Лилиан Джексон Браун

Кот, который любил Брамса (сборник)

 

Кот, который…

 

* * *

Кот, который любил Брамса

 

Один

 

Для Джима Квиллера, старого, опытного журналиста, это был один из самых ужасных моментов в его карьере. Много лет назад, военным корреспондентом, он попадал под обстрелы, а как репортер уголовной хроники не раз испытал на себе ярость толпы. Теперь он вел «колонку гурманов» в «Дневном прибое», газете, выходящей на Среднем Западе, и оказался неготовым к кошмарной ситуации в пресс?клубе.

День начался совсем неплохо. Квиллер хорошо позавтракал у себя в пансионе: долька сладкой как мед дыни, омлет с зеленью, соте из куриной печенки, сырное печенье и три чашки кофе. Обедать он собирался со своим старым другом Арчи Райкером в любимом баре пресс?клуба.

В полдень Квиллер поднялся по ступенькам мрачной каменной крепости, которая когда?то была тюрьмой, а теперь снабжала едой и напитками работяг журналистов. Подойдя к древней, усеянной гвоздями входной двери, он почувствовал: что?то не так. В нос ударил запах свежей олифы! Острый слух уловил, что петли дверей больше не скрипят. Войдя в клуб, Квиллер ахнул. Вместо мрачного, прокуренного холла, столь им любимого, он оказался в помещении, где все сияло и сверкало.

Квиллер знал, что пресс?клуб был закрыт на две недели – что?то вроде ежегодной генеральной уборки, но о таких метаморфозах никто и не заикался. Они произошли в его отсутствие – уезжал по заданию редакции.

От ярости его роскошные, цвета перца с солью усы встали дыбом, и он пригладил их резким движением кулака. На стенах вместо старых, почерневших от бесчисленных слоев дешевого лака панелей обои, чем?то напоминавшие скатерти его бабушки. Под ногами не обшарпанные и выщербленные за сто лет доски, а пушистый ковер во весь пол. Трубки дневного света, немилосердно полыхавшие под сводчатым потолком, заменила сияющая бронзовая люстра. Исчез даже знакомый затхлый запах, потесненный новыми, отдающими химией ароматами.

Едва оправившись от первого шока, репортер рванул в бар, где у него было свое излюбленное местечко в самом дальнем и темном уголке. И здесь он обнаружил то же самое: кремовые стены, мягкое освещение, висящие по стенам корзины с искусственными растениями и зеркала. Зеркала! Квиллера даже передернуло от отвращения.

Арчи Райкер, редактор «Дневного прибоя», сидел на своем обычном месте с обычным стаканом шотландского виски, но исцарапанный деревянный стол был тщательно выскоблен и покрыт лаком, на нем лежали белые бумажные салфеточки с узорчатыми краями. Тут же появилась официантка с обычным стаканом томатного сока для Квиллера, но одета она была не в обычное белое платьице с кружевным платочком в нагрудном кармане. Теперь все официантки стали похожи на горничных?француженок – в нарядных черных платьях с белыми передничками, в чепчиках с оборками.

– Арчи! Что случилось? – спросил Квиллер. – Я не верю собственным глазам! – И, опустив на стул свое весьма обширное тело, он застонал.

– Дело в том, что в клуб принимают и женщин, – невозмутимо начал Райкер, – а они назначают себя в административно?хозяйственный комитет и наводят здесь уют. Это называется обратимые нововведения. На следующий год хозяйственный комитет может содрать обои со стен и ковер с пола и вернуться к прежней грязи и запущенности…

– Ты говоришь так, как будто тебе все это нравится. Предатель!

– Приходится шагать в ногу со временем, – отозвался Райкер с невозмутимым спокойствием редактора, который уже все в этом мире видел. – Посмотри меню и реши, что будешь есть. У меня в половине второго совещание. Я закажу баранину с кэрри.

– Мне отшибли аппетит, – пробурчал Квиллер. Поникшие усы подчеркивали его унылую мину. Он обвел рукой помещение. – Это место потеряло всю свою индивидуальность. Даже запах тут теперь ненастоящий. – Он поднял нос и принюхался. – Синтетика! К тому же не исключено, что канцерогенная!

– Знаешь, Квилл, у тебя, должно быть, нос как у ищейки. Никто еще не жаловался на этот запах.

– И вот еще что, – воинственно заявил Квиллер, – происходящее в «Прибое» мне тоже не нравится.

– Что ты имеешь в виду?

– Сначала насажали в редакторскую целый полк женщин. Потом перевели мужчин в женский отдел. Устроили общие туалеты – без разделения на дамскую комнату и мужскую. Наставили новомодные столы: зеленые, оранжевые, синие. Чистый цирк! Отобрали у меня машинку и дали вместо нее компьютер, от которого голова болит.

– Ты все никак не можешь забыть старые фильмы, – успокаивающим тоном заговорил Райкер. – Тебе непременно нужно, чтобы репортеры сидели за машинками, в шляпе набекрень, и стучали по клавишам двумя пальцами.

– Послушай, Арчи, – начал Квиллер, усаживаясь глубже на стуле, – я тут поразмыслил и наконец принял решение. У меня три недели отпуска и две недели отгулов. Я хочу добавить еще кое?что за свой счет и уехать на три месяца.

– Ты шутишь?

– Мне до смерти надоело писать эту слащавую чушь о ресторанах, которые рекламирует «Прибой». Хочу уехать на север и избавиться от городской тесноты, грязи, шума и преступлений.

– С тобой все в порядке? – обеспокоенно спросил Райкер. – Ты случайно не заболел?

– По?твоему, желание дышать свежим воздухом ненормально?

– Это же тебя убьет! Ты городской парень, Квилл. Да и я тоже. Мы оба выросли на выхлопных газах, дыме и чикагской грязи. Я твой самый старый друг, и я говорю тебе: ни в коем случае! Ты только начал вставать на ноги в смысле денег, и вдруг… – Он понизил голос: – У Перси есть для тебя потрясающее новое назначение.

Квиллер буркнул нечто нечленораздельное себе под нос. Он прекрасно знал эти потрясающие новые назначения главного редактора. За последние несколько лет он получил их четыре – каждое было оскорблением для бывшего военного корреспондента и отмеченного – неоднократно – призами репортера уголовной хроники.

– Что на этот раз? – пробурчал он. – Некрологи? Домашние советы?

Хитро улыбаясь, Райкер понизил голос:

– Журналистские расследования! Ты сможешь сам выбирать темы. Разоблачение продажных политиков, торговые махинации, загрязнение окружающей среды – все, что раскопаешь.

Квиллер осторожно пригладил усы и внимательно посмотрел на редактора. Он мечтал заняться журналистскими расследованиями задолго до того, как они вошли в моду. Но его на редкость чувствительная верхняя губа – источник лучших догадок – посылала отчетливые сигналы.

– Может быть, осенью. А сейчас я хочу провести лето среди людей, которые не запирают дверей и не вынимают ключей из зажигания.

– До осени это место может уплыть. Мы узнали, что «Утренняя зыбь» подыскивает репортера?расследователя, и Перси хочет их обскакать. Ты же его знаешь. Ты сильно рискуешь! Нужно быть под рукой, когда предлагают такую вакансию.

Официантка принесла Райкеру еще одно виски и приняла заказ.

– Выглядите похудевшим, – сказала она Квиллеру. – Что закажете? Большой гамбургер, двойное пиво и яблочный пирог?

Квиллер бросил на нее недовольный взгляд:

– Я не голоден.

– Тогда закажите индейку с салатом и помидорами, – предложила официантка. – Помидоры и салат съедите сами, а индейку отнесете Коко. Я упакую.

Сиамский кот Квиллера был знаменитостью в пресс?клубе. Портрет Коко висел в холле рядом с изображениями лауреатов Пулитцеровской премии, и, возможно, Коко был единственным в истории журналистики котом, который имел собственную пресс?карту, подписанную начальником полиции. Хотя чутье и любознательность Квиллера и привели нескольких преступников на скамью подсудимых, в пресс?клубе знали, что за всем этим успехом таятся необыкновенный кошачий ум и чутье. Коко, видимо, всегда умел понюхать и поскрести в нужном месте в нужный момент.

Оба репортера молча, в глубокой задумчивости принялись за баранину и сандвич с индейкой. Наконец Райкер спросил:

– А куда ты поедешь, если тебе дадут отпуск на все лето?

– Поселюсь в маленьком домике на берегу озера, милях в четырехстах к северу. Недалеко от Мусвилла.

– В такой дали? А куда денешь кошек?

– Возьму с собой.

– У тебя же нет машины. А в мусвиллских лесах такси не водятся.

– Куплю в рассрочку – конечно, подержанную.

– Ну конечно, – отозвался Райкер, зная некоторую скуповатость друга. – А кошачий гений, по всей вероятности, получит водительские права.

– Коко? Не удивлюсь. Последнее время он очень интересуется разного рода кнопками, циферблатами, рычажками – всякой механикой.

– Да, но что ты будешь делать в этой глуши? Рыбу ты не ловишь, под парусом не ходишь. Озеро там адски холодное – не поплаваешь. Застывший лед зимой и растаявший – летом.

– Не беспокойся, Арчи. Я уже все продумал. У меня есть потрясающая идея для книги. Хочу попробовать написать роман: много секса и насилия. Сюжетец – все отдай, да мало.

Райкер изумленно смотрел на друга, тщетно пытаясь найти возражения.

– Это же будет стоить тебе кучу денег. Представляешь, сколько дерут за летний домик?

– На самом деле это не будет стоить мне ни цента, – с ноткой триумфа объявил Квиллер. – У меня там старая тетушка, и я могу жить в ее летнем коттедже.

– Ты никогда не говорил, что у тебя есть тетушка.

– Вообще?то, она мне не родственница. Она была подругой моей матери, и я еще мальчишкой звал ее тетя Фанни. Мы не встречались много лет, но она увидела мое имя в «Прибое» и написала мне. С тех пор мы переписываемся… Кстати, во вчерашней газете мое имя было напечатано с ошибкой.

– Знаю?знаю, – сказал Райкер. – У нас новый выпускающий, и ее не предупредили, что ты не Киллер, а Квиллер. Уже во втором выпуске мы все исправили.

Официантка принесла кофе – чернее, чем спрятанный под новыми обоями лак, – и Райкер уставился в чашку, словно пытаясь найти там причину Квиллеровых заскоков.

– А как же твоя подружка? Ну та, что ест только натуральные продукты. Что она думает по поводу твоего внезапного помешательства?

– Розмари? Она очень одобряет свежий воздух, физические упражнения и всякое такое.

– Последнее время ты что?то перестал курить трубку. Это тоже ее идея?

– Ты хочешь сказать, что собственных идей у меня не бывает? Просто я понял, как это все утомительно: покупать табак, набивать трубку, долго раскуривать ее, вытряхивать пепел, выносить пепельницу, чистить трубку…

– Да, стареешь… – заметил Райкер.

 

После обеда в баре журналист вернулся за свой оливково?зеленый письменный стол с телефоном такого же цвета и компьютером, а редактор отправился проводить совещание с выпускающими.

Квиллер был доволен, что его заявление вывело Райкера из состояния профессиональной невозмутимости. Вопросы редактора, что и говорить, несколько поколебали его решимость. Как после многих лет шумной городской жизни он выдержит три месяца тихого существования на природе? Квиллер действительно собирался писать летом книгу, но сколько часов в день можно просидеть за машинкой? Там не будет ни обедов в пресс?клубе, ни телефонных звонков, ни вечеров с друзьями, ни ужинов для гурманов, ни спортивных матчей, ни Розмари.

И тем не менее сменить обстановку было просто необходимо. Он разочаровался в «Прибое», и предложение бесплатно провести лето на берегу озера пришлось ему по душе.

С другой стороны, тетя Фанни ни словом не обмолвилась о тамошних удобствах. Квиллеру нравилось спать в очень длинных кроватях, сидеть в глубоких мягких креслах, иметь хорошие настольные лампы, приличный холодильник, много горячей воды и пользоваться исправной канализацией. Конечно, ему будет не хватать комфорта «Мышеловки», шикарного пансиона, в котором он занимал роскошные апартаменты. Он будет скучать по изысканным ужинам Роберта Мауса и приятному обществу соседей по пансиону, особенно Розмари.

Зеленый телефон на столе загудел, и он рассеянно поднял трубку.

– Квилл, ты слышал новость? – пропел бархатный голос Розмари, в котором звучала нотка беспокойства.

– Что случилось?

В прошлом году в «Мышеловке» произошло два убийства, но убийца теперь сидел за решеткой, и обитатели пансиона снова пребывали в покое и безопасности.

– Роберт продает дом, – жалобно сообщила Розмари, – и нам всем придется переезжать.

– Продает? Почему? Все же было хорошо.

– Ему сделали потрясающе выгодное предложение. Ты же знаешь, он всегда хотел оставить юридическую практику и открыть роскошный ресторан. Говорит, что это его шанс. Место отличное, и новые хозяева хотят построить здесь жилой дом с дорогими роскошными квартирами.

– Да, паршивые новости, – согласился Квиллер. – Роберт всех нас развратил своими супами жюльен, омарами а?ля термидор и артишоками по?флорентийски. Почему бы тебе вечерком не зайти в номер шесть? Мы бы поговорили.

– Я принесу бутылку. Остуди бокалы, – сказала Розмари. – Мы как раз получили новую партию гранатового сока. – Розмари была совладелицей специализированного продуктового магазина под названием «Будьте здоровы».

Он задумчиво положил трубку на рычаг. Плохие новости были словно гласом судьбы, повелевавшим ему ехать на север. Он ушел с работы пораньше, унося пакетик с индейкой из пресс?клуба и мерную ленту, купленную в антикварном магазинчике «Голубой дракон».

Автобус довез его до магазина подержанных автомобилей, и Квиллер сразу же направился туда, где стояли малолитражки. Он методически переходил от одной машины к другой, открывал дверцу и измерял пол за сиденьем водителя.

Наблюдавший за этой сценой продавец подобрался поближе.

– Вас интересуют небольшие автомобили?

– Как вам сказать, – пробормотал Квиллер, снова ныряя под сиденье. «Двенадцать на пятнадцать», – мысленно повторял он.

– Ищете какую?то конкретную модель?

– Нет. – Кардан был явно не на месте. «Тринадцать на пятнадцать».

– Вам нужно автоматическое или ручное переключение?

– Не имеет значения, – ответил Квиллер, продолжая ползать с сантиметровой лентой. «Тринадцать на пятнадцать». Он много лет водил служебные машины из гаражей разных газет и мог управлять любой моделью.

Продавец внимательно посмотрел на густые обвисшие усы и печальные глаза.

– Я вас знаю, – сказал он наконец. – Ваша фотография все время печатается в «Прибое». Вы пишете о ресторанах. У моего кузена пиццерия в Хэппи?Вью?Вудс.

Квиллер что?то буркнул, не вылезая из машины.

– Я бы хотел показать вам одну машину, мы ее только что получили. Даже не успели почистить. Прошлогодняя модель – прошла всего две тысячи миль.

Квиллер пошел за продавцом. Вот он, темно?зеленый двухместный автомобильчик, даже еще не опрысканный специальным аэрозолем с запахом новых машин. Репортер снова нырнул под сиденье со своим сантиметром. Потом отодвинул водительское сиденье, чтобы было удобно вытянуть длинные ноги, и принялся мерить снова.

– Четырнадцать на шестнадцать. Прекрасно. – Он выпрямился. – Хотя, возможно, придется отпилить ручки. Сколько?

– Идемте в офис и там все обсудим, – предложил продавец.

Репортер объехал на машине вокруг квартала и обнаружил, что она раскачивается, подпрыгивает, пыхтит и грохочет меньше, чем любая из тех, что ему приходилось водить. Да и цена была подходящей. Он сделал первый взнос, подписал бумаги и поехал домой.

В почтовом ящике он, как и ожидал, обнаружил официальное письмо Роберта Мауса. В нем с выражением крайнего сожаления сообщалось, что здание, известное как «Мышеловка», передается синдикату инвесторов, имеющих обширные планы, которые, как это ни прискорбно, требуют выселения нынешних жильцов не позднее первого сентября.

Квиллер прочитал письмо, пожал плечами и стал подниматься по лестнице. Открыл дверь в свои апартаменты. Тонкий аромат индейки, который витал вокруг него, должен был бы заставить двух голодных сиамцев выскочить ему навстречу, выписывая круги и восьмерки и дружно мяукая. Вместо этого неблагодарные твари неподвижно сидели на шкуре белого медведя и молчали. И Квиллер знал почему. Они чувствовали грядущие перемены. Хотя и сам Коко, и его сообщница Юм?Юм оба были мастерами устраивать сюрпризы, они терпеть не могли, когда это делал кто?то другой. В «Мышеловке» их вполне устраивал широкий, залитый солнцем подоконник, соседские голуби, за которыми они могли постоянно наблюдать, и роскошная шкура белого медведя.

– Ну ладно вам, ребятки, – обратился к ним Квиллер, – я понимаю, переезжать не хочется, но подождите, пока не увидите, куда мы собрались! Хорошо бы, конечно, забрать с собой шкуру, но она не наша.

Коко, полное имя которого было Као Ко Кун, обладал достоинством восточного владыки. Он сидел царственно прямо, и каждый его ус выражал недовольство. И он, и Юм?Юм прекрасно отдавали себе отчет, как великолепно выглядят на пушистом белом ковре. Оба имели классическую окраску и пропорции сиамских кошек: голубые глаза на темно?коричневой маске, светло?бежевый мех, рядом с которым даже норка смотрелась убого, длинные и стройные лапы коричневого цвета, изящный гибкий хвост.

Человек мелко покрошил индейку.

– Ну идите ешьте! Сегодня мясо срезали прямо с индейки.

Оба сиамца продолжали пребывать в полной неподвижности. Мгновение спустя Квиллер повел носом. Он почувствовал запах знакомых духов, и скоро в дверь постучала Розмари. Поцелуй, которым он ее встретил, не походил на чисто дружеское приветствие. Сиамцы продолжали сидеть, словно каменные изваяния.

В память о приговоренном доме и обо всем, что здесь произошло, был поднят тост – гранатовый сок и содовая со льдом.

– Мы никогда не забудем, как жили здесь, – сказал Квиллер.

– Это была не жизнь, а мечта, – добавила Розмари.

– Да, которая временами превращалась в кошмар.

– Наверное, ты теперь примешь предложение тетушки? Из «Прибоя» тебя отпустят?

– Конечно. Они могут не взять меня обратно, но уж отпустить?то отпустят. А у тебя есть уже какие?то планы?

– Может быть, вернусь в Канаду. Макс хочет открыть в Торонто ресторан натуральной пищи, и если я смогу продать свой пай в «Будьте здоровы», то, возможно, соглашусь стать его компаньоном.

Квиллер сердито фыркнул в усы. Макс Сорэл ни одной юбки не пропустит.

– Я надеялся, что ты приедешь на север и проведешь какое?то время со мной.

– С удовольствием, если только не застряну в Торонто. Как ты туда доберешься?

– Я купил машину. Мы с кошками доедем до Пикакса, поздороваемся с тетей Фанни и отправимся на озеро. Я не видел ее уже лет сорок. Судя по письмам, она все та же, дама с характером. Она пишет их крест?накрест.

Розмари недоумевающе посмотрела на него.

– Моя мама тоже писала письма крест?накрест. Исписывала страницу по горизонтали, потом поворачивала боком и писала по вертикали, поперек строк, – пояснил Квиллер.

