Варкрафт (Кристи Голден) читать книгу онлайн полностью на iPad, iPhone, android | 7books.ru

Варкрафт (Кристи Голден)

Кристи Голден

Варкрафт

 

 

 

 

 

Пролог

 

Лунный свет омывал тронный зал Штормграда, отчего королевский трон из белого камня как будто лучился собственным сиянием, а золотые львы, сидящие у его подножья, превратились в серебряных бестий с мертвенным взглядом. Холодноватый молочный свет блистал на гранях развешенного по стенам оружия, а тени по углам, куда не дотягивались бледные пальцы луны, казались озерцами непроглядного мрака. В этом нездешнем сиянии человек с богатым воображением вполне мог представить, что декоративные доспехи, замершие, как часовые, были не столь уж пусты.

Торжество луны нарушал свет единственной лампы, отбрасывающей теплые, красноватые блики на решительное лицо мальчишки. Он держал в руках две вырезанных из дерева игрушки. Первая была солдатом, облаченным в разрисованную версию доспехов, темневших по всему безмолвному залу. Вторая – ссутулившейся тварью: зеленой, с кабаньими клыками и топором в половину роста ее деревянного противника.

По полу были разбросаны другие солдаты и монстры. Большая часть игрушечных чудищ все еще стояла. Большая часть солдат была повержена.

Когда открылась дверь, в комнате стало светлее. Мальчик обернулся, недовольный тем, что ему помешали, и окинул вошедшего быстрым сердитым взглядом, прежде чем вернуться к своей игре.

– Итак, – произнес новоприбывший. Голос его звучал довольно молодо. – Вот где вы прячетесь.

«Принц не прячется, – подумал мальчишка. – Он идет, куда пожелает, когда хочет побыть один. Это никакие не прятки».

Человек подошел к нему. В тусклом свете лампы его волосы не казались столь седыми, а шрам, рассекающий лицо от подбородка до глаза, – столь уродливым, как при дневном свете. Он опустил взгляд на сцену, разыгранную мальчиком.

– Как продвигается сражение?

«Как будто он не видит. Как будто не помнит».

Поначалу мальчишка молча глядел на маленькие зеленые фигурки, а потом сердито сказал:

– Каждый орк заслуживает смерти. Когда я стану королем, я буду как Лотар, и перебью их всех!

– Лотар – солдат, – без тени гнева ответил мужчина. – Он сражается, поскольку в этом состоит его долг. А вы будете королем. Ваш долг будет состоять в том, чтобы заключить справедливый мир. Разве вы не считаете, что с нас хватит войн?

Мальчик ничего не ответил. «Справедливый мир». «Хватит войн».

Невозможно.

– Я ненавижу их! – прокричал он.

Его голос, слишком громкий для тишины зала, опасно зазвенел. Глаза обожгли внезапные слезы.

– Я знаю, – спокойно ответил мужчина. То, что он не стал осуждать вспышку мальчика, слегка остудило его юного собеседника.

– Но война – не всегда верное решение. Вам следует понять, что не все орки – зло, даже если кажется именно так.

Мальчишка нахмурился и окинул мужчину скептическим взглядом. Кадгар был очень мудр, но то, о чем он говорил, казалось принцу невероятным.

– Вам известно, – продолжил Кадгар, – что орки пришли из другого мира, который очень далек от нашего.

Подняв руку, он пошевелил пальцами, и на его ладони возник красновато‑оранжевый шар. Теперь мальчишка смотрел с интересом. Ему нравилось наблюдать, как Кадгар творит свое волшебство. Шар начал вращаться, окруженный потрескивающим зеленоватым ореолом энергии.

– Их мир умирал, – продолжил Кадгар. – Он был поглощен темной магией, известной как Скверна.

Глаза принца расширились, когда странное изумрудное мерцание начало поглощать коричневый, словно покрытый пылью мир.

– Орки вынуждены были бежать. Если бы они остались… то тоже погибли бы.

Принцу было вовсе не жаль орков и их умирающий мир. Он крепче стиснул в пальцах фигурку игрушечного орка.

– Значит, эти зеленые чудища вторглись в наш мир!

– Не все орки были зелеными, когда пришли в Азерот. Но вы об этом не знали.

Принц предпочел промолчать, чтобы не сознаваться в своем невежестве, но сейчас его охватило любопытство.

– Лишь те из них, кто был отравлен Скверной, – продолжил свой рассказ Кадгар. – Она изменила их. Но однажды мы встретили орка, сумевшего ей противостоять. Того, кому почти удалось навеки остановить войну. Его звали… Дуротаном.

 

* * *

 

В Воздушных Палатах не было нужды в окнах. Как и подразумевалось из названия, это были чертоги Воздуха – состоявшие из него и в нем располагавшиеся.

Чужаки могли изумляться этому зрелищу, восхищаться его красотой и одновременно ужасаться, и недоумевать, как Совет Шести мог заседать здесь, не беспокоясь о собственной безопасности. Но чужаки никогда не проникали сюда и не проникнут вовеки – сюда, в Аметистовую Цитадель Кирин‑Тора.

Как и сама магия, зал предназначался лишь для самих магов.

Голубое небо и белые облака, служившие потолком и стенами, оттеняли золото и пурпур каменного пола. Кроме того, на полу был выложен символ – стилизованное, пристально глядящее око. Мальчик, ступивший в зал и сейчас стоявший в его центре, подумал, что сегодня этот символ особенно уместен.

Ему было одиннадцать. Не слишком высокого роста, с каштановыми волосами и глазами, менявшими цвет от синего до зеленого в зависимости от освещения. И все же именно на этом мальчике в белой тунике сейчас было сосредоточено внимание всех членов Совета Кирин‑Тора.

Они стояли намного выше, на круговой платформе, и были облачены в фиолетовые мантии с вышитым символом – тем самым Оком, что глядело сейчас с пола. И члены Совета, и Очи, вышитые на их облачениях, смотрели на ребенка сверху вниз, как сам бы он мог свысока смотреть на насекомое. Однако мальчика не смущало их внимание. Скорее, он испытывал любопытство, и, заломив бровь, смело глядел на магов.

Один из членов Совета – высокий, тощий старик с бородой, белой, как сама магия, текущая по стенам этой башни, встретился с мальчиком взглядом и чуть заметно кивнул ему. Затем он заговорил, и его звучный голос властно разнесся по всему огромному залу.

– Существует теория, согласно которой каждая звезда в небе – это отдельный мир, – провозгласил архимаг Антонидас. – И каждый из этих миров населен собственными обитателями. Что скажет на это наш послушник?

Послушник не замедлил с ответом.

– Ни один мир не сравнится с Азеротом, – сказал он. – Красота Азерота, его жизненная мощь и изобилие уникальны.

– И кому же можно доверить заботу о подобном сокровище?

– Тому, кто может призвать силы магии для охраны нашего мира. Стражу.

– Понятно.

По тонким губам Антонидаса скользнул легчайший намек на улыбку. Послушник задался вопросом: не стоило ли сменить тон на чуть более смиренный? Но, будем честными, он заучил все это давным‑давно.

– Все силы? – продолжил Антонидас.

– Нет, – быстро отозвался послушник. – Темные силы запретны. Темные силы – зеркало Скверны.

Он понял, что бубнит, как по писаному, и сильно прикусил губу. Будет плохо, если маги решат, что он не воспринимает прочитанное всерьез.

– Темные силы, – повторил он, на сей раз более торжественно, – извращают изначальные цели того, кто к ним прибегает.

– И какой же урок мы извлекаем из этого?

– Магия опасна, и ее не следует доверять тем, кто не прошел соответствующего обучения. Никакие расы – ни люди, ни дворфы, ни гномы, ни эльфы – никто, кроме посвященных Кирин‑Тора, не должен использовать магию.

«Все это только для нас, – подумал послушник, наблюдая за тем, как поток серебристо‑белой жидкости вьется вдоль стен и потолка Воздушного зала. – Не потому, что мы жадные, а потому, что знаем, как с этим обращаться».

Мальчик внимательно взглянул на Антонидаса и заметил, что плечи архимага расслабились. Они покончили с первой частью, и он нигде не напортачил. Хорошо.

Престарелый маг чуть улыбнулся, милостиво глядя на послушника.

– Мы чувствуем твою силу, Медив, – сказал он. – Мы восхищаемся твоей целеустремленностью и жаждой знаний. И мы испытываем и проверяем эти качества, насколько возможно – но, к сожалению, ответа на самый главный вопрос мы не получим, пока не будет уже слишком поздно.

Медив напрягся. Слишком поздно? О чем говорил Антонидас?

– Жизнь Стража требует таких жертв, каких ты себе и представить не можешь. Однако мы просим сейчас – тебя, мальчика – навеки принять на себя эту ношу.

Глаза архимага сузились, а в голосе прорезались жесткие нотки.

«Ну вот, началось», – подумал Медив.

– Готов ли ты начать всестороннюю подготовку к тому дню, когда ты станешь владыкой Каражана?

– Готов, – без колебаний ответил послушник.

– Тогда докажи это!

Это существо было порождено тенями, недоступными магии Света. Из осколка тьмы оно быстро превратилось в материальное, черное, как ночь, искаженное нечто, возвышавшееся над мальчиком. Медив инстинктивно принял боевую стойку – реакция, которую в него вбивали так долго, что мальчик немедленно начал действовать, пускай его и застали врасплох. Тварь распахнула пасть, усаженную клыками длиной с предплечье Медива, и издала серию звуков, от которых у него свело живот. Пока существо нависало над ним, мальчик заметил, что у пришельца нет ни истинной глубины, ни четких очертаний, что делало его еще более пугающим. Это была тварь из кошмаров, и ее призрачные лапы венчали бритвенно‑острые когти.

«Ни истинной глубины, ни четких очертаний».

Тварь не была реальной. Конечно же, она не была реальной! Медив решился окинуть зал быстрым взглядом – и вот, конечно же! Маг Финден что‑то торопливо шептал в свою густую, кустистую белую бороду. Мальчик едва не ухмыльнулся.

Он поднял руку. В его ладони сгустился шар из светящейся белой энергии, и Медив швырнул его – прямиком в Финдена. Белый шар превратился в небольшой плоский прямоугольник, с такой силой прилипший ко рту Финдена, что старший маг покачнулся. Товарищи подхватили его, так что урон был нанесен разве что чрезмерно раздутой гордыне волшебника.

Призрачная тварь исчезла. Медив поднял взгляд на Антонидаса, позволив себе чуть заметную усмешку. Когда их взгляды встретились, в глазах архимага плясали веселые искорки.

– Это не совсем то, чего я ожидал, – признал архимаг, – но… достаточно эффективно.

Пол под ногами Медива зашевелился. Мальчик в испуге отскочил назад, изумленно глядя на то, как мозаичный зрачок Ока Кирин‑Тора начал расширяться, словно настоящий. Медив зачарованно замер, когда из отверстия полился поток кипящей, пузырящейся воды – а затем громко ахнул, внезапно осознав, что принятая им поначалу заводу жидкость на самом деле была белым пламенем. Невероятно, но этот огонь пылал в водяных глубинах.

Вверху Антонидас пробормотал заклинание и, мягко спланировав с круговой платформы, встал рядом со своим учеником. Он улыбнулся – как показалось мальчику, с гордостью.

– Дай мне руку, Медив, – сказал Антонидас.

Мальчик молча подчинился, положив маленькую бледную ладошку на сухую, как бумага, ладонь своего наставника. Архимаг перевернул его руку ладонью вверх.

– Придет тот день, когда тебя призовут на службу.

Взгляд Медива метался между морщинистым, серьезным лицом Антонидаса и белым пламенем.

– Клятва, что ты приносишь, откована в Свете, – продолжал маг.

Одной рукой он все еще сжимал ладонь Медива, а другой, удивительно споро для своих лет, закатал белый рукав мальчика до локтя. Затем Антонидас мягко развернул послушника к пламени, горевшему в глубинах бассейна. Мальчик вздрогнул – неестественный, хотя и прекрасный белый огонь оказался горячее, чем он ожидал. Его взгляд упал на протянутую руку, и в желудке засосало – холодный комок перед лицом невозможного жара.

– Никто из магов не возвысится над тобой – ни один не будет тебе хозяином. Твоя ответственность будет абсолютной.

Антонидас отпустил руку Медива и начал подталкивать его вперед. Глаза мальчика расширились, дыхание убыстрилось. Что бы ни произошло, он знал, что это его не убьет. Члены Совета не станут его убивать.

Или станут?

Позволят ли они ему умереть, если решат, что он недостоин? Эта мысль никогда не приходила к нему прежде – однако сейчас холод внутри усилился, распространяясь по телу с каждым суматошным ударом сердца, бросая в дрожь, несмотря на то, что Медиву хотелось отвернуться от палящего магического огня. Инстинкт вопил, что надо выдернуть руку, но мальчика неумолимо подталкивали вперед. Попытавшись сглотнуть, когда рука оказалась совсем близко от мигающего огненного языка, мальчик обнаружил, что во рту пересохло.

