Адриенна Бассо

Опьяненный страстью

Глава 1

Лондон, весна 1818 года

Сердце Доротеи взволнованно трепыхнулось, когда мистер Пимгроув, сменив место на мраморной садовой скамье, придвинулся к ней ближе. Опасно близко. Легкий весенний ветерок овевал их укромное убежище нежным ароматом экзотических цветов. С ночного неба струился свет мерцающих звезд. Из бального зала доносились приглушенные звуки музыки. Это была поистине волшебная ночь, словно специально предназначенная для любовного романа.

– Ваши голубые глаза самого очаровательного оттенка, мисс Аллингем. Они напоминают мне летнее небо на рассвете, предвещающее наступление великолепного дня, – прошептал он, устремив взгляд на ее губы.

– О, мистер Пимгроув!

Доротея прикрыла глаза трепещущими ресницами и чуть подалась вперед, слегка поощряя его. Наконец‑то он собирается ее поцеловать! Последние две недели она уделяла Артуру Пимгроуву особое внимание, и сейчас намеревалась окончательно выяснить, тот ли он мужчина, за которого ей суждено выйти замуж, – будущий супруг, с которым ей предстоит провести остаток своих лет. Наступил жизненно важный, решающий момент, и сердце Дороти бешено колотилось от возбуждения.

Она ощутила щекой его дыхание. Героически пытаясь утихомирить отчаянное биение своего сердца, Доротея старалась сохранять спокойствие, держать себя в руках. Робко и нерешительно губы мистера Пимгроува коснулись ее рта, мягко, почти по‑детски, скользнув по ее жаждущим губам. Первым побуждением Доротеи было с отвращением отшатнуться, но она подавила порыв в надежде, что дальше будет лучше.

Увы, этого не произошло.

Какое ужасное разочарование! Ничего общего с тем ослепительным, захватывающим чувством, которое она так жаждала ощутить. С той головокружительной страстью, которую она так отчаянно искала.

Доротея издала тихий гортанный стон, рассчитывая подбодрить чересчур сдержанного поклонника, но этот звук только напугал его. Вялые влажные губы мистера Пимгроува поспешно скользнули по ее губам во второй раз, и он решительно отстранился.

Плечи Дотти печально поникли. Разочарование причиняло почти физическую боль, уязвляя не только ее тело, но и душу. Она искренне верила, что он мог оказаться тем единственным. Это был третий мужчина, добивавшийся ее расположения в этом сезоне. Третий мужчина, которому она позволила ее поцеловать. Но, очевидно, излюбленное присловье тетушки Милдред «в третий раз обязательно повезет» не соответствовало действительности.

Доротея с трудом сдержала порыв опустить лицо в ладони от безысходности, но было бы непростительной грубостью поступить так неделикатно. Вместо этого она прижала пальцы к вискам, пытаясь унять внезапно возникшую болезненную пульсацию в голове.

Девушка была так расстроена и подавлена, что едва замечала мистера Пимгроува, пока уголком глаза не увидела, как он опустился на одно колено.

О господи! Теперь на пике глубочайшего разочарования предстояло еще и отвергнуть его брачное предложение. Вечер, начавшийся так оптимистично и многообещающе, быстро обернулся полнейшей катастрофой.

Мистер Пимгроув взял ее за руку, зажав пальцы между своими холодными влажными ладонями. Дороти вскинула голову, лихорадочно подыскивая слова, чтобы твердо отказать ему, но в то же время не ранить его чувства.

– Мисс Аллингем. – Голос сорвался на писк. Он прочистил горло и начал снова: – Дорогая мисс Аллингем, Доротея. Эти последние несколько недель, которые мы провели вместе, доставили мне огромную радость. Больше всего на свете я хочу должным образом оформить нашу взаимную привязанность и навсегда связать наши жизни, узаконив наш союз. Однако, прежде чем сделать вам официальное предложение, я должен переговорить с вашим опекуном. Вы не возражаете?

Дотти задумчиво смотрела на него, не зная, с чего начать. В лунном свете Артур выглядел бесконечно искренним и очень юным.

– Моим законным опекуном является мой дядюшка, мистер Флетчер Аллингем. Но, как вам хорошо известно, он не приехал в Лондон в этом сезоне, – ответила она.

– Тогда, я полагаю, эта роль возложена теперь на вашу сестру, – неспешно сказал мистер Пимгроув. – Или на ее мужа, мистера Джессона Баррингтона. Вероятно, мне следует обратиться к нему с моим предложением?

Говоря это, мистер Пимгроув слегка побледнел, и Доротея безошибочно угадала, что ему крайне нежелательно встречаться с этим человеком. Ее зять был широко известен в свете своим необузданным нравом и скандальным поведением, дерзкими выходками и опасными схватками. Он едва ли относился к тому сорту мужчин, с которыми обычно общался Пимгроув. К тому же Артур вряд ли был знаком с Джессоном Баррингтоном.

– В действительности Гвендолин и Джессона сейчас тоже нет в городе. Они остались дома в ожидании появления на свет своего первенца, – заявила Доротея, ухватившись за наилучший, как ей казалось, способ выпутаться из щекотливой ситуации. – Как вы, без сомнения, помните, сестра Джессона любезно согласилась позаботиться обо мне в этом сезоне. Поэтому обязанности моего опекуна возложены на ее мужа.

Мистер Пимгроув растерянно заморгал:

– Маркиза Дарлингтона?

– Да. И должна признаться, он относится к роли моего попечителя очень ответственно.

Последние следы краски покинули серьезное лицо мистера Пимгроува. Объяснение с Джессоном Баррингтоном, может, и казалось пугающим, но встреча с маркизом Дарлингтоном определенно была смерти подобна. Доротея ничуть не винила мистера Пимгроува за то, что его ужасала мысль оказаться лицом к лицу с этим высокомерным могущественным аристократом.

– Я уверен, что потребуется официальный запрос о встрече. – Мистер Пимгроув вытащил белый носовой платок и промокнул пот, выступивший на лбу. – Мне понадобится несколько дней, чтобы должным образом составить письмо, правильно отражающее серьезность моих намерений.

– Мистер Пимгроув… Артур. – Дороти смягчила тон. – Я думаю, будет лучше для нас обоих, если вы не станете торопиться говорить с маркизом. Последнее время его домашние постоянно пребывают в тревоге. Дело в том, что в палате лордов дела обернулись не так, как ему хотелось. Должна сказать, что всю прошлую неделю он был в ужасно скверном настроении, гораздо худшем, чем обычно.

Глаза Артура широко раскрылись. Доротея сочувственно похлопала его по руке. Ей по‑настоящему нравился мистер Пимгроув. Он был всего на несколько лет старше ее. А ей исполнился двадцать один год. У него было приятное лицо, высокая худощавая фигура и дружелюбные честные глаза. Он отличался добрым нравом и покладистым характером. Многие в свете считали его занудой, но Доротея находила его простодушную открытую манеру держаться умиротворяющей. Он имел достаточное состояние и прекрасное поместье в Кенте, которым старательно и успешно управлял.

Дотти охотно простила бы ему глубокую привязанность к властной матери, мрачный стиль в одежде и даже пылкое увлечение коллекционированием насекомых, но бесстрастный вялый поцелуй нельзя было оставить без внимания. Она содрогнулась, представив, что до конца жизни будет вынуждена терпеть подобные поцелуи.

– Вы правы, разумнее будет повременить с визитом к маркизу, – пробормотал мистер Пимгроув больше для себя, чем для нее. – Я должен быть уверен, что все делаю правильно, а главное, так, чтобы не оскорбить его.

Доротея покачала головой:

– Мне кажется, что еще более разумным будет пересмотреть взгляды на наше будущее.

– Пересмотреть?

– Да. Я несказанно польщена вашим вниманием, но должна сказать откровенно: вы еще слишком молоды для женитьбы, мистер Пимгроув. Уверена, что маркиз скажет вам то же самое. – Она откашлялась, прочищая горло. – Помимо всего остального.

Мистер Пимгроув медленно поднялся с колена, затем уселся рядом с ней с задумчивым выражением лица.

– Возможно, достаточно продолжительная помолвка будет лучше всего. Если вы этого действительно хотите.

– Увы, я не могу позволить себе такую роскошь.

Доротея внимательно посмотрела на его профиль: вялый подбородок, небольшие залысины, острый крючковатый нос – далеко не красавец, но славный молодой человек. Со временем он возмужает и станет прекрасным мужем достойной женщине. Доротея вновь ощутила разочарование и досаду, осознав, что этой женщиной будет не она.

– Поверьте мне, для женщины замужество совсем иное дело, чем женитьба для мужчины, – продолжала Доротея. – Семья моего зятя великодушно оказывает мне поддержку, но я не могу злоупотреблять их гостеприимством дольше чем на один сезон, поэтому считаю своим долгом сделать все возможное, чтобы найти себе пару в этом году. И поскольку мы оба согласны, что вам следует подождать несколько лет, прежде чем жениться, ну что ж…

Голос Дороти осекся. Она предоставила своему поклоннику шанс элегантно и с достоинством отступить. Он с минуту обдумывал ее слова, колеблясь, затем спокойно ответил:

– Если вы действительно так считаете, тогда я должен уважать ваше решение.

– Боюсь, для нас это единственный выход. – Доротея опустила глаза, надеясь, что выглядит подавленной. – Однако я рассчитываю, что мы останемся добрыми друзьями, – сказала она с неподдельной искренностью, исходящей от самого сердца.

– Ничто не доставит мне большей радости.

Доротея довольно улыбнулась. Она не ошиблась в своем мнении об Артуре Пимгроуве. Его чувства были не так уж глубоки – он с легкостью отказался от намерения посвататься к ней. И недюжинный ум помог ему принять правильное решение. Хотя немного досадно было видеть, как легко им можно манипулировать. Печально вздохнув, Доротея признала, что все это к лучшему. Очевидно, не только неловкие поцелуи Артура делали его неподходящим кандидатом в мужья.

– Боже мой, я вас расстроил, – произнес мистер Пимгроув, неправильно истолковав ее вздох. – Пожалуйста, простите меня.

– Мне нечего вам прощать, – твердо ответила Доротея.

– Ну что ж, если вы уверены… – Мистер Пимгроув озабоченно нахмурился. Затем лицо его прояснилось и он встал, протягивая ей руку. – Нам больше не следует оставаться здесь наедине. Боюсь, что матушка заметит наше отсутствие и кому‑нибудь об этом скажет.

Доротея колебалась. Она не была готова вернуться. Ей нужно было хотя бы несколько минут побыть одной, чтобы собраться с мыслями и избавиться от остатков разочарования и досады. Ведь покидая бальный зал совсем недавно, она была твердо уверена, что вернется туда уже будучи помолвленной.

– Идите, Артур, – сказала Доротея. – Мне хотелось бы побыть одной еще несколько минут в тишине на свежем воздухе, прежде чем вернуться в шумный зал в разгар веселья.

Лицо мистера Пимгроува омрачилось.

– Я никогда не позволил бы себе столь неучтивого поступка. Покинуть леди без сопровождения в таком уединенном уголке сада? Кто знает, что тут может случиться.

– Я уверена, что здесь абсолютно безопасно, – возразила Доротея, не допускавшая, что с ней может приключиться какая‑либо беда. Это был званый вечер, устроенный графом Уэссексом. Только приглашенные гости могли оказаться в его саду.

Мистер Пимгроув ковырнул носком ботинка усыпанную гравием дорожку.

– Я решительно настаиваю, мисс Аллингем. Лорд Дарлингтон потребует мою голову на блюде, если с вами что‑нибудь случится. Уверен, что он бы не одобрил ваше пребывание здесь в одиночестве.

– Ах, так вы полагаете, что он обрадуется, если нас обнаружат здесь наедине?

– О господи! Мы должны сейчас же уйти отсюда.

Доротея открыла рот, чтобы возразить, но тут же передумала. Губы мистера Пимгроува были упрямо сжаты. Он был взволнован, сильно нервничал, поминутно оглядывался, словно ожидал, что из‑за густой живой изгороди внезапно выскочит маркиз, гневно вопрошая, чем они здесь занимаются.

Доротея поймала взгляд мистера Пимгроува и сердито уставилась на него. В глазах его на миг промелькнуло извинение, но напряженная поза давала понять, что он не собирается отступать.

Доротея понимала, что если будет настаивать, то со временем выиграет спор. Но это потребует больше усилий, чем дело того стоит, и только усугубит все возрастающую головную боль. Поэтому она грациозно поднялась со скамьи, машинально разглаживая морщинки, образовавшиеся на юбке ее платья из золотистого шелка, и взяла спутника под руку.

– Если вы так настаиваете, мистер Пимгроув, я вынуждена согласиться. Что касается ваших предположений относительно реакции моего опекуна, должна признать, что они совершенно верны. И, сознаюсь, мне намного приятнее видеть вашу голову у вас на плечах, чем на блюде.

Картер Грейсон, маркиз Атвуд, прогуливался по садовой дорожке, наслаждаясь весенним ветерком, мерцанием звезд, тишиной и покоем. Ему следовало давно привыкнуть к светским приемам, где пять сотен приглашенных набивались в бальный зал, способный вместить лишь половину этого количества гостей. Но, сказать по правде, обычно это страшно раздражало его.

Нынешняя ночь не была исключением. Он прибыл на бал графа Уэссекса поздно и рассчитывал вскоре уехать, но пока не мог осуществить столь желанный побег, поскольку обещал своему отцу, герцогу Гейнсборо, увидеться с ним этим вечером. Однако отец все еще не появился. Поэтому‑то Картер и застрял здесь.

Он завернул за угол и направился вдоль живой изгороди по усыпанной гравием дорожке. В этой части сада не было зажженных фонарей – тьма окутывала все вокруг, стирая ощущение времени и пространства. Но Картер ничего не имел против. Мертвая тишина и непроглядная тьма вполне соответствовали его душевному состоянию.

Возле фонтана он остановился. Журчание воды действовало умиротворяюще. Еще минут пятнадцать – и он возвратится в бальный зал. Еще час – и он покинет проклятый бал. Черт бы побрал намерение отца увидеться на балу.

Легкая тень улыбки тронула его мрачно сжатые губы, когда маркиз задумался, почему его отец, вопреки обыкновению, опаздывает на бал. Он понимал, что тому должна быть особая причина. Герцог Гейнсборо никогда ничего не делал, тщательно не продумав, и у Картера были некоторые соображения по поводу планов герцога на нынешний вечер. Каждое из них имело отношение к предполагаемой женитьбе Картера.

К великой досаде Картера, необходимость поскорее женить сына в последнее время полностью занимала мысли герцога Гейнсборо. А когда тот что‑то вбивал себе в голову, он вцеплялся в свою мысль крепче, чем собака в кость, и не оставлял ее, пока не удовлетворится результатом.

Картер искренне восхищался отцом, уважал и очень любил, но часто не соглашался с ним, из‑за чего постоянно вспыхивали ссоры. Картер в принципе был не против женитьбы, понимая, что его прямой долг – жениться и произвести на свет наследника. Он твердо намеревался так и поступить, и действительно принял решение подыскать себе жену в этом сезоне, но собирался сделать выбор по собственному усмотрению. Однако герцогу трудно было смириться с этим.

Маркиз Атвуд продолжил прогулку по саду, наслаждаясь теплым весенним воздухом. Едва он завернул за угол, приглушенные звуки заставили его остановиться и вскинуть голову. Картер разглядел в темноте мужчину и женщину, замерших в тесном объятии. Их губы слились в поцелуе. Картер отвернулся, но послышавшийся шум заставил его вновь посмотреть на парочку.

Маркиз взглянул украдкой, затем удивленно выгнул бровь – пара разомкнула объятия, мужчина опустился на одно колено перед женщиной, элегантно расположившейся на садовой скамейке.

Черт побери! Он наткнулся на предложение руки и сердца. Это зрелище вызвало у Картера спазм в животе. Ночные облака сдвинулись, и лучи лунного света высветили пару, открыв взгляду худощавую фигуру и хмурый профиль джентльмена. Это был Артур Пимгроув.

Боже милостивый, куда только катится мир, если такой юный, неопытный щенок, как Пимгроув, готов взвалить на себя ответственность за жену? Картер продолжал наблюдать за парой, внезапно почувствовав себя очень старым.

Будущая миссис Пимгроув повернула голову, и Картер мельком увидел ее лицо в лунном свете. Она оказалась очень хорошенькой. Утонченной и изысканной. Он смутно помнил, что вроде бы танцевал с ней несколько недель назад, но не был в этом полностью уверен. Он полагал, что девушка каким‑то образом связана с маркизом Дарлингтоном. Юная дальняя родственница из деревни, приехавшая в Лондон на сезон с целью найти себе мужа, как это заведено у знатных леди. И, очевидно, ей это удалось.

Не желая помешать им в этот ответственный момент, Картер осторожно ступил с усыпанной гравием дорожки на траву и бесшумно направился к дому.

Войдя в бальный зал, он тут же принялся взглядом разыскивать в толпе своего отца, но вместо него заметил виконта Бентона, красивого повесу с весьма оригинальным чувством юмора. Они вместе учились в Оксфорде и дружили с детства. С годами их дружба значительно окрепла. Они во многом были схожи, хотя Бентон временами вел себя с безрассудством, почти пугающим, по мнению Картера.

– Куда, к дьяволу, ты запропастился? – спросил Бентон.

– Дышал свежим воздухом, – ответил Картер, широко расставив ноги, чтобы удержаться на месте. В бальном зале и вправду столпилась масса народу. Помоги им Бог, если кто‑нибудь крикнет: «Пожар!»

Виконт Бентон остановил проходившего мимо лакея и взял со сверкающего серебряного подноса два хрустальных бокала, наполненных шампанским.

– Шампанского?

Картер поморщился, когда друг протянул ему бокал.

