Николай Иванович Леонов Алексей Викторович Макеев

Девять молчащих мужчин

Черная кошка

Глава 1

2001 год. Окраина Самары, Южное шоссе

С бугорка по другую сторону дороги кафе было видно как на ладони. Обычное кафе на выезде из города. Ничем не примечательное: одноэтажное приземистое здание, парковка с разбитым асфальтом, броская, выполненная плохим художником вывеска с названием «Василек». Человек в рабочей спецовке лежал на животе уже второй час, наблюдая за ним. Он не ворочался, меняя положение тела, не жевал травинок, а лежал не шевелясь так тихо, что можно было залечь за соседним кустом и не услышать присутствия другого человека.

Перед кафе припаркованы три машины. Белая «Лада»?«восьмерка» с сильно тонированными стеклами принадлежала владелице заведения. Это было установлено заранее. Старенький черный «Опель» и серо?синий джип «Чероки» подъехали только что. Классика, усмехнулся про себя человек, сидевший в засаде. Почему братки так любят именно джип «Чероки», с чего пошла такая мода и такая иллюстрация статуса?

Из двух машин вышли четверо. Они сгрудились возле второго выхода, прикурили и демонстративно ржали. Это тоже стало обычаем. Вести себя так, чтобы было сразу понятно, кто тут хозяин жизни. Это им так кажется, что хозяева жизни так и должны выглядеть. Разный уровень. Денег с чужого мелкого бизнеса они за «крышевание» имеют в общей сложности много, но внешним видом и манерами нисколько не приближаются к тем, кто зарабатывает такие же деньги своей головой, талантом, предприимчивостью. Да и с кого им брать пример, если они с такими не общаются, а общаются с теми, кто еще не выбился в касту богатых и солидных.

Кафе тоже было их «территорией». Интересно, подумал наблюдатель, пик кризиса прошел года два?три назад, а эти еще живы. Как быстро реагирует у нас криминал на экономические проблемы. Стоит только появиться сложностям, и сразу начались поборы на дорогах. В первую очередь кризис на себе ощутили дальнобойщики. Потом вот эти, как владелица кафе, слабо организованные предприниматели. Попали в группу риска. Волна сойдет через год, может, через два. Большую часть пересажают. Кто поумнее, пустит деньги в оборот и станет сам предпринимателем. Станет, если удастся нанять толковых менеджеров, если хватит ума платить им прилично. Тогда эти наемные работники поднимут бизнес.

Так, из кафе вышла женщина, братки ее обступили, мелькнула ее голова, хлопнула дверка белой «восьмерки». Владелица кафе уехала. Это хорошо! А вон продавщица запирает главный вход и решетку изнутри. За стеклом появилась табличка «Закрыто». Понятно. Как же иначе, если тут сегодня «стрелка». Все остальные проезжайте мимо.

А вот и остальные подтянулись, понял наблюдатель, когда у кафе, лихо затормозив в полуметре от крайнего парня, остановился еще один «Чероки». Следом, помигав дальним светом фар, подъехал темно?синий «БМВ» на широких литых дисках. Все девять собрались! Комплект!

– Мам, я опаздываю! Ну скоро ты? – Невысокая пухленькая девушка не отставая ходила за Жанной Васильевой по залу. – Мам, давай я поеду, а ты потом с кем?нибудь из пацанов приедешь. Че, тебя никто не подбросит?

– Катька, сколько можно? – Жанна поморщилась и задумчиво посмотрела на дочь. – Ладно, бери машину, но чтобы осторожно у меня. Я еще часочек, и приеду. Хорошо?

– Спасибо, мамуль! – Девушка чмокнула мать в щеку, одновременно выхватывая из ее руки ключи от машины.

Жанна была владелицей этого кафе уже пятый год. Идея буквально витала в воздухе. А подсказал ее муж, бывший шофер большегрузных машин. Он был на пятнадцать лет старше своей супруги и перестал ездить, выйдя на пенсию. Когда появилась возможность продать родительскую квартиру, Жанна наконец взялась за реализацию этой идеи – устройство кафе для водителей на въезде в город. Сигареты, соки, вода, самое необходимое в дорогу и легкий перекус из продуктов быстрого приготовления. Дела шли то плохо, то совсем плохо. Почти сразу, как только кафе заработало, появились братки и стали требовать деньги. Забирали много, так много, что Жанне часто приходилось самой стоять за прилавком, потому что на зарплату продавщице и уборщице просто не было денег. Побирались тут и государственные службы.

Более?менее все стабилизировалось, когда появился Сафон со своими братками. Это было уже в 98?м году. Они ввалились дождливым вечером вшестером, расселись по маленькому залу, неприязненно поглядывая на нескольких водителей за столиками. Через пару минут в зале остались только дружки Сафона. Сам он, в кожаной куртке?«косухе», с большим перстнем на пальце, нелепо смотревшимся среди обильно украшавших руки лагерных наколок, поманил Жанну пальцем и указал на стул напротив себя.

– Слышь, «Скорая помощь» приехала! – шепеляво произнес он и засмеялся с довольным видом, поглядывая на дружков. По залу пронесся смешок.

– Какая «Скорая помощь»? – бледнея и холодея, спросила Жанна, послушно садясь на стул.

– Значит, так, – перестал смеяться уголовник. – Теперь тебя никто обирать не будет. Тебя вообще больше никто не тронет. Меня зовут Сафон. Запомни! Если хоть одна падла косо в твою сторону поглядит, я ему кишки на уши намотаю. Теперь дальше – твоя плата мне за «крышу». Я не одним днем живу, понимаю, что тебе развиваться надо, клиентуру расширять, бабло зарабатывать. Будет у тебя бабло – будет и у меня. Поэтому будешь платить по?божески…

Это было три года назад. За это время, и правда, дела у Жанны пошли лучше. Сафон не наглел, но и просрочек не терпел. Сказал, пятого числа, значит, пятого, хоть последние трусы продай. Жанна хорошо помнила, когда она попробовала вовремя не отдать Сафону деньги. Он выслушал ее, покивал головой, а потом вдруг резко, наотмашь, ударил по лицу. И сразу куда?то делся выдержанный, спокойный Сафон, каким его знала Жанна. Сейчас перед ней стоял злобный, жестокий уголовник, для которого важнее всего деньги. И она отчетливо почувствовала себя дойной коровой, которую заботливо пасут, выгуливают, защищают от волков, но могут в любой момент и на мясо пустить…

Иногда всей компанией они заваливались и проводили в «Васильке» вечер. Особенно когда выдавалось жаркое лето. Требовали без разбору пива, чипсов, сухариков, орешков. В первый раз Жанна испугалась и буквально на трясущихся ногах подошла на следующий день к Сафону. Сафон спокойно попросил список выпитого и съеденного и разрешил на эту сумму в текущем месяце заплатить ему меньше.

Сегодня у Сафона с кем?то какая?то встреча, и Жанна не особенно волновалась. Посидят, попьют. Ждали какого?то Мерзлого, как она слышала, ему забили тут «стрелку». Продавщица Ирина Васильевна уже запирала вход и выставила табличку «Закрыто». Пожилая расторопная женщина хорошо усвоила манеру поведения братвы. Не научный симпозиум планируется. И матерщина будет, и накурят, и на пол наплюют, зато Сафон подойдет потом, сунет пятисотку и махнет рукой в зал:

– Прибери тут за моими раздолбаями…

Жанна вернулась к себе в маленькую конторку, немного позаниматься бумагами. Завтра она собиралась платить налоги за квартал, и нужно было еще кое?что посчитать. Ей было хорошо слышно через стену, как Сафон со своими дружками рассаживаются в зале. Кто?то громогласно потребовал «пивка для рывка», кто?то заржал, и следом раздался звон чего?то разбиваемого стеклянного. Жанна недовольно поморщилась и приподнялась со стула. На уровне ее головы в стене имелось небольшое круглое отверстие. Еще в самом начале ее бизнеса, когда помещение подверглось капитальному ремонту, прораб показал глубокую трещину в стене, отделявшей обеденный зал от ее кабинета, и в шутку предложил устроить там «глазок», для контроля за персоналом.

Жанне шутка понравилась, и она в самом деле решила так сделать. Прораб почесал в затылке и выдал еще одно интересное решение. Часть трещины он не стал заделывать. Изнутри ее завесили небольшой гравюрой в легкой рамке, а со стороны зала в нужном месте стену украсили витражом из цветного стекла. Что?то вроде изогнутого зеленого стебля, от которого отходят веточки с бутонами и уже раскрывшимися цветками разных цветов. Не ахти какая художественная ценность, но через синее стеклышко прекрасно просматривалась часть зала от двери и до стойки продавца. И, что самое главное, Жанна могла видеть внутреннюю часть стойки и кассу.

Дверь за спиной толкнули, и она, еле успев прикрыть картиной свое наблюдательное окошечко, к своему неудовольствию, увидела в кабинете одного из братков Сафона – самого молодого из его команды, Вовку Сараева. Или Вована, как его еще называли дружки. Было Вовану лет двадцать пять, так что при своих сорока семи Жанна ему в матери годилась. И этот самый Вован все время пытался с ней заигрывать.

Картина никак не хотела висеть ровно, и Жанна спросила, не оборачиваясь:

– Чего тебе, Вова?

– Жанна, ты это… – замялся парень и вдруг сгреб ее в охапку, прижал к себе и засопел ей в ухо.

– Ты спятил! Отпусти сейчас же! – воскликнула Жанна срывающимся голосом.

Мальчишка, сопляк! Но как он держал ее, как прижимал!

– Жан, ты это… ты мне давно нравишься… я дурею от тебя! У тебя такие ножки… крепенькие, загорелые… Ты такая вся! Я хочу…

– Спятил… – хрипло прошептала она, язык отказывался повиноваться, да и сил почему?то не было сопротивляться. Даже ноги стали какими?то ватными и буквально подгибались. Жанна почувствовала, что уплывает, теряет ощущение реальности. Последним всплеском здравого смысла она еще пыталась сопротивляться, понимая, что это дико – вот прямо сейчас отдаться мальчишке, да еще в своем же кабинете. И тут…

Выстрелы ударили резко! Хлестнули по барабанным перепонкам! Жанна вынырнула из обволакивающего возбуждения и вся похолодела.

Два почти сразу, потом один, еще один! Потом два раза по два… Потом еще один. Жанна, бледная как полотно, выскользнула из ослабевших рук Вована и, отодвинув картину в сторону, посмотрела в глазок. В центре зала стоял невысокий мужчина в рабочей спецовке и сосредоточенным взглядом шарил по сторонам. В каждой руке он держал по черному пистолету и поводил ими по залу. Восемь парней валялись в самых разных позах. У кого?то еще дергалась нога, кто?то скреб ногтями по крышке стола, пытаясь подняться. Мужчина двинулся между столиками. Он подходил к каждому, двигающемуся или неподвижному, и стрелял в голову. Кровь и серое вещество разлетались по полу…

И тут Жанна увидела за стойкой скособочившуюся, привалившуюся спиной к стене продавщицу Ирину Васильевну. Женщина сидела с открытыми остекленевшими глазами, в которых застыло удивление. На белой блузке расплывалось кровавое пятно. Жанна зажала рот рукой, сдерживая рвотные позывы, и медленно сползла на пол. Над ней хрипло и даже как?то судорожно дышал Вовка Сараев, приникший глазом к щели в стене…

Наши дни. Москва

Николай Владимирович Мерзликин давно понял, что работоспособность зависит от двух вещей: от осознания, от удовольствия, что ты занимаешься тем делом, которое тебе нравится. И от состояния здоровья. Эмоциональное удовлетворение, душевный подъем – дело хорошее, но физическая немощь может свести на нет любое позитивное настроение. И Николай Владимирович давно пристрастился к спортивному комплексу. Тренажерный зал, потом час волейбола или партия в большой теннис. Потом душ и двадцать пять минут бассейна. Снова душ и массаж… Два раза в неделю он устраивал себе подобные удовольствия. А по субботам или, если дела совсем не отпускали, в воскресенье он ездил на Воробьевы горы и занимался пробежкой.

Жизнь была прекрасна. Да и какой ей еще быть, если ты можешь себе позволить такой образ жизни, если можешь тратить на спорт приличные суммы. Если твой бизнес идет хорошо, даже очень хорошо, все твои проекты реализуются и к тебе постоянно обращаются с предложениями, одно интереснее другого.

Мерзликин припарковался на VIP?площадке, подхватил с заднего сиденья спортивную сумку и взбежал по ступеням к стеклянным дверями спорткомплекса «Русич». Просторный холл встретил прохладой и знакомыми запахами. Возбуждающими запахами, тонизирующими. Это раньше спортзалы пахли раздевалками, застарелым мужским потом и хлоркой. Сейчас дезинфекция иная, сейчас ионизированный и дезодорированный воздух, современная вентиляция. Да и люди сюда приезжают другие. Эти по?том не пахнут…

– Здорово, Николай! – послышался уверенный, даже чуть властный голос.

Мерзликин сбавил шаг и повернул голову. Из глубокого кресла у окна поднялся щуплый и длинный мужчина в мятой летней льняной паре, которая висела на его плечах как на вешалке, и двинулся к Мерзликину, радушно улыбаясь и одновременно разглядывая его с ног до головы.

– Хорошо, хорошо! Вижу, что у тебя все пучком, что ты на коне, Коля! – протянул он руки и решительно обнял Мерзликина, похлопав его по широкой спине. – Рад тебя видеть. А ты меня, я вижу, не узнаешь? Забыл старика?

– Почему же забыл, – ухмыльнулся Мерзликин. – Не забыл. Как поживаешь, Лука? И что ты тут?то делаешь? Помнится, ты никогда к спорту тяги не имел и курил как паровоз.

– Эх, Коля! Столько лет прошло, столько лет! Многое изменилось. Пойдем посидим, поговорим! Тут, я видел, буфетик есть приличный. Можно сока выпить, кофе, чайку. А то и коньячку. Помнишь мою фляжечку подарочную? Так вот она всегда со мной.

– Ну пойдем, посидим, – согласился Мерзликин. – Только не очень долго, а то у меня все расписано по часам. На тренировку опаздываю, а потом еще дела по работе. Это ты, Лука, вольная птица!

– Ты меня Лукой не зови, – попросил худой, и в его вежливой просьбе мелькнули стальные приказные нотки. – Зови, как и прежде, Александром Сергеевичем.

Пройдя по коридору мимо пустующего гардероба, мужчины распахнули стеклянные матовые двери и оказались в просторном кафе, с буфетной стойкой и десятком столиков из искусственного синего мрамора на хромированных ножках. Лука настойчиво проводил Мерзликина в дальний угол и уселся спиной к стене. В кафе было пусто, и официантка с готовностью поспешила к посетителям.

Лукин болтал не умолкая, пока у них принимали заказ, пока на столе не появились чашки кофе и высокий стакан с гранатовым соком. И только после того, как официантка ушла, мягко, почти по?отечески посмотрел в глаза Мерзликину.

– Я ведь теперь тоже москвич, Коля, – отхлебнув сока и помешивая кофе ложечкой, заговорил Лукин. – Да, перебрался в столицу. Бизнес у меня тут. Доходы приличные дает.

– Бизнес? – удивленно уставился на Лукина Мерзликин.

– А что ты удивляешься? – рассмеялся тот. – Все меняется в этом мире, и все меняется в лучшую сторону. Я вот тебя увидел и рад тебе, рад, что и у тебя все в жизни наладилось, что добился ты немалых успехов.

До Мерзликина дошло, что Лукин смотрит не на него, а куда?то за спину. И даже, кажется, прислушивается. Повернувшись, он увидел, что на экране большого телевизора, укрепленного на стене, идет сюжет о последних новостях из Государственной думы. И прозвучала информация о том, что он, Николай Владимирович Мерзликин, – следующий претендент на депутатский мандат вместо сложившего полномочия депутата такого?то…

– Хорошо пошел! – с удовольствием прокомментировал Лукин. – Гляди?ка, как тебя журналисты хвалят. И бизнесмен ты толковый, и гражданин своей страны, хоть кому в пример ставь. Бизнес у тебя самый что ни на есть полезный, и на социальные нужды жертвуешь, и рабочие места создаешь.

– Стараюсь, – усмехнулся Мерзликин, отпивая из чашки и терпеливо разглядывая старого знакомого.

– Это ты умеешь, – вдруг серьезно заметил Лукин. – Ты всегда умел добиваться цели, Коля. Потому?то я тебя и заприметил тогда.

– Давай не будем о старом, – поморщился Мерзликин.

– Почему же? Нам с тобой есть что вспомнить, правда? Дела у нас с тобой были ого?го?го! Помнишь ту небольшую услугу, что я тебе оказал когда?то?

– Та?ак, – протянул Мерзликин с кривой улыбкой. – По счетам пришел требовать?

– Что? Требовать? – засмеялся Лукин. – Ты, Коля, всегда был немного летящим, как фанера. За ту услугу ты еще тогда расплатился. Помнишь, как у меня дела пошли потом? Хорошо пошли. Я не требовать благодарности пришел и не попрекать. Я к тебе пришел, Коля, с деловым предложением. А что прошлое? Прошлое никому и неинтересно… Ну, может, полиции там, прокуратуре. Да бог с ними!

Мерзликин хорошо уловил этот намек. Да, старое поминать Лукин не хочет, и пришел он не за благодарностью и не просить услугу за услугу. Но угрожает он откровенно. Значит, шантажировать решил? Интересно, как он может его подставить, выгородив себя? Хотя кто его знает, этого упыря! Не подох ведь, собака. Все больным прикидывался, все загибался и на здоровье жаловался. А сейчас вон сидит, кофе пьет!

– Давай ближе к делу, – спокойно попросил он. – У меня правда мало времени, а ломать график дневных дел я не привык.

– Ну да, – согласно покивал головой Лукин, – ну да! Не привык ты. Значит, твои привычки важнее моего визита. Значит, ты человек, а я так…

– Ладно тебе, Лука… извини, Александр Сергеевич! Я не к тому. Привык я жить в определенном ритме, а к нему и все дела привязаны. Ты же сам теперь бизнесмен, понимаешь, как дорого стоит время.

– Время и информация, – вдруг пространно объявил Лукин. – Самые дорогие вещи на свете, но все ими разбрасываются.

– Ты это о чем?

– Да был у меня один помощник, толковый парень. Менеджер! Он говорил, кто владеет информацией, тот владеет миром. А? Как?

– Ну, он не большой оригинал. Это не он говорил, это говорил до него еще Ротшильд в позапрошлом веке. А твой менеджер лишь цитировал.

– Ну да бог с ним, – засмеялся Лукин. – Главное, что правильно говорил. Я вот узнал про твой новый контракт с поставками мяса и сразу пришел к тебе с деловым предложением.

Мерзликину большого усилия стоило не побледнеть и не чертыхнуться. Откуда Лука узнал о контракте? По каким каналам? А ведь механизм уже запущен, маховик раскручивается, и остановить его будет стоить немало. Одна попытка депутатства чего стоила Мерзликину. Оно, конечно, потом все равно пригодится, но он ведь начал спускать на тормозах другие контракты на поставки мяса, он вообще начал менять систему партнерства. Проклятье! Откуда ты взялся, старый упырь!

– Я, Николай, все знаю, – серьезно заговорил Лукин. – Твой концерн потребляет много мяса. У тебя и мясокомбинат, и побочное производство, цеха готовой продукции и полуфабрикатов. Только ведь рискуешь ты с этим контрактом, Николай. Я ведь знаю, что мясо тебе собираются поставлять из Евросоюза. В обход политики импортозамещения. Видишь, какие я слова выучил? – засмеялся он. – Жизнь заставляет идти в ногу со временем. Получается, что ты нашему правительству мешаешь достойно отвечать Западу на санкции. Вроде как играешь на стороне наших врагов. Тут по головке не погладят. А я могу тебе помочь.

– Чем? – коротко спросил Мерзликин, не подтверждая и не опровергая сути контракта.

– У меня связи, Николай. Да такие, что к тебе ни полиция, ни прокуратура, ни даже Генпрокуратура или ФСБ близко не подойдет.

– «Крышу» предлагаешь, – натянуто засмеялся Мерзликин. – Столько лет прошло, а ничего у тебя в понятиях не изменилось.

– Нет, ты меня не понял, Коля. Я тебе не «крышу» предлагаю. Я хочу долю в твоем мясном бизнесе. И чтобы этим контрактом занимался я, а не ты. Поверь, у меня лучше получится. А ты так и останешься белым и пушистым. И в депутаты иди, благотворительностью занимайся, а я на этом контракте нам много бабла сделаю, уж поверь. Ну, по рукам?

– Слушай, Лука! – Мерзликин твердо поставил чашку на стол. – Ты как?то себе все представляешь в понятиях начала девяностых годов. Я еще не понял, что тебе надо и что ты можешь, а ты уже решения требуешь. Ты хоть понимаешь, что предстоит сделать? Ты ведь мне не половину коттеджа предлагаешь купить, не машину. Это же учредительные документы, это обязательства перед акционерами, это вообще структура внешних и внутренних инвестиций, а ты хочешь вот так, за чашкой кофе… Это же смешно!

– Смешно, так давай посмеемся, – улыбнулся Лукин. – Что ты мне сложностями размахиваешь? Посадил спецов, и они тебе все в два счета сделают. А то мы с тобой более серьезных проблем не решали в нашу молодую бытность. А? Там ведь тоже твой бизнес на кону был? – Он вдруг отодвинул стул и поднялся, как сломанная вешалка?стойка. – Значит, так! Я слово сказал, тебе решать. Но учти, я много говорить не люблю. Это я ведь по старой дружбе с тобой тут кофеек распиваю да о взаимовыгодных условиях разговариваю. Обычно я прихожу и забираю то, что мне нужно.

