Анна Валентинова

Академия Беаты. Проклятие любви

Академия Беаты – 1

Пятьдесят оттенков магии

Глава 1

– Беата! Беата!

В тишине темной спальни шепот мужчины обволакивал и сводил с ума. Беата со стоном перевернулась на спину и встретила страстный поцелуй возлюбленного. Тело ощутило привычную тяжесть, руки обнимали и ласкали мощные плечи и спину, голова откинулась в ожидании следующей порции ласки. Но любовник не торопился. Не спеша, очень медленно он поднимал длинную сорочку девушки, целуя каждую обнажавшуюся часть тела. Ладонями гладил и сжимал ноги, оголившиеся бедра и живот. Целовал и лизал грудь с поднявшимися твердыми сосками.

– Мэрдж, пожалуйста!

Беата изнывала от желания. Тягостный ком возникшей страсти поднимался изнутри и выжигал разум, лишал возможности думать связно. Оставалось только раз за разом умолять мужчину прекратить эти муки.

– Тс‑с‑с‑с!

Он прижал палец к ее губам, который она немедленно втянула в рот. Мужчина напрягся, отяжелел еще больше, девушка раздвинула ноги, ожидая сладостного удара, и… Ничего не произошло.

Исчезла тяжесть тела. Пропали поцелуи, осязаемые на уровне волосков на коже. Беата бессильно захватила руками воздух, ощутила пустоту, сделала усилие и проснулась. Это был сон. Просто сон. Опять тот самый сон, который стал преследовать ее совсем недавно. Она очнулась, задыхаясь от нежности и неудовлетворенного желания, которое мог утолить только любимый…

– Проклятье!

Девушка с силой ударила по подушке кулаком, вымещая бессильную злобу на свое непослушное тело, после пяти лет разлуки все еще помнящее ласки любимого! Рубашка сбилась в ком на животе. Внутри все болело, пот струился по спине, не хватало воздуха и хотелось плакать. До утра Беата лежала, не смыкая глаз, боясь снова увидеть этот роковой сон.

Утро она встретила невыспавшись, с больной головой и ноющим низом живота. Такой реалистичный и повторяющийся сон пугал ее до дрожи. Зачем ее бывшему возлюбленному, который так внезапно исчез пять лет назад, возвращаться в ее сны? Теперь, когда она спокойно живет и работает в Академии, у нее есть коллеги, друзья, любимая работа и книжки, и время скитаний в поисках возлюбленного, непрерывной работы на износ и смены стихии прошли – зачем он врывается в ее сны и бередит душу и тело?

Беата долго и бездумно смотрела на полог балдахина, потом решительно одернула занавесь и села на край кровати. Жалеть себя и думать о прошлом ей было некогда. Нужно было вставать, одеваться и идти делать настоящее, за что ей платили деньги: усмирять и обучать схоларов – людей, вообразивших себя магами.

Вопроса что надеть не возникло, форма преподавателей была простой и удобной – широченная черная мантия с широким поясом. Правда, в ней кроме Беаты почти никто не ходил, а ее соседка сверху вообще предпочитала мужские штаны и рубахи. Она умылась бодрящей водичкой из крохотного умывальника в углу комнаты и несколько минут думала, заваривать чай или нет. Возиться с магическим огнем не хотелось, поэтому моцион она пропустила.

Беата села перед маленьким туалетным столиком и стала быстро расчесываться, стараясь не смотреть на себя. А когда‑то она себе нравилась. И нравилась Мэрджу, ее сбежавшему возлюбленному. Он восхищался ее синими глазами, белой кожей, волосами цвета спелой пшеницы и даже веснушками!

Стоп! Беата застонала и быстро завернула из волос плотный пучок на затылке, злобно утыкав его шпильками. Ирония судьбы. Пять лет назад она распускала волосы, потому что так нравилось ему – Мэрджариту Дьюритту, схолару третьего курса, магу‑воздушнику. А сейчас она не может смотреть на себя в зеркало. Не думать об этом!

«Не дождетесь! Где бы ты ни был Мэрдж, я не стану всю жизнь думать о тебе! Ты сделал свой выбор, а я смирюсь с этим и постараюсь жить дальше, без тебя», – думала она, надевая первую попавшуюся юбку и блузку, и привычно зашнуровывая корсаж.

У соседки Беаты, Инесс, занятия начинались поздно, поэтому девушка не стала ее будить и тихонечко выскользнула из дома, в котором жила уже пять лет. Надо же. Пять лет прошло с тех пор, как она проснулась в утро получения лицензии мага и поняла, что осталась одна. Не думать об этом!

Утро, так скверно начавшееся, не принесло ничего хорошего и в дальнейшем. На экзамене удар чудовищной силы впечатал Беату в потолок так прочно, что она намертво прилипла всем телом. Она с трудом посмотрела вниз и увидела, как на нее со страхом и ужасом взирает схолар третьекурсник, сдающий блокирующую защиту. Он‑то экзамен, кажется, сдал, а что делать ей? Некстати она вспомнила, что боится высоты и ее сразу затошнило. До пола было три с половиной человеческих роста, причем не ее, а здоровущего и высокого.

– Что смотришь, тащи лестницу! – скомандовала она юному таланту.

Не просить же воздушных коллег снять ее! Потом покоя не будет от шуток и подколов.

– Мастер Беатрикс, а может позвать…

– Никого звать не надо, сами справимся. Тащи! – отрезала Беата.

Она приготовилась ждать долго, ибо по своему опыту знала, найти что‑либо сугубо материальное в их магической Академии почти нереально. Попыталась устроиться удобнее, но это оказалось невозможно – магическая энергия оплавила красочные потолочные фрески большого тренировочного зала и она прочно увязла в рисунке.

«Надо было послушаться Инесс и надевать штаны на занятия», – мысли перегоняли друг друга в попытке отделаться от подступающей дурноты. «Сейчас бы спокойно висела себе на потолке, не думая, какой вид открывается снизу на ее ноги в панталонах. Какие глупости приходят в голову!» Она помотала головой. Тошнота не проходила, и перед глазами стало все плыть. «Не вырвало бы прямо на дубовый паркет двухсотлетней давности! О чем она думает?» – опять укорила себя Беата. Она, магистр защиты и созидания, мастер огня, преподаватель с пятилетним стажем висит на потолке от отдачи блока защиты схолара! Это абсолютно и профессионально неприемлемо!

Однако все эти переживания оказались не важными, потому что в зал сначала вбежал схолар с лестницей, а затем – ее немногочисленные коллеги и друзья. «Началось», – подумала Беата и на всякий случай зажмурилась.

– Беата, ты в порядке? – это Инесс разволновалась, ее лучшая подруга и соседка, боевой маг‑огневик, темная, между прочим.

– В большом порядке, как видишь. – Беата попыталась изобразить сарказм, что оказалось нелегко, даже взирая на всех сверху вниз.

– Любопытно, кажется, в расписании стоял экзамен по защите, а не нападению с элементами воздушных заклятий, – это пошутил декан светлых Извид Полторацкий.

– Можете выгнать меня за непрофессионализм, – надерзила она в ответ.

А вот и темные пожаловали!

– Беатрикс, такие панталоны я лицезрел, кажется, лет пятьдесят назад, на похоронах моей старой знакомой. Никак не ожидал увидеть их снова! – съязвил вечный шутник и циник из Коллегии огня – темный маг.

– Поставьте уже кто‑нибудь эту крэгову лестницу! – не выдержала она. – Меня сейчас стошнит!

Через час после инцидента она сидела у целительниц и пила свой любимый чай с земляникой и шиповником, горячий и ароматный. В саду целительниц в начале лета было красиво и очень спокойно – вековые деревья давали отличную тень в жаркий денек, многочисленные цветы и лекарственные растения благоухали, привлекая ароматом еле слышно жужжащих пчел. Родник Силы журчал в красивом каменном фонтане.

– Тебе опять снился этот сон?

Инесс, давняя боевая подруга, сидела рядом на скамейке возле фонтана и мазала ее синяки на плечах, полученные от неравной схватки с потолком.

– Да, – неохотно ответила Беата.

– Подруга, это что‑то ненормальное! Не может мужик, даже самый любимый, так явно сниться через пять лет после своего исчезновения! Может, у тебя нервишки пошаливают? Утомилась ты после пяти лет непрерывной работы в этой клятой Академии без отпусков и выходных?

Беата со вздохом погрузила ноги в родник и откинулась на спинку. Как объяснить подруге, темной по своей сути, что работа – это все, что у нее есть. То, что спасало ее все эти годы! Темные жили и занимались магией исключительно из эгоистических соображений и неутоленного вселенского любопытства. Поймет ли ее Инесс?

– Даже не говори, что работа – это вся твоя жизнь! – угадала ее мысли подруга. – Даже если ты так думаешь, так быть не должно! Есть дружба, развлечения, еда. В, конце концов, есть секс! А что? – Она оживилась. – Может быть, клин клином вышибают? Может, тебе глянулся кто‑нибудь из наших темненьких магистров? У нас такие экземпляры есть – закачаешься! Все при них – и красота, и обаяние, и умение…

– Нет, спасибо, – вяло перебила девушка подругу. – Что‑то мне никто не нравится. Глаза мои в сторону мужиков не глядят. Честно.

– Да?

Инесс удивленно задумалась и выдала:

– Не проблема! В коллегии целительниц девушки есть – просто неземной красоты…

– Инесс! – покраснев, снова перебила ее Беата. – Я не собираюсь переключаться на девушек, если ты об этом подумала. Я вообще никого не хочу, понимаешь? Пусто там, где должно быть желание и флирт. Как выжжено все огнем.

– Ну да. Помню твою историю со сменой стихии. Отказаться от магии огня и перейти в Коллегию созидания – это надо было придумать!

– Это не я отказалась, а так получилось.

– Да, да, – фальшиво согласилась Инесс. – Само получилось после того, как ты чуть не подожгла всю Академию. Ладно, ладно, – не стала продолжать она, видя смущение и злость подруги. – Живи и страдай, если тебе это так нравится. Все равно я считаю это ненормальным!

* * *

Восемь лет назад

«Родилась я, Беата Черноус, в простой крестьянской семье в селе Нижние Кобылки». Беата старательно написала строчку гусиным пером, поставила точку и задумалась. Почему в простой? Бывают непростые семьи? Ну, бывают, конечно, аристократы, купцы, маги, опять же. Тем более понятно, если крестьянская, значит, простая. Она зачеркнула слово «простая» и опять задумалась. Отец – мельник, мельники – это крестьяне? Он не пашет, не косит, бычков не откармливает. Да, но куры, поросята и корова у них есть? Есть.

Ладно, напишем по‑другому. Девушка зачеркнула слово «крестьянской» и написала сверху – «мельника». Посмотрела на дату своего рождения и решила написать просто возраст – восемнадцать лет. Далее дела пошли веселей. «Обучалась грамоте в двухклассной школе…». Ага. У полуграмотного писаря да и нетрезвого частенько к тому же. «…которую закончила на отлично». Пять по чтению, два по поведению. «Владею зачатками природной магии огня…» Как там сказал заезжий маг, пятясь от ее огненного колобка, «…непроявленная огневая сущность с элементами боевой магии». «Хочу обучаться в вашей Академии», но слово «вашей» пришлось зачеркнуть и дописать «в Академии высшей магии, целительства и созидания». Хотелось еще дописать, что батька выгонит ее взашей, если она не научится контролировать свою огневую магию. Два раза она чуть не спалила отцову мельницу, а вот амбар, куда затащил ее Сенар Пузырь, полыхал знатно. Она даже зажмурилась от удовольствия вспомнившейся картинки. Зато Пузырь с тех пор обходил ее по кривой дуге, едва завидев на селе, и самое обидное, что то же самое делали все симпатичные парни в округе.

Секретарь, сидевший на своем рабочем месте в приемной комиссии Академии, удивленно поглядывал на девицу, уже битый час писавшую простое заявление. Девушка была ладненькой: невысокая, пышненькая во всех нужных местах, с красивыми синими глазками и вздернутым курносым носиком. Даже деревенский сарафан из выбеленного льна с вышивкой смотрелся на ней не убого провинциально, а трогательно и мило. Толстая коса до попы, цвета созревшего льна, была перевязана синей лентой. Все бы ничего, да вот веснушки…

Веснушки густо усеивали личико девушки, как будто кто‑то щедрой рукой брызнул каплями бледно‑оранжевой краски, и придавали ее облику удивительную несерьезность. Хотелось вот прямо тут пошутить и ласково потрепать по милой щечке. Ага. Потрепал тут один. Секретарь видел, как во дворе Академии девушку пытался приобнять один из схоларов, на что получил загоревшуюся манжету рубашки. Вспомнив крик пострадавшего: «Дура, предупреждать надо», секретарь придал себе серьезный вид и подошел к девушке.

Та подняла на него синющие глаза и, зардевшись, попросила еще один листок бумаги. «Ух, какая лапочка», – опять подумалось секретарю, но мысленно дав себе подзатыльник, он сурово произнес:

– Не положено.

Через пять минут маг‑созидатель с удивлением читал пространный опус. Дочь мельника? Огневик? Невыявленная волшебница?

По отдельности это еще как‑то звучало, но вместе – никак не складывалось. Среди селян маги рождались крайне редко, и такой ребенок сразу, с рождения привлекал к себе внимание. Его еще маленьким брали на учебу в школу магии, и к совершеннолетию он уже был вполне подготовленным к дальнейшему обучению. Ведьмы встречались в сельской местности чаще. Но, опять же, передача ведьмовского дара происходила во время полового созревания и к восемнадцати годам ведьмы были весьма опытными и опасными девицами, чем и пользовались вовсю. В школы магии их старались забирать незамедлительно, лет в двенадцать‑тринадцать. Светлых встречалось и того меньше – их способностей хватало чаще всего на целительский дар в особо мелких размерах. Как они пропустили эту девушку? Она что, спала до восемнадцати лет, а потом проснулась – нате вам, я огневая волшебница, кушайте меня с кашей? Да она там у себя в Нижних Кобылках сжечь должна была к крэгу собачьему все до основания.

Стоп. Мысли мага потекли в другом направлении. Она дочь мельника и именно здесь должна скрываться разгадка. Значит, жила рядом с водой, которая до поры до времени скрывала способности девочки, скрадывая ее магическую сущность. Недаром ведьмы стараются жить подальше от больших водоемов, а все маги, кроме водников, так не любят морские путешествия.

– Она рыжая? – уже почти зная ответ, спросил он.

– Нет, мастер. Скорее, золотая. И веснушки по всему лицу.

– Веснушки, – задумчиво повторил маг. – Ну, веди свою ведьмочку сюда. Посмотрим на нее.

Секретарь ужом скользнул в приемную, и через минуту перед магом стояла малолетняя угроза благополучного существования Нижних Кобылок и окрестностей. Угроза шмыгнула носом и сказала: «Здрасте».

* * *

После зачисления понеслись годы учебы. Сказать, что Беате было трудно, это значит сильно смягчить суровую реальность. Почти весь первый курс она проплакала – ее частенько дразнили «конопатой», издевались над деревенскими манерами и говором, шутили, причем иногда очень зло. Но все обидчики рано или поздно вспыхивали огнем. Это была ее непроизвольная реакция на оскорбления – загоралась чаще всего одежда, манжеты рукавов или высокие прически у девушек. Вдобавок за каждый непроизвольный поджог ей попадало от декана темных – неконтролируемое возгорание считалось признаком непрофессионализма.

