Владимир Михайлович Лошаченко

Герцог оперативного назначения

Новые герои

Хранители равновесия – 2

Пролог

В храм Великого Отца вошли двое молодых людей, парень с девушкой, и направились к алтарю. Положив на него букет цветов, зажгли две восковые свечи. Огоньки горели ровно, несмотря на небольшой сквозняк.

– Хорошая примета, – шепнула девушка.

Оба встали на колени и, истово помолившись, попросили у Великого Отца одобрения их помыслов. Свечи вдруг пыхнули ярким светом, освещая статую из розового мрамора.

– Мы счастливы, Великий Отец. Ты благословил наш брак, не откажи нам и в счастье иметь много детей.

Девушка, слегка покраснев, добавила:

– Желательно мальчиков.

Молодые люди держали друг друга за руки и затаив дыхание ждали знака. Свечи вспыхнули во второй раз, освещая лицо Великого Отца. Улыбающаяся парочка воздала короткую молитву, пообещав прийти в храм с первенцем.

Помещение, расписанное фресками из великих деяний и подвигов Великого Отца, опустело. Статуя бога, высеченная древним скульптором Шигалисом, изображала молодого мужчину с лукавой улыбкой, сидящего на троне и держащего в левой руке меч, воткнутый острием в пол. Правая рука Отца, выдвинутая с наклоном вниз, открытой ладонью благословляла детей своих неразумных.

Культ Великого Отца распространился повсеместно как в Северном, так и Южном царствах, несмотря на разницу в культуре, быте и облике народов. Пятое столетие подряд жрецы и историки бьются над разгадкой статуи. Собственно, секретов‑загадок четыре. Первая – неизвестная одежда и странная высокая шнурованная обувь – такого народы обоих царств не знали. Все сходились в одном – это не плод фантазии мастера, он ваял то, что видел. Масса мелких деталей настолько реалистичная, что специалисты только руками разводили. Вторая загадка – меч в руке скульптуры. Настоящий меч, а не бутафория. С ним вообще непонятно – он по истечении времени выглядит как новый, ни пятнышка ржавчины и сказочно острый. И еще на кубическом основании статуи с фронтальной стороны выбито и инкрустировано большими буквами слово Паша. На последнюю тайну – благословение молодых пар на брак, избавление от бесплодия женщин – давно махнули рукой – чудо Великого Отца, и все тут. Чудо оно и есть чудо.

Но все народы, населявшие оба царства, твердо знали одно – Великий Отец вернется со звезд. Согласно древним пророчествам, когда над миром Цебуса нависнет угроза гибели всего живого и на небосводе взойдет новая звезда, объявится спаситель – Великий Отец.

Глава первая

Парящий в небе орел внимательно осматривал каменистые осыпи близ ущелья, высматривая мелкую живность. Его внимание привлекли люди, кажущиеся с высоты мурашами. Группа мужчин из восьми человек, несшая на себе троих товарищей, целеустремленно пересекала альпийский луг, устремляясь в сторону гор. Достигнув широкого ручья, мужчины остановились – попили воды, а затем рысцой двинулись дальше. Огромные валуны и крупные камни замедляли бег, чувствовалось, люди на последнем издыхании. Тем временем из леса вырвалась конная сотня преследователей, с гиканьем и свистом потрясавшая оружием. Расстояние между охотниками и жертвами резко сокращалось, но внезапно обстановка изменилась. В воздухе послышались частые хлопки, вышибающие всадников из седел. Первые два ряда просто порвало на куски, обезумевшие лошади, залитые кровью погибших седоков, с диким визгом шарахнулись в стороны. Старый орел с презреньем посмотрел на никчемных, вечно дерущихся людишек и, свалившись на одно крыло, поспешил убраться от плохого места – здесь спокойно пообедать не дадут. Преследуемая группа, расстреляв из страшного оружия половину нападавших и оставив одного стрелка в прикрытии, поспешила дальше по берегу ручья. Сзади непрерывно стреляли, вот раздалась длинная очередь, и все смолкло. Вскоре восьмой член группы догнал остальных. Остановку сделали у приметной скалы красного цвета. Седой мужчина, сделав несколько пассов руками, открыл портал – маленький отряд с ранеными исчез в арке перехода. Появившиеся позже преследователи никого не обнаружили, нашли лишь окровавленный кусок бинта. Один из всадников, сняв шлем, закрывающий маской пол‑лица, в сердцах бросил его на камни. Утренний ветерок разметал белокурые локоны, обдувая разгоряченное и сердитое лицо молодой девушки.

– Обманули, проклятые демоны, исчезли. – И она со злостью пнула ногой серый булыжник.

* * *

Летним погожим утром во дворе большого красивого особняка из красного кирпича, в песочнице под грибком, два малыша сосредоточенно строили из песка замок. С открытой веранды за ними приглядывал молодой мужчина, лениво перелистывающий при этом утренние газеты. Посмотрев на сыновей, невольно улыбнулся – хорошие и ладные у него ребятишки. Жаль, кончается отпуск, детей придется забрать с собой, несмотря на протест родителей, они и так провели у дедушки с бабушкой все лето. Ольга Николаевна и Игнатий Силантьевич во внуках души не чаяли, не делая между ними различий – Андрюшка и Ванечка от разных матерей. Павлу Игнатьевичу Чернову, имевшему на планете Хана титул герцога д’Лоредана, в свое время пришлось выслушать от уважаемых родителей обвинение в легкомыслии и распущенности. Дело происходило год назад. Пашка не стал оправдываться да бить себя в грудь, действительно, для русского человека жить на две семьи несколько вызывающе для окружающих. Он молча исчез, сделав ход конем – через портал доставил обеих жен – Мелу и Беату с сыновьями. Причем коварно представил по всей форме – с титулами. Узнав, что неофициальная и официальная жены сына являются соответственно императрицей государства Тарагон и великой герцогиней д’Лоредан, Игнатий Силантьевич с Ольгой Николаевной впали в ступор и, выражаясь молодежным сленгом, выпали в осадок. В результате чтение морали об устоях брака отошло на второй план, больше вопрос на эту тему не поднимался. Второе лето детишки гостят у родителей, побывали они и у деда Силантия в деревне. Старик тогда сказал:

– Спасибо тебе большое, внучек, порадовал меня.

Дед Силантий баловал их парным молоком, все вместе ходили на речку.

Теплые воспоминания о деде Силантии, о деревне прервал звонок в дверь – у ворот почтальон отдал Пашке телеграмму. Прочитав ее, Пашка вздохнул: не дали догулять четыре дня – вызвали на Базу. Присев на краешек песочницы, бездумно смотрел на дорогих человечков. Вот этого всего, да и самой планеты Земля‑1 его хотели лишить потомки змеелюдей. Твари. Они получили то, что заслужили. Чернота, прикрыв глаза, вспоминал события трехгодичной давности. Денверским побоищем, а позже актом возмездия назовут СМИ то, что произошло тогда у истоков Колорадо.

* * *

Три года назад Глава Ордена Хранителей Архангелов «обрадовал» стажера Павла Чернова известием – над планетой Земля‑1 нависла угроза исчезновения. Потомки змеелюдей, выкачав из ресурсов людей основные запасы золота, решили уйти, громко хлопнув дверью. Для этой цели собрали большую группу ученых, заказав им проект создания Большого адронного коллайдера, сокращенно БАК. В результате его успешного запуска на месте Земли, да и всей Солнечной системы, могла образоваться черная дыра. Космическая катастрофа негативно отразилась бы не только на Галактике, но и на других параллельных Вселенных. Естественно, Орден Хранителей отреагировал на угрозу Армагеддона быстро и жестко. Отряд Хранителей ликвидировал БАК, располагавшийся в Швейцарии, и, переместившись в Америку, уничтожил в штате Колорадо, под Денвером, межпространственный портал перехода, ликвидировав при этом несколько тысяч потомков змеелюдей. Чернота на тот момент озаботился последствиями масштабной операции – вместе с несколькими мечниками заснял трупы плохишей, и, что характерно, у всех мертвецов обнаружились вертикальные зрачки с желтой радужкой. Также на мобильники зафиксировали бесчисленные ящики с золотыми брусками, забитые под завязку в монстрообразные грузовики.

Через два дня после побоища в СМИ появились шокирующие фотографии с комментариями. Автора не нашли, но в мире разорвалась сенсационная бомба. Мало того, открылось, что золотые запасы США, Великобритании, а также отдельных европейских стран исчезли. Янкесы с лайми в одночасье стали банкротами. Бесчисленные триллионы долларов и английских фунтов, не обеспеченные золотом, превратились в труху и не годились даже для туалета. Финансовый мир охватила паника – валюта стран, не привязанная к доллару, стремительно взлетела вверх. Цены на продукты и энергоносители превысили допустимые нормы в одночасье, в странах начались беспорядки.

Пашка не останавливался на достигнутом и через неделю, прихватив на Базе новый разрушитель материи, произвел несколько диверсий на территории США. Он с помощью разрушителя – наследства Создателей – лишил янкесов главного козыря – ядерного оружия. В определенном заданном режиме аппарат своим излучением изменял оружейный плутоний и прочую гадость на безобидные изотопы. Сделав свое дело, Пашка довел его до конца, коварно огрев американцев «дубиной Интернета» по затылку. Информация о том, что янкесы остались без ядерного потенциала, привела многие страны в радостный шок. Рухнула власть Америки над миром. В самих штатах отдельные беспорядки перешли в гражданскую войну. Все против всех – негры против белых, латиносы против остальных. Дело дошло до отделения штатов, счет жертв перешел на десятки тысяч, впрочем, у них там бурлит по сей день.

С эвакуацией трофеев пришлось попотеть, через пять созданных порталов такую массу грузовиков с золотом удалось переправить только через сутки. Руководство Ордена слегка обалдело от огромного количества трофейного благородного металла. Двадцать четыре тысячи тонн золота в слитках – не комар чихнул. Законную половину драгоценных брусков, по предложению Черноты, поделили поровну среди команды, включая погибших Хранителей. На каждого участника операции пришлось по сто двенадцать тонн с копейками. Пашка разделил свою долю трофея на три части. Одну отправил в свое герцогство д’Лоредан, одну оставил себе, а оставшееся золото при участии Главы Ордена сдал в казначейство России. Причем не просто так, а со страховкой – Чернота дураком никогда не был. По его просьбе Высший маг Симон слегка изменил качественный состав брусков и убрал клейма различных банков, а Глава Ордена Архангелов лично поставил страшное заклятье на подаренное золото, о чем самолично предупредил президента страны, не поленившись посетить Россию через портал. При личной встрече объяснил, на какие цели должно потратить государство халявное золото, а именно – на инвалидов и пенсионеров. Главный сюрприз для воров‑чиновников – золото или эквивалентные деньги неприкосновенны, иначе больно будет. Кое‑кто из чиновничьей братии не послушался, в результате погибло восемь человек от гангрены рук. Несмотря на операции, врачам спасти никого не удалось.

После знаменитого денверского дела Павел отказался от премии, а вот Мелу, игравшую первую скрипку в операции, заставил взять, причем она получила премию не деньгами, а драгоценными камнями. Вскоре империя Тарагон значительно поднялась в финансах, расцветая на глазах. Реформы и прогресс шли со скоростью экспресса. Главный казначей герцог Ливэн д’Бельфо оставил привычку чесать затылок по утрам, где взять денег на те или иные прожекты по поднятию экономики. Оживилось и герцогство Лоредан – строились дороги, ремонтировались старые. Основывались новые города и различные мануфактуры. Открывались школы и больницы, народ зажил сытно и зажиточно, благодаря Единого за то, что послал им справедливого и доброго господина – герцога Пашу Черного д’Лоредана.

* * *

База встретила Павла Чернова обычной деловой суетой – со второго этажа круглой башни раздался взрыв, из окон повалил густой ядовито‑зеленый дым. Послышались сирены пожарной тревоги. Пробегавший мимо комендант Базы Ерофей матерился с боцманскими загибами. Война коменданта с отмороженными на всю голову учеными шла с переменным успехом. На все его рапорты отправить яйцеголовых с лабораториями на необитаемую планету начальство отвечало всегда одинаково: «Посмотрим».

Отправив сыновей на их родную планету Хана, Пашка накоротке пообщался с любимыми женщинами и, вернувшись, тут же поспешил на ковер к боссу. Глава Ордена архимаг Петр Петрович Архангелов с заместителем Мозесом встретили опера‑мечника столь радушно да с такими подобострастными иезуитскими улыбочками, что сразу стало ясно: будущее задание – большая бяка. Заботливо усадив его в кресло, принялись обхаживать со всех сторон.

– Сок, чай, кофе, коньяк? – жмуря глазки, пело начальство в порыве прямо‑таки любви и заботы о подчиненном.

Пашка с любопытством ждал, когда кончатся закидоны и уважаемые маги перейдут к делу.

– Петр, кончай балаган, Паша нам не верит, – старый Мозес стер с лица фальшивую доброжелательную улыбку.

– Жаль, теряем квалификацию, – вздохнул Архангелов. – Ладно, приступим.

Затем задал дикий несуразный вопрос:

– Паша, как ты относишься к женщинам?

Опер‑мечник Чернота вытаращил глаза.

– Хорошо отношусь, с уважением. Люблю красивых, – смущенно признался он.

Старый Мозес азартно потер ладошки:

– Тогда, Паша, тебе и карты в руки.

Дальше начальство выдало такую информацию, от которой у опера волосы встали дыбом по всему телу.

– У меня жена, тьфу, жены, на это я пойтить не могу.

Напрасно Чернота взывал к совести черствого и бездушного начальства – у них нашлись аргументы покруче. Задание оказалось настолько мерзопакостным и нарушающим его облико морале, что Пашка скрипя зубами крыл на все корки своих дальних‑предальних предков за полученный набор хромосом и уникальные способности. Ведь что поведали маги. Внезапно открывшийся новый межмировой переход‑портал – редкость. В таких случаях на разведку посылают группу оперов с Высшим магом, а здесь произошла осечка. В портал нырнул новичок‑стажер, видимо, из романтиков, которые гибнут в первую очередь. Дежурная десятка с Высшим устремились следом, но поздно – придурок‑стажер успел поймать стрелу в глаз, и его сожгли на жертвенном костре. Конечно, Хранителя уничтожить – задача нелегкая, даже если он стажер. К сожалению, романтик попал не в то место и не в то время. Все обстоятельства были против него. Главный минус – на планете слабо действовала магия, время на ней текло в десятки раз медленнее, чем в остальных Вселенных, группа оперов спасти стажера не успела. А основной сюрприз – бешеные бабы, политкорректно – амазонки. Проведя разведку с экспресс‑допросом захваченных пленниц, опера выяснили основной расклад на планете Цебус – так ее называют местные аборигены. Люди живут на одном из двух континентов, плюс острова. В существующих двух царствах – сущий матриархат. Везде поклоняются одному божеству – Светлой Матери. Мужчины рождаются редко – один мальчик на десять девочек, болезненные и слабые, половина умирают в младенчестве. Средняя продолжительность жизни мужчины – тридцать лет. Все они рабы, не имеют никакого личного имущества и права голоса, мальчиков периодически отправляют на жертвенный алтарь. Большая часть мужского пола бесплодна. Среди женщин есть прослойка – военная аристократия, жрицы, дальше по социальной ступени – воины, ремесленники и женщины‑матери. Рабы – вне социума. Век на планете Цебус бронзовый. Общая численность населения планеты за последнее тысячелетие сократилась до пяти миллионов человек (условно).

