Келли Тейлор

Домой на Рождество

 

Лучшие романы о Рождестве

 

 

Глава 1

Бет

 

Я пыталась разложить ноябрьские афиши аккуратными стопочками на своем рабочем столе, но чувствовала, как из глубины опустевшего кинозала на меня смотрит Он – самый красивый мужчина на свете. Его уверенный взгляд встретился с моим, и мне пришлось спешно отвернуться, потому что щеки запылали румянцем. Даю руку на отсечение, он знал, о чем я сейчас думаю.

«Ну, давай, Бет! – правое полушарие моего мозга включило свою рациональную «песенку», стоило мне присесть на свое рабочее место. – Ну, давай, не дрейфь, пойди и поговори с ним. Я тебе помогу».

«Куда?куда?! – включалось левое полушарие, всегда полное сомнений. – Смеху?то! А если кто?нибудь войдет и увидит тебя?»

«Да никто не войдет, половина одиннадцатого утра, а первый сеанс у нас не раньше одиннадцати. Так что давай, решайся».

 

Кажется, правым полушарием мозга я сейчас чертыхнулась, но, держа себя в руках, спокойно встала, прошла по фойе и оказалась в паре шагов от темного, прекрасно очерченного мужского силуэта, вырисовывавшегося на фоне прозрачной входной двери. От его теплой улыбки у меня в животе все приятно сжалось.

– Мне надо тебе кое?что сказать, – избегая немигающего взгляда и пялясь на ковер под ногами, я старалась говорить четко. Когда?то ковер был гордого малинового окраса, с густым ворсом, а потом, как и все в жизни и в нашем маленьком кинотеатре, пообносился и вылинял. И при чем тут ковер? Вечно я отвлекаюсь. – Так вот. – Я уже начинала нервничать. – Я полюбила тебя с первого взгляда… – Я задержала дыхание, но красавчик ничего не ответил.

Черт возьми, неудивительно. За такое «картонное» признание в любви мне бы точно вручили «картонного» Оскара.

– Извини, – продолжила я, все еще разглядывая ковер, словно в нем был спрятан секрет удачного признания в чувствах. – В общем, несколько месяцев я пытаюсь собраться с духом и сказать тебе… короче… что я в тебя влюбилась…

Красавчик по?прежнему безмолвствовал, а мой живот сводило уже не от нежности, а от напряжения.

– Ну что, все действительно так плохо? – Я заглянула в карие глаза: казалось, в них можно утонуть и сгореть одновременно. И смахнув паутинку с его щеки (слегка переборщила с украшением зала под Хэллоуин, с тех пор все недосуг было убрать), добавила: – Вот если бы ты был Айденом, то дал бы деру от меня – от всех обещаний и надежд? Если бы ты вообще, конечно, мог бегать.

Картонная фигура Джорджа Клуни молчала.

– Господи! – Покачав головой, я вернулась к своему рабочему месту. – Я и в самом деле схожу с ума. Ну какая женщина в здравом уме станет тренироваться на картонке, признаваясь ей в любви?

Плюхнувшись в кресло, я бездумно уставилась в монитор. С Айденом мы уже восемь месяцев были вместе, а он так до сих пор и не сказал, что любит меня. Впрочем, я тоже ничего такого ему не говорила, но вы бы не стали меня за это осуждать, зная, как мой бывший парень отреагировал на мое признание.

Я оглянулась на Джорджа Клуни. Казалось, он смотрит на меня и смеется.

– Смейся?смейся, тебе?то, поди, миллионы людей в любви признаются… пока я тут… эх…

Я уронила голову на руки и вздохнула. Даже вслух не могла произнести, лишь подумала: вот, мне двадцать четыре года, и никто ни разу не сказал, что любит меня. Мне, положим, говорили вещи типа «Ты мне очень нравишься», «Ты мне не безразлична» и – коронное – «Ты столько для меня значишь!», но вот произнести три самых простых слова никто не решился. По всему свету люди только и делали (казалось мне), что влюблялись (падали в любовь, как стало модно выражаться), делились своими чувствами друг с другом. А со мной что не так? Почему с неизбежностью лавины за «Пойдем выпьем вместе?» через непродолжительное время следовало: «Дело не в тебе, а во мне, детка»? Меня что, совсем?совсем нельзя полюбить? Это хуже, чем в двадцать четыре года быть девственницей (слава богам, я свою девственность потеряла давно).

Мы переспали с Лиамом Уилкинсоном, школьным донжуаном, на ворохе курток во время вечеринки по поводу его семнадцатилетия. Все оставшиеся выходные я жила словно в романтическом облаке, не веря, что я действительно стала женщиной, а потом меня быстро вернули в реальность, когда настал понедельник и я пришла на занятия.

– Привет, Лиам! – выпалила я, едва сдерживая дыхание, собрала все свое мужество, чтобы первой подойти к нему в коридоре. – Просто хотела тебе сказать, что мне никогда не было так хорошо, как на твоем празднике.

– Клево. – Лиам потрогал кончики своих налаченных по последней моде волос, проверяя прическу. Взглядом он блуждал где?то за моей спиной. – Рад, что тебе понравилось, потому что я сам ну ни черта не могу вспомнить, пьяный был вусмерть.

 

Через две недели после этого случая Лиам признался в любви к Джессике Мерриот – написал ее имя на стене перед нашим классным окном. Его за хулиганство отстранили от занятий на две недели, но он знал, что оно того стоит.

 

Любой, с кем я когда?либо встречалась, уже кого?то любил до меня. Это я всегда чуяла – по тому, как вспыхивали их глаза при упоминании первых возлюбленных и бывших подружек. Но в меня они до «вспыха» в глазах почему?то не влюблялись. Ни один. И не понятно почему. Психичкой я не была, занудой – тоже. Жадной жестокой эгоисткой… нет, я была самой собой, Бет Принс, которой все эти жеребцы говорили (каждый в свой срок): «Ты такая милашка, но я тебя все равно бросаю». Что я делала не так? Может, у меня отсутствует специальная хромосома, ответственная за любовь?

– Что делать, Джордж? – снова обратилась я к оскароносному Клуни. – Мне признаться Айдену в своих чувствах?

Конечно, я собиралась признаться не в том, что меня никто никогда не любил по?настоящему (иначе он подумает, что я лузер). Мне нужно было сказать ему, что я его люблю. Так вот, Джош – мой бывший – стал белее полотна, услышав слова о моей любви. Но ведь не факт, что Айден отреагирует так же. Вдруг Джош тогда просто испугался? Может, его бывшая подружка, Мажента, так его заездила, что он уже просто эти слова слышать не мог спокойно? Вдруг Айден как раз и ждет, чтобы я призналась первой…

Айден Доулз отличался от всех моих парней. Он оказался пугающе роскошным, но и не без тонкого очарования, отлично сложенным физически, с хорошим кругозором (много путешествовал) и порой невыносимо умничал. Часами говорил о тех временах, когда работал в сиротском приюте в Непале, или о Новой Зеландии. Мне еще ни разу мужчина вроде Айдена не попадался. Чем?то он походил на романтического и интеллигентного героя Рэйфа Файнза.

Последние месяцы молчать о своих чувствах к Айдену для меня превратилось в пытку. Всякий раз как я его видела, что?то росло во мне и готово было вот?вот выплеснуться наружу (правда, моя соседка, у которой я жила, Лиззи, сравнивала это состояние с тошнотой от перепоя). Но с этой «тошнотой» нужно было что?то делать. Я уже все спланировала: Айден пригласил меня к друзьям на празднование Дня всех святых, и я кучу времени потратила на то, чтобы по Интернету найти сногсшибательный костюм для данного мероприятия. И если Айден был просто шикарным, то его приятели были зашибись?какие?шикарные: тощие по моде, они могли и в самых бросовых тряпках выглядеть дорого и стильно. Скорее всего, приятели вырядятся на вечеринку в узкие черные платья нулевого размера (какие могут носить только манекенщицы на грани голодной смерти). И кровь у них будет прилеплена так, что никому и в голову не придет, словно это не часть их фирменного мейкапа. Мне было ну никак не угнаться за подобным совершенством. Не в последнюю очередь потому, что я однажды уже попробовала влезть в платье нулевого размера – в итоге влезла одна моя нога, и все. Поэтому креатив по случаю праздника сместился в сторону клоунских костюмов. В итоге я выбрала и заказала по «Ebay» гигантский костюм тыквы. Доставили его вместе с бонусом – шляпкой. У шляпки имелась резиночка, которую можно было, как в детстве, крепить под подбородком.

Я примерила все это великолепие и не смогла удержаться от смеха. Выглядела я, мягко сказать, глупо: как чудовищных размеров оранжевая капля с крошечной головой. На фоне оранжевого костюма ноги казались слишком белыми и неуклюжими. На мой смех прибежала Лиззи, и теперь уже мы обе взмокли от хохота.

Вернувшись из ванной, Лиззи предложила «разбавить» сомнительный наряд чулками на подвязках и обзавестись туфлями на высоком каблуке.

– Ты просто обязана! – Она настаивала на своем, оглядывая меня сверху вниз с ухмылкой. – Костюмчик сидит идеально, но не хватает дерзкости, Бет. Я бы вниз, под эту тыкву, надела еще корсет или, на худой конец, боди. Только представь лицо Айдена, когда он разделается с этим «овощем» и обнаружит под ним свою Богиню. У него глаза на лоб полезут!

 

Положим, насчет Богини я вообще не была уверена, что она существует, но вот идея удивить своего парня мне понравилась. Я живо вообразила, как Айден сгребает меня в охапку, охваченный томительным нетерпением, и прямо почти насилует… а после, лежа в его объятиях, я посмотрю на него и скажу…

– Я так тебя люблю… – сказала я, сидя в своем рабочем кресле и тренируя на лице улыбку, чтобы слова о любви звучали более ярко и убедительно. А получалось как?то чересчур изящно, словно какая?нибудь пятилетняя американка признается в любви к своей бабушке. Вот незадача. Я уставилась в монитор, стараясь мысленно придать трем простым словам о любви глубокий смысл.

– Люблюююююю тебяяя. – Я произнесла это низким, густым тоном. Наверняка любой итальянский жиголо мне позавидовал бы, куда ему до моего тембра!

Я взяла сценарий фильма «Когда Гарри встретил Салли» – это была моя настольная рабочая книга. И фильм по сценарию был моим самым любимым – Нора Эфрон все же гениальна. Как они там говорили друг другу о любви? Как у них, черт подери, выходит так романтично и идеально? Я просмотрела глазами текст, зная его наизусть, а потом захлопнула сценарий. Все равно, как в кино, у меня не получится, поэтому надо найти свой уникальный способ признания.

– Люблю же тебя! – воскликнула я с чувством: скорее, чувство передавалось за счет громкости, нежели за счет страсти. – Люблю! Люблю! Люблю!

 

– Спасибо, – вдруг кто?то отозвался из глубины кинозала. – Ты ничего так.

Я в шоке вылупилась на Джорджа Клуни. Картонные губы актера не двигались. Человек, который стоял за ним, напротив, весело улыбался во весь рот.

«Ох ты, елки?палки…» – пронеслось у меня в голове.

 

Первой мыслью, когда я сползла по стулу и оказалась за своим рабочим столом, было просто залезть под стол и там оставаться. Следом – после того как мне в бедро воткнулся край мусорного ведра и я краем глаза, прижимаясь щекой к столу, увидела нежданного гостя, который меня напугал, – я подумала: а собственно, какого черта?

– Эй, вы там в порядке?

 

Ой, его голос звучал громче, значит, гость приближался. Почему нельзя, когда видишь, что кому?то жутко плохо и расплющивает от переживаний, просто не вмешиваться и дать человеку спокойно отойти в мир иной?

– Я не против, чтобы вы меня любили. – Голос звучал громче, в нем нарастали нотки веселья. – Вот, например, дочка моего коллеги убеждена, что выйдет за меня замуж, стоит ей только повзрослеть. Ей сейчас два годика и… Эй, вы там? Вы в порядке или мне вызвать врача?

«Ну да, давай врача. А еще – в полицию позвони, а то я пока недостаточно смущена. Ну, что же ты?»

– Я в норме, правда, – заверила я незнакомца, выползая из своего временного укрытия под столом. Прическа сбилась, волосы упали на лицо. – Я просто уронила скрепку.

– Если скрепку, то все понятно. Скрепки жизненно важны, вы не можете себе позволить потерять даже одну, самую маленькую.

 

Я опиралась на край своего стола, все еще стоя на коленях, и смотрела на мужчину. Лет тридцати, темные волосы лихо уложены в стиле я?сексуальный?только?из?постели, а губы большие и красиво очерченные, хотя, конечно, самыми красивыми на его лице являлись глаза. Такого глубокого орехового оттенка я раньше не видела. Чувствуя, что краснею, я поправила прическу, стараясь скрыть свое смущение.

– Могу я вам помочь? – Я поудобнее устроилась в кресле и выпрямилась.

«Давай, Бет, хотя бы попытайся изобразить профессионализм!»

Гость улыбнулся и положил руки в карманы своих темных джинсов:

– Миссис Блэксток у себя?

– Эдна? Вы к ней пришли?

«Боже, что ему понадобилось от моей начальницы? Может, он собрался наябедничать, что я тут признавалась в бессмертной любви к картонному Джорджу Клуни?»

– Да?да. – Гость кивнул и протянул руку для пожатия. – Я – Мэтт Джонс.

Руку я пожала.

– Бет Принс. Вы по поводу работы, Мэтт?

Для студента он был староват, но сюда приходили самые разные типы, так что ничего невероятного в том, что тридцатилетний студент пришел устраиваться на работу, не было.

– Ну, вроде того. – Он улыбнулся. – Так Эдна у себя?

– Нет.

Интересно, а надо ли ему говорить о том, что Эдну Блэксток я не видела уже почти месяц? Ей было почти сто лет, моей начальнице, – ну, не сто, ладно, семьдесят. И кинотеатр «Пикчербокс» являлся ее семейным бизнесом, он передавался из поколения в поколение. Когда я только пришла сюда работать, Эдна появлялась в офисе несколько раз в неделю, каждый раз с какой?нибудь безумной идеей, которую требовалось срочно воплотить в жизнь. Больше всего мне понравилось, когда мы придумали продавать в буфете кинотеатра сэндвичи с пастой «Marmite and Spam». Потом она пропадала, но после того, как три года назад умер ее муж, стала все реже навещать нас. Теперь вообще мы о ней только вспоминали.

– Может, я вместо Эдны вам помогу? Вы когда?нибудь работали в кино?

– Вроде того. – Мэтт гордо расправил плечи. – Чуть?чуть.

Я сразу подумала, что это очень милый жест для человека, который оказался на улице и ищет работу в кинотеатре вроде нашего. Я записала его имя на листке бумаги.

– Я что?нибудь слышала о месте вашей работы ранее, это известное место?

– «Аполло».

Бедняжка. Я приподняла бровь. «Аполло» называлась сеть ужасных многозальных кинотеатров, в которой показывали коммерческие боевики и делали кассу на продаже попкорна, к тому же завышали цены на билеты. В общем, полная противоположность тому бизнесу, который вела Эдна. «Пикчербокс» показывал в основном милое артхаусное кино. Мы старались подобрать репертуар так, чтобы в нем сочетались шедевры мирового кинематографа и оригинальные фильмы, а наши клиенты могли во время сеанса купить свежий кофе, домашнюю выпечку или длиннющие сэндвичи в кафе, расположенном над кинозалом. Да, работали и работаем немного в убыток самим себе, но зато у нас есть лицо, свой неповторимый стиль и характер.

