Глен Чарльз Кук

Властелин Безмолвного Королевства

 

Звезды новой фэнтези

Орудия Ночи – 2

 

 

* * *

В память о моем отце, Чарльзе Альберте Куке, чья жизнь была удивительнее любой литературной выдумки, и о добром друге Ричарде Коуле, который слишком рано улизнул через заднюю дверь и не успел пережить все отведенные ему приключения.

Мне не хватает вас обоих

 

С каждой зимой льды подходят все ближе. В мире становится все холоднее. Моря мельчают. Стада северных оленей и загадочное племя ситтов уже исчезли из Андорегии. Вот уже двести лет, как сгинули под слоем льда пастбища и усадьбы, холмы и фьорды, где обитали воинственные андореги. И не сыскать теперь следов когда?то высоких гор. Источники силы скудеют повсеместно, хотя возле Кладезей Ихрейна это не так заметно.

Вплоть до недавнего времени страшные перемены происходили лишь в самых отдаленных от цивилизованного мира краях. Но теперь они все заметнее и на берегах Родного моря. Тамошние государства наводнил поток беженцев, и потому владыки задешево вербуют наемников и сколачивают армии. И именно теперь во главе епископальной церкви встал одержимый патриарх, уверенный, что именно он и есть божественное орудие, способное сокрушить еретиков и неверных и даровать человечеству милость Господню. Как и многие его предшественники, он забыл, что Господь всемогущ и неплохо справляется сам, без помощи смертных.

Из?за беженцев повсюду творятся беспорядки. Но никому нет дела. Никто даже не замечает, что происходит. Лишь местные жители вспоминают старые добрые деньки, сетуя на то, что нынче грабить и убивать стали чаще. И в ответ на жестокость сами порой отвечают еще большей жестокостью.

Каждый день ведутся войны, даже если солдаты остаются в казармах. Войны внутри других войн. Войны, скрытые другими войнами.

Нескончаемая битва во имя Господа, битва небесная на земле. Эта война никогда не прекращается, ибо божественное каждый понимает по?своему, а люди верят лишь откровениям, снизошедшим на них самих.

Денно и нощно люди воюют друг с другом, чтобы выжить, и в мире нет ни средств, ни разумного обоснования, чтобы распределить на всех имеющиеся в избытке ресурсы.

А еще непрерывно ведется безмолвная война с Тиранией Ночи. Об этой самой опасной и жестокой из войн знают лишь немногие. Но все рожденные в этом мире участвуют в ней на отведенной им стороне.

 

1

 

 

Карон?анде?Лет, Коннек

 

Враг налетел из?за Эллоуских холмов нежданно, будто весенняя гроза. Ничто не предвещало его появления. Брок Рольт, сьор анде Лет, сперва решил было, что это обыкновенные бандиты. Но потом нечистая совесть напомнила о себе, и он испугался, не солдаты ли герцога Тормонда Кауренского явились по его душу, ведь владыка Коннека дозволил возводить новые укрепления только по своему особому распоряжению. Именно такие крепости, как недостроенный еще Лет, герцог и запретил.

Однако они вырастали по всему Коннеку, и беды от них было куда больше, чем пользы. Ведь их владетели, уверившиеся в неуязвимости собственных бастионов, тут же нанимали себе армию и принимались досаждать соседям.

Но не таков был сьор анде Лет. Этому юноше едва исполнился двадцать один год, а он уже успел вместе с графом Реймоном Гаритом поучаствовать в резне у Черной горы и в кальзирском священном походе. Молодой сьор заглядывал в пасть жестокому чудовищу войны и ощущал его зловонное дыхание. Он изведал вкус крови. Врагов рода своего Брок ненавидел, но не настолько, чтобы обрушиться на них, сея ужас, смерть и разрушение.

Он почитал мир, хотя и был воином по рождению, да к тому же теперь еще и закаленным в боях.

Брок Рольт исповедовал мейсальскую веру, то есть принадлежал к ищущим свет. Они призывали к миру и были объявлены еретиками бротской епископальной церковью. Своей веры сьор не скрывал.

Враг подходил все ближе. Всадники наступали столь стремительно, что некоторые крестьяне не успели укрыться за надежными стенами Карон?анде?Лета. Внезапно сьор понял, что перед ним не разбойники. Хотя, по сути, именно они и были разбойниками. На стяге довольно внушительного войска красовалась эмблема гролсачского наемника Хейдена Бэка, которому патриарх Безупречный V даровал особую репрессальную грамоту. Со своими наемниками Бэк странствовал по болотистым северо?восточным угодьям Коннека и якобы карал еретиков. На самом же деле он просто?напросто грабил всех, кто не мог откупиться.

В награду Бэку дозволялось оставить себе треть добычи, эту треть он делил со своими людьми, остальное шло в церковную казну.

Церковь отчаянно нуждалась в деньгах. Безупречному нужно было отдавать долги, набранные во время кальзирского священного похода, ведь, не уплатив их, он не мог получить новых займов. Мало того, он еще не до конца рассчитался с долгами, которые набрал, чтобы подкупить принципатов во время выборов. А еще патриарх мечтал собрать новую армию и устроить очередной священный поход против засевших в Святых Землях праман.

В пору прошлых священных походов бротские епископальные владыки утвердились возле Кладезей Ихрейна и основали там свои государства. Но за последнее десятилетие на эти государства беспрестанно наседал каифат Касраль?Зеда во главе с великим полководцем Индалой аль?Суль Халаладином. Безупречный жаждал остаться в истории как патриарх, отвоевавший Святые Земли у неверных. И искоренение ереси в чалдарянских краях должно было профинансировать его великий поход на восток.

Гонарио Бенедокто, который сделался патриархом благодаря интригам и взяткам, с большим воодушевлением ненавидели сотни и сотни тысяч.

 

Сьор анде Лет повернулся к своему собеседнику, седому монаху, которому недавно перевалило за шестьдесят.

– Что скажете, совершенный? Отчаянные времена настали даже раньше, чем вы ожидали.

Брат Свечка, совершенный, вставший на путь света, склонил голову.

– Признаюсь, мне почти совестно. Мой приход словно бы вызвал это моровое поветрие. Что же до совета, повторю лишь слова, прозвучавшие на соборе в Сен?Жюлезе: и да не поднимет ищущий свет первым руку против другого, но да не укрепит ищущий свет зло, не воспротивясь ему.

Против этих слов брат Свечка в свое время возражал. Он ведь в глубине души верил в мирное разрешение любых разногласий. Но поскольку собор вынес решение, монах отправился наставлять свою паству и призывать их защищаться. Ведь были на свете те, кто хотел истребить ищущих свет.

– Сначала он устроит переговоры, – сказал брату Свечке юный рыцарь. – Его люди не желают биться насмерть и не готовы к долгой осаде. Уходите из Лета, пока можно.

Монах задумчиво посмотрел на приближавшихся врагов. Мало кем из них двигала вера в заветы епископальной церкви. Они стали наемниками, потому что никакого другого ремесла не знали. И были обыкновенными бандитами, если бы не их лицемерные рассуждения о священном походе против еретиков.

Тьма странствует по миру в разных обличьях.

– Совершенный, на вас не ляжет пятно позора, никто не сочтет вас трусом, – пообещал Брок Рольт. – Мы все бы с радостью предпочли, чтобы такой редкостной человек, как вы, не пострадал. Хейден Бэк не проявит к вашему сану никакого уважения. – (Братья и кузены Рольта, облачаясь в доспехи, угрюмо кивали.) – Лучше доставьте вести графу Реймону и попросите помощи от нашего имени.

Брат Свечка удалился, чтобы обдумать ситуацию. Выбрать лучший путь. Понять, где можно принести больше пользы. Довериться свету.

Плоть его восставала: идти никуда не хотелось; страшно было, что подумают остальные, если он вот так возьмет и сбежит. Но какая польза будет хоть кому?нибудь, погибни он в Карон?анде?Лете. Разве что церковь восторжествует, что пал один из любимцев ворога. Они будут рассказывать всем, что к зверствам Хейдена Бэка патриарх никакого отношения не имеет, но тайком отсыплют гролсачским наемникам награду за убийство надоедливого мейсалянина.

– Я велю привести к воротам, выходящим на реку, быстрого коня, – предложил Рольт.

– Пешком я сюда пришел, пешком и уйду, – отозвался монах.

С ним не стали спорить. Пеший путник в изодранном плаще не привлечет внимания наемников. Иноземцы не понимали обета бедности, который давали мейсаляне.

 

Брок Рольт втянул предводителя гролсачских наемников в бессмысленные переговоры, намекнув, что Карон?анде?Лет готов сдаться без боя, если его жителям предложат выгодные условия. Хейден Бэк не удивился: коннектенцы нередко уступали, сталкиваясь с превосходящим числом противником. Когда Турм, младший брат Брока, доложил, что совершенный покинул замок, Рольт подал сигнал. Этот поступок оставит несмываемое пятно на его душе, но душа, как ему было известно, снова вернется в мир, совершив оборот на колесе жизни. Не колеблясь ни мгновения, Брот обратил коварство против коварства. Этому он научился у графа Реймона Гарита.

Лучники выпустили стрелы. Знаменосец, парламентер и двое священников в бурых сутанах упали со своих лошадей. Третий же святой отец, явно не из бедных, ибо ему хватило денег на доспехи, уцелел, хотя ему и пришлось выбираться из?под раненого коня.

Хейден Бэк, отмахиваясь от летящей в лицо стрелы, обнажил незащищенную латами подмышку, и в нее тут же вонзилась другая стрела. Наконечник попал в ребро, но до сердца не дошел.

Поводья хейденовского коня подхватил кто?то из его людей, и остатки отряда парламентеров умчались прочь, осыпаемые стрелами. В одного из всадников угодил снаряд баллисты.

Только священнику в доспехах удалось выбраться без единой царапины.

– Безупречный обратит это против нас, – заметила Сочия, шестнадцатилетняя сестра Брока.

– Разумеется. Но те из них, кто не служит ему напрямую, уже явились сюда, и безо всякой причины. Они и так желают лишь убивать, грабить и позорить нас. Что же еще может сделать якобы не нанимавший их патриарх?

– Отлучить нас от церкви, – ухмыльнулся Турм.

Стоявшие вокруг рыцари и солдаты рассмеялись.

– Что?то никто из них не торопится умирать, – сказал Брок. – Давайте?ка поможем им отправиться на те самые небеса, которыми они нам грозят.

Но в тот день даже двое раненых священников не изъявили желания встречаться с Господом Богом. А один даже вызвался отречься от Безупречного V и присягнуть на верность антипатриарху Непорочному II.

Этого святошу Рольт заставил написать письмо, в котором рассказывалось, как бротская церковь платила гролсачским наемникам. Остальных пленных привязали к столбам и предоставили на милость их Господа. На расстоянии полета стрелы – на тот случай, если кому?то из соратников вздумается броситься им на помощь.

Наемники окружили Карон?анде?Лет.

– Ух ты! – испуганно воскликнула Сочия. – Сколько их!

– Только войско теперь в полном разладе, – отозвался Брок. – Они не знают, что им делать. А Хейден Бэк ничего уже не скажет.

Осада продолжалась три дня. Трижды наемники неумело пытались атаковать, но каждый раз безуспешно.

Хейден Бэк умер от заражения крови и последовавшей за ним лихорадки, и тот самый гролсачский священник, которому хватило денег на доспехи, объявил себя преемником падшего предводителя. Солдаты спешно продемонстрировали свою верность епископу и делу бротского патриарха. В ту ночь более тридцати из них дезертировали под покровом темноты.

Моркант Фарфог, епископ Странгский, был еще одним из числа многих, продажным, развращенным и неумелым епископом на службе у бротского патриарха. Таких развелось в последнее время без счета. Продавая новоиспеченные епископства, Безупречный пытался раздать часть своих долгов.

Бюрократическая машина, созданная для сбора денег за продажу приходов, индульгенций и наследств, только?только начала формироваться.

Деньги были Безупречному очень нужны.

Антипатриарх Непорочный, сидя в своем Вискесменте, стенал и коптил небо, но так ничего и не предпринимал. Он вот?вот должен был уступить узурпаторам из вечного города.

Осадившие Карон?анде?Лет наемники имели не слишком много достоинств, но были отнюдь не глупы. Почти все они понимали, каково истинное положение дел: громогласно разорявшийся епископ Фарфог – всего?навсего самовлюбленный невежа, ничего не смыслящий в военном деле, который наверняка угробит тех солдат, которым хватит скудоумия за ним пойти.

Дезертиров становилось все больше.

 

После двух часов бодрой ходьбы брат Свечка вышел к Артлан?анде?Бриту. Его сьором был Ланн Тульдс – худой как щепка престарелый рыцарь?мейсалянин. Сьор Ланн все еще верил герцогу Каурена и соблюдал указ, запрещающий возводить укрепления.

– Пойдемте в дом, – сказал он совершенному. – Оттуда вы увидите дым, если вдруг подожгут Карон?анде?Лет.

«Дом» оказался каменным поместьем, ненадежно примостившимся на вершине древнего известнякового холма. Трудно было назвать его крепостью в полном смысле этого слова, но, пожелай хозяева не пустить чужака на порог, тому непросто было бы прорваться внутрь.

Спустя четверть часа после появления совершенного внук Ланна Тульдса уже галопом мчался на юг в Антье, заодно поднимая тревогу на заставах.

По пути мальчишка наткнулся на один из патрульных отрядов графа Реймона, и его отвели в лагерь, разбитый возле старой бротской дороги. Дорогу эту называли Внутренним трактом, и проходила она по западному берегу реки Дешар, которая в тех краях издревле служила границей между Коннеком и Ормьенденом – землей, где теснились бесчисленные графства и крошечные княжества, чьи правители хранили верность кто Граальскому императору, кто патриарху, кто королевствам в соседней Фиральдии. А некоторые даже – Арнгенду или Сантерину из?за обязательств, возникших в силу заключенных между дворянами браков. Всего в восьми лигах оттуда, за полоской ормьенденской земли, на которой располагались так называемые княжества Имп и Ману, начинались суровые гролсачские просторы. Граф Реймон собирался ударить по предполагаемым захватчикам, вознамерься те воспользоваться Внутренним трактом, ведь именно по нему в Коннек в прошлый раз пришли наемники из Арнгенда. В случае нападения граф был готов к отчаянному сопротивлению, ведь после захвата восточных болотистых земель Коннека страна оказалась бы отрезанной от помощи Граальской Империи.

Гаритовы шпионы в Гролсаче прознали про репрессальные грамоты Безупречного, и граф намеревался истребить любого обладателя такой грамоты, прежде чем тот успел бы добраться до восточных коннекских городов.

Антье притягивал захватчиков как магнит. От этой твердыни уже не раз уходили несолоно хлебавши патриаршие мерзавцы.

Граф не удостоился благословения герцога Тормонда. Герцог изо всех сил цеплялся за свои иллюзии и все еще верил, что Безупречный сдержит слово и не тронет Коннек в благодарность за то, что его жители помогли ему в священном походе против Кальзира. Тормонд не понимал, что Безупречный не считает себя обязанным держать слово, данное еретикам. Ложь ведь вовсе и не грех, если лжешь неверным.

Услышав вести, граф Реймон тут же снялся со стоянки и уже через два дня достиг Артлан?анде?Брита. Пока его солдаты разбивали лагерь подле поместья, упрямый и вспыльчивый повелитель Антье вызвал брата Свечку к себе.

– Снова нас с вами, совершенный, свели отчаянные времена, – тепло поприветствовал Гарит монаха.

– Бытие циклично, все пересекается между собой, – отозвался тот. – Даже когда крепнет зло. Да еще ремесло у нас с вами такое.

– Расскажите мне о тех гролсачских наемниках.

– Не могу.

– Не хотите? – Граф Реймон знал о причудах мейсальской веры: некоторые мейсаляне ни за что не желали вступать на путь войны, даже когда на них обрушивалась беда.

– Не могу. Юный сьор вытолкал меня через задние ворота, как только они показались на горизонте.

– Брок Рольт – настоящий рыцарь. Он славно бился против арнгендцев и храбро сражался бы на Шиппене, если бы проклятые кальзирцы потрудились дать нам отпор.

– Хорошо, что не потрудились. Ведь их ждала неизбежная гибель.

– Для нас тоже хорошо.

Поскольку коннектенцы участвовали в кальзирском походе, они получили некоторые права. Хоть патриарх и не спешил их привечать, они помогли королю Питеру Навайскому, тому самому, который был женат на сестре герцога Тормонда, завоевать многочисленные земли. Теперь королева Изабет стала защитницей Коннека.

– Да. Так что же?

– Совершенный, вы собрались прочитать мне проповедь?

Граф Реймон имел весьма грозный вид. Он был высок, смугл, худощав и выглядел старше своих двадцати четырех с половиной лет. Левый его глаз пересекал длинный свежий шрам, придававший ему совсем уж зверский облик.

– Лучше зовите меня просто «брат», – отозвался брат Свечка, вздергивая седую кустистую бровь.

– Брат, в нашем семействе есть и мейсаляне. И я узнаю в ваших глазах тот особый блеск, что сулит скорый приступ благочестивых нотаций. – Граф славился своей язвительностью.

Свечка удивленно вздернул и вторую бровь, а потом усмехнулся.

– Этот фокус со мной тоже не пройдет, брат. Я не чувствую ни малейшей потребности водить с вами дружбу. Всем известно, как беззастенчиво вы, мейсалянские монахи, крутите людьми по своему усмотрению.

– Склоняюсь перед вашей юностью, которой не терпится наделать собственных ошибок.

– Беззастенчиво.

Брат Свечка мысленно махнул рукой. Граф не оставлял ему места для маневра. Да и в любом случае вразумлять его было поздно. Ад уже давно запустил в Коннек свои щупальца. Дурные времена порождали злобных юнцов. Монах лишь зря теряет время, пытаясь остановить поток жестокости. Ныне его главная обязанность – сберечь то немногое, что еще можно сберечь.

Недовольно фыркнув, брат Свечка решил, что ищущий свет не должен тщить себя иллюзиями вроде ада. Ад существует лишь в воображении епископальных священников. Более примитивные чалдарянские религии, зародившиеся в дальних краях, признавали существование ворога, но не верили в бездну вечного страдания. Брат Свечка не знал, как именно в верования западных чалдарян пробралось понятие ада. У других племен, например у появившихся гораздо раньше прочих дэвов и дейншокинов, кара и вознаграждение настигали смертных прямо здесь, в этом мире.

Если так, то дэвы и дейншо уже должны были к нынешнему моменту очиститься ото всех грехов. Ведь их Господь с помощью чалдарян нещадно карал их вот уже целую вечность.

– Совершенный, вас что?то насмешило?

– Брат. Называйте меня «брат». Я обратился мыслями к тяжелой участи тех, кто отвергает истинный путь. В нынешние времена они, должно быть, уверились, что их Бог отвернулся от них.

– Так им и надо – тем, кто склоняется перед Тиранией Ночи.

В этом и заключался парадокс существования.

Бог существовал, хоть его и не видели уже долгое время. Все боги существовали. Временами они вмешивались в дела смертных. Где?то существовали всевозможные демоны и духи – все, кого хоть раз оживляло воображение. Духи деревьев, рек и камней. Ночные создания были настоящими до дрожи, их все еще можно было найти даже в тех краях, где основная религия отрицала их существование. Ночные существа скрывались даже в Коннеке, который еще со времен Древней Бротской Империи считался землей без волшебства. Мелкие сущности по?прежнему обитали там, где и всегда, – в лесах, горах, в древних каменных кругах, которые, по преданиям невежественных деревенских жителей, когда?то воздвигли великаны. Эти сущности старались не привлекать к себе внимания, потому что Коннек располагался вдали от источников силы. Здесь они не могли вырасти и превратиться во что?нибудь по?настоящему ужасное. Они скрывались, ведь стоило им проявить себя, как по их душу тут же заявлялись епископальные охотники на ведьм.

Духов покрупнее уже давно заточили в статуи или валуны и закопали на перекрестках или заключили в магические мечи и кольца (хотя такими безделушками редко кто пользовался – они так и норовили предать хозяина), надгробные камни или ворота на древних языческих кладбищах. Да и немного их уцелело после кампании, учиненной чародеями Древней Бротской Империи.

Раньше существовали духи такие могущественные, что их почитали богами или полубогами. Но они уже давно были мертвы, или же их сила и само существо были рассеяны в сотнях каменных обломков колдунами и завоевателями древнего мира. Если уж невозможно уничтожить могучее создание Ночи насовсем, люди старались рассеять его силу, сделать его безобидным.

А уничтожить насовсем было трудно, поскольку вера могла воскресить любого из духов, отрезанного от остатков магии.

Некоторым удавалось вновь собрать их сущность воедино. Этим занимались жадные до могущества волшебники. Хотя на западе вот уже более дюжины веков чародеям не удавалось достичь подобных вершин мастерства. Здесь люди с такими способностями неизбежно попадали в коллегию, где за ними неотрывно наблюдали конкуренты. Они либо не поднимались выше положенного, либо быстро становились жертвой расправы.

– Моя вера не позволяет мне благословить ваше дело, граф, – сказал брат Свечка. – Но все же дело ваше, хоть и жестокое, следует делать, чтобы преградить путь тьме.

Тьма и Ночь существовали, а не символизировали зло. И не являлись им. Создания Ночи не были, по сути, ни злом, ни добром – во всяком случае, до тех пор, пока кто?то не навесил на них соответствующие ярлыки, не поставил метку – такую, какая обычно свидетельствует о принадлежности к касте. Или не начал использовать в собственных злых целях.

Брат Свечка был в ладу со своей совестью. Он сделал все, что мог. Но тревога все же не оставляла его. Пробуждалось что?то постороннее – и это были не просто гнев, жадность и похоть, присущие смертным.

 

К югу от Карон?анде?Лета появилось две дюжины солдат; они не таились, а, напротив, явно стремились привлечь внимание осаждающих. Епископ Фарфог радостно ринулся на немногочисленного с виду противника. Те мерзавцы, которые не успели дезертировать, не отличались особым умом и тоже не испугались кучки воинов, так очевидно служивших приманкой.

Епископу даже в голову не пришло, что его заманивают в ловушку. Хотя он?то как раз и обязан был об этом подумать. Хитроумный план графа Реймона едва не провалился, потому что враг оказался чересчур глупым и у него не возникло никаких подозрений.

К счастью, гролсачские солдаты из?за своей лености не спешили, к тому же их не отпускал смутный страх, что все двадцать два защитника Карон?анде?Лета вдруг выскочат из?за прикрытия стен и набросятся на них сзади.

Две дюжины коннекских солдат маячили возле замка. Рольт ждал, а в это время остальные силы графа Реймона незаметно для противника проскользнули на запад, стараясь поднять как можно меньше пыли. Кое?кого отправили и на восток – там воины затаились среди деревьев на берегу реки. Две дюжины, отвлекавшие внимание, отступили. Осаждающие вновь обратили внимание на Карон?анде?Лет и принялись с новой силой поносить осажденных, время от времени выпуская по ним стрелы.

На следующее утро давешние две дюжины вернулись. И привели с собой две сотни друзей. Некоторые наемники, из тех, кто посмекалистей, решили последовать примеру самых смекалистых однополчан, сделавших ноги несколько дней назад, и бросились наутек, но позади вдруг выросли коннекские отряды. С жалким лагерем захватчиков быстро расправились.

Настоящего боя не получилось. Гролсачские наемники бежали в разные стороны, теряя по пути людей.

Коннектенцы преследовали только тех, кто бежал не туда, куда им было нужно, – назад к реке, в сторону дома. А те, кто бежал туда, вскоре оказались в ловушке: сначала их расстреляли лучники, а потом дожала тяжелая пехота.

Оставалось только бросаться в реку. Тех, кто оказывался в воде, коннектенцы уже не трогали.

В отличие от многих, епископ Фарфог неплохо плавал, поэтому благополучно добрался до противоположного берега. Доспехи и трофеи ему пришлось бросить.

Брат Свечка пришел на место сражения, когда солдаты графа Реймона хоронили убитых наемников, некоторые из них еще дышали. Своих хоронить не пришлось. Гролсачская чернь разбежалась, так и не нанеся никакого ущерба противнику.

Все павшие, как заметил совершенный, погибли исключительно от ударов в спину. Многие, по всей видимости, были убиты уже в плену. Граф почти не брал пленных.

Это было вполне в его духе. Реймон считал, что лучшее предупреждение тем, кто желает напасть на Коннек, – это уничтожать всех, кто уже осмелился это сделать, и бросать их трупы без погребения.

Оказать павшим последние почести взялись Брок Рольт и его братья.

Совершенный в печали бродил по полю боя. Наемники, среди которых попадались как жители Гролсача, так и уроженцы иных земель, были бедняками в самом прямом смысле этого слова. У мертвецов зачастую даже не было при себе оружия. Они, видимо, рассчитывали вооружиться, отобрав его у своих жертв.

Ничего необычного. В Гролсаче бедняки, охотно обращавшиеся в грабителей и убийц, множились с тем же постоянством, с каким в Ормьендене произрастал виноград, а в Коннеке сочиняли песни и стихи, ткали чудесные гобелены и рисовали картины.

Под предводительством Черного Адольфа гролсачские наемники в прошлый раз вторглись в Коннек вместе с арнгендцами и погибли во множестве во время резни у Черной горы. За два года до того тысячи гролсачских вояк, и снова под предводительством арнгендцев, пали в сражении при Тамзе, когда король Арнгенда пытался предъявить свои сомнительные права на Трамейн.

Брат Свечка подошел к Броку Рольту, двум его братьям Буту и Турму и сестре Сочии. Брок и Бут были погружены в раздумья, Турму явно было не по себе, а вот Сочия прямо?таки лучилась кровожадностью. Она желала насадить головы мертвецов на колья и в назидание захватчикам обратить лицом к границе с Гролсачем.

– Человек помнит урок не дольше, чем трупная муха, – заметил брат Свечка.

Мух с каждым часом становилось все больше. Если бы монах вспомнил о языческих поверьях, ему, возможно, пришло бы на ум одно Орудие Ночи, существовавшее еще в дочалдарянские времена. Орудие это как раз и называли Повелителем Мух, Владыкой Червей, Князем Воронов или же просто Бестией. Бестия прибывал на поле боя последним. Сначала там появлялись бог войны Орднан, Смерть, Черенок или Похитительницы Павших. Похитительницы забирали величайших героев, как правило со всеми потрохами, а Черенок – только души тех, кто для Покоев Героев не годился.

Бестия воплощал собой разложение и тлен.

Когда воины собирались на битву, он силой мысли созывал мух и стервятников. Все это было еще до возникновения епископальной чалдарянской церкви. Ныне же те Орудия Ночи сгинули безвозвратно. Или так казалось. Почти безвозвратно. На это надеялись смертные. И молились своим новым, более снисходительным богам.

Но призраки жестоких божеств никуда не исчезали из общего сознания. Они могли вернуться в мир, если достаточное количество людей призовет их. И если кладези произведут магическую силу в достатке, чтобы Орудиям хватило сил вырасти и окрепнуть.

– Быть может, сам Коннек превратился в труп, на который слетаются мухи, – предположила Сочия.

Брат Свечка содрогнулся. В тонком, почти девчачьем голоске слышались отзвуки безумия. Наверное, она восприимчива к Орудиям Ночи.

– Выходцы из Гролсача никогда не учатся на своих ошибках, – сказал он. – Все их походы заканчиваются трагически. И те, кто нанимает их, тоже ничему не учатся. Почему они так и не поняли до сих пор: любой, кто пользуется услугами гролсачских наемников, всегда обречен на неудачу?

– Когда?то же им должно повезти, – засмеялась Сочия.

Монах переглянулся с братьями Рольт. Брок недоуменно покачал головой. Сочия видела сражение во всей красе. Наравне с другими добивала наемников у главных ворот. И все это ее нисколько не удручало.

Основы мейсальской веры были чужды ей. Брат Свечка мысленно напомнил себе, что среди приверженцев любой веры всегда находятся такие, кому дела нет до ее истинных принципов. Некоторые из них при этом занимают важные места в религиозной иерархии. А еще переплывают реки, гонимые собственной подлостью.

Монаху вспомнился узурпатор патриарх Безупречный V, хотя он мало чем отличался от большинства остальных членов бротской епископальной коллегии.

 

И все же брата Свечку немало беспокоили магические последствия сражения. После резни у Черной горы в тех краях многократно участились столкновения с созданиями Ночи. Нынешние жестокость и волнения тоже наверняка привлекут внимание Ночи.

 

2

 

 

Брот, главнокомандующий патриарших войск

 

– Клянусь кровью Господней! – совсем как чалдарянин, выругался Пайпер Хект. – Неужели нельзя оставить меня в покое хоть на одну ночь!

– А прошлую ночь уже забыл? – Пухлые губы Анны Мозиллы изогнулись в усмешке. – А день до этого? А сегодняшнее утро? Господин главнокомандующий, я ведь вполне могу и обидеться.

Лишь через мгновение Пайпер понял, что его любовница попросту забавляется. Хотя иногда на Анну и вправду находило и она ни с того ни с сего обижалась.

– Это Пинкус Горт, собственной надоедливой персоной, – сообщила женщина, передразнивая гролсачский выговор Горта. – Значит, дело серьезное.

Бывший соратник Хекта по кальзирскому походу теперь командовал городским полком – занятие тяжкое, неблагодарное и едва ли более простое, чем носить воду в решете. Горту приходилось иметь дело с точно такими же бесконечными нападками и требованиями, которыми донимали и самого главнокомандующего. Вряд ли бы он явился сам, да еще в такой дождь, без особой на то причины.

– Видимо, серьезное, – согласился Хект.

Внутрь Анна гостей не впустила. Она вообще никого к себе не пускала, в ее дом были вхожи лишь Пайпер Хект и девушка?служанка. Поэтому Горт и его ординарец Поло ждали на крошечном крылечке.

Шел теплый дождь. Из?за влажности еще явственнее чувствовались насыщенные запахи улицы. К несчастью, моросило едва?едва – грязь такой дождь вряд ли смоет.

– Пайп, у нас тут намечается большое дерьмо. Нужно срочно заняться делом. Срочно.

– Что стряслось?

– Кларенца. Фон Дрессер отрекся от данных патриарху клятв. В Кастелле об этом пока не слышали. Но только пока. Безупречный просто обделается.

Чего?то Грот недоговаривал. Измена Кларенцы – едва ли неожиданность. Герцог Джерма фон Дрессер, выражаясь мягко, не отличался постоянством. Едва только менялся расклад сил на политической арене, как он тут же перебегал от граальского императора к патриарху и наоборот. Но в этот раз его измена грозила обернуться серьезными последствиями. Безупречный V был должен Джерме и магистрату Кларенцы восемнадцать тысяч золотых дукатов – он взял эту сумму в долг перед кальзирским священным походом, и все сроки выплат давно уже вышли. Патриарх рассчитывал, что поход окупится и он сможет расплатиться с кредиторами из награбленного. Но надежды его не оправдались. Скудную добычу заграбастали союзники Безупречного – император и Диреция. Так что в последнее время патриарх даже притворяться бросил, будто собирается расплатиться с кредиторами. И бросил выплачивать проценты Кларенце.

– И?

– Он обратился за заступничеством к императору.

Неудивительно, но какой ему с того прок? Граальским императором нынче был Лотарь – весьма болезненный юнец, которому, по всеобщему убеждению, вряд ли удастся протянуть еще год. Хотя все были уверены, что ему вряд ли удастся протянуть еще год, все предыдущие пятнадцать лет.

– Чую, тут не обошлось без Ферриса Ренфрау, – сказал Хект. – Я безлошадный.

Пайпер редко ездил верхом по улицам Брота, хоть высокое звание его и обязывало.

– Ренфрау. Готов деньги поставить, что так оно и есть. У нас с собой запасные жеребцы.

На узенькой улочке ждала дюжина всадников. Они только сейчас поняли, что к ним вышел сам главнокомандующий.

– Дай только я…

Но Анна уже протягивала ему зимний плащ. Плащ был тяжелым и слишком теплым для нынешней погоды, зато Пайпер не промокнет по дороге во дворец Чиаро. Анна поцеловала его на прощание. Горт усмехнулся. Тощий Поло отвел глаза и покраснел.

Всадники вскочили в седла. Никого из них Хект не знал. Без сомнения, все они были людьми Пинкуса и его покровителя, принципата Бронта Донето. У Пайпера не было причин не доверять Горту. Не было причин беспокоиться.

Феррис Ренфрау, этот зловещий тип, был доверенным лицом Граальского императора. Раньше он водил весьма близкое знакомство и с отцом Лотаря Йоханнесом. Ренфрау всегда оставался в тени. Однако именно он помог возвыситься Йоханнесу Черные Сапоги, а теперь охранял его тщедушного наследника от притязаний других, как имперских, так и иноземных, претендентов на трон.

Патриарх Безупречный V рассчитывал получить отсрочку, когда на трон вместо Лотаря взойдет его сестра Катрин. Но Лотарь все не умирал и не умирал. И имперцы висли на патриархе, словно охотничьи псы, стараясь уменьшить влияние церкви в мирских делах. Теперь они действовали даже жестче, чем при Йоханнесе.

Юный император винил Безупречного в смерти отца. А Ренфрау подливал масла в огонь.

Пока существует Новая Бротская Империя, эта борьба будет продолжаться.

Хект сомневался, что епископальная чалдарянская церковь вдруг канет в небытие, хотя втайне жаждал этого. Но слишком уж многие были в ней заинтересованы.

Он вскочил на серого тонконогого скакуна. Почему?то некоторые Гротовы спутники казались испуганными.

– Что?то случилось?

– А ты не знаешь? Тебе бы, Пайп, повнимательнее за новостями?то следить. Создания Ночи в последнее время больно распоясались. Вершат свои темные делишки даже днем. Загадочные убийства, очень жестокие и кровавые. Жертвы порваны в клочья. Ходят слухи, что виноваты в этом ночные чудовища, и все молятся, чтобы так оно и было.

Но ведь в отряде Пинкуса бывалые вояки. Им?то бояться нечего. Или есть чего?

– А другие версии имеются?

– Да.

– Безумец?

– Притом такой, который убийствами пытается вызвать злых духов. Весьма неприятных. Пожирателей душ.

Хект содрогнулся. За свои тридцать с лишним лет он многое повидал и многое испытал, но некоторых страшилищ, намного более злобных и ужасных, ему видеть еще не доводилось. Они скрывались под покровом ночи.

– Пинкус, это больше похоже на шердские предания, чем на цивилизованный Брот.

– Я и не думаю, что дело в этом. Просто рассказал, чтобы ты знал обо всех версиях. Люди вообще всегда ждут самого худшего. Да и о язычниках?шердах мы вряд ли еще услышим. Великих Болот, как я слышал, больше нет.

– Что?

– Знаю?знаю, у тебя в голове только Анна да служба. Говорят, болота высыхают. Спроси, вон, у принципата Делари. Его священники?шпионы отовсюду шлют неутешительные вести. Высоко в горах все больше снега и льда. Мелкое море становится все мельче, в некоторых местах оно теперь едва скроет человека с головой. Дальние болота пересыхают, а с севера вообще покрываются вечной мерзлотой.

– Полагаю, этого следовало ожидать. Но когда я уезжал из тех краев, ничего такого там не было.

Горт пожал плечами. Его мало волновало то, что творилось за тысячу миль от Брота. У него был совсем иной склад ума.

Пайпер Хект был рад, что в помощники ему достался такой недалекий и поглощенный только собою человек. Если Пинкус начинал задавать слишком много вопросов, разговор можно всегда было с легкостью перевести на вино или скачки. Вино Горт преданно любил, а в сезон скачек ипподром становился главной темой для любого жителя Брота.

– Что такого необычного в этом убийце? Почему все вдруг о нем заговорили?

Брот был вторым по величине городом в мире. Первым считался Гипраксиум в Восточной Империи. Гипраксиум славился своим упадничеством, но и у Брота имелась темная сторона. Убийства здесь случались постоянно. Закон вершили в основном отдельные люди, а не власти.

Но некоторые убийства оказывались выше всеобщего понимания.

– Подробностей я не знаю. Я нынче не шатаюсь по улицам и не слушаю, о чем судачат беднота и зажиточные граждане. Но люди напуганы. А коллегия и знать ничего не желает.

– Это как тогда – с одержимыми? – спросил Хект.

Про тогдашние события он сам знал подробно только потому, что принципат Делари, его нынешний покровитель, немало потрудился, выясняя обстоятельства убийств, которые вершили одержимые духами мерзавцы. Выяснить ему, к слову, удалось не много.

– Те убивали, чтобы раздобыть денег. Им нужно было на что?то жить, пока управлявшие ими Орудия не призвали их.

Только сами одержимые знали, чего хотят от них боги: убить смертного, которого Старейшие называли Убийцей Богов, воина?раба из далекого Дринджера. Этим рабом был Элс Тейдж, один из самых искусных военачальников среди ша?луг. Гордимер Лев отправил его в Фиральдию от имени каифа Аль?Минфета, чтобы Элс помешал Безупречному V устроить новый священный поход на восток.

Тейдж так и не узнал, что именно на него ополчились древние боги, хотя и подозревал, что Орудия Ночи проявляют к нему интерес. Но почему – не догадывался.

Элс пережил нападение одержимых. Теперь звали его Пайпер Хект и служил он главнокомандующим епископальной чалдарянской армии. А направлял эту армию тот самый человек, который вознамерился с огнем и мечом обрушиться на неверных в Святых Землях.

Мало кто знал правду.

Но Пайперу Хекту спалось бы спокойнее, если бы ее не знала ни одна живая душа.

– Пинкус, – сказал он, – ты постоянно видишься с Донето. Как он думает, что задумал Безупречный? Захочет он покарать Кларенцу?

– Вероятно. У Гонарио Бенедокто явно свои счеты с Джермой фон Дрессером.