– А, значит, все?таки шантаж прошлым? – насмешливо посмотрел в колючие глаза Лукина Мерзликин. – Чего же ты мне говорил, что не об этом речь?

– Я говорил? – скривился в ухмылке Лукин. – Я всего лишь намекал, а ты не понял. Непонятки нынче дорого обходятся. Не прогадай, Коля, не прогадай! Ты просто вспомни, что я всегда брал, что хотел.

Машина Мерзликина въехала на территорию мясокомбината и свернула на тенистую аллею старых вязов, протянувшуюся вдоль цеха переработки к главному административному зданию. Привычно расступались рабочие, притормозил, пропуская машину шефа, вилочный погрузчик. Мерзликин сидел на заднем сиденье и угрюмо смотрел вперед. Вот она, империя! Создававшаяся годами, выстроенная по кирпичику. Отлаженный по винтику механизм, устойчивый к колебаниям рынка, прочный, проверенный. И вот нависла мрачная тень. Но больше всего раздражало бизнесмена то, что угроза пришла оттуда, откуда он ее совсем не ждал.

Коммерческого директора Олега Жидкова Мерзликин увидел в коридоре и одним взмахом руки позвал за собой. Персонал привык к подобным жестам, но никто не считал их оскорбительными. Просто в офисе давно уже сформировалась обстановка деловитости и лаконичности. Более того, если бы Мерзликин остановился и обратился к сотруднику, то это, скорее всего, означало бы верх неудовольствия шефа. Такого неудовольствия, что он даже не стал вызывать в кабинет и остановился в коридоре. Мерзликин терпеть не мог деловых разговоров в коридорах, на ходу. О делах надо говорить, когда под рукой бумаги, компьютер, селектор – то есть исходная справочная и аналитическая информация. Все остальные формы деловых разговоров – сплошная потеря рабочего времени. Он и с совещаний выгонял сотрудников, которые были не готовы к нему.

– Да, слушаю, Николай Владимирович! – Жидков вошел следом за шефом в его кабинет. – Вы не хотели сегодня возвращаться. Что?то случилось?

Мерзликин посмотрел на своего помощника. Крепкий парень, подумал он о Жидкове. Весь в работе. Такое ощущение, что вытащи его сейчас, и он начнет задыхаться, как рыба без воды. Толковый парень. Сколько ему… двадцать девять? Вот она, современная молодежь! Хваткие, упертые, желающие и умеющие достигать намеченного. Он ведь не пьет и не курит. И многие из его коллег такие. Они очень хорошо понимают, чего хотят от жизни. Мерзликин смерил взглядом стройную фигуру своего специалиста. Белобрысый, скуластый, плечистый. Такие женщинам нравятся. А у Олега даже девушки нет. Не спешит семьей обзаводиться, пока прочно не встал на ноги. Хотя, при его зарплате… Не спешит хомут надевать? Или хочет еще более прочного положения в жизни достичь, прежде чем брать на себя ответственность за семью?

– Олег, а ты не передумал? – спросил Мерзликин.

– В смысле? – Жидков сразу подобрался, явно стараясь прогнать в голове последние события и найти ответ на вопрос шефа. – Вы о чем?

– Я о своем предложении стать компаньоном.

– Нет, не передумал. Я согласен. Тем более что это не только выражение вашего доверия мне как специалисту, но еще и…

– Да ладно! – махнул рукой Мерзликин. – Доверие доверием, но работать придется теперь, как на своем предприятии.

– Да я и до этого… – улыбнулся наконец Жидков. – Привык, знаете ли, относиться к работе как к важнейшей стороне жизни.

Мерзликин покивал головой, поднялся с кресла и прошелся по кабинету, попутно одним жестом усадив Жидкова за приставной столик. Это не был подарок коммерческому директору, ведь он получал статус соучредителя, фактически не внося доли в уставной капитал. И Мерзликин не беспокоился, что Олег поймет его предложение как попытку привязать толкового коммерческого директора к своему бизнесу, фактически подарив ему частичку этого бизнеса. На самом деле Мерзликин хотел обезопасить новое направление, связанное с поставками мяса по «серым» схемам. Большая часть работы ляжет на плечи именно Жидкова. И прибыль увеличится значительно. Особенно «черная» ее часть. Нельзя рисковать и доверять все только наемным работникам. Лучше сейчас поделиться частью, зато потом все будет надежнее.

– Встречу просят назначить на понедельник, Николай Владимирович, – прервал непонятное ему затянувшееся молчание Жидков.

– Кто? – не сразу понял Мерзликин, ушедший глубоко в себя в своих думах.

– Представители посредников по контракту. Я хотел вам предложить немного доработать схему и убрать из официальной части контракта посредников. Незачем указывать там раз и навсегда одних и тех же поставщиков, интересы которых представляет сторона, подписывающая контракт. Это слишком бросается в глаза. Лучше будет, если мы формально подтвердим, что не знаем поставщиков. Вскроется европейская схема, и начнут копать. А так никто не докажет, что мы были в курсе. Да и цепочка у них очень короткая – легко проследить. Не важно, что работает немецкая фирма на территории России. Лучше, если она вообще не будет упоминаться в официальных документах.

– Я понял, понял, – перебил Жидкова Мерзликин и вернулся к столу. – Подготовь свои поправки, я посмотрю.

– Я сброшу на почту, Николай Владимирович, но хочется обсудить с вами еще один вопрос. Может, не стоит встречаться с ними в понедельник? Может, сослаться на возникшие сложности и перенести срок на несколько неопределенное время? А чтобы не волновались, что контракт сорвется, можно внести некоторую предоплату уже в рамках протокола о намерениях.

– Ты имеешь в виду депутатство?

– Да, депутатство! Поэтому я предлагаю не встречаться до окончания решения вопроса о передаче ЦИК освободившегося депутатского мандата в Госдуму. Ваш предшественник, назначенный в аппарат президента, сложил полномочия, а следующий по списку еще формально не отказался. Я понимаю, что все уже решено, что он уже работает вице?губернатором, но все же я бы не стал спешить. Береженого бог бережет. А после приобретения вами статуса депутатской неприкосновенности можно и начинать.

– Н?да, – пожевал губами Мерзликин, – депутатская неприкосновенность – это хорошо.

– Что?то случилось, Николай Владимирович? – насторожился Жидков.

Мерзликин глянул на помощника, но промолчал. Наверное, не стоит рассказывать Олегу про сегодняшнюю встречу с Лукиным. Это, так сказать, факты из другой бутылки. С этим пока надо разобраться самому.

– Ничего, Олег, все нормально! – устало улыбнулся он. – А ты?то чего такой озабоченный? День тяжелый был?

– Да… собственно, все как обычно, – засмеялся Жидков. – Просто дело у меня на сегодня одно запланировано. Я бы просил вашего разрешения все закончить и уехать.

– Так, так, так! – прищурился Мерзликин. – Ну?ка, подробнее с этого места. Чувствую, что в твоей жизни что?то меняется. Неужели за валом коммерческих дел ты выкроил немного времени на женщину?

– В точку, – подыгрывая шефу, виновато опустил голову Жидков. – Есть такой грех! Обещал быть с цветами и шампанским по одному важному для нее поводу.

– Святое дело, – поднимаясь с кресла и подходя к Жидкову, согласился Мерзликин. – Всю работу не переделать, а вот внимание женщинам уделять надо. А то, знаешь, уделит другой! Все, не задерживаю. Езжай, Олег, езжай.

Поселок Косино?Ухтомское виден уже с 7?го километра МКАД. Два красивейших озера – Белое и Святое – манили сюда. И, конечно же, одна красивейшая женщина, с которой Олег познакомился два месяца назад. Познакомился, увлекся ею, и жизнь его приобрела до того незнакомые яркие краски. Оказалось, что жизнь – это не только работа, не только рутина коммерческого направления, это еще и вечера, выходные, встречи и понимание, что их отношения развиваются, что они становятся все ближе и ближе, и он ей тоже нравится, он занял важное место в ее жизни. А если не занял, то займет. Дайте только срок!

Улица Большая Косинская почти сразу нырнула в деревья и понеслась вдоль обочины лесной стеной. А там впереди уже виднелись дома: коттеджи, торговый центр… Жидков откинулся на спинку сиденья. Он давно не замечал, что так здорово лететь на машине, на хорошей машине по такой вот тенистой улице к своей женщине. Наверное, потому, что у него давно не было такой женщины. Именно такой! Не какой?то там покладистой рохли, которая готова выполнять все твои капризы, не самодовольной дуры, шантажирующей тебя постелью и покупками, а вот такой…

Красная «Мазда» стояла на обочине так, что сразу было ясно, что припарковала ее девушка, и не просто девушка, а классическая блондинка. Левое заднее колесо стояло на асфальте, а правое переднее чуть ли не в кустарнике. Нет, не блондинка.

Олег включил поворотник и решительно свернул на обочину, пристраиваясь за «Маздой». Он повиновался минутному порыву помочь женщине, попавшей в беду, и совсем не думал о флирте и возможности познакомиться с ней. Да и не понравилась она Жидкову. Он опустил стекло и смотрел, как она идет к нему, вихляя полным задом и поправляя на ходу бретельки бюстгальтера в вырезе платья. Кстати, слишком откровенном вырезе.

Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что девица «еще та». И совсем непонятно, откуда у нее такая дорогая машина. Жидков вдруг осознал, что сидит и ждет, когда девушка подойдет к нему. Остановился помощь оказать, а сам… Ну да, внешность у нее далеко не светской дамы, но все равно неприлично разговаривать с ней через опущенное стекло.

Она стремительно подошла и наклонилась к нему. Олег встретился с ней глазами и вежливо улыбнулся.

– Что?то случилось? Нужна помощь? – спросил он, держа пальцами ключ в замке зажигания и готовясь выключить двигатель.

Девушка усмехнулась хищной улыбкой, и Олег вдруг понял, что в ее руке отнюдь не зажигалка, а маленький баллончик. Холодная едкая струя ударила в лицо неожиданно, сразу перехватило дыхание, а дорога и припаркованная «Мазда» впереди вдруг стали сползать куда?то вбок. Жидков успел почувствовать, как ударился лбом о руль своей машины…

Дачная тема начиналась у Марии в марте месяце. Гуров это хорошо запомнил. А заканчивалась она, в зависимости от погоды, в июне или начале июля. Надо было просто перетерпеть этот новый каприз жены, который появился года четыре назад. В марте она начинала один и тот же разговор на тему, почему у них до сих пор нет дачи, а как здорово выехать летом на свежий воздух, отрешиться от городской и прочей мирской суеты, как полезно для физического и психического здоровья поковыряться в земле, повысаживать цветочки, клубничку, помидорчики. И так далее, и так далее, и так далее.

Маша давно уже выяснила, что садово?огородные культуры надо высаживать в грунт до Троицы, а это значит, что в этом году до конца мая. И выходит, что с марта, когда в магазинах и супермаркетах начнут появляться семена, рассады, товары из области садового хозяйства и инвентаря, Маша начнет ныть и всячески намекать, как ей хотелось бы иметь дачку под Москвой.

Самое интересное, что еще в первый год их супружества Гуров логически доказал Марии, что им дачу иметь нельзя. У него не каждый выходной свободен, и она, как правило, летом уезжает на гастроли с театром в другой город. Но каждый раз в марте все начиналось с новой силой. А в этом году дачная тема захлестнула жену с удвоенной силой. И Гуров придумал, как снять временное напряжение, встретив старого друга, коллегу еще по работе в МУРе – Володю Аксакова. Этот здоровенный, разговаривающий рыкающим басом мужчина оставил службу в МВД по состоянию здоровья и большую часть времени проводил за городом, работая над мемуарами. Жил он там вместе со своей ненаглядной женой Татьяной – милейшей женщиной, тихой, безропотной, безмерно обожающей своего мужа.

Стоило только Гурову заикнуться в разговоре с Аксаковым о своей проблеме, как Владимир Иванович тут же предложил… нет, настоятельно потребовал в следующие же выходные приехать к ним с Танюшей на дачу. Там Машенька в полной мере сможет вкусить всего, что связано с дачными огородно?садовыми хлопотами. А уж потом, если понравится, можно будет серьезно подумать и о своем хозяйстве. Насчет подумать Гуров серьезно сомневался, но вот погрузить Марию с головой в дачные хлопоты ему показалось прекрасной идеей.

В субботу вечером Лев и Маша приехали в поселок с добрым названием Полянка. Большой четырехкомнатный дом красного кирпича вполне соответствовал габаритам хозяина, но, увы, пустовал, потому что, кроме самого Владимира Ивановича и Татьяны, здесь никого не было. Потом были тихие посиделки в беседке, за пивом и шашлычком, который на скорую руку умело сообразил хозяин, приятный и очень спокойный сон на свежем воздухе, напоенном запахом роз и садовых лилий. Засыпая рядом с Машей, Гуров успел подумать, что, может, и правда, в этой идее что?то есть… Как часто получится бывать на этой своей даче, если ее завести? Сможет ли Маша ездить туда одна, когда ему будет некогда? Захочется ли самому Льву там бывать, когда Маша уедет на гастроли? Много сложных вопросов… но сон взял свое, и Гуров провалился в него, так ничего толком и не придумав.

Проснулся Лев утром, чувствуя себя бодрым и отдохнувшим. Шторы светились от полыхающего на улице яркого солнца, а внизу слышались женские голоса. По интонациям и тембру сразу стало понятно, что Маша с Татьяной там заняты чем?то приятным им обеим.

Он рывком поднялся, отбросив одеяло, и спустил ноги на пол. Пол был приятно прохладным. Напевая неопределенный мотив, Лев зашел в смежный со спальней санузел и с наслаждением умылся. Потом увидел чистое банное полотенце и решительно шагнул к душевой кабине. Тугие прохладные струи ударили в плечи, в спину! Организм встрепенулся, объявив хозяину, что он окончательно проснулся и готов к любым действиям. Особенно к завтраку.

– О?о! – с довольным видом поднял руку сидевший в беседке Аксаков. – Разоспался, полковник! Что, хорошо на свежем воздухе? Это вам не Москва, ребята!

– Доброе утро, – улыбнулся Лев. – А чем у нас женщины заняты?

– Чш?ш! – Аксаков приложил палец к губам. – Не мешай! Священнодействуют. Маша с таким азартом взялась помогать Татьяне, что мне даже страшно им мешать и отвлекать всякими глупостями вроде завтрака.

– Интересное зрелище, – засмеялся Лев. – На это надо посмотреть. Актриса с руками по локоть в земле и с лихорадочно блестящими от сельскохозяйственного возбуждения глазами.

– Доброе утро, Лев Иванович! – первой увидела Гурова Татьяна. – Поднялся? Ну, тогда пора всем завтракать. Пойдем, Машенька! Мужчин пора кормить.

Мария с сожалением посмотрела на кучу вырванной травы из цветочной клумбы возле бассейна. Она явно готова была возиться с цветами весь день, без перерыва на обед, завтрак и ужин. Гуров по привычке задумчиво почесал бровь. А может, и в самом деле подумать о загородном домишке? Вон как глаза у Марии блестят. Правильно говорят, что лучший отдых – смена вида деятельности, а худший – ничего не делать.

– Я сейчас, – сказала Маша. – Вот только траву вынесу.

У Аксаковых за забором был огороженный участок, где они жгли сухую траву, сучья. Правда, не в то время, когда наступал пожароопасный сезон и можно было нарваться на приличный штраф. Можно было обойтись и другими способами, позволяющими избавляться от такого рода мусора, но каждый садовод?огородник знает, что золу с пеплом еще никто не смог заменить никакими искусственными средствами. И при посадке многих овощных культур зола просто необходима. Она обеззараживает землю, питает ее минеральными веществами. Маша, к примеру, это уже знала.

– Ну, гости столичные, – с улыбкой расставляя на столе чашки, говорила Татьяна, – завтрак будет легким, но калорийным, как и полагается на природе.

Гуров с удовольствием обсудил завтрак со всех сторон, даже с точки зрения духовных практик, принял участие в обсуждении и осуждении вегетарианства, как перегиба, вредного для здоровья. И только потом увидел Марию, возвращавшуюся к беседке в состоянии крайней озабоченности. В руках она держала нечто, напоминающее бумажник.

– Представляете, ребята, – обвела она всех удивленным взглядом и остановила свой взор на муже, как самом компетентном в данном вопросе человеке. – Выхожу, случайно бросаю взгляд в сторону и вижу под кустами шиповника вот это. Думала, показалось. Он ведь коричневый, не очень выделялся. А потом взяла в руки, а там вон… все на месте.

– Что это? Бумажник? – изумился Аксаков, глядя, как Мария разворачивает его и демонстрирует кармашек с деньгами, другой кармашек с водительским удостоверением и банковскими карточками. – А что ты имеешь в виду, говоря, что все на месте?

– Она же жена сыщика, – усмехнулся Гуров. – Знает, что бумажники выбрасывают воры, предварительно их опустошив. А теряют их не под кустами, а в магазинах, положив мимо кармана или мимо сумки, на тротуарах, забывают в кафе.

– Ну да! – добавила Татьяна, заглядывая через плечо Марии. – Такую сумму вор бы не выбросил. Там и доллары есть.

– Так он возле кустов лежал или под кустом? – уточнил Лев, беря из рук жены бумажник и разглядывая содержимое.

– В том?то и дело, что глубоко под кустом. Я вон и руку оцарапала… заноз насажала, когда доставала. Колючие, зараза, стебли у шиповника, – энергично выразилась Маша, поднося пальчик к губам.

– М?да, – пробормотал Гуров. – Документы на месте. Это упрощает задачу. Завтра я по своим каналам узнаю номер телефона этого человека и свяжусь с ним, а уж потом поинтересуюсь, как его угораздило. Вот обрадуется… Как его? Жидков… Олег Васильевич…

Глава 2

– Ну, и как эксперимент? – с интересом спросил Крячко, пожимая Гурову руку. – Жертвы? Разрушения?

Лев, по обыкновению удобно сидевший на диване напротив окна, только махнул рукой. Глядя на утреннее солнце, поднимавшееся над крышами высоток Большой Якиманки, он с улыбкой вспоминал вчерашний день, самозабвенное усердие Марии в ее занятиях цветниками вместе с хозяйкой дачи. Чего он добился тем, что вывез жену в гости к Аксаковым? Уменьшил желание жены приобрести дачу или, наоборот, усилил его?

– Ну, что молчишь? – Крячко сел за свой рабочий стол и подпер голову кулаком. – Знаешь, какой у тебя сейчас вид? Как у кота, который вчера добрался до хозяйской сметаны, а теперь нежится от воспоминаний, как от теплого солнышка.

– Если честно, Станислав, – вздохнул Гуров, – то это очень душевное зрелище – женщина, сажающая цветы.

– Как и женщина, идущая по воду, женщина, ведущая коня на водопой, женщина, кормящая грудью ребенка, – начал перечислять Крячко.

– Ну, ну, ну! Понесло тебя. Черт его знает, что я понял за вчерашний день, но ни к какому выводу так и не пришел. Покупать дачу, не покупать дачу? Я же тебе рассказывал, какое у меня начинается нытье дома в марте месяце.

– Главное, что оно в июне прекращается, – напомнил Крячко.

– Вот это единственное, что меня и останавливает. К июню запал у Маши пропадает окончательно, и она начинает мечтать о поездке на море, или в Финляндию, или в Исландию.

– Значит, надо этим переболеть, – пожал плечами Стас и, посмотрев на часы, подскочил в кресле: – Засиделись мы с тобой, пошли, планерка через две минуты начнется.

Под нестройный гомон голосов офицеры занимали места за длинным столом для совещаний в кабинете генерала Орлова. Здоровались друг с другом, кто?то обменивался бумагами, кого?то из молодых офицеров отчитывали тут же у окна за упущения. Гуров подумал, что шум в кабинете перед началом рабочего дня в разные дни недели разный. И уж особенно он отличался в понедельник и в пятницу. В понедельник чувствовалась какая?то обреченность, недовольство. Казалось бы, впереди рабочая неделя, все отдохнули, собранны. Не?ет. Эта собранность и чисто деловой ритм появятся только во вторник, а сегодня все еще одной ногой в выходных. А в пятницу они будут другой ногой в выходных. В пятницу будет много шуточек, улыбающихся лиц. Даже те, кто знает о неизбежном дежурстве в выходные, все равно полны позитива. Волшебное слово – пятница!

– Товарищи офицеры!

Гомон мгновенно утих, когда к своему столу подошел генерал Орлов, опустив свою лобастую лысеющую голову. Кивком разрешив всем садиться, он достал платок, вытер шею вокруг воротника форменной рубашки и произнес свое обычное «ну, начнем». И началась рабочая неделя. Отчеты о проделанной работе, отчеты по наиболее заметным делам, планы работы на неделю, сводка по стране по особо тяжким, по ОПГ, статистика, отдельно сводка по Питеру и Москве. Ориентировки по наиболее заметным преступникам, ворам в законе.

– Среди списка без вести пропавших по Москве прошу отметить коммерческого директора крупного мясоперерабатывающего концерна «Подмосковный», – говорил Орлов. – Есть бомжи, есть пьющие, двое подростков и несколько пенсионеров. Это обычная категория, и розыскники работают по ним в обычном режиме. А тут личность приметная, человек состоятельный, хотя и молодой. Зовут его Олег Васильевич Жидков…

– Как? – не удержался от возгласа Гуров. – Жидков?

– Да. – Орлов поднял глаза на Гурова. – А что, тебе знакома эта фамилия?

– Со вчерашнего дня, – вздохнул Гуров и протянул генералу через стол бумажник, который вчера нашла его жена.