– Зачем? Экономила бумагу?

– Кто знает? Может, желала сохранить тайну переписки. Подобную писанину не так?то просто прочитать. Вообще?то, Фанни мне не родная тетя, – продолжал он. – В Первую мировую войну Фанни с моей матерью вместе помогали на кухне в каком?то госпитале. Потом Фанни сделала карьеру в бизнесе, она так и осталась незамужней. А когда отошла от дел, вернулась в Пикакс.

– Никогда об этой дыре не слышала.

– Там раньше были шахты. Ее семья сколотила на них состояние.

– Квилл, дорогой, ты мне будешь писать?

– Буду, и часто. Мне тебя будет не хватать, Розмари.

– Расскажешь мне все о тете Фанни, когда повидаешь ее.

– Теперь она именует себя Франческа. Не любит, когда ее называют тетя Фанни. Говорит, что это заставляет ее чувствовать себя старухой.

– А сколько ей?

– В следующем месяце будет девяносто.

 

Два

 

Квиллер уложил в машину все необходимое для путешествия: два чемодана, пишущую машинку, тринадцатифунтовый словарь, пятьсот листов машинописной бумаги и две коробки книг. Поскольку Коко наотрез отказывался есть специальную пищу для кошек, пришлось брать с собой двадцать две банки консервированной курятины, лосося, консервированную говядину, целую упаковку тунца, креветок и крабов. На заднем сиденье лежала любимая сиамцами подушка, а на полу стояла овальная латка с отпиленными ручками, в которую был насыпан дюймовый слой песка. Это был кошачий туалет. Когда их предыдущий туалет проржавел, Роберт Маус пожертвовал латку с собственной кухни.

Мебель в квартире Квиллера принадлежала его предшественнику, и немногочисленное Квиллерово имущество – вроде старинных весов и железных лат – было сложено на лето в подвале дома Арчи Райкера. Вот так, не обремененный лишним имуществом, наш журналист с легким сердцем взял курс на север.

Пассажиры на заднем сиденье реагировали на происходящее несколько нервно. Кошечка пронзительно завывала каждый раз, когда машина поворачивала, проезжала по мосту или под виадуком, проходила мимо едущего навстречу грузовика или набирала больше пятидесяти миль в час. Коко сердился на нее, покусывал за заднюю ногу. Его ворчание и шипение вливались в общий шум. Квиллер вел машину, крепко сжав челюсти, с трудом выдерживая изумленные и возмущенные взгляды проезжающих водителей, которые раздраженно жали на клаксоны.

Его путь проходил через пригороды, потом по извилистым загородным дорогам. Тут было уже прохладнее, сосны стали выше, чаще попадались грузовички и дорожные знаки «Осторожно, олени». До Пикакса оставалась всего сотня миль, но взъерошенные нервы Квиллера заставили его остановиться на ночлег. Путешественники нашли приют в туристском кемпинге, где среди леса были разбросаны далеко друг от друга старые шаткие домики. Все трое были совершенно измучены, и Коко с Юм?Юм немедленно уснули на самой середине кровати.

На следующий день во время путешествия с заднего сиденья раздавалось уже меньше протестов. Стало еще прохладнее, знаки «Осторожно, олени» сменились другими – «Осторожно, лоси». Шоссе понемногу поднималось в гору, потом нырнуло в долину и превратилось в главную улицу Пикакса. Старые величественные особняки, стоявшие по обе ее стороны, демонстрировали богатство первых здешних лесорубов и рудокопов. Мэйн?стрит делила город пополам и огибала небольшой парк. Напротив него стояло несколько внушительных зданий: суд, построенный еще в девятнадцатом веке; библиотека, украшенная колоннами, словно греческий храм; две церкви и пышная резиденция с отполированным до блеска номером дома, принадлежавшая тете Фанни.

Это был большой каменный особняк, позади которого располагался каретный сарай. Возле дома стоял синий грузовичок, а в кустах копался садовник. Он воззрился на Квиллера, который, однако, не успел разглядеть выражение его лица. На входной двери красовалось старомодное, отделанное сверкающей медью отверстие для почты, на нем была выгравирована фамилия Клингеншоен.

Ответившая на звонок маленькая пожилая леди, несомненно, была сама тетя Фанни – бодрая в свои восемьдесят девять лет, крошечная, но полная энергии. На ее напудренном морщинистом лице выделялись накрашенные ярко?оранжевой помадой губы и очки, которые сильно увеличивали глаза. Она пристально смотрела на посетителя и, сфокусировав наконец взгляд сквозь толстые линзы, широко раскинула руки в приветственном жесте. Потом откуда?то из глубин этой крошечной женщины выплеснулись низкие раскаты грома:

– Силы небесные! Как же ты вырос!

– Надеюсь, что так, – весело согласился Квиллер. – Когда мы виделись последний раз, мне было всего семь. Как поживаете, Франческа? Выглядите просто потрясающе.

Ее экзотическое имя вполне соответствовало яркому одеянию: вышитой павлинами тунике оранжевого атласа, надетой навыпуск с узкими черными брюками. На голове был накручен шарф, тоже оранжевый, который завязывался на макушке таким образом, чтобы добавить роста его обладательнице.

– Входи, входи, – радостно пророкотала она. – Как же я рада тебя видеть!.. Да, ты выглядишь совсем как на фотографии в «Прибое». Если бы тебя сейчас могла видеть твоя мать, упокой Господи ее душу. Она была бы просто в восторге от твоих усов. Как насчет чашечки кофе? Я знаю, вы, журналисты, поглощаете кофе ведрами. Мы будем пить его в солярии.

Из холла с высоким потолком и величественной лестницей тетя Фанни проследовала через чопорную гостиную, пышную столовую и затянутую в пестрый ситчик комнату для завтрака в просторное помещение с окнами до пола, плетеной мебелью и древними каучуковыми деревцами.

– У меня есть просто божественные булочки с корицей, – произнесла она низким грудным голосом. – Том привез их утром из булочной. Мальчиком ты обожал булочки с корицей.

Пока Квиллер устраивался поудобнее на плетеном диванчике, его хозяйка, проворно переставляя крошечные ноги в черных китайских туфельках, исчезла где?то в глубине дома, продолжая свой монолог, который он мог разобрать лишь наполовину. Она вернулась с большим подносом.

Квиллер вскочил:

– Позвольте помочь вам, Франческа.

– Спасибо, дорогой, – рыкнула она. – Ты всегда был на редкость внимательный. Непременно положи сливки в кофе. Том сегодня привез их из молочной. Таких сливок в городе не найдешь.

Квиллер предпочитал черный кофе, но отказываться от сливок не стал. Откусив от пышной булочки с корицей, он рассеянно перевел взгляд на ведущую в сад стеклянную дверь. Он увидел, что садовник стоит опершись на грабли и пытается заглянуть в комнату.

– Ты остаешься обедать, – объявила тетушка Фанни из глубины огромного кресла?качалки, полностью поглотившего ее крошечную фигурку. – Том съездит к мяснику за бифштексом. Ты какую часть предпочитаешь? Филейную? У нас просто великолепный мясник. Ты любишь вареный картофель со сметаной?

– Нет?нет! Спасибо, Франческа. У меня в машине двое перенервничавших животных, и мне бы хотелось как можно скорее довезти их до места. Ценю ваше радушие, но как?нибудь в другой раз.

– А может, ты предпочитаешь свиные отбивные? – не унималась тетя Фанни. – Я приготовлю побольше салата. Какая заправка тебе больше нравится? А на десерт у нас будут блинчики креп?сюзетт – когда я училась в колледже, то всегда делала именно этот десерт для своих гостей?джентльменов.

«Она что, глухая? – подумал Квиллер. – Или, может, просто не хочет слушать? Надо во что бы то ни стало привлечь ее внимание».

– Тетя Фанни! – заорал он.

– Да, дорогой? – отозвалась она, удивленная и именем, которым он ее назвал, и тоном.

– Когда мы устроимся, – продолжал он уже нормальным голосом, – я приеду и пообедаю с вами. Или вы приедете на озеро, и мы отправимся куда?нибудь поужинать. У вас есть машина, Франческа?

– Ну разумеется! Меня возит Том. Я потеряла водительские права несколько лет назад, после одного пустякового случая. Начальником полиции был тогда пренеприятный субъект, правда, мы от него отделались, и теперь у нас такой очаровательный мужчина. Он назвал свою младшую дочь в мою честь…

– Тетя Фанни!

– Да, дорогой?

– Вы объясните мне, как доехать до коттеджа?

– Ну конечно. Это совсем просто. Поезжай на север к озеру, потом сверни налево. Не пропусти развалины каменной дымовой трубы. Это все, что осталось от старой школы. Потом увидишь столб с буквой «К». Свернешь на гравиевую дорожку и поедешь по ней через лес. Это все моя земля. Сейчас уже, наверное, цветут дикие вишни и сливы. Мусвилл находится всего в трех милях оттуда. Захочешь наведаться в магазин или ресторан, езжай в Мусвилл. Там очаровательная начальница почты. Только смотри, без глупостей! Она замужем…

– Тетя Фанни!

– Да, дорогой?

– Мне нужен ключ?

– Господи, нет конечно! Я его, по?моему, никогда даже не видела. Это же просто бревенчатый домик с двумя крошечными спальнями, но тебе там будет удобно. Там очень мило и тихо – как раз для писателя. Для меня слишком тихо. В Нью?Джерси я занималась клубной работой и вокруг меня всегда толклось множество народу. Я так рада, что ты пишешь книгу. Как она называется? Твоя дорогая мама гордилась бы тобой.

Квиллер устал в дороге и мечтал побыстрее добраться до места. Ему потребовалось немало усилий, чтобы ускользнуть наконец от слишком радушной тети Фанни. Когда он уходил, садовник возился возле крыльца на грядке с тюльпанами. Он снова уставил на гостя пристальный взгляд, и Квиллер в шутку отдал ему честь.

Оставшиеся в машине пассажиры приветствовали его возвращение негодующими воплями, а Юм?Юм продолжала протестовать уже из принципа, хотя по дороге им больше не встречались повороты, мосты, виадуки и большие грузовики. Дорога шла через довольно пустынную местность, кое?где обнаруживались следы лесных пожаров. Почерневшие стволы деревьев словно застыли в каком?то причудливом танце. Рядом с вывеской «Горячие пироги» виднелись заросшие сорняками развалины. Машины попадались редко, в основном это были грузовички, водители которых приветственно махали зеленому автомобилю. Места, где находились заброшенные шахты – «Димсдейл», «Биг?Би», «Гудвинтер», – были отмечены знаками «Не подходить: опасно». Однако шахты «Клингеншоен» Квиллер нигде не заметил. Он поймал волну местной радиостанции, но тут же выключил приемник. Так, значит, тетя Фанни состояла членом клубов! Квиллер легко мог представить себе, как она устраивает чаепитие, или председательствует в шляпе с цветами на заседании какого?нибудь комитета, или в качестве мадам президентши проводит собрание, или дает благотворительный бал.

Занятый этими размышлениями, он бросил взгляд в зеркало заднего вида. Следом за ним катил синий грузовичок. Квиллер сбросил скорость, грузовичок тоже поехал медленнее. Эта игра продолжалась несколько миль, пока не появилась какая?то ферма, окруженная низкими строениями. Их крыши, как и двор самой фермы, находились в непрерывном движении, вздымались и колыхались.

– Индюшки! – сообщил Квиллер своим пассажирам. – Вот счастливчики, вы будете жить рядом с индюшачьей фермой.

Когда он снова посмотрел в зеркало заднего вида, синего грузовичка нигде не было видно.

Немного погодя он проехал мимо большого поместья с хорошо ухоженными лужайками и цветочными клумбами за высокой узорчатой оградой. Далеко в глубине виднелись большие здания административного типа.

Шоссе стало взбираться в гору. Тут же на заднем сиденье поднялись две головы. Два носа начали принюхиваться к воде, до которой оставалось еще не меньше мили. Раздраженное мяуканье сменилось возбужденным повизгиванием. Наконец показалось озеро, бескрайняя полоса неподвижной синей воды, сходившаяся вдали с синим?пресиним небом.

– Мы уже почти приехали! – сообщил Квиллер своим беспокойным пассажирам.

Дорога теперь шла вдоль берега, то подходя к самой воде, то теряясь в лесу. Они миновали ржавые ворота, охраняющие въезд на дорогу к клубу «Дюны». Через полмили показалась труба старой школы – и буква «К» на столбе. Квиллер свернул на гравиевую дорожку, петляющую между соснами и дубами. Время от времени попадались заросшие цветами солнечные полянки, стволы упавших деревьев и усыпанные душистыми цветами кусты. Ему хотелось, чтобы рядом была Розмари: вот кто умел все замечать и ценить красоту! Перевалив через несколько песчаных дюн, дорога кончилась на поляне, с которой открывался вид на озеро. Где?то далеко, у самого горизонта, белели паруса лодок.

Здесь, на верхушке самой высокой дюны, у подножия огромных сосен, которые делали его совсем маленьким, стоял живописный домик, где Квиллер собирался провести лето. Потрескавшиеся бревна потемнели от времени. Выходившая на озеро веранда обещала долгие часы покоя и размышлений. Массивная каменная труба и стоящая поблизости солидных размеров поленница рождали мысль о вечерах с книгой перед камином, в котором пылает огонь.

Вход в дом обнаружился со стороны леса, он пролегал через вторую веранду, выходящую на поляну, которая служила стоянкой для автомобилей. Когда Квиллер подошел поближе, дымчатая белка быстро вскарабкалась вверх по стволу дерева, посмотрела на него сверху вниз и сердито зацокала. Маленькие желтые птички метались из стороны в сторону и взволнованно чирикали. На поленнице сидел крошечный коричневый зверек и, склонив набок голову, с любопытством разглядывал человека.

Квиллер помотал головой, не веря своим глазам. Все эти таинственные радости природы, эта безмятежная жизнь – они принадлежат ему на целых три месяца.

У входа на веранду висел до блеска начищенный медный корабельный колокол. Так и подмывало дернуть за веревку – просто от радости. Когда Квиллер двинулся к веранде, что?то скользкое и живое свалилось ему на голову. А это еще что за дыра в затянутой сеткой двери? Неровные края загибались внутрь, словно кто?то швырнул камень в проволочную сетку, прорвав ее. Квиллер нажал дверную ручку и осторожно шагнул на веранду. Там лежала тростниковая циновка, стояла простая мебель. На задней стене висела старинная фермерская утварь и другие предметы сельского обихода. В дальнем углу что?то шевельнулось. Большая птица с острым загнутым клювом сидела на спинке стула, хищные когти крепко вцепились в виниловую обивку. «Ястреб? Должно быть, ястреб», – подумал Квиллер. Он впервые близко видел хищную птицу и порадовался в душе, что сиамцы остались в машине. Птица могла быть раненой – и озлобленной. Чтобы пробить сетку, требовалась немалая сила, да и пронзительный взгляд горел отнюдь не дружелюбием.

Среди висевших на стене орудий труда Квиллер увидел старые деревянные вилы и медленно протянул к ним руку. Не торопясь, он пошире открыл входную дверь. Потом осторожно обошел вокруг птицы и замахнулся на нее вилами. Ястреб пулей вылетел из дома.

Квиллер облегченно вздохнул. «Добро пожаловать на природу!» – сказал он себе.

Хотя коттедж был небольшим, внутри он выглядел достаточно просторным. Высокий потолок из сосны взмывал вверх почти на двадцать футов, его поддерживали стропила из ошкуренных бревен. Стены тоже были из побеленных бревен. Над сложенным из простого камня камином висела голова лося с огромными рогами, а по бокам – кирка и поперечная пила дровосека с двухдюймовыми зубьями.

Обостренное обоняние Квиллера уловило какой?то странный душок. Мертвое животное? Неисправная канализация? Забытый мусор? Он открыл двери, окна и хорошенько осмотрелся вокруг. Все было в полном порядке, свежий воздух принес запахи озера и аромат цветущей дикой вишни. Следующим его шагом было тщательно проверить сетки на окнах. Коко и Юм?Юм – домашние кошки, им не позволено гулять где попало, и рисковать Квиллер не собирался. Он тщательно осмотрел все вокруг в поисках лазов, неплотно пригнанных досок и других тайных выходов.

Только после этого он принес кошек в дом. Те осторожно вошли, прижимаясь к полу, отставив назад усы. Уши воспринимали неслышные для людей звуки. К тому времени, когда весь багаж был перенесен из машины, Юм?Юм, забравшись на самый верх, весело прыгала по стропилам, а Коко с надменным видом сидел на голове лося и с удовлетворением обозревал свои владения. Лось – с длинной мордой, широкими ноздрями и низко расположенной пастью – переносил это унижение с мрачной покорностью.

Квиллеру тоже пришлось по вкусу новое жилище. Он обнаружил телефон новейшей модели на стойке бара, микроволновую печь, ванну?джакузи и несколько полок с книгами. На кофейном столике лежали последние номера местных журналов, а в стереомагнитофоне кто?то оставил кассету с концертом Брамса. Телевизора не было, но это не имело значения: Квиллер оставался приверженцем печатного слова.

Он открыл банку с куриными консервами для своих спутников, а сам отправился обедать в Мусвилл. Это был небольшой курортный городок, протянувшийся вдоль берега озера. По одну сторону Мэйн?стрит располагались лодочные причалы и отель «Северные огни». Другую сторону занимали магазины и офисы, размещавшиеся по большей части в деревянных домах. Даже церковь была бревенчатой.

В отеле Квиллер пообедал весьма посредственными свиными отбивными с недоваренным картофелем и переваренным зеленым горошком. Официантка, приветливая блондинка, сообщила, что ее зовут Дарлин. Девушка узнала его по фотографиям в «Дневном прибое» и настояла на том, чтобы принести ему вторую порцию. Он давно сомневался, разумно ли публиковать в газете фотографии репортеров, пишущих о ресторанах, но такова уж была политика «Прибоя» – давать фотографии своих журналистов, ведущих колонки, а политика есть политика. Не только усы Квиллера сделали его белой вороной в отеле «Северные огни». В зале, где большинство посетителей были одеты в клетчатые рубашки, джинсы и куртки?ветровки, его спортивный твидовый костюм и галстук явно выбивались из общего стиля. Покончив с черничным пирогом, он тут же отправился в местный магазин и приобрел джинсы, спортивные рубашки, кроссовки… и кепку с большим козырьком. В Мусвилле все мужчины носили именно такие. Тут были кепки с бейсбольной, морской, охотничьей и пивной символикой и даже кепки, рекламирующие тракторы, удобрение и еду. Квиллер выбрал оранжевую охотничью кепку, надеясь, что она окажется достаточно хорошим средством маскировки.

В аптеке помимо местной газеты продавали также «Дневной прибой» и конкурирующее издание, «Утреннюю зыбь». Купив «Прибой» и «Пикакский пустячок», Квиллер отправился домой.

По дороге его остановил полицейский патруль, но ему тут же вежливо сказали:

– Проезжайте, мистер Квиллер. Приехали писать о мусвиллских ресторанах?

– Нет, я в отпуске. А есть о чем писать? Что тут у вас происходит?

– Обычные военные игры, – пошутил полицейский. – Нужно поддерживать форму. Желаю приятно провести отпуск, мистер Квиллер.

