Крис Тейлор

Как «Звездные войны» покорили Вселенную. История создания легендарной киносаги

 

 

 

Предисловие ко второму изданию

 

Йода говорит: «В движении всегда будущее». Но прошлое тоже в движении.

Пабло Хидальго, сюжетная группа студии Lucasfilm

 

Я впервые столкнулся с историей, которую мы зовем «Звездные войны», будучи еще ребенком в 1978 году. Она была захватывающей, интерактивной, запоминающейся; а еще она была на обратной стороне коробки с овсяными хлопьями, а не в кино.

Мой маленький городок на северо‑востоке Англии испытывал экономические трудности. Потеряв последнюю угольную шахту, город с трудом мог предложить своим жителям работу, не говоря уже о кинотеатре. Я рос, практически не зная о существовании кино. Вокруг меня были комиксы и телевидение, особенно дневные повторы старого киносериала «Флэш Гордон покоряет вселенную».

Я смутно помню постеры на стене класса: золотой человек и голубое ведро на пустынной планете. Это был поразительный образ, и я помню ощущение, будто стою на пороге чего‑то волшебного. Вскоре после этого на коробке с хлопьями во время завтрака я увидел картинку палубы «небольшого галактического корвета», о котором было сказано, что он «безнадежно пытается обогнать огромный Имперский линкор зловещего Дарта Вейдера, Темного лорда Ситхов».

Внутри упаковки был листок с переводными картинками, изображавшими: золотого человека, синее ведро, женщину в белом с бубликами на голове и пистолетом, похожих на скелетов солдат, их преследующих, и фигуру в черном плаще, которая могла быть только Темным лордом Ситхов. «Устройте собственные «Звездные войны» на этом великом поле боя», – предлагала коробка.

Конечно, это привлекло интерес пятилетнего ребенка в то утро – и в последующие четыре недели галактических пейзажей на коробках с хлопьями. Сколько миллионов из нас участвовали в «Звездных войнах» на великом поле боя нашего воображения – еще до того, как посмотрели фильм?

В этой книге вы найдете истории многих людей, сражавшихся в собственных «Звездных войнах». Первый среди них, конечно, сам Создатель – Джордж Лукас, – который сражался, чтобы претворить в жизнь свое видение на великих полях боя культуры XX и XXI веков: не только в кино, но и на страницах книг, комиксов, экране телевизора, в видеоиграх, окне браузера и в телефоне.

«Звездные войны», как мы увидим, с самого начала были мультимедийной франшизой. Так что книга эта не только для киноманов. И это не биография Лукаса – их более чем достаточно, особенно с точки зрения этого, как известно, очень скромного человека.

Скорее, это биография того, что, по словам Лукаса, «подкрадывалось, хватало меня и швыряло через всю комнату», каждый раз, как он считал, что избавился от него. Подобно призрачному чудовищу из Ида в любимом фильме детства Лукаса «Запретная планета», эта сущность стала неподконтрольна воле создателя. И стала захватывать многих, многих из нас.

От хардкорных фанатов, собирающихся в легионы штурмовиков или провозглашающих себя Джедаями, до зрителя, впервые увидевшего ролик «Пробуждения силы» на YouTube, «Звездные войны» по‑прежнему хватают нас и швыряют через всю комнату. Только на этот раз они это делают при поддержке самой большой медиаимперии в мире.

 

Создавать полную историю франшизы «Звездные войны», особенно когда ее будущее меняется, это словно жонглировать световыми мечами. Ты можешь приблизиться к чему‑то сияющему, но можешь потерять в процессе палец или даже несколько.

Я писал эту книгу в 2013 году, после сделки с Disney, и в то время картина выглядела относительно статичной. Мы знали, что будут новые фильмы, но не могли узнать деталей. (И тому было основание: Джей Джей Абрамс позже сказал, что они с Лоуренсом Кэзданом даже не начали работать над сценарием первого из этих фильмов – «Пробуждение силы» – до ноября 2013 года.)

Затем, в 2014 году, когда книга уже направлялась в печать, все изменилось. Студия Lucasfilm объявила, что десятилетиями создававшиеся по «Звездным войнам» книги, комиксы и игры больше не являются частью официальной хронологии, и тем вонзила кол в сердце моей главы по так называемой расширенной вселенной. Клуб строителей R2 из главы 24 превратился из незначительной детали в дом людей, создающих новую киноверсию всеми любимого дроида.

И лишь после того, как книга ушла в печать, мир узнал следующие имена и названия: Джон Бойега, Дэйзи Ридли, Оскар Айзек, BB‑8, «Пробуждение силы». О них вы прочитаете в новом эпилоге.

Даже устоявшаяся история «Звездных войн» все еще в движении. Некоторые из свидетелей и сейчас представляют мне абсолютно противоположные версии событий – словно я смотрю растянутую до трилогии версию «Расёмона». Два бывших сотрудника кинокомпании 20th Century Fox, прочтя книгу, настаивали, что права на производство сиквела к «Звездным войнам» были у Fox до того, как Алан Лэдд‑младший отдал их в 1979 году. Lucasfilm и Лэдд настаивают, что эти права были переданы в контракте, подписанном в августе 1976 года. В отсутствие этого древнего документа, я склоняюсь к версии Lucasfilm.

Эта книга полна таких сложных решений – чью историю рассказать, и как именно. И, кажется, почти у всех есть своя субъективная точка зрения на этот феномен индустрии развлечений. Продюсер «Звездных войн» Гари Кертц любит рассказывать историю, как он впервые показал фильм во Франции, и критики посчитали его фашистским; потом он отвез его в Италию, где фильм объявили коммунистической сказкой.

Когда я писал книгу, то не намеревался подтвердить или опровергнуть какую‑либо точку зрения, а лишь хотел записать то, что я обнаружил, сделать выводы и обновить, где необходимо, имеющуюся информацию. Я благодарен знающим людям, нашедшим небольшие ошибки в первом издании, – они обнаружат, что это издание исправлено.

Теперь давайте перевернем страницу и начнем рассказ с истории живущего в горах героя, подошедшего к «Звездным войнам» без малейших предрассудков, как могло бы показаться.

Да пребудет Сила с ним и со всеми нами.

 

Крис Тейлор, Беркли май 2015 года

 

 

Предисловие: надежда навахо

 

Джорджу Джеймсу‑старшему было восемьдесят восемь лет, когда я встретил его в июле 2013 года, но в алых лучах заходящего пустынного солнца он казался вневременным. Весь в морщинах, худой, с глубоко посаженными, черными как уголь глазами под ковбойской шляпой, он слегка сутулился из‑за осколка, оставшегося в спине с 1945 года. Джеймс из племени тотшони, части Большого Водяного клана навахо, и был рожден там же, где и живет до сих пор, – в горах близ городка Тсейл в Аризоне. Когда ему было семнадцать, Джеймса призвали в армию, и он стал одним из редчайших солдат Второй мировой войны – радисто‑шифровальщиком. Он был одним из пяти шифровальщиков, участвовавших во взятии острова Иводзима и передавших больше 800 важных сообщений между островом и штабом операции на своем родном языке. Их код было практически невозможно взломать, так как на тот момент во всем мире было меньше 30 людей, знавших язык навахо, за исключением самих индейцев. Вдобавок Джеймс, весивший 75 килограммов, спас жизнь потерявшему сознание рядовому, донеся на себе его 90‑ килограммовое тело до окопа по черному песку Иводзимы. Его спокойствие под огнем неприятеля помогло определить исход этой ужасной битвы и, возможно, всей тихоокеанской кампании. «Если бы не навахо, – сказал майор его дивизиона, – морпехи бы не смогли взять Иводзиму».

Военной истории Джеймса было достаточно, чтобы у меня челюсть валялась на земле при встрече. Но было в нем кое‑что еще, почти столь же невероятное. Джордж Джеймс был первым человеком после года поиска, кто, похоже, не имел ни малейшего представления о фильме, который мы собирались посмотреть: что‑то под названием «Звездные войны».

«Когда я услышал название, я подумал: «Звезды воюют?» – сказал Джеймс, пожимая плечами. – Я в кино не хожу».

В городке Уиндоу‑Рок, штат Аризона, испепеленной солнцем столице навахо, кинотеатра нет с тех пор, как последний закрылся в 2005 году. В Уиндоу‑Рок всего один светофор, есть «Макдональдс», магазин «Все за доллар», пара отелей, огромная естественная каменная арка, давшая название городу, и памятник шифровальщикам. Здесь много экранов, но все они персональные: подростки, уставившиеся в смартфоны на парковке; есть планшеты, телевизоры и Wi‑Fi – Уиндоу‑Рок в этом не отличается от других западных городов XXI века. Но нет ни одного большого экрана, где жители – они называют себя «дине», «навахо» или просто «народ» – могут собраться и разделить целлулоидные грезы.

Но в 2013 году это изменилось. 3 июля первый фильм в истории, дублированный на язык коренных жителей Америки, был показан на огромном экране, закрепленном на борту огромной фуры. Недалеко от города, на шоссе 49, висел единственный плакат, рекламирующий это историческое событие, на билборде посреди прерии, ненадолго ставшей местом проведения самого яркого мероприятия на границе штатов Аризона и Нью‑Мексико. Надпись рядом с постером 1977 года гласила: «Звездные войны». Эпизод IV «Новая надежда» в переводе на навахо».

Я, должно быть, уже миллион раз видел этот постер, но на этом шоссе, оторванный от привычного мира и окруженный столовыми горами, покрытыми кустарником, я почти мог увидеть его свежим взором. Парень в белом держал в поднятой руке какой‑то фонарик, рядом с ним стояла девушка со странной прической и с пистолетом в руках. За ними возвышался гигантский противогаз с мертвыми глазами в самурайском шлеме. Что за странный, должно быть, фильм.

 

Мануэлито Уилер, Директор Национального музея навахо, с моделью экрана, закрепленного на борту фуры, на котором он показал первый фильм на языке навахо: маленькая лента под названием «Звездные войны», храмом которой является его офис.

ФОТО: Крис Тейлор

 

Прямо у въезда в город расположился Национальный музей навахо, который последние три года пытался убедить Lucasfilm принять участие в переводе «Звездных войн». Я сперва не мог понять, почему они так упорствуют, а не выберут другой проект для перевода. Но потом я вошел в кабинет директора музея, Мануэлито Уилера, и увидел там целую полку фигурок Бобы Фетта. Мэнни, как все его называют, огромный мужчина со стоическим выражением лица и проседью в черных, собранных в хвост волосах. Более расслабленного и простого в общении директора музея вам вряд ли посчастливится встретить. Он обращался ко мне «мужик» с нашего первого телефонного разговора. Он сказал, что влюбился в оригинальную трилогию, посмотрев ее на видеокассетах, когда ему было под тридцать. Он не хуже заядлых гиков может цитировать «Звездные войны» (когда я опаздывал на одну из встреч, мы слали друг другу по СМС фразы из сцены атаки на Звезду Смерти: «Держи цель». – «Я не могу маневрировать!» – «Держи цель»).

Уилер может долго и красиво рассказывать о цели кинопоказа, задуманного музеем как способ поддержать и сохранить язык навахо, но он также понимает, что для максимального эффекта кампании к ней надо подходить так же, как и к самим «Звездным войнам», – с яростью, но легкостью.

Проблема сохранения языка навахо серьезна. Родной язык народа, также известный как дине, умирает. Меньше половины из трехсот тысяч навахо могут на нем хоть как‑то говорить, из них менее ста тысяч говорят свободно. Во времена Джорджа Джеймса детей учили английскому в школах резервации, а дома они говорили на дине. Теперь детей учат дине в школе, но дети XXI века не хотят его учить. Зачем, если английский заполняет их смартфоны, планшеты и телеэкраны? «Мы стали всезнайками, – говорит Уилер, – нам надо изменить себя».

Что нужно следующему поколению дине, понял он, это то же, что, по мнению Лукаса, нужно было молодежи семидесятых годов прошлого века: приключения, острые ощущения, борьба добра со злом, сказка, никак не связанная в пространстве и времени со здесь‑и‑сейчас, но при этом основанная на знакомых темах и мифах. История, над которой Лукас трудился годами, во многом была продуктом своего времени и предшествующих эпох, но мечта, которую он запечатлел на пленке, оказалась применимой к любой ситуации. Возможно, у «Звездных войн» была способность вновь сделать дине крутым.

Но разве это не еще одна форма американского культурного империализма, в которой коренное население подчиняется силе Голливуда? У Уилера есть пара слов на этот счет: «Да ладно, мужик». «Звездные войны» – это не Голливуд. Это дитя упрямого и независимого производителя кино из округа Марин, ненавидящего Голливуд, который нанял кучку парней по спецэффектам из контркультурной среды. Вдохновением для злодея этой сказки, Империи, послужила американская армия во Вьетнаме; для эвоков – вьетконговцы, для Императора – президент Никсон. Сказка была очаровательно безвредна, чтобы скрыть этот факт, и теперь каждая сторона любого конфликта на планете, нападает ли она или защищается, видит себя повстанческим Альянсом. Но скрытая основа существовала с того момента, когда Лукас сел писать первый вариант сценария. «Звездные войны» существуют в очень, очень сложном социальном, экономическом и политическом контекстах, – сказал Лукас в 2012 году. – Но, конечно, никто об этом не знал».

Есть еще одна причина, по которой «Звездные войны» ближе навахо, чем другим культурам. «Есть здесь что‑то духовное», – говорит Уилер. Он отмечает, что Джозеф Конрад, гигант глобальной мифологии, был погружен в культуру навахо. Это было предметом первой книги Конрада «Где двое пришли к отцу» (1943), опубликованной за три года до «Героя с тысячью лиц». Если эта книга так сильно повлияла на Джорджа Лукаса, как он говорит, то, по словам Мэнни, «Звездные войны» на навахо замкнут этот круг».

Я спросил Уилера, что подумают о фильме старейшины – в культуре дине пожилые заслуживают особого уважения. Он поднял палец, достал свой айфон и показал мне снимки с показа фильма для участников перевода, закрытого показа, на который он пригласил сто старейшин. Он пролистывал снимки старушек в лазурных и красных платьях. «Это матриархат, – сказал он, – так что, когда на экране появляется принцесса Лея, и она такой важный персонаж, им это понятно». Уилер улыбнулся и показал на свою бабушку: «А еще ей очень понравился Оби‑Ван».

Я был рад за бабушку Уилера, но при этом испытывал сильное разочарование. Он не мог этого знать, но, пригласив старейшин на показ, он практически уничтожил мою последнюю надежду найти кого‑нибудь, кто был поистине невинен касательно «Звездных войн».

 

Дорога, приведшая меня в Уиндоу‑Рок, началась незадолго до тридцать пятой годовщины «Звездных войн» в 2012 году. Во время встречи по обсуждению подготовки к этой дате в Mashable, интернет‑издании, в котором я работал, выяснилось, что один из авторов сайта – журналист Кристин Эриксон – каким‑то образом никогда не видела «Звездных войн». Наша реакция была: «Как ты могла продержаться так долго?» Всю свою жизнь Кристин слышала непонятные фразы, такие как «Да пребудет с тобой Сила» и «Это не те дроиды, что вы ищете». Кристин вспоминала: «Я обычно переспрашивала людей, что они имеют в виду». Реакция ее друзей всегда была чем‑то средним «между фырканьем и смехом».

Знакомство со «Звездными войнами» – или как минимум фильмом 1977 года, породившим достаточно сиквелов, приквелов, телесериалов и других ответвлений, чтобы взорвать мозг, а также оправдать появление книги, которую вы держите в руках, – это неотъемлемая часть современной, пропитанной медиа глобальной культуры. Стыд и позор – наименьшее, ожидающее подобных Кристин. «Люди говорили мне: «Мы больше не можем быть друзьями», – рассказывает старшекурсница Наталья Кочан, умудрившаяся не посмотреть фильм, хотя она учится в альма матер Джорджа Лукаса – Университете Южной Калифорнии.

 

«ЗВЕЗДНЫЕ ВОЙНЫ» СЕГОДНЯ ТАК ЖЕ ВАЖНЫ В ДРУГИХ ЧАСТЯХ СВЕТА, КАК И В АМЕРИКЕ. В ВЕЛИКОБРИТАНИИ ПОПУЛЯРНОЕ РЕАЛИТИ‑ШОУ, В КОТОРОМ ГОСТЯМ ПРЕДЛАГАЮТ СДЕЛАТЬ ЧТО‑ТО, ЧТО, К ИХ СТЫДУ, ОНИ НИКОГДА НЕ ДЕЛАЛИ, НАЗЫВАЕТСЯ «Я НЕ ВИДЕЛ «ЗВЕЗДНЫХ ВОЙН».

 

Я начал замечать, насколько наполнена «Звездными войнами» наша повседневная жизнь – отсылки к ним всплывают в самых неожиданных местах. Я пошел на йогу, учитель описал технику дыхания уджайи: «дышите как Дарт Вейдер». Я отправился в штаб‑квартиру Facebook на пресс‑конференцию по алгоритму, управляющему историями, появляющимися в нашей ленте новостей; ведущий объяснял его, показывая, что Йода и Люк Скайуокер будут видеть одни посты, а Дарт Вейдер и принцесса Лея другие, в зависимости от круга своего общения. Никто в зале и бровью не повел. «Звездные войны» стали единственным киносериалом, сюжет которого в современном обществе допустимо раскрывать. (Вейдер, кстати, отец Люка Скайуокера)

Возможно, этого можно ожидать от штаб‑квартиры Facebook – основатель компании Марк Цукерберг настолько большой поклонник цикла, что даже его бар‑мицва была оформлена в стиле «Звездных войн». Но вам достаточно лишь воспользоваться этими лентами новостей, чтобы увидеть, как часто мемы и отсылки к «Звездным войнам» всплывают в социальных сетях. В момент написания этих строк первоначальный фильм серии получил «лайк» от 268 миллионов пользователей Facebook.

Или, если вы более старомодны, просто включите телевизор. Не важно, какой канал. «Студия 30», «Арчер», «Теория большого взрыва», «Кости», «Однокурсники», «Дейли шоу», «Все любят Раймонда», «Гриффины», «Друзья», «Голдберги», «Доктор Хаус», «Мастер татуировок», «Журнал мод», «Царь горы», «Остаться в живых», «Разрушители легенд», «Радионовости», «Офис», «Симпсоны», «Прямой эфир в субботний вечер», «Южный парк», «Клиника», «Шоу 70‑х» – все эти и многие другие передачи имеют отсылки к «Звездным войнам», или же в них были сюжеты, связанные со «Звездными войнами». Популярный ситком последних лет «Как я встретил вашу маму» говорил от лица поколений, увлеченных «Звездными войнами». Герой сериала узнает, что нельзя встречаться с женщиной, которая не смотрела этот фильм; а в квартире местного донжуана центральное место занимает костюм штурмовика. Было время между трилогиями, когда «Звездные войны» жили лишь в среде гиков, на окраине общества. Теперь это не так. Теперь, похоже, общество говорит, что «Звездные войны» помогут с поиском партнера и для секса, и для жизни.

«Звездные войны» сегодня так же важны в других частях света, как и в Америке. В Великобритании популярное реалити‑шоу, в котором гостям предлагают сделать что‑то, что, к их стыду, они никогда не делали, называется «Я не видел «Звездных войн». Япония особенно сильно сходит с ума по «Звездным войнам»; в Токио я встретил американца, который переехал в страну, чтобы жить со своим бойфрендом, и традиционные родители бойфренда уже на протяжении нескольких лет постоянно насмехаются над ним – не из‑за его ориентации, а потому что бедняга никогда не смотрел «Звездных войн». «Они постоянно мне цитируют фильм», – жаловался он.

На собрании в Mashable мы решили, что не можем позволить одному из нас продолжать жить в таком состоянии необразованности и позора. Было решено сделать блог в реальном времени. Мы покажем Кристин оригинальный фильм. Она будет писать твиты, и мы тоже вставим свое слово. Для события был придуман хештег #starwarsvirgin.[1] Сообщество Mashable бурлило. Каково увидеть «Звездные войны» свежими глазами? Будет ли Кристин поражена? Сможем ли мы на мгновение уловить неповторимый дух 1977‑го?

Ну, не совсем. Кристин втянулась во всю эту подготовку, конечно же, но… многое казалось ей так странно знакомым. Каждый дорогостоящий фильм, полный спецэффектов, со времен «Звездных войн» использовал элементы оригинального фильма – так часто, что они стали стандартом. (Например, «обжитая вселенная» – подход, при котором технологии и футуристические костюмы выглядят реальными, грязными и обжитыми, – был впервые применен в «Звездных войнах». Почти каждый научно‑фантастический фильм начала 80‑х его использовал, начиная от «Бегущего по лезвию» и «Безумного Макса» и дальше.) Также девственники в «Звездных войнах» не защищены от мира рекламы, в которой тоже все больше отсылок к «Звездным войнам». В рекламном ролике Verizon, вышедшем в 2013 году, целая семья на Хэллоуин нарядилась героями «Звездных войн», и это не упоминается – кто этого не делает? Впервые увидев дроидов R2‑D2 и C‑3PO, Кристина сказала: «Так вот откуда взялись те смартфоны!» (Verizon и Google создали линейку телефонов «Дроид», используя слово по лицензии Lucasfilm.) Она узнала R2‑D2 как холодильник «Пепси» рядом со спортзалом в ее школе. Дарт Вейдер? Кристин знала костюм: это был тот парень из рекламы «Фольксвагена» во время суперкубка в 2011 году. И да, она уже знала, что Вейдер – отец Люка.

Каждый предположительный девственник «Звездных войн» на самом деле подхватил необыкновенный объем знаний по фильмам за свою жизнь – такова была моя гипотеза. Я решил провести более масштабный эксперимент. К четвертому мая – дню «Звездных войн», названному так после шутки британского парламентария в 1979 году над фразой «Да пребудет с тобой Сила»,[2] – Mashable попросил Lucasfilm и сайт петиций Change.org устроить просмотр оригинального фильма для #StarWarsnewbies[3] (к тому времени мы решили, что «девственники» слишком противоречивое слово) в штаб‑квартире Change.org в Сан‑Франциско.

Первое, что мы обнаружили, – как сложно найти в городе и окрестностях в XXI веке человека, не видевшего ни одного из эпизодов «Звездных войн». Это был, в конце концов, эпицентр первой культурной бомбы; к концу 1977 года количество людей, купивших билеты на «Звездные войны» в городе, превысило его 750‑тысячное население. Даже совместными усилиями StarWars.com, Change.org и Mashable мы смогли найти лишь тридцать новичков вместе с куда большим числом родственников и друзей, которые хотели посмотреть, как они в первый раз смотрят фильм.

Перед показом новичков опросили, чтобы выяснить, как много они знают. И вновь мы были удивлены. «Я знаю, что они не по порядку, – сказала Джейми Ямагучи, тридцатидвухлетняя мать из Оакли, Калифорния о цикле из шести фильмов. – Мне это кажется странным». (Жесткие религиозные правила ее родителей означали, что она вообще мало фильмов видела.) Персонажи, которых она знала: принцесса Лея, Оби‑Ван Кеноби, R2, Люк, «золотой парень, этот противный парень, который смешно говорит. А, и Дарт Вейдер».

Ответы многих были похожи на этот (тоже настоящий) ответ: «Ой, я не знаю вообще имен персонажей – кроме Люка Скайуокера, Хана Соло, принцессы Леи, Дарта Вейдера, Оби‑Вана Кеноби и Йоды. Все, что знаю».

«Я знаю большой сюжетный ход, – сказала Тами Фишер, преподаватель юридического колледжа и бывший работник Калифорнийского верховного суда, – то, что эти, как‑их‑там‑зовут, отец и сын».

«Дети спросили меня – а знали ли Люк и Лея, что они брат и сестра, – сказала Ямагучи. – А я такая: а они брат и сестра?»

Очень сложно избежать информации о «Звездных войнах». Она с рождения сыпется на нас – хотим мы этого или нет. Несколько родителей обращались ко мне в процессе моей работы над этой книгой и спрашивали – откуда дети могут знать все имена персонажей и названия планет «Звездных войн» и могут наизусть рассказать самые малоизвестные исторические детали, связанные почти с любым аспектом франшизы, хотя дети эти слишком малы, чтобы видеть хоть какой‑то фильм франшизы. В свою очередь, я спрашивал: «С какой планеты Люк Скайуокер?» или «Как зовут этих медвежат в «Возвращении Джедая»?» Когда родители отвечали «Татуин» или «Эвоки», я говорил: «Вот видите. Имя планеты не называлось в оригинальных «Звездных войнах»; название этих созданий ни разу не звучит ни в одном из эпизодов «Звездных войн» – вы это подхватили где‑то еще» (название Татуин я узнал в 1978 году, задолго до того, как посмотрел фильм, прочтя на коробке с хлопьями; правда про эвоков открылась мне в 1983 году в альбоме для наклеек, за несколько месяцев до «Возвращения Джедая»).

 

«МЫ НЕ ЗНАЕМ, СКОЛЬКО ЧЕЛОВЕК ПОСМОТРЕЛО «ЗВЕЗДНЫЕ ВОЙНЫ» В КИНО, – СКАЗАЛ ПРЕДСТАВИТЕЛЬ LUCASFILM. – НО МЫ ЗНАЕМ, ЧТО ПО ВСЕМУ МИРУ НА ВСЕ ШЕСТЬ ФИЛЬМОВ БЫЛО ПРОДАНО В ОБЩЕЙ СЛОЖНОСТИ ОКОЛО 1,3 МИЛЛИАРДА

 

Как далеко зашла эта культурная инфекция? Есть ли на планете кто‑то, у кого нет в голове даже небольшого кусочка кода «Звездных войн»? «Мы не знаем, сколько человек посмотрело «Звездные войны» в кино – сказал мне представитель Lucasfilm. – Но мы знаем, что по всему миру на все шесть фильмов было продано в общей сложности около 1,3 миллиарда билетов». Это кажется консервативной оценкой. Столь же консервативно будет добавить еще миллиард зрителей, посмотревших фильм дома, исходя из 6 миллиардов долларов, заработанных франшизой на продаже видеокассет и ДВД. И это не считая видеопрокатов и пиратских копий! Сколько людей смотрели фильм по телевизору, или видели рекламу, или купили хоть один из сопутствующих товаров по «Звездным войнам», продажи которых составили 32 миллиарда долларов? Или, если посмотреть на вопрос с другой стороны, сколько миллиардов, или миллионов, людей смогли избежать каждой из этих ловушек франшизы по имени «Звездные войны»? И что это за люди?

Я был достаточно наивен и думал, что могу просто приехать в местечко типа Уиндоу‑Рок и найти новичков, смотрящих широко раскрытыми глазами на «Звездные войны» впервые в жизни. Но эта надежда была разбита, когда гарнизоны 501‑го легиона – людей, надевающих костюмы злодеев из «Звездных войн» в благотворительных целях, – из Альбукерке и Солт‑Лейк‑Сити прибыли в Уиндоу‑Рок после долгого переезда, надели костюмы и на закате маршем вошли на поле для родео. Их встретили оглушительные аплодисменты с заполненных трибун – более радушный прием, чем 501‑й получал на моих глазах на Комик‑коне или конвенте, посвященном «Звездным войнам». Они маршировали вдоль очереди зрителей, стоявших часами в 40‑ градусную жару, – штурмовики, скауты, имперские охранники, охотник за головами и, конечно же Темный лорд ситхов собственной персоной. Дарта Вейдера окружила толпа. Ему в руки совали младенцев, пока мамаши делали снимки своими планшетами.

Поблизости я заметил подростков, торгующих световыми мечами. На них были футболки, имитирующие форму штурмовиков, с надписью: «Это не те дине, которых вы ищете». Я спросил Уилера, он ли придумал эти футболки, но он просто пожал плечами. Он только сделал яркие ветровки для участников перевода «Звездные войны» навахо». После этого он отошел, чтобы сфотографироваться с Бобой Феттом.

«Помогите мне, старейшины, – подумал я. – На вас вся надежда».

И вот, когда горы сменили ярко‑красный цвет заката на сумеречный индиго, а вдалеке начали сверкать молнии, я встретил Джорджа Джеймса‑старшего, ветерана Иводзимы и девственника «Звездных войн». Будто бы я встретил единорога, перепрыгнувшего двойную радугу. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я перечислил ему имена: Скайуокер, Соло, Лукас, Вуки.

Джеймс в непонимании качает головой в ответ на все эти слова.

Я показал на высокого человека в черном шлеме, который теперь был занят очередью подростков, показывающих себе на горло или держащихся за горло: они хотели сделать снимки с популярным в Интернете мемом Вейдеринг – когда ты подпрыгиваешь в воздух и делаешь вид, что Темный лорд тебя душит. Джеймс был поражен. Он понятия не имел, почему дети его племени дерутся друг с другом светящимися палками. Когда Уилер вышел, чтобы представить актеров озвучки, мне пришлось сказать Джеймсу, что нет, это не мистер Лукас, о котором я только что говорил.

Затем, прямо перед тем как огни были притушены и на экране появилась эмблема 20th Century Fox, что‑то вспомнилось Джеймсу. Он как‑то видел по телевизору у кого‑то ролик из фильма, где действие происходило в космосе. «Я видел диких птиц», – сказал он.

Дикие птицы в космосе? Что это могло бы быть? Я задумался на секунду. Поднял руки перед собой и скрестил их под углом 45 градусов: «Вот такие?»

Джеймс кивнул, с пониманием в глазах.

«Дикие птицы».

Крестокрылы.

Даже восьмидесятивосьмилетний Джордж Джеймс‑старший, живущий в горах и спящий под овечьей шкурой в доме, столь удаленном от цивилизации, что зимой добраться до него нельзя месяцами, носил в голове кусочек кода «Звездных войн» – так же, как вы, и я, и практически любой человек на планете.

Смолкли фанфары 20th Century Fox, экран потемнел, и крики радости раздались из толпы. Знакомые голубые буквы появились на экране – но на этот раз, впервые в истории, фраза «Давным‑давно в далекой‑далекой Галактике…» была переведена на язык столь чужеродный, что однажды он был запрещен правительством США, столь незнакомый остальной планете, что его использовали в криптографии во время Второй мировой войны:

Aik’idaa’ yadahodiiz’aadaa,

Ya’ ahonikaandi…

Этого оказалось достаточно. Толпа кричала так громко, что еле слышно было начало заглавной темы. И «Звездные войны» легко покорили еще одну земную культуру.

 

Эта книга – биография франшизы, превратившей планету Земля в планету Звездные Войны. У нее две цели. Во‑первых, впервые описать историю франшизы от ее фантастического начала и до покупки студии, создавшей фильмы, – Lucasfilm – Disney в 2012 году, за 4,05 миллиарда долларов. Во‑вторых, что более интересно, я постараюсь исследовать, как «Звездные войны» повлияли на планету своих поклонников и как те в ответ повлияли на «Звездные войны».

История «Звездных войн» показывает потрясающую силу творчества. Это история о том, как нечто под названием «Книга Вхолей», несколько страниц нечитаемой фанатской истории о Флэше Гордоне, нацарапанных карандашом и забытых потом своим создателем, превратились в огромную вселенную, которая продала в мире товаров на 32 миллиарда долларов и продолжает продавать. (Учитывая продажи билетов, лицензий и другие источники доходов, вероятно, что объем продаж «Звездных войн» за период с 1977 по 2013 год составил более 40 миллиардов долларов.) Во многом этот успех достигнут благодаря напряженному труду небольшой группы людей, которых зовут не Джордж Лукас. Но у «Звездных войн» миллионы поклонников и за пределами этой группы: коллекционеры и косплееры, строители дроидов и любители световых мечей, юмористы и пародисты – и большинство этих групп подчас самыми неожиданными способами тоже стали частью франшизы. Даже сам Лукас в одном из своих наиболее мессианских высказываний признал, что ответственен не более чем за треть того, что мы подразумеваем, произнося «Звездные войны». «Я отец киновселенной «Звездные войны» – фильмов и телесериала, – сказал он в 2008 году. – Я их создаю, я тренирую людей, и я все контролирую. Я отец – это моя работа. Потом, есть группа лицензий, которая занимается играми, игрушками и всем остальным. Я их называю сыном – и сын в целом делает, что хочет. И есть третья группа, святой дух, – это блогеры и фанаты. Они создали свой собственный мир. Я волнуюсь только за мир отца. Сын и святой дух могут идти своим путем».

С тех пор как Лукас сказал эти слова, отец тоже пошел своим путем. Лукас отошел от дел после продажи студии Lucasfilm, и, хотя новые фильмы стремительно несутся на встречу с кинотеатрами Земли, делают это они под неусыпным взором мачехи франшизы, опытного продюсера Кэтлин Кеннеди. Когда следующие «Звездные войны» выйдут на экран, впервые в истории они родятся на свет без участия самого Создателя.[4]

Сейчас, когда «Звездные войны» стоят на пороге новой страницы в своей долгой истории, самый подходящий момент остановиться и рассмотреть это создание. Особенно стоит отметить, что «Звездные войны» никогда не были настолько едины, как подразумевает метафора Лукаса о святой троице. Может показаться, что чем больше вы любите эту франшизу, тем больше вы понимаете, насколько зыбко ее космическое основание. Самые отчаянные фанаты Расширенной вселенной (общее название для сотен романов по «Звездным войнам», тысяч комиксов по «Звездным войнам», несчетного количества игр и других товаров, посвященных приключениям и персонажам за пределами сюжета самих фильмов) первыми скажут вам, насколько эта вселенная сама себе противоречит, да и вообще плоха. Многие любители «Звездных войн» противоречиво относятся и к самим фильмам. Поклонники оригинальной трилогии (эпизоды с IV по VI, вышедшие с 1977 по 1983 год) возмущались по поводу каждого изменения, которое Лукас вносил в обновленные версии (которые выходили в 1997, 2004, 2006 и 2011 годах), а касательно трилогии приквелов (эпизоды с I по III, вышедшие с 1999 по 2005 год) они разделились на два непримиримых лагеря. Эти два переплетенных чувства – любовь и ненависть – постоянно сопровождают фанатов «Звездных войн», как Джедаи и Ситхи или как два солнца Татуина.

В 2005 году двадцатилетний житель Ванкувера Эндрю Саммерс на личном опыте убедился, как велика пропасть между разными группами фанатов «Звездных войн» во время посещения ночного показа Эпизода III. Перед показом проходил конкурс костюмов, и Саммерс был шокирован, когда более взрослые фанаты стали ругать самодельные костюмы молодых фанатов. «Тогда‑то я понял, – сказал мне Саммерс. – Этим ублюдкам не нужна радость. Им нужна каноническая точность». Придя домой, он написал колонку для интернет‑журнала Jive, назвав ее «Сложная и пугающая реальность мира фанатов «Звездных войн». Как и бо́льшая часть самих «Звездных войн», намерение у колонки было полушутливое, но написана она была честно и без прикрас.

Основой колонки Саммерса стали сложности, с которыми он столкнулся, объясняя мир фанатов «Звездных войн» своей девушке, потому что настоящие фанаты ненавидят в «Звездных войнах» все, от ноющего голоса Марка Хэмилла в роли Люка Скайуокера в оригинальной трилогии до ужасных компьютерных ужимок Джа‑Джа Бинкса в приквелах. «Если вам кто‑нибудь скажет, что франшиза ему нравится, что он с удовольствием посмотрел и оригинальную трилогию, и приквелы и даже купил их на ДВД, да еще и несколько книг, эти самозванцы не фанаты «Звездных войн – написал он.

Jive сегодня уже не работает, но статья Саммерса, подобно вирусу, распространилась по Интернету; переведенная на множество языков, она появлялась на разных форумах. Автора завалили письмами как довольные фанаты, которые поняли статью, так и разозленные, которые ее не поняли. Саммерс, несомненно, что‑то нащупал, указав, что любовь и ненависть – добродетели‑близнецы любого настоящего фаната «Звездных войн, – и, хотя он этого не знал, его слова перекликались с теми, что звучали в коридорах Lucasfilm.

«Чтобы сделать «Звездные войны», надо ненавидеть «Звездные войны» – эту максиму я не раз слышал от заслуженных работников отдела производства Lucasfilm. Это означает, что, если ты будешь неукоснительно следовать прежним курсом, ты обречен. Надо быть бунтарем и искателем. Франшиза должна постоянно обновляться, откликаться на внешнее воздействие, как Лукас и делал с самого начала. Точно так же и мир фанатов должен обновляться новыми поколениями зрителей, открывших для себя «Звездные войны» через приквелы, более новые дополнения к канону, такие как мультипликационные сериалы «Войны клонов» и «Повстанцы» и сиквелы к первым двум трилогиям.

Новые фанаты необходимы, чтобы «Звездные войны» оставались живы и здоровы, но и старые прожженные фанаты должны обновлять себя, возвращаясь к тому, что им изначально приносило радость. «Чтобы быть фанатом «Звездных войн», – написал Саммерс в своей статье, – надо видеть миллионы ошибок и недочетов и при этом как‑то собирать из них единую картину совершенства. Каждый настоящий фанат «Звездных войн» – это Люк Скайуокер, смотрящий на своего полного злобы отца и как‑то видящий в нем добро».