От многочисленных невзгод и непрерывной учебы она похудела, от местечкового говора избавилась путем заучивания вслух книги «Классификация нежити особо опасной и для человека смертельной», написанной почти два века назад, манеры исправились сами собой. А вот веснушки никуда не делись, и Беате пришлось научиться жить с ними. Ни одной конопатой в Академии больше не было, хотя рыжих хватало!

И было бы не так обидно, если бы у нее были красивые волосы цвета меди! Или ослепительные белые локоны! Или роскошная грива цвета воронова крыла! У нее же было непонятно что – светло‑русые волосы, отливавшие на солнце золотым, почти прозрачным янтарем. Янтарь, речной жемчуг и поделочные камни – единственные украшения, которые разрешалось носить девушкам третьего сословия, поэтому у Беаты с сестрами янтаря было много.

Весь второй курс она добросовестно училась, не поднимая головы от учебников, а в редкие часы отдыха шла к практикам и упорно тренировалась держать пылающий огонь внутри себя под контролем. И ей это удалось! Теперь одежда ее обидчиков не горела, а едва заметно тлела, так медленно и бесшумно, что портилась наверняка. После парочки шумных скандалов от нее все отстали и даже зауважали… немного.

В своих мечтах она видела себя магом, спасающим людей от лесных пожаров и горящих домов, но на третьем курсе вдруг словно очнулась и увидела ЕГО! Он пришел учиться одновременно с ней, но был старше, опытнее и два курса прошел словно играючи, не замечая Беату. Он был природным магом воздушников – его стихией были ветра и ураганы. Мэрджарит Дьюритт – высокий, светловолосый, с глазами голубыми, как морская вода, прогретая солнцем. Беата неожиданно для себя и окружающих влюбилась с первого взгляда, а через некоторое время, показавшееся ей вечностью, он, как ни странно, ответил взаимностью.

Совместное счастье длилось год. Целый год Беата купалась в любви и обожании! А потом, незадолго до получения лицензии, лучших студентов курса послали на, казалось бы, незначительную работу. В лесах крошечного королевства Слейвас, граничившего с Империей, вдруг сами по себе стали возникать пожары. После пятого возгорания, когда непричастность охотников, лесников и даже разбойников была проверена, магическая природа пожаров стала очевидной. И на устранение проблемы выдвинулись лучшие выпускники Академии – набираться реального опыта и завоевывать авторитет.

Что пошло не так – Беата не знала. То ли пожар направился не в ту сторону, в какую его вели стихийники, то ли действительно ее Мэрдж самонадеянно переоценил свои силы, как наперебой утверждали его друзья. Только из Слейваса приехал уже не ее любимый маг и волшебник, балагур и весельчак, а бесконечно усталый, сломленный, обычный человек. Природная стихия выпила до капли магическую, так случалось не так уж и редко. Ему не повезло. Им обоим не повезло. В утро получения лицензии на колдовство он ушел и не вернулся. С тех пор Беата осталась одна.

Уходить из сада целительниц не хотелось, но воспоминания о счастливом прошлом были слишком горьки, а чай давно остыл, и Беата побрела обратно в Коллегию созидания.

Она очень любила свою Академию. В минуты отчаяния, когда ее глаза были полны невыплаканных слез, она прибегала в ботаническую оранжерею целительниц и могла вдоволь нареветься у колодца желаний. Когда она влюбилась в Мэрджарита Дьюритта так, что не могла спать ночами, украдкой пробиралась к статуе святой Хранительницы в крошечном дворике светлых и с горящими глазами тихо благодарила ее. Даже уходя прочь, не оглядываясь, после получения лицензии, она провела рукой по древним камням башни Изначальных хранителей, прощаясь.

Академия была огромной и бесконечной, с многочисленными зданиями, башенками, переходами, лестницами и тупиками. Поговаривали, что даже сам главный магистр Ордена Высшей магии не знал всех закоулков и закутков, с таившимися там до поры до времени сюрпризами. В давнее время это был хорошо укрепленный и зачарованный королевский замок на берегу моря. Огромная крепостная стена, высокие башни с каменным кружевом барельефов, подземные источники воды – это место стало самым подходящим обиталищем Академии, когда стало понятно, что обучать магии необходимо всех, у кого были хотя бы ее слабые зачатки.

Попав неведомыми путями в Коллегию воздушных, и обменявшись с тамошними преподавателями последними новостями, она поспешила в главный корпус. Беата чувствовала, что неприятности дня еще не закончились. Действительно – декан светлых Извид Полторацкий собрал всех своих подопечных в главной аудитории Коллегии созидания и сообщил неприятные, но ожидаемые известия – прием этим летом будет вдвое больше предыдущего, а большая часть преподавателей из всех Коллегий отправляются на боевое задание на южную границу.

Там произошел один из самых больших прорывов нечисти за этот год. Поэтому приемом и испытательными экзаменами придется заниматься им – светлым, которые, как известно плохо приспособлены для уничтожения тварей из чужой реальности. А Беате предстоит та еще работенка – как помощнику главы Коллегии созидания принять и оформить все документы у страждущих познаний в Академии высшей магии.

– Беата! Беата!

Опять он! Она застонала, но упрямо отказывалась переворачиваться на спину.

– Беата, посмотри на меня, – шептал родной голос.

– Нет!

Она не хотела, не желала поддаваться сладостному видению, но голос Мэрджа завлекал и манил, невидимые руки ласкали ее, гладя каждую впадинку, каждый изгиб ее тела.

– Повернись, посмотри на меня!

– Тебя нет! Это обман.

– Разве может обмануть тот, кто любит?

Этого Беата перенести уже не могла и повернулась навстречу объятьям. Она обхватила его горячие плечи, притянула к себе, чтобы поцеловать… и вновь этот сладостный морок пропал! Она проснулась с сухими от невыплаканных слез глазами. Сон повторялся практически каждую ночь с разными вариациями. И всегда, стоило ей сделать движение навстречу любимому, поверить, что все взаправду, – все исчезало. Начинался новый, полный трудностей и рабочей рутины, день.

Все выпускники третьего курса получили лицензию. От основного потока за три года осталось только пятнадцать человек, и некоторые из них уже сами выбирали себе мастера для дальнейшего индивидуального обучения. Большая часть выпускников отправилась на южную границу. Уже там решалась их дальнейшая судьба – сможет ли маг сражаться и истреблять чудовищ, запертых мощным магическим щитом, или тихо и мирно станет работать придворным магом, специалистом по интригам и приворотам, или сельской ведьмой.

Почти сразу за выдачей лицензий начинался прием будущих схоларов. Только такой бесперебойный ритм работы мог обеспечить непрерывность обучения магов и, таким образом, хоть как‑то защитить южную границу.

С тех пор как сто с лишним лет назад закончилась вторая магическая война, южная граница была намертво запечатана, и ничто не могло ее прорвать. С этой стороны. С той – измененное пространство и время родило сонм новых небывалых чудовищ, которые пытались прорваться сквозь магически запечатанную границу с людьми и магами.

Прием начинался с объявления на крепостной стене со стороны города. Оно было повешено давным‑давно и поражало своей роскошью: на черном лаковом фоне пылали и переливались золотые буквы: «Академия высшей магии, целительства и созидания объявляет набор в Коллегии огня, воздуха, воды, исцеления, созидания и боевой магии». Ниже была приписка более мелким шрифтом и обычным белым цветом: «Некромантия не преподается».

Беатрикс со вздохом приставила лесенку к стене, забралась и стала протирать этот образец роскоши обычной мокрой холщовой тряпкой. Этот ритуал она проделывала ежегодно, когда открывалось приемное время для нового набора.

При виде маленького дополнения ее разобрала злость. Нет, не так надо было написать! Большими жирными буквами НЕКРОМАНТИЯ НЕ ПРЕПОДАЕТСЯ. ЖЕЛАЮЩИХ ПРОСИМ НЕ БЕСПОКОИТЬ. И не беспокоиться самим, и не баламутить народ. Вот так. И дураков всяческих и проходимцев тоже не надо. Откуда у обычных людей была тяга к воскрешению трупов – Беата не понимала. Неужели сложно было сообразить, что будь некромантия действительной специализацией магии, уже совсем скоро в стране было бы не продохнуть от оживших трупов. И мертвецов пришлось бы сжигать, во избежание эпидемий.

И вообще, давно надо повесить список ответов на самые часто задаваемые вопросы. А то у девочек из Коллегий целителей и созидателей, отвечающих за прием, язык отсох повторять прописные истины: «Да, примем всех, даже с минимальным магическим потенциалом; нет, место в общежитии не бесплатное; да, еда за счет Академии; нет, работу после получения лицензии не даем».

Это объявление было лишь формальностью. Все в Империи знают, что каждый год уже почти пятьсот лет подряд Академия проводит набор. На обучение светлой и темной магии. А как же иначе? Светлые маги могут только созидать и лечить, в крайнем случае, обезвреживать. А если надо обязательно убить какую‑нибудь нечисть, то это к темным. И чучело, кстати, они сделают очень аккуратно. Мастера, ничего не скажешь.

Давным‑давно, еще до второй магической войны Академия была местом для избранных. Там учились и постигали азы мудрости уже состоявшиеся и практиковавшие маги. Обитель знаний располагалась высоко в горах и представляла собой мощную цитадель, неприступную для обычных смертных.

Орден Магистров придерживался твердого мнения – магия не для всех, а для особенных, умеющих контролировать, подчинять и властвовать. Поэтому деревенские знахарки и неграмотные колдуны жили самоучками. Талантливые стихийники поливали свои огороды и работали на кораблях, отгоняя бури, а целители ходили по дорогам и лечили всех желающих за еду и кров. Все изменилось после второй магической войны. Хотя войной назвать было трудно тот большой Разлом реальности, во время которого в этот мир проникли такие удивительные и кровожадные чудовища, что волосы дыбом вставали у выживших, а костей погибших никто больше не видел. И оказалось, что элитные и всезнающие маги смогли лишь укрыться в мощных крепостях, под предлогом спасения королевских семей, а уничтожали, сжигали и топили нечисть презираемые в довоенное время ведьмы, колдуны, водники, огневики и даже обычные люди.

После изгнания чудовищ все изменилось. Прежний Орден потерял свою силу и был обновлен почти полностью, Академия стал вдвойне необходима, чтобы обучить крайне разношерстную толпу магов – ветеранов второй магической. И с тех пор на прием в Академию могли попасть все желающие, обладающие хотя бы зачатками магии. Смешно сказать, умение притягивать ложки и лечить приложением рук к телу тоже приравнивалось к магическим способностям!

Пока Беата стояла на лестнице и думала над судьбами человечества, люди не замедлили появиться.

– Эй, красотка, не длинна ли юбка? – раздался пьяненький мужской голос.

Беата вздохнула и легонечко щелкнула пальцами.

– Ах… ть, крэгова дочка, че ты творишь! – раздался крик. И уже другой голос – погрубее и потрезвее заорал:

– Ты совсем перепил, что ли, это ж магичка из Академии. Жить надоело?

Беата усмехнулась, спустилась с лестницы, подхватила ее на руки и, не удостоив парочку забулдыг даже взглядом, ушла за ворота.

Бедняга, у которого минуту назад вспыхнули штаны в самом сокровенном месте еще немного поорал, но быстро остыл. За всем этим с противоположной стороны улицы, усмехаясь, наблюдал мужчина. Он прекрасно слышал щелчок пальцами и даже разгадал простенькое заклинание жжения. «Ну что ж, – подумал он, – магистры Академии отлично умеют общаться с местным контингентом». Особенно ЭТА магистр, с которой он был знаком давно.

Беата повесила пыльную тряпку над столом и мрачно смотрела на нее еще пару минут. Почему‑то этот предмет напоминал ей саму себя. Третий год помимо своих основных предметов она, как безвольная тряпка, соглашалась вести прием претендентов. Зачисляют обычно пятьдесят – восемьдесят человек, а желающих было в разы больше. И всех надо было записать, выслушать и проверить. Свои чувства Беата выразила единственным доступным способом насилия над собой – стукнулась лбом о стол.

– Уже членовредительством занимаешься? – раздался ехидный голосок от двери.

Беата, не поднимая головы, пробурчала:

– Убей меня, только быстро и безболезненно.

– Квота на убийства закончилась, обращайтесь в Коллегию боевой магии – у них лицензия всегда открыта, – незамедлительно ответила подруга Инесс. – Опять впряглась в эту бодягу? А как же законный отпуск, пляж и загорелые мальчики?

– Отпуск отменяется, а песка и загорелых мальчиков мне вполне хватит на практических занятиях.

Этот диалог, вполне привычный за три года, был неизменным. Инесс негодовала, Беата оправдывалась. Зато, когда год назад она получила степень магистра созидания и по этой причине от приемной комиссии откосила, в Академию напринимали всяческих фокусников, бездельников и лоботрясов, которых потом с великими муками и скандалами приходилось исключать из альма‑матер.

– Сколько лет тебе твержу – готовь себе смену. Натаскай какую‑нибудь девочку из целителей, в конце концов, заставь мужиков!

– Каких мужиков? Ваших темных, что ли? – Беата в упор посмотрела на Инесс.

Та слегка смутилась:

– Да, наших мужиков не заставишь.

Темные мужчины, то есть темные маги Академии – это была беда. Нет. Проблема с большой буквы П. Ветераны южной границы, высокие, красивые, почти все не женаты, и вдобавок большинство – совместители, преподавание для них было интересным хобби. Основное – борьба с нежитью на юге, служба на правительство, дозоры в городе и охрана пополам с интригами при Дворце. Ну и, конечно, кабаки и бордели всех городов. Можно представить, что творилось на занятиях, когда этакий красавчик, да весь в боевых шрамах, заходит на лекцию! Мальчики слушают его, разинув рот, а девочки, наоборот, – пожирают глазами.

Опыта и квалификации у них не отнимешь, это факт. Но делают они только то, что сами хотят и когда хотят. Составить для них расписание – мука смертная. Сначала месяц составляешь, униженно бегая за каждым и выспрашивая, когда кому удобно донести светоч знаний до схоларов. Потом по сорок раз напомнишь, чтобы его величество темный маг соизволили прийти и пролить на благодарных слушателей потоки своего сознания. Нет. Беата помотала головой. Просить что‑то сделать у них – себе дороже. Быть обязанной темному – значит, попасть в ловушку. Тем более принять документы у потенциальных абитуриентов – это рутинная и несложная работа.

Беата задумалась, поэтому голос Инесс прозвучал для нее неожиданно.

– Кстати, ты в курсе, что скоро у нас появится новый декан?

Это была не то чтобы совсем неожиданная новость. Перевод декана темных ожидался давно. Сухой зловредный старикашка, лет семидесяти на вид, а на самом деле уже далеко за сто, совершенно не оправдывал мнение, что с годами приходит мудрость и понимание. Скорее мудрость от него убежала, сломя голову лет этак в двадцать, а понимание не появлялось даже на горизонте.

