Майкл Бирн

Последний подарок

 

Подарок от Боба (АСТ)

 

 

Моей дочери Ив

 

 

Мечты, фантазии и грезы

Порой реальнее, чем жизнь.

 

Альфред Теннисок

 

 

Глава 1

 

 

 

05 дней 05 часов 19 минут

 

Прищурившись, Булли посмотрел на циферблат огромных часов, который был виден даже через реку. Обе стрелки перевалили за шесть, – значит, Джек пора ужинать. Из глубокого кармана куртки Булли выудил консервную банку и металлическую ложку.

– Давай… Твой ужин, дружище, – сказал он, усердно выскребая ложкой банку – в ней оставалось только желе, и то на самом донышке. Джек мгновенно слизала то, что было на ложке.

Джек – это бультерьер?полукровка, помесь стаффи[1] с кем?то еще. С кем? Этого не знал никто. В ней было намешано от всех пород понемногу. Короткая жесткая шерсть на шее имела темно?коричневый окрас, а все остальное – туловище, морда, лапы – пестрый, белый с бледно?серым, отчего Джек походила на седую дряхлую псину, доживающую последние деньки. Хвост, как у обезьяньего пинчера, спина широкая, задние конечности немного вытянуты, передние – чуть согнуты, из?за этого создавалось впечатление, что она хочет вас обнять. Правда, из пасти торчали небольшие клыки, так что обниматься с ней было страшновато.

Когда Булли зимой сбежал из дома, Джек пошла с ним. Теперь стояло лето, Джек было уже почти два года, она подросла, потолстела, но все еще выглядела очень забавно. Побираться с такой было не с руки, но Булли держал ее не для того, чтобы попрошайничать. Она была ему другом, родным существом, заменяла семью.

– Ну все, дружище… Все… – умоляющим тоном произнес Булли, потому что Джек не сводила с него взгляда, а в банке почти ничего не осталось. Но он все равно поскреб ложкой – а потом машинально сунул ее себе в рот. Такое с ним случалось, когда нестерпимо хотелось есть – от голода внезапно сводило горло, и он совершал странные поступки, словно вообще не контролировал свои инстинкты. Как животное.

Булли сплюнул. Само желе на вкус было не очень противное, но во рту от него стало холодно и склизко. Неприятное ощущение. Булли прополоскал рот водой и по привычке, чтобы успокоиться, принялся читать список ингредиентов на обратной стороне банки: ему нравились продукты и предметы, которые сразу демонстрировали, что они собой представляют, и не пытались притвориться чем?то другим.

Вода – 65 %

Белок – 20 %

Жир – 12 %…

Булли дочитал до последнего ингредиента, единственного в составе собачьих консервов, который ему совсем не понравился: Зола – 3 %. И сразу представил рабочих на фабрике – зомби, стряхивающих в банки сигаретный пепел. Или, может быть, насыпающих в консервы какие?то другие виды золы, когда у них кончаются сигареты. Что ж, это хотя бы честно было указано на банке.

Булли хотел швырнуть банку в реку, но передумал, увидев на ней изображение пса – джек?рассел?терьера. Собаки этой породы вызывали у него симпатию, хотя, на его взгляд, были мелковаты и слишком много тявкали. Но ему очень нравилось, что на этикетке красовалась кличка Джек. Это наделяло его собственную собаку значимостью и официальным статусом. Джек, конечно, был не пес – собака?девочка, «сука», как писали в специальных журналах. Он нашел ее давно, прошлым летом – как раз перед тем, как мама вернулась из больницы, – и принес домой. Фил сказал, что это девочка, и Булли назвал ее Джеки. Правда, после того, как он ушел из дома, буква «и» где?то потерялась, и теперь она была просто Джек.

Булли сунул пустую банку в карман и побрел вдоль реки к белому колесу обозрения, которое всегда казалось ему сломанным – вращалось, не вращаясь, словно застрявшие там зомби взмахами рук звали на помощь. Джек семенила рядом, то и дело обнюхивая его лодыжки, но под ногами не путалась. Булли хорошо натаскал ее до того, как ушел из дома. Он неделями отрабатывал с ней команду «рядом», угощая ее жевательными конфетами «Харибо» и «Скиттлс», если она четко выполняла указания. В собачьих журналах это называли «поведение, достойное поощрения».

Возле скейт?парка Булли остановился, привлеченный клацаньем досок и смехом. На его взгляд, это был так себе парк. Ни тебе больших скатов, ни трамплинов – только маленькие бетонные горки, не выше, чем бордюры тротуаров и «лежачие полицейские» в том районе, где он когда?то жил. И вообще на настоящий скейт?парк не похож, потому что примыкал к огромному серому зданию. Все это напомнило Булли многоквартирный дом, в котором он жил раньше, и подвал с контейнерами, куда по мусоропроводу сбрасывали бытовые отходы.

Булли не знал никого из мальчишек, катавшихся на скейтах. Он просто приходил сюда и смотрел, как они смеются, болтают, падают и ругают за это свои скейтборды. В один прекрасный день он явится на эту площадку да еще и с таким супер?скейтом, у которого будут серебристо?золотые колесики и самые лучшие наклейки… Это будет лучшая доска на свете. Булли не представлял, когда наступит этот прекрасный день, но был уверен, что он непременно настанет.

– Смотри?ка, – он показал Джек на одного из скейтбордистов, – клево, да?

Втайне Булли надеялся, что, если он будет долго стоять и смотреть на мальчишек, однажды кто?нибудь из них даст ему прокатиться. Пока же его дразнили «сперматозоидом» и кричали, чтобы он отвалил. Булли точно не знал, что означает «сперматозоид» на жаргоне скейтбордистов, но догадывался, что это нечто маленькое, грязное и гнусное. Хотя, справедливости ради нужно сказать, что, когда он приходил сюда с Крисом и Тиггсом, Крис обзывал мальчишек еще более непотребными словами и однажды даже бросил в них бутылку. Она разбилась прямо посреди площадки, на которой компания выделывала свои идиотские трюки.

Такое случалось нечасто. Обычно они просто швыряли пустые бутылки с пешеходного моста и смотрели, как те уплывают под него. Крис с Тиггсом были его приятелями. С ними Булли было весело – они болтали о девчонках, называя их «козочками» и «телками», слонялись без дела вдоль реки. Крис иногда обвязывал голову куском красной тряпки, а Тиггс всегда ходил в больших наушниках, слушая свою белиберду. Оба были старше Булли. И где только ни побывали – весь Лондон облазали, аж до самого торгового центра «Брент?Кросс».

Засмотревшись на скейтбордистов, Булли увидел, как один из них – коротышка, еще меньше ростом, чем он сам, – попытался исполнить особенно сложный трюк и с размаху грохнулся на бетонные плиты. Покатился по ним, ободрал локоть и стал тереть его, будто надеялся, что содранная кожа прирастет обратно. Булли издевательски захохотал. Он знал, что мальчишки ничего ему не сделают, ведь с ним Джек. Однако он не хотел привлекать внимание полицейских, поэтому снова двинулся в сторону колеса обозрения.

На нижней ступеньке лестницы, которая вела на пешеходный мост, сидел нищий. Не так надо попрошайничать. Если просишь милостыню, нужно садиться на верхнюю ступеньку, где зомби останавливаются, чтобы перевести дух. А этот нищий и выглядел не так, как надо. Во?первых, дрожал всем телом, и это на солнцепеке. Во?вторых, бормотал что?то себе под нос, опустив голову, – так много не заработаешь. У него даже таблички не было. А табличка, если не просишь подаяние вслух, быть должна. Иначе как прохожие поймут, что тебе нужно?

Пройдя мимо нищего, Булли зашагал вверх по лестнице. На середине пролета он остановился и окинул взглядом набережную, высматривая, к кому бы подкатить. Солнце еще не укатилось за горизонт и хорошо пригревало ноги. Не самое подходящее время для промысла: на набережной пока слишком много зомби, которые, не глядя по сторонам, торопятся покинуть город. Они вернутся утром в такой же суете. Булли прищурился чуть сильнее. Если он не щурился, перед глазами все расплывалось. Вообще?то, ему полагалось носить очки – чтобы смотреть вдаль, но, уходя из дома, он их не взял, и теперь приходилось щуриться.

Булли перегнулся через перила и, снова посмотрев в сторону реки, наметил парочку потенциальных жертв: высокую девушку в шортах и колготках и ее парня – ростом тот был ниже своей подружки и все дурачился, делая вид, что отнимает у нее мороженое. Поразмыслив, Булли все же решил к ним не приставать. Девчонки не любят собак, а вот пожилые дамы к ним неравнодушны. И тут как раз появилась одна такая! С красивой сумкой и довольно большой – в ней могла бы целиком поместиться Джек. Женщина смотрела на здания, высившиеся на противоположном берегу, будто никогда не видела ничего подобного. Булли быстро спустился по лестнице, едва не споткнувшись о нищего, который все еще дрожал на нижней ступеньке, и незаметно приблизился к пожилой даме с той стороны, которая оставалась вне поля ее зрения, в тот момент, когда та решила двинуться дальше.

Булли подстроился под ее шаг.

– Простите, я пытаюсь вернуться к маме, но мне не хватает пятидесяти девяти пенсов…

– О… понятно, – произнесла женщина, делая шаг в сторону.

– Мне нужно добраться до дома, но у меня не хватает денег, – торопливо продолжил он, не давая ей уйти.

Булли всегда старался объяснить, что деньги ему нужны не просто так, что он не побирается. Иначе расспросов не избежать: чем он занимается, почему не в школе… Этот урок он усвоил.

– Так вы окажете нам любезность?

Казалось, женщина сейчас отвернется, отделавшись вежливым: «Нет, извини», – как вдруг она посмотрела вниз и увидела Джек.

– О… Это твоя собачка?

– Ага.

– Послушный песик, да? – спросила женщина.

– Ага… – Булли кивнул, пытаясь не состроить никакую гримасу. Естественно, Джек была послушной собакой. Булли выдрессировал ее, научил выполнять команды. А как иначе?то? С собакой нельзя обращаться, как с собакой – кричать на нее, бить. Ты натаскиваешь ее так, чтобы она подчинялась тебе, и получаешь друга на всю жизнь.

– Так у вас есть пятьдесят девять пенсов или нет? В других обстоятельствах я бы не попросил. – Булли всегда так говорил, хотя обычно не задумывался, что он имеет в виду под «другими обстоятельствами». Как?то раз одна пожилая дама – еще старше, чем эта, в шляпке, с палочкой и с большим приветом – пригласила его в кафе и накормила жареными колбасками. Они целый час сидели там в тепле, а она рассказывала ему о себе, о том, как в детстве жила за городом, и у нее была лошадка и спрингер?спаниель. Но это тоже не были «другие обстоятельства». Иногда ему давали целый соверен, но чаще всего выгребали из карманов мелочь. А однажды он получил ровно столько, сколько попросил: молодой парень мелкими монетами отсчитал ему всю сумму на потеху своим приятелям, что стояли рядом.

– Сколько тебе лет?

– Шестнадцать.

– Неужели?

– Я мелковат для своего возраста, да?

Стаза женщины превратились в щелочки. Взрослые всегда так прищуриваются, когда пристально рассматривают тебя, включая какое?то внутреннее зрение. Булли был уверен, что в своей шапке запросто может сойти за шестнадцатилетнего. Шапка была лыжная, цвета карамели, в черную крапинку. Его собственная. Он не забыл взять ее, когда зимой ушел из дома. Сейчас, в теплую погоду, можно ходить без шапки, но на вокзале она помогала скрывать лицо от камер, а еще в ней он казался выше ростом. Булли поддернул шапку, стянув ее почти на самую макушку, так что стал похож на одного из маленьких подручных Сайты, который уже к следующему Рождеству станет слишком взрослым для этого.

