Иван Витальевич Безродный

Массандрагора

Массандрагора – 1

Посвящается молодости

В поисках рая вы не пропу́стите ад…

В самом начале апреля у Богдана родилась дочь, уже вторая. Они, как водится, широко отметили это в офисе, и Пашка хорошенько нагрузился спиртным. И хотя банкет можно было и продолжить, он пересилил себя и незаметно улизнул – на завтра скопилось много работы, хотя он вовсе не был уверен, что примется сегодня за нее. Доковыляв до станции метро, принял решение освежиться на ее пандусе, выкурив еще одну сигаретку – для полного счастья.

Он привалился к железной опоре, глубоко вдохнул и непослушными руками вытащил смятую пачку «Winston». В очередной раз вспомнилось его позорное бегство из магазина Алины. Это же надо было так лохануться! Хуже некуда. Позорище. Лучше никому не рассказывать.

Первую сигарету он умудрился сразу же сломать, а вторая все никак не хотела поджигаться. Все это словно говорило: «Бросай, бросай курить!», но подлые водочные пары делали свое дело. Пашка ругнулся, снова вдохнул и продолжил безуспешно щелкать зажигалкой.

– Разрешите, я помогу!

Он увидел перед своим носом размытое пятнышко шевелящегося огонька.

– Мм? – Мотая головой, Пашка поднял взгляд и с трудом сфокусировал его на невысокой и очень полной девушке‑готессе – в татуировках, с ирокезом, густо разрисованными черной краской глазами, бровями и губами, в кожаной куртке и почему‑то светло‑голубых джинсах. Куртка, несмотря на довольно прохладную погоду, была расстегнута, и Пашка не без труда прочитал надпись на ее ожидаемо черной футболке: «Покажи мне свою задницу, и я скажу, кто ты».

– О, преогромное сенькс! – манерно поклонился Пашка и, причмокивая, с шумом затянулся. – А вы тут, барышня, по делам или как?

– По делам, – задорно повела плечами незнакомка. – А ты?

– А я с работы иду, – икнув, сообщил он.

– Хорошая у тебя работа, я посмотрю. А хочешь, я тебе что‑то на ушко скажу? – предложила воительница, придвинувшись к нему вплотную.

– Не‑а! – насторожился Пашка. – Не очень‑то… ваще‑та…

– И все же! – настойчиво произнесла девушка и вдруг с силой обхватила Пашку за шею.

– А ну пусти! – зашипел он, почувствовав терпкий запах пота незнакомки.

– Погоди, милок, одну минутку, и все пройдет…

Стоило удивиться, наверное, довольно нестандартному для гота словечку «милок», но Пашка не успел, вдруг почувствовав легкий укол в шею. Он с силой оттолкнул девушку, и та чуть не упала.

– Ты чего это?! – заорал он.

На них стали оглядываться.

– Извини, извини, это сережка у меня такая колючая, – с невинным видом залепетала девушка. – Не обижайся, ладно?

– Да пошла ты! – Пашка кинул сигарету и рассерженно пошел к входу в вестибюль.

Эскалатор практически сразу успокоил его. Мерное гудение и неторопливая езда внушали безмятежность и даже некоторую умиротворенность. Впрочем, это все могло быть и действием безмерного количества водки, а потому расслабляться не стоило. Так можно было и вниз навернуться, сломав себе шею. Пашка схватился крепче за поручень. И что теперь требовалось от пассажира? Правильно, не совать под него пальцы.

Переведя дыхание, Пашка пригоршней пригладил непокорные вихры. Поднимающиеся на соседнем эскалаторе девушки с интересом посмотрели на него, но, заметив его ухмыляющееся лицо, захихикали и тут же отвернулись. Пашка запоздало показал им язык.

Молодые особы женского пола часто засматривались на этого статного четверокурсника – худощавого шатена чуть выше среднего роста, спортивного телосложения, с небольшой головой и несколько мелкими чертами лица. Многие отмечали его курчавые волосы, мягкий взгляд серых глаз, детские ямочки на щеках, но при этом мужественный, почти квадратный подбородок.

Пьянки‑праздники у Пашки случались не часто, но двумя‑тремя рюмками никогда не обходилось, в этом‑то и заключалась его извечная проблема. В конечном итоге положение спасал лишь знаменитый «автомат», доводящий своего хозяина до квартиры в целости и сохранности. Впрочем, на этот раз хозяин был достаточно адекватен.

Загодя подготовившись, Пашка косолапо перепрыгнул последнюю ступеньку эскалатора, уже готовящуюся распластаться и нырнуть вниз. Посвистывая, он пробежал мимо тетки‑дежурной в будочке у стенки, в последний момент по‑хулигански хлопнув ладонью по ее пластмассовому колпаку. Эта самая тетка частенько дрыхла на своем рабочем месте, развалившись на алюминиевом стульчике, что всегда вызывало у Пашки определенное недовольство – разве не в ее задачи входило обеспечение безопасности пассажиров питерского метро? Люди будут ноги ломать, а ей хоть бы хны? Как цены на проезд поднимать, так это они завсегда пожалуйста, а как…

Не окончив свою гневную внутреннюю тираду, Пашка завернул за угол к платформе и еле успел прошмыгнуть в уже закрывающиеся двери поезда. Он с облегчением плюхнулся на свободное место между толстым потным дядькой с газетой в руках и теткой средних лет в огромных очках и смешной шляпке. Тетка держала в руках большую электронную книгу с женским романом, выведенным на экран воистину гигантским шрифтом. По незамысловатому сюжету стандартный Леонсио обещал сладкую порцию любви очередной Хуаните. Поезд с шумом начал набирать скорость.

Ну, пьянка пьянкой, а работа, причем любимая работа, свободного времени Пашке не оставляла. Даже в таком состоянии. От «Горьковской» до «Спасской» всего две остановки, но этого было достаточно, чтобы обдумать последние дизайнерские изменения в компьютерной программе, над которой Пашка и его товарищи корпели последний год. Заказавший ее клиент обещал неплохие деньги за все это, а кредит, взятый на покупку всякой офисной всячины, ждать не хотел, да и аренда поджимала. Вот выйти бы в плюс…

А спрашивается, кто просил снимать рабочее помещение на «Горьковской»?! Можно было на проспекте Большевиков – сущие копейки! Да, конец города, далековато ездить… некоторым. Но он же, Пашка, живет именно там, а его родная тетя‑хозяйка обещала скидку, и комната там больше, и микроволновка уже была, а…

Поняв, что в очередной раз отвлекается от дела, он с досадой потер лоб и попытался вспомнить точное расположение элементов управления в главном окне программы. Что‑то в нижней части экрана было не то, неудобное совсем, это казалось очевидным. Но что именно? Может, если вот эту кнопку переставить туда, а этот ползунок – правее, а еще лучше – сделать его шире и изменить цвет, то тогда… Нет, в нетрезвом состоянии представить себе кнопочку на новом месте было несколько проблематично, это факт.

Но ведь есть же удачные дизайны, действительно красивые, свежие, неожиданные. Говорят, все новое – это хорошо забытое старое. При желании такие элементы можно найти даже в старинных, классических вещах, той же архитектуре Санкт‑Петербурга. Вот хотя бы то здание на Каменноостровском проспекте, в котором работала Она. Вензеля над главным входом – тому пример.

Пашка представил эти самые вычурные вензеля, но перед его взглядом вскоре оказалась Она, какой он Ее обычно видел. Наверное, будь у него хоть капелька писательского таланта, он написал бы о Ней рассказ. Или даже повесть. Например, с такими строками: «Она приветствует вновь вошедшего в магазинчик. Она грациозно пробирается меж стоек с дорогими часами и маленьким ключиком открывает необходимую секцию. Она что‑то жарко говорит, вдохновляя хмурого и неуверенного посетителя на дорогую покупку. Она с милой улыбкой выдает товар. Какой красивый бантик на коробочке!» – А вот еще: «Едва войдя в салон, Она снимает коротенькую шубку и кружится, демонстрируя свою стройную фигурку: вот я, мол, какая!» – или: «Она шушукается о чем‑то с другими девушками, работающими в салоне, и затем они весело смеются».

Но разве другие девчонки сравнятся с Ней? Ее белокурые локоны, волнами падающие на плечи округлых очертаний, тонкая шея, высокая грудь, осиная талия и точеные ножки – все это было пределом совершенства и мечтой поэта, как говорится. А ее чувственный рот, белая кожа, четко очерченные темные брови? Грация рук, словно у балерины, даже простой наклон головы сводит с ума, не говоря уже о…

Пашка потер лоб. Так. Надо сосредоточиться. Васек снова будет рвать и метать. Уже апрель, все сроки уже сорваны, клиент недоволен. Надо собрать волю в кулак. Или не надо? Эх, не нужно было столько пить… У него же должна быть личная жизнь, а как с таким графиком наладить ее? Никакой личной жизни у него, по сути, не было.

Потому что была одна серьезная, очень серьезная проблема: ведь Она совершенно не подозревала о его, Пашкином, существовании. Да‑да, они были незнакомы.

Однажды, то ли на второй, то ли на третий день, как они открыли свой офис в том бизнес‑центре на улице Мира, Пашка спешил по проспекту, рассеянно пялясь на витрины и вяло раздумывая о том, бросить ли ему курить именно сегодня, потому что только что закончилась пачка «Winston», или все‑таки купить очередную порцию притягательного яда вон в том магазинчике напротив… Безболезненно и просто бросить курить в той разухабистой компашке, что собиралась «надрать задницу этому миру новой офигительной программой для всех и каждого, ну и еще заработать кучу денег», было практически невозможно.

«Пошли‑ка покурим! А вот покурим‑ка! Обдумаем! – кричит внезапно кто‑то. – Кто не курит, тот ботан!» – Все с веселым гвалтом вскакивают и, гремя креслами и срывая с голов наушники, прутся толпой в курилку, благо их в этом бизнес‑центре еще не прикрыли. Проблема бурно обдумывается, иногда даже решается, причем в некоторых случаях почти без крепких выражений, а в атмосферу выпускается несколько кубометров едкого сизого дыма. После этого выполняется обратный марш‑бросок по коридору и лестнице, и в офисе снова воцаряется деловое перестукивание клавиш и нечленораздельное, но удовлетворенное бормотание создателей «самого совершенного программного обеспечения». Однако максимум через час‑полтора у кого‑нибудь возникает новое затруднение, и весь цикл мозгового штурма посредством никотина повторяется.

Курил Пашка немного, но понимал, что таким макаром он рано или поздно выйдет на уровень целой пачки в день, а то и полутора. Его дядя по маминой линии умер семь лет назад именно от рака легких, это он хорошо усвоил, но вредную привычку все равно приобрел. Так что это безобразие нужно было прекращать. Ну, семечки грызть начать или леденцы там специальные… А пластыри и жевательная резинка с никотином, говорят, чепуха полная – потом еще и от них самих придется отвыкать.

В общем, Пашка увидел Ее в высоком окне старинного серого дома стиля декоративный модерн недалеко от Австрийской площади – здесь располагался магазин часов, правда, весьма дорогих брендов, о которых он пока мог только мечтать, но планировал купить где‑нибудь через полгодика, как только дела наладятся, ведь бизнес‑то у них скоро пойдет в гору, еще как!.. Это знаменательное событие случилось в конце февраля, ближе к вечеру. Он в тот день пораньше свалил с работы – нужно было помочь сестре с переездом к нему домой: она только что развелась со своим чокнутом муженьком, которого Пашка, честно говоря, всегда недолюбливал. Снега уже почти не было, только грязные островки у столбов и в подворотнях. Дул промозглый ветер, под ногами мрачно чавкала слякоть, а мимо с ревом проносились грязные, на одно «лицо» машины, расплескивая по сторонам свою порцию грязи. Кружась в замысловатом танце, с неба падали редкие ленивые снежинки, они щекотали прохожим носы.

Она стояла за прилавком в мягком, словно медовом круге света и аккуратно вынимала из коробочек часы, раскладывая их на бархатную стойку. Слегка наклонив голову, девушка еле заметно улыбалась своим мыслям. Потом что‑то сказала кому‑то невидимому, прогуливающемуся по залу. Пашка замедлил шаг, кинул на нее косой взгляд и… проследовал дальше. Нет, в первый раз Она его не впечатлила.

Как, впрочем, и во второй и в третий. Да и замечал‑то он ее далеко не каждый раз. Он что, маньяк разве какой, подглядывать в каждое окно?! Хотя Ее он запомнил, конечно. Сначала просто как знакомый объект – такого по пути на работу и обратно навалом. Потом как девчонку, обычную девчонку, и этого добра в Санкт‑Петербурге хватает. Но позже, когда казалось, что он даже знает, как Ее имя, настолько часто он видел Ее за окном, перед ним возникла действительно симпатичная девчонка, затем очень даже симпатичная девушка, а потом… ох ты, а ведь…

Пожалуй, это случилось именно тогда, в середине марта, когда они столкнулись почти что нос к носу у дверей магазина. Правда, Она его совершенно не заметила. Летней бабочкой девушка пропорхнула мимо Пашки к двери, легко распахнула ее и юркнула внутрь, оставив за собой сладковатый аромат девичьих духов.

– А вот и я! – услышал он ее голосок впервые. Это был звон хрустальных колокольчиков. – Посмотрите, какую я блузку отхватила вчера!

Стоя на паре внутренних ступенек, ведущих в зал, Она мигом скинула с себя шубку – пушистую, коротенькую, изящную и явно недешевую, оказавшись в голубой блузке. «Как ей было не холодно?!» – удивился Пашка. Нетипично холодный для Питера март не располагал к солнечному теплу. Впрочем, девчонки любят пофорсить.

И тут его словно током ударило. Стоя прямо посередине тротуара и беспомощно хлопая глазами, он пялился на то, как Она вертится перед продавщицами.

– Молодой человек! – вывел его из транса раздраженный голос маленькой старушки. – Вы вот тут встали как бульдозер, а мне вас ну никак ни объехать, ни обойти!

– Извините, – пробормотал Пашка и оторопело отошел в сторону.

– Молодость, молодость… – потеплевшим голосом проворчала старушенция и протрусила дальше. – А чего ты стоишь? Ну зайди, чего там! Не стесняйся…

Пашка вздрогнул, окончательно очнулся и заспешил в офис. Кажется, он влюбился.

После этого он потерял и сон и аппетит. И никотиновая доза из‑за нервов существенно увеличилась. На пути в офис и домой он почти каждый день потихоньку подкрадывался к магазину и пытался рассмотреть Ее сквозь витрину, делая вид, что ему вот именно тут надо постоять и подымить, или позвонить по телефону, или внезапно задуматься. А пару раз он возился со шнурками на ботинках. В общем, «полный Штирлиц».

Как его до сих пор не заметили и не вызвали полицию, оставалось загадкой. Впрочем, на проспекте всегда было порядком народу. Она же среди рабочего дня на улицу никогда не выходила, да и у прилавка Ее не часто было можно увидеть, но в те радостные моменты, когда он видел Ее, его мир озарялся светом и милым очарованием.

Пашка знал, что нужно действовать. Но одно дело – знать, а другое – делать. Он не был из робкого десятка, фигурой и ростом бог тоже не обидел, но разве проблемы с девчонками решаются «броском‑переворотом»? Когда дело касалось знакомства с представительницей прекрасного пола, его просто вгоняло в ступор, и ничего он поделать с собою не мог.

В последний день марта он таки решился: поприличнее оделся, исключительно чисто побрился и надушился дорогущими духами. И даже с обеда не курил. Отпросившись пораньше, Пашка прискакал к салону, хорошенько прокашлялся перед ним и нетвердой походкой вошел внутрь.

Он решил сделать вид, будто ему нужна подробная информация по каждым наручным часам, что у них в наличии. А там, глядишь, разговор мог завязаться. Правда, втайне, где‑то глубоко в душе, он желал, чтобы Ее сегодня не оказалось на месте – тогда он просто извинится и уйдет. Значит, типа не повезло.

Колокольчик над дверью громко, предательски звякнул, и девушка у кассы подняла голову. Это была не Она. Немного успокоившись, Пашка, изображая из себя состоятельного бизнесмена, любимца женщин, а также знатока вина и лошадей, подошел к ближайшей стойке, глубокомысленно хмыкнул (мол, ничего хорошего не вижу) и собрался было убежать, как кассир крикнула:

– Алина, подойди, пожалуйста, – тут клиент!

– Да‑да, секундочку! – услышал он тот самый хрустальный голосок, донесшийся откуда‑то сбоку. – Я сейчас!

Волосы у Пашки тут же встали дыбом, сердце ухнуло, и даже уши, казалось, зашевелились. На лбу выступила испарина. Наверное, так сильно он не пугался с детства. Ойкнув, рванул к двери, изо всех сил толкнул ее, да так, что колокольчик над ней поперхнулся, и вылетел вон.

– Странный, – успел услышать Пашка вдогонку.

После этого он несколько дней ходил к станции «Горьковская» другим путем, по Кронверкскому проспекту – так было безопаснее. Впрочем, он боялся встретить Ее и у метро. Он не знал, где Она живет, но ему казалось, что ездит Алина не на машине (а теперь он знал Ее имя!). В общем, он изображал из себя шпиона и старался никому не попадаться на глаза, даже той самой вечно дрыхнувшей тетке у эскалатора.

…И вот у Богдана родилась вторая дочь. Они и отметили в офисе это событие: а что, знаменательный повод! С этого момента все и началось, постепенно, незаметно и неотвратимо затягивая Пашку в безумный водоворот странных и удивительных событий. Началось то, что на время даже заставило его забыть о коварном Амуре и собственной нерешительности.

Пашка с детства любил слушать тяжелый рок, и чем «запиленнее» было гитарное соло и более забойный ритм, тем лучше. Хотя и от небольшой порции джаза он не отказывался – это было влияние отца. А Джорджа Харрисона он просто глубоко уважал. Все‑таки «Битлз» – величайшие основатели рока, одна из немногих групп, кардинально изменивших музыкальный мир.

11 апреля 2009 года один из ее основателей, Джордж Харрисон, погиб в автокатастрофе, в тот год Пашка заканчивал шестой класс. А у Лехиной подруги намечалось празднование дня рождения, но оно по какой‑то причине обломалось. Компания друзей, включая Ваську Пименова и Леху по кличке Палач, завалилась в квартиру к Тимохе. Пашка помнил, что лифт тогда оказался сломанным и им пришлось подниматься на двенадцатый этаж на своих двоих. Запыхавшись, чуть не падая от усталости, они ввалились в квартиру, топоча и охая.

Квартира Тимохи была крохотной, с двумя смежными комнатами, заваленными всяким ширпотребовским барахлом – мать его приторговывала на рынке. Миниатюрная же кухонька, по традиции выкрашенная темно‑синей краской, находилась прямо напротив входной двери, и сейчас там сидел и пил горькую отец Тимохи – Антон Сидорович, водитель‑дальнобойщик. Довольно брутального вида, лысый, но всегда с жесткой щетиной; с широким шрамом, пересекающим левую скулу, накачанными мышцами и голубыми глазами, он был хмурым, но при этом добрым человеком. Жизнь в свое время порядком потрепала его.

Антон Сидорович опрокинул очередную стопку водки, крякнул и смачно захрустел крепеньким соленым огурчиком. Он был в новеньких черных брюках со строгими стрелками и в майке – гостей тут, видимо, не ждали. От мужчины тянуло еловым запахом.

– Здорова, пацанва, – сказал он как‑то грустно. – Опять чего натворили?

– Да нет, пап. – Тимоха усердно стряхивал с ноги туфлю. Он был довольно толстым мальчиком, и наклоняться ему было как всегда лень. – Анька обломила нас с днюхой…

– Она всех обломила, – мрачно резюмировал Леха. Засунув руки в брюки, он исподлобья смотрел на остальных. Более крепкое словцо не решился оглашать. С Аней у него были неустойчивые отношения, если так можно выразиться.

– Здравствуйте, Антон Сидорыч. – Долговязый Васька уже почтительно здоровался с отцом Тимохи за руку. – Как ваше ничего?

– Да ничего, – махнул рукой тот. – Слыхали, Харрисон умер?

– Харрисон Форд, что ли? – с видом знатока осведомился Васька. – Знаем, а как же. «Звездные войны»!

– Какие там войны, какой еще Форд! – возмутился Антон Сидорович.

– «Форд» – это машина, – схохмил Леха.

– Джордж Харрисон, папа?! – завопил вдруг Тимоха, протискиваясь на кухню мимо друзей. Он был раскрасневшимся и потным – Васька невольно сморщился.

– Именно, сын, он самый… – Секунду подумав, отец налил себе еще одну стопку. – Автокатастрофа, недалеко от Сан‑Франциско. Вон в новостях передают.

Он вздохнул и опрокинул рюмку, даже не закусив. По маленькому старенькому телевизору, подвешенному у потолка кухни, Первый канал передавал срочные новости. Показывали скопище полицейских машин, мигалки, санитаров, кровь на асфальте, заплаканные лица прохожих. Брали интервью у какого‑то подростка, истерично подергивающего руками.

Пашка, наконец, поздоровался с Антоном Сидоровичем. У дальнобойщика было очень крепкое рукопожатие.

– Он был гитаристом «Битлз», да? – проявил учтивость Пашка. – Жалко…

Он знал, что Антон Сидорович очень любил эту группу, ну, среди прочих седых динозавров вроде «Роллинг стоунз» или Джимми Хендрикса. Против них Пашка ничего не имел, конечно.

– Запомни, Павел, эту дату. – Отец Тимохи все еще не отпускал Пашкину руку, будто от этого зависело что‑то очень важное. Кажется, он уже порядком набрался. – Сегодня умер великий человек. Люди когда‑нибудь будут боготворить его. Уважай мнение… человечества… Харрисон – это сила.

– Да‑да, конечно… – пробормотал Пашка.

