Лилиан Джексон Браун

Кот, который нюхал клей (сборник)

 

Кот, который…

 

* * *

Кот, который знал Шекспира

 

Один

 

В Мускаунти, раскинувшемся на четыреста миль к северу, первый снег выпадает в ноябре и затем идет, идет и идет.

Сначала под двумя футами снега исчезают все крыши, потом заборы и кусты. Столбы с бельевыми веревками укорачиваются с каждым днем, и вот уже хозяйственная площадка начинает напоминать заброшенный дансинг. Прослушивание ежечасных прогнозов погоды по радио становится всеобщим хобби в это время, а уборка снега – главной заботой. Уборочные машины, расчищая улицы, заваливают снегом все подходы к жилью, и людям, чтобы выйти наружу, приходится прокладывать тоннели сквозь эти белые горы. В Пикаксе, самом уважаемом городе этого края, нередко можно увидеть лыжню, проложенную из района офисов в его нижнюю торговую часть. Если аэропорт закрывается – что случается довольно часто, – Мускаунти превращается в остров из снега и льда. Все это начинается в ноябре во время урагана, который местные жители называют «Большим».

Вечером пятого ноября Джим Квиллер отдыхал в уютной библиотеке в компании своих котов. Царила атмосфера удовлетворенности. Коты чудно пообедали: экономка приготовила густой суп из моллюсков со свининой и эскалопы из телятины, а хозяин подбросил в камин душистые яблоневые поленья, и теперь отблески пламени танцевали на кожаных переплетах множества книг, стоящих на стеллажах, занимающих все стены библиотеки. Мягкий золотистый свет торшеров падал на обитую кожей мебель и бухарские ковры.

Квиллер, крупный мужчина средних лет с пышными усами, сидел за старинным английским письменным столом и настраивал один из многочисленных портативных радиоприемников на девятичасовой прогноз погоды.

«К вечеру похолодает, температура – около двадцати пяти градусов, – предсказывали метеорологи. – Сильные ветры и большая вероятность снегопада ночью и утром». Квиллер выключил радио.

– Если вы, ребятки, не возражаете, – сказал он своим приятелям, – я бы уехал из города на несколько дней. Прошло шесть месяцев, как я вернулся из последней поездки в Центр, и мои коллеги в газете опасаются, не умер ли я. Миссис Кобб позаботится о ваших желудках, а я постараюсь вернуться до первого снега. Держите хвосты пистолетом.

Четыре коричневых уха тревожно отреагировали на сообщение. Две коричневые мордочки с длинными белыми усами и невероятно голубыми глазами перестали созерцать огонь в камине, повернулись и уставились на мужчину за письменным столом.

«Чем больше говоришь с котами, тем умнее они становятся, – подумал Квиллер. – Просто „хорошая киска“ не дает нужного эффекта, здесь требуется интеллигентный разговор».

Сиамские коты на коврике перед камином отреагировали так, словно поняли, о чем шла речь. Юм?Юм, нежная маленькая кошечка, посмотрела на него с упреком. Коко, красивый и сильный, поднялся с коврика, на котором он по?королевски возлежал, решительно подошел к письменному столу и заорал: «Йау?яу?яу!»

– Я ожидал большего сочувствия и уважения, – заметил их хозяин.

Квиллеру было лет пятьдесят, и он переживал переломный момент в своей жизни. Бывший столичный житель, теперь он стал обывателем Пикакса, городка с населением в три тысячи человек. Прежде – журналист, вкалывающий за очень скромное жалованье, теперь – миллионер, единственный наследник Клингеншоенов, основа состояния которых была заложена в девятнадцатом веке. Наследство, отошедшее к нему по завещанию, включало большой особняк на Мейн?стрит, штат из трех человек, гараж на четыре машины и лимузин. Проведя год или чуть больше в новом амплуа, он ощутил всю странность нового для себя образа жизни. Когда он служил репортером, ему было интересно, главным образом, раскапывать истории, добывать факты, находясь как можно ближе к «запретной черте» и скрывая источники информации. Сейчас же его больше всего на свете стала интересовать, как и все взрослое население Мускаунти, погода, особенно в ноябре.

После того как коты негативно отреагировали на его предложение, Квиллер с минуту задумчиво теребил усы.

– Тем не менее, – сказал он, – мне нужно ехать. Арчи Райкер уходит из «Дневного прибоя», и я буду вести его прощальную вечеринку в пятницу.

Будучи обитателем холостяцкой однокомнатной квартирки, Квиллер не отличался особой щедростью. Но, став богатым наследником, удивил коллег тем, что пригласил весь штат «Прибоя» на обед в пресс?клуб.

Сегодня он ожидал в гости Джуниора Гудвинтера, молодого редактора «Пикакского пустячка», единственной газеты округа. Набрав номер офиса, он сказал:

– Привет, Джуниор! Как насчет того, чтобы расслабиться и на пару дней слетать в Центр на вечеринку? Я угощаю. Коктейли и обед в пресс?клубе.

– О! Я никогда не был в пресс?клубе, видел только в фильмах, – обрадовался редактор. – Может, мы еще и в офис «Дневного прибоя» зайдем?

Джуниор выглядел и одевался, как студент?второкурсник высшей школы, и слыл наивно восторженным даже среди журналистов, имеющих похвальный лист государственного университета.

– Еще мы можем выбраться на хоккей и посмотреть парочку шоу, – предложил Квиллер, – но нам необходимо знать прогноз, чтобы успеть вернуться до снегопада.

– Фронт низкого давления идет из Канады, но, думаю, мы пока в безопасности, – сказал Джуниор. – А что за вечеринка?

– Отставка сильно ударила по Арчи Райкеру, и мне хотелось бы развеселить его. Прихвати с собой сумку курьера «Пустячка» и сотню экземпляров последнего выпуска. После прощального обеда я скажу несколько слов о Мускаунти и «Пустячке», а потом появишься ты и начнешь раздавать газеты.

– Я надену бейсболку и буду орать: «Экстренный выпуск! Экстренный выпуск!» Годится?

– Молодец! – похвалил Квиллер. – Будь наготове к девяти утра в пятницу. Я заеду за тобой в офис.

Прогноз погоды на пятницу не предвещал ничего хорошего. «Фронт низкого давления находится над Канадой, увеличивается вероятность сильного снегопада сегодня вечером и завтра утром, ветер северо?восточный».

Экономка Квиллера встревожилась:

– Что будет с вами, если вы не успеете управиться до снегопада? Если это «Большой», аэропорт закроют до лучших времен.

– Тогда, миссис Кобб, я найму собачью упряжку и кучу эскимосов и все равно вернусь в Пикакс.

– Ох, мистер К.! – засмеялась она. – Я никогда не знаю, верить вам или нет.

Приготовив аппетитное блюдо из куриной печенки, сваренных вкрутую яиц и кусочков ветчины, она разложила его по мискам и поставила на пол. Юм?Юм жадно проглотила свою долю, но Коко отказался от еды. Что?то беспокоило его.

Он обладал сверхъестественной интуицией, всегда чувствуя, когда что?то не так.

В то утро Коко сбросил книгу с полки в библиотеке.

– Как тебе не стыдно! – сказал Квиллер, взывая к его совести. – Это достаточно старые, редкие и ценные книги. Они стоят того, чтобы обращаться с ними уважительно, если не сказать – трепетно.

Он поднял книгу. Это оказался небольшой томик «Бури» в кожаном переплете, один из тридцати семи томов собрания сочинений Шекспира, которое досталось ему в наследство вместе с домом.

Испытывая легкое беспокойство, Квиллер поставил книгу на место. Несчастливое предзнаменование. Однако, несмотря на предупреждения Коко, миссис Кобб и прогнозы метеорологов, поездка на вечеринку состоится.

За час до вылета он подогнал машину к редакции «Пустячка», чтобы забрать Джуниора и кипу газет. Все здания на Мейн?стрит были из серого камня. Их построили еще в прошлом веке, не заботясь о единстве стиля. Штаб?квартира «Пустячка», например, втиснутая между имитацией венецианского палаццо и имитацией римского почтамта, походила на древний испанский монастырь.

В офисе пахло чернилами, и он походил на музей. Здесь за обшарпанной конторкой никто не принимал объявлений. Здесь не было предупредительного, улыбающегося секретаря – только колокольчик для вызова служащего.

Квиллер с любопытством рассматривал отделанные золотистым дубом кабинеты, старые письменные столы с опасно торчащими иглами для накалывания рекламных объявлений, пожелтевшие экземпляры «Пустячка», развешанные по стенам, которые никто не перекрашивал со времен Великой депрессии. Через давно не мытое стекло низкой дубовой перегородки виден был наборный цех, где один?единственный человек сосредоточенно, резкими движениями рук набирал очередной выпуск.

В отличие от типографии «Дневного прибоя», выдававшей почти миллионный тираж, старомодные станки «Пустячка» выдерживали лишь 3200 экземпляров. В то время как «Прибой» внедрял новейшие технологии, «Пустячок» все еще походил на газету, основанную когда?то прадедушкой Джуниора. Четыре страницы, набранные вручную, были заполнены всякой всячиной: светской хроникой, объявлениями, кулинарными рецептами, некрологами, распоряжениями городского совета, полицейскими новостями и несчастными случаями.

Квиллер дотронулся до колокольчика, и Джуниор Гудвинтер стремительно сбежал вниз по деревянной лестнице, ведущей из редакторского кабинета, расположенного этажом выше, за ним следовал большой белый кот.

– Как зовут твоего откормленного друга? – спросил Квиллер.

– Уильям Ален, он наш штатный мышелов, – ответил Джуниор так, словно все газеты имеют в штате мышелова.

Как редактор, он писал большинство заметок и размещал основную массу объявлений. Отец Джуниора, Гудвинтер Старший, владелец и издатель, предпочитал работать в наборном цехе, носить кожаный фартук, прямоугольную фуражку, сделанную из газеты, и заниматься версткой. Он набирал шрифты с тех пор, как ему исполнилось восемь лет.

Джуниор прокричал ему:

– До свидания, пап! Вернусь через несколько дней.

Тот повернулся и ласково ответил:

– Повеселись, Джуниор, и будь осторожен.

– Если хочешь покататься на моем «джеге», пока меня не будет, ключи на письменном столе.

– Спасибо, сын, но думаю, он мне не понадобится. В гараже сказали, что моя машина будет готова к пяти часам. Будь осторожен.

– Хорошо, пап, и ты тоже будь осторожен!

Искра сердечности и взаимного уважения, пробежавшая между отцом и сыном, заставила Квиллера на мгновение пожалеть о своем одиночестве. Хорошо бы иметь вот такого сына, как Джуниор. Ну, может быть, чуть повыше и чуть посильнее.

Джуниор схватил кипу газет и спортивную сумку, и они поехали в аэропорт. В машине он начал разговор с резкого вопроса:

– Ты думаешь, я выгляжу слишком молодо, Квилл?

– Слишком молодо для чего?

– Джоди считает, что никто никогда не воспримет меня всерьез.

– С твоим телосложением и юным лицом ты будешь выглядеть четырнадцатилетним и в семьдесят пять, – сказал ему Квиллер, – и это неплохо. А потом вдруг ты в одну ночь изменишься и превратишься в столетнего старца.

– Джоди думает, если я отпущу бороду, это поможет.

– Неплохая идея! Твоя девушка делает успехи.

– А бабушка говорит, что я выгляжу просто гномом.

– Мне нравится твоя бабушка.

– Бабушка Гейдж – это характер! Мать моей мамы. Ты наверняка ее видел. Она водит «мерседес» и сигналит на каждом перекрестке.

Квиллер ничему не удивлялся. Он теперь знал: старожилы Мускаунти были необычайными индивидуалистами.

– Ты получал какие?нибудь известия от Мелинды? – спросил Джуниор.

– Пару раз. У нее очень много работы. Она практикует в Бостоне.

– Мелинда никогда не хотела быть провинциальным врачом, но она страстно желала выйти за тебя замуж, Квилл, и переехать в твой большой особняк.

– К сожалению, я неподходящий муж. Я уже ошибся однажды, и было бы несправедливо по отношению к Мелинде допускать такую ошибку вновь. Надеюсь, в Бостоне ей встретится хороший человек.

– Я слышал, у тебя что?то с заведующей библиотекой.

Квиллер обиженно хмыкнул в усы:

– Уж не знаю, что рисует тебе твое воображение, со своей стороны могу сказать лишь одно: я наслаждаюсь обществом миссис Дункан. В век видео так прекрасно встретить человека, который разделяет твой интерес к литературе. Мы встречаемся, чтобы читать вслух.

– О, конечно, – сказал молодой человек с усмешкой.

– Ну, а когда вы с Джоди думаете пожениться?

– На жалованье, которое папа платит мне, я даже не могу позволить себе собственную квартиру. Ты же знаешь, я живу с родителями в доме на ферме. Джоди зарабатывает вдвое больше меня, а она только зубной техник.

– Но у вас есть «ягуар».

– Это подарок бабушки Гейдж к окончанию университета. Она единственная из всей семьи, у кого есть хоть какие?то деньги. Я унаследую их, когда ее не станет, но это произойдет не слишком скоро. В свои восемьдесят два она по?прежнему занимается йогой и каждый день стоит на голове. Люди в Мускаунти, если с ними не произошел несчастный случай, живут долго. Один из моих предков погиб, когда его лошадь понесла, испугавшись большой стаи черных дроздов. Дедушку Гейджа поразила молния. Дядя и тетя погибли, столкнувшись с оленем. Стоял ноябрь – время спаривания, как ты знаешь, и тот восьмилетний самец налетел как раз на ветровое стекло. Шериф сказал, что он выглядел, точно маньяк. Сейчас, по официальным данным, в нашем округе – десять тысяч оленей.

Квиллер сбавил скорость и огляделся – нет ли поблизости животных.

– Охотничий сезон уже открылся, и олени очень беспокойны, – продолжал Джуниор, – особенно ранним утром или в сумерках, когда они стараются пересечь шоссе.

– Все десять тысяч? – Квиллер уменьшил скорость до сорока пяти.

– Сегодня мрачный день, – заметил Джуниор, – небо такое тяжелое.

– А случалось, что снег выпадал раньше середины ноября?

– В тысяча девятьсот девятнадцатом году ураган начался второго ноября, но обычно «Большой» свирепствует в середине месяца. Самый страшный ураган пронесся тринадцатого ноября тысяча девятьсот тридцать первого года. Три фронта низкого давления – из Аляски, со Скалистых гор и от Гольфстрима – сошлись как раз над Мускаунти. Многие сбились тогда с пути и погибли, потому что снег, небо и горизонт слились в одно целое. Если «Большой» приближается, лучше сидеть дома. Если застигает в пути, лучше не выходить из машины.

Несмотря на мрачный климат этого северного края, Квиллер начинал завидовать местным жителям. Они имели корни! Семьи, подобные Гудвинтерам, насчитывали пять поколений – со времен, когда капиталы сколачивались на шахтах и лесоповале. В Пикаксе наиболее важными организациями были Историческое общество и Клуб долгожителей.

Дорога в аэропорт то тут то там напоминала о прошлом: покинутые одинокие домишки и груды шлака на старых заброшенных рудниках, призрачные города, узнаваемые только по нескольким одиноко торчащим трубам, разрушенное железнодорожное депо в середине неизвестно чего, окоченевшие останки деревьев, черные от лесных пожаров. После нескольких минут молчания Квиллер рискнул задать Джуниору вопрос, давно его волновавший:

– Как человек, окончивший университет с отличием, что ты думаешь о «Пустячке»? Вы с отцом выпускаете газету в соответствии с вашими возможностями? На вас не давят допотопные условия?

– Ты серьезно? Я считаю делом чести превратить «Пустячок» в настоящую газету, – сказал Джуниор, – но папа хочет сохранить ее такой, какой она была сто лет назад. Он рассчитывал, что мы, его дети, поддержим традиции, но мой брат уехал в Калифорнию и устроился в рекламное агентство, сестра вышла замуж за фермера из Монтаны, а я прилип к тебе.

– Округу под силу содержать настоящую газету. Почему бы тебе не основать совершенно новую, оставив «Пустячок» отцу в качестве хобби? Конкурентов не будет. Ты когда?нибудь думал об этом?

Джуниор посмотрел на него с опаской и резко возразил:

– Я не в состоянии позволить себе открыть даже лимонадный киоск. Мы разорены! Вот почему я работаю за гроши… Каждый год эта дыра затягивает нас все глубже. Отец уже продал землю, а теперь заложил и наш дом… Я не должен был говорить этого… Мама долго умоляла, просила избавиться от газеты… Она серьезно встревожена! Но отец и слушать не хочет. Ты видел его за набором? Он может набрать более тридцати пяти букв в минуту, не глядя. – Лицо Джуниора сияло от восхищения.

– Да, я наблюдал за ним, и он произвел на меня впечатление, – сказал Квиллер. – Посмотрел я и ваши прессы в подвале – оборудование выглядит как прессы для вина.

– Отец коллекционирует старые прессы. У него их целый сарай. Мой прадед управлял первым прессом при помощи педали, такой, как у старинной швейной машинки.

– А бабушка не смогла бы помочь тебе, захоти ты основать новую газету?

– Нет, бабушка Гейдж не станет этого делать. Она уже выручала нас пару раз, оплачивала наши страховки и выучила нас троих в колледже… Эй! А почему бы тебе не основать газету, Квилл? Ты при деньгах!

– У меня нет абсолютно никакого интереса и способностей к бизнесу, Джуниор. Именно поэтому я учредил мемориальный Фонд Клингеншоенов. Я управляю им, и это дает мне немного денег на карманные расходы. Я потратил на журналистику двадцать пять лет и теперь хочу покоя, чтобы написать что?нибудь стоящее.

– Как продвигается твоя книга?

– Нормально, – ответил Квиллер, думая о своей заброшенной пишущей машинке, захламленном письменном столе и разбросанных бумагах.

Они оставили машину перед аэропортом прямо в открытом поле, которое служило долговременной стоянкой. Здание аэровокзала было чуть больше лачуги, а управляющий аэропортом выполнял обязанности кассира, контролера, механика и по совместительству пилота; в данный момент он подметал пол.

– Что, торопимся успеть до «Большого»? – бодренько спросил он.

Когда двое газетчиков поднялись в салон двухмоторного самолета, завершая первый этап своего путешествия, они уже не вели разговоров на личные темы. В салоне сидело еще пятнадцать пассажиров, и тридцать ушей могли бы их подслушать. Мускаунти славился длинными языками, которые распространяли больше новостей, чем «Пустячок», и передавали их быстрее, чем радио. Квиллер и Джуниор благоразумно переключились на спорт и болтали на эту тему, пока не приземлились в Миннеаполисе, чтобы перейти на борт реактивного самолета.

– Надеюсь, они запаслись ланчем, – сказал Джуниор. – Что будет на обед в пресс?клубе?

– Я заказал французский луковый суп, грудинку и яблочный пирог.

– О!

После небольшой задержки в Чикаго они наконец?то закончили свое путешествие, приземлившись в Центре. Из аэропорта они поехали в отель «Стилтон» и сразу же настроили радиоприемник на метеорологическую волну. Затем пришло время отправляться в пресс?клуб.

– А спортивные журналисты там будут? – спросил Джуниор.

– Все – от профессионалов до новичков. Полагаю, их называют теперь копи?помощники.