Сейчас ему было двенадцать лет, скоро исполнится тринадцать, до дня рождения оставались считаные месяцы. В начальной школе он был самым рослым, даже выше, чем самая высокая девчонка. Его рост уже был 167 сантиметров с небольшим – в одном из карманов у него лежала рулетка, которую он стащил из строительного фургона. Не каждый взрослый был такого роста, и не каждый полицейский. Мама тоже была высокой – хотя, возможно, ему это только казалось, ведь сам он тогда был маленьким. К тому же она ходила на каблуках и даже называла свои туфли «платформа № 1» и «платформа № 2». Может, отец у него был великаном. Наверное, мог рукой достать до бетонного потолка в скейт?парке. Ладно, каким бы рослым ни был отец, сам Булли точно будет выше. Такая у него порода. Поэтому он решил, что, как только подрастет, ограбит банк, или найдет хорошую работу, или еще что?нибудь придумает. А когда накопит денег, снимет себе приличное жилье с туалетом, кроватью и телевизором.

Отвлекшись от этих мыслей, Булли снова сосредоточил все внимание на пожилой даме. Та по?прежнему изучающе смотрела на него.

– Шестнадцать… В самом деле?

– Да. В детстве я болел раком, оттого и расту плохо, – деловито объяснил Булли, ведь всем известно, что рак замедляет рост. Его мама, вернувшись из больницы, на каблуки больше не вставала.

– Ох, бедненький. Солнышко ты мое. Ты иди, иди домой… Смотри, купи себе поесть, ни на что другое не трать, ладно? – заговорила пожилая дама, глядя на него уже без прищура. Булли не любил, когда с ним так разговаривали. Если она даст денег, он потратит их, как захочет. Однако когда он услышал хруст купюры, которую дама доставала из кошелька, лицо его просияло.

Увидев ее цвет, Булли не поверил своим глазам. Синенькая! На эти деньги Джек пару недель можно консервами кормить – как раз такими, какие она любит, с ее именем на банке, с 3 % золы. А себе он купит мороженое и чипсы, и настоящую холодную банку кока?колы, какие продаются только в магазине. Хорошей кока?колы он уже несколько недель не пил. Очень уж дорого стоит в Лондоне банка кока?колы. Грабеж в чистом виде. Это первое, что его поразило, когда он приехал сюда на поезде: цена за банку колы.

– Вот, возьми, – сказала старушка. – Езжай поскорее домой.

Она улыбнулась сама себе, словно это ей дали денег, и пошла к одному из кафе на набережной.

– Будьте здоровы. Да благословит вас господь! – крикнул Булли ей вдогонку. Так всегда говорили Дэви – уличные пройдохи, у которых из носа торчат волосы, а лица истертые, словно старый половик. Булли стал их так называть после того, как один сказал, что его зовут Дэви, и попросил мобильник. Конечно, Булли дал деру – и с тех пор старался держаться от них подальше.

Джек заворчала, не открывая пасти, издала тихий предупреждающий рык, слышный только хозяину. Булли оторвал взгляд от двадцатифунтовой банкноты, с которой на него смотрела королева, и поднял голову. Стоило ему увидеть, кто приближается к нему, улыбка на его губах угасла. Усилием воли Булли заставил себя оставаться на месте – если убежит сейчас, потом будет только хуже. К нему направлялся Дженкс. Он был в темных очках, на лице играла гаденькая ухмылка, словно он говорил: я тебя знаю.

Дженкс обирал попрошаек по всему Лондону. «Облагал налогом», как он выражался. Деньги ему даже и не были нужны; ходили слухи, что ему просто доставляет удовольствие сам процесс. Еще поговаривали, что сам он родом откуда?то с севера и сколотил состояние на собачьих боях, разведении запрещенных пород и прочем. Обычно в дневное время Дженкс не выгуливал таких собак – слишком много полицейских толклось вокруг. Но от случая к случаю любил рискнуть, делая обход территории в сопровождении одного из своих питбулей.

До чего же мерзкие твари. Да, были некоторые породы, к кому Булли не питал симпатии, но не выносил он только питбулей. В них ему не нравилось все. Особенно то, как они вышагивают со своими лоснящимися мордами с черными глазками?бусинками, вечно напрашиваясь на неприятности. А еще, говорят, у них есть этакая защелка на челюстях – что?то вроде ключа в замке: если уж вцепятся, то потом не отпустят. Однажды в том районе, где Булли жил раньше, он видел, как американский питбуль вцепился в парня, который его выгуливал. Приятели того парня принялись лупить пса, пытались его оттащить, но у них ничего не получалось, пока Старина Мак с монтировкой не выбежал к ним на помощь из своего магазина.

Питбуль Джейкса, рискуя задохнуться, рвался к ним с длинного поводка. Джек зарычала громче, клацнула зубами.

– Спокойно, дружище, спокойно… Рядом!

Верхняя часть тела мальчика раскачивалась и дергалась – прямо как у крысы, которая увязла лапами в клейкой мышеловке, и пыталась вырваться на свободу. Булли видел, как они даже отгрызали себе лапы – возле мусорных баков во дворах за кафе и ресторанами.

Он все же сумел сделать несколько шагов вперед и пинком загнал Джек себе за спину – она пока еще не научилась отступать. Никак не могла освоить команду «назад». На людей – на большинство из них – Джек реагировала нормально, а вот некоторые собаки вызывали у нее агрессию.

– Молодец, постарался… – сказал Дженкс, остановившись так близко, что Булли почувствовал его дыхание на своем лице. Он говорил с очень странной интонацией, голос то взлетал вверх, то понижался – так говорили на севере. Его пес зарычал на Джек, Джек зарычала в ответ, и Булли снова легонько пихнул ее ногой.

– Я ведь уже облагал тебя налогом, верно? – спросил Дженкс. Он стянул с Булли шапку, и та упала на землю. Питбуль мгновенно схватил ее, словно с ним затеяли безобразную игру в «поймай?принеси», и принялся драть на части.

– А ты подрос, да? – заметил Дженкс, не обращая внимания на то, что происходит у его ног.

Теперь они были почти одного роста. Когда Булли первый раз пришел к реке – это было зимой, целую вечность назад, – Дженкс, точно с такой же прической, будто у него шипы росли на голове, и с точно такой же гаденько?любезной улыбкой («Приятно познакомиться») попросил у него взаймы. Булли отказал, но Дженкс все равно забрал у него деньги, да еще и наградил его пинком, словно на сдачу.

С тех пор Булли удавалось не попадаться ему на глаза.

– И учти, – предупредил Дженкс, глянув на Джек. – Мой пес твоего щенка в клочья порвет. Так что нечего пугать меня своей собакой, ясно?

Булли как будто в землю врос. От страха не мог сообразить что делать: кивнуть или помотать головой.

– Нарываешься? В гляделки со мной вздумал играть? – Дженкс резким движением схватил Булли за шею и вжал его лицо в свой пиджак. Булли ощутил его запах – острый и неприятный, похожий на тот, который обычно распыляла в комнате его мама. Мальчик постарался дышать ртом.

– Стоять! Стоять, Джек! – пробубнил он, не в силах вырваться из хватки.

– Правильно. Умный мальчик. – Дженкс еще сильнее сжал его шею.

Булли с трудом повернул голову, чтобы глотнуть воздуха, глянул вниз и увидел щель в ботинке Джейкса. Все знали, что в носке его обуви спрятан штырь. Если верить Крису и Тиггсу, однажды Дженкс отделал им одного жирного верзилу, не проявившего должного уважения. В представлении Булли это происходило так, как делала его мама, запекая картофель: прежде чем сунуть блюдо в микроволновку, она протыкала картофелины вилкой: тык, тык, тык.

– Сколько она тебе дала?

– Двадцатку… – пробормотал Булли в ноги Дженксу – и тут же услышал собачий визг.

– Что ж, повезло тебе, приятель. Ровно столько ты мне и должен.

– Слушай, приятель… – взмолился Булли.

– Ты к кому это обращаешься? Я тебе не приятель.

Рука Дженкса стиснула ему горло, и Булли начал издавать несвязные звуки, как маленький ребенок: К… к… х… а… а… р… р… В висках стучало, кровь прилила к голове, и он не мог произнести ни слова, даже «простите». Более того, ему замутило, колени подкосились.

И вдруг он снова мог дышать.

– Рас?слабь?ся… Рас?слабь?ся, парень. – Дженкс с размаху хлопнул его по спине, словно помогал откашляться. Булли отскочил в сторону. Вид у него был ошалелый, словно он целую неделю просидел в подвале. Голова продолжала кружиться, но потом он очухался и понял, что спугнуло Дженкса: двое ненастоящих полицейских в ярких жилетах – сотрудники общественной поддержки полиции[2]. Они стояли у моста, спиной к ним, и о чем?то беседовали с нищим, сидевшим на нижней ступеньке лестницы.

Булли покосился на Дженкса – тот смотрел сквозь него, – затем опустил глаза и увидел у своих ног Джек с окровавленным ухом. И его охватил гнев – как огонь, пожирающий бумагу. Ожидая, пока ярость утихнет, Булли представлял, как, когда вырастет, жестоко отомстит Дженксу – станет выше и сильнее, начнет грабить банки или устроится на хорошую работу.

Булли протянул Дженксу деньги, тот взял их без лишних слов. Потом он услышал жуткий звук: Дженкс сминал его купюру в плотный бумажный комок. А это значит только одно… На глазах у Булли Дженкс подошел к перилам и кинул его деньги в реку.

– В следующий раз не заставляй меня ждать, приятель, – бросил он, приглаживая свои шипы, но порыв ветра снова поднял их торчком. Булли кивнул, понуро глядя в землю.

Когда Джек перестала рычать, Булли поднял с земли разодранную, выпачканную собачьей слюной шапку и сунул в карман. Затем осмотрел ухо Джек. Рана была не такой страшной, как казалась. Пес Дженкса только разок ее цапнул. Водой, которая у него оставалась, Булли смыл кровь с уха Джек и окатил всю ее тонкой струйкой.

– Учись не лезть на рожон, дружище, – поучающе сказал он. Джек усердно лизала его лицо и наверняка не слушала, что он ей говорит. – Отвали, – добавил Булли, но не отпихнул собаку. Он собрал слюну со своей щеки и смазал ею рану на ухе Джек – ведь собачья слюна здорово заживляет ранки, не хуже лекарства (хотя в журналах об этом не писали).

Наконец он выпрямился, подошел к реке и стал смотреть на воду. Надеялся, что, может быть, увидит банкноту – голубую крапинку, свои двадцать фунтов, уплывающие в море. Он поймал себя на том, что раздумывает, не броситься ли в реку за деньгами, хотя плавать не умел, даже по?собачьи. Булли прогуливал школьные занятия по плаванию, потому что терпеть не мог шум, царивший в бассейне, все эти крики и визги. Саму школу он прогуливал по той же причине: там приходилось неподвижно сидеть за партой и целый день его уши страдали, выслушивая вопросы и ответы тридцати других учеников. С этим еще можно было мириться до тех пор, пока после школы дома его встречала мама. Но после ее смерти все это превратилось просто в белый шум.

Булли оглянулся на мост и заметил, что один из «общественных» полицейских наблюдает за ним. Свистом подозвав Джек, он поспешил прочь, влился в поток зомби и шел вместе с ними, пока не появилась возможность срезать путь к вокзалу между кафе и ресторанами. Булли подумал, что, наверное, стоило бы пройти через подземный переход – так было бы безопаснее, – но он не любил их даже летом и без крайней необходимости под землю не спускался. К тому же он привык к своему маршруту: мимо фонтана, забрызгивавшего тротуар в ветреные дни, по переходу на светофоре, через арку, по лестнице между стен, на которых выбиты фамилии погибших машинистов, и дальше, на вокзал Ватерлоо.

На светофоре он остановился и оперся на ограждение, наблюдая, как несколько зомби начали переходить дорогу, не дожидаясь зеленого света. Они вприпрыжку, словно резвящиеся дети, лавировали между машинами. Булли теребил одну из красных аптечных резинок, которые носил на запястьях. Он подбирал их на тротуарах и в часы пик стрелял ими в спешащих мимо зомби. Развлекался. Он изобрел уже несколько способов этой игры, на данный момент – семь. Больше всего ему нравилось просто выстреливать резинкой с большого пальца. Так он поступил и сейчас… Вжих! Зомби, только что сошедший с тротуара, хлопнул себя по шее и обернулся. Булли послал ему невинный взгляд.

