Нора Робертс

Сновидения

 

Ева Даллас – 46

 

 

 

Ты убежище мне;

Ты спасешь меня от беды

И окружишь криками

радости об избавлении.

(Наставление Давида. Псалом:7)

 

 

 

 

1

 

Вот что значит забвение, подумал Рорк. Оно способно не просто привести здание в негодность, а полностью его разрушить. Он это уже наблюдал. Год за годом, по кирпичику – и дом, считай, умер. По его мнению, этот процесс коварнее урагана или землетрясения, поскольку убивает медленно и беззвучно, без гнева и страсти, зато с глубочайшим презрением.

А может, он слишком сентиментален? Ведь это строение на протяжении десяти с лишним лет служило лишь жалким прибежищем для крыс да наркоманов. Но при наличии воображения и существенных вложений это, словно ссутулившееся, старое здание можно вернуть к жизни, и тогда оно еще послужит.

Воображения и финансов у Рорка хватало, более того – он получал удовольствие от возможности употреблять их по своему усмотрению. И прихоти.

К этому объекту он присматривался уже более года, с долготерпением кошки перед мышиной норкой выжидая, когда владеющая зданием не слишком надежная фирма пошатнется еще сильней. Одновременно он держал ушки на макушке и прислушивался ко всем слухам касательно реконструкции, новых источников финансирования или окончательного банкротства фирмы.

Как он и предполагал, истина оказалась где?то посередине, и дом был выставлен на продажу. Но Рорк опять торопиться не стал, выжидая удобного момента, пока нереальная, с его точки зрения, начальная цена не снизилась до разумных пределов.

Но и тогда он еще немного выждал, понимая, что финансовые затруднения компании?собственника заставят ее в конце концов согласиться на еще более низкую цену – правда, для этого пришлось немного поволноваться.

Разумеется, покупка, как и продажа недвижимости – да, впрочем, и всего другого, – это бизнес. Но в то же время и игра, причем для него – весьма увлекательная, такая, в которой ему особенно нравилось одерживать верх. Для него по степени азарта и удовлетворения бизнес почти не уступал воровству.

Когда?то он промышлял кражами, чтобы выжить, а позже делал это по инерции, поскольку воровство стало для него своеобразной игрой, в которой он к тому же оказался чертовски силен. Но те времена для него давно остались в прошлом, и Рорк редко сожалел о том, что прекратил свои темные делишки. Что правда, то правда: эти делишки позволили ему накопить кое?какой первоначальный капитал, но потом он существенно его приумножил, а теперь в полной мере научился распоряжаться нажитым. Когда он думал о том, от чего отказался и что в результате приобрел, то приходил к заключению, что это было лучшее решение в его жизни.

Сейчас он стоял между каменных стен своего последнего приобретения, высокий человек с поджарым и хорошо натренированным телом. На нем был безупречно сшитый костюм темно?серого цвета и накрахмаленная сорочка цвета торфяного дыма. С одной стороны от него стоял приземистый прораб по имени Пит Стаски, с другой – его главный архитектор, аппетитная Нина Уитт. Вокруг суетились рабочие, заносившие инструмент и обменивавшиеся громогласными репликами в попытке перекричать уже звучавшую музыку отбойных молотков, столь хорошо знакомую Рорку по бесчисленным стройкам, которые он вел в разных уголках планеты.

– Ну, остов?то, надо признать, еще крепкий, – проговорил Пит, перекатывая во рту черничную жвачку. – Конечно, насчет работы я спорить не собираюсь, но все же должен в последний раз предупредить: снести его совсем и отстроить заново было бы дешевле.

– Может, и так, – согласился Рорк, в чьем голосе слышались еле уловимые ирландские корни. – Но эти стены достойны лучшей участи, чем полное разрушение. Так что мы их выпотрошим и начиним тем, что придумала для них Нина.

– Дело хозяйское, – отозвался Пит.

– Вот именно.

– Не пожалеете! – заверила Нина. – Для меня это всегда самый волнующий момент! Снести то, что отжило свой век, и открыть себе простор для его возрождения.

– Никогда не знаешь, что обнаружишь во время сноса. – Пит поднял кувалду. – Однажды нашел целое новое крыльцо в фанерном ящике – его так и не распаковали. А еще брошенную стопку журналов аж за 2015 год.

Он покачал головой и протянул кувалду Рорку:

– Первые несколько ударов – ваши. Это хорошая примета – чтобы начал владелец.

– Я сам хорошая примета. – Рорк с веселым выражением снял пиджак и протянул Нине. Оглядел обшарпанную, грязную стену и улыбнулся при виде украшавшего ее безграмотного граффити.

Нахрен этот долбаный мир!

– Начнем здесь, пожалуй, а? – Он взял кувалду, примерился к ее весу, размахнулся и ударил в гипсовую стену с такой силой, что Пит одобрительно крякнул.

Дешевый материал разлетелся в щепки, выплюнув из себя серую пыль и обломки.

– Нарушаете правила техники безопасности, – прокомментировал Пит. – Хорошо еще, что такая дохлая стенка не обвалилась целиком. – Он презрительно мотнул головой. – Хотите, можете вдарить еще пару раз, она, глядишь, и совсем развалится.

Рорк рассудил, что дурацкое возбуждение от процесса разрушения вполне соответствует человеческой натуре. Он еще раз ударил кувалдой в стену, разнося вокруг фонтан гипсовой крошки. Затем в третий раз. Как и предсказывал прораб, большая часть стены осыпалась. За ней открылось узкое пространство с хилыми опорами и еще одна стена.

– Это что за хрень? – Пит придвинулся и хотел заглянуть внутрь.

– Погоди. – Отложив кувалду, Рорк взял Пита за локоть и сам протиснулся внутрь.

Между разбитой им стеной и следующей, в нескольких футах дальше, лежали два длинных свертка, обернутых в толстую пленку.

Но он уже и сам видел, что это такое.

– Да уж… Действительно, нахрен этот долбаный мир.

– Это же… Черт!

– Что там? – мимо Пита протиснулась Нина, продолжая держать в руках пиджак Рорка. – Ой! Боже мой! Это же… Это же…

– Трупы, – закончил за нее Рорк. – Точнее, то, что от них осталось. Пит, ребят придется притормозить. Кажется, мне надо проинформировать жену.

Рорк забрал из дрожащих пальцев Нины пиджак и достал из кармана аппарат.

– Ева, – проговорил он, когда лицо жены появилось на экране. – Похоже, мне тут нужен полицейский.

 

Лейтенант Ева Даллас стояла перед разрисованным граффити, закопченным кубиком трехэтажного здания с деревянными оконными рамами и ржавыми решетками и недоумевала, за каким чертом Рорку понадобилась эта рухлядь. Но коли уж он ее купил, значит, рассчитывает извлечь какую?то прибыль. Но сейчас это было не главное.

– Может, это еще и не трупы.

Ева обернулась на свою напарницу – детектива Пибоди, закутанную в теплое пальто, как какой?то эскимос – если допустить, что эскимосы носят пуховые фиолетовые пальто.

Если так и дальше пойдет, конец 2060 года будет ознаменован для них обморожением ног.

– Раз он сказал трупы, значит, трупы.

– Ну да, наверное. Отдел убийств: наш рабочий день начинается в тот момент, когда заканчивается ваш. И так постоянно, – согласилась напарница.

– Вышей этот слоган себе на наволочке.

– Лучше на футболке.

Ева поднялась по двум разбитым ступеням бетонного крыльца и вошла в двустворчатые металлические двери. При такой работе, подумалось ей, раннее начало дня всегда обеспечено.

Это была высокая худая женщина. На ногах – крепкие сапоги, одета в длинное кожаное пальто. Взъерошенные порывистым ветром короткие непослушные волосы гармонировали по цвету с коньячным оттенком ее глаз.

Когда Ева распахнула дверь, та заскрипела, как убитая горем, охрипшая женщина. При первом же взгляде на царящую в вестибюле грязь и запустение на лице Евы, таком же худом, как вся она, с характерной ямочкой на подбородке, отразилось недоумение. Но оно быстро сменилось бесстрастным выражением, взгляд сделался хладнокровным, и она вновь превратилась в стопроцентного полицейского.

За ее спиной Пибоди негромко выдохнула:

– Фу!

Хотя в душе она была с ней согласна, Ева промолчала и шагнула вперед к людям, сгрудившимся у разбитой стены. Вперед вышел Рорк.

Казалось бы, подумала она, в своем дорогом костюме делового воротилы, с роскошной шевелюрой шелковистых черных волос, ниспадающих едва ли не до плеч, и лицом, на котором так и читалась благосклонность фортуны, он должен был выглядеть здесь совсем неуместно. Однако это было не так, ее муж казался абсолютно на своем месте, и было заметно, что он держит ситуацию под полным контролем.

– Лейтенант! – Его дерзкие синие глаза на мгновение задержались на ее лице. – Пибоди! Прошу извинить за причиненные неудобства.

– У вас тут трупы?

– Похоже на то.

– Тогда это для нас не неудобство, а работа. Где они? Там, за стеной?

– Да, точно. Насколько я успел понять, целых два. И конечно, я ничего там не трогал, после того как проломил стену и их обнаружил. И остальным трогать запретил. Уж порядки?то ваши я знаю.

Да, наши порядки он знает, подумала Ева. Не хуже, чем она – его. Непререкаемый босс, отлично держит себя в руках, а внутри – сдерживаемое бешенство.

Она знала, что его так бесит: его объект, его приобретение – и кто?то посмел сделать его местом преступления! Местом убийства. Поэтому она проговорила тем же деловым тоном:

– Пока не разберемся, нельзя сказать, с чем мы имеем дело.

– Разберетесь. – Он погладил ее по руке легким прикосновением. – Достаточно одного взгляда. Ева, я думаю…

– Не надо мне пока говорить, что ты думаешь. Лучше, если я войду, не имея никаких предположений.

– Ну да, конечно. Ты права. – Он подвел ее к проему в стене. – Лейтенант Даллас, детектив Пибоди, Пит Стаски. Наш прораб.

– Здрасьте, – процедил Пит и ткнул в надпись на своей строительной каске. – При сносе чего только не увидишь! Но такого…

– Никогда не знаешь заранее. А кто та женщина в костюме? – спросила Ева Рорка, оглянувшись на даму, сидящую на каком?то перевернутом ведре, обхватив голову руками.

– Это Нина Уитт, наш архитектор. Никак в себя не придет.

– Ясно. Мне нужно, чтобы вы все сдали назад.

Надев на руки резиновые перчатки и бахилы поверх сапог, Ева подошла к пробитой стене. Пролом был неровный, с рваными краями, но в самом широком месте достигал двух футов ширины, а в высоту шел почти от пола до потолка.

Как и Рорк до нее, она увидела два длинных мешка, один поверх другого. Он не ошибся в своей оценке.

– Осторожно ступайте, леди! То есть лейтенант, – поправил себя Пит. – Эта перегородка… Стойки уж больно хлипкие. Надо мне вам каску добыть.

– Все в порядке. – Ева присела на корточки и посветила фонариком на мешки.

Одни кости, подумалось ей. Ни следа одежды, ни клочка – во всяком случае, ничего такого не видно. Зато видно – в каких местах крысы прогрызли пленку, чтобы добраться до своей добычи.

– Известно, когда эту стену поставили?

– Достоверно – нет, – ответил Рорк. – Я, пока мы вас ждали, покопался в документах, чтобы узнать, выдавалось ли разрешение на подобное внутреннее переустройство. Ничего такого не было. Связался с бывшим собственником – точнее, с представителем фирмы?владельца. Если им верить, на момент покупки объекта стена уже стояла, а это было года четыре назад. Сейчас вот жду, когда перезвонит тот, кто владел домом до них.

Можно было сказать, чтобы он предоставил это ей, но зачем впустую тратить слова и время?

– Пибоди, вызывай?ка экспертов! И пошли заявку на криминалиста?антрополога. Экспертам скажешь, что нам потребуется осмотр трупов, а также отпечатки со стен и полов.

– Будет сделано.

– Думаешь, могут быть еще? – негромко спросил Рорк.

– Проверить надо.

Она вышла и посмотрела на мужа.

– Придется на время все ваши работы приостановить. До дальнейших распоряжений.

– Да я уж понял.

– Пибоди снимет с вас показания и запишет все контакты, после чего можете быть свободны.

– А ты? – спросил Рорк.

Она сбросила пальто.

– А я примусь за дело.

Вернувшись к месту преступления, Ева начала наговаривать на диктофон детальное описание завернутых в мешки трупов.

– Скелетные останки двух жертв, каждая завернута в материал, похожий на плотную пленку. В пленке имеются отверстия, внешне похожие на следы проникновения грызунов. От этого доступ воздуха к телам увеличился – и теплого, и холодного, – продолжала она негромко. – И это, по всей видимости, ускорило разложение. Пока никаких данных о времени возведения этой перегородки нет. Определить на месте время смерти не представляется возможным.

Оставив в покое мешки, она попыталась лазерной рулеткой измерить рост погибших.

– Черт, сантиметры… – ругнулась она при виде цифр на экране. – Переведем в человеческие меры… то есть в футы. – Она, нахмурясь, прочла новые показания.

– Жертва номер два, верхняя: рост примерно пять футов. Жертва номер один, нижняя: четыре фута одиннадцать дюймов.

– Дети, – из?за ее спины констатировал Рорк. – Это были дети.

Он не стал входить внутрь, а остался в проеме.

– Для определения возраста мне понадобится судмедэксперт. – Ева сокрушенно покачала головой. Рорк был не просто свидетель. И даже не просто ее муж. Он реально помогал ей в расследовании бессчетного числа дел. – Да, по всей видимости, дети. Но утверждать определенно не могу. Ступай, пусть Пибоди снимет с тебя показания.

– Она сейчас Нину опрашивает. – Рорк обернулся – Пибоди продолжала беседовать с потрясенной архитекторшей, вся ее коренастая фигура выражала сочувствие. – Еще не закончили. А пока я мог бы тебе тут помочь.

– Не самая лучшая идея. Давай попозже. – Ева стала осторожно стягивать пленку с жертвы номер два. – В черепе никаких отверстий не видно – стало быть, явных признаков черепно?мозговой травмы нет. Видимых повреждений шеи тоже. Никаких вмятин или переломов в области грудной клетки. – Она надела очки?микроскопы. – На левой руке имеется трещина, повыше локтя. Возможно, результат удара. Вот этот палец с виду искривлен, но не мне об этом судить. Пока никаких повреждений, которые можно было бы квалифицировать как причину смерти, я не вижу. Идентификацию пусть проводят судмедэксперты, по скелетным останкам ничего не определишь. Ни одежды, ни обуви, ни украшений, ни каких бы то ни было личных вещей.

Продолжая сидеть на корточках, она снова повернулась к Рорку.

– Я вижу одни голые кости. Но обычно у мужчин линия челюсти более квадратная, а здесь, по?моему, прослеживается некоторая округлость. А вот тазовые кости у мужчин, как правило, более массивные. Это, конечно, только предположение, и оно требует подтверждения, но, на мой взгляд, это женские останки.

– Девичьи.

– Повторяю: это только гипотеза. А насчет времени и причины смерти у меня даже гипотез никаких нет. Может, удастся установить, когда эту перегородку поставили, потому что, скорее всего, ее воздвигли специально, чтобы спрятать тела. Имея эту дату и заключение судмедэкспертов, мы сможем приблизительно вычислить время смерти.

Она поднялась.

– Для установления личностей мне потребуется заключение экспертов. Как поймем, кто они такие, сможем начать выяснять, как они сюда попали.

Сделав все, что было в ее силах на данный момент, Ева вышла и встала рядом с Рорком.

– Они почти одного роста, – заметил он.

– Да. Возможно, один тип жертв. Девушки, близкие по возрасту, может быть, по телосложению и расе. Может, были убиты вместе, а может, и нет. Видимых повреждений я не обнаружила, но экспертиза покажет. Подожди.

Она направилась к Пибоди, та как раз закончила с Ниной.

– Извините меня, я вам совсем не помогла. Все это так ужасно! Я еще никогда не видела… – Нина обернулась на пролом в стене и быстро отвела взгляд. – Я даже толком не разглядела, но…

– Когда вы получили эту работу, вы не осматривали стены? Пол? – начала Ева.

– Мы, конечно, несколько раз обошли здание. Сняли замеры. Рорк распорядился выпотрошить здание и всю планировку и отделку сделать заново. У нас есть синьки и техзадания – архитектурные и инженерные. Скелет?то… – она запнулась и побледнела. – Я хотела сказать, остов у дома крепкий, а вот внутри – труха. Много дешевых материалов, убогий дизайн, все на живую нитку – и так на протяжении нескольких десятков лет. А в довершение еще и много лет без обитателей.

– Сколько именно?

– По нашим данным, здание не эксплуатировалось – во всяком случае, по бумагам – лет пятнадцать. Я немного покопалась в его истории – просто чтобы иметь отправную точку для новой планировки.

– Пришлите мне, что у вас есть. Сейчас можете быть свободны. Вам есть на чем добраться?

– Могу взять такси. Со мной все в порядке. Обычно я не такая… трепетная. Можно мне еще парой слов с Рорком перекинуться, пока я здесь?

– Конечно. – Ева переключилась на Пибоди. – По?моему, это дети.

– Черт! Даллас!

– Не на сто процентов, но, судя по первому осмотру, у меня сложилось такое впечатление. Мне надо, чтобы ты сняла показания с Рорка, так будет лучше. А я займусь прорабом. – Она обернулась на первого криминалиста, возникшего в массивных железных дверях. – Буквально через минуту.

Поскольку на данный момент делать ей больше было нечего, кроме как руководить, Ева дала задание экспертам, быстро сняла краткие, но выразительные показания с Пита, после чего вернулась к Рорку.

– Лучшее, что ты для меня сейчас можешь сделать, это выяснить по максимуму все про это здание за последние пятнадцать лет. Кто, когда, что… Понимаешь?

– За пятнадцать лет? Думаешь, они здесь столько пролежали?

– Если здание все это время никак не эксплуатировалось, вероятнее всего, да, это случилось где?то в этом промежутке. Ну, еще на разложение какое?то время ушло. Если получится добыть для меня сведения на этот счет, а еще лучше – и за предыдущие пять лет, то нам уже будет от чего отталкиваться.

– Значит, ты их получишь.

– А вон там – что это такое? Где в стене дыра? – Ева указала на проем.

– Должно быть, прежние хозяева исследовали старые коммуникации. На втором этаже есть похожий проем, где они, судя по всему, изучали состояние труб.

– Жаль, что сюда нос не сунули. Трупы обнаружили бы раньше, а тебе дом достался бы дешевле.

– Он мне и так дешево достался. Как раз когда они убедились, что проводка и трубы безнадежно изношены, они и кинулись изыскивать финансирование. И искать инвесторов. Но ни то ни другое не удалось.

– А тут как раз явился ты и так удачненько эту развалюху подобрал.

– Можно и так сказать. И развалюху, и эту начинку в придачу.

Она понимала, что у него на душе.

– Могу дать гарантию, что когда их сюда затащили, ты собственником здания не был. Зато ты их нашел, а они этого давно ждали. Тут уж ничего не поделаешь, Рорк. Тебе надо идти, у тебя сегодня наверняка еще десять тысяч встреч.

– Сегодня не десять, а всего тысячи две, так что могу еще чуть?чуть задержаться. – Он наблюдал, как два криминалиста в неизменных белых костюмах и бахилах исследуют другую стену.

– Ладно, но мне надо… – Дверь снова со скрипом распахнулась, и Ева осеклась.

Вошедшая женщина выглядела так, словно явилась на съемочную площадку. Алое, как поле маков, длиннополое пальто, летящий шарф – будто серебристо?серая вуаль поверх красного. Из?под пальто виднелись серые сапоги на высоких шпильках. Дерзкий красный берет венчал аккуратно уложенные черные волосы, короткая треугольная челка завершала образ.

Незнакомка сняла солнечные очки в красной оправе, явив миру голубые глаза, являвшие собой экзотический контраст с гладкой смуглой кожей. Сунув очки в необъятную серую сумку, она достала аппарат в изысканном чехле и начала снимать все на видео.

– Это еще что за?.. – Ева решительным шагом пересекла пыльное помещение. Наверное, какая?то журналистка в поисках сенсации. – Здесь, между прочим, место преступления! – попробовала возмутиться она.

– Вот именно. Очень полезно бывает четко запечатлеть обстановку. Доктор Гарнет Девинтер. – Она протянула руку, сжала Еве кисть и крепко тряхнула. – Судебный медик?антрополог.

– Я вас не знаю. А где Фрэнк Бисом?

– Фрэнк месяц как ушел на пенсию и переехал во Флориду. Теперь на его месте я. – Она пытливо посмотрела на Еву. – Я вас тоже не знаю.

– Лейтенант Даллас. – Ева ткнула пальцем в закрепленный на брючном ремне жетон. – Позвольте взглянуть на ваше удостоверение, доктор Девинтер.

– Пожалуйста. – Она сунула руку в сумку, в которую, по внешнему виду, впору было запихнуть целого пони, и достала документы. – Мне сказали, у вас тут скелетные останки двух человек.

– Все верно. – Ева вернула удостоверение. – Завернутые в пленку, со следами проникновения грызунов – мне так думается. Их обнаружили, когда начали снос здания. Вон за той перегородкой.

Она показала жестом, потом подвела Девинтер к пролому.

– Так… А вот вас я знаю. – При виде Рорка лицо фотомодели оживилось. – Помните меня?

– Гарнет Девинтер. – К изумлению Евы, он нагнулся и расцеловал красотку в обе щеки. – Сколько лет прошло? Пять? Шесть?