«Мы ненавидим все в «Звездных войнах», – написал в заключение Саммерс, прежде чем предложить слова, с которыми согласится каждый поклонник в мире – «Но идею «Звездных войн»… идею мы любим».

 

В Уиндоу‑Рок молнии полыхают над отдаленными холмами, но немногие зрители на это обращают внимание. Зрители безумно радуются начальным титрам фильма, каждое слово которых на языке дине. Когда начинаются диалоги, первые пятнадцать минут звучит непрестанный смех – но это не смех над фильмом или над исполнением, а радостный смех людей, впервые видящих фильм на своем родном языке.

Для зрителя, который, как я, вырос на «Звездных войнах» по‑английски, неожиданно большая часть фильма звучит так же. Лукас любил крутые звуки, захватывающую музыку и звук диалога куда больше, чем заботился о содержании диалога. Бо́льшая часть фильма либо свободна от речи, либо полна непонятной болтовней инопланетян и дроидов. Подумайте об R2, о джавах: намеренно непонятные, и за это мы их и любим. Вспомните, как много времени заполнено перестрелками из бластеров, или ревом СИД‑истребителей (на самом деле замедленный призыв слона), или гудением световых мечей (сломанный телевизор, старый проектор). Когда я впервые узнал, что команде переводчиков Уилера потребовалось всего тридцать шесть часов, чтобы перевести фильм с английского на навахо, это казалось сверхчеловеческим достижением. На самом деле, в «Звездных войнах» не так много английского, как вам помнится.

Некоторые слова непереводимы и оставлены по‑английски. «Принцесса Лея» звучит точно так же, потому что у дине нет концепции монархии. Аналогично – «Имперский сенат» и «Повстанческий Альянс» (исторически навахо всегда были приверженцами равноправия, вплоть до того, что американскому правительству пришлось самому организовать органы управления навахо, чтобы потом вести с ними дела). И хотя дублированные диалоги были смесью диалектов – переводчики говорили на трех различных диалектах дине, – это не имело никакого значения. Ведь англоязычных зрителей не удивляет, что половина актеров в фильме американцы, а половина – англичане (Кэрри Фишер пытается изобразить оба акцента, но мы и к этому привыкли).

Юмор, конечно же, меняется при переводе. Зрители смеялись над каждым словом, сказанным C‑3PO. Возможно, отчасти потому, что озвучивала его женщина: актриса Джери Хонгева‑Камарилло отлично передавала его вечно недовольный тон. Несколько месяцев спустя я рассказал эту историю Энтони Дэниелсу – актеру, исполнявшему роль 3РО в фильмах. «Навахо, должно быть, очень запутанный народ», – сказал он голосом глуповатого робота, прежде чем подмигнуть и напомнить мне, что автор концептов Ральф Маккуорри – один из малоизвестных героев «Звездных войн», изначально представлял персонажа Дэниелса как стройную женщину‑робота.

Но больше всего смеха за весь вечер вызвала фраза Леи на борту Звезды Смерти: «Губернатор Таркин, я должна была ожидать, что это вы держите на привязи Вейдера. Я почувствовала ваше грязное зловоние, когда только ступила на борт». Есть что‑то земное в этой фразе, что, видимо, звучало особенно смешно на навахо, несмотря на то что для Фишер это была одна из самых сложных фраз в фильме: Питер Кашинг, исполнивший роль Таркина, «на самом деле пах свежестью и лавандой», – говорила она.

Как странно было смотреть «Звездные войны» на незнакомом языке и все равно быть втянутым. Я снова восхищался, как идеально течет повествование. Потом появились компьютерные монстры в кантине Мос Эйсли, Гридо выстрелил первым, Хан говорил с компьютерным Джаббой, и я поморщился. Вспомнилось, что, одобряя перевод, Lucasfilm потребовала от Уилера использовать последнюю версию фильма самого высокого качества – Специальную редакцию.

Где‑то в районе сцены в мусоросборнике фильм стал выглядеть затянутым. Больше всех отвлекались дети, предпочитавшие играть между рядами со своими лазерными мечами. Идея «Звездных войн» привлекала их больше, чем сами «Звездные войны». Семьи собирались и уходили перед атакой на Звезду Смерти, так как одиннадцать вечера было очень поздним временем для их детей. Но для тех сотен, кто остался, когда включился свет, фильм создал собственный культ, как и в любой другой культуре, в которую он вторгся. После окончания фильма была организована автограф‑сессия с актерами озвучания, и очередь тянулась вокруг всего стадиона. Все актеры были непрофессионалами (Дарта Вейдера, например, озвучил Марвин Йеллоухейр, местный тренер), выбранными из 117 участников прослушивания; выбирали их, исходя из страстного исполнения, а не из знания дине. Это сработало: их отдача плюс их знание материала помогли достичь результата.

 

«ЧТОБЫ СДЕЛАТЬ «ЗВЕЗДНЫЕ ВОЙНЫ», НАДО НЕНАВИДЕТЬ «ЗВЕЗДНЫЕ ВОЙНЫ» – ЭТУ МАКСИМУ Я НЕ РАЗ СЛЫШАЛ ОТ ЗАСЛУЖЕННЫХ РАБОТНИКОВ ОТДЕЛА ПРОИЗВОДСТВА LUCASFILM.

 

Я решил узнать мнение немногих из старейшин, стоявших в очереди. Это была возможность узнать реакцию на «Звездные войны» от взрослого новичка. Каждый из старейшин, с кем я говорил, разделял непонимание Джорджа Джеймса касательно названия: почему звезды воюют? Старейшины также повторили одну из главных жалоб, высказанных «Звездным войнам» в 1977 году: все происходило слишком быстро. (Современные зрители, конечно же, считают оригинальный фильм слишком медленным – стиль «Звездных войн» породил стиль MTV.) Некоторые не могли понять, за что конкретно воевала каждая из сторон. Можно перевести на навахо «украденные чертежи станции», но нельзя заставить слова обрести смысл.

Потом я услышал кое‑что духовное от группы старейшин: Мэнни был прав в том, что связь Джозефа Кэмпбелла со «Звездными войнами» замкнет круг. «Да пребудет с тобой сила», как оказалось, это почти дословный перевод молитвы навахо. «Сила» в их применении может быть описана как некое позитивное, наполненное жизнью, экстрасенсорное силовое поле, их окружающее. «Мы призываем ее для защиты от негативности», – сказал мне восьмидесятидвухлетний Томас Дил через переводчика.

Некоторые из старейшин увидели свою систему вероисповедания в создании Джорджа Лукаса. «Добро пыталось покорить зло и просило в этом защиты», – подытожила восьмидесятидевятилетняя Аннет Билгоди, одетая в традиционное платье бабушки дине. После чего она дала фильму самую высокую оценку за вечер: «Мне он понравился так же, как и внучке».

Многие разделили ее мнение. В следующие месяцы Уилер ездил со своей версией фильма по стране, устраивая показы в местах скопления коренных американцев и на фестивалях по всей стране. Множество ДВД с версией «Звездных войн» на навахо было продано в универмагах на юго‑западе страны. Конечно же, все деньги получили Lucasfilm и 20th Century Fox, но для Мэнни это было не важно. А важно было, как он сказал, что «концепция расцветает». Один и тот же вопрос он слышал постоянно от носителей языка: какой фильм мы переведем на навахо теперь? Даже появилась идея построить в Уиндоу‑Рок новый кинотеатр.

А как же Джордж Джеймс‑старший? Он ушел на десятой минуте фильма. Возможно, будучи ветераном Иводзимы, он не хотел смотреть на людей, стреляющих друг в друга из оружия, смоделированного на основе вооружения Второй мировой войны. Возможно, как шифровальщику ему была неприятна история об охоте на невинного героя, несущего послание. Но мне хочется думать, что, уйдя раньше, Джеймс смог сохранить часть тайны, которую привнес в этот вечер, и что он и сейчас сидит в своем домике в горах, размышляя о диких птицах и воюющих звездах.

 

1

Марсианские войны

 

Очевидно, «Звездные войны» – это мифологический эпос галактического масштаба. Но нет, подождите, это семейная сказка о далекой‑далекой стране. Если это не самурайская сага или, возможно, военно‑приключенческое кино.

С момента выхода первой картины в 1977 году фанаты и критики как только не изворачивались, объясняя популярность «Звездных войн» и относя фильм к десятку разных жанров. Никто в этом не преуспел больше, чем сам Джордж Лукас, сравнивавший картину со спагетти‑вестернами, историями меча и магии, фильмами «2001: Космическая одиссея», «Лоуренс Аравийский», «Капитан Блад», циклом о Джеймсе Бонде – и это еще до того, как оригинальный фильм был закончен. Обогните поле астероидов различных влияний, и в центре «Звездных войн» вы найдете явный, хоть и причудливый поджанр: космическое фэнтези.

Космическое фэнтези похоже на породивший его жанр научной фантастики примерно как Люк Скайуокер на Дарта Вейдера. Ближе всего к научной фантастике Джордж Лукас подошел со своим первым фильмом «Галактика ТНХ‑1138», и затем бросил этот жанр как слишком реалистичный, слишком мрачный, слишком непопулярный у зрителей. Научная фантастика смотрит на будущее через призму настоящего. Основная тема – развитие технологий и их последствия. При работе в этом жанре необходимо считаться с законами физики. Это истории о науке, в то время как космическое фэнтези – это фэнтези, где действие происходит в космосе.[5] Научная фантастика – это отголосок нашего мира; космическое фэнтези – выходит далеко за пределы нашего мира. Оно ностальгично и романтично, в нем больше чистого духа приключений, а технологии в нем – лишь отправная точка. Законы физики отбрасываются в пользу ярких событий. «Я боялся, что любители НФ будут говорить вещи типа: «Вы же знаете, что звук в космосе не распространяется», – сказал Лукас в 1977‑м. – Я просто хотел забыть науку». В космосе все услышат твое пиу‑пиу.[6]

Это великое противостояние в фантастической литературе – вероятное против интересного, ведет свой отсчет с соперничества между французским пионером научной фантастики Жюлем Верном и его английским современником Гербертом Уэллсом на рубеже XIX и XX веков. Хоть Верн и не был ученым, он пытался быть научно обоснованным в своих книгах. В романе «С Земли на Луну» (1865) Верн отправляет своих героев в космос в капсуле, которой стреляют из гигантской пушки; он включает в роман несколько страниц расчетов в отважной попытке доказать возможность подобного путешествия.[7] Уэллс, как Лукас, всегда был больше заинтересован в поведении общества и индивидуума, чем в научных выкладках. Когда он писал о лунном приключении собственного героя – в романе «Первые люди на Луне» (1901), его персонаж заявляет, что никогда не слышал о книге Верна. После чего он изобретает антигравитационное вещество «кейворит», с помощью которого капсула с ним и его спутником просто плывет в пространстве в сторону Луны. Верн так много внимания уделял деталям, что его герои добрались до Луны только в следующем романе; Уэллс же хотел доставить своих героев на Луну как можно быстрее, чтобы они могли исследовать придуманную им цивилизацию. (Это настолько разозлило Верна, что он с издевкой потребовал у Уэллса: я могу показать вам порох – покажите мне кейворит!) Когда Лукас решил, что его космос будет полон звуков лазерных выстрелов и свиста пролетающих кораблей, он стал последователем уэллсовской традиции.[8]

У них были разные подходы, но объединяла их огромная жажда расширить горизонты человеческого воображения. Мифы, как сказал однажды Лукас, неизменно происходят «там, за холмом» – на новой границе, достаточно реальной, чтобы пробуждать интерес, при этом достаточно неисследованной, чтобы быть таинственной: в эпоху Древней Греции это были далекие острова, в средневековых сказках – темный лес, а после открытия Колумба – Америка. К XX веку, когда бо́льшая часть планеты была исследована, космос остался единственным местом за холмом. И больше всего внимание авторов и читателей привлекал один уголок космоса в начале пути, приведшем к «Звездным войнам», – Марс.

Марсианское безумие началось после того, как итальянский астроном Джованни Скиапарелли обнаружил на красной планете линии, которые назвал каналами (canali), в 1877 году. Итальянское слово canali может означать каналы как естественного происхождения, так и искусственного. Британские и американские газеты, не понимая или не обращая внимания на возможные разночтения, избрали при переводе слово canals, означающее искусственные постройки, и с удовольствием печатали большие иллюстрированные статьи о марсианской цивилизации. Особенно после того, как астроном‑любитель Питер Лоуэлл написал трилогию «научных» книг о том, как могла бы выглядеть подобная цивилизация. Писатели, не обладающие научными знаниями, стали писать романы об исследовании Марса. В их книгах герои добирались до красной планеты совершенно разными способами. В книге «Через зодиак» (1880) английский журналист Перси Грег отправляет своих исследователей в путь на антигравитационной ракете под именем «Астронавт» (именно он придумал этот термин). Густавус Поуп, врач из США, предыдущая книга которого была посвящена Шекспиру, в 1894 году написал «Путешествие на Марс». В этой книге лейтенант американского флота встречает марсиан на небольшом острове близ южного полюса; потом они отвозят его на свою планету в антигравитационной «эфировольтной машине». (Уэллс тем временем поставил жанр с ног на голову в своей «Войне миров» (1897), где марсианские завоеватели прилетают на Землю, выстреленные из марсианских пушек, – Верн наоборот.)

Но с космическим фэнтези Марс впервые встретился в книге, которую можно назвать прадедушкой «Звездных войн». Британский писатель и сын газетного магната Эдвин Лестер Арнольд решил обойтись без космических кораблей. В книге «Лейтенант Гулливар Джонс: его отпуск» (1905) он берет еще одного вымышленного лейтенанта американского флота и отправляет его на Марс на волшебном ковре‑самолете. Марс Арнольда удивительно средневековый. Представители народа хитер, ленивые и насквозь пропитанные крепким вином, осаждены варварскими полчищами фитеров. У хитеров есть класс рабов, король и красивая принцесса. Когда принцесса попадает в плен к фитерам, Джонс отправляется в путь, чтобы спасти ее. Он неожиданно непривлекательный персонаж, склонный к длинным монологам: слишком самовлюбленный, чтобы быть героем, слишком правильный, чтобы быть антигероем. Арнольд, казалось, разрывался между приключенческим романом и антиамериканской сатирой, и роман не имел успеха. Огорченный, он бросил писать (в США книга была опубликована лишь в 1964 году).

 

КОСМИЧЕСКОЕ ФЭНТЕЗИ ПОХОЖЕ НА ПОРОДИВШИЙ ЕГО ЖАНР НАУЧНОЙ ФАНТАСТИКИ ПРИМЕРНО КАК ЛЮК СКАЙУОКЕР НА ДАРТА ВЕЙДЕРА.

 

Идею Арнольда о фэнтезийном Марсе неожиданно спас тридцатипятилетний менеджер продавца точилок для карандашей из Чикаго пять лет спустя. У него было много свободного времени, канцтовары под рукой и вечное желание прославиться. Он читал бульварные журналы и, решив, что большинство историй в них слабенькие, сам попробовал написать одну. Как и в истории Арнольда, она рассказывается от лица американского офицера, магическим образом перенесенного на Марс – на этот раз в мгновение ока, одной лишь силой воли. Ни кейворита, ни волшебных ковров, просто человек «внезапностью мысли перенесенный через бесконечность космоса». Как Джонс, герой карандашного писателя встречается с невероятными человекоподобными существами и чудовищами и героически борется за руку принцессы. Карандашный писатель считал свою историю детской и глупой. Он попросил опубликовать ее под псевдонимом, который должен был доказать его вменяемость: Нормал Бин.[9] Свое настоящее имя он считал неподходящим для писателя. Было оно Эдгар Райс Берроуз.

Роман «Принцесса Марса» был опубликован в нескольких частях в журнале All‑Story, начиная с февраля 1912 года. Он имел огромный успех. Капитан Джон Картер, герой (и вымышленный дядя) Берроуза, обрел количество поклонников, о котором Гулливар Джонс мог только мечтать. Никаких попыток сатиры, в книге Берроуза граница между добром и злом четко очерчена. Картер немногословен – в первой трети книги нет ни строчки диалога – и куда чаще оказывается в опасности, чем Джонс. С первой главы, когда его атаковали (вот так совпадение) индейцы в Аризоне, Картеру угрожают копья, мечи, ружья и клыки. Более низкая гравитация Марса (который Берроуз называет «Барсум») дает Картеру превосходство в силе, которое помогает справиться с опасностями. Он может одним прыжком перепрыгнуть здание. Кроме звания популяризатора космического фэнтези, Картер может претендовать и на звание первого супергероя: он предшественник и Супермена, и Люка Скайуокера.

Берроуз уволился с работы, накатал на скорую руку три продолжения, переехал в Лос‑Анджелес, написал «Тарзана из племени обезьян» и продал права на экранизацию Тарзана до того, как «Принцесса Марса» вышла в книжном формате. В оставшееся время своей весьма продуктивной писательской жизни Берроуз вернется к Барсуму еще в одиннадцати книгах. Барсум – захватывающая планета, беспрецедентная в своей смеси исторических и футуристических концепций. Это умирающий и во многом варварский мир, который дышит благодаря атмосферным фабрикам. На нем есть летающие военные машины, радиумные пистолеты, телепатия, города, покрытые куполами, и медицина, способная продлить жизнь до нескольких тысяч лет; а также множество поединков на мечах, рыцарский код чести, многочисленные монстры и целая процессия вождей с копьями, верхом на скакунах. Декорации экзотической пустыни взяты прямиком из «Тысячи и одной ночи».

Барсумские приключения следуют проверенной формуле. Побеги, спасения, дуэли и войны являются основными аттракционами, но между ними Берроуз открывает и другие стороны своего мира с уверенностью хорошего автора путеводителей. Территории четко разделены. Зеленые тарки в большинстве своем варвары‑кочевники; краснокожие обитатели Гелиума – рациональные аристократы. Во второй книге, «Боги Марса», мы встречаем светловолосых белокожих барсумцев – безжалостных убийц, охотящихся на остальных обитателей планеты ради фальшивого обещания рая.

Берроуз скромно говорил, что писал только ради денег. Но это не так. Прочтите его сегодня, и вы легко заразитесь тем же сильным, чистым, почти детским наслаждением, которое окутывало автора во время написания книг. Барсум предлагает морально безупречных героев, полных мифологической глубины. Захватывающие исследования и чудеса мира, заставляющие нас поверить в него, пропитаны тем же духом, который Лукас в своих фильмах позднее назовет «искрометное головокружение». Этот дух можно найти в работах творцов столь непохожих, как Дж. Р. Р. Толкиен и Стэн Ли: он идеален для подростковых умов, да, но доступен для всех и способен на величие. Эпиграф Артура Конан Дойла к «Затерянному миру» (1912) так хорошо объяснил этот принцип, что позднее использовался в материалах для прессы перед выходом оригинальных «Звездных войн»:

 

Вот бесхитростный рассказ,

И пусть он позабавит вас –

Вас, юношей и ветеранов,

Кому стареть пока что рано.[10]

 

Это заявление неверно только в одном: оказалось, что женщинам и девочкам тоже нравятся подобные истории. Дея Торис, барсумская жена Джона Картера, снесшая от него яйца (не спрашивайте нас, как такое возможно, мы не знаем, можем только повторить: это космическое фэнтези), может, и не сильная героиня по стандартам XXI века (на протяжении одиннадцати книг Картер спасает ее от подразумевающегося изнасилования не меньше дюжины раз). Но принцесса при этом ученая, исследовательница и дипломат; ее знаменитые полногрудые изображения за авторством Фрэнка Фразетты сделали ее секс‑символом в 60‑х годах прошлого века, но они далеки от подлинного персонажа. По стандартам своего времени, Дея Торис была суфражисткой. У принцессы Леи много предшественниц, но первая среди них – Дея.

Последнюю книгу о Барсуме Берроуз издал в 1943 году, а последнюю книгу из схожего венерианского цикла – в 1942‑м, за восемь лет до смерти. К тому времени жанр уже имел несколько названий: космическое фэнтези, космическая опера, планетарный роман, меч‑и‑планета, и в нем работали многочисленные последователи Берроуза. Наиболее заметной была другая жительница Лос‑Анджелеса – Ли Брэкетт, позже известная как королева космической оперы. Она появилась из ниоткуда в 1940 году – ей было тогда 25 лет, – и за четыре года из‑под ее пера вышли 26 повестей и романов, опубликованных в бульварных журналах. Действие всех этих произведений разворачивалось в мире, позднее названном солнечной системой Брэкетт. Концепции самих планет в ее произведениях были весьма вторичны – Марс и Венера весьма похожи на описанные Берроузом, – но Брэкетт не было равных в описании межпланетных конфликтов между ними. Масштаб вырос – от марсианских войн к межпланетным войнам. Масштаб Брэкетт как автора также вырос, и она стала работать над сценариями голливудских фильмов, таких как «Большой сон». Совместить эти две карьеры ей не удавалось до 1978 года, когда она написала первый вариант сценария фильма «Империя наносит ответный удар».

Муж Брэкетт, Эдмонд Гамильтон, тоже внес свою лепту в «Звездные войны», хотя и не столь прямо. В 1933 году в журнале Weird Tales был опубликован его рассказ «Калдар, планета Антареса», содержащий поразительное описание оружия главного героя:

«На первый взгляд меч казался обыкновенной металлической рапирой. Но он обнаружил, что когда рука его сжимала рукоять, то нажималась кнопка, направлявшая огромную силу, скрытую в рукояти, в лезвие, заставляя его сиять светом. Он выяснил, что, когда что‑либо касалось сияющего лезвия, сила клинка сразу же это уничтожала.

Он узнал, что оружие называется светомеч»

Рассказ Гамильтона был переиздан в книге в 1965 году, за восемь лет до того, как молодой кинематографист Джордж Лукас начал поглощать всю бульварную научную фантастику, что попадалась ему под руку.

Вместе с Берроузом, бульварные журналы, публиковавшие Гамильтона, Брэкетт и им подобных, во многом тоже были дедушками «Звездных войн». Два из наиболее важных произведений в доисторический период франшизы были опубликованы в августе 1928 года в журнале Amazing Stories. На обложке был изображен человек с ракетным ранцем. Это был главный герой «Жаворонка космоса» – романа, написанного Э. Э. «Доком» Смитом, пищевым химиком, для которого писательство было хобби, которым он занимался во время, свободное от изобретения идеального пончика. У Смита был энтузиазм Берроуза плюс желание отправиться дальше в космос. Его герои пилотируют корабль на горючем из «Элемента Х» – этаком кейворите на стероидах, – который впервые в истории литературы выводит их из Солнечной системы на межзвездные просторы. Они летают с планеты на планету галопом; планетарная война вызывает у них меньше беспокойства, чем последовавшая за ней двойная свадьба и церемония награждения. Вся скорость, романтика и юмор «Звездных войн» есть в «Жаворонке». Позднее Смит написал цикл о линзменах – истории о мистических межзвездных рыцарях, которые стали основой для концепции Джедаев. Смит увеличил масштаб конфликта до размеров галактики.

 

ВМЕСТЕ С БЕРРОУЗОМ БУЛЬВАРНЫЕ ЖУРНАЛЫ, ПУБЛИКОВАВШИЕ ГАМИЛЬТОНА, БРЭКЕТТ И ИМ ПОДОБНЫХ, ВО МНОГОМ ТОЖЕ БЫЛИ ДЕДУШКАМИ «ЗВЕЗДНЫХ ВОЙН».

 

Но еще более важен этот выпуск журнала стал благодаря другой истории – «Армагеддон 2419 года». Героя, который случайно заснул под воздействием газа в XX веке, а проснулся в XXV, звали Энтони Роджерс. Свое легендарное прозвище он не получил, пока его создатель, журналист Филип Нолан, не обратился к синдикату газетных комиксов[11] с идеей делать регулярные комиксы с этим героем. «Ну, – сказали в синдикате, – «Энтони Роджерс» слишком скучное имя для комиксов. Как насчет чего‑нибудь более ковбойского – например, Бак?»

Бак Роджерс в целом это Джон Картер в будущем: отважный герой не в своей тарелке. Но пятисотлетний возраст не дает ему сверхспособностей. И здесь на сцену выходит его версия Деи Торис – Уилма Диринг. Уилма – солдат. Как все американские женщины XXV века, в котором в Америку вторглись монгольские орды. Она умнее и способнее Бака. В одном из первых комиксов она собирает радио из кучи деталей, к восхищению Бака. Когда монголы захватили ее в плен и заставили надеть платье, она восклицает: «Это что, мюзикл?»

Бак меняется и эволюционирует. Через несколько лет монголов в роли врагов сменил предатель Убийца Кейн. Бак и Уилма получили ракету и отправились в космос – первый случай, когда космос был изображен в комиксах. Истории обрели новый размах с марсианскими пиратами, сатурнианскими королевскими особами и межзвездными чудовищами. В 1932 году «Бак Роджерс» становится еженедельным радиосериалом. На этот раз монголов вовсе выбросили, и Бака от пятисот лет сна сразу оживил Космический Корпус.

 

Очарование далеких миров, смешанное с ностальгией по временам рыцарства на рекламной фотографии к сериалу «Флэш Гордон покоряет вселенную». В рубке космического корабля в традиционных костюмах страны Арбории слева направо: Доктор Зарков (Фрэнк Шэннон), Флэш Гордон (Бастер Краббе), Дэйл Арден (Кэрол Хьюз) и принц Барин (Роланд Дрю).

ФОТО: «Universal Pictures»

 

Другие синдикаты комиксов не могли не заметить успех «Бака Роджерса». В King Features, принадлежавшем ведущему газетному магнату мира Уильяму Рэндольфу Херсту, художникам объявили, что компания хочет создать соперника «Бака Роджерса». На вызов ответил молодой художник Алекс Рэймонд. Его вклад в жанр космического фэнтези со временем приведет прямо к «Звездным войнам». Как позднее Лукасу, Рэймонду пришлось несколько раз переработать свою идею, но, когда она была готова, популярность пришла незамедлительно. Снова вторичная идея в жанре космического фэнтези пойдет дальше и быстрее оригинально.

Баку Роджерсу предстояло встретить достойного соперника в лице Флэша Гордона.

Флэш Гордон был настолько важен для «Звездных войн» и так популярен у поколения Лукаса, что удивительно, насколько забыт персонаж сегодня. Комикс и порожденные им киносериалы проложили мост между литературной и визуальной сторонами космического фэнтези, но современные фанаты «Звездных войн» знают Флэша только по глупой экранизации 1980 года. Флэш непопулярен, и тому есть причины, но он заслуживает большей известности. В конце концов, он был человеком, покорившим Вселенную.

Флэш дебютировал 7 января 1934 года, ровно пять лет спустя после Бака Роджерса, и он собирался во всем превзойти соперника. Бак был черно‑белым комиксом по будням, Флэш был цветным воскресным комиксом. У Бака сюжет начинался медленно; у Рэймонда ставки росли с первого кадра. Астрономы обнаружили странную планету, летящую к Земле (точно так же, как и в популярном романе 1933 года «Когда миры столкнулись», – это был жанр, который любил повторно использовать сюжеты). Мы встречаем Флэша на борту самолета, в который попадает метеор со странной планеты; он спасает пассажирку, Дэйл Арден, спрыгнув с ней с парашютом. Они приземляются рядом с лабораторией доктора Ганса Заркова. Угрожая оружием, Зарков заставляет их взойти на ракету, на которой он намерен полететь на приближающуюся планету. Там их берет в плен Минг Безжалостный, Император Вселенной, который и не собирался сталкивать планету с Землей (или Рэймонд просто забыл об этой сюжетной линии, в ранних историях про Флэша сюжет часто обладает весьма смутной логикой сна, в стиле «Малыша Немо»). Так начались десятилетия приключений на планете Монго, с небольшой остановкой на Земле во время Второй мировой войны.

С его дебюта прошло восемь десятилетий, и Флэш не очень хорошо сохранился. Второй кадр первого комикса показывает африканские джунгли, где «стучат тамтамы» и «воющие черные ждут своей участи». Флэш представлен как «выпускник Йельского университета и всемирно известный игрок в поло» – что на языке 30‑х означает, как отмечал Рой Киннард, соавтор книги «Киносериалы о Флэше Гордоне», что Флэш – «белый мужчина из приличного общества». Минг Безжалостный – слегка замаскированный азиатский злодей, с усами Фу Манчи и желтой кожей (Минг привлек к комиксу Херста, большого любителя рассказов о «желтой угрозе»). Дэйл Арден, в свою очередь, далека от Деи Торис и уж точно не Уилма Диринг. Мы так и не узнали ее профессии. Ее единственная мотивация – быть рядом с Флэшем. «Мужчины должны уходить на поиски приключений, – пишет Рэймонд в одном из ранних комиксов, перефразируя поэму XIX века, – а женщины должны плакать».

 

ФЛЭШ ГОРДОН БЫЛ НАСТОЛЬКО ВАЖЕН ДЛЯ «ЗВЕЗДНЫХ ВОЙН» И ТАК ПОПУЛЯРЕН У ПОКОЛЕНИЯ ЛУКАСА, ЧТО УДИВИТЕЛЬНО, НАСКОЛЬКО ЗАБЫТ ПЕРСОНАЖ СЕГОДНЯ.

 

Несмотря на эти устаревшие аспекты, «Флэш Гордон» является золотым стандартом визуальной стороны космического фэнтези. Если вы осилите первые годы комикса, во время которых бо́льшую часть времени Флэш проводит в одних трусах, борясь с многочисленными чудовищами, которых на него насылает Минг, вашей наградой станет изображаемый с растущей уверенностью Рэймондом мир Монго и его обитатели. Он начинает рисовать героев крупным планом, и их лица напоминают картины Нормана Роквелла. Он все больше внимания уделяет построению мира, его технологиям и пейзажам: подводные лодки, подобные ракетным кораблям, и города, предвещающие Всемирную выставку 1939 года, чередуются со средневековыми замками и башнями. На Монго, как и на Барсуме, наука и рыцарство, прошлое и будущее, сказка и научная фантастика сплетены воедино.

Сюжеты снова следуют проверенной формуле, цель которой – эффектный еженедельный финал. Флэш, Дэйл и Зарков постоянно терпят кораблекрушения. Флэш и Дэйл постоянно говорят о своей любви, но никогда ей не предаются. Они спешат, чтоб спасти друг друга из беды. Флэш по голове получает чаще, чем игрок в американский футбол (он им сделался задним числом, когда поло стало звучать излишне элитарно). Он говорит Дэйл остаться позади, чтобы избежать опасности. Дэйл говорит, что ее место рядом с ним. Королевы и принцессы влюбляются в Флэша, куда бы он ни шел. Дэйл всегда входит в самый неподходящий момент и «естественно не понимает» их. При каждом королевском дворе есть предатели. Флэш каждый раз попадается на их уловки, побеждает их, а потом прощает их преступления, после чего предатели опять сбегают. Это космическое фэнтези – как мыльная опера.[12]

Флэш еще более картонный персонаж, чем Джон Картер или Бак Роджерс. Он ни разу не поддается искушению. (Лишь однажды, когда Фрия, королева замерзшего севера Монго, убедила его в ненависти Дэйл, он позволил себе поцелуй.) Его можно сравнить с Суперменом, появившимся спустя несколько лет, и ранние художники, работавшие над Суперменом, несомненно, попали под влияние Рэймонда. Но, по крайней мере, Супермен половину своей жизни проводит в облике обычного журналиста Кларка Кента. Флэша мы видим уязвимым, только когда он без сознания. Но все же беспрестанный героизм Флэша, от которого взрослым зрителям становится скучно, очень нравится детям – и так же сильно он нравился взрослым в конце 30‑х годов XX века, когда беспрестанный героизм и эскапизм были очень нужны.

Флэш Гордон быстро затмил Бака Роджерса по скорости перехода в другие медиа. Радиопостановка о Флэше Гордоне появилась через год после старта комикса и продлилась 36 эпизодов, точно следуя истории Рэймонда. На следующий год вышел журнал – «Странные приключения Флэша Гордона». Кинокомпания Universal Pictures поспешила приобрести права на киносериал за 10 тысяч долларов и в 1936 году запустила в производство первый сериал о Флэше Гордоне – 13 двадцатиминутных эпизодов с бюджетом в 350 тысяч долларов (на сегодня эта сумма составила бы 6 миллионов долларов). По тем временам это был рекордный бюджет для сериала и больше, чем бюджет дорогого полнометражного фильма. Съемки, проводимые с потрясающей скоростью 85 сцен в день, завершились через два месяца.

Звезда сериалов о Флэше Гордоне Ларри «Бастер» Краббе, бывший олимпийский пловец, сам был большим поклонником комикса, прежде чем снялся в этой роли. «По дороге домой я всегда покупал газету, чтобы узнать, какие новые козни строит Минг старине Флэшу», – вспоминал Краббе спустя годы. Узнав, что кастинг проходит на студии Universal, где у него были знакомые, он решил сходить туда, чтобы посмотреть: кто может изобразить на экране этого героя? Как выяснилось, сам Краббе, после того как его убедили перекраситься в блондина. На костюмы для фильма не жалели денег, они соответствовали цветам в комиксе Рэймонда, при том что сериал был черно‑белым. (Просто подумайте об этом секунду. Это была другая эпоха.)

Когда «Флэш Гордон» вышел на экраны, он – как и комикс прежде – мгновенно стал сенсацией. Даже в более фешенебельных кинотеатрах, обычно не показывавших сериалы, шел «Флэш Гордон». Сериал демонстрировал последние достижения спецэффектов: деревянные миниатюры кораблей с медными антеннами, картины, изображавшие пейзаж на заднем фоне, и даже совмещение кадров, позволившее Флэшу драться с огромной ящерицей. Город Людей‑соколов парил в облаках белого дыма. В сериале также были одни из самых откровенных костюмов того времени, особенно костюм похотливой дочери Минга – а позже союзницы Флэша – принцессы Ауры. Бюрократы, ответственные за моральные стандарты в кино, сообщили киностудии о своем недовольстве. В следующих сериалах Аура и Дэйл одеваются весьма скромно, а Флэш перестает раздеваться до трусов.

Второй сериал «Путешествие Флэша Гордона на Марс» последовал в 1938 году и также был основан на сюжете Рэймонда. Исследователи кино часто предполагают, что место действия было перенесено с Монго на Марс, чтобы заработать денег на сенсационной радиопостановке Орсона Уэллса «Война миров». Но время не сходится: сериал вышел в марте, а вызвавшая ужас постановка Уэллса вышла в эфир в Хэллоуин. Марс продолжал будоражить воображение масс независимо от календаря. Кроме того, Бак Роджерс там был, а все, что мог сделать Бак, Флэш должен был сделать лучше.

При этом «Путешествие на Марс», вероятно, самый слабый из сериалов про Флэша. В него добавили комического персонажа в лице Хэппи Хэпгуда, фотожурналиста, увязавшегося за героями. Сериал знаменит марсианскими врагами Минга, глиняными людьми, способными сливаться со стенами пещер.

В 1939 году вышел сериал «Бак Роджерс», который лишь подтвердил относительное положение двух франшиз: на него меньше затратили, и он использовал материалы от «Флэша Гордона». Также выпущенный Universal, также с Краббе в главной роли (на этот раз с естественным цветом волос), он использует марсианские декорации и костюмы Флэша. В наши дни фанаты практически считают его четвертым сериалом о Флэше. Где‑то в доме для престарелых героев космического фэнтези Бак и Уилма должны быть в ярости.

Наконец, в 1940 году вышел «Флэш Гордон покоряет Вселенную». Самый медлительный и дешевый из сериалов о Флэше, он был и наиболее сюжетно взрослым. Конечно, «взрослый» – относительное понятие для сюжета, начинающегося с того, что ракетные корабли Минга распыляют в земной атмосфере «пурпурную пыль смерти». Но Минг, теперь одетый в костюм европейского короля, больше не был стереотипом Фу Манчу – он отображал реального тирана, покорявшего Европу в дни съемок. Диссидентов Монго, как мы узнаем, заключали в концлагеря. Опьянев от собственных амбиций, Минг идет дальше, чем называть себя Императором Вселенной, он теперь заявляет, что он сам и есть Вселенная. Отсюда и происходит последняя строчка диалога, давшая название сериалу, когда Зарков сообщает по радио на Землю результат титанического поединка: «Флэш Гордон покоряет Вселенную».

 

КОГДА «ФЛЭШ ГОРДОН» ВЫШЕЛ НА ЭКРАНЫ, ОН – КАК И КОМИКС ДО ЭТОГО – МГНОВЕННО СТАЛ СЕНСАЦИЕЙ.