– «Биг ишью»[3]… Помогите бездомным… «Биг ишью»… – В нескольких шагах от него стояла женщина с бархатными карими глазами. Летом она почти каждый день торговала здесь журналами, и Булли к ней привык.

Зеленый человечек зажегся и погас, но Булли не спешил переходить дорогу. У него в запасе целый день, – точнее, то, что от него осталось. Он быстро огляделся, проверяя, нет ли поблизости полицейских, и принялся похлопывать себя по карманам. Это он проделывал по десять?двадцать раз на дню – в зависимости от погоды. Сама процедура уже вошла у него в привычку: он просматривал содержимое карманов, проверял, что все вещи на месте и ничего не пропало. Ну, и заодно коротал время, когда становилось скучно – ведь карманов в куртке было много. Он стащил ее из корзины у магазина подержанных вещей, отдающего выручку на благотворительные цели. Взял, а вместо нее оставил свою.

И лучше куртки у него еще не было. На этикетке написано: «Барбур»[4]. А сама куртка теплая, с изнанки стеганая, как одеяло, а зеленый верх чем?то пропитан, так что ветер и дождь отскакивали от нее, как от кирпичной стены. Еще зимой куртка была ему очень велика, но теперь она стала ему почти впору, и о том, как он вырос, напоминала оставленная подолом куртки жирная полоса на джинсах чуть выше колен. Но главным ее достоинством Булли считал карманы. Такого количества карманов он еще никогда не видел. Их было одиннадцать. Самый большой, словно спасательный круг, опоясывал куртку изнутри по нижнему краю.

В двух карманах он проделал сквозные отверстия для рук, чтобы в магазине никто не заметил, как он прячет в джинсы ворованное.

– «Бит ишью»… Помогите безнадежным… то есть бездомным, – поправилась женщина, торговавшая журналами, но ее никто не услышал, кроме Булли. Он рассмеялся – но не злобно, как в скейт?парке. Длинные каштановые волосы женщины были собраны в «конский хвост», а такую прическу носила его мама, когда работала.

Булли принялся вытаскивать из карманов вещи, которые всегда носил с собой: пакетики с сахаром и солью, бумажные салфетки, рулетку, металлическую ложку для Джек, пластмассовые ложки, две зажигалки, аптечные резинки, пакетики с приправами, клочок полотенца, дорожная сумка для Джек (по размеру больше и прочнее, чем пластиковый пакет), пластиковые пакеты, шариковые ручки, пакеты из?под чипсов (пустые), поводок Джек (настоящий поводок, а не обрывок грязной веревки), жвачку (жеваную и нежеваную), колоду карт для игры в «Топ Трампе»[5] с изображением собак (самых лучших пород) и кассовые чеки. То есть это были не его чеки. Он просто коллекционировал их, подбирая с земли, иногда выуживая из урн. Изучал их из любопытства: интересно ведь, что люди покупают в магазинах. Но хранил он чеки, главным образом, на тот случай, если его вдруг остановят на выходе из магазина с неоплаченным товаром. Охранник снова приведет его в зал, а он скажет: «Так ведь у меня чек есть, приятель». Пусть потом роются в его чеках. Отпустят, никуда не денутся. Во всяком случае, он так думал.

Булли осмотрел пластмассовые ложки. Те, что были с трещинами и сколами, выбросил прямо на асфальт, а заодно и пару шариковых ручек. Одна из зомби обернулась в его сторону, скривила губы и отвернулась. Из маленького кармашка у воротника куртки Булли вытащил проездную карту «Ойстер». Он нашел ее у билетного автомата, когда холод загнал его в метро, на кольцевую линию. Кредит свой он уже исчерпал и теперь смотрел на карту так, будто она больше ему не принадлежит.

Булли убрал карту обратно и достал красный перочинный нож – самый ценный свой трофей. Держа нож на ладони, он стал им любоваться. В корпусе были спрятаны два лезвия – большое и маленькое. На рукоятке был компас, показывавший, в каком направлении ты идешь. И как бы ты быстро ни крутил нож, пытаясь обмануть компас, стрелка неизменно показывала на север, никогда не подводила. Булли украл этот нож в магазине товаров для альпинистов. Маленькое лезвие он использовал для всякой мелочевки, например, обрезал пластиковые контейнеры, чтобы напоить Джек. А большое лезвие берег – следил, чтобы не затупилось.

Ничего им не делал, разве что угрожал более взрослым мальчишкам, когда давал от них деру.

Булли убрал нож в джинсы и продолжал шарить по карманам, надеясь отыскать монету, банкноту, хоть какой?то предмет, на котором изображено лицо. Теперь он почти закончил инвентаризацию своих пожитков, извлекая их на свет и снова убирая на место. Напоследок он достал открытку. Уголки погнулись и обтрепались, так что она и на открытку перестала быть похожа, но картинка еще не стерлась. На внешней стороне было лицо (это дама, считал Булли, хотя волосы ее были нарисованы просто в виде двух загогулин). Дама обращалась к кому?то внутри открытки. И сразу хотелось открыть ее. Но Булли сдержался: еще не время. Сначала нужно прочитать надпись, так положено. Он всегда читал эту надпись.

 

Я хочу тебе что?то сказать…

 

Булли отошел подальше от ограждения, от дороги и развернул открытку. Внутри было то же самое лицо, что и снаружи, только гораздо крупнее, с врезанными в открытку губами, похожими на настоящие, и красным бумажным языком. И он стал слушать слова, слетавшие с этих губ.

 

Я люблю тебя… Я так сильно тебя люблю… Люблю больше, чем… больше, чем кого бы то ни было… больше всего на свете…

С днем рождения, Брэдли! С днем рождения, любовь моя… Твоя мама тебя очень, очень, очень любит…

 

И вот самая лучшая часть, которую он всегда с нетерпением ждал в конце: поцелуи.

 

Ммчмок, ммчмоккк, ммчмокк…

Мммммчммкк…

 

Ее голос звучал теперь, как у далека[6], – видимо, батарейка начала садиться, – и Булли подумал, что, пожалуй, не стоит раскрывать открытку каждый раз, когда он проверяет содержимое карманов.

Оглядевшись, он увидел, что одна из зомби, ожидающих на светофоре, улыбается ему, а в глазах – жалость. Наградив ее убийственным взглядом, он захлопнул открытку. И сквозь шум дорожного движения он услышал звук, как будто упало что?то маленькое. Булли снова развернул открытку, но та молчала. Судорожно открыл и закрыл ее пару раз, пока не понял, что она сломалась. Из нее что?то выпало. Чертыхаясь, он нагнулся и принялся внимательно осматривать тротуар, взмахами рук отгоняя новый поток зомби, словно это было место преступления.

Наконец увидел на тротуаре маленькую круглую батарейку, осторожно поднял ее. Щель, из которой она выпала, должно быть, находилась где?то внутри открытки. Булли сунул пальцы в рот нарисованной женщине и за бумажным языком нащупал какую?то бумажку. Но не деньги – что?то потоньше. Он вытащил свою находку: похоже на чек. Развернув его, он увидел, что это всего лишь лотерейный билет.

Должно быть, случайно там застрял. Булли не помнил, чтобы находил его. Все равно надо проверить, решил он. Это поможет отвлечься от мыслей о деньгах, которые унесла река.

 

05 дней 04 часа 35 минут

 

Девушка за кассой магазинчика в здании вокзала проверяла его билет со скучающим выражением на лице.

Она была новенькая. Всех, кто здесь работал, Булли знал в лицо. Внезапно она прервала свое занятие и поморщилась, как будто билет что?то сломал в ее аппарате.

– Грэ?эм… – позвала она. В ту же секунду, стоило ей отвернуться, Булли стянул пачку жвачки. К кассе подошел мужчина постарше. Булли приготовился бежать.

– Грэм, что это значит? «Свяжитесь с «Камелот труп»[7] в Уотфорде»? – Девушка показала на экран.

– Так, ясно. – Мужчина едва заметным кивком дал ей понять, что дальше сам займется обслуживанием клиента. Булли вытянул шею, пытаясь увидеть монитор. Когда он снова перехватил взгляд девушки, та смотрела на него уже по?другому – как на человека, которого следует запомнить.

– Что? Там сказано, что я десятку выиграл?

– Нет… Вовсе нет… – ответил мужчина.

Выругавшись, Булли пошел прочь.

– Эй, нет! Подожди?ка…

Булли обернулся. К его удивлению, мужчина протягивал ему билет, и вид у него был озабоченный.

– Ты выиграл гораздо больше.

– Насколько больше?

Девушка фыркнула. Булли посмотрел на нее.

– Не знаю, не могу сказать, это ведь не мгновенная денежная лотерея. И мы не можем выплатить указанную сумму. Она слишком крупная, – добавил менеджер, увидев выражение лица мальчика. – Это все, что я могу сказать. Нам придется следовать инструкциям.

Булли задумался. Что же это за сумма такая, если ее нельзя набрать в кассе магазина? Когда они открывали ящик, отсчитывая сдачу, он видел там десятки и двадцатки… Фунтов триста?четыреста. Может быть, тысяча или даже больше.

– Это ведь твой билет, да? – равнодушно спросил мужчина, якобы просто так, якобы ему все равно.

– Да… Мне его купили, – добавил Булли на случай, если продавец не поверит, что у такого мальчишки, как он, есть деньги на лотерейные билеты. А потом он вспомнил. Должно быть, это тот самый билет. Ожившие воспоминания – неожиданно яркие несмотря на то, что с тех пор прошел не один месяц, – вновь отозвались болью в его душе. Народу вокруг было много, и Булли обвел взглядом магазинчик, проверяя, свободен ли путь к отступлению.

– Нужно позвонить по телефону, указанному на билете. – Мужчина неторопливо протянул ему билет. – Или мы можем позвонить отсюда, если хочешь. У тебя есть удостоверение личности?

– Не надо, все нормально, – сказал Булли. Не хватало еще, чтобы здесь объявились представители власти и стали задавать ему вопросы. Всякие вопросы.

– Тебе лучше поторопиться…

– Да?да, уже ухожу! – перебил его Булли, неверно истолковав слова продавца.

– Нет, я говорю про билет. Срок получения выигрыша скоро истекает.

– Как это? Вы же только?только его проверили!

Надуть его пытается?!

– Нет, деньги можно получить в течение определенного срока со дня тиража… Сто восемьдесят дней… Вот, видишь? – Мужчина перегнулся через прилавок и показал на выцветшие цифры на билете. – А тираж состоялся шестнадцатого февраля, – объяснил он Булли, разговаривая с ним, как с дурачком.

Булли знал, какое это было число. Даже не глядя на дату.

– Точно не хочешь, чтобы я позвонил от твоего имени в «Камелот»?

Булли замотал головой, как Джек, когда у той в пасти крыса, – а потом, когда убедился, что четко выразил отказ, спросил:

– А что бывает… с выигрышами… если за ними вовремя не обращаются?

– Ну… – задумчиво произнес продавец. – Точно не скажу, но, думаю, деньги возвращают в призовой фонд или отдают на благотворительность. Может, еще куда.

На благотворительность?! С ума сошли, что ли? Пустить такую уйму денег на маленьких детей и инвалидные кресла!

Продавец продолжал рассуждать, но Булли его уже не слушал. Он смотрел на билет. Какой сегодня день? Он взглянул на зеленые цифры, светившиеся на кассовом аппарате. 18.45 – с одной стороны, 09/08/13 – с другой. Внезапно он перестал понимать, что они означают. Тупица.

Обернувшись, он бросил взгляд на одну из газет, в которых стояли нормальные даты. Сегодня пятница, 9 августа. На пальцах он подсчитал, сколько месяцев прошло с февраля. Почти полгода. Так сколько же это дней? Некоторые месяцы были длиннее, чем другие. Он попытался вспомнить детский стишок про дни и месяцы, вертевшийся в голове. Вот в феврале, он знал наверняка, двадцать восемь дней, если только это не високосный год.

Булли снова посмотрел на сегодняшнюю дату. Высчитать точно, сколько дней прошло – слишком сложная математическая операция, поэтому он решил хотя бы прикинуть: умножил тридцать на шесть. Но и это ему оказалось не под силу. Тогда он попытался шесть умножить на три. Получилось восемнадцать. К восемнадцати добавил ноль. Так выходит, уже прошло сто восемьдесят дней! Булли испугался, что время вышло.

