Жаклин Уилсон

Лили сама по себе

* * *

Глава 1

Это я виновата. В пятницу вечером, еле уместившись на диване, мы все смотрели очередную серию фильма «Улица Коронации»[1]. Ну, скажем, никто из нас толком её и не смотрел. На подлокотнике на корточках примостилась Пикси и, размазывая вокруг рта томатный соус, лопотала, что у неё такая же помада, как у мамы. Моя самая младшая сестрёнка могла бы побить мировой рекорд, если бы как попугай повторяла одно и то же. Ей три года, и она трещит без умолку, хотя в основном болтает чепуху.

Блисс, другой моей сестрёнке, шесть лет, но она почти всё время молчит. В тот вечер она лежала на спине на диване, теребя свои длинные белёсые волосы и прижимаясь лицом к плюшевому мишке. Под боком у неё была припрятана любимая книга сказок. Бэкстер, её брат?близнец, нелепо завывая, подражая рёву гоночной машины, катал по её ногам спичечный коробок.

Я листала страницы одного из маминых журналов, гадая, каково это – быть богатой и знаменитой, и пытаясь разобраться, на месте какой из знаменитостей мне хотелось бы оказаться. Отнестись к ним всерьёз было трудно, потому что им всем успели подрисовать густые усы. Наверняка это Бэкстер поработал своей синей шариковой ручкой.

Мама была единственной среди нас, кто действительно сидел и смотрел на экран. Но я знала, что она не следит за тем, что происходит с персонажами фильма. Она не поменяла позы, когда пошла реклама. Так и сидела, подперев рукой подбородок и уставившись в никуда большими, ничего не выражающими глазами.

– Мам? – слегка толкнув, окликнула её я. – Мам, с тобой всё в порядке?

– Да.

– По твоему виду не скажешь.

– Ах, Лили, помолчи, – устало ответила мама.

С тех пор как умер Пол, она всегда притворялась усталой. У неё совсем не было сил ни вставать по утрам, ни ложиться спать ночью. Не было сил идти на работу в столовую и потом, когда она её потеряла, трудно было искать другую. Она просто сидела дома, уставившись в пространство, и курила.

Я заставила её пойти к врачу, потому что страшно за неё волновалась. Он выписал ей таблетки от депрессии. И сказал, что какое?то время погоревать, когда ты только что потеряла мужа, вполне естественно. Я этого не понимала. Когда Пол был рядом, он не очень нравился маме. Он не нравился никому из нас, даже Пикси, а ведь он был её отцом. Он либо кричал и распускал руки, даже маме доставалось, либо, отключившись от всего на свете, тупо лежал на диване в своих нелепых брюках, жилете и носках. А ещё нам не разрешалось сидеть на собственном диване при нём. Мама бормотала, что он её большая ошибка и только место зря занимает. Говорила, что, когда дело касается мужчин, вкус её всегда подводит. Вот этого я никак не могла понять. Без мужчины рядом она превращалась в зомби и вела себя так, словно вот?вот наступит конец света.

Я не могла на неё смотреть в подобном состоянии – такую неухоженную, в спортивных штанах и бесформенной футболке. Мама, если бы захотела, могла выглядеть великолепно, лучше любой модели из журнала. Когда она наряжалась, чтобы куда?нибудь выйти, у меня сердце замирало – так она была хороша. Вот поэтому и сказала:

– Мам, почему бы тебе не пойти куда?нибудь?

– Что?

– Давай сходи в «Фокс», повидайся со старыми друзьями!

«Фокс и хаундз»[2]– это паб через дорогу от нашего дома. Около него есть садик, и летом мы с братишкой и сестрёнками часто торчали там с мамой и Полом, а до этого с Мики, отцом Бэкстера и Блисс. Мама говорит, что она брала меня с собой и когда мы жили только с ней вдвоём. Она привозила меня в коляске, и я, очень всем довольная, сидела, похрустывая чипсами. Мама вспоминала, что я всегда была спокойной малышкой. Со мной у неё было вдвое меньше проблем, чем с Бэкстером и Блисс. А уж Пикси не ребёнок, а сущий кошмар – и двух минут не может спокойно просидеть в коляске, выгибает спину и орёт, когда ты пытаешься её туда засунуть.

– Не говори ерунды, Лили. Я не могу пойти в «Фокс» – не брать же мне вас с собой!

– Я и не говорю. Я только хотела сказать: иди туда одна. С малышами будет всё в порядке, я за ними присмотрю.

Покусывая ногти, мама взглянула на меня:

– Правда?

– Да, конечно.

Мама продолжала грызть ногти, волосы лезли ей в глаза… Я понимала, что она обдумывает моё предложение. Она сто раз оставляла на меня малышей, когда ей нужно было пойти на почту, или в газетный киоск, или в бар (хотя за рыбой с картошкой она посылала меня).

– Вечером мне не стоит оставлять вас одних, – сказала мама.

– Но оставляла же, когда начала встречаться с Полом, – напомнила я ей.

– Да. Но не надо было этого делать. К тому же я уходила, когда вы уже крепко спали.

– Я уложу малышей. Всё равно я почти всегда укладываю их спать.

– Я знаю. Ты хорошая девочка, – пробормотала мама и, перегнувшись через Бэкстера с Блисс, погладила меня пальцем по щеке. – Иногда я забываю, что ты маленькая.

– Я не маленькая! Мне одиннадцать лет. Для своего возраста я взрослая!

– Да, ты часто ведёшь себя как маленькая старушка. Я тебя люблю, Лили.

– Я тебя тоже люблю, мама. Давай, иди приоденься! С нами всё будет хорошо.

– Ну разве что выпить один стаканчик для настроения?

– Давай иди!

Мама улыбнулась, прямо как Пикси, когда ей покупают мороженое, и умчалась в свою комнату. Пикси поковыляла за ней. Ей нравилось смотреть, как мама прихорашивается.

– Что, мама уходит? – спросил Бэкстер, проезжая мне по лицу своей «машинкой».

– Прекрати! – огрызнулась я. – И отдай мне спички! Ты же знаешь, что играть с ними опасно!

– А я и не играю со спичками. Я играю с коробком. Значит, можно будет лечь спать попозже? И посмотреть какой?нибудь фильм, да?

– Только не страшный, – сказала Блисс, сворачиваясь клубочком.

– Не страшный, – пообещала я, хотя найти такой было трудно. Блисс трясёт даже от мультика «Вверх». Я думаю, это у неё из?за собак. У Мики, её отца, была немецкая овчарка Рекс. Он не был свирепым, как ротвейлер или питбуль, но даже маленьким щенком порой вёл себя агрессивно. Рекс выглядел так мило и забавно, что Блисс относилась к нему как к одному из своих мишек и однажды попробовала его нарядить. Рексу это надоело, и он её укусил. Слегка, но так, что у неё на руке выступила кровь. И после этого случая она стала бояться собак.

– С тобой скучно, Блисс! Я хочу посмотреть страшный?престрашный фильм, – сказал Бэкстер. – Давайте поставим фильм про вампиров, а потом в них превратимся и будем кусаться!

И он притворился, будто хочет укусить Блисс в шею. Та завизжала, словно у неё из шеи и вправду полилась кровь.

– В чём дело? – спросила мама, выглянув из?за двери. Она подвела карандашом один глаз и наложила тени, но второй ещё не накрасила, поэтому глаза у неё казались разной величины. – Они не хотят, чтобы я уходила, да?

– C ними всё в порядке, мам. Они просто шалят. Замолчите, вы оба! – Я запустила подушкой в Бэкстера с Блисс. – Вы же хотите, чтобы мама вышла из дома и немного повеселилась, ведь так? Ну, хотите? – спросила я, легонько пиная их ногами.

– Да, Лили, – ответила Блисс, прикрыв руками воображаемую ранку на шее.

Я пихнула Бэкстера, на этот раз посильнее, положив руку на его спичечный коробок.

– Да, иди, мама, – пробубнил он, вырывая у меня свою «машинку».

– Ну ладно, пойду, – сказала мама. – Ты присмотришь за ними лучше меня, Лили. Когда?нибудь из тебя выйдет замечательная мама.

А вот и нет, а вот и не выйдет! Никогда не стану матерью! Не буду жить ни с одним мужчиной и кучей детей, которые всё время вопят. Не выношу всех мужчин, кроме мистера Эбботта, нашего учителя. Я бы ничего не имела против брака с мистером Эбботтом, но мама говорит, что такие мужчины не женятся. Если мне не удастся заполучить мистера Эбботта, никто другой мне не нужен. Заработаю кучу денег и буду жить одна в большом красивом доме. Никто не будет кидать игрушки на пол, или проливать сок на ковер, или стучать кулаком по телевизору, пока тот не сломается. Мой дом будет чистым, как дворец. Его снимки поместят во всех журналах, и маленькие девочки будут их вырезать и вклеивать в свои альбомы, потому что мой дом будет по?настоящему красивым. Я сама его спроектирую. Вот так я заработаю кучу денег. Стану знаменитым дизайнером по интерьеру и буду вести свою телевизионную программу.

Я пошла искать бумагу для рисования, решив начать тотчас же. Бэкстер с Блисс тоже хотели порисовать, но в старом альбоме остался только один лист.

– Это мой альбом, – сказала Блисс, что было истинной правдой. Среди прочих подарков на Рождество ей подарили альбом и толстые мягкие мелки.

– Да, и ты сможешь порисовать мелком на картонной обложке, там лучше всего получается, – солгала я.

– А как же я? – спросил Бэкстер, вырывая альбом у меня из рук.

– Я думала, тебе нравится рисовать в журналах. Почему бы тебе не подрисовать всем моделям не только усы, а ещё и бороду?

И Бэкстер отчаянно заработал ручкой, украшая каждую знаменитость густой бородой и волосами по всему телу. Блисс изобразила мелом большой розовый куб с торчащими из него маленькими проволочками, подрисовав к нему ещё четыре таких же маленьких кубика. Она сказала, что это наш семейный портрет, и нам ничего не оставалось, как ей поверить.

Я села положив ногу на ногу, разложила перед собой драгоценный лист и стала проектировать дом своей мечты. Я нарисовала его в разрезе, чтобы были видны все комнаты. Я не ограничилась только гостиной, кухней и спальней. Нарисовала студию с настоящим мольбертом и гончарным кругом, музыкальную комнату с пианино и ударной установкой, библиотеку, до потолка заставленную книжными полками, зимний сад, в котором среди цветов летали бабочки, и бассейн во всю длину подвала.

Пикси осталась наблюдать за мамой, и это было здорово. Когда мы рисовали, она становилась невыносимой. Ей не нравилось, что она ещё маленькая и не умеет красиво рисовать, и она вырывала у нас из рук ручки и мелки, калякая на наших альбомных листах всякую ерунду.

Наконец, впрыгнув в комнату на одной ножке, она закричала:

– Посмотрите на маму! Посмотрите на маму! Правда, она хорошенькая?

Мама выглядела чудесно: её длинные волосы были подобраны вверх, а на лоб спадали маленькие кудряшки. Глаза были подведены как у Клеопатры[3], а губы накрашены блестящей ярко?красной помадой. Она надела узкий розовый топ, из?под которого чуть выглядывал красный лифчик, маленькую чёрную юбочку, чёрные колготки и её лучшие красные туфли на высоких каблуках.

Пикси, Блисс и я любим шаркать ногами по полу в маминых туфлях на высоких каблуках, изображая взрослых леди, решивших развлечься.

– Ты выглядишь сногсшибательно, мама! – воскликнула я, и Бэкстер заулюлюкал в знак согласия.

– Ты и вправду думаешь, что я нормально выгляжу? – взволнованно спросила мама. – Мне кажется, после рождения Пикси я слегка обрюзгла.

– Вовсе нет! Ты выглядишь потрясающе! – подтвердила я.

Мама критически оглядела свою грудь:

– С этим я ничего не смогла поделать. Там почти ничего нет.

– Засунь туда пару апельсинов, – предложил Бэкстер, покатываясь со смеху.

– Ты бы лучше помолчал, наглый маленький бесстыдник, – покачала головой мама.

Казалось, теперь, накрасившись и принарядившись, она преобразилась. Я обрадовалась, что придумала, как вернуть её к жизни.