Внезапно пламя метнулось вперед, обвив предплечье Медива смертельным объятием. Из глаз мальчика брызнули слезы, когда огонь выжег узор на его коже. Подавив крик, он отдернул руку. В ноздри ударил запах собственной жженой плоти. Медив уставился вниз, на еще недавно чистую кожу.

Оттуда на него смотрело все еще дымящееся Око Кирин‑Тора. Он был принят. И заклеймен.

Руку все еще терзала боль, но благоговение изгнало ее прочь. Медив медленно поднял голову, глядя на мужчин и женщин, еще несколько мгновений назад решавших его судьбу. Сейчас все шестеро склонили головы в жесте принятия… и уважения.

«Никто из магов не возвысится над тобой – ни один не будет тебе хозяином».

– Страж, – произнес Антонидас, и его голос дрогнул от гордости.

 

1

 

Путешествие было долгим и трудным – труднее, чем Дуротан, сын Гарада, сына Дуркоша, мог ожидать.

Орочий клан Северного Волка был в числе последних, откликнувшихся на зов шамана Гул’дана. Хотя, согласно древним преданиям, члены клана Северного Волка некогда были кочевниками, в давние годы один вождь, преданный Хребту Ледяного Огня почти столь же сильно, как собственному клану, попросил у Духов разрешения остаться. Его мольбы были услышаны, и клан – гордый, неустрашимый перед лицом опасностей и независимый – оставался на севере почти столь же долго, сколь существует их хранитель, Гора Великого Отца.

Однако Гора Великого Отца раскололась, исторгнув на их деревню реки жидкого пламени, и клан Северного Волка вновь вынужден был начать кочевую жизнь. Они перемещались с места на место. И хотя клан переживал тяжелые времена, шаман Гул’дан – сутулый и зловещий, с кожей неестественно‑зеленого цвета – был вынужден дважды просить их присоединиться к созданной им Орде, прежде чем Дуротан, не видя иного пути, ответил согласием.

Гул’дан дал своим союзникам, Северным Волкам, обещания, и Дуротан намеревался проследить за тем, чтобы шаман их исполнил. Дренор, их дом и обитель Духов Земли, Воздуха, Воды, Огня и Жизни, умирал. Однако Гул’дан заявил, что знает об ином мире, где гордый народ орков сможет преследовать жирную добычу, пить всласть чистую ледяную воду и жить так, как им и предназначено – гордой и полной жизнью. А не пресмыкаться в пыли, изможденными и отчаявшимися, пока родной мир орков иссыхал и погибал вокруг них.

Однако сейчас именно пыльные и изможденные Северные Волки преодолевали последние мили их изнурительного пути. Уже целую луну клан Дуротана шел с севера к этому безводному, знойному месту. Им не хватало воды, не говоря уже о пище. Некоторые умерли, не перенеся тягот похода на много лиг. Дуротан уже начал задумываться над тем, стоила ли конечная цель этих жертв. Вождь молился Духам, настолько ослабевшим, что они едва могли услышать его слова.

Всю дорогу Дуротан нес с собой оружие, унаследованное им после смерти отца. Первое звалось Громовой Удар – копье с выгравированными на нем рунами, оплетенное кожей. На деревянном древке виднелись зарубки, ведущие счет убитым. Горизонтальная черта означала отнятую жизнь зверя, вертикальная – жизнь орка. Хотя древко было все исчерчено горизонтальными зарубками, среди них имелось и несколько вертикальных.

Вторым оружием, которым сражался отец Дуротана, а прежде и отец его отца, Дуркош, был топор по имени Секач. Дуротан заботился о том, чтобы его лезвие оставалось острым, как в тот день, когда оружие вышло из горна, – и топор вполне оправдывал свое прозвание.

Дуротан шел пешком, предоставив больным и тем, кто слабее, ехать верхом на огромных белых волках севера, служивших клану и верховыми животными, и вечными спутниками. Рядом с ним шагал его заместитель, Оргрим Молот Рока. Массивное оружие, давшее имя роду Оргрима, висело за его широкими коричневыми плечами. Оргрим был одним из тех немногих, кто знал Дуротана как облупленного, и кому вождь готов был доверить не только собственную жизнь, но и жизнь своей супруги и будущего ребенка.

Драка, воительница, супруга и будущая мать, ехала на своем волке рядом с Дуротаном. Большую часть пути она, как и подобает, прошла рядом со своим супругом, но в конце концов Дуротан попросил ее сесть на волка.

– Если не ради себя или ребенка, то ради меня, – сказал он. – Я устал уже представлять, как ты падаешь в пыль.

Драка ухмыльнулась ему, изогнув губы над небольшими клыками. Ее темные глаза лучились весельем, которое он так любил.

– Ха, – ответила она, – я поеду, хотя бы и потому, что опасаюсь – ты свалишься сверху, пытаясь поднять меня.

Поначалу все были воодушевлены. Клан выстоял в бою с ужасным противником, Красными Ходоками – но еще они узнали, что им больше не стоит ждать помощи от ослабевших Духов.

Дуротан уверил свой клан, что они навсегда останутся Северными Волками, даже если присоединятся к остальным оркам Орды. Мысли о мясе, фруктах, воде, чистом воздухе – тех вещах, в которых они так остро нуждались – грели душу. Проблема, как понял Дуротан, заключалась в том, что клан – включая, по правде, его самого – отбыл с места последней стоянки, твердо веря, что все неприятности скоро останутся позади. Однако трудности путешествия отбили у них эту веру.

Дуротан оглянулся через плечо на своих соплеменников. Они плелись нога за ногу, а не бодро шагали, и так исхудали, что на них больно было смотреть.

Легкое прикосновение супружеской руки к его плечу заставило Дуротана вновь обернуться к Драке. Он улыбнулся ей натужной, усталой улыбкой.

– Выглядишь так, словно ехать верхом надо бы тебе, а не мне, – мягко сказала Драка.

– Наступит время, когда все мы сможем вдоволь наездиться, – ответил он, – когда у нас будет достаточно мяса, чтобы наши волки растянулись рядом с нами с набитыми брюхами.

Драка взглянула на свой живот, потом на его, и насмешливо прищурилась. Дуротан рассмеялся, и сам удивился этому – ведь вождю казалось, что он давно позабыл о том, что такое веселье. Драка всегда знала, как успокоить его – смехом, лаской или, время от времени, метким пинком, что вернуть его голову на плечи. А их ребенок…

Дуротан понимал, что именно в этом заключается истинная причина, заставившая его покинуть Хребет Ледяного Огня. Драка была единственной беременной среди Северных Волков. И, в конечном счете, Дуротан не мог найти оправданий тому, чтобы приводить дитя – любое орочье дитя – в мир, неспособный взрастить этого ребенка.

Дуротан протянул руку, чтобы прикоснуться к животу, послужившему предметом его шутки, и положил огромную коричневую пятерню на чрево супруги и крошечную жизнь внутри. В голове промелькнули слова, которые он сказал клану в вечер начала похода: «Что бы ни говорили заветы древних о наших прошлых деяниях, какие бы ритуалы нам ни полагалось исполнять, какие бы ни существовали правила и законы – есть лишь один нерушимый закон, одна традиция. И он гласит, что вождь обязан поступать так, как будет лучше для его клана».

Он почувствовал быстрый, но сильный толчок, и ухмыльнулся, радуясь тому, что ребенок, похоже, согласен с его решением.

– Он уже готов шагать рядом с тобой, – заметила Драка.

Прежде чем Дуротан успел ответить, кто‑то позвал его:

– Вождь! Они здесь!

Погладив напоследок жену, Дуротан обернулся к Курворшу – одному из разведчиков, отправленных им в передовой дозор. Большинство Северных Волков не стригли волосы, что было весьма разумно на их родном морозе. Однако Курворш, как и многие другие, с приходом на юг побрился налысо, оставив лишь одну длинную, заплетенную в косу прядь. Его волчица остановилась перед Дуротаном, вывесив язык от жары. Дуротан перекинул Курворшу бурдюк с водой.

– Сначала попей, а потом докладывай.

Разведчик сделал несколько жадных глотков, после чего вернул бурдюк вождю.

– Я видел цепочку каких‑то построек на горизонте, – сказал он, чуть отдуваясь и стараясь восстановить дыхание. – Палаток, вроде наших. И их так много! Я видел дымы десятков… нет, сотен кухонных костров, и сторожевую башню, которую поставили, чтобы заметить нас на подходе.

Изумленно покачав головой, он добавил:

– Гул’дан не соврал, когда сказал, что собрал всех орков Дренора.

С плеч Дуротана как будто упало тяжкое бремя, хотя вождь орков никогда бы не признал, что нес его с собой все эти дни. Он старался не думать о том, что Северные Волки могли опоздать, или что слова об огромном сборище были всего лишь преувеличением. Известия, принесенные Курворшем, намного больше успокоили усталого вождя, чем мог представить разведчик.

– Как далеко? – спросил он.

– Примерно в половине дневного перехода. Когда придем туда, у нас будет достаточно времени, чтобы разбить лагерь на ночь.

– Может, у них будет еда, – вклинился Оргрим. – Свежая добыча, поджаренная на вертеле. Копытни ведь не заходят так далеко на юг, а? Что же едят эти южане?

– Что бы это ни было, если оно свежее и поджарено на вертеле, не сомневаюсь, что ты это слопаешь, Оргрим, – ответил Дуротан. – Да и никто из наших бы не отказался. Однако не стоит ждать этого. Нам не стоит питать слишком большие надежды.

– Нас попросили присоединиться к Орде, и мы это сделали.

Голос принадлежал Драке, и доносился не сверху, а сбоку: супруга Дуротана спешилась.

– Мы принесли с собой оружие, от копий до стрел и молотов, а также наши охотничьи умения и навыки выживания. Мы пришли, чтобы служить Орде, помочь всем стать сильнее и есть вдосталь. Мы – Северные Волки. Они будут рады тому, что мы пришли.

Ее глаза горели, а подбородок слегка приподнялся. Когда‑то Драка стала Изгнанной – в те дни, когда была юна и слаба. Однако она вернулась, превратившись в одну из самых свирепых воительниц, встречавшихся Дуротану, и принесла Северным Волкам знания о других культурах и других путях. Сейчас, без сомнения, эти знания приобрели еще большую ценность.

– Моя супруга права, – сказал Дуротан.

Он шагнул к Драке, чтобы подсадить ее обратно на спину Льда, но супруга вскинула руку – «нет».

– Да, она права, – с легкой улыбкой согласилась Драка, – и она войдет в этот лагерь Орды рядом со своим вождем и супругом.

Дуротан обратил взор к югу. Небо уже долго было беспощадно ясным, без малейшего признака дождя. Но сейчас вождь заметил серое облачное пятно. Пока он смотрел, сгущающуюся тучу внезапно осветил зигзаг молнии, мерцавший зловещим зеленым светом.

 

* * *

 

Куворш хорошо рассчитал их скорость. Солнце уже спускалось к горизонту, когда они прибыли в стойбище – однако оставалось еще достаточно времени, чтобы клан успел состряпать ужин и поставить палатки.

Звук такого множества голосов был непривычен Дуротану, а от обилия незнакомого и нового кружилась голова. Вождь обвел взглядом большие круглые палатки, похожие на те, что он делил с Дракой, а затем обратил внимание на поле, огороженное веревками, чтобы дети из разных кланов смогли играть вместе. Он впитал все звуки и запахи: разговоры, смех, резкие ноты лок’ваднода, бой барабанов – такого множества, что земля дрожала под ногами Дуротана. Его ноздри щекотали запахи костров, пекущихся лепешек и жарящегося на огне мяса, кипящего рагу и сильный, но не вызывающий отвращения мускусный аромат волчьей шерсти и собравшихся орков.

Курворш не преувеличивал: скорее, он не воздал должного этому, на первый взгляд бесконечному, пространству, заполненному кожаными и деревянными сооружениями. Дуротан знал, что Северные Волки относились к самым малочисленным кланам. Но на мгновение он был так ошеломлен, что утратил дар речи. И все же слова, наконец, пришли.

– Такое множество кланов в одном месте, Оргрим. Смеющийся Череп, Черная Гора, Песнь Войны… их всех призвали.

– Это будет могучая боевая дружина, – сказал его заместитель. – Только не знаю, с кем нам осталось сражаться.

– Северные Волки.

Голос был ровным, почти скучливым. Обернувшись на его звук, Дуротан и Оргрим увидели двух высоких, плотно сложенных орков, шагавших к ним. Эти двое были необычайно крупными и мускулистыми, учитывая, что их мир умирал, а множеству орков не хватало пищи. В отличие от Северных Волков, у которых почти не водилось кольчуг и пластинчатой брони – племя в основном полагалось на доспехи из утыканной шипами кожи, – эти орки были облачены в нетронутые, начищенные пластины брони, защищавшей их плечи и даже грудь. В руках они сжимали копья и двигались согласованно и целеустремленно.

Однако в глаза Дуротану бросились не их пышущие здоровьем мускулистые тела и даже не блестящие новенькие доспехи.

Эти орки были зелеными.