Однако продавец улыбался ему.

– У тебя еще пять дней – шесть, если считать сегодняшний. Или то, что от него осталось. За это время билет нужно предъявить устроителям лотереи. – Мужчина перегнулся через прилавок, и выражение его лица изменилось, будто он хотел сказать что?то такое, чего говорить не должен, что не входит в его обязанности. – И на твоем месте я бы помалкивал… Пока кто?нибудь от твоего имени не обратится за выигрышем в «Камелот».

 

Глава 2

 

 

 

05 дней 04 часа 30 минут

 

Булли все еще оставался в здании вокзала, и снова посмотрел на билет, на цифры. Он вспомнил, что купил его маме за два дня до ее смерти. Должно быть, она и сунула билет в открытку, за бумажный язык, потому что плохо соображала из?за лекарств.

Булли убрал лотерейный билет в верхний карман куртки, туда же, где лежал проездной «Ойстер», и задумался о своем выигрыше, представляя, как в офисе «Камелота» в Уотфорде перед ним насыплют горы монет. Обернувшись, он посмотрел на магазинчик и вывеску с символом лотереи – скрещенные на удачу пальцы, а под ними дурацкая улыбка. Раньше символ был другой – всадник на коне. Булли представил рыцаря, который ищет в замке деньги, столько денег, что они даже в кассе не умещаются. Часть этих денег ему сейчас не помешала бы. Он умирал с голоду – в животе так сосало, будто по кишкам бульдозер прошелся. Можно бы схватить что?нибудь с лотков, которые стоят вдоль реки, или попытать счастья в мусорных баках за вокзалом. В самом вокзале тоже были места, где он «кормился», но в хорошую погоду Булли предпочитал промышлять на улице.

Он направился к боковому выходу, прошел через небольшую арку, где такси подбирали пассажиров. Двигался он вдоль стен, чтобы не попадать в поле зрения видеокамер. Ему не нравилось, что какие?то люди на него смотрят, может быть, даже высматривают, хотя это вряд ли. После смерти мамы Фил дождаться не мог, когда Булли уйдет из дома; присутствие мальчика его вообще всегда раздражало. И собак Фил тоже не любил. Только благодаря маме Булли разрешили оставить Джек, когда он принес ее домой. Булли нашел ее на парковке торгового центра. Она сидела там под каким?то внедорожником, и он одной рукой вытащил ее из?под машины.

Внезапно он очнулся от глубоких раздумий, заметив прямо по курсу полицейских – на этот раз настоящих, они расхаживали среди пассажиров на стоянке такси.

Булли резко развернулся. Отойдя подальше от стоянки, он шмыгнул влево, в «Бургер Кинг», подчинившись в минуту опасности голосу желудка, а не разума. Войдя в кафе, он на ходу вытащил из большого кармана куртки сложенную сумку и на секунду опустил ее на пол. Джек, не дожидаясь команды, запрыгнула внутрь.

– Тш?ш, – произнес Булли и, достав обрывок полотенца, накрыл им голову Джек.

И сразу пошел наверх, стараясь не встречаться глазами с продавцами. (Стоит только на них посмотреть, и они тут же обратят на тебя внимание). Первым делом – до того, как заняться поиском объедков, – он направился в туалет. А в туалете первым делом – в кабинку. По большому он ходил раз в три?четыре дня. И это его вполне устраивало. Он не любил неподвижно сидеть на толчке целых пять минут, а то и десять. Сразу вспоминалась школа, где тоже приходилось сидеть и ждать, когда же уроки закончатся… И вот проходило десять минут, потом пятнадцать и… дело сделано.

Во?вторых, он заново наполнил бутылку водой. Без пищи можно жить месяцами, без воды протянешь всего несколько дней. Фил постоянно твердил об этом: остаться без сухого пайка вдали от базы – это не проблема; похудеешь на несколько кило, и все. А вот без воды в поле крышка. Никак нельзя. Хотя за все то время, что Фил жил с ними, Булли никогда не видел, чтобы он пил воду дома, тем более в поле.

– Он у нас человек?верблюд, – говорила мама Булли до того, как Фил вернулся домой с большой дырой в спине, похожей на гриб, растущий в другую сторону. И после про верблюдов уже никто не упоминал.

Булли тщательно вымыл и высушил руки, будто готовился делать операцию. Починил открытку, чтобы она опять могла говорить. Работа эта была кропотливая, тонкая – ведь можно и механизм сломать, – но Булли все же удалось просунуть маленькую батарейку в узкое отверстие и вставить ее внутрь лица. Он развернул открытку; она молчала. Выругавшись, он вспомнил про полярность, опять вытащил батарейку, повернул ее, снова поставил на место, раскрыл открытку и наконец услышал то, что хотел.

Булли вздохнул и убрал открытку. Живот сводило от голода. Перед тем как выйти из туалета, он глянул в зеркало и увидел в нем тощего длинноногого паренька, который будто спрашивал с вызовом: «Чё надо?».

Он приблизил лицо к зеркалу. На нем появилась темная полоска от шапки – в последние теплые недели верхняя часть лба стала светлее, чем остальное лицо. Там, где солнце попадало на кожу, она приобрела глубокий бронзовый оттенок, но на щеках из?под загара все равно просвечивал румянец. Мама говорила, щеки у него красные потому, что в детстве его постоянно за них щипали – до того он был милый малыш. Глаза, даром что большие, видели плохо, а рот был пухлый, будто несколько дней назад кто?то исподтишка шлепнул его по губам. Жаль только, что прыщей нет. С прыщами он выглядел бы старше, ведь от них остаются маленькие шрамики.

Булли вдруг заметил, что трет верхнюю губу – грязь там, что ли? Действительно, грязь, но он все равно выглядит на шестнадцать. Может, и на семнадцать. Булли взъерошил волосы, чтобы они добавили ему недостающих сантиметров. Но волосы были слишком грязные и не желали стоять торчком.

Джек заскулила и принялась скрести ему колени лапами. Конечно, она тоже голодна, но собака не должна царапать хозяина.

– Лежать… Лежать! Ну будет, будет, прекрати, девочка. Я же обещал: мы достанем что?нибудь поесть. Потерпи. – Многословие Булли объяснялось тем, что он чувствовал себя виноватым. Джек тоже подросла, и ей требовалось больше еды, чем то скудное количество, которое она получала.

Булли открыл дверь туалета и выглянул в зал. Одна из официанток вытирала столы. Булли дождался, когда она уйдет вниз. Едва заслышав ее шаги, спускающиеся по лестнице, он вышел из туалета, сел за свой любимый столик и сунул мобильник в розетку, которой пользовались уборщики. Батарея в телефоне сдыхала. Даже если он не включал его, заряд кончался через несколько дней. Он позвонит в «Камелот», решил Булли, а потом купит себе новый мобильник – на часть денег из полагающихся ему пятисот фунтов или той еще более крупной суммы, которая не влезает в кассу. Какой?нибудь крутой телефон, на котором можно играть в нормальные игры.

Булли обвел взглядом зал, высматривая объедки. Летними вечерами на верхнем этаже бывало малолюдно. Вот и сегодня здесь сидели только один старик, подбиравший с подноса каждую крошку, и семья – мама, папа и двое ребятишек, нехотя жевавших картофель фри; рядом лежали их все еще упакованные бесплатные игрушки. Мама с папой с подозрением поглядывали на Булли, но дети его не замечали. Когда они ушли, Булли убедился, что поблизости нет ни менеджера, ни полицейского, ни еще кого?то, кому не понравился бы его внешний вид, подошел к их столику и забрал поднос с недоеденным ужином. Пакетики с кетчупом он рассовал по карманам – на потом, – доел картофель, а затем снял обрывок полотенца с головы Джек и, проявляя чудеса самообладания, скормил ей остатки гамбургера.

– Балую я тебя, – сказал Булли, как прежде говаривала его мама.

Ожил его телефон. На дисплее появилась фотография Джек, сделанная еще тогда, когда она была щенком с вытянутой белой мордочкой. Когда мама была жива, заставкой на телефоне у него стоял снимок?селфи, на котором он был запечатлен с ней в обнимку. На той фотографии мама была в смешной шапке, скрывающей отсутствие волос. Смешной – потому что мама никогда не носила шапки. Потом он удалил ту фотографию: не хотел помнить ее такой, в шапке.

Баланс на телефоне был нулевой, а с нулевым балансом в «Камелот» не позвонишь. Воображение нарисовало ему замок, на этот раз окруженный водой, и рыцарей, только на мотоциклах, а не конях. Они разъезжали по замку с автоматами в руках, охраняя его выигрыш.

На лестнице послышались шаги. Булли уже приготовился нырнуть в туалет, но увидел, что наверх поднимается обычный придурковатый зомби с ноутбуком. На представителя власти он не тянул – слишком уж вид у него был довольный и беспечный, – и Булли решил рискнуть.

– А где находится Уотфорд, приятель? – Он заговорил невинно?приветливым голосом, как всегда, когда хотел что?нибудь узнать или просил об услуге.

– Простите, что вы сказали?

– Где находится Уотфорд, приятель? Далеко отсюда?

– М?м?м… Точно не знаю. Это, кажется, северный район Лондона. Вернее, он находится к северу от Лондона. Наверное, близ Хемел?Хемпстеда… В сторону Рикмансуорта…

Какого черта он устроил тут ему урок географии? Ответил бы просто, и все. Учитель, что ли, этот парень?

– Это далеко?

– Не знаю… Миль двадцать, чуть больше.

– Пешком туда дойти можно?

– Наверное. Если очень нужно, – фыркнул парень, но Булли в ответ лишь кивнул.

– Понятно, – протянул он. Возможно, ему и впрямь придется идти в Уотфорд пешком, если он не наклянчит денег или не запрыгнет в поезд.

Правда, при этом он сильно рискует: его могут поймать, и тогда он потеряет один из пяти драгоценных дней, отвечая в полиции на вопросы.

Булли уже собрался уходить, но тут ему в голову пришла еще одна мысль. Может быть, через Интернет удастся выяснить, сколько он выиграл? Что это за сумма, которой не набрать в обычной кассе?

– Посмотришь мои номера на своем ноуте?

Парень колебался: не говорил ни «да», ни «нет».

– Э?э?э, какие номера?

– Лотерея. Номера. Но не за эту неделю. Эти мне не нужны.

– Не за эту. Ладно. Только не уверен, что смогу войти здесь в Сеть… – Положив руку на экран, парень посмотрел вниз – проверил, на месте ли его рюкзак. Увидев выглядывающую из сумки морду Джек, он вздрогнул и сел прямо.

– Ему там нормально?

– Она там не живет, приятель.

Парень чуть расслабился.

– Ну ладно. Твоя собака?

А чья же еще, если она сидит рядом с Булли и он кормит ее гамбургером? И почему люди вечно задают ему этот вопрос? Как будто он украл ее у слепого или еще у кого?нибудь. Джек умнее всякого тупого лабрадора. Доведет до любого места, зрячий ты или слепой.

– Да. Моя, – ответил Булли, изо всех сил стараясь быть терпеливым с очередным зомби, задающим глупые вопросы про его собаку.

– A?а, ясно. Классно, милая собачка. – Парень открыл ноутбук и застучал по клавиатуре. Булли понял, что он ни черта не смыслит в собаках.

– Ладно… Итак, когда это было? Тираж? Какую неделю мы смотрим?

Что значит «мы»? Булли его тон совсем не понравился – как будто парень думал, что ему полагается часть выигрыша, раз он стучит по клавиатуре. Булли вытащил билет и продиктовал дату тиража. Парень набрал ее на сайте «Камелота» и развернул ноутбук, показывая ему результаты. Булли нагнулся к экрану, зашевелил губами, что?то бормоча про себя, но вслух не произнося ни слова, как тот нищий на мосту. Примерно с минуту он читал номера справа налево и слева направо, сравнивая их с теми, что были на билете, который он держал под столом.

Парень снова задергался.

– Ну как?

