Тьерри Коэн

Если однажды жизнь отнимет тебя у меня…

 

 

 

 

Безмятежная тишина, яркая зелень.

Среди полей дорога, обсаженная тополями. Дотянувшиеся до неба деревья горды своей величавостью. Они похожи на воинов, стерегущих покой здешних мест, и снисходительны к птицам, мелькающим в светлом весеннем воздухе.

Дорога с тополями ведет в замок.

Живописный уголок. Среди тополей на обочине так и видишь художника с кистью и мольбертом. И еще влюбленных, которые резвятся, гоняясь друг за другом по зеленой траве.

Какое здесь может быть горе? Даже представить себе невозможно, что среди этой красоты может разыграться трагедия.

Нет, невозможно себе представить, что безмятежную тишину разорвет вдруг отчаянный крик.

Потому что и вы, и я, и вообще все на свете люди верят, что красота несовместима со злом, что благодать природы далека от трагедий, что жизнь не подпустит смерть.

Но…

 

Пять лет назад

 

 

1

 

Клара бросила сумку в прихожей, заглянула в столовую и поспешила в комнату младшего брата. Никого. Она вернулась обратно.

Мать, как обычно, сидела в старом кресле с прямой спинкой, уставившись в телевизор. Кое?как заколотые седые волосы, синяки под тусклыми глазами с набрякшими веками – она давно перестала следить за собой, ей ни до чего не было дела.

–?Где Кевин? – спросила Клара.

Не получив ответа, взяла пульт, уменьшила звук и встала прямо перед матерью.

–?На улице, наверное, – равнодушно уронила мать.

–?А ты знаешь, что делается там, на улице?! – негодующе осведомилась Клара.

Вместо ответа безразличное пожатие плеч. Но Клара уже побежала к двери и с колотящимся сердцем ринулась вниз через три ступеньки.

На улице остановилась и прислушалась, стараясь понять, откуда доносятся шум и крики. Беспорядки, похоже, на парковке. Клара взглянула на небо: синеву заливало багровое зарево. Из?за угла выбежали два подростка с косынками на лицах. Клара вжалась в стену, пропуская их, слыша их частое дыхание, чувствуя их страх и гнев.

Она заспешила к пустырю, где Кевин обычно играл с приятелями в мяч. Издалека стали слышны крики. Очевидно, полиция перешла от слов к делу. Из открытых окон посыпались ругательства, добавляя смуты. Подростки, теснясь у окон, выплескивали ненависть.

Клара всячески успокаивала себя, превозмогая липкий страх.

На пустыре ни души. Она повернула обратно и услышала вдруг у себя за спиной нарастающий шум и топот. Она вздрогнула. Мчалась лавина подростков, а за ними полиция. Эта лавина неслась на нее. Если не спрятаться, сметет, опрокинет, затопчет. Клара заметалась, ища места, где бы укрыться, и тут кто?то схватил ее за руку, потянул.

–?Кевин! – обрадовалась она, увидев брата, но по?прежнему чувствуя страх и не зная, куда спрятаться.

–?Сюда! Быстрей! – прошипел Кевин, продолжая тянуть ее за руку. Мальчуган открыл калитку, втолкнул сестру во двор и быстро задвинул щеколду.

–?Где ты был? – Клара обняла брата за плечи.

–?С ребятами, на том конце квартала, – ответил мальчишка дрогнувшим голосом. – Мы издалека смотрели, как там взрослые. А когда разгорелось всерьез, мы с Хасаном решили вернуться. Тут все как побегут в разные стороны. Мы пошли подвалами и заблудились. Потом все?таки вылезли. Я уже направлялся к дому, а тут ты идешь. – Он старался изо всех сил совладать с собой, стиснул зубы, но слезы у него так и катились градом.

–?Милый ты мой! Какого же ты страху натерпелся! – Сестра крепко обняла его и прижала к себе.

 

* * *

 

Шум стычек стих с наступлением ночи. Призрачный покой опустился на улицы, скованные напряженной тревогой. Тревогой, которую, казалось, можно было пощупать рукой.

Клара лежала, свернувшись клубком под одеялом, и не спала – перевозбуждение не давало уснуть. Сегодня она даже не пошла на занятия в танцевальную студию – она училась современным танцам. Уже совсем было собралась, вышла из бара, где работала, но услышала, что в квартале опять беспорядки. И тогда, зная, что на мать нельзя положиться и неизвестно, что будет с Кевином, подхватилась и побежала домой.

Сейчас она чувствовала: сил у нее больше нет и впереди одна тоска и безнадежность. Сколько ей еще надрываться и лезть из кожи? У нее на руках братишка, ей надо платить за уроки в студии! И до осуществления заветной мечты как до неба! Сколько девушек в восемнадцать лет живут, забот не зная! Учатся себе, если есть желание. Разве Клара не хотела бы тоже поступить в университет, интересоваться политикой, философией, читать книги, говорить об искусстве с подругами за чашкой кофе, танцевать на дискотеках? Но у нее нет выбора. У мамы хроническая депрессия. Конечно, она ходит по домам, убирает, но денег, которые она зарабатывает, хватает на плату за квартиру и на еду недели на две. А все остальное на ней, Кларе… Девушка закрыла глаза, и мало?помалу мечты вытеснили из ее головы заботы. Настанет день, и она отсюда уедет. Станет танцовщицей, будет заниматься делом, которое любит больше всего на свете. У нее есть талант. Но таланта мало, конкуренция жесткая, устроиться трудно. Целеустремленность, твердость, сила характера – вот подспорье ее таланту, они увеличат ее возможности во сто крат, помогут ей преодолеть препятствия. В мечтах Клара уже видела себя на сцене, перед публикой, которую завораживает пластикой.

И вдруг почувствовала: она не одна в комнате.

–?Клара!

Она с трудом разглядела в потемках брата.

–?Кевин? Чего тебе?

–?Мне… это… не спится…

–?Хочешь ко мне под бочок?

–?Знаю, мне уже не три года…

–?Давай устраивайся, – шепнула сестра и улыбнулась.

Кевин лег и укрылся одеялом.

–?Думаешь, завтра опять начнется? – спросил он.

Клара обняла его.

–?Кто знает, но ты не волнуйся, я провожу тебя в школу, потом встречу.

Она коснулась губами волос на макушке и вдохнула сладкий запах детства.

–?Мама у нас сошла с ума.

Признание очевидности, да еще ночью шепотом, да еще после тяжкого дня больно задело Клару.

–?Нет… Ты же знаешь… Мама, она…

–?Ну да, болеет… Потому и сошла с ума, что болеет…

–?Как прошел день в школе? – поспешила переменить тему Клара.

До чего же ей не хотелось увязнуть вместе с Кевином в болезни матери!

–?Ничего, справляюсь, хотя ты сама знаешь, до отличника мне далеко.

–?Но ты учись, Кевин. Учись, и тогда чего?нибудь да добьешься. Ты кем хочешь стать?

–?Не знаю. У меня семь пятниц на неделе.

–?А в эту пятницу?

–?Детским врачом.

–?Почему детским? – удивилась Клара.

–?Ну… Мне нравится одна девчонка, а она сказала, что вырастет и будет детским врачом. Я подумал: неплохо, если мы будем учиться вместе.

Клара прыснула.

–?Ты что, влюбился?

–?Не знаю. Она мне нравится. Нравится, это точно. А ты? Ты в кого влюблена?

Вопрос задел Клару за живое.

–?У меня нет времени влюбляться, – сердито отрезала она. – Когда будет – посмотрю! Все! Давай спать.

Мальчуган прижался к ней и вскоре засопел.

Любовь… Она мало что о ней знала. Бывало, какой?нибудь паренек из соседских казался ей симпатичным, но у них здесь не полагалось обнаруживать свои чувства. Чувства для слабаков, а слабаки всегда в проигрыше. Клара стремилась, чтобы ее уважали. Ходила, высоко подняв голову, с ледяным, гордым видом. Научилась быть резкой. Смотрела всегда сурово, держала дистанцию. Она была красавицей и никого к себе не подпускала.

Быть твердой, решительной, волевой, безупречной – в этом ее спасение. Только так она вырвется из предместья. Только так осуществит свою мечту.

Другой она была только с младшим братом. От него она не прятала нежное сердце, ласково смотрела, заботилась, возилась, тормошила, потому что и вправду любила малыша и хотела скрасить ему отсутствие матери. Но Кевин рос, и Клара делалась все сдержаннее: пора и мальчику набираться твердости.

Иногда посреди ночи, когда сквозняки забот выдували сон, а глухая тишина притворялась надежной защитницей, Клара позволяла истомленному усталостью мозгу покачаться на волнах иллюзий. И тогда, заглянув за черту горизонта, проведенную стыдливостью, она решалась поверить, что однажды встретит мужчину, который ее полюбит. Мужчину, с которым она захочет жить семьей. И семья у них будет надежной и настоящей.

 

2

 

Габриэль вскочил, опрокинув стул, и потряс в воздухе сжатыми кулаками. Есть! Горящие глаза не отрывались от экрана. Допущен к экзаменам! В магистратуру одного из самых престижных экономических вузов Франции!

Он помчался вниз по лестнице, перескакивая через две ступеньки. Матери в гостиной не оказалось, он выглянул в сад. Так и есть, нервно расхаживает по аллее, обсаженной розами. Ждет результатов. Взглянула на сына с тревогой, увидела его сияющую улыбку и сразу успокоилась.

–?Допущен к устному! – закричал он, подбегая.

Ему хотелось подхватить мать на руки, закружить, расцеловать, но сдержал шаг, умерив порыв восторга, и просто взял ее протянутые к нему руки.

–?Я горжусь тобой.

–?Сказочное везение, не находишь? – Его опять захлестнула волна восторга.

–?Ну еще бы! И куда же ты прошел?

–?В Высшую коммерческую.

Тень пробежала по улыбающемуся лицу матери, и Габриэль ее заметил.

–?До Высшей парижской не хватило одного балла, но ведь Высшая коммерческая…

–?Это просто отлично, – закончила за него мать, извиняясь за невольное свое огорчение.

–?Сейчас позвоню отцу. – Габриэль набрал номер на мобильном телефоне. – Папа! – начал он радостно.

–?Собрание. Позвоню позже, – отрубил отец.

–?Но я… Я хотел… Насчет конкурса, – запинаясь, произнес Габриэль.

–?Извини. И что же?

–?Прошел. В Высшую коммерческую…

–?Ах, в коммерческую? Ну, хорошо, хорошо!

Габриэль снова уловил нотку разочарования, и радость сразу улетучилась. Отец, как всегда, ждал большего.

–?Пока. Извини, что побеспокоил, – закончил разговор Габриэль.

–?Ничего страшного. Я очень рад, – с нажимом произнес Дени Сансье, сообразив, что допустил бестактность. – Вечером увидимся.

Габриэль отключился, глядя в пустоту, еще тая в себе эхо разговора. Мать внимательно посмотрела на сына.

–?Я думаю, отец доволен. – В ее утверждении скорее прозвучал вопрос.

–?Он бы предпочел, чтобы я пошел по его стопам и поступил в Парижскую.

Лоррен Сансье повела плечами.

–?Вряд ли. Я уверена, он тобой гордится.

–?Но я же его знаю!

–?Я знаю его лучше. Вечером мы отпразднуем.

–?Нет. Вечером я праздную с друзьями, – возразил Габриэль, не в силах скрыть захлестнувшее его раздражение.

–?Значит, завтра.

Он кивнул в знак согласия и ушел.

Его душила обида. Гнев против собственных родителей. Он делал все, что мог, из кожи вон лез, а им всегда было мало. На «отлично» учился в школе, был блестящим студентом, но от него всегда ждали большего. И он всегда обманывал их надежды. Должен был сдать бакалавриат на «отлично», а получил «хорошо». И сейчас он снова разочаровал их, потому что, видите ли, не дотянул одного балла до самой престижной из французских школ бизнеса.

Любые родители были бы довольны такими результатами, как у него, но только не его собственные. «Для тебя я хотел бы лучшего, потому что ты на это способен» – таким было кредо его отца. Дени Сансье видел сына главой их семейной фирмы и хотел, чтобы этот пост Габриэль занял исключительно благодаря знаниям и опыту. «Конечно, родня тебя обожает. Но однажды тебе придется стать главным в деле, и надо, чтобы ты главенствовал по заслугам, а не по наследству».

Никто и никогда не спросил самого Габриэля, хочет он этого главенства или нет.

Габриэль иногда отпускал себя на волю и воображал совсем другое будущее – будущее, которое он построит сам, по собственному желанию, без гнетущей воли близких.