– Иди и как следует повеселись, – сказала я.

– Ну, я вовсе не уверена, что там будет кто?нибудь из старых приятелей. Может быть, я выпью пару стаканчиков и сразу вернусь домой. Но даже если там будет очень весело, обещаю всё равно вернуться к полуночи. Я ведь не хочу превратиться в тыкву!

– Это карета Золушки превратилась в тыкву, – заметила Блисс.

«Золушка» – её любимая сказка. Каждый вечер мне приходится читать её Блисс из нашей большой книги сказок. Она всё воспринимает всерьёз.

Мама поцеловала Блисс в бледную щёку, нежно ущипнула Бэкстера за нос (он терпеть не может целоваться), подхватила Пикси и принялась её кружить, пока та не завизжала. Затем мама порывисто обняла меня.

– Спасибо, детка! – пробормотала она и умчалась на своих высоких каблуках.

Как только дверь за мамой захлопнулась, мы все на несколько секунд примолкли. В квартире вдруг стало очень тихо. Затем как?то странно и печально зазвучала музыка из фильма «Улица Коронации». Бэкстер вскочил на ноги и принялся носиться по комнате, завывая во всю мочь, как сирена на полицейской машине.

– Прекрати вопить, Бэкстер! – велела я.

– Я тебя поймаю, арестую, отведу в участок и изобью, – пообещал Бэкстер, «наезжая» прямо на меня.

– Нет, я главарь ужасно страшной банды преступников, и это от тебя только мокрое место останется, – парировала я.

Схватив братишку, я прижала его к полу. Мы дрались понарошку, но Блисс стала нас умолять не делать друг другу больно.

– Хватит, Бэкстер. Ладно, ты выиграл. Отведи меня в наручниках в участок, – предложила я, протягивая ему руки. – Всё в порядке, Блисс. Мы просто возимся. Эй, а где Пикси?

Я нашла её посередине кровати в маминой комнате. Сестрёнка размазывала по лицу губную помаду.

– Пикси! Ах ты озорница! – воскликнула я, еле удержавшись, чтобы не рассмеяться – такая она была смешная.

– Не озорница! Хочу настоящую помаду, как у мамы. Хочу стать хорошенькой леди!

– Мама очень рассердится, если узнает. Это её любимая помада. Ты только посмотри, на кого ты похожа! – я подняла её и поставила на туалетный столик. – Пошли! Давай всё смоем!

Пикси очень рассмешил её боевой раскрас:

– Нет, не надо! Мне нравится!

– Ну, перед сном ты всё равно всё смоешь. Тебе пора спать, Пикси, пошли!

Пикси и не думала ложиться. Она подпрыгнула и стала носиться по комнате, размахивая руками как ветряная мельница крыльями. Я никак не могла её догнать.

– А я ещё не устала! А я ещё не устала! – приговаривала она.

– Зато я устала за тобой гоняться. Давай это я сейчас лягу спать, – сказала я и, притворившись мёртвой, бросилась на мамину кровать и закрыла глаза.

Пикси испуганно хихикнула, пробежала ещё немного и остановилась.

– Лили! – позвала она.

Я не шевельнулась и вскоре услышала характерное причмокивание – это Пикси засунула большой палец в рот и, засопев, принялась его сосать. Затем до меня донеслось:

– Лили!

Я села, схватила её, притянула к себе на кровать и обняла. Она завизжала, попыталась вырваться и стала колотить меня маленькими кулачками.

– Ты меня напугала, злюка! – заявила она.

– Ах, Пикси, прости! Я забыла, что ты такая маленькая. Малюсенькая малышка! А давай?ка сделаем из тебя настоящую малютку!

Я сдернула с кровати мамино мягкое одеяло и, завернув в него Пикси, взяла её на руки.

– Вот так, – сказала я, внося её в гостиную.

Бэкстер изучал наши диски с фильмами, кидая через плечо те, которые ему не нравились. Блисс нашла скомканный лист с домом моей мечты и осторожно водила пальцем по комнатам.

– Бэкстер и Блисс, посмотрите на мою новорожденную. Правда, она миленькая? – спросила я. – Поздоровайся, малышка!

– Гу?гу?гу?гу?гу?гу! – завела Пикси, изо всех сил стараясь мне подыграть.

– Что она говорит? Пу?пу? – спросил, захихикав, Бэкстер. – Малышка обкакалась!

– А вот и нет! – возмутилась Пикси, пытаясь выкарабкаться из одеяла.

– Фу?фу! – зажав нос, нагло повторял Бэкстер.

– Прекрати её дразнить, Бэкстер! Это нехорошо! И перестань раскидывать диски! Выбирать буду я, – сказала я, усаживая Пикси на диван рядом с Блисс. – Ну вот, ты же присмотришь за моей малышкой, правда, Блисс?

– А можно она будет и моей малышкой тоже? Можно мне её покормить?

– Хочу бутылочку!

Пикси уже не играла. Ночью она до сих пор пила из своей бутылочки. В ней не обязательно должно быть молоко. Туда можно налить некрепкого чаю, или «Райбины» [4], или чего?нибудь ещё. Ей просто нравилось лежать на спине и в полусне что?нибудь посасывать.

– Хорошо, хорошо! Одну секунду, я принесу твою бутылочку. Мы будем смотреть… «Питера Пэна».

– Скучно! Это для малышей, – сказал Бэкстер.

– Нет. Там есть пираты, помнишь?

– Пираты страшные, – заявила Блисс.

– Не очень. И вспомни, там есть Динь?Динь и Питер Пэн, и тебе нравятся феи и русалки и домик Венди, – убеждала я сестрёнку.

Малышовое или нет – мне и самой до сих пор всё это нравилось, особенно тот отрывок, в котором персонажи летают. Я бы всё на свете отдала за возможность взмыть в небо. Мне снятся полёты, но даже во сне я не научилась летать по?настоящему. Я просто скольжу по поверхности, судорожно мельтеша ногами и руками, и будто плыву. Это не настоящие полёты – они больше похоже на трюки воздушных гимнастов.

А мне хочется взметнуть вверх и полететь легко?легко, как птица.

Думаю, всё, что мне на самом деле нужно, – это пара крыльев. Когда я была маленькой, я трогала себя за лопатки, проверяя, не растут ли у меня крылья… Я до сих пор иногда их себе представляю: раскрытые веером большие крылья с густыми белыми перьями. Я воображала, что в любой момент могу ими взмахнуть и улететь. Иногда после школы я шла не в нашу квартиру на втором этаже, а взбегала по ступенькам на последний этаж и стояла там на балконе, ухватившись за ржавые поручни и выглядывая на улицу, мечтая, что могу взмыть в небо и полететь над верхушками деревьев большого парка.

Насколько я помню, Питер Пэн, Венди, Джон и Майкл летали и без крыльев. Я мечтала разгадать секрет их приёмов, поэтому твёрдо отстояла свой выбор фильма перед Бэкстером и Блисс.

Пикси была слабым противником. Она унаследовала от Блисс старый костюм Динь?Динь и любила его надевать. Вот и сейчас сестрёнка убежала переодеваться. Это заняло довольно много времени, потому что она ещё не очень хорошо умела делать это самостоятельно – обычно всё заканчивалось тем, что её нога попадала в рукав, а руки оказывались в вырезе для головы. Костюм был очень липким (в последний раз, когда Пикси его надевала, она залила его соком), но её это не остановило. Я приготовила ей бутылочку со свежей смесью, чтобы она спокойно сидела во время просмотра, и наполнила большую миску кукурузными хлопьями.

– Это наш попкорн, как будто мы сидим в настоящем кинотеатре, – сказала я, включая плеер.

Я устроилась посреди дивана, в одном углу посадив рядом собой Бэкстера, чтобы он не мучил девчонок, и в качестве бонуса позволила ему держать миску с хлопьями. Блисс с её мишкой разместились в другом углу, и рядом с ней я втиснула Пикси, крепко обняв сестрёнку одной рукой. Первые десять минут они все ёрзали и спорили, просыпая хлопья, но вскоре угомонились и стали внимательно смотреть фильм. Казалось, будто сам диван расправил свои кожаные крылышки и унёс всех нас прямо в страну Нетландию.

Мы не пошевельнулись, пока на экране не появился список действующих лиц.

– Ещё! – попросила Пикси. – Поставь ещё разок!

– Не приставай, твоё время уже давно закончилось. – Я взглянула на часы. – Скорее! «Фокс» уже закрылся. Мама вернётся с минуты на минуту и, если увидит, что мы всё ещё не спим, очень рассердится. Ну?ка, кто ляжет спать первый?

Одна Пикси заковыляла к своей маленькой кроватке. Она из неё выросла, но визжала, если мы пытались заставить её спать с нами на матрасе. Она пролезла сквозь решётку, свернулась клубочком и, едва коснувшись головой подушки, сразу уснула. На ней всё ещё был костюм Динь?Динь и по лицу была размазана губная помада, но я не собиралась её мыть и переодевать.

С Бэкстером было сложнее.

– Бэкстер, давай ложись!

Подбоченившись, он принял боевую стойку.

– Кто это приказывает мне ложиться спать?! Нечего мной командовать! Ты не мама! – закричал он.

Он просто дурачился. Я говорю ему, что надо делать, гораздо чаще, чем мама, но ему захотелось похулиганить. Мне пришлось повалить его и, пока он брыкался, сдёрнуть с него джинсы и засунуть его в спальный мешок. Он тут же вскочил, хоть и был целиком в мешке.

– Бэкстер! Ложись!

– Я не Бэкстер. Я монстр спального мешка. Я вас всех задушу! – зарычал Бэкстер, шаркая ногами по спальне.

– Не надо превращаться в монстра! Я этого терпеть не могу! – взмолилась Блисс.

Казалось, с ней справиться легче всего. Она надела ночнушку, легла на наш матрас, свернулась клубочком, но ещё долго после того, как Бэкстер уснул, бодрствовала, уткнувшись лицом в пузо своего мишки. Я её тихонько окликнула и обняла, прошептав:

– Блисс, засыпай!

– Не могу, пока мама не вернётся.

– Она придёт с минуты на минуту, – пообещала я. Я не знала, где она может быть. «Фокс» уж точно давно закрылся. Она сказала, что выпьет только пару стаканчиков. Мне не очень в это верилось, но она обещала вернуться до полуночи.

Я лежала и прислушивалась, одной рукой обняв Блисс и обхватив ногами подрагивающие ступни Бэкстера. Со двора до меня доносились крики распетушившихся парней и глухой стук разбрасываемых пустых банок из?под пива. Орали явно молодые ребята. Вряд ли мама будет стоять с ними. Вдруг я услышала, как скандалит какая?то пара, и напряглась, но женский голос был слишком низким и хриплым, непохожим на мамин. Я слушала, как они ругаются, а затем раздался звук как от удара. Блисс напряглась.

– Ш?ш?ш, всё в порядке. Сейчас они разойдутся по домам, – успокоила я сестрёнку.

– А мама?

– Она скоро придёт. Наверное, пошла в гости к одному из друзей, чтобы ещё выпить. Не волнуйся! С ней всё будет хорошо.

– Вернётся к полуночи? – переспросила Блисс.

– Да, обязательно, – сказала я, хотя была совершенно уверена, что полночь давно наступила.

Когда Блисс наконец заснула, я осторожно слезла с матраса и пробралась в кухню. Щёлкнув выключателем, я зажгла свет. Часы показывали без десяти час. Меня начала бить дрожь, и я обхватила себя руками. Мама обещала вернуться к полуночи. В голове замелькал калейдоскоп страшных картин. Я увидела, как мама кричит в машине, а какой?то дядька её бьёт; представила маму плачущей и истекающей кровью в канаве; лежащей неподвижно, с открытыми глазами и белым, как полотно, лицом. Стукнув себя по лбу, я попыталась прогнать страшные мысли.

Налила стакан воды и стала медленно пить, но я продолжала дрожать, и стакан неприятно застучал о зубы.

– Возвращайся домой, мама, – шептала я.