Патриарх носил имя Гонарио Бенедокто до своего избрания.

– Эти фиральдийцы испокон веков бесчестили жен и дочерей друг друга, а потом под предлогом мести радостно убивали один другого, да еще…

– Не только дочерей, но и сыновей. Вспомни о любовниках святош.

– Пинкус, а куда мы направляемся? Зачем нам ехать этой дорогой в такую погоду?

Улочки, по которым неспешным шагом шли их лошади, были столь узки, что двоим всадникам здесь едва ли удалось бы разминуться. Мостовой не было, и копыта лошадей глубоко увязали в навозе и человеческих испражнениях. Вместо цоканья слышалось отвратительное чавканье, а отпечатки копыт тут же заполнялись дождевой водой.

После такой прогулки полковым конюхам предстоит нелегкая работенка.

– Просто Джо тебе спасибо не скажет.

Придется тщательно отскребать копыта и ноги лошадей, чтобы животные не заболели.

– Огьер! Оберо! Какого рожна вам приспичило тащить нас в это дерьмо? Кто вам велел ехать этим путем? – завопил Горт, пытаясь протиснуться в авангард маленького отряда.

Спустя полминуты Хект вслед за ним выехал на маленькую площадь. Те, кто скакал впереди, уже сбились в кучу и повытаскивали клинки из ножен.

– Тут что?то дурно пахнет, и это не дерьмо, – подытожил Пинкус. – Огьер и Оберо куда?то смылись. Свиньи.

– Я уже и сам понял, что стряслась беда, когда увидел тебя с обнаженным мечом в эдакий дождь.

– Ничего; если заржавеет – Поло ототрет. Ему за это платят как?никак. Да еще за то, чтобы шпионил за нами для Палудана Бруглиони.

Поло все слышал, но отнекиваться не стал. Горт всегда высказывался на его счет довольно прямо.

Пинкус принялся раздавать приказы. Его люди спешились и выстроились вдоль стен домов. На площади, в середине которой зиял колодец, не было ни души. Дурной знак.

– Не следовало мне брать этих двоих в телохранители, – пробормотал Горт.

– Кого? – поинтересовался Хект.

– Огьера и Оберо. Они близнецы, представляешь? Из моих краев. Заявились с рекомендательным письмом от моего дядюшки Орисима. Нужно было прислушаться к внутреннему голосу, а не думать об обязательствах перед семьей.

Причитания Горта прервало резкое жужжание. Пинкус и Хект дернулись в разные стороны. С характерным глухим стуком в дерево вошла арбалетная стрела. Горт упал прямо в грязь, откатился в сторону и спрятался за единственным возможным укрытием – деревянной колонной едва ли семи дюймов шириной.

– Ты видел, откуда она прилетела?

– Нет, – отозвался Пайпер Хект; он укрылся за похожей колонной, хотя и не извалялся при этом в грязи. Его колонна была толще и шире, и слава богу – ведь из нее уже торчал один железный наконечник. – Но твои люди, похоже, видели.

Несколько воинов Пинкуса бросились к запертой двери. Все они были опытными солдатами, участвовали в кальзирском походе и сражались на улицах Аль?Хазена.

Невидимый стрелок осыпал площадь стрелами, и всё мимо цели, пока одна, срикошетив, не попала в ногу одному из Гротовых людей. Этим неудачником оказался Поло – бывший ординарец самого Пайпера. Он скорчился возле стены за спиной у главнокомандующего и принялся причитать и заламывать руки – его страшила не рана, а то, сколько предстоит работы, когда все это закончится.

– Поло, уймись, – велел Хект, который уже успел к тому моменту вычислить стрелка.

Вернее, стрелков, ведь их было трое. Вряд ли среди них беглые Пинкусовы соплеменники. Те двое, скорее всего, уже во всю прыть скачут на север и спорят по дороге, как поделить награду.

Хект дождался того момента, когда всем троим стрелкам нужно было перезарядить арбалеты, и ринулся вперед. Поло схватил его за правую руку, испугавшись, что остается без прикрытия. Пайпер рванулся влево, пытаясь его стряхнуть.

И тут к нему устремился сгусток тьмы. Краем глаза Хект успел заметить промелькнувшего на крыше волшебника. По форме сгусток напоминал рукоять молота и был абсолютно черным. И летел точнехонько Пайперу в грудь. Он вскинул левую руку, и запястье опалила резкая нестерпимая боль.

Сгусток тьмы дернулся в сторону и попал прямо в вытянутую руку Поло. Слуга завопил.

Все произошло в мгновение ока. Рука Поло сморщилась, почернела и превратилась в обтянутую кожей кость – он даже еще не успел докричать.

Позади волшебника на крыше вырос один из Гротовых людей. Явно не новичок. Не теряя даром времени, он схватил убийцу за пояс и сбросил на площадь.

Тот полетел на землю головой вниз и умер мгновенно, сломав себе шею.

– Проклятие! – выругался Горт. – Теперь мы точно не узнаем, что это было. Наверняка, кроме него, этого никто не знал. – (На площадь притащили пленника.) – Ты можешь заткнуть Поло? Он так вопит, что у меня нервы вот?вот не выдержат.

– Найди мне тех, кто нас сюда завел, – велел ему Хект. – Ты знаешь их имена, откуда они родом. Пусть их изловят и вернут в Брот. Пошли Бо Бьогну. Мне нужно с ними перекинуться словечком.

Пайпер потер левое запястье. В этот раз болело не так сильно. Невидимый амулет, врученный ему главным чародеем Дринджера эр?Рашалем аль?Дулкварненом, прекрасно защищал от колдовских напастей, но причинял при этом сильную боль.

– И захватите тело. Может, кто?нибудь из коллегии что и добудет из него.

Горт не стал спорить, хотя, строго говоря, главнокомандующий армией патриарха не являлся главой городского полка.

– Пайп, да что же тут творится? В смысле, я очень рад, что все так обернулось, но ты должен был, по?хорошему, сейчас лежать замертво, весь черный и скрюченный, как рука у Поло, – сказал Пинкус, укладывая Поло на крыльцо и осматривая его покалеченную руку, Поло извивался и дергался. – Та черная штукенция летела тебе прямо в грудь. Но почему?то свернула. И угодила в этого несчастного гаденыша.

– Не знаю, но я рад, что не в меня. Хотя мне и жалко Поло.

– Да неужто? Не дергайся, так тебя и разэдак! Гарнье! Арнол! Займитесь этими проклятыми лошадьми! Клянусь волосатыми яйцами Аарона! Точно дети малые! Все?то им нужно растолковывать.

Пайпер Хект расхохотался.

– Что смеешься?

– Не так давно то же самое говорил про тебя Грейд Дрокер.

– Когда это он такое говорил? Я вроде всегда проявлял инициативу.

– В Коннеке. В поместье епископа Серифса, когда мы осаждали Антье.

– Ну, тогда все было иначе. С этим Братством Войны лучше лишний раз не высовываться. Что ни сделаешь – все равно будешь потом в дерьме. Если ты не один из них, им плевать, прав ты или нет.

У Пинкуса Горта всегда и на все имелся ответ. Не всегда правдивый или логичный, но имелся.

– Про труп не забудь, – тихо напомнил Хект.

– Иззи, Буччи, обыщите покойника. Только не вздумайте ничего прикарманивать – чего доброго, копыта откинете, – велел Пинкус, а потом тихо пояснил Пайперу: – Эти ребята ничего не возьмут. Они все родом из далекого захолустья – страшно суеверны и боятся Орудий Ночи. Чудо, если они не разбегутся прямо сейчас и не помчатся разыскивать какого?нибудь священника, который с большой помпой будет стаскивать с них воображаемых магических пиявок.

Конечно, Горт, как обычно, преувеличивал. Но Хекту попадались и те, кто действительно до судорог боялся скрытого мира. Такие люди обычно минуты не могли прожить, не сотворив молитву, и, чихнув, тут же принимались вычислять, не привлекли ли они тем самым чрезмерное внимание Ночи.

Улицы Брота всегда были наводнены паломниками – сюда, в священную твердыню чалдарянской епископальной веры, стремились все. Многие из них все свое время посвящали молитвам – бродили, словно в тумане, бормоча себе под нос.

Господу Богу, наверное, они страшно надоедали, и Он насылал на них больше несчастий, чем на менее истовых своих последователей.

Горт помог Поло вскарабкаться в седло. Животное, почуяв силу Ночи, заупрямилось. Некоторым членам отряда пришлось спешиться – на чью?то лошадь взвалили мертвеца, на чью?то посадили раненого пленного, а чья?то и вовсе убежала, – они помогли сдерживать жеребца, на котором сидел Поло.

Тот что?то бессвязно бормотал.

Ему нужен был целитель. И чем скорее, тем лучше.

 

Пинкус Горт не стал спорить из?за пленников.

– Пайп, ты мне просто отдай того, который здоровый, ладно? Мне нужен какой?нибудь трофей, а то придется выслушивать тявканье принципата Донето.

– Выбирай. Можешь даже обоих забрать. – Хект был уверен, что ничего ценного вытянуть из пленников все равно не удастся. – Денег меньше потрачу.

Все, кто работал на Безупречного (даже если работали они не напрямую), вынуждены были бесконечно вести борьбу за каждый дукат. Патриарх в экономике не разбирался. Ему невозможно было втолковать, что, если хочешь потратить деньги, нужно их сперва заработать, а втолковать это ему частенько и безуспешно пытались те, кому он не выплатил жалованья или не возместил расходов.

Бог поможет – таков был принцип Безупречного. И все, чьими услугами он пользовался, должны были тем и довольствоваться.

Отряд Пинкуса пересек огромный вымощенный известняком Закрытый Двор. Название это появилось еще в древности, потому что двор действительно полностью закрывали флигели дворца Чиаро. Сам дворец – здание высотою в три, а кое?где и четыре этажа – был выстроен в строгом классическом стиле. Восточный фасад, обращенный в сторону Святых Земель, украшали балконы, на которые сам патриарх и наиболее важные принципаты выходили по святым дням. В Закрытом Дворе всегда где?нибудь да были леса: дворец Чиаро постоянно ремонтировали.

Дворец строили из того же известняка, что и мостовую, но цвет камня не совпадал, ведь замостили двор всего три столетия назад, а самому зданию, во всяком случае некоторым его частям, стукнуло уже все пятнадцать веков. Долгие годы и непогода оставили на нем свой след: стены испещряли коричневые, желтые или розоватые полосы.

Первые здания того, что впоследствии стало дворцом Чиаро, заложили еще до официального появления Древней Бротской Империи.

В Броте встречались и более старые постройки, но у Хекта вся эта древность не вызывала особенного восхищения. Ведь его отрочество прошло в городе, где некоторые дома были в три раза старше самых старых бротских зданий.

Дождь усилился. Где?то к северу от реки Терагай пророкотал гром. Было какое?то древнее, еще дочалдарянское, суеверие – что?то вроде знака, на который указывал гром. Но подробностей Хект не помнил. Он весь вымок и замерз и думать мог только о засаде и о теплом плаще.

Его ординарец Редферн Бехтер, воин и наверняка шпион из Братства Войны, вышел ему навстречу.

– Что стряслось, командир?

– Нам устроили засаду, сержант.

– Это они зря. Вон того типа я знаю.

– Что?

– Лично с ним не знаком, но раньше видел. Он сопровождал герцога Тормонда из Коннека, когда тот приезжал к патриарху несколько лет назад.

У Бехтера была ужасающе хорошая память на лица и имена.

– Рейнардом его звали. Я еще тогда, помню, подумал: он для такой работы либо слишком туп, либо слишком умен.

– А что у него была за работа?

– Конюхом был в свите герцога. Но работал не особенно усердно. Вечно куда?то норовил улизнуть. Значит, белоручка. Или шпион. Я решил, что шпион. Потому что белоручку мигом погнали бы со службы.

– Пинкус, слыхал?

– Да, и притом достаточно. Заберешь его себе? Тогда я возьму остальных двоих.

– У нас здесь лучше умеют допрашивать.

– Расскажешь потом, что они из него вытянут. Слушай?ка, я же тебя сюда по делу притащил. Наши дерьмовые начальнички ведь хотели обсудить положение дел в Кларенце. И немедленно.

Главнокомандующий пользовался определенными привилегиями: дюжина конюхов и слуг явилась забрать пленников, раненого, труп волшебника и коней.

– Тот парень с покалеченной рукой – родня принципата Бруглиони, – тут же наврал им Горт. – Проследите, чтобы о нем позаботились должным образом.

Поло действительно раньше служил (и, видимо, продолжал это делать) семейству Бруглиони, но был не родней, а обычным наемником. Зато, упомянув один из пяти кланов, Пинкус оказал ему хорошую услугу.

Через десять минут Хект уже вошел в так хорошо знакомый ему зал. В этом самом мерзком зале ему каждый раз приходилось иметь дело с князьями церкви – членами коллегии. Вот и сейчас здесь собралась дюжина самых влиятельных принципатов. Они, как обычно, уже сцепились между собой. Только принципат Делари, единственный, поприветствовал Хекта дружелюбным взглядом.

– Проклятье, сколько можно ждать! – прогудел принципат Мадисетти. – Где вас носит? За вами послали уже несколько часов назад.

– И почему, извольте объяснить, вы явились в таком виде? – вторил ему принципат Колоньи. – От вас несет, как от навозной кучи.

– Мы угодили в засаду. Их было четверо. Трое – со стандартными арбалетами, как у наших собственных солдат. Четвертый – чародей, искусный, но не слишком удачливый. Его труп внизу во дворе. Если вдруг вам захочется его осмотреть. Кто еще, кроме вас и полковника Горта, знал, что меня вызвали во дворец?

Как профессиональный воин, Пайпер мог оценить ту скорость, с которой действовали убийцы. Хотя, конечно, засаду подготовили давно, а потом просто ждали удачного момента.

Хект даже не сомневался, что неизвестные покушались именно на него. И он догадывался, кто за этим стоит. Правда, не знал, зачем понадобилась его смерть.

Не особо надеясь, что кто?нибудь себя выдаст, Пайпер внимательно наблюдал за принципатами. Само покушение наверняка устроили не они, а вот чья?то излишняя болтливость могла стоить ему жизни.

Из всех только принципат Делари не скрывал своих чувств. На его лице отразился яростный гнев, хотя и тщательно сдерживаемый. Он ведь, в сущности, все равно что усыновил Пайпера Хекта. А значит, эта засада – прямое оскорбление его семейству.

Пайпер не стремился с ним сблизиться и понять, отчего именно так случилось. Во время кальзирского священного похода Грейд Дрокер, полководец, у которого он служил еще в самом начале своего пребывания в Фиральдии, сделался его наставником. Дрокер был одним из самых важных членов Братства Войны. А еще внебрачным сыном принципата Муньеро Делари. И после его смерти Делари в наследство достались как роль наставника, так и привязанность к Хекту.

Хект хоть и не понимал природы этой привязанности, но без зазрения совести ее использовал.

– Я скоро вернусь, – объявил Муньеро Делари и стремительно вышел.

Этот семидесятилетний высохший старик с лицом землистого цвета двигался с проворством сорокалетнего мужчины. Он весь излучал силу, и после его ухода в зале сразу стало слишком мрачно.

Принципат Донел Мадисетти решил воспользоваться случаем и нанести удар. Клан Мадисетти невзлюбил Хекта с той же силой, с какой привязался к нему принципат Делари (и по столь же непонятным Пайперу причинам). Бруглиони и Арньена поддерживали его, хотя никак не могли договориться между собой о том, как стоит относиться к Безупречному V. Колоньи не занимали никакой явной позиции, но часто возражали главнокомандующему, потому что тот раньше служил клану Бруглиони. А Бруглиони, как они подозревали, стояли за убийством потенциального принципата Родриго Колоньи. Это убийство произошло еще до появления Хекта в Броте.

Стороннему наблюдателю трудно было бы разобраться в сложных взаимоотношениях пяти бротских кланов.

Да, как обычно, Пайпер Хект угодил в странную компанию. Теперь он служил Гонарио Бенедокто, патриарху Безупречному V. Бенедокто и Бруглиони были заклятыми врагами. Во всяком случае, в нынешние времена. А вот целое поколение Мадисетти и Бенедокто прекрасно уживались вместе.

Главнокомандующему мало дела было до вражды кланов. Он должен был в первую очередь разбираться не в городской, а в церковной политике. Хотя городские распри неизменно влияли на церковные после каждого избрания патриарха.

Повернувшись спиной к Донелу Мадисетти, Пайпер во всех деталях описал происшествие на площади принципату Бронту Донето, двоюродному брату и одному из немногочисленных друзей Безупречного.

– Зачем им тебя убивать? – спросил Донето.

– Сначала нужно выяснить, кто они, тогда и узнаем, – пожал плечами Хект.

Бронт внимательно посмотрел на Пинкуса Горта.

– Я понятия не имею, – отозвался тот.

– А тебе придется ответить за своих людей, ведь именно они и завели вас в засаду.

Фраза эта обозначала на самом деле вот что: Горт и так был в долгу перед Бронтом Донето, а теперь увяз и того глубже.

– Мы этим уже занимаемся, ваша светлость. Их поймают, и я лично прослежу за допросом.

Горт уже послал на поиски Бо Бьогну. Еще до наступления темноты тот должен отправиться на север.

– Если я правильно понял, у нас проблемы с Кларенцей, – уточнил Хект.

– Вряд ли это как?то связано с покушением, – отозвался Донето.

– Я тоже так думаю. Едва ли тут замешаны интересы государства. Или все же замешаны?

– Нет. Донел, во имя Аарона, прекратите ныть. Вы же не ребенок! – прикрикнул Донето на принципата Мадисетти, а потом снова повернулся к Хекту. – Пристрелить следовало не тебя, а кое?кого другого.

Донел Мадисетти в ужасе замолк. Он не ожидал такой отповеди от собственного союзника.

Поскольку принципат Делари отсутствовал, а принципат Хьюго Монгоз заснул и пускал слюни, принципат Донето решил возглавить собрание. Хотя и не был самым старшим из присутствующих и неспящих.

Донето был из тех, кому вечно хочется что?нибудь возглавить.

И зачастую получал от этого немало удовольствия.

– Я послал за тобой полковника Горта, – сказал он, – и одновременно созвал всех на чрезвычайное собрание. Они умудрились прибыть раньше тебя только потому, что им не пришлось мокнуть под дождем и сражаться с убийцами.

Донето презирал почти всех принципатов. Может, коллегии и ее чародеев и боялся весь мир, но кто?кто, а Бронт Донето прекрасно знал, что бо?льшая часть его соратников – невежды, добившиеся своих мест лишь благодаря кумовству и взяткам.

Хотя среди них действительно попадались могучие колдуны. Кто из принципатов ни на что не годился, а кто умел накладывать чары – этот вопрос весьма занимал сторонних наблюдателей. Принципаты, в свою очередь, не желали сбрасывать маски.

Даже Безупречный, который сам был раньше принципатом коллегии (хотя его таланты ограничивались в основном обширными семейными связями – к Орудиям Ночи он был совершенно глух), не знал, кто есть кто.

– Мой кузен разволновался из?за Кларенцы, – заявил Донето, – потому что он постоянно волнуется из?за всего на свете. Чрезмерно волнуется. Он воспринял это как личное оскорбление. А еще оскорбление, нанесенное Господу и святым отцам церкви. Ересь, святотатство и прочее, и прочее.

Хект служил принципату Донето почти год. И Донето был уверен, что Пайп по?прежнему ему служит. Под прикрытием. Кланы Бруглиони и Арньена тоже считали, что главнокомандующий им что?то должен, потому что и им он в свое время служил. Хект же себя в долгу ни перед кем не считал. Но сообщать им об этом не собирался. Покровительство могло ему пригодиться.

– Потребуется ли военное вмешательство? – спросил он. – Или меня вызвали сюда лишь потому, что его святейшество не в духе?

Здесь можно было особо не стесняться в выражениях: эти люди знали Гонарио Бенедокто с самого детства.

– Были и другие причины, – кивнул Донето. – За изменой фон Дрессера, скорее всего, стоит Граальский император. Он явно нацелился распространить свое влияние на пойму реки Ако.

– Фон Дрессер уже не впервые переметнулся от патриарха к императору, почему же на этот раз должны возникнуть трудности?

Донето на мгновение замялся. Казалось, ему не хочется выдавать какие?то тайные сведения.

– У нас под носом появится очередная имперская твердыня, – наконец пожал плечами он.

– Значит, его святейшество по?прежнему жаждет обобрать Коннек.

Вот уже многие годы империя вынуждала патриархов защищать свои собственные владения и тем самым ограничивала их действия. Неожиданный союз между Йоханнесом и Безупречным во время кальзирского похода был исключением из правил. И продержался он лишь до тех пор, пока не пало последнее праманское государство в Фиральдии.

– Боюсь, именно так и обстоят дела.

– Тогда все скверно, принципат.

Кларенца располагалась таким образом, что из нее легко можно было перекрыть движение по двум центральным трактам, ведущим с юга на север и с запада на восток. Дороги эти пролегали у подножия Джагских гор, рядом с Оунвидийской тесниной. А еще оттуда можно было перекрыть судоходное движение по реке Ако и движение по восточной дороге, ведущей вглубь материка и пересекающей Ако в самом нижнем ее течении.

– Особенно если соседние с Кларенцей государства имеют на нас зуб.

Принципат Донето слегка смутился. Принципат Мадисетти усмехнулся.

– Что, им его святейшество тоже должен? – уточнил Хект.

– Он всем должен, – проворчал Мадисетти.

– Не хочу показаться занудой, но, если его святейшество не желает расплачиваться с кредиторами, но при этом продолжает тратить деньги, почему вдруг его удивляют подобные осложнения? Может, ваши светлости попробуют его вразумить?

– Он нас не послушает, – отозвался Донел Мадисетти. – Не стоило мне голосовать за него, это была, пожалуй, самая большая ошибка в моей жизни.

Интересно. Именно такого рода сведения и хотел добыть Гордимер Лев, посылая в Фиральдию своего лучшего воина. Хотя еще он хотел отослать подальше потенциального соперника.

Уж очень уважали капитана Элса Тейджа остальные ша?луг.

– Иногда я жалею, что Гонарио мне родня, – проворчал Донето. – Но он искусный интриган. Что?то у него там затевается в Коннеке. Говорит, что благодаря тамошним делам сможет разобраться с долгами. – В голосе у принципата не было особой уверенности. – И трудности, с которыми столкнулся Лотарь Идж…

Бронт смолк на полуслове. Даже в святая святых, дворце Чиаро, могли быть шпионы.

Хект пожалел, что принципат Делари покинул собрание.

Принципату Делари нравились мальчики. В его фаворитах нынче ходил Арманд, шпионивший для Ферриса Ренфрау. И для Дринджера. Гордимер подарил мальчишку Ренфрау, когда тот гостил в Аль?Кварне. Звали Арманда на самом деле Осой Стилом. Гордимеров колдун, эр?Рашаль аль?Дулкварнен, сам обучал его и сделал вечно юным.

Старик Делари все рассказывал своему любовнику. Большинство полагало, что ветреный юнец поглощен одним лишь собой и не интересуется ни политикой, ни религией, ни войной, что его занимают лишь благовония, лакомства и наряды.

Пайпер Хект редко сталкивался с мальчишкой и в душе радовался этому. Слишком уж жуткая Осе выпала участь. Да, ша?луг были воинами?рабами, но подобная жестокость – это уже чересчур.

Но Стил, похоже, вовсю наслаждался своим положением.

Эр?Рашаль знал, что делал, когда выбирал его для этого задания.

В зал вернулся разгневанный принципат Делари.

– Они ничего не знали, – сообщил он. – Неудивительно – обычные наемники. Двое, полковник Горт, из городского полка. Волшебник и его брат были чужаками.

У Пинкуса Горта от злости и стыда на шее и щеках выступили красные пятна.

– Кто им заплатил? Кто их нанял? Знали ли об этом те двое, которым удалось сбежать?

– Вряд ли, – отозвался Делари. – Но зато пленники сказали, куда они направились – в «Рыцарь жезлов». Это трактир в городке под названием Алицея. Там должны были после покушения собраться все заговорщики.

Хект и Горт обменялись недоверчивыми взглядами. Оба бывали в Алицее – неподалеку от этого городка они и встретились.

– Западный тракт проходит прямо через Алицею, – сказал Хект. – Он пересекается там с дорогой, идущей из Сонсы. Пинкус, Бо можно отправить морем, тогда он успеет там их перехватить.

– Я передумал насчет Бо. Они его знают в лицо. Хотя они знают всех моих доверенных людей.

– Но послать надо кого?то, кто знает в лицо их самих.

– Не знаю. Может, кого?нибудь из твоих дэвских приятелей?

Глухое ворчание Донела Мадисетти внезапно напомнило им, что они здесь не одни.

Некоторым членам коллегии была весьма не по душе дружба, которую Хект водил с дэвами.

– Вряд ли они согласятся. Их мало что интересует, они хотят лишь уцелеть и постоянно боятся, что против них самих устроят священный поход.

Именно так и обстояли дела, всем было прекрасно известно про статус?кво, который пытались сохранить дэвы. Разумеется, в один прекрасный день это не помешает Безупречному ополчиться на них.

Епископальные чалдаряне презирали дэвов и малочисленный народ дейншокинов, которые исповедовали ту же религию. В особенности потому, что не могли без них обойтись. Именно дэвы в основном составляли класс ремесленников, они же, в отличие от многих представителей западного мира, умели читать и писать. Именно дэвы обычно занимались бухгалтерией, писали письма, изготавливали бумагу и писчие перья. Этим, конечно, занимались не только они, но дэвы были настоящими мастерами своего дела. И поэтому их все ненавидели.

– Хотя одного желающего я, кажется, знаю, – пробормотал себе под нос Хект. – Но мы собрались здесь из?за Кларенцы. Каков же будет план?

Пайпер надеялся, что они не станут настаивать на карательном походе. Армия патриарха для этого никак не годилась. Как обычно, она вынуждена была постоянно оставаться в городе, потому что Безупречный опасался восстания черни, а заодно и нападения Граальского императора. Так что его войско занималось исключительно обороной, и изменить это главнокомандующий не мог из?за отсутствия средств. Пока не мог.

Но принципат Донето его не обрадовал:

– Мой кузен наверняка потребует от нас чего?нибудь. Захочет продемонстрировать свои силы.

– Мы не сможем ничего сделать. Во всяком случае, сейчас. Он слишком много денег должен своим солдатам.

– Тогда он пошлет в Кларенцу городской полк.

Горт презрительно фыркнул.

– Городской полк ему не принадлежит, – отозвался Хект. – Его собрали специально для священного похода в Кальзир. Поход окончен. Люди, которые за него платили, не получили той добычи, на которую рассчитывали. Второй раз они на эту уловку не попадутся.

– Знаю, – кивнул Донето. – Просто я обязан все это сказать, хоть особого смысла его доводы не имеют.

Интересно. Самый ярый сторонник патриарха не одобряет его поведения?

– Быть может, кто?то, кто пользуется доверием его святейшества, сумеет ему все это растолковать?

– Он не желает меня слушать, когда речь заходит о чем?то для него неприятном.

– Может быть, отец или мать? Кто?то, кого он уважал в детстве.

– Об этом я не подумал. Сделаю, что смогу. Но на многое не рассчитывайте.

Хект сердито кивнул. Вот, как обычно, и закончилось ничем очередное собрание, созванное с такой поспешностью и апломбом. Каждый божий день приходилось разбираться с неразрешимыми трудностями, которые существовали исключительно в воображении патриарха и его приспешников. При этом они совершенно не желали считаться с настоящими трудностями тех своих людей, которые должны были исполнять их волю.

Ирония заключалась в том, что в государствах, расположенных по берегам Родного моря, только мир и процветание могли обеспечить нужные средства, которые так требовались владыкам, чтобы развязать войну. Церкви, например, позарез нужны были деньги, потому что патриарху не хватало того, что он получал со своих феодов. Церковь в основном пользовалась услугами наемников. Но наемники не отличались преданностью. И плохо воевали. Достаточно вспомнить о постоянных поражениях гролсачских солдат.

– Давайте на этом закончим, – предложил Донето. – Мы пошли на поводу у его святейшества и устроили собрание. Все согласны, что поход против Кларенцы обойдется нам дороже, чем врагу. Хект, покажи все, на что ты способен. Горт, займись своими предателями. Донел, разбудите Монгоза, чтобы мы могли официально завершить наш совет.

Кое?кто из принципатов явно был против, но они не решились спорить с двоюродным братом патриарха.

 

– Пойдем, – сказал Хекту принципат Делари.

Хекту не хотелось никуда идти. Он собирался обсудить с Гортом, как изловить беглецов. Наедине с Муньеро Делари Пайперу становилось не по себе. Умом он, конечно, понимал, что принципат не имеет на него видов. Хект был для этого староват, ему исполнилось тридцать пять.

Делари знал о неловкости, которую испытывал Пайпер, но разубедить его не пытался.

– Пора ввести тебя в ближнее окружение.

– Ближнее, ваша светлость?

– Коллегия – это не просто кучка полоумных стариков, у которых на уме только взятки.

Именно так думали почти все, по этому поводу ходило множество разнообразных шуток.

– Разумеется.

– Иногда мы совершаем деяния, которые, как мы надеемся, приносят человечеству пользу. Во всяком случае, некоторые из нас. Время от времени. Об этом не все знают даже здесь, во дворце.

– Понятно.

– В твоем голосе я слышу сомнение.

– Ваша светлость, я сужу по тому, что видел.

– И что же ты видел?

– То, о чем судачат люди в Броте. А я столкнулся лицом к лицу.

– И в принципе, это недалеко от правды, – усмехнулся Делари. – Особенно если речь заходит о моей пастве из епископальных государств. Их занимают лишь утехи и наслаждения. Свои митры они просто?напросто купили. Или же теплое местечко досталось им благодаря принадлежности к какой?нибудь знатной бротской семье. У них всегда был представитель в коллегии, затем чтобы сан патриарха уж точно достался жителю Брота.

– Да. Поэтому я никак не могу понять, как умудрился стать патриархом Орнис Седелетский.

Хект имел в виду патриарха Достойного VI, который стал первым антипатриархом. Орниса Седелетского сначала избрали законным образом, а потом ему пришлось бежать из Брота, спасаясь от толпы. Жители вечного города считали, что сан патриарха по праву должен принадлежать именно Броту. Патриарх ведь занимает особое положение во всем чалдарянском мире. Хотя на самом деле когда?то бротский патриарх был лишь одним из многих и имел равные права с девятью другими отцами церкви. Пятеро из них канули в небытие из?за праманского завоевания, еще трое после второго синода в Гипраксиуме откололись и образовали восточную чалдарянскую ветвь.

– Его избрали потому, что члены коллегии, включая принципатов из пяти кланов, были уже сыты по горло спесивыми патриархами из семейства Бруглиони, которые сменяли друг друга.

Хект промолчал.

– Но тот урок, кажется, так никого ничему и не научил.

Хект снова промолчал. Делари терпеть не мог Гонарио Бенедокто.

Принципат вел его в бани, из?за которых про дворец Чиаро ходило столько непристойных слухов. Непристойных, на Хектов взгляд. Он сам бывал здесь только для того, чтобы не вызывать подозрений. Во всяком случае, так он себя утешал. Точно так же ему приходилось есть свинину и нарушать многие другие предписания праманской веры.

Никогда уже не стать Пайперу тем закаленным воином, который когда?то предводительствовал лучшим отрядом ша?луг для особых поручений.

В банях ждал своего хозяина Арманд. Помогая Делари разоблачиться, он самодовольно ухмыльнулся:

– Главнокомандующий, не желаете ли позвать помощников? – Голос у мальчишки еще не начал ломаться, он превосходно пел.

– Мне помогут Геррин и Юна.

Эти две девушки всегда помогали ему в банях. Он не требовал от них ничего предосудительного. Правила вообще запрещали купающимся склонять к чему?либо служивших там сирот.

Бани были чем?то вроде приюта для самых миловидных сирот Брота.

А правилами время от времени пренебрегали. К примеру, сейчас принципат Делари нарушал их, приведя с собой собственного мальчонку. Разумеется, жаловаться никто не станет. Во дворце Чиаро Муньеро Делари боялись все. Поговаривали, будто бы он могущественный волшебник.

А еще все знали, что принципат Делари готов на все, чтобы служить своей церкви. Иногда его за это ненавидели.

Обнаженный принципат вызывал отвращение – бледный, высохший старик, с уродливыми синими венами, напоминавшими цветом арнгендский сыр. Делари был похож на смерть – в том карикатурном обличье, какой ее изобразил некий художник на нескольких картинах, развешанных в длинных коридорах дворца. От него пахло старостью даже после омовения.

Хект не мог вообразить, как Оса Стил с ним спит.

– Если тебе так же сильно не повезет, как и мне, тоже доживешь до старости и сделаешься отвратительным старикашкой, – сказал Делари.

Пайпер удивленно уставился на него. У принципата была отвратительная привычка читать его мысли.

Оса снова ухмыльнулся.

Появились Геррин и Юна. Эти две высокие стройные девушки уже почти достигли совершеннолетия, вскоре им придется покинуть дворцовые бани и заняться поисками другой работы. В последнее время Геррин буквально расцвела. Правда, белокурая красавица отличалась довольно угрюмым нравом. Хекту подумалось, что это, должно быть, свойственно всем детям, которые вынуждены прислуживать кому?то, чтобы не умереть с голоду. Потом он вспомнил, что его самого в детстве похитили и продали в рабство, но ему при этом удалось неплохо устроиться.

Характер Юны вполне соответствовал ее имени: она была по?юношески веселой и жизнерадостной, эту врожденную жизнерадостность не сломили превратности судьбы. Пайпер подумывал устроить Юну горничной к Анне Мозилле. Той бы не помешала помощь по хозяйству. Но Анна боялась рисковать и не хотела, чтобы в ее доме жил посторонний человек.

Дни рождения у обеих пришлись на один и тот же день. Однако Юна, хоть и не уступала Геррин ростом, еще не вошла в пору взросления. Хекту казалось, что, даже став взрослой женщиной, она мало изменится.

Оса и девушки отвели Хекта с Делари к свободному бассейну с горячей водой.

– Как, по?вашему, Безупречный отреагирует на измену Кларенцы? – спросил Пайпер, когда они погрузились в воду.

Арманд навострил уши, а лицо Делари приняло озадаченное выражение.

– Остальные члены коллегии думают, – сказал Хект, – что он выкинет какую?нибудь глупость. Вы знаете его с самого детства. Вы тоже так считаете?

– Скорее всего, выкинет. И будет думать при этом, что делает что?то чрезвычайно умное.

– Он будет настаивать на карательном походе? Даже если Лотарь всерьез вознамерился поддержать фон Дрессера?

Арманд весь обратился в слух.

– Если вмешается Граальский император, то патриарх непременно будет настаивать на ответных действиях. Он считает Лотаря слабаком, хотя пока все обстоятельства свидетельствуют об обратном. А еще он уверен, что мальчишка не жилец, хотя опять же, в последние несколько лет обстоятельства свидетельствовали об обратном. Если бы Безупречный мог помочь Лотарю пораньше отправиться на тот свет, он непременно сделал бы это. Ибо сестер императора он считает еще более слабыми созданиями.

– Про Катрин ничего сказать не могу, но Элспет я видел на поле боя. Она хоть и женщина, да еще и юная, но яблоко от яблоньки недалеко падает, она во многом похожа на отца.

– Вполне вероятно. Но сейчас я хотел бы побеседовать с тобой о других наших делах – о тех, которые чреваты гораздо более далеко идущими последствиями.

– Ну, раз дела эти настолько тайные, что я сам до сих пор про них не узнал, стоит ли обсуждать их здесь?

Арманд бросил на него сердитый взгляд.

– Вряд ли имперцы могли внедрить сюда своего шпиона, – отозвался принципат. – Детей слишком трудно заинтересовать. Но если им все же это удалось, какой блестящий ход! В этих банях обсуждаются абсолютно все важные дела.

– Хм.

– Тогда отложим беседу. Если тебе так спокойнее.

– Я свободен вечером.

– В таком случае приходи отужинать со мной.

Анна и Редферн Бехтер непременно разобидятся.

Бехтер хотел, чтобы Хект как можно больше времени проводил в Кастелла?доллас?Понтеллас, – надеялся все?таки заманить его в ряды Братства Войны.

Братья со дня на день ожидали прибытия нового кастеляна, который должен был заменить покойного Грейда Дрокера. Хотя на самом?то деле Дрокер кастеляном не был, а числился главой местного собрания ордена. Настоящего же кастеляна, Хоули Кверка, вызвали в твердыню Братства Кастелла?Аньела?долла?Пиколину. Но по пути на остров Старклирод, который располагался на востоке Родного моря, Кверк пропал без вести во время битвы с праманским флотом. С тех самых пор пост кастеляна оставался свободным.

– Сообщите Бехтеру – где и когда.

– Ты торопишься?

– Нет, но мне нужно проведать Поло. И побеседовать с полковником Гортом.

 

– У тебя раньше были трудности с этими двумя? – спросил Хект.

– Вроде нет. Они из отряда Колоньи. – (Городской полк состоял из разных отрядов, каждый из которых финансировал богатый покровитель.) – И вряд ли на это их подбил клан Колоньи. Им до такого не додуматься.

– Да уж, – согласился Хект, так как уже имел счастье сталкиваться с главами всех пяти кланов. – Умом они точно не отличаются. Удивительно, как еще не нашлось на них сообразительного чужака, который бы воспользовался их недальновидностью.

– Эти недоумки просто?напросто позарились на легкие деньги.

Вполне объяснимо. Бедняки в Броте обычно не имели ни гроша за душой и отчаянно нуждались в деньгах. Никто не загадывал дальше завтрашнего дня.

