухи я свято верю.

Джеймс кивнул, отхлебнув небольшой глоток виски, – похоже, надираться он расхотел.

– К тому же, как это ни грустно, но к моменту появления ребенка меня здесь не будет. – Увидев недоуменные взгляды друзей, Патрик хмуро ухмыльнулся: – Сегодня я узнал кое? какую новость. Похоже, меня будут судить за убийство.

Некоторое время за столом царило гробовое молчание. Вдруг Дэвид рассмеялся:

– Что, опять всплыло дело о кобыле Макбрайда? Честно говоря, лошадь тогда следовало тотчас пристрелить. Она подыхала неделю! Послушай, сколько виски ты уже выпил? Странно, что ты начал без нас…

– Я не шучу.

Патрик хмуро уставился в свой стакан. Он тщательно скрывал от друзей обстоятельства смерти брата, но теперь вся его жизнь с неимоверной быстротой катилась в тартарары. Так или иначе, но они скоро обо всем узнают, так пусть узнают это от него, а не от красотки сплетницы, что нежится сейчас в горячей ванне у себя в номере наверху.

– В прошлом ноябре погиб мой брат. – Патрик поднял стакан и сделал порядочный глоток. – Мы были на охоте… ну, повздорили немного… выстрел был случайным.

– Так Эрик… мертв? – Джеймс, потрясенный, тяжело вздохнул. – Ужасная новость… Когда мы учились в Кембридже, ты всегда с такой любовью говорил о нем. Помнится, я даже завидовал: в вашей семье все так друг дружку любят…

Дэвид кивнул:

– Пожалуй, соболезнования приносить поздновато. – Вдруг его глаза гневно сощурились: – Стало быть, все эти одиннадцать месяцев по Морегу разгуливает, лечит скот и штопает наших собак наследник графского титула?

Патрик молча кивнул. Этот вполне естественный вопрос сейчас причинил ему боль.

– Почему же ты не рассказал нам о смерти брата сразу же, как приехал? – упорствовал Дэвид. – Мы же друзья, Чаннинг. Мы помогли бы тебе с этим справиться.

– Потому что… – Отбросив последние сомнения и колебания, Патрик произнес: – Пусть это был всего лишь несчастный случай, но убила его моя пуля.

За столом вновь воцарилась тишина – друзья пытались осознать услышанное.

– Ну ты и… чудила, – выдохнул наконец Дэвид. Его пальцы, сжимавшие стакан, побелели.

– Разумеется, возникли вопросы. Моему отцу каким?то непостижимым образом удалось пресечь слухи – возможно, тут сыграло роль его влияние на судей, но теперь, когда отца нет, все изменится…

Некоторое время друзья глядели на Чаннинга, затем переглянулись. Первым заговорил Дэвид:

– Так твой отец тоже… скончался?

– На прошлой неделе. – Патрик жестом указал на письмо, лежавшее на столе. – Я получил весточку из дома. Теперь, когда отец умер, готовится судебный процесс. Думаю, это всего лишь формальность – для того чтобы официально вынести мне обвинение в убийстве.

Джеймс внимательно изучал Патрика – сейчас в нем явно пробудился юрист. В свое время он получил именно эту специальность.

– Однако, если это был несчастный случай, куда уместней квалифицировать это как непредумышленное убийство!

Патриком вновь овладели усталость и безразличие.

– Свидетельница утверждает, что видела, как я прицелился в брата. В глазах многих у меня имелся… мотив. Эрик был наследником. С его смертью титул автоматически переходит ко мне.

И в самом деле, подавляющее большинство обывателей искренне считали, что он хладнокровно обдумал преступный замысел и воплотил в жизнь.

Джеймс забарабанил пальцами по столу:

– Сперва надо добиться, чтобы тебя не повесили. А для этого надо пересмотреть дело и настоять, чтобы обвинение в убийстве переквалифицировали в непредумышленное убийство.

– Хочешь защищать меня в суде? – спросил друга изумленный Патрик.

Маккензи в свое время учился на юриста по гражданским делам, а вовсе не по уголовным… к тому же был всего лишь солиситором [1].

Джеймс взмахнул руками:

– Ты не раз спасал мою задницу, к тому же жизнь присяжного поверенного в Мореге смертельно скучна – настолько, что порой мне и впрямь хочется кого?нибудь убить, чтобы встряхнуться. Ты ведь дашь мне этот шанс – мне, провинциальному солиситору, а? – Его зеленые глаза сузились: – Так, стало быть, свидетельница единственная? Возможно, нам удастся опровергнуть ее показания.

– Да. Свидетельница единственная. – Патрик отхлебнул из стакана, наслаждаясь тем, как виски обжигает рот. – Но показания мисс Бакстер будет чертовски трудно оспорить…

Дэвид стиснул зубы:

– Мисс Бакстер? Джулиана Бакстер?