Генерал, нахмурившись, взял его и без лишних вопросов раскрыл. Бегло просмотрел наличие денег, банковских карточек, потом вытащил и внимательно рассмотрел водительское удостоверение, регистрационное свидетельство на машину. Бросив бумажник перед собой на стол, Орлов сцепил пальцы и откинулся на спинку кресла.

– Прокомментируй! – велел он.

– Кошелек совершенно случайно нашла моя жена, – пожал плечами Лев. – Поселок Полянка по Калужскому шоссе за МКАДом. Бумажник валялся под кустами в переулке между дачами. Я видел это место. Случайное выпадение из кармана исключается. Коммерческие директора по кустам не лазят.

– Любопытно. – Прищурив глаза, Орлов смотрел на бумажник. – Ну ладно. Гуров и Крячко, после совещания задержитесь.

Оставшиеся вопросы были закончены за двадцать минут, и офицеры потянулись к выходу. Орлов продолжал сидеть во главе стола для совещаний и задумчиво смотреть на бумажник. Гуров пересел ближе к шефу, Крячко последовал за ним и сел по другую сторону стола.

– Так, ребята, – начал генерал. – Дело серьезное, и с нас не слезут, пока не спустят шкуру. Глава этого концерна заметная личность в определенных кругах. Зовут его Николай Владимирович Мерзликин. Успешный бизнесмен, спонсор нескольких социальных программ, скоро получит депутатский мандат. Мне уже намекали сверху на то, чтобы я взял на контроль исчезновение ближайшего помощника этого деятеля. Стало быть, вам, парни, этим и заниматься. Свяжитесь с МУРом, узнайте, кто там занимается этим Жидковым, и гоните дело вперед. Облекаю вас статусом руководителей оперативного розыска. Чувствую, что здесь нечисто.

– Еще бы, – кивнул на бумажник Гуров. – Судя по содержимому, это не ограбление. Бумажник явно подброшен. И если есть сведения о месте пропажи Жидкова, месте, где его видели в последний раз, это на многое приоткроет нам глаза.

– Вот вы это и выясните. Я пока знаю лишь то, что его машина, на которой он уехал в четверг вечером с работы, найдена в Северном Измайлове на трассе А?103.

– Если не ошибаюсь, это шоссе на Черноголовку и Киржач? – спросил Крячко. – Вот вам и первое впечатление: бумажник на западе, машина на востоке. Это не ограбление.

– Это точно, – кивнул Гуров. – Кто?то хочет обратить наше внимание на эту историю, кто?то играет с нами. Бумажник не обязательно было вытаскивать из кармана Жидкова, живой он был или мертвый. А его вытащили и демонстративно выбросили совершенно в другой стороне относительно МКАД. Зачем?

– Запутать с местом исчезновения, – загнул палец Крячко, – это раз. Показать нам, что это преступление совершено не ради ограбления, – это два.

– Нам ли? – пробормотал Лев.

– Ты это к чему? – не понял Орлов. – Думаешь, здесь связь еще с какими?то событиями?

– Не знаю, – вздохнул Гуров. – Но с самого начала в этом деле все неправильно.

Крячко вернулся с информацией через четыре часа. Когда Лев садился к нему в машину, Станислав имел вид еще более озабоченный, чем до отъезда.

– Давай, рассказывай, – велел Гуров. – Чувствую по твоему настроению, что вопросов у тебя стало еще больше.

– Собственно, только вопросы и есть, – проворчал Крячко, выезжая из двора министерства на Житную. – Смотри сам, Жидков в четверг во второй половине дня уехал из офиса и больше не возвращался. Он – коммерческий директор, второе лицо в компании, ему не принято задавать вопросов, как я понимаю. По крайней мере, муровцы ничего пока не установили. И все, канул человек в неизвестность. Машину его нашли, как и сказал Орлов, в Северном Измайлове. Не поврежденная, не запертая, аккуратно припаркованная. В машине ничего, что навело бы на мысль о цели поездки. Вообще ничего, кроме штатных вещей.

– Конкретнее?

– Конкретнее – это набор автомобилиста в фабричной упаковке. Содержимое сумочки стандартное: огнетушитель, буксировочный ремень, аптечка. Домкрат в соответствующем гнезде в багажнике, электрокомпрессор. Ну, может, из нештатного – рабочие перчатки. Чистые и ни разу не использованные. Они даже не разорваны. Как в магазине куплены, скрепленные ниткой, так и лежат.

– Что, и в бардачке пусто? Так не бывает. Обязательно какой?то хлам копится. Порой и женские перчатки, чья?то забытая губная помада находится. Он же не женат был.

– Огорчу тебя, Лев, – озабоченно усмехнулся Крячко, не отрывая взгляда от дороги. – Там только паспорт и руководство на аудиосистему. Как, видимо, лежали еще с салона, так и остались. Из добавленного хозяином только два страховых полиса и влажные гигиенические салфетки. Все.

– Он не курил?

– Нет. Осмотр салона провели. Ни следов борьбы, ни крови, ни просто каких?то повреждений. Очень аккуратно он пользовался машиной. За два года – ни царапинки.

– Что за модель?

– «Ауди?А5». Снаружи тоже ничего примечательного. Несколько неизбежных царапин на наружных зеркалах и бамперах. Ну, это поголовное явление для Москвы, а так машина в идеальном состоянии. Аккуратный был парень. Одно существенное замечание, которое может иметь большой смысл, а может не иметь и вовсе никакого. Ключей в машине не было. Или они остались в кармане Жидкова, или остались в кармане того, кто перегонял машину с места преступления. Если преступление имело место…

– Если преступление имело место, – повторил Гуров. – Мы бы так и думали, если бы не его бумажник совсем в противоположной стороне города. Никак не избавлюсь от ощущения, что это намек. Чтобы мы не ломали голову и точно знали, что это преступление. Согласись, Станислав, что глупо было бы обычному преступнику выбрасывать бумажник со всем содержимым в том месте, где его точно найдут. Грабят не так. Потому что если это ограбление, то все вообще не лезет в обычные рамки преступления. Что по связям известно?

– Ребята из МУРа работают в этом направлении, – ответил Крячко. – Я их дополнительно напряг поисками возможной любовницы, друзей, одноклассников, дальних родственников. Не может быть, чтобы у такого нормального, здорового и состоятельного парня не было девушки. Должен же он с кем?то спать, хоть иногда.

– Железная логика, – усмехнулся Лев.

– Большинство мужчин не могут жить без периодического секса, – возразил Крячко. – А еще я тебе расскажу про другое жизненное наблюдение. Если человек богат и при должности, то обязательно начнут вокруг него собираться дальние и близкие родственники, бывшие одноклассники или однокурсники, просто старые приятели или друзья детства. Схема простая: он успешен, им не повезло, они считают, что он может и даже должен помочь. Это неизбежно.

– Неизбежно, – согласился Гуров. – Думаешь, кто?то мог совершить зло из зависти или от обиды, что Жидков не помог, отказался помочь? Что ж, бывало и такое в нашей с тобой практике. Ладно, выясняй, составляй список. За мной заезжать не нужно, я потом вернусь на метро.

Очень красивая высокая девушка встретила Гурова у самого входа. Безошибочно угадав в нем того самого полковника полиции, который договаривался о встрече с шефом, она провела гостя по коридору до лифта. Кабина бесшумно открылась, так же бесшумно закрылась и буквально вознесла на мягких крыльях на третий этаж московского офиса главы концерна «Подмосковный».

Николай Владимирович Мерзликин поразил Гурова сразу. С первых шагов, сделанных по его обширному кабинету. Опытный сыщик уловил в этом человеке некую противоречивость, въевшуюся в плоть и кровь. Ему показалось, образно говоря, что Мерзликин стоит двумя ногами на разных лодках и так балансирует уже давно. Умело балансирует? Трудно сказать, сколько это у него продолжается, поймал себя Гуров на этом образном сравнении. Возможно, пока балансирует, пока обе лодки плывут в одном нужном направлении. А если пороги, а если раздвоится русло?

– Прошу вас. – Мерзликин не вставая показал рукой на кресло у приставного столика.

Тенденции пожать визитеру руку хозяин кабинета не проявил. Любезности он также не выразил иными жестами или словами. Гуров мысленно усмехнулся. Часто такое бывает в его работе. И чаще всего стараются показать себя выше других именно те, у кого рыльце в пушку. Именно они стараются держать дистанцию со всеми окружающими. Не стопроцентное, конечно, доказательство, но первый штришок к личности этого Мерзликина у Гурова появился.

– Слушаю вас, – откинувшись на спинку кресла, сказал Мерзликин и внимательно посмотрел полковнику в глаза. – Ко мне уже приходили ваши коллеги, так что… ничего нового вы от меня не узнаете. Если только у вас там, в вашей конторе, не творится бедлам и в одном кабинете не знают, что творится в другом.

– Специфика работы нашей конторы, как вы выразились, – спокойно ответил Гуров, – заключается как раз в том, что в одном кабинете и не должны знать, чем занимаются в другом. Я знаком с вашими ответами на вопросы приходивших к вам оперативников из МУРа, но меня они не удовлетворили. Напомню вам также, что я не из ГУВД Москвы, а из Главного управления уголовного розыска страны. Мы занимаемся наиболее важными преступлениями, и у меня, как вы понимаете, несколько больше полномочий, чем у простого оперативника.

– Хорошо, хорошо, – улыбнулся одними губами Мерзликин. – Вы меня убедили. Так о чем вы хотели спросить?

– Николай Владимирович, вам уже задавали вопросы о том, знали ли вы, куда уехал в тот злополучный день Жидков. Прошли сутки. Может, вы вспомнили какие?то подробности вашего разговора, может, узнали, куда все же уехал ваш главный специалист?

– Нет, – покачал головой Мерзликин. – Да и нечего мне вспоминать. Разговор у нас был на служебные темы, и только в самом конце Олег сказал, что хотел бы уехать пораньше, потому что у него встреча с женщиной. Точнее, это уже я из него вытянул, что именно с женщиной.

– Женщина у Жидкова – это вас удивило?

– Скорее обрадовало. Олег очень много работает, отдает работе всего себя. Я давно уже стал задумываться, а почему не слышу от него ни слова о женщинах. Вроде симпатичный парень, умный, успешный. Девки должны вокруг него виться стаями, а тут ни слова. А потом понял – просто для него работа на первом месте. И вдруг появилось что?то серьезное.

– А вы уверены, что серьезное, а не просто легкое увлечение на одну ночь?

– Наверняка у Олега такое было в жизни, – усмехнулся Мерзликин. – У всех мужиков бывает. Но он никогда не рассказывал об этом. А тут… по глазам было видно, что у парня любовь.

– А что вы об этой женщине знаете?

– Ничего. Я узнал о том, что она существует, за пару минут до отъезда Олега. Ни имени ее он не назвал, ни подробностей каких?то, связанных с ее личностью. Естественно, адреса он тоже не назвал. Попробуйте найти других его знакомых, приятелей за пределами нашего концерна. Может, они что?то могут вам рассказать.

– Этим мы занимаемся с первого дня, – ответил Гуров, отметив про себя, что Мерзликин слишком настойчиво раздает советы. Привычка всегда и во всем руководить? Или пытается навязать свою точку зрения по иной причине? – Скажите, у Жидкова были враги?

– Враги? – Мерзликин откровенно опешил. – Н?не знаю. А вы что, думаете, что это могло быть на почве личной неприязни, что кто?то…

– Мы обязаны проверить все версии. Так вы слышали что?нибудь о том, что Жидкову кто?то угрожал, что он чего?то боялся, опасался кого?то конкретно, что у него были какие?то проблемы вне работы?

– Если честно, – нахмурился Мерзликин, – у меня иногда создавалось впечатление, ну, это только вам я так образно рассказываю, что у Олега вообще жизни вне работы не было. Грустная шутка. Так что о его жизни вне этих стен я даже и не подозревал.

– Кажется, вы относитесь к Жидкову с большим уважением, – заметил Лев. – Он был для вас ценен как наемный работник?

– Больше, чем ценен. Скажу вам по секрету, я предлагал Олегу стать моим компаньоном в бизнесе. Так что если вы подозреваете в какой?то мере меня в его исчезновении, то сразу скажу, что вы на неверном пути. Без Олега мне будет очень и очень трудно.

– Я даже не намекал, что мы вас подозреваем, – спокойно возразил Гуров.

– Ну, вы же обычно подозреваете всех.

– Нет, только тех, подозревать кого есть основания. А вы уже не надеетесь увидеть Жидкова живым?

– Почему? – явно спохватился Мерзликин.

– Вы сказали, что вам будет трудно без Олега. И все время говорите о Жидкове в прошедшем времени. Как будто уверены в том, что его уже нет в живых.

– Послушайте. – Голос бизнесмена стал тверже и увереннее. – Просто так в наше время люди не пропадают. Тем более люди такого социального уровня. Жидков не бомж какой?то и не подросток, который ушел с друзьями на речку. Он коммерческий директор крупного концерна. Это иной уровень жизни, поведения, бытовой мотивации. Да и сам факт, что этим занимается человек из МВД, уже о многом говорит. Вас исчезновение Жидкова озаботило не меньше, чем меня.

– Хорошо, что вы это понимаете.

– Прекрасно понимаю.

– Кому была нужна смерть Жидкова? – спросил Гуров прямо.

– Не знаю, – вдруг сник Мерзликин. – Сам голову ломаю.

– Ломайте скорее, – поднимаясь из кресла, посоветовал Лев. – Это в ваших интересах. И вам ломать над этим голову сподручнее. Вы знаете свою фирму, все схемы. Может, были какие?то предложения, от которых Жидков отказался, а новым партнерам позарез нужно ваше согласие. Может, Жидков уволил кого?то, а бывший сотрудник решил отомстить. Вы лучше все это знаете. Думайте, Мерзликин, думайте!

Крячко шел по коридору МУРа своим размашистым решительным шагом. Он коротко здоровался с некоторыми сотрудниками, с кем был знаком по прошлым делам. Радовало то, что знакомых лиц оставалось еще много. Был период, когда в МУРе началась дикая текучка кадров. Сложный был период. Даже два! Сначала девяностые ударили по кадрам, а значит, и по профессионализму. Много приходило молодежи, и многие из них быстро уходили. Удержались в этот период туманности и безденежья не все. Потом реформа, по поводу которой плюются многие офицеры. Много было перегибов, много откровенных коррупционных схем. Крячко помнил, как в 2011 году благодаря Виктору Владимировичу Голованову удалось сохранить костяк профессионалов МУРа. Генерал Голованов пришел в мае на должность заместителя начальника ГУ МВД по городу Москве. Он хорошо знал МУР, ведь Голованов был единственным человеком, который за свою полицейскую службу начальником МУРа был дважды.

Нужную дверь Крячко толкнул рукой сразу, без всяких предварительных манипуляций. Станислав Васильевич искренне считал, что стучать в дверь чужого кабинета, в котором тебя, между прочим, ждут, пошло и глупо. Он считал, что таким образом ты подчеркиваешь, что можешь застать хозяина кабинета за каким?то предосудительным занятием.

Майор Зотов с красными от недосыпания глазами усиленно таращился на экран монитора, проверяя ошибки в тексте набранных объяснений гражданина. Крячко прошел к столу и уселся напротив посетителя. Было ему на вид лет сорок с небольшим, и длинные не по возрасту, вьющиеся волосы, надо сказать, шли ему. А судя по перстню с черепом и еще какой?то символикой, был он типичным байкером, несмотря на то, что приехал в МУР в деловом костюме. Точно, и на шее вон татушка своеобразная виднеется.

– О, вовремя вы, Станислав Васильевич, – обрадовался Зотов, пожимая руку Крячко. – Сил больше нет, вторую ночь без сна. Не поверите, вчера как дежурство закончилось, так и не могу домой уйти.

– Поверю, – не глядя на Зотова, ответил Крячко. – Знакомь с гражданином!

– Это тот самый Рокотов, о котором я вам говорил, – кивнул Зотов и повернулся к мужчине с длинными волосами. – А это полковник Крячко из Главного управления уголовного розыска.

– Ого! – без улыбки пошутил Рокотов. – Как все круто у вас. Чем дальше, тем страшнее. Следующий будет генералом?

– Не исключено, – усмехнулся Станислав. Ему показалось забавным, что Орлов может захотеть лично допросить свидетеля. – Вы байкер? Прозвище у вас Рок?

– Да, вы как… вы меня знаете? – удивился мужчина.

– Догадался. А насчет Рока не удивляйтесь. Рокотов, да еще, по?видимому, музыкант. Есть такое хобби? У вас подушечки пальцев на левой руке грубые. Это от гитарных струн.

– Н?ну! Артур Конан Дойл отдыхает! – уважительно покивал Рокотов. – Я так понимаю, что мне и вам теперь надо все пересказать?

– Да, пожалуйста. Дело, знаете ли, очень важное. И если можно, то максимально подробно. Мне майор Зотов по телефону рассказал, что вы видели в четверг вечером Жидкова где?то на трассе. Но сначала расскажите, откуда вы его знаете, как познакомились.

– По мясным делам познакомились. У меня много знакомых фермеров, и как?то я так приноровился встрять между ними и мясокомбинатами. Договаривался, организовывал доставку, расплачивался. Всем удобно, все довольны, и я не внакладе. А с Жидковым я познакомился месяца два назад. Договаривались мы о регулярных серьезных поставках. Я тогда имел уже приличную клиентуру и мог стать для «Подмосковного» мясокомбината солидным поставщиком. А тут он меня вдруг ошарашивает отказом. И, главное, на ровном месте.

– Отказался принимать мясо?

– Долгосрочный контракт подписывать отказался. Сказал, что у них там что?то изменилось и в моих услугах в таком объеме он не нуждается.

– У него появился другой крупный поставщик? – догадался Крячко.

– Видать, появился. Да еще очень крупный, потому что я узнал, что еще нескольким хозяйствам отказали пока в приеме.

– А что за поставщик? Жидков не поделился информацией?

– Это я предположил, что новый поставщик. А Жидков мне стал плести что?то про переоборудование, реконструкцию, снижение объемов приема мяса и выпуска продукции. Я что, не понимаю?

Крячко слушал Рокотова и размышлял. Этот посредник, конечно, свою роль в производственном цикле концерна «Подмосковный» слишком преувеличивает. Там, видимо, такие объемы проходят, что его сотня телушек или хрюшек в месяц погоды не делают. Хотя кое в чем он прав. Подготовка контракта шла, и вдруг неожиданное снижение объемов выпускаемой продукции? Из?за внеплановой реконструкции? Так не бывает, эти вещи плановые, они в бизнес?планах прописаны, такое не происходит спонтанно. Значит, Жидков просто обманывал Рокотова, хотел от него по?быстрому отвязаться, не воспринимал всерьез. Значит, правда появился какой?то мощный поставщик, из?за которого они стали сбрасывать со счетов остальных, более мелких. Кто? И, главное, именно в этот момент Жидков пропадает.

– Я понял вас, – остановил Рокотова Крячко. – Теперь расскажите про встречу на трассе.

– Мы с мужиками часто на озера ездим за МКАД. Вот я и ехал на байке через Косино?Ухтомское. Свернул на Большую Косинскую и тут вижу деваху. Машину на обочину приткнула и явно «голосовала». Что?то, наверное, с машиной у нее. Вдруг впереди меня «аудюха» резко берет вправо и за ее машиной останавливается. Я когда мимо проезжал, аж газ сбросил, чтобы посмотреть, что за чудик остановился.

– Почему чудик? Что?то не так с этой девушкой было?

– Да как вам сказать… Я бы не остановился.

– Интересно… – Крячко переглянулся с Зотовым. – В ней было что?то угрожающее?

– Да ладно, пуганого?то пугать, – засмеялся Рокотов. – Наоборот. Знаете, есть такая категория, я не берусь ярлыки навешивать, мол, она уличная проститутка или что?то в этом роде, но бедрами виляла откровенно. И одежка на ней была точно в масть. Кожаное короткое платье, «молния» до пупа распущена и чулки в сеточку. Это как красная тряпка для быка, так и для мужиков, кто попроще, сигнальный фонарь, что девочку можно снять. Когда мимо проезжал, вижу, что стекло у «аудюхи» опускается, а в ней – Жидков собственной персоной. Я тогда сплюнул с досады, дал по газам и ушел вперед. А уж чем там все у них закончилось, я не знаю. Потом только в новостях увидел, что Жидков пропал, что его ищут, вот и позвонил по «02».

– Правильно сделали, спасибо вам, – кивнул Крячко. – Машину запомнили, которая стояла на обочине? Кто еще там был?

– Никого, хотя открыта была только передняя водительская дверь, а стекла у машины были тонированные. «Мазда», кажется. «Мазда?6». Красная.

Крячко ворвался в кабинет, но Гурова там не было. Эффект пропадал, а так хотелось поразить напарника. Он не стал садиться, а прошелся до окна и назад к журнальному столику у стены, где стоял еще горячий электрический чайник. Лев кабинет открытым не бросает, значит, он где?то рядом.

– Приехал? – раздалось за спиной.

Гуров вошел, отряхивая пиджак и колени. Кивнув на стену, отделявшую их кабинет от соседнего, со вздохом признался:

– Ребята попросили помочь шкаф отодвинуть. Так что у тебя с этим свидетелем? Толк есть?

– Как обычно, – с наслаждением начал рассказывать Крячко, готовя свои выводы на конец повествования. – Вопросов много, стало теперь еще больше, а ответы придется искать.

– Давай, давай! – поторопил Гуров друга и уселся на диван, закинув руки за голову.

– Значит, так: Жидкова видел на шоссе недалеко от въезда в поселок Косино?Ухтомское человек, который его лично знал.

– А где это?

– Это район 7?го километра МКАД. Обрати внимание, Лев, на ситуацию, которую наблюдал этот свидетель, проезжая мимо. Жидков остановился, чтобы помочь девушке, у которой возникли проблемы с машиной.