– Я бы сам с удовольствием пустился по следам этих твоих родственничков, – сказал Хект.

– Они мне не родственнички, – принялся отнекиваться Горт. – Просто земляки. Тебе бы вряд ли удалось незаметно смыться. Особенно теперь, когда заварилась вся эта дерьмовая история с Кларенцей.

– Мне и не удастся. Но я бы не прочь. Хорошо бы побеседовать с ними раньше всех прочих.

– И что же такое ты бы хотел у них вызнать?

– Кто их послал.

– Но ты же понимаешь, что им, скорее всего, об этом неизвестно.

– Ты недооцениваешь человеческую глупость. В Алицею наверняка заявится тот, кто должен им заплатить. Или перерезать им глотки.

– На месте их заказчика я послал бы туда кого?нибудь другого.

– Может, и так.

– Значит, мне нужно отправить в Алицею кого?нибудь, чтобы перехватить их. Одолжишь мне своих дэвов?

– Они не мои, дэвы по?прежнему служат в городском полку.

– Да, но самых лучших ты забрал.

– Забрал. И собираюсь держать их при себе и дальше.

– Но…

– Я поговорю с Титусом. Если он придумает, как извлечь из этого предприятия выгоду для дэвов, он поможет. Но я бы на твоем месте на это не рассчитывал.

– Вот зараза! Я не хотел отправлять туда своих ребят. Эти скупердяи шкуру с меня сдерут за то, что я посылаю солдат с поручениями за пределы Брота. С другой стороны, если не отправлю, шкуру с меня сдерут все равно – за то, что я якобы бездействовал.

– Понимаю, дружище. У меня ровно такая же история. Чтобы просто выбить из них деньги на жалованье войскам, приходится трудиться день и ночь.

Неожиданно у Хекта появилась идея, и он поделился ею с Гортом.

– А что, Пайп, мне нравится. Когда ты узнаешь у Консента, сможет ли он тебя прикрыть?

– Скоро.

– Есть тут одно судно. Принадлежит семье Донето. Сейчас стоит в порту, ждет груза. Вроде как считается быстроходным. Обычно ходит туда, где якобы держат монополию республики.

– Контрабандисты.

– Строго говоря, да. Хотя капитан бы с тобой не согласился.

– Они смогут подняться по Сону и дойти до Сонсы?

– Почему нет? Если контрабанды на борту не будет.

Хекта одолевали сомнения. Он уже бывал в Сонсе.

– Если обойдется без вмешательства богов, – продолжал Пинкус, – мы сможем выкроить еще один день. Если отправимся на «Лоханке».

– На чем?

– Так называется то судно. Шутка такая – как если бы громилу назвали Крохой.

Хект решил не вдумываться – очередная западная причуда.

– Хм, интересно. Думаешь, получится у нас?

– Что?

– Незаметно ускользнуть из Брота и самим схватить их.

– Наверняка. Только тебе придется выдумать отмазку поубедительнее, чтобы никто не подкопался, – ухмыльнулся Горт.

– Можно опозорить их перед всеми, если сказать, что мы сделали это сами, потому что нечем было заплатить солдатам.

– Если все сложится.

– Да. На неудачу мы не имеем права.

Хект понимал: идея не слишком блестящая, но иногда приходится просто нырять с головой в омут, даже если знаешь, что совершаешь глупость.

– Красота! Вернем ненадолго старые добрые деньки, когда не нужно было ни за что отвечать.

– И может, хотя бы на этот раз все получится как надо.

– Точно. – Ответственность Горта и сейчас не особенно занимала. – Давай, Пайп, отложи все свои дела – и поехали.

– Я подумаю. Соблазн велик.

Соблазн действительно был велик.

 

Итак, главнокомандующий успел посетить бани, устроить совещание с Пинкусом Гортом, навестить Поло в лазарете дворца Чиаро и в результате на два часа опоздал на ежедневный совет, на который собирались его подчиненные.

– Прошу прощения, из?за событий в Кларенце коллегия стоит на ушах.

Присутствующие уже наверняка знали, куда и зачем его вызывали.

Кроме самого Пайпера, в Кастелла?доллас?Понтеллас собралось пятеро старших чинов. Был среди них и новый заместитель Хекта, полковник Бюль Смоленс. Этого человека назначили в обход главнокомандующего, Хект его не знал. Смоленс раньше служил в патриаршем гарнизоне в Малетерре и приходился родственником кому?то из кредиторов Безупречного. Впрочем, военный опыт у него был внушительный.

Также на совет явился Клэй Седлако, представитель Братства Войны. Поскольку главнокомандующий встречался с подчиненными в замке Братства, монахи?воины настаивали, чтобы на совещаниях присутствовал их человек.

Без их поддержки Хект ничего не мог предпринять.

Седлако тоже прибыл в Брот недавно, но новичком не был и сражаться, несомненно, умел. Левую руку ему отсекли в какой?то битве, а на лице красовалось два ужасных шрама: один пересекал правую щеку, а другой, ярко фиолетовый, – лоб. Клэй обычно держал рот на замке и ни во что не вмешивался.

Остальные трое служили Пайперу с самого его назначения предводителем городского полка перед кальзирским священным походом.

Первый, Хаган Брокк, выходец из Крогузии, воевал рядовым еще во время первых пиратских налетов на Брот. Он оказался необычайно способным и быстро продвинулся по службе. В штабе Хекта он отвечал за планирование.

Титус Консент с Табиллом Талабом выполняли обязанности начальника разведки и главного интенданта. Консенту едва перевалило за двадцать. Оба были дэвами, что немало смущало типов вроде Клэя Седлако.

Но оба отлично знали свое дело и старались не упоминать лишний раз о своей вере, и потому Седлако вел себя сдержанно и смущения своего не выдавал.

Каждого из них сопровождал помощник. Управляться с патриаршим войском – работенка не из легких.

– Мы как раз работаем над этим, мой господин, – сказал Хаган Брокк.

Он махнул рукой в сторону огромной карты Фиральдии, висевшей на стене. Она давно превратилась в неотъемлемую часть обстановки. На ней были обозначены все, даже самые маленькие, графства, герцогства, княжества, города?государства, королевства и республики. Каждое было раскрашено определенным цветом, обозначавшим политическую принадлежность. Если какие?то государства, расположенные далеко друг от друга, подчинялись одному и тому же сюзерену, их соединяли черные линии. К каждому крепилась бумажка с номером, которому соответствовал большой список. В списках указывались имена местных вельмож и прочих важных шишек, количество солдат, укрепления и прочая информация, касавшаяся политики и заключенных союзов и браков.

– Если нам придется выполнить какой?нибудь абсурдный приказ, – продолжал Брокк, – у нас имеются гарнизоны здесь, здесь и здесь. Они нас поддержат. Я отправил туда гонцов с предупреждением.

– Превосходно.

– Имперцы знают об этом, – встрял Титус Консент. – Но они вряд ли переживают по этому поводу и не ждут от нас решительных действий. Наше начальство всегда громко вопит, но ничего не предпринимает.

– На этот раз все может быть иначе.

– Гонцы, которых мы отправили, предупредят и наших специальных агентов, – продолжал Консент.

– Очень хорошо.

Титус намеренно осторожничал в выражениях, имея в виду, что послания получат их шпионы в дэвских гетто.

Дэвы жили повсюду. На них никто не обращал внимания, а они внимательно смотрели и слушали. В данный момент их старейшинам выгодно было сотрудничать с главнокомандующим Брота.

Их доброе отношение, с одной стороны, играло Пайперу на руку, но с другой – зачастую ставило его в неловкое положение. К дэвам относились почти как к демонам. Слишком уж они были образованны и умны, слишком уж ладились у них дела. С такими дружить опасно. Дэвы прекрасно подходили на роль мирового зла, если поблизости вдруг не оказывалось праман, мейсалян, неверных, еретиков или Орудий Ночи. Дэвы знали грамоту и вели записи. В этих записях частенько попадались сведения, которые, по мнению многих, следовало бы забыть навсегда.

К грамотным относились с такой же опаской, как и к тем, кто знался с созданиями Ночи. И те и другие ведь обладают тайным знанием и могут воспользоваться им и всем навредить.

– Доложи, как обстоят дела, – велел Хект. – Сможет ли фон Дрессер обороняться?

Высокий и смуглый Титус Консент почти всегда был весел и бодр. Юноша прекрасно знал свое дело и обладал выдающимися способностями. Его внешность нельзя было назвать типично дэвской, и он никогда не обращал внимания на предрассудки и нападки чалдарян. Титус придавал большое значение своей семье. Однажды он рассказал Пайперу, что его с детства готовили стать чем?то вроде спасителя для западной дэвской диаспоры.

– У нас было слишком мало времени, – ответил он, – мы не успели выяснить. Я бы посоветовал выплатить хотя бы часть долгов тамошним гарнизонам. Совершенно очевидно, каждый раз, когда нам удается выковырять из патриарха очередную порцию денег, мы завоевываем все больше друзей среди солдат.

Именно поэтому Хекта в свое время и выслали из Дринджера. Капитан Элс Тейдж начал пользоваться слишком большим уважением среди солдат.

– Сможем ли мы раздобыть хоть сколько?нибудь денег?

– Мы переговорили с фидуциаром Жосераном Кьюто. Он собирается взять несколько кредитов под залог.

Кьюто заведовал патриаршей казной. Он был архиепископом Диреции и ждал своей очереди, чтобы вступить в коллегию (его должны были принять туда как из?за заслуг, так и благодаря поддержке короля Питера Навайского).

Обычно Безупречный не желал оставлять никакого залога, когда влезал в долги. Но бротские ростовщики больше не желали довольствоваться одной его подписью.

– Под залог собственности?

Церковь владела огромным количеством земель в Фиральдии, а земля, еще со времен Древней Бротской Империи, была главным показателем достатка. Только имея землю, можно было получать стабильный доход.

– Фидуциар охотнее бы заложил драгоценности и редкие книги, хранящиеся во дворце Кройс. Он почему?то уверен, что церковь вскоре получит солидную прибыль.

– Значит, они втайне что?то затевают, и Безупречный сообщил об этом лишь своим доверенным лицам.

– Именно.

– Принимая во внимание, что до сбора урожая еще далеко, а с финансами дела не блестящи, я думаю, они вознамерились что?нибудь украсть. Или продать. Что?то крупное. Все места в коллегии, которые только можно было пустить с молотка, уже распроданы. И все приходы тоже. – Чуть подумав: – А что, если какое?нибудь прибыльное завещание?

– От кого? Что?то не припомню ни одного богача, который стоял бы одной ногой в могиле и жаждал подкупить стражей у врат Господних.

– Быть может, они хотят отправить кого?нибудь к праотцам раньше срока?

Безупречный пока не убивал ради наживы. Но среди патриархов попадались и те, кто, по слухам, не брезговал подобными средствами.

– У нас нет доступа к их архивам. Мы не можем узнать, кто в ближайшее время вступит в права наследства.

– Держите ухо востро.

Хект выслушал другие отчеты, которые не касались Кларенцы. В Кальзире все никак не получалось справиться с упорными праманскими партизанами.

Кальзиру уже никогда не удастся отвоевать независимость. Если бы даже Безупречный отозвал свои войска, их место тут же заняли бы армии Граальского императора и Питера Навайского и эти два извечных патриарших врага сделались бы еще сильнее.

Судьба постоянно вставляла Безупречному палки в колеса, но он упорно отказывался видеть в этом промысел Божий.

Мало кто на этом свете видел промысел Божий в своих неудачах – все, наоборот, изо всех сил старались подстроить промысел Божий под свои собственные цели.

Безупречный, видимо, только и делал, что вопрошал Господа, зачем Тот посылает ему такие суровые испытания.

– Можно поговорить с вами наедине после совещания? – тихо спросил Титус Консент, подойдя ближе.

– Легко, – ответил Хект. – Мне тоже нужно перемолвиться с тобой словечком. Полковник Смоленс, вы сможете на несколько дней взять на себя командование, если я вдруг ненадолго исчезну?

На лице Смоленса поочередно отразились удивление и любопытство.

– Да, я уже неплохо тут все изучил.

– Трудности у вас могут возникнуть разве что с нашим начальством. Здравый смысл явно не их конек.

– Я справлюсь, главнокомандующий. Это все равно что иметь дело с родней.

Бюль Смоленс всегда безукоризненно соблюдал субординацию как с вышестоящими, так и с подчиненными. Он перевез в Брот свою семью, но никто из штаба с ними так и не познакомился. В разговорах полковник упоминал о них лишь вскользь. Вроде бы его старший сын хотел стать младшим офицером, представься вдруг такая возможность.

У Смоленса имелись дельные мысли по поводу того, как сделать войско патриарха более профессиональным. Пожалуй, он был чересчур уверен в том, что епископальная церковь превосходит любую другую власть – и земную, и небесную. Хотя в непогрешимость патриарха не верил.

Трудно верить в непогрешимость патриарха, когда каждый божий день имеешь дело с Безупречным V.

Табилла Талаба явно что?то беспокоило. Дождавшись своей очереди, он сразу же приступил к делу:

– У нас проблема, но все упорно не желают ее видеть. Мрачное будущее надвигается все ближе и ближе. Печальная судьба постигнет всех.

Табилл всегда ждал от жизни самого худшего, его угрюмость уравновешивала излишнюю самоуверенность Титуса Консента.

– Что случилось?

– Я беседую с нашими гонцами. С купцами. С беженцами. Я узнаю новости у наших агентов в республиках, потому что тамошние корабли заходят во все порты на берегах Родного моря.

Хект кивнул. Табилла не следовало торопить. Он всегда предварял самое главное долгой, тщательно продуманной прелюдией.

– И все агенты, из каких бы они ни были краев, сходятся в одном: Ночь зашевелилась. Пока не происходит ничего значительного. Но только пока. Просто люди стали чуть чаще видеть духов и сталкиваться со сверхъестественным, выходки созданий Ночи становятся все опаснее.

– На свободе остались лишь мелкие духи.

– Да, они остались на свободе, их ничто не ограничивает. Но их становится все больше и больше. Они тоже отступают под натиском надвигающихся льдов.

– Разве не этого следовало ожидать?

– Да, господин. Но никто не задумывается вот о чем: созданий Ночи всегда было больше в отдаленных землях, ближе к границе вечных льдов, а там живут более примитивные народы. Там все еще бродят на свободе крупные духи. Поскольку лед наступает и в некоторых местах вроде высокогорий уже не тает вовсе, жившие там дикие создания будут вынуждены спуститься в обжитые земли.

Пайпер кивнул. Об этом пока мало кто говорил, но именно так и обстояли дела, Талаб описывал вполне логичные и ожидаемые последствия.

– Но об этом всем известно. Движение уже началось.

– Да, господин, началось. Но разве кто?нибудь упоминает о том, что это будет означать для самой Ночи?

– И что же?

Талаб завел разговор о таких материях, которые большинство обсуждать боялось.

– Когда люди в большом количестве сбиваются вместе, происходит то, что мы нынче наблюдаем в Броте. Все больше становится бедных, все больше творится жестокости и злодейств. Преступники начинают объединяться между собой. Все сильнее расцветают предубеждения, все больше вершится гонений. А все потому, что все больше людей пытается выжить за счет меньшего количества ресурсов. То же самое происходит и среди Орудий Ночи. Вот только они начинают объединяться и превращаться в более сильные создания. Иногда против своей воли. Когда одно ночное существо пожирает другое, оно становится больше и сильнее. Создания Ночи все больше озлобляются, в них все больше ненависти и жестокости. Когда они набираются сил, то превращаются в такие Орудия Ночи, про которые рассказывают древние предания.

– Из?за наступающих льдов на нас снова ополчатся чудовищные боги?

– Да, если льды продвинутся достаточно далеко. Возможно, мы еще увидим таких страхолюдин, как те, что свирепствовали на земле в древние времена. Тогда еще не было современных религий, которые постепенно придали своим божествам более благодушную форму.

Боги праман, чалдарян, дэвов и дейншо имели, строго говоря, общее происхождение. Дейншокинам Господь представлялся психопатичным и жестоким, Он не даровал, но карал, был корнем всех несчастий, можно сказать, Карателем с большой буквы, который с удовольствием укокошил бы любого, если бы Ему не понравилась, скажем, стрижка бедняги.

Дэвам повезло чуть больше. Их версия Всемогущего насылала несчастья только в наказание за проступок. Его можно было ублажить и без человеческих жертв.

– Мы вряд ли можем с этим что?нибудь поделать. Остается лишь не лезть на рожон и надеяться на лучшее… Что такое?

– Вы забыли об одержимых, – напомнил Титус Консент.

– Я ничего не забыл. Они…

Хект заметил, как Талаб со значением посмотрел на Консента, украдкой, едва заметно. У его подчиненных были обязательства не только перед ним.

Одержимых завербовали в какой?то древней эпохе их боги – хотели, чтобы те открыли проход в северное подобие ада. Мертвые герои должны были ринуться оттуда в обычный мир и уничтожить того, кого так боялись их хозяева, – Убийцу Богов, человека, который волею случая узнал, что даже самые могучие Орудия Ночи может сокрушить человек.

Элс Тейдж одолел богона в лесу Эсфири в Святых Землях и тем самым спас свой отряд, хотя и не знал, кто именно натравил на них создание Ночи. Позднее, уже в Кальзире, он вместе с дэвами убил одного одержимого, который как раз и должен был избавиться от Убийцы Богов, пока опасное знание не сделалось всеобщим достоянием.

В той схватке погиб сам Всеотец, главное божество северного долчалдарянского пантеона. Сбылось древнее пророчество.

Пайпер Хект же так и не осознал, какое значение в действительности имеет его случайное открытие. Зато это осознали дэвы. Их старейшины знали, кем был Хект в прошлой жизни и что сотворил. Еще они знали, как его боятся Орудия Ночи: боятся настолько, что давно бы избавились от неугодного, если бы только могли толком отличить одного смертного от другого.

Но даже самым могущественным Орудиям нужен был кто?то вроде одержимых, чтобы найти Убийцу.

Пайпер Хект (хотя это было лишь одно из его имен) был отличным военачальником, но совершенно не представлял себе, кто он на самом деле. Его боялись равно и боги, и люди, причем те, о существовании которых он даже не подозревал, а если и подозревал, то знал недостаточно.

– И что же одержимые?

Хект не подозревал о своем прискорбном невежестве. Он лишь знал, что несколько убийц в конце концов оказались на поле боя во время кальзирского похода и там же материализовались могучие Орудия Ночи.

– Одержимые, – пояснил Хаган Брокк, – это только цветочки, ягодки еще впереди. Так мне кажется. Сами боги заинтересовались мирскими делами.

– Боги? – гневно переспросил Клэй Седлако. – Есть только один Бог!

– Прошу прощения. Назовем по?другому. Могучие демоны, если вам угодно. Прибегнем к терминологии дейншо.

Монотеистические религии изобретали головоломные иерархии и распределяли согласно им духов рангом пониже.

– Мне, в общем?то, все равно, – улыбнулся Хект.

Возражать ему никто не стал. Даже Седлако не хотел затевать теологические прения.

– Я подумаю обо всем этом, – продолжал Пайпер. – Хотя такими делами должна в первую очередь заниматься коллегия. Полковник Смоленс, давайте вернемся к предыдущему вопросу. Я на некоторое время отлучусь, и со мной нельзя будет связаться. Вам придется самостоятельно разбираться со всеми трудностями. Но я скоро вернусь.

– Мы будем знать, где вы? – спросил Смоленс. – Можно отвечать, что вас нет в Броте, если спросят?

– Если на вас насядут, скажите, что не можете меня найти. Тем более что это сущая правда. Вы не будете знать, где я.

Хотя дэвы наверняка что?нибудь выведают.

– Сколько вас не будет? При самом неудачном раскладе? – спросил Титус Консент.

– Столько, сколько мне потребуется для дела, – отозвался Хект, намекая дэву, чтобы не затевал никаких интриг. – Хорошо. Счастливо оставаться. Ах да, Титус, ты, кажется, хотел поговорить со мной с глазу на глаз?

На лице Консента промелькнуло нечто похожее на испуг.

– Только не в Кастелле, – прошептал он. – Я пройдусь с вами.

Хект кивнул. Титус не желал обсуждать свое дело в твердыне самых ярых защитников чалдарянской веры? Неудивительно.

 

Они молча перешли по мосту на берег и зашагали вдоль реки, вниз по течению, по направлению к Мемориуму.

– Что, опять старейшины донимают? – спросил Хект, когда они отошли подальше от замка.

С семерыми старейшинами бротских дэвов иметь дело было ничуть не легче, чем с главами пяти кланов или членами коллегии. Они упорно не желали оставить Титуса Консента в покое, чтобы он наконец мог спокойно заняться своим священным долгом.

– Пока нет. Но скоро непременно начнут. Дело не в этом. Пока не в этом.

– Тогда в чем?

– Ноя вот?вот родит.

– Хм. Поздравляю.

Пайпер знал, как зовут жену и сыновей Консента, но ни разу с ними не встречался: дэвы не очень?то тесно общались с чалдарянами.

Титус остановился и почему?то вздрогнул. Хект тоже остановился. Вокруг высились всевозможные памятники – статуи императоров, военачальников и диктаторов Древней Бротской Империи, триумфальные арки.

– Так в чем же дело?

– Мы с Ноей обсуждаем это вот уже несколько месяцев. Мы хотим, чтобы вы стали восприемником нашего ребенка. И чтобы обряд провел принципат Делари. Если он согласится.

Хект не сразу понял, что Титус имеет в виду. Ему все еще случалось путаться, когда речь заходила о епископальной чалдарянской церкви.

– Восприемником? Я не знал, что у дэвов это принято.

– Принято, но не так, как у чалдарян. Мне следовало бы позвать брата. Но у меня нет братьев, поэтому эта роль должна достаться моим дядьям.

– Так ты хочешь обратиться в другую веру? – наконец сообразил Хект.

– Да. Если вы станете восприемником. И если принципат проведет обряд. Мы тайно изучали принципы чалдарянства и знаем почти обо всем, что нужно знать.

– Но ты же избранный, – изумился Хект.

– Меня никогда не спрашивали, желаю ли я им быть. А я не желаю. Вот уже двадцать лет это разъедает меня изнутри. Я хочу бросить это все и обратиться в другую веру.

– Семеро старейшин лопнут от злости! И больше не захотят иметь с нами никаких дел. Они свалят на нас всю вину, – ужаснулся Пайпер и, на мгновение позабыв о Титусе, воскликнул: – Мы лишимся всех сведений!

Но Консент не обиделся на это эгоистичное замечание.

– Рано или поздно это все равно бы случилось, главнокомандующий. Старейшины уже сомневаются, выгоден ли им союз, заключенный во время кальзирского священного похода. Да и патриарху уже не обязательно знаться с дэвами и дейншо.

– Он не думает о будущем.

– Так и есть. Именно наши ростовщики в основном финансируют его авантюры. Семеро старейшин не дадут Безупречному ни медяка на священный поход против Коннека. Там у нас не очень?то много родни. Семеро считают, что самый простой и дешевый способ их защитить – это сделать так, чтобы у патриарха не было денег на солдат. Они не желают признавать очевидного. Безупречного деньги не волнуют. Во всяком случае, волнуют не настолько, насколько следовало бы. Он что?то тайком замышляет. Но старейшины ничего и слышать не желают. Избранный, по всей видимости, должен выполнять свое дело молча, и слушать его не надо.

– Значит, ты серьезно? – растерянно спросил Хект. – Ты действительно хочешь обратиться?

– Разумеется. Я не хочу быть особенным – просто хочу заботиться о семье и делать свое дело. Работа мне подходит. Я ее люблю и умею делать.

– Ничего не понимаю.

– Простите. Я, видимо, недостаточно ясно выразился. Вы себе не представляете, как это все тяжело. Наверное, самое серьезное испытание за всю мою жизнь.

– Что скажет Табилл Талаб? Его отец…

– Один из семерых старейшин. Да. Меня это беспокоит. Но с ним вам тоже пришлось бы вскоре расстаться.

«Плохо, – подумал Пайпер. – Все очень плохо». Связь с дэвами ему не раз пригождалась.

Три десятка лет Хект прожил в краях, где испокон веков процветали интриги и заговоры, и теперь он начинал понимать, чем обернется затея Консента.

Взволнованному Титусу не стоялось на месте, и они снова двинулись вперед.

Внезапно с Хекта стрелой сбило шляпу. Стрела эта была, по всей видимости, пущена из большого лука откуда?то из?за статуй. Она едва?едва не задела Титуса и, отскочив от мостовой, упала в бурые воды реки Терагай. Вокруг с криками начали разбегаться прохожие. В воздух с шумом взмыла стая перепуганных голубей.

– Ты видел, откуда она прилетела? – спросил Хект.

– Нет. Откуда?то оттуда, но точное направление не укажу.

Они укрылись за постаментом небольшой триумфальной арки. У Консента оказался при себе тонкий длинный кинжал. А Хект и не знал, что дэв вооружен. У самого главнокомандующего с собой был короткий меч – и то не меч, а скорее украшение.

– Ага. Кто такой Галинис Андул? – спросил Хект, постучав указательным пальцем по высеченной над его головой древней, едва различимой надписи.

– Архитектор, спроектировавший эту арку, – удивленно отозвался Титус. – Эти ребята хватались за любую подвернувшуюся возможность, чтобы сохранить свое имя в веках. Эта надпись сделана, по всей видимости, еще до Древней Бротской Империи. Значит, арку сюда приволок Арембер Волосатый.

Хекту нужно было отвлечь внимание Консента, чтобы тот чуть успокоился. Лекции по истории Брота его сейчас не занимали.

– Зайди к нему слева, перебегай от укрытия к укрытию. Я подойду справа.

Пайпер не рассчитывал поймать убийцу. Ведь второй стрелы не последовало. Одинокому лучнику вряд ли под силу поразить жертву на таком расстоянии, если она знает о его присутствии.

Незадачливый убийца действительно сбежал. Никто не видел человека с луком. Не осталось никаких улик. Быть может, могущественный и опытный волшебник сумел бы напасть на след, но такого под рукой не оказалось.

Амулет бездействовал. Значит, всего?навсего искусный лучник, не более.

– Выстрел довольно меткий, – восхитился Пайпер. – С расстояния не меньше полутора сотен ярдов. Да и день сегодня ветреный. А здесь еще и порывы.

– Да, – отозвался Консент, но безо всякого восхищения в голосе. – В кого он целился? Или ему просто нужна была голова кого?нибудь из командования?

– Ты точно решил обратиться?

– Да.

– Но если зреет заговор, разве дэвы не сумеют быстрее всех его раскрыть?

– Нет. Дэвский квартал не имеет дел с изнанкой Брота.

– Но стрелок этот явно не с изнанки Брота явился. Это солдат, которому срочно понадобились деньги.

Пайпер не очень?то поверил оправданиям Титуса. Воры с изнанки Брота поддерживали, хоть и с опаской, некоторые отношения с теми, кто скупал у них ворованное добро. Однако Хект редко спорил в подобных случаях. Отрицая общеизвестные истины, собеседники обычно замыкаются, занимают оборонительную позицию. Лучше соглашаться и наблюдать.

Консент должен это понимать. Они с Талабом как раз обычно наблюдают.

– Ничего мы не нашли, – вздохнул Хект и незаметно провел пальцами по левому запястью.

Да, амулет на месте. Значит, никакого колдовства поблизости не вершится.

Но кто?то тем не менее всегда безошибочно вычисляет, где он.

 

Хект и Пинкус стояли на набережной, ожидая посадки на «Лоханку».

– Пинкус, – спросил Хект, – что у тебя с ними?

– А?

– Ты сказал, судно каботажное, но по мне, так они вылитые контрабандисты.

Матросы выглядели как настоящие пройдохи.

– Ни в чем таком я не замешан. Но позволь тебе напомнить, что контрабанда и честная торговля отличаются лишь точкой зрения.

– Не сомневаюсь, что этот аргумент наготове у любого контрабандиста. Но их все равно отправляют на каторгу.

– Возможно, ты и прав. Ты же всегда прав. Ну и что? Знакомство?то полезное. А это еще кто?

В их сторону торопливо направлялись двое всадников – оба в черных хламидах, типичных для ворон из Братства. Увидев, что Хект с Гортом еще на берегу, они попридержали коней.

– Что?то нынче каждый встречный?поперечный знает, где меня искать, – пробормотал Пайпер.

– Ты сказал Бехтеру?

– Сказал.

Всадников этих Хект не знал. Один из них, статный мужчина с проседью в волосах и бороде, спешился и спросил:

– Вы главнокомандующий?

– Я.

– У меня для вас послание. – Бородач достал большой кожаный кошель, каким обычно пользовались гонцы; печати на нем не было. – И доброе напутствие. Мы помолимся за благополучный исход дела.

– Спасибо. Молитесь за нас, братья. – Нужная фраза сорвалась у Хекта с языка уже почти машинально.

– А вы за нас, – отозвался рыцарь и чуть склонил голову – так обычно прощались выходцы из Граальской Империи.

– Да будет так. – Хект тоже склонил голову в легком поклоне.

Он воспринимал братьев со всей серьезностью. В Фиральдии членов ордена было не так уж много, но могущество их заключалось совсем не в количестве.

Братство Войны почти никто не контролировал. Они не терпели ничьей власти и предрассудки свои защищали рьяно.

– Кому именно следует доставить послание, указано в сопроводительном письме. – С этими словами рыцарь вручил Хекту второй кошель, поменьше, а потом вскочил в седло.

Пайпер осмотрел кошели и потер левое запястье.

– Помяни мое слово, этот тип из особого ведомства, – пробормотал Горт. – Даже и не думает скрываться.

– Ты прав.

– И второй – та же птица.

Особое ведомство было специальным подразделением в воинском ордене, и состояло оно из колдунов, поклявшихся покончить с Орудиями Ночи. Хотя использовали они для этой цели преимущественно Орудия же.

– Что он тебе всучил, Пайп?

– Подожди, пока не отчалим.

– Понял. Кажется, второго я знаю, – протянул Пинкус, глядя вслед удалявшимся всадникам в черном.

– И кто же он?

– Партен Лорика. Охотник на ведьм.

«Партен Лорика? – с удивлением подумал Хект. – Не может быть. Партен Лорика мертв».

– Вряд ли, – сказал он вслух. – Если только на свете не двое Партенов Лорика. Он умер в нашем госпитале в Аль?Хазене вместе с Бьюго Армьеной. Тела забрали братья из особого ведомства.

– Я это все пропустил. Слыхал про погибших, но имен их не знал. Но эти двое как пить дать из особого ведомства. И вон тот – точно охотник на ведьм. Эй, нам пора.

С корабля им махал контрабандист – или это был простой торговец. Уже начали отдавать швартовы.

– Чего же им на самом деле было нужно? – спросил Хект, закидывая на плечо дорожный мешок.

– Вручить тебе послание. Если только они не на ведьм тут охотились.

В терминологии особого ведомства ведьмой назывался каждый, кто знался с Орудиями Ночи без дозволения церкви.

Хекта такое их отношение весьма беспокоило. Слишком уж расплывчатое определение, под него кто угодно подойдет, будь на то воля особого ведомства. Даже самые благообразные епископальные чалдаряне покупали небольшие амулеты, чтобы защититься от проделок созданий Ночи.

 

– Ну и что там? – допытывался Горт.

«Лоханка» вышла из Терагая в море, проскользнув мимо неуклюжих судов, которые с помощью сетей мужественно пытались очистить реку и поддержать ее в судоходном состоянии. Начинался вечерний отлив. Слева светил Римейл?на?Терагае. Хект наконец раскрыл кошель и изучал его содержимое, стоя под фонарем. Стоявший неподалеку матрос внимательно наблюдал за ними, на случай если этим двум сухопутным крысам вздумается поджечь судно.

Больше всего моряки боялись пожара.

– Что там, Пайп?

– В письме сказано, что большой кошель я должен отдать некоему Монтесу Алине, который назовется Бьемондом. Тут еще написано, как его найти. И все.

– Решили сделать из нас посыльных?

– Вероятно.

Обострившаяся паранойя тут же стала внушать ему, что вероятно?то совсем другое: передав послание, он тем самым выдаст себя очередному убийце.

По его милости у особого ведомства случилось некоторое количество неприятностей. Но они об этом не знали. Во всяком случае, Хект надеялся, что не знали.

– Правильно, – продолжал меж тем Пинкус, – их самих в тех краях пару лет назад знатно отделали. Грейда Дрокера ведь там покалечило.

– Да. Вроде как они хотели истребить всех сонсианских дэвов.

– По мне, так вовсе не истребить, а только ограбить. Но у поганых неверных хватило наглости обороняться.

– И в пылу братья умудрились наступить на хвост тамошним правящим кланам, ведь дэвы у них повсюду приказчиками да дельцами.

– Точно. Братство погнали из города. Только, я слышал, слишком поздно. Дэвы собрали вещички, и только их и видели.

Хект знал всю эту историю не понаслышке.

Но о его участии в тех событиях было известно лишь Анне Мозилле да нескольким дэвам.

– Надо поостеречься, – сказал Горт. – Пока не выясним, кто на тебя охотится.

– Придет время – выясню. Я ведь во все это влез?то, только чтобы наворовать нам с Анной на ферму. Вот наворую, прикуплю хозяйство, и будем мы с ней в старости виноград растить да детишек строгать.

Он не совсем шутил. Хект не собирался возвращаться в Дринджер, пока там тайно властвует эр?Рашаль аль?Дулкварнен за спиной у Гордимера Льва (который, в свою очередь, тайно властвовал за спиной у каифа).

«Лоханка» явно промышляла незаконными делишками, об этом свидетельствовало искусство экипажа. Мастерски обойдя мель, они взяли курс на север, ориентируясь на сиявший в небе полумесяц. А ведь воды здесь были предательские, вокруг раскинулась тысяча островов и островков, и с каждым отливом обнажалось все больше отмелей.

Насколько мог судить Пайпер, чем больше никогда не тающего льда скапливалось на вершинах гор, тем меньше воды оставалось в реках, питающих Родное море.

 

По реке Сон тоже сновали корабли?чистильщики с сетями. У «Лоханки» была низкая осадка, и судно, разумеется, вошло в реку с приливом, следуя старой как мир морской премудрости.

Завидев сонсианские причалы, Хект удивился. Даже во время прилива вода стояла фута на три ниже, чем в его прошлый приезд сюда.

– В Сонсе задерживаться не будем, – сказал он. – Доставим пакет и сразу сделаем отсюда ноги.

Хотя его теперь вряд ли кто?нибудь здесь узнает.

– Согласен, – отозвался Пинкус. – Уж больно здесь тихо, прямо мороз по коже.

На причале, как ни странно, не было заметно никакой активности. У пристаней, принадлежащих трем кланам, стояли на приколе дюжины две больших кораблей, но, похоже, они уже давненько не пускались в плавание. На некоторых даже подгнил такелаж.

– Тут все умирает, – сказал Хект.

Взвалив на плечо дорожный мешок, он для равновесия уцепился за грота?штаг, шагнул на планширь, а затем и на пристань.

И тут же его окружил с десяток мужчин и мальчишек: все они наперебой предлагали донести вещи, указать дорогу, отвести к любвеобильной сестре или дочери. В прошлый раз подобного отчаяния Хект здесь не заметил.

– Хуже, чем дома, право слово, – проворчал себе под нос Горт. – Там такое разве что в квартале бездомных творится. Эй ты! – Он ухватил за шиворот маленького, лет восьми или девяти, проныру с широкой хитрой улыбкой. – Мэт, куда мы направляемся?

В Сонсе Пайпер Хект решил назваться Мэтисом Шлинком из Сконтала, а Горт – Баком Фэнтилом.

– Прекрасное имя, – заявил он Хекту еще на борту. – Всегда хотел, чтобы меня звали Дирк, Стил или, к примеру, Рок. А вот поди ж ты, Пинкус Горт. Матушка моя расшалилась. Вот скажи, что это за имя такое – Пинкус Горт?

– Это ты мне скажи, – отвечал Хект. – Ты ж его выдумал.

– Хочешь услышать трагическую правду, друг мой? Я его не выдумывал. Это действительно то самое имечко, которым нарекла меня мамаша. Но в это никто не верит.

И Хект не верил. Наверняка Пинкуса Горта знали и разыскивали не в одном северном краю под самыми разнообразными именами.

Но в обществе попрошаек и улыбчивого мальчугана он громко спросил:

– Бак, ты что это затеял?

– А ты дорогу в этой помойке найдешь? Я вот не найду. К тому же этот малец напоминает мне меня самого в старые добрые деньки. Тебя как звать, коротышка?

– Пелла, ваша честь. Пелла Версулиус.

Стоявшие вокруг сонсианцы рассмеялись.

– Иноземцы, к этому пройдохе лучше спиной не поворачиваться, – посоветовал один. – Иначе он у вас задницу уворует.

– У меня ноги длиннее, – отозвался Хект. – Догоню и шею сломаю в случае чего.

Во взгляде мальчишки промелькнуло восхищение.

– Мы ищем место под названием «Десять галлонов», что на улице Карагез. Знаешь, где это?

– Разумеется, ваша честь, – не моргнув соврал мальчишка. – Матушка моя родилась в Каракатицином тупике, это совсем рядом. Ваша честь, и вы, ваша честь, идите за мной.

– Главное, чтобы впереди шел, – пробормотал себе под нос Горт, – тогда я за свою задницу спокоен.

– Все равно лучше назад поглядывать – не увязался ли кто. И смотри, чтобы он не завел нас в какие?нибудь темные закоулки.

– Не учи меня жить. Говорю же тебе: этот мальчонка – вылитый я в детстве. Смотри, нарочно отошел подальше, чтобы мы не слышали, как он у встречных прохожих выспрашивает, где же эта улица Карагез.

– А те присматриваются к нам, решают, стоит ли помогать ему нас обобрать.