 

Планы на четвертый сериал о Флэше Гордоне были сорваны Второй мировой войной. Производство всех сериалов было остановлено, а к окончанию войны формат уже вышел из моды. Алекс Рэймонд прервал комикс, вступив в ряды морской пехоты; по возвращении он сконцентрировался на других героях комиксов – таких как Джим из джунглей и Рип Кирби. Флэш Гордон, продолженный под управлением художников Остина Бригза и Мэка Рэбоя, пережил их всех – включая своего создателя. Жизнь Рэймонда трагически и преждевременно прервалась из‑за его любви к быстрым машинам. Несчастливый в браке – жена отказывала ему в разводе, чтобы он не мог жениться на любовнице, – Рэймонд в течение одного месяца в 1956 году стал участником четырех аварий. Последняя унесла его жизнь. Рэймонду было 47 лет.

Рэймонд и представить себе не мог, что в его последние дни самое известное его творение поглотило воображение двенадцатилетнего мальчика в тихом городке Модесто в Калифорнии. Мальчик тоже любил быстрые машины, и его шесть лет отделяли от судьбоносной встречи в автомобильной аварии. Пылающий факел космического фэнтези переходил от одного поколения к другому – и теперь это пламя охватит весь мир.

 

2

Страна Зум

 

Модесто известен по всему миру как место рождения Джорджа Лукаса, но до 2013 года большинство жителей его никогда не видело. Даже в 1997 году, когда в городе открыли памятник, посвященный популярному фильму о взрослении, основанному на юности самого Лукаса – «Американские граффити» – и позволившему ему сколотить свое первое состояние, Лукас отказался приехать. Это не снобизм, просто Джордж был Джорджем. Ему надо было снимать фильмы, воспитывать троих детей и летать по всему миру. К тому же, несмотря на всю славу, Лукас никогда не чувствовал себя комфортно перед зрителями. «Он привык быть за сценой, а не на ней, – рассказывала его младшая сестра Венди, все еще живущая в Модесто, горожанам в 2012 году. – Люди часто принимают это за надменность».

Наконец, на сороковую годовщину «Граффити», Венди убедила старшего брата стать почетным гостем пятнадцатого ежегодного парада классических автомобилей Модесто. 7 июня, невзирая на 40‑градусную жару, толпы народа выстроились вдоль маршрута парада за три часа до его начала. Тути там жители болтали о важном госте, пытаясь разобраться в его прошлом. Можно было ожидать пару интересных историй от его сверстников, которым теперь было под семьдесят, но одноклассникам почти нечего было вспомнить. «Ботаник, но в целом нормальный», – вспомнил один. Другой вспомнил о том, как Лукас читал комиксы на переменах. Бывшая одноклассница Мэри‑Энн Темплтон почти не знала худого юношу, снимавшего на камеру все спортивные соревнования в школе. «Мы его считали дурачком, – сказала она. – Кто бы знал!»

В здании Центра искусств Галло стоял сам Лукас, в своем классическом костюме – фланелевая рубашка, джинсы и ковбойские сапоги. Обычно, когда этот очень скромный человек выступает перед публикой или прессой, на лице его выражение, которое лучше всех описал главный редактор журнала Variety Питер Барт, сравнивший Лукаса с банкиром из маленького городка: «Безукоризненно вежливый и бесстрастно отдаленный, будто боится, что вы зададите неудобный вопрос или попросите ссуду». Но в этот день, воссоединенный с сестрой, он выглядел почти счастливым. Настроение продлилось примерно один вопрос от журналиста, и было видно, как оно ухудшалось с каждым следующим вопросом. Что привело его назад? Сестра – «маленькая» – его заставила. Есть ли у него любимое воспоминание от катания на машине по городу?[13] «Это как рыбалка, – сказал он, – «сидишь, говоришь, хорошо проводишь время». Люди на улицах Модесто больше спрашивают его о «Граффити» или о других его фильмах? «Я не говорю с людьми на улицах».

Наконец, репортер газеты Modesto Bee задал вопрос, который хотели задать все жители города: повлиял ли Модесто как‑нибудь на «Звездные войны»?

Ответная улыбка Лукаса была на треть гримасой боли, а на две трети – заученной вежливостью. «Нет. Большинство этих вещей рождаются в воображении».

Снова настигнутый своим главным творением, Лукас вышел на улицу. Поднялся страшный шум, и толпа подростков, до этого обсуждавшая последний слух об отдельном фильме, посвященном Бобе Фетту, прижалась к ограждению, чтобы получить автограф. Лукас подписывал их плакаты и карточки фан‑клубов, черты лица его при этом вновь обрели выражение банкира.

Конечно же, «Звездные войны» не были задуманы в родном городе Лукаса; это случилось западнее, в Сан‑Ансельмо, где Лукас писал сценарии в особняке, купленном на деньги, заработанные на «Граффити». Модесто породил фильм, позволивший Лукасу купить дом, где родились «Звездные войны». (Первоначально «Звездные войны», как мы увидим, были прихотью режиссера‑мультимиллионера, которому не было нужды ни писать, ни снимать что‑либо.)

Модесто дал Лукасу первую ступеньку в его кинокарьере и многое другое; он был также местом, где родились первые идеи, вдохновившие «Звездные войны». Поэтому, если вы хотите увидеть первые отблески вселенной «Звездных войн», вам лучше почитать о Второй мировой войне, или полистать комиксы 1950‑х годов, или (лучше всего) вскочить в ракету и улететь на Монго, но не кататься по Модесто.

 

На что Модесто точно не похож – это Татуин. Аналогия с покрытой песком и освещенной двумя солнцами родиной Люка Скайуокера проводилась много раз журналистами, явно не живущими в северной Калифорнии. Их сравнение выглядит разумным, учитывая, что Люк – персонаж, основанный на наивной стороне характера самого Лукаса. Но если вы хотите увидеть Татуин на Земле, то куда лучшим кандидатом будет пустыня Мохаве, в сотнях километров к югу: в прямом смысле космопорт, там также можно найти местный вариант кантины Мос Эйсли, со странными завсегдатаями и песком, который попадает буквально во все.

Модесто куда более зеленый. Климат тут почти средиземноморский. Город стоит посреди долины, полной фруктов, орехов и вина. Здесь много фермерских хозяйств, но вы вряд ли назовете этих фермеров добытчиками влаги – если только вы не имеете в виду влагу с ферментированным виноградом. Винодельня Галло была основана в 1933 году двумя братьями, настолько законопослушными, что они дождались официального снятия сухого закона, прежде чем взять в библиотеке книгу по виноделию. К XXI веку компания заняла четверть рынка вин США, и она принадлежит все той же семье. Немного образования, много упорного труда, и можно построить глобальную империю: этот урок усвоил и Лукас, который тоже выращивает виноград на своей собственной винодельне – Винные сады Скайуокера.

 

ЕСЛИ ПРИГЛЯДЕТЬСЯ, ТО ВЛИЯНИЕ ВОЙНЫ МОЖНО УВИДЕТЬ ВО ФРАНШИЗЕ ПОВСЮДУ.

 

Еще одна частая ошибка людей, не знающих Модесто: они считают, что город находится в глубокой глуши. «Если у Вселенной есть центр, то ты на планете, которая находится от него дальше всех», – сказал Люк о Татуине. Но от Модесто до Сан‑Франциско меньше 145 километров. Если на трассе I‑580 нет пробок и у вас свинцовая нога, можете проделать этот путь за час с небольшим. Сакраменто меньше чем в часе езды на север, Национальный парк Йосемите примерно на том же расстоянии на восток от города. В Голливуд из Модесто вы попадете быстрее, чем из Сан‑Франциско.

Это не значит, что Модесто легко покинуть. У города сильное культурное притяжение. Для того чтобы увидеть мир, надо быть упрямым и любить быстрые машины – два качества, которых у молодого Лукаса было хоть отбавляй.

 

Когда Джордж Уолтон Лукас‑младший родился ранним утром 14 мая 1944 года, немецкие бомбардировщики бомбили Бристоль. Британские специалисты по криптографии раскрывали план Геринга обманом заставить английские самолеты бомбить неиспользуемые аэродромы. Японские истребители атаковали американские бомбардировщики над атоллом Транк по дороге на остров Уэйк. Британский XIII корпус наводил мост через реку Рапидо, помогая открыть путь на Рим. В здании школы в Лондоне рабочие готовили огромную карту Нормандии, пока генерал Монтгомери готовился объяснять Черчиллю и королю, как именно они с Эйзенхауэром намеревались освободить Европу.

Планета была объята пламенем, но Модесто был так далеко от войны, как только было возможно. Отец Лукаса, Джордж Уолтон Лукас‑старший, хотел отправиться добровольцем на войну, но получил отказ из‑за недостаточной физической подготовки и потому, что был женат. Лукасы были защищены от войны даже больше, чем могли бы быть. Все равно война затронула всех своим эффектом – и теплое сияние победы, и посттравматический стресс длились десятилетиями. Лукас позднее вспоминал, что рос в мире, где война была «на каждом журнальном столике» – на страницах журналов и газет и даже в кино.

50‑е и 60‑е годы прошлого века были наполнены фильмами о войне, каждый из которых рассказывал о героизме на земле и – все чаще – в воздухе. «Разрушители плотин» (1955), «633 эскадрон» (1964), «Тора, Тора, Тора!» (1970) – эти фильмы Лукас позднее запишет и смонтирует, чтобы создать идеальный воздушный поединок, 25‑часовую ленту, которая послужит основой для всех спецэффектов «Звездных войн» (которые снимет тот же оператор, что снял «Разрушителей плотин»).

Если приглядеться, то влияние войны можно увидеть во франшизе повсюду. Оно в истребителях с одним пилотом, в шлемах и сапогах повстанцев, в модифицированных английских автоматах Стерлинга у штурмовиков, в маузере С96 Хана Соло, в высоком фашисте в черном противогазе. «Я часто говорю, что «Звездные войны» – мой любимый фильм о Второй мировой», – говорит Кол Хортон, автор сайта, на котором приведены сотни отсылок в «Звездных войнах» к Второй мировой войне. «Сюжет мифический. Но физические вещи, то, что можно потрогать, основаны на истории».

Последствия войны для юного Лукаса были не только развлечением с журнального столика. Другой конфликт, на этот раз на корейском полуострове, разгорелся через месяц после того, как Лукасу исполнилось пять лет. Жених его старшей сестры Энн был призван в армию и погиб в бою, когда Джорджу было девять. Даже до этой трагедии Джордж годами постоянно сталкивался с призраком другой, еще более пугающей войны. В год его поступления в школу всем детям в рамках подготовки гражданской обороны стали показывать фильм «Пригнись и спрячься» (1951). Представьте, каково видеть это в пять лет: не только мультфильм об умной черепашке, которая прячется в панцирь, когда падает атомная бомба, но и о двух школьниках, которые, «куда бы ни пошли и что бы ни делали, всегда помнят, что делать, если в этот момент взорвется атомная бомба».

Будущая война приобретает пугающие формы, когда ты сидишь под столом в начальной школе. «Мы постоянно проводили тренировки на случай ядерного взрыва, – вспоминал потом Лукас. Мы постоянно слышали о строительстве убежищ от радиации, о конце света, о том, сколько бомб построено». Неудивительно, что он однажды назвал свои школьные годы «пугающими» и что он «всегда боялся, что за углом прячется монстр». Не помогло также, что мальчиком он был небольшим, поэтому подчас становился мишенью для старших и более крупных ребят. Не раз Венди приходилось за него заступаться.[14]

 

В 2013‑м прошел первый и последний на сегодня официальный визит Джорджа Лукаса в Модесто на сороковой юбилей «Американских граффити»; во время него Лукас проехал по улице, где раньше катался – на этом фото напротив старого магазина канцтоваров и игрушек его отца.

ФОТО: Крис Тейлор

 

Если отбросить страхи перед войной и хулиганами, Лукас жил хорошо. Он был сыном богатеющего бизнесмена, Джорджа Уолтона Лукаса‑старшего, который знал всех в городе, поставляя им канцтовары. Шесть дней в неделю с семи утра он был в магазине. Вечера были для гольфа, а по воскресеньям с женой Дороти, с которой они были вместе со школы, они занимались бухгалтерией.

Джордж‑старший когда‑то мечтал стать адвокатом, и эта карьера ему бы подошла. Тонкий и прямой, любящий цитировать Шекспира за столом, он мог бы быть отличным оратором в зале суда. Но в 1933 году, когда безработица достигла 20 процентов, он был рад работе в магазине канцтоваров. Он убедил Л. М. Морриса, владельца компании, основавшего ее в 1904 году, передать ему 10 % акций. Постепенно он увеличил свою долю до 50 %, а после того как Моррис ушел на пенсию, стал владельцем компании и переименовал ее. К 1950 году Компания Лукаса зарабатывала весьма солидные 30 тысяч долларов в год (сегодня это было бы 300 тысяч долларов). Джордж‑старший заработал это все на канцтоварах и – крайне важно для «Звездных войн», как выяснилось, – на игрушках.[15]

Джордж Лукас‑старший не был Дартом Вейдером, несмотря на предположение биографа Лукаса Дейла Поллока, что его отношения с сыном вдохновили сюжетный поворот в фильме «Империя наносит ответный удар». На самом деле молодого Лукаса – Джорджи, как его ласково называли, – родители скорее баловали. Лукасу принадлежала лучшая игрушечная железная дорога в Модесто. У Джорджи была большая сумма карманных расходов для своего времени: 4 цента в неделю в возрасте четырех лет, выросшие до 4 долларов в неделю (это 35 в долларах 2013 года) к 11 годам. В июле 1955 года Джордж впервые в жизни полетел на самолете – в Анахайм на открытие Диснейленда. Он не видел, как Уолт Дисней лично открывает парк, но был там на второй день его работы. «Я был в раю», – сказал Лукас об этом путешествии. В сияющем Мире завтрашнего дня безымянные монстры, пугавшие его в Модесто, растворились. Семья Лукасов стала ездить в Диснейленд каждые пару лет.

Конечно, Джордж‑старший оказывал сильное влияние на детей, когда был дома. «Его отец был строгим», – говорит Патти Маккарти, профессор Тихоокеанского университета из Стоктона, который досконально исследовал жизнь Лукаса, готовя инсталляцию в Модесто, посвященную «Американским граффити». «Но в те времена родители были строгими. Венди Лукас всегда говорит: «Он был строгим человеком и хорошим отцом». У Джорджи и его сестер были обязанности по дому; мальчик ненавидел косить траву старой газонокосилкой. Чтобы решить эту проблему, он откладывал часть карманных денег, потом взял у мамы в долг 25 долларов и купил новую косилку. Дейл Поллок изображает это как акт непокорности. Но, скорее, это проявление деловой хватки – черты, которую Лукас несомненно унаследовал от отца‑предпринимателя. «Моим первым наставником был мой отец», – сказал Лукас в интервью Биллу Моерсу спустя годы (вторым наставником он назвал Фрэнсиса Форда Копполу, а третьим – Джозефа Кэмпбелла).

Пожалуй, мать Лукаса была куда более таинственным персонажем, чем его отец. Дороти, дочь богатого торговца недвижимостью, была прикована к постели необъяснимыми болями в животе бо́льшую часть детства Лукаса. В десять лет Лукас обратился к ней со своим первым экзистенциальным вопросом: «Почему Бог только один, а религий так много?» Не получив удовлетворительного ответа, следующие двадцать лет Лукас провел, разрабатывая новое имя Бога, которое приняли как верующие, так и неверующие.

Прежде чем Лукас‑старший достаточно разбогател, чтобы переехать с семьей на ранчо за городом, Лукасы жили в скромном доме по адресу авеню Рамона, 530. Его самой важной чертой был переулок позади дома, который Лукас делил с верными друзьями своего детства: Джоном Пламмером, Джорджем Франкенштейном и Мелом Целлини. Друзья позднее назвали это «культурой переулка». Они бегали из дома в дом, все время что‑то придумывая, то мастеря игрушечные железные дороги, то устраивая карнавалы на заднем дворе. В возрасте восьми лет они сделали игрушечные американские горки из мотка телефонного провода. «Мне нравилось мастерить», – вспоминал Лукас в 2013 году, – домики на дереве, шахматные доски, что угодно». Он сооружал форты и объемные ландшафты с горами из папье‑маше. Он заполнил свою комнату рисунками: в основном это были пейзажи, к которым люди были пририсованы в последний момент. Если бы его спросили, кем он хочет стать, он ответил бы – архитектором. Было одно исключение в его лишенных людей творениях: в школе на уроке рисования он рисовал – получив за это замечание от учителя – «космических солдат». Но неодобрение ни на секунду его не останавливало.

 

Способности автора и режиссера Лукас приобрел позднее с большими усилиями и болью. Ранние годы его жизни дают мало примеров его деятельности в этих направлениях. Но один из дошедших до наших дней рассказов, написанный им в третьем классе, предсказывает его будущую любовь к скорости и упрямство: черты, которые будут принуждать Лукаса закончить каждый проект, который он начнет. Рассказ называется «Медленный мальчик», но место действия – «страна Зум» – кажется идеальным названием для хромированной эпохи 50‑х.

Давным‑давно в стране Зум жил мальчик, который всегда был медленным. Все остальные жители страны Зум были быстрыми.

Однажды этот мальчик шел по дороге и встретил лошадь. Он хотел поговорить с лошадью, поэтому начал садиться на камень, где сидела пчела.

Как только он сел на камень, он тут же подпрыгнул с криком и побежал по дороге.

С тех пор он больше никогда не был медленным.

Несмотря на краткость, это квинтэссенция Лукаса: мальчик‑мечтатель, медлительный в школе, иногда подстегиваемый страхом, постоянно что‑то мастерящий, беспрестанно ищущий что‑то интересное в стране Зум. «В школе ему было скучно; ему нужен был укус пчелы, – говорит профессор Маккарти. – Укусом пчелы была авария. Будто он ее предвидел».

А что до кино, которое стало столь важным в его последующей жизни? Он ходил в кино пару раз в месяц, если не реже, и хотя он и любил фильмы студии Disney – особенно «20 тысяч лье под водой», – он говорил, что в подростковом возрасте ходил в кино только ради девчонок. Кинематограф был одной из тех вещей, что он впервые попробовал с Мелом Целлини в свои годы в переулке. Они пытались издавать газету, после того как Лукас вернулся из Диснейленда, печатая ее в магазине Джорджа‑старшего, – их хватило на десять выпусков. У отца Целлини была 8‑миллиметровая кинокамера, которую можно было использовать, чтобы снимать мультфильмы. Мальчики часто играли с солдатиками, поэтому они записали, как их маленькая зеленая армия движется по переулку, по кадру за раз. Для спецэффектов Лукас делал маленькие костры. «Для него было критично, чтобы все выглядело правильно, – вспоминал Целлини. – По‑настоящему».

Уже в юном возрасте Лукас мог связать искусство и выгоду. Как‑то осенью они с Целлини соорудили дом с привидениями в гараже Целлини. Это была сложная конструкция с падающими с потолка призраками и мерцающими огнями. С соседских детей брали по 10 центов за посещение. «Нам надо все поменять, чтобы стало по‑новому», – сказал Лукас, когда количество посетителей снизилось; после этого он перезапустил мероприятие как новый и улучшенный дом с привидениями. «Он делал это два или три раза; я был восхищен, – вспоминает Целлини. – «Как только продажи начинали падать, Джордж что‑то изменит, что‑то подправит, и дети снова возвращались». Этот трюк он потом много раз повторит со «Звездными войнами».

 

ДЕСЯТИЛЕТНИЙ ЛУКАС НЕ МОГ ДОГАДАТЬСЯ, НАСКОЛЬКО КОМИКС ПРО СКРУДЖА МАКДАКА ПРЕДСКАЗЫВАЕТ ЕГО СОБСТВЕННОЕ БУДУЩЕЕ.

 

Лукасу исполнилось 10 лет в 1954 году – этот изменивший его год он потом не раз еще вспомнит. Это был год, когда Джордж‑старший купил телевизор. (Он не был первым родителем в городе, кто это сделал, Джордж уже несколько лет бегал к Джону Пламмеру, чтобы получить свою дозу «Флэша Гордона».) В этот год Лукас впервые объявил о своем намерении стать автогонщиком. И это был год, когда он понял что‑то, о чем публично заявил годы спустя, в своей первой рекламной короткометражке.

В 1970 году, в 26 лет, Лукас снял десятиминутный фильм «Лысый» для рекламы своей авангардистской антиутопии «Галактика ТНХ 1138». Фильм начинается с того, что Лукас и его второй наставник – Фрэнсис Форд Коппола, – представленные как «два представителя нового поколения кинематографистов», обсуждают, что повлияло на фильм. Лукас мог бы упомянуть многие вещи, которые вызвали бы отклик у его поколения, – такие как «О дивный новый мир» и речи Ричарда Никсона. Вместо этого он гордо разместил свой флаг на территории ботаников. ТНХ «на самом деле берет начало из комиксов, которые я читал, когда мне было лет десять,» – сказал Лукас. – «Меня всегда поражало, что мы жили в будущем. Если бы вы хотели снять кино о будущем, надо использовать реальные вещи, потому что мы живем в будущем».

К 10 годам Лукас читает очень много комиксов. Их с Венди коллекция так разрослась, что Лукас‑старший выделил отдельную комнату в сарае под их комиксы – более пятисот комиксов в целом. Но и этого было мало. По воскресеньям, когда его родители занимались счетами, он отправлялся к Пламмерам и читал стопку комиксов, которую отец семейства бесплатно получал в газетном киоске. У комиксов были оторваны обложки, чтобы их нельзя было перепродать. Однако Лукас не собирался судить комикс по отсутствию у него обложки.

1954 год был последним годом послевоенного зенита, называемого исследователями комиксов Золотым веком. Супермен и Бэтмен разменяли второй десяток и были в отличной форме. Множество тем – комиксы про ковбоев, романтические комиксы, комиксы ужасов, юмористические комиксы, научно‑фантастические комиксы. В этом супе варился Лукас: крайне визуальном, диком, ужасном, смешном, раздвигающем границы, не признающем авторитеты и неземном.

Герой комиксов, о котором Лукас упоминает в своих самых ранних интервью, сегодня почти забыт: Томми Туморроу из отряда Планетчиков. Туморроу жил на страницах издания Action Comics, журнала, в котором родился (и во времена детства Лукаса все еще доминировал) Супермен. Если провести аналогию с музыкой – это то же самое, что быть на разогреве у «Битлз».

Томми Туморроу родился в 1947 году как космический кадет в месте, которое комикс называл «Космический Уэст Поинт[16]». Позднее он стал полковником в полицейском отряде «Планетчики», работающем по всей Солнечной системе. Поначалу молодой и наивный Туморроу вскоре обзавелся поддержкой своенравного женского персонажа, Джоан Горди, и наставником, прекрасным фехтовальщиком, капитаном Брентом Вудом. Самый шокирующий сюжетный поворот этого комикса: Вуд узнает, что знаменитый космический пират Март Блэк[17] на самом деле – его отец.

Думаете, это было шокирующим? Если вы действительно хотели шока в те годы, существовали комиксы издательства EC Comics. Уильям Гейнс унаследовал компанию от отца в 1949 году и сразу же начал выпускать линейку комиксов умных и страшных, от ужасов – журнал «Байки из склепа» – до журнала «Странная наука и странное фэнтези», в каждом выпуске которого было четыре научно‑фантастических рассказа с неожиданным поворотом сюжета. «У EC Comics было все, – писал Лукас позднее в предисловии к сборнику «Странная наука». – «Космические ракеты, роботы, лазерные лучи… Отнюдь не совпадение, что все это есть также в «Звездных войнах». Стиль изложения EC Comics также вдохновлял Лукаса: «Мини‑фильмы, которые захватывали тебя и тянули за собой до последней страницы… Ты читал их, широко раскрыв глаза, открыв рот, пока мозг пытался угнаться и осознать все происходящее».

Но жизнь ЕС была недолгой. С апреля по июнь 1954‑го, пока Лукас сидел во дворе на пледе и читал комиксы, один из комитетов Сената США допрашивал Гейнса по поводу одного из комиксов, продававшегося с газетных лотков в районе десятого дня рожденья Лукаса – на обложке была отрубленная женская голова. Гейнс страстно выступал в защиту своего комикса, но за кадром он всеми силами искал компромисс. Он помог организовать ассоциацию издателей комиксов Америки, которая в свою очередь создала Управление кода комиксов,[18] практически нацеленное на дистрибьютора комиксов ЕС. На следующий год дистрибьютор Гейнса обанкротился.

Одно из изданий Гейнса выжило и оказалось куда более опасным для истеблишмента, чем вся линейка EC Comics. Журнал Mad, сегодня столь беззубый, был предвестником великих сатириков 1960‑х. Mad смеялся над всеми важными темами» – писал Лукас в 2007 году. – Над родителями, школой, сексом, политикой, религией, большим бизнесом, рекламой и поп‑культурой, используя юмор, чтобы показать, что король‑то голый. Это помогло мне понять: если что‑то подается как данность, это не значит, что оно таковым и является. Я понял, что, если хочу изменить status quo, я не могу ждать, пока мир изменится сам. Это очень сильно повлияло на мое мировоззрение. Бо́льшую часть своей карьеры я провел, рассказывая истории о персонажах, которые борются за изменение доминирующей парадигмы… В этом, хотя бы отчасти, виноват Альфред И. Ньюмен[19]».

Карл Баркс, знаменитый автор комиксов с персонажами студии Disney, создавший Скруджа Макдака и давший ему собственный журнал комиксов в 1952 году, также частично ответственен за мировоззрение Лукаса. Первым произведением искусства, купленным Лукасом – в конце 1960‑х, – была одна из страниц из «Скруджа» Баркса. Комиксы Баркса передавались из рук в руки в самый первый день съемок «Звездных войн» в тунисской пустыне.

Один из ранних комиксов Баркса о Скрудже, изданная в 1954 году пародия на утопический роман и фильм «Потерянный горизонт» (именно в нем появилась страна Шангри‑Ла), позднее эхом отозвался в жизни Лукаса. Комикс начинается с того, что самый богатый в мире селезень атакован звонками, письмами и людьми с просьбами одолжить денег, дать на благотворительность, заплатить налоги. В поисках спокойствия он с племянниками отправляется на поиски мистической страны Тралла‑Ла в Гималаях. Скрудж счастлив найти общество, где единственной валютой является дружба. Все идет наперекосяк, когда местные находят крышку от пузырька успокоительных таблеток, выброшенную Скруджем за ненадобностью. Крышки становятся местной валютой, и Даки вынуждены бежать, когда рынок становится перенасыщен.

Десятилетний Лукас не мог догадаться, насколько этот комикс предсказывает его собственное будущее. Он тоже познает странную смесь одиночества под напором вечных просьб – судьба знаменитых миллиардеров. Он тоже будет использовать богатство, чтобы сбежать от богатства, построив свою собственную версию Тралла‑Ла – Ранчо Скайуокер. Но необходимость содержать эту утопию и работников привела его к жизни далеко не безоблачной, и в конце концов он продал свое главное предприятие той же компании, что владеет Дядей Скруджем.

Скрудж Макдак, Томми Туморроу, ЕС и Альфред И. Ньюмен оказали ключевое влияние на внутренний мир растущего Лукаса, но все они меркли по сравнению с Флэшем Гордоном. Эдвард Саммер может это подтвердить. Саммер – кинематографист и писатель, раньше владевший магазином комиксов в Нью‑Йорке. В начале 1970‑х он стал другом и деловым партнером Лукаса: их познакомили общие друзья, и они сблизились на теме «Флэша Гордона». Лукас искал оригиналы рисунков Алекса Рэймонда, и у Саммера как раз был способ их достать. В 1974 году Саммеру удалось провести Лукаса через черный ход в King Feature, где два его друга переводили оригинальные комиксы Рэймонда на микропленку. После этого они должны были уничтожить оригиналы, но, к счастью для потомков, Саммер с друзьями спасли комиксы и нашли новый дом для рисунков.

Увидев снова эти комиксы и посмотрев записи сериала в своем личном кинозале, Лукас понял, насколько «ужасным» был его любимый кинофильм. Он все еще любил его, но пришел к выводу – любил лишь потому, что познакомился с ним в детстве. Он стал понимать, насколько зыбко основание жанра космического фэнтези. Современному зрителю тяжело понять привлекательность этих глуповатых, размытых черно‑белых сериалов. Но они покоряли умы детей как минимум до конца 1970‑х (именно тогда я их впервые увидел). «Они должны поймать тебя, когда ты ребенок, – говорит Эдвард Саммер. – «Если они тебя поймали в нужном возрасте – устоять невозможно».

Популярность «Флэша» у первого поколения телезрителей во многом связана с самим форматом сериала. В 1950‑е новорожденные телеканалы по всей Америке искали способы заполнить эфир. Было огромное количество передач в прямом эфире, включая неожиданно большое число научно‑фантастических шоу (к сожалению, не сохранилось ни единой записи этих передач): «Капитан Видео и его Видео рейнджеры» (1949–1955), «Том Корбетт, космический кадет» (1950–1955), «Космический патруль» (1950–1955), «Сказки завтрашнего дня» (1951–1953). Люди, стоявшие за этими сериалами, не были дураками: список сценаристов «Капитана Видео» читается как кто‑есть‑кто фантастики 1950‑х: Артур Кларк, Айзек Азимов, Уолтер Миллер, Роберт Шекли. Но, хотя авторы были первоклассными, у передачи было слишком много времени в эфире – тридцать минут в день, пять дней в неделю – практически без бюджета. «У них были крутые скафандры, но ужасные декорации,» – говорит Саммер. – Очень низкий уровень постановки. Поэтому, когда по телевизору показали повтор «Флэша Гордона», это было как удар молнии».

Сериалы годами были весьма популярны на радио. Это была эра еженедельных приключений таинственных борцов с преступностью. И их кинематографические аналоги оказались именно тем, что искали телеканалы. Каждая глава длилась около двадцати минут. Это оставляло место в получасовом сегменте на мультфильм, или краткое содержание в исполнении местного ведущего, или, самое важное, на рекламу спонсоров («Кока‑кола» была частым спонсором «Флэша Гордона»). Если сложить вместе оригинальный сериал 1936 года и два его продолжения 1938 и 1940 годов, то всего получалось сорок серий. Их можно было показывать по будням два месяца без повторов, а потом начать сначала – именно так и поступали многие телеканалы.

«Флэш Гордон» не является лучшим сериалом золотой эры киносериалов ни по техническим данным, ни по мнению критиков. Эта корона принадлежит «Приключениям капитана Марвел» (1941) – двенадцатисерийной истории о супергерое от студии Republic Pictures. Но у Флэша на двадцать восемь эпизодов больше и куда больше действия, дети с ума по нему сходили. На съемочной площадке оригинальных «Звездных войн» большинство были его поклонниками. Продюсер Гари Кертц, который на четыре года старше Лукаса, успел застать его еще на утренних сеансах в кино – до того как сериал стали показывать по телевизору. «Флэш Гордон» произвел на меня самое большое впечатление из всех сериалов», – сказал Чарли Липпинкотт, ответственный за маркетинг «Звездных войн», который смотрел «Флэша Гордона» на стене библиотеки в Чикаго во время специального показа. Говард Казанян, друг Лукаса и продюсер «Возвращения Джедая», рассказал мне, что мечтой его детства было полететь на Монго на ракете. Они с братом даже пытались смастерить рубку космической ракеты из крышек от зубной пасты. Дон Глут, друг Лукаса по киношколе и автор книги «Великие киносериалы», говорит, что Флэш выглядел более живым по сравнению с другими героями сериалов: «Бастер Краббе был на годы впереди любого другого актера сериалов. Он был красивым, у него было телосложение, у него была харизма. В большинстве сериалов не чувствовалась связь героя с героиней. У Флэша был характер, личность и потрясающая сексуальная динамика. Когда Дэйл говорит принцессе Ауре: «Я на все готова ради Флэша», вполне понятно, о чем она говорит».

Мир спецэффектов недалеко продвинулся с 1936 года – в нем не было особой нужды. «Сегодня вы видите, что космические корабли на веревочках, и все смотрится немного убого, но тогда это было произведением искусства, – говорит Саммер. – К тому же у телевизоров было такое плохое разрешение, что веревочек вы и не видели». Годами Саммер мечтал сделать киноверсию «Флэша Гордона». И он был не одинок – как мы узнаем, Лукас взялся за «Звездные войны» лишь после того, как не смог получить права на «Флэша Гордона». На обложке одной из ранних версий сценария «Звездных войн» изображен рисунок Рэймонда с Флэшем и Мингом, дерущимися на мечах.

Лукас никогда не скрывал, что «Флэш Гордон» послужил самым непосредственным и большим вдохновением для «Звездных войн». «Оригинальный сериал Universal шел по телевизору в 6:15 каждый вечер, и я по нему с ума сходил, – сказал Лукас после завершения съемок «Звездных войн» в 1976 году. – Я всегда обожал космические приключения, романтические приключения». Сериал был «особо важным событием» его юности, сказал он на съемочной площадке фильма «Империя наносит ответный удар». «Я его так любил, несмотря на то как он был ужасен, – сказал он. – И я задумался, а что бы было, если бы его сделали по‑настоящему хорошо? Несомненно, дети любили бы его еще больше». Лукас отдает дань уважения «Флэшу Гордону» титрами – слова на экране в начале каждого эпизода «Звездных войн» уплывают точно так же, как и во «Флэш Гордон покоряет вселенную».[20]

Его смена кадра так же явно заимствована у сериала. Сходство между «Флэшем Гордоном» и «Звездными войнами» настолько очевидно поколению «Флэша Гордона», что подчас они видят связь даже там, где ее нет. Например, друг Лукаса Говард Казанян уверен, что Люк Скайуокер – это Флэш, принцесса Лея – Дэйл Арден, Оби‑Ван – доктор Зарков, а Дарт Вейдер – Минг Безжалостный.

Происхождение этих персонажей, как мы увидим, на самом деле куда сложнее. Но есть один тип персонажа в маске, чье происхождение, возможно, действительно идет напрямую от «Флэша Гордона». В 1954 году был выпущен еще один сериал про Флэша – на этот раз специально для телевидения. Снятый в западной Германии, он значительно отличался от оригинала: Флэш, Дэйл и Зарков работают на Галактическое бюро расследований в XXXIII веке. Минга нет, только череда злодеев в серебряных костюмах. И хотя эта версия Флэша продержалась лишь один сезон, продюсеры сериала получили права на использование на телевидении названия «Флэш Гордон», которые к тому моменту вернулись от Universal king Features. Это означало, что сериалы, снятые Universal в 1930‑х, под присмотром самого Алекса Рэймонда, в 1950‑х не могли называться «Флэш Гордон». Поэтому, когда оригинальные сериалы показывали по телевизору, в титрах название заменили на «Космические солдаты».[21] И возможно, космические солдаты, которых Лукас рисовал в школе, были первой попыткой воздать должное «Флэшу Гордону». Некоторым образом они также являются первым из многих ключей к пониманию, почему Джордж Лукас создал «Звездные войны». Сюжет сериала полностью захватывает воображение ребенка: его привлекает коварный злодей, романтическая линия, мудрый наставник и в первую очередь явно выраженный герой. Его захватывают приключения с ракетными кораблями в неведомых землях, с монстрами повсюду, где опасность всегда не дальше чем в паре минут и каждый эпизод заканчивается на самом интересном месте. Но, несомненно, он удивлялся (ведь дети все воспринимают буквально): почему в названии говорится: «Космические солдаты», «Космические солдаты на Марсе» или «Космические солдаты покоряют вселенную»? Кто эти космические солдаты? Их нигде в сериале не видно. Есть стражники Минга, расхаживающие в шлемах римских легионеров со странными масками. Но в кадре почти никогда их не бывает больше одного‑двух. Томми Туморроу? Он, скорее, космический полицейский. Есть солдаты в журналах и книгах на журнальных столиках – героические, полные харизмы, солдат, который стал президентом США,[22] – но они еще не в космосе.

 

ЛУКАС НИКОГДА НЕ СКРЫВАЛ, ЧТО «ФЛЭШ ГОРДОН» ПОСЛУЖИЛ САМЫМ НЕПОСРЕДСТВЕННЫМ И БОЛЬШИМ ВДОХНОВЕНИЕМ ДЛЯ «ЗВЕЗДНЫХ ВОЙН».

 

Потом пришел день, когда Лукас взял в руки 124‑й выпуск комикса «Иллюстрированная классика», изданный в 1955 году: «Война миров» Герберта Уэллса. Внизу 41‑й страницы есть кадр, изображающий страхи переживших марсианское вторжение землян перед возможным будущим: футуристическая армия людей, которым промыли мозги, натренировали и снарядили марсианскими боевыми машинами. На головах у солдат гладкие круглые шлемы, а в руках – лучевые ружья. Годы спустя Лукас будет рассматривать оригинальные рисунки из этого комикса в гостях у Эдварда Саммера, и, увидев этот рисунок, он скажет: вот оно. От этого кадра пошла бо́льшая часть «Звездных войн».