– Да вроде шесть. Я читала, вы теперь женаты. – Девинтер широко улыбнулась обоим. – Поздравляю вас обоих. Вот уж кого не ожидала здесь увидеть, Рорк…

– Он владелец здания, – пояснила Ева.

– А… Не повезло. – Девинтер посмотрела наверх, по сторонам, вниз. – Развалюха, да? Но вы ведь спец по возрождению недвижимости.

– Такой же, как вы – по костям. Ева, – обращаясь к жене, сказал Рорк, – нам повезло, что она здесь. Гарнет – одна из лучших судебных медиков?антропологов в стране.

– «Одна из»? – переспросила Девинтер и рассмеялась. – Надоело сидеть в офисе в Восточном Вашингтоне, вот и ухватилась за возможность получить освободившееся здесь место. Так сказать, заняться живым делом. И еще я решила, что моей дочери Миранде перемены тоже не помешают, – пояснила она.

– Отлично. Здорово. Может, попозже удастся всем вместе где?то посидеть, пропустить пивка с орешками. И… даже не знаю… может быть, вы для разнообразия не прочь и на останки взглянуть? Так – чтоб руки занять, – перевела разговор Ева.

– Сарказм. Ух ты! – Девинтер, ничуть не смущаясь, сняла пальто. – Ничего, если я?.. – Она сунула пальто Рорку. – Сюда идти? – Ева кивнула, и она двинулась к проему, снова включив диктофон.

– Запись у меня есть, – заметила Ева.

– Предпочитаю иметь свою. Вы раскрыли пленку сверху.

– После того, как все полностью записала.

– Все равно.

– Вы без спецодежды, – заметила Ева, когда Девинтер уже занесла ногу, чтобы шагнуть внутрь.

– Вы правы, конечно. Никак не привыкну к порядкам. – Она достала из сумки белый костюм эксперта. Расстегнула и ловко скинула сапоги и поверх облегающего черного платья натянула комбинезон. Затем достала банку со специальным составом, образующим на коже пленку, и намазала руки.

Не расставаясь с сумкой, она протиснулась в пролом в стене.

– Приятельница? – процедила Ева мужу.

– Знакомая. Но особа впечатляющая, скажи?

– Это ты верно заметил, – ответила Ева и тоже вошла внутрь.

– Верхние останки…

– Жертва Два.

– Хорошо. Жертва Два имела рост приблизительно метр пятьдесят.

– Чуть больше, я измерила. Примерно такая же и Жертва Один, немного поменьше.

– Не обижайтесь, но я измерю сама, для своего отчета. – Сделав замеры, Девинтер утвердительно кивнула. – По внешнему виду, форме черепа, лобковой дуге могу сказать, что Жертва Два женского пола, возраст от двенадцати до пятнадцати лет. Вероятнее всего, белая. Явных признаков повреждений не вижу. Трещина правой плечевой кости свидетельствует о перенесенном переломе. Скорее всего – в возрасте двух?трех лет. Кость срослась плохо. Еще имеется перелом правого указательного пальца.

– Больше похоже на вывих, чем на перелом, – сказала Ева.

– Согласна. У вас хороший глаз! Такое впечатление, что кто?то схватил ее за палец и выкрутил, пока сустав не щелкнул.

Девинтер достала очки?микроскоп, приладила на лице, легонько стукнула по ним пальцем, включив фонарик с лучом, направленным вниз.

– В зубах несколько дырок, постоянные зубы, которые прорезываются к двенадцати годам, уже наличествуют. Одного зуба нет. Еще я вижу повреждение глазницы. Левой. Старая травма.

Девинтер медленно и методично осматривала скелет.

– Повреждение капсулы плечевого сустава. Опять похоже на вывих – кто?то схватил за руку и с силой вывернул. Вот здесь еще: стрессовый перелом левой лодыжки.

– Жестокое обращение. Классические признаки.

– Согласна, но все эти повреждения мне надо будет исследовать в лабораторных условиях.

Она обернулась к Еве, глаза ее за линзами специальных очков казались огромными.

– После этого смогу сказать поконкретнее. Теперь мне надо ее переместить, чтобы осмотреть останки Жертвы Один.

– Пибоди! – позвала коллегу Ева.

Та просунула в проем голову.

– Слушаю, шеф!

– Помоги?ка мне поднять эти кости.

– Только осторожно! – предостерегла Девинтер. – Хорошо бы их вообще вынести, и пускай Доусон готовит к транспортировке. Знакомы с Доусоном?

– Да. Давай, Пибоди, поднимаем и выносим.

– Бедная девчонка! – вздохнула та, потом ухватилась за пленку и вместе с Евой подняла мешок, как гамак. – А что это за супермодель? – негромко поинтересовалась она, когда они перенесли останки в главную комнату.

– Новый судебный антрополог, – ответила Ева и окликнула стоявшего в стороне мужчину: – Доусон!

Старший криминалист обернулся, и она помахала.

– Скажи, чтобы готовил останки к перевозке, – велела она Пибоди, а сама вернулась к Девинтер.

– Примерно того же возраста. Учитывая строение черепа, могу предположить смешанную расу. Скорее всего, помесь азиатской и негритянской крови. Во мне этого тоже намешано. И опять никаких внешних повреждений. Заживший перелом большеберцовой кости, чистенький.

Девинтер медленно и аккуратно перемещалась вокруг скелета.

– Других повреждений или переломов не вижу. Все повреждения, в обоих случаях, старые, давно зажившие. Ни одно не было причиной смерти и не было получено непосредственно перед смертью или незадолго до нее.

В луче ее фонарика что?то сверкнуло.

– Погодите?ка! – Ева нагнулась и через глазницу вгляделась в глубь черепа. – Там что?то есть. – Схватив пинцет из своего набора инструментов, она просунула его внутрь и подцепила крошечный источник мерцания.

– Вот уж воистину глаз?алмаз! – похвалила Девинтер. – А я пропустила.

– Серьга.

– Думаю, серьга в нос. Может, в бровь. Гвоздик совсем короткий, так что склоняюсь к первому варианту. Выпала в процессе разложения.

Ева сунула находку в пакет для вещдоков и запечатала.

– Попробуем получить ДНК и начнем лицевую реконструкцию. Полагаю, вы захотите установить личность так скоро, как только наши возможности позволяют.

– Правильно полагаете.

– А вот установление причины и времени смерти может затянуться дольше. Мне потребуется подробная история здания, время возведения перегородки и первоначальное назначение объекта.

– Данные уже собирают.

– Отлично. Пусть Доусон этот скелет тоже подготовит к отправке. Я начну над ними работать незамедлительно и свяжусь с вами, как только появится что?то существенное. Надеюсь на плодотворное сотрудничество, лейтенант!

Ева снова ответила на рукопожатие, и тут раздался крик.

– Тут у нас еще один!

Она переглянулась с Девинтер.

– Похоже, вы еще здесь не закончили.

– Как и вы.

К тому моменту, как они закончили, было обнаружено двенадцать тел.

 

2

 

Ева метр за метром обследовала здание. Начала с южной стены, где криминалисты аккуратно вырезали большой квадрат гипсокартона, разложив небольшие образцы пыли и обломков по пластиковым пакетам для анализа. Внутри узкого проема были сложены друг на друга три тюка с останками. Она осмотрела их вместе с Девинтер.

Скелеты женские, в возрасте от двенадцати до шестнадцати лет. Как и в первых двух случаях, на некоторых были следы давнишних травм, но ни намека на явное повреждение, послужившее причиной смерти. Вместе с останками Ева нашла три сережки?гвоздика и одну колечком, серебряную.

Остальное пространство первого этажа было разделено несколькими перегородками. Здесь же находились два небольших туалета, давно уже лишенных оборудования.

К тому моменту как Ева и Девинтер стали подниматься по открытой железной лестнице на второй этаж, эксперты успели обнаружить еще пять тел.

– Расовая принадлежность опять разнородная, – сообщила Девинтер. – И снова все останки женские, примерно той же возрастной группы. Есть повреждения, которые я могла бы охарактеризовать как перенесенное в детстве насилие, но ни одно не явилось причиной смерти. Тот, кто это сделал, охотился за женщинами постпубертатного возраста, но еще далеко не взрослыми. Все кости принадлежат девочкам?подросткам, некоторые, по?видимому, в детстве подвергались жестокому обращению.

– На протяжении ряда лет это здание служило своего рода убежищем, – подал голос Рорк.

Ева сунула в пакет кольцо, которое, скорее всего, носилось на пальце ноги, и обернулась.

– Каким убежищем?

– Документация обрывочная. Во время Городских войн здание использовалось как своеобразный приют для детей и подростков – тех, кто потерял родителей. Импровизированный детский дом.

– Эти тела не лежали здесь со времен Городских войн.

– Почему? Это возможно, – возразила Девинтер. – Вот исследую останки в лабораторных условиях – тогда довольно точно смогу определить временной отрезок.

– Но не со времен Городских войн, – повторила Ева. – Перегородка поставлена много позже. И потом: зачем во время войны их надо было бы так прятать? В годы Городских войн люди гибли толпами. Захотел убить несколько девочек, а потом избавиться от тел? Просто вынеси на улицу и брось. К тому же, – продолжала она, не дав Девинтер возразить, – как ты станешь их убивать, заворачивать в пленку, складировать, да потом еще воздвигать стены, чтобы их спрятать, если у тебя в здании полно людей? Тебе нужно время, нужно уединение.

– Да, теперь вижу, вы правы. Я просто имела в виду, что, с точки зрения патологоанатома, эти останки могут датироваться тем временем. Но пока мы не проведем всех исследований, мы ничего точно сказать не сможем.

Ева выпрямилась и протянула Пибоди пакеты с вещдоками.

– В документах есть что?нибудь о том, как долго это здание служило приютом для сирот Городских войн?

– Это я как раз и пытаюсь выяснить, – ответил Рорк. – Пока мы знаем, что первый и второй этажи были оборудованы под спальни. На третьем и четвертом находились ванные комнаты общего пользования.

– Насколько я могу судить, – вставил Пит, – ванные комнаты были оборудованы в самом конце Городских войн или непосредственно после них. Я сужу по материалу стен – начинка?то практически не сохранилась. В те времена народ не заморачивался разрешениями, инспекциями и правилами. По остаткам водопровода могу сказать, что трубы и прочие коммуникации были проложены тяп?ляп из того, что было. Аналогичная история с кухней на втором этаже и с двумя туалетами внизу.

– И никаких следов модернизации?

– Ну… – Он почесал в затылке. – Латали кое?что из подручных средств. Брали что подешевле. Почему мы и стенкам?то этим значения не придали. Видно было, что они поставлены позднее, но в этом доме за столько лет бог знает сколько всего наворотили.

– Так. Тут спальни. – Ева вышла в большое открытое помещение и внимательно его рассмотрела. Представила себе ряды узких коек, дешевые шкафчики размером с ящик или комоды для пожитков.

Она испытала это на себе – жизнь в казенном общежитии, приюте для обездоленных, неблагополучных, трудных ребят. Сама она подходила под все три определения. И не забыла того унижения и неприкаянности, какими был наполнен для нее каждый день и каждая ночь в том приюте.

– Сюда можно напихать человек двадцать, двадцать пять, а с двухъярусными койками – вдвое больше.

– Сурово, – прокомментировал Пит.

– А с детьми в таких заведениях всегда сурово обходятся. И чем дешевле их содержание, тем лучше.

Она вышла, оставив Девинтер продолжать осмотр, и оглядела пространство, открывавшееся за узким коридором.

– Может, еще одна спальня? – предположил Пит.

Нет, подумалось ей, скорее «групповая» – комната, куда надо было являться для занятий в группах «разговорной коррекции», выслушивания нотаций и получения заданий и нагрузок. Очередное унижение.

Она вошла в бывший общественный санузел – один на этаж.

И мгновенно в памяти возник тот, из ее прошлого.

Помещение на шесть кабинок, от силы семь, прикинула она. Одна ванная – считавшаяся роскошью. Душевые без дверок, штуки три, с убогими душами, из которых в лучшем случае дождешься жалкой струйки, не более того. Три раковины.

Накатившие воспоминания прервал голос прораба.

– Старые медные трубы увезли, но это и понятно. Пластиковые тоже частично забрали. А чтобы до них добраться, пробили стены. Унитазы, ванну тоже вывезли. Вот здесь должна была стоять ванна – судя по подводке. На четвертом этаже практически то же самое.

– Скорее всего, на одном этаже жили девочки, на другом – мальчики. Особенно если это были подростки. – По крайней мере, в ее случае это было именно так.

– Лейтенант! – К Еве подошел Доусон. На нем не было лица. – Еще нашли.

Итак, их насчиталось двенадцать. Все – завернутые в пленку, сложенные штабелем и замурованные за перегородками. Среди костей попадались мелкие побрякушки, по которым можно было частично представить жизнь их обладателей.

Сделав все, что было возможно на данном этапе расследования, она вышла и встала на тротуаре рядом с Рорком. Обдавший ее холод, шум, суета жизни отчасти развеяли пелену, строительную пыль и смерть, которые, казалось, облепили все ее лицо и сознание.

– Мы сейчас едем в Управление. Любые сведения, какие удастся добыть об этом здании: даты собственники, как использовалось, – все пересылай мне, любую мелочь. Мы будем от них отталкиваться и копать дальше.

– Все, что у меня есть на данный момент, я уже перегнал твоим. В том числе данные о продавце. – Он заметил, что Ева с сомнением поглядывает на здание. – Не хочешь доверять их Девинтер, свои трупы, да?

– Она эксперт – ей и карты в руки. Но ты прав, – признала Ева, – не хочу. Однако оттого, что я буду дольше смотреть на кости, я все равно не сумею вычислить, что с ними произошло. А она сумеет. Точнее сказать, я на это надеюсь.

– Она классный специалист. Вдвоем с Моррисом будут работать?

Ева подумала о главном судмедэксперте, тоже асе в своем деле, которому она всецело доверяла.

– Да, с ним. Я распоряжусь. Двенадцать… – задумалась она. – За четырьмя перегородками на трех этажах. Кто их так разложил? Вот вопрос. Все примерно одного типа, но разной расовой принадлежности. Однако по росту и возрасту очень близки. И возможно, по телосложению. Кстати, он был довольно небрежен. Или просто не счел нужным снять с тел все украшения.

В любом случае, – продолжала она свои размышления, – сейчас дом опечатают – пока мы его не отработаем по полной. А сколько это займет, одному богу известно.

– Это меня не волнует. Меня волнует, кто они такие.

Она понимающе кивнула.

– И меня тоже. Мы их установим. И установим, что с ними случилось. И кто с ними это сделал.

– Ты следователь – тебе и карты в руки. – Не дав уклониться, Рорк поцеловал ее в лоб. Для него это была естественная потребность. – Увидимся дома.

Она обошла капот своей машины и села за руль. И только тогда позволила себе глубокий вздох.

– Господи Иисусе!

Рядом с ней такой же вздох издала Пибоди.

– Никак не могу отделаться от мысли, что это дети. Я понимаю, надо от этого абстрагироваться, но не могу. Как подумаю: двенадцать детей были замотаны в пленку и свалены, как мусор… Не могу отделаться от этой мысли.

– Тебе и не надо от нее отделываться. Тебе надо от этого отталкиваться. – Ева тронулась с места и встроилась в поток машин. – Только я не думаю, что они были как мусор – во всяком случае, не для убийцы.

– А как что?

– Пока не знаю. Но узнаю. То, как он их завернул, как распределил по зданию, как сгруппировал… Это что?то значит? Надо нам к этому делу доктора Миру подключить, – сказала она, имея в виду главного психолога и профайлера Службы безопасности и полиции Нью?Йорка. – А сами прямо сейчас засядем за работу, кое?какие данные о здании Рорк уже нарыл. И с Девинтер этой не слезем.

– А ты ее сапоги видела? – Пибоди закатила черные глаза, словно в экстазе. – Кожа мягкая, как сливочное масло. А платье? Покрой, ткань… И эти дивные пуговки вдоль всей спины?

– Кто же надевает мягкие, как масло, сапоги и платье с хорошенькими пуговками на место преступления?

– Но ей это все было очень к лицу. А пальто вообще отпадное! Твое тоже отпадное, но у нее это в более молодежном смысле.

– Мое пальто ноское и практичное.

– И отпадное! – стояла на своем Пибоди, имея в виду пуленепробиваемую подкладку. – И тем не менее… А еще Доусон сказал, она просто гений по части костей. По?моему, он на нее запал, что лично мне очень даже понятно, выглядит она обалденно. Но он говорит, что она из одной фаланги пальца может добыть больше информации, чем большинство наших лабораторных крыс из целого трупа.

– Будем надеяться, что он прав, потому что ничего, кроме костей, у нас тут нет. Горстка дешевых побрякушек да здание, которое уже много лет никому не нужно.

– Еще материал стен, – добавила Пибоди. – Может, в лаборатории сумеют установить возраст гипсокартона, гвоздей. Может, даже пленки, в какую они завернуты.

– Ну, и все. Дешевая, – рассуждала Ева. – Пленка, мне кажется, самая дешевая. Такую покупают большими рулонами, чтобы накрыть вещи, которые хотят уберечь от сырости, или стелют на пол, когда что?то красят – да любой ремонт делают, – с тем чтобы потом свернуть и выкинуть. То же самое с перегородками. Самый дешевый материал, но сделано неплохо, вполне качественно, почему никто ими все эти годы и не интересовался.

– Выходит, убийца обладал некоторыми строительными навыками.

– Достаточными, чтобы поставить стены, на которые никто не обратит внимания и не спросит: «Это еще откуда тут взялось?» Которые встали так, будто всегда там и стояли. Но какого черта, скажи, ему потребовалось прятать трупы? Почему не избавиться от них более надежным способом? Увезти и закопать, например? Но спрятать необходимо, он же не хотел, чтобы их нашли. Они могли привести к нему. А чтобы спрятать их так, как сделал он, нужно иметь доступ к зданию, и это тоже могло вызвать подозрения. Однако же он держал их здесь.

– Может, к себе поближе?

– Может, он хотел их навещать.

– Фу, мерзость какая!

– В мире полно всякой мерзости, – ответила Ева и задумалась, продолжая путь к Главному управлению.

Ева втиснулась на свое место на стоянке. Ни документов, ни лиц, ни имен – но это не значит, что они не будут копать изо всех сил.

– Сейчас же заведу дело и стенд, – сказала она, шагая к лифту. – А ты бери все, что прислал Рорк по самому зданию и его истории, и копай дальше. – Лифт открылся, она вошла. – Мне нужно знать о нем все: кто им пользовался, кто владел, кто в нем работал или жил. В первую очередь – в послевоенные годы, но не только.

– Сейчас и займусь.

– Будем исходить из того, что первоначальные прикидки Девинтер подтвердятся и временной отрезок… – Она на миг замолчала и потеснилась, давая войти в кабину новым пассажирам. – Начнем с периода пятнадцатилетней давности, когда здание опустело. Но надо также установить личности всех, кто так или иначе был с ним связан или имел к нему интерес до и после этого времени.

Лифт снова открылся, и двое полицейских в форме забросили в него ароматного бомжа. Ева двинулась на выход, Пибоди – за ней, и они вдвоем направились к эскалатору.

– Мне показалось, она свое дело знает. Не только в моде сечет.

– Это мы еще увидим. – Она соскочила с эскалатора и продолжила путь к убойному отделу. – Все, Пибоди! Важна каждая мелочь! – повторила Ева свои указания. А сама она чуток покопает насчет доктора Гарнет Девинтер.

Она вошла в рабочую зону, организованную по принципу открытого пространства, и ее со всех сторон обдало запахами безобразного кофе, жженого сахара и профессионального моющего средства. Запахи дома.

Детективы, каждый за своим столом, ловко управлялись с передающими устройствами и компьютерами. Оперативники в своих крошечных отсеках занимались тем же самым. Ева заметила, что столы детектива Бакстера и его стажера офицера Трухарта пустуют. Ева чуть напрягла память и сразу припомнила, что сегодня оба участвуют в судебных слушаниях.

Оставив Пибоди, она стремительно направилась к себе в кабинет, на ходу сбрасывая пальто. Там, в ее маленьком собственном пространстве с единственным узким оконцем, красовалась навороченная кофеварка, выдававшая настоящий кофе – превосходнейший, надо сказать, кофе, и все благодаря Рорку.

Она швырнула пальто на жалкое подобие стула для посетителей. И жесткий стул, от которого моментально начинал ныть копчик, и лежащее на нем пальто – все это, по ее расчетам, должно было отпугивать желающих заглянуть. Ева включила кофеварку и села за стол.

Перво?наперво она составила донесение и отправила его своему начальнику и доктору Мире, в последнем случае прибавив просьбу о консультации. Затем прикрепила фотографии с места преступления к стенду. Двенадцать тел, снова подумала она.

Молоденькие девочки, которые сейчас – если предположения Девинтер верны – были бы взрослыми женщинами, примерно одного с ней возраста. Каждая со своей работой, карьерой, семьей, историей, любовниками, друзьями…

Кто их всего этого лишил? И почему?

– Компьютер! – скомандовала она. – Искать все рапорты об исчезновении людей по Нью?Йорку и окрестностям. Составить список оставшихся ненайденными. Пол женский, возраст от двенадцати до шестнадцати лет. Смотреть за годы с 2045?го по 2050?й.

На экране высветилась надпись:

Принято. Идет поиск.

Это займет какое?то время, подумала она.

Время требовалось и на то, чтобы убить двенадцать девочек, если не считать это массовой резней, групповым отравлением или еще чем?то подобным. Но таких признаков она тут не видела. Массовое убийство, по логике вещей, означало бы массовое захоронение, а не несколько разрозненных потайных углов. Значит, одна?две, может, три зараз. Плюс дополнительная головная боль – укрытие.