Проводить его на почетную пенсию следовало давным‑давно, но Беата совсем не ожидала, что это случится в конце учебного года, когда начинается практика у второго и происходит зачисление первого курса. Как бы ни был плох зловредный старикашка (а Беата про себя уже бывшего декана только так и называла), со всеми служебными делами он справлялся неплохо. Неопытный в академических делах маг мог натворить немало бед.

– Надеюсь, он не слишком бестолковый?

– Ты не представляешь, насколько он не бестолковый! – загадочно улыбаясь, промолвила подруга.

– Давай, не томи, выкладывай, что тебе известно.

Инесса встала в эффектную позу и произнесла одно лишь имя:

– Тибас Мортер.

Беате стало плохо.

Мортер! Ненавистное имя! Если бы не этот человек, она была бы сейчас солидной замужней дамой с кучей ребятишек у юбки. С угасающим магическим даром, но счастливая, любящая и любимая. Если именно он занял новый пост, значит, сталкиваться с ним она не хотела не при каких обстоятельствах!

– У, как у тебя глаза огнем полыхнули! – опасливо проговорила Инесс. – Все еще забыть ему не можешь жениха своего бывшего? Так мне пойти сказать, чтобы он не приходил сегодня на совещание Совета глав Коллегий?

Беата вспыхнула и слишком поспешно возразила:

– Нет, не вздумай!

Подруга еще внимательнее посмотрела на нее:

– А что так щечки‑то заалели, а, огневичок?

Беата слишком поздно поняла, что подруга ее просто дразнит, никуда она бы не пошла, да и статус у нее не тот, чтобы что‑то говорить будущему декану.

– Я не огневичок, а маг созидания. Ты же знаешь, после несчастного случая и той безобразной сцены я смогла поменять специализацию.

– Но сущность‑то свою ты поменять не можешь! А в твоих жилах течет огонь! Прием в Академии еще не начался, а ты уже башкой бьешься и мебель портишь.

– Мне просто надо немного отдохнуть.

– Мужика тебе хорошего надо, – буркнула подруга.

Ну вот, опять двадцать пять!

– Какого мужика? О чем ты говоришь?

– Хорошего, желательно молодого и темного, – уже немного живее добавила подруга. – Хотя постарше и светлый тоже подойдет.

Инесс оседлала своего любимого конька, хотя в случае с Беатой это был не конек, а целый дракон!

– Инесс! Мы только что с тобой разговаривали про темных и пришли к выводу, что они необязательные и пронырливые маги‑бездельники.

– Все правильно, но как они занимаются сексом! – та мечтательно закатила глаза.

Беата поморщилась:

– Избавь меня от этих интимных подробностей!

– Нет уж, ты послушай свою старую добрую подругу, которая тебя плохого не посоветует. Темные, может, и разгильдяи, каких свет не видывал…

– В их случае – скорее тьма.

– Не перебивай, да, и тьма тоже. Но я тебе не замуж предлагаю идти и не детей рожать! Беата, огонь тебя забери, заведи себе приличного любовника, а лучше двух, ты же вся уже пылаешь, как головешка, еще несколько проблем – и ваш факультет вспыхнет, а вместе с ним и вся Академия! И я первая вылью на тебя ведро воды!

– Отстань со своими любовниками и своим сексом. Я любви хочу, а физиологию можно потерпеть, – уже не выдержав, прокричала Беата. Весь этот давнишний спор утомлял ее, даже не начавшись.

– Это кто тут собрался терпеть физиологию?

От дверей донесся веселый голос декана светлых Извида Полторацкого. Девушки синхронно повернули головы и одинаково подумали: «Спалились».

– Вот как я не зайду на свой родимый факультет, а тут все о сексе разговаривают. Мы вроде бы приличные маги, а? Занимаемся проблемами всего человечества, спасаем людей, осушаем болота и ликвидируем нечисть. А разговоры все о сексе. Как вот так получается?

Говорил он негромко, с обманчиво‑мягкой интонацией, – приближаясь к девушкам почти неслышными шагами. Одет был как обычно в магическую униформу – черный камзол с белоснежной рубашкой, черных брюках, зауженных по лангарской моде и с неизменным пышным жабо из роскошного барбарского кружева. Волосы декан отращивал и заплетал в изысканную пятирядную косу.

В целом картина была весьма благообразной – современный, не чуравшийся модных веяний, но весьма консервативный декан, мудрый и прозорливый, поднаторевший и в магических, и в светских интригах. Так думали почти все окружающие, но Беата помнила, как он на своих руках вытаскивал людей из горящего здания Ратуши во время большого городского пожара. Он тогда спас, по меньшей мере, человек пятнадцать, и за это можно было простить даже дурацкое жабо.

Декан церемонно поцеловал руку Инесс и, понизив голос, проворковал:

– А вы все хорошеете, Инессочка!

Беата картинно закатила глаза, и в который раз подумала, что заставляет мужика, воевавшего, скорее всего, и женатого, вот так вот глупо себя вести? Сама Инесс возражений не имела:

– Ах, мастер, я хорошею, а вот подругу мою вы скоро в гроб вгоните! Посмотрите, она уже в ваших бумажках вся позеленела и пылью покрылась.

И оба одновременно посмотрели на нее.

Под их изучающими взглядами девушке очень захотелось проверить цвет своего лица и чистоту рукавов, но она стоически сдержала столь глупые и недостойные мага созидания телодвижения. А в ответ лишь прожгла этих комедиантов взглядом, жаль одежда не задымилась.

После минутного изучения персоны своей помощницы, декан неуверенно проговорил:

– А вроде бы цвет обычный, только если веснушки слегка побледнели. Хотя, – спохватился он. – Прошу простить мне мою непозволительную дерзость, мастер Беатрикс, ваши очаровательные веснушки как всегда сияют, озаряя наш убогий приют своей неповторимой прелестью!

Она не нашлась что ответить, в очередной раз мучительно соображая, что это было – сомнительный комплимент или очередная, тщательно завуалированная, насмешка. Светлый декан относился к ней покровительственно, уважая стремление к созидающей магии, но никогда не упускал случая подколоть по поводу ее природной огневой ипостаси.

– Ладно, леди, шутить на отвлеченные темы с вами хорошо и приятно, но давайте перейдем к делу. Сегодня состоится экстренный Совет. На нем будет представлен новый декан факультета темной магии. Назначение интересное и ожидаемое. Полгода велись переговоры Ордена и Дворца и, наконец, все утряслось, звезды сошлись, стихии примирились. На Совет нужно созвать всех Заведующих Коллегий, они должны формально утвердить назначение. А известить их придется вам, Беата.

Она застонала и опять приложилась своим многострадальным лбом об стол. День, который начинался так паршиво, хорошо закончиться не мог!

Весь второй летний месяц она пропадала на работе с утра до ночи. Требовалось оформить и подписать кучу документов – всех страждущих учиться Академия была вместить не в состоянии. Поэтому требовались, конечно же, испытания или хотя бы проверка на начальные магические качества. Первый этап экзаменов, он же последний, прекрасно выявлял и тут же отсеивал немагов, или обычных людей.

Их было всегда больше, чем настоящих, – примерно две трети от общего числа абитуриентов. Однако казус был в том, что магией они не обладали, но на начальные испытания имели право! Это придумал еще в незапамятные времена один из Верховных магистров Ордена, для того чтобы заработать на тщеславии людей побольше денег.

Желание начальства Беата в душе понимала, но весь кавардак с документами ложился на ее плечи, и поэтому в данный момент она тихо ненавидела алчность и стяжательство магистров высшей магии. Вдобавок, носясь туда‑сюда по коридору с огромными кипами папок, она постоянно натыкалась на студентов старших курсов, которые никогда не упускали шанса поглазеть на хорошеньких абитуриенток, а может, и познакомиться с ними, кому как повезет. С Мортером она не встречалась, за что тихо благодарила всех хранителей. Суматохи и беготни на работе вполне хватало, и совершенно не нужно было еще вносить к этому и внутреннюю сумятицу.

Назначение на должность декана темной магии прошло успешно, и он приступил к своим новым обязанностям, судя по враз изменившемуся настроению темных, – весьма энергично. Раньше преподаватели темной магии с бездельным видом шатались в Коллегиях, высокомерно глядя на здоровый рабочий энтузиазм остальных и оживляясь только при виде цветущих девушек‑целительниц. Сейчас, когда второй летний месяц как бы намекал, что пора отпусков все ближе, темных лихорадило. Время зачетов и экзаменов показало, что разрушать и уничтожать схолары научились, но при этом напрочь забыли все защитные механизмы магических заклинаний.

Одно испытательное поле прямо в Академии было сметено в пыль после первого же экзамена по боевой магии у первокурсников. Не помогло даже присутствие куратора из Коллегии созидания. Второе поле за городом устояло. Но полностью поменяло ландшафт и структуру магических эманаций, и теперь любые заклинания могли в нем сработать так причудливо, что и маг‑автор не узнал бы в них первоначальный замысел. Третьего полигона не было, и декан устроил всем разнос. Ненадлежащая подготовка схоларов первого курса стала очевидной, и теперь стоял вопрос – дать ли им еще шанс, отчислить всех скопом или перевести на второй курс и довести до ума.

Беата была за второй вариант – доучивать кучу бездельников совершенно не хотелось, а своей вины за проваленные экзамены она не ощущала – магию созидания и защиты (ее вторая специализация!) на первом курсе преподавала не она.

Но декан был другого мнения. Нерадивых схоларов перевел на второй курс условно, всем преподавателям устроил выволочку, некоторых уволил без права восстановления, а для будущих первокурсников полностью поменял программу. Они должны будут с утра до вечера изучать магию созидания и защиты, а преподавать все это дело им должна была Беата!

Ее возмущению не было предела. Мало того что она оформляла весь этот народ с редкими вкраплениями действительно талантливых детей, так еще именно ей предстояло довести их до ума!

Беату захлестнул такой гнев, что она, совершенно не думая о последствиях, буквально ворвалась в кабинет декана темной магии, располагавшийся в одной из башен крепостной стены. Последний раз девушка была здесь еще при старичке, и с тех пор все разительно изменилось. Исчезли пыльные кипы бумаг, доходившие до потолка, диван и кресла с истертой плюшевой обивкой, вечно задернутые красные шторы с обтрепавшейся бахромой. Теперь здесь был большой дубовый стол, несколько черных резных стульев, обитых кожей, и чисто вымытое окно с красивой кованой решеткой снаружи.

Девушке не было дела до изысканных красот меблировки. Ее внимание было обращено к лощеному и самодовольному, м‑м‑м‑м, довольно симпатичному мужчине – высокому и атлетически сложенному, с темными кудрями и пронзительно черными глазами.

Этот умник сидел, развалившись в своем кресле и заворотив ноги на стол, почитывая какие‑то бумаги. Еще бокала красного вина не хватало, для полноты картины!

Начала она, по своему мнению, весьма сдержанно и вежливо:

– По какому праву вы поставили меня преподавать на первом курсе, не спросив моего согласия?

Мортер взглянул на Беату поверх бумаг, пару секунд осматривал с ног до головы и, видимо, решив, что просто так не отделается, с длинным вздохом отложил документы и снял ноги со стола.

– Добрый день, леди Беатрикс. Присаживайтесь. – Он указал на стул.

– Спасибо, я постою.

– Ну, как знаете.

– По какому праву вы назначили меня преподавателем первого курса? – повторила она еще раз.

– Леди Беатрикс, вы подписали договор с Академией, где в пункте шесть, абзац два, указано, что Академия вправе назначать преподавать курсы лекций и семинаров без согласия самого преподавателя.

Она с содроганием вспомнила толстенький томик договора, кокетливо перевязанный красной ленточкой, которую она так и не собралась развязать, и только выше подняла подбородок:

– Ну, я подписала, и что?

– Тогда, моя дорогая леди Беатрикс, – предельно вежливо продолжал он, – вы не должны задавать мне подобных вопросов.

Мортер встал, подошел к ней и уселся на край стола. Даже полусидя, он был выше на целую голову.

– Я смотрю, вы не очень внимательно прочитали все, что касается пунктов отношений работодателя и работника.

Он еще и издевается!

– Да, я не удосужилась подробно изучить все эти пункты, подпункты и параграфы! Но можно было поступить этически правильно – посоветоваться со мной!

– О, вы совершенно правы, леди Беатрикс. – Декан даже обрадовался. Он наклонился, отодвинул прядь ее волос и прошептал на ухо: – Но как это сделать, если вы шарахаетесь от меня, как огонь от воды, с тех самых пор как я избран деканом сего почтенного заведения?

Возразить было нечего. Она действительно пыталась свести к минимуму все контакты со своим руководством. А сейчас, когда руководство, наоборот, подобралось слишком близко, вообще потеряла дар речи.

Между тем, темный продолжал интимно нашептывать:

– Может быть, вам не дает покоя наша давняя общая история, которая так расстроила вас?

Лучше бы он не напоминал про Мэрджа! Беата почувствовала, что где‑то в глубине зарождается удушливым комком ярость.

– Я не хочу сейчас упоминать эту, безусловно, трагическую для меня историю, – вежливо, но непреклонно сказала она.

– Можно и не упоминать, – легко согласился темный. – Но тогда вы до скончания времен будете бегать от меня по коридорам Академии, а я не в том возрасте и форме, чтобы гоняться за вашей юбкой. Хотя, – через паузу добавил он, – если подумать, ваши юбки не так уж и плохи.

Да что же это такое! Она старается быть предельно вежливой, а он, как нарочно, выводит ее из себя.

– Повторяю, я не намерена обсуждать эту историю. Не здесь и не сейчас!

– Хорошо. Когда и где? Может быть, в уютном ресторанчике на площади Главной Ратуши?

Он издевался над ней! Беата разозлилась окончательно. Ярость выплеснулась из нее темным маревом слов:

– Ты недостоин даже имени его упоминать, темный! – злобно прошипела она ему в лицо. – Ты убил его и почти убил этим меня, и после этого говоришь о нашей с тобой встрече в ресторанчике?

Глаза Мортера потемнели и он выпрямился:

– Этот самонадеянный щенок возомнил себя магом высшего уровня, хотя сам был не бог весть каким недоучкой. Я спас его никчемную жизнь, когда он уже пылал как свечка!

– Не смей врать! – Беата занесла руку для пощечины, но он, разумеется, ее перехватил.

– Никогда не поднимай руку на темного, если не уверена в выигрыше! – прорычал он. – Я честен с тобой, и не собираюсь ничего скрывать. А ты не можешь поверить очевидному, – твой красавчик был совершеннейшим ослом и ничего не понимал в магии!

Она вспыхнула. Святые хранители, она долго терпела и сдерживала эту темную, вязкую, но неотвратимую злобу, которая поднималась из глубины души и вырывалась наружу. Густой и черный смердящий огонь закрутился вокруг нее, взвился до потолка, а потом охватил и декана, но вместо ужаса она увидела на его лице понимание и одобрение.

– Как давно я ждал этого, моя дорогая. Давай, выплесни все, что накопилось в твоей душе! Все, что ты хотела высказать мне в лицо, но боялась!