– Ага. Тут вроде не слишком жалуют иноземцев, как я погляжу?

В Сонсе повсюду ощущалось отчаяние, но глубоко под ним тлел гнев. На причале царило запустение, многие склады казались заброшенными.

Неожиданно Хект вздрогнул.

– Что такое?

– Не знаю. Словно бы почувствовал на себе взгляд создания Ночи.

На самом же деле Пайпер просто вспомнил место, мимо которого они проходили: именно здесь несколько лет назад колдовство убило двоих его друзей.

– Неужели? А как тебе имечко, которым назвался пацан?

– Что?то такое в духе античных авторов.

– В духе? Да он, знаешь ли, над нами издевается.

– В смысле?

– Как бы говорит, мол, откуда вам, невеждам дремучим, знать имя знаменитого поэта, который написал «Балладу об Ихрейне».

– А знаешь, в моем случае он прав.

– У вас там что, в Великих Болотах, все невежды дремучие?

– Да я и не спорю. Поэтому я оттуда и сбежал.

– Какое неумелое вранье. Никто не сбегает из дома из?за… Ладно, если уж начистоту, что мне не свойственно, я этого поэта знаю лишь потому, что в особняке у нашего недоделанного Донето вечно жуткая скукотища – только и остается, что читать. А ведь это ты меня на эту пакость подсадил в Племенце.

– Зачем оправдываться? Не вижу в этой привычке ничего дурного.

– Ты прямо как наш принципат. Эй! Парень! Пеллапронт, как поживает Альма?

Мальчишка замер и в изумлении вытаращился на Горта:

– Что, ваша честь?

– Да ничего. Ты иди?иди. Лучше с мощеных улиц не сворачивать. Пусть даже так дольше идти придется. – Горт повернулся к Хекту: – «Баллада об Ихрейне» – это такая длиннющая комическая поэма. Главный герой отправляется в Святые Земли. Но только во сне. А проводником у него призрак, который ни разу не называет своего настоящего имени.

– Понимаю, почему тебе так понравилось, знакомый сюжет, – хмыкнул Хект, тревожно оглядывая окрестности.

Сонса сильно изменилась. На улицах было полно мрачных типов, которые били баклуши и явно винили во всех своих бедах кого?то другого.

– Всем нам знакомый. Так вот, призрак этот называется разными именами, и все это имена богов, так или иначе связанных с Кладезями Ихрейна. Сплошное богохульство. В конце поэмы герой, которого зовут так же, как и самого поэта, крутит шашни с одной шлюшкой, а потом оказывается, что это его сестра Альма. Очень забавно. Церковь «Балладу об Ихрейне» запретила. Хотя кто на это смотрит? Разве что жители Брота. Принципат Донето сказал, во всем городе, наверное, наберется только четыре или пять экземпляров. Но балладу эту хорошо знают на севере. Да и здесь, как я вижу.

– Думаю, мы почти пришли.

– Держи ушки на макушке. Здесь могут начаться приключения.

Пелла чуть умерил шаг, и они его нагнали.

– Ваша честь и ваша честь, вот она – улица Карагез. Пересекает нашу. Но ни про какие «Десять галлонов» я не слышал.

– Расспроси местных, – велел Хект.

– Бегу, ваша честь. А почему вы спрашивали про Альму, ваша честь?

– Да нипочему. Есть такая поэма, а главный герой там Пеллапронт Версулиус. И у него есть сестра по имени Альма.

Мальчишка аж задохнулся от удивления.

– Вот дерьмо! – выругался Горт. – У тебя и правда есть сестра по имени Альма?

Пелла кивнул. Он был очень худым и слишком щуплым для своего возраста, глаза на осунувшемся лице казались неестественно большими.

– Разузнай про «Десять галлонов».

– Чертовщина какая?то, – сказал Горт, когда парнишка отбежал подальше.

– Странно, да, – согласился Пайпер. – Но нам некогда разбираться с этими загадками.

– Точно. Эй, смотри, кто?то ему подсказал дорогу.

– Хорошо. А то уже ночь скоро. Нужно убираться с улицы.

– Ваша честь и ваша честь, – сообщил им вернувшийся Пелла, – вы неправильно расслышали. На самом деле место называется «Десять галеонов».

– Тогда понятно, почему мы ошиблись. Идем.

– Моя сестра меньше бы взяла.

Пайпер вспомнил, как на причале мальчишка предлагал услуги своей сестры.

– Вот тебе и еще одна цитата из поэмы, – сказал он Горту. – Я так понимаю, «Десять галеонов» – это бордель.

Пелла кивнул: он явно не сомневался, что его подопечные твердо знали, куда шли.

– В интересных местах обретается наш общий друг, – заметил Горт.

– Да уж.

Члены Братства Войны давали обет безбрачия, как и менее воинственные священники. Вот только, в отличие от последних, обет этот старались соблюдать. Все до единого. Из?за чего между ними и другими представителями церкви неустанно случались раздоры.

– С твоей сестрой потом разберемся, – сказал мальчишке Пайпер. – Нам нужно повидаться с мужчиной, который живет в «Десяти галеонах».

– Да неужели? Он, верно, евнух, ваша честь.

– Показывай дорогу.

И Пелла привел их к нужному дому. Горт дал ему монетку и велел подождать:

– Мы там ненадолго. Потом ты нам снова понадобишься. – Уже на крыльце он спросил Пайпера: – Мы же правда ненадолго? Тебе же не дали каких?нибудь особых указаний?

– Просто нужно отдать кошель человеку по имени Бьемонд, сказав при этом пароль и получив точные отзывы.

– Как выглядит этот Бьемонд?

– В высоту шесть с половиной футов, в ширину почти столько же. На лице огромный шрам. Да еще на щеке родимое пятно винного цвета – спускается на шею и дальше, под воротник.

– Красавчик какой. Добрый вечер, господин, – обратился Горт к типу, который открыл на стук.

– Мы из Гебера, – назвал Хект первую часть пароля.

– Поздравляю, недоумки. Монеты есть?

В отзыве такое не значилось.

– Подвинься?ка, Крошка, – послышался откуда?то из?за спины громилы тоненький голосок.

Тот подвинулся. На порог вышла действительно крохотная старушенция, судя по цвету кожи – явно уроженка востока.

– Откуда вы? – Говорила она на безупречном фиральдийском с легким сонсианским акцентом.

Видимо, беженка?чалдарянка из каифата Каср?аль?Зеда. В разных уголках Обители Мира жило бесчисленное количество чалдарян неепископального толка.

– Из Гебера.

– Добро пожаловать, земляки. Заходите. Что?нибудь выпьете?

– Кофе было бы неплохо. – Все это были пароли, и старушка называла нужные отзывы, хоть и не совсем в том порядке.

– На кофе у нас больше денег нет. Дела идут худо.

– Жаль. – Да, правильно, любой соглядатай ничего особенного в этих словах не заподозрит. – Тогда подайте, что есть.

– Вина бы неплохо, – протянул Горт.

Хект нахмурился: слишком уж Пинкус усердствует с вином. Но лучше ему не выговаривать, ведь все жители запада пьют вино, многие без меры, можно навлечь на себя подозрение.

– Здесь ли мой двоюродный брат Бьемонд? – спросил у старушки Хект. – Дядюшка просил передать ему подарок на день рождения.

Крошка просительно вытянул руку.

– Иди?ка разбуди его, – велела старушка, а сама смерила гостей внимательным взглядом. – Наконец?то выучились походить на обычных людей.

Хект ничего не понял.

– Талант, – отозвался Горт. – С этим рождаются. Либо дано, либо не дано. Мы с Мэтом этим талантом наделены. Мэт на самом деле когда?то и правда был из обычных людей.

В комнату, покачиваясь и на ходу протирая глаза, вошел огромный грязный детина. На нем не было рубашки, и видно было, что родимое пятно винного цвета спускается по груди до самого сердца.

– Братец Бьемонд успел сильно поправиться с нашей последней встречи.

Хект нервно усмехнулся, ведь Горт, сам того не зная, сказал правду: детина действительно растолстел с их последней встречи. Хект видел его в Ранче на сонсианском постоялом дворе. Только вот шрама у него не было. А пятно родимое Хект не разглядел тогда в полумраке коридора. И звали великана не Бьемонд, а Гойдар.

Детина, явно подвыпивший, прищурившись, поглядел на Пайпера:

– Я тебя где?то видел.

– Я твой двоюродный брат Мэтис. Мэт. Привез подарок на день рождения от твоего отца. Хотел его передать. Мы спешим. У нас еще другие дела.

Упоминание о подарке рассеяло клубившийся в голове у верзилы туман.

– Папочка все?таки вспомнил? А я?то уж заволновался. С вами никакой беды не приключилось? На улицах?

– Нет, – озадаченно отозвался Хект. – Мы наняли на пристани мальчишку?проводника, он нас сюда и привел. – Он махнул рукой на лежавшие возле порога дорожные мешки. – Город словно вымер.

– На отряды трех кланов не натыкались? – продолжал расспрашивать толстяк.

– Нет.

– Еще наткнетесь. Уже, наверное, слухи пошли об иноземцах. Скоро их раздуют и станут болтать про приезжих шпионов из Братства или дэвов. Очень уж местным не терпится хоть с кем?нибудь поквитаться. Сонса умирает, и они хотят свалить вину на нас. Не на поганых дэвов, заметь. Эй, им понадобятся подорожные. Хорошие подорожные. Братья, если вас остановят, забудьте о своей чести. Просто покажите подорожные, и все. Делайте, что скажут. Не дайте повода себя раздеть. Иначе вас мало того что оберут да поколотят – обязательно что похуже учинят. На прошлой неделе тут убили дэва. А он был под защитой дона Альсано.

– Мэт, – сладким голосом проворковал Горт, – напомни, почему это я за тобой сюда потащился?

– По глупости?

– Ага. Точно.

– Глупца уму?разуму не научишь, – выдал вдруг нечто осмысленное Крошка, видимо первый и последний раз в жизни.

– Как точно сказано, мне нравится, – кивнул Горт. – Запомню на будущее.

– Крошка, – крикнула старуха из соседней комнаты, – посмотри, кто там, так его и разэдак, стучит. Эй, барышни, ну?ка кыш. – (Хект заметил в коридоре нескольких девушек, с любопытством взирающих на гостей. Они показались ему уж слишком юными для борделя.) – А вы, друзья из Гебера, идите?ка сюда. Это, наверное, клиент. Не дело, когда мои клиенты друг друга видят.

– Неужели?

С крыльца послышались голоса.

– Это Пелла, – сказал Горт. – Пойду посмотрю, что стряслось.

– Ты уже долго с нами? – поинтересовался Бьемонд у Хекта.

– Только несколько лет.

– В Ранче был?

Сказать ему, что был? Но тогда Горт потом пристанет с расспросами.

А у него так хорошо все шло с рассказами про «родную» Дуарнену.

– Надеюсь когда?нибудь туда попасть. И в Святые Земли тоже. Пройти по дорогам отцов?основателей, взглянуть на Кладези Ихрейна… Когда?нибудь я отправлюсь в паломничество. Но нынче что?то все сюда стремятся. Это послание из особого ведомства.

– Слишком много болтаешь. У этих стен есть уши.

– Понял. Прошу прощения.

Да, так напряженно вслушивался в разговор Горта и Пеллы на крыльце, что сболтнул лишнего.

В дальнем углу старая карга, которую, как оказалось, звали Малютка, рылась в куче какого?то мусора. Наконец она разогнулась, держа в руках две подорожные с гербом Дуранданти.

– Вот эти подойдут. Главное, не нарвитесь на отряд Дуранданти. И не ведите себя как обычно – не нужно никому портить жизнь. Здесь значится, что вы агенты дона Альсано Дуранданти. Три клана пытаются разрешить свои разногласия. Им ведь нужно выстоять против всех. У дона Альсано есть план: он хочет возродить Сонсу.

– Эй, Мэт! Бабуля! – завопил Пинкус. – Мальчонка говорит, кто?то следит за домом. Четверо каких?то типов. Еще один убежал – явно за подкреплением.

– Плохо, – расстроилась старуха. – Если они решили, что вы с того контрабандистского судна, добра не жди. Станут спрашивать, почему сразу к дону во дворец не пошли. Вот что! Девицам все равно делать нечего. Сейчас мы вам устроим каждому по семье. Бьемонд, забери наконец отсюда свой треклятый подарок на день рождения. Крошка, посмотри?ка везде. Чтобы ничего подозрительного не валялось на виду.

И уже через десять минут Хект и Горт вышли из «Десяти галеонов» в сопровождении жен, Гортова сына и Хектовых дочерей?подростков. У Пайпера в Аль?Кварне осталась настоящая дочь – старше этих малолетних начинающих проституток. Но мнимые жены выглядели на удивление благообразно.

Малютка явно не в первый раз имела дело с маскировкой.

Ошивавшиеся перед домом молодчики совсем не удивились, что из борделя вышли двое мужчин в сопровождении семейств. Никто их не остановил. Интересно, подумал Хект, как они собираются ловить шпионов, если у них даже описания толкового нет.

– При случае побеседую по душам с моими друзьями?мореходами, – проворчал Горт, когда они отошли от веселого дома на достаточное расстояние. – Продали нас.

– Не совсем. Те громилы толком не знали, как мы выглядим.

– Ну да. Значит, мои дружки, чтобы самим не угодить в переплет, выдали им только самую малость. Но о важном умолчали. Молодцы. Как насчет того, чтобы сделать ноги из этого городишки? По?быстрому.

– Именно так я и собирался поступить. Мы заехали сюда лишь потому, что мне духу не хватило отказать особому ведомству.

– Невозможно дослужиться до такой должности, когда можно отказать кому угодно, так, что ли, выходит?

– Да ты, я смотрю, на старости лет философом заделался.

– А что будем делать с женушками и отпрысками?

Женщины держались даже незаметнее, чем послушные праманские жены. На них красовались строгие черные наряды – сельские дамы обычно носили такие даже здесь, в этих безбожных краях. «Дочери» были одеты бедно и неброско. Обе они подглядывали за Хектом и Гортом тогда, в борделе, когда их одернула Малютка.

– Уверен, они знают, что им делать дальше. Так, дамы?

Именно так. Вот только неожиданно выяснилось, что от Пайпера с Пинкусом совершенно не намерены отставать двое детей. Пелла Версулиус решил, что ему несказанно повезло, и уверял, что он им еще пригодится. А еще в Горта мертвой хваткой вцепилась одна из мнимых дочерей – возвращаться в веселый дом она явно не желала. Ей хватило ума понять, что незнакомцы не испугаются ее хозяйки.

Безумие какое?то, подумал Хект, глядя, как две проститутки пытаются оторвать девчонку от Пинкуса. Что же такое делали с ней в том борделе, что она не боится сбежать с двумя совершенно незнакомыми мужчинами?

Женщины чертыхались и кричали, лица у них становились все испуганнее. Их явно ожидали крупные неприятности, вернись они без этой девчонки. На вторую при этом они не обращали никакого внимания.

Та тихонько подошла к Хекту и прошептала ему на ухо:

– Господин солдат Божий, ее зовут Вэли Дюмейн, и она дочь важного человека. Ее похитили, чтобы его наказать. А теперь шантажируют: если он не сделает, что велено, девственность Вэли продадут на аукционе. Заберите ее с собой, за нее можно получить большую награду.

– Она умеет разговаривать? – спросил Пайпер.

Упрямая девчонка за все это время не сказала ни слова, и женщины обращались с ней как с немой.

– Да. Но об этом никто не знает. А еще эти шлюхи не знают, кто она на самом деле. Иначе бы сами ее похитили ради выкупа.

– Что нам с ней делать?

Проститутки с воплями пытались оторвать девчонку от Горта, но безуспешно. Горт им не помогал, но и не отталкивал – просто ждал и смотрел, что же будет.

– Господин солдат Божий, заберите ее с собой. Потребуйте за нее выкуп.

– Ты хочешь ей помочь?

– Да.

– А с тобой что будет?

– Меня спасать уже слишком поздно, господин солдат Божий.

Хект решил не выспрашивать подробностей.

– А тебе не влетит?

– Мне – нет. Малютка – моя бабка, она не поверит, что это я все подстроила. Я же послушная девочка. А эти твари заплатят за все – вечно бьют меня и щипают, когда Малютка отвернется. Давайте же.

Значит, помогает она не бескорыстно.

Вэли Дюмейн так и не удалось оторвать от Пинкуса Горта.

– Дамы! – рявкнул Хект. – Прекратите, иначе нас всех упекут.

На вопящих женщин уже начали оглядываться прохожие.

Они примолкли, переглянулись, что?то пробормотали и, последний раз дернув девчонку, схватили за руки внучку Малютки и устремились прочь, отчаянно сквернословя на ходу.

– Ваша честь и ваша честь, – вмешался Пелла, – надо выбираться отсюда. Уличные свары всегда привлекают внимание.

– Да, вот еще одна причина поскорее сделать отсюда ноги.

Пайпер чувствовал на себе чей?то взгляд.

– Из города не выбраться, пока не откроют ворота, – сообщил Пелла. – Стражи не берут взяток.

– Веди нас, Пелла, – велел Хект, а сам пересказал Горту историю, которую ему только что рассказала девчонка.

– Пайп, но мы же не можем таскать ее за собой.

– Жду твоих предложений. Заодно неплохо бы как?то укрыться от внимания Ночи.

Запястье с амулетом чуть заныло.

– На здешних улицах полно детей. Пусть Пелла ее забирает, – отозвался Горт, оглядываясь на зашевелившиеся по углам тени.

Запястье заболело сильнее. Но предупреждение было излишним: к ним кто?то приближался. Судя по шуму и топоту, этот кто?то был далеко не один.

– То?то я подумал, что потаскушки чересчур быстро сдались, – протянул Горт.

– Они?то свой город хорошо знают, – кивнул Хект. – И понимают, когда нужно делать ноги.

– Не нравится мне все это. У этих типов с собой факелы.

– Если нас поймают и будут пытать, особое ведомство нам этого не простит.

– Да ты что! Я нам этого не прощу. Пелла, друг мой, нам бы на крышу залезть. Если только ты не придумал чего получше.

– Я так и собирался, ваша честь. Только здесь не полезем. Здесь все уже всполошились из?за суматохи, которую устроили глупые потаскушки.

– Пайп, я ж тебе говорил, мальчонка – вылитый я в детстве. Смышленый проныра.

– Ты уж определись – одно из двух: либо смышленый, либо вылитый ты.

– Чего?

– Не сомневаюсь, что память у него хорошая. И даже в такой кутерьме имена он запомнит.

– Ой, вот дерьмо! Прости. Давай, малыш, найди нам хорошее убежище.

– Я обычно в этой части города не хожу, но постараюсь.

Шагая по улице, Хект внимательно следил за тенями.

 

Дети были гораздо убедительнее фальшивых подорожных. Хотя Хект и Горт специально явились к воротам пораньше, стражи еще толком не проснулись и, беспрестанно зевая, едва ли внимательно выслушивали ответы путников. Пайпер наврал им с три короба, и в них никто так и не опознал двух опасных шпионов.

Хект с Гортом шепотом обсуждали, что же им делать с детьми. Те шли за ними как привязанные. Пелла даже за деньги не хотел возвращаться в Сонсу. А Вэли… Вэли Дюмейн упорно отказывалась говорить. Как, интересно, даже в теории требовать за нее выкуп, если ничего толком от девчонки не узнаешь?

– А она не дура… Мэт. Хочет, чтоб у нас оставалась надежда на выкуп. Где?то в глубине наших жестоких черных сердец. Тогда мы о ней позаботимся.

– Значит, тоже напоминает тебя в детстве.

– Ага. Слушай, а напрасно мы не взяли с собой Бо с его ребятами. Сейчас бы разбились на два отряда. Сдается мне, эти давешние типы – не самые убежденные и благообразные члены Братства.

– Неужели? Поэтому, видать, и засели в борделе, а капелланом у них Малютка?

– Надо было вскрыть те письма. Хоть бы знали, что они затевают.

– Тогда они не поверили бы в то, что мы тоже из Братства. И мы бы с тобой сейчас совсем в другом месте сидели. А может, и не сидели бы вовсе, а плавали лицом вниз в Соне.

– Твоя правда. У тебя как с наличностью?

– Что?то ты меня совсем запутал. Уже в который раз.

– У нас же теперь семьи. Придется поторопиться, иначе нам не поспеть туда к сроку. Еще эта девчонка. Вряд ли ей приходилось раньше столько ходить пешком. Надо бы повозку нанять.

Хект посмотрел на Вэли: он неплохо представлял себе, как ее похитили.

– Она справится. Ее пешком гнали до самой Сонсы. И не особенно при этом церемонились. Да, Вэли?

Девчонка и глазом не моргнула. А Пайпер надеялся, что она хотя бы кивнет или покачает головой.

– Когда они пошлют за нами погоню, как думаешь? – спросил Горт.

– Малютка и Бьемонд?

– Да какая разница, кто из них. У кого?то были на эту малышку большие планы.

Теперь и Хект пожалел, что не прочитал те письма.

– Другая девчонка сказала, что они шантажируют ее отца – хотят от него чего?то добиться.

– Думаешь, в том борделе сразу две крупные интриги затеваются? – хмыкнул Горт. – Может, и так. Но ведь люди?то – все в основном вроде меня. То есть внимание ни к черту. Поручи мне несколько дел и посмотри, что будет. Я ходить и разговаривать одновременно и то не могу.

С этим как раз Хект мог и поспорить. Горт и во сне не затыкался.

– Подорожные эти лучше больше никому не показывать. И детей хорошо бы переодеть.

– Там дальше начинается лес. Сойдем с дороги и откопаем по чистой паре одежек в путевых мешках. Переоденем девчонку в Пелловы обноски, и готово! У нас уже двое мальчишек.

– И один из них голый.

– Да нет же. Ему выдадим мою грязную рубаху. Она, конечно, парнишке велика, но уличная ребятня так обычно и ходит.

– Ваша честь и ваша честь, – заметил Пелла, – она слишком уж чистенькая. Похожа на переодетую богачку.

– Тогда проследи, чтоб стала похожа на беднячку, – велел Хект. – С дороги вот только сойдем.

Не успели они скрыться в лесу, как по только что оставленной дороге на восток промчалось шестеро всадников.

– Ты гляди, Пайп! Удача?то нам сегодня улыбается. Вовремя мы свернули.

– Они так лошадей загонят. А все из?за нее. – Хект кивнул на Вэли Дюмейн. – Кто же все?таки у этой заморенной малолетки папочка? Кто так насолил Братству?

– Ты у меня спрашиваешь? Или это излюбленный тобою риторический вопрос? Те шестеро на дороге не из Братства.

– У тебя, у тебя, если ответишь что дельное. Сам знаю, что не из Братства. Не может у них в городе столько народу прятаться. Но эти люди, вполне вероятно сами того не ведая, работают на братьев.

– Тогда я пас, – пожал плечами Горт. – У девчонки светлые волосы. Так что пусть будет твоя дочка. А мой – Пелла. Нужно уносить ноги. Те парни скоро повернут назад.

– Пока не вернутся, будем идти лесом.

– Пайп, ты уже давненько лесами?то не ходил. Справишься? След замести сумеешь?

– Наверное. Если нас все же сцапают, в лесу можно закопать тела, и найдут их тогда не скоро.

– Твоя уверенность мне нравится. А если нас патруль остановит?

– Тогда вся надежда на тебя. Ты кого угодно заболтаешь. А я, знаешь ли, весь в дочурку. У нас немая семья.

– Она же вроде вам не дочурка, а сын, ваша честь.

– Да, Пелла, верно.

– Ну да. Они только на тебя посмотрят и сразу примутся меня расспрашивать: как так вышло, что тебе удалось уболтать несчастную женщину и затащить ее в постель, чтобы состряпать эту самую дочурку или сына. У немого бы такой фокус не прошел.

– Ваша честь и ваша честь, вы все время так меж собой разговариваете?

– Он – да, – отозвался Хект. – А у меня зато есть голова на плечах.

– О великий обладатель головы на плечах, ты вроде собирался их прикончить и закопать тела в лесу, чтобы никто не нашел, а как, можешь мне объяснить? – Поскольку Хект и Горт притворялись бедными путниками, у них с собой из оружия были лишь ножи. – Безработным наемником на этой дороге прикинуться не удастся. Какой же наемник идет прочь из Сонсы? Жителям Сонсы, во всяком случае, мы пыль в глаза пустить не сможем.

– Они нас не найдут и вернутся в город, – раздраженно откликнулся Хект.

Какого черта его вообще сюда занесло? В последнее время он постоянно откалывает какие?то странные штуки.

– Дитя удачи.

– Что?

– Так кличут сирот в тех краях, откуда я родом, Пайп. Всех. Долгое время только так меня и звали.

Хект недоверчиво хмыкнул. Неужели? Не так давно Горт утверждал, что неудачное покушение на Пайпера подстроили его родственники, которых он сам и порекомендовал в городской полк. А когда?то Пинкус рассказывал о том, как его отца убили в Кларенце.

В тех краях, где прошла юность самого Хекта, детьми удачи называли тех, кого коснулись боги, тех, кто служил Орудиям Ночи, – пророков или неистовых безумцев.

Что, вполне возможно, объясняло некоторые его собственные непонятные особенности.

Пугающие мысли.

Если подозреваешь, что тебя отметили Орудия Ночи, значит стряслась большая беда.

– Ваша честь и ваша честь, мы готовы.

– Хорошо.

Хект почти не следил за возней с переодеванием.

– Эй! – воскликнул вдруг Пелла. – А где ваша татуировка?

– Что? Я, конечно, люблю выпить, но напиться до такой степени, чтобы самому отдаться в руки какому?нибудь недоучке?подмастерью пыточных дел мастера? Нет уж, увольте.

Пелла оглядел Хекта:

– У вас тоже нету. Да вы, значит, соврали. И не из какого вы не из Братства Войны, получается?

– А мы никогда и не говорили, что мы оттуда, – заявил Горт.

– А у членов Братства есть какие?то особые татуировки? – заинтересовался Пайпер.

– Так я слышал.

– Неужели? А я вот не слышал. Бак, а ты?

– И я нет. Но может, и правда.

Откуда дитя удачи из Сонсы знает о том, о чем не знают даже те, кто каждый день сталкивается с братьями?

– Да это всем известно! – не унимался Пелла.

– И откуда же?

– Еще когда я маленький был, случилось большое сражение с дэвами и Братством Войны, засевшим в своих казармах. Когда с мертвых стали снимать одежку, у всех братьев были татуировки. Одинаковые. Вот здесь. – Пелла попытался дотянуться до собственной спины – чуть пониже левой лопатки, прямо за сердцем. – Вот такая малюсенькая – с ноготок. На желудь похожа. А у желудя листик.

– «И из семени этого да вырастет могучий дуб», – процитировал Горт. – Аарон Чалдарянский говорил так о Домино, которого сделал своим учеником перед смертью. И слова эти оказались правдой. Домино проповедовал чалдарянскую веру по всему южному побережью Родного моря. Там в горах до сих пор остались племена, не поддавшиеся праманской скверне.

«Черви в собачьем брюхе…» – подумал Хект, а сам сказал:

– Бак, ты не перестаешь меня удивлять. Откуда тебе это известно?

Отец?основатель Домино был не очень широко известен среди епископальных чалдарян, ведь он не обращал неверных на западе. Но Братство Войны почитало его как своего покровителя. До своего обращения он был имперским военачальником – доминиусом Анелосом Андулом Галлатином. Доминиусами тогда называли командующих, одержавших несколько значительных побед.

Хект подозревал, что Домино, как и Иосиф Алегиант несколькими десятилетиями после, обращал в свою веру с мечом в руке и именно поэтому так преуспел.

– Теологию изучал, – отозвался Горт. – Два года и еще целую неделю. А потом меня выгнали. Кто?то вылакал все вино из закромов учивших нас братьев. Нужно было свалить на кого?то вину, вот я и подвернулся под руку.

– Сделали козлом отпущения, значит.

Они двинулись дальше, но из леса не выходили. Извилистая тропа сначала тянулась вдоль берега небольшой речки, однако вскоре речушка меняла направление и убегала в сторону Сона, чтобы влиться в него вместе с другими притоками. Через некоторое время Хект почувствовал, как вдалеке под ударами копыт задрожала земля.

– Возвращаются.

Действительно, всадники возвращались в Сонсу, но уже неторопливо. Они внимательно осматривали опушку, выискивая следы, но Хекта и его спутников так и не нашли. А те уходили все дальше.

– Ну, теперь мне полегчало, – сказал Горт. – Хотя, может, им хватило ума прихватить с собой какого?нибудь плохонького колдуна.

– Они, конечно, преступники, но даже если среди них волшебник – как мы об этом узнаем?

– Пайп, ты, как всегда, просто излучаешь оптимизм.

– А почему он зовет вас Пайпом, если вы Мэтис? – спросил Пелла.

– Потому что дурак?

– Нет, потому что в Святых Землях я постоянно курил каф.

Пелла недоверчиво фыркнул. Он уже ни капельки не верил в то, что перед ним святые братья.

– Нужно возвращаться на дорогу. Поднажмем. В Алицею надо добраться до темноты.

До городка было еще шагать и шагать. А укрыться от ночи поблизости больше негде. К тому же чем скорее они устроятся в «Рыцаре жезлов», тем меньше заподозрят те, на кого идет охота.

Горт принялся расписывать разнообразные приключения в Святых Землях, в которые якобы попадал он сам вместе со своим старым другом Мэтисом Шлинком, но при этом использовал всем известный сказочный сюжет, сдабривая его небылицами и цитатами из легенд, так что Пелла не поверил ни единому слову.

– Я, пожалуй, схожу посмотрю, что впереди. А вы двое оставайтесь с Баком.

– Осторожнее там, – кивнул Горт.

Хект понял, что Пинкус тоже заметил: вернулось только пятеро всадников.

– Давайте я, – вмешался Пелла, который тоже отлично все видел. – Если там засада, меня явно не ждут. Кто бы они ни были.

– Ну, ступай, – согласился Горт.

Когда Пелла отошел подальше, Хект спросил:

– Ну что, дитя удачи, ты как поступил бы на его месте?

– Играл бы честно. Ему сейчас на нас никак не заработать. Он знает: стоит только попытаться урвать себе долю за тот неведомый выкуп, который полагается за Вэли, – ничего не выйдет, точно все отнимут. – Немного подумав, Горт добавил: – У него долгосрочная перспектива. Я тоже так делал. И все получилось. Но сердечко ему в конце концов разобьют.

Далеко впереди Пелла, насвистывая, скрылся в рощице.

– Храбрости ему не занимать.

– Иначе не выжить, если ты сам по себе.

Эти слова, в отличие от всех рассказанных Пинкусом историй о самом себе, прозвучали правдиво.

– Пойду?ка тоже вперед, – сказал Хект. – Вэли, оставайся с Баком.

Войдя в рощу, Хект увидел, как Пелла спорит с каким?то высоким костлявым типом. Сутулясь, тот оживленно размахивал руками. Рядом, возле самой дороги, паслась привязанная к кусту лошадь, которая, похоже, не обращала внимания ни на что, кроме травы. На седле с ослабленной подпругой красовался сонсианский герб.

Хект подобрался ближе. Герб Дуранданти. Этот клан давно уже водил дружбу с Братством Войны. Они рассорились, когда рыцари попытались ограбить дэвский квартал в Сонсе, но, видимо, потом тайно заключили мир. Наверняка план Дуранданти по восстановлению Сонсы как?то связан с Безупречным V и Братством.

И как же в этот план вписывается Вэли?

Все зависит от того, кто она такая.

Пелла демонстрировал свою преданность и заговаривал Дуранданти зубы, чтобы тот повернулся спиной к дороге. Долговязый так ничего и не заметил, пока не всполошилась лошадь.

Жердяй развернулся. Щеки у него были впалыми, а неестественно бледное лицо напоминало череп.

– Привет! – поздоровался Хект и двинул незнакомцу прямо промеж глаз. – Вот черт! Я и забыл, как это больно! – Он изо всех сил потряс рукой. – Я так понимаю, на жизнь этот парень зарабатывает явно не охотой за головами.

Его жертва, скосив глаза, сделала два неуверенных шага и припала на одно колено.

– Думаю, вы правы, ваша честь. Он старался казаться прожженным воякой, но у него не очень хорошо получалось.

– Значит, я теперь снова «ваша честь»? – поинтересовался Хект, дуя на разбитые костяшки.

– Это я на всякий случай, ваша честь. Вы ж тут уже людей колотите.

– Ты и правда похож на Бака, – усмехнулся Хект. – Помоги оттащить его под дерево.

Тощий Дуранданти успел уже опуститься на оба колена.

Подоспели Горт и Вэли.

Долговязый сидел, привалившись спиной к молодому деревцу и неуклюжими, неверными, как у пьяного, движениями пытался утереть нос.

– И зачем же ты это сделал? – поинтересовался Горт.

– Решил, что так проще всего. Затяни?ка подпругу у кобылы. Посадим его в седло. А Вэли сзади пристроим. Так быстрее получится.

– Думаешь, его не хватятся?

– Хватятся. Мы с ним побеседуем на ходу. И решим, что делать.

– Хм…

Горт понял это по?своему: нужно выведать у Дуранданти все, что он знает, а заодно скормить ему побольше ложных сведений.

Хект пересказал Пинкусу свои опасения по поводу тайной дружбы клана Дуранданти и Братства. Горт подтянул подпругу, а потом осмотрел нос пленника.

– Не сломан. Даже крови нет, просто сопли. Да еще слезы из глаз.

– Вы его отдубасили до зеленых соплей, ваша честь, – захихикал Пелла.

 

Они успели вовремя – прошли Алицею за час до заката, не привлекая особого внимания. До самого городка путников на дороге больше не попадалось. Но в самой Алицее царило оживление, какого Хект по прошлому визиту не помнил. На улицах появились рваные палатки и наспех сколоченные хибары. Повсюду бродили нищие оборванцы. В прошлый раз ничего подобного тут не было.

Через две мили после Алицеи Хект отпустил Дуранданти – привязал на Западном тракте к иве. Лошадь он тоже привязал неподалеку, и она тут же с радостью принялась щипать траву. Господин Стейн Хэмил не противился.

– Вопить не будешь – развяжешься быстро. А будешь – так тебя, скорее всего, ограбят. А то и вовсе убьют.

Горт с детьми отстали от них перед Алицеей и должны были уже устроиться в «Рыцаре жезлов». По пути они пытались убедить Стейна Хэмила из дома Дуранданти, что в городок только заглянут, чтобы поклянчить еду, а потом нагонят своего спутника и все вместе двинутся к Племенце. Поскольку Хект и Горт долгое время провели в плену в Племенце, им не составило труда убедительно расписать ее в деталях.

Пайпер осторожно зашел в «Рыцаря жезлов». Народу почти не было. А вот и Горт.

– Ну как? – спросил тот.

– К дереву его привязал. И жеребца рядом оставил. Завтра к вечеру будет дома. Если ночные страшилы до него не доберутся.

– Как бы нам об этом не пожалеть. Вдруг у них хватит храбрости сунуться за нами даже в чужие владения. Но я рад, что ты его не прикончил.

– Да он же обычная рабочая лошадка. Даже не знал, почему гоняется за нами. Ты комнату раздобыл?

«Рыцарь жезлов» был расползшейся во все стороны несуразной развалиной, по большей части одноэтажной, которую сотни раз достраивали и надстраивали. Более старые части этого уродливого строения выглядели настолько плачевно, что, казалось, вот?вот отвалятся. Когда Хект подходил, какой?то мальчишка, чуть младше Пеллы, грязью из ведра замазывал снаружи щели, из которых сочился дым. Дым шел от камина в общей зале – трубу явно давно следовало прочистить. Хотя запах дыма хоть немного заглушал вонь.

– Само собой. Ужин и комната – все раздобыл. Блохи, вши и клопы за счет заведения.

– Скоро додумаются брать за них отдельную плату. А дети где?

– Носятся где?то. Они поладили. Пайп, у Вэли что?то не в порядке. Я вот думаю, не изнасиловал ли ее кто. Пелла ее учит быть ребенком.

– Почему она не сбежала от нас?

– Привычки нету. Если она росла в каком?нибудь замке, где за нее все делали и горшок выносили, то бежать ей в голову не придет. Видимо, самый решительный поступок в своей жизни она совершила, когда прибилась к нам. Хотя мужество для этого потребовалось недюжинное.

– Или уверенность, что с нами ей, возможно, будет не так страшно, как с ними. Когда, как думаешь, заявятся твои родственнички?

– Я больше препираться с тобой по этому поводу не намерен – хочешь думать, что они мне родня, думай на здоровье. – Горт начал нарочито медленно загибать пальцы. – Так, ветер у нас был попутный. Мы, пожалуй, двигались вдовое быстрее их. Но они?то по прямой махнули на север, а мы сделали круг.

– Давай не тяни уже, – хмыкнул Хект.

Горт страсть как любил устроить спектакль на пустом месте.

– К завтрашнему дню появятся. Если бегом бежали всю дорогу. Все зависит от того, что они думают: убили тебя в той засаде или нет.

– И почему же?

– Сам подумай. Если тебя пристукнули, то целая куча очень серьезного народу страшно разозлилась и ищет, кого бы показательно спалить на костре. А если ты жив, то мы, как они думают, не станем слишком уж усердствовать. Вот и детишки. Наверное, на улице совсем стемнело и стало страшно.

Пелла и Вэли проскочили мимо одноглазого, неряшливо одетого типа, который пытался их не пустить, видимо приняв за детей нищих беженцев, ринулись к столу и мигом уселись. Вэли не казалась ни отрешенной, ни напуганной.

– Мы есть хотим, – объявил Пелла.

– Неудивительно, – кивнул Хект. – День выдался долгий.

К столу подошел одноглазый:

– Это ваши?