– Мне перечислить все свои обязанности там? – улыбнулся Мэтт.

– Если хотите.

Повисла неприятная пауза.

– Простите меня. – Мэтт улыбался от уха до уха. – Я был к вам несправедлив. Я менеджер «Аполло», отвечающий за юго?восточный сектор компании, и теперь мы расширяемся, хотим приобрести филиал в Брайтоне.

– Правда? – Я удивленно посмотрела на него. – А что, еще недостаточно кинотеатров по всей стране вы построили?

– Ну, ни в этой части города. Здесь недостаточно.

– Что?

Дело в том, что в Брайтоне мы были единственным кинотеатром. Неужели миссис Блэксток задумала продать нас «Аполло»?

– Нет, не может быть… – Я едва могла вздохнуть.

И тут я представила, что Эдна уже всей нашей команде рассказала о готовящихся переменах… Мэтт уставился на входную дверь, замер, потом резко повернулся ко мне. Глаза у него стали размером с чайные блюдца, а сам он побледнел.

– У вас есть черная лестница? – В его голосе прозвучало неподдельное волнение.

– Вроде да. – Я показала путь. – Идите туда, потом – первая дверь справа. И код 2243. Выйдете на Нью?Ингланд?стрит. Проверьте, что закрыли за собой дверь с той стороны. Если кто?нибудь залезет через эту дверь и обворует нас, я потом выставлю вам счет.

– Спасибо! – Мэтт снова скользнул взглядом по входной двери и спешно удалился.

Я посмотрела на улицу и тряхнула головой, пребывая в недоумении. Там, за дверью, все было как всегда: люди спешили за покупками, обычное дело… что его так напугало?

– Кстати, – я снова услышала рядом голос Мэтта, – из всех вариантов «я тебя люблю», которые я сегодня услышал в вашем исполнении, мне больше всего понравился самый последний. Он звучал наиболее искренне.

И только после этого Мэтт скрылся окончательно.

 

Глава 2

Мэтт

 

В детстве ни один мужчина не думает о себе: а дай?ка я вырасту и стану жеребцом. Честно слово. Можете мне поверить.

Когда мы маленькие, мы не сидим в парках, обложившись крутыми велосипедами, и не обсуждаем, каким невероятным жеребцом каждый из нас станет, когда вырастет. По крайней мере, большинство из нас этого не делает, я уж точно. И вот думаю, как так получилось, что из милого, в общем?то, парня я превратился в это животное? Именно эту волшебную трансформацию мы с моим лучшим другом Нэйлом обсуждали, сидя в нашем любимом пабе «Пул и памп». До этого я заехал в кинотеатр «Пикчербокс», чтобы обсудить с его владелицей, миссис Блэксток, вопрос приобретения ее заведения, но меня совершенно сбила с толку девчонка, которая там работает. Пришлось делать ноги оттуда, потому что сквозь стеклянную входную дверь разглядел свою бывшую подружку Алису. Она, похоже, шпионила за мной. Так что я был не просто жеребцом, когда дело касалось отношений с женщинами, но был трусливым жеребцом к тому же.

– Надоело быть животным, – тихо признался я Нэйлу, чтобы никто, кроме нас, не слышал этих слов.

Женщина в образе вампира – с розовыми волосами и жирно подведенными глазами – пялилась на нас, сидя за соседним столиком. Было всего лишь семь вечера, а тут уже яблоку негде упасть. И причем вместо обычных посетителей – неряшливых клерков, которые закончили рабочий день и хотят выпить, – сегодня нас окружали привидения, упыри и зомби. Они кучковались по углам, выискивая свободные столики.

Мы выделялись своей обычностью на фоне всего этого праздничного великолепия. На соседнюю Вампиршу – я могу сказать это с уверенностью – мы точно не произвели впечатления.

– Что я такого необычного сделал? Ну да, порвал с Алисой, – продолжил я свою исповедь, стараясь игнорировать взгляды нечисти, – я ее не предавал, не заигрывал с подружками, не относился к ней плохо. Я даже нашел в себе мужество поговорить с ней о разрыве лицом к лицу, а не писать убийственные эсэмэски, как трус… но она, понимаешь… она меня преследует.

Нэйл удивленно изогнул бровь:

– Ты что, на ночь слишком долго смотрел «Она написала убийство»?

– Я не шучу, – продолжил я шепотом. – Стоит мне куда?нибудь пойти, а Алиса тут как тут. Вот, например, сегодня утром, – я промочил горло глотком пива, – я отправился в кинотеатр по вопросу бизнес?сделки, а она и туда за мной увязалась.

Нэйл заулыбался:

– Есть специальные пилюли от паранойи, приятель.

– Я не параноик, – я заерзал на своем стуле. – Порвал с ней три недели назад, и с тех пор она буквально каждый день появляется в моей квартире и офисе. Шлет мне письма и постоянно звонит. Она даже прислала несколько очень откровенных фото, чтобы я уже точно понял, что я потерял! – Я поднял два больших пальца, как бы подбадривая себя самого.

Кажется, Нэйла слова про фото заинтриговали:

– Обнаженка?

– Брось, это не смешно.

– Ну так если настолько не смешно, обратись в полицию. – Он отхлебнул из своего стакана и усмехнулся. – Пошли эти фото в «Ридерс вайвс». Они там хорошо платят, я слышал.

– Не могу заявить в полицию. – Слова про журнал я проигнорировал. – Алиса ведь не угрожает мне. Вот я приду, допустим, в полицейский участок и скажу: «Хочу заявить на красивую блондинку, потому что она собирается изнасиловать меня». Они же будут надо мной смеяться.

– Да… – Нэйл выглядел задумчивым. – Кажется, понимаю тебя…

– Что мне делать?

– Переспи с ней еще разок, а потом снова брось ее.

Я уставился в свою кружку пива и потряс головой:

– Сам не знаю, почему я решил, что должен с тобой советоваться. Пачка «Тампакс», и та дала бы мне более ценные советы, уж извини.

Что?то засвистело совсем рядом, и я посмотрел на Нэйла. Тот выпрямился и уставился на входную дверь паба, которая находилась за моей спиной.

– Мэтт, не оборачивайся, – быстро произнес он, – твоя бывшая только что вошла сюда.

Я расслабился, ожидая неизбежной кульминации.

– Алиса смотрит прямо на тебя… – Нэйл констатировал ужасную правду.

– Давай, заговори со мной о чем?нибудь, все равно о чем, – прошипел я Нэйлу, – чтобы это выглядело серьезно, будто мы обсуждаем что?то очень важное и не можем прерваться. Типа у тебя собака сдохла.

– Ух… – Мой приятель озадачился, безумно шаря взглядом по пабу в поисках вдохновения.

– Быстрее! – Я напрягся, потому что приближающийся цокот каблуков Алисы, усиленный эхом, которое давал дубовый пол, был невыносим.

– Не могу я! – У Нэйла вытянулось лицо. И это было лицо действительно обделавшегося парня. – У меня ум за разум зашел, Мэтт!

– Ну хоть что?нибудь скажи!

– Знаешь, – вдруг нашелся он и сгреб мою ладонь в пожатии, – меня совершенно опустошило то, что «Манчерстер юнайтед» проиграли на сей раз, я чуть слезу не пустил…

– Хорошо стараешься, – похвалил я. – Но не совсем то. Я думал, надеялся…

– Здравствуй, Мэтт!

Подумать только, как пара простых слов может напугать меня. А ведь напугала до чертиков!

– Привет, Алиса!

Моя бывшая изящно покачивалась у нашего стола на своих невероятной высоты каблуках. Отличного телосложения, чуть выше пяти футов ростом, она обожала безумно высокие каблуки. Ее длинные светлые волосы лежали нереально ровно, макияж казался просто идеальным, бежевый тренч едва доходил ей до бедер… и при всем этом она выглядела в моих глазах персонажем комедии.

– Ты даже не предложишь мне присесть? – спросила она и поспешно уселась рядом со мной, не дав мне ответить.

– Вообще?то… – Я начал говорить, но это давалось мне с трудом. – Нэйл как раз рассказывал мне, что…

– А Нэйл не возражает, если я присоединюсь, – скорее утверждая, чем интересуясь, сказала Алиса. Она ослепительно улыбнулась моему другу. – Женский взгляд на обсуждаемую проблему вам точно не помешает, можете на меня рассчитывать.

Нэйл посмотрел на меня, на его лице застыла глуповатая улыбка. Во взгляде сквозило отчаяние и немой вопрос: что ей ответить?

– Алиса, – я повернулся к ней, – что ты здесь делаешь?

Она оглядела меня с ног до головы, положив ногу на ногу. Полы ее тренча разъехались, обнажив недвусмысленного вида подвязки. И она даже не попыталась поправить одежду, чтобы скрыть их. Я быстро отвернулся, но Алиса успела поймать мой взгляд и улыбнулась:

– Сегодня День всех святых, и у меня не было определенных планов на вечер, – она ворковала как ни в чем не бывало, – поэтому и решила зайти в паб.

– Именно в этот паб, где я постоянно бываю?

Алиса посмотрела на меня твердым взглядом – без тени смущения или стыда:

– Паб как паб, я понятия не имела, что ты здесь окажешься.

– Правда?

– Правда, Мэтт. У меня был очень трудный день. – Она драматически сморщилась и откинулась на спинку стула, свободно свесив руки за спиной. – Вот я заказала себе выпивку, что тут такого?

Я посмотрел на нее с плохо скрываемым ужасом. Тренч еще больше распахнулся, и я заметил, что на Алисе под ним не было ничего, кроме шелкового черного лифчика.

– Боже мой! – воскликнул я, спешно запахивая полы ее тренча и оглядываясь, как бы кто не заметил этого безобразия.

У Нэйла буквально отвисла челюсть от удивления, а Вампир за соседним столиком так отчаянно закашлялся, что его требовалось срочно постучать по спине.

– Алиса, какого черта? Ты забыла одеться?

– Чего? – Вместо того чтобы смутиться, она одарила меня самым невинным из арсенала ее взглядов, взяла за руку и, словно впервые, посмотрела на себя, недоумевая. – Упс!

– Упс? Что значит упс?

Алиса обратилась к Нэйлу:

– Будь душкой, принеси мне выпить.

Моего лучшего друга как ветром сдуло – тут же вскочил и помчался исполнять ее просьбу. Алиса проводила его внимательным взглядом и повернулась – нет, скорее накренилась в мою сторону. Обжигая дыханием мое ухо, она закинула руку мне на плечо и прильнула ко мне.

– Тебе следует поближе рассмотреть, что у меня там, или, точнее сказать, чего у меня там нет. Пойдем, Мэтт, пойдем ко мне домой, ты не пожалеешь…

– Алиса! – Я вежливо отстранил ее, взяв за плечи. Она, как обычно, выглядела ошеломительной, но пойти к ней домой я никак не мог, не мог этого допустить. После того что она мне устроила… – Не думаю, что это хорошая идея.

– Мэтт, дорогой Мэтт! – Она потрепала меня по щеке, а голос понизила до мурлыкающего тембра. – Я же не предлагаю тебе снова быть вместе или пуститься во все тяжкие. Мы можем хорошо повеселиться, вспомнить старые добрые времена. Сбежать от самих себя и наших проблем. Сегодня же День всех святых, и каждый притворяется кем?то другим. Ты один, я одна, так чего нам терять?

Я пошел мелкими мурашками, стоило мне на минуту вспомнить, как Алиса ужасно себя вела, когда я заявился домой на три часа позже, чем обещал, и метнула в меня чашку с горячим кофе.

– Нет?нет, ничего такого не будет, – я говорил уже строже, – прости, мы расстались не просто так, Алиса, и пора каждому идти своей дорогой.

Вспышка ярости пробежала по лицу моей бывшей, и Алиса резко отпрянула от меня. Как змея перед броском, подумал я.

– Каждому своей? Идти? – По мере того как она повторяла мои слова, ее глаза сужались. – Вот так просто? Идти? Лишь потому, что ты так решил? Вот так оно бывает, да, Мэтт?

– Алиса! – Я держался изо всех сил, чтобы не сорваться. – Я не говорю тебе что?то делать, просто напоминаю, что прошло уже несколько недель с тех пор, как мы расстались, и мне кажется, что нам нужно каждому жить своей жизнью. По отдельности.

– И у тебя уже получается жить твоей жизнью? Отдельно? – Алиса соскочила со стула и, качаясь, попыталась выпрямиться на своих невероятных каблуках. Тренч она, слава богам, наконец?то запахнула и крепко обняла себя руками. – У тебя клево получается, Мэтт. Тебе было бы очень удобно, если бы я растворилась, словно меня и не было никогда. И мы бы забыли обо всем, перестали бороться за наши отношения. Было бы так мило и просто для тебя. – Алиса почти прорычала два последних слова.

– Пожалуйста! – Я начал умолять ее успокоиться, потому что на нас уже смотрели Скелет и Ведьма, которые присоединились к Вампиру за соседним столиком. – Давай потише, на нас смотрят.

– Да не дрейфь! – воскликнула она, в свою очередь уставившись на парня, одетого как Фредди Крюгер, а он вовсю пялился на Алису от столика возле туалета. – Пусть послушают: чем больше людей узнают о тебе правду, тем лучше.

– Какую правду? – спросил я, подумав, что надо было промолчать, лучше бы я проглотил свой язык.

– О том, что ты врун. Самый мерзкий тип вруна. Ты говорил, что любишь, Мэтт, а потом просто бросил меня.

– Ну я же тебя бросил не сразу после этих слов, – успел я кое?как оправдаться, – а месяцы, месяцы спустя…

– Да?да?да… Дело не в месяцах. Дело в том, что если ты действительно кого?то любишь, то борешься за отношения, а не бросаешь все сразу, как только становится чуть сложнее, чем обычно.

– Сложнее? – повторил я. Делать этого было не нужно, но я не мог с собой справиться. – У нас было не сложнее, а гораздо хуже, ты вспомни, когда ты…

– Когда что? Намекнула, что ты жеребец яйцеголовый? Не моя вина в том, что ты путаешь в женщине страсть и агрессию.

– Да ну? – Я подскочил на месте. – С каких пор швырнуть в мужчину чашку с горячим кофе считается проявлением страсти? Или, например, троллить всех моих друзей женского пола на «Фейсбуке» – это тоже страсть? Или когда ты разорвала мою любимую майку лишь потому, что моя бывшая, с которой я встречался – заметь: десять лет назад, – купила ее мне? А как насчет того, что…

– Ну да, ну да, – Алиса помахала рукой, – а ты ничем не заслужил этого, верно? И сделала я все это только потому, что стала законченной психопаткой…

По?моему, она была не далека от правды.

– Дело в том, Мэтт, – продолжила Алиса, и ее голос становился громче, казалось, она перекричит музыкальный автомат, – я не могу перестать любить, будто у меня внутри есть переключатель «любишь – не любишь». Я все еще люблю тебя, Мэтт. Что в этом плохого?

Тут я собрался снова объяснить, почему мы расстались, но она, к моему ужасу, начала рыдать.

– Ты не можешь сказать кому?то, что любишь, а потом просто передумать, Мэтт. – Алиса перешла на писк, слезы бежали по щекам. – Так нельзя…

– Погоди! – Я пытался остановить ее, но она устремилась к выходу, развернувшись на каблуках, покачиваясь на ходу и стукаясь о столики, попадавшиеся ей на пути.

