Крис Юэн

Прибежище

 

DETECTED. Тайна, покорившая мир

 

 

Справка об острове Мэн

 

Остров Мэн расположен в Ирландском море приблизительно на полпути между Озерным краем Англии и Северной Ирландией. Остров самоуправляемый, со своим парламентом и своими законами, а также с отдельной, самостоятельной полицией.

Каждый год в конце мая – начале июня остров принимает у себя двухнедельные соревнования по гонкам на мотоциклах на приз «Турист Трофи» (они так и называются – «ТТ»). Это заезды на время. Трасса проходит по обычным шоссе и дорогам, ее длина 37,7 мили. Мотогонки «ТТ» – одни из самых зрелищных и опасных в мире. Ведущие гонщики показывают здесь скорость до двухсот миль в час, а средняя скорость при прохождении этапов трассы достигает ста тридцати одной мили в час.

Остров имеет тридцать две мили в длину и четырнадцать миль в ширину. Население составляет восемьдесят тысяч человек, и ни один из жителей не послужил прототипом для героев этой книги.

 

О катастрофе я не помню почти ничего. Слишком быстро все произошло. Так оно обычно и бывает, когда мчишься на мотоцикле. Что я успел запомнить, так это грохот. Оглушительный удар, сопровождаемый сильным вибрирующим звуком. Потом глухой скрежет сминающейся передней вилки. Визжащее завывание мотора, когда заднее колесо подскочило в воздух и катапультировало меня вперед, через руль.

И еще я помню вскрик Лены. И то, как ее руки сжимали мою талию, прежде чем соскользнуть. А также треск и хруст наших столкнувшихся шлемов.

По крайней мере, мне кажется, что я это помню…

 

Часть первая

 

Глава 1

 

Докторша была молодая. Слишком молодая. Она выглядела бледной и измученной, вымотанной, словно сама нуждалась в госпитализации и длительном отдыхе. Под глазами залегли синевато?лиловые тени, а мою медицинскую карту она сжимала в трясущихся, непослушных руках и изучала будто пьесу, которую ей необходимо выучить наизусть. Губы докторши шевелились, когда она разбирала написанные в карте слова.

– Вы попали в аварию. Упали с мотоцикла. – Доктор подняла взгляд, и ее покрасневшие глаза увеличились за стеклами очков.

Я сдвинул со рта кислородную маску.

– Это не шутка?

– И потеряли сознание.

Я сглотнул. Такое ощущение, что горло ободрано и все опухло, как будто в него что?то проталкивали или пропихивали, пока я лежал в отключке: наверное, дыхательную трубку.

– На сколько?

Доктор посмотрела на настенные часы, висевшие в углу. Сделала пометку в медкарте.

– Вы провели без сознания почти семь часов. До того, как в первый раз пришли в себя.

Семь часов! Видимо, произошел какой?то временной сдвиг. Со мной такое уже случалось, но, без сомнения, этот сдвиг – самый скверный и длительный.

– В первый раз? – переспросил я.

– А вы не помните?

Оторвавшись от подушки, я помотал головой.

– Что ж, это вполне нормально. Все в порядке. Меня зовут доктор Гаскелл. Мы разговаривали полтора часа назад. Вы тогда пришли в себя, очень ненадолго.

Я покопался в мозгах, но так ничего и не вспомнил. Перед глазами все расплывалось, словно веки намазали вазелином. Я поморгал, и комната сместилась куда?то вправо.

– Не беспокойтесь, я не обиделась. Кратковременная потеря памяти – вполне обычное явление при травматических повреждениях головы.

– Травматических?

– Попытайтесь успокоиться и расслабиться, мистер Хейл. Поспите, если хочется. У вас полно времени, еще успеете все это обсудить со специалистом. Завтра утром.

– Нет, расскажите сейчас. Пожалуйста.

Доктор Гаскелл нахмурилась. Сдвинула очки к переносице.

– А в чем проблема? – спросил я. – Боитесь, что я забуду?

Женщина пожевала нижнюю губу, словно раздумывая и борясь с собой, но потом все же обошла вокруг койки, взяла кислородную маску из моих рук и приладила мне на лицо. Потом достала из нагрудного кармана белого халата фонарик и посветила мне в глаза.

– Так неприятно? – спросила она.

– Больно. Режет.

Мой голос звучал приглушенно. Дыхание конденсировалось на внутренней стороне маски.

– У вас немного затруднена речь, вы невнятно произносите слова. Голова кружится? Перед глазами плывет? Тошнит?

– Все вместе.

Доктор Гаскелл кивнула:

– Придется несколько дней побыть в больнице. Вам сделали компьютерную томографию головного мозга, но нужна еще и магнитно?резонансная. Необходимо проследить, не возникла ли повторно гематома. Но ничего страшного. Зато у нас будет время, чтобы заняться другими вашими травмами.

И без того слабо освещенную комнату заполнила темнота, подобравшаяся из?за спины докторши. Перед глазами заплясали кровавые тени. Я попытался приподняться на постели, но спину будто проткнули ножом. Я застонал и откинулся навзничь.

– Осторожнее! У вас повреждена левая лопатка. – Доктор Гаскелл прижала ладонью мою руку, не давая снова пошевелиться. – Ничего серьезного, просто небольшая трещина. Скоро заживет. Сейчас придет сестра и заложит руку в перевязь.

Я повернул голову и увидел бинты, которыми была замотана моя грудь, от подмышки до подмышки, закрывая ключицу. Поврежденное плечо. Пройдет несколько недель, прежде чем я снова смогу двигаться. Пройдет несколько месяцев, прежде чем я снова смогу поднимать тяжелые предметы. Страшно даже подумать о том, что станет с моими делами, с моим бизнесом. На свете не так много одноруких ремонтников, специалистов по отопительным и нагревательным системам. А последствия для моей карьеры мотогонщика могут быть еще более неприятными. Похоже на то, что карьера эта закончилась, едва успев начаться.

– У вас еще повреждена пара ребер, – сообщила докторша. – Но в целом вам здорово повезло. На левом боку несколько небольших царапин и ссадин и еще ссадины на ноге, но тазовые кости, колени, щиколотки и ступни целы. И пальцы не сломаны, вот чудо?то! Я видела случаи похуже.

Не думаю, что я ей поверил. И, видимо, выдал эту мысль выражением лица.

– Может, я и младший врач, мистер Хейл, но это же остров Мэн. Мне приходилось лечить более чем достаточно жертв мотоциклетных аварий, уж поверьте.

В тоне докторши слышалось неодобрение, но она была слишком молода, чтобы ее слова производили сильное впечатление. Особенно на парня, который только?только пришел в себя.

– А что с Леной? – спросил я. – Как она?

Брови доктора Гаскелл поднялись, взлетев над оправой очков. Она прищурилась, словно не верила собственным ушам.

А я?то думал, что это у меня травма головного мозга.

– Лена, – повторил я. – Моя подруга. Ее увезли в первой машине «Скорой помощи».

Вот это я помню совершенно точно. Такое трудно забыть. Я валялся у края дороги, упершись головой в травянистую возвышенность, идущую вдоль мокрого холодного шоссе. Левая рука была подвернута и неудобно зажата под весом тела. Не знаю, как долго я пролежал без сознания, но когда пришел в себя, то боковым зрением увидел раздолбанное битумное покрытие дороги и мрачные, полные влаги облака, плывущие сверху.