Космические солдаты появлялись также в «Запретной планете», фильме, который Лукас посмотрел на свой двенадцатый день рожденья в кинотеатре. Лесли Нильсен был отважным капитаном целой летающей тарелки, полной космических солдат, отправившихся на таинственную планету Альтаир IV с ее смешным роботом Робби и интерьерами, похожими на Звезду Смерти.

«Фильм его действительно захватил, – вспоминал Мел Целлини просмотр на день рожденья, куда Лукас взял с собой несколько близких друзей. – Мы просто наслаждались моментом. А он учился».

Лукас продолжил рисовать космических солдат на уроках даже после того, как учитель призвал его «быть серьезнее». Годы спустя, во время учебы в Университете Южной Калифорнии, по словам его соседа по комнате, Лукас предпочитал «сидеть в комнате и рисовать звездных солдат», вместо того чтобы ходить на вечеринки. Его первая жена Марсия вспоминала, что с первого дня их знакомства он говорил о космических солдатах на киноэкране. Все они и представить не могли, какое воздействие эти скетчи окажут не только на сами фильмы, но и на поклонников и как они помогут распространить видение Лукаса по всему миру.

В конце концов, где еще сражаться космическим солдатам, как не в звездных войнах?

 

3

Пластмассовые космонавты

 

Албин Джонсон и не думал о «Звездных войнах» серым дождливым летним днем в 1994 году, когда врезался в ехавший впереди фургон в городе Колумбия, в Южной Каролине. Казалось, другая машина не пострадала, но Джонсон все равно вышел посмотреть повреждения. От удара у него сломалась решетка радиатора и открылся капот. Другой водитель предложил считать, что они в расчете. Джонсон с облегчением встал между машинами, чтобы закрыть капот. Именно в этот момент внезапно появилась третья машина, врезалась в автомобиль Джонсона и почти разрезала его надвое.

Хирург сообщил Джонсону, что он потерял почти все сухожилия в левой ноге и ему предстоит ампутация. «Ногу вашу мы отправим в утиль», – сказал доктор. Джонсон отказался от его услуг. Ему сделали двадцать операций на ноге, и затем он год провел в инвалидной коляске, пока ему удаляли мускулы, наращивали кожу и кости. Однажды он чуть не истек кровью на операционном столе.

Год спустя, получив то, что он обозвал «ногой Франкенштейна», Джонсон все‑таки выбрал ампутацию и протез. Последовали мрачные дни, и даже то, что его жена Беверли родила в этот период дочь, не смогло полностью вывести его из депрессии. «Я вроде как прятался в собственном доме и считал себя уродом», – говорит Джонсон.

Джонсон продолжал ходить на работу – «применяя на практике свою ученую степень по психологии», вспоминает он, – и в конце 1996 года его коллега Том Круз (да, это его настоящее имя) взялся развеселить Джонсона. Они обсуждали общие интересы: карате, рок‑н‑ролл. Потом они говорили о «Звездных войнах». Эй, а был ли Джонсон в курсе, что фильмы снова выходят в кино, так называемая «Специальная редакция»? Джонсон просветлел. «Все, о чем мы говорили в тот день, это была первая сцена, где штурмовики вскрывают дверь и врываются на «Тантив IV». Она все не выходила у нас из головы».

На них нахлынули воспоминания. Воспоминания о «Звездных войнах».

Джонсон родился в 1969 году в бедной набожной семье, жившей в Озаркских горах. Учитель воскресной школы рассказал им, что Джордж Лукас заключил договор с дьяволом и заставил всех актеров подписать бумаги, что они теперь будут поклоняться Силе. Но Джонсон все равно посмотрел первый фильм двадцать раз. Каждый раз, выходя из кинотеатра, он бежал вдоль его кирпичной стены, представляя, что ведет крестокрыл, заходящий на атаку на Звезду Смерти. Он бежал так быстро и так близко к стене, что иногда даже царапал голову о кирпичи. Не беда – оно того стоило, чтобы почувствовать себя Люком Скайуокером.

Джонсон жалел, что не вырос таким, как Люк, а потом рассмеялся: «Эй, у нас у обоих есть ампутированная конечность». А кроме того, есть космические солдаты, штурмовики, врывающиеся через дверь, одетые в яркий пластик. Обсуждая с Крузом самых многочисленных персонажей «Звездных войн», они вдруг поняли, что, если правильно поработать над костюмом, любой может его надеть. Когда ты штурмовик, никто не знает, что ты без ноги. Ты должен влиться в общий поток, не выделяться – идеально для скромного, стеснительного парня.

 

Основатель 501‑го Легиона Албин Джонсон, застенчивый и скромный человек, предпочитающий оставаться в тени – чего не скажешь по этой редкой фотографии Албино с парочкой, как он их называет «штурмовых групи».

ФОТО: Албин Джонсон

 

Джонсон стал думать о костюме как о «паспорте во вселенную «Звездных войн». Он думал, как смастерить костюм, а Круз тем временем рыскал по сети, надеясь найти точный доспех штурмовика – полностью соответствующий кинообразу в каждой детали – не важно, лицензионный или самодельный, – к моменту выхода «Специальной редакции». Это было в эпоху до «Гугла», но все же он раскопал объявление, автор которого продавал подлинный костюм, использовавшийся при съемках, по «крайне низкой» цене в 2000 долларов. На самом деле продавец хотел избежать иска со стороны Lucasfilm за продажу репродукции костюма без соглашения студии, без доли Лукаса в прибыли. Это было рискованно, и в те дни репродукции были весьма редки. «Это было как найти «Боинг‑747» во времена пещерных людей», – вспоминает Джонсон.

Он убедил Беверли, как основного добытчика в семье, купить костюм в счет рождественских подарков на 10 лет вперед. Вскоре пластиковые детали костюма прибыли по почте. Волнуясь, он собрал их вместе с помощью инструментов для декорирования и клеевого пистолета. Это был кошмар – шлем болтался на голове, костюм сковывал движения. Джонсон глупо себя чувствовал: пластмассовый космонавт с металлической ногой. Зона обзора у шлема была очень маленькой – не удивительно, что штурмовики так плохо стреляли.

И все же Джонсон надел костюм и отправился в небольшой местный кинотеатр на показ специальной редакции фильма «Империя наносит ответный удар». Посетители тыкали в него пальцами и смеялись. «Один за другим ко мне подходили парни и говорили: «Что, неудачник, хочешь хоть кого‑то закадрить?» – вспоминает Джонсон.

А потом Круз нашел в сети костюм для себя – еще одну дорогую модель со сложной сборкой – и присоединился к Джонсону несколько недель спустя на показе «Возвращения Джедая». На этот раз посетители смотрели на них с восхищением и немного с испугом, когда они уверенно патрулировали холл кинотеатра. «Вот тогда я и понял, – говорит Джонсон, – чем больше штурмовиков, тем лучше они смотрятся. И я поставил себе цель, что до конца жизни я соберу целых десять штурмовиков в одном месте. Вот каким был масштаб моей мысли».

 

ДЖОНСОН НАДЕЛ КОСТЮМ И ОТПРАВИЛСЯ В НЕБОЛЬШОЙ МЕСТНЫЙ КИНОТЕАТР НА ПОКАЗ СПЕЦИАЛЬНОЙ РЕДАКЦИИ ФИЛЬМА «ИМПЕРИЯ НАНОСИТ ОТВЕТНЫЙ УДАР».

 

Они создали сайт и стали размещать на нем картинки о своих похождениях: в магазинах комиксов, на ярмарках, на выпускных в младших классах – где только могли. Джонсон сочинил шутки про двух штурмовиков, всегда путающихся под ногами у Дарта Вейдера. Своему персонажу он дал имя ТК‑210,[23] обитателя камеры 2551 на Звезде Смерти. Уже через несколько недель еще четыре штурмовика прислали им свои фотографии. Это было до «Фейсбука», до флешмобов, до того как с приходом XXI века начался золотой век гиков. Интернет еще не стал толком местом сбора фанатов «Звездных войн», не говоря уже о владельцах костюмов штурмовиков. Но как‑то они встретились.

Теперь Джонсон представлял целый легион штурмовиков. Он вспомнил, как в школе несколько раз пытался из своих друзей организовать какую‑то детскую армию. После выхода «Звездных войн» одна из попыток называлась Орденом космических рыцарей. Очевидно, для штурмовиков такое название не подходило. Он пытался придумать имя, которое напоминало бы об эскадрилье истребителей, в которой служил его отец во времена Второй мировой войны, – «что‑то яркое, что‑то крутое» – кое‑что изменил и получил «Боевой 501‑й». Он придумал историю, которая отвечала на вопрос, возникший у него при просмотре фильмов: откуда у Дарта Вейдера при необходимости всегда был под рукой взвод штурмовиков? Он решил, что 501‑й – теневой, секретный легион быстрого реагирования: Кулак Вейдера.

Друзья согласились, что это удачная идея. Они помогали ему раздавать листовки на фанатских конвентах: «Вы преданны? Трудолюбивы? Готовы пожертвовать собой? Вступайте в Имперский 501‑й!» В 2002 году Джонсон собрал около 150 штурмовиков на Праздновании‑2 – втором официальном конвенте, посвященном «Звездным войнам», и предложил скептически настроенным представителям Lucasfilm их услуги по поддержанию порядка, когда служба безопасности оказалась абсолютно неспособна организовать 30 тысяч посетителей. Представители студии были впечатлены усердием и организованностью участников легиона и стали использовать добровольцев из 501‑го на всех своих мероприятиях. Изготовители товаров по лицензии последовали их примеру. Если вы были на одном из дней «Звездных войн», проводимых на десятках стадионов по всем Соединенным Штатам, если вы видели группу штурмовиков, или Дарта Вейдера, или Бобу Фетта в магазине, кинотеатре или торговом центре, то вы почти наверняка смотрели на одного из солдат 501‑го.

Идее Джонсона было тесно внутри Америки. Сегодня 501‑й признан одной из самых многочисленных костюмированных организаций в мире.[24] Члены легиона действуют в 47 странах на пяти континентах, разделены на 67 местных гарнизонов и 29 аванпостов (отряды, в которых меньше 25 членов). Более 20 % солдат – женщины. 501‑й поглотил бывший независимым британский гарнизон и основал гарнизон близ Парижа, хотя часть французских штурмовиков относится к самостоятельному 59‑му легиону. А в Германии гарнизон состоит из пяти отрядов, каждый из которых достаточно велик, чтобы стать отдельным гарнизоном, но они всячески противятся разъединению.

501‑й ежегодно выбирает офицеров – как местных, так и в верховное командование легиона. К ужасу Джонсона, офицеры вводят все более строгие правила для вступления в легион – на поясе вашего штурмовика должно быть шесть карманов, а не четыре, – а значит, даже официальные, хоть и не совсем соответствующие своим экранным прообразам, костюмы по лицензии Lucasfilm, продающиеся в Сети, не позволят вам попасть в клуб. Большинство членов клуба мастерят свои костюмы сами, тратя тысячи долларов и сотни часов на один костюм.

Несмотря на такой строгий отбор, 501‑й легион уже с трудом соответствует собственному имени. Римские легионы, самые большие в истории, редко насчитывали более 5000 человек; Юлий Цезарь перешел Рубикон с 3500. На момент написания книги в 501‑м состоит 6583 активных члена с костюмами, соответствующими фильмам. Если вы считаете, то это на 6573 больше, чем Джонсон изначально мечтал.

Что еще важнее – создание Джонсона и Круза коснулось и той самой далекой, далекой галактики. В 2004 году вышел официальный роман по «Звездным войнам» с участием 501‑го легиона, написанный знаменитым писателем Тимоти Заном, который впервые встретился с Джонсоном и его командой на конвенте, когда они расслаблялись с упаковкой пива после долгого дня. Джонсон смог сохранить трезвость достаточно долго, чтобы рассказать о концепции 501‑го. Зан задумчиво покивал, а потом написал роман «Задача на выживание», где наравне с Люком Скайуокером участвует взвод штурмовиков из 501‑го.

Далее последовала еще бо́льшая честь. На следующий год Джордж Лукас официально включил легион в свой последний фильм саги, «Эпизод III: Месть Ситхов». Отряд клонов, предшественников штурмовиков, следует за только что обратившимся на темную сторону Дартом Вейдером в храм Джедаев, чтобы устроить там бойню. В сценарии указано, что они относятся к 501‑му легиону. Но Джонсон понятия об этом не имел, пока один из членов токийского гарнизона не прислал ему игрушечную фигурку. На упаковке среди иероглифов выделялось число: 501. С тех пор компания Hasbro выпустила 5 миллионов пластмассовых бойцов 501‑го легиона. Плохо информированные фанаты даже стали обвинять Джонсона, что он использует идею Лукаса, а не наоборот.[25]

Ситуация разрешилась в 2007 году, когда Джордж Лукас принял участие в Параде Роз в Пасадене. Лукас попросил, чтобы за его платформой на параде маршировали представители 501‑го, и сам оплатил перелет участников со всего мира. И вот они наконец собрались, космические солдаты, марширующие на настоящем плацу с настоящими инструкторами. Накануне парада Лукас к ним обратился: «Через пару дней начнется вторжение, – сказал он с серьезным выражением лица. – Я не думаю, что вы все вернетесь. Но ничего, потому что штурмовиками можно пожертвовать». Легион одобрительно заревел в ответ.

 

СЕГОДНЯ 501‑Й ЛЕГИОН ПРИЗНАН ОДНОЙ ИЗ САМЫХ МНОГОЧИСЛЕННЫХ КОСТЮМИРОВАННЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ В МИРЕ.

 

После короткой передышки по завершению парада штурмовики снова надели ведра – так они называют свои шлемы, – чтобы сфотографироваться с Лукасом. Стив Сансвит из Lucasfilm настоял на том, чтобы представить друг другу Джонсона и Лукаса, двоих скромных людей, которые предпочитают оставаться за сценой. «Отличная работа», – сказал Лукас.

«Это все вы!» – все, что смог выдавить из себя Джонсон перед лицом Создателя.

«Нет, – сказал Лукас. – Я сделал «Звездные войны». – Он обвел жестом ряды солдат в белом, стоящих по стойке смирно с флагами своих гарнизонов: – Это вы сделали. И я очень этим горжусь».

Подобная похвала может так ударить в голову, что та в ведро не влезет. Но даже после такого неповторимого одобрения Джонсон сохраняет чувство перспективы. «Слушайте, если нам не весело, то смысла в этом нет, – говорит он своим офицерам. – Мы пластмассовые космонавты. Если кто‑то в клубе начинает все воспринимать слишком серьезно, мы напоминаем этот девиз – «Да, мы пластмассовые космонавты».

 

Каждой армии нужно за кем‑то следовать, и 501‑й не исключение. Если вы называетесь Кулак Вейдера, то каждому гарнизону мало иметь только точную копию формы штурмовиков. Им нужно шагать в ногу позади самого известного и пугающего космического солдата.

Марк Фордхэм был снайпером в полицейском спецназе в Теннеси, когда он сделал свой первый костюм Дарта Вейдера на празднование Хэллоуина в полицейском департаменте в 1991 году. Костюм всем понравился, и Фордхэм задумался – а как люди отреагируют на точную копию костюма Вейдера?

Он позвонил в Lucasfilm, и на том конце провода случайно оказалась добрая душа, объяснившая, что ему надо для костюма: кожаный комбинезон с пришитым одеялом и шерстяная шапочка под шлем. «Вейдеру в костюме комфортно, – говорит Фордхэм, – только очень жарко».

Фордхэм заплатил студентам‑дизайнерам 200 долларов, чтобы они сшили костюм. Теперь у него был новый план: ходить по местным школам в костюме Вейдера, чтобы преподнести детям моральный урок: «Не выбирайте быстрый и легкий путь, как я». Но когда он позвонил в Lucasfilm, чтобы они одобрили его план, человек, с которым его случайным образом соединил коммутатор, совсем не обрадовался его идее. Права на Вейдера принадлежат нам, сказали ему. Мы актеров нанимаем, чтобы его изображать. А вам этого делать нельзя. «Это вернуло меня к реальности», – сказал Фордхэм.

Но все же, решил снайпер, никто не мешает ему надеть костюм на премьеру Эпизода I в 1999‑м и Эпизода II в 2002 году. Он получил тот же результат, что и Джонсон: грустно быть солдатом в одиночку. Поэтому он нашел местных членов 501‑го и, к своему удивлению, узнал, что штурмовики будут рады Вейдеру (Джонсон позднее уберет слово «штурмовик» из имени легиона, чтобы это было понятнее и другим). Фордхэм практиковался в имитации голоса Джеймса Эрла Джонса,[26] слушая в машине аудиопостановки «Звездных войн». Он встроил себе в маску микрофон и усилитель, пытаясь имитировать механический голос знаменитого злодея. Батарейки у усилителя хватало всего на тридцать минут, но для Фордхэма не было ничего хуже, чем быть безголосым Вейдером.

 

Марк Фордхэм, на тот момент глава 501‑го Легиона и их главный Дарт Вейдер, демонстрирует силу Легиона на Параде Роз в 2007 вместе с гранд маршалом Джорджем Лукасом. Оба мечтали превратить свою организацию во франшизу.

ФОТО: Марк Фордхэм

 

Вскоре Фордхэм был избран командиром гарнизона, а затем и всего легиона. Он ввел призы и ранжирования, поощряя тех, кто уделял больше времени клубу. Когда 501‑й стал больше участвовать в благотворительности, он решил, что необходим единый протокол, и подготовил новую хартию взамен кодекса Джонсона. Целью легиона, по мнению Фордхэма, должно быть что‑то большее, чем «веселиться». 501‑й должен быть единым и узнаваемым, и лучшим способом достичь этого будет разработка единой франшизы. «Заходите ли вы в «Макдональдс» в Чикаго или Токио, вы понимаете, что вы в «Макдональдсе», – говорит он. – Мы тоже хотим такого единообразия. Если вы нас приглашаете для участия в мероприятии, вам не надо спрашивать – а какой 501‑й?»

Философия Фордхэма во многом полностью противоположна видению Джонсона. Он хочет точности, стандартизации и с разделением обязанностей в зависимости от способностей. В каждом гарнизоне несколько Вейдеров, и, конечно же, в одном мероприятии не может участвовать больше одного Вейдера. Сейчас легион предлагает им участие в мероприятиях в порядке старшинства. Фордхэм бы предпочел ежегодные прослушивания для выбора Вейдера года. «Если это я – отлично. Если нет, я бы предпочел, чтобы в мероприятиях участвовал самый лучший Вейдер».

 

НА ВТОРОМ ЕВРОПЕЙСКОМ КОНВЕНТЕ, ПРОШЕДШЕМ В ЭССЕНЕ, ГЕРМАНИЯ, В 2013 ГОДУ, Б ОЛЬШЕ ВСЕГО НАРОДА СОБИРАЛОСЬ У СТЕНДОВ, СДЕЛАННЫХ РАЗЛИЧНЫМИ ПОДРАЗДЕЛЕНИЯМИ 501‑ГО ЛЕГИОНА.

 

В конце 90‑х Фордхэм переехал из Теннеси в Юту. Теперь дорога до Lucasfilm занимала 10 часов, но Фордхэм часто ездил на ранчо Скайуокер за свой счет, «чтобы показать, что мы серьезно относимся к своему делу». Во время одного из таких визитов он узнал о Лукасе и Параде Роз. Пока Албин Джонсон маршировал среди счастливых анонимных штурмовиков, Фордхэм был Вейдером впереди колонны, преданным телохранителем Лукаса.

Во время трансляции парада один из ведущих пошутил, что штурмовикам «надо найти работу» и пора уже «маршировать домой к мамочке». Подобные комментарии обидны: штурмовиками были доктора наук, механики, авиаконструкторы, а также среди них много военных и полицейских, как Фордхэм. («Нас привлекает униформа», – говорит он.) Диктор представлял именно то ви́дение Легиона, которое Фордхэм хотел изменить с помощью своей хартии.

Конфликт между философией веселья Джонсона и стилем профессионализма Фордхэма охватил весь легион. Я слышал о конфликтах внутри гарнизона из‑за ограничений по росту (Марк говорит, что хотел бы быть штурмовиком, но он слишком высокий; его жена, Крикетта, штурмовик, хотела бы быть Вейдером, но слишком низкая). Один азиатский участник легиона хотел изобразить Энакина Скайуокера до трансформации в Вейдера, что привело к большому спору, следует ли ему наносить грим, чтобы походить на белого. Споры идут даже о стиле общения с представителями другого костюмированного клуба – Легиона повстанцев; я встречал нескольких командиров 501‑го, которые также командуют местными аванпостами повстанцев. Повстанцев раза в три меньше, чем имперцев, и, похоже, им нравится такое соотношение. «Это как бы отражает фильмы, – говорит Сьюзи Стерлинг, командир Британской базы легиона, насчитывающей 100 человек. – Повстанцев мало, но в конце мы победим».

Главная ирония 501‑го в том, что организация с такой фашистской внешностью на самом деле полностью демократична. Каждый февраль проводятся местные и глобальные выборы, и это не имитация выборов. Ведутся дебаты, в которых участвуют многие. И самое главное, что под пластмассой все они братья и сестры; все они истекали кровью от этой формы. «Укус доспехов» – так они называют случаи, когда кожа защемляется между элементами формы – чувствует каждый. (Каждый, кроме Вейдера, которому комфортно жарко.)

Как попасть в легион? Представить многочисленные фото вашего костюма офицеру по соответствию, который проверит все, до мельчайших деталей, на соответствие экранному образу: шесть карманов – лишь один из множества критериев. Будущим штурмовикам надо много работать, чтобы довести костюм до соответствия требованиям, – хотя для некоторых это проще, чем для других. «Я слышал парней, которые говорили, что сделали свой костюм за одну‑две недели, работая непрерывно с суперклеем, – говорит Эд да Сильва, командир Гарнизона Золотых Ворот в Северной Калифорнии, у которого на костюм ушло два месяца. – Если вы можете справиться с водопроводом, системой орошения, клеем, то работа схожая».

Несмотря на значительное экономическое давление, 501‑й не привел к появлению какого‑нибудь черного рынка по созданию формы. Также он не поощряет костюмы штурмовиков, сделанные по лицензии Lucasfilm. «Зачем вам тратить 800 долларов на eBay, – говорит да Сильва, – если вы можете потратить 400 и быть частью клуба, который установил стандарт высокого качества?»

Некоторые члены продают части костюмов тут и там, но «мы следуем простому правилу продавать костюмы по цене, равной затратам, чтобы не было искушения сделать из этого коммерцию», – говорит Джонсон. Он описывает легион как «эклектический и богемный коллектив, обменивающийся советами, чтобы сделать форму еще лучше». Деньги в этом тоже участвуют, но не для них. Просто появляясь на благотворительных мероприятиях, 501‑й помог собрать 262 329 долларов на различные цели в 2013 году, почти вдвое больше, чем за предыдущий год.

Любящий благотворительность, демократически богемный коллектив штурмовиков‑рукодельников? В это сложно поверить, но система работает: 501‑й становится все сильнее. Их очень любит Lucasfilm. Гарнизон Золотых Ворот приглашали на предпремьерные показы мультипликационных эпизодов «Звездных войн» в штаб‑квартире студии – и они отвечают преданностью. Эта демократичная группа смыкает ряды, если дело касается компании Создателя. Они не только бесплатно работают на всех мероприятиях Lucasfilm, но и снимаются в рекламе, одобренной компанией (как в недавнем ролике «Нисан» в Японии, о красном штурмовике, выделяющемся в толпе белых).

Зачастую сложно понять, кто от этого больше выигрывает – Lucasfilm или легион. Например, на втором европейском конвенте, прошедшем в Эссене, Германия, в 2013 году, в огромном павильоне больше всего народа собиралось у стендов, сделанных различными подразделениями 501‑го. Бельгийский гарнизон представил собранный ими СИД‑истребитель в натуральную величину, и это было самое популярное место для фото, а на втором месте следовал деревянный АТ‑АТ семиметровой высоты, также сделанный в Бельгии и подписанный Лукасом («Да НЕ пребудет с вами Сила, Имперские псы!» – написал он). С одной стороны, у Lucasfilm в распоряжении есть страстная, дисциплинированная и творческая охрана – за таких фанатов любая студия убить готова – абсолютно бесплатно. С другой – легионеры вместо покупки официальной продукции делают все сами, получая от этого удовольствие и не принося прибыли компании. Lucasfilm никогда не позволит себе обидеть легион, и он занимает место в первом ряду фанатского сообщества, именно там, где и хотел.

Легион сделал себя незаменимым. Он принял избранную сотню авторов, актеров и работников студии в почетные члены; на конвентах вы можете узнать их по металлическим значкам с разноцветными квадратами в стиле имперских офицеров. Легион устраивает эксклюзивные ужины с участием большинства звезд оригинальной трилогии; журналисты и близко подобраться к ним не могут. Космические солдаты стали самыми популярными ребятами в самой популярной франшизе на Земле.

И странно, что человек, сыгравший важную роль в появлении этих солдат много лет назад, стал изгоем в сообществе «Звездных войн».

 

Если вы хотите увидеть, где знаменитая пластмассовая форма армии Лукаса впервые воплотилась в трех измерениях, отправляйтесь в Твикенхам, пригород на юго‑западе Лондона, близ Элстри, где были сняты оригинальные «Звездные войны». Здесь, напротив поля для крикета, в здании, где раньше был кондитерский магазин, вы найдете полную противоположность 501‑го: одиночку, производящего форму штурмовиков ради денег, более заинтересованного в собственной выгоде, чем в предмете «Звездных войн», и уж точно работающего без лицензии Lucasfilm. Вы найдете человека, который победил – или типа того – Лукаса в суде, но проиграл в суде фанатов. И тогда вы начнете разбираться в любопытном деле Эндрю Эйнсворта.

Эйнсворт – жилистый, дружелюбный мужчина с аккуратно подстриженной, черной с проседью бородой и блеском в глазах. Он промышленный дизайнер, мастер вакуум‑формирования, и ему особенно интересно обсуждать качество отражаемости света, из‑за которого эта форма выглядит серьезнее, чем пластмасса. В эти моменты Эйнсворт выглядит немного моложе своих шестидесяти четырех лет.

Когда я встретился с Эйнсвортом в его мастерской, мы часами пили чай в окружении репродукций штурмовиков. Эйнсворт показал мне, по его словам, один из первых шлемов штурмовиков в истории. Он рассказал историю, связанную со шлемом, – как его друг, художник Ник Пембертон, вовлек его в работу над «Звездными войнами» в январе 1976‑го. Пембертон попросил Эйнсворта купить ему пинту пива, если из этого что‑нибудь выйдет. «Я понятия не имел, что это, – говорит он. – Я думал, это кукольный мультфильм; Ник работал над ними для телевидения».

Пембертон принес Эйнсворту макет шлема штурмовика, основанный на концептуальных набросках и рисунках Lucasfilm. У Эйнсворта была огромная вакуум‑формовочная машина, в которой он делал пластиковые каноэ и аквариумы; Пембертон спросил Эйнсворта, сможет ли он сделать прототип шлема. Он сделал его за два дня. «Он отнес его Лукасу, и Лукас сказал: «Отлично – сделайте мне еще пятьдесят», – рассказывает Эйнсворт. В то время студия ускоренными темпами перевозила декорации и костюмы в Тунис. Эйнсворт помнит очередь из белых лимузинов перед своей студией, каждый из которых ждал новый шлем. «Студии хотелось их получить так быстро, как только я один доделывал, его увозили на лимузине», – смеется он.

Рассказывая историю, Эйнсворт крутил в руках предположительно исторический шлем, и в одном месте пластик поцарапался. Он даже не моргнул. Фанат «Звездных войн», историк, хранитель – все они во мне хотели закричать: нет, перестаньте, поставьте его под стекло! Тут я впервые понял, что Эйнсворт, несмотря на его претензии на место в истории франшизы – а эти его претензии, к сожалению, можно подвергнуть сомнению, – не смог уловить идею «Звездных войн». Эйнсворт и его спутница Бернадетт вместе с 1960‑х – они познакомились, когда тот работал в автомастерской напротив ее квартиры на юге Лондона. Потом они купили этот магазин и основали в нем Шеппертонскую студию дизайна. Никто не спорит, что ШСД производила шлемы и формы штурмовиков, шлемы пилотов СИД‑истребителей, шлемы пилотов и солдат повстанцев – все это делалось вне британской системы кинопроизводства, которая в то время очень жестко контролировалась профсоюзами. Это принесло Эйнсворту 30 тысяч фунтов стерлингов – больше, чем заработало большинство тех, чьи имена появляются в финальных титрах «Звездных войн».

 

ЭЙНСВОРТ АБСОЛЮТНО НЕ ИНТЕРЕСОВАЛСЯ ФЕНОМЕНОМ «ЗВЕЗДНЫХ ВОЙН», ПОКА ОНИ ЗАВОЕВЫВАЛИ МИР, И ПОСМОТРЕЛ ОРИГИНАЛЬНЫЙ ФИЛЬМ ЛИШЬ ОДНАЖДЫ, СПУСТЯ ГОДЫ, ПО ТЕЛЕВИЗОРУ.

 

И это было концом его работы с франшизой. Эйнсворт абсолютно не интересовался феноменом «Звездных войн», пока они завоевывали мир, и посмотрел оригинальный фильм лишь однажды, спустя годы, по телевизору. В конце 1990‑х, пытаясь найти способ оплатить образование детей, он достал старые инструменты, сделал новую партию шлемов и попытался продать их на местном рынке. Покупателей почти не нашлось, и шлемы отправились пылиться на шкаф. В 2002 году Бернадетт заявила, что продаст их в Интернете. Эйнсворт говорит, что не думал, что они смогут на этом заработать хоть пенни; как оказалось, когда они были выставлены на аукционе Christie’s как «оригинальные» шлемы, они получили по 4000 долларов за каждый. Шеппертонская студия дизайна запустила свой сайт и занялась производством шлемов штурмовиков в 2003 году. После того как 19 шлемов были проданы клиентам из США по 445 фунтов за штуку, Эйнсворту позвонил Говард Роффман, глава департамента лицензирования студии Лукаса. Эйнсворт вспоминает разговор.

«Вы кто такой?» – потребовал объяснений Роффман.

«Я тот, кто сделал шлемы штурмовиков».

«Нет, не правда. Это мы их сделали».

Юридический отдел Lucasfilm не дремлет. Компания быстро подала иск и выиграла в американском суде дело против Эйнсворта на 20 миллионов долларов. Несколько недель спустя британский судебный представитель принес предписание Эйнсворту. Будучи человеком вежливым, Эйнсворт напоил его чаем.

После четырех лет судебных разбирательств в британском суде, апелляционном суде и, наконец, Верховном суде, Эйнсворт добился относительной победы. Верховный суд признал, что решение американского суда должно исполняться и в Великобритании, хоть сумма и была снижена. Эйнсворт должен был студии 4 миллиона долларов за то, что продал 19 шлемов клиентам в США.[27]

Но суд также постановил, что костюмы штурмовиков являются реквизитом, а не скульптурами, как настаивали представители Lucasfilm. Это очень важное отличие: по британским законам, авторские права на скульптурные произведения длятся 75 лет, а на реквизит – всего 15. Поэтому, хоть Эйнсворт и должен был заплатить кучу денег, он получил право продавать шлемы и форму штурмовиков. И он их продает, за сотни фунтов каждый, вместе с «оригинальными костюмами Темного лорда» и «оригинальными дроидами R2» – такими оригинальными, похоже, что он даже не решается полностью назвать персонажей.

Одним из ответных тактических ходов Эйнсворта было подать в суд на Лукаса, заявив, что это он – автор костюма штурмовика и Лукас нарушал его авторские права. Тот смехотворный иск был отвергнут судом, но это не останавливает Эйнсворта, который до сих пор об этом твердит. В 2013 году Эйнсворт участвовал в выставке в галерее Саатчи в Лондоне, где вместо холстов художники использовали шлемы штурмовиков; в буклете к выставке его указали как «создателя формы штурмовика». Я не удивился, когда прочитал слова одного из судей, что Эйнсворт «смотрит на события словно через особые очки цвета Эйнсворта».

Эйнсворт приобрел популярность на форумах фанатов во время своего иска, но скоро они стали подозревать, что имеют дело с кем‑то, кто не очень много знает о франшизе и готов придумывать вымышленные детали событий. Например, в ответ на вопрос, почему он не работал над фильмами «Империя наносит ответный удар» и «Возвращение Джедая», он заявил, что Джордж Лукас не вернулся в Великобританию после своего опыта работы с профсоюзами (это не так). Он утверждает, что «его» форма использовалась в последующих фильмах и «выглядела потертой под конец»; на самом деле, для «Возвращения Джедая» отлили новую форму. Не удивительно, что он этого не знал, поскольку «Звездные войны» он смотрел только один раз, а продолжения даже не видел.

Жаль, потому что Эйнсворт сыграл хоть и маленькую, но важную роль в создании оригинального фильма, и где‑то под вонью самолюбования и провалами в памяти остается маленькая история успеха. Он выдавал разнообразные пластиковые костюмы в краткие сроки в нужный момент. Судья даже признал его вклад в создание смотрового козырька на шлеме пилота повстанцев. Но 40 лет спустя сомнительно, что мы услышим объективный рассказ об этой истории.

Путаницы добавляют показания Джона Ричардсона, друга покойной Лиз Мур, создавшей костюм 3РО для «Звездных войн» незадолго до своей гибели в автокатастрофе в конце 1976 года. В 2008 году Ричардсон утверждал, что Мур также создала шлем штурмовика, прежде чем завершила работу над фильмом. Суд отклонил его показания после признания, что Лиз Мур сделала шлем из глины не того цвета, который виден на единственной сохранившейся фотографии скульптуры шлема.

Судья признал, что Пембертон, а не Мур создал шлем, что логично: как бы еще Эйнсворт получил эту работу, как не через своего друга Пембертона? Но Эйнсворта так ненавидят на интернет‑форумах фанатов, что история об авторстве Мур нашла своих сторонников.

Брайан Мьюр, ветеран киноиндустрии, создавший шлем Вейдера и глиняные оригиналы костюмов штурмовиков, годами поддерживал авторство Мур на форумах, вдохновляя легионы последователей. Однако, несмотря на его репутацию, мнение Мьюра в основном основано на словах Ричардсона, а не на его собственном знании дела. В 2011 году, после того как Верховный суд разрешил Эйнсворту продавать шлемы и форму штурмовиков, Мьюр поддержал его конкурента – британскую компанию RS Prop Masters, которая стала продавать свою версию точных копий костюмов штурмовиков.

Мне это не давало покоя: почему Мьюр был так уверен, что шлем сделала Мур, если ни он, ни кто‑либо еще не видел, как она это делала? Мьюр отказался дать интервью и предложил мне самому сделать выводы касательно того, почему судья отдал авторство Пембертону, а не Мур. «Для Lucasfilm не важно, кто сделал шлем, – написал он мне по электронной почте, – лишь бы это был не Эйнсворт».

Попытки разобраться в истории создания штурмовика, отделяя правду от групповых домыслов интернет‑форумов, принесли мне больше головной боли, чем любой другой вопрос в истории «Звездных войн». Было облегчением вспомнить, что 501‑й предпочитает, чтобы вы сами делали свою форму, а не покупали у кого‑либо. Но я думал, насколько повлияла вся эта возмутительная судебная история на Лукаса. Мог ли он в детстве предположить, что все эти наброски космических солдат однажды приведут к длительным баталиям между адвокатами в напудренных париках в Верховном суде в далекой‑далекой стране.

 

4

Гипердвигатель

 

Космические солдаты в обличии Томми Туморроу и Флэша Гордона были не единственными увлечениями в жизни молодого Лукаса. Вскоре они даже не были основными. Подростком Лукас вместо рисунков и комиксов увлекся камерами и машинами. Автомобильная авария – самый важный поворотный момент во всей творческой истории Лукаса – заставила его пересмотреть свое отношение к учебе; он стал изучать человечество и увлекся фотографией. Только после этого, можно сказать, с опозданием, он увлекся кино, посетил ключевые занятия и встретился с ключевыми людьми, которые определили его путь к звездам.

Но ни один из его интересов никогда не был Лукасом полностью забыт. И все они нашли свое отражение в его самой известной работе. Поэтому, хоть и велико искушение пропустить его участие в гонках, работу механиком, изучение антропологии и увлечение киноартхаусом, именно этот путь многое нам расскажет о «Звездных войнах». Иными словами, история не сложилась бы таким способом, если бы не 12 ключевых остановок по дороге к ней.

 

1. Автомобильная культура

 

В каждом фильме Лукаса есть либо скоростная погоня, либо гонка на какой‑то машине. На момент выхода «Звездные войны» оказались динамичнее любого фильма своего времени, и эта скорость связана не только с многолетним сидением Лукаса перед телевизором. Скорее, она пришла от ощущения движения и ветра, возбуждения и опасности, которое можно получить, только находясь за рулем быстро движущегося аппарата. В «Звездных войнах» Лукас хотел показать «космические корабли, в которые люди залезали и просто летели, как на машине». Его вариант полета на Марс на ковре‑самолете.

