Федор Конюхов, Ирина Конюхова

Мои путешествия. Следующие 10 лет

 

 

 

* * *

Учитесь моему пути. Вы спросите: «Как прожить жизнь?» Отвечаю: как по струне пройти через бездну. Красиво, бережно и стремительно.

Федор Конюхов

 

 

 

Глава 1

К Южному полюсу

 

Листая мой дневник, читатель не найдет в нем романтики и приключений, как в книгах Джека Лондона или Жюля Верна. Здесь есть только работа. И одиночество. Одиночество есть особая мудрость.

Федор Конюхов

 

Полет к старту

 

6 ноября 1995 года. Борт самолета «Геркулес», рейс Пунта?Аренас[1] – Пэтриот?Хиллз[2]

 

Первый в истории России одиночный поход к Южному полюсу с последующим восхождением на высшую точку Антарктиды – массив Винсон[3] (5140 метров).

 

Федор стартовал от ледовой бухты Геркулес 8 ноября 1995 года, достиг Южного полюса 5 января 1996 года.

Продолжительность экспедиции – 59 дней.

Протяженность маршрута – более 1100 километров.

 

07:19. Летим уже четыре часа. В самолете стоит гул от двигателей. Я, когда сел и услышал этот гул, вспомнил свою молодость. В начале семидесятых годов мы летели на десантном самолете воевать во Вьетнам. А сейчас я лечу к своей мечте – стартовать к Южному полюсу. Но чувства совпадают. Я тогда был молодой и думал, что Вьетнам – это романтика. Но, правда, твердил себе, что надо выжить. Вот и сейчас похожие чувства, хотя уже старый. Тоже лечу к романтике и твержу себе: надо постараться выжить и пройти этот путь до конца. Но на все воля Божья.

Я хочу установить на Южном полюсе российский флаг. Никогда еще за всю историю России он не стоял там. Хочу посвятить свой поход 175?летию открытия Антарктиды русскими мореплавателями Беллинсгаузеном и Лазаревым. Хотя они первые открыли этот континент, русские имена даже не упоминаются в зарубежных картах ледового материка.

Изучать Антарктиду мы начали в 1956 году. Сорок лет прошло. Сколько денег в нее вложили, а сегодня получается, что все затраты выброшены на ветер. Сейчас Антарктида разбита на сектора: американский, английский, чилийский, южноафриканский и другие, но нет там российской территории. А ведь Антарктида неслыханно богата полезными ископаемыми. Скоро все кому не лень начнут вывозить оттуда ресурсы, а мы будем только смотреть.

Мы очень неразумно организовали исследования в Антарктиде. Когда американцы установили свою станцию на Южном полюсе, в центре Антарктиды, наши отнеслись к этому скептически. Почему?то посчитали, что для науки целесообразнее устанавливать станции на побережье. Якобы здесь и атмосферные перепады, и иные природные явления, которых нет в центре Антарктиды. В результате у американцев сегодня первоклассные самолеты, приспособленные к перелетам и посадке в любой точке Антарктиды, аэропорты, территории с большими залежами полезных ископаемых, а у нас ничего этого нет.

Я хотел через российские станции на нашей технике совершить поход на Южный полюс. Предложил: давайте я на парашюте спущусь с нашего самолета. А мне в ответ: нет самолетов, рассчитанных на дальнее расстояние. Да что там самолеты, когда на станции «Восток» одни лыжи на всю базу! Поэтому мне пришлось лететь через Чили на американском самолете…

Зашел в кабину пилотов, из нее открывается очень красивый вид. Белые поля снега, чистого снега. Я как увидел, так мурашки по телу побежали. Есть еще на нашей прекрасной Земле чистые места, именно они меня и привлекают.

В Антарктиду летит четырнадцать человек, из них пятеро пойдут к полюсу: англичане Дэвид Адамс и Уильям Роджерс, норвежец Берге Осланд, поляк Марек Каминский и я. А остальные – ученые, будут работать в Антарктиде, кто пингвинов снимать, кто еще что?то делать. Все из Англии и Америки.

Вышел из кабины пилот и из?за шума показал на пальцах, что в 09:00 приземлимся на Пэтриот?Хиллз. Там база, с которой нас будут забрасывать к месту старта. Берге, Роджерса и Каминского на «твиноттере»[4] на Беркнер[5], а меня и Дэвида Адаме на мотонартах в ледовую бухту Геркулес.

Все спят, а мне не хочется. Много приходит мыслей, когда летишь к старту. Так было, когда я летел стартовать к полюсу относительной недоступности[6]. Так же я летел и в Гималаи[7], чтобы взойти на Эверест. В эти минуты, а вернее часы, потому что у меня обычно старты очень далекие и к ним добраться не так?то просто, есть возможность подумать о жизни, и прожитой, и будущей. Дай Бог, чтобы она была подлиннее и чтобы были еще старты. Больше мне ничего в этом мире не надо. Я счастлив, что жил так, как хотел, шел к своей мечте, ставил цели и осуществлял их.

Сейчас только от меня и от Господа Бога зависит, дойду или нет. Все осталось позади: хлопоты, беготня, доказывание всем и всюду, что мне надо идти к полюсу, попрошайничанье денег на перелет в Антарктиду. Оказывается, мой поход в Антарктиду по затратам примерно равен стоимости участия в избирательной кампании одного депутата, то есть 100–140 тысяч долларов. Лидеры партий отказывали в финансировании, говорили, что один депутат на выборах ценнее какого?то похода в Антарктиду путешественника?одиночки из России.

Какая погода встретит нас? Как было бы хорошо, если бы не было ветра на Пэтриот?Хиллз, чтобы сделать удачный старт и немного акклиматизироваться.

 

Первое измерение

 

7 ноября 1995 года

Уже 22 часа солнце ходит по кругу. Я сижу в палатке и разбираю свои вещи. Сразу две экспедиции прилетели из Пунта?Аренаса на Пэтриот?Хиллз. Норвежец и два канадца (Бернард Войер и Терри Петри) улетели на остров Беркнер к месту старта. Но по рации передали, что они не долетели, а приземлились на полпути из?за погоды. Там будут пережидать очень сильный ветер.

Здесь радиационный фон 0,015 рентгена. Мое первое измерение в Антарктиде.

Завтра будет трудный день.

 

В путь

 

8 ноября 1995 года

79°58’03’’ ю. ш., 80°07’31’’ з. д.

11:30. Стартовал, до Южного полюса более 1100 километров.

 

Старт

 

Из дневника Ирины Конюховой

Из средств массовой информации я узнала, что «8 ноября в 11 часов 30 минут по чилийскому времени одиночник Федор Конюхов стартовал к Южному полюсу от ледовой бухты Геркулес. Ему предстоит пройти на лыжах более 1100 километров и провезти за собой на санях груз весом 135 килограммов, состоящий из продуктов, топлива и снаряжения».

Федор прожил в чилийском городе Пунта?Аренас почти месяц. Вылет в Антарктиду откладывался четыре раза как по погодным, так и по финансовым причинам. Наряду с Федором впервые собирались в одиночку пойти на Южный полюс еще несколько опытных путешественников: Берге Осланд, Уильям Роджерс, Дэвид Адамс, Марек Каминский, Бернард Войер и Терри Петри. Федор был самый старший из них по возрасту и самый ограниченный в финансовых средствах.

– Я счастливый, – сказал он позднее о знакомстве с ними. – Рядом со мной были лучшие путешественники?одиночки в мире. Марек Каминский и Берге Осланд были на Северном полюсе, канадцы тоже ходили в арктические экспедиции. Англичанин Роджерс не ходил на Северный полюс, но участвовал в экспедиции на Южный полюс, мы все считали его асом. Но судьба распорядилась так, что Роджерс, единственный из всех нас, не дошел до Южного полюса. Воистину пути Господни неисповедимы.

Большинство путешественников стартовало в другом месте – с острова Беркнер, который был более удобен и выгоден для старта и продвижения к полюсу. От Беркнера – пологий спуск от 900 до 200 метров, что очень важно на первое время для акклиматизации. От бухты Геркулес, наоборот, – подъем со 180 до 900 метров. Но заброска на остров Беркнер стоила 170 тысяч долларов. Таких денег у Феди не было, и он пошел в свой путь от неудобной бухты. Также из бухты Геркулес стартовал Дэвид Адамс.

 

Второй день в пути

 

9 ноября 1995 года

80°08’46’’ ю. ш., 80°11’20’’ з. д.

18:48. Очень устал, нет сил. Нарты загружены под завязку – тяжеленные. Хотя я взял только самое необходимое – разное снаряжение и продуктов на 60 дней, с запасом. Все это приходится тащить за собой на веревках, наподобие упряжки. Идти очень трудно – то вниз, то вверх. Скольжения почти нет – снег в Антарктиде как мука и к тому же сухой, не то что в Арктике. На пути были сплошные заструги – это большие ледяные гряды. Потом пошли трещины… В общем, пришлось избавляться от лишнего груза: выбросил в трещину запасные лыжи «Россиньоль». Жалко было, конечно. Крепления на них были отменные – «шпаровские», проверенные… Большую часть веревок и крючьев тоже выбросил – оставил лишь те, которыми пользовался, когда перетаскивал нарты через трещины… Да, день был тяжелый, но я прошел хорошо: 7 минут[8] – 7 миль[9].

Готовлю кашу и сок. Надо утолить жажду, но нет сил даже поесть…

 

Путник, рад встретить тебя

 

11 ноября 1995 года

Не стою. Не иду. Пурга.

14:00. Готовлю завтрак и обед. Ветер чуть стих, выглянуло солнце.

«Путник, рад встретить тебя; рад видеть, как твердо идешь! Путник, ты знаешь, что идешь: тебе можно помочь!» (Н. К. Рерих[10]). Да, если человек знает, что он хочет, и идет светлым путем, тогда ему помогают. В твоем деле не должно быть корысти и наживы от выбранного тобой пути.

 

Вот так просто, пешком, один, в Антарктиду…

 

Из дневника Ирины Конюховой

В аэропорт провожать Федора приехало человек тридцать. Он выделялся среди пассажиров длинным шлейфом сопровождающих и большим грузом.

Сквозь стекло было видно, как Федор поднимался по трапу в самолет. Перед тем как исчезнуть в глубине салона, он повернулся и еще раз помахал в пространство. О чем он думал в этот момент? Скорее всего, о том, что через несколько секунд он наконец перешагнет порог той двери, что так долго закрывала ему путь к мечте увидеть самую южную точку Земли.

К нам подошел Гена Матвеев, актер Театра Алексея Рыбникова, снимающий на видео проводы Феди.

– Я сейчас снял потрясающий кадр, – громко сообщил он. – Ко мне подошла старушка и спросила: «Кого это так много людей провожает?» Я ей говорю: «Путешественника Федора Конюхова. Он отправляется в Антарктиду», – Гена показал ей на удаляющегося Федора.

– Как в Антарктиду?! Вот так просто, пешком, раздетым – и в Антарктиду?! – изумленно спросила старушка, увидев человека, одетого в легкую курточку и штурманку, идущего к трапу.

Вот так просто, пешком, один, в Антарктиду…

 

Плохой день

 

12 ноября 1995 года

80°18’57’’ ю. ш., 80°12’40’’ з. д.

21:30. Варю кашу. День был плохой, мела встречная поземка. Холодно. К вечеру чуть стихло, но я боюсь, что здесь всегда так. Дэвид идет впереди на 6 миль. Это много.

 

Пришлось пойти на риск

 

13 ноября 1995 года

80°24’24’’ ю. ш., 80°15’40’’ з. д.

Ветер стихает. Сегодня поработал хорошо. Прошел 6 минут.

А ведь мой поход мог и не состояться. Несмотря на то что деньги на экспедицию были обещаны министром атомной промышленности, в начале октября создалась кризисная ситуация, перечисление денег задерживалось. Когда я получил часть средств, позволяющую вылететь в Чили, пришлось пойти на риск. Я поставил всех перед фактом: я вылетел, и теперь обратной дороги нет, есть только один путь – к Южному полюсу.

 

Похода на Южный полюс могло и не быть

 

Из дневника Ирины Конюховой

Походы Федора по коридорам власти в поисках денег на экспедиции заслуживают отдельного романа. В добывании денег для экспедиции Федор обошел все круги политического олимпа.

В феврале 1995 года на очередной день рождения Бориса Николаевича Ельцина Федор с подачи Александра Коржакова[11] и Шамиля Тарпищева[12] в подарок приготовил одну из своих лучших картин?литографий. Зимний пейзаж с одиноким лыжником был символичен. Человек шел навстречу солнцу, несмотря на преследующую его тяжесть одиночества. В большом внутреннем кармане спортивного жилета сердце Федору жгла еще одна ценная для него бумага – проект распоряжения о его экспедиции на Южный полюс.

– Мы тебя поставим в определенное место в Кремле. Когда Борис Николаевич будет проходить мимо, ты его поздравишь, а мы подсунем ему твой проект. Он подпишет, – уверили Коржаков и Тарпищев.

В точно назначенное время Федор встал в указанном месте. Время пошло. Но стрелки часов быстро остановились, когда появился расстроенный Коржаков и сообщил неутешительную новость: президент прошел в этом месте раньше установленного срока.

Один из самых труднопреодолимых грехов – уныние. Федор кроме картины на всякий случай припас в подарок бутылочку коньяка хорошей выдержки. Трое взгрустнувших мужчин выпили за здоровье Бориса Николаевича, после чего Федор написал на лицевой стороне картины: «Борису Ельцину от русского путешественника Федора Конюхова».

– Передайте от меня Президенту России.

Постановление об экспедиции на Южный полюс все же вышло. Его подписал премьер?министр Виктор Черномырдин. В нем было запечатлено важное обстоятельство: данная экспедиция посвящалась 300?летию российского флота и 175?летию открытия Антарктиды. Федор, выполнив свой долг российского гражданина, добился того, что поход на Южный полюс приобрел государственную значимость. Нашелся и человек, который стал меценатом. Виктор Никитович Михайлов, министр атомной промышленности, сказал Федору по?отечески просто: «Федя, я даю тебе деньги, чтобы ты дошел до Южного полюса и поставил там российский флаг. А если несложно будет, по пути, когда будешь идти к полюсу, снимай для нас замеры радиации».

У политиков срок государственной жизни непредсказуем и зачастую короток. Прошло совсем немного времени, и не оказалось в коридорах власти места для тех, кто с Федором распивал коньяк за здоровье президента. Ушел в отставку и министр атомной промышленности. Они ушли, но история с Южным полюсом состоялась.

 

Решающая попытка

 

14 ноября 1995 года

80°30’15’’ ю. ш., 80°15’09’’ з. д.

Впервые возможность лыжного похода на Южный полюс представилась мне еще в 1980?е годы в составе экспедиции «Комсомольской правды». В 1984 году, когда для похода на станцию «Южная?2» уже было ввезено оборудование и снаряжение на немалые тогда деньги – 8 тысяч рублей, все сорвалось. Двухсоткилометровый айсберг оторвался от станции.

В 1989 году я узнал, что ленинградский полярник Виктор Боярский в составе международной экспедиции вместе с японцем, англичанином, американцем, французом и китайцем достиг на лыжах Южного полюса. Порадовавшись за Виктора, я решил, что теперь наступила пора одиночного покорения южной точки земного шара. В 1990 году я предпринял попытку в одиночку отправиться на Южный полюс, но, не найдя средств, переключился на другую экспедицию – восхождение на Эверест[13]. Сейчас наступала пора третьей попытки.

Небо затянуло тучами, наверное, будет пурга.

 

Я с детства мечтал познать мир

 

15 ноября 1995 года

80°37’57’’ ю. ш., 80°17’20’’ з. д.