– Жеребец, – прошипел в мою сторону Вампир из?за соседнего столика.

 

Глава 3

Бет

 

С тех пор как Мэтт Джонс сказал мне «из всех вариантов «я тебя люблю», которые я сегодня услышал в вашем исполнении, мне больше всего понравился самый последний…» и сбежал из нашего кинотеатра, прошло уже восемь с половиной часов, а я все еще кривилась, вспоминая об этом. Мало того, что он стал свидетелем моих публичных признаний картонному Джорджу Клуни, так я приняла Мэтта за безработного студента. Хорошенькое первое впечатление обо мне у него останется! Мне подвалит счастья, когда он скажет миссис Блэксток, мол, ничего удивительного, что «Пикчербокс» сдает свои позиции, раз у вас работает такая своеобразная девушка по имени Бет. Не то чтобы моя начальница слишком большие ожидания на меня возлагала: если бы и вправду она ждала от меня бизнес?ориентированности, то не отправила бы в корзину мои маркетинговые идеи, даже не обратив на них внимания.

Я огляделась, в кинотеатре все было по?прежнему: ковер малинового цвета, мраморные колонны, хитро украшенные резными белыми панелями, вплоть до самого потолка, и неизменная пыльная люстра, которая держалась, казалось, на одном честном слове. Оборудование поизносилось и выцвело, нагоняло своим видом тоску, но магия пока еще жила в этом месте. Невозможно было войти в кинозал, где экран был затянут тяжелыми вельветовыми шторами и сиденья изящно изгибались, присесть в них и при этом не совершить путешествия во времени. Я представляла, как тут продавали билеты молодым хохотушкам в 1940?х годах – тем дамам, которые рисовали чулочные стрелки прямо на ногах, бодро усаживались в креслах в своих невозможно узких и модных юбках?карандашах, а по правую руку от них располагался бравый британский солдат или американский «стальной» пехотинец. В ту пору кино являлось воплощением утонченности и гламура, и разве вот те женщины потеряли бы сон из?за того, что какой?то мужчина в течение десяти месяцев после первой встречи все еще не признавался им в любви? Вряд ли они стали бы вообще обращать на это внимание. У них было о чем волноваться – например, о том, останутся ли в живых их милые кавалеры после очередной атаки.

Вздохнув, я обмахнула разгоряченное лицо программкой. Может, мне следует считать то, что произошло сегодня с Мэттом, знаком свыше и не лезть со своими признаниями к Айдену? Все знают, что беда не приходит одна. Я взяла свой мобильник, чтобы написать Лиззи эсэмэску и спросить совета, что мне делать, но вдруг открылась входная дверь и вошел знакомый мужчина с очень грязными волосами.

– Привет, прыщавка! – Карл оперся локтями на мой рабочий стол и осмотрел меня с ног до головы. – Выглядишь сегодня слегка… мммм… пятнисто. Что, крем от акне вдруг перестал действовать?

Я наклонилась – так, чтобы волосы упали мне на лицо и немного скрыли его.

– Да и голову ты не мыла… Или это специальный шампунь? – Карл продолжал издеваться. – Туше! – Он усмехнулся, демонстрируя свои гнилые, в желтом налете зубы, а я потянулась за телефоном. – Нет, Бет, ты не подумай ничего такого, сегодня ты выглядишь лучше, чем обычно.

Я убрала телефон подальше от Карла. Последний раз, когда мой ужасный знакомый добрался до него, он не поленился переключить меню на польский, и у меня ушла целая вечность, чтобы разобраться, как переключиться обратно на английский.

– Не пора ли тебе повзрослеть уже, Карл? – сказала я, запихивая телефон в сумку и возвращаясь к работе. «Держи себя в руках, Бет, держи».

Карл – или Ползучий Карл, как называла его Лиззи, – был ошибкой Господа. Причем ошибкой не смешной. Мы познакомились в первый день учебы в школе и сидели за одной партой. Весь урок я чувствовала, как он смотрит на меня, но была слишком застенчива, чтобы попросить не таращиться, и концентрировалась на конспектировании того, что говорил преподаватель. В конце занятия Карл сказал:

– А ты пукнула! Пукнула?пукнула! – и подло захихикал.

В тот раз я проигнорировала его и поспешила присоединиться к Лиззи, выходившей из класса в компании подруг. Я искренне надеялась, что больше никогда не увижу Карла. Но не тут?то было! Через два часа после сакраментального замечания Карл догнал меня на площадке возле школы, в руках у него была палка, перемазанная собачьим дерьмом. И вся школа смотрела, как он тычет в меня этой палкой, приговаривая:

– Принс?какашка! Принс?какашка!

Как же они все смеялись!

Когда мне исполнилось одиннадцать лет и настало время переводиться в среднюю школу, я все чаще впадала в хандру, лежа на кровати и размышляя, как бы так сделать, чтобы Карл Кумбс попал в школу Хейвуорт, а не в Сент?Свитенс, куда собиралась я.

Догадайтесь, кого первым я увидела в Сент?Свитенс, когда начался учебный год?

И так я снова месяца на два превратилась в Принс?какашку. Пока Карла не заинтересовала другая «игра»: он полюбил дергать девушек за лямку лифчика. Подкрадется и – щелк! – девушка краснеет, смущается, а Карл и рад стараться. Я вздохнула с облегчением, решив, что этот придурок наконец от меня отстал. Ближе к летним каникулам у меня на лице, особенно на подбородке, высыпали прыщи (снова проклятое акне!), и мой тринадцатый день рождения был испорчен этим окончательно. Я перепробовала все: специальные скрабы, пластыри, даже зубную пасту – а прыщи не исчезали, и только длинные волосы помогали скрыть это безобразие.

В первый же день учебы Карл заметил мою воспаленную кожу лица.

– Бог ты мой! – вскрикнул он, указывая на меня пальцем. – Что у тебя с лицом?

На меня уставились тридцать пар любопытных глаз, и я покраснела так, что стало дурно.

– Это… – я мямлила едва слышно, – всего лишь маленькие гнойнички, они пройдут…

По крайней мере, мама меня уверяла в этом, и я старалась не поддаваться панике.

– Гнойнички? – Карл захохотал. – Похоже, ты нашла гнойничковый завод и полежала на гнойничковом конвейере!

Так, собственно, я и получила прозвище Прыщавка.

Иногда он звал меня укороченным словом Прыщ, и этот ужасный образ преследовал меня до окончания школы. Даже когда кожа выздоровела и уже не было никакого акне, я оставалась такой забитой и закомплексованной, что боялась лишний раз с кем?нибудь вступить в разговор, лишь бы не заслужить какое?то новое экзотическое прозвище.

Единственное, что спасало меня в те далекие уже дни, – перспектива каждый вечер ходить в кино. Я очень любила кино. Моя мечта работать в кино сбылась, когда после окончания школы я попала в «Пикчербокс» (школу я окончила с очень средними, мягко говоря, результатами).

Я думала, что работа в кинотеатре – не навсегда. Все, что приходилось делать, – это проверять билеты у входа в зал и в конце сеанса выметать крошки от пирожных и попкорна из?под сидений. Хозяева «Пикчербокса» были очень милыми людьми, и я могла бесплатно смотреть весь репертуар кинотеатра. Иногда я смотрела один и тот же фильм много раз. Я занимала место с самого края в заднем ряду и, пока жужжал кинопроектор, разглядывала публику – ловила их восторженные взгляды, устремленные на экран. Наяву грезила о том, как однажды открою собственный кинотеатр, и я бы уж постаралась, чтобы он стал местом поистине волшебным – как «Пикчербокс» в его лучшие дни.

Восемнадцать месяцев спустя после того, как я начала работать в «Пикчербоксе» (вместо одного из уволившихся сотрудников), миссис Блэксток поинтересовалась у меня, нравится ли мне работа. Она сказала, что мы – семья, мне придется продавать и проверять билеты, подметать пол, больше она предложить мне ничего не может, но в этой работе я могу быть уверена. Была ли я довольна? Еще как! Ну, скажем, до тех пор, пока Карл не вошел в нашу дверь, объявив, что бросил университет и собирается работать со мной, пока не разберется, чего он, собственно, хочет от жизни, чем ему заняться. Честно говоря, я бы уволилась прямо тогда, но нельзя было допустить, чтобы этот Карл лишил меня единственной вещи в мире, которая делала меня счастливой. Моей работы. Я надеялась, что если буду игнорировать Карла, то рано или поздно ему надоест доставать меня. Это все произошло три года назад, но Карл с тех пор так никуда и не делся. Так мы и шли по жизни вместе. Правда, если не врет этот Мэтт Джонс и кинотеатр продадут, все изменится для всех нас.

«Пожалуйста, пусть этого не случится, – тихо молилась я, собираясь домой, а Карл ухмылялся совсем рядом. – Пожалуйста, только не сейчас, когда все вроде бы наладилось…»

Визит Мэтта и саркастические комментарии Карла улетучились из моей головы, стоило мне только выйти на улицу. Айден собирался прийти примерно в восемь, и у меня оставалось менее получаса, чтобы принять душ, накраситься, сделать прическу и привести себя в порядок.

– Лиззи, ты здесь? – Я вошла в квартиру и позвала подругу: – Лиз?

Лиззи приютила меня, ее отцу принадлежит дом с двумя спальнями и террасой, в нем мы и жили, так что фактически я являлась квартиранткой Лиззи. Бизнес папы сдулся совсем, когда нам с Лиз было по десять лет, и вместо того, чтобы поехать учиться в скромный Сент?Свитенс, Лиззи направилась в роскошную школу в Дорсете. К моменту нашей очередной встречи она уже умела играть в лакросс (а я даже понятия не имела о том, что это такое) и произношение у нее было, как у английской королевы, не хуже. Но все это, слава богу, не имело никакого значения, и мы продолжали дружить, писали друг другу письма и встречались на каникулах. Остались мы лучшими друзьями, получив свои дипломы. Правда, Лиз была уверена в завтрашнем дне, а я – нет.

– Лиззи, где ты?

Я заглянула в гостиную, надеясь увидеть там подругу, но увидела совсем другое: на софе валялись вещи какого?то незнакомого парня. Я уже, надо сказать, потеряла счет случаям, когда, просыпаясь утром, обнаруживала в душе мужчину, которого ни разу не видела ни до того, ни после. Каждый раз мужчина выходил из душа обернутым в полотенце Лиззи. В этом отношении, кстати, мы с ней очень разные. Лиззи, например, кажется забавным пустить слезу по ходу просмотра романтического фильма – типа «Дневника памяти» (я знала его почти наизусть), – и она на полном серьезе считает, что родства душ между мужчиной и женщиной быть не может. Не выносит Айдена, даже при том, что именно она причастна к нашему знакомству.

Дело было десять месяцев назад – в субботу я работала в кинотеатре, как обычно. Наблюдался ажиотаж: приходили парами, поодиночке и просто компаниями (например, студенты), и я не обратила внимания на высокого худого парня в свободного покроя хлопковых брюках и свитере с V?образным вырезом. Вообще?то, я привираю: я всегда внимательна к посетителям, и, когда кто?то входит в кинотеатр, я его вижу. Можно считать меня идиоткой, но я всегда втайне надеялась, что любовь всей моей жизни войдет в кинотеатр, сметая все на своем пути, несмотря на то что во мне шестьдесят девять килограммов и, чтобы меня сдвинуть с места, понадобится небольшой подъемник. Но все это не мешало мне мечтать. Когда мне было девять лет и мои родители постоянно друг на друга орали, я забиралась под одеяло с фонариком и томиком «Золушки» или «Спящей красавицы», желая сбежать от этого жуткого и жесткого мира. Никогда не переставала верить в то, что бывают хеппи?энды, и даже развод родителей не поколебал мою веру.

Но вернемся к моменту знакомства: мистер Хлопковые Брюки плавно подошел к моей стойке, когда вдруг зазвонил телефон.

– Алло, вы звоните в «Пикчербокс», чем могу вам помочь?

Голос на другом конце провода был знакомым, но я никак не могла сообразить, кто это.

– Вы можете повторить еще раз, пожалуйста?

– Это я, Лиззи. – В голосе прорезались шипящие нотки. – Мне нужна твоя помощь.

– Лиз, – я перешла на быстрый шепот, – ты же знаешь, что не надо звонить мне на работу.

– Да я бы и не стала, но ты выключила свой мобильник.

– Ну а как я должна была поступить, когда ты не переставая писала мне эсэмэски о своем последнем свидании, жалуясь, что оно прошло, как в аду? – Я выдохнула всю эту фразу как на духу. – Ты снова на адском свидании?

– Типа того.

– Что значит «типа того»?

– Половина меня на свидании, а половина – уже нет.

– Как это? – Я начала волноваться.

– Застряла в окне гладстоунской пивной.

– Где?

Мистер Хлопковые Брюки вовсю пялился на меня, как и пара стоящих в очереди за ним ребят.

Я понизила голос:

– Как это произошло, Лиз?

– Мое любимое полотенце вдруг решило упорхнуть, а я прыгнула за ним. Почему бы мне не застрять в окне, а? Я пыталась сбежать, Бет. Мой очередной прекрасный принц оказался на поверку простым вонючкой, его метеоризм меня просто достал. Честное слово, он пукал постоянно. Делал это тихо, только брови поднимал, а у меня как будто ни глаз нет, ни носа! Ужасно. Ну, и я попросила его подождать меня, пока схожу попудрю носик, дышать?то уже совсем было нечем, и тут мне в голову пришла гениальная идея… Настолько гениальная, что, попытавшись сбежать через окно в туалете пивной, я в нем просто застряла.

– Держись, Лиз! – Я говорила тихо, но мистер Хлопковые Брюки многозначительно закашлялся рядом, намекая, что ситуация не очень ловкая. – Не уходи никуда, я сейчас…

– Ну да, обхохочешься, чтобы я никуда не уходила! – Лиз явно не была настроена на шутки.

Я натянуто улыбнулась мистеру Хлопковые Брюки, пока он под моим растерянным взглядом приглаживал волосы, и спросила:

– Чем я могу вам помочь?

– Мне бы билет купить…

И тут мой телефон заорал нечеловеческим голосом (точнее, голосом Лиззи, но очень взбешенной):

– Помогите же, вашу мать!

Я промямлила какое?то дежурное извинение мистеру Хлопковые Брюки и схватила телефон:

– Лиз, ты в порядке?

– Нет, черт подери, не в порядке! Мне на голову нагадила чайка, и начинается дождь!

– Ну, хотя бы дождь смоет чайкино дерьмо. – Я попыталась пошутить, но напрасно.

– Ты что, сегодня работаешь Фраем и Лори одновременно, комедиантом заделалась?

– Типа того, – вернула я Лиззи ее фразу и снова улыбнулась мистеру Хлопковые Брюки, пока он стоял и терпеливо ждал. Выглядел он, надо сказать, на порядок лучше, чем обычно выглядели те, с кем я обычно встречалась: нос – идеально прямой, высокие скулы и волевой подбородок, ну просто герой из романов Джейн Остин.

– Извините, – произнес он, – но если бы вы просто продали мне билет на…

– Бет!!! – заорал мой телефон еще громче.

– Ну чего тебе, Лиз?

– Подростки снимают меня на телефон! Я отказываюсь подыхать, свесившись из окна какой?то забегаловки, с дерьмом в волосах! Давай ты уже приедешь и спасешь меня, или, клянусь, нашей дружбе конец!