– А они не обвинят меня в банальности, если я попрошу у них автограф?

– Они будут польщены, – ответил Квиллер.

В клубе Квиллера встретили как вернувшегося на родину героя, но он понимал: любой, устрой он такой же грандиозный обед, удостоился бы подобной чести. Фотограф, панибратски толкнув его в бок, спросил, как это его угораздило стать миллионером.

– Расскажу тебе в следующем году, пятнадцатого апреля, – ответил Квиллер.

Редактора отдела путешествий заинтересовало, что он нашел в этой необжитой и малонаселенной дыре.

– Кажется, Мускаунти находится в снежном поясе? – сказал он.

– Точно! Это пряжка от снежного пояса.

– Ладно, в любом случае ты счастливец, избежал природной стихии.

– У нас на севере нет недостатка в этом, – информировал его Квиллер. – Ураганы, молнии, смерчи, лесные пожары, дикие звери, падающие деревья, весеннее половодье! Но необузданную силу природы легче принять, чем человеческую. У нас никогда не было ни одного сумасшедшего снайпера, стреляющего по школьному автобусу с детьми, как у вас тут на прошлой неделе.

– У тебя все еще живет тот кот, который умнее тебя?

В пресс?клубе Квиллер имел репутацию детектива?любителя, но было также хорошо известно, что Коко каким?то образом содействовал его успеху.

Квиллер заметил Джуниору:

– Может, ты не обратил внимания, но в вестибюле, в одном ряду с победителями приза Пулитцера, висит портрет Коко. Как?нибудь я расскажу тебе о его подвигах, хотя, возможно, ты не поверишь моему рассказу.

В течение следующего часа Джуниор имел счастье видеть журналистов?фельетонистов и репортеров, чьи публикации он читал в независимом «Прибое», и ему с трудом удавалось справиться с волнением. Однако почетный гость пребывал в расстроенных чувствах. Радость Арчи Райкера по поводу освобождения от «Дневного прибоя» омрачал недавний развод с Рози.

– Каковы твои планы? – спросил Квиллер.

– Ну, День Благодарения я проведу с сыном в Денвере, а Рождество с дочерью в Орегоне. А что потом – не знаю.

После отменной грудинки и яблочного пирога редактор подарил Райкеру золотые часы, и Квиллер наконец отдал дань своему закадычному другу, сказав речь, которую завершил несколькими словами о Мускаунти:

– Дамы и господа, большинство из вас никогда даже не слышали о Мускаунти. Это единственный малоизвестный округ в северных широтах. Многие наши законодатели полагают, что он принадлежит Канаде. А сто лет назад округ считался самым богатым в штате благодаря горному делу и лесоповалу. Сегодня же это райское место, притягательное для каждого, кто интересуется рыбалкой, охотой, греблей и туризмом. Мускаунти отличают уникальные достоинства, которые я хотел бы подчеркнуть, – прекрасная погода с мая по октябрь и газета, которая нисколько не изменилась с момента основания почти век назад. Джуниор Гудвинтер – молодой редактор, он пишет все материалы сам. В век космических скоростей нелегко писать гусиным пером и чернилами из каракатиц… Разрешите мне представить Джуниора и его «Пикакский пустячок»!

Джуниор схватил бейсболку и кипу газет и помчался по залу с криком: «Экстренный выпуск! Экстренный выпуск!» – бросая на каждый стол стопку газет. Гости хватали их и, читая, начинали хихикать, а потом откровенно смеяться. На первой странице в первой колонке они прочли такие объявления:

 

ПРОДАЕТСЯ: Подержанные мелочи в хорошем состоянии. А также свадебное платье, размер 14, совсем новое.

ТОРОПИТЕСЬ! Если ваша старая тарахтелка не дотянет до следующей зимы, может, вы найдете лучшую у Флагштока в «Тысяче подержанных машин». Или не найдете. Не принимайте окончательного решения, пока не пересмотрите все.

ВАС ЖДУТ: Три сереньких котенка, один из них с белыми лапками. Почти ручные.

НОВЫЕ ПОСТУПЛЕНИЯ: В магазины «Билл» прибыла партия фарфоровых унитазов. Улучшенного качества. Цены выше, чем в прошлом году, но товар того стоит. Покупайте быстрее, пока не пошел снег.

 

В объявлениях были также новости с заголовками высотой в одну восьмую дюйма.

 

 

РЕКОРД ПОЧТИ ПОБИТ

Похоронная процессия за гробом капитана Фагтри, которого хоронили на прошлой неделе, состояла из 75 автомобилей. Это самая длинная процессия с 1904 года, когда 52 кабриолета и 37 экипажей проследовали к кладбищу во время похорон Эфраима Гудвинтера.

 

 

 

СВАДЕБНЫЙ ЛИВЕНЬ

Мисс Дорин Мейфуз была удостоена чести попасть под ливень в прошлый четверг. Играли в игры и вручались призы. Новобрачная открыла 24 подарка. Среди закусок и напитков были колбаски, сандвичи с перцем и конфетки вимпи?дидлз.

 

 

 

ОТМЕТИЛИ ГОДОВЩИНУ

Мистер и миссис Тудл отметили семидесятую годовщину своей свадьбы обедом, который давали семеро из одиннадцати их детей: Ричард Тудл, Эмиль Тудл, Джозеф Тудл, Конрад Тудл, Донна Тудл, Дороти (Тудл) Фагтри и Эстель (Тудл) Кемпбел. Также присутствовали их 30 внуков, 82 правнука и 13 праправнуков. Обед проходил в ресторане семьи Тудл. Огромный торт собственноручно украсила Бетси Анна Тудл.

 

Посреди шума и гама (каждый читал вслух) управляющий пресс?клубом подошел тихонько к главному столу и прошептал на ухо хозяину обеда:

– Квилл, междугородный звонок. В моем офисе.

Прежде чем поспешить к телефону, Квиллер прокричал:

– Спасибо всем, что пришли. Бар открыт!

Он отсутствовал достаточно долго (столько, сколько нужно для того, чтобы сделать несколько телефонных звонков), а когда вернулся, вытащил Джуниора из толпы редакторов и репортеров.

– Пора в дорогу, Джуниор. Мы возвращаемся. С гостиницей я все уладил. Арчи, попрощайся со всеми за нас, хорошо? Непредвиденный случай… Пошли, Джуниор.

– Что?.. Что? – быстро и невнятно бормотал Джуниор.

– Скажу позже.

– Моя сумка…

– Забудь о ней.

Квиллер потянул молодого человека вниз по лестнице и втолкнул его в такси, которое ожидало у обочины с включенным мотором.

– Отель «Стилтон», за двойную цену, – прокричал он водителю, как только такси рванулось вперед, – и поезжайте на красный свет.

– Ого! – только и сказал Джуниор.

– Как быстро ты сможешь уложить свои вещи, малыш? У нас всего семь минут на то, чтобы собраться, расплатиться и погрузиться в вертолет на крыше отеля.

До тех пор пока они не оказались в полицейском вертолете, у Квиллера не было времени для объяснений.

– Срочный телефонный звонок из Пикакса! – прокричал он. – Идет «Большой». Приготовься прыгать. Самолет держат наготове.

Когда наконец они пристегнули ремни в реактивном самолете, Джуниор спросил:

– Как ты это все устроил? Прежде мне не доводилось садиться в вертолет с крыши.

– Нет проблем, если ты работал в «Прибое», – объяснил Квиллер, – или сотрудничал с бюро по убийствам и корпел в Фонде полицейских вдов. Прошу прощения за то, что расстроил наши планы.

– Все в порядке. Не стоит переживать из?за какой?то ерунды.

– Мы должны быстренько сесть в Чикаго, чтобы успеть на пригородный из Миннеаполиса. На наше счастье, такая возможность есть.

Весь остаток полета Квиллер в основном молчал, но Джуниор не мог остановиться:

– Все были великолепны! Спортивные обозреватели обещали приглашать меня в комментаторскую кабину всякий раз, когда я буду в городе. Ответственный за колонку «Мышиная возня» собирается отметить «Пустячок» во вторник. Мистер Бейтс сказал, что я мог бы получить у него работу в любое время, как только уеду из Пикакса.

Квиллер воздержался от комментариев. Он знал, чего стоят обещания главного редактора, – этот человек обладал короткой памятью.

Джуниор продолжал болтать:

– В «Прибое» слишком много женщин. За конторками, в отделе общего назначения, заведующих отделами, фотографов. Ты не знаешь рыжеволосую особу, фотографа, в зеленых чулках?

Квиллер отрицательно покачал головой.

– Она новенькая, пришла уже после меня, – сказал он.

– Она фотокорреспондентка, постоянно сотрудничает с местными журналами. Весной она могла бы приехать в Мускаунти и сделать фоторепортаж о заброшенном руднике. Неплохо?

– Неплохо, – задумчиво повторил Квиллер.

Он оставался задумчивым и тогда, когда после полуночи они сели в небольшой самолет. Заняв место возле окна, он повернулся к Джуниору и тут увидел напротив человека, листавшего толстый журнал.

«Он не читает. – Квиллер задумался. – Он слушает. И он не здешний. Никто в Мускаунти не отличается подобной невозмутимостью».

В здании аэропорта незнакомец подошел к стойке, чтобы взять напрокат машину.

– Джуниор, – пробормотал Квиллер, – кто этот малый в черном плаще?

– Никогда не видел его раньше, – сказал Джуниор. – Похож на моряка.

«Нет, он не моряк, – подумал Квиллер. – Что?то странное в его походке и в том, как он оценивает окружающее…»

В Пикакс они прибыли на рассвете. Джуниор наконец пришел в себя и заметил, что Квиллер непривычно тих и задумчив.

– Что?то не в порядке дома, Квилл? Ты сказал, это был непредвиденный случай.

– Мой мальчик, случилось нечто ужасное. Твоя мать позвонила моей экономке, а та связалась с пресс?клубом. Тебя разыскивают. Никакого урагана нет, я сказал неправду. – Квиллер свернул направо.

– Эй, куда мы едем? Ты же не собираешься высадить меня у фермы? – заволновался Джуниор.

– Мы едем в больницу. Произошел несчастный случай. Автокатастрофа.

– Отец?! – закричал Джуниор. – Что?то серьезное?

– Да. Твоя мать ждет в больнице. Мне трудно, Джуниор, но я должен сказать. Твой отец умер. Мгновенно. Это случилось на старом дощатом мосту.

Они подъехали к боковому входу в больницу. Джуниор выскочил из машины без единого слова и бросился к зданию.

 

Два

 

Понедельник, одиннадцатое ноября

 

Тяжелые тучи нависли над округом, обещая снег еще до наступления темноты. «Сейчас температура воздуха в Пикаксе минус двадцать два, северный ветер», – передали по радио синоптики.

В понедельник утром школы, магазины, офисы и рестораны были закрыты до полудня из?за похорон.

День выдался холодным, серым и ненастным. Тем не менее толпа горожан теснилась возле Старой Каменной церкви на Пикакской площади. Некоторые наблюдали за происходящим из сквера в центре площади. Собравшиеся поеживались от холода, похлопывали руками, притоптывали, а иногда, если мороз совсем донимал, прикладывались к бутылочке. Всем хотелось увидеть самую длинную с 1904 года похоронную процессию.

Чтобы не мешать формированию процессии, полиция перекрыла Мейн?стрит в центре города. Автомобили, украшенные пурпурными флагами, выстроились в четыре ряда, от одного поребрика до другого.

Квиллер пробирался сквозь толпу в сквере, вглядываясь в лица горожан, вслушиваясь в тихий почтительный гул. Мальчишек, взобравшихся на фонтан, чтобы лучше видеть процессию, прогнал офицер полиции, предупредив, чтобы они не галдели и не шныряли в толпе.

Среди присутствующих на похоронах были многочисленные ветви клана Гудвинтеров, а также городские власти, члены Торговой палаты, члены местного клуба, читатели «Пустячка»: бизнесмены, домовладельцы, фермеры, пенсионеры, официанты, рабочие, охотники. Они хотели быть свидетелями события, о котором будут рассказывать грядущим поколениям так же, как их предки описывали похороны Эфраима Гудвинтера.

Внимание Квиллера привлек человек, настороженно поглядывающий по сторонам. Он был в черном утепленном плаще.

Охотник в оранжево?черном маскировочном снаряжении говорил на ухо жующему жвачку мужчине в фуражке:

– Сегодня народу больше, чем у капитана Фагтри.

Мужчина в фуражке продолжал жевать.

– Около сотни, я подсчитал. У капитана было семьдесят пять.

– Счастье, если им удастся похоронить его до снегопада. Надвигается «Большой».

– Не верьте ничему, что говорят по радио. Этот ураган из Канады достигнет границы и иссякнет.

– Где это произошло? – спросил охотник. – Авария, я имею в виду.

– На старом дощатом мосту. Жуть! Мы были там и видели это опасное место. Говорят, он сбил каменную перекладину, перевернулся вверх тормашками и упал на острые камни в реку. Машина загорелась. Я слышал, его будут хоронить в закрытом гробу.

– Нужно провести судебное расследование.

– Все случилось слишком быстро. Меббе убил оленя.

– Или был смертельно пьян, как всегда в пятницу вечером, – сказал охотник с легкой усмешкой.

– Не он. Это она любит клюкнуть. У него ничего же нет в голове, кроме работы, работы, работы. Заснул за рулем, бедолага. Над этой семьей нависло какое?то проклятие. Вы знаете, что произошло с его стариком?

– Да, но, говорят, он заслужил это.

– А потом с его дядей. Что?то такое подозрительное.

– И с его дедушкой. Никто так и не узнал, что же с ним стряслось. А что теперь будет с газетой?

– Отпрыск возьмет на себя ведение дел. Четвертое поколение. Но кто знает, что у него на уме. Эта молодежь вечно носится с бредовыми идеями.

Голоса стихли, как только начали звонить колокола и из церкви вынесли гроб. Вдову вел под руку старший сын. Джуниор шел со своей сестрой, приехавшей из Монтаны. Все присутствующие перекрестились, мужчины сняли головные уборы. Скорбная процессия двинулась к машинам. По сигналу мужчины в униформе оркестр заиграл траурный марш и длинная вереница автомобилей тронулась с места.

Квиллер опустил уши своей зимней шапки, поднял воротник пальто и пошел через сквер к зданию, которое теперь называл своим домом.

Резиденция Клингеншоенов, унаследованная Квиллером, была одним из пяти наиболее заметных зданий на Пикакской площади, где Мейн?стрит делилась надвое, превращаясь в маленький скверик с каменными скамейками и каменным фонтаном. На одной стороне площади располагались Старая Каменная церковь, Малая Каменная церковь и старинное здание суда. Напротив находились городская библиотека и большой особняк «К», как его называли жители Пикакса. Особняк из булыжника высотой в три этажа окружали обширные земли. Человеку, вечно путешествующему, привыкшему жить в гостиничных номерах, такое величественное сооружение было совсем ни к чему. Возможно, при известных обстоятельствах Квиллер и передал бы дом городу в качестве музея, но завещание вынуждало его в течение пяти лет жить в этих огромных апартаментах с вычурными четырнадцатифутовыми потолками, отделанными деревом и украшенными массивными хрустальными люстрами весом в тонну; с восточными коврами размером в акр на полу; с бесценным французским и английским антиквариатом и с произведениями искусства стоимостью в миллионы.

Но Квиллер разрешил эту проблему, переехав в старое помещение для слуг над гаражом и предоставив роскошные апартаменты главного корпуса своей экономке. Айрис Кобб, прежде занимавшаяся оценкой антиквариата в Центре, сейчас была и его домоправительницей, и архивариусом, и хранительницей шедевров особняка, который, безусловно, в скором времени станет музеем. Еще она была поваром?подвижником – этакая коренастая женщина в причудливой розовой хламиде. Овдовевшая миссис Кобб пекла бесконечные кексы и торты, с помощью которых хотела понравиться особам противоположного пола, и смотрела на мужчин с обожанием сквозь толстые линзы своих очков.

К возвращению Квиллера с похорон миссис Кобб приготовила тушеных устриц.

– Я стояла у окна и видела все машины, – сказала она. – Процессия растянулась, наверное, на полмили.

– Самая длинная за всю историю Пикакса, – уточнил Квиллер. – Это похороны не только человека, они могут превратиться в похороны столетней газеты.

– Вы видели вдову? Должно быть, она ужасно переживает.

Миссис Кобб, имея горький опыт, с большим сочувствием относилась к каждой женщине, потерявшей мужа.

– С ней были трое взрослых детей мистера Гуд?винтера и какая?то старушка, возможно бабушка Джуниора, Гейдж. Такая маленькая, но важная, как бригадный генерал… Кто?нибудь звонил, миссис Кобб?

– Нет, только помощник официанта из «Старой мельницы» привез немного колбасок из свиного ливера. Это новый рецепт, и шеф?повар хотел бы узнать ваше мнение. Я положила их в холодильник.

Квиллер презрительно заметил:

– Я выдам этому клоуну свое мнение – не постесняюсь! Я не притронулся бы к этим колбаскам, даже если бы он мне заплатил!

– О, это еда не для людей, мистер К.! Она для котов. Шеф?повар проводит эксперименты с рядом замороженных и нетрадиционных обедов для домашних любимцев.

– Отлично, достаньте парочку из холодильника и дайте их балованному отродью на ужин. Кстати, вы не видели: книги в библиотеке на полу не валялись? Коко взял моду сбрасывать их с полки, но я не одобряю это новое его хобби.

– Нет, я ничего такого не заметила.

– Особенно его привлекают маленькие томики Шекспира в кожаных переплетах. Вчера я нашел на полу «Гамлета».

За толстыми стеклами очков миссис Кобб запрыгали озорные искорки.

– Вы думаете, он знает, что у меня в холодильнике лежит запеченный окорок?

– У него свои способы общаться с людьми, миссис Кобб, – сказал Квиллер. – Какой сегодня день? Понедельник? Полагаю, вы собираетесь вечером уйти. Я сам покормлю котов.

Лицо экономки просияло.

– Герб Флагшток пригласил меня на обед. Говорит, будет что?то особенное. Надеюсь, мы пойдем в «Старую мельницу». Там прекрасно кормят с тех пор, как взяли нового шеф?повара.

Квиллер усмехнулся в усы – верный признак неодобрения.

– Не в первый раз этот скряга приглашает вас на обед! Сдается мне, вы просто ходите к Флагштоку домой и готовите ему еду.

– Но мне это нравится! – заявила миссис Кобб, сверкнув глазами.

Флагшток продавал подержанные машины и имел репутацию склочного, неприятного человека, но она находила его привлекательным. Он собирал жиденькие волосы в короткий хвостик, и на предплечье у него были вытатуированы красные чертики. Он часто пренебрегал бритьем, но ей нравились грубые мужчины. Квиллер вспомнил, что последний муж миссис Кобб был грубияном и задирой, а она страстно любила его. С тех пор как экономка стала встречаться с Флагштоком, ее круглое веселое лицо просто светилось от счастья.

– Если вы пригласите кого?нибудь на обед, – наставляла миссис Кобб, – то нарежьте запеченный окорок, а я сделаю имбирно?грушевый салат, как вы любите, и поставлю в духовку вкусную картофельную запеканку с овощами. Вам останется только вытащить ее оттуда, когда позвонят в дверь. – Ей была известна беспомощность Квиллера на кухне.