Бездействующее или заброшенное здание давало необходимое время и уединение. Значит, надо установить время смерти, а затем искать, у кого в этот момент была возможность и доступ к помещениям – а также необходимые строительные навыки, чтобы возвести стены.

Раздражало, и это она готова была признать сама, что в определении времени смерти она зависит от кого?то еще, причем от человека не из ее привычной команды. Но она вгляделась в рабочий стенд и сказала себе: эти девочки, которым уже не суждено когда?либо иметь работу, возлюбленного, семью, просто вопиют о том, чтобы она работала с любым, кто способен дать ответ на вопросы. Но это не означает, что ей не следует выяснить, что собой этот «любой» представляет.

Она наскоро пробила в системе Девинтер.

Возраст тридцать семь, не замужем, в браке не была, один ребенок – дочь десяти лет. Данных о гражданском браке нет. Родилась в Арлингтоне, штат Виргиния, оба родителя живы, давно в браке, занимаются научной работой. Братьев и сестер нет.

Список, касающийся полученного образования, был бесконечен, и да, подумала Ева, он очень впечатляет. У Девинтер имелись докторские степени по физической и биологической антропологии, обе получены в Бостонском медицинском университете, где она время от времени читает лекции в качестве приглашенного преподавателя. Магистерские степени у нее были по целому ряду смежных дисциплин типа «Генетический анализ в судебной медицине» или «Токсикология». Она успела поработать в нескольких учреждениях, в последнее время руководила лабораторией из девяти сотрудников в вашингтонской компании, занимающейся медицинским оборудованием.

Ясно, подумала Ева, изучив послужной список Девинтер. Деньги на шикарные шмотки она зарабатывает лекциями и консультациями, которые дает археологам и застройщикам по всему миру, от Афганистана до Зимбабве.

Два привода, отметила про себя Ева. Один раз – за участие в акции протеста против вырубки тропических лесов под застройку, а второй – за кражу… собаки.

Какую еще кражу собаки?

Оба раза Девинтер признала себя виновной, заплатила штраф и отбыла общественные работы.

Любопытно.

Ева принялась более детально изучать криминальное прошлое нового эксперта, но тут к ней постучалась доктор Шарлотта Мира.

– Быстро вы! – Ева непроизвольно поднялась.

– Как раз на выездной консультации была, когда твой отчет поступил. Вот и дай, думаю, заскочу по дороге в контору.

– Спасибо вам.

– Так вот они какие, твои жертвы.

Мира подошла к стенду.

Ева не воспринимала доктора Миру как модницу. Для нее она скорее была олицетворением стиля. Нежно?персиковое платье и гармонирующий по цвету жакет оттеняли ее черные волосы и нежно?голубые глаза. Мелкие золотые бусины ожерелья перекликались с сережками, а в туфлях на тонких шпильках причудливо переплетались оттенки золота и персика.

Ева никогда не могла понять, как некоторым женщинам удается так все подобрать.

– Двенадцать девочек, – тихо проговорила доктор Мира.

– Личности пока не установлены. Ждем.

– Ну да. Ты же с Гарнет Девинтер работаешь?

– Похоже на то.

– Я ее немного знаю. Интересная женщина. И несомненно, блестящий специалист.

– Я только это и слышу. А у нее, между прочим, был привод за похищение собаки.

– Что? – Брови доктора поползли наверх, потом собрались у переносицы – она заинтересовалась. – Чьей собаки? Зачем?

– Не знаю. Я только сейчас пробила. Она подвергалась аресту за кражу собаки.

– Это… это очень странно. В любом случае профессиональная репутация у нее просто безупречная. Она тебе поможет установить, кто эти девочки. Можно присесть?

– Ах, ну конечно. Давайте?ка… – Посетитель посетителю рознь. Ева скинула пальто с кресла, потом жестом пригласила гостью присесть к столу. – Садитесь лучше туда. Это уж больно жесткое.

– Да знаю уж… – И поэтому Мира села в кресло у стола.

– Сделать вам чая, как вы любите? Или кофе?

– Нет, благодарю. Я… Ух ты, какой рисунок классный!

Мира встала и подошла к портрету Евы во всей ее красе.

– Да, портрет неплохой. Никси Свишер рисовала – не то для какого?то школьного проекта, не то просто задали – не помню.

Малышка Никси, которая чудом или волею судьбы выжила после кровавого разбоя, в котором погибла вся ее родня.

– Замечательно! Не знала, что у нее талант.

– Мне кажется, ей Ричард помогал.

– Это неважно. Рисунок отличный. И настроение схвачено очень точно. Она будет рада, что ты его здесь повесила.

– Это был подарок мне на День благодарения, и я ей сразу пообещала, что повешу его в кабинете. Он мне служит напоминанием. О том, что даже когда случается самое страшное и уже думаешь, что все кончено, ты еще можешь сделать следующий шаг. И можешь жить дальше.

– Я видела ее только мельком, когда Ричард с Элизабет возили детей в Нью?Йорк, но и тогда уже было видно, что она не просто выжила. Она начала возрождаться к новой жизни.

Доктор Мира отвернулась и снова вгляделась в стенд.

– В отличие от них.

– Да уж. Предварительно эксперты говорят, многие жертвы смешанной расы, а значит, их вряд ли выбирали по внешнему сходству. Тем самым общим у них остается возраст и, возможно, телосложение. На данный момент интуиция мне подсказывает, – продолжала Ева, – что более важным для убийцы был возраст.

– Молоденькие, возможно, не вполне зрелые в физическом и половом отношении.

– И миниатюрного сложения, а стало быть, если кто и был постарше, выглядел моложе своих лет. Опять?таки предварительно, признаков насилия, послужившего причиной смерти, не обнаружено. Если какое насилие к ним и применялось, то задолго до смерти, и все повреждения успели зажить.

– Да, в предварительном донесении я это видела – подозрение на более ранние повреждения у ряда жертв. Маленькие девочки, успевшие привыкнуть к насилию, – заметила Мира, – доверчивостью не отличаются. Учитывая, каким образом, скорее всего, использовалось это здание в интересующее нас время, они – или кто?то из них – могли быть беглянками.

– Я загрузила поиск по отчетам о потеряшках. А вот и… – Ева оглянулась на пропищавший компьютер. – Да, точно. Каков результат? – обратилась она к машине.

Триста семьдесят четыре рапорта о пропавших и ненайденных лицах по заданным критериям.

– Много, – вздохнула доктор Мира, но по выражению ее лица было видно, что она удивлена не больше Евы.

– Некоторые из этого списка сменили имена – по собственной воле. Улучили возможность сбежать, раздобыли себе новые документы.

– Некоторые, – согласилась Мира, – но не большинство.

– Да, не большинство. Есть вероятность, что своих жертв мы отыщем как раз среди этих. Уж какую?то часть точно там найдем. Но ведь порой даже родители или опекуны не удосуживаются заявить об исчезновении ребенка. Некоторые так и вовсе бывают рады, что ребенок отвалил.

– Но ты же не сбежала!

– Да. – Лишь с немногими Ева могла спокойно говорить о своем прошлом. И среди этих немногих была Шарлотта Мира. – Во всяком случае, не от Троя. – Не от отца, который ее бил, насиловал и мучил. – Мне и в голову не приходило, что такое возможно. Может, если бы я общалась с другими ребятами, с внешним миром, было бы другое дело.

– Эта парочка – Ричард Трой и Стелла – держали тебя взаперти, в изоляции от всего мира, так что заточение и издевательства были для тебя нормой. Откуда тебе было знать, особенно в восьмилетнем возрасте, что бывает иначе?

– Беспокоитесь, что это расследование дастся мне нелегко? – Ева кивнула на стенд.

– Немножко. Всегда тяжело, когда речь идет о детях, и не только для нас с тобой, а для любого, кто имеет дело со смертью. Тебе будет тяжелее, учитывая, что это молоденькие девочки, всего на несколько лет старше тебя, когда ты сама переживала насилие, причем некоторые из них тоже насилию явно подвергались, скорее всего со стороны родителей или опекунов. Потом кто?то лишил их жизни. И возможно, это был не один человек.

– Это пока лишь предположение.

– Ты спаслась и осталась жива, они – нет. Так что, конечно, тебе это будет нелегко. Но не могу вообразить, кто бы лучше тебя подошел на роль их защитника. Половая принадлежность и приблизительный возраст – скудная база для определения психологического типа. Тот факт, что не найдено никакой одежды, может говорить о сексуальном насилии, либо о намерении унизить, либо просто о том, что одеждой распорядились в корыстных целях. Тут может быть масса причин. Вот когда эксперты установят причину смерти, можно будет говорить конкретнее. И конечно, поможет информация об их жизни – опять же, когда тела будут идентифицированы. Собственно, поможет любая информация, какую вы сможете предоставить.

Мира помолчала.

– Это был человек умелый. И он все продумал. Ему был нужен доступ и к зданию, и к материалам, и он должен был найти этих девочек. Это все требует серьезной подготовки. Это не были спонтанные убийства, хотя в первом случае это возможно. На останках нет признаков пыток или насилия, хотя истязания ведь бывают и морального свойства. Насколько я поняла, ни одну он не положил отдельно?

– Нет.

– Не по одной, а попарно или небольшими группами. Может, он не хотел, чтобы они оставались в одиночестве. И он их завернул – облачил в своего рода саван. Поместил в некую гробницу. Тем самым проявив почтение.

– Извращенное какое?то почтение.

– Ну да, и тем не менее это было уважение. Беглянки, жертвы издевательств оказались захоронены – на его манер – в здании, когда?то служившем пристанищем для сирот. Это интересная ассоциация.

Доктор Мира поднялась.

– Не буду больше тебе мешать. – Она еще раз взглянула на стенд. – Они слишком долго ждали, пока их найдут, и заслуживают справедливости.

– Могут быть еще и другие. Мы не знаем, остановился ли убийца на этих двенадцати или это было лишь начало. Зачем ему было останавливаться? Как только у нас будет время смерти последней из жертв, мы, конечно, поищем среди всех известных полиции преступников, которые были убиты, умерли или посажены в это время. Правда, наверняка слишком много таких, до кого полиция так и не добралась. Но мы все равно будем искать похожие случаи и известных нам серийных убийц. Девочки в таком возрасте ведь часто водят компанию, да?

Мира улыбнулась.

– Да уж…

– Стало быть, есть вероятность, что у одной или нескольких жертв были подружки, может даже, вместе они и погибли. Не исключено, что удастся найти кого?то из старых подруг, кто что?то видел или слышал. Пока имен у нас нет, но есть ниточки, за которые надо тянуть.

Мира ушла, а Ева снова села и уперлась взглядом в список пропавших девушек.

И начала искать совпадения.

Нескольких она отбросила сразу – слишком высокого роста, чтобы подходить под искомый тип. И тут заглянула Пибоди.

– У меня есть пара имен.

– Пара? Не смеши! У меня их сотни.

Пибоди в недоумении уставилась на экран.

– А, пропавшие девочки. Господи, до чего же грустно! У меня другие имена: тех, кто имел отношение к зданию в интересующий нас период. Филадельфия Джонс и Нэшвилл Джонс – брат с сестрой. Согласно тому, что нарыл Рорк, они управляли молодежным реабилитационным центром, размещавшимся в этом доме. Что?то наподобие семейного детского дома. Назывался «Обитель». С мая 2041?го по сентябрь 2045?го. Потом переехали в другое место – в здание, которое им пожертвовала некая Тиффани Бригэм?Битмор. Они и сейчас его занимают. Руководят так называемым Благословенным высшей силой молодежным реабилитационным центром. Сокращенно – БВСМРЦ.

– Филадельфия и Нэшвилл? Это кто же нарекает детей в честь городов?

– У них еще есть сестра Сельма – как город в Алабаме, – она живет в Австралии. И брат, Монтклер[1], умерший вскоре после их переезда в новое здание. Он был в миссионерской поездке в Африке, и там его буквально загрыз лев.

– Н?да… Не каждый день о таком слышишь.

– Я уже поняла, что меньше всего мне хотелось бы окончить жизнь таким образом – оказаться съеденной заживо кем бы то ни было. Этот вид смерти стоит последним в моем личном списке.

– А первым?

– Откинуть копыта в возрасте двухсот двадцати лет, спустя несколько минут после оглушительного секса с тридцатипятилетним любовником?испанцем и его братом?близнецом.

– Что ж, недурно, – поддержала Ева. – Во времена Джонсов кто был владельцем здания?

– В некотором роде они и были. Ну, в смысле – они изо всех сил старались гасить кредит и оплачивать счета, которые в Нью?Йорке являются непременным спутником доживающего свой век здания. В конце концов они пропустили очередной платеж, и дом забрал банк. Спустя какое?то время банк его продал. Кто купил, я тоже нашла, но такое впечатление, что эта фирмочка приобрела здание в расчете привлечь инвесторов, с тем чтобы превратить его в жилой дом с шикарными квартирами. Затея провалилась, и в конечном итоге они его перепродали себе в убыток группе компаний, которая, в свою очередь, с убытком перепродала его Рорку.

– Несчастливый дом какой?то.

Пибоди обвела взглядом стенд с фотографиями с места преступления.

– Да уж иначе и не скажешь.

– Хорошо. Поедем побеседуем с Питтсбургом и Теннесси.

– С Филадельфией и Нэшвиллом.

– Один черт.

 

Благословенный высшей силой молодежный реабилитационный центр размещался в аккуратном четырехэтажном здании непосредственно у нижней границы Ист?Виллидж. Короткий отрезок улицы Деланси выделялся на фоне богемной атмосферы этого района и в то же время остался не затронутым проводившейся в конце двадцатого века косметической реконструкцией – а также, на удивление, и бомбежками, разграблением и вандализмом, обрушившимися на голову соседних улиц в годы Городских войн.

Большинство зданий были старыми, одни – подремонтированные, другие – перестроенные, третьи – демонстративно сохраняющие свою обшарпанную оболочку.

Интересующее детективов кирпичное здание, выкрашенное в белый цвет, имело крошечный дворик, в котором ежились от холода редкие невысокие кустики. Двое невосприимчивых к холоду подростков сидели на каменной скамье и играли каждый на своем компьютере.

Ева мимо них прошла к главному входу. На ребятах были толстовки с капюшоном, с логотипом Центра на груди, на лицах у обоих в самых разных местах красовался пирсинг и одинаково недовольное и настороженное выражение.

Ветераны улицы, решила она. Полицейского чуют за версту.

Под ее строгим взором оба сменили враждебность на наглые ухмылки, но Ева обратила внимание, что девушка – по крайней мере, она приняла ее за девушку – взяла приятеля за руку.

Когда они с Пибоди поднимались на крыльцо, в спину им донесся хрипловатый шепот и короткий смешок, явно женский.

Меры безопасности на входе включали камеру наблюдения, пластинку для сканирования ладоней и аппарат для считывания пластиковых документов. Ева нажала звонок, над которым весьма кстати красовалась надпись: «Пожалуйста, нажмите кнопку звонка».

– Доброго и чистого вам дня. Чем можем помочь?

– Лейтенант Даллас, детектив Пибоди, Управление полиции и безопасности Нью?Йорка. Нам необходимо переговорить с Филадельфией и Нэшвиллом Джонс.

– Прошу прощения, но я не вижу ваших фамилий в списке встреч, назначенных на сегодня мисс Джонс и мистером Джонсом.

Ева достала жетон.

– Считайте, что мне назначено.

– Конечно, конечно. Вы не могли бы приложить ладонь к пластинке для подтверждения личности?

Ева сделала как просили и стала ждать результата.

– Благодарю вас, лейтенант Даллас. С удовольствием вас впускаю.

После продолжительного жужжания зуммера наконец щелкнул замок. Ева распахнула дверь, ступила в узкий коридор, по обеим сторонам которого располагались комнаты и другие коридоры, ведущие в какие?то еще помещения, и лестница наверх.

В дальнем конце комнаты из?за стола поднялась женщина и с улыбкой направилась к ним по кафельному полу терракотового цвета.

Это была матрона – иначе не скажешь – со старомодным начесом на черных волосах, в безвкусном розовом свитере поверх платья в цветочек и удобных туфлях на низком каблуке.

– Добро пожаловать в Благословенный высшей силой молодежный реабилитационный центр. Я – Матушка Шивиц.

Подходит, подумала Ева.

– Нам надо поговорить с Джонсами.

– Да, да, вы уже сказали. Я была бы очень признательна, если бы вы дали мне возможность сообщить им, о чем именно вы желаете побеседовать.

– Конечно, – ответила Ева и замолчала. С левой стороны была дверь, на которой висела табличка с именем Нэшвилла Джонса. Справа – такая же, с именем его сестры. – Речь идет о полицейском расследовании.

– Ну, разумеется! Боюсь, в данный момент мистер Джонс ведет занятие, как и мисс Джонс. Но мисс Джонс скоро освободится. Если вам будет угодно подождать, я с удовольствием предложу вам чаю.

– Мы подождем. Чая не надо, спасибо.

Ева прошлась по коридору и заглянула в открытую дверь – трое ребят сидели за компьютерами.

– Наш компьютерный класс, – пояснила Шивиц. – Нашим воспитанникам разрешается выполнять на компьютере определенные задания. Или собирать материал для своей работы. А если они заслужили, то и пользоваться им в свободное время.

– А как они могут это заслужить?

– Усердно выполняя порученные задания, участвуя в общественной работе, получая баллы за прилежание, доброту, щедрость. И конечно, сохраняя чистоту тела и духа.

– И как давно вы здесь работаете?

– О, уже пятнадцать лет, с самого открытия. Начинала как помощница Матушки и консультант по образу жизни, по совместительству. Если желаете, я буду рада устроить вам экскурсию по нашему заведению.

– Звучит неплохо. Почему бы и впрямь…

Договорить Еве не дала распахнувшаяся дверь кабинета Филадельфии Джонс, откуда вылетела девчушка с фиолетово?оранжевыми волосами. Красная, зареванная, она со всех ног рванула к лестнице.

– Квилла! Как мы ходим в здании?

Девушка бросила на Шивиц сердитый взгляд, сопроводив его вызывающим жестом среднего пальца, и затопала по лестнице.

– Надо думать, сегодня этой барышне поощрение не светит.

Шивиц лишь вздохнула.

– Среди юных душ попадаются совершенно заблудшие. Но в конце концов время, терпение, надлежащая дисциплина и соответствующие вознаграждения открывают все двери.

Еще забыла про несколько увесистых пинков, про себя добавила Ева, но Шивиц уже спешила к оставшейся нараспашку двери кабинета.

– Прошу меня извинить, мисс Джонс, но тут двое офицеров полиции, они хотят видеть вас и мистера Джонса. Да, конечно, конечно. – Она повернулась к Еве и Пибоди. – Проходите, пожалуйста. Как только мистер Джонс освободится, я сообщу ему, что вы здесь.

Ева вошла. Она обвела взором кабинет и мысленно охарактеризовала его как простой и строгий. Часть помещения была, по?видимому, выделена для «занятий» – здесь стояли стулья. И для посетителей тоже.

Какие тут могли быть посетители? Представители органов соцзащиты, опекуны, иногда – полицейские, может, спонсор?другой.

За дугообразным конторским столом сидела и работала на компьютере женщина с каштановыми волосами, убранными назад и прижатыми гребнями. Она сидела к ним в профиль, демонстрируя волевой, острый подбородок и крупный рот, сжатый в суровую линию. Зеленые глаза блестели.

– Одну минутку, господа офицеры. Присаживайтесь, пожалуйста, – добавила она, не поднимая глаз на вошедших.

Поскольку желания сидеть у Евы – пока – не было, она подошла ближе к столу с оргтехникой и оперлась на один из двух стоящих напротив стульев с низкими спинками.

– Прошу меня извинить, – продолжала Филадельфия. – Занятие прошло не без проблем. Так чем могу быть вам полезной?

Она развернулась вместе со стулом и оказалась лицом к Еве, одаряя ее вежливой улыбкой. Потом она вдруг вскочила с кресла – высокая, тощая, как жердь, особа, в глазах которой застыл ужас. Она поднесла руки к горлу.

– Кого?то убили. Кто?то погиб!

Заинтригованная такой реакцией, Ева подняла брови.

– Я бы сказала, погибли двенадцать человек. Об этом и побеседуем.

 

3

 

Филадельфия Джонс отшатнулась, как если бы Ева ткнула ее в грудь.

– Что? Двенадцать? Мои дети! – Она стремглав вышла из?за стола и, наверное, сбила бы Еву с ног по пути к двери, если бы та не остановила ее жестом.

– Погодите!

– Мне надо…

– Сядьте! – перебила Ева. – Во?первых, объясните, почему вам сразу пришла в голову мысль об убийстве.

– Как почему? Я вас знаю, знаю, чем вы занимаетесь. Что случилось? Убит кто?то из наших детей? Кто именно?

Дело Айкова[2], сразу подумала Ева. Когда ты героиня бестселлера и основанного на нем популярного фильма, люди начинают тебя узнавать.

Ну, и конечно, брак с Рорком тут тоже не на последнем месте.

– Мисс Джонс, мы действительно расследуем убийства, но давние.

– Не понимаю. Лучше я сяду, – решила хозяйка кабинета и прошла к стульям. – Так речь не о моих детях? Прошу прощения. Извините меня! – Она сделала пару глубоких вдохов. – Обычно я не такая… эмоциональная.

– Давайте?ка я вам воды принесу, – вызвалась Пибоди.

– Ой, нет, спасибо, я попрошу Матушку сделать нам чай. И надо, чтобы она перенесла мое следующее занятие.