– Она самая. – Патрик невесело усмехнулся. – К тому же она нагрянула в Морег собственной персоной.

Дэвид состроил выразительную гримасу:

– Вот черт ее подери! Искренне сожалею. Она проявила немалое любопытство, когда в Брайтоне было упомянуто твое имя. – Он поднял бровь. – Смазливая пигалица… а ты у нас все еще гуляешь в холостяках. Может, тебе стоит соблазнить ее и вынудить сказать правду?

Патрик откинулся на спинку стула. Напряжение постепенно покидало его.

– Что ж, эта смазливая пигалица сейчас здесь, в номере на втором этаже. Она приехала, чтобы сообщить мне о смерти отца и готовящемся судебном разбирательстве. И я скорее удавлю ее, нежели соблазню, так что увольте!

Джеймс ухмыльнулся и тотчас нахмурился с видом заправского адвоката:

– Я пытаюсь сейчас понять мотивы мисс Бакстер. С чего бы вдруг свидетельнице, чьи показания грозят виселицей, ехать в Морег и разыскивать тебя?

А вот этого Патрик и сам не понимал. Джулиане вовсе незачем было сюда приезжать. В ее поступке он не видел ровным счетом никакой логики. Пересечь полстраны, чтобы встретиться с человеком, которого обвиняешь в убийстве? Полнейший абсурд! Впрочем, логика никогда не была сильной стороной мисс Бакстер.

– Говорит, приехала, чтобы извиниться, оправдаться, и всякое такое… хотя я ни секунды не верю, что в ней пробудилась совесть. Если бы совесть у нее была, она никогда бы не смогла столь вопиюще солгать! – Патрик со стуком поставил стакан на стол. – Но за это она заплатит. Боюсь, что своим добрым именем: преподобный Рамзи нынче вечером видел ее в моем доме… почти раздетую. – Он мстительно улыбнулся. – Бедолагу едва не хватил апоплексический удар.

Дэвид хихикнул, едва не поперхнувшись виски:

– Ты же только что говорил, что не намерен ее соблазнять!

– Я к ней и пальцем не прикоснулся.

Вертя в руках стакан, Патрик вдруг задумался. Возможно, ему стоило прикоснуться к мисс Бакстер. Когда?то он с немалым удовольствием ее поцеловал. При мысли о скором позоре Джулианы ему сделалось неловко, ибо в том, что она перепачкалась в крови, была его вина. Когда весть об этом скандальном происшествии достигнет Лондона, ее репутации конец. Б?льшим позором для незамужней леди может быть лишь младенец, зачатый во грехе.

– Ты сказал, мисс Бакстер приехала, чтобы извиниться перед тобою, – медленно проговорил Джеймс. – Следует ли понимать это так, будто она созналась в том, что тогда оговорила тебя?

Патрик принялся вспоминать их разговор на кухне. Нет, она ничего не говорила о том, что изменила свое мнение. Смолчала Джулиана и тогда, когда он спросил, на самом ли деле она считает его способным на убийство.

– Нет… не думаю. Скорее она просто сожалеет, что вся эта история столь пагубно сказалась на моей семье. Но изменить уже ничего нельзя. Ее вызывают в суд в качестве свидетельницы. Не знаю, что с этим можно поделать…

– Но жена не имеет права свидетельствовать против мужа. – Джеймс пожал плечами. – Таков закон.

– Но поскольку жены у меня нет, я не понимаю…

– Пока нет, – прервал его Джеймс. – Жены у тебя пока что нет. – Он подался вперед всем телом: – Ты утверждаешь, что мисс Бакстер сожалеет о той роли, которую сыграла в этом деле. Скажи, она произносила свои показания под присягой?

Патрик принялся вспоминать тот ужасный день. Он помнил лишь, что прибыл мировой судья. Но приносила ли Джулиана клятву «говорить правду и ничего, кроме правды»? Нет, этого он не помнил.

– Я так не думаю.

– Если тебе удастся убедить мисс Бакстер выйти за тебя, ты избавишься от единственного свидетеля… преступления и одновременно решишь проблему ее загубленной репутации. Одним выстрелом убьешь двух зайцев! – довольно произнес Маккензи.

Это предложение поразило Патрика словно выстрел.

– Мисс Бакстер обвинила меня в убийстве, Маккензи! Уверяю, она ни за что не примет моего предложения.

– А ты не спеши отвергать такую возможность. Если мисс Бакстер проделала такой путь, то легко предположить, что она питает к тебе… ну, какие?то чувства. Чувство вины или симпатии – какая, в самом деле, разница, если это тебе на руку?

– Я никогда не смогу…

Джеймс громко стукнул кулаком по столу – так, что все стаканы разом подпрыгнули:

– Оставь эти сантименты! Тебя могут вздернуть, Патрик. Какие уж тут шутки! На кону твоя жизнь. Твоя чертова жизнь!