– Очень предусмотрительно с вашей стороны, – сказал он. – Я мог бы пригласить миссис Дункан.

– Это будет чудесно! – В лице экономки появилось что?то заговорщицкое, словно она предвкушала роман. – Я накрою инкрустированный столик в библиотеке вышитой скатертью, поставлю приборы на двоих, зажгу свечи… Ах как чудесно! Мистер О’Делл разожжет в камине яблоневые поленья. Они так замечательно пахнут!

– Не соблазняйте так откровенно, – вздохнул Квиллер. – Леди должна вести себя прилично.

– Она очень милая особа, мистер К., и как раз в подходящем для вас возрасте, если позволите. У нее множество достоинств, и она прекрасный библиотекарь.

– Это уже совсем другая тема, – сказал он. – В библиотеках сейчас мало книг… все больше аудиовидеозалы… вечеринки с шампанским… разные знаменитости…

После ланча Квиллер прошел по Пикакской площади до городской библиотеки, похожей на древнегреческий храм. Ее построил основатель «Пустячка» Эфраим Гудвинтер в начале века, и его портрет висел в вестибюле среди новых полотен. На холсте был виден плохо загрунтованный разрез.

Толпа школьников еще не хлынула в библиотеку с домашними заданиями, и сразу четверо молодых клерков услужливо бросились навстречу Квиллеру, – миссис Дункан всегда внимательно относилась к этому мужчине с пышными усами и печальными глазами. Более того, он являлся опекуном библиотеки и самым богатым человеком в городе.

Квиллер задал клеркам простой вопрос, и те бросились врассыпную: один – к картотеке, другой – к полке с книгами об истории здешних мест, а двое оставшихся – к компьютеру. Но они так и не смогли найти ответ. Квиллер поблагодарил их и направился в кабинет директора.

В своей короткой куртке и шапке?ушанке он взбежал через три ступеньки на галерею, окрыленный приятными мыслями. Полли Дункан была очаровательной и даже загадочной женщиной. Ее голос казался Квиллеру невероятно приятным, успокаивающим и одновременно возбуждающим.

Она выглянула из?за конторки и одарила его мягкой, но деловитой улыбкой.

– Какой приятный сюрприз, Квилл! Какое такое срочное дело привело вас сюда?

– Я пришел главным образом для того, чтобы услышать ваш изумительный голос. – А затем он процитировал свои любимые строки из Шекспира: – Ах, у нее был нежный голосок, что так прекрасно в женщине[1].

– Это из «Короля Лира», акт пятый, сцена третья, – вспомнила она.

– Полли, у вас потрясающая память. Как странно все! Не знаю, что подумать.

– Это реплика Гермии во второй сцене третьего акта «Сна в летнюю ночь»… Не смотрите так удивленно, Квилл. Я же говорила вам, мой отец был шекспироведом. Мы, дети, знали все пьесы так, как наши сверстники знали таблицу умножения… Вы были на похоронах?

– Да, я наблюдал из скверика, и мне в голову пришла мысль, что никто почему?то не написал историю «Пустячка». Может, мне попробовать. Большая это работа?

– Дайте подумать. Начинать надо с Гудвинтеров, порывшись в нашей генеалогической коллекции.

– А газета? У вас хранятся экземпляры всех номеров?

– Нет. Только за последние двадцать лет. Более ранние номера уничтожены мышами, взрывами паровых труб и неаккуратными читателями. Но я уверена: в офисе «Пустячка» есть полная подборка.

– У кого бы я мог это узнать? Есть кто?нибудь, кто помнит, что было шестьдесят – семьдесят пять лет тому назад?

– Вы должны справиться в клубе «Старая гвардия». Всем завсегдатаям далеко за восемьдесят. Президент – Эвфония Гейдж.

– Эта та женщина, которая водит «мерседес» и беспрерывно гудит в рожок?

– Емкое описание! Мистер Гудвинтер был ее зятем. Поскольку у нее репутация человека прямого и бесцеремонного, она может выдать вам отборную информацию.

– Полли, вы просто клад! Между прочим, не могли бы вы со мной поужинать сегодня? Миссис Кобб готовит трапезу, но она слишком хороша для одинокого бакалавра. Надеюсь, вы согласитесь разделить ее со мной.

– С удовольствием! Правда, я не смогу остаться надолго, но, думаю, время почитать вслух у нас будет. У вас удивительный голос, Квилл.

– Спасибо. – Он самодовольно закусил ус. – Тогда иду домой.

Повернувшись, он посмотрел с балкона в читальный зал:

– Что это за человек с грудой книг на столе?

– Это историк из Центра, занимается ранними горнодобывающими операциями. Еще он просил меня порекомендовать ему хорошие рестораны, и я предложила ресторан «У Стефани» и «Старую мельницу». Вас что?то смущает?

– Думаю, да, – сказал Квиллер.

Он сдвинул шапку набок и спустился в читальный зал. В своих темно?желтых ботинках он подошел к столу, за которым сидел незнакомец, и, пародируя жителя дружественной северной страны, сказал:

– Привета! Тот женщин сказала, сто ты ищес места, кде коросо покусать мозно. Настоястяя еда попробовай у «Отто». Я ела тама, вкусна. Как долго ты тута?

– До тех пор, пока не закончу работу, – ответил историк, не отрываясь от книги.

– Если твоя хотела мал?мал пива, искать в отель «Пирушка». Каросые бургеры тозе есть.

– Спасибо, – сказал человек тоном, каким увольняют подчиненных.

– Я видеть, ты читать пра шахты. Мая дедуска была погибать в песцера в тысяча девятьсот тринадцатом гаду. Я есце тогда не радилася. Ты видела какая?любая шахта?

– Нет, – сказал человек, захлопнув книгу и отодвинув стул.

– Совсем близка?близка «Грозная пёса». Обеда есть, карошая места, дешевый еда.

Схватив свой черный плащ, незнакомец быстро направился к выходу.

Удовлетворенный раздражением человека и своим спектаклем, Квиллер поправил шапку, застегнул куртку и пошел своей дорогой. Он понял, что незнакомец совсем не тот, за кого себя выдает.

 

В 17.30 Герб Флагшток остановил машину у обочины и посигналил, чтобы забрать свою подругу. Волнуясь, как девушка перед первым свиданием, миссис Кобб заперла заднюю дверь.

В 17.45 Квиллер покормил котов. Колбаски из свиного ливера, оттаяв, превратились в нечто отвратительно серое, кашеобразное, но сиамские коты, склонясь над тарелками, увлеченно пожирали изобретение шеф?повара. Хвосты неподвижно лежали на полу, обозначая полное удовлетворение.

В 18.00 пришла Полли Дункан, оставив свою маленькую, шести лет от роду, бежевую машину за библиотекой, что не могло укрыться от кумушек Пикакса. Они всегда знали, у кого какая машина, знали ее стоимость, год выпуска и цвет.

Уже не молода и не так стройна, как прежняя его пассия в Центре, Полли была весьма интересной женщиной. Румяная и свежая, как булочка, с голосом, от которого у него кружилась голова. Хотя она и выказывала ему явные признаки симпатии, но вела себя довольно сдержанно и всегда настаивала на том, чтобы уйти домой пораньше.

Он встретил Полли у парадной двери, шедевра ручной работы.

– Где же снег, который они обещали? – спросил Квиллер.

– Каждый день в ноябре прогноз погоды напоминает политические прогнозы, – сказала Полли Дункан, – рано или поздно синоптики окажутся правы… Этот дом никогда не перестанет поражать меня!

Она с восхищением взглянула на стены холла, обитые кожей янтарного цвета, и на монументальную экстравагантную лестницу с великолепными узорчатыми перилами. Люстра?баккара переливалась тысячами огней. Ковры можно было отнести к анатолийскому периоду.

– Когда смотришь на этот дом, думаешь о Париже. Меня изумляет то, что Клингеншоены не представляли, каким сокровищем они обладают.

– Наверное, это месть Клингеншоенов за то, что их не приняли в общество. – Квиллер провел гостью во внутренние покои дома. – Мы поужинаем в библиотеке, но миссис Кобб хотела, чтобы я показал вам ее сад на колесах в солярии.

В комнате, застекленной снизу доверху, вздымался целый лес экзотических растений, а также стояло несколько плетеных кресел для летнего отдыха; вдобавок там находилась металлическая тележка, на которой уместились восемь глиняных горшков с ярлычками: мята, укроп, тимьян, базилик и что?то еще.

– Тележку можно перекатывать вслед за солнечным светом, – объяснил он, – если погода, конечно, позволяет.

Полли кивнула с одобрением:

– Да, растения любят солнце, но не слишком яркое. И где же миссис Кобб нашла это хитрое приспособление?

– Она придумала его сама, а осуществил замысел ее друг в своей сварочной мастерской. Вы знаете – Флагшток, торговец подержанных автомобилей.

– Да, конечно. В его гараже мою машину подготовили к зиме. А как вам понравились новые передние колеса вашей машины, Квилл?

– Скажу это после первого снега.

В библиотеке горели лампы, потрескивали поленья в камине, стол радовал глаз великолепным фарфором, хрусталем и серебром. На стеллажах, заставленных книгами, белели мраморные бюсты Гомера, Данте и Шекспира.

– Интересно, читали ли Клингеншоены эти книги? – спросила Полли.

– Полагаю, они собраны главным образом для показухи, кроме, может быть, нескольких пикантных романов двадцатых годов. На чердаке я нашел коробки с дешевыми изданиями детективов и романов.

– И все?таки их кто?то читал. – Она вручила ему книгу в потрепанной, выцветшей обложке. – Это должно заинтересовать вас – «Живописный Пикакс». Опубликован Бустерс?клубом перед Первой мировой. На странице с закладкой – фотография здания «Пустячка», возле которого стоят служащие.

Квиллер разглядывал фотографию и группу странных людей: моржовые усы, высокие воротники, кожаные фартуки, фуражки, повязки на руках, напомаженные волосы и ровные прямые проборы.

– Они выглядят так, словно их должны вот?вот расстрелять, – сказал он. – Спасибо. Это очень пригодится.

Он налил гостье вина: она предпочитала в качестве аперитива сухое шерри, обычно не больше одного стаканчика. Себе он налил белый виноградный сок.

– Votre sant?![2] – произнес он, глядя ей в глаза.

– Sant?! – ответила Полли, бросив на него настороженный взгляд.

Она была одета в темно?серый костюм, белую блузку и темно?бежевые мокасины. Одним словом, библиотечная униформа, которую Полли постаралась оживить кашемировым шарфом. Наряд не совсем в ее стиле, и стрижка достаточно старомодная, но голос!.. Мягкий, нежный, низкого бархатистого тембра, и она знала назубок Шекспира…

После минутной паузы, во время которой Квиллер пытался догадаться, о чем думает Полли, он сказал:

– Вы помните так называемого «историка» в вашем читальном зале? С кучей книг по горнодобывающему делу? Знаете, я сомневаюсь, чтобы оно его действительно интересовало.

– Почему вы так думаете?

– Его развязная поза, манера держать книгу… Он не делал записей и не проявлял подлинного интереса к информации. Он читал с единственной целью – убить время.

– Тогда кто же он? Зачем скрывает свою подлинную профессию?

– Думаю, он из ФБР, из отдела по борьбе с наркотиками, или что?то в этом роде.

Полли бросила на него скептический взгляд:

– В Пикаксе?

– Я уверен, Полли, что в здешних чуланах можно найти скелеты, и большинство наших обывателей знает о них все. У нас же тут сплетники мирового класса.

– Я бы не называла их сплетниками. – Она попыталась защитить жителей Пикакса. – Просто в маленьких городах все про всех всё знают. Это образ жизни!

Квиллер поднял брови.

– Допустим, но таинственный незнакомец должен поторопиться и закончить свою миссию до наступления снегопада, – снисходительно сказал он, – не то будет заперт в вашем читальном зале до весны, хотя… Как вы думаете, какова судьба «Пустячка»?

– Вероятно, он умрет тихой смертью – «змея, пережившая свой яд».

– Вы хорошо знали родителей Джуниора?

– Нет, поверхностно. Гудвинтер Старший был работягой – приятный человек, но не общительный. А Гритти, напротив, – активный член сельского клуба – гольф, карты, послеобеденные танцы. Я хотела привлечь ее к себе в опекунский совет, но это не в ее вкусе.

– Гритти? Это имя миссис Гудвинтер?

– Правильнее – Гертруда, но здесь всем дают прозвища: Маффи, Баффи, Бунки, Додо. Я должна признать, что у миссис Гудвинтер море выдержки и терпения. Она любит свою мать. Эвфония Гейдж – мужественная женщина.

Прозвенел дальний зуммер, и Квиллер зажег свечи, поставил пластинку на проигрыватель, и ужин начался.

– Вы, очевидно, знаете всех в Пикаксе.

– Да, для новенькой я неплохо информирована. Я живу здесь только… двадцать пять лет.

– Я полагаю, вы с востока. Из Новой Англии?

Она кивнула:

– Еще в колледже я вышла замуж за уроженца Пикакса, и мы приехали сюда, чтобы взять на себя управление книжным магазином, принадлежавшим его семье. К сожалению, когда погиб муж, магазин закрылся, но мне не хотелось покидать город.

– Он погиб очень молодым?

– Да, очень. Он был пожарным?добровольцем. Я помню тот сырой ветреный августовский день. Наш книжный магазин и пожарную часть разделял лишь квартал, и, когда завыла сирена, муж тотчас бросил работу. Транспорт замер, и люди бежали к пожарной части со всех сторон. Механик с бензоколонки, один из молодых священников, меняла, скобяных дел мастер – все они бежали так, словно от этого зависела их жизнь. Легковые машины и грузовики с включенными фарами останавливались где попало, и водители, выскочив из кабин, устремлялись к пожарке. Наконец?то большие двери отворились и пожарная машина с помпой выкатилась наружу. Люди цеплялись за борта и забрасывали на ходу свои приспособления и оборудование.

– Вы так живо описываете это, Полли.

Слезы подступили к ее глазам.

– Горел сарай, и моего мужа придавило упавшей балкой.

Наступила долгая тишина.

– Это грустная история, – сказал Квиллер.

– Пожарные были так самоотверженны. Сирена будила их среди ночи, и они мчались на помощь, едва набросив одежду… А их критиковали: прибыли слишком поздно, не накачали достаточное количество воды, оборудование не в порядке… – Она вздохнула. – Они так старались. Они и сейчас стараются. Вы же знаете, пожарные – все добровольцы.

– Джуниор Гудвинтер из их числа, – сказал Квиллер. – Его сирена всегда подает сигнал… А что вы делали после того августовского дня?

– Пошла работать в библиотеку и нашла в этом успокоение.

– В Пикаксе каждый может рассчитывать на чью?то поддержку. Это радует. Но почему нас всех буквально преследуют предсказания синоптиков?

– Здесь суровый край, – сказала Полли. – Погода влияет на все: на сельское хозяйство, заготовку леса, рыболовство, спорт. Здесь нет такси, которым мы могли бы воспользоваться в ненастный день, но всем нам приходится преодолевать большие расстояния.

Миссис Кобб оставила кофеварку включенной в розетку, а чашечки с шоколадным муссом – в холодильнике. Ужин удался на славу.

– А где кошки? – поинтересовалась Полли.

– Заперты в кухне. Коко сбрасывал книги с полки. Он вообразил себя библиотекарем. А Юм?Юм ведет себя как котенок: охотится за своим хвостом, ворует бумажные зажимы и прячет вещи под ковер. Я каждый раз вздрагиваю, когда наступаю на какое?нибудь вздутие под ковром. Что это? Мои часы? Мышь? Мои очки? Или скомканный конверт из корзины для бумаг?

– Какие же книги предпочитает Коко?

– Он неравнодушен к Шекспиру, – ответил Квиллер. – Возможно, это связано с переплетами из свиной кожи. Как раз перед вашим приходом он сбросил «Сон в летнюю ночь».

– Удивительное совпадение! – сказала Полли. – Меня действительно назвали в честь одного из персонажей этой пьесы. – Она сделала паузу и подождала, пока Квиллер догадается.

– Ипполита?

– Правильно! Отец всем нам дал имена шекспировских персонажей: братьев зовут Марк Антоний и Брут, а бедную сестру – Офелия. Ей приходилось выслушивать непристойные замечания начиная с пятого класса… Почему бы вам не выпустить котов? Мне нравится наблюдать за Коко.

Коты получили свободу. Юм?Юм – само изящество – вошла в библиотеку, села, чуть выставив одну лапку вперед, и стала высматривать свободные колени, но Коко, наслаждаясь независимостью, медлил входить. Это продолжалось недолго. Вскоре Квиллер и его гостья услышали легкий стук и поняли, что Коко тоже в комнате. На полу лежал томик «Короля Генриха VIII».

– Вы должны признать, он знает, что делает, – сказал Квиллер. – В пьесе есть захватывающая сцена, та, где королева противостоит двум кардиналам.

– Ужасная! – воскликнула Полли. – Катарина утверждает, что она – бедная, слабая женщина, но при этом расправляется с двумя учеными мужами. Вы ангелам по облику подобны, но что у вас в сердцах, один Бог знает. Вы когда?нибудь интересовались личностью Шекспира, Квилл?

– Я читал, что пьесы могли быть написаны Джонсоном или Оксфордом.

– А я думаю, Шекспир был женщиной. У него столько сильных женских характеров и замечательных женских монологов.

– Столько же, сколько и мужских.

– Да, но мне кажется, что женщина может воссоздать мужские характеры более достоверно, чем мужчина – женские.

– Хм… – усомнился Квиллер.

Коко в царственной позе сидел на письменном столе, точно ожидая чего?то. И Квиллер продекламировал пролог пьесы, а Полли блестяще прочла сцену с королевой.

– Йау, – произнес Коко.

– А сейчас я должна идти, пока мой хозяин не начал беспокоиться.

– Ваш хозяин?

– Мистер Мак?Грегор прекрасный человек, вдовец, – объяснила она. – Я снимаю домик в его хозяйстве, и он считает, что женщина не должна выходить ночью одна. Вот он и поджидает меня, чтобы подвезти.

– А вы никогда не применяли к нему вашу шекспировскую теорию? – спросил Квиллер.

После того как Полли поблагодарила его за ужин и пожелала ему спокойной ночи, Квиллер усомнился в причине ее раннего ухода. Во всяком случае, это не Коко выпроводил ее из дома, как он не раз поступал со многими посетительницами. Добрый знак!

Квиллер убирал грязные тарелки и наводил в кухне порядок, когда миссис Кобб вернулась со свидания, сияющая и счастливая.

– О, вам не нужно делать этого, мистер К., – сказала она.

– Ничего. Спасибо за прекрасный стол. Как прошел ваш вечер?

– Мы отправились в «Старую мельницу». Кормят там сейчас гораздо лучше. Я ела превосходную фаршированную форель в винном соусе. Герб заказал бифштекс «Дайн», но ему не понравился соус.

«Это чучело, – усмехнулся Квиллер, – предпочло бы кетчуп». Миссис Кобб он сказал:

– Миссис Дункан рассказывала мне о добровольных пожарных. Флагшток не пожарный?

– Да, ему не раз приходилось выносить детей из горящего дома, спасать скот…

«Правда ли это?» – засомневался Квиллер.