Я сидела за кухонным столом, ковыряя его край, пока не сломала ноготь. Затем встала и начала ходить вокруг него, потому что от холода у меня онемели ступни. Было почти лето – мама вышла без пиджака, а я ужасно замёрзла. Мне хотелось вернуться в постель и согреться, но я боялась разбудить Блисс с Бэкстером. Жаль, что я была самой старшей. Лучше бы мне быть самой младшей, как Пикси, чтобы мною командовали. Вот почему вдруг стало страшно: я не знала, что делать, если мама не вернётся.

Снова стукнула себя по голове, изо всех сил стараясь отогнать дурные предчувствия. Подумала, может, стоит одеться и пойти поискать маму, но если бы дети проснулись, а меня рядом не оказалось, они бы испугались. Да и при одной только мысли о том, что придётся кружить вокруг наших домов, мне становилось страшно. И меня пугали не только кошмары с пьяницами, наркоманами и плохими парнями. Я боялась темноты. Представив, что придётся пройти по неосвещённой галерее, нащупывая дорогу сквозь очень тёмный лестничный проём, я задрожала ещё сильнее.

Я пошла в гостиную и легла на диван, подложив под голову мамину подушку. Почувствовав слабый мускусный запах маминых духов, я уткнулась в неё носом, как Блисс в своего плюшевого мишку. Острые края обложки книги сказок кололи мне грудь. Я водила пальцами по книге, думая обо всех странных персонажах, прикованных к ней: о Золушке с её розовым, голубым и белым бальными платьями, Белоснежке в её хрустальном гробу, трёх медведях – всех, кто застрял между страницами.

Помню, когда я была маленькой и мы жили только вдвоём с мамой, она вновь и вновь читала мне эти истории. Она показывала мне надпись на обороте передней стороны обложки:

Лили Грин, занявшей первое место за чтение, письмо и правописание.

В то время я ещё не умела читать, не говоря уж о письме и правописании, но знала форму буквы «Л» и косую палочку буквы «И».

– Тут написано «Лили». Это же меня так зовут! Это моя книжка, мам? – спрашивала я.

– Это книга моей бабушки. Я любила свою бабушку гораздо больше, чем маму, твою бабушку. Когда я её навещала, она читала мне истории из этой книги. Это её школьный приз. Она всегда была такой сообразительной, моя бабушка! Я назвала тебя в её честь, Лили, и ты тоже всегда будешь умницей.

Я была не настолько сообразительной. Никак не могла взять в толк, как это Лили может быть одновременно маленькой и ходить в школу и в то же время – довольно старой, чтобы быть бабушкой, но мне нравился звук этого имени, и я любила бабушкину книгу сказок. Мне хотелось пойти к ней в гости, но мама печально качала головой и говорила, что она умерла. А теперь и моя бабушка тоже умерла. Она заболела сразу после того, как родились близнецы.

– Вот мы и остались совсем одни, – сказала тогда мама.

На самом деле у нас был целый набор других бабушек, мам наших пап, но мы с ними никогда не встречались. Мама была права – мы были сами по себе… Как же нам быть, если с мамой что?нибудь случится?

Я была самой старшей и храброй. И нечего мне плакать в мамину подушку! Я её перевернула, вытерла глаза подолом ночной рубашки и снова в неё уткнулась. Наверное, через какое?то время я всё?таки уснула.

Глава 2

Вздрогнув, я проснулась. Услышала шарканье ног, а затем чьи?то крадущиеся шаги. Сжавшись от напряжения, я вскочила.

– Эй, эй, это я, малышка. Всего лишь я!

– Ой, мама!

Обхватив её шею руками, я крепко обняла маму. Она села на диван, и я вскарабкалась к ней на колени, как маленькая Пикси.

– А почему ты спала на диване, Лили? Бэкстер пинал тебя ногой?

– Я просто не могла спать с ребятами. Волновалась. Где ты была? Ты сказала, что вернёшься до полуночи.

– Эй, ну хватит на меня нападать! И тише, а то всех разбудишь.

– А который час?

– Не знаю. Может быть, пять? На час больше, на час меньше… Какая разница? – хихикнула мама.

– Мама, ты пьяна?

В темноте я не могла как следует рассмотреть её лицо, но голос её звучал ласковее, чем обычно, и язык будто чуть заплетался.

– Пьяна от любви, – сказала мама и снова захихикала.

Я соскользнула с маминых колен.

– Опять! – возмутилась я.

– Ах, хватит, Лили! Не будь такой занудой! Ой, как я счастлива, родная! Не могу поверить! Как я тебе говорила, я просто пошла в «Фокс» выпить стаканчик?другой – и встретила мужчину своей мечты.

– В «Фоксе»? – удивилась я.

Мужчины, которые туда захаживали, были все из нашего района – пожилые, краснолицые, с пивными животами или сердитые молодые парни с татуировками.

– Не в «Фоксе», родная. Я ведь пошла развлекаться дальше.

– Одна?

– Нет, я встретила Дженни с Джэн. Они тоже работали в столовой, помнишь? Ну, у них был девичник в честь Джэн, потому что её только что бросил парень. Они сказали, что идут в «Чэнсерс», и пригласили меня с собой. Мне действительно не хотелось, правда! Я ведь лет сто не была в «Чэнсерс» – там одна молодежь. Уже настроилась идти домой, – клянусь, так и было, но Дженни настаивала, и я поняла, что не могу их подвести в такой ситуации, – ну и пошла. Чуть было не отказалась, но тогда я бы никогда не встретила Гордона.

– Гордона? – Я попробовала выговорить это имя вслух. – Звучит шикарно.

– Ну, в некотором роде так оно и есть. Во всяком случае, он говорит с аристократическим акцентом, но старается вести себя скромно. Он такой милый! Если б ты только его видела, Лили! Он сногсшибательный, клянусь тебе!

– Как кто? – равнодушно спросила я.

Не знаю, как выглядел мой собственный папа, но отец близнецов Мики был здоровый, толстый и страшный, а папа Пикси, Пол, – тщедушный, слабый и длинный, однако в своё время мама и их считала сногсшибательными.

– Он как кинозвезда, правда! Как только я его увидела, сердце моё практически остановилось. Только подумай – блондин, голубые глаза, плоский живот – и такой загорелый. Ну, он всегда будет загорелым – ведь он живёт в Испании.

– Он испанец?

– Нет?нет, пока он там просто болтается – помогает дяде в ночном клубе. У него сейчас – как это там называется, когда дети из обеспеченных семей, прежде чем поступать в университет, слоняются целый год без дела?

– Свободный год, мама! Он же совсем ребёнок! Сколько ему лет, восемнадцать?

– Ему девятнадцать, и конечно, он ведёт себя не как ребёнок, уверяю тебя.

– Мама!

– У нас не такая уж большая разница в возрасте. Каких?нибудь семь лет. В любом случае я не сказала ему, сколько мне.

– А ты сказала, что у тебя четверо детей?

– Ну, я не хотела перегружать его информацией… ну, в общем, не сразу… Разумеется, я ему скажу.

– И что же, ты с ним снова встретишься?

– Конечно, сегодня вечером. Мы идём в «Палас». Он наводит справки обо всех больших клубах, потому что этот его дядя хочет развивать свой клубный бизнес в Испании.

– И он к нам придёт?

– Нет, ты что, думаешь, я спятила? Не хочу, чтобы он видел эту свалку. Это может его сразу отпугнуть. Я встречусь с ним в городе, хорошо?

– И ты считаешь, он и в самом деле явится?

– Эй! Что это ещё за выражения? Да, он придёт. Мы чудесно провели время, Лили. Я не буду вдаваться в детали, но поверь, это было замечательно. Как в песнях о любви, как в романтических фильмах… Мы просто смотрели друг другу в глаза и будто мчались на американских горках прямо в небо.

– Ох, мама, ничему?то тебя жизнь не учит! – зевая, сказала я.

– Подожди, Лили, вот вырастешь, тогда узнаешь, каково это…

– Я вообще не хочу расти. Буду как тот мальчик, Питер Пэн. Останусь навсегда маленькой и буду летать – вылечу из окна, взмою в небо и полечу в Нетландию.

– Что у тебя на уме, дурочка? Ну?ка, давай уложим тебя спать. Пойдём со мной, малышка!

И я пошла, и пригрелась в маминой постели. Как же было хорошо просто лежать рядом с мамой – мягко, тепло, уютно! Простыни пахли её духами. Никто из малышей возле меня не ворочался, не брыкался, не толкался острыми локтями. Я с удовольствием потянулась и быстро уснула.

Проснулась я только в одиннадцать, и то потому что у меня на голове прыгала Пикси. Я попробовала её обнять и затащить под одеяло, но она вся искрутилась, и я слышала, как на кухне шумит Бэкстер – он что?то кидал, будто разбрасывал кастрюли, и громко вопил.

– Дети! – пробормотала мама, пряча голову под подушку.

Она поднялась с постели только к обеду, и я опасалась, что у неё будет плохое настроение. Похоже, вчера она слишком много выпила. Но когда мама встала, она всех нас расцеловала, даже Бэкстера, затем приняла ванну, надела джинсы, футболку, шлёпки и сказала:

– Пошли, ребята! Давайте прошвырнёмся по магазинам!

Мы уже несколько месяцев не ходили в нормальные магазины. Сил у мамы хватало лишь на то, чтобы раза два в неделю сходить в «Лидл» или «Лондис»[5]. Но теперь она всех нас собрала, оттерла влажной губкой Бэкстера и Блисс, как следует отскребла Пикси, обнаружив помаду и томатный соус у неё даже в ушах, и мы все отправились на автобус. Я везла Пикси в коляске, а мама держала за руку Блисс. Бэкстер ни с кем не хотел идти. Он уносился вперёд, а затем кругами прибегал назад, прыгая как сумасшедший.

– Веди себя прилично, а то папе скажу, – пригрозила мама.

Мики был единственным человеком, которого Бэкстер слушался. Бэкстер требовал, чтобы его очень коротко стригли, как Мики, и старался копировать его походку, раскачиваясь и засунув руки в карманы. Бэкстер и ругался как Мики. И сейчас он тоже ругнулся на маму, но она его встряхнула и велела закрыть свой рот, пригрозив сию же минуту увести домой. Бэкстер обиженно ссутулился, но тут подъехал автобус, и так как на втором этаже на переднем сиденье никого не было, они с Блисс промчались туда и стали играть в водителя автобуса. Мама с Пикси и я сели сзади. Мама посчитала, сколько у неё было с собой денег. Я с опаской заглянула в её кошелёк:

– Ты не забыла, что мне нужно десять фунтов на экскурсию в галерею? Все ребята уже сдали.

– Ох уж мне эта школа! Вечно они пристают со своими поборами! – возмутилась мама. – И зачем им без конца таскать вас во все эти поездки? Сидели бы в классе да занимались! Ты же не хочешь тратить своё время и мои деньги на поездку в какую?то старую и мрачную галерею, правда?

Я нервно сглотнула. Мистер Эбботт собирался отвезти весь наш класс на экскурсию, а я так любила мистера Эбботта… Он не кричал и не насмехался, как другие учителя. Он даже не ругал меня за грязные носки и нечёсаные волосы. Не вёл себя так, будто я не такая, как все. Он относился ко мне как к личности, задавал вопросы и всем своим видом показывал, что ему по?настоящему интересно услышать мои ответы. Мне хотелось поехать в галерею именно с ним, потому что он сказал, что мне понравятся картины. В школе я и сама очень любила рисовать. Я нарисовала ангела с огромными радужными крыльями, и он так понравился мистеру Эбботту, что он повесил его на стену.

– Это деньги на подарки малышам, – сказала мама.

Я вздохнула:

– Ладно, ладно.

– Тебя это тоже касается, родная. На самом деле ты можешь рассчитывать на большее, потому что ты так хорошо себя вела. Что бы ты хотела, малышка? Новые серёжки? Заколки? Браслетик?

– Мне! Я хочу серёжки! – подала голос Пикси.

– И я тоже, – прошептала Блисс.

– А ты, сынок? Тоже хочешь серёжки? – спросила мама, теребя непокорный ёжик на голове Бэкстера. – Длинные висячие серёжки с блестящими камешками?

– Отстань, мам, – сказал Бэкстер, сбрасывая её руку. – Я веду автобус. Ух! Из?за тебя я сбил двух старушек. Ничего! Они зануды… Я и до молодых доберусь – тр?р?р, ж?ж?ж…

– Мой сын – какой?то маньяк, – пробормотала мама.