– Думаешь, я не понимаю, что у меня уже петля на шее? – огрызнулся Патрик. – Но обманом заставить леди…

Он умолк, пытаясь выбросить из головы благородный порыв, и стал всерьез обдумывать предложение товарищей. Конечно, совершить столь холодный, расчетливый поступок совсем не в его стиле. А при мысли о том, чтобы провести всю жизнь с этой недалекой, острой на язык леди, Патрику начинало казаться, что виселица вовсе не самое худшее. Но нельзя было отрицать и того, что он реагировал на прелести Джулианы…

Если отбросить дурацкое благородство, то мистер Чаннинг вполне мог пойти на этот шаг – цель оправдывает средства. Вопиющая несправедливость всей этой ситуации вновь заставила кровоточить его душевные раны. Если события и дальше будут развиваться естественным образом, то сестры и мать Патрика – поистине невинные жертвы этой драмы – будут изгнаны из родного дома без пенса в карманах. Существовала и еще одна сущая безделица: велик шанс, что его отправят на виселицу за преступление, которого он не совершал.

При мысли о том, сколько всего может потерять, включая жизнь, Патрик почувствовал, что сердце защемило. Кто сказал, что в таких прискорбных обстоятельствах нельзя обманом жениться? Причем именно на той, что и явилась их причиной? Око за око…

– Никудышный из меня пройдоха, – хмуро произнес он.

– Лучше быть никудышным пройдохой, чем замечательным во всех отношениях трупом! – возразил Джеймс.

Патрик залпом проглотил оставшееся в стакане виски и посмотрел на друга:

– Ты потрясающе настойчив!

– Не самое плохое качество для юриста. Тем более для солиситора.

– А вот для друга не лучшее. Ты не знаешь ее так, как знаю я. Вполне возможно, я выберу виселицу…

Впрочем, как только эти слова сорвались с его языка, Чаннинг вдруг вспомнил трепетное тело Джулианы, которое обнимал во время их памятного вальса. Вспомнил и приглушенный стон, когда он приник губами к ее рту… злосчастный, однако незабываемый поцелуй! Тогда Патрик ощутил к мисс Бакстер нечто большее, нежели праздный интерес.

– В противном случае ты погубишь Джулиану Бакстер окончательно и бесповоротно, – тихо произнес Джеймс.

Патрик непонимающе поднял глаза от опустевшего стакана:

– Как это… я могу ее погубить?

– Лжесвидетельство против пэра Англии – серьезное преступление. В некоторых случаях за это полагается виселица. – Произнося эти страшные слова, Джеймс беспечно пожал плечами. – Ты утверждаешь, что она солгала, описывая события того дня. Женившись на ней и не допустив, чтобы она солгала вторично, ты тем самым спасешь ее. А если ты этого не сделаешь, мисс Бакстер будет вынуждена повторить свои показания. Но уже под присягой. А я клянусь тебе всем святым, что сделаю все, чтобы их опровергнуть!

Патрик задумался над словами друга и обещанием доказать лживость Джулианы в суде. До сего момента он полагал, что в опасности находится лишь его шея.

– Но когда погиб мой брат, я еще не был пэром…

Джеймс отсалютовал ему стаканом:

– Но сейчас ты пэр, даже если в твоей тупой башке это пока не укладывается. Нет ровным счетом никаких законных оснований, чтобы не признать тебя наследником. И допрашивать тебя будут в палате лордов.

Патрик в изнеможении откинулся на жесткую спинку стула. Он всегда был вторым сыном и никогда не представлял себя в кресле пэра Англии. Мистер Чаннинг почти всю жизнь провел, роясь в книгах, вдали от высшего света. При мысли о том, что ему волей?неволей придется окунуться в самую его гущу, Патрику сделалось дурно.

Но все это меркло при мысли о Джулиане с грубой веревочной петлей вокруг нежной шейки…

– Допрос в палате лордов – прекрасный шанс для тебя. Осудить пэра Англии, даже виновного в убийстве, дьявольски сложно. Еще сложней вынести приговор пэру, виновному в непредумышленном убийстве. А теперь, когда принят новый закон, отменяющий привилегии для пэров, члены палаты еще менее охотно признают виновным одного из своих. – Поколебавшись, Джеймс договорил: – Так что если она осмелится свидетельствовать против тебя, ей не поздоровится.

Сердце Патрика словно стиснула ледяная рука.

– Уже нет времени. Мисс Бакстер еще не достигла брачного возраста… к тому же если я поддамся на ее уговоры, то мы отправимся в Йоркшир уже завтра.