– В следующий раз, как встретитесь с ним, пригласите его к нам на стаканчик, – предложил он. – Я бы хотел знать, что представляет собой пожарная команда такого маленького городка.

– О, спасибо, мистер К.! Он будет очень рад. Он думает, что вы не любите его, потому что однажды его привлекли к суду.

– Я ничего не имею против него самого. Просто на меня напала его собака, которая, по закону, должна бы сидеть на цепи. Если он вам нравится, миссис Кобб, я уверен, что он хороший человек.

Когда Квиллер запирал дверь на ночь, зазвонил телефон. Это был Джуниор Гудвинтер, который возбужденно закричал:

– Она едет! Она прилетает сюда завтра!

– Кто едет?

– Фотокорреспондентка, та, что я встретил в пресс?клубе. Она говорит, «Прибой» собирается печатать подборку новостей за неделю! Она хочет сделать фоторепортаж.

– Ты сказал ей… об отце?

– Она пообещала, что сделает репортаж?хронику. Я должен встретить ее в аэропорту завтра утром. Мы собираемся поохотиться кое за кем из «Старой гвардии». Они, бывало, помогали нам с «Пустячком». Понимаешь, что из этого можно извлечь? Я помещу Пикакс на карту! Мы возродим «Пустячок», если получим массовую подписку.

«Странные творятся дела», – подумал Квиллер.

– Позвони мне завтра вечером после «охоты». Дай знать, как она идет. Удачи!

Как только он положил телефонную трубку, послышался тихий звук, – очевидно, еще одна книга упала на бухарский ковер. Коко сидел на полке с Шекспиром и очень гордился собой.

Квиллер поднял книгу и разровнял помятые страницы. Это опять был «Гамлет». В глаза ему бросилась строка из первой сцены: Уж пробило двенадцать, пора тебе в постель.

Обращаясь к коту, он сказал:

– Ты можешь считать себя очень умным, но пора кончать с этим безобразием! Книги напечатаны на прекрасной индийской бумаге, они не выдержат такого обращения.

– Ик, ик, ик, – сказал Коко, отчаянно зевая.

 

Три

 

Вторник, двенадцатое ноября

 

«Снегопад в течение всего дня, затем понижение температуры и северо?восточный ветер», – передали синоптики, и мистер О’Делл навощил лопаты для расчистки снега и проверил зажигание своего снегоочистителя.

После удачного дебюта свиных ливерных колбасок Квиллер собрался позавтракать в «Старой мельнице», чтобы разгадать тайну, беспокоившую его.

Кто этот шеф?повар, автор ливерных колбасок, так понравившихся котам?

Как его зовут?

Откуда он?

Есть ли у него рекомендательные письма и какие именно?

Почему их никто не видел?

Когда?то ресторан этот был мельницей с гигантским водяным колесом. Потом мельницу реконструировали с большим вкусом, сохранив каменные стены и массивные балки. Кленовый пол всегда начищали до желтизны; каждый стол напоминал колесо мельницы, которое непрерывно скрипело и поворачивалось. Однако кормили здесь, по общему мнению, отвратительно.

Совсем недавно ресторан купила корпорация «XYZ Энтерпрайзес». Фирма разрабатывала проект застройки Индейской деревни и была совладельцем реки Скатертью дорога. Еще она владела рядом универсальных магазинов округа и новым мотелем в Мусвилле.

Однажды на собрании Торговой палаты к Квиллеру подошел Дон Эксбридж, один из руководителей «XYZ Энтерпрайзес», этакий «крепкий орешек», с улыбкой, сделавшей его популярным.

– Квилл, у вас есть связи в ресторанах Центра, – сказал Эксбридж. – Где можно найти хорошего шеф?повара для «Старой мельницы»? Желательно, чтобы ему нравился свежий воздух и он был бы не прочь пожить в благодати.

– Хорошо, я подкину эту идейку кое?кому и сообщу вам результат, – пообещал Квиллер.

Почему бы не Хикси Раис, бывшая его соседка, член избранной группы гурманов, любительница поесть, чему доказательство – ее фигура. Умная, молодая, несчастливая в любви, она работала в рекламном агентстве и обычно говорила с Коко по?французски. Все умники всегда занимались рекламой, в то время как все трудяги – журналистикой, приносившей меньше денег, – пронеслось у него в голове. Последнее, что он слышал о Хикси: она увлеклась шеф?поваром и учится на курсах ресторанного менеджмента.

Вот так и получилось, что Хикси Раис и ее шеф?повар обосновались в Пикаксе. Они тут же заменили унылое меню на более изысканные блюда и более интересные напитки. Шеф?повар переучил весь кухонный персонал, закрыл на замок глубокие жаровни и стал нормировать даже отпуск соли.

Когда во вторник Квиллер приехал в «Старую мельницу» завтракать, он с трудом узнал бывшего члена клуба «Дружки?толстяки».

– Хикси, вы ли это! – воскликнул он. – Вы что, перестали намазывать масло на ветчину или класть сахар на ириски с пломбиром, орехами и фруктами?

– Вы не поверите, Квилл, но ресторанный бизнес излечил меня от обжорства, – сказала она. – Меня воротит от всего этого корма. Пятнадцать фунтов масла, двухфунтовый круг сыра, две сотни цыплят, тридцать дюжин яиц! Вы когда?нибудь видели две сотни голых цыплят, Квилл?

Похудев, Хикси утратила хрипотцу в своем высоком голосе, а ее волосы стали здоровыми и блестящими.

– Вы выглядите грандиозно! – сказал Квиллер.

– И вы, Квилл, выглядите чудесно! И ваш голос стал каким?то другим.

– Я бросил курить. Розмари убедила меня расстаться с трубкой.

– Вы все еще встречаетесь с Розмари?

– Нет, она живет в Торонто.

– Вся наша старая компания гурманов распалась. Но я думала, что вы сохранили вашу дружбу.

– Розмари не ладила с Коко, – объяснил он.

Хикси посадила его недалеко от вращающегося колеса.

– Этот столик считается лучшим, – сказала она, – хотя движение колеса вызывает у некоторых наших клиентов морскую болезнь. А его скрежет заставляет меня лезть на стену. Весьма правдоподобный шум падающей воды возымел физиологическое воздействие на посетителей. Поэтому ковер пришлось убрать в комнату отдыха.

Она подала меню:

– Бараний окорок с овощным рагу? Он особенно хорош сегодня.

– Как насчет свежей семги?

– Закончилась. Вы немного опоздали.

– Жаль, – сказал Квиллер. – Хикси, я хотел бы поговорить с вами. Не присоединитесь ли вы ко мне?

Он заказал барашка, и Хикси села рядом со стаканом кампари и сигаретой.

– Коко и Юм?Юм понравились колбаски? – спросила она.

– После того как они их съели, они гонялись друг за другом вверх?вниз по лестнице битых два часа, но ведь они оба стерилизованы! Вы что, открыли средство, стимулирующее половое чувство у кошек?

– Это только первый из нескольких замороженных кошачьих продуктов, которыми мы хотим торговать. Люди из «XYZ» поддержали нас материально. Легендарные «Замороженные продукты для шустрых кошек»! Звучит!

– Ну и когда вы и ваш компаньон выберетесь поговорить с Коко по?французски? Вы еще не видели великолепную груду хлама, в которой я живу.

– Это довольно трудно, – извинилась она. – Мы работаем как проклятые! О такой нагрузке не говорили на курсах. Но я не жалуюсь. По правде говоря, я безмерно счастлива. Я привыкла быть неудачницей, вы же знаете, но все изменилось с тех пор, как мне встретился этот замечательный человек. Он не пьяница, не наркоман и, наконец, он не муж другой женщины.

– Очень рад за вас, – сказал Квиллер. – Вы меня познакомите с ним?

– Его сейчас нет.

– Как его зовут? Как он выглядит?

– Тони Петере, высокий блондин и очень хорош собой.

– Где же он научился готовить?

– В Монреале, Париже, в других городах.

– Хотелось бы познакомиться с этим малым и пожать ему руку. Я же несу ответственность за то, что привез вас обоих в этот северный рай.

– В данный момент, – сказала Хикси, – его нет в городе С его матерью случился удар, и он улетел в Филадельфию.

– Лучше бы он вернулся до снегопада, иначе ему придется возвращаться на лыжах. Аэропорт закрывается с началом «Большого». Где вы живете?

– У нас чудесная квартира в Индейской деревне. Мистер Эксбридж похлопотал за нас, и нам отдали предпочтение перед другими кандидатами.

– А что вы делаете в свободное время?

– Тони пишет книгу кулинарных рецептов. Я курирую соревнования округа.

– Откопали что?нибудь интересное?

– По соседству со «Старой мельницей» есть ресторан «У Стефани». Там отличная кухня, но у шеф?повара не все в порядке с головой. Я заказываю фаршированные артишоки, а получаю фаршированные авокадо. Когда официант начинает настаивать на том, что приготовлены артишоки, я хватаю тарелку и несусь на кухню объясняться с шеф?поваром, и этот заносчивый болван нагло заявляет мне, будто я не смогу отличить фаршированный артишок даже от фаршированного крокодила! Ну уж я ему разобъяснила, что артишок – это член семейства чертополохов, а авокадо – фрукт грушевидной формы, название которого произошло от ацтекского «аллигаторова груша», хотя сильно сомневаюсь, чтобы он что?нибудь знал об этом!

– И как он отреагировал?

– Он так посмотрел на меня, разделывая куриные грудки, что я отступила, не желая стать жертвой преднамеренного убийства.

 

После обеда Квиллер сидел за письменным столом в библиотеке и думал о Хикси и ее таинственном компаньоне. Коко вскочил на стол, вытянулся в ожидании, и шерсть на голове у него встала дыбом.

– Ты помнишь Хикси? – спросил его Квиллер. – Она давала тебе уроки французского и обычно говорила: Bonjour, monsieur Koko[3]. Она вечно связывалась с какими?то подозрительными типами, и вот теперь этот невидимый шеф?повар. Что?то тут не так, хотя он прекрасный кулинар. Я принес тебе кусочек бараньего окорока в мешочке. Хикси очень обрадовалась, что вам понравились ее колбаски.

Коко повилял хвостом, сощурил глаза и промурлыкал: «Ик, ик». В этот момент миссис Кобб с любопытством заглянула в комнату:

– Я услышала ваш голос и подумала, что у вас гости, мистер К. Не хотите ли чаю? Я только что начинила меренгу ирисками и орехами?пекан.

– Мы с Коко вели остроумный диалог, как рекомендовала Лори Бамба, – объяснил он. – В результате я чувствую себя идиотом, а он получает от этого удовольствие. Да, я принимаю ваши ирисово?ореховые штучки, но вместо чая – кофе, хорошо?

Миссис Кобб заторопилась на кухню, а Квиллер продолжал:

– Итак, Коко, сегодня была большая «охота» в редакции «Пустячка». Надеюсь на положительный результат. Интересно, если «старая гвардия» держится вместе так долго, позирует фотографу, то их должно связывать нечто очень основательное.

День прошел без снеговых заносов, предсказанных синоптиками, но температура менялась довольно быстро. Квиллер слушал последний прогноз погоды, когда Джуниор наконец позвонил. От приподнятого настроения не осталось и следа. Он разговаривал в минорном тоне. Квиллер подумал: «Неужели рыжеволосая обманула его надежды, решила, что здесь нет ничего интересного. А может, она забыла свою камеру или ее самолет потерпел аварию. Может, „гвардейцы“ перешли в наступление».

– До тебя дошли уже слухи? – спросил Джуниор.

– О чем?

– О чем?нибудь.

– Не понимаю, о чем ты говоришь, детка. Ты трезв?

– Кажется, нет, – ответил Джуниор мрачно. – Не возражаешь, если я приеду? Я знаю, уже поздно…

– Конечно приезжай.

– Я у Джоди дома. Ничего, если мы приедем вместе?

– Пожалуйста. Что будете пить?

– Приготовь кофе, – попросил Джуниор после минутного колебания. – Мне нельзя пить, когда мне плохо: могу перерезать себе вены.

Квиллер наполнил термос растворимым кофе и приготовился ждать в библиотеке, но в аллею уже въехал красный «ягуар».

Тини Джоди со своими прямыми светлыми волосами и большими голубыми глазами походила на фарфоровую китайскую куклу. Джуниор выглядел стариком.

– Да что же произошло?! – воскликнул Квиллер. Он проводил молодую парочку в библиотеку.

Джуниор плюхнулся на кожаный диван.

– Плохие новости!

– «Охота» не удалась?

– И она тоже, хотя, может, и к лучшему. Я чувствую себя дураком, заставив ее прилететь сюда.

– Ты говоришь загадками, Джуниор. Объясни наконец!

Джоди сказала своим детским голоском:

– Расскажи мистеру Квиллеру о своей матери, Джуни.

Молодой газетчик молча посмотрел на Квиллера, прежде чем выложить все новости.

– Она его продает.

– Продает что?

– Продает «Пустячок».

Квиллер нахмурил брови:

– Что там продавать? Там ничего нет, кроме… причудливой идеи.

– Случилось самое худшее, – сказал Джуниор. – Все рухнуло. Она продает имя.

Квиллер не мог ни поверить, ни понять.

– Где же она надеется найти покупателя?

Джоди взвилась.

– Она уже нашла его! Это «XYZ Энтерпрайзес».

– Они хотят сделать его рекламным листком, – сказал Джуниор чуть не плача. – Бульварной, низкопробной газетенкой с жуткими объявлениями и плохой печатью. Никаких новостей! Никакой информации! Я говорю тебе, Квиллер, это удар ниже пояса.

– Есть ли у нее право продавать газету? Какова последняя воля твоего отца?

– Он все оставил ей. Все совместно нажитое имущество.

– Джуни, – пролепетала Джоди, – расскажи мистеру Квиллеру твой сон.

– О, отец мне снится каждую ночь. Он стоит в своем кожаном фартуке и прямоугольной бумажной фуражке, весь в крови, и что?то говорит мне, но я не слышу что.

Квиллер постарался упорядочить свои мысли:

– Действительно, события развиваются слишком быстро, Джуниор. Твоего отца похоронили только вчера. Было бы слишком поспешно для супруги погибшего предпринимать что?либо. Ты говорил об этом матери?

– Что толку? Если она решит что?то сделать, она это сделает.

– Как отреагировали твои брат и сестра?

– Брат вернулся в Калифорнию, ему ни до чего нет дела. Сестра считает, что это – преступление, но она никогда не копается в чужом белье. Ты не знаешь нашу мать!

– Это была ее идея? Или это фирма «XYZ» сделала ей такое предложение?

Джуниор поколебался, прежде чем ответить:

– …Я не знаю.

– Почему она так торопится с продажей?

– Деньги. Ей нужны деньги. У отца остались долги.

– А страховка?

– Вот страховой полис, но все не так просто. Бабушка Гейдж годами платила за наше обучение для того, чтобы помочь матери и нам… Дом продается тоже.

– Жилой дом на ферме?!

– Это ли не печально? – вставила Джоди. – Он принадлежал семье Гудвинтеров сто лет.

– Вдове не следовало бы принимать такого поспешного решения, – сказал Квиллер.

– Ты же знаешь, дом уже заложен, – сказал Джуниор. – Мама никогда не хотела жить в большом доме. Она хочет уехать до снегопада, чтобы не остаться здесь на зиму.

– Это понятно.

– Она собирается снять квартиру в Индейской деревне.

– Я думал, там нет свободных квартир.

– Она переезжает с другом, – вставила Джоди, и Джуниор хмуро посмотрел на нее.

– Сможет ли она найти покупателя дома так быстро, не жертвуя ничем?

– У нее уже есть покупатель.

– Кто? Вы знаете?

– Герб Флагшток.

– Флагшток! Что будет делать одинокий мужчина в таком большом доме?

– Он всегда хотел иметь участок земли в деревне, чтобы гонять своих охотничьих собак. Он получает большой хороший двор и два сарая.

– А как насчет обстановки? Ты говорил, у родителей много фамильных вещей, передаваемых из поколения в поколение по наследству.

– Их продадут с аукциона.

– Джуни обещали отдать письменный стол его прадедушки, но и его продадут, – вставила Джоди.

Расстроенный, Джуниор продолжал:

– Если они смогут устроить аукцион до снегопада, то пригласят антикваров из Огайо и Иллинойса и получат большие деньги.

– А как насчет старинных печатных прессов в сарае?

Джуниор пожал плечами:

– Их продадут на вес, как металлолом.

Каждый задумался на свой лад: Джуниор – обреченно, Джоди – сочувственно, Квиллер – вопрошающе. Гудвинтер Старший погиб в пятницу ночью, похоронен в понедельник, а сегодня вторник.

– Когда ты узнал об этом, Джуниор?

– Мама вызвала меня в редакцию в полдень – как раз в середине «охоты». Я ничего не сказал фотожурналистке. Думаешь, я должен был сказать ей? Это могло бы погубить все дело или сильно повредить ему. Она уехала час назад. Я подвез ее в аэропорт.

Внезапно зазвучала сирена в машине Джуниора.

– О нет! – воскликнул он. – Только этого не хватало. Дурацкий амбар горит! Проводи Джоди домой, хорошо, Квилл? – бросил он через плечо и выбежал из дома. Сирена пожарки продолжала пронзительно выть. Ей вторили полицейские сирены.

И тут Квиллер вспомнил, что забыл налить кофе.

– Как насчет чашечки кофе, Джоди? Только он совсем остыл.

Грустная молоденькая девушка съежилась на диване, держа большую кружку в своих маленьких руках.

– Мне так жаль Джуни. Я предлагала ему поехать в Центр, устроиться в «Дневной прибой» и забыть обо всем.

– Не нужно поддаваться минутной слабости, – посоветовал Квиллер.

– Может быть, его мать не в своем уме и нуждается в медицинском освидетельствовании?

– Напрасный труд. Надо было раньше доказывать, что она психически больна. А сейчас и дом, и газета ее собственность и она вольна делать с ними все, что захочет.

Миссис Кобб в пеньюаре и домашних шлепанцах внезапно появилась в дверном проеме.

– Посмотрите в окно! – сказала она с тревогой. – Мейн?стрит в огне! Что там горит?

Квиллер и Джоди вскочили и поспешили к окнам.

– Это мастерская Герба, – волновалась миссис Кобб, – у них там вечер встречи. В здании, должно быть, человек тридцать – сорок.

– Я съезжу посмотрю, – сказал Квиллер. – Пошли, Джоди, я отвезу вас домой. Не сюда – через черный ход, машина в гараже.

На Мейн?стрит толпился народ, мелькали синие и красные огни. Пожарные машины стояли полукругом, направив свои фары в центр квартала. Помпы работали, и вода подавалась по шлангам на крышу трехэтажного здания. По ту сторону здания полыхало ярко?рыжее пламя, огненные языки лизали стены, шипел пар, клубы дыма застилали все вокруг.

Квиллер остановил машину, и Джоди вышла.

– Это «Пустячок»! – закричал он, выходя вслед за Джоди. – Все здание в огне!

– Бедный Джуни! Бедный Джуни! – запричитала Джоди.

– Они поливают из шлангов мастерскую Флагштока, чтобы туда не перекинулось пламя, – комментировал происходящее Квиллер, – и почтовое отделение тоже. Боюсь, типография сгорит дотла.