– Ваш сын? – спросил толстый дядя, сидевший через проход от нас. – Неужели все они ваши дети? Вы похожи на их старшую сестру.

– Нет, я их мама, – ответила наша мама.

– Рассказывайте! Они вам не по возрасту.

– Я была слишком молодой невестой, – улыбнувшись, сказала мама.

Она родила меня в пятнадцать лет. Когда я была маленькая, нас всё время принимали за сестёр. Иногда мы даже в них играли. Мне больше всего нравилось, когда я была старшей сестрой, а мама – младшей, и она должна была меня слушаться. Мы играли во все эти чудесные игры, пока мама не связалась с Мики и у неё не появились близнецы. Когда он убрался мама сказала: «Слава богу! Избавились…» Но потом загуляла с наркоманом Полом и родила Пикси. Она, моя мама, теряет голову, когда дело касается мужчин. Даже с этим толстым дядей стала кокетничать – тряхнула волосами, разулыбалась…

– Где вам выходить? – спросил он.

– У магазинов, магазинов! – ответила Пикси.

– И у «Макдоналдса», – вставил Бэкстер. – Я подгоню автобус прямо ко входу. Нет, я въеду в «Макдоналдс», прямо к прилавку!

– Отлично, приятель, тогда я и себе куплю большой бигмак, – сказал толстяк. – А поехали все ко мне! И вы, ребята, сможете поиграть в моём красивом саду, пока мы с вашей мамой устроим в доме чудную вечеринку.

– Нет! Не ходи, мама! – прошептала Блисс, восприняв его предложение всерьёз.

– Мы с вами? – смеясь спросила мама. – Что вы себе позволяете, мистер?

– А почему бы и нет? Неужели ваш муж бродит где?то поблизости?

– У меня теперь новый парень, – похвасталась мама. Она глубоко вздохнула, и глаза у неё засверкали. – Очаровательный молодой человек, поэтому простите, мистер, я занята.

– Ну, тогда ему повезло, – сказал толстый дядя, что было очень мило с его стороны.

В автобусе не он один засмотрелся на маму. В тот день она выглядела совсем по?другому. С тех пор как умер Пол, она чаще всего завязывала волосы в скучный конский хвост, забывала о косметике и носила выцветшие старые майки и спортивные штаны, поэтому никто и не обращал на неё внимания. Но теперь, с завитыми волосами, накрашенная, в узком топе и хороших джинсах, она выглядела великолепно. Когда я на неё смотрела, у меня дух захватывало от гордости.

Подъехав к торговому центру, мы потратили немало сил, чтобы заставить всех спуститься со второго этажа автобуса. Бэкстер хотел быть водителем до самой последней секунды. Я буквально отрывала его руки от поручня. Блисс закатила истерику, вцепившись в меня и крича, что боится упасть. Пикси так выворачивалась на руках у мамы, что действительно чуть не упала. Потом наша коляска зацепилась за тележку одной старушки, но к нам подскочил молодой человек и помог маме. Казалось, она околдовала всех мужчин в городе.

– За мной, малыши! В магазин! В магазин! За покупками! – командовала мама, несясь вперёд на высоких каблуках. Пикси визжала от восторга в своей «гоночной» коляске.

Сначала мы пошли в торговый центр «Флауэрфилдс», потому что Пикси очень любила смотреть, как в холле у главного входа поют и танцуют плюшевые мишки. Бэкстеру они тоже нравились. Он топал и рычал как настоящий медведь. Бедная маленькая Блисс, уткнувшись в маму, боялась смотреть на огромных мишек – они её пугали.

– Какие симпатичные мишки, как из нашей любимой сказки «Три медведя»! – успокаивала я сестрёнку.

– Ничего не симпатичные! Они вас всех ещё съедят, – невнятно пробормотала Блисс и, засунув руку в рот, принялась сосать пальцы.

– У тебя в голове сказки перепутались. Это волк в «Красной Шапочке» всех съел, – уговаривала я.

– Я волк?медведь и сейчас тебя съем, Блисс, – зарычал Бэкстер, размахивая руками и тыкаясь лицом в испуганную мордашку Блисс. Сестрёнка завизжала, и мама встряхнула их обоих.

– Прекратите дурачиться, оба! – прикрикнула мама. – Пикси гораздо умнее вас, хоть и в два раза младше. Перестаньте возиться, а не то останетесь без подарков! Вы меня поняли?!

Но на самом деле она совсем не сердилась. Ей тоже нравились мишки, и она подпевала их незамысловатым песенкам, катя коляску и пританцовывая. Мы три раза посмотрели представление мишек и отправились по магазинам, потратив гораздо больше десяти фунтов, но я оставила это без комментариев. Однако я не смогла удержать язык за зубами, когда мама стала размахивать новой кредитной карточкой. Она сказала, что карту ей дала её подруга Дженни. Мне стало плохо, как только я это увидела. У мамы не должно было быть никаких кредитных карт. Когда она познакомилась с Полом, то влезла в кучу долгов и пыталась покупать вещи, используя краденую карту, угодив за это под суд. Я так боялась, что они отправят маму в тюрьму, но она притворилась дурочкой, и они, слава богу, отпустили её, ограничившись одним штрафом. Я была уверена, что, если она снова во что?нибудь вляпается, теперь этот номер у неё не пройдёт.

– Мама! – зашипела я, когда она замахала картой в «Клэр’с», покупая браслеты, блестящую заколку для Блисс, маленькую розовую сумочку и набор с помадой для Пикси.

– Прекрати дёргаться! – твёрдо сказала мама.

– Но тебе же нельзя!

– Заткнись! – сказала мама. Она подняла брови и удивлённо посмотрела на продавщицу: – Ох уж мне эти дети! Она куксится, потому что я не покупаю понравившиеся ей бусики.

Это было настолько несправедливо, что я чуть не расплакалась. Я только стояла, покраснев от стыда и дрожа от ужаса, что отберут кредитку, но, к моему удивлению, мама знала ПИН?код, и платёж прошёл. Бэкстер носился по всему магазину, тыча во всё пальцем и не переставая вопить:

– Фу, слишком розовое! У?у?у, девчачье!

Когда мы вышли из магазина, мама ткнула кулаком ему в живот и завелась:

– Фу, мерзкий, наглый, вонючий мальчишка! – Потом посмотрела на меня: – И нечего на меня пялиться! Я была готова тебе голову оторвать! Подумать только, что она мне устроила – представила дело так, будто я эту карту стащила!

– А что, разве не так?

– Говорю тебе, она у меня от Дженни!

– А где она её взяла?

– Ну?ка прекрати, Лили! Ты кто, один из персонажей «Чисто английского убийства»?[6] Ладно, раз у меня сомнительная карта, подарка не жди.

– А я и не жду, спасибо! – сказала я и решительно зашагала по моллу.

Глаза у меня наполнились слезами, и я отчаянно заморгала. Я не плакса и, конечно, не собиралась реветь на людях. Я заставила себя бодро шагать, размахивая руками, будто мне нет ни до кого дела и ничто в мире меня не волнует. Я не слышала за собой грохота коляски и болтовни малышей. Разве они не идут за мной? Сердце в груди сильно забилось. Нет, может, им действительно всё равно?! Меня разозлила мама и ужасно надоели брат с сёстрами. Лучше быть одной.

– Я Лили, и я сама по себе, – бормотала я. Ступив на движущееся полотно эскалатора, я уехала на другой этаж. Поднимаясь, взглянула вниз. – Я Лили, и я летаю, – прошептала я, раскинув руки в стороны. Представила себе, как спрыгиваю с эскалатора и взмываю вверх, кружась под стеклянным куполом атриума, а внизу изумлённые покупатели показывают на меня пальцами. Руки сами собой поднялись, и я перегнулась через двигающийся поручень.

– Лили! Ты что это задумала?! Какого чёрта?! Смотри не свались! – вдогонку закричала мне мама, с трудом вкатывая на эскалатор коляску с Пикси и таща за собой Бэкстера с Блисс. Я ждала наверху, притворившись, что мне всё равно.

– Сумасшедшая девчонка! Ты во что играла? – возмутилась мама, с силой меня встряхнув. Потом она крепко обняла меня. – Мне показалось, что ты хочешь спрыгнуть с эскалатора.

– Ой, мам! Не сходи с ума! Я просто представила, будто умею летать.

– Летать?! Да это ты сошла с ума! Хватит играть в летающих шизиков!

Но позже, когда мы бродили по магазину игрушек, мама схватила с полки пару маленьких сверкающих крылышек для феи.

– Вот, Лили, это то, что тебе нужно, – сказала она, фыркнув от смеха.

– Ой, ха?ха! – сказала я, презрительно отбрасывая игрушечные крылья, хотя, если бы я была маленькой, как Пикси или даже как Блисс, я бы заставила маму их купить.

– А что, малышка? Серьёзно, что ты хочешь в подарок? – спросила мама, когда покупала Бэкстеру игрушечный автопогрузчик.

– Ничего.

– Ну ладно, хватит дуться! – уговаривала мама. – Вы только посмотрите на её лицо! Эй, не расстраивайся! Ути?пути?тути! – и она пощекотала меня, как маленькую, под подбородком.

– Перестань, мама! Прекрати! – взмолилась я, скорчившись от смеха. Я до смерти боюсь щекотки, и это меня всегда подводит – начинаешь хохотать, когда на самом деле злишься.

– Ну вот, наконец?то я узнаю свою девочку! – сказала мама, потрепав меня по щеке. – К нам вернулась моя маленькая мисс Улыбка. Давай, родная, скажи, чего тебе хочется, чем тебя порадовать, пока у меня хорошее настроение.

– Ну… можно мне большой альбом для рисования? Только для меня…

– Конечно, глупышка!

Мама не стала покупать мне блокнот из грубой бумаги в магазине, где всё продаётся по одному фунту. Она отвела нас в специализированный отдел для художников и купила огромный альбом с глянцевыми листами и большой набор новых фломастеров самых разных нежных оттенков – теперь я могла рисовать обычных людей, а не только девочек с ярко?красной кожей и волосами канареечного цвета. Мама потратила больше десяти фунтов, которые я хотела выпросить у неё на экскурсию, но она получала такое удовольствие от покупок, что казалось несправедливым напоминать ей об этом. Она купила нам конфеты, шоколад, пару журналов со знаменитостями для себя и комиксы для малышей. Она и мне хотела купить журнал, поэтому я выбрала «Мой красивый дом», чтобы было откуда черпать идеи для красивого дома моей мечты.

– Хочешь именно этот журнал? – сморщив нос, спросила мама. – Ты самый странный ребёнок на свете, Лили! Послушай, он же в два раза дороже остальных!

Но она всё равно его купила.

– Ну а теперь подошла очередь подарков и для меня, – сказала мама и направила коляску в большой модный магазин.

Теперь я не на шутку разволновалась. Каждый раз, когда она пользовалась картой, я боялась, что платёж не пройдёт. И даже если карта была настоящей, я знала, что в конце месяца у мамы не будет денег, чтобы расплатиться по счетам.

– Присмотри за малышами, пока я примерю этот топ и юбку, Лили. Ой, и вот это платье! Как думаешь, я в него влезу? Что с тобой? Опять это лицо?!

– Мама, но оно же стоит почти двести фунтов!

– Да, но не век же мне носить дешёвки с рынка! Ты же знаешь, сегодня вечером я иду в город и должна соответствовать…

– Но чем же ты за него заплатишь?

– Ты даже родилась старушкой. Нужно научиться получать удовольствие, когда есть возможность. Живи моментом, Лили! Вот мой девиз. Урви себе хоть капельку счастья, когда представится случай.

Мама стала примерять одежду. У топа был слишком большой вырез, некрасиво оголивший мамину тщедушную грудь.

– Ничего, я надену лифчик пуш?ап, и это всё исправит. А юбка сидит нормально, правда, Лили?

Юбка показалась мне слишком узкой и короткой, но стоила она не очень дорого, поэтому я сказала, что она великолепно смотрится. Я думала, мама остановится на юбке и топе, но она ещё и платье примерила. Оно действительно выглядело очаровательно – жемчужно?серое, шелковистое, облегающее…

– Ой, посмотри! Классное, правда? Подожди, вот когда Гордон меня в нём увидит… Ему ужасно понравится. Я знаю, что понравится.