Антон Сидорович отпустил его руку и отвернулся. Пашка осторожно вышел в коридор, где его с нетерпением ждали друзья.

– Ну что, какие планы? – спросил Васька. – Может, тогда ко мне пойдем? Мать скоро уйдет к тете Глаше, а…

– Да ну! – буркнул Леха. – У вас вечно «то не трожь, туда не сядь»… Даже не повеселиться толком.

Пашка вспомнил, какой Леха устроил погром на Новый год, перебрав пива, и как Ваське досталось потом от отца‑предпринимателя. Квартирка‑то у них была упакована по всем правилам… Посидеть можно было бы у него самого, что они и делали в последнее время, а к Тимохе зарулили только потому, что днюха Ани планировалась в доме напротив, да кто ж знал, что тут лифт отключат?

– Я… это… – Отец Тимохи вышел из кухни, звучно почесывая живот. – По делам пойду. Вы тут не стесняйтесь. Но и не бедокурьте особо.

– Спасибо, Антон Сидорович, большое! – Васька отвесил шутливый поклон. – Мы уж постараемся!

Антон Сидорович криво улыбнулся и прошел в свою комнату. Ребята подождали в комнате Тимохи минут десять, пока отец уйдет, а затем прошмыгнули на кухню. Леха, пыхтя, притащил из прихожей пакет с пивом.

– Ну, господа пионеры, что у нас тут? – Васька открыл холодильник. – Закуска есть! Ах, какая колбаска! И сыр имеется.

– Вы это… того, все‑то не сжирайте, – озабоченно пропищал Тимоха. За опустошение холодильника ему от матери могло очень даже попасть.

– «Все‑то не сжирайте» – передразнил его Леха, с грохотом ставя пакет на стол. – Не боись! Купим, если че.

Тимоха обреченно вздохнул. Друзья есть друзья.

Леха вытащил потертый айфон и, покопавшись в нем, вывел на присоединенные к нему маленькие динамики последний хит Басты. Эту песню он слушал раз десять на день. Он вообще тащился от Тимати, Басты и подобной музыки.

– Рэ‑э‑п!!! – прохрипел он. – Хип‑хо‑о‑оп!!!

Кухня дрожала от мерных басов и мрачноватого речитатива «за жизнь».

– За что первый тост? – деловито осведомился Васька, поднимая стакан с пенным напитком и обводя всех взглядом.

– А давайте за Джорджа, – внезапно подал голос Тимоха, как правило, особо не выпендривавшийся.

– Чего‑о‑о? – искренне удивился Леха. – Какого еще Джео‑орджа?

– Ну, Харрисон же, – взмолился толстяк, – он только что погиб! «Битлз»! А вы… вы…

– Шарикову больше не наливать! – ухмыльнулся Васька.

Леха прихватил Тимохе шею и затряс его.

– Вот я тебе покажу сейчас Бытлз! Баста – и точка! О, классно я придумал, а? – Он радостно засмеялся от своего каламбура. – Баста – и точка! А‑ха‑ха!

– Отпусти его! – Пашка отпихнул его руку от Тимохи. – Тоже мне, Петросян…

– Ладно, за «Битлз» так за «Битлз», – сказал вдруг с полной серьезностью Васька. – Давайте!

Леха хмыкнул, но успокоился. Они подняли стаканы и, чокнувшись, начали с наслаждением потягивать холодное пиво…

Как ни странно, но традиция прижилась. Каждый год одиннадцатого апреля они специально встречались у Тимохи и поминали Джорджа Харрисона. Правда, Леха постоянно ворчал и иногда эти встречи игнорировал, однако остальные относились к ним очень даже серьезно. Ольга, старшая сестра Пашки, учившаяся уже на втором курсе мединститута, поначалу немного подтрунивала над ними, но потом проняло и ее, и она даже пару раз приходила на эти поминки сама.

И в этом году странности начались именно с нее и Харрисона.

В этот раз Пашка, голова которого была забита Алиной, чуть было не пропустил дату. Чудом вспомнив накануне, уже часов в девять вечера, он схватил телефон и набрал номер Васьки. «Они‑то почему молчат?» – недоумевал он.

Однако номер не отвечал. Пашка стоял в коридоре и рассеянно разглядывал свое отражение в зеркале. Над левой бровью алел здоровенный прыщ. Вот еще новая незадача!

– Кому звонишь? – поинтересовалась сестра, выйдя из ванной. Она недавно приняла душ и теперь завязывала на голове тюрбан из полотенца.

– Да Ваське Пименову. Не берет трубку… – пробормотал Пашка. – Завтра ж «Харрисон».

– Мм? – приподняла брови Ольга. – Кино, что ль? Не слыхала.

– Какое кино?! – Пашка принялся звонить Тимохе. – Завтра ж одиннадцатое! Поминки по Джорджу Харрисону, ты что… Не пойдешь с нами?

Сестра задумчиво хмыкнула, внимательно посмотрела на него и медленно прошла в свою комнату, дверь, впрочем, оставив приоткрытой.

– Алло… – раздался в трубке заспанный голос Тимохи. – Привет, Паш. Случилось что?

– Случилось? – озадаченно переспросил Пашка. – Ты чего? Спишь? Завтра‑то встречаемся?

– Да у меня завтра зачет по сопромату, вот готовлюсь… А что?

– Завтра одиннадцатое, – терпеливо напомнил Пашка. – Пиво пьем?

– Ну, это зависит от результата, – протянул Тимоха. – Если все о’кей – то можно, хотя у меня тут предки оба в отпусках и постоянно дома торчат, мамка на рынке больше не торгует, а…

– Давайте у меня, – перебил Пашка. – Никаких проблем. Правда, нарушаем традицию, ну что ж…

– Традицию? Какую? – удивился Тимоха.

– Завтра одиннадцатое апреля. День Джорджа Харрисона, – терпеливо напомнил Пашка. – Забыл?

Тимоха промолчал.

– А что Харрисон? – наконец спросил он.

– В две тысячи девятом году он погиб. Мы отмечаем этот день, все вместе. Каждый год. Ты там что, пьяный уже, а?

– Нет, ты что! Я уже года два как ни в одном глазу – печень и три месяца в больничке. Ты меня разыгрываешь?

Странно. Пашка нахмурился и снова воззрился на свой прыщ над бровью, что краснел в зеркале.

– Так ты придешь или нет?

– И кто там будет еще?

Ясно. Чувак не в себе.

– Ладно, я перезвоню, – буркнул Пашка, прервав разговор.

Если они решили больше не поминать Харрисона, то и…

Внезапно телефон в его руке неприятно завибрировал – пошел вызов. Это был Васька. «Слава богу!» – с облегчением подумал Пашка. Вот уж этот человек точно был серьезным. Как‑никак руководитель в их собственной софтверной компании!

– Здорово, Фома, – услышал он уверенный голос Васьки. Тот его частенько называл Фомой. Почему – точно сказать уже никто не мог, так повелось еще со средних классов. – Ты чего‑то хотел? Случилось что?

– Привет. Завтра у нас годовщина Харрисона. Я тут звонил Тимке, но он уж очень поглощен своим зачетом. Хотел вот напомнить.

– Годовщина кого?

– Джорджа Харрисона, – упавшим голосом повторил Пашка.

– Это который один из Битлов?

– Да, да!

– А ты чего это нервничаешь? Я в общем‑то не любитель творчества древности великой, но… Извини, Фома, – голос его понизился, – я тут немного занят… э‑э…

– Ясно, – мрачно сказал Пашка. Понятное дело, чем тот был занят! Наверняка какая‑нибудь очередная пассия. – Не хочешь – как хочешь.

– Да ты чего это? Кстати, – голос Васьки стал официальным, – ты завтра‑то дизайн доделаешь? Как оно, продвигается?

– Да, босс, все ништяк, – буркнул Пашка. – Пойду его допиливать. Пока!

– Удачи!

Связь прервалась. Что же это такое происходит? Лехе звонить было уже бессмысленно.

– Извини, что беспокою, – раздался вдруг голос сестры прямо над ухом.

Пашка от неожиданности отшатнулся.

– Что?

– Пошли‑ка, покажу кое‑что. – Ольга поманила его пальцем.

– Чего еще? – отмахнулся Пашка.

– Харрисон. Пошли.

Пашка, недоумевая, поплелся за ней.

Ольга широким жестом пригласила его за компьютерный стол. Ее моноблочный «Хьюлет‑Паккард» мерцал в полумраке комнаты синеватым светом.

– Википедия, – кратко пояснила она. – Читай.

Пожав плечами, Пашка сел в кресло. В браузере была открыта страничка известной онлайн‑энциклопедии. «Джордж Харрисон (англ. George Harrison; 25 февраля 1943, Ливерпуль – 29 ноября 2001, Лос‑Анджелес) – английский рок‑музыкант, певец, композитор, писатель, продюсер, ситарист и гитарист, получивший наибольшую известность как соло‑гитарист The Beatles».

– Ну? – поднял он на нее глаза.

– Что «ну»? Когда он умер: читай внимательнее дату.

Пашка снова уставился в монитор. «29 ноября 2001, Лос‑Анджелес». Да нет же! 11 апреля 2009, Сан‑Франциско!

– Харрисон погиб в автокатастрофе 11 апреля 2009, около Сан‑Франциско, – устало сказал он, – и ты прекрасно знаешь об этом.

Он собрался было уже встать с кресла, но сестра мягко надавила ему на плечо.

– С тобой все хорошо? – участливо спросила она. – Харрисон умер от рака на несколько лет раньше две тысячи девятого, в Лос‑Анджелесе. Ты, наверное, что‑то путаешь. Может, с Ринго?

– Ринго жив…

– А Маккартни?

– Тоже. А Леннона застрелили в восьмидесятом году, в аэропорту, какой‑то поклонник‑фанатик. Точную дату не скажу.

– Ну, слава богу! В смысле, что, кроме этого, ты больше ничего не путаешь.

– Мы поминали только Харрисона. – При этих словах Пашка почему‑то устыдился. А действительно – почему только Харрисона, а Леннона нет? Когда говорят о «Битлз», первыми упоминаются Джон или Пол. Но за все эти годы этот вопрос у них в мозгах даже не возник.

– Значит, вы его поминали одиннадцатого апреля, так?

– Ну да! И ты с нами была аж два раза.

– Ясно. – Сестра скорбно поджала губы. – Сегодня день розыгрыша, да?

– Вот именно! – вскипел Пашка. – День идиотских розыгрышей!

– Тихо‑тихо… – Ольга примирительно вскинула ладонь. – Никто тебя не хотел обидеть. Наверное, ты просто устал. Думаешь, я сама поправила страничку Википедии? Это легко сделать, согласна. Пожалуйста, но вот Интернет: погугли! Он‑то тебе не соврет. Но я действительно не понимаю, о чем идет речь.

Пашка неуверенно пододвинул к себе клавиатуру и запустил поисковик Гугл. Ссылок на Харрисона было очень много, что и неудивительно. Странным оказалось другое – дата и место его смерти, а также ее причина. Везде было одно и то же: рак, 29 ноября 2001 года. Но Ольга права: весь Интернет не подделаешь. И Пашка никак не мог найти подтверждение именно своим воспоминаниям.

«Ладно, видимо, сегодня неудачный день», – решил он и, с трудом встав, молча побрел в свою комнату.

– Выспись, – послышалось вдогонку.

– Хорошо, что не «проспись», – буркнул он, но сестра его не услышала.

Проснувшись, Пашка ощутил небывалый прилив сил. Странная ситуация с Харрисоном казалась крайне дурацкой, однозначно не стоящей и выеденного яйца. И чего это он так разволновался накануне? Даже смешно. Пашка бодро вскочил, сделал парочку упражнений, принял душ и приготовил яичницу с колбасой (просто объедение). Пока она жарилась, он, чтобы точно не забыть винчестер с файлами дизайна, отключил его от своего ноутбука и запихнул поглубже в рюкзак.

Уплетая яичницу, от души сдобренную перцем и кетчупом, Пашка лихорадочно строил очередной план покорения Алины. Хотя нет, сначала хотя бы познакомиться нужно. Это самое сложное, но осуществимое. А вот потом…

– Я положила винчестер тебе в рюкзак, – сказала заглянувшая на кухню сестра. – А то забудешь его, как в тот раз.

– Мм? – рассеянно промычал Пашка.

– Я говорю, привет, лунатик! Винчестер уже у тебя в рюкзаке.

– Конечно, в рюкзаке, – пожал плечами Пашка. – Я его туда и положил. Только что.

Ольга вздохнула.

– Не хочешь сказать спасибо – не говори. – Она делано надула губы. – Но только что это я́ сделала. Неблагодарный медведь!

Пашка медленно вытер салфеткой губы. Хорошее настроение начало постепенно улетучиваться.

– Я. Его. Сам. Принес, – разделяя слова, твердо сказал он. – И положил в рюкзак. Ты продолжаешь, что ли?

– Что продолжаю? – округлила глаза сестра. – То ты дату смерти Харрисона путаешь и нарушаешь собственную традицию, то ночью по квартире бродишь в одних трусах…

– Я брожу?! Не было такого!

– Ну а кто? Не я же!

Пашка с шумом отхлебнул кофе. Подумав, отхлебнул еще раз. Ольга облокотилась о стенку и прищурилась:

– Слу‑у‑у‑ушай… А ты, случайно, не влюбился?

Ей было не отказать в женской интуиции. Пашка почувствовал, что краснеет. От этой мысли он начал краснеть еще больше.

– Не твое дело, – буркнул он.

– Да ла‑а‑адно! – заулыбалась Ольга. – Поздравляю! Давно пора, а то все бобыль да бобыль. Да и мне будет с кем потрещать скучными зимними вечерами. А?

– Ага! – отрезал Пашка и принялся доедать яичницу.

Когда сестра уже закрывала за ним входную дверь, он вдруг вспомнил:

– А что ты там сказала, будто я традицию нарушил?

– Ну как же! Каждый год отмечали поминки Харрисона, а вчера ты делал круглые глаза, отказал Василию и… вообще был странный.

Пашку будто обухом по голове стукнули. Ничего не говоря, он развернулся и со всей дури побежал вниз по лестнице, хотя обычно со своего пятого этажа ездил на лифте.

Нет, может быть, винчестер он действительно положил в рюкзак не сегодня, а вчера? Он почти каждый день это делал, вот оно и вошло в устойчивую привычку. А сегодня он забыл, потому что… потому что… Ладно, это Ольга его и принесла. Увидела сквозь приоткрытую дверь, что винчестер все еще присоединен к ноутбуку, и принесла. Это еще можно было объяснить.

Но лунатик? Хм. Это что‑то новенькое! Но ведь сомнамбулы вроде как и не помнят своих ночных похождений… Это тоже можно понять, хотя такая «клиника» ему совсем была не нужна.

Дата поминок Харрисона? Объяснить можно лишь розыгрышем. То она говорит, что никакой традиции не было, то будто он нарушил эту самую традицию. Глупость какая‑то!

И дата смерти – 2001 год. Да еще и смертельный рак… Нелепость какая‑то. Здесь таилось нечто совсем уж непонятное. Никакими любовными переживаниями это не объяснялось.

Хотя… Пашку озарило. Все‑таки он вращался в айтишном мире, даже более того – программистской фирме. Ведь можно было написать вирус, меняющий в браузере определенный текст буквально на лету, причем для любого сайта, а потому вся эта история – действительно просто розыгрыш.

Пашка немного успокоился и вышел из дома. Итак, Ольга и его друзья решили над ним подшутить. Богдан или Леха написали вирус и заразили компьютер сестры, а также, скорее всего, и его ноутбук… Пашка вытащил из кармана смартфон. Ольга его могла взять в любой момент. Наверняка заражен и он! И компьютер на работе, конечно. Он ухмыльнулся – потому что это все объясняло.

А еще можно было бы прямо сейчас позвонить кому‑нибудь и спросить про дату смерти Харрисона. Пашка набрал Серегу Бутегина – относительно нового знакомого с соседнего факультета, конкретного ботана, зато имеющего дома первоклассный телескоп. Вряд ли он может иметь какое‑либо отношение к розыгрышу.

– Алло, Серый?

– Здравствуй, Паша.

– Привет. Не удивляйся, у меня тут просто вопросик один. Не посмотришь ли в Гугле точную дату и место смерти Джорджа Харрисона, из Битлов? Очень надо, я сам сейчас никак не могу.

– А тебе зачем? Хотя ладно, сейчас… Год я помню, кстати, вроде две тысячи второй.

– Какой‑какой? – прыснул Пашка. От сердца сразу отлегло. Да они вообще все с ума посходили! Этот ботан даже не мог запомнить год, который ему Васька указал! Смешно. Прямо всемирный заговор против него, Пашки. Сейчас он заявит: «…ой, я ошибся, извини; конечно, это произошло в две тысячи девятом, двадцать девятого ноября»!

– А, накладочка вышла, – раздался извиняющийся голос Сереги. – Он умер от рака мозга 29 ноября 2001 года в Лос‑Анджелесе, Беверли‑Хиллз, в доме своего друга…

– Понятно все с вами, мистер! Спасибо, пока! – Не дожидаясь ответа, Пашка отключился.

Но каковы, а? Добрались даже до этого Бутегина. Вот что значит век цифровых технологий: никто и ничто не может быть тайным. Серегу могли вычислить и связаться с ним в «Одноклассниках» или «ВКонтакте», эка невидаль… Как он согласился? Сложно было сказать, но то, что Бутегин оговорился, указав третий вариант года, возможно, и есть его намек на розыгрыш, своего рода подсказка. Только зачем разыгрывать так сложно?

Когда он вошел в офис, все уже усердно молотили пальцами по клавиатурам. Не было только Богдана – у него, как и у его одногруппника Тимохи, в институте сегодня был зачет.

«Ах, засранцы», – почти с любовью подумал Пашка, пожимая коллегам руки.

– Я принес дизайн, как ты вчера и просил, – сказал Пашка Ваське. Шеф с озабоченным видом что‑то чертил стилусом на специальном графическом планшете. Он был единственным, кто приходил в офис в строгом сером костюме – по этому поводу у него был даже бзик.

– Я просил? – задумчиво пробормотал Васька, не отрываясь от работы. – Вчера?

– Ну да.

– Мы вроде бы давно уже договорились об окончательном варианте на четверг. А вот вчера вечером, по телефону, ты отказался пить за Харрисона – это я помню. Не, без претензий. – Он взглянул на Пашку. – Наверное, это давно уже надо было закончить. Но ты меня своим «базаром» удивил, надо сказать.

– Ясно, не бери в голову, – махнул рукой Пашка. Именно это он и ожидал услышать сегодня от друзей. Ну точно – засранцы. – Был просто офигенно трудный день.

Васька кивнул, уткнувшись в планшет, и очередной рабочий день вошел в привычную колею.

И не было ничего удивительного в том, что Харрисон снова погиб именно в автокатастрофе и именно в две тысячи девятом – Википедия снова говорила об этом на компьютере Пашки… Розыгрыш не удался, но дурацкое чувство осталось.

Следующие два дня промелькнули совершенно незаметно. Окончательный дизайн был наконец‑то сдан, и шеф остался доволен, пообещав Пашке небольшую премию. О Харрисоне и традиционной встрече никто больше не вспоминал. Пашка махнул рукой, решив, что они просто ждут его ответной реакции, чтобы оставить в полных дураках и от души потом поржать. «Не дождетесь», – подумал он и вел себя как ни в чем не бывало.

Вечером того же дня он шел от метро по проспекту Большевиков и, довольный, посасывал из алюминиевой банки свое любимое пиво. Протопав пару длинных домов со встроенными в первые этажи магазинчиками, он внезапно остановился. Что‑то здесь было не так… Но что?

Он медленно развернулся и пошел назад, вглядываясь в узкие витрины парикмахерских, ювелирных и продуктовых магазинов, разных барахолок. Вот оно!

Это была деревянная дверь в маленький магазинчик всякой всячины. Преодолев газон, Пашка подобрался ближе. Дверь была старой, рассохшейся, довольно грубо выкрашенной в темно‑зеленый цвет, причем явно давно – краска кое‑где уже начала облупливаться.

Все бы ничего, но ведь Пашка отлично помнил, что последние несколько лет она была ярко‑оранжевой, такой же, как и надпись магазина сверху нее. И несколько дней назад она оставалась оранжевой, это точно… или нет?

Он подобрался к двери вплотную, взойдя на крыльцо. Колупнул ногтем краску. Покрашено давно, очень давно. Но та ли это дверь? Пашка вытер губы и оглянулся. Несомненно, это именно та самая дверь. Они с Лехой прошлым летом, порядочно нагрузившись алкоголем у кого‑то на дне рождения, даже сфотографировались вот на этих ступеньках! Еще рожи корчили такие, что маленькая девочка на руках у матери, завидев их, заплакала. Да‑да, точно!

Пашка поставил банку на перила лестницы и вытащил смартфон. Фотографии должны были сохраниться в памяти устройства, потому что он их так и не перенес в хранилище на винчестере. Найдя нужную папку, он долго рассматривал серию фотографий, увеличивая места, где лучше видно, рассеянно возюкал пальцем по поверхности сенсорного экрана и… думал. Думал и еще раз думал. Дверь на фотографиях была этой же, но… именно оранжевой. Ярко‑оранжевой. Однозначно.

Так как ее верхняя часть была стеклянной, вскоре его заметила продавщица – полноватая женщина лет сорока пяти с пышной копной светлых волос.

– Вы что‑то хотели? – спросила она, выйдя на улицу. – Стоите все тут, а не заходите…

– Извините, – пробормотал Пашка. – А не подскажете ли, вот эта ваша дверь – ее когда красили в последний раз, не помните?

– Вы из инспекции? – нахмурилась женщина, правда, тут же засомневалась, так как Пашка был слишком молод для такой должности, да и его растерянность не была обычным свойством инспекторов.