Чуть заметный оттенок – не почти травянисто‑зеленый, как у Гул’дана, вождя Орды, который предпринял путешествие на север в компании своей столь же зеленой прислужницы, Гароны. Кожа этих двоих была темнее, почти неотличима от обычного коричневого цвета, как у большинства орков. Но этот оттенок – странный, ненатуральный оттенок – все же присутствовал.

– Кто из вас вождь? – потребовал ответа один из них.

– Честь вести за собой Северных Волков принадлежит мне, – прорычал Дуротан, шагнув вперед.

Орки оглядели его с ног до головы, после чего смерили оценивающим взглядом Оргрима.

– Вы двое. Идите за мной. Чернорук желает вас видеть.

– Кто такой Чернорук? – требовательно спросил Дуротан.

Один из орков остановился на полушаге и обернулся. Затем он ухмыльнулся. Это было отвратное зрелище.

– Ну как же, волчонок Севера, – ответил он. – Чернорук – вождь Орды.

– Ты лжешь! – рявкнул Дуротан. – Вождь Орды – Гул’дан!

– Это Гул’дан привел нас всех сюда, – согласился второй орк. – И это он знает, как доставить нас в новые земли. Однако он выбрал Чернорука, чтобы возглавлять Орду в сражении, и мы восторжествовали над своими врагами.

Оргрим и Дуротан переглянулись. Рассказывая об этой «новой земле» Гараду, отцу Дуротана, и ему самому, Гул’дан ни разу не упомянул о сражениях. Дуротан был орком. И более того, он был вождем клана Северного Волка. Он готов был сразиться с тем, с кем потребуется, чтобы обеспечить счастливое будущее своему народу и своему нерожденному ребенку. Но то, что Гул’дан не нашел нужным упомянуть об этом, встревожило его.

Они с Оргримом были друзьями с самого детства, и почти читали мысли друг друга. Оба орка придержали языки.

– Это Чернорук оставил указания на тот случай, если вы придете, – заявил первый орк, сопроводив свои слова ухмылкой, – если вам хватило бы храбрости покинуть Хребет Ледяного Огня.

– Нашего дома больше нет, – прямо сказал Дуротан. – Так же, как и вашего, к какому бы клану ты ни принадлежал.

– Мы из клана Черной Горы, – ответил второй орк, раздуваясь от гордости. – Чернорук был нашим вождем, прежде чем Гул’дан решил, что он достоин чести возглавить всю Орду. Ступай с нами, Северный Волк. Оставь здесь свою женщину. Только воины допускаются туда, куда мы идем.

Дуротан нахмурился и уже готов был на язвительный ответ, когда раздался обманчиво спокойный голос Драки.

– Сердце мое, иди со своим заместителем на встречу с Черноруком, – сказала она. – Клан будет ждать твоего возвращения.

И она улыбнулась.

Драка знала, когда стоит ответить на вызов. Она была воином не в меньшей степени, чем ее супруг, но понимала, что в ее теперешнем положении от нее попросту отмахнутся те, кто, кажется, жаждал ссоры больше, чем пищи для своих соплеменников.

– Тогда найди нам площадку для лагеря, – сказал Дуротан. – А я встречусь с этим Черноруком из клана Черной Горы.

Стражи провели его с Оргримом через лагерь. Семьи с детьми, расположившиеся в окружении кухонной утвари и спальных шкур, сменились воинами со шрамами и тяжелыми взглядами. Они чистили, чинили и ковали оружие и доспехи. Из палатки кузнеца раздавались звонкие удары молота о металл. Другие орки затачивали камни. Третьи оперяли стрелы и точили ножи. Все они раз‑другой поглядывали на двоих Северных Волков, и Дуротан ощущал их взгляды, словно прикосновения.

Вскоре его ушей достиг лязг стали о сталь и клич «Лок’тар огар!». «Победа или смерть».

Что тут творилось? Не слушая своих конвоиров, он двинулся к источнику звуков. Пробившись сквозь толпу, Дуротан вышел к круглой арене, где орки сражались друг с другом.

Прямо у него на глазах гибкая воительница, вооруженная лишь двумя зловещего вида кинжалами, проскочила под локтем мужчины, размахивающего цепом. Ее клинки прочертили по ребрам бойца двойную красно‑черную линию. У нее была возможность расправиться с противником, но женщина этого не сделала. Дуротан перевел взгляд на другие группы орков: там четверо против одного, тут поединок один на один.

– Тренировка, – сказал он Оргриму, чуть расслабившись. Однако затем снова нахмурился. Кожа как минимум трети орков, тренирующихся сейчас перед ним, отличалась тем же зеленоватым отливом.

– Северные Волки, хм? – раздался громоподобный, низкий голос у него за спиной. – Не совсем те чудища, что я ожидал.

Двое обернулись и уставились на одного из самых крупных орков, которых встречал Дуротан. Ни его самого, ни Оргрима нельзя было назвать замухрышками – вообще‑то Оргрим был самым крепким из Северных Волков за несколько последних поколений, – но на этого Дуротану приходилось смотреть снизу вверх. Его кожа, натурально коричневая, безо всякого намека на зелень, блестела то ли от пота, то ли от масла, и была украшена татуировками. Руки уже целиком почернели от въевшейся краски, а глаза смотрели на новоприбывших оценивающе и насмешливо.

– Ты убедишься, что мы заслужили свою репутацию, – тихо ответил Дуротан. – В твоей Орде не найдется лучших охотников, Чернорук из клана Черной Горы.

Чернорук откинул назад голову и расхохотался.

– Нам не нужны будут охотники, – заявил он, – нам понадобятся воины. Сравнишься ли ты с теми, кто пришел до тебя, Дуротан сын Гарада?

Дуротан оглянулся на все еще истекающего кровью орка, которого подловили врасплох.

– Я лучше их, – сказал он, и это было правдой. – Когда Гул’дан приходил к Северным Волкам, чтобы попросить их присоединиться к Орде… дважды… он ничего не говорил о том, что за эту землю обетованную придется сражаться.

– А, – ответил Чернорук. – Но что хорошего в том, чтобы просто прийти в те земли? Мы – орки. Теперь мы орочья Орда! И мы захватим этот новый мир. По крайней мере, те из нас, кому хватит храбрости за него бороться. Ты ведь не струсил?

Дуротан позволил себе легчайшую из улыбок – губы чуть скривились, обнажив нижние клыки.

– Единственное, чего я боюсь – это пустые обещания.

– Смело, – одобрительно сказал Чернорук. – Прямо. Хорошо. В моей армии нет места лизоблюдам. Ты пришел как раз вовремя, Северный Волк. Еще одни сутки, и ты бы опоздал. И мы бы оставили тебя позади, со стариками и слабыми.

– Ты собираешься оставить кого‑то здесь? – нахмурился Дуротан.

– Поначалу да, – это приказ Гул’дана.

Вождь Северных Волков подумал о своей матери, сказительнице Гейе, о престарелом шамане клана, Дрек’Таре, о детях… о своей беременной жене.

– На это я никогда не соглашался!

– Если хочешь возразить, мне доставит величайшее удовольствие сразиться с тобой в мак’горе.

Мак’гора была древней традицией, известной и почитаемой всеми орками. Это был поединок чести, один на один – вызов брошен и принят. И противники сражались до смерти. Несколько месяцев назад Дуротан, видя, как тают ряды его клана, отказался убить соплеменника, побежденного им в мак’горе. Чернорук таких сомнений явно не испытывал.

– Гул’дан поведет нас к новому дому завтра на заре, – сказал между тем Чернорук. – Первая волна, которая захлестнет наших врагов, будет состоять только из воинов. Лучших в Орде. Ты можешь взять с собой тех членов своего клана, кто молод, здоров, быстр, свиреп – твоих лучших бойцов.

Дуротан и Оргрим переглянулись. Если в той земле их и правда поджидали опасности, угрожающие самым уязвимым из них, это казалось верной стратегией. Так и должны были поступить сильные.

– Ты говоришь разумно, – неохотно согласился Дуротан. – Северные Волки подчинятся.

– Хорошо, – хмыкнул Чернорук. – Пускай вы, Северные Волки, и не похожи на чудовищ, не хотелось бы убивать вас прежде, чем я хоть раз погляжу на вас в бою. Идемте со мной. Я покажу вам силу, которую орки обрушат на эти ничего не подозревающие земли.

 

2

 

К тому времени, когда Дуротан и Оргрим вернулись, уже стемнело. Остальные члены клана под руководством Драки деловито разбивали неказистые походные палатки. Знамена Северного Волка с символом клана – белым волком на синем фоне – вяло повисли в недвижном, сухом воздухе перед каждым шатром. Дуротан оглядел целое море построек – не только своих, но и принадлежавших другим племенам. И их знамена выглядели такими же потрепанными, каким чувствовал себя вождь после долгого пути.

Внезапно полотнища чуть всколыхнулись, и легкий ветерок донес до ноздрей Дуротана восхитительный аромат жарящегося мяса. Предводитель Волков хлопнул Оргрима по спине.

– Что бы ни выпало нам завтра, а сегодня ночью у нас будет еда!

– Мое брюхо было бы благодарно, – отозвался Оргрим. – Когда в последний раз мы отведали хоть что‑то крупнее зайца?

– Не припоминаю, – сказал Дуротан, мгновенно мрачнея.

В пути им попадалось чуть ли не меньше дичи, чем на промерзшем севере. Большую часть их мясного рациона составляли мелкие грызуны. Он вспомнил талбуков, хрупких, но свирепых существ, похожих на газелей, и огромных копытней – добывать их было непросто, зато их мяса хватало на весь клан. Дуротан задумался о том, каких зверей Гул’дан сумел отыскать здесь, в сердце безводной пустыни, но потом решил, что лучше об этом не знать.

Когда они подошли к лагерю Северных Волков, их приветствовал радостный смех. Дуротан устремился вперед, туда, где вокруг одного из костров сидели Драка, Гейя и Дрек’Тар. Вместе с Оргримом Молотом Рока эти трое составляли его совет. Они всегда подсказывали ему верные решения, и Дуротан почувствовал негодование, вспомнив приказы Чернорука. Если татуированный предводитель орков добьется своего, придется оставить всех, кроме Оргрима, здесь. Другие семьи собрались вокруг таких же небольших костерков. Усталые дети дремали неподалеку. Однако Дуротан заметил, что впервые за долгие месяцы их животы были плотно набиты, и это его обрадовало.

Над огнем на нескольких вертелах поджаривались небольшие зверьки. Дуротан бросил на Оргрима скорбный взгляд. Похоже, им по‑прежнему придется утолять голод тушками размером не больше кулака. И все же это было мясо, причем свежее, так что жаловаться Дуротан не собирался.

Драка сняла с огня шампур и протянула ему, и Дуротан впился в мясо зубами. Оно было все еще горячим и обжигало рот, но орку было плевать. Он и не осознавал, как давно не ел свежей дичины.

Когда первый голод отступил, Дуротан поведал остальным о том, что видели они с Оргримом, и что им сказал Чернорук. На миг воцарилось молчание.

– Кого ты возьмешь с собой? – тихо спросил Дрек’Тар.

При этом вопросе Оргрим отвел глаза. Судя по выражению его лица, друг Дуротана был искренне рад, что вождь клана – не он, и не ему придется огорчать их плохими вестями.

Дуротан перечислил имена, список которых мысленно составлял с тех пор, как они с Оргримом распрощались с Черноруком. Драки, Гейи и Дрек’Тара среди них не было. На сей раз тишина была долгой. Наконец Гейя заговорила.

– Я не стану оспаривать твое решение, мой вождь, – произнесла она. – Что касается меня, я останусь здесь. Когда нас с Дрек’Таром посетил Дух Жизни, он сказал, что мне придется остаться с кланом. Теперь я понимаю, о чем он говорил. Я шаманка, и сражаюсь недурно, но найдутся другие – моложе, сильнее и быстрее меня. К тому же я сказительница. Духи хранят тебя, но если передовой отряд падет, то уцелеет хотя бы история нашего народа.

Дуротан благодарно улыбнулся ей. В ее голосе не было возмущения, однако вождь знал, как сильно Гейе хотелось сражаться рядом с сыном.

– Благодарю тебя. Ты знаешь, что я вернусь за тобой, как только это будет безопасно.

– Я тоже понимаю, – печально проговорил Дрек’Тар. Он поднял руку, указывая на полоску ткани, которую всегда носил поверх невидящих глаз. – Я слеп и стар. Я буду вам только в тягость.

– Нет, – резко возразила Драка. – Сердце мое, подумай еще раз и возьми Дрек’Тара с собой. Он шаман, а Духи говорили нам, что будут там, в том мире, куда мы собираемся уйти. Пока земля, воздух, огонь, вода и жизнь с нами, тебе понадобится шаман. А Дрек’Тар лучший из нашего племени. К тому же он лекарь, и тебе могут пригодиться его видения.

По коже Дуротана пробежал холодок, волоски на предплечьях стали дыбом. Видения старого шамана не раз спасали жизни. Однажды предостережение от Духа Огня спасло целый клан. Как же он может не взять с собой Дрек’Тара?