– И что тут необычного? Большинство мужчин останавливаются, тем более если это девушка.

– А если это девушка весьма вульгарной внешности, если по внешнему виду она типичная уличная проститутка? Такой она показалась этому свидетелю. Он в красках описал ее внешность, потому что сначала сам обратил на нее внимание, а потом уж увидел останавливающегося Жидкова. Так вот описание меня убедило. Вопрос в другом, не почему Жидков повелся на такую внешность, а почему девушка имела такую внешность.

Гуров медленно опустил руки и сложил их на груди, сосредоточенно глядя на друга. Мысль показалась ему весьма здравой.

– Значит, ты полагаешь, что Жидкова остановили именно такой девушкой? Это была приманка?

– Я думаю, что именно приманка. Потому что после этого момента Жидкова уже никто больше не видел. По крайней мере, у нас таких сведений нет. Я велел в МУРе проехаться по теперь уже выясненному маршруту Жидкова от их мясокомбината до этого поселка. Особенно вначале. Он же должен был что?то купить, если ехал на встречу с девушкой, цветы там, шампанское…

– Ты намекаешь, что Жидкова остановили вызывающей, привлекающей внимание внешностью девушкой. А когда он остановился, на него могли напасть. А потом машину отогнали на трассу А?103, бумажник выбросили в дачном поселке на Калужском шоссе. Значит, что мы с тобой имеем? Мы имеем подозреваемых, которые полагают, что мужик остановится из?за такого рода девушки? Это как бы их характеристика, да?

– Точно! – обрадовался Крячко и стал возбужденно бегать по кабинету, потирая от удовольствия руки. – Понимаешь, люди нашего с тобой склада, зная окружение и среду Жидкова, выбрали бы девушку совсем другого типа. А похищение или убийство Жидкова организовывали люди с другими представлениями о женской привлекательности. Вот что главное!

– Да, ты прав, – согласился Гуров. – Скорее всего, это люди не из крупного бизнеса, это похоже на уголовщину. И, возможно, она никак с его работой не связана. Просто тормозили дорогую машину и человека в ней с достатком. И тогда шансы наши на быстрое раскрытие уменьшаются. Придется шерстить уголовную среду. Значит, какая?то завелась свежая ОПГ в Подмосковье, которая начала грабить машины.

– М?да. – Крячко перестал бегать и уселся в кресло. – Если бы преступление против Жидкова организовывали люди из бизнеса, они бы подослали к нему девушку с внешностью леди, а не горничной. Правда, в ролевых играх еще и не такие сценарии разыгрываются.

– А ты?то откуда знаешь? – невесело рассмеялся Гуров.

– Я? – Крячко сделал шаловливое лицо, но в этот момент его мобильник коротко звякнул и умолк. – Оп, эсэмэска! Ага… Отправили! Распечатку!

– С телефона Жидкова? – оживился Гуров и, подумав, поднялся с дивана.

Крячко уже сидел за своим компьютером. Гуров стоял за его спиной и ждал, пока напарник выведет на экран присланный по электронной почте документ. Прислали, судя по адресу, из МУРа. Значит, там уже ознакомились с перечнем абонентов, с которыми Жидков в последнее время общался.

– Вот! – Гуров схватил Крячко за плечо и ткнул пальцем в экран. – Молодцы оперативники, сообразили.

Среди десятков телефонных номеров с фамилиями и адресами абонентов красовался номер некой Анны Вячеславовны Левченко. И адресом регистрации абонента числился поселок Косино?Ухтомское. Крячко поднял глаза на шефа и улыбнулся с довольным видом.

– Ну, вот и барышня нашлась! Зазнобушка наша. К ней он и ехал!

– К ней он не доехал! – напомнил Гуров, вынимая свой телефон и набирая выведенный на экран номер. – Звони в МУР, скажи, что Левченко мы берем на себя, а они пусть отрабатывают остальные номера.

Глава 3

Крячко остановил машину напротив коттеджа Левченко. Сыщики переглянулись. Увиденное несколько нарушало планы, но и наводило на размышления. Возле коттеджа сгрудились сразу три легковых автомобиля. А из открытой настежь двупольной балконной двери раздавались голоса нескольких человек. Там даже, кажется, периодически возникали блики вспышек. Фотографировали. И Гуров, и Крячко первым делом подумали о том, что фотографируют бездыханное женское тело. А голоса – это оперативно?следственная группа, приехавшая на место преступления. Единственное, что позволяло отогнать эту пессимистическую, но уместную мысль, – отсутствие у входа полицейской машины.

– Что там, по?твоему, происходит? – спросил Гуров напарника.

– Может, все?таки гулянка? – с надеждой в голосе предположил Крячко. – Не хочется думать о плохом. Зайдем или подождем немного?

– Давай так, Станислав! – решительно предложил Гуров. – Я иду туда и пытаюсь предварительно понять ситуацию и оценить возможность побеседовать с этой Анной Вячеславовной Левченко. А ты… Покрутись тут вокруг, осмотрись на всякий случай. Мало ли…

– Ну да, – согласился Крячко. – Когда пропадает человек, который ехал к женщине, как?то возникают опасения по поводу этой самой женщины. Представь, а если он ехал к ней с крупной суммой денег. Она знала об этом. По дороге его грабят и убивают.

– Если он вез деньги ей, то убивать и грабить не стоило, – возразил Гуров.

– А если не ей? – многозначительно улыбнулся Крячко. – Ладно, не будем фантазировать.

Крячко отъехал от коттеджа, а Гуров, бросив взгляд по сторонам, неторопливо двинулся к коттеджу Левченко. Крячко еще более неторопливо вышел из машины, запер ее и внимательно осмотрелся. Зря оружие не взяли, подумал он. Хотя ехали ведь лишь допросить возможную свидетельницу. Улочка была тихая, и сейчас на ней не было видно ни одного человека.

Забор коттеджа был низким, чисто декоративным, и Гуров, в принципе, мог перемахнуть это ограждение даже без помощи рук. Но он аккуратно открыл калитку и шагнул на территорию. Небольшой газон, две клумбы с цветами, что?то вроде петуний. Основной двор с задней части, понял сыщик и чуть помедлил, прислушиваясь к голосам, раздававшимся со второго этажа. Голоса вполне мирные, дружелюбные. Говорят о каких?то работах… или какой?то работе. Она что, рекрутинговое агентство держит?

Лев поднялся на крыльцо, открыл дверь и вошел в прохладу небольшого холла с камином у дальней стены. На первом этаже царила тишина. Сыщик, стараясь сдерживать нетерпение, медленно стал подниматься по деревянной резной лестнице на второй этаж. Дверь налево, дверь в конце, а посередине – открытая настежь дверь, и оттуда слышатся голоса. Смеются… Уже хорошо.

Засунув руки в карманы и старательно изображая из себя скучающего мужчину, Гуров двинулся в сторону открытых дверей. Что?то ему подсказывало, что в доме гости, что все, вместе с хозяевами, заняты чем?то интересным и его появление не вызовет шока. Возможно, не все гости между собой и знакомы. Все же целых три машины у входа. Сделав шаг в большую комнату, он непроизвольно замер на пороге. Да, тут до него никому не было дела. Наверное, оглянись сейчас кто?то из присутствующих на дверь, все равно было бы не до незнакомого мужчины, настолько все увлечены обсуждением… картин. Это была мастерская художника. И художником была наверняка сама хозяйка. Вон та молодая женщина с серьезными грустными глазами и очень профессиональной улыбкой на лице. А эти гости… кажется, они обсуждают, какие картины выбрать для участия в какой?то выставке.

Сыщик, стараясь двигаться плавно и не топать ногами, переместился к противоположной стене мастерской, где на самого разного вида стульях и табуретах были расставлены картины. Никто не заметил присутствия постороннего, а может, хозяйка посчитала неизвестного водителем кого?то из гостей, а тактичные гости, в свою очередь, посчитали неуместным замечать мужчину в доме художницы. Имеет же она право на личную жизнь, на приватность…

Мысли о цели своего визита как?то странно отошли на второй план. Гуров смотрел на полотна и не мог понять, можно ли видеть мир в таком цвете. Нет, краски те же, но слишком утрированные. Голубее небо, зеленее трава… Но впечатления лубочной живописи не возникало. Наоборот, глубина цвета и пространства завораживала, как будто смотришь на пейзаж и погружаешься в него до состояния ощущения параллельности миров.

А вот это уже совсем невероятно! На темном фоне клубящихся звезд ночного неба синей краской были набросаны контуры женского тела. Как будто люминесцентный фонарь освещал обнаженную женскую фигуру в полной темноте. Удивительной красоты и реалистичности изгибы тела, и ничего больше. А вот это! «Адам и Ева», прочитал Гуров на маленькой табличке, прислоненной к раме картины. Снова контуры синей краской на черном фоне. Теперь уже контуры двух профилей, тянущихся друг к другу. Нет, тянется мужской профиль, а женский подставляет лицо для поцелуя.

Невероятно, подумал сыщик. Всего несколько штрихов, и полная иллюзия присутствия на полотне двух людей. Чувствуются их желания и стремления, их страсть. Да?а… она художница настоящая! Это даже сравнить не с чем. Надо запомнить ее и привести на ближайшую выставку Марию. Уж она со своей артистической душой поймет и оценит это.

– А… вы? – послышался за спиной чей?то голос.

Гуров обернулся, поняв, что проворонил момент, когда гости выходили из мастерской. Стройная миловидная женщина с короткой стрижкой и грустными внимательными глазами стояла перед ним и ждала. А ведь она старше Жидкова, понял Гуров. Лет на шесть или восемь.

– Я бы еще посмотрел на ваши работы, – машинально ответил сыщик.

– А вы не… – Женщина кивнула в сторону лестницы, откуда раздавались шаги спускающихся вниз людей. – Вы откуда?

– Я, Анна Вячеславовна, из полиции. – Гуров вытащил удостоверение и показал Левченко. – Мне надо с вами поговорить. Не хотел мешать, а потом… вот, залюбовался вашими работами.

– Работами? – Она поморщилась, окинув взором ряд картин. – Да, да… конечно. Хорошо, я только провожу и вернусь. Располагайтесь.

Гуров прошелся по мастерской и не нашел ничего, на чем можно было бы расположиться. Даже единственный старый диван с цилиндрическими валиками по краям и высокой спинкой с полочкой и зеркалом был заставлен картинами. Сыщик снова прошел по мастерской, вглядываясь в полотна, написанные в такой непривычной для его глаз манере. Что?то в этом было, какая?то форма самовыражения, или художница видела мир в таких красках, или именно эти цвета помогали ей показать сущность вещей и явлений, или это ее яркая душа рвалась наружу следом за кистью. М?да, сегодня, по крайней мере, эта женщина не выглядела яркой, жизнерадостной, с рвущейся наружу и полыхающей всеми красками душой. Но кто знает?..

Услышав шаги на лестнице, Гуров с готовностью повернулся и натянул на лицо маску любезности. Левченко появилась на пороге все с тем же каменным непроницаемым лицом, с которым и покинула помещение. Маска неприступности, стена, барьер.

– Очень интересны ваши работы, – заговорил он. – Знаете, я никогда ничего подобного не видел…

– Я знаю, зачем вы пришли, – перебила его женщина, не глядя на гостя. Ее взгляд скользил по картинам, но теперь уже на лице было иное выражение. Грусть, наверное, только хорошо скрываемая.

– Да? – неопределенно переспросил Гуров. – Ну, тогда нам будет легче разговаривать.

– Олега так и не нашли?

– А вы знаете, что он исчез?

– Я иногда смотрю телевизор, местные каналы. Есть и Интернет.

– Да, пока у нас нет о нем никаких сведений. Работаем, встречаемся со всеми, кто был с ним знаком, с кем он поддерживал отношения, дружил.

– Зачем? – холодно посмотрела на Гурова художница. – Те, с кем он дружил и поддерживал отношения, неповинны в том зле, которое свершилось.

– Даже зло не случается неожиданно, – ответил Гуров. – Если в несчастье и был злой умысел, то следы этого умысла можно найти. Кто?то слышал об угрозах, кто?то знал о каких?то неприятностях, даже кто?то видел Олега за минуту до несчастья. Специфика розыска выверена, Анна Вячеславовна, даже не десятилетиями, а столетиями. Просто теперь нам помогают достижения науки, но ноги сыщика еще никто не отменял.

– Вы сыщик? – наконец проявила какой?то интерес к личности гостя Левченко и посмотрела Гурову в глаза. – Странное для нашего времени слово. Несколько архаичное.

– Просто у вас, видимо, нет знакомых из нашей среды и вы не читаете детективов. Это очень распространенное, часто употребляемое слово. Позвольте представиться, полковник Главного управления уголовного розыска МВД Гуров Лев Иванович.

– Пойдемте отсюда, – вместо ответа сказала женщина. – Нелепо как?то среди этого… разговаривать о вашем деле. Хотите кофе?

Чистенькая кухня с небольшим стеклянным столом располагала именно к уютному чаепитию или «кофепитию», но никак не к допросу возможного свидетеля. Гуров вздохнул, усаживаясь на стул с высокой спинкой. Ему приходилось вести допросы и не в таких условиях. И более романтических, и совсем не подходящих для разговоров. Но исходить надо не из собственного ощущения комфорта, а из ощущений собеседника.

– Спасибо. – Гуров взял чашку и отпил небольшой глоток чудесного кофе. – Скажите, в четверг Олег ведь к вам ехал?

– Да, – тихо ответила Анна, грея в руках и без того горячую чашку. Казалось, она не замечала, что происходит с ее руками. Они жили какой?то своей жизнью.

– У вас были близкие отношения? – снова спросил Гуров, упорно глядя ей в глаза. – Прошу вас понять и простить меня за этот уточняющий вопрос.

– Да, это же очевидно, – наконец проявила хоть какие?то эмоции художница. – Да, он ехал ко мне, да, мы договаривались, что он приедет.

– Он называл время приезда?

– Нет, он просто сказал, что приедет вечером и что постарается освободиться пораньше. А я ответила, что весь день буду дома.

В воздухе возникла тяжелая гнетущая пауза. Гуров понял, что сейчас последует или вопрос, или признание, и замер сам, стараясь не спугнуть важную минуту. Последовал вопрос.

– Скажите… Олег… умер? – Она произнесла эти три слова вымученно, как будто выдавила из себя с болью.

– Мы не знаем. Не знаем пока даже, что произошло. Мы нашли его машину, но никаких следов борьбы, никакого намека на то, что было совершено нападение, у нас нет.

Гуров умышленно не сгущал краски и промолчал про бумажник. Бумажник, скорее всего, относился к уликам, подтверждающим как раз факт нападения. Но она – художница, тонкая душевная организация. И врать не хотелось. Люди с чуткой душой очень быстро это улавливают, и доверие сразу улетучивается.

– Мы многого не знаем, Анна Вячеславовна, и нам нужно побольше узнать об Олеге Жидкове, чтобы наши розыски были плодотворными. Он ведь не испарился. Если он исчез по чьей?то вине, то у кого?нибудь из его окружения может остаться след в памяти об этом человеке или этих людях. Если его исчезновение связано только с ним самим, то и это могло быть заметно… ну, хотя бы одному человеку.

– Вы имеете в виду суицид? – вскинула брови Левченко и отрицательно покачала головой. – Даже в голову не берите. Олег – человек жизнелюбивый, умеет держать удар. Такие с жизнью не кончают, такие гибнут в первых рядах, в борьбе. Нет, с ним что?то случилось…

– Расскажите о нем поподробнее, – попросил Гуров.

– Да что рассказывать! – вдруг вспылила она. – Хороший он был, замечательный! И «был» я говорю не потому, что не верю, что он жив, а потому, что у нас отношения закончились… Только он еще об этом не знает…

– Почему?

– Потому что нет ничего впереди. Ни у него, ни у меня. Все это глупо и не нужно! Я старше его на четырнадцать лет, и скажите мне, насколько я буду ему нужна, когда мне будет шестьдесят, а ему сорок шесть? Да он даже внешне почти не изменится, только заматереет немного. А я сморщусь, сгорблюсь и… – Анна махнула рукой, потом уткнулась лицом в ладони и замолчала.

Гуров ждал, зная по опыту, что сейчас лучше не лезть со своими замечаниями, выводами или утешением. Ей надо выговориться, надо излить то, что накопилось на душе, иначе у нее не выдержат «клапаны».

– А он, дурачок, любит меня… – прошептала она. – И я его люблю. Дура!

– В ваших картинах в основном вымышленный мир, – задумчиво проговорил Лев.

– А я и живу в вымышленном мире. А пора бы возвращаться. Теперь, видимо, придется. Мне почему?то кажется, что Олега я больше не увижу. Женская интуиция. Боль в сердце подсказывает.

– Скажите, кому нужна его смерть? – решился сыщик на несколько жестокий вопрос.

– Не знаю… – покачала Левченко головой. – Он не бизнесмен, чтобы из?за доли в бизнесе его убивать. Баб у него не было, чтобы из ревности чей?то муж мог на такое пойти.

– Вы точно знаете?

– Точно, – криво усмехнулась художница. – Он и на меня бы внимания не обратил, весь в работе… Это же я его увлекла. А теперь раскаиваюсь.

– Вы? А зачем?

– А затем, что бабе иногда мужик нужен. А он красивый, здоровый, статный. Думала, на один раз, как короткое приключение, а он привязался, приклеился.

– Что?то у вас в душах родственное?

– Да не в душах. Он на своей чертовой работе про женщин совсем забыл. Заработался. А тут я! Оторваться решила на одну ночь! Ему и понравилось, а потом привык… Хотя говорил, что любит. Врал, наверное.

– А если не врал?

– Тогда заблуждался, – вздохнула она и решительно провела руками по лицу. – Так что вам еще хотелось узнать?

– Кто мог Олега настолько ненавидеть? Начальник, сосед, партнер по игре в покер?

– В покер? В карты Олег не играл, про соседа сказать не могу, а начальник его, тот ненавидит всех. Может, и Олега тоже.

– Начальник? Мерзликин?

– Да, недобрый тип. Только вы, пожалуйста, не делайте выводов, что он мог Олега убить, просто говорю то, что в человеке увидела.

– А где вы с Мерзликиным познакомились?

– А мы и не знакомы. Несколько раз бывали в одних и тех же престижных местах, куда бизнесмены стараются ходить, чтобы показать тягу к культуре. Глаза у этого Мерзликина мерзкие.

– Как?то вы его недолюбливаете, – констатировал Гуров.

– Я их вообще не очень люблю, этих бизнесменов.

– Почему? Цельные, волевые личности. Хорошо знают, чего хотят от жизни. Умеют добиваться поставленной цели. Собранные, дисциплинированные. Ну, и при деньгах, конечно. Не это ли эталон мужчины для женщины?

– Это жесткие люди, – глядя в глаза сыщику, начала в ответ перечислять Левченко. – Их работа – получение прибыли, и они эту работу делают хорошо, для достижения своих целей идут на все. Это бизнес, уважаемый господин полковник, там нужно уметь перешагивать через людей во имя денег. И они перешагивают. Будешь иметь ранимую душу, и ты там ничего не сможешь. Для меня граница вполне очевидна. Или ты бизнесмен, или у тебя есть душа.

– Сурово вы разделили людей на «чистых» и «нечистых», – усмехнулся сыщик.

– А иначе и нельзя. Да и повидала я их… спонсоров, меценатов. Плевали они на искусство и на творческих людей. Для них важны деньги, имидж. Важно показать, что ты – спонсор, меценат. Это ведь тоже для денег, а не потребность души. Ну, и юную художницу в постель затащить. Это тоже важно, для собственного самоутверждения. Мол, вот я какой, кого хочешь под себя положу. Мои деньги решают все!

– А Олег разве был не таким?

– Олег не был бизнесменом. Он наемный работник. Умный, грамотный, но у него не было своего бизнеса. Поэтому у него осталась душа. А может, потому, что у него была душа, он и не стал бизнесменом, а так и остался хорошо оплачиваемым, но все же наемным работником.

– Мне кажется, в вас прежде всего говорит обида, – вздохнул Гуров. – Слишком вы категоричны, слишком для вас все просто, и слишком вам все ясно. Я всю жизнь ловлю преступников. И для меня даже в них не все однозначно.

Сыщики выезжали из поселка по Большой Косинской улице. Когда они поравнялись с тем местом, где на прошлой неделе свидетель Рокотов видел остановившегося Жидкова возле красной «Мазды», Гуров попросил притормозить. Он вышел на обочину и перешел проезжую часть, осматриваясь. Пустынная дорога просматривалась в обе стороны не очень далеко из?за деревьев. Глухой угол, подумал Лев, будто специально создан для темных дел. Хотя таких мест можно найти много на любой трассе, на любой улице. Почему же он остановился? Почему преступники решили, что он обязательно остановится?

Крячко, торопливо перебежав дорогу перед приближающимся микроавтобусом, подошел к напарнику:

– Ты чего, Лев?

– Захотелось еще раз прочувствовать ситуацию, – ответил тот. – Скажи, Станислав, почему Жидков остановился?

– Вот ты о чем, – улыбнулся Крячко. – Ну, давай пофантазируем. Например, он остановился потому, что «голосовала» симпатичная девка. Он был бабником.

– Ничего подобного. Бабником он не был. Это подтвердила Левченко. Более того, у него очень давно не было женщины. А отношения с Левченко завязались по ее инициативе, а не по его.

– Я думаю, что мы с этим вопросом уже разобрались, – пожал плечами Стас. – Чисто порыв помочь попавшей в сложную ситуацию женщине.