Когда Лукасу было 16, отец купил ему первый автомобиль – маленькую итальянскую «Бианчину». Джордж‑старший, вероятно, думал, что вряд ли парень сможет много бед сотворить с ее мотором в 479 см³ и максимальной скоростью 90 км в час. Лукас называл ее «дурацкая машинка» с «мотором от швейной машинки».

Но у Лукаса был талант к использованию вещей по максимуму. Все свое свободное время и все деньги он тратил в сервисе по обслуживанию иностранных машин – гараже для гонщиков с собственной трассой. Он добавил трубчатый каркас и поменял выхлопную трубу, заменил ремень безопасности на самолетный и научился вписываться в повороты на максимальной скорости. Машина смотрелась не очень, но ездила хорошо. Первый раз, когда он перевернулся в машине, он снял с нее крышу, вместо того чтоб ее отремонтировать. Можно представить ужас Джорджа‑старшего, который еще надеялся, что сын когда‑нибудь займется семейным бизнесом.

Лукас‑младший раздобыл фальшивое удостоверение, что ему уже исполнился 21 год, и с его помощью участвовал в гонках на парковках и ярмарках, выиграв достаточное количество наград. Он подружился с чемпионом местных автогонок, Алленом Грантом, который в то время стал своего рода старшим братом для молодого гонщика. Грант описывал Лукаса как тихого парня, пока он вас не узнает, зато потом его было не остановить. Кто знает, какую наполненную космическими солдатами болтовню прерывал Грант, когда говорил Лукасу заткнуться – а он это делал часто. «Он все время говорил о какой‑то истории, а это что делает, а как делать то, – рассказал Грант. – Мы его особо серьезно не воспринимали».

Когда Джордж‑младший был подростком, Лукасы переехали на ранчо на окраине города. До получения машины он был тихим одиночкой, который все время, если не сидел за столом или перед телевизором, в своей комнате ел шоколадки «Херши», пил колу, читал комиксы, ставил пластинки с рок‑н‑роллом или джазом и иногда постреливал в окно из рогатки. Но, получив машину, он оказался в центре социальной жизни Модесто. В пятницу вечером Десятая и Одиннадцатая улицы были местом поразительного парада хрома. Здесь был свой этикет: подростки оставляли машины открытыми, чтобы их друзья могли в них посидеть; если у тебя было любимое место парковки – другие оставляли его свободным.

Лукас вступил в фазу легкого подросткового неповиновения, заполняя бардачок штрафами за превышение скорости и даже появляясь в суде, когда штрафов стало слишком много. Он не присоединился к банде, описанной в «Американских граффити», – Фаросам, но был их помощником. Его задачей, как говорит история, было заманивать крутых парней, усаживаясь рядом с ними в местной бургерной. Когда ему бросали вызов, он убегал, заманивая жертву к Фаросам. Этот образ о многом говорит: Джордж Лукас, молодой, безбородый, со стрижкой под горшок, 167 см роста во фланелевой рубашке и голубых джинсах, почерневших от моторного масла, встречается с опасностью, подобно мастеру Дзен, уверенный в том, что ему помогут. Ему даже кулаки сжимать не приходилось.

 

2. Авария

 

Трещины в фасаде спокойной жизни Лукаса появились в школе. Годами его оценки колебались между тройками и двойками. От единиц его спасала только помощь сестры Венди с домашними заданиями. Он знал, что станет автогонщиком или механиком – так кому нужны оценки? Ответ: Джорджу‑старшему и Дороти Лукас, которые в школе были примерными учениками – их даже выбирали президентом и вице‑президентом класса соответственно. Они пытались развить его интерес к фотографии, купив ему камеру и оборудовав дома фотолабораторию. Лукас взял с собой камеру на гонки.

Но друг Лукаса по переулку Джон Пламмер отправлялся в Университет Южной Калифорнии на экономический факультет, и Джордж‑младший задумался, может, и ему стоит пойти в колледж. Никогда не гнушавшийся подтолкнуть сына к нужному решению дорогим подарком, Джордж‑старший обещал отправить сына в путешествие по Европе с Пламмером, если он получит аттестат об окончании школы.

Это стало целью лета 1962 года. Лукас засел за книги в местной библиотеке. Это было тяжко. Душа его к этому не лежала. Устав от учебы, он возвращался домой жарким вечером и сделал запрещенный поворот налево на дорогу, ведущую к ранчо. В тот же момент «Шевроле», за рулем которого был другой старшеклассник – Лукас, вероятно, не видел его из‑за столба пыли позади себя, – проехал на красный свет и пытался обогнать его слева.

 

День, который изменил все и привел к рождению «Звездных войн»: 12 июня 1962 года. Авария утолила желание Джорджа Лукаса к гонкам, подтолкнула к учебе, которая привела к интересу к антропологии, социологии и визуальным искусствам.

ФОТО: «The Modesto Bee»

 

От удара Лукас вылетел через сделанную им самим крышу автомобиля. Выжил он только потому, что поставленный им на машину авиационный ремень безопасности порвался. Обычный ремень удержал бы его в машине, когда она обняла дерево.

У Лукаса было легочное кровоизлияние, но ему невероятно повезло. Через две недели его выписали из больницы, хотя впереди были еще месяцы терапии. Авария уничтожила «Бианчину», его планы на поездку по Европе и принесла еще один штраф от полиции – за запрещенный поворот. Но был и плюс: ему выдали аттестат об окончании школы, не глядя на оценки. Но это было важным уроком для Лукаса. «Он стал более тихим и сосредоточенным», – вспоминал Мел Целлини. Сервис по обслуживанию иностранных машин подарил ему шлем гонщика с роликовым коньком сверху. Но мысли Лукаса были где‑то далеко.

Авария изменила все; это, пожалуй, единая константа во всех историях своей жизни, что Лукас рассказывал за годы. Она сделала его более внимательным и более бесстрашным. «У меня взгляд на жизнь стал, словно я получил дополнительный кредит, – сказал Лукас Опре Уинфри в 2012 году. – Я не боюсь смерти. Все, что я получаю, это бонус».

Если бы Лукас погиб в той аварии, в какой параллельной вселенной мы бы сейчас жили? Не только без «Звездных войн» и их имитаций, но и без индустрии спецэффектов. Если бы у нас и были масштабные фильмы, то это были бы фильмы‑катастрофы вроде «Челюстей», а не зрелищная фантастика или фэнтези. Вероятнее всего, не было бы «Звездного пути» на большом экране, и уж точно не было бы «Звездного крейсера «Галактика» на маленьком. Велика вероятность, что студия 20th Century Fox обанкротилась бы после 1977‑го; несомненно, инвесторы были бы другими, и, возможно, ею бы сейчас не управлял Руперт Мёрдок. У нас было бы меньше многозальных кинотеатров, да и вообще меньше киноэкранов; мы бы не получили ни «Крестного отца» под режиссурой Копполы, ни «Апокалипсиса сегодня».

Но еще интереснее то, что эта вселенная без «Звездных войн» стала бы реальностью, если бы Джордж Лукас вообще не сделал тот поворот, не смог получить аттестат об окончании школы и отправился бы искать славы на трассе, куда так рвался в юности. Некоторым историям, похоже, нужно приносить жертвы кровью.

 

3. 21–87

 

Спустя несколько месяцев после аварии Лукас поступил в колледж Модесто, где за два года заработал «отлично» по антропологии и «хорошо» по социологии. Впервые в жизни он получал образование, которое хотел, которое было ему интересно, которое он даже мог применить на окружающих его автолюбителях. Он прошел ритуал посвящения в умных подростков XX века: прочитал «О дивный, новый мир» и «1984». Обе антиутопии оставили на нем свой обычный нестираемый след, особенно сильный в то время, когда мир, казалось, стоит на грани самоубийства – как во время кубинского кризиса в октябре 1962‑го. Но где были оптимистичные, позитивные истории, чтобы сбалансировать их и помочь разобраться в этих пугающих временах? В этот момент Лукас понял, что «в нашем обществе осталось очень мало мифологии».

Еще более важным, чем сертификат об окончании школы, для Лукаса – и для саги «Звездных войн» – был растущий интерес к артхаусу или «личным фильмам», зарожденный во время поездок на выходные в Беркли или Сан‑Франциско с Пламмером. Тогда он впервые столкнулся со средой кофеен, где независимые художники в черных водолазках вешали простыни и показывали на них свои новые грезы. Самой влиятельной короткометражкой, которую когда‑либо видел Лукас, была лента «21–87». Если смотреть на сухую статистику, то фильм не имеет ничего общего со «Звездными войнами», но тем не менее между ними есть ключевая связь. «21–87» длился меньше 10 минут, его снял канадский кинематографист Артур Липсетт, который совмещал обрывки аудио и кадры из Национального кинофонда Канады.

На выходе Липсетт получил классический образец трансцендентности. В кадрах «21–87» в основном люди крупным планом, пойманные камерой в повседневной жизни. Люди кормят голубей, смотрят на свой город. «Нет секретов, просто обычные факты из жизни, – говорит голос за кадром. – Почему мы не можем выставить это на всеобщее обозрение?» Когда на экране показывают пожилых людей, женский голос говорит: «Я не верю в смерть… Я верю в бессмертие». Название фильма демонстрируется на фоне изображения черепа. Это mementomori и одновременно mementomachina: название происходит из диалога о механизации общества и о том, как она утоляет жажду человека не выделяться. «Кто‑то подходит и говорит: «Твой номер 21–87», – повторяет голос за кадром дважды. – Боже, как счастливо он улыбается».

Эта мысль найдет свое отражение в «Звездных войнах» – подумайте, как много персонажей, от дроидов до штурмовиков, обозначаются номерами. Но не это было главным вкладом короткометражки в будущий фильм.

Примерно на третьей минуте фильма птицы летают над городом, а старики смотрят на них и кормят; за кадром раздается: «Многие люди чувствуют, что, наблюдая за природой и общаясь с другими живыми существами, они ощущают некую силу или что‑то за этой маской, которую мы видим перед собой, и они называют это Богом».

«Некая сила или что‑то». Позднее Лукас скажет, что религиозные авторы тысячи лет использовали фразу «жизненная сила». Но он также признает свой долг перед «21–87» и скажет, что «Звездные войны» – это эхо фильма Липсетта. Во время своего обучения киноискусству он смотрел «21–87» на кинопроекторе больше двадцати раз.

 

4. Хаскелл Уэкслер

 

В 1963 году, когда Лукас еще учился в колледже в Модесто, его родители купили ему 8‑миллиметровую кинокамеру, такую же, как та, с которой он играл в переулке. Он таскал с собой камеру на гоночные трассы по всему штату, как раньше фотоаппарат Nicon, который ему купили еще в школе. Снимая гонки на пленку, Лукас также работал механиком в гоночной команде «Гоночный клуб Самовольщики».[28] Если уж ему была не судьба гонять на машинах, то он мог хотя бы в них ковыряться. Так и получилось, что однажды на трассе в Лагуна Сека Лукас разговорился с посетителем, заметившим его камеру: это был знаменитый кинематографист Хаскелл Уэкслер. Он сразу понял, что у подростка есть особый взгляд и жажда к визуальному.

Дружба Лукаса с Уэкслером резко повернула его жизнь в новом направлении. Уэкслер показал молодому студенту свою коммерческую киностудию; впервые Лукас увидел киноиндустрию изнутри и понял, что существует возможность кинокарьеры. Уэкслер сказал, что устроил бы Лукаса на должность помощника продюсера – возможно, в документальном фильме, над которым он в тот момент работал, «Автобус» – но кинопрофсоюзы не позволили этого сделать. Лукас сказал, что именно в этот момент он «повернулся спиной к Голливуду». Уэкслер пытался пробить работу для Лукаса в Голливуде до конца его обучения, но без особого успеха.

Примерно в то же время, когда они познакомились с Уэкслером, Лукас подумывал о смене места учебы на более серьезное. Первым его заинтересовал Государственный университет Сан‑Франциско, где он бы учился на антрополога. Он также подал документы в колледж дизайна в Пасадене; но отец убил эту мечту, сказав, что за такую профессию сыну придется платить самому. По словам Лукаса, он был слишком ленив, даже чтобы обдумать это. Тем временем Джон Пламмер наслаждался своей учебой в Университете Южной Калифорнии и решил, что Лукасу понравится программа по фотографии на их кинофакультете. «Там учиться проще, чем на уроке физкультуры», – сказал Пламмер Лукасу. Это все, что парень хотел услышать. Уэкслер позвонил преподавателю УЮК по имени Мел Слоан, по легенде, он сказал: «Бога ради, присмотрите за этим парнем». Возможно, это сыграло решающую роль, а может, талант Лукаса был заметен в его ответах на вопросы вступительного теста. Это уже не важно. УЮК принял Лукаса, и молодой человек продолжил свое движение к кинематографу.

Его отец нашел удачное решение: он оплатит обучение Джорджа‑младшего как работника своей компании. Лукас будет получать 200 долларов в месяц. Лукас‑старший мог решить, что кинофакультет сможет преподать важный урок. Ведь никто из выпускников киношкол не мог сразу устроиться работать на киностудию. Сначала их брали как учеников. Если после четырех лет ученичества ты достигал заоблачных высот ассистента монтажера, то оставалось ждать еще четыре года, прежде чем ты сможешь сам смонтировать фильм.

Голливуд был неприступной крепостью семейных и дружественных связей. Но было место, где семейные связи работали бы на Лукаса, – Модесто. «Через пару лет ты вернешься», – сказал Джордж‑старший сыну.

«Нет, я стану миллионером еще до 30 лет», – ответил Лукас. Во всяком случае, так он вспоминал об этом разговоре, когда стал миллионером в 30 с чем‑то лет.

 

5. УЮК

 

Когда «Звездные войны» впервые стали концепцией фильма? Когда любовь к «Флэшу Гордону» переросла в идею перенести на пленку его новую версию? Ответ Лукаса возмутительно неточен: где‑то во время киношколы. «У вас накапливается такая стопка идей отличных фильмов, которые вы бы хотели снять, – сказал он в интервью журналу Starlog в 1981 году. – У меня была идея снять космическое приключение… Это была такая очевидная вещь, что я был удивлен, что раньше никто этого не делал».

Ни у кого не было меньше шансов стать звездой класса, чем у Лукаса. Он перевелся из другого колледжа, основным направлением выбрал фотографию, а не кино; в начале своей учебы он посещал всего два курса в киношколе. Кино в то время не было таким модным направлением, как сейчас, и факультет был загнан в унылое здание в дальней части университетского городка, прозванное «стойло». Обращаясь к первокурсникам, декан сказал, что у них еще есть время забрать плату за обучение. «Было очень тесно, количество оборудования было ограничено, и договориться о графике использования оборудования для монтажа и записи звука было тяжело, – вспоминает сокурсник Лукаса Говард Казанян. – Мы учились работать вместе. Мы стали семьей. И я бы ее ни на что не променял».

Лукаса все больше тянуло к «гикам и ботанам» киношколы, несмотря на их статус изгоев. «Никто не хотел даже находиться рядом с нами, – вспоминал он в 2013 году. – Мы были бородатыми и странными». Он сравнил своих собратьев с сегодняшними работниками «Гугла» и «Фейсбука». В «стойле» происходило что‑то новое и захватывающее, и подростки это чувствовали.

 

В КАЖДОМ ФИЛЬМЕ ЛУКАСА ЕСТЬ ЛИБО СКОРОСТНАЯ ПОГОНЯ, ЛИБО ГОНКА НА КАКОЙ‑ТО МАШИНЕ.

 

Лукас избегал занятий по сценарному мастерству печально известного Ирвина Блэкера, с чьих занятий студенты подчас уходили в слезах. Его не интересовали сюжет и диалоги. Он хотел изучать только изображение и звук. Он посещал лекции по истории кино Артура Найта, чей энтузиазм был заразителен. Найт показал студентам «Метрополис», шедевр Фрица Ланга, снятый в 1927 году. В нем был изображен город будущего, где всевластному «хозяину» противостоят восставшие рабочие. Сын хозяина отправляется в подземелье в погоню за предводительницей восстания, а хозяин приказывает сделать робота по ее подобию, чтобы ее дискредитировать. Лукас сохранит этот знаменитый образ золотого робота у себя в памяти, где тот будет храниться годами и освоит за это время шесть миллионов языков.

 

6. Гладко выбритое кино

 

Дон Глут поступил в УЮК в том же году, что и Лукас. Как и Джордж, он перевелся из другого колледжа. Они познакомились, когда сосед Лукаса по общежитию Крис Льюис вместе с соседом Глута Рэндаллом Клейзером организовали Гладко выбритый киноклуб,[29] члены которого по очереди показывали фильмы. Глут тоже присоединился, хотя и не совсем подходил под намеренно не крутую философию клуба. «Я был единственным членом клуба с длинными волосами, – говорит Глут. – После появления «Битлз» все отращивали волосы. Это то, чего хотели девочки, поэтому мы это и делали. Но Лукас, Клейзер и Льюис всегда были коротко подстрижены и гладко выбриты». (Лукас не обзаведется бородой до своего возвращения в УЮК в качестве аспиранта.) Клуб был задуман как ответ «битникам, заполонившим кинофакультет», тем, кто призывал их следовать за Жаном‑Люком Годаром в независимое кино и говорил, что в рамках сложившейся киноиндустрии им работу не получить. Лукас и его друзья придерживались другого мнения о том, чем могла бы стать индустрия.

Клуб не показывал модного тогда французского кино новой волны. Этим занимались профессора, поэтому клуб хотел заниматься чем‑то другим. Глут был родом из рабочей семьи, он любил комиксы и супергероев. Друг с киностудии Republic достал ему катушки со старыми сериалами, их‑то он и показывал в клубе: «Капитан Марвел», «Ракетчик», «Ловцы шпионов», «Зорро». Несмотря на свою любовь к Флэшу Гордону, большинство из этих сериалов Лукас видел впервые, по словам Глута.[30]

 

Редкая ранее не публиковавшаяся портретная фотография, выполненная студентом Лукасом, показывает его любовь к драматическому освещению. Гитарист на фото – Дон Глут, один из членов «Гладко выбритого киноклуба» в УЮК, в будущем – автор новеллизации сценария «Империя наносит ответный удар».

ФОТО: Коллекция Дона Глута

 

На второй год обучения Лукас снял жилье за 80 долларов в месяц в Каньоне Бенедикта, название которого, возможно, вдохновило Каньон Нищего[31] на Татуине. Клейзер переехал к нему, в честь чего они устроили вечеринку, на которой Глут показывал эпизод «Приключений капитана Марвел». Глут любил эти сериалы, но понимал, насколько глупы некоторые сцены. В одной такой сцене капитан Марвел преследует машину, водитель которой потерял сознание. Машина едет по извилистой горной дороге, но при этом не падает с обрыва. «Это невозможно», – рассмеялся Глут.

Лукас посмотрел на него совершенно серьезно. «Нет, – утверждал он. – Машина будет следовать контуру дороги».

Они разделяли любовь к наивным сериалам, но страсть Глута к ним довела его до беды. В каждом классе стоял кинопроектор. Можно было смотреть что угодно, если в данный момент в классе не шли занятия. Однажды Глут показывал сериал ночью в одном из классов, когда его выгнал оттуда Герб Косовер, преподаватель анимации. В 1965 году Глуту пришлось повторно прослушать курс операторского мастерства, после того как в качестве финального задания он снял фильм «Супермен против банды горилл». Он соответствовал всем требованиям, но преподаватель поставил за фильм «неуд». Почему? «Потому что это был фильм про Супермена».

В отличие от него, Лукас любовь к подобным вещам не смешивал с учебой, хоть она и отнимала бо́льшую часть его свободного времени. Клейзер вспоминал, как пытался вытащить его из комнаты и пойти с ним на вечеринку, но Лукас предпочитал «сидеть в комнате и рисовать звездных солдат». Годы спустя после уроков рисования он продолжал рисовать космических солдат.

 

7. Взгляд на жизнь

 

Лукас посещал занятия Косовера по анимации. Хотя Глут ненавидел Косовера, Лукас всегда сидел в первом ряду, готовый впитывать знания, готовый выложиться на все сто процентов и даже больше. Почти сразу он обнаружил, что у него талант к анимации – и еще какой!

В 1965 году Джордж Лукас снял свою первую короткометражку, рожденную из элементарного домашнего задания. Студентам было задано отснять минутный фильм. То, что Лукас сделал с этой минутой, – поразительно и даже сейчас отлично смотрится как короткий ролик для YouTube (а теперь он таким и стал). Она называлась «Взгляд на жизнь». Название – производная от названий двух популярных еженедельных журналов фото – Look и Life.[32] Лукас вырезал наиболее понравившиеся ему фотографии и сделали из них коллаж в стиле «21–87» Липсетта.

Как и во всех последовавших далее фильмах Лукаса, музыка занимает ведущее место: тогда это была первая музыкальная дорожка из бразильского фильма «Черный Орфей», которая шла ровно минуту. Фильм начинается с певучей гитары, под которую камера удаляется от крупного плана глаза, чтобы было видно лицо за металлической сеткой. Потом врывается самба, так же резко, как спустя годы это сделают первые ноты темы «Звездных войн», написанной Джоном Уильямсом. Мы видим оскалившихся собак из Алабамы, Мартина Лютера Кинга, Ку‑клукс‑клан, Хрущева, солдат во Вьетнаме – все это в быстрой последовательности. Смена картинки через каждые пять кадров – невероятно быстро для 1964‑го, и даже сейчас немного шокирующе. Заканчивается фильм титрами: «Кто‑нибудь выживет?» и «Конец?»

Последнее, возможно, было излишне напыщенно, но фильм уловил суть: Америка в середине 1960‑х, ужасы войны и расизма, которые привели к написанию протестного гимна того года – Eve of Destruction,[33] и все это отражено в одной минуте фильма. Результат работы Лукаса стал хитом на факультете и в дальнейшем выиграл 18 призов на различных студенческих фестивалях по всему миру. Уверенность Лукаса в себе выросла в разы. «Когда я сделал этот фильм, я понял, что могу круги нарезать вокруг остальных, – сказал он. – «Именно тогда я понял, что все мои безумные идеи могут сработать».

 

8. «Мовиола»

 

После «Взгляда на жизнь» Лукас все свои проекты стал делать с размахом. Для задания по освещению он с однокурсником Полом Голдингом снял медитативный фильм о капоте автомобиля. Фильм называется «Херби», так как они ошибочно полагали, что в использованной в качестве звуковой дорожке композиции «Basin Street Blues» Майлза Дэвиса на клавишных играет Херби Хэнкок. Гипнотические кадры растекающегося по хрому неонового света были нарезаны под музыку. При ударе барабана вы видите буквально одну секунду что‑то похожее на рождение галактики.

Лукасу выпал шанс познакомиться со знаменитым французским режиссером Жаном‑Люком Годаром и поучиться у него; после этого он принял кино новой волны с преданностью вновь обращенного. Приступив к работе над третьей своей короткометражкой – Freiheit – историей молодого человека в исполнении Клейзера, бегущего через границу между Восточным и Западным Берлином, в исполнении калифорнийских зарослей кустарников, – Лукас так далеко зашел в любви к авангарду, что экспериментировал с отказом от собственного имени. «Фильм ЛУКАСА», – говорилось в титрах.

Самая широко использовавшаяся в то время машина для киномонтажа – «Мовиола», – казалось, была придумана специально для парня, влюбленного в автомобили. У нее имелись колесики и рычаги, ее надо было смазывать, и она рычала. Скорость и движение пленки контролировались педалями. Лукасу пришлось со взломом проникнуть в монтажный кабинет – который все называли «Загон», – чтобы крутить фильм всю ночь, обрезая сцену за волосок до того момента, как она становилась ему скучна, питаясь все это время шоколадками «Херши», колой и кофе. Он дал самому себе поразительно ботанское прозвище «Супермонтажер».

В своем дипломном проекте – «1:42:08 – Человек и его машина» – Лукас свел вместе две свои главные страсти: быстрые машины и быстрые фильмы. Лента получилась технически безупречной, но холодной: человека в ней почти не было. Звуковым сопровождением служил рев мотора. Его вдохновил другой фильм Национального кинофонда Канады «12 велосипедов», где использовали такую же длиннофокусную съемку, как и Лукас в «1:42:08».

Лукас применял цветную пленку, которую студентам теоретически было запрещено использовать, и потратил на проект больше семестра – еще одно нарушение правил. Ночами он вламывался в «Загон» и монтировал свой фильм. Факультет мог на него ворчать, но Лукас к этому моменту был уже практически неприкосновенным. Вундеркинд, завоевавший множество наград, обзавелся группой очень разных друзей среди студентов, которая стала известна – как минимум впоследствии – как Грязная дюжина. На одной стороне спектра был Джон Милиус: бабник, консерватор, милитарист, который собирался стать морским пехотинцем, но его планам помешала астма. С другой стороны был Уолтер Мёрч, утонченный интеллектуал с восточного побережья. Мёрч впервые встретился с Лукасом, когда вундеркинд сказал ему, что Мёрч неправильно проявляет пленку. В школе, где все было подчинено творчеству, такой подход совсем не мешал дружбе: «Если вы видели захватывающий фильм, – сказал Мёрч, – вы пытались подружиться с тем, кто его сделал».

И Милиус, и Мёрч косвенно повлияли на «Звездные войны», но влияние Милиуса более очевидно: он затащил Лукаса на показ самурайских фильмов японского режиссера Акиры Куросавы, которые тогда показывал кинотеатр «Тохо» в Лос‑Анджелесе. Куросава повернул жизнь Милиуса в те дни, когда его признали негодным к службе: недельный фестиваль его фильмов убедил Милиуса поступить на кинофакультет. Лукасу понадобилось лишь раз увидеть «Семь самураев», чтобы подсесть. Куросава разделял его любовь к длиннофокусной съемке и широкому кадру; он рассказывал захватывающие истории, сюжет которых постепенно шел к грандиозному финалу; ему нравилось заставлять зрителей предвкушать события, что‑то маячащее за краем экрана.

Было еще что‑то в этих самурайских фильмах, что‑то очевидное для любого ребенка 1950‑х: Куросава любил вестерны. Когда его однажды спросили, где он черпает вдохновение, японский режиссер прямо ответил: «Я изучаю Джона Форда». Форд, многократный обладатель «Оскара», снявший такие фильмы, как «Искатели» и «Человек, который застрелил Либерти Вэланса», считается классиком вестерна. Хотя он родился в ирландской семье в штате Мэн, Форд смог найти и распознать дух Дикого Запада. Его герои сражались с природой, стремились к дальним горизонтам и говорили только при крайней необходимости. Куросава перенес вестерны Форда в средневековую Японию. «Звездные войны» многим обязаны этим двум режиссерам. Лукас достаточно долгим путем шел к влиянию вестерна, которое проявится на Татуине, но он от этого точно не обеднел. Это было словно изучать американский рок‑н‑ролл, слушая «Битлз».

 

9. Государственная служба

 

Закончив университет в августе 1966 года, Лукас получил ожидаемую повестку в армию. Война во Вьетнаме всасывала целое поколение в круговорот холодной войны. Он подумал о бегстве от призыва в Канаду; друзья, которых также призвали, взвешивали этот вариант, но передумали, получив известия от тоскующих по дому одноклассников. Лучшее, на что мог рассчитывать Лукас, это школа младшего офицерского состава, которая, возможно, могла привести к назначению в военную часть по производству кинохроники.

Однако когда он отправился на медкомиссию, то получил неприятный сюрприз – у него нашли диабет. Это не только обеспечило ему негодность к службе, но и заставило отказаться от вечных спутников – шоколадок и колы. Джон Пламмер сказал, что Лукас сравнил диагноз, когда его подтвердил семейный врач в Модесто, со второй аварией. Но болезнь также дала ему героическую дозу самодисциплины и преимущество над современниками. Стараясь сделать ненужными инъекции инсулина, Лукас останется свободным от вредных привычек до конца карьеры: ни курения, ни наркотиков, ни сахара, практически никакого алкоголя. Этот выбор отличал его от большинства кинематографистов того времени, причем не в худшую сторону. В 1977 году, когда «Звездные войны» вышли в кино, Мартин Скорсезе признал, что слишком накачан наркотиками, чтобы справиться с необходимой переработкой катастрофического фильма «Нью‑Йорк, Нью‑Йорк»; Фрэнсис Форд Коппола сидел в клубах наркотического дыма посреди съемок перевалившего за бюджет и сорвавшего все сроки «Апокалипсиса сегодня», пока друзья опасались за его рассудок. Тем временем Лукас – скучный мистер Чистюля – выдал лучший фильм года за скромный бюджет, а потом повернулся и принялся за сиквел.

 

ЛУКАС ОСТАНЕТСЯ СВОБОДНЫМ ОТ ВРЕДНЫХ ПРИВЫЧЕК ДО КОНЦА КАРЬЕРЫ: НИ КУРЕНИЯ, НИ НАРКОТИКОВ, НИ САХАРА, ПРАКТИЧЕСКИ НИКАКОГО АЛКОГОЛЯ.

 

Поскольку он был освобожден от воинской службы, следующим очевидным шагом Лукаса было поступление в аспирантуру. Однако он слишком поздно подал документы, чтобы его приняли той же осенью. Ожидая начала приема на следующий год, он монтировал фильмы для Информационного агентства США, работая в гостиной монтажера Верны Филдс.

Это первое столкновение с профессиональным кинопроизводством заставило Лукаса пересмотреть свои цели. Когда ему сказали, что его сюжет о подавлении антиправительственных выступлений в Южной Корее выглядит «слишком по‑фашистски», Лукас осознал, что не хотел монтировать фильмы. Он хотел указывать другим, как их монтировать.

Год отдыха от учебы принес ему и другое озарение. Филдс наняла второго монтажиста для работы в паре с ним. Ее звали Марсия Гриффин. Она была такая же скромная и целеустремленная, как Лукас, и они оба родились в Модесто (Гриффин была дочкой офицера с ближайшей военной базы). «Мы друг другу спуску не давали», – рассказывал Лукас. Они начали встречаться. И вскоре Джордж рассказал Марсии о своей идее космического фэнтези. «Этот чертов фильм уже крутился на монтажной машине в голове Джорджа в день нашей встречи, – скажет она спустя два десятилетия, пережив тяжелый развод. – Он никогда не сомневался, что фильм будет снят… проводил кучу времени, придумывая способы перенести на экран эти корабли и этих созданий».

Эти корабли и создания также изменили ее жизнь навсегда – и не обязательно к лучшему.

 

10. «THX 1138 4EB»

 

Мечта о космических кораблях и звездных солдатах была, казалось, переплетена с мечтой о более простом фильме – скорее научной фантастике, а не космическом фэнтези – в монтажной машине в голове Лукаса. Уолтер Мёрч вместе с еще одним их сокурсником Мэтью Роббинсом придумали историю, которую изначально назвали «Побег»: человек бежит из подземного логова в антиутопическом будущем. Лукасу концепция очень понравилась. Но как ее реализовать? В тот момент он уже не учился в киношколе. У него не было доступа к оборудованию и точно не было средств, чтобы купить собственное.

Но эти препятствия удалось преодолеть при помощи оригинального мышления. Лукас придумал устроиться на вторую работу – помощником учителя кадетского класса в УЮК (университет обучал военных кинооператоров), на которой он получил доступ к цветной кинопленке. Кадетов он разделил на две команды, устроив соревнование: кто снимет лучший фильм при естественном освещении. Сам же возглавил одну из команд. У его учеников был доступ на военные объекты. И пожалуйста: готовая съемочная группа и готовые декорации. Несомненно, Лукас вспоминал тогда и странную антиутопию Жана‑Люка Годара «Альфавиль: странное приключение Лемми Коушена», снятую в самых странных, в самых фашистских на вид местах, которые режиссер смог отыскать в Париже.

Несколько недель спустя Лукас загрузил в «Мовиолу» в доме Верны Филдс еще не смонтированный фильм «ТНХ 1138 4ЕВ». У него ушло 12 недель работы по ночам, чтобы закончить ленту. ТНХ произносилось «Текс» и, видимо, было шуточной отсылкой к слову «секс», но Лукас смог убедить лишь своих ближайших друзей именно так произносить аббревиатуру. «ЕВ» обозначало «Рожденный на Земле».[34] Год спустя, когда фильм пытался привлечь зрителей на студенческих фестивалях, Лукас изменил название – еще один коронный ход Лукаса, – добавив «Электрический лабиринт».

Результат обогнал средний студенческий фильм на световые годы. Лукас и Мёрч обработали звук, намеренно сделав бо́льшую часть диалогов неразборчивыми. Все, что зрителям надо было понять, это то, что ТНХ1138 убегал от некоей секретной правительственной службы, словно из романа Оруэлла. Особого мастерства актерам не требовалось. ТНХ крупным планом появляется всего на секунду. Охотящиеся за ним агенты должны быть бесстрастными, что солдатам было легко. На одном солдате закрывающий глаза шлем с номером – первый зародыш штурмовика, снятый Лукасом на пленку.

Самую большую инновацию в фильме Лукас создал в оптической лаборатории: он добавил числа и подписи к фильму почти случайным образом. Он направляет камеру на телеэкран. Орган издает глубокие разрозненные звуки на заднем плане. Зритель чувствует себя вуайеристом, призраком в правительственной машине. Сегодня это смотрится как набор студенческих клише, но Лукас практически изобрел их. Фильм принес ему не только гору призов, но и первое появление в журнале Time в феврале 1968‑го. Лукас рассказывал в интервью, что у преследователей ТНХ за кадром разработана целая история, что это две отдельные расы «эростел и клиниктел».

Внезапно странноватый Лукас стал заводить кучу интересных знакомств с фильмом, набравшим множество призов, в качестве визитной карточки. «ТНХ» был абсолютно неземным фильмом», – сказал изучавший кино студент Стивен Спилберг, которого представили Лукасу на одном из показов студенческих короткометражек, включавшем фильм Лукаса. Пройдет еще десять лет, прежде чем они впервые поработают вместе, но они уже становились фанатами друг друга. «ТНХ» создал мир, которого не было, пока Джордж его не придумал», – восхищался Спилберг.

Может, это слишком много похвалы для 15‑минутного фильма. «Это фильм‑погоня, – прямо говорит Чарли Липпинкотт. – Он о паранойе». Но факт остается фактом – Лукас отразил на экране кошмарное будущее задолго до того, как Голливуд начал делать то же самое. В 1970‑е киноиндустрия создаст целый ряд научно‑фантастических фильмов о будущем с горьким привкусом, таких как «Человек Омега» в 1971‑м, «Зеленый сойлент» в 1973‑м, «Бегство Логана» в 1976‑м. Можно сказать, что Лукас запустил этот ряд полнометражной версией «ТНХ» и он же его закончит «Звездными войнами».

 

11. Император

 

В аспирантуру УЮК Лукас вернулся триумфатором с пятнадцатиминутным цветным фильмом на своем счету. Никто из студентов такого раньше не добивался. На сладкое, свою первую аспирантскую работу он сделает в еще более краткие сроки, выясняя, как сильно он может заставить сам себя выложиться. «Кто‑то жил в сладком [считай] городке» – пятиминутная «конфетка», названная по поэме Э. Э. Каммингса. Сюжет: фотограф заставляет исчезнуть тех, кого фотографирует. Всё. Как и большинство лукасовских студенческих короткометражек, в нем нет диалогов и есть ощущение холодности – и вы не уверены, насколько это намеренно.

Последний фильм, снятый Лукасом как студентом, – «Император» – был другим. Впервые Лукас направил свой объектив на человека: диджея бурбэнкского радио Боба Хадсона, самопровозглашенного «императора радио». Это был интересный выбор, и не только потому, что название потом эхом отзовется в главном злодее «Звездных войн».

Хадсон, по его собственному признанию, был выдумщиком. Короткометражка начинается с его рассказа об императоре Нортоне, эксцентричном персонаже, жившем в XIX веке в Сан‑Франциско, провозгласившем себя императором, и люди стали к нему относиться подобающе. Хадсону эта идея пришлась по душе. Лукасу явно было интересно такое поведение персонажа: стать тем, кем хочешь, не важно, как глупо это звучит. Как и Нортон, Хадсон провозгласил себя императором и вел себя соответственно. Впоследствии это стало философией самого Лукаса: придумать себе собственную империю. «Как бы глупо это ни звучало, – скажет Лукас годы спустя, – сила позитивного мышления дает очень много».

Возможно, из‑за такой эксцентричности Хадсона увольняла одна радиостанция за другой. «Я не признаю компромиссы», – говорит он камере, хотя все, что мы видим, – это его эксцентричность. Сегодня Хадсон был бы популярным ведущим, любящим шокировать слушателей. Но в 1960‑е ведущие были другими: они ставили музыку, рассказывали истории, составляли вам компанию.