– Бабы вырождаются, – буркнул Мозес. – Наши ученые аналитики выдвинули гипотезу – на данной планете провели эксперимент твои родственнички Создатели.

– Там полно гермафродитов, – дополнил картину Архангелов.

– Но я‑то каким боком? – пробовал отмазаться Пашка.

– Ты у нас, Павел Игнатьевич, будущий Великий Отец, спаситель мира Цебуса, – ухмыльнулся Мозес. – А если серьезно, Паша, больше некому, – рыкнул Глава Ордена. – Твоя сила и способность обходиться без магии – огромное преимущество. Раскатаешь в блин придурошных амазонок. Повинных в смерти стажера казнишь прилюдно, чтобы остальным неповадно было поднимать руку на Хранителя. Основная миссия – возродить к жизни народы Цебуса.

– Да вы что из меня бычка‑производителя делаете, сдохну, поди, на первой тысяче баб. Не, несогласные мы, да и жены дома ждут.

– Не суетись, Паша, наши ученые нашли выход, смотри.

Архангелов достал из верхнего ящика стола некий предмет – полупрозрачную капсулу, диаметром не более сантиметра.

– И чево енто?

– Контейнер с мужским семенем, – последовал краткий ответ. – С собой возьмешь две тысячи экземпляров, на оба царства.

Чернота покрылся красными пятнами.

– Вы, господа начальники, совсем очумели. Я не осеменитель, чтобы распихивать контейнеры в нужные места.

– Сядь, Паша, включи мозги. Ментальным воздействием что можно сделать? Все! Доведенная до оргазма женщина сама вложит контейнер внутрь.

Пашка перестал бегать по кабинету и плюхнулся в кресло – действительно затупил слегка.

– И последнее. Десятка с Высшим магом Симоном чудом вырвалась с планеты. Предусмотрительный Симон имел с собой два мощных артефакта‑накопителя. Уходили с боем – трое оперов ранены. В общем, экипируешься по полной, с вооружением не стесняйся. Мой совет, бери убойное стрелковое оружие, от бесшумных штурмовых винтовок мало эффекта. Гром, огонь – и ты весь в белом, победитель.

– Гребаные амазонки на колени рухнут, станут пятки целовать, – поддакнул Мозес.

– Ага, ваши бы слова да кое‑кому в уши, – вякнул Паша и поплелся на оружейный склад. В оружейке выбрал внушительный карабин «Бизон» с магазином на десять патронов. Ствол легко валил мишень на тысячу метров довольно кучно. Картечины – стальные пятимиллиметровые шарики – оставляли дыру размером с футбольный мяч. Большое рассеивание начиналось дальше полукилометровой отметки – то, что доктор прописал. Кроме пяти запасных магазинов и трех коробок с патронами прихватил с собой два десятка свето‑шумовых гранат. Свое личное оружие – пистолет «Кобра» – менять не стал. Молекулярный меч, кинжал да комбинезон «Хамелеон» завершили снаряжение опера. В рюкзак на автомате положил аптечку, сухпаек на трое суток и серебряную флягу с тонизирующим напитком – изобретение местных ученых‑алхимиков. После оружейки зашел на склад артефактов, в котором застрял.

Высший маг Косма, разменявший четвертую сотню лет, но выглядевший крепким мужчиной на сорок, был в Ордене личностью известной и колоритной. Трудоголик по натуре, он совмещал сразу несколько должностей – заведующего лабораторией артефактов, преподавателя магии и заведующего складом этих самых магических штуковин. Выслушав Чернова о специфике задания, хохотнул, но, заметив сердитый взгляд опера, закаменел лицом. Выдал ему три вещицы – перстень, медальон и узкое тонкое колечко из непонятного материала.

– Слушай сюда, перстень накачан под завязку – предназначен для открытия портала, кстати, точно такой спас жизнь Симону с десяткой. Слышал, небось?

– Ага.

– Капнешь свою каплю крови на рубин и произнесешь кодовую фразу – заработает, привязан индивидуально. Медальон создает магическую защиту от любых ударов и прочего внешнего воздействия. Перстень и медальон по твоему желанию могут стать невидимыми.

– А кольцо для чего?

– О, последняя разработка. Мощнейший на сегодняшний день стимулятор половой функции. Надеваешь колечко на свой… м‑м… Ну ты понял. И вперед. При надобности можешь полк девиц огулять. Только следи, чтобы твой дружок не стерся, не доводи себя до полного истощения. Га‑га‑га, – не выдержал Высший маг.

Чернота сгреб артефакты в карман и выскочил из склада, шипя рассерженным котом.

– Удружили начальнички, скоро вся База станет подкалывать.

Следующий визит – на СПВ (склад полезных вещей). Сюда постоянно наведывались опера‑мечники, отправляющиеся на планеты, государства которых находились на ранней стадии развития цивилизации, используя методы колонизаторов, не стесняющихся за стеклянные бусы хапать обширные земли дикого племени мумбо‑юмбо.

Набил безразмерную сумку блестящими безделушками, добавил к ним несколько карманных зеркалец, потом, подумав, прихватил два зеркальца в затейливом обрамлении из анодированной стали с длинными ручками. Идя к своему коттеджу, чувствовал, чего‑то не хватает для полноты картины, какой‑то существенной детали. За консультацией понесся в приемную, к секретарше Ларисе. Лариса оказалась занята очень серьезным и ответственным делом – красила ногти.

– Ларисочка, только вы можете помочь умным советом. – И Пашка положил на стол секретарши букет цветов, который минуту назад нагло ободрал с клумбы у здания администрации. – Скажите, какой самый приятный подарок является для женщины, кроме бриллиантов и прочих дорогих вещей?

Секретарша, внимательно глядя на оттопыренные пальчики, не задумываясь, ответила:

– Набор отличной косметики.

– Спасибо, с меня шампанское! – прокричал на бегу Пашка, выскакивая из приемной.

Упаковывая в казенном коттедже безделушки и прочую мишуру в объемистый баул, ругался непечатно – половина не входила. Присев в кресло, с ненавистью смотрел на кучу барахла – лишнего вроде ничего не было, а оно вон как получилось – не рассчитал. Здесь бы что повместительнее. И вдруг вспомнил, в кладовке пылятся два легких металлических кофра, они с Мелой в них притащили оружие и комбезы перед денверским делом. Утрамбовав груду вещей в серебристую емкость, задумчиво посмотрел на пустую вторую. По идее, бабам, живущим в бронзовом веке, следовало подкинуть что‑то более полезное и существенное. Прихватив кофр, отправился снова на СПВ. На складе долго изучал каталог имеющихся в наличии матценностей, пока не наткнулся на нечто стоящее. Обозвав себя балбесом, сделал заказ. Приборы измерения и метрическая система – вот что нужно амазонкам в первую очередь. Набив емкость весами с гирьками, всякими метрами, транспортирами, астролябиями и секстантами, добавил несколько складных телескопов и подзорных труб. Все, упаковался полностью, завтра отбывать.

* * *

Кофры с баулом, лишенные веса, скрылись в портале, следом шагнул Павел. Выходя из перехода с легкой улыбкой искателя приключений, опер тут же получил мощный удар по затылку и рухнул, отключившись, на скалистую площадку. Пришел в сознание резко, словно вынырнул из черного омута. Ощущения самые поганые – обнаружил себя связанным ремнями под развесистым деревом. В наступивших сумерках над угольями жарилось несколько звериных туш, к запаху печеного мяса примешивался кислый аромат пива – напитка плебса. По большой поляне деловито сновали фигуры воительниц, возбужденно обсуждавших предстоящий пир. Переводчик – горошина телесного цвета, присобаченная в ухе, – стал переводить некоторые фразы. На слух говор амазонок представлял смесь древних языков северных славян – эдакий германо‑скандинавский коктейль. Прислушавшись, понял, что именно он является причиной предстоящей гулянки. Его у перехода, оказывается, пасли два с половиной месяца, даже площадку на вершине скалы соорудили. Багаж парил неподалеку, видимо, девки не смогли разграбить его из‑за защитных заклинаний. А вот оружие тю‑тю. Положение неприятное, но не безнадежное. Для опера‑мечника путы вроде ремней – тьфу. Могут удержать только магические оковы – единственное исключение – он сам. На него магия не действует. Хотя Чернота может магичить, но не в полном объеме, у него другой непобиваемый козырь – Сила мира, доставшаяся от очень далеких предков. Случай уникальный – подобных себе пока не встречал, Мела не в счет, она из другой оперы.

Внимание Павла привлекла парочка, направляющаяся в его сторону. Опер прикрыл глаза, прикидываясь бесчувственной тушкой. Молоденькую девчонку, одетую в кожаный доспех с бронзовыми дисками на грудях, тащила за руку мужеподобная бабища крупных размеров. Девушка упиралась, вскрикивая «нет, не надо!», на что насильница только довольно порыкивала.

Пашка моментом озлился – ненавидел насильников. Орясина бросила жертву на траву от него неподалеку и навалилась на девушку, сопя освобождаясь от портков. Опер резким рывком разорвал ремни и, сделав два шага, ударил насильницу в основание черепа. Та, икнув, откатилась в сторону. Вытащив кинжал, висевший на поясе у этой твари, хладнокровно перерезал ей глотку. Решив проверить догадку, приспустил штаны застывающего трупа. Точно – гермафродит. Им всем придется умереть, они лишние на этой планете. Юная воительница открыла рот в беззвучном крике. Пашка присел перед ней на корточки.

– Успокойся, я не причиню зла, – произнося фразу, он легким ментальным касанием воздействовал на девушку. –  Как звать, красавица?

– Дата, – еле слышно прошептала воительница.

– А меня зовут Великий Отец, я посланник Единого Творца – Господа Бога нашего.

Чернота соорудил простенькую иллюзию – светящийся нимб над головой. Девчонка ойкнула и упала на колени.

– Прости нас, Великий Отец, что обошлись с тобой неподобающе. Не знали мы, на кого руку подняли, – и зашмыгала носиком.

– Не плачь, Дата, ну что ты, право. Хочешь полетать?

– Ты шутишь надо мной, Великий Отец?

Пашка не стал вдаваться в полемику, а сел на траву в позу лотоса.

– Садись ко мне на колени, сейчас полетим.

Дата, недоверчиво улыбаясь, села Пашке на ноги, обняв его за пояс. Магический фон, как и сила гравитации, немного ниже, чем на Земле, а потому оперу не составило труда подняться в воздух с симпатичным живым грузом. Сила‑то никуда не делась. Дата от избытка чувств радостно пищала. Держась на высоте двух метров, тандем медленно проплыл между деревьев. Девушка, устраиваясь поудобнее, случайно рукой оперлась на нечто твердое и упругое одновременно.

– Великий Отец, неужели это твой жезл? – в большом волнении с надеждой спросила девушка.

– Ты угадала, девочка. Хочешь быть первой обращенной?

– Конечно, хочу.

– Тогда садимся, и ты познаешь истинного мужчину.

Дата оказалась девственницей неумелой, но страстной. От взрывов оргазма сорвала голос в диком крике. Лежа на подстеленной шкуре, юное создание гладило Черноту по груди и плакало слезами счастья. Пашка, не теряя времени, отсканировал ее память, узнав многие подробности о Северном царстве. Отдохнув и придя в себя, пешком отправились к месту стоянки сотни. По полученным сведениям получалось, что уродов‑гермафродитов в сотне насчитывалось с десяток, да плюс командир – итого одиннадцать. Их появление на освещенной поляне вызвало оторопь у амазонок. Первой пришла в себя командирша – гориллообразное существо с сальными волосами. Она заревела:

– Кто сторожил чужеземца? Десять, нет, двадцать ударов плетей.

Пашка в один прыжок преодолел расстояние от гермафродита и ударил основанием ладони в челюсть. Горилла, отлетев метра на три, грохнулась оземь. Опер, окинув взглядом опешивших воительниц, ментально приказал всем сесть в круг. Сотня, перешептываясь, послушно исполнила указание. Пашка рублеными фразами представился, добавив:

– Я послан Единым Творцом на вашу планету, дабы научить вас правильной жизни и избавить от грехов. Я принес вам не только слово божье, но и новые знания.

Над головой опера опять возник сияющий белый нимб, затем он поднялся над утоптанной травой и облетел вокруг костра. Воинство преклонило колени.

– Чудо, чудо великое, – послышалось среди амазонок.

Самыми непрошибаемыми оказались двуполые уроды, которые плевались и выкрикивали явно не пожелания доброго вечера. Сидевшие в кругу девушки‑воины в разноцветных рубахах с меховыми накидками представляли собой живописную картину. Типично скандинавский тип лица, множество натуральных блондинок, есть русоволосые, изредка попадались глазу рыженькие. Пашка, опустившись возле Даты, тихонько спросил:

– Та десятка недовольных и есть уроды?

– Да, Великий Отец, такие мерзкие гады.

Удовлетворенно хмыкнув, опер ткнул пальцем в сторону гермафродитов:

– Тихо всем! Поскольку вы последствия неудачного эксперимента и являетесь угрозой обществу, вызываю вас на бой, всю десятку. Убью вас голыми руками, да сбудется суд Божий. Вы можете биться любым оружием.

Толпа амазонок взорвалась восторженными криками. Гориллы довольно щерились. Где это видано, безоружному выстоять против воина, тем более мужчине – его место на скотном дворе.

– Господин Великий Отец, возьмите хотя бы мой меч, – взмолилась Дата. – Ведь погибнете. – Ее голос предательски задрожал.

– Успокойся, девочка. – И Чернота погладил амазонку по голове.

Хранитель вышел на середину круга, десятка мужеподобных баб начала обходить его с двух сторон, вытаскивая мечи.

Привычно загоняя себя в боевой транс, ринулся к ближайшей поединщице. Время послушно замедлило свой бег. Удар ребром ладони по кадыку, уход за спины скользящим шагом – пошла работа. Он сворачивал шеи гермафродитам без всякой жалости и сожаления – они балласт, мутанты, их время ушло. Амазонки, затаив дыхание, следили за схваткой, никто не понял, куда делся Великий Отец. Мелькнула размытая тень, послышался треск позвонков, и десятницы во главе с сотницей стали падать на утоптанную траву с неестественно вывернутыми головами. Весь бой длился не более шести ударов сердца. Рядом с трупами объявился Великий Отец, выглядевший слегка отрешенным.

– Девушки, закопайте эту падаль подальше да налейте мне воды – умыться хочу. – Он брезгливо посмотрел на свои ладони.

Умывшись, строго поинтересовался:

– Где мое оружие?

Две амазонки, метнувшись в темницу, притащили поясной ремень с прицепленными мечом и кинжалом. Рядом положили карабин.

– Так, девоньки, а теперь гуляем, где‑то я у вас кабанчика зажаренного видел.