– А как я брошу работу? Сейчас сеансы, народ идет, не очень подходящее время…

Мистер Хлопковые Брюки пытался сказать мне что?то, но я его не понимала. Телефон был зажат между ухом и плечом, а рот я прикрывала ладонью.

– Простите, бога ради, моя лучшая подруга застряла в туалете пивной.

От удивления у него брови поползли вверх.

– Не совсем в туалете, точнее, в окне туалета, она пыталась сбежать со свидания…

– Ничего себе свидание! – Он печально, как мне показалось, усмехнулся.

– Нет же, свидание было в пивной, а она оказалась в туалете, потому что хотела сбежать. А сейчас звонит и требует, чтобы я ее срочно спасла. Но за вами такая длинная очередь, и я не могу уйти, иначе моя начальница меня уволит, но, если я не спасу Лиз, моя подруга выселит меня из квартиры и я буду жить на улице. Выбор: быть уволенной или остаться без крыши над головой.

– Да уж. – Он накрыл своей ладонью мою руку, а я даже не заметила, что пальцами отбиваю барабанную дробь по столу. – Все будет в порядке.

Я взглянула на его руку, потом на него самого. Голубые глаза, казалось, смотрят мне в душу. Но руку я не убрала.

– Идите и спасайте свою подругу, – произнес он, – а я вас подстрахую, встану на ваше место. Я быстро разберусь, это, наверное, не очень сложно. Нечто подобное я делал, когда был моложе. Сложная у вас работа, а?

Я не могла поверить своим ушам.

– Вы это сделаете для меня?

– Да, для вас.

Глупейшая ситуация. Вот стою я в холле кинотеатра, где шесть лет проработала, жду своего принца на белом коне, в сияющих доспехах, и вот же, вот он уже тут! Я была в шоке, но Лиззи было еще хуже, а тут совершенно незнакомый красавец предложил помощь. Такое часто не происходит. Должно быть, это знак, что… Айден – точно мужчина моей мечты.

 

Случай нашего с Айденом знакомства в тот день, в кино, стал у нас с ним переходящей шуткой. Если один из нас был не в духе и начинал ворчать, другому стоило лишь сказать фразу «А могло быть хуже, если бы ты застрял в туалете!» – оба начинали от души смеяться.

Ну, скажем так, я начинала от души смеяться. Айдену на второй сотне повторов эта шутка, кажется, надоела и смешной уже не казалась.

Вообще, конечно, тот факт, что мы встречались и жили вместе, не переставал меня удивлять. Например, наши пристрастия в области кино были настолько разными, насколько они в принципе только могли быть. Я любила романтические комедии, а Айден восхищался японскими арт?хаусными фильмами. Я с ума сходила по шоколаду, а у Айдена была аллергия. Наконец, он получил ученую степень по журналистике, а я никогда не училась в университете. Но, несмотря на все эти различия, мне он бесконечно нравился, и я могла часами сидеть и слушать, как Айден рассказывает про работу репортера в небольшой местной газете и о своей большой семье. Он говорил, я слушала. Мы подходили друг другу идеально, словно парочка из романтического фильма. Ну, почти так. Кстати, я не уверена, что Гарри взял бы Салли за руку на первом свидании, обошел бы вокруг стола и произнес: «Дорогая, я очень рад, что мы встретились. Ты сберегла мне нервы, а то я пошел бы искать подружку в Интернете».

И теперь, в День всех святых, почти десять месяцев спустя после нашей первой встречи, я собиралась сказать ему, как много он для меня значил. И что, что могло пойти не так?

 

Глава 4

Мэтт

 

– Дозу? – Нэйл протянул мне бокал с какой?то зеленой жидкостью, которая отвратительно пахла. Мы стояли у барной стойки, из двери тянуло свежим прохладным воздухом, Алиса эту дверь, уходя, за собой не закрыла. По правую руку от меня компания зомби шушукалась, поглядывая в мою сторону.

Я принял дозу и передохнул. Вот так бы и поступил настоящий жеребец, разве нет? Он бы проигнорировал факт, что его бывшая подружка вылетела из бара в слезах, и надрался бы со своим лучшим приятелем. Я поставил пустой бокал на стойку:

– Не могу.

Нэйл посмотрел на меня, словно я ему только что заявил, что люблю наряжаться в подгузники и слюнявчики.

– Чего?чего?

– Я должен убедиться, что у Алисы все в порядке, – произнес я.

– Ну да, – он глотнул из кружки, – ты мне хочешь сказать, что возьмешь и променяешь своего лучшего друга на девчонку, которая за тобой, по твоим же словам, следит? Мне только кажется или это на самом деле звучит слегка странно?

– Возможно, и звучит, – я пожал плечами, – в любом случае я не собираюсь потакать Алисе. Всего лишь хочу поговорить с ней. Она совсем с катушек съехала, и ее ужасное поведение свидетельствует о том, что она наконец осознала: мы врозь, ничего больше нет, конец.

– Я скорее поверю, что Дита фон Тиз стала монашкой. – Нэйл был непоколебим.

– А что? Рано или поздно станет.

Нэйл с недоверием посмотрел на меня.

– Дита фон Тиз не из таких!

– Из таких, не из таких, какая разница! Главное, Алиса свалила, и я теперь свободен!

Он передернул плечами и допил свой алкоголь:

– Дай?то бог, приятель, дай?то бог.

 

Догнать мою бывшую подружку не составило труда: она сидела на ступеньках дома, ногами в луже, а туфли держала в руке. Выражение ее лица было растерянным. Начинался дождь, и она уже промокла до нитки.

– Ты! – Алиса обвиняюще посмотрела в мою сторону, пока я шел к ней. – Посмеяться пришел, мало тебе?

– Нет. – Я присел на корточки рядом с ней. – Просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке.

– Зачем тебе? – Она осуждающе прищурилась.

– Ты выглядела расстроенной.

– Иди к черту! – Алиса откинула мокрую прядь с лица и посмотрела на меня. Видел я этот взгляд раньше, видел. Это был особенный, фирменный взгляд Алисы: «Гори в аду». Я уже приготовился защищаться, однако никто и не думал нападать. Неожиданно Алиса накрыла мою руку своей и сладко промурлыкала:

– Как мило с твоей стороны, что ты пошел за мной, Мэтти. Я это оценила.

– Правда?

– Конечно. – Она помолчала. – Можно попросить тебя об одной вещи? Ты не мог бы помочь мне добраться до дому? У меня каблук сломался, вряд ли я смогу идти. – Для пущей убедительности Алиса прижала сломанную туфлю к груди и смотрела на нее взглядом, исполненным такого сострадания, словно это была не туфля, а котенок. – Не могу идти без твоей помощи, честно.

– Ну ладно, – я встал, – вызову тебе такси.

– Отведи меня сам, – она протянула мне руку, – прошу тебя, Мэтт, кажется, я подвернула ногу…

 

– Словами не могу выразить, как же я рада, что ты вернулся. – Алиса шла по ковру своей гостиной, держа по кружке пива в каждой руке. Одну кружку дала мне и плюхнулась на софу рядом. Софа была рассчитана на троих, причем все трое могли сидеть, не касаясь друг друга, но моя бывшая подружка расположилась так близко ко мне, что ее влажное плечо слиплось с моим в буквальном смысле слова.

Во взгляде Алисы читалось плохо скрываемое восхищение.

– А я и не сомневалась, что ты так поступишь.

Я нервно сглотнул. Как бы мне ни хотелось этого признавать, Нэйл, похоже, прав. Идти следом за своей бывшей, чтобы помочь ей, было огромной ошибкой.

– Что ты сказала? – Я слабо надеялся, что Алиса все же не имела в виду то, что имела. – Я не совсем понял.

Она легко рассмеялась и поправила прическу. Бог ты мой. Она со мной… флиртовала!

– Ну и что же, по?твоему, я имела в виду, Мэтт?

Я уклонился настолько вправо, насколько позволяла софа и моя природная гибкость, в результате освободился крошечный свободный кусочек пространства между нами, но пиво я все же расплескал. Наши плечи мерзко чавкнули, разлипаясь.

– Мэтти? – В голосе Алисы зазвучали железные нотки. – Что, по?твоему, я имела в виду?

Я постарался смотреть на раму окна, которая была сразу за головой сидящей Алисы, сосредоточиться на этой раме. Понять, закрыто окно или нет. Если бы оно все же было открыто, у меня появился бы шанс пересечь комнату и выпрыгнуть наружу, прежде чем Алиса запустила бы в меня чем?то острым и травмоопасным. Но вот если окно все же было закрыто…

– Мэтт!

Это уже не звучало как вопрос.

Ее взгляд сверлил мне череп. Я попался: сказать ей правду (о том, что она имитировала вывих и плохое самочувствие, чтобы заманить меня к себе домой, ну, и попробовать снова склеить наши отношения) – так она взбесится и накричит на меня, признаваясь потом, что ей жизненно необходимо целовать и обнимать меня.

Ни поцелуев, ни объятий мне не хотелось. Презрев оконную раму, я переключился на телевизор и стереосистему. И телек, и магнитофон молчали. «Ну же, достижения инженерной мысли, ну хоть раз включитесь сами!» – я командовал приборами в стиле Ури Геллера, но эффекта не достигал. «Прошу, елки?моталки, включитесь и разрушьте эту ужасную мучительную тишину. Пусть у вас там, на повестке дня, – бесконечный плейлист из сахарных баллад, вроде тех, что крутят по радио «Сердечко», или передачка типа как?выглядеть?модной?в?корсете?прабабушки?и?ее?же?рейтузах. Прекратите мое унижение».

Я встряхнулся. Хватит! Соберись, Мэтт, перестань сходить с ума, отдавая мысленные приказы технике. Ну и кто ты после всего этого? Такой же псих, как та девчонка из кинотеатра «Пикчербокс», признававшаяся в любви картонному Клуни? Не надо Алисе говорить никакой правды. Скажи просто что?нибудь. Да что угодно, только скажи.

– Я рад был помочь тебе добраться до дома, – промямлил я. Окинув быстрым взглядом свою бывшую, понял, что она смущена.

– О, – вздохнула она, – конечно, это… так мило с твоей стороны…

Я смотрел на кружку с пивом. Если бы только можно было все переиграть, я бы извинился, мы бы оба считали, что ничего такого не произошло…

– Дорогой Мэтти, – снова мурлыкала Алиса, придвигаясь все ближе и ближе, жарко дыша мне в щеку, – нам ведь было хорошо вдвоем, разве нет? Так безудержно хорошо… – Пальцы Алисы почему?то оказались на моей ширинке.

– Мне срочно надо в туалет! – Я вскочил и кинулся в сторону туалета, пока Алиса приходила в себя от смены диспозиции.

«Вот ведь мне повезло. – Я присел на край унитаза и обхватил голову руками. Алиса ведь определенно была уверена в том, что, проводив ее до дома, я… – Мэтт, ты, приятель, точно жеребец. Ну да, время собирать камни. Нужно выйти из туалета, войти в гостиную, где сидит Алиса, поблагодарить девушку за пиво и сказать, что пора уходить. И уйти. Все, конец проблемам!»

Я уже подошел к двери и открыл ее, собрался войти в гостиную, повторил мысленно весь порядок действий и…

– Алиса!

Моя бывшая стояла у входа в туалет, мешая мне выйти. Руки в боки, склонив голову набок, одежды на ней почти не осталось.

– Боже мой! – Я отпрянул.

Алиса выпятила нижнюю губу – наверное, считала, что выглядит очень сексуально, – и приблизилась ко мне.

– Ты ведь не думал сбежать, Мэтт?

– Как тебе сказать…

– Моя нога все еще болит, мне бы полежать: глядишь, и пройдет. Можешь отнести меня наверх, в спальню?

– Вообще?то, мне бы…

Закончить предложение я не успел. Алиса метнулась ко мне, обвила руками мою шею и снова прилипла, словно пластырь.

– Нет?нет, – она уткнулась мне в грудь лицом, – не покидай меня снова, Мэтт…

Сила, с которой Алиса обняла меня, была удивительной, я закачался, еле удерживаясь на ногах. Чтобы не упасть, пришлось облокотиться на раковину. Раздался глухой звук, а потом что?то разбилось: это, как выяснилось впоследствии, был стакан для зубных щеток. С удивлением я разглядывал, как красиво улеглись осколки у моих ног.

– К черту стакан! – Алиса наконец отлипла от моей шеи, но час от часу не легче: теперь она смотрела жадным взглядом на мои брюки, переднюю их часть. Ее пальцы бессовестно шарили по моей ширинке, пытаясь нащупать «молнию».

– Тихо?тихо?тихо! – Я положил ей руки на плечи и очень аккуратно отодвинул от себя. – Что ты делаешь?

– Что значит «тихо»? – Алиса нахмурилась. – Давай уже поиграем в твоего солдатика, а, Мэтт? И покончим с этим.

– С чем покончим? Алиса, я с тобой спать не собираюсь.

– Да что ты? – Она наигранно поднесла ладонь к губам, не забывая при этом все тем же механическим жестом поправлять прическу. – А зачем ты тогда сюда пришел?

– Потому что я за тебя волновался. – Мыском ботинка я аккуратно и ненавязчиво сгреб осколки в кучку, поближе к мусорному ведру. – Ты вышла из пивной в ярости, почти голая. Было о чем волноваться.

– Только вот не надо сейчас говорить, что я была похожа на шлюху…

– Да я и не говорю, я всего лишь… впрочем… уже неважно. Потом ты же подвернула ногу, и я беспокоился, доберешься ли ты до дома в целости и сохранности.

– Ну и вызвал бы мне такси, а сам вернулся бы к Нэйлу. – Алиса скрестила руки на груди.

– Но ты мне сказала, что болит нога и я тебе нужен. – Тут уже я поправил прическу, нервничал. – Ну ради бога, Алиса, если бы я тебя усадил в такси и ушел к Нэйлу допивать алкоголь, ты бы точно назвала меня жеребцом. А я ведь помог тебе добраться до дома. И все равно я плохой, я в любом случае буду плохим. Верно?

Она посмотрела на меня и уселась на самый край ванны.

– Можешь считать как угодно, Мэтт, но силком тебя сюда никто не тащил. Правда в том, что ты все же жалеешь о нашем расставании и хочешь все вернуть.

У меня аж челюсть отвисла.

– Нет, Алиса, это не так. Послушай…

Я тоже присел на край ванны рядом с ней. Казалось, моя подружка сильно замерзла, сидя здесь во все еще мокрой одежде, потирая руки и дрожа мелкой дрожью. Помочь ей было нельзя, но я мог ее пожалеть. Я ведь помнил, почему однажды влюбился в нее: Алиса была такая яркая, такая живая, полная сил. Из всех моих знакомых женщин она была самой спонтанной и непредсказуемой. Но к этим прекрасным чертам характера шло бесплатное приложение: настроение у Алисы менялось мгновенно. Я никогда не мог заранее знать, какой будет Алиса – ревнивой, пугливой, веселой, заботливой…

– Послушай, – я начал снова, зажав для уверенности ладони между собственных коленок, – прости меня, но у нас правда просто не получилось. Я бы мог сейчас наговорить тебе кучу банальностей касательно того, что подлец, конечно, я, вся беда во мне, не в тебе, но суть в том, что мы друг другу не подошли. Слишком уж мы разные. А это не мелочь.

– Ты так думаешь? – Алиса завернулась в полотенце. – Если мы такие разные, почему секс у нас был такой восхитительный?