Тут перед лицом возник фельдшер «Скорой помощи» в зеленом комбинезоне и сорвал с меня остатки прозрачного щитка гоночного шлема.

Я попытался привстать, но руки и ноги совершенно онемели. Я велел себе не паниковать: ведь это просто шок.

– С вами все будет в порядке, – пообещал фельдшер. Его волосы были коротко острижены, а под нижней губой виднелась бородка. Эта растительность на лице не слишком ему шла, но я вовсе не собирался ему об этом сообщать. – Сейчас еще одна машина подъедет. Девушка сильнее пострадала. Придется забрать ее первой. Вы меня понимаете?

Я тяжело засопел в ответ. Попытался сказать, что со мной все в порядке. И что это правильное решение. Но так и не смог ничего произнести.

Фельдшер пожал мою руку, затянутую в перчатку, чем?то задев кожу на запястье. И ушел. Я услышал, как хлопнула дверь. Перед глазами мелькнуло белое пятно: машина «Скорой помощи» на полной скорости рванула по шоссе. Я остался один в тошнотворной тишине, которая сменилась серым, а потом черным безмолвием.

Следующее мое воспоминание – разговор с доктором Гаскелл. В эту минуту она выглядела обеспокоенной. Даже прикусила нижнюю губу.

– Мне надо сходить кое?что выяснить, – сказала докторша, оглянувшись на дверь.

Я смотрел ей вслед, а в груди вдруг возник тугой комок. «Умерла», – понял я.

Нет, только не это.

 

* * *

 

Все как обычно. Стоило мне захотеть провалиться в бездну забвения, как ничего не произошло. Я был довольно слаб, но в сознании. Ужас сковал мой разум.

Лена.

Моя подруга, как я ее называл. Вот только была ли она и впрямь моей подругой? Полагаю, что Лена – не просто клиентка. Нравилась ли мне она? Несомненно. Но сколько в общей сложности мы с ней были знакомы? Час? Два? Достаточно долго, чтобы, по крайней мере, почувствовать взаимное притяжение.

И что произошло, когда я увез ее на своем мотоцикле? При нашем первом свидании?

Лена казалась очень оживленной, когда мы мчались по грунтовой дорожке, ведущей от коттеджа. И такой веселой… Шлепала меня по спине, хихикала, когда я набирал скорость и мы неслись под мокрыми от дождя деревьями. Словно для нее это нечто большее, чем просто поездка. Словно это стало чем?то вроде бегства.

Дверь распахнулась настежь, и в палату ввалился долговязый тощий врач. Полы белого халата развевались и трепетали позади него. Доктор Гаскелл старалась не отставать, но выглядела какой?то потерянной и еще более бледной.

– Мистер Хейл, меня зовут доктор Стэнли.

Включив маленький фонарик, Стэнли направил луч мне в глаза. Похоже, врачи обожают это делать. Я попытался отклонить голову в сторону, но доктор придержал мое веко большим пальцем. И не отпускал его, пока не обдал меня кофейным дыханием.

– У вас травматическое повреждение головного мозга. – Стэнли выпрямился и почесал щетину на подбородке. – Ушиб лобной доли при ударе о тупой предмет.

Я стянул с лица кислородную маску.

– Мне это уже говорили.

– Поэтому будьте готовы к каким угодно побочным эффектам. Головная боль. Головокружение. Тошнота.

– Мы это уже обсудили.

– Нарушение мыслительного процесса. Нарушение когнитивной способности.

Доктор выжидающе уставился на меня, как будто его слова должны были дать некий практический результат. Словно в них заключалось какое?то тайное послание, упрятанное за обычными звуками.

– Я вас понял. Будут всякие последствия. Но что там с Леной? Она ведь не погибла?

Мне стоило больших усилий выдавить из себя этот вопрос. И чувствовал я боль не только в горле.

– Что касается Лены… Вы говорите, она ехала вместе с вами на мотоцикле? И тоже попала в аварию?

– Ее увезла первая машина «Скорой помощи». И это правильно, она ведь пострадала гораздо сильнее, по словам фельдшера.

Доктор Стэнли сделал длинный выдох. Его плечи поникли.

– Дело в том, мистер Хейл, что никакой другой машины «Скорой помощи» не было. И вы – единственный, кого обнаружили на месте аварии.

 

Глава 2

 

Когда на следующий день прибыла полиция, со мной в палате сидели родители.

Почти все утро они провели здесь: ладонь отца лежала на моей ноге, а мама держала меня за руку. Приятно, конечно, что они приехали, однако больше всего на свете я бы желал, чтобы все это прошло мимо них. В последние несколько недель всем нам здорово досталось, и я знал, что лишние волнения и заботы им сейчас ни к чему. Вряд ли жизнь когда?либо вернется в прежнее русло – говоря по правде, я сильно в этом сомневаюсь, – однако хоть какое?то равновесие все же стало намечаться. Какой?то выход для всех нас. А я взял и разрушил хрупкий фундамент того нового будущего, которое мы только начали создавать.

Друзья семьи говорили мне, что родители поживают вполне неплохо. Что время все лечит. Что вскоре все наладится окончательно. Но я?то смотрю на это иначе. Совершенно очевидно, что родители утратили некий свет внутри. Горечь потери особенно читается в их глазах, хотя в последнее время они редко встречаются со мной взглядом. И впечатление при этом такое, словно смотришь на драгоценные камни, которые затерлись до такой степени, что вовсе перестали блестеть. Зрачки сделались какими?то тусклыми и плоскими. Будто разучились видеть и ничего не пропускают внутрь.

Возможно, эту перемену было бы легче принять, если бы та искра, что проскакивала между родителями раньше, не была столь яркой. Может, это звучит смешно, но мои родители являли собой живое воплощение романтической истории. Мама, живая и трепетная рыжеволосая девица из Скауса, в возрасте девятнадцати лет наплевала на все пожелания собственного папаши и сошлась со странным типом с острова Мэн. Она поселилась с ним на этом продуваемом всеми ветрами утесе посреди Ирландского моря. Надо отметить, что это был не просто странный тип, но еще и отчаянный мотоциклист, безрассудно смелый сорвиголова, два года подряд выигрывавший гонки на приз «ТТ». Этот парень любил выпить. Любил девушек. Он всегда жил на полную катушку и на огромных скоростях. Или, по крайней мере, был таким, пока не влюбился без памяти в одну женщину. Их брак длится почти сорок лет.

Когда родители поженились, мой дед от них отрекся и лишил наследства. Но сейчас он живет с ними в «Снэйфел?Вью», приюте для инвалидов и престарелых, которым владеют и управляют родители, и у него не найдется слов добрее, чем в адрес моего отца, если, конечно, вручить деду словарь и увеличительное стекло. Я тоже там живу, в перестроенном амбаре на задах, с гаражом сбоку, где мы с отцом раскидываем на части и переделываем мои гоночные байки. Удивительно, как прекрасно все у нас сложилось. Эдакое дружное и любящее семейство, прямо в стиле Уолтонов[1]. Может быть, именно поэтому нам в последнее время так досталось. Что?то вроде космической расплаты.