– Ты не будешь сражаться рядом с нами, – сказал он. – Только лечить и давать советы. Ты обещаешь?

– Конечно, мой вождь. Для меня довольно чести и в том, чтобы пойти с вами.

Теперь Дуротан оглянулся на Драку.

– Я знаю, сердце мое, что ты можешь драться, но…

Он внезапно осекся и вскочил, положив руку на древко Секача.

Этот гость был почти так же громаден, как Чернорук. Свет огня обрисовывал настолько рельефную фигуру, словно она была высечена из камня. Чернорук произвел впечатление на Дуротана, но этот орк, пускай и пониже ростом, был еще более мускулистым и мощным на вид. Он был покрыт татуировками, как и вождь Орды, однако если у командующего черными от краски были руки, то у этого чернел подбородок. Его длинные волосы были собраны в узел на макушке, а глаза поблескивали в свете костра.

– Меня зовут Гром Адский Крик, и я вождь Песни Войны, – заявил орк, обводя новоприбывших взглядом. – Чернорук сообщил мне, что Северные Волки наконец‑то пожаловали.

Насмешливо фыркнув, он бросил к ногам Дуротана мешок.

– Еда.

Мешок дергался, вздуваясь то с одного, то с другого боку.

– Насекомые, – пояснил Гром. – Их лучше есть сырыми и живьем.

Потом с ухмылкой добавил:

– Или можно засушить и перемолоть в муку. Вкус не так уж и плох.

– Я Дуротан, сын Гарада, сына Дуркоша, – сказал Дуротан. – Добро пожаловать к нашему костру, Гром Адский Крик, вождь Песни Войны.

Дуротан решил не представлять других членов клана, собравшихся у огня. Ни к чему было привлекать к ним лишнее внимание – особенно если он собирался взять с собой на рассвете Дрек’Тара. Он перехватил взгляд Драки. Супруга кивнула ему. Затем встала, незаметно прикоснувшись к плечам Дрек’Тара и Гейи, и отвела их к другому костру.

Дуротан махнул рукой, указывая на освободившиеся места, и Гром плюхнулся на землю рядом с ним и Оргримом. Он принял снятый с углей вертел и со смаком впился зубами в каплющее соком мясо.

– Хоть мы никогда и не встречались, – сказал Дуротан, – некоторые члены твоего клана охотились рядом с нашими угодьями, много лет назад.

– Помню, как мои соплеменники говорили, что Северные Волки – умелые и справедливые охотники. Даже если слегка… – тут он замолчал, стараясь подобрать нужное слово, – нелюдимые.

Дуротан не стал говорить Грому о том, какое мнение сложилось у Северных Волков о Песне Войны. В свое время звучали слова «вспыльчивые», «шумные», «свирепые» и «бешеные». Вместо этого вождь сказал:

– Похоже, что теперь Гул’дану удалось объединить все кланы.

Гром кивнул.

– Вы присоединились последними, – сказал он. – Был еще один, но теперь его нет. Так говорит Гул’дан.

Северные Волки беспокойно заерзали. Дуротан задался вопросом, а не идет ли речь о Красных Ходоках. Если это племя и вправду истребили до последнего орка, тем лучше, и он не станет о них скорбеть.

– Мы, – с гордостью продолжил Гром, – пришли одними из первых. Когда Гул’дан пришел к нам и рассказал, что знает путь в другие земли, богатые дичью, чистой водой и достойными противниками, мы сразу же согласились.

Расхохотавшись, он добавил:

– А что еще нужно орку?

– Мы с моим заместителем, Оргримом, встретились с Черноруком сразу же после прибытия, – сказал Дуротан. – Он рассказал мне о своих планах взять в первую волну вторжения только воинов. Мы говорили об оружии и о тех, кто применяет его в бою, но мне любопытно, как готовится к походу Гул’дан.

Гром оторвал еще кусок мяса, прикончив свою порцию, а затем швырнул прут в костер.

– Гул’дан нашел способ, с помощью которого мы сможем войти в иные земли, – ответил он. – Древний артефакт, долгое время покоившийся в земле. Гул’дана привела к нему магия, а когда мы пришли сюда, то сразу начали копать. Наконец‑то мы выкопали его и завтра пустим в дело.

Дуротан удивленно поднял брови.

– Просто дырка в земле?

– Вскоре сам увидишь, – уверил его Гром. Чем больше вождь Северных Волков узнавал о планах Орды, тем меньше они ему нравились.

– Больше похоже на могилу.

– Нет, – возразил Гром. – Скорей уж, это возрождение нашего народа. Это тропа, ведущая в новый мир!

– И ты в это веришь? – спросил Оргрим. В его голосе звучало больше надежды, чем сомнения.

Гром некоторое время глядел на него. Затем он поднял одну могучую руку и наклонился вперед, протянув ее к огню. В свете костра Дуротан заметил то, что раньше скрывали тени. Как и у многих из тех, кого они с Оргримом видели на тренировочной арене, кожа Грома Адского Крика приобрела зеленоватый оттенок. И когда вождь Песни Войны заговорил, его слова были обращены к Оргриму, а не к Дуротану.

– Я верю в Гул’дана. И я верю в Демоническую магию. Его волшба смерти сделала меня сильнее.

Он согнул руку, на которой вздулся бицепс размером с арбуз.

– Ты увидишь. Ты познаешь мощь пятерых.

– Чернорук выглядит достаточно сильным и без нее, – без обиняков заявил Дуротан.

Взгляд светлых глаз Грома метнулся к вождю Северных Волков.

– Зачем быть достаточно сильным, если можно стать еще сильнее?

Его губы изогнулись, обнажая клыки. Усмешка была одновременно зловещей и дикой, и Дуротан не мог не задуматься о том, станет ли «еще сильнее» когда‑нибудь «достаточно сильным», чтобы удовлетворить аппетиты Песни Войны.

 

* * *

 

К тому времени, когда Дуротан отправился в свою палатку, Драка уже спала, растянувшись на груде принесенных с севера мехов.

Когда‑то она почивала бы на груде теплых, ворсистых шкур копытней, а ее домом было бы жилище вождя – прочное, внушительное сооружение из дерева и камня. И у нее было бы вдоволь свежей и здоровой еды, чтобы питать тело, служившее обиталищем не только ее воинственного духа, но и маленькой жизни, округлившей ее живот – единственную мягкую часть сильного и мускулистого тела Драки. А теперь ее плоть отделяли от камней лишь кроличьи шкурки, и клан прошагал несколько последних лиг вообще без еды.

Гейя настояла на том, чтобы Дуротан и Драка взяли с Хребта Ледяного Огня все, что могло напомнить им о наследии клана. Поэтому в неказистой походной палатке, чуть более прочной, чем другие, лежали герб Северных Волков и охранные идолы, вырезанные и освященные шаманом, помогавшие воинам племени и защищавшие народ от опасностей. Там же хранилось и оружие, уложенное так, чтобы быть всегда под рукой: копья, топоры, молоты, булавы, луки и стрелы, мечи. И, конечно же, Громовой Удар. Дуротан снял со спины Секач. Положив топор рядом со шкурами, он уселся и направил взор на свою супругу.

Пока взгляд Дуротана скользил по телу спящей на боку жены – от волевого, воинственного лица и гривы черных волос до округлившегося живота, мерно поднимавшегося под мехами – его окатило волной нежности. Хотя веки Драки все еще были сомкнуты, ее рука потянулась к супругу.

– Я чувствую, как ты на меня смотришь, – сказала Драка низким гортанным голосом, в котором звучали любовь и насмешливое тепло.

– Я думал, ты спишь.

– Так и было.

Она перевернулась на спину, безуспешно пытаясь улечься поудобней. Широкая, массивная ладонь мужа легла ей на живот, почти полностью накрыв его – отец молча общался с ребенком.

– Мне снилась охота в снегах.

Дуротан закрыл глаза и вздохнул. Было почти больно вспоминать острые, знакомые укусы зимы, когда мороз испытывал их тела, пока они бросались на отбивающуюся добычу. Крики, запах свежей крови, сытный вкус мяса. То были хорошие годы. Дуротан вытянулся на шкурах рядом с женой, оживляя в памяти первую ночь после возвращения Драки из Изгнания. Молодой орк выспрашивал у нее истории о ее странствиях, и они лежали рядом, точь‑в‑точь как сейчас, на спине – только не прикасаясь друг к другу. Они смотрели на звезды и клубы дыма, поднимающиеся от костра.

И он был счастлив.

– Я придумывала имя, – продолжила Драка.

Дуротан заворчал. Он был зол на себя самого за эту ностальгию. Сон Драки был всего лишь сном, простым и честным, а не сознательным, тщательно выпестованным воспоминанием. И время, которое мечтал вернуть Дуротан, безвозвратно ушло.

Сжав ладонь супруги в своей, он сказал, чуть поддразнивая:

– Держи его при себе, жена. Я выберу имя, когда встречусь с ним… или с ней.

– Да? – насмешливо протянула Драка. – И как же великий Дуротан сможет дать имя собственному сыну, если я не пойду с ним?

– Сыну?

Дуротан приподнялся на локте и уставился на жену, приоткрыв рот. До этого он всегда готов был принять как рождение сына, так и дочери.

Лишь бы ребенок оказался здоровым, а пол имел меньшее значение. Женщины Северных Волков были свирепыми воительницами – и Драка служила тому отличным примером. Однако традиция гласила, что титул вождя может перейти по наследству лишь к сыну.

– Что, теперь у тебя видения, как у Дрек’Тара?

Пожав плечами, она улыбнулась:

– Я просто… чувствую это.

Дуротан снова вспомнил о той первой ночи и обо всех остальных, что они с тех пор провели вместе. Ему не хотелось думать о долгой веренице ночей, которые им придется прожить друг без друга. Не хотелось думать о том, что он не будет присутствовать при рождении сына.

– А ты сможешь спрятать свой жирный живот? – спросил он, ухмыляясь в ожидании ответной колкости.

Драка, знавшая мужа вдоль и поперек, стукнула его по плечу – любовно, но довольно сильно.

– Лучше, чем ты сможешь спрятать свою жирную башку.

Из груди Дуротана вырвался искренний смех – целительный бальзам для его души, – и Драка расхохоталась вместе с ним. Они снова легли рядом, и снова ладонь Дуротана легла на ее живот, оберегая их сына. Они войдут в этот новый мир вместе.

Что бы ни случилось.

 

3

 

На следующее утро Драка стратегически прикрыла живот небольшим круглым щитом, украшенным бивнями, и оглянулась на супруга. Он кивнул, чуть успокоенный тем, что жена смогла скрыть свою беременность и одновременно защитить их нерожденного сына. Последние годы были настолько тяжелыми, что Драка не сумела набрать ни капли лишнего веса, не считая того, что уходило в ребенка. Ни расплывшиеся мышцы, ни округлившееся лицо не выдали бы ее положение теперь, когда живот был закрыт. И хоть сейчас это послужило им на пользу, вождь ощутил укол сожаления при мысли о том, что жена его терпела такие лишения.

Дрек’Тар надел плащ и пониже натянул капюшон, чтобы скрыть седые волосы, а изуродованное лицо спрятал под полоской ткани. Второй шаман, Пелкар, долгие годы ухаживавший за стариком, должен был вести его. Когда все собрались в ожидании приказа двигаться к «дырке в земле», Дуротан подошел к ним.

– Я не могу обещать, что вас не раскроют, – сказал вождь. – Если вы не захотите так рисковать, никто вас не упрекнет.

– Мы понимаем, – ответил Дрек’Тар. – Все будет так, как угодно Духам.

Дуротан кивнул. Драка уже попрощалась с Гейей и теперь отошла в сторону. Дуротан положил руки на плечи матери.

– Пока нас с Оргримом не будет, ты в ответе за наш клан, – сказал ей он. – Не могу придумать, в чьи руки надежней вверить благополучие Северных Волков, чем в руки сказительницы.

Глаза Гейи были сухи, и она стояла прямо и твердо.

– Я готова защищать их ценой своей жизни, сын мой. И когда ты вернешься, мы с радостью присоединимся к вам в этой новой зеленой стране.

Все понимали, что возврата может и не быть. Слишком многого они не знали об этом обетованном крае. Им придется добираться туда с помощью магии, не имея ни малейшего представления о том, что ждет впереди, не считая рассказов Гул’дана. А что, если он солгал? Что, если их там поджидают опасности, настолько ужасные, что даже орку не под силу с ними справиться? В конечном счете, это не имело значения. То, что они оставляли за спиной, было невыносимо.

– Я уверен, что мы быстро покорим те края, – произнес Дуротан, надеясь, что голос его звучит так твердо, как ему бы хотелось.

Затрубили рога, призывая уходящих. Дуротан обнял Гейю. На мгновение она отчаянно вцепилась в него, а затем опустила руки и отступила. Дуротан оглядел свой клан: детей и взрослых орков, мужчин и женщин – мастеров и шаманов, не воинов. Он сделал для них все, что мог.

А теперь пришло время узнать, можно ли доверять словам Гул’дана.