– Я ей скажу.

– Вы очень добры.

– Нет проблем. – Пибоди вышла.

– Присядьте, пожалуйста, – пригласила Еву Филадельфия. – Еще раз прошу меня извинить. Конечно, я читала книгу про Айкова – а на днях как раз выбралась с подругой в кино. Все это еще совсем свежо, так что при виде вас я, естественно, сразу предположила самое страшное.

– Понятно. – Ева взяла себе стул и внимательно посмотрела на Филадельфию. Вроде поспокойнее, решила она, но потрясение еще не прошло.

На вид лет сорок пять. Одета консервативно, прическа простая, в ушах небольшие сережки. Что хозяйка, что кабинет: все чисто, опрятно, никаких излишеств.

– Раньше вы с братом руководили этим учреждением в другом здании.

– Нет, Центр всегда размещался здесь. Вы имеете в виду Обитель? Так мы первоначально называли свое заведение. Да, там нам пришлось побороться, – произнесла она с легкой улыбкой. – Во всех отношениях. Недостаток финансирования, нехватка персонала, да и сам дом в таком состоянии… Сущий кошмар! Платежи нам оказались не по карману – на свою беду, мы поспешили купить то здание, недостаточно все взвесив. Во время Городских войн там находился сиротский приют.

– Да, я знаю.

– Это показалось нам неким знаком свыше, и мы с Нэшем ринулись в это дело очертя голову. Но быстро убедились, насколько верна поговорка: поспешишь – людей насмешишь, – снова краешком рта улыбнулась она. – Зато мы многому научились, что и позволило нам, с помощью высшей силы и благодаря щедрости нашего спонсора, создать этот дом, где мы можем предложить ребятам, которые в том нуждаются, гораздо большее, чем приют.

Вошла Пибоди.

– Чай сейчас будет.

– Огромное вам спасибо! Присядьте, будьте добры. Я как раз объясняла лейтенанту Даллас, как мы с Нэшем – моим братом – сумели расширить наши горизонты, когда переехали сюда. В сентябре уж пятнадцать лет будет. Время летит быстро. Порой – слишком быстро.

– А чем вы тут конкретно занимаетесь? – поинтересовалась Ева.

– Предоставляем ребятам в возрасте от десяти до восемнадцати лет духовную чистоту и безопасность – наряду с интеллектуальной, моральной и физической поддержкой, которая им необходима для преодоления своих пагубных пристрастий, умения принимать правильные решения, воспитания в себе силы воли. Мы для этих детей и их опекунов – путь к безопасной и счастливой жизни.

– А как они к вам попадают, эти ребята?

– В большинстве случаев их сюда приводят опекуны, кого – без ночевки, кого – круглосуточно. Некоторых направляет к нам судебная система. К нам попадают дети неблагополучные, многие – с пристрастием к всевозможным опасным субстанциям, все как один не умеющие себя вести, с искаженным представлением о себе, с букетом пагубных привычек. У нас они получают режим и порядок, представление о границах дозволенного, групповую и индивидуальную терапию, духовное наставничество.

– А в старом здании у вас было то же самое?

– Там у нас не было возможности столь же эффективно проводить реабилитацию наркозависимости, поскольку персонала такого не было. В Обители мы, увы, мало что могли дать детям, только приют. Место, куда можно было прийти и согреться. Тогда на улице ребят было много – сбежавших из дому, брошенных родителями. Потерявшихся. Мы старались дать им крышу над головой, теплую постель, здоровую пищу, правильные жизненные ориентиры, но нам мешала стесненность в средствах, пока к делу не подключилась миссис Битмор, наш спонсор. Она передала нам это здание и специальный фонд, чтобы покрывать наши немалые расходы.

Филадельфия перевела взгляд на показавшуюся в дверях Шивиц:

– Ой, спасибо, Матушка.

– Рада помочь. – Шивиц вкатила в кабинет тележку с подносом, на котором стояли три белые чашки и простенький белый чайник. – Могу я еще что?то сделать?

– Пока нет, но, пожалуйста, пришлите сюда мистера Джонса, как только он освободится.

– Разумеется. – Шивиц вышла и тихонько притворила за собой дверь.

– Я с удовольствием расскажу о БВСМРЦ. – Филадельфия Джонс говорила и одновременно разливала чай. – И охотно устрою вам экскурсию, если у вас есть время. Но ваше любопытство меня озадачивает.

– Сегодня утром начался разбор некоторых конструкций в здании на Девятой авеню, с целью его последующей модернизации. В вашем прежнем здании.

– Наконец?то кто?то за него взялся! Это хорошая новость. У меня об этом здании и нежные, и ужасные воспоминания. – Она негромко рассмеялась и взяла в руки чашку. – Трубы там вечно протекали, двери хлопали, а электричество то и дело выключалось без видимых причин. Надеюсь, нынешний владелец человек не бедный? Подозреваю, что полноценная модернизация этого дома влетит в копеечку.

Открылась дверь, и она обернулась.

– Нэш, позволь представить тебе лейтенанта Даллас и детектива Пибоди.

– Рад знакомству.

Он вошел – эффектный мужчина с гривой черных, с проседью волос, крупным носом и таким же острым подбородком, как у сестры. На нем был костюм с галстуком и начищенные до зеркального блеска туфли.

– Лично вас, лейтенант, я знаю, – произнес он, уверенно пожимая Еве руку, – поскольку вы имеете отношение к Рорку. А вас обеих, – продолжал он, так же деловито пожимая руку Пибоди, – благодаря вашей репутации полицейских, и в особенности после дела Айкова.

– Попрошу Матушку принести еще чашку.

– Обо мне не беспокойся. – Нэш жестом отверг предложение сестры, сел рядом с ней на диван и пояснил: – Я предпочитаю кофе, а Филли в этом доме кофеина не разрешает, даже искусственного.

– В особенности искусственного. Все эти химикаты… – Она неодобрительно покачала головой. – Все равно что отраву пить.

– Но очень приятную отраву. Так что привело в наш центр двух звезд нью?йоркской полиции?

– Представляешь, Нэш, лейтенант только что рассказала, что в нашем старом здании началась модернизация. В Обители.

– Модернизация и здесь все время на повестке дня, но в старом доме это было – да и теперь было бы – нам не по карману. Это был счастливый день, когда мы сюда переехали.

– Вам вообще повезло, – добавила Ева. – Не каждый день получаешь в качестве пожертвования целое здание.

– Миссис Битмор – наш ангел?хранитель.

Он откинулся на спинку дивана в расслабленной позе, а глаза, намного более проницательные, чем у его сестры, смотрели на Еву в упор.

– Всем известно, что миссис Битмор в Городских войнах потеряла мужа. И младшего сына – пристрастился к наркотикам, так и пропал на улице. Она и внучку едва не потеряла. Вы знаете, как это бывает – по кривой дорожке идут сначала родители, потом и дети. Но Серафима тогда пришла к нам в Обитель.

– И мы сумели до нее достучаться, – подхватила Филадельфия. – Помочь ей свернуть с этой кривой дорожки, вернуться к свету, воссоединиться с семьей. Миссис Битмор приехала к нам, увидела, чем мы занимаемся и с чем боремся. И подарила нам этот дом в знак признательности за спасение внучки, которая, кстати, теперь один из наших консультантов. Мы им обеим безмерно благодарны. Как и высшей силе, что свела нас вместе.

– А сегодня Серафима здесь?

– Я не очень в курсе ее графика, но, мне кажется, сегодня вторая половина дня у нее свободна. Я уточню у Матушки.

– Чуть позже. Так вот я рассказываю: в ходе демонтажа в здании на Девятой было обнаружено несколько фальшивых перегородок.

– Фальшивых перегородок? – Филадельфия сдвинула брови. – Боюсь, я вас не совсем понимаю.

– Стен, поставленных на некотором расстоянии от первоначальных, с небольшим зазором.

– Это из?за них там всегда были такие сквозняки? – Она покачала головой. – Нам никакой серьезный ремонт был не по карману, знай только дыры латали. Казалось, конца этому не будет. Могу предположить, что фальшивую стену могли поставить, чтобы закрыть старую, пришедшую в полную негодность.

– Я так не думаю. Это делалось, чтобы образовался тайник.

– Мы кое?что подкрашивали, пытались что?то починить – только по мелочам, – вступил в разговор Нэш. – Ремонтировали кое?что в ванных и на кухне, но стен никаких не возводили. Вы сказали – для тайника? Там были спрятаны какие?то ценности? Что?то незаконное? Могу вас заверить, что будь у нас что?то ценное, мы употребили бы его, чтобы залатать финансовые дыры приюта, а не упрятали бы в тайник. Так что вы нашли? Деньги, драгоценности, наркотики?

– Трупы, – ровным голосом ответила Ева и проследила за реакцией обоих. – А точнее – двенадцать тел.

Чашка с чаем выпала из рук Филадельфии и опрокинулась на ковер, растекаясь желтой лужицей. Нэш молча выпучил глаза, лицо его побледнело и лишилось всякого выражения.

– Двенадцать, – выдавила Филадельфия. – Вы говорили… Я думала… дюжина. Так вы имели в виду буквально двенадцать тел? Господи Иисусе!

– Да о чем вы толкуете?то? – перебил Нэш.

– О двенадцати трупах, – ответила Ева, – обнаруженных между первоначальной стеной и той, что была поставлена для сокрытия этих трупов. Точнее сказать – о скелетных останках, по предварительным оценкам принадлежащих лицам женского пола в возрасте от двенадцати до шестнадцати лет.

– Девочкам? – Филадельфия взяла брата за руку – точь?в?точь как девчонка на скамейке во дворе. – Но каким образом? Когда? Кто мог это сделать? И зачем?

– Хорошие вопросы. Я как раз и пытаюсь получить ответы. Опять же предварительно мы считаем, что жертвы были там спрятаны – завернутые в пленку – приблизительно пятнадцать лет назад. То есть примерно в то время, когда вы съехали из того здания и перебрались сюда.

– Так вы думаете, что мы… – Филадельфия подалась вперед, теперь в ее взгляде сквозило негодование. – Лейтенант! Детектив! Мы посвятили жизнь спасению молодых людей. От них самих, от дурного окружения, от пагубного влияния. Мы никогда бы … Никогда…

– Это не могло случиться, пока мы были там. – Все еще бледный, Нэш взял чашку с первоначально отвергнутым чаем и залпом осушил ее. – Мы заметили бы. И не только мы – там же жили дети, был персонал. Это не могло произойти, пока там располагалась Обитель. Нет!

– А как вы съезжали?

– По совету нашего юриста, мы просто освободили здание. Забрали то, что принадлежало нам. Мебель, оборудование. Да много ли у нас было?то? Какая?то одежда – для тех, кто приходил к нам безо всего. Все в таком роде. Мы просто упаковали и перевезли сюда все, что смогли.

Ты еще плакала, – напомнил он сестре. – Помнишь? Хоть этот дом и превратился в развалюху и стал для нас чем?то вроде чемодана без ручки, ты все равно плакала, когда мы уезжали.

– Плакала. Для меня это было равносильно поражению. Но это не так. Мы там немалого добились. Кто?то скажет, мы потеряли деньги, а лишних у нас никогда не водилось. Но я убеждена, что мы добились большего, чем лишились. А потом на нас свалился удивительный подарок. Наверняка весь этот кошмар случился уже после нашего переезда.

– После того как вы съехали, у кого мог оставаться доступ в здание?

– У нас, но недолго. – Нэш провел рукой по лицу, как человек, пробуждающийся от странного сна. – Думаю, при желании кто?то из персонала или даже из ребят мог туда проникнуть. Охрана там была не ахти. Отчасти это тоже послужило причиной нашего переезда.

– Опять?таки, по совету юриста, мы не стали сразу уступать дом банку. – Филадельфия поднялась и достала из стола несколько салфеток. Она промокнула разлитый чай, отставила чашку. – Для этого требовалось подавать какие?то документы, а нам посоветовали пустить дело на самотек – пусть банк сам лишит нас права выкупа. Сказали, это, как правило, занимает некоторое время. После того как мы перестали платить по закладной, мы еще почти полгода там оставались. Могли бы и дольше, но это было бы уже совсем…

– Нечестно, – пробурчал Нэш. – Ты тогда сказала, это все равно что воровать. Мы готовились к закрытию, полагая, что наша миссия на этом исчерпана, а потом миссис Битмор предложила нам это здание. Это уже было как манна небесная. Мы искренне убеждены, что тут не обошлось без божьего промысла, осуществленного ее руками.

– И сколько еще прошло времени до того, как банк опечатал здание?

– Думаю, не меньше шести, а то и восьми месяцев после нашего отъезда. Никак не меньше, – повторила Филадельфия. – У нас в архиве лежит уведомление банка об изъятии здания и все прочие бумаги.

– Я хотела бы иметь их копии.

– Я распоряжусь. Все, что вам потребуется…

– Еще список персонала, мастеров, слесарей, техников. Всех. И списки ваших подопечных. У вас они где?то остались?

– Список штатных сотрудников – да. И большинства рабочих, которых мы нанимали. Какой?то мелкий ремонт выполнял наш брат Монти. Даже я иногда что?то делала по мелочам – на Нэша в этом деле надежда плохая. Монти погиб в Африке несколько лет назад. Списки детей тоже должны быть, хотя в те годы отчетность у нас была не такая строгая. У нас имелась лицензия, поэтому некоторых ребят к нам направлял суд. Но мы принимали и так называемых беспризорников – боюсь, многие из них могли у нас числиться под вымышленными именами. И еще было огромное множество тех, кто оставался на одну?две ночи или появлялся эпизодически. В любом случае я распоряжусь, чтобы вам сделали копии всего, что у нас есть.

– Двенадцать девочек… – тихо проговорил Нэш. – Как такое может быть?

– И это могли быть наши девочки! – Филадельфия сжала руку брата с такой силой, что у нее побелели костяшки. – Это могли быть девочки, которые когда?то у нас побывали, а потом пришли снова, а нас уже нет, понимаешь, Нэш? Нас там уже не было, а кто?то… кто?то за ними охотился.

– И мы несем за это ответственность? – Он закрыл лицо свободной рукой. – Этот кошмар на нашей совести?

– Ну, я так не думаю. – Филадельфия придвинулась к брату и обняла его за плечи. – Не думаю. А вы? – Она подняла умоляющий взор на Еву. – Вы?

– Ответственность лежит на том, кто их убил.

– И вы уверены, что их… Ну конечно, уверены. – Нэш уронил руку, выпрямил плечи. – Вы сказали, завернуты в пленку и спрятаны за стеной. Конечно, это было убийство. Но как именно их убили?

– На данный момент такой информации я вам дать не могу. – Ева поднялась. – Благодарю вас за содействие. Будет очень полезно получить от вас копии документов, о которых мы говорили, а еще поговорить с теми вашими сотрудниками, кто работал или жил в том здании.

– Поручу это Олли. Оливеру Хиллу, нашему офис?менеджеру, – пояснила Филадельфия. – Он в Обители не работал. Мы тогда и офиса?то себе позволить не могли, не то что менеджера. Вот наша Матушка, Бренда Шивиц, работала там на полставки, в последний год, что мы там размещались. А потом перешла сюда, уже на полную ставку. Еще Серафима, как я уже говорила. Да, и Броди Файн. Он тогда только начал свой бизнес и частенько для нас что?то делал. Он и сейчас у нас тут вроде постоянного мастера. У него своя небольшая компания – фирма по ремонту. Мы часто к Броди обращаемся.

– Мне нужны его координаты.

– Вы их получите. Прошу меня извинить… – Филадельфия поднялась с дивана. – Пойду отдам распоряжения.

– Вам больше нечего добавить? – обратилась Ева к Нэшу, когда его сестра вышла.

Он изучал свои руки.

– Ничего больше добавить не могу. Мне очень жаль. Вы сообщите нам их имена? Вдруг я кого вспомню. Мне кажется, я их должен помнить.

– Сообщу, когда установим личности. А сейчас мне хотелось бы переговорить с Матушкой, чтобы с этим не затягивать.

– Да, я ее пришлю. Пожалуйста, воспользуйтесь этим кабинетом, так будет удобнее. – Он направился к двери, но обернулся. – Надеюсь, их души давно упокоились с миром. Я стану за них молиться.

– Что скажешь? – спросила Ева свою напарницу, едва они остались одни.

– Производят впечатление идейных и, пожалуй, немного набожных, но умеренно, и по?настоящему дружных между собой. С другой стороны, один из двух или оба имели прямой доступ к зданию и, похоже, к жертвам тоже. Пока это сказать можно только о них.

– Согласна. В обоих случаях. Но они вроде не глупые, а прятать тела в здании, из которого ты съезжаешь, верх идиотизма. Если бы банк уже тогда, пятнадцать лет назад, затеял там что?то перестраивать, на них первых пало бы подозрение. И они первые, на кого падает наше подозрение сейчас.

– Бывает, люди делают глупости от отчаяния.

Ева согласно кивнула.

– Это уж точно. Давай?ка разузнай побольше о погибшем брате и о сестре. И все, кто когда?то работал в Обители, должны стать объектом нашего пристального внимания, вплоть до какого?нибудь мастера, приглашенного всего на один раз.

– Ее реакция мне тоже показалась искренней. Неподдельный шок и ужас.

– Да, но если бы я много лет изо дня в день работала с трудными подростками, я освоила бы такое актерское мастерство, чтобы никому и в голову не пришло, что мне нередко хочется распять их на стене и развести внизу огонь.

– Ух ты!

– Это я просто тебе объясняю. – В дверях показалась Шивиц, и Ева обернулась.

– Мистер Джонс сказал… Он сказал, вы хотите со мной поговорить. Он сказал… – Она замерла на пороге, по ее уже заплаканному лицу с новой силой хлынули слезы.

Иметь дело с излишне эмоциональными свидетелями Пибоди было не впервой, так что она подошла, обняла женщину за плечи и усадила в кресло.

– Я понимаю, для вас это большое потрясение.

– Это… это что?то невообразимое! Кто?то убил двенадцать девочек? И это могли быть наши девочки? А потом оставил в этом жутком месте? Кто же мог такое сотворить? – Шивиц стукнула себя кулаком по бедру. – Что же это за безбожное чудовище такое? Найдите его! Вы должны его найти. Бог его накажет, не сомневаюсь. Но сначала его должен наказать людской закон. А закон – это вы!

– С этим не поспоришь. – Благородный гнев осушил слезы. Ева придвинулась. – Постарайтесь вспомнить: может, был кто?то, кто вызывал ваше беспокойство, быть может, проявлял неподобающий интерес к девочкам в Обители? А может, и здесь, в особенности первое время?

– Да кто бы такое допустил? Мы отвечаем за безопасность детей, которые пришли в наш дом. Мы ни за что не позволили бы никому, кто находился с ними рядом, причинить им вред!

Пибоди присела на соседнее кресло и доверительно наклонилась к Шивиц.

– Бывает, люди хорошо работают, производят впечатление добропорядочных, но что?то вас настораживает. Что?то заставляет думать, что в этом человеке что?то не так.

– Я знаю, о чем вы говорите. – Быстро кивнув, Шивиц выставила вверх палец. – Раньше я покупала продукты в одном магазине, но что?то в продавце мне не нравилось, и я стала ходить в другой. А потом узнаю, что тот, первый, арестован. Но за что? – Она понизила голос. – За букмекерство! А я?то давно поняла, что с ним что?то нечисто. Так что это чувство, о котором вы говорите, мне знакомо.

– Вот и хорошо. – Ева задумалась, насколько страшным грехом для этой Шивиц является букмекерство. – Так в Обители у вас никто такого чувства не вызывал?

– Нет. Мне жаль, но… Хотя… Погодите. – Она сосредоточенно шевелила губами. – Броди Файн, наш мастер на все руки. Нет, против самого Броди я ничего не имею. Он приятный человек, хороший семьянин и очень надежный работник. Он даже принял к себе на работу двоих наших ребят, когда они школу окончили. Но у него был ассистент – помощник, так, кажется, он его называл. Он у него появился незадолго до нашего переезда в новое здание. И вот этот человек вызывал у меня такое чувство. Дважды я слышала, как он употребляет бранные слова, а разве так можно выражаться, особенно при детях? И я уверена, что раз или два от него пахло спиртным. Он к нам и приходил?то всего несколько раз, но, по правде говоря, не нравился он мне.

– А имя его помните?

– Господи, забыла! Такой был крепкий молодой человек… Да, сейчас, когда я об этом думаю… Было в нем что?то такое… Нецивилизованное, я сказала бы.

– Хорошо. Мы проверим. Кто?нибудь еще?

– Мы очень осмотрительны. Да и было это так давно! Ой, бедные, бедные девочки!

Слезы опять навернулись ей на глаза, и Ева поспешила задать следующий вопрос, пока не хлынул потоп:

– А посетители? Родители? Опекуны?

– Да в те времена родителей мы почти и не видели. Самое печальное то, что большинство наших ребят убежали из дома либо потому, что там им было плохо, либо из?за того, что пошли по кривой дорожке. Иногда, конечно, родители приходили забрать ребенка домой, и, если не было иного судебного решения, мы им препятствовать не могли. И действительно, мы знали случаи, когда родители из кожи вон лезли, а с ребенком все равно никакого сладу. Вот вы спросили, и я вспомнила одну пару, они приезжали забрать домой дочь. Мать – та еще ничего, стояла себе тихонько и плакала, но отец! Тот закатил жуткий скандал. Стоял и кричал, обвинял нас в том, что у нас тут секта!

Она положила руку на сердце и легонько похлопала, как будто от таких шокирующих обвинений оно могло остановиться.