Полиция явилась ко мне в палату около полудня. Их было двое, мужчина и женщина, оба в темных костюмах.

Я взглянул на мужчину. Огромная голова, напоминающая тыкву, отекшее красное лицо и внушительный живот. Длинные седые волосы закрывали уши и заднюю часть толстой шеи. Темно?синий галстук был повязан небрежно, словно полицейский презирал эту необходимую деталь туалета.

Женщина выглядела помоложе. Сорок с чем?то, может, ближе к пятидесяти. Красивые черные волосы, мальчишеская стрижка, вообще без косметики. На груди вылинявшей голубой блузки – чернильное пятно. Тощая и угловатая, она двигалась резко и неуклюже. В одной руке женщина держала банку диетической колы, на другой лежал сложенный черный дождевик.

Отец с ними, конечно же, знаком. Он всех знает на этом острове. Или все знают его. Уж не знаю, как правильнее это выразить. Но достаточно одного взгляда, чтобы понять: последний разговор отца с этой парочкой состоялся явно не на дружеской вечеринке в местном пабе и не на обеде в Ротари?клубе. Отец очень медленно привстал, чтобы пожать протянутую ему полицейским руку, так медленно, как будто это рукопожатие могло обернуться нешуточными проблемами.

– Джимми. – Полицейский произнес это мрачным и безрадостным тоном: именно так в последнее время окружающие предпочитают обращаться к моему отцу. – Очень жаль снова тебя здесь видеть.

Говорил полицейский спокойно, взвешенно, как говорят большинство уроженцев острова Мэн, особенно этого поколения. Подобную манеру легко неверно истолковать. Медленная речь обычно предполагает медлительность мышления, свойственную тугодумам. И, как правило, это ошибочное заключение.

Полицейский мельком глянул на меня. Его красные щеки до того раздулись, что глубоко посаженные глаза превратились в щелочки. Трудно было понять их выражение. Но в них явно плескалось осуждение.

– Привет, Мик. – Отец, как какой?нибудь политикан, пожал руку полицейского, положив сверху другую ладонь. – Здравствуйте, Джеки. – Он перегнулся через мою постель и проделал то же самое с рукой женщины.

– Здравствуйте, мистер Хейл. – Джеки стряхнула ладонь отца, словно та была заразной. – Миссис Хейл. Как поживаете?

Могу поклясться, что почти увидел, как на маминых глазах захлопнулись ставни.

– Превосходно, – ответила она, поджав губы. – Спасибо, что поинтересовались, детектив?сержант Тир. – Тут мама наконец поднялась на ноги, но проделала это крайне неспешно. И даже встав, она имела такой вид, словно из нее медленно выходит воздух. – И вам спасибо, детектив?инспектор Шиммин. Как поживает Джуд?

– Отлично, – кивнул тыквоголовый, но все это время он смотрел только на меня. – Ну что, Робби, здорово приложился башкой, да?

Он говорил таким тоном, будто мы раньше встречались. И вообще были старыми приятелями.

– Надо бы нам побеседовать об этом твоем несчастном случае. Время подходящее?

Можно подумать, у меня есть выбор.

– Мы тоже останемся тут, – сказал папа, сжимая мою ногу вместе с одеялом.

Тыквоголовый всосал воздух сквозь сжатые зубы и привстал на цыпочки, прямо как механик, собирающийся сообщить малоприятные новости насчет накрывшегося движка.

– Боюсь, Джимми, нам придется побеседовать с парнишкой наедине.

«С парнишкой»! Словно я какой?то проблемный подросток, от которого всем одни неприятности и которому следует немедленно сделать соответствующее внушение.

– Но если это просто беседа, Мик, – папа склонил голову набок, – то никакого вреда от нашего присутствия не будет, не так ли?

Шиммин был на добрый фут выше отца. И сейчас, глубоко втянув порцию воздуха, он принялся перекатываться с пятки на носок, будто опасаясь случайно вдохнуть и папу. Я и сам высокий, шесть футов два дюйма в одних носках, так что вполне понимаю это ощущение властности, которое придает мужчине превосходство в росте. А отец нынче короче, чем был когда?то: всему виной многочисленные металлические скобки, шурупы и болты, которыми медики в былые времена скрепили раздробленные конечности. Его карьера гонщика закончилась жуткой аварией на горном участке трассы мотогонок на приз «ТТ», когда отец несся со скоростью больше ста миль в час. Ему еще крупно повезло, что та авария не стоила ему жизни.

– Не могу позволить, Джимми. Правила такие, понимаешь? – Шиммин покачал своей громадной головой, как будто был бессилен уступить в этом вопросе даже такому замечательному и известному человеку, как мой отец. – Может, вам с Тэсс лучше спуститься вниз и выпить кофейку, а? Мы к вам присоединимся, как только закончим. Беседа много времени не займет.

Папа, кажется, настроился попытаться еще раз. Я понял это по тому, как сжались его пальцы на моей ноге. Он привык, что на этом острове к нему относятся по?особому. Лучший столик в любом ресторане. Хорошая скидка в любом магазине. Всепрощающая улыбка полицейского, если отец припарковался на автобусной остановке. Это результат целой комбинации разных факторов. Репутация местной спортивной легенды. Самодовольная, даже чванливая манера отца себя вести, проистекающая из того, что он умудрился удрать от верной смерти. И еще, как я полагаю, тот факт, что он красив, – это ведь тоже не портит картину. Мощная квадратная челюсть. Высокий лоб. Непокорные, всегда взъерошенные волосы. Могучее телосложение, хотя в последние годы отец несколько расслабился.

– Все в порядке, папа, – сказал я. – Мне ведь совершенно нечего скрывать.

Отец посмотрел на меня с выражением растерянности на лице. Мама взяла его за руку. На ее губах появилась тень улыбки – давненько я этого не видел.

– Пойдем, Джим. Пусть они тут задают свои вопросы. Роб ведь по?прежнему будет здесь, когда мы вернемся. Верно, милый?

– Ага, мам. Здесь.

Но меня все же испугало то, что мама ощутила необходимость задать этот вопрос.

 

* * *

 

– Итак, Робби, почему бы тебе не рассказать нам об этой твоей таинственной блондинке?

Тыквоголовый устроился на том месте, где сидел отец. Откинулся назад, заложив руки за толстую шею, а ноги, скрестив, положил на край моей кровати.

– Меня зовут Роберт, – сказал я.

– Что?что?

– Или Роб. Но не Робби. Я, конечно, прихожусь Джимми Хейлу сыном, но у меня и собственное имя имеется. Некоторые люди с уважением относятся к этому обстоятельству.

Шиммин негромко присвистнул и оглянулся через плечо на свою коллегу. Детектив?сержант Тир заняла позицию, прислонившись спиной к стене, согнув одну ногу в колене. Подошва ее туфли оставила грязный след на бежевой краске стены. Женщина сделала большой глоток колы и постучала ненакрашенным ногтем по алюминиевой банке.

– На ссору нарываешься, а, юный Робби? – спросил Шиммин.