«К тому же Джулиана – типичная столичная штучка, и вполне может позволить себе выйти за любого светского щеголя по собственному выбору, – думал Патрик. – Заставить такую девушку выйти за человека, которого она обвиняет в убийстве, все равно что пытаться продеть канат в игольное ушко…»

– Забудь об этом, чертов ты висельник! – Дэвид сардонически прищурился. – Ты в Шотландии. Тут можно обвенчаться в течение часа – если, разумеется, пожелаешь. Или ты позабыл щекотливые обстоятельства женитьбы нашего Маккензи?

Патрик лишь хмуро улыбнулся в ответ. Нет, он не забыл той ночной попойки и последовавшего за нею поспешного венчания. Удивительно, что, вопреки всякой логике, из этого получился весьма завидный брак.

– Зря ты употребил это слово, друг мой.

– Ты про слово «щекотливый»?

– Нет. Я про «висельника». Сослужи мне добрую службу: не напоминай мне об этом больше, ладно? Нынче вечером мы все равно не сможем пожениться, если она мне откажет. А она мне, разумеется, откажет, сочтя, что я предлагаю ей руку и сердце по неким… тайным причинам.

– Тогда отложи отъезд! – Джеймс обеими руками оперся на стол и подался вперед. – Поухаживай за нею. Убеди в искренности своих чувств. А заодно в том, что ее репутация безнадежно загублена. Но ради всего святого, не возвращайся в Англию, пока не уладишь дело с женитьбой!

 

Глава 6

 

«Интересно, а можно потребовать еще одну ванну?» – задумалась мисс Бакстер.

Ну, если регулярно путешествовать в почтовых дилижансах, а потом валяться на грязному полу, то такая вольность вполне дозволительна. Вода в ванне быстро окрасилась в цвет некрепкого чая, и Джулиане сделалось дурно от одной мысли о том, что к ее телу пристало такое количество грязи. «И что, прикажете теперь лежать в столь нечистой воде?» Об этом страшно было даже подумать!

Но мысль о том, чтобы вновь натянуть на себя то самое платье, была еще противнее. Скомканное, оно валялось бесформенной грязно?зеленой кучей на чистом полу. Выбравшись из остывающей воды, Джулиана с ужасом поглядела на свою единственную на данный момент одежду. Нет, вновь ощутить на себе эту липкую, пропитанную кровью ткань было невозможно! И она завернулась в простенькое застиранное полотенце, оставленное ей горничной. Не имея при себе даже гребня, Джулиана принялась пальцами расчесывать мокрые спутанные кудри.

Мало?помалу ею овладевало изнеможение – слишком уж богат на открытия и события оказался этот день.

Она рассчитывала увидеть Патрика Чаннинга таким, каким описывали его лондонские сплетники: отталкивающим, непреклонным, нераскаявшимся убийцей. Тогда Джулиане было бы куда легче смириться с той ролью, которую ей довелось сыграть в этом деле. Но вместо закосневшего в грехе чудовища она увидела человека, посвятившего жизнь спасению тех, к кому судьба оказалась неблагосклонна. Мисс Бакстер разрушила его жизнь, а он создал себе новую, и очень недурную!

Джулиана взглянула на свои ногти – некоторые в результате всех перипетий путешествия оказались обломаны. И не в первый раз она прокляла свою импульсивность, которая в очередной раз возобладала над здравым смыслом, невзирая на намерения мисс Бакстер держать ее в узде.

Куда запропастился саквояж? Джулиана рассчитывала, что его принесут еще четверть часа назад. Она подробно объяснила прислуге, где его искать, и просила не мешкать…

Отсутствие поклажи заставляло мысль работать в опасном направлении. Неужели саквояж кто?то похитил из почтовой конторы? От этой мысли Джулиане сделалось дурно – почти так же, как от перспективы надеть грязное платье.

От горестных раздумий ее отвлек решительный стук в дверь.

– Одну минутку! – отозвалась она, судорожно обматываясь полотенцем и мечтая о чистой ночной сорочке. – Войдите!

Однако на пороге возникла вовсе не служанка с вожделенной сорочкой в руках. Внушительная фигура Патрика заполнила собой весь дверной проем. Головой он касался притолоки. Взгляд его карих глаз был устремлен Джулиане прямо в лицо – это обстоятельство представляло хоть слабое, но утешение: внимание Патрика вполне могли привлечь иные части ее тела. Ведь она почти нага, и не заметить этого невозможно…

Джулиана замерла как громом пораженная. Хоть в комнате было прохладно, ее всю вдруг словно обдало жаром. Боже праведный, Джулиана не только стояла в опасной близости от мужчины почти в чем мать родила – внизу живота она испытывала некие странные ощущения… и они были даже отчасти приятны! Намереваясь изобразить крайнюю степень возмущения, мисс Бакстер глубоко вдохнула.

– Я не одета, Патрик!

И поплотней запахнула полотенце на пышной груди, надеясь, что при этом не обнажатся иные, куда более пикантные ее прелести.

– Тогда не следовало приглашать меня войти.