Габриэль распахнул окно, сел на подоконник и закурил. Солнце, лучший из осветителей, искусно направило свои лучи, подчеркнув красоту сада. Медленно выпуская дым, Габриэль постарался расслабиться. Залюбовался панорамой сада, отвлекся и почувствовал вдруг, что на него снизошло озарение.

Он все преувеличил. Ему не за что обижаться на родителей. Требовательность – это выражение их любви. Откуда она взялась? Разгадка в прошлом. Отец выбился из низов, получил благодаря воле и упорству блестящее образование. Женой его стала Лоррен Дюмон, наследница старинного рода, с приданым в виде длинной родословной знатной семьи и небольшого земельного участка. Дени сумел уговорить многочисленную родню Лоррен вложить скудные остатки сбережений в покупку фабрики нетканых материалов на базе углеродного волокна. Вложение себя оправдало. Дени удалось сделать предприятие процветающим, и теперь он выглядел в глазах всей семьи героем. Габриэль прекрасно понимал, что ему повезло: он принадлежит кругу избранных. Родители дали ему возможность быть успешным, они его настраивали, подталкивали, поощряли. Конечно, ему бы хотелось еще и тепла, ласковых слов… Но в общем?то он давно привык к любви на расстоянии.

Габриэль успокоился, понял, что обижаться ему не на что. Ему двадцать лет, у него множество преимуществ, он готов к завоеванию делового мира. Все его недовольства – пустой каприз. А капризы не в его вкусе.

Сегодня вечером они с друзьями повеселятся – с вином и девушками.

 

* * *

 

Габриэль сидел в компании друзей – таких же студентов, как он, из того же вуза, из того же квартала.

Музыка гремела, заглушая голоса, и молодые люди, расположившись за столиком, общались улыбками, жестами, условными знаками. Стаканы наполнялись, опустошались, наполнялись вновь. Габриэль смотрел на девушек, танцующих на площадке, и наслаждался ощущением всемогущества. У него было все – молодость, красота, ореол успеха. Одна из девушек за столом предложила ему нюхнуть в туалете кокса. Он взглянул на нее: хорошенькая, соблазнительная, готовая на все. Легкая добыча, похожая на множество других, с которыми он набрал немалый донжуанский опыт. Она возбудила в нем желание и пренебрежение.

С такими девушками он умел общаться, легко включался в игру, но в душе их презирал. Они достигали своих целей, используя умение зажигать мужчин, гасить, впрочем, тоже, но сосредоточены были на себе, говорили одно, а думать могли совершенно противоположное. Кокаин помогал им справляться с остатками гордости. Они странствовали по модным барам, ресторанам, дискотекам, казались себе глубокими и свободными, но были пустышками.

Габриэль скрыл за улыбкой презрение и принял предложение. Эта, другая – все равно. В эту ночь он не собирался спать один.

 

Годом раньше

 

 

3

 

Габриэль рассеянно поглядывал на сцену. Вокруг него все – кто успешно, кто безуспешно – притворялись, что наслаждаются представлением. С недавних пор стало хорошим тоном камуфлировать деловую сторону благотворительных акций культурной программой. Если бы на эту вечеринку не были приглашены клиенты его отдела, он бы, конечно, никуда не пошел. Но участие в презентациях тоже было его работой. Надо было быть на виду, пожимать руки, обмениваться любезными фразами, поддерживать и завязывать знакомства, необходимые для успешного продвижения биржевых бумаг.

Он уже окончательно изнемог от скуки, когда объявили очередной многообещающий талант.

Танцовщица привлекла его внимание своей изысканностью, фигурой, и он стал следить за танцем. Чем же эта молодая женщина отличалась от остальной труппы? Красотой лица? Тонкостью черт? Нет. Хотя наметанный глаз Габриэля сразу распознал красавицу, и все же она находилась слишком далеко, чтобы он мог оценить всерьез достоинства ее внешности. Нет, дело было не в лице – особенными были ее движения, они завораживали, заставляли следить за собой. Грациозность и сила, точнее, плавность и необузданность боролись в этом гибком теле, то выплескиваясь, то сплетаясь. Ритм был органикой танцовщицы, и она вплетала в музыку свои отточенные движения.

Все остальные танцоры, участвовавшие в спектакле, хотели понравиться зрителям, искали в их глазах интерес или одобрение, ради которых старались, и только эта девушка жила в собственном мире, вне времени и пространства, хотя двигалась со всеми вместе. Казалось, она танцует ради собственного удовольствия, из внутренней настоятельной необходимости. Отличие было разительным, оно поражало. Так изумляют чудо и благодать.

 

* * *

 

Выступление закончилось, Клара переоделась и через зал пошла к выходу. Она устала, ничего не видела, смотрела в пол. Огонь погас, она снова была печальной и неуверенной.

Габриэля тронула беззащитность хрупкой фигурки, он невольно встал и поспешил за ней.

–?Добрый вечер, – начал он негромко, – я хотел вам сказать, что… Вы произвели магическое впечатление… Колдовское…

Клара подняла на него глаза, холодно посмотрела. Она привыкла к заигрываниям после спектакля, к пошлостям выпивших мужчин и ответила с вежливой улыбкой:

–?Благодарю, вы очень любезны. – И направилась к выходу.

Габриэль на секунду замер в нерешительности. Впечатление произвела не холодность танцовщицы, а собственное странное ощущение – сродни боли, почти физической. Ничего подобного он никогда не испытывал, и ощущение это было ему неприятно. Оно походило на страх, холодок предчувствия, предвещавший потрясение. Или драму.

Но он не стал копаться в себе, поспешил за девушкой и догнал, когда она уже взялась за ручку двери. Заговорил, стараясь, чтобы торопливые слова, которые он произносил, складывались в фразы, хоть как?то выражавшие его восхищение.

–?Знаете, я не большой поклонник танца. Если совсем честно, на представлении я скучал. Но появились вы, и что?то изменилось. Вы особенная. Танцуя, говорите о другом, не о том, о чем ваши партнеры. В каждом вашем движении таится огонь. Вы глубоко меня тронули. Просто потрясли. – Габриэль торопился, он хотел успеть.

Кларе стало любопытно, с ней еще так не говорили. Но ей хотелось, чтобы с ней говорили так. Воплощать и передавать чувства – ради этого она танцевала. И вот…

Словно очнувшись ото сна, она снова взглянула на юношу и вдруг поняла, что он очень хорош собой. Очень. И знает об этом, и держится поэтому с особой уверенностью.

Жаркая волна вспыхнула у нее в груди, поднялась к лицу и окрасила румянцем щеки. Клара улыбнулась, пытаясь за улыбкой спрятать растерянность.

Габриэлю она показалась еще красивее.

Он воспользовался ее смущением и пригласил куда?нибудь сходить выпить. Клара замерла в нерешительности. Тогда он взял ее под руку. Его обаяние, его чувство юмора должны были ему помочь. Теперь он старался говорить как можно веселее, шутливее.

–?Я устала. – Клара все еще не сдавалась.

В другое время ей не составило бы труда отделаться от молодого человека, отправить восвояси любого назойливого приставалу. Но в этом юноше что?то ее привлекло. Самоуверенность служила щитом чувствительности, и это неожиданное сочетание подкупало.

–?Отдохнем в соседнем баре. Выпьем за знакомство!

Он смотрел ей прямо в глаза, и Клара почувствовала, что не так уж он в себе уверен.

–?Хорошо, зайдем ненадолго. У меня час, не больше. Мне завтра очень рано вставать.

–?Отлично. Меня зовут Габриэль. – Он протянул руку.

–?Клара.

Ей понравилось прикосновение его руки, теплое, дружеское.

Они прошли немного вперед, и Габриэль толкнул дверь паба. Он хорошо его знал. Спокойное, достойное место. Оформлено со вкусом, изысканная публика, хороший джаз. Что может быть лучше для первой встречи?

Усевшись за столик, Клара огляделась, оценила обстановку, публику, и насмешливая улыбка тронула ее губы.

–?Что ты нашла смешного?

–?Думаю, зачем я пришла в заведение, предназначенное для легких знакомств, с незнакомым мне человеком?

Брови Габриэля взлетели вверх, он подумал: с этой девушкой надо вести себя предельно осторожно.

–?Только чтобы познакомиться, ни для чего больше. Паб мне нравится. Мне кажется, тут красиво, и музыка никогда не грохочет, так что нам не помешают поговорить. Я люблю места, где можно позабыть о реальности, почувствовать себя другим, поверить, что все возможно.

–?Все возможно, – повторила Клара и подумала: «Жаль, очень жаль, что он играет пошлую роль донжуана и говорит банальности. Обаяние сразу пропадает».

Габриэль заказал себе ликер «Южный комфорт», Клара – бокал белого вина.

Он попытался вывести разговор на ее жизнь, но она его не поддержала – молчала и рассматривала нового знакомого. Желая избежать тягостного молчания, Габриэль стал рассказывать о себе: о работе, планах на будущее, вкусах в области искусства. Клара его слушала, и взгляд ее становился все пристальнее, словно она старалась рассмотреть что?то очень важное.

Она с интересом слушала Габриэля, но с каждым его словом пропасть между ними росла. Он принадлежал другому миру, работал консультантом в сфере стратегического консалтинга – он объяснил в нескольких словах, в чем состоит его работа. Сообщил, что любит живопись, литературу, и сделал несколько дельных замечаний. Но лучше от этого в глазах Клары не стал. Ну да, она глупее. И что дальше? Будет слушать и кивать?

Габриэль мгновенно ощутил ее отчуждение. Девушка словно бы замкнулась, захлопнулась.

Что же он такого сказал? Растерявшись, не зная, как сделать разговор более доверительным, Габриэль судорожно искал выход.

Он хотел заказать еще вина, но Клара отказалась.

–?Мне уже пора. Я скоро пойду, – извинилась она.

–?Час еще не прошел.

Клара взглянула на часы.

Неужели ей так с ним скучно?

Габриэль, услышав первые такты песни Фила Коллинза, замолчал и сделал жест рукой, приглашая послушать и Клару:

 

I can feel it coming in the air tonight, oh Lord

And I’ve been waiting for this moment for all my life[1].

 

Промурлыкав, подражая интонациям певца, знакомые строчки, Габриэль прибавил:

–?Знаешь, забавно, что в песне иной раз звучат слова, которые ты сам хотел бы сказать.

Голос у него при этом был доверительно?проникновенный. Он улыбнулся, но собеседница смотрела холодно и по?прежнему недоверчиво. Она словно бы корила себя за то, что пошла на поводу пошлого записного донжуана. С Габриэля будто сорвали маску, он почувствовал себя смешным. И в этот самый миг, когда он явственно ощутил ее отрицательное о себе мнение, ему захотелось, чтобы их знакомство не закончилось этим вечером.

Перед этой девушкой он был как на ладони, она сразу увидела его насквозь. В ее взгляде была проницательность взрослой женщины – женщины с немалым опытом неудач и разочарований за плечами. Но она была слишком молода, чтобы нажить такую мудрость и трезвость.

Кларе хотелось встать и уйти. За кого этот хлыщ ее принимает? За молоденькую идиотку, которой достаточно бокала вина, пары комплиментов и напетой песенки, чтобы отправиться к нему в постель? Но лицо молодого человека говорило о растерянности. Он смутился, стал застенчивым от ее холодности. Клара вновь почувствовала, что лоск обольстителя наносной, что перед ней живой, чувствительный человек.

–?Да, это хорошая песня, – сказала она, решив помочь смутившемуся собеседнику. – Ритм придает особую напряженность чувству, выраженному в словах. – И едва уловимым движением плеч и рук подчеркнула этот ритм, как это может сделать только танцовщица.

–?А ты какую музыку слушаешь? – спросил Габриэль, с благодарностью подхватывая тему разговора.

–?Разную. Одну слушаю, другую напеваю, под третью люблю танцевать, – сказала она и снова ушла в себя. Помолчала и добавила: – Да и день на день не приходится. Слушаю чаще всего соул и поп?музыку. А танцевать люблю под фанк и ритм?н?блюз, да мало ли еще подо что.

–?А что напеваешь?

–?Французские песенки. Или то, что слышу по радио.

–?Да что ты? – переспросил он, будто встретил какую?то неожиданность.

–?А чему ты так удивился?

–?Да нет, – замялся он. – Не удивился, скорее растрогался.

–?Растрогался? – Нотка снисходительности вывела Клару из себя. – Ты, как я понимаю, слушаешь классику и оперы?

–?Я? Нет… То есть да, слушаю. Но поп?музыка мне тоже нравится.