– Гордон, Гордон, Гордон, – повторяла Пикси, хихикая над смешным именем.

– Кто это – Гордон? – спросила Блисс.

– Мой новый друг! – гордо объявила мама.

– Я твой друг, мама, – заявил Бэкстер. – Я поведу тебя на танцы в этом нарядном платье.

– Красивое, правда, родной? Как ты думаешь, мне его купить, да?

– Ну да, конечно, мама!

Я вздохнула. Ничего не поделаешь. Малыши её только подначивали, потому что ничего не понимали. Я разволновалась всерьёз. И дело было не только в кредитной карте. Из?за предстоящей встречи с Гордоном мама сильно разнервничалась. Я гадала, появится ли он вообще. В мыльных операх по телевизору я видела много подобных сюжетов. Молодые люди иногда увлекались женщинами постарше, но их отношения никогда не длились долго. Бывало, что богатые сходились с бедными, но чаще всего лишь на одну ночь. Гордон был молодым и шикарным, а мама – бедной, и к тому же старше его. И у неё было четверо детей.

Возможно, именно поэтому ей нужно было купить платье в обтяжку, а также юбку и топ для другого выхода. Она всё это приобрела и постоянно залезала рукой в пакет, чтобы лишний раз прикоснуться к вещам и нежно их погладить.

На ланч она повела нас в «Макдоналдс», купила всем гамбургеры и картошку фри, а сама сгрызла только несколько штучек.

– Мне сейчас не до еды, – объяснила она. – Кроме того, для этого платья нужен совершенно плоский живот – оно должно лучше облегать фигуру.

– Мама, тебе нужно поесть.

– Наверное, мы с Гордоном будем ужинать под звуки скрипки в каком?нибудь шикарном месте с приглушённым освещением и официантами…

– Ты всё выдумываешь!

– Ну почему мне нельзя немного помечтать? Ты же постоянно этим занимаешься, Лили!

– Да, но ты взрослая, и ты слишком много сочиняешь.

Мама подошла ко мне совсем близко.

– Не порти мне этот вечер! – прошептала она.

– Я просто не хочу, чтобы тебя обижали! – ответила я.

– Маму будут обижать? – с тревогой спросила Блисс.

– Нет, конечно, нет, детка! Я иду развлекаться и проведу самую незабываемую ночь в своей жизни, – сказала мама.

– С Гордоном, – сказала Пикси, посасывая чипс.

– Он будет нашим новым папой? – спросила Блисс.

– Нет, любимая, – смеясь, ответила мама.

Я с облегчением вздохнула. По крайней мере она не совсем сошла с ума, чтобы в это поверить.

Мы поехали домой на автобусе, а потом мама провела несколько часов нежась в ванне – накладывала на лицо грязевую маску, выщипывала брови…

Бэкстер носился со своим автопогрузчиком по балконной галерее, а Блисс с Пикси, нацепив новые украшения, играли во взрослых леди.

Я сидела за кухонным столом со своим новым альбомом, фломастерами и журналом. У меня было всё, чего всегда так не хватало, – собственное пространство, никто мне не мешал, но почему?то я не могла толком воспользоваться своим драгоценным свободным временем. Быстро пролистала журнал, тут и там на страницах мелькал то бархатный диван, то расписной столик, но мне никак не удавалось ни во что вникнуть по?настоящему. Принялась рисовать идеальную гостиную на первом листе альбома, но диван на большом белом ковре получился слишком маленьким, скукожившимся чуть ли не до размера туфли. Никак не могла придумать подходящие ножки к своему столу, поэтому он норовил завалиться набок, а ваза с апельсинами и яблоками была готова вот?вот опрокинуться.

Я вырвала из альбома лист, смяла его и запулила им в комнату.

– Ох уж этот мне характер! – воскликнула мама, прошлёпав босиком в кухню.

На ней был старый выцветший розовый халатик, но сама она была яркой. Мама сполоснула волосы оттеночным шампунем для придания им золотистого оттенка, наложила на лицо роскошный макияж, а ногти на руках и ногах покрыла голубым лаком.

– Ну, как я тебе? – спросила мама, потряхивая пальцами.

– Как будто тебе ногти плесенью покрыли.

– Большое спасибо! Этот лак называется «Голубая луна». Это новый модный цвет. Все модели его носят. Неужели он тебе не нравится, Лили?

– Красивый! – сказала я. Она смотрела на меня с такой надеждой. – Ты замечательно выглядишь, мам. Правда замечательно!

– Как думаешь, на сколько лет я выгляжу?

– Молодо.

– Да, но насколько молодо?

– Лет на пятнадцать?

– Ты смеёшься надо мной? На самом деле я выгляжу гораздо лучше, чем в пятнадцать лет, когда у меня торчал большой живот и всё лицо было в прыщах. Боже, какая я тогда была страшная! Я думала, что жизнь моя кончилась и больше в ней никогда не будет ничего хорошего.

– Из?за меня? – поинтересовалась я упавшим голосом.

– Но я оказалась не права, верно? – спросила мама, обнимая меня. – Ты самое лучшее, что было в моей жизни, Лили. Ты не просто дочка – мы с тобой лучшие подруги, правда?

– Да, правда, – ответила я, обнимая её в ответ. Я потёрлась щекой о её щёку.

– Осторожно, не размажь мне пудру! Послушай, я всё думаю по поводу сегодняшнего вечера. Меня мучит совесть, что вчера я оставила вас одних. Наверное, нужно, чтобы кто?то побыл с вами. Я хотела попросить Дженни или Джэн, но у них наверняка уже есть планы на вечер, потому что сегодня суббота. Как ты думаешь, а если попросить старушку Кэт с нашей площадки посидеть с вами?

– Мам, я терпеть не могу бабулю Кэт. Она же чокнутая!

Эта старуха очень любила красить волосы чёрной краской, от которой почти облысела, и теперь сквозь редкие чёрные лохмы у неё просвечивал голый череп. Из?за плохого зрения она уже не могла нормально краситься, поэтому вокруг глаз у неё были размазаны синие тени, а губы накрашены ярко?красной помадой цвета почтового ящика[7], которая, въевшись в морщины, делала её лицо похожим на клоунскую маску. Я могла бы ей посочувствовать, но она была вредной и кричала на нас, детей, а ещё говорила гадости про маму за её спиной.

– Ну да, в последнее время она сдала – на днях я видела, как она идёт в магазин в халате и тапочках. Ладно, не Кэт. Я не хочу обращаться к нашим соседям?иностранцам – никто из них не говорит по?английски. Да, и не к этой Алисе, забыла её фамилию, – она уж точно работает в районном отделе опеки. Ну, может, мне позвать Мики? Он ведь уже давно не видел близнецов, правда?

– Мама, пожалуйста, ну пожалуйста, не зови Мики!

Он был гораздо хуже вредной Кэт или любого другого нашего соседа. Мики был здоровым, с выпирающими мускулами и страшными зубами, прямо как его собака Рекс. Бэкстер считал его лучшим и повсюду за ним таскался, но Блисс так его боялась, что каждый раз, когда он к ней приближался, начинала дрожать. Он никогда её не бил, и нас, в общем, почти не трогал, но я видела, как он ударил маму, и поэтому его ненавидела. Меня он тоже не любил. Называл «хитрой Лил» и велел «прекратить на него пялиться».

– Послушай, пора бы и Мики внести свою лепту в ваше воспитание. Он же ваш папа.

– Нет!

– Ладно, отчим. Но он был готов и тебя воспитывать. Позвоню?ка я ему и попрошу помочь.

– Ой, мама! Не надо, пожалуйста! – взмолилась я, но она не послушалась и позвонила ему со своего мобильного:

– Эй, это ты, Мики? Это говорит Кейт, малыш. Что? Нет, с близнецами всё в порядке. Но они по тебе скучают, особенно Бэкстер. Да, он по?настоящему скучает по своему папе. Поэтому я и подумала: не мог бы ты прийти к нам сегодня вечером? Да, я знаю, что сегодня суббота. Ты куда?то идёшь? Послушай, дорогой, я тоже хочу сегодня куда?нибудь выйти. Держу пари, ты с дружками отправишься в «Кинг Эдвард», я тебя знаю. Что? Я не хочу, чтобы ты пришёл в другую субботу. Я хочу, чтобы ты пришёл прямо сейчас. У меня действительно очень важное свидание в городе. Этот потрясающий молодой парень…

Какой же она была дурочкой! Будто Мики придёт, когда она ему такое сказала. Но она не могла не похвастаться Гордоном. Потом, видимо, Мики грубо её перебил.

– Что? – рассердилась мама и, так же грубо ему ответив, повесила трубку. – Какой подлец! – продолжала она возмущаться, тяжело дыша. – Что ж, пусть катится ко всем чертям!

– А что он сказал?

– Не важно! Я ему покажу! Думает, что раз он меня бросил, я теперь никому не нужна. Да как он смеет! Ох, если б он только увидел Гордона! Говорю тебе, он бы очумел.

– Я рада, что он не придёт. Терпеть не могу Мики! Послушай, не нужна нам никакая няня! Всё будет хорошо!

– Да, но я могу и допоздна не вернуться. Действительно допоздна! Ну, типа, уйти на всю ночь… – сказала мама.

– Ничего. Ведь вчера с нами было всё в порядке, правда?

– Да, ты хорошая девочка, Лили! Я так благодарна тебе, родная! Ты ведь меня понимаешь? Я не хочу оставлять вас одних, но у меня нет выбора, да? Не часто попадаются такие парни, как Гордон. Их нужно хватать при первой возможности!

К чаю мама приготовила нашу любимую еду – сосиски с тушёной фасолью. Пока мы ели, она переоделась в своё серое платье и подправила косметику. Затем она вошла в кухню и закружилась на месте.

– Я нормально выгляжу? – спросила она.

– Ещё бы! – восхитилась я.

– Ты чудесно выглядишь, мам! – пролепетала Блисс.

– Чудесно, чудесно, чудесно! – захлопав в ладоши, повторила Пикси.

Бэкстер попробовал поприветствовать маму свистом, но ничего не получилось, потому что у него выпали передние зубы, – поэтому вместо свиста у него вырвалось нелепое шипение, что нас всех очень рассмешило.

Поцеловав нас на прощание, мама ушла.

Глава 3

По правде говоря, я думала, мама вернётся рано. Я была совершенно уверена, что Гордон больше не появится. Я думала, мама его немного подождёт в городе, может быть, выпьет чего?нибудь для поднятия духа, так как она знала, что малыши будут уже спать. Я бы приготовила ей чашку чаю, обняла, если бы она расплакалась, вытерла ей слёзы и сказала, что он их не стоит. Я бы повела себя по?взрослому, будто и вправду была маминой подругой. Мне уже почти этого хотелось.

Но мама не вернулась. Мы смотрели телевизор, а потом долго играли в скучную карточную игру. Она нам надоела, потому что Бэкстер решил изменить правила и выкрикивать неприличное слово на «с», если выпадали две одинаковые карты, и Пикси стала за ним повторять, и мы никак не могли заставить её замолчать. Нелегко было их всех успокоить и уложить в постель. Даже когда я накрывала Пикси одеялом в кроватке, она продолжала бормотать это слово.

Мне пришлось гоняться за Бэкстером по всей квартире, прежде чем удалось его поймать и загнать на матрас, а потом самой лечь на братишку сверху, чтобы успокоить и удержать его на месте, пока он не заснёт, крепко сжимая в руке свой автопогрузчик. Блисс отправилась спать без скандала, но когда я через полчаса заглянула в нашу спальню, она всё ещё бодрствовала. Я разрешила ей встать и вместе со мной пойти в гостиную.

– Пойдём пообнимаемся на диване, Блисс. Если захочешь, я расскажу тебе сказку, – пообещала я.

Она послушно уткнулась в меня, тихонько прислонив головку к моему плечу. С ней всегда было приятно посидеть. Бэкстер был сущим кошмаром – он боролся и брыкался, и Пикси тоже превратилась в ужасную егозу – не могла и двух секунд спокойно высидеть.