Я повернул голову вправо, ощущая, как сопротивляется мягкая перевязь из губчатой резины, закрепленная вокруг шеи и поддерживающая левое запястье. В двери палаты имелось небольшое окошко, но все, что я мог разглядеть по другую сторону отсюда, – лишь сплошная бежевая краска.

– Эй, парень, кончай выпендриваться. Я же друг твоего отца, ты разве не в курсе?

Все они друзья моего отца. Во всяком случае, так утверждают.

– И я знаю, что вы совсем разные. – Шиммин прищелкнул пальцами.

Я взглянул на полицейского и заметил мрачные искорки в жирных складках, в которых прятались его глаза.

– Любой, кто в последние три года наблюдал за твоими мотогонками, может это сказать. Думаю, на сей раз яблоко упало несколько дальше от яблони, чем тебе хотелось бы считать, а, Робби? Или, может, в твоей памяти это отложилось как?то иначе? Вдруг трещина в башке дает о себе знать.

Ушибленный мозг – это мы уже обсуждали с врачом?невропатологом. По всей видимости, мне здорово повезло. Первые исследования показали, что вторичного кровотечения не было, гематома не возникла и риск ее появления весьма невелик. Мне необходимо пройти еще некоторые проверки, провести какие?то исследования в течение следующей недели и следить при этом за любыми нарушениями – переменами настроения, головокружениями, проблемами с сохранением равновесия, неполадками со сном. Также следует соблюдать осторожность и избегать любых ударов по голове, пока не заживут эти раны и ссадины. Но, принимая во внимание все прочее, я еще легко отделался. Все могло оказаться гораздо хуже.

– Так что давай, парень, – Шиммин подергал за узел своего галстука, сдвинул его набок и высвободил из желтого воротничка рубашки, – рассказывай нам, что ты говорил доброму доктору.

 

Глава 3

 

Когда я услышал это сообщение с автоответчика, то поначалу решил, что это просто розыгрыш. Меня отнюдь не каждый день вызывают на работу куда?то в лесные дебри. К тому же заказчик не оставил свой номер телефона. Но потом я переговорил с отцом, и он сказал, что в лесу есть коттедж, который раньше принадлежал Лесному управлению. По слухам, лет десять назад дом продали частному покупателю. Я решил, что это, должно быть, какой?то иностранец, судя по звонку. А поскольку этот случай стал отличной возможностью отвлечься от повседневности, я вознамерился поехать и проверить.

Въезд в лес перекрывали деревянные ворота с табличкой, сообщавшей, что эти заросли именуются Арраси Плантейшн. Створки стягивала ржавая стальная цепь, на которой висел новенький сверкающий номерной замок. В этом не было ничего необычного. Въезд во многие лесные массивы на нашем острове запрещен, чтобы не допускать туда любителей рассекать на тяжелых байках?внедорожниках. Есть, конечно, способы обойти эти запреты, но они не работают, если вы приехали в фургоне.

Я вылез из фургона под капающий дождик, оставив свою собаку Рокки наблюдать за мной с переднего сиденья теплого салона. Набрал на панели замка номер, оставленный заказчиком на автоответчике, и замок открылся. Я замотал цепь вокруг воротного столба, задержавшись на минутку, чтобы стереть капли воды с прикрепленной к нему ламинированной наклейки с объявлением.

«Пожалуйста, помогите нам найти Честера. Он пропал в этом лесу 5 апреля».

Там был также указан номер телефона, по которому следовало звонить. На фотографии сидел тощий на вид терьер в синем ошейнике. Розовый язык торчал наружу, свешиваясь из пасти, глаза пес прищурил от яркого солнечного света. Ненавижу такие объявления. Пропал пятого апреля! Почти месяц прошел! Но все?таки я невольно всматривался в заросли сквозь запотевшие окна машины, медленно пробираясь по изрытой колеями дорожке, надеясь заметить хотя бы промельк этого бедного Честера.

Если пес все еще где?то здесь, с погодой ему не повезло. Ледяной серый туман низко опустился на верхушки елок, сосен и лиственниц. Дождь шел не переставая, несильный, но непрерывный. Узкая дорожка круто заворачивала вправо и поднималась вверх. Колеса фургона буксовали на покрытых грязью камнях и в выбоинах. Запах мокрой гниющей растительности проникал сквозь щель над приопущенным боковым стеклом, а деревья подступали с обеих сторон, их ветви скребли по боковым панелям фургона. Рокки повернул голову и посмотрел на меня своими грустными глазами цвета лесного ореха, словно вопрошая, в какое безумное предприятие я втравил нас на этот раз.

Рокки – чистокровный золотистый ретривер. Весит он от тридцати до тридцати пяти килограммов. Это зависит от того, на каком этапе своего диетического цикла пес сейчас пребывает и с какой именно пищей сражается. Я затрудняюсь определить, есть ли хоть что?то, чем Рокки не готов закусить. Исключение составляет разве что спаржа. В остальном в ход идет все: мебель, одежда, любые виды обивки и интерьер фургона. В частности пассажирское сиденье, на котором пес сейчас сидит. Виниловая обивка уже несколько месяцев назад проскочила сквозь его желудочно?кишечный тракт, и я не сомневаюсь, что в не столь отдаленном будущем Рокки намерен прожевать и проглотить обнажившийся желтый поролон. Рокки не просто выживает меня из дома своим пристрастием к странным видам еды. Он буквально выел мой дом изнутри. Но я люблю этого пса больше всех на свете, и он отвечает мне взаимностью, причем с такой силой и преданностью, что это невозможно выразить никакими словами.

– Ну и? – спросил я пса. – Ты полагаешь, это не самая удачная идея?

Рокки откинул башку назад и продолжал смотреть на меня жалостливым взглядом, вроде как ожидая чего?то еще. Я взъерошил ему шерсть на шее.

– У них ведь вполне может найтись кусочек торта, верно? Тогда окажется, что дело того стоило?

Пес моргнул и раскрыл пасть, продемонстрировав то, что я называю «улыбкой во все сто зубов». Это один из его коронных номеров. Можете мне поверить, это всегда отлично действует на женский пол, просто сражает наповал.

Мы начали подниматься вверх по склону. Слева от дорожки рельеф круто уходил вниз. Я посмотрел поверх зарослей кустов и вершин деревьев на разбросанные внизу поля, спускавшиеся к ручью, бегущему по дну долины; на целую коллекцию полуразвалившихся фермерских домиков и развалины старых сооружений бывшей шахты, где когда?то добывали оловянную руду. Вдали виднелся высоченный холм Саут?Бэррал, весь, как саваном, окутанный водянистым туманом. Мелькнули тормозные огни проезжающей машины, сверкнув подобно сигнальным огням корабля.

Дальше узкая дорожка расходилась в трех направлениях, и я поехал по среднему, еще глубже занырнув под густую сень деревьев. С сосновых иголок капала вода, разбиваясь о ветровое стекло, а машину швыряло из стороны в сторону и заносило. Средняя часть дорожки между колеями заросла высокой травой, оставив голыми лишь две полосы взрытой земли, по которым я и следовал.