–?Я бы тоже не отказалась разбираться в классике. Но образования не хватает. Я училась только танцам.

–?Да. Я понимаю, но… – забормотал Габриэль.

–?А как может быть иначе? – продолжала Клара не без нотки агрессии. – Как ты успел заметить, мы с тобой живем на разных этажах. У меня не было возможности учиться в университете, я не получила образования, не разбираюсь в живописи и в классической музыке.

Обескураженный, Габриэль не знал, как перекинуть мост через возникшую пропасть.

–?Мне в самом деле повезло, очень повезло. Но я не считаю, что на вещи нужно смотреть так антиномично!

–?Антиномично? – переспросила Клара.

–?Ну да, как на несовместимости, – пробормотал Габриэль.

–?Какая может быть совместимость? Ты говоришь, а я тебя не понимаю.

–?Извини, я не хотел… Я хотел совсем другого…

–?А ты не переживай, я же знаю, что я без образования.

–?С образованием, без образования – какая разница! – вспыхнул Габриэль. – Ты мне нравишься, вот в чем дело. Но ты сидишь и молчишь, а я терпеть не могу сидеть молча, вот и понес всякую чушь.

Искренность признания пробила брешь в Клариной обороне.

Желая избежать опасных тем, Габриэль вновь стал расспрашивать Клару о ее жизни, но она опять, обходя его вопросы, говорила только о танце, словно танцем исчерпывалась вся ее жизнь. Он внимательно ее слушал, согласно кивал, задавал вопросы по существу, вживаясь в новый для него мир.

Но при этом, когда она говорила, он не мог не смотреть на ее губы, не замечать, как они выговаривают слова. Сколько мужчин у нее было? Он испытывал ревность к неведомым незнакомцам и почему?то считал, что их было много. Он никогда не испытывал ревности. Новое чувство его удивляло.

Ему хотелось сохранить контроль над ситуацией. Но что он мог предложить этой девушке? И каким образом? Большинство девушек, с которыми он знакомился после нескольких рюмок и пустых льстивых слов, помогавших установить иллюзию понимания, принимали его приглашение и ехали к нему. Иногда заставляли его ждать несколько дней, давая понять, что он должен уважать существующие моральные принципы. Но Габриэль знал, что это всего лишь лицемерный маневр и дальше все пойдет по обычной схеме. Но вот он сидел напротив Клары и не знал, что ему сказать, что сделать, чувствовал себя растерянным и уж никак не способным ни на какие стратегии.

Он понимал, что она гордая, самостоятельная, что у нее есть свои твердые правила и никакому вину и никаким вкрадчивым речам с ними не справиться. Лучше было постараться ее не сердить.

Клара вновь взглянула на часы.

–?Я понял, отведенный час истек, – сказал он. – Можно я тебя провожу?

–?Нет, спасибо, я вызову такси.

–?Не может быть и речи! Я не отпущу тебя одну в такой поздний час!

Когда Клара увидела роскошный лимузин Габриэля, ироническая усмешка тронула ее губы. Они точно были противоположностями. Он выставлял напоказ свои познания, свое богатство, играл на своем обаянии, своей красоте. Она мало что знала, была бедна как церковная мышь и к своей красоте старалась привлекать как можно меньше внимания. Габриэль ее скорее раздражал, и, несмотря на это, ее влекло к нему, и она на себя сердилась. Она привыкла быть себе хозяйкой, справляться со всеми своими чувствами, и собственная овечья покорность ей очень не нравилась. В машине она сидела молча и следила за пробегающими мимо улицами.

Габриэль расценил молчание Клары как свой провал. Он девушке не понравился, и этим все сказано.

Он довез ее туда, куда она сказала, и остановил машину неподалеку от большого, мрачного, строгого дома. Вышел из машины и проводил ее до асфальтовой дорожки к подъезду.

–?Извини меня, пожалуйста, – сказал он.

–?За что?

–?За поведение. У меня единственное оправдание: я еще никогда не встречал такую девушку, как ты.

–?Не сомневаюсь, – язвительно усмехнулась Клара.

–?О чем ты подумала?

–?Такую малообразованную, – продолжала усмехаться она.

–?Хватит издеваться! Я имел в виду совсем другое – твою манеру держаться, взгляд, вообще тебя…

–?Поняла! Довольно! – Она подняла руку, прерывая поток.

–?Но я говорю правду! Я такую никогда не встречал! Ты естественная, незащищенная, чувствительная, уязвимая. Я привык иметь дело с доступными девушками. Видишь, я все говорю как есть.

–?Им достаточно промурлыкать две строчки из песенки?

–?Представь себе! – засмеялся он. – Ты сочла, что я самонадеянный болван и пошляк.

Кларе хотелось возразить. Сказать, что и она догадалась о его уязвимости, но почему?то промолчала.

–?Я не такой, каким показался тебе сегодня вечером. Мне кажется, я вообще?то лучше.

Последняя надежда. Утопающий схватился за соломинку. По дрогнувшим губам, по напряженному взгляду Клара поняла, что Габриэль не рисуется, и он понравился ей еще больше.

–?Не сомневаюсь. Думаю, в следующий раз я познакомлюсь с настоящим Габриэлем.

–?В следующий раз? Ты… не против меня еще раз увидеть?

–?Если ты не против.

Лицо Габриэля осветилось счастливой улыбкой.

–?Созвонимся? – предложила Клара.

Они обменялись телефонами, и Габриэль поцеловал ее в щечку.

–?Честное слово, я просто счастлив, что тебя встретил.

–?А какой песней ты прощаешься?

–?Не смейся надо мной, пожалуйста!

Она ответила лукавой улыбкой, помахала на прощание рукой и побежала по дорожке.

 

* * *

 

Габриэль был так взволнован, что не мог уснуть, прокручивая в памяти каждую минуту встречи и кляня себя за промахи. Потом стал придумывать, что мог бы сказать или сделать, чтобы понравиться Кларе. Но теперь уже ничего не поправишь. Провал. Полный провал. Хотя нет, не полный, она же согласилась с ним еще раз увидеться.

Он налил себе виски, снова сел на канапе, закурил и впервые отдал себе отчет в своей странной лихорадке. Никогда ни от одной девушки его так не лихорадило. Одного часа с Кларой хватило, чтобы он перестал себя узнавать.

Ему очень захотелось позвонить ей, сказать что?то такое, что сгладило бы негативное впечатление, попросить о новой встрече. Но он не решился. Побоялся. Потому что явно был не в себе и опять мог ляпнуть что?то несуразное, и тогда Клара лишила бы его выданного авансом доверия.

И тут ему пришла в голову замечательная мысль. Внутренний голос возражал и удерживал, но Габриэль все?таки взял мобильник и написал:

 

Готов на все, лишь бы и дальше тобой восхищаться.

 

4

 

И было первое свидание, первый поцелуй, первая ночь – события, свидетельствующие о рождающейся любви, вехи, отмечающие серьезность их истории.

Обычно у Габриэля память об этапах любовных встреч испарялась сразу после прощания. Радужные мыльные пузыри, которым он умел радоваться, исчезали без следа. Но с Кларой он дорожил каждой минутой, хотел сберечь драгоценные мгновения, запечатлеть их в душе и в памяти навсегда. Они были мигами творения, и время не имело над ними власти.

Когда Габриэль осознал это, то понял, что полюбил.

Они были актерами, для которых пробил их час, героями романа, который станет их жизнью.

Как?то вечером Габриэль, немало выпив за ужином, впал в несвойственную ему романтическую экзальтацию и торжественно провозгласил:

–?Мы с тобой словно две реки, наши истоки далеки друг от друга, мы текли по разным местностям, берега у нас были разные, но вот мы встретились, слились и стали мощным потоком, который способен стремиться дальше.

Удивленный взгляд Клары сказал ему, что он сумел ее растрогать, но в следующую минуту она принялась смеяться, просто задохнулась от смеха.

–?Прости… Пожалуйста… – едва сумела она выговорить между двумя приступами хохота.

Габриэлю мог бы показаться обидным такой откровенный хохот над ним, но он обрадовался веселью Клары и тоже стал смеяться, и вот они уже оба хохотали как сумасшедшие в объятиях друг друга.

–?Две… реки… – простонала девушка.

Габриэль убрал пряди волос, упавшие на любимый лоб, и стал целовать глаза, щеки…

Она задыхалась от смеха, а он просил:

–?Ты дыши, дыши…

И все же неожиданный образ, рожденный порывом любви и алкогольными парами, казался ему верным. И любовь он тоже сравнил с водой, она прибывала, закручивалась водоворотами, сбивала с ног и, набравшись мощи, победоносно все себе подчиняла, умиротворялась и умиротворяла.

Поначалу хлынувший напор оглушил Габриэля, довел чуть ли не до безумия, и он попытался с ним бороться, заслонившись айсбергом разума от бездумно звенящих потоков всех цветов радуги.

Но потом его заворожила их красота, их присутствие, и он отдался потоку неведомых ощущений.

Кларе пришлось преодолевать собственное неверие. Она не готовила себя к счастью. Год за годом борясь с жизненными трудностями, она старалась построить вокруг себя стену, которая оберегла бы ее от разочарований. Свое любящее сердце она прятала за этой стеной и считала себя сильной и неуязвимой. И вдруг поняла, что сама себя обманывала. Поняла, что втайне надеялась и ждала любви, всепоглощающей, романтичной, той самой, которая теперь захлестнула ее и грозила поглотить целиком. И Клара, которая выверяла каждый свой шаг, дорожа покоем, позволила потоку нести себя, согласившись на жизнь вдвоем.

Ей было хорошо с Габриэлем. Она была счастлива. Счастлива, что он не похож на всех тех, кого она знала. Счастлива, что может на него положиться. Но она не могла понять, как это все случилось, какое колдовство свело их вместе. Ей становилось страшно, и она убеждала себя: «Перестань пугаться. Отгони все сомнения. Наслаждайся счастьем. Даже если все оборвется, ты будешь знать: у тебя была любовь. Твоя жизнь станет несравненно богаче».

Но она не хотела, чтобы их совместная жизнь окончилась, она хотела, чтобы они стали парой, которая, прожив слияние страсти, смиренно примет ее угасание, разделение на два существа, связанных теплом, участием и неиссякающей привычкой быть рядом.

Таким был путь, который проделали Клара и Габриэль на протяжении первого года своего совместного существования.

Влюбленным часто кажется, скорее из гордыни, чем по глупости, что сила, которая стремит их вперед, уникальна и неиссякаема, что она дарована им судьбой, что она и есть их судьба.

Но судьбе нет дела до красоты, любви, чувств, потому что из них соткано настоящее.

Судьба шлифует время, не ведая об эфемерном.

Она стремится в будущее и читается, став прошлым.

 

Месяц назад

 

 

5

 

Солнечные лучи, пробившись сквозь ставни, смягчили угловатый контур шкафа, превратив его в сияющее пятно.

Клара снова закрыла глаза, лежала, не шевелясь, дорожа гармонией этого мига, отдаваясь его ласкающим волнам, которые, отзываясь в ней, затопляли комнату. Романтику, идеалы, гармонию, счастье, любовь – все рождала пульсация совместного полета двоих по руслу времени. Чудо было результатом особого уравнения. Шанс его решить дается каждому, но одни этот шанс используют, а другие нет.

В сладостной истоме Клара потянулась, стремясь полнее слиться с налетевшей внезапно негой вожделения. Задержала дыхание, затаивая в себе радость, обволакивающую тело, сердце, мозг…

Так жила она уже год. Каждый день начинался для нее как счастливое обещание. Но всегда за мигом счастливой полноты приходило подспудное, тревожащее чувство вины.

Рука Клары забралась под подушку Габриэля. Картинки проведенного вместе вечера поплыли перед ее мысленным взором, и она снова прикрыла глаза.

Запиликал мобильник. Клара взяла его, не сомневаясь, что послание от Габриэля.

 

Как я мечтал о ней,

Известно всем вокруг[2].

 

Клара улыбнулась. Игра в послания из строчек песен, намекающих на мысль или чувство, задержалась с их первой встречи, но растеряла всю иронию, стала по?детски простодушной традицией, полной для влюбленных особого значения. Так нежные прозвища, которыми поначалу обмениваются любовники, заменяют со временем настоящие имена.

Клара с секунду подумала и ответила:

 

О, разве ты не видишь,

Что ты теперь моя?