И она послушалась. Ее тело пылало магическим пламенем, и в этом огне сгорало все – ее оплаканная любовь, тоска по исчезнувшему Мэрджу, мечты о тихом семейном счастье. Черный дым кружился и чадил, потрескивая, как поленья в костре. Оставался только высокий мужчина в темном, который неподвижно стоял напротив нее и, казалось, наслаждался потоками ярости и страсти.

Скоро все кончилось. Ослабев, она пошатнулась и буквально упала на руки мужчине. Силы покинули, и в голове не осталось ни единой связной мысли. Темный подхватил Беату и крепко обнял.

– Тихо, девочка моя, тихо. Все закончилось. Нужно было это выплеснуть, слишком долго ты держала все в своей душе.

Девушка посмотрела на него, не веря своим ушам. Он сделал это нарочно? Специально вывел из себя, чтобы она сорвалась и подожгла все вокруг?

А он, в свою очередь, сделал то, что и предположить было нельзя, – поцеловал.

Поцеловал жестко и властно, словно наказывая ее за истерику в своем кабинете. Беата не отвечала, слишком ошарашенная внезапной переменой настроения темного. Когда у нее от недостатка воздуха стали расплываться круги перед глазами, он отпустил ее, вернулся в свое кресло и как ни в чем не бывало спросил:

– Я надеюсь, все наши рабочие разногласия улажены?

Беата еле кивнула и вышла. Такой слабости во всем теле она не ощущала давным‑давно. Темный поцелуй – вещь страшная, а в сочетании с очищающим огнем – убийственная. Надо немедленно поспать, а потом она уже подумает о странном поведении декана.

Она брела к себе домой. Сцена с деканом измучила, и ей поскорее хотелось очутиться дома на родном диванчике. Интересно, когда этот маленький домик на двоих успел стать для нее родным? Наверное, когда декан светлых, который учил ее‑несмышленыша премудростям магии, нашел после года безуспешного поиска Мэрджа и буквально силой притащил обратно в Академию.

Тогда ее спасла только работа – с утра до вечера, с вечера до утра. Днем она оформляла многочисленные бумаги, которые требовались для отчетов Ордену и Дворцу. Вечером отрабатывала с коллегами элементы созидающей магии. С магией огня – ее родной стихией, которая не уберегла Мэрджа, она решила покончить раз и навсегда. Но получив год назад степень магистра, и став леди Беатрикс, мастером созидания, она поняла, – огонь в душе никуда не делся. И ей предстояло мириться с ним всю оставшуюся жизнь.

Второй месяц лета был горячим временем для Академии. Первый и второй курс нужно было определить на практику – распихать по провинциям их благословенной Империи. Индивидуалам, – тем, кто брал только отдельные курсы по желанию, – зачесть все занятия и подсчитать их стоимость. И главная головная боль сезона – абитуриенты. Их было всегда так много, что Беате они казались на одно лицо.

Академия славилась далеко за пределами Империи, и здесь хотели учиться все – от аристократов Дворца до простых деревенских знахарок Союза вольных городов. Лицензия Академии ценилась высоко. Все выпускники по праву могли рассчитывать на хорошую работу, и, главное, – приличный заработок. Но чтобы создать и поддерживать такую репутацию, руководству Академии нужно было пахать в три смены – принимая всех возможных магов, пропускать их через мелкое сито занятий и выпускать уже сильно поредевшую, но профессиональную армию волшебников и колдунов.

Беата шла, буквально продираясь через толпу молодежи. Слава Хранителям, приемный первый и единственный экзамен принимала не она! Судя по длинным свиткам, вывешенным на своем обычном месте – пьедестале статуи Изначального Хранителя Арагона Гаросского, обычные люди отправились восвояси. Уже легче.

Теперь нужно было всю принятую орду распределить по жилым комнатам для схоларов. И если учесть, что с каждым годом поступало все больше потенциальных магов, то не трудно было понять – с жильем возникали большие проблемы.

– А я вам говорил, я вас предупреждал еще два года назад – домов на всех не хватит! – Заведующий хозяйственной частью Академии – Ширук Биш, дядечка немолодой, но весьма солидный, с круглым лицом, таким же круглым пузом и пухлыми руками, в неизменной мантии, горячо спорил с деканом Полторацким.

– Ну, поставьте двуспальные кровати, уплотните как‑нибудь кого‑нибудь! – вяло отбрехивался декан.

– Кого я уплотню, кого? – кричал завхоз. – Огневиков ваших, чтобы они мне все подпалили к крэгам собачьим? А может, боевых магов поселю с целительницами? Чтобы они вам тут наплодили маленьких боевичков?

– Не ругайтесь, здесь дети, – мелодично поправила его помощница декана, водница Либуша Шефер. Как всегда, она выглядела очень элегантно в синем платье с белым воротничком – любимых цветах водников.

– Какие дети? Если это дети, то я святой Хранитель Мидосский, – пробурчал Ширук. «Дети», возрастом от восемнадцати до тридцати пяти лет, толпились неподалеку, прекрасно все слышали и всем своим видом подтверждали скепсис Биша.

Пока Беата оглядывала толпу абитуриентов в поиске знакомых школяров, – ребят, которых она учила в школе магии, к ней обратился Извид.

– Беаточка, солнце мое, вы все знаете. Есть ли у нас дополнительные помещения для наших замечательных будущих схоларов?

Беата вздохнула и порылась в памяти.

– Есть пустой кусок крепостной стены от Кривой до Черной башни. Туда вполне войдет весь набор, может, еще и индивидуалы, если появятся до осени.

– Кривая и Черная башня звучат зловеще, – с опаской проговорила Либуша.

– Вы правы, мастер, там была какая‑то история. Что‑то связанное с неудачным магическим экспериментом. Но дело было лет тридцать назад, поэтому подробностей я не знаю. Возьмите боевиков на всякий случай. Ключи от главного входа в башне должны быть у вас в кабинете, магистр Извид.

Беата улыбнулась всем и побрела дальше. Дойдя до своего маленького уютного кирпичного домика с красной черепичной крышей, она с облегчением отперла дверь и зашла в свою квартирку. Этот двухэтажный домик с двумя комнатами – внизу и наверху очень подходил для одиноких преподавателей магии. Семейные предпочитали жить в городе, потому что детям в Академии находиться было опасно.

В маленьком коридорчике с трудом помещалась узкая лестница на второй этаж и вешалка, где девушки оставляли верхнюю одежду. Комната Беаты была милой и уютной – большая кровать с балдахином, оставшаяся от прежнего преподавателя‑темного, длинный красный диван, который покупала соседка, маленький туалетный столик с зеркалом у стены, и большой стол посередине, за которым было удобно не только есть и пить, но и заниматься. Сундук с книгами стоял около кровати, небольшие часы висели над дверью.

Соседки Инесс, живущей на втором этаже, еще не было, поэтому Беата с чистой совестью сняла мантию, расшнуровала корсаж и легла подремать на диван. Магический эксперимент с деканом темных не прошел даром.

Сквозь сон она слышала громкие звуки и даже что‑то вроде взрыва, но вставать не торопилась. Ей первый раз за месяц не снился бывший жених, поэтому сон был крепкий и здоровый. Проснулась она вечером, когда в комнату с шумом ввалилась Инесс, вся грязная и пахнущая прокопченным горьким дымом.

– Ну, спасибо тебе, подруга, удружила!

Инесс с отвращением стянула с себя провонявшие дымом шмотки и, оставшись в одном белье, с шумом плюхнулась на диван и со стоном наслаждения вытянулась на спине.

– Чтобы я еще раз согласилась помочь светлым! Правильно мне говорили – альтруизм ничем хорошим не заканчивается!

– Что случилось, жертва альтруизма? – Беата зевнула и посмотрела на часы – был двенадцатый час ночи.

– Умираю, хочу кофе. Беат, сваргань чашечку!

Беата вздохнула, переоделась в домашнее платье, и пошла варить кофе. Когда подруга была в таком настроении, возражать было бесполезно.

– Иду я значит, никого не трогаю, в город на свидание с молоденьким водником, – начала Инесс, сделав крошечный глоток обжигающего варева. – И вдруг останавливает меня ваш декан и так хитренько упрашивает открыть и «просто посмотреть» Черную башню. Якобы ты посоветовала обратиться ко мне.

– Вранье, – возмутилась Беата. Кофе пить она не стала – не хватало еще бессонницы.

– Не важно, – отмахнулась Инесс. – Все равно я повелась, как маленькая девочка, да и самой любопытно стало – что в этой закрытой башне происходит.

– Вот! – Беата свернулась клубочком на кровати. – Любопытство тебя погубит!

– В общем, ничего интересного. Наверное, темные колдовали, следы боевой и огневой магии я почувствовала. Ну а потом наш героический завхоз с грацией жаброхвоста вляпался в Черную сетку.

– Остаточные заклинания? – Беата поежилась, представляя состояние Ширука.

– Они самые. Громыхнуло, будь здоров! Его, конечно, подпалило знатно, но, хвала хранителям, ваша водница его вовремя водичкой окропила. Ну и всем остальным досталось. В том числе и мне. Называется, здравствуй ночь воздержания!

Инесс так искренне и неподдельно расстроилась из‑за пропущенного свидания, что Беате стало смешно.

– Неужели это так важно – каждую ночь проводить не одной?

– Ну, во‑первых, далеко не каждую.

– Ага, рассказывай. Я, между прочим, твоя соседка и все слышу! – многозначительно намекнула девушка.

– Неважно, – отмахнулась подруга. – Беата, у вас, светлых, все по‑другому. А нам, темным, ежедневно требуется обмен энергией для поддержания равновесия и гармонии! – произнося последнюю фразу, Инесс вдруг поморщилась и схватилась за спину. – А, крэгова кровь!

– Что, болит?

– Да, чтобы его трижды крэги взяли! Совсем забыла, что на спину нельзя ложиться после воздействия огня.

Инесс, при всей своей утонченной внешности – роскошной гриве черных волос, больших серых глазах и стройной фигурке, была настоящим ветераном борьбы с нежитью. Во время одного из прорывов враждебной реальности ей довелось столкнуться с огнедышащей салапеей – тварью размером с быка, изрыгающей огонь при помощи длинного шипастого хвоста. Вот этим самым хвостом Инесс и попало по спине. С тех пор она три года лечилась у целительниц Академии, попутно натаскивая схоларов в боевой магии.

– Пойдешь к целителям? – сочувственно спросила Беата.

– Пойду. Поможешь?

– Конечно.

В лечебном корпусе целителей спину Инесс внимательно осмотрели, покачали головой, намазали пахучей дрянью и отправили принимать ванну.

Целебные ванны были гордостью не только Коллегии целителей, но и всей Академии. Поправлять здоровье купанием в смеси отваров трав, солей и грязи обожали все придворные Императорского дворца, приезжавшие в город. Деньги от лечебных ванн лились рекой, что было весьма кстати для дырявого бюджета ученых магов.

В оформлении купален, конечно же, участвовали и созидающие маги. Поэтому обстановка была роскошной: выложенный плиткой пол, ванны из разноцветного сплава стекла и керамики, прозрачные скаты крыши над головой, сквозь которые по ночам было видно звездное небо, всюду лежанки для полного расслабления тел.

Позже, когда Инесс лежала обмазанная лечебной грязью, а Беата отдыхала после простого купания, к ним подошла знакомая целительница – светлый магистр Трейси Дикус. Одетая в бежевую мантию, стандартную форму целителей, она как никто другой демонстрировала образец пышущего здоровьем и жизнелюбием мага.

– Ну что, девочки, все хорошо?

Беата, прикрытая только полотенцем и разморенная жаркими ваннами, смогла только простонать.

– Я вас посмотрю мастер Беатрикс, если вы не против? Давненько вы у нас не были.

– Она все работает, ей не до здоровья! – съязвила подруга.

– Здоровье надо беречь. Работы будет много всегда, а мы у себя одни, – назидательно проговорила Трейси, аккуратно сдвинула полотенце на бедра девушки, намазала руки чем‑то приятно пахнущим и приступила. Тщательно массируя все тело, она дошла до бедер и замерла, снова и снова проводя руками по низу живота.

– Я ощущаю что‑то непонятное, – озабоченно проговорила она. – Что‑то тонкое и необычное, помимо чудовищного застоя энергии и крови.

Она закрыла глаза и снова поводила рукой.

– Не могу понять. Извините за вопрос, но это очень важно. Вы давно спали с мужчиной, мастер Беатрикс?

Беата вспыхнула.

– Давно, – ответила за нее Инесс. – Очень давно.

– Это все равно не объясняет… – бормотала целительница себе под нос, нажимая на разные участки тела и прислушиваясь к своим ощущениям. – Если вы не возражаете, дамы, я приглашу нашего главного магистра!

– Стоит ли беспокоить магистра ради моих женских проблем? – неуверенно произнесла Беата.

– Мастер Тирлилия Рлит уходит домой лишь поздно вечером! – торжественно известила их Трейси и удалилась.

Подруги растерянно переглянулись.

Через полчаса над обнаженным телом Беаты стояли уже два магистра‑целителя и водили руками по телу. Глава Коллегии исцеления Тирлилия Рлит была мощной женщиной с запасом неисчерпаемого оптимизма и здоровым лекарским цинизмом. Беата уже не стыдилась и только вопросительно поглядывала на Инесс. Та в ответ пожимала плечами.

Магистр лечебной магии выпрямилась:

– Поздравляю вас, душенька! На вас проклятие.

– Этого не может быть! – синхронно возразили подруги, а Беата почему‑то подумала о декане.

– Может, дорогие мои, может, – уверила их магистр. – Проклятие давнее, хорошо наведенное, но редкое. Такие на моей практике встречались лишь несколько раз.

Она выпрямилась, навела руки на тело Беаты, закрыла глаза, и между бедрами девушки и ее руками возник белый дымок с черными всполохами искр. Визуализация проклятия выглядела эффектно, и подруги разом утратили скепсис.

– Но его можно снять? – Беата вопросительно посмотрела на Тирлилию. Еще со времен учебы она твердо усвоила – на каждый яд есть противоядие, на каждое заклятие есть условие его отмены.

– Все возможно, если вы будете честно отвечать на мои вопросы, мастер Беата.

Тирлилия устроилась поудобнее на широкой скамье перед девушками.

Беата не сомневалась ни минуты:

– Конечно, магистр. Только можно я что‑нибудь накину?

После того как она укуталась в большую простыню, магистр лечебной магии приступила к допросу.

– Проклятие наложено давно – примерно лет пять назад. Вас любил кто‑нибудь очень сильно, мастер Беатрикс?

– Да, – глухо ответила она.

– А вы его?

– И я… сильно.

Беата с трудом выдавливала из себя ответы, уже смутно догадываясь о конечной цели разговора. Но ее разум пока был не готов принять те страшные выводы, которые следовали за этой странной беседой.

– Он умер?

– Нет! – Она помолчала немного и добавила: – Я не знаю. Он пропал внезапно, просто исчез.

– Конечно, нет, – успокоила ее магистр. – Если бы он погиб, проклятие исчезло бы вместе с ним. С тех пор вы испытывали какие‑либо неприятные ощущения? Как вы относитесь к мужчинам?