Она заметила, что челюсти мистера Чаннинга плотно сжались. Будь на его месте кто?то другой, это можно было оставить без внимания – но Патрик всегда настолько сдержан в проявлении эмоций, что такое выражение его лица говорило о первостатейном бешенстве! Но с какой стати? Ведь это она стоит перед ним, кутаясь в полотенце, которого явно недостаточно, чтобы предотвратить ее окончательный позор! Ему следовало бы по крайней мере отвести взгляд…

Мистер Чаннинг продемонстрировал Джулиане ее саквояж:

– Я принес из почтовой конторы ваш багаж. – Губы его сжались в тонкую нитку. – Как вы того и требовали…

Устремив взгляд на саквояж, Джулиана вдруг ощутила запах виски, распространившийся по комнате, – о, этот омерзительный напиток, стремительно набиравший популярность в высшем свете! И она все поняла. Все это время он сидел внизу, в трактире, попивая это гадкое пойло. Все это время саквояж был с ним, и он намеренно не принес его сразу! Чтобы унизить ее!

Ну что ж, если Патрику Чаннингу угодно разыгрывать нерадивую горничную, то и Джулиана поведет себя с ним соответственно!

Высвободив пальцы одной руки и стараясь, чтобы полотенце не соскользнуло, она указала на пол:

– Можете оставить мой багаж тут.

Лицо Патрика оставалось бесстрастным, но он послушно – слишком послушно – поставил саквояж на пол. Джулиана махнула рукой в сторону столика:

– А когда будете уходить, можете унести поднос и грязные тарелки!

Какое?то время Патрик задумчиво глядел на нее, словно обдумывая некое решение. перешагнул через порог. Остановился. Затем закрыл дверь, повернул в замке ключ.

Джулиана начала медленно пятиться. Она обвела взглядом комнату, прикидывая, что он намеревается делать, что именно его тут заинтересовало…

Кровать. Ванна. Бюро. Окно.

Ее испуганный взгляд остановился на кровати. Если она права, то намерение мистера Чаннинга ужасно. Но еще ужасней то, что ее взбалмошное сердце, кажется, приветствует его…

В полумраке комнаты Джулиана с трудом различала выражение глаз Чаннинга. Задумчиво повертев ключ в руках, Патрик сунул его в карман.

– Вы вполне могли запереть дверь, и все же не сделали этого. Это в ваших правилах – бездумно полагаться на волю слепого случая?

Джулиана вздернула непокорный подбородок:

– Я не верю в судьбу!

– Стало быть, не верите? Тогда почему вы ее все время искушаете, Джулиана? Вы оставили дверь незапертой, принимая ванну. Это могло весьма плохо закончиться… не все джентльмены стучатся, прежде чем войти.

– Но вы, сэр, вовсе не джентльмен!

Наклонившись, Патрик поднял ее саквояж:

– Кажется, с этим вопросом мы разобрались еще при первой нашей встрече.

Он сделал шаг к ней, и пульс Джулианы тотчас опасно участился. И вовсе не потому, что она очутилась за запертой дверью наедине с человеком, подозреваемым в убийстве. Причина была в том, что она осталась наедине с Патриком, и, похоже, у ее взбалмошного сердца есть свои резоны забиться чаще…

Патрик с размаху бросил саквояж на постель:

– Наденьте что?нибудь. Нам нужно кое?что обсудить.

– Но я не могу одеваться… в вашем присутствии! – запротестовала Джулиана.

В сравнении с вопиющей непристойностью подобной перспективы сцена с викарием казалась просто иллюстрацией к Святому Писанию!

Патрик и не подумал достать из кармана ключ. Вместо этого он просто повернулся лицом к стене.

– Обещаю, что не стану подглядывать. – Его голос еле уловимо смягчился. – Обернусь лишь тогда, когда вы соблаговолите мне это разрешить.

«Его глубокий баритон, – подумала вдруг Джулиана, – вполне способен заставлять женщин срывать с себя одежды». Она даже поежилась.

Впрочем, ей срывать с себя было решительно нечего…

Опомнившись, мисс Бакстер подбежала к саквояжу и открыла его. Вещи лежали в странном беспорядке, и она схватила первое, что попалось под руку.

– Что привело вас сюда, Хавершем?

– Прошу вас, не называйте меня так.

Джулиана встряхнула белую ночную сорочку. Чистая ткань приятно зашуршала.

– А как прикажете мне называть вас?

– Думаю, «Патрик» вполне сгодится. – Он шумно выдохнул. – Я только что из трактира, – сообщил он, адресуясь к стене. – Остальные… то есть мои приятели, обо всем знают.

Джулиана судорожно скомкала сорочку:

– Знают… о чем?

– О нас… с вами. – Его слова, словно мячик, отскочили от выцветших обоев. – И о происшествии с викарием.