Вечер. Плохо прошел, мало…

Вспоминая детство, чувствую, как щемит сердце. Сколько лет я не был в доме, где родился и вырос, где прошло детство, откуда вынесли на погост моего дедушку, который по вечерам рассказывал о Георгии Седове[14]. Перед моими глазами восстанавливается картина нашей хаты. У окна лавка, на которой лежит дедушка. Русская печь, стол, слева в углу иконы Иисуса Христа и Николая Чудотворца, перед которыми бабушка Марфа читает молитву, а мы стараемся не мешать ей и разговариваем шепотом. На стенах, в рамках под стеклом, уже пожелтевшие фотографии: дедушка в военной форме, мама и папа, молодые, в день их свадьбы. В головах лавки, где лежит дедушка, небольшая книжная полка, покрашенная в коричневый цвет. Дедушка любил читать Гоголя, Толстого, Куприна, Пушкина.

Мой дед по отцу был царским офицером, родом с Белого моря, из поморов. А мамин отец был священником из Бессарабии[15], моя мама тоже оттуда. Таким образом, во мне течет бессарабская кровь. Хотя все меня считают русским, вырос я на берегу Азовского моря, на Украине. Именно туда переехал мой дед после революции. Он уволился из армии и не стал служить ни белым, ни красным. Отец всю жизнь работал рыбаком в рыбном колхозе. В моей памяти проступают воспоминания о раннем детстве, когда я сопровождал отца и ловил вместе с ним рыбу. После 8?го класса пошел учиться в морское училище в Одессе, на судоводителя (штурмана).

Я хотел быть, как мой дед, военным. Отец тоже этого хотел, и я уехал в Ленинград и поступил в Высшее военно?морское училище. Проучился немного, меня исключили. Потом была служба в армии, курсы в школе спецразведподразделения. Помню, после окончания этих курсов каждого курсанта вызывал к себе начальник штаба и предлагал место, где служить. Он говорил: «Есть место там, где сухо и жарко». А мы уже примерно знали, что это где?то в пустыне либо в Африке, либо на Ближнем Востоке. Если он говорил, что есть место там, где холодно, мы знали, что это на Крайнем Севере. А когда он сказал, что есть место там, где жарко и сыро, я ответил: «Я согласен». В армии я занимался подрывом мостов и других объектов. Мне приходилось несколько раз бывать во Вьетнаме и по одному разу в Сальвадоре и Никарагуа.

Еще я пытался пойти по стопам деда по маминой линии и стать священником. Но из Ленинградской духовной семинарии пришлось уйти. И тогда я понял, что надо искать свой собственный жизненный путь, а не идти по чьим?то стопам. Не надо подражать кому?то, даже если это твои родные люди.

 

Как все ускорить?

 

16 ноября 1995 года

80°41’41’’ ю. ш., 80°11’40’’ з. д.

Маршрут свой я рассчитал четко – не только по дням, но и по часам и даже минутам. В общей сложности за сутки надо проходить по 25 километров, чтобы уложиться в график – 55 дней, – который я сам себе определил. У меня выверено, подъем – ровно в шесть утра. Пока одеваюсь, на примусе варится овсянка – она у меня и на завтрак, и на обед, и на ужин. Кашу приправляю медвежьим жиром – я прихватил его с собой из дома, – курагой, изюмом, сублимированным мясом. Пью чай с сухарями… И точно в восемь – в путь. Через каждые час двадцать – десятиминутный привал… И так до восьми вечера. Спать укладываюсь в половине одиннадцатого.

Но я начал отставать от намеченного графика. Приходится экономить продукты: когда, к примеру, надо съесть два сухаря, я съедаю полтора… Да и потом, по опыту своих предыдущих экспедиций я знаю, что вначале можно есть поменьше, потому как в теле еще сохранились калории с Большой земли… Так что с продуктами пока все в порядке.

Прошел плохо, ветер сильный, встречный, большие заструги, скользкий снег и все время в гору. Стал лагерем, было очень сложно поставить палатку. Холодно. Сыро. Весь мокрый. Лежу в спальнике. Сейчас 19:55, вечерняя связь по радио с Пэтриот?Хиллз. Плохо я иду. Надо что?то делать… Как ускорить?

 

Если хочешь стать настоящим человеком, научись отдавать

 

17 ноября 1995 года

80°50’22’’ ю. ш., 80°11’06’’ з. д.

Шел хорошо, прошел 9 минут, это рекорд для меня. Направление определяю по компасу. Координаты сверяю раз в сутки по портативному спутниковому навигатору – он висит у меня на груди. Чаще определять местоположение ни к чему: ведь в Антарктиде, в отличие от той же Арктики, нет дрейфа льдов – здесь незыблемый, многокилометровой толщины ледник, покрывающий земную твердь. Хотя он мало?помалу смещается к побережью, это движение практически неощутимо.

Только в одиночестве и на собственном созерцательном опыте я осознал противоречия окружающего мира. При этом я убежден, что форма мышления старшего и младшего поколений отличаются. Каждый ищет и хочет найти смысл своего бытия. Оно и верно, ведь Земля движется, а значит, меняется все на ее поверхности и меняет суть нашего бытия и человеческие судьбы. Человеку тесно жить на нашей планете, и он ищет выходы в науке, путешествиях, искусстве и т. д. Но он не может, вернее, не каждый может прорваться и освободиться от домашнего быта, материальной зависимости. Тело человека становится тюрьмой. Страдания от тяжелой работы, холод, одиночество – это все полезно для души, но не для тела.

Когда я маленьким прибегал с улицы в хату, где лежал мой больной дедушка Михаил, и жаловался, что хлопцы забрали у меня рогатку или еще что?нибудь, дедушка всегда говорил мне: «Если хочешь стать настоящим человеком, научись отдавать». Не брать, а отдавать – это прекрасно.

С тех пор как я себя помню, меня не переставал волновать вопрос о моем месте в мире. Я прислушивался к старикам из нашей деревни, прочитал все книги из библиотеки моего деда, искал в них разгадку величайшей тайны жизни. В школьной библиотеке я выписал на целый год «Капитал» Карла Маркса и ежедневно штудировал его, делал выписки в своем дневнике. Но однажды брат Виктор принес книгу «Философия Канта», и я набросился на нее. Верил, что Кант может дать ответы на все те вопросы, которые меня волнуют.

Но проходило время, ни Кант, ни Ницше, ни Спиноза ни на йоту не открыли мне истину бытия человеческого. Они только уводили в дебри философии, где человек запутывается, как в сетях, да так и остается без ответа на главный вопрос: какое начало господствует в человеке – доброе или злое?

Сейчас, когда жизнь клонится к закату, я почти не читаю философские книги, они стали мне неинтересны. Я больше всего люблю созерцать. А еще я люблю любить свою Ирину и потихоньку стареть.

 

Смысл жизни

 

18 ноября 1995 года

80°57’19’’ ю. ш., 80°19’18’’ з. д.

05:40. Утро. Плохо спал. Спальник сырой. Холодно. Хорошо, что нет ветра. У меня плохое снаряжение. Ночью мучила изжога.

19:00. День очень тяжелый. В обед два часа ставил палатку. Завтра, если даст Бог, то пересеку 81?й градус и за это обязательно выпью немного разведенного спирта. Погода не улучшается, стоит белая мгла.

Для меня смысл существования в чем?то более высоком. Есть люди на свете, которые чуть ли не всю жизнь посвятили тому, чтобы устроить свой быт, обставить всем необходимым квартиру. В этом тоже, наверное, может быть смысл существования. Но именно потому, что отвергаю подобное существование, я в конце концов и отправился в это путешествие. Я живу открыто. Раз я появился на этой Земле, то почему бы мне не увидеть Эверест и мыс Горн[16], не дойти до Северного и Южного полюса, не обойти вокруг света на яхте?.. Я пришел не в одно место, я пришел на эту Землю. С детства мечтал познать этот мир, увидеть и почувствовать всю Землю. Я все хочу попробовать. Земля наша не такая уж и большая, чтобы отказаться побывать на ее крайних точках, не пройти ее всю вдоль и поперек. Я художник и философ. Я имею право писать картины, лишь увидев то, что я рисую, писать книги о том, что я чувствовал…

 

В Антарктиде снег не скользит

 

19 ноября 1995 года

81°05’26’’ ю. ш., 80°25’15’’ з. д.

Прошел сегодня 8 миль. День был пасмурный, белая мгла. Дорога неплохая, но выпал свежий снег, и сани совсем не скользили, как по песку.

 

В Антарктиде нет времени

 

Из дневника Ирины Конюховой

Сообщений о Федоре практически нет, мы живем в неведении и догадках. Связаться он в состоянии только с одним радистом, что находится на Пэтриот?Хиллз в Антарктиде. На связь Федор выходит через день в одно время – 18:30.

– По какому времени ты жил там? – спросила я его позже.

– По московскому. В Антарктиде условно новозеландское время, хотя на самом деле времени нет – летом там всегда день.

 

Вера

 

22 ноября 1995 года

81°32’11’’ ю. ш., 80°32’45’’ з. д.

День хороший. Солнце, слабый ветер, снег рыхлый. Прошел хорошо: 9 минут за 9 часов 30 минут.

Каждый прожитый миг дается с огромным напряжением сил, нельзя ни на минуту ослаблять настороженного отношения ко всему, что происходит вокруг. Только наедине с собой и в созерцании окружающего мира, будь то океан, высокие горы или ледовая равнина Арктики или Антарктики, можно уверовать и быть религиозным без каких?либо слов.

 

Холод

 

23 ноября 1995 года

81°41’46’’ ю. ш., 80°25’54’’ з. д.

Ветер холодный, встречный. Очень холодно, все, что было у меня, надел на себя. Ветер продувает насквозь. Очки запотевают и ничего не видно.

 

Тяжело идти

 

24 ноября 1995 года

81°50’25’’ ю. ш., 80°19’30’’ з. д.

Погода плохая, метет поземка. Холодно. Но дорога сносная. Завтра, если будет плохая погода, буду работать 11 часов. Никак не могу пройти 10 минут, как ни стараюсь, а надо бы. Вообще надо идти по 12 миль, тогда успею к 5–8 января на полюс, а в середине января будет самолет на массив Винсон. Хотелось бы успеть. Но все зависит от погоды и Господа Бога. Как тяжело идти. Холодно. Нарты тяжелые. Спина болит.

 

Я готовил себя духовно

 

26 ноября 1995 года

82°10’28’’ ю. ш., 80°15’35’’ з. д.

Отлично прошел 10 миль. Провел связь с Войтеком. У них все хорошо на Пэтриот?Хиллз, а я варю кашу. Готовлю себе на примусе горячую пищу, которая чуть?чуть согревает, греюсь чаем с сухарями, а иногда и русской водкой. Однако не пища главный источник энергии.

Когда мы перед стартом все вместе садились за стол, то каждый старался есть побольше и покалорийнее. Это такой принцип – набирать перед стартом вес, чтобы хватило энергии дойти до полюса. У меня же, наоборот, был другой принцип. Я перед стартом ел мало, потому что старался в это время подготовить себя больше духовно, чем физически. В поучении Кирилла Иерусaлимского сказано: «Если ты находишься здесь телом, а не находишься духом, то сие бесполезно».

 

Как далеко до полюса!

 

27 ноября 1995 года

82°21’25’’ ю. ш., 80°20’14’’ з. д.

20:07. Вечер. День тяжелый, плохая дорога, небо затянуло тучами. Как далеко до полюса!

 

Думаю о погибших

 

28 ноября 1995 года

82°31’09’’ ю. ш., 80°41’07’’ з. д.

20:07. День плохой, белая мгла. Плохо шел, по компасу. Слишком ушел вправо.

Думал о погибших полярниках и друзьях по риску. Многим нужно поставить памятные доски[17]. После гибели Наоми Уэмуры[18] при спуске с Мак?Кинли[19] мир для меня опустел, утратил не только привлекательность, но и реальность. Я почувствовал, что наша Земля опустела, что ее покинул тот стержень, который держал всех в напряжении. Где бы я ни был, я знал, что есть человек, который сейчас делает то, что не могут сделать целые народности. Это Уэмура. И после трагического 1984 года я занялся целенаправленно осуществлением моих экспедиций. Я сел в самолет Владивосток – Москва и пришел к руководителю полярной экспедиции «Комсомольской правды» Дмитрию Шпаро[20] просить его взять меня в свою команду. И он это сделал. И я ему благодарен. Я не хотел, чтобы на нашей Земле прекратился дух Уэмуры. Мне хотелось, чтобы были такие чудаки?одиночки, которые удивляли, раздражали, ставили под сомнение мир людей, живущих на такой красивой и неизведанной планете.

 

Сломалось крепление

 

29 ноября 1995 года

82°41’24’’ ю. ш., 80°49’12’’ з. д.

20:00. Сломалось крепление у правой лыжи, металлическое, американское. Хотя меня уверяли, что таким креплениям и минус пятьдесят нипочем. Ан нет, не тут?то было. Позарился на импортную красивую вещь, купленную в Лос?Анджелесе, но наши, отечественные крепления надежнее. Я сообщил об этом по рации в базовый лагерь на Пэтриот?Хиллз. Они запросили: нужна ли помощь? Я подумал?подумал и отказался. Если бы прибыли спасатели, считай, путешествию моему конец – прощай, Южный полюс! Да и обошлось бы мне это удовольствие, в смысле прилет спасателей и доставка в базовый лагерь, в 50 тысяч долларов, никак не меньше. Так что хочешь не хочешь, пришлось мастерить новое крепление из кожаных ремней, как делают охотники в уссурийской тайге. Ничего получилось. Правда, поначалу было неудобно – малость ногу подволакивало, но потом пообвык…

 

Мы живем на грани жизни и смерти

 

30 ноября 1995 года

82°51’25’’ ю. ш., 80°45’03’’ з. д.

Прошел хорошо, но было тяжело. В такие минуты я осознаю, что скоро настанет тот час, когда придется предстать перед строгим судьей. Перебирая в памяти свои прегрешения, вспоминаю, как мы с Женей Виноградским поднимались на Эверест. 13 мая 1992 года мы подошли к последнему, четвертому лагерю на высоте 8 тысяч метров. До вершины остался последний бросок. С вечера забрались в палатку и стали ждать, когда стихнет ветер, чтобы в два часа ночи начать подъем на вершину. Палатка наша трещала от напора ураганного ветра, мороз – минус 40 градусов, кислорода не хватает. Спать невозможно, да и опасно: можно уснуть и не проснуться. Вот тогда Женя спросил меня: «Как думаешь, Федор, позволит нам Господь Бог взойти на вершину и вернуться живыми или нет? Какие у нас грехи пред Ним?»

И я, и он начали перебирать в памяти и говорить друг другу, как на исповеди перед священником. А когда наступило время выходить из палатки, Женя сказал: «Много у нас, Федор, накопилось грехов, и надо много молиться, чтобы замолить их. Но мы никого не убивали, никого не обворовывали, не жили ради выгоды, никого не предавали, трудились по мере сил, чаще спали в палатках, чем на мягкой постели, не занимались обжорством. Избегали блуда и грешных помышлений. Может, Он и пропустит нас и отсрочит наш приход к Нему еще на некоторое время».

Мы всегда живем на грани смерти. Как мало надо человеку, чтобы нитка его жизни оборвалась. На это надо смотреть без излишнего страха, но с полным осознанием. Ясная мысль о бренности жизни не повод для того, чтобы опускать руки, а повод для того, чтобы ценить и любить каждое мгновение жизни, жить сегодня, сейчас, а не в мечтах о том, что будет с тобой завтра, жить, переживая жизнь полноценно и полнокровно.

 

Рекорд

 

1 декабря 1995 года

83°02’07’’ ю. ш., 80°35’31’’ з. д.

Я пою песни. Прошел 11 миль.

 

Мерзнут ноги

 

2 декабря 1995 года

83°13’01’’ ю. ш., 80°32’53’’ з. д.