– Да‑да, я знаю, – произнес Бентон. – Это напиток для глупеньких молодых девушек, вздорных пожилых леди и блестящих денди. Но доброе бренди подают только в комнате для игры в карты. И у нас ушло бы по меньшей мере двадцать минут на то, чтобы продраться сквозь эту толпу. Мы погибнем от жажды, прежде чем доберемся до двери.

– Полагаю, мне придется удовлетвориться этим, – проворчал Картер, отхлебнув большой глоток. – По крайней мере его как следует охладили.

Бентон согласно кивнул:

– Леди Уэссекс, может, и не хватает здравого смысла, когда речь заходит о подсчете числа людей, которых способен вместить ее бальный зал, но она определенно знает, как правильно потратить деньги на вечер.

– Отсутствие экономии на количестве льда вряд ли может компенсировать неудобства, которым подвергаемся все мы из‑за этого безумия, – сказал Картер и обвел взглядом толпу.

– Если все это так тебя раздражает, тогда почему ты здесь?

Картер почувствовал, как непроизвольно сжимаются его челюсти. Бентон прав. Зачем он пришел? Чтобы угодить отцу? Ведь он же знал – и отец его знал, – что непременно отвергнет женщину, которую герцог представит ему сегодня. Хотя бы только из принципа. И все же отец и сын продолжали играть в эту дурацкую игру: герцог предъявлял нереальные требования, Картер неохотно подчинялся, делая только то, что помогало ему избежать открытого противостояния.

– Герцог Гейнсборо и леди Парсон. – Звучный голос дворецкого привлек всеобщее внимание к двери.

Пожилой джентльмен и очень молодая девушка неспешно вошли в бальный зал. Держась прямо и настороженно оглядывая гостей, герцог Гейнсборо двигался с изяществом и энергией гораздо более молодого человека. Плотная толпа немедленно расступилась, чтобы освободить ему путь.

Девушка рядом с ним льнула к герцогу, как виноградная лоза к садовой шпалере. Маленького роста, с широко открытыми глазами, она выглядела абсолютно невинной. И без того скверное настроение Картера резко ухудшилось.

– Теперь я понимаю, почему сегодня ты здесь, Атвуд, – весело сказал Бентон. – Ты ждал отца. И посмотри, он привел тебе подарок! Ну и ну, разве эта малютка не прелестна? Готов спорить, что ей не больше семнадцати.

– Заткнись, Бентон.

Виконт рассмеялся:

– Ну ладно, она не пугало, ты должен отдать отцу должное хотя бы в этом. Однако бедра у девочки почти до неприличия широки. Правда, они идеальны для вынашивания многочисленного потомства. Какая удача!

– Черт возьми, это же Одри!

Картер повернулся и увидел своего приятеля, только что подошедшего к ним.

– Ты знаешь ее, Даусон?

– Боюсь, что так, Атвуд. Ее мать близкая подруга моей тетушки. Я знаю Одри уже много лет.

– И?.. – поторопил друга Картер.

Мистер Питер Даусон дернул свой галстук, нанося непоправимый урон безупречности его белоснежных очертаний. Он тоже учился в Оксфорде, хотя характером и манерами разительно отличался от виконта и маркиза.

– Одри довольно милая девушка. Простая и непосредственная. Она почти всю жизнь провела в деревне, чем и объясняется ее тихий покладистый нрав.

– Другими словами, простодушная глупышка, – саркастически заметил Бентон.

Щеки Даусона вспыхнули ярким румянцем. Он серьезный, замкнутый человек, редко позволял себе грубые слова или критику в чей‑либо адрес.

– Не совсем так.

– Почему герцогу нравится подыскивать для тебя самых простеньких девиц? – спросил Бентон Картера, допивая шампанское. – Хуже того, почему он настаивает, чтобы ты женился на какой‑нибудь из них?

«В самом деле, почему?» – думал Картер. Неужели его отец и вправду так плохо знает своего единственного сына? Как он мог вообразить, что столь юное нежное создание способно возбудить в нем интерес?

Маркиз печально вздохнул:

– Мой отец умный и наблюдательный человек. Но почему‑то сосредоточил свое внимание на женщинах того типа, которые, на его взгляд, больше всего подходят на роль моей супруги и будущей герцогини. Очевидно, мое мнение в этом вопросе не имеет для него совершенно никакого веса.

– Вот дьявол, все они одинаковы. – Бентон сокрушенно вздохнул. – Моя бабушка без конца донимает меня, убеждая, что важно подыскать невесту с прекрасной внешностью, безупречным происхождением и безукоризненными манерами.

– Последнее качество особенно важно, поскольку ты временами ведешь себя как неотесанный мужлан, – с усмешкой сказал Картер.

– Возможно. – Бентон усмехнулся в ответ. – Но бабушка по крайней мере не разделяет взгляды твоего отца и не включает боязливость и робость в число необходимых жене качеств.

– Леди Одри совсем не боязлива, – возразил Даусон. – Ну, во всяком случае, не слишком.

«Проклятье, что может быть хуже?» Отец вынуждал Картера засвидетельствовать почтение девушке, с которой маркиз не имел ни малейшего желания знакомиться. К тому же друзья Атвуда получали возможность наблюдать его унижение.

Картер твердо встретил взгляд отца с противоположной стороны бального зала. Герцог прищурил глаза. Картер собрался с духом. В такие моменты, как этот, важно было не забывать, что отец его – потомок многих поколений упрямых, решительных и безжалостных аристократов.

Та же кровь текла и в его жилах, но почему‑то Картер не отличался подобными качествами. Или они еще не успели в достаточной степени в нем развиться?

По расчетам Картера, герцогу и леди Одри потребуется всего несколько минут, чтобы подойти к нему. Вслед за этим последует представление, пустой разговор, после чего ему придется пригласить леди Одри на танец. Когда с этой неприятной обязанностью будет покончено, он сможет уйти. А утром сообщит герцогу, что юная леди его не заинтересовала.

– Желаю удачи, друг мой. – Бентон хлопнул Атвуда по спине. – Как бы ни хотелось мне остаться здесь и поразвлечься, наблюдая, как ты разыгрываешь из себя дурака перед невинной Одри, но карточные столы зовут. Пойдем со мной, Даусон.

Питер Даусон поспешно перевел взгляд с одного приятеля на другого:

– Может, Атвуду требуется моральная поддержка?

– Нет, черт возьми! – решительно ответил Картер. – Советую вам обоим спасаться, пока есть возможность.

Оба джентльмена скользнули в толпу, которая, к счастью, заметно уменьшилась. При этом Даусон выглядел озабоченным, а Бентон заметно веселился.

Картер снова взглянул в сторону отца и увидел, что теперь они с леди Одри вовлечены в разговор с графом Уэссексом. Это давало Картеру время собраться с мыслями и успокоиться. Вдруг герцог обернулся и встретился глазами с сыном, слегка наклонил голову в приветствии, затем стальным взглядом подал знак.

Маркиз ощетинился. Очевидно, отец подзывал его к себе. Разумно было бы подчиниться, но ноги Картера словно приросли к полу. Герцог подал знак во второй раз. Глаза его потемнели. Глаза Картера тоже потемнели, но он так и не сдвинулся с места.

По давней привычке он держал в узде свой разгорающийся гнев. Было бы неприлично и бессмысленно дать волю своему недовольству и возмущению в столь людном месте. Нет, серьезный разговор нужно вести наедине, потому что это дело следовало уладить только между ним и отцом.

Хотя Картер и не хотел этого признавать, но даже на таком расстоянии было видно, что бедра леди Одри под юбкой ее шелкового платья необычайно широки. И хотя лицо оказалось довольно привлекательным, вид у девушки определенно был туповатый. Черт бы побрал отца с его привычкой вмешиваться!

Герцог и леди Парсон закончили разговор и снова начали продвигаться прямиком в его сторону. Внезапно инстинкт самосохранения Картера взбунтовался.

Его отец держался с леди Одри очень предупредительно, почти покровительственно. Это опасно. Прежде герцог позволял Картеру отвергать женщин, которых ему представлял, после единственного бурного обсуждения между ними, даже если не был согласен с позицией сына. Но по мере приближения тридцатого дня рождения Картера – отпраздновать который предстояло всего через несколько месяцев – герцог становился все более непреклонным.

Маркиз всерьез опасался, что на этот раз ему вряд ли удастся так легко отклонить выбор отца. Слабый запах лаванды достиг его ноздрей. Картер обернулся. Изумительно! Слева от него, всего в нескольких шагах, стояла молодая, довольно привлекательная особа. Картер стряхнул недовольство с лица и широко улыбнулся:

– Добрый вечер. – Он отвесил поклон. – Я маркиз Атвуд.

– Да, я знаю. – Похоже, девушку несколько озадачили его свободные манеры, однако она приветливо кивнула. – Мы встречались на балу у лорда Уиллингфорда несколько недель назад. Как поживаете, милорд?

– Очень хочу потанцевать. Не окажете ли мне честь, прекрасная леди?

Не дожидаясь ответа, Картер сгреб ее в объятия. По счастью, небольшой участок бального зала освободился для танцующих пар. Картер мгновенно воспользовался этим и устремился с партнершей к центру зала, как можно дальше от отца и леди Одри.

Незнакомка в его объятиях сдавленно ахнула, протестуя, но он не обратил на это внимания, увлекая ее за собой. Она была невелика ростом – едва доставала ему до плеча – и к тому же очень хорошенькая, с тонкими чертами лица, светлыми шелковистыми волосами, стройной гибкой фигурой и высокой грудью. В ней было что‑то смутно знакомое…

Картер прищурил глаза, внимательно изучая партнершу, и, кружась в вальсе, едва не сбился с шага, внезапно узнав ее. Боже милостивый! Это была та самая девушка, которую он видел в саду. Невеста Артура Пимгроува. Неудивительно, что она смотрела на него с явным неодобрением. Без сомнения, этот танец предназначался суженому.

Ну и ладно. Будут еще танцы, которые она подарит Пимгроуву. У них впереди целая жизнь. В данный момент его проблема важнее. Кроме того, танец уже начался. Что ж, это хороший знак. Должно быть, удача сопутствует ему.

Настроение Картера значительно улучшилось. Он улыбнулся своей даме:

– Я лишь недавно прибыл на этот бал. Скажите, произошло ли здесь что‑нибудь заслуживающее внимания?

Он ожидал, что она покраснеет, начнет заикаться, а затем пустится в откровения о своей недавней помолвке с Артуром Пимгроувом. Он стал бы кивать с улыбкой, выслушивая ее излияния, избежав при этом утомительной обязанности поддерживать разговор, и, если очень повезет, поведет ее в танце в противоположный конец бального зала, а когда танец закончится, потихоньку выскользнет из помещения. Не встречаясь с отцом! Не знакомясь с леди Одри!

Но очаровательная будущая миссис Пимгроув не открыла секрета о своей помолвке, даже виду не подала, что знаменательное событие имело место. Вместо этого она пристально рассматривала его с почти обескураживающей смелостью. Глаза Картера скользнули по ее лицу, остановившись на губах. У нее был необычайно чувственный рот. Пульс Картера участился, внезапно его охватило неодолимое желание поцеловать ее. Какая жалость, что только Пимгроуву суждено наслаждаться сладостью этих сочных соблазнительных губ!

– Почему вы пригласили меня танцевать? Вернее, почему вы против моей воли затащили меня на танцевальную площадку? Ваша поспешность выглядела в высшей степени странной. Вы, случайно, не скрываетесь от служителей закона?

Картер удивленно выгнул бровь. Может, он не вполне правильно ее расслышал?

– Прошу прощения?

– Я спросила, почему вы настояли, чтобы я танцевала с вами, – спокойно сказала она.

В первый момент Картер не мог сообразить, что сказать. Ее откровенная прямолинейность застала его врасплох. Обычно женщины краснели и заикались в его присутствии или бросали на него робкие обольстительные взгляды. Они никогда так открыто не требовали от него ответа.

– Меня потрясла ваша красота, миледи, – произнес он, решив обезоружить девушку безобидной лестью. – Она толкнула меня на дерзкое безумство.

– Что за вздор! Вы едва взглянули на мое лицо, перед тем как уволочь за собой словно мешок муки.

Картер принял оскорбленный вид:

– Я маркиз Атвуд, моя драгоценная леди. И никогда дам не уволакиваю. Я вежливо и элегантно увлекаю их за собой.

– В самом деле? Даже когда они обещали танец другому джентльмену?

Ах, все так, как он и ожидал! Она раздосадована, потому что он увел ее у жениха.

– У вашего прежнего партнера впереди целая жизнь, чтобы наслаждаться танцами с вами. Будет справедливо, если он и другим даст шанс, дорогая леди.

Она склонила голову набок:

– Вы ведь не знаете моего имени, не так ли?

Попался! Картер одарил ее своей самой чарующей, покоряющей сердца улыбкой в надежде смутить и отвлечь от вопроса. Но, судя по всему, уловка не сработала. Незнакомка продолжала смотреть на него серьезно и настойчиво. Наступило долгое молчание.

– Конечно же, я знаю, кто вы такая, – воскликнул маркиз. – Мы встречались на балу у Уиллингфордов. Вы будущая жена Артура Пимгроува. И должен добавить, этому парню здорово повезло.

В ее голубых глазах вспыхнули одновременно возмущение и сожаление, мгновенно сменившиеся озорным блеском. Смена эмоций произошла так быстро, что Картер ничего и не заметил бы, если бы не наблюдал за ней так пристально.

– Вы не находите, что это довольно странное имя, милорд? Будущая жена Артура Пимгроува? Пожалуйста, попытайтесь еще раз.

На ее прекрасном лице был отчетливо виден решительный вызов. Проклятие! Ему очень хотелось бы знать ее имя, чтобы одержать победу в этой игре. Но, увы, Картер не имел о нем ни малейшего понятия. Что тоже было для него удивительным. Как он мог забыть такую очаровательную женщину?

Атвуд кашлянул, оттягивая время.

– Как забавно. Это напоминает волшебную сказку о странном маленьком человечке, который помогал прекрасной дочке мельника прясть золотые нитки из соломы. Как его звали, кстати?

– Румпельштильцхен.

– Да, именно так.

– Вы уклоняетесь от ответа.

– В самом деле? Признаюсь, у меня несколько путаются мысли. Я полностью поглощен событиями в волшебной сказке. Меня зачаровывает их сходство с нашей теперешней ситуацией. Поистине ваши волосы могли бы посрамить золотую пряжу.

Она пробормотала что‑то. Вроде бы слово, которое леди не следовало даже знать, не то что произносить. Картер усмехнулся.

– Прошу прощения? – переспросил он.

Хотя он сильно сомневался, что это входило в ее намерения, незнакомка все больше очаровывала его, как до этого ни одна женщина. За пределами спальни, конечно. Красотки зачастую теряли дар речи в его присутствии, стараясь произвести благоприятное впечатление.

Однако маркиз понимал, что с таинственной красавицей дело обстоит совсем по‑другому. Пожалуй, ей больше всего хотелось поскорее отделаться от него. Оттого‑то она ему и нравилась все больше. Девушка отличалась острым умом и независимым нравом.

Тембр ее голоса был на удивление бархатным, и Картер находил это чувственным. Звук этого голоса неожиданно пробудил в нем сильнейшее желание. Вызванное, без сомнения, единственно тем обстоятельством, что, как ему было хорошо известно, другой мужчина уже заявил на нее свои права. Действительно, ничто не добавляет женщине привлекательности, как осознание того, что ты не можешь ее получить.

– У вас изворотливый ум, милорд, – наконец сказала она.

– Совершенно верно. Поэтому я понимаю, как он работает.

Незнакомка рассмеялась. Это был веселый мелодичный смех, и Картер невольно поймал себя на том, что широко улыбается в ответ. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы заметить, что музыка смолкла и танец закончился. С большим сожалением он выпустил партнершу из своих объятий и тут же ощутил присутствие рядом еще одной персоны.

Атвуд повернулся, не сомневаясь, что увидит ее новоиспеченного жениха, Артура Пимгроува. Но вместо этого глаза его наткнулись на внушительную фигуру лорда Дарлингтона – заметно раздраженного, грозного маркиза Дарлингтона.

Глава 2

– Атвуд?

– Дарлингтон?

Мужчины застыли, уставившись друг на друга с удивлением, быстро сменившимся яростью. Ни один не желал уступить. Угроза надвигающейся катастрофы ощутимо сгущалась вокруг них, накаляя воздух.

Доротею охватила паника. Дышать стало трудно. Ей вовсе не улыбалось оказаться в центре публичной ссоры между этими двумя джентльменами. В особенности после того как она клятвенно обещала своей сестре Гвендолин вести себя в Лондоне в высшей степени осмотрительно и благопристойно, не преступая правил приличия. И вот вместо этого она того и гляди окажется невольной героиней драмы шекспировского масштаба.

Именно поэтому из‑за многочисленных гостей, с откровенным любопытством наблюдавших за ними, Доротея сохраняла на лице любезную улыбку. Милую невинную улыбку, едва ли способную ввести кого‑либо в заблуждение, однако отчасти помогавшую скрыть охватившее ее смятение.

– Значит, вы уже знакомы, джентльмены? – оживленно пролепетала она. – Как удачно.

Девушка улыбнулась еще шире, заметив, что число любопытных вокруг значительно возросло. «Боже милостивый, должно быть, все они считают меня просто дурочкой, – мелькнуло у нее в голове. – И все же лучше прослыть недалекой, чем скандальной».

На мгновение оба джентльмена повернулись к ней, похоже, слегка озадаченные ее словами. Дотти сообразила, что они были так сосредоточены друг на друге, что даже забыли, что она находится рядом.

– Я разберусь с этим, Доротея, – властно заявил лорд Дарлингтон. – Вам не о чем беспокоиться.