– Нет‑нет, мы тут с друзьями просто поспорили…

– А что такое?

– Она ведь была недавно оранжевой, не так ли? Ну, год назад – точно, правда?

– Нет, я что‑то не припоминаю. Два года тут работаю и сколько помню, – продавщица костяшками постучала по краске, – она всегда была такой, зеленой. Старая совсем, покрасить‑то, кстати, не мешало бы… Или вообще заменить на пластиковую: у всех соседей есть, а у нас развалюха какая‑то! Да хозяин все никак не соберется…

Пашка сунул ей под нос смартфон:

– Вот, это снято в прошлом июле. Она же оранжевая!

– Ой, извините, я в этих телефонах вообще не разбираюсь! – замахала руками продавщица.

– Не, ну погодите, при чем тут телефон? Вот же фотография, видите? Это же ваш магазин?

– Ну мой…

– А дверь‑то, дверь: разве зеленая? Смотрите, – горячился Пашка, – оранжевая!

– Значит, фотошоп!

– Никакого фотошопа. Оранжевая.

– Молодой человек, мне работать надо! – Продавщица оттолкнула его руку и принялась протискиваться обратно в магазин. – Ходют тут всякие!

– Погодите! – взмолился Пашка, но женщина уже топала по проходу меж стоек.

– Ах ты… – пробормотал он и рванул край отслоившейся облицовки. Раздался громкий треск, и в его руках оказался треугольный кусок размером с ладонь. Зеленая краска словно смеялась над Пашкой.

– Милиция! Я сейчас милицию вызову! – обернувшись, взвизгнула продавщица.

Чертыхаясь, Пашка со всех ног кинулся по ступенькам вниз и помчался по скверу, а банка пива так и осталась сиротливо стоять на перилах лестницы.

Придя домой, он закинул в угол прихожей обломок облицовки, который до сих пор крепко сжимал в руке, разделся, налил себе водки и позвонил Лехе. Может быть, тот помнил, какого цвета должна быть дверь в том магазинчике?..

– Дверь? – несколько раздраженно переспросил Леха. – Тебе зачем?

– Для дизайна, – отрезал Пашка.

– Откуда ж я помню?! Давно было, а я пять лет уж на Нарвской живу, по Большевикам не хожу… Не, не знаю. Вроде серая она была. Или черная. Да, точно – черная.

Черная, значит. Нет, они все определенно издеваются над ним!

И Пашка напился – благо в холодильнике стояла непочатая бутылка «Адмиралтейской». Ольга ворчала, возмущалась, но потом отстала. Слава богу, жили они отдельно от родителей – эта двушка им досталась от бабушки, а отец с матерью наотрез отказались уезжать из родной Гатчины.

Ближе к полуночи Пашка, уже почти ничего не соображая, доплелся до кровати, кое‑как разделся, расшвыряв одежду по всей комнате, и завалился спать. Конечно, он не мог видеть, как минут через пять после этого совершенно бесшумно и без всяких киношных эффектов «трофейный» кусок облицовки, расположившийся на пылесосе в углу прихожей, сменил свой цвет с зеленого на оранжевый…

Утром, превозмогая боль в голове, он тупо крутил обломок в руке и пытался понять: пугаться ему или радоваться. Облицовка была того самого, родного цвета молодого апельсина. И кому он что теперь докажет? Да еще дыша жутким перегаром? Эх, надо было вчера сфотографировать этот обломок! Но кто же знал?!

– Чего мусор в дом таскаешь? – спросила Ольга, хрумкая большое зеленое яблоко. Оно было, видимо, кислым, потому что сестра изрядно крякала и морщилась.

– Память о былом, – задумчиво ответил он и прошел к себе в комнату. Нужно было кое‑что проверить.

Оказывается, теперь Википедия утверждала, что Харрисон умер 30 ноября 2001‑го. Не 29 ноября, а на сутки позже. И уж тем более не 11 апреля, спустя восемь лет. Это был третий вариант одного и того же события! Он уже начал путаться.

Конечно, Википедия – сайт публичный, править текст там может кто угодно и когда угодно. Но можно посмотреть дату правки. Пашка посмотрел – правка делалась более трех недель назад и не затрагивала дату смерти артиста. Вот как, значит.

– Можешь мне устроить ЭЭГ? – спросил он Ольгу. Та уже управилась с яблоком и теперь сосредоточенно красилась перед зеркалом.

– Чего?

– Ну, это… электро… энцефа… грамму, что ли? Электроды к мозгам. Типа провериться хочу. Может, у меня мозги набекрень.

Ольга работала терапевтом в частной поликлинике на Владимирском проспекте и могла это устроить.

– А что случилось? – тревожно спросила она. – Заболел? Голова кружится? Ударился?

Он неопределенно пожал плечами:

– Обморожение. Глюки. Альцгеймер.

– О… – Она еле заметно усмехнулась. – Хочешь от работ отлынуть? Может, пить надо меньше, тебе не кажется?

– Я и так раз в месяц! Ну или два…

– Ладно, ладно. Просто с твоим бодуном кто ж тебя примет? Нужно предварительно записаться к невропатологу, а он уже решит, надо это тебе или нет…

– Надо, надо! Ты не понимаешь!

– Да ты чего такой нервный? – Она внимательно посмотрела на него. – Для белой горячки ты слишком мало пьешь, пожалуй… Так в чем тогда дело?

– Ну пожалуйста! – взмолился он. – Я после обеда прочухаюсь. Обещаю.

– Но тогда тебе лучше пройти комплексное обследование! Запишись к нам и…

– Не нужно мне комплексное обследование! Не сейчас… Просто мозги посмотреть надо бы. Там же будут видны серьезные нарушения?

– Ну, смотря что именно и где… ЭЭГ – это, как обычно говорят, регистрация функциональной структуры работы мозга. Понимаешь?

– Нет. Может, тогда и томографию сделать? Чтобы уж все сразу.

– Ну, знаешь!.. Томографа у нас нет, и тут очень хороший специалист нужен, без него аппарат – лишь пустая жестянка. Запишись к врачу, говорю!

– Да фиг с ним тогда, с томографом, – махнул рукой Пашка, потирая лоб. – ЭЭГ устроишь?

– Хорошо, – поморщилась Ольга. – Только обещай мне, что после этого пройдешь все как положено! И я проверю.

Она принялась кому‑то звонить, а Пашка в это время отпросился у Васьки, сославшись на отравление.

– Подъезжай на Владимирскую к двум часам, – сказала наконец Ольга. – В регистратуре там сейчас новые девочки, скажешь, что ко мне, а там я тебя уже пошлю… куда надо… – И она рассмеялась, хотя как‑то совсем невесело. – Паспорт не забудь.

Поев горячего борща и наглотавшись перед выходом таблеток (апробированный антипохмельный набор: парацетамол плюс аскофен или анальгин), Пашка отправился в клинику.

Он развалился на жестком сиденье поезда и от нечего делать разглядывал рекламу, которой был обклеен весь вагон. «Возьмите ипотеку!», «Невиданные скидки на шубы», «Безумное представление в Ледовом», «Новая книга Андрея Заславского о параллельных мирах», «Покупайте квартиры в СМУ‑14»… О параллельных мирах? Пашка повернул голову обратно. «Новая книга Андрея Заславского о параллельных мирах». А ведь точно! Все сходится! Ни черта он не болен. Он просто переносится в параллельные миры. Туда‑сюда. То здесь, то там. У Пашки захватило дух. Вот это здо́рово! Какие перспективы, только подумать! Да и вообще – сам факт!..

Он уставился на долговязого парня, клевавшего носом напротив него. Будто что‑то почувствовав, тот открыл глаза и мрачно уставился на него. Пашка выдержал взгляд и затем снова занялся своим невероятным открытием. На самом деле существовало несколько вариантов происходящего, не только иные миры объясняли все эти странности. И лишь версию о розыгрыше не стоило рассматривать. Понятно, что она совершенно не канала.

Итак, первое. Он действительно болен. Согласно принципу «Бритвы Оккама», это было самое простое и реальное объяснение, а следовательно, и наиболее вероятное. Но это было плохое объяснение, и Пашка его сразу отодвинул на последний план. Провериться, конечно, никогда не мешало, тем более если у тебя родная сестра работает в клинике, но верить в это не хотелось.

Второе. Ему это все кажется. Вообще все! Он спит. Это такой безумно долгий и правдоподобный сон. Но для сна все это продолжалось, пожалуй, слишком долго, последовательно и… правдоподобно. Нет, это вряд ли.

Третье, точнее, гибрид первого и второго. Он в коме. Может быть, его сбила машина, и сейчас он, подключенный к аппарату искусственного дыхания, лежит в какой‑нибудь занюханной больнице. Слева – стойка с попискивающими приборами, всякие там осциллографы выводят график сердцебиения и дыхания, пластмасса, хром и стекло. Кнопки, переключатели. Справа – две… нет, три капельницы, своими жалами пронзающие его синюшные вены и артерии… Он, прикрытый противно пахнущей серой простыней, вытянувшись, лежит на плоской холодной койке. В носу – две трубочки. Он бледен, но благороден. На столе – цветы и ваза с апельсинами. А рядом, рыдая, сидят его родители, а также Ольга. Васька с друзьями, наверное, тоже заходят, однако все реже и реже…

Пашка помотал головой. Нет, как‑то это слишком уныло.

Четвертое. Это эксперимент! ФСБ, ЦРУ, инопланетяне – не важно. Но его колют наркотиками и держат в секретном подвале. И подключили его бедный мозг к компьютеру. Тогда это все – офигительная, но не полностью правдивая симуляция! Как в «Матрице». Хм… В этом было что‑то эдакое… немного зловещее, особенно в варианте с инопланетянами, поэтому данный пункт Пашка также отставил.

Все эти версии предполагали виртуальность того, что он видит и ощущает. Но что, если все вокруг реальное? И реальностей этих – много?

Итак, пятое. Параллельные миры существуют! И он, Пашка, путешествует по ним! Это звучало фантастично, но тем не менее казалось правдоподобным. Он каким‑то образом переходил из одного мира в другой, даже не замечая этого! Ни вспышки, ни хлопка или помутнения сознания – раз, и все. Пашка даже заерзал на сиденье от волнения.

Отличия между вселенными оказались не такими уж и маленькими. Конечно, рассуждал Пашка, если бы вдруг в одном из миров, в некоей параллельной России, все еще существовал царизм или даже бегали динозавры, тогда да – это было бы круче некуда, как доказательство, конечно. Но могло оказаться и так, что они отличались бы лишь расположением пары пылинок или даже атомов в одной молекуле – возможно ли это заметить? Как вариант – он переходит из одного мира в другой огромное количество раз, миллион в секунду, но все эти миры друг от друга практически не отличаются.

Случались ли подобные перемещения раньше? Пашка точно сказать не мог, но это было вполне возможно. Почему же оно стало случаться чаще и так явно? На этот вопрос Пашка тоже ответить не мог.

Скорее всего, он не был уникумом. Ведь наверняка каждому из нас случалось вдруг замечать, что вот он точно знает, что положил ключи именно на это место, а они через секунду оказываются совсем в другом. Или такие же непонятки с цветом соседской двери. Или вот приходишь к другу, а он на тебя почему‑то злой, и ты понять не можешь за что. А это ты, но из параллельного мира, чем‑то ему не угодил, а потом р‑р‑раз – вы меняетесь местами, и начинается недопонимание…

Может быть, в последнее время его способность перемещаться как‑то усилилась? Но почему? И как это вообще происходит?

А главное, что с этим делать дальше? Ведь он ничего не мог не то что контролировать, но даже заметить сам момент перехода. А если ты ничего не контролируешь и не замечаешь, то как этим реально воспользоваться?

Пашка вышел из поезда и направился к переходу на станцию «Владимирская», нервно облизывая внезапно ставшие сухими губы. Нужно было найти во всем этом рациональную систему, но прежде – собрать воедино все имеющиеся факты.

Итак, он заметил как минимум три мира, которые были установлены через несоответствие даты смерти Джорджа Харрисона и цвета двери магазина на проспекте Большевиков. Наверняка отличий было куда больше, в сотни и миллионы раз больше, но он заметил только эти, да и то случайно.

В его мире, предположительно родном, Харрисон погиб 11 апреля 2009‑го, а дверь была оранжевой. Затем был мир, в котором музыкант умер 29 ноября 2001‑го, и дверь в магазине была зеленой. Наконец, в третьем мире это случилось на день позже, но дверь снова оказалась апельсинового цвета. Возможно, существовала еще четвертая Вселенная, с черной дверью, по утверждению Лехи, но на его слова можно было внимания пока не обращать.

Что еще было известно? Перемещения мгновенны, безболезненны и вроде как не сопровождаются какими‑нибудь заметными эффектами или ощущениями. Наверняка существовали чувствительные приборы, способные все это зафиксировать, но у Пашки их не было, да и чем они могли бы быть? Что появлялось вокруг него в момент «икс»? Магнитное, электрическое поле? Радиация? Пучки нейтронов? Свечение Вавилова‑Черенкова? Изменение температуры?

Далее. Перемещения могли произойти в любой момент. Он не знал, что их активирует. Его настроение? Частицы космического ветра, прилетающие из глубокого космоса? Колебания курса доллара, четность текущей минуты или что‑то еще?

А может быть, по территории Питера были раскиданы эдакие порталы, через которые его и кидало туда‑сюда? Не просто зоны размером с дверь, а целые границы‑терминалы, тянущиеся сквозь жилые кварталы на многие километры? Правда, здесь имелась некоторая натяжка: в своей квартире волей‑неволей он постоянно перемещался из мира в мир. Может быть, там, в коридоре между вешалкой и кухней, оказалась целая пересадочная станция, откуда можно было попасть сразу в несколько миров?! Или она была в его комнате. Или еще где‑нибудь…

С другой стороны, откуда ему было знать, что и там, в офисе на улице Мира, для него всегда был один и тот же, родной мир? Тот самый Васька, обидевшийся на него за «несуществующий» отказ от традиции поминок Харрисона, мог быть совсем другим Васькой, не тем, с кем он поминал Битла в прошлом году или тогда, в первый раз… Он мог быть разным каждый день или даже час!

Пораженно мигнув, Пашка вдруг вспомнил один случай, дней десять или больше назад. Васька, будучи в деловом костюме, с утра был в ярко‑синем галстуке. А после обеда – в зеленом. Пашка тогда подумал: ну мало ли, человек дома поменял, на обеде или с собой носит несколько штук да увлекся фэншуем и теперь меняет их в зависимости от времени суток. Эка невидаль! Тогда он этому не придал значения, но теперь…

От всего этого кружилась голова. Проблема казалась сложной и неразрешимой. Зато какой интересной! Если решить ее, научиться контролировать, да чтобы пользу приносила!.. Какие классные перспективы могли бы открыться! Дух захватывало!

Пашка вышел на улицу и направился в сторону медицинского центра, ничего не замечая вокруг.

Еще. Что именно перемещается? Его сознание? Или тело? А если тело, то ведь и одежда, и предметы в карманах? Ведь что такое сознание? – рассуждал про себя Пашка, даже мысли не допускающий об идеалистической «душе». Мозг – это взаимодействующая комбинация миллиардов нейронов, их реакции и внутренние состояния. А самое главное, это многочисленные аксонные связи между каждым из них. Кстати, видов нейронов – пара десятков, а значит, это целостная и очень сложная система. Таким образом, память, а также личность человека представляют собой феномен, отражающий физическую сторону мозга, то есть в базе – его структуру.

«Хорошо сказал!» – удовлетворенно подумал Пашка. Ольга частенько рассказывала ему всякое такое, пока училась в университете. В свое время она ему все уши прожужжала подобными темами.

Нейроны – это вам не карманная флешка, где никак не связанные между собой ячейки кремниевого чипа одинаковы, безлики и способны хранить лишь ноль и единицу, а ты их уже потом интерпретируешь «именно так» только потому, что «именно так» и задумывалось во время их записи. Хранящиеся в компьютерах данные и алгоритмы, их обрабатывающие, бессмысленны без осознающего их индивида – того, кто их туда поместил и наполнил тем самым смыслом. Компьютер сам по себе, вместе со всеми своими лицензионными, а иногда и пиратскими программами, – лишь глупая груда железа. А вот каждый конкретный мозг как система самодостаточен и не нуждается в сторонней интерпретации и согласовании. Правила работы и внутренний смысл его многочисленных функций, а потому и вся личность человека заключены в нем самом. Но заключены они физически – в виде цельной структуры биологических подсистем.

«Эка загнул! – снова ухмыльнулся Пашка. – Да мне бы лекции по нейрофизиологии читать! Может, устроиться на полставочки в универ?»

Можно ли в таком случае считать, что эта самая разница между компьютером и мозгом и была душой? «Нет», – без колебаний подумал Пашка, и на этом теологический аспект проблемы был закрыт.

Скорее всего, нельзя взять и «переписать» по кабелю одну личность другой. Фактически для этого необходимо было бы физически заменить один мозг другим. Пересадить голову, как это сделал профессор Доуэль в известном романе Беляева. А значит, перемещается не какой‑то там «личность‑дух», а само тело.

Задумавшись, Пашка чуть было не проскочил арку в доме, во дворе которого располагалась Ольгина клиника.

– Ты уж извини, нормальный импортный аппарат сегодня, оказывается, на профилактике, – сказала Пашке сестра, встретив его у регистратуры. – Но на ходу наш, советский. Функционально – ничуть не хуже, и это почти правда. Пойдешь?

Он кивнул. Ольга сделала кому‑то звонок по внутреннему телефону.

– Иди на второй этаж, двести шестой кабинет, – сказала она. – Сядь и жди.

Пашка бодро взбежал по лестнице и уселся в мягком кожаном кресле. Рядом приткнулся низенький журнальный столик с кипой женских журналов. Где‑то еле слышно играла классическая музыка, кажется, Моцарт. Коридор был абсолютно пуст. В общем, идеальное место для размышлений!

Итак, он перемещался физически. Это подтверждалось тем, что вместе с ним переносилась не только одежда, но и, например, телефон. В мире с зеленой дверью у него оставался смартфон с фотографиями оранжевой двери из предыдущего мира. Значит, все то, что в кармане или рядом, перемещалось вместе с ним. Звучит логично.

Пашка вытащил телефон и принялся искать эти фотографии. Почему‑то он совсем не удивился, когда нашел совсем другие. Фотографии с Лехой и страшные рожи присутствовали, однако парочка стояла не на ступеньках, а рядом на газоне, и дверь магазина оказалась коричневой, причем с более высокой стеклянной вставкой…

Это уже не его смартфон – он прибыл из теперь уже доказанного четвертого мира!..

Значит, он, Пашка, и его вещи все‑таки перемещались совершенно независимо друг от друга: одежда, рюкзак, компьютер, паспорт… Или нет? Пашка вдруг вспомнил, что вчера вечером, напившись, он свою одежду расшвырял по всей комнате, а телефон поутру обнаружил вообще в дальнем углу, у аквариума. Обычно он использовал смартфон как будильник, а потому клал его рядом с подушкой. Получалось, что шансы того, что телефон обычно перемещался вместе с ним, были высоки – ведь он постоянно таскал его с собой в чехле на поясе. Привычка эта осталась у Пашки с первого курса, когда он еще жил в общежитии, а ничего ценного без присмотра оставлять там было просто нельзя.

Прошлой ночью обмен этой собственностью все‑таки произошел – смартфон оказался от него уже далеко и потому за Пашкой не последовал. Но какое должно было быть расстояние, чтобы гарантированно не расстаться со своей вещью? Полметра? Сантиметр? Или полный контакт хотя бы через одежду? Этот вопрос можно было проверить, чем Пашка и решил как можно скорее заняться – его совершенно не прельщало однажды получить «параллельный» смартфон с какой‑нибудь… непотребной фигней. Мало ли что там, в далеких параллелях, может быть! Он поежился.

В коридор со стороны лестницы вышла толстая бабулька в белом халате, колпаке и мощных очках, наверное, купленных еще в восьмидесятых годах.

– Сейчас, минуточку. – Она приветливо улыбнулась ему и грузно прошла в кабинет.

Пашка остался сидеть. Телефон в руке и пугал и притягивал. Может, в нем действительно таится что‑нибудь эдакое? Да нет, чего себя зря пугать! Правда, ну почему он боится эту железку? Не из антивещества же она сделана! А может, параллельный Пашка уже нашел отгадки на все эти вопросы и передал ему через телефон послание?! А ведь это было мыслью!

Дверь кабинета приоткрылась, и показался бабулькин колпак:

– Заходите, молодой человек!

Пашка вскочил и прошел внутрь.

– Кофе не пил? – спросила врачиха. – Кофеин не принимал?

Пашка перед выходом выпил анальгин с парацетамолом, поэтому ответил отрицательно. А ведь хотел наглотаться аскофена… Почему его Ольга не предупредила?

– А спал как? Выспался?

– В общем‑то не очень… – пробормотал он.

– Это хорошо, – ответила бабуля. – Для анализа в смысле.

Ему еще никогда не делали ЭЭГ, а потому было очень интересно. Его усадили в удобное фиксирующее кресло и надели наушники, а затем бабуля принялась сооружать на его голове целую сетку из десятков контактов, которые она обильно смачивала водой. Два электрода были подсоединены чуть ниже глаз и еще по три – на щеки и скулы. Кроме этого, перед Пашкой стояла пара стоек с лампочками, как в фотоателье. На столе – компьютер с интерфейсом какой‑то сложной программы, с кучей кнопок и разнообразных графиков.

– Нужно успокоиться и ни о чем не думать, – предупредила бабуля. – Это важно. Обещаешь?

Пашка кивнул. Но как тут ни о чем не думать, когда у него на уме настоящие космические проблемы?

– Представь что‑нибудь хорошее. А еще лучше – будто пытаешься уснуть. Все мысли прочь! Прочь!