– Думаю, это то, что Джуни видел во сне, – сказала Джоди. – Где же он?

– Не могу никого узнать в этих шлемах и резиновых костюмах. У всех лица почернели. Какая грязная работа! В белом шлеме начальник пожарной бригады, это все, что я могу сказать.

– Надеюсь, Джуни не станет делать ничего безрассудного, например не помчится в здание спасать кого?нибудь.

– Их учили избегать глупого риска, – успокоил Квиллер.

– Но он такой импульсивный и сентиментальный. Вот почему он так тяжело все переживает, я имею в виду продажу «Пустячка». – Внезапно она содрогнулась от ужаса. – О нет! Там Уильям Ален! Они всегда запирают его на ночь. Я сейчас сойду с ума…

– Тише, Джоди! Он должен был спастись. Коты ведь очень умные… Пошли. Мы не можем здесь больше оставаться. Вы дрожите. Пожарные останутся здесь еще несколько часов, разбирая и подчищая все. Я отвезу вас домой. С вами ничего не случится?

– Да, я буду ждать, пока Джуни не вернется домой. Вы знаете, он живет у меня с того дня, как умер его отец.

 

Дома Квиллер застал миссис Кобб в кухне; все еще в розовой хламиде, она пила какао и выглядела обеспокоенной.

– По радио нет никаких новостей, – сказала она озабоченно.

– Горела не мастерская, – сказал Квиллер. – Горел «Пустячок». Здание уничтожено. Оно простояло более ста лет, а уничтожено за полчаса.

– Вы видели Герба? – Она налила Квиллеру чашку какао, хотя он не любил его.

– Нет, но я уверен, он там был.

– Он не должен заниматься таким рискованным делом. Ему уже за пятьдесят, как вы знаете, и большинство его коллег гораздо моложе.

– Мне кажется, вы очень заботитесь о нем, миссис Кобб. – Он бросил на нее испытующий взгляд.

Экономка опустила глаза и застенчиво улыбнулась:

– Да, я, признаться, увлеклась им. Нам вместе хорошо, и он уже начал делать намеки.

– О женитьбе? – В резком вопросе Квиллера проскользнуло беспокойство. Как экономка она была бесценна, слишком хороша, чтобы ее потерять. Она избаловала Квиллера и котов своим кулинарным искусством.

– Я не перестану работать, – торопливо сказала миссис Кобб. – Я всегда работала, а это самая замечательная работа, которая у меня когда?либо была. Мечта стала реальностью. Она предназначена для меня!

– И вы совершенно незаменимы здесь. Не бросайтесь в омут с головой, миссис Кобб.

– Конечно, – обещала она. – Он же еще не пришел и не сделал мне предложение, поэтому и говорить не о чем.

Она налила себе еще какао и поднялась наверх, пожелав спокойной ночи.

Квиллер, как обычно, обошел весь дом, прежде чем включить сигнализацию и запереть его. Потом он вернулся в свои владения над гаражом, неся плетеную корзинку, из которой слышались неясные звуки и которая раскачивалась взад и вперед в его руках.

Гараж на четыре машины был построен из камня. В нем имелись четыре арочные двери и купол с флюгером на крыше, а также витиеватые каретные фонари в каждом углу. Наверху интерьер был выдержан в любимой цветовой гамме Квиллера – бежевой и коричневой. Островок спокойствия и простоты среди помпезности.

В гостиной стояли легкие стулья, хорошие лампы для чтения, музыкальный центр и маленький бар, где Квиллер смешивал напитки для гостей. Сам он не притрагивался к алкоголю с того самого дня, когда упал с платформы метро в Нью?Йорке. Больше он никогда не ездил в метро и не пил.

Квиллер открыл корзинку в кошачьей комнате и позвал своих упрямых приятелей. «Почему, – задавал он себе вопрос, – они никогда не хотят забираться в корзину? А когда они уже там, никогда не хотят вылезать из нее?» Коко и Юм?Юм наконец осторожно появились (представление, которое они повторяли каждую ночь в этом году), крадучись и фыркая, как будто подозревали, что в комнате есть клопы или ловушка.

– Коты!.. – театрально воскликнул Квиллер. – Кто может вас понять?

Он оставил любимцев заниматься своими делами – облизывать друг друга, бороться, гоняться, кусать за уши и нескромно фыркать, а сам пошел слушать последние известия.

«Сегодня вечером сгорел офис и типография „Пикакского пустячка“. Как сказал шеф пожарной команды Брюс Скотт, здание полностью уничтожено. Двадцать пять пожарных, три пожарные машины и две помпы из Пикакса и близлежащих окрестностей были вызваны по тревоге и все еще находятся на месте происшествия. Ни о каких жертвах не сообщается. В это же время городской совет Мусвилла проголосовал за то, чтобы израсходовать пятьсот долларов на рождественские украшения».

Квиллер с раздражением выключил радио. Через пятнадцать секунд будет повторена та же информация без дальнейших подробностей. Слушателям не сказали, как начался пожар, кто за это несет ответственность, какие документы и оборудование сгорели, каков возраст здания и какова его конструкция, не перечислили проблемы, связанные с тушением пожара, и предпринятые меры предосторожности, не назвали общий объем ущерба и сумму страховки.

Без сомнения, округу нужна газета. Что касается судьбы «Пустячка», она плачевна, но нужно смотреть на вещи реально. «Пустячок» был реликвией эпохи кабриолетов.

Разорили газету сентиментальность и самовлюбленность Гудвинтера Старшего. Он был помешан на типографском наборе. Это было смыслом его жизни, если верить Гудвинтеру Младшему.

Смыслом жизни? Квиллер задумчиво потрогал усы кончиками пальцев. Если газету и в самом деле ожидало банкротство, не мог ли несчастный случай, приключившийся с Гудвинтером Старшим, быть самоубийством? Старый дощатый мост – удачное место для фатального «несчастного случая». Все знали, что это небезопасное место. Гудвинтер был осторожный, здравомыслящий старик, не пьяница и не лихач, которых обычно беда подстерегает на мосту.

Квиллер ощутил пощипывание над верхней губой. Он чувствовал, что стоит на верном пути. Его усы подавали сигналы, что он прав.

Если Гудвинтер Старший собирался свести счеты с жизнью, подстроенный «несчастный случай» разрешал проблемы, связанные с самоубийством: страховой полис оставался в силе. Неужели он забыл, что бабушка Гейдж платила страховку много лет.

Несчастный случай давал возможность вдове получить двойную или даже тройную компенсацию, хотя это было рискованное предприятие: страховые компании, боясь быть обманутыми, проводили тщательное расследование.

Возможно, старик опасался чего?то худшего, нежели потеря газеты. Он предпринял безнадежную попытку сохранить «Пустячок», продав землю, ферму, заложив жилой дом, доставшийся ему от тещи. Может, безвыходное положение подтолкнуло его к противозаконным действиям? Боялся разоблачения? Как насчет человека в черном плаще? Что он делал в Пикаксе? Старик умер всего за несколько часов до того, как незнакомец прилетел. Знал ли старик о его намерениях? И почему тот слонялся повсюду? Был ли вовлечен в игру еще кто?нибудь?

Офис «Пустячка» превратился в развалины. Было ли в подвале еще что?нибудь, кроме прессов и напечатанных листов? Например, вещественные доказательства, которые следовало уничтожить? Кто знал о них? И кто бросил спичку?

Квиллер кочергой пошевелил дрова, чтобы огонь совсем не погас. Ему на ум пришла странная догадка: «Что миссис Кобб добавила в какао?»

Из кошачьей комнаты донесся приглушенный, но узнаваемый звук. За ним последовал другой, третий… На ковер падали книги. Коко занялся своим любимым делом.

 

Четыре

 

Среда, тринадцатое ноября

 

«Мороз усиливается, облачно, снежный покров достиг трех?четырех дюймов».

– Облачно! – повторил Квиллер, сидя за письменным столом. – Почему бы им не выглянуть в окно? Солнце светит так, словно на дворе четвертое июля.

Он вспомнил о вчерашнем «Дневном прибое», опубликовавшем большой очерк о «Пикакском пустячке». Он был не совсем достоверен, но провинциальные жители радовались любому вниманию со стороны центральной прессы.

Затем он стал читать о бедствиях, терроризме, преступности и системе подкупа в Центре, но его мысли возвращались к Мускаунти.

Идет снег или нет, он взглянет на Старый дощатый мост, посетит дом Гудвинтеров, встретится с вдовой. Он возьмет цветы, принесет соболезнования и задаст несколько вежливых вопросов. Подход, которым он всегда умело пользовался, когда работал репортером. Грустные глаза и вислые усы придавали ему особый шарм.

В телефонном справочнике округа он нашел фамилию Гудвинтера Старшего в списке Блек?Крик?Лейн в Норд?Миддл?Хаммоке. На карте округа такого названия не оказалось. Там были Миддл?Хаммок и Вест?Миддл?Хаммок. Он нашел Мусвилл, Смитс?Фолли, Скуунк?корнерз, Чипмунк и Брр, что вовсе не было опечаткой, поскольку этот город считался самым холодным местом в здешнем крае, но Норд?Миддл?Хаммок на карте не значился. Он отправился искать мистера О’Делла, который знал ответы на все вопросы.

Миссис Фулгров и мистер О’Делл были поденными рабочими в особняке «К». Женщина фанатично скребла, чистила и полировала все предметы шесть дней в неделю. Мистер О’Делл, управляющий, занимался тяжелой работой. Сорок лет он прослужил школьным привратником, «пас» тысячи учеников, отвечая на их вопросы, решая их проблемы, одалживая им деньги на завтраки. «Привратник» – слово, которое произносилось в Пикаксе с почтением, и если бы мистер О’Делл отважился перейти в офис мэра, то был бы избран на этот пост единогласно. Седой, с добрым лицом, он управлял клингеншоенским поместьем так же ловко, как некогда пикакской молодежью.

Квиллер нашел управляющего в чулане – он смазывал дверные петли.

– Вы знаете, где находится дом Гудвинтера Старшего, мистер О’Делл? Я не могу найти Норд?Миддл?Хаммок на карте.

Мелодичным голосом управляющий сказал:

– Сам дьявол, думаю, не смог бы найти его на такой карте, потому что пятьдесят лет в этом месте живут привидения. Я расскажу вам, как добраться туда. Езжайте на восток, мимо шахты Бакшот, где ветер свищет даже в ясный день, и услышите стоны из?под земли. Когда вы подъедете к Старому дощатому мосту, будьте осторожны, потому что доски расшатаны, как зубы самого дьявола. Держитесь одинокого дерева на вершине холма – Дерева повешенных, как его называют. Так вы доедете до церкви, где я и моя невеста были обвенчаны добрым отцом Руаном сорок пять лет назад, упокой, Господи, ее душу. И когда вы выедете на дорогу из щебня, знайте, именно она ведет в Норд?Миддл?Хаммок.

– Что ж, уже теплее, – сказал Квиллер.

– Правда? Есть еще один путь – две мили в сторону фермы капитана Фагтри с белой изгородью, по ту сторону овечьего луга. Не обращайте внимания на указатель «Фагтри», потому что это и есть нужная вам дорога, и в конце ее вы увидите дом Гудвинтеров. Он серый с желтой дверью.

Когда Квиллер ехал в Норд?Миддл?Хаммок, которого не существовало на карте, он мысленно поражался, сколько информации осело в головах местных жителей. Если мистер О’Делл мог описать путь с такими подробностями, то Гудвинтер Старший, ездивший по извилистой дороге ежедневно, должен был знать каждую выбоину на дороге, каждую рытвину, каждый камень. Не похоже на то, что старик потерпел аварию.

Квиллер не услышал ни стонов, ни визга из недр шахты Бакшот, но Старый дощатый мост в самом деле громыхал угрожающе. Хотя перила были каменные, проезжая часть представляла собой широкую полосу из горбыля. Дерево повешенных оказалось древним сучковатым дубом, силуэт которого смотрелся весьма комично на фоне неба. Все остальное совпадало: церковь, щебень, белая изгородь, овечий луг.

Дом в конце дороги – беспорядочное строение из серой гальки – укрывали золотистые и красные листья кленов. Хризантемы все еще цвели вокруг крыльца.

Квиллер поднял медный молоточек в форме греческой буквы «пи» и постучал им в желтую дверь. Он рисковал, нарушая деревенский этикет и нанося визит без приглашения. Но когда дверь открылась, его спокойно приветствовала миловидная молодая женщина в ковбойской рубашке.

– Я Джим Квиллер, – представился он. – Я не смог присутствовать на похоронах, но принес цветы для миссис Гудвинтер.

– Я знаю вас! – воскликнула женщина. – Я видела ваш портрет в «Дневном прибое» до того, как переехала в Монтану. Входите же! – Она повернулась и закричала: – Мама, у нас гости!

Женщина, спустившаяся по лестнице, не производила впечатления безутешной вдовы с покрасневшими от слез и бессонницы глазами. В красном теплом костюме, розовощекая, как после верховой езды, она радушно встретила гостя.

– Мистер Квиллер! – сказала она, раскрыв объятия. – Как мило с вашей стороны заглянуть к нам. Мы все читали вашу колонку в «Прибое» и так счастливы видеть вас здесь.

Он протянул ей цветы, добавив:

– С наилучшими пожеланиями и симпатией, миссис Гудвинтер.

– Пожалуйста, зовите меня Гритти, как все, – сказала она. – И спасибо за вашу доброту. Розы! Я так люблю розы! Пойдемте в гостиную. Все остальные комнаты уже опечатаны. Паг, дорогая, поставь эти прелестные цветы в вазу, хорошо? Как мило.

Столетний дом состоял из многочисленных маленьких комнат с полами из широких досок и квадратными окнами с оригинальными волнистыми стеклами. Неудачно подобранная обстановка была, очевидно, фамильной, передаваемой по наследству, но в интерьере все выглядело гармонично: бледно?голубой кафель, бледно?голубые ситцевые занавески и бледно?голубой фарфор на серебряных подносах. Антикварные предметы кухонного обихода висели по обеим сторонам большого камина.

– Мы надеялись, что вы вступите в местный клуб, мистер Квиллер, – сказала Гритти.

– Я не вношу вступительный взнос, потому что работаю над книгой.

– Надеюсь, вы пишете не о Пикаксе, – сказала вдова со смешком. – В Бостоне ее запретят… Паг, дорогая, принеси нам выпить… Что вы пьете, мистер Квиллер?

– Имбирное пиво, крем?соду, что?нибудь такое. И все зовут меня Квилл.

– А как насчет коктейля с капелькой рома? – Она соблазняла его долгим взглядом. – Решайтесь, Квилл!

– Спасибо, но я не пью уже несколько лет.

– Да, вы делаете кое?что правильное! Вы выглядите поразительно здоровым. – Она оглядела его с головы до ног. – Вы счастливы здесь?

– Я только начинаю привыкать. Здесь чистый воздух, размеренная жизнь, дружеские отношения, – сказал он. – Наверное, очень приятно для вас в это печальное время иметь так много друзей и родственников.

– Родственников все должны иметь, – ответила она заносчиво, – но друзья – да, я счастлива, что у меня есть хорошие друзья.

Ее дочь принесла поднос с напитками, и Квиллер поднял свой бокал:

– С надеждой на лучшее будущее!

– Вы совершенно правы! – согласилась хозяйка, помахивая старомодным веером. – Вы останетесь на ланч, Квилл? Мы сделали ветчинно?шпинатную закуску из того, что осталось после поминок. Паг, дорогая, посмотри, не пора ли достать ее из печи. Не забудь нож.

Визит оказался не таким, как ожидал Квиллер. Ему пришлось перейти от соболезнований к светской болтовне.

– У вас красивый дом, – отметил он.

– Да, он выглядит хорошо, – подтвердила Гритти, – но вы знаете, чего это стоит. Я устала от хлопающих дверей и мусорных баков, которые носят туда?сюда по лестнице с узкими ступенями. Бог мой! Они в старину, вероятно, имели маленькие ноги. И маленькие зады! Посмотрите на эти виндзорские стулья! Я продаю дом и переезжаю на квартиру в Индейскую деревню, это рядом с полем для гольфа, знаете?

– Мама чемпион по гольфу. Она выигрывает все турниры, – пояснила Паг.

– А что будет с вашим антиквариатом, когда переедете? – поинтересовался Квиллер.

– Продам с аукциона. Вы любите аукционы? Это приятное времяпровождение в Мускаунти после скромных ужинов и прогулок по саду.

– О, мама! – запротестовала Паг. Она повернулась к Квиллеру: – Вон тот большой письменный стол принадлежал моему прадедушке, основателю «Пустячка».

– Он выглядит как гроб, – заметила Гритти. – Я была обречена жить с антиквариатом всю жизнь. Никогда не любила его. Сумасшествие, не правда ли?

На кухне был накрыт сосновый стол, на котором в бледно?голубых тарелках красовалась закуска.

– Надеюсь, это последний обед, который я ем с голубого фарфора, – сказала Гритти. – Он делает еду противной, но в семье мужа его всегда ставили на стол, как и сотни произведений искусства, которые отказывались разбиваться.

– Как жаль, – сказал Квиллер, – что пожар уничтожил редакцию «Пустячка». Я надеялся, что газета будет выходить под руководством Джуниора.

– Плевать на «Пустячок», – заявила Гритти. – Его нужно было закрыть еще тридцать лет назад!

– Но газета уникальна. Джуниор мог бы продолжить традиции, даже если бы она печаталась современными методами.

– Нет, – не согласилась Гритти. – Мальчик женится на своей крошке, и они оба уедут из Пикакса в Центр, будут работать там. Возможно, – добавила она со смехом, – Джуниор – карлик в ряду семейных гигантов.

– О, мама, не говори таких вещей, – запротестовала Паг, а Квиллеру пояснила: – Мама играет в нашей семье роль юмориста.

– Эта роль помогает мне прятать свое разбитое сердце, – сказала вдова, пожав плечами.

– А что стало со всем зданием «Пустячка»? Была ли возможность спасти хоть что?нибудь?

– Остались только стены, – ответила она без видимого сожаления. – Они в два фута толщиной. Можно сделать шесть?восемь магазинов, но мы должны подождать и узнать, что выплатят по страховке.

На протяжении визита Квиллера преследовала мысль, что все произошло слишком быстро, чтобы быть случайным. Что касается вдовы – или она хорохорится, или крайне бессердечна. Гритти с ее неискренностью меньше напоминала ему смелую женщину, больше – песок, попавший в шпинат и скрипящий на зубах.

Возвратясь домой, он позвонил в стоматологический кабинет доктора Золлера и поговорил с молодым регистратором, у которого были ослепительно белые зубы.

– Это Джим Квиллер, Пэм. Вы примете меня сегодня?

– Одну секунду, найду вашу карточку… Вы были у нас в июле, мистер К. Мы вас ждали только в январе.

– Это экстренный случай. Я пил много чая.

– О… В таком случае вам повезло. У Джоди отменен прием. Вы можете зайти прямо сейчас?

– Через три минуты и двадцать секунд.

В Пикаксе самое большое расстояние преодолевается не более чем за пять минут.

Кабинет, прекрасно переоборудованный из бывшей конюшни, располагался позади старого пикакского отеля. Джоди радостно приветствовала Квиллера. В длинном белом халате она выглядела еще более крошечной.