– Да, совсем недавно, месяца два назад мне стали сниться странные сны, как будто я… Как будто мы с ним… – Беата мучительно пыталась выдавить что‑то связное, но не могла.

– Я поняла. – Тирлилия успокаивающе пожала ее руку. – Вам снятся возбуждающие сны и, проснувшись, вы долго не можете успокоиться. А на других мужчин вы даже не смотрите и вас никто не привлекает. Я права?

Беата судорожно кивнула.

– Все правильно. Мастер Беатрикс. Постарайтесь спокойно меня выслушать, а уже потом делать выводы. Это проклятие, наложенное, безусловно, очень любящим вас мужчиной, возникает только при взаимной любви. Когда запредельная злоба, ненависть или ревность накладываются на большую страсть. Поэтому предполагаю, что ваш жених за что‑то рассердился на вас и проклял.

– Нет, это невозможно! Не может быть! – Беата не верила своим ушам. – Он перед этим лишился всех магических сил при тушении пожаров!

– Да, плетение проклятия выдает уровень не меньше магистерского уровня, – задумалась заведующая Коллегией. – А вы после этого искали его, расстраивались?

– Да, она очень расстраивалась! – ядовито ответила за нее Инесс. – Чуть разум не потеряла, разыскивая его по всем закоулкам Империи. А когда не нашла и вернулась сюда, чуть не сгорела в своем собственном огне.

– Тогда это упрощает схему лечения, – довольно кивнула целительница. – Проклятие было довольно слабое, но от всей души, а проклинаемая, то есть вы, усилили его своей безответной любовью и тоской. Подпитали в лучших традициях магии. Оно устоялось, закрепилось и начало пожирать вас изнутри.

– И что же делать?

– Проклятие может снять либо ваш жених, что маловероятно, иначе бы он вернулся и сделал это. Или вы сами, но при условии…

Мастер Тирлилия заколебалась, пристально глядя на Беату.

– Не томите, магистр, продолжайте! – попросила Инесс.

– При условии, если мастер Беата сама захочет его снять.

Беата ничего не понимала и не хотела понимать. Новость ее оглушила и всколыхнула все тщательно скрываемые тайны души.

– Проще говоря, Беата должна будет разлюбить этого бессовестного лгуна и полюбить другого мужчину? – спросила за подругу Инесс.

– Не обязательно полюбить. – мастер Тирлилия неожиданно подмигнула. – Достаточно просто переспать. Заняться любовью. Хотя бы несколько раз.

– Беата, слышишь? Что я тебе говорила!!! Мы снимем с тебя это заклятие, Беата!

Но подруга уже ничего не слышала, горько рыдая над своей преданной любовью. Как мог Мэрдж, ее любимый светлый маг так с ней поступить? За что? И было ли это любовью? Разве может любовь превратиться в ненависть? Или он настолько ей не доверял, что решил полностью отсечь все контакты с мужчинами?

Утешать ее Инесс не стала. Просто помогла одеться и молча увела от целителей домой. Там она усадила подругу на диван и, пока та истерически всхлипывала, деловито заварила чай с земляникой и, сунув кружку в руки Беаты, категорично сказала:

– Пей!

Пока та, обжигаясь чаем, пыталась успокоиться, Инесс села рядом и обняла ее за плечи.

– А теперь послушай старую добрую Инесс. Твой бывший мог тебя проклясть сгоряча и не подумав. Но последствия своего поступка он должен был осознать? Думаешь, что он чувствует, когда снится тебе?

– Не знаю, – вытирая слезы, ответила та. Все разговоры о первой и последней любви бередили незаживающую рану в душе. И ей было очень больно. Она даже дышать старалась через раз, чтобы снова не разрыдаться на глазах у подруги.

– А я знаю. Ему снишься ты! И нормальный мужик, которому второй месяц снится его бывшая невеста, давно бы прибежал на край света и нашел источник своих снов! Если он этого не делает, значит, на то есть как минимум две причины. Первая – он не может. Вторая – не хочет. Вот и все.

Она достала из рукава белоснежный платок и стала вытирать заплаканные глаза девушки.

– Если не может – значит, он в тюрьме, или вообще на краю света. Когда ты его видишь, он жалуется на судьбу?

Беата молча помотала головой.

– Значит, он просто не хочет тебя искать, но связан с тобой этим заклятьем и ему нравится тебя мучить! Значит ты, моя дорогая, должна чувствовать себя свободной от такого подонка, и можешь искать ему замену. – победоносно завершила Инесс свои безупречные логические выкладки.

– Не хочу. – Беата одним словом разрушила всю блестящую теорию подруги.

– Надо через «не хочу». Решиться один раз – как потерять девственность. А потом будет легче. – Инесс улыбалась, явно чувствуя себя в своей тарелке.

– Инесс, не надо уговаривать меня на постель. Как можно вообще иметь дела с мужчинами, если ты их любишь всем сердцем, а они тебя проклинают!

– Никто не требует от тебя их любить. Физиология! Все, что тебе нужно, это простой физический акт, как ты не можешь это понять? – горячо убеждала боевой маг подругу.

– Инесс, давай напьемся, а? – неожиданно поменяла тему Беата.

– Не вопрос. У тебя завтра что?

– Только бумаги, с утра до вечера.

– А у меня вообще отпуск до осени. Так что, гуляем! Предлагаю кабак у Ратуши. Там прилично кормят, пиво не разбавляют и на вышибалах не экономят – нас никто и пальцем не тронет.

И подруги направились в город.

Глава 2

Когда Беата впервые попала в маленький городок имперской провинции с папиным обозом с мукой, она была совершенно очарована. Шумная толкотня и суета морского порта одновременно и пугала, и ошеломляла, словно в прохладной речке ловишь руками жидкий огонь. Они приехали на ярмарку, и пестрый рынок со своими бесконечными торговыми рядами, разномастными лавками, разноцветными товарами и разнообразным говором продавцов затягивал и не отпускал. Отец усмехался, глядя на маленькую Беату, и советовал ей держаться поблизости и не слишком увлекаться манящими прелестями города.

Все тогда было впервые – театр на площади Трех фонтанов, со странно наряженными людьми, цирк тут же, рядом, на другой стороне тротуара, с улыбающимися клоунами и рискованными канатоходцами. А эти бесконечные ларечники со всякой блестящей ерундой на прилавке, которую, конечно же, всю было необходимо купить Беате и ее сестрам! Город притягивал и манил, поэтому, когда отец волевым усилием принял решение отправить ее в Академию, она облегченно вздохнула – наконец‑то у нее начнется своя взрослая жизнь, полная интересных занятий, встреч и прогулок!

Реальность оказалось не такой уж радужной, и прогулки были отложены до лучших времен. Насладиться любимым городом удалось только на третьем курсе, вместе с обожаемым и ненаглядным Дьюриттом. Они бродили дни напролет, безбожно прогуливая лекции, покупали горячие пирожки с ягодами, жадно ели на бегу и сладко целовались в портовых переулках, вдыхая запахи моря и сырого дерева.

Как, как Дьюритт мог все это бросить, предать и наложить на нее проклятие? Неужели утерянный магический дар был для него важнее их любви? Неужели все эти пассы руками имели значение, когда у них на двоих было самое большое и важное в жизни – любовь? Беата не поняла это тогда и не понимала сейчас. От этого желание напиться и забыть обо всем только усиливалось.

Таверна у Ратуши не закрывалась ни днем, ни ночью. Днем там обедали достопочтенные горожане с женами и детьми, вечером – стражи Дозора отдыхали от трудов праведных, ночью бывала публика разного пошиба. Но двум девицам – магистрам магии беспокоиться было не о чем – хозяин заведения высоко ценил возможность господ магов спокойно отдыхать именно в его таверне, поэтому порядок и спокойствие обеспечивал на высшем уровне.

Но не мог предусмотреть одного – девицы, вследствие неожиданных новостей, так напились, что впору было спасать гостей от них, чем наоборот. Та, что повыше и черненькая, громко декламировала частушки с обилием матерной и половой лексики, а что пониже и русоволосая – всю таверну пыталась убедить, что мужчины сволочи и добра от них не жди. Пикантность ситуации была в том, что аудитория ее моральных сентенций была исключительно мужской. И если матерные частушки они слушали с удовольствием и даже подпевали, то быть «последними крэговыми детьми», которым «надо обрезать все хозяйство, чтобы не болталось», – не желали. Наконец, светленькая на середине особо заковыристой угрозы мужскому достоинству, вырубилась, и черненькая с удивлением уставилась на подругу.

– Беата? Крэг тебя возьми, как я тебя до дома донесу, а?

– Вы позволите вам помочь, леди? – неожиданно раздался приятный голос. Инесс подняла глаза, но единственное, на чем смогла сфокусировать свой взгляд, – это высокий рост и мужской пол говорящего.

– Позволяю! – величаво махнула она рукой и вырубилась сама.

Утром Беата проснулась с больной головой и гудящими мышцами. Поспала она на удивление хорошо – в этот раз возлюбленный‑предатель ей не снился. Однако как она вернулась домой из развеселого кабацкого угара, девушка не помнила напрочь! Сначала они с Инесс выпили легкого «дамского» игристого вина, потом догнались крепленым красным, потом какие‑то добрые мужички предложили им пива. Беата застонала и повалилась на подушку. Вот пиво точно не надо было мешать с вином!

Сверху раздались медленные шаги. – Инесс также маялась похмельем. Подруга спустилась по лестнице, прошла через общий коридор и появилась в проеме дверей убежища Беаты. Выглядела она соответственно вчерашним событиям – с бледно‑зеленым лицом и взлохмаченными волосами.

– Зачем мы вчера пили пиво? – был ее первый вопрос. – И где у тебя кофе?

Несмотря на плохое самочувствие, Беата рассмеялась – подруга помнила то же, что и она. – Ты лучше скажи, как мы попали домой?

– А разве не ты нас привела? Я после пятой кружки пива ничего не помню. – Инесс безуспешно шарила по маленькой полочке подруги в поисках мешочка с зернами.

– Память мне отказала уже на второй, – в легком замешательстве ответила Беата. Она отправила девушку на диван и вытащила мешочек с кофе из жестяной банки с надписью «сахар».

Инесс на секунду задумалась, гадая, откуда у нее в голове возник образ высокой мужской фигуры с обманчиво мягким обращением «леди». Она пожала плечами и легкомысленно подвела итоги бесплодным попыткам вспомнить все:

– Значит, дошли сами, на остатках магической энергии.

Беата с сомнением покачала головой, но не стала мучить себя дальнейшими воспоминаниями. Она не видела этот сон! Все остальное – не важно. Может, когда она узнала о проклятье, сон отпустит ее?

Она прокрутила зерна в старой, еще отцовской меленке и засыпала в кастрюльку, тщательно соблюдая пропорции: несколько ложек кофе, одна – соли и щепотка перца.

Теперь было самое сложное. Поместив кастрюльку на специальный лист железа, она щелчком пальцев вызвала маленький огонек. Совсем крохотный, однако достаточный для того, чтобы сварить кофе. Инесс скептически смотрела на действия соседки и в который раз прокомментировала:

– Ужас! До чего докатился маг огня!

– Бывший маг огня, – напомнила Беата, не обращая на язвительность подруги никакого внимания.

Когда варево было готово, она налила одну порцию в крохотную фарфоровую чашечку и подала Инесс. Подруга вздохнула, подула на кофе, закрыла глаза и залпом выпила зелье.

– Какая гадость! – раздался предсказуемый ответ.

Беата удовлетворенно улыбнулась – этот кофе она могла сварить с закрытыми глазами. После продолжительных загулов Инесс требовала варить только его. Она сама пить кофе не стала, согрев себе таким же способом чашку чая.

– Чем займешься?

Соседка, уже порозовевшая и похорошевшая, допивала кофе, вольготно устроившись на диване. Этот диван выбрала сама Инесс. Он так понравился своей буйной расцветкой – золотые цветы на темно‑вишневом фоне, что она, не задумываясь, его купила. К сожалению, своими габаритами новая мебель не вписалась в объем лестницы, и это великолепие было вынуждено прозябать у соседки, не привыкшей к роскоши.

– Как обычно – бумаги, отчеты и каталог. – Беата смотрела на себя в большое зеркало над туалетным столиком, тщетно пытаясь прогнать бледность путем пощипывания щек.

– О! Этот твой знаменитый каталог! Зачем ты тратишь на него время и силы, да еще и используешь магию, копируя все из книг на отдельные листочки? – Инесс почувствовала себя значительно лучше и, подложив под голову несколько подушек, присланных Беате заботливыми сестрами, удобно легла на бок.

– Потому что в книгах искать информацию очень долго, а на листочках – очень быстро, – терпеливо, в который раз объяснила девушке подруга. – И это удобно. Именно по этим листочкам мы можем своевременно проверять и возобновлять лицензии всем желающим магам.

– За это тебе присвоили магистра по созидающей магии? – иронично спросила Инесс.

– Мне присвоили магистра за большой Каталог!

– Большой? Это меняет дело, – смеялась над девушкой соседка.

– Ты можешь смеяться, но мое предложение сильно упростило всю работу Хранилища древних актов и юридических документов. Служба дворца заплатила большие деньги Академии за эту систему и ее ежегодное обслуживание.

– А Академия наградила тебя. – Инесс зевнула и потянулась. – Не заговаривай мне зубы. Что мы будем делать с проклятьем?

– МЫ – ничего не будем. Это не твоя забота.

Во время диалога Беата скептически рассматривала два форменных балахона. Оба были изрядно поношены за год работы на благо Академии, и какой из них можно было надеть на работу – было непонятно.

Инесс закатила глаза, сходила к себе наверх и вынесла свою, абсолютно новую темно‑алую мантию.

– Дарю. Все равно не ношу эти бесформенные тряпки. А насчет проклятья ты ошибаешься. Надо решать эту проблему в ближайшие месяцы.

В ближайший месяц ничего решить не получилось. С последних дней лета начинался учебный год. Так повелось еще со времен изначальной закрытой Академии, просто потому, что горные перевалы уже в первых числах осени покрывались снегом и до весны через них было не пройти. А в приморском портовом Галеасе, где уже много лет располагалось нынешнее здание, зима наступала, как ни странно, только с зимними месяцами. Но традиция осталась.

Беата съездила домой – в родные Нижние Кобылки. Родители ее встретили радостно, с гордостью показывая уже построенный дом для третьей дочки, выходившей замуж. Она отгуляла на веселой свадьбе сестры, терпеливо ответила на вопросы своей многочисленной родни, понянчила всех любимых четырех племянников, отъелась на маминых пирогах с полстола, и с обреченностью возвратилась в родную Академию. Учебный год обещал быть долгим и трудным.

Предчувствия ее не обманули. Несмотря на все ухищрения магистров, меньше пятидесяти человек набрать не удалось, и к ним присоединились еще схолары второго курса, переведенные условно. В общем, лекционная аудитория объединенных курсов для изучения магии созидании и защиты встретила ее запредельным шумом, болтовней и беготней. Опытные второкурсники на правах бывалых подсели к хорошеньким молоденьким целительницам и уже что‑то шептали в их краснеющие ушки, бывалые ведьмочки вовсю строили глазки парням‑стихийникам, а кое‑то уже стал играть в карты, ни мало не стесняясь начала лекции. Только бывшие школяры из магических школ сидели спокойно и тихо, зная по опыту, что маги‑преподаватели буйное поведение вне испытательного поля не поощряют.