– Вообще‑то здесь не с чем разбираться, милорд, – ответила она, стараясь сохранять тон безразличным. – Это просто недоразумение.

– Хм, возможно. А может, и нет. Во всяком случае, со стороны Атвуда, – произнес маркиз Дарлингтон с ледяным спокойствием, вновь устремляя гневный взгляд на ее партнера по танцу.

Доротея непроизвольно отступила на шаг. Тревога в душе заметно усилилась, хотя ее безмерно восхищала стальная выдержка, демонстрируемая маркизом Атвудом.

Лорд Дарлингтон был грозным, очень крупным мужчиной с тяжелым нравом. Он неизменно внушал окружающим страх как из‑за своего гигантского роста, так и из‑за необычайно вспыльчивого, раздражительного характера. Только очень немногим хватало мужества встретиться с ним лицом к лицу. Очевидно, маркиз Атвуд относился к числу этих немногих.

Несомненно, добрая половина светского общества избегала внезапных гневных вспышек лорда Дарлингтона. Между тем остальные были не прочь бесконечно обсуждать его нелепые выходки и перемалывать бесконечные сплетни, ими порождаемые. Жена лорда Дарлингтона, леди Мередит, заверила Доротею, что муж ее стал с возрастом мягче. Но сейчас девушка не видела этому подтверждения. По правде говоря, больше всего ее беспокоило обманчивое спокойствие, демонстрируемое лордом Дарлингтоном, несмотря на его явное недовольство.

Затишье перед бурей? Бедняжка содрогнулась, внезапно ощутив тревожное головокружение. Если дело закончится тем, что ее опекун устроит неприглядную публичную сцену, этот вечер станет поистине самым ужасным в ее жизни.

– Мисс Аллингем обещала этот танец мне, Атвуд. Но вы дерзко похитили ее, – заявил лорд Дарлингтон. – О чем вы думали, черт побери? Или, вернее, о чем вы не думали?

Низкий тембр голоса лорда Дарлингтона вызвал холодную дрожь, прокатившуюся вдоль позвоночника Доротеи. Она отважилась украдкой взглянуть на маркиза Атвуда. Лицо его слегка побледнело, челюсти были плотно сжаты. Страх девушки перед надвигающимся скандалом усилился.

– Я ничего об этом не знал, сэр, – спокойно ответил Атвуд и после продолжительной паузы добавил: – Примите мои извинения.

При этом Атвуд слегка склонил голову. Голос его выражал должное сожаление. Раскаяние казалось вполне искренним. На первый взгляд.

Однако что‑то в тоне маркиза заставило Доротею задуматься. Она готова была заключить пари на все свое недельное содержание, что этот молодой аристократ поступил бы точно так же, даже будучи осведомлен обо всех последствиях своего странного поступка.

Гневный взгляд лорда Дарлингтона свидетельствовал, что он, очевидно, разделял ее точку зрения.

Напряженность ситуации заметно возросла. Двое мужчин теперь скрестили взгляды, совсем как два барана, сцепившихся рогами. Доротея подумала, что это все же лучше, чем столкновение лбами. Правда стычка могла произойти и позже, в зависимости от того, чем закончится этот разговор. Широко раскрыв глаза, девушка облизнула пересохшие от волнения губы.

Опасаясь за собственную безопасность, если осмелится стать между противниками, Дороти постаралась изобразить обезоруживающую улыбку. Но не стоило и трудиться, мужчины были слишком поглощены друг другом, чтобы замечать что‑либо вокруг.

Доротее вдруг вспомнилась ее первая встреча с лордом Дарлингтоном. Тогда он показался ей радушным, милым, даже обаятельным. Но затем ее временный опекун коротко изложил свои требования относительно ее поведения и правила, которым ей следовало беспрекословно подчиняться, пока она пребывает в его лондонском доме на правах члена семейства. Он также объяснил довольно наглядно, что случится, если она нарушит какое‑либо из этих правил. У Доротеи вплоть до утра следующего дня не переставали трястись коленки.

Маркиз Атвуд, как видно, не испытывал подобных затруднений. Лорд Дарлингтон сверлил его гневным взглядом, под которым любой смертный, пребывающий в здравом уме, дрожал бы от мрачных опасений, но маркиз Атвуд и глазом не моргнул.

Доротея невольно вспомнила Артура Пимгроува. Она не сомневалась, что ее несостоявшийся жених наверняка лишился бы чувств, если бы ее опекун устремил на него подобный взгляд.

– Полагаю, я должен принять ваши извинения и, таким образом, простить вам предосудительное поведение, – неохотно признал лорд Дарлингтон. – Смотрите только, чтобы это больше не повторилось.

– Благодарю вас за понимание и сочувствие, сэр. – Атвуд с улыбкой повернулся к Доротее. – Вас, конечно, не удивляет, что я совсем потерял голову, когда увидел очаровательную мисс Аллингем. Я нашел ее совершенно неотразимой.

– Потеряли голову? Похоже. И остатки здравого смысла тоже, – проворчал лорд Дарлингтон.

Маркиз Атвуд с сожалением усмехнулся:

– Я джентльмен, сэр, а не святой.

Лорд Дарлингтон слабо улыбнулся, но затем его красивое лицо вновь исказилось недовольной гримасой.

– Предупреждаю вас, Атвуд. Пока мисс Аллингем живет под моей крышей, она – под моей защитой. Я несу ответственность за нее с той же любовью и преданностью, как и за собственных дочерей, которые, слава богу, еще слишком юны, чтобы выходить в свет.

– Понимаю. – Губы маркиза Атвуда снова изогнулись в легкой улыбке.

– Прекрасно. Постарайтесь не забывать об этом. – Лорд Дарлингтон немного отступил, продолжая пристально рассматривать молодого джентльмена суровым, выбивающим из равновесия взглядом.

Улыбка маркиза Атвуда поблекла. Возможно, манера поведения лорда Дарлингтона задела его гораздо сильнее, чем он пытался показать? Странно, но тот факт, что маркиз Атвуд принимал лорда Дарлингтона всерьез, значительно возвысил этого джентльмена в глазах Доротеи. Очевидно, он был достаточно умен, чтобы по достоинству оценить грозного оппонента, столкнувшись с ним лицом к лицу. И ему хватило рассудительности и хладнокровия, чтобы понять, что он в этом столкновении проиграл.

– Я непременно запомню наш разговор, сэр. – Маркиз Атвуд повернулся и склонился над затянутой в перчатку рукой Доротеи. – Желаю вам всего хорошего, мисс Аллингем. Благодарю вас за восхитительный танец и приятную беседу. Бесспорно, для меня это было самым выдающимся событием сегодняшнего вечера.

К своей безмерной досаде, Доротея почувствовала, что краснеет. Атвуд стоял очень близко. Так близко, что ощущался жар, исходящий от его крепкого тела. Она строго приказала себе успокоиться.

– Не знаю даже, что и сказать, – ответила Дороти.

Он насмешливо изогнул бровь:

– Полагаю, это с вами впервые?

Доротея улыбнулась, хотя не собиралась. Она намеревалась держаться холодно и с достоинством, даже слегка пренебрежительно. Но Атвуд был слишком красив и слишком обаятелен. А Доротея всегда питала слабость к красивым и обаятельным мужчинам.

– Надеюсь, когда мы встретимся в следующий раз, вы будете вести себя как подобает, милорд, – сказала она, сожалея, что он отпустил ее руку. Ей нравились его прикосновения. Приятно было чувствовать себя маленькой и хрупкой.

– Уверяю вас, когда мы снова встретимся, вы не будете разочарованы. – Он наклонился и прошептал: – Клянусь, я даже запомню ваше имя – Доротея.

Затем с улыбкой заговорщика маркиз Атвуд удалился.

– Витаете в облаках, Доротея?

– Что?.. – Она оторвала взгляд от широких плеч удалявшегося маркиза Атвуда и виновато посмотрела на своего опекуна. – Прошу меня извинить.

– За то, что пренебрегли мной? Или за то, что танцевали с Атвудом?

– Думаю, и за то и за другое.

Опекун предложил ей руку, и она скользнула ладонью ему под локоть. С высоко поднятыми головами они пересекли бальный зал и направились туда, где были сервированы столы для ужина.

Лорд Дарлингтон игнорировал любопытные взгляды и драматический театральный шепоток, которым обменивались некоторые дамы, прикрываясь раскрытыми веерами. Доротея делала вид, что тоже не обращает на них внимания.

– Атвуд всегда производил на меня впечатление несколько импульсивного молодого человека, – сказал лорд Дарлингтон и устремил испепеляющий взгляд на джентльмена, загораживавшего вход в банкетный зал. Бедняга судорожно сглотнул, покраснел и поспешил освободить путь. – Могу предположить, что Атвуд не оставил вам выбора, когда увлек танцевать?

Доротея кивнула:

– Он был слишком настойчив.

– До неприличия груб? – Лицо лорда Дарлингтона помрачнело.

– Нет, вовсе нет.

За последние годы Доротее не раз приходилось отклонять нежелательные заигрывания, но этот случай не имел ничего общего с остальными.

– Полагаю, вам лестно, что он выбрал именно вас, проявив столь явный интерес, – промолвил маркиз.

Доротея медленно покачала головой, вновь прокручивая в памяти произошедшее.

– Не думаю, что он выбрал меня намеренно. Просто я оказалась ближайшей женщиной в его окружении.

– Хм, возможно, он хотел уклониться от встречи с кем‑то, – заявил маркиз уверенным тоном, позволившим Доротее предположить, что и сам лорд Дарлингтон когда‑то поступал точно так же. – Тем не менее я должен похвалить вас, Доротея. Вы прекрасно держались. Представляю, как нелегко вам было сохранять спокойствие и самообладание, когда мы с Атвудом были готовы броситься друг на друга.

– Охвативший меня ужас с изрядной долей благоговейного трепета полностью лишил способности двигаться, милорд, – ответила она. – Просто приковал к месту!

Маркиз улыбнулся:

– Простите, если я вас расстроил.

– Я крайне признательна за то, что вы оба сумели удержать свои кулаки при себе и не высказали ничего откровенно оскорбительного.

Лорд Дарлингтон согласно кивнул:

– Атвуд наверняка ударил бы меня, если бы я зашел слишком далеко.

– Кулачная драка на светском балу?.. – Доротея содрогнулась.

– К чему такой расстроенный вид? Если бы дело дошло до применения силы, долго бы это не продлилось. Здесь слишком тесно, чтобы нанести больше одного‑двух крепких ударов.

– Это обнадеживает.

Саркастическое замечание сорвалось с губ прежде, чем она успела остановиться, но Дарлингтон не обратил внимания на тон ее высказывания. Они вошли в банкетный зал, где деловито сновала целая армия слуг.

Доротея на минуту остановилась, стараясь все как следует рассмотреть, сохранить в памяти каждую мельчайшую деталь, чтобы позднее все это описать со скрупулезной точностью в письме к своей младшей сестре Эмме.

Зал сиял в мерцающем свете множества свечей, расцвечивавших яркими отблесками атласные платья и сверкающие драгоценности нарядных дам. На столах стояли большие вазы с оранжерейными цветами. Длинный широкий стол с угощениями ломился от изысканно приготовленных блюд. Даже после более чем двухмесячного пребывания в столице лицезрение званых приемов вызывало у Доротеи благоговейный трепет. Как разительно отличались они от спокойных простых вечеринок, на которых она бывала в Йоркшире!

На долю секунды девушку охватила тоска по знакомой спокойной жизни, к которой она привыкла, но она отбросила эти мысли прочь. Что с ней сегодня происходит? Очевидно, предложение Артура Пимгроува и неожиданный инцидент с маркизом Атвудом нанесли ощутимый удар по ее нервам.

Когда старшая сестра пригласила Доротею приехать в Лондон, девушка с радостью согласилась. Она понимала, что это для нее лучшая возможность удачно выйти замуж и обеспечить себе достойную и счастливую жизнь. Согласие маркиза и маркизы Дарлингтон принять ее на свое попечение явилось для нее неожиданным и бесконечно желанным благом, даром Небес.

Их положение предоставило ей возможность вращаться в обществе наиболее влиятельных и богатых аристократов. Однако каким‑то образом эта невероятная удача принесла также и разочарование. Трудности, которые испытывала Доротея в поисках мужа, возрастали с каждой неделей.

Глядя на толпу элегантно одетых состоятельных людей, Доротея ощутила тяжесть в груди. Что она здесь делает? Неужели она слишком переоценила свои возможности? Неужели все ее надежды напрасны? Разве так уж глупо стремиться улучшить свое положение благодаря замужеству?

Удачный брак – единственный способ вырваться из той пустой жизни, которую Доротея вела в Йоркшире в спокойном, довольно скучном обществе, где прожила со своей тетушкой и дядей почти добрый десяток лет. Чтобы избежать такой унылой судьбы, Доротея готова была пойти на любой риск.

– Мы должны найти леди Дарлингтон, расположиться в тихом уголке и насладиться трапезой, – решил лорд Дарлингтон, оглядев банкетный зал.

Доротея смиренно кивнула, соглашаясь. Она тоже осматривала зал в поисках леди Мередит, однако при этом пыталась отыскать глазами также и лорда Атвуда – тщетно. Разговоры и смех свободно растекались вокруг. Гости начали рассаживаться за многочисленными банкетными столами. Каким‑то образом лорд Дарлингтон все же обнаружил свою жену среди всей этой толчеи. Заняв уединенный столик, маркиз окликнул лакея, приказав подать самые изысканные блюда.

– Вам нравится бал, Доротея? – спросила леди Мередит, миловидная спокойная, уравновешенная женщина, по лицу и фигуре которой невозможно было догадаться, что она мать трех дочерей, старшей из которых уже около десяти лет.

Доротея слегка робела при первой встрече, но вскоре прониклась теплыми чувствами к леди Мередит, оценила ее добрый нрав и изысканные манеры. Девушку восхищала житейская мудрость этой женщины и оптимистичный взгляд на жизнь. Кроме того, Доротея испытывала благоговейный страх, наблюдая, как леди Мередит управляется со своим буйным, капризным и вспыльчивым мужем.

– Бал, судя по всему, имеет большой успех, – ответила Доротея, делая вид, что полностью занята содержимым фарфоровой тарелки, которую лакей поставил перед ней, и намеренно воздерживаясь от каких‑либо комментариев по поводу своих переживаний из‑за событий этого вечера.

Она проглотила первый кусок необычайно вкусной телятины, запеченной в тесте, и только наколола на вилку второй, как почувствовала на себе пристальный взгляд лорда Дарлингтона.

– Хотите рассказать Мередит, что произошло, или предоставите это мне? – спросил он. – Решать вам.

– Это был только танец, – медленно ответила Доротея, опустив вилку на тарелку. – И легкое недопонимание со стороны маркиза Атвуда. Он не знал, что этот тур был обещан вам. Всего лишь недоразумение.

– Вы имеете в виду последний танец перед ужином? – спросила леди Мередит. – Но вы ведь здесь оба, вместе. Разве ты не танцевал с Доротеей, Тревор?

Леди Мередит недоуменно нахмурилась, и Доротея поняла ее замешательство. Предполагалось, что пара, танцевавшая последний танец, затем ужинает вместе. Однако она была здесь, с лордом Дарлингтоном, а маркиза Атвуда нигде не было видно.

– Атвуд пытался похитить ее у меня, – сказал лорд Дарлингтон. – Ему удалось украсть танец, но я одержал верх, когда дело дошло до банкета.

Леди Мередит внимательно посмотрела в глаза Доротее.

– Кто тебя просил вмешиваться? Доротея? – спросила она мужа.

Дарлингтон мгновенно рассвирепел:

– Я отвечаю за благополучие нашей подопечной! Я бы никогда себе не простил, если бы с ней случилась беда.

Леди Мередит бросила на него строгий взгляд.

– Вы и вправду были встревожены, Доротея? Вам необходимо было, чтобы лорд Дарлингтон вмешался?

Доротея медленно жевала сочную телятину, откусывая понемногу, чтобы не подавиться от неожиданности: леди Мередит обладала способностью понимать ситуацию яснее, чем требовалось. Девушку очень беспокоило это ее качество, когда объектом наблюдения становилась она сама.

– Маркиз Атвуд застал меня врасплох, но ничего страшного не случилось. – Доротея не отваживалась взглянуть в глаза леди Мередит, чтобы не показаться бестактной. – Хотя в этом не было особой необходимости, все же я признательна лорду Дарлингтону за поддержку.

– Как я и сказал, – с удовлетворением заявил лорд Дарлингтон.

– По правде говоря, сегодня я танцевала с маркизом Атвудом уже во второй раз, – заметила Доротея. – Несколько недель назад мы танцевали на балу у Уиллингфордов.

«Хотя он совершенно меня не помнит» – с кривой усмешкой подумала она.

– Два танца? Я не знал. – Лорд Дарлингтон нахмурился, наливая дамам вина из бутылки, оставленной на столе лакеем. – Не секрет, что его отец хочет, чтобы он наконец женился. Но Атвуд, похоже, упрямо не желает подчиняться отцу. К тому же репутация вряд ли характеризует его как мужчину, которого я счел бы подходящим в мужья, несмотря на его богатство и титул.

– Джентльмены с худшей репутацией и беспутным поведением в молодости сумели создать прочные пары и зарекомендовали себя прекрасными мужьями, – с нежностью произнесла леди Мередит. – Включая тебя, любовь моя.

Это замечание, похоже, оказало смягчающее воздействие на лорда Дарлингтона.

– Честно говоря, я думаю, Атвуд не так уж плох. Хотя по‑прежнему утверждаю, что женщине, которую он выберет в жены, придется нелегко. Его отец просто ужасен. По сравнению с ним мой собственный дорогой деспотичный предок кажется домашним котом.