– Я пыталась разыскать вас! – сказала она. – Джуни просил передать вам, что в полдень он улетает в Центр на встречу с редактором, который обещал ему работу.

– Ну, вот и конец старому «Пустячку», – вздохнул Квиллер.

– Пристегните ремни. Вы отправляетесь на прогулку. – Она опустила зубоврачебное кресло до нижнего уровня. – Вам удобно?

– Как долго Джуниор оставался на пожаре?

– Он приехал в полшестого утра смертельно уставший. Они должны были остаться и наблюдать, как вы знаете… Откройте пошире рот.

– Спасли что?нибудь? – быстро спросил он, прежде чем исполнить просьбу.

– Не думаю. Газеты, которые не сгорели, размокли. Как только прибили пламя, Джуни вошел внутрь с кислородной подушкой, чтобы найти сейф, принадлежавший его отцу. Но дым был слишком густым. Он даже не видел… Оп! Я вас уколола?

– Ой, – ойкнул Квиллер, болезненно морщась.

Своими тонкими пальчиками Джоди нежно прикоснулась к нему, но ее руки дрожали после бессонной ночи.

– Джуни говорит, что причина пожара не установлена. Он никому не разрешал курить на службе… Здесь больно?

– Ой, ой.

– Бедный Джуни! Он был подавлен, совершенно подавлен! По правде говоря, он недостаточно силен, чтобы работать пожарным, вы же знаете, мистер Скотт позволил ему держать шланг с тремя помощниками вместо двух. Это сделало его… не таким беспомощным, знаете ли. Теперь можете прополоскать рот.

– Здание застраховано?

– Немножко шире, пожалуйста. Хорошо!.. Есть какая?то страховка, но большая часть не оценена по причине старости и непригодности… Теперь полощите.

– Очень плохо, что старые номера газеты не сняли на микропленку и не спрятали в какое?нибудь безопасное место.

– Джуни говорил, это стоило бы слишком много денег.

– Кто заметил огонь? – еще один быстрый вопрос между полосканиями.

– Какие?то дети, гулявшие по Мейн?стрит. Они увидели дым, а когда приехали машины, все здание было в огне. Это беспокоит вас?

– Ой, ой.

Она вздохнула:

– Итак, я предполагаю, Джуни получит работу в «Прибое», а его мать продаст все имущество.

Она развязала фартук.

– Все. Можете идти. Пользуетесь ли вы шелковой ниткой после каждого приема пищи, как советовал вам доктор Золлер?

– Скажите доктору Золлеру, что я не только делаю это после каждого приема пищи, но и после каждого нового блюда. В ресторанах меня знают как «сумасшедшего с ниткой».

После стоматологического кабинета он поехал в шотландский магазин мужской одежды. Мать Квиллера была урожденная Макинтош, и он любил шотландцев. Хозяин магазина Брюс Скотт платил ему тем же, разговаривая с ним с шотландским акцентом, что предназначалось только для лучших клиентов.

Раньше Квиллер не обращал особенного внимания на свою одежду. Его устраивали драповое пальто, обычные брюки, рубашка и галстук. Однако североамериканский стиль жизни пробудил в нем интерес к шерстяным клетчатым рубашкам, исландским свитерам, дубленкам, высоким меховым шапкам, тяжелым ботинкам и ножнам из оленьей кожи. И чем сильнее Брюс Скотт раскатывал свое шотландское «р?р?р», тем охотнее он приходил за покупками.

– Что случилось с четырьмя дюймами снега, которые нам обещали на сегодня? – спросил Квиллер, войдя в магазин.

– Все вздор, – ответил Скотт, тряся седой лохматой головой. – Не верьте ни одному слову, вылетающему из радиоприемника. Гусеница шелкопряда даст вам более достоверную информацию.

– Вы выглядите так, будто не спали прошлой ночью.

– Ох уж эта ночь! – сказал шеф добровольной пожарной дружины. – Я пришел домой к шести утра. Хорошо еще, Чипмунк и Кеннебек прислали свои команды на помощь. Мы бы ничего не сделали без них и без наших женщин, благослови их Господь. Они поддерживали нас кофе и бутербродами.

– Как Джуниор перенес все это?

– Парню было тяжело. Я частенько заходил в офис к его старику. Во время пожара офис напоминал огненную ловушку! Тонны бумаги! Деревянные, сухие, как трут, перегородки и старый деревянный пол! – Скотт опять тряхнул головой.

– Вы не знаете, как это началось? – поинтересовался Квиллер.

– Не могу сказать. В типографии печатали снимки, и, возможно, чья?то сигарета… Растворители, которыми чистят старые прессы, огнеопасны, достаточно одной искры и – пламя до небес!

– Есть подозрение, что это поджог?

– Никаких намеков. Нет причины вызывать туда начальника полиции.

– Но вы спасли мастерскую и почтовое отделение, Брюс.

– Да, ребята молодцы, но было очень опасно.

По дороге домой Квиллер остановился у городской библиотеки, чтобы заглянуть в читальный зал. Человека, который заявил, что он историк, там не было, и служащие не видели его со вторника. Полли Дункан тоже не было, клерки сказали, что она уехала на день.

На обед в этот вечер миссис Кобб подала бефстроганов и лапшу с маком. После второй перемены блюд и куска тыквенного пирога Квиллер, взяв несколько газет и два новых журнала, пошел в библиотеку. Он задернул шторы и поднес спичку к конструкции мистера О’Делла из расколотых поленьев, щепок и скрученных бумажек. Затем он вытянулся в своем любимом глубоком кресле и положил ноги на диван.

Коты немедленно засвидетельствовали ему свое почтение. Они знали, что огонь займется прежде, чем разольется аромат дерева, прежде, чем начнут потрескивать поленья, даже прежде, чем сгорит спичка. После умывания в отблесках пламени Коко принялся обнюхивать книги, а Юм?Юм прыгнула Квиллеру на колени и раза три повернулась, прежде чем нашла удобное положение.

Кошечка была необычайно привязана к человеку. Она лежала у Квиллера на коленях и, мурлыча, смотрела на него обожающими глазами. Ничего ей так не нравилось, как трогать его усы своей бархатной лапкой. Правду сказать, он называл ее своей маленькой возлюбленной, но ее навязчивое желание быть рядом иногда мешало ему. Он рассказал об этом Лори Бамба, молодой женщине, знавшей о кошках все.

– Они тянутся к противоположному полу, – объяснила Лори, – и знают, что к чему. Это трудно объяснить.

 

Юм?Юм спала на его коленях, когда Квиллер услышал первый стук. Не имело смысла бранить Коко. Ему в одно ухо влетало, в другое вылетало. Когда раньше он получал нагоняй, то не только обижался, но и находил способ отплатить. К тому же Квиллер усвоил, что при любом раскладе последнее слово всегда оставалось за сиамским котом.

Он тяжело вздохнул, перенес комочек спящего меха на диван и пошел посмотреть, какая книга упала на этот раз. Как он и ожидал – опять Шекспир, хотя миссис Фулгров натерла переплеты смесью ланолина и костного масла, используемого при выделке кожи, оба ингредиента – экологически чистый продукт. Но чем бы ни объяснялся интерес Коко к томикам Шекспира, два из них сейчас лежали на полу, две любимые Квиллером пьесы: «Макбет» и «Юлий Цезарь».

Он полистал страницы, пока не нашел отрывок, который особенно ему нравился, – сцена заговора: люди, замышляющие убийство Цезаря, встречаются под покровом темноты, кутая лица в плащи. Омоем руки Цезаревой кровью по локоть и мечи, обрызгав ею, идемте все…

«Заговор, – размышлял Квиллер, – любимый прием Шекспира: создавать конфликт, нагнетать напряжение, захватывая чувства аудитории». В «Макбете» – заговор с целью убить старого короля. Но кто бы подумал, что в старике столько крови?

Покалывание над верхней губой встревожило Квиллера. Не заговор ли – двойная трагедия «Пустячка»? Ключа к разгадке у него не было, только предчувствие, неясное ощущение в корнях усов.

Когда?то, работая криминальным репортером, он создал сеть анонимных информаторов. Но в Мускаунти у него таковой не имелось. Хотя местные жители были отъявленными сплетниками, они избегали болтать с посторонними, а Квиллер оставался для них посторонним даже после восемнадцати месяцев, проведенных здесь.

Он бросил взгляд на календарь. Среда, тринадцатое ноября. К вечеру четырнадцатого он мог бы наверняка собрать семьдесят пять болтунов под своей крышей.

– Отличная идея, старая ищейка, – сказал он Коко, – завтра вечером мы кое?что узнаем.

 

Пять

 

Четверг, четырнадцатое ноября

 

Было не слишком холодно, не слишком ветрено, не слишком сыро. Вечером семьдесят пять членов Исторического общества и клуба «Старая гвардия» придут впервые обозревать клингеншоенский особняк, который официально станет клингеншоенским музеем. Как говорилось выше, Квиллер считал особняк слишком роскошной резиденцией для одного бакалавра и двух котов. Поэтому он предложил при содействии Исторического общества открыть его для публики на два?три дня в неделю. Когда мэр сообщил об этом на собрании совета, жители города Пикакс возликовали, а гости, приглашенные на закрытый просмотр, испытали чувство гордости и глубокой признательности. День Квиллера начался, как обычно, в его апартаментах над гаражом. Он прослушал прогноз погоды, выпил чашечку растворимого кофе, оделся и спустился в кошачью комнату.

– Специальный поезд для четвероногих пассажиров подан, – объявил он, открывая плетеную корзину.

Сиамские коты сидели нос к носу на подоконнике, наслаждаясь тонкими лучами ноябрьского солнца и игнорируя приглашение.

– Завтрак сейчас подадут на обеденной тележке.

Никакой реакции, даже ни один ус не дрогнул. Квиллер схватил котов и бросил их в корзину.

– Если вы ведете себя, как коты, с вами и обращаться надо, как с котами, – объяснил он спокойным тоном, – ведите себя вежливо, интеллигентно, и к вам будет соответствующее отношение.

Из корзинки доносились звуки возни и рычание, пока он нес ее через двор в главное здание.

По мнению миссис Кобб, коты должны жить среди персидских ковров, французских гобеленов и старых редких книг.

– Если в доме есть антиквариат, – объяснила она, – вы должны бояться четырех вещей: кражи, пожара, слишком сухого воздуха и мышей.

По ее настоянию Квиллер установил датчики влажности, пожарную сигнализацию, сигнализацию от воров и прямую линию с полицейским участком и пожарной командой. Подразумевалось, что Коко и Юм?Юм возьмут на себя все остальное.

Когда Квиллер с плетеной корзинкой вошел через черный ход, экономка крикнула ему из кухни:

– Вы любите омлет с грибами, мистер К.?

– Звучит красиво. Я покормлю котов сам. Что у нас в холодильнике?

– Сортированный куриный ливер. Коко, возможно, предпочел бы его в разогретом виде с остатками бефстроганова. Юм?Юм – не привереда.

После того как Квиллер закончил завтракать – омлет из трех яиц с грибами и двумя поджаренными английскими хлебцами, капелькой желе из ягод дикого боярышника, приготовленного миссис Кобб, – он сказал:

– Великолепно! Лучший грибной омлет из всех грибных омлетов, которые я когда?либо ел.

– О! – Экономка в смущении прижала руки к груди. – Я так волнуюсь насчет вечера, не знаю, идти мне или не идти. Вы не волнуетесь, мистер К.?

– Я чувствую легкую дрожь предвкушения, – сказал он.

– О, мистер К., вы, должно быть, шутите! Я работала для этого целый год!

Это было действительно так. Чтобы передать особняк в общее пользование, пришлось отделать и оснастить чердак под комнату для встреч. Рядом с домом вымостить участок для парковки машин. Инженеры из Центра сконструировали лифт. В задней части дома устроили пожарный гидрант. Для большего удобства посетителей предусмотрели еще кое?какие переделки: пандус у заднего входа, новую туалетную комнату на первом этаже и лифт.

– В котором часу все соберутся? – спросил Квиллер у миссис Кобб. Она должна была рассадить членов комитета Исторического общества согласно пригласительным билетам.

– Съезжаться начнут к семи часам, на экскурсию по музею. Миссис Эксбридж наняла восемнадцать гидов.

– А кто пригласил миссис Эксбридж? Не скромничайте, миссис Кобб. Я знаю, и вы тоже, что столь рискованное предприятие вряд ли состоялось бы без вашего контроля.

– О, спасибо, мистер К., – сказала она нараспев от смущения, – но это слишком большая честь. Миссис Эксбридж знает почти все об антиквариате. Она хочет открыть антикварный магазин, когда кончится дело о разводе.

– Жена Дона Эксбриджа? Я не знал, что у них проблемы. Очень жаль. – Квиллер, по собственному опыту, в бракоразводных процессах всегда стоял на стороне закона.

– Да, жаль, – согласилась миссис Кобб. – Я не знаю, что там случилось. Сьюзан Эксбридж не говорит об этом. Она очень хорошая женщина. Но я не знаю его.

– Я видел его пару раз. Он приятный малый с улыбкой и рукопожатием для всех и каждого.

– Он болтун, знаете ли, потому у меня смутное представление об этой супружеской паре. Мы всегда воевали с болтунами и бюрократами в Центре. Они хотят сорвать работу двадцати антикварных магазинов.

– Итак, что будет дальше после экскурсии по дому?

– Мы пойдем в актовый зал, где вы произнесете речь.

– Не речь – всего лишь несколько слов. Пожалуйста, дальше!

– Потом брифинг и буфет с закусками и напитками.

– Надеюсь, вы не станете печь семьдесят пять дюжин кексов для этих бессовестных обжор, – сказал Квиллер. – Подозреваю, большинство из них придут на вечер из?за ваших лимонно?ореховых бисквитов. Ваш друг будет?

– Герб? Нет, он должен уехать завтра рано утром. Открывается охотничий сезон на оленей. Как насчет котов? Останутся они на вечер?

– Почему бы и нет? Юм?Юм проведет вечер на холодильнике, а Коко насладится парадной обстановкой и показухой.

Зазвонил телефон, и Коко прыгнул на стол в кухне, как будто знал, что звонит Лори Бамба из Мусвилла.

Лори время от времени работала секретарем у Квиллера. Это была молодая женщина с длинными золотистыми косами и голубыми лентами, которые дразнили котов.

– Привет, Квилл, – сказала она. – Надеюсь, я не помешала. Сегодня великий день!

– Вы правы. Сегодня вечером у нас гости. Какие новости в Мусвилле?

– Ник только что позвонил мне с работы и сказал, что я должна позвонить вам. Кто?то оккупировал вашу собственность на озере. По дороге на работу он видел машину, оставленную в лесу. Он удивился, неужели вы разрешили?

– Ничего не знаю об этом. Плохие новости – все? Там полно земли, которая никак не используется. – Квиллер унаследовал озеро и земли вокруг него вместе с особняком в Пикаксе: восемьдесят акров лесистой местности с пляжем и бревенчатой хижиной.

– Нельзя поощрять нарушение границ, – сказала Лори. – Они могут оставить кучу мусора, вырубить ваши деревья, устроить пожар…

– Хорошо, хорошо, вы меня убедили.

– Ник сказал, чтобы вы позвонили шерифу.

– Я это сделаю. Ценю вашу заботу. Как там вообще, в Мусвилле? Как ребенок?

– Наконец?то он сказал первое слово. Он сказал «олень» очень отчетливо, мы решили, что, когда он вырастет, станет президентом Торговой палаты. Что я слышу? Коко что?то говорит?

– Он хочет сказать вам несколько слов.

Квиллер поднес трубку к уху Коко, который вертелся и ерзал от волнения. Потом последовала серия «йау», «ик» и мурлыканье.

Когда разговор закончился, Квиллер заметил:

– В английском языке шестьсот тысяч слов. У Коко есть только два, но он достигает такой музыкальности и смысла своими «йау» и «ик», что некоторые из наших ученых друзей обращаются к словарям.

– Эта Лори действительно нашла подход к котам, – проговорила миссис Кобб с оттенком зависти.

– Если бы Лори жила в Салеме триста лет назад, ее сожгли бы на костре.

Экономка выглядела расстроенной.

– Думаю, я не нравлюсь Коко.

– Почему вы так считаете, миссис Кобб?

– Он никогда не говорит со мной, не мурлычет, не подходит, чтобы я его погладила.

– Сиамские коты, – начал Квиллер, прокашлявшись и осторожно подбирая слова, – более скрытные, чем другие, и Коко, в частности, не ручной кот, хотя я уверен, что вы ему нравитесь.

– Юм?Юм трется о мои ноги, когда я готовлю, а иногда прыгает мне на колени. Она очень милая кошечка.

– Коко менее эмоционален и более рассудителен, – объяснил Квиллер. – У него есть свои привычки, он – индивидуальность, и мы должны понять его и принять таким, каков он есть. Он не суетится вокруг вас, но уважает вас и ценит великолепную еду, которую вы готовите.

Он выпутался из этого щекотливого положения с чувством облегчения. Коко отверг не одну женщину из его окружения, и холодность между темпераментным котом и превосходной экономкой должна быть уничтожена.

Из библиотеки Квиллер позвонил шерифу, и через полчаса у задней двери появился человек в коричневой униформе.

– Ведомство шерифа, сэр, – сказал прибывший. – Получили рапорт по радио о вашей собственности к востоку от Мусвилла. Никакой машины в ваших лесах, сэр, хотя там обнаружены недавние следы шин и пустые коробки из?под сигарет. Это были канадские сигареты. У нас тут уйма канадских туристов. Никаких следов браконьерства, никаких следов вандализма в вашей хижине. Охотничий сезон открывается завтра, сэр. Если не хотите охранять границы с винтовкой, вы должны заплатить взнос.

День тянулся медленно. Погода не менялась. Волнение нарастало. Миссис Кобб положила сахар в суп и соль в яблочный соус. Дважды наступила на хвост Коко. В семь часов все светильники в особняке были зажжены. Восемьдесят высоких узких окон горели огнями в ветреную ночь, показывая спектакль, которого прежде Пикакс не видел.

Когда прибыли гости, их встретили Квиллер и служащие Исторического общества. Гости переходили из комнаты в комнату, изумляясь роскоши и величественному убранству дома. Малиновая гостиная с парными каминами и парными люстрами восхищала изящной росписью стен. Столовая, рассчитанная на шестнадцать персон, – резным орехом, привезенным из Англии в девятнадцатом веке. Посетители так восторгались музеем, что Коко остался незамеченным, хотя он то гордо выступал перед ними, то принимал монументальные позы на вычурной балясине перил или антикварном пианино из розового дерева.

В восемь часов собравшихся пригласили в совещательную комнату на третьем этаже. Найджел Фитч, доверенный служащий банка, слегка постучал молоточком и попросил всех встать, тем самым отдав дань памяти Гудвинтеру Старшему. Затем выступил кое?кто из гостей. Президент поблагодарил синоптиков за отложенный снегопад, а также Квиллера за то, что тот сделал особняк доступным.

Квиллер встал и в свою очередь поблагодарил членов общества за поддержку и опору. Он выразил благодарность фирме «XYZ Энтерпрайзес» за титанический труд по подготовке проекта, а фирме «СПА» за компьютеризацию каталогов музея. Особо Квиллер отметил труд миссис Кобб, главной хранительницы музея. Миссис Кобб поблагодарила четырех членов комитета, которые работали на закрытом просмотре, после чего президент продолжил свою речь, с ожиданием поглядывая на дверь.