– Будто бы мы подбили его дочь на неповиновение родителям, позволили ей совсем распоясаться – и так далее, и тому подобное. Мы разве такими вещами занимались? О, я его помню, этого Джубала Крейна, я ведь даже тогда испугалась, как бы он не набросился с кулаками на мистера Джонса, а то и на мисс Джонс. И я не сомневаюсь, видит бог, что уж свою?то дочь он ими точно охаживал. А может, даже и жену. Они из Небраски были. Это я точно помню. Фермеры. А девочка убежала из дома и в конце концов оказалась здесь.

Она замялась.

– И? – пришла на помощь Ева.

– К своему сожалению, вынуждена признать, что она неоднократно торговала собой за еду и за кров. Звали ее Ли, и мы делали все возможное, пока это было в наших силах. Ах да, он же потом еще раз приезжал, примерно через месяц, поскольку Ли снова сбежала. Он хотел ворваться и обыскать весь дом, думая, что она у нас. Но ее тут не было, мы ему сразу так и сказали. На этот раз мы вызвали полицию, и его забрали. И теперь, когда вы спросили, я припоминаю, что это было примерно в то время, когда мы готовились к переезду.

– Это очень полезная информация, Матушка. – Пибоди подбавила в голос ободряющих ноток. – Больше никого не вспомните?

– Ну, на ум только эти приходят, но я обещаю еще подумать. Одна мысль о том, что я могла знать изверга, который это сделал, теперь мне спать не даст. Но факт остается фактом, мисс: мы тут – то есть мисс Джонс и мистер Джонс – настолько скрупулезно подбираем тех, кто у нас работает, кто приходит в этот дом, кто бывает рядом с детьми, что я даже ума не приложу, как такое могло произойти.

– Дети ведь не всегда в доме, да? – вставила Ева. – Они и на улицу выходят. Вы же не держите их круглосуточно в четырех стенах?

– Конечно, нет! Очень важно, чтобы у них был, так сказать, нормальный режим, здоровое сочетание того и другого – то есть чтобы они и с внешним миром умели общаться. Это крайне важно для формирования доверия. И конечно, у них бывают задания, для которых они выходят на улицу. Покупки, походы на природу, свободное время. А, я поняла. Кто?то извне. Наверняка это сделал кто?то посторонний! Заманил девочек в старое здание. Кто?то извне, – повторила она, облегченно вздохнув. – Не из наших.

Может, и так, подумала Ева. А может, и нет.

– Большое вам спасибо за помощь. Если вспомните еще кого?то или что?то необычное, свяжитесь, пожалуйста, с нами.

– Обещаю, что так и сделаю. Вы же еще не знаете имен жертв. – Она встала. – Мистер Джонс сказал, там только кости. Вы нам скажете, когда узнаете, кто они? Я всегда стараюсь подружиться с нашими ребятами. Узнать, кто они и откуда, кем они хотят стать. И всегда старалась. Когда я узнаю, кто эти девочки, я стану крепче за них молиться.

– Как только станет возможно, мы вам сообщим. А Серафима Бригэм сегодня здесь?

– После обеда она сегодня свободна. У нее только утром были занятия и дежурство. Она же пока не знает… – Шивиц снова прижала руку к сердцу. – Для нее это будет большой удар! Она ведь была одной из них, понимаете? Одной из девочек.

– Не хочу вам мешать… – В дверях неуверенно мялась Филадельфия. – Я принесла то, что вы просили. – Она протянула несколько дисков. – Они все подписаны. Это все, что пришло нам в голову.

– Спасибо. – Ева взяла записи. – Вы не знаете, где мы могли бы найти Серафиму?

– Я знаю, что, когда у нее вторая половина дня свободна, она обычно обедает с бабушкой. Иногда они вместе идут в музей. Или по магазинам. Еще у нее есть молодой человек, там все серьезно, так что она может быть и на свидании.

– А вы что же, не одобряете?

– Ну что вы, дело не в этом. – Филадельфия слегка покраснела. – Вы меня не совсем правильно поняли. Он очень милый молодой человек. Художник. Он предлагал нам рисовать наших детей, это так любезно с его стороны.

– Но?

– Он из Вольного поколения.

У Евы за спиной кашлянула Пибоди, тоже представитель Вольного поколения.

– Дело в том, что мы изо всех сил стараемся внушить нашим ребятам строгие принципы в отношении секса, и конечно, будучи открыты для всех вероисповеданий, стараемся приучить их к более, что ли, традиционному христиано?иудейскому порядку. А Вольное поколение… Оно более…

– Вольное? – подсказала Пибоди.

– Да. Именно. Но, как я уже сказала, он очень милый человек, а мы для Серафимы желаем только самого лучшего. Лейтенант, мне кажется, я должна рассказать остальным сотрудникам. И детям тоже. Надо провести какое?то собрание в знак уважения. Я знаю, что ребята все равно прознают, они же все от компьютеров не отходят. Я хочу их защитить, но я не могу с ними скрытничать.

– Это уж вы сами решайте. Когда у нас появится для вас новая информация, мы с вами свяжемся. Если у вас будут сведения, которые, по?вашему, могут иметь отношение к случившемуся, дайте знать.

– Боюсь, теперь никто из нас ни о чем другом и думать не сможет. Надеюсь, то, что мы сумели вам сообщить на этот момент, поможет расследованию.

Она проводила Еву с Пибоди до дверей. Ева почувствовала на себе чей?то взгляд, обернулась и увидела, что на ступеньках лестницы сидит давешняя девчушка – Квилла, кажется, – и сверлит ее глазами.

Выйдя из здания, она прошла к машине и оперлась на крышу. Подождала.

– Хочешь, я найду эту Серафиму, у которой настолько дурной вкус, что она встречается с парнем из Вольного поколения?

– Не заводись, Пибоди. Ваше Вольное поколение многие считают странноватым.

– Это оттого, что мы верим в силу личного выбора, в терпимость, в уважение всего и вся на этой планете?

– Вот и прекрасно! – беззаботно отозвалась Ева, в душе посмеиваясь. – А еще оттого, что вы занимаетесь ткачеством, живете, в большинстве своем, коммунами, выращиваете овечек и морковку и молитесь об урожае Богине Лунного света.

– Нет никакой Богини Лунного света!

– Ну, это простительная ошибка, ведь половину ваших женщин зовут Лунным светом. Или Радугой. Или Солнечным лучом.

– У меня только одна сестра по имени Радуга, а сестер у меня – легион! – В припадке гнева Пибоди тоже оперлась о машину. – Да ты надо мной издеваешься, мать твою!

– О, какая изысканная речь, девушка из Вольного поколения! Но ты права. Отчасти. Там тети Филли не видно? Это она любит порассуждать о всеобщем равенстве и, возможно, даже сама в него верит. Только ее представления о том, во что должны верить все – в религиозном плане, – уложится в малюсенькую коробочку. С очень плотной крышечкой.

– Ну ладно, тут ты права. И между прочим, она показалась мне человеком, который не ставит под сомнение чьи?то убеждения или даже отсутствие таковых. Она просто абсолютно убеждена в правоте собственных убеждений – и более того, считает их истиной в последней инстанции.

Пибоди помолчала.

– Чего ждем?

В ответ Ева кивнула в сторону открывающейся двери здания.

– Вот ее.

Из дверей вышла Квилла. Возле таблички для снятия отпечатков ладоней она притормозила и подсунула под нее какой?то предмет, выуженный из кармана. Потом небрежно спустилась с крыльца и повернула к опустевшей скамейке крошечного сада.

Затем резко сменила курс – чтобы не попасть в поле зрения камеры, догадалась Ева, – побежала к ограде и перемахнула на тротуар.

И важной поступью подошла к Еве.

– Эй. – Это было вроде приветствия.

– И тебе того же.

– Вы ведь копы из дела Айкова, да?

– Мы офицеры нью?йоркской полиции, – поправила Ева. Девица закатила глаза.

– Ну, вы меня поняли.

– Что ты там под пластинку подсунула? А с камерой что сделала?

– А… глушилку поставила. У нас в группе есть пара гиков. Я одному заплатила, он мне сделал. Вы ведь из?за всех этих убитых девчонок приехали, да?

– Каких убитых девчонок?

– Да ладно! Тех, что сегодня утром нашли в Мидтауне. Одни кости. В том гребаном здании, где мисс Джонс раньше распоряжалась. Поэтому вы сюда и заявились.

– Давай?ка сделаем паузу. Откуда тебе все это известно?

– Я что, фараонов отличить не могу? И ваши лица я знаю, по телику сто раз видела. Так что сегодня после нотации от мисс Джей я кое?что разузнала. Уж инфу?то я добывать умею. Я писательница, между прочим.

– Писательница, говоришь?

– И я стану хорошей писательницей, вот только из этого гадюшника выберусь. И как они умерли?

– С чего бы я стала тебе отвечать?

Квилла пожала плечами.

– Я могла бы об этом книжку написать. Можете и не рассказывать, я и так узнаю. Я же говорю, инфу я рыть умею. Но если вы думаете, что их убила мисс Джей или мистер Джей, плохой вы тогда полицейский.

– Это еще почему?

– Да они же святоши! Конечно, есть такие, кто строит из себя святош, а при первом удобном случае норовят руку тебе в трусы запустить. – Теперь Квилла сунула руки в передний карман своей кофты с капюшоном. – Но они не из таких.

– Тебе сколько лет? – поинтересовалась Пибоди.

– Шестнадцать.

Ева сощурилась.

– Может, и будет шестнадцать. Через пару лет.

Девочка тряхнула разноцветными волосами.

– Через полтора. И что с того? Это не значит, что я не знаю, о чем говорю. Писатели должны быть наблюдательными, должны все примечать. Эти двое жуткие зануды, но убить кучу девчонок они не могли, это я вам говорю. Вам стоит только прищуриться, и нимбы увидите. – Она сделала округлый жест над головой.

– Я что?то не заметила. А почему тебя так волнует, что мы думаем о Джонсах?

– Да мне вообще пофиг. Просто говорю. Мне пора назад. – Она опять закатила глаза. – Пока не сделаю домашнее задание и не выполню педагогические нагрузки, – она воспроизвела благостные интонации своих наставников, – мне из дома выходить не положено. Это особая привилегия! Но я буду держать ушки на макушке, так что, если вам что понадобится, – обращайтесь.

Она сделала короткий разбег и перемахнула через забор.

– Может, я это все опишу, – снова повторила она. – Я могу написать не хуже, чем тот репортер, что писал о деле Айкова, только под другим углом. Потому что я такая же, как они. Как эти убитые девчонки.

Она добежала до скамьи, выписала зигзаг и исчезла за дверью.

– Что думаешь? – спросила Пибоди.

– Много чего, но главное – что практически в каждой группе подростков хоть один толковый гик да есть. Если тут у них нашелся такой, что сумел обхитрить приличную, в общем?то, систему безопасности, можно почти наверняка сказать, что в той группе, что была в Обители, тоже был хотя бы один, кто мог входить и выходить, не попадая в поле зрения камер. Пища для размышлений.

Она обошла капот и открыла водительскую дверь.

– Слушай, какой бред, если вдуматься? Какая?то «пища для размышлений». С чего бы собственные мысли надо чем?то кормить? И чем, спрашивается? Бредятина. От шпината умных мыслей не появится, а если есть мороженое да леденцы, то мысли будут самые развеселые, так, что ли? Кто только эти дурацкие присказки придумывает?

– Это идиоматические выражения.

– Идиомы для идиотов, – проворчала Ева и села за руль. – Поедем?ка Девинтер пощиплем.

– Я готова, но можно мне сначала получить хоть какой?то пищи для размышлений? У меня на голодный желудок голова совсем не варит. А я тут как раз рядышком кафешку одну знаю.

– Ну, еще бы!

Пибоди прищурилась.

– Это что, намек на мой аппетит?

Ева лишь улыбнулась.

– Считай, это тебе пища для размышлений.

 

4

 

Ева нечасто наведывалась в сектор лаборатории, где теперь хозяйничала Девинтер. Но она помнила, как попасть туда через лабиринт коридоров и переходов – идущих то ровно, то под уклон вниз, через многочисленные стойки регистрации и пропускные пункты, широкие двери из армированного стекла и, наконец, – к финальной точке досмотра.

Просторное двухуровневое пространство представляло собой пчелиные соты лабораторий, испытательных центров, всевозможных приборов и оборудования. За очередным слоем стеклянных перегородок сновали из одной зоны в другую либо трудились за компьютерами техники, офисные работники, руководители подразделений. Здесь были люди, одетые в лабораторные халаты, защитные костюмы и в обычную одежду, в которой ходят по улице, а в одном случае Ева четко увидела пижаму.

Откуда?то доносилась музыка. Ева не столько слышала, сколько чувствовала пульсирующий ритм, от которого словно вибрировали стены. Она наугад взяла вправо, заглянула в открытую дверь кабинета, где темнокожая женщина с высокой седой прической и в белоснежном халате производила вскрытие крысы внушительных размеров.

Она подняла окровавленный скальпель и дружелюбно кивнула.

– Полиция, верно? Вас тут ждут. Доктора Д ищете?

– Если вы говорите о Девинтер, то да.

– Вверх по лестнице, поверните налево, потом направо и прямо – как раз упретесь в ее лабораторию. Проводить?

– Да сами найдем. А зачем вы режете эту крысу?

– Чтобы определить, не она ли с приятелями отгрызла лицо вот этому парню. И когда. Потом еще и дерьмо крысиное будем анализировать. У нас здесь скучно не бывает.

– Да уж, обхохочешься. Как на вечеринке. – Избави бог от такого веселья, подумала Ева и повернула к лестнице.

– Сколько гадости насмотришься, если ты полицейский, – проворчала Пибоди.

– Ага. И каждый день готовит тебе гадость хуже прежней.

– Да уж. Но я все равно предпочитаю работать на земле, чем кромсать крысу, чтобы найти в ней куски чьей?то физиономии.

– Не стану спорить. – Ева свернула влево, прошла мимо еще одной лаборатории, где в стеклянном сосуде неприлично извивались бесчисленные личинки неведомого насекомого, затем повернула направо, мимо другого открытого пространства – отсюда и доносилась музыка, – где стояли компьютеры, голографическая установка, мониторы, а также большой стенд, сплошь завешанный фотороботами.

Дальше она пошла прямо. Впереди горело множество ярких ламп, стояли металлические столы, какое?то оборудование и полки с разложенными на них частями скелета.

Подойдя ближе – и, соответственно, дальше от музыки, – она услышала голоса. Один принадлежал Девинтер, другой был ей знаком намного лучше.

Она шагнула вперед, и стеклянные двери разъехались и ушли в стену. Девинтер стояла бок о бок с Главным судмедэкспертом Моррисом. На ней было ее облегающее черное платье, на Моррисе – костюм стального серого цвета, коих у него имелось множество. К костюму он подобрал сорочку на тон светлее, а черные как смоль волосы заплел в длинную косу.

Эта пара, являя собой блистательный образчик высокой моды, была сейчас занята изучением белых костей скелета, выложенных на стальном столе. Второй скелет лежал на соседнем. На мониторах поочередно возникали изображения костей одна за другой.

Девинтер подняла со стола лучевую кость, и Моррис принялся ее внимательно разглядывать, закрыв свои черные глаза очками?микроскопами.

– Да, – произнес он, – согласен.

Потом взгляд его пополз вверх и остановился на Еве. Он улыбнулся.

– Даллас! Пибоди! Добро пожаловать в царство костей.

– Моррис! Не ожидала тебя здесь увидеть.

– Мы с Гарнет решили, что будет больше толку, если мы проведем консультацию прямо здесь. Мне сказали, вы уже познакомились.

– Да. – Ева вошла и кивком поприветствовала Девинтер. – Нашли что?нибудь?

– Я начала с первых двух. Останки Жертв Один и Два. Мы их описали, очистили, описали еще раз и начали обследование и анализы. Мы с Ли пришли к единому мнению, что имеющиеся повреждения были причинены задолго до момента смерти. Какие?то имели давность в несколько месяцев, а какие?то и много лет. Характер повреждений у Жертвы Два типичен для неоднократно пережитого насилия в детском возрасте – начиная вот с этого перелома большеберцовой кости примерно в два года.

А что, подумала Ева, в таком возрасте кости ломаются? Они же вроде еще гибкие. Помнится, когда от удара Ричарда Троя у нее был перелом руки, ей уже было целых восемь.

– Сравнительный анализ швов черепа и закрытия эпифизарных зон роста позволяет определить возраст Жертвы Один – тринадцать лет, возраст Жертвы Два – аналогично. Могу сказать, какого они были веса. Первая – от девяносто пяти до ста фунтов, вторая – от ста пяти до ста десяти. Обе, как было установлено еще на месте преступления, женского пола. Ли?

– Мы возьмем из костей образцы ДНК и исследуем. Это займет какое?то время. Дело пошло бы значительно быстрее, будь у нас лицо в базе и мы могли бы взять кровь у родственников. Еще мы сейчас проводим ряд анализов, которые помогут установить время смерти, дадут нам информацию о состоянии здоровья и питании жертв и даже, если повезет, позволят очертить границы местности, где они жили.

– На основании костей?

Он снова улыбнулся.

– Я тоже человек из крови и плоти, но отвечаю: да, из костей можно извлечь немало полезных сведений.

– Наш возраст, пол, как мы двигались, черты лица, как мы питались, а часто и то, чем мы зарабатывали на хлеб, – обо всем этом можно судить по костям, – заявила Девинтер. – Жертва Один вела более здоровый и менее травматичный образ жизни, чем Жертва Два. Единственное повреждение, какое на ней обнаружено, скорее всего, было следствием несчастного случая в детстве. Что?то вроде падения с велосипеда. Перелом по типу «зеленой ветки». Кость хорошо и чисто срослась, наверняка обращались к профессиональному медику. Зубы ровные, прямые и, опять?таки, подвергались профессиональному лечению, вероятнее всего – систематически, а у Второй они кривые, и в них четыре кариозных полости.

С большой долей вероятности – но все же вероятности – можно говорить о том, что Первая выросла в семье представителей среднего класса или выше, а Вторая жила почти в нищете, если не хуже.

– Пальцы ног. – Моррис сделал жест. – Видите, они слегка искривлены и частично заходят один на другой?

– Это оттого, что их запихивали в туфли, которые были малы, – предположила Ева.

Девинтер расплылась.

– Совершенно верно! Бедность либо отсутствие должного ухода, а скорее всего – и то и другое вместе.

– Это ценная информация, но мне нужны лица. Имена. И причина смерти.

– И вы их получите. Может быть, что?то для нас уже есть у Элси. Элси Кендрик проводит лицевую реконструкцию, и она наверняка сработает быстрее, чем придет результат ДНК.

– Для меня – чем быстрее, тем лучше. А вы можете сказать, когда они умерли? По костям?

– Да, и довольно точно. В лаборатории Беренски уже определили возраст стен, материалов, из которых они сделаны.

Дик Беренски по прозвищу Членоголовый – и заслуженному, подумала Ева, – сделает все как надо. Еще она представила себе, как он истекает сладострастной слюной с того момента, как получил от Девинтер это задание.

– Хотя бы примерно, – попросила Ева.

– Учитывая способ, каким они были завернуты, и используемый для этого материал, да плюс сезонные перепады температуры внутри здания, можно предположить…

– Примерно! – повторила Ева.

– Тут много факторов, – подчеркнула Девинтер с легким оттенком раздражения. – Мой первоначальный анализ дает промежуток между пятнадцатью и двадцатью годами. Беренски другого мнения: по их данным – от двенадцати до пятнадцати.

– Что ж, уже кое?что. Скорее всего, окажется где?то посередине.

– Мы еще не определились…

– Это вполне вероятно. В сентябре было пятнадцать лет, как последние арендаторы выехали из здания, и это дает нам ниточку. По крайней мере, кто?то из наших жертв наверняка был связан с этим самым приютом для подростков – беглецов, беспризорников, тех, кого передал под опеку суд. Это подходит.

– Да. – Моррис покивал. – Ты еще увидишь, Гарнет: Даллас такие стыковки нюхом чует.

– Это все замечательно и даже вполне возможно. Но время смерти все же должна установить наука.

– Так вперед! Устанавливайте! – согласилась Ева. – Если я ошибаюсь насчет пятнадцати лет – дайте мне знать. А где ваш антрополог?

– Я вас провожу. Мне тут должны дополнительно столы принести, – уже на ходу сообщила Девинтер. – Думаю, будет больше пользы, если исследовать все останки в одном помещении.

Она свернула туда, где играла музыка.

– Элси! Ты еще что?то соображаешь под этот грохот?

– А мне это как раз думать помогает. Музыкальное сопровождение. – Элси поднялась с кресла, отложила в сторону блокнот и карандаш. Ее мелированные в синий цвет волосы были заплетены в десятки тонких косичек, увенчанных мелкими бусинками. В своем разноцветном платье, доходящем до щиколоток, она казалась шестнадцатилетней девчонкой – если проигнорировать тот факт, что была на сносях.

– Как близнецы? – поинтересовалась Девинтер.

– Буянят. – Элси потерла живот круговым движением, которое Ева много раз замечала у беременных.

– Сядь.

– Нет, мне двигаться полезно.

– Только не переусердствуй!

– Это не страшно. Куда хуже переходить.

– Сколько вам еще? – поинтересовалась Пибоди.

– Ой, прошу прощения. Детектив Пибоди, лейтенант Даллас, познакомьтесь: Элси Кендрик, – представила их Девинтер.

– Милости просим! Сейчас у меня срок тридцать три недели и четыре дня. Скоро начну часы считать. Такое ощущение, будто я ношу пару маленьких игривых пони. – Она положила ладонь на живот. – Ого! Как копытцами?то бьют! Я не сразу села за работу, вы уж меня простите. Гормоны, должно быть. Реконструкция внешности юных девочек… Мои?то тоже обе девочки. Неудивительно, что поначалу я психовала.