– Ничего… Совсем ничего. Ладно, мне пора. – Булли встал, вытащил из розетки мобильник и взял сумку с Джек.

– Слушай, хочешь это? Я не голоден. Купил просто так, с напитком.

Парень протягивал ему гамбургер в упаковке. будто и в самом деле собирался его выбросить. Булли взял угощение, отломил половину и съел прямо на лестнице, пока спускался на улицу. И хотя он был очень голоден, гамбургер он проглотил не без труда, потому что подсчитывал (такой интересной задачки он еще не решал), сколько миллионов таких гамбургеров можно купить и все равно остаться при деньгах.

 

05 дней 04 часа 02 минут

 

На его билете совпали все номера. Все шесть. Он выиграл, много выиграл. Сорвал куш, из?за которого с ума сходят. Джекпот. Булли не помнил, какая точно это сумма, но однозначно больше миллиона. Джекпот – это всегда миллионы.

Почему продавец в «Смитсе»[8] прямо так ему и не сказал? Наверное, не хотел выкрикивать номера на весь магазин, собирая вокруг толпу. Хотя, вспомнил Булли, он ведь видел монитор, и там никаких цифр не было. «Свяжитесь с «Камелот труп» в Уотфорде»… Это все, что там было написано. Продавец понял, что Булли выиграл крупный приз. Просто не знал – сколько.

Зимой об этом наверняка сообщали в новостях, но ведь он не слушал новости с тех пор, как ушел из дома. Иногда, бывало, смотрел телевизор через витрины на Стрэнде[9] или на вокзале Ватерлоо, где над платформами висел гигантский экран, – но там не было звука. А сам он новости не читал. Он читал только журналы.

– Мы выиграли, дружище… Сорвали куш. – сказал Булли Джек, не веря своему счастью.

Какое?то время он находился в лихорадочном возбуждении, думая о том, что теперь он богат, по?настоящему богат – как те, кого показывают по телевизору. У него есть деньги, которые он может свободно тратить – причем не просто на то или се, а вообще на все, что захочет И он, если пожелает, может продлить это предвкушение, ведь у него в запасе весь сегодняшний вечер и еще пять дней.

Однако как же хочется поделиться с кем?нибудь своей радостью! Ему необходимо поделиться. Эта потребность ощущалась остро, как приятное чувство голода. Продавец из «Смитса» советовал ему помалкивать, но он наверняка вел речь о незнакомых людях, правда же? Поэтому Булли все так же осторожно, по стеночке, покинул здание вокзала, прошел сквозь арку, спустился по лестнице между стен, на которых были выбиты имена погибших машинистов, и вернулся к реке, высматривая знакомые лица. На набережной он никого не встретил. На глаза попадались только посетители уличных кафе и скейтбордисты, выезжавшие на тротуары. Теперь, когда наступали сумерки, подростки стали храбрее и выделывали трюки на скамейках и перилах.

По пешеходному мосту Булли перебрался на другой берег. Заткнул уши, когда проходил мимо парней, игравших на трубе. Постукивая большими пластиковыми банками, они просили денег за свое выступление. Летом трубачи играли здесь почти каждый вечер, но Булли никогда не останавливался возле музыкантов – ему не нравился шум. Его раздражали многие звуки, но только не бой Биг?Бена, больших часов на здании, где заседали политики. Скоро они начнут отбивать девять часов – бим, бом, бим, бом… – и он ничего не имел против, поскольку понимал, что это означает: отсчет времени.

Тем не менее, он посмотрел направо, вдоль реки, где у воды рядком стояли другие здания. Некоторые из них были каменные, другие – стеклянные, одно так вообще напоминало огромную заостренную глыбу льда. Дальше высился небоскреб, подобный гигантской пуле, за ним – скелетообразный мост и большая церковь, похожая на растаявший рожок с мороженым, который кто?то выбросил, не доев.

Булли дошел до площади, где позволил Джек помериться ростом с грязными коричневыми львами у колонны Нельсона. Интересно, подумал он, что видит с такой высоты этот маленький человечек в треуголке? Может быть, мост в конце реки, который разводят, чтобы под ним могли проплыть суда? Ему самому пока еще не хватало смелости совершить такое большое путешествие. Он предпочитал придерживаться знакомого маршрута: Стрэнд, Кингзуэй[10], Чаринг?Кросс[11], Хеймаркет[12] и потом назад через реку, к колесу обозрения. Дальше Булли не ходил. В какой?то момент за последние пять с половиной месяцев он решил, что этот кривобокий квадрат дорог, магазинов и офисов – его территория, место его обитания.

Сейчас он шел к Стрэнду. У театров будут толпиться зрители, и, может быть, удастся стрельнуть пару фунтов, чтобы пополнить баланс мобильника. На Стрэнде полно театров, и Булли порой разглядывал афиши, смотрел, как сверкают рекламные огни, зазывающие на спектакли. Очень давно Фил, когда бывал в стельку пьян, рассказывал про театр военных действий, но это не тот театр, где разыгрывают представления, поют и танцуют за деньги. Фил говорил, там стреляют друг в друга.

Булли брел по улице, погруженный в мир собственных грез, и думал о том, что он купит в магазинах, возвращаясь из офиса «Камелота» в Уотфорде. Он мечтал об игровой приставке – о новенькой Хbox или PlayStation. А вот Wii ему не нужна – эта для маленьких… В одной из витрин он увидел включенные экраны телевизоров, все беззвучно показывали одно и то же шоу. Точно! А еще Булли купит большой?пребольшой плазменный телевизор с диагональю в пятьдесят два дюйма, а может, шестьдесят два или даже сто! Нет, лучше экран, встроенный прямо в стену… Хотя для этого понадобятся стены. Так что, пожалуй, сначала он приобретет жилье, где можно поставить все, что он купит.

Внезапно Булли услышал пронзительный свист – такой получается, если сунуть два пальца в рот, к задним зубам. Сам он эту технику пока не освоил.

– Булли!

Парочка зомби у театра обернулась, думая, что началась какая?то заварушка[13], но это просто кто?то окликнул его по имени. Его прозвали Булли – бульдогом, потому что на какую?то часть бульдогом была его собака.

– Булли, Булли! Как дела?! – К нему приближалась парочка Сэмми. Смеясь, они висели друг на друге, валились с ног, словно приближающиеся к финишу участники соревнования по парному бегу.

Дядька Сэмми нагнулся и принялся возиться с Джек; тетка Сэмми, крупная пожилая женщина, поцеловала Булли в губы.

– Живой, здоровый, лапочка ты наша… – Женщина повесила на него одну руку, словно самой держать ее было невмоготу. Вблизи она выглядела старше, чем когда он видел ее в последний раз – будто перед ним сейчас стояла ее сестра. От нее разило алкоголем, взгляд затуманился. Булли не любил алкоголь. Пробовал его – разумеется, пробовал, – но на вкус спиртное оказалось, как лекарство, а зачем принимать лекарство, если у него ничего не болит?

– А мы были в Сандерленде, да, Сэм? – сообщила тетка Сэмми.

Дядька Сэмми, игнорируя свою спутницу, играл с Джек, щекоча ей живот.

– Кусаешься? Цапнуть меня хочешь, да? Кто у нас кусачая собака, а? Кто у нас злыдня?

– На попутках добирались? – осведомился Булли. Ему не нравилось, что дядька Сэмми разговаривает с Джек так, будто она плохая собака.

– На автобусе, лапочка.

Интересно, откуда у них деньги? Насколько ему было известно, они особо не попрошайничали.

– Тиггса с Крисом не видали? – спросил он. Они ведь как раз оттуда родом, с севера, а он полагал, что земляки друг о дружке должны знать все.

– He?а. Понятия не имеем, где они. Наверное, очень заняты, под завязку… – И дядька Сэмми пальцем оттянул нижнее веко, показывая свое сияющее глазное яблоко.

Булли услышал, как в театре прозвенел звонок. Пара зомби принялись выплясывать твист, туша окурки; остальные ринулись занимать места. Булли сел на опустевшие ступеньки, слушая болтовню обоих Сэмми. Потом рассказал им про Дженкса.

– Этот любит драть деньги. Всегда, всегда… облагает нас налогом, – произнес дядька Сэмми.

– Но платишь ведь не ты, – сказала тетка Сэмми, скорчив гримасу, но дядька Сэмми велел ей заткнуться и не выступать. Потом они все трое пришли к выводу, что на реке будет куда лучше без Дженкса – ведь он даже живет не на улице, а в доме, пирует всю ночь, и деньги ему не нужны. Он нарушает их внутренний «уличный кодекс», обирая людей ради забавы, просто шутки ради.

Тетка Сэмми повесила на Булли обе свои руки, так что теперь казалось, будто шею его обвивает маленькая костлявая петля.

– Эх, был бы у меня такой малыш, – приговаривала она.

– Отцепись от него! – рявкнул дядька Сэмми, но она так и не убрала руки.

Последний зомби вошел в театр. Некоторое время они сидели в молчании. Булли чувствовал, как радостная новость так и прет из него.

– Я выиграл, – сообщил он.

– Что выиграл? – мечтательным тоном спросила тетка Сэмми. – Что ты выиграл, лапочка?

– В лотерею. Банк сорвал!

– Что? – встрепенулся дядька Сэмми. – Сколько?

– Самый большой приз, – прошептал Булли, будто разговаривая сам с собой, и потому немало удивился, услышав издевательский голос дядьки Сэмми:

– Ничего ты не выиграл! Ни черта! А то бы тебя по телику показали!

– Ну разве он не милашка?! – воскликнула тетка Сэмми.

– А я им еще не сообщил. И потом, мне не нужна публичность! – Это решение Булли принял прямо сейчас. Он не любил фотографироваться с тех пор, как мама перестала его снимать.

– Ну хорошо, ты выиграл, лапочка. – И тетка Сэмми снова его поцеловала. Стараясь не обидеть женщину, Булли попытался вырваться, потому что шею саднило в тех местах, где ее сжимал Джейкс, когда душил его. – Куда же ты? – рассмеялась она, словно играя с ним. Резко нагнув голову, он наконец высвободился из петли ее рук.

– У меня совпали все номера! – визгливо пропищал дядька Сэмми – он старался говорить звонко, передразнивая меняющийся голос Булли.

Тот встал.

– Да, совпали. Все шесть! Я сам проверил. И теперь отправлюсь в «Камелот» за выигрышем. В Уотфорд! – добавил он для пущей убедительности, потому что Уотфорд – реальное место.

Дядька Сэмми перестал смеяться, и лицо его превратилось в непроницаемую маску. Несколько секунд он пытливо смотрел на Булли.

– А давай?ка взглянем на твой билетик, – тихо сказал он. И Булли понял, что сболтнул лишнего.

– У меня его с собой нет. Я его спрятал… – Булли затарабанил мизинцем по карману куртки, сигнализируя Джек, что им пора идти. Та все еще лежала на спине, млея от того, что ей чесали брюхо.

– И куда же ты его спрятал?

– Положил в камеру хранения. – Булли тихо свистнул на выдохе, и Джек мгновенно вскочила на ноги. Она снова была начеку.

– В какую? На Ватерлоо нет камер хранения.

– Что? Да?да, нет. Не там.

– А где? И где ключ от ячейки?

Булли демонстративно похлопал себя по карманам, якобы ища ключ.

– Не знаю… Ладно, нам пора. Дела есть. Пока, – И прежде чем парочка Сэмми успела подняться со ступенек, он помчался по Стрэнду; Джек неслась за ним по пятам.

– Булли, лапочка, не уходи! – крикнула ему вслед тетка Сэмми, но он не обернулся. Прямо перед автобусом перебежал через дорогу. Джек, зная маршрут, бежала чуть впереди. В таком порядке – Джек впереди, Булли следом – они перебрались по мосту на другой берег, миновали парней, зарабатывающих на хлеб игрой на трубах и барабанах, и снова оказались у вокзала Ватерлоо, где солнце только?только зашло, укладываясь спать на ночь.