– Пусть ты прав, Станислав! Но, заметь, девушку подослали именно с внешностью проститутки, полагая, что мужчина клюнет наверняка. Те, кто устраивал засаду, считали, что эта внешность привлечет внимание Жидкова. Отсюда еще два вывода. Первое, они представления не имеют, какие девушки привлекают внимание состоятельных деловых мужчин. Второе, для них самих такая внешность кажется пределом привлекательности. Кто они, Станислав?

– Бандиты с низким интеллектом и низкими эстетическими потребностями, – со вздохом ответил Крячко и добавил: – Что конкретно не дает тебе покоя?

– Откуда они узнали, что Жидков поедет сюда? Откуда, если они не из его круга общения!

– Тогда это все планировалось достаточно долго, они готовились, узнавали, куда и как часто ездит Жидков. Отследили его маршрут и успели подставить ему девушку на красной «Мазде». Вот только кому он мешал, зачем его убили или похитили? Цель какова?

Сыщики замолчали, прокручивая в головах каждый свои идеи и выводы. Гуров даже не обратил внимания на трель мобильного телефона своего напарника. И только когда Крячко произнес в разговоре фамилию Жидкова, он насторожился и, когда Стас отключился, спросил:

– Есть новости?

– Зотов «нарыл» еще одного очевидца последних часов, а может, и минут жизни Жидкова. Девушка с заправки. Судя по времени, которое она называет, Жидков заезжал заправляться минут за тридцать до того момента, когда его видели вот на этом самом месте рядом с красной «Маздой». Там сейчас оперативники с фотографией Жидкова. Она его узнала. Ну что, поехали?

Заправка была уже в черте города. Новая развязка позволила без проблем уйти с магистрали. Крячко уверенно перестроился на незнакомом перекрестке и свернул к заправке с эмблемой ТНК. Сыщики вошли в мини?магазин и направились к прилавку. Леной Бачуриной, о которой Крячко доложили из МУРа, оказалась маленькая худенькая девушка с задорно вздернутым носиком. Когда Крячко представился, глаза у девушки стали огромными?огромными, как два озера. Они мгновенно потемнели и смотрели уже не со служебной доброжелательностью, а с какой?то протяжной тоской.

– Где мы можем с вами поговорить? – спросил Крячко.

Лена повела сыщиков к окну, где была устроена небольшая стойка и два столика со стульями. Представившись еще раз и предъявив служебное удостоверение, Гуров начал расспрашивать:

– Лена, вам показали сегодня фотографию человека, которого вы узнали как вашего посетителя, приезжавшего заправляться к вам в прошлый четверг. Почему вы его запомнили?

– Я… я не знаю, как вам сказать, – смутилась девушка, и глаза у нее стали влажными.

– Лена, не надо, – строго сказал Гуров. – Пожалуйста, возьмите себя в руки. У нас очень серьезное дело. Этот человек бесследно пропал, и нам важны любые крохи информации. Соберитесь и ответьте, чем он вам запомнился?

– Он мне нравился, – тихо ответила девушка. – Он часто заправлялся у нас. И всегда шутил, флиртовал со мной. Называл «кнопкой». Я сначала обижалась, но у него это звучало так просто, по?хорошему.

– Вы знали, как его зовут? Фамилию?

– Нет, откуда?

– А чем он занимается, какая у него работа?

– Не знала…

– А в четверг он вел себя обычно или в его поведении, может, внешности что?то бросалось в глаза, что?то особенное, непривычное?

– Н?нет… Все было как обычно, разве что в тот день он был слишком веселый. Чаще сосредоточенный такой заезжал. Кивнет, улыбнется и уедет. Он не часто у нас заправлялся, ну, может, раз в неделю.

– Лена, – остановил девушку Лев, уловив какой?то оттенок в ее словах. – Вы сейчас сказали, что все было как обычно. Но что?то недоговариваете, по?моему.

– Ну, там девушка была, – грустно пожала плечиком Лена. – Мне показалось, что она или прячется от него, или следит за ним. Я как чувствовала, что что?то нехорошее будет.

– Ну?ка, ну?ка. – Крячко подсел рядом с Гуровым на стул и с ободряющей улыбкой стал смотреть на девушку.

– К нам девушка зашла, но заправляться не стала. Я обратила на нее внимание потому, что так положено. Торговый зал большой, были кражи, и мы всегда поглядываем за посетителями. А потом этот мужчина вошел… о котором вы спрашиваете. И мне показалось, что эта девушка от него решила спрятаться. Она как?то вся… пригнулась, что ли. А потом быстро пошла в туалет.

– А потом, потом? – стал торопить ее Крячко.

– В том?то и дело, что она почти сразу вышла оттуда, пока мужчина расплачивался за бензин, и тут же ушла. Я еще подумала, что она что?то украла у нас, хотя в той части зала у нас вещи крупные, под платьем не спрячешь. Да и напарница моя как раз в зале была. Девушка мимо нее прошла, когда выходила.

– А потом?

– Не знаю. Я даже не знаю, на какой она машине подъехала. И с кем.

– Вот что она была одета? – спросил Гуров.

– Платье такое кожаное, на «молнии» спереди. Колготки в сеточку.

– Этот мужчина, о котором мы расспрашиваем, девушку видел?

– Нет. Наверное…

– Значит, когда девушка от вас вышла, никакая машина с заправки не выезжала?

– Я на кассе была… Не видела.

– На красной «Мазде» она была, – вдруг подала голос девушка из?за кассы, отпустив очередного клиента. – У моего брата такая же, купил недавно. Вот я и обратила внимание…

Мерзликин сидел в кабинете, сцепив пальцы в замок. Он хмуро смотрел в стол прямо перед собой уже около получаса. Секретарша, знавшая своего шефа не один год, отказалась впускать в кабинет уже трех сотрудников, кому по статусу было разрешено входить в любое время. Наконец в приемную уверенной походкой вошел невысокий мужчина. Не глядя на секретаршу, он подошел к двери кабинета шефа и взялся за ручку.

– А, это ты, – тут же, подняв глаза, кивнул Мерзликин. – Ну?

– Пока особенных новостей нет, – объявил вошедший, остановившись посреди кабинета.

– Сядь, не маячь, – буркнул Мерзликин.

Мужчина помедлил, потом прошел к столу и сел в кресло возле приставного столика. Мерзликин выжидающе продолжал смотреть на визитера, поигрывая скулами.

– Делом занимается МУР, – продолжил мужчина. – Машину Олега нашли на окраине города. Его бумажник подбросили в дачном поселке совсем в другом месте. Кто?то путает следы.

– Ты главное скажи, Павел Иванович, Олег может быть жив?

– Не знаю, – нахмурив брови, отрицательно качнул головой мужчина. – Если бы не его бумажник с правами, регистрационным свидетельством на машину и деньгами с банковскими карточками, я бы еще подумал с ответом. А так… Если только не он сам выбросил бумажник, то…

– Перестань, Павел, – поморщился Мерзликин. – Твой цинизм меня иногда убивает. Олег все же был неплохим человеком, хорошим специалистом. Я теперь без него…

– Я пытаюсь называть вещи своими именами, – возразил мужчина.

– Ты мне главное, главное скажи!

– Что главное?

– Почему это случилось? Кому это надо? – рыкнул Мерзликин злобно, но на собеседника его тон не произвел никакого впечатления.

– Не горячись, Николай Владимирович, не горячись! – Мужчина холодно глянул исподлобья на Мерзликина. – На все нужно время. Это может оказаться заурядным грабежом.

– Заурядным? – переспросил Мерзликин. – Ты сам?то веришь в то, что говоришь? А бумажник на другом конце Москвы?

– В жизни бывают и не такие случайности и совпадения.

– А может, ты мне чего?то недоговариваешь? – насторожился Мерзликин.

– А ты мне? – тут же ответил вопросом на вопрос мужчина.

Этому пустырю было очень много лет. Образовался он после того, как снесли два старых дома, две замшелые, посеревшие от времени «хрущевки». Поначалу пустырь выглядел сиротливо. Особенно в глазах тех, кто вырос в этих дворах московской окраины. Где дрались с «блинами», как называли пацанов, живших в трех ведомственных домах Ремзавода. Дома, по прихоти какого?то муниципального или заводского начальства, были выкрашены в желтый цвет, и общее название в подростковых головах родилось само собой – «блины».

Сначала дрались, потом как?то так повелось, что «блины» стали приходить на самодельный каток с клюшками, и хоккейные баталии прекратили войну. Потом появилась летняя игровая площадка, следом гимнастический городок. Через какое?то время «желтые» дома снесли, и двор как?то сразу осиротел. Именно тогда Лариса Горчакова и пошла записываться в секцию спортивной гимнастики. Во дворе все реже пацаны крутили «солнце» на турнике, все реже слышался звон отбиваемого над сеткой мяча. Все реже дворовые девчонки с визгом и восторженными воплями комментировали забитые голы.

Теперь, когда не стало и «хрущевок», повзрослевшая Лариса с грустью вспоминала их двор. В одинокой девятиэтажке энтузиастов?спортсменов больше не находилось. И спортивный городок постепенно сгнил, проржавел и развалился. Как следствие, все чаще на пустыре, на торчащих из земли среди лопухов бетонных блоках виднелись дымки сигарет. Это новое поколение стремилось к взрослой жизни. Потом участковый дядя Саша стал гонять юных курильщиков, и пустырь замер, как будто умер совсем. И ходить по нему стало еще грустнее.

Лариса ходила через этот пустырь потому, что так было ближе. Ей давно уже стукнуло двадцать два, выше мастера спорта она не поднялась и теперь, ради собственного удовольствия, ходила в спортивный зал клуба Машиностроителей помогать тренировать на общественных началах начинающих девчонок. Три раза в неделю после работы она сходила с автобуса возле клуба, три раза в неделю шла вечером в половине десятого через этот пустырь. Через темный, отдающий детством, родной, навевающий щемящие чувства пустырь. И Ларисе никогда не приходило в голову, что этого пустыря следует бояться, что он может таить в себе опасность. Смертельную опасность.

Этого мужчину она видела раньше, это точно! Откуда он взялся? Зачем? Что он тут делает? Мысли лихорадочно пронеслись в голове девушки, когда перед ней как из?под земли при ярком лунном свете появился вдруг человек. И ощущение огромной пустоты вокруг вдруг сделалось осязаемым. Пустота на сотни метров вокруг. Никого! Вообще. Только она и он. И его страшные глаза, которые блестят, сверлят ее.

Ее тренированное, гибкое и сильное тело вдруг перестало повиноваться, страшная слабость накрыла холодной волной. Лариса сделал шаг в сторону и сразу споткнулась о металлический штырь, оцарапав себе лодыжку.

– Не надо… – плачущим голосом взмолилась она, – пожалуйста…

Но жесткие грубые руки уже схватили ее за плечи и опрокинули прямо на землю, на густую влажную траву. Лариса попыталась ползти, она дергала ногами, когда грубые твердые пальцы, шаря в подоле ее короткой юбки, коснулись ее трусиков. Она попыталась закричать, но ее вдруг рывком перевернули на спину, и что?то с такой силой ударило ее в голову, что, казалось, череп зазвенел, как колокол. Слезы брызнули из ее глаз, и она провалилась в тошнотворную темноту…

Глава 4

– Что у нас по Жидкову? – повернул голову в сторону угрюмого полковника Гурова Орлов. Затем несколько раз призывно постучал карандашом по столу, прося внимания офицеров. Утреннее совещание сегодня затянулось, и приходилось снова делать замечания.

– Ничего нового, – коротко ответил Гуров и замолчал. Он понял, что его ответ в данный момент звучит несколько некорректно, и добавил: – Работаем с новыми свидетелями, отрабатываем все версии, включая и версию ограбления. Пока внятных причин умышленного нападения мы не находим.

– М?да, – обронил Орлов с недовольным видом. – И что мне прикажете докладывать наверх? С меня ведь спрашивают.

Вопрос был чисто риторическим. И Гуров, и генерал Орлов, и Станислав Крячко, все трое были старыми друзьями и прекрасно понимали, что Орлов уже давно перестал быть сыщиком, а стал администратором. Опытным, умным, но все же администратором. И Гуров не раз признавал, что это очень здорово, что его начальником является именно Орлов, а не кто?то другой. Генерал, опытный оперативник, с которым они работали вместе еще в МУРе, хорошо знал работу уголовного розыска, хорошо знал Гурова и не менее хорошо знал, как и что докладывать наверх, когда на него наседали по тому или иному преступлению, требуя быстрого, почти мгновенного раскрытия.

– Придется нам изучать бизнес Мерзликина досконально, – вставил Крячко. – Очевиднее всего, что похищение Жидкова связано именно с его работой коммерческого директора в концерне Мерзликина.

– Почему? – угрюмо спросил Орлов.

– Бумажник, – напомнил Гуров.

– М?да, – кивнул Орлов. – Бумажник. Нераспотрошенный, подброшенный в людное место дачного поселка бумажник.

– В такое место, где его обязательно найдут, – добавил Лев. – Нет, я настаиваю, что это подсказка со стороны преступников. Этого нельзя упоминать в докладах наверху, но я уверен в этом. Тут преступление не против Жидкова лично. Жидков инструмент, а не жертва. Или жертва, но случайная. Или жертва, но необходимая в данный момент, в данной конкретной ситуации.

– Туманно, Лев Иванович, – хмыкнул Орлов.

– Пока не готов расшифровать, – буркнул Гуров. – Главное, в чем я почти уверен, это то, что преступление в отношении Жидкова связано с бизнесом, а не с личной жизнью, потому что у Жидкова ее почти не было. Он был весь в работе.

– А эта художница?

– Художница – дело временное и почти закончившееся. Мы готовы доложить новый план работы по делу Жидкова.

Орлов открыл было рот, чтобы дать согласие, но в этот момент вошел один из его помощников с распечаткой в руках. Мельком бросив взгляд, Гуров понял, что это какой?то список или план. Что за срочность? Во время планерки Орлов обычно никому не велит входить. Если только не… Третья мировая война…

Орлов кивнул, взял лист бумаги и стал быстро читать. Гурову показалось, что часть информации генерал просто бегло просматривает, наверное, она уже ему знакома. А внизу листа взгляд Орлова уперся и замер. Многие офицеры, хорошо зная своего шефа, выжидающе стали смотреть на лист в его руках.

– Так! – в обычной своей манере заявил Орлов. – Дожили… Доработались, дальше ехать некуда! Поздравляю, в Москве появился сексуальный маньяк.

Офицеры возбужденно загалдели. Орлов выждал около минуты, когда атмосфера успокоится, и принялся доводить информацию. Из сводки, анализ которой прилагался ниже в представленном Орлову документе, следовало, что вчера вечером полиция обнаружила третий по счету труп молодой женщины с признаками сексуального насилия и нанесения тяжких телесных повреждений, повлекших за собой смерть. Гуров тут же задал свой коронный вопрос:

– Объединяющие признаки наличествуют?

– Да, – кивнул Орлов. – Нападение в безлюдном месте. Маршрут жертвы, по показаниям свидетелей, привычный. Изнасилование проводилось, когда жертва лежала на спине. Оглушающий удар тупым предметом по голове в район левого виска. Вот, собственно, и все признаки.

– Ну, это не есть признаки, – возразил Лев. – Три случая, и типичные действия. Вполне может оказаться совпадением.

– Ладно, посмотрим, – нахмурился Орлов. – Так, кому я это поручу…

Гуров и Крячко приехали в МУР в тот самый момент, когда в кабинете майора Зотова находился мужчина средних лет, среднего роста и вообще средней внешности. Если бы не низко растущие от бровей темные волосы, делавшие его лицо сосредоточенно?угрюмым, было бы сложно, к примеру, составить его словесный портрет. Хороший костюм и уверенная посадка головы подчеркивали если не высокий социальный статус мужчины, то уж высокие доходы – однозначно.

– А… вот как раз. – Выходя из?за своего рабочего стола, Зотов протянул руку сыщикам из главка. – Знакомьтесь, это Реутов Павел Иванович, начальник службы безопасности господина Мерзликина.

Крячко сел в сторонке, а Гуров, обойдя Реутова, сел за соседний стол и стал с интересом смотреть на мужчину.

– Вот и встретились мы с неуловимым начальником службы безопасности, – сказал он. – Очень давно хотели с вами побеседовать, Реутов. С тех пор как вас допросил следователь, вы просто игнорируете наши просьбы о встрече. Что так?

– Я не игнорировал, просто был очень занят. Освободился и приехал, – бесцветным голосом ответил мужчина.

– Как же вы не уберегли второго человека в вашей фирме? – прищурился Гуров.

Он хотел попытаться вывести Реутова из себя, заставить проявить эмоции. Сыщику не нравилось это каменное выражение лица. Как будто сидишь и правда перед каменной стеной, а в ней – ни окна, ни двери, ни пролома. Гладкая стена, и не знаешь, что делать и как туда попасть. Неуютное положение. Дискомфорт. И как беседовать, тоже непонятно.

– Все произошедшее было неожиданностью для всех нас. Ничто не предвещало такого развития событий, – монотонно заговорил Реутов. – У Жидкова не было проблем с сослуживцами, с посторонними. Ему никто не угрожал и не предъявлял требований или претензий. Он просто исчез, и все. Мотив похищения или убийства мне неизвестен.

– Вы, я полагаю, ведете свое параллельное расследование? – спросил Лев.

– Да, это моя обязанность – принимать и другие меры, вне зависимости от хода официального расследования.

– Что?то нарыли?

– Нет.

– И все?

– Что?

– Послушайте, Реутов, – усмехнулся Гуров, – с вами определенно невозможно разговаривать. Вы же прекрасно понимаете, что нас интересуют все сведения, любые крохи информации, касающиеся дела об исчезновении Олега Васильевича Жидкова. Любые! А вы ведете себя так, как будто мы сплетни на базаре обсуждаем, а вы не любитель сплетен. Может, хватит?

– Мне действительно ничего нового не удалось узнать, – без тени раскаяния или оправдания заявил Реутов.

– Внутри вашего концерна вы, значит, причины не видите?

– Если вы намекаете, что Мерзликин мог избавиться от своего главного помощника по какой?то причине, то вы ошибаетесь. Жидков был незаменимым помощником и важной фигурой в концерне. Более того, я вам скажу по секрету, он намеревался сделать Жидкова компаньоном. Настолько он в нем нуждался и так сильно хотел привязать его к своему бизнесу.

– У Мерзликина проблемы в последнее время были? Я имею в виду такие проблемы, которые связаны с криминалом или могли иметь криминальные последствия.

– Нет, – не раздумывая, покачал головой Реутов. – Бизнес у Мерзликина шел ровно, без встрясок и сбоев. Он хороший бизнесмен. И то, что он еще не владеет международной корпорацией, говорит лишь о его осторожности и о том, что он не любит рисковать слишком сильно.

– Вы так хорошо осведомлены о его бизнесе? – спросил Крячко.

– Нет, в бизнесе я мало понимаю, – не поворачивая головы, ответил Реутов. – Но моя служба часто сопровождает основные сделки. Идет проверка надежности фирм, не являются ли они фирмами?однодневками, какова их репутация, финансовая стабильность, платежеспособность, не находится ли под арестом или в залоге имущество и вообще все, что касается основных средств предприятий.

– Ладно, ладно, – перебил Реутова Гуров. – Работу вашей службы мы себе представляем. Значит, новых проектов и новых фирм?партнеров у Мерзликина не появилось?

– Н?нет, – с некоторой заминкой произнес Реутов.

– Не точно или вы не уверены? – тут же ухватился за эту паузу Гуров.

– Мне заданий не поступало на проверку новых партнеров, – отрицательно покачал головой Реутов. – Но это не значит, что новых проектов нет. Просто разработка проекта может быть на той стадии, когда моя помощь еще не нужна. Мерзликин ведет переговоры, условия оговаривает, свой интерес отстаивает, а когда дело дойдет до подписания контракта, он мне может поручить проверить нынешнее состояние фирмы?партнера.

– Но вы же могли видеть представителей этой фирмы у вас в офисе, могли догадываться. Или Мерзликин, например, ездил к кому?то…

– Вы не представляете, сколько посторонних лиц постоянно бывает в офисе. А допытываться у водителя, куда и на сколько уезжал мой шеф, пока оснований не было. Хотя…

Это было неожиданно. Лицо Реутова как?то неуловимо изменилось и стало глубоко задумчивым. Как будто он позволил себе снять маску. И слово «хотя» он произнес не совсем уверенно. Странно, что у такого человека вообще могут выскакивать такие неуверенные слова с такими неуверенными интонациями.

– Что? – спросил Гуров.

– Есть у меня такое ощущение, – Реутов наконец?то посмотрел Гурову прямо в глаза, – что Мерзликин в последнее время чего?то опасается.

– Чего проще, – хмыкнул Крячко, – спросили бы у него.

– Спрашивал. Он отрицает, но меня не проведешь. Единственное, чего я не уловил, когда именно появилось это ощущение, до исчезновения Жидкова или после. Скорее всего, после, и, наверное, из?за этого исчезновения тоже. Да, я пытался поговорить с Мерзликиным, но он все отрицает.

– А в чем его боязнь выражается, сформулировать можете?

– Не боязнь, а опаска. Это разные вещи, – возразил Реутов, снова нацепив свою непроницаемую и лишенную эмоций маску. – Проявляется она в мелочах. Он стал чаще звонить жене и дочери среди дня. Раньше я не слышал, чтобы он запрещал дочери поздние прогулки с подругами. Еще он делает паузу в словах, когда дело касается чего?то нового, будто заново оценивает ситуацию на предмет опасности. И когда он выходит из офиса на улицу, то теперь смотрит по сторонам, чего за ним раньше не замечалось.

– Может быть, он опасается за свою жизнь и за жизнь близких именно потому, что беда уже случилась с его помощником? – предположил Крячко.

– Может.

– А может он знать или догадываться, откуда исходит опасность и от кого?