Стоял июнь. В городе дни были длинными, а здесь, на севере, еще длиннее. Квиллер устал, он постоянно поглядывал то на часы, то на солнце, которое никак не желало садиться. Он спустился с дюны, чтобы поближе посмотреть на берег и проверить температуру воды. Вода, как и предупреждал Райкер, оказалась ледяной. Озеро было спокойным и набегало на берег с едва слышным шорохом. Единственным громким звуком было комариное жужжание. Когда Квиллер отчаянным рывком добежал до дома, за ним уже гналась целая крылатая орда. Комары быстро отыскали дыру в сетке и просочились на веранду. Он влетел в дом, захлопнул за собой дверь и тут же стал звонить в Пикакс.

– Добрый вечер, – ответил приятный голос.

– Франческа, я только хотел сказать, что мы благополучно добрались, – быстро заговорил Квиллер, надеясь выложить все самое важное, прежде чем ее внимание опять уйдет в сторону. – Домик просто мечта. Но у нас беда: на веранду влетел ястреб и пробил в сетке большую дыру. Я его выгнал, но он успел загадить циновку и мебель.

Тетя Фанни восприняла сообщение спокойно.

– Не беспокойся, дорогой, – нежно пробасила она. – Том завтра приедет, починит сетку и приведет в порядок веранду. Эта беда невелика. Для Тома – одно удовольствие. Том – настоящее сокровище. Не знаю, что бы я без него делала. А как комары? Я скажу Тому, чтобы захватил какое?нибудь средство от насекомых. Оно тебе понадобится еще и от пауков и шершней. Дай знать, если в дом полезут муравьи. От них нелегко избавиться. Только не убивай божьих коровок. Это плохая примета. Прислать еще кассет для магнитофона? У меня есть потрясающие записи чикагского джаза. Ты любишь оперу? Извини, у меня там нет телевизора, но, по?моему, летом глупо тратить время на сидение у ящика. Да и ты не будешь без него скучать – ты же занят своей книгой.

Побеседовав с госпожой президентшей, Квиллер включил стереомагнитофон. Он нажал две кнопки, и концерт Брамса зазвучал с удивительной чистотой. Когда?то он ухаживал за девушкой, которая слушала только Брамса, и он никогда не забудет старый добрый опус номер сто два.

Солнце наконец опустилось в озеро, окрасив небо и воду в розовый и оранжевый. Теперь можно было ложиться спать. Сиамцы вели себя что?то чересчур тихо. Обычно перед сном они устраивали беготню. Но где же они сейчас? Их не было ни на лосиной голове, ни на стропилах, ни на синей подушке, которую он положил на холодильник, ни на стоящих перед камином диванах, обитых белой льняной тканью. Не было даже на кроватях в обеих спальнях.

Квиллер позвал котов. Ответа не последовало. Коко и Юм?Юм были слишком заняты своими наблюдениями. Усевшись на подоконнике в южной спальне, они пристально разглядывали что?то в сгущающихся сумерках. Участок леса вокруг дома находился в первозданном состоянии, и за окном не было ничего, кроме дюны, кустов и сосен. В нескольких ярдах от дома в земле виднелось какое?то углубление прямоугольной формы. Оно смахивало на провалившуюся могилу. Сиамцы его немедленно заметили. Они всегда замечали все необычное.

– Давайте?ка отсюда! – сказал Квиллер. – Мне нужно закрыть окно на ночь.

Для себя он выбрал северную спальню, потому что из окна открывался вид на озеро, но заснуть, несмотря на свою усталость, никак не мог. Мысли его занимала могила. Кто мог быть похоронен здесь? Нужно ли сообщить об этом тете Фанни? Или просто самому попробовать ее раскопать? Около дома стоит сарайчик, там наверняка найдутся лопаты.

Он проворочался несколько часов. Вокруг было черным?черно. Ни уличных фонарей, ни неоновых вывесок, ни освещенных окон, ни луны, никаких отсветов близкой цивилизации – только могильная темнота. И так тихо. Ни шелеста деревьев, ни воя ветра, ни шума волн, ни отдаленного шума машин на шоссе – только могильная тишина. Квиллер лежал неподвижно и прислушивался к биению собственного сердца.

Вдруг сквозь подушку он услышал неровное «шлеп?шлеп?шлеп». Он сел и предельно напряг слух. Непонятные звуки прекратились, но тут он уловил мужской голос и женский смех. Квиллер выглянул в окно: в темноте на пляже, у подножия дюны, мерцали два фонарика, удаляясь в восточном направлении. Он снова лег и, приложив ухо к подушке, опять услышал «шлеп?шлеп?шлеп». Звук шагов на твердом песке? Понемногу звуки затихли вдали.

Было уже далеко за полночь. Интересно, кто это бродит по берегу? Он снова подумал о могиле. И тут раздался треск в кустах – кто?то взбирался на дерево, потом затопал по крыше, направляясь к трубе.

Одним прыжком Квиллер выскочил из кровати, выкрикивая ругательство, которое выучил в Северной Африке. Он зажег все огни. Заорал на кошек, в панике метавшихся по коттеджу. Нажал кнопки магнитофона. Снова Брамс. Он загрохотал кастрюлями и сковородками на кухне. Шаги поспешно вернулись к краю крыши, раздался шорох в кустах, и снова все стихло.

Квиллер просидел с книгой весь остаток ночи, до самого рассвета, когда запели, зазвенели, зачирикали птицы.

 

Три

 

 

Мусвилл, вторник

 

Дорогой Арчи! Если на мое имя поступят письма, похожие на личные, пожалуйста, перешли их мне сюда, до востребования. Заранее благодарен. Мы приехали вчера, и я чуть жив. Кошки орали все четыреста миль и едва не свели меня с ума. Больше того, я специально купил такую машину, чтобы в нее помещался их туалет, а они даже ни разу им не попользовались! Ждали, пока мы доберемся до места. Ох уж эти сиамцы! Кто их поймет?

Здесь просто чудесно, но прошлую ночь я не сомкнул глаз. Страдаю от культурного шока.

К счастью, в Мусвилле, хоть и с опозданием, получают «Прибой». «Пикакский пустячок» просто?напросто местный листок.

Квилл

 

Уставший, хотя и несколько возбужденный новой обстановкой, Квиллер поехал завтракать в Мусвилл. По дороге его снова остановили. На сей раз какой?то симпатичный человек в костюме лося вручил ему брошюру «Добро пожаловать в Мусвилл» и предложил посетить туристический киоск на Мэйн?стрит.

В банке Квиллер открыл счет. Бревенчатое здание имело старинный вид, но в нем явно чувствовался характерный аромат новых купюр. Кассир оказался загорелой блондинкой по имени Дженифер. Она была на редкость приветлива и дружелюбна, заметила, что погода сегодня просто восторг, и выразила надежду, что он увлекается парусным спортом или рыбной ловлей.

На почте Квиллера приветствовала молодая женщина с длинными золотистыми волосами и ослепительной улыбкой.

– Сегодня дивная погода, правда? – сказала она. – Интересно, сколько она еще продержится? Говорят, скоро будет гроза. Чем могу быть полезна? Я Лори, начальница почтового отделения.

– Меня зовут Джим Квиллер, – представился он, – ближайшие три месяца я буду жить в коттедже мисс Клингеншоен. Моя корреспонденция будет приходить до востребования.

– Знаю?знаю, – ответила блондинка. – Мисс Клингеншоен нам сообщила. Вы арендуете почтовый ящик, или доставлять вам почту на дом?

В это самое мгновение в нос Квиллеру ударил отвратительный запах, хуже которого он в жизни не слышал. Он вздрогнул, пробормотал: «Спасибо, не надо», – и бросился вон, ощущая, как к горлу подкатывает тошнота. Остальные посетители почты, которые наклеивали марки или возились у абонентных ящиков, покинули помещение спокойно, но весьма быстро. Квиллер стоял на улице, ловя ртом воздух, остальные расходились молча, во всяком случае без какой?либо видимой реакции на запах. Никакого объяснения случившемуся он придумать не смог. По правде говоря, здесь происходило много непонятного.

Например, куда бы он ни пошел, везде ему на глаза попадался синий грузовичок. Даже сейчас такой стоял перед почтой, в кузове не было ничего, кроме свернутого брезента. Еще один, с лопатами и тачкой, притормозил возле банка. На шоссе водитель синего грузовика погудел и помахал ему рукой. И тот грузовик, что ехал за ним следом вчера вечером, тоже был синий.

Опустив козырек кепки на глаза, Квиллер направился к деревянному строению с сияющей свежей краской вывеской: «Информационный центр. Ассоциация развития туризма». Внутри домик резко пах свежеструганными досками. За столом, заваленным туристическими проспектами, сидел бледный молодой человек с очень черной бородой и роскошной черной шевелюрой. Квиллер вдруг осознал, что его седеющие волосы и усы цвета перца с солью когда?то были такими же черными. Он спросил:

– Это сюда туристы должны приходить для развития?

Молодой человек, извиняясь, пожал плечами:

– Я им говорил, что нужно просто написать: «Информационный туристический центр». Но кто я такой, чтобы давать советы Торговой палате? Какой?то учитель истории, который ищет работу на лето. Отличная погода, правда? Чем могу служить? Меня зовут Роджер. Можете не называть вашего имени: я читаю газеты.

– «Дневной прибой», видимо, пользуется в этих краях немалой популярностью, – заметил Квиллер. – Вчера в аптеке его почти весь раскупили, а «Утренней зыби» лежит еще целая пачка.

– Совершенно верно, – подтвердил Роджер. – Мы бойкотируем «Зыбь». Их редактор обозвал Мусвилл Мошковиллом.

– Нельзя не признать, что комары и прочий гнус здесь действительно имеются. И в изобилии.

Роджер виновато отвел глаза и тихо сказал:

– Если вы думаете, что комары – это плохо, подождите, пока столкнетесь с лосиными клещами. Это, конечно, строго между нами. Здесь об этом не говорят. Может помешать развитию туризма. Вы собираетесь писать о наших ресторанах?

– Нет, я в отпуске. Намерен отдыхать месяца три. Здесь есть парикмахерская?

– «Поп?стрижка» Боба на Консервном молу. Прически для мужчин и женщин. – Роджер протянул Квиллеру еще одну брошюру о Мусвилле. – Вы любите рыбалку?

– Есть немало занятий, которые нравятся мне больше.

– Ловить рыбу на глубоком месте – увлекательнейшее занятие. Вам понравится. Наймите лодку на муниципальном причале и отправляйтесь на целый день или на полдня. Всем необходимым вас обеспечат, отвезут туда, где лучше клев, и даже научат держать удочку. И гарантирую, что вы поймаете несколько крупных рыбин.

– А что здесь еще интересного?

– Музей, в нем хорошо представлена история здешних кораблекрушений. Очень красивы цветы в саду при местной тюрьме, а в тюремном магазинчике продают неплохие кожаные вещицы. Можно посмотреть медведей, попрошайничающих на деревенской свалке, или поискать агаты на берегу.

Квиллер внимательно изучал брошюру.

– А что вы скажете об этом историческом кладбище?

– Ничего особенного, – признался Роджер. – Захоронения девятнадцатого века, уже лет пятьдесят, как оно заброшено. И к тому же пострадало от рук местных вандалов. На вашем месте я предпочел бы рыбную ловлю.

– А что это за пироги, которые везде рекламируются?

– С мясом, картошкой и репой. Традиционная местная еда. Еще шахтеры брали их с собой на работу и съедали на обед.

– Где их лучше всего попробовать?

– В шляпе или без?

– Что?

– Я хочу сказать, у нас есть небольшие ресторанчики, например при гостинице, где обстановка довольно непритязательная, и там можно есть не снимая шляпы. Что касается мест поприличнее – там шляпу снимать обязательно. Наведайтесь в бистро на Консервном молу, оно называется «Бяка?кулебяка». Юмор, конечно, еще тот, но туристам нравится.

Квиллер ответил, что предпочел бы окунуться в настоящую атмосферу северной глуши.

– Отлично. Тогда вот что вам нужно сделать: поезжайте вдоль берега на восток примерно милю. Увидите большой светящийся знак «…ДА». «Е» отвалилось лет десять назад. Там городская свалка, но кулебяки у них потрясающие и шляпу снимать не надо ни в коем случае.

– Еще один вопрос. – Квиллер нерешительно погладил усы, как делал всегда, когда его что?то беспокоило. – Откуда в этих лесах такое количество синих грузовичков?

– Не знаю. Я как?то никогда не обращал внимания… – Роджер вскочил и подошел к окну, выходящему на стоянку автомобилей возле таверны «Кораблекрушение». – Вы правы. Даже тут стоят два… Но там есть и красный, и грязно?зеленый, и какой?то желтоватый.

– А вот еще один синий, – настаивал Квиллер. Это оказался как раз грузовик с лопатами. Проворно выпрыгнувший из кабины человечек был одет в комбинезон и кепку с козырьком, едва ли не пол?лица закрывали нестриженые седые усы и бакенбарды.

– Это Сэм, он копает могилы. Шустрый старикан, правда? Ему девятый десяток, а он каждый день выпивает пинту виски – кроме воскресенья.

– Здесь все еще копают могилы вручную?

– Именно так. Сэм всю жизнь копает могилы, да и не только могилы. Это помогает ему держаться молодцом. Ого, взгляните?ка на небо! Собирается гроза.

– Спасибо за информацию, – поблагодарил Квиллер. – Пожалуй, я поеду и попробую эти кулебяки. – Он бросил взгляд на запястье. – Не подскажете, который час? Я оставил часы дома.

– Обычное дело. Люди как сюда приезжают, так забывают надевать часы. Потом перестают бриться. А после начинают есть не снимая шляпы.

Квиллер ехал на запад, пока не увидел мигающую неоновую вывеску, тщетно пытающуюся спорить с ярким солнечным светом: «…ДА», «…ДА», «…ДА». Стоянка оказалась забитой машинами. Но ни одной синей. «Откуда у меня эти параноидальные мысли о синих грузовиках?» – подумал Квиллер. Ответом было знакомое покалывание на верхней губе.

Ресторан оказался двухэтажным зданием, которое давно нуждалось в покраске, новой черепице и гвоздях. Из вытяжки на окне тянуло жареной рыбой и копчеными гамбургерами. Внутри за столиками было полно народу, и сквозь густые клубы табачного дыма смутно виднелись красные, зеленые, синие и желтые кепки. По радио передавали музыку в стиле кантри, но ее заглушали громкие разговоры и смех.

Квиллер сел у стойки, недалеко от человека с нашивкой департамента шерифа на рукаве и в твердой широкополой шляпе.

Из кухни вышел повар и обратился к помощнику шерифа:

– Ох и будет сегодня!

Широкополая шляпа кивнула.

– Ночью опять сторожили на дороге?

Два кивка.

– Кого?нибудь нашли?

Шляпа мотнулась из стороны в сторону.

– Мы все знаем, куда отправляются эти типы.

Еще один кивок.

– Но никаких доказательств.

Шляпа сделала отрицательный жест.

К Квиллеру подошла официантка, молча ожидая заказа.

– Парочку кулебяк, – попросил он.

– С собой?

– Нет. Съесть здесь.

– Две?

Квиллер утвердительно кивнул.

– Хотите, я придержу одну, чтобы не остыла, пока вы едите?

– Спасибо, не нужно.

Разговор за столами вертелся исключительно вокруг рыбной ловли, среди всего прочего много говорили о приближающейся грозе. Волнение на озере, цвет неба, поведение чаек, форма облаков, ветер – все убеждало рыбаков?ветеранов, что гроза близко, несмотря на заверения местного радио.

Когда прибыли кулебяки Квиллера, оказалось, что они полностью занимают два больших овальных блюда. Каждая в фут шириной и три дюйма высотой, с хрустящей корочкой. Квиллер оглядел кушанье.

– Мне нужна вилка, – заметил он.

– Берите прямо рукой, – посоветовала официантка и исчезла на кухне.

Роджер не обманул. В пирогах было мясо, картошка и много репы, которая – если вкус не подвел Квиллера, вместе с пастернаком – замыкала список ингредиентов. Он с трудом справился с половиной кулебяки, запивая каждый кусок жидким кофе, а остальное попросил упаковать навынос. С мрачным видом оплатил счет и получил сдачу долларами, от которых пахло табачным дымом.

Кассирша, плотная женщина в туго обтягивающих джинсах и футболке с эмблемой Мусвилла, ухмыльнулась при виде его оранжевой кепки и поинтересовалась:

– Готовимся ко Дню всех святых, мальчик?

Глядя на ее тыквообразную фигуру, он с трудом удержался, чтобы не съязвить в ответ.

Вернувшись домой с полутора пирогами в промасленной бумаге, Квиллер обнаружил там кое?что новое. Порванная сетка на двери была заменена, птичий помет на веранде убран. В кухне стоял баллончик с жидкостью от насекомых. Возле магнитофона лежали новые кассеты. Зато исчезли его часы. Он хорошо помнил, что положил их на полочку в ванной, когда брился. Теперь их и след простыл. Это были дорогие часы, подаренные Ассоциацией антикваров на устроенном в его честь обеде.

Удивленный и раздосадованный, Квиллер уселся, чтобы обдумать случившееся. Коко стал тереться о его ноги, а Юм?Юм прыгнула к нему на колени. Он рассеянно погладил ее, заново прокручивая в памяти последние двадцать четыре часа.

Сначала осевшая могила. Она по?прежнему притягивала к себе кошек, и они снова и снова возвращались на свой наблюдательный пункт – подоконник в спальне. Затем шаги на крыше. Незваный гость явно направлялся к трубе, когда его спугнули свет и шум. Невероятный запах, который он почувствовал утром на почте. И почему Роджер отговаривал его посетить старое кладбище? Проспект Торговой палаты рекомендовал кладбище любителям истории, фотографам и художникам, которым нравятся надгробия девятнадцатого века.

А теперь еще исчезли его часы. У него имелись другие, но те, что пропали, из золота и к тому же связаны с приятными воспоминаниями. Неужели доверенный слуга тети Фанни мог совершить кражу? Может, с ним был нечистый на руку помощник? Одному сделать столь много за короткий срок не так?то просто.

Размышления Квиллера были прерваны шуршанием шин по гравию – к дому медленно подъезжала машина. По тихому урчанию мотора было ясно, что авто из дорогих.

Кошки насторожились. Коко прошествовал на южную веранду ознакомиться с приехавшим. Юм?Юм спряталась под одним из диванов.

Вышедший из машины человек здесь, в северной глуши, производил пугающее впечатление. Он был одет в деловой костюм, явно сшитый на заказ, и белую рубашку со строгим полосатым галстуком. От мужчины исходил легкий запах дорогого одеколона. Длинное лицо поражало торжественностью выражения.

– Я полагаю, вы племянник мисс Клингеншоен, – обратился он к Квиллеру. – Я ее адвокат…

– Что?нибудь случилось? – поспешно перебил Квиллер, испуганный его похоронным тоном.

– Нет?нет. У меня были дела тут поблизости, и я просто заехал познакомиться. Меня зовут Александр Гудвинтер.

– Входите, входите, пожалуйста. Я – Квиллер. Джим Квиллер.

– Знаю?знаю. Пишется через «в», – сообщил адвокат. – Я читаю «Дневной прибой». Мы все здесь читаем «Прибой», в основном для того, чтобы убедиться, как нам повезло, что мы живем в четырехстах милях от городской суеты. Говоря о Центре и его окрестностях «там, внизу», мы имеем в виду не только географию. – Он, видимо, чувствовал себя в коттедже как дома, уселся на диван, под которым спряталась Юм?Юм, и поудобнее скрестил ноги. – Кажется, вот?вот разразится гроза. Они бывают здесь очень сильные.