– Наши. Будут тут у вас бегать еще несколько дней. Пока остальные не подтянутся.

– Пойдем?ка посмотрим, – сказал Горт детям, – что у них на ужин.

– Да я просто проверял. У нас тут воров объявилось множество.

– Понятно, – сказал Хект и повернулся к Пелле и Вэли. – Вы двое, ведите себя прилично, пока мы на этом постоялом дворе.

– Да, дядюшка Мэт, – послушно отозвался Пелла, пытаясь сохранить серьезное выражение лица.

Вэли кивнула. С видимым усилием.

– Они у меня послушные, – сообщил Пайпер одноглазому. – Но дети есть дети – неугомонные, как всегда. Где тут у вас церковь?

Ближе к ночи, уложив детей, Хект и Горт вернулись в общий зал и уселись в темном углу, подальше от камина. Оттуда они наблюдали за посетителями: не поджидает ли кто их незадачливых убийц.

– Холодно тут, – пробормотал Горт.

– И безлюдно. Да еще тьма такая, что… О, полюбуйся?ка, господин Хэмил распутал таки мои узлы.

В трактир ввалился тощий Дуранданти, бледный как смерть и чем?то перепуганный. На лбу у него красовался здоровенный синяк.

– Этот тип явно не привык шататься по лесам после наступления ночи, – хмыкнул Горт.

– Тссс! Не светись. Пусть и дальше думает, что мы утопали в Племенцу.

К Хэмилу подошел одноглазый, и Хэмил не смог продемонстрировать ему ни монеты.

– Ты что – его ограбил? – спросил Горт.

– Разумеется. А то бы он еще решил, что мы честные люди на задании.

– Молодец. Вон он выметается.

Одноглазый вытолкал бледного сонсианца обратно на темную улицу, хотя тот громко препирался и грозил именем дона Альсано Дуранданти.

– Думаешь, этот болван только что совершил большую ошибку? – спросил Горт.

– Не знаю. Зависит от того, насколько ревностно дон защищает своих. Ого! А вот это уже серьезно.

– Что?

– Смотри – вон в том темном углу. Там сидит какой?то тип в пилигримском плаще. Когда мы сюда явились, его не было. И я не видел, как он входил. Следи внимательно; когда мальчишка?посудомойщик подбросит дров, станет чуть посветлее.

Минута шла за минутой. Хект и Горт молчали. Наконец тот самый парнишка, который недавно замазывал щели, притащил поленья. На краткий миг ярко вспыхнуло пламя.

– Вот так так, – пробормотал Горт, – был бы я заядлым игроком, я бы поставил крупные деньги на то, что перед нами уродливый двойник Ферриса Ренфрау.

– Его злая половина?

– Злее самого Ренфрау уже ничего не придумаешь. Интересно. Думаешь, он как?то связан с нашим делом?

– Вряд ли. Разве только опосредованно. – (Феррису Ренфрау и его хозяевам незачем было убивать патриаршего главнокомандующего.) – Думаю, это простое совпадение. Видимо, этот трактир – излюбленное место встречи всех интриганов и заговорщиков.

Феррис Ренфрау занимался ровно тем же самым, что и они, – сидел в темном углу и наблюдал. А Хект с Гортом высмотрели еще троих подозрительных типов.

Время шло и шло.

– Вот бы уже этот мерзавец спать пошел, – пробормотал Горт. – День выдался чертовски долгим. Мне нужно прилечь.

– Хм.

Императорский шпион не обращал на них ровно никакого внимания. Но Хект никак не мог поверить, что он их не заметил. Хотя в их углу было еще темнее.

Пайпер тоже страшно устал.

– Эй, Пайп, ты куда?

– Посмотрю, что он станет делать, когда узнает меня.

– Стоит ли?

Хект пожал плечами. Он двинулся к Феррису через зал, огибая спящих, перешагивая через пьяниц, перебравших местного отвратного пива, которое варили прямо в «Рыцаре жезлов». Ренфрау сперва никак не реагировал, зато потом вытаращил глаза и воскликнул:

– Клянусь Эйсовой задницей! Ты?то что здесь делаешь?

– Именно об этом я хотел спросить и вас, – отозвался Хект, усаживаясь на соседний стул.

– Я здесь по делу, у меня поручение от моего владыки.

– У меня та же история. Разве что в своем поручении я кровно заинтересован.

Ренфрау взял себя в руки и скрыл удивление.

– Далеко забрался от своей территории.

– А вы – от имперских владений. Эти края вроде как под Сонсой.

– Формально под графами Алойскими. Но последнего не видели с тех самых пор, как мы с тобой были птенцами желторотыми. И больше никто свои права не заявлял – слишком много труда.

Значит, тут воцарился полный хаос и процветают разбойники. Ну разумеется.

– День у меня выдался долгий. Я просто хотел дать вам знать, что я здесь. – С этими словами Хект встал и, не дожидаясь ответа Ренфрау, отправился в свою комнату.

Горт остался сидеть в своем темном углу.

 

– Ушел сразу после тебя, – доложил он немного погодя. – И выглядел удивленным донельзя. Меня он вряд ли узнал.

– Я бы на это не рассчитывал. Ты же все время вокруг меня ошиваешься.

– Взялись яйца курицу учить. Напустим на него детишек. Их?то он не ждет.

– Хорошо. Только предупредим их. Чтобы он не сумел сразу их вычислить.

 

На следующее утро Феррис Ренфрау не появился. Хект попробовал было расспросить о нем на постоялом дворе, но скоро бросил эту затею: вопросов о постояльцах здесь не жаловали. Видимо, и о нем самом хозяева не стали бы никому рассказывать.

Но Ренфрау пришел в зал с камином к вечеру, когда подоспел общий котел с ужином.

Еду в трактире можно было заказать в любой момент, но за это брали дополнительные деньги. Небогатые путники питались из неиссякаемого общего котла – обычно кашей или гуляшом. В гуляш шло все то, что осталось от блюд, приготовленных на заказ. Там довольно часто попадались мелкие кости.

Ренфрау положил себе полную тарелку и снова спрятался в свой темный угол.

За полчаса до этого Хект точно так же устроился в своем. День прошел почти зазря: детям ничего не удалось разузнать. Хотя типы, за которыми они следили по указке Пинкуса и Пайпера, действительно вели себя весьма подозрительно. Судя по выговору, явились они откуда?то с запада или севера. В конюшне при трактире стояли наготове лошади, и конюхам специально приплачивали, чтобы те держали сбрую наготове. Незнакомцы постоянно молились. Пелле это показалось особенно подозрительным.

Хект велел мальчишке выкрасть кое?что из сбруи.

Но молодчики не особенно разволновались.

Утром второго дня в «Рыцаре жезлов» поднялась суматоха: по городку поползли слухи, что войско наемников из Гролсача, у которого, по всей видимости, были репрессальные грамоты от Безупречного V, истребили в Коннеке. Выжило лишь несколько человек – те, кто бегал шустрее прочих и сумел улизнуть от графа Реймона Гарита. Среди немногих уцелевших – трус и подлец епископ Моркант Фарфог из Странга. Глава наемников Хейден Бэк пал в бою одним из первых. Взятые коннектенцами пленники охотно признавались в связях с патриархом, но документов и злополучных репрессальных грамот в захваченном лагере победители так и не нашли. Они исчезли. Конечно же, такие полезные документы.

– Пайп, твой начальник совсем свихнулся, – прошептал Горт. – О чем он только думал? Этот Реймон Гарит был одним из героев кальзирского священного похода. Значит, так?то его отблагодарили?

– Да, обычная благодарность владык. Безупречный за всю свою жизнь и шагу не сделал из Брота. Он никого не видит, кроме кучки сторонников и родных. А значит, слышит только то, что ему хочется слышать. Патриарх искренне верит, что все в мире жаждут того же, что и он сам, – узреть нового спасителя, который поведет их в бой. С самого детства все шло, как ему хотелось, и теперь он решил, что так будет всегда и везде. Он убежден в собственной непогрешимости и божественной природе. Вряд ли кто?нибудь сумеет его переубедить и раскрыть ему глаза на истинное положение вещей. Я пытался, хотя близко подобраться и поговорить с ним мне ни разу не удалось.

– Люди такого склада обычно довольно быстро отправляются в мир иной.

– Теперь понятно, откуда Безупречный и его кликуши рассчитывали взять денег.

– Он вечно надеется ограбить каких?нибудь еретиков.

– В Кальзире у него это не вышло, не выйдет и в Коннеке. Коннек – процветающий край, там очень долго царил мир. Но деньги и драгоценности по большей части разворуют в процессе завоевания.

– Проклятье! – выругался Горт. – Ведь новости?то доберутся до Брота быстрее нас. Нас хватятся, и тогда дела наши плохи.

Хект уже успел об этом подумать. Когда новости достигнут древнего города, там, как обычно, начнется бестолковая беготня, сопровождаемая криками и воплями.

– Да, возможно, эта тайная поездка не лучшим образом повлияет на наше продвижение по службе.

– Может, к нему на службу перейдем, – махнул Горт рукой в сторону Ферриса Ренфрау, который как раз направлялся к их столу.

– Уже слышали вести из Коннека? – вместо приветствия сказал имперский шпион.

Хект кивнул.

– Знайте же, хоть меня они и порадовали, ни император, ни я не имеем никакого отношения к поражению Хейдена Бэка.

– Ну тогда все в порядке.

Ренфрау ухмыльнулся. Такого за ним раньше не водилось.

– Безупречный… Нет. Не стану выражаться неподобающе об отце церкви, – продолжал Ренфрау. – Но что еще подумать, если человек нанимает гролсачских солдат, да не просто, а во главе с Бэком. Памятуя обо всех тех поражениях, которые они потерпели за последние десять лет. Да, зима в Гролсаче точно будет не из легких.

– Хейдена Бэка он нанял, потому что остальным хватило ума отказаться, – вмешался Горт. – Но бог с ними, с гениальными идеями Безупречного. Все дело в том, что в Гролсаче жизнь не сахар. Хотя выходцам оттуда приходится не так уж и плохо – никто ведь от них ничего путного не ждет, так что никаких разочарований. Если житель Гролсача пытается выбиться в люди, у него ничего не выходит и все только становится хуже. – Последнюю фразу Пинкус пробормотал едва слышно.

– Сказано со знанием дела.

– Те, кто поумнее, делают оттуда ноги и устраиваются служить где?нибудь в другом месте, – продолжал Горт. – И им хорошо, и Гролсачу выгодно – лишних ртов меньше.

– Если уезжают те, кто поумнее, что же можно сказать об умственных способностях тех, кто остался?

Горт пожал плечами. Он не был знаком с Феррисом Ренфрау и не слышал о его манере: имперский шпион считал себя самым умным и вечно кичился перед собеседниками, затевая бессмысленные споры.

– За тобой тут бегает пара ребятишек, – сказал Ренфрау, поворачиваясь к Хекту. – Откуда они?

– Для прикрытия. Да еще тут кое у кого приступ сентиментальности случился. – Пайпер кивнул в сторону Горта. – Говорит, один из мальчишек – вылитый он в детстве.

– Тот, что пострашнее?

– Он самый. Полезная малышня. Наши глаза и уши. Только вот младший немой.

– Вы из Сонсы явились.

Хект кивнул. Понятно, что Ренфрау и так уже это знает.

– Что там творится?

– Не успели понять, долго не задерживались.

«Но времени подобрать двух уличных оборванцев вам хватило», – словно говорил недоверчивый взгляд серых глаз Ренфрау.

– Город совсем пустой, сплошная помойка, – пришел на помощь Горт. – Я?то думал, там народу куча, лавки, конторы. Думаю, они так и не оправились после того восстания дэвов.

– Возможно.

Хект видел, что Ренфрау не терпится выудить из них побольше информации, но он боится каждым новым вопросом выдать важные сведения. Именно поэтому Пайпер не стал спрашивать о Вэли Дюмейн.

Уж кто?кто, а Ренфрау наверняка про нее знает.

– Поддержит ли Лотарь герцога Кларенцы? – перевел Хект разговор на другую тему.

– А что сделает патриарх, – усмехнулся Феррис, – если фон Дрессер вдруг образумится?

Пайпер улыбнулся.

Внезапно Ренфрау увидел что?то такое, что его отвлекло. Возможно, даже поразило. Удивление вспыхнуло в его взгляде, но через мгновение погасло.

– Он же не лелеет несбыточную мечту…

– Лелеет, и не одну, – перебил Горт. – Он весь во власти мечтаний и иллюзий. Ведет себя словно спятившая обезьяна, налакавшаяся перебродившего соку.

«Это еще что такое?» – подумал Хект.

– Но нас бы здесь не было, – сказал он вслух, – если бы он затеял все всерьез, так ведь?

Ренфрау хмыкнул, встал из?за стола и направился к дверям.

Следом за ним вышел еще один посетитель.

– Он надеялся, что мы этого типа не заметим, – сказал Хект.

– Да. Весьма любопытно. Это ведь Лайс Таннер.

– Не знаю такого.

– Сантеринец. Он среди прочих сбежал из Сантерина после тамошней последней заварушки, которая разразилась из?за прав на престол. Пытался устроиться на службу к патриарху. Безуспешно. У него брат – епископ.

– Значит, теперь он работает на императора?

– Думаю, он завербовался к Ренфрау еще до того, как отправился проситься к Безупречному. Нужно за ним понаблюдать, проследить – кто ему помогает. Или он один сюда явился? Интересно, Ренфрау понял, что мы его заметили?

– Полагаю, не исключает такую возможность.

– Пайп, мне это все не по нутру. Вокруг нас что?то затевается, а мы и понятия не имеем, что именно.

– Со мной всю жизнь так. Начни я вдруг понимать, что происходит, – здорово обеспокоился бы.

 

Вечером, когда Хект и Горт вместе с детьми ужинали, наконец явились бротские дезертиры.

– Вот и они, – прошептал Пинкус, незаметно передавая Вэли свою миску.

Девочка так же незаметно затолкала ее под лавку. В последнее время Вэли казалась более умиротворенной, хоть по?прежнему не разговаривала. Горт отодвинулся в тень и опустил голову.

– Пелла, – тоже шепотом сказал Хект, – видишь тех двоих, что сейчас вошли? Иди на улицу и подожди, пока они не выйдут из трактира. Проследи, только чтоб незаметно.

Пайпер оглянулся в поисках Ферриса Ренфрау, но тот еще не успел занять свой излюбленный темный угол.

Пелла и Вэли отправились к задней двери, Пелла громко что?то болтал про нужник. Никто не обратил на них ни малейшего внимания – дети уже сделались привычной частью обстановки.

– Что теперь? – спросил Горт.

– А теперь я жалею, что не отправил Пеллу подслушивать.

Дезертиры о чем?то спросили одноглазого (как его зовут, Хект так и не вызнал), тот указал на одного из давешних подозрительных типов. Тот как раз молился перед едой, но вновь прибывшие молитву прервали.

Молящийся не обрадовался.

– Явно не хотел, чтоб его здесь застали, – предположил Хект.

– Ты чего?нибудь еще про них разузнал полезного?

– Молятся постоянно. Вон тот сказал рыжей служанке, что священник. Из Ормьендена. Но откуда именно, не уточнил.

В Ормьендене встречались сторонники Безупречного – в основном сумасшедшие фанатики. У Непорочного там было больше союзников, хоть и не таких рьяных.

– Все набожные святоши обычно те еще проныры, кому бы ни молились. Но эти типы, судя по виду, еще того хуже.

Хект и сам так думал. Но ничего дельного разузнать о путниках не смог.

– Вот и второй пожаловал. А где же третий?то?

Подошедший якобы священник, казалось, был чем?то обеспокоен, но дезертиры не обратили на это никакого внимания.

– Мои ребятки требуют свои деньги, – принялся Горт додумывать происходившую на другом конце зала беседу. – Хотят поскорее убраться отсюда. А те им в ответ: не кипешите, а то люди заметят. И на ночь глядя ехать не советуем, ведь на севере от города орудует ночная тварь.

Так оно и было. Утром всего в нескольких милях от Алицеи нашли обескровленное тело.

– А мои ребятки и говорят: нам плевать. Они ж сюда прискакали все в мыле – боялись, что железнозадый Горт их сцапает и устроит веселую жизнь.

– Я бы тоже испугался.

– И правильно… Ой?ой!

– Что?

– Святоши только что навешали им лапши на уши: мол, деньги спрятаны не в самом трактире. Наверное, в конюшне. Или другую какую чушь. И теперь они потащатся за нашими священничками на улицу.

Дезертиры и их собеседники поднялись.

– Они что – совсем дураки?

– Судя по тому, что участвовали в покушении на тебя, да.

– Твоя правда. – Хотя это, вполне вероятно, была и не глупость, а просто излишняя самонадеянность. – Нельзя их упускать.

– Вот зараза! – шепотом выругался Горт. – Ну и времечко выбрал твой имперский дружок.

В свой темный угол проскользнул Феррис Ренфрау. Что же у них за дела были с Лайсом Таннером? Почему имперец не уехал? Может, у него в «Рыцаре жезлов» постоянное место встречи с агентами?

– Уходят через заднюю дверь. Там сортиры и конюшни.

– А позади лес – там проще всего темное дело провернуть.

Вроде бы Ренфрау заинтересовался четырьмя направившимися к выходу путниками. А потом перевел взгляд на Хекта.

Разумеется, хочет по возможности сунуть нос в их дела.

– Ничего не поделаешь, – пробормотал Пинкус. – Пошли. Жалко, что сегодня народу так мало.

Дезертиры были не совсем круглыми дураками, – пока священники не смотрели, они тайком проверили, на месте ли оружие. Ренфрау еще больше оживился.

– Ты прав, ничего не поделаешь.

Чтобы попасть в нужник, нужно было пройти через кухню – темную, задымленную и такую грязную, что одного взгляда хватило бы, чтобы еще неделю есть не хотелось. Толстый повар, грязный и волосатый, тоскливо уламывал скучающую служанку, которая явно не рвалась запрыгнуть к нему в постель. На вид она была года на три старше Вэли.

– Что это все намылились бегать в сортир сегодня? – громко спросил повар. – И ведь не пьют совсем, мочиться?то чем будут? Вот ты, – он ткнул пальцем в Хекта, – ты вообще ни разу не выпил. Подозрительно.

– Братец, так дело?то не в пиве, – отозвался Горт, – это еда твоя поганая наружу просится, ветры чуешь?

Повар решил было обидеться, но потом передумал – чего зря силы тратить, лучше сэкономить их, чтоб на девчонку хватило.

– Это его дочь, видимо, – сказал Хект.

– Может, и так, но я его не виню за грязные мыслишки. Что?то в ней такое есть.

На улице их поджидал Пелла.

– Ваша честь и ваша честь, – прошептал он, – они в конюшню пошли. С теми двумя, которые уже на постоялом дворе жили.

– А Вэли где?

– Следит.

– Покажи где, а потом ступайте с Вэли в трактир. И спать ложитесь. Нужно хорошенько выспаться. Завтра снова тронемся в путь.

– Так вы их ждали?

– Да, давай пошевеливайся.

Пелла двигался с таким проворством, словно видел в темноте. Хект и Горт тихонько шли следом. Пайпер недоумевал, куда же подевался третий священник.

В конюшне было тихо. Мальчишки?конюхи спали, лошади дремали, даже крысы, похоже, сегодня взяли выходной. Амулет на запястье у Хекта никак себя не проявлял, – значит, никакого колдовства тут не вершится и никто из ночных созданий в событиях не заинтересован.

Дезертиры и святоши отправились не в саму конюшню, а в прилегающий амбар. Там горел фонарь, и свет просачивался сквозь щели. Горт жестами велел Пелле забирать Вэли и идти внутрь, а потом едва слышно выдохнул в ухо Пайперу:

– Не зевай. Третий где?то поблизости.

Хект кивнул и поднялся на цыпочки, чтобы заглянуть в щель между бревнами.

Третий святоша, оказывается, ждал внутри. Он помогал своим подельникам подвинуть мешки с овсом. Горе?убийцы, похоже, волновались гораздо больше, чем их наниматели.

Хект удивился: святоши вроде как собираются платить. Значит, дезертирам удалось убедить их, что покушение прошло удачно.

– Что за чушь, – прошептал Горт, – эти двое ведь даже не убийцы, а так – завести тебя в ловушку должны были.

Пайпер сжал Гортов локоть – не время сейчас разговаривать.

Трое святош отсчитали серебро. Дезертиры заспорили было о сумме – хотели получить долю, причитавшуюся погибшим соучастникам, утверждали, что у тех остались жены и дети.

Им предложили взять половину первоначальной суммы или убираться несолоно хлебавши.

Дезертиры взяли деньги. Судя по тону, они действительно переживали из?за осиротевших семей. Видимо, в заговоре участвовала родня.

Бывшие подопечные Горта немногословно обрисовали покушение – рассказ порядком отличался от того, что помнил Хект.

Почему же святоши так легко согласились отдать деньги?

Хотя дезертиры не представляют для них угрозы – они ведь явно про этих троих ничего не знают.

Забрав свои деньги, горе?убийцы отправились в конюшню, растолкали конюхов и велели седлать лошадей.

– Лошадки?то притомились совсем. Так и сдохнут у вас, ежели ночью их еще погоните дальше. А на севере на дороге страшилище засело, – завозмущался было один из мальчишек, но потом выпалил: – Ой, спасибо, ваша честь! – и больше уже ничего не говорил.

Видимо, получил монетку.

Хект все вглядывался в амбарную щель. Трое святош расселись на мешках с овсом. Помолились, потом один достал трубку для кафа, набил ее и спросил:

– Койн приготовился?

– Я послал ему весточку. Он обо всем позаботится.

Только тут Хект заметил, что Пелла не пошел спать, а по?прежнему ошивается поблизости. Он разозлился, но ничего не сказал: не хватало еще, чтоб мальчишка начал спорить и их выдал.

– Что думаешь? – выдохнул Пайпер на ухо Пинкусу.

– Нужно действовать. Другого такого шанса не будет. Отсюда бежать им некуда.

Но святош было трое, и чего ждать от их – непонятно.

 

Первым в амбар вошел Горт – он хотел застать врагов врасплох. Изумленные священники, окутанные клубами кафового дыма, хотели было вскочить на ноги, но тут появился Пайпер Хект.

– Господа, мы просто заглянули на огонек, – сказал Горт. – У вас тут кафом так приятно пахнет. Не раскурить ли нам вместе трубочку?

Вслед за Хектом в амбар просочился и Пелла, в руке он сжимал небольшое поленце, которое, видимо, почитал грозной дубиной.

– Меня зовут Пинкус Горт. Это – мой друг Пайпер Хект. А тот молодой человек – весьма известный литературный герой. Теперь вы знаете, кто мы. Надо бы потолковать за трубочкой.

Одно из перечисленных имен троица точно узнала.

Пелла переводил взгляд со священников на своих покровителей и обратно. Он?то никаких имен не узнал, но обрадовался, решив, что уж эти?то настоящие.

– Я бы не стал, – предупредил Горт. – Вы же не убийцы. А мы как раз профессионалы. Будете хвататься за ножи – прольется кровь.

Один из святош его не послушал.

С проворством, изрядно удивившим Хекта (да и священников тоже), Пинкус выбил нож у него из рук.

– Повторюсь, мы с вами сейчас вместе выкурим трубку и потолкуем об одном убийстве, – сказал Горт, подобрав нож. – Пайп, не желаешь ли метнуть?

– Да нет, ты прекрасно справляешься. Но медлить не будем.

Горт бросил нож и угодил в горло самому дальнему священнику.

– Эй ты, будешь за него отвечать, – велел он второму – сидевшему рядом. – Сделаешь все как надо – он останется в живых. Хотя, может, вы хотите проявить характер? Тогда умрут все. Откопают вас не скоро, так что протухнуть успеете, да еще и овес приличный загадите.

– Сядь, – приказал Хект тому святоше, у которого Пинкус выбил нож. – Говори. Кто вы такие?

Тот заговорил не сразу – видимо, собирался с духом, потом все?таки выдавил:

– Мы священники. Вернее, послушники.

– Священники не убивают людей.

– Пайп, да они только тем и заняты, просто при этом чушь всякую несут и дешевые оправдания придумывают. Но продолжай. Занятная история получается. Наша же собственная церковь пытается всадить нам нож в спину.

– Не церковь. Вернее, не ваша церковь. Мы не служим узурпатору.

– Вот дерьмище! Да вы из Вискесмента! Неужели Непорочный?

Хект с трудом верил своим ушам. Все знали, что антипатриарх слаб и толком ни на что не способен – настоящий клоун, а не глава церкви, хоть закон и на его стороне. Пьянство вот?вот сведет его в могилу, и тогда про антипатриархов все благополучно забудут, ведь на Непорочном II они и закончатся.

– Давай?ка поподробнее, – приказал Пайпер.

– Вы действительно главнокомандующий Брота?

– Да. А что?

– Совет решил, что вы – самое опасное оружие в руках узурпатора. Без вас Безупречному ни за что не сколотить армию и не выбраться за пределы собственных владений. Особенно после смерти императора.

Все были уверены, что после смерти Лотаря империя ослабнет и в ней воцарится хаос. Следующей на престол должна взойти его сестра Катрин, и ей придется разбираться с толпой курфюрстов и знати, ведь всем им точно не понравится подчиняться женщине.

– Тогда понятно, почему покушение организовано из рук вон плохо, – пробормотал Горт. – Надо же – антипатриарх, кто бы мог подумать, что у него кишка не так уж и тонка?

– Если еще они правду нам говорят, – заметил Хект. – Мне приходит на ум несколько людей, которых вполне хватило бы на такое, если бы только моя смерть им действительно понадобилась.

А кому?то явно понадобилась. Ведь попыток было уже довольно много.

Двое священников принялись молиться над раненым собратом. Пайпер вывел Пеллу из амбара.

– Пойди присмотри за Вэли. Не дело, если они поймут, что ты с нами. Это не очень хорошие люди.

Но священники явно растеряли запал и драться уже не рвались.

– Пайп, и что теперь? – спросил Горт. – Священников из Вискесмента я как?то не рассчитывал поймать.

– Да и я тоже.

Куда теперь? Во всю прыть мчаться в Брот, надеясь обогнать вести о коннекском разгроме? Но им уже не успеть.

– Что?то мы с тобой не обмозговали как следует наше приключение.

– Совсем как юнцы зеленые, – ударился в философствование Горт. – Так поступают те, кому нечего терять.

– Да. Господа, еще один важный вопрос: куда вы отправили тех глупцов, которым только что заплатили?

– Они столкнутся с разбойниками. Если не будут сражаться – останутся живы, только деньги потеряют.

– То есть убивать вы их не собирались?

– Мы не убиваем людей, – оскорбленно вскинулся было священник, но потом осекся. – Ладно, их убивать нам незачем. Они все равно затеряются в Гролсаче среди кучи народа. Да они и не знают ничего толком. Но денег тратить нам нельзя – нельзя опустошать казну Непорочного.

Значит, платить наемникам никто не собирался изначально.

– Почему?

– Потому что мы почти уже не получаем доходов. Узурпатор…

– Я имею в виду, почему понадобилось меня убивать?

– Я же сказал – вы единственный…

– Лжешь.

Это какая?то чушь. Не такая он важная шишка. Его вполне можно заменить. Хотя бы тем же Гортом.

– Пайп, он сам в это верит, – встрял Пинкус. – Ему так сказали.

– Глупость какая?то, – прорычал Хект.

– Глупца уму?разуму не научишь. Пайп, а ты, видать, действительно высоко забрался, раз люди, которых ты знать не знаешь, искренне верят, что тебя надо пристукнуть.

– Завидуешь?

– Ну нет. Я, братец, не желаю, чтобы какой?нибудь недоумок жаждал мне глотку перерезать. Разве что ревнивый муженек какой красотки, да и то лучше лет через сто – не раньше.

– Вера слаба в вас, – произнес один из священников.

– Хватит мне тут заливать про веру, ты, слуга Божий. Я уже почти сорок лет небо копчу и не встречал еще такого Орудия, которое рвалось бы улучшить мне жизнь.

– Довольно религиозных споров, – вмешался Хект. – Ночь на дворе. Я устал и зол. Вот как мы поступим. Вы отправитесь обратно в Вискесмент и передадите слово в слово: если еще хоть кто?то покусится на мою жизнь, я восприму это как личное оскорбление. И пошлю настоящих знатоков своего ремесла, а не тех неумех, которые обычно выполняют волю Безупречного. Имперские шпионы на этот раз вас ни о чем предупредить не успеют.

Оса Стил шпионил для императора, и благодаря ему уже сорвалось одно патриаршее покушение на жизнь Непорочного II.

Протиснувшись мимо лежавшего на полу раненого, Горт принялся копаться среди мешков с овсом и вскоре нашел там полупустой кожаный кошель.

– Какая жалость. Похоже, они и правда почти все деньги отдали Оберо и Огьеру.

– Заберем у них лошадей, – предложил Хект. – Жить хотите? Тогда прогуляетесь пешком.

Один из священников мрачно кивнул.

– Следите, чтобы в рану не попадала грязь, – посоветовал Горт. – Если заражения не будет, он выкарабкается. И найдите ведьму?целительницу. Пусть наложит припарку.

Это был простой и дельный совет, какой можно услышать на поле боя.

– Пинкус, все – закругляйся.

– Что? Ты разве не хочешь узнать, кто предложил нашим знакомым такую занимательную работу? Вы же, ребята, не сами все это придумали? И явно не ваш герой Непорочный все организовал. Такие затеи – дело серьезное, нужно шпионить, нанимать людей, обучать их. А вы просто деньги привезли. Наверное, у вас и указания разные имеются – смотря как в Броте все пройдет. Так?

На лицах священников отразился испуг.

– Видишь, Пайп? Надо просто правильно задавать вопросы. Кто вас послал?

После короткого и весьма бодрого допроса, хотя и без пыток, горе?заговорщики назвали имя – Руденс Шнайдель.

Именно этот самый Руденс Шнайдель и руководил всем – спланировал убийство, нанял людей, провел разведку, дал кому надо взятки и отправил двух безработных послушников заплатить убийцам. Времена нынче трудные, а работенка непыльная – вот они и согласились.

– Руденс Шнайдель? – переспросил Горт. – Пайп, это что, какой?то твой земляк, у которого на тебя большущий зуб? Ты сестру его, что ли, опозорил?

– Да я первый раз о нем слышу.

– Но судя по имени, он из твоих краев.

– Да, похоже на то. Кто?нибудь из вас лично его встречал?

Тот священник, который и рассказал про Шнайделя, помотал головой. Он явно и сам был не рад, что столько выболтал.

– Он действовал через посредника.

– А выглядит он как – описать сможешь?

Ну разумеется, не сможет. Во всяком случае, не подробно.

– Я спрашивал о Шнайделе у посредника. Тот сказал, что видел его лишь однажды. Если это вообще был Шнайдель. Говорил он с сильным акцентом, так что понять его почти нельзя было.

А описание им дали такое, что под него подошел бы любой прохожий на городской улице где?нибудь в Фиральдии: не толстый, но и не худой, не высокий, но и не низкий, волосы не темные, но и не светлые, кожа не смуглая, но и не бледная.

– Ну, это все я уже проходил, – расстроился Хект, вспомнив, как пытался выследить ведьму Старкден, стараниями которой едва не отправился на небеса ша?луг Элс Тейдж, превратившийся потом в возвращавшегося из чалдарянского священного похода рыцаря, сэра Эльфорда да Скеса. – Он в дополнение к прочим радостям не колдун, часом?

– Ладно, имя у нас есть, – наклонившись ближе, прошептал ему на ухо Горт. – Я напущу на него Бо. А нам пора заняться делом.

Пайпер кивнул:

– Тогда довольно. Спокойной ночи, господа. Мы помолимся за вас, братья.

 

За час до рассвета Хекта разбудил Пелла.

– Господин, эти священники нацелились украсть своих лошадей и сбежать.

– А ты откуда знаешь?

– Вэли видела. Она меня и растолкала.

– Понятно.

Пайпер еще только натягивал штаны, а по мостовой за окном уже зацокали копыта.

– Не спится им, значит.

– Да, господин.

– Я теперь уже и господин?

– Да, господин.

Слова мальчишки Хекта позабавили, но времени разбираться в хитросплетениях Пелловых мыслей у него не было.

Впрочем, как оказалось, времени вполне достаточно – заговорщики из Вискесмента успели улизнуть.

 

Теперь торопиться им было некуда. Пешая дорога в Брот предстояла долгая.

– Давайте прикинемся путниками, бредущими на юг в поисках работы, – предложил Горт. – Только вот выглядим мы чересчур состоятельно, надо бы победнее.

Внезапно словно ниоткуда появился Феррис Ренфрау. Хект спрашивал себя, что именно ему известно о событиях прошлой ночи. Имперский шпион, похоже, обрадовался, что они уезжают. У Пинкуса немедленно случился приступ паранойи.

– Может, он собирается сцапать нас где?нибудь на проселочной дороге.

– А какой ему с того прок?

– Еще какой! Тогда на ближайшие десять лет конец всем надеждам Безупречного. Где этому недоумку найти еще двух таких молодцов, как мы с тобой?

– Весомый аргумент. Но что?то сомневаюсь я, что он ценит нас так же высоко, как мы сами себя ценим. Но чтоб ты не переживал, пойду и сам все спрошу у Ренфрау.

– Что? Ты спятил?

– Имя Руденс Шнайдель вам о чем?нибудь говорит? – спросил Хект, подойдя к Феррису. – Этот человек не связан с Вискесментом?

– О нем ходили весьма неприятные слухи, – удивленно приподнял бровь Ренфрау. – По всей видимости, волшебник. Не из последних. Но больше ничего не известно. А что?

– В Броте произошло покушение. Вы еще о нем услышите. За ним стоит Шнайдель. Быть может, это как?то вам пригодится.

– Скорее всего, нет. В Вискесменте все больше и больше отбиваются от рук. Скажи своему приятелю, что я его трогать не буду. На этот раз.

– У него что, на лице все написано? – рассмеялся Хект.

– Вот именно.

– Я передам. И еще одно имя – Дюмейн.

– Дюмейн?

– Только имя мне и известно. Услышал в Сонсе. Вернее, подслушал. У одного заговорщика, связанного с кланом Дуранданти.

– Я знаю только одних Дюмейнов – это семья не очень знатных аристократов из Арнгенда. Нынешний виконт Дюмейн враждует с Анной Менандской. Вернее, это она с ним враждует. Дюмейн – мелкая сошка и играет не очень большую роль в делах Арнгенда, разве что Анна иногда использует его в качестве козла отпущения, когда рушатся ее планы. Но он почти все время сидит в родовом поместье – отгоняет родню, которая ходит в вассалах у короля Сантерина. Он имел глупость отвергнуть Анну. Причем на глазах у всех.

Анна Менандская была любовницей невменяемого арнгендского короля Шарльва и хотела, чтобы после его смерти трон занял ее сын Регард. Законных детей у Шарльва не было. Анна славилась своей невероятной похотью, а еще злокозненностью – она жестоко расправлялась с теми, кто осмеливался перейти ей дорогу.

– Что?то тут не вяжется. Наверное, я неправильно расслышал.

– Ой, кажется, дела плохи.

На Западном тракте показался всадник. Конь под седоком настолько обессилел, что едва переставлял ноги. Было видно, что животное безбожно загнано. Только вины всадника в этом быть не могло – он был привязан к седлу и находился без сознания.

Горт бросился вперед и поймал коня за уздцы. Животное не сопротивлялось – силы у него кончились.

Хект и Ренфрау подошли ближе. Стряслась какая?то беда. Лошадь и всадник были покрыты засохшей кровью – своей и чужой.

– Огьер, – сказал Пинкус, – на три четверти мертвый.

– Они нам солгали, – отозвался Хект.

– Те святоши? Да ты шутишь. Быть того не может, чтоб священник да соврал. Но – нет. Они тут ни при чем. Взгляни на раны.

Пайпер вместе с Ренфрау обошли вокруг скакуна, который совсем поник и опустил голову до самой земли. Хект отвязал Огьера, и Горт с Феррисом стащили его на землю.

– Он будто с медведем бешеным столкнулся, – задумчиво протянул Хект. – Или с голодным львом.

– Львом? Какие львы, Пайп? В этих краях никаких львов не видали со времен Древней Бротской Империи.

– Да, – согласился Ренфрау. – В древности их использовали в кровавых забавах. Может, они и потом изредка забредали, перейдя через Гибр?аль?Тар, но ко временам праманского завоевания их истребили даже на дальних берегах Родного моря.

– Мне это знать совершенно незачем.

Рука у Хекта слегка заныла – амулет реагировал на остаточное волшебство, исходившее от коня и всадника. Они явно столкнулись с чем?то или кем?то весьма могущественным.

Вокруг начали собираться зеваки из «Рыцаря жезлов». Хект и Ренфрау отгоняли их, пока Горт расспрашивал бывшего дезертира.

Огьер был весь покрыт кровью, но раны его оказались не смертельными. Хотя за жизнь ему побороться придется – раны от когтей всегда начинали гноиться.

Один из постояльцев «Рыцаря жезлов» признался, что немного знаком с целительством. Когда его убедили, что никто не собирается доносить на него церковникам, он взялся лечить раненого.

У служителей епископальной чалдарянской церкви начиналась настоящая шизофрения, когда речь заходила о силах, связанных с Орудиями Ночи. Они выступали против любых сношений с колдунами и ведьмами, хотя некоторые из самых высокопоставленных церковников как раз и считались самыми могучими волшебниками. Тех же, у кого обнаруживался соответствующий талант, но кто не принадлежал церкви, часто преследовали. Особенно когда в дело вступали охотники на ведьм из особого ведомства.

– Ну и? – спросил Хект, когда Пинкус наконец закончил расспросы. – Что он тебе рассказал?

– Сплошная ирония судьбы.