Орки Чернорука вели их, выстраивая кланы в один поток коричневой и зеленой кожи, блестящей стали и тусклой белой кости, бредущий сквозь тучи пыли. И снова Дуротана поразил вид такого множества орков, марширующих плечом к плечу и объединенных общей целью. В груди его вспыхнула надежда. Они были орками! И разве было для них что‑то невозможное? Какие бы существа их не ждали там, им суждено пасть под быстрыми ногами, разящим оружием и громкими криками «Лок’тар огар!».

Он взглянул на Драку. Та ухмыльнулась ему, быстро сжала руку – а затем отпустила. Никто не посмотрел на нее дважды. Дуротан шагал вперед с Громовым Ударом в руке и Секачом за спиной.

Один из орков Чернорука рысцой побежал вдоль ряда, выкрикивая инструкции.

– Сворачивайте направо!

Дуротан и Драка подчинились.

И тут они увидели.

– Адский Крик был прав, – пробормотал Дуротан. – Это не просто дыра в земле.

Весь клан Дуротана занял бы лишь малую часть расчищенной площадки, и мог плечом к плечу пробежать сквозь огромное каменное сооружение, прежде скрытое песком. Оно возвышалось перед ними, величественное, гигантское, с колоссальным крылатым змеем, свившимся на крыше. Две высеченные из камня статуи со скрытыми капюшонами лицами, каждая высотой в сотню орков, стояли по обе стороны от входа. Правая фигура и столб, из которого она была вырезана, были целиком очищены от земли. Левая часть ворот все еще отчасти скрывалась в песке. Там виднелись строительные леса и лебедки, тянувшие вверх рабочих, до сих пор трудившихся над великими Вратами. Орки, суетившиеся на лесах, выглядели не больше блохи. Тут и поначалу порядка было немного, а чем больше воинов подходило и замирало при виде титанической, высеченной из камня постройки, тем меньше его оставалось. Все разом заговорили. Дуротан видел орков Чернорука, рассерженных и измотанных. Те раз за разом выкрикивали приказы, но никто их не слушал. Орки были свирепы, дики и могучи. Они подчинялись вождям кланов, однако черные от татуировок руки командующего явно не смогут разгрести ту уйму забот, что выпадет на его долю при управлении множеством независимых бойцов.

– Дуротан! – окликнула его Драка. – Смотри!

Она указала на самую верхнюю ступень портала. Там стоял Гул’дан – его зеленую кожу нельзя было перепутать ни с чем. Когда Дуротан увидел шамана, ему показалось, что с первого появления Гул’дана на Хребте Ледяного Огня прошли считаные дни. Он выглядел точно так же, как и тогда, и по‑прежнему опирался на посох, украшенный черепами небольших зверьков и осколками кости. Капюшон плаща частично скрывал его изрезанное морщинами лицо, но даже с такого расстояния Дуротан видел белую бороду Гул’дана и его особенные глаза, мерцавшие тошнотворно‑яркой зеленью. Плащ колдуна был утыкан шипами, а на них было насажено еще больше крошечных черепов. И сейчас, как и в тот раз, Дуротан передернулся, ощутив непреодолимую и острую неприязнь. Он вспомнил слова, произнесенные Дрек’Таром при первой встрече с Гул’даном: «Тени липнут к этому орку. Смерть идет за ним по пятам».

Следом за согнутым колдуном шагала его служанка, полукровка Гарона. На ее тонкой шее висела слишком тяжелая на вид цепь. Ее Дуротан тоже помнил. Она сопровождала хозяина оба раза, когда Гул’дан преодолел тяжкий путь на север, чтобы поговорить с Северными Волками. Во второй раз она сумела передать предупреждение клану Дуротана: «Мой хозяин опасен, и помыслы его темны». Она не пресмыкалась, подобно другим рабам. И в самом деле, если бы не презрительные взгляды, которыми орки награждали Гарону всякий раз, когда вообще удосуживались взглянуть на нее, Дуротан мог бы решить, что хозяйка здесь она, а не колдун.

Только теперь вождь Северных Волков осознал, что эти двое шагают мимо клеток, построенных из переплетенных, мертвых древесных ветвей. Клетки были под завязку набиты голубокожими телами.

Пленники‑дренеи.

Одна из них, женщина, умоляюще протянула руку и стиснула запястье Гароны. Выглядело это так, словно она о чем‑то просила эту странную полукровку, однако Гарона вырвала руку и заговорила с Гул’даном.

– В чем они провинились? – удивленно спросила Драка.

В ее голосе слышались ужас и боль. В отличие от большинства орков, презиравших голубокожих и козлоногих дренеев, она какое‑то время странствовала с их отрядом. Супруга рассказала Дуротану, что они не были трусами – просто избегали конфликтов. Дуротан и сам знал, что дренеям присуща храбрость. Голубокожие самоотверженно спасли и вернули клану Северных Волков троих детей.

А теперь Гул’дан посадил их в клетки.

– Разве это имеет значение? – Дуротану был неприятен собственный саркастический тон. – Гул’дан отправляет нас через портал, чтобы мы напали на тех, кто живет по ту сторону, и присвоили их земли. Нам нужны эти земли, и нам нужен он. Сейчас мы можем лишь потакать его желаниям.

Драка испытующе посмотрела на него, но затем прикрыла глаза. Ни к чему было спорить с горькой правдой. Несомненно, дренеи не сделали ничего плохого. Воительница знала, что некоторые орочьи кланы убивали их потехи ради. Возможно, предстояло устроить какое‑то представление в этом роде, прежде чем Гул’дан допустит орков в своих драгоценные новые земли.

Обрывок криков дренейки достиг их ушей, всего одно слово. Дуротан не слишком хорошо знал их язык, но смысл этого слова был ему понятен.

«Детиш!» – всхлипывала дренейка, все еще умоляюще протягивая руку к Гароне.

«Детиш».

«Ребенок».

Дуротан и Драка обменялись испуганными взглядами.

Раздалось далекое ворчание грома. Сам цвет небес изменился, налившись синеватой желтизной, как старый синяк. Теперь вход в портал окружала ярко‑зеленая полоса, а в небе плясала изумрудная молния.

– Что это? – спросила Драка.

– Магия Гул’дана, – мрачно ответил Дуротан.

Не успел он произнести это, как шаман широко раскинул руки, обозревая свою армию.

– Смерть. Жизнь. Смерть. Жизнь. Вы это слышите?

Он приложил ладонь уху и скривил губы в улыбке, обнажая клыки.

– Биение живого сердца. Жизнь дает пищу моей магии. У нас хватит пленников лишь на то, чтобы отправить сквозь портал сильнейших бойцов, но этого хватит. Враг слаб. И когда мы прибудем на место, то используем в качестве источника силы их жизни! Мы построим новый портал, и, когда его строительство будет завершено, проведем сквозь него всю Орду!

Дуротан снова взглянул на дренейских узников. Отец вождя, Гарад, рассказывал, как однажды, в дни его юности, Северные Волки принесли в жертву животное, чтобы поблагодарить Духов за добрую охоту. Гул’дан говорил, что его магия работает схожим образом. «Вы питаетесь плотью зверей и одеваетесь в их шкуры. Я питаюсь силой и знанием, и облачаюсь… в зеленое».

Гул’дан повернулся лицом к Вратам. Держа в одной скрюченной руке украшенный черепами посох, он раскинул руки и выпрямился. Зазвучал голос, доносящийся одновременно отовсюду и ниоткуда. Однако он не был похож ни на один голос, который прежде доводилось слышать Дуротану – низкий, отдававшийся дрожью в костях, пронзительный, сипящий и хриплый. Все в Дуротане вопило об одном: «Заткни уши и не слушай его!». Он напрягся, борясь с этим желанием, и глубоко задышал, пытаясь успокоиться. Однако сердце забилось чаще. От страха? От гнева? От предвкушения?

Пленники‑дренеи по обе стороны от ворот выгнулись в агонии, их тела напряглись. Дуротан пораженно наблюдал за тем, как бело‑голубые, извивающиеся щупальца тумана поползли от пленных к Гул’дану. Тот распахнул рот, глотая омывавшие и ласкавшие его спирали тумана.

Зеленокожие орки в первых рядах, казалось, спятили. Они взревели и огромными прыжками помчались по ступеням к порталу. Дренеи корчились в судорогах. Их кожа бледнела, а тела видимо слабели, становясь все более хрупкими и… старыми? От них остались лишь иссохшие оболочки, яркий голубой свет, мерцавший в глазах, померк. Волна поступавшей от них жизненной энергии схлынула, и зеленая полоса, очертившая вход в портал, затрещала и вспыхнула, как будто в предвкушении. Невообразимый грохот ударил по ушам Дуротана, когда сияющий шар сорвался с пальцев Гул’дана, ринулся к порталу и взорвался там. Там, где еще недавно сквозь зияющий прямоугольник видны были камни и песок по ту сторону Врат, теперь все затянулось пульсирующим, тошнотворным зеленым светом. А затем в круговороте зелени появились и другие оттенки: лазурь небес, насыщенный бурый цвет земли и естественная окраска древесной листвы.

Прекрасный вид, за который заплатили таким множеством жизней. Стоило ли оно того, даже если означало спасение клана Дуротана?

Горький ответ заключался в том, что да… оно того стоило.

– За Орду! – прокричал кто‑то, и другие подхватили этот крик. – За Орду! За Орду! За Орду!

Оргрим широко улыбнулся Дуротану и поспешил за вождем. Напев пульсировал в ушах Дуротана в такт с ударами сердца, однако предводитель Северных Волков не сорвался в сумасшедший бег, как многие другие. Он обернулся и взглянул на свою супругу. На ее вопросительный взгляд Дуротан ответил:

– Позволь мне пройти первым.

Если он умрет, проходя сквозь портал, то его смерть, по крайней мере, послужит тому, чтобы предостеречь жену.

– За Орду! За Орду!

Драка сглотнула, но повиновалась своему вождю. Дуротан пригнул голову, крепче сжал Громовой Удар и, буркнув под нос «За Северных Волков», бросился внутрь.

 

* * *

 

Драка нахмурилась и крепко сжала зубы, когда ее возлюбленный исчез, растворившись в мерцающем, цвета неба и листвы прямоугольнике, ведущем… куда? Что собирался делать Дуротан? В портал вбегали и другие, но никто не возвращался. Она не могла ждать, пока супруг придет и скажет, что все хорошо. Она должна была присоединиться к нему.

Сжав кулаки и низко зарычав, она устремилась вперед вместе с остальной массой вспотевших, вопящих воинов, охваченных жаждой крови. Глядя лишь вперед, Драка, дочь Келкара, сына Ракиша, шагнула в портал.

Ей показалось, что она погрузилась в зеленый свет, как в воды озера, и забарахталась там, часто дыша и потеряв чувство направления. Позади мерцал свет портала; впереди сгущалась тьма. Другие орки плыли и сыпались вокруг, словно тянувшиеся вперед тонкие полосы света. Драка все еще слышала раскаты странного грома с дренорской стороны Врат, но теперь их грохот звучал приглушенно. Время от времени глаза обжигали резкие вспышки света. Отринув страх, воительница сфокусировалась на единственной видимой точке – крохотной, как острие иглы, искре надежды и света в охватившей ее тьме. Драка попыталась двинуться к ней, однако воительнице показалось, что она полностью утратила вес. Как же тогда добраться до этого светлячка?

Драка протянула руки вперед, а затем отвела назад – и поплыла к свету. Улыбнувшись, она продолжила путь. Новая земля была по ту сторону этого странного туннеля. Там ее ждал супруг. Ребенок внутри начал толкаться, словно протестуя.

«Успокойся, малыш, – подумала Драка. – Скоро мы…»

Ее прервал резкий приступ боли. Живот напрягся, сильно, словно кулак перед ударом. Драка задохнулась от неожиданности. Прежде она никогда не рожала, но говорила с другими женщинами. Она знала, чего ожидать. Оркам постоянно приходилось быть настороже, и дети рождались быстро и без особых мучений, чтобы в случае необходимости их матери могли сразу бежать или сражаться.

Но это…

Слишком рано. Боль, скрутившая ее живот, была не предвестником родов, а предостережением. Младенцу нужно было провести, по крайней мере, еще целый месяц под защитой материнского тела. Задыхаясь, с каплями пота, выступившими на темной коже, Драка отчаянно боролась, пытаясь сорвать маскирующий щит. Наконец она отшвырнула его в темноту.

Свет приблизился. Теперь Драка различала силуэты других орков вокруг. Все они пробивались к свету, и на мгновение Драку охватило внезапное чувство родства с ее ребенком. В каком‑то смысле, они оба сейчас рождались.

Другой орк, невесомо вращаясь, проплыл мимо нее. Дуротан! Он протянул руки к супруге, заметив, что та страдает, и пытаясь схватить ее, – но пролетел мимо, увлекаемый непреодолимой силой загадочного потока. Затем показался другой предмет, медленно катившийся в ее сторону – вырванное с корнями дерево. Драка свернулась клубком, несмотря на ужасную, терзавшую нутро кинжальную боль – она старалась сделать все возможное, чтобы защитить ребенка. Ветки пролетавшего мимо дерева оцарапали ее кожу.