– Дело не в сексе, – я потряс головой, – невозможно построить с кем?то отношения, пока тебе не станет с ним очень удобно и хорошо, и не только в постели. А если ты свою половинку, ну, боишься, так и вообще сложно…

Она строго посмотрела на меня:

– Я страстная, но не монстр.

– Пусть так, называй как хочешь, но, вероятно, для меня ты слишком страстная. Алиса, ты выходила из себя по любому поводу, я тебя не обманывал ни разу, несмотря на твои подозрения. Я уже со счету сбился, сколько раз ты проверяла мой телефон. И вообще ты постоянно проверяла меня. Вот я сижу в гостях у своего деда, а ты мне звонишь и упрекаешь, что с ним я провожу больше времени, чем с тобой. И если мне приходилось задерживаться после работы, ты сразу обвиняла меня в том, что я был с другой. Сил не осталось, Алиса. Я не мог постоянно перед тобой отчитываться, где я, с кем, чем занимаюсь. Как будто у меня появился надсмотрщик, а я ведь ни в чем не провинился.

– Возможно, если бы ты проводил со мной больше времени, я бы ничего такого и не вытворяла.

Я покачал головой:

– Мы долго были вместе, Алиса, сотни часов вместе провели. Я едва ли успевал видеться даже со своим закадычным другом Нэйлом, потому что ты постоянно была со мной. И мне приходилось отказываться от приглашений друзей. Я не жалею, потому что мне нравилось проводить время с тобой, но мы просто съели друг друга. Сожрали. И в этом не было счастья. В том есть и моя вина, мне очень жаль. Но нужно жить дальше, нам обоим.

– Дальше? Жить дальше? Это ты про себя говоришь? Признайся, у тебя кто?то есть? – Алиса поднялась, при этом ее вывихнутая лодыжка чудесным образом исцелилась. – Кто она? Ты с ней переписывался, пока мы были вместе? Все эти отговорки о собраниях на работе… Я всегда знала, что ты лжешь.

– Господи, – я затряс головой, – Алиса, тебе даю слово. Я тебе не изменял, пока мы были вместе. У меня никого нет. Честно говоря, мне сейчас меньше всего нужна подружка. У меня больной старый дед на руках, к тому же эта сделка с покупкой кинотеатра…

– Врун! – Алиса мгновенно извлекла из заднего кармана моих джинсов сотовый телефон. – Посмотрим, что расскажет твой сотовый телефон.

– Ну все, хватит! – Я встал, выставив руки перед собой. – Все, Алиса. Я пришел сегодня вечером, потому что хотел убедиться, что ты в порядке. И ты в порядке, это здорово. Но мне это все жутко надоело.

Я решительно вышел из ванной и направился к входной двери.

– Мэтт! – Алиса звала меня, когда я покидал квартиру. – Не смей так уходить, Мэтт!

 

Глава 5

Бет

 

Я устроилась на краешке дивана, прозрачный костюм Тыквы болтался на мне несуразно. Я посмотрела на часы: начало восьмого. Айден опаздывал уже на полтора часа. На звонки он не отвечал. Весь день от него не было весточки: ни эсэмэски с пожеланием доброго утра, ни звонка обсудить вечеринку – ничего.

«Я в порядке», – повторяла я себе снова и снова, стоя у окна и глядя на улицу. Возможно, Айден перепутал и решил, что я сказала в десять часов, а не в восемь. Десять и восемь – похожи, особенно когда мямлишь. А я частенько мямлю, когда говорю с Айденом.

Вот поэтому он и опаздывает! Перепутал время. Скоро появится, разряженный, как франт, но как злобный франт: кто?нибудь вроде Джека Потрошителя или его менее пугающего современника Викторианской эпохи. А потом мы отправимся на вечеринку, где много выпьем, отлично проведем время, вернемся домой на такси и завалимся в кровать. Айден меня буквально изнасилует, и я, млея в его объятиях, признаюсь: «Айден Доулз, я тебя люблю». И эти слова прозвучат не так, словно их говорит одержимый гормонами подросток, а по?настоящему. И как раз перед тем, как заснуть, Айден тоже скажет мне: «Бет Принс, и я тебя люблю». Тогда жизнь наладится. Ну, или он не скажет мне «Бет Принс, и я тебя люблю», может, что?нибудь другое вроде «Точно!» (мне вспомнился фильм «Призрак» с Деми Мур и Патриком Суэйзи, в нем герой Патрика Суэйзи умер, но его возлюбленная – героиня Деми Мур – могла его чувствовать и слышать).

Или Айден просто улыбнется, посмотрит удивленно, но довольно, уберет волосы с моего лица и поцелует меня в губы. А утром, когда я буду готовить завтрак на кухне, подкрадется сзади, обнимет меня за талию и прошепчет на ухо: «Я тебя люблю». Или…

Сердце бешено колотилось в моей груди. Хватит, Бет. Так ты еще больше нервничаешь. Отвлекись, подумай о чем?нибудь. Ну хотя бы о том, как ты сама выглядишь.

Я вернулась в спальню и встала перед большим зеркалом, чтобы рассмотреть себя в полный рост. Ну вот, поплыл макияж на веках. Надо подкрасить. Глупый, глупейший, смешной (обхохочешься просто) костюм Тыквы. Прозрачные сексуальные чулки? Ну да, вон один чулок уже съехал и болтается на лодыжке.

Я принялась натягивать его обратно, до бедра, но вдруг остановилась. Я свою лодыжку (не говоря о бедре) даже не видела, весь обзор был напрочь закрыт Тыквой, тело было огромным. Я вылезла из Тыквы и снова попыталась натянуть чулок. Проще сказать, чем сделать. Проще было подушку запихнуть в презерватив, чем мою ногу – в это изящное нечто, честное слово. Ага?ага, один размер, подходит всем…

Ну вот, кое?как я справилась, натянула этот проклятый чулок. Теперь снова надо облачиться в костюм Тыквы и посмотреть на себя в зеркало.

– Вся надежда на то, что Айден оценит результат моих мучений, – сказала я громко. Отражение мне, естественно, не ответило. На самом деле мое отражение выглядело несколько обеспокоенным. Я уже, кажется, сотню раз посмотрела на часы. Почти половина десятого. Звонок моего стационарного домашнего телефона раздался так резко, что я подпрыгнула на месте. Айден! Выскочив из комнаты и поскользнувшись на паркете, я плюхнулась на диван, точнее упала на него животом и подтянула к себе телефон.

– Айден… – успела я выдохнуть его имя, пока костюм Тыквы по инерции не стукнул меня по затылку.

– Бет? – из трубки мне ответил женский голос.

У меня сердце упало, это была моя мама.

– Мам, привет!

– Я тоже очень рада тебе, детка!

– Ну прости, я просто жду звонка от Айдена. Он… – я вовремя остановилась, не успев рассказать маме, что мы собираемся праздновать День всех святых. Мама не верила в праздники – в День святого Валентина, например. А также не верила в брак, аффекты, мужскую честность и верность. Особенно эти качества характера вызывали в ней сомнение при упоминании Айдена. – У тебя все в порядке, мам?

– Лучше не бывает. Послушай, Бет. Я хочу тебе сказать, что забронировала для тебя билет в Австралию.

– Как?

У моей мамы был действительно процветающий бизнес в Великобритании (ее компания занималась подбором персонала). Настолько процветающий, что мама собиралась открыть филиал в Австралии и уехать туда, чтобы находиться поближе к работе. И она пыталась убедить меня поехать с ней, на три месяца.

– В Австралию, Бет. Вылет 24 декабря. – Мама настроилась серьезно. – Только подумай, как здорово будет начать новую жизнь с Рождества!

– Мам, – вздохнула я, – я уже говорила тебе, что не хочу переезжать в Австралию. Мне нравится в Брайтоне, у меня тут хорошие друзья, Айден. Да и работа у меня тоже здесь.

Было слышно, как мама фыркнула на том конце провода.

– Ну что ты фыркаешь?

– В моем понимании, хорошая работа – это не сидеть на кассе кинотеатра и продавать билеты на сеансы. Я уверена, что ты займешься пиаром и преуспеешь в этом, стоит тебя только чуть подтолкнуть…

– Но я совсем не хочу…

– Нет ничего плохого в том, чтобы быть пиарщиком, молодая леди. Я вот начинала в должности обычного секретаря, и посмотри, кем я стала теперь.

– Директором очень успешной компании по подбору персонала, – я повторила, что повторяла уже миллион раз. – Я знаю, кто ты, мам. И действительно нет ничего плохого в том, чтобы быть пиарщиком, но это не мое. Мне нравится работать в киноиндустрии.

– Киноиндустрии? Не смеши меня. Это все равно как если бы официант забегаловки в «Вулвортс» решил, будто он шеф?повар.

– «Вулвортс» закрылся много лет назад.

– Ты подумай, а! – Мама умела всегда воскликнуть так, словно даже контраргументы были в ее пользу.

– Ладно. – Я старалась скрыть раздражение. – Согласна, работать в кинотеатре и продавать билеты – не то же самое, что «работать в киноиндустрии», но эта работа делает меня счастливой…

– Что общего имеет счастье с твоей работой? Вот я, к примеру, думала, что счастлива, когда вышла замуж за твоего отца, и посмотри, как оно все для меня обернулось. Мне сорок четыре, муж меня покинул…

– Не он тебя, а ты его.

– Но он все сделал, чтобы так произошло! Твой отец относился ко мне, как к предмету мебели. Он с попугаем больше разговаривал, чем со мной. Эгоист, вот кем он был. В свой день рождения я садилась за стол в праздничном наряде, а он мог сказать: «Красивый прикид, Эдвина. Передай, пожалуйста, соль».

– Мам, довольно!

Она издала странный долгий звук – вздохнула.

– Понятно. Так ты хочешь видеть вещи? Сейчас ты все равно не хочешь со мной говорить, но я могу сказать тебе, что будет дальше…

– Дело не в этом. Я просто не хочу, чтобы ты так говорила о папе. И мне действительно пора, Айден с минуты на минуту придет, и у нас сегодня будет совершенно особенный вечер, я на это очень надеюсь.

– Особенный? – Мама снова фыркнула. – Ты думаешь, он сделает тебе предложение?

Не скрою, данная мысль посетила меня, но я ее очень быстро отогнала. Ладно, я вру. Каждый день минут пять я мечтала о том, что Айден сделает мне предложение. Представляла, как он войдет в мою дверь, скажет, чтобы я срочно паковала вещи в чемодан, потому что мы вот?вот отправимся в таинственное путешествие, он готов сделать нам с ним сюрприз. И вот мы уже в Сент?Панкрас, бронируем номер в парижском отеле, чтобы потом подняться на Эйфелеву башню, а там…

– Бет! – Мамин строгий голос прошил мой мозг, словно раскаленная игла. – Чем быстрее ты поймешь, что жизнь – это не романтическая комедия, тем для тебя будет лучше. Ты так похожа на своего отца, всегда мечтаешь, всегда представляешь то, что могло бы быть, вместо того чтобы представлять то, что реально есть. Вот твой отец тоже всю жизнь считал, что он герой фильма «Назад в будущее», хотя работал простым инженером в Восточной Кройдоне.

– Кстати, отец создал несколько прикольных гаджетов. Вспомни тот будильник, который срабатывал в кухне, когда на улице начинался дождь? Это устройство спасало нас много раз.

– И разрушило мои нервы! Послушай, Бет, не знаю, в тебе ли дело или в твоем поколении, но нельзя смотреть на жизнь, как на голливудский фильм. Нельзя получить все и чтобы все было в шоколаде. Жизнь – не сказка. Нет, пойми ты, нет такой вещи, как идеальная работа или идеальный мужчина. Если бы ты могла вообще выкинуть эту романтическую чушь про мужчин из головы и сосредоточиться на работе, это реально сделало бы тебя счастливой.

– И стала бы такой, как ты, мам? Ты это имеешь в виду?

– Именно такой, как я. Я всего лишь желаю тебе лучшего…

Финал маминой эпохальной фразы заглушил звук дверного звонка.

– Должно быть, Айден пришел! – радостно отрапортовала я маме, спрыгивая с дивана. Посмотрев в зеркало, оправив костюм Тыквы и пригладив волосы, попросила ее перезвонить. – Обед готов, ну ты понимаешь…

Мама глубоко вздохнула.

– Пока, мам!

– Пока, моя дорогая! Кстати, да, по поводу билетов в Австралию… Ты сама их выкупишь или мне все сделать и просто передать тебе твой билет на станции, перед отлетом?

Мама меня, похоже, вообще не слушала.

– Я не лечу в Австралию. Вероятно, ты еще успеешь вернуть деньги за мой билет, а я тебе завтра перезвоню, хорошо? Все, Айден идет. – Я вприпрыжку кинулась к входной двери и повернула ручку.

В дверях действительно стоял Айден, точнее, он прислонился одной рукой к дверному косяку, а другую положил в карман. Взглядом из?под полуприкрытых ресниц мой парень изучал меня – снизу вверх и обратно.

– Привет, Бет! – Голос Айдена звучал пугающе равнодушно.

Я улыбнулась, слишком счастливая от того, что он вообще пришел, чтобы обращать внимание на то, что он был в стельку пьян. Ну и опоздал часа на три.

Одет он был буднично, не для вечеринки Дня всех святых. И все равно выглядел очень привлекательно в приглушенном свете, волосы поблескивали, слегка мокрые от дождя, а его креативный пиджак из разных видов шерсти небрежно смялся и топорщился на плечах. Мы могли бы служить в разведке, мы могли бы играть в кино, но… словно Айден спас меня во время шторма, рискуя жизнью, и вот уже вокруг его головы светится нимб, и благороднее его вряд ли кого можно найти на целом свете. Разве он похож на подлеца? Мое сердце часто билось, губы пересохли, пришлось их облизать. Ну, и отказаться от плана признаться Айдену в любви сразу после романтического изнасилования. Потому что уже сейчас было понятно, что все планы идут коту под хвост, не будет ни изнасилования, ни признания… Идеальный, конечно, момент, жаль терять, может, следует перейти к признанию прямо сейчас?

– Айден! – Я прокашлялась и сложила руки на необъятном тыквенном животе. – Я хочу тебе кое?что сказать, хочу уже очень давно.

– Бет! – Он поднял руку, прося меня помолчать. – Нам действительно нужно поговорить.

И надо же такому случиться, чтобы именно в этот адский момент чулок снова съехал с бедра и повис в районе лодыжки.

И сердце отправилось вслед за чулком.

– Что ты хочешь сказать? – Я усиленно моргала, чтобы поскорее проснуться, мне казалось, будто я вижу какой?то кошмарный сон. – Можешь повторить?

Айден одной рукой держался за стену, а другой пытался хоть немного вытереть лицо, чтобы вода не заливала ему глаза. Низкий далекий раскат грома разнесся по дому, молния прорезала небо над Брайтоном.

– Мне нужно немного побыть одному, Бет.

Я уставилась на Айдена, в мозгу бешено крутились шестеренки. Зачем он это сказал? Все ведь шло так хорошо. Ну, или по крайней мере я думала, будто хорошо. Я даже собралась произнести «я тебя люблю», а если бы что?то шло не так, я бы почувствовала. Интуиция помогла бы. Разве нет? Должно же было что?то подсказать мне, всегда так бывает.

– Одному? – повторила я, отступая в глубь квартиры и держа руки перед собой. – Ну вот ты почти один, я подвинулась, теперь у тебя много места вокруг и никого нет. Целый метр квадратный!

Но Айден даже не улыбнулся.