– Упаси нас господь от заносчивых аристократов с огромным самомнением. – Леди Мередит подняла бокал и медленно отпила вина. – Сказать по совести, герцоги зачастую бывают ужасными снобами. За исключением моего свекра. Он изумительный человек.

Лорд Дарлингтон с легкой усмешкой посмотрел на жену:

– Я уверен, что ты единственная женщина в этом мире, кто называет моего отца изумительным человеком.

– Это правда. – Она улыбнулась в ответ.

– До чего же быстро ты забыла, как долго и трудно тебе пришлось бороться, чтобы сделать его своим сторонником.

Леди Мередит небрежно отмахнулась:

– Это было давным‑давно. Правда, склонить его на свою сторону оказалось серьезным испытанием, но я люблю сложные задачи.

– Я тоже люблю решать сложные проблемы, – сказала Доротея, в душе усмехнувшись при мысли, что красавец маркиз мог и в правду проявить к ней интерес. Она лишь простая провинциалка со скромным приданым и незначительными семейными связями. – Но, боюсь, маркиз Атвуд слишком высокомерен, чтобы всерьез заинтересоваться мной. И я даже подумать не могу о том, чтобы произвести впечатление на его отца, герцога Гейнсборо.

– И все же… это был ваш второй танец, – задумчиво сказала леди Мередит.

Доротея пожала плечами:

– Возможно, он выказал ко мне интерес только для того, чтобы досадить своему отцу.

– В жизни порой случаются странные вещи. Мы сможем оценить его искренность, когда он придет с визитом, – решила леди Мередит.

Глаза Доротеи широко раскрылись.

– Мне кажется, мы слишком спешим с выводами. Маркиз Атвуд ничем не показал, что собирается нанести мне визит.

– И тем не менее это не означает, что он не появится на пороге моего дома, – проворчал маркиз. – Шляпа – в одной руке, цветы – в другой. Если он пригласит вас на прогулку в коляске, я настаиваю, чтобы вы взяли с собой Мередит для сопровождения.

– Бойкие молодые люди его возраста теперь разъезжают в спортивных фаэтонах, Тревор, – мягко сказала леди Мередит. – Там есть место только для двоих. Где мне прикажешь сидеть? На коленях у лорда Атвуда?

– Если ты это сделаешь, я вынужден буду вызвать его на дуэль. Жаль было бы лишать жизни столь молодого человека.

– Не смеши меня. – Леди Мередит потянулась через стол и накрыла ладонью руку мужа. Он тотчас же крепко сжал пальцы жены. – Никаких дуэлей, Тревор, – сказала она нежным, но решительным тоном.

– Я всегда защищаю своих родных, – раздраженно заявил лорд Дарлингтон. – В том числе и Доротею.

– Благодарю вас, – поспешно откликнулась девушка. Хотя ей было страшно даже подумать, что опекун станет драться на дуэли, все же приятно было сознавать, что рядом есть кто‑то, кто обеспечит безопасность, защитит от любого мужчины, которому вздумалось бы ее обидеть.

Ее дядя Флетчер не проявил даже малой доли подобной заботы ни об одной из своих трех племянниц. Хотя клялся исправиться перед самым отъездом Доротеи в Лондон.

– Разумеется, ты должен ее защищать, – сказала леди Мередит. – Но только используя свой ум и влияние, а не шпагу или пистолет. – Она отняла руку и откинула со щеки выбившийся локон. – Ну все, больше никаких разговоров о насилии. Одна только мысль об этом лишает меня аппетита.

После минутного колебания лорд Дарлингтон согласно кивнул. Наколов на вилку морской гребешок, он протянул его жене. Она приняла это предложение мира с шаловливой улыбкой, губы ее соблазнительно сомкнулись на аппетитном кусочке.

Отлично. Спор очень мило улажен. Разлад в семье всегда заставлял Доротею нервничать, хотя зачастую причиной его являлась она сама. Девушка была бесконечно рада, что супруги так по‑дружески разрешили свои разногласия.

Осталось преодолеть последний барьер. Доротея глубоко вздохнула.

– Артур Пимгроув сделал мне предложение, – торопливо выпалила она.

Лорд и леди Дарлингтон обменялись многозначительными взглядами, после чего леди Мередит удивленно приподняла изящную бровь.

– В самом деле?

– Нет никаких оснований тревожиться, – сказала Доротея с нарочитой беспечностью. – Я ему отказала. Вернее, я убедила его, что он еще слишком молод, чтобы принять на себя ответственность за жену.

– Благодарю вас, – с неподдельной искренностью сказал лорд Дарлингтон. – Встреча с Пимгроувом стала бы для меня невыносимой пыткой. Я чувствовал бы себя так, словно пинаю ногами кролика, когда отклонял бы его предложение.

Доротея мгновенно повернулась в его сторону.

– Вы бы ему отказали?

– Разумеется.

Лорд Дарлингтон кивнул и вернулся к своей тарелке, нанизав на вилку большой кусок жареной говядины с кровью. Пока он с заметным удовольствием жевал свой ростбиф, Доротея настороженно наблюдала за ним.

– А если бы я захотела выйти за мистера Пимгроува?

Лорд Дарлингтон замер – рука с вилкой застыла на полпути от тарелки ко рту.

– С какой это стати вам захотелось бы провести свою жизнь с Артуром Пимгроувом?

– Я этого не хочу. Но если бы хотела, вы бы этому воспрепятствовали? Вы можете этому помешать?

– Моя дорогая девочка, я могу сделать почти все, чего мне захочется, – решительно заявил опекун. – И хочу, чтобы каждый джентльмен в радиусе десяти миль от Лондона был непременно осведомлен об этом обстоятельстве.

Доротея с трудом подавила панику. Она пришла в ужас, осознав реальное положение вещей. Впервые она задумалась над тем, какую огромную власть имеет над ней опекун, пусть даже на время. Перспектива необходимости искать мужчину, которому удастся получить одобрение этого властного высокомерного человека, сильно расстроила девушку. Очень сильно расстроила.

Леди Мередит, должно быть, почувствовала душевные муки Доротеи, потому что бросила на мужа обеспокоенный взгляд.

– Тревор имел в виду, что мы близко к сердцу принимаем ответственность за ваше будущее счастье, дорогая. Мы согласились опекать вас в этом сезоне, чтобы вы получили возможность встретиться и общаться с мужчинами, достойными внимания. Однако окончательное решение при выборе вашего будущего супруга надлежит принять вашему дяде Флетчеру, поскольку он ваш кровный родственник. Мы только надеемся, что вы все же прислушаетесь и к нашему совету, прежде чем сделать свой выбор. Ведь мы хорошо знакомы с большинством этих джентльменов и их семьями.

– Мужчины могут быть полными идиотами, когда дело доходит до выбора невесты, – оживленно сказал маркиз. – В моем случае только чистое везение привело Мередит в мою жизнь. Я был слишком слеп и глупо упрям, чтобы с самого начала увидеть, что она единственная, кто мог сделать меня счастливым.

– Тревор…

Лорд Дарлингтон пробежался кончиком пальца по обнаженной руке жены. Доротея отвела взгляд. В этом простом жесте было столько любви, уважения, внимания и заботы, что у девушки возникло чувство, будто она подглядела интимную сцену.

Хотела бы она того же для себя? Мужа, который обращался бы с ней как с равной? Считался бы с ее мнением? При случае уступал бы ее желаниям? Наконец, обожал бы ее? Или она желала бы мужа, который предоставлял бы ее самой себе? Был бы приятным собеседником, элегантным спутником, надежным кормильцем?

Эти вопросы Доротея обдумывала много дней, но так и не пришла к окончательному решению.

Одно знала с уверенностью: она ни за что не выйдет замуж за мужчину, поцелуи которого неприятны. Поэтому каждый джентльмен, которого она считала подходящим кандидатом в мужья, получал от нее поцелуй. Это было решающим испытанием для претендентов. Увы, пока ни один не прошел его.

Лорд Дарлингтон оторвался от жены и посмотрел на свою подопечную:

– Едва ли нужно быть гением, чтобы увидеть очевидное: Артур Пимгроув не тот мужчина, который вам нужен.

– У него хороший характер и отличная репутация, – возразила Доротея, слегка раздосадованная, потому что не сумела разглядеть того, что ее близким было ясно с самого начала: Артур Пимгроув совершенно не подходил ей в мужья.

– Да, Пимгроув прекрасный парень, – согласился лорд Дарлингтон, – добрый и вежливый, но он надоест вам до чертиков через месяц после свадьбы. И тогда кто знает, что может случиться? Как подсказывает мой опыт, несчастливая жена способна натворить много всяких глупостей.

Доротея покраснела до корней волос.

– Вы ставите под сомнение мою честь, милорд?

– Нет. – Он тяжело вздохнул. – Позвольте поделиться с вами преимуществами моего возраста и опыта, Доротея. Вы слишком наивны и красивы, себе на беду. Как недовольная жизнью жена, вы легко можете стать жертвой бесчестного повесы или негодяя. Поверьте мне, их предостаточно в обществе.

Маркиз извинился и отправился за десертом для них троих. Доротея притихла, раздумывая над его словами.

– Надеюсь, Тревор не доставил вам излишних волнений, – сказала леди Мередит. – Все эти дела с устройством брака могут обернуться для девушки серьезной нервотрепкой.

Доротея благодарно кивнула. Доброта и сочувствие леди Мередит значительно подняли ей настроение.

– Я даже не представляла, что это будет так непросто. – Она помолчала, затем поспешили задать следующий вопрос, пока хватало отваги: – Могу я спросить, были ли вы влюблены в лорда Дарлингтона, когда выходили за него замуж?

Леди Мередит нахмурилась.

– Поначалу нет. – Она поблагодарила молодого лакея, собравшего с их стола тарелки, и снова повернулась к Доротее. – Так вы хотите сначала полюбить, а потом выйти замуж?

Этого ли она хотела? Доротея ощутила легкую дрожь, пробежавшую по телу. Медленно, словно раздумывая, она покачала головой.

– Наверное, мне больше всего хотелось бы от мужчины, за которого я выйду замуж, возможности полюбить.

– Ну, существуют разные типы браков, считающихся весьма успешными, – сказала леди Мередит. – По большей части любовь рассматривается многими в обществе скорее как нежелательное явление. Как до, так и во время брака.

– Однако вы любите своего мужа и оба ваших брата женились по любви.

Леди Мередит рассмеялась.

– Да, семья Баррингтон славится своей эксцентричностью. Что до меня, то я очень этому рада. – Лицо доброй женщины посерьезнело. – Я дам вам один маленький совет и прошу поразмышлять над ним. Не стоит спешить с замужеством, Доротея. Могу со всей ответственностью вас заверить, что старая пословица «женился на скорую руку, да на долгую муку», к сожалению, совершенно верна.

– Леди, я вернулся с дарами. – Лорд Дарлингтон появился рядом в сопровождении двух лакеев с большими серебряными подносами в руках. – Было слишком трудно выбрать что‑нибудь одно, поэтому я решил принести всего понемногу.

Обе дамы дружно ахнули от восторга. С радостными улыбками они поспешно освободили на столе место для всех блюд. Маркиз уселся на свой стул, и в течение нескольких минут все были заняты тем, что пробовали, а затем передавали друг другу блюда, восклицая над теми, которые больше всего понравились, и призывая остальных отведать кусочек.

Пока Доротея наслаждалась внушительным куском превосходного бисквита, мысли ее вернулись к маркизу Атвуду. Он потащил ее этим вечером танцевать, не зная даже имени. Он назвал ее будущей миссис Артур Пимгроув. Каким же образом он сумел узнать, что Артур сделал ей предложение? Доротея могла с полной уверенностью утверждать, что эти двое джентльменов не были друзьями, а значит, Артур никак не мог поделиться своими планами с Атвудом.

Доротея отправила в рот изрядную порцию бисквита с малиной и взбитыми сливками. Ощутив сладость ягод на языке, замерла на несколько секунд, наслаждаясь, и решила, что эту загадку ей, судя по всему, никогда не удастся разрешить.

Глава 3

День выдался славный, теплый и ясный. Картер Грейсон, маркиз Атвуд, осторожно продвигался верхом по запруженным улицам Лондона с максимально возможной при столь оживленном движении скоростью. Всю дорогу его не оставляла мысль, что следовало воспользоваться каретой. Этот экипаж наверняка передвигался бы еще медленнее, черепашьим шагом, пока его кучер пытался бы пробраться сквозь плотный поток других карет, повозок, всадников и пешеходов.

Картер отнюдь не спешил добраться до места своего назначения. Совершенно не торопился. Его отец все еще будет в ярости, в какое бы время он ни приехал. Немногословное послание прибыло в холостяцкие апартаменты Картера в непозволительно ранний час – девять утра. Обеспокоенный камердинер маркиза разбудил его сразу же, как только письмо было получено. Он решил, что послание от герцога является достаточным основанием для того, чтобы нарушить давний приказ хозяина: ни в коем случае не беспокоить его, если занавеси полога кровати плотно задернуты.

Картер швырнул нераспечатанное письмо в слугу, перевернулся на другой бок и натянул одеяло до подбородка. Но сон был бесповоротно нарушен и ему так и не удалось снова заснуть. Поднявшись наконец два часа спустя, он принял ванну, позволил побрить и одеть себя, после чего спокойно позавтракал. Решив, что больше нельзя откладывать неизбежное, маркиз нехотя приказал оседлать ему коня.

Солнечный теплый день вначале поднял настроение, но по мере приближения к дому отца оно неуклонно ухудшалось. Поморщившись, Картер направил коня мимо опрокинувшейся повозки с овощами, тайно надеясь, что его скакун остановится, чтобы полакомиться зеленью, рассыпавшейся по мостовой. Но благородное животное гордо вздымало голову вверх, с презрением попирая копытами щедрый дар.

К своей величайшей досаде, Картер достиг дверей величественного особняка отца слишком скоро. Это был самый большой старинный дом на площади – свидетельство аристократического происхождения, высокого положения и богатства его семьи. Картеру не было нужды напоминать об этих трех обстоятельствах.

Все тот же чопорный дворецкий, всегда наводивший на Картера страх в бытность его мальчиком, отворил дверь буквально через долю секунды после того, как опустился бронзовый дверной молоток.

– Лорд Атвуд. – Дворецкий почтительно поклонился. – Позвольте принять вашу шляпу.

Освобождаясь от верхней одежды, Картер не смог сдержать улыбку. Слуги его отца постоянно умудрялись выглядеть удивленными, когда он появлялся на пороге. Как будто он прибыл из дальних краев, а не с другого конца города.

По правде говоря, большую часть времени ему самому казалось, будто он живет за тысячи миль от этого места и всех его обитателей.

– Пожалуйста, доложите отцу, что я явился, – сказал он, стряхивая воображаемую пушинку с рукава своего элегантного синего сюртука.

– Герцог просил, чтобы вы подождали его в кабинете, – сообщил дворецкий.

Картер кивнул и поднял руку, давая понять дворецкому, что не нужно его сопровождать. Действительно, временами неукоснительное соблюдение формальностей в доме отца казалось ему утомительным. Картер вырос в этом доме. Если быть точным, в этом доме и нескольких других поместьях. Ему не требовалась помощь, чтобы пройти в кабинет герцога.

Когда он вошел, в комнате, как и следовало ожидать, было пусто. И зловеще тихо. Даже позолоченные часы на каминной полке отсчитывали минуты едва слышно. Охваченный тревогой, Картер остался на ногах, подавляя настойчивое желание начать в ожидании отца ходить из угла в угол, как требовал его неугомонный нрав.

И чем дольше он ждал, тем дольше был вынужден мысленно перелистывать события минувшего вечера. Танец с мисс Доротеей Аллингем, без сомнения, был ошибкой. Она только что обручилась. Он не имел никакого права флиртовать с ней, наслаждаться ее обществом; использовать ее как способ избежать знакомства с женщиной, представить которую ему так решительно был настроен отец.

А то, что он не пригласил на танец прошлым вечером леди Одри Парсон, было еще более грубой оплошностью. Из‑за этого он теперь находился в весьма затруднительном положении.

Наконец герцог вошел в кабинет. Бросив быстрый взгляд на сына, величественно опустился в роскошное резное кресло за огромным письменным столом красного дерева. Картер расположился напротив, в неудобном кресле с прямой спинкой.

– Я собирался потребовать объяснений относительно твоего поведения вчера на балу у Уэссексов, но решил, что это будет лишь напрасной тратой слов с твоей стороны и совершенно пустой тратой моего времени. Твоему поступку нет никаких оправданий.

Картер изо всех сил старался сохранять спокойствие. Но при этом внутри у него все кипело, а челюсти нестерпимо ныли от усилий держать рот закрытым. Спор с герцогом Гейнсборо слишком редко удавалось выиграть. В особенности когда он бывал так раздражен.

– Я был оскорблен и унижен! – рявкнул герцог. – Выглядел полным ослом перед половиной света! И благодаря кому? Собственному сыну, подумать только!

– Я не имел намерения оскорбить вас или выказать малейшее неуважение, сэр.

Лицо герцога помрачнело.

– Намеревался ты или нет – результат именно таков.

– Верно. Я знал, что вы хотели познакомить меня с леди Одри Парсон. Но в бальном зале собралось слишком много народу. Очень легко было потеряться в толпе, – сказал Картер.

– Ты сделал это нарочно! – с возмущением обвинил сына герцог.

Это была чистая правда, и оба это знали. У Картера не нашлось готового ответа, защищаться ему было нечем. Он быстро оценил ситуацию и мудро решил: бесполезно даже пытаться оправдаться перед взбешенным отцом.

– Прошу меня извинить, ваша светлость.

Герцог немного поколебался, но затем, очевидно, увидел искреннее раскаяние на лице сына. Тем не менее разразился продолжительной нотацией. Картер почти не слушал. Все это уже было сказано раньше, причем бессчетное число раз. «В конце концов он выдохнется, – думал Картер. – Со временем». Он ждал, бесшумно меняя положение ноги и стараясь сохранять как можно более невозмутимый вид.