Журналист уже понял, что все разговоры тут, на севере, следуя какому?то неписаному этикету, начинают с погоды.

– Да, – воскликнул он с драматическим жестом, – движение воды в озере и игра ветра, несомненно, зловещи. – И, когда адвокат бросил на него осторожный взгляд, поспешно добавил: – Я бы предложил вам выпить, но у меня пока не было возможности сделать запасы. Мы только вчера приехали.

– Фанни мне сообщила. Мы рады, что поблизости будет один из ее родственников. Она так одинока – последняя из семьи Клингеншоен.

– Но я… вообще?то, я… не родственник, – на мгновение отвлекшись, ответил Квиллер. Он заметил, как из?под дивана, рядом с ногой адвоката, осторожно высунулся нос Юм?Юм. – Они с моей матерью были подругами, и мне разрешалось называть ее тетя Фанни. Теперь это имя ее не устраивает.

– Фанни – ее настоящее имя, – сказал Гудвинтер. – Так ее называли, когда она уехала из Пикакса учиться в колледж Вассара, Уэлсли[1] или куда?то там еще, а когда через сорок лет вернулась обратно, то была уже Франческой. – Он хмыкнул. – Сочетание Франческа Клингеншоен представляется мне очаровательной нелепицей. Наша фирма ведет дела ее семьи вот уже три поколения. Теперь единственными партнерами остались мы с сестрой, и Пенелопа занимается налогами Фанни, ее судебными процессами и недвижимостью. Мы уговаривали ее продать этот коттедж. Земельное владение на берегу озера с руками оторвут – золотая жила, можете мне поверить. А Фанни надо бы продать часть недвижимости, чтобы подготовиться… э… к предстоящим расходам. В конце концов, ей уже почти девяносто. Вы, разумеется, будете видеться с ней этим летом?

– Да, она обещала приехать ко мне пообедать, а меня пригласила в Пикакс на ужин с бифштексом – в любой день, когда пожелаю.

– О да, знаем мы ее ужины с бифштексом, – ухмыльнулся Гудвинтер. – Она обещает бифштекс, но, когда доходит до дела, подает яичницу. Но ей прощают эксцентричность за ее… хм… весьма энергичное участие в городских делах. Именно Фанни практически шантажом заставила отцов города сделать новую канализацию, отремонтировать тротуары и решить проблему автостоянок. Она очень… хм… решительная женщина.

Теперь из?под дивана высунулась уже вся голова Юм?Юм и одна лапка.

– Мы с сестрой надеемся, что вы согласитесь преломить с нами хлеб в самое ближайшее время, – продолжал адвокат. – Она благоговейно читает вашу колонку и цитирует вас, словно Шекспира.

– Ценю ваше приглашение, – отозвался Квиллер, – но пока еще сам не знаю, сумею ли выкроить время на визиты. Я собираюсь здесь кое?что написать. – Он махнул рукой в сторону заваленного книгами, бумагами, ручками, карандашами обеденного стола с пишущей машинкой посредине. В этот момент он заметил, как Юм?Юм медленно и осторожно протянула лапку к шнурку адвоката.

– Могу только приветствовать ваши намерения, – сказал Гудвинтер. – Музы требуют истового служения. Но, пожалуйста, помните, дом Гудвинтеров всегда открыт для вас. – И, кашлянув, добавил: – Как вам показалось при встрече с Фанни, она… хм… хорошо себя чувствует?

– Просто замечательно! Очень бодра и активна для женщины в таком возрасте. Единственная проблема – трудно привлечь ее внимание.

– Слух у нее, если верить доктору, превосходный. Но мысли все время чем?то заняты – она живет, так сказать, в своем собственном мире. – Адвокат снова кашлянул. – Если уж быть вполне откровенным – надеюсь, это останется между нами, – у нас есть некоторое подозрение, что Фанни… э… несколько злоупотребляет спиртным.

– Некоторые доктора рекомендуют пожилым людям ежедневно выпивать по рюмочке.

– Да… но… дело в том, что… если верить аптекарю, с недавних пор она стала покупать весьма солидное количество спиртного. Обычно бутылочки хорошего шерри вполне хватало ей на два месяца, а теперь, говорят, ее слуга, который делает покупки, два?три раза в неделю берет крепкие напитки.

– Так, может, он пьет их сам? – предположил Квиллер.

– Это весьма сомнительно. С тех пор как Том приехал в Пикакс работать у Фанни, он находится под самым пристальным наблюдением, и все сведения самые хорошие. Он простой парень, но на него можно положиться – умелый работник и осторожный шофер. Владельцы местных баров уверяют, что Том никогда не пьет больше одной?двух кружек пива.

– А какое спиртное он покупает?

– Водку, джин, виски. Любой марки. И не больше пинты за один раз. Когда встретитесь с Фанни, не забудьте о том, что я вам сказал. Мы все считаем ее нашим общим достоянием и чувствуем за нее ответственность. И если она вдруг спросит у вас совета, посоветуйте ей продать большой дом в Пикаксе и перебраться в другой, поменьше. В последнее время у нее несколько раз случались, как она говорит, приступы головокружения. Вы понимаете, как всех нас волнует благополучие этой храброй маленькой женщины. Мы не хотим, чтобы с ней что?то приключилось.

Когда адвокат попрощался, завязал шнурки и уехал, Коко и Юм?Юм голодными глазами уставились на Квиллера. Он выковырнул начинку из половины кулебяки, хорошенько перемешал, слегка подогрел и выложил на тарелку. Сиамцы неторопливо приблизились к еде, недоверчиво понюхали, обошли кругом, пытаясь понять, что же это такое, потом возмущенно удалились и с молчаливым упреком посматривали на Квиллера, брезгливо встряхивая лапами.

– Ну что же, с этой бякой все ясно, – подвел итог Квиллер, открывая банку лосося.

К вечеру стало прохладно, и он попытался разжечь камин.

В медном ведерке для угля лежали хворост и старые газеты, в корзинке для дров – наколотые поленья, а на бронзовой подставке – длинные спички, но газеты оказались сырыми, а спички лишь вспыхивали и тут же гасли. Он сделал три попытки и наконец махнул на это дело рукой.

После кошмарной дороги сюда, на север, и двух бессонных ночей он чувствовал себя очень усталым. Его сбивали с толку странные происшествия, которым он не находил объяснения, и раздражало даже то, что под ногами вместо асфальтового тротуара оказались песчаные дюны.

Квиллер подошел к окнам, выходившим на озеро: сотня миль воды, а за ними, на противоположном берегу, – Канада. Цвет воды переходил из серебристого в бирюзовый и дальше – в темно?синий. Как бы этот вид понравился Розмари! Пытаясь узреть окружающее ее глазами, он вдруг услышал какой?то странный свист в верхушках самых высоких сосен. Ветра не было – лишь этот негромкий пронзительный звук. В то же время сиамцы, которым после полуденного приема пищи следовало спать, начали беспокойно метаться по дому. Юм?Юм бог весть почему издавала оглушительные вопли, а Коко воинственно бился головой о ножки столов и стульев.

За считанные минуты цвет озера изменился на серо?стальной, вода вспенилась белыми барашками. Неожиданно налетел ураган. Белые барашки превратились в огромные буруны, которые, разбиваясь о берег, осыпали его хлопьями пены. Закачались высокие сосны, а клены и березы согнулись, как прибрежная трава. Внезапно с отрывистым треском автоматной очереди по окнам ударил дождь. Ураган завывал, волны с грохотом бились о берег, стволы деревьев ломались и рушились на землю.

Впервые с момента своего приезда Квиллер почувствовал себя по?настоящему уютно. Он расслабился. Тишина и покой были невыносимы, он привык к шуму и суете. В такую ночь хорошо будет спаться.

Но сначала ему захотелось написать Розмари. Он заправил в машинку лист бумаги, но тут же вытащил. Розмари он напишет от руки – той золотой авторучкой, которую она подарила ему на день рождения.

Перерыв все на письменном столе, он обнаружил желтые карандаши, толстые черные карандаши, дешевые шариковые авторучки и даже большую красную, когда?то принадлежавшую его матери. Тоненькая золотая авторучка, подарок Розмари, исчезла.

 

Четыре

 

Убаюканный диким гулом за окном, Квиллер хорошенько выспался. Проснулся он вскоре после рассвета под начальные аккорды концерта Брамса. Кассета оставалась в магнитофоне, и рядом с ним сидел довольный собой Коко. Одну лапу он поставил на кнопку «сеть», отчего загорелся красный глазок, а другой нажал кнопку «включено».

Гроза прошла, хотя с деревьев еще капало. Ветер утих, неподвижное озеро блестело, как серебряная фольга. После сильного дождя вокруг стоял приятный запах влажного леса. Заливался птичий хор.

Еще не встав с постели, Квиллер вспомнил о пропавших ручке и часах. Надо ли рассказать об этом тете Фанни? Или лучше спросить Тома? Здесь, в незнакомом месте, следовало вести себя дипломатично, проявляя такт и осторожность.

Коко первым услышал шум подъезжающего грузовика. Он напрягся, уши встали торчком. Тогда уж и Квиллер услышал урчание машины, поднимающейся по извилистой дороге. Он поспешно стал одеваться, а Коко бросился к двери и потребовал, чтобы его выпустили на веранду, место официальной встречи гостей. Покалывание в усах подсказало Квиллеру, что машина окажется синим грузовичком, и предчувствие его не обмануло. Маленький коренастый старик уже доставал из кузова лопату.

– Эй, что такое? – спросил Квиллер. Он узнал копателя могил, которого видел на стоянке перед таверной «Кораблекрушение».

– Надо тут у вас покопать маленько, – сказал старый Сэм, направляясь к той самой могиле к востоку от коттеджа.

– Зачем? – Квиллер захлопнул входную дверь и бросился следом за стариком.

– Сейчас появится Большой Джордж.

– Кто вас сюда прислал?

– Большой Джордж. – Сэм копал изо всех сил. – После грозы песок мокрый, тяжелый.

Квиллер от возмущения потерял дар речи.

– Кто? Что? Да послушайте же. Это частное владение, вы не имеете права копать здесь без разрешения.

– Спрашивайте Большого Джорджа. Он хозяин. – Песок дождем летел из неглубокой ямки, которая приобретала все более отчетливые прямоугольные очертания. Вскоре лопата ударилась о бетонную плиту. – Вот и она! – Еще несколько энергичных взмахов лопатой – и Сэм выбрался из ямы в тот самый момент, когда на поляне появился грузовик с большой грязной цистерной.

Квиллер возмущенно зашагал на поляну и подошел к водителю.

– Это вы Большой Джордж?

– Нет, я Дейв, – дружелюбно отозвался тот, отцепляя большой шланг. – Большой Джордж – это грузовик. Леди в Пикаксе – она позвонила вчера вечером. Велела пошевеливаться. У вас уже под завязку?

– Чего под завязку?

– Когда она командует, мы прыгаем. С этой старой дамой не пошутишь. Наверно, надо было еще прошлым летом здесь выкачать.

– Что выкачать?

– Выгребную яму. Сегодня утром пришлось вытащить старого Сэма прямо из постели, несмотря на похмелье. Он копает – мы качаем. С экскаватором здесь не развернешься из?за деревьев. Вы здесь недавно? Сэм потом придет и закопает. Он закапывает не до конца, так легче откапывать на следующий раз. Но если хотите, он все сровняет.

Старый Сэм уже уехал, но теперь на поляне появилась черная машина, за рулем которой сидел худощавый молодой человек в красно?бело?синей футболке и высоком шелковом цилиндре.

– А вы кто такой? – в изумлении воззрился на него Квиллер.

– Маленький Генри. У вас проблемы? Старая леди из Пикакса сказала, что дом в любую минуту может загореться. А уж с ней шутки плохи. Не станет слушать никаких оправданий. – Он снял цилиндр и с восхищением его оглядел. – Это мой фирменный знак. Может, вы видели мою рекламу в «Пустячке»?

– А что вы рекламируете?

– Я единственный трубочист в этих краях. Проверять дымоходы нужно каждый год… Это у вас там телефон звонит?

Квиллер бросился в дом. Телефон, стоявший на стойке бара, который отделял кухню от столовой, уже перестал звонить. Коко столкнул трубку с рычажка и теперь обнюхивал микрофон.

Квиллер схватил трубку.

– Алло! Алло! Иди отсюда! Алло? – Коко пытался снова завладеть телефоном. – Черт возьми! Иди отсюда! Алло?

– Все в порядке, дорогой? – после секундного колебания произнес низкий голос. – Гроза ничего не испортила? Не беспокойся, Том все уберет во дворе. Твое дело – пишущая машинка. Тебе нужно закончить свою замечательную книгу. Я уверена, это будет настоящий бестселлер. Ты уже видел Большого Джорджа и Маленького Генри? Я не хочу, чтобы, пока ты будешь заниматься книгой, что?нибудь случилось с дымоходом или канализацией. Я велела им немедленно все сделать, если они не хотят лишиться своих лицензий. С этой сельской публикой нужно быть твердой, не то отправятся на рыбалку и совсем забудут о деле. Еды у тебя достаточно? Я купила просто божественные булочки с корицей, которые ты сможешь положить в морозилку. Том привезет меня сегодня утром, и мы чудесно пополдничаем на веранде. Я захвачу корзинку для пикника. Ну, а теперь возвращайся к своей книге, дорогой.

Квиллер повернулся к Коко:

– Приезжает мадам президент. Постарайся вести себя как нормальный кот. Не отвечай на телефонные звонки. И не включай музыку. И еще держись подальше от микроволновки.

Когда Большой Джордж и Маленький Генри закончили работу, Квиллер надел оранжевую кепку и направился в Мусвилл отослать письмо Розмари и купить еды. Список покупок соответствовал его кулинарным способностям: растворимый кофе, суп в банках, замороженные бифштексы. Для гостей нужно было купить вина и печенья.

В супермаркете, возле полок с консервированными супами, он встретил чернобородого молодого человека в желтом кепи с изображением свечи зажигания. Они удивленно посмотрели друг на друга.

– Привет, мистер Квиллер.

– К черту «мистера»! Называйте меня просто Квилл. Вы ведь Роджер, из туристического бюро? Роджер, Джордж, Сэм, Генри, Том, Дэйв… Я встретил столько людей с одними именами, без фамилий – просто как в библейские времена.

– Моя фамилия Макгилеврэй.

– Что? А моя мать была Макинтош.

– Кроме шуток? Тот же клан! Ваш предок как лев сражался за принца Чарли.

– Совершенно верно! При Каллодене[2].

– Шестнадцатого апреля.

От удивления и удовольствия они заговорили громче, вызывая недоумение остальных покупателей. Двое мужчин трясли друг другу руки, хлопали один другого по спине.

– Надеюсь, вы покупаете здесь шотландскую похлебку, – сказал Роджер.

– А почему бы нам не поужинать как?нибудь вместе? – предложил Квиллер. – И лучше не в «…ДА».

– Может, прямо сегодня? Моей жены как раз нет в городе.

– Как насчет ресторана в отеле? Без шляп.

 

Квиллер вернулся домой, принял душ и побрился в ожидании визита тетушки Фанни с незаменимым Томом – садовником, шофером, рабочим, посыльным, а возможно, и мелким воришкой. Вскоре после полудня длинный черный лимузин, медленно преодолев все изгибы дороги, с победным видом появился на поляне. Шофер, в рабочей одежде и синей кепке, выскочил из машины и поспешно открыл дверцу своей хозяйке.

Первыми показались украшенные бусами индейские мокасины, потом замшевая юбка с бахромой и кожаная куртка, тоже украшенная бусами и бахромой. Следом появилось напудренное лицо тети Фанни и красная индийская чалма. Квиллер заметил, что ноги у нее совсем недурные для женщины, которой вот?вот исполнится девяносто.

– Франческа! Рад вас видеть! – воскликнул он. – Вы выглядите очень… очень… сексуально.

– Благослови тебя Боже, мой дорогой, – удивленно пробасила мисс Клингеншоен. – Нас, старых дам, любят называть бодрыми или подвижными, и я намерена пристрелить следующего дурака, кто скажет мне что?то подобное. – Она порылась в замшевой сумке с кистями, вытащила маленький пистолет с золотой ручкой и воинственно взмахнула им.

– Осторожней! – охнул Квиллер.

– Ой?ой?ой! Гроза тут натворила дел. На этой большой сосне почти не осталось веток. Придется ее спилить… Том, иди сюда, познакомься со знаменитым мистером Квиллером.

Мастер?на?все?руки послушно подошел и снял синюю кепку, рекламирующую какой?то сорт удобрений. Его возраст определить было трудно. Где?то между двадцатью и сорока. Круглое выбритое лицо и бледно?голубые глаза выражали безмятежное удивление.

– Это Том, – сказала тетя Фанни. – Том, ты можешь пожать руку мистеру Квиллеру, он член семьи.

Рука, которую пожал Квиллер, была сильной, явно не привыкшей к светскому обращению.

– Здравствуйте, Том. Я слышал о вас много хорошего. – Вспомнив о пропавших часах и авторучке, он внимательно посмотрел в глаза Тому, но встретил открытый и обезоруживающе ясный взгляд. – Вы замечательно справились вчера с верандой, Том. Как вы смогли столько сделать за такое короткое время? У вас был помощник?

– Нет, – медленно произнес Том. – Не было помощника. Мне нравится работать. Я люблю много работать. – Он говорил мягким, музыкальным голосом.

Тетя Фанни что?то сунула ему в руку.

– Поезжай в Мусвилл, Том, купи себе большой пирог, пива и возвращайся через два часа. Но сначала принеси из машины корзинку с едой.

– Том, не скажете, сколько времени? – спросил Квиллер. – Я потерял свои часы.

Работник посмотрел на солнце, прятавшееся в верхушках сосен.

– Почти полдень, – тихо сказал он.

Он уехал на лимузине, а тетя Фанни сказала:

– Я привезла сандвичи с яйцом и салатом и термос кофе с этими потрясающими сливками. Мы посидим на веранде и полюбуемся озером. Погода просто замечательная. А где же те необыкновенные кошки, о которых я столько слышала? И где ты работаешь над своей книгой? Признаюсь тебе, дорогой, я преклоняюсь перед твоим талантом.

Будучи журналистом, Квиллер навострился брать интервью у трудных собеседников, но справиться с тетей Фанни и ему оказалось не под силу. Она без умолку болтала о кораблекрушениях на озере, медведях в лесу, дохлой рыбе на берегу, гусеницах на деревьях. От вопросов она уходила или же просто их игнорировала. Мадам президент полностью держала разговор в своих руках.

Наконец Квиллер в отчаянии возопил:

– Тетя Фанни! – После внезапной паузы он продолжал: – Что вы знаете о Томе? Где вы его нашли? Как давно он работает у вас? Ему можно доверять? Может ли он попасть в этот дом, когда меня здесь нет? Я хочу это знать. Что же тут плохого?!

– Бедняжка, – отозвалась она, – типичный городской житель! В сельской местности жизнь совсем другая. Соседи заходят в дом, не постучавшись. Если никого нет, а им нужно, скажем, яйцо, они возьмут его сами. Это создает дружескую атмосферу. Не беспокойся из?за Тома. Он очень хороший молодой человек. Он делает все, что я ему велю, и ничего больше.

Раздался удар колокола – ясный, золотистый тон корабельного колокола, висящего перед южной верандой.

– А вот и Том, – сказала тетя Фанни. – Приехал точно, как сказано. Ну разве он не чудо? Иди поговори с ним, пока я попудрю нос. Очень приятно было побывать у тебя, дорогой.

Квиллер вышел во двор.