– Какие ты, оказывается, выражения знаешь.

– Ладно, не издевайся. Сейчас все расскажу разом. А потом надо двигать отсюда.

– Давай уже.

– На Огьера и Оберо напали разбойники и ограбили их. Они как раз спорили, убить им путников или оставить в живых, но внезапно стало очень холодно. Сгустился туман. Свет луны померк. Послышались вопли. На Огьера набросилось какое?то когтистое чудовище, у которого из пасти разило гнильем, но что?то его отвлекло, и оно не успело прикончить свою жертву. Он потерял сознание, а очнулся уже на рассвете. Несколько лошадей разбежалось, остальных – так же как и его брата и всех разбойников – чудовище разорвало в клочья. Огьер побрел в Алицею, потому что больше в голову ему ничего не пришло. По дороге он то и дело терял сознание; когда чувствовал приступ слабости, прятался. Говорит, в какой?то момент мимо по дороге проскакали наши святоши. Он пытался их предупредить, но они не услышали. А потом оттуда, откуда он как раз шел, донеслись страшные вопли. Но Огьер не останавливался. В поле ему попалась оседланная лошадь, он поймал ее за уздцы, успокоил, кое?как влез в седло и привязал себя к нему – на тот случай, если вдруг опять шлепнется в обморок. В лесу кто?то зарычал, послышался хруст веток. Лошадь от страха понесла. Постепенно силы ее иссякли, бежать она больше не могла и дошла до города уже шагом. И вот Огьер здесь.

– А что случилось с деньгами?

Кое?кто из созданий Ночи не переносил серебра, очень многие – железа (хотя этого неблагородного металла боялись в основном мелкие духи).

– У того, у кого при себе были монеты, шансов выжить прибавилось.

Горт снова быстро расспросил раненого и вернулся к Пайперу.

– У него при себе было немного серебра, – озадаченно сказал Пинкус. – Разбойники его не нашли. Остальные деньги забрал их предводитель. Но его, как и остальных, прикончило чудовище. Деньги, наверное, еще лежат где?то там.

Горт говорил тихо, но его все равно услышали. Зеваки тут же потеряли интерес к происшествию и заторопились по каким?то срочным делам. Хотя никто из них даже не знал, о какой сумме идет речь.

– Удивительно, правда? – поразился Горт, потом кивком подозвал одноглазого трактирщика и что?то прошептал ему на ухо. – Пайп, пора в путь. Неприятности не ждут.

И они отправились прочь из Алицеи, тогда как куча народу отправилась тоже, но в противоположном направлении.

– Вот болваны, – пробормотал Хект. – Неведомое чудовище только что прикончило восьмерых, а то и десятерых, а у них в голове только деньги. Что ты там нашептал одноглазому?

– Велел позаботиться об Огьере, пока тот не встанет на ноги. Сказал, у Огьера есть деньги. А еще сказал, что в случае чего у «Рыцаря жезлов» будут серьезные неприятности.

– Понятно.

Пайпер понял даже больше, чем хотел того Горт.

Огьер и Оберо, видимо, все?таки приходились ему родней.

 

3

 

 

Альтен?Вайнберг, сердце Новой Бротской Империи

 

Принцесса Элспет, графиня фон Супфер, маркиза Руньянская, и прочая, и прочая, приехала в Альтен?Вайнберг, полагая, что император желает отпраздновать ее двадцатый день рождения. Трижды преклонив колена перед своим младшим братом Лотарем, владыкой Граальской Империи, она поняла, что вызвал он ее, скорее всего, совсем по другому поводу. В зале было полно стервятников и воронов, которые теперь окружали Лотаря. Катрин тоже явилась.

А вот Феррис Ренфрау не приехал. В его присутствии ей было бы спокойнее. Ренфрау можно было бы назвать совестью империи.

Преклонять колена Элспет совсем не хотелось, но сегодня ее брат выступал в своем официальном качестве. Возможно, ему и самому этого не хотелось. Рядом неотступно находился регент Омро ва Стил?Паттер, эрцгерцог Хиландельский, первый среди равных советников. Также между императором и менее титулованными гостями стояли хранитель императорского гардероба, хранитель средств, выделенных на личные императорские расходы, и адмирал Вондо фон Тайр (флот его, правда, существовал почти исключительно в его воображении). Эти стервятники наложили свои когти на имперскую власть только потому, что Лотарю до совершеннолетия оставалось еще пять лет.

Старшая сестра Элспет, Катрин, графиня фон Кретьен, графиня фон Гордон, наследная принцесса, тоже преклонила колена, не скрывая при этом своей досады и отвращения, которое она испытывала к эрцгерцогу Хиландельскому и его приспешникам. Лотарь был ее любимым младшим братом, милым сердцу Мусином. Она безудержно баловала его, выхаживала во время постоянных болезней. Элспет сестру не любила и была о ней невысокого мнения, но не могла отрицать, что Катрин беззаветно любит брата и потворствует ему во всем. Обе они, и Катрин и Элспет, ненавидели алчных стариков, которые теперь властвовали над мальчиком.

Катрин Идж, высокая стройная красавица с белокурыми локонами, одетая в простое темное платье, казалась холодной и отстраненной. От отца она переняла упрямство, но почти не унаследовала его обаяния, располагавшего к нему столь многих. Именно поэтому, да еще потому, что она была женщиной, а вокруг столько честолюбивых дворян жаждали власти, теперь Катрин оказалась в гораздо более уязвимом положении, чем ей бы хотелось. Но регент со своими стервятниками просто?напросто ослеп, если принимает Иджевых дочерей за слабовольных девиц.

Сейчас все дети Свирепого Малютки Ганса оказались в гораздо более уязвимом положении, чем им бы хотелось.

Йоханнес вынудил курфюрстов составить Акт о престолонаследии, который был утвержден и принят патриархом и коллегией, и теперь этот документ никто не мог оспорить с точки зрения закона. Но Йоханнес Черные Сапоги не рассчитывал так скоро погибнуть в битве. Он думал, что переживет своего больного сына и передаст трон Катрин и ее сыновьям. Император надеялся заключить могущественные союзы, выдав дочерей замуж.

Все переговоры, касавшиеся Акта о престолонаследии, прошли еще до гибели Йоханнеса под Аль?Хазеном, и сам акт был к тому времени уже подписан.

Элспет указали в нем на всякий случай. Йоханнес ведь все делал тщательно. Следующими после Элспет значились сыновья сестры Ганса, Аньес.

Право распоряжаться императорским престолом могло перейти к курфюрстам, лишь если бы какая?нибудь беда стряслась со всем семейством Иджей разом.

– Советники изволили предупредить нас, и мы согласны с ними – правление наше подвергается теперь серьезным испытаниям.

Элспет никогда раньше не слышала, чтобы Мусин пользовался этим королевским «мы», и поразилась. Принцесса еще не привыкла, что ее маленький брат вдруг сделался императором. Вглядываясь в его лицо, она подумала: не стал ли этот новый Лотарь игрушкой в руках регента и его приспешников. Именно этого она так боялась, ведь эрцгерцог Хиландельский со своим вороньем все неотступнее кружили вокруг императора, отрезали его от родных, да и от всего окружающего мира.

Лотарь хорошо понимал, что происходит. Но он был еще мал и потому почти не мог ничего сделать, чтобы это остановить. Ему приходилось быть сильным и даже стравливать советников между собой. Кое?что у него получалось.

– То, как мы все держим себя, недостойно императорской семьи. Дочери отца нашего не должны навлекать на себя злословие и бесчестье, разъезжая повсюду, словно простые воины.

Элспет с изумлением уставилась на Лотаря. Последние лет десять половина императорского двора негодовала и возмущалась, потому что Йоханнес не просто разрешал незамужним дочерям сопровождать себя в военных походах, но сам звал их с собой. Они рисковали наравне с ним, жили в обычных полевых лагерях и постоянно имели дело с грубой неотесанной солдатней.

Значит, советники решили положить всему этому конец.

Под гневным взглядом Элспет малолетний император поник. На лице Катрин он тоже не увидел сочувствия или понимания.

Катрин меньше, чем Элспет, нравилось вести возмутительно неправильный образ жизни. Младшая дочь Иджа во время кальзирского священного похода надевала доспехи, бралась за оружие и даже угодила в опасную переделку под стенами Аль?Хазена. Катрин же была упряма и больше дорожила своей независимостью и полагавшимися ей правами.

Лотарь обладал слабым телом, но дух его был силен, гневные взоры сестер не могли его запугать.

– Мы решили, что принцессы, наши сестры, должны удалиться в свои владения и ждать, покуда мы не подыщем для них выгодных женихов. Молчать, вы обе!

Элспет готова была взорваться от злости. Катрин она в ту минуту не видела, потому что гнев застилал глаза, но и сестрица наверняка в бешенстве.

Эрцгерцог едва не усмехался от радости в свою седеющую бороденку. Взгляд у него при этом был ледяной.

– Такова воля императора.

Значит, Лотаря донимали и мучили до тех пор, пока он не согласился.

Элспет вспомнила, что эрцгерцог Хиландельский сам рассчитывал когда?нибудь занять престол, пока Йоханнес не заставил всех принять Акт о престолонаследии.

Но тут малолетний император показал всем, что советники, вопреки их собственному мнению, не всегда могут вертеть им так, как им того хотелось бы.

– Катрин, мы даруем тебе императорские владения в Грюмбраге и права на Этеред и Арнмагил.

Советники до того опешили, что лишились дара речи. Кое?кто из менее высокопоставленных членов двора захихикал.

– А сестре нашей Элспет, – продолжал меж тем мальчик, – мы даруем Племенцу и прилегающие владения. Пусть завершит там свое образование.

Племенца была гораздо более скромным подарком, чем тот, что достался Катрин. Этеред и Арнмагил, которые теперь превратились в единую имперскую провинцию, всего сто лет назад считались отдельными самостоятельными королевствами. Но именно Племенцу больше всего любил Йоханнес. Он с радостью перенес бы туда столицу из Альтен?Вайнберга, если бы город этот не располагался так далеко от сердца Граальской Империи. В Племенце Ганс проводил много времени – исключительно ради собственного удовольствия, а не потому, что того требовали политика империи в Фиральдии или очередные трения с церковью или Безупречным V. В этом фиральдийском городе его дочери в основном и получили свое образование.

Элспет улыбнулась, и Лотарь улыбнулся ей в ответ.

Эрцгерцога Хиландельского ловко обставили. Лотарь пожаловал императорские владения своим сестрам на глазах двух дюжин свидетелей, многие из которых отнюдь не поддерживали эрцгерцога. Если Лотарь все обдумал должным образом, то соответствующие бумаги уже готовы – и составлял их человек, который точно не выслуживался перед регентом.

Эрцгерцог сделал каменное лицо. Больше он уже не допустит такой ошибки и не станет недооценивать малолетнего императора.

Элспет скосила глаза. Вроде бы Катрин довольна: Этеред и Арнмагил – богатые и плодородные края, а Грюмбраг славится своими ремесленниками и оружейными мастерами. Вполне подходящие владения для наследницы Новой Бротской Империи.

Катрин бросила на Элспет быстрый взгляд, и он был почти так же полон злобы, как тот, что она совсем недавно обратила на эрцгерцога Хиландельского.

Да Катрин, оказывается, завидует! Тому, что Элспет досталась Племенца! Ведь там прошли и ее счастливые дни. Быть может, единственные ее радостные воспоминания, нажитые за все двадцать три года, связаны именно с Племенцей.

Когда Йоханнеса Иджа, которого еще называли Йоханнес Черные Сапоги, Ганзель Черные Сапоги, Малютка Ганс (из?за небольшого роста) или Свирепый Ганзель, курфюрсты избрали императором Новой Бротской Империи, у него еще не было детей. Мать Катрин, Хильдегрюн Маченская, вышла замуж за нового императора в девятнадцать лет. Она была высокой белокурой красавицей. Ходили сплетни, что Йоханнес положил на нее глаз, когда Хильдегрюн было всего пятнадцать. Принцесса Катрин родилась всего через пять месяцев после императорской свадьбы.

Союз с семейством Хильдегрюн укрепил положение Йоханнеса в Граальской Империи. Она была преданной женой, а ее многочисленные братья?рыцари верой и правдой служили императору до и после ее смерти и оставались его друзьями даже в нелегкие времена. Хильдегрюн часто разъезжала по империи вместе с Ганзелем. Императрица повсюду вызывала любовь – перед ней преклонялись даже жены Гансовых врагов.

Когда Катрин было всего четыре месяца от роду, а Йоханнес воевал в бесконечных государствах Фиральдии, Хильдегрюн погибла на верховой прогулке.

Императрица была умелой наездницей и обожала вместе с самыми смелыми придворными дамами скакать галопом. В один черный день ее конь оступился на берегу канала. Спрыгнуть Хильдегрюн не успела, и конь придавил ее. Императрица потеряла сознание, не могла высвободиться из стремени, и жеребец, падая с крутого берега в воду, утащил ее за собой. И всадница, и скакун утонули – их не успели вовремя вытащить.

Патриарх Милосердный III, коллегия и все пять кланов Брота вознесли хвалу Господу Богу. Ведь в то лето патриаршие войска повсюду терпели сокрушительное поражение. Император шел прямо на вечный город, когда его настигли дурные вести.

Еще и года не прошло со смерти Хильдегрюн, как Ганзель женился на матери Элспет, вдовствующей принцессе Ницшау. Принцесса Терезия была старше его на десять лет. Этот союз еще более упрочил положение Йоханнеса среди курфюрстов. Тридцатичетырехлетняя принцесса была довольно сластолюбивой особой, и муж удовлетворял ее аппетиты – у Терезии было два выкидыша, а потом родился сын Вилем, который прожил всего две недели, и наконец Элспет. Свою мать Элспет никогда не видела.

Императрица умерла от родильной горячки через три дня после рождения дочери. Ее похоронили возле Вилема в семейном склепе ее первого мужа в Вортбурге в Ницшау.

Перед смертью Терезия передала императору все привилегии и обязательства своей семьи. Таким образом, этот двадцатисемилетний юноша сделался третьим по могуществу человеком в чалдарянском мире – превосходили его только бротский патриарх и владыка Восточной Империи. Помимо всего прочего, Терезия завещала ему сломить мирскую власть Брота. Этим император и занялся искусно и умело.

Но ни разу не удалось ему приблизиться к своей цели настолько, как в то лето, когда погибла Хильдегрюн. Отчасти это объяснялось унынием из?за понесенных самим императором потерь, отчасти тем, что среди дворян Новой Бротской Империи появились сочувствующие церкви. После смерти Терезии Йоханнес девять лет не усердствовал на поле боя, и со временем из?за взяток и предательства потерпела крах добрая половина его начинаний.

Затем коллегия избрала нового своенравного патриарха – Безупречного V.

Спустя полтора года после смерти Терезии Йоханнес женился на Маргарет Этередской – союз этот устроил отец Хильдегрюн. Маргарет была засидевшейся в девицах дочерью предшественника Ганзеля. Эту благочестивую женщину он уважал, но никогда не любил. Она же его боготворила. Именно женившись на Маргарет, Йоханнес получил те земли, которые Лотарь теперь пожаловал Катрин. К тому же благодаря этому браку род Иджей соединился с древним кланом, из которого происходила бо?льшая часть Граальских императоров.

Маргарет Этередская была болезненной особой, точно таким же родился и единственный сын, которого она смогла подарить своему возлюбленному Ганзелю. Но тем не менее прожила императрица гораздо дольше, чем две ее предшественницы. Когда Лотарю исполнилось семь, в империи разразилась эпидемия чумы. Она унесла жизни многих стариков и немощных. Сам наследный принц спасся лишь потому, что его при первых же известиях о чуме отправили в совершенно изолированное от внешнего мира убежище.

После смерти Маргарет Йоханнес поклялся никогда больше не жениться и ограничивался лишь куртуазными романами.

Каждый императорский отпрыск уродился внешностью в мать, а умом – в отца. Катрин выглядела так, как могла бы выглядеть Хильдегрюн, если бы дожила до двадцати трех лет. Элспет, как утверждали все, как две капли воды походила на Терезию в юности. У Катрин имелся целый выводок дядюшек, которые нежно любили ее и сохраняли верность любимому ими покойному императору. Именно поэтому – из?за этих закаленных в боях рыцарей и семей всех трех жен Йоханнеса – советники Новой Бротской Империи и не осмелились бы оспорить распоряжение Лотаря.

В одном, однако, малолетний император не преуспел: дочерям Йоханнеса отныне возбранялось вести себя так, словно они не дочери его, а сыновья. Девушки должны были отправиться в свои новые богатые владения и вести себя сообразно положению обычных женщин своего времени.

Элспет эта перспектива не радовала, но она была послушна долгу.

А вот Катрин наверняка так просто не сдастся.

 

Но у эрцгерцога и его приспешников оставался весьма значимый козырь.

Лотарь не мог вечно оттягивать ни свою собственную женитьбу, ни замужество своих сестер. Его первейшей обязанностью было зачать наследника престола (хотя раньше императоров всегда избирали). А сестры…

Замужество подрежет им крылышки. Права на престол они не потеряют до тех пор, пока у Лотаря не появится здоровый сын, но любой муж получит над ними законную власть.

Губы Элспет изогнулись в презрительной усмешке. Законная власть столкнется с весьма непростым характером.

Она не знала ни одного мужчины, сила воли которого могла сравниться с ее собственной.

Элспет не имела никакого желания выходить замуж, если только этого не потребуют какие?нибудь совсем уж суровые обстоятельства, но и в этом случае муж, кем бы он ни оказался, непременно пожалеет о своем честолюбии.

Будущий муж Катрин тоже явно не будет счастлив.

И тем не менее дочери Йоханнеса Черные Сапоги были завиднейшими невестами чалдарянского мира. Потому что весь этот мир каждый месяц с нетерпением ждал, когда же Лотарь Идж отправится на небеса.

Вряд ли малолетний император успеет обзавестись наследником.

Элспет боялась, что после сегодняшней выходки Лотарю грозит опасность. Регент иногда действовал необдуманно и сгоряча. Убивать Лотаря ему было невыгодно: Катрин любила эрцгерцога Хиландельского еще меньше, чем брат. А ей?то как раз уже не нужно было дожидаться совершеннолетия.

Она могла бы сделаться настоящим кошмаром для партии эрцгерцога.

Если только не рассорилась бы с Феррисом Ренфрау.

Катрин не любила Ренфрау, а как тот относился к сестре, Элспет не знала. Феррис редко показывал свои чувства.

Иногда Элспет казалось, что Ренфрау подобен самой Ночи – такая же неизбывная сила природы, которую необходимо учитывать в любой стратегии.

Возможно, Феррис Ренфрау был самым могущественным человеком в Граальской Империи.

Но где он был сейчас, никто не знал.

Элспет Идж сверлила взглядом затылок эрцгерцога, всем сердцем желая, чтобы старик упал замертво.

Но, как часто бывает в жизни, объект ее ненависти подчиниться воле принцессы не пожелал.

Жизнь редко потакает нашим желаниям.

Император разрешил сестрам удалиться и велел немедленно отбыть в свои новые владения. Каждой он отдал в качестве сопровождения небольшой отряд браунскнехтов – императорских телохранителей. Элспет возблагодарила Господа за этот небольшой подарок.

Ее отрядом командовал Альгрес Дриер – долгое время он был приближен к Йоханнесу, и Элспет его хорошо знала. Ганзель не только доверял Дриеру свою жизнь, но и часто поручал особые задания, на которые не хватило бы умения Феррису Ренфрау. Дриер знал Племенцу как свои пять пальцев.

Но, даже имея такого провожатого, Элспет по?прежнему жалела, что не может посоветоваться с Ренфрау. Он бы вернул ей утраченные храбрость и уверенность.

Элспет хотела было поговорить с Катрин, когда они вернулись в свои покои, но сестра разговаривать не пожелала. Катрин изменилась. Больше она не была Элспет другом.

Катрин боялась.

Теперь она была всего в шаге от престола Граальской Империи. И оказалась в самом центре разраставшихся интриг. Все жаждали управлять ею. Она никому не доверяла, даже младшей сестренке, которая в один прекрасный день, возможно, возжелает занять ее место.

Куда же, ну куда же запропастился Феррис Ренфрау? Ведь дочери Йоханнеса Черные Сапоги так отчаянно в нем нуждались.

 

4

 

 

Ветра отчаяния

 

Из Карон?анде?Лета брат Свечка отправился вместе с графом Реймоном Гаритом в Антье. У него просто не было выбора. Граф с подозрением относился к совершенному, да и к мейсалянам в целом, хотя в его собственном семействе были ищущие свет. Но граф воевал не ради веры, он просто был ярым коннекским националистом и отказывался терпеть бесчинства иноземцев на своей родной земле.

Решительность графа Реймона передалась и жителям Антье. В городе кипела жизнь, он процветал и не собирался сдаваться, несмотря на все те беды, которые учинила в нем горстка развращенных бротских епископов и две вражеские армии. Здесь успели восстановить бо?льшую часть разрушений, которые появились после той самой неудачной для Антье осады. Но собор восстанавливать не стали – на его месте так и лежала груда обугленных обломков, под которыми покоились тела невинно убиенных женщин, детей и стариков. Гарит объявил, что собор этот станет памятником, «окропленным кровью тех, кого патриарх?узурпатор почитал своею паствой и погубил».

Учиненная в Антье резня подорвала доверие коннектенцев к церкви на многие последующие века.

По?настоящему понимали, какие глубокие шрамы оставила она на душах уцелевших, только те, кто сам здесь побывал.

Страшные события выжгли свой черный след в их сердцах, и в особенности в сердце графа Реймона, ведь именно он не сумел предотвратить катастрофу.

В Коннеке его очень многие поддерживали.

Герцог же Тормонд никак не мог понять, как изменила тьма дух жителей Антье.

– Я знаю Тормонда с детства, – сказал брат Свечка. – Он не дурной человек и хочет блага. Просто герцог потерял связь с повседневной жизнью, несмотря на старания советников и свои возможности.

Брат Свечка и сам оказывался в числе таких советников, когда попадал в Каурен.

– Он глупец, – отрезал граф Реймон. – Быть может, он хочет блага столь же сильно, как сам Аарон Чалдарянский, но Тормонд слепец и глупец.

Обсуждать герцога они принялись после того, как граф получил от своего сюзерена письмо с повелением явиться пред очи герцога и отчитаться за свое дурное поведение. На Гарита жаловались Безупречный V и Моркант Фарфог, епископ Странга.

Брат Свечка не стал спорить.

– Иногда Тормонд действительно ведет себя так, будто у него на глазах колдовская пелена.

– Похоже на то. Никуда я не поеду. Хочет меня видеть – пусть посылает Данна арестовать меня. Сам я с места не сдвинусь.

Сэр Эарделей Данн, военачальник герцога, когда?то бежал из Сантерина, а потом остался в Коннеке, хотя после последних изменений, связанных с порядком престолонаследия, мог и вернуться на родину.

– Вы уверены, граф?

Брат Свечка имел в виду неповиновение сюзерену, но Реймон понял его по?своему:

– Вы правы. Мне нужно объезжать Коннек. Шпион в Салпено сказал, что Анна Менандская снова набирает войска, чтобы вторгнуться к нам. Ее пока мало кто поддерживает. Но только пока. Поскольку в Салпено воцарилась неразбериха, на их границы наседает Сантерин. Дворяне вынуждены защищать свои собственные города и за?мки, у них нет времени на разграбление наших.

Монах кивнул. Он сам был в Арнгенде прошлой весной и уцелел только потому, что местные мейсаляне предупреждали его каждый раз, когда церковь посылала своих людей арестовать совершенного.

– Ваша правда. А еще там до сих пор отправляют третьих и четвертых сыновей в Святые Земли, а с ними и изрядную часть богатств.

Во время прошлого священного похода чалдаряне основали на отвоеванной в Святых Землях территории с полдюжины небольших королевств, и этим королевствам постоянно требовались деньги и люди, ведь созданы они были искусственно, а со всех сторон на них постоянно наседали праманские каифаты.

В Арнгенде священные походы считались чем?то вроде святой обязанности. В некое подобие паломничества – повоевать в Святых Землях – раз в жизни отправлялись многие рыцари и дворяне из разных чалдарянских государств, но арнгендцы частенько уезжали туда насовсем.

– Юноша, нужно мыслить, учитывая долгосрочную перспективу. – Брат Свечка был стар, его мнение уважали, и выслушать граф его выслушает, но вот услышит ли? – Подумайте, какие последствия может возыметь ваш отказ явиться к герцогу для вас и для Антье как завтра, так и спустя долгое время. Давайте просто проделаем незамысловатое мысленное упражнение – скажите, чем это может обернуться?

Этот вопрос граф Реймон все?таки услышал. Несбыточные мечтания в его голове чуть потеснились.

– Представьте, – продолжал брат Свечка, – что Анна Менандская соберет еще одну банду головорезов и по какому?нибудь печальному стечению обстоятельств наймет вдруг опытного военачальника. Быть может, такого, который чему?то научился в кровопролитных битвах в Святых Землях. И вот Антье в осаде, а командующий вражеской армии знает свое дело.

– Довольно, старик! Я понял. Если сейчас я откажу герцогу, он тоже может отказать мне впоследствии. – Такое положение дел считалось вполне обычным: и у сюзерена, и у вассала были свои обязанности и права. – Если только в подобной ситуации он действительно сможет хоть чем?то нам помочь. Признаю, вы, вероятно, правы. Видимо, я старею.

Графу Реймону еще не стукнуло и тридцати.

Гарит позволил монаху удалиться, и Свечка ушел. Тогда Реймон послал за семейством Рольт. Их он тоже притащил за собой в Антье. Совершенный решил, что графу приглянулась Сочия.

В герцогском приказе упоминался и Брок Рольт.

 

– Здесь я вас покину, – сказал своим спутникам брат Свечка.

Граф Реймон нахмурился – его явно терзали подозрения. Совершенный опасался, что мрачный взгляд на жизнь, который сложился у Гарита, будет становиться только мрачнее.

Брок Рольт ухмыльнулся. Он радовался и волновался из?за своего первого визита в Каурен.

– Увидимся в замке, брат, – попрощался он с монахом.

Но потом его лицо тоже омрачила тень. Брок часто говорил, что у Реймона Гарита имеются все основания для подозрительности. Ведь именно на его город столько раз нападали, и не только на город – на него самого. Бротские церковники постоянно посылали своих священников сеять смуту в графских владениях. Их вешали, но других это не останавливало. И не единожды находил Гарит среди своих ближайших сподвижников тех, кто шпионил для Брота.

Кавалькада всадников въехала в город, они направлялись к Метрелье – родовому замку герцогов Кауренских.

А брат Свечка направился к дому Раульта Арчимбо, главы кауренских мейсалян. По дороге у него начали слезиться глаза – ведь шел он мимо дубилен. Арчимбо возглавлял и местных дубильщиков.

Встретила монаха хозяйская дочь, Кедла.

– Дитя мое, как ты выросла.

Девушка вспыхнула и потупила взгляд. Монах удивился – он помнил, как храбро она отстаивала свое мнение на собрании ищущих свет.

– Я не хотел тебя смутить.

Брат Свечка не понимал, что для Кедлы он почти полубог. Ведь даже в сердце мейсальской веры совершенные встречались очень редко. Но сам он считал себя просто странствующим учителем.

– Мы не знали о вашем приходе.

– Мне не удалось послать весточку.

– Господин совершенный, вам тут всегда рады.

– Зови меня просто «брат Свечка». Или уж на крайний случай «учитель». Вижу, ты не согласна, но прошу тебя выполнить мою просьбу. Ты дома, а не в дубильне, я?то думал застать твоего младшего братишку. Ведь он еще слишком мал, чтобы работать?

– Нет, он уже работает. А я нет – мы готовимся к свадьбе.

– Вот как? К чьей?

– К моей.

– Но тебе же еще только… Нда…

– Время бежит, учитель.

Она всегда имела склонность к философским рассуждениям.

– И, как я вижу, когда сам ты далеко, за ним не уследишь.

– Заходите, господин совершенный. Сейчас мы что?нибудь придумаем.

В мейсальской вере сохранилось понятие общей ответственности, о которой давно позабыла бротская епископальная церковь. Когда?то ее отцы?основатели исповедовали ту же философию, но со временем она потеряла свою значимость, а бротское ответвление церкви, уподобляясь окружающему социуму, все больше стало обрастать сложной иерархией. Когда рухнула Древняя Бротская Империя, бо?льшая часть ее дворцов, титулов и уловок перешла к церкви. Призрак этой самой империи продолжал жить в бюрократическом церковном аппарате.

 

Свадьба Кедлы прошла, как и было задумано. Брата Свечку попросили сказать речь, и он произнес короткое напутственное слово – говорил, что нужно верить в хорошее, что негоже душе предаваться праздности, что важно проявлять терпимость. После церемонии он ночевал по очереди в разных семействах мейсалян, ведь Арчимбо и так тяжело пришлось со свадьбой и прочими хлопотами. Кауренцы, ищущие свет, с радостью принимали его, ведь, когда в доме гостит совершенный, это придает семейству вес в глазах общины.

Время шло. Из Метрелье не слышно было никаких новостей.

Вечерние собрания по?прежнему проходили в доме Арчимбо, ведь только там хватало места, чтобы разместить всех, кто хотел взглянуть на совершенного.

После первой же такой встречи брат Свечка понял: кауренские мейсаляне успели сильно измениться.

Люди боялись и не верили в благополучное будущее.

Но ищущий свет не должен страшиться завтрашнего дня. Ведь завтрашний день в любом случае наступит, каким бы страшным он ни был, бояться не нужно.

– Что случилось? – спросил у слушателей монах. – Неужели вы все утратили веру?

Старшие примолкли, и тогда вперед вышла Кедла Арчимбо:

– С герцогом неладно, господин совершенный.

– Брат, – машинально поправил ее брат Свечка.

– Герцог стар. Он слаб и истомлен. Коннек разваливается на части, а он ничего не делает. Приказы его часто бессмысленны, от них обычно становится только хуже. Только жители Каурена еще обращают на них хоть какое?то внимание. Свои указания он ничем не подкрепляет.

На это жаловались во всем Коннеке. Мелкие дворяне уже совершенно не боялись герцога и не верили, что тот сможет защитить их в случае нужды.

– И это только малая часть, господин совершенный, – вставил Раульт Арчимбо. – Еще все волнуются, потому что здоровье у герцога совсем пошатнулось, а наследника он так и не назначил.

Да, это был очень важный вопрос. Свечка надеялся, что преемницей станет сестра Тормонда.

Смерть Тормонда IV повлияет на всех без исключения – вне зависимости от религии или сословия. Ведь кто?то придет ему на смену, и вероисповедание этого кого?то сыграет огромную роль. С каждым днем все ожесточеннее шла борьба за души коннектенцев.

– По улицам рыщут толпы головорезов, – пожаловался Эмис Хайнто. – Бротских прихвостней подстегивают монахи из Конгрегации по искоренению богохульства и ереси. А герцог и пальцем не шевельнет. Чалдарян, поддерживающих Вискесмент, гораздо больше, чем бротских шавок, но они почти никогда не сопротивляются. Нападают громилы в основном на ищущих свет. Да еще на дэвов и дейншо, если те им попадутся.

– В прошлом месяце разграбили праманскую церковь, – снова вступила Кедла. – Единственную в Каурене. Хотели ее сжечь. Тогда погибло двадцать два человека.

– А герцог ничего не сделал, – добавила ее мать, сложив пухлые руки на груди. – Как обычно. Повел себя так, словно ничего не случилось.

Брат Свечка изумился: как же так вышло? Почему все зашло так далеко?

– Еще два?три подобных случая, – сказал Арчимбо, – и у нас начнется гражданская война.

Кто?то вспомнил об убийствах священников: в Коннеке начали убивать тех святых отцов, кто поддерживал Безупречного или любые его начинания.

– Войны не избежать, – заметил еще кто?то. – Бротские холуи ее разжигают.

Видимо, решил брат Свечка, так теперь считает общественное мнение.

– Скоро я встречусь с герцогом Тормондом и постараюсь воззвать к его совести.

Но надежды на успех у самого брата Свечки было мало: герцог не желал видеть того, что происходило вокруг, он жил в своем выдуманном мирке, ослепленный несбыточными мечтаниями.

Неужели шпионы бротской епископальной церкви действительно сеют хаос? Зачем им это? Поддерживающих Брот чалдарян в Каурене меньшинство, как и во всем Коннеке. Те приграничные графы, которые сохраняли верность Безупречному, а не Непорочному, уже давно бежали в Наваю, Сантерин, Арнгенд или герцогство Трамейн. Влияние Наваи на терлиагском побережье крепло, а король Питер не допускал беспорядков в своих владениях. Ведь люди больше всего жаждали порядка.

– Мы желаем вам всяческого благополучия, господин совершенный, – вздохнул Арчимбо, – но будем готовиться к худшему, уж не обессудьте.

– Милис, сын моей двоюродной сестры Летти, служит пажом в Метрелье, – сказала мадам Арчимбо. – Видит герцога каждый день. Он думает, у Тормонда слабоумие. Так иногда бывает у совсем древних стариков.

– Меня больше беспокоят не происки бротских и не бездействие герцога, – протянул Эмис Хайнто. – Я опасаюсь Ночи.

– Что, есть и еще дурные вести? – спросил брат Свечка.

– Да, – кивнул Раульт Арчимбо. – Ночь зашевелилась. Сначала ее создания устраивали разные проделки, потом начались бесчинства, а теперь стало опасно выходить из дома после захода солнца.

– Убийства, – сказала Кедла таким страшным голосом, словно речь шла о вершащихся еженощно кровавых расправах.

– Два убийства, – поправил ее отец. – Их свалили на Орудия Ночи, потому что другого разумного объяснения не нашлось.

– Да, только два, – согласилась Кедла. – Но это так ужасно. Людей разорвало на куски. И у трупов не хватало некоторых частей.

Очень мрачно. Но ведь на подобное зло способны и простые люди – торговцы, ремесленники, лавочники. За многими улыбающимися лицами скрываются чудовища. Взять хоть некоторых членов Конгрегации по искоренению богохульства и ереси.

– Я выясню, что было предпринято по этому поводу, – пообещал брат Свечка.

– Да ничего не было сделано! – проворчал кто?то.

Собравшиеся принялись злобно перешептываться.

– Может, и так, – согласился монах. – Но мы с Тормондом знаем друг друга с самого детства. Иногда он прислушивается ко мне, даже когда не желает слушать остальных.

Все горячо помолились, чтобы у совершенного все получилось.

 

За?мок Метрелье, родовое гнездо герцогов Кауренских, стоял на отвесном берегу в излучине реки Верс. За свои шестьдесят с лишним лет брат Свечка успел побывать здесь много раз. И с каждым разом казалось, что строение все больше уступает натиску времени. Старые ворота больше не закрывались. Караулили их все те же несколько стражников, которые тоже с каждым годом становились все непригоднее для военных дел. Монаха никто не встретил. Он отправился прямиком в зал для частных аудиенций и застал там дюжину других гостей.

– Видели, что сталось с за?мком, брат? – спросил граф Реймон. – Отпечаток немощи лежит даже на камнях.

Внутри следы времени еще больше бросались в глаза.

Семейство Рольтов раньше никогда не бывало в Метрелье. И теперь они видели перед собой лишь ветхие покои. Сочия злилась. Ей строго?настрого велели держать язычок за зубами – и собственные братья, и сам Реймон. Граф развлекал себя ее обществом вот уже несколько дней и на собственной шкуре узнал, что за словом барышня в карман не лезет.

Она была еще слишком молода и не думала о последствиях.

Брат Свечка предположил, что Гарит, возможно, так увлекся ею именно потому, что Сочия вполне недвусмысленно дала понять: завоевать ее лестью и романтическими балладами не удастся.

Граф довольно хорошо играл на лютне и вполне искусно владел своим баритоном. Он не сочинял ни стихов, ни музыки, зато умел замечательно сражаться и беспристрастно управлять.

И все же он пытался преуспеть и в этих занятиях, демонстрируя все ту же яростную решимость, с какой уничтожил Хейдена Бэка и его арнгендских наемников у Черной Горы.

Сочия благосклонно отнеслась к его стараниям. Решимость ей была понятна и близка, у нее самой решимости имелось в избытке.

Или же упрямства, как сказали бы ее братья.

Монах пообщался с одними, потом с другими, понаблюдал за присутствующими. Через полчаса прибыл герцогский глашатай Бикот Ходье.

– Прошу прошения, господин совершенный, – пристыженно поприветствовал он Свечку. – Я думал, вы опоздаете. Пойдемте со мной.

Ходье отвел монаха в маленькую холодную каморку, где не было почти никакой мебели. Напитков и еды тоже. Уединенная и мрачная комнатушка напоминала келью отшельника. Вода капала с влажных каменных стен прямо в лужу на полу. Но плесени Свечка не заметил – слишком уж ледяным был воздух в помещении.

Монах прождал около часа. Он почти не присаживался на каменную скамью, а мерил шагами комнату и трясся от холода. Терпение его начало истощаться, такого греха с ним не случалось с самого обретения звания совершенного.

– Вас это тоже донимает, брат?

Свечка обернулся и кивнул, хотя что именно подразумевалось под словом «это», он понятия не имел.

– Сэр Эарделей? – Имя он произнес, тщательно произнося непривычные сантеринские звуки, здесь мало кто мог так его выговорить.

– Да. И вам не терпится узнать, почему именно я к вам явился и почему именно сюда.

Монах снова кивнул. Он не ожидал увидеть сэра Эарделея Данна, главного военного советника герцога Тормонда. Почему, интересно, подумал совершенный, он не вернулся в Сантерин? Наверное, ему здесь нравится, хотя герцог редко прислушивается к советам Данна.