Как же мое бедное сердце

Болит, когда ты уходишь от меня![3]

 

Она представила себе Габриэля в офисе, вокруг сидят его коллеги, он в элегантнейшем костюме, стоящем бешеных денег, с серьезным лицом читает бумаги, а потом – тайком – ее эсэмэску, и улыбка скользит по его лицу.

Горячая волна поднялась у Клары в груди, горло перехватило. Захлестывающие приливы любви поражали ее. До встречи с Габриэлем только танец погружал ее в сладостную эйфорию, когда ее тело, преодолев боль усилий, вдруг насыщалось музыкой и плыло по воздуху. Но сейчас чувство счастья было даже полнее и мощнее.

Их любовь была чудом, и Клара часто спрашивала себя, чем она заслужила такого возлюбленного?

Ведь однажды он осознает, что она всего?навсего жалкая танцовщица, научившаяся хип?хопу и джазу на дешевых курсах в своем предместье, работающая в труппе, которая постоянно ищет заработков. Что, если, осознав это, он уйдет?

Зачем ему жить с темной, необразованной девушкой, когда вокруг него толпятся красавицы, знающие обо всем на свете? Разве ей место в его роскошной квартире? Сколько еще времени продлится их любовь? Несколько месяцев? Несколько лет? Всю жизнь?

Скептикам, которых жизнь никогда не баловала подарками, редко удается поверить в магический поворот судьбы, они без конца терзают себя вопросами.

Клара погладила подушку и устало вздохнула. Утренний восторг улетучился, уступив место беспокойству, которое теперь всегда было спутником ее счастья.

Она постаралась себя успокоить: Габриэль любит ее, любит по?настоящему. Достаточно увидеть его глаза, они светятся, когда она к нему подходит. В мужественном лице появляется какая?то беззащитность, взгляд загорается, губы расплываются в безудержной улыбке. А руки? Как жадно они ее обнимают… Его любовь потрясает ее до глубины души.

С первых дней он познакомил ее со своими лучшими друзьями. Разве это не говорит о том, что он сразу взял на себя ответственность за их любовь? Это она стала избегать с ними встреч. У них были разные интересы, она не понимала, о чем они спорят, а их шуткам улыбалась натянуто, из вежливости. В их компании она чувствовала себя чужой, ей становилось одиноко, казалось, что она лишь аксессуар в богатой, многоликой жизни Габриэля. Словно он принадлежал ей только в тот миг, когда они были вместе и были счастливы.

Она знала его счастливым, влюбленным, но видела и подавленным, не знающим, на что решиться. Габриэль стремился к успеху. Его жизнь была лестницей, идущей вверх, и ей не было места на этих ступеньках. Их любовь жила сегодняшним днем, мгновенной радостью настоящего. Габриэль никогда и не говорил о будущем, словно, оказавшись с Кларой, бездумно шагал по неведомой дороге, освещенной светлячком на метр, не больше.

Телефон снова сообщил об эсэмэске:

 

Я так люблю тебя.

 

Клара улыбнулась, решив, что это сообщение – хороший знак, ответ на ее мучительные сомнения.

 

А это что за песня?

 

Габриэль собирался ответить на вопрос, но тут Декур призвал его к порядку:

–?Габриэль, поучаствуй, пожалуйста, в нашей дискуссии!

Габриэль положил телефон, стер с губ ангельскую улыбку, которая его выдавала, и с самым серьезным видом отпустил несколько подобающих случаю фраз, свидетельствующих о его участии в разговоре.

Но старания стараниями, а мысли его блуждали далеко. Он видел лежащую на постели Клару, ее гибкое тело танцовщицы, длинные волосы, рассыпавшиеся по подушке, и ничего не мог поделать с поднимавшейся в нем волной нежности. Нежности и желания.

Как же все это случилось? Он, записавшийся в холостяки, громко ратовавший за мужскую свободу, которая служит карьере, не мог не сдаться перед очевидностью: он полюбил.

И когда он осознал, когда принял эту очевидность, то открыл Кларе сердце. Она вошла к нему в дом, и они стали жить вместе. Жизнь, которую он так долго отвергал, стала для него источником радости. Раньше, глядя со стороны на жизнь двух влюбленных, он замечал только пустоту и мелочность, и они его раздражали. Но теперь! Сколько счастливых мелочей! Сколько возможностей быть счастливым! Он не мог больше жить без Клары, ему нужны были ее присутствие, ее близость, встречи, полные страсти и ласки, их детская игра в цитаты из песен.

Совещание кончилось, и только Габриэль налил себе кофе, как к нему подошел Грегуар.

–?Послушай, касательно досье SPMC, – начал он серьезно. – Я думаю, тебе не стоит ими заниматься, пусть занимаются компаньоны.

–?А почему ты так думаешь?

–?Мы получили неприятную информацию относительно их руководящего состава. Там заправляет русская мафия.

–?Не может быть! Они показались мне… вполне нормальными ребятами.

–?На нас оказывает давление конкурирующая с ними фирма. Скажу прямо, нам угрожают. Декур просил с тобой об этом поговорить.

–?Но это мой самый крупный клиент, Грег. Какая мне разница, кому они принадлежат? Я провожу для этой фирмы интересное исследование, оно откроет для них новые ресурсы.

–?Я знаю. Но понимаешь, нас могут подставить, скомпрометировать наше честное имя.

–?Дай мне еще пару недель, я закончу работу, выпишу счет, а там мы все решим.

–?О’кей, я поговорю с шефом. Но… Ты сейчас не в фаворе, имей в виду.

–?То есть?

–?Думаю, шеф не одобряет… твоей рассеянности.

–?Рассеянности?

–?Ну да, твоего поведения на заседании.

–?Я ответил на сообщение клиента, – без большой уверенности ответил Габриэль.

–?И его сообщение так тебя обрадовало, что ты расплылся в блаженной улыбке.

Габриэль больше не спорил, на лице у него появилась гримаса, как у мальчишки, которого уличили во вранье.

–?Я дам тебе полезный совет для твоего же блага: все личные дела оставляй за порогом офиса, – наставительно произнес Грегуар. – Работать в консалтинговой фирме – большая удача, и ты это знаешь. Места здесь на вес золота, и тут не до сантиментов.

–?Но у меня же хорошие результаты, Грег.

–?Хорошие. Но этого мало. В нашей фирме хорошие результаты – это минимум. Здесь требуют от сотрудников полной отдачи и безупречного поведения. Декур выставит тебя, не задумываясь, если обнаружит малейшую небрежность в оформлении дел.

–?Мои дела в полном порядке, – огрызнулся Габриэль. – Но я не собираюсь становиться компаньоном.

–?Я знаю, что не собираешься. Ты хочешь освоить методы консалтинга, дополнить свое резюме названием престижной фирмы и затем на вполне законных основаниях встать во главе фирмы своего отца. Все разумно и правильно. Но тебе нужно проработать здесь не меньше трех лет. А если Декур перестанет тебе доверять, это вряд ли удастся.

–?Ладно, ладно, я все понял, был не прав. Спасибо за совет.

–?Позволь, я дам тебе еще один, и он будет последним. – Грегуар наклонился к Габриэлю. – Я знаю, ты счастлив с этой девушкой. Но… Мне кажется, она тебе не подходит. Нет спору, она красивая, но она из мира, где играют по другим правилам. Она превратит тебя в заурядность. В нашем мире выигрывают только бойцы. Ты прирожденный боец. И был им до встречи с ней. Сейчас ты размяк, Габриэль. Если хочешь чувствовать здесь себя как дома, лучше остаться холостяком или найти девушку своей породы. Посмотри на Артура, он нашел себе отличную пару. У Луизы диплом одной из лучших школ, и амбиций у нее не меньше, чем у Артура. Она никогда не упрекнет его за непрестанные разъезды, за сверхурочную работу. Напротив, станет его во всем поддерживать. – Грегуар взглянул на Габриэля с ощущением несокрушимой уверенности. – Я говорю тебе это без всякой враждебности, – добавил он, похлопал Габриэля по плечу и отошел.

Слова коллеги задели Габриэля всерьез. Он был недоволен самим собой и не возразил Грегуару только потому, что тот был, так сказать, его крестным. Несколько месяцев назад Грегуар принял его на работу, объяснил, как себя вести, и с тех пор постоянно давал советы по существу. Отношения их были сугубо деловыми, любые другие составляющие исключались. Габриэль был обязан выслушивать точку зрения Грегуара, но не имел права подключать чувства. Таковы были правила. Однако упрек больно его ранил. И не только. Он разворошил сомнения, которые сопутствовали ему с самого начала его связи с Кларой. Он знал, что его профессиональное положение несовместимо с такой спутницей, как Клара, ее происхождением, уровнем и целью в жизни. И хотя она тоже стремилась к успеху в своей сфере, в сфере искусства, их сферы ни в чем не совпадали, больше того – они были противоположны. Среда, образ жизни, коллеги – все у них было разное. Разумеется, она никогда не упрекала его за корпоративные вечеринки, деловые поездки, но умела привлечь его к себе, уговорить, и он проводил с ней все свободное время. Ее ласковая привязанность его трогала. В ней?то и было, пожалуй, все дело. Он вырос на руках гувернанток, от родителей получал лишь указания и советы. И, будучи абсолютно честным с самим собой, не мог не признать, что любовь Клары его глубоко потрясала, околдовывала. Габриэля привлекал мир, в котором жила Клара, и порой он даже забывал о своих профессиональных устремлениях, посвящая работе куда меньше времени, чем его коллеги, хотя работал всегда эффективно. Однако в его фирме видимость обладала не меньшим значением, чем результаты, поэтому считалось хорошим тоном задерживаться допоздна, показывая, что работа важнее всего на свете. Грегуар не сказал ничего нового: негласно предполагалось, что, пока человек делает себе имя, он остается один или встречает свою Луизу. Но любовь Артура и его невеста ничуть не вдохновляли Габриэля. Они скорее казались компаньонами, объединившимися ради завоевания будущего, а не влюбленными, которых связали чувства. Да, Клара ничуть не походила на Луизу и на всех других женщин, с которыми он имел дело до нее. Именно за это он ее и любил. Помешает ли Клара его успеху? Этого он не знал. Зато он знал, что большинство друзей не одобряют его выбор, потому что Клара ставила их в затруднительное положение своим незнанием общепринятых правил, отсутствием культуры. Вызывала у них иронические улыбки. Смущало ли это Габриэля? В общем?то нет. Он даже испытывал удовольствие, видя, как она не похожа на всех, словно рядом с ней непохожим на всех становился и он сам. Одинаковость окружающих его марафонцев, бегущих за успехом, его пугала: одинаковые амбиции, одинаковые костюмы, одинаковый отдых, одинаковые темы разговоров. Одна мысль, что он станет серийной моделью, вызывала у него тошноту.

После советов Грегуара Габриэлю стало тоскливо и противно, и, желая справиться с дурным настроением, он вернулся в кабинет и засел за свои папки.

 

6

 

Оксана Дмитриевна пришла убирать квартиру Габриэля. Она повесила пальто, заглянула в большую комнату и вздохнула с огорчением: опять эта тут! И опять небось прибрала все и по местам разложила! Выживает она ее, что ли?

Раньше Оксана Дмитриевна убирала эту квартиру с удовольствием. Хорошая квартира, и молодой хозяин вежливый, не прижимистый. Сколько она всяких хозяев перевидала с тех, как перебралась во Францию. Большинство нещадно торговались, норовили заплатить поменьше и всем были недовольны. А она, если видела, что семья сама перебивается кое?как, соглашалась на минимальную оплату и на претензии не обижалась, прятала гордость в карман. Но если квартира свидетельствовала о достатке, то извините! Тут уж хозяева должны были проявить понимание, она за свою цену держалась крепко. Что для состоятельных людей лишние два или три евро за час? А для нее прибавка существенная. Две?три сотни евро в месяц много значат для одинокой женщины, растящей двух дочерей и посылающей деньги матери на родину.

Войдя в первый раз в квартиру месье Габриэля, она сразу увидела, что квартира богатая, и назначила цену шестнадцать евро за час. Он согласился. Тогда она еще набавила, сказав, что стирка белья и глажка за отдельную плату. Он и тут не стал спорить и тут же вручил ей ключи, продемонстрировав полное доверие.