– Ты моя любимица, Блисс, – призналась я, обнимая её одной рукой. – Ладно, я почитаю тебе сказку из нашей книжки. Какую? «Золушку»? В девятьсот девяносто девятый раз?

– А ты сама не можешь придумать сказку? – спросила Блисс. – Только без ведьм, великанов или драконов.

– Ладно, я расскажу тебе сказку про…

– …маленькую девочку по имени Блисс?

– …и большую девочку Лили, – ответила я.

– И про Бэкстера с Пикси? – спросила Блисс.

– Ну, они тоже есть в нашей сказке, но крепко спят в заколдованном лесу.

– Там ведь не будет ведьм, да? – не сдавалась Блисс.

– Нет, никаких старых ведьм с бородавками! В любом случае мы обе феи, ты и я, и наши чары гораздо сильнее, чем у любой старой ведьмы.

– А Бэкстер с Пикси тоже феи?

– Конечно! На Бэкстере красивое розовое платье феи с блёстками и такими же сверкающими розовыми крылышками.

Блисс фыркнула от смеха, как будто я сказала ей самую смешную шутку.

– А у Пикси маленькое белое платье феи с белыми крылышками – только с ней нет никакого сладу: в заколдованном лесу она вечно ползает по земле и пытается забираться на деревья, поэтому её платье всегда грязное и покрыто зелёными пятнами от травы. Она фея?малышка, поэтому ещё не умеет как следует летать. И Бэкстер не умеет летать – он кружит меж деревьями, кидается желудями в белок и пытается ловить птичек. Но мы с тобой, Блисс, летаем великолепно.

– А какого цвета у нас платья?

– Ну, у тебя голубое платье феи.

– Голубой – мой любимый цвет, – счастливым голосом сказала Блисс.

– Да, это очень красивый небесно?голубой цвет, и у тебя самые красивые радужные крылышки. Ты самая хорошенькая фея, которую я знаю.

Блисс потянула себя за тонкие волосёнки.

– И у меня вьются длинные золотые кудри? – спросила она.

– Конечно, прямо до талии, и я каждое утро их расчёсываю и завязываю тебе разноцветные бантики в тон крылышкам.

– А у тебя, Лили? У тебя тоже есть голубое платье?

Задумавшись, я слегка прикусила нижнюю губу.

– Пусть у тебя тоже будет голубое платье, Лили, я не против. Знаешь, что я тебе скажу… Ты можешь носить голубой цвет, потому что мы с тобой близнецы, понимаешь? – предложила Блисс.

– Нет?нет, я старшая сестра?фея. Я должна следить за твоим поведением.

– Но ведь я всегда послушная!

– Это ты здесь послушная, но в заколдованном лесу ты можешь быть очень даже озорной маленькой феей. Ты любишь срывать головки цветов, и гоняться за кроликами, и можешь съесть всю землянику, не поделившись с нами.

– Значит, я буду как Бэкстер?

– Хуже Бэкстера. И когда ты выкинешь что?нибудь по?настоящему возмутительное, например порвёшь своё голубое платье и будешь бегать в одних трусах, распевая во всю глотку неприличные песни, мне придётся тебя поймать и отшлёпать своей волшебной палочкой.

Хихикая, Блисс каталась на спине по дивану.

– Так какого же цвета твоё платье феи? – быстро спросила она.

– Я думаю, оно фиолетовое. Да, фиолетовое, как анютины глазки. У меня будет фиолетовый лиф, а под ним многослойная бледно?фиолетовая юбка, поэтому, когда я взлечу, она громко зашелестит. У меня вырастут бледно?фиолетовые крылья, тёмные по краям. А к волосам я приколю маленькие?маленькие фиолетовые анютины глазки.

– Ах, как замечательно! А можно мне тоже фиолетовое платье, ну пожалуйста?

– Нет, Блисс, твоё голубое гораздо симпатичнее, и фиолетовое платье не подойдёт к твоим радужным крылышкам. Нужно, чтобы все цвета сочетались.

– А что это значит?

– Все цвета должны гармонировать друг с другом. Вот Бэкстер – фея, одетая со вкусом. У него тёмно?розовые трусы, подходящие к платью, и в тон им блестящая розовая помада.

Блисс заливалась смехом. Её лицо порозовело.

– Ты такая смешная, Лили! – воскликнула она. – Ты ведь всегда будешь моей сестрой, правда? По?настоящему? Ты ведь никуда не уйдёшь?

– Я всегда буду твоей старшей сестрой, Блисс, и всегда буду о тебе заботиться, обещаю, – заверила её я.

– Ведь мама вернётся, да? – спросила Блисс.

– Конечно, вернётся. Ты прижмись ко мне и усни здесь, на диване, а когда проснёшься, увидишь – мама будет уже дома и станет нас ругать за то, что мы не спим.

Блисс послушно прижалась ко мне и уснула.

Когда на заре мама прокралась через входную дверь, мы вздрогнули и проснулись. Увидев нас обеих на диване, она нас поцеловала:

– Что вы делаете на диване, глупые девчонки? Вы что, полночи смотрели телевизор? Какие вы непослушные!

– Ой, мама, Лили сказала, что ты нас отругаешь, и ты и вправду нас ругаешь! – радостно воскликнула Блисс.

– Что? Ты хочешь, чтобы тебя отругали, глупенькая? – спросила мама, щекоча её.

– Не надо щекотать! Не надо! – просила Блисс.

– Ну иди ложись рядом с Бэкстером и ещё подремли, будь умницей!

– Я не умница. Я озорная фея, – сказала Блисс, направляясь к двери гостиной. Потом она обернулась: – А ты, Лили? Разве ты не пойдёшь со мной?

– Нет, мы с Лили посекретничаем, как большие девочки, – сказала мама. – Давай отправляйся, а то я буду тебя щекотать, пока ты не завизжишь.

– Иду?иду, – исчезая, пробормотала Блисс.

– Ах! – сказала мама, зевая и потягиваясь. – Она смешная малышка, правда? Послушай, Лили, пойди сделай нам по чашечке чаю. Нам нужно поговорить.

Я пошла ставить чайник. Очевидно, Гордон всё?таки появился. Мама была в таком хорошем настроении! Она и выглядела отлично, даже когда смыла с лица косметику, а волосы убрала за уши. Она снова стала похожа на девочку, а не на маму четверых детей. Я так была за неё рада! Ну, скажем, большая часть меня радовалась, а меньшая, вредная, ревновала. Почему я не могу доставить ей радость? Почему мы четверо не можем сделать её такой счастливой?

Я налила чаю и принесла две кружки в гостиную. Мама ходила по комнате, пританцовывая и потряхивая волосами.

– Вот, пожалуйста, мам, – сказала я, опуская кружки на стол.

– Ты настоящий друг, – похвалила она и села рядом.

– Ну? Он всё ещё мужчина твоей мечты?

– Конечно, да! – сказала мама. – Ой, Лили! Не могу поверить! Он такой замечательный! Как мне повезло!

– Да, раньше тебе не везло, верно? А ты уверена, что Гордон действительно хороший?

– Говорю тебе – на все сто процентов! Ну, насколько я могу судить на этом этапе наших отношений. Очевидно, мне нужно провести с ним больше времени, чтобы точно убедиться. Вот о чём я и хочу поговорить с тобой, – мама отхлебнула чай. – Лили, он пригласил меня поехать вместе с ним в Испанию.

– Что?!

– Не смотри на меня так! Просто небольшой отпуск, родная! Он улетает сегодня вечером и позвал меня с собой. Ну, разве не здорово?!

– Ну а как же школа? – задала я глупый вопрос. – И нам нужны паспорта, и откуда у нас деньги на авиабилеты?

– Эй?эй, мы поедем не все. Не глупи, Лили! Он не собирается связывать себя четырьмя детьми, разве непонятно? Речь идёт только обо мне, и у меня есть паспорт с тех пор, как я ездила в Магалуф, когда близнецы были совсем маленькими. Мики о них заботился, он и сейчас сможет о них позаботиться.

– Только не Мики!

– Послушай, я знаю, что он тебе не нравится, но ты можешь держаться от него подальше. Он хороший отец близнецам, и он с удовольствием с ними повидается, он так сказал. Он просто не хочет отказываться от субботнего вечера с друзьями.

– Мама, пожалуйста, не оставляй нас с Мики!

– Ну?ка прекрати! Больше никого нет. Это всего на несколько дней.

– Не уезжай!

– Эй?эй! Не могу же я подвести Гордона, милая! Он заказал билеты по Интернету. Всё уже решено. Я уезжаю сегодня вечером. Это так романтично! Прямо как в фильмах, когда герои мчатся на уик?энд в Париж.

– А разве ты не можешь поехать на уик?энд?

– Сейчас и есть уик?энд, глупышка! Я не собираюсь уезжать надолго, только на несколько дней. Я скажу Мики, что до субботы вернусь, чтобы не портить ему настроение.

– Мам…

– Послушай, не смотри на меня так! Мне действительно нужен небольшой отпуск. Я годами никуда не выезжала, я просто с ума схожу, сидя в этой дыре. Ты не представляешь, каково мне было, Лили. Я не понимаю, почему я не имею права на небольшой отпуск, как все. Ради вас я отказалась почти от всего, чтобы вы, дети, были счастливы. И всего один раз я поставила свои интересы на первое место. В этом ведь нет ничего плохого, правда?

– А разве нам нельзя куда?нибудь поехать всем вместе?

– Послушай, Гордон о вас пока ничего не знает. Я не хочу его отпугнуть. Он молодой беззаботный парень. В конце концов я ему, конечно, всё расскажу. Он привыкнет к этой мысли, а вы замечательные дети, но пока слишком рано играть в счастливую семью.

– Но мы же семья, мама!

– Послушай, помолчи, пожалуйста! Я на седьмом небе, а ты, стараешься мне всё испортить. – Мама стукнула своей кружкой по столу. – Ладно, пойду вздремну пару часов, пока малышня не устроила трам?тарарам. Хочешь со мной? Или будешь сидеть здесь и дуться?

– Я посижу, спасибо, – ответила я.

– Ну ладно! Подумаешь, – сказала мама и вышла из комнаты, покачивая бёдрами в своём новом платье.

Я сидела, вся сжавшись и положив голову на колени. Я решила, что ненавижу маму. Нет, на самом деле, конечно, это было не так. Я ненавидела Гордона за то, что он хочет её увезти, но трудно ненавидеть того, кого совсем не знаешь. Но я знала Мики и, конечно, терпеть его не могла. Представила, как он с грохотом будет топать по нашей квартире, орать на всех нас, и меня затрясло. Даже когда он был в хорошем расположении духа, у него никогда ничего не получалось. Он боролся с Бэкстером, но всегда перебарщивал, забывая о том, что тот всего лишь маленький мальчик. Бэкстер сильно краснел, стараясь не расплакаться, и если у него текли слёзы, Мики насмехался над ним, называя «рохлей». Он пытался играть с Блисс в глупые карточные игры, но она всё время проигрывала и поэтому становилась очень нервной и дёрганой. С Пикси у Мики получалось лучше, хотя она была гораздо меньше близнецов и не его дочь. Она приносила ему своих плюшевых мишек, а он делал вид, что их кормит, а затем сам превращался в большого медведя и рычал на Пикси. Она вскрикивала от восторга и умоляла его рычать ещё громче – но часто так перевозбуждалась, что писала в штаны.

Я, конечно, не играла с Мики ни в какие глупые игры. А он и не пытался со мной играть. Никогда, даже когда я была маленькой. Однажды я услышала, как он говорит маме:

– От этого ребёнка у меня мурашки по спине бегают. Из?за того, как она на меня смотрит.

Это меня от него дрожь пробирает.

Я немного поплакала, вытерла глаза тыльной стороной ладони и пошла искать маму. Она лежала, свернувшись клубочком на кровати. Я легла рядом с ней и попробовала её обнять.

– Я думала, ты всё дуешься, – пробормотала она, но всё равно обняла меня. – Слушай, малышка, не клади на меня свои холодные ноги. Они у тебя, как льдышки.

– Мам, я подумала. Нам не надо, чтобы приходил Мики. Я присмотрю за малышами, это проще простого.

– Не глупи, Лили.

– Я сумею. Вчера и позавчера у меня получилось.

– Да, но я не смогу оставить детей одних на целую неделю.