Наконец герцог умолк. Цвет его лица больше не был таким багрово‑красным, оно приняло вполне здоровый вид.

– Ты должен жениться к концу сезона. Я составил список девиц, которых считаю способными с успехом исполнять в будущем роль герцогини. Наверняка хотя бы одна из них придется тебе по вкусу.

Список. Вот дьявольщина! Картер неохотно взял листок бумаги, который отец протянул ему. С немалым трудом ему удалось сдержать порыв смять листок и швырнуть в незажженный камин. Вместо этого он сделал вид, будто внимательно изучает список, хотя имена расплывались мутными пятнами перед его глазами.

– Есть какая‑то особая причина, заставившая вас посчитать нужным выступить в роли свахи для меня, сэр? Вы полагаете, что я не способен самостоятельно найти себе женщину?

– Я отлично знаю, что тебе не составляет труда находить себе женщин. Различных неподходящих женщин. – Отец прищурил глаза. – Я не занимался поисками невесты для тебя многие годы, и ты все так же далек от намерения остепениться, как и в то время, когда только что достиг зрелости. Тебе исполняется тридцать через несколько месяцев. Пора жениться, Картер. Давно пора.

Маркиз неловко поежился в кресле. Его очень беспокоила возможность разочаровать отца. Беспокоила гораздо сильнее, чем ему хотелось бы это признать. Он даже склонялся к тому, чтобы признаться, что пришел к точно таким же выводам и в самом деле собирается жениться к концу сезона. Но это было бы серьезной тактической ошибкой и только еще больше поощрило бы герцога к нежелательному вмешательству.

– В подобного рода делах спешка неуместна, сэр. Наверняка вы согласны, что это крайне важное и ответственное решение?

Герцог вздохнул:

– Я вовсе не бессердечный деспот. И мне понятно твое нежелание. Но я был бы плохим отцом и еще худшим аристократом, если бы позволил тебе превратиться в пустого бездельника, который никогда не совершит ничего значительного в своей жизни.

Эти слова больно задели Картера. Он вовсе не так уж плох. Возможно, немного бездельничает, немного играет, немного выпивает, немного распутничает – время от времени. Другие, множество других, ведут себя куда как хуже.

– Простите, сэр, но я не понимаю: как жена может что‑либо изменить?

– Добродетельная жена, семья даст тебе цель в жизни, стабильность, – ответил герцог.

Картер с сомнением приподнял бровь. Он не усматривал логики в этих доводах. Некоторые из самых необузданных, падких до наслаждений аристократов, которых он знал, были женаты.

– Да‑да, я знаю, – раздраженно воскликнул герцог, словно прочел его мысли. – В обществе слишком много таких, которые женятся ради родословной или состояния, а затем развлекаются в свое удовольствие. Но это не о нас. Герцоги Гейнсборо – люди чести, преданные долгу, стране и своим женам.

Картер подался вперед:

– Вот именно. Потому‑то я и не хочу спешить с выбором невесты. Мне необходимо отыскать женщину, которая будет ценить меня не только за титул или состояние.

– Значит, ты должен ее искать! Она не упадет тебе в руки, как спелая слива, мой мальчик, – настаивал герцог.

Спелая слива? Как бы не так. Скорее подгнившее яблоко. Картер сокрушенно вздохнул.

– При всем моем уважении, сэр, я и вправду старался найти подходящую пару среди тех женщин, которых вы так бесцеремонно подсовывали мне последние несколько лет, но все напрасно.

– Чушь! Ты почти не уделял им внимания.

Картер едва не задохнулся, пытаясь скрыть разрывавшую ему грудь ярость.

– Большинству этих женщин было вполне достаточно короткого знакомства. Некоторые оказались до одури скучными или, хуже того, круглыми дурами и легкомысленными пустышками. Одни непрерывно болтали, другие сидели так тихо и неподвижно, что у меня возникало сомнение, продолжают ли они еще дышать.

Герцог сердито посмотрел на него:

– Ты преувеличиваешь.

– Вряд ли. Я еще мягко выразился. Если цель женитьбы – продолжение нашего прославленного благородного рода, тогда вы должны признать, что мне нужно жениться на женщине, с которой я смогу произвести на свет ребенка.

Герцог презрительно фыркнул:

– Не будь вульгарным.

– Я говорю все как есть, отец.

Герцог оперся локтями о стол и опустил лицо в ладони.

– Я понимаю, – тихо сказал он полным сочувствия тоном. – И гораздо больше, чем ты думаешь. Я слишком хорошо знаю, каково это – быть связанным долгом перед титулом, ответственным по праву рождения, вынужденным неуклонно следовать непреложным законам света. Если ты с этим не согласен, сопротивляешься, то со временем превратишься в вечно недовольного, озлобленного брюзгу. Если принимаешь как должное, у тебя по крайней мере есть надежда обрести счастье.

Картер пытался найти оправдание отцу: верил, что герцог в самом деле искренне заботится о его интересах, – отец был слишком самовластным, слишком деспотичным, чтобы полностью его понять, стремление контролировать все вокруг было слишком в нем сильным, распространяясь в том числе на поступки и сердечные дела сына.

– Я всегда старался вести себя достойно, отдавая должное безупречной репутации нашей семьи, – решительно заявил Картер. – Я не уклоняюсь от своих обязанностей, сэр, но тем не менее хочу, чтобы вы позволили мне самому выбрать женщину, с которой предстоит провести остаток жизни. Разве я прошу так уж много?

Герцог медленно встал из‑за стола. Некоторое время он молчал, затем, снисходительно улыбаясь, обернулся к сыну. Картер внезапно почувствовал, будто замысловато завязанный галстук слишком туго сжимает ему шею.

– Ты привел неопровержимые доводы, и я нахожу, что должен с тобой согласиться. Возможно, я немного переусердствовал. Признаю, столь явное вмешательство отца, должно быть, довольно унизительно для зрелого мужчины. – Улыбка герцога стала еще шире. – Просмотри список. Я уверен, среди этих очаровательных женщин найдется одна, которую ты счастлив будешь выбрать себе в невесты.

– Дело в том, старина, что ты никогда не владел искусством проявлять твердость в отношениях с отцом, – сказал виконт Бентон, подчеркивая свою точку зрения стремительным ударом стальной рапиры. – Ничего удивительного, что герцог Гейнсборо недоволен твоим поведением. Он хочет, чтобы ты делал как он велит, и не понимает, почему ты упираешься.

Картер успешно отразил удар Бентона и сделал выпад. Он уже сомневался в правильности своего первоначального суждения, что энергичная тренировка с друзьями в фехтовальном клубе поможет ему хоть частично избавиться от гнетущего напряжения, в котором он находился. Если Бентон так и будет молоть языком в унисон со своей сверкающей рапирой, Картеру, несомненно, придется покинуть клуб с еще более сильной головной болью, чем та, что мучила, когда он пришел.

– Это непростая дилемма, – заявил Картер, повысив голос, чтобы его было слышно в звоне рапир. – Герцог из кожи вон лезет, чтобы найти мне невесту. К концу сезона.

– Этого сезона? – Бентон заметно содрогнулся при этом известии, и Картер воспользовался моментом, чтобы его потеснить. Виконт отпрыгнул назад, чтобы избежать мощного удара, и улыбнулся. – Черт подери, это действительно проблема!

– Вот именно. – Рапира Картера стремительно обрушилась на противника, клинки сшиблись с громким лязгом. – Отец составил список подходящих, на его взгляд, девиц.

Левая бровь виконта взлетела.

– Попахивает средневековьем.

– Только так это и можно назвать.

– Однако имеется очень простое решение, – с сочувствием сказал Бентон, делая выпад. Элегантно согнутую дугой левую руку он отвел назад.

– Да?..

Противники настороженно двигались по кругу, пот блестел на их напряженных лбах.

– Найди себе невесту самостоятельно. Такую, которой нет в его дьявольском списке.

– Что? – Картер ошеломленно опустил плечи.

Как Бентон мог догадаться? Ведь он специально держал это решение при себе. Меньше всего ему хотелось, чтобы всем в обществе стало известно, что он ищет невесту.

Клинок виконта сверкнул в воздухе. Картер вскрикнул, сообразив, что Бентон намеренно хотел отвлечь его внимание. Он нанес встречный удар. Рапира внезапно выпала из руки виконта и со звоном покатилась по полу.

– Послушай, Бентон, не очень‑то умно раздражать джентльмена, когда у него в руках клинок, – вмешался Даусон. – Особенно такого искусного фехтовальщика, как Атвуд.

Бентон сверкнул ослепительной улыбкой, затем рукой отсалютовал противнику.

– Я знал, что предложение самому найти жену выведет его из себя. И оказался прав.

– Да, но я все равно победил, – сказал Картер, наклоняясь, чтобы поднять рапиру.

– Это всего лишь потому, что ты не дослушал остальную часть моего плана.

– В этом не было необходимости. Твой план так же безумен, как и ты сам, Бентон. Я не собираюсь искать себе жену, – солгал Картер, содрогнувшись при мысли о грозящих ему последствиях, если в свете узнают правду.

– Никто из нас не собирается, – парировал Бентон. – Ну разве что Даусон. Подозреваю, что он женится и обзаведется кучей отпрысков, липнущих к его коленям, прежде, чем ты или я всерьез заговорим о женитьбе.

– Черт побери, Бентон, с таким отношением к поискам невесты ты рискуешь кончить тем, что женишься на одной из моих дочерей, – насмешливо сказал Даусон. И его лицо посерьезнело. – Даже не думай об этом. Я ни за что не доверю тебе свое дитя.

Виконт хлопнул приятеля по спине:

– Я всегда знал, что ты умный парень, Даусон. Ну хватит. Вы оба должны меня выслушать.

Бентон налил каждому изрядную порцию эля, и трое джентльменов расположились в удобных кожаных креслах, расставленных вдоль стены тренировочного зала.

Вопреки своим убеждениям, Картер неожиданно сказал:

– Ну ладно, Бентон, выкладывай. Я знаю, что нам не будет покоя, пока ты не выскажешься.

– Мой план превосходен в своей простоте. – Виконт с явным удовольствием потер руки. – Ты должен найти совершенно неподходящую девушку и представить ее отцу как будущую герцогиню.

– Неподходящую? – переспросил Даусон.

– Да. И чем больше она не будет подходить, тем лучше.

Картер залпом допил эль. Прохладный, чуть горьковатый напиток приятно смягчил горло. Он взял кувшин и вновь наполнил свою кружку.

– Видит бог, мне не следовало бы тебя поощрять, Бентон, но ты меня весьма заинтересовал. А что мне делать потом, когда герцога хватит апоплексический удар после встречи с этой недостойной особой?

– Ты выдвинешь ультиматум: или женишься на ней, или не женишься вообще. – Виконт с легкостью поймал полотенце, которое Картер швырнул в него. Поднял его вверх, затем, пожав плечами, вытер им вспотевший лоб.

– Ты меня совсем не слушал, Бентон? Я только что сказал, что не собираюсь жениться ни на ком, а уж тем более на неподходящей особе.

– Прошу, дай мне закончить, – возмущенно воскликнул виконт. – Когда ты представишь отцу свою избранницу, которую герцог не выбирал тебе в невесты, девушку не из его высочайшего списка, он будет шокирован и придет в ярость.

– Рассвирепеет, – услужливо подсказал Даусон.

– Да, – согласился Бентон. – Рассвирепеет. И тогда герцог скажет тебе, что лучше остаться неженатым, чем связать себя и ваше прославленное семейство с неподходящей женщиной. Ты станешь спорить, но постепенно образумишься и неохотно с ним согласишься. – Бентон подался вперед в своем кресле. – В этом вся суть. Ты должен устроить настоящее представление, будто он против твоей воли убедил тебя принять его точку зрения. Если не сумеешь, отец ни за что не поверит, что ты всерьез собирался жениться на недостойной девице.

Даусон согласно кивнул:

– У тебя сильный характер и твердые принципы, Атвуд. Все будет выглядеть убедительно, если ты вначале упорно воспротивишься воле отца.

– По правде говоря, будет даже лучше, если ты не капитулируешь полностью, – сказал Бентон, явно довольный своим планом. – Скажи отцу, что из уважения к его мнению ты согласен подождать целый год и продумать все последствия своего выбора, прежде чем действительно жениться на своей избраннице. Так ты останешься беззаботным холостяком по меньшей мере еще на год.

Картер задумчиво потер подбородок, обдумывая эту идею. Она была достаточно нелепой, но могла сработать, если бы он хотел избежать женитьбы. А он не хотел. Может, следовало бы сказать друзьям, что его намерения изменились? Нет. Слушать план Бентона было довольно занимательно.

– Я не собираюсь действовать таким шокирующим образом. Однако очень хотелось бы узнать, где я мог бы найти неподходящую кандидатку. Не в борделе, случайно?

Даусон сдавленно хихикнул. Виконт Бентон швырнул полотенце назад в Картера. Маркиз пригнулся, и оно пролетело мимо.

– Я предложил только разозлить твоего отца, Атвуд, – раздраженно сказал виконт, – а не спровоцировать у него разрыв сердца.

Даусон наполнил свою кружку элем из кувшина.

– Бентон прав. Ты не можешь вести себя по‑хамски. Герцог должен поверить, что ты готов жениться.

– Вот именно. – Губы Бентона изогнулись в довольной улыбке. – Герцог знает, что ты никогда не женишься на женщине легкого поведения. Черт, даже я не женился бы на падшей голубке, а существует не так уж много такого, чего я не сделал бы.

Трое друзей дружно расхохотались.

– Дочка торговца вполне бы подошла, – оживленно предложил Даусон. Он отхлебнул эля, поморщился и поставил кружку на стол.

– Отличная идея, – подтвердил Бентон. – Ничто не распалит герцогу кровь так, как мысль о невестке, от которой несет лавкой.

Картер не находил слов. Все, что говорили друзья, соответствовало истине. Герцог был бы взбешен, узнав, что его единственный сын женится на женщине низкого происхождения. К счастью, не было никакой необходимости рассматривать подобные варианты.

– Кто готов провести еще один раунд? – спросил Картер, решив сменить тему. – Даусон?

– Ну уж нет. – Даусон осторожно положил рапиру, которую держал в руке, на скамью рядом. – Ты чуть не проткнул Бентона своим последним ударом. Я не хочу, чтобы меня порезали на куски во имя высокого спорта. Если мне суждено умереть со шпагой в руке, пусть это случится ради благой и благородной цели.

Громкий лязг стали и рокот нескольких мужских голосов внезапно привлекли их внимание. Довольно большая группа мужчин сбилась в круг. На свободном пространстве в центре круга двое джентльменов сошлись в напряженной схватке.

– Хм, похоже, тут что‑то личное, – заметил Бентон.

Картер согласно кивнул. Судя по реакции зрителей, это была не обычная схватка. На лицах мужчин, с живым интересом наблюдавших за поединком, застыло то особое, голодное выражение, которое всегда появляется в предвкушении кровопролития.

Заинтересовавшись, трое друзей подошли ближе к месту действия. Более молодой участник дуэли был стройнее и ниже ростом. На нем была свежая белая рубашка и золотистый атласный жилет, украшенный замысловатой серебряной вышивкой. Двигался он с необычайным изяществом и грацией, всецело соблюдая установленный порядок и сохраняя надлежащую позу.

Его противник был более высоким, крепко сложенным мужчиной в простом черном жилете и белой рубашке, явно пережившей немалое количество стирок. Его стиль фехтования был далеко не так элегантен. Он наносил удары более решительно, обдуманно. Более точно, заключил Картер, когда несколькими быстрыми движениями высокий мужчина срезал правый рукав у своего противника.

– Впечатляюще, – пробормотал Бентон, когда высокий шпажист блокировал атаку противника и тут же быстро заставил его перейти к обороне. – Он действует так, словно шпага – продолжение его руки.

– Кто он такой? Новый инструктор? – спросил Картер.

– Без сомнения, он искусный фехтовальщик, – ответил Даусон. – Хотя не думаю, что он служит здесь. Я встречал его на прошлой неделе. Это Грегори Роллингсон. Майор Грегори Роллингсон, если быть точным. Насколько я понял, он в некотором роде герой войны. Был младшим офицером при штабе Веллингтона и превосходно проявил себя на поле битвы, особенно при Ватерлоо. Ходят слухи, будто сам Веллингтон старается добиться для него рыцарского звания в знак признания его заслуг перед короной.

– Очевидно, теперь доступ в клуб открыт любому желающему, – с издевкой произнес виконт, но Картер заметил в глазах друга огонек уважения.

Насколько было известно Картеру, Бентон никогда в жизни не совершил ничего, хотя бы отдаленно напоминающего подвиг. Однако он глубоко уважал тех, кто совершил, хотя и пытался это скрыть.

– Трудно поверить, что ему всего лишь двадцать шесть лет, – заметил Даусон.

– Война старит мужчину, – произнес Картер с кривой усмешкой, полностью согласный с тем, что майор выглядел старше своих лет и более ожесточенным, чем предполагалось в его возрасте.

– И все же он отличный парень. С ним не соскучишься.

В этот момент майор перешел в атаку, обрушив на противника град жестоких ударов. Потеряв равновесие, его противник отступил, затем в отчаянии поднял шпагу вверх, защищая лицо. Продолжая теснить молодого джентльмена, майор уклонился от удара и кончиком клинка ловко выбил шпагу из его руки.

Оружие с громким лязгом упало на пол. Быстрым движением, почти незаметным для глаз, майор приставил острие шпаги к горлу своего оппонента.

– Полагаю, я выиграл? – угрюмо спросил он.