 

Глава 3

 

 

 

04 дней 23 часа 21 минут

 

Он не любил шататься по улицам после захода солнца. Не любил бродить по городу после того, как стемнеет. Лучше подготовиться ко сну, устроиться на ночлег. Многие мальчишки постарше обожали эти безлюдные часы; им нравилось чувствовать себя хозяевами улиц – до утра, когда город снова наводняли зомби. Но Булли был не из их числа. Его смущала не сама темнота – тем более что ночью Лондон переливался огнями. Нет, ему не нравились люди, выползавшие на улицы по ночам. Их безобразное поведение, безобразные поступки, которых днем они не совершали. Поэтому на закате он всегда готовил себе постель, раскладывая картон, одеяла и спальный мешок у своей двери.

Крылечко, на котором он спал, находилось в глубине симпатичной тупиковой улочки, отходящей от Олд?Парадайз?стрит, неподалеку от вокзала, за небольшим рядком магазинов. В конце кирпичной стены была нарисована танцующая леди. На голове у нее стояла чаша с бананами, апельсинами и ананасами, по которой Булли определял, насколько он голоден: готов ли он есть нарисованные фрукты?

Машины в его закоулке не ездили. Тут был только мусор. Почти всю улочку занимали огромные металлические баки. И все равно, когда во вторник вечером сюда, сдавая задом, заезжали мусоровозы, Булли старался подальше спрятать свой передвижной мусорный контейнер (тоже украденный) со спальными принадлежностями. Не очень?то хотелось искать ночью новые одеяла.

Ему повезло, что он нашел это место. В свою первую ночь в Лондоне он до утра бродил вокруг вокзала. На вторую ночь он настолько обессилел, что заснул прямо на лестнице, где на стене были выбиты имена и фамилии погибших машинистов. РАБОТНИКИ КОМПАНИИ, ОТДАВШИЕ СВОИ ЖИЗНИ ВО ВРЕМЯ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ, гласила надпись на камне.

Альфред Эпплби

Джон Ардл

Джеймс Бутл…

Булли попытался вспомнить, какая война считалась мировой – такой, что охватила весь мир, задела каждого. На стене стояли даты 1914–1918, но он не знал, та ли это война, в которой воевали с Гитлером.

Фил говорил ему, что боевые действия – это не так уж страшно, просто не забывай давить на курок и не сиди сложа руки. Сегодня уцелел – уже хорошо. Но слово «мировая» в рассказах Фила никогда не фигурировало. В ту вторую ночь Булли заснул с мыслями о погибших машинистах, которые и после войны вели свои призрачные поезда. И чуть не попался в лапы полицейских.

Его спас Крис. Он заметил приближающихся полицейских, разбудил его и увел за собой вместе с Джек. Остаток ночи Булли шатался по улицам с Тиггсом и Крисом. Чтобы погреться, они то и дело заскакивали в кафе и магазинчики, торговавшие едой на вынос. А утром они с Джек зашли за «Макдоналдс» и обнаружили это место.

Булли улегся на свое крылечко, по краям с него свешивался картон. Дверной проем был слишком маленький, крылечко – узенькое. Взрослый мужчина или мальчишка постарше, ростом больше 165 сантиметров, здесь ни за что не уместились бы. Булли не знал, куда ведет эта дверь. При нем – во всяком случае, пока он бодрствовал, – ее никто не открывал. На двери не было ни таблички с фамилией, ни номера – только кнопочная панель. Иногда он нажимал на кнопки с цифрами, надеясь услышать щелчок открывшегося замка. Пока ему не удавалось подобрать нужную комбинацию цифр.

– А это что? – спросил он, снимая со спального мешка пушинку, слетевшую с жесткой шерсти Джек. – Ты у меня в пуделя превращаешься, дружище.

Эта фраза казалось ему смешной, и он произносил ее почти каждый вечер, даже если не находил пушинок.

Чаще Булли находил в шерсти Джек блох – вблизи он видел неплохо. Последние дни стояла теплая погода, и блох развелась уйма. Не далее как вчера он раздавил целых тринадцать штук, так что казалось, будто пальцы кровоточат. Тут Булли вспомнил про ухо Джек и осмотрел его. Рана была рваная, как разорванный билет. Он смочил ее своей слюной, хотя человеческая слюна собакам не помогает.

Джек немного поскулила, потом стала носом тыкаться ему в шею. Металлическая бирка с ее регистрационным номером касалась его саднящей кожи, и Булли ощущал холодок, хотя ночь была теплая. Одной рукой он почесывал шею Джек, пальцами другой потирал маленький латунный диск с врезанными в металл буквами ее клички; за эту гравировку мама заплатила отдельно. Это напомнило Булли о его выигрыше.

Вдруг Джек насторожилась, вскочила и, повернувшись к мусорным бакам, заворчала.

Крысы.

Однажды зимой маленькая крыса забралась к нему в спальник и укусила за ухо. Булли проснулся от собственного крика и увидел, как Джек, с крысой в зубах, трясет головой, словно говоря: «Ну нет, так не пойдет».

Только он собрался натравить Джек на крыс, как услышал пиканье – бип, бип, бип – запасного выхода «Макдоналдса». Кто?то из сотрудников кафе выбрасывал мусор. «Макдоналдс» работал круглосуточно, и по ночам задняя дверь время от времени начинала пищать. На первых порах, когда Булли только здесь обосновался, пиканье его будило, но теперь он на него почти не реагировал. Иногда рано утром он рылся в баках в поисках чего?нибудь съестного, но в темноте ему не хотелось лезть туда, где громоздились черные мешки и, возможно, копошились крысы.

Когда дверь закрылась и пиканье прекратилось, Джек успокоилась, крыса убежала, и Булли вытащил колоду карт «Топ Трампе». Он не забыл взять ее с собой, когда уходил из дома. Почти каждый вечер он перебирал эти карты, по картинкам и описаниям сравнивая Джек с разными породами собак. Каждая порода оценивалась по таким показателям, как рост, вес, сторожевые навыки, редкость и привлекательность. В первых двух категориях Джек не блистала, уступая более крупным собакам, но зато в трех остальных была выше всяких похвал. Порода Джек на картах представлена не была, но Булли считал, что в ней есть понемногу от всех, и почти каждый вечер пытался определить, помесью каких пород она является. Шея у нее, пожалуй, как у ирландского сеттера, а удлиненную мордочку она порой вытягивает, как легавая. Или… Может быть, Джек – помесь с какой?то очень большой собакой, но оказалась самой низкорослой в помете. Эта мысль посетила Булли впервые. А что, если в Джек течет кровь английского мастиффа или датского дога? Это огромные собаки, крупнее человека, и породистые – с чистокровными предками и идеальной родословной. Так пишут в журналах про собак. Есть над чем подумать.

Через некоторое время Булли убрал колоду и попытался заснуть, но был слишком возбужден. Стоило ему задремать, как в голове начинали тесниться мысли о том, что он купит на выигранные деньги. Сначала, конечно, жилье. Квартиру на верхнем этаже небоскреба, откуда можно разглядеть всю округу – красивый тихий пентхаус с бассейном, в котором он будет плавать один, не слыша визга детей. Вот только уместятся ли в пентхаусе все его вещи? Возможно, лучше купить дом – отдельно стоящий, без общей стены с соседями. Большущий дом с садом и множеством окон, из которых видно на много миль вокруг. Крыша тоже будет стеклянная, и, поднимая голову, он будет видеть небо и самолеты. В доме он поставит сигнализацию, а участок обнесет колючей проволокой под напряжением, на которой будут «поджариваться» непрошеные гости – нечего лезть.

Дом его будет там, где живут все футболисты. А в каждой комнате он поставит холодильники, забитые банками холодной кока?колы. И там будут кровати. Обычные кровати, нормального размера, как та, на которой он спал дома. А у Джек будет своя комната с пищащими игрушками, палками и консервами, причем без золы. Он заплатит кому?нибудь, чтобы эту золу удалили из банок.

Булли достал лотерейный билет, чтобы еще раз убедиться, что выигрыш ему не приснился. Прочитал номера. Потом перевернул билет, чтобы ознакомиться с текстом на обороте.

Правила игры…

В полумраке мелкий красный шрифт трудно было разобрать. Булли вынул зажигалку и осветил текст желтым пламенем. Значения некоторых слов он вообще не понимал. Что такое «аспекты»? А «уточнять» – значит «точить»? Впрочем, неважно. На его билете совпали все номера. И у него в запасе еще пять дней. Завтра он позвонит в «Камелот» в Уотфорде. В кредит или с таксофона. А потом отправится за своими миллионами. Подъемный мост опустится, он войдет в замок, и рыцари покажут ему выигранные деньги. Булли понимал, что на самом деле все будет не так, но ему нравилось фантазировать.

Он читал последний пункт правил; огонь обжигал ему пальцы.

Лица, не достигшие 16 лет, не вправе приобретать лотерейные билеты или получать призы.

Булли никогда не задумывался о правилах розыгрыша лотереи. Да, он видел их на обратной стороне лотерейных билетов, но даже не подумал о них, когда покупал билет для мамы. Старине Маку, сидевшему за кассой, вообще было наплевать, что ты покупаешь, лишь бы покупал.

Для полной ясности в самом низу билета в красном кружке стояла перечеркнутая цифра 15.

Булли выронил зажигалку.

Оказывается, он слишком мал, чтобы участвовать в лотерее.

 

Глава 4

 

 

 

04 дня 17 часов 03 минуту

 

Всю ночь, то погружаясь в сон, то резко просыпаясь, когда работники «Макдоналдса» выносили мусор, он строил планы. Пару раз даже вскочил и громко выругался, так что его брань эхом прокатилась по улочке. В конце концов, словно выполняя задание строгого учителя, Булли серьезно задумался о том, как получить свои деньги. Фамилия владельца на билете указана не была. На нем вообще ничего не было, кроме номеров и даты, когда он был куплен – как на чеке: есть доказательство того, что за билет заплачено, но нет сведений о том, кто заплатил. Если он не может получить выигрыш сам, потому что ему слишком мало лет, значит, нужно найти того, кому возраст позволит сделать это вместо него.

К тому времени, когда лучи солнца проникли в переулок, Булли уже составил в уме список тех, кому можно доверять. Короткий список: в него входили самые надежные люди, которые могли бы получить его деньги и отдать их ему. Во главе списка была мама, но на ее помощь рассчитывать уже не приходилось. Вторым шел Крис и с ним, возможно, Тиггс – но они куда?то подевались, так сказали Сэмми, а к ним Булли внезапно утратил всякое доверие. Третью строчку занимал Кевин, однако приятель теперь жил с матерью на Собачьем острове[14] (неизвестно, где это). Четвертым в списке он поставил Стэна. Булли считал его достаточно взрослым, и он всегда крутился где?то на том берегу реки. Булли стал набирать ему сообщение, но потом вспомнил, что денег на телефоне нет. Хорошо бы выпросить несколько фунтов, решил он, и ему не терпелось взяться за дело. Надо поскорей перебраться через реку, а уж там он что?нибудь придумает. Кто?нибудь наверняка знает, где Стэн, – таков закон улиц. Кто?то всегда знал кого?то, кто знал того, кого ты ищешь, и таким образом отыскать нужного человека можно было и без телефона.

Булли зашагал к реке по Олд?Парадайз?стрит. Джек то и дело каталась на солнышке по тротуару – чесались блошиные укусы. Булли остановился у дороги. Проезжая часть была разделена надвое барьером, а по обе стороны дороги вдоль всей реки тянулись ограждения.

Параллельно дороге пролегал старый туннель, кончавшийся около вокзала. Булли пошел по его верху. Прежде туннель этот предназначался для машин, а теперь – для зомби.

Булли через туннель никогда не ходил – даже в дождь или днем, когда в переходе горели лампы дневного света, а солнце освещало лестницы. Он вообще не любил находиться под землей – сразу вспоминал маму и то место, где он ее оставил.

После смерти мамы Фил принес ее домой в большой пластиковой банке для конфет. То, что осталось от нее после кремации. Булли знал, что прах полагалось развеять, но когда банка исчезла, а никакой надлежащей церемонии так и не провели, он заподозрил, что прах не развеяли, а выбросили, – а это не одно и то же.