Свет усилился, почти ослепительный после царившей в туннеле тьмы, и Драка потянулась к нему. Ее пальцы дотронулись до чего‑то твердого – земли! Зарычав от разочарования, Драка вонзила пальцы с острыми ногтями в почву и напряглась, вытягивая себя вверх, вон из портала.

Мимо топали сотни ног. Воительница приподнялась и, шатаясь, двинулась прочь, чтобы выбраться из толпы охваченных жаждой крови орков. Под ногами была влажная земля… вода, трава…

Драка закричала – ее пронзила боль, настолько острая, словно младенец пытался вспороть ее живот изнутри. Колени подогнулись, и она рухнула на болотистую почву. Хрипящие легкие втягивали сырой воздух.

– Драка!

Это был Дуротан. Стоя на четвереньках, Драка повернула голову и увидела, что супруг мчится к ней. Затем громадный орк вытянул руку, всю изукрашенную чернильными узорами, и схватил ее мужа.

– Беременная? – заорал орк. – Ты притащил ее в мой отряд?

– Отпусти меня, Чернорук! – умоляюще выкрикнул ее муж. – Драка!

Голова Драки бессильно опустилась. Дуротана не будет рядом. Он не будет подбадривать ее громкими криками, когда младенец выскользнет в этот мир. Духи… выживет ли этот ребенок вообще, рожденный так рано, спеленутый муками своей матери? Драка всхлипнула, но не от боли, а от гнева и ярости. Этот ребенок достоин лучшего! Он достоин жизни!

Внезапно кто‑то оказался рядом и тихо забормотал:

– Шшш… Шшш… Ты не одна, Драка, дочь Келкара, сына Ракиша.

Она взглянула вверх сквозь спутавшиеся, мокрые от пота волосы, прилипшие к лицу – прямо в мерцающие зеленью глаза Гул’дана.

 

* * *

 

«Нет!» – закричало само существо Дуротана при мысли о том, что Гул’дан – зеленокожий адепт магии смерти – будет стоять вместо него рядом с рожающей Дракой. Дуротан забился в руке Чернорука, однако командующий орков крепко держал его.

– Давай, малыш, – необычно мягко говорил Гул’дан. – Давай…

Дуротан беспомощно смотрел, как стоявшая на четвереньках Драка откинула голову назад и пронзительно вскрикнула, когда их сын вошел в этот мир.

Ребенок лежал неподвижно, так неподвижно, и не издавал ни звука. Дуротан повис в железном захвате Чернорука, ощущая, как сердце в груди разрывается. «Мой сын…»

Но Гул’дан поднял крошечное существо – такое маленькое, размером едва с зеленую ладонь шамана – и склонился над ним.

Грудь новорожденного дрогнула. Мгновением позже воздух наполнился жадным ревом, и Дуротан задохнулся от облегчения. Его сын был жив!

– Добро пожаловать, малыш! – расхохотался Гул’дан, поднимая ребенка Дуротана и Драки к небесам.

– Новый воин Орды! – крикнул шаман, и Дуротана оглушил одобрительный рев толпы.

Однако вождь Северных Волков не слушал его. Он пораженно смотрел на крошечное существо – на своего сына.

Кожа ребенка была зеленой.

 

4

 

Город был шумным, тускло освещенным и жарким. В центре его горел огонь, и это продолжалось уже долгие годы. Звон молота по железу и шипение воды, остужающей заготовки, тоже не прекращались. В воздухе постоянно ощущался слабый запах дыма, хотя громадные установки заботились о том, чтобы здесь всегда можно было свободно дышать. Название города полностью описывало его жителей: кратко, четко, по делу – Стальгорн.

Король подземной столицы дворфов, яростно рыжебородый, с носом картошкой, сопровождал своего гостя через основную кузнечную зону. Он покачивал головой, словно все еще не веря чему‑то, хотя ноги его передвигались вполне целенаправленно. Толстый, как сарделька, палец короля был наставлен вверх, на его спутника.

– Ты – единственный человек, которому я кую ножи для плугов, Андуин Лотар, – проворчал владыка дворфов своим низким, но звучным голосом. – Ты и твоя армия фермеров атакуют дерн с помощью дворфийской стали. От одних этих слов дрожь идет по спине. Что подумают мои жены?

Андуин Лотар – единственный человек, которому король Магни Бронзобород соглашался ковать ножи для плугов – улыбнулся, глядя сверху вниз на своего старого друга. Высокий, хорошо сложенный, но не слишком кряжистый, Лев Штормграда чувствовал себя в королевском обществе вполне свободно. Он провел бо́льшую часть жизни, сражаясь – и выпивая – в компании того, кто сейчас восседал на троне Шторм‑града, и хорошо знал Магни.

– Проклятье военного, милорд, – ответил он с теплотой в голосе. – Чем лучше я выполняю свою работу, тем меньше ее остается.

Магни хмыкнул.

– Ладно, – сказал он, смиряясь с положением, – все равно приятно видеть тебя, старый друг. Мы загрузим и отправим твои фургоны, как только все будет готово.

Лотар остановился у одного из ящиков и любовно – но осторожно – провел рукой по тому, что, несомненно, было лучшими на свете ножами для плугов.

– Идем, – продолжил Магни. – У меня есть для тебя кое‑что.

Он положил молот, который до этого нес в руках, на узкую столешницу рядом с небольшой деревянной коробкой. Лотар, преисполнившись любопытства, подошел к королю. Магни открыл коробку, и Лотар с интересом заглянул внутрь.

Внутри на подложке из кремово‑белой ткани расположился предмет, схожих с которым Лотар никогда прежде не видел. Металлический, с широким раструбом на одном конце, почти как у горна. Другой конец был загнут, а соединяла их тонкая трубка. В другом отделении лежала целая коллекция металлических сфер размером с ноготь большого пальца. Лотар не знал, что и подумать.

– Что это? – спросил он.

– Механическое чудо, – провозгласил Магни, протянув руку к вещице с таким же выражением обожания на лице, с каким иные люди тянутся к своему новорожденному чаду. – Это громобой!

Он вытащил предмет из коробки, держа за изогнутый конец.

– Держишь его так, – сказал Магни. – Сюда кладешь немного пороха, быстро забиваешь в ствол шомполом, потом вкладываешь такой шарик, еще раз проталкиваешь, сюда подносишь кремень…

Он поднял оружие и, глядя вдоль ствола, прицелился, словно лучник. Затем ярко‑рыжие брови короля сошлись от удивления, и он опустил свой подарок.

– Странно, – проворчал Магни, рассеянно возвращая предмет Лотару.

Лотар, засунув оружие за пояс, поглядел туда, куда смотрел до этого Магни. Он увидел, как к ним на всех парах мчится один из королевских курьеров. Лотар непроизвольно выпрямил спину. Чувства воина обострились, все мышцы напряглись – он готов был в любой момент кинуться в бой. Дворфы топали, маршировали, трусили рысцой, порой совершали броски. Бегали они очень редко, и уж точно не так, как этот. Что‑то пошло сильно наперекосяк.

Лицо дворфа пылало почти так же сильно, как борода его сюзерена, когда он бегом поднимался по ступенькам. Гонец ни на миг не замедлил шаг, пока не упал на колени перед Магни. Он слишком запыхался, чтобы говорить – и потому, судорожно глотая воздух с привкусом металла, молча протянул королю свернутый пергамент.

– Выпей воды, – велел Магни гонцу. Толстые пальцы короля быстро и проворно развернули послание. Пока Магни читал, Лотар прицелился из громобоя, как это делал король. Затем он любопытно заглянул в отверстие металлического цилиндра и, выковыряв оттуда маленький шарик, принялся его исследовать. Оглянувшись на Магни, Лотар заметил, что добродушное лицо его старинного приятеля помрачнело. Король медленно поднял взгляд и встретился с вопросительным взглядом Лотара. В глазах короля светилась решимость и тень печали.

– Возможно, тебе стоит отправиться домой, большой парень. Похоже, кто‑то напал на один из ваших гарнизонов.

 

* * *

 

Лотар пригнулся низко к спине королевского грифона, летящего к Штормграду. Это создание – наполовину лев и наполовину орел – было одним из немногих, принадлежавших Его Величеству королю Ллейну. Летали на них редко, разве что по официальным поручениям. По посадке всадника грифон понял, что от него требуется наивысшая скорость, и поспешал, что было сил.

Мысли Лотара неслись чуть ли не быстрее, чем часто взмахивающие крылья грифона. Кто – или что – напал на них? В послании не упоминалось никаких деталей. Ни перечня убитых, ни их числа – лишь тот простой факт, что было совершено нападение. Наверняка это не тролли. Они с Медивом и Ллейном живо отправили синекожих клыкастых бестий восвояси, когда те в последний раз явились разнюхивать обстановку вокруг Штормграда. Во имя Света, они даже воздвигли статую Медива, чтобы почтить его вклад в ту победу.

Грифон сложил крылья для резкого спуска, и Лотар сильней вцепился в седло. Внизу, у казарм Штормграда, два его лейтенанта – Карос, высокий, остролицый, замерший по стойке «смирно», и темнокожий Варис, всегда отличавшийся большим терпением – ждали его прибытия. Они выглядели профессионально, как и полагается, и лица их были спокойны, однако Лотар достаточно долго прослужил с обоими и понял, что не ошибался: что‑то пошло совершенно не так.

Лотар соскочил с грифона, как только тот приземлился рядом с королевскими казармами. Создание дружески пихнуло его головой. Воин потрепал летуна по шее и передал поводья служителю, а затем, не теряя даром времени, ткнул свитком пергамента прямо в грудь Каросу.

– Здесь говорится, что нас атаковали. Объяснитесь сейчас же.

Варис кивнул, и они прошли внутрь, а затем спешно спустились по лестнице в госпитальную палату. Канделябры тускло освещали комнату, бросая жутковатые отсветы на ряды безмолвных, скрытых белыми занавесями тел.

– Да, сэр. Мы знаем примерно столько же, сколько и вы, сэр. Гарнизон отправил нам послание, прося о подкреплении. К тому времени, как мы прибыли… все они были мертвы, сэр.

– Выживших не осталось? – пораженно спросил Лотар. – Ни одного?

Он перевел взгляд с благородного, темного лица Вариса на бледное лицо Кароса.

– Нет, сэр. На месте мы обнаружили только убитых, – ответил Карос. – Мы доставили тела сюда.

– Два поисковых отряда пропали без вести, – продолжил Варис. – И мы… тела были…

Двое военных переглянулись. Лотар заслужил репутацию человека, вдохновлявшего подчиненных, однако сейчас ему хотелось схватить их и треснуть лбами друг о друга.

– Вам лучше посмотреть самому, сэр. Лотар шагал по коридорам казарм, отчаянно пытаясь осознать то, о чем ему рассказали.

– Весь гарнизон? – недоверчиво переспросил он. – И никто не может нам ничего объяснить?

Ответом ему была тишина, нарушаемая лишь стуком подошв о каменные плиты пола. Двое солдат снова переглянулись.

– Мы кое‑кого нашли, – сказал Варис.

– Он обыскивал тела, – подхватил Карос. Искоса взглянув на него, Лотар заметил, что по виску военного течет пот.

– Вы нашли его на месте побоища?

– Н… нет, сэр, – ответил Карос. – Это было, когда мы уже привезли их сюда. Мы нашли его здесь. В казармах.

– В казармах?

Голос Лотара разнесся по всему залу, но полководцу было плевать.

– Во имя Света, какой идиот мог не заметить мародера, грабящего тела солдат прямо здесь, в треклятых казармах?

– Мы думаем, что он маг, сэр! – торопливо пояснил Варис.

Маг. Тот, кто мог обеспечить себе невидимость. Лотар замедлил шаги, но продолжал идти. Конечно, это отвечало на вопрос, который он только что задал своим явно ошарашенным подчиненным, однако поднимало примерно тысячу других.

Лотар постарался, чтобы голос его оставался спокойным.

– И как, вы смогли задержать его, или он превратил вас в овец?

Он даже не попытался скрыть раздражение.

– Да, сэр, – выпалил Карос. – Я имею в виду – да, мы задержали его. Сейчас мы ведем вас к нему.

Они поместили предполагаемого мага‑воришку в кабинет начальника казарм и поставили часового, чтобы следить за ним. Охранник быстро отсалютовал, шагнул в сторону и отпер замок мастер‑ключом.

Лотар ожидал увидеть старца с длинной седой бородой, который смерит его надменным взглядом. Он был совсем не готов к тому, чтобы обнаружить грязного и взлохмаченного подростка.

Паренек читал книгу, забытую на столе. Когда Лотар вошел, мальчишка поднял на него огромные карие глаза и тут же резво вскочил на ноги.

– Наконец‑то! – воскликнул он. – Вы здесь командующий?..

Однако Лотар уже поймал его за руку, скрутил и повалил лицом на стол. Схватив циркуль, воин воткнул его в столешницу, пригвоздив левую руку пацана между острыми концами. Затем он задрал рукав юного взломщика.

Варис был прав. На руке паренька виднелось клеймо с изображением ока.