Легко сказать!

Затем Пашка слушал различные сигналы – то в правом ухе, то в левом, по приказу открывал и закрывал глаза, ему светили лампочкой с разных сторон, он дышал – то медленно, то быстро, сжимал и разжимал кулаки, а потом рассматривал на картонках буквы и символы. Все его действия регистрировал компьютер, и продолжалось это почти полчаса. И он честно старался полностью расслабиться. Нельзя, чтобы его треволнения сказались на результате.

– Посиди немного в коридоре, – сказала наконец бабуля, снимая с него электроды. – Это недолго.

Пашка снова уселся в кресле напротив кабинета. Он принялся изучать содержимое телефона, пытаясь найти Тайное Послание, однако ничего подобного не оказалось, лишь некоторые фотографии, по его мнению, были… слегка не теми. Но это еще спорный вопрос. Память – штука сложная, она может кого угодно подвести. Только те снимки, у магазина мелочовки, однозначно говорили о перемещении между параллельными мирами.

Бабуля вышла в коридор и передала ему листок с анализом.

– В общем, все нормально, – благодушно сообщила она.

– В общем? – с тревогой переспросил он.

– Да, просто небольшие отклонения в неспецифических отделах мозга, ничего страшного.

– То есть жить буду? – попытался пошутить он. – И я не псих?

– Нет, не псих, – рассмеялась врачиха.

Он пошел к выходу, перезванивая Ольге.

– Ну что, – живо спросила она, – все нормально?

– Ну вроде да, – неуверенно ответил он. – Какие‑то небольшие отклонения в неспецифических отделах… Это что такое?

– Значит, с тобой все в порядке. Мозжечок с гипоталамусом на месте? Буквы все узнал? Ну и ладно!

Пашка сестре доверял безмерно, поэтому настроение у него снова поднялось.

– Я буду поздно сегодня, – сказала Ольга, – купи на вечер чего‑нибудь вкусненького, ладно? И соку не забудь.

Пашка шел обратно к метро и снова размышлял. Был еще один важный вопрос: те самые параллельные Пашки – что у него было с ними схожего, а что нет? Выходило так, что их действия были синхронны лишь до той степени, в какой их миры совпадали в плане жизни, интересов и окружения каждого из них. Если Джордж Харрисон в некоторых из миров погиб 11 апреля 2009 года в автокатастрофе, избежав болезни в 2001‑м, и если они в тот день, в шестом классе, пошли к Тимохе из‑за обломившегося дня рождения подруги Лехи, и опять же, если у них зародилась традиция отмечать каждый год поминки знаменитого Битла, то… То во всех этих родственных мирах они всегда встречались в середине апреля и пили пиво под записи «Битлз». Во всех остальных мирах – нет. Хотя Пашка и не исключал, что существовали и такие вселенные, где они отмечали какую‑нибудь другую дату, например, их заинтересовала не гибель Харрисона, а день рождения Леннона. Или Курта Кобейна.

Получается, что в какие‑то моменты он со своими параллельными воплощениями действовал абсолютно одинаково, синхронно: думал, ел, спал, рисовал дизайн, а в другие – нет, они жили различно. В такие дни они вообще могли находиться в разных частях города.

А что произойдет, если он переместится в мир, где «тот Пашка» в этот момент будет находиться в совсем другом месте?! Его перекинет в пространстве? Или он просто появится из воздуха на глазах у всех, например, в институте, а тот, второй, в тот же миг исчезнет из офиса на «Горьковской»?

Он вошел в вестибюль метро. Нужно было ехать в этот самый офис и продолжать создание «самой лучшей программы в мире».

А что будет, думал он на эскалаторе, если в такой вот день несинхронности он переместится в мир, из которого параллельный Пашка не уйдет, потому что для этого не возникнет подходящих условий? Их станет там двое? А в этом мире – ни одного? А если «параллоид» вообще погибнет за день до перемещения в его мир и Пашка попадет на почти собственные поминки?! Он похолодел. Это уже казалось серьезным последствием.

Может, именно этим объясняются многочисленные пропажи людей? Знакомый полицейский, давний ухажер Ольги, рассказывал как‑то о припаркованной на проспекте Художников машине, которую он лично обнаружил. В салоне никого, двигатель заведен, играет музыка, документы лежат, борсетка с деньгами – ничего не тронуто. А водителя нет. Мужика того так и не нашли. У него не было врагов, и банкам не задолжал. Мистика… И таких случаев, по словам того постового, пруд пруди.

Хотя нет, тогда существовала бы куча историй и о появлении двойников. В одном мире они исчезают, а в другом появляются, ведь так? Впрочем, и такие байки были в ходу, но что происходило на самом деле, сказать было сложно – не всем городским легендам стоило доверять.

Может, «лишний Пашка»… аннигилирует, просто бесследно исчезает?! Это звучало еще более устрашающе. А кто был этим «лишним»: тот, кто оставался на месте, или тот, кто перемещался? Вот ведь ситуация, а! Идешь такой красивый по улице, никого не трогаешь и даже никуда не перемещаешься, а тут на соседнюю улицу прыгает какой‑то там «параллоид‑дебилоид» – и на твоем месте воронка от взрыва?! Беспредел!

Ну вот есть же парадоксы времени: ты перемещаешься в прошлое и убиваешь свою бабушку. Что произойдет? Это зависело от фантазии автора того произведения, в котором описывалась эта ситуация. Но обычная физика это запрещала.

Возможно, существовали и парадоксы путешествий по параллельным мирам – сами перемещения существовали, Пашка в этом уже не сомневался, а с их парадоксами, возможно, ему только предстояло встретиться…

С самого начала Пашка решил применить научный подход к изучению своего феномена. Переход между мирами, как очень серьезная вещь, по его мнению, не мог обойтись без физических эффектов, наверняка сопровождаясь каким‑нибудь излучением, и его можно было бы попытаться поймать. А самый простой и очевидный регистратор – это обычный счетчик Гейгера.

Без колебаний он заказал в интернет‑магазине хороший бытовой дозиметр на альфа, бета и гамма‑излучение, чувствительный электронный термометр и один из самых дешевых анализаторов естественного электромагнитного поля. Цены на последние, как оказалось, очень даже кусались, но все эти траты, по мнению Пашки, не могли, а должны были окупиться не просто сторицей, а десяткой в двадцатой степени – долларов, разумеется.

Правда, половину необходимой суммы ему еще нужно было занять у Ольги. По этой причине он даже не пытался приобрести дозиметр нейтронного излучения или что‑нибудь комплексное, с регистрацией на компьютере – такое оборудование уже было чисто профессиональным и могло обойтись в половину стоимости подержанной иномарки. К огромному сожалению, ни одного знакомого с физфака у него не оказалось, а ведь у них там были приборы и покруче… Впрочем, он надеялся, что хватит и банального счетчика Гейгера.

А пока интернет‑заказ шел до адресата, Пашка понял, что есть пути проще. Первой рабочей идеей было создание простенькой компьютерной программы, которая хотя и не фиксировала сам переход, зато идентифицировала текущий мир, пусть и с некоторой погрешностью. Все было просто: если считать, что Интернет является неким отражением каждого из миров, тогда по его содержимому можно было попытаться их различить.

Например, по датам смерти различных Харрисонов уже сейчас выделялось три группы миров, хотя других признаков наверняка было пруд пруди. В принципе годился любой источник данных, отражающий идентичность реальности: цифры, имена, даты, названия улиц, предприятий, состав сборных по хоккею, биржевые сводки, фотографии зданий, домашних питомцев, биографии политиков – все что угодно. И если хотя бы что‑то одно из этого отличалось, значит, вы рассматриваете два разных мира. Ну, если, конечно, это не опечатка на сайте…

При этом Пашка подозревал, что одни типы данных были лучше, чем другие. Например, название страны или текст ее Конституции казались менее изменчивыми в параллельных Вселенных, чем список друзей в Фейсбуке или тем более болтовня в Твиттере. Последние вещи куда сильнее зависели от легковесного настроения человека и кучи других жизненных обстоятельств, а потому представлялись намного более привлекательными для исследования.

Однако на практике все сводилось к объему информации и скорости канала связи, по которому эти данные принимались. Много разнообразных источников, текста или цифр – значит, долго их загружать, а потом еще и тратить драгоценное время на обработку. Из‑за этого пришлось бы передвигаться по улице с черепашьей скоростью, и карту переходов Санкт‑Петербурга удалось бы составить только лет через сто. А что, если границы эти еще и постоянно перемещались?! Да и мобильный интернет – сколько за него пришлось бы заплатить?! Нет, мысль хорошая, но на практике неосуществимая.

Однако Пашка недолго ломал голову. Он знал один сайт, на котором была выложена куча дисков различных энциклопедий, пиратских сборников программного обеспечения, электронных книг, телефонных справочников, каталогов фирм и даже обрезанные версии тематических разделов Википедии – видимо, для тех, у кого был ограничен Интернет. Чем не маленькое отражение реального мира, его слепок, подпись, идентификационный код?

При этом все эти диски вовсе не требовалось полностью скачивать, а потом еще и долго анализировать на каком‑нибудь суперкомпьютере – это было бы глупой и непосильной задачей. К каждой позиции шел специальный код, который назывался контрольной суммой, или, по‑научному, CRC. Эта сумма использовалась для проверки истинности файлов – стоило в них измениться хотя бы одному байту, то есть букве, дате, цифре и тому подобному, как можно было однозначно сказать: этот файл уже не тот, он испорченный или даже поддельный. В общем, он другой. А Пашке именно это и требовалось! Он мог просто скачать список‑оглавление имеющихся дисков с этим самым проверочным кодом для каждого из них, и этот самый набор кодов должен был стать отличительной особенностью того мира, в котором он получен.

Все гениальное – просто. Пашка решил бродить по улицам и сравнивать эти данные с теми же самыми, но полученными десятком метров ранее. Если между первой порцией и второй никакой разницы нет – мы все еще находимся в том же мире. Если же разница имеется – мы уже в другом!

Утром в субботу, отпросившись у Васьки, он буквально за пару часов написал требуемую программу и установил ее на своем смартфоне. Ключевой вопрос заключался в том, что его следовало держать при себе постоянно, в буквальном смысле. Ведь действия параллоидов могли существенно отличаться в разных мирах. В каком‑то из них они вообще могли не вести этого исследования, поэтому необходимо быть уверенным, что он работает всегда с одним и тем же аппаратом, не меняя его ни на чей!

Теперь Пашке просто не терпелось опробовать программу «Траппер», как он ее назвал, у себя в квартире, а затем и на улицах Невского района. К его великому неудовольствию, Вселенная на тот момент в обеих комнатах, коридоре, санузле и балконе была лишь одна. Зато именно ей была оказана честь стать Миром № 1 и с таким индексом быть занесенной в специальную базу телефона.

– Ты чего это делаешь? – поинтересовалась Ольга, дожевывая пирожок с капустой и наблюдая, как он с озабоченным видом ходит со смартфоном взад‑вперед. – Сигнал пропал?

– Да не, прогу по геолокации пытаю, – отмахнулся он. – По работе надо.

– А…

Тут он представил, как вот так вот ходит по Питеру с телефоном, квартал за кварталом, километр за километром, днем за днем, и борода его все длинней и длинней, и гора стоптанных лаптей за плечами все выше и выше… Нет, пешком все это проделать было просто нереально!

Целых десять минут ушло на уговоры Ольги, чтобы она на несколько дней отдала ему свой старенький «фольксваген» и написала доверенность на вождение. Довольный, он выбежал во двор, для начала решив попытать счастья у себя во дворе, и медленно обошел дом и соседний детский садик. К его радости, там оказалось целых три новых мира, и вот он уже имел четыре зарегистрированные параллельные Вселенные. Программа работала, а главное, это были какие‑никакие, но доказательства! Хотя бы ему самому.

После этого Пашка решил проверить, насколько сама граница перехода точно определяется и вообще стабильна в краткосрочной перспективе – в связи с уже известными фактами он был уверен, что они в течение суток могут сдвигаться. Покурив и поболтав с соседкой о ценах на мороженую курицу, он снова обошел прилегающую территорию и убедился, что границы никуда не сместились. При этом «переключение» происходило действительно мгновенно и незаметно. Он не чувствовал буквально ничего! Ни звука, ни мерцания, ни легкого головокружения. Это было даже как‑то подозрительно.

Напоследок, немного стесняясь, Пашка украдкой вытащил из рюкзака дозиметр с термометром и принялся измерять фон всех доступных излучений, топчась в месте невидимого перехода, будто стреноженный конь. Вначале ему показалось, что происходил очень слабый скачок бета‑излучения, то есть электронов, но потом этого больше не происходило. Измеритель электромагнитного поля решил пока не доставать – больно уж тот был громоздким. Соседи заинтересуются, начнутся расспросы, а то еще и ментов вызовут… Бдительных бабок везде хватает! Надо найти переход в каком‑нибудь пустынном месте, там и проверить все досконально. И лучше ночью.

Немного раздосадованный, Пашка сел в машину и с трудом завел ее. Двадцать лет «старушка» служила их семье без продыху, и ему никак не хотелось, чтобы она отдала концы в самый неподходящий момент. Он включил омыватель, и дворники со скрежетом заерзали из стороны в сторону, размазывая по стеклу грязь, скопившуюся за несколько дней стоянки.

В этот момент он заметил странного мужчину. Тот стоял метрах в тридцати, у тропинки, слегка привалившись к старой березе. Худощавый, жилистый, с лицом, похожим на лошадиную морду, черными прямыми волосами, падающими из‑под мятой шляпы, мясистым носом, большими глазами и длиннющими, просто гигантскими усами, достающими ему чуть ли не до самой груди. Таким усам, пожалуй, мог позавидовать любой белорус или древний скандинав. На нем был бежевый плащ, такой же неопрятный, как и шляпа, и болотные сапоги. Ну что за маскарад?

И этот мужик смотрел в сторону Пашки и манил его пальцем!

– Тьфу ты… – пробормотал Пашка, уставившись на незнакомца и пытаясь рассмотреть его сквозь мельтешащие дворники.

Действительно, особо не привлекая внимания, мужчина держал руку чуть выше пояса и явно подзывал его. Пашка оглянулся – может, кого‑то другого? Нет, в округе больше никого не было.

– Ах ты, извращенец! – разозлился он и снова нажал на кнопку омывателя. Видно стало немного лучше.

Мужчина шевельнулся и медленно пошел по направлению к машине. Пашка тут же закрыл двери на блокиратор, включил скорость и так же не спеша поехал к нему навстречу. Когда они почти поравнялись, незнакомец поднял руку, и Пашка сбавил газ, хотя и не остановился полностью.

– Павел Смирнов? – осведомился усатый через приоткрытую форточку. Голос его был негромкий, хриплый и неприятный, но при этом вкрадчивый. И акцент. Очень странный акцент. Не белорусский.

– Павел Смирнов? – настойчиво повторил он.

Смирнов? Это была фамилия его матери, но сам он носил фамилию отца – Крашенинников. Странно. Наверное, стоило насторожиться.

– Нет, – честно ответил он, – не Павел Смирнов.

– Ну как же… – насупился незнакомец, засеменив рядом. – Сто двадцать третья квартира, так?

– Ну и что?

– Мне необходимо поговорить с вами.

– А в чем дело?

– Да остановитесь же!

Пашка нажал на тормоз.

– Почему не звонишь мне? – спросил усатый. – Мы же договорились!

– Я? Вам? Не понимаю, о чем вы! – удивился Пашка.

– То есть хочешь сказать, ты не Соломон, да?

– Нет. И не царь Давид, как ни удивительно!

– Ага, шутишь, значит…

– Извините, я спешу.

– Почему бегаешь от меня? Ты ведь Соломон, я знаю. Дело же не в метке! А если ты Соломон, то почему не звонишь? Решил меня кинуть, да? Ай, нехорошо!

– Я сейчас полицию вызову, – сказал Пашка, потянувшись за телефоном. – Вам проблемы нужны?

– Нет, не нужны, но…

– Я вам денег должен?

– Да нет же!

– Ну а в чем тогда дело, уважаемый?!

– Хм… Значит, ты – его саморез… Я, честно говоря, уже запутался. Или этот Соломон что‑то напутал? Напутал, напутал, напутал!.. – Разговаривая сам с собой, незнакомец пребывал в крайней степени замешательства, молотя себя ладонью по бедру.

– Точно, вы однозначно меня с кем‑то путаете. – Пашка включил скорость.

– Стой! – Усатый крепко вцепился в его руку. – Ты не понимаешь!

Не выдержав, Пашка надавил на газ, и «фольксваген» рванул вперед.

– Ай, товарищ! – выкрикнул незнакомец, которому чуть не вывернуло кисть.

«А нефиг, сам виноват!» – злорадно подумал Пашка. Усатый беспомощно пробежал несколько метров и остановился, грозя кулаком.

– Ты еще пожалеешь, Соломон! – взвизгнул он.

Вне себя Пашка вырулил со двора и покатил по проспекту. Соломон, саморез, вот ведь, а! Весеннее обострение у товарища, видать. К черту психа. Начиналась охота за параллельными Вселенными!

Он не стал вытаскивать смартфон из чехла на поясе, но зато подключил его к блоку питания через прикуриватель. А все, что требовалось, это неспешная езда по всем улочкам подряд – программа сама умела регистрировать точки смены миров и наносить их на карту.

Но ехать надо было действительно медленно, а такой стиль вождения, однако, не всем питерским водителям нравился. Ему сигналили, что‑то злобно кричали из приоткрытых форточек и самым наглым образом подрезали. Пашке оставалось только включить аварийку и мило всем улыбаться, невинно пожимая плечами. Они же даже не представляли, что он тут делал! Пускай, пускай вопят и матерятся…

Почти сразу у своей станции «Улица Дыбенко» он обнаружил пятую Вселенную, но затем целый час не было ничего нового. Ближе к Неве, на Дальневосточном проспекте, нашлось еще два мира, и в итоге их стало семь. Пашка отлично понимал, что их должно быть в десятки, сотни и тысячи раз больше. Может быть, порталы существовали в каждом микроне пространства, однако данных Интернета, которые он использовал для их определения, банально не хватало, и потому избирательность программы оставляла желать лучшего.

Наскоро перекусив в кафе, он продолжил составление карты. Это стало весьма непростым делом – дорог в его районе понастроили немало… К тому же пробки. В это прекрасное апрельское утро машин было особенно много. Пашка еще плохо представлял, какое расстояние оптимально между улицами для проведения его замеров, поэтому поначалу проезжал почти везде, где можно было проехать, но скоро от такой скрупулезности отказался.

В тот день Пашка ездил до одиннадцати вечера, жутко устал и, как пришел домой, сразу завалился спать, ничего не объясняя сестре. В воскресенье он выехал ни свет ни заря и в итоге к сумеркам имел в базе уже тринадцать миров и более‑менее объезженную часть Невского района между Володарским мостом и мостом Александра Великого. Однако работы предстояло еще порядком, и он решил ездить по ночам, потому что совсем уж пропускать учебу в институте и работу в офисе не стоило, какими бы там ни были перспективы путешествий по параллельным Вселенным.

В последующие две ночи он исследовал северо‑восток города: район Индустриального проспекта, Малую Охту, Пискаревку и шоссе Революции, постепенно подбираясь к Финляндскому вокзалу и Выборгской стороне. В базе уже было семнадцать миров – по мнению Пашки, как‑то не густо, и он уже подумывал о модификации «Траппера». Количество найденных Вселенных явно не собиралось увеличиваться в арифметической прогрессии, и с каждым днем новые находились все реже и реже.

Зато они начали повторяться, сменяя друг друга в странном ритме. Здесь таился какой‑то закон, с первого взгляда непонятный. Впрочем, Пашка проехал еще слишком мало, да и сил для размышлений уже не хватало. Пока можно было сказать, что миры располагались вихляющими полосами непостоянной толщины, которая по мере продвижения к центру города резко снижалась, при этом никаких зон квадратной формы и вовсе не оказалось. Вдоль Пискаревского проспекта ширина параллельной Вселенной составляла около двух кварталов, а у окраины, кольцевой автодороги в районе проспекта Большевиков, не менее полутора‑двух километров. Эти полосы уходили с юга на север, нигде поперек не прерываясь – во всем этом был некий потаенный смысл, но вот какой…

Теперь ему не терпелось «окучить» южную часть Выборгской стороны, а после, форсировав Большую Невку, перебраться западнее, на Петроградскую сторону, для проверки обстановки вокруг своего офиса.

В понедельник вечером ему на ум пришла идея еще одного эксперимента. Проверив перед уходом, что офис окружает Мир № 3, в котором они точно отмечали кончину Харрисона, Пашка как бы невзначай спросил Леху:

– Кстати, как посидели тогда, у Тимохи? Долго?

В это время его смартфон, торчащий из кармана рубашки, работал диктофоном.

– Да нормально, как обычно. – Леха с недовольной физиономией ковырялся в своем ранце, пытаясь что‑то найти. – Правда, пиво попалось несвежее. Не знаю, почему ты пропустил…

– Ну, так получилось, – ответил Пашка. – Да, я сегодня с тобой поеду, у меня там на Нарвской дела кое‑какие.

Леха молча пожал плечами, и они вышли из офиса, попрощавшись с еще остающимися Богданом и Васькой.

Когда на «Нарвской» эскалатор вынес их в вестибюль, Пашка снова украдкой включил диктофон.

– А что за пиво‑то было такое у вас? – спросил он, поближе подойдя к Лехе, чтобы его голос хорошо записался.

– Пиво? – переспросил Леха. – Ты о чем? Угостить хочешь? Эт можно.

– Да не… Я говорю, что у Тимохи вы недавно пили за Харрисона. Ты сказал, пиво было несвежее. Вот я и спросил: какое?