День хороший. Было солнце, правда, тяжело идти, рыхлый снег. Но прошел хорошо, 11 миль за 10 часов 30 минут. Холодно, ноги мерзнут.

 

Все время вверх

 

3 декабря 1995 года

83°23’07’’ ю. ш., 80°33’13’’ з. д.

День солнечный, но холодный, и все время вверх. Хорошо прошел 10 миль, поднялся на 1230 метров.

 

Хочется рисовать

 

4 декабря 1995 года

83°33’29’’ ю. ш., 80°35’24’’ з. д.

День плохой, поземка и дорога все время вверх. Когда идешь, много думаешь о своих картинах – и хочется рисовать, а приезжаешь домой – и в голове пусто.

 

Планы новых экспедиций

 

5 декабря 1995 года

83°44’47’’ ю. ш., 80°35’11’’ з. д.

День хороший, но дорога плохая, вся изрыта и покрыта коркой льда. Но прошел хорошо, 11 миль, отлично.

Думал об экспедициях: полет в космос, погружение в Марианскую впадину, пересечение Гренландии на собачьих упряжках[21], подъем на Эверест со стороны Китая[22], поездки на Мак?Кинли[23] и на Килиманджаро[24], перелет на воздушном шаре через Индийский океан[25].

 

Подарок друга

 

6 декабря 1995 года

83°56’18’’ ю. ш., 80°36’42’’ з. д.

День тяжелый, с утра была белая мгла. После 14 часов засветило солнце, небо высокое и фиолетовое, а сейчас, в 20:20, снова небо затянуло тучами и солнце скрыто. Шел 10 часов 30 минут. Прошел 12 миль, рекорд. Ура?ура?ура.

Открыл новую банку медвежьего жира, а там надпись: «Вклад в освоение Антарктиды от Горчакова Геннадия Александровича». Это мой друг – охотник из г. Партизанска.

 

Другая жизнь

 

7 декабря 1995 года

84°08’08’’ ю. ш., 80°31’55’’ з. д.

Дорога плохая, очень большие заструги. Ура?ура?ура. Прошел 12 миль.

Я часто вспоминаю, как мы с Ирочкой ездили в Сергиев Посад. Находясь там, на земле Преподобного Сергия, я чувствовал тот мир, благодать которого была разлита во всем, даже в воздухе, куполах лавры, в солнечных бликах на снегу, в удивительной тишине, в каком?то непонятном покое. Я как?то подумал: «Вот бы здесь, недалеко от мощей Преподобного, поселиться и прожить оставшуюся жизнь в этом покое. Цель нашей жизни – покой». А что мои путешествия? Только рекорды, только удовлетворение своего тщеславия. Нет, так не должно быть. Если Богу угодно будет, то начну жить по?новому, все по?другому.

 

Хочется быть одному

 

8 декабря 1995 года

84°21’13’’ ю. ш., 80°39’46’’ з. д.

День хороший, прошел 13 минут за 10 часов 30 минут, это рекорд, я доволен. Была радиосвязь, там сказали, что для меня есть послание, передадут во время следующей связи, это значит послезавтра. Я выхожу на связь через день. Каждый день тяжело. Да и не хочется общаться с миром людей. Хочется быть одному в этой прекрасной Антарктиде.

 

Воображению художника нет предела

 

9 декабря 1995 года

84°33’57’’ ю. ш., 80°44’08’’ з. д.

«Начинай с начала и не останавливайся, пока не дойдешь до конца»[26].

«Мудрый для себя жаждет одного: не иметь желаний. Такая жажда утоляется вечностью»[27].

Мне вспоминается мой учитель, Виталий Натанович Петров?Камчатский, он был очень хороший художник. Я считаю, что после Рокуэлла Кента[28] стоит он, Петров?Камчатский. Он очень сильно и точно раскрыл жизнь наших эскимосов. Меня эти художники вдохновили на создание серии картин о жителях Крайнего Севера.

 

«Старая Чукотка»

 

Так вот, я как?то ему поведал, что хотел бы попасть в Антарктиду, чтобы потом рисовать айсберги, пингвинов, голубой лед, а он засмеялся и сказал: «Воображению Художника (с большой буквы) нет предела». И привел в пример Жюля Верна: «Разве он был под водой, разве летал на воздушном шаре?» Нет, конечно. Он находился за письменным столом, а его воображение летало по всем морям?океанам. А у меня все наоборот: я блуждаю повсюду, а мое творчество зажато. Я все живу надеждой, что вот сделаю то?то и тогда дам волю своему творчеству. А когда это будет, не знаю.

 

«Сон белой совы»

 

 

Рай – это быть рядом с любимой

 

10 декабря 1995 года

84°44’25’’ ю. ш., 80°33’07’’ з. д.

День тяжелый, встречный ветер, снег очень мягкий, очень тяжело идти.

Если бы меня спросили, как чувствует себя душа, попавшая в рай, я ответил бы: точно так, как быть рядом с Иринушкой моей. Эти чувства сложно передать. Просто, ничего особенного, просто хорошо. Как никогда, нигде и ни с кем. Свободно, светло, тепло и уютно. С ней рядом ничего не замечаешь. Она дает заряд творчества, тот заряд, который мне необходим. Я хочу быть всю жизнь ребенком, мечтателем, фантазером. Хотя не все мои фантазии Иринушке нравятся. Я замечаю, что Иринушка хочет, чтобы обо мне писали в прессе и говорили друзья только хорошее. Я же, наоборот, хочу быть антиподом к этому лицу, я не хочу благополучия, я хочу быть легендой, спорной личностью. Мне нравится, что у меня есть друзья и враги. У меня много врагов, они с яростью нападают на меня и всячески стараются опорочить. Люди боятся свободы внутренней, они ищут причину и кого?то, кто бы их держал и не пускал. Это для них лучше, чем быть свободными. Но, как сказано в Священном Писании, «Горе вам, когда все люди будут говорить о вас хорошо! Ибо так поступали с лжепророками отцы их» (Лк. 6:26).

 

Я научился довольствоваться тем, что у меня есть

 

11 декабря 1995 года

84°56’55’’ ю. ш., 80°37’55’’ з. д.

Очень хорошо прошел. Завтра мой день рождения. Справа видны горы. Красивые.

Я научился быть довольным тем, что у меня есть. Умею жить и в скудости, умею жить и в изобилии; научился всему и во всем, насыщаться и терпеть голод, быть и в обилии, и в недостатке[29].

 

Хороший день

 

12 декабря 1995 года

85°09’08’’ ю. ш., 80°29’26’’ з. д.

По радио получил поздравление. Такой хороший день сегодня. Теплый, без ветра. И не было застругов. Справа горы Тил[30]. Вечером сделал себе кашу и чай с медом.

 

Прохожу горы Тил

 

13 декабря 1995 года

85°22’09’’ ю. ш., 80°29’49’’ з. д.

День хороший, и дорога тоже. Прошел хорошо, 13 миль. Прохожу горы Тил.

 

До полюса 459 км

 

14 декабря 1995 года

85°34’02’’ ю. ш., 80°33’37’’ з. д.

Дорога хорошая, ветер слабый, солнце в дымке, прохожу горы Тил. Сообщили по радио, что Володя Чуков[31] не стартовал.

 

 

Тимофей помог

 

Из дневника Ирины Конюховой

– Чего ты больше боялся – холода или опасности? – спрашивала я его потом, когда Федор уже грелся в Москве в теплой постели.

– И того и другого. От холода мне иногда хотелось плакать. Я все время дрожал и не мог согреться в палатке, она была такая тонкая. И было очень страшно провалиться в трещины, они в Антарктиде до двух километров. Если бы лыжи или нарты в них провалились, я бы погиб. Некоторые берут с собой в экспедицию альпинистское снаряжение: кошки, крючья, ледоруб, жумары, а я сразу же все выкинул, подумал, что если уж попаду в трещину, то никак мне не выбраться. Еще в первый день пути я бросил в трещину лишние лыжи – так такой звук услышал! Жутко стало.

– Тебе все время было одинаково тяжело?

– Тяжелее было в первую половину пути. Было очень холодно и ветрено. Я даже хотел вернуться. Как раз на половине пути. Я к этому времени так вымотался, что думал – все, больше не выдержу: или сердце остановится, или почки откажут. Мне казалось, что позвоночник треснет от такой нагрузки, а кости таза разойдутся. Бывало, лежишь на снегу, смотришь на небо, оно там фиолетовое, и говоришь: ну появитесь вы, летающие тарелки, хотя бы не меня, нарты заберите! Никто не появлялся. Потом как?то втянулся.

– Если ты все время мерз, как же ты мог спать?

– А вот так и спал, скрюченный. Где?то 25 дней прошло со дня старта, совсем невмоготу стало, Тимофей помог.

– Тимофей?

– Друг апостола Павла, Тимофей. Ночью лежу в спальнике, скулю от холода, просыпаюсь – светло, там день все время идет. Смотрю – примус у меня горит, сидит мужик и палит мне примус. Я сразу ему: «Что ты делаешь! У меня бензин ровно рассчитан на каждое приготовление пищи!» А он мне говорит: «А этот бензин не сгорает». Я смотрю – примус не шумит. Оказалось, это Тимофей, друг апостола Павла, пришел ко мне, чтобы нагреть мне палатку.

«Я так, Тимофей, замерз, что не могу никак согреться, ног не чувствую», – жалуюсь я ему. А он мне в ответ: «Я тебя погрею». Берет и просовывает руки сквозь спальник. Я первым делом забоялся, как бы он мой спальник не порвал. Чувствую, ноги стали согреваться. Я и уснул. Утром проснулся, первым делом посмотрел, не порвал ли Тимофей спальник, нет – целый.

 

Что дальше?

 

16 декабря 1995 года

85°59’30’’ ю. ш., 80°37’44’’ з. д.

Узнал по радио, что прилетают на Пэтриот?Хиллз Володя Чуков и «Метелица»[32]. Все?таки Володя нашел деньги. Итак, все мы собрались в Антарктиде. Что дальше? Дай Бог мне дойти до полюса. Меня ничто не должно сейчас волновать, только полюс, только он. Никакие рекорды. Моя жизнь – это и есть рекорд.

 

И в Антарктиде бывает хорошая погода

 

17 декабря 1995 года

86°12’58’’ ю. ш., 80°28’16’’ з. д.

Прошел хорошо, уже на 87?м градусе, осталось меньше чем половина. Считаю дни, надеюсь, что за 19 дней дойду до полюса. А там как Бог даст.

Сегодня впервые почувствовал, что и в Антарктиде бывает хорошая погода. Это чудо, но увидел наконец солнце, потеплело до минус двадцати пяти. Господь как будто бы решил подарить мне этот день. Я хотел выпить коньяку, но бутылка лопнула. Выглянул из палатки, чтобы выбросить бутылку, смотрю – солнце!

 

Тяжелые дни

 

18 декабря 1995 года

86°25’58’’ ю. ш., 80°24’27’’ з. д.

День был тяжелый, не было солнца, белая мгла, тяжело выдерживать курс. Я шел и молился, чтобы Господь дал хорошую погоду и открылось солнце. В 13:30 появилось солнце и осветило путь мой к полюсу, стало легче идти. Но мороз усилился, стало холодно. Прошел до 19:40, останавливался на отдых шесть раз по 10 минут. Прошел ровно 13 миль, это отлично, так и надо держать.

 

Прошел зону трещин

 

20 декабря 1995 года

86°52’57’’ ю. ш., 80°26’18’’ з. д.

С утра белая мгла, после обеда вышло солнце. Одни заструги и холмы. Прошел зону трещин. Тяжелый день.

 

«Я всегда стремлюсь преодолеть страх»

 

Из дневника Ирины Конюховой

– У тебя удивительная способность – видеть и чувствовать то, что происходит там, за горизонтом. Ты не устаешь от этого?

– По?разному. Бывает, что и у меня нет сил. Но я люблю Землю, она красива, и всегда стремлюсь преодолевать страх.

 

Очень устал

 

23 декабря 1995 года

Очень устал. Большие заструги. Приболел. Что?то почки побаливают. Погода плохая, белая мгла. Заструги очень частые, сани застревают. Сегодня не включал GPS. Думаю, что прошел мало. Завтра проверю. По радио сообщили, что команда «Метелица» и Володя Чуков еще в Пунта?Аренасе (городе на южной оконечности Чили). Они будут ждать, пока Марек (поляк) не придет на полюс (он через четыре дня будет на полюсе), тогда Марека снимут с полюса, а «Метелицу» забросят. Все одним рейсом.

 

Прошел 11 миль – неплохо!

 

24 декабря 1995 года

87°40’38’’ ю. ш., 80°33’56’’ з. д.

День тяжелый. С утра трещины, белая мгла, заструги. День холодный, ветер пронизывающий, прошел 11 миль. Для такой дороги неплохо.

 

Я иногда вспоминаю запах костра

 

25 декабря 1995 года

87°50’10’’ ю. ш., 80°54’10’’ з. д.

Очень тяжело, ветер, холод, белая мгла, дорога вся в застругах.

Я иногда вспоминаю, даже во сне вижу и слышу запах костра и нашу уссурийскую тайгу. Какое было блаженство охотиться в тайге, идти зимой по следу зверя, спать у костра. Я любил ночевать под открытым небом без палатки, просто у нодьи[33], у сибирской нодьи, или, как ее ласково называют охотники, «надюши». Только у нее в зимнюю стужу по?настоящему согреваются охотники и спокойно высыпаются. Сделать и зажечь нодью непросто, для этого нужен ровный сухой кедр с плотной, без гнили сердцевиной и без сучков в нижней части ствола. А толщина ствола должна быть определенной, не больше полного обхвата. Нелегко найти такой кедр. Не всегда мне приходилось спать у хорошей нодьи. Если кедр попадался кривой, с сучками или с гнильцой, у такой нодьи хорошо не выспишься, а замерзнешь. Но вот если нашел наконец подходящий для нодьи кедр, то его нужно спилить, разделить на два отрезка двухметровой длины, потом вытащить на ровную площадку, накатить один на другой стенкой. Подпереть стенку с торцов длинными кольями, чтобы верхнее бревно не свалилось. Затем воткнуть в паз между бревнами с той и с другой стороны множество смолистых лучин и щепочек. Когда все это сделано, нужно поджечь все их разом и, пока они разгораются, пока они обхватываются ровным пламенем, нарубить хворосту и тонких сушин и развести костер возле нодьи, в двух метрах, когда земля от костра прогрелась. Затем нужно разгрести жар и пепел тщательно притоптать, на этом черном пепелище настелить хвойные ветки, за спиной соорудить каркас из жердей и рогатин, которые нужно обтянуть целлофановой пленкой. Получится как бы пленка?экран. Когда с лагерем покончено, можно готовить ужин. Нодья горит ровным жарким пламенем часов десять. Правда, снизу от мерзлой земли сквозь хвойные ветки тянет в бок холодом и время от времени будет наползать на тебя едкий дым или падать отскочивший от нодьи уголек. Но это все мелочи. Можно спать!

 

12 миль позади

 

26 декабря 1995 года

88°02’50’’ ю. ш., 80°30’56’’ з. д.

Вечер. Прошел 12 миль.

 

Осталось мало продуктов

 

27 декабря 1995 года

88°11’07’’ ю. ш., 80°48’34’’ з. д.

Прошел плохо. Была мгла. В 17:00 встал лагерем. Очень устал. Мало продуктов. Ситуация плохая.

 

Жду самолет

 

28 декабря 1995 года

88°22’55’’ ю. ш., 80°38’03’’ з. д.

День тихий. Белая мгла. Я сделал приспособление для компаса. Шел 12 часов. Жду, когда прилетит самолет и сбросит мне продукты. Осталось на два дня.

 

Уходящий год, год новый

 

30, 31 декабря 1995 года, 1 января 1996 года

88°44’28’’ ю. ш., 80°31’14’’ з. д.