«Какие молодцы, – подумала Беата, – уже чуть‑чуть полегче будет работать». Ее встретили по‑свойски:

– Быстрее шевели ногами, уже был гонг на лекцию! – это молоденькая ведьма с первого ряда.

– У, какие синие глазки, будем знакомы! – Это парень, водник, если она не ошибается, с характерными плавными движениями.

– Конопатая и рыжая, глаза ее бесстыжие, – это какой‑то бугай, наверное, боевик.

«Убью», – привычно подумала Беата, сделала несколько несложных пассов руками и лекция началась.

В аудитории повисла вязкая тишина – звуки поглощались, не успев вылететь изо рта. Наглядевшись на ошеломленные лица схоларов, похожие на рыбок, вытащенных из воды, Беата тишину убрала.

– Говорить сейчас буду только я. Если заговорит кто‑то еще, заклятье тишины останется на нем до вечера. Кивните, если вы меня поняли.

Все синхронно закивали головами.

– Отлично. Я леди Беатрикс Черноус, магистр магии созидания и бакалавр магии огня. Обращаться ко мне следует только «мастер Беатрикс».

На огромной грифельной доске само собой появилось ее имя. По залу пронесся еле слышный коллективный вздох изумления. Беата усмехнулась – простенький трюк, а всегда срабатывает как надо.

– С этого дня и весь триместр я буду основным вашим лектором и куратором. Я не хочу тратить свое драгоценное время на дисциплину, вы все взрослые люди, поэтому предупреждаю сразу – три замечания, и вы отчисляетесь из Академии. Отсутствие без уважительной причины – замечание, нарушение правил общежития и колдовство, направленное во вред окружающим вне стен аудиторий, – замечание. Все понятно?

Закивали менее охотно. Беата улыбнулась своей специальной ведьмовской улыбкой, от которой окружающим хотелось стать ниже и незаметнее, и продолжила:

– Все, что я скажу должно быть выучено дословно. Завтра в начале лекции проверка. Не справитесь – замечание. Через несколько недель начнется практикум. Не будете знать, что делать и говорить, – замечание. Магия – вещь слишком серьезная, чтобы доверять ее дилетантам и бездельникам. Все, кто станет игнорировать занятия и отлынивать – покинут это гостеприимное заведение в два счета. Понятно?

Лица у всех, за исключением бывших школяров, были вытянутые и озадаченные. Беата мысленно улыбалась и потирала руки. Вот так вот, голубчики. А теперь поиграем в добрую фею.

– У кого есть вопросы? – сладко спросила она.

Через паузу, во время которой схолары переглядывались, молча спрашивая друг друга, кто хочет быть самоубийцей, раздался все‑таки вопрос.

– Мастер Беатрикс, правила поведения в общежитии не изменились с прошлого года?

Беата повернулась на голос и поморщилась. Ну конечно, как она могла забыть! Прошлый учебный год начался с грандиозного скандала благодаря ему – Дану Гласу. Наглому избалованному красавчику‑аристократу, который решил, что ему все позволено. Серые пронзительные глаза, окаймленные черными ресницами, в сочетании с мужественно‑смазливой внешностью и романтичными длинными каштановыми кудрями сразили всех девушек первокурсниц того года наповал. В этом году, скорее всего, ожидалось тоже самое.

– Дан Глас! Не могу сказать, что сказочно рада видеть вас вновь в стенах Академии! Мне кажется, вы могли найти лучшее применение своему упорству. И нет, правила не изменились, что для вас, наверное, будет большим ударом.

Беата еще несколько секунд смотрела на Дана, а он на нее. Он глаз не отвел, поэтому она поспешила спросить, глядя на схоларов:

– Еще вопросы?

Желающих больше не было, и Беата продолжила лекцию, неторопливо и четко рассказывая об основополагающих правилах созидающей магии.

– Магия – самая серьезная наука, которая существует в нашем мире. Да, наука, – повысила она голос, видя ауру скепсиса в рядах схоларов. – Магия доказывается, проверяется экспериментально, разлагается на составные части и поддается квалификации – значит, это наука. Главные слова, которые вам нужно усвоить раз и навсегда – это безопасность и защита! Это основное, для чего существует магия в нашем мире, и для чего живут и работают маги.

Еле живая она добралась до внутреннего сада преподавателей. Первый день всегда трудный, утешала она себя. Хотя бы удалось произвести впечатление на балбесов. А вот три года назад она после первой лекции рыдала навзрыд, и добрый Извид отпаивал ее чаем с земляникой, составленным по рецепту целительниц. Ее шокировала аудитория, состоящая практически из людей старше ее. Восемнадцатилетние схолары недоуменно переглядывались и усмехались, видя синеглазую невысокую девушку, которая пыталась их учить основам блокирующей магии. А все, кто был постарше, – и вовсе игнорировали ее попытки что‑либо сказать. В неумолкающем гуле она едва могла связать пару слов, а потом позорно разрыдалась и убежала.

Сейчас она дипломированный специалист, магистр созидания, уверена в себе… но в душе ее было живо воспоминание о той девочке, которой так не хватало уважения и опыта. Несколько месяцев ушло только на то, чтобы доказать всем схоларам, что она имеет право их учить! Ну а потом, на практических занятиях они сами убедились – с мастером Беатрикс шутки плохи. Всех любителей безделья она на дух не переносила и выгоняла без права пересдачи.

С тех пор метод преподавания у Беаты был один – гонять схоларов до седьмого пота, добиваясь безукоризненного знания магических заклинаний и такого же безупречного исполнения их на деле.

Сейчас же ей очень хотелось есть, пить и спать. В желудке ворчало так, как будто она не ела сутки. Девушка отправилась прямиком в таверну Академии. Перейдя из главного корпуса Коллегии созидания, она прошла несколько кривых улочек и легко нашла хозяйственный корпус.

Несмотря на все ее усилия, главная повариха Берта так и не разглядела в ней серьезного и мудрого магистра, а продолжала относиться как к маленькой первокурснице, только что приехавшей из Нижних Кобылок.

– Беаточка, – расплылась в улыбке Берта. – Уже нагнала жуткой жути на молоденьких перваков? Иди, покушай вон рядом с тем схоларчиком. Симпатичный, сил нет.

И она подала целый поднос еды: тушеная капуста с мясной подливой и ее любимый яблочный пирог с морсом!

Разумеется, присаживаться рядом со схоларом она не собиралась, но он сам увидел ее первым и встал. И конечно, это был Дан Глас. Ей сегодня везет как никогда. Святые Хранители, дай ей терпения. Она плавно повернула налево, но увидела, что облюбованный ею столик ловко заняли коллеги с темного факультета, подмигнув ей при этом. Танцевать с подносом не входило в ее планы, поэтому она села рядом с Даном и стала сосредоточенно разворачивать полотняную салфетку.

– Добрый день, мастер Беатрикс, – лучезарно улыбнулся Дан.

– Виделись уже, – холодно ответила девушка и не удержалась: – Вы вроде бы должны были быть на занятиях. Ваше персональное расписание заполнено до отказа. Прогул это…

– Знаю, знаю, первое замечание. Дело в том, что я, несмотря на все ваши усилия, сумел еще в том году добрать часть нужных мне курсов, к сожалению, без вашего непосредственного участия, мастер.

– По‑моему, в прошлом году определенные усилия предпринимали вы, а не я, – как можно тактичнее возразила Беата.

Этот паршивец улыбнулся особо интимной улыбкой, наклонился к ней и проговорил, понизив голос:

– Не слишком ли строгим было наказание за то, что я пригласил вас разделить со мной постель?

– Вы были исключены совершенно не за это! – тут же возмутилась Беата, но увидев довольную улыбку схолара, поняла, что опять повелась на провокацию, и уже спокойнее добавила: – Мне не хотелось бы обсуждать этот вопрос. Вы были наказаны за несоблюдение правил общежития. Как я уже говорила на первой лекции – безопасность прежде всего. А вы умудрились привести обычных девушек без капли магических способностей к себе в комнату практически в первый месяц!

– Согласитесь, мастер, если бы не ваша реакция, о моем несоблюдении правил никто бы не узнал.

– Дело не во мне, а в вас! И если вы опять собираетесь вести себя неподобающим образом, вам опять придется доучиваться через год! Всего хорошего.

И Беата, подхватив поднос, гордо удалилась в противоположный угол столовой. Но кусок уже в горло не лез. Перед глазами стояла сцена, которую она лицезрела год назад. Сама виновата! Какие Хранители понесли ее в мужское крыло общежития, да еще и в десять часов вечера. Слишком серьезно отнеслась к своим новым обязанностям куратора первого курса и получила. Услышала девичье хихиканье, толкнулась в дверь и увидела то, что не предназначалось для чужих глаз. Две девицы – одна в белье, другая совершенно голая барахтались в постели с каким‑то парнем. Пока Беата остолбенев, рассматривала анатомические подробности девушек, мужчина, разглядев ее, прервался (целуя перед этим грудь одной из них), улыбнулся и сказал:

– Извини, крошка, уже занято.

И пока Беата судорожно придумывала достойный ответ, он осмотрел ее с ног до головы и добавил:

– Хотя… если хочешь – присоединяйся. Рыженьких у меня еще не было.

Эта злосчастная сцена стала достоянием общественности на следующий же день. Хотя Беата доложила об инциденте только декану светлых. Но, похоже, парень сам разболтал о ночном казусе, сочтя все это забавным случаем. Узнав, что зашедшая на огонек девушка была магистром созидания, а по правилам общежития посторонних девиц без магического дара нельзя было приглашать категорически, он растерялся. Поступив в Академию, он, как и многие схолары до него, не удосужился внимательно прочитать правила, думая, что ему все позволено. Получив первое замечание, он удивительно быстро заработал еще два и исчез из поля зрения Беаты. Как выяснилось – ненадолго.

На следующий день все было еще хуже, чем в первый. Беата видела, что почти все схолары пытались выучить те прописные истины, о которых она рассказывала вчера. Но косность языка, нетренированная память и отсутствие системы в запоминании материала сослужили большинству из них плохую службу. Вздохнув, она сделал пометку в уме дополнить индивидуальную нагрузку каждого курсом развития памяти и мышления.

Порадовали только ее любимые бывшие школяры, которые четко и без запинки рассказали все то, чему она их учила еще в Школе магии.

После лекции они окружили ее и стали засыпать вопросами. Беата рассмеялась и воскликнула:

– Не все сразу, мои хорошие! Как я рада видеть вас всех, вы даже не представляете! Вам уже восемнадцать и я надеюсь, что вы выдержите все нагрузки и закончите Академию лицензированными магами. Школяры переглянулись, и за всех ответила девушка‑водница:

– Мы тоже очень рады учиться у вас, мастер Беатрикс. Здорово, что именно вы будете у нас куратором.

И дальше Беата свободно общалась, смеялась и отвечала на многочисленные вопросы, которые возникли у бывших школяров.

Какие они еще юные, с тревогой думала она. Не рано ли Орден Магистров решил, что им пора учиться в Академии? Им всем по восемнадцать‑девятнадцать лет и после окончания будет только двадцать один – двадцать два. В этом возрасте даже на южную границу не берут, предпочитая более взрослых и опытных магов. Как и где они будут обучаться и практиковаться в дальнейшей магии? И как к ним отнесутся остальные, взрослые схолары, которые уже хлебнули жизни и пришли в Академию за конкретными знаниями, чтобы делать карьеру магов, а не перебиваться случайными заработками?

С такими сомнениями в душе она медленно шла через главную площадь Академии, где всегда было полно народу. Площадь была со всех сторон окружена зданиями разных Коллегий и немудрено, что во время перерывов большинство схоларов проводили время здесь. Милый фонтанчик, изображающий магический источник, бьющий из разломанного камня, несомненно, очень оживлял атмосферу. А многочисленные каменные скамьи позволяли отдохнуть не только душе, но и уставшему телу.

Увидев толпу схоларов прямо под статуей Арагона Гаросского, Беата заподозрила недоброе, и не ошиблась. Поверх пафосной эпитафии, выбитой на пьедестале, висел не менее пафосный рисунок. По силе воздействия он даже превосходил скульптуру, к которой все привыкли и присмотрелись, а вот такого шедевра живописи в стенах Академии никому видеть еще не приходилось.

Завидев Беату, толпа затихла. В полной тишине она пробралась к статуе и не поверила своим глазам. На рисунке была изображена она. Точнее, карикатура на нее. Нет, лицо было нарисовано похоже, даже, по ее мнению, несколько приукрашено, по крайней мере число веснушек неизвестный живописец явно преуменьшил. Но все остальное! Беата была изображена в виде грозной сумрачной ведьмы, в черном с алыми краями балахоне, с распущенными светло‑рыжими волосами, вздыбленными в разные стороны. Длинные и почему‑то синеватые руки она протянула к хрустальному шару, у ног выгнула спину большая черная кошка, а за спиной наперевес висела огромная метла с фонариком на ручке. На лице нарисованной Беаты была гримаса ненависти и злобы, и весь рисунок был как обвинение ей, светлой волшебнице.

У Беаты помутилось в голове, и она протянула руку, чтобы сорвать изображение. Но оно ярко вспыхнуло и почти обожгло ее. Замечательно! Неизвестный художник еще и зачаровал творение, предвидя ее реакцию. Ей пришлось ни с чем удалиться в зал мастеров.

Распахнув дверь и упав в ближайшее кресло, она не выдержала:

– Святые Хранители! Эти схолары совсем распоясались!

– Полностью с тобой согласна, – раздался голос Инесс. – Что за безобразие! Настоящая ведьма на факультете это я – темная, огненной степени, у меня даже кошка есть, приблудная, правда. А рисуют, почему‑то тебя! Неужели я хуже? Как такое вообще могло произойти?

Беата, закрыв лицо руками, посмотрела на нее сквозь пальцы. Лицо у подруги было настолько возмущенным и недоуменным, что Беата не выдержала и рассмеялась. Инесс фыркнула:

– Не понимаю, что здесь смешного, кто из нас подлинная ведьма? Кого должны бояться и уважать, перед кем должны благоговеть и преклоняться? – и она уже жалобно посмотрела на подругу.

Та, пересев на диванчик, взяла Инесс за руку и утешающе ответила:

– Ну Инессочка, сама посуди, если ты со схоларами играешь в карты и строишь глазки молодым людям, кто будет благоговеть и бояться? Они тебя любят и вполне возможно, некоторые еще и вожделеют, но не боятся, это факт.

– Вожделеют, говоришь? Твоими бы устами, – протянула задумчиво подруга. – Но вот никому и в голову не придет нарисовать меня, скажем, частично обнаженной на берегу бурного моря с магическим посохом в руках. А ты, подруга, кого‑то здорово разозлила, раз он решился на такие художества под носом деканов темной и светлой магии.

– Наши магистры за такие художества ему голову оторвут, и не факт, что обратно приставят, – задумчиво пробормотала Беата.

– Или посмеются и скажут: «Очень похоже», дескать «дерзай художник, твори дальше нам на радость»! – возразила Инесс.