 

ВЕЧЕРАМИ ПОСЛЕ ОКОНЧАНИЯ СЪЕМОК КАЗАНЯН, ЛУКАС И КОППОЛА ОБСУЖДАЛИ, КАК СИЛЬНО ОНИ НЕНАВИДЕЛИ ГОЛЛИВУДСКИЙ ИСТЕБЛИШМЕНТ И КАК БЫ ХОТЕЛИ СЛОМАТЬ ЭТУ СИСТЕМУ ПРОФСОЮЗОВ И СТАРОЙ ГВАРДИИ ГЛАВ КИНОСТУДИЙ.

 

Лукас развлекался с форматом, и зрители его фильмов впервые испытали на себе его необычное чувство юмора в «Императоре». Финальные титры он поставил посреди фильма, перед кульминацией одного из анекдотов Хадсона. «Это фантазия, – говорит Хадсон в конце фильма, эхом откликаясь на титр в начале. – Радио – это фантазия». Он исчезает, оставив после себя пустой стул. Кино тоже было фантазией – вот чему научился Лукас в УЮК. Вы могли перенести свои фантазии на пленку. И он мог монтировать эти фантазии, управлять этой «Мовиолой», как ни один другой режиссер. Ну, почти ни один другой.

 

12. Фрэнсис Форд Коппола

 

После окончания аспирантуры Лукас отправился в пустыню. Однокурсник Чарли Липпинкотт отказался от стипендии в 200 долларов, предоставленной студией Columbia Pictures за работу над вестерном «Золото Маккены», снимавшимся в Аризоне, и Лукас поехал вместо него. Но он вскоре разозлился на стипендию, которая, по его словам, была «обманом, чтобы заполучить кучку дешевых документальных фильмов о съемках». Лукас взял деньги, отстранился от съемок вестерна, сняв вместо этого немой фильм о пустыне. Все еще влюбленный в числа, он назвал его «6.18.67» по дню окончания съемок.[35]

Следующей возможностью поработать стала еще одна стипендия – на этот раз ее выиграл Лукас (благодаря «ТНХ»), а Мёрч проиграл, но после того, как они договорились, что победитель поможет проигравшему. Эта стипендия дала Лукасу работу на студии Warner Brothers на полгода с зарплатой 80 долларов в неделю. Позднее Лукас будет рассказывать байку о том, что его первый день работы на студии был последним днем работы Джека Уорнера. На самом деле Уорнер появлялся на студии еще несколько лет. Но дела у кинокомпании шли плохо, ее продали новым владельцам, многие департаменты закрылись. Шел процесс закрытия департамента анимации, дом мультсериала «Веселые мелодии»,[36] где Лукас и хотел провести свое время на студии. До этого Лукаса не взяли на работу на студию Hanna‑Barbera; кроме того, он ассистировал аниматору Солу Бассу при работе над оскароносной короткометражкой «Почему человек творит?». Лишь в 1985 году Лукасу удастся стать продюсером мультфильма – он придет к этому кружным путем.

Вместо этого однажды Лукас поднял трубку в умирающем департаменте анимации и позвонил своему знакомому Говарду Казаняну, работавшему ассистентом режиссера на единственном фильме, бывшем на тот момент в производстве на студии, – мюзикле «Радуга Финиана». Казанян пригласил Лукаса, чтобы представить его Фрэнсису Форду Копполе, самоуверенному вундеркинду из Калифорнийского университета в Лос‑Анджелесе – единственному молодому режиссеру, чья звезда затмила Лукаса. После работы на маэстро лент категории «Б» Роберта Кормана Коппола получил возможность снять фильм в Голливуде. Уже это было невероятно. Но тот факт, что он оказался на одной студии с изнывающим от безделья Лукасом? Это была судьба.

Коппола нашел в бюджете средства, чтобы нанять Лукаса ассистентом, и с этого началась их необычная дружба. Коппола на спор предложил Лукасу каждый день предлагать гениальную идею для фильма. Лукас поставлял идеи, но Коппола, будучи всего на четыре года старше, все равно безжалостно дразнил своего подопечного, называя его «вонючим мальчишкой». Второй после отца главный учитель Лукаса был, как он говорил, и его мучителем. Они были полными противоположностями: громкий и тихий, импульсивный и осторожный, бабник и верный далекой девушке. Лукас как‑то сказал, что его карьера во многом была реакцией на карьеру Копполы. Однако у них было одно важное сходство. «Джордж нарушал правила в УЮК, – вспомнит позже Казанян; он ведь действительно взламывал дверь «Загона». – Фрэнсис тоже любил нарушать правила».

Вечерами после окончания съемок Казанян, Лукас и Коппола обсуждали, как сильно они ненавидели голливудский истеблишмент и как бы хотели сломать эту систему профсоюзов и старой гвардии глав киностудий.

Поэтому то, что студия дала зеленый свет Копполе снять фильм по своему сценарию «Люди дождя», было невероятной удачей. Он собрал группу из 20 человек для дорожной съемки: караван через всю Америку на копеечный бюджет – ручные камеры и дешевые мотели. Героиня фильма решила устроить себе Керуака,[37] отправиться в дорогу, чтобы найти себя. Молодые кинематографисты делали то же самое. Лукас поехал с ними как мастер на все руки: он записывал звук, таскал оборудование, занимался реквизитом. Он снял документальный фильм, запечатлевший энергичность Копполы, веселье и хаос дорожного путешествия со стрельбой, фейерверками из машины в машину и водителями в шлемах времен Первой мировой войны.

Примерно в это же время Лукас сам впервые оказался запечатленным на пленку документального фильма – короткометражки, посвященной молодым режиссерам в лице Копполы. Его представили как ассистента режиссера – нет, нет, настаивает Коппола, его партнера, – Лукас смущенно улыбается и опускает глаза на камеру в своих руках. Потом Лукас показан в толстых очках, с зачатками бороды, в революционном угаре. «Студенческие фильмы – это единственная реальная надежда, – наставляет он. – Я думаю, что они [студии] начинают понимать, что студенты знают, что делают. Вы понимаете, они не просто кучка играющих детей».

Будущий Создатель вскоре должен был стать куда больше чем глупым мальчиком, играющим в переулке.

Но сначала ему надо было научиться писать.

 

 

5

Как быть Джедаем

 

Государственный Бог был обманом. Наш герой собирался найти правду, скрывающуюся за всеми религиями.

«Должно быть что‑то независимое, – сказал ТНХ 1138. – Некая Сила».

Лукас написал эти строки в 1968, когда перерабатывал короткометражку «ТНХ 1138 4ЕВ» в свою первую полнометражную ленту. В этих словах все еще слышится эхо «21–87» Артура Липсетта. В какой‑то момент в следующем году он решил вырезать сцену с Силой из сценария «ТНХ». Но Сила продолжала течь через него, требуя рождения в качестве концепции. В 1977 году она поселится в мозгу миллионов; после этого Фрэнсис Форд Коппола предложил Лукасу основать религию, используя Силу как святое писание. Лукас боялся за душевное здоровье своего друга. Но подобная идея была в порядке вещей для Копполы, человека, однажды заявившего, что он строит свою карьеру на примере взлета Гитлера к власти; к тому же, как любил говорить Лукас, у Копполы была привычка найти парад и выпрыгнуть перед ним, чтобы его возглавить.

Даже если Коппола шутил, идея не была беспрецедентной. Писатель‑фантаст Л. Рон Хаббард к тому моменту провел уже три десятилетия, строя собственную религию – сайентологию. А у Лукаса последователей было больше, чем Хаббард мог и мечтать. Если бы он позволил харизматичному Копполе основать церковь Сила‑логии, несомненно, мир стал бы сильно другим.

 

СИЛА – НАСТОЛЬКО ПРОСТАЯ КОНЦЕПЦИЯ, ЧТО ОНА ПОДХОДИТ ВСЕМ: В НАШИ ДНИ РЕЛИГИЯ ДЛЯ СВЕТСКОЙ ЭПОХИ УДОБНА, ПОСКОЛЬКУ НЕ ОБРЕМЕНЕНА ДЕТАЛЯМИ.

 

Но целью Лукаса в фильмах было сделать выжимку из существующих религий, а не создать новую. «Зная, что фильм рассчитан на молодую аудиторию, я пытался доступно донести до зрителя, что есть Бог, а также есть хорошая и плохая стороны, – сказал Лукас своему биографу Дэйлу Поллоку. – Вам предоставлен выбор между ними, но мир становится лучше, если вы выбираете хорошую сторону».

Сила – настолько простая концепция, что она подходит всем: в наши дни религия для светской эпохи удобна, поскольку она не обременена деталями. Каждый может наполнить ее собственным смыслом. Лукас, научившись на своих ошибках, поддерживает мнение, что у каждого зрителя своя уникальная интерпретация Силы. «Чем больше я добавлял деталей, тем больше это отвлекало от концепции, которую я пытался передать, – вспоминал Лукас в 1997 году. – Поэтому, говоря о Силе, лучше не углубляться в детали». В «Звездных войнах» Оби‑Ван Кеноби объясняет Люку Скайуокеру сущность Силы всего 24 хорошо подобранными словами: «Сила – это то, что дает Джедаю его могущество. Это энергетическое поле, создаваемое всеми живыми существами. Она окружает и пронизывает нас. Она связывает Вселенную воедино».

В остальном Сила во многом остается тайной. Мы узнаем, что она оказывает большое влияние на слабые умы; что есть Темная сторона Силы, соблазнившая Дарта Вейдера. Мы знаем мнение Вейдера, что Сила превосходит технологические возможности Звезды Смерти и что он может с ее помощью на расстоянии душить несогласных. Люка учат «довериться интуиции» и «чувствовать». Ему говорят, что Сила «будет с тобой всегда». Хан Соло считает Силу «глупой религией», которая не заменит хороший бластер, но позже с неохотой желает, чтобы Сила была с Люком. Оби‑Ван исчезает, пораженный световым мечом Вейдера; зрители делают вывод, что это как‑то связано с Силой, но объяснения этому на протяжении оставшихся пяти фильмов не дается. Люк смог уничтожить Звезду Смерти, потому что выключил систему наведения и положился на Силу – можно было бы с тем же успехом назвать это интуицией.

И это все, что мы знаем о Силе – по крайней мере от Лукаса. Объяснение, данное магистром Йодой в следующем фильме, – бо́льшая часть которого была написана Лоуренсом Кэзданом, а не Лукасом – может быть более поэтическим, более духовным («созданы из света мы, не из материи грубой») и более демонстративным (Йода поднимает истребитель из болота, после того как объясняет, что Сила связана со всем вокруг). Но мы узнаем здесь не сильно больше, чем из объяснения Кеноби.

Более поздние попытки исследовать Силу в деталях идут вразрез с самим жанром космического фэнтези. Как только Лукас решил добавить рациональный научный компонент к знанию Джедаев о Силе в «Эпизоде I» – знаменитые «мидихлорианы», микроскопические организмы, которые помогают Силе связывать все воедино, – фанаты взбунтовались. Не важно, что, по утверждению студии, Сила не состояла из мидихлориан, они были лишь физическим индикатором ее существования. Если вы покопаетесь в архивах Lucasfilm, то вы обнаружите, что Лукас говорил о мидихлорианах уже в августе 1977 года. «Говорится, что некоторые существа рождены с большей чувствительностью к Силе, чем другие, – сказал он во время ролевой игры, созданной, чтобы помочь ему лучше проработать концепцию «Звездных войн» после первого фильма. – У них мозг устроен по‑другому; в клетках у них больше мидихлориан». Это все было не важно. Похоже, на самом деле фанаты хотели минимума деталей. Они хотели 24 слова и ничего больше.

 

ВСЕ В ОРИГИНАЛЬНОЙ ТРИЛОГИИ ГОВОРИТ НАМ, ЧТО ДЖЕДАИ – ПОСЛЕДНЯЯ НАДЕЖДА ГАЛАКТИКИ. ВСЕ В ПРИКВЕЛАХ ГОВОРИТ, ЧТО У САМИХ ДЖЕДАЕВ БЫЛИ ПОРОКИ, КАК И У ЛЮБЫХ ЖИВЫХ СУЩЕСТВ.

 

Лукас на тот момент, возможно, хотел использовать свое влияние на массы на благо образования; вероятно с этим и связана созвучность мидихлориан митохондриям – источнику энергии большинства наших клеток. Это похвально, но, если вы хотите увидеть проявления Силы в реальной жизни, надо смотреть на религию и искусство, а не на биологию. Сила – это молитва навахо, эхо комментария в артхаусном фильме и многое другое. «Величайшая активная сила из Дао происходит, ее единственного источника», – написано в древнем китайском трактате «Дао дэ цзин». Дао, как и Сила, является основой боевого искусства. То же можно сказать о концепции «чи» – энергии – очень важной в традиционной китайской буддистской культуре; или «прана» в Индии, что на санскрите означает «жизненная сила».

Сила – это все перечисленное и ничего. Силу признают иудеи, индуисты и викканы. Все видят в ней то, что хотят, – особенно если, как дети, смотревшие «Флэша Гордона», они впервые столкнулись с Силой в подходящем возрасте.

Насколько широко идею Силы принимают абсолютно разные люди, стало понятно в 2004 году, когда доктор Дженнифер Портер, профессор теологии из Мемориального университета Ньюфаундленда, провела опрос во время уик‑энда «Звездных войн» в парке «Дисней Уорлд». «Когда мне было 12, что‑то во вселенском единении Силы отозвалось где‑то во мне, – сказал один респондент. – Это и концепция Джедаев, уважающих и защищающих все формы жизни и развивающих разум, тело и душу, отразились на моем собственном жизненном пути. С этого момента я начал свое личное путешествие, чтобы стать Джедаем. Я не собирался двигать предметы силой мысли и даже не думал о том, чтобы сделать собственный функционирующий световой меч, но я старался контролировать свои эмоции, больше думать о последствиях своих действий, чтить и уважать любую жизнь – как людей, так и животных, и искать мир, спокойствие и красоту во всем, что меня окружает».

Это было удивительно репрезентативное заявление. «Тема, которая наиболее явно прослеживается в комментариях, – говорит Портер, – это Сила как метафора божественного, которая откликается в них и вдохновляет на более глубокую веру в бога, признанного в их традиционном вероисповедании». Другими словами, Сила – это как фильтр в «Инстаграме», через который можно смотреть на любую религию. Сила дружелюбна и подходит к любой религии. Так Сила их и покоряет.

Христианство легко могло оказаться в оппозиции к теологии, столь многое берущей из восточной культуры. Однако по большей части – кроме таких изолированных мест, как воскресная школа Албина Джонсона, – христианство приняло Силу с распростертыми объятьями. Она была достаточно воздушна, чтобы сравнивать ее со Святым Духом. «Да пребудет с тобой Сила» звучит очень похоже на слова традиционной церковной службы: «да пребудет с тобой Бог».[38] Более того, первая попытка совместить современную земную религию с Силой – и одна из первых книг, написанных о «Звездных войнах», – была христианской. В 1977 году Фрэнк Аллнутт, бывший сотрудник студии Disney, ставший евангелистом, настрочил книгу «Сила из «Звездных войн». Вместо побега от реальности, писал Аллнутт, «Звездные войны» указывают на что‑то более реальное. «Фильм говорит зрителям: «Послушай! Есть что‑то лучшее в жизни, чем прозябание в грязи порнографии, наркотиков, материализма и бессмысленной философии. У тебя есть высшая цель – быть кем‑то, сделать что‑то. У тебя назначено свидание с судьбой. В тебе есть потенциал, который ты даже не начал развивать. Во вселенной есть Сила, к которой ты должен подключиться». Лукас указывал путь к Иисусу, писал Аллнутт, «возможно, и не ведая этого». Он писал, что, когда Кеноби говорил о Силе, «его глаза сверкали, словно он говорил о старом добром друге, а не безликой Силе». Он сравнил самопожертвование Кеноби со смертью на кресте. (Позднее Аллнутт добавит к своей философии, что «Джедай» может быть сокращением от «Ученики Христовы».[39])

Книга Аллнутта стала бестселлером и вызвала одобрение и у фанатов, и в христианской среде. Когда я упомянул книгу Аллнутта в разговоре с Албином Джонсоном, он рассмеялся воспоминаниям. «Я проглотил эту книгу, – сказал он. – Язык был достаточно простым, чтобы я смог уследить за ходом мысли; я ее раза три читал». Книга помогла Албину примирить для себя «Звездные войны» с христианской верой его родителей и дала ему сил «держаться и хранить тайную любовь к «Звездным войнам».

Сам Лукас никогда не был особо набожным, хотя воспитан был в методистской вере. Несомненно, у него была концепция Бога. «Я просто борюсь с трудностями всю жизнь, пытаюсь исполнить Божью волю», – говорил он Дэйлу Поллоку в 1982‑м. Но с годами его взгляды на мир менялись, и он реже стал употреблять слово на букву Б. В 1999‑м декан факультета журналистики университета Беркли сказал Лукасу: «С ваших слов вас можно принять за буддиста». Лукас ответил: «Мою дочь спросили в школе про веру: «А вы кто?» – и она заявила, что мы буддистские методисты. Я ответил: ну что ж, можно и так это описать». Пару лет спустя он снова высказался на эту тему, на этот раз в интервью журналу Time: «Меня воспитали методистом. Теперь я бы сказал, что я признаю духовность. Я живу в округе Марин. Мы здесь все буддисты[40]».

Многое из того, что мы узнаем о Джедаях из трилогии приквелов, следует этой отчасти христианской, отчасти буддистской теме. Мы видим орден, подобный ордену тамплиеров или воинам‑монахам. Мы много слышим об отсутствии привязанностей – одном из основополагающих буддистских принципов; мы узнаем, что «злость ведет к ненависти, ненависть ведет к страданию», – страдание с позиции буддизма есть результат всех привязанностей. Энакин Скайуокер становится падшим ангелом, сатанинским Вейдером. Но это библейское падение происходит потому, что он слишком привязан к своей жене и к идее спасти ее от смерти.

Приквелы усложняют наше восприятие не только Силы, но и Рыцарей‑Джедаев. Мы видим Джедаев в состоянии покоя, молящимися или медитирующими, в зависимости от вашей точки зрения. Но мы видим и орден закостеневший, орден уничтоженный, как и тамплиеры, из‑за своей привязанности к делу «сохранения мира». Все в оригинальной трилогии говорит нам, что Джедаи – последняя надежда галактики. Все в приквелах говорит, что у самих Джедаев были пороки, как и у любых живых существ. Кажется, что Лукас случайно построил религию, а потом решил разрушить ее до основания.

 

В то же время, когда Лукас снимал приквелы, родилось другое движение по созданию церкви Джедаев – но куда менее серьезное, чем можно подумать.

В феврале 2001‑го Новой Зеландии оставалась неделя до переписи населения, которая проводится каждые 10 лет. Неизвестный житель страны взглянул на вопрос о вероисповедании и решил повеселиться. «Мы пытаемся поддержать людей, ставящих галку в клетке «другое» и потом указывающих свое вероисповедание как «Джедай», – говорилось в анонимном электронном письме. – Все фанаты «Звездных войн» поймут». Письмо ошибочно утверждало, что страна будет вынуждена признать Джедайизм официальной религией. Вторая цель автора письма: «это небольшой эксперимент в измерении силы электронной почты».

 

ПРИЗ ЗА МАКСИМАЛЬНОЕ ЧИСЛО ДЖЕДАЕВ ПОЛУЧАЕТ ВЕЛИКОБРИТАНИЯ, КОТОРАЯ СООБЩИЛА О ЧЕТЫРЕХСТАХ ТЫСЯЧАХ ДЖЕДАЕВ НА СВОЕЙ ТЕРРИТОРИИ.

 

Можно с уверенностью сказать, что эксперимент удался. Всего через неделю после рассылки 53 715 новозеландцев отметили графу «другое» и написали «Джедай». Правительство отказалось признать это вероисповеданием, но неофициально «Джедаи» стали второй по количеству верующих религией страны.

К переписи в Австралии, проходившей в августе того же года, письмо было изменено. На этот раз в нем говорилось, что десять тысяч человек – официальный барьер для новой религии. Была и новая мотивация: «Помните, если вы член религии Джедаев, то вы по умолчанию Рыцарь‑Джедай». В некоторых версиях была кода: «Если вы мечтали об этом с четырех лет… сделайте это, потому что любите «Звездные войны». Если нет, сделайте это из вредности».

Австралийское правительство жестко ответило, предупредив, что каждого, кто перейдет на темную сторону, дав ложный ответ на вопрос переписи, ждет штраф в 1000 долларов. Хотя идея правительства, выписывающего штрафы самопровозглашенным Джедаям, кажется бредовой, службы переписи подошли к этому серьезно. «Чтобы группа была включена в классификатор религий Австралийского бюро статистики, она должна продемонстрировать основополагающую систему вероисповедания или философию», – сказал Хью МакГоу из Службы по проведению переписи. Около 70 тысяч австралийцев рискнули получить штраф и все равно написали «Джедай», возможно, в надежде, что появится кто‑то, кто откроет эту основополагающую систему вероисповедания. (Никого не оштрафовали.)

Новая Зеландия и Австралия были только началом. Джедайизм перекинулся на Канаду благодаря паре диджеев из Ванкувера; 21 тысяча канадцев указала это при переписи. Последующие переписи в Хорватии, Чехии и Черногории также выявили тысячи Джедаев, живущих в этих странах. Ирландия отказалась огласить, сколько Джедаев живет на Изумрудном острове. Но приз за максимальное число Джедаев получает Великобритания, которая сообщила о 400 тысячах Джедаев на своей территории, после того как правительство заявило, что не будет за это штрафовать, и даже использовало этот метод, чтобы повысить отклик на перепись среди подростков и двадцатилетних жителей страны. Эти 400 тысяч представляют примерно 0,7 % населения, делая Джедаев четвертой по численности религией в Великобритании после христианства, ислама и индуизма.

Это все весело. Но насколько результаты переписей отражают реальное число последователей Джедайизма, а не тех, кого раздражает требование бюрократов указывать свою веру в официальном документе? Как выяснилось, не сильно. Нужно учесть, что в переписи 2001 года 14,7 % жителей Великобритании указали «нет религии». Для любящих «Звездные войны» атеистов и агностиков «Джедай» может быть просто более интересным личным заявлением, чем «нет религии». Также следует учесть, что наибольшее количество Джедаев в Великобритании, судя по всему, обитает в городах, где много колледжей: Брайтон, Оксфорд и Кембридж все содержат около 2 % Джедаев. Большинство из этих ответов было студенческой шуткой.

Несмотря на это появилось огромное количество газетных заголовков о Джедаях. Политики обнаружили, что могут привлечь к себе внимание, говоря о религии Джедаев. В 2006 году лейборист Джейми Рид в своей первой речи провозгласил себя первым Джедаем в парламенте. Его сотрудники подтвердили, что это была шутка – он пытался доказать, что религия в контексте рассматривавшегося в парламенте закона о преступлениях на почве ненависти с трудом поддается определению. Но заголовки не повредили его карьере. Как и члену парламента от консерваторов, который поднял вопрос об исключении для Джедаев в законе о вероисповедании в 2009 году.

Обычные граждане Великобритании также попадали в новости, заявляя о принадлежности к Джедаям. Пара жителей Лондона, называющих себя Джедаями, огласила петицию к ООН, требуя переименовать международный день толерантности в межзвездный день толерантности; газета Daily Mail не удержалась от фоторепортажа. В 2009 году в городе Бангор в северном Уэльсе мужчину по имени Дэниэл Джонс попросили снять капюшон в супермаркете «Теско»; он заявил, что является основателем «международной церкви Джедайизма» с «500 тысячами последователей по всему миру». Газеты сообщили об этом без комментариев, хотя, на самом деле, у церкви Джонса чуть более 500 последователей в «Твиттере». «В нашей доктринации Джедаев сказано, что я могу носить головные уборы», – сказал Джонс, вручив менеджеру магазина визитку церкви, и был выставлен за дверь. Представители «Теско» по‑своему отозвались об инциденте: «Если Джедаи ходят по нашему магазину, надев капюшоны, то они пропускают кучу специальных предложений».

Самое близкое, что вы можете найти к церкви Джедайизма, это сайт Jedichurch.org; эта международная группа на «Фейсбуке» заявляет о 6300 членах. Размер близок к 501‑му легиону, но группе далеко до слаженности 501‑го. Содержание примерно такое же, как у любого сообщества на «Фейсбуке»: шутки, новости, вдохновляющие картинки, иногда политические заявления. Один из участников пишет, что сделает татуировку с кодексом Джедаев. Кто‑то публикует цитату из Далай‑ламы; другой – видео с крутящимися световыми мечами или с Дартом Вейдером из Портленда на велосипеде.

Но наличие страницы на «Фейсбуке» еще не делает вас религией. Страница «Википедии» о Джедайизме говорит: «У Джедайизма нет основателя или централизованной структуры». Представьте религию без религии. Как сказал третий наставник Лукаса, Джозеф Кэмпбелл: «Все религии правдивы. Ни одна не истинна».

Количество Джедаев в переписях с 2001 года росло и (чаще) падало. В своем исследовании Дженнифер Портер разделяет «Джедаев‑реалистов», которые называют себя Джедаями, но отрицают религиозные ярлыки и предпочитают думать о Джедайизме как о жизненной философии; и Джедайистов, которые утверждают, что следуют новой религии. Некоторые Джедайисты говорят о соблюдении двадцати одной максимы – мастерство, справедливость, преданность, защита, смелость, я вас избавлю от остальных, – которые они взяли с закрывшегося уже сайта jediism.org. Портер предполагает, что Джедаев раз в пять больше, чем Джедайистов. «Была идеологическая борьба за власть, – говорит она, – и Джедайистов растоптали».

И это правильно. Джедаи, с которыми я общался, очень по‑современному на все это смотрят. Как сказал один из опрашиваемых Поттер людей: «Полагаю, что большинство из этих Джедаев не практикуют заявляемую ими веру ни в какой форме. Им просто хочется иметь крутые световые мечи».

 

У меня не получается вращать световой меч вперед. Это проблема. Вращение светового меча вперед – это первое, ему ты учишься на занятиях по световым мечам. Если я не освою это основное движение, то умение мое будет совсем ограничено.

Ален Блок, наш инструктор, как может, старается нам показать движение. У него подходящее одеяние и даже прическа перьями а‑ля Энакин Скайуокер, он показывает свои движения в зеркалах студии. «Поворот вперед, большой палец и указательный. Вперед, раскройте ладонь, ладонь открыта». Мое запястье не хочет так поворачиваться. Я даже не могу разглядеть, как его запястье поворачивается, – настолько быстрое движение. «Просто следуйте за движением меча. Теперь можно побыстрее».

Несмотря на мои проблемы, урок продолжается. Скоро мы учимся крутить световые мечи в обратную сторону, выписывать восьмерки каждой рукой и выхватывать мечи из‑за спины. На заднем фоне Блок включил музыку из «Звездных войн», дополняемую периодическим стуком, когда очередной световой меч падает у кого‑то из рук.

 

СВЕТОВЫЕ МЕЧИ СТАЛИ ОБЩЕМИРОВЫМ УВЛЕЧЕНИЕМ.

 

Мы на регулярном воскресном занятии в школе Рыцарей Золотых Ворот – трехчасовые тренировки проводятся в школе танцев в одном из районов Сан‑Франциско. Этой школе уже два года, и о ней говорили на сайте Би‑би‑си и в газете Los Angeles Times. Когда Би‑би‑си обратилось к нему за комментарием по поводу шотландского священника, высказавшего опасения, что расформирование института брака в Великобритании может привести к тому, что людей «будут женить Джедаи», Блок отказался говорить: он Джедай‑реалист. «Все это фигня, – говорит он о Джедайистах и их трактатах, – я говорю людям: обращайтесь к первоисточникам: буддизм, даосизм, индуизм и все такое. Потому что вся эта псевдорелигиозная философия в «Звездных войнах» – фигня».

Посетители класса Блока были неожиданно разнородными – мужчин и женщин было примерно поровну, старые и молодые, представители разных рас. Много было пар, пришедших сюда как на свидание – и гетеросексуальных, и гомосексуальных. Каждую неделю на занятиях были посетители из‑за рубежа. Один приехал даже из Мадрида: как выяснилось, он организовал там похожую школу. Если вы хотите получить срез аудитории «Звездных войн» – то вот он. Это обычные люди.

Световые мечи, как видно, стали всемирным увлечением. Существует международный конкурс на лучшее видео со световым мечом Sabercomp на YouTube (результаты впечатляющие, и их стоит посмотреть). В Германии я встречался с представителями проекта Saber – большая и серьезная группа, изготавливающая флуоресцентные световые мечи, которая провела масштабную битву на мечах перед специальным показом «Возвращения Джедая» в честь 30‑й годовщины фильма. В 2013 году ученые из Гарварда и Массачусетского технологического института смогли связать вместе две микроскопические молекулы, состоящие из фотонов. «Ученые создали технологию светового меча», – кричали заголовки. В Шанхае одна компания дошла до того, что продавала очень мощные лазеры как световые мечи – он не сможет отрезать руку и прижечь рану, но глаза вас лишить точно способен.

 

Ален Блок, со‑основатель Рыцарей Золотых Ворот, проводит еженедельные трехчасовые занятия со световым мечом – смесь фехтования и йоги, плюс медитации о Коде Джедаев. Организации Джедаев обычно заняты боями больше, чем духовностью.

ФОТО: Кристина Молчилло и Росика Венн

 

Но кто откажется от шанса хоть раз взмахнуть чем‑то достаточно похожим на реальный световой меч? Мечи у Рыцарей Золотых Ворот значительно лучше 10‑долларовых игрушек, которые можно купить в магазине. Блок предлагает большой выбор мечей, сделанных на заказ группами, похожими на проект Saber, а также мастерами‑одиночками из Интернета. У каждой рукоятки свой стиль, начищенный металлический блеск. Они издают правильный звук; некоторые оборудованы акселерометрами и датчиками касания, и такие мечи издают знаменитый звук, когда сталкиваются. Крепкая прозрачная трубка с лучом из сильной флуоресцентной лампы – этого достаточно, чтобы представить, что у тебя в руках лазерный клинок, когда свет включен, и заставить весь класс сказать «о‑о‑о‑о», когда свет приглушен и зеркала отражают бесконечность наших мечей.

Самый простой способ описать занятия со световым мечом – это наполовину фехтование, наполовину йога. Цель – выучить пронумерованную систему боевой хореографии, разработанную Блоком и сооснователем Мэтью Карауддо, который проводит такие же занятия в Кремниевой долине. Мы с вами можем впервые встретиться на Комик‑коне с нашими световыми мечами, я произнесу цепочку чисел, и вы поймете, что я буду атаковать вас по кругу режущими ударами, и будете парировать соответственно. Мы можем даже добавить эффектов типа восьмерок или еще более сложные движения вроде того, что Блок называет «Оби‑Эни», но на самом деле это прием у‑шу «цветение сливы». На минуту мы можем перестать быть ботаниками и выглядеть круто.

Это большой прогресс по сравнению со свернутыми газетами и звуками «зум‑зум», которые мы использовали в детстве. Я был рад узнать, что все – даже Юэн Макгрегор и Лиам Нисон, когда они начали тренироваться с палками для своих поединков на световых мечах в «Эпизоде I», – издают звуки, когда начинают. В детстве в 1980‑е Блок и его друзья дрались фонариками в темных комнатах. «У нас были правила, – говорит он. – Обычно мы прерывались и выясняли, был ли удар заблокирован вовремя. Думаю, спорили мы больше, чем сражались».

Блок нашел свой путь мастера светового меча после необычного события на ежегодном фестивале «Горящий человек» в Неваде в 2006 году. Один из посетителей в акте странной щедрости, которых полно на фестивале, раздал десять тысяч световых мечей с указанием «встретиться на закате для эпической битвы». Две стороны, в каждой сотни бойцов, сошлись посреди пустыни – гиковская версия огромной подушечной битвы.

Этот опыт изменил Блока. Ему захотелось расхаживать по улицам Сан‑Франциско одетым как Джедай. Однажды в парке Долорес – пальмовой Мекке – к нему подошел человек и сказал: «Вижу у вас два световых меча».

Блок, который действительно впервые вышел с двумя световыми мечами – красным и голубым, Ситх и Джедай, – сказал: «Так и есть».

«Что ж, – сказал мужчина задумчиво, – в таком случае нам надо устроить поединок».

И они его устроили. Блок придумал правило: если вы трижды касаетесь туловища соперника своим световым мечом, вы победили. Позже на одной из вечеринок Блок встретил еще одного человека, бросившего ему вызов, и спросил, помнит ли он масштабную битву на фестивале «Горящий человек». Это был Хиб Энглер – тот, кто раздал те 10 тысяч световых мечей. Они дрались дважды. Каждый выиграл по разу. Круг замкнулся.

Блок пытался повысить свое мастерство на уроках фехтования, сценических поединков и единоборств. Но ничто не было похоже на тренировку по использованию светового меча. Наконец Блок обнаружил на YouTube Карауддо, демонстрировавшего свою технику и сделанный на заказ световой меч. Карауддо дал Блоку один урок, и Блок сказал: «Знаете, люди готовы за такое платить». Он основал студию и доказал свою правоту. Парень из парка Долорес был среди первых посетителей; два года спустя Блок полагает, что у него было около тысячи учеников. Рекомендуемое пожертвование (кхм, Lucasfilm) составляет 10 долларов.

 

ЗАНЯТИЯ СО СВЕТОВЫМ МЕЧОМ – ЭТО НАПОЛОВИНУ ФЕХТОВАНИЕ, НАПОЛОВИНУ ЙОГА.

 

Еще несколько упражнений по вращению световым мечом – обратная восьмерка за спиной, перекидывание меча из руки в руку – и мы переходим к боевой хореографии. «Сначала подготовьте атаку», – говорит Блок, имея в виду, что надо держать меч сбоку от себя двумя руками (всегда держите меч двумя руками, если вы не крутите его или не выполняете какой‑нибудь другой эффект), направленным вверх. Затем вы делаете замах в сторону соперника, направляя меч вашей верхней, ведущей рукой, используя вторую, у основания рукоятки, для баланса. Если вы все сделаете правильно, то сможете остановить меч прямо перед тем, как коснуться оппонента.

Когда вы смотрите, как это делают эксперты, такие как Блок и Карауддо, это потрясающий энергетический ураган, прямо как в фильмах. Карауддо, невысокий и плотный, движется словно Джедай – тасманский дьявол. Но, когда я смотрю в зеркало на себя, пытаясь вспомнить: атака слева – это атака номер 3 или номер 4, то я не вижу Джедая. Я вижу Гислейна Разу.

 

Гислейн Раза, вероятно, самый известный человек в мире, которого почти никто не знает. В ноябре 2002 года он был полным четырнадцатилетним подростком, учившимся в семинарии Св. Джозефа – частной школе в Квебеке. Готовился школьный капустник, и Раза был режиссером фрагмента на тему «Звездных войн». Ему надо было разработать движения для актеров.

Раза также был членом школьного клуба любителей видео. Поэтому однажды он взял ретривер[41] для гольфа, взял старую видеокассету с записью игры в баскетбол и решил записать свои движения со световым мечом. Ретривер был слишком длинным, чтобы изображать что‑то кроме двухстороннего светового меча, наподобие того, которым пользуется Дарт Мол в исполнении мастера единоборств Рэя Парка в «Эпизоде I», – другими словами, весьма продвинутые движения. Он махал ретривером секунд двадцать, пыхтя и кряхтя от натуги, останавливался, ставил видео на паузу и начинал снова. Под конец он так разошелся, что чуть не упал. В целом Раза записал видео длиной минута сорок восемь секунд.

«Я просто дурачился, – сказал Раза журналу Maclean’s в своем единственном интервью на эту тему одиннадцать лет спустя. – Большинство четырнадцатилетних подростков поступили бы так же в этой ситуации. Возможно, более грациозно».

Раза поставил видеокассету обратно на полку и не вспоминал о ней до следующего апреля, когда он увидел, что один из его друзей по клубу любителей видео использует как обои на рабочем столе компьютера кадр из его тренировки. «Это видео повсюду, – объяснил его друг. – Ты разве не знал?» Один из одноклассников обнаружил кассету; другой оцифровал видео; третий выложил в сеть. Раза сразу же почуял недоброе – но он и представить не мог, насколько плохо все будет.

Трудно подсчитать, сколько людей посмотрели видео, теперь повсюду известное как Star Wars Kid.[42] Найдите его сегодня на YouTube, и вы увидите, что у него уже почти 29 миллионов просмотров и примерно за полгода добавляется еще миллион. Но это видео разлетелось по сети в мае 2003‑го, за два года до создания YouTube. Видео попало в уже закрывшийся сейчас сервис обмена файлами Kazaa, где его за первый месяц скачали миллион раз. Видео попало в зарождавшуюся блогосферу, голодную до подобных вещей. Популярный сайт waxy.org опубликовал видео, а также версию, где Раза вертит меч на суперскорости, и после этого ссылки стали пересылаться по почте. Газета New York Times напечатала статью про видео. Пародии на него появились в «Гриффинах» и «Заторможенном развитии».