Пурга. Холодно. Не было радиосвязи. Я не хотел доставать дневник.

 

Хватит ходить по холодам

 

2 января 1996 года

89°26’00’’ ю. ш., 80°35’19’’ з. д.

День холодный, но было солнце. На высоте 2742 метра над уровнем моря меня обдувает со всех сторон. Шел, думал, уже хватит ходить по холодам.

 

На подходе к Южному

 

4 января 1996 года

89°56’34’’ ю. ш., 79°01’21’’ з. д.

До полюса 9,5 мили. Дорога плохая.

 

Я добрался за 59 дней, а шел сюда пять лет

 

5 января 1996 года

Проснулся, как обычно, в шесть. Гляжу, где?то в пяти километрах впереди Дэвид (к тому времени наши курсы почти сошлись) идет, шатаясь, еле ноги передвигает. Тоже, стало быть, измотался! Осталось немного, а сил одолеть их уже нет. Вообще, в Антарктиде, когда не вьюжит, все видно как на ладони километров на двадцать – воздух сухой, прозрачный, потому как нет пыли, да и трубы не дымят… Словом, с точки зрения экологии Антарктида – самый чистый континент на нашей планете. Во всяком случае, пока…

 

«На крыльях к полюсу»

 

Я попил чаю, встал, собрался не спеша – и тронулся за ним следом. Через некоторое время смотрю, Дэвид стоит рядом с палаткой – и когда только разбить успел? – и машет мне руками. Он – у цели. Я делаю шаг… Потом другой, третий… И вот мы уже обнимаемся. Мы – на Южном полюсе!

Господи, не верилось мне, неужели дошел?! Последнее время он владел моим воображением с не меньшей силой, чем Эверест, мыс Горн или Северный полюс… Я добрался сюда за 59 дней, а шел фактически пять лет – начиная с 1990 года, когда вернулся из кругосветного плавания. Сколько сил потратил, пока говорил, убеждал всех, что мы, русские, в конце концов должны быть там! А сколько денег на это ушло!..

На Южном полюсе я не увидел ничего необычного – только металлический флагшток высотой метра два, вроде вешки, с отметкой «90 градусов». И таких вешек в округе много – их приходится устанавливать на полюсе каждые два?три года, ведь ледник смещается за это время на 20–30 метров в сторону. И видно, как эти самые вешки тянутся вдаль – одна за другой…

А в 300 метрах от полюса расположена Площадь Наций. Там стоят флаги стран – участниц международной программы мирного освоения Антарктиды: тринадцать стран – тринадцать флагов, в том числе и бывшего СССР. Нашлось там место и для российского, трехцветного.

С Площади Наций я вызвал по рации американскую станцию «Амундсен – Скотт» – она стоит в трех километрах от полюса. И через некоторое время за мной приехал начальник станции. Он поздравил меня и повез в свои владения. Там меня накормили до отвала, а чуть погодя отвели в сауну. Когда в бане я взглянул на себя в зеркало, то пришел в ужас: на меня смотрело странное, истощенное, заросшее существо, с трудом напоминающее человека. Еще бы, ведь за этот переход я потерял в весе 13 килограммов.

 

Он победил!

 

Из дневника Ирины Конюховой

Он дошел!!! Он оказался первым в России и третьим (вместе с Дэвидом Адамсом) в мире, кто в одиночку достиг этой крайней точки. Первым в России и третьим в мире Федор дошел ранее до Северного полюса. Первым в России и третьим в мире он в одиночку без остановок обошел на яхте вокруг света. Такого постоянства достигают только классики, но, правда, не без Божьей помощи.

 

Новая задача

 

6 января 1996 года

Вернулись на Пэтриот?Хиллз. Тут меня ждали хорошие вести: от спонсоров на мой счет в Чили поступила часть денег, которую я недополучил перед стартом, в Пунта?Аренасе. Я счастлив безмерно! Эта новость окрылила меня, придала сил… Вместе с этими деньгами у меня есть возможность взойти на массив Винсон, самую высокую точку в Антарктиде – 5140 метров. Теперь я могу спокойно оплатить перелет к подножию вершины и обратно – на Пэтриот?Хиллз.

 

Что Бог ни делает, все к лучшему

 

11 января 1996 года. Базовый лагерь под массивом Винсон

Вчера я прилетел сюда на «твиноттере» в 11 утра. Нас прилетело семь человек. Группа из пяти человек из Америки, они ушли двумя связками. И мы одной связкой. Я, Грег (проводник из Канады) и Томас из Норвегии. Погода хорошая.

В 15:00 уже вышли к массиву Винсон по северному маршруту, тому, которым в свое время хотел подниматься Уэмура. Южным идти сложнее. Хотя там сплошь одни скалы и есть за что зацепиться, зато постоянно ревет ветер, от которого негде укрыться, – он бьет прямо в спину. А это очень опасно: может сдуть. Северный склон тоже не подарок – сплошной ледник в трещинах. Он тянется вверх под углом 50–70 градусов. Подниматься по нему также непросто: можно сорваться и провалиться в трещину или слететь вниз, к подножию, как с огромной ледяной горки.

В 19:30 мы подошли к первому лагерю, там поставили палатку, заночевали. Утром Томас совсем раскис, как у нас говорят альпинисты. Он приболел еще в Пунта?Аренасе. Решили возвращаться в базовый лагерь.

Вернулись, сейчас 17:00, в 20:00 будет связь с Пэтриот?Хиллз, и там решат, что делать с Томасом. Если его увезут, то тогда мы завтра пойдем до второго лагеря без остановки.

Массив вершины хорошо виден отсюда. Красивая. Жалко, время идет и дни хорошие, а я здесь, в базовом лагере. Но ничего, что ни делает Господь Бог, все к лучшему.

 

Планы

 

12 января 1996 года. Базовый лагерь под массивом Винсон

Утро. Грег приготовил яичницу, и мы позавтракали. Ждем, когда закипит вода на примусе, чтобы попить чай. Сейчас должен прилететь самолет из Пэтриот?Хиллз, чтобы забрать норвежца Томаса. Если все будет хорошо, то мы после обеда снова пойдем к массиву Винсон. Вчера с Грегом обсуждали маршрут, что можно за один день дойти до второго лагеря. На следующий день – до третьего, а затем на вершину и прямо до базового лагеря. Это очень сложно, но надо попробовать. Но это все зависит от Господа Бога.

 

Поднялся на самую высокую вершину Антарктиды – массив Винсон

 

14 января 1996 года

В 13:00 я стоял на самой высокой точке Антарктиды, на вершине массива Винсон. То, за чем я ехал в Антарктиду, я сделал. 5 января 1996 года стоял на Южном полюсе, а вот сегодня я на Винсоне. Сейчас можно подумать о покорении всех семи вершин мира. Самые значительные вершины взяты. Эверест в 1992 году, и вот Винсон. Сейчас надо еще настроиться на Аконкагуа[34], а затем домой, в Россию. Я счастлив, что живу такой жизнью. И благодарен Господу Богу.

 

«Массив Винсон»

 

Массив Винсон достался мне потом и кровью. Я шел и всю дорогу проклинал себя за то, что взял с собой альпинистский паек – супчики там всякие… А хотелось чего?нибудь посолиднее. Изголодался, для меня это было «голодное» восхождение…

Подъем до третьего, последнего лагеря на высоте 4 тысячи метров занял у меня три дня. Утром, когда двинулся к вершине, Господь Бог подарил мне солнце. Последнюю тысячу метров я одолел за семь часов. Это был рекорд, так как до меня американцы поднялись за 13 часов.

Мне было легче, чем американцам. Меня ветер прижимал к ледовой скале, я не так, как они, мерз. Я уже акклиматизировался во время похода к Южному полюсу. На вершине и десяти минут не стоял. Дул такой сильный ветер, что чуть не сдуло с вершины, еле устоял. Смог сделать только несколько кадров.

Обратно спустился за двое суток. При спуске погода испортилась, началась пурга. Приходилось быть очень осторожным, чтобы не провалиться в трещину. Но, слава Богу, все обошлось.

Если бы я не сделал этот подъем сразу после завершения экспедиции на Южный полюс, я бы не сделал этого никогда!

 

Мир тесен

 

16 января 1996 года. Базовый лагерь под массивом Винсон

11:40 утра по чилийскому времени. Лежу и думаю всякие думы. Погода тихая, туман. Сегодня не сможет прилететь за мной самолет из Пэтриот?Хиллз. Но я не расстраиваюсь. Я сделал свое дело. Меня не покидает мысль, почему так склонен Господь Бог ко мне: если он много мне дал, то, наверное, много и возьмет? По приезде в г. Врангель[35] надо в Хмыловке[36] залить фундамент под часовню Николаю Чудотворцу.

Наш земной шар очень маленький, на нем живет не так уж много людей. Здесь, под массивом Винсон, в Антарктиде, я встретил американца, с которым сидел в ресторане в Непале, в Катманду, после восхождения на Эверест в 1992 году. А с ним его друг, артист, он знает Карла Джонсона, а Карл снимал фильм «Сибирский пароход». Вот где встретились.

 

Ожидание

 

17 января 1996 года. База под Винсоном. 1775 метров над уровнем моря

78°32’07’’ ю. ш., 86°00’37’’ з. д.

13:10. Ждем самолета из Пэтриот?Хиллз. Плохая погода, небо все затянуто тучами, идет мелкий снег, видимости никакой, «твиноттер» не может вылететь к нам. На Пэтриот?Хиллз, в 220 километрах от нас, погода хорошая, а у нас плохая.

 

Надо идти на гору Аконкагуа

 

22 января 1996 года

20:30. Летим на «Геркулесе» с Пэтриот?Хиллз в Пунта?Аренас. Когда самолет взлетел, я посмотрел в иллюминатор и увидел ледовую бухту Геркулес и ту гору, у подножия которой была моя первая ночевка с 8 на 9 ноября 1995 года. Там я оставил свои запасные лыжи. Что меня ждет после Антарктиды? Все, что было в моих силах и по плану, я сделал. Дошел до полюса и взошел на Винсон. Соскучился по дому и по России. Но чувство тревожное, я знаю, что ничего хорошего меня не ждет. Только хлопоты, скандалы и организация новых экспедиций. Если сейчас в Пунта?Аренасе я найду деньги для восхождения на гору Аконкагуа, то надо это сделать и не спешить домой. Я хочу взойти на Аконкагуа. В апреле нужно поехать к Дэвиду в Англию и с ним пойти к магнитному полюсу. Затем в июне полетят на Мак?Кинли. Если я не найду яхту, на которой можно будет трижды обогнуть Землю, то буду стараться в этом году подняться на те из семи вершин мира, где еще не был. На Эльбрус взошел в 1992 году, на Эверест – тоже в 1992?м, на Винсон – в 1996?м. Остались Аконкагуа, Мак?Кинли, Килиманджаро и пик Костюшко.

 

«Эверест»

 

 

Вершины

 

Конец февраля 1996 года

 

Федор Конюхов первым в России завершил проект «Семь вершин мира»:

Эльбрус (5642 метра) – 15 февраля 1992 года

Эверест (8848 метров) – 14 мая 1992 года

Массив Винсон (4892 метра) – 14 января 1996 года

Аконкагуа (6962 метров) – 9 марта 1996 года

Килиманджаро (5895 метров) – 18 февраля 1997 года

Пик Костюшко (2230 метров) – 17 апреля 1997 года

Мак?Кинли (6194 метра) – 26 мая 1997 года

 

После того как я успешно покорил в Антарктиде массив Винсон, то задумал осуществить проект «Семь вершин мира» – подняться на высочайшие точки всех семи континентов Земного шара. У нас в России пока никто из альпинистов этого не сделал.

Для этого оставалось побывать еще на четырех вершинах. Как и Винсон, позади были Эверест и Эльбрус. В ближайшее время я планировал улететь в Южную Америку для восхождения на Аконкагуа.

Для меня проект «Семь вершин мира» не только восхождение. Я хочу написать картины. Высочайшей вершине каждого континента я хочу посвятить одну, а может, и несколько картин. По окончании проекта я хотел бы организовать выставку своих картин, которую так и назову: «Семь вершин мира».

 

«Восприятие гор»

 

 

И вновь разлука

 

25–26 февраля 1996 года. Из дневника Ирины Конюховой

– Почему ты так спешишь на эту гору?

– Ты же знаешь, кроме гор у меня есть и другие планы. А сейчас представился удобный случай покорить еще одну из них.

– Она опасная?

– Да, там гибнут люди.

– Она очень высокая?

– Да, выше массива Винсон. Почти 7000 метров.

– На вершине будет снег и мало кислорода?

– Да. Но не я первый и не я последний буду подниматься туда.

– Ты обещаешь мне, что будешь осторожен?

– По?другому мне нельзя. Мне еще очень много хочется в этой жизни сделать…

В шесть утра резко зазвонил будильник. Сегодня Федор улетит в Южную Америку покорять самую высокую вершину в Андах – Аконкагуа.

– Подарю тебе на 8 марта еще одну вершину, – обещал он мне на прощание.

 

Аконкагуа

 

9 марта 1996 года

Я на вершине Аконкагуа. Я поднялся на нее по самому сложному маршруту – по Польскому леднику, называемому так в память погибшего на нем польского альпиниста.

 

«Аконкагуа»

 

 

Килиманджаро

 

18 февраля 1997 года

Жаркие и пыльные дни подхода к самой горе, холодный и пронзительный ветер на вершине. Я рад, что пятая гора из семи у меня есть.

О Килиманджаро рассказывать сложно, ее надо видеть. У меня свои отношения с этой горой. Я мечтал ее увидеть, чтобы написать серию картин о ней. Мне жаль, что я так мало был на этой красивой горе. На подъем ушло четыре дня, на спуск – два. Мне хотелось побыть наедине со снегами Килиманджаро, но там запрещается подниматься в одиночку. Это Национальный парк Танзании, и каждый обязан нанимать проводников. Меня проводники сопровождали до подножья, а потом они наблюдали за мной через бинокль и вели переговоры по рации.

 

«Килиманджаро»

 

 

Пик Костюшко

 

17 апреля 1997 года

Странное это ощущение! Небольшая гора, всего 2230 метров, тоже считается вершиной. Непривычно просто стоять на вершине и никуда не спешить, не бояться, что ветром сдует, как с массива Винсон.

Не повезло Австралии, у нее нет Эвереста, зато хорошо ее жителям. Каждому доступна эта небольшая гора.

Я поднялся на невысокий пьедестал из камня, сделанный специально для съемок туристов. Отснял себя, поставив фотоаппарат на автомат, с флагами России, Москвы и СГУ.

 

«Пик Костюшко»

 

 

Мак?Кинли

 

26 мая 1997 года

Ура?Ура?Ура! У меня есть победа. «Семь вершин» за мной. Я победил не горы, а самого себя. Я смог это сделать.

 

«В горах Камчатки»

 

 

 

Глава 2

Кругосветная гонка Around Alone 1998–1999

 

Молитва – самая тяжелая работа, и всегда человек оставляет самую сложную и тяжелую работу на потом. И вот наступило потом, наступил тот час, и я знал, как я выполню эту работу, от нее зависит моя жизнь, и я старался не прекращать работу все три дня и три ночи.

Федор Конюхов

 

Гавр – Чарлстон[37]

 

 

Around Alone – многоэтапная кругосветная гонка одиночек, ее протяженность более 27 000 морских миль (примерно 50 000 км). Around Alone проводится один раз в четыре года.

Федор стартовал 26 сентября 1998 года из порта города Чарльстон, финишировал – 27 мая 1999 года.

Маршрут проходил через промежуточные порты: Кейптаун (ЮАР), Окленд (Новая Зеландия), Пунта?Дель?Эсте (Аргентина).