Мамины останки он обнаружил в одном из баков, куда валился мусор из мусоропровода. Филу он ничего не сказал, но банку с прахом забрал и спрятал под свою кровать, где она и пролежала два дня. Потом, навсегда уходя из дома, он забрал банку. Он собирался развеять прах над рекой, потому что мама всегда мечтала отправиться в круиз на теплоходе. Но когда дошло до дела, у него не хватило духу. Не мог он избавиться от нее так варварски – просто вытряхнуть на холод, зимой. И он закопал ее на участке, который местные власти никогда не засаживали цветами. Яму вырыл руками, и отметил место осколком разбитой брусчатки. Получив выигрыш, он вернется туда, выкопает банку и отправится с ней в круиз по Карибскому морю. И развеет мамин прах там, где красиво и тепло.

Дойдя до реки, Булли поднялся на пешеходный мост. Когда они уже почти перешли его, Джек присела и, дрожа, принялась справлять нужду. Навстречу им шла какая?то женщина. Увидев, чем занята собака, она скривила накрашенное лицо, словно не могла понять, что вылезает из?под хвоста Джек.

– Надеюсь, ты это подберешь? – спросила она с безопасного расстояния.

Булли показал ей непристойный жест, сказав, что должна же его собака где?то ходить в туалет, – а потом послал куда подальше и еще объяснил, как туда добраться. Разумеется, когда Джек сделала свое дело, он и не подумал за ней убрать – это ж такая мерзость, – и они пошли дальше, на другой берег.

В поисках Стэна он обшарил всю Трафальгарскую площадь и Стрэнд. Было рано, в магазинах только?только поднимали ставни, и у некоторых дверей еще спали несколько человек, пряча головы от света. А вообще на улицах было пусто и мокро. Но не от дождя, просто ночью мыли тротуары. Мойщики работали только на Стрэнде и еще на некоторых больших улицах, где любили прогуливаться зомби. Булли слышал, как Дэви жаловались на это, называя мойку тротуаров «горячей баней»: просят встать, рассказывали они, начинают трепаться, угощают чашкой вкусного чая, заполняют какие?то бланки, а мойщики тем временем поливают из шлангов твое спальное местечко и мочат картон, на котором ты устраиваешься на ночь. И Булли, шагая через Ковент?Гарден[15], подумал, что ему чертовски повезло, ведь он каждую ночь спит на сухом крыльце. Он слонялся по улицам с бугристым асфальтом, разыскивая что?нибудь поесть, зевая и почесывая голову, зудевшую под лучами утреннего солнца. Он больше не мыслил такими категориями, как завтрак, обед, ужин. Просто думал, что надо бы поесть, если его мучил голод – а голод мучил его почти всегда.

Прогуливаясь, Булли похлопывал себя по верхнему карману куртки, где лежал лотерейный билет, и все время косился на фургоны, которые останавливались у небольших супермаркетов. Иногда, если дверцы оставались открытыми, ему удавалось стащить какой?нибудь пакет или консервную банку. Однажды он украл целую рыбу с хвостом, серебристой чешуей и стеклянными глазами. Ни продать, ни приготовить ее он не мог – а потому пошел с рыбой к реке и бросил ее с моста. Она плюхнулась в реку, как живая, и исчезла под водой.

Дойдя до Шафтесбери?авеню, Булли остановился. Он мог бы спокойно перейти дорогу, по которой ранним субботним утром лениво катили автобусы и такси, но он просто стоял и смотрел. Обычно дальше он не ходил. Для него эта дорога была как река – по крайней мере, так ему казалось, – словно между обочинами текла грязная темная вода. Проблема заключалась в том, что Стэн как раз?таки любил ошиваться в Сохо на другой стороне. И хотя Булли нуждался в помощи Стэна, он повернул назад, к Ковент?Гардену, решив подождать его здесь.

На глаза ему попался один из Дэви. Тот искал в мусоре свежие коробки, которые выбрасывают из магазинов: вытягивал из кучи куски картона и щупал, проверяя толщину. Булли с опаской приблизился к нему, словно тот был псом незнакомой породы, с которым он не знал, как себя вести.

– Привет, дружище. Стэна не видел?

– Не подпускай ко мне свою собаку! Убери ее.

– Она тебя не укусит, – Дэви повел носом – не поверил ему. Его страх придал Булли уверенности. – Так ты его видел или как?

– Курево есть? – спросил Дэви, словно прикидывая, сколько он должен запросить за свою информацию.

– Нету, приятель. – Булли похлопал себя по карманам, показывая, что сигарет у него нет, и старик, нагнувшись, принялся высматривать окурки на тротуаре и в сточных канавках. На глазах у Булли он разорвал на полоски обертку из кафе «Сабвэй», потом ногтем распотрошил окурки и высыпал табак на одну из полосок: скрутил папиросу буквально из ничего. Мама Булли никогда не курила – во всяком случае, в квартире, – а вот Фил курил, так что на потолке над диваном и в кухне над чайником темнели маленькие бурые пятна. Булли тоже пробовал курить настоящие сигареты из пачки. Ему не понравилось: легкие от дыма съеживались. А Булли не делал того, что ему не нравилось.

– Так ты видел его или нет?

– Стэна? Нет… Мика видел.

Булли кивнул. Мик, старый?старый Дэви, несколько лет обживался в квартире в Хаммерсмите[16], принадлежавшей ему одному, но так и не смог к ней привыкнуть: жаловался, что там слишком много стен. Тогда он снова вернулся на улицы, где и подружился со Стэном. Подобно Булли и Джек, они заботились друг о друге, хотя Булли Мику не доверял и в список надежных людей его не включил.

– А где он? – спросил Булли, начиная терять терпение. Этого Дэви он не очень боялся: тот сидел на бордюре спокойно, не проявляя агрессии.

– Так он же на Ханвэе ночует.

– Что? Это где?

– Вы, ребята, заблудитесь даже на ровном месте. За Оксфорд?стрит.

– A?а, ну да, знаю, – сказал Булли, хотя это было не рядом с его территорией.

– Зажигалка есть? – спросил Дэви.

– Нет, – машинально ответил Булли, но потом все?таки достал одну из своих зажигалок.

Скоро она ему не понадобится. Он купит миллиард зажигалок и миллион сигарет и, может быть, подарит их Филу, чтобы тот обкурился до смерти.

– Держи. – Он кинул зажигалку старику. Тот поймал ее, но глаз с Булли по?прежнему не сводил.

– Это ты выиграл в лотерею?

– Что? – Булли оцепенел.

– Это ведь ты? Твоя же собака, да?

Булли был так потрясен, услышав о себе из уст этого Дэви, что его затошнило.

– Нет, не я, приятель, – ответил он. Джек, уловив новые нотки в тоне хозяина, оскалилась и зарычала на старика.

– Одолжи нам немного денег, – умоляюще произнес Дэви. Выронив зажигалку, он просительно протянул к нему обе руки. Булли бросился бежать. Вслед ему неслись громкие проклятия.

Несколько человек, наблюдавшие за Булли, наверное, подумали, что мальчик устроил представление: он лупил себя по руке и по шее, словно пытался вытрясти душу из собственного тела. Правда, денег ему никто не бросил.

Наконец Булли остановился и отдышался. Зря он вчера распустил язык. Теперь нужно придумать, что говорить, если к нему опять начнут приставать с расспросами. Он, конечно, будет отрицать, что у него есть выигрышный билет, но как он скажет, что Джек не та самая собака? Другой такой нет – полная пасть зубов, смешные передние лапы. Она напоминала малыша, которого Булли видел однажды: тот пытался унести шар для игры в боулинг. Они с Джек оба выбивались из общей массы, не вписывались в ту среду, в которой обитали. Ладно, он что?нибудь придумает. А пока Булли вытащил сумку и велел Джек запрыгнуть в нее и сидеть тихо.

Покусывая нижнюю губу, мальчик постепенно успокоился и вновь почувствовал голод. Надо что?нибудь съесть. Булли пошел к мусорным бакам и стал осторожно копаться в отходах. Чтобы не заразиться СПИДом. Некоторые объедки, лежавшие не очень глубоко – со вчерашнего вечера, – были вполне съедобные, чистые и все такое, ведь он не ел все подряд, не был мусорщиком. Булли нашел молочный коктейль, глотнул из пачки и тут же выплюнул, скривившись: коктейль оказался со вкусом клубники.

– Эй, ты голоден? – Булли резко повернулся и инстинктивно попятился. С ним заговорил официант из кафе. Смуглый, худощавый, он говорил с забавным акцентом, да еще носил фартук, как девчонка.

– Подожди. Стой здесь, принесу тебе чего?нибудь горячего. – Парень исчез в кафе с вывеской P?tisserie[17]. Булли настороженно смотрел ему вслед. Через пару минут тот действительно вернулся с пирожками и бумажным стаканчиком. – Вчерашние. Но я подогрел, так что они еще вполне ничего.

Булли нерешительно надкусил пирожок. Он был рассыпчатый, как пирог с шоколадной начинкой. Он ел такие раньше. Парень увидел, что сумка шевелится.

– Что у тебя там?

– Моя собака моя.

Официант, нахмурившись, заглянул в сумку и отступил на шаг.

– И что она там делает?

– Отдыхает, – ответил Булли и, поскольку Джек вела себя тихо, в награду скормил ей маленький пирожок, хотя шоколад собакам вреден.

Затем он взял бумажный стаканчик, глотнул из него и высунул язык. Кофе.

– Сахар нужен? – Булли кивнул. – Что тебе здесь, кафе, что ли? – И парень, рассмеявшись, вынул из фартука три пакетика сахара. Булли высыпал его в стакан, а пустые пакетики выбросил.

– Эй, не сори на моей улице!

– Что?

Парень показал на один из пакетиков на тротуаре. Булли наступил на него.

– Подберешь, да?

Несколько секунд они смотрели друг на друга, потом парень перевел взгляд на сумку.

– Может, лучше чаю?

– Ага, – согласился Булли.

– Ладно… Ты подбери бумажки, а я принесу тебе чаю. Договорились?

Булли кивнул, но, когда парень исчез в кафе, просто убрал ногу с пакетика и, поддев его носком, отшвырнул в канаву.

Вших, вших, вших… Булли услышал, как Джек в сумке завиляла своим обезьяньим хвостом. Она что?то учуяла… Вернее, кого?то. Для собак каждый человек пахнет по?своему. Это как отпечатки пальцев – двух одинаковых не бывает, – и Джек узнавала всех, кого знал Булли, но прежде всего, по запаху, а не внешнему виду. Если ветер дул в их сторону, Джек угадывала, кто к ним приближается, еще до того, как этот человек выворачивал из?за угла. А иногда Булли даже мог определить, кто этот человек, – по тому, сколько маленьких клыков обнажала Джек. Ведь она, как и люди, кому?то симпатизировала больше, кому?то меньше. Несколько мгновений спустя Булли увидел Стэна в просторной белой рубашке и черных рабочих штанах. Тот переходил дорогу, лавируя между двумя автомобилями – спешил на встречу с ним.

– Вкусно. – Стоя у бордюра, Стэн быстро выпил кофе Булли – как воду. Мальчик отдал ему последний пирожок с шоколадной начинкой. Работник кафе со стаканом чая в руке остановился в дверном проеме, наблюдая за ними.

– Кайф. После ночевки в самый раз, – сказал Стэн. Он спал в ночлежке. – Не нравится мне там, столько вопросов задают. А это? А то? Где ты обычно спишь? А я говорю: это ночлежка? Я спать хочу, ясно? Представляешь?

– Да. Мик сейчас не с тобой?

Булли должен был в этом убедиться – не хотел просить Стэна об одолжении при посторонних.

– Нет. Спит еще… В мусорке. Ты же знаешь Мика. В ночлежке пить нельзя. Так что мусорка ему больше по вкусу. Пойду подниму его. Ты со мной?

– Стэн, я выиграл, – выпалил Булли, не сдержавшись. Но ведь Стэну можно было сказать. Он включил его в свой список.

– Что?

– У меня номера совпали. Все. Я выиграл.

– Что ты выиграл?

– В лотерею.

– Какие номера? Объясни.

– «Камелот»… Смекаешь? – Воображение снова нарисовало Булли рыцарей. Они носились по замку на своих грязных байках, тарахтели, досаждая соседям, и делали ставки на то, в какой из пяти следующих дней он объявится.