– Привет, Том. Ты приехал вовремя, даже без часов.

– А мне часы не нужны, – без тени смущения объявил Том, просияв от гордости. Он снова ударил в колокол. – Хороший колокол. Я вчера его начистил. Люблю все чистить. У меня и грузовик, и машина чистые?чистые.

Квиллера заинтересовали певучие интонации его голоса.

– Я видел твой грузовик в Пикаксе. Он ведь синий, правда?

– Да, мне нравится синий цвет. Как небо, как озеро. Очень красиво. Это красивый дом. Я приеду и все у вас вычищу.

– Спасибо за любезное предложение, Том, но не приезжай, пока я не позову. Я пишу книгу и не люблю, чтобы в это время вокруг были люди.

– Хотелось бы мне тоже написать книгу. Мне бы это очень понравилось. Это было бы хорошо.

– Каждому свое, – рассудил Квиллер, – у тебя множество своих достоинств. Ты должен гордиться собой.

Лицо Тома сияло от удовольствия.

– Да, я могу починить что угодно.

В этот момент появилась тетя Фанни, они попрощались, и лимузин осторожно двинулся вниз. Сиамцы, которых последние два часа просто не было видно, возникли из ниоткуда.

– Не слишком?то вы оба были приветливы, – обратился к ним Квиллер. – Ну, и что вы думаете о тете Фанни?

«Йау!» – Коко энергично встряхнулся.

Квиллер вспомнил, что предложил тете Фанни выпить – чистый виски, джин с тоником, виски с содовой или сухой шерри. Она отказалась от всего.

Теперь ему надо было как?то скоротать четыре часа до ужина с Роджером, и он не имел ни малейшего желания начать первую страницу первой главы той самой книги, которую, как все считали, ему полагалось писать. Можно было бы посмотреть медведей на городской свалке либо цветы в тюремном саду или же познакомиться в местном музее с историей здешних кораблекрушений, но его воображение привлекало заброшенное кладбище, хотя Роджер и не советовал совать туда носа, а может быть, как раз поэтому.

В брошюре Торговой палаты указывалось, как туда добраться: на восток по Пикакс?роуд, потом пять миль на юг. На кладбище ведет грунтовая дорога (не обозначенная на карте), перед воротами кладбища она вымощена булыжником.

Дорога шла по живописной местности – очевидно, территории, принадлежащей тюрьме. Потом показалась индюшачья ферма, и Квиллер поехал медленнее, чтобы получше рассмотреть море бронзовых птичьих спин, колышущееся во дворе фермы. Впереди с боковой дороги вынырнул грузовик и поехал навстречу, один из вездесущих синих грузовиков. Проезжая мимо, Квиллер помахал рукой водителю, но ответа на свое приветствие не получил. Уже подъезжая к воротам, он сообразил, что машина выехала с кладбища.

Въезд туда оказался просто узкой колеёй, неровной и сплошь в лужах после вчерашней грозы. Колея петляла по лесу от поляны к поляне, на которых едва хватало места, чтобы поставить машину или развернуться. Кое?где виднелись следы пикников и пивные бутылки. Постепенно колея распалась на несколько дорожек, что вели в разные стороны по большому лугу, усеянному надгробными памятниками. Квиллер свернул на ту, по которой, как ему показалось, недавно проезжали.

Там, где закончились следы шин, он вылез из машины и осмотрелся. Все вокруг заросло высокой травой и вьющимися растениями, пришлось выдирать их, чтобы прочитать годы жизни на могильных плитах: 1877–1879, 1841–1862, 1856–1859. Как много здесь похоронено детей! И как много женщин умерли, не дожив до тридцати! На больших семейных надгробиях были высечены фамилии: Шмидт, Кэмпбелл, Тревельян, Уотсон.

Примятая трава указывала на едва видную тропинку, ведущую за памятник Кэмпбеллов, и, зайдя туда, Квиллер обнаружил, что здесь недавно копали. Свежевскопанная земля, едва прикрывавшая коричневую пластмассовую крышку мусорного ведра, была забросана сухой травой. Само ведро, галлонов на двадцать, кто?то вкопал в землю. Квиллер осторожно снял крышку. Ведро оказалось пустым.

Он вернул тайнику первоначальный вид и отправился домой, недоумевая, кто бы мог закопать мусорное ведро на кладбище и зачем. Единственным ключом к загадке была дрожь в его верхней губе.

Прежде чем ехать в Мусвилл, он приготовил сиамцам тунца.

– Коко, ты не зарабатываешь себе на обед, – сказал он. – Происходят странные вещи, а ты до сих пор еще ничего не нашел.

Коко томно прищурился. Возможно, предположил Квиллер, кот закончил свою карьеру сыщика. Возможно, он стал всего лишь капризным пожирателем дорогой еды.

В это мгновение Коко навострил уши и бросился на свой наблюдательный пункт. Далекий шум автомобиля становился все громче и громче и наконец уподобился грохоту русского танка. Показался красный грузовичок в сопровождении желтого трактора, на котором возвышалось какое?то странное сооружение. Водитель грузовичка спрыгнул на землю.

– Это у вас тут сосна, – обратился он к Квиллеру, – которая вот?вот упадет на дом? Мы получили срочный вызов из Пикакса. Сказали, что?то с электропроводами. Мы должны свалить дерево и распилить его.

Над трактором поднялась платформа, завизжали электропилы. Трое мужчин в кепках что?то громко кричали. Юм?Юм спряталась под диван, а Квиллер сбежал в Мусвилл на полчаса раньше, чем собирался.

Отель «Северные огни» напоминал о 1860?х годах, когда городок, в ту пору процветающий порт, специализировался на перевозках леса и руды. Это фахверковое здание должно было сгореть еще сто лет назад, но чудом уцелело. Оно напоминало коробку для ботинок с прорезанными в ней отверстиями окон, но сзади была пристроена веранда, выходившая к причалам. Квиллер уселся на один из старых стульев и занялся любимым делом – подслушиванием.

Рядом сердито спорили два голоса. Даже не глядя, Квиллер мог определить, что мужчина был толстым, с красным лицом, а женщина – тощей и тугой на ухо.

– Не вижу ничего хорошего в этом городишке, – одышливо говорил мужчина. – Здесь совсем нечего делать. Мы могли бы, – вдох, – остаться дома и сидеть себе в патио. Это обошлось бы, – вдох, – дешевле.

– Ты же сказал, что хочешь порыбачить, – равнодушно отозвалась женщина. Голос у нее был пронзительный. – Не знаю уж, с чего бы. Ты всегда терпеть не мог рыбалку.

– Твой братец все время хвастается, что рыбачит здесь, – вдох, – уже шесть лет. Мне хотелось доказать ему, что он не единственный, – вдох, – кто может выудить форель.

– Тогда найми лодку, как тебе посоветовали, и прекрати нудеть!

– Сколько раз тебе говорить, это слишком дорого. Ты видела, сколько они хотят, – вдох, – за полдня? За такие бабки я могу, – вдох, – отправиться в круиз по Карибскому морю.

Квиллер уже поинтересовался ценами, и ему они тоже не показались низкими.

– Тогда вернемся домой, – предложила женщина. – Какой смысл торчать здесь?

– Это столько?то проехав? Да ты знаешь, сколько ушло, – вдох, – на один бензин?

В этот момент появился Роджер в черной бейсбольной кепке.

– Я смотрю, вы в вечернем туалете, – сказал Квиллер. – Что же не предупредили, что здесь полагается быть при галстуке?

– А я кепки коллекционирую, – объяснил Роджер. – Уже собрал семнадцать. Должен предостеречь: если у вас есть враги, эта оранжевая кепка превращает вас в идеальную мишень.

Они оставили свои кепки, вместе с дюжиной других, на вешалке перед входом в ресторан и прошли к боковому столику, над которым висела картина, изображавшая трагическую гибель трехмачтовой шхуны в бушующем море.

– Ну что же, денек сегодня просто замечательный, – сказал Квиллер, начиная разговор с обязательной фразы о погоде. – Солнечно. Приятный ветерок. Идеальная температура.

– Да, но стелется туман. К утру нельзя будет разглядеть даже кончика собственного носа. Не стоит отправляться на рыбалку.

– Если хотите знать, Роджер, живопись в этом зале как?то не вызывает желания отправляться на рыбалку. Что ни картина, так обязательно кораблекрушение. Меня лично это пугает до смерти. И к тому же за прокат лодки требуют слишком много – во всяком случае, для человека вроде меня, не слишком интересующегося рыбной ловлей.

– Вам нужно непременно попробовать, хотя бы разок, – посоветовал Роджер. – Ловить на блесну гораздо интереснее, чем просто сидеть в лодке с удочкой и червяком на крючке.

Квиллер посмотрел в меню.

– Если озеро так богато рыбой, почему в меню нет ни одного блюда из местной рыбы? Только палтус из Новой Шотландии[3], лосось из реки Колумбия и треска из Бостона.

– Здесь у нас только спортивная рыбалка. Промысловый лов ведется в других местах, там сетями вылавливают тонны рыбы и отправляют на продажу.

– В Новую Шотландию, Массачусетс и штат Вашингтон? – предположил Квиллер.

Роджер заказал бурбон с содовой. Квиллер – свой обычный томатный сок. За соседним столиком устроилась странного вида парочка, и он про себя отметил, что мужчина был толстый и краснолицый, а женщина носила слуховой аппарат.

– Это все, что вы пьете? – спросил Роджер. – А я?то думал, что все журналисты – большие любители спиртного. Прежде чем переключиться на историю, я изучал журналистику… Знаете, после нашего разговора я стал обращать внимание на синие грузовички и обнаружил, что вы действительно правы. Моя жена всегда говорит, что люди, живущие на севере, любят синий цвет… Вы живете один?

– Не совсем. Я усыновил двух сиамских котов, настоящих восточных деспотов. Один из них осиротел в результате убийства в доме, где я жил. А кошечку бросили, когда она была еще котенком. Оба они чистейших кровей, а кот умнее меня.

– У меня охотничья собака – британский спаниель, – сказал Роджер. – А у Шарон – колли… Вы когда?нибудь были женаты, Квилл?

– Был. Брак оказался не слишком удачным.

– И чем закончился?

– Она получила нервный срыв, а я попытался утопить свои беды в алкоголе. Вы любите задавать вопросы, Роджер. Зря вы бросили журналистику.

Репортер сказал это вполне доброжелательно. Всю жизнь вопросы задавал он сам, а сейчас с удовольствием оказался в роли интервьюируемого.

– Вы собираетесь когда?нибудь снова жениться?

Тень улыбки коснулась усов Квиллера.

– Три месяца назад я ответил бы: нет. Сейчас я не так в этом уверен. – Говоря это, он потер руки: они начали чесаться. Бармен из пресс?клуба давно предсказывал, что, если пить так много томатного сока, начнется крапивница. Возможно, Бруно был прав.

Толстяк за соседним столиком, похоже, прислушивался к их разговору, поэтому Квиллер понизил голос:

– В понедельник на дороге стоял полицейский патруль. Что случилось? Ни в газете, ни по радио ничего не сообщали.

Роджер пожал плечами:

– Здесь это своего рода светское развлечение, вроде званого ужина. Подозреваю, что полицейским слишком скучно, вот они время от времени и придумывают себе занятие.

– Вы хотите сказать, что здесь слишком мало преступлений и им просто нечего делать?

– Во всяком случае, не столько, сколько у вас в городе. Охрана заповедника иногда ловит браконьеров, да в субботу вечером, бывает, становится шумновато в таверне «Кораблекрушение», но бо?льшую часть времени полицейские занимаются дорожно?транспортными происшествиями, как правило касающимися всего одной машины. Кто?то ехал слишком быстро и сшиб лося, или ребятишки хватанули пива и налетели на дерево. А вот спасательных работ на озере хватает. У шерифа два катера и вертолет.

– А как насчет наркотиков?

– Ну, может, кое?кто из туристов и выкурит две?три сигареты с начинкой, но настоящих проблем нет. Меня лично больше всего беспокоит разграбление затонувших судов. Тут есть суда, которые легли на дно лет сто назад, и их груз всем известен, зарегистрирован в официальных отчетах. У кладоискателей самое современное подводное оборудование для работ в холодной воде, электроника и все такое. Там, на дне, горы ценного груза, и они обчищают затонувшие суда ради наживы.

– А разве это не нарушение закона?

– Пока нет. Если бы у нас был подводный заповедник, охраняемый законом, это дало бы грандиозный толчок развитию туризма в здешних местах. Этим смогли бы пользоваться морские историки, археологи, спортсмены?подводники.

– Что же вам мешает?

– Деньги! На археологические изыскания требуются десятки тысяч долларов. И только после этого мы сможем добиваться официального статуса.

– Но вам будет нелегко охранять ваше подводное царство. Понадобится еще больше катеров, вертолетов и сотрудников.

– Совершенно верно! И к тому времени будет уже нечего охранять на дне.

Они заказали по второй порции, но Квиллер не стал потягивать свой томатный сок. Он тайком почесывал под столом отчаянно зудящие руки.

Теперь и Роджер понизил голос:

– Видите вон тех двух парней, которые сидят возле двери? Это искатели затонувших сокровищ. Возможно, грабители.

– Откуда вы знаете?

– Все знают.

Им подали ужин. Квиллер оценил его разве что на тройку, а вот беседа была интересной. В конце ужина он поинтересовался у Роджера:

– Как вы думаете, не живет ли под зданием почты скунс? Я туда вчера зашел, но там поднялась такая жуткая вонь, что все посетители сбежали.

– Возможно, кто?то из фермеров, разводящих свиней, забирал свою корреспонденцию, – предположил Роджер. – Когда эти свиноводы появляются здесь в своей рабочей одежде, весь город разбегается кто куда. Вы не поверите, в каком виде иногда приходят в школу их ребятишки. Не все, конечно. Один из моих товарищей по охоте разводит свиней – и никаких проблем.

– И еще одна загадка: в затянутую сеткой дверь коттеджа влетел ястреб, пробив большую дыру. Не могу понять, зачем он…

– Бросился за кроликом или бурундуком, – объяснил Роджер, – и не успел вовремя нажать на тормоза.

– Вы так думаете?

– Конечно! Я сам видел, как ястреб унес кошку. Я как?то охотился и услышал мяуканье откуда?то с неба. Посмотрел наверх, а там эта бедняга.

Квиллер подумал про Юм?Юм и беспокойно заерзал. Они помолчали.

– Дня два назад я среди ночи слышал шаги на крыше, – снова начал Квиллер.

– Это енот. Енот на крыше такого домика, как ваш, грохочет, словно борец сумо в ботинках на свинцовой подошве. Уж я?то знаю! У родителей моей жены коттедж недалеко от вашего. Один год у них в дымовой трубе завелось целое семейство енотов.

– Ваши тесть и теща, верно, любят повеселиться? Я однажды слышал раскатистый смех поздно ночью.

– Вы слышали гагару. Сумасшедшая птица.

Туман сгущался, из окна ресторана уже почти ничего не было видно. Квиллер сказал, что ему надо возвращаться к себе.

– Надеюсь, моя жена не поедет сегодня домой, – сказал Роджер. – Она отправилась в Центр.

 

Пять

 

Квиллера разбудила Юм?Юм. Она сидела у него на груди и гипнотизировала его своими голубыми глазами, мысленно передавая приказ: завтрак. За окном вместо озера виден был лишь густой белый туман. Словно толстое одеяло, он окутал все побережье. Нигде ни звука, ни ветерка.

Чтобы хоть немного подсушить воздух, Квиллер попытался было разжечь огонь в камине с помощью газеты за среду и гостиничных спичек, но ничего не вышло. Однако больше всего его беспокоило состояние рук. Жжение стало невыносимым, и появились волдыри, большие, как фишки для покера. К тому же стало чесаться и в других местах.

Даже не побрившись, он оделся, наскоро покормил кошек и, забыв о своей новой кепке, выехал на машине прямо в молочно?белый туман.

На Мэйн?стрит была аптека, и он показал аптекарю свои волдыри.

– Есть у вас что?нибудь от этого?

– Ух ты! – поразился аптекарь. – Никогда не видел такого сильного ожога ядовитым плющом. Лучше сделайте укол.

– В городе есть врач?

– На Консервном молу есть амбулатория. Знаете, где это? В двух милях от города – старый рыбоконсервный заводик, его теперь превратили в магазинчики и всякое такое. В таком тумане вы его не увидите, но запах почувствуете.

Машин на Мэйн?стрит почти не было. Квиллер ехал по желтой линии, поглядывая на одометр, и через две мили у него не было никаких сомнений, что он добрался до Консервного мола. Поставив машину между двумя желтыми линиями разметки, Квиллер пошел на запах, который и повлек его к стеклянным дверям, ведущим в галерею.

В приемной, которая, как и полагается, пахла антисептиками, не было никого, кроме сидящей за столом некрасивой молодой женщины.

– У вас здесь есть врач? – спросил Квиллер.

– Я врач, – ответила она, бросив взгляд на его руки. – Где вам удалось так невообразимо обжечься ядовитым плющом?

– Кажется, на старом кладбище.

– Вот как? Не староваты ли вы для таких проказ? – Она бросила на него озорной взгляд.

Он чувствовал себя слишком плохо, чтобы поддержать столь игривый тон.

– Я осматривал старые могилы.

– Вполне правдоподобная история. Ну, проходите в камеру пыток, и я сделаю вам укол.

Кроме того, она вручила ему лосьон и дала несколько советов:

– Не суйте руки в холодную воду, не стойте под теплым душем и держитесь подальше от старых кладбищ.

Квиллер вышел из амбулатории в довольно мрачном настроении. По его мнению, врачу следовало не держаться так игриво, а больше сочувствовать пациентам. Однако к тому времени, когда он добрался сквозь туман до города, лекарство начало действовать, вызывая не только облегчение, но и некоторую эйфорию, и теперь он вспомнил, что никогда не видел таких красивых зеленых глаз и таких длинных ресниц, как у этой докторши.

В отеле, куда он заехал выпить кофе и перекусить, четверо мужчин за соседним столиком жаловались на погоду.

– В такой косматый туман на озере – хана. Возьмем?ка лучше бутылочку да перекинемся в картишки.

За столом позади него проговорили:

– Мы не уедем отсюда, пока, – вдох, – я не порыбачу.

Пронзительный голос ответил:

– Ну почему ты такой упрямый? Можно подумать, рыбалка – твоя страсть.

– Я же тебе сказал, не в этом дело, а вдруг мы, – вдох, – на эти тридцатишестифутовые спиннинги поймаем форель фунтов этак в двадцать шесть.

– Ты ведь сам говорил, что это слишком дорогое удовольствие.

– Цены на главном причале – чистый грабеж, но я нашел, – вдох, – моторку, которая отвезет нас за пятнадцать баксов.

Услышав о такой замечательной возможности, скуповатый по натуре Квиллер встрепенулся, а лекарство и необычная обстановка вызвали в нем возбуждение. Когда супружеская чета покинула ресторан, он последовал за нею.

– Простите, сэр, мне показалось, вы что?то говорили о менее дорогом катере?

– Точно, говорил. Пятнадцать баксов за шесть часов. Если разделить на троих, – вдох, – будет по пять с человека. Совсем неплохо. Это суденышко, – вдох, – принадлежит двум парням. Вас это интересует?

– А в такую погоду рыба клюет?

– Эти ребята говорят, погода не имеет значения. Кстати, – он чихнул, – меня зовут Уотли – из Кливленда – оптовая продажа скобяных изделий.