– У Тимохи? Пиво? – Леха посмотрел на него, как на полоумного. – Меня там не было. Наверное, это без меня. Я, что ль, говорил?

– А может, и не ты, – с невинным видом ответил Пашка.

Они вышли на улицу.

– Ладно, мне в ту сторону. – Пашка протянул Лехе руку, и тот крепко пожал ее.

– Не пей несвежего пива, от него память отшибает, – хмыкнул он.

На секунду Пашке показалось, что его снова разыгрывают, но конечно же это было не так.

Когда Леха скрылся из виду, Пашка снова зашел в метро. Теперь в его смартфоне было доказательство того, что, по крайней мере, Лех было двое: один на днях пил за Джорджа Харрисона, а второй об этом даже не догадывался. Уединившись в закутке павильона, он слушал две четкие записи: голос Лехи‑3 и голос Лехи‑11. Они были абсолютно неотличимы друг от друга, но утверждали совершенно противоположные вещи.

Конечно, размышлял Пашка, уже сидя в вагоне, это доказательство прежде всего для него самого и для Лехи, точнее, Лех. Серьезные критики со стороны этим не удовлетворятся. Ведь подделать голоса или видеозапись в нынешний компьютерный век не такое уж и сложное дело. Для профессионала, конечно.

Действительно, вот если задаться целью, то как однозначно доказать какому‑нибудь дотошному эксперту существование параллельных миров? Это для путешествий во времени просто: сгонять на миллион лет назад, закопать смартфон в песок, а потом найти его замурованным в песчанике уже в настоящем. Смотрите, мол, датируйте. Или смотаться в будущее и прихватить оттуда данные с биржевыми котировками – это будет еще круче и убедительнее, а заодно и подзаработать можно. Но как такое провернуть с параллельными мирами, если отличия в них не то чтобы минимальные, а просто малодоказательные?

Только встреча с самим собой, понял тогда Пашка, вот какое доказательство. Даже однояйцевые близнецы с годами все‑таки приобретают изменения генома. Но если можно будет представить двух взрослых людей с полностью идентичным ДНК, абсолютно совпадающими отпечатками пальцев, рисунками радужки и вен, пломбами и приобретенными при жизни шрамами да родинками… Гениально! Ему нужен его двойник из параллельной реальности! Хотя, конечно, и параллоиды могли быть разными, поэтому избранные Вселенные обязаны быть очень, очень близкими.

Но возможно ли им в принципе встретиться в одном физическом мире? Ведь получалось так, что два Пашки в своих параллельных Вселенных, пересекая переход, просто менялись местами либо строго между собой, либо как в барабане револьвера – по цепочке. Как же заставить одного пересечь границу, а другого – остаться на месте? И что происходит, когда один параллоид все же попадает в мир, где его копия в данный момент находится в совсем другом месте?! Это был тот еще вопрос…

В общем, для начала нужно было связаться с собой, но находящимся в параллельном мире. То есть следовало составить послание, отправленное самому себе. Но как?

Скажем, он напишет на бумажке: «Привет! Я – Пашка‑1. А ты кто? Ответь». Пашка‑2 подойдет утром и… удивится. Точнее, совсем не удивится. Ведь каждый из всех этих параллоидов, начавших данное исследование и разъезжавших по Питеру с «Траппером» по совершенно одинаковому маршруту, будет считать себя Пашкой‑1. Все без исключения. Они все для себя – «первые». Вселенные у всех разные, но относительная нумерация, выставленная программой, окажется той же самой. Параллоид увидит именно то, что сам и написал. Это не доказательство и не связь между мирами. Значит, последовательные номерные индексы не подойдут.

Конечно, автора послания идентифицировать достаточно просто. Оно должно содержать те самые отличающиеся сведения о мире, например, дату смерти Харрисона – так можно будет отделить одного автора текста от другого. Но лучше использовать флешку с файлами, которые он скачал из Интернета в самый первый раз, в своей квартире – ведь именно эти данные различают их условно «родные» Миры № 1.

А вот если написать сам текст этого приветственного послания, его содержательную часть, то с очень высокой долей вероятности он будет одним и тем же. И слова в ответ также будут писаться одни и те же. Параллоиды думают, действуют и чувствуют все совершенно одинаково. Ну или почти одинаково.

Потому что у них все происходит синхронно. Вот вы пробовали разговаривать со своим отражением в зеркале? И что же оно вам ответило?

Пашка тупо смотрел на рекламу, наклеенную над окном поезда. На ней бравый молодец протягивал листок с договором по страхованию и предлагал, по‑видимому, продать ему душу по самой низкой цене в Калининском районе. Поезд с грохотом закрыл двери и отъехал от «Новочеркасской», с воем набирая скорость. И тут Пашку осенило.

Ну конечно! Все дело в излишней синхронности! Необходимо было разорвать этот порочный круг. Если как‑то договориться, чтобы параллоид из соседнего мира начал бы действовать не так, как он, Пашка, хотя бы на время, то тогда… Тогда они разойдутся в пространстве, но при этом согласованно, умышленно. И после этого они уже смогут встретиться на чьей‑либо территории!

А как именно договориться? Предположим, он напишет послание вроде такого: «У такого‑то перехода, напротив аптеки, стоит лавочка. Сядь на нее ровно в 19:00 во вторник и никуда не уходи десять минут. Я войду в твой мир». Пашка‑2 останется сидеть на лавочке, рядом с порталом, а Пашка‑1 пройдет дальше, еще пару метров, и там, у себя, вступит в соседнюю Вселенную. Именно в ней и должен будет остаться сидеть тот самый Пашка‑2, оставшийся за его спиной. Нет, до него Пашке‑1 физически не добраться, потому что если он снова отойдет назад, то попадет обратно в свой предыдущий мир. Но фокус в том, что они должны будут физически увидеть друг друга!

Это уже было кое‑что. Пашка ощутил в коленях слабость, ему даже стало немного не по себе.

Итак, не имело разницы, к какой Вселенной изначально принадлежали параллоиды или в каком мире сейчас находятся их квартиры, важно было лишь то, как именно соединялись Вселенные на конкретной границе. Для того чтобы встретиться, достаточно было выбрать переход, уточнить мир, находящийся за ним, и связаться с тем параллоидом, «лавочка для встречи» которого находилась бы в том самом мире. Все!

Пашка вышел из метро и направился к перекрестку. Его трясло от возбуждения.

А будет ли параллоид, с которым он встретится, полностью идентичным ему, Пашке? Скажем, миры различаются только по смерти Харрисона. А как непохожесть судьбы одних людей отражается на судьбе других? И отражается ли? Понятно, что глобальные события точно влияют. Если бы Германия в соседней Вселенной победила во Второй мировой войне, очень многие судьбы изменились бы, и это еще мягко сказано. Но если в разных мирах у Харрисона жизнь сложилась по‑разному, то конкретно на Пашке этот факт, скорее всего, отразился бы лишь в том, что он поминал бы его смерть в другой день. Возможно, в каком‑то из миров этот музыкант вообще был еще жив на радость многочисленным поклонникам «Битлз».

Другой вопрос, откуда вообще возникали эти различия. Ведь если физические системы замкнутого типа имеют совершенно идентичные начальные условия, то и развиваться они обязаны по совершенно идентичным путям. Только внешнее воздействие на одну из них могло привести к изменению ее внутреннего состояния. Вселенная – это ведь замкнутая система? Или нет? В общем, было слишком много вопросов.

– Где пульт? – спросила его с порога Ольга.

– Пульт? – не понял он.

– Пульт от моего телевизора, серенький такой, небольшой, – терпеливо объяснила сестра. Она стояла в халате, босая, уперев руки в бока и грозно сдвинув брови.

Пашка пожал плечами, стягивая кроссовки.

– Зачем он мне нужен?

– Его нет нигде. Я везде смотрела! Ничего толком с теликом сделать не получается! Давно уж новый купить надо было… Ты не брал его? Для своих опытов и разъездной работы по геолокации, а?

– Нет, клянусь, я не брал! – возмутился Пашка. – У меня в комнате смотрела?

– Да! И под кроватями тоже, и в ванной, и в туалете! Все белье перерыла.

– Ну, не знаю, – вздохнул Пашка и попытался протиснуться на кухню.

– Если это твои шуточки… – пригрозила Ольга, преградив ему путь ногой.

– Честное пионерское! – Пашка скорчил невинную физиономию и просочился к заветному холодильнику.

Подумаешь, пульт какой‑то…

Во вторник Пашка решил придумать, как ему устроить встречу с параллельным собой. Правда, в офисе ему навалили много работы, да и голова была чугунной после бессонной ночи, проведенной за составлением карты переходов Красногвардейского и Калининского районов.

Можно ли было в принципе разбить эту мертвую синхронность параллельных миров? Синхронность, которая обесцвечивала, обезличивала и под конец начисто уничтожала собственную идентичность? Ведь она не давала и не могла дать ответа на очень простой вопрос: «Кто я?» Пашка чувствовал себя крохотной частичкой огромного стада безвольных клонов, действующих и думающих по некоему заданному шаблону, неизвестно кем составленному и утвержденному. Они все были словно марионетки, искренне уверовавшие в свою свободу выбора. Выбора, которого у них никогда не было.

И даже если все станут немного разными – как связаться именно с тем параллоидом, который останется «сидеть на лавочке», а не попрется вместе с ним за свою границу миров?

Мысли в голове Пашки кружились, путались, переплетались между собой и в конце концов бесследно растворялись в темноте уставшего сознания. Наконец, он плюнул, решив пока отставить конкретику в сторону, а сейчас просто подобрать место встречи.

Первая идея – у себя в квартире. Ольгу можно было отправить куда‑нибудь по магазинам или в кино. Нет, как‑то не канает… Границу в двушке поймать сложно, да и как будет выглядеть эта судьбоносная встреча? Он стоит в комнате сестры, а параллоид в ванной, и они радостно обмениваются приветствиями, не видя друг друга? Бред. Чистая шизофрения.

Второй вариант – бизнес‑центр. Это уже лучше. Но для этого переход должен находиться внутри его офиса, а не в соседнем помещении другой фирмы, где торгуют алкоголем и постоянно устраивают громкие корпоративы с «грязными» танцами…

Нет, встречаться лучше на улице и желательно в малолюдном месте, где‑нибудь в парке или заводском районе. Что, если кто‑нибудь заметит у себя под носом исчезновение Пашки или материализацию его двойника?

Пашка загрузил карту «Траппера» на свой компьютер и принялся изучать причудливые изгибы полос параллельных миров. Вот это да! Как же он раньше не видел этого? Вот что значит большой монитор! Он взволнованно прильнул к экрану.

Пока им была исследована лишь восточная часть города до Невы, немного юго‑восточней до Большого Обуховского моста, а на севере‑востоке – до проспектов Маршала Блюхера и Большого Сампсониевского. Довольно солидный кусок пирога! Но уже сейчас было заметно, что зоны миров располагались с севера на юг не строго вертикально, а следовали округлости города, постепенно загибаясь наверху влево. На самом деле это были концентрические кольца, и они имели свой центр! Данных еще не хватало, но он с глубоким удовлетворением заметил, что центр этот должен был находиться где‑то в районе станции метро «Горьковская», то есть всего в полукилометре от его офиса, а то и ближе. И миров в этой области должно быть очень много.

Картинка чем‑то напоминала розу – с такими же волнистыми лепестками. Роза ветров… Нет, Роза миров! Ему понравилось это название. Но почему все выглядело именно так, а не иначе? Что это еще за странная интерференция Вселенных в центре Санкт‑Петербурга?

А ведь он ходит там почти каждый день! Совпадение? Закономерность? Что вообще происходит? Голова шла кругом. Пашка судорожно сглотнул и тайком оглядел комнату. Все были заняты работой, деловито стуча по клавишам. «Ну‑ну, работайте‑работайте! – подумал он. – Вы же даже не представляете, что у меня тут!»

Пашка снова принялся размышлять о встрече на территории своего бизнес‑центра, но потом отбросил эту мысль – слишком велика вероятность ненароком встретиться с коллегами… Он решил после работы исследовать миры вокруг офиса и станции «Горьковской», а для встречи с параллоидом подыскать местечко подальше, более уединенное. Слишком высокая концентрация миров могла для них выйти боком.

Наконец после недолгих поисков он выбрал Малоохтинский парк, ту часть, что была справа от Новочеркасского проспекта. Судя по карте, там проходила граница Мира‑11 и Мира‑7, да и лавочек хватало. Пашка планировал сначала войти в первый из них, охватывающий западную часть парка, а потом перейти во второй. Другой Пашка, естественно, должен был остаться на месте. В его текущем Мире‑7 они бы и встретились.

Рабочий день закончился. Удовлетворенный, хотя и подуставший Пашка выбежал из бизнес‑центра и поспешил к метро. Сейчас‑то все и прояснится!

Он шел со смартфоном в руках и следил, как «Траппер» усердно качает из Интернета файлы с контрольными суммами миров. Концентрация Вселенных тут действительно была высокой – они сменяли друг друга сначала каждые сто метров, потом семьдесят, пятьдесят, тридцать… И сразу же два новых мира! Интернет немного притормаживал, а ведь показания в этих местах нужно было снимать тщательнее. Спешить не стоило, поэтому Пашка умерил шаг.

Перейдя Кронверкский проспект по подземному переходу, он оказался перед НЛО‑образным вестибюлем «Горьковской». Как всегда, на ступеньках и рядом с ними толпились веселые студенты, кого‑то встречая‑провожая и просто околачиваясь у метро по своему обыкновению. То тут, то там стояли раздающие рекламные листовки улыбчивые девушки. Прохаживались мрачные, побитые жизнью небритые личности, обвешанные рекламными щитами. Пахло жареными пирожками. Купаясь в пыли, чирикали воробьи. Сегодня было тепло и солнечно. Пашка шумно втянул воздух. Красотень! Однако нужно было приступать. Он во что бы то ни стало найдет Главный Вход – точку, в которой сходятся все эти концентрические окружности миров! В ней точно должно быть нечто исключительное.

Справа располагалась часть Александровского парка, ведущего сначала к театру «Балтийский дом» из тяжелого мрачного камня сталинской постройки, а потом к «Мюзик‑холлу» той же архитектуры. Дальше, за поворотом, находился Ленинградский зоопарк. Пашка медленно пошел по гравийной дорожке сквера, уткнувшись в экран телефона и не обращая ни на что внимания.

Миры менялись каждые два‑три метра. Седьмой, третий, восемнадцатый, четвертый… О, еще один новенький! Сеть начала тормозить сильнее. Пашка недовольно затряс телефоном. Эх, в такой момент!..

Слева раздался чей‑то смешок.

– А я его знаю, – услышал он знакомый хрустальный голосок. – Этот тот, помнишь?

Сеть потихоньку восстанавливалась, и приостановившаяся загрузка, помедлив, продолжилась. Он потоптался на месте и снова сдвинулся на полшага вперед, предпочитая думать, что голоса ему все‑таки померещились.

– Да, – ответил второй девичий голос, низкий и томный, – это он.

Пашка поднял голову и уставился на… Алину и еще одну девушку – высокую, темноволосую, с пышными формами. Они сидели на скамейке и с нескрываемым любопытством смотрели, как он, согнувшись в три погибели, будто вот‑вот стошнит, держал в протянутой руке попискивающий телефон, сигнализирующей об очередной смене Вселенной.

– Ну просто статуя под названием «Аполлон, метающий телефон», – сказала темненькая.

– Да ладно, – улыбнулась Алина, слегка наклонив голову, – не будем мешать мастеру…

Ее подруга хмыкнула и демонстративно обняла Алину за талию.

– Аполлон может идти дальше, – сказала она. – Ба‑а‑й!

Пашка понял, что все это время стоял в довольно нелепой позе и пялился на этих девушек.

– Блин, – сказал он и выпрямился. Что делать?!

Девчонки прыснули. Дело решала секунда. Максимум – две. И если не знаешь, что делать, делай что‑нибудь. Но не сбегай.

– У меня эксперимент, – строго заявил он. – И просьба не аккредитованным в посольстве лицам не мешать!

Алина делано округлила глаза, а темненькая, строя из себя более старшую и умудренную матрону, хмыкнула:

– Посольстве доброй воли, что ли?

– Не совсем. – Пашка сунул им под нос телефон, но тут же убрал в карман. – Видали? Эфэсбэ, отдел «эс»! Но нам не велено говорить.

– Ну‑ка, ну‑ка, дай. – Темненькая с ухмылкой протянула руку.

– Нельзя! Это секретная информация.

Пашка быстро соображал. Чем же заинтересовать их?!

– О, простите, Джеймс… кажется, Бонд? – улыбнулась ему Алина.

Она не прочь познакомиться! «Вот только эта ее заноза‑подруга…» – с досадой подумал Пашка.

– Ну, некоторым могут выдаваться спецдопуска, – импровизировал он, уже совсем освоившись, – путем принятия приглашения на мороженое… или пиво.

– О, как это любезно с вашей стороны, мистер Бонд! – Алина уже не скрывала своей симпатии, чего нельзя было сказать об ее подруге.

– Ты чего это, Алька? – округлила она глаза, сильнее сжав Алину в объятиях.

– Да ладно тебе, – тихо пробормотала та в ответ. – У парня просто телефон барахлит и…

– У него мозги барахлят! – отрезала темненькая.

– Тамара!

– Что?!

– Перестань меня опекать! – зашипела подруге Алина, решив, что Пашка ее не слышит. – Сколько ж можно уже?! Ты ни с кем не даешь мне знакомиться!

– Ага, Генку забыла? Хочешь повторения?! Я же тебе только добра желаю, ты знаешь!..

И тут, во время этой перепалки, Пашка заметил нечто странное. Он стоял точно между девушками, немного переминаясь из стороны в сторону. И вот когда он смещался буквально на полшага влево, на Тамаре были красивые массивные золотые сережки, а когда вправо – они мигом превращались в более простые серебряные, хотя и с камушками, скорее всего, фианитами. Влево – золото, вправо – серебро. Сама девушка на первый взгляд выглядела так же. Но сережки были совершенно разными. Миг – и они менялись местами. Это завораживало… Вот оно, прямое наблюдение перехода в параллельные миры!

– Не, ну ты посмотри на этого гаврика, – услышал он ехидный голос Тамары. – Чего пялишься? Ненормальный какой‑то… Устроил тут танцы народов мира! Боевая конголезская пляска, наверное? На охоту выбрался? А кого заарканить решил? Не нас, случайно?

– Да не, девчонки, – забормотал Пашка. – Тут такое дело…

– А чего качаешься? Биотуалет вон там, напротив!

– Тамара… – Алина попыталась ему улыбнуться, но это вышло не очень убедительно.

Шансы Пашки таяли на глазах. Он переместился к «золотой» Тамаре.

– Твои сережки, – выдавил он из себя, – у тебя золотые, а ты, случайно, не хотела себе выбрать сначала серебряные, с фианитами?

– Тамара, – Алина испуганно сжала локоть подруги, – он следил за нами?!

– Пойдем‑ка отсюда! – Тамара сделала попытку подняться. – Я же говорю, каждый день ошивается у нашего магазина! Маньяк!

Алина строго взглянула на него:

– Что все это значит, молодой человек?

Пашка переметнулся к Тамаре с серебряными сережками.

– Слушай, твои сережки – ты ведь хотела купить золотые, большие такие, со змеей, да?

– Да… – удивленно проговорила Тамара‑2, сев обратно на скамейку, – но мне тогда премию не выплатили и… Признавайся, откуда ты знаешь?

– Вот я и говорю, – из последних сил пытаясь выпутаться, затараторил Пашка, – я провожу секретное исследование по поиску… альтернативных реальностей. Научный институт… Макса Планка. У нас есть специальное программное обеспечение…

Он переметнулся на сторону «золотой» Тамары‑1, чтобы проверить там обстановку. Девушки того мира недоверчиво смотрели на него, открыв рты. Интересно, что им сказал параллельный Пашка? Ведь их тут, параллоидов, было двое, и они попеременно менялись местами, пытаясь закадрить девчонок, ведь так? Или тут их находилось целое скопище? Бардак!..

– В другой потенциальной реальности, – продолжал он, – ты бы купила серебряные сережки, и я могу доказать это. Математика не врет.

– Ну, дерзайте… юноша, – медленно произнесла Тамара‑1. – Только давай без дурацких фокусов с фотошопом!

– Какой фотошоп? Все делаю при вас! Это же сила квантовых вычислений!

Пашка понял, что сейчас он будет на высоте. Манерно вытащил из кармана спрятанный смартфон и сфотографировал крупным планом Тамару‑1 в полуанфас. Золотые сережки вышли просто блестяще, во всех смыслах! Затем он сместился к Тамаре‑2 и снова сделал снимок.

– Прошу, милые пани, любуйтесь. – Он протянул девушкам телефон. – Реальное фото варианта «Если бы…». Усекаете?

– Да, впечатляет, – нехотя признала Тамара‑2.

– Неплохо, – согласилась Алина‑2, внимательно рассматривая фотографию. – Томка, а ты ведь именно такие хотела, да? Ну точь‑в‑точь такие!

– Да, – раздраженно отмахнулась ее подруга, – и что с того? Просто хорошая программа. Знаешь, из разряда таких, ну там… мебель расставить по комнатам или в скайпе усы приделать…

– Нет, – запротестовал Пашка, – это все настоящее!

– Ага, – саркастически хмыкнула Тамара‑2. – Еще скажи – лицензионное!

– А мне нравится, – вставила свое слово Алина‑2 и ободряюще посмотрела на Пашку. – Это как в программах по подбору причесок, да?

Но тот уже перепрыгнул в мир «золотой» Тамары‑1. К его удивлению, это удалось не сразу и с трудом – что‑то его толкнуло, и он на секунду завяз будто в сиропе, а потом слегка закружилась голова. Но вот в ушах Тамары можно снова наблюдать золото…

– …еще скажи, «лицензионное»! – услышал он ее саркастическое высказывание.