Джулиана насмешливо фыркнула:

– Меня совершенно не волнуют слухи, которые распускает его гнусное преподобие! В подчинении у викария всего лишь стадо доблестных шотландских баранов, да простят меня его прихожане! В лондонских светских салонах его слово ровным счетом ничего не значит! – Кинув опасливый взгляд на обращенную к ней широкую спину Патрика, она отбросила наконец последние покровы и стремительно натянула сорочку. – Морег всего?навсего захудалый шотландский городишко, Патрик. Слухи вскоре утихнут.

– Вы недооцениваете жителей Морега. Дэвид Кэмерон, к примеру, уже в курсе дела. А это предполагает, что и его супруге также обо всем известно. Надеюсь, вы знакомы с ними обоими?

Джулиана отыскала в конце концов на дне саквояжа гребень и теперь яростно пыталась расчесать мокрые спутанные пряди, едва не вырывая волосы с корнем.

– Вы уже можете обернуться, – объявила она, лихорадочно прикидывая, вправду ли сплетни, зародившиеся в этой глуши, могут достичь лондонских салонов. – Кэмерон также не в счет. А его супруга хоть и хороша собой, но не может считаться истинной леди…

Патрик медленно повернулся к ней лицом:

– Возможно, по лондонским меркам Дэвид Кэмерон малозначительная персона, однако в Мореге он весьма уважаем. Кстати, неподалеку проживает граф Килмарти. И его сын, Джеймс Маккензи, тоже посвящен в случившееся.

Гребень едва не выпал из пальцев Джулианы.

– Но шотландские пэры вовсе не столь уважаемы…

– Супруга Маккензи – бывшая виконтесса Торолд, – бесцеремонно оборвал ее Патрик. – Миссис Маккензи знакома со множеством влиятельных людей Лондона.

Джулиана ощутила стеснение в груди. Но это же горная Шотландия… это не Лондон! Ведь Патрик скрывался здесь почти год, и никто не подозревал о том, что он живет в этом городишке, а ей не удалось и дня тут пробыть, не оскандалившись! Снова она повела себя неосмотрительно… О господи… и вновь она не подумала! Как не подумала и о том, чтобы просто повернуть в замке ключ!

Мисс Бакстер горестно вздохнула:

– Если бы я могла просто поговорить с нею и все объяснить, то…

– Вы скомпрометированы. И никакие разговоры с бывшей виконтессой не помогут.

– А то, что вы находитесь тут, в моей комнате, пока я переодеваюсь? Это поможет?

– Также не вполне понятно, как будет выглядеть наша поездка в Йоркшир, – ведь именно этого вы решительно потребовали, не так ли? Наше совместное путешествие окончательно погубит вашу репутацию.

Гребень выпал из дрожащих пальчиков мисс Бакстер и с глухим стуком упал на дощатый пол. Ну что ж… она вновь угодила впросак. Не подумала о последствиях совместной поездки с Патриком в Йоркшир, как не подумала и тогда, когда в одиночку пускалась в дорогу!

Приличные леди не путешествуют в обществе джентльменов, если это не их мужья… и тем более в обществе личностей, подозреваемых в убийстве. Однако если она в очередной раз не подумала о последствиях, то Патрик о них подумал. Это даже радовало ее… отчасти. К тому же он явно рассматривает перспективу возвращения в Йоркшир. Джулиана?то приготовилась умасливать его, изворачиваться, лгать – лишь бы заманить в утренний дилижанс!

– Означает ли это, что вы намерены вернуться со мной в Англию? – робко спросила она.

Патрик скрестил руки на груди:

– Я не сделаю более ничего, что могло бы еще сильнее запятнать вашу репутацию.

Джулиана едва не рассмеялась. Неужели он не в курсе того, что она всегда виртуозно балансирует на грани приличий и что лондонские «желтые» газетенки пестрят заметками о ее шалостях вот уже два года?

– Но это моя репутация, не ваша! И вам всего лишь следует…

– Боюсь, в качестве невольного виновника вашего позора я обязан защитить вас. Это мой долг, если вам угодно. Учитывая обстоятельства, я не могу ехать вместе с вами. Есть лишь один способ уладить эту проблему, каким бы омерзительным он ни казался нам обоим. – И Чаннинг поведал мисс Бакстер, что это за способ.

Смысл его слов с трудом дошел до обескураженной Джулианы. Патрик предлагал ей сделку – и если она на нее пойдет, то сбережет свое доброе имя, а вдобавок получит еще и титул графини… И это теперь, когда она почти погубила себя! Неудивительно, что он был так зол, входя в ее комнату!