 

 

Потому что ты выберешь яхту

 

3 июля 1998 года. Из дневника Ирины Конюховой

Уже неделя, как Федор во Франции. Каждое утро мы созваниваемся. Сегодня как никогда долго говорили. У Федора много проблем. Ругает французов: «Я сюда больше не вернусь! Франция захирела. За все берут деньги. За установку электричества – 500 франков! И не идут на уступки!» – «Как тебе яхта?» – «Конструкция плохая, она узкая, везде щели, и нужно наклоняться. У меня кости болят. А так яхта красивая… Зачем ты меня отпустила? В следующий раз скажи: “Или я, или яхта”». – «Не скажу». – «Почему?» – «Потому что ты выберешь яхту…»

 

Мы пересекаем Ла?Манш

 

7 июля 1998 года

50°06’ с. ш., 0°45’ з. д.

Сегодня первый день в море на яхте «Современный гуманитарный университет». Мы идем из Гавра в Ле?Сабль?д’Олон (Les Sables d’Olonne)[38]. Погода плохая, ветер встречный, небо затянуто тучами. Я отвык от моря, от яхты. С 1994 года не был в море.

20:00. Эрик спит, Оскар стоит на вахте. Мы пересекаем Ла?Манш.

 

Хорошо, что у меня есть помощники

 

10 июля 1998 года. Бискайский залив[39]

46°49’ с. ш., 2°18’ з. д.

09:00. Утро. Подходим к Ле?Сабль?д’Олону, столице одиночных гонок. Ветер попутный, слабый. Эрик очень переживает, что мы не успеем зайти до отлива. Скорость 5 узлов. Глубина под килем 6 метров.

В 17:00 зашли в Ле?Сабль?д’Олон. Все хорошо, первый этап завершен, прошел 600 миль[40]. Эрик и Оскар мне очень помогли, хорошо, что они пошли со мной.

 

Что принесет первая ночь в океане?

 

14 июля 1998 года. Порт Ле?Сабль?д’Олон

08:09. Готовлюсь к старту через Атлантику.

10:52. Я один в океане. Все позади.

20:00. Ветер меняется. Уже вечер, холодно, я хочу спать, но нет возможности. Спать нельзя, так как поблизости есть рыбачки (суда). За 12 часов прошел 98 миль по лагу.

22:00. Солнце зашло в тучи, значит, ночь будет плохая. Господи, что мне принесет эта первая ночь в океане?

 

Я давно не слышал такой тишины

 

15 июля 1998 года. Бискайский залив

09:00. За сутки прошел 170 миль. Сейчас яхта лежит в дрейфе. Я приготовил себе суп: три картошки, один сладкий перец, одна морковь, один зубок чеснока, немного капусты и кусочек колбасы. Залил все одной кружкой воды забортной и двумя кружками пресной.

11:20. Ветра нет. Океан красивый, весь блестит. Штиль. Тишина такая, что в ушах звенит. Я счастлив, что здесь, вдали от суеты людской. Я давно не слышал такой тишины. Подобная тишина была, когда я шел на Северный полюс и на Южный, а вот на Эвересте – там нет такой звенящей тишины. Красиво, хотя и нет скорости, но все равно красиво.

 

Надо дождаться попутного ветра

 

16 июля 1998 года

46°39’ с. ш., 6°15’ з. д.

Шторм. Убрал грот. Иду под штормовым стакселем.

10:00. Шторм продолжается. Лежу в дрейфе. Небо все затянуто, и нет нигде просвета. В яхту поступает вода, где и откуда – не знаю. Откачиваю ведром. Холодно, весь мокрый. Ночью убирал грот, весь промок.

19:00. Вечер. Я решил первый раз поставить (попытаться поставить) и вскипятить воду для кофе. Голова разваливается, может, после кофе полегчает. Ветер чуть стих, но зыбь большая, я не хочу поднимать полный грот в ночь. Да и спешить некуда. Надо дождаться попутного ветра.

 

Надо отойти подальше от пароходов

 

18 июля 1998 года. Атлантический океан

45°59’ с. ш., 7°02’ з. д.

02:00. Штиль. Ветра нет. Небо очистилось от туч, и вышли все звезды в своей красе. Я лежал в кокпите и смотрел на них. Как давно я не видел такого неба! Ради таких минут стоит жить и идти в океан. Только это привлекает меня в плавании, а работа с парусами утомляет.

21:30. Целый день был на палубе. Мало писал. Сейчас задул попутный ветер. Я поставил все паруса. Геную поменял на бабочку. Яхта идет со скоростью 4–5 узлов курсом 290 градусов. Как раз по моему пути. Дай бы Бог, чтобы так немного продержался. Надо отойти подальше от земли и от пароходов. Сегодня ночь будет сложная, я как раз выхожу на путь пароходов, идущих в Ла?Манш[41].

22:30. Как много кораблей идет в Английский канал! Один за одним. Они не дают расслабиться.

 

Я бы назвал свою яхту «Неукротимая»

 

19 июля 1998 года. Атлантический океан

46°13’ с. ш., 8°50’ з. д.

05:30. Ночь прошла. Очень холодно, я сильно мерз. Надел все что есть, и все равно зуб на зуб не попадает. Ночью повесил, а вернее, скотчем приклеил три фотографии: моей Иринушки, Оскара с сыном Филиппом на берегу бухты Врангеля и Филиппа, моего внука, где он стоит у березки. Он весь в нашу породу Конюховых. Оскар был в детстве точно такой же. Я сейчас смотрю на этих самых близких мне людей. Плохо, что не взял фото моей дочки Тани. Я по ней очень скучаю.

Яхта несется, как бешеная лошадь, на большой скорости. Немного не выдержал курс, так как ветер зашел прямо на SW и прямо в нос, иду на NW[42].

12:00. Барометр резко падает, ветер усиливается. Убрал последний риф, все равно мало. Яхта как сумасшедшая несется. Стоит грохот. Такое ощущение, что она разломается. Сложная конструкция у этой яхты, очень тяжело управляться с ней. Когда нет ветра, она стоит, ее болтает, и приходится все время с ней работать, а чуть задул ветер – она как будто срывается с цепи и несется без оглядки. Была бы моя воля, я бы ее назвал не «Современный гуманитарный университет», а «Неукротимая». Я не представляю, как она будет себя вести в «ревущих сороковых»[43].

16:00. Шторм вырос. Я стоял за рулем час, чтобы немного отдохнул автопилот. Волны метра по два – два с половиной. Небо без просвета. Барометр продолжает падать. Здесь, в океане, время так сгущается – что?то, что делал вчера, кажется прожитым за несколько дней. В один час столько событий.

22:00. Начало темнеть. Погода по?прежнему плохая, яхту сильно бросает, тяжело идет, волны беспорядочные. Я стоял долго у штурвала, руки от воды соленой и дождевой распухли. Тяжело писать. Стоял и долго?долго думал о том образе жизни, который я веду. Правильно или неправильно? Только Богу угодно знать!

 

Возвращаюсь в Европу

 

21 июля 1998 года. Атлантический океан

45°22’ с. ш., 14°44’ з. д.

15:00. То, чего я и боялся, случилось. Отказал дизель?генератор. Я остался без света, без питания на авторулевой. Это серьезно. Возвращаюсь в Европу.

 

Никаких проволочек

 

25 июля 1998 года. Лиссабон

38°54’ с. ш., 9°45’ з. д.

14:00. Стал у причала Лиссабона. Полиция приняла меня хорошо. Никаких проволочек, все отлично.

 

«Я потерпел небольшое поражение»

 

26 июля 1998 года. Из дневника Ирины Конюховой

Говорила с Федором по телефону. Он подавлен, но старается держаться: «Я потерпел небольшое поражение. В главный двигатель прорвало воду, картер[44] залило водой. Дизель?генератор не работал. Остался полностью без электропитания. Поэтому решил возвращаться в Португалию, в Лиссабон. Без автопилота при встречном ветре не смог бы дойти до Америки. До нее 3000 миль, а до Лиссабона 500». – «Не переживай. У тебя еще есть время. Ты пока успеваешь к старту гонки. А в Лиссабоне как следует подготовишь яхту». – «Для меня эти дни будут адом. Я должен быть сейчас в океане».

 

Вышел из Лиссабона

 

2 августа 1998 года. Атлантический океан

38°34’ с. ш., 9°26’ з. д.

15:30. Вышел из Лиссабона. Океан весь белый, барашки. Ветер 30 узлов, N. Курс 210 градусов. Скорость – 7 узлов. Когда стоял за штурвалом, шел 10–12 узлов. Сейчас уменьшил геную, чтобы легче было автопилоту. Надо немного разобраться внутри яхты. Все полетело со своих мест. Некогда поесть.

23:30. Ночь. Светит луна. Ветер 30 узлов. Холодно.

 

Когда же это кончится!

 

8 августа 1998 года. Атлантический океан

34°21’ с. ш., 23°44’ з. д.

07:30 по Гринвичу. Еще солнце не взошло, но скоро. В океане штиль. Ночь прошла спокойно. Сначала были тучи, а затем небо очистилось. И вышла полная луна. Стало светло, а сейчас к утру снова по небу пошли тучи, дай бы Бог, чтобы немного было ветра.

17:00. Задул ветерок, NW. Яхта идет со скоростью 7 узлов курсом 240 градусов. Барометр чуть начал идти вниз, к плохой погоде. Здесь, в океане, на яхте, погода никогда не бывает хорошей. Если нет ветра, нет волны, то нет и скорости, а если есть скорость, то это волны, качка и все остальное. И в штиль, и в шторм ты ждешь, когда же это кончится!

 

Надо оставаться хозяином положения

 

11 августа 1998 года. Атлантический океан

32°07’ с. ш., 26°57’ з. д.

07:30. Еще солнце не взошло. Луна на небе. Она идет к старости. Сейчас светит после полуночи и до утра.

13:30. Начинает печь полдень, как в пекле. Чувствуется субтропический зной – здесь всегда жара. Небо без единого облака, все тучи ушли за горизонт.

14:30. Прилег, хотел немного поспать, но заполоскали паруса. Снова на руль, снова надо настраивать яхту по ветру и курсу. Как плохо, что не работает авторулевой.

19:00. Весь день думал об Иринушке, об Оскаре. До чего же противно на душе от сознания, что все усилия многих людей будут напрасны, если я не успею к старту гонки. Глядя на океан, на небо, поневоле чувствуешь себя ничтожным.

Мореплаватель?одиночка должен уметь выходить из сложившихся обстоятельств, чтобы эти обстоятельства не оседлали его, чтобы оставаться хозяином положения.

 

Великое изобретение – спутниковый телефон

 

12 августа 1998 года. Атлантический океан

Утро. Скоро взойдет солнце. По Гринвичу 08:00 утра. Моя плоть пропитана морем. И вот тому доказательство: стоит мне провести хотя бы несколько дней в океане, и я становлюсь крепче духом и телом. Здесь в одиночестве я живу в согласии с ритмом океана. Я ставлю и убираю паруса, ловлю рыбу и любуюсь восходами, а на закате читаю молитву «Отче наш». Я думаю о том, что когда?то я создам свою серию картин о человеке в океане. У меня на яхте нет радио и телевизора, я не слушаю бред наших политиков. Я занят простым и привычным делом – управлять яхтой – и поглощен тем, что делаю. Там, на берегу, я лишний, у меня нет дела, я не знаю, чем заняться, и это больше всего меня угнетает.

12:00. Поставил паруса на бабочку, но яхта плохо слушается. Плохо, что мою красивую яхту назвали «Современный гуманитарный университет». Это не подходит к названию парусников. Мои предыдущие яхты были хорошо названы. «Караана» в переводе с языка аборигенов Австралии – «мирная». Вторая была «Формоза».

Великое изобретение – спутниковый телефон. С ним плавание на яхте приобретает совсем другой характер. Правда, он не только приносит радость, но и сеет тревогу. Я все время боюсь прозевать разговор с Москвой, я все переживаю за аккумуляторы. Если они сядут совсем, то прекратится связь, и там, дома, в России, за меня будут волноваться. Телефон придает какие?то силы, но в то же время разлука воспринимается еще сильнее.

 

У меня каждый день что?то случается

 

14 августа 1998 года. Атлантический океан

10:00. Беда не ходит одна, как говорят в народе. У меня каждый день что?то случается. Сейчас отказал GPS?навигатор. Не ловит координаты. Почему? Или не хватает питания, или я долго не включал, и он потерял программу.

14:00. Поменял галс?спинакер. С правого борта перебросил на левый. Так легко писать: на яхте перебросил с правого на левый борт, а на это ушло три часа, да каких три часа! Это как боевик, как в бою сражался со спинакером, ветром и яхтой.

 

Когда я окажусь в обществе людей?

 

16 августа 1998 года. Атлантический океан

25°54’ с. ш., 38°24’ з. д.

10:00. Я и моя яхта – в самом центре Атлантического океана. Мы зашли в район самой примитивной жизни. Океанскую гладь не нарушает ничто живое. Нет ни птиц, ни животных, ни рыб. Под нами глубина 5000 метров. Нет ни голосов, ни звуков. Тишина мертвая, только звон в ушах стоит от этого бесконечного безмолвия. Меня мучают раздумья: когда я окажусь в обществе людей? И суждено ли этому быть?

22:00. Ночь. Уже темно. У меня на яхте нет света. Зажег свечу. Она дает таинственный, живой свет. При свече не хочется читать абы какие книги. Сейчас буду читать Евангелие.

 

Человеческая жизнь зависит от солнца

 

20 августа 1998 года. Атлантический океан

25°28’ с. ш., 47°11’ з. д.

Море издавна влекло человека. А я один из этих человеков. В море, как и на суше, все живое движется, в том числе и мы с яхтой движемся к своей цели, к порту Чарлстон, а там я встречу самую красивую женщину, мою Иринушку.

Ночь. 04:00 по Гринвичу, а по местному – 01:00. Только что разминулся со встречным пароходом. Я вышел на судовую трассу Нью?Йорк – Кейптаун[45]. Точно так же я встречал здесь суда, когда шел на «Формозе». У меня обозначено, что я встретил в 1993 году в этом районе семь пароходов.

 

«Весенние фантазии»

 

11:15. Из?за туч чуть?чуть начало тускло выглядывать солнышко. Как оно мне нужно! Я сразу включил солнечные батареи. Человеческая жизнь полностью, без остатка зависит от солнца.

 

Чем ближе к Америке, тем больше кораблей

 

21 августа 1998 года. Атлантический океан

25°22’ с. ш., 51°06’ з. д.

С 10:30 до 12:15 возился с парусом. Убрал геную, которая была на правом борту растянута на спинакер?гике. Сейчас поставил на правый борт спинакер с узлом, а на левом борту стаксель натянут втугую, наполовину раскручен, и в центре на внутреннем штаге стоит штормовой стаксель для баланса.

18:15. Снова подключил эхоответчик (еще его называют антирадар). Этот прибор мне предоставил Володя Зайцев из Зеленограда. Он хорош тем, что ночью дает звуковой сигнал, если его кто?нибудь облучит локатором. А это значит – недалеко судно. Я использовал антирадар на первом этапе: Ле?Сабль?д’Олон – Лиссабон. Он хорошо мне ночью помогал, предупреждал об идущих судах. Сейчас прибор был отключен из?за нехватки питания. Но я решил его снова подключить. Чем ближе к Америке, тем больше кораблей. Они будут создавать препятствия.

 

Мы говорили о моем прилете в Чарлстон

 

22 августа 1998 года. Из дневника Ирины Конюховой

Двадцать дней, как Федор вышел из Лиссабона и находится в Атлантическом океане. Его яхта движется в направлении портового города Чарлстон не так быстро, как он хотел.

Мы говорили о моем прилете в Чарлстон. Он просит привезти ему девять свечей из церкви, а также святую воду, песок и масло из Иерусалима, с которыми он ходил на Южный полюс.