– Пожалуйста, – у меня опустились руки, – зайди в квартиру, с тебя течет. Ты хотел поговорить, лучше всего сделать это здесь, тут теплее. Я купила дорогое вино, которое ты любишь, мы могли бы…

– Не получится, Бет.

Лицо Айдена стало похоже на маску. В глазах – ни искорки, на губах – ни тени улыбки.

Обычно я всегда могла определить, в каком настроении Айден, даже до того, как он собирался что?то сказать. Но сейчас передо мной была словно каменная стена. Будто кто?то сделал клона из моего возлюбленного, стер все его эмоции и поставил перед моей дверью, велев постучать в нее. И все это меня чертовски пугало.

– Что не получится, Айден? – я решила подыграть ему. Часть меня действительно верила в то, что, подыгрывая таким образом, я смогу его заставить оттаять, и исчезнет этот дикий, ужасный взгляд, полный пустоты. – Не получится хорошо выглядеть в этом дурацком костюме Тыквы? Тебя он не впечатлил, вижу. Я думала, ты улыбнешься, но ты, конечно, надеялся, что я выберу для вечера что?нибудь очень сексуальное. Сейчас?сейчас, где же мое маленькое черное платье? Оно только что было тут, я его видела.

Айден не отрывал взгляда от своих ботинок. Кадык у него в горле ходил туда?сюда, словно он постоянно что?то глотал.

– Бет, ты же понимаешь, что я говорю не об одежде.

– Ты передумал взять меня с собой на вечеринку?

Айден потряс головой. Капля дождя упала с его волос и прокатилась по щеке, оставляя влажный след на коже. Мне захотелось вытереть ее. Но я сдержалась и опустила руки вдоль своего необъятного тыквенного тела.

– Тогда что? Я что?то не то сделала? Или сказала не то? – После того как я это произнесла, меня окатило волной сожаления. Я ведь действительно не хотела знать ответ.

– Дело в том… – Айден убрал руки в карманы и посмотрел на меня. – Дело не в тебе, Бет. Дело…

– Дело во мне, именно во мне.

Вот он – финал отношений, эту фразу я столько раз уже слышала, что знала ее наизусть. Но не собиралась сдаваться без боя. И плакать тоже не собиралась.

– Ну, – произнесла я, глотая комок в горле, – хорошо. Ты выпил, сегодня День всех святых, уже даже ночь всех святых, полнолуние, или что там еще влияет на человека. Все ведут себя немного странно, особенно оборотни. Бог мой! А Лиззи мне говорила, что у тебя что?то есть особенное во внешности… но нет! Брови вроде не срастаются на переносице, ну, они слегка кустятся, но все же это не шерсть…

– Бет! – Айден прижал пальцы к вискам, будто сам звук моего голоса причинял ему головную боль. – Пожалуйста, не усложняй ситуацию, она и так непростая.

– Почему непростая? Очень даже простая. Ты буквально цитируешь мне сейчас книгу «Мужчины с Марса, женщины с Венеры». Мне эта книга тоже очень нравится. Честно. Иди обратно к себе в пещеру и высеки из камня огонь, или что там, какой тебе нужен подвиг? Разрисуй стены, изобрази стадо буйволов, которые в панике куда?нибудь несутся, а потом возвращайся к нормальной цивилизованной жизни. Один хочешь побыть? Тебе нужно больше свободного жизненного пространства? – Я широко распахнула объятия. – Хорошая штука – пространство, оно мне тоже не помешает. Я могу его использовать с умом, – я внимательно огляделась в поисках вдохновения для собственной иронии, – например, я годами мечтала расписать стены в коридоре, а если у меня будет побольше пространства для этого, я смогу развернуться в полную мощь…

– Бет, прости меня. – Айден поджал губы, что должно было дать мне понять, насколько глубоко и искренне он сожалеет. Казалось, весь его вид говорит о том, что он сожалеет, сожалеет и еще раз сожалеет, но в глаза он мне так и не смотрел. – Ты симпатичная женщина, заслуживаешь кого?нибудь гораздо лучше меня. И ты его точно найдешь.

– Но мне не хочется никого искать. – Мой голос прозвенел на ультразвуковой волне: наверное, дельфины за сотню миль от нас хорошо меня услышали, и их пробрало до самых плавников. – Я уже нашла, тебя.

– Бет, прости. – Айден взглянул на меня, и я почувствовала, как горячие слезы предательски наполняют мои глаза. – Мне очень жаль. Будет лучше, если я уйду.

Он закрыл за собой дверь, и я кинулась за ним. Мысленно я умоляла вернуться его, если бы я что?то, хоть что?то для него значила, он бы обернулся и посмотрел на меня. Признался бы, что совершил ошибку… но Айден шел, не оборачиваясь.

– Подожди! – закричала я ему вслед, когда он уже переходил улицу. – Не уходи вот так! Я должна тебе кое?что сказать!

Я неслась во весь опор, чулки безобразно съехали, я на них постоянно наступала, но времени одуматься у меня уже не было.

– Айден, подожди! – Я старалась перекричать шум идущих машин. – Айден, я тебя лю…

…Завизжали тормоза, я упала лицом в грязь, я вся промокла.

 

Даже не знаю, кто расстроился больше – я или та женщина, что была за рулем автомобиля и чуть меня не убила.

– Боже мой! – запричитала она, выпрыгивая из машины и спеша ко мне.

Бампер ее «Ауди» задел меня по бедру, когда я пыталась догнать Айдена. «Ауди» ехала медленно, но столкновение было таким, что я отлетела и упала на тротуар. Каблук туфли застрял в решетке водостока, и я буквально летела над асфальтом, раскинув руки, и приземлилась с глухим звуком. На приближающуюся женщину?водителя я смотрела с удивлением, боясь пошевелиться.

– Вы в порядке? – поинтересовалась она, когда мне удалось сконцентрироваться взглядом на ее лице. – Говорить можете?

Я пошевелила руками и ногами: вроде ничего не было сломано.

– Думаю, да. – Я попыталась сесть и застонала.

– Вам не надо двигаться. – Женщина велела мне оставаться на тротуаре и не шевелиться. – Возможно, у вас сломано ребро.

– Нет. – Я очистила лицо от грязи и снова попыталась сесть. – Уверяю вас, я в полном порядке.

Но твердая рука легла на мое плечо.

– Вам лучше оставаться там, где вы лежите, пока врачи не приедут и не помогут вам. – Она похлопала себя по карманам джинсов, оглянулась на свою машину. Из окна «Ауди» высовывался малыш. – Я вызову «Скорую», это займет пару секунд.

Я смотрела, как моя спасительница (она же – мой палач) переходит улицу и садится в «Ауди». «Скорая» была мне не нужна. Все, что было мне нужно, – это… Я оглядела улицу. И где же Айден? Не может быть, чтобы он не слышал, как меня сбила машина, так почему же он хотя бы не притормозил и не оглянулся?

– Руперт! – Я услышала, как женщина зовет ребенка. – Ты снова рылся в мамочкиной сумке? Сколько раз я тебе говорила, чтобы не смел этого делать! Мамочке нужен телефон. Где он?

Я потрясла головой. «Скорая» явно была лишней, но вот бедро болело, и, судя по ощущениям, на нем ожидался огромный синяк. Мне бы еще выпить крепкого алкоголя… Я кое?как доковыляла до перил, оперлась на них, подтянулась и потихоньку двинулась к своему дому.

– Со мной все в порядке, – сказала я, но женщина меня уже не слышала, сражаясь со своим сыном на заднем сиденье автомобиля. – Пожалуйста, не беспокойтесь.

Входную дверь я захлопнула с оттяжкой, так, что она крякнула. Проковыляв в комнату, взяла телефонную трубку, которая лежала на телевизоре, и набрала номер. Казалось, прошла вечность, прежде чем на том конце провода ответили.

– Алло!

– Лиззи! – Слезы душили меня, было трудно говорить. – Лиззи, это ты?

– Бет! – Да, это была моя соседка Лиззи, но ее голос звучал странно. – Бет, ты в норме?

– Нет, меня только что сбила машина.

– Что? Ты ранена?

– Не то чтобы… но Айден бросил меня.

– До того как он на тебя наехал или после?

– Лиззи! Мне не до шуток!

– А что такого я сказала? Он мог бы и переехать. Мужик к тебе относился, как к мебели, и, если бы он решил тебя переехать машиной, я бы не удивилась.

– Он меня не переехал! – Я размазывала слезы по лицу и жалко сопела. – Ты вообще где? Можешь приехать ко мне?

– Конечно, дорогая! В мгновение ока буду у тебя. Вообще?то… – Последовала пауза, какое?то шуршание в трубке и звук, с которым распрямляется пружинный матрас, его не спутаешь ни с чем. – Вообще?то я слегка устала, Натан ушел за клубникой, но это было уже… пару часов назад. А я, на беду, совершенно не умею развязывать узлы, если руки и ноги связаны…

 

«Так будет лучше», – сказал Айден. Почему мужчины любят эту фразу? Почему они сначала разбивают нам сердца, а потом нас же пытаются убедить в том, что все это для нашего же блага? Пока я ехала выручать Лиззи из ее очередного любовного приключения, по адресу, который подруга продиктовала мне по телефону, было приятно разглядывать яркие огни Брайтона в окно машины. Огни горели ярко, и я пыталась осознать то, что со мной произошло. Почему Айден меня бросил, ведь все шло так хорошо? Почему сказал, что нуждается в одиночестве и свободном пространстве, когда мы и виделись?то с ним пару раз в неделю? Чем больше я об этом думала, тем сильнее склонялась к мысли, что просто Айден завел себе новую подружку.

Он не первый мне изменил. Мои первые серьезные отношения были с парнем по имени Доминик Холлоуэй. Мне было восемнадцать лет, мы познакомились в ночном клубе Глочестера, в Брайтоне, в субботний вечер. Я его заметила сразу же, как только вошла в клуб. Он не был особенно высоким, но на его губах играла нахальная усмешка, и прогуливался он по залу так, словно его вообще ничто на свете особо не волновало. Все на него глазели, ну и я тоже. Казалось, от него идут особенные магнитные токи. Я ждала у барной стойки, все больше и больше смущаясь по мере того, как народ все приходил и приходил, становилось тесновато. Люди лезли без очереди, оттесняя меня на второй план. И тут Доминик появился рядом, взглянул на меня и сказал: «Что будешь пить?»

Вот так вот, запросто. Сначала мне показалось, будто он ко мне нагло клеится, и я быстро осмотрела пространство за его спиной, отыскивая его хихикающих приятелей. Но их там не было, никто не обращал на нас внимания. Мы проболтали несколько часов в одном из темных углов клуба. Доминик рассказал мне, что буквально одержим скейтбордингом и катанием на спортивных велосипедах, а я слушала. И когда он спросил, чем занимаюсь я, то сразу же сказала, что работаю в кино. Доминик кивнул и добавил: «Но сейчас кого ни спроси, все в кино. А еще чем?нибудь ты увлекаешься?» Ничем больше я не увлекалась, поэтому не стала разговаривать с ним о том, что, по моему мнению, «Касабланка» был величайшим фильмом всех времен и народов, а сцену, в которой люди стоя поют «Марсельезу», не могу пересматривать без слез. А еще мы не поговорили о том, что драки в «Матрице» похожи на танцы, и эта хореографическая техника драк потом использовалась во множестве фильмов, таких как «Люди Икс» и «Сорвиголова». Вместо этого я ответила, что особо ничем не интересуюсь, и пусть он лучше расскажет побольше о себе.

Пока мы сидели в тусклом свете ночного клуба, пол которого был липким от пролитых на него напитков, я слушала, как Доминик рассказывает о себе, прерываясь лишь на то, чтобы страстно поцеловаться со мной.

И, конечно же, мне казалось, что вот он – самый невероятный мужчина моей жизни.

Следующие пару месяцев Дом делил со мной все: брал меня с собой в парк скейтбордистов, разрешал ездить с ним на его крутом спортивном велосипеде – так мы могли отправляться в долгие прогулки по побережью. Он дал мне почитать несколько очень стоящих книг об известных художниках граффити, но за день до моего девятнадцатого дня рождения Доминик позвонил мне и сообщил, что встретил другую. Он не назвал ее имени. «Бет, – сказал он, – ты ничего неправильного не сделала, все дело во мне, я кусок дерьма».

Так завершились мои вторые «серьезные» отношения. Вот. На самом деле пока я была сначала с Лиамом Уилкинсоном, а потом с Домиником Холлоуэйем, я любила Джоша Бэгли. Он был стихийным поэтом, предпочитал выступать перед публикой в барах. Мы познакомились в библиотеке, в полдень какого?то заурядного понедельника. Мне исполнилось двадцать два года, я исследовала одну стойку с книгами за другой, перебирая корешки, пытаясь найти сборник коротких рассказов Энни Прул (я посмотрела «Горбатую гору», снятую по одноименному рассказу писательницы, – трогательная история про любовь двух голубых ковбоев, и меня это настолько зацепило, что я хотела найти что?то еще из Прул почитать).

Или мне, например, нравился Грэм Грин (фильм по его роману «Конец главы» долгое время был среди моих фаворитов). И вот, пока я ходила между стеллажами, мне на глаза попался худощавый мужчина с дредами, болтавшимися аж до самой талии. Он стоял в самом дальнем углу библиотечного зала и поглядывал на меня, улыбаясь.

– А ты не пробовала почитать стихи? – обратился он ко мне. – Могу подсказать сборничек, который сорвет тебе крышу.

Если быть честной, то битническая поэзия Сан?Франциско, которую предложил Джош, не очень?то меня впечатлила, но его взгляд был таким теплым и обещающим, а улыбка – нежной и интеллигентной, что я сразу же согласилась прийти и послушать его выступление в Сэнкчери?кафе, маленькой обители маргинальных непризнанных музыкантов и писателей. На вечере яблоку было негде упасть, но я нашла место у столика, пришлось сидеть рядом с лесбиянками средних лет, их звали Дэн и Берн. Джош заметил меня, подойдя к микрофону, и, пока он говорил о влиянии современности на консервативные ценности (рифмовал «хуевые бомбы» со «старушкиной пломбой»), смотрел мне глаза в глаза, не отводя взгляда ни на мгновение. После того как меня бросил Доминик несколько лет назад, я сказала себе, что никогда не влюблюсь в Джоша. Но у него была такая внешность и такой певучий голос, что трудно было не поддаться обаянию на первом же свидании. Я не кидалась к телефону сразу же, стоило ему зазвонить. Не писала Джошу бесконечные эсэмэски и не пыталась проникнуть к нему в гости. Джош умел слушать меня, у него был такой редкий талант, и однажды я набралась смелости сказать ему, что хочу поехать в университет и изучать кино. А он не засмеялся, как сделали бы мои предыдущие приятели. И в итоге мои защитные барьеры стали рушиться. Когда Джош заявил, что я потрясающе выгляжу в рубашке с галстуком, я купила себе комплект, а когда признался, что его любимым ароматом был запах пачули, я купила несколько китайских ароматических палочек и зажгла их, когда Джош пришел ко мне.

Лиззи потом говорила, что в доме пахнет подмышкой старого хиппи. Да, она могла выразиться метко.

Я даже изменила прическу, сделав косички, и вплела в них бусинки. И когда Джош, разглядывая меня, воскликнул, что я похожа на нечто среднее между брюнеткой Бо Дерек и растафарианской принцессой, у меня сердце чуть не разорвалось от счастья.