– Ша’ла рос! – взвизгнул мальчишка.

В глазах его вспыхнул голубой огонь. Свободной рукой Лотар зажал магу рот, заглушив заклинание. Вокруг пальцев правой руки подростка закрутилась ярко‑лазурная струя магии, но без поддержки слов она быстро угасла. Лотар нагнулся, вплотную глядя в лицо волшебнику.

– Это метка Кирин‑Тора. Что ты забыл в моем городе, заклинатель?

Юный маг поник и опустил руку. Призванная им магия исчезла. Лотар осторожно убрал ладонь, позволив пленнику говорить.

– Позволь мне завершить осмотр тела на той стороне зала, – спокойно сказал колдун, и его голос звучал вполне разумно.

Лотар свирепо хмыкнул.

– Так… И с какой стати мне это делать? Темные брови мальчишки сошлись – разочарованно? Озабоченно?

– Потому что в этом теле – разгадка нападения.

Юный маг нервно облизнул губы, вновь становясь похожим на подростка.

– Я могу помочь вам.

Лотар, сузив глаза, всмотрелся в лицо паренька. Он не стал бы тем, кем стал, если бы не умел хорошо разбираться в людях, а в этом парнишке было что‑то искреннее. Командующий отвел молодого мага в комнату, о которой тот говорил – при этом крепко держа его за руку, заклейменную знаком ока.

Карос отдернул занавеску, скрывавшую труп, за осмотром которого схватили мага – и Лотар остановился так быстро, что Варис, шагавший сзади, чуть не налетел на него.

Лотар был закаленным бойцом и видел множество смертей, как мирных, так и крайне жестоких. Но это…

Глаза и рот мертвеца были широко распахнуты. Кожа посерела, и ее исчертили темные линии, как при гангрене – но этим сходство и ограничивалось. Щеки впали, а глаза, словно окруженные ободом соли, застыли и остекленели. Все в этом… предмете, который и телом вряд ли можно было назвать, выглядело неестественным.

Юный маг ничего не сказал. Судя по всему, он испытывал не меньшее отвращение, однако был твердо намерен продолжить свое обследование. Он осмотрел тело, не пропуская ничего, а затем его взгляд неотвратимо притянуло почти нечеловеческое лицо. Собравшись, мальчик нагнулся и живо вставил два пальца в распахнутый рот, оттянув вниз челюсть. Лотар подался вперед и принялся зачарованно, хотя и с гадливостью наблюдать, как пальцы мага шарят внутри.

Изо рта покойника вскинулось вверх тонкое щупальце зеленого тумана, но почти мгновенно рассеялось. Солдаты – в том числе и Лотар – дружно ахнули. Маг отшатнулся, прикрывая нос и губы рукавом и явно не желая, чтобы таинственная зеленая дымка коснулась его. Он заметно побледнел и судорожно сглотнул, прежде чем развернуться к Лотару.

– Что это было? – требовательно спросил командующий.

Юноша глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться.

– Вам надо призвать Стража. Именно он должен объяснить это.

Это было не требованием, а констатацией факта. Лотар заморгал.

– Медива? – спросил Карос, глядя на своего командира.

– Мы теряем время! – нетерпеливо вскричал юный маг.

Лотар, сузив глаза, смерил его взглядом.

– Лишь король может призвать Стража. Не я и уж точно не облезлый щенок, у которого едва прорезались зубы.

А Каросу он велел:

– Доставь его в Златоземье.

 

* * *

 

Ночь уже подходила к концу. Приближался рассвет, когда грифон Лотара грациозно опустился рядом с уютной Златоземской таверной. Воздух был прохладным и сырым, а лес был пока что наполнен шорохами торопящегося по делам ночного зверья, а не птичьими песнями. В нескольких ярдах поодаль, несмотря на поздний час, собрались местные – им хотелось поглазеть на короля, его гвардейцев и суетливую свиту.

– Звери, говорите?

Голос был негромким и спокойным, однако властным, и легко прорезал какофонию из нескольких других голосов, говоривших одновременно. «Конечно, – подумал Лотар, когда королевский стражник четко отсалютовал ему и шагнул в сторону, пропуская в таверну «Гордость Льва», – конечно, может, это просто ему так кажется, учитывая, как хорошо он знает этот голос».

Король Ллейн Ринн был высок, темноволос, с аккуратно подстриженной бородкой и мудрыми, добрыми глазами. Даже сейчас, одетый в повседневный костюм, он выглядел ничуть не менее царственно. Королевское семейство наслаждалось однодневной вылазкой в Элвиннский лес, когда Ллейн получил то же послание, что дворфский гонец доставил королю Магни. Они перебрались в таверну, чтобы проанализировать сложившуюся ситуацию.

Лотар ощутил укол абсолютно неуместной сейчас ностальгии. До этого самого момента таверна, расположенная в небольшой деревушке Златоземье, была местом, где они с Ллейном и Медивом собирались, чтобы выпить, поиграть в кости и посмеяться. А теперь она превратилась в импровизированный штаб. Несколько столов, сдвинутых вместе, были усыпаны картами, письмами и заставлены чернильницами. Лотар ухмыльнулся, когда заметил, что загнувшиеся края пергамента прижаты пивными кружками.

– И какие же звери способны сотворить то, о чем вы доложили? – продолжил Ллейн.

Он явно пытался сохранить спокойствие, осматривая щит одного из Штормградских солдат. В щите зияла трещина, настолько глубокая, что почти расщепила наружное металлическое покрытие.

Один из офицеров, с темными волосами и еще более темными глазами, покачал головой.

– Слухи, Ваше Величество.

– Из трех разных долин, – заметила Аломан, одна из лучших солдат Лотара. Взгляд ее серо‑голубых глаз был тяжелым.

– Я слышал дюжину описаний, противоречащих друг другу, – заявил третий офицер.

– Это восстание, сир, – вклинился четвертый.

– Повстанцы, звери, – раздраженно буркнул первый офицер. – Нам нужно больше информации.

Ллейн заметил Лотара, и морщины на его лбу чуть разгладились.

– Лотар, – окликнул он командующего, – а ты узнал что‑нибудь полезное?

– Возможно, кое‑что, – ответил Лотар. Королева Тария, стоявшая рядом с мужем, тоже подняла голову на голос своего брата. Их взгляды встретились, и королева напряженно улыбнулась. Тария выглядела не менее царственно, чем Ллейн, однако Лотар отлично знал, что за ее оленьими глазищами и слегка чопорными манерами прячется острый ум и упорство, не меньшее… не меньшее, чем у него самого.

Лотар быстро пересказал то, что видел, избегая излишних предположений и строго придерживаясь фактов. Он поведал им о юном маге и о странной струйке тумана, вырвавшейся изо рта мертвеца. Командующий завершил свой рассказ словами:

– Также, мой повелитель, мне предложили призвать Стража. Так что приступай‑ка к делу.

– Сейчас, уже бегу, – с суховатой усмешкой ответил король, но быстро посерьезнел.

– До сих пор нет никаких известий из Гранд Хэмлета? – негромко спросила Тария.

Они с Лотаром оба выросли в Гранд Хэмлете, таком же старинном и тихом городишке, как Златоземье. Он располагался к югу от Элвиннского леса. Странным образом, оттуда в последнее время не приходило никаких вестей – и к несчастью, Лотару нечем было успокоить сестру. Он покачал головой.

Ллейн растерянно уставился на него.

– Как гарнизон из тридцати человек может исчезнуть, даже не пискнув?

– Скверна, – раздался сильный, молодой голос, – или, по крайней мере, ее влияние.

Беседа стихла. Ллейн, как и прочие находившиеся в комнате, не считая Лотара, обернулись к двери и стоявшему там новому гостю. Король заломил бровь.

– Это тот самый? – неуверенно поинтересовался он у Лотара.

– Хммм, – отозвался Лотар, чье внимание было приковано сейчас не к магу, а к молодому солдату, который сопровождал пленника. Сейчас конвоир замер по стойке «смирно».

«Вот проклятье».

Сжав губы, Лотар кивнул в ответ на вопрос короля.

– Сержант Каллан! – радостно воскликнула Тария.

Каллан склонил голову.

– Ваше Величество.

Его голос – звонкий тенор – звучал чуть слишком формально.

«Неужели и я был когда‑то настолько молод?» – подумал Лотар.

– Благодарю, сержант, – резко сказал он и, протянув руку, взял юного мага за плечо и развернул лицом к Ллейну.

Каллан отдал честь и встал у двери, ожидая дальнейших указаний.

– Итак, – сурово произнес Ллейн, – кто ты такой, маг?

– Меня зовут Кадгар, – ответил мальчишка, – и я прохожу обучение на роль Стража.

Если разговоры в комнате стихли, когда Кадгар впервые заговорил, то теперь тут воцарилась такая тишина, что даже потрескивание бревен в камине звучало, как гром. Паренек огляделся, смущенный всеобщим вниманием, и продолжил:

– Ну, точнее… я проходил. Я отрекся от своих обетов.

Снова молчание.

– На самом деле… э‑э… это не официальная процедура, вы понимаете. Это скорее… э… личное решение. В конечном счете, я ушел из Даларана, и Кирин‑Тора, и… Я не подхожу для того, чтобы стать Стражем, – неловко закончил он.

– То есть ты – беглец, – прервал его Лотар. Парнишка – Кадгар – обернулся к нему, задетый обвинением.

– Я не прячусь.

Однако Лотар сделал ему знак, что надо обращаться к королю.

– Ваше Величество, – сказал Кадгар, шагнув вперед, – может, я и бросил обучение, но все мои способности остались при мне. Так же, как вы не утратите умения обращаться с мечом, если раздумаете быть солдатом. Послушайте… – тут он провел пятерней по каштановым волосам. – Я что‑то почувствовал. Темные силы. Когда они сильны, это почти как запах.

По спине Лотара пробежал холодок – он понял, что парнишка не врет.

– Зная, что нечто настолько темное рядом… Я просто не мог пройти мимо. Я думаю…

Внезапный вскрик снаружи и последовавшая за ним испуганная разноголосица оборвали мага. Каллан бросился к двери и распахнул ее, призывая к порядку.

– Что там происходит? – спросил Лотар у молодого сержанта.

Паренек развернул свою неправдоподобно юную физиономию к командиру.

– Дым, сэр! На юго‑востоке!

– Ваше Величество, – вмешался Кадгар, напружинив каждую мышцу, – я прошу вас со всей возможной поспешностью призвать Стража!

– Они добрались до Элвиннского леса! – объявил один из гвардейцев. – Гранд Хэмлет в огне!

Лотар встретился взглядом с Ллейном, а затем быстро шагнул к окну.

Гвардеец был прав. В предрассветной тьме рассмотреть это было несложно – неяркое, но зловещее красно‑оранжевое зарево, поднимавшееся над верхушками деревьев. Ветер сменил направление, и в ноздри Лотару ударил запах гари.

Тария встала рядом с ним, положив ладонь на предплечье брата.

– Нападение?

Она принадлежала к аристократии по рождению, а после замужества – и к королевской семье. Голос ее был тверд. Лишь Лотар, так хорошо знавший сестру, мог различить в нем чуть заметную дрожь и ощутить ее страх по тому, как сильно Тария вцепилась в его руку.

Лотар не ответил, да в этом и не было нужды. Она знала. Королева вгляделась в черты брата, и выражение ее лица изменилось.

– Что? – спросила она.

Понизив голос, Лотар сказал то, что предназначалось лишь для ее ушей:

– Прекрати вызывать Каллана.

Тария вскинула взгляд на него. В эту минуту она не способна была притвориться удивленной.

– Не вмешивайся в мои дела, – шепнул командующий еще более сурово.

Тария не стала ничего отрицать, лишь сказала – как будто слова могли все объяснить:

– Он хочет пойти по стопам своего отца. Можно было найти десять тысяч причин тому, почему это неправильно, и Лотар хотел бы назвать по крайней мере три тысячи из них, но сейчас на это не было времени. Вместо этого он сказал:

– Перестань помогать ему.

– Осторожней, – предупредила Тария. – Ты говоришь со своей королевой.

Это вызвало у Лотара лукавую улыбку, и, наклонившись к Тарии, он напомнил:

– В первую очередь ты моя сестра.

С этим она не могла поспорить. Подошедший к ним сзади Ллейн окинул Лотара серьезным взглядом карих глаз.

– Когда ты в последний раз был в Каражане? – спросил король.

– Вместе с тобой. Не помню… шесть лет назад?

Шесть лет. Долгое время. Когда же они успели промелькнуть? Когда‑то Лотар, Ллейн и Медив были так близки…

– И с тех пор ты не общался с Медивом? – удивленно поинтересовался король.

– Не то чтобы я не пытался, – проворчал Лотар. – Я знаю, что он получал мои письма, но с тем же успехом можно было не беспокоиться, нанимая гонца, а просто сжигать их в камине после написания. Я так понимаю, ты тоже ничего от него не слышал?

Ллейн покачал головой.

– Ну что ж, – мрачно сказал он, опустив взгляд на свою руку, – сейчас он не сможет от нас спрятаться.