 

В океане для счастья надо совсем немного

 

24 августа 1998 года. Атлантический океан. Саргассово море

26°19’ с. ш., 56°23’ з. д.

10:40. Солнце вышло на востоке из?за туч, включил солнечные батареи. Ветерок чуть?чуть начал дуть (дышать). Дай бы Бог, чтобы он хотя бы такой был. Все?таки яхта идет вперед, вперед к моей Иринушке!

13:00. Убрал на палубе и в кокпите, то есть навел порядок. Уже как будто готовлюсь к приходу в Чарлстон. Это как репетиция. Я не хочу прийти в порт в неряшливом виде. Думаю, какую рубашку надеть, когда буду заходить в порт.

23:30. Ура?ура?ура! Я увидел на западе тоненький месяц. Как я обрадовался. Дай Бог, он будет мне светить до самого Чарлстона. С луной веселее в океане и не так одиноко в ночное время. Луна всегда дает какую?то надежду. Я счастлив, что ее сегодня увидел. Здесь, в океане, для счастья надо совсем немного.

Слева по борту увидел далеко огни чего?то непонятного: парохода или яхты. Вчера вечером там же были такие же огни.

 

Авария

 

25 августа 1998 года. Атлантический океан. Саргассово море

10:20. Слава Богу, ночь прошла благополучно. Скоро взойдет солнце. Я поставил воду кипятить на печку для утреннего кофе, это самые блаженные минуты. Я пью кофе, затем лежу и что?нибудь читаю. И так минут тридцать?сорок, а потом уже берусь за работу. Но это, конечно, если погода позволяет и яхта идет по курсу. Сегодня, кажется, все идет пока так, как я хочу. Скорость яхты от 5 до 6 узлов. Это неплохо.

12:30. Беда всегда есть беда. Сейчас только что оставил за кормой спинакер. Хорошо, что авария произошла не ночью. На топе мачты, где проходит фал спинакера, оборвался блок, и спинакер упал в воду. Яхта наехала на него. Я ничего не мог поделать. Никак нельзя было его вытащить на палубу, он погрузился в воду, набрал воды в себя, как в мешок. Но это полбеды. Он зашел под корпус яхты, под киль и перья руля, вот что опасно было. Я быстро обрезал все три конца: фал, шкот, фаловый угол. Спинакер прошел под яхтой. Как я молил Бога, чтобы он не зацепился за перья руля. Он прошел и остался за кормой. Я сфотографировал такое синее пятно на фоне зеленого моря.

 

Господь мне дал подарок

 

26 августа 1998 года. Атлантический океан. Саргассово море

03:00. Ночь. Идет мелкий дождь. Месяц уже скрылся. Очень темно. Сегодня даже океан не светится.

04:00. Да, ну и ночка! Идут шквалы с дождем. Я все время на палубе. Надо очень следить за парусами.

09:00 по Гринвичу, а по местному – четыре утра. Еще темно. Справа по борту на восток прошел пароход. Подо мной глубина 6226 метров.

Господь мне дал подарок. На палубе утром при восходе солнца нашел четыре небольшие летающие рыбки. Я их помыл, почистил, залил соевым соусом и через пять минут съел. Очень вкусно, давно ничего свежего не ел.

 

Закон подлости

 

27 августа 1998 года. Атлантический океан. Саргассово море

11:15. Солнышко только что показалось из?за горизонта. Восточный горизонт немного затянут рваными тучами, а западная часть неба чистая. Океан покрыт частой зыбью. Чувствуется, что где?то прошел шторм. Как спать хочется на рассвете! Ночь была неспокойная. Яхта не хотела слушаться руля и идти по курсу. Приходилось стоять у штурвала подолгу. Я, чтобы не было скучно и чтобы как?то разогнать сон, командовал и представлял, что в моей команде мой внук Филипп. Я ему говорю: ну что, внучок, пойдем пасти барашков – это значит, по океану идут белые гребни, а мы с ним чабаны (пастухи).

11:30. Закон подлости всегда преследует. Я не могу поговорить по телефону. Показывает, что спутник за горизонтом. А там, в Москве, в офисе СГУ, все собрались: Иринушка, Таня – дочь моя, Оскар, а тут как назло нет связи.

 

Рядом идет ураган

 

28 августа 1998 года. Атлантический океан

00:30. Яхта плохо слушается. Все небо в тучах, закат был суровый, чувствуется, что рядом идет ураган. Яхта вся содрогается.

11:30. Прошел за сутки неплохо, спасибо Господу Богу. Сейчас пойду пить кофе. Я утром пью кофе, а днем и вечером – чай.

 

Шторм

 

29 августа 1998 года. Атлантический океан

27°02’ с. ш., 70°25’ з. д.

На горизонте, на северо?востоке, показалась черная туча. Я знал, что там шквалы, взял чуть северо?западнее, думаю, может, мы с ней разминемся. Хотел проскочить из?под нее, вынырнуть, но не тут?то было, она шла быстрее, чем яхта. В последние минуты я понял, что нам не избежать встречи.

15:30. Шторм. Яхту бросает. Ветер 100 узлов. Идет дождь, все мокрое.

 

«Шторм»

 

 

На десять часов пути – час привала

 

29 августа 1998 года. Из дневника Ирины Конюховой

Пытаюсь подсчитать, чего у Федора было больше за последние десять лет: дороги или привала среди людей? Получается, что дороги больше. На десять часов пути – час привала.

Больше трех лет я была свидетельницей его жизни «на перевалочной базе» – между экспедициями. Мне иногда кажется, что Федор не сам возвращается, а его заставляют возвращаться.

 

Иду на север

 

1 сентября 1998 года. Атлантический океан

30°01’ с. ш., 73°20’ з. д.

После урагана, слава Богу, я живой. Целый день убираю внутри яхты и навожу порядок с такелажем. Большая зыбь. Ветер западный. Иду на N.

 

У меня все ослаблено

 

2 сентября 1998 года. Атлантический океан

30°43’ с. ш., 73°18’ з. д.

12:00. Утро, скоро взойдет солнце. По небу перистые облака. Мне не нравятся они. Как я боюсь второго урагана! У меня все ослаблено: на яхте – такелаж, а у меня – мои нервы. Просто я боюсь. Ветер слабый, но западный и не дает идти в Чарлстон.

 

Приходится все время находиться на палубе

 

3 сентября 1998 года. Атлантический океан

31°20’ с. ш., 75°12’ з. д.

13:00. Ветер пока дает возможность идти к Чарлстону, стоять на каждом штаге на малом парусе. Я их не нагружаю. В каюте яхты нахожусь мало. Все покрыто плесенью. Она живая. Как только я спущусь, сразу все тело начинает гореть, зудеть, колоть. Такое ощущение, что плесень набрасывается на меня. Приходится все время находиться на палубе.

17:00. Очень хорошо за сутки прошел. Два градуса по курсу. Это отлично. Погода очень настораживает. Непонятно какая. Небо затянуто сплошными тучами. Океан стал низкий, без волн.

22:00. Барометр падает. Идет шторм.

 

Ничего нет сухого

 

4 сентября 1998 года. Атлантический океан

00:30. Господи, как я устал от этих штормов. Сейчас снова начался шторм. Не дает идти. Когда это закончится? Все сырое, все. Ничего нет сухого. Ночь будет сложная. Дал бы Бог выжить.

02:00. Сейчас пережил очень страшный момент. Яхту положило на борт, а я оказался за бортом.

 

Новости

 

4 сентября 1998 года. Из дневника Ирины Конюховой

00:30. Наконец я в Чарлстоне, где меня встретил сын Федора – Оскар. Он уже два дня в этом городе и освоился. На мой вопрос он тут же ответил, что о Федоре по?прежнему никаких известий нет. Но на квартире нас ждали новости. Яхту обнаружил американский корабль береговой охраны. Он разыскивал попавший в шторм рыбацкий бот, а нашел яхту Федора. Федор сейчас находится у побережья, севернее Чарлстона. Его яхта не может преодолеть течение Гольфстрим и будет приведена в порт на буксире.

«Почему он оказался на севере, хотя намеревался идти к Чарлстону югом?» – недоумевал Оскар. Он очень переживал за отца, и это было заметно. Мы оба предположили, что Федор попал в шторм и его отнесло на север.

 

Американцы на борту

 

5 сентября 1998 года. Атлантический океан

03:00. Подошел и ходит вокруг яхты американский военный корабль?пограничник. Плохо, что я не говорю по?английски. Я им сказал, куда я иду, но они начали задавать мне вопросы, а я не могу их разобрать, да еще по плохой рации.

03:30. Подошел ко мне бот – резиновая большая лодка. Три военных американца. Один поднялся на борт, связался по рации, и сейчас сообщат в Чарлстон, что меня видели.

14:00. Меня все уносит на восток. Что же это такое? Море пустое. Ветер ровно чуть?чуть дует с запада.

 

Мои гости

 

6 сентября 1998 года. Атлантический океан

14:00. Иду на буксире за военным кораблем Block Island U. S. C. G. C. MPB – 1344. У меня на борту американец Марк. Ему 32 года. Хороший парень. Типичный американец. Подстрижен под бокс. Лицо как в американских фильмах. С отвисшей челюстью, здоровый, высокий, упитанный. Ест только чипсы и запивает их водой из маленьких бутылочек. Он каждый час смотрит на крепление буксировочного троса и передает по рации на корабль.

Ночью спали по очереди. То он, то я, но меньше часа. Сейчас передали, что навстречу идет небольшой катер, чтобы взять меня на буксир и тащить в Чарлстон. А они уйдут на свою базу в порт Уилмингтон. Это на один градус выше Чарлстона, на 34?м градусе северной широты и 78?м градусе западной долготы. Ночью прошли очень мало. Я мечтаю, что на этом небольшом катере будут Оскар и Иринушка. Погода чуть?чуть ухудшается…

 

«Никогда я не был так близко к смерти»

 

7 сентября 1998 года. Из дневника Ирины Конюховой

В 02:00 мы наконец нашли нужный нам катер среди множества разных по размеру и предназначению частных суденышек. «Держитесь!» – катер рванул с места. Оскар, привыкший к подобным вояжам, устоял на ногах, а я со всей силой прижалась к какой?то вертикальной стойке посередине катера.

Несмотря на то что катер сильно бросало на волнах, Оскар легко двигался по нему и все выглядывал яхту Федора. «Вон он!» – Оскар увидел яхту раньше американцев.

Федор стоял на палубе, босой, в одних шортах, без головного убора. Разросшиеся волосы и борода закрывали почти все лицо. Не видно было ничего, кроме его глаз.

«Никогда я не был так близко к смерти», – были первые слова, которые мы услышали от Федора. Как рассказал Федор, он попал в ураган «Даниель», скорость которого достигала 130 миль в час. Это был ураган смерти, и теоретически шансов на спасение не было. Яхту Федора крутило несколько дней, и все это время она лежала на боку.

«Я увидел огромную черноту, смешанную с огнем, которая накрыла меня, и я, казалось, попал в ад. Дышать нечем – вылилась солярка из канистры, 120 литров смешались с морской водой внутри яхты. Стоя по колено в этой воде, я задыхался. Меня выбросило за борт – чудом спасся. Хотелось пить, и я просил Господа: “Только бы глоток пресной воды!”

Когда снова оказался на яхте, то, задыхаясь от паров солярки, я понял, что буду умирать мучительной смертью. И я закричал: “Господи, забери меня, но только не так, не дай умереть такой смертью!”»

Прервав рассказ, Федор бросился в рубку и стал что?то искать на кухонном столике. В руках у него мы увидели обломки ножа. А дальше мы услышали то, о чем предпочитают молчать. Но Федор поведал об этом не только нам, он покаялся в этом на исповеди в Чарлстоне священнику отцу Анастасису. «Мне на глаза попал нож. Я схватил его и хотел покончить с собой: я не хотел умирать в муках. И тут нож сломался! Только когда это случилось, я пришел в себя, забился в угол, прижал к себе иконку Николая Чудотворца и, молясь, ждал исхода».

…В порт мы подошли, когда уже рассвело. Яхту пришвартовали к причалу, и теперь можно сойти на берег.

«А где твоя обувь, ты что, так и пойдешь босиком?» – спросил Оскар отца. «Да ничего, все нормально, – ответил тот. – Волной смыло». – «Так даже символично – пройтись по Чарлстону босиком», – пошутила я. И впервые за это утро мы все улыбнулись.

 

 

Этап Чарлстон – Кейптаун

 

Старт

 

26 сентября 1998 года. Чарлстон. Из дневника Ирины Конюховой

Федор надел спасательный костюм, который ему выдали в гоночном комитете. Тут у меня сдали нервы. «Ирочка, – тронул меня за плечо Федор, – перестань плакать, ты меня обижаешь».

09:45. Отец Анастасис протянул нам с Федором молитвенник на русском языке (ранее, 16 сентября, он освятил яхту Федора). Стоя на причале рядом с покачивающейся на волнах яхтой, мы втроем прочитали молитвы.

В 10:30 зазвучал гимн России – это было неожиданно и трогательно. «Все, отходим!» – выдохнул Федор. Мы тронулись от причала, где нам хлопали и махали на прощание множество людей. Были среди них и уже знакомые и близкие нам люди: отец Анастасис, прихожане русской православной церкви…

Яхту вел на буксире катер, там находились ректор Современного гуманитарного университета Михаил Петрович Карпенко и его коллеги, которые прилетели в Чарлстон на проводы Федора. Именно благодаря ректору СГУ Федор смог принять участие в гонке, именно он выделил деньги на покупку яхты.

Стальной от яркого солнца океан был заполонен яхтами, большими и малыми прогулочными катерами – все направлялись посмотреть на старт гонки. Федор немного нервничал: «Слишком много судов вокруг – трудно будет на старте». Я ощущала, как присутствие Федора слабеет, постепенно он уходил в другое пространство. «Пора поднимать паруса», – он осторожно выпустил мою руку, и я отстранилась, чтобы не мешаться.

Вот паруса поставлены, но что?то случилось с яхтой – она не слушалась руля. Началась суета: Федор пытался вскрыть руль, потом прыгнул в отделение, где находится двигатель, затем нырнул в рубку. Наконец все наладилось: Федор вспомнил, что перед отходом он включил авторулевой механизм.

В 12:00 пушечный выстрел корабля береговой охраны возвестил о том, что международная кругосветная гонка Аround Alone 1998–1999 стартовала. Шестнадцать яхт из разных стран отправились в путь. Первый этап гонки – Чарлстон (США) – Кейптаун (Южная Африка).

 

Только море, яхта и я

 

26 сентября 1998 года. Атлантический океан

32°36’ с. ш., 79°42’ з. д.

18:00. Вокруг никого. Только море, яхта и я.

 

Одиночество радует меня

 

27 сентября 1998 года. Атлантический океан

31°33’ с. ш., 78°21’ з. д.

Одиночество радует меня, и это помогает преодолевать усталость. Я наедине со своими мыслями, довольный тем, что вырвался из суетного мира людей и все их сложности остались там, за Гольфстримом.

19:00. Небо затянуто тучами, ветер встречный, иду курсом 107 градусов, а надо идти 120 градусов. Хочется спать. Но яхта сама плохо слушается руля, а автопилот нельзя включить, нет питания, батареи не заряжаются.

 

Болеют слабые духом

 

28 сентября 1998 года. Атлантический океан

30°53’ с. ш., 76°41’ з. д.

07:00. Ночь прошла хорошо. Были звезды. Я лежал и думал о Вселенной и искал ту звезду, на которой живут такие же люди, как мы. Они должны быть, так не может быть, что только мы. Из миллиарда галактик должна быть такая, как наша.