Ей стало неловко, что она так пожадничала. Но назад ходу нет, да и где еще она получит такую прибавку к доходу? В общем, Оксана Дмитриевна решила, что месье Габриэль будет ею доволен, и ни одна другая квартира не будет содержаться в таком порядке, как его. Его одежда всегда была идеально постирана и отглажена. Иногда Оксана готовила ему что?то вкусненькое, и ему ее стряпня нравилась, судя по пустым кастрюлькам в раковине. Она чувствовала себя хозяйкой в его квартире, и ей это было приятно. Конечно, иной раз по утрам она находила следы женского присутствия – губную помаду на стакане, диск со смытой тушью в корзине… Доводилось иногда и встретиться лицом к лицу с какой?нибудь девушкой молодого хозяина. Но редко, обычно они уходили вместе. И ни одна стакана на столе не трогала и больше недели не задерживалась. И так было до того дня, когда Оксана увидела в гостиной молодую женщину, делавшую зарядку. Она на нее внимания не обратила, считая, что день?два – и та исчезнет. Но молодая женщина не исчезла. И тогда Оксана поняла, что тут что?то посерьезнее любовного приключения. И сразу невзлюбила втирушу. Из ревности? Да нет, конечно. Будь Оксана молоденькой, она бы влюбилась в красавца Габриэля, но молоденькой она не была и относилась к нему по?матерински. А в этой его подружке, которую звали Кларой, ей больше всего не понравилось, что она возомнила себя хозяйкой в квартире. Иначе зачем, спрашивается, ей тут убирать, пыль вытирать, постирушками заниматься? Ясное дело, хочет показать, что она все делает лучше Оксаны!

–?Ой, Оксана, доброе утро! – поздоровалась Клара, выходя из душа. – А я и не заметила, как вы вошли.

–?Доброе утро, мадемуазель.

–?Зовите меня Клара, прошу вас!

Звать по имени? Ни за что! Это еще что за выдумки? Или она считает, что Оксана не замечает ее подкопов?

Оксана взяла корзину с бельем, разложила доску и принялась за работу. В квартире все было убрано, значит, придется шевелиться помедленнее. Она не решилась включить телевизор, как делала обычно, когда оставалась одна, побоялась побеспокоить «ту».

А когда отправилась на кухню за водой для утюга, то увидела там Клару, сидящую с чашкой кофе в руках. Лицо у нее было грустное. В душе Оксаны шевельнулось злорадство. Кончается твоя история, голубушка, не иначе. Оно и к лучшему. Оксана испытала великое облегчение. Исчезнет втируша, опять начнется веселый хоровод. И пусть!

–?Оксана, хотите кофе? – окликнула ее Клара.

–?Нет, спасибо, мадемуазель, – ответила та, выпрямляясь, явно шокированная предложением.

–?За что вы меня так не любите? – внезапно спросила Клара.

Оксана удивилась, но сделала вид, что занята – сосредоточенно наливала воду в утюг.

–?Я? Да нет, что вы!

–?Я знаю, что говорю. Я же чувствую. Вы смотрите мимо меня, избегаете. Скажите, в чем дело. Все останется между нами, обещаю.

Оксана резко обернулась, собираясь одернуть нахальную девчонку, но у той вид был настолько горестный, что она даже растерялась.

–?Знаете… Мне не нравится, что вы делаете мою работу, – скороговоркой проговорила она. – Она моя, эта работа. Мне за нее хорошо платят, и я не хочу ее потерять.

Клара не сразу поняла, что именно сказала ей Оксана. Потом до нее дошло.

–?Господи! Как же я сразу?то не сообразила! А мне и в голову не пришло!

После этих слов у Оксаны камень с души свалился.

–?Сейчас я вам все объясню, – продолжала Клара. – Понимаете, у меня мама зарабатывает уборкой, и я стараюсь, чтобы дома все блестело и ей не нужно было после работы еще надрываться. Ну и здесь я делала то же самое. Думала, что вам помогаю, что вам будет легче. Честное слово, не хотела ничего плохого. Извините меня, пожалуйста.

Оксана ошеломленно застыла. Чтобы дочка уборщицы завоевала сердце месье Габриэля!

–?Ну вот, теперь, когда мы все выяснили, садитесь и выпьем вместе кофе.

Все еще не опомнившись, Оксана послушалась, взяла чашку, которую протянула ей Клара, и поднесла к губам.

–?И где же убирает ваша мама? – спросила она.

–?Там, где мы живем, в предместье, по соседству от дома.

Они пили кофе, каждая думая о своем.

–?Вы давно знаете Габриэля? – спросила Клара.

–?С тех пор, как он здесь поселился. Года два, не меньше.

–?Он удивительный, правда? – мечтательно вздохнула Клара.

Доверительный тон, который вдруг принял разговор, смущал Оксану. Ей хотелось как можно скорее допить кофе и вновь приняться за глажку.

–?А я только и делаю, что задаю вопросы, – продолжала Клара так же доверительно. – И вы можете меня понять.

–?Я?

–?Ну да, я дочка уборщицы, а он сын богатых, уважаемых родителей. И каждый день, когда мне выпадает счастье проснуться рядом с ним, я спрашиваю себя, что я тут делаю, в этой красивой квартире с таким мужчиной.

Ее откровенность тронула Оксану.

–?Он вас любит, все остальное не важно, так ведь?

–?Я тоже себе так говорю. Но боюсь, в один прекрасный день ему станет скучно со мной, я мало в чем разбираюсь, у меня нет образования, нет общего языка с людьми, с которыми он общается, и уж точно я не похожа на девушек, которые были у него до меня.

–?А вот за это вы не переживайте, – живо отозвалась Оксана, внезапно посочувствовав собеседнице. – Поверьте, что эти его девушки… В общем, вы меня понимаете.

Клара улыбнулась.

–?И все же, что это за девушки?

–?Не так много я их видела, – соврала Оксана. – Но те, что доводилось видеть, были лентяйки с претензиями, а подчас и невоспитанные. Иной раз мне даже «здравствуйте» не говорили.

–?А с родителями Габриэля вы знакомы?

–?Да. Месье Габриэль иногда просит меня помочь им, когда у них большой прием или их помощница отпросилась.

–?А они какие?

Оксана молчала. Не могла решить, удобно ли ей говорить о родителях ее хозяина с Кларой. Но возникшая доверительность и желание продолжить беседу взяли верх.

–?Госпожа Сансье властная и холодная. Господин Сансье потеплее.

–?Габриэль меня с ними не знакомит, – продолжала Клара. – Думаю, боится их огорчить, если вдруг со мной появится.

Девушка правильно понимала ситуацию, но Оксана сделала вид, что на этот счет ей сказать нечего. Она не сочла нужным говорить Кларе, что мадам Сансье часто спрашивает ее о подружке сына, задает наводящие вопросы, пытаясь узнать, кто она такая, из какой среды, как выглядит, какой у нее характер. Оксана мадам Сансье тоже ничего не говорила, отвечала, что ничего не знает, приходит, когда в квартире никого нет.

И вдруг ей стало жаль бесхитростную девчонку, которой, в общем?то, не светило ничего хорошего.

–?У месье Габриэля хватает характера, чтобы жить так, как ему хочется, – попыталась она утешить Клару.

Допив кофе, она встала – пора приниматься за работу. Ей не хотелось больше никаких вопросов.

–?Мне жаль, что я вас огорчала, – проговорила Клара.

–?Я уже перестала огорчаться, – отозвалась Оксана и улыбнулась.

–?Предлагаю вам сделку, – обратилась к ней Клара, и лукавая улыбка пробежала у нее по лицу.

–?Сделку?

–?Да. Я буду по?прежнему немного прибираться, а вы будете учить меня стряпать. Я умею готовить только самое простое, а хотела бы научиться готовить всякие вкусные вещи.

Оксана на секунду задумалась и кивнула:

–?Согласна.

–?Супер, – обрадовалась Клара. – Завтра и начнем. Сегодня у меня работы на целый день.

–?Вы учитесь?

–?Нет, я танцовщица.

–?Ах, вот почему вы иногда в гостиной делаете всякие упражнения! – воскликнула Оксана.

–?Если вам интересно, могу дать билеты на ближайшее выступление нашей труппы.

Оксана хотела было извиниться за то, что принимала девушку в штыки, сказать, что теперь она понимает, почему такой замечательный молодой человек, как месье Габриэль, в нее влюбился, но промолчала, поблагодарила за билеты и отправилась гладить.

 

* * *

 

Габриэль вошел в зал ресторана с опозданием. Родители уже сидели за столиком. Отец, не отрываясь от телефона, помахал ему. Мать сидела, как всегда, с прямой спиной, положив руки на стол, и ждала молча. Глаза сына и матери встретились. Габриэль улыбнулся, Лоррен застыла каменным изваянием. Сын подошел, наклонился, чтобы ее поцеловать. Она машинально подставила ему щеку, но вид у нее был недовольный, словно она боялась, что он испортит ей макияж. Дени Сансье закончил разговор и положил телефон.

–?Прошу прощения! Встреча затянулась немного дольше, чем я предполагал, – извинился Габриэль.

–?Business first, – хмыкнул Дени Сансье. – Ну и как идут дела в вашей фирме?

–?Хорошо. Мы на слуху, так что кризис нас не коснулся. Предприятия ищут новые стратегии, которые оградили бы их от экономических потрясений, нам это на руку.

Тема интересовала отца и сына, они понимали друг друга. Посмотрели меню, сделали заказ. Отец был оживлен, общителен. Мать по?прежнему хранила молчание, изредка бросая на сына суровые взгляды. Габриэль понял, что она ждет подходящего момента, чтобы высказать ему свои упреки. Значит, его пригласили не на уютный семейный обед, а на семейную разборку, где будут сводиться счеты.

За десертом мать взяла слово.

–?Ты можешь объяснить, почему в последнее время ты нас не навещаешь? – процедила она холодно и недоброжелательно.

–?Но я же тебе говорил… У меня много работы.

–?Работа не единственная причина, Габриэль.

–?Согласен. Ты хочешь поговорить о моей… подружке? Я правильно понял?

–?Именно.

–?Ну что ж, поговорим, – согласился он, почувствовав заранее невероятную усталость.

Лоррен снова положила руки на стол, показав, что настроена крайне решительно.

–?Ты никогда не оставлял при себе так надолго ни одно из своих завоеваний. И никого из них не поселял в своем доме. Должна я сделать вывод, что на этот раз у тебя что?то серьезное?

–?Думаю, да. Мне хорошо с этой девушкой, мама.

–?С танцовщицей?

Габриэль не удивился осведомленности матери.

–?Да, мне хорошо с танцовщицей, – уже с раздражением подтвердил он. – Представь себе, что может быть хорошо с танцовщицей. Она очень милая, деликатная, серьезная.

–?И безусловно, весьма заинтересована твоим статусом и карьерой, – едко заметила Лоррен.

–?Вовсе нет! – воскликнул задетый Габриэль. – Она любит меня, а вовсе не то, что у меня есть.

–?Ах, вот как! Она тебя любит? А ты, значит, любишь ее? – с нажимом спросила мать.

Дени Сансье следил за разговором жены и сына отстраненно, так, словно его это не касалось. Он часто считал, что Лоррен слишком сурова, но зато ее воспитание позволило сыну стать взрослым, ответственным человеком и блестящим профессионалом. К тому же Дени слишком мало времени уделял своему семейному очагу, так что не считал возможным вмешиваться в семейные проблемы, уступив все права супруге.

–?Да… Я ее люблю.

–?Ты ее любишь? И что собираешься делать дальше? Жениться на ней?

–?Пока не думал об этом. Не пришло время, – отозвался Габриэль.

–?Ты хочешь сказать, что, когда оно придет, ты можешь о таком подумать?! – Лоррен была искренне потрясена.

–?Мама, давай на этом остановимся. Я проживаю чудесную историю любви с хорошей девушкой. Сегодня это так, и на будущее я не строю пока никаких планов.

Дени Сансье вмешался и сказал максимально дружелюбным и спокойным тоном:

–?Мы не раздражаемся, Габриэль. Мы с мамой немного волнуемся, что у тебя роман с девушкой… принадлежащей, так сказать, к богеме. И это в очень ответственный момент твоей жизни. Мы боимся, как бы ты не ослабил свои усилия.

–?В ответственный момент моей жизни? – повторил Габриэль, вспыхнув. – Но мне кажется, вся моя жизнь состоит из ответственных моментов, один важнее другого. Год за годом я сдавал экзамены, выигрывал конкурсы, добивался, преуспевал, только бы вы были мной довольны, только бы мной гордились!

Лоррен прищурилась.

–?Ты хочешь упрекнуть нас за воспитание, которое мы тебе дали?

–?Нет, мама, – со вздохом, в котором сквозила безнадежность, отозвался Габриэль. – Я хочу сказать другое. Хочу сказать, что настало время, когда я сам буду решать, что для меня хорошо и что плохо. Что я на это способен.

–?И ты, например, решишь, что хорошо жить с… танцовщицей? – продолжала настаивать – Лоррен.