* * *

Две недели трудился Великий Отец, не покладая… нет, не рук, а кое‑чего другого, над сотней амазонок. Надо отдать должное Хранителю, он не только исполнял секс‑миссию, но и вкладывал в девичьи головы массу новых знаний, впрочем, не забывал и о законе Божьем. Не зря с собой прихватил несколько книг о православной вере и христианстве – Библию, молитвенники. Впрочем, особо с религией Пашка не пережимал – страна сплошь языческая и на все нужно время. Религия – дело тонкое, и к вопросу веры нужно подходить очень осторожно. К ментальному давлению на девушек почти не прибегал. Амазонки сами его признали за Божьего посланца, верили в него истово, да и, пожалуй, любили. Изредка прибегая к сканированию, убеждался в этом каждый раз. Он говорил с ними о будущем, каким должно быть процветающее государство, и, естественно, о семье, о чем воительницы понятия не имели, они не знали своих матерей, а отцов тем более. Все они воспитывались в детских домах в спартанских условиях. Им с юных лет внушали, что женщины превыше всего, а мужчины – глупые и грязные животные, способные лишь на примитивную работу. За примером далеко ходить не надо: вон они в рабских ошейниках метут дворы и улицы, выжигают уголь и пластаются на серебряных рудниках да в каменных карьерах. Из них никогда не сделать хороших воинов – слишком слабы и болезненны. Живут вдвое меньше женщин – вот лишнее доказательство их ущербности. Такое дикое мировоззрение возникло не одну тысячу лет назад – Чернота подозревал Создателей с их вывихнутой логикой. Очень трудная задача стояла перед Хранителем – переломить устои матриархата, изменить жизненные принципы амазонок. Пашка только сейчас понял, с чем он связался, какой неподъемный воз придется тащить.

– Ну погодите, господа начальнички, вернусь, все вам в глаза выскажу, все! Месть моя будет ужасной! Может, Мелу на них натравить? Нет, это уже перебор, она Архангелова с Мозесом в молекулы переработает. Ничего, время есть, что‑нибудь придумаем особо пакостное.

На пятнадцатый день, оставив основную массу отряда дальше патрулировать границу, Пашка в сопровождении десяти амазонок отправился в столицу Северного царства, в город Тронхайм. Иерархия общества амазонок такова: во главе государства – царица Альвхейд, далее – совет жриц храма Светлой Матери и Военный совет. У царицы участь незавидная – жрицы избирали ее на двадцать лет. Подбиралась умненькая, красивая пятнадцатилетняя девчонка, и если Светлая Мать подавала знак, то кандидатку сажали на трон. После окончания срока она погибала на жертвенном алтаре – все делалось простенько, но со вкусом. Список цариц, с билетом в один конец, за тысячелетия составил очень много имен, затерявшихся в глубине веков. Аристократии в чистом виде не существовало – вояки да жрицы – все. Дальше по социальной лестнице располагалась дворцовая челядь, ниже – различные ремесленницы. Оружейницы, кузнецы и дальше – по нисходящей. Мужчины‑рабы, они вне социума. Единственное отступление – тех, кто способен к детопроизводству, ну или хотя бы к сексу, брали в Дом матери, во дворец очередной царицы и в дома крупных военачальниц. Поговаривают, и жрицы, нарушая обеты, тоже приваживают мужиков покрепче да поздоровее. Древнее название Альвания кануло в Лету, и вот уже третье тысячелетие государство называют Северным. Местность и климат у границы напоминают Крым – чем дальше удаляется отряд к северу, тем прохладнее вокруг. Как пояснила Дата, у них сейчас осень. Зима здесь короткая, всего два месяца. Снег выпадает редко, короче, чистая Европа. Нет, на другом краю земли даже реки покрываются льдом, сама она, правда, не видела, рассказывали старшие подруги. После восьми дней пути, вдоволь налюбовавшись пейзажем, Пашке надоело трястись в седле с отбитой задницей.

– Все, девушки, прекращаем конный марафон, перемещаемся ближе к Тронхайму. Дата, представь себе его окрестности, определенное место. – Ага, зафиксировал.

Напрягшись, силой создал портал‑переход и задал координаты выхода.

– Прошу за мной!

Десятка амазонок, отчаянно труся, последовала за Великим Отцом. Миг – и дорога опустела, остались лишь следы копыт лошадей, внезапно оборвавшихся посреди дороги – сплошная загадка для местных следопытов. Из портала выехали в двух километрах от города, мощные стены которого Пашку особо не впечатлили, видел покруче и повыше. Местное солнце подкатилось к горизонту через Южные ворота, куда направлялся отряд, сновали многочисленные повозки.

– Думаю, нет смысла на ночь глядя переться в гости, а посему устраиваемся на ночевку в ближайшем леске.

Вскоре амазонки, привычные к походной жизни, споро ставили шалаши, устилая пол ветками и набрасывая сверху шкуры. Из небольших котлов, висевших над кострами, потянуло вкусным запахом каши. После ужина девушки сгрудились возле опера, тот рассказывал им сказки – самые обыкновенные детские сказки, ну те, которые помнил. Реакция воительниц, что несмышленышей сопливого возраста, – круглые глаза, открытый рот от восхищения и просьба: «Ишо рассказывай!»

Смех, да и только.

Нынче ночью Великий Отец отдыхал – никаких плотских утех, завтра – трудный день. Отвергнутая Дата тихо сопела во сне под мышкой без всяких обид – слово Отца стало законом. Опер не без некоторого смущения вспомнил раздачу подарков амазонкам в начале прибытия. Детские игрушки, бижутерия, складные ножи, разноцветные стеклянные шарики и прочая ерунда в его мире здесь вызвала волну восторга. А несколько газовых зажигалок вообще приняты за волшебные артефакты. У аборигенок ни особых развлечений, ни пищи для ума – словом, жизнь на грани животных инстинктов. Цивилизация Цебуса, докарабкавшись до бронзового века пару тысячелетий назад, так и застыла в нем. Народы потихоньку вымирали, деградируя и скатываясь вниз, к пещерам. Вот и хваленый матриархат во всей красе.

«Сплошное убожище», – мысленно плюнул Пашка, повернулся на бок, обнял Дату и провалился в глубокий сон.

Пока наш герой спит, попытаемся объективно оценить глубину той дупы, в которую попала цивилизация амазонок. Автор ни в коей мере не женофоб, давайте смотреть правде в глаза. В истории Земли наблюдался такой печальный факт, как матриархат в отдельных анклавах, по утверждениям ученых – полный отстой. Никто не умаляет роли женщины в обществе, но не надо доходить до маразма и утверждать, что любая кухарка может управлять государством. И правильно наш герой дал матерное определение для местного сообщества. И какие бы завиральные версии и гипотезы ни выдвигали современные светила науки и доморощенные уфологи о, дескать, единственной праматери, ответственно можно заявить – чушь все это полнейшая. Внимательно читайте Библию, а особо упертым с деревянными мозгами совет обратиться к психиатру, ну или в Интернет – он для них дом родной. Вот где брешут, любой фантаст обзавидуется. В отношении милых дам нет здесь никакого мужского шовинизма. Да, по некоторым физическим параметрам они превосходят сильный пол, только одно большое «но». Женщина создана для продолжения рода человеческого, она хранительница домашнего очага, дарит любовь мужчине и вдохновляет его на добычу мамонта. В то же время разум и логику у наших обожаемых женщин заменяют, увы, эмоции. Ну мозги у них по‑другому устроены, что поделаешь. Все величайшие изобретения, толкающие вперед прогресс, сделали мужчины, значимые открытия и произведения искусства тоже за ними. И здесь нет попытки доказать, что женщины глупее, просто мозги у них под другое заточены. Так распорядилась природа и сам Всевышний, и не нам, убогим, менять истинное положение вещей в этом мире. Мы не можем друг без друга – это аксиома, иначе вымрем быстрее динозавров.

Когда девушки честно и простодушно поведали Павлу о житье‑бытье в родном Северном царстве, у него не оказалось приличных слов, одни маты. Какое, к хренам, царство‑государство? Сборище полудиких самонадеянных баб, и больше ничего. Дорог почти нет, систем мер и весов, письменности тоже жок[1] по причине отсутствия алфавита. Единственное достижение – монетарная система в действии. Основная единица – серебряный дальдер, равный ста медным монетам. Золото – большая редкость, его меняют на серебро у южных соседей. Самый сложный механизм в так называемом царстве – повозка на четырех колесах.

Вооружение – короткие мечи из бронзы, дротики, щиты, боевые топорики, пращи. Опровергая земные мифы – луки не в ходу, маловато силенок для натяжения тетивы. Лучницы только гермафродиты. Армии как таковой нет – есть вооруженная, мало управляемая толпа. Из столетия в столетие тактика военных действия одна – задавить неприятеля большей массой. Несмотря на то что восточная часть территории омывается морем – флота нет. Есть мелкие рыбачьи суденышки на веслах, и все. Бабы даже не додумались до такой простой вещи, как парус. Проще сказать что у них есть. Недаром опер озлобился на свое начальство – тут поле непаханое, а он один.

«Адын, савсем адын. Стоп, а почему, собственно, один, друзья‑наемники с планеты Хана неужто не помогут? Пако отпадает, у него молодая жена и маленький ребенок. Ливэн – циферная душа, видимо, тоже. Мела вряд ли отпустит финансового гения. Остаются Ланс и Гидо. Вполне вероятно, что одного из них захомутала Ира, но второй‑то свободен. Молодец, опер, – и Чернота погладил себя по голове. – Как только обустроюсь здесь немного, рвану на Базу и затем на Хану, тем более повод для отлучки весьма основательный – двух тысяч контейнеров с мужским семенем для этого мира явно недостаточно».

Правильно говорят, мудрые мысли приходят именно утром в дурную голову. Потому Пашка поднялся в приподнятом настроении и даже пытался насвистеть марш еврейской кавалерии.

Отрядик бодро гарцевал к воротам Тронхайма во главе с невидимым Чернотой – тот включил трофейный комбинезон «Хамелеон». Проехав через откидной мост, остановились перед небольшой очередью повозок – пейзанки везли свежую зелень и овощи на продажу. Въезд стоил один медяк, отряд проехал бесплатно – с воинов денег не брали. Сквозь капюшон опер внимательно осмотрел стену, ограждающую столицу. Вся в выбоинах и трещинах, каменные блоки слеплены кое‑как – одним словом, мечта начинающего альпиниста, а для неприятеля‑то какой подарок. Дурные предчувствия одолели Черноту. Въехав в город, понял – интуиция не подвела. Столица представляла собой копию трущоб Могадишо в Сомали – в свое время видел документальный фильм об этой стране.

– Мама дорогая, куда я попал? – вздохнул Великий Отец.

Немощеная дорога пролегала через нагромождения каких‑то деревянных «курятников», перемежаемых мрачными коробками из плохо обработанных плит. Фантазии у местных горе‑архитекторов‑строителей явно не хватало.

– Если это столица, то я балерина в пуантах. – Такого убожества Пашка не ожидал.

Основная масса аборигенов, двигавшихся в попутном с отрядом направлении, сворачивала направо, вливаясь в широко распахнутые ворота.

– Торг, – вполголоса сообщила Дата.

Кавалькада рысила мимо рынка, не останавливаясь. Единственное, что радовало глаз, – относительная чистота. Видимо, у здешних правительниц хватило мозгов для недопущения антисанитарии. Подметальщики и уборщики мусора встречались довольно часто. Худые, низкорослые мужички, одетые в драную дерюгу, с медным кольцом раба на шее, не поднимавшие голов за работой, вызывали жалость и сострадание. Вот и сейчас на краю дороги показалась одна из фигур, аккуратно работавшая метлой. Ехавшей мимо всаднице показалось (а может, она была с утра в плохом настроении), что нерадивый раб запылил копыта ее коня. С руганью мужеподобная баба соскочила на землю и принялась избивать несчастного ногами. Пинала она его с каким‑то садистским наслаждением. Собравшаяся небольшая толпа с удовольствием наблюдала за бесплатным зрелищем.

Происшедшее далее событие прочно вошло в историю не только Тронхайма, но и всего народа – первое явление Великого Отца. В то время когда несчастный раб готовился отдать Богу душу, в воздухе раздался шипящий треск, и длинная голубая молния, возникшая из ниоткуда, врезалась в грудь гермафродиту. Разряд прошиб садистку насквозь, оставив в груди горелую дыру величиной с детский кулак. Остолбеневший народ тупо пялился на труп, но чудеса на этом не закончились. Рядом с лежащим в крови рабом появилась некая огромная фигура, висящая в воздухе. Раздался громовой голос:

– Слушайте сюда, дети греха, с вами говорю я, Великий Отец, посланец Единого Творца. Никто больше не имеет права ударить мужчину, рабство в вашем царстве отменено. Тех, кто меня ослушается, ждет смерть.

Фигура озарилась яркой белой вспышкой и исчезла. Простенькая иллюзия, созданная опером, настолько впечатлила толпу, что все повалились на колени, скуля и моля о пощаде.

– Ну и кому стоим, поехали, царица, поди, заждалась, – прошипел невидимый Пашка.

Дата тронула лошадь, и амазонки потянулись вслед за ней. Трясясь верхом, опер все больше мрачнел, у него сложилось впечатление, что здешние аборигенки недавно выбрались из пещер. Он бросил взгляд на своих спутниц:

– И это у них называется воинский доспех? Тьфу.

Кусок плохо выделанной кожи с отверстием посередине, две половины стягиваются широким ремнем с пряжкой, на который навешиваются прямой кинжал и короткий меч в деревянных ножнах. На голове – невообразимый малахай, а на ногах – постолы – куски кожи, перетянутые ремнями. Все амазонки носили страхолюдные штаны из дерюги, для тепла на плечи накутывали отвратительно пахнущие шкуры. У многих на кожаном доспехе – прямоугольные бронзовые пластинки, груди прикрывали выпуклые диски. Простой народ по внешнему виду мало отличался от бомжей. Настоящая реальность ничего общего не имела с трудами историков, а тем более с голливудскими блокбастерами, снятыми о бесстрашных и красивых амазонках. Кстати, о красоте – симпатичные женщины здесь редкость, большинство напоминают финскую сборную по лыжам.

Впервые Павлу пришла в голову крамольная мысль, а не послать ли Орден на три буквы с его ненормальными заданиями. Нет, нужно быть честным, до Цебуса у него претензий к начальству не было, но теперь – опер передернулся и затосковал. Он прекрасно помнил условия контракта, сдернуть со службы ему просто не позволят – это не завод, где в любое время можно уволиться по собственному желанию. Вся праведная натура Черноты протестовала супротив так называемой секс‑миссии. Самое противное – гермафродиты. В принципе Пашка лояльно относился к калекам и инвалидам, с состраданием, но то, с чем он столкнулся в Северном царстве, вызывало отвращение и гнев. Из ментасканирования и рассказов амазонок знал, что эти двуполые особи имеют садистские наклонности и склонны к насилию. Назвать их животными – значит оскорбить животных. Придется зачищать, избавлять царство от уродов, а их ведь не одна тысяча. Плюс жрицы Светлой Матери – они тоже должны уйти в «край вечной охоты». Жрицы фактически управляют страной, а с властью добровольно никто не расстается. Опер изломал все извилины и не находил выхода в бескровном решении вопроса. Ну жили бы себе дальше несчастные бабы, нет, хрен сюда занес Орден. Как же, погибает раса амазонок, примем меры. Ага, приняли, и крайним оказался он – опер‑мечник Павел Игнатьевич Чернов. Как говорится, сидя по уши в дерьме, трудно раскрывать рот.