Во время деловой встречи старых и новых бизнесменов Полли Дункан, представляя городскую библиотеку, предложила создать звучащую книгу по истории края и тем самым предотвратить распад клуба «Старая гвардия».

– Это дело должен возглавить тот, кто обладает способностями журналиста, – подчеркнула она, глядя на Квиллера.

Он сказал, что, может быть, попробует.

Найджел Фитч, обычно председательствовавший на оживленных встречах, продолжал неторопливо вести собрание.

– Мы ждем мэра, – объяснил он, – но он что?то задерживается.

Всякий раз, когда Фитч поглядывал в сторону лифта, все головы с надеждой поворачивались в том же направлении.

В какой?то момент из лифтовой шахты донеслись механические звуки, и в зале наступила тишина. Двери открылись, и вышел один из «гвардейцев», высокий, худой, аккуратно одетый. Он бодро поприветствовал президента и направился к свободному месту несколько скованной походкой.

– Это мистер Тиббит, – зашептала женщина по соседству с Квиллером, – бывший директор школы. Ему девяносто три года. Милый старик.

– Мистер президент, – сказала Сьюзан Эксбридж, – я хотела бы внести предложение. Общество хорового пения представит в Старой церкви «Мессию» Генделя двадцать четвертого ноября, в день, когда эта оратория впервые прозвучала в восемнадцатом веке. Певцы будут одеты в костюмы той эпохи. Мы думаем затем устроить артистам прием, и музей – самое подходящее место для него, если мистер Квиллер позволит.

– Я не возражаю, – сказал Квиллер, – при условии, что мне не придется надевать атласные бриджи.

А мэр все задерживался. Поглядывая на часы, Фитч предложил обсудить увеличение пошлин, принятие новых членов общества и учреждение информационного бюллетеня.

Наконец лифтовая шахта оповестила присутствующих гудением, за которым последовал звук, свидетельствующий, что кабина достигла второго этажа. Все головы повернулись в ожидании. Дверь лифта открылась, и вышел Коко с поднятым вверх хвостом, гордо торчащими ушами и мертвой мышью в сжатых челюстях.

Квиллер вскочил на ноги.

– Я хочу поблагодарить вице?президента за усердие в уничтожении музейных вредителей, – заявил он.

– Собрание откладывается, – сказал Фитч.

Во время перерыва банкир наклонился к Квиллеру:

– Какой у вас замечательный кот. Как он это сделал?

Квиллер объяснил, что, вероятно, мистер О’Делл в холле поместил Коко в кабину, нажал кнопку и отправил его наверх ради смеха.

На самом деле Квиллер ничего подобного не думал. Коко был сам в состоянии забраться в кабину лифта, вытянуться во всю длину и нажать на кнопку лапой. Он уже проделывал такое раньше. Кот обожал нажимать всякие кнопки, рычаги и всевозможные выпуклости. Но как все это объяснить банкиру?

Наконец появился мэр, который после приветствий отвел Квиллера в сторону:

– Скажите, Квилл, когда этот город расстанется со средневековьем?

– Что вы имеете в виду?

– Вы слышали когда?нибудь об округе, в котором нет газеты? Мы все знали, что Гудвинтер Старший – «крепкий орешек», но мы надеялись, что Джуниор возьмет дело в свои руки и оно пойдет. Он замечательный малый, учился в моей школе, когда я преподавал. Полагаю, вы уже слышали о том, что Гритти продает «Пустячок» кому?то, кого вы знаете. Семейство делает ставку на деньги, мы же останемся без информации. Почему бы вам не основать газету, Квилл?

– Мне хотелось бы иметь и свою газету, и свой собственный четырехзвездочный ресторан, и собственный бейсбольный клуб высшей лиги, но, говоря откровенно, я не финансист и не администратор.

– Хорошо. Как насчет ваших связей в Центре? Я знаю, вы уговорили молодую пару оттуда поработать в «Старой мельнице».

– Я подумаю над этим.

– Думайте быстрее.

За чашкой слабого чая и безалкогольного пунша не было недостатка в разговорах:

– Невероятная коллекция антиквариата!

– Как вам нравится такая погода?

– Памятный вечер! Мы обязаны этим вам, мистер Квиллер!

– Снег никогда не выпадал так поздно.

– Что вы собираетесь делать в День Благодарения?

– Вы хотели бы двадцатифутовую рождественскую елку для музея, Квилл? У меня есть очень красивые.

– Прекрасное место для свадьбы. Мой сын скоро женится.

Не говорили только об аварии Гудвинтера и пожаре, несмотря на наводящие вопросы Квиллера. Он все еще оставался посторонним. Обладая профессиональной способностью впитывать информацию, он ничего не услышал ни о нелегальной деятельности, ни о конспирации. В то время как он испытывал разочарование, миссис Кобб, по его мнению, пребывала в необычно приподнятом настроении. Она оживленно разговаривала, много смеялась и принимала без смущения комплименты. «Что?то необыкновенное случилось с ней, – подумал он. – Может, она выиграла в государственной лотерее, или впервые стала бабушкой, или мэр назначил ее в очередную комиссию? Какова бы ни была причина, миссис Кобб безмерно счастлива».

Затем Квиллер стал наблюдать за парочкой «гвардейцев», сидящей в углу и что?то оживленно обсуждавшей. Хрупкая женщина слушала, как старик с тростью рассказывал о пожаре в «Пустячке». Квиллер поинтересовался, нравится ли им вечер.

– Хорошее печенье, – сказал мужчина, – но в пунш следовало добавить кое?чего. Очень хорошо, что не идет снег.

– Мы почти не выходим во время снегопада, – сообщила его соседка. – В жизни не видела такого потрясающего дома!

– Я сегодня ни слова не расслышал на собрании.

Женщина хихикнула:

– Вы всегда садитесь сзади, Амос, а потом жалуетесь, что ничего не слышно.

Квиллер спросил, как их зовут.

– Я Амос Кук, мне восемьдесят восемь, – сказал мужчина. – Восемьдесят восемь, а у меня все еще «варит» котелок. Хе, хе, хе. – Он показал большой палец. – Она еще цыпленок, восемьдесят пять. Хе, хе.

– Меня зовут Гетти Спенс, в следующем месяце мне исполнится восемьдесят шесть. – «Гвардейцы» гордились своим возрастом, как медалями. – Я была одной из Фагтри до того, как вышла замуж за мистера Спенса. Он держал магазин скобяных изделий. Мы вырастили пятерых своих детей, четверо из них – мальчики, и троих приемных. Все они поступили в колледж. Мой старший сын – офтальмолог в Центре.

Она говорила, подергивая веками, руками и плечами.

– Моя внучатая племянница замужем за одним из ее сыновей, – вставил Амос.

– Я писала некрологи в «Пустячке», пока не разыгрался мой артрит, – сказала Гетти. – Я написала некролог, когда умер последний из Клингеншоенов.

– Я читал его, – сказал Квиллер, – это незабываемо.

– Отец не позволил мне уехать в колледж, но я закончил заочные курсы и… – Амос замолчал. – Наши портреты сделали перед пожаром.

– Вам понравилось? – спросил Квиллер. – Фотограф хороший? Как много снимков она сделала?

– Слишком много, – пожаловался старик, – я ужасно устал. Недавно перенес операцию на желчном пузыре. А она все щелк?щелк?щелк. Не так, как в старину. В те дни вы должны были наблюдать за птичкой, пока ваше лицо не омертвеет, а голова фотографа скрывалась под черной шторкой.

– В те времена следовало сказать «плам», прежде чем сделают снимок, – сказала Гетти. – У нас никогда не было фотографов?девушек.

– Она не позволяла мне закурить сигару. Говорила, что это испортит фотографию. Никогда не слышал ничего более глупого.

Квиллер спросил, сколько времени они находились в редакции газеты.

– Сын забрал нас в шесть, – сказал Амос.

– В пять, – поправила его Гетти.

– В шесть, Гетти. Джуниор доставил девушку в аэропорт в половине шестого.

– Не спорьте, мои часы показали пять, и я приняла лекарство.

– Вы забыли их завести и приняли свои пилюли слишком поздно. Вот почему у вас было головокружение.

Квиллер прервал их:

– А пожар случился часа четыре спустя. Есть у вас какие?нибудь соображения о причине пожара?

Старики посмотрели друг на друга и затрясли головами.

– Как долго вы работали в «Пустячке», мистер Кук?

– Я был хорошим печатником уже в десять лет и оставался таковым до тех пор, пока не смог больше работать. – Он похлопал себя по грудной клетке. – Слабое сердце. Но я получил должность главного печатника еще при Титусе. Работали тогда двое?трое мужчин и мальчик?помощник на прессе. У нас уходил целый день, чтобы отпечатать пару тысяч экземпляров. Бумага в те времена стоила пенни, и вы могли работать целый год, купив бумаги на доллар.

Квиллер вспомнил о книге, которую Полли дала ему.

– Не могли бы ваши добрые друзья спуститься вниз и взглянуть на старую фотографию служащих «Пустячка»? Вы, вероятно, узнаете их.

– Мои глаза уже не так хороши, – сказала Гетти. – Катаракта. И я не могу так быстро двигаться с тех пор, как сломала бедро.

Тем не менее Квиллер проводил их в библиотеку, где сделал свою версию «Живописного Пикакса». Он записал разговор на диктофон, а впоследствии Лори Бамба расшифровала запись. (И это она проделала со всеми интервью, взятыми Квиллером.)

 

Вопрос: Эта фотография служащих «Пустячка» сделана несколько раньше 1921 года. Вы узнаете кого?нибудь?

Амос: Меня нет на этом снимке, даже не знаю, когда он был сделан. Но в центре – Титус Гудвинтер, в шляпе?котелке и с усами, похожими на руль велосипеда.

Гетти: Он всегда носил шляпу?котелок. А это кто по соседству с Титусом?

Амос: Кто?то с рукой на перевязи. Я не знаю его.

Гетти: Это не бухгалтер?

Амос: Нет, у бухгалтера были такие черные штуки на рукавах. Его звали Билл Уоткинс.

Гетти: Билл – это шериф. А бухгалтер – его двоюродный брат Барнаби. Я ходила в школу с ним. Его лягнула лошадь, запряженная в повозку. Насмерть.

Амос: Шериф пытался остановить лошадь, Гетти. А Барнаби убили выстрелом в голову из ружья.

Гетти: Попрошу не путать. Барнаби не любил огнестрельное оружие. Я знала всю его семью.

Амос (громко): Я не сказал, что у него было ружье! Какой?то охотник застрелил его!

Гетти: Я думала, шериф всегда имел при себе ружье!

Амос (еще громче): Мы говорим о бухгалтере Барнаби, человеке в черных нарукавниках!

Гетти: Не кричите!

Амос: Хорошо, в любом случае человек в котелке – Титус Гудвинтер.

Вопрос: Был ли Титус основателем газеты?

Амос: Нет. Очень давно газету основал Эфраим. Не знаю даже когда. Были пышные похороны, когда он умер. Он повесился.

Гетти: Эфраим повесился, или нам так сказали.

Амос: На большом дубе, около Старого дощатого моста.

Вопрос: Это произошло, когда Титус взял на себя управление газетой?

Амос: Нет, старший мальчик принял управление, но его сбросила лошадь.

Гетти: Миллионы черных дроздов взметнулись с кукурузного поля, и его лошадь понесла.

Амос: Черных дроздов в те времена было столько, сколько сейчас москитов.

Гетти: Титус принял газету после этого. Бог мой, как он переменился! Однажды, когда река разлилась, его лошадь не смогла пересечь ее, Титус спрыгнул и в гневе пристрелил ее.

Амос: Свою собственную лошадь! Пристрелил! Таков был Титус в шляпе?котелке. Он всегда носил котелок.

Вопрос: А кто тот человек со свирепым выражением лица, стоящий в конце ряда?

Амос: Это феллах, который правил повозкой, да, Гетти?

Гетти: Это Зак, точно. Он мне никогда не нравился. Пьяница.

Амос: Убил Титуса в драке и попал в тюрьму. Однако кучер отменный. У него была хорошенькая дочь. Ее звали Элли. Работала в газете какое?то время.

Гетти: Элли делала подшивки газет и готовила чай.

Амос: Утопилась в реке однажды темной ночью.

Гетти: У бедной девочки не было матери, ее отец пил, а брат слыл задирой.

Амос: Титус привязался к ней.

Гетти: Он всегда был любимцем женщин. Эта шляпа?котелок, и огромные усы…

Конец интервью.

 

Найджел Фитч прервал диалог, сказав, что готов отвезти «Старую гвардию» домой. Гости расходились неохотно. Квиллер пригласил Полли остаться посмотреть на закат.

– Один маленький стаканчик шерри, а потом я должна уйти, – сказала женщина, когда они вошли в библиотеку. – Вы не возражаете против того, что я вовлекаю вас в создание звучащей книги?

– Вовсе нет. Это, должно быть, интересно. Вы знали, что отец Гудвинтера Старшего был убит, а дед повесился?

– У семьи бурная история, но вы должны помнить, что это край первопроходцев, как старый Дикий Запад, но более поздний. Сейчас мы более цивилизованны.

– Наличие компьютеров и видеомагнитофонов еще ни о чем не говорит.

– Это не Шекспир, Квилл.

– Я вчера посетил миссис Гудвинтер, – сказал он. – Она не похожа на безутешную вдову, опустошенную горем и успокаиваемую семейным врачом.

– Она мужественная женщина. Когда ее назвали Гритти, в этом был резон.

– Она приняла несколько довольно неожиданных решений – продать дом, пустить с молотка обстановку и позволить забрать на металлолом антикварные прессы. Прошло меньше недели после смерти мужа, а афиши об аукционе расклеены уже по всему городу. Не слишком ли скоро?

– Люди, которые никогда не страдали, всегда советуют вдовам, как им нужно себя вести, – заметила Полли. – Гритти сильная женщина, как и ее мать. Вы должны включить Эвфонию Гейдж в ваш список устных исторических интервью.

– Что вы знаете о «XYZ Энтерпрайзес»?

– Только то, что они удачливы во всем.

– Знаете ли вы их принципы?

– Поверхностно. Дон Эксбридж – замечательный человек. Он – учредитель фирмы и генератор идей. Каспар Янг – административный директор, доктор Золлер – финансовая поддержка.

– Такие фигуры. Все они – X, Y и Z – принадлежат к местному клубу?

Он изучил правящую верхушку Пикакса. Все зависит от того, к какому клубу вы относитесь, какую церковь посещаете и как долго ваша семья живет в Мускаунти. Гудвинтеры насчитывали пять поколений, Фитчи – четыре.

– Я должна идти, – сказала Полли, – пока мой хозяин не позвонил шерифу и они не прислали полицейский наряд. Мистер Мак?Грегор замечательный старик, я не хочу расстраивать его.

После того как она ушла, Квиллер подумал, почему фирма «XYZ Энтерпрайзес» влияет на решения миссис Гудвинтер. Наверное, потому, что все они являются членами одного клуба, играют в гольф, в карты. Вот путь, на котором они сошлись.

Еще он подумал, существует ли в действительности пожилой домовладелец по имени Мак?Грегор, контролирующий поступки Полли, или это благовидный предлог для раннего отъезда? И почему она так сопротивляется тому, чтобы остаться подольше? Она чего?то боится? Может быть, сплетен? Пикакс навязывал викторианский кодекс чести работающим женщинам, и они прикладывали все старания, дабы соблюсти его, несмотря на то что за окнами конец двадцатого столетия. Домовладелец Полли, подозревал Квиллер, вероятно, нечто большее, чем просто домовладелец.

 

Шесть

 

Пятница, пятнадцатое ноября

 

День открытия сезона охоты на оленей. За завтраком миссис Кобб все еще ликовала. Квиллер поздравил ее с успешным завершением вечера.

– Все до одного нахваливали музей и закуски, хотя необязательно в таком порядке, – сообщил он. – Нам предложили двадцатифутовую рождественскую елку для холла, а Фитчи хотели бы воспользоваться музеем для свадьбы сына.

– Да, здесь прекрасная обстановка для свадьбы, – заметила миссис Кобб. – Коко нес бы кольца на хвосте, – добавила она шутливо.

– Вы все время шутите сегодня, – сказал Квиллер. – Должно быть, хорошо себя чувствуете.

Она посмотрела на него застенчиво:

– А что бы вы сказали о двух свадьбах?

– Что?!

Ее глаза сверкали за толстыми линзами.

– Герб покупает столетний дом. Он позвонил мне как раз перед вечером и сказал, что мы могли бы пожениться.

– Хм, – хмыкнул Квиллер, не найдясь сразу с ответом. – Это дом Гудвинтеров. Я его видел. Просто клад!

– Гербу повезло, потому что вдова спешит продать его до снегопада.

– Он слишком вычурный, но вы знаете, как это исправить.

– Было бы здорово отреставрировать его и обставить простой мебелью.

– Что, Флагшток не любит антиквариат? – с сомнением спросил Квиллер.

– Не очень. Но он сказал, я могу делать все, что хочу. Его главный интерес – охота и рыбалка. У него есть сундуки, полные ружей, охотничьих ножей и рыбацких принадлежностей. Он хочет дать мне винтовку – двадцать второго калибра, или как там еще – на белок и кроликов. – Ее лицо выражало неодобрение.

– Трудно представить, как вы бродите по лесам и стреляете в беззащитных животных, миссис Кобб.

Она содрогнулась.

– Герб рассказывает мне, как он разделывает оленя, и у меня переворачивается все внутри. Между прочим, он хочет знать, любите ли вы оленину. Он говорит, что мясо вкуснее, если олень истекает кровью медленно. Сердце должно выкачивать кровь из тканей, – произнесла она без энтузиазма.

– Хм, – сказал Квиллер. Его опущенные усы дрожали больше обычного Он не ожидал такого поворота событий. Экономка, работающая восемь часов, а затем уходящая домой готовить обед мужу, будет сильно отличаться от экономки, которая последние восемнадцать месяцев жила в этом доме и до предела избаловала его и котов. Однако он знал: Айрис Кобб, дважды овдовевшая, тосковала по семье. Жаль только, что она не смогла найти никого лучше Флагштока.

Правда, он хорошо зарабатывал на подержанных машинах, авторемонте, сварке и чистке металлов. Был добровольным пожарным, что делало ему честь. Сконструировал передвижной садик для миссис Кобб в своей мастерской, собрал ягоды для ее желе из дикого боярышника, наконец, он прекрасно знал лес. Однако весь город считал Флагштока противным. Кажется, он не имел друзей, кроме миссис Кобб, и этот нелепый Ромео хотел подарить ей винтовку двадцать второго калибра! Бедная женщина! Она мечтала о дорогой шелковой блузе ко дню рождения, а Флагшток подарил ей дорогой швейцарский армейский нож. Этот человек пробудил в Квиллере любопытство.

Как ему удалось так быстро оформить покупку дома Гудвинтера? Вряд ли он входил в правление Городского совета, но он мог иметь связи с «XYZ Энтерпрайзес». Его сварочная мастерская, возможно, выполнила заказ, сделав балконные перила для мотелей Мусвилла и Индейской деревни.