– Может, – так же односложно ответил Реутов.

– Может или знает?

– Это мне неизвестно. Я же говорю, он на эту тему со мной не разговаривает и все отрицает… Исчезновение Жидкова он переживает сильно. Я раньше и не знал, что Мерзликин может так переживать. Раньше он был человеком железным.

– Жизнь прочность многих из нас подтачивает, как жук? древоточец, – философски заметил Стас.

Реутова отпустили через час после того, как он клятвенно пообещал делиться информацией, которую может получить в результате своих частных расследований. Гурову почему?то показалось, что начальник службы безопасности все же пребывает в состоянии некоторой растерянности. Еще бы, помощник шефа исчез, шеф взволнован, а Реутов не в состоянии сказать по этим поводам что?либо путное.

Следующим на очереди был начальник юридической службы концерна «Подмосковный», с которым Гуров бился около часа и абсолютно безуспешно. Ушлый юрист уходил от ответов, ссылался на законы и так ничего сыщику не сказал. На что Гуров не особенно и рассчитывал. Больше он рассчитывал на Крячко, который нашел подход к молоденькой девочке, работавшей в юридической службе концерна. Она как раз готовила изменения в уставные документы фирмы и знала, что там должна фигурировать фамилия Жидкова.

Значит, никто не врал, что Мерзликин хотел ввести своего коммерческого директора в состав учредителей. Гуров в десятый раз связался с секретаршей и в десятый раз получил ответ, что Мерзликина нет на месте, что он свяжется с господином полковником, как только немного освободится. Можно было вызвать главу концерна к себе повесткой, но Гуров не хотел, чтобы допрашиваемый «встал в позу». Так откровенного разговора не получится, а он нужен именно такой, и никакой другой. Дважды Мерзликин брал телефон, дважды лично извинялся, ссылался на занятость в связи с тем, что у него теперь нет такого помощника, а бизнес ждать не будет. И дважды обещал связаться с Гуровым, как только освободится.

Еще трое суток прошло в поисках. Удалось вполне доверенно поговорить с четырьмя сотрудниками фирмы Мерзликина, и все четверо подтвердили, что никаких предпосылок к исчезновению коммерческого директора не было. Даже подумать никто не мог… Но Гурову очень не хотелось верить в банальное ограбление. Не верилось как?то.

– Гуров! Быстро ко мне! – рявкнул в трубке голос Орлова. – Стаса возьми!

Опешивший от такого нажима и даже чуть отстранив телефонную трубку от уха, Гуров выразительно посмотрел на Крячко, который переводил дух и поглядывал на журнальный столик с чайником, заваркой и блюдечком с лимоном.

– Что?то случилось, – опуская трубку аппарата внутреннего телефона, прокомментировал Лев. – Пошли!

– Не судьба! – с философской обреченностью вздохнул Крячко и послушно двинулся к двери.

Факт, что срочный вызов последовал после вечерней внеплановой планерки, ни о чем не говорил. В стране, да и в столице, ежеминутно случалось очень много происшествий, несчастных случаев, похожих на преступления, преступлений, похожих на несчастные случаи, и не завуалированных преступлений, чтобы удивляться, что тебя срочно «дернут» к начальству. За такими вызовами следовали, как правило, срочные вызовы на место преступления, срочные вылеты в другой город и тому подобные изменения личных планов на вечер.

Гуров и Крячко вошли в кабинет Орлова, когда генерал с кем?то на повышенных тонах разговаривал по телефону. Махнув сыщикам, чтобы сели на мягкий уголок у окна, шеф еще несколько минут отчитывал кого?то из сотрудников территориальных органов внутренних дел. Когда пар вышел окончательно, Орлов швырнул трубку… посидел несколько секунд, а потом медленно и старательно поправил трубку на телефонном аппарате.

– Значит, так, ребята. – Выбравшись из своего глубокого рабочего кресла, он прошелся по кабинету, засунув руки в карманы. – Придется вам подключиться к еще одному делу. Я имею в виду нашего маньяка?насильника.

– Петр, нам не разорваться, – начал было Гуров, но осекся. Что?то в лице Орлова подсказывало, что он приготовил какой?то сюрприз и возражать, видимо, неуместно, глупо и несвоевременно.

– Не разорветесь, – хмыкнул Орлов и остановился, глядя исподлобья на старых друзей. – У нашего маньяка три зарегистрированных жертвы.

– Три трупа, – понимающе кивнул Крячко.

– Три жертвы, – возразил Орлов. – А трупа только два. Я, думаете, по какому поводу сейчас вот так непедагогично и неприглядно себя вел, разговаривая по телефону? Вторая девушка, оказывается, выжила. А теперь у нас есть еще и четвертая жертва!

– Это понятно, раз он…

– И зовут ее Ольга Николаевна Мерзликина, – перебил сыщика Орлов.

Крячко поперхнулся на полуслове, Гуров замер с удивленным выражением лица. Орлов смотрел на своих друзей и кивал головой с нехорошей усмешкой.

– Дочь, надо полагать, – медленно произнес Лев. – Она… погибла?

– Ей повезло больше, чем другим, – усевшись в кресло напротив друзей, стал рассказывать Орлов. – Нападение не завершилось, его спугнули. Девушка не пострадала, но находится в состоянии шока, как мне заявила ее мать. Она, мать я имею в виду, очень напугана и готова встретиться с сотрудниками уголовного розыска прямо сейчас, чтобы дочь могла внятно еще раз дать показания. Майору Зотову я звонил, он говорит, что при первом допросе Мерзликина вообще ничего внятного не сказала. Но протокол он прислал.

– А что ты там насчет второй жертвы говорил? – напомнил Крячко.

– Совершенно случайно выяснилось, что вторая девушка осталась жива и находится в клинике. У нее тяжелая травма головы, но она жива. Выясняйте ее состояние, возможность допроса. Нам нужны приметы этого подонка. Теперь вам придется и этого маньяка курировать, раз дело коснулось личности Мерзликина.

– Ты хочешь сказать, – кивнул Гуров, – что нападение на дочь Мерзликина может оказаться не случайным, что кто?то мог сработать под маньяка?насильника?

– А ты не допускаешь такого варианта? – грустно усмехнулся Орлов.

Ситуация располагала к тому, чтобы разделиться и начать отрабатывать все версии параллельно и одновременно. Гуров поехал домой к Мерзликиным, отправив Крячко в клинику к пострадавшей девушке. Станислав при нем созвонился с главным врачом и… получил разрешение на кратковременную беседу под надзором лечащего врача.

Квартира Мерзликина находилась на четвертом этаже элитного дома на Балаклавском проспекте, и добрался сыщик до места на служебной машине довольно быстро. Дверь открыла высокая женщина с распущенными волосами, одетая в спортивный костюм, выгодно подчеркивающий ее красивую пышную фигуру. В молодости жена Мерзликина была, видимо, красива, а сейчас кожа лица и шеи стала сдавать. Может, косметические процедуры не помогали или индивидуальные особенности влияли. Впрочем, женщина могла просто не следить за собой, такое иногда бывает и в богатых семьях.

– Полковник Гуров, Лев Иванович. – представился сыщик. – А вы… Лариса Евгеньевна Мерзликина?

– Да, – чуть слышно произнесла женщина и двинулась в глубь квартиры через круглый обширный холл, служивший здесь прихожей.

Войдя в гостиную, она не предложила гостю сесть, а лишь заявила, что сейчас приведет дочь. Гуров прошелся вдоль стен, разглядывая постеры. Работы были не халтурные, авторские. В доме с культурой было все нормально, а вот с ее проявлением – не очень.

– Здравствуйте, – прозвучал за спиной девичий голосок, в котором не было угнетенности, пережитого страха или унижения, как ожидал сыщик.

Гуров повернулся и увидел высокую девушку в джинсах, легком топике, едва приоткрывающем животик. Она кивнула гостю и уверенно уселась на большой диван, поджав под себя одну ногу. Мать демонстративно села в кресло напротив дочери, опять забыв предложить присесть гостю. Гуров сам сел на диван рядом с девушкой.

– Вас Олей зовут?

– Да, – с готовностью согласилась девушка, и сыщику опять показалось, что она не выглядит как жертва насильника.

Хотя, если самого насилия не было… Судя по скупому протоколу первого допроса, Ольга Мерзликина шла через парк в половине одиннадцатого вечера с подругой. Потом они расстались, Ольга свернула в сторону своего дома, и через десять минут на нее напал незнакомец, лица которого она не видела. Гуров посмотрел на левое плечо девушки, на запястье. И там и там виднелись темные пятна продолговатой формы. Такие следы остаются, если сильно сжать руку. Например, от пальцев мужчины, если он не контролирует свою силу.

– Оля, я читал протокол, в котором вы описали, что произошло в парке, – начал Гуров.

– А если читали, то зачем приходить и снова травмировать девочку? – вступила в разговор ее мать со своего кресла. – Вы что, не видите, в каком она состоянии?

Лев посмотрел на Ларису Евгеньевну, с ее брезгливо?недовольным выражением лица, на девушку, которая выглядела сосредоточенной, немного возбужденной, но никак не убитой насилием, надругательством. Кажется, характер у девочки не простой и не слабый.

– Давайте я все же поговорю с вашей дочерью, – напомнил сыщик о цели своего визита. – Итак, Оля. Вы шли по парку, когда на вас напал неизвестный. Вы совсем не слышали его шагов, его приближения?

– Почему же, слышала, – тут же ответила девушка. – Он шел, торопился. Я даже один раз оглянулась назад, но было темно, и я видела только фигуру в темном, но и подумать не могла ничего такого. А потом, когда он меня догнал, я поняла, что он меня догонял.

– Как он вас схватил?

– Локтем за шею, – девушка показала как, – а другой рукой за кисть вот здесь. Я так разозлилась, что ногой его в голень, как учили! Он вскрикнул, а я подбородок опустила и под его локоть – это чтобы удушающего приема не было, а затем уж локтями начала его молотить… Потом голоса неподалеку раздались, там парни чего?то ржали. Ну, он меня отпустил и убежал.

– И вы его не разглядели, когда он убегал?

– Не успела! – энергично заявила девушка. – Я его, если бы запомнила, сама бы на улице отметелила. А так… успел смыться, урод!

– Оля, а этот человек не пытался ударить вас по голове, вы не заметили, что он в руке держал что?то тяжелое?

– Нет, не заметила. Я, когда горло освободила, увидела только его ногу. Он в синих джинсах был, дешевых, и кроссовки такие… типа адидасовских, только кожаные. Тоже дешевые.

– А какой у него был рост?

– Ну, на… – Девушка встала и показала рукой над своей головой. – Да, где?то вот так. Он когда за горло меня держал, то локоть точно горизонтально был направлен. Значит, я ему где?то под подбородок.

– А возраст?

Оля уставилась на сыщика. Потом медленно уселась на диван, снова поджав под себя одну ногу. Она смешно почесала в затылке, скривила задумчиво губы и снова посмотрела на полицейского:

– Не знаю. Не старик, это точно.

– Почему точно?

– Ну, старикам этого всего не надо, – храбро хмыкнула Ольга.

– А, собственно, чего «этого всего»? Может, он просто хотел вас ограбить?

– Я так и знала! – взвилась Лариса Евгеньевна. – Все хотят спихнуть с себя работу, никто работать не хочет. Девочку чуть не изуродовали, а вы все на грабеж хотите повернуть? По улицам уже ходить спокойно нельзя, маньяк на маньяке, а вы тут!

– Мам! – вдруг повысила голос девушка. – Хватит, что ль! Дай поговорить! Не видишь, что человек понять пытается. Ему приметы нужны.

– Здраво рассуждаете, – улыбнулся Гуров. – Детективы любите или склад ума у вас такой?

– Ну, не совсем, – махнула рукой Оля. – Кстати, в полиции на допросе ничего такого особенно и не спрашивали, там точно работать никто не хочет. А вы вот пришли…

– Ну, я тоже из полиции, так что зря вы так всех нас. Понимаете, первым делом важно зафиксировать происшествие, факт свершившегося. А уж потом мы начинаем досконально разбираться. Вот поэтому я и пришел. Давайте я вам все же задам один не очень приятный вопрос, но вы мне, пожалуйста, ответьте на него. Подумайте хорошенько и ответьте. Ладно?

– Ладно. – Девушка насторожилась, но храбро согласилась.

– Подумайте и ответьте, как вам показалось, собирался вас этот человек насиловать или нет?

– Как это? – машинально задала вопрос Ольга и вдруг вспыхнула розовой краской: – А, вы вон в каком смысле… Ну, как вам сказать…

– Вижу, что вы в замешательстве, – снова улыбнулся Гуров, приготовившийся задать очень важные вопросы, которые будут звучать неловко для девушки. – Я спрошу, а вы отнеситесь спокойно. Представьте, что у меня нет ни пола, ни возраста. Или что я доктор. Итак! Поняли вы, что он хочет изнасиловать вас или нет? Это можно понять по многим признакам. Пытался он залезть рукой вам под одежду, порвать ее? Произносил ли какие?то слова интимного характера, угрожал? Может быть, он не успел ничего такого, но вы поняли его намерения по учащенному дыханию, по возбуждению?

– Да вы что?! – снова взорвалась мать. – Откуда девочке знать про сексуальное дыхание. Вы в своем уме? За кого вы ее принимаете? За шлюху подзаборную?

Гуров и Ольга почти одновременно махнули на нее рукой, и она, потрясенная, замолчала, переводя возмущенный взгляд с дочери на полицейского и обратно.

– Не знаю, как вам сказать, – задумчиво заговорила Оля, уткнувшись взглядом в пол. – Ну, дышал он… учащенно, но он же догонял меня, почти бежал. А из того, что вы перечислили… Трудно сказать. Я же сразу вырываться начала, он пытался удержать меня. Все его усилия уходили на это, а не на то, чтобы там что?то расстегнуть на мне или еще что… Не знаю. Может, и правда он хотел зажать мне рот и велеть снять золото и отдать мобильник?

– Хорошо, я вас понял, – одобрительно кивнул Гуров. – Тогда еще один вопрос. Узнали бы вы этого человека на улице?

– Как, он же за спиной был!

– А когда вы издалека его видели. Может, по приметной походке, осанке?

– Нет, наверное. Он мне как темное пятно вспоминается. Нет, не узнаю.

– А если вас незнакомый мужчина точно так же схватит, вы сможете сказать, тот это или не тот?

Гуров ожидал нового взрыва негодования со стороны мамаши, но женщина промолчала. Оля пожала плечами, на несколько секунд замерев в этом положении, потом посмотрела на сыщика и, отрицательно покачав головой, ответила:

– Нет, наверное. Ничего такого особенного в нем не было, чтобы запомнилось. Он и не говорил ничего, чтобы голос узнать. И не воняло от него ничем таким особенным.

Гуров смотрел на девушку и пытался оценить ситуацию с другой, нетрадиционной стороны – сексуальная она или нет. Да, маньяки часто нападают не на тех девушек, которые отличаются весьма сексуальными формами, а повинуясь своим, конкретным психологическим образам. Одни насилуют женщин сорока лет с длинными, до поясницы, волосами, другие именно женщин в синей кофточке, потому что когда?то душевная травма у него произошла именно по вине такой вот именно женщины.

Это все знакомо любому сыщику. А Ольга – худенькая бойкая девушка. Явно спортивная. Тело не из тех, какого можно страстно возжелать. Ну, думал Гуров, пусть это мои вкусы, но ни груди, ни, извините, попки, ни стройных ножек. Хотя она в джинсах, но и так видно, что нет там соблазнительных бедер, икр. «Мальчиковая» девочка, «свой парень» в компаниях! Надо внимательно просмотреть дела о трех предыдущих нападениях и сравнить образы жертв. Может, все как раз соответствует?

В палату Станислава проводил лично главный врач, не успевший уехать домой после окончания рабочего дня. Он разговаривал с важным гостем торопливо, словно оправдываясь. Пожилой мужчина, худощавый, до пенсии год или два. Хочет удержаться на этой должности в бюджетной организации. А может, просто беспокоится, что визит к пострадавшей лишь повод, а полиция начнет копать совсем в другом направлении. Хищения бюджетных средств? Нецелевое использование? Да ладно, подумал Крячко, не о том я думаю. Думать надо о том, почему в полиции не узнали, что жертва осталась жива.

– Скажите, Андрей Анатольевич, – он вдруг остановился и повернулся к главврачу лицом, – вы сообщали следователю, что девушка осталась жива?

– Я… мы, безусловно, сообщаем в таких случаях, но тут вина, видимо, не наша. После вашего звонка я попытался разобраться и понял, в чем тут дело. Я даже с дежурными регистраторами успел переговорить, провел, так сказать, служебное расследование. Видите ли, пациентка сразу, когда ее к нам доставили, давала показания следователю. Затем у нее наступило ухудшение, потом почти недельная кома из?за черепно?мозговой травмы. И следователь перестал ею интересоваться, но это, посчитал я, не наше дело. Но узнал, что следователь справлялся по телефону в регистратуре… Понимаете, у нас на тот момент находились на излечении две Финогеновых.

– И что? – удивился Крячко. – Они же в списке рядом, раз фамилии одинаковые. Я так понял, что кто?то из ваших сотрудников…

– Вы правильно поняли. Финогенова Инна, попавшая к нам после страшного ДТП, скончалась. А Финогенова Ирина, которая вас интересует, в день поступления не могла вспомнить своих данных. Бывает такое, кратковременная потеря памяти. А единственный документ, который был при ней, как я потом узнал, забрал следователь. Иными словами, о том, что у нас в палате лежит Финогенова Ирина, мы узнали лишь два дня назад. А на вопрос следователя о «Финогеновой И.», естественно, ответили, что умерла. Тогда у нас по документам была одна Финогенова И. Чудовищная ситуация!

Крячко был согласен, что ситуация в самом деле чудовищная. И не только здесь. С этим следователем стоит разобраться. И с оперативниками из местного отдела полиции! Бракоделы! Но это все потом, а сейчас главное, что пострадавшая жива и она – потенциальная свидетельница. Крячко торопливо шел по коридору, часто даже обгоняя главного врача.

– Вот Сергей Иванович, – торопливо представили сыщику лечащего врача.

Крячко с готовностью пожал широкую теплую ладонь молодого мужчины в очках с толстенными стеклами и буквально потащил его за собой в сторону палаты в отделении интенсивной терапии. Уже хороший признак, что Финогенову перевели из реанимации. Правда, как подсказывал жизненный опыт, из реанимации в некоторых медучреждениях переводят и тех, кто безнадежен.

Главный врач наконец отстал с обреченным видом. Стасу стало даже немного жаль этого пожилого человека, но предаваться жалости было некогда.

– Вот сюда, – предупредительно толкнул дверь перед полковником Сергей Иванович и пропустил его в палату. Белый кафель, стерильный кондиционированный воздух, хромированные ручки аппаратуры, и только одна кровать с лежащей на ней женщиной. Вообще?то слово «кровать» к этому сложному и многофункциональному устройству подходило мало.

Крячко сел на предложенный врачом табурет и посмотрел в лицо пациентки. Голова в плотной повязке, лицо осунувшееся, продолговатое, бледное. Веки дрогнули, и девушка открыла глаза. Это были удивительные глаза. Затуманенные болью, опустошенные долгим пребыванием в коматозном состоянии, они все равно оставались прекрасными девичьими глазами. Большими, светло?голубыми, как два небесных омута. Крячко невольно улыбнулся. И улыбка его, добрая, открытая, оказалась очень кстати.

– Вы кто? – шевельнулись губы.

– Меня зовут Станислав Васильевич, – представился Крячко. – Я пришел справиться о вашем здоровье, поговорить. Вот и Сергей Иванович не против.

Девушка чуть шевельнула ресницами и губами, видимо, пыталась улыбнуться.

– Вы из страховой компании? – прошептала она.

– Почему? – опешил Крячко, старательно держа на лице благодушную улыбку.

– Это так… шутка… помните фильм «17 мгновений весны»… радистка Кэт.

Крячко вспомнил этот эпизод из фильма. Да, определенная аналогия была. Надо же, в таком состоянии она еще и шутит, и помнит, и сравнивает. Значит, с головой у нее все в порядке, а то бывает – «тут помню, тут не помню».

– Я из полиции, Ирочка, – похлопал Крячко девушку по руке. – Вот дождались, когда тебе стало получше, и сразу пришел поговорить.

– У меня другой… следователь…

– Я не следователь. – Крячко чуть поморщился, понимая, что утомляет девушку ненужными уточнениями. – Я из уголовного розыска. Вы сможете мне ответить на несколько вопросов?

– Да… конечно.

Этот ответ из двух слов, а не просто «да», кажется, успокоил и врача, который несколько расслабился и снова откинулся на спинку стула. Надо было экономить время, силы раненой и начать задавать вопросы.

– Ириша, я буду задавать вопросы, а ты постарайся отвечать поточнее и не стесняйся, ладно? Что полицейский, что врач, мы все делаем одно благородное дело.

Крячко говорил спокойным тоном и с мягкой улыбкой, чтобы расслабить девушку. Он знал, что удар был нанесен ей в височную область головы с левой стороны. Что преступник напал сзади. Что он успел изнасиловать девушку, пока та была без сознания. Это чудо, что ее сердце не остановилось, а мозг не перестал работать. Помнила ли она про изнасилование? В этом и заключается искусство оперативника – уметь задать вопрос так, чтобы не пропадало желание отвечать, расположить к себе свидетеля, заставить его поверить, что от его показаний зависит вообще судьба расследования, жизни и здоровье еще десятков людей.