Голос Даты вырвал его из круга невеселых мыслей.

– Мы приехали, Великий Отец.

Глава вторая

Придя в себя, Пашка некоторое время тупо пялился на здоровенные деревянные ворота, обитые бронзовыми полосами.

– Дата, кто охраняет дворец?

Девушка фыркнула:

– Три сотни Непобедимых.

– А, это которые туда и сюда, – догадался опер.

– Угу, они самые, твари. – Амазонка с отвращением сплюнула на дорогу.

– Так, слушай мою команду – держаться всем вместе. За мной. – Он открыл портал прямо в воротах.

Они въехали непосредственно перед так называемым дворцом – сооружение из скалистых глыб больше напоминало сарай больших размеров, чем жилище царицы. Перед сараем цепочкой стояла охрана из могучих баб в металлических рогатых шлемах. От неожиданного появления из воздуха группы всадников у многих заклинило челюсти, но некоторые схватились за луки. Чернота не стал миндальничать и изображать из себя мать Терезу – он убил Непобедимых одним ментальным ударом. Шеренга рухнула на песок.

– Взять вход под охрану! – рявкнул Пашка, а сам понесся вокруг дворца.

В течение пяти минут все Непобедимые превратились в трупы.

– Ворота никому не открывать, у меня разговор с вашей царицей Альвхейд предстоит.

Опер мысленно отключил комбинезон и, открыв скрипучую дверку, шагнул внутрь. Узкий коридор, освещаемый факелами, привел его в большой зал с лестницей в правом крыле. Поднявшись, Пашка обнаружил двух служанок, спешащих навстречу. Те тащили вязанки шкур, видимо, для чистки на свежем воздухе. Увидев его, завизжали, округлив глаза.

– А ну, цыть, курицы!

Легкое ментальное касание привело девушек в чувство.

– Проводите меня к царице, да поживей.

Подхватив свои нелепые балахоны, служаночки тут же исполнили приказ грозного господина. Во дворце пахло псиной, влажными шкурами и чадом горевших факелов. Не обращая внимания, Пашка буквально ворвался в помещение – дверь захлопнулась перед служанками.

– Какой мужшина, – томно закатила глазки одна.

– Я бы отдалась ему прямо на лестнице, – вторила другая.

В плохо освещенной большой комнате, в левом углу, на низком топчане, покрытом мягкой рухлядью, лежала плачущая царица. Ее рыдания прервало деликатное покашливание.

– Почто плачешь, красавица? Может, помогу твоему горю?

Альвхейд вскинулась, рядом с ложем стоял статный могучий мужик в странном зеленоватом одеянии. У девушки перехватило дух:

– Кто ты, чужеземец? Как посмел проникнуть в мои покои? Тебе отрубят голову, – последнюю фразу блондинка произнесла с сожалением.

Незнакомец хмыкнул, а затем представился посланником Единого Творца. Альвхейд из услышанного ничего не поняла, но почувствовала в нем грозную силу. Тем не менее вызывающе задрала носик – царица слыла девушкой не робкого десятка и с твердым характером. Опер с интересом рассматривал симпатичную блондинку, хорошую фигуру которой не могла скрыть бесформенная белая хламида, перетянутая на талии белым пояском. Насыщенные синие глаза, черный разлет бровей, аккуратный носик и красивые губы делали лицо поистине красивым. Чернота поспешил взять себя в руки. Он на работе или что? Над головой появился сияющий нимб, а дальше пошло по накатанной: небольшое ментальное воздействие и торжественная речь с обещанием все разрулить, помочь ее подданным и сделать Северное царство процветающим государством. Разговор по обоюдному согласию переместился на царское ложе и велся в более интимной обстановке. Альвхейд умирала и возвращалась к жизни от оргазмов несчитаное количество раз. Никогда в жизни она не испытывала такого дикого любовного наслаждения. Посланец Единого воистину настоящий мужчина и не может быть простым смертным. «Мне несказанно повезло – случилось чудо», – думала царица, обессилев от любовных ласк.

– Альвхейд, тьфу ты… пока твое имя выговоришь, язык сломаешь! Давай, я тебя буду называть Аля, а ты меня Паша€, наедине, разумеется. Аля, ты плакала давеча, у тебя что‑то случилось?

– Милый, вряд ли мне кто‑нибудь поможет. Несчастная я, впрочем, как все царицы. Умирать не хочется молодой, через десять лет погибну на жертвенном алтаре.

Пашка, погладив округлое белое бедро любовницы, спросил:

– Скажи, пожалуйста, почему твои предшественницы, как бы помягче сказать, такие… э‑э‑э… глупые оказались? Насколько я понимаю, власть в стране принадлежит Совету Верховных жриц?

– Ты прав, Паша.

– Тогда почему вы, как безропотные овцы, добровольно гибнете на алтаре? Власть нужно брать в свои руки, неужели не понятно?

– А как же жрицы? – растерялась Альвхейд.

– С ними разговор короткий. – И Чернота чиркнул себя по шее большим пальцем.

– Как можно, Паша, нарушать традиции?

Опер с подозрением глянул на Алю: «Странно, неужели у нее нет инстинкта самосохранения? Что‑то здесь нечисто».

Подвергнув девушку тщательному ментасканированию, обнаружил искусственный блок подчинения сознания и с некоторым трудом убрал его. Постарались жрицы.

– Вот, суки, все, кончилась ваша лафа! Извини, Аля, вы не глупые, а зомбированные.

– Не понимаю, милый…

– Вы подвержены психологическому воздействию, проще сказать, подчинены чужой воле. Аля, прикажи подать обед, а я ненадолго спущусь во двор, там прибраться нужно.

Одевшись, опер сбежал на первый этаж и, пройдя коридором, очутился на свежем воздухе. Амазонки почти закончили уборку территории от трупов, свалив их в одну кучу. Доспехи, оружие и шлемы лежали во дворе. Два шлема, наполненные медными и серебряными монетами, стояли на крыльце. Подбежала Дата:

– Великий Отец, прости, убрались, не дожидаясь твоего приказания.

– Вы все правильно сделали. Деньги поделите между собой, посмотрите доспехи и оружие, может, что‑нибудь подойдет. Пока временно послужите в охране дворца.

Жестом опер отогнал девушек от мертвяков, затем сосредоточился, и из его открытой ладони вылетело маленькое солнце. Слепящий белый шар, вонзившись в останки охранниц, шипя, стал увеличиваться в размерах. В воздухе резко запахло сгоревшей плотью, трупы скукоживались, превращались в черные головешки. Кусок плазмы пыхнул нестерпимым жаром и исчез, оставив на земле кучку пепла. Девушки, ухватившись друг за друга, судорожно глотали воздух, некоторых рвало. Пашка лишь пожал плечами:

«Ничего, привыкнут».

– Дата, оставь двух воительниц на воротах, остальные за мной обедать.

Амазонки, не посмев ослушаться, потянулись за ним во дворец. Для них, простых воинов, побывать здесь – великая честь, а сидеть за одним столом с царицей даже в самых смелых мечтах не доводилось. Впрочем нравы тут простые, это не Средневековье, где задрипанный барончик ни во что не ставит простой люд. Вопреки опасениям опера царица Альвхейд вела себя безукоризненно – ни единым жестом или чем другим не воспротивилась появлению амазонок за обедом. С искренним радушием пригласила воительниц за стол, попросив не стесняться и отведать яств. Амазонки, вполголоса поблагодарив хозяйку и Светлую Мать, принялись уплетать за обе щеки. На серебряных блюдах горками высилось жареное мясо, обсыпанное зеленью, похлебка из зайчатины и рыбные пироги. Из больших жбанов, стоявших на полу, служанки черпали пиво кувшинчиками и разливали по кубкам. Кушанья понравились Пашке – просто, без кулинарных изысков, но зато вкусно. Только пиво отхлебнул для приличия, затем не выдержал и попросил холодной воды. Эль бабы варить не умели, а о вине не имели понятия, ну да бог с ними.

– Дата, тех, кто поел, отправляй в охранение. Ну а мы с вами нанесем визит Верховным жрицам.

Вскоре из ворот выехала крытая повозка с царицей, ее сопровождали всего два всадника. Храм Светлой Матери находился в двадцати минутах езды и представлял собой небрежно собранную усеченную пирамиду высотой не более десяти метров. По периметру широкого основания стояли знакомые уже мужикобабы. Спрыгнув с лошади, Пашка помог Альвхейд выбраться из повозки. Царицу и ее сопровождение стража пропустила без звука, лишь ненавидяще покосились на опера. Пройдя полутемным предбанником, очутились в ярко освещенном зале. У дальней стены виднелась здоровенная статуя, в ногах которой на необработанной глыбе покоилась массивная каменная плита – вся в бурых разводах. Вокруг алтаря на коленях стояли жрицы в черных бесформенных хламидах с капюшонами на головах. Подойдя ближе и внимательней рассмотрев статую, Пашка едва не расхохотался, несмотря на зловещий антураж. Статуя представляла собой каменную бабу‑идола с большим пузом и раззявленным хищным ртом.

– Да, с ваянием амазонки точно не в ладах.

Обернувшись на вошедших, зашипели рассерженными кобрами. Одна из них с лицом живой мумии заорала:

– Альвхейд, негодная девчонка, как ты посмела привести в храм чужеземца?

Царица побледнела. Пашка примиряюще поднял руки:

– Стоп, дамочки, давайте вопрос о единовластии решим тихо‑мирно.

Тихо‑мирно не получилось, на опера обрушился ментальный удар со стороны жриц. Обычному человеку можно сразу Шопена заказывать, но не оперу‑мечнику, а тем более Павлу Чернову, потомку Создателей древнейшей космической расы. Легко выдержав ментальную атаку, Пашка сорвал с плеча карабин.

«Банг, банг, банг…» – застучали частые выстрелы, после каждого из которых головы Верховных жриц взрывались, расплескивая кровавые мозги. Картечь в упор – жуткая штука. Оставшихся двух «мумий» опер застрелил из пистолета. Несмотря на отсутствие голов у трупов, произвел контрольные выстрелы – срабатывало правило, вбитое с курсантских времен обучения на Базе Хранителей.

Царица Альвхейд вместе с воительницей Датой блевали у стеночки, видимо, впечатленные дикой картиной зачистки. Все правильно, на некоторые вещи не должен смотреть человеческий глаз. Между тем опер сменил магазин в «Бизоне». В храм, привлеченные выстрелами, ломанулись стражницы с мечами наголо. Пашка из экономии патронов убивал их ментальными ударами. Выскочив наружу, добил остатки охраны. Храм и площадка перед ним оказались завалены трупами.

– Невозможно работать, сплошная антисанитария, – пыхтел Пашка, счищая кинжалом чьи‑то мозги с правого берца. Опер вывел из пирамиды расквасившихся девушек и привел их эмоции в порядок.

– Царица, в столице есть войска? Необходимо провозгласить твою верховную власть, а не то народ взбунтуется. Дата, давай приберемся у храма. – И Пашка с амазонкой быстро покидали трупы охранниц в помещение.

На плацу у казарм несколько сотен юных воительниц занимались тренировочными мечными боями.

«На довольно низком уровне», – заметил опер.

Некоторая часть амазонок верхом метала дротики в мишени – врытые в землю двухметровые столбы.

Заметив царицу, учебные бои прекратились, амазонки сгрудились толпой, а от одного из шатров, стоящего рядом с казармами, к спешившимся всадникам шла горилла в человечьем обличье, обвешанная оружием. Это чучело довольно небрежно приветствовало царицу Альвхейд, прорычав нечто невразумительное, без всякого намека на поклон. Пашка знал, что власть в стране Альвхейд чисто номинальная, но не до такой же степени.

– На колени перед царицей, чмо болотное! – взревел он.

Собственно, оперу нужен был повод для разборки с местными трансвеститами. И вот радость, его и искать не пришлось. У двуполого воина от злобы горло перехватило. Какой‑то ничтожный червяк, чужеземец‑мужчинка посмел ему, Вождю малой дружины, указывать. Да разорвать его на месте, четвертовать, а затем на кол.

– Позвольте, Ваше Величество, вызвать этого невежу на поединок до смерти одного из противников? – Чернота почтительно склонил голову перед Альвхейд.

Та утвердительно кивнула. Не зря Пашка всю дорогу от храма втолковывал блондинке необходимость устранения двуполых выродков – противоестественное явление в обществе, они просто тормоз в процветании народа. Ну а жрицы вообще отдельная песня: уничтожение данной касты – залог твердого единовластия в стране.

– Вы, Ваше Величество, с Датой сядьте на лошадок и езжайте на тот холмик.

Отправив девушек на безопасное расстояние, опер обратился к застывшему вождю:

– Много в вашей дружине таких, как ты? Непобедимых?

– Сорок десятков. Не морочь голову, биться давай.

– С тобой одним, э‑э, одной, тьфу, черт, в общем, вызываю на поединок всех сразу.

Вождь открыл пасть, обнажая желтые гниловатые зубы, и захохотал:

– Мужчинка точно спятил! Сам напросился, сейчас мы тебя порубим на тонкие ломтики. – И урод побежал к толпе воительниц.

Вскоре на плац начали выходить рослые воины – собралась приличная орава. Выскочил вождь:

– Молись своим богам, чужеземец, настал твой последний час.

Он умер с предвкушающей улыбкой на звероподобной морде – кинжал опера через глаз вошел в мозг. Чем выше стоишь, тем громче падаешь.

Тем временем на холмике девушки, судорожно вцепившись в гривы лошадей, наблюдали за самоубийством Великого Отца (по их мнению). После победы над первым противником Паша на секунду исчез и объявился неподалеку от болельщиц. Они обратили внимание на его отрешенное лицо, вот он махнул кулаком, словно заколачивал что‑то, – и над плацем раздался громовой удар. Дрогнула земля. Когда рассеялась пыль, поднявшаяся над ристалищем, потрясенные амазонки увидели большие кровавые блины – все, что осталось от четырехсот Непобедимых.