Габриэль впился взглядом в глаза матери и стиснул зубы.

–?Тебя волнует одно: она танцовщица!

Он подвинул стул и наклонился над столом.

–?Мы живем в двадцать первом веке, мама! О чем мы тут говорим? Не хватало только классовой борьбы, о которой не забыло ваше поколение! Какая разница, чем занимается моя девушка и откуда она! Ты что, забыла? Папа тоже из очень скромной семьи.

–?Не путай разные вещи! – вскинулась Лоррен Сансье. – Когда мы познакомились, он был блестящим студентом лучшего вуза!

–?И поэтому ты в него влюбилась? А если бы он был пекарем или слесарем, ты бы на него не взглянула?

–?Тише, тише, – снова вмешался Дени. – При чем тут социальные слои, Габриэль? Мы с мамой беспокоимся об одном – чтобы ты сделал правильный выбор.

–?Если дело в этом, расспросите меня о Кларе. А еще лучше, познакомьтесь и посмотрите на нее сами, составьте о ней собственное мнение. Или вы считаете, что я не способен понять, что для меня хорошо и что плохо? Но если вы до такой степени на меня не полагаетесь, то о чем вообще можно говорить?

За столом нависло напряженное молчание.

–?Ладно. У меня заседание. – Габриэль встал. – Спасибо за чудесную, теплую трапезу. – Он ограничился кивком на прощание и вышел из ресторана, провожаемый гневным взором матери.

 

За три недели

 

 

7

 

Он спросил себя: есть ли другие решения? И ответил: нет, у него нет выбора. Он перебрал все. Если не начнет действовать, окажется на несколько лет за решеткой. С отличным адвокатом – на несколько месяцев. Но в любом случае потеряет все, что наработал. Свалится в пропасть.

Он знал точно: не сегодня завтра его жизнь покатится под откос. Из?за дурака. Невежды, который решил отправить псу под хвост его работу. Гнев душил его. Как посмел этот дикарь принять решение, не посоветовавшись? Ублюдку на всех наплевать. Нечего больше раздумывать, пора спасать свою шкуру. А для этого нужно набраться мужества и действовать. Нелегкие решения – путь великих людей. Разве не так?

Взглянув на клочок бумаги с номером, он тяжело вздохнул, и пальцы набрали номер мобильного телефона.

Пошел гудок. Где зазвонил телефон? Где живут такие люди, к которым он решил теперь обратиться?

В горле пересохло. Он с трудом проглотил слюну.

Стакан воды… Напиться, убрать сухость в горле. И медленно, глубоко дышать. Успокоиться. Не выпуская телефона, дожидаясь, когда возьмут трубку, он добрался до кухни, взял стакан и открыл кран.

Он уже подносил стакан к губам, когда в трубке послышалось:

–?Алло!

–?Добрый день. Я к вам от… от нашего общего знакомого.

–?От кого? Говорите, не смущайтесь.

–?Сильвена.

Он не знал этого Сильвена. Но ему порекомендовали назвать именно это имя. Существует этот Сильвен на самом деле или это такой пароль?

–?Очень хорошо. И что вы хотите?

–?Хотел бы… Хотел бы дать вам одно поручение.

–?Вы знаете мой род занятий?

–?Да.

–?Мои расценки?

–?Тоже.

–?Значит, встретимся.

–?Где?

–?В «Комтуар де ля Бурс», во вторник вечером.

–?Во вторник? Но не смогу ли я…

–?Во вторник в восемь часов.

Твердость и решительность голоса действовали успокаивающе.

Он положил трубку. Рука, которой он держал стакан, дрожала.

 

За несколько дней

 

 

8

 

Год и семнадцать дней длится их любовь, подсчитала Клара, устроившись на кушетке. Она отбросила назад волосы и не сводила глаз с потолка, словно ждала, что там покажут фильм с их историей.

Они жили своей страстью и никуда не спешили. Но все изменилось. Теперь каждый день был на счету.

Нужно ли ей сказать ему? И что она должна ему сказать? Что простодушная радость, баюкавшая их все это время, стала прошлым, что теперь им нужно думать о будущем, подвести фундамент под их любовь, ее оформить? Но имеет ли она право требовать больше, чем у нее есть? Да, имеет. Это не право, это долг.

А если… он откажется? Если ее просьба покажется ему до того неожиданной, что послужит поводом, чтобы уйти? Тогда выяснится, что они ошиблись, заблудились, дали обмануть себя дешевой глупой романтике, не имеющей ничего общего с настоящими чувствами, в которые она верила, открывая каждый день глаза.

Но Клара продолжала в них верить. Конечно, ей бы хотелось, чтобы предложение исходило от Габриэля. Решение, объяснение, будущее. Но он пока не был готов, Клара это знала. Сколько еще месяцев ему понадобится, чтобы быть готовым? А может, он вообще никогда этого не захочет?

Скажет ли она? Да, надо сказать. Она поймет когда. Постарается.

С сердцем начеку, она попробует поймать правильную минуту.

 

* * *

 

– Ты еще не легла? – удивился Габриэль, увидев Клару, отрабатывающую на ковре шпагат, отброшенный модный журнал валялся рядом.

–?Как видишь. Я ждала тебя.

–?Прости, дело попалось непростое.

–?Чем непростое?

–?Мне, видно, придется расторгнуть контракт. Фирма попалась темная, – объяснил он, стараясь говорить как можно небрежнее, чтобы не показывать огорчения.

–?Вы даже с темняками работаете?

–?Работаем со всеми, кто согласен оплачивать сумасшедшие счета нашей фирмы.

–?Ну и ладно. А теперь забудь о них и расслабься.

Габриэль снял пиджак и повесил его в шкаф на плечики, снял ботинки и поставил в нескончаемый ряд других пар, потом принялся развязывать галстук. Клара следила за ним, тая от восхищения, ей нравилось все – методичность, мужская уверенность, изящество каждого жеста.

–?Чему ты улыбаешься? – спросил он.

–?Ты такой классный, даже когда устал. Когда устал, класса, может быть, даже больше.

–?Классный?

–?Ну да, у тебя собственное пространство. Как у танцора.

–?Танцора! – усмехнулся Габриэль. – Ты прекрасно знаешь, какой я неуклюжий, когда приходится двигаться под музыку.

–?Ты танцуешь в обычной жизни. Твоя сцена – пол, асфальт, по которым ты ходишь. Ритм – биение твоего сердца. У тебя не бывает избыточных жестов, все они отточены и предельно эффективны.

Габриэль на секунду застыл, ожидая увидеть на лице Клары иронию. Но нет, ничего подобного. И опять ее неподдельная искренность растрогала его до глубины души. Наверное, за эту искренность он так ее и любил. Клара наблюдала за ним, словно он был самым удивительным, самым потрясающим, самым необыкновенным человеком в мире. Она любила его, восхищалась именно им самим, а все остальные видели то, что он хотел показать, или то, что хотели увидеть они сами. До поры до времени Габриэль был школьником, получающим хорошие оценки, потом студентом престижного вуза, потом человеком с успехом, возможностями и будущей блестящей карьерой, владельцем дорогого автомобиля. Клара же любила его особые черточки, придавая им невероятное значение.

–?Ты преувеличиваешь! – засмеялся он, стараясь не показать, до чего растроган.

–?Да нет, я говорю правду. У меня наступает свобода, когда цепочка движений тысячу раз отрепетирована. Мои движения создают иллюзию естественности, но они результат неустанных усилий. А ты… ты в ладу со своим телом. С таким изяществом двигаются по своей территории кошачьи, зная все неровности почвы, все опасности.

–?Значит, я зверь кошачьей породы?

–?Великолепный гепард городских джунглей и запутанных дел.

–?Гепард поплещется в ближайшем водоеме, а когда вернется, наверняка захочет испробовать свою силу, – пошутил он.

–?А поесть?

–?И поесть тоже. Мы посмотрим, что раньше, а что потом.

 

Они лежали рядом, держась за руки, еще блуждая в только что пережитых мгновениях.

–?Как ты считаешь, в каком платье нужно идти на свадьбу Артура?

Габриэль поднес руку Клары к губам и поцеловал.

–?Ты не ответил, – тихонько шепнула она.

–?А ты не спросила, – так же тихонько отозвался он. – Ты же не ждешь от меня совета, ты сказала, что беспокоишься, как будешь там выглядеть.

–?Ты так хорошо знаешь женщин?

–?Отвечу, ты будешь прекрасна в любом платье.

–?Ты отвечаешь по?мужски. А мне не важно, прекрасна я буду или не прекрасна. Я хочу выглядеть достойно. Хочу придавать тебе веса. Там будут твои друзья. Твои родители…

При одной мысли о родителях Габриэль поежился. Да, там будут его родители. После той, прямо скажем, малоприятной встречи в ресторане он с ними больше не виделся. И вот они встретятся…

–?Мое появление на свадьбе тебя смущает? – спросила Клара, надеясь, что говорит спокойно.

Но Габриэлю ее вопрос показался пощечиной.

–?Что ты такое говоришь?!

–?Не будем себя обманывать. Я знаю, ты не отваживаешься вводить меня в свой круг, знакомить с родителями. Если бы Артур не пригласил меня, ты сам не предложил бы пойти с тобой. Как, впрочем, на все другие празднества, куда ты ходишь без меня.

–?Не выдумывай! – оборвал он Клару. Но, вглядевшись в ее лицо, белевшее в полутьме, поразился ее беззащитности и добавил: – Я люблю тебя, не надо во мне сомневаться.

–?Я говорю о другом, Габриэль. Я знаю, что ты меня любишь. Но я совсем не та девушка, которую хотели бы видеть рядом с тобой твои родители и друзья. Быть рядом с тобой на этой свадьбе – значит, как бы узаконить наши отношения. Я не права?

–?Я не стесняюсь тебя, Клара. Все наоборот, поверь мне! – горячо возразил Габриэль.

–?И все же?

–?Мои родители… Они такие, какие есть. Я никогда не мог обсудить с ними по?простому ни одной своей проблемы. С самого детства каждый разговор с ними был экзаменом на звание безупречного сына. – Габриэль погладил шелковистые волосы Клары. – Дело не в тебе. Их жизненная позиция – вот главная моя проблема. Но ничего не поделаешь, они мои родители, и я отношусь к ним с уважением.

Клара поднялась и села на постели. Лицо у нее застыло, сделалось отчужденным. Она становилась такой всегда, когда ее всерьез что?то задевало. За отчуждением прятала свои чувства. Хотела выглядеть неуязвимой, когда на самом деле была глубоко задета.

–?Значит, все дело в разнице поколений? В разной степени условностей?

–?Да, можно сказать и так, – не без осторожности согласился Габриэль.

–?Значит, я для тебя не временная подружка, не мимолетная любовь? – спросила она с вызывающим видом. – Значит, ты сам можешь вообразить, что… Что мы с тобой на всю жизнь?

Удивленный ее напором, Габриэль пробормотал:

–?Ну да… В общем, я хочу сказать…

–?Подумай хорошенько, что именно ты хочешь сказать!

–?А почему ты вдруг об этом заговорила?

–?А потому, что я хочу знать, что я для тебя!

Оказавшись в затруднении, не понимая причины внезапной настойчивости и горячности Клары, Габриэль любовался ее красотой, красотой, пламенеющей бунтом.

–?Ты же знаешь, как я люблю тебя! Ничего лучше нашей любви у меня в жизни не было. И я горжусь тем, что я рядом с тобой.

–?Я жду от тебя вовсе не признания, достойного романтической комедии, Габриэль.

Обиженный замечанием, Габриэль вспылил:

–?А чего ты от меня ждешь? Клятвы, что я тебя никогда не покину? Предложения руки и сердца? Пока, Клара, я не могу тебе дать больше, чем у нас сейчас есть. Я ничего не знаю. Не могу принять такого ответственного решения. Вот уже год, как мы вместе. Счастливый год, ничего не скажу. Но иначе и быть не могло, когда влюбленные начинают жить вместе…

Габриэль увидел, как у Клары задрожали губы, глаза наполнились слезами.

–?Спасибо, я получила ответ на свой вопрос.

–?Да нет же, ты не получила никакого ответа! Я люблю тебя, я с тобой счастлив! И не понимаю, с чего ты вдруг хочешь омрачить наше счастье, так жестко требуя ответа на такой серьезный вопрос? Я вырос в среде, которая приучила меня взвешивать каждое слово, каждый поступок – как он отзовется в будущем. Настоящее было только плацдармом будущего. С тобой я открыл для себя совсем другое: наслаждение настоящим, каждым мгновением, каждой минутой. Ты научила меня жить простыми радостями бытия. Я открыл их для себя, а теперь ты, совсем как мои родители, хочешь, чтобы я снова смотрел в завтрашний день?