– А мне нравится, – произнесла Алина‑1. – Это как в программах по подбору причесок, да?

Как это? Что такое? Смещение во времени? Хм. Наверное, разговоры у него и второго параллоида пошли уже по разному сценарию, ведь сережки отличаются, и ситуации, при которых их купили, тоже – вот и проявилась разница во фразах.

Неужто они, Пашки, уже не синхронны?! Здо́рово. Но тогда стоило заканчивать прыгать туда‑сюда и остаться в том или ином мире. К тому же его испугал новый эффект перехода – уже заметный и довольно неприятный по ощущениям. Но почему? Может, потому что тот, второй Пашка еще не хотел переходить, потому что фразы девушек еще не закончились, а он, Пашка‑1, его просто выдавил оттуда, без воли и желания? Стоило быть осторожнее. Что, если теперь начнут постоянно выдавливать его самого?!

– Да, – кивнул он, и его понесло, словно Остапа Бендера, – примерно как в подборе причесок, но не совсем. Наша программа может угадывать то, что хотел бы испытуемый, или могло случиться по принципу «а что, если», а не просто так.

– Классно! – захлопала в ладоши Алина. – Это как гадание? Давай еще!

– Это не гадание. И это не всегда срабатывает. Нужно некоторое время… накопить заряд… – Он понял, что начал уже вязнуть в собственном вранье. Но не о параллельных же мирах им сразу разболтать!

– Противный! – Тамара манерно выставила в него длинный палец. – Ты всегда так с девочками знакомишься, да?

– А может, сходим куда‑нибудь? – живо предложила Алина. – Там и накопим твой заряд, да?

Они расхохотались, и ситуация была спасена. Как же все было просто! Пашка был в восторге. Девушки встали, и они направились в кафе на Кронверкском проспекте. Инстинктивно Пашка взял их под руки, расположившись посередине, и его спутницы были не против.

– Ты чудной, – резюмировала Тамара. И это было уже комплиментом.

Вечер прошел просто чудесно. Они болтали обо всем подряд, о всякой‑разной чепухе, смеялись, ели в большом количестве пиццу и пили пахучую текилу. О сережках больше не вспоминали. Скорее всего, девушки действительно восприняли это как фокус, просто как один из многочисленных способов знакомства парней со слабым полом. Но это было даже лучше.

Пашка чувствовал, что любовь его растет и ширится. Взволнованно, неотрывно он смотрел на Алину, в ее бездонные голубые глаза, на ее алый рот, как она рассказывает о своем отце, воевавшем в Афгане (а теперь директоре строительной фирмы), собаке колли по кличке Марта, заболевшей гриппом, и о том, что Алина скоро будет горбатиться на даче где‑то по Выборгскому шоссе, но это ей даже нравится. Тамара тоже болтала, но больше все о мальчиках (совершенно не стесняясь Пашки), своих перспективах устроиться в крутую иностранную фирму переводчицей французского или, на худой конец, португальского, а вообще она, мол, всего лишь подрабатывает в том магазинчике часов, потому что отец ее неплохо обеспечивает, но обязательно нужно найти богатого и щедрого мужа. Алина смеялась над ее меркантильностью, и Пашке это нравилось. Ведь пока у него не было «лексуса», как у таинственного отца Тамарки.

Оказалось, что на самом деле они давно заметили, как он постоянно топчется около их магазина. Он отболтался тогда, снова придумав что‑то уж совсем невразумительное, но так как градус выпитого уже давал о себе знать, эту ситуацию снова удалось прокатить. О недавнем случае, когда он пришел знакомиться прямо в магазин, но сбежал, они не говорили, но Пашка дал себе обещание, что потом, совсем потом, когда все наладится, обязательно расскажет Алинке об этом нелепом случае, и они будут долго и весело смеяться над неопытностью молодого влюбленного…

А вот первое впечатление о Тамаре у него сложилось не очень позитивное. Слишком деловая и громкая, выставлявшая напоказ свое «я», любительница поспорить по поводу и без, постоянно с ним, Пашкой, не согласная, к тому же демонстративно болтавшая о деньгах и мальчиках… Хотя при этом в остроте ума, серьезности суждений и жизненной смекалке ей было не отказать. Впрочем, первое впечатление часто бывает обманчивым.

Они допоздна гуляли по набережной Невы, смотрели на «Аврору», пригнанную в прошлом году из ремонта, бесчисленные вереницы огней на глади спокойной воды, и мечтали…

Но после стало довольно прохладно.

– Ну, по‑моему, пора прощаться, – с серьезным видом сказала Алина, протягивая Пашке руку.

– Что, уже?.. – растерялся он. Ведь все только начиналось!

– Холодно, – просто ответила она, – да и домой уже пора. Завтра ведь рабочий день.

– Рабочий‑рабочий, – закивала непослушной головой Тамара. Она явно перебрала, и ее уже клонило в сон.

– Видишь? – Алина указала глазами в ее сторону. – Я провожу ее. Ты не беспокойся…

– Я вызову такси, – тут же вызвался Пашка.

– О, да ты просто рыцарь! – уже плоховато выговаривая слова, заявила Тамара, держась за подругу. – А телефон будешь требовать? Учти, я всегда даю липовый! – И она икнула.

Алина улыбнулась.

– Я не против, – ухмыльнулся Пашка. – Но могу дать свой. – Он неотрывно смотрел на Алину, следя за ее реакцией. – Если захочешь, позвонишь мне. Да?

Алина еле заметно кивнула.

– С тобой было интересно, и ты смешной, – ответила она. – Я позвоню, обязательно.

Когда Пашка добрался до дома, он уже весь продрог, да и голова начала болеть, потому что спьяну слишком много курил. Но какой же он был счастливый!.. И как жизнь хороша!

Когда он зашел в квартиру, Ольга уже спала. На кухонном столе лежал пульт от ее телевизора, увеличительное стекло и записка: «Ну ты и фокусник!» А рядышком – еще один пульт, как две капли воды похожий на первый.

После обеда в среду Пашка сидел на работе, и эта самая работа валилась у него из его рук. Ничего не получалось. Из головы не выходили Алина и вся эта ситуация с параллельными мирами. Получается, в этой Мультивселенной есть целая куча Пашек, Васек, Лех, Харрисонов, сестер Оль и Алин… Алин?!

Но какую Алину любит он? Сложный был вопрос… почти философский. Однако ни одна женщина не поняла бы такую «философию». И с этим также рано или поздно придется разбираться.

– Ты какой‑то рассеянный сегодня, – сказал шеф, стоя перед его столом и поправляя костюм. Он собирался на очередную встречу с клиентом, который опять там был чем‑то недоволен.

«Выпендривается», – хмыкнул про себя Пашка.

– Не выспался, – ответил он, – был в поликлинике, анализы опять не очень. Э… почки.

– Ты давай того… лечись, – строго сказал Васька. – Выглядишь что‑то неважнецко. Скоро ребята прикрутят твой дизайн, и нужно будет кое‑что поправить.

Он отошел. «Мог бы и большее участие проявить», – с некоторой досадой подумал Пашка и попытался сфокусировать глаза на мониторе. Похмелье было несильным, но противным, к тому же после горячего куриного супа и пряника с крепким чаем работать уж точно не хотелось. И вообще дела их фирмы казались ему теперь такими мелочными! Он тут целыми мирами занимается, а они к нему с багами в каком‑то там дизайне пристают…

Итак, пульты от телевизора. Целых две штуки. Настолько идентичные, насколько это было возможно… для параллельных миров. Пашка, превозмогая сонливость и усталость, сидел тогда ночью на кухне и с помощью увеличительного стекла силился обнаружить отличия между этими двумя устройствами. Строго говоря, пара совсем мелких царапин все‑таки присутствовала на одном пульте и отсутствовала на другом. Также на задней крышке только одного из них обнаружилось маленькое рыжеватое пятнышко, возможно, от давно засохшего кетчупа, но это и все. Остальное настолько точно совпадало, что подделать вряд ли было возможно.

Однозначно, один из пультов прибыл из параллельной Вселенной. Но как? Сам по себе? Миры перемешались в очередном водовороте, и железяка вывалилась оттуда? Или ее какой‑нибудь параллоид перенес сюда? Получается, физическая встреча была вполне возможна! И это обнадеживало. Вот, значит, почему накануне возмущалась «одна из Ольг» – оттуда и прибыл один из этих пультов!

Может, его переправил параллоид? Да, это возможно. Наверное, он таким образом дал понять, что все получится, и поэтому стоит попробовать встретиться уже с ним самим. Может быть, внутри записка?! Точно. Пашка расковырял пульт, вытащил батарейки, но никакой записки внутри не нашел. Странно. Жаль. Ну ладно.

Пашка забрал один из пультов с собой в комнату, положив под подушку, а наутро обнаружил, что проснувшаяся Ольга не подает никаких признаков беспокойства или возмущения по поводу случившегося. И понял, что он снова перескочил туда, где ничего странного с пультами не происходило. Пашка решил при возможности перебросить пульт потерявшей его сестре, но для этого пришлось бы все время таскать его с собой… Хотя нет, был‑таки способ лучше.

По его расчетам, вчера вечером в его квартире был либо первый, либо третий мир. Быстро позавтракав, он прихватил пульт и выскочил на улицу. Все очень просто: он, последовательно входя во Вселенные, которые расположены вокруг его дома, позвонит «параллельным сестрам» и узнает, как дела у каждой из них с этим злосчастным пультом.

Первая попытка оказалась неудачной. «Тамошняя» Ольга выразила удивление и даже неудовольствие, потому она еще почему‑то спала. А вот в мире с другого торца дома проживала именно та Ольга, которая и потеряла свое драгоценное устройство.

– Я нашел его вчера вечером, но спьяну сунул в рюкзак, – объяснил он ей.

– И где же он был?

– Я пока тут покурю внизу, а ты спустишься и заберешь его, а? – проигнорировал вопрос Пашка.

– А подняться‑то влом, что ли? Лифт же есть! – удивилась сестра. – А я выйду только минут через пятнадцать!

– Я подожду, обещаю!

– А зачем мне его тащить на работу? Ты снова чего‑то темнишь, брательничек!

– Нет, я не могу! Боюсь сглазить! – в отчаянии выпалил Пашка.

– Что сглазить? – с подозрением осведомилась сестра. – Типа снова исчезнет?

– Я… это… на свидание сегодня иду… Ну и… Сама понимаешь.

– Да ну! – обрадовалась Ольга. – Поздравляю, бро! А если в зеркало перед уходом поглядеться?

– Не, в сглаз я верю, а в зеркало – нет, – отрезал Пашка.

– Ну‑ну, – хмыкнула сестра, но самолично забрать пульт на улице согласилась. Она очень была рада за брата – нашел‑таки пассию наконец!

Но Пашка имел в виду свидание не с Алиной, а с собственным воплощением из параллельного мира. Проблема заключалась в том, чтобы передать свое предложение именно тому параллоиду, кто сможет прийти «параллельными тропами» в этот сквер, в Мире‑7. Коммутация, способ соединения миров, могла оказаться очень запутанной и непредсказуемой.

Где же оставить сообщение? В квартире? Казалось бы, миры в ней периодически менялись, и даже иногда появлялись границы нескольких из них, Пашка это уже выяснил, а это предоставляло шанс. Но три мира на выбор – это слишком мало, к тому же не был известен график их смены. Нет, этот вариант не годился. Как в принципе направить сообщение нужному, а не абы какому Пашке? Последний вопрос казался наиболее сложным.

И в конце концов, после пары часов упорных раздумываний, он догадался сделать лучше, и этот алгоритм действий оказался прост и незатейлив. Во‑первых, нужно было разделить всех пришедших на встречу параллоидов, пока абсолютно синхронных, на две равные части: тех, кто остается на лавочке, и тех, кто переходит через границу миров.

Пашка за минуту написал для смартфона простенькую программку с использованием генератора случайных чисел и расчетом того, кем будет тот, кто запустит ее: оставшимся (число четное) или переходящим (число нечетное). Телефон просто высвечивал огромным готическим шрифтом одну из надписей: красную «Оставайся» или зеленую «Переходи». После этого оставшемуся следовало сесть на указанную скамейку, а переходящему – тут же пересечь границу миров.

Но так как все Пашки распределялись не в зависимости от соединения переходов, а случайным образом, то с равной вероятностью встреча могла и произойти и нет, если оба параллоида из соседних миров оставались сидеть на лавочке или, наоборот, кидались переходить границу. В этом случае через случайный промежуток времени, который по условию также должна была выдать программа, «неудачник» менял свою диспозицию на противоположную. Если он снова не обнаруживал поблизости своего антипода, следовало еще несколько минут шастать туда‑сюда, пока… В общем, Пашка надеялся, что его параллельные воплощения, раз они так на него похожи, все прекрасно поймут, и большинство встреч состоится. Синхронность должна быть побеждена.

Закончив отлаживать программу, Пашка довольно откинулся на спинку кресла. И тут зазвонил его телефон – номер был неизвестный.

– Алло? – ответил он.

– Привет, это я! – Голос был немного охрипшим, но подозрительно знакомым. – Узнал?

– Н‑н‑нет… Кто это?

– Да я, я! То есть ты. Ну, я – Паша из… в общем, из другого места. Ты понял.

Вот это да! Пашка мгновенно вспотел.

– Правда? – внезапно тоже охрипшим голосом спросил он и покосился на коллег. Никто на него внимания не обращал. – Вот это да!

– Ага! – радостно подтвердили в трубке. – Передал сеструхе пульт от телика?

– Передал…

– В офис поехал?

– Ну да!

– А я – нет! Разъезжаю по городу, в смысле по мирам, и звоню всем вам, оболтусам! Вот и до тебя добрался.

Опа! Классно! Почему он тоже не додумался до этого?! Они же фактически клоны! Он не знал, что сказать дальше.

– Что будем делать? – спросил он наконец.

– Ну, я остальным позвоню, – хмыкнул параллоид. – Просто для факта. Это ж исторический момент!

– Может, встретимся тогда? – взволнованно спросил Пашка.

– Я сейчас на Итальянской улице, у Ново‑Манежного сквера: семнадцатая Вселенная. Правда, в гигантской пробке застрял.

На Итальянской улице? Сам Пашка еще не исследовал район Невского проспекта, а этот параллоид уже, видать, добрался до исторического центра. Их миры казались не очень похожими!

– Надо встретиться, – повторил Пашка.

– Конечно! А как организуем это? Нужно ведь правильно учесть соединение миров на границах переходов! Ты вряд ли сможешь ко мне вот так вот просто приехать на Итальянскую, понимаешь хоть? Для тебя это будет Итальянская, но не эта, на которой я сейчас нахожусь!

– А ты писал на днях программу «Выбор», для встречи в парке на Малой Охте?

– Где‑где? Нет, не писал, а что за программа‑то? Ты уже четвертый параллоид, кто говорит мне о ней, но я не…

В трубке раздались гудки – связь была потеряна. Что за черт? Пашка спешно начал перезванивать. Номер не отвечал. Вот так дела!

Но телефон зазвонил сам. И номер был другим.

– Привет! – раздался в нем тот же знакомый голос. – Узнаешь меня?

– Это ты, – улыбнулся Пашка.

– Конечно, я, – засмеялся параллоид. – Не удивился? Чем занимаешься?

Это был другой параллоид, не тот, что звонил ранее.

– Ты где? – спросил Пашка.

– В твоей Вселенной, лопух! Где ж еще? Как бы я тогда смог позвонить тебе? Мы уже не синхроники с тобой.

– А как получилось разойтись? – быстро спросил Пашка. – Как?

– Я не знаю, Пашка! Стою у центрального входа нашего офиса, на Мира, где у меня вторая Вселенная. В данном случае это твоя Вселенная, и я в ней звоню на свой же номер, но с другой симки, вчера вот ее купил. И ты, чудик, ответил! Все очень просто, понимаешь? А ты разве нет, не покупал новый номер?

– Нет, не успел, – признался Пашка.

– Выйдешь ко мне?

– Конечно! – Пашка вскочил и кинулся бежать под немного удивленные взгляды товарищей.

Хотя бизнес‑центр насчитывал всего шесть этажей, здание его было довольно большим, с несколькими внутренними двориками, рукавами длинных коридоров, многочисленными поворотами, лестницами, дверьми, закуточками… Внизу у центрального входа запыхавшийся Пашка был только минуты через три. Сунув в турникет пропуск, он пробежал холл, спустился по ступенькам и остановился прямо напротив стеклянной двери, не решаясь сразу выйти на улицу. Параллоида видно не было.

Наконец, глубоко вздохнув, Пашка медленно толкнул дверь и вышел на улицу. Мимо ковылял бомж, на другой стороне улицы – толстая тетка с авоськой продуктов. Где‑то визжали покрышки резко поворачивающей машины. Но параллоида нигде не было.

Сердце Пашки бешено стучало. Он выхватил телефон и набрал номер последнего звонившего. Пошли гудки. Один, второй, третий… Затем соединение сбросили. Чертыхнувшись, Пашка принялся звонить еще раз. На этот раз автомат заявил, что абонент находится вне зоны действия Сети. Что за дурацкие розыгрыши?! Может, миры как‑то сдвинулись с места?

Пашка позвонил на номер первого параллоида, хотя понимал, что это бесполезно. Ему ответила незнакомая женщина, которая знать не знала никакого Павла. Что и следовало ожидать.

Растерянный, Пашка побрел назад. Но, в конце концов, кто ему запрещал проделать тот же фокус, какой провернули они? Нужно только купить новый номер и во время разговора не забыть отключить свою старую симку.

Получается, он перемудрил с программой «Выбор» и Малоохтинским парком? Нет, что‑то здесь было не так. В его соседних мирах все еще было крайне синхронно, и простой звонок самому себе из другого района города ничего не решит, потому звонить, скорее всего, будет некому.

Когда он добрался до третьего этажа своей лестницы, телефон снова ожил. Это был третий неизвестный номер.

– Алло, алло! – взывал голос на той стороне. Слышимость была отвратительная. – Ты меня слышишь?!

– Слышу, привет! – обрадовался Пашка.

– У меня нет времени! Не ходи на встречу, не ходи… – Раздался сильный треск, шебуршание, затем какой‑то вой. Метро?

– Тебя плохо слышно! – закричал Пашка. – Говори громче!

– Не… ходи… на встречу… парк… он… исчезнет…

Короткие гудки.

– Зараза! – выругался Пашка. – Ну что опять?!

Видимо, это стало уже если не доброй, то устойчивой традицией – обратного дозвона не получалось в принципе. Он добрался до пятого этажа и столкнулся с толпой своих коллег, собравшихся на очередной перекур – на их, последнем, этаже курилки почему‑то не было.

– Айда с нами! – махнув рукой, позвал его Васька.

– Некогда, – покачал головой Пашка, начав подниматься дальше, и тут телефон зазвонил снова.

– Алло, да! Я слушаю, что случилось?! – сразу же закричал Пашка.

– Да ничего не случилось, – удивленно ответила Ольга. – Я просто хочу сказать, что буду ночевать сегодня у Ленки, так что не потеряй меня. Ну, девичник там, и все такое…

– Ладно, – вздохнул Пашка. – Пока!

– Пока, торопыга!

Новый звонок! И снова треск, гул, вой…

– Пашка, Пашка! Не ходи с Усатым, не доверяй ему! А если Берман позвонит тебе, то обязательно за…

Пошла череда громких щелчков.

– Говори громче! – взмолился Пашка. – Что случилось?

– Это все Усатый, не верь ему! А когда придут Хранители, соглашайся, я же не сталкер, как те, что были на…

Снова треск и скрежет.

– Какой Усатый? – закричал Пашка. – Ты о чем?

Гудки. Нет, это уже было смешно! И тут нескончаемой чередой повалили короткие сообщения, некоторые дублировались по три, а то и пять раз:

«Не верь Одноусу».

«Не верь Усатому, не иди с ним».

«Все бросай и беги в Гатчину!»

«Не ходи на Горьковскую».

«Делай, что говорит Одноус» – опа, неожиданно!

«Жди Хранителей».

«Не используй трансфер» – что это?

«Не ходи в парк!»

«Жди на Ладожск. вкз».

«Беги от Хранителей» – так ждать или бежать?!

«Это Гордеев. Срочно приезжай ко мне!» – А это кто еще?

«Не спускайся вниз!»

«Сегодня встретимся в парке?»

«Ты написал программу встречи?» – написал, написал!

В общем, в основном запреты, наказы и глубокая озабоченность, а то и страх. И несоответствия. Это уже совсем запутывало.

Пашка привалился к стене и вытер со лба пот. Час от часу не легче! Трясущимися руками он принялся стирать сообщения, сам не зная зачем, ведь это была какая‑никакая, а информация.

Мимо прошел Васька, озабоченно тряся свой смартфон.

– Какая‑то фигня, – сказал он ему мимоходом. – Связь во всем бизнес‑центре пропала. Один мужик говорит, что на улицу для звонка тоже бесполезно выходить.

Ах, вот оно что! Пашка облегченно вздохнул. Может, тут спецоперация какая‑нибудь проводится? «Маски‑шоу» здесь не были редкостью, правда, чаще оперативников можно было увидеть под Новый год. Врубили глушилку сигнала – и готово.

Но вот содержимое разговоров и этих эсэмэсок… Странно, очень странно! Одноус какой‑то, Хранители, сталкеры… Никаких объяснений! Пашке снова почудился розыгрыш. Ему одному из всех параллоидов ничего не было известно? А он‑то, наивный, думал, что переплюнет всех и станет самым знающим и известным из всех параллельных Пашек!

Постойте‑ка! Усатый… Он вдруг вспомнил того странного мужика с длинными усами, приставшего к нему в субботу, перед выездом в город. Действительно, этим Одноусом вполне мог быть именно он! Однако почему Одноус‑то? Уса, пусть и знатных, было все‑таки два… Или в одном из миров ему уже один оторвали?