Пашка, не заморачиваясь, нанес гравитационный удар. Многих воительниц рвало от кошмарного зрелища. Чернота, отдав карабин Дате, создал иллюзию нимба над головой и с царицей в обнимку взмыл на три метра над землей. Громовым голосом перед притихшими сотнями заявил о своем пришествии и о том, что берет под защиту народ альвов. Все воительницы без исключения повалились на колени. В расположение следующей дружины Чернота с царицей и Датой ехали в сопровождении нескольких сотен амазонок, которые за Великого Отца были готовы порвать любого, вставшего на его пути. Малых дружин, численность каждой из которых составляла около четырех тысяч девушек, в столице оказалось четыре единицы. Зачистка двуполых заняла весь день. Пашка устал, устал от бойни, от тошнотворного запаха крови, от роли палача. Хотелось махнуть пару стаканов водки и забыть проклятый день, словно страшный сон. Он не предполагал, что главные испытания впереди. Добравшись вечером до дворца, первым делом распределил охрану из шести сотен амазонок, прихваченных с собой. Дата официально стала начальником дворцовой стражи. На ужин Великий Отец затребовал оленью тушу, зажаренную на вертеле. За столом сидели вдвоем, царица с удивлением наблюдала за нечеловечьим аппетитом Пашиѝ – тот начисто обглодал поджаренный окорок, запив кувшином эля. Откинулся, отдуваясь, в деревянном кресле, глаза насквозь осоловелые.

– Притомился маненько, спать пойду. Да, Аля, распорядись, чтобы девчонок накормили.

Когда Альвхейд вошла в опочивальню, Великий Отец уже дрых без задних ног. Ей со служанками с трудом удалось его раздеть.

* * *

Утром царица преподнесла оперу неприятнейший сюрприз. Пашка из любопытства задал вполне невинный вопрос, как и каким образом воспитывают у них детишек, ведь семей у альвов в обычном понимании нет.

Та и поведала:

– До пяти лет девочки и мальчики растут вместе, а затем их разделяют. Девочек переводят в общины воинов, а мальчиков – в некие резервации.

Царица, естественно, не знала слово «резервация», она обозначила проще – «отдельно охраняемые места». Дальнейший рассказ потряс Черноту. Оказывается, мальчиков охраняли и воспитывали жрицы и двуполые Непобедимые. Услышав такое, Великий Отец пришел в бешенство. Альвхейд уже распрощалась с жизнью – Пашка, рыча от ярости, тряс ее на вытянутых руках. Придя в себя, бросил царицу на ложе и заявил:

– Немедленно едем к детишкам, кое‑кому сегодня не поздоровится.

От вида его кривой усмешки Альвхейд пробил холодный озноб – она только сейчас осознала: Великий Отец за мужской пол может стереть с лица земли не только Тронхайм, но весь народ в целом. И будет прав в своих деяниях, с горечью признала она. Пашка выбежал во двор и дал указания страже – приготовиться к выезду двум сотням и прихватить кое‑что с собой. Спустя час опер наводил в резервации революционный порядок. Непобедимые в состоянии грогги стояли вдоль каменного забора на коленях после ментального воздействия. Главной гориллой занимался сам Чернота. Жестко отсканировав мозг, узнал мерзопакостную изнанку воспитания мальчиков, а также имена трех жриц, принимавших непосредственное участие в зомбировании детишек. Всех охранниц – шестьдесят семь человек – посадили на кол, а главной отрубили голову, причем сделала это сама Альвхейд под нажимом Великого Отца. Мотивировка весьма простая:

– Докажи на деле, что согласна с моими реформами и изменениями в обществе. Да и вообще, правитель не должен бояться крови.

Царице пришлось рубить голову преступнице четыре раза, с одного не получилось. Изблевалась за возком до желчи.

Разделившиеся на отряды амазонки прошерстили все храмы Светлой Матери и изрубили находящихся там жриц в капусту, те ввиду внезапности нападения не успели применить ментальное воздействие. Вечером Альвхейд, зарывшись в шкуры, рыдала.

– Это слишком жестоко, я так не могу, – всхлипывала она.

Пашка ее не утешал, а лишь пожимал плечами. Бабьи слезы – вода, тем более царица знала, что Великий Отец прав.

– Хватит реветь, лучше обдумай завтрашнюю речь народу. Прекрати себя терзать, эти выродки наказаны за свои преступления. Да их десять раз подряд надо четвертовать – они над детишками измывались.

Женский плач – самый страшный бич для мужчины, и прекратить его можно весьма действенным и приятным способом. Чернота, скинув с себя одежду, ринулся на ложе. Усыпая поцелуями белые полушария грудей с затвердевшими сосками, вошел во врата рая, испытывая величайшее наслаждение. Впрочем, Альвхейд тотчас забыла о слезах и только судорожно ахала от нарастающего возбуждения. Взрыв страсти возник у любовников одновременно – в мерцающем сознании царицы билась одна мысль: она самая счастливая женщина народа альвов.

Альвхейд давно сопела под мышкой счастливая и удовлетворенная, а Паша задумался о своей миссии. Кто определит меру добра и зла? В данный момент он творит добро во имя процветания общества амазонок, но сколько крови пролито, а сколько еще прольется. Не об этом ли говорил старый Мозес? Нет, прочь сомнения, сомневающийся опер – мертвый опер. Пашка приобнял за плечи девушку и забылся тяжелым сном.

Новый день, новые заботы. Яркая образная речь царицы на главной площади Тронхайма всколыхнула народ альвов. Рушились вековые устои – вот так взять и признать мужчин равными себе, в голове не укладывалось. После Альвхейд слово взял Великий Отец. Его речь потрясла женское население и пробрала до печенок. Прокляв неведомых богов‑плохишей, оставивших вымирать альвов из‑за дурацких предрассудков и обычаев, заклеймил преступную деятельность жриц храмов Светлой Матери и их прихвостней Непобедимых. Услышав правду об истязаниях ребятишек, амазонки заскрипели зубами. В конце речи опер добавил:

– Двуполых, занятых ремеслом, пока не трогать.

Не удержавшись, устроил эффектную концовку – взмыл над импровизированной трибуной (помост из неошкуренных бревен) в сиянии нимба и благословил толпу, а затем, прихватив царицу за тонкую талию, облетел площадь по кругу. Толпа упала на колени – авторитет Великого Отца и вера в него достигли небывалых высот. Честно говоря, такого результата от безобидных шуток Пашка не ожидал.

– Чудо, великое чудо, наконец к нам явился Спаситель. Да славься имя его во веки веков. – Женщины кричали громко и вполне искренне.

Через день Чернота в сопровождении десятка амазонок объезжал столицу, а точнее – кварталы ремесленников. Ему было любопытно глянуть на уровень производства и на сами изделия в частности. Увиденное расстроило и опечалило донельзя, настолько все выглядело примитивным и грубым. Он переговорил с некоторыми кузнецами и кожевенниками. Услышанное удручало – технология производства не менялась тысячелетиями. Застой и болото – никакого продвижения вперед. Чем больше он вникал в проблему, тем яснее брезжил ответ. Создатель, затеявший этот гнусный эксперимент, или был ярым женофобом, или сумасшедшим. Женщины, брошенные на произвол судьбы с кучкой двуполых уродов, не думали о прогрессе по одной простой причине – по причине воздержания. И сами своими руками спихнули себя в пропасть. Зомбировав и охолостив немногочисленных мужчин, просто‑напросто стали вымирать. Здорового потомства почти не рождалось, лесбос в стране бушевал вовсю, но разврат и удовлетворение похоти не приносят детей.

Управившись с ремесленниками, являвшимися в основном гермафродитами, Пашка, не откладывая в долгий ящик основное задание, принялся рыскать по Тронхайму в поисках красивых или на худой конец симпатичных женщин. С трудом набрав две тысячи кандидатур, приказал поселиться возле дворца в шатрах. Для искусственного оплодотворения использовал казарму охраны, куда запускал сразу по сотне симпатюшек. Вот и пригодились капсулы с мужским семенем. Под ментальным воздействием каждая из амазонок считала себя осчастливленной Великим Отцом. Для чистоты процесса опер внушил девушкам – в течение года не иметь секс‑контактов с двуполыми или другими мужчинами. Изрядно вымотавшийся Пашка отдыхал четыре дня – отъедался, отсыпался на высокой груди Альвхейд, а потом вплотную занялся детишками. Для начала приказал улучшить питание и условия содержания. Худенькие запуганные мальчишечки вызывали жалость и ком в горле. В приюте насчитывалось сто пятнадцать мальчиков в возрасте от пяти до двенадцати лет, после двенадцати – медный ошейник раба, и пошел на общественные работы. Вкалывай, раб, за жидкую похлебку да молись Светлой Матери, чтобы не угодить вскоре на жертвенный алтарь, где тебе вспорют грудь жрицы и вырвут сердце. Жизнь мужчин в Северном царстве мучительная и короткая… Была до появления Великого Отца. Согласно новым указам царицы уже казнили трех вольных альвеек за истязания бывших рабов. Бабы притихли – распускать руки себе дороже. С ребятами Пашка провозился неделю – снимал ментальные блоки, поставленные паскудами жрицами. Заодно подкачал мальчишек своей силой да стер из памяти негативы, связанные с издевательствами. Следующий шаг опера – подбор персонала для приюта: лично сканировал, ментально внушив им любовь к детишкам мужского пола. После приюта занялся взрослым населением, в смысле бывшими рабами – с ними пришлось попотеть. Мужчин в столице насчитывалось пять тысяч четыреста тридцать два человека. Пашка разбил свой день надвое – в первой половине обучал малышей грамоте и арифметике, во второй половине снимал блоки с бывших рабов, которым частично стирал память. Слишком много гадостного хлебнули в этой жизни местные мужички. Чернота умудрился в свободное время создать алфавит и азбуку со словарем. Альвхейд помогала, во время творческого процесса сумела удивить – оказывается, само название «альвы» имеет синоним «эльфы». Оторопелый опер только просипел царице:

– Еще скажи, что у вас гномы водятся.

Та успокоила, дескать, нет, но сказочные персонажи присутствуют. Гномы, тролли, зеленые гоблины и драконы.

– Слава богу, – Пашка истово перекрестился, – только их в реальной жизни мне не хватает, совсем бы спятил.

С мужчинами опер пурхался три месяца с лишним – в результате лишь половина могла осознанно выбрать занятие по душе и способность учиться. Остальные так и остались на простых работах – углежоги, подсобники, подметальщики, короче, подай‑принеси. Понимая, что один не осилит внедрения азов грамотности, подключил амазонок. Выбрал из охраны тридцать воительниц посмышленее и на ментальном уровне вбил в сознание будущих учительниц необходимые знания. Три из них стали заниматься детьми в приюте, а двадцать шесть – с бывшими рабами. Одна амазонка оказалась профнепригодной. Так стихийно возникло несколько школ. Альвхейд обижалась:

– Почему не учишь девочек?

– Всему свое время, – пожимал плечами Великий Отец.

Впрочем, он слегка лукавил, для себя он давно решил, в стране доминантой должны стать мужчины, а для этого они просто обязаны стать грамотными. Знания – сила. Мужской пол должен быть незаменимым и востребованным в обществе амазонок. Они будут не только классными специалистами – ремесленниками, но и владеть редкими профессиями. Чернота не собирался давать бабам ничего нового, епитимья на них. Мужской пол должен занять главенствующую роль в стране, как в мирной жизни, так и в армейской. Женское войско уже звучит анекдотично. Да и вообще не бабье дело воевать. Единый Творец создал прекрасный пол для продления рода человеческого, вот пусть рожают да заботятся о семейном очаге. Через какое‑то время наступила пора свободным мужчинам осваивать ремесло – у Пашки очередная головная боль. Материл себя последними словами по причине дырявой памяти – не захватил в командировку ноутбук, а ведь там много полезного напихано – постарался старый товарищ Сашка Таранец. Лежит сейчас ноут в кабинете его замка бесполезным предметом интерьера, а Беата заботливо с него пыль вытирает. Нет, так и так придется возвращаться в герцогство, да и народу следует прихватить – один точно не справится. От тяжких дум отвлекла царица, слушавшая прибывшего гонца из дальних краев.

– Неприятные новости, Аля?

Альвхейд похлопала своими большими глазищами с несколько расстроенным видом:

– С первого серебряного рудника требуют новую партию рабов. Куда же делись предыдущие, год назад высылали двадцать сотен голов? Ой, – и она зажала рот кулачком.

Рудники – два серебряных и один медный, как мог Пашка забыть о них.

– Полагаю, царица, нам придется съездить туда с инспекционной поездкой. День на сборы, послезавтра выступаем. Далеко рудник находится? Местность знаешь?

Альвхейд отрицательно помотала головой:

– Ни разу там не была, знаю, рядом город есть, Бурген называется. Месяца полтора конного пути на север.

– Ладно, Аля, дай задание слугам насчет провианта, а я пойду к воительницам, может, они подскажут.

Дату опер нашел в казарме, та точила свой любимый меч. Едва услышав, о чем идет речь, тут же заявила:

– Знаю, где первый рудник, я ведь сама из Бургена.

– Отлично, оставишь на охране заместителя, возьмешь три сотни бойцов, и послезавтра в путь‑дорогу.

Насчет дороги Пашка слегка загнул, достичь рудника намеревался порталом. От южной границы в свое время таким вот макаром и подскочил до столицы с отрядом амазонок, вместе с Датой, кстати. Триста всадников в меховых накидках вывалили из воздуха рядом с рудником. Впереди виднелась скалистая гряда в тумане, на склонах гор – смешанный лес, темно‑зеленым поясом простиравшийся до горизонта. Не зря закутались в теплые меха, весна весной, а воздух пока стылый. Возле символических ворот – жердина на двух столбиках – топталось десятка два двуполых с омерзительными рожами во главе с бочкообразным начальником рудника. Это что‑то заорало во всю глотку:

– Кто такие? А ну пшли вон.

Царицу нешуточно затрясло. Пашка взял инициативу в свои руки.

– На колени, падаль, перед царицей.

Однако бочонок на ножках не стушевался, а, наоборот, весь побагровел от праведного гнева и заверещал:

– Ко мне, охрана, тревога, нападение!

Из бараков выскочили двуполые в рогатых шлемах, к ним добавилось несколько бандерлогов с большими бичами в руках, видимо, надсмотрщики. Альвхейд рванула из‑под меховой безрукавки царский знак – золотой диск на крупной цепочке.

– На колени, урод недоделанный.

Начальник рудника сдулся, стараясь сделаться ниже ростом. Охрана, потеряв воинственность, тупо переминалась с ноги на ногу. Опер подошел к «бочонку» и просканировал его память. Да, год назад поступили новые рабы, но от двух тысяч осталось шесть сотен с небольшим. Причины самые уважительные, с точки зрения начальника: часть погибла при обвале, часть сдохла с голоду, многих надсмотрщики забили насмерть – провинившиеся якобы не выполняли норму. Дальше опер действовал быстро и жестко. Выстрел из «Кобры» проделал во лбу «бочонка» аккуратную дырочку, и тот мешком рухнул под ноги коней.

– Охране и надсмотрщикам сложить оружие и доспехи у ворот.

Спешившиеся амазонки прошерстили казармы, выгоняя двуполых на плац. Бывшие охранники с надсмотрщиками сгрудились большой толпой, посверкивая злыми глазами. Вскоре воительницы вытащили рабов из пещеры рудника – многие оказались прикованы к тачкам. Два кузнеца сноровисто освобождали их от кандалов.

– Этих в железо на бессрочную каторгу, – махнула головой Альвхейд.