Клара поднялась с постели и принялась одеваться.

–?Черт! Что ты делаешь?

Она не отвечала, продолжая торопливо натягивать юбку, потом блузку.

–?Погоди, Клара! Что такого невероятного я сказал?

–?Ничего. Ты не сказал совершенно ничего невероятного.

–?Куда ты? – Габриэль тоже встал.

–?Пойду подышу воздухом.

–?Сейчас ночь! Прошу тебя, никуда не ходи. Завтра мы все с тобой обсудим!

Клара чуть ли не бегом направилась к двери, подхватив на ходу сумочку. Дверь хлопнула. Ушла.

Что такое случилось с Кларой? Почему ее так задели его слова? Он никогда не видел ее в таком состоянии. Бывало, что они не сходились во мнениях. Им случалось повышать голос при гораздо более серьезных расхождениях, но всегда все кончалось смехом. Они не ссорились, не злились. Это была их первая ссора, и она потрясла Габриэля.

Неужели у Клары есть неведомые ему черты, которые до сих пор ни разу еще не проявлялись? Теневые стороны характера, которые теперь станут очевидны, вызовут у него отторжение и погубят их любовь? По сути, он ничего не знал о Кларе. Она отказывалась наотрез говорить о своем прошлом, застывала в тревожной немоте, стоило ему задать вопрос о жизни дома с родителями. Как?то очень коротко, в нескольких словах, она сказала, что отец погиб в автокатастрофе, и ей пришлось нелегко, воспитывая маленького брата, борясь с материнской депрессией и вечной нехваткой денег. И все?таки что осталось за стеной, которую Клара воздвигла между своей теперешней жизнью и юностью? Детством?

Ссора подействовала на Габриэля угнетающе в первую очередь потому, что их любовь, которая казалась ему чем?то необычайным, сродни волшебству, вдруг стала обычной житейской историей. Да, все женщины одинаковы. Они получают все, чтобы быть счастливыми, но не радуются, а тут же рвутся к покорению новых вершин. Все женщины, без исключения. А он?то считал, что Клара не похожа на «всех женщин»!

Заложив руки за голову, Габриэль потрясенно вглядывался в темноту, прекрасно понимая, что ответа ему не дождаться.

 

* * *

 

Клара не спала. Ну разве что забылась на секунду. Она поднялась с постели, подошла к окну и выглянула в сад. Кусты роз, пурпурные клематисы, прудик с плакучей ивой, плавающие по нему утки не зачаровали ее, как в тот раз, когда она проснулась в этом номере после их первой ночи. Гостиницу они выбирали вместе, им хотелось прожить как чудо предстоящее им событие. И оно стало чудом.

Уйдя от Габриэля, гневная, обиженная, Клара растерялась. Не знала, куда пойти, что делать. Она не хотела идти к Сабрине, своей подруге, не могла поехать к матери. У нее не было желания делиться своей бедой, не было сил ее прятать. Она брела с полными слез глазами по городу, пока не наткнулась на рекламу, которая напомнила ей о гостинице. Наверное, глупо было искать утешения там, где все и начиналось. Но Клара, ни секунды не думая, поддалась возникшему порыву. Быть может, подсознательно она хотела воскресить в себе пережитые чувства, почерпнуть в них энергию и уверенность, которых ей так сейчас недоставало.

Зазвонил телефон. Габриэль уже не раз пытался ей дозвониться, но она не брала трубку. Они с Сабриной, которую Габриэль поднял по тревоге, оставляли ей сообщения. На экране появилось имя брата, и Клара нажала на клавишу.

–?Кевин?

–?Ты где? – не тратя лишних слов, спросил тот.

–?А почему ты спрашиваешь?

–?Твой парень обзвонился. Оставил сто сообщений. Пишет, что тебя ищет. Ты с ним порвала?

–?Мы поссорились.

–?И ты слиняла?

–?Да.

–?Класс! – обрадовался Кевин. – Сейчас у Сабрины?

–?Нет, в гостинице за городом.

–?Он здорово волнуется, – насмешливо сообщил Кевин.

–?Я этого не хотела. Мне нужно подумать на свободе.

–?У тебя проблемы?

–?Нет, сердце мое, – ответила Клара, не желая пускаться в объяснения.

–?Не называй меня «сердце мое», я же не младенец.

–?Ты мой любимый маленький братик.

–?Что? Решила наконец бросить своего олуха?

Клара помертвела при одной только этой мысли.

–?Почему ты его так не любишь? – спросила она, чтобы не отвечать.

–?Не знаю. Думаю, меня бесит его самодовольный мажорский вид, когда он с тобой появляется.

–?Неправда, он совсем не такой.

–?Значит, бесят прикид, тачка. Он выпендрежник. Берет от жизни все, но не потому, что заслужил, а потому, что у предков полно бабла.

–?Ты не прав, Кевин. Габриэль трудяга. Он очень хорошо учился. Тебе просто завидно, что у него все есть.

–?Нет, дело не в этом.

–?Ну, значит, ты ревнуешь, что теперь не единственный мужчина в моей жизни, – пошутила Клара.

–?Что за пурга! Просто ты с ним не будешь счастлива, вот и все. Он другой, не такой, как мы.

С этим Клара не могла не согласиться.

–?Я и сама иной раз так думаю, – призналась она.

–?Ну вот видишь, ты со мной согласна.

–?Мы из разных миров, и мне кажется, он когда?нибудь от меня устанет.

–?Ты из?за этого напряглась?

–?Да… И еще есть причина…

–?Переживаешь?

–?Да… Немного. Но ты меня знаешь, я справлюсь.

–?Да, я тебя знаю.

–?А у тебя как дела? Нашел работу?

–?Если дело дошло до меня, предпочитаю попрощаться.

–?Скажи все?таки.

–?У меня есть планы.

–?Планы… – повторила она грустно.

–?Ладно, пока! Вечерком созвонимся.

Клара хотела еще что?то сказать, но Кевин повесил трубку.

За окном молодая пара уселась за столик на берегу пруда и принялась за завтрак. Молодой человек взял девушку за руку, поцеловал ее. Она ласково провела рукой по его щеке, взяла тост, намазала маслом, конфитюром и протянула ему. Клара печально улыбнулась, глядя на них. Конечно, это влюбленные, они недавно вместе и полны нежности друг к другу. Может быть, и эти молодые люди, как год назад они с Габриэлем, проснулись после первой ночи любви, ощутив в себе страсть, смешанную со стыдливостью, которая рождается от чувства, что ты отдал все, открыл все и ничего не потерял. Будут ли они так же влюблены друг в друга спустя год? Может быть, судьба посылает ей знак, что пора перевернуть страницу, потому что счастливый период в ее жизни окончился?

Парочка с улыбкой обернулась. Молодые люди говорили с кем?то, кого Клара не видела. Потом появился малыш, бегом бросившийся в объятия к молодой женщине.

По Клариной щеке скатилась слеза.

 

* * *

 

Габриэль не пошел обедать с друзьями. Ему трудно было сохранять беззаботный вид, он думал только о Кларе. Она не отвечала на звонки, игнорировала сообщения. Габриэль немного прошелся по улице и, устроившись на террасе кафе, заказал эспрессо. Ему хотелось уловить в окружающей суете эхо соответствия, обнаружить в обыденности щемящую трещину, сродни той, что прошла через его сердце. Но земля продолжала вертеться, безразличная к его заботам. Вся его утренняя деятельность: летучка, переговоры, телефонные звонки – рутина, в которую он обычно погружался с удовольствием, казалась ему отвратительной. Когда он закрылся у себя в кабинете и попытался работать, у него ничего не получилось – мозг отказывался сосредоточиться.

Не могла их любовь закончиться нелепой ссорой, сути которой он не понимал. Такого быть не могло. Ему хотелось верить, что эта ссора – случайность. Или в худшем случае – первый кризис, неизбежный в совместной жизни.

И вот он, с его?то быстрой реакцией, с умением устранять проблемы своих клиентов, находить удачные решения, сейчас безоружен, вынужден ждать, когда отзовется Клара.

–?Можно?

Габриэль поднял глаза. Перед его столиком стоял Люка. Он улыбался, но при этом пристально вглядывался в Габриэля, стараясь понять причину его озабоченности. Не дожидаясь неизбежно положительного ответа, Люка занял место напротив.

–?И что? – начал он.

–?Что – что?

–?Что случилось? С чего вдруг такая мрачность?

Люка был самым ярким из друзей Габриэля. Живой ум, потрясающая работоспособность помогли ему занять один из самых высоких постов. Габриэля поражали чуткость и участливость Люка – удивительные качества, несовместимые с его высоким статусом. По принятым в фирме правилам Люка, поднимаясь по лестнице успеха, должен был становиться все отстраненнее и холоднее. Но он оставался прежним. Сделавшись компаньоном, он по?прежнему интересовался своими сотрудниками, расспрашивал о членах семьи, уик?эндах, вникал в неурядицы, если люди ими делились. Сын родителей с очень скромными возможностями, Люка волей и трудом пробился в первые ученики лучшей из коммерческих школ и чувствовал себя обязанным расплатиться за свою удачу. Габриэль быстро с ним подружился. Он всегда восхищался путем отца, Люка проделал такой же.

Люка заказал себе пиво, положил локти на стол и наклонился к Габриэлю, словно собирался выслушать его признания.

Габриэль нелегко шел на откровенность, но и врать тоже не умел. А сейчас ему даже хотелось выразить словами гнетущую его тоску.

–?У нас с Кларой произошла ссора, – начал он.

–?Серьезная?

–?Да. То есть я не думаю, что очень. Все началось как самый обычный разговор. А потом – я даже не понял, по какой такой причине, – она вспыхнула и ушла посреди ночи. Где она, я не знаю. Она не отвечает на мои звонки.

Люка задумчиво покачал головой.

–?А из?за чего конкретно произошла ссора?

–?Из?за… помолвки. Клара никогда о ней не заговаривала, а тут вдруг неожиданно захотела узнать, собираюсь ли я жить с ней всю жизнь.

–?А что в последнее время происходило?

–?Ничего. Я чувствовал, что она в напряжении, что беспокоится, но в общем?то ничего. Клара не любит выставлять напоказ свои чувства. И от других тоже этого не требует.

–?Мне?то кажется, она прячет свою чувствительность, не хочет быть уязвимой, – заметил Люка.

–?Но между нами все было безоблачно!

Люка поморщился, давая понять, что не принимает всерьез реплику Габриэля. Лицо у него было очень серьезное, он хотел найти настоящий ответ.

–?Рассмотрим сначала проблему в целом. Мужчины и женщины принципиально отличаются друг от друга. Мы движемся, опустив голову, нацелены на настоящее. Женщины же движутся, высоко подняв голову, впившись взглядом в будущее, ища в настоящем знаки, которые позволят его предугадать и приготовиться к нему. Они смотрят дальше нас. Чаще всего они априори ощущают себя будущими женами и матерями. Мы же становимся мужьями и отцами силой обстоятельств и зачастую обнаруживаем полную неспособность взять на себя эти роли и ответственность за них.

–?Согласен. Но с чего вдруг взрыв? – Габриэль недоумевал. – Мы говорили об этом в первый раз. Можно же обдумать все не спеша, Клара могла помочь мне идти по этой дороге.

–?Вы никогда не говорили об этом вслух, но Клара наверняка подмечала всякие детали, истолковывала жесты, поступки. У вас были какие?то болезненные точки?

–?Можно сказать и так. Она до сих пор не знакома с моими родителями.

–?Твои родители не знают, что ты живешь с Кларой?

–?Знают, но не хотят ее принять. Они достаточно старомодны, всегда руководили моей жизнью и считают, будто им известно, что для меня хорошо и что плохо.

–?Клара… недостаточно хороша для них, – сделал вывод Люка.

–?Она не соответствует образу невестки, о которой они мечтают, – уточнил Габриэль.

–?Понимаю. Идеальная невестка должна быть из хорошей семьи. Лучше, если из семьи их круга.

–?Да, что?то в этом роде. Я их не осуждаю, не злюсь на них. Их так воспитали. Так тогда всех воспитывали.

–?И ты не настаивал на их знакомстве с Кларой?

–?Причина в другом. Я боюсь, что они помешают моему счастью с Кларой, – признался Габриэль.

–?Ты уверен, что это единственная причина? Уверен, что сам не зависишь от своего консервативного воспитания?