– Детей всегда расследовать трудно, – поддакнул Моррис.

– Еще бы. Я как раз заканчивала первый рисунок. Я всегда рисую после реконструкции, делаю себе такой подарок. Давайте покажу вам первую девочку.

– Жертва Один? – уточнила Ева.

– Да. Гарнет сказала, сначала будут идти под номерами. – Она подошла к голографическому проектору и нажала какие?то кнопки. – По ней у меня вероятность девяносто шесть с лишним процентов, очень близко к оригиналу. Для поиска по базе этого больше чем достаточно.

Засветилась голограмма.

Тонкое лицо, бронзовая кожа, темные азиатские глаза, короткая асимметричная стрижка на прямых черных волосах, полные губы, крепкий нос, мягкая линия подбородка.

Хорошенькая девочка, подумала Ева. Выросла бы настоящей красавицей, если бы не…

– По чертам лица – почти наверняка азиатского происхождения, поэтому волосы я предположила прямые. Лицевые кости и черты лица у нее тонкие и ровные. Превосходные кости. Я добавила сережку в нос, Гарнет сказала, вы такую нашли, но могу убрать.

– Это неважно. Что ж, хорошо. Хорошая работа! Нам нужна копия. Начнем искать соответствия по базе.

– Мы еще не пришли к заключению насчет времени смерти. Рискованно пока соответствия?то искать!

– Будем смотреть период пятнадцатилетней давности, где?то в том районе, – сказала Ева. – Если удастся определить точнее, будет еще лучше, но пока по всему выходит, что эта оценка верна. – Ева повернулась к Девинтер. – Вы говорили, эта девочка, скорее всего, из среднего класса или даже повыше. Хорошее здоровье, хорошее лечение. Думаю, весьма вероятно, что мы ее найдем в списках пропавших, на которых подавались заявления. А что номер Два?

– Тоже начала. – Элси снова застучала по кнопкам. – Но тут мне надо еще поработать, подогнать кое?что. А пока вот что получается.

На голограмме, на сей раз не так детально проработанной, вырисовывалось более полное лицо, как Ева заметила, немного вялое, с маленькими глазками и тонкими губами. Эту девочку хорошенькой не назовешь, во всяком случае – на данный момент. Бледная, какая?то землистая кожа, широковатый нос.

– Тут требуется еще поработать, тогда почетче будет. Я вам пришлю окончательный вариант.

– Хорошо. Сейчас возьмем что есть, чтобы было от чего отталкиваться.

– Эта девочка была несчастна. – Элси опять положила ладони на живот. – Это так и чувствуется. А счастливой стать уже не успела.

Живот под рукой Элси заметно дернулся, и Ева непроизвольно отпрянула. Пибоди же, напротив, шагнула ближе.

– Можно?

– Конечно. – Элси повернулась к Пибоди своим огромным животом, и та протянула руки.

– Уу! – воркующий голос Пибоди был под стать ее блаженному выражению.

– Да уж. Скоро они угомонятся, а потом не успеешь глазом моргнуть – а они уже носятся тут взад?вперед. С ума можно сойти, как подумаешь, сколько раз на дню они меня колошматят! А ведь после скучать буду.

– Имена уже придумали?

– Мы с папашей пока спорим, но я хочу назвать Гармонией и Хейвен.

– Красиво.

– Ну что… – начала Ева.

– Давайте сделаю вам копии обеих голограмм, а потом пришлю вторую заново, после доработки. Может, сегодня уже и за третью примусь. – Элси говорила и одновременно задавала нужные команды аппаратуре. – Скорее всего, завтра будут готовы третья и четвертая. А вообще, я рассчитываю их все для вас сделать в ближайшие три дня. Я все думаю о родителях. Неизвестность… Это же пытка, даже спустя столько лет!

– Элси, ты не должна думать о плохом! Я тебе запрещаю, – предостерегла Девинтер. – Сейчас тебе лишние стрессы совсем ни к чему.

– Да нет, я не то имела в виду. Я, наоборот, чувствую, что я для них что?то делаю, возвращаю им лица – а это поможет вернуть и имена. Они не должны проходить под номерами. И никто не должен.

Она протянула Еве диск.

– Вы тут молодцы, – сказала та. – Доктор Девинтер, будем на связи. Пока, Моррис.

– К вечеру я буду дома, так что если понадоблюсь…

Она направилась вниз по лестнице и к выходу, преодолевая все тот же лабиринт в обратной последовательности. Как только они оказались в полной недосягаемости для чьих?либо ушей, Пибоди проговорила:

– Неплохо смотрятся вместе.

Погруженная в свои мысли, Ева нахмурилась.

– Что? Кто?

– Моррис с Девинтер.

– Что? – повторила свой вопрос Ева. – Да ладно!

– Нет, правда. Я не заметила между ними того мурлыканья, что у него было с детективом Колтрейн, я просто хочу сказать – внешне они хорошо смотрятся. Оба такие знойные, артистичные… Я все думаю: вот мы с Макнабом хотя бы приближаемся к тому, чтобы хорошо смотреться вместе? – спросила она, имея в виду своего основного ухажера, одного из главных специалистов Отдела электронных методов расследования. – Я?то коротышка и – не будем к себе слишком строги – пышечка.

– «Пышечка»? – Ева вышла из здания и направилась к своей машине. – Это еще что за словцо?

– Это словцо, применяемое к полненьким женщинам. А Макнаб тощий и вообще каланча.

– Вместе вы смотритесь органично, а это лучше, чем хорошо.

От неожиданности Пибоди остолбенела.

– Это самые лучшие, самые замечательные слова, какие ты когда?либо говорила о нас с Макнабом!

Ева лишь пожала плечами.

– Я к вам привыкла. В этом вся причина. Садись, наконец, в машину!

С довольным румянцем на щеках Пибоди повиновалась.

– Ты правда считаешь, что мы вместе смотримся органично?

– Но вас же при каждой встрече друг к другу так и тянет. Странно было бы, если бы вы не смотрелись органично. Может, теперь для разнообразия займемся все?таки раскрытием двенадцати убийств?

– Реконструкция нам здорово поможет. Элси в этом деле ас. О?о, еще и девочки?двойняшки… Вот класс! Надо было тебе тоже пощупать… – Пибоди съежилась под тяжелым взглядом Евы и достала компьютер. – Прямо сейчас загружу первую голограмму в поиск по базе.

– Да что ты говоришь? Прекрасная мысль! Не понимаю, как я сама не додумалась.

Пибоди благоразумно не отреагировала на сарказм и запустила поиск.

– А куда мы едем?

– Мы едем опрашивать этого мастера на все руки. Хочу с ним по душам побеседовать. А еще надо отыскать того помощничка, насчет которого у их матроны было неприятное чувство. После этого, если повезет, может, разыщем Бригэм и ее бабушку. Потом прошерстим личные дела сотрудников Центра и побеседуем с каждым, кто работал и в старом здании тоже. Мы не можем…

– Черт! Черт побери, Даллас! Я ее нашла! Уже есть совпадение.

– Номер Один?

– Я ее нашла. Смотри… Погоди?ка, выведу тебе на экран.

Вот она какая, подумала Ева. Темные миндалевидные глаза, мягкая линия подбородка, полные губы, блестящие черные волосы. Стрижка не короткая – волосы, наоборот, длинные.

Профессиональный снимок, постановочный, решила Ева. Снято в студии, на какой?то документ: тринадцатилетняя Линь Кэрол Пенброк серьезно, с легким вызовом, смотрит в объектив.

Пропала двенадцатого сентября 2045 года.

В рапорте упоминался ее рост, и он тоже соответствовал Жертве Один, а также вес – девяносто семь фунтов, так что Девинтер и тут попала в точку, прикинула Ева. Невысокая девочка, миниатюрного телосложения, милая мордашка с уже угадывающимися признаками будущей красоты, которой не суждено было расцвести.

– Оба родителя в наличии, – продолжала Пибоди. – Старшие брат и сестра, адрес на Парк?слоуп. Зажиточные.

– Пробей этот адрес. Может, родители – или один из них – все еще там живут. Или найди нынешний.

– Уже смотрю. Оба – по тому же адресу.

Ева свернула, потом еще раз и двинулась в сторону Бруклина.

– Будем оповещать?

– Да, по?моему, хватит им уже ждать в неведении, – ответила Ева. – И еще я думаю, они смогут дать нам образцы ДНК. Моррис же сказал, идентификация пойдет быстрее, если будут родительские мазки для сравнения.

– Да. Еще ни разу не сообщала родителям об их давно пропавшем ребенке. А ты?

– Пару раз было. Не легче, чем о только что убитом.

– На это я и не рассчитывала. Оба родителя врачи. Она акушер?гинеколог, он – педиатр. Практикуют совместно; кабинет у них по месту жительства, – читала Пибоди. – Что ж, это разумно. Брат и сестра. Брат тоже врач. Кардиолог. Там же, в Бруклине. Сестра музыкант, первая скрипка Нью?йоркского симфонического оркестра. Никаких признаков криминала. Зато масса признаков финансового благополучия. Ого! Медики нехило живут. У них еще дом в Тринидаде и в Хэмптонсе. У каждого – первый и единственный брак, уже тридцать четыре года. Все свидетельствует о благополучии, стабильности и успехе.

– Если не считать погибшей дочери.

– Да уж… – Пибоди вздохнула. – Единственный изъян.

Дом тоже говорил о благополучии, стабильности и успехе. Он стоял на углу улицы, в ряд со старинными и элегантными таунхаусами. Ева предположила, что в какой?то момент Пенброки расширились за счет соседнего таунхауса и у них получилось большое жилье, где свободно разместилась семья с двумя детьми и кабинет для приема пациентов.

В трех высоких фасадных окнах была видна рождественская елка. В голове мелькнуло: ведь только что День благодарения миновал, а уже следующий праздник на носу.

Черт! Надо же по магазинам пробежаться, подарки?то…

Вдвоем с Пибоди они поднялись по чистым кирпичным ступеням и позвонили в дверь. Не прошло и нескольких секунд, как им открыли.

– Фрэнк, я не имел в виду, что ты… Ой, простите, я решил, что это сосед.

На мужчине были спортивные бриджи и майка без рукавов, и вся его мощная фигура блестела от пота. Смуглая кожа, карие глаза. Он переводил вопросительный взгляд с Евы на Пибоди и обратно, почесывая коротко стриженную макушку.

– Могу я вам чем?нибудь помочь?

– Сэмюэл Пенброк? – спросила Ева.

– Да. Прошу меня извинить, я прямо с тренажера. – Переброшенным через шею полотенцем он отер пот со щеки.

– Я лейтенант Даллас, а это детектив Пибоди. – Ева достала значок. – Управление полиции и безопасности Нью?Йорка. Мы можем войти, доктор Пенброк?

Она заметила, как переменилось его лицо. Глаза. Как вежливое любопытство сменилось душераздирающим сплавом надежды и горя.

– Линь? Вы по поводу Линь?

– Будет лучше, если мы войдем.

Он неуверенно попятился. Надежда умерла.

– Она мертва.

Ева вступила в широкую, дышащую гостеприимством прихожую, в которой витал аромат ярко?красных лилий, стоявших в вазе на тумбе. Пибоди притворила дверь.

– У нас появилась кое?какая информация и кое?какие вопросы. Мы можем пройти и где?нибудь присесть?

– Вы только скажите: это Линь?

– Да, сэр, мы здесь по поводу Линь.

– Моя жена… – У него перехватило дыхание. – Она еще в тренажерной. Я хочу, чтобы вы… Она должна… – Он медленно подошел к селектору. – Тьен! Тьен, к нам пришли. Тебе надо выйти.

Прошло какое?то время, прежде чем ответил женский голос. В нем слышалось легкое раздражение:

– Сэм, я не закончила медитацию! Десять минут, и…

Он оборвал жену.

– Пожалуйста, выйди прямо сейчас. – Он повернул направо, туда, где перед окном стояла большая нарядная ель. – Сюда, пожалуйста. Давайте присядем. Моя жена… то есть… У нас сегодня выходной. Мы берем выходные одновременно.

Он бросил взгляд на большой рояль, на расставленные на нем семейные фотографии. Среди них был и снимок Линь, который они когда?то принесли в полицию вместе с заявлением о пропаже.

– Моя семья, – начал он, но Пибоди взяла его под локоть и усадила в объемистое кресло.

– У вас чудесная семья, доктор Пенброк. Это ваши внуки?

– Да, у нас их двое. Мальчик – ему сейчас четыре. И девчушка, всего два годика.

– Наверное, с нетерпением ждут Рождества?

– Да, конечно. Ждут не дождутся. Они… Тьен!

Она была миниатюрная, как и дочь, и элегантная, при этом в ней чувствовалась та же гибкость, которая угадывалась в дочери.

У матери была короткая стрижка – как та, что Элси придумала для Линь. Глаза, глубокого зеленого цвета, составлявшие неотразимое сочетание с золотистой кожей, еще хранили выражение легкого недовольства, несмотря на то что в комнату она вошла с вежливой улыбкой.

– Прошу прощения. Мы занимались на тренажерах. Мы еще в таком виде…

– Тьен! Это полиция.

И снова этот резкий переход. Тьен взяла мужа за руку.

– Линь. Вы ее нашли. Вы нашли нашу дочь!

– Мне очень жаль, – начала Ева.

– Нет! – В материнском голосе, в ее лице горе было так же свежо по прошествии пятнадцати лет, как, наверное, и в первые пятнадцать секунд. – Нет!

– Ну же, Тьен, ну же… – Сэмюэл притянул жену к себе и обнял, усадив на колени. – Сейчас вы скажете, что мы больше можем не строить иллюзий, что надежда, за которую мы столько лет цеплялись, умерла. И что наша девочка к нам уже никогда не вернется!

Это был трудный разговор, и лучше всего было выложить все быстро и как оно есть.

– Доктор Пенброк, мы обнаружили несколько останков девушек в возрасте от двенадцати до шестнадцати лет. Мы можем с уверенностью утверждать, что в одной из них предварительно опознана ваша дочь.

– Останки, – тихо повторила Тьен.

– Да, мэм. Мне очень жаль. Надеемся, вы нам поможете с опознанием. У вашей дочери были какие?то детские травмы? Например, переломы?

– Она упала, – ответил отец. – Каталась в парке на аэродоске. Сильно упала. Сломала руку, вот здесь, чуть выше локтя. – Он показал на себе. – Ей тогда было одиннадцать.

– Пибоди?

По молчаливому приказу Пибоди достала из сумки изображение реконструированного лица.

– Нам удалось примерно воссоздать ее внешность.

Сэмюэл протянул руку, взял картинку.

– Линь, – только и сумел выдохнуть он.

– Это моя деточка. Это наша деточка, Сэм! Только волосы не такие. У нее были длинные волосы, красивые длинные волосы. И еще… Нос. У нее кончик носа чуть?чуть смотрел вверх. А над губой справа у нее была маленькая родинка.

– Тьен!

– Все должно быть правильно! – По лицу ее беззвучным ручьем полились слезы, но она повторила: – Все должно быть правильно. Она так гордилась своими волосами!

– Мы исправим, – пообещала Ева. – Мы все сделаем как надо.

– Двенадцать… Их было двенадцать, – прошептал Сэмюэл. – Я сегодня утром слышал. Сказали, в городе нашли двенадцать тел. Она была среди них?

– Да.

– Когда? Как? Когда она умерла? Как она умерла? Кто это с ней сделал?

– Обещаю вам, вам обоим, мы делаем все возможное, чтобы это установить. На данный момент мы считаем, что она погибла около пятнадцати лет назад.

– И все эти годы… – Тьен повернула голову и прижалась к плечу мужа. – Все эти годы мы искали, молились и ждали. А ее уже не было!

– Я знаю, это очень тяжело, – продолжала Ева. – Не могли бы вы рассказать, почему она ушла из дома? Что случилось?

– Она была очень рассержена. У девочек бывают такие периоды – когда они всем недовольны, когда они бунтуют. Она хотела татуировку, хотела сделать пирсинг бровей, хотела гулять с мальчиками, а не сидеть за уроками или помогать по дому. Мы разрешили ей вставить маленькую сережку в ноздрю – пошли на компромисс. Но ей хотелось большего. Это такой возраст, такой период – многие через него проходят, – проговорила Тьен с мольбой в голосе. – И все как?то перерастают.

– Ей захотелось пойти на концерт, – объяснил Сэмюэл. – Мы не разрешили, потому что она прогуляла школу. Дважды. И дома себя плохо вела. Она сказала, мы придираемся, потом мы много чего друг другу наговорили. Мы запретили ей подходить к компьютеру – в порядке наказания. Было нелегко, но…

– Это нормально, – вставила Пибоди.

– Да. Да. – Тьен выдавила улыбку сквозь слезы. – У ее брата и сестры тоже был такой период. Не в столь выраженной форме, как у Линь, но она всегда была более эмоциональной девочкой. И она была младшей в семье. Возможно, мы сами ее больше баловали.

– Утром двенадцатого сентября, – продолжал Сэмюэл, – она не спустилась к завтраку. Мы решили, дуется. Я послал наверх старшую дочь, чтобы она ее привела. Хоа спустилась и сказала, что наверху Линь нет, что исчезло что?то из ее вещей и рюкзака тоже нет.

– Сперва мы обыскали весь дом, потом обзвонили друзей и соседей. А потом пошли в полицию.

– У нее в городе были друзья? Подруги? – спросила Ева. – На Манхэттене?

– Все ее друзья были здесь, но она любила ездить в центр. Ей там нравилось. – Тьен помолчала, снова взяла себя в руки. – Ее искала полиция, мы наняли и частного детектива тоже. Мы выступали по телевизору, обещали награду. В конце концов сумели выяснить, что она села в метро и поехала в центр, но найти ее так и не удалось.

– И она с вами так и не связалась? И ни с кем из подруг?

– Нет. – Тьен вытерла слезы. – Она не взяла с собой телефон. Она очень умная девочка. Она знала, что у нее в телефоне установлен «родительский контроль» и мы легко определим, где она находится. А она этого не хотела.

– Она купила бы себе другой, – сказал Сэмюэл. – Деньги у нее были. У нее было с собой пятьсот долларов. Когда стало ясно, что Линь сбежала из дому, старшая дочь сказала, что она копила деньги и прятала их у себя в комнате, а с сестры взяла слово, что та не разболтает. Мы обрадовались, что у нее есть деньги, было чем заплатить за еду. И мы подумали… подумали… она вернется.

– Но она не вернулась. Она так и не вернулась.

– Теперь мы привезем ее домой. – Сэмюэл поцеловал жене волосы. – Теперь мы привезем домой нашу девочку, Тьен. Мы должны ее увидеть!

– Доктор Пенброк…

– Мы медики, – сказал он. – Мы понимаем, что происходит с телом с течением времени. Мы понимаем, что у вас, кроме костей, ничего нет. Но нам необходимо ее увидеть!

– Я постараюсь это устроить. Ее идентификация еще не закончена. И опознание других погибших. Если бы вы позволили взять у вас образцы ДНК, это ускорило бы дело.

– Да. Наши ДНК есть в базе, – ответила Тьен. – Но вы возьмите заново, чтобы не было никакой ошибки. Кто?то сделал ей больно?

Поаккуратнее выбирай выражения, мысленно сказала себе Ева.

– Я думаю, кто?то не дал ей вернуться домой. Мы пытаемся установить кто. Могу вам обещать, мы сделаем для нее – и для других этих девочек – все, что в наших силах.

Она снова взглянула на Пибоди, и напарница достала из сумки два комплекта для взятия образов ДНК.

– Еще несколько вопросов, – продолжила Ева, пока Пибоди делала свое дело.

 

5

 

– Отвези образцы к Девинтер, – велела Ева, когда они вышли от Пенброков. – Пусть подтвердят как можно быстрее. И передай антропологу, чтобы сделали длинные волосы, поставили родинку и чуть задрали кончик носа. Пусть все будет как полагается.

– Сделаю. Мы все сделаем.

– Если реконструкция следующей жертвы готова, пускай присылают. Дальше. Самым внимательным образом изучи полицейское дело об исчезновении Линь Пенброк и все документы следствия. Если обнаружится хоть какая?то дыра – будем заполнять. Поэтому свяжись с тем, кто возглавлял следствие, потряси его как следует.

– О’кей.

– А я займусь этим мастером и спонсоршей с ее внучкой. Если быстро управишься, подними все на этого буйного папашу, Джубала Крейна, и все, что найдешь, перегони мне. Как только будет приходить портрет очередной жертвы – немедленно запускаем поиск по базе. И что бы ты ни нарыла, я немедленно должна знать об этом.

– Как обычно.

– Как обычно, – поддакнула Ева и оглянулась на дом. – У нее была хорошая семья, во всяком случае, внешне у меня такое впечатление. Зажиточная и при этом нормальная. Со своими порядками, обязанностями, домашними делами, с катанием на аэродоске, с сестрой, способной хранить секрет.

– Мне думается, она переросла бы этот переходный возраст, когда любые слова, советы или ожидания родителей воспринимаются не иначе как отстой. Тогда как тебе хочется быть крутой девчонкой!

– Она допустила роковую ошибку. Дескать, я им докажу, что могу делать что хочу и когда хочу. Я уже не ребенок, и они не имеют права мной распоряжаться. Но доказать что?либо уже было не суждено. Такое у меня впечатление от всего этого.

– Но ты все равно намерена проверять этих Пенброков по полной.