Он представил жену, обдавшую Квиллера ледяным холодом, и предложил вести машину, поскольку знал дорогу.

– Катер стоит за пределами города. Поэтому, – вдох, – и дешевле. Хочешь заключить выгодную сделку, не ленись пошнырять вокруг.

Поездка к доку оказалась еще одним мучительно медленным путешествием сквозь опустившиеся на землю облака. Где?то по дороге сквозь густой туман они увидели тускло светящиеся огромные буквы «…ДА». Дальше о себе отчетливо заявил Консервный мол, хотя зданий и не было видно. Потом несколько миль ничего не попадалось. Каждая миля казалась пятью. Уотли с мрачным видом вел машину. Никто не разговаривал. Квиллер изо всех сил вглядывался вдаль, каждую минуту ожидая увидеть желтые фары встречной машины или габаритные огни стоящего у обочины грузовика.

– А как вы узна?ете, что добрались до места? – спросил он.

– Да уж никак не пропустим. Там, где нужно поворачивать, – вдох, – лежат обломки лодки.

Когда наконец из тумана показались обломки лодки, Уотли свернул на хлябкую, вязкую дорогу, которая тянулась вдоль канала, забитого обломками мелких судов.

– Очень жалею, что поехала, – заявила миссис Уотли, которая впервые за все время раскрыла рот.

Там, где заканчивалась эта дорога, в озеро уходил шаткий причал, и трое «сухопутных крыс» осторожно двинулись по непрочному, местами подгнившему настилу. Вода с шорохом плескалась у опор, и было слышно, как поскрипывает трущееся о причал суденышко.

До сих пор Квиллер видел здесь только белоснежный сверкающий рыболовный флот у муниципального причала. Суда с именами вроде «Леди Аврора», «Королева озера» или «Северная принцесса» украшали рекламные плакаты, сообщавшие, что на них имеется радиосвязь, гидролокаторы и глубиномеры. Так что он оказался не готов к встрече с «Минни К.», старой серой калошей в облупившейся краске. Грязные разводы на палубе и поручнях наводили на мысль о визитах чаек и рыбьих потрохах. Два члена команды выглядели такими же обшарпанными, как и их судно. Одному, на глаз Квиллера, было лет семнадцать, другой казался еще моложе. Опытность и надежность обоих не вызывали особого доверия.

Они не стали обмениваться приветствиями или представляться друг другу. Морячки подозрительно посмотрели на своих пассажиров и, забрав деньги, поспешно завели мотор, обмениваясь какими?то резкими междометиями.

Квиллер спросил младшего, далеко ли придется идти, но тот в ответ лишь что?то пробурчал.

– Редкостная мерзость, – сказала миссис Уотли. – Неудивительно, что подобные посудины называются вонючками.

– А что бы ты хотела за пять баксов? – поинтересовался ее муж. – «Куин Элизабет»?[4]

Пассажиры нашли себе рваные, в пятнах парусиновые стулья, и «Минни К.» медленно, почти без всплеска, заскользила по воде. Мистер Уотли время от времени принимался клевать носом, а его жена открыла книжку в дешевом мягком переплете и отключила свой слуховой аппарат. Примерно час суденышко лениво двигалось среди густого тумана, запах тухлой рыбы перемешивался с выхлопными газами. Потом мотор стал работать еще тише, а пареньки не торопясь притащили рыболовные снасти – спиннинги с огромными катушками, медными лесками и латунными блеснами.

– Что мне с этим делать? – поинтересовался Квиллер. – Где тут наживка?

– Вам нужна только блесна, – ответил Уотли. – Бросьте леску за борт, – вдох, – и все время двигайте удочку вверх?вниз.

– А потом?

– Когда клюнет, вы почувствуете. Тогда крутите спиннинг.

«Минни К.» лениво двигалась по неподвижной воде озера. Время от времени мотор замолкал просто так, от скуки, и снова неохотно заводился. Целый час, завороженный тихим стуком мотора и ощущением полного уединения, Квиллер размахивал удочкой. Моторка жила в своем замкнутом пространстве, со всех сторон окруженная густым туманом, который отрезал ее от остального мира. Вокруг ни ветерка, ни даже плеска воды о борт – лишь глухое постукивание мотора да отдаленное завывание сирены.

Уотли смотал леску и, сделав несколько глотков из фляжки, уснул на парусиновом стуле. Его жена так и не подняла головы от книги.

Интересно, где они находятся, размышлял Квиллер, и зачем он здесь вообще оказался? И тут мотор громко чихнул и замолк, а двое парней, что?то бормоча, исчезли в трюме. Воцарилась полнейшая тишина, судно замерло на глади озера. И Квиллер услышал доносящиеся по воде голоса, мужские голоса, слишком далекие, чтобы разобрать слова. Он прислонил спиннинг к поручням и прислушался. Голоса приближались, становились громче. Они о чем?то спорили. Сначала до него долетели сердитые крики, потом потоки ругани и резкий звук, словно затрещало дерево… кто?то чертыхнулся… бам?бам… упало что?то тяжелое. Через несколько секунд Квиллер уловил громкий всплеск, а потом шум падающих на воду капель.

После этого все стихло, только по поверхности озера прошла легкая зыбь, чуть колыхнувшая «Минни К.». Туман окутывал их, словно вата, а вода превратилась в молоко.

Двое парней – вся команда странного суденышка – колдовали над штуковиной, заменявшей на ней мотор. Уотли продолжал спать, его жена тоже задремала. Размышляя о своем, Квиллер возобновил бессмысленные движения спиннингом, вверх?вниз, вверх?вниз. Он потерял всякое чувство времени, а часы оставил дома из?за зуда в руках.

Прошло полчаса или час, и вдруг леску так дернуло, что завибрировала не только удочка, но и руки. Квиллер вскрикнул.

Уотли, вздрогнув от неожиданности, проснулся.

– Подсекайте! Подсекайте!

В это волшебное мгновение, ощутив, как покалывает в корнях волос у него на голове, Квиллер почувствовал всю притягательность глубоководной рыбалки.

– Будто кита тащу!

– Не так быстро! Не отпускайте! Тяните! Тяните!

Уотли задыхался, Квиллеру тоже не хватало дыхания. Руки у него тряслись. Леска казалась бесконечной. Все смотрели на него. Юный шкипер перегнулся через леер.

– Багор! – потребовал он, и второй паренек бросил ему железный крюк на длинной рукоятке.

– Фунтов на пятьдесят! – восторгался Квиллер, с усилием наматывая последние несколько ярдов. Он почувствовал последний рывок, чудище показалось из глубины.

– Я поймал его! Поймал!

Но, едва увидев поднявшееся к поверхности огромное тело, он выпустил спиннинг.

– Хватай! – заорал Уотли, однако катушка продолжала бешено вращаться. Когда она замедлила ход, шкипер вытащил из кармана клещи и перекусил ими леску.

– Тьфу, гадость, – сморщился он. – Тьфу, тьфу.

– Это что же такое? – накинулся на него Уотли. – В этой рыбине было никак не меньше тридцати фунтов!

– Тьфу, гадость, – повторил шкипер, разворачиваясь к рубке. Младший паренек прыгнул в трюм, и мотор заработал.

– Жулье! – возмутился Уотли.

Его жена оторвалась от книги и зевнула.

– Не знаю, как вы, а с меня хватит, – объявил Квиллер.

Моторка набрала скорость и развернулась, как он надеялся, носом к суше. Весь обратный путь он просидел, погруженный в собственные мысли. Уотли снова хлебнул из фляжки и задремал.

Квиллер не был рыбаком, однако не раз видел, как рыбачат, в кино, и то, что ему пришлось пережить, явно не укладывалось в нормальные рамки. Его добыча не сопротивлялась, как это обычно делает рыба. Оказавшись на поверхности, она не билась с шумными всплесками. И уж точно не походила на рыбу.

Вернувшись в Мусвилл, он отправился прямо в туристическое бюро. Ему не слишком хотелось вести светские беседы, но начать пришлось все?таки с погоды:

– Вы были правы насчет тумана, Роджер. Как думаете, это надолго?

– Завтра к полудню рассеется.

– Ваша жена благополучно добралась до дома?

– К половине второго утра. Чтобы преодолеть последние двадцать миль, ей потребовалось два часа. Приехала чуть живая. А что вы делали в этом тумане, Квилл?

– Ездил на рыбалку.

– Что? Вы бредите. Ни одно судно сегодня не выходило на озеро.

– «Минни К.» выходила. Мы рыбачили часа четыре, и из них три были явно лишними.

Роджер достал папку.

– Никогда не слышал о «Минни К.». И здесь, в списке моторных лодок и катеров, ее тоже нет. Где вы ее нашли?

– Эту вылазку организовал один из постояльцев отеля. По фамилии Уотли.

– Да, знаю его. Толстый такой и все время задыхается. Он уже три раза являлся сюда с жалобами. И сколько они с вас взяли? Насколько я понимаю, вы не поймали ни одной рыбины?

– Нет, но зато поймали нечто другое. Оно вело себя совсем не как рыба, а когда я вытянул это нечто на поверхность, шкипер обрезал леску и поспешил вернуться на берег. Ему не понравилось то, что нам попалось, впрочем, мне тоже. Это было скорее похоже на человеческое тело.

Роджер нервно сглотнул и разгладил свою черную бороду.

– Может, вам попалась старая автомобильная шина или что?то в этом роде? В таком тумане трудно разглядеть как следует. Шины вешают на причал вместо амортизаторов. Она могла оторваться во время грозы. Во вторник ночью была такая гроза…

– Да перестаньте, Роджер. Мы все знаем, что ваши тексты пишет Торговая палата. Я бы хотел сообщить об этом – об этой «шине» – в полицию. Где мне найти шерифа?

Роджер покраснел. Он выглядел виноватым, но совесть его явно не мучила.

– За деревянной церковью. Здание с флагом.

– Кстати, вчера вечером мне преподнесли сюрприз, – уже добродушнее продолжал Квиллер. – Ваша теща оставила у меня в коттедже индейку и записку, правда без подписи. Даже не знаю, как к ней обратиться, чтобы поблагодарить.

– Она всегда такая – рассеянная. Но это славная женщина. Ее зовут Милдред Хенстейбл, а живет она в «Дюнах» – это к востоку от вас. Я должен вас кое о чем предупредить. Она непременно захочет вам погадать, а потом будет ожидать вознаграждения.

– Разве подобное не запрещено законом?

– Это на благотворительные цели. Она помогает собирать деньги на кардиологическое оборудование для больницы Пикакса.

– Охотно приму участие, – заявил Квиллер. – Такое оборудование понадобится мне еще до того, как закончится мой спокойный отдых.

Он вернулся домой, когда дневной свет еще просачивался сквозь туман. Внутри стоял запах уксуса, напоминая о домашнем средстве для полировки меди, которое используют торговцы антиквариатом. И точно: висящий над баром медный фонарь оказался до блеска отполирован. Том приходил, несмотря на запрет. Ему было велено не появляться в коттедже, пока его не позовут. Квиллер оставил старые часы и немного мелких денег в спальне на туалетном столике, там они сейчас и лежали. Он пожал плечами.

Когда Квиллер позвал своих друзей, Юм?Юм примчалась из гостевой спальни, но Коко не отозвался: он был слишком занят. Сидел на лосиной голове, явно возбужденный, и беседовал сам с собой, издавая тихое музыкальное урчание, которое рождалось где?то в глубине его белоснежной грудки.

– Что ты там делаешь? – спросил Квиллер.

Коко переменил позу, встав на рогах на задние лапы и вытянув переднюю, словно в поисках опоры. Голова лося была укреплена на лакированной деревянной доске, повешенной на неровную бревенчатую стену. Коко пытался засунуть лапу в одну из щелей позади доски. После нескольких попыток он наконец сумел добраться до отверстия. Там что?то стукнуло. Коко, продолжая ворчать, старался изо всех сил и вытягивал лапу как можно дальше.

Квиллер подошел поближе, и, когда добыча выскочила из щели и, отскочив, упала с рогов, поймал ее.

– Что это? Кассета!

Да, это была кассета, на которую записывали кустарным способом, дома. На стороне «А» почерком, похожим на руку тети Фанни, было написано: «Любимые мелодии тридцатых годов». На стороне «Б»: «Еще несколько любимых мелодий тридцатых годов». На пластмассовом корпусе пыли не было.

Квиллер направился к магнитофону и вынул оттуда кассету с концертом Брамса, которая была там с самого его приезда.

– Подожди?ка, – сказал он вслух, – что?то тут не так.

Кассета оказалась перевернута на другую сторону, ту, где был записан Бетховен. На трофее, доставшемся Коко, была записана быстрая танцевальная музыка: обработки мелодий «Мое синее небо», «Совсем как ты» и других. Странно, что такое прятали за головой лося!

Квиллер прослушал сторону «А» и перевернул кассету. Тут было то же самое. И вдруг, посреди «Святой лжи», зазвучал голос – не голос певца, обычный мужской голос, но сильный, звучный. После короткого и странного сообщения снова послышалась музыка. Квиллер перемотал кассету и прослушал еще раз.

«А теперь, друг мой, слушай сюда! – потребовал голос. – Действуй порасторопнее, не то пожалеешь. Ты меня знаешь. Неси, и побольше. Не будет товара – не будет и денег. Придется кое?что поменять. Тут становится жарковато. Найдешь меня в субботу, слышишь? После ужина буду у лодочной пристани».

Кассетой пользовались совсем недавно. Только накануне Коко включал магнитофон и слушал Брамса. С того времени здесь кто?то был и либо оставил это послание, либо прослушал его, а потом поставил кассету не той стороной. Тот, кто украл золотые часы и золотую авторучку, но это случилось раньше. Какие?то неизвестные личности приходили и уходили, распоряжались здесь как у себя дома, а тете Фанни это казалось проявлением соседского дружелюбия.

Кто?то, несомненно, взбирался на табуретку возле бара, чтобы дотянуться до головы лося. Квиллер проверил все четыре сосновые табуретки, пытаясь найти какие?то следы, но полированные поверхности были совершенно чистыми.

Коко пристально наблюдал, как Квиллер убирает кассету в ящик туалетного столика.

– Коко, – сказал он, – мне что?то не очень нравится эта политика открытых дверей. Люди пользуются нашим домом, как автобусной станцией. Придется найти слесаря… А если ты или Юм?Юм вдруг окажетесь в опасности, ты знаешь, что? надо делать.

Коко медленно и значительно прикрыл глаза.

 

Шесть

 

 

Мусвилл, пятница

 

Дорогой Арчи, у меня нет денег на юбилейную открытку, но я желаю тебе и твоей прекрасной жене счастливо встретить эту годовщину и еще много?много других. Кажется, только вчера ты уронил обручальное кольцо, а я потерял твои билеты на свадебное путешествие.

Ты знаешь, приехав в Мусвилл, я обнаружил, что весь мир делится на две части: Тут, на Севере, и Там, в Центре. Здесь есть симпатичные люди, которые читают «Прибой», а еще они пытаются скрыть разные загадочные происшествия. Вчера я отправился на рыбалку и подцепил на крючок нечто весьма похожее на человеческое тело. Когда я сообщил об этом шерифу, он не обнаружил никакого интереса. Я знаю: несчастный случай тут ни при чем. У меня есть основания подозревать, что произошло убийство, по крайней мере нападение. И я не перестаю думать, кто был тот бедняга. Почему он оказался на озере? Кто сбросил его в воду?

Я тут обжегся ядовитым плющом, но теперь уже все в порядке. Сегодня рано утром я было решил, что кто?то пытается снять шины с моего автомобиля, но оказалось, это чайки кричат – ужас как похоже на звуки, издаваемые автомобильным домкратом. Еда тут так себе. Для ресторанного обозревателя необходимость пробавляться здешней кухней все равно что ссылка в Сибирь.

Квилл

 

 

Р. S.У Коко открылся еще один талант: он отвечает на телефонные звонки и самостоятельно пользуется магнитофоном. Через несколько лет он будет работать в HACA.

 

Туман рассеивался. Из окна уже можно было разглядеть ближайшие деревья и место захоронения выгребной ямы. Хотя старый Сэм полностью засыпал углубление и сровнял его с землей, кошки, как и прежде, подолгу смотрели на это место.

Когда в пятницу утром зазвонил телефон, Коко спрыгнул с подоконника и бросился к бару. Квиллер метнулся следом, но оказался недостаточно проворным, чтобы помешать коту снять трубку. Она с грохотом свалилась на крышку бара.

Журналист тут же схватил ее.

– Алло? Алло?

– А, это ты, – донесся басистый голос из Пикакса. – Я беспокоилась за тебя, дорогой. Звонила вчера, но телефон издавал очень странные звуки. А потом было занято. Я наконец обратилась к телефонистке, и она сказала, что с телефона снята трубка, поэтому я послала Тома выяснить, в чем дело. Он сказал, что трубка лежала на барной стойке – а дома ни души. Будь повнимательнее, дорогой. Ты, наверное, весь в своей книге. Как она продвигается? Ты все еще…

– Тетя Фанни!

– Да, дорогой?

– Я весь день провел в городе, а трубку снял мой кот. У него появилась такая дурная привычка. Прошу меня извинить. Теперь буду убирать телефон в кухонный шкаф, если хватит провода.

– И не забывай закрывать окна, когда уходишь. Шквал может налететь совершенно неожиданно и буквально затопить все вокруг. Сколько глав ты уже написал? Ты знаешь, когда твоя книга будет опубликована? Том говорит, что большую сосну уже спилили. Он завтра приедет и наколет тебе дров. Ты заметил каноэ под верандой? Весла в сарайчике. Только не выходи на озеро в плохую погоду, дорогой, и смотри не отплывай далеко от берега. Ну, не буду больше отвлекать тебя разговорами: знаю, ты хочешь побыстрее вернуться к своей книге. Когда?нибудь ты напишешь историю моей жизни, и мы оба заработаем целое состояние.

Натянув оранжевую кепку, к которой он самым удивительным образом уже успел привязаться, Квиллер отправился в Мусвилл, чтобы отослать письмо Арчи. На почте он осторожно потянул носом воздух, но почувствовал лишь свежий запах мастики для пола.

Следующая остановка была на Консервном молу, где он решил, что запах копченой рыбы вовсе не так уж неприятен. В амбулатории молоденькая женщина?врач сидела за столом и читала журнал для гурманов. Он оказался прав насчет ее зеленых глаз: они действительно сверкали юностью, здоровьем и весельем.

– Вы помните меня? – поинтересовался он, стаскивая с головы кепку. – Я – пациент с кладбищенским синдромом.

– Рада видеть, что сегодня вы не в таком скверном настроении, как вчера.

– Укол подействовал сразу же. У вас часто бывают такие случаи?

– Ожоги плющом, солнечные ожоги второй степени, воспалившиеся мозоли на пятках, беличьи укусы – словом, все обычные отпускные удовольствия.

– А утопленники?

– Ими занимается полиция. Надеюсь, вы не собираетесь свалиться в озеро? Оно ледяное, и упавший за борт уже не всплывет. Во всяком случае, здесь так говорят. – Она закрыла журнал. – Садитесь, пожалуйста.

Квиллер устроился поудобнее и нервно разгладил усы.

– Я бы хотел задать вам вопрос относительно укола, который вы мне вчера сделали. Не мог он вызвать какие?нибудь галлюцинации?

– Весьма маловероятно. А вы страдаете галлюцинациями?

– Нет, но после укола со мной случилось нечто странное, и никто не верит, что я действительно видел то, что видел. Я уже начинаю сомневаться в здравости своего рассудка.