– Эта комната защищена от чар, – признался сэр Эарделей. – Камень, которым выложены стены, привезли из Святых Земель. Добывали его в каменоломне неподалеку от одного из Кладезей. А ждать вам пришлось, потому что я хотел избежать чужих взглядов.

– Понятно, – отозвался Свечка, хотя ему ровным счетом ничего не было понятно.

– Нет, не понятно. Пока. Но сейчас я все объясню.

– Сделайте милость.

– Здесь творится что?то дурное. Герцог сам не свой. Это началось уже давно, но в последнее время становится все хуже. Его дух словно истощает губительная болезнь.

– Он уже не молод, – отозвался Свечка, хотя Тормонд был всего на несколько недель старше его самого.

– Разумеется, это усугубляет дело. Да еще пища, которую он употребляет, – только мясо и вино. Но есть и еще кое?что. Что?то усиливает действие возраста, подавляет его силы. Герцог ничего не может сделать.

– Не появлялись ли в Метрелье новые лица?

Брат Свечка заподозрил: а не творится ли здесь какое?то злое волшебство? Но кто же его вершит?

– Никакие важные вельможи к нам не приезжали. В замке часто сменяется прислуга, пажи приходят и уходят. Но и среди них я не видел никого подозрительного. Виноват кто?то, кого мы хорошо знаем. Кто?то, кто был здесь уже давно, но только сейчас обнаружил в себе скрытые таланты. Или открыл для себя новое призвание.

– Хм… А тайную встречу со мной вы устроили для чего?

– Вас уважают, и вы только что прибыли, а потому не принадлежите ни к одной из клик. Сторонний наблюдатель. Вам не все равно, что станется с герцогом и с Коннеком. Быть может, вы заметите что?то такое, что не заметили все остальные.

– Понятно, – ответил Свечка, и понятно ему было гораздо больше, чем имел в виду сэр Эарделей.

Наверняка не один сантеринский рыцарь подозревал злой умысел. Все невиновные будут пристально следить друг за другом, надеясь вычислить злодея. Буйным цветом расцветет подозрительность.

– Я ошибся, – продолжал меж тем Данн. – Одно новое лицо все же появилось. От наших друзей в Салпено прибыл посланником отец Ринпоче.

– Этот дурак? Я думал, он погиб.

– К сожалению, нет. А может быть, и к счастью. Он слишком глуп и к тому же слеп, чтобы представлять угрозу.

– Почему сюда послали именно его?

– Он – любимчик Анны Менандской. А она нынче дорвалась до власти. И водит близкую дружбу с бротской церковью.

– Она всегда водила с ними дружбу.

Любовница арнгендского короля Шарльва как?то даже собрала собственное войско и отправила его в поход на Коннек от имени церкви. Войско вскоре разбежалось и не успело причинить вреда, хотя Анна рассчитывала на совсем иной исход.

– Теперь их дружба зашла еще дальше. Я слышал, она выкупила у епископа Фарфога репрессальные грамоты, которые принадлежали Хейдену Бэку. Епископу удалось прихватить их с собой, когда он бежал от графа Реймона. Он, кстати говоря, теперь глава патриарших прихвостней, призванных усмирить Коннек.

Похоже, Безупречный посылал в Коннек на убой всех своих самых глупых и развращенных сподвижников.

– Думаю, Ринпоче совсем не ради посольства сюда явился, – продолжал Данн. – На самом деле он шпионит, прощупывает наши слабые места, ищет союзников. И видимо, не очень в этом преуспел. Слишком уж туп.

Брат Свечка засомневался: а вдруг Ринпоче нарочно прикидывается дураком?

Совершенный кивнул, будто бы все стало ему совершенно ясно.

– А вы тут имеете хоть малейшее представление о том, что творится за стенами Метрелье?

– Нет, брат, – вздохнул сэр Эарделей. – Бо?льшая часть герцогского двора и понятия не имеет. Многие, очевидно, просто не желают ничего знать. Или им все равно. – Он замолк на мгновение, но, не дождавшись от монаха возражений, продолжил: – Сам я точно знаю, что постепенно воцаряется хаос. Разумеется, слышал я не так много.

– Сэр, «воцаряется хаос» – это вы еще мягко выразились. Коннек умирает. Разваливается на части. Причем с такой быстротой, что кружится голова. Отъедете миль на двадцать от Каурена – непременно наткнетесь на воюющих между собой князьков либо на банду разбойников. Добрая половина графов и рыцарей, особенно на севере и западе, враждует между собой. И половина этой половины даже не сможет вам объяснить, в чем причина раздора. Они просто берутся за оружие, и все тут. Дело чести. Если бы не граф Реймон и еще несколько подобных ему вельмож, боюсь, все окончательно полетело бы в тартарары уже через год.

– Я не знал, что все зашло так далеко. Думал, у нас еще есть время.

– Времени больше нет. Все время герцог уже потратил.

– Тормонд одержим заботой о собственной душе. В редкие минуты просветления.

– А жители юго?запада и терлиагского побережья меж тем переходят под знамена Питера Навайского.

– И поступают весьма разумно, вам так не кажется?

Монах нахмурился.

– Я не стремлюсь в предатели, просто мыслю практически. Я понимаю, что происходит, но почти ничего не могу сделать. Мне дозволено писать письма тем или иным дворянам, и я пишу – приказываю им не жечь соседские поля. Но меня не слушают. Я словно зверь, лишенный клыков. И они прекрасно знают – можно безнаказанно отправляться к недругу и резать его овец. Единственный, кто может этому помешать, – хозяин этих самых овец. Или же сами овцы, если поймут, что с них довольно. Я не могу призывать на службу рекрутов, не могу отправить в поход герцогские войска. А их образумит лишь превосходящая сила. Жертвам остается только защищаться. Так что я не виню тех, кто присягает на верность Питеру или даже Шарльву – ведь только так иногда можно спастись от беззакония.

– Разумеется. Если смотреть только с этой точки зрения. Строго говоря.

– Но меня весьма волнуют все те наемники… – Внезапно Данн смолк на полуслове, склонил голову набок и приложил палец к губам.

Легким шагом он направился к двери, подавая брату Свечке знаки, тот понял, что кто?то подслушивает их разговор.

Данн с лязганьем вытащил из ножен короткий меч, символизирующий его титул и то доверие, которое оказывал ему герцог. Лязганье эхом отразилось от каменных стен.

Послышались торопливо удаляющиеся шаги.

– Я слишком задержался, – сказал сэр Данн. – Сами найдете дорогу в зал для аудиенций? Там вас встретит Бикот Ходье и покажет ваши покои.

– Какие покои? Я остановился в городе.

– Нет. Герцог желает, чтобы вы находились при нем. Но сегодня он вас принять не сможет. Быть может, завтра.

Эарделей выглянул в коридор и, никого там не увидев, поспешно удалился.

 

Брату Свечке и его спутникам пришлось ждать несколько дней. Так надолго в за?мке совершенный еще никогда не задерживался.

Метрелье представлял собою типичное для своего времени родовое дворянское гнездо – большое, плохо обставленное и холодное. Слишком холодное даже для нынешнего времени года, даже для местной погоды.

Прошлой зимой здесь впервые на памяти старожилов выпал снег – выпал и остался лежать, раньше ведь, если с неба и сыпались снежинки, на утреннем солнышке от них обычно не оставалось и следа.

И весна пришла позже обычного.

 

Наконец его позвали на аудиенцию.

Тормонд IV, великий герцог Каурена, герцог Шивеналя, граф Флорский и Вэлбский и прочая, и прочая, выглядел так, словно бы всю ночь не спал. Он страшно состарился и порядком облысел, остатки волос и поседевшая борода клоками торчали в разные стороны. Серые стальные глаза герцога, когда?то пронзительные, как сама смерть, сделались тусклыми и безжизненными. Казалось, Тормонд не понимает, где он и что происходит.

Но брата Свечку герцог Кауренский узнал.

– Шард! – воскликнул он. – Шард анде Клэрс, добро пожаловать. Наконец?то среди всей этой сорочьей стаи появилось хоть одно дружелюбное лицо.

– Зовите меня просто брат Свечка, ваша светлость. Я тоже очень рад вас видеть.

Высокий и худой герцог положил правую руку на плечо монаха и оперся на него – так, чтобы было не очень заметно. Одежда его была в беспорядке: он явно несколько дней кряду не переодевался. Спереди на воротнике виднелись следы нескольких трапез.

– Шард, помоги мне, – прошептал старик. – Я больше не выдержу.

– Что такое, ваша светлость?

– По?моему, я схожу с ума. У меня внутри словно несколько человек. И ни один из них не справляется с обязанностями герцога.

– Вы слишком строги к себе – вы совершили немало замечательного.

– Замечательного… – со вздохом повторил Тормонд. – Шард, ты знаешь, что меня прозвали Великим Недотепой?

Об этом знал весь Коннек – все, вплоть до сопливых малышей, хотя в лицо его, конечно, так бы не назвали. Даже в минуты душевного подъема Тормонд IV обычно проявлял такую нерешительность, что сложности разрешались сами собой, без его вмешательства.

– Да, я слышал, ваша светлость. Но пусть вас это не тревожит.

Свечка оглянулся по сторонам: не проявляет ли кто особого интереса к их беседе?

Похоже, проявляет – и не кто?нибудь один, а все присутствующие.

Герцог взмахнул слабеющей рукой, и пажи принялись рассаживать гостей. Монаха Тормонд устроил рядом с собой – в кресло, в котором обычно сидела его младшая сестра Изабет во время своих визитов в Каурен. Нынче она была где?то в Оранье, в уединенном и защищенном месте, и готовилась произвести на свет наследника короля Питера. А быть может, уже и произвела.

Добрые вести медленно путешествуют, а вот дурные летят как на крыльях.

Слуги внесли кофе – редкое и изысканное угощение. Ни один из гостей не отказался. Брат Свечка незаметно улыбнулся, наблюдая, как Сочия и Турм Рольты впервые в жизни пробуют этот напиток.

После кофе герцог ожил и стал чуть собраннее.

– Граф Реймон, сьор Брок, брат Свечка, благодарю вас всех, что явились. Прошу прощения, что заставил так долго ждать. Я не знал о вашем приезде.

Неужели? Любопытно.

В зале собрались все те же советники, которых всегда собирал Тормонд: сэр Эарделей (сегодня он выглядел таким же изможденным, как и сам герцог), Микаэль Кархарт, известный дэвский богослов, епископ Клейто, глава кауренских бротских епископальных священников, друг Свечки епископ Лекро, поддерживающий патриарха в Вискесменте (хотя Лекро больше благоволил Безупречному, чем Клейто, – тот не скрывал свою неприязнь к нынешнему патриарху). Тембер Серт явился вместо своего отца, Тембера Ремака, и представлял дейншокинов, а Ханак эль?Мира – малочисленных коннекских праман с терлиагского побережья. Брат Свечка помнил эль?Миру еще по кальзирскому священному походу. Терлиагские пращники играли важную роль в коннекских войсках. Эль?Мира был моложе Брока Рольта, но происходил из старинного и гордого рода. Его народ стал активно участвовать в делах Коннека лишь в последние несколько лет.

А именно со свадьбы Питера Навайского и Изабет. Король Питер всецело посвятил себя Чалдарянской Реконкисте и отвоевывал Дирецию, но при этом сумел завоевать дружбу многих праман. Он не разрушал праманских святынь и никого не пытался силой обратить в свою веру, рассчитывая, что время и превосходство чалдарянской религии сделают свое дело и постепенно победят ложное учение. Самыми верными союзниками Питера были прамане из купеческого города?государства Платадуры. Платадурский флот постоянно соперничал с флотами фиральдийских торговых республик Апариона, Датеона и Сонсы и часто нес смертельные потери.

Вместе с Ханаком эль?Мирой к герцогу явился еще один праманин, не назвавший своего имени. Судя по наряду – платадурец, решил брат Свечка. Незнакомца никто не представил, потому что Тормонд, если так можно выразиться, торопился.

Еще в зале присутствовал арнгендец отец Ринпоче – он сидел в стороне один и всех чурался. Священник казался испуганным и несчастным и явно чувствовал себя не в своей тарелке. Брату Свечке пришла на ум лютня с одной струной – как нельзя более подходящий образ для скудного ума арнгендца.

Монах внимательно наблюдал за Тормондом. Герцог прилагал видимые усилия, чтобы держать себя в руках.

Как он сказал? «У меня внутри словно несколько человек»?

Может ли быть, что Тормонду все это не мерещится? Он облысел, не может ни на чем сосредоточиться, кожа его приобрела странный оттенок – все это напоминает воздействие яда. Или какого?то злого колдовства.

Но кто же злоумышленник? Если верить сэру Эарделею, негодяй прямо здесь, среди них. И для него герцог – только помеха, никак не враг, ведь врагов у Тормонда не было. Он ничего не предпринимал, а потому ни с кем не враждовал. Во всяком случае, у него не было таких недругов, которые бы из ненависти стали подливать ему отраву в вино или кашу.

Возможно, Анна Менандская уже настолько потеряла совесть, что решилась на убийство. Но она могла лишь приказать – поручить кому?то другому грязную работу.

Брат Свечка внимательно вгляделся в епископа Клейто. Еще совсем недавно тот был всего?навсего отцом Клейто и служил в самом захолустном приходе Каурена – а все потому, что открыто порицал грехи Безупречного. Теперь он сделался епископом, и Брот ему благоволит. А ведь обычно из великого города в Коннек отправляют лишь законченных негодяев.

Заметив внимательный взгляд монаха, Клейто вопросительно поднял бровь.

Может, он и не виновен. Они ведь вместе помогали каждый своей пастве во время священного похода в Кальзир. У отца Клейто не все гладко было с верой, но Свечка никогда не замечал в нем той нравственной изворотливости, которая позволила бы оправдать большое злодейство.

Но ведь как?то же он стал епископом.

– Начнем, – объявил герцог и махнул рукой сначала в сторону брата Свечки, а потом в сторону графа Реймона и тех коннекских дворян, которые толпились по углам зала и надеялись, что им представится возможность подать жалобу.

Если считать пажей и слуг, на аудиенцию явилось более пятидесяти человек. И все они в ту минуту замолкли.

Брат Свечка вглядывался в лица. Здесь определится судьба Коннека. Именно эти люди спасут его. Или позволят стране умереть. Великому Недотепе пришло время вопреки всему совершить то, ради чего он был рожден на свет божий.

Неожиданно монах усмехнулся.

Тормонд умудрился собрать их всех, несмотря даже на зревшие вокруг него заговоры и, видимо, рыскавшие поблизости злобные Орудия Ночи.

– Сьор Брок Рольт, расскажите нам, что стряслось в Карон?анде?Лете, – велел герцог.

Юноша посмотрел на графа Реймона, потом на брата и сестру, на брата Свечку, ища у них поддержки, но быстро собрался с силами и начал рассказ.

– Молодец, – прошептал монах, когда Рольт закончил. – Именно так все и было.

Герцог Тормонд кивнул – пока еще он казался таким же сосредоточенным и деловитым, как и в начале аудиенции.

– Что скажете, граф Реймон? – обратился он к Гариту.

Граф тоже поведал о сражении – он ничего не присочинил, хоть и уделил немало внимания собственной особе.

– Сэр Эарделей, каково ваше мнение? – спросил герцог, теперь ему уже труднее было сконцентрироваться.

– Есть одно любопытное обстоятельство: Моркант Фарфог еще просохнуть толком не успел после своего позорного бегства, а мы уже получили вести из Брота – его назначили главным дознавателем патриаршего ведомства по искоренению фальшивых и еретических верований. И в помощь этому самому ведомству основали целый монашеский орден.

Брата Свечку эта новость совсем не удивила.

– Первое, что поручили Фарфогу, – искоренить коннекскую ересь.

– Они не впервые устраивают нечто подобное, – не вытерпел граф Реймон. – Помнится, в прошлый раз погибло восемь тысяч человек. А все потому, что один тип решил сунуть нос не в свое дело.

– Пожалуйтесь Непорочному, – посоветовал епископ Клейто. – Он вас защитит.

– Тот, кто виновен… – начал было граф, смерив его яростным взглядом, но фразу не закончил.

Реймон научился сдерживать свои чувства. Брат Свечка одобрительно кивнул. Реймон Гарит начал взрослеть.

– Выбор у нас небогатый, – вмешался сэр Эарделей. – Наше посольство в вечный город фактически признало тогда законность бротского патриарха.

– Пусть законность эта простирается так же далеко, как и благодарность Безупречного за наше участие в кальзирском священном походе, – сказал епископ Лекро.

– Жалобами мы патриарха не изменим. Теперь ему служит главнокомандующий. Он набирает войска и, насколько я понимаю, вполне свое дело знает.

– А чем они собираются платить солдатам? На что купят оружие?

– Погодите, – поднял руку сэр Эарделей. – Перит, приведи наших гостей.

Один из пажей вышел. Присутствующие тут же зашептались, но потом смолкли – Перит вернулся почти сразу же, следом за ним в зал вошли двое.

– Эти господа, – сказал Данн, – ответят на ваш вопрос. Расскажите этим людям то, что рассказали мне.

– Да, сударь, – весело отозвался старший из двоих незнакомцев.

Брат Свечка удивился: слишком уж слабыми казались эти двое, разве под силу таким изнуряющее путешествие? Хотя они могли явиться в Каурен на корабле – подняться по Версу от Трамейна.

– Гейд и Од Лернеры, – представил гостей сэр Эарделей. – Они представляют короля Брилла Сантеринского. Не официальные послы, но принесли нам вести.

Данн говорил ровным и спокойным голосом, а ведь именно когда отец Брилла занял трон, рыцаря изгнали из Сантерина.

Один из Лернеров сел. Второй прислонился к спинке высокого старинного кресла, послужившего уже не одному поколению.

– Наши владения располагаются в Аргони, неподалеку от границы с Арнгендом. Тамошняя родня снабжает нас новостями. После резни у Черной горы стали происходить жуткие вещи.

Все присутствующие слушали Лернера, затаив дыхание.

– Влияние Анны ширится. Она пестует злобу и отчаяние тех, кто потерял тогда родных. И никого не занимает тот факт, что они сами напросились на неприятности.

– Почему король Брилл прислал вас сюда? – спросил брат Свечка и тут же почувствовал себя глупцом: конечно же, любые неприятности, творящиеся в Арнгенде, на руку Сантерину.

– У нас с Арнгендом свои счеты. Чем неспокойнее у них, тем лучше для нас. Особенно теперь, когда король почти ни на что не способен, а всеми делами там заправляет шлюха.

Лернер слегка перегнул палку: Анна происходила из знатного рода, вот только похоть ее не знала границ. Похоть и властолюбие. Она желала, чтобы ее незаконнорожденный, от короля Шарльва, сын Регард взошел после смерти отца на трон.

– И ваши вести как?то связаны с ее главным чаянием?

Оба посланца вздрогнули от неожиданности.

– Доживете до моих лет – тоже научитесь читать мысли.

Старший Лернер ухмыльнулся: ему было лет на десять больше, чем монаху.

– Все верно, Анне удалось переманить на свою сторону бо?льшую часть могущественных людей из Салпено – она убедила их, что собирает средства, чтобы снарядить карающее войско в Коннек. Эта женщина заключает всевозможные тайные сделки и мнит себя неуязвимой. Она насобирала достаточно денег.

Все в зале, затаив дыхание, ловили каждое его слово. Даже слуги.

Как только эти люди доберутся до дома, новости разлетятся повсюду. Сплетничать ведь любят даже священники.

– Достаточно для чего? – грозно спросил сэр Эарделей. – Ну же, не тяните. Поменьше трагических пауз.

– Достаточно для того, чтобы купить патриарха, сэр. А не для того, чтобы собрать обещанную армию.

Присутствующие зашептались – не испуганно, скорее растерянно.

– Объяснитесь, – велел Данн. – И повторюсь: поменьше драматических пауз.

В его голосе прозвенела сталь – в рыцаре проснулся старый вояка.

– Хорошо, сэр. У Безупречного большие финансовые затруднения, а у Анны затруднения иного рода – ей нужно заполучить арнгендский престол. На случай, если Шарльв умрет. – (Анна прижила от Шарльва Полоумного двоих сыновей, Регарда и Анселина, хотя все свои надежды она возлагала только на Регарда.) – Она, помимо всего прочего, распродает королевские драгоценности. Собранных денег хватит, чтобы подкупить Безупречного: он должен объявить брак Шарльва и королевы Элисор недействительным, потому что король на самом деле вот уже двадцать лет женат на Анне. Тогда Регард и Анселин сделаются законными наследниками и главными претендентами на престол. Оставшихся денег хватит, чтобы собрать небольшую армию.

Страшные вести, подумал брат Свечка. Оставалось лишь надеяться, что властолюбивая Анна истратила слишком много и Арнгенду не хватит денег на длительный поход в Коннек.

Но теперь такой поход вполне сможет устроить бротский патриарх.

Как же хитер Безупречный, очень хитер, размышлял Свечка. Играет на алчности королевской любовницы и, видимо, старается ее убедить, что она лишь выиграла от сделки.

Хотя на походе против мейсальской ереси наживется только бротский патриархат.

Монах печально покачал головой. Вот уже много лет он предрекал Коннеку несчастья и беды, но каждый раз обстоятельства складывались иначе. Зато теперь все кусочки головоломки наконец?то встали на место: замысел ворога предстал во всем великолепии.

 

– Это правда? Те слухи, что ходят о королеве Арнгенда? – спросила Кедла Арчимбо, вернее, уже не Арчимбо, а Ришо.

Брат Свечка намеренно остановился в доме Арчимбо, чтобы скрыться от тех, кто теперь наводнил Метрелье. Монах старательно расспрашивал знакомых мейсалян обо всех, кто был близок к герцогу. Особенно ценными оказались наблюдения работавших в за?мке слуг. Те, кто высоко задирает нос, зачастую не обращают внимания на обычных трудяг.

– И что же это за слухи?

– Она якобы подкупила бротского супостата… Ой, простите.

– Ничего. Если ты уже об этом слышала, то новости расходятся быстрее обычного.

Ничего не утаивая, брат Свечка рассказал о том, что знал сам.

– Надеюсь, вы не против, – сказал Раульт Арчимбо. – Я пригласил сегодня участников наших вечерних посиделок.

– Конечно, я не против. Вечерние посиделки и разговоры с людьми вашего круга – это как раз то, что мне нужно. Они ведь умные люди и чтят старые заветы – те самые, которые соблюдали Аарон, Эйс и остальные.

А еще они, вполне возможно, расскажут что?нибудь существенное.

– Хорошо. Только вот насущные дела для нас пока важнее.

– Какие, Раульт?

– Да все больше мирские. Укрепления мы восстанавливаем на гряде Рейндо, и у нас возникла загвоздка.

– И что же там такое?

– Эта гряда над озером Траун – почти вертикальная скала, увенчанная острым гребнем. Тамошние укрепления выстроили еще в смутные времена после падения Древней Империи. Мы их подновляем и размещаем там запасы. Ведь этот черный день, когда ворог доберется до Коннека, все?таки настанет.

– Я не знаю, где это, но понимаю ваши старания.

– С самой резни у Черной горы ученики?мейсаляне готовятся к худшему.

– И давно у вас слово «ученик» в ходу? – удивился брат Свечка.

Так говорили дуалисты в Граальской Империи и низинных герцогствах на севере Арнгенда, но не в Коннеке.

– Не знаю, – пожал плечами Раульт. – Еще год назад я бы не понял, если бы мейсалянина, не достигшего совершенства, назвали бы учеником. А теперь все так говорят.

– Так в чем же там загвоздка с вашим тайным укреплением?

– Холод. А еще лед. Теперь там все покрылось льдом. Вскарабкаться наверх почти невозможно – обязательно упадешь и расшибешься.

– Так не ходите.

Но Раульт не желал слышать доводы здравого смысла. Он печально покачал головой, удивляясь беззаботности и неведению совершенного.

– А лед откуда?

– Когда там идет дождь, он сразу замерзает. А если лед и тает потом, то вода затекает в разные щели и снова замерзает, что еще хуже. Замерзают даже емкости с водой.

– Говорят, весь мир потихонечку замерзает.

– Да уж. В детстве, помнится, никогда не было так холодно.

– Не знаю, что тут посоветовать. Разве что не привлекайте внимания Тормонда. Он не очень?то жалует тех, кто отстраивает свои крепости.

– Не жалует, и ладно, – ухмыльнулся Раульт. – Чтобы что?нибудь предпринять, ему понадобится лет десять – не меньше. А к тому времени он уже отправится в следующее путешествие на колесе жизни.

 

Новости, которые принесли Лернеры, разлетелись по Коннеку в мгновение ока, как обычно и бывает с дурными вестями.

Граф Робушона и граф Доя презрели свои клятвы герцогу Кауренскому и переметнулись на сторону Трамейна и Арнгенда. Вот так они остались врагами, зато обзавелись могущественными союзниками. Джанкар, Герв, Карбонель и Терлиага официально присягнули Питеру Навайскому, ища убежища под крылом у южного сюзерена, самого на нынешний день могущественного, – король Питер не боялся даже Безупречного V.

Герцога Тормонда уважали в Коннеке все меньше и меньше. Богачи нанимали солдат – почти всегда выходцев из Гролсача, поэтому в Коннек и потянулся поток беженцев, которые надеялись наняться к кому?нибудь в дружину. Сосед поднимал руку на соседа. Уживаться с вооруженными громилами становилось все труднее. Они уничтожали запасы повсюду. Путешествовать теперь стало еще опаснее. Наемники, которым не заплатили хозяева, занимались разбоем. Те, кто потерял все свое имущество, тоже подавались в грабители – бежали в глушь, прямиком под сень Орудий Ночи.

Те, у кого были деньги, нанимали новых солдат, чтобы сохранить свое добро. А те солдаты, которым не заплатили, не просто грабили путников на большой дороге, а зачастую обращались против своих же бывших нанимателей и сжирали их живьем.

 

Главный дознаватель патриаршей Конгрегации по искоренению богохульства и ереси засылал в Восточный Коннек своих людей. Среди них попадалось множество бывших членов Братства Войны, явившихся со Старклирода. Эти люди были закалены в боях и не гнушались самыми жестокими методами.

Брат Галон Брюль и двенадцать его соратников, сильных и уверенных в правоте своего дела, разместились в Антье, пока граф Реймон Гарит терял время при дворе у герцога Кауренского.

 

5

 

 

Вечный город, месть Безупречного

 

Детей Хект оставил на попечение Анны Мозиллы. Вэли все еще не разговаривала. Со взрослыми. Пеллой?то она крутила как хотела.

Анна радости не проявила:

– Я ничего не знаю о детях. Только что они грязные и шумные. – Чистоту в доме она поддерживала очень трепетно.

– Это обычные люди – может, не настолько утонченные, как ты. Вот и обращайся с ними как с обычными людьми. Пелла в своем юном возрасте уже прошел школу выживания, так что он повзрослее тебя будет.

Пожалуй, не стоило так грубо. Но Анна обычно хорошо понимала, что именно Пайпер пытается ей сказать. Это не раз спасало их от перебранок.

– И что мне с ними делать?

– Вымой их, раздобудь им приличные одежки и поручи какое?нибудь дело по хозяйству. Как только принципат Донето даст добро, Пелла переедет к Пинкусу.

Анна выразительно посмотрела на Хекта. Взгляд ее выражал сильные сомнения в Пинкусе Горте.

– Ты расскажешь, что там у вас приключилось?

– Как только вернусь. Надеюсь, что скоро. Я соскучился.

– Соскучился? И бежишь по делам? – Анна никогда не жаловалась открыто.

– Путешествие получилось долгим и не особенно приятным.

Самые мерзкие подробности Пайпер не станет ей пересказывать. Как и многие солдаты, он не посвящал невинных в подобные дела.

 

– Вы двое умудрились не вылететь со службы, – сказал им принципат Донето. – Потому что, как обычно, схитрили и добились результата. Мой кузен рад был узнать, что Непорочный отчаялся до такой степени, что нанял убийц.

– Новостям о Хейдене Бэке он тоже обрадовался? – поинтересовался Горт.

– Отнюдь. Ты же и сам прекрасно понимаешь. Он вызвал епископа Морканта. И теперь, перед тем как принять окончательное решение, нам придется его выслушать.

Значит, подумал Хект, решение уже принято, и историю придется слегка подправить и отшлифовать, чтобы она ему не противоречила. Безупречному нужна официальная версия событий, которая послужит его целям.

Хекту все это не понравилось. И Горту тоже. Но на их совесть всем было плевать.

У Пинкуса была отвратительная привычка немедленно высказывать свои мысли вслух:

– Понимаю, куда он клонит. Этот бессовестный вор расскажет всему миру, что виновата во всем жертва, потому что ей хватило наглости защищаться.

Непонятно было, имеет ли Горт в виду епископа Странгского или же патриарха.

Донето, видимо, решил, что патриарха.

– Полковник Горт, можешь так выражаться при мне, но не стоит высказывать подобные мысли, если поблизости кто?то чужой.

– Да? А что тут такого? Неужели кто?то еще не знает, что он за фрукт?

Значит, Пинкус и правда имел в виду патриарха.

Анна Мозилла как в воду глядела: Бронт Донето отказался селить Пеллу в своем доме.

 

– Почему ты сразу отправился к Донето, вместо того чтобы увидеться со своими? – спросил принципат Делари (он частенько задавал неудобные вопросы). – Пайпер, я разочарован.

– Я пошел сначала к Донето, потому что именно он может отвести патриарший гнев от нас с Гортом. Ничего особенно ценного он из моего доклада не узнал. Да и Пинкус не все ему выдал.

– Приятно слышать.

– Он может выгнать меня со службы, если пожелает. Кто за меня вступится? Вот Пинкуса так просто не отправить восвояси: три из пяти бротских кланов будут против, хотя бы из принципа.

– Итак, поделись со мной тем, о чем ты не рассказал Донето.

– А где Арманд? – спросил Хект, оглядываясь по сторонам. – Не люблю при нем разговаривать. Мне от него не по себе.

– Пайпер, он всего?навсего мальчишка, – раздраженно отозвался принципат. – Его волнуют лишь наряды и побрякушки.

– Даже если так. Мне не по себе. И извиняться я за это не буду.

Пайпер не стал рассказывать старику, что его любимая игрушка на самом деле шпион Граальского императора и Гордимера Льва в придачу.

– Рассказывай, – сказал Делари, махнув рукой. – Тебя услышу только я. Если хочешь, добавлю особую завесу, чтобы невозможно было прочитать по губам.

– Это уже лишнее.

Хект поведал своему ангелу?хранителю об их с Пинкусом путешествии, не забыв упомянуть и связанные с Сонсой подозрения.

– Тревожные вести, – выслушав, сказал старик. – Братство Войны решило отступить от своих незыблемых моральных устоев. В этом?то и беда особого ведомства – хотят победить Тьму, погрузившись в нее.

Хект не стал спрашивать Делари, насколько он сам предан силам Ночи.

– А еще меня беспокоит то чудище на Западном тракте. Быть может, это богон? Тот же самый, на которого ты наткнулся в Оунвидийской теснине?

– В этот раз мы не подходили достаточно близко, и я ничего не почувствовал. Тут лучше спросить принципата Донето, ведь чудовище в теснине одолел именно он.

– Вряд ли он что?то расскажет, – пожал плечами Делари. – Кузен патриарх не позволит. – Старик глянул на Хекта, но тот молчал, и принципат продолжил: – Безупречный совершенно искренне считает большинство людей быдлом, посланным на землю лишь для того, чтобы пополнять богатства церкви. А все остальные должны помочь Гонарио Бенедокто осуществить его мечты. Он решил не карать герцога фон Дрессера. Во всяком случае, не сейчас. Благодаря вашему побегу более хладнокровные смогли настоять на своем, скажем так.

– Неужели?

– За это время в Брот успели дойти вести из Коннека. Члены коллегии разгневались. Безупречный ни с кем не посоветовался, отправляя туда войска. Теперь он в полном отчаянии: рассчитывал на Бэка и епископа Странга и уже предвкушал большую добычу. А вместо этого вконец промотался. Кредиторы шумят и требуют денег. Больше никто и медяка ему не ссудит – не потому даже, что он явно потерпит поражение, а потому, что деляга из него никудышный.

– Но если бы поход увенчался успехом, его бы объявили триумфатором, как в Древней Империи, – заметил Хект, который был не особенно высокого мнения о тех, кто потакал патриаршим безумствам: эти люди ничего не знали о морали и нравственности.

– Вероятно. Успех заставляет забыть обо всех прегрешениях. И все?таки… Когда новости о поражении разойдутся, недовольных, скорее всего, будет немало. Быть может, даже кто?нибудь устроит бунт. А потом жизнь вернется в обычное русло. Ты, надеюсь, заметил, что человек, занявший патриарший престол, теряет связь с миром.

– Заметил, – усмехнулся Хект. – Точно так же древние императоры, примерив мантию, тут же лишались любого общества, кроме своих родных и дворцовой стражи.

Делари вопросительно приподнял бровь.

– Нет, я ничего такого не предлагаю.

– Хорошо. Меня куда больше занимает то могучее Орудие под Алицеей. И эти их темные делишки в Сонсе. Сонсианцы умело скрывали от нас свои затруднения. В хитрости им не откажешь.

Хект мысленно согласился. Неуемные дельцы из торговых фиральдийских и дирецийских республик на голову превосходили своих коллег из других, далеких от торговли государств и проявляли просто?таки чудеса предприимчивости.

Насколько же опаснее они могли бы сделаться, если бы не тратили впустую средства, сражаясь друг с другом за сферы влияния?

– Отвлечемся ненадолго от твоего рассказа, – сказал Делари. – Я хочу спросить об этом твоем Консенте. Его решение обратиться искреннее или это всего лишь уловка?

– Не думаю, что уловка. Во всяком случае, не в том смысле, как понимаем уловки мы, чалдаряне. Здесь, в Броте, дэвов не так сильно притесняют. Осознал ли он внезапно, насколько истинны слова Аарона и отцов?основателей? Может быть. Но скорее всего, он хочет избавиться от дэвских старейшин, которые так много от него ждут. Титус хочет стать просто Титусом Консентом, винтиком в огромной машине, превосходно выполнять свою работу, получать за это достойную награду, а по ночам возвращаться домой, к семье.

– Вы друзья?

– Нет, но мы много времени проводим вместе, разговариваем о жизни. Я со всеми разговариваю. И иногда узнаю что?то новое – от него, от вас, даже от Пинкуса Горта.

– Полагаю, полковник Горт – настоящий кладезь всяческой вульгарщины и плебейской мудрости.

– Он хороший человек, очень надежный.

Если Делари и усомнился в словах Пайпера, то вслух ничего говорить не стал.

– Та девчонка – как ее зовут?

– Вэли Дюмейн.

– В Фиральдии нет знатных семейств с таким именем.

– Дюмейны есть в Арнгенде. Мелкие дворяне. Нынешний граф Дюмейн впал в немилость у Анны Менандской: отказался предаваться с ней плотским утехам.

– Очень странно. Что понадобилось Братству от мелкого арнгендского дворянина?

– Еще кое?что. Девочка не говорит, но прекрасно понимает фиральдийский – как высокий, так и разговорный. Если ее похитили на севере или западе от Салпено, это весьма удивительно в ее возрасте.

– Я поспрашиваю кое?кого. Принципату Муньеро Делари из коллегии дозволено спрашивать, о чем только ему взбредет в голову. И никто не будет интересоваться, зачем мне это.

– Вполне объяснимо.

– И все же меня весьма занимает то чудовище. Если не считать страхолюдину, которая повстречалась вам в Оунвидийской теснине, о подобном не слыхивали уже целую вечность. Со времен Эру Итутму – с тех самых пор, когда он явился из Дринджера со своими боевыми слонами, неисчислимым воинством и целым выводком ручных монстров.

Каиф Аль?Минфета и те, кто считал его гласом самих Предвестников, не слишком одобряли интерес к тому, что происходило до Откровений и Праманского Завоевания. Пайпер Хект несколько десятков лет прожил в Дринджере, но почти ничего не знал о полководце и жреце Эру Итутму, который терзал молодую тогда Древнюю Бротскую Империю. Прамане не славили своих языческих предков.

– Не могу ничего сказать. Вы в таких делах специалист.

– Да. Расскажи?ка еще раз о том негодяе из Вискесмента – о Руденсе Шнайделе.

Хект рассказал.

– Думаю, Шнайдель – это еще одна загадка, человек из тени, вроде Старкден или Масанта аль?Сейхана, которые объявились вместе с безумными кальзирцами.

– Да, – кивнул Делари. – Интересное замечание. Но о Шнайделе я слышал. Ходили какие?то слухи об Атафильском хребте совсем недавно.

– Что это за хребет такой?

– Атафильский хребет располагается в самом центре Артесипеи, большого острова в Родном море где?то между Фиральдией и Дирецией, на юго?востоке от Коннека. Свои права на него заявляют патриарх, император и Питер Навайский, поскольку ему, по праву завоевания, отошла бо?льшая часть Кальзира. Питер и его платадурские союзники совершили несколько набегов, но ни мы, ни император ничего с этим поделать не можем. У нас своих забот хватает.

Хект мало знал об островах в западной части Родного моря. Вроде бы эту самую Артесипею он как?то видел на карте.

– Так это праманские владения?

– Каиф Аль?Халамбры считает их своими. Но это лишь слова. Ему тоже не до Артесипеи. В основном там имеют вес Сонса и Платадура. Остальным плевать. Этот остров не может особенно ничем похвастаться.

– Разве что волшебниками.

– Именно. Там все как в старые времена – очень много язычников. Вот уже целую вечность никто не являлся туда резать неверных, чтобы обратить испуганных уцелевших в чалдарянство.

Пайперу Хекту очень нравился цинизм принципата Делари, но он нарочно нахмурился: на его так называемой родине, в Великих Болотах, вот уже много лет воевали с язычниками. Но Делари не обратил внимания.