Охрана с рабами поменялась местами. Не обошлось без сопротивления – с десяток непокорных гермафродитов амазонки зарубили мечами. С бывших рабов поснимали ошейники. Неделю Пашка занимался с ними и кое‑чего добился. Как ни странно, из всей массы стать надсмотрщиками согласились всего пятьдесят три человека. Перед отъездом Чернота дал ясно понять – в течение года нынешние каторжане должны сдохнуть: они этого заслужили. Оставив в охране сотню амазонок во главе с жесткой Сигди, направились в город Бурген, находившийся в километрах двадцати с лишком. В Северном царстве насчитывалось всего семь городов. Город Бурген встретил запылившийся отряд мрачной пустотой – будто вымер. Случайно встретившаяся горожанка поведала:

– Дык, все в храме Светлой Матери, сегодня большое жертвоприношение. У десятка рабов вырвут сердце.

Альвхейд беспомощно оглянулась на Пашку, тот молча хлестнул коня и рванул с места в карьер. Амазонки поспешили следом. У храма колыхалась толпа – горожане, толкаясь, ждали бесплатного кровавого зрелища. Воительницы, работая плетками и ножнами, пробились к алтарю, успели. Жрицы гнусавыми голосами тянули нечто заунывное. Опер, не спешиваясь, принялся отстреливать фигуры в черных капюшонах. «Банг‑банг‑банг» – выстрелы из карабина прозвучали непрерывной очередью. Жрицы, большей частью обезглавленные, отлетали от алтаря окровавленными куклами. Толпа онемела от подобного святотатства. Пашка, ринувшись к алтарю, срезал кожаные ремни с лежащего на нем раба и, создав нехитрый иллюзорный антураж, обратился к публике:

– Я Великий Отец… – Ну и далее по тексту.

Зажав в тисках пальцев ухо старшины города гермафродита со спесивой мордой, ласково спросил:

– Почему ты, падла такая, не подчиняешься указам царицы?

Тот лишь пучил глаза, слов оправдания не находилось, и Чернота резким движением свернул ему шею. В Бургене порядок навели быстро и жестко. На серебряный рудник в бронзовых кандалах отправились двести одиннадцать двуполых – бывшие бойцы местного гарнизона. Освобожденных рабов насчитывалось семьсот пятьдесят три человека. С ними Пашка возился двенадцать дней, включая сюда детишек из приюта. Следующим оказался город Трамсе – повторилась та же история. Никто ничего не знал, что не спасло местных баб от новых реформ. Через порталы посетили остальные города – Ханар, Свангер, Эйде и другие. Жрицы уничтожались, а двуполые большей частью отправлялись на бессрочную каторгу – на рудники. Ремесленников Пашка пока не трогал до лучших времен. Экспедиция затянулась на полгода. В Тронхайм вернулись втроем – опер с царицей и Дата, остальные амазонки остались малыми гарнизонами в городах. Все деньги, что везли в четырех кожаных мешках – серебро с медью, истратили на подъемные бывшим рабам и на материальную помощь приютам. В столице Пашка с удовлетворением заметил округлившиеся животики почти всех выбранных амазонок. Утром Альвхейд преподнесла новость, от которой у большинства мужчин екает сердце:

– Дорогой, я беременна…

Конечно, опер знал, что от постельных упражнений бывают дети, но как‑то неожиданно, даже растерялся в первые минуты. Положив руку на голый живот царицы, обескураженно спросил:

– Ничего не путаешь? И не видно совсем.

Альвхейд залилась счастливым смехом:

– Какой у тебя глупый вид, Великий Отец.

Чернота, однако, быстро пришел в себя:

– Слава Единому Творцу, у тебя будет наследник или наследница!

Не строя далеко идущих планов, сошлись в одном – по достижении ребенком года объявить его наследным правителем Северного царства. У Пашки неожиданно образовалось свободное время, и они с Альвхейд решили поваляться подольше. Вспоминая минувший тур по городам царства, опер с вялым любопытством поинтересовался о необычайном храме в Ханаре, что лежит в предгорьях к северо‑востоку. Собственно, необычайным был не сам храм Светлой Матери, а ее скульптура, выполненная тщательно со всеми деталями. В других храмах просто каменные идолы. Ответ царицы насторожил Пашку – ушки поднялись топориком, шерсть на загривке – дыбом. По преданиям, жизнь на планете началась именно с Ханара, и скульптура воплощала истинный облик Светлой Матери. Легенда гласила, что основательница бабьего мира якобы живет в огромной пещере, даже есть скала, загораживающая вход, куда каждый год стекаются паломники со всей страны.

– Аля, если она жива, дак чего вам‑то не помогла жизнь устроить?

– А она спит вечным сном, – беспечно пожала плечами царица. – Иди ко мне, любимый.

Трудясь над роскошным телом, опер понял, придется наведаться в Ханар – довести, так сказать, дело до конца. В Тронхайме под его руководством построили две улицы из срубов разной готовности для будущих матерей. Плотники и плотничихи соорудили дома несколько корявые, но крепкие. У кузнецов выяснил наконец насущную проблему с выделкой железа, залежи которого есть, и немалые, но никто всерьез этим не занимался. Ну выплавили чугун, а что с ним делать дальше, не знают, да так и бросили – пустяшная затея. Чугуну полезного применения не нашли – ни оружия из него не сделать, ни доспехи. Показал им Пашка устройство тигельной печи, стали ковать стальные полосы – начало положено.

Спустя месяц, прихватив несколько амазонок, отправился опер в Ханар известным методом – через портал. В городе взяли проводника и отправились к горам, на пятый день конного пути достигли пункта назначения. Места примечательные – густой лес, живности разной море. Свежее мясо не переводилось. Проводник, а вернее, проводница указала на здоровенную скалу мрачного темного цвета.

– Вот тут наша Светлая Мать, по поверью, спит.

Лагерь разбили неподалеку, нашли подходящую полянку, в придачу горный ручей под боком. Вода чистая и холодная. На ночь глядя Чернота не стал предпринимать каких‑либо действий. Девчонки жарили на вертелах трех косуль, с азартом обсуждая удачную охоту. Пашка поужинал, напрочь отмел притязания на его тело некоторой части амазонок и завалился спать в шатре. Большинство женской части населения считали за счастье понести от Великого Отца. Кстати, в столице опер заметил строительство храмов в свою честь. Не стал вмешиваться, пусть делают что хотят. Он принципиально не лез в дела религий, тут дело тонкое и силой нельзя насаждать свое вероучение – это его твердое убеждение.

Утро выдалось настолько свежим и бодрящим, что девчонки поплотнее кутались в меховые накидки, да и сам Пашка включил комбез «Хамелеон» на подогрев. Туман, клубившийся среди деревьев, нехотя рассеивался под яркими лучами солнца, поднимаясь по отрогам гор выше, к вершинам. Амазонок, сгрудившихся у скалы, опер отогнал в сторону на безопасное расстояние. Вблизи скала производила монументальное впечатление – основание покрыто зеленым лишайником, высота не менее пятнадцати метров – здоровенная, зараза. Но нет таких крепостей, которые не могли бы разрушить большевики, – именно с такой мыслью потирал ладошки Чернота, примериваясь к преграде. Сосредоточился, напрягся и Силой, доставшейся от предка Создателя, принялся сворачивать пространство перед собой. Скала размером с пятиэтажный дом стала терять очертания, превращаясь в подобие каменного шара. Обойдя его с тыльной стороны, попробовал старый фокус с уменьшением веса каменюки, но облом‑с. Пришлось звать амазонок, те с писком принялись помогать – некоторые предусмотрительно прихватили несколько толстых жердин. Дело пошло, и через несколько минут сопения, пыхтения и матерков Великого Отца шарик, сдвинувшись с места, покатился вниз по склону, ломая и круша встреченные деревья. Приказав девушкам отойти от пещеры на пятьсот шагов, Пашка прихватил парочку факелов и отправился внутрь. Медальон магической защиты активировал на всякий случай и снял с предохранителя карабин. Пещера искусственного происхождения, видно с первого взгляда, – стенки оплавленные, на полу – мелкий слой песка вперемешку с пылью. Проход метров через двадцать привел в большой зал, тот оказался заставлен предметами и приборами непонятного назначения. Обойдя помещение вдоль и поперек, опер искомого не обнаружил и лишь после тщательного обследования узрел боковой проход. Пройдя в аккуратно проплавленную пещеру, понял – нашел. На каменном постаменте лежала прозрачная капсула, наполненная каким‑то полупрозрачным гелем. К капсуле подходили бесчисленные трубки, змеями вившиеся по полу. Внутри капсулы находилось тело Создателя, вернее – Создательницы. Рост – не менее трех метров, сложена пропорционально. Что это Создательница, Пашка не сомневался – насмотрелся изображений, предоставляемых Искусственным Разумом на планете Хана. Подойдя поближе, не мог удержаться от матерного боцманского загиба – Создательница была гермафродитом, то есть двуполой.

– Вот откуда ненависть к мужчинам, сука драная решила создать общество под себя, извращенка …ева.

Не решаясь стрелять из карабина (вдруг потолок обвалится), вытащил меч и рубанул по капсуле. Удачно попал – на пол вместе с куском капсулы и гелем выкатилась отрубленная голова Создательницы. Порубив трубки и шланги, с чувством выполненного долга выкатился из чертога смерти. В большом зале захотелось помародерничать. Жаба не давила, нет, а вот маленький хомячок присутствовал. Злата‑серебра не обнаружил, зато нашел два кофра из неизвестного металла, наполненные драгоценными камнями. Размеры камней впечатляли – от грецкого ореха и до теннисного мяча. В каждом кофре ведра по два.

– Не зря мотались, – повеселел Чернота, – с паршивой овцы хоть чего‑нибудь.

При помощи антигравитации легкие, что пушинки, кофры поплыли впереди него по направленному проходу. Отправив бойцов тащить сундуки с камнями в лагерь, Пашка приготовил связку гранат и взорвал их недалеко от входа. Внутри ахнуло, дрогнула земля, и последнее прибежище Светлой Матери перестало существовать. В пещере случился обвал, запечатавший ее навечно.

* * *

На летней террасе Пашка с Альвхейд пили какую‑то местную бурду под названием чай, изредка поглядывая на плац, там амазонки упражнялись с мечами. Довольно примитивно, по мнению опера. Нарисовалась Дата с надоевшей просьбой показать новые приемы, словом, провести мастер‑класс. До этой поры Пашка отбрехивался, не хотел учить девчонок. Занятие зряшное и бесперспективное. Его твердая позиция: армия – дело мужское, неча в ней бабам делать. Но тут на него насели с двух сторон, запели в уши, и через некоторое время Великий Отец сдался.

– Мне деревянный меч, амазонки со своим оружием. Супротив меня выступают все воительницы, кроме часовых и охраны.

Глянуть на небывалое зрелище собрался весь народ, обитающий в замке, – развлечений‑то мало.

– Девушки, – обратился он к рядам амазонок, – у меня одно условие. Воительнице, коснувшейся меня мечом, – золотой, а если я кого приложу деревяшкой, выходить из боя немедля.

Среди девушек пронесся азартный шепоток – ишь, как глазенки загорелись. Четыреста воительниц, не соблюдая строя и порядка, неорганизованной толпой ринулись на Великого Отца, подбадривая себя криками.

– Ну держитесь, девочки‑припевочки!

Чернота буквально размазался в воздухе, послышались шлепки. Опер с невероятной скоростью обрабатывал деревяшкой филейные части амазонок. Вскоре половина из них оказалась за границами плаца с багровыми полосами на попах. Злились, конечно, неимоверно, а куда деваться – уговор есть уговор. Оставшимся тоже не повезло, через пять минут признали поражение. Альвхейд, впервые видевшую работу опера с мечом против такой массы бойцов, настолько поразило зрелище, что она долго не могла закрыть рот от удивления. Подумав, пришла она к выводу, что потому Паша и Великий Отец, превосходящий обычного человека во всем, а его чудеса… Одни полеты в воздухе чего стоят.

За ужином царица была необычно молчалива и печальна. Пашка, решивший сегодня объявить о скором уходе, осекся и поинтересовался, в чем причина плохого настроения.

– Ах, дорогой, у меня камень на душе, через неделю возле Драконьей горы опять придется отдать пятьдесят младенцев крылатому чудовищу.

– Какие чудовища, какие младенцы? – вскричал Чернота.

Царица поведала:

– Вот уже без малого вторую тысячу лет альвы платят дань младенцами дракону.

– Да вы, девочки, совсем ох… обалдели, давно бы уничтожили людоеда!

– Пробовали, от прежнего Ханара один пепел остался. Дракона не берут мечи и стрелы, шкура непробиваемая.

– Все‑то у вас не слава богу, придется мне задержаться с отъездом, – пробурчал Пашка, увлекая Альвхейд в спальню.

Через день Великий Отец с Датой на лошадках исчезли в межпространственном переходе. В этот раз портал сработал некачественно, и они очутились за четыре дневных перехода от города Ханар. Благо предусмотрительная царица приказала служанкам набить торока провизией. Подгоняя конный транспорт насколько возможно, к исходу четвертого дня очутились у ворот города. Успели вовремя. Старшина уже приказал готовить малышей на заклание. Великий Отец имел с ней короткую беседу, после чего дали отбой по невинным малюткам, а сам Паша отдыхал с Датой до следующего утра в доме городского начальства. Девушка, донельзя довольная бурной ночью, приготовив завтрак, долго любовалась мужественным лицом спящего Великого Отца. Городские власти во главе со старейшиной пытались отговорить Пашку от рискованного дела. Дескать, дракон настолько огромен и так далеко плюется огнем, что победить его практически нет возможности.

– Ну это мы поглядим, кто кого, – резюмировал опер. – Дайте нам проводника, дабы не плутать у горы.

Вскоре трое всадников выехали из города. Каменистая дорога сначала вилась вдоль полей, затем пошли перелески. Вдали виднелась синева настоящего леса. К месту добрались часа через три. Перед деревьями раскинулся пестрый от цветов эдакий альпийский луг. Ближе к деревьям виднелось возвышение из десятка грубо отесанных гранитных плит.

– Вот сюда мы и ложим ребеночков, – севшим голосом доложила горожанка. – Обычно дракон прилетает в обед.

– Угу, спасибо, милая, за информацию. А теперь, девочки, отъезжайте на километр и ждите на краю луга. И не возражать, – бросил он Дате.

– Как скажешь, Великий Отец. – Амазонка развернула лошадь и устремилась за проводницей.

Пашка удалился от плит метров за двадцать, спрыгнул с коня и принялся за инвентаризацию арсенала. Появилась у него одна мысль, как уничтожить злодея крылатого без применения Силы, но сначала нужно увидеть противника, так сказать, в натуре, потому как словесное описание полной картины не давало. Пашка посмотрел по сторонам и, приметив вдали одиноко стоящее дерево, удовлетворенно хмыкнул. Подъехав, вогнал бронзовый костыль в землю, затем привязал длинный повод к верхнему кольцу. Лошадка в тени кроны оказалась малозаметна. Со стороны горы послышалось мощное хлопанье.

– Ага, летающая тварь пожаловала, ну пойдем встретим. – И опер не спеша двинулся вперед.