12:00. Нужно себя контролировать. Нужно гнать болезнь от тела. Наше тело подчинено нашей воле, а усилием воли можно выгнать из себя любую болезнь, даже рак. Как это сделал Фрэнсис Чичестер[46]. Сильные люди не болеют. Болеют слабые духом.

 

Древние греки были мудрыми

 

3 октября 1998 года. Атлантический океан

26°43’ с. ш., 64°20’ з. д.

11:30. Древние греки говорили так: «Плавать по морям необходимо, жить не так уж необходимо».

 

Слова отца

 

7 октября 1998 года. Атлантический океан

25°09’ с. ш., 59°30’ з. д.

Что делать? Не хватает электроэнергии. За ночь аккумуляторы полностью садятся.

06:00. Очень большая зыбь. Ночь отвратительная. Гроза меня обложила, как красными флажками волка. Спина ноет; плечи, руки и ноги как ватные; веки, кажется, весят тонну; во рту горечь от кофе. Сколько еще придется стоять у штурвала?

14:27. Мне еще в детстве отец говорил: «Федька, если ты почувствуешь и поймешь море, то сможешь себя раскрыть в жизни. Только через море можно узнать себя». Вот я и узнаю, сколько лет, сколько я видел морей, сколько чистого времени я пробыл в океане.

 

Дом дорады

 

9 октября 1998 года. Атлантический океан

22°09’ с. ш., 55°35’ з. д.

Сейчас ночи темные. Луна стареет. Я, наверное, старею. Это не наверное, а так и есть. В молодости я не боялся одиночества, а вот сейчас что?то стало пугать меня, когда я один. Мне все больше и больше хочется быть с людьми. Я спешу в порт Кейптаун не для того, чтобы завершить первый этап кругосветки, я спешу, чтобы быстрее увидеть глаза Иринушки.

14:30. Поймал дораду[47]. Еще с утра за корму выпустил блесну, но на скорости 9–10 узлов она выскакивает из воды и, конечно, рыбу поймать невозможно. Но начал менять паруса, яхта приостановилась, и смотрю: повело вправо линь поверху. Начал подтаскивать и увидел, что это золотистая дорада попалась, длиной сантиметров восемьдесят. Я не очень?то обрадовался, ведь дораду очень тяжело вытащить – это спортивная рыба, обычно она срывается. Но эту рыбину я довольно легко вытащил.

И вот сейчас целая кастрюля варится на печке, да я уже и немного перекусил. Сделал сасими: отрезал филе чистого мяса, нарезал кубиками небольшими, по сантиметру, залил соевым соусом и через пять минут налил себе стаканчик вина белого, как полагается к рыбе. Очень хорошо пошло.

Я странный человек: что я ищу в океане, чего мне на земле не хватает? Ведь океан – это дом дорады, а не мой. Почему я решил, что мое место на яхте, которая обязательно должна идти вокруг света? Откуда такая уверенность, что это мое место, что это моя судьба? Я странный человек, я счастлив тем, что один в океане.

 

День рождения внука

 

10 октября 1998 года. Атлантический океан

Сегодня день рождения Филиппа. Ему уже исполнилось четыре года. Как время летит быстро! Я счастлив, что у меня есть внук.

Звонил Оскару в Москву, поздравил с праздником. Плохо, что у Иринушки нет телефона. Сейчас суббота, и мне не поделиться с ней радостью, что у нашего внука день рождения, что ему четыре года. В обществе людей мне сложно. Я мыслю противоречиями, и не каждый меня понимает и одобряет. Как бы хотелось, чтобы самый любимый человек это понял и не разлюбил меня за это.

 

Меня всегда преследует детство

 

12 октября 1998 года. Атлантический океан

17°08’ с. ш., 49°27’ з. д.

Как я ждал этого понедельника! Я знал, что в этот день я услышу Ирунин голос, я так соскучился по ней!

 

 

05:50. Хорошо ходить по росе. Ночь была теплая. На палубу выпала обильная роса. Я хожу босиком по палубе, как в детстве я любил утром ходить по полю весь мокрый, до пояса в росе. Меня всегда преследует детство. Детство дало мне какой?то основной ствол моей жизни, как дерево: есть ствол, а потом уже ветки, листья, плоды. Так и в моей жизни: ствол – это мое детство, это то, что было заложено моими родителями – Марией и Филиппом – и воспитано моим дедом Михаилом. Ветки – это мои экспедиции.

07:30. Слева по борту на фоне синего неба надвигается грозовая туча. Из?под нее идет ливень. Скоро он накроет нас. Яхта уже чувствует, она нервно дергается, и паруса по?другому шуршат, необычно. У яхты нервы более чувствительны, нежели у меня. Я вижу, как из?под тучи летят в воду искры, как от вселенской газосварки. Сколько электроэнергии, а у меня на яхте ее не хватает.

 

Яхта бьется о каждую встречную волну

 

14 октября 1998 года. Атлантический океан

12°50’ с. ш., 46°37’ з. д.

05:23. Ветер встречный – 20 миль в час. Скорость яхты – 7 узлов. Солнце вышло из океана. Чистое. Но только поднялось на полный диск, и его тут же закрыла большая темная туча.

08:35. Ветер не меняет своего направления. Яхта бьется о каждую встречную волну. Тяжело ей достаются мили физически, а мне – морально.

 

Страшно и тревожно

 

15 октября 1998 года. Атлантический океан

10°48’ с. ш., 45°36’ з. д.

Ночь. Мне что?то страшно, тревожно. На палубе темень непроглядная, в каюте страшно из?за закрытого помещения. Что?то во мне оборвалось после того урагана, как воск расплавился мой, Федора Конюхова, стержень.

Раньше чем сильнее ветер, тем больше я возбуждался, кричал, пел песни, а сейчас боюсь даже шепотом подавать себе команды по работе с парусами, что?то стал бояться темноты и закрытого пространства.

Ветер не стихает, идет дождь. Яхту тяжело настроить на любой курс. Сейчас не до генерального курса: ветер дует с юго?востока, как раз оттуда, куда надо идти.

09:37. Поставил грот, зарифлен на одну полку. Скорость – 7 узлов. Паруса хлопают и как будто сбивают с неба звезды. Они сыплются на палубу и засоряют глаза. Темнота скрывает океан, и яхта как будто летит по воздуху.

 

Нельзя спать

 

16 октября 1998 года. Атлантический океан

11°25’ с. ш., 45°37’ з. д.

09:14. Ветер не прекращается. Вот уже вторые сутки я не спал и пяти минут. Нельзя. Часто налетают шквалы. Нельзя их прозевать и яхту положить парусами на воду. Волны идут без какой?либо системы, отовсюду, как в толчее.

 

Я влетел в черную дыру

 

17 октября 1998 года. Атлантический океан

11°45’ с. ш., 45°28’ з. д.

05:00. Да, я влетел в эту черную дыру. Иду на север, назад. Ничего не получается. Идет дождь. Ветер не меняется. Надо ждать и только ждать. А это очень тяжело. Тяжело и физически, и морально. Часто налетают шквалы. Я поставил самый малый штормовой стаксель. Звоню Иринушке на кафедру.

Начинает темнеть, в небесах появились первые звезды. В детстве я любил книги о путешествиях и часто подолгу разговаривал в рыбном цеху с рыбаками, которые побывали в других странах.

 

Здесь что?то есть, что управляет не только океаном…

 

19 октября 1998 года. Атлантический океан

11°08’ с. ш., 44°19’ з. д.

Черная дыра. Я не могу выйти из нее. Это что?то страшное. Я раньше никогда так не боялся, как сейчас. Страшно то, что ты бессилен. Яхта не может слушать тебя. Здесь что?то есть, что управляет не только океаном, атмосферой, но и тобой, теми живыми существами, которые попадают сюда.

Бутылка, брошенная в океан сегодня с письмом к моей жене Иринушке, может плыть столетиями и не доплыть до берега. Здесь дыра, ветер крутит на месте, течение ходит по кругу, сложно выйти из нее.

09:45. Ветер восточный, большая зыбь. Иду курсом 170°–180°. Сегодня по телефону говорил с корреспондентом «Московской правды». И, как обычно, я слышу от всех представителей прессы: зачем ты пошел в море, кому это надо? Мой ответ такой:

– Потому что я люблю ходить под парусом. Потому что я люблю море.

 

Не стреляйте в пианиста

 

22 октября 1998 года. Атлантический океан

06°56’ с. ш., 40°54’ з. д.

06:00. Утром налетел шквал. Порвался фал стакселя. Сейчас остался последний фал. Его надо беречь. Он перетирается в блочке на мачте, а туда я не смогу добраться – слишком высоко.

Я знаю, что в России от меня ждут победы. Но, как говорится в старом американском анекдоте, «не стреляйте в пианиста – он играет как умеет!» Так вот и я: ведь я же не гонщик, соревноваться с профессионалами мне очень сложно. Для этого надо много лет регулярно участвовать в гонках высокого класса.

09:29. Поймал небольшую туну. Бросил за корму блесну и подумал: дай бы Бог поймать туну, а не дораду или барракуду[48], они жесткие, а тунец более или менее нежный. И вот попался. Сейчас варю уху и уже сделал сасими. Плохо, что нет хлеба. Но я открыл вино. Сейчас будет пир на весь океан.

 

Дождевая вода мягкая

 

26 октября 1998 года. Атлантический океан

05°56’ с. ш., 36°05’ з. д.

09:00. Ровно месяц, как я в пути в океане, а еще не дошел до экватора. Вот я влип так влип. Пошел дождь. Я стал под грот и помыл голову и себя, как под душем. Так приятно от пресной воды. Дождевая вода мягкая.

 

Я не спортсмен

 

28 октября 1998 года. Атлантический океан

03°46’ с. ш., 34°28’ з. д.

04:00. Я думал к 18 ноября прийти в Кейптаун и сделать жене подарок. Но нет, не пошло. Вот уже больше месяца, а я еще не пересек экватор. Значит, так Богу угодно.

Сегодня ночью к яхте подплывал кит. Я услышал запах, начало вонять тухлой рыбой. Выбежал на палубу, а возле борта всплывает и погружается кит. Так кит плыл рядом минут десять, затем отошел в сторону. Только он ушел, подошли дельфины. Стая. И начали выпрыгивать из воды, и на палубу посыпались летучие рыбки. Это дельфины их гоняют, а они вылетают из воды и ударяются о парус. Я их начал хватать и бросать за борт снова в воду. Так что ночь была веселая, некогда скучать.

Ночью говорил по телефону с редакцией телепрограммы «Доброе утро». Меня спрашивали, почему я проигрываю. Разве я похож на спортсмена? Мне больше доставляет удовольствие смотреть на птиц, на рыб, китов и дельфинов, чем занимать какие?то спортивные места.

09:30. В небе чужие звезды и непривычно опрокинутый лунный серп. В своих кругосветных плаваниях я ищу истину. Здесь, возле экватора, лучшее время суток – это утренние часы, когда воздух освежает последним дыханием ночного ветерка. Солнце круглый год всходит здесь почти точно в шесть утра и заходит в шесть вечера. Первые лучи солнца ласкают тело, а потом к обеду оно будет палить, как лазерным лучом. Позже, по мере того как солнце все выше поднимается над горизонтом, отдавая свое тепло океану, наступает палящий зной, и от него никуда не деться. На палубе печет солнце, а в каюте духота, как в бане.

Идет дождь – теплый ливень. Я стою под парусом, с него вода льется как из ведра. Струи чистой небесной воды гладят нагое тело, душе привольно. Я наслаждаюсь, чувствую себя бодрее, когда тело обдувает струями свежего ветра с дождем.

13:30. Ох, какая была долгая ночь! Кромешный мрак.

 

Волны, волны, волны…

 

30 октября 1998 года. Атлантический океан

01°13’ с. ш., 33°59’ з. д.

06:00. Ветер встречный, не дает идти на юг, сносит на запад. Здесь на яхте мышцы всегда в работе, душа открыта впечатлениям.

Как тяжело, нет попутного ветра. Что делать? Сейчас позвоню Иринушке. Пусть ее голос успокоит меня. Я не могу уснуть. Как будто время перестало существовать.

10:00. Океан бесконечный, небо и вода сливаются вместе далеко на юг, где чуть заметной линией был намечен горизонт. А ведь там, за горизонтом, экватор. Я попробовал мысленно перенестись за экватор. Когда еще пересечет линию экватора моя яхта!

Идет непрерывная борьба с нескончаемыми шквалами. Волны высокие, волны низкие, волны крутые и волны пологие, косые волны и волны на гребнях других волн.

Небо покрылось облаками, все вокруг потемнело.

Луна зашла, и, хотя сияли звезды, было совсем темно. Яхта плохо слушается руля.

 

Пересекаю экватор

 

1 ноября 1998 года

00°02’ ю. ш., 33°34’ з. д.

04:00. Прохожу экватор. У Нептуна рука засалена, когда я ее жал. Уже все яхтсмены нашей гонки поздоровались и ему руку испачкали. Нет радости, что я пересекаю экватор.

10:26. Подтянул все болты фальшкиля. Не знаю, надолго ли, сколько они выдержат. Атлантический океан разыгрался вовсю. Дующий от Африки штормовой ветер поднял бешеную волну. Насколько хватает глаз, шторм всю поверхность океана расписал барашками. Кое?где движение главных волн нарушается поперечными волнами. От столкновения взлетают вверх высокие каскады, словно от взрывов. Через каждые 45 минут откачиваю воду из кормового отсека по пять ведер. Она набирается через край, левое перо руля пропускает воду внутрь через соединение.

14:47. Спустился в каюту. Попытался уснуть, но не смог, несмотря на смертельную усталость. Каждая волна бьет по яхте с очень большой силой, так и норовит разбить, переломать, опрокинуть яхту, заставляет меня напрягаться в ожидании катастрофы. Какой уж тут сон.

 

Откуда я? Для чего пришел в этот мир?

 

2 ноября 1998 года. Атлантический океан

02°30’ ю. ш., 34°45’ з. д.

08:00. Я за экватором. В одно мгновение стало светло, широкий солнечный свет вырвался из черных туч и заскользил по океану. Оранжевые, с багровым проблеском лучи ласкали изнуренный дождем океан. Стало как?то торжественно, когда солнечные лучи раздвигали стену черных туч. И во время этого короткого сражения между светом и тьмой в моей душе что?то изменилось, мне показалось, что не так все тяжко и страшно, и одиночество мое отодвинулось, щемящая в душе боль утихла.

Стою на палубе и смотрю в далекий горизонт. Я уже заметил: если мне тяжело и одолевает тоска, то вспоминаю о своем детстве. Детство всегда счастливое, хотя было не очень легкое. Откуда я? Для чего пришел в этот мир? Еще в раннем детстве я пытался разобраться в этих вопросах. Да так до сегодняшнего дня и не понял, и не узнал, и не могу дать на это однозначный ответ.

Спустил паруса. Ветер юго?восточный. Солнце нырнуло в океан, и луна включила на полную мощность свой прожектор. От края до края серебряные блики на волнах, которые как горы. Спать не хочется. Смотришь на этот мир, и в душу закрадывается чувство предельного одиночества. Подо мной бездна океана, надо мной бездна черного неба, и, встречаясь на горизонте, они сливаются воедино. И кажется, что яхта свободно парит в воздухе и ничего кругом, только лунный свет служит ориентиром, указывает, где небо, а где океан.

 

Взгляд кита

 

7 ноября 1998 года. Атлантический океан

Суббота. Праздник. Утро, для китов нет праздника. Сейчас возле яхты идут рядом три кита. Два больших и один маленький (детеныш). Ветер слабый. Яхта идет малым ходом. Самый большой кит подошел близко?близко к борту яхты и плывет рядом, и я вижу его глаз, левый. Он тоже смотрит на меня, в его взгляде можно увидеть смысл бытия. Я люблю животных, у меня с детства всегда кто?то был. Чайка или ворона, собака, ежик, лисица, волчонок, зайчик, кролики, голуби. Да кого у меня только не было!