– Они свою девочку любили и никогда не причиняли ей зла. Но ты все же сначала поговори со следаком, который вел дело, и я тоже еще покопаю. Чтобы уж наверняка.

Она высадила Пибоди в двух кварталах от лаборатории, а сама поехала дальше. Но потом передумала. По встроенному в приборную панель видеотелефону она связалась с Рорком.

Он ответил, причем очень быстро.

– Лейтенант?

Как она и подозревала, при всех заседаниях и совещаниях голова у него сейчас – как и у нее – была занята этими девочками.

– Спасибо за информацию, которую ты перебросил. Очень ценные сведения. Вот хотела тебе доложить: мы думаем… да нет! я уверена, что первую жертву мы уже опознали.

– И как ее звали?

Конечно, это то, что интересует его в первую очередь. И он крепко запомнит это имя.

– Линь, – она произнесла по буквам, – Пенброк. С очень большой долей вероятности, это она. Я только что от ее родителей – мы ездили поставить их в известность и взять образцы ДНК для сравнения. Только…

– Ты же сказала, что уверена.

– Да, это так. Я сейчас еду на север пообщаться с потенциальным свидетелем или подозреваемым. Загрузила Пибоди поручениями, так что, если тебе интересно поучаствовать и если у тебя есть время…

– Давай адрес. Встретимся там.

 

Ева приехала раньше Рорка, но решила не ждать. Воспользовавшись своим универсальным ключом, она вошла в приземистое четырехэтажное здание, обогнула лифтовый холл, по лестнице поднялась на четвертый этаж и подошла к последней двери в юго?западном крыле.

Постучала.

Когда дверь открыли, Еве пришлось опустить взор.

Перед ней стоял ребенок – мальчик, по ее прикидкам, не старше десяти лет, с россыпью веснушек по круглой мордашке, перемазанной чем?то темно?красным и липким.

– Я вас не знаю! – решительно заявил мальчуган и стал тянуть дверь на себя.

Ева вставила ногу, отчего мальчик истошно завопил:

– Мам! Мам! К нам какая?то тетя рвется!

– Я не «тетя». Видишь это? – Ева поспешила продемонстрировать полицейский жетон, а по лестнице сверху – это оказалась просторная двухуровневая квартира типа лофта – уже кто?то спускался.

– Мам! Это тетя из полиции!

– Трилби, а ну живо назад! – Женщина – забранные в хвост светлые волосы, свободные брюки, клетчатая рубашка – подтолкнула сынишку и внимательно изучила Евин жетон. – Иди?ка, ради бога, умойся, Трилби, ты весь в варенье! И ступай делать уроки. К сестренке не приставай!

– Господи! – возмутился тот. – Я и то, я и это…

– Да, тяжелая у тебя жизнь! Вы нас извините, – обратилась она к Еве, а мальчик, надув губы, удалился. – Чем могу помочь?

– Мне нужно переговорить с Броди Файном.

– Видите ли, мы только что приехали, и он первым пошел в душ. – Она оглянулась, проверяя, не слышит ли сын, и понизила голос. – Это по поводу здания на Девятой? По поводу этих трупов? Мы слышали в новостях, – пояснила она, не дождавшись от Евы реакции. – Мы с Броди как раз любовь крутили, когда он там у них работал. Мы сегодня весь день только об этом и говорим. Я у него по столярной части, – объяснила она. – И его жена. И мать его детей.

– И все же мне необходимо с ним переговорить.

– Конечно. Извините. Что ж я вас в прихожей?то держу? Может…

Она замолчала, увидев в дверях Рорка.

– Это мой консультант, – пояснила Ева.

– Приятно познакомиться. Если сейчас уместно так выразиться. Входите же! Я, конечно, предпочла бы обсуждать эту тему в отсутствие детей, ну, да уж что там… От детей все равно ничего не утаишь. Я собиралась пиво открыть. Вы будете?

– Я не отказался бы, – поддержал Рорк, столь же непринужденно чувствуя себя в атмосфере домашнего уюта, как, наверное, и в зале заседаний совета директоров.

– Я ведь внештатный консультант? – напомнил он Еве. – Будь я полицейским при исполнении, она этого не допустила бы. Просторно тут у вас, миссис… Файн?

– Да, я, по старинке, ношу фамилию мужа, но вы можете называть меня Альмой. Мы с Броди сами тут все обустроили. Вот уже шесть лет этим занимаемся, но вроде дело движется.

– Красивая работа! – Рорк провел пальцем по фигурной отделке. – Орех, так ведь?

– Вижу, вы в дереве разбираетесь. – Она присмотрелась к нему. – У моего деда была ферма в Виргинии. Так у него там этого ореха завалялось… Ну, мы с Броди доски?то к рукам и прибрали. Почистили, обстрогали. Подумали, древесина того стоит. Нечасто выпадает такая возможность – с настоящим деревом поработать. Это такое удовольствие!

– Могу себе представить.

– Усаживайтесь. Сейчас пиво принесу. Вы, может, чего другого хотите? – обратилась она к Еве. – Есть, конечно, вода, но я могу и кофе сварить. Или кола – не хотите? Она у меня от детей припрятана.

– Вообще?то, от колы я не отказалась бы.

– Значит, будет вам кола.

Ева огляделась по сторонам. Рорк верно подметил – места тут много. Пожалуй, порядка чуть недостает – как всегда бывает в доме, где есть дети, – но это лишь прибавляет квартире уюта. Они обустроили ее как открытое пространство, умело использовав стойки, стеллажи и другие предметы мебели для выделения разных зон – обеденной, кухонной, игровой.

Три стенки наподобие балкона опоясывали второй этаж, опять?таки открытый, с декоративными, но крепкими на вид перилами, опирающимися на балясины, поставленные так тесно, чтобы между ними не пролезла никакая любопытная головенка.

Много дерева, насыщенные цвета, отметила Ева, и все это подчеркивается большими окнами, впускающими много света.

– Мам! Трилби меня в лицо!

– Трилби, я тебе что сказала?

– А че я ей сделал?

– Не «че», а что! – поправила Альма, неся на подносе напитки. – И не смей к ней приставать, не то никакого «Авантюриста Макса» сегодня оба не увидите.

На этот раз дети завопили на два голоса:

– Мам!!

– Я не шучу! Простите, – повернулась она к гостям.

– Ничего страшного, – успокоила Ева. – А ваш муж…

– Да, да, конечно, сейчас поднимусь и скажу только, чтобы что?нибудь на себя надел. Одну минуту подождите, пожалуйста.

– Что за шум, а драки нету? – прогремел сверху мужской голос – грозно, но вполне добродушно. Скорее, даже весело.

– Пап!! – опять завопили дети на два голоса.

– Вы вот что, ведите?ка себя как следует, а то мы так и не узнаем, что случилось с Максом и Люки на планете Крон. Слушай, малыш, ты не могла бы… Ой, простите! – Он ступил на лестницу и тут увидел Еву с Рорком. – Не знал, что у нас гости.

– Броди, это из полиции.

Непринужденная улыбка на его лице уступила место серьезной задумчивости. Он кивнул и начал спускаться.

Копна вьющихся каштановых волос еще не просохла после душа. На нем были джинсы, коричневая футболка с длинным рукавом и теплые носки.

– Я все думал, придете вы или нет. Мы с Альмой даже говорили, не пойти ли нам самим, дать показания. Хотели сегодня еще это обсудить, когда дети спать улягутся. Так это правда? То, что по телевизору сказали?

– Да, это правда, – подтвердила Ева.

– Принесу тебе пива. – Альма погладила его по руке.

– Спасибо. Думаю, нам всем лучше присесть.

– Меня зовут лейтенант Даллас, – начала Ева. – Я веду это расследование. А этой мой консультант.

– Рорк. Я вас узнал, – сказал Броди. – Я немного работал на нескольких ваших объектах.

– Да вы что?

– Да. То тут, то там.

– Если на моих объектах вы потрудились так же хорошо, как над своим домом, я наверняка остался вами очень доволен.

– Во всяком случае, платили вы хорошо и в срок. Такое не о каждом заказчике скажешь.

– А какую работу вы делали в доме на Девятой, в Обители? – спросила Ева.

– Да… главным образом, дыры латал. – Он рассеянно подергал себя за мокрые лохмы – видимо, привычка такая. – Платить много они не могли, и я уж с них по минимуму брал – видел же, как они для ребят стараются. Я тогда как раз начинал свой бизнес, только?только что?то налаживаться стало, так что у них я по большей части в свободное время работал.

– Стены вы какие?нибудь строили?

– Строить не строил, а подправлять доводилось.

Вернулась Альма, села на подлокотник его кресла и протянула мужу пиво.

– Что?то красил… Но за это я с них денег не брал. Чаще всего они сами подкрашивали – экономили, понимаете? Сантехнику иногда им чинил – насколько это было в моих силах. Где?то проводку перекладывал. Должен признаться, тогда лицензии на водопроводные и электрические работы у меня еще не было, но мастер с лицензией им был не по карману. Но я в этом деле неплохо понимал.

– Он у меня на все руки, – похвалилась Альма. – Бог не даст соврать.

– А сама?то? Я на тебе потому и женился.

– Нарушение каких?то правил или работа без лицензии меня не волнует, – заверила Ева. – Когда вы в последний раз были в том доме?

– Так… Дайте подумать… – Его рука опять потянулась к волосам. – Это было сразу, как они получили новое здание, они как раз переездом занимались. Они меня попросили пройтись по дому, посмотреть, не осталось ли такого, из?за чего у них могут возникнуть проблемы с банком. Я еще кое?что подлатал – так, на всякий случай. И Альма, кстати, со мной была. Помнишь? Мы тогда женихались.

– Ни шатко ни валко, – усмехнулась Альма.

– Но я же в конце концов тебя заполучил! Собственно, это и все. После этого я уже работал у них в новом здании. Это уже было совсем другое дело! Хороший дом, крепкие стены. Ничего общего с их прежней развалюхой. Там выпотрошить бы все нутро да начинить заново – глядишь, дом и ожил бы. Будь моя воля, я сам там все сделал бы. Жалко было смотреть, как он рушится на глазах.

– Но вы же сказали, вы там в последнее время не были?

– Внутри не был, а снаружи видел. Мы с полгода назад в том районе на одном объекте работали. Хотите мое мнение – так прямо слезы одни. И как?то неправильно это! Окна забиты, все переломано, кругом какие?то заплаты. На крышу глянешь – она и года не протянет. Ну, да это меня не касается.

– Будь у Броди бабки, – вставила его жена, – он кинулся бы спасать все дома на свете.

– А начал бы с Нью?Йорка.

– Какое?то время у вас был помощник, он с вами в том здании работал.

– А, да. Клип, помнишь? – повернулся он к жене. Та закатила глаза. – Джон Клиппертон. Я ему иногда работенку подкидываю, но в бригаде не держу.

– Почему?

– Он хороший работник, когда трезвый. Хотя бы наполовину.

– Что бывает каждый второй вторник каждого второго месяца, – вставила Альма.

– Ну, не до такой степени. Но близко к тому, – признал Броди. – Поначалу я его чаще привлекал. Тогда он и пил, правда, меньше, и нанять кого посерьезнее мне еще было не по карману. Но в Обители он у меня работал всего раза два или три. Потому что… – добавил он, видя вопрос в глазах Евы, – ну… потому что он являлся обычно не наполовину трезвым, а, прямо скажем, пьяным и… – Броди поерзал, будто сидел на куче камней. – Понимаете, он как примет, так ведет себя как последний козел.

– Броди, он всегда себя ведет, как последний козел! А как выпьет, так и вообще невыносимым делается.

– Вы перестали звать его на работу в Обитель, потому что он являлся нетрезвым и вел себя как козел. Могу я вас попросить объяснить, что вы в это вкладываете?

Броди поморщился.

– Как объяснить? Понимаете, есть такие парни, которые, когда работают и видят, что идет симпатичная женщина, непременно в ее адрес должны высказаться. Иногда довольно?таки грубо.

– Послушай! – Альма со смехом ткнула его в плечо. – Мы же все это делаем. Красишь забор и глазеешь по сторонам. Появится какой красавчик – непременно в его адрес пройдешься. – Она пожала плечами. – Давняя строительная традиция.

– Да, только Клип… Мы ведь о детях говорим, понимаете? Конечно, мы тогда были моложе, но уже достаточно взрослые, чтобы не допускать такого по отношению к девочкам. Я велел ему это прекратить. Это было… как сказать… неприлично, понимаете? Он вроде прикусил язык, но я, бывало, видел, какие он на них взгляды бросает. А иной раз смотришь – и разговаривает с какой?нибудь… слишком интимно, что ли. Когда у него перекур. Я с этим никак мириться не хотел, вот и убрал его оттуда, поставил на другой объект.

– А какого рода ремарки он отпускал?

– Точно не вспомню, богом клянусь, – ответил он Еве. – Помню только, что мне они были не по душе. И мне не нравилось, что он вроде как девчонок молоденьких клеил.

– Он и меня клеил, – объявила Альма, отчего у мужа отвисла челюсть.

– Что? Что?! Когда?

– Пару раз в то время, и потом еще раза два было.

– Вот сукин сын!

– Ты что же, думаешь, я за себя постоять не умею?

– Нет, малыш, постоять за себя ты умеешь. Но все равно он – сукин сын!

– Не волнуйся, он всякий раз был пьян в стельку. Да что там говорить, он и Лидию клеил. А ей, между прочим, восемьдесят три, – объяснила она. – Она у нас бухгалтерию ведет. Он кобель, это факт. Ни одной юбки не пропустит, вечно руки распускает. Ему и возраст нипочем. Но чтобы он кому причинил зло – в это я не верю. Не верю – и все тут.

– Нет, нет, зла он никому не сделал бы. Он козел, но… Что значит «руки распускает»? Он что, и тебя лапал?

– Успокойся. Помнишь, как лет шесть или семь назад после шашлыков по случаю Четвертого июля он все насчет какой?то недотроги прохаживался? Ты думаешь, кто ему тогда по рукам?то надавал?

Теперь Броди вцепился себе в волосы обеими руками.

– Альма, ради бога! Почему я об этом только сейчас узнаю?

– Потому что, если бы я тебе сказала, ты пошел бы с ним разбираться, а я уже сама разобралась. И после того раза он ко мне больше не лез. А когда протрезвел, то даже извиняться стал. Я что хочу сказать, лейтенант… Предположим, вы сидите в баре, ждете кого?то или просто решили спокойно выпить. Так вот он из тех, кто будет вокруг вас увиваться, воображать себя страшно остроумным и сексапильным, а на самом деле он кто? Мерзкий пьяный идиот! Но он за вами не увяжется, когда соберетесь уходить, и если вы его отошьете, силу применять не будет и не станет заводиться. Понимаете, о чем я?

– Да, но мне все же хотелось бы поговорить с ним лично. Буду признательна, если вы подскажете, как его найти.

– Да. Конечно. Не вопрос. – Броди чуть приподнялся, достал из кармана телефон и нашел нужный номер. – В данный момент у меня руки чешутся съездить ему по морде, и все равно я вам должен сказать, что он такого ни за что не натворил бы. Ничего бы этим девочкам не сделал. Я хочу сказать, да, он, бывало, в те времена напивался так, что мог к кому?то приставать, но убить он ни при каких обстоятельствах не способен.

– О’кей. А вам не приходилось видеть там или, может, замечать среди сотрудников кого?то, кто вызывал бы у вас нехорошее чувство?

– Да нет вроде… Ничего такого не припоминаю. Я в то время хватался за всякую работу, пытался закрепиться в бизнесе, так что я там не каждый день бывал. Иногда работал у них по нескольку дней кряду, но чаще это были отдельные небольшие заказы. Они меня звали что?то подправить, когда самим было не под силу. Или, бывало, сами возьмутся, да только напортят еще больше, вот тогда и зовут. А у меня благодаря этому появлялись новые заказы – то кто?то из персонала к себе вызовет, то Нэш с Филли кому?то порекомендуют.

– Какие у вас впечатления о ком бы то ни было из сотрудников, включая Нэша и Филли?

– Они хорошее дело делали, да и сейчас делают, а это, насколько я могу судить, требует немалых усилий. Причем денно и нощно.

– Еще одно. – Ева вызвала на экран изображение Линь. – Не узнаете ее?

– Ого, какая красивая девочка! Нет, ее не знаю. – Броди повернулся к жене, та тоже покачала головой. – А она что, одна из…

– Да.

– Боже! – Он потер ладонями лицо, наклонил голову, снова вгляделся. – Никаких ассоциаций. Не знаю, сумел бы я вспомнить после стольких лет, но лицо у нее запоминающееся, понимаете? Из нее выросла бы настоящая красавица.

– Что ж, спасибо, что уделили время. – Ева поднялась. – Если что?нибудь вспомните, свяжитесь со мной.

– Свяжусь. То есть… свяжемся, – пообещал Броди. – Двенадцать девочек! Даже думать не хочется…

Ева рассудила, что ей?то как раз в основном думать и предстоит, тем более что, когда они выходили из здания, пришла вторая реконструкция.

– Еще одно лицо.

Рорк глянул на экран, вгляделся в худое личико с грустными глазами.

– Хочешь, я запущу поиск по базе?

– Пибоди уже этим занимается. У нас был предварительный вариант, а теперь она прогонит итоговый. А ты постой?ка. Я на минутку, мигом вернусь.

Она кинулась назад в дом, оставив его на тротуаре. Чтобы убить время, Рорк достал собственный планшет и кое?что пробил.

Она отсутствовала пять минут.

– Эту он узнал. Уверенно. Даже добавил пирсинг в бровь, которого на картинке не было. И сказал, что она волосы чудно? красила – в фиолетовый, розовый, зеленый. Носила татуировки – все руки были расписаны, а лет ей, на его взгляд, было не больше двенадцати?тринадцати. Он все так отчетливо помнит, потому что случайно стал свидетелем драки, которую она затеяла с другой девчонкой. Причину он не запомнил, сказал только, что разнимать их пришлось нескольким сотрудникам.

– И это свидетельствует о том, что она была в том здании, жила в нем, имела по меньшей мере один конфликт с рукоприкладством и, как он описывает, была отнюдь не тихоней и умела за себя постоять.

– В таком возрасте татушку не сделаешь без письменного разрешения опекуна, без предъявления удостоверения личности и без сопровождения взрослого. Судя по ее останкам, ее часто били, поэтому если у нее и был опекун, то вряд ли он возился бы с такой ерундой, как татушки. Что говорит о том, что она скорее всего какое?то время бродяжничала и вращалась в кругу таких же беспризорников. Может, несколько раз даже в полицию попадала. Мы установим ее личность.

– Пока Пибоди ищет, может, поедем потолкуем с этим пьянчугой?

– Не сейчас. До него очередь дойдет, но я убеждена, что тот, кто это сделал, не был пьян. Может, и пьяницей даже не был, потому что для пьянчуг более характерно распускать язык и совершать всякие глупости типа приставания к жене босса.

– Бывают такие жены боссов, – ответил Рорк, постукивая кончиком пальца по ямочке на ее подбородке, – которые вполне в состоянии за себя постоять.

– Да уж. Пусть кто?то из триллиона твоих работников только посмеет ко мне лезть – мигом свое получит, можешь не волноваться.

– На этот счет я абсолютно спокоен.

– А сейчас меня больше интересует бывшая воспитанница, ныне сотрудник и по совместительству внучка женщины, которая купила им новое здание. Серафима Бригэм, внучка Тиффани Бригэм?Битмор.

– Слыхал о такой. – Поскольку поиск по базе она ему поручать не захотела, Рорк обошел машину и сел за руль. – Занимается благотворительностью, в основном в пользу детей и наркозависимых. Была девочкой на побегушках в одной общественно?политической организации, где познакомилась с Бригэмом и вышла за него замуж. Оба, в моем представлении, были еще совсем молоды, по двадцать с небольшим. Родила ему двоих детей, а потом он погиб – в авиакатастрофе лет через пятнадцать. Он был богат – фамильное состояние. А в политике сильно тяготел к либеральному крылу.

Говоря это, он встроился в поток машин, идущих в северном направлении.

– Спустя несколько лет после его смерти она вновь вышла замуж. Семейство Битморов было еще богаче. Во втором браке у нее родилось, не соврать, еще двое детей, а потом он погиб в Индонезии во время землетрясения – он там работал послом одной всемирной организации в сфере здравоохранения.

– Ты много о ней знаешь.

– Я сегодня провел дополнительные изыскания. Она известна своей щедростью – в плане денег, времени и влияния, – если дело ей близко. Она сама потеряла сына – наверное, отца этой самой внучки – из?за передозировки. И судя по всему, его дочь была близка к тому, чтобы последовать по его стопам, пока не оказалась в Обители. Битмор отблагодарила их, пожертвовав деньги на новое здание и основав фонд для покрытия текущих расходов.

– А теперь Серафима работает у Джонсов.

– И является известным психотерапевтом с хорошей репутацией в своей среде. И еще она недавно обручилась.

– Хм. Я вот думаю, как бы так сделать, чтобы и второй муж мне попался таким же богатеньким? Только вот боюсь, богаче тебя мне никого не найти. Уж больно узок ваш круг.

– Может, лет через восемьдесят?девяносто он и расширится.

– Что ж, над этим стоит поразмыслить. Откуда ты знаешь, куда ехать?

– Ты же сказала, что хочешь поговорить с Серафимой Бригэм. Поскольку я это предвидел, когда ты мне позвонила, то использовал кое?какие связи и выяснил, что она сегодня ужинает и выпивает в доме бабушки – в ее нью?йоркском доме, который, к слову сказать, недалеко от нашего с тобой дома.

– Я тебе уже говорила, но сейчас повторю: ты бываешь очень даже полезен.