– …а я говорю, глушилки так не работают! – услышал он обрывок фразы горячо спорящего Богдана, войдя в комнату. – Там просто обрывается связь, и все. А тут эти странные помехи! Да и кому надо перекрывать целый квартал?

– Нет, глушилки работают и так тоже! – упорствовал Леха. – Скажите ему уже, мужики!

– Не работают! Принцип соединения со станцией не такой! Это что‑то другое!

– Солнечная активность? – предположил Пашка, садясь на свое место.

Все уставились на него и снова принялись спорить – могло это быть бурей на Солнце или нет. Было похоже, что делом занят только один Васька.

Пашка миновал Перевозный переулок, в очередной раз развороченный бульдозерами, и вошел в Малоохтинский парк. Итак. Судя по карте, где‑то там должна была быть лавочка, четвертая от входа, за теми кустами. Он заспешил по керамзитовой дорожке. Сердце снова выскакивало из груди, а мысли путались. Стоило ли приходить сюда? В чем был смысл всех этих звонков параллоидов и их эсэмэсок? Может быть, он делает страшную ошибку? Или плюнуть на всю эту истерику? Ну какие проблемы могли возникнуть? Мобильной связи у него не было вплоть до момента выхода из метро на «Новочеркасской» пять минут назад. Но после восстановления связи не поступило ни новых сообщений, ни звонков.

Если не организовать встречу, то как он узнает, что тут вообще происходит? Сможет ли он спать после этого спокойно? Вдруг его способность переходить в параллельные миры возьмет и завтра просто исчезнет? Это же какие возможности пропадут даром! Нет, необходимо во всем этом разобраться прямо сейчас! Да и что может случиться эдакого? Ведь два пульта от телевизора вполне спокойно сосуществовали друг с другом, и ничего, никакой аннигиляции! Пашка надеялся, что параллоид, с которым он встретится, что‑нибудь да объяснит ему.

Он подошел к лавочке и удовлетворенно отметил, что вокруг нее не было посторонних прохожих, зато росло много плотных кустов. Вытащив смартфон, Пашка запустил программу «Выбор», и в итоге она выдала ему красную надпись «Оставайся». Досадно! Пашка поджал губы, ведь он надеялся на зеленую «Переходи», ему казалось, что активное действие – это более круто. Ну что ж, стоило подчиниться. Ведь если все параллоиды одинаковым образом обманут программу и синхронно перейдут границу миров, то они не разделятся, и соответственно никто ни с кем не встретится.

Правда, Пашка не до конца доверял своей программе, так как генератор случайных чисел, который она использовала, мог работать полностью идентично во всех параллельных мирах, и тогда выдавал бы всем одно и то же значение, а следовательно – одни и те же рекомендации к действию. В этом случае ничего не вышло бы в принципе, но именно в связи с недавними событиями он знал – миры далеко не полностью синхронны, в них есть различия, хотя иногда и довольно странные.

До семи часов вечера было еще почти пятнадцать минут, и Пашка решил пока поточнее определить место перехода. Походив с телефоном вокруг скамейки, он нашел его метрах в десяти вперед по дорожке, недалеко от мусорной урны, из которой торчали мятые пивные банки. Взяв ее за ориентир, Пашка сел на лавочку и принялся ждать.

Время тянулось удивительно долго, словно густая патока. Без семи минут семь, без пяти, без трех… Он заерзал. «Нужно было купить пиво: так сказать, за знакомство», – подумал он. У площади рядом с метро находился небольшой продуктовый магазин, Пашка даже прошел мимо него, но вообще к парку был ближе супермаркет «Лэнд» по Перевозному переулку на другой стороне проспекта. «Ладно, сгоняю позже», – решил он.

Ровно семь вечера. И ничего не произошло – у мусорки никто из воздуха не возник. Одна, две минуты… Стоило снова запустить программу на смартфоне и узнать у нее, через сколько ему попытаться перейти границу миров самому. «Двенадцать секунд», – сообщила она и начала обратный отсчет.

Наконец пропищал сигнал, и Пашка быстрым шагом направился к намеченной линии перехода. Осталось три метра, метр, шаг… Он пересек границу. Замер на месте и… резко развернулся.

На скамейке, чуть согнувшись над телефоном, сидел… Пашка собственной персоной, но Пашка из другой, параллельной Вселенной! И он тоже запустил обратный отсчет, но ему достался более длинный период ожидания. Алгоритм работал! Это была самая настоящая победа.

– Эй! – негромко крикнул ему Пашка, боясь, что тот тоже сорвется с места и кинется переходить границу.

Параллоид вскинул голову и уставился на него. На его лице сменилась гамма чувств: от испуга и растерянности до удивления и радости.

«Черт!» – прочитал по его губам Пашка.

Параллоид медленно засунул смартфон в карман, видимо не решаясь сразу встать, но потом поднялся‑таки и на негнущихся ногах направился к остающемуся на месте Пашке.

– Не подходи близко! – предостерегающе поднял руку Пашка. – Стой на месте. Ты меня слышишь?

Параллоид словно замороженный кивнул, остановившись в полутора метрах от него.

– Привет, – наконец сказал Пашка‑2 и вымученно улыбнулся.

У Пашки возникло смутное подозрение, что этот параллоид явно не привык к путешествиям по параллельным мирам: у него не было ни той веселой уверенности других, которые ему звонили, ни их обеспокоенности по поводу каких‑то событий или других людей. А потому, возможно, мало что сможет ему рассказать о происходящем. И Пашка почувствовал себя эдаким старшим братом, который несет ответственность за младшего и должен его всему обучить. В общем, в самоуверенности ему было не отказать.

– Здорово, – ответил он. – Как добрался?

– Нормально, – пожал плечами второй. Он уже явно приходил в себя. – Как ты?

– Неплохо, – хмыкнул Пашка и огляделся. – Жалко, что присесть никак, ну да фиг с этим.

– Ага, – согласился параллоид. – Для первого раза сойдет.

Возникла пауза. Они рассмеялись.

– Нам будет, наверное, немного сложно разговаривать, мы слишком похожи, – сказал Пашка. – Будем постоянно начинать говорить в одно и то же время.

Они жадно разглядывали друг друга. Параллоид, вытянув руку, хотел было приблизиться и прикоснуться к Пашке, но потом отдернул ее.

– Нас вообще не отличить! – сказал он. – Голоса вроде похожи, но свой всегда ведь слышится иначе. А так… Копия! Даже футболка и брюки точно так же помяты.

– Ну, не совсем, – с сомнением произнес Пашка, пытаясь найти одинаковые складки. – Ты давно все это… обнаружил? Миры в смысле?

– Недавно. Думаю, тогда же, когда и ты, неделю назад. Нет?

– А карты составляешь на Ольгиной машине?

– Ну да, – кивнул параллоид. – Почти весь восток, без северной части, у меня готов. Планирую перебраться сегодня ночью на Невский проспект, а оттуда завтра – на Петроградку.

– А я вот планировал исследовать весь Каменноостровский и Большой проспект сегодня, а Невский – после, – заметил Пашка.

– Значит, мы все‑таки отличаемся… – задумчиво проговорил Пашка‑2. – Интересно, насколько.

Мимо них прошла семейная пара с девочкой лет четырех.

– Посмотри, какие похожие! – прошептала жена мужу, косясь на двойников. – Просто супер!

– Ага, – тихонько ответил ей супруг, – только стоят как‑то странно: ругаются, что ли?

– Нам нужно встать естественнее, – сказал Пашка, когда парочка отошла дальше. – Но тебя, наверное, мучает один вопрос, я прав?

– О, меня мучает много вопросов!

– Ну, например, что будет, если мы… – Пашка сделал паузу.

– …коснемся друг друга! – окончил за него параллоид. – Точно!

– Попробуем?

Пашка‑2 кивнул, и они начали медленно сближаться.

– Вот конкретно здесь – граница, – предупредил Пашка. – Видишь черту на земле?

Параллоид кивнул, осторожно пододвигаясь к нему, словно канатоходец. Они протянули друг другу руки, и пальцы их тихонько соприкоснулись прямо над еле заметной полосой на пыльной гальке.

«Ба‑а‑ам!» – хотел пошутить в этот момент Пашка, но сдержался.

– Ты хотел сказать: «Бам!»? – спросил его Пашка‑2. – Я чувствую.

– Да, – улыбнулся Пашка. – Ты тоже?

– Ну… да, – неуверенно произнес параллоид, и Пашка понял, что тому явно не по себе.

В общем, ничего не случилось, обычное ощущение самого обычного теплого пальца… Наверное, со стороны эта сцена выглядела довольно забавно, а может быть, даже романтично. Пашка опустил руку.

– Тест пройден! – важно сказал он.

Пашка‑2 расслабился.

– Селфи! – предложил Пашка. – Давай сфоткаемся вместе! Ну хоть какое‑то доказательство, что мы встречались!

– Точно, я подумал о том же! – засмеялся параллоид и достал телефон. – Ну‑ка…

Он развернулся спиной к Пашке и направил на себя камеру смартфона, чтобы в кадр попали оба. Парни не могли встать на одной прямой, так как должны были оставаться каждый в своей Вселенной, но так оказалось даже более художественно. Сфотографировавшись, они проделали то же самое уже на Пашкин телефон.

– Здорово! – удовлетворенно произнес параллоид.

– Ага, – кивнул Пашка. – Только ты никому не показывай… Все равно не поверят.

– Точно! Скажут, дешевый фотошоп. Ну, это все баловство… Надо бы проверить излучения во время перехода. Ты ведь этим интересовался уже?

Пашка кивнул:

– Ничего там вроде не излучается. Не те приборы.

– А у меня дозиметр с собой; проверим еще раз?

– Давай. Я‑то свой не взял…

Параллоид снял с плеча рюкзак и достал из него счетчик Гейгера.

– Кстати, я и пиво с собой захватил. Будешь? – Сидя на корточках, он посмотрел на Пашку.

Вот та́к вот, значит… Пашка о пиве только здесь, в парке, вспомнил, а параллоид загодя запасся. И прибор не забыл…

– Конечно, буду, но давай попозже. Сначала эксперименты. Итак, что мы сделаем?

– Давай сначала ты шагнешь за границу, потом я. Только, чур, обязательно возвращаться, скажем, через две секунды!

– Согласен. У тебя, кстати, точно такой же дозиметр, как и у меня… Короче, три вида излучения – три раза туда‑сюда ходишь, а я делаю замеры на альфа‑, бета‑ и гамма‑потоки. Потом проверишь все то же самое на мне. Ну что, готов?

Пашка‑2 кивнул и по сигналу, чуть сдвинувшись в сторону от Пашки, заступил за линию перехода в его сторону. Хлоп – и нет его. Ни света, ни звука, ни движения воздуха. Показания прибора также не изменились. Параллоид просто исчез. Пашка медленно выдохнул воздух. Офигеть! Фантастика!

Снова хлоп – Пашка‑2 снова стоял на своем месте, было заметно только его последнее движение, как он без разворота делает широкий шаг назад.

– Ну как? – волнуясь, спросил он.

– Круто! Жесть. То ты есть, то тебя нету. Бесшумно, незаметно, мгновенно. Альфа‑излучения нет.

– Ну да, ты для меня точно так же пропадал! Симметрия, однако… Давай дальше!

Пашка на всякий случай оглянулся и махнул рукой:

– Вперед!

Таким образом они проверили все типы излучений, а потом уже сам Пашка три раза сходил «за кордон», а параллоид делал измерения. Хорошо, что вокруг было много кустов и деревьев, думал он, иначе давно бы уже попались на глаза какой‑нибудь особо пугливой бабушке или, того хуже, блогеру, который тут же выложил бы в Интернет видео того, как двое совершенно одинаковых парней попеременно исчезают в парке на Малой Охте… Хотя кого сейчас во Всемирной сети удивишь схожими поддельными роликами? Такого добра там навалом, и поэтому Пашка особо не беспокоился.

Но они зарегистрировали бета‑излучение – слабенький поток электронов во время перехода все‑таки возникал.

– Ну хоть что‑то, – сказал параллоид. – Маленькое, но доказательство. С физикой не поспоришь. А то вообще – ну голяк полный, я уже сам себе перестал доверять, хотел все кинуть: думал, просто шизанулся, и все тут…

– Погоди, значит, тебе сегодня или на днях не звонили? И эсэмэски не присылали? – перебил его Пашка. – Целую кучу, со всякими идиотскими призывами?

– Нет… Какими такими призывами? Ничего такого не было, а что случилось?

– И ты не знаешь, кто такие Хранители, сталкеры, Одноус?

– Э… нет, не слышал… – Параллоид задумался. – Если, конечно, не считать сталкеров из романа Стругацких и компьютерной игры…

Ясно. Этот тип вообще ничего не знал!

– Что происходит? – спросил параллоид, вглядываясь в Пашку. – С тобой все нормально?

Пашка принялся размышлять, решая, какую информацию предоставить своему собеседнику. А как он хотел бы, чтобы относились к нему самому?

– Не томи! – взмолился параллоид и снова сделал попытку приблизиться.

Пашка, стараясь не упустить детали, начал подробно рассказывать с самого начала. Когда он закончил, Пашка‑2 долго молчал, а потом вытащил из рюкзака две банки пива.

– Это нужно обдумать, – задумчиво сказал он и протянул Пашке банку. – Ты ведь такое пьешь?

Пашка кивнул, именно такое он и пил; и они начали потягивать прохладный напиток.

– Я еще не познакомился с Алиной, – сказал, наконец, параллоид, – и у меня не было тех странных звонков, день в офисе был самый обычный. Но Усатого я видел.

– Правда? – оживился Пашка.

– Да. В субботу или воскресенье… Да, точно, в субботу около одиннадцати утра я сидел на балконе и курил. И видел похожего мужика внизу, он тоже стоял у дерева и долго рассматривал мой… наш дом. Вроде и на меня пялился тоже, но я не заметил, чтобы он звал или как‑то пытался связаться, все‑таки пятый этаж. И да, он был в плаще и с длинными усами, двумя, конечно.

– Забавно… – Пашка ковырял носком кроссовки керамзит дорожки. – Я в это время ездил по городу, составлял карту.

– А я выехал после обеда. Не так уж мы и синхронны!

– Это точно. Может, потому и удалось встретиться.

– А его, значит, зовут Одноус?

– Ну, по крайней мере, так его назвали в эсэмэсках. Скорее, это просто кличка. Но кто все это такие – ума не приложу: думал вот, ты мне расскажешь. Что происходит – ничего не понимаю! Хранители какие‑то… А главное, прямо истерика какая‑то! Эсэмэски – жуть! Бойся Одноуса, беги туда‑то, не включай то‑то, туда не ходи, сюда не смотри, беги, беги, беги… Чушь какая‑то! Есть идеи?

Пашка‑2 покачал головой:

– Я понимаю меньше твоего. Со мной вообще почти ничего не происходило. На ЭЭГ не ходил, даже не планировал. Фокусов с пультами тоже не было. Просто ездил по городу, как и ты, и составлял карту переходов. Потом спал на работе. На лекции не ходил.

– Ясно, – несколько разочарованно произнес Пашка. – Тогда считай, что тебе повезло.

– А как там Алина? – Параллоида очень интересовал этот вопрос. – Ты ей понравился хоть немного?

– А как же! – самодовольно ответил Пашка. – Думаю, все у меня на мази, но, как я сказал, ее телефона у меня нет, вот жду звонка. А тут эти проблемы со связью…

– Но ведь очень часто это будет другая Алина? В кафе встретились – одна, а на улице – другая. У себя дома для тебя она будет третьей, в магазине – четвертой, а…

– Да хватит, я понял! – раздраженно перебил параллоида Пашка. – Мы с тобой постоянно переходим из одного мира в другой. Одни и те же люди для нас на самом деле всегда разные. И это длится уже фиг знает сколько: может быть, годы! А что делать‑то, что?! У тебя есть какие‑то предложения? Или тебе просто завидно?

– Нет, я… Ты не кричи, пожалуйста. Мы и так привлекаем излишнее внимание…

Они замолчали, оба смущенные. Мимо них прошла вторая парочка, с уже знакомым любопытством осмотревшая их.

– Ладно, забей, – примирительно сказал Пашка после паузы. – Опыт общения с другими Ольгами и Васьками у меня уже есть. Все это дело привычки… А потом и ты познакомишься, делов‑то! Я подскажу тебе, что ей надо говорить и как вести себя с Тамарой: та еще фифа, кстати, может все испортить. В общем, не ошибешься. Это мне было сложно, по неизвестности‑то, а тебе – тьфу, не проблема!..

Они снова задорно засмеялись. Действительно, вдвоем столько дел можно было наворотить!

– Ты думал, как можно применить все это? – спросил Пашка с горящими глазами.

– А как же! – усмехнулся Пашка‑2.

– Ну и?!

Параллоид стал серьезным.

– Да фиг знает… Не все пока ясно. Например, идешь в Мир‑5, который расположен, скажем, на Васильевском острове, и берешь в банке кредит. А потом банально не отдаешь его, просто стараешься не появляться в этой самой Вселенной, проще говоря, не ездишь на Приморский бульвар. Проблема только в том, что и в твой мир заявятся наши с тобой синхронные товарищи, причем с той же самой задачей, и так же кинут тебя с этим же самым кредитом. Причина – излишняя синхронность, как ты сам понимаешь. Но даже если мы с тобой станем действовать достаточно по‑разному, это не снимает проблемы. Если я возьму кредит в твоем мире, то нагажу тебе, и наоборот. Так что не все так просто. Я толком так ничего и не придумал.

– Да, – согласился Пашка, – я тоже кумекал примерно в том же русле… немного… И пока ни фига толкового не выходит.

Параллоид развел руками:

– Вот видишь… Если что и придумывается, а у меня были и другие варианты, то только какой‑то криминал, как правило, с подставой своего двойника. Лабуда одна. Нужно что‑то легальное. И желательно высокоэффективное.

– Ага: в цирке выступать? Или спецагентствам продаться?

Параллоид пожал плечами:

– Ясен пень, все это выйдет боком – я же смотрю голливудские фильмы.

– Но мы не проверили один важный момент, – сказал Пашка. Пиво уже давно было выпито, и ему хотелось нового. – Не догадываешься?

– Хм… Всякое приходит в голову. И что же?

– Мы с собой можем переносить через границу предметы. Это факт?

– Факт. Ты же пиво мое пил, – ухмыльнулся параллоид.

– Спасибо, конечно. Но… Что, если… Короче, можно ли перетащить… человека?!

Пашка‑2 крякнул. Глаза его сверкали:

– Я тоже подумал об этом!

– Ха‑ха, я тебя только что спрашивал об этом, но ты не сказал!

– Нет‑нет, я просто не успел, – засмеялся параллоид. – Я боялся провернуть этот фокус с Ольгой или кем‑то из… обычных. Но с тобой – самое то.

– Точно. Давай‑ка проверим этот факт и выпьем еще пива. Вместе, в кабаке!

– Согласен! Кто к кому?

– Давай я тебя перетащу к себе, – предложил Пашка.

– Хм… хитрый какой, – подмигнул параллоид. – Ладно, хватайся!

– Эй, рюкзак накинь! – напомнил Пашка.

Пашка‑2 по‑простецки поддел рюкзак ногой, подхватил его и передал Пашке.

– Я думал, ты его пнешь, – заметил тот.

– Не‑а, – ухмыльнулся Пашка‑2. – Не вышло бы. Он бы к тебе не перелетел, а остался бы в моем мире. И ты бы увидел, как он исчезает в воздухе.

– Да, действительно… Ладно, давай ко мне!

Параллоид протянул обе руки и немного подался вперед. Пашка тоже немного пододвинулся.

– Ну? – спросил параллоид. – Страшно?

Пашка кивнул.

– Тогда давай живее! А то мы со стороны выглядим как два влюбленных брата‑нетрадиционала!

Пашка крепко взял его за кисти рук и начал потихоньку подтягивать параллоида к себе.

– Только ты сам не вздумай встать на линию, – озабоченно произнес тот. – А меня обхвати сильнее. И тащи!

Пашка засопел, покосился вниз, контролируя свое положение, кое‑как дотянулся до плеч параллоида и с силой рванул его на себя.

Когда он очнулся, то понял, что лежит на газоне, а над ним склонились несколько человек. Голова раскалывалась от боли, в ней гудело и звенело, из носа шла кровь, зубы ломило. Он попытался пошевелиться, и это вышло не очень хорошо. Саднило бок. Одежда Пашки в нескольких местах была сильно обожжена, а куртка оказалась разорванной буквально пополам.

– Не двигайтесь! – сказал кто‑то над его ухом. – «Скорая» уже едет.

– Что случилось? – слабо произнес Пашка.

– А мы сами не поняли, – ответил склонившийся над ним широколицый бородач. – Вроде молния какая‑то, что ли… Треск, вспышка. Думали, теракт.

– А где… он? Пашка где?

– Что? Какой Пашка? Здесь больше никого нет! – Бородач оглянулся. – Кто‑нибудь видел здесь еще одного парня?

– Нет, не видели, – пробубнил кто‑то рядом. – Но рюкзака тут два. Испарился, что ли?

Пашка от ужаса застонал. Не нужно было пытаться сразу двоим оказаться в одном мире! Вот в чем была их ошибка! Боже, что случилось с Пашкой‑2?!

– Мне нужно встать, – проскрежетал он и попытался подняться. – Мне нужно найти его!

Тело отдалось тупой болью.

– Э нет. – Бородач, исполненный гражданской ответственности, положил ему на плечо руку. – Может, молния, а может, и не молния. Второй‑то ваш куда подевался? Так что кому нужно, сейчас подъедут и разберутся… А ты отдыхай, отдыхай.