Джулиана обдумывала его слова, вдруг ощутив постыдное воодушевление. Но она ничего не могла с собой поделать. Ей только что сделал предложение, пусть и отчасти странным образом, человек, которого полстраны считает убийцей родного брата. Но воспоминание о трагедии тотчас померкло, когда мисс Бакстер увидела здесь, в Мореге, совсем иного человека. И теперь она не верила в его вину…

Более того, за последние несколько часов ей удалось окончательно и бесповоротно убедить себя в полнейшей невиновности мистера Чаннинга. Его объяснение гибели брата, его рассказ о нелепой случайности на охоте теперь казались ей правдоподобными, невзирая на то, что тогда, в суде, Патрик защищался очень вяло. Но увидев сегодняшнего Патрика – деревенского ветеринара, завернувшего окровавленную собаку в собственный сюртук, человека, который защищал ее от разъяренного викария, – она отказывалась верить в то, что он мог умышленно застрелить брата, даже в приступе бешенства!

Исподлобья глядя на Патрика, Джулиана пыталась разобраться в своих чувствах. Нет, он наверняка шутит! Он не может связать свою жизнь с леди, по вине которой так страдает его семья… с леди, у которой язык молотит невесть что, а голова думает лишь задним числом! К тому же Патрик вовсе не походил на человека, способного перед лицом Господа дать обет «любить, почитать и оберегать» ее…

Если бы дело было лишь в репутации мисс Бакстер, его хмурого вида было бы достаточно, чтобы убедить ее в безрассудности этого плана. И это мягко говоря. На самом деле Джулиану собственная репутация заботила куда меньше, чем следовало. Будь это не так, разве понесло бы ее в Шотландию, да еще без компаньонки? Разве она не знала, какой опасности подвергает и себя, и свое доброе имя? Нет, сейчас она всерьез обдумывала перспективу сделаться женой этого человека – и ею руководили иные мотивы, нежели желание спасти репутацию…

Ведь Патрик Чаннинг граф, пусть даже отказывался вести себя соответственно. Одного этого обстоятельства было довольно, чтобы любая леди упала без чувств от счастья, услышав от него предложение руки и сердца. Однако Джулиана представляла себе его будущее: если не будет рядом кого?то способного им руководить на этом новом для него пути, он непременно себя погубит. Сердце ее заныло. Патрик был совершенно неготов принять графский титул. Всю свою сознательную жизнь он всячески избегал лондонского света. Если Джулиана станет его супругой, то сумеет ему помочь…

Но причиной ее учащенного сердцебиения было отнюдь не только сочувствие.

Проблема была в том, чт? именно ощутила мисс Бакстер, услышав это предложение. Она предприняла рискованное путешествие сюда с единственной целью: поведать Патрику о кончине отца и о готовящемся судебном процессе и убедить его вернуться, чтобы защищаться в суде. Ее гнало сюда чувство вины, а еще неуклонно растущие сомнения в правоте собственных слов. Терзаясь муками совести, Джулиана мало?помалу перестала думать только о своей роли в этом деле, осознав, что погубила не только Патрика Чаннинга: она разрушила жизнь еще троих ни в чем не повинных людей.

И лишь встретившись с ним сегодня, Джулиана с горечью осознала всю глубину своей ошибки.

Ей вспомнились также и ощущения во время их единственного поцелуя – то, что она хотела, но не в силах была позабыть. Тогда она тотчас прекратила преследовать Эрика и ушла спать, но пробудилась еще до рассвета, потому что ей приснился он, Патрик, второй сын графа…

После того рокового дня мисс Бакстер тщетно пыталась зажить прежней жизнью. Во время последнего светского сезона в Лондоне она почти переступала границы приличий, силясь вновь ощутить ту сладкую дрожь, которую вызвала в ней одна лишь улыбка Патрика. Джулиана меняла кавалеров как перчатки, всякий раз убеждаясь, что выбор ошибочен. Флиртуя с бесчисленными светскими щеголями, улыбаясь им и даже изредка позволяя себе романтический поцелуй под луной, она не чувствовала ровным счетом ничего. Ничего похожего на те ощущения, что вызвала в ней некогда близость с этим человеком.

Именно память о том самом поцелуе, столь же неистребимая, как ее чувство вины, превратила теперь предложение Патрика из чисто делового, достойного рассмотрения, в нечто, от чего мисс Бакстер, похоже, была не в состоянии отказаться…

Джулиана облизнула пересохшие вмиг губы, силясь унять вновь охвативший ее от этих мыслей жар.

– Вы должны уехать со мной первым же утренним дилижансом, Патрик. От этого зависит и ваше будущее, и судьба всей вашей семьи.

Он не пошевелился. Не сказал ни слова. Просто глядел на нее со столь характерным для него суровым выражением.

Мисс Бакстер мысленно взмолилась, чтобы у нее хватило сил договорить. Именно сейчас… потому что потом она не найдет в себе мужества сказать эти слова.

– Если это единственное, что остается, то нам нужно пожениться. Сегодня.