05:12. 19°01’ ю. ш., 26°31’ з. д. Небо над океаном похоже на заснеженную поверхность Антарктиды.

Как в одной восточной сказке – мир держится на людях, которые не живут как все.

Надо добавить парусов, скорость маленькая – 7 узлов. Я начал крутить лебедку. Инстинкт, который хочет выжать из яхты скорость, заставляет забывать все, кроме одного – скорость. Я ненавижу этот инстинкт. Но это ни на что не влияет. Он либо есть, либо его нет. У меня он есть. Я по натуре эгоист. Но в хорошем смысле этого слова.

 

В мою основу заложена двойственность

 

10 ноября 1998 года. Атлантический океан

23°57’ ю. ш., 22°19’ з. д.

Глядя на небо Южного океана[49] и сравнивая его с небом, которое висит над Россией, я вспоминаю, как было хорошо лежать на поле, когда мы были в Сергиевом Посаде у Георгия на даче, положив на колени жены Иринушки голову лицом вверх, и смотреть на небо.

Когда же это было? Полгода назад, а прошла, кажется, вечность. Как мы были тогда счастливы!

12:00 по Москве. Я не знаю, кто я такой – художник или путешественник. В мою основу заложена двойственность. Мне равно необходимы оба полюса, Южный и Северный, без них я не мыслю своей жизни. То же с искусством и путешествиями – мне необходимо и одно, и другое.

 

«Сон Иринушки»

 

 

Вот я и попался

 

12 ноября 1998 года. Атлантический океан

25°15’ ю. ш., 18°20’ з. д.

Плохо, что я не играю в шахматы. Я не смог рассчитать наперед ход. Ветер дул с запада, и я шел на юго?восток, а надо было идти на юг до 33?го градуса южной широты, а сейчас ветер задул с юга, и я не могу идти на юго?восток, а иду еле?еле на восток. А этого еще делать нельзя, я не выйду на Кейптаун. Вот я и попался!

 

Как мало человеку нужно для радости!

 

14 ноября 1998 года. Атлантический океан

Сколько я в жизни видел закатов и восходов солнца! На каких только широтах Мирового океана не восхищался я этим явлением Божией благодати! Но то, что было вчера, и меня удивило. Такого я еще не видел! Описать невозможно – слов нет. Осталось только восхищение.

В предрассветное время, когда смотришь на океан и на небо, то чувствуешь большой простор и свободу – свободу для полета души, а не тела. Здесь, на яхте, для тела нет свободы. Наоборот, оно очень зажато, взято в рамки обитания – всего лишь 60 футов. Тело все время боится и переживает за состояние этих 60 футов, чтобы они не ушли из?под дрожащих ног. Вот почему немногие стремятся в океан, так как в понятии большинства людей свобода – это свобода действий твоего тела, а не души, воображения.

18:00. И куда вся усталость девалась? Меня так вымотал этот встречный ветер. Еще несколько минут назад я был угнетен и физически, и морально, а теперь готов плясать и петь. Как мало, оказывается, нужно человеку для радости! Поговорить по телефону с любимым человеком. Я когда слышу голос Иринушки, мне хочется жить и все невзгоды уходят в прошлое.

 

Даже душа покрылась мозолями

 

15 ноября 1998 года. Атлантический океан

29°45’ ю. ш., 16°14’ з. д.

Не дает мне идти в Кейптаун встречный ветер. Океан пуст. Сколько хватает глаз, видно: все та же вода, одна вода. Однообразие, не за что ухватиться взору. Ничто не привлекает мысли. Для слуха нет зацепки. Нет криков птиц, шума леса, голосов людей.

В этом мире трудно не сойти с ума. Все здесь работает на то, чтобы сломить одинокого человека, лишить его разума, сделать его таким же пустым, как весь этот видимый мир.

11:40. На небе ласково выплыло солнце. Начался день. Что он принесет? Я об этом стараюсь не думать, а смотрю на залитый солнечным светом океан и испытываю такое блаженство. Вот так бы смотреть на этот мир и сто, и двести, и тысячу лет!

Да, хорошо смотреть, а ставить паруса надо. Иначе я и до второго пришествия Христа не дойду до Кейптауна.

22:20. Я работаю как вол. Болят руки, болит спина, болит все, даже душа покрылась мозолями.

 

Что меня преследует?

 

17 ноября 1998 года. Атлантический океан

33°22’ ю. ш., 12°49’ з. д.

09:40. Уже чувствуется, что подхожу к «ревущим сороковым». Идет дождь. Небо все затянуто тучами. Холодно.

12:00. Поломки идут одна за одной. Что меня преследует? Что меня испытывает? Или кто меня мучает? Сколько и до которого часа это будет?

 

День рождения Иринушки

 

18 ноября 1998 года. Атлантический океан

34°15’ ю. ш., 09°54’ з. д.

Я сильно устал, и меня одолевает вялость. Может, выпить немного рома? У меня есть в заначке бутылка, еще из Франции. Ночью находился словно в трансе, механически ставил и убирал паруса, а скорости так и не прибавил яхте. Даже забывал себя пристегивать страховочным ремнем. Хотя я все время должен быть начеку.

Ноги волочу, как старик, хотя я в действительности уже им стал. Болит спина, ноет зуб, все время мерзну.

15:50. Жаль, что я сегодня не с Ириной, чтобы разделить ее праздник. Иринушке исполнилось 37 лет, а она выглядит на 24 года. Впредь ни одного дня рождения Ирининого не пропущу, буду всегда с ней. Да только укоры совести ведь все равно забываются.

 

Я в Восточном полушарии

 

21 ноября 1998 года. Атлантический океан

34°52’ ю. ш., 00°03’ в. д.

18:40. Ура! Прошел нулевой меридиан, зашел в Восточное полушарие. Ровно на нулевом градусе сидел на воде альбатрос. Я ему крикнул: «Ну что сидишь и не приветствуешь меня?!»

 

Неприятность

 

24 ноября 1998 года. Атлантический океан

34°34’ ю. ш., 07°30’ в. д.

11:15. Ветер встречный. Соленые брызги выедают глаза, я поминутно их вытираю, и они от этого, от соленых рук, воспалились. Спустился в каюту, промыл глаза пресной водой – немного полегчало.

Сварил обед: сухая картошка, в нее добавил банку консервированного тунца. Мне захотелось выпить чего?нибудь покрепче, чем чай или кофе. У меня еще две бутылки вина. Пошел в нос, нашел бутылку, заваленную веревками. Это я сам ее засунул под запасные шкоты, чтобы от тряски яхты не разбилась. Открыл. Пока снимал кастрюлю с плитки, яхта накренилась резко, и моя предпоследняя бутылка калифорнийского вина разбилась вдребезги о палубу. До чего же я расстроился!

 

 

 

Конец ознакомительного фрагмента – скачать книгу легально

 

[1] Пунта?Аренас – город в Чили, расположен в 3090 км от Сантьяго. Пунто?Аренас – отправная точка для научных экспедиций в Антарктиду.

 

[2] Пэтриот?Хиллз – американский базовый лагерь, располагающийся на южной оконечности горной гряды Элсуэрт, которая включает в себя также самую высокую гору Антарктиды – Винсон.

 

[3] Самые высокие горы Антарктиды. Расположены в 1200 км от Южного полюса и являются частью горной гряды Элсуэрт. Длина массива – 21 километр, ширина – 13 километров. Здесь и далее прим. ред.

 

[4] Пассажирский самолет DHC–6 Twin Otter.

 

[5] Остров Беркнер, или возвышенность Беркнер, – высокий ледяной остров в Антарктиде, примерно 320 км в длину и 135 км в ширину.

 

[6] Полюс относительной недоступности – это точка, которую наиболее трудно достичь из?за ее удаленности от удобных транспортных путей. Термин описывает географическую точку, а не физический феномен и представляет интерес скорее для путешественников. В 1986 году экспедиция советских полярников под руководством Дмитрия Шпаро достигла полюса недоступности пешком в условиях полярной ночи.

 

[7] Гималаи – высочайшая горная система Земли, которая раскинулась на территории Индии, Непала, Китая (Тибетский автономный район), Пакистана, Бутана.

 

[8] Имеются в виду географические минуты.

 

[9] 1 минута = 1 миля = 1,61 км.

 

[10] Рерих, Николай Константинович (1874–1947) – русский художник, сценограф, философ?мистик, писатель, путешественник, археолог, общественный деятель. Автор идеи и инициатор Пакта Рериха, основатель международных культурных движений «Мир через культуру» и «Знамя мира».

 

[11] Коржаков, Александр Васильевич – сотрудник КГБ, начальник охраны Б. Н. Ельцина (затем руководитель самостоятельного ведомства – Службы безопасности Президента Российской Федерации).

 

[12] Тарпищев, Шамиль Анвярович (род. в 1948 году) – теннисист, тренер, деятель советского и российского спорта.

 

[13] Другое название – Джомолунгма, высочайшая вершина Земли. Расположена в Гималаях, в хребте Махалангур?Химал. Южная вершина лежит на границе Непала и Тибетского автономного района (Китай), северная (главная) вершина (8848 м) расположена на территории Китая.

 

[14] Седов, Георгий Яковлевич (1877–1914) – российский гидрограф, полярный исследователь, старший лейтенант флота. Выходец из рыбацкой семьи. Организовал экспедицию к Северному полюсу, во время которой умер, не достигнув заявленной цели.

 

[15] Бессарабия – историческая область в Юго?Восточной Европе. Сейчас территория Бессарабии входит в состав Украины и Республики Молдова.

 

[16] Крайняя южная точка архипелага Огненная Земля, расположен на острове Горн, омываемом водами пролива Дрейка. Во время кругосветных регат моряки почти всегда огибают мыс Горн (если маршрут проложен не через Панамский канал), что является одной из знаковых точек всего плавания.

 

[17] Часовня в память о погибших моряках и путешественниках установлена Федором Конюховым в 2004 году на собственные средства. Расположена в Москве, во дворе дома № 77 на Садовнической улице.

 

[18] Уэмура, Наоми (1941 – предположительно 13–15 февраля 1984) – японский путешественник, проходивший по экстремальным маршрутам в разных точках мира. Многие путешествия совершил в одиночку.

 

[19] Вершина Мак?Кинли – двуглавая гора на Аляске. Находится в центре национального парка Денали.

 

[20] Шпаро, Дмитрий Игоревич (род. в 1941 году) – известный советский и российский путешественник и писатель. Его экспедиция 1979 года первой в мире достигла Северного полюса на лыжах.

 

[21] В мае 2007 года Федор Конюхов пересек Гренландию на собачьих упряжках от восточного побережья (поселок Исорток) через ледовый купол до западного побережья (поселок Иллулисат) вдоль Полярного круга. Установлен рекорд пересечения Гренландии на этом маршруте – 15 суток и 22 часа.

 

[22] 19 мая 2012 года в составе российской команды «7 вершин» Конюхов совершил восхождение на вершину Эвереста по северному хребту (со стороны Тибета).

 

[23] Федор Конюхов совершил восхождение на пик Мак?Кинли 26 мая 1997 года совместно с Владимиром Яночкиным (Москва).

 

[24] Высочайшая точка Африки над уровнем моря (5895 метров). В рамках проекта «Семь вершин мира» Федор Конюхов совершил восхождение на Килиманджаро 18 февраля 1997 года.

 

[25] Федор Конюхов планирует облететь Землю на воздушном шаре быстрее американца Стива Фоссета, совершившего такой полет 13 лет назад. Шар для Конюхова будет строиться в Англии в компании Cameron Balloons. Старт планируется из Австралии в июле или августе 2016 года.

 

[26] Льюис Кэрролл. Приключения Алисы в Стране чудес (перевод Н. М. Демуровой).

 

[27] Лао?цзы. Дао Дэ Дзин (перевод О. Борушко). Лао?цзы – древнекитайский философ VI–V вв. до н. э., один из основателей учения даосизма.

 

[28] Петров?Камчатский, Виталий Натанович (1936–1993) – художник, заслуженный деятель искусств Российской Федерации, член?корреспондент Российской академии художеств. Побывав на Камчатке, он создал один из главных циклов в своем творчестве – «Белая Чукотка». Кент, Рокуэлл (1882–1971) – американский художник, писатель, общественный деятель. В творчестве сочетал реалистическую манеру с романтическим символизмом.

 

[29] Флп. 4:12.

 

[30] Входят в состав Трансантарктических гор – системы хребтов в Антарктиде, протянувшейся от восточного побережья мыса Уэдделла до побережья мыса Росса на 4000 км.

 

[31] Чуков, Владимир Семенович (род. в 1946 году) – профессиональный путешественник. Президент экспедиционного центра «Арктика» Русского географического общества. Организовал и руководил более чем 30 экспедициями в Арктике и Антарктиде. Первый человек в мире, четырежды автономно (без какой?либо помощи извне) на лыжах достигший Северного полюса. Почетный полярник, заслуженный мастер спорта СССР, выдающийся российский путешественник, генеральный директор Фестиваля великих путешественников.

 

[32] Женская полярная научно?исследовательская лыжная команда, созданная в 1966 году Валентиной Михайловной Кузнецовой (1937–2010), российской полярницей, лыжницей, радиоинженером. Впоследствии международная общественная организация «Международный полярный экспедиционно?спортивный центр “Метелица”».

 

[33] Нодья – таежный долго и сильно горящий костер, сложенный из бревен. Слово «нодья» – заимствование из финно?угорских языков.

 

[34] Гора в Аргентине. Высота 6962 метра. Высшая точка Американского континента, Южной Америки, Западного и Южного полушарий. Федор Конюхов покорил вершину 9 марта 1996 года в рамках проекта «Семь вершин мира».

 

[35] Бывший поселок городского типа, расположенный на берегу бухты Врангеля вблизи Восточного порта. Ныне отдаленный микрорайон г. Находки.

 

[36] Хмыловка – село в составе Владимиро?Александровского сельского поселения Партизанского района Приморского края. Расположено на реке Хмыловка к востоку от г. Находки.

 

[37] Гавр – один из крупнейших портов Франции, расположен на полуострове у глубоководной бухты, удобной для стоянки судов. Чарлстон – крупный порт на побережье Атлантического океана.

 

[38] Город?порт во Франции, столица региона Вандея.

 

[39] Бискайский залив – часть Атлантического океана, расположенная к северу от Пиренейского полуострова, омывает берега Испании и Франции.

 

[40] 1 морская миля составляет 1852 метра.

 

[41] Другое название – Английский канал. Пролив между побережьем Франции и островом Великобритания.

 

[42] SW – Юго?Запад; NW – Северо?Запад.

 

[43] Название, данное моряками океаническим пространствам между 40° и 50° широты в Южном полушарии.

 

[44] Металлическая коробка, служащая опорой для работающих частей машины (двигателя, насоса и т. п.) и предохраняющая их от загрязнения и повреждений.

 

[45] Второй по населению (после Йоханнесбурга) город Южно?Африканской Республики. Расположен на юго?западе страны, на побережье Атлантического океана, недалеко от мыса Доброй Надежды.

 

[46] Чичестер, Фрэнсис (1901–1972) – английский путешественник и мореплаватель. Совершил в 1966–1967 годах первое кругосветное путешествие на одиночной яхте «Джипси Мот IV». Сумел победить тяжелую болезнь – рак легких.

 

[47] Дорада (другие названия – золотистый спар, спарус, аурата) – морской карась. Обитает в восточной части Атлантического океана и Средиземном море.

 

[48] Барракуда – морская хищная рыба отряда кефалеобразных, морская щука.

 

[49] Южный океан (устар. Южный ледовитый океан) – условное название вод трех океанов (Тихого, Атлантического и Индийского), окружающих Антарктиду и неофициально выделяемых иногда как пятый океан.