Лес вокруг поражал своей плотностью и чернотой. В его глубине я ничего не мог увидеть, разве что на пару футов. Повсюду топорщились кусты, упавшие стволы и ветки деревьев. Землю покрывал толстый коричневый ковер высохших иголок и сгнившей травы. Если бедняга Честер забрался в эту глушь, он, вероятно, перепугался до полусмерти.

Впереди показались еще одни ворота, на сей раз открытые. К столбу крепилась прямоугольная пластина из шифера. На ней были вырезаны и закрашены бьющим в глаза белым цветом два слова: «Yn Dorraghys». Мои познания в гаэльском, принятом на острове Мэн, ничтожны, но это слово я распознал. «Тьма».

Очень подходящее название.

Дорожка еще через двадцать футов кончилась, и я сделал круг по болотистой лужайке, остановив фургон перед кустом ежевики рядом с красной машиной «Ниссан Микра». Колесные арки и боковые панели «Микры» были вымазаны грязью, а на заднее стекло кто?то прилепил наклейку фирмы «Эйвис» – прокат автомобилей.

Я вывалился из машины на мокрую, болотистую землю, захлопнул дверцу перед мордой Рокки и пошел сквозь дождь, зажав под мышкой блокнот в виниловой обложке.

Имение оказалось полуразвалившимся коттеджем с покатой шиферной крышей, поросшей мхом. Когда?то белые стены теперь отливали всеми оттенками зеленого и словно насквозь пропитались влагой, стекающей с листвы деревьев, что окружали дом. Заросли травы перекрывали и блокировали водосточные канавы, хлипкие ставни откинулись в стороны, обнажая старые, подгнившие подъемные окна. С одной стороны от входа виднелась небольшая лужайка. Трава, перемешанная с колючими растениями, достигала коленей.

Черная передняя дверь распахнулась, прежде чем я успел постучаться, и проем заполнил смуглый мужчина в легких синих джинсах и зеленом свитере с высоким воротом. Гладкие каштановые волосы спускались до плеч, а лицо закрывали объемные солнечные очки, такие, знаете, с зеркальными стеклами. Очки тут явно были лишними, принимая во внимание сумрак, царивший под высокими деревьями. В руке мужчина держал мобильный телефон.

Он оперся плечом о дверной косяк и посмотрел мне за спину, на надпись на фургоне. Надпись была краткая и по делу. «Нагревательные системы: установка и ремонт». За ней следовали номера моих телефонов – мобильного и домашнего.

– Вы специалист по системам отопления?

Сильный акцент резал ухо. Это заставило меня предположить, что мужчина откуда?то из Северной Европы, скорее всего из Германии. Голос напоминал тот, что оставил сообщение на автоответчике, только сейчас звучал более настороженно. В моем случае такое случается постоянно. Народ слишком увлекается всякими ужастиками, особенно про грабителей, притворяющихся коммивояжерами.

– Меня зовут Роб. – Я переложил блокнот из одной руки в другую и протянул сквозь дождь ладонь.

Мужчина, кажется, этого не заметил. Он все еще смотрел мне за спину, как будто пытался заглянуть внутрь машины.

– Там только моя собака, – пояснил я. – Она и есть мозговой центр всей этой операции.

Обитатель коттеджа чуть кивнул.

– Горячая вода. Сломалась.

– Так я и понял. – Я еще секунду подержал руку протянутой, потом оставил это и вытер ладонь о свои рабочие штаны. – Где у вас бойлер?

Мужчина указал телефоном на встроенный гараж в боковой стене дома. Ворота из гофрированных металлических пластин были подъемного типа, с поворачивающейся ручкой посередине. Белая краска на них облезла и висела клочьями.

– Открыто? – спросил я.

Обитатель коттеджа сунул руку в карман своих джинсов и кинул мне ключ с красным пластиковым брелоком.

– Я сейчас включу там свет.

Он отступил назад, словно собираясь закрыть переднюю дверь.

– Погодите. Вы проверили топливный бак? Там есть дизтопливо?

Мужчина молча смотрел на меня. Я затруднялся определить его реакцию, лицо?то закрывали солнечные очки. Призрак какой?то, а не человек.

– Топливный бак, – повторил я. – Там горючее есть?

– Не знаю. Можете это тоже проверить.

Я прихватил из машины фонарик и выпустил Рокки наружу, после чего мы с псом отправились под секущим дождем искать топливный бак. И обнаружили его спрятавшимся в гуще травы позади гаража. Я проверил уровень топлива. К тому времени, когда я закручивал обратно крышку бака, мы оба здорово вымокли. Я бегом добежал до машины и взял свои инструменты и полотенце. Потом открыл гаражные ворота и поднял створку.

Мистер Призрак сдержал слово. Свет в гараже горел. Две трубчатые флуоресцентные лампы жужжали и подмигивали у меня над головой. Дальше налево была простая внутренняя дверь, видимо, ведущая в коттедж. Рядом с ней с потолка свисал шнур выключателя света.

Я вошел в гараж и вытер полотенцем волосы, лицо и руки, а Рокки хорошенько отряхнулся. Обычно я бросал полотенце на пол, чтобы пес вытер лапы, но сейчас это не имело смысла. Пол был из голого бетона, стены – из голого же шлакобетона. Здесь не было никаких коробок с барахлом. Никаких велосипедов или садовых принадлежностей. Не было и рабочего верстака или подставки с обычными инструментами для мелких работ по дому. Ничего такого, что обычно ожидаешь увидеть в гараже. Вдоль левой стены стояли лишь белые ламинированные шкафы, эдакие секции полок, все пустые. Справа в углу торчал комбинированный бойлер, а рядом с ним – расширительный бачок.

Бойлер оказался чертовски древним аппаратом. Я понял, что работка предстоит хреновая, еще до того, как снял переднюю панель, поэтому увиденная картина никакого расстройства или разочарования не принесла. Внутри все выглядело так, словно сюда десятки лет никто не совал свой нос.

Я проделал несколько обычных тестов, проверил термостат и горелку, но меня ничуть не удивило, что простые решения проблемы полностью исключаются. Самое лучшее решение проблемы при таких обстоятельствах – это если обитатель коттеджа соглашается приобрести и установить новый бойлер. Новый будет более надежным, более эффективным, а если принять во внимание стоимость регулярного обслуживания, призванного поддерживать старый в рабочем состоянии, то новый оправдает себя и окупится в течение всего пяти лет. Но что?то подсказывало мне, что мистер Призрак ни в чем подобном не заинтересован. Жалкое состояние гаража свидетельствовало о том, что никто тут не намерен тратить денежки на улучшение своих жилищных условий. А взятый напрокат «Ниссан» и акцент этого малого наводят на мысль, что он, по всей вероятности, здесь временный гость. Так что если мистер Призрак не выскажется в пользу какого?то иного решения, мне придется подумать, как вновь пустить в дом горячую воду, оставив болтовню насчет приобретения нового оборудования для другого клиента.

Рокки шлепнулся на бетонный пол позади меня и уронил голову на передние лапы. Потом жалобно завыл, как будто хотел сообщить, что вряд ли удастся легко и быстро выполнить предстоящую работу, а после совершить длительную прогулку по лесу.

– Извини, дружок, – пожал я плечами.

Рокки закрыл глаза и откинулся на бок. Это и есть тот вклад, который мой бизнес?партнер намерен внести в общее дело. Он будет спать.