Пашка закатил глаза от бессилия.

– Погодите, никуда я от вас не сбегу! Просто поднимите меня, дайте оглядеться. А то будет поздно! Уйдет ведь! – в отчаянии вскричал он.

Бородач взлохматил бороду и кивнул.

– Посмотрите вокруг, нет ли кого еще, – отдал он кому‑то приказ. Тут же вокруг затопали несколько пар ног. – Ну же, вставай, горемычный!

Пашка с поддержкой поднялся на ноги. Там, где они стояли с параллоидом, крупные керамзитовые камни просто сдуло, а то, что осталось, было покрыто копотью радиусом в целый метр.

– Что за черт… – ошалело пробормотал Пашка.

– Вот именно, – назидательно сказал бородатый. – Вы что тут делали? Карбид взрывали?

Не отвечая, Пашка поискал глазами рюкзаки. Они лежали в нескольких шагах и были вроде бы закрыты: значит, бдительные прохожие, слава богу, пока не искали документы, что даже странно. Но если полезут… В рюкзаках лежали совершенно идентичные паспорта, водительские удостоверения, документы на машину, пропуска в бизнес‑центр…. И если сейчас действительно приедет МЧС или, того хуже, ФСБ… Ужас. Надо было что‑то делать.

– Ну, рассказывай, – сказал бородатый и прищурился.

– Мы шли в баню, – начал врать Пашка, – а за нами увязались пьяные кавказцы, у них были петарды…

– Кавказцы? – недоверчиво переспросил «бдительный». – Петарды?

– Да! Или, по‑вашему, мы решили сделать себе публичное харакири через поражение небесной молнией? Ну хорошо, значит, молния была!

– Влад, перестань к парню приставать, – сказал кто‑то рядом, видимо обращаясь к бородачу.

Тот неуверенно ослабил хватку. Пашка огляделся. Параллоида до сих пор нигде не было. Рядом стояли еще трое мужчин, чуть поодаль – женщина с ребенком. По кустам кто‑то шнырял: видимо, искали сообщников.

Внезапно вдали раздался противный вой сирены. За ним уже ехали! Подозрительно быстро. Сколько же он был в отключке?

– Ну вот, – удовлетворенно сказал бородач, – сейчас и разберемся, молния тут была или не молния.

И он отпустил руку Пашки, что сделал, конечно, зря. Бдительный же не знал, что пойманный им парень может перемещаться в мирах! Пашка рванул к рюкзакам, чудом ухватил их и, взвыв от боли, из последних сил сиганул обратно через переход, упав плашмя на дорожку в совершенно спокойном, непотревоженном и пустом парке соседней Вселенной.

Стараясь не привлекать к себе внимание, он кое‑как доковылял до Перевозного переулка, укрылся в подворотне и вызвал такси. Шофер не стал спрашивать, что случилось – пассажиры ему и в худшем состоянии попадались. Ехать было относительно недалеко и, несмотря на пробки, через двадцать пять минут Пашка трясущимися руками уже открывал дверь в квартиру. Правда, всунуть ключ в скважину удалось далеко не с первого раза.

Услышав скрежет в замке, ему открыла Ольга.

– Опа, заявился! – приветствовала она его весьма неодобрительным тоном. – Опять наклюкался, дорогуша?

– Да погоди ты! – ввалился Пашка в прихожую.

– Что случилось? – ужаснулась сестра, увидев его при свете лампы.

– Слушай, не спрашивай пока, а? – взмолился Пашка. – Ну что‑то типа аварии, но не совсем…

– Тебе нужно в больницу!

– Да какая там больница! – отмахнулся он. – Просто шел мимо подстанции, а там эта… шаровая молния, ну и шандарахнула чуток. Я упал и нос расквасил. Делов‑то! Лучше помоги раздеться.

– Что‑то ты темнишь, Братец Лис, – с сомнением произнесла Ольга, осторожно стаскивая с него кроссовки.

– А ты чего не у Ленки? – попытался перевести тему Пашка.

– У Ленки? – удивилась сестра. – Хм. Я только завтра собиралась встретиться с ней. А откуда ты знаешь?! Я же никому не говорила…

Ясно – сегодня к своей подруге собиралась идти совсем другая Ольга.

– Забей, – поморщился Пашка. – Ай, тише! Больно!

– А как ты умудрился так куртку разорвать? Паленым пахнет…

– Статическое электричество, – буркнул он.

– А это чье? – увидела она рюкзак пропавшего параллоида. – Прям как у тебя!

– Товарища, – не стал подробно объяснять Пашка. Да и что тут объяснишь?

Весь четверг он провалялся в постели, потребляя в большом количестве бульоны, мази, таблетки, компрессы и нравоучения сестры. Ольга взяла неделю за свой счет и профессионально ухаживала за ним. На следующий день ему стало намного лучше, боли и отечность спали.

Но все это время он думал о Пашке‑2. Что с тем случилось? Кто в этом виноват? Можно ли исправить ситуацию? Параллоид жив? И сколько их, параллельных экспериментаторов, из‑за научного любопытства… так исчезло? Только один? Тысяча? Миллион триллионов? Ответов не было. И ведь не зря же предупреждали эсэмэски, что не нужно встречаться в парке… Но одно дело не встречаться, а другое – перетягивать параллоида в свой мир. Что плохого в самой встрече? Может, в том, что они в любом случае напортачили бы?

Теперь Пашка страшно жалел, что не стал тогда разговаривать с Одноусом. Какой же он болван! Сейчас многое было бы понятно! И, видимо, не все параллоиды поступили так же, а выслушали‑таки этого Усатого…

Пашка изо всех сил старался не думать о плохом, но настроение было упадническое. Даже то, что Алина так и не перезвонила ему, по‑настоящему озаботило его лишь на второй день. Однако он решил поступить проще: нашел через Интернет телефон ее магазина и позвонил ей сам.

– Можно Алину? – спросил он и услышал, кажется, Тамарку. – Тамар, это ты?

– Кто это?

– Это Паша, мы встречались пару дней назад, у «Горьковской», вместе с Алинкой.

– Хм, молодой человек, вы шутите? Не было такого, я уже неделю ни с кем не встречалась, просто жуть какая‑то. Это ты, что ли, Серега?

– Да нет же, это Паша, я еще со смартфоном ходил и твои сережки фотографировал…

– Так, молодой человек!.. Если вы не прекратите…

– А Алину можно? Она все объяснит.

– Да? Сомневаюсь я что‑то… Алина!

Трубку взяла Алька.

– Да?

– Привет, Алинка! Это я, Паша, мы встречались пару дней назад у «Горьковской», потом к «Авроре» ходили, и я тебе дал свой телефон…

– Мм… Извините, молодой человек, что‑то не припомню. Мы действительно два или три дня назад гуляли с Тамарой в парке у метро, сидели на лавочке, но… вас я точно не помню. Наверное, что‑то путаете.

Опять эти штучки параллельных миров! Это были не та Алина и не та Тамара. И мир этот не был согласован с тем, в котором он познакомился с Алькой, потому что с этими девчонками никакие его параллоиды не встречались.

– Извините, – сказал Пашка и отключился.

На практике возникало больше сложностей, чем выгоды, думал он. Это уже не параллели, а перпендикуляры какие‑то! В случае, если Вселенные практически полностью синхронны, проблем (по крайней мере, видимых глазу), фактически нет, но трудно извлечь какую‑либо пользу или даже доказать сам факт наличия этих самых миров. А если они начинают отличаться уже существенно, тогда странности и несовпадения возникают в самых простых житейских ситуациях, мешая и путая все буквально на каждом шагу. Ах, если бы он умел перемещаться сам, по своему желанию, из любого места в любой мир!.. Но это были только мечты.

Можно было бы, наверное, как‑то приноровиться, приспособиться или даже схитрить. Поссорился с одной Алинкой – перебежал к другой через границу на соседней улице. Или занял деньги у одного Васьки, а потом еще у другого и третьего, а отдал только одному!.. Нет, это плохой вариант, и параллоид доходчиво объяснил ему, чем именно. Впрочем, Пашка в любом случае так не сделал бы, ведь этим он подставит своих собратьев в параллельных Вселенных. Но разве не мог появиться более ушлый Пашка‑N, совсем другой, беспринципный, который нагадит ему действительно серьезно? В общем, к этому стоило, по‑видимому, начинать привыкать и, возможно, научиться в таких случаях обороняться.

Теперь ему требовалось узнать, из какого мира была та Алина, с которой он познакомился, что было, по его мнению, несложно. Помня, на какой лавочке у метро она сидела в тот день (и, главное, с какой стороны), Пашка через «Траппера» выяснил, что Вселенная ее имела номер двенадцать. Значит, надо было поехать в подходящий район Питера, где также располагался этот мир, и только оттуда позвонить Алине в магазин. Вполне возможно, что она уже сама звонила ему, но разговаривала с совсем другим Пашкой, с параллоидом! И невесть что потом происходило!.. Пашка уловил не столько укол ревности, сколько очередную порцию растерянности. Ведь он не был даже уверен, что, начав знакомство с одной Алиной, провожал ее же, а не копию из другой Вселенной.

Ближайшим подходящим районом для связи оказался участок Свердловской набережной от реки Большая Охта на юге до развилки шоссе Революции на севере. Примерно посередине находилась бензозаправка «Лукойла» – Пашка решил доехать до нее, потому что по пути встать было негде, и оттуда уже звякнуть. Заодно и заправиться, конечно, так как топлива в баке оставалось совсем немного.

Дав Ольге клятвенное заверение, что не хлопнется в обморок прямо на перекрестке в связи со своей недолеченностью, Пашка вышел на улицу. Было пасмурно, ветер гнал по небу тяжелые темные тучи и закручивал на асфальте маленькие злые смерчи из пыли и мусора. «М‑да, для прогулок не совсем та погодка», – с досадой подумал Пашка.

Он завел машину и покатил со двора. Был двенадцатый час дня, пятница, и так как пробок хватало, рассчитывать добраться до места менее чем за полчаса вряд ли стоило. Пашка расслабился и стал придумывать, как ему развлечь Алину на этот раз. Ехал он не быстро, и «Трапперу» хватало времени проверить уже установленные границы и номера миров. Как оказалось, все оставалось примерно на своих местах. Отсюда возникал вопрос: почему вокруг его дома границы постоянно колеблются, да вдобавок еще и в пределах двадцати метров, а то и больше?

На Новочеркасском проспекте начал накрапывать дождь, и стало совсем неуютно. Он миновал одноименную станцию метро и стал подъезжать к Малоохтинскому парку. Может, нужно проверить ситуацию? Может быть, тот Пашка‑2 ждет его там? Ему же нужно вернуть документы! Пашка припарковал машину в Перевозном переулке и осторожно прошел в парк. Он немного остерегался встретить там бдительного бородача…

Дождь заморосил сильнее. Втянув голову в плечи, Пашка подошел к месту происшествия. Никого. С этой стороны все чисто. Помявшись, он решился и шагнул за уже знакомую границу миров.

Дорожку с той стороны уже починили новым слоем керамзита, но слишком тонким – темное пятно в некоторых местах все‑таки проступало, выдавая недавнее происшествие. Вокруг никого не было, если не считать ремонтного трактора, стоявшего дальше, у мусорки. В нем сидел рабочий, одетый в желтую робу и каску с фонарем, и смотрел в сторону Пашки. «Вот она, родимая ФСБ», – с тоской подумал Пашка, но решил пока, что называется, резких движений не делать. Успеется. Нужно было просто обойти вот эту группу кустов и тихонько вернуться к машине…

Он пошел по направлению к трактору, планируя сразу же за ним повернуть направо и уйти в безопасное место. Рабочий тут же зашевелился в кабине, заглушил мотор и включил ближний свет фар. Затем дверка распахнулась, и на дорожку спрыгнул мужчина плотного телосложения.

Пашка непроизвольно остановился. Дождь усилился.

– Есть зажигалка?! – зычно выкрикнул рабочий.

– Не курю… – хрипло ответил Пашка и медленно двинулся вперед.

Ремонтник остался на месте. Он был довольно высокий, хотя и полный; широколицый, с добродушными зелеными глазами. На щеках играли ямочки. Прищурившись, он молча смотрел на проходящего мимо Пашку, уже готовившегося, если что, двинуть ему меж ног и кинуться наутек.

– Долго ж тебя ждать пришлось, – сказал рабочий вполне приветливо.

– В смысле? – осторожно спросил Пашка.

Мужчина улыбнулся еще шире.

– Павел Крашенинников, урожденный Смирнов, проживающий на проспекте Большевиков?

– Нет, – ответил Пашка и, покосившись на него, уже твердым шагом прошел мимо.

– Странно, – донеслось сзади. – Половину ужина готов отдать, что это ты!

Пашка обернулся:

– А мы знакомы?

– Ты еще и издеваешься? Чего прячешься от нас?

– Я? – Пашка округлил глаза. – Впервые вижу‑слышу!

Мужчина вытащил из кармана небольшой предмет размером чуть больше спичечного коробка и, направив его на Пашку, произвел какие‑то манипуляции.

– Паша, хорош дурака валять, – сказал он укоризненно. – Нас такие дела ждут, а ты тут…

– Ну что, я истинный чатланин? – кивнул на коробок Пашка, имея в виду аналогичный эпизод в фильме «Кин‑дза‑дза». – Или пацак?

Мужчина кивнул, тряхнув прибором:

– Истинный. В том‑то и дело. Его ж не обманешь…

Пашка развернулся и поспешил прочь, но тут до него медленно стало доходить. Это не ФСБ. То ли его опять спутали с каким‑то параллоидом, то ли… То ли это дружки Одноуса; в общем, те, кто хоть что‑то понимает в том, что происходит!

Он резко развернулся:

– А вы кто?

– Берман. Михаил Берман. – Явно придуриваясь, толстяк галантно поклонился. – Друг женщин и победитель драконов. Философ.

– Ясно… – не зная как отреагировать, ответил Пашка.

– Ну… А ты? Отзыв какой?

– Вы же знаете!

Берман внезапно стал серьезным, вытащил прибор и снова направил его на Пашку.

– Что это? – спросил Пашка.

Незнакомец коротко взглянул на него, но ничего не сказал.

– Сможешь сегодня прийти к Кассиусу? – наконец спросил он, убирая коробочку в карман. – Как обычно, к семи?

– Адресок напомните, – сказал Пашка.

– А ты забыл?

– Недавно в аварию попал. – Пашка показал начавшие желтеть синяки. – Небольшая амнезия.

– А‑а… – Берман снова прищурился, но уже со скрытой угрозой. – Я думал, мы с тобой договорились…

Нужно было менять тактику, решил Пашка. Его явно путали с другим параллоидом! И тот параллоид точно участвовал в чем‑то… эдаком… Нужно просто прикинуться им! Авось так больше узнаешь, и, главное, так безопаснее.

– Да нет, я‑то что… – пробормотал он. – Так‑то я не против. Нужно просто еще раз обговорить детали…

– Детали? Еще раз? Знаешь, Паша, хочешь пневмонию получить, пожалуйста, стой под дождем и дальше, – начал Михаил, уже немного растерянно разводя руками. – Если ты так принципиально обиделся на Станнум, я тебя вполне понимаю. Но и Старика пойми тоже. Дело не должно страдать из‑за этого. Не знаю, что ты там задумал, но…

Станнум. Это ведь «олово» на латыни? Старик еще какой‑то… Главарь небось?

– Я приду, – сказал Пашка, кивнув как можно искреннее. – А может, отвезете меня туда? Правда: я себя как‑то неважно чувствую, могу въехать в кого‑нибудь…

– Тебя? Отвезти к Кассиусу? – Берман не мигая смотрел на Пашку. Кажется, его раскусили!

– Ну да… Мне взаправду хреново. Всю ночь не спал.

Дождь почти прекратился, но подул прохладный ветер. Можно было в два счета подхватить сильнейшую простуду.

– Станция «Массандрагора», – помедлив, недовольно сказал Берман. – Хочешь, чтобы все было официально – пусть так и будет. А там разберемся. Сегодня в семь вечера у Кассиуса. Да, кстати, Ладожский пересадочный пункт пока на ремонте. Так что не балуй. Используй «Горьковскую», если не хочешь перейти прямо отсюда. Но я за последствия не ручаюсь. Твой план все равно не сработает, а подставишь не только нас. Оно того стоит?

Он махнул рукой, видимо, совсем разочарованный, развернулся и вскочил на подножку трактора.

– Погодите! – вскричал Пашка, пытаясь хоть как‑то осознать услышанное, но было уже поздно. И машина и странный толстяк на его глазах просто исчезли! Без пыли, звука или света. Миг – и нет ничего. Он даже не понял, в какой момент это произошло.

– Черт! – вскричал от досады Пашка, сжав кулаки.

Он смотрел на место, где только что стояла массивная техника. Вот это да! Несмело прошел на примятую траву. Может, тут появилась какая‑то новая граница мира? Но нет, «Траппер» в его смартфоне молчал. Да ведь и трактор не двигался. Был тут, и р‑раз – нету. Это же совсем другой принцип перемещения! А главное, существовала целая куча людей, которые были в теме. И это уже успокаивало, хотя и создавало еще больше вопросов.

Пашка поспешил обратно в машину. Включив печку на обогрев, дрожа, он обсыхал перед струей постепенно нагревающегося воздуха и пытался найти во всем этом хоть какое‑то рациональное зерно. Может быть, это и есть те самые Хранители? А может, сталкеры? Лазят по мирам и ищут различные инопланетные артефакты. А может, это чистый криминал? Или даже шпионы параллельных миров! М‑да… Нужно быть осторожнее.

У этих товарищей есть приборчик, который… что‑то показывает. Наверное, он способен определять номер мира человека? Но тогда почему его спутали с другим Пашкой? Значит, приборчик работал неточно? А из какой Вселенной был параллоид, с которым его путали? Что он такого вытворил? В любом случае получается, что неизвестный параллоид откололся от синхронности остальных Пашек и принял в сталкерстве прямое участие? Вот это да!

А в этом мире у них штаб‑квартира или, скорее всего, отсюда к ней вел некий переход. Кассиус – это, наверное, Старик, их главарь или командир. Есть также какой‑то Станнум, на которого тот параллоид почему‑то обиделся. И есть какое‑то большое дело у них вместе с этим параллоидом… Но параллоид имел какой‑то свой собственный, не одобряемый начальством план. Суперограбление банка или революция в соседней Вселенной?

Существовала еще какая‑то станция «Массандрагора». Но станция где? Ясное дело, не в метро. Про областную железнодорожную станцию с таким названием Пашка тоже ничего не слышал. Может быть, новая какая‑то? Не, такое название в его мире было страннее некуда. «Массандрагора»? Хм! Ну, размышлял Пашка, «Лютиковая» там, «Компрессорная» или «Улица подводника Жаботинского» еще куда ни шло. Есть же Уткина Заводь в Веселом поселке, да и такие деревни, как Мартышкино, Жабино, Марс или Париж существуют. Чего уж говорить о реках: Моча, Мжуть, Звероножка, Рожайка, Пьяная, Вшивка, Земзюлька… Но «Массандрагора»… Да, каких только названий не встретишь! Ладно, вполне такое себе названьице, ничего особенного. Может, оно было просто кодовым словом? Такое объяснение показалось ему самым простым, а потому и правдоподобным.

А что этот Берман говорил там насчет Ладожского вокзала и «Горьковской»? Мол, пересадочный узел на «Ладожской» закрыт… нет, на ремонте. Пересадки на этой станции не было, Пашка знал. Может, и планировали сделать лет через семь‑десять, но не ранее. Хотя, возможно, в каком‑то параллельном мире туда и протянули вторую ветку, отчего ж нет? Но в каком? Это должен быть уже довольно сильно отличающийся мир, так ведь? Кстати, одна из эсэмэсок указывала на Ладожский вокзал, точно! Но переместиться толстяк предложил с «Горьковской», если он, Пашка, не желает прямо отсюда… Отсюда? Хм.

Пашка выключил печку и протер запотевшие стекла уже довольно грязной тряпкой. Дождь уже прекратился. Порывистый ветер раскачивал деревья, и с их веток нехотя срывались тяжелые капли. Из‑за ограды парка вышел пожилой мужчина с портфелем, а за ним пробежала пара подростков, от избытка энергии дубася друг друга кулаками. Ни бедного Пашки‑2, ни таинственного Михаила.

В общем, намного яснее не стало. Одно было понятно – некоторые трактора умели перемещаться, что называется, не сходя с заданного места. И это было круто.

Нужно было продолжить изыскания на «Горьковской». Все ниточки вели к ней!

Пашка заправил машину и, отъехав немного в сторону, припарковался на территории заправки. Достав смартфон, некоторое время смотрел на него, точнее подбирая слова, которые скажет, и потом набрал номер магазина Алины.

– Привет! – радостно ответила девушка, когда ее позвали к телефону. – Что, уже соскучился?

– Э… привет! – растерялся Пашка. – Ну да… Думаю, столько времени прошло, а ты все не звонишь…

– Ну конечно, не звоню! И часа не прошло!

Опа! Неужели это не та самая Алина? Разве он перепутал номер мира? Странно… Нет, не перепутал. Просто с его Алиной встречается какой‑то другой параллоид, и, видимо, у них реально все на мази! Так… Нужно узнать подробности.

– Хочу уточнить, когда и где мы встретимся, – сказал он. – Так сказать, закрепить знание.

– Ах ты, закрепитель этакий! – засмеялась Алина. – Знание – сила?

– Точно.

– Ну, Паша! Повторяю в который раз уже: в это воскресенье мы идем на субботник, Первомай же на носу!

– Ага… – озадачился Пашка. Перспектива ковыряться в мусоре весьма сомнительного происхождения его почему‑то не вдохновила. Хотя, конечно, с Алинкой – это совсем другое дело.

Конец ознакомительного фрагмента — скачать книгу легально