Девушка отвечала довольно быстро и почти без пауз. Она не видела нападавшего, хотя он появился почти перед ней. Было темно, дурацкое освещение. Он схватил за руку, дернул на себя, а потом удар по голове, и все. Рост – выше ее. Телосложение? В темноте все кажутся крупными, кроме откровенных дохляков. Одежда? Серая или черная. Такая, что в темноте неразличима. Лицо, волосы? Лицо продолговатое, волосы острижены почти под расческу. Одно время пацаны так любили стричься да уголовники, как показывают в кино.

Врач начал беспокойно ерзать на стуле и демонстративно посматривать на наручные часы. Крячко мысленно ругнулся и стал торопливо задавать оставшиеся вопросы. Особые приметы, характерные признаки, признаки готовившегося изнасилования. Мало ли было случаев, когда один напал на женщину, ударил по голове, снял кольца и сережки и смылся, а другой урод, проходя за этими же кустами и видя беззащитную жертву, насиловал ее уже в бессознательном состоянии. Полиция же потом искала одного вместо двоих.

Увы, неизвестный сразу полез ей под юбку, стал хватать за бедра. Между прочим, синяки на бедрах и голенях были у первой и третьей жертвы. И, кстати, все три первые жертвы были одеты примерно одинаково. У всех трех – короткие сексуальные юбочки. Что тут сделаешь, сколько служба профилактики бьется, особенно с молодежью. Ну чего вы хотите от хулиганов и маньяков, когда вы одеваетесь так, как будто специально хотите их к себе заманить. Правда, возражения молодежи тоже вполне логичны. А почему я не могу одеваться так, как мне нравится? И только потому, что на улицах полно хулиганов и встречаются даже маньяки? Так извините, господа полицейские, это ваша работа – очищать улицы от всякой мрази…

– Нелегок генеральский хлеб, – с притворным сочувствием продекламировал Крячко, когда они с Гуровым заходили в кабинет Орлова в половине первого ночи.

– Зато ты свеж и бодр, как будто спал весь день, – усмехнулся Орлов и потер затылок.

– Я кофе мало пью, – заявил Стас, положив на стол ноутбук, потирая руки и направляясь к угловому мягкому диванчику, где на столике дымился вскипевший чайник и призывно красовались бутерброды с колбасой и сыром. – Много кофе создает ощущение осоловелости, оно сродни состоянию опьянения. Кофе хорош, когда ты его выпиваешь в удовольствие пару чашек в день.

– Все? – с иронией посмотрел на Крячко генерал. – Вот чего я всю жизнь понять не могу, так это откуда у тебя знания и собственное мнение абсолютно по всем вопросам, а? Когда ты успеваешь?

– Не дергало бы начальство по ночам, я бы больше постиг в этой жизни знаний и личного опыта, – деловито расставляя чашки, парировал Крячко.

– Чего он такой довольный? – тихо спросил Орлов у Гурова, сидевшего на диване, блаженно вытянув ноги.

– А у нас интересные новости, Петр, – прикрыв глаза, ответил Лев. – Многое теперь придется переосмыслить.

– Ну, давайте, что вы там нарыли нового, – сказал Орлов, принимая из рук Крячко чашку.

Станислав многозначительно задрал указательный палец, со стуком поставил свою чашку и ринулся к столу за ноутбуком. Усевшись снова на диван, он открыл его, стал что?то искать, скользя пальцем по панели, и через несколько секунд повернул его экраном к Орлову:

– Смотри, Петр! Это фотографии, которые нам прислали родственники трех первых девушек, подвергшихся нападению нашего гипотетического маньяка. Верхнюю папку пока не открывай, это фотографии Ольги Мерзликиной. Посмотри сначала фотки других трех. Они там в разных ракурсах и видах.

Орлов придвинулся к ноутбуку, нацепил на нос очки и стал молча изучать фотографии. Гуров и Крячко, переглядываясь, отхлебывали чай и уминали бутерброды. Орлов молчал, шевелил бровями.

– Ну? – Он, наконец, откинулся на спинку кресла и снял очки. – В чем вы меня хотели убедить? Девушки все одного типа. Схожая внешность, одинаковый стиль в одежде. Разница только в чертах лица, но это не важно, он ведь нападал на них в темноте. Все вполне вписывается в гипотезу о сексуальном маньяке.

– Ты не заметил разницы, – сказал Крячко. – Посмотри во?он ту папку на рабочем столе. Она называется – сравнение. Посмотри. Я там подобрал и выставил рядом четыре фотографии жертв в примерно одинаковой одежде и позах, какие только смог найти среди присланных.

Орлов снова нацепил очки и принялся рассматривать фотографии. Подняв голову, он посмотрел поверх очков на сыщиков:

– Мерзлякова худовата, ноги у нее не очень красивые, икры не развиты, бедра узкие.

– Точно, – нетерпеливо перебил Гуров. – Три первые жертвы были в прошлом спортсменками. У них тренированные ноги, хорошо выражены мышцы. При всей схожести внешности, они похожи только формой ног. Все остальное – кажущаяся схожесть. Это – молодость, возраст, манера одеваться.

– Ну, ребята, – с сомнением покачал головой Орлов. – Этого маловато, чтобы делать такие далеко идущие выводы.

– Мало, – согласился Лев. – Есть описание двух тел, первой и третьей жертвы, и результат осмотра повреждений на теле выжившей Финогеновой, который проводил врач. Синяки на груди – это ерунда, любой извращенец терзает грудь партнерши во время сексуального возбуждения. Но вот на бедрах и икрах трех жертв есть синяки от пальцев. Это не голословное утверждение. Там в отдельной папке – фотографии ног всех трех жертв. Рисунок синяков абсолютно идентичен, разница лишь в мелочах. А это уже показатель. Он страстно и с вожделением хватал их за ноги, вот что связывает все три случая.

– И это подтвердила Финогенова, – добавил Крячко. – Преступник полез первым делом лапать ее за ноги и шептал что?то про ее крепенькие ножки. Она сказала, что это было как?то… инфантильно, что ли.

– Та?ак… – Орлов медленно выпрямился, снимая очки и прислоняясь спиной к спинке дивана. – Надо полагать, что Мерзликина дала совершенно иные характеристики действиям насильника?

– Там как бы и о попытке изнасилования говорить пока рано, – усмехнулся Гуров. – Я почти час пытал ее с пристрастием. Девица боевая, в выражениях не стесняется. Не лапал он ее, про ножки ничего не говорил, под юбку не лез. Кстати, в момент нападения на ней были джинсы, а у трех ее предшественниц юбки. Преступник схватил ее за шею, к себе разворачивать лицом и валить спиной на землю не стал. Может, не успел, но в первых трех случаях у него это получалось быстро. А Мерзликина успела попинать его ногами и вырваться. Он же и не пытался ударить ее по голове.

– Имитация? – спросил Орлов. – Он «косил» под маньяка?

В кабинете воцарилась тишина. Крячко снова принялся наливать чай, Гуров смотрел на Орлова, как будто чего?то ждал. Генерал тяжело поднялся и, потирая затылок, прошелся по кабинету.

– Значит, имитация, говорите, – пробормотал он вполголоса. – Имитация, имитация… А каждое действие имеет под собой причину, как и каждая причина имеет за собой последствия. И что говорит Мерзликин? – Генерал остановился посреди кабинета и посмотрел на сыщиков.

– Вот?вот! И ты тоже подумал об этом, – удовлетворенно кивнув, произнес Лев. – И мы со Станиславом первым делом подумали об этом. А Мерзликин ничего не говорит. Он продолжает уходить от ответов, уклоняется от встреч, вчера он уехал в командировку, как нам сообщили в офисе. Но… один доверенный человек сообщил, что никуда наш дорогой Николай Владимирович не уехал, а вторые сутки ночует в комнате отдыха своего кабинета в офисе мясокомбината.

– А не пора ли его принудительно доставить… – начал было Орлов.

– Нет. Рано, – решительно отрезал Гуров, поднимаясь с дивана. – Начнем ломать ситуацию, и он поймет, что мы догадались. Пусть пока остается в неведении. А нам есть чем заняться и без него. Понимаешь, складывается впечатление, что все эти события не есть центр самого важного. Этот центр где?то рядом, а все эти… все это – второстепенное. Следствие, как ты сказал. А вот вокруг чего все это завертелось, нам надо выяснить. Без этого мы ничего не поймем.

Глава 5

– Придурок! – заорала Оля и со злостью грохнула дверью «Лексуса».

– Истеричка! – глухо отозвался ей вслед голос из машины.

«Лексус» сорвался с места и под дикий визг резины резко тормозивших машин влился в автомобильный поток на улице. Вслед неслись сигналы и отборный мат. Оля с ненавистью понаблюдала, как образовавшаяся на дороге пробка из?за выходки Лешки понемногу рассосалась, и, понурившись, пошла в темноту парка. Не хотелось никого видеть, не хотелось разговаривать. В душе была только горькая обида и злость.

Они познакомились месяц назад. И как все нахлынуло, как закрутило их… ее. Втюрилась, дура! Как девчонка сопливая! Но не прошло и месяца, как она застает его с другой. Ладно бы он кого?то в щечку поцеловал или его кто?то. Еще можно было отбрехаться. А тут… Он с этой сучкой прямо в машине лизался! Все мужики сволочи, скоты, животные!

Оля Мерзликина умела злиться. При ее характере попадаться ей под горячую руку было опасно. Даже родители в такие минуты предпочитали взять тайм?аут и оставить все вопросы или выяснение отношений на следующий день. Когда доченька переосмыслит, переварит и успокоится. А чтобы успокоиться, Ольге нужна была атмосфера полного уединения, желательно вакуум!

Она шла, пиная ногами мелкие ветки и отдельный мусор. Эта часть парка находилась на реконструкции. Меняли асфальт на тротуарную плитку, устанавливали новые лавки и низкие фонари, меняли ландшафтный дизайн территории. И тут не было света. Оля не заметила этого сразу потому, что темнота ей сейчас была комфортнее света уличных фонарей, лиц встречных прохожих и звуков музыки. Ей нужна была тишина, и она ее получила. И когда в этой тишине вдруг прозвучали глухие шаги, она вздрогнула, как от удара.

Девушка повернулась на звук шагов и тут же очутилась в цепких мужских объятиях. Она испугалась сразу и до похолодения в конечностях. В памяти всплыло прошлое нападение, нахлынувший уже потом испуг. Потом, когда она побывала на допросе у следователя, когда осознала, что с ней могло случиться, не испугайся насильник чего?то. А если бы не испугался, если бы правда ударил по голове, а потом издевался над ее телом, пока она без сознания, насиловал, лапал своими грязными ручищами?

Ольгу затошнило, ноги стали ватными, а в руках пропала всякая сила. Мужчина держал ее сзади и молча тащил куда?то в сторону. Волна дикого отчаяния захлестнула девушку, мысли метались в голове с истеричной хаотичностью, и никак не удавалось остановить их, заставить остановиться на каком?то решении, выходе. Кусок арматуры попался на глаза только потому, что несколько минут назад Ольга о него споткнулась. И она с дикой, животной радостью зацепилась за эту арматуру ступней, дернувшись в руках незнакомца.

У нее получилось ослабить его хватку. Насильник, или кем он там был на самом деле, от неожиданности выпустил девушку из рук. Ольга рванулась так, что у нее треснул рукав куртки. С диким криком она кинулась в сторону дороги, понимая, что это единственный ее шанс и другого просто не будет. Ведь в полиции ей говорили, что насильник сразу бьет своих жертв по голове. А ей повезло…

И вдруг Ольга споткнулась! Это было до того обидно, что она заплакала. Заплакала, пока летела на землю, беспомощно выставив перед собой руки. Сейчас… Сейчас он ударит ее по голове и начнет сдирать с нее джинсы… Мама! Мамочка!

Страшный хлесткий грохот прорезал тишину парка. Весь ужас, пережитый ею за эти минуты, вдавил Ольгу в грязный влажный строительный песок. Но в воздухе повисла тошнотворная тишина, в которой кто?то страшно хрипел и ворочался. А еще громко и торопливо топали ноги, и голос… она слышала призывный и знакомый мужской голос. Она не вспомнила, откуда он ей знаком, но внутри все сжалось, а потом разбухло от радости. Помощь! Люди! Спасена!

Гуров закончил допрашивать Реутова. Начальник службы безопасности концерна «Подмосковный» смотрел спокойно, не выражая ни волнения, ни показного безразличия. Такое ощущение, что с ним только что беседовал не полковник полиции из МВД, а сосед по номеру в пансионате. Беседовал, к примеру, о рыбной ловле, к которой Реутов равнодушен, или о пересоленном борще в ресторане, которого он даже не пробовал.

Гуров восхитился выдержке и самообладанию этого человека. А ведь несколько часов назад он стрелял в насильника. А до этого несколько часов следил за дочерью своего шефа Мерзликина, выполняя приказ о личной охране Ольги. Вообще?то он следил за ней уже несколько дней, негласно сопровождая ее во всех вечерних и дневных похождениях. Реутов никому не доверил выполнение этого задания, а взялся за исполнение сам.

На вопрос «почему» он ответил уклончиво. Это отговорка, что он никому не доверял из своих подчиненных и что дочь своего шефа ему дорога, как собственная. Чушь. Чтобы этому человеку был кто?то дорог? Чушь, что он набрал себе помощников, которым ни на грош не доверял. Гуров ему тоже не доверял. Реутов что?то скрывал, но молчал.

Формально действия Реутова были оправданны со стороны закона. Он имел разрешение на хранение и ношение огнестрельного оружия. Он в тот момент находился при исполнении своих должностных обязанностей по охране жизни и здоровья дочери своего непосредственного начальника. Мерзликин это подтвердил письменно. И стрелять у Реутова основания были, потому что девушка криком звала на помощь, потому что она упала, потому что неизвестный преследователь замахнулся на нее большим предметом, впоследствии оказавшимся обрезком водопроводной трубы, подобранной в парке.

В кабинет вошли Крячко и помощник дежурного. Гуров кивнул на допрашиваемого:

– Можете отпустить гражданина Реутова.

Крячко прошел к соседнему столу и уселся, положив один локоть на стол. Гуров хорошо знал своего напарника. Такую «нетерпеливую» позу Станислав принимает либо когда у него ничего не клеится и он раздражен, либо когда дела идут хорошо и он с головой в работе, но надо сидеть здесь и терять время. Сейчас он явно сидел и терял время.

– Ну что? – спросил Лев, когда Реутова увели в дежурную часть.

– Мерзликина я допросил сам. Лично. Сволочь он еще та, это я тебе заявляю с полной ответственностью. Я так и не добился от него, почему его дочка шляется в темное время суток, когда она от первого нападения еще не отошла. И ведь он сам же телохранителя к ней приставил. Значит, боялся. Так чего проще?

– Не горячись! А если он уверен в Реутове? Если уверен, что тот не даст его дочь в обиду?

– Ну, знаешь… Лев! – Лицо Крячко сделалось чересчур серьезным. – Я не представляю отца, который вот так откровенно мог использовать свою дочь как приманку. Он уверен был в Реутове, потому и послал его. Знал, что тот будет действовать наверняка!

– Ты перегибаешь палку. Я разговаривал с Ольгой, знаю, какой у нее характер. Она кого хочешь переспорит. От нее родители устают, как от…

– Знаю, – махнул Крячко рукой, явно остывая. – Мерзликин так и сказал, что ее не переспоришь. И что это малое из зол – отпустить ее, но приставить надежную охрану. Вопрос!

– Какой? – усмехнулся Лев. – А почему Мерзликин так уж был уверен, что на дочь нападут? Я тоже об этом подумал. Может, и не уверен, но Реутов явно суперпрофессионал, и он его послал. Ладно, не будем пока ломать голову. Еще что?то есть?

– Ты не поверишь, – вдруг нехорошо усмехнулся Стас, – мы установили личность маньяка.

– В прошлом судимый?

– Точно. Его пальчики в картотеке были. Большаков Владимир Николаевич. Три судимости. Две кражи и один разбой. Вышел чуть меньше года назад. Но это еще не самое интересное. Он, как и Мерзликин, родом из Самары. И четырнадцать лет назад они оба там проживали. Я проверил. Мерзликин перебрался сюда в 2003 году, Большаков сел в 2001?м. Тянул год, четыре и пять. Кстати, ты сам Ольгу Мерзликину допросил?

– Первым делом я допросил именно ее, пока у нее свежи все воспоминания.

– И что?

– Я надеялся, что она по каким?то признакам узнает в Большакове того, кто напал на нее в прошлый раз. Ничего серьезного или весомого. Захват шеи ей показался похожим, но что может сказать о захватах девушка? Она не профессионал, она просто перепуганная девушка. Сейчас в МУРе проверяют одежду и обувь Большакова на предмет возможного подтверждения нахождения ее на месте трех предыдущих преступлений. Сам Большаков пока без сознания, и допросить его можно будет еще не очень скоро. Нужно лететь в Самару.

– Да, – согласился Крячко. – Я думал об этом же. Какие?то интересные хвосты оттуда тянутся.

– Я к Орлову за командировкой, – поднялся из?за стола Лев, – а ты организуй оперативников МУРа на пристальное наблюдение за Мерзликиным. Бред какой?то! Маньяки, упорно нападающие на одних и тех же девушек повторно… Вообще много тут странного и нелогичного. Так не бывает, Станислав!

В отделе полиции Самары, который занимался делом Владимира Большакова в 2001 году, за эти годы сменился практически весь оперативный состав. Гурову показали уголовное дело, решение суда. Познакомиться с личным делом школьника Большакова не представилось возможным, потому что был парень детдомовским, а детдом уже много лет как перестал существовать. Дела не сохранились, сохранились лишь приказы, но не за все годы.

Гуров третьи сутки в Самаре, он по шестнадцать часов каждый день разыскивал бывших участковых, оперативников уголовного розыска, преподавателей. Последние четырнадцать лет были для местных архивов равносильны татаро?монгольскому нашествию. Почти ничего не осталось. К вечеру третьего дня Лев снова приехал к начальнику уголовного розыска территориального отдела полиции майору Воскобойникову.

Майор усмехался и разводил руками:

– Что делать, товарищ полковник, вспомните, какие это были годы. Говорят, в начале 90?х было еще хуже. А тут только кризис миновал. За время кризиса 1998 года столько всего изменилось, позакрывалось. Какие там архивы! Хорошо хоть уголовные дела сохранились да картотеки уголовников.

– Вы где были в 2001 году? – устало спросил Гуров майора.

– Я был студентом политехнического института, – рассмеялся Воскобойников. – В органах я всего девять лет. Начинал в патрульно?постовой службе, потом участковым. Семь лет в уголовном розыске. Сюда перевели на повышение из старших оперов из Волжского района.

– Скажите, Воскобойников, – вздохнул Гуров, понимая, что информация ему в руки не идет. – Какие самые крупные дела были в городе в период с 2001 по 2003 год?

– Ну, так сразу и не вспомню. Я же говорю, что в те годы отношения к полиции еще не имел. Если это важно, то я завтра к вечеру подготовлю такую информацию. Вам в виде справки?

– Можно в виде справки, – чуть помедлив, согласился Гуров.

Очень неприятно было сознавать, что поездка оказалась пустой. Надо было срочно придумывать, где и как раздобыть информацию. Но какую? Какая именно информация вывела бы его на события тех лет? Мерзликин был предпринимателем. Мелким по нынешним временам. Сохранились документы о регистрации его бизнеса. Потом реорганизация, закрытие, и все… Даже листка убытия Мерзликина с места проживания в Самаре не сохранилось. Теперь еще и прошлое Большакова оказалось туманным.

Оставалась еще надежда, что оперативники по месту жительства Мерзликина соберут что?то о его прошлом. Найдут бывших соседей, сотрудников его фирмы. Он тут, как выяснилось, имел цех по производству фарша (вон откуда у него страсть к мясному производству) и еще занимался производством салатов для розничной сети. Это помимо всякой мелочовки, которой тогда занимались все, – перевозки, ремонт машины, барахло из Турции.

– Хорошо, я подготовлю такую справку, товарищ полковник. Часам к пяти будет нормально? А то в шесть планерка и вам придется ждать. А знаете, какое самое громкое в то время было дело? – вдруг расплылся в мальчишеской улыбке майор.

– Ну? – хмуро спросил Гуров.

– Вы не поверите, – с живостью начал рассказывать Воскобойников. – Была, как говорят, у нас тут банда одна. Ну как банда, группа парней «крышевала», как говорят теперь, свой район на окраине со всем бизнесом, что территориально там находился. Последняя отрыжка экономического кризиса 1998 года.

– Я помню, конкретнее.

– Конкретнее, у них была бригада из нескольких человек. Что?то или восемь, или десять, я точно не знаю, по?разному говорят. И какие?то ухари в один присест положили их, всех до одного. Помню, тогда в народе слух активно бродил, что это ФСБ решила так от них избавиться, потому что улик не хватало, чтобы арестовать и посадить.

– На улице? – удивился Гуров.

– Нет, в кафе на окраине города. Вы бы видели их могилы! – снова рассмеялся майор. – Просто могилы у Кремлевской стены! Все в мраморе, однотипные, в ряд. С фотографиями, вырезанными на мраморе.

– Стоп, стоп, стоп! – Гуров нахмурился и сосредоточенно почесал по привычке бровь. – 2001 год… а ведь припоминаю. Что?то такое проходило по сводкам. Но я тогда работал в МУРе… вот информация и прошла мимо меня. И где это было?

– Да на Южном шоссе. Там где?то на выезде из города кафешка была на трассе.

– Ну хорошо. – Гуров поднялся. – Завтра в пять вечера я у вас.

Посмотрев на часы, Лев подумал, что ужинать все равно где, а пока светло и есть время, почему бы и не взглянуть на это место. Зачем? Ответить на этот вопрос было сложно. Просто интуиция сыщика отправила Гурова в то кафе на выезде, где четырнадцать лет назад было совершено групповое убийство. Скорее всего – результат разборки между уголовными группировками. Никакая ФСБ такими акциями, конечно, не занималась.