Тяжело дыша, молодой человек кивнул. Его ошеломленный вид свидетельствовал о том, что он так и не понял, каким образом оказался побежденным. Майор отсалютовал своему неудачливому противнику, затем огляделся вокруг и, похоже, впервые заметил, что их окружают зрители.

– Представь нас, Даусон, – потребовал Картер, когда толпа начала рассеиваться.

– Майор! – окликнул победителя Даусон. – Могу я просить вас уделить нам минутку?

Мужчина обернулся. По лицу его было заметно, что он сильно удивлен.

– Простите, мистер Даусон. С тех пор как я вышел в отставку, стараюсь не вспоминать о своем прежнем звании. – В голосе его проскальзывали иронические нотки. – Друзья называют меня Ролли. Вы окажете мне честь, если сделаете то же самое.

– Благодарю вас, Ролли. Могу я представить вам Картера Грейсона, маркиза Атвуда, Себастьяна Додда, виконта Бентона?

– Милорды. – Майор отвесил поклон. – Приятно познакомиться с вами.

– Мы с большим удовольствием посмотрели ваше небольшое представление, Роллингсон, – сказал Бентон. – Хотя нам показалось, что это нечто большее, чем товарищеский матч.

– В самом деле? – Майор пожал плечами. – Странно, я едва знаком с этим человеком.

Толпа расступилась, когда они двинулись к двери. По пути Картер слышал обрывки разговоров, но не смог уловить их смысла.

– В чем, собственно, дело? – спросил он Даусона.

Они немного отстали от майора и Бентона, которые неспешно направлялись к выходу из клуба. Даусон широко раскрыл глаза, и Картера крайне удивила внезапная обеспокоенность друга.

– Очевидно, поединок, который мы только что наблюдали, был делом чести, – прошептал Даусон Картеру.

– Чьей чести?

– Майора. – Прежде чем ответить, Даусон вытянул шею, словно хотел удостовериться, что майор с виконтом все еще увлечены разговором. – Происхождение Роллингсона окутано таинственной дымкой. Пустые слухи, я уверен.

Картер был заинтригован.

– Что за слухи?

– Похоже, он незаконнорожденный. Говорят, сын аристократа. Некоторые даже намекают, что королевской крови.

Картер не смог сдержать смех, с рокотом вырвавшийся у него.

– Если бы Принни и вправду приходился отцом хотя бы половине отпрысков, которых ему приписывают, то вряд ли был бы в состоянии держаться на ногах.

– Принц‑регент не единственный член королевской семьи в Англии, – заметил Даусон с легким презрением.

Бентон оглянулся на них через плечо:

– Мы идем в таверну «Бык и зяблик», чтобы поесть и выпить. В обмен на оплату ужина майор любезно согласился обучить меня приему, которым он так ловко обезоружил своего противника.

– Похоже, ты останешься в выигрыше, Бентон, – заметил Картер.

– Вы просто не видели, сколько я ем и пью, милорд, – живо отозвался майор.

Когда четверка джентльменов подошла к таверне, оказалось, что у входа разгорелась шумная драка, перекрыв доступ к двери. В воздухе мелькали кулаки, драчуны наносили удары, безжалостно колошматили и пинали друг друга, отшвыривая и сбивая с ног.

– Не имею ни малейшего желания пробираться через эту свалку, – с опаской произнес Даусон, отступая.

– Я видывал и похуже, – произнес майор. – К тому же сильно проголодался. Встретимся внутри.

Друзья молча наблюдали, как Роллингсон втиснулся в толпу дерущихся, ступая в обход или прямо по телам, пригибаясь и увертываясь от нацеленных в него ударов. Добравшись до двери, он помахал им рукой и скрылся внутри.

– Проклятье! – Бентон широко улыбнулся. – Джентльмены, рискнем?

Виконт последовал за майором. Судорожно сглотнув, Даусон двинулся вплотную за Бентоном, а Картер обеспечивал тыл.

Они уже переступили порог, когда один из дерущихся потерял равновесие и врезался в Картера.

– Осторожнее! – резко крикнул Картер, выбрасывая вперед кулак.

Его удар угодил прямо в челюсть виновного. Тот отшатнулся, неловко взмахнув руками, и неуклюже свалился на землю, изрыгая ругательства.

Картер больно ушиб руку, но чувствовал необычайный прилив бодрости. Улыбаясь, он последовал за друзьями к бару, как вдруг раздался крик.

– У него нож! – крикнул Даусон.

Картер обернулся, заметил блеск стали и отскочил в сторону, уклоняясь от удара. Снова раздались крики. Неожиданно появился еще один человек и вклинился между Атвудом и нападавшим.

– Стой!

За этой командой сразу последовал безошибочно узнаваемый звук – щелчок взводимого курка.

Картер повернул голову. Майор стоял, выпрямившись во весь рост и широко расставив ноги. Пистолет в его правой руке был нацелен в грудь драчуна.

– Ну ладно, парни, драку на кулаках еще можно понять. Но ножи – это уже не шутки. Вы согласны?

Один из драчунов, чтобы помочь товарищу, вышел вперед, с опаской поглядывая на майора и его пистолет.

– Нам не нужны неприятности, – буркнул он.

– Прекрасно. А теперь убирайтесь всей компанией.

Буян на полу болезненно дернулся и поднялся на ноги. Еще один из участников драки отобрал у него нож и отдал Картеру. Маркиз задумчиво повертел его в руках, удивляясь собственному спокойствию в столь опасной ситуации.

Постепенно толпа разбрелась.

– Полезно иметь рядом такого искусного бойца, – наконец сказал Картер, прерывая напряженное молчание. Отряхнул грязь со своего пальто и широко улыбнулся майору.

– Как вы смотрите на то, чтобы пойти с нами на бал сегодня вечером?

– Вам может показаться там скучно по сравнению с тем, что пришлось пережить днем. Но обещаем: вам все же удастся неплохо повеселиться, – добавил Бентон.

Майор поставил пистолет на предохранитель и опустил его в карман пальто.

– Звучит соблазнительно. Буду с нетерпением ждать вечера.

Пять часов спустя посвежевший после прохладной ванны майор Грегори Роллингсон приступил к бритью. Его прежний денщик, а теперь личный слуга, Джулиус Паркер каким‑то образом ухитрился сохранить воду для бритья горячей, чего нельзя было сказать о воде для ванны. Но Ролли не имел ничего против. Ему приходилось жить и в гораздо худших условиях, чем эти лондонские убогие меблированные комнаты.

– Там за дверью человек, который хочет вас видеть, – сообщил Паркер. – Он отказался назвать свое имя.

Ролли понимающе кивнул. Он давно ждал этого человека, удивляясь, почему тот так задержался.

– Приведи его сюда.

Не обращая внимания на явное неодобрение Паркера, Ролли накинул халат и туго затянул пояс на талии. Затем продолжил бритье.

– Я пришел за своими деньгами, – заявил посетитель, едва переступив порог.

– Они на столе, – ответил Ролли. Он сидел к посетителю спиной, но зеркало позволяло следить за каждым движением гостя.

– Мне следовало бы запросить с вас больше, – проворчал посетитель, сгреб со стола две золотые монеты и сунул в карман. – Я не ожидал, что этот парень мне так врежет.

– Да, это был мастерский удар, – сказал майор с мрачной ухмылкой.

– Он бьет чертовски сильно для джентльмена. – Пришедший осторожно ощупал нижнюю челюсть, несколько раз вздрогнув при этом.

Родди заметил, что синяк уже начал проступать на щеке.

– Я думал, эти аристократы всего лишь компания изнеженных щеголей.

– Очевидно, не все.

– Хм. – Посетитель что‑то проворчал, явно не убежденный. – Говорю вам прямо сейчас: в следующий раз цена будет выше.

Родди ополоснул бритву и положил на край миски с водой. Затем промокнул лицо полотенцем. После этого он наконец повернулся к человеку, которого совсем недавно держал под прицелом своего великолепного пистолета.

– Хотя все прошло не совсем так, как я планировал, результат вполне удовлетворительный, – с уверенностью произнес он. – Следующего раза не потребуется.

Глава 4

Лондонский особняк герцога Уоррика показался Доротее необычайно огромным. Девушка медленно брела по поражавшему своими размерами бальному залу. На стенах висели старинные зеркала. Роскошные занавеси из золотистого атласа были раздвинуты, открывая высокие окна, выходившие на террасы расположенного на склоне сада. Шесть огромных хрустальных люстр свисали с золоченого потолка. Доротея слышала, что этот зал задумывался в стиле Версаля. Но поскольку воспоминания о поверженном Наполеоне были еще слишком свежи, никто не осмеливался даже заикнуться о Франции.

Девушка дошла до конца помещения, повернулась и, не в силах сдержаться, восторженно ахнула. Зал был украшен с невероятной роскошью. На этот бал хозяева средств явно не пожалели. Доротея не могла поверить, что все это сделано ради нее. Бесчисленные фарфоровые вазы полны белых лилий. Оркестр из десяти человек располагался на балконе над танцевальной площадкой. Сотни восковых свечей ярко горели, отражаясь в многочисленных зеркалах.

Комнаты вокруг главного бального зала тоже должным образом подготовили к приему гостей. Доротее приятно было сознавать, что на этом балу не будет никакой толчеи и столпотворения, не говоря уже о скуке. Герцог Уоррик, или, вернее, его невестка леди Мередит, позаботилась о том, чтобы для всех четырехсот приглашенных места было достаточно. И судя по всему, никто не отклонил приглашения.

Щедрость ее временных попечителей ошеломляла, и Доротея мысленно выбранила себя за то, что недостаточно радуется балу. Как девочка, выросшая в Йоркшире, она в детстве часто мечтала о подобных минутах. Но даже ее богатое воображение не позволяло представить облаченных в синие с золотом ливреи, в белых перчатках лакеев, подающих гостям охлажденное шампанское.

Чуть раньше, стоя среди хозяев бала, Доротея даже думала, не ущипнуть ли себя за руку, чтобы убедиться, что все это происходит на самом деле. Ах если бы только ее сестры были здесь, чтобы разделить с ней этот торжественный момент! Но Гвендолин ждала приближения родов и не посещала никаких светских мероприятий, а Эмма в свои шестнадцать лет была еще слишком юна, чтобы в них участвовать. Она томилась дома, в Йоркшире, с дядей Флетчером и тетей Милдред и, без сомнения, ужасно скучала.

Доротея обещала себе, что завтра же напишет Эмме длинное письмо с подробностями о сегодняшнем бале. По крайней мере, так она сможет разделить с сестрой свои волнения и восторги.

Внезапно воцарившаяся в зале тишина отвлекла Доротею от раздумий. Она обернулась и увидела, что герцог Уоррик повел леди Мередит на танцевальную площадку. Доротея устремилась в центр зала, стараясь отыскать взглядом маркиза Дарлингтона. Он еще днем объяснил, что его отец, герцог Уоррик, захочет сам открыть танцы на этом балу.

Мысль о том, что придется танцевать с герцогом, страшно напугала Доротею. Она вдруг почувствовала, как затрепетало ее сердце от волнения. Но лорд Дарлингтон быстро успокоил ее, объяснив, что герцог Уоррик танцует прилюдно только со своей невесткой леди Мередит.

И поскольку его жене предстояло танцевать с его отцом, лорд Дарлингтон заявил, что на первый танец приглашает Доротею. Это было лучше, но не намного, потому что иногда девушка находила своего временного опекуна не менее устрашающим.

– Улыбайтесь, – скомандовал лорд Дарлингтон, когда они сделали свой первый круг по танцевальной площадке.

– Я улыбаюсь, – еле слышно пробормотала Доротея, напрягая все силы, чтобы выдержать устремленные на нее со всех сторон изучающие взгляды присутствующих. – Улыбаюсь так широко, что боюсь, как бы мое лицо не треснуло пополам.

– Представляете, какие слухи поползли бы после такого невероятного зрелища?!

Добродушное поддразнивание лорда Дарлингтона придало Доротее уверенности. Обычно ей нравилось находиться в центре внимания. Но она уже достаточно давно вращалась в обществе и знала, что сначала новичка пристально изучают, а потом критикуют. Иногда эта критика обоснованная, но гораздо чаще – мелочная и недоброжелательная.

Обе пары завершили второй круг по танцевальной площадке, и после этого к ним начали присоединяться остальные гости. Дыхание Доротеи постепенно пришло в норму, когда полированный пол танцевального зала быстро заполнился новыми парами.

Спустя несколько минут музыка смолкла. Лорд Дарлингтон подвел Доротею к своей жене и отцу, и они вчетвером покинули танцевальную площадку.

– Ну вот, теперь у вас есть возможность попрактиковаться в искусстве кокетничать, – холодно заметил герцог, когда шумная компания джентльменов направилась к ним. – Мередит сказала мне, что ее весьма впечатляет ваш подход, когда требуется завладеть их вниманием.

Доротея покраснела и опустила голову. В Йоркшире она считала себя в некотором роде экспертом в высоком искусстве флирта, но здесь, в столице, уровень лицедейства, которым занимались светские мужчины и женщины, намного превосходил ее талант.

– Боюсь, я должна еще многому научиться, – прошептала она.

– Полагаю, вы очень способная ученица, – вмешался лорд Дарлингтон. – Однако если вы столкнетесь с какими‑либо проблемами, помните: я здесь, чтобы вам помочь.

Доротея не смогла удержаться и бросила скептический взгляд на лорда Дарлингтона: в чем же он может ей помочь? Скорее отпугнет значительную часть потенциальных поклонников, а это уж никак нельзя назвать помощью, когда она намерена найти себе мужа. Но в то же время разве ей действительно хочется стать женой человека, который не способен постоять за себя перед ее устрашающим опекуном?

Улыбаясь с напускной скромностью джентльменам, топтавшимся вокруг, Доротея пыталась отыскать взглядом Картера Грейсона, маркиза Атвуда, которого, как она опасалась, здесь вообще не было.

Маркиз не выходил у нее из головы все последние дни – со времени бала у графа Уэссекса. Леди Мередит выразила легкое удивление, когда не последовало от красавца маркиза ни посланий, ни цветов, ни визитов. Но Доротея прекрасно знала, что иного не стоило и ожидать. И не предполагала, что маркиз Атвуд станет ухаживать за ней. Но все же досадно было сознавать, что она оказалась права.

– Мисс Аллингем, я просто настаиваю, чтобы вы пообещали мне танец.

Доротея обернулась – взгляд ее наткнулся на внушительную фигуру сэра Перри. Его красное лицо запылало еще ярче, когда он поклонился настолько низко, насколько позволял стягивавший его торс корсет. Когда выпрямился, пряди светлых волос, росших на макушке, застилали ему глаза. Он поспешно отбросил их назад.

– Конечно, я оставлю для вас танец, – ответила Доротея, надеясь, что сэр Перри не собирается ей докучать. – Кадриль отлично подойдет.

– Благодарю за честь. – Он откинул непослушные пряди, снова упавшие на глаза. – А для второго танца, может быть, вальс?

Доротея мысленно застонала. Она познакомилась с сэром Перри на вторую неделю своего пребывания в Лондоне. И во время первого же разговора решительно исключила его из списка возможных кандидатов в мужья. Он был слишком стар, отличался слишком большим самомнением и, кроме того, оказался страшным занудой.

Но все же она считала слишком жестоким отвергнуть его напрямую. Он был безобидным, а Доротея не усматривала никакого вреда в том, чтобы иметь определенный круг воздыхателей. Однако вальс слишком интимный танец, чтобы делить его с сэром Перри. Это наверняка могло бы ввести его в заблуждение относительно ее чувств.

Доротея неопределенно улыбнулась в ответ на его вопрос, но сэр Перри, видимо, этого не заметил. Он предпочитал слышать лишь собственный голос и вскоре полностью завладел разговором. Остальные джентльмены, похоже, ждали, когда он решит перевести дух, чтобы и они могли вставить слово.

Улыбка Доротеи стала шире, когда она оценила парадоксальный комизм ситуации. Перестав обращать внимание на болтовню сэра Перри, Дотти снова принялась оглядывать бальный зал.

Ее взгляд остановился на одном джентльмене, и тревожная дрожь пробежала по спине. Маркиз Атвуд! Она мгновенно его узнала: широкие плечи, темные волосы, гладко причесанные, блестящие в свете свечей. Он был высок и атлетически сложен. Его ясные умные темно‑синие глаза оценивающе оглядывали окружающих.

Доротея не смогла сдержать вздох. Маркиз, как сказала бы ее младшая сестра Эмма, был «опасно прекрасен».

Неожиданно Атвуд обернулся и посмотрел прямо на Доротею. Их взгляды встретились, и у нее перехватило дыхание. Маркиз находился на противоположном конце зала, и тем не менее она ощутила всю силу его взгляда. Выражение его лица не изменилось. Оно оставалось все таким же спокойным, открытым и приятным. Однако Доротея прочла на его лице невысказанный вызов.

Нервная дрожь прокатилась по ее телу вместе с незнакомой волной жара. У нее возникло чувство, будто все ее тело зарделось. Вопреки своим правилам, Доротея заставила себя внимательно посмотреть на Атвуда. Он был, как и в прошлый раз, в предписанном этикетом, отлично на нем сидящем вечернем костюме. И Доротея попыталась на минутку представить, как бы он выглядел в обычной, повседневной одежде или – о ужас! – вообще без одежды.

Эта мысль вызвала у нее новый прилив жара к щекам. Доротея едва не застонала. Да пропади все пропадом! Она собиралась остаться невозмутимой и слегка загадочной при следующей встрече с маркизом, а вместо этого ведет себя как неотесанная простушка.

Девушка сделала медленный глубокий вдох, чтобы немного привести свои мысли в порядок. Действительно, он всего лишь мужчина. И ничем не отличается от большинства представителей своего пола.