– Попробуем разузнать, как именно Руденс Шнайдель связан с покушениями на тебя.

– Полковник Горт собирается отправить в Вискесмент своего человека.

– Скажи ему – пусть будет осторожен. Языческие колдуны весьма жестоки.

– Я знаю того, кого он хочет отправить. Мы с тем человеком вместе служили в Коннеке. Осторожности ему не занимать.

– Прекрасно. Что касается Консента, поговори с ним, устрой церемонию обращения. Сделаем это в День святого Герона – прекрасный повод.

Герон был дейншокином, фанатично подавлял чалдарянскую ересь, едва терпел дэвов, а потом вдруг за одну ночь обратился. Он утверждал, что истинный путь ему открыл призрак из Кладезя Искупления.

Призраки Кладезей считались весьма важными, хоть и не очень могущественными духами в малонаселенном дейншокинском пантеоне.

– Хорошо. Я сообщу ему.

Делари едва заметно улыбнулся, но значение этой улыбки Хект осознал лишь потом.

– Тогда довольно разговоров. Пройдемся, Пайпер.

 

Хект решил, что принципат направляется в бани. Против омовения он не возражал – хорошо бы смыть с себя дорожную пыль, но, с другой стороны, ему не хотелось терять время. Пока они с Гортом искали приключений, в Броте скопилась настоящая гора бумажной работы, которую ему как главнокомандующему и, соответственно, главному военному бюрократу предстояло одолеть.

Но Делари прошел мимо бань и направился куда?то дальше – в те покои, о существовании которых Хект даже не подозревал. Они спускались все ниже и ниже по бесконечным лестницам – в глубины, о которых ходили смутные слухи даже в самом дворце.

Жители Брота твердо верили, что под дворцом Чиаро располагаются необъятные катакомбы, а все основные строения, к которым имеет хоть какое?то отношение патриарх, связаны между собой подземным туннелями – в том числе острова на Терагае, дворец Кройс и резиденция Братства Войны, Кастелла?доллас?Понтеллас.

Те принципаты, с которыми Хект сталкивался по долгу службы, никогда не опровергали этих слухов, но и не подтверждали их. Членам коллегии нравилась таинственность, даже если про них рассказывали невесть что. Тайны смущали врагов и соперников.

Хект не стал ничего спрашивать. Если Делари хотел запутать и сбить его с толку, то старался он напрасно: ша?луг учились запоминать направление и могли сориентироваться даже в гораздо более тяжелых обстоятельствах.

– Теперь сюда.

Пайпер сделал три шага и замер, пораженный. Они оказались в огромном открытом зале, не уступающем размерами той базилике, где патриарх служил во время святых праздников вместе с коллегией и епископами. От сводчатого потолка до пола было не меньше восьмидесяти футов, и потолок этот не поддерживали колонны, хотя на колонны опирался балкон, возвышавшийся футов на двадцать над полом. Именно туда и вышли принципат с Хектом. Зал то тут, то там пересекали наискось деревянные мостки. Казалось, весь он был вырезан прямо из известняка.

Считалось, что в коллегии состоят могущественные волшебники. Пайпер Хект пока не видел тому серьезных доказательств, хотя во время нападения кальзирских пиратов несколько лет назад старики кое?что и продемонстрировали. Но зато теперь перед ним предстало самое что ни на есть доказательство.

Зал был круглый и в диаметре достигал трех сотен футов. Из?за колдовских огней тут было светло как днем. От волшебства амулет Хекта сделался нестерпимо ледяным.

На полу трудилось около дюжины монахов и монахинь. Монахи явно принадлежали к одному из орденов, где приносили обет молчания, а вот в женских орденах Пайпер разбирался плохо.

Монахи и монахини ходили по узким проходам между длинными широкими столами.

– Это рельефная карта известного мира, – объяснил Делари. – Она поделена на сегменты, чтобы географы могли изменять ее, когда приходят новые известия.

Хект отошел на тридцать ярдов влево, и все встало на свои места. Это, по всей видимости, была самая точная карта на свете, во всяком случае та ее часть, что отображала края в пределах тысячи миль от Брота.

– На ее создание, должно быть, ушло много лет.

– Впервые я увидел ее еще ребенком. Шестьдесят четыре года назад. Я тогда ходил в учениках у Кловена Фебруарена и готовился стать подмастерьем.

Кловен Фебруарен был легендарным волшебником из коллегии, а еще отшельником. Под конец он вел настолько уединенную жизнь, что никто толком и не знал, когда он умер. Если он действительно умер. Сейчас ему было бы уже больше ста двадцати лет.

– Тот самый Кловен Фебруарен? – боязливо пробормотал Хект. – Девятый Неизвестный?

Фебруарен жил затворником и никому ничего не рассказывал, но поговаривали, что он по ночам имел обыкновение бродить по самым злачным закоулкам Брота. Вполне возможно, так оно и было, никто ведь не знал его в лицо.

– Да, так его иногда называли, потому что он был девятым хранителем всего этого. Каждого нового Неизвестного выбирал его предшественник. И каждый держал свою роль в секрете. Ну, почти каждый. Я, видишь, не справился. Меня вполне можно называть Одиннадцатым Неизвестным. Вероятно, я последний. Достойного преемника так и не нашел. Грейд мог бы им стать, но ни Милосердный, ни Сладкозвучный не пожелали допускать в коллегию еще одного не заинтересованного в политике принципата. А уж Безупречный и вовсе безнадежен.

Значит, Муньеро Делари считает, что соратники его недооценивают.

– Принципатами все реже и реже теперь становятся ученые мужи. В основном это люди, помешанные на политике, или же кретины, которые покупают себе место. Или и то и другое. Но все это будет уже не важно, когда меня не станет. Скорее всего. Там уже и конец света не заставит себя долго ждать.

– Совершенно не понимаю, о чем это вы, – признался Хект. – И что там внизу творится, тоже не понимаю.

– Это карта мира. Чем дальше от Брота, тем более неточная. Наши священники, посланцы и миссионеры посылают вести обо всех происходящих на их территории изменениях. А те люди, которых ты видишь внизу, переводят их отчеты в материальные образы. Так мы отслеживаем, что происходит в мире.

– И что же именно вы отслеживаете?

– То, о чем теперь говорят на каждом углу. Именно об этом подозревал Первый Неизвестный, еще когда затеял все это две сотни лет тому назад. В мире становится все холоднее. Кладези силы иссякают. Даже Кладези Ихрейна. Уровень морей понижается, а льды подбираются все ближе – причем все происходит очень быстро. На моей только памяти Родное море обмельчало на девять футов. А за все время существования карты его уровень понизился в общей сложности на тринадцать футов. А за Гипраксиумом и перешейком Антал уровень Ниграйна понизился еще больше. Дальше на востоке внутренние моря тоже усыхают. А в горах становится все больше льда. – Делари говорил и одновременно показывал на карту. – Тысячу лет назад сотни тысяч рабов в Древней Бротской Империи без устали укрепляли и подсыпали Гибр?аль?Тар, потому что во время океанских штормов волны порой перехлестывали через него. Вообрази, какая разразилась бы катастрофа, если бы океанские воды прорвали этот заслон.

Родное море располагалось на несколько сотен футов ниже уровня океана. Прорви океанские волны заслон – с лица земли исчезли бы тысячи городов и деревень, погибли бы миллионы людей, затопленными оказались бы бесчисленные поля, сады и виноградники. А вода бы, несомненно, перелилась через перешеек Антал и затопила бы и края вокруг Ниграйна. Ведь Ниграйн располагался на сотню футов ниже уровня Родного моря.

Цивилизации пришел бы конец.

– И у них получилось, – пожал плечами Делари. – Так что теперь человечество не утонет, а замерзнет. Пойдем.

Старик свернул на ближайший деревянный помост. Сверху гигантский рельеф еще больше походил на карту, трехмерную.

– По вертикали пропорции слегка искажены, – пояснил Делари, – чтобы отсюда все было четко видно.

– Ваша милость, работа проделана невероятная, но я не понимаю, в чем ее смысл.

– Первоначально это делалось для того, чтобы мы могли все спланировать. И спасти наш народ. Но это лишь если бы наши правители по?настоящему смотрели в будущее и придерживались долгосрочной стратегии.

Хект видел карту впервые, и ему непонятно было, с какой скоростью происходят изменения. Но даже ему сразу бросилось в глаза разорение и запустение, воцарившиеся по краям обитаемого мира. Все земли севернее Мелкого моря сковало льдом. В само?м Мелком море лишь кое?где попадались незамерзшие островки – видимо, в тех местах, как и в Андорежском море, на поверхность просачивалась магическая сила. Пролив Ормо заледенел, несмотря даже на мощные приливы. Повсюду в горах лежал снег. Обнажившиеся участки мелеющих морей были раскрашены тошнотворным серым цветом. И таких серых областей на северо?западном побережье было немало.

– Это устаревшая картина, – признался Делари. – Так обстояли дела прошлой зимой.

– Вы сказали, карта нужна, чтобы все спланировать?

– Льды надвигаются и теснят целые народы. Возможно, именно поэтому появились Тистимед Золотой и его Хин?тай Ат. Когда станет нечего есть их табунам в степях, этим людям придется куда?то деваться.

– То есть вы пытаетесь предсказать, где случится беда, чтобы успеть что?нибудь предпринять.

– Да. Хотя сейчас от карты мало проку. Безупречного волнуют лишь собственные бредовые идеи. Он будет призывать всех отправиться в священный поход, даже когда льдом покроются стены Брота.

– Неужели все произойдет так быстро?

– Нет. Лишь через несколько поколений. И это хорошо, ведь Безупречный смертен. Но надежды все равно мало. Мои предшественники тоже не смогли привлечь внимание патриархов.

– Тут явно отображены какие?то сверхъестественные явления. Что это – особые метки?

– Да. На карте обозначены магические явления. А еще источники силы. И вообще любые события, которые кому?то необходимо отследить.

Хект обратил взгляд на южную часть Родного моря – туда, где лежала Обитель Мира, праманские земли. Слуги принципата получали оттуда сведения не самые точные, но гораздо более подробные, чем могли себе представить тамошние владыки.

Пока в праманских угодьях изменения были не так заметны. Но лишь пока. Снега и льды не лежали там, но из?за участившихся дождей уменьшались пустыни.

– На сегодня довольно, – сказал Делари. – Я просто хотел показать тебе карту.

Хект чувствовал, что что?то упустил, – старик явно чего?то от него ждал. Это как?то связано с картой? Или с силами Ночи? Быть может, он надеялся, что Пайпер обладает каким?то неведомым ему самому даром?

– Мы еще вернемся сюда. А сейчас тебя наверняка ждет работа.

Принципат поднялся по лестнице в свои покои и умудрился выдержать этот долгий и изнурительный подъем.

Хект попрощался с ним и отправился в Кастелла?доллас?Понтеллас. Делари все еще казался слегка разочарованным.

 

Анна взяла с собой детей на церемонию обращения Титуса Консента, хотя Хект и возражал. Пайпер боялся, что Пелла всем продемонстрирует свои уличные замашки, а Вэли будет угрюмо молчать в ответ на комплименты.

Но боялся он напрасно. Анна успела хорошенько вымуштровать мальчишку. Сначала она дочиста отскребла его и заставила надеть приличные одежки, так что в конце концов он даже жалобно заскулил, а потом пригрозила, что конец света покажется Пелле праздником по сравнению с тем, что ему грозит, если он опозорит главнокомандующего.

Парню поручили не отходить от Вэли и объяснять всем, что она немая. А Вэли должна была, если потребуется, кланяться и приседать в реверансе.

– Пайпер, прекращай волноваться, – велела Анна, когда они уже сидели в экипаже. – Они справятся. Лучше о себе переживай. Что нужно сделать?

Хект весьма смутно представлял, как проходят подобные церемонии.

– А почему столько солдат понабежало? – удивился Пелла, когда они подъехали к резиденции Делари.

Принципат жил в скромном по меркам церковной знати особняке. На улице толпились солдаты из Братства Войны, городского полка и маленького отряда Пайперовых телохранителей. Почти все щеголяли парадным облачением, хотя кое?кто решил не выставляться напоказ и рискнул прийти в штатском.

– На тот случай, если дэвы вздумают помешать Титусу обратиться.

– Они же не пойдут ради этого на убийство, – заметила Анна. – Снова. Так что тебе нужно сделать?

Еще совсем недавно Хект и понятия не имел, как проходит обращение. Знал только, что оно похоже на таинство конфирмации.

Хект громко перечислил все необходимые действия.

– Хорошо, ты все запомнил, – сказала Анна, когда экипаж остановился, а потом пояснила детям: – Просто он раньше никогда этого не делал.

– У меня на родине, – хмыкнув, сказал Пайпер, – детишек обращают сразу же после рождения, ведь многие умирают во младенчестве. А взрослых обычно обращают с мечом в руке, с благословения ближайшего трезвого священника.

– Что?то мне не очень нравится Дуарнена, господин, – признался Пелла.

– И мне не нравится. Поэтому я оттуда и уехал. Осторожнее, лужа! Твои башмаки стоят целое состояние.

– Пайпер!

– Ничего не могу с собой поделать, милая. Я?то рос в бедности.

Наставлений Анны оказалось достаточно. Свершавший обряд принципат Делари потребовал от Хекта лишь засвидетельствовать, как полагалось в таких случаях, благонадежность обращаемого.

Все прошло просто и без особой торжественности: несколько вопросов вроде «Кто ручается за этого человека?», полагающиеся по протоколу ответы, свидетельства благонадежности Титуса, ритуальное наложение дланей принципатами Бруглиони и Арньена, а потом Бронтом Донето, и вот уже Консент сделался епископальным чалдарянином, притом не из последних.

Консент, кажется, как и полагалось, был доволен. Ноя и дети, однако, не участвовали в обряде. Но жена Титуса подчиняется мужу и станет тем, кем он пожелает, а дети по бротским меркам еще слишком малы для церемонии.

– Лейтенант, твоя храбрость вызывает восхищение, – сказал Хект, пожимая Консенту руку.

Он преподнес новообращенному обычный в таких случаях дар: детям при обращении обычно дарили мелкую серебряную монетку, но Пайпер вручил Титусу золотой достоинством в пять дукатов, на котором был изображен вместе со своим гербом какой?то неведомый патриарх по имени Бонифаций. Не поскупились и высшие военные чины патриаршего войска – полковник Смоленс, Клэй Седлако, Хаган Брокк и их помощники. Консент начинает новую жизнь, ему придется нелегко – полагаться теперь он может лишь на свои умения.

Консент был дэвом, но, несмотря на это, в Пайперовом штабе его любили.

– Спасибо. Но тут важнее не храбрость, а понимание. Важно знать, чего хочешь.

Принципат Делари оказался еще щедрее Хекта. Обменявшись с новообращенным положенными любезностями, он повернулся к Пайперу и сказал:

– Можно украсть тебя на минутку? Мне нужно побеседовать с тобой наедине.

– Конечно, ваша милость. Не расстроишься, лейтенант?

На этот раз до Титуса дошел смысл этого самого «лейтенант». Он просиял. Консент только что перешел из одного лагеря в другой, и на новом месте ему были рады.

– Что случилось, ваша милость?

– Отойдем.

Вслед за стариком Пайпер поднялся по лестнице. Личные покои принципата оказались еще более спартанскими, чем общие комнаты на первом этаже. Даже по меркам самого Пайпера.

В своем особняке Муньеро Делари не держал предметов роскоши и не предавался разврату. Это вызывало уважение. Зато комнаты принципата во дворце Чиаро были обставлены с необычайной пышностью – в угоду его любимчику.

В комнате, где они очутились, были белые оштукатуренные стены, посередине стоял грубо сколоченный стол и три стула, в двух глиняных светильниках горело дешевое масло без запаха. Амулет кольнул Хекту запястье.

– Я занялся Руденсом Шнайделем, – сказал Делари, усевшись. – Он сейчас в Вискесменте.

Принципат дернул за шнурок, и где?то приглушенно зазвонил колокольчик.

– Вам так быстро удалось все разузнать? Каким образом?

– Пайпер, я же член коллегии. И не самый последний. В слухах, которые о нас ходят, есть и доля истины. И я рад, что в последнее время нас стали серьезно недооценивать.

– Виноват.

– Иногда, Пайпер, я сомневаюсь в твоей наблюдательности. И опасаюсь, что мой сын тебя переоценил.

– Я тоже опасаюсь. Никогда не понимал, почему он решил стать моим наставником. Так что вы разузнали о Шнайделе?

– Почти ничего. Но с другой стороны, достаточно, чтобы тебя предупредить: не подсылай к нему никого. Разве что если хочешь от кого?то избавиться, не запачкав рук.

В комнату вошла женщина. Хект заметил ее еще внизу – там она, казалось, чувствовала себя не в своей тарелке. Высокая, чуть поблекшая белокурая дама, явно потрепанная жизнью. Она принесла поднос с чашками и кофе. Хект принюхался – кофе был его самым большим пороком.

– Да это же лучший амбонипсгский сорт, – вздохнул он. – Господин, вы слишком ко мне добры.

– Вполне вероятно, так оно и есть. Время покажет. Это моя внучка. У нее особый талант – варить хороший кофе.

Незнакомка поставила перед Хектом чашку, и они кивнули друг другу.

– Этот волшебник открыл лавку неподалеку от дворца, но никакой видимой связи с Непорочным не поддерживает. Может, он хочет заставить нас думать, что такая тайная связь есть. Похоже, у него весьма высокое самомнение. Быть может, об этом ему еще придется пожалеть.

– Благодарю, – обратился Хект к женщине.

У кофе был насыщенный и изысканный вкус. Пайпер, нахмурившись, внимательно вгляделся в лицо принципатовой внучки. Они встречались раньше? В ее чертах чувствовалось что?то смутно знакомое. Потом Хект повернулся обратно к Делари.

– Вряд ли у Руденса Шнайделя с тобой личные счеты. Но возможно, он хочет устранить главнокомандующего патриаршего войска. Мне кажется, напав на тебя, он хотел подставить Непорочного. – Делари тоже нахмурился, видимо сомневаясь в собственных догадках.

И снова Пайперу показалось, что старик в нем разочарован.

– Слишком уж неправдоподобно, господин. Это значит, он заранее знал, как обернется дело.

– Неправдоподобно?

– Вам удалось еще что?нибудь разузнать?

– Нет. Руденс Шнайдель – искусный колдун и без труда заметает следы.

Женщина долила Хекту кофе, а потом вышла из комнаты.

– Она не очень?то похожа на отца, – сказал Пайпер.

– Ты узнал его уже умирающим калекой. И потом, все дети Грейда на него не похожи. Она – копия своей матери.

– А сколько у Грейда Дрокера было детей?

– Четверо. Двое сыновей и две дочери. Все незаконнорожденные. Это случилось не в Фиральдии. Он сошелся с женщиной, которую освободил из праманского плена. Еще девочкой ее похитили пираты и продали одному купцу в Аселине. Он плохо с ней обращался. Грейд тогда впервые в жизни отправился в военный поход. Вместе с гизелами?фракирами Братство Войны захватило Аселин, застав город врасплох. Женщина заговорила на полузабытом древнебротском, Грейд узнал язык и спас ее от фракиров. Она была родом из знатной и образованной семьи.

Слова явно происходили от пеквадского, и хотя в устах фиральдийца они звучали почти неузнаваемо, Хект понял: «гизелы» – искаженное название племени, «фракиры» же было иносказанием и переводилось приблизительно как «возлюбленный предатель», так в Святых Землях обычно называли праман, которые заключали союзы с участниками священных походов.

– Простите, господин, если своими расспросами я вас расстроил.

– Не расстроил. С прошлым я примирился. Я виновен в точно такой же неосмотрительности. Хотя я и сумел увидеть, как возмужал мой сын. Мне не пришлось оставлять его из?за военных обязанностей.

– Вы не хотели, чтобы он стал солдатом.

– Или священником. Но он был уже взрослым и сам выбрал судьбу. Когда у него появилась семья, он делал для них все, что мог. Но троих все же потерял.

Хект не знал, что сказать. Так устроен мир, так было и есть.

Жизнь жестока, беспощадна, немилосердна. Такой ее знал Пайпер Хект. Счастье и наслаждения преходящи. Нужно пользоваться каждым мгновением. Единственное, что у Пайпера Хекта раньше было постоянного и надежного, – ша?луг и верность солдатского братства. Именно это он и пытался, как умел, воссоздать в своем изгнании.

– Пайпер, тебя что?то встревожило.

– Моя вера пошатнулась, господин. Дух мой смущен.

– Чего тебе недостает?

– Не знаю. В этом?то и беда. Быть может, высшей цели? Когда?то она у меня была.

И снова на лице у принципата Делари промелькнуло разочарование.

– Нам пора вниз. Чашку оставь здесь, Герис заберет.

 

– Что это за женщина? Ты еще на нее пялился? – ревниво спросила Анна, когда они вышли из особняка принципата.

– Внучка Делари. Дочь Дрокера. Он зачем?то мне ее показывал. Может, чтобы продемонстрировать, как заботится о своих. Дрокер же вроде как меня усыновил. Мне все кажется, я ее где?то уже видел. Вот пытался припомнить где.

Но на самом деле о внучке Делари он в тот момент не думал: вокруг творилось что?то странное, что?то явно стряслось. Хект подозвал солдата из городского полка:

– Куда все подевались?

Возле дома принципата не осталось ни его собственных телохранителей, ни рыцарей из Братства Войны.

– Господин, там заметили вооруженных людей. Они караулили возле улицы, мимо которой должны были ехать наши кареты. Возможно, это засада. Поэтому парни из бротского и патриаршего полков решили проверить.

И в тот же миг, словно в подтверждение его слов, издалека донеслось бряцание оружия. Услышав это, Анна тут же позабыла о своем недовольстве.

– Похоже, у нас неприятности, и гораздо более серьезные, чем моя ревность.

– Чего?

Пайперу Хекту редко удавалось понять смысл женских намеков. Анна ведь была первой особой женского пола, с которой он проводил столько времени.

– Нужно отвезти детей домой. По другой дороге.

А вот это Хект понял прекрасно.

– Нет. Поедем так, как собирались. Может, нас нарочно хотят заставить сменить дорогу.

– Ты – профессионал, тебе и карты в руки, – согласилась Анна, усаживая детей в карету.

Дети были сами не свои от волнения. Пайперу даже показалось, что Вэли вот?вот заговорит, но Пелла не умолкал ни на минуту, не давая никому и рта раскрыть.

На месте засады Хект велел кучеру остановиться. К ним подбежал молодой офицер:

– Господин главнокомандующий, мы с ними разделались.

– Неужели? А пленные есть, господин Студьо?

– Э?э?э… Нет. Парни из Братства всех перебили. Очень уж они разозлились.

– Заберите тела, – со вздохом велел Пайпер. – Может, по ним удастся что?нибудь узнать.

Однако при тусклом свете фонарей ничего особенного он в мертвецах не углядел.

– Быть может, все же сумеем найти какие?нибудь улики. Если есть раненые, проследите, чтобы им немедленно оказали помощь.

Проклятие! Почему не взяли пленников!

Амулет на запястье у Хекта дернулся несколько раз, но едва?едва. Вокруг рыскали создания Ночи, слетевшиеся на боль и ярость.

– Это был отвлекающий маневр или основная засада? – спросил Пайпер, забираясь в карету.

– Люди из Братства сказали, что основная засада.

– Интересно. Езжай, – велел Хект кучеру и оглядел свою странную семейку.

Вэли, бледная как полотно, смотрела на него не отрываясь. Пелла словно онемел. Анна взяла мальчишку за руку и держала крепко?крепко.

– Славный был вечер. Правда. И ко мне отнеслись лучше, чем я ожидала. – Она зябко поежилась, хотя было не так уж и холодно. – Может, потому, что из женатых с супругой явился только Титус.

Да и детей почти не было – лишь Консентовы отпрыски да Вэли с Пеллой. Эти двое выжали из ситуации все возможное и напросились на все подачки: Пелла вдохновенно рассказывал направо и налево трагическую историю маленькой немой девочки.

– Почему бы им и не приударить за тобой? Они же поголовно ловеласы. А ты там была самая красивая. Я бы и с принципатом побоялся тебя наедине оставлять. Бедняжка Арманд.

– Пайпер! – возмутилась Анна, хотя комплимент ей явно пришелся по душе, на церемонии она тоже своего не упустила и выпила вдосталь хорошего вина. – А куда вы со стариком ходили? Или это тайна, про которую девочкам знать не положено?

– Кофе пили. Амбонипсгские зерна прекрасной обжарки. Может, он делиться не хотел с остальными.

Внезапно Хект вздрогнул.

– В чем дело? – спросила Анна.

– Стало вдруг не по себе. Словно за нами увязалось что?то зловещее.

– Кумушки на площади говорят, что такое теперь сплошь и рядом. Многие боятся выходить на улицу с наступлением темноты.

Ничего удивительного. В Броте было опасно даже в самые спокойные времена. Пайпер выглянул в окно, но ничего необычного не увидел. На улице было безлюдно, лишь одинокий прохожий в коричневых лохмотьях, пошатываясь, брел вдоль дома, не обращая внимания на карету.

Пайпер Хект и Анна Мозилла вращались в разных кругах. Он только и делал, что изучал положение дел в полках и отрядах, думал, как накормить и вооружить свои войска, чем им заплатить, куда отправить, как избежать недовольства. Приходилось постоянно просчитывать действия граальских военачальников, мелких врагов патриарха, да и самого Безупречного тоже. С последним мороки было не в пример больше. С самим главой церкви Пайпер не встречался, но его решения всегда оказывались иррациональными и менялись по малейшему капризу. Многие из них, как, например, с теми злополучными репрессальными грамотами Хейдена Бэка, принимались в тесном избранном кругу, состоявшем из патриарших сподвижников, настолько близких Безупречному, что даже его собственный родственник, Бронт Донето, зачастую не знал, что они затевают.

– У меня такое чувство, – признался Хект, – что я все больше разочаровываю принципата Делари. Только никак не пойму, в чем дело.

– Тогда тебе придется рассказать мне поподробнее. Если только это не сверхсекретные принципатские дела.

Он описал ей недавний разговор с Муньеро Делари, и Анна задала несколько вопросов. Толковых вопросов.

– Ясно, что это не просто большая карта. Раз ее прячут так глубоко под землей, скрывают ото всех, значит это, скорее всего, могущественный магический артефакт. Или когда?нибудь превратится в могущественный артефакт. Вроде как они все еще работают над ней.

– Приехали. Погоди, сначала я посмотрю. – Хект все еще чувствовал чье?то присутствие, хотя амулет не подавал признаков жизни. – Вы, детишки, сразу в постель.

Никто и не подумал спорить. Обессиленная Вэли уже клевала носом, как бы не пришлось ее нести на руках. Да и Пелла едва ворочал языком.

На улице Пайпер не увидел ничего подозрительного. Он весьма щедро расплатился с кучером, и тот прямо рассыпался в любезностях. Времена нынче были тяжелые.

Карета тронулась, лошади цокали копытами по влажной мостовой. Пошел мелкий дождик. Все зашли в дом, Хект – последним, спиной вперед, словно солдат, прикрывающий отступление. Экипаж завернул за угол, свет его фонарей померк, и наступила непроглядная тьма.

Анна отправилась укладывать детей, а Хект проверил замки и ставни. Вэли действительно пришлось нести.

Уже лежа в кровати, все еще взбудораженный, Хект признался:

– Я все думаю о том, что ты сказала про карту. Вот за это я тебя и люблю! Сам я ни за что бы не догадался.

Может, именно из?за этого принципат казался таким разочарованным?

– Пайпер, что это была за засада? Они на тебя охотились?

– Вряд ли.

– О чем вы говорили со стариком, когда пили кофе?

– О Руденсе Шнайделе.

– Он думает, ты что?то знаешь, но не говоришь?

Сама Анна явно подозревала, что Хект чего?то недоговаривает.

– Милая, я впервые услышал об этом Руденсе Шнайделе только пару недель назад.

– Так, может, и он о Пайпере Хекте раньше не слышал. Или вы знаете друг друга под другими именами. Так часто бывает.

Хект решил поразмышлять об этом на досуге.

Он собрался было сказать, что не знает никого из Артесипеи, никогда и слыхом не слыхивал об Атафильском хребте, где якобы обретался этот Шнайдель. Но так и замер с открытым ртом. Ему в голову пришла одна мысль, связанная с Вэли. Как же он раньше не додумался! Придется кое?куда наведаться с новообращенным чалдарянином, пока Консентовы шпионы окончательно с ним не порвали.

– Тут много кто умалчивает о своем истинном происхождении, – продолжала меж тем Анна. – Ну да ладно, давай лучше выясним, не слишком ли я набралась и способна ли еще на шалости.

 

Кошмар казался таким правдоподобным, что Хект верил в него еще какое?то время после пробуждения.

– Что с тобой? – спросила Анна. – Тебя трясет.

– Кошмар приснился. Давно уже их не было.

– Тот самый, с твоей матерью?

Пайпер нахмурился. Он не считал Анну ясновидящей, и сама она никогда себя ясновидящей не называла, но иногда ей удавалось его удивить.

– С нее все началось. Как всегда.

Как тогда, когда он вспоминал и плакал по ночам в школе неутомимых отроков – только?только очутившись там. Хект не был уверен, что узнал бы мать теперь, даже если бы она явилась перед ним точно такая же, как в его детстве, и надрала бы ему уши.

– Наверное, это очень страшно, когда ты маленький, а родных никого.

– Родных можно завести на новом месте. Иначе не выжить. В том?то и дело.

В школах ша?луг обучали жестоких и закаленных воинов, которые презирали всех, кто не был ша?луг.

Пайпер Хект боялся, что размяк за время своего вынужденного пребывания среди западных варваров, но внутри он оставался истинным ша?луг. Воины?рабы все еще были его братьями, его семьей.

– А дальше?

– А? Ну да. Дальше начались ужасы. Там было какое?то чудовище, я его не видел, но чувствовал. Если бы смог поймать – убил бы. Но поймать никак не удавалось. Оно вытворяло разные мерзости с близкими мне людьми и все ближе и ближе подбиралось ко мне. На самом деле я был не охотником, а дичью.

– Пайпер, сон очень мрачный, но ведь это всего лишь сон.

Хект хмыкнул. Похоже на то, но…

– Не совсем. Мой разум как будто пытался облечь все в понятные мне образы.

– Попробуешь заснуть снова?

– Вряд ли получится. Но я постараюсь.

Пайпер провалился в сон быстрее, чем ожидал. Но ощущение притаившегося поблизости ужаса не покидало его и там.

 

Утром Анна не стала его будить. Но потом ей все?таки пришлось – когда явились соседи в поисках какого?нибудь официального лица.

– Они не знали, куда еще пойти, – объяснила она, пока Пайпер приходил в себя.

Недовольно бурча, он вышел на холодную улицу, чтобы осмотреть тело, которое обнаружили чьи?то ребятишки. Пелла и Вэли увязались за Анной, но держались на почтительном расстоянии, чтобы Хект случайно не заметил их и не отослал домой.

При виде тела Пайпер вздрогнул – не потому, что оно было страшно изуродовано, а потому, что узнал покойника. Этому человеку полагалось быть от вечного города никак не ближе тысячи миль.

– Ваша честь, вы его узнали?

– Нет. Прощу прощения. Просто эти раны…

– Он не первый, кого вот так прожевали и выплюнули, – сказал какой?то зевака.

– Да, – согласился другой. – Только этот уж больно на иноземца смахивает.

Хект кивнул. Мертвец выглядел так, словно при жизни притворялся жителем Брота, но о самом Броте при этом знал маловато.

Это был Хагид, сын Нассима Ализарина аль?Джебала, солдат из отряда Элса Тейджа. Отец отправил его вместе с Тейджем, чтобы мальчик возмужал в походе. Сам Нассим Ализарин, по прозвищу Гора, был приятелем Гордимера Льва – они вместе учились в одной школе для ша?луг. Нассим отправил тогда Хагида на задание с негласным условием: его сын должен вернуться живым, даже если ради этого придется погибнуть всем остальным.

Они вернулись в дом. Дети задержались на улице.

– Он был славным парнем, – сказал Хект Анне. – Очень старался. Но начал на пятнадцать лет позже всех нас. Мне удалось тогда доставить его живым домой, но я и представить себе не мог, что он когда?нибудь покинет Аль?Кварн.

– Ты уверен, что это он? Может, просто похож?

– Уверен! – гневно отозвался Хект. – Очередная загадка, а у меня нет времени ее разгадывать. И поручить никому нельзя.

– Посмотрим.

– Милая! Перед тем как что?то затевать, вспомни, что случилось с…

В дом вбежал Пелла:

– Анна! Ты бы это видела! С него местами кожу содрали! И вспороли живот! И говорят, вытащили сердце и печень.

Под гневным взглядом Хекта мальчишка умолк.

– Запомни, – велел Пайпер, – по городу все еще бродит это нечто.

Пелла должным образом устрашился. И страшился где?то около минуты.

– Ну хотя бы Вэли хватило ума испугаться, – вздохнула Анна, когда дети умчались на кухню. – Нужно за ними присматривать.

Но двое непосед уже возвращались обратно, на ходу они с аппетитом уплетали булочки, щедро усыпая пол крошками.

– Это безнадежно! – пожаловалась Анна. – Фреки от меня уйдет.

Фреки Благови служила в доме приходящей горничной. Она была беженкой и находилась в отчаянном положении, поэтому не ушла бы от Анны ни за что.

– Как буду в банях, поговорю с Геррин и Юной.

– Вот уж нет. Еще не хватало, чтобы ты привел в мой дом своих девушек для забав.

Хект радостно уцепился за эту возможность и принялся спорить. Так можно было отвлечь Анну от мыслей о Хагиде.

 

Главнокомандующего редко оставляли одного. Особенно после недавних покушений. Хект хотел выбраться в вечный город, затеряться среди всеобщей суматохи, незаметно навестить дринджерийское посольство или убежище шпиона из каифата Аль?Минфета, но ему это так и не удалось.

– Ты и этот труп велел забрать? – спросил принципат Делари.

– Да, ваша милость. Подумал, вы захотите его осмотреть.

– У нас уже набралась целая коллекция. Хотя тех, с ночной засады, начали раздавать родне. За ними пришли родственники. А вот тех, кто напал на тебя, пришлось похоронить. Их никто не хватился.

– Трупы с ночной засады опознали? – удивился Хект.

– Сплошь жители Брота. Обозлившиеся на жизнь. Решили показать, почем фунт лиха, тому, кто оказался у власти именно в тот момент, когда жизнь их обозлила. Если ты понимаешь, о чем я.

Хект не понимал.

– У нас тут бунтарские настроения. Но пока никто из официальных лиц не обратил на это внимания.

Это Хект вполне понимал.

– Дэвы не потрудились нас предупредить?

– Скажем так: человек моего положения не может искренне верить в благие намерения тех, кто поклоняется ложным богам.

Хект подумал, не напомнить ли принципату об исторических фактах: Аарон Чалдарянский никогда не утверждал, что его бог чем?то отличается от дэвского бога. А вот от позднейшего епископального бога он отличался, и весьма.

– Были ли среди убитых дэвы?

– Нет. В основном безработные епископальные чалдаряне. По словам родственников, они спелись с теми, кто винит во всех несчастьях Безупречного.

– Интересно. И это после того, как им столетиями внушали, что патриарх непогрешим. Это какой?то большой заговор?

– Да, мне кажется, эта засада лишь часть плана. Но ее устраивали наспех, тяп?ляп – просто кучка пьяниц подначивала друг друга в кабаке. Они не собирались доводить до смертоубийства. И не довели бы, не вмешайся Братство Войны.

– Да, эти не терпят полумер. У них все либо черное, либо белое.

– Люди определенного типа во всем бросаются в крайности. И обычно естественным образом рано или поздно вступают в Братство.

Дальше разбираться с телами пришлось Пинкусу Горту. Родственников погибших арестовывать он не стал – надеялся вызнать про их связи.

– Может, это Пинкус все устроил, чтобы не вылететь со службы. Нет, ваша милость, я шучу. Но пять кланов, похоже, больше не видят особого смысла в городском полке.

– А?а. Мне порой трудно понять, когда ты шутишь.

– Вы такой не один, ваша милость.

– Да. Итак, взглянем на тело.

 

Делари что?то бормотал себе под нос. Хект постарался не путаться у старика под ногами. Он опасался, что принципат определит, откуда родом был погибший.

– Вероятно, кальзирец, – заключил Делари. – Определенно, праманин. Впрочем, его единственный и истинный Бог не защитил его от этого чудовища.

– О чем вы, ваша милость?

– Пайпер, у нас неприятности. Я о таком раньше только читал.

– Что случилось, ваша милость?

– Здесь некромант – волшебник, который убивает людей ради своего колдовства. И он швырнул нам этот труп прямо в лицо. Бросает вызов, хочет, чтобы мы начали охоту. Наверное, хочет выманить.

– Неужели?

Хект не хотел в это верить. Фиральдию давно обжили. Подобные фокусы не случались со времен зловещих императоров Древнего Брота, которые любили потешить свое самолюбие.

– Если какой?то выродок сотворил такое ради своего колдовства, не бродят ли теперь по городу могучие создания Ночи, с которыми не так?то просто покончить?

– Именно. Нужно было это предвидеть. Возможно, назревают серьезные трудности.

– Что я могу сделать?

Они как раз шли к покоям Делари.

– Ничего. Сделай вид, что ничего не заметил. Если это чудовище решит, что мы не обратили внимания, то потеряет бдительность.

– Хорошо.

– Ты, похоже, испугался.

– Верно. В таких делах у меня опыта нет. Я и вообразить не могу, чем это чревато.

– Вообрази самое страшное. Ужас и безумие ждут нас.

 

Конец ознакомительного фрагмента — скачать книгу легально