 

* * *

 

Час спустя дождичек превратился в солидный ливень, а мне удалось вымыть бойлер и с помощью насоса извлечь из бойлера большую часть накипи. И еще я, кажется, весь перемазался соляркой, пылью и прочей грязью. Именно в этот момент дверь, ведущая в гараж из дома, открылась, и внутрь вошел ангел.

Знаю?знаю, звучит бездарно, однако в сравнении с мистером Призраком незнакомка казалась самим совершенством.

Ее улыбка сразила меня наповал. От неожиданности я чуть не выронил разводной ключ, который держал в руках. Бамс! Ровные белые зубы, полные губы. Очень светлая блондинка. Такой цвет волос можно приобрести, только нежась на солнышке не один год. И кожа у нее была загорелая. Даже слишком. Мягкий карамельный оттенок кожи воспринимался как упрек унылому дождю снаружи. Наряд девушки составляли розовый топик, выгоревшие бежевые вельветовые джинсы и шлепки.

«Конфетка!» – вот первая мысль, что пришла мне в голову. Про вторую я вам ничего не скажу.

Рокки потянулся, поднялся и бочком двинулся к незнакомке. Прижался к ее бедру, и она потрепала его за ухом – от таких почесываний пес просто впадает в блаженство. «Ну, ладно?ладно», – подумал я. Можно, конечно, в полусонном состоянии целый час вытягивать пылесосом всякую дрянь из бойлера, но в тот момент, когда в помещение входит такая поразительная блондинка, надо быть супервнимательным.

– О, какой ты красавец! – воскликнула девушка, и я уловил тот же европейский акцент, который отметил у мистера Призрака. – И ушки такие мягкие! Как тебя зовут, симпатяга?

«Роб», – уже хотел сказать я, а после рухнуть на спину, чтобы незнакомка почесала мне брюшко.

Но пес меня опередил.

– Его зовут Рокки, – сообщил я и, присев на корточки, переложил руку девушки псу на живот. – Кажется, вы ему понравились.

Девушка улыбнулась и посмотрела на меня из?под своих длинных, загнутых вверх ресниц.

– Может, Рокки хочет пить?

У меня была с собой вода, в кулере, в машине. Я помнил про это, и Рокки тоже про это не забывал. Но он посмотрел на меня с таким видом, словно обещал нагадить мне в постель, если я произнесу это вслух.

– Вода будет очень кстати, – сказал я.

– А вы? – Светлые волосы упали незнакомке на лицо. Она убрала их за ухо. – Может, хотите чаю? Я уже давно не угощала чаем англичанина.

Я, конечно, мог бы сообщить ей, что я житель острова Мэн, но решил, что не будет особого вреда, если пропущу это мимо ушей. Я кивнул. Девушка еще раз потрепала Рокки, потом выпрямилась и направилась к двери.

– Идемте, – позвала она. – И Рокки тоже возьмите, ладно?

Пес убежал еще до того, как я вытер руки о какую?то старую тряпку. После стряхнул самую заметную грязь с одежды, снял свои рабочие башмаки (стараясь не обращать внимания на то, что огромный большой палец торчит из носка наружу) и пошел на кухню.

Это оказалась тесная, закопченная и пропыленная комната с маленькими окнами, расположенными слишком низко. По стеклу потоками текла дождевая вода. Голая лампочка под потолком отбрасывала слабый свет на старую кухонную мебель и стойку, отделанную дешевой керамической плиткой.

Рокки уже засунул морду в миску, стоявшую в углу, и отлично работал, разбрызгивая ее содержимое по линолеуму. И вообще имел такой вид, будто это самая вкусная вода из?под крана, какую он когда?либо пробовал в своей жизни. Блондинка стояла возле кухонной раковины, наливая воду из кипящего чайника в глиняную кружку. А в середине комнаты за круглым столом сидели мистер Призрак и еще один мужчина, которого я раньше не видел.

Я смотрел на второго со спины. Он был огромен и состоял из сплошных мускулов. На голове – шапка вытравленных перекисью блондинистых волос, на плече – красочная татуировка, торчащая из?под левого рукава майки цвета хаки. Майка с короткими рукавами была здоровяку так тесна, что казалась просто краской, нанесенной на кожу. У меня сложилось впечатление, что этот парень занимается тяжелой атлетикой, тягая гири или штангу, и очень хочет, чтобы все об этом знали. Мышцы у основания шеи и на плечах выступали наружу так, будто кто?то затянул их под кожей толстой веревкой.

На столе перед громилой лежал открытый альбом с фотографиями. Он низко опустил голову, прикрыл уши ладонями, и его мощные локти упирались в столешницу. На странице альбома, которую парень рассматривал, была черно?белая фотография бледной, истощенной девочки с пирсингом в виде полумесяца над верхней губой, украшенным блестящими камушками.

Мистер Призрак стучал по клавиатуре ноутбука, стоящего рядом с его мобильным телефоном. Оказывается, он вовсе не полный идиот: очки были сдвинуты на макушку.

Ни один из мужчин не обратил на меня внимания. Я неуклюже стоял в одних носках, переминаясь с ноги на ногу.

– А вот и ваш чай.

Блондинка протянула мне кружку, и я кивнул в знак благодарности. Затем отпил глоток и показал ей большой палец.

– Нравится?

– Просто отличный!

Девушка снова одарила меня ослепительной улыбкой.

– Может, пойдем обратно в гараж?

– Пожалуй. – Я мотнул кружкой в сторону мужчин за столом. – Не хочу им мешать.

Я двинулся первым. Буквально за секунду влез обратно в ботинки и поглядел на залитый дождем бетонный пол при въезде в гараж. Поставил кружку на верхнюю крышку бойлера, поднял разводной ключ и опустился на колени, подложив на пол матрасик из губчатой резины.

– Вы сможете его починить? – спросила девушка, закрывая дверь за Рокки.

– Думаю, да, – ответил я, оглянувшись через плечо. – Но, наверное, придется смотаться за запчастями. То, что я привез с собой, вряд ли подойдет.

– Это много времени займет?

– Запчасти я подберу утром. И буквально через несколько часов закончу.

Блондинка нахмурилась и надула губы.

– Значит, мне опять придется принимать холодную ванну.

– А что, погружение в холодную воду противоречит принципам вашей религии?

Девушка пристально посмотрела на меня сквозь пряди светлых волос, падавших ей на лицо.

– Проблема в нагревательном бачке, – объяснил я. – Вот он.

Я выпрямился и засунул руку сквозь переплетение труб. Щелкнул выключателем, спрятанным в задней стенке бойлера. Индикаторный светодиод тут же загорелся желтоватым светом. В нагревательном бачке зашумела и забулькала вода.

– Я в этом ничего не понимаю.

– Вы про это не знали?

– Уже три дня, как у нас нет горячей воды. – Блондинка всплеснула руками. – Я им все время говорю, чтобы кого?нибудь вызвали. И вот вам, вы уже все починили.

– Видите ли, вышла из строя основная нагревательная система. А это дорогое устройство. Так что будет лучше, если мне удастся ее починить.

– Я уже счастлива!