Габриэль нахмурился.

–?Что ты хочешь мне приписать? Что я не уверен в своей любви к Кларе?

–?Да, немного. Сознательно или подсознательно.

–?Нет, этого не может быть, – оскорбился Габриэль.

–?Тогда что тебе мешает строить планы на будущее? Настоять на своем выборе? Поговорить с родителями?

–?Я жду, когда представится случай. И в самые ближайшие дни он представится: родители будут на свадьбе Артура и Луизы.

–?Ясно. И ты опасаешься их реакции?

–?Да, боюсь, – признался Габриэль. – Мне бы очень хотелось, чтобы все обошлось помягче. Я отношусь к ним с уважением.

–?А что Клара? Разве с ней не нужно быть предельно искренним?

–?Разумеется. А к чему твой вопрос?

–?К тому, что ты позволил недосказанностям проникнуть в ваши отношения. Клара истолковывает твои умолчания, твои подтексты и снимает собственный фильм.

–?И что, по?твоему, мне делать?

–?Поговорить с ней, точно так же, как ты поговорил со мной. Объяснить свои сомнения, опасения. Она поймет тебя. И так же вести себя с родителями.

Габриэль обхватил голову руками и глубоко вздохнул. Если он мог себе представить, что открывает душу Кларе, то с родителями такая откровенность завела бы его в тупик.

–?Знаешь, я выработал для себя одно правило, – доверительно произнес Люка. – Если ум не в силах принять решение, если тонешь в сомнениях и неопределенности, уцепись за неопровержимую для тебя истину и доверься ей.

–?Неопровержимую?

–?Да. Что на сегодняшний день для тебя главное?

–?Не потерять Клару!

–?Значит, ты знаешь, что тебе делать.

 

* * *

 

Габриэль достал мобильник и принялся писать эсэмэску. Он лихорадочно строчил, не чувствуя в душе большой уверенности. Осталось ли у него право воспользоваться игрой, которая сопровождала их любовь, когда сама любовь под угрозой? Но он тут же прогнал сомнения. Клара должна ему ответить! Он не вынесет еще одной ночи вдали от нее.

 

Нет, не уходи.

Нужно позабыть,

Можно позабыть

Все, что позади.

Позабыть про мрак

Бесполезных ссор…[4]

 

 

* * *

 

Клара улыбнулась. Трудно было отнестись серьезно к посланию Габриэля. Но после множества утренних звонков он внезапно замолчал, и Клару его молчание беспокоило. Может, он смирился с тем, что они больше не увидятся? Может, ее уход так подействовал на него, что он усомнился в ней и вообще в их любви? Ведь все, что произошло, произошло из?за нее… Необходимость подтолкнула ее, и она ускорила ход событий…

«Любовь может убедить тебя в одном, а может совершенно в противоположном, – размышляла Клара. – Передышка способна задуть пылающий огонь, и вот ты уже видишь все в другом свете: то, что раньше казалось малодушием, теперь представляется мужеством, правда видится ложью, жертва палачом, а потом наоборот».

Эсэмэска была легковесной, но было понятно, что Габриэль ждет ее, что он ее любит.

Телефон сообщил о новом послании.

 

Да, глупо. Но на большее сейчас не способен. Песню передавали по радио, и я чуть не расплакался. (Расплакался, но ни за что не сознаюсь.)

 

* * *

 

Он взял ее за руку – первое робкое сближение, на которое согласилась Клара. Она сама еще не знала, как вести себя после бегства.

Отдаться на волю чувств? Сбросить ледяную маску, которой она вооружилась, чтобы еще немного продержать оборону? Но, увидев расстроенное лицо Габриэля, ощутив его беззащитность, Клара прониклась сочувствием. Он был уже не уверенным в себе мужчиной, а мальчуганом, нуждавшимся в любви. Она любила обоих, и мужчину, и мальчугана. Ее тронуло то, что он ей говорил, тщательно подбирая слова, с трудом выдавливая из себя фразы, словно продвигался в темноте, боясь свалиться в пропасть.

Габриэль поцеловал руку Клары и наклонился над столом, чтобы быть к ней ближе.

–?Помнишь мою историю о двух речках, которые должны слиться? Ты еще над ней так смеялась…

–?Помню, – отозвалась она удивленно.

–?У меня есть еще одна.

–?Пожалуйста, пощади! – воскликнула она, но улыбнулась.

Габриэль набрал в грудь воздуха и продекламировал, как очень плохой актер:

–?Будущее – океан, я исследую не спеша его берег, набираясь мужества войти и поплыть. Мне хочется качаться на волнах, хочется, чтобы они баюкали меня. Не бросайся в океан одна, не отдаляйся от меня. Если поплывешь, я, наверное, брошусь тебя догонять. И возможно, захлебнусь раньше, чем догоню. Или останусь на берегу, буду сидеть и ждать твоего возвращения – я не знаю. Но будь уверена: если ты меня подождешь, если мы подготовим наше путешествие, то пустимся в плавание вместе.

–?Да?а, – не могла не улыбнуться Клара, – таланта бездна. И где ты только нашел такого скверного писателя?

–?Это я сам написал, а потом выучил, – признался Габриэль, опустив глаза и изобразив предельную скромность, обрадованный донельзя, что Клара немного оттаяла.

–?И ты всерьез думал таким образом меня убедить?

–?Нет, я надеялся тебя рассмешить. И рассмешил, – объявил он торжествующе.

–?Я тебя ненавижу, – сообщила Клара, сдаваясь.

–?Я тебя тоже очень люблю. Значит, посидим вместе на песке, посмотрим на волны…

Клара снова рассмеялась.

–?И что я, по?твоему, должна сейчас делать?

–?У тебя есть выбор: ты можешь поцеловать меня сама или позволить мне тебя поцеловать.

–?Предложение не работает.

–?Жаль, пропадает заранее подготовленный экспромт.

–?А что ты приготовил на случай, если я вдруг встану и уйду?

–?Кое?что приготовил.

–?Телефон!

Телефон Клары запиликал, сообщая о послании. Габриэль кивнул: читай, мол. Клара недоуменно нахмурила брови. Он поднял руку, которую держал под столом, и показал мобильник.

–?Ты?

–?Да. Эсэмэска была готова, оставалось только послать.

Клара взяла телефон и открыла сообщение.

 

Слова не приходят на ум,

Как мне сделать так,

Чтоб ты поняла – я люблю тебя[5].

 

Клара больше не сдерживалась, она откровенно смеялась.

–?Нет, с чужими песнями у тебя нет шанса.

–?Когда упустишь единственный шанс на счастье, трудно найти тот, что его вернет.

–?Не продолжай! Лучше не надо. – Клара сделала вид, что ей претят банальности.

–?Или ты меня поцелуешь, или я буду продолжать. Поверь, у меня еще много чего в запасе. И одно хуже другого. Тебя не было целые сутки, я успел достаточно написать.

 

* * *

 

Клара провела рукой по волосам Габриэля. Потом, водя указательным пальцем, стала рисовать его портрет: высокий лоб, прямой нос, губы пухлые, почти женские, твердый мужской подбородок… К покою примирения примешивалось давящее чувство неудовлетворенности. Даже что?то худшее: предчувствие беды. Клара старалась прогнать его и вздыхала.

–?Тяжело дышишь? Виной моя внешность?

–?Ты красивый. Сам знаешь.

–?Я и говорю, дух захватывает от красоты!

Она хотела улыбнуться и не смогла.

–?Габриэль… Мне кажется, нам не стоит идти на эту свадьбу, – прошептала она с тревогой.

–?Не?не?не! – замахал он руками. – К прошлому нет возврата.

–?Это не прошлое. Я совсем о другом. Говорю, что не надо туда идти – и все.

–?Но почему?

–?Не знаю… Чувствую, а определить не могу…

–?Из?за моих родителей?

–?Не только.

Конечно, причина в родителях, кто бы сомневался. Клара боится встретиться лицом к лицу с четой Сансье. Главным образом с матерью. Она о ней немало наслышана и, поскольку ее фотографий у него нет, воображает властной матроной с суровым пронизывающим взглядом и поджатыми губами. Из тех, что могут одной фразой смешать с землей.

–?У меня дурное предчувствие, Габриэль, – призналась Клара и приподнялась на локте.

–?Что ты говоришь? С каких пор ты стала суеверной?

–?Мы получили приглашение и поссорились. Мне кажется, эта свадьба… принесет нам несчастье. Мы могли бы… найти какой?нибудь предлог…

–?Исключено! Я не могу так поступить с Артуром и Луизой.

–?Тогда иди один.

–?И это исключено. Я не хочу идти туда без тебя, – поспешно сказал он.

Габриэль уже привык к налетающей порой на Клару мрачности. Это происходило внезапно, без видимых причин, к счастью, ненадолго. Он решил списать это на прошлое, о котором она никогда не говорила.

–?Вот увидишь, все будет хорошо, – уверил он ее.

Она поцеловала его и прилегла, но на сердце оставался камень. А сказать больше было нечего. Сейчас она постарается заснуть, доверит свою тревогу ночи. Кто знает, может, завтра проснется с легким сердцем? Но Клара не сомневалась, что тяжесть никуда не денется. Отравляла ей счастье ее тайна, поутру она будет, как всегда, ждать ее. И еще это странное предчувствие. Скорее переплетение смутных неприятных ощущений, заставляющих представлять себе будущее совсем уж мрачно. До сих пор предчувствия ее не обманывали. Сейчас она предчувствовала катастрофу. Наверное, потому и убежала – хотела обмануть судьбу.

Но Клара запрещала себе обозначать словами пугающую ее неотвратимость, не хотела укоренить ее в реальности. Но отмахнуться от нее тоже не могла.

Конец их любви близок.

 

9

 

Сабрина, на высоких каблуках, скрестив руки, стояла возле примерочной. Потом нетерпеливо постучала:

–?Ну что? Надела?

–?Да. Теперь снимаю, – отозвалась Клара.

–?Э нет, погоди, – запротестовала подруга. – Я хочу посмотреть. Давай выходи!

–?Нет. Я в нем жутко смешная.

–?Ты всегда преувеличиваешь. Выходи!

Клара вышла, скривив губы, по?детски выражая недовольство.

–?Ну и?… – спросила она.

–?Правда смешная.

–?Вот видишь! А я что говорила?

–?Примерь другое, – посоветовала Сабрина.

–?Зачем? Фасон же одинаковый, только финтифлюшки разные.

–?Для моего удовольствия. Ты даже представить себе не можешь, как мне приятно видеть тебя смешной!

–?Ах ты, гадючка! – расхохоталась Клара.

Сабрина была ее лучшей подругой. Они одновременно пришли работать в бар в центре города и сразу прониклись друг к другу симпатией. Сабрина с первого взгляда оценила, как она выразилась, «высший класс» Клары, а Клара – бешеную энергетику брюнетки, которая вмиг умела поставить на место зарвавшегося клиента. Зеленые глаза красивой молодой женщины с длинными волосами были ласковее лагуны, но при необходимости вспыхивали ледяным изумрудным блеском. Красиво очерченные губы открывали в улыбке остренькие зубки, придававшие ей вид шаловливой школьницы. Сабрина была то сдержанной, то порывистой, а когда говорила, меткие и выразительные слова поддерживала не менее выразительными жестами, словно стремилась завоевать не только собеседника, но и окружающее пространство.

Девушки вышли из магазина и не спеша побрели по улице, останавливаясь перед витринами.

–?Ничего не могу найти, – жаловалась Клара. – А ты, скажи на милость, почему мне не помогаешь?

–?Нашла знатока в королевских праздниках! – усмехнулась подруга. – Последняя свадьба, на которой я гуляла, была у моего двоюродного братца. Женщины были похожи на торты, мужчины блестели жуткими нейлоновыми костюмами. Невеста сидела под фатой, вся в искусственных цветах. Единственное, что я хорошенько разглядела, так это ее трусы, когда пьяные гости решили стащить с нее чулки. Я боялась, что они сейчас ее изнасилуют с согласия моего милого братца!

 

Конец ознакомительного фрагмента — скачать книгу легально

[1]

«Я чувствую, как это появляется в воздухе

нынче вечером, о господи,

Всю жизнь я ждал этого момента» (англ.).

 

 

[2] Песня композитора Ричарда Девита, исполнитель Серж Кулен.

 

[3] Песня Тэйлор Свифт.

 

[4] Песня Ж. Бреля. (Пер. Г. Русакова).

 

[5] Песня Робера Дэвида, французского певца тунисского происхождения, исполняющего песни на английском языке.