Над плитами завис дракон, махнув пару раз крыльями, приземлился, царапая камень когтями.

– Здоровенная зверюга, мать его ети, – восхитился Чернота. – Навскидку поболее двадцати пяти метров в длину вместе с хвостом.

Темно‑бурая туша опиралась на две мощные короткие лапы с весьма внушительными когтями, голову украшал костяной гребень. Сама башка размером с мини‑грузовичок сидела на толстой недлинной шее, зеленые глаза с вертикальным зрачком зло осматривали местность.

Чернота, дойдя до определенной отметки, встал и выдал супостату пару матерных фраз. Затем отстегнул от пояса гранату, выдернул чеку и, мысленно произнеся цифру двадцать один, с криком: «Лови подарок, гость незваный!» – швырнул ее, метясь в нос дракону. Как и рассчитывал опер, тот рефлекторно открыл пасть, усеянную нехилыми зубами, и сцапал гостинец, звучно захлопнув челюсти. Спустя секунду граната рванула, один глаз дракона вылетел напрочь, из глазницы потекла голубая кровь. Туша зашаталась, а затем с громким гулом ухнула в траву. Пашка, издав клич команчей, заспешил к поверженному врагу за трофеями. Отрубив несколько когтей с лап, принялся за клыки. Тут‑то его и накрыло чувство опасности, он поднял голову и увидел, что со стороны гор пикирует второй дракон. Эта зараза еще в воздухе стала плеваться факелами огня.

– Не, нам такой хоккей не нужен.

Опер, сорвав с плеча карабин, стал с упреждением стрелять в низко летящую цель.

«Слабоватое ружьишко, жаль, гранатомета нет», – подумалось Пашке, порскнувшему в портал. Очутившись за полкилометра от атакующей твари, сосредоточился, пропуская Силу через себя, и на выдохе запустил навстречу дракону плоско свернувшуюся часть пространства. Невидимый срез рассек летящую тушу пополам. Останки упали на луг, паря внутренностями. Пашка устало опустился на землю, положив рядом карабин. По вбитому правилу машинально заменил пустой магазин на полный. Вскоре прискакали Дата с проводницей. Началось восторженное девичье щебетание, охи‑ахи, пока опер не пресек это дело.

– Хватит трещать, сороки. Дата, доставай снедь, обедать будем. Восстановим калории.

Во время трапезы его посетила вполне здравая мысль – если это были самец с самкой, то могут быть драконята. Значит, нужно доводить дело до конца.

– Объявляю приказ по гарнизону – бдить и ждать меня. – Великий Отец благодушно похлопал себя по животу и исчез.

Чернота с высадкой на седловину Драконьей горы промахнулся самую малость – при выходе из портала ступил не на тот камень. Обломок скалы под ним, когда он вышел из портала, внезапно стал съезжать вниз, пришлось срочно включать левитацию. Один камушек спровоцировал горный обвал. Пашка поежился, наблюдая с высоты неуправляемый процесс камнепада.

– Ненавижу горы, не мое это.

Поозиравшись вокруг, принялся нарезать круги и спустя короткое время заметил с северной стороны подходящую площадку и черную дыру пещеры. На площадке смердело и валялись непонятно чьи кости. Сняв с предохранителя карабин, опер включил истинное зрение – темнота в пещере отступила. Пройдя широким лазом, очутился в большой пещере, в дальнем углу которой посверкивали чьи‑то желтые глаза. Приблизившись, опер обнаружил дракона‑подростка, зло щелкавшего челюстями. Если кто‑то из сердобольной публики пустил бы слюну от умиления: «уй, какие мы маленькие, суси‑пуси» – и сделал бы козу, то наш герой не таковский. Тут не до сантиментов. Младенцев жрал? Жрал. Тогда не обессудь. Пашка с чистой совестью засадил в дракошу четыре картечных выстрела, превращая того в кучу перемолотого мяса. После чего контролька, пятый выстрел, который разнес остаток головы напрочь. Отрезав на сувенир небольшую лапку, выбрался наружу. Методом левитации спустился вниз к амазонкам.

– Все, девушки, дело сделано. Вы, – ткнул он пальцем в сторону горожанки, – отправляетесь в город. Ну а мы с тобой – в столицу.

Загрузив трофеи в рюкзак, разъехались в разные стороны. Из портала вышли в предместьях Тронхайма. Дата, ехавшая позади Великого Отца, завороженно смотрела ему в спину.

– Воистину святой человек. Ведь что сотворил – завалил целую драконью семью, а держится – вроде ничего особенного не сделал. Другой на его месте надулся бы, как индюк, да через губу разговаривал, причем не за победу над драконами, об этом речь не идет, а просто за участие в драке. – До Даты стало доходить, что она и ее подруги войдут в историю Северного царства как особы, приближенные к Великому Отцу, имевшие честь лично с ним общаться. У девушки от полноты чувств защипало в глазах, пришлось сделать несколько глубоких вдохов‑выдохов для приведения себя в порядок. По случаю избавления от драконов‑людоедов царица Альвхейд закатила пир, вот на нем Пашка и обрадовал властительницу – завтра, дескать, ухожу, но скоро буду. Северные народы скупы на эмоции, только здесь без слез не обошлось. Чернота, успокаивая царицу, гладил ее по голове, по спине и даже по попе – ничего не помогало. Хлюпанье носом не прекращалось. Пришлось принять радикальные меры – утащить в спальню на руках и заняться с Альвхейд ураганным сексом. Слезы вмиг высохли, не до них. Жизнь девушки вновь наполнилась смыслом. Утром Пашка не стал ее будить – исчез по‑английски, не прощаясь. На столике у ложа остались лежать два драконьих когтя, а на полу – здоровенный страшенный клык. Прежде чем достичь межмирового портала, Пашке пришлось прыгать два раза – отчего‑то сбивалась настройка. Вздохнул облегченно, когда увидел знакомое ущелье, куда и направился неспешной рысцой. Возле знакомой скалы спешился, несколько минут пялился на спокойную лошадку: «Балбес, на кой хрен животину сюда пер? Придется с собой брать, иначе сожрет зверье».

Активировав на всякий случай артефакт, шагнул в открывшийся портал, таща за собой слабо упирающуюся лошадь. Шаг, другой – и здравствуй, родная База. Что характерно, ни встречающих, ни провожающих, ни цветов, ни оркестра, так и чапали на пару по пустынному широкому коридору. Выйдя из здания, Пашка вздохнул полной грудью.

– До чего хорош воздух родины, ну почти родины.

Боковым зрением уловил изменение ландшафта.

– Ого, исчезла башня умников‑ученых, неужели подорвали?

Вот уж кто отмороженный на всю голову, опасался и не любил Чернота ученую братию. Пока тащился к своему коттеджу, заметил некоторые перемены – появились новые здания да народу прибавилось.

– Интересно. Сколько здесь прошло времени?

Глава третья

По кабинету плыл одурманивающий запах кофе – Пашку принимал старый Мозес, Архангелов находился в командировке.

– Пять лет… – прошептал ошарашенный опер.

– Пять лет и три месяца, Пашенька, – подтвердил Мозес.

– Нет, я знал, конечно, что на Цебусе время течет медленнее, но не до такой же степени, – возмущался Пашка.

– А чем ты, собственно недоволен? Боевые тебе исправно капали на счет, отпуска накопилось полтора года.

– О чем вы судачите? – вскипел Пашка. – Мои родные не видели меня столько лет, сыновья отца забыли. В герцогстве, поди, разор?

Опер‑мечник не выдержал и забегал по кабинету.

– Сядь, не дергайся, все у тебя дома в порядке, твои бабы уже надоели на Базе. В год по несколько раз являлись. Лариса, коньячку нам с лимончиком, – прокашлял в амулет связи Мозес.

Выпив по рюмке, замглавы Ордена Хранителей Равновесия углубился в рапорт, составленный Пашкой накануне. Похмыкал, почесал затылок и уставился невидящими глазами в потолок, непонятно о чем размышляя. Очнувшись, довольно осклабился:

– Можешь идти в отпуск, Пашенька, со спокойной душой, хорошо поработал.

Чернота, однако, не проявил бурной радости по поводу предстоящего долгого отдыха. Горестно вздохнув, поделился:

– Обратно мне надо, там еще Южное царство неокученное осталось.

– Павел, я не могу препятствовать продолжению операции, но мой тебе совет – отдохни пару месяцев. Своих навести, приведи дела в порядок, а потом двигай на Цебус.

Пашка согласно покивал головой и заметил:

– В этот раз возьму с собой молодых мужиков тыщи две‑три, иначе операцию не вытянуть.

– Паша, делай, что считаешь нужным, Орден даже подъемные оплатит твоим людям.

Посидев с полчаса и обсудив кое‑какие детали, стали прощаться. Уже у двери Пашка, обернувшись, посетовал:

– Извините, в этот раз без трофеев. Сейчас сувениры занесу, в приемной оставил.

Спустя минуту он с грохотом опустил на дубовый стол объемистый брезентовый сверток. Мозес озадаченно уставился на презент. Когда на свет божий появились четыре драконьих клыка и несколько когтей, у старого мага перехватило дыхание. Выпив из горла остатки коньяка, он просипел:

– Это то, что я думаю?

– Не знаю, о чем вы думаете, но перед вами драконьи зубки, – растерянно сказал Пашка.

– О, Единый Творец, – заорал вдруг Мозес во всю глотку. – Неуч, да твоему сувениру цены нет. Ты хоть знаешь, что драконьи зубы у магов‑алхимиков идут по весу бриллиантов?

От неожиданности Чернота хлопнулся в кресло. Конечно, как он мог забыть о долбаной магии.

– Тьфу ты, совсем плохой стал, а все бабы. Амазонки кому хочешь голову задурят.

– К твоему сведению, за последнюю тысячу лет впервые такой трофей притаскивают. Лариса, срочно еще пару бутылок, надо обмыть такое дело. Надеюсь, ты не возражаешь?

Пашка со вздохом дунул в пустой коньячный бокал – видимо, сегодня он в герцогство не попадет.

* * *

Малая родина, планета Хана, встретила Пашку веселым весенним дождичком. Портал перенес за два километра от замка, на краю небольшой рощи. Пришпорив одра, понесся вперед. У главных ворот опера тормознули два незнакомых стражника расхристанного вида.

– Куды прешь, по какой такой надобности?

Чернота пребывал в благостном настроении, не стал устраивать скандал, попытался мирно разрулить намечающийся конфликт.

– Вы чего, мужики, охренели, хозяина в дом не пущаете?

– Хто хозяин? Т‑т‑ты? Га‑га‑га. – Стражники зашлись хохотом, уронив алебарды на брусчатку. – Иди отсель, бродяга. Наш герцог д’Лоредан – ого‑го, ростом с башню, непобедимый воин.

– Молоньи мечет, – подхватил второй рыжий стражник.

Пашка обозлился не от того, что его не признали и не пропускают, а от вида самих стражников. От того, как плохо тащат службу. Вырубив обоих тычками в шею, для чего пришлось спешиться, вошел во двор замка. Навстречу уже неслись солдаты из караулки с обнаженными мечами. Не дожидаясь побоища, гаркнул:

– Вы на кого меч подняли, мудаки? Живо побежали за капитаном.

Среди стражников объявился капитан, и, как на грех, из новеньких. Облом‑с.

– Капитан, пригласите сюда мою жену Беату. Быстро, время пошло.

Капитан Баруда оказался в нелегком положении. Если незнакомец действительно герцог д’Лоредан, то следовало бежать за герцогиней со скоростью поросячьего визга, а если самозванец…

Баруда, потерзав свою шевелюру под шлемом, наконец, принял решение:

– Ребята, стерегите его, а я пошел.

По прошествии короткого времени на крыльце образовалась беспорядочная толпа, из которой раздался крик:

– Паша!

Опер, он же герцог Паша Черный д’Лоредан, перепрыгнув через кольцо стражников, исчез и объявился среди челяди, которую грубо раскидал. Подхватив на руки Беату, поспешил с ней на второй этаж. От брызг холодной воды жена пришла в себя, распахнув чудные глаза.

– Любимый, наконец ты вернулся. Мы так долго тебя ждали. – И маленькая слезинка скатилась вниз по виску.

Беата выглядела столь беззащитной, что у Пашки сдавило горло. Молча расцеловав милое лицо, лег рядом, прижав к себе дорогое существо. Справившись с волнением, спросил:

– Где сынок, что с ним?

– Все хорошо, муж мой, он в школе, на Земле.

Герцогиня вдруг вскинулась:

– Да что же я лежу, – и принялась молниеносно раздевать мужа.

Из кровати они в тот день не выбрались – любили друг друга страстно и самозабвенно. Потом, конечно, было корыто горячей воды, обед и ужин подавали в спальню. Беата с непритворным рычанием набрасывалась на Пашку, стремясь компенсировать столь долгое плотское воздержание. Ночью, охрипнув от собственных стонов и чувствуя себя счастливой, наконец заснула. Пашка с некоторым изумлением поглядывал на любимую женушку, досель не проявлявшую столь дикого темперамента. А впереди предстоит свидание с Мелой – императрицей Тарагона, – та еще штучка. Хорошо, магический артефакт спасает. Опер рефлекторно прикоснулся к кольцу, надетому на основание мужской гордости.

– Все, спать, завтра навалится куча дел, но сначала разобраться с гарнизоном. – Тот факт, что от стражников на воротах несло свежим перегаром, его взбесил.

«Преподам вам урок армейской дисциплины, будете у меня сапоги через голову обувать», – с такими благостными мыслями герцог и уснул с легкой улыбкой на лице. Утром, не будя Беату, Пашка оделся и выскользнул из спальни. Удовлетворившись на кухне куском пирога с зайчатиной и запив бокалом белого вина, отправился в казарму. Увиденный бедлам привел его в крайнее раздражение. Грязь, прелая солома на полу – сплошная антисанитария. Часть солдат занималась сранья пьянством, черпая кружками из пузатого бочонка пиво, другие играли в кости, а некоторые спали, не обращая внимания на общий галдеж.

– Встать всем, построиться на плацу. Капитана ко мне, – гаркнул Пашка.

Немая картина – служивые замерли в нелепых позах. Чернота, выйдя на плац, демонстративно посматривал на часы. Через долгих десять минут гарнизон выстроился перед ним в шеренгу, но в каком виде! Полуодетые и расхристанные, с заспанными рожами, один боец вообще стоял босиком, поджимая поочередно стынущие ступни. Его опер выгнал в казарму обуться. Прибежал капитан Баруда, жующий на ходу.

– И это называется воинство? Да маму вашу через коромысло, сброд, а не солдаты!

Вызванный главный тюремщик, он же надзиратель, выдал двум нерадивым солдатам (первыми встретившими герцога) и капитану по десять плетей. Остальных воинов, предварительно обматерив, Пашка услал в казарму наводить порядок.

– Быть на плацу через час, – коротко бросил он и отправился в трапезную.

Беата, весело сверкая озорными глазами, принялась обихаживать мужа, подкладывая самые лакомые кусочки.

– Погодь, милая, объясни для начала, куда делся старый капитан? Почему стражники в таком непотребном виде?