 

ТРУДНО ПОДСЧИТАТЬ, СКОЛЬКО ЛЮДЕЙ ПОСМОТРЕЛИ ВИДЕО, ТЕПЕРЬ ПОВСЮДУ ИЗВЕСТНОЕ КАК STAR WARS KID.

 

Сегодня ремиксы почти так же популярны, как и оригинал. В «Пьяном Джедае» (тринадцать миллионов просмотров) компания по спецэффектам Kalvas corp. превратила ретривер в настоящий световой меч и показала, как он отражает выстрелы бластеров. Есть версии, где Раза сражается с Йодой (4 миллиона просмотров) и агентом Смитом из «Матрицы» (2 миллиона просмотров).

В ноябре 2006‑го маркетинговая компания Viral Factory рассчитала, что за первые три года с момента своего появления Star Wars Kid был просмотрен 900 миллионов раз. Это делает его вторым по популярности видео в Интернете после чудовищно популярного хита 2013 года «Gangnam Style» исполнителя Psy. К 2014 году, думаю, справедливо будет сказать, что видео Разы в различных его формах было просмотрено как минимум миллиард раз – другими словами столько же, сколько билетов продано на все фильмы из цикла «Звездные войны».

У Разы был темный период жизни. После статьи в New York Times звонило так много репортеров, что родители отключили телефон. В школе ученики вспрыгивали на стол, подражая ему. Жестокая сторона Интернета разошлась по полной; его называли «прыщом на лице человечества»; советовали покончить с собой. Он не обдумывал такого действия, но «чувствовал себя ничтожеством». Экзамены он сдавал в школе при местной больнице, что породило слухи, что его отправили в психушку. Его семья наняла адвоката и подала в суд на трех ребят, ответственных за загрузку видео в Интернет. Они намеревались возместить ущерб на 160 тысяч долларов, но денег, полученных по соглашению, которое в итоге было заключено, не хватило даже на оплату услуг адвоката.

С помощью репетитора Раза подтянулся в учебе и смог вернуться в семинарию Св. Джозефа в свой выпускной год. После школы он изучал право в Университете Макгилла и стал президентом местного общества по охране природы. Он высказался против киберхулиганов после того, как девушка‑подросток из Канады покончила с собой, когда снимки ее изнасилования были выложены в сеть насильниками, – ужасный случай, заставивший Разу по‑новому взглянуть на собственный жизненный опыт. Его послание подросткам, ставшим жертвам киберхулиганов: «Вы выживете. Вы не одни. Вы окружены людьми, которые вас любят. Вы должны побороть стыд и обратиться за помощью».

Легко понять, почему Раза был так напуган. Чего он, похоже, не замечал – что у него были и сторонники. Как только видео разошлось по сети, еще до статьи в New York Times, подавляющее большинство авторов комментариев извинялось за поведение меньшинства. Waxy.org помог организовать сбор средств для Разы в качестве извинения. Сайт попросил набрать достаточно денег, чтобы купить Разе iPod; 135 читателей немедленно передали деньги на общую сумму 1000 долларов.

Ален Блок – один из поклонников видео Разы. «Мы смеялись не столько над ним, сколько над собой, – говорит Блок. – Мы все когда‑нибудь брали метлу и махали ей, как световым мечом. Вот почему его видео стало столь популярным: оно было смешным и неуклюжим, но мы все чувствовали с ним связь. При взгляде на него нам стало легче ощущать нашу собственную неловкость. Нашу мечту стать Джедаями».

 

В конце занятия Рыцарей Золотых Ворот Блок собирает всех в круг. Мы сидим как при медитации, световые мечи перед нами, освещающие наши лица в темноте. Созданы из света мы.

«Дышите глубоко, – говорит Блок. – Закройте глаза. Если не можете держать их закрытыми, смотрите на свой меч. У нас есть небольшая Джедайская клятва, мантра. Так что, если хотите быть ее частью, повторяйте за мной».

Вот что мы повторяем:

Нет эмоций.

Есть только покой.

Нет мыслей.

Есть только тишина.

Нет невежества.

Есть только внимание.

Нет разделения.

Есть только восприятие.

Нет себя.

Есть только Сила.

Эта мантра – код Джедаев, точнее – версия Блока этого кода. На планете «Звездных войн» есть разногласия касательно того, что именно является кодом Джедаев. В Академии Джедаев в парке «Дисней Уорлд» в Орландо инструкторы предлагают юным падаванам повторить следующий «Код Джедаев», прежде чем им выдадут их «учебные световые мечи»:

 

Джедай использует Силу

Для знания и защиты,

Никогда для нападения.

Если я нарушу эти правила,

В толпу обратно я вернусь.

 

(На последней строчке дети обычно становятся очень тихими.)

В мире «Звездных войн» код Джедаев происходит от древнего ордена, принимавшего и Темную, и Светлую стороны Силы, называемого Дже’дайи – что означает «мистический центр», если верить «Вукипедии» – интернет‑энциклопедии основанной фанатами, – и код со временем менялся. Вот самая известная интерпретация, использованная в хип‑хоп‑песне «Jedi Code», исполненной Rapsody:

 

Нет эмоций, есть покой.

Нет невежества, есть знание.

Нет страстей, есть умиротворение.

Нет хаоса, есть гармония.

Нет смерти, есть Сила.

 

Блок сказал, что изменил свою версию кода по двум причинам. Во‑первых, оригинал является лицензированной собственностью Lucasfilm, а с ними не стоит связываться из‑за авторских прав. Во‑вторых, со смыслом там проблемы. Разве покой нельзя тоже считать эмоцией? Отсутствие страстей звучит как‑то грустно – зачем лишать себя этого? Плюс строчка «нет смерти», которая может заставить случайного посетителя подумать, что он наткнулся на религиозный культ. А если мы что‑то и узнали о Силе – так это то, что она отчаянно противится быть превращенной в религиозный культ.

 

Спустя несколько месяцев после начала моих занятий с Рыцарями Золотых Ворот меня попросили принять участие в Направлении Силы, благотворительной эстафете, организованной сайтом Nerdist, целью которой было пронести световой меч от ранчо Скайуокер Лукаса в округе Марин на севере залива Сан‑Франциско до Комик‑кона в Сан‑Диего – главного события на календаре гиков. Вся прибыль от проведения мероприятия должна была пойти в благотворительный фонд «Загадай желание». Участники должны были бежать рядом с копией летающей баржи Джаббы по одному, размахивая на ходу световым мечом для многочисленных видеокамер.

Я и в обычной жизни достаточно стеснительный, так что меня дрожь пробила, когда я представил, что меня со световым мечом в руках будут снимать. Зеркала в студии Блока и то меня не радовали отражением, а это будет трансляция на одном из самых популярных каналов на YouTube. Мне надо будет бежать и крутить световой меч одновременно. Не грозила ли мне слава нового Гислейна Разы? Я бы использовал знаменитую фразу «У меня нехорошее предчувствие», которая появляется во всех шести фильмах серии, но это вряд ли было бы в духе позитивного мышления Лукаса. Ключ к этой фразе в том, что она делает ожидаемую катастрофу лишь более вероятной, как говорит соавтор сценария фильмов «Империя наносит ответный удар» и «Возвращение Джедая» Лоуренс Кэздан. «В моей жизни уж точно так и было», – добавляет он.

Кэздан, как выяснилось, является кем‑то вроде святого Павла Сила‑логии. Хоть в сценариях он свои описания Силы сводил к минимуму, у него куча идей на этот счет. Он считает, что Сила действительно существует в виде «совместной вибрации всего живого», чего‑то, во что и люди вносят свой вклад. Его собственная религия – это вера в то, что «происходит куда больше вещей, чем мы можем воспринять, мы не одни в этом мире, и все, что случилось, оно все еще здесь». Лукас вместе с Кэзданом придумали знаменитую фразу: «Не пробуй. Сделай или нет. Не пробовать» – то, что эти слова говорит зеленая кукла, не снижает значение этого важного совета о необходимости соединения цели и намерения, который остается в голове на всю жизнь.

Многие фразы в философии Лукаса имеют подобную направленность. Он предупреждал нас об эгоизме и саморазрушении Ситхов, смертельных врагов Джедаев. Он годами бил в барабан о важности сострадания и нашей ответственности друг за друга. Христианский трактат Фрэнка Аллнутта был прав в одном: Лукас – сторонник отказа от собственного удовольствия ради высшего призвания – радости от того, что ты несешь добро другим. Но делает он это из гуманитарных, а не религиозных побуждений. Вот как сам Лукас говорил в своей речи в 2012 году:

«Вот что я узнал в жизни. Счастье – это удовольствие, и счастье – это радость. Оно может быть любым из них. Удовольствие краткосрочно. Оно длится час, минуту, месяц, и пик его очень высок. Оно как наркотик, любое – предаетесь ли вы шопингу или какому другому удовольствию, ощущения схожие. Радость не достигает того же пика, как удовольствие, но она остается с вами. Это что‑то, что вы можете вспомнить. А удовольствие – нет. Поэтому радость длится дольше. Люди, получающие удовольствие, говорят: «Вот мне бы еще разбогатеть, я смогу купить больше машин…» Но вы не сможете вновь пережить покупку вашей первой машины. Это самый высокий пик…

Удовольствие – это хорошо, но надо принять, что оно скоротечно. Радость длится вечно. Удовольствие абсолютно эгоцентрично. Все ради удовольствия. Все ради вас. Эгоистичные эмоции созданные эгоистичным моментом.

Радость – это сострадание. Радость – это отдавать себя чему‑то другому или кому‑то другому. Она намного сильнее удовольствия. Если вы подсели на удовольствие, вы обречены. Если вы гонитесь за радостью, вы найдете вечное счастье».

Следовать этому правилу, как мы все знаем, тяжело; очень много соблазнов удовольствия. Но он прав: то, что мы хотим помнить, это радостные моменты, вещи, которые мы делаем с другими и для других. Взять, например, тот раз, когда я бежал рядом с баржей Джаббы в костюме Джедая, высоко подняв световой меч ради благотворительности, а множественные камеры на барже записывали каждую секунду на видео. И все, о чем я мог думать, это то, что мне надо было провернуть световой меч вперед на бегу, не оплошав. Я чувствовал себя так же одиноко, как Гислейн Раза. А потом я понял, что не один. Потому что за мной в нарушение правил бежала группа Рыцарей Золотых Ворот, которые бросили все в будний день, чтобы поддержать меня в моей пробежке в холодном тумане Сан‑Франциско.

Я подумал о радости делать глупые вещи ради благой цели; я подумал о парне, потерявшем достоинство, и миллиарде людей, которые смеялись с ним или над ним. Я надеялся, что он тоже когда‑нибудь испытает радость от того, что был парнем «Звездных войн». Потом, немного поводя мечом из стороны в сторону, я вдруг идеально провернул свой световой меч вперед и подумал: «Это для тебя, Гислейн».

 

6

Бак Роджерс в XX веке

 

Тот факт, что Джордж Лукас написал, перепечатал, а потом стер сцену «должна быть Сила» из сценария «ТНХ 1138», – лишь один признак того, через какой круговорот проходила его единственная истинно научно‑фантастическая картина у него в голове. Он обрубал все, что походило на космическое фэнтези: это должен был быть мрачный дебют в мире одновременно футуристическом и знакомом. Но перевести все это из двигающихся картинок в его голове в статичные слова будет одной из самых сложных операций в его жизни – наравне с его сценарными обязанности почти в каждом фильме цикла «Звездные войны».

«Я кровью истекаю на страницах, это ужасно». Вот как сам кинематографист описывает свой стиль написания сценариев. Кровопускание началось с 1968 года, когда Коппола убедил Warner Brothers дать зеленый свет полнометражной версии короткометражки Лукаса «ТНХ». Еженедельные чеки в 150 долларов также послужат зарплатой Лукаса за работу над «Людьми дождя». Это оплатит ему достаточно времени, чтобы истекать кровью.

Лукас хотел перенести свои идеи на большой экран, но отчаянно пытался доверить сценарий кому‑то еще. Однако Коппола настаивал: режиссер должен научиться писать. Лукас показал ему первый набросок сценария. «Ты прав, – сказал Коппола в ужасе. – Ты не умеешь писать». Они попробовали написать сценарий вместе. Потом попробовали нанять опытного сценариста Оливера Хейли. Ни один из вариантов не смог адекватно перенести образы из головы Лукаса на страницу. Поэтому Лукасу пришлось мучиться одному, как придется еще не раз за свою карьеру. Талант Лукаса снова и снова будет сводиться к абсолютной приверженности этим бессловесным идеям у него в голове и отрицанию всего, что отклоняется от них. Съемки «ТНХ» не начались, пока сценарий на 70 % не стал соответствовать этим идеям, по собственным подсчетам Лукаса. Это второй результат за всю его карьеру сценариста после 90 % соответствия у «Скрытой угрозы».

Лукас писал в номерах мотелей ежедневно по утрам и вечерам во время съемок «Людей дождя». Мона Скаджер, помощник режиссера по сценарию «Людей дождя», была по совместительству машинисткой на ранних версиях сценария Лукаса. Однажды, по ее словам, он смотрел телевизор и начал тараторить о «голограммах, космических кораблях и волне будущего». Был ли это сценарий «ТНХ», пытавшийся выправить себя, или что‑то другое?

Можно почувствовать, как в голове у Лукаса вращалась монета. На одной стороне была научно‑фантастическая антиутопия: тяжелый, вдумчивый фильм о том, кто мы и что сделали со своим миром. С другой стороны: казалось, уже забытое утопическое космическое фэнтези с ракетными кораблями и поединками на мечах. «Я очень любил космические приключения, – скажет Лукас годы спустя в ответ на воспоминание Скаджер. – Я хотел сделать что‑то в этом жанре, и «ТНХ» частично родился из этого. [Но] «ТНХ» – это, на самом деле Бак Роджерс в XX веке, а не Бак Роджерс в будущем».

Лукас говорил о Баке Роджерсе буквально. Его фильм начинался с ролика для «Бака Роджерса» – сериала 1939 года. Слова диктора, говорящего «Бак Роджерс в XXV веке», знакомы зрителям, став популярными после радиосериала. (Режиссер Чак Джонс сделал пародию на него в мультфильме 1953 года с Даффи Даком – любимом мультфильме Лукаса и Спилберга, который демонстрировали в кинотеатрах перед «Звездными войнами» в 1977‑м: «Дак Доджерс в двадцать четвертом с половиной веке!»)

Но в первых кадрах «ТНХ» четко слышно, как диктор говорит: «Бак Роджерс в XX веке!» Большинство зрителей не обращают внимания на дату. Они просто считают, что ролик дается как ироничное противопоставление последовавшему после него антиутопическому кошмару. Не в последний раз смысл фильма Лукаса прятался у всех на виду.

Лукас смог закончить сценарий «ТНХ» с помощью Уолтера Мёрча. Он нанял Мёрча, не только чтобы соблюсти их соглашение, что выигравший стипендию поможет проигравшему; Мёрч был с ним на одной волне, по его словам. Они штурмом брали написание сцен и тасовали их, как карты. Результат был намеренно антисюжетным, полным несвязанных сцен и обрывков диалогов. Он отказывался что‑то объяснять зрителям. «Проблема, которую мы с Джорджем обнаружили в научно‑фантастических фильмах, была в том, что они считали необходимым все эти странные ритуалы зрителю объяснять, – говорил Мёрч. – Японский фильм бы просто показал ритуал, и вам самим надо было в нем разобраться».

 

НЕСМОТРЯ НА ДЕПРЕССИВНОСТЬ ФИЛЬМА, ТНХ СЕЙЧАС КАЖЕТСЯ ПРОРОЧЕСКИМ, МРАЧНЫМ ПРЕДВИДЕНИЕМ АМЕРИКАНСКОГО ПОТРЕБИТЕЛЬСКОГО ОБЩЕСТВА.

 

Вот в чем мы разбираемся: ТНХ 1138 – гражданин безымянного подземного общества, которое государство держит в накачанной наркотиками радости. Это версия антиутопии ближе к «Дивному новому миру», чем к «1984». Никто не говорит, что население несчастно, указал позднее Лукас; просто они сидят в клетке. Везде полицейские с лицами роботов – космические солдаты в масках, постепенно обретающие свою форму, повсюду будки для исповеди с лицом Иисуса с картины Ганса Мемлинга; это государственное божество – ОММ. ТНХ проводит вечера перед голограммами, накачанный наркотиками, мастурбируя на эротических танцовщиц и наслаждаясь полицейскими избиениями. Его соседка по комнате – LUH – снижает их потребление наркотиков, и это их пробуждает. Они начинают нежные сексуальные отношения.

Коллега, SEN, хочет, чтоб ТНХ был его соседом, и делает так, чтобы LUH перевели. ТНХ и SEN сдают друг друга властям за преступления против государства. После суда и пыток они оказываются вместе с другими изгоями в тюрьме, полной белизны. SEN пытается организовать группу словами: «Одна идея может нас вытащить отсюда!» ТНХ просто выходит. SEN присоединяется к нему. Они встречают человека, утверждающего, что он голограмма, и из белой пустоты попадают в толпу спешащих людей. SEN не может идти дальше. Ожидая, пока его заберут, он говорит с детьми, восхищаясь, какие маленькие трубочки для наркотиков у них теперь. ТНХ и голограмма узнают, что LUH мертва, ее имя дано зародышу в пробирке.

Машины, конечно же, дают возможность побега. ТНХ преследуют полицейские роботы на мотоциклах, но оба разбиваются. ТНХ добирается до края города, отбивается от атаки странных, похожих на гномов существ и начинает взбираться по длинному тоннелю к свету. Полицейский робот преследует его, но выключается, когда погоня превышает свой строгий бюджет. В последних кадрах ТНХ попадает в неведомый нам мир, силуэт на фоне заката.

Несмотря на депрессивность фильма, ТНХ сейчас кажется пророческим, мрачным предвидением американского потребительского общества, полного таблеток и жизни на диване. Никто не говорит, что мы несчастны, – но мы проводим бо́льшую часть жизни в помещении, уставившись в экраны вместо голограмм. Социальный комментарий был на виду – чего еще ожидать от двадцатичетырехлетнего человека, приехавшего в Лос‑Анджелес из маленького городка в 1968 году. Его возмущала культура поглощения медикаментов (будь то лекарства или наркотики), мир, ставший пластиковым и стерильным, власти предержащие, стремящиеся ограничить других людей в сексе, деньгах и власти.[43] Этакая смесь «Дивного нового мира» и «Выпускника».

 

Через месяц после инаугурации Никсона в январе 1969 года, пока Лукас и Мёрч делали последние штрихи к сценарию «ТНХ», Марсия Гриффин и Джордж Лукас поженились в методистской церкви к югу от Монтерея (он сделал ей предложение, прежде чем отправиться на съемки «Людей дождя»). Семья Лукаса приехала из Модесто на свадьбу. Также там были Коппола и ближайшие друзья Лукаса из УЮК: Уолтер Мёрч, Мэтью Роббинс, Хэл Барвуд. В свадебное путешествие жених с невестой отправились вдоль побережья до Биг‑Сура и обратно к Сан‑Франциско через Золотой мост. Лукас хотел показать своей жене прелести округа Марин. У него была на то причина: именно в округе Марин Лукас недавно увидел будущее. К концу работы над «Людьми дождя» в июне 1968‑го Коппола отказался от прежнего обещания участвовать в дискуссии о кино в Сан‑Франциско, послав вместо себя Лукаса. Там Лукас попал под влияние другого кинематографиста, участвовавшего в дискуссии, – Джона Корти. За четыре года Корти в амбаре в городке Стринсон‑Бич, арендованном им за 100 долларов в месяц, создал три фильма, завоевавших различные награды. Его суммарные затраты составили 250 тысяч долларов, и он получал прибыль.

Увидев амбар, Лукас и Коппола заразились его примером. Они не будут винтиками в студийной системе; они станут независимыми кинематографистами. Коппола еще сильнее в этом убедился, когда посетил сообщество кинематографистов во время своей поездки в Европу. Он почти обанкротился на покупке и перевозке новейшего монтажного оборудования в США. Инструкции по сборке были на немецком. Чтобы с этим справиться, специально пригласили специалиста из Гамбурга. Зато теперь у них было все, что нужно.

Трудно не влюбиться в Марин, даже в феврале, когда туда приехали Лукасы. Отсюда открывается прекрасный вид на Сан‑Франциско, эти места признаны одними из лучших в мире для пеших прогулок, и на все это взирает с высоты величавая гора Тамальпайс – эти места настолько привлекательны, что строительная компания при поддержке нефтяных магнатов планировала построить здесь целый город Маринчелло. «Это, вероятно, самое красивое место в США для нового города», – говорил застройщик. Местным идея пришлась не по душе. К приезду Лукасов Маринчелло был похоронен под грудой судебных исков и предписаний. Его так и не построили.

В противоположность Лос‑Анджелесу, Марин был идеален для парня из маленького городка. Округ полон небольших пасторальных городков, таких как Саусалито, где хиппи жили в домах на воде (Мёрч с супругой позднее переедут в один из них). Здесь было и местечко Милл‑Вэлли, увековеченная в песне Риты Абрамс (Коппола снял идиллический видеоклип на песню). В Сан‑Рафаэле только что закончили строительство Судебного центра округа Марин по проекту Фрэнка Ллойда Райта. (Футуристическое здание с его устремленным вверх шпилем появится в «ТНХ», а позднее в научно‑фантастическом фильме «Гаттака» (1990), там же хранятся бумаги о разводе Лукаса.)

К югу от Милл‑Вэлли расположилось небольшое местечко Тамальпайс‑Хомстед Вэлли, полное ветреных дорог, разросшихся кустарников и частоколов. Здесь Лукасы сняли викторианский дом с одной спальней и большим чердаком за 120 долларов в месяц. Они переехали весной. Аляскинский маламут по кличке Индиана, которого Марсия во время путешествия прикрепляла ремнем на пассажирском сиденье, завершал семью. Марсия хотела детей, но Лукас считал, что они для этого еще недостаточно финансово готовы.

Но одни роды состоялись в новом доме Лукасов на холме. Монтируя документальный фильм о съемках «Людей дождя» – «Кинематографист», на «Мовиоле» на чердаке, Лукас провозгласил их дом штаб‑квартирой вымышленной компании Transamerican Sprocket Works. Но на экране для указания авторских прав он использовал более простое название: Lucasfilm. Это тоже пока технически было вымыслом. Бумаги о регистрации Лукас не подаст до 1971 года.

В следующем месяце приехал Коппола со своей командой, разыскивая место для кинокомпании. Лукас провел их по всему округу Марин как гид. Коппола сделал предложения о покупке двух особняков, но в обоих случаях не успел вовремя собрать деньги для залога. Времени не хватало: со дня на день должно было прибыть монтажное оборудование. Неожиданно Корти, идеализирующий Стинсон‑Бич, нашел бывшую студию звукозаписи в районе Сан‑Франциско Саут‑оф‑Маркет – самом урбанистическом и полном складов месте города. Лукас был против – весь смысл их предприятия был в получении места вне большого города, – но всем заправлял Коппола. Прости, Джордж, и, кстати, компанию мы назовем American Zoetrope, а не Transamerican Sprocket Works.

American Zoetrope была в 1969 году синонимом крутости. Офис журнала Rolling Stone был за углом. Джерри Гарсия[44] был частым гостем. Заходили Вуди Аллен и даже мифический Акира Куросава собственной персоной. Даже режиссер Стэнли Кубрик, недавно снявший фильм «2001 год: Космическая одиссея», позвонил из Великобритании, чтобы побольше узнать об этих безумных ребятах и их высокотехнологичной монтажной машине. Рынок, очевидно, был на их стороне; «Беспечный ездок», фильм молодых кинематографистов одного возраста с Лукасом и Копполой, близился к 55 миллионам долларов кассовых сборов при бюджете в 400 тысяч. Каждой студии вдруг захотелось заполучить свой кусок революции молодых кинематографистов. Zoetrope и была этой революцией. Никто больше не считал их глупыми детьми. Коппола получал 2500 долларов в неделю от Warner Brothers для основания новой компании, это было частью предложенной ими сделки на 3,5 миллиона. Warner не глядя выпустит в прокат их первый фильм с опционом еще на несколько. Это значило, что они смогут делать фильмы без вмешательства киностудии, во всяком случае до окончания съемок. Для своего времени это была потрясающая сделка, заключенная в момент, когда большие студии чувствовали себя потерянными и отчаянно просили, чтобы молодые кинодеятели указали им путь. Но проблемы в контракт были заложены с самого начала. Деньги на самом деле были ссудой: Коппола должен будет их вернуть, если студии Warner Brothers не понравится результат. В любом случае в сделку был включен бюджет на производство «ТНХ» – первого фильма компании. Счастливым числом Копполы была семерка, поэтому он решил утвердить бюджет в сумме 777 777,77 доллара – достаточно низкая сумма для полнометражного фильма даже по тем временам.

 

КЕРТЦ БЫЛ ЕДИНСТВЕННЫМ КИНЕМАТОГРАФИСТОМ СРЕДИ ЕГО ЗНАКОМЫХ, КТО СВОИМИ ГЛАЗАМИ ВИДЕЛ ВОЙНУ ВО ВЬЕТНАМЕ, ЧТО ДЕЛАЛО ЕГО ИДЕАЛЬНЫМ ПРОДЮСЕРОМ ДЛЯ «АПОКАЛИПСИСА СЕГОДНЯ».

 

Тем летом, когда люди впервые шагнули на Луну, Лукас набирал своих актеров. Роберт Дюваль из «Людей дождя» будет играть ТНХ; актриса из Сан‑Франциско Мэгги МакОми исполнит роль LUH. Не в последний раз Лукас использует одного из известных британских актеров старшего поколения – на этот раз Дональда Плезенса в роли SEN. Команда Лукаса обходила больницы в поисках людей, лечащихся от зависимости – в то время их заставляли брить головы в знак серьезности своих намерений, – для массовок.

Съемки начались 22 сентября 1969 года и закончились спустя два месяца. Лукас и команда провели эти дни в бешеном темпе съемок в городе и окрестностях. Он хотел снять фильм в Японии, чтобы ощущение чужеродного, которого так хотелось ему с Мёрчем, было еще сильнее (для американских зрителей). Но бюджета не хватило даже на поиск натуры за границей. Вместо этого получился партизанский фильм, бо́льшая часть которого была снималась без разрешения в еще пустых железнодорожных тоннелях скоростной транспортной системы. Темп был очень жестким, стресс – постоянным. Лукас говорил, что «стрелка индикатора зашла в красную зону» в первый день и там осталась. Заметив, как его команда загружает пленку в камеру не тем концом, он понял, что профессионалы могут совершать те же глупости, что и студенты. Он сам делал спецэффекты с помощью моделей машин и дешевых фейерверков. Актерам же он позволил играть как вздумается, словно снимал документальный фильм. В одну из ночей на закрытой съемочной площадке Дюваль и Макоми действительно занялись любовью при съемке постельной сцены, что было весьма рискованно даже для 1971 года.[45]

Лукас хотел, чтобы его подземный мир выглядел потертым, грязным и обжитым. Актеры не пользовались гримом. Белизна их одежд обычно это скрывала, но Лукас надеялся, что эффект будет заметнее в следующих фильмах. Он уже думал о сиквеле к «ТНХ» – он столько времени провел, выдумывая этот мир, жаль было ограничивать его одной картиной. У него в голове была одна смутная сцена для сиквела: его герой пойман в огромном уничтожителе мусора.

При всей тяжести работы, при всех трудностях со съемочной группой Лукас делал что‑то новое, и это придавало ему сил. «Это был единственный фильм, от съемки которого я действительно получал удовольствие», – сказал он спустя десять лет. Его фото в пропуске на съемочную площадку «ТНХ» очень необычно для портретов Лукаса: на нем широкая улыбка от уха до уха.

Компания American Zoetrope была официально зарегистрирована в ноябре 1969 года. Лукас стал вице‑президентом, но должность была без зарплаты. Чтобы свести концы с концами, они с Марсией брались за любые подработки. Вдохновение, а иногда и работа поступали со стороны Хаскелла Уэкслера, который недавно присоединился к Zoetrope, выпустив в августе свою документальную драму «Холодным взором», снятую на съезде демократической партии в Чикаго в 1968 году. Лукас и Джон Милиус планировали снять что‑то подобное, в документальном стиле, во Вьетнаме. Милиус, подшучивая над значком хиппи с надписью «Нирвана сегодня», предложил назвать фильм «Апокалипсис сегодня»; он хотел основать фильм на книге Джозефа Конрада «Сердце тьмы», после того как профессор в УЮК сказал ему, что эту книгу невозможно экранизировать. Они написали десять черновых вариантов сценария. Лукас должен был стать режиссером фильма, хотя, как сказал Милиус позднее, Лукас не отличил бы Конрада от «Мэри Поппинс», просто он хотел снять картину в документальном стиле во Вьетнаме. Спустя некоторое время Коппола предложил проект студии Warner, даже не спросив Лукаса или Милиуса. Он нашел новый способ вылезти на передний план.

Следующим поручением Уэкслера была съемка документального фильма о бесплатном концерте на мототреке рядом с заливом. Организовала его группа Grateful Dead, в концерте также должны были участвовать группы Jefferson Airplane, Crosby, Stills, Nash&Young и Rolling Stones. Уэкслер уже несколько лет пытался снять Stones. Хочет ли Лукас помочь снять зрителей? Посетить концерт на гоночной трассе с камерой и еще получить за это деньги? Для Лукаса это, вероятно, казалось сном наяву.

Мототреком был Альтамонт. Концерт был плохо спланирован и ужасно переполнен зрителями. Безопасность обеспечивали «Ангелы ада». Во время выступления Stones на сцену с пистолетом выскочил студент из Беркли Мередит Хантер. Ангелы стащили его со сцены, избили и зарезали. Накачанная наркотиками толпа была в ужасе. До сих пор, говорит Лукас, он не может вспомнить, что снял в тот день. Но Альберт Мэйслес, режиссер документального фильма «Дай мне кров», использовавший отснятый группой Уэкслера материал год спустя, говорит, что именно Лукас снял настроение толпы – силуэты, в панике пытающиеся найти выход. С некоей гордостью он говорит: «Это как сцена из научной фантастики».

 

Бо́льшую часть 1970 Лукас провел на чердаке в Марин, занявшись своей собственной историей о сексе, наркотиках и побеге. «Это было что‑то вроде терапии» – так он описал работу по монтажу ленты. Что и хорошо – обычную терапию он презирал. Он даже разозлился, когда Коппола предложил им вместе со съемочной группой сесть и обсудить сложности, возникшие на съемках «ТНХ».

Заехав в гости, Коппола представил Лукаса Гари Кертцу, закончившему УЮК на несколько лет раньше и только что вернувшемуся после трех лет работы документалистом с морской пехотой во Вьетнаме. Коппола работал с ним у Роджера Кормана. Кертц, тихий бородатый квакер, на тот момент был продюсером фильма «Двухполосное шоссе». При работе над «ТНХ» Лукас использовал необычный формат съемки Techniscope; технически этот формат позволял на одну катушку пленки снимать двадцать минут вместо обычных десяти. «Для фильмов с небольшим бюджетом это было идеально, – говорит Кертц. – Особенно для фильмов про машины». У Копполы был скрытый мотив, чтобы их познакомить: Кертц был единственным кинематографистом среди его знакомых, кто своими глазами видел войну во Вьетнаме, что делало его идеальным продюсером для «Апокалипсиса сегодня».[46] Учитывая, что темой разговора были кино, машины и война, Кертц и Лукас моментально стали друзьями. Лукас предложил Кертцу быть продюсером своего следующего фильма, каким бы он ни был – но предполагая, что это будет «Апокалипсис».

 

ЛУКАСУ ОЧЕНЬ БЫЛ НУЖЕН НОВЫЙ ПРОЕКТ. COLUMBIA PICTURES СОБИРАЛАСЬ ПРОФИНАНСИРОВАТЬ «АПОКАЛИПСИС СЕГОДНЯ», НО В ПОСЛЕДНИЙ МОМЕНТ ИСПУГАЛАСЬ.

 

В тот момент у Лукаса была вся помощь, что ему требовалась. Марсия помогала монтировать «ТНХ», хотя, даже закончив с фильмом, она считала его эмоционально холодным. Ночами Уолтер Мёрч создавал смелый авангардный саундтрек: не столько музыка, сколько смешение шумов, свободно перетекающих друг в друга электронных звуков. Для тюремных сцен, где на экране Дюваля пытали, Мёрч набрал непрофессиональных актеров, чтобы они начитывали текст, будто они были скучающими садистскими авиадиспетчерами. Один из этих голосов принадлежал Терри Макговерну, местному диджею и актеру, который во время записи случайно создаст имя одного из самых известных существ вселенной «Звездных войн». Макговерн в то время был солдатом запаса и опаздывал на запись после ежемесячной военной подготовки. Поэтому на студию его подвез лучший друг, рядовой запаса Билл Вуки.

Макговерн и Вуки в тот день выглядели довольно смешно. На дворе был 1970 год, и, как все двадцатилетние, парни носили длинные волосы, но из‑за армейских порядков прятали их под парики с короткими волосами. «У нас были такие огромные головы, – вспоминает Вуки. – Мы, наверное, были похожи на пришельцев». Вуки был вообще достаточно волосатым человеком (он и сейчас такой, к тому же, уволившись из запаса в 1972‑м, он стал отращивать бороду в дополнение к волосам). Он был ростом 190 см с пушистыми красными бакенбардами. Хотите верьте, хотите нет, но все это совпадение. Вуки никогда не встречался с Джорджем Лукасом. Все, что случилось, это то, что во время звукозаписи Макговерн упомянул своего приятеля во фразе: «Похоже, я только что переехал Вуки». Через сорок лет воспоминания теряют четкость, и никто не знает, был ли Вуки на тот момент в студии. К тому же велик шанс, что приятели были под кайфом: «Мы в то время курили очень много травки», – вспоминает Вуки. Макговерн говорит, что он «вероятно, просто дурачился».

Эту дурашливую строчку почти невозможно расслышать среди других голосов в «ТНХ». Но Мёрча она позабавила, и Лукаса тоже, когда тот дал ему ее послушать. Режиссер записал имя в свой блокнот, где оно приобрело пару дополнительных гласных.[47] Макговерн продолжал при случае записывать голоса для Лукаса. Однажды в начале 1977‑го ему обещали целых 200 долларов за запись строк, которые для него не имели смысла, – ему надо было слегка изумленным голосом сказать: «Это не те дроиды, что мы ищем… Проезжайте». Лишь спустя несколько месяцев, посмотрев «Звездные войны», он увидел результат: «Я прям обмер от счастья, – говорит Макговерн. – Я в одной сцене с гребаным Алеком Гиннессом!»

Точно так же и Билл Вуки понятия не имел о том, что случилось, пока в 1977 году не увидел «Звездные войны» со всеми остальными. К тому времени он работал продавцом одежды в Сан‑Рафаэле и повел двух сыновей на фильм, над которым работал и их дядя Терри. Там он и услышал впервые свою фамилию с экрана: «Дроиды никому не отрывают руки, когда проигрывают. А вот вуки весьма часто», – говорит Харрисон Форд о своем большом друге, который неожиданно кажется странно знакомым. «Я сразу же решил, что это круто, – говорит Вуки. – Только спустя несколько недель или даже месяцев я почувствовал небольшой дискомфорт, когда люди стали вести себя так и говорить, будто на мне основан характер Чубакки».

Но чувство скоро переросло в гордость – особенно для его сыновей, которые начали собирать фигурки персонажей из «Звездных войн» (сейчас эта коллекция занимает весь подвал их дома). «Когда мои мальчики пошли в школу, они считали, что это самая крутая вещь на свете, – говорит лохматый продавец одежды, которому сейчас уже за семьдесят. – Они были вуки».

 

Когда работы над «ТНХ» завершились, Лукас боялся, что его первый фильм станет и последним. Он знал, что фильм далек от принятых стандартов. В ноябре Коппола заехал, чтобы забрать готовый продукт. После того как Мёрч прокрутил ему одну катушку, Коппола пожал плечами: «Это либо мастурбация, либо шедевр». Но если Джордж был доволен, то и Коппола был доволен. Он упаковал фильм для своей поездки на студию Warner вместе с коробками сценариев, готовых к съемке, в том числе «Разговор» и «Апокалипсис сегодня». Маленький необычный фильм «ТНХ» был закуской. Даже если он им не понравится, боссы студии ведь не смогут отказаться от главного блюда, правда?

Как выяснилось, они смогли – и отказались. День, когда Коппола отвез «ТНХ» в Голливуд, – 19 ноября 1970 года – был столь ужасен, что работники Zoetrope стали называть его Черный четверг. Кинобоссам настолько не понравился фильм Лукаса, что на другие сценарии они даже не взглянули. Фильм принадлежал им, нравился он им или нет, но они не собирались вкладывать деньги еще в один. Они разорвали контракт и потребовали у Копполы вернуть долг. Внезапно он оказался должен студии 400 тысяч долларов.