И все же, несмотря на изысканную внешность и манеры, в нем ощущалась некая яростная сила, казавшаяся Доротее тревожно притягательной. А создавшееся у нее мимолетное впечатление от свойственного ему чувства юмора только разжигало желание познакомиться с ним поближе.

Неожиданно маркиз скрылся в толпе. Доротея отчаянно попыталась отыскать его глазами, бросая взгляды то туда, то сюда, но, слава богу, спохватилась. Что она делает? Выставляет себя полной и законченной дурочкой, это уж точно. До чего унизительно!

Мысленно отругав себя за безрассудное пренебрежение возможностью воспользоваться вниманием окружающих ее джентльменов, Доротея решительно встряхнулась.

Сэр Перри продолжал что‑то бубнить нудным голосом. Что – неважно.

– Джентльмены, моя карточка прискорбно не заполнена.

Ее неожиданное замечание заставило сэра Перри замолчать. Воспользовавшись моментом, Доротея кокетливо улыбнулась кружку своих воздыхателей.

– Прошу подсказать, чье имя мне записать на первый вальс.

– Ищешь кого‑то?

Мужской голос, неожиданно прозвучавший над ухом Картера, застал его врасплох.

– Не столько ищу, сколько избегаю, – шутливо ответил он.

– Хм, позволь предположить… – Это был виконт Бентон. Он окинул взглядом зал, и лицо его приняло озадаченное выражение. – Черт побери, здесь слишком много незамужних дам, чтобы определить ту, которую ты стараешься избегать.

– Да, – мрачно согласился Картер. – И почти половина этих леди в дьявольском списке моего отца.

– Я думал, ты собираешься сжечь этот чертов список, – сказал виконт, удивленно приподняв бровь.

– Собирался. – Маркиз пожал плечами. – Но вовремя сообразил, что гораздо полезнее заучить имена, чтобы знать, на кого не следует обращать внимание.

– И как продвигается дело? – весело спросил Бентон.

– Не слишком успешно.

– Может, нам лучше удалится в комнату для игры в карты? – предложил виконт. – Незамужние дамы обычно воздерживаются от сидения за карточным столом.

– Думаю, нам гораздо безопаснее вообще покинуть этот бал. – Картер уже жалел о том, что сразу не отправил отказное письмо с сожалениями. Вряд ли он мог бы пытаться ухаживать за девушкой в присутствии своего отца. Кроме того, та единственная, которая привлекла его внимание, была сегодня почетной гостьей и уже обручена. И с кем? С Артуром Пимгроувом. – В «Вороновом раю» появилась новая девочка. Мадам Анджелина уверяет, что она очень талантлива.

Виконт откашлялся, прочищая горло, Картер в замешательстве пристально посмотрел на друга:

– Ты покраснел, Бентон?

– Не будь идиотом, Атвуд, – насмешливо ответил виконт. – Я был бы счастлив сопровождать тебя в этот бордель и могу даже поспорить, что первым поимел бы эту новую девочку.

– Тогда в чем проблема?

Бентон отвел взгляд. Он казался почти… смущенным. Но это было невозможно. Картер знал виконта уже много лет. И за все это время он ни разу не видел его настолько выбитым из колеи, как сейчас.

– Я пока не могу уехать, – признался Бентон. – Обещал бабушке, что сделаю ей одолжение и потанцую с племянницей ее близкой подруги. Ты, случайно, не знаком с мисс Фиби Гарретт?

Картер расхохотался. Несмотря на всю его развязность и возмутительно скандальное поведение, в сущности, Бентону свойственны были благородство и великодушие, которые никак не удавалось искоренить, хоть он и прилагал к этому немалые усилия.

Одолжение бабушке? Как мило! Картер не мог дождаться, когда расскажет об этом Даусону, зная, что их общий друг по достоинству оценит абсолютную иронию ситуации.

– Мисс Гарретт числится в моем списке, – сказал он. – Под номером первым!

Бентон ухмыльнулся:

– Тогда я в безопасности. Если герцог отметил ее как одну из твоих возможных невест, она, вне всякого сомнения, не заинтересуется моим скромным титулом и не столь значительным состоянием. Я могу спокойно исполнить долг перед бабушкой, не опасаясь создать у мисс Гарретт ложного впечатления о моих намерениях.

Картер оправил манжеты своей рубашки.

– С твоей стороны слишком самонадеянно полагать, что мисс Гарретт согласится танцевать с тобой. Она немного застенчивая девушка и, скорее всего, от испуга утратит дар речи, когда повеса с твоей репутацией приблизится к ней.

– Какая поистине восхитительная мысль! – Губы виконта расплылись в широкой улыбке. – Я и забыл, что скверная репутация может оказаться самым полезным инструментом, когда речь заходит о брачной ярмарке. Она надежно отпугивает многих хитроумных мамаш. Тебе следует подумать, как подпортить себе репутацию.

– Упаси бог! Моя репутация и без того уже достаточно паршивая. Кроме того, распутник отпугивает определенного типа женщин, но привлекает других. – Картер с трудом удержался, чтобы не рассмеяться.

– Скажи, которая из этих глупо улыбающихся леди Фиби Гарретт?

Картер оглядел зал. Он встречал мисс Фиби Гарретт всего несколько раз, но отлично помнил ее темные волосы и полную фигуру.

– Сейчас она в глубине зала, частично скрыта массивной пальмой в кадке.

– Естественно. Меня не удивляет, что она демонстрирует столь необходимое, по мнению твоего отца, качество – боязливость. Герцог находит его бесконечно привлекательным. – Виконт вытянул шею в направлении, указанном Картером. – Черт возьми, да она слегка старовата, – заметил он. – Неудивительно, что ее родственники загоняют мужчин в угол, чтобы обеспечить ей партнеров для танцев.

– Ей не так уж много лет. – Картер пожал плечами. – По‑моему, около двадцати четырех. Меньше, чем тебе или мне.

– Она уже практически старая дева.

– Это слишком жестоко, – возмутился Картер.

– Всего лишь простое замечание. Не я устанавливал эти нелепые правила. И не собираюсь им следовать.

Двое друзей уставились на мисс Гарретт. Словно почувствовав, что за ней наблюдают, девушка медленно отступила за пышные листья пальмы. Бентон сокрушенно вздохнул.

– Возраст может добавить значительную долю зрелости и глубины выражению лица и манерам женщины, – заметил Картер. – Увы, это не относится к мисс Гарретт. Думаю, она просто слишком застенчива, себе на беду. Природная неуверенность, возраст и стремление озабоченной мамаши поскорее выдать дочь замуж, к несчастью, придают этой девушке обреченный вид.

В глазах виконта вспыхнули участие и обеспокоенность.

– В отчаянии женщина способна на безрассудство – это вызывает тревогу.

– И может быть очень опасно. Постарайся не забывать об этом, Бентон.

– Вот вы где! – вклинился в разговор Даусон. – Я говорил Ролли, что в итоге мы найдем вас обоих.

Картер широко улыбнулся. Приятно было увидеть дружеские мужские лица.

– Майор, я так рад, что вы сумели прийти сегодня, – от всего сердца сказал Картер.

– Полагаю, я должен вас поблагодарить за приглашение, Атвуд, – ответил Роллингсон. – Герцог Уоррик едва ли числит меня в кругу своих знакомых.

– Мне кажется, вы сможете приятно провести время сегодня. – Картер оглядел бальный зал. – Большинство людей уровня герцога Уоррика знают, как организовать незаурядный прием.

– Разве вы не сын герцога?

Картер в изумлении отступил: его родство с герцогом Гейнсборо не было секретом, но удивительно, что майор оказался в курсе.

– Да, мой отец герцог Гейнсборо.

– Хотя мы стараемся лишний раз не упоминать о нем, – холодно заметил Бентон.

– Герцог сейчас здесь? – небрежно спросил Ролли.

– Да, где‑то в зале. – Картер скривил губы в усмешке. – Мы с отцом не слишком ладим последнее время. Особенно когда речь заходит о выборе молодой леди брачного возраста.

– Для вас или для него? – Майор чуть шире раскрыл глаза.

Для него? Картер едва не поперхнулся. Мысль о том, что его вдовствующий отец может снова жениться, никогда не приходила ему в голову. Хотя… Мать Картера умерла много лет назад. И отец был еще далеко не стар. Действительно, мужчины и постарше герцога успешно женились и даже обзаводились детьми.

Даусон охотно включился в разговор:

– Это довольно интригующее предположение. Если бы герцог озаботился поисками невесты для себя, то не стал бы так интересоваться, чем ты занимаешься. Что ты об этом думаешь, Атвуд?

Картер молча уставился на Даусона. Что он об этом думает? Что это полный бред. Герцог очень любил свою жену и преданно чтил ее память. Он бы никогда не мог даже подумать о том, чтобы найти ей замену.

– Мне кажется, в последнее время головы моих друзей слишком заняты размышлениями о женитьбе, – резко сказал Картер, не желая разбираться в собственных чувствах по этому поводу. – Идемте, джентльмены. Несколько обязательных танцев – и покинем этот бал, чтобы поискать настоящих развлечений.

Доротея рассеянно водила пальцем по белой атласной тесьме на юбке своего платья, все дальше отходя в угол. Она нарочно оставила несколько следующих танцев в своей карточке незанятыми, чтобы передохнуть или станцевать с кем‑то из тех, кто не счел нужным подойти к ней. Может, с маркизом Атвудом?..

– Мисс Аллингем?

Чтобы не вскрикнуть от потрясения, Доротея чуть не прикусила себе язык. «Боже милостивый, он здесь!» Она присела в вежливом реверансе.

– Добрый вечер, милорд. – Девушка сохраняла холодное выражение лица, опасаясь, что не сможет улыбнуться без того, чтобы не выглядеть – как и не чувствовать себя – полной дурой. – Очень любезно с вашей стороны посетить мой бал.

– Я бы ни за что не пропустил его. Пожалуйста, позвольте представить вам моего друга, майора Грегори Роллингсона, нового героя войны.

Доротея в растерянности перевела взгляд на статного мужчину, стоявшего рядом с маркизом. Тот поклонился и улыбнулся ей.

– Очень приятно познакомиться с вами, мисс Аллингем. Музыканты играют кадриль. Не окажете ли честь потанцевать со мной? – спросил майор. – Хотя, боюсь, я не слишком ловок на танцевальной площадке. Но обещаю, что постараюсь выполнять па в нужном порядке.

– А можете ли вы обещать, что не оттопчете мне ноги, майор Роллингсон? – спросила Доротея, кокетливо наклонив голову.

– Постараюсь, – ответил Ролли, широко улыбнувшись.

Доротея сумела сдержать легкий вздох разочарования. Майор показался ей очень приятным и обходительным джентльменом, но она жаждала внимания маркиза Атвуда, а не его друга. Как чудесно было бы потанцевать и пофлиртовать с маркизом! Но он не пригласил ее.

– Я с удовольствием потанцую с вами, сэр. – Изобразив на лице лучезарную улыбку, Доротея позволила майору проводить ее на танцевальную площадку.

Они заняли свои места. Майор Роллингсон сначала встал не с той стороны. Джентльмен слева даже ткнул его в бок, указав на ошибку. Поспешно сменив позицию, майор смущенно улыбнулся Доротее.

Девушка с искренней теплотой улыбнулась в ответ. Может, ей выйти замуж за майора? Он, кажется, добрый человек. И красивый, хотя его строгие черты несколько грубоваты. К тому же он прекрасно сложен и в отличной физической форме. Доротее понравилось, как он улыбнулся, совершив оплошность, потому что поистине редко удается встретить мужчину, способного относиться к собственным промахам с иронией.

Музыка заиграла – пары элегантно раскланялись. Взявшись за руки, они сошлись вместе, выполняя фигуры танца. Затем разошлись в разные стороны, огибая друг друга и делая шаги вперед, затем назад.

Доротея грациозно покружилась на носочках, обернулась к танцору справа… и оказалась лицом к лицу с маркизом Атвудом. Она резко втянула воздух, но маркиз ничего не заметил, когда взял ее за руку. И тут же игриво сжал ее пальцы. Боже милостивый! Доротея пристально посмотрела на маркиза в уверенности, что ошиблась насчет случившегося. Или размечталась?

Взяв себя в руки, Доротея повторила фигуру танца. Затаив дыхание, она ждала момента, когда ее рука снова окажется в широкой ладони маркиза. И тут… снова пожатие, сопровождаемое легким поглаживанием.

Доротея внезапно оступилась, сбившись с шага. Майор кинул на нее сочувственный взгляд. Неужели он видел, что произошло? Нет, это маловероятно. Он был слишком сосредоточен на том, куда поставить ногу и когда повернуться.

Почему маркиз Атвуд продолжает заигрывать с ней подобным образом? Флиртует? Дразнит? Но если он заинтересовался ею, почему не пригласил танцевать?

Единственный способ успешно завершить танец, решила Доротея, это игнорировать Атвуда и сосредоточить свое внимание исключительно на майоре. Когда танец снова свел их вместе, она одарила майора Роллингсона чарующей улыбкой, намеренно повернув к нему голову под нужным углом, что позволяло видеть черты ее лица в наиболее выгодном свете.

– Как поживают ваши ножки, мисс Аллингем? – шепотом спросил майор.

– Целы и невредимы на данный момент, – прошептала она в ответ. – Я думаю, вы слишком поскромничали в оценке своего умения танцевать.

Он рассмеялся, и Доротея заметила необычайно привлекательную ямочку у него на щеке.

– Вы чересчур хорошо воспитаны, юная леди.

– Чепуха. Я искренне аплодирую вашим успехам.

– Вы должны извинить меня за неспособность поддерживать разговор. – Майор улыбнулся, снова оказавшись к ней лицом. – Вынужден признаться: я считаю шаги, а это ужасно неловко.

Они покружились, затем снова встретились.

– Вы хотя бы считаете молча, в уме, – с улыбкой заметила Доротея. – А я знаю по меньшей мере двух джентльменов, которые во время танца бормочут себе под нос. Это очень отвлекает.

– Вы отчитываете майора? – вмешался Атвуд.

Вопрос, похоже, прозвучал неожиданно как для Роллингсона, так и для Доротеи. Он сбился с шага и в самом деле наступил ей на ногу. Доротея сумела сдержать гримасу боли.

Чтобы ответить маркизу, пришлось подождать, пока фигуры танца снова свели их вместе.

– Прекратите быть таким назойливым, милорд, и уделяйте больше внимания своей партнерше.

Маркиз внезапно прервал танец, из‑за чего две пары из их ряда столкнулись. Один из джентльменов почтительно кашлянул, чтобы привлечь внимание маркиза. Атвуд мгновенно склонил голову, принося извинения, и продолжил с того места, где остановился. Доротея с удовольствием отметила, что он больше уже не поспевает за музыкой.

Она вызывающе приподняла бровь, когда они с лордом Атвудом встретились в танце в последний раз. Он пристально посмотрел ей в глаза, но и только. Доротея вздохнула, охваченная волнением, и испытала странное разочарование.

Майор проводил ее с танцевальной площадки. Атвуд удалился в противоположную сторону. Доротея улыбнулась как положено, выражая благодарность, и попыталась успокоить нервы. Танцевать с майором было приятно, однако из головы не выходили мгновения, когда она встречалась и препиралась с маркизом.

Наступила короткая пауза, музыканты готовились к следующему танцу.

– Полагаю, этот вальс вы обещали мне, мисс Аллингем, – послышался низкий грудной голос.

– В самом деле? – беспечно откликнулась Доротея.

Она проверила свою карточку, свисавшую с запястья на белой атласной ленте, не придавая особого значения собственническому тону в голосе лорда Розена.

Раньше он держался с чопорной сдержанностью, что вначале ее пугало, а позже показалось забавным. Он был среди тех первых, кто обратил на нее внимание, когда она приехала в столицу, бессовестно захватил все ее внимание во время первого выхода в свет. Беседа с маркизом Дарлингтоном быстро изменила это обстоятельство. Однако несколько недель назад лорд Розен вновь объявился в качестве потенциального соискателя ее руки.

Доротея выбросила его из головы, потому что в то время добивалась внимания Артура Пимгроува, а также, следовало признать, потому что лорд Розен несколько ее обескураживал. Этот искушенный джентльмен лет сорока, с изысканным вкусом и свободными манерами, был, по мнению многих, закоренелым распутником. Что в таком случае он мог найти в ней? Девушка не знала, считать ли себя польщенной или озадаченной его вниманием.

– Вот видите, мое имя. – Лорд Розен указал на ее карточку. – Написано прекрасным женским почерком. Это доказывает, что все сделанное вами близко к совершенству.

Боже милостивый, неужели он с ней заигрывает? Доротея подняла на него глаза. Лорд Розен бросил на нее провоцирующий взгляд, и она попыталась угадать, что он на самом деле думает. Действительно ли относится к ней с уважением? Или это просто искусная игра, тщательно спланированное обольщение?

Твердо решив, что не позволит вывести ее из себя, Доротея сдержала язвительный ответ, приняв равнодушный вид. Наверняка ничто не сможет так быстро отпугнуть удалого красавца лорда Розена, как вялая безмятежная тихоня.

Он окинул ее оценивающим взглядом, и Доротея поняла, что уловка не сработала. Судя по всему, ее ухищрения привели к противоположному результату. Вместо того чтобы заскучать и утратить к ней интерес, лорд Розен, как никогда, горел желанием провести время в ее обществе.

– Вальс – это самый интимный из танцев, не правда ли? – прошептал он.

– Может быть, – ответила Доротея слабым тонким голосом. «О господи, так не пойдет, ни в коем случае», – она откашлялась, прочищая горло: – С желанным партнером.

– Да, правильный выбор партнера имеет решающее значение во многих жизненных ситуациях, – вкрадчиво произнес лорд Розен.