Таксист оказался разговорчивым, и когда машина уже подъезжала к кафе на трассе, Гуров как бы невзначай спросил, а не про это ли заведение ходят слухи, что здесь когда?то бандитов перестреляли. Водитель охотно рассказал ту же байку, что и майор Воскобойников. Хорошо, значит, Гуров приехал по адресу. Тут ведь наверняка много такого рода кафе. Повезло с первого раза.

Отпустив такси, он осмотрелся. Кафе как кафе – одноэтажное кирпичное здание с синей крышей из теголы. Аляповатая вывеска «У Рубена», сбоку большой мангал. Искусственная ограда из врытых в землю березовых стволов до уровня колена. Навес с дровами для мангала. Несколько легковушек на парковке, и две фуры чуть подальше. Обычная картина. Придорожное кафе, вид которого не менялся десятилетиями. Ну, может, окна появились пластиковые да кондиционеры внутри. И то если есть электричество от линии электропередачи, а не от генератора в сарае. Здесь, например, электроснабжение нормальное. Да и поселок окраинный совсем рядом, пешком минут за десять можно дойти. Почти черта города.

Гуров вошел в небольшой зал. Всего несколько столиков вдоль глухой стены и окно кухни. Барная стойка с бутылками напитков, в углу умывальник. Интересно, если планировку не меняли, то вошедшему человеку виден весь зал. Внимание Гурова привлекли двое мужчин. Один поднимался из?за стола и громогласно прощался со вторым. Идея разговорить кого?то из водителей, которые тут ездят не один год, пришла в голову неожиданно. Вон тот подойдет; судя по репликам, которыми он обменялся со вторым, ушедшим, они дальнобойщики. Надо купить какого?нибудь сока и пару бутербродов для правдоподобности

– Здорово… Можно? – кивнул Лев на соседний стул.

– Сидай, – кивнул уминавший пельмени водитель. – Место не куплено.

Гуров сел, налил в стакан сока и принялся за несвежий бутерброд. Черт, куда контролирующие органы смотрят, так же и отравиться недолго!

– Слушай, ты водитель? – жуя, спросил он.

– Ну, – кивнул мужчина. – Че, помочь надо?

– Давно по этой трассе ездишь? – неторопливо продолжал задавать вопросы Гуров.

– Да лет двадцать. А че?

– Я груз сопровождаю, только машина сломалась, – неопределенно кивнул головой в сторону шоссе Лев. – Если сами не справимся, придется вызывать из конторы подмену. Или тут можно поймать пустую фуру?

– Можно. Особенно если под вечер, когда они порожняками возвращаются. Только не тормози иномарки, наши, «КамАЗы» тормози. Эти на близкое расстояние ходят, часто с грузом в один конец. А мужиков на перегрузку вон в поселке запросто найдешь. Возле строительного рынка. За час фуру перекидают. У тебя что за груз?

– Строительные материалы, – ответил Гуров, радуясь словоохотливости водителя. Теперь надо сворачивать с правдоподобной истории на прошлое. Разговор завязан, ничего необычного не будет в вопросе. – А тут, говорят, несколько лет назад целую банду перестреляли.

– Тут?то? – допивая сметану и вытирая губы салфеткой, спросил водитель и смачно отрыгнул. – Было дело. Только давно уже. Братков пострелял кто?то мастерски. Несколько человек один уложил. Все говорили, что ФСБ. Только я тебе так скажу, когда вместо одних братков появились другие, то тут не ФСБ руку приложила, а другие бандюганы. Просто наняли профессионала. Они ж не ожидали. Это я тебе точно говорю, я в свое время в Афгане повоевал. А ты не местный, что ли?

– Я из Курумоча, – соврал Гуров.

– Ну, если время есть, то посети вон местную достопримечательность. Сходи на Агафоновское кладбище. Тут недалеко. Полюбуйся на народных героев, запечатленных в мраморе навечно. Лицо и история отечественного бандитизма. Я хорошо помню, каково тут было ездить в те годы…

Агафоновское кладбище оказалось дальше, чем говорил словоохотливый водитель. Но из поселка до него Гуров доехал на маршрутном такси еще засветло. В одну сторону от распахнутых настежь и покосившихся ворот уходила старинная чугунная ограда. В другую сторону уходили свежие могилы с деревянными полированными крестами. Кладбище явно начинало выходить за свои границы, и забор стали переносить. Да, неизбежная вещь – расширение кладбища, подумал Гуров. Смотришь каждый раз, и опять возникает мысль, а где предел. Ведь если не начнем активно кремировать покойников, скоро площадь кладбищ превысит площадь городов.

Ровный ряд больших однотипных мраморных плит, установленных вертикально, он увидел почти сразу. Справа от въезда, на элитном месте. Мраморные надгробья сверкали чистотой, как будто их недавно тщательно вымыли. В вазоне каждой могилы стояли свежие цветы. На фоне старых, обветшалых могил эти… восемь, как насчитал Гуров, выглядели как новенькие. Хотя на каждой стояла одна и та же дата – 2001 год.

Гуров стоял перед могилами, заложив руки за спину, и размышлял о совпадениях. Да, Мерзликин из Самары, Большаков из Самары. Большаков уехал отсюда в 2001?м, не по своей воле. Мерзликин уехал в 2003?м развивать бизнес в Москве. Через 14 лет Большаков находит дочь Мерзликина и пытается ее изнасиловать. После первой неудачной попытки он выслеживает ее второй раз и пытается убить. Что здесь не так?

Не так было многое, это сыщик хорошо понимал. Не факт, что первое нападение совершил Большаков. Не доказано. Не факт, что во второй раз он хотел убить Ольгу. Не доказано. Не факт, что Мерзликин и Большаков ранее в Самаре были знакомы. Не доказано. Многое не доказано, но если совпадение не случайно, то тогда вся история приобретает совершенно иную окраску!

– Любуешься? – раздался за спиной хриплый, грубоватый, но вполне радушных интонаций голос. – Лежат, голуби, угомонились!

Гуров обернулся и увидел маленького сморщенного мужика в рабочих штанах и грязнющей майке. Мужик держал на плече лопату и жевал спичку, смачно сплевывая через каждые тридцать секунд. Явно кладбищенский рабочий, определил для себя Гуров. Сейчас спросит закурить.

– Закурить нет? – деловито спросил мужик.

Лев с готовностью достал из кармана пачку сигарет, протянул мужику и кивнул на памятники:

– А кто такие? Богато похоронены, и дата смерти у всех одинаковая. В автокатастрофе, что ли, погибли одновременно?

– А ты не местный, что ли? – спросил мужик, с удовольствием вынимая сигарету из пачки и поднося к носу с видом завзятого курильщика, не курившего весь день.

– Ты возьми, – протянул ему всю пачку Лев. – Это не мои, и я не курю.

Контакт был налажен. Мужик спрятал в карман штанов свалившееся с неба богатство и неторопливо, смакуя, стал закуривать.

– Это еще те ребятишки, – вдохнув дым и выпустив его через рот и нос одновременно, начал рабочий, – еще те ребятишки. Видишь, какое качество работы? А чисто как, видишь? Специально женщину наняли, чтобы каждый день убиралась тут. Как на работу ходит. Каждый день.

– Знаменитости местные?

– Ага! Бандиты… Вот в 2001?м их и постреляли всех в один раз тут недалеко в кафе. Разное говорят, кто и за что. Нам теперь никто правды не расскажет. Парни были все здоровые, а их чуть ли не один человек перестрелял. Видать, мастер на такие вещи. И что интересно, один, говорят, куда?то вышел в тот самый момент, потому и жив остался. Говорят, их девятерых должны были застрелить, да вот одному повезло.

– В рубашке родился.

– Это уж не знаю, в чем. Может, и его потом нашли, и лежит где?то отдельно от своих дружков. Может, и в речке Самарке, а может, и в лесу. И такое у нас проделывали. Вывезут в лес, яму выкопают, и хлобысь его… Вот тебе и могилка.

Гуров слушал излияния изголодавшегося по куреву и общению кладбищенского рабочего, а сам вглядывался в лица, вырезанные на мраморе. Да, ребята, по всему видно, молодые и крепкие были. Самому старшему едва больше тридцати. Многого хотели добиться в этой жизни, да только нашлись люди решительнее их. Интересная история! Интересно, владельцем этого кафе в то время был тот же самый Рубен? Как там написано… «ИП Саакян»?

Уже выходя с кладбища, Гуров остановился, вытащил мобильный телефон и набрал номер майора Воскобойникова.

– Слушаю, товарищ полковник!

– Знаешь что, майор, – Гуров чуть помедлил, все еще сомневаясь, – а подними ты мне завтра к вечеру еще и дело о групповом убийстве в 2001 году восьмерых парней в кафе на Южном шоссе. Это то дело, о котором ты мне сегодня рассказывал. Хорошо? Ну, все…

Гуров провел, по его же собственной классификации, весьма разнообразную ночь. Спал мало, зато очень много размышлял. Пройдя пешком и проехав на такси половину города, особенно несколько линий, примыкавших к берегу Волги, он перезнакомился и душевно поговорил с десятком охранников самых разных заведений. Скучающие охранники, в основном бывшие работники силовых ведомств, тяготились своей работой и своим положением. Кого уволили за пьянство, кого за превышение должностных полномочий, кто сам ушел, полагая, что найдет более спокойную и более высокооплачиваемую работу. В итоге оказалось, что все они в органах не удержались исключительно из?за собственной лености.

Выводов Гуров в эту ночь сделал для себя много. С учетом того, что за время службы в главке МВД Лев имел доступ к самой разной информации, в том числе и к статистике и динамике преступных проявлений по многим городам, он узнал для себя и нечто новое о Самаре. Да, он знал, что Самара более криминализирована, чем другие горда Поволжья, да, самарский бизнес активно конкурирует с московским на ниве скупки недвижимости по стране и строительству высокодоходных торговых и торгово?развлекательных комплексов. Но, судя по рассказам охранников, криминал в городе нисколько не опустил голову. Во главе многих коммерческих структур до сих пор стоят люди, сколотившие капитал в 90?е годы, до сих пор дела решаются на всех уровнях по коррупционным схемам.

Может, и перегибают палку охранники, они же не располагают всей полнотой информации. Но они живут в этой среде, видят и слышат то, что посторонним недоступно, и, как бывшие силовики, понимают больше простого обывателя. И все же стоило относиться к полученной информации с осторожностью. Но и рассчитывать, что он с легкостью получит любые архивные данные, не следовало. Достаточно вспомнить нашумевший пожар в Самарском ГУВД, который произошел в феврале 1999 года. Тогда в результате пожара погибли документы по разработке тольяттинской преступной группировки. А еще погибли 57 сотрудников управления. Собственно, и само здание превратилось в руины, и его потом пришлось сносить.

Да, обстановка в Самаре оставалась сложной. Большой город; с точки зрения развития бизнеса он находится в группе лидирующих. Как это ни неприятно осознавать, но именно последний факт и вызывает много сомнений: ведь крупный бизнес часто срастается с криминальными кругами. А деньги могут многое. Почти все. И Гуров все серьезнее задумывался над фактом, что уголовник Большаков и бизнесмен Мерзликин совсем не случайно встретились в Москве, будучи земляками. И не случайно оба оказались в центре криминальных событий. Это должно было что?то означать. И разбираться с этим надо именно здесь, в Самаре.

– Вот, прошу, Лев Иванович. – Майор Воскобойников обошел стол и протянул Гурову папку. – Это не уголовное дело, это оперативное дело, но здесь все данные, полученные во время следствия. Действительно, – хмыкнул он, – Дикий Запад какой?то, все восемь жертв были убиты из двух стволов, экспертиза подтвердила совершенно точно. И стреляли из одной точки зала кафе. Это говорит о том, что стрелок был один. За исключением, конечно, контрольных выстрелов в голову каждому. Кстати, там была убита и свидетельница. Женщина?продавец, которая в тот вечер работала в кафе.

Гуров слушал майора, листая материалы. Личности погибших… Данные на продавщицу… Нет, майор не совсем прав. Стреляли не из одной точки, но это могло означать, что кто?то из жертв был ранен и пытался уползти… Да, точно, один переползал, это видно по следу крови на полу… И второй тоже был ранен, прежде чем получил вторую, смертельную пулю. И потом третью в голову. Мог быть и один стрелок, а могло быть и двое.

Это что? Схема расположения тел. Да, стреляли от входа. Что же вы, мальчики, такие крутые, а о безопасности не позаботились? Или, может, как раз потому, что крутые? Или вы знали в лицо стрелявшего, доверяли ему, а он возьми и вытащи два ствола из?за ремня брюк. И такое бывало. А это что за конверт вшит в дело? А?а! Фотографии парней. Любительские снимки, а эти явно из коллекции оперативной съемки. Нехорошие лица, наглые. Не успели они научиться выглядеть солидно, по?деловому. Вот групповой снимок – шестеро из них и три девчонки. Соплячки! Явно несовершеннолетние. А это большой снимок, наверное, все восемь. На природе… Восемь? Нет, девять… Да ведь… Черт! Неужели!

Гуров потянулся рукой почесать бровь и тут же отдернул руку. Дурацкая привычка, надо следить за собой! Но ведь это же Большаков на фотографии! Не может быть… Нет, точно он! Да, четырнадцать лет прошло. Непростых лет. Три судимости, и почти десять лет по колониям – это кого угодно изменит внешне. Но характерные черты не изменить!

– Фамилию Большаков вы в деле видели? – не отрывая взгляда от фото, спросил Гуров Воскобойникова.

– Нет, такая там не встречалась, – отрицательно покачал головой майор, с интересом глядя на сыщика. – А что, похожее лицо?

– Не похожее, – ответил Гуров медленно. – Этого человека я знаю. Характерное овальное лицо, круглый подбородок, широко посаженные глаза, сердцевидная форма крыльев носа, высокий лоб. И прическа все та же… дурацкая… чубчиком. Только волосы были чуть погуще на темени. Установи?ка мне этого паренька, майор.

Воскобойников взял снимок, перевернул его, посмотрел на обратную сторону и улыбнулся. Потом стал перебирать все имевшиеся в конверте фотографии и осматривать обратную сторону. Гуров увидел, что кто?то из оперативников четырнадцать лет назад, собирая эти фотографии, добросовестно написал на обратной стороне карандашом фамилии запечатленных на них личностей. Он подсел поближе к столу майора и взял из стаканчика карандаш. Через пять минут выписывания и сверки фамилий они установили, что девятым на общей фотографии был некто Владимир Сараев. Он же был найден еще на одном фото. И снова отмечен как Сараев.

Воскобойников посмотрел на часы и громко вздохнул. Гуров, не поднимая головы, махнул ему рукой. Майор встал и ушел проводить планерку в другой кабинет, а сыщик стал бегло просматривать бланки опросов свидетелей, подозреваемых, задержанных. Здесь были дружки и знакомые убитых, родственники, владелица кафе Жанна Васильева (значит, тогда этим заведением владел не нынешний Рубен). Опрашивались водители, часто ездившие по этой трассе, водители, которые проезжали или посещали кафе во время, близкое ко времени убийства. Гуров выписывал фамилии, адреса.

Фамилия Сараева встречалась, но, судя по всему, он сам так в руки оперативников и не попал. Гуров понял, что Сараев просто пропал тогда. Вскоре нашлись и прямые доказательства этого. Оперативник опрашивал знакомых и родственников о месте нахождения Владимира Сараева. И этот Сараев в преступной группе играл не маленькую роль, хотя и был в числе других самым молодым. Так, вот и полные данные на этого Сараева.

Гуров пододвинул к себе городской телефон. Через несколько минут справочная выдала интересную информацию: Сараев Владимир Сергеевич, рождения 14.11.1977 года, уроженец Самары, умер 14 августа 2001 года. То есть… спустя почти месяц после расстрела его дружков в кафе «Василек». Сгорел в машине? Даже так? Быстро набросав записку Воскобойникову и приложив к ней текст запроса по похоронным компаниям и городским кладбищам, Гуров принялся искать адрес ЗАГСа в районе, где проживал, судя по данным регистрации, Сараев.

Паспортистка управляющей компании «Чистый город» смотрела на Гурова чуть ли не с мольбой и страхом. Сыщик решил, что эту молоденькую двадцатилетнюю девушку стоит пожалеть, потому что ее вины во всем этом не было. Она работала в паспортном столе всего год. До этого дом, в котором когда?то жил Сараев, обслуживался другой управляющей компанией. Она успешно развалилась, директор скрылся, а остатки документации нынешняя компания получила в таком вот плачевном состоянии.

– Вы не расстраивайтесь, – улыбнулся Гуров девушке. – Давайте лучше еще посмотрим. Что у вас кроме карточек есть? Может, журналы какие?то, иные записи движения зарегистрированных жильцов. Скажем, где данные по приватизации или капремонту помещений?

– Нет этого ничего, – чуть ли не со слезами убеждала его паспортистка. – Вот только карточки мы и нашли у них, когда документы собирали. И то не на всех жильцов.

Гуров разглядывал карточку Сараева. Записи в ней делались разными ручками, кое?какие истерлись, но различить можно, что Владимир Сараев менял паспорт в связи с… непонятно, в связи с чем. Даже не менял, если уж быть точным. Сделана отметка, что он сдал паспорт на замену. Кому сдал? Паспортистке или в паспортно?визовую службу? А вот и отметка о том, что он выбыл… странно, но обязательный талон убытия ему не выписывался. Или просто не отмечено. Или он выбыл по смерти, но это тоже не расшифровано в карточке. Большего из этого потрепанного серо?коричневого куска картона не почерпнешь.

– Так точно, товарищ полковник. – Дородная дама в современном форменном кителе с майорскими погонами сделала вид, что пытается встать из?за своего рабочего стола. Гуров устало махнул рукой и уселся на стул напротив.

– Ну, что вам удалось найти по Владимиру Сараеву? – спросил он, видя, что дама не спешит поделиться информацией и смотрит на него выжидающе. Сюда, в территориальное подразделение УФМС, Лев звонил два часа назад и попросил предоставить некоторую информацию.

– Сараев получал паспорт в связи со сменой фамилии, – огорошила его дама. – Ему в 2001 году выдавался паспорт на фамилию Большаков.

Гуров даже не обрадовался. Он внутренне уже знал ответ на этот вопрос. Сейчас его смущало другое – интонации в голосе этой дамы?майора.

– Что?то не так? – спросил сыщик.

– Видите ли, товарищ полковник, – замялась женщина, – формально виновников искать уже поздно, потому что ни одного сотрудника, работавшего здесь в 2001 году, не осталось. Все новые…

– Перестаньте, – поморщился Гуров. – Я приехал по делу, а не виноватых искать. Так что случилось?

– Видите ли, у нас не осталось следов его старого паспорта, который он должен был сдать. Ни паспорта, ни сведений об уничтожении бланка. Я не исключаю того, что паспорт не был сдан по всем правилам и какое?то время использовался. Возможно, в преступных целях.

– Как это могло произойти? – нахмурился Гуров. – Я имею в виду не нарушение должностных обязанностей. Меня интересует чисто техническая сторона вопроса. Как могло такое произойти, как он провернул это? Взятка?

– Наверное, – охотно ответила женщина. – Тогда такие времена были, что много нарушений имелось, многие покрывались сверху. Теперь уже не разобраться.

– Я попрошу вас, товарищ майор, сегодня к вечеру подготовить и отправить в Москву ваш рапорт по результатам проведенной служебной проверки. – Гуров поднялся, следом поднялась и женщина.

– На чье имя? – с готовностью спросила она.

– В Главное управление уголовного розыска МВД России, на имя генерал?майора полиции Орлова. Подробно остановитесь именно на технической стороне выявленного нарушения. По каким причинам и какими способами некие лица сумели выдать паспорт гражданину Сараеву, не изъяв у него старый.

В районный ЗАГС Гуров приехал буквально в момент его закрытия. Предупрежденный администрацией охранник посмотрел в удостоверение полковника полиции, снова запер входную дверь и повел Гурова по прохладным пустым коридорам. В кабинете пожилая, но еще миловидная женщина, очень волнуясь, стала рассказывать о существующих порядках и действующем законодательстве, позволяющем каждому гражданину, вне зависимости от благозвучности или неблагозвучности, менять по своему усмотрению имя, отчество, фамилию или даже выбирать себе национальность любого из родителей, если они у него разные.

Гуров слушал некоторое время, но потом быстро понял, что лекция может оказаться практически бесконечной, если ее вовремя не прервать. И он перешел к конкретным вопросам, касающимся личности Владимира Сараева, сменившего в 2001 году фамилию на Большаков. И тут его ждал новый сюрприз.

– Видите ли, товарищ полковник, – еще больше начала волноваться женщина. – Тогда же, в 2001 году, в здании произошел пожар…

Гуров вздохнул с обреченным видом и стал слушать. Рассказчица в то время только пришла на работу в ЗАГС, не была еще руководителем. Причиной пожара соответствующие службы признали замыкание электрической проводки. В результате пожара погибло совсем мало документов и архива. В основном свежие документы, то есть акты последнего месяца, может, чуть больше. Администрация ЗАГСа, в соответствии с журналами, разослала запросы всем гражданам, кто заинтересован в восстановлении архивных документов.

– Сараев, он же Большаков, не пришел, – догадался Гуров.

– Ну, человек двадцать не пришли, – улыбнулась женщина. – Мы и так восстановили почти восемьдесят процентов данных и документов. Я как раз занималась восстановлением. А Сараев, теперь уже Большаков, не пришел. Теперь, если ему понадобится справка, мы ее дать не сможем. Хотя в том году это еще можно было сделать…

Конец ознакомительного фрагмента — скачать книгу легально