– Ты сказала, не на неделю, а на несколько дней.

– Ну, я не совсем уверена. Мы купили дешёвый билет в одну сторону. Возможно, обратный билет я куплю на следующую пятницу. Или на субботу. Как бы там ни было, я всё равно не могу оставить вас одних на всё это время. Если кто?нибудь узнает, меня посадят в тюрьму за то, что оставила детей без присмотра. Бросать малышей противозаконно, поэтому тебе придётся смириться с приходом Мики. А теперь давай поспим, хорошо?

Мама уснула через несколько секунд. Я лежала рядом с ней, обняв её обеими руками словно пыталась удержать. Мне ничего не оставалось, как надеяться, что, когда она проснётся, она изменит своё решение. Но ничего не получилось. Когда Бэкстер, Блисс и Пикси ввалились в комнату, мама проснулась и сразу им сказала, что придёт Мики и будет о них заботиться. Блисс притихла, Бэкстер обрадовался, а Пикси захлопала в ладоши и без конца повторяла:

– Мики медведь, он ревёт. Мики медведь, он ревёт.

Они даже не поняли, что мама собралась в отпуск без нас. Я тоже никак не могла в это поверить. Она что, действительно решила уехать? Мама часто что?нибудь выдумывала. Однажды она сказала нам, что получила место певицы в ночном клубе. Не переставая об этом трещала, даже заявила, что ей предложили контракт на выпуск альбома. Я ей и вправду поверила, но оказалось, что она просто пошла в караоке?бар и спела там несколько песен. В другой раз я слышала, как она рассказывает мамам в школе, что один фотограф остановил её на улице и очень хотел сделать её гламурные снимки, и что она станет «девушкой с третьей страницы». Я тогда была вместе с ней, и никакой это был не фотограф – просто какой?то глупый парень дурачился со своим мобильником.

Возможно, Гордон случайно обронил пару слов, сказав что?то по поводу своей работы в Испании, и позвал маму приехать и как?нибудь его навестить, а теперь она сочиняет, что он точно пригласил её и даже заказала билет. Размышляя об этом, я почувствовала себя гораздо лучше, особенно потому, что мама не пыталась дозвониться до Мики и договориться, чтобы он к нам пришёл. Может, она просто мечтала наяву, так же как я, когда поднималась на балкон последнего этажа нашего дома и, стоя на цыпочках, представляла, что смогу раскинуть руки и полететь? Я чувствовала, что стоит мне по?настоящему этого захотеть, как у меня за спиной вырастут крылья, раскроются, как зонтики, и понесут меня над крышами. Я бы взмыла над нашей башней, улетела от всех прочь и парила – одна?одинёшенька.

Мама суетилась всё утро, пылесосила и вытирала пыль, позволив Блисс размахивать тряпкой, а Пикси кататься верхом на пылесосе. Она назначила Бэкстера ответственным за сортировку мусора, но тот просто напялил себе на голову чёрный пластиковый пакет и стал кругом носиться, изображая монстра.

– Прекрати, Бэкстер! Надевать пластиковые пакеты на голову опасно. Ты мог задохнуться, – проворчала я, пытаясь отобрать у него пакет.

– Отстань от него, Лили, он просто играет, – сказала мама, задев мои ноги пылесосом.

– Но это же опасно! А что, если Пикси станет за ним повторять?

– Что, если Пикси станет за ним повторять? – передразнила меня мама, показав, как чопорно и глупо прозвучал мой вопрос.

– Пикси повторять! Пикси повторять! Пикси повторять! – завизжала Пикси.

– Вот видишь! – упрекнула я.

– Вижу перед собой сердитую ворчунью, – ответила мама, показав мне язык.

– Сердитая ворчунья, сердитая ворчунья, сердитая ворчунья! – повторяла Пикси, а Бэкстер подбежал ко мне с чёрным пакетом на голове и зарычал, как монстр.

Я гордо удалилась. Легла на матрас, решив нарисовать в новом альбоме дом своей мечты, но все линии выходили косо. Принялась листать журнал, но картинки расплывались перед глазами. В результате уткнулась головой в замызганную подушку и свернулась клубочком, обхватив колени руками.

Решила пролежать так целый день, но было воскресенье и на обед мама поставила в духовку курицу. Обычно не утруждая себя приготовлением еды, иногда, по особому случаю, она запекала курицу. Я думала, что не хочу есть, пока не почувствовала её запах. К тому времени, как мама обложила курицу печёным картофелем, горошком и морковкой, я уже умирала от голода. Стоило маме позвать меня только один раз, и я сразу прибежала.

– Вот ты где! Ты немного прикорнула, малышка? Может быть, теперь не будешь ворчать. Давай садись, устраивайся поудобней!

За обедом мы все сидели за кухонным столом. Обычно Пикси всегда ёрзала. Хватала с тарелки еду и бегала с ней по комнате, но теперь она сидела на скамье прямо и почти не вертелась. Одобрительно бормоча что?то себе под нос, она насадила запечённую картофелину на вилку и облизывала её, будто фруктовый лёд на палочке. Бэкстер чавкал, набив полный рот еды. Блисс ела аккуратно, стараясь, чтобы мясо курицы не попало на картошку, и, отделив горошек от морковки, отправляла в рот по чуть?чуть из каждой кучки. Сама мама ела мало, откусывая от курицы по крохотному кусочку.

– Кто будет тянуть со мной дужку? – спросила мама, подцепив её вилкой[8]. Давай, Лили, тяни!

Я потянула, и маленькая косточка треснула.

– Ой, тебе досталась бо?льшая часть. Ты загадываешь желание, – объявила мама.

Я сжала в ладони маленькую жирную косточку, закрыла глаза и вложила всю свою силу в это желание.

Пожалуйста, пусть мама не уезжает в отпуск без нас!

Но после обеда мама отправилась в свою комнату и начала собирать чемодан. Мы с Блисс легли на её кровать и стали за ней наблюдать. Бэкстер заехал со своим автопогрузчиком под кровать и ползал там в пыли. Пикси, мешая маме, ковыляла по комнате на высоких каблуках.

– Жаль, что у меня нет нормального бикини, – пожаловалась мама. – Послушай, Лил, как ты думаешь, мои шикарные красные лифчик с трусиками сойдут за бикини?

– Нет, они выглядят как трусы и лифчик.

– Что ж, как только приеду, придётся купить купальник. А что мне надеть в самолёт? Серое платье, чтобы выглядеть на все сто, или полететь в джинсах и майке? Чтоб не думал, что я слишком много жду от этой поездки.

– Не знаю. Почему бы тебе не надеть трусы с красным лифчиком?

– У?у?у! Горбик?то у нас никуда не исчез! Маленькая мисс Верблюд, вот ты кто! – сказала мама. Потом, поморгав, она посмотрела на меня серьёзно: – Пожалуйста, не порть мне всё, Лили! Подожди, вот будет у тебя друг, тогда узнаешь.

– У меня никогда?никогда не будет друга! – огрызнулась я.

– Ну, тогда скучай и оставайся старой девой!

– Что за блажь уезжать и бросать своих детей? – пробормотала я.

– Я же не бросаю вас, дурочка! Это же всего на несколько дней, ну сколько раз можно повторять?! И Мики за вами присмотрит. Мне сейчас ему позвонить? Нет, может быть, лучше отложить всё на последний момент, когда буду уходить, тогда уж он никуда не денется.

– Ну мама…

– И никаких возражений! Я сыта ими по горло! Замолчи!

И я замолчала. Какой же я была глупой! Нужно было спорить до посинения. Просить, умолять, плакать! Напугать Блисс и тоже заставить её плакать. Нужно было обнять маму. Можно было столько всего сделать, чтобы остановить её в то воскресенье, но я позволила ей собрать чемодан, выпить ещё одну чашку чая и накраситься. Вот и она готова к выходу: в джинсовой куртке, с чистой головой, с красиво расчёсанными волосами, подпрыгивающими при ходьбе над плечами.

– Ладно, пора заняться Мики, – заявила мама, набирая его номер. Прислушавшись, она нахмурилась: – Чёрт возьми! У него автоответчик. Мики? Послушай, Мики, это я, Кейт. Эй, помнишь, ты мне говорил, что хочешь повидаться с детьми? Ну вот, я всё для тебя устроила. Как только услышишь это сообщение, приходи к нам домой. Я уезжаю на несколько дней за границу с моим новым другом – да, правда, теперь твоя очередь немножко поиграть в папу. Дети очень рады, что ты придёшь, да, Бэкстер, дружок?

Бэкстер заулюлюкал.

– Слышишь? Ладно, Мики, смотри не подведи меня, пожалуйста! Мне очень дороги мои дети. Пока!

Щёлкнув телефоном и закусив губу, мама посмотрела на нас.

– Хочу поговорить с папой! – потребовал Бэкстер.

– Нет, родной, я просто оставила ему сообщение, – сказала мама. Она взглянула на меня: – Значит, ты присмотришь за детьми, пока не придёт Мики, хорошо, Лил? Зачем он выключает свой телефон? Как это на него похоже! Ладно, с вами ведь всё будет в порядке, правда, Лил? Он придёт как только получит сообщение.

– Мам…

– Всё будет хорошо, я уверена! И я буду вам каждый день звонить, обещаю, просто проверять, что с вами всё в порядке. И когда вернусь, привезу вам всем подарки. Что бы ты хотела, Лили? Знаю, испанский танцевальный костюм. Красный, весь в оборочках!

– Не хочу никакого подарка! – сказала я, хотя мне всегда нравились испанские танцевальные костюмы. Я представила себе красный, весь в оборочках, и мне очень захотелось его иметь.

– И я хочу танцевальный костюм, розовый, – сказала Пикси.

– А можно мне голубой? – спросила Блисс.

– Не хочу девчачий костюм! – с отвращением заявил Бэкстер.

– Нет, мой маленький мужчина, я привезу тебе игрушечного быка. Большого чёрного быка – будешь тореадором, – пообещала мама.

– Ух ты, здорово! Настоящего свирепого быка с рогами, но я его не испугаюсь, правда?

– Ты ничего не боишься, мой Бэкси! А сейчас будь паинькой, веди себя хорошо с Мики и не дразни сестрёнок, ты меня слышишь? Блисс, ты должна сама говорить, что тебе нужно, и Мики всё для тебя сделает. Пикси, не озорничай, будь очень?очень хорошей девочкой.

Она их всех поцеловала и потом обняла меня:

– Я скоро вернусь, Лили! Клянусь!

Схватив свой чемодан на колёсиках, мама выбежала из квартиры. Она даже не поцеловала меня как следует! Она просто исчезла. Мы услышали лишь стук её каблучков по галерее.

Бэкстер, Блисс и Пикси одновременно посмотрели на меня. Как будто до них только что дошло, что происходит.

– Мама вернётся через минутку? – спросила Пикси.

– Нет, она уехала на неделю, ну почти, – сказала я.

У Пикси задрожала нижняя губа.

– Нет, вернётся через минутку! – не поверила она.

– А где тогда папа? – спросил, оглядываясь по сторонам, Бэкстер, как будто Мики прятался где?нибудь в буфете.

– Он придёт как только получит мамино сообщение, – сказала я, и в животе у меня что?то ёкнуло.

– Он ведь не приведёт собаку, правда? – спросила Блисс.

– Я не знаю.

– Придёт через минутку! – завизжала Пикси, вновь и вновь повторяя эту фразу, словно веря в то, что так оно и будет, если она произнесёт её много?много раз.

– Замолчи, Пикси, – сказала я, беря её на руки, но она продолжала визжать, прижавшись к моему лицу.

– А почему папы до сих пор нет? – возмутился Бэкстер, пнув ногой ножку стола.

– Почему мама уехала без нас? – спросила Блисс.

– Я не знаю! – крикнула я, напугав их всех. Даже Пикси от страха умолкла.

Все они были уже готовы расплакаться, даже Бэкстер. В какой?то момент я возненавидела всех троих. Это мне хотелось кричать, задавать вопросы и плакать. Мне хотелось упасть на колени и зареветь как младенец. Но я не могла. Я была самой старшей. Я должна была за всеми присматривать.