– Такая неординарная реакция – это, пожалуй, единственный случай на десять миллионов, – обрадовалась докторша. – Поздравляю.

Квиллер внимательно посмотрел на нее, она взмахнула ресницами и бросила на него смеющийся взгляд.

– Привлечь вас к ответственности за преступную врачебную халатность? Или вы предпочтете поужинать со мной?

– Давайте лучше быстренько пообедаем, и отправимся прямо сейчас, – ответила она, посмотрев на часы. – Никогда не отказываюсь пообедать с интересным мужчиной в солидном возрасте. Вам нравятся здешние кулебяки?

– Они были бы ничего, будь тесто слоеным. А в начинку хорошо бы добавить соуса и класть поменьше репы.

– Ну, тогда вам наверняка понравится в «Бяке?кулебяке». Идем. – Она сняла белый халат, под которым оказалась футболка с эмблемой Мусвилла.

Ресторан оказался маленьким и уютным, с двумя рядами кабинок, его украшали рыболовные сети, старый канат и чучела чаек.

– Никогда не думал, – объявил Квиллер, – что придется лечиться у женщины?врача, вдвое моложе себя и к тому же приятной внешности.

– Извольте привыкнуть к такой мысли, – посоветовала она. – Нас таких немало… А вы неплохо выглядите для своего возраста. Много занимаетесь спортом?

– Не очень, – признался он, хотя ответ «совсем не занимаюсь» был бы ближе к истине. – Простите, доктор, я ведь не знаю, как вас зовут.

– Мелинда Гудвинтер.

– Родственница адвоката?

– Кузина. Пикакс просто наводнен Гудвинтерами. У моего отца там врачебная практика, а я собираюсь присоединиться к нему с осени.

– Вы, наверное, знаете Фанни Клингеншоен? Я поселился на лето у нее в коттедже.

– Кто же не знает Фанни? Во благо себе или во зло. Наверное, мне не стоило так говорить. Она замечательная старая леди. Говорит, что хочет стать моей первой пациенткой, когда я начну практиковать.

– Почему вы назвали ее замечательной?

– Фанни поразительно умеет добиваться своего. Видели старое здание суда? Настоящая архитектурная жемчужина, но его собирались снести, а Фанни взяла дело в свои руки и спасла дом – в одиночку.

Квиллер расправил усы.

– Мелинда, можно я вас кое о чем спрошу? Мусвилл – чудесное место, и люди в нем такие дружелюбные, но меня мучает подозрение, что здесь происходит что?то, чего я не понимаю. Может быть, у вас здесь нечто вроде Утопии?

– У нас, конечно, есть проблемы, – признала она, – но мы не говорим о них с посторонними. Здесь не слишком?то любят приезжих из Центра – это не для печати.

– То есть любят доллары туристов, но не любят их самих, так?

Она кивнула.

– Эти отдыхающие слишком гладкие, слишком важные, слишком агрессивные и снисходительные, слишком другие. О присутствующих, естественно, речь не идет.

– Вы действительно думаете, что мы другие? Да это же вы другие, – возразил Квиллер. – Жизнь в Центре предсказуема. Я работаю, обедаю в пресс?клубе, потом спешу обратно в редакцию писать заметку, ужинаю в хорошем ресторане, по дороге домой на меня нападают. Все как обычно, никаких сюрпризов!

– Бросьте! Я жила в Центре, и, на мой вкус, здесь гораздо лучше.

Кулебяки оказались очень удачными: слоеное тесто, начинка приправлена соусом, никакой репы и размера вполне приятного. И в обществе Мелинды Квиллер чувствовал себя вполне приятно. Немного погодя он смущенно расправил усы и заговорил:

– Я хочу вам кое в чем признаться, если не возражаете.

– Польщена доверием.

– Я бы не стал обсуждать это ни с кем другим, но поскольку вы врач…

– Слушаю.

– Не знаю, как и начать… Вы что?нибудь понимаете в кошках? Вы знаете, у них есть шестое чувство, и некоторые считают, что кошачьи усы – это что?то вроде экстрасенсорной антенны.

– Занятная теория.

– У меня есть сиамский кот, и я готов поклясться, что он настроен на какое?то неведомое информационное поле.

Она ободряюще кивнула. Квиллер заговорил тише:

– Иногда я ощущаю усами необычные вибрации и узнаю то, о чем другие не догадываются. И это еще не все. За последние год?два мое обоняние необычайно обострилось – меня это даже порой беспокоит. А теперь чрезвычайно обострился слух. Несколько ночей назад кто?то гулял по берегу футах в ста от дома – по сыпучему песку, – и я слышал шаги даже через подушку: топ?топ?топ.

– Просто феноменально, – заметила она.

– По?вашему, это нормально? Это не должно вызывать беспокойства?

– Говорят, слоны слышат мышиные шаги.

– Надеюсь, вы не хотите сказать, что у меня чересчур большие уши?

– У вас очень пропорциональные уши, – успокоила Мелинда. – Право, вы очень привлекательный мужчина – для своего возраста.

В обществе Мелинды Гудвинтер находиться было приятно, хотя, по мнению Квиллера, она слишком часто упоминала о его возрасте и даже поинтересовалась, есть ли у него внуки. И все?таки возвращался домой он в самом лучшем настроении. Подумывал начать работу над книгой или же немного поразмяться.

Туман совсем рассеялся. Порывы ветра сдули его, и гладь озера была зеркально?неподвижна. Идеальная погода, чтобы покататься на каноэ, решил Квиллер.

Он не садился в каноэ с двенадцати лет, когда отдыхал летом в лагере, но полагал, что вспомнит, как надо грести. В сарае нашлись весла, и он выбрал самое длинное. Снести алюминиевое каноэ по песчаному склону вниз на берег не составило труда, но спустить его на воду оказалось не так?то просто. Он промочил ноги, но, когда, не очень ловко плюхнувшись в раскачивающееся, непослушное суденышко, наконец уселся и заскользил по гладкой, сверкающей воде, его охватило восхитительное чувство радостного возбуждения и покоя.

Он вспомнил совет тети Фанни и повел лодку, чей высокий нос сильно вздымался над водой, вдоль берега. Через мгновение налетевший порыв ветра развернул каноэ в обратную сторону, но, как только ветер стих, удалось взять прежний курс. Квиллер греб мимо пустынных пляжей и унылых дюн, поросших высокими соснами. Показался клуб «Дюны», ряд весьма солидных коттеджей для отдыха. Он подумал, что их обитатели сейчас наблюдают за ним и завидуют. Двое помахали ему рукой с крыльца.

С берега снова налетел порыв ветра и взъерошил воду. Нос каноэ развернулся, как флюгер, и оно заскользило в сторону Канады, находящейся всего в сотне миль. Квиллер постарался вспомнить все свое забытое умение, но, пока ветер не утих, ничего не получалось.

Теперь он оказался от берега дальше, чем следовало, и попробовал вернуться, но здесь, на открытой воде, ветер с берега дул непрерывно, крутя каноэ и мешая с ним справиться. Квиллер отчаянно греб, беспорядочно погружая весло в воду, изо всех сил пытаясь повернуть каноэ. Но оно только крутилось во все стороны и все дальше отплывало от берега, туда, где вода уже не была спокойной и гладкой.

Он окончательно потерял контроль над происходящим. Может, лучше прыгнуть за борт и плыть к берегу, бросив каноэ? Он не был опытным пловцом и помнил: вода в озере – ледяная! Нельзя было терять времени. С каждой секундой его относило все дальше от берега. Квиллер почувствовал, как его охватывает паника.

– Табань! – донес до него ветер. – Табань… Табань!

Ну конечно! В этом?то все и дело. Он поменял направление гребка, и каноэ, хотя нос был по?прежнему повернут в противоположную сторону, начало медленно двигаться к берегу. Оказавшись под прикрытием дюн, он сумел развернуть лодку носом к берегу.

На пляже, глядя на него, стояли мужчина и женщина, у мужчины в руках был рупор. Они подбадривали его криками, и Квиллер причалил у их ног.

– Мы так переживали за вас, – сказала женщина. – Я уже собиралась вызвать вертолет. – Она нервно засмеялась.

– Вам еще нужно потренироваться, прежде чем выступать на олимпиаде, – заметил мужчина.

Квиллер едва дышал, но все же сумел поблагодарить своих спасителей.

– Вы, должно быть, мистер Квиллер, – предположила женщина. Она была средних лет, полная, в модной одежде для отдыха. – Я Милдред Хенстейбл, теща Роджера. А это наш ближайший сосед, Бафорд Данфилд.

– Зовите меня просто Бак, – предложил сосед.

– А вы меня Квилл.

Они пожали друг другу руки.

– Вам нужно чего?нибудь выпить, – предложил Бак. – Идемте в дом. Милдред, вы с нами?

– Спасибо, Бак, но у меня в духовке мясной рулет. Сегодня придет ужинать Стенли.

– Я хочу поблагодарить вас за индейку, – проговорил Квиллер. – Из нее получились великолепные сандвичи. Сандвич – это вершина моего кулинарного искусства.

Милдред весело рассмеялась, а потом спросила:

– Вы случайно не находили у себя дома браслета из золотой цепочки?

– Нет, но я поищу.

– Если не у вас, значит, я обронила его где?то на пляже.

– В таком случае, – заметил Бак, – проститесь с ним навсегда.

– Если его не смыло волнами, то забрали те распрекрасные девицы.

Мужчины поднялись на вершину дюны, к коттеджу. Бак, ладно сложенный мужчина с гривой седых волос и уверенными манерами, говорил сильным голосом, который хорошо звучал в рупор.

– Вы наверняка рады, что рассеялся туман. Сколько вы собираетесь пробыть здесь?

– Все лето. У вас часто бывает такой туман?

– Такой сильный? Три?четыре раза за сезон. Зимой мы уезжаем в Техас.

Коттедж оказался современным сооружением из секвойи с выходящей на озеро открытой верандой и стеклянными дверями, которые вели в неприбранную гостиную.

– Прошу простить за беспорядок, – извинился хозяин. – Жена с сестрой отправились в Канаду смотреть какие?то спектакли про умерших королей. Моим девочкам нравятся исторические пьесы… Что будем пить? Я предпочитаю пшеничную, но есть шотландское виски и бурбон. Или хотите джин с тоником?

– Просто тоник или имбирный эль, – ответил Квиллер. – Не пью крепкого.

– Разумно. Надо бы и мне. Приехали рыбачить?

– В рыбной ловле я искушен не больше, чем в управлении каноэ. Я здесь в основном для того, чтобы писать книгу.

– Ух ты! Если бы я владел пером, то написал бы бестселлер. Чего только в жизни не повидал! Двадцать пять лет служил в полиции в Центре. Рано ушел в отставку с хорошей пенсией, но стало скучно – сами понимаете, – и я нашел себе работу здесь, в Пикаксе. Начальник полиции маленького городка. Нахлебался под завязку! – Он покачал головой. – От почтенных граждан беспокойства больше, чем от преступников, так что я дал задний ход. И теперь вполне доволен жизнью. Понемножку столярничаю. Видите эти подсвечники? Я сам их вытачиваю, а Милдред продает – собирает деньги на больницу.

– Мне нравятся вот эти большие, – сказал Квиллер. – Они похожи на церковные.

Они сидели у бара. Бак налил себе и гостю еще и зажег трубку, проделав так хорошо знакомый Квиллеру ритуал.

– У меня есть подсвечники и побольше, – сообщил он, попыхивая трубкой. – Пойдем посмотрите мою мастерскую в подвале. – Он провел гостя в комнату, заполненную инструментом и опилками. – Я начинаю вот с этого, а потом перехожу на тот станок. Простенько, но туристам нравится и служит доброму делу. Милдред позолотила одну пару, и они стали совсем как старинные. Она умная женщина.

– Я слышал, она много делает для больницы.

– Это да, у нее пропасть сумасшедших идей по части того, как собрать деньги. Ну и пусть. Это отвлекает ее от собственных проблем.

Табачный дым достиг ноздрей Квиллера.

– Вы курите шотландский табак? – спросил он.

– Откуда вы знаете? Я заказываю его в Центре.

– Я раньше тоже курил этот сорт, «Гроут и Бодл», номер пять.

– Совершенно верно! Я долго курил «Олд Клути», номер три, но в прошлом году поменял сорт.

– А я вперемежку – или «Гроут и Бодл», или «Олд Барлифамбл».

Бак смахнул опилки с капитанского кресла и подвинул его гостю.

– Садитесь сюда, друг мой.

Устроившись в кресле, Квиллер наслаждался запахом опилок и своего любимого табака.

– Скажите, Бак, сколько времени надо, чтобы привыкнуть к здешней жизни?

– Года четыре?пять.

– Вы запираете входную дверь?

– Сначала запирали, а потом бросили.

– Здесь все иначе, чем у нас, в Центре. Окружение, занятия, погода, привычки, темп жизни, отношения. Никогда не думал, что разница так велика. Мне в основном хотелось на время сбежать от скученности, грязного воздуха, воды и преступлений.

– Насчет последнего я не был бы столь уверен, – понизил голос Бак.

– Почему вы так говорите?

– У меня есть кое?какие подозрения, – бросил на него многозначительный взгляд отставной полицейский.

Квиллер разгладил усы.

– Может, зайдете ко мне? Выпьем, побеседуем. Я живу в коттедже Клингеншоенов. Бывали там когда?нибудь?

Бак снова принялся разжигать свою трубку. Он выпустил клуб дыма, покачал головой и запыхтел снова.

– Стоит на дюне, в полумиле к западу отсюда. А у меня есть бутылка ржаного виски «Данфилд» – как будто специально для вас припасена.

Плывя в каноэ домой по мелководью, Квиллер не переставал думать о человеке, который спас ему жизнь. Бак сказал, что никогда не был в коттедже Клингеншоенов, и все же… В тот вечер, когда Милдред принесла ему индейку в подарок, в тумане исчезли две персоны, направлявшиеся к берегу, и одна из них курила «Гроут и Бодл», номер пять.

 

Семь

 

Приглушенный звонок телефона успел прозвучать несколько раз, прежде чем Квиллер проснулся и взял трубку. Теперь аппарат был убран в кухонный шкаф, а Коко пока еще не придумал, как открывать дверь.

До утреннего кофе Квиллер был не в состоянии принять очередную порцию указаний от мадам президентши и неохотно зашаркал к телефону.

– Квилл, дорогой, здравствуй, – произнес нежный голос. – Я подняла тебя? Знаешь зачем? Если ты не расхотел меня видеть, я могу приехать навестить тебя.

– Расхотел? Да я просто жажду видеть тебя, Розмари! Когда ты приедешь? И на сколько?

– Я смогу оставить магазин сегодня после обеда и приеду завтра, а останусь на неделю, если только не найдется покупатель на наш «Будьте здоровы». Я почти что вьюсь вьюном перед Максом Сорэлом, надеюсь, что он предложит расплатиться наличными.

Квиллер в ответ недовольно фыркнул.

– Ты здесь, дорогой? – раздалось в трубке после паузы. – Ты меня слышишь?

– Я от радости потерял дар речи. Розмари, я ведь тебе объяснил, как ко мне проехать?

– Да, я получила твои инструкции.

– Веди машину осторожней.

– Не могу дождаться…

– Ты мне нужна.

Ему очень не хватало Розмари. Ему был нужен друг, способный разделить его радости и понять его проблемы. Кругом были милые, приветливые люди, и все же он чувствовал себя очень одиноко.

– Вот подождите, пока она увидит этот домик! – повторял он кошкам. – Подождите, пока она увидит озеро! Подождите, пока она увидит тетю Фанни!

Единственное, что его огорчало, – доносившийся с берега запах рыбы. Ночью озеро выбросило на берег немало серебристых сувениров, и на утреннем солнце они уже начали пованивать.

Отправившись в город позавтракать, он в знак приветствия махал рукой каждому встречному водителю. Потом, подкрепившись гречишными оладьями с кленовым сиропом, пустился на поиски свечного магазинчика на Консервном молу. Он учуял тридцать семь разных запахов еще прежде, чем увидел вывеску «Ночные свечи».

– Вы Шарон Макгилеврэй? – спросил он у оформлявшей витрины молодой женщины. – Я Джим Квиллер.

– Очень рада познакомиться с вами! Я Шарон Хенстейбл, – ответила она, – но замужем за Роджером Макгилеврэем. Я очень много слышала о вас.

– Мне нравится название вашего магазина. – Он мгновение помолчал и продекламировал: – «Догорели ночные свечи: радостное утро на цыпочки встает на горных кручах»[5].

– Вы просто потрясающий человек! Никто и никогда не замечал, что это цитата.

– Может, любители рыбалки не читают Шекспира. А как они относятся к ароматизированным свечам?

Шарон засмеялась:

– К счастью, у нас здесь бывают самые разные «любители», и к тому же я торгую не только свечами, но еще украшениями, деревянными поделками и игрушками.

Квиллер побродил по узким проходам магазинчика, его чувствительный нос едва выдерживал тридцать семь запахов. Он сказал:

– У Роджера очень симпатичная скрепка для денег. У вас есть еще такие?

– Мне очень жаль, но они уже кончились. Все раскупили на День отца[6], но я уже сделала заказ.

– Сколько стоят большие деревянные подсвечники?

– Двадцать долларов. Их здесь делает один полицейский в отставке, и всё до последнего пенни отдает на благотворительность. Это была идея моей мамы.

– Я вчера встретил вашу маму на берегу. Очень приятная женщина.

Шарон кивнула:

– Маму все любят, даже ее ученики. Она преподает в Пикаксе. Мы все учителя, кроме папы. У него индюшачья ферма по дороге на Пикакс.

– Да, видел. Приятное местечко.

– Ничего особенного. – Шарон наморщила носик. – Там грязно и пахнет. В старших классах я ухаживала за индюшатами. Удивительно глупая птица. Их приходится даже учить есть и пить. А потом, они могут взбеситься и накидываться друг на друга. Нужно самому быть немножко бешеным, чтобы выращивать индеек. Мама их терпеть не может. Она предлагала предсказать ваше будущее?

– Пока еще нет, – сказал Квиллер, – но мне бы хотелось, чтобы она ответила на несколько вопросов. У меня и к вам есть вопрос: где мне найти слесаря, специалиста по замкам?

– Никогда не слышала, чтобы в Мусвилле был специалист по замкам, но, может, вам сумеет помочь механик гаража?

Квиллер покинул магазин с двухфутовым подсвечником и короткой зеленой свечой, а по дороге глубоко вдыхал запах сосны. Он поставил подсвечник на веранде, и Коко обнюхал каждый дюйм. Юм?Юм предпочла заниматься ловлей пауков, но нос Коко просто приклеился к дереву, изучая все его изящные изгибы. Уши он прижал к голове и время от времени чихал.

Ближе к вечеру на петляющей дорожке показался синий грузовичок. Том был в кабине один.

– А где же дровокол? – весело поинтересовался Квиллер.

– В кузове, – приветливо ответил Том. – Мне нравится колоть дрова колуном, но это дерево слишком большое. – Он посмотрел на озеро. – Хороший денек. Туман ушел. Я не люблю туман.

Дровокол оказался работающим на бензине громоздким приспособлением с очень острым клином, раскалывавшим толстенные бревна на поленья. Квиллер понаблюдал за тем, как эта штука работает, но от грохота ему стало не по себе, и он отправился в дом причесывать кошек. Их туалетом не занимались уже неделю.