Мы были вместе пять месяцев, и я призналась ему в любви. Проводили вечер, валяясь в моей постели, читая друг другу стихи при свечах, только что переспав. Джош лежал на боку с закрытыми глазами. Он закинул руки за голову, его дреды смешно разметались по моим подушкам, словно веревки. Он выглядел таким красивым, что я просто не смогла сдержаться и призналась.

– Я тебя люблю, – произнесла я и потерлась щекой о его обнаженную грудь. – Не могу до конца поверить в то, что ты мой.

Джош широко открыл глаза:

– Ну…

«Ну» – реакция на признание в любви? Это все, что он может сказать в ответ?

– Бет, – Джош повернулся ко мне, – люди не обладают друг другом, ты ведь это понимаешь?

– Конечно, понимаю. – Волна успокоения прокатилась по мне: слава богу, он всего лишь беспокоился, что я сказала эту глупость про «ты – мой». А то, что я его люблю, прошло нормально.

– Я тобой не обладаю, просто нам хорошо вместе, – добавила я.

– Отлично. – Джош снова отвернулся и стал смотреть в потолок. – А я на секунду испугался, что ты велишь мне сейчас бросить Кристал и Дог.

Кто, черт их подери, были эти Кристал и Дог? Я ждала, что Джош как?то объяснится, но он молчал.

– Кто такие Кристал и Дог? – я не выдержала и спросила сама.

– Подружки, – сказал он легко, – как ты.

– Что? Джош, я тебе не подружка, мы не друзья. Мы пять месяцев встречаемся и четыре из них – спим друг с другом.

Он пожал плечами:

– Бет, если ты хочешь, чтобы я подобрал другое слово вместо «подружки», хорошо. Скажу: любовницы.

– Любовницы?

Джош на секунду замер, потом глубоко вдохнул через нос и выдохнул через рот.

– Бет, – он сел на кровати, – я не моногамен. И я думал, это было понятно с самого начала.

Я накрылась одеялом по самый подбородок, внезапно мне стало очень некомфортно от собственной наготы в собственной же постели.

– А когда ты меня об этом предупредил? Не припоминаю.

– Ну как же, а мое стихотворение, в котором есть строчки «ты не можешь приковать меня к своему животу»?

– А я?то решила, что ты написал о безработных заводских служащих, затеявших забастовку где?нибудь в Индии…

– Нет, – Джош нахмурился, – стихотворение о том, как женщины используют свою сексуальность, чтобы обессилить мужчин. Мне показалось, оно тебе понравилось…

– Понравилось, но я его поняла иначе!

– Ясно. – Он свесил ноги с кровати и начал натягивать джинсы.

Я молча наблюдала, как он застегивает «молнию» и натягивает рубашку.

– Прости, Бет, – сказал Джош, дойдя до двери спальни, – видимо, ничего не получится, ты очень милая, не вини себя ни в чем. Дело не в тебе, дело во…

– Не смей, не смей продолжать фразу! Я знаю, чем ты ее закончишь.

– …дело не в тебе, дело во мне.

Эта адская фраза еще долго звучала в моей голове, Джош уже давно ушел, а я плакала. Когда я все же закончила лить слезы, то твердо решила, что никогда не признаюсь мужчине в своей любви первой.

Я все еще думала о Джоше, когда такси, в котором я ехала спасать Лиззи с ее неудачного свидания, затормозило возле дома на улице Кромвеля. Водитель посмотрел на меня и произнес:

– Вот дом пятьдесят пять, милашка.

Я расплатилась и стала спускаться в подвальную квартиру Натана – друга моей Лиззи. Ключ был именно там, где подруга велела мне искать его. Я открыла дверь и вошла.

– Лиззи? – Я звала, но пока никто не отзывался. – Лиз, где ты?

– В спальне возле кухни. – Она откликнулась с другой стороны квартиры. – И ты, Бет, лучше закрой глаза, когда войдешь…

 

Глава 6

Мэтт

 

Если мысленно разделить меня пополам, то верхняя моя часть (ровно до брючного ремня) являла собой образец стиля и профессионализма. А вот с той частью, что начиналась от ремня и ниже, возникли проблемы: брюки с меня спадали.

Прошло уже десять часов с того момента, как Алиса устроила мне пытку в ее же ванной комнате, потом что?то кричала о том, что я еще за все заплачу сполна, но я, не дослушав, сбежал. Совру, если скажу, что не волновался (хотя бы по той простой причине, что у нее имелся дубликат ключа от моей квартиры), но были и другие хлопоты. Я пришел в офис ровно в 8.45 и застал там свою помощницу Шейлу сильно сосредоточенной.

– Мадам Бью?ниже?пояса ждет вас, – не без удовольствия сообщила она, указывая на дверь в мой кабинет. – И она не выглядит счастливой.

Я даже застонал, представляя, что меня ждет. Мадам Бью?ниже?пояса, или – как ее звали на самом деле – Изабелла Уоллбрейкер[1], главный менеджер корпорации «Аполло». Ну и на минутку – мой босс.

– Спасибо, Шейла, – произнес я, – сделаешь мне крепкий кофе? Похоже, он мне понадобится.

– Без проблем! Удачи! – добавила она, когда я уже был одной ногой в своем кабинете.

– Итак, Мэтт, – Изабелла повернулась ко мне, ее кроваво?красные ногти смотрелись на поверхности моего стола как десять ровных окровавленных когтей какого?то неведомого животного, – что новенького слышно из этой дыры «Пикчербокс»?

– Я говорил с миссис Блэксток по телефону, и она сейчас обдумывает наше предложение.

– Обдумывает? – Она изогнула идеальную бровь.

Я неуютно поежился:

– Так она мне ответила.

– А ты не считаешь, что следовало надавить, чтобы она слегка расшевелилась и не просто что?то там обдумывала?

Нет, я так не считал. Можно давить на бизнесменов или владельцев промышленной недвижимости, но миссис Блэксток – иной случай: она была пенсионеркой. И в конце концов ей было столько же лет, сколько моему деду! «Пикчербокс» вот?вот мог быть продан и нуждался в полном обновлении: следовало избавиться от старых афиш и сырости, что постоянно ощущалась в помещении. Так пахнет, наверное, в домах призрения. Но я не собирался устраивать жесткую торговлю за «Пикчербокс» со старой леди. Даже если бы я думал, что она чокнутая, раз не принимает сразу наши условия (по большому счету сумма сделки, которую мы предлагали, была смехотворной).

– Не уверен, что давление в такой ситуации – верный выход, – сказал я максимально спокойно. – Миссис Блэксток в возрасте, она не сумеет торговаться.

– Неужели? – Глаза у Изабеллы превратились в щелочки, своими чудовищными ногтями она начала отбивать ритм по моему многострадальному столу. Звучало, как похоронный марш. – А как поступить с твоим бонусом, Мэтт? Как ты отнесешься к тому, что его просто не будет?

– Что?что?

– Ты понимаешь, что бонус зависит не только от размера годовых продаж на рынке кинотеатров, но и от того, как ты решаешь задачи, поставленные перед тобой головным офисом нашей компании?

Я изобразил понимание, кивнул.

– И задача на этот год – довести сделку по покупке «Пикчербокса» до конца. Не купишь нам «Пикчербокс» – не получишь никакого бонуса. Ты – продажник, Мэтт, а не благотворитель. Давай, заверши сделку сегодня, иначе никакого бонуса тебе не видать.

Я открыл рот, но у меня перехватило дыхание, и слова замерли на моем языке. Как она меня достала! Либо я заставлю миссис Блэксток подписать контракт, либо мой дед потеряет крышу над головой. Миленько.

– Надеюсь, ты скоро перезвонишь мне с хорошими новостями.

 

Дом Эдны Блэксток был даже больше, чем я ожидал: пять или шесть спален в викторианском стиле, маленький садик и небольшая подъездная дорога для автомобиля. Я полагал, что у входа меня встретит дворецкий или кухарка, но ко мне вышла худощавая женщина с серыми волосами, в цветастом переднике. Причем передник ее словно перерезал пополам. Она уставилась на меня, ее бледно?голубые глаза, казалось, плавали за стеклами бифокальных очков, как рыбки в аквариуме.

– А вы, похоже, тот милый молодой человек, который должен был приехать ко мне из кинокомпании. Заходите.

– Пожалуйста, простите за беспорядок, – произнесла хозяйка по пути в кухню и, когда мы вошли, постелила на стул полотенце. – Я как раз готовила фруктовый пирог. Присаживайтесь.

Я разглядел стул, он был такой же старинный (другого слова не подберу), как сама миссис Блэксток. Я занервничал и присел на самый край.

– Итак, – начал я, кладя свой кейс на колени и открывая его, – как я уже сказал по телефону, мы готовы предложить вам сумму…

– Может, чашечку чая? Пирог? – Хозяйка подвинула ко мне тарелку с пирогом.

Живот подвело от голода, стоило мне вдохнуть запах теплого калорийного пирога. Какой же он, господи, был клевый, этот пирог: сливки, изюм и джем, орехи и вишни. Я мужественно отодвинул от себя соблазнительное блюдо и покачал головой. Принять от миссис Блэксток хоть крошку было бы верхом непрофессионализма.

– Спасибо, в другой раз. – Я отвлекся от пирога и достал папку с контрактом. Чем раньше начнем, тем быстрее закончим. – Итак, насчет контракта…

– Вы уверены, что не хотите кусочек? – Миссис Блэксток посмотрела на меня особенно проникновенно с другого конца стола. У нее на кончике носа была сахарная пудра. – Я не представляю, для кого могла бы готовить сейчас, но приготовила, и не выбрасывать же теперь это в помойку.

– Ладно, – кивнул я, быстро придвигая к себе тарелку. Если для того, чтобы завершить сделку, надо съесть пирог, то почему бы не отнестись к этому профессионально? Я ведь всего лишь хочу заполучить подпись этой старушки на нескольких листах документа и уехать. – Давайте маленький кусочек.

Я отрезал себе кусочек и попробовал. Фрукты, теплая корица и грецкие орехи овладели мной все сразу. Боже, я ликовал.

– Кинотеатр долгие годы принадлежит моей семье, – говорила миссис Блэксток, пока я жевал пирог, – когда я и Берт – это мой последний муж – унаследовали кинотеатр, у нас сразу столько планов относительно него появилось. Мы им управляли вместе и потом собирались передать детям, точнее, сыну. Мы хотели двоих, но родился только сын, Чарльз. Я говорила вам об этом по телефону?

Я покачал головой, потому что рот был набит пирогом.

– Чарльз живет в Эдинбурге. Он – повар: вероятно, любовь к приготовлению еды передалась ему по наследству. Но вот интерес к кино не передался. Он обычно любит говорить, что в его жизни и так много драм, чтобы смотреть на то, как другие их разыгрывают на киноэкране. Чарльз ужасно занятой. Повара вообще работают почти двадцать четыре часа в сутки, можете себе представить. В любом случае… – миссис Блэксток кивнула мне, предлагая угощаться еще одним куском пирога, но я покачал головой, – …в любом случае, Чарльз совсем не интересуется кино и кинотеатром заниматься не станет. Он считает, что мне следует продать бизнес.

– Понятно, – кивнул я.

– Даже мои служащие говорят о продаже кинотеатра, так что же мне делать? Продажа кинотеатра разобьет мне сердце, но, если ваша компания так профессиональна и вы действительно любите кино, как говорите, я буду только рада передать дела тем, кто хорошо позаботится о кинотеатре и вернет ему былую славу. Вы же сможете хорошо позаботиться о «Пикчербоксе», мистер Джонс?

Я видел, как миссис Блэксток отрезала новый кусок пирога. Может, если его запихнуть целиком в рот, то и отвечать на ее вопрос не придется?

– Разумеется, мы позаботимся, – соврал я, заставляя себя смотреть в глаза собеседнице.

– Превосходно, – улыбнулась она. – А что насчет команды, вы оставите моих людей?

Я нахмурился.

– Что же насчет них? – повторила миссис Блэксток. – Вы о них тоже позаботитесь?

– Ну, – я задумчиво покашлял в кулак, – реструктуризацию мы вообще?то планировали…

Она напряглась:

– Люди потеряют работу, верно?

– Ну… как я уже сказал… небольшая реструктуризация неизбежна… и в связи с тем, что развивается именно брайтонская ветвь нашей компании, скорее всего, большинство сотрудников наймут заново. Но одна позиция – менеджера кинотеатра – будет открыта для соискания и бывшим сотрудникам «Пикчербокса», которые проработали на вас более двух лет подряд. Мы устраиваем собеседование в Уэльсе в декабре, на выходных.

– Уже в декабре, так быстро…

Я кивнул.

– Если мы планируем перезапустить обновленный «Пикчербокс» уже с нового года, то все подготовительные меры надо принять уже в конце года старого. И подписать бумаги тоже.

– Всего лишь одно место для них, вот ведь неудача. – Миссис Блэксток поднесла ладони к лицу.

– Боюсь, жесткой конкуренции не избежать, – сказал я, пододвигая к ней контракт, – таков сейчас экономический климат страны в целом.

И зачем я сказал про «не избежать»? Это я понахватался из корпоративного сленга. Миссис Блэксток нервно ткнула в контракт пальцем, словно перед ней был не листок бумаги, а бомба.

– Итак, – я протянул ей шариковую ручку, – если бы вы только подписали вот здесь…

– Одну секундочку, дорогой мистер Джонс, – она накрыла сморщенной ладонью мою руку, – сначала я хочу поговорить со своей командой до того, как новость о продаже станет официально известной, ведь она будет для них шоком.

«Шок, но вряд ли для всех», – подумал я, вспоминая недавнюю встречу с Бет Принс.

– Как я сказал ранее, – руку из?под неожиданно цепкой и тяжелой ладони миссис Блэксток освободить оказалось не так просто, как я рассчитывал, но в ушах у меня все еще звучали слова миссис Бью?ниже?пояса относительно моего бонуса, – время идет, и мы можем удерживать предложенную сумму сделки лишь некоторое время, так что лучше всего, если вы подпишете контракт сего…

– Мистер Джонс, – миссис Блэксток сверлила меня жестким взглядом, – я, конечно, могу произвести впечатление параксической старухи, но «Пикчербокс» принадлежал моей семье годами, и я боролась и выигрывала множество раз и теперь тоже не собираюсь сдаваться. И прямо сейчас не готова ничего подписать. Я не позволю молодому пройдохе вроде вас положить меня на лопатки, по крайней мере до тех пор, пока я не буду к этому готова.

– Простите меня, – я изобразил ужас, – я и в мыслях не держал…

Миссис Блэксток встала и оправила фартук, выражение лица по?прежнему было непроницаемым.

– Будем на связи, – сухо промолвила владелица «Пикчербокса».

Я посмотрел на все еще не подписанный контракт, он одиноко лежал на столе. Начальница убьет меня, если я…

– Вот. – Миссис Блэксток обогнула стол и протянула мне коробку с пирогом. Черты ее лица смягчились, и голубые глаза снова горели теплым светом. – Возьмите это с собой и отдайте тому, кого любите. Возьмите, я настаиваю.

Впервые за последние двадцать минут я улыбнулся. Я совершенно точно знал, кому отдам пирог.

 

На всем белом свете есть лишь один человек, который вне зависимости от того, что он говорит или делает, помогает мне по жизни, помогает не сдаваться. Этот человек – старый, мудрый, его лицо напоминает грецкий орех, а еще он любит выпить чашечку какао с ложкой бренди перед сном.

– Привет, дед! – воскликнул я, как только дверь в дом № 75 на улице Мэфкинг, скрипнув, открылась и два полуслепых глаза вперились в меня.