 

Патрик уставился на мисс Бакстер, только что потребовавшую, чтобы они немедленно вступили в брак, и невольно вздрогнул. Полно, уж не совершает ли он вторую непоправимую ошибку в жизни?

Впрочем, его мужское естество, будучи вполне независимым органом, откровенно не соглашалось с мозгом – или как минимум требовало равноправия в этом споре. Потому что, обмозговав все доводы «за» и «против» этого безумного шага, Патрик не учел самого главного.

Джулиана – красивая женщина.

Теперь, когда она скинула наконец грязное зеленое платье, нежная линия ее шеи притягивала его взгляд словно магнит. А грудь под тончайшей тканью простой хлопчатобумажной сорочки была именно такой, какую рисовало прежде его воображение, – пышной и высокой. На нее невозможно было спокойно смотреть. Патрик все это время прожил в Мореге бобылем, избегая повышенного интереса со стороны некоторых похотливых вдовушек и ветреных служаночек, которые, прохаживаясь по улице, приподнимали юбки, готовые оказать холостяку любую интимную услугу. Теперь же, когда его тело отозвалось на соблазнительные прелести Джулианы, Патрик вспомнил о том, что он мужчина. А Джулиана – женщина, которая, невзирая на всю дикость ситуации, воспламенила его мужские инстинкты. Далеко не самые худшие из человеческих инстинктов, которые способна пробудить в муже жена.

Жена… Это слово показалось ему странным на вкус.

Мисс Бакстер завладела его мыслями. По правде говоря, Патрик надеялся, что до этого не дойдет. Та Джулиана, которую он узнавал сейчас, похоже, ничуть не пеклась о своей репутации – по крайней мере настолько, чтобы столь поспешно принять его предложение. Она определенно умна. И остроту своего ума блестяще продемонстрировала не единожды – к примеру, сегодня, поставив на место его преподобие…

В то же время она села на поезд в полном одиночестве, что явно не свидетельствовало о ее благоразумии, – это минус.

А с его стороны заманить бедняжку в эту ловушку не вполне по?джентльменски. Даже если она этого заслуживает. Черт подери, даже если она виновата перед ним – ведь именно из?за нее его жизнь пошла прахом… Три стаканчика виски не смогли усыпить его совесть. Патрику было неуютно: ведь он откровенно использовал Джулиану. Однако если он не сделает того, что задумал, то будет просто?напросто повешен, а другого пути избежать петли у него не было. Разумеется, говоря с Джулианой, Патрик слегка преувеличил последствия ее необдуманного обнажения на его кухне, однако в том, что касалось связей супруги Джеймса, не погрешил против правды. Да и путешествовать им вместе без обручальных колец – дело абсолютно немыслимое…

Впрочем, вид Джулианы в тонкой сорочке не способствовал джентльменскому направлению его мыслей. Подумать только, эта изнеженная девочка умеет позаботиться о себе без помощи горничной… А как храбро она села в поезд, отправляющийся в неизвестность!..

Вот сейчас она явно самостоятельно приготовила себе постель – пусть неумело, но все же… И некая неджентльменская часть натуры Патрика Чаннинга отчаянно желала оказаться в этой постели рядом с нею!

– Если вы уверены… – начал было он, однако Джулиана прервала его.

– Нам нужно все проделать быстро, если мы хотим успеть на утренний дилижанс! – Она склонилась, что?то ища в саквояже, и сорочка, слегка натянувшись, опасно обрисовала ее бедра. – Может ли кто?нибудь все устроить в столь поздний час?

– Кузнец… – Патрик сглотнул. Будь благословенна Шотландия и ее либеральные законы, разрешающие запретные в Англии браки! – Он сочетал половину здешних супружеских пар. Полагаю, он затребует немалых денег за то, что мы побеспокоим его среди ночи, но будет рад помочь.

И мистер Чаннинг сделал шаг по направлению к Джулиане, словно проверяя, насколько серьезно ее решение. Невзирая на деловую сторону вопроса, невзирая на то что он намеревался сделаться ее супругом, чтобы защищать, он ни за что на свете не обменяется клятвами любви и верности с леди, которая не пожелает разделить с ним постель!

Увы, доискиваться до истинных мотивов ее поспешного согласия не было времени.

– Я щедро ему заплачу, – объявила Джулиана, доставая из саквояжа воздушное голубое платье.

Патрик сделал еще шаг к Джулиане, изо всех сил стараясь глядеть ей в лицо, а не на бедра. Но лицо представляло собой зрелище ничуть не менее волнующее, нежели едва прикрытое сорочкой тело. Мысли Патрика путались… Взглянув на ее переносицу, он понял, чт? является источником такой сумятицы.

 

Конец ознакомительного фрагмента — скачать книгу легально

 

[1] Солиситор – в Великобритании категория адвокатов, ведущих подготовку судебных материалов для ведения дел барристерами – адвокатами высшего ранга.