При возгласе «щетка!» Коко тут же появился с заднего крыльца, где наблюдал за птицами, а Юм?Юм выбралась из?под дивана, куда ее загнал грохот во дворе. Затем последовало соблазнительное па?де?де, когда обе кошки восторженно изгибались, потягивались, крутились и скользили под щеткой.

Когда Том закончил колоть дрова, Квиллер вышел помочь ему сложить поленницу.

– Значит, вам не нравится густой туман, – начал он разговор.

– Нет, в тумане плохо видно, – сказал Том. – Опасно вести машину: и грузовик, и легковушку. Да, очень опасно. Я редко езжу, когда туман. Не хочу попасть в аварию. В Пикаксе один человек ехал в тумане, попал в аварию – и кранты.

Речь Тома была медленной, мягкой, мелодичной. Сегодня в его лице обозначилось что?то новое – трехдневная щетина на верхней губе.

Квиллер отметил этот намек на усы и улыбнулся. Чтобы что?то сказать, он обратил внимание на песок вокруг домика – такой мелкий и чистый.

– Здесь в песке есть золото, – сообщил Том.

– Да, он и впрямь блестит, как золото.

– Здесь настоящее золото, – настаивал Том. – Я сам слышал, как один человек говорил. Он уверял, что под этим домиком – золотая жила. Хотел бы я, чтобы он был моим. Уже я бы это золото выкопал.

Квиллер хотел было объяснить, что это метафора и речь идет о стоимости земельного владения, но передумал. Вместо этого он произнес:

– Я часто вижу, как люди на пляже поднимают камешки. Интересно, что они ищут?

– На берегу нет никакого золота, – просветил Том. – Только агаты. Агаты красивые. Я нашел несколько агатов.

– Какие они?

– Ну, камешки, только красивые. Я продал их одному человеку в ресторане. Он дал мне пять долларов.

Они немного помолчали. Из высокого дерева получилась огромная куча дров, и Квиллер запыхался от усталости, складывая их в поленницу. Глядя на быстро и умело работающего Тома, он испытывал неловкость.

Через несколько минут Том заговорил снова:

– Хотел бы я иметь много денег.

– И что бы вы с ними сделали?

– Поехал бы в Лас?Вегас. Там красиво. Не то что здесь.

– Это точно, – подтвердил Квиллер. – Вы когда?нибудь там были?

– Нет. Видел по телевизору. Там огни, музыка и много людей. Очень много людей! Мне нравятся ночные клубы.

– Вы хотели бы работать в ночном клубе?

– Нет, – задумчиво произнес Том. – Я хотел бы купить ночной клуб. Я бы хотел быть хозяином.

Том подобрал граблями щепки, и Квиллер пригласил его выпить пива.

– Или, может, чего покрепче? У меня есть виски.

– Я люблю пиво, – ответил Том.

Они сидели на заднем крыльце и потягивали холодное пиво. Ровный голос гостя действовал на Коко завораживающе, и даже Юм?Юм почтила их своим присутствием, что было уж совсем редкостью.

– Люблю кошек, – признался Том, – они красивые. – Он вдруг смутился.

– В чем дело, Том? – поинтересовался Квиллер.

– Она велела мне поехать сюда и посмотреть на телефон. Я и приехал. А вы сказали мне не приезжать. Я не знал, что делать.

– Все в порядке, – успокоил Квиллер. – Вы сделали все правильно.

– Я всегда делаю то, что она велит.

– Вы преданный человек, Том, и к тому же очень старательный. Вы можете гордиться своей работой.

– Я приехал сюда посмотреть, что случилось с телефоном, а большой кот пришел и стал разговаривать со мной.

– Это Коко. Надеюсь, он был вежлив?

– Да, очень вежлив. – Том встал и посмотрел на небо. – Мне пора домой.

– Вот, возьмите! – Квиллер протянул ему сложенную банкноту. – Купите себе по дороге домой что?нибудь на ужин.

– У меня есть деньги на ужин. Она дала мне денег на ужин.

– Ну и хорошо. Купите себе два ужина. Вам же нравятся здешние пироги – бяки?кулебяки?

– Да, нравятся. Очень нравятся. Кулебяки нравятся. Они вкусные.

 

После визита Тома Квиллер ощутил грусть и какое?то беспокойство. Он разогрел банку шотландской похлебки и съел ее, даже не почувствовав вкуса. У него не было ни малейшего настроения садиться за книгу, и он почувствовал облегчение, когда явился еще один гость – на сей раз со стороны пляжа.

Бак Данфилд, в капитанской фуражке, карабкался на дюну какими?то зигзагами – мешал осыпающийся песок и крутой склон.

– Вы обещали угостить рюмочкой, – крикнул он, – я и пришел за ней сейчас, пока еще холостяк. Жена приезжает завтра. Как жизнь?

– Отлично. Пошли на веранду.

– Я вам кое?что принес. Только что нашел. – Он протянул Квиллеру камешек. – Он был на вашем участке пляжа, а значит, принадлежит вам. Это агат!

– Спасибо. Я слышал о них. Они ценные?

– Ну, кое?кто делает из них украшения. Здесь их все собирают. Я принес и кое?что еще. – Бак достал из кармана завернутый в фольгу сверток. – Мясной рулет – от Милдред. Ее муж вчера так и не появился. Между нами, – добавил он потише, – без него ей только лучше.

Они устроились в шезлонгах на веранде, откуда открывался вид на спокойное озеро.

– Позвольте дать вам небольшой совет, – сказал Бак. – Если вы часто пользуетесь этой верандой, то имейте в виду: в спокойную погоду голоса далеко разносятся по воде. Вы можете увидеть рыбацкую лодку в полумиле от берега и услышать, как один рыболов говорит другому: «Дай мне еще пива», – так ясно, словно по телефону. Но не забывайте: вас тоже слышат.

На серебристой глади озера, сливавшейся вдали с бледным небом, виднелось несколько лодок. Казалось, они висят в воздухе.

– Вы много рыбачите, Бак?

– Немного рыбалки, немного гольфа… Слушайте, да у вас здесь один из моих подсвечников!

– Купил сегодня в свечном магазинчике Шарон.

– Непременно скажу Милдред. Ей будет приятно. Славный магазинчик, правда? И Шарон славная девушка. Да и Роджер тоже хороший паренек. – Он достал трубку и, не торопясь, принялся раскуривать ее. Ткнув ею в сторону берега, он заметил: – У вас там валяется дохлая рыба.

– Знаю?знаю. Как только подует с озера, запах говорит сам за себя.

– Надо ее закопать. Я всегда так делаю. Меня?то запах не беспокоит – хронический насморк, но вот жена возражает, так что я закапываю дохлую рыбу под деревьями. И все. Отличное удобрение!

– Если у вас не слишком хорошее обоняние, какое же вы получаете удовольствие от трубки? – удивился Квиллер. – Меня, помнится, больше всего привлекал именно аромат табака.

– Просто привычка. – Бак наблюдал за двумя бредущими по берегу длинноногими девицами. Они шли низко наклонив головы и рассматривали песок под ногами. – Видите? Что я вам говорил? Все ищут агаты. В середине лета тут на берегу целый полк искателей. – Он еще раз посмотрел на девиц. – На мой вкус, слишком уж тощи. А вам как?

«Подождем, пока он увидит Розмари», – мысленно улыбнулся Квиллер. Вслух он сказал:

– Вы знаете даму, которой принадлежит этот коттедж?

Бак выразительно поднял глаза к небу:

– Еще бы не знать! Она меня просто ненавидит. Я отобрал у нее водительские права за то, что она протаранила на автомобиле здание полицейского участка Пикакса. Не могла отличить переднюю скорость от задней. Надеюсь, она не приходится вам бабушкой?

– Нет?нет, она мне не родственница.

– Считает, что раз у нее куча денег, можно делать что вздумается. Женщине в ее возрасте нельзя иметь при себе огнестрельное оружие. Она уже немного того и в один прекрасный день перестреляет весь городской совет. – Он возмущенно затянулся трубкой. – Ее настоящее имя Фанни, но она величает себя Франческой и всех, кто называет дочек в ее честь, включает в свое завещание. У нас в Пикаксе Франчесок больше, чем в Риме, в Италии.

Квиллер наполнил бокалы во второй раз, Бак наклонился к нему и заговорщицки произнес:

– А если серьезно, кроме шуток, как вам это местечко?

– Какое?

– Мусвилл. Как вы считаете, здесь тишь да гладь и все лежит на поверхности?

Судя по таинственному поведению собеседника, речь шла не об окружающем пейзаже. Квиллер пригладил усы.

– Ну, мне кажется, тут стараются обходить молчанием некоторые вещи, торопятся замять разговор.

– Вот именно! Это их стиль жизни. «Пустячок» даже не сообщил, когда на городской свалке медведи напали на туристов. Конечно, эти идиоты сами хороши: перелезли через ограду и принялись дразнить животных, а после городским властям пришлось делать двойную ограду. Но в «Пустячке» не появилось ни слова.

– Скажите, этот рай для отдыхающих действительно такое мирное местечко, как нас стараются убедить? Никаких преступлений?

– Вот теперь мы говорим с вами на одном языке. – Бак быстро огляделся вокруг. – Я подозреваю, что здесь творится немало темных дел, с которыми нужно разбираться и за которые нужно наказывать. Вы вели криминальную хронику и понимаете, о чем речь. Я сохранил хорошие отношения с полицейскими и детективами из Центра, и они с похвалой о вас отзываются.

– Вы знакомы с лейтенантом Хеймсом?

– Конечно. – Бак хмыкнул. – Он рассказывал мне о вашем необыкновенном коте. Вот дает, как говорится! Я не верю ни одному слову, но он клянется, что это чистая правда.

– Коко умнее меня, и сейчас он сидит под вашим креслом, так что будьте осторожнее, следите за своими словами.

– Кошки – это неплохо, – заметил Бак. – Но лично я предпочитаю собак.

– Возвращаясь к нашему разговору, – продолжал Квиллер, – мне кажется, что здешние власти предпочитают, чтобы посторонние не совали нос в их дела.

– Вот именно! Они вовсе не желают, чтобы кто?то из Центра тыкал их носом в лужу.

– А что, есть повод?

Бак снова понизил голос и дважды оглянулся через плечо:

– Я утверждаю, что здесь творятся преступления, которые им всем удобнее не замечать. Но я этим занимаюсь – в частном порядке. Полицейский всегда полицейский. Вы когда?нибудь ели в «…ДА»? Посетители там бывают самые разные, а эта чертовка, хозяйка заведения… К тому же я вовсе не намерен подставлять себя под удар. В моем возрасте начинаешь ценить каждый прожитый день. У меня хорошее пищеварение, хорошая женщина и нужное занятие. Надеюсь, вы понимаете. И все же… у меня чешутся руки положить конец преступной деятельности. Я не хочу сказать, что полиция здесь вся подкупленная, но… действует круговая порука. Все помалкивают.

Квиллер сидел молча, поглаживая усы костяшками пальцев, а перед глазами вставала картина его приключений на «Минни К.».

– Со мной вчера был интересный случай, – начал он. – Он может подтвердить вашу теорию, хотя доказательств у меня нет. А у вас?

– Я тут кое?что разведал и уже подобрался совсем близко. Возможно, не сегодня?завтра дознаюсь, в чем тут дело.

– Неплохо. Давайте я расскажу, что случилось со мной. Вы когда?нибудь слышали о моторке под названием «Минни К.»? – И журналист принялся со всеми подробностями излагать свою окутанную густым туманом историю.

Бак внимательно слушал, забыв даже снова разжечь трубку.

– Очень жаль, что мы не знаем названия той лодки, на которой подрались те прохвосты.

– Вполне вероятно, что она встает на прикол там же, где мы садились на «Минни К.». Очень грязная, запущенная часть берега. Я не был там после того, как туман рассеялся, так что не знаю, много ли там лодок.

– Зато я знаю. Знаю я это место. Помойка, а не причал. Власти Мусвилла давно собирались навести там порядок, но… место далекое, за пределами города. Хотите как?нибудь проехаться туда вместе со мной?

– С удовольствием. Правда, ко мне тут на недельку приезжают из Центра, но я найду время и для этого.

– Ну, мне пора, – сказал Бак. – Спасибо за угощение. Я должен еще перемыть целую раковину грязной посуды, пока мои красавицы не вернулись и не устроили мне скандал. Со мной живет не только жена, но еще и сестра. Даже не представляете, какой вы счастливчик. – Он взглянул на небо. – Сегодня вечером будет гроза.

Он ушел тем же путем, которым и пришел, спустившись по дюне на берег. Длинноногие девицы возвращались с прогулки, и Бак, пристроившись позади них, поднял большой палец, давая знать сидящему на веранде Квиллеру: ух как хороши!

Притихший Коко неподвижно сидел под креслом, свернувшись в тугой клубочек. В недавнем госте его, несомненно, что?то привлекло. Квиллеру тоже понравился новый знакомый, который говорил на одном с ним языке и понимал, какое это удовольствие – проводить расследование. Они смогут кое?что разведать вместе.

День был на редкость тихий. С рыбачьих лодок доносились голоса:

– Пива кто хочет?..

– Не, пора уже сматывать удочки.

В сгущающемся воздухе ощущалось что?то зловещее. Одна за другой лодки уходили в сторону Мусвилла. Где?то далеко на горизонте слышались глухие раскаты грома. Коко принялся бросаться на ножки столов и стульев, а Юм?Юм время от времени издавала пронзительный вопль. К ночи гроза была уже у них над головой. Дождь стучал по крыше и окнам, раскаты грома сотрясали коттедж, а зигзаги молний разрезали небо и освещали озеро.

 

Восемь

 

Когда Квиллер завтракал привезенной тетей Фанни булочкой с корицей, которую достал из холодильника, разморозил и разогрел в микроволновке до консистенции пудинга, по шоссе пронеслись машины с включенными сиренами. От дороги коттедж отделяли несколько акров леса, но Квиллер узнал сирены двух полицейских машин и «скорой помощи», мчащихся в восточном направлении. Еще один несчастный случай! С приближением сезона отпусков количество машин на дорогах все увеличивалось. Автомобили, дачные домики на колесах, лодочные трейлеры превращали тихую дорогу в опасную магистраль.

В то утро Квиллер проиграл еще один раунд в схватке с камином. «Ну почему, – спрашивал он себя, – от одного?единственного окурка сигареты легко вспыхивает лесной пожар, а я не могу зажечь газету при помощи одиннадцати спичек?» Когда ему удалось наконец поджечь спортивную колонку, дым повалил из камина и хлопья обгоревшей бумаги закружились в воздухе, оседая на белых диванах, начищенных полах и индейских циновках.

После завтрака Квиллер принялся за уборку. Прежде всего, он решил вытереть пыль с книжных полок, но и через два часа эта работа все еще не была закончена – он обнаружил книги об индейцах, енотах, истории горнодобывающей промышленности и диких растениях. Статья, посвященная ядовитому плющу, включала рисунок этого зловещего вьюнка. Квиллер тут же прекратил уборку и с книгой в руках отправился в лес за выгребную яму – именно это место привлекало исключительное внимание кошек.

Вся природа бурно и радостно реагировала на недавнюю грозу. Все вокруг стало живее, чище, зеленее. Два маленьких коричневых кролика грызли сосновые шишки. Какие?то крошечные существа с шорохом пробирались сквозь усыпавшие землю сосновые иглы и жухлые дубовые листья. Ядовитого плюща, однако, нигде не было. «Пойду дальше вытирать пыль», – решил Квиллер.

Но тут представилась еще одна возможность отложить это занятие. Он заходил в сарай только один раз – взять весло от каноэ. Это было небольшое строение из кедра, с дверью, но без окна и электрического освещения. Сразу у входа стояли весла, садовый инструмент с длинными ручками, лестница. Дальний конец был погружен в темноту, и Квиллер сходил в дом за фонариком. Как он и ожидал, за всеми его действиями с восточного окна пристально наблюдали кошки.

Луч света выхватывал из темноты банки с краской, мотки веревок, садовый шланг, топоры и – у дальней стены – обшарпанную койку с тощей подушкой. Стену над ней украшали выцветшие страницы журнала двухлетней давности, на которых ослепительный Лас?Вегас красовался во всем его блеске. Комары отскакивали от шеи и ушей Квиллера, а их громкое жужжание звучало весьма зловеще. Квиллер поспешно покинул сарай.

Он уже было вновь принялся за свою довольно бестолковую уборку, как вдруг услышал громкое урчание Коко. Кот бросился к окнам, которые выходили на озеро. Через несколько мгновений появившаяся на пляже одинокая фигура стала карабкаться на дюну. Милдред Хенстейбл шла опустив голову и вытирая глаза.

Квиллер вышел ей навстречу.

– Милдред! Что случилось?

– О боже! – прорыдала она. – Бак Данфилд.

– Что с ним?

– Его больше нет!

– Не может быть! Он заходил ко мне вчера и был здоров как бык.

Она едва не рухнула ему на руки. Квиллер отвел Милдред в дом и усадил на диван.

– Налить вам чего?нибудь? Чаю? Глоток виски?

Она покачала головой и с видимым усилием взяла себя в руки. Коко встревоженно смотрел на нее широко открытыми глазами.

– Сара и Бетти только что вернулись домой… из Канады… и нашли его… в подвале… в мастерской. – Она закрыла лицо руками. – Везде кровь. Его убили… одним из больших… подсвечников.

Слезы заглушили слова. Квиллер взял ее за руку и дал выплакаться. Он и сам с трудом приходил в себя: ужасное известие просто оглушило его. Немного успокоившись, но все еще всхлипывая, она продолжала:

– Сара тут же упала в обморок… а Бетти, рыдая, прибежала ко мне… и мы вызвали полицию. Я сказала им, что ничего не слышала – даже шума станков. Гроза заглушила все звуки.

– Вы не знаете, может, это было ограбление?

– Бетти говорит, ничего не пропало. Я просто потрясена. Даже не понимаю, что? делаю. Мне лучше вернуться домой. Шарон и Роджер приедут, как только смогут.

– Позвольте проводить вас.

– Не надо, я хочу побыть одна… немного прийти в себя. Но все равно спасибо.

 

Квиллер тоже попытался прийти в себя и привести в порядок свои мысли. Сначала нужно было хоть как?то свыкнуться с горькой мыслью, что и в таком месте, как Мусвилл, совершают столь жестокие преступления. Может, это кто?то чужой? Вокруг столько приезжих… Его пронзила боль утраты. Ему понравился Бак Данфилд, он уже предвкушал целое лето интересных разговоров и совместных приключений… Его сжигало возмущение против этого бессмысленного убийства. Бак так радовался, что живет и делает что?то полезное… А затем появилось опасение. Какие бы здесь ни были традиции, а замки на дверях теперь совершенно необходимы. Он поспешил к телефону и позвонил в Пикакс.

 

 

Конец ознакомительного фрагмента – скачать книгу легально

 

[1] Колледж Вассара и Уэлсли – престижные частные учебные заведения для женщин.

 

[2] Имеется в виду Каллоденская битва (1746), в которой принц Чарли (Карл Эдуард Стюарт), претендент на английский престол, и его шотландские сторонники были разгромлены.

 

[3] Новая Шотландия – провинция Канады.

 

[4] «Куин Элизабет» – роскошный пассажирский лайнер, спущенный на воду в 1938 г. и сгоревший в 1971 г.

 

[5] Квиллер цитирует «Ромео и Джульетту» У. Шекспира.

 

[6] День отца – праздничный день, который отмечается в третье воскресенье июня с 1910 г. В этот день отцам принято дарить подарки, приглашать их в ресторан.