– Что, на этой неделе? Я не видел тебя по телику.

– Нет, еще в феврале. Понимаешь, осталось всего пять дней, и нужно, чтоб тебе было шестнадцать, а то деньги не отдадут… Окажи мне услугу, ладно? Я с тобой поделюсь, – добавил Булли, толком не задумываясь о том, что он подразумевает под этим обещанием.

Стэн потер лицо и обеими руками почесал голову, как будто мыл ее.

– Сколько? Сколько ты выиграл?

– Много… Всё, понимаешь? Всё. Но нужно показать документ, удостоверяющий личность. У тебя есть документ?

На обратной стороне лотерейного билета про документ ничего сказано не было, но Булли не сомневался, что его потребуют. А как иначе, если речь идет о миллионах фунтов? Миллионы просто так не отдают. И не отдадут. Он не верил, что невостребованный выигрыш пойдет на благотворительность. Это все сказки. Человек, возглавляющий «Камелот», оставит деньги себе.

– Постой?постой… – Стэн направился обратно к дороге. Булли пошел следом, с каждой секундой все больше сомневаясь, что поступает верно.

– Стэн, ты должен предоставить удостоверение личности. Понимаешь? Они проверяют. У тебя есть паспорт?

При слове «паспорт» Стэн остановился и резко повернулся.

– Слушай, у меня нет документов, – быстро произнес он, глядя в землю. – Ясно, да? У меня нет доказательств. Тебе нужно удостоверение личности? У меня его нет. Никаких удостоверений. Все мои документы остались дома, на родине.

Булли не спросил, где его родина. Стэн был нелегалом, но Булли не помнил, откуда тот приехал, хотя он говорил раз или два. Какое?то длинное название. Какой?то там – стан.

– И сколько ты выиграл?

– Не знаю. Много.

– Хотя бы примерно, сколько?

– Миллионы.

Джекпот – это всегда миллионы.

– Ничего себе. – Стэн отер лоб, приблизился к Булли и положил руку ему на плечо, давая понять, что он настроен очень серьезно. – Не шутишь?

Булли покачал головой.

– Нет, честно. Без шуток.

– Значит, никто не знает, что у тебя есть выигрышный билет. Да?

– Ну да. Никто… не знает, – Последовала длинная пауза. Булли смотрел на Стэна, наблюдая, как тот производит в уме расчеты. Рука Стэна все сильнее сдавливала его плечо. Наконец он убрал ее и улыбнулся.

– Так какие проблемы? Попросим Мика получить деньги!

– Ну… да, – Булли эта идея не нравилась, ни чуточки.

– Все, решено. Пошли разбудим его!

– Иди один.

– Нет?нет, вместе пойдем! – Стэн похлопал его по плечу, кивком показывая, в какую сторону идти. – Айда. Ты ведь хочешь получить свои деньги? Да? Тут недалеко!

Стэн торопливо пошел вперед, Булли плелся сзади. Через несколько минут он начал потеть, потому что сумка с Джек оттягивала руку. Стэн пересек Шафтесбери?авеню, но Булли у дороги остановился. Стэн оглянулся, взмахом руки призывая идти за ним, однако, увидев, что Булли не трогается с места, вернулся обратно.

– Ты чего? Чё еле тащишься? – Булли не стал говорить, что боится покидать свою территорию – дурацкое объяснение. Так что он опустил глаза и, усилием воли переставляя ноги, пошел за Стэном через дорогу. Но все равно держался позади, постепенно привыкая к новой обстановке, а Стэн то и дело останавливался и торопил его. Булли чувствовал себя не в своей тарелке: здесь все было другое, даже магазины и жилые дома немного отличались от тех, что он видел обычно.

Когда они уже почти дошли до места, Булли задумался, сколько денег ему придется отдать Мику. Половину своей половины или половину половины Стэна? Или половину всего? И сколько составят три половины? Дроби он никогда не любил: не нравилось ему, как верхние цифры важно восседают на нижних. Пытаясь сложить три половины – и ненавидя задачку, которую ему приходилось решать, – он вдруг заметил в одной из витрин отражение синих огней. Сирены не выли, огни двигались медленно. Булли легонько толкнул Стэна, и они оба отвернулись от полицейской машины. Мальчик надел шапочку, натянул ее до самых ушей.

– Полицейские. – Стэн буквально выплюнул это слово, выражая свое отношение к стражам порядка. Он никогда не называл их «бобби».

Они думали, что полицейский автомобиль поедет прямо по дороге, но тот повернул за угол, на улицу вроде той, на которой спал Булли. Только она была гораздо длиннее и шире: на нее выходили задние фасады шести или семи кафе. На дороге стояла машина «Скорой помощи», а перед ней большой мусоровоз. Две металлические руки держали на весу один из серых контейнеров, собираясь опрокинуть его в кузов. Мусоровоз все еще рычал, но движения никакого не было – разве что тень внизу ширилась, наползая на улицу.

Полицейские еще не успели выйти из машины, а Стэн уже забрался в контейнер, висевший в металлических лапах. На асфальт полетели черные мешки. Стэн что?то вопил, но Булли удалось разобрать только одно слово – «Мик». Все остальные были иностранные.

Булли не стал долго ждать.

– Надо нам возвращаться, – сказал он Джек.

В его списке больше не осталось надежных людей. Видимо, надежного человека придется искать где?то гораздо дальше…

 

Глава 5

 

 

 

04 дня 11 часов 10 минут

 

Выигрывай по?крупному! Выигрывай сего дня!» – кричали огромные желтые буквы с гигантского экрана на вокзале Ватерлоо.

Булли дождался, когда охранник откроет специальный вход для женщины с детской коляской и, пристроившись за ней, шагнул следом на платформу.

– Мама… Мама, – приговаривал Булли, заставив женщину удивленно обернуться, а охранника поверить в то, что они едут вместе по семейному билету и Булли несет их сумки.

Он сел на поезд и, спрятавшись в туалете, дождался, когда контролер пройдет мимо. Долго ехать не пришлось. Между его крыльцом на улочке, отходящей от Олд?Парадайз?стрит, и квартирой, где он раньше жил, было всего пять остановок.

Когда поезд прибыл на вокзал, Булли, держа в руке сумку с Джек, махнул через ограждение на автостоянку – и приземлился прямо на капот «фиесты». Забавы ради пробежался еще по трем автомобилям. Сзади послышался крик «Эй!», но никто за ним не погнался.

От вокзала до квартиры добираться меньше, чем длится одна серия «Скуби?Ду». Двадцать минут максимум. Булли, пока не научился определять время по часам, измерял дни в сериях «Скуби?Ду», потому что очень любил этот мультфильм – когда был маленьким и еще смотрел мультфильмы. Но сейчас он шел медленнее, чем обычно: со всех сторон на него надвигались воспоминания о прежней жизни. А еще ему казалось, что все предметы стоят слишком близко, будто он снова надел очки. В общем, до того места, где он похоронил останки матери, Булли добирался целых полторы серии «Скуби?Ду».

Могила теперь выглядела иначе. Осколок брусчатки, которым он ее отметил, опутывали растрепанные оранжево?желтые сорняки, стелившиеся по земле. Булли палкой расчистил место захоронения, затем поклонился, следя за тем, чтобы Джек не вздумала помочиться поблизости. Он решил, что вскоре снова навестит мамину могилу.

Булли едва не ошибся домом. Все жилые дома в районе стояли в ряд, и в каждом была огромная арка – так что, если смотреть на них издалека, казалось, будто это гигантская крыса в домах прогрызла себе проход. Сюда, в новую квартиру с видом на шоссе, проходившее прямо под их домом, они переехали незадолго до того, как мама заболела. Она досталась им по обмену. В ней были три спальни, так что ему больше не приходилось жить в одной комнате с Кортни – это была дочка мамы и Фила. После смерти мамы он перестал считать Кортни сестрой.

Несколько человек посмотрели на него так, будто узнали мальчика, расхаживающего летом в теплой зеленой куртке, но по имени его никто не окликнул.

Не желая испытывать судьбу, на свой этаж он поднялся по лестнице, а не на лифте. Его прежняя квартира была от лифта пятнадцатой, от лестницы – одиннадцатой, от мусоропровода – второй. Булли был уверен, что старик, который жил в ней раньше, именно поэтому захотел обменяться. Кому понравится круглые сутки слушать грохот мусоропровода, хоть на нем и висит объявление с просьбой уважать покой соседей. Булли заглянул в мусоропровод, надеясь найти сверху что?нибудь съедобное – например, коробку с остатками пиццы, – но там было пусто. Из темной трубы лишь пахнуло затхлым запахом помойки.

За дверью квартиры, которая находилась вплотную к мусоропроводу, вопил в почтовый ящик малыш Деклан – просился поиграть. Ему не разрешали выходить из дома без брата, потому что на лестнице слишком опасно. Маленькие дети любили возиться у мусоропровода, совали туда игрушки и другие предметы, бывало, и сами падали в трубу. Булли тоже следил за своей сестрой, когда жил здесь.

– Не реви, Деклан, – сказал он, и Деклан на секунду умолк, а потом снова заплакал.

Булли откинул крышку почтового ящика на своей двери и оглядел бетонную лестничную площадку. Сердце расходилось в груди, и он некоторое время постоял перед дверью.

Затем он заглянул в щель почтового ящика. Людей в квартире не было, но в коридоре сидела кошка. Бешеная. Смотрела прямо на него, как обычно смотрят кошки. Интересно, что она там делает? Фил не любил ни собак, ни кошек, никого из тех, у кого ног больше, чем у него. Булли ушел из дома еще и поэтому.

 

Конец ознакомительного фрагмента – скачать книгу легально

 

[1] Стпаффи – стаффордширский бультерьер. Здесь и далее примечания переводчика.

 

[2] Сотрудники общественной поддержки полиции – гражданские (не приведенные к присяге) сотрудники полиции. Имеют ограниченные полномочия в сравнении с кадровыми сотрудниками. Впервые появились в 2002 г. Их форма, согласно требованиям, должна отличаться от формы офицеров полиции. В обязанности входит патрулирование, предотвращение мелких правонарушений и поддержка полицейских патрулей.

 

[3] Big Issue [англ, «большой вопрос») – британский уличный журнал, основанный в 1991 г. Д. Бердом и Г. Роддиком в поддержку бездомных, которые его и продают.

 

[4] Barbour – товарный знак компании «Дж. Барбур и сыновья» (J. Barbour & Sons) по производству одежды и обуви. Наиболее известна своей водонепроницаемой верхней одеждой.

 

[5] Top Trumps – популярная в Великобритании игра. В нее играют специальными колодами карт, объединенных одной тематикой (футбол, машины, собаки и т. д.). Каждая карта имеет определенное достоинство. Игроки по очереди выкладывают карты; тот, чья карта выше по значению, забирает все карты. Игра оканчивается, когда вся колода оказывается на руках у одного игрока.

 

[6] Далеки – роботы?монстры из сериала «Доктор Кто».

 

[7] Компания, в ведении которой находится «Британская национальная лотерея».

 

[8] Smith’s (англ.) – название сети книжных магазинов.

 

[9] Стрэнд – одна из главных улиц в центре Лондона. На ней находятся театры, фешенебельные магазины и гостиницы.

 

[10] Кингзуэй – широкая улица в центре Лондона, на которой находятся офисы многих компаний.

 

[11] Чаринг?Кросс – перекресток между Трафальгарской площадью и улицей Уайтхолл.

 

[12] Хеймаркет – улица в центре Лондона, на которой находятся театры «Хеймаркет» и «Театр Ее Величества».

 

[13] Bully (англ.) – одно из значений слова – «хулиган».

 

[14] Собачий остров – район Ист?Энда, в прошлом зона доков лондонского порта; представляет собой полуостров, окруженный Темзой с востока, юга и запада.

 

[15] Ковент?Гарден – район в центре Лондона, в восточной части Вест?Энда.

 

[16] Хаммерсмит – район в западной части Лондона, где находится выставочный зал «Олимпия».

 

[17] P?tisserie (фр.) – кондитерская.