– Прелестно, просто прелестно! – В дверь вошел декан светлого факультета. – Давненько не видел ничего подобного. У нас учится несомненный талант, причем не только художественный, но и магический – абсолютно безликий защитный щит, даже я не смог определить персону.

Извид Полторацкий радостно потер руки, привычно чмокнул протянутую ладонь Инесс и уселся в свое любимое кресло.

– Дорогая моя Беата, у вас на курсе появился сильный схолар, который пока скрывает свои способности. У вас есть предположения, кто бы это мог быть?

– Почему именно у меня на курсе? Может, это кто‑то из старого потока?

– Ага. Подождал годик и намалевал картинку, – усмехнулась Инесс. – Нет, подруга, эмоции свежие, сильные, с явным сексуальным подтекстом.

– Каким подтекстом? – испугалась Беата.

– Таким, – передразнила ее Инесс. – Самым что ни на есть настоящим. Раздразнила ты какого‑то тайного мага, скорее всего, мужика, хотя я не гарантирую…

– Ну, ну, ну. Не смущайте нашу милую светлую подробностями ваших познаний в интимной жизни магов, дорогая Инесс.

Беата вздрогнула. Около дверей стоял еще один любимчик женщин – темный маг‑боевик – Садомир Меткар и ехидно улыбался. – Чего доброго, она заставит всех своих схоларов рисовать ее портрет, предварительно сняв штаны.

– А это очень интересная идея, – огрызнулась Беата. – Вот только штаны можно не снимать. Я и так вычислю новоявленный талант.

И вскочив, она стремглав выбежала из кабинета.

Конечно, она погорячилась. Кандидатов на смелого, но непризнанного гения живописи хватало – некоторые досрочно покидали Академию благодаря Беате, и возвращались доучиваться уже платно. Тот же Дан Глас, например. Или парочка водников, которые не сдали экзамен по блокировке, чуть не утонув в своей родной стихии. Или боевик со второго курса, который разносить все в щепки научился, а вот восстановить не смог. Или… Стоп! Гадать можно бесконечно, и это ничего не даст. В скором времени самопальный живописец сам выдаст себя, нарисовав еще одну картинку, и Беата сможет заняться им более детально.

Трудности на этом не заканчивались. Точнее, они просто продолжались, потому что ни один год в Академии не был легким. Расписание занятий Беаты были составлены очень удобно – три занятия с первым курсом с утра, и парочка – с третьим после обеда. Но планировщики допустили крупную ошибку – поставили практическое занятие в аудитории, окнами выходящей на тренировочный плац боевиков. В Коллегии боевой магии ребят и немногочисленных девушек на первом курсе учили драться обычным холодным оружием, а старшекурсников – уже магическими заклинаниями.

И, конечно же, время занятий совпало! Нечего и говорить, что занятие Беаты было сорвано. Все девицы (и не девицы тоже!) прильнули к открытым окнам и, не отрываясь, смотрели на мужественных и вспотевших магов боя, осваивающих многочисленные приспособления для поединков.

Беата подумала, что надо не забыть спросить у магистра боевой магии, ее бывшего коллеги‑огневика, так ли нужно его подопечным схоларам заниматься полуобнаженными, без рубашек и в коротких, обтянувших все выпуклости, штанах? Конечно, там было на что посмотреть, особенно у ее давнего знакомого – Дана Гласа, который обладал довольно мощной мускулатурой, отличавшейся от юношеских худощавых тел остальных. Как подозревала Беата, он был ее ровесником, а может и чуть постарше. Люди с магическими способностями очень долго не старели и выглядели молодо.

Как нарочно, пока она размышляла об особенностях покроя мужских штанов, этот схолар взглянул в окно и их взгляды встретились. Беата вздрогнула, застигнутая за подглядыванием, а этот наглец улыбнулся и коротко кивнул.

Она поспешно отошла от окна и тщетно призвала к порядку девиц. Бесполезно. Они хотя и расселись по местам, но глазами все равно косили на улицу. Ясно. В скором времени начнутся любовные проблемы со всеми вытекающими – вздыхающими парочками, ревностью, истериками, драками и сломанными кроватями. Хвала Хранителям, что у девушек, практикующих магию, дети могли рождаться только в результате полного прекращения волшебства. Иначе это была бы не Академия, а детский сад.

Когда Беата приехала восемь лет назад, она была поражена вольностью нравов, царивших здесь. В ее родной деревне девушек держали в строгости, и сорванный поцелуй мог обернуться поркой матушки и жестокой дракой братьев с обидчиком. Здесь романы между схоларами были в порядке вещей. Отношения преподавателей огласке не подлежали, но также не скрывались. А уж симпатии, вспыхивающие между преподавателями и схоларами, были головной болью Совета.

С одной стороны, официальной, никто не мог запретить совершеннолетним половозрелым мужчинам и девушкам крутить любовь с опытными и обаятельными магами, с другой, неофициальной, такое не поощрялось и всегда умалчивалось и скрывалось обоими партнерами.

Первый месяц учебы пролетел незаметно. Схолары со скрипом втягивались в работу. Из поездки на южную границу вернулись почти все коллеги‑преподаватели, а некоторые там и остались, привлеченные большими заработками. Что тут скрывать, из всех служебных категорий маги‑преподаватели получали меньше всех. Считалось, что они рискуют гораздо меньше, чем Стражи южной границы или городских дозоров. А уж маги Дворца всегда могли заработать на безбедную молодость, да и старость тоже.

– Беатрикс! Беата! – жаркий шепот был неизменен в своей обольстительности.

– Уйди! Я не хочу тебя видеть!

– Не хочешь видеть? Или просто не хочешь?

На этот раз Беата промолчала, надеясь, что это жаркий морок пройдет сам, если она будет молчать.

– Я хочу тебя, моя любовь!

– Неправда! Если бы ты любил, то не ушел бы, бросив одну!

– Повернись и я докажу, как сильно скучаю по тебе!

Легкие, почти невесомые, но обжигающие поцелуи возлюбленного, нежные руки, холодок языка у края ночной рубашки.

– Повернись, любовь моя!

Беата со стоном переворачивается спину, открывает объятия и обнимает пустоту.

– Будь ты проклят!

Слова летят в черноту комнаты и растворяются в ней без остатка. Опять впереди бессонная ночь и ноющий низ живота.

Поругаться с собственным начальством – добрейшим Извидом Полторацким надо было уметь. Но Беата смогла. Вот уже битый час она доказывала необходимость комплексной подготовки схоларов по всем видам блокирующей защиты – огневой, водной и воздушной. А значит, необходимо было включить в учебный план дополнительные занятия. Что это невозможно ее убеждали почти хором: декан – в отсутствии запланированного финансирования, Либуша Шефер – заместитель декана – в отсутствии свободных аудиторий, и только Тибас Мортер молчал. Воспользовавшись наступившей паузой, он взял слово:

– Наша светлая коллега безусловно права. Блокирующая защита магических эманаций как никогда нужна схоларам всех специализаций. Как известно, чудовища, вырывающиеся из чужой реальности, обладают весьма изменчивым магическим фоном, и Стража южной границы страдает прежде всего из‑за неумелой защиты, хотя храбрости и знания боевой магии им не занимать. Другое дело, что все свои предложения мастер Беатрикс могла озвучить еще до начала учебного года, если бы не некоторые комплексы с ее стороны. Но… – Он повысил голос, видя что Беата пытается что‑то возразить. – Я согласен. Проблемы нужно решать по мере поступления. Я предлагаю двум факультетам светлому и темному совместно выработать график индивидуальных занятий с каждым старшекурсником по блокирующей и созидающей магии. Приблизительно на время второго триместра.

Обсудив возможные трудности, коллеги разошлись. Беата замешкалась, и Мортер не преминул этим воспользоваться.

– Предлагаю мастеру Беате пройти в мой кабинет, для обсуждения некоторых подробностей.

– Вы так это сказали, как будто речь идет о жизни и смерти, – попыталась пошутить Беата, едва приноравливаясь к широкому шагу декана.

– Вы почти угадали. – Он не улыбнулся в ответ.

Они быстро пересекли несколько улиц и подошли к его башне. Открыв щелчком пальцев дверь в свой кабинет, он жестом пригласил Беату сесть, а сам присел на стол рядом с ней.

– Я предлагаю вам свою помощь, – просто и без экивоков начал он.

– Вы об индивидуальных занятиях со схоларами? – наивно предположила она.

– Не совсем. Я о вашей проблеме, мастер Беата.

– Какой проблеме? – все еще не догадывалась она. Он виртуозно поднял бровь и через паузу до нее начало доходить. Болтушка Инесс! Как она смогла рассказать про такое декану!

Мортер читал ее мысли как раскрытую книгу.

– Не вините свою соседку, леди Беата. Декан темных обязан знать о своих кадрах все, или почти все. Заботиться о вашем здоровье и самочувствие – моя прямая обязанность.

Беата покраснела и выпалила:

– Как вы собираетесь заботиться в моем случае?

– Как взрослый и опытный человек. Темный, а значит, повидавший и разрушивший на своем веку массу проклятий.

– И вы хотите разрушить мое? Не много ли вы на себя берете?

– В самый раз.

Видимо, декан действительно поскорее хотел помочь ей, поэтому не стал тратить больше слов и поцеловал.

Этот поцелуй Мортера был не похож на предыдущий. Нежный, спрашивающий разрешения и ласкающий, он обезоружил и смел все возражения. Растерянная Беата позволила чужому языку проникнуть в рот, ответила на поцелуй и ощутила свежесть чувств и искренность эмоций партнера. Декан первый прервал поцелуй и сжал ее лицо, глядя с тревогой:

– Тебе понравилось?

– Скорее да, чем нет, – призналась Беата.

– Это только начало. Вместе мы преодолеем твою проблему, – уверил он и поцеловал уже в лоб.

Беата как будто очнулась.

– Так мы будем решать проблему? Ты так видишь это… мероприятие?

– Если честно, ты и без проклятья мне нравилась, поэтому особой разницы я не вижу.

– Всего хорошего, – нашла в себе силы произнести девушка и медленно вышла, тихо прикрыв за собой дверь.

Вот сейчас ей было по‑настоящему плохо и обидно! Значит, ее коллеги видели в ней озабоченную женщину, которую нужно поскорее затащить в постель, чтобы она успокоилась и не мешала своими проблемами трудовому коллективу?

Ноги сами собой принесли ее в ботанический сад целительниц. В этом уголке сада одуряющее пахло лавандой, слабый ветерок приносил запах роз и кошачьей мяты. Помимо целительства и врачевания, ее предприимчивые коллеги держали салон красоты и производили косметику и духи. Благодаря этому Коллегия могла полностью содержать и своих схоларов, преимущественно юных небогатых девушек, и травников‑ученых. Они без устали придумывали и испытывали новые лекарства для лечения и магов, и людей.

Первые месяцы осени сады были еще открытыми. Целительницы закрывали их защитным магическим куполом только ближе к зиме, поэтому Беата без стеснения легла на маленький пятачок, поросший травой, и бездумно стала смотреть на облака, проплывающие по безмятежному голубому небу.

Что делать? Уходить из Академии и опять, в который раз искать Мэрджа? Если она не нашла его за тот первый год, какие гарантии, что ей повезет сейчас? Отдаться декану темных, устроить дикую оргию и потом здороваться с ним, не поднимая глаз? Терпеть и чахнуть, не имея возможности разорвать этот проклятый сон раз и навсегда?

А может, взять судьбу в свои руки и самой выбрать себе партнера? Желательно не связанного с Академией, и вообще незнакомого. Но как?

Беата перевернулась на живот и уткнулась лицом в пахучую и нежную траву. Выйти в город и приставать к симпатичным мужикам – возьми меня, я твоя? Где выход из этой затянувшейся пародии на магию, невольного или вольного (Беата и сама еще не разобралась) предательства ее возлюбленного?

Пока она размышляла над своей запутанной личной жизнью, стемнело и стало ощутимо прохладнее. В это время они с Мэрджем обычно укрывались одним на двоих одеялом и продолжали целоваться, на всякий случай защитившись блоком невидимости.

Она вздрогнула. Все эти горестные размышления только еще больше разбередили душу, и непрошеные воспоминания толпой накинулись на нее. Надо было выбираться из этого цветочного великолепия, и Беата почти бегом кинулась к выходу. Однако абсолютно простой выход из сада днем, поздним вечером превратился в безликое переплетение дорожек, беседок, мостиков и кустов. Она забрела в совершенно незнакомый уголок сада, похожий на лабиринт из ровно постриженных кустов жимолости, и совершенно растерялась. Цветы пахли так же пронзительно, как и днем, к этому добавился оглушительный стрекот кузнечиков, и у Беаты возникло впечатление, что она каким‑то образом перенеслась на луг у родных Нижних Кобылок.

Слава Хранителям, она ощутила поблизости магические эманации и пошла в сторону них, надеясь, что кто‑то из целителей выведет ее отсюда. Завидев обнимающуюся парочку в беседке, она слишком поздно вспомнила, что в Коллегии целителей, помимо всех прочих чудес, был так называемый сад для поцелуев. И судя по уровню магической защиты, ее сейчас пошлет кто‑то из своих коллег темных магов. Она заглушила шаги, намереваясь бесшумно развернуться и уйти, но было поздно, ее уже заметили. Мало того, это был старый знакомый – Дан Глас, обнимающий ведьму‑водницу в весьма пикантной позе. Кошмар годичной давности повторялся снова.

Беата еле слышно застонала от досады и остановилась. Дан, увидев ее, застыл, а потом широко улыбнулся:

– Надеюсь, сейчас я правил приличия не нарушаю, мастер Беата. Вы довольны?

– Более чем, – медленно ответила она, прикусив себе язык, чтобы не сморозить какую‑нибудь глупость. – Я даже готова поставить вам зачет по блокировке видимости, вы только что проявили блестящие знания по ее применению. Всего хорошего!

И она побежала обратно изо всех сил. Как, как можно найти нормального мужика, если ее имя связывают только с занудством и правилами?

Инесс дома не было, и это обрадовало Беату. Она бы не выдержала расспросов и предложений. Девушка без сил свалилась на диван, сумев только снять одежду и натянуть сорочку. «Полежу немного и займусь чаем», – уже сквозь дрему подумала она. Однако вместо блаженной тяжести дремоты она ощутила беспокойство, идущее явно откуда‑то извне. Она попыталась прогнать это давящее чувство, но оно не проходило. Неясные мысли и всполохи чужого перепутанного страха, желания и любопытства метались и толкались в голове.

Она попыталась сосредоточиться – высокий эмоциональный фон шел широким веером, без конкретного адресата. Она закрыла глаза и плавно помахала руками, как учила в свое время юных схоларов магистр созидания Агнесса Арт. Эмоции шли прямиком из мужского общежития третьего курса. Этого еще не хватало для дня, полного переживаний и неожиданных встреч! Беата вздохнула и, надев мантию прямо на ночную рубашку, поплелась туда. Наверное, влюбленная парочка что‑то не поделила, а ей все это надо разгребать!