И блондинка сделала пируэт, подтверждая это. Это привело Рокки в возбужденное состояние. Он подпрыгнул и опустил передние лапы девушке на бедра, словно приглашая ее на тур вальса прямо здесь, в гараже.

– Рокки такой умница! – Блондинка поцеловала пса в лоб. – Вы всегда берете его с собой на работу?

– Если только клиент не возражает.

– Но кто же станет возражать? – Девушка приподняла тупую морду Рокки и послала ему несколько воздушных поцелуев.

– Вас это может удивить, но такое бывает. Он не всегда так хорошо себя ведет.

– Ни за что не поверю. – Блондинка опустила Рокки на пол, потом протянула мне ладонь. – Меня зовут Лена.

Мы пожали друг другу руки, очень официально. Даже странно.

– А меня – Роб. Вы здесь на каникулах?

Лена пожала плечами и засунула руки в карманы штанов.

– С друзьями? – спросил я, указав разводным ключом в сторону кухни.

– Наверное, можно их и так назвать.

– Как?то неуверенно вы это сказали.

Девушка чуть улыбнулась.

– Они, как мне показалось, не из тех ребят, что любят развлечения, – предположил я.

– Не из тех? А какими они вам показались?

Я покачал ключ на ладони, словно раздумывая.

– Честно? Мне они показались эдакими плохими парнями, которых быстренько убивают в фильмах с Брюсом Уиллисом.

Лена от души рассмеялась, откинув голову назад, так что все ее волосы упали за спину. Мне очень понравилось, как я себя при этом чувствовал. Очень.

– А вы сами? – спросила девушка. – Вы?то любите развлечения?

– Думаю, да.

Лена кивнула в сторону лужайки, которую поливал дождь.

– А разве на острове Мэн есть где развлечься?

У меня создалось впечатление, что она совершенно в это не верит. Словно считает остров самым маленьким и самым странным местом, какое только можно вообразить. Может, наслушалась местных легенд и мифов. Про то, к примеру, что надо непременно здороваться с феями, если проходишь через горбатый мостик по дороге в Балласаллу, а иначе рискуешь заполучить кучу неприятностей. Или про то, что ни один из обитателей острова Мэн никогда не осмелится произнести вслух слово «крыса», предпочитая вместо этого говорить «длинный хвост». Или про местных кошек, которые – видимо, по закону компенсации – вообще не имеют хвостов, достойных упоминания.

– Ну, это зависит от вкуса, – сказал я. – Вы когда?нибудь гоняли на мотоцикле?

Лена аж зубами прищелкнула. Кажется, мне вдруг удалось пробудить в ней какой?то интерес.

– Вы о гонках на приз «ТТ» слышали?

– А что такое «ТТ»?

– Это шоссейные мотогонки. Проводятся ежегодно в июне. Каждый этап – на время. Длина этапа – больше тридцати семи миль. Хотите я вам покажу?

– У вас есть мотоцикл?

– И не один. Я мотогонщик.

Лена бросила взгляд на Рокки, словно ища у него одобрения.

– Тогда, может быть, поедем завтра?

– Если хотите, можем поехать после того, как я закончу с починкой бойлера.

Девушка глянула через плечо в сторону двери. Пожевала губами. Потом шагнула ко мне. Подошла так близко, что я почувствовал жар, исходящий от ее тела.

– Не думаю, что им это понравится, – прошептала она.

– Я же не им предлагаю со мной прокатиться.

– Нет, я не о том. – Лена вдруг стала очень серьезной. – Им, может, не понравится, если я поеду с вами.

– А, понятно. – Я передернул плечами. – Значит, оставим эту идею…

Девушка повернулась и посмотрела сквозь въездной проем гаража на секущий дождь, словно вовсе не слышала, что я сказал.

– У вас ведь есть фургон, – сказала она. – А вы можете… можете привезти свой мотоцикл в нем?

– Могу, наверное.

– Ну вот и отлично! – Лена круто развернулась лицом ко мне и положила руки на мои плечи. И снова ослепила улыбкой. – Тогда мы сделаем вот как…

 

Глава 4

 

– Так вы говорите, что она попросила вас подать фургон задним ходом к воротам гаража? – спросила детектив?сержант Тир. – Зачем ей это понадобилось?

– Затем, чтобы те двое парней, с которыми она там была, не увидели мой байк. Ее идея заключалась в том, чтобы мы его вытащили из машины и вообще все приготовили внутри гаража. Потом, переодевшись в кожу и натянув шлемы, мы могли бы выехать оттуда, прежде чем они догадаются, что происходит.

– Как?то слишком много предосторожностей, вам не кажется?

Тир отклеилась от стены и села на стул по другую сторону моей постели, напротив Шиммина. Вблизи она выглядела старше. Высохшая кожа. Вся в морщинах и рябая. Сквозь редкие волосы просвечивала белая кожа.

– А как насчет собаки?

– Я оставил Рокки дома.

Детектив?сержант кивнула, словно это, по ее мнению, было самым разумным решением.

– У вас не возникло никаких подозрений по поводу того, что эта Лена говорила о тех двух мужчинах, которых вы там, по вашим словам, видели?

– Я их действительно видел.

Тир махнула рукой. Ни одного кольца на пальцах я не заметил.

– Дело вот в чем. То, что она просила вас сделать, выглядит достаточно необычно, вы согласны?

– Думаю, она просто хотела убраться оттуда без шума и пыли. Возможно, если бы она им об этом сказала, это бы вызвало споры или возражения.

Тир пристально смотрела на меня. Говоря по правде, мне и самому было любопытно, почему Лена хотела все проделать втайне. Но это не могло заставить меня отказаться от поездки с ней.

– Что произошло потом, когда вы выехали оттуда? – продолжала спрашивать Тир. – Эти мужчины вышли наружу?

– Я их не видел.

– Стало быть, вы выбрались из леса, прямо как Бонни и Клайд. А потом произошла эта авария.

Эта авария. Как будто тот факт, что я лежу перед ней на больничной койке, являет собой некую искусно устроенную дымовую завесу.

– Может, расскажете о том, что произошло? – спросила детектив?сержант.

– Я уже все вам рассказал. Ни удар, ни саму аварию я не помню.

Тир замычала, явно не убежденная.

– Вы знаете, где находились, когда вас обнаружили?

– Мне сказали, что на дороге, ведущей к «Слоку».

«Слок» – шоссе первой категории. Оно обходит холм Саут?Бэррал и соединяет центр острова с южным побережьем. Я намеревался пролететь по нему в противоположном направлении, к деревне Фоксдейл. И добраться до трассы «ТТ» в Баллакрейне, там они пересекаются. Это самая лучшая точка для наблюдения за гонками.

– Это тихая дорога, – сказала Тир. – По одной полосе в каждую сторону. И почти никакого движения.

– И что вы предполагаете? Что я просто свалился?

– Такое возможно.

– Хорошо, детектив?сержант. На сегодня достаточно. – За все время Шиммин подал голос в первый раз. Он уже убрал ноги с моей кровати и переменил положение на стуле. – Как мне представляется, у тебя глюки, сынок.

– Я ничего не выдумываю, – сказал я, глядя между полицейскими. – Зачем мне это?

– Не могу знать.