Он бросил на нее быстрый взгляд.

– Ты вот еще чем озаботься – чтобы твой новый толстосум, ежели таковой найдется, умел влезть в мозги следака и имел необходимые связи.

– Занесу себе в список. – Теперь она на него посмотрела. – А ты через восемьдесят или девяносто лет выбрал бы себе новую следачку?

– Да боже упаси! В следующий раз я найду себе милую, спокойную женщину, какую?нибудь любительницу акварели или сдобной выпечки, скажем, английских булочек.

– Тогда мой толстосум пусть печет мясные пироги. Я их больше люблю.

– Я пироги тоже люблю. Надо будет нам с ним познакомиться.

– Подожди несколько десятков лет… Чем, интересно, он эти пятнадцать лет занимался?

Ну вот, ее мысли уже совсем не о гипотетическом толстосуме, понял Рорк. Евин мыслительный процесс его всегда завораживал.

– Как вышло, что он перестал убивать? И перестал ли? Или нашел другой способ избавляться от тел? А может, он умер? Например, в камере? Или уверовал в Бога? Он совершил двенадцать убийств. Вероятно, на протяжении нескольких недель или месяцев. Не бывает так, что человек вдруг взял и остановился. Я все спрашиваю себя: где он? Чем занимается? Я пробила похожие преступления, и действительно, то тут, то там всплывают те же черты – то девочки той же возрастной группы, то труп, завернутый в пленку, то еще что?нибудь. Но так, чтобы в точности повторялся наш случай, – нет. Чтобы много тел, да тщательно запрятаны, и притом никаких признаков насилия. Как же он, черт бы его взял, их убивал?

– Думаю, тебе надо дождаться результатов работы Девинтер. Она скажет.

– Да, конечно. Они с Моррисом там в две головы корпят.

Раздосадована, почувствовал Рорк. Тем, что еще не получила всех данных и потому не может сузить поиск, который приведет к убийце.

– Мы оповестили родителей первой установленной жертвы. Солидные люди, средний класс – самая его верхушка. Оба медики, первый брак, уже давно вместе, еще двое детей – сейчас уже взрослых. Милый дом, воплощение стабильности и достатка. На останках никаких признаков насилия, зато все признаки того, что о девочке хорошо заботились, в том числе лечили у хороших врачей. Питание, физическое развитие – все было на высоте.

– Ее похитили?

– Да нет. Во всяком случае, не из дома. Поругалась с предками из?за какого?то концерта. Переживала переходный возраст, что вообще?то нормальное явление. Сбежала в центр – из Бруклина, при себе были деньги, так что моя версия – за два?три дня все протратила, попробовала жизнь улицы, вошла во вкус. Но она не похожа на девочку, с которой он ее вместе замотал. Если бы ничего не случилось, она не осталась бы беспризорничать. Вернулась бы домой. А вторая? Уж домой ни за что не пошла бы, поскольку именно дома ее и избивали.

Рорк молча накрыл ее руку своей. Больше от него ничего и не требовалось.

– У меня было иначе, – прошептала Ева. – Во?первых, у меня и дома?то никогда не было, что, может быть, даже к лучшему – не было иллюзий, что обо мне кто?то будет заботиться. И пока Трой не умер, я вообще не понимала, что могу убежать. Да и потом?то не больно далеко я убежала. А ее как раз погубили побеги, во всяком случае, они привели ее туда, где из нее сделали жертву.

Пискнул телефон, Ева нажала кнопку и прочла сообщение от Пибоди.

– Шелби?Энн Стубэкер. Теперь у нее есть имя.

– Расскажи, что известно.

– Тринадцать лет. Отец отбывает десятку в тюрьме Синг?Синг за разбой, это уже вторая его отсидка. Мать имела приводы, в основном за мелкие правонарушения. Заявлений не подавали, так что в базе потеряшек мы ее не нашли бы. Несколько раз задерживалась. Прогулы в школе, магазинные кражи, побывала в колонии для несовершеннолетних, потом принудительно лечилась от наркозависимости, потому что ее поймали под кайфом да еще и с дурью в кармане. Первое задержание в девятилетнем возрасте. Родилась и умерла здесь. На нее наверняка есть досье в органах опеки, а толку?то… Система в ее случае надежд не оправдала. Никто не оправдал.

– Ты оправдаешь.

Рорк подъехал к фасаду белого с золотом здания, сверкающего огромными окнами. С учетом ее простенькой машины, Ева нисколько не удивилась, когда привратник презрительно вздернул подбородок, поджал губы и стал выхаживать по ярко?синей ковровой дорожке, положенной от сверкающих стеклянных дверей до самого тротуара.

Сейчас, подумалось ей, Рорк получит по полной программе то, с чем она в своей работе вынуждена была мириться. В предвкушении она вышла из машины.

Стоило Рорку шагнуть на тротуар, как привратник из занявшего оборону терьера превратился в сторожевого пса.

– Сэр! Вы в гости к кому?то из жильцов «Метрополитена»?

– Вообще?то, я сопровождаю лейтенанта Даллас. Если вы пристроите ее машину, пока она не закончит тут свои дела, она наверняка будет вам очень признательна.

– Займусь лично. Кого мне оповестить о вашем визите?

– Сообщите, пожалуйста, миссис Битмор, что здесь лейтенант Даллас, которой необходимо переговорить с ней по делу, находящемуся в компетенции Управления полиции и безопасности Нью?Йорка.

– Я доложу. Пройдите, пожалуйста, в первый лифтовый холл с левой стороны вестибюля. Главный вход в апартаменты миссис Битмор – на пятьдесят третьем этаже. Номер пятьдесят три сто.

– Благодарю.

Ева сердито проследовала внутрь.

– Сколько ты ему сунул?

– Полтинник.

– А я вот привратникам взяток не даю! – с видом негодующей добродетели объявила она.

– Конечно, не даешь, дорогая. Ты предпочитаешь ввергать их в состояние животного страха и трепета. Но мой способ, по?моему, и быстрее, и надежнее.

– Все равно он тебя узнал. Это видно было. Надеюсь, не ты владеешь этим зданием?

– Нет, что ты! – Рорк оглядел просторный белый с золотом вестибюль и свернул к лифтам. – А жаль. Здесь миленько.

– В следующий раз я предпочту животный страх и трепет.

Он пропустил ее в лифт впереди себя – специально, чтобы легонько шлепнуть по заду.

– В другой раз – пожалуйста.

 

6

 

Вестибюль был небольшой, но элегантный. Стены и потолок были покрыты искусной росписью с изображением скамеек из грубого камня под буйно увитой виноградом перголой.

В дверях пришедших встретила прислуга?робот. В простом сером платье и туфлях на низком каблуке, кибергорничная строго попросила гостей предъявить документы.

Ева протянула жетон и смотрела, как робот его сканирует.

– Прошу входить. Миссис Битмор и мисс Бригэм в гостиной.

Гостиную нельзя было назвать просторной, но ей придавало особую элегантность сочетание светлых тканей обивки и штор с темно?бордовыми стенами. Картины на стенах тяготели к старине – классические пейзажи, запечатлевшие туманные леса, тихие озера и цветущие луга.

Две женщины дружно поднялись с двухместного диванчика, стоящего у стеклянных дверей с выходом на небольшую террасу, за которой открывался вид на роскошный парк.

Та, что постарше, вышла вперед. Тиффани Битмор не закрашивала седину, но Ева про себя подумала, что это решение тоже не лишено тщеславия, ибо идеальная укладка этих седых волос была таким же образцом стиля, как и убранство комнаты.

Взгляд мечтательно?голубых глаз был необыкновенно проницательным. Лицо, не по годам свежее и гладкое, было не то чтобы красивым, но притягивало взор. Изгиб губ никоим образом не смягчал ее острые, как стилет, скулы.

– Лейтенант Даллас, рада с вами познакомиться. Рорк, и с вами тоже. Репутация и слухи о ваших деяниях бегут впереди вас.

– Как и о ваших, – парировал Рорк с любезностью, которую умел «надеть» в любой момент, словно это был шелковый галстук. – Для меня это огромная честь, миссис Битмор.

– Господь одарил вас внешностью, от которой замирают женские сердца. Ради такого мужчины я слюной изошла бы, – повернулась она к Еве. – В свое время.

– Сыростью меня не испугаешь.

Миссис Битмор со смехом дружески похлопала Еву по руке.

– Думаю, мы с вами поладим. Познакомьтесь со светом в моем окошке, а потом мы все выпьем кофе. Я читала «Дело Айкова» и смотрела фильм, а это со мной нечасто случается, так что ваша любовь к настоящему кофе мне известна. Кларисса!

– Слушаюсь, мэм, сейчас же займусь. – Электронная горничная бесшумно удалилась.

– Позвольте вам представить мою внучку Серафиму.

– Очень приятно. И думаю, было бы еще приятнее, если бы мы не слышали последних новостей. – Молодая женщина протянула руку. У нее были бабушкины глаза, только на более мягком, не таком выразительном лице. – Сразу, как услышали, я связалась с Центром и коротко поговорила с Филадельфией. Она сказала, вы уже у них побывали и опросили ее и Нэша.

– Вы работаете в Центре и когда?то были воспитанницей Обители, – начала Ева.

– Присядьте, будьте любезны. – Миссис Битмор сделала приглашающий жест в сторону кресел. – Это все ужасно, Серафима жутко расстроилась.

– Я ведь могла кого?то из них знать! – проговорила та и опустилась на диван. – Почти наверняка знала. Но в репортаже имена не назывались.

– Нечего пока было называть. – Ева на миг задумалась, с чего приступить к разговору. Потом достала телефон и пролистала фотографии с документов идентифицированных жертв. – Эта вам не знакома?

– О боже! – Серафима сделала глубокий вдох, взяла в руки телефон с фотографией Линь Пенброк. – Это было так давно… Но мне кажется, ее я запомнила бы. Такая хорошенькая! Нет, ее не знаю. И кажется, никогда ее раньше не видела. Правда, я в Обители довольно долго жила. Столько их приходило и уходило… Все равно я уверена, что ее я вспомнила бы.

– Ладно. – Ева забрала телефон и вызвала на экран лицо второй жертвы. – А ее?

– Ой! Это же Шелби! Да, эту девочку я помню. Шелби… Фамилии я, наверное, и не знала. Мы с ней там были в одно время. Где?то на год меня моложе, кажется, почти ровесницы. Она мне дурь поставляла. Прости, бабуля, – добавила она, бросив взгляд в сторону бабушки.

– Что было, то прошло.

– В первые пару месяцев мне только нужно было место, где переночевать. У меня и в мыслях не было соскакивать. Или как?то менять свое отношение к наркоте. Разве что на словах.

– Ты была такая злая! – добавила бабушка.

– Да, меня все вокруг выводило из себя. И люди тоже. – Она негромко, словно с недоумением, рассмеялась и поцеловала Тиффани в щеку. – Особенно ты, поскольку ты никак не желала от меня отвязаться.

– И не отвязалась.

– Ну, вот я и ходила на сеансы, выполняла какие?то задания – но все для того, чтобы было где спать и что есть. Я их – Джонсов – держала за лохов и при каждой возможности тайком проносила наркоту, спиртное – да что угодно. Но оказалось все не так просто, как я думала, потому что никакими лохами они не были. У меня был браслет из бисера, так я и его обменяла на дурь. Всем было известно, что Шелби что хочешь тебе достанет, пронесет в дом, главное – отдать ей то, что ей нравится, и чуточку подождать.

Серафима замолчала, дожидаясь, пока кибергорничная подаст кофе и так же беззвучно удалится.

– И что, персонал был не в курсе? – поинтересовалась Ева.

– Она была очень умная. Нет, лучше сказать – хитрая. Да, Шелби была хитрющая. Пару раз ее ловили по мелочи – и сейчас, когда я об этом думаю, причем не только как взрослый человек, но и как психотерапевт, я могу предположить, что она просто позволяла себя поймать. Мелкие нарушения никого не удивляли, и наказание за них было нестрашным. Нас тогда было по меньшей мере в десять раз больше, чем сотрудников. Они из кожи вон лезли, чтобы уберечь нас от улицы, от торговцев живым товаром. Чтобы нам помочь. Но для нас, для большинства, они были какие?то простофили.

– А помните помощника плотника? Джона Клиппертона?

– Имени не помню, а может, и не знала никогда, но помню парня, которого Броди несколько раз приводил, это было уже незадолго до нашего переезда. Есть такие мужчины, – продолжала она, обращаясь к Еве, – что только глянут – и ты уже знаешь, что он тебя мысленно раздел. Иногда думаешь, ну и пусть, я его тоже глазами раздену. А иногда это бывает обидно. Если не хуже. Я была молоденькая, но какое?то время успела поболтаться на улице. Я понимала этот взгляд – каким он смотрел на меня и других девчонок. Нехороший был взгляд.

– А он только смотрел или было что?то еще?

– Не знаю. Мне кажется, он тогда глаз положил на Шелби, но она ничего об этом не рассказывала. Мы не были особо близки. Для нее я была лишь покупателем, да и то нерегулярным. А как они умерли?

– Пока ответа на этот вопрос у меня нет. А после переезда вы никогда не возвращались в то здание?

– Нет. Меня и не тянуло. Я еще до переезда изменилась. Все для меня стало другим, произошел какой?то перелом. Разговорная психотерапия, на которой я сначала лишь отбывала номер, чтобы иметь кров и еду, начала приносить плоды, хоть я и сопротивлялась изо всех сил. Филадельфия работала со мной тет?а?тет, хотела я того или нет, и, невзирая на все внутренние барьеры, которые я городила, она начала пробиваться сквозь всю мою злость и ненависть к самой себе. В конечном итоге она убедила меня поговорить с бабулей – с моей бабушкой.

– И вы подарили Джонсам здание и стали помогать деньгами.

– Да, – подтвердила мисcис Битмор. – Не могу сказать, что они спасли Серафиме жизнь, но они помогли ей вернуться домой, помогли обрести себя.

Тиффани, попивая кофе, потрепала внучку по колену.

– Они работали в ни на что не годном помещении. Полное убожество! И не могли себе позволить ни выплачивать залог, ни – тем более – поддерживать дом в надлежащем состоянии, делать ремонт, нанимать необходимый персонал. Они дали Серафиме шанс. Я дала шанс им.

– Мисс Бригэм, вы говорили, что Клиппертон вызывал у вас неприятное чувство. Не было ли кого?то еще, кто производил на вас такое же впечатление или, может, вызывал у вас неловкость?

– Знаете, там многие ребята появлялись и исчезали. Поневоле начнешь разбираться, с кем иметь дело, а с кем – нет. Мы же, лейтенант, были сборищем наркоманов и психологически травмированных детей. Кто?то из нас – и я в свое время – просто искали способ пожить на халяву и по возможности разжиться дурью. Если персонал находил наркоту, спиртное или оружие, это все изымалось. Но никто никого не выгонял – по крайней мере, в мою бытность в Обители. В этом?то весь и смысл. Это было прибежище, которое порой предоставляли и охотникам до неприятностей на свою голову. Но польза пересиливала эти риски. Меня они спасли. Или помогли встать на путь, где я уже сама могла себя спасти. Короче… никого конкретно припомнить не могу.

– Но может, кто?то все же выделялся среди других? Не было такого, у кого, на ваш взгляд, были причины желать Шелби зла?

– Боялась я ее до смерти! Да и многие из нас боялись, – с легкой улыбкой проговорила Серафима. – Вообще?то, я считала, что могу за себя постоять. Самонадеянность юности плюс несколько месяцев на улице, со всеми причитающимися… Но убейте меня, я бы с ней связываться не стала. У нее, разумеется, были враги, но они предпочитали держаться от нее подальше. Она умела драться. Я видела, как она легко справилась с другой девчонкой, которая ее фунтов на двадцать была тяжелее и вообще далеко не слабачка. Но Шелби дралась прямо?таки свирепо.

Она чуть помолчала.

– Мое озлобление по сравнению с ее злостью – просто ничто, это я теперь вижу, опять?таки как взрослый человек и как психотерапевт, – медленно произнесла Серафима.

– А с кем она тусовалась?

– М?мм… Была там пара девчонок. И парнишка один. Дайте подумать. – Серафима пила кофе и потирала висок, словно пытаясь расшевелить свою память. – Делонна, худющая чернокожая девушка, – продолжала она, прикрыв глаза. – Она хорошо пела. Да, я ее помню. Голос у нее был потрясающий. Настоящий талант! И еще была девочка… Мисси или Микки. Кажется, Микки. Немножко пухленькая, взгляд такой тяжелый. И еще парень, все его звали Стейком. Смышленый, немного чудной. Мелькнет – и только его и видели. Мог бы у тебя зубы изо рта вытащить – и ты не заметил бы. На руках у него были следы старых ожогов – частично он закрыл их татуировкой, но их все равно было видно. И еще шрам вдоль щеки. Они не то чтобы постоянно были вместе, но тусовались довольно плотно. И чаще, чем с кем?то еще.

– У кого?нибудь из персонала были проблемы с Шелби или с ее приятелями? Никто им не угрожал, как думаете?

– Они часто попадали в передряги. Я сказала бы, Шелби чаще других. У нее с сотрудниками Обители были постоянные стычки. Видите ли, лейтенант, это ведь тяжелая работа, порой просто руки опускаются. Сплошные конфликты и борьба. Но и невероятно благодарная. Думаю, вы и про свою работу так можете сказать.

– Да, пожалуй. А о Джубале Крейне вам что?нибудь известно? Его дочь, Ли, была среди воспитанников.

– Ли я знала. Тихая такая, вечно с опущенной головой. Она не просто старалась ни во что не впутываться, а словно была невидимой, если вы понимаете, о чем я.

– Да, понимаю.

– Я ее помню, очень хорошо помню, потому что она, по сути дела, и послужила моему возрождению.

– Это как же? – спросила Ева.

– Мы сидели на занятии. Не помню, каком именно, но определенное количество часов в неделю мы должны были отзаниматься. Так вот, у нас был урок, и тут я услышала отца Ли. Он орал, прямо бушевал, выкрикивал ее имя, вопил, что лучше ей вытащить свою ленивую задницу из этой богадельни. Кричал на сотрудников. Помню, что она побелела как полотно. Никогда не забуду, какое у нее стало выражение лица. Сначала ужас, такой, какого я никогда не испытывала, потом смирение, что было еще хуже. Я все это помню. Помню, как она просто поднялась – не спорила, не умоляла, просто встала и вышла.

Серафима отставила свой кофе, сложила руки на коленях.

– В жизни не видела более печального зрелища – как она встала и вышла из класса. Я помню этот момент, потому что я тогда задумалась о наших беседах с Филадельфией. Задумалась о том, как страшно оказаться на улице без гроша, в голоде и холоде, да еще когда слышишь все эти истории об изнасилованиях и избиениях. И я стала думать о том, что вот у Ли за пределами Обители никого нет – только этот человек, который орал, что выбьет из нее всю душу и всякое такое. Я подумала о бабуле, о том, что она никогда меня не обижала. Ни разу в жизни. И я стала думать, что мне хочется иметь кого?то, кто обо мне заботился бы, защищал бы меня. И что у меня такой человек есть. А у Ли – нет.

Понимаете, они обязаны были отдать ее отцу. Он был ее законный опекун, и она отказывалась признаться, что он ее бьет. Она только сказала, что поедет с ним домой.

– Бедняжка, – вздохнула миссис Битмор.

– В следующий раз я увидела ее через несколько месяцев.

– Она вернулась? – удивилась Ева.

– Вообще?то, этого я не знаю. Я увидела ее на улице. Я была с подругой в магазине. Бабуля мне доверяла – я и сама к этому моменту себе доверяла. Или начала доверять. Я видела, как Ли садится в автобус. Я чуть ее не окликнула, но, к стыду своему, должна признаться, что я испугалась, вдруг моя подруга увидит, что я знакома с этой девушкой в рваной куртке и с побитым лицом. И я ее не позвала. Но она на меня посмотрела. На какой?то миг наши взгляды встретились.

В глазах Серафимы стояли слезы.

– И она мне улыбнулась. Потом села в автобус, и больше я ее никогда не видела. Но в тот момент я подумала: она все?таки убежала! Опять сбежала от него.

– Мне говорили, он за ней снова приходил.

– Это мне неизвестно. К тому времени я, наверное, уже была дома. И в Обители он ее не нашел бы. Туда она не вернулась, по крайней мере – пока я была там. И по правде говоря, я думаю, у нее хватило ума – и страха – не возвращаться туда, где он мог ее найти. Вскоре после моего возвращения домой, к бабушке, они переехали в новое здание.

– Этот дом принадлежал мне, – пояснила миссис Битмор. – И когда я поехала сказать спасибо Филадельфии, Нэшу и всем остальным, я уже сделала распоряжения о передаче им этого здания, если они пожелают. Я конечно, провела в отношении их заведения комплексную юридическую оценку, – произнесла она с лукавой улыбкой. – Так что я знала, что у них все по закону. Я спросила, не против ли они, если мои адвокаты и финансисты изучат их бухгалтерию и отчеты, и они не возражали. Мы остались удовлетворены. Мне вернули внучку. Я была более чем довольна. А ты никогда не рассказывала мне об этой девочке, – повернулась она к Серафиме. – Об этой Ли.

– Не рассказывала. Наверное, мне было стыдно, что я к ней не подошла, не поговорила.

– Мы могли бы ее поискать. Узнать, где она сейчас.

 

Конец ознакомительного фрагмента — скачать книгу легально

 

[1] Montclair (англ.) – город в штате Нью?Джерси.

 

[2] Речь идет о деле, расследованием которого Ева Даллас занималась в одном из предыдущих романов этой серии – «Я, опять я и еще раз я».