Так и есть. Открыв дверь одной из комнат на втором этаже, Беата увидела молодого человека и полулежащую у него на коленях девушку. Ее полуголое тело белело в свете открытой двери. Парень, тоже наполовину раздетый, страстно целовал девушку в грудь, а она… изо всех сил отпихивала его руками и мотала головой.

Все понятно. В девушке Беата с первого взгляда признала первокурсницу‑водницу, которой было восемнадцать лет, парень выглядел явно старше. Пора идти на помощь.

– Что здесь происходит? – громко и властно спросила она и для усиления эффекта зажгла маленький, но яркий огонек под потолком, который осветил почти всю комнату.

– Мастер Беата, – тоненько пропищала девушка, – я… мне… я хотела…

Слезы потоком хлынули из девичьих глаз.

– Я все вижу, – успокоила ее Беата. – Марш в свою комнату.

Парень ошалело моргал, видимо, яркий свет и громкий голос оказались для него неприятным сюрпризом.

– Что за крэговы дела? – прорычал он, не отпуская девушку.

Беата подошла поближе и низким успокаивающим голосом приказала:

– Молодой человек, вы сейчас отпускаете девушку, и мы с вами разговариваем. Не надо устраивать истерик, хорошо?

Парень наконец очухался и понял, кто перед ним, разжал руки и встал. Водница молниеносно смылась, а он попытался оправдаться:

– Мастер Беатрикс, у нас все было нормально, мы дружим, и целоваться начали оба почти одновременно. Я думал…

– Надо было не думать, а ощущать. Ты читал в правилах про взаимное согласие?

Она, наконец, признала схолара – он заканчивал третий курс, а поступил уже опытным магом, хлебнувшим огня на границе. Сэйгур Лидон, боевой маг, воздушник. Она напрягла память еще, и та услужливо выдала листок личного дела. Грустно. Юноше уже двадцать два года от роду, а допускает такие ошибки.

Да, ситуация была запущенной. Сам по себе Лидон был хорош – худощавый и гибкий, как все воздушники, с рельефной мускулатурой на груди. Длинные русые волосы, тонкие черты лица – Беата не сомневалась, что место убежавшей водницы с удовольствием заняли бы все ее подружки. Тем более вздыбившиеся на одном месте штаны красноречиво указывали, что он жаждал продолжения.

Тот всплеснул руками и выпалил:

– Согласие было! И целовались мы уже не первый раз!

– Согласие на поцелуи, идиот, – ответила Беата. – А дальше?

– А дальше все пошло как надо! Если бы вы не вмешались…

– Ты бы ее изнасиловал. – Она спокойно закончила его фразу.

– Да сколько раз вам повторять, она была согласна.

Они зашли в тупик.

– Так, ладно, успокойся.

Беата подошла к Сэйгуру поближе и попыталась воздействовать ментально.

– Агнесса Арт преподавала вам, как сканировать остаточные эмоции?

– Да.

– Тогда приступай.

Парень закрыл глаза, плавно развел руки, постоял пару минут и растерянно уставился на Беату.

– Как же так! Я явственно чувствовал, что она была не прочь. Когда она успела передумать?

– Наверное, когда ты ее начал активно тискать и целовать уже не в губы, – подсказала Беата.

– Но я ничего такого не ощущал!

– Потому что был занят исключительно своими чувствами, – разочаровала его Беата. – Девушки, мой дорогой, бывают разные. А ты умудрился выбрать чуть ли не единственную девственницу на потоке.

– Да? – искренне удивился тот. – Вот крэгово везение! Но она мне так нравится. Они все такие пугливые?

Лидон уже почти успокоился, только выпуклость между ног исчезать не торопилась.

Беата вздохнула. Только этого ей сейчас не хватало! Схолар так искренне переживал, что ей самой стало его жалко. Ситуация была парадоксальная. Действия Сэйгура подпадали под правила Академии, но сам он был слишком толстокожим, чтобы понять почему. Инесс рассказывала о таких схоларах, не умеющих считывать эмоциональный фон партнерши. И, конечно, цинично разбирала методы обучения нерадивых. Может, позвать ее на помощь?

Ага. Вытащить подругу‑гулёну из постели какого‑то счастливчика для проведения внеурочного мастер‑класса? Нет уж. Буквально час назад она жаловалась на отсутствие мужского пола. Вот тебе, пожалуйста, первый кандидат.

– Ладно. Будем учиться распознавать эмоции партнерши на второй и третьей стадии полового возбуждения, – вздохнула она.

– Что? – не понял схолар. – Вы о чем?

– Если ты не научишься распознавать ответное желание своих подруг, то можешь натворить бед, – объяснила она свою фразу. – Тренироваться будем здесь и сейчас.

– А… – пытался что‑то спросить он.

– Самое главное – я тебе нравлюсь? – Она подошла к нему вплотную и положила руки на грудь.

Он мучительно покраснел и выдавил:

– Мастер Беата, я …

Она вздохнула и сняла мантию:

– А так?

Конечно, ночная сорочка была не самым лучшим инструментом обольщения, но ничего не поделаешь. Но сама ситуация – строгая и даже чопорная преподаватель вот так запросто сбросила перед ним одежду, завела Лидона почти против воли.

Он покраснел еще больше и шумно задышал.

– Мы что, будем… э?

Она ласково провела рукой по его торсу, задержавшись на миг на границе голого живота и брюк, и, встав на носочки, прошептала прямо в губы:

– До «Э» мы не дойдем, я надеюсь, а вот все остальное нужно будет изобразить. Для упрощения ситуации разрешаю тебе временно называть меня Беата. А я тебя Сэй, я не ошиблась в твоем имени?

– Нет, – судорожно ответил он и осторожно обнял ее.

Девушка была на удивление хрупкой и приятной на ощупь. Обнаженной кожей он ощущал ее грудь сквозь сорочку, и это касание заводило еще сильнее.

– А ты молодец, схватываешь на лету, – оценила она и обняла за плечи. – А теперь закрой глаза и прочитай мои эмоции.

Сэйгур прижал ее крепче, вздохнул запах тела и закрыл глаза. Он увидел оранжево‑розовые всполохи.

– Опиши одним словом, – потребовала Беата.

– Благожелательность.

– Правильно. Приступаем ко второй фазе – поцелуи. И нам лучше присесть.

Сэйгур без слов подхватил ее в охапку, сел на диван и усадил на колени.

Целоваться он начал так пылко и быстро, что пришлось даже его приструнить:

– Помедленнее, Сэй. Почувствуй, что ты делаешь!

Он остановился и начал по‑другому. Такой поцелуй куда больше устраивал девушку: Сэйгур нежно и уверенно посасывал ее губы, язык осторожно исследовал рот, поцелуй медленно, но верно становился страстным и чувственным.

Когда оба прервались, чтобы набрать дыхания, она приложила палец к его губам и спросила:

– А теперь, что я чувствую?

Он прикусил ее палец, закрыл глаза и увидел уже ало‑красные всполохи пламени:

– Тебе нравится.

– Правильно, – согласилась она. – Приступаем к третьей фазе.

Вопросительно глядя на Беату, он потянулся к шнуровке сорочки. Она улыбнулась, молчаливо соглашаясь с его действиями, и стала легкими прикосновениями ласкать его плечи и руки. Спустив с плеч рукава, он потрясенно смотрел на ее грудь. Она оказалась на удивление большой и округлой, чего никак нельзя было предположить под бесформенным преподавательским балахоном. Воздух между ними загустел от возбуждения, и он с трудом, почти невесомо сжал грудь, ощущая шелковую плотность, и приласкал пальцами сосок. Беата застонала и изогнулась. Ей было приятно и хорошо, но она с тревогой прислушивалась к своим ощущениям – продолжения не хотелось. Не было того шквала возбуждения и эмоций, которые всегда приносили ей ласки Мэрджа. Неужели все‑таки проклятье действует? Не может быть, чтобы она не могла почувствовать даже чистое сексуальное возбуждение, без всякой примеси любви!

Она с силой схватила схолара за голову, позволяя тому гладить и целовать ее грудь, ощущая приятную ласку, не более. А Лидон распалялся все сильнее – рукой он залез под рубашку и уверенно изучал ее бедра, распутывая завязки панталон. Беата нащупала ладонью выпуклость его штанов и поняла, что надо либо решаться на продолжение, либо заканчивать. Он был готов. А вот она – нет. Девушка уперлась ладонями ему в грудь:

– Сэйгур!

– Что? – Он поднял на нее темные глаза, в расширившихся зрачках которых отразилось вожделение. Он был на грани. Его желание только усилилось благодаря ласкам Беаты, и он не сомневался, что продолжение будет не менее приятным.

– Что я чувствую?

– Ты серьезно? – не поверил он своим ушам.

– Да! Сосредоточься! Закрой глаза.

Он придвинул полуобнаженную Беату вплотную к себе и замер. Его возбуждение достигло уровня, за которым пропадали связные мысли. Все, что он хотел сейчас, это разложить на диване своего мастера и порадовать себя и ее всеми возможными способами. Стиснув зубы, он приказал себе сосредоточиться. Перед глазами возникли алые круги с серыми прожилками, которые постепенно накрывали и поглощали все оттенки красного.

– Ты не хочешь? – изумленно понял он. – Ты же только что позволяла целовать свою грудь и сама трогала меня там! – Он уже кричал, сжимая ее в железных объятиях.

– Сэйгур, это изначально был эксперимент по обучению сканирования эмоций! И ты согласился!

– К крэгу такой эксперимент, я тебя хочу!

Ей самой было жалко и себя, и схолара. Если бы не это проклятие, она бы растворилась в объятьях юного и красивого мужчины, и это правда было сейчас ее самым сильным желанием. Но чуткая к своим ощущениям, она чувствовала, что из глубины тела поднимаются вязкие и противные страх и ненависть. Надо заканчивать этот урок.

– Хорошо, расслабься, я сейчас все сделаю. Ты почти все понял. Теперь закрой глаза и откинься на спинку дивана, – властно приказала она.

Он удивленно посмотрел, но послушался. Она села поудобнее, прижалась к нему всем телом, ощущая, как нежная грудь жестко вдавливается в железные мускулы парня, страстно поцеловала его и осторожно расстегнула его штаны. Когда она через сорочку обхватила напряженный член, Лидон застонал и обнял ее за поясницу, пытаясь придвинуть ее бедра плотнее к себе. Беата не сопротивлялась, страстно целуя его и одновременно ритмично и быстро проводя вверх‑вниз рукой. Парень откинул голову и застонал сквозь сомкнутые губы – движения в сочетании с неровной тонкой тканью сорочки возбуждали еще больше. Беата снова поцеловала его, и он позволил их языкам сплестись в ритме движений ее руки. Через несколько минут поцелуев и убыстряющихся ласк все было кончено. Сэйгур застонал, выплескивая свое желание и страсть, сжимая в объятиях девушку, так странно закончившую их любовную игру.

– Я ждал не этого, но все равно – ты прекрасна! – Он удовлетворенно поцеловал ее в губы и прижал к себе.

– Я рада, что ты смог просканировать мои эмоции на пике своего желания. Постарайся запомнить это, чтобы не нарваться на неприятности.

Сэйгур, улыбаясь, погладил ее оголенную спину:

– Я придумал, как не нарваться на неприятности – я буду спать только с тобой.

– Вряд ли.

Она неловко натянула сорочку и попыталась слезть с колен Лидона, который явно не хотел ее отпускать.

– Почему?

– Ты же сканировал мои эмоции и видел, что я тебя не хочу.

– Это можно исправить, скажи как – я учусь очень быстро, а ты – великолепная учительница.

Беата покачала головой и провела ладошкой по его губам:

– Прости, мой хороший. Спокойной ночи.

Затем подхватила свою мантию, надела ее и вышла.

На улице она полной грудью вдохнула осенний холодный воздух и увидела, что уже давно стемнело. Горько пахло опавшими листьями, тихо потрескивали ночные факелы, скудно освещающие тротуары и дорожки Академии. Домики преподавателей погрузились в сон, а общежития схоларов, напротив, светились всеми видами огня – от магических светильников до примитивных свечек.

Беата в который раз поразилась причудливой иронии судьбы. Схолары Академии жили в бывших дворцах, предназначенных для аристократии королевского Двора, а маги – в домиках обслуги и бывших хозяйственных помещениях. Хотя все объяснялось предельно просто – магам в силу возраста хотелось жить своим домом, а схолары могли жить и по трое в бывших дворцовых покоях.

Голова гудела, все тело требовало немедленного отдыха, ноги сами несли к дому и теплой кроватке, но Беата не могла не зайти к девушкам первого курса.

Водница Сессилия Китар, так некстати пожелавшая поцелуев сегодня, лежала на своей кровати, укрывшись одеялом, и тихонько плакала. Ее подруги, растерянно сидевшие рядом, при виде Беаты вскочили и затараторили кто во что горазд. Она жестом призвала их к тишине и попросила выйти. Придется провести еще один урок на тему отношений мужчины и женщины. Как посмеялись бы над ней все, ее уже замужние, младшие сестры!

– Сесси! Поговори со мной. – Она тихонько погладила тоненькую щечку девушки.

Та порывисто повернулась и схватила Беату за руку:

– Вы выгоните его, мастер Беатрикс?

– Кого? – для порядка спросила она, уже зная ответ.

– Сэя. Сэйгура!

– А ты не хочешь, чтобы его выгоняли? – проницательно спросила Беата.

Девушка покраснела и выдавила:

– Мы с ним уже не первый раз целовались. Я не знаю как так получилось, что он стал… стал…

– А я знаю, – мягко успокоила девочку маг. – Тебе восемнадцать лет, ему двадцать два. Ты из глухого села, которое находится за двадцать суток езды отсюда. Он – уже служил на границе. Он взрослый мужчина, понимаешь? Для него естественно, что после поцелуев идут объятия, а потом и более тесный контакт. Ты знаешь, что происходит между мужчиной и женщиной, Сесси?

Та потупилась и судорожно кивнула головой.

– А ты этого хотела?

Не менее судорожное отрицание.

– Вот из‑за того, что ты вовремя не смогла четко сказать, что ты хочешь и когда, он чуть не взял тебя силой.

– Значит, это я виновата?

– Вы оба постарались, – успокоила ее Беата. – Но он, как старший, отвечал бы за последствия.

– И что теперь делать? – Сессилия жалобно уставилась на своего мастера большими голубыми глазами.

Ох, и глазищи были у девочки! Еще годик, и она будет отмахиваться от разного рода предложений, как от надоедливых мух.

– Поговори с ним сама. Расскажи, что ты чувствуешь. И не расстраивайся, если он решит расстаться. Значит, это не твой избранник, если не сможет подождать немного. Ты настоящее сокровище, и все у тебя должно произойти по любви и желанию. А теперь спи. Все будет хорошо.

Бета укрыла Сесси одеялом, поцеловала ее, как целовала своих младших сестренок целую вечность назад и пошла домой.

«У меня уже были бы дети, – вдруг с кристальной ясностью подумалось ей. – Я была бы счастлива, целуя сейчас кудрявые макушки своих малышей, бесконечно бы тревожилась за них и гордилась бы первыми неуверенными шагами, не спала бы ночами из‑за режущихся зубиков и радовалась новым словам. Что ты сделал с нами, Мэрдж?

Конец ознакомительного фрагмента – скачать книгу легально