Зазвонил телефон, Квиллер взял трубку в библиотеке. Голосок, как у маленькой девочки, произнес:

– Мистер Квиллер, это Джоди. Джуни вернулся из Центра прошлой ночью. Его не приняли на работу.

– Он видел главного редактора?

– Да, человека, который обещал ему работу. Он сказал, что они наняли трех новых женщин?репортеров и в настоящее время больше нет вакансий, но они будут иметь его в виду.

– Конечно! – пробормотал Квиллер. – Типично для этого парня.

– Джуни попытал счастья в «Утренней зыби», но они сокращают штаты. Он ужасно расстроен. Приехал поздно ночью и совсем не спал.

– С его академическим дипломом проблем с трудоустройством не будет, Джоди. Газеты посылают разведчиков в университетские городки каждую весну, чтобы набрать лучших студентов. Он попробовал только в одном городе, а должен разослать свои анкеты по всей стране.

– Как раз это я и говорила ему, но он ничего не хочет слушать. Ушел рано утром, сказав, что отправляется на охоту Он собирался заехать домой и взять винтовку брата, если мать еще не продала ее. Вот почему я беспокоюсь. Джуни не особенно разбирается в таких делах, он не фанатик охоты.

– Даже просто побродить по лесу уже хорошая терапия, Джоди. Это позволит ему разобраться в себе. И погода не такая уж плохая. Не волнуйтесь.

– Хорошо, не буду…

– Когда Джуни вернется, мы встретимся и поговорим обо всем.

Во второй половине дня Квиллер встречался с бабушкой Джуниора, Гейдж, и ему нужно было как?то убить время, чем?то заняться. Заявление миссис Кобб огорчило его, а разочарование Джуниора ввергло в смутное беспокойство, поэтому он в конце концов поступил по собственному разумению – уехал за город.

Прибыв в свои владения на озере, он пошел по грунтовой дорожке, ведущей к хижине. Не доходя до нее, он увидел следы парковки машины. В самой бревенчатой хижине при закрытых окнах, выключенном электричестве и отключенной системе водоснабжения оказалось холоднее, чем снаружи. На пляже возвышались только снежные заносы. Озеро выглядело мрачным, готовым вот?вот замерзнуть. Все это создавало картину унылой заброшенности. Услышав выстрелы в лесу, он поспешил к машине.

На встречу с Эвфонией Гейдж Квиллер поехал окольным путем, высматривая домик, где жила Полли под бдительным оком пожилого домовладельца. Но вдоль этой проселочной дороги не было никакого жилья, лишь голые поля, перемежающиеся островками леса. Не было никакого движения, за исключением одной машины с тушей оленя на крыше. Водитель одарил Квиллера счастливой улыбкой и показал знак «V».

Неожиданно он почувствовал толчок, и под колесами зашуршал гравий. Чуть дальше два почтовых ящика на кедровых столбах указывали на длинную дорожку, ведущую к нескольким строениям: прочному каменному дому, легкому каркасному домику, сараям и обветшалому амбару, безвольно клонившемуся к земле. Имена на почтовых ящиках гласили: Мак?Грегор и Дункан.

Он посмотрел по сторонам – никакой фермерской техники, ни одной лающей собаки, только один гусь, огибающий угол основного дома и кричащий о приближающейся опасности. С предельной осторожностью, не спуская глаз с гуся, Квиллер вышел из машины и направился к дверям дома. Стучать не было нужды. О нем уже доложили.

– Что вы хотите? – проскрипел раздраженный голос. Старик, хилый и сгорбленный, появился в дверях, одетый в толстый свитер и какие?то вязаные носки поверх брюк.

– Мистер Мак?Грегор? Я Джим Квиллер. Хочу задать вам один вопрос, сэр.

– Что вы продаете? Я ничего не покупаю.

– Я не торговец. Я ищу охотника в красном «ягуаре».

– Чего?

– Ярко?красная машина.

– Не знаю, – прохрипел старик. – Я дальтоник.

– В любом случае спасибо, мистер Мак?Грегор. До свидания.

Все еще наблюдая за гусем, Квиллер повернул назад. Он понял, что Полли действительно жила в домике, примыкающем к главному строению, которое принадлежало пожилому землевладельцу по имени Мак?Грегор. Удовлетворенный, он поехал обратно в город. Домик, который он обнаружил, был невероятно мал.

В половине третьего Квиллер позвонил в дверь большого каменного дома Гудвинтеров, чтобы взять интервью у восьмидесятидвухлетнего президента клуба «Старая гвардия». Женщина, открывшая ему дверь, была как раз в этом возрасте, но он засомневался, может ли она сделать стойку на голове или подпрыгнуть.

– Миссис Гейдж в своей студии, – сказала женщина. – Вы можете пройти прямо туда через гостиную.

Мрачная пещера, обитая темным бархатом, с тяжелой резной мебелью, тоже обитой темным, вела в светлую, яркую студию, абсолютно без мебели, если не считать двух больших зеркал и мата для упражнений. Маленькая женщина в леопардовом облегающем трико сидела в позе «лотос» на полу. Она легко встала и пошла ему навстречу.

– Мистер Квиллер! Я так много слышала о вас от Джуниора! И конечно, я читала ваши публикации в «Прибое». – У нее был спокойный, но звонкий голос. Она набросила длинный, до колен свитер и повела его назад в душную гостиную, – изящная, но не худая, светловолосая, но смуглокожая.

– Как я понимаю, вы президент клуба «Старая гвардия», – сказал он.

– Да, мне восемьдесят два. Самый молодой член клуба автоматически назначается президентом.

– Подозреваю, вы многих вводите в заблуждение своим возрастом.

Довольное выражение ее лица означало, что комплимент удался.

– Я намереваюсь жить до ста трех лет. Думаю, что сто четыре – это уж слишком, не правда ли? Мой секрет – упражнения, а дыхание – это наиболее важный фактор. Знаете ли вы, как нужно дышать, мистер Квиллер?

– Я старался на протяжении пятидесяти лет.

– Встаньте и позвольте мне положить руки на вашу грудную клетку… Теперь – вдох… выдох… вдохнуть… выдохнуть. У вас очень хорошо получается, мистер Квиллер, но вы должны над этим еще чуть?чуть поработать. А теперь что я могу для вас сделать?

– Я хотел бы включить магнитофон и задать вам несколько вопросов о прошлом Мускаунти.

– Я буду счастлива помочь вам.

 

Вопрос: Когда ваши предки приехали в этот округ, миссис Гейдж?

– Мой дед приехал сюда в середине девятнадцатого века, прямо из медицинской школы. Он был доктором от Бога. Тогда не существовало ни больниц, ни клиник. Все происходило примитивно. Он ездил к пациентам верхом, иногда впереди стаи завывающих волков. Однажды после лесного пожара, чтобы помочь пострадавшим, он пятнадцать миль махал топором, прорываясь сквозь заросли. Обожженные, изувеченные, ослепленные, люди ждали помощи. А у него не было лекарств, кроме тех, которые он нес с собой в саквояже.

Вопрос: Какие именно лекарства у него были?

– Дедушка смешивал их сам и делал свои порошки, используя травы и растения, такие как корень ревеня, арника и рвотный орех. Некоторые из его пациентов предпочитали старинные средства, например чай из кошачьей мяты или хороший глоток виски. Они никогда не расплачивались деньгами. Давали двух цыплят за оказание помощи при переломах или корзину яблок за удачные роды.

Вопрос: Какие болезни ему приходилось лечить?

– Всякие. Лихорадку, оспу, легочную болезнь, делал операции, лечил зубы. Он рвал зубы с помощью «шенкелей». Было множество экстренных случаев по причине весеннего половодья, из?за ядовитых змей, несчастные случаи на лесопилках, салунные драки. Ампутации случались очень часто. У меня есть его коллекция пил, ножей и скальпелей.

Вопрос: Почему так много ампутаций?

– Не было антибиотиков. Инфицированный орган либо удаляли, либо пациент умирал от заражения крови. Дедушка рассказывал об операции при свечах в бревенчатой избушке, когда один из членов нашей семьи отгонял мух от свежей раны. Это происходило более ста лет назад, вы понимаете. Когда мой отец начинал практиковать, условия изменились У него был офис с приемной, он ездил по вызовам в кабриолете или санях, и у него был постоянный кучер, который жил в конюшне и заботился о лошадях. Кучера звали Зак, позже он пошел работать в «Пустячок» и заслужил дурную славу, убив Титуса Гудвинтера.

Вопрос: Вы знаете, при каких обстоятельствах?

– Вернусь немного назад. Отец Зака работал в шахте, его разнесло на куски во время подземного взрыва. Зак озлобился, стал необузданным. Он регулярно бил жену и двоих детей. Мой отец обычно забирал их и докладывал о драчуне констеблю, но никто ничего с ним поделать не мог. Младшая дочь Зака тоже работала в «Пустячке», и Титус, который был скандальным распутником, соблазнил бедную девушку. Она утопилась, и Зак пришел к Титусу с охотничьим ножом. Неприглядная история.

Вопрос: Был ли «Пустячок» хорошей газетой в те годы?

– Ладно… я скажу вам, если вы выключите эту штуку.

Конец интервью.

Когда Квиллер щелкнул магнитофоном, миссис Гейдж сказала:

– Я могу побеседовать с вами конфиденциально, потому что вы друг моего любимого внука. Джуниор говорит о вас с восторгом. Правда вот в чем: я всегда плохо относилась к любой ветви семьи Гудвинтеров, равно как и к газете, которую они выпускали. Эфраим, основатель «Пустячка», не был журналистом. Владелец шахт и крупный магнат, он продавал строевой лес и ради денег мог сделать все, что угодно. Это из?за его скупости и небрежности в шахте произошел ужасный взрыв, когда погибло тридцать девять человек. При известных обстоятельствах он покончил жизнь самоубийством. Его сыновья были не лучше. Внук был очень странным человеком, он интересовался только шрифтами. – Она повела насмешливо глазами.

– Почему же ваша дочь вышла за него замуж? – прямо спросил Квиллер, так как Эвфония и сама отличалась резкостью и прямотой.

– Гритти очень хотела выйти замуж за Гудвинтера и всегда добивалась того, чего хотела. Это был странный брак между доброй, любящей веселье девушкой и бездушным мрачным мужчиной. Мне трудно объяснить, как они произвели на свет Джуниора. Он слишком тщедушен, чтобы быть потомком Гритти, – она ведь словно амазонка! И слишком умен, чтобы быть сыном Меббе!

– В таком случае, – сказал Квиллер, – он похож на свою бабушку.

– Вы очаровательный собеседник, мистер Квиллер. Я хотела бы, чтобы Джуниор всегда оставался вашим другом.

– А вы очаровательная женщина, миссис Гейдж.

Они замолчали на мгновение, и он поймал себя на мысли, что хотел бы, чтобы она оказалась лет на тридцать моложе. Душа – вот что в ней было! Возможно, как результат ее системы дыхания.

– Вы думаете, Джуниор подает надежды? – спросила она.

– Большие надежды, миссис Гейдж. Вы можете им гордиться. Вы знали, что «Пустячок» обанкротился?

– Конечно знала. Я старалась помочь. Но что этот человек сделал с моими деньгами, если не…

– Если не… что, миссис Гейдж?

– Буду совершенно откровенна. Давайте вывесим флаги, как говорит Джуниор. Знаете, я изучила маршрут, по которому Гудвинтер совершал свои поездки в Центр на один день. Оказывается, он ездил в Миннеаполис. Если бы у моего зятя когда?нибудь была душа, я бы предположила, что тут замешана другая женщина. При данных обстоятельствах могу только догадываться, что он играл в азартные игры, играл и проигрывал.

– Приходило ли вам на ум, что это самоубийство?

Она посмотрела на него испуганно:

– У Гудвинтера Старшего не хватило бы духу, мистер Квиллер, распорядиться так своей жизнью.

Перед уходом он сказал:

– Вы выдающийся объект для интервьюирования, миссис Гейдж. Надеюсь, мы сможем встретиться еще раз, возможно пообедаем как?нибудь вечером.

– Я была бы в восторге от вашего предложения, если бы оно прозвучало весной. Завтра я уезжаю во Флориду, – сказала она. – Я получила огромное удовольствие, мистер Квиллер. Не забывайте дышать!

 

Квиллер пребывал в хорошем настроении этим вечером. Он развалился в своем любимом кожаном кресле в библиотеке, держа кошку на коленях и ожидая стука падающей на ковер книги. Он перестал протестовать. Сбрасывание книг стало игрой, в которую они с Коко играли вместе. Коко сбрасывал, Квиллер громко читал названия под аккомпанемент мурлыканья.

Сегодня выбор Коко пал на «Жизнь Генриха V». «У него хороший вкус», – подумал Квиллер. Он листал страницы в поисках отрывка, который ему очень нравился. Король для поднятия духа разговаривает со своими войсками:

– Что ж, снова двинемся, друзья, в пролом!

Коко, сидя на столе, принял позу внимательного слушателя: обвился хвостом, голубые глаза отражали свет ламп.

Это была сильная речь, полная огня.

– Когда ж нагрянет ураган войны, должны мы подражать повадке тигра!

– Йау! – попробовал Коко.

С такой замечательной аудиторией Квиллер не стеснялся драматизировать сценарий. С ужасным блеском в глазах он изогнул бровь дугой, напряг мускулы, сжал зубы, раздул ноздри и тяжело задышал. Коко хрипло замяукал.

Заревев во всю мощь, Квиллер произнес последнюю строку:

– Господь за Гарри и Святой Георг!

– Йау?у! – завыл Коко.

Юм?Юм в ужасе умчалась из комнаты, но прибежала миссис Кобб.

– Ох, я думала, вас убивают, мистер К.!

– Просто мы с Коко читаем Шекспира, – объяснил он, – ему, кажется, нравится звук человеческого голоса.

– Это ваш голос ему нравится. Вчера вечером все говорили, что вам нужно поступить в драматический кружок.

Когда страсти улеглись, у Квиллера мелькнуло в голове имя – Гарри Нойтон. Он хорошо знал его по Центру. Лихой делец, который всегда выискивал рискованные финансовые предприятия.

Каким бы абсурдным ни казалось предложение, Гарри никогда не оставался внакладе. Он жил в Чикаго один, на вершине офисной башни, которую сам и построил.

Квиллер набрал номер Нойтона, и чей?то голос произнес, что его можно застать в лондонском отеле.

– Какое совпадение! – сказал Квиллер Коко. – Гарри в Англии! – Он посмотрел на часы. Половина одиннадцатого. В Лондоне, должно быть, полночь. Тем лучше, Нойтон часто поднимал его с постели в неурочное время и без всяких извинений.

Он набрал номер лондонского отеля, надеясь, что это «Сент?Джордж», но это был «Клариджез». В трубке раздался голос Нойтона, он звучал энергично, как всегда в полнолуние Его энергия была феноменальной.

– Квилл! Как ты, парень? Я слышал, ты живешь по?королевски с тех пор, как бросил «Прибой». Что стряслось? Я знаю, ты никогда не потратишь и четверти часа на телефонный звонок, если не что?то очень срочное.

– Как тебе нравится мысль стать газетным магнатом, Гарри?

– Что такое, «Прибой» продается?

Квиллер описал ситуацию в Пикаксе, добавив:

– Было бы преступлением – опозорить столетнюю газету, сделав ее рекламным листком. Округ нуждается в газете, и «Пустячок» – это часть жизни каждого. Если кто?нибудь сделает вдове более выгодное предложение, «Пустячок» можно спасти.

– Ладно, я поговорю с ней. Я умею разговаривать с вдовами.

Квиллер знал это. Нойтон был хорошо сохранившимся мужчиной, обладающим талантом притягивать женщин так же, как и деньги, хотя и не имел особого лоска. Даже в сшитом у портного костюме он умудрялся выглядеть точно пугало. У него имелось несколько жен, но он всегда находился в поисках новой.

– Я улетаю домой завтра, – сказал он. – Как мне добраться до Пикакса? Никогда не слышал о таком месте.

– В Миннеаполисе нужно пересесть на маленький самолет до Мускаунти. Я не знаю расписания. Возможно, его никогда и не было.

– Придумаю что?нибудь. Доберусь. Никто не может долго удержать меня на одном месте.

– Будет лучше, если ты доберешься до снегопада.

– Я позвоню тебе из Миннеаполиса.

– Хорошо. Встречу тебя в аэропорту, Гарри.

С приятным чувством чего?то завершенного Квиллер начал свой ночной обход и обнаружил еще одну книгу на полу. На этот раз «Все хорошо, что хорошо кончается».

– Еще ничего не закончилось, старичок, – сказал он Коко, когда укладывал упирающихся котов в плетеную корзинку.

И оказался прав. В два часа его разбудил звонок Джоди.

– Мистер Квиллер, я ужасно беспокоюсь. Джуни не вернулся домой.

– Может быть, он заехал к матери. Вы звонили туда?

– Там никто не отвечает. Паг уехала к себе в Монтану, а миссис Гудвинтер, возможно, находится… в Индейской деревне. Я позвонила бабушке Гейдж, но она думала, что Джуни все еще в Центре. Я даже звонила Роджеру, его другу из Мусвилла.

– Тогда мы лучше оповестим полицию. Я позвоню шерифу, а вы сидите и ждите.

– Я схожу с ума, мистер Квиллер, я чувствую, что нужно искать его.

– Успокойтесь, Джоди. Позвоните подруге и попросите ее побыть с вами. Как насчет Франчески?

– Не люблю звонить так поздно.

– Я позвоню ей от вашего имени. Дочь шефа полиции понимает, что такое критическая ситуация. А теперь положите трубку, чтобы я мог позвонить шерифу. Выпейте немного горячего молока, Джоди.

 

Семь

 

Суббота, шестнадцатое ноября

 

«Сегодня возможен снежный буран с понижением температуры. Сейчас минус двадцать пять. Ниже на десять градусов, чем прошлой ночью. А теперь новости: ранним утром помощниками шерифа и солдатами армии штата найден заблудившийся охотник. Джуниор Гудвинтер с признаками обморожения и переломом ноги доставлен в пикакскую больницу. Врачи определяют состояние больного как удовлетворительное».

Позднее от шефа полиции, Броуди, Квиллер узнал, что помощник начальника дорожного патруля обнаружил красный «ягуар» у кромки леса в день открытия охотничьего сезона. Джуниора искали, используя служебных собак, конный полицейский отряд и добровольный отряд фермеров, хорошо знавших окрестности.

– Мне кажется, – сказал Квиллер миссис Кобб за завтраком, – что никто не должен охотиться в одиночку. Слишком большой риск.

– Герб всегда ходит один, – парировала она.

Квиллер подумал, что этот парень просто не может найти себе компанию. Мысли, которые его посещали при упоминании Флагштока, нельзя было назвать благородными. Вслух же он сказал:

– Если Флагшток пригласит вас поужинать, почему бы не привести его сюда и не выпить рюмочку за ваш союз?

– Это было бы прекрасно! – воскликнула миссис Кобб. – Мы бы устроили ужин прямо здесь, на кухне. Ему так удобнее.

– Может, он захочет осмотреть музей?

 

 

Конец ознакомительного фрагмента – скачать книгу легально

 

[1] Цитаты из Шекспира даны по Полному собранию сочинений в 8?ми томах. М.: Искусство, 1958–1960.

 

[2] Ваше здоровье! – Фр.

 

[3] Здравствуйте, месье Коко (фр.).