– Мэтт! – Лицо дедушки просияло, как звезда в ночи. – Черт побери, если это только не мой любимый внук!

Вот так мой дед любил себя поставить, так обычно вел себя. Когда мы с ним видимся, он встречает меня таким приветствием, и ему смешно. Не в последнюю очередь дед радуется и потому, что я его единственный внук.

Я подождал на пороге, улыбаясь, дожидаясь второй неизменной части приветствия.

– Я уж думал, ты меня забыл. – Дед шел четко по сценарию, не отклоняясь.

– Мимо. – Это уже была моя, столь же неизменная реплика.

Я навещал деда раз в неделю, сколько я себя вообще помню. С тех пор как умерла бабушка, его жена, никто, кроме меня, сюда не приходил. Моя мама, чьим отцом и являлся дед, стремительно исчезла из нашей жизни, когда мне было девять лет. Она влюбилась в мужчину, который вел занятия по йоге у нас в городе, и последовала за ним в Испанию (в числе прочих женщин из группы, которая ходила на эти занятия). И все эти женщины из поездки вернулись, а вот мама – нет. Пару недель папа притворялся – перед нами и перед самим собой, – будто наша мама уехала в отпуск, но в конце концов я достал его вопросами о том, когда же она вернется. И тогда он мне объяснил, что мама его больше не любит, но она все еще любит меня.

– Тогда почему она и от меня тоже уехала? – удивился я.

Отец не знал, как ответить. Через два месяца после отъезда мама пыталась убедить отца в том, что я должен приехать в Испанию и жить там с ней. Папа, конечно, звезд с неба не хватал по части сообразительности, но довольно быстро смекнул, что эта йога была совсем не йогой, а сектой, и добился того, чтобы опека надо мной полностью перешла к нему.

Сначала мама возвращалась в Великобританию, чтобы повидаться со мной, – пару раз в год. Но по прошествии лет ее подарки на мои дни рождения, звонки, письма постепенно просто перестали приходить.

В последний раз я видел ее, когда мне было восемнадцать лет.

– Ты теперь взрослый мужчина, – сказала она за обедом в ресторане «Пиноккио» в Брайтоне, – и сам можешь решать, где тебе жить. Ты всегда можешь приехать к нам с Карлосом, мы будем тебе рады.

Но я так никогда и не воспользовался ее приглашением. Наверное, звучит слегка дико, но она мне больше не мама – просто женщина, с которой мы внешне похожи. Через несколько лет после развода отец женился на милой, но очень простой девушке из Южной Африки по имени Эстель. Она работала администратором в его компании. И до сих пор они вместе. После того как я окончил школу и встал на ноги, папа и его новая жена переехали в Кейптаун, и я прекрасно знаю, что, если отец не звонит хотя бы раз в месяц, у него все в порядке и он где?то тихонько кутит в полном блаженстве. Иногда отец интересуется, как там дедушка, но я понимаю, что ему это безразлично.

– Ну так что? – Дед распахнул входную дверь. – Будешь так стоять или войдешь?

– Пожалуй, войду. – Я протянул ему контейнер с пирогом, который дала мне миссис Блэксток. Потом мы вместе прошли в кухню, где чайник, который был намного старше меня, в уютном стеганом чехле красовался посреди стола.

– Что тут у нас? – Дед повел носом в сторону контейнера, а сам налил крепко заваренного чая в чашки из китайского фарфора и пододвинул одну из них ко мне.

Я сделал глоток.

– Вот, принес кусок фруктового пирога от одного моего клиента. – Я лукаво подмигнул старику. – Она в том же возрасте, что и ты, и, кстати говоря, она одна. Хочешь, я вас познакомлю?

– Женщина, которая умеет готовить? – Дед открыл контейнер, понюхал пирог и одобряюще кивнул. – Завтра же на ней женюсь!

– А в скором времени она еще и разбогатеет, – сказал я ему под руку, пока тот отламывал себе внушительный кусок пирога. – В любом случае будет. Ну а ты как сам поживаешь? – быстро «подсек» я тему.

Дед посмотрел на меня:

– Слегка штормит, но в целом неплохо, могло быть хуже. Я вообще мог в своем возрасте уже умереть.

Я засмеялся, глядя на то, как смеется мой дед: нижняя съемная челюсть прилипала к верхней, стоило деду чуть запрокинуть голову, и получалось очень выразительно.

– А как там Пол? В последнее время сделал что?нибудь интересное?

Дед просто обожал дневной телеэфир, забитый всякой ерундой вроде телешоу Пола О’Грейди. И однажды сказал мне, мол, ему все равно, что Пол – голубой. Если он смешной, так ничего больше и не нужно о нем знать, пусть будет хоть серо?буро?малиновым.

– Пол? – переспросил дед, запихивая кусок пирога в рот и бодро его пережевывая. – Он сменил собаку, у него теперь другая, милая, но не такая, как Бастер. – Дед часто сам себя перебивал. – Мужчине нужна правильная собака, а не игрушка, которую можно в борсетку запихнуть.

– Я могу достать тебе собаку, только скажи, нужна ли она тебе. Можно взять ее из приюта, а можно и купить – как ты скажешь.

– Нет. – Дед энергично закачал головой. – Тебе совсем не обязательно это делать. И потом собаке нужна настоящая нормальная семья, а не старый инвалид вроде меня.

Дед был гордецом. Он проработал в электрической компании более пятидесяти лет, и за все это время у него было всего две недели выходных. Да и то потому, что он упал с лестницы, пока мыл окна в доме, а упав – сломал руку. Они с бабушкой всегда были прижимистыми, но потеряли свои накопления, когда рухнул пенсионный фонд. Я лишь два года назад осознал, насколько мой родной дед нуждался в помощи и был беден. И то я узнал это случайно: нашел письмо от арендодателя, засунутым за старинное кресло. Дед к тому моменту уже три месяца не платил ренту, а хозяин грозился выкинуть его, если не заплатит. Я пытался поговорить с дедом, чтобы он обратился в специальное Бюро помощи населению, и там ему помогли бы добиться льгот по оплате жилья.

– Мне не нужна их благотворительность, – заявил он. – Я всю жизнь работал и не собираюсь начинать донимать правительство по поводу того, что в старости оказался не нужен. Мне платят крохотную пенсию, но и за нее я очень благодарен.

Деда было не убедить, поэтому мне оставалось лишь выкрасть письмо арендодателя и самому с ним переговорить. Мистеру Харрису было безразлично, как и кто платит ренту, главное, чтобы платил. И я дал мистеру Харрису внушительную сумму – такую, что дед на время вообще мог забыть об оплате жилья, не боясь оказаться на улице или в доме престарелых.

– Попасть в дом престарелых – все равно что жениться, – шутил он, но в глазах у него мелькал страх.

Каждый месяц платить за два жилья было нелегко, каждый год мне приходилось зарабатывать солидный бонус, или в противном случае нас обоих ждала жизнь бомжей. И я тянул лямку. Дед – это все, что у меня есть. А я – все, что есть у него.

– Как язык проглотил. – Дед заметил, что я задумался. – Я еще сгожусь на что?нибудь, не списывай со счетов.

– Прости?прости, конечно, сгодишься.

– Черт меня подери! А ты как, внук? Как та блондинка, с которой ты встречался? Та самая, которая могла устроить скандал буквально из ничего?

Я покачал головой:

– Даже и знать не хочу.

– Да, понимаю тебя. – Дед похлопал своей, похожей на львиную лапу, рукой меня по плечу. – Девушки из Ист?Энда тебе не подходят.

 

Через час я вернулся домой почти оптимистом. После того как дед спросил про Алису, мы прошли в его гостиную, и я сел в дедушкино кресло и сдался сам себе – на свою же милость. Сначала он слушал меня очень внимательно, кивая в нужных местах. Но когда в своем рассказе я дошел до эпизода, когда Алиса заявилась в пивную в чем мать родила, слегка прикрывшись пальто, дед уже похрапывал. И не важно было, что он уже спит и не слышит меня, я ведь выговорился, и внутри больше ничего не давит. Я не сообщил ему всей правды о миссис Блэксток, о том, как она отказалась подписать контракт о продаже кинотеатра. А если не получу подпись, причем быстро, миссис Бью?ниже?пояса надерет мне задницу. Но чем меньше я об этом думал, тем было спокойнее.

 

Глава 7

Бет

 

Слушать о сексуальных приключениях лучшей подруги – дело одно. А вот наблюдать их своими глазами – совсем другое. Я уже час обновляла сайт «Пикчербокса», но все еще не могла забыть образ Лиззи, раскоряченной, словно рождественская индейка. Казалось, эта порнографическая картинка запечатлелась у меня в мозгу и горела там всеми красками. А вот Лиззи ничуть не смущало, что я видела ее нагишом. Ей важнее было выбраться из дурацкой ситуации. Выбраться и надрать задницу Натану, который бросил ее подобным издевательским способом.

– Ему не жить! – Лиззи почти дымилась, втискиваясь в свое маленькое черное платье. – Я ведь могла умереть там, окоченеть, например.

– Лиз, не думаю, что окоченела бы, батарея жарит на полную мощность. Да и к тому же он твой мобильник оставил рядом на подушке.

– Ну а чем по мобильнику звонить?то было? – Лиззи надела свои туфли на каблуках, возвращая себе цивилизованный вид. – Ты хоть представляешь, как трудно набирать телефонный номер носом?

Я смеялась.

– Смейся?смейся. – Подруга скорчила рожу и встала, взяв меня под руку. – Поехали домой, расслабимся, расскажешь тете Лиз, что там у вас произошло с Айденом.

Так мы и поступили. Чем больше я «расслаблялась» за бокалом красного вина, тем сильнее расстраивалась по поводу нашего с Айденом разрыва. И, чтобы хоть как?то заглушить подступавшую боль, доливала себе алкоголя. Но начинала переживать еще больше… Круг замыкался. Но вскоре, слава богу, моя лучшая подруга убедила меня, что пора идти спать.

– Все образуется, Бет, – сказала она, подтыкая мне одеяло и убирая волосы с лица. – Обещаю. Давай завтра на свежую голову еще поболтаем?

Я провалилась в сон практически мгновенно, а утреннее пробуждение было столь стремительным, что казалось, я будто проспала всего пять минут, а будильник разбудил меня просто по ошибке. В голове шумело, а глаза походили на пару вареных желтков. Конечно, я попыталась исправить дело косметикой, но получилось только хуже.

Заставив себя сосредоточиться на работе, я думала, что это поможет мне дистанцироваться от произошедшего, но в «Пикчербоксе» выдалось нелюдимое утро, посетители практически отсутствовали, не на кого было отвлечься. Пришло человек пять на сеанс «Квартиры» к одиннадцати утра, да еще дюжина молодых мамочек с вертлявыми детьми на специальный «мамский» фильм, во время которого крики и всхлипы ожидались повсеместно (фильм на них и был рассчитан). В общем, никто не обращал внимания на мое опухшее лицо.

Я посмотрела на себя в карманное зеркальце, и в этот момент входная дверь распахнулась. Сначала я не поняла, кто пришел, так много времени миновало с тех пор, как я видела ее в последний раз. Но по мере того как она ко мне приближалась, я узнавала и безразмерное твидовое пальто, неловко сидящее на узкоплечей фигурке, и юбку с разрезом, и зеленую шляпку, украшавшую копну седых волос…

– Миссис Блэксток! – я заговорила очень быстро, убирая косметичку со стола. – Как здорово, что вы пришли!

– Здравствуй, Бет! – Моя начальница уютно закуталась в пальто и энергично потерла руки. На шляпе и плечах виднелись следы дождя. – На улице ливень, кажется, он никогда не закончится. Ужасно, не так ли?

Я пожала плечами. Очень удобный знак, когда не знаешь, чего от тебя ждут.

– Вы приехали за бумагами по вчерашним переговорам? Я могу их вам отдать, если хотите. – Я стремительно встала и ударилась головой о полку, висевшую над моим рабочим местом. Дюжина афиш упала на пол у моих ног.

Миссис Блэксток протянула мне узкую сморщенную руку и жестом попросила остановиться.

– Пожалуйста, присядь, Бет. Нам надо кое?что обсудить.

– Обсудить? – Я плюхнулась на свой стул, держась за стол. – Вы насчет того мужчины, который приходил к вам? Мэтт, или как там его? Я не хотела нагрубить ему, честное слово. Просто решила, что он студент, ищет приработок, а если бы я только знала, что он из корпорации «Аполло», я бы ему предложила кофе и…

– Нет?нет, – начальница потрясла головой, – не об этом.

С любопытством она рассматривала фигуру тыквы, которую я соорудила по центру холла кинотеатра, прошлась взглядом по стене знаменитостей и пальцем провела по рамке с фото Джемса Дина. Миссис Блэксток нахмурилась, когда на ее пальце после этого нехитрого маневра осталась пыль и комком упала на пол. Нанять уборщицу мы не могли себе позволить уже несколько месяцев. Разумеется, мы с коллегами прилагали все силы для того, чтобы поддерживать кинотеатр в чистоте, но не могли учесть всего.

– Бет, – миссис Блэксток обернулась ко мне, улыбаясь, – последние годы «Пикчербокс» не работает в полную силу…

– Я в курсе, – постаралась я вложить в свой голос столько отчаяния, сколько умела, – но ведь можно переломить ситуацию. У меня, например, есть неплохие идеи. Я их все набила в документ, вот файл… – я потянулась к своей сумке, – если желаете, я вам их покажу.

Миссис Блэксток покачала головой.

– Но они точно сработали бы, – не сдавалась я. – Мы могли бы разработать акции для поддержания лояльности клиентов, как делают в супермаркетах. Типа, «посмотри пять фильмов, а билет на шестой получи бесплатно».

– Выстраивать работу нашего кинотеатра по модели работы супермаркета? – начальница была шокирована. – Нет, дорогая, не следует этого делать.

– Но эффективность подобного подхода проверена: по мере того как растет лояльность клиентов, растут и продажи… – Я замолчала, поскольку по лицу моей начальницы было видно, что я ее совсем не убедила. – Ну, допустим, не только скидочные схемы. А как насчет того, чтобы… – я просмотрела документы в своей рабочей папке, – устраивать тематические ночные показы, а темы подбирать из тех, что интересуют массового зрителя? Например, показать какой?нибудь популярный конкурс европейской песни? Его смотрят в Брайтоне, и, если бы мы дали людям возможность посмотреть эфир здесь, на большом экране, они могли бы приодеться, взять с собой друзей и знакомых. А потом рассказали бы, как здорово…

Миссис Блэксток перебила меня:

– Конкурс европейской песни? Ужасная идея, Бет. Ты только представь, с какой программой будут выступать немцы!

– Не соглашусь, что такая ужасная идея. Этот конкурс показывают много лет, у него полно фанатов… – Я расстроенно перелистнула страницы своего «бизнес?плана». – А как вам вот такое предложение: мы даем ночной показ, но при этом понижаем плату за билет, чтобы привлечь студентов, которым некуда пойти с парнем или девушкой, чтобы пообниматься. Можно под подобные показы выделить понедельник и вторник, к примеру…

– Нет, – миссис Блэксток потрясла головой, – прости, Бет, твои идеи слишком инновационны для нашего кинотеатра.

 

Конец ознакомительного фрагмента – скачать книгу легально

[1] Тут игра слов: Бью?ниже?пояса произносится на английском как Боллбрейкер, а настоящая фамилия героини – Уоллбрейкер, то есть разрушающая стены. – Прим. пер.