Доротея почувствовала, как жаркий румянец вспыхнул на ее щеках. Некоторые утверждали, что исправившиеся распутники становятся лучшими из мужей. Ее собственный зять Джессон Баррингтон был примером справедливости этого утверждения. Но Доротея не была уверена, что эта сентенция применима ко всем без исключения. И вновь задавалась вопросом: разумно ли проверять ее лично?

С другой стороны, Артур Пимгроув уже выпал из кандидатов в мужья. Возможно, она слишком поторопилась с оценкой личности лорда Розена. Более зрелый и опытный джентльмен вроде него вполне мог бы стать для нее идеальным мужем.

Кроме того, ее собственное требование – поцелуй с джентльменом, которого она рассматривает в качестве возможного мужа, перед тем как согласиться на брак с ним, – будет совсем не трудно выполнить. Можно не сомневаться, что лорд Розен, учитывая его репутацию и опыт, не станет возражать или осуждать ее за то, что другие могли бы посчитать развязным поведением, когда она попросит поцеловать ее.

Доротея тепло улыбнулась собеседнику:

– Музыка вот‑вот заиграет, милорд. Мы идем?

Она положила ладонь на его протянутую руку. Он тут же накрыл ее пальцы своей ладонью, сжав их с фамильярностью, выходящей за рамки пристойности. Доротея проигнорировала предостережение, прозвучавшее у нее в голове. Они собирались танцевать в переполненном бальном зале, на виду у сотен гостей, включая лорда Дарлингтона, ее истового попечителя.

Что плохого может с ней случиться?

Глава 5

Спустя полчаса Доротея вырвалась из объятий лорда Розена, в смятении глядя на него и не понимая, как умудрилась оказаться с ним наедине в саду. Когда закончился танец, он предложил выйти подышать свежим воздухом, и она согласилась. Лорд Розен был обаятелен и вежлив, отпуская лестные, но не слишком банальные замечания. Дороти восхищалась его остроумием. Но больше всего ее впечатлила та поистине джентльменская почтительность, которую он проявлял к ней.

Околдованная романтикой момента, Доротея всерьез задумалась, не он ли тот мужчина, который ей нужен. И в саду, в лунном свете, где звезды ярко горели над головой, а нежный аромат весенних цветов наполнял воздух, она решила это выяснить.

Доротея подалась вперед, позволяя спутнику поцеловать ее. Губы лорда Розена с силой прижались к ее губам, и в то же мгновение она поняла, что сделала ужасную ошибку. Глупейшую ошибку.

В поцелуе лорда Розена таилась опасность. Его объятие было властным и собственническим. Он уже не был нежным и ласковым, а скорее подчиняющим, почти жестоким. Он казался огромным, безжалостным, крепко прижимая ее к груди. Хотя его поцелуй был исполнен с большим искусством и, без сомнения, с беспредельной опытностью, Доротея ощутила в нем нечто неприятное, вызвавшее у нее чувство неловкости и тревоги.

– Нам следует вернуться на бал, – задыхаясь, произнесла она.

– Успокойтесь, – проворковал в ответ лорд Розен. Его резкий раздражающий голос неприятно ударил по нервам. – Нас хватятся еще не скоро.

Инстинктивно Доротея подняла руку и уперлась ладонью ему в грудь, чтобы не подпускать близко к себе. Он лениво улыбнулся и подался вперед. Доротея не позволила ему слишком приблизиться, удерживая руку в прежнем положении. На лице лорда Розена отразилась обеспокоенность, когда он понял, что девушка противится вполне серьезно.

– Нам необходимо вернуться на бал, – повторила она.

– Ну полно, моя птичка. Не нужно скромничать. Мы оба знаем, чего хотим.

О господи, она угодила в серьезную неприятность. Ее рука, которой она упиралась в грудь лорду Розену, начала дрожать. Идея вступить с ним в схватку не слишком вдохновляла. Но Доротея решила, что, если возникнет необходимость, будет бороться изо всех сил.

Она вздернула подбородок и твердо встретила его взгляд. Ей стоило немалых усилий говорить спокойным тоном.

– Я должна настаивать на возвращении.

Он насмешливо приподнял бровь:

– Не могу поверить, что вы так жестоки, что можете отказать нам обоим в столь несказанном удовольствии. Вы видите перед собой мужчину, оказавшегося во власти вашей красоты.

Доротея бросила на него ледяной взгляд:

– Во власти моей красоты? Я думаю, вы во власти ваших низменных потребностей, милорд.

Довольный смех сорвался с его губ:

– И ваших.

– Едва ли!

Он слегка подался назад, смерив ее откровенно скептическим взглядом.

– Вы пришли сюда по своей воле. И с готовностью целовали меня.

Доротея с усилием проглотила комок, подступивший к горлу. Она действительно вышла в сад добровольно. Но не мог же он и вправду подумать, что она собиралась разрешить ему больше, чем поцелуй?

– Один поцелуй – это все, что я могу позволить, милорд. Вы мне не муж и не жених. А я – незамужняя леди.

Лорд Розен, должно быть, заметил, что она едва сдерживает гнев. Его темные глаза критически оглядели ее.

– Вы полагаете, что достойны стать моей женой?

Доротея вздрогнула. Это было слишком жестоко. Чего он ждет теперь? Что она станет защищаться или расскажет о своих многочисленных добродетелях? Как грубо! Вместе со все возрастающим страхом в душе Доротеи разгоралась ярость. Но она держала себя в руках.

– Это не мне решать, милорд, – ответила Дороти, сохраняя выдержку. – Только вы можете определить, кто достоин стать вашей женой.

Лорд Розен улыбнулся, видимо довольный ее ответом. Но багрово‑красный цвет его лица доказывал, что он еще не полностью овладел собой.

– Возможно, именно это я и пытаюсь сейчас сделать – определить, достойны ли вы.

От неожиданности Доротея нервно хихикнула. Ей следовало подготовиться к подобной абсурдной ситуации. Или, еще лучше, проявить больше сообразительности и вообще избежать такого общения. Помоги ей Бог, если каким‑то чудом лорд Розен сделал ей предложение. Он в полной мере обладал тем беспримерным самодовольством, что отличает мужчин – любителей покрасоваться перед женщинами. Ему совсем не понравится, если его отвергнут.

Кое‑как Доротее удалось вымучить на лице улыбку:

– Мне кажется, здесь не слишком подходящее место и время для принятия столь ответственного решения относительно вашего будущего.

– Оно могло бы с тем же успехом стать и вашим будущим тоже, – настаивал он.

«Прошу вас, окажите мне любезность…» Он не произнес этих слов, но его намерение было очевидным, судя по похотливым самодовольным взглядам. Лорд Розен многозначительно взглянул на ее руку, эту физическую преграду, которую она воздвигла между ними. Самоуверенное выражение его лица говорило, что он ждет, что она ее опустит.

Доротея сильнее напрягла руку.

– Не думаю, милорд, – холодно заявила она.

Выражение недоверия, мелькнувшее на его лице, выглядело комично и мгновенно исчезло. Лорд Розен уставился на нее с явным раздражением. Доротею вновь охватил страх. «Если я сумею выпутаться из этой ситуации без потерь, клянусь, что в дальнейшем буду более осмотрительной», – мысленно обещала она себе.

Доротея присела в книксене и пошла прочь, изо всех сил стараясь не слишком торопиться, несмотря на пронизывающий взгляд лорда Розена, буравивший ей спину.

– Мисс Аллингем! – окликнул он.

Ее беспокойство возросло. Она ускорила шаг, отчетливо слыша, как бешено колотится ее сердце. Было недостойно и даже унизительно позорно удирать, как перепуганный ребенок. Однако Доротея решила, что лучше оказаться трусихой, чем дурой.

Позади послышался шум. Неужели его шаги? Боже милостивый! Не задумываясь больше о том, как это будет выглядеть, Доротея подобрала повыше юбки и бросилась бежать. Гравий громко хрустел под ее ногами, камешки больно врезались в ступни через тонкие кожаные подметки элегантных бальных туфель.

Не обращая внимания на боль, Доротея только ускоряла бег. Поворачивая за угол, она плечом задела пышную живую изгородь, но скорости не сбавила. Девушка так сосредоточилась на звуках, доносившихся сзади, что почти не замечала того, что перед ней.

И вдруг Доротея словно наткнулась на стену. Стену с сильными крепкими руками. Она пронзительно вскрикнула, когда эти руки обхватили ее, лишив свободы. Пытаясь вырваться, она попятилась на нетвердых ногах и приготовилась к схватке.

Подняв голову, Доротея встретилась взглядом… Лорд Атвуд! Чувствуя, что не удержится на ногах, она ухватилась за его руку, пытаясь восстановить равновесие – как физическое, так и моральное.

– Бог мой! Что случилось?

Не в силах произнести ни слова, Доротея смотрела на него. Лунный свет придавал его лицу почти ангельское сияние. Сегодня физическая красота не производила на нее особого впечатления, но ей потребовалось несколько лет, чтобы понять, что внешность не связана напрямую с характером человека. Лорд Розен служил тому ярким примером. За его привлекательным лицом и статной фигурой скрывалась весьма темная личность.

Однако что‑то во внешности маркиза – или, может быть, в его манере держаться – необычайно привлекало ее. Некая притягательная мужественность возбуждала в ней интерес, даже когда она этого не хотела.

– У вас неприятности, мисс Аллингем? – ласково спросил маркиз. – Могу я чем‑то помочь?

– Нет! – Доротея яростно помотала головой. – Я в полном порядке.

Насмешливо приподнятая бровь Атвуда сказала ей, что он скептически отнесся к ее словам, но, к счастью, не стал настаивать. Воцарилось напряженное молчание. Слышалось только ее тяжелое учащенное дыхание. В смущении Доротея попыталась приглушить звук, но сделала только хуже.

– Я не знал, что мистер Пимгроув присутствует на сегодняшнем приеме, – заметил лорд Атвуд.

– Он здесь? – Доротея поспешно оглядела сад.

– Разве не он был с вами в нижнем саду?

– Нет, это был лорд Розен, – не подумав, ответила Доротея, все еще ужасно напуганная, и тут же едва не застонала, спохватившись.

– Лорд Розен? – На залитом лунным светом лице маркиза отразилось нескрываемое удивление. – Мне казалось, у вас договоренность с мистером Пимгроувом.

– Договоренность о чем?

– О браке.

О господи! Смущение и стыд боролись в душе Доротеи. Откуда маркиз узнал о предложении Артура Пимгроува? И почему он думает, что она приняла это предложение?

– Мы с мистером Пимгроувом только друзья. У нас нет намерения пожениться.

Доротея едва не рассмеялась при виде изумленного лица Атвуда. И наверняка рассмеялась бы, если бы сама не была так потрясена.

– Простите мне мое заблуждение, – сказал маркиз, озадаченно глядя на нее. – Значит, вы с радостью примете титул леди Розен?

– Нет. – Доротея отвела взгляд и вздохнула. – Должна заметить, милорд, мне кажется, вы проявляете слишком глубокий интерес к моему замужеству.

– В самом деле? Прошу прощения. Последнее время вопросы брака слишком занимают мои мысли.

– Мои тоже, вынуждена признать.

У Доротеи замерло сердце. Неужели маркиз Атвуд подыскивает себе жену?

– Не хотите ли вы сказать, что ваша голова занята мыслями о любви и браке? – спросил он. В голосе его звенело веселье.

– О любви и браке? – Доротея помолчала, обдумывая ответ. – Брак я считаю актом объединения семей, состояний и возможностей.

– Это так, но я полагал, что большинство молодых девушек стремятся полюбить, прежде чем вступить в брак.

– Вы так думаете? Я в этом не уверена. Я только знаю, что очень хочу выйти замуж, и не считаю любовь главным условием при выборе мужа.

Его губы изогнулись в насмешливой улыбке.

– Вы меня удивляете, мисс Аллингем. Я готов был спорить на что угодно, что вы – романтичная мечтательница.

Доротея снисходительно улыбнулась.

– Я уже переросла эту стадию. Согласна: некоторые пары действительно может связывать искренняя любовь, – но ее так редко удается встретить и еще сложнее сохранить.

– Не могу не согласиться с этим утверждением.

– По личному опыту?

– Боже мой, нет. – Он поморщился. – Сам я никогда не влюблялся, но знавал пары, которые выглядели безумно влюбленными, когда женились, а в течение года их отношения ухудшались до апатии и скуки или даже чего‑то похуже.

– Мне доводилось наблюдать то же самое. – Доротея усмехнулась. – Вот почему я твердо решила, когда буду выходить замуж, не принимать в расчет любовь.

Маркиз склонил голову набок и внимательно посмотрел на нее.

– Разве любовь и брак исключают друг друга? – спросил он.

– Для некоторых пар. Для слишком многих пар. – Доротея не смогла сдержать улыбки. Это был самый необычный разговор, который ей когда‑либо доводилось вести с мужчиной. Правда, и самый честный. – Я думаю, при благоприятных обстоятельствах любовь приходит после свадьбы.

– Между мужем и женой?

– Если им очень повезет. – Некоторое время Доротея внимательно рассматривала свои туфельки, затем внезапно подняла голову. – А если нет, это еще не конец света. Можно научиться довольствоваться тем, чем готов поделиться партнер.

Атвуд склонил голову, глядя на нее с любопытством.

– Разве это не ведет их к холодному брачному ложу?

– Я слишком мало знаю о любви и страсти, и потому не могу постичь: разве так уж необходима любовь, чтобы достичь удовлетворения, когда делишь постель с супругом?

Ее вопрос заметно удивил маркиза.

– Нет, с точки зрения мужчины. Но я всегда полагал, что благородные леди должны испытывать иные чувства.

– Возможно. Некоторые. – Доротея не смогла придержать язык. – Я не из их числа.

На лице Атвуда удивление быстро сменилось любопытством.

– И вас не пугает мысль прослыть распутницей?

– Ах, значит, женщина, получающая удовольствие от плотских утех в супружеской постели и не любящая своего мужа, – распутница? А мужчина – нет?

При этих ее словах у маркиза едва не отвалилась челюсть от изумления.

Доротея осеклась, пожалев, что говорила слишком дерзко и откровенно и, вполне возможно, оскорбила его своими возмутительными высказываниями.

Лицо его смягчилось, в глазах загорелся неподдельный интерес.

– Значит, вы хотите предложить своему будущему супругу страсть вместо любви, мисс Аллингем?

– Я хочу дать ему и то и другое, милорд, в равной мере, но собираюсь сделать выбор будущего мужа, основываясь на страсти.

Последнее ее замечание лишило Атвуда дара речи. Доротея переступила с ноги на ногу, почувствовав себя неловко. В учтивой беседе между мужчиной и женщиной не было места для подобного рода правды и такой степени откровенности. Она прекрасно это знала. Однако в маркизе было нечто такое, что побудило ее высказаться до конца.

– Боже мой, уже поздно! – воскликнула Доротея. – Прошу извинить меня, милорд. Было бы крайне невежливо так долго отсутствовать на балу, устроенном в мою честь.

Он одарил ее короткой загадочной улыбкой.

– Конечно, мисс Аллингем. Благодарю вас за в высшей степени поучительную беседу.

Сердце Доротеи учащенно забилось, и она поспешно отвела взгляд. Грациозно присев в глубоком реверансе, девушка отправилась к дому с высоко поднятой головой.

Прищурив глаза, Картер наблюдал, как мисс Аллингем быстро удаляется в вихре своих юбок. Когда она скрылась за французскими дверями, он внезапно почувствовал, что ужасно заинтригован. Ее красотой, разумеется, ее восхитительной фигурой, ее остроумием. И особым складом ума. Сам он до настоящего момента крайне редко задумывался над подобными вещами. Она смотрела на брак совершенно по‑своему, совсем не так, как остальные женщины.

Картер уже видел, как Артур Пимгроув поцеловал ее, а затем опустился на колено, чтобы сделать предложение. Поэтому, наблюдая сегодня, как она целуется с кем‑то в саду, он решил, что это Пимгроув. Но оказалось, что с ней был лорд Розен, отпетый негодяй и распутник. Правда, достаточно сообразительный, чтобы сознавать, что пытаться обманом соблазнить женщину, которой покровительствует маркиз Дарлингтон, – чистое самоубийство.

Как ни трудно в это поверить, намерения лорда Розена, должно быть, были честными. И все же она с ним тоже не обручилась. Может, ей просто нравится целоваться с джентльменами?

Было бы легко отнести ее к безнравственным женщинам, но это почему‑то не походило на правду. Она заявила, что не сведуща ни в любви, ни в страсти, – и он ей поверил. Она говорила о желании найти в браке страсть прежде, чем любовь. Подобное суждение свойственно больше мужчинам, чем женщинам.

Ее слова заставили Картера задуматься. Скорее всего эти юные невинные девушки, которых отец настойчиво подсовывал ему в невесты, повлияли на формирование его взглядов на брак, сделав эти взгляды узкими и жесткими. Джентльмен может жениться из чувства долга, руководствуясь исключительно здравым смыслом при выборе пары. Или может пасть жертвой всепоглощающей романтической любви, которую воспевают поэты и жаждут испытать все женщины. Ну или, скажем, многие из них.

По правде говоря, ни тот ни другой подход его не привлекал, что, вполне возможно, и объясняло, почему ему было так трудно остановить свой выбор на одной конкретной женщине. Вероятно, пришло время взглянуть на брак в совершенно ином свете.

С Доротеей Аллингем? Картер улыбнулся. Она не походила на других женщин, а он всегда испытывал тягу к необычному. Как еще можно было объяснить его давнюю дружбу с Бентоном и Даусоном? С этими двумя джентльменами, почти диаметрально противоположными во всем, от жизненной позиции до характера?

Идея мисс Аллингем о страстном союзе, не осложненном любовью, превращала брак в весьма заманчивое соглашение. Довольный неожиданно сделанным открытием, Картер свернул с садовой тропинки и направился в бальный зал.

Конец ознакомительного фрагмента – скачать книгу легально