– Хватит, глупышки! Давайте… давайте порисуем! Я дам каждому по листочку из моего нового альбома, хотите? Бэкстер, ты нарисуй большого страшного быка. Блисс, а ты – себя в голубом платье с оборочками, с такими трещотками в руках, кастаньетами. И Пикси… я помогу тебе рисовать. Можешь взять мои лучшие мелки, хочешь? А пока мы рисуем, давайте съедим по кусочку шоколада, в буфете ещё есть плитка.

А у меня снова получилось! Третий вечер подряд мне удалось их отвлечь и сделать счастливыми! Я затолкала себе в рот шоколад и стала рисовать вместе с малышами, изобразив целую труппу испанских танцоров, которых не слушались ноги и поэтому притоптывали они не в такт.

Я усадила их всех рисовать за кухонный стол, выдав им по большому куску шоколада. У Пикси почти весь шоколад растёкся по подбородку.

Глава 4

Я без конца представляла себе маму, как она встречается с этим Гордоном, как уезжает с ним на поезде в аэропорт, как ждёт своего рейса. Если я о ней думаю, почему же она не думает обо мне? Почему она вдруг не подумала: «О боже, мне нельзя бросать Лили, Бэкстера, Блисс и Пикси. Я ведь никак не могу оставить их с Мики». Тогда уж она точно скажет Гордону: «Нет, прости, я тебя очень люблю (хотя она знала его всего три дня), но детей своих я люблю больше, и я должна вернуться домой».

К чаю я приготовила куриные сэндвичи, нашла кусочек дужки и зажала его в кулаке, без конца моля об одном и том же. Представляла, как мама бежит, чтобы успеть на обратный поезд. Я прошла вместе с ней все этапы поездки. В голове сложились настолько реальные картины, что я даже слышала стук её каблучков в коридоре.

Но она не пришла, и Мики тоже не пришёл. Бэкстеру становилось всё тревожнее. Он притворился быком, выставив на голове руки как рога, и бегал за девочками, бодая их. И хотя он не делал им больно, Блисс расплакалась, а Пикси упала и заплакала тоже.

– Вы глупые девчонки?плаксы, с вами неинтересно, – орал Бэкстер. – Подождите, вот придёт мой папа и будет со мной играть – и мы, парни, вам ещё покажем!

– Ну его же здесь нет, твоего драгоценного папочки! И я рада, потому что нам не нужно, чтобы Мики нами командовал, правда, девочки? – спросила я.

Блисс согласилась, а Пикси засомневалась.

– Мики медведь, реветь, реветь! – и завела свою надоедливую песню.

Я заставила их всех замолчать, только когда отправилась на кухню и нашла в буфете большую банку с консервированными персиками.

– Но мы уже пили чай! – воскликнула Пикси. – И ели бутерброды с курицей.

– Ну, мы можем ещё раз попить чаю, если будете хорошо себя вести, – сказала я.

– А можно нам ещё и взбитых сливок из баллончика? – спросил Бэкстер.

– Каждый получит по две порции, только нажимать буду я, Бэкстер, а вы будете сидеть за столом тихо?тихо, как мышки.

– Пи?пи?пи! – запищал Бэкстер, превратившись в очень большую мышь.

Мы ели персики со взбитыми сливками. Я думала, что малыши будут долго смаковать угощение, но они проглотили его в три?четыре приёма и вновь запрыгали и стали беситься. Если бы мне снова удалось их успокоить только при помощи еды, к десяти часам вечера в буфете бы ничего не осталось.

Была уже половина девятого. Мне пора было смириться с маминым отъездом. Может быть, именно в эту минуту она пролетала над нами в самолёте. А где же Мики?

Тотчас зазвонил телефон. Я побежала к нему, молясь, чтобы это звонила мама, решив в конце концов вернуться из аэропорта. Нет, это был Мики.

– Лили? Передай трубку своей маме, я пытался дозвониться ей на мобильный, но она его выключила. Что это за бред про её нового друга?

– Она уехала с ним в отпуск.

– Ну уж нет! Скажи ей, чтобы она отменила свои дурацкие планы, и побыстрее. Pronto![9] Я не могу взять на работе неделю отпуска и смотреть за вами, ребята. За кого она меня принимает?! За Мэри – чтоб её – Поппинс? Так получилось, что в настоящий момент я еду на автобусе в Глазго. Собираюсь пробыть там пару недель и помочь товарищу со стройкой. Поэтому скажи ей, пусть побыстрее возвращается домой и смотрит за моими детьми, хорошо?

– Но Мики…

– Что ещё?

Мне надо было просто сказать: «Она уже уехала». Этого было бы достаточно. Я терпеть не могла Мики, а он меня, но я знала, что он любит Бэкстера и Блисс. И он очень хорошо относился к Пикси. Если бы я сказала, что мы совсем одни, Мики бы обязательно стал ругаться и отпускать проклятия, но позвонил бы своему другу, сошёл с автобуса и проехал бы весь путь назад, чтобы за нами присмотреть. Но я не хотела, чтобы он приезжал. Когда он был в плохом настроении, он нас всех пугал, даже Бэкстера. А настроение у него менялось быстро. Он то смеялся и подбрасывал ребятишек, то, стоило им сморозить какую?нибудь глупость или случайно лягнуть его ногой, лицо его сразу темнело, и он начинал кричать и раздавать тумаки. Он уже много лет меня не трогал, потому что я была осторожной и мне удавалось быстро от него уворачиваться, но я часто ловила на себе его неприязненный взгляд, которым он словно ощупывал меня с головы до ног. Я знала, что он ждёт случая, как бы и до меня добраться. И я не хотела, чтобы он был здесь, когда мамы нет дома.

– Ничего, Мики! – сказала я. – Ладно, я скажу маме, что ей нельзя уезжать.

– Правильно. А где она? Давай я с ней поговорю.

– Не могу, она сейчас занята.

– Со своим бойфрендом? Скажи ей, пусть она больше думает о моих детях, на то она и мать.

– Скажу, – сказала я и, нажав на кнопку, прервала разговор. Я услышала короткие гудки и сказала в трубку: – Я ей передам, что ты противная свинья, и я тебя ненавижу, и не допущу, чтобы ты пришёл за нами следить. Ты и за собой?то как следует присмотреть не можешь – ты, пьяный грубиян! Меня от тебя тошнит – да?да?да!

Бэкстер был на кухне и обмазывал Пикси сливками, но в дверях стояла Блисс. Она слушала меня с широко открытым ртом.

– Ну вот, а сейчас до свидания, – сказала я и передала трубку Блисс: – Ты хочешь что?нибудь сказать своему папе?

Покачав головой, Блисс сделала шаг назад.

– Ладно, – сказала я и положила трубку. Блисс посмотрела на меня так, будто я уничтожила всех драконов, утопила всех злых ведьм и поотрубала головы всем злым волшебникам из её книги сказок.

– Значит, папа не придёт? – прошептала она, переводя дыхание.

– Нетушки! Он ведь нам здесь не нужен, правда? – спросила я.

– Нетушки! – сказала Блисс, подражая мне. Затем, оглянувшись через плечо, прошептала: – Бэкстер хочет, чтобы он пришёл.

– Ах, Бэкстер… – небрежно ответила я, – я ему сейчас покажу…

Я пошла на кухню, выхватила у него из рук баллончик со сливками и выжала их прямо ему на голову:

– Прекрати! Посмотри, сколько сливок ты извёл! Бедная Пикси!

– А вот и не извёл! Мы их можем слизать, – сказал Бэкстер, пытаясь схватить сестрёнку.

– Перестань так отвратительно себя вести! Пикси, я сейчас засуну тебя в ванну. Пошли, вы все будете купаться и играть в морской курорт, и мы набросаем в ванну резиновых уточек и рыбок. Ой, кстати, Бэкстер, твой папа тебя крепко обнимает и говорит, что не может прийти на этой неделе, потому что занят в Глазго, но он скоро вернётся и тебя навестит, хорошо?

Бэкстер замер на месте.

– Папа не придёт? – спросил он и вдруг стал таким же маленьким, как Пикси.

– Нет, но всё в порядке, я же с вами. Буду за вами смотреть, нам будет весело, обещаю. Пошли, ребята! Пора поплавать! Я пойду наполню ванну.

Я пригнала их в ванную, разрешив набрать с собой побольше игрушек: мячик, пластмассовую куклу, пустые пакеты из?под молока, даже чайник для заварки. Когда все трое малышей втиснулись в ванну, они смогли в ней только стоять. Но это было здорово. Они кричали, визжали и плескались, совсем позабыв про Мики. Казалось, они были по?настоящему счастливы и признали меня за главную.

Они залили весь пол в ванной комнате, и Бэкстер так разошёлся, что покидал в воду и все полотенца, в итоге, мне пришлось вытирать малышей насухо старыми свитерами. Мне было всё равно, потому что Бэкстер был счастлив. Но когда я укладывала его спать, он всё?таки пробормотал:

– А завтра папа придёт?

– Нет, он же в Глазго, помнишь? Я буду твоим папой, Бэкстер, – громко зарычав, сказала я и добавила басом: – А ну?ка, сынок, успокойся, а то я тебе сейчас устрою…

У меня совсем не получилось говорить голосом Мики, но я рассмешила Бэкстера, и он, свернувшись калачиком, заснул. Пикси тоже сразу отключилась, потому что три ночи подряд ложилась позже обычного. Даже Блисс, когда я прокралась в спальню её проверить, уже спала.

Одна я не могла сомкнуть глаз. Мне захотелось почитать, и я пошла в мамину комнату, чтобы не разбудить малышей. Это было ошибкой. Я увидела все мамины вещи – её украшения, свисающие с зеркала, старые флакончики от духов, спонжики для пудры и другую косметику, раскиданную на её туалетном столике, горку колготок и трусов, брошенных в угол.

Я взяла мамину большую щётку для волос, осторожно сняла с неё белокурые прядки и сплела их в один мягкий локон. Сунув его в карман своей пижамы, я забралась на мамину кровать, чтобы почитать. Простыни и подушки пахли мамой. Я зарылась в них носом, вдыхая её запах.

Нужно было быстрей сесть и начать читать, чтобы не расплакаться. Старые сказки Блисс оказались на редкость «утешающими». Мамы отправляли своих детей в дремучие леса с волками, закрывали их в башнях, травили яблоками. Ни один ребёнок из сказки и бровью бы не повёл, если бы его мама отправилась на целую неделю в отпуск. Может быть, и не было в этом ничего такого? Может быть, многие мамы поступают так же и никому нет дела?

Я решила, что завтра в школе нужно быть очень осторожной. А как быть с Блисс и Бэкстером? Я знала, как это сложно для Блисс. Но если вы попросите её хранить секрет, она сожмёт губы и будет изо всех сил стараться его не выдать, а если кто?нибудь её об этом спросит, она только очень сильно покраснеет и начнёт дорожать. Но вот на Бэкстера никакой надежды не было. Если вы попросите его о чём?нибудь не рассказывать, он сразу начнёт об этом вопить. А как быть с Пикси? Она ходит в детский сад, и каждое утро их хорошая и добрая воспитательница усаживает детей в кружок на занятие «Время для беседы». Маленькие девочки и мальчики рассказывают, что у них был день рождения, или у папы сломалась машина, или умер хомячок у их старшего брата. Пикси обязательно выложит свою новость: «Моя мама уехала в отпуск со своим бойфрендом, а мой отчим не может прийти за нами присматривать, и мы дома одни».

Конец ознакомительного фрагмента – скачать книгу легально

[1] «Улица Коронации» – британский телесериал Тони Уоррена, вышедший в 1960 г. В настоящее время снято более 8000 серий.

[2] «Лиса и гончие» (англ.) – название паба.

[3] Как общепринято считать, моду подводить глаза для придания им особой выразительности завела царица Египта Клеопатра (69–30 гг. до н. э.).

[4] «Райбина» – витаминизированный напиток из чёрной смородины.

[5] «Лидл» и «Лондис» – сети универсамов экономкласса.

[6] «Чисто английское убийство» (The Bill) – британский детективный сериал (1984–2009).

[7] Как и классическая телефонная будка, красный английский почтовый ящик является одним из самых известных символов Великобритании.

[8] Дужка – изогнутая грудная кость у птиц. Существует примета, что эта косточка приносит счастье.

[9] Pronto – быстро (исп.).