Дитя Лукаса оказалось заложником Голливуда. Он многократно приводил эту метафору об одном из моментов, сформировавших его как режиссера: представьте, что вы растите ребенка два или три года, а потом кто‑то приходит и отрезает ему палец. Ничего, говорит этот человек, он в порядке – выживет. «Но ведь это больно».

Студия заставила Лукаса вырезать четыре минуты из «Галактики ТНХ 1138». Лукас игнорировал требования еще сократить фильм. Картину выпустили в прокат в марте без особого шума. Большие кинотеатры ее не показывали. Обзоры в журналах Time и Newsweek были положительными, но короткими. «Есть талант, но слишком много «искусства», – надменно заявил журнал Newyorker, назвав антиутопию в белых тонах «мрачной и слепящей».

Фильм оставил Лукаса в плохом финансовом положении, но Zoetrope – в куда худшем. Студия стала приносить небольшой доход, сдавая в аренду свое оборудование производителям рекламы, но этого было недостаточно, чтобы спасти Копполу от долгов. Потом к нему обратилась студия Paramount, предложившая 150 тысяч долларов, – он был третьим режиссером, кому они предложили экранизировать бестселлер Марио Пьюзо «Крестный отец». Первые пару раз Коппола отказался. Это была старая голливудская тема. Но Лукас уговорил Копполу взяться за проект: «Нам нужны деньги, – сказал он. – Что тебе терять?»

И Коппола отправился на свою встречу с судьбой. Он подкинул Лукасу работу, дав снять крупный план газеты, из которой Майкл Корлеоне узнает, что в его отца стреляли. Лукас в благодарность смонтировал еще одну ключевую сцену «Крестного отца», в больнице, чтобы добавить напряжения.

Лукасу очень был нужен новый проект. Columbia Pictures собиралась профинансировать «Апокалипсис сегодня», но в последний момент испугалась. У них с Марсией на счету оставалось 2000 долларов. В какой‑то момент они с Кертцем думали о ремейке фильма Куросавы, по примеру «Великолепной семерки», вышедшей несколькими годами ранее, которая была адаптацией «Семи самураев». Возможно, «Троих негодяев в скрытой крепости». Почему именно этот фильм Куросавы, который не был любимым ни у одного из них? «Потому что это достаточно прямолинейный приключенческий фильм с героями, пробивающимися через вражескую территорию, – говорит Кертц. – В нем мало действующих лиц, и история элегантно рассказана». Идеально для низкобюджетного кино. Не то чтобы Лукас с Кертцем не мечтали о крупнобюджетных проектах. Однажды новоиспеченные друзья сидели в ресторане и смотрели в газете, что идет в ближайших кинотеатрах. Для них не было ничего интересного. Они заговорили, как бы хорошо было увидеть «Флэша Гордона» на большом экране в цвете.

Никто не может вспомнить спустя 40 лет, кто именно что сказал или даже кто начал эту тему (и Лукас, и Кертц были фанатами Флэша Гордона). Кертц вспоминает, как говорили в общих чертах о том, что интересной фантастики в кино не было со времен «Запретной планеты» в 1955 году. «После этого все скатилось либо в ужасы типа «Твари из Черной лагуны», либо в истории о вторжении инопланетян, либо в антиутопии, – говорит Кертц, – и ничего из этого не было весело смотреть. Мы говорили о том, что энергию «Флэша Гордона» и «Бака Роджерса» давно не пытались воплотить на большом экране».

Обсуждение в том ресторане подхлестнуло Лукаса. Посетив Нью‑Йорк в начале 1971 года, он «импульсивно», по его собственным словам, посетил King Features, чтобы узнать насчет прав на экранизацию «Флэша Гордона». Руководство с ним встретилось, потому что они тоже думали об экранизации; они назвали Феллини как возможного режиссера. Любовь итальянского маэстро к Флэшу Гордону была известна.[48] На тот момент карьеры у Лукаса не было шансов тягаться с Феллини.

Похоже, что именно в этот момент Лукаса озарило. Этот смутный космический фильм, что крутится у него в голове столько лет, – нет никакой причины, почему он не может быть лучше, чем «Флэш Гордон». После той встречи в Нью‑Йорке они с Копполой обедали в ресторане на Манхэттене, и Коппола чувствовал разочарование друга, но и его новую идею. «Он был очень огорчен, – вспоминал Коппола в 1999‑м за ланчем с Лукасом и продюсером Солом Заенцем, – и он сказал, «ну что ж, придется придумать все самому».

Коппола на секунду задумался: «Как бы это его ограничило, если бы ему продали права на «Флэша Гордона».

«Я рад, что этого не случилось[49]», – заключил Лукас. Спустя годы он сказал почему. «Флэш Гордон» – это как работа над чем‑то уже сформировавшимся. Ты стараешься хранить верность первоисточнику, но в какой‑то момент это встает на пути творчества… Мне бы пришлось иметь дело с Мингом Безжалостным, а мне не хотелось снимать про Минга. Я хотел взять тему древних мифов и обновить их – я хотел сделать что‑то новое и захватывающее, каким я помнил космическое фэнтези».

Тем временем Лукасу нужен был более надежный в денежном плане фильм. Если Феллини мог забрать «Флэша Гордона», то, может, и Лукас мог взять что‑то у Феллини – например, идею фильма «Маменькины сынки» про подростков из провинциального городка, которые говорят о том, чтобы поехать в Рим, но так и не уезжают. А что если взять группу парней накануне их отъезда из маленького городка и провести с ними одну ночь в катании на машине – ритуале, который умер за прошедшие десять лет?

Лукас определит время своей истории как лето 1962‑го, момент, когда все для него изменилось, и закончит аварией. Он придумал полуитальянское название – «Американские граффити». Для современного уха это звучит странно. Но в то время это итальянское слово еще не стало известным. До того, как нью‑йоркские поезда разрисуют подписями из баллончиков с краской, оставался еще год. Лукас в любом случае имел в виду не этот смысл слова; он имел в виду слово, придуманное в Помпеях в 1851 году, означавшее нацарапанные надписи или рисунки. Он хотел запечатлеть наследие потерянного десятилетия: американские Помпеи, навеки замершие во времени.

Несмотря на название, «Граффити» задумывался как коммерческий проект. Лукас собирался побороть свой образ бесчувственного ботаника, помешанного на фантастике. Это стало расхожей шуткой в Zoetrope. «Все считают тебя холодной рыбой, – сказал ему Коппола. – Почему бы тебе не сделать что‑нибудь теплое?» Лукас бурчал, работая над сценарием: «Я вам дам теплое». Первую пятнадцатистраничную версию сценария он написал со своими друзьями из УЮК Уиллардом Хайком и его женой Глорией Кац. На титульной странице Лукас заглавными буквами написал: «МЮЗИКЛ»; этим несколько странным способом он подчеркивал рок‑н‑рольный саундтрек, который он задумывал к фильму.

Тем временем мир стал замечать Лукаса. Той весной он появился в журнале Newsweek и в документальном фильме на канале PBS, где высказывался против голливудской системы на фоне знака «Голливуд». Первая крупная статья о Лукасе, опубликованная в San Francisco Chronicle примерно в то же время, с первой строчки сказала о нем все: «Те, кто знает Джорджа Лукаса, говорят, что он обладает темпераментом художника, в одиночку творящего на чердаке, и деловым чутьем, направленным на сохранение своих творений». Эти две важнейшие стороны его личности теперь заняли свои места и останутся на них до конца его карьеры.

Затем, в мае 1971‑го, Лукас узнал, что «ТНХ» был официально выбран для конкурсной программы Каннского кинофестиваля. Лукасу помогли обстоятельства: революция молодых европейских работников киноиндустрии, требовавших большего количества фильмов, снятых режиссерами до тридцати лет, в программе. Джордж и Марсия сняли все деньги со счета – никто не собирался оплачивать им посещение фестиваля – и отправились в Европу. По дороге они на неделю остановились в Нью‑Йорке у Копполы (который был в депрессии посреди съемок «Крестного отца») и его измученной жены Элеаноры, находившейся на девятом месяце беременности. Лукасы спали в гостиной и по стечению обстоятельств уехали в аэропорт рано утром в тот день, когда родилась София Коппола.

Еще до прибытия в Канны Лукас видел, что удача теперь повернулась к нему лицом. В Нью‑Йорке он встретился с Дэвидом Пикером, президентом студии United Artists, чтобы предложить ему «Американские граффити». Прибыв в Лондон в свой двадцать седьмой день рожденья, Лукас позвонил Пикеру из телефона‑автомата рядом с дешевой квартирой, которую они снимали меньше чем за 5 долларов за ночь. Пикер предложил ему 25 тысяч долларов за «Граффити».

Счастливые, Лукасы отправились на пароме во Францию, а оттуда поездом в Канны. Им пришлось тайком пробраться на один из показов «ТНХ», так как все билеты были проданы. Они не пришли на второпях организованную пресс‑конференцию, никто даже не знал, что они были там. Не важно; лишь одна встреча в Каннах, с Пикером, имела последствия. Они встретились в номере Пикера в Карлтоне – первый опыт Лукаса «в мире большого кино», приятно отличавшаяся от офисов мелких сошек. Пикер подтвердил сделку по «Граффити» и спросил, есть ли у Лукаса что‑нибудь еще для UA.

Лукас почувствовал подходящий момент – и воспользовался им. «Я подумываю сделать космическую оперу‑фэнтези в духе «Флэша Гордона», – сказал он. Пикер согласился рассмотреть и этот проект.

Это был первый раз, когда Лукас предложил фильм своей мечты, и он был поражен, как быстро тот из фантазии стал реальностью. «В тот момент «Звездные войны» на самом деле родились, – вспоминал Лукас позднее. – До этого они были всего лишь мечтой; а в тот момент превратились в обязательство».

Пикер, к сожалению, не помнит ничего о той встрече. Для него это была лишь одна из многих встреч в том отеле. «Представьте только, сколько встреч я провел на той террасе, – говорит Пикер. – Сделок было заключено и сердец разбито больше, чем где‑либо еще в киноиндустрии». Что он помнит – то, что Лукас никогда не устает напоминать ему о дальнейшем отказе от участия в проекте. Кинематографист при каждой последующей встрече не забывал уколоть его: «Эй, Дэвид, а ведь «Звездные войны» могли быть твоими».

 

3 августа 1971 года студия United Artists официально зарегистрировала торговую марку «Звездные войны» с Американской ассоциацией кино.

Происхождение этого исторического имени – исходит ли оно от тех давнишних космических солдат или от более близкого по времени феномена – «Звездного пути» – к сожалению, неясно. Мы знаем только то, что название у Лукаса было задолго до того, как появились даже наметки сюжета. «Обсуждение названия заключалось в разговорах, что это будет подобная «Флэшу Гордону» история, космическая опера о войне в открытом космосе, – говорит Кертц, – а потом как‑то само собой появились слова «Звездные войны». Кинематографист Патрик Рид Джонсон стал первым подростком в мире, который увидел «Звездные войны», когда в пятнадцатилетнем возрасте писал о съемках для журнала American Cinematographer, – Гари Кертц называет его «фанат № 1». Он убежден, что невозможно говорить о названии и не вспомнить более старшую франшизу. «До выхода фильма название всегда смешило моих друзей, – сказал мне Джонсон. – Звучало глупо. Будто кто‑то хотел сделать «Звездный путь», но в последний момент вставил слово «войны».[50] Кертц говорит, что в то время это была «достаточно обычная реакция» на название.

Лукас, несомненно, был поклонником «Звездного пути». Работая над сценарием «Звездных войн», он прерывался, когда по телевизору повторяли «Путь». «Мне нравилась идея, что вы можете летать по галактике», – сказал он сыну создателя «Звездного пути» Джина Родденберри в 2004 году. Его привлекал сериал, потому что он «избавлялся от скучной повседневности настоящих космических исследований и отправлялся туда, куда никто не рисковал отправиться раньше». (По иронии судьбы Родденберри‑младший в детстве был бо́льшим фанатом «Звездных войн», чем «Звездного пути».)

Сериал «Звездный путь» дебютировал на телеэкране в 1966 году. Он был закрыт в 1969‑м после 79 эпизодов, что несколько меньше стандартного числа для перепродажи сериала местным каналам для повторных показов. Несмотря на это, к 1972 году студия Paramount продала сериал 125 местным каналам в США. Руководство компании называло его «сериал, который отказывается умирать». В январе 1972‑го около 3 тысяч фанатов собрались на первый ежегодный конвент фанатов «Звездного пути» в Нью‑Йорке, скупая словари вулканского языка, ноты с вулканскими песнями и сотни фэнзинов.[51] К 1975 году поклонники проводили в Нью‑Йорке два конвента в год, собирая в сумме около 14 тысяч фанатов; к 1976‑му по стране проводилось уже четыре конвента в год, посещаемых благодарными исполнителями главных ролей, спасенными от забвения и ставшими суперзвездами. Легендарный фантаст Айзек Азимов говорил об одном из таких конвентов, словно о битломании, описывая «девочек‑подростков, визжащих при виде Спока».

Лукас посещал некоторые из этих ранних конвентов, посвященных «Пути», когда он пытался претворить «Звездные войны» в реальность. «Он достаточно много говорил о «Звездном пути», – вспоминает Гари Кертц. Сериал «по‑своему вдохновлял. Он освобождал воображение, позволяя думать о том, каково это – путешествовать в далекие галактики и встречать новые формы жизни».

Пока фанаты обеих франшиз не сошли с ума, поясняю: будет преувеличением сказать, что «Звездные войны» – это просто приукрашенный «Звездный путь». Концепции этих франшиз почти диаметрально противоположны. «Звездный путь», как мы узнаём из заставки, рассказывает о космическом корабле и его пятилетней исследовательской миссии. Многие сюжеты фантастичны, но это научная фантастика, а не космическое фэнтези. Это наша галактика, наше будущее, герои пользуются научными достижениями, чтобы продвигать прогресс рациональной Федерации. «Звездный путь» был более интеллектуальным, – говорил Лукас. – Экшн не был центром сериала».

При этом Флэш Гордон и капитан Кирк во многом схожи – как и Лукас и Родденберри. Оба создателя использовали фантастические сюжеты, чтобы высказаться о политике. «Если я отправлялся на незнакомую планету, я мог говорить о войне, межрасовых отношениях и других вещах, о которых нельзя говорить по телевизору напрямую, – говорил Родденберри в 1972 году. – Дети сегодня растут в эпоху, когда им говорят, что будущего нет, что через 20 лет все кончится. «Звездный путь» сказал, что будущее есть и оно может быть столь же сложным и захватывающим, как прошлое. Он сказал, что мы не должны вмешиваться в жизни других людей. Может, кто‑то в этом увидел параллели с Вьетнамом».

В 1971 году трудно было избежать Вьетнама даже Лукасам, путешествующим по Европе после Канн, в основном посещая гоночные треки Гран‑При. На самом популярном альбоме того лета – «Blue» Джони Митчелл – есть песня «Калифорния»: о путешествии по Европе, желании вернуться на западное побережье США, но и о страхе перед новостями из дома: «снова о войне и чертовых переменах». Позже Лукас выскажется, как войны можно было бы избежать: о большом количестве достойных американцев, которые могли сказать «нет», но предпочли промолчать. «Не принять решения – это тоже решение, – скажет он в 1976 году. – Не взяв на себя ответственность, люди в конце концов столкнутся с той же проблемой в более тяжелой форме». Он был очень чувствителен к тому факту, что война вывела страну из равновесия. Это равновесие Лукас называл «поэтическим состоянием». Теперь Лукас намеревался сделать фильм о войне в трех проявлениях: прошлое, настоящее и будущее; отсутствие, реальность и аллегория. «Американские граффити» должны были показать зрителям Америку, до того как Вьетнам разорвал ее на части. «Апокалипсис сегодня», который Лукас надеялся снять до или после «Звездных войн», должен был показать войну в настоящем. Если «ТНХ» был картиной, после которой он ожидал, что его выгонят из Голливуда, то «Апокалипсис сегодня» был фильмом, после которого он думал, что правительство выдворит его из страны.

Третий фильм, в котором Лукас намеревался показать Вьетнам через призму аллегории, пока еще не сформировался, но на него уже влияли мысли Лукаса о настоящем.[52] Лукас был поражен идеей того, как маленькая страна может победить самую могучую армию на Земле, и это нашло отражение в самых ранних заметках по «Звездным войнам» в 1973‑м: «Огромная империя преследует небольшую горстку борцов за свободу».

 

Вернувшись в Калифорнию из Канн, Лукас официально зарегистрировал собственный бренд борьбы за свободу: Lucasfilm, Ltd. – имя, права на которые он закрепил еще в 1969 году. Пока это было только название, и друзей смущал британский стиль названия – почему «Ltd.», а не «Inc.»?[53] По словам Кертца, повтор согласных лучше звучал – да и смотрелся тоже, друзья уже сделали несколько набросков логотипа и даже подумывали об анимированной заставке, где буквы бы из больших становились маленькими, а потом опять большими. Но ее так и не сделали.

Как бы она ни называлась, Lucasfilm на тот момент была только зародышем. Лукас и Кертц наняли своих первых секретарей – Люси Уилсон (которая также вела бухгалтерию) и Банни Эслуп, соответственно, вот и весь персонал. Первой головной болью новоиспеченной фирмы стал второй вариант сценария «Граффити», который Лукас заказал своему другу по УЮК Ричарду Уолтеру, выросшему в Нью‑Йорке и понятия не имевшему о мире подростков‑водителей. Кертц уже заплатил Уолтеру бо́льшую часть аванса, полученного Лукасом; Уолтер неделями требовал остатка оплаты за свой несвязный сценарий. Лукас решил, что придется третий вариант писать с нуля самому – время снова истекать кровью на страницы.

 

БУДЕТ ПРЕУВЕЛИЧЕНИЕМ СКАЗАТЬ, ЧТО «ЗВЕЗДНЫЕ ВОЙНЫ» – ЭТО ПРОСТО ПРИУКРАШЕННЫЙ «ЗВЕЗДНЫЙ ПУТЬ».

 

Был выход. Агент Лукаса, Джефф Берг, пытался пристроить его как режиссера по контракту уже несколько месяцев, и вот поступило предложение: криминальный фильм «Дамочка при бриллиантах». Ему заплатили бы 100 тысяч долларов. Он мог заработать деньги, вернуть все, взятое в долг у отца на протяжении многих лет, сделать себе имя и достигнуть финансового благополучия. Но ему пришлось бы отложить мечту о своих трех фильмах. Мечта оказалась сильнее. Он предпочел работать в нищете.

В декабре 1971‑го сделка с UA была оформлена официальным контрактом. Она упоминала «Звездные войны» только как «второй фильм» после «Граффити», хотя студия зарегистрировала «Звездные войны» как торговую марку. Космическая фантазия Лукаса была на такой ранней стадии, что даже в названии еще никто не был уверен.

Первый контракт Lucasfilm прожил недолго. Вскоре после его заключения Лукас послал Пикеру третий вариант сценария «Граффити». Он попросил еще денег за четвертый вариант, обещая написать его вместе с Хайком и Кац. Пикер говорит, что ему сценарий понравился, а вот его боссам – нет. В части «Граффити» сделка была расторгнута, но у Пикера оставался опцион на производство «Звездных войн», когда Лукас соберется их написать.

Последовали четыре месяца доработок сценария и попыток пристроить «Граффити». Наконец Нед Танен, глава «юношеского подразделения» на студии Universal, созданного для финансирования недорогих независимых картин после успеха «Беспечного игрока», согласился дать денег на фильм. Он сам в юности катался на машине – так что он понимал эту часть картины. Чего он не мог понять – так это названия. Гари Кертц хранит письмо, где Танен жалуется, что «Американские граффити» заставляют его думать об «итальянском фильме про ноги». Universal предложила полдюжины других названий. Лукас писал о своем родном городе – почему бы не назвать фильм «Еще одна тихая ночь в Модесто»? Лукас и Кертц считали, что это идиотизм. «Мы решили проблему, сказав им: придумайте название получше, потому что нам оно тоже не нравится, но оно лучше, чем все, которые мы слышали», – вспоминает Кертц. Как выяснилось, это был хороший подход; год спустя Лукас использует те же самые слова с руководством другой киностудии, обсуждая название «Звездные войны».

Танен сдался по поводу названия, но у него было другое требование: в фильме должна сняться кинозвезда, или у него должен быть звездный продюсер. Как насчет того парня, только что снявшего потрясающий фильм «Крестный отец»? Коппола сразу согласился.

Космическое фэнтези Лукаса снова стало частью сделки. Когда Universal согласилась финансировать «Американские граффити», Лукас включил свои остальные идеи в сделку: контракт давал студии опцион на «Апокалипсис сегодня» и «Звездные войны», хотя на последний фильм только в случае, если UA от него откажется.

Теперь слова «Звездные войны» стали частью официального контракта, а не только документа об авторских правах. За соавторство сценария и режиссуру «Американских граффити» Лукас должен был получить 50 тысяч долларов – понижение по сравнению с «ТНХ». Бюджет был утвержден в 650 тысяч – тоже меньше, чем у «ТНХ». Однако за этот позор Лукас получит 40 % прибыли, если таковая будет.

Съемки «Американских граффити», начатые в июле 1972 года, была суматошным периодом вампирского времени – от заката до рассвета. Одну ночь, в течение которой произошло действие фильма, съемочная группа пережила 60 раз: ночной «День сурка». Лукас не был совой. Он не хотел тащить всю съемочную группу в Модесто; вместо этого он выбрал для съемок Сан‑Рафаэль, а затем, когда оказалось, что город слишком шумный, чтобы изображать тихий городок его юности, то маленький фермерский городок Петалума неподалеку. Сначала Лукас пытался быть и оператором – он правда думал, что может все сделать сам. Но результат был ужасен. Поэтому Хаскелл Уэкслер прилетел из Лос‑Анджелеса помочь, бесплатно.

Сюжет фильма прост: два друга, Курт и Стив, звезды своего класса, пытаются решить, стоит ли им утром уезжать в колледж. Другие два их друга – полярные противоположности: Милнер, которому на голову свалилась чья‑то младшая сестра и за которым гонится заезжий лихач, и незадачливый мотоциклист Терри‑лягушка, одолживший машину Стива на ночь и поймавший красивую, но требовательную девушку. Позднее Лукас скажет, что три друга представляют разные аспекты его жизни в Модесто. Терри был Лукасом – неуверенным в себе любителем комиксов. Милнер был Лукасом‑гонщиком. Курт был Лукасом из колледжа, собравшим вещи, чтобы отправиться в большой мир.

Сюжетные линии «Граффити» объединял Вулфман Джек – реально существовавший диджей, чьего местоположения никто не знает (так было и в Модесто – лишь позднее выяснилось, что он вещал с мощной радиовышки в Тихуане). Четыре истории пересекаются, что было необычно для тех времен, будто зритель на радиоволнах перелетает от машины к машине. Под конец появляется сам Вулфман, чтобы помочь Курту связаться с таинственной блондинкой, которую он видел через окно автомобиля. Диджей как высшая сила, как ответ на молитвы: словно студенческий фильм Лукаса «Император», но на этот раз с точки зрения радиослушателей.

Коппола был в это время занят продвижением «Крестного отца», поэтому практически не участвовал в работе над фильмом, который он официально продюсировал с Кертцем. Но благодаря Фреду Роосу, другу Копполы, который также занимался кастингом для «Крестного отца», Лукас получил, вероятно, лучший состав неизвестных актеров для режиссера, снимающего свой второй фильм. Рон Ховард и Ричард Дрейфус были великолепны. А еще был исполнитель роли Боба Фалфы, таинственного водителя, бросившего вызов Милнеру. Он исполнял небольшие роли для студии Columbia, но бросил это и освоил плотницкое мастерство, которое приносило больше денег. Его звали Харрисон Форд, и Кертц однажды серьезно поговорил с ним, после того, как тот напился в мотеле перед съемкой ключевой сцены гонки на рассвете. «Не смей больше приходить в таком виде», – сказал Кертц Форду, и с тех пор тот всегда был трезвым на площадке.

Лукас не собирался останавливать веселье или давать актерам какие‑либо указания. «На площадке была очень свободная, бесконтрольная атмосфера, – вспоминает Терри Макговерн, игравший учителя. – Джордж не актерский режиссер». Макговерну пришлось постричься за несколько часов до съемки сцены с Дрейфусом, когда кто‑то из группы обратил внимание, что учителя в 1962‑м не носили длинные волосы. Другой актер, Чарли Мартин Смит, вспоминает, что Лукас с куда бо́льшим удовольствием описывал свой следующий фильм, чем говорил о текущем. «Мне очень нравились его рассказы, – вспоминает Смит. – Большое научно‑фантастическое приключение с этими маленькими лохматыми существами, называемыми «вуки». Мы с Ричардом Дрейфусом все уговаривали Джорджа дать нам их сыграть… Потом он взял и сделал этих Вуки двухметровыми, после чего нам эти роли было не видать».

Но по большей части Лукас был на заднем плане, как Вулфман Джек. Он прятался от актеров почти в каждой сцене – под столом в кафе, на капоте машины – и позволял камерам запечатлеть то, что они могли. Частенько он засыпал во время дубля. «Я режиссировать буду в монтажной», – сказал он Рону Ховарду. Что он и сделал, но теперь не на чердаке. Он уговорил Копполу купить дом в Милл‑Вэлли и превратить в студию монтажа. Верна Филдс занималась монтажом, но Марсия тоже приложила руку к монтажу, вняв мольбам Лукаса: «Я сделал это для тебя». Это была сложная работа. Переход с одной истории на другую должен был работать идеально, ни разу не теряя хрупкое настроение подростковой фантазии. Получить нужный звук тоже было очень сложно. Лукас и Мёрч часами двигали колонки по саду дома Копполы в Милл‑Вэлли, пытаясь изобразить звук песни из проезжающей мимо машины. (Весь саундтрек состоял из песен, которые Лукас слушал в 1962‑м – не было только песен Элвиса, который отказался предоставить права.) Они пронумеровали катушки пленки (R) и диалогов (D). Однажды вечером Мёрч крикнул: «Мне нужны R2, D2». Лукас посчитал это забавным; он все еще был поклонником интересных совпадений букв и цифр. «R2D2», – повторяли друзья, смеясь. Лукас записал это в блокнот, который носил с собой.

 

ЛУКАС ПОЛУЧИЛ, ВЕРОЯТНО, ЛУЧШИЙ СОСТАВ НЕИЗВЕСТНЫХ АКТЕРОВ ДЛЯ РЕЖИССЕРА, СНИМАЮЩЕГО СВОЙ ВТОРОЙ ФИЛЬМ.

 

К январю 1973‑го «Граффити» был готов к предварительным показам. Руководство Universal было приглашено на показ, который провели в полном зале в кинотеатре Northpoint в Сан‑Франциско. Большинству зрителей фильм понравился, и они прохохотали весь сеанс, но не Неду Танену. Продюсер, страдавший – по его собственным словам – от маниакально‑депрессивного синдрома, не видел теплоты комедии. Он хотел порезать фильм. Он грозился выпустить его как телефильм. Коппола вступился за друга, предложив выкупить у Танена фильм на месте, покрыть его затраты и даже сунул руку в карман за несуществующей чековой книжкой.

 

Конец ознакомительного фрагмента – скачать книгу легально

 

[1] «Девственница в «Звездных войнах». – Прим. пер.

 

[2] Начало фразы в оригинале «May the Force» созвучно словосочетанию «May the Fourth» – «Четвертое мая». – Прим. пер.

 

[3] Новички в «Звездных войнах». – Прим. пер.

 

[4] Это прозвище Лукас самолично примерил на себя в 2007 году, после того как президент Джордж Буш назвал себя «Решателем». Отвечая на вопрос телеведущего Конана О’Брайена по поводу критики фанатов, Лукас сравнил себя с Бушем. Он сказал ведущему: «Я больше, чем Решатель. Я – Создатель!» – Прим. авт.

 

[5] Можно сказать, что любой фильм, в производстве которого Лукас играл достаточно большую роль, является по сути фэнтези или фантазией. «Американские граффити» – скорее последнее, а жанр ТНХ он однажды определил как «документальное фэнтези». – Прим. авт.

 

[6] Это своего рода отсылка к слогану фильма «Чужой»: «In space no one will hear you scream». – «В космосе никто не услышит твой крик». – Прим. пер.

 

[7] Отважной, но в итоге ошибочной. Нельзя выстрелить себя на Луну с помощью пушки. Не пытайтесь повторить! – Прим. авт.

 

[8] Противостояние Верна и Уэллса можно увидеть и в ранних, еще немых, научно‑фантастических фильмах. На этот раз границей разделения выступала Атлантика, а не Ла‑Манш. В фильме Жоржа Мельеса «Путешествие на Луну» (1902) исследователей выстреливают из пушки. Томас Эдисон снял «Путешествие на Марс» в 1910‑м, в этом фильме ученый покрывает себя антигравитационной пылью и летит на красную планету. – Прим. авт.

 

[9] Normal Bean – букв.: Нормальная горошина, разг.: нормальный парень. – Прим. пер.

 

[10] Перевод Н. Волжиной.

 

[11] Газетные комиксы представляют собой короткие истории (стрипы) в три‑четыре кадра по будням и большие истории на полстраницы в выходные. Синдикаты, занимающиеся их производством, предлагают их различным газетам для публикации, получая за это плату. – Прим. пер.

 

[12] Термин «космическая опера» появился в 1941 году и использовался в унизительной форме фантастами, не писавшими в этом жанре. Позднее Брайан Олдисс придал термину положительную окраску в своей знаменитой антологии 1974 года «Космическая опера» – как раз в то время, когда Джордж Лукас сочинял собственную космическую оперу. – Прим. авт.

 

[13] Одно из любимых занятий героев фильма «Американские граффити». – Прим. пер.

 

[14] Одного из старших и более крупных ребят в Модесто звали Гари Рекс Вейдер. Официального подтверждения его связи с Вейдером, придуманным Лукасом позже, нет, но Лукас однажды сказал, что сначала придумал имя «Дарт», а потом пробовал его «с разными фамилиями – Вейдерами, Уилсонами и Смитами». Уилсонов и Смитов в Модесто много, а вот Вейдеров всего чуть‑чуть. – Прим. авт.

 

[15] Со временем Джордж‑старший стал региональным представителем корпорации 3М и сконцентрировал внимание на корпоративной бухгалтерии, переименовав компанию в Lucas Business Systems. Проданная позднее корпорации Xerox, компания существует по сей день, с пятью отделениями в северной Калифорнии. На официальном сайте сказано, что под именем Лукас она работает с 1904 года. – Прим. авт.

 

[16] Уэст Поинт – самая известная военная академия США, готовящая будущих офицеров. – Прим. пер.

 

[17] Black – черный (англ.) – Прим. пер.

 

[18] Comics Code Authority – негосударственный орган цензуры, долгие годы проверявший все издававшиеся в США комиксы на предмет наличия секса и насилия. – Прим. пер.

 

[19] Альфред И. Ньюмен – вымышленный персонаж и герой карикатур, являющийся символом журнала Mad. – Прим. пер.

 

[20] Титры «Звездных войн» точно повторяют угол титров «Флэша Гордона» и заканчиваются теми же нестандартными четырьмя точками вместо многоточия. – Прим. авт..

 

[21] По иронии судьбы, название «Космические солдаты» куда больше подошло бы к западногерманскому сериалу, в котором было значительно больше космических полетов, чем в оригинальных сериалах. – Прим. авт.

 

[22] Дуайт Эйзенхауэр – президент США с 1953 по 1961 год., во время Второй мировой войны один из руководителей англо‑американских военных сил, среди прочего возглавлял операцию по высадке в Нормандии в июне 1944 года. – Прим. пер.

 

[23] Единственный раз, когда в «Звездных войнах» называют солдата, это сцена на Звезде Смерти, в которой офицер спрашивает у ТК‑421, почему он не на посту. Джонсон взял за основу этот формат имени, использовав в качестве чисел свой день рождения. С тех пор 501‑й употребил уже все возможные сочетания ТК с тремя и четырьмя цифрами. – Прим. авт.

 

[24] Общество творческого анахронизма – организация, посвященная воспроизведению доспехов и костюмов эпох Средневековья и Возрождения, насчитывает более 30 тысяч платных членов – и она на 31 год старше 501‑го. – Прим. авт.

 

[25] Хотя это и большая честь, Джонсон не очень рад факту, что 501‑й направлялся в храм для убийства детей‑джедаев, включая того, роль которого исполнил сын Лукаса Джетт. Особенно странно он себя ощущал, когда спустя несколько лет Джетт спросил у Джонсона, может ли он стать почетным членом 501‑го. – Прим. авт.

 

[26] Актер, озвучивающий Дарта Вейдера в оригинальной трилогии. – Прим. пер.

 

[27] После покупки студии корпорацией Disney компания договорилась с Эйнсвортом о закрытии дела за 90 000 фунтов. Но Эйнсворт все еще должен оплатить около миллиона фунтов за услуги адвокатов. – Прим. авт.

 

[28] Он также был редактором газеты клуба. – Прим. авт.

 

[29] Clean Cut Cinema Club – также можно перевести как клуб четко смонтированного, чистого кино, в противовес модному на тот момент авангарду. – Прим. пер.

 

[30] Стоит отметить, что Глут держит обиду на Лукаса, который не помог ему с денежными проблемами, не дав работы после новеллизации сценария фильма «Империя наносит ответный удар». Глут согласился на интервью при условии, что его слова не будут искажены, словно он говорит что‑то позитивное о Lucasfilm. – Прим. авт.

 

[31] В оригинале – Beggar’sCanyon. – Прим. пер.

 

[32] Названия журналов – «Взгляд» и «Жизнь» соответственно. – Прим. пер.

 

[33] «Канун разрушения» – антивоенная песня, написанная в 1965 году П. Ф. Слоаном. – Прим. пер.

 

[34] Оригинальное название «Earth Born». – Прим. пер.

 

[35] Спустя ровно 10 лет Лукас будет пожинать первые плоды куда более сложных съемок в пустыне. – Прим. авт.

 

[36] Оригинальное название «Looney Tunes». – Прим. пер.

 

[37] Имеется в виду роман Джека Керуака «В дороге», одно из важнейших произведений литературы поколения битников. – Прим. пер.

 

[38] Продюсер «Звездных войн» Гари Кертц вспоминает, что это сходство было намеренным. – Прим. авт.

 

[39] В английском языке «Jedi» можно составить, взяв первые две буквы из слов «Jesus DIsciple». – Прим. пер.

 

[40] Действительно, бессменный ассистент Лукаса, Джейн Бэй, преданная последовательница Далай‑ламы, даже написала несколько книг о своем путешествии в Тибет, удочерении там девочки, а затем о том, как она справлялась со скорбью от потери ребенка. – Прим. авт.

 

[41] Приспособление, используемое, чтобы доставать мячи из воды. – Прим. пер.

 

[42] «Пацан из «Звездных войн». – Прим. пер.

 

[43] Одна из фраз SEN – «Нам нужно несогласие, но созидательное несогласие!» – была дословно взята из предвыборной речи Ричарда Никсона в 1968 году. – Прим. авт.

 

[44] Лидер известной американской рок‑группы Grateful Dead. – Прим. пер.

 

[45] Благодаря этому обзор фильма появился в журнале «Плейбой». – Прим. авт.

 

[46] У Кертца тоже был скрытый мотив – он хотел одолжить модные французские кинокамеры фирмы Eclair, которые были у Копполы. – Прим. авт.

 

[47] Фамилия Wookey, название расы в «Звездных войнах» – Wookiee. – Прим. пер.

 

[48] Ходит история, что Феллини даже рисовал газетные комиксы на замену «Флэша Гордона» во время Второй мировой войны, когда Муссолини запретил Флэша. Но ни одного комикса в подтверждение этого слуха так и не нашли. Эдвард Саммер – эксперт по комиксам и «Флэшу Гордону» – скептически относится к этой истории. – Прим. авт.

 

[49] И не в последнюю очередь потому, что в тот самый момент в 1971 года без ведома King Features и тем более Лукаса другая компания снимала порнографическую пародию «Flesh Gordon» («Плоть Гордон»), которую выпустила в 1974‑м. Название компании по еще одному странному совпадению было Graffiti Productions. – Прим. авт.

 

[50] В начале 2000‑х Джонсон снял фильм о своем опыте первого просмотра «Звездных войн» до кого‑либо еще. Фильм называется 5–25–77 (дата выхода «Звездных войн» в прокат), и продюсером выступил Гари Кертц. Фильм до сих пор не вышел. – Прим. авт..

 

[51] Непрофессиональные журналы, посвященные в данном случае сериалу «Звездный путь». – Прим. пер.

 

[52] Хотя в конце концов «Звездные войны» произошли «давным‑давно», в первоначальных планах Лукаса временем действия был XXXIII век. – Прим. авт.

 

[53] Ltd – limited, аналог общества с ограниченной ответственностью; Inc. (incorporated) – корпорация. – Прим. пер.