Жена, резко опечалившись, поведала:

– Полтора года назад капитан и двадцать семь воинов погибли в случайной стычке с наемниками. Сцепились в трактире в нашем городке. Небольшая война приключилась – отряд наемников, остановившийся на постой, насчитывал семьдесят пять человек. Много наших солдат полегло, у наемников кроме луков и арбалеты были. Почти половина стражи полегла, – вздохнула Беата.

– Да, дела тут у вас творятся, – покачал головой Чернота. – А что мои друзья‑товарищи? Живы, здоровы?

Беата, положив руки на скатерть, отрапортовала:

– Ливэн теперь первый министр, Орест – военный министр, да, ты знаешь, он ведь женился год назад. Жена – герцогиня Ирэна Кибела д’Радис. У Пако в семействе прибавление – второй мальчик родился. А Гидо удалился от дел в свой родовой замок, сущий затворник. Говорят, попивает сильно.

Спустя час наличные вооруженные силы (сто двенадцать бойцов), сопя и пыхтя, нарезали круги вокруг замка. Герцог с площадки донжона подбадривал спотыкающихся зольдатиков криками одобрения. Опер решил проверить заодно и состояние артиллерии, раз уж забрался на верхотуру. Увиденное безобразие расстроило. Дула в пушках заросли паутиной, механизмы неухоженные, кое‑где пятна ржавчины. Герцог д’Лоредан с нехорошей улыбкой спустился с башни и направился в арсенал. Тридцать две пищали пребывали в столь запущенном состоянии, что создавалось впечатление, из них вообще не стреляли. Холодное оружие – мечи, копья и доспехи – лежало кучами, покрытое пылью.

Потное и изможденное воинство вновь выстроилось на плацу.

– Пищальники и канониры, два шага вперед, – скомандовал Пашка. – Войтек, – обратился он к тюремщику, – каждому по пять плетей. После наказания чистить пушки и оружие. Баруда, вы понижаетесь на одно звание, отныне вы лейтенант. В арсенале навести порядок, учения и тренировочные бои каждый день.

Напоследок Чернота гаркнул:

– Быстро разбежались и принялись за работу, сучьи дети.

Бойцы порскнули с плаца, что тараканы, почувствовав герцогскую руку. Дальнейшим обходом замковых укреплений остался доволен – ничего не сыпется.

– Пора на обед. – и Пашка через боковую дверь направился в трапезную.

За десять дней, проведенных в герцогстве, зашугал солдатиков до икоты, устроил три раза пушечные стрельбы, гоняя канониров, и пару раз довел Беату до обмороков при отдаче супружеского долга. В конце концов дорогая супруга намекнула, что пора, дескать, муженьку навестить старых друзей.

– Да и государыня, поди, заждалась, – фыркнула женушка.

Пашка с непроницаемым лицом согласился с ее доводами и через день покинул замок. До столицы добрался испытанным способом, через портал.

Город приятно удивил – разросся, похорошел, много новых красивых зданий. Все говорило о хорошем достатке. Его смирная лошадка степенно перебирала копытами, давая возможность седоку оглядеться. По широким улицам катили коляски и фаэтоны, рысачили конные гвардейцы, на рынок тащили свои тележки зеленщики. Народ с утра спешил по своим делам – лица в большинстве своем спокойные, уверенные. Обычная городская суета. Несмотря на медленную иноходь лошадки, вскоре Чернота очутился перед главными воротами императорского дворца. Здесь его пропустили без разговоров, тормознули непосредственно у самого центрального здания. Десятка гвардейцев во главе с капралом встала на пути. Капрал, здоровенный дядя в узковатом камзоле, вежливо поинтересовался личностью непрошеного посетителя. Пашка представился – капрал сделался еще вежливее, но остался непреклонным.

– Императрица принимает только по пятницам, запишитесь в канцелярии.

Герцог д’Лоредан попал в дурацкое положение.

– Где у вас конюшни? – поинтересовался он.

Ему показали.

Устроив кобылку на постой и кинув конюху пару серебряных монет, опер из какого‑то закутка перенесся в сам дворец, а именно в рабочий кабинет императрицы. Удачно попал, Мела сидела за столом и просматривала бумаги, кои высокой стопкой высились у нее по правую руку.

Пашка бесшумно пересек кабинет и сел в кресло неподалеку. Некоторое время с удовольствием рассматривал красавицу. Она ничуть не изменилась, все так же ослепительно хороша, разве что добавилось немного суровости и усталости во взгляде. Ну так государство вести – не воробьям фигушки показывать. Вдоволь налюбовавшись, деликатно кашлянул. Государыня недовольно зыркнула затуманенными очами:

– Кто там смеет отрывать меня от важных государственных дел?

Минута непонимания, потом звонкий визг, миг – и Мела на его коленях.

– Пашенька, дорогой мой, наконец‑то вернулся!

Молодая женщина, плача и смеясь, обнимала непутевого друга, бормоча нечто бессвязное. Потом чувствительно пхнула несколько раз в бок:

– Пошто пропал надолго, бросил нас бедных, детишки без отцовского пригляда.

Затем, сменив гнев на милость, потащила к потайной дверке, ведущей в спальню.

Упали шторки балдахина, укрывая сладострастную парочку полупрозрачной завесой голубоватого шелка. Не помог Пашке магический артефакт – волшебное кольцо. Мела высосала его досуха, очнулся он под утро, с дрожью вспоминая прошедшую ночь.

– Нет, надо мотать отсель побыстрей, иначе Орден потеряет опера‑мечника, причем в молодом возрасте. – Тем не менее из рук Мелы удалось вырваться только через три дня. Позорно сбежал, оставив на подушке извинительную записку.

Направляясь к Оресту, пребывал в несколько растрепанных чувствах: «Какая муха укусила женщин, ну словно с цепи сорвались. Хоть и не виделись пять лет, но это не повод выжимать последние соки из любимого мужчины».

Он еще от Цебуса не отошел с его амазонками.

Ланса опер нашел в расположении одного из гвардейских полков, чьи казармы находились на окраине города. Военный министр скоренько закончил инспекцию, надавал звездюлей командованию и убыл с Чернотой в свое герцогство. Егоза Ира, превратившаяся в степенную даму, радушно встретила гостя, правда, не удержалась от подколки:

– Вы, наверное, императрицу проведывали, герцог, так с лица осунувшись. Будем откармливать.

Ланс коротко хохотнул.

Пашка, пребывающий в благодушном настроении, даже не стал огрызаться на двусмысленные шуточки. Во время торжественного обеда, данного в честь герцога Паши€ Черного д’Лоредана, ему представили трехлетнего наследника герцогства Офунато, вылитого Ланса. Видно, что Орест в сыне души не чает и им гордится. Спокойный малец с живыми черными глазенками понравился Пашке, о чем он не преминул сообщить довольным родителям. Отдав должное вкусным яствам, опер с хозяином замка удалился в кабинет для приватной беседы. Налив в высокие кубки выдержанного вина, прозорливый Орест поинтересовался:

– Вижу, Паша, у тебя дело ко мне, не просто на огонек заглянул?

– Угадал, Ланс.

Чернота отхлебнул вина и со вздохом отставил бокал.

– Мне нужно две тысячи обученных воинов, физически здоровых, в возрасте до двадцати пяти лет.

Орест слегка поперхнулся:

– Никак войну затеваешь?

– Да нет, все гораздо сложнее. Перед тем как продолжить беседу, поклянись – никому ни слова, даже жене.

– Клянусь.

– Видишь ли, Ланс, я являюсь членом Ордена Хранителей Равновесия, статус опер‑мечник. Орден редко вмешивается в дела цивилизации, лишь в крайних случаях. Вот с таким мне пришлось столкнуться в последней командировке. Мир, в котором я побывал, на грани вымирания, сокращается численность населения.

– Думаешь, две тысячи бойцов поправят дело?

– Я в этом уверен. Всем добровольцам гарантировано дворянство и изрядная оплата в золоте не менее пятисот монет.

Наступило молчание. Немного подумав, Орест выдал:

– В принципе ничего сложного, одно препятствие – нужно высочайшее соизволение императрицы. А вообще, какова задача бойцов?

Пашка криво ухмыльнулся:

– В основном заниматься трахательным процессом, ну и, конечно, участвовать в становлении нормальных вооруженных сил.

– Не понял, что с местными мужиками случилось, повымерли, что ль?

– Там, Ланс, настолько мерзкая история, говорить не хочу. В общем, заправляют делами одни бабы, сам понимаешь, перспектив у такого общества нет.

– Да, действительно, – согласился Орест. – Давай‑ка выпьем за удачу.

Опустошив бокалы, поменяли тему, поговорили о друзьях‑товарищах.

– Кстати, Пако на тебя обижается, ждал все время в гости, а ты так и не удосужился.

– Ланс, я только из командировки, она длилась пять лет. Но к Пако нагряну, вот прямо после тебя.

– Одобряю, нехорошо забывать друзей.

– Слушай, Орест, а что с Гидо? Краем уха слышал, у него не все ладно?

Герцог д’Офунато помрачнел:

– После твоего отъезда он продержался в армии два года, а потом подал прошение об отставке. Гидо служил главным инспектором сухопутных войск, работенка та еще, нервов извел кучу. А после внедрения стрелкового оружия в армии и вовсе пришел в уныние. Заявил мне, что эпоха честного меча закончилась, смотреть на непотребство сил никаких нет, и заперся в своем замке, винище хлещет. Жалко дурака, сопьется напрочь. Чем помочь, ума не приложу.

– Зато я знаю, что ему нужно. Возьму его с собой на Цебус.

– Это что, планета, где бабье царство?

– Совершенно верно.

Усидев кувшин вина и пообщавшись по душам, разошлись на отдых. Следующим утром Пашка порталом отправился к Пако, в герцогство д’Бокэ. Проехав насквозь небольшой уютный городок, Пашка оказался у резиденции старого товарища. Все вокруг говорило о благоденствии и достатке. Замок что игрушка, мощная игрушка. Высокие сверкающие стены, вышколенная стража. Сначала опер не узнал Пако – тот раздобрел, приобрел величественную осанку. Он напоминал добродушного великана на отдыхе.

– Паша, глазам своим не верю, позволь обнять тебя, друг мой!

От искренних объятий у Черноты затрещали ребра. Они долго хлопали друг друга по плечам, довольные встречей. Пако громким рыком позвал мажордома и бросил короткое распоряжение.

– Пойдем познакомлю с семейством, ну жену мою помнишь, конечно, а вот сыновей моих ты не видел.

В большом светлом зале мужчин встретила хозяйка Ида, в девичестве Леман. Она ничуть не изменилась, расцвела еще больше – материнство пошло ей на пользу. На руках герцогиня баюкала малыша, завернутого в красное атласное одеяльце. Рядом на ковре – мальчонка лет пяти сосредоточенно строил из кубиков непонятное сооружение.

– Вот, Паша, мой старшенький, твой тезка. Назван в твою честь, а младшенький – Ланс.

– Спасибо, Пако. Здравствуй, Ида, отлично выглядишь! Тебе привет от Беаты.

– Благодарю вас, герцог, жаль, что вы прибыли без жены, но все равно я очень рада. Муж часто вспоминает своих боевых товарищей.

Разговор прервал мажордом:

– Ваше Сиятельство, обед подан, стол накрыт.

Большой круглый стол оказался заставлен блюдами и кувшинами. Чего тут только не было – парная оленина, усыпанная зеленью, дичь жареная, заливное из рыбы, зайчатина запеченная и целый поросенок на длинном подносе. На Пашкин взгляд, поданной снеди хватило бы на половину гарнизона замка.

– Пако, никак, ты стал чревоугодником?

– А чего тут есть? До вечера, глядишь, управимся. Время позволяет.

– Ну вы даете, ребята, – пробормотал опер, хватая нож и вилку.

Часа через два Пашка, отвалившись от стола, решительно заявил протест и, поддерживаемый слугами, с осоловелым видом отправился в гостевую комнату. Пашка выдержал гостевание у хлебосольных хозяев еще один день и, несмотря на уговоры, распрощался, предварительно уточнив координаты герцогства Мезьер. Владения Гидо находились на западе страны, недалеко от моря. Прибыв на место, Чернота ощутил перемену климата – воздух был пропитан морем, а далеко у горизонта кружили чайки. Зеленый пейзаж разбавляли одинокие скалы и холмы, песчаная дорога, вившаяся змеей, вела к замку. Вскоре он пересек широкий подъемный мост и очутился у открытых ворот. Три стражника в блестящих латах с копьями в руках притормозили одинокого всадника. Услышав, кто перед ними, почтительно поприветствовали. Один из них хотел сорваться и предупредить герцога д’Мезьера о прибытии столь важной особы, но Пашка его остановил:

– Пусть для Гидо будет сюрпризом мое появление.

– Как скажете, Ваше Сиятельство. – Стражники освободили дорогу, подняв копья вверх.

С плаца, находившегося на заднем дворе, доносились звон мечей и азартные крики. Бросив поводья подбежавшему слуге, опер подался на поиски Гидо. Его он обнаружил азартно машущим двумя мечами в окружении шестерых молодых воинов. Схватка была в самом разгаре. Пашка с удивлением понял, что мечи боевые – трое солдат со свежими порезами и царапинами стояли в сторонке, азартно болея за своих товарищей. Но больше всего опера поразил Гидо, герцог д’Мезьер, находившийся в прекрасной спортивной форме. На обнаженном торсе без капли лишнего жира перекатывались рельефные мускулы. Заметив чужое присутствие, герцог прекратил бой. Чернота смотрел во все глаза – волевое лицо не постарело, наоборот, несколько помолодело.

– Друг мой, тебя ли я вижу? Позволь обнять по старой памяти.

Искренние объятия, несколько бессвязный разговор закончился предложением хозяина сходить в баню. Попарившись и помывшись, сидели расслабленно в комнате отдыха, попивая холодный квасок.

– Паша, признайся честно, наверное, ожидал увидеть старую развалину с трясущимися руками и сизым носом? Да, друг мой, была черная полоса в моей жизни. Когда наша несравненная герцогиня Мела‑Элеонора д’Сагредо стала императрицей и одарила нас высокими титулами и чинами, не поверишь, думал, попал в сказку. Но все хорошее когда‑нибудь заканчивается, стал я главным министром иностранных дел и главным инспектором Вооруженных сил страны. Конечно, ты скажешь, что бывшему наемнику несказанно повезло, и будешь прав. Это с одной стороны, а с другой… – Герцог с тяжким вздохом отставил пустую кружку. – Придворные интриги, кляузы, доносы – такое омерзительное болото, тьфу. Спустя некоторое время до меня дошло, что я попал по‑крупному. Последней каплей стало перевооружение армии огнестрельным оружием. Когда какой‑то юнец безусый заваливает с двухсот шагов классного мечника, разве это честно, да и вообще. – Гидо помолчал, поиграл желваками. – Все понимаю, процесс не стоит на месте, но смириться не мог, вот и подал в отставку. Попил с тоски у себя в замке, потом бросил – вином горе не зальешь.

Конец ознакомительного фрагмента – скачать книгу легально

[1] Жок – нет (тюркск.).