Он снял с пальца кольцо с большим, мерцающим голубым камнем и вложил его в протянутую руку Лотара.

Их взгляды встретились.

– Страж призван, – произнес Ллейн.

 

5

 

Дуротан с Оргримом и двумя дюжинами друг их Северных Волков стояли на холме, гл яд я на открывающуюся внизу картину. Дуротан медленно поглаживал густую шерсть Острозуба, с трудом веря собственным глазам. Орки – огромные, могучие, гордые воины – поджигали хижины с соломенными крышами, резали скот и гонялись за мелкими, безоружными, слабосильными на вид созданиями, которые, крича, разбегались от них. Гул’дан обещал оркам пищу и чистую воду. Это обещание он выполнил. В полях, раскинувшихся внизу, наливалась золотом пшеница, а соседний участок был усеян ярко‑оранжевыми тыквами.

Животы его соплеменников были плотно набиты, но души все еще не насытились. Дуротан с отвращением скривил верхнюю губу, глядя на резню – это нельзя было почтить словом «битва», – продолжавшуюся в деревне.

Из хаоса внизу вырвались волк с наездником и помчались вверх по холму, к ним. На лице Чернорука, их военного вождя, застыло грозное выражение. К могучим плечам его волка был привязан пленник. Один из «человеков», как называл их Гул’дан.

Точнее, пленница – юная и очень испуганная на вид. Ее волосы были цвета соломы, весело потрескивавшей и горевшей на крышах селения, а кожа имела странный розово‑оранжевый оттенок. А глаза пленницы были голубыми, как у сына Дуротана. Хотя женщина всхлипывала от ужаса, ребенок, которого она прижимала к груди, был слишком напуган даже для того, чтобы плакать. Его мать в беззвучной мольбе смотрела вверх, на Дуротана – однако он и без слов знал, что она хотела сказать. «Пощадите мое дитя».

«Детиш»…

– Северные Волки не собираются присоединиться к охоте? – гневно спросил Чернорук.

Глядя на плачущую женщину, Дуротан ответил:

– Мы предпочитаем, когда наши враги вооружены топорами, а не младенцами.

Чернорук взглянул вниз, на пленницу, и по лицу его скользнуло некое чувство. Выражение тут же пропало, однако Дуротан успел заметить его.

– Нам отдали приказ, Дуротан, – и в голосе командующего послышалась нотка стыда. – Ты должен чтить старые обычаи.

Он снова взгромоздился на волка и подобрал поводья. А затем – так тихо, что Дуротан едва уловил его слова – военный вождь пробормотал:

– Надеюсь, где‑то в этой куче дерьма отыщется и настоящий враг.

Дуротан промолчал. Чернорук зарычал и дернул за повод, разворачивая своего волка.

– Найдите их! – крикнул он оставшимся членам дружины. – И постарайтесь не убивать всех. Они понадобятся нам живыми!

– Это война, мой вождь, – тихо, почти виновато произнес Оргрим.

Дуротан продолжал смотреть на разворачивающуюся внизу бойню. Подумав о клетках, и о запертых в них дренеях, он покачал головой.

– Нет. Это не война.

 

* * *

 

Лотар понимал, что это мелочно – но, проклятье, сейчас он чувствовал себя злым, беспомощным и да, мелочным – поэтому так и не сказал юному магу, куда они направляются. Кадгар, конечно, спросил об этом, но Ллейн, чувствовавший, судя по всему, то же самое, отрезал: «Туда, куда Лотар велит тебе идти».

Пока они летели на грифоне, он цеплялся за Лотара – этот мальчишка‑маг, почти‑Страж, который был даже младше Каллана. Лотар ощущал, как тот ерзает из стороны в сторону, глядя вниз с присущим его собратьям любопытством и задавая вопросы, по счастью, уносимые ветром. Лотар был не в настроении изображать из себя экскурсовода.

Грифон взвился в небо почти вертикально, как будто ощутил, что Лотар не в духе, и тоже хотел основательно встряхнуть Кадгара. Он выровнялся, уже летя над зелеными лесными верхушками, лишь сейчас затронутыми первыми лучами солнца. На такой высоте было холодно, и изо рта Лотара вырывались клубы пара. Его так и подмывало использовать грифона в качестве воздушного шпиона и направить его прямиком в сторону пожара – однако приказ есть приказ. Пришлось бессильно наблюдать за тем, как зловещее сияние бледнеет, пока они забирают все дальше к востоку.

Встающее солнце раскинуло над лесами более благодатные лучи, пока окончательно не рассвело. Впереди показалась гора – одинокий гигант, возвышавшийся среди невысоких отрогов, серое пятно на розовом рассветном небе. На ее вершине торчал еще более острый пик. Как раз в этот миг на него упали солнечные лучи, и свет отразился в многочисленных окнах. Нет, это был не просто солнечный свет – бело‑голубое, невыразимо прекрасное сияние исходило из самой высокой башни замка.

– Каражан!

На сей раз ветер не унес восклицание Кадгара, где в одном возгласе сосредоточились весь энтузиазм, изумление и благоговение молодого мага. Даже Лотар, несмотря на скверное настроение, не мог отказать ему в этой радости. В конце концов, этот замок стал бы домом Кадгара, если бы он принял возложенные на него обязательства.

Однако по мере того, как в солнечном свете проступало все больше деталей, глаза Лотара сужались. Сияние дня было беспощадно к этому месту. Серые камни знаменитой Башни Каражана пошли трещинами, различимыми даже с такого расстояния – и чем ближе они подлетали, тем больше Лотар убеждался в том, что замок постепенно разрушается. По стенам полз плющ. Сады и пастбища, необходимые для того, чтобы прокормить Стража и его прислугу в этом отрезанном от прочего мира приюте, одичали и заросли сорняками. Часть конюшни даже лишилась крыши. Лотар поджал губы. Если сама башня настолько обветшала, что же случилось с ее хозяином? Шесть лет молчания – долгий срок.

Когда грифон плавно развернулся, готовясь к снижению, Лотар заметил одинокую стройную фигуру, ожидавшую их у подножия башни. Лицо человека проступало бледным пятном над развевающейся накидкой с изображением Ока Кирин‑Тора. Несмотря на недобрые предчувствия, Лотар ощутил, как стиснувшие грудь клещи чуть разжались.

Грифон мягко приземлился. Широко ухмыляясь, воин соскользнул в его спины и быстро зашагал к ожидавшему его человеку. Тот был высоким, тощим, но жилистым, с одинаково белесыми волосами и кожей. Хотя лицо мужчины исчертили морщины, глаза его молодо блестели. Когда кастелян замка потянулся, чтобы обнять старого друга, в них вспыхнули искорки удовольствия.

Лотар хлопнул нестареющего чародея по спине.

– Мороуз, древняя ты зверюга! Только посмотри на себя! Ни капельки не изменился!

И это была не обычная дань вежливости. Мороуз казался Лотару старым еще в те годы, когда сам воин был совсем юнцом. А теперь он выглядел намного моложе. Мысленно пожав плечами, Лотар признал: это все потому, что сам он постарел, а Мороуз нет.

– Хотел бы я сказать то же о тебе, Андуин Лотар, – отозвался Мороуз. – Да ты настоящий старик! Что это у тебя в волосах, седина?

– Может, и так, – признал Лотар.

Если его страхи подтвердятся, она там точно появится. Эта мысль его отрезвила. Обернувшись, он взглянул на Кадгара. Глаза на мальчишеском лице юного мага расширились, став размером с блюдца.

– Следуйте за мной, господа, – сказал Мороуз.

Взгляд его молодых и одновременно старых глаз задержался на Кадгаре, но он ничего не спросил.

– Идем, – сказал Лотар пареньку и неохотно добавил: – Думаю, тебе это придется по вкусу.

Когда они зашли внутрь, он тихо спросил у Мороуза:

– А где все?

Печаль омрачила эти нестареющие черты. Не отвечая на вопрос, Мороуз произнес:

– Многое изменилось.

Одно, впрочем, осталось неизменным – комната, куда они вошли. Библиотека. Стены ее поднимались во всю высоту башни. Казалось, так же высоко поднимаются и ряды книг, располагавшихся вокруг винтовой лестницы в центре просторного зала. Они выстроились, казалось, вдоль каждого дюйма круглых каменных стен: полка за полкой, том за томом, бесчисленные ящики, набитые свитками. Лотар знал, что все они драгоценные и редкие, а с большой вероятностью уникальные. Книг было так много, что в зале воздвигли лестницы, соединяющие нижнюю часть зала с террасой для чтения – тоже заполненной разномастными томами. И, как будто книг на полках и на террасе не хватало, по полу тоже были расставлены стопки библиотечных редкостей вышиной в рост самого Лотара. Знания, собранные в этой библиотеке, ни за что не могли быть усвоены одним человеком за всю его или ее жизнь.

По крайней мере, обычным человеком.

Однако даже больше, чем эта почти непристойная жажда бесценных знаний, поражали прожилки магии, дающие свет для чтения книг.

Они поднимались вверх и парили вдоль полок – ярко сияющие белые ручейки, сплетавшиеся и расцветавшие невиданными цветами под потолком, высоко над головами вошедших. Кадгар смахивал на мальчишку, забравшегося в магазин сладостей. Он явно готов был поглотить все содержимое библиотечного зала, и Лотар вряд ли мог его за это упрекнуть.

– Они ведут к Источнику Стража? – спросил Кадгар, пожирая взглядом ворсистые гирлянды света.

Голос мальчишки слегка дрожал.

Глаза Мороуза чуть расширились, и он бросил на Лотара испытующий взгляд, словно говоря: «Что за любопытную штуковину ты мне притащил?».

– В самом деле, – ответил он. – Каражан был построен в месте слияния…

– Там, где сходятся магистральные магические потоки. Я знаю, – выдохнул Кадгар.

Он покачал головой, явно выбитый из колеи.

– Подумать только, сколько силы заперто здесь… сколько знаний!

Он рассмеялся, и Лотар удивился тому, насколько невинно прозвучал этот смех.

– Я даже не подозревал, что на свете есть столько книг! – продолжил Кадгар.

Мороуз выглядел все более заинтригованным, однако Лотар был не готов отвечать на вопросы кастеляна, пока сам не получит несколько ответов.

– Где он? – прямо спросил воин.

Мороуз одарил старого друга многозначительной улыбкой и ткнул указательным пальцем вверх.

Ну конечно же.

– Жди здесь, – велел Лотар Кадгару, глядя на винтовую лестницу, которая поднималась вверх… вверх… и вверх, и мысленно готовясь к подъему.

Он не сомневался, что этому приказу мальчишка подчинится. Маги. Обычный паренек, ровесник Кадгара, пришел бы в куда больший восторг, если бы его допустили в оружейную. Лотар понимал всю важность книг, но этот мальчик был точь‑в‑точь как Медив в свое время – он жаждал знаний, словно питья и еды. Возможно, для магов так оно и было.

– Постарайся ничего не трогать, – добавил Лотар. Однако он не тешил себя иллюзиями, что второе указание будет выполнено.

Мороуз начал подниматься первым. Лотар подождал, пока они не пройдут пару витков, так что Кадгар наверняка не услышит их разговора.

– Он никого не принимает?

– В мире все было спокойно, – пожал плечами кастелян.

Очередной ответ, который по сути не был ответом.

– Но были ведь и другие случаи. Наводнения в Лордероне. Свадьба короля Магни.

Тут воин чуть улыбнулся. Бывали времена, когда они с Медивом и Ллейном ни за что не упустили бы возможность вдоволь напиться отличным дворфийским элем. Однако улыбка его быстро угасла.

– Он не показался ни разу.

– Это так, – подтвердил Мороуз.

Пару ступеней кастелян прошел молча, а затем сказал:

– Я рад, что ты здесь, Лотар. Стражу пойдет на пользу увидеть дружеское лицо помимо моей старой физиономии.

– Он мог увидеть его когда угодно в течение последних шести лет, – заметил Лотар.

– Это так, – повторил Мороуз с тем же выводящим из себя нежеланием поделиться хоть какой‑то информацией, которая могла бы пролить свет на происходящее.

Проклятье. Лотар забыл, насколько высока эта башня.

– Расскажи мне все, что можешь, Мороуз, – потребовал он. – Начни с того, кто уехал, и почему.

Тема была хорошая, и она позволяла Лотару сберечь дыхание на этот, по ощущениям, бесконечный крутой подъем. Мороуз шагал, словно гномий автоматон – ровно, твердо и раздражающе неутомимо.

Слуги, ответственные за прием гостей, уехали первыми, сообщил он Лотару: горничные, лакеи и большая часть кухонного персонала. Медив сказал, что раз он не планирует впредь принимать гостей, то и прислуга ему ни к чему. Как следствие, отпала нужда в лишних лошадях и охотничьих собаках. Владыка Каражана позволил конюхам и псарям забрать с собой животных по выбору, и штат прислуги был урезан до предела. Отослали даже скотину – оставшиеся жители замка вынуждены были довольствоваться яйцами от пары несушек и овощами с огорода.

 

Конец ознакомительного фрагмента — скачать книгу легально

Яндекс.Метрика