– Вам следует искать Лену. Вдруг с ней случилась беда? И вдруг с ней еще что?то произойдет, пока вы тут рассиживаетесь?

Напарницу ответ Шиммина на эти вопросы интересовал, похоже, ничуть не меньше, чем меня самого. Я решил, что мне удалось до нее достучаться.

С Шиммином дело обстояло иначе. Он выпятил нижнюю губу и поглядел на пятно на кончике своего галстука.

– При любом дорожно?транспортном происшествии полиция всегда высылает на место дежурную группу. – Полицейский рассеянно потер пятно ногтем. – Вчера мы так и сделали. И они там никого, кроме тебя, не обнаружили. Никаких заявлений ни от кого тоже не поступало.

– Но фельдшер же со мной говорил! – возразил я. – И сказал, что Лену забрала первая машина «Скорой помощи».

Тир открыла было рот, но Шиммин не дал ей и слова произнести.

– Полицейское управление регистрирует все рапорты, поступающие от каждой дежурной группы, которая выезжает на место. – Он пристально изучал меня своими темными, глубоко посаженными глазами. – На место твоей аварии выехала только одна машина «Скорой помощи». И единственный пострадавший, которого там обнаружили, это ты.

– Такого просто не могло быть!

– Факты свидетельствуют об обратном.

– Возможно, фельдшер уже закончил свое дежурство. Может, он просто оставался в медицинской форме, поскольку только что сменился. Или, может, ехал на работу.

Огромная голова Шиммина закачалась из стороны в сторону. Словно сама по себе.

– Даже если предположить подобное, он бы не приехал в машине «Скорой помощи». Кроме того, у них имелась бы запись о том, что эту девушку доставили в приемное отделение больницы. А ничего такого не происходило. Ты был единственной жертвой ДТП, которого вчера доставили в больницу, не считая одной пенсионерки из Порт?Ирина, которой муж переехал машиной ступню.

– А как насчет других больниц?

Тыквоголовый посмотрел на меня так, словно у меня крыша съехала. Если глубоко задуматься, вполне приемлемое предположение.

– Единственная другая больница – в Рамси, – медленно произнес полицейский.

Ему не стоило говорить о том, что от больницы «Ноублс?Хоспитал», где я в данный момент нахожусь, на добрых двадцать минут меньше до места происшествия. Или что в Рамси, расположенном на севере острова, делают только мелкие хирургические операции и занимаются амбулаторным лечением приходящих пациентов.

– Так что вы думаете? Вы мне совершенно не верите?

Тир теперь внимательно изучала собственные руки, лежащие на коленях.

– Послушай, – сказал Шиммин, – наш долг – расследовать ситуацию, изучить все возможные версии.

Тон детектива?инспектора заставлял предположить, что этот долг тяжким грузом давит сейчас ему на плечи.

– Но вы же мне не верите, не так ли?

Шиммин вздохнул:

– А тебе не кажется, что удар головой в сочетании со стрессом, полученным в результате последних событий, мог привести к тому, что твой мозг играет с тобой в какие?то странные игры?

– Нет!

– Ты утверждаешь, что такое совершенно невозможно? – продолжал нажимать Шиммин. – Несмотря на то что все свидетельства и вещественные доказательства указывают на обратное тому, что рассказываешь нам ты?

– А как насчет свидетельств и доказательств, говорящих в пользу того, что я вам рассказываю? Как насчет тех двух мужиков в коттедже? Может, вам следует с ними побеседовать? И как насчет моего фургона? Вы же его там найдете, непременно найдете.

– У тебя есть номер телефона этих людей?

– Нет, – ответил я, стиснув зубы. – Я вам уже говорил. Они не оставили свой номер на автоответчике.

– А их сообщение там осталось?

– Нет, я его стер. Когда вернулся домой после первого дня работы в коттедже.

Шиммин поднял себя со стула, качая головой. Оправил рубашку на животе. Застегнул пиджак.

– Вот что мы сделаем. В качестве личного одолжения твоему отцу мы с детективом?сержантом Тир проедемся в этот твой загадочный дом. Если те двое мужчин еще там, мы с ними побеседуем. И посмотрим, что при этом обнаружится. Посмотрим, нет ли хоть чего?то, что могло бы подтвердить твою историю, хоть каких?то незначительных доказательств, что эта история не выдумка.

Детектив?инспектор подтянул узел галстука повыше, к воротничку, с таким видом, словно это отступление от настоящей полицейской работы наконец закончилось.

– А ты пока отдыхай. И думай. Может, тебе в голову придут какие?нибудь другие объяснения того, что с тобой произошло.

 

* * *

 

Я, должно быть, заснул, потому что проснулся от какого?то звука. Словно рядом кто?то прочищал глотку. В ногах моей кровати стоял мужчина. На нем был яркий цветастый свитер ручной вязки, а по лицу блуждала неловкая улыбочка.

– Роберт?

Я несколько раз моргнул.

– Извините, что разбудил. Меня зовут Дональд. Я терапевт, занимаюсь профессиональными заболеваниями. Доктор Стэнли полагает, что было бы неплохо, если бы я вас осмотрел.

Я провел тыльной стороной ладони по липким, опухшим губам, стараясь не зацепить пластиковую трубку от капельницы к катетеру.

– Извините, что разбудил, – еще раз повторил терапевт.

Он сложил руки перед грудью, как будто собирался прочесть молитву. Было в нем что?то от викария. Его безвкусный яркий свитер вполне могла связать какая?нибудь доброжелательная прихожанка, а прическа на косой пробор отличалась консервативностью. Однако никакого «собачьего воротничка», какие бывают у пасторов.

– Не возражаете, если мы немного побеседуем?

Я кивнул в сторону одного из пластиковых стульев.

– Присаживайтесь.

Дональд секунду смотрел на меня. Потом все же устроился, приняв сидячее положение, согнув одну ногу в колене.

– Как вы себя чувствуете?

– Бывало и получше.

– Сильно болит?

– Только когда вдыхаю.

Терапевт пригладил свой косой пробор.

– А эмоционально?

– А что такое?

– Ну, может, чуток плоховато? Подавленно?

– Подавленно?

– Ну да, подавленно. Или, может быть, угнетенно?

– Угнетенно, точно, – сказал я задумчиво, словно исследуя собственный мозг на предмет следов подобного ощущения. – Нет. Со мной все в порядке, Дональд.

– Ну это просто отлично!

– Да неужто?

Улыбочка у терапевта была какая?то неуверенная. Он сунул руку в карман брюк и достал маленький блокнот и ручку, причем таким движением, как будто вынимал спрятанное там оружие.

– Как я уже говорил, доктор Стэнли…

– Но я уже разговаривал с невропатологом. И, кажется, мы выяснили, что со мной ничего такого, о чем следовало бы беспокоиться.

– Возможно, это так. – Дональд открыл чистую страницу в своем блокноте. Щелкнул ручкой. – Ваши родители также хотели бы, чтобы вас осмотрел кто?то из отдела профессиональных заболеваний.

Мне это совсем не понравилось. Ни чуточки. И Дональд, видимо, это почувствовал. И поднял руку.

– Вы просто послушайте меня. Я ведь хочу вам помочь. О’кей?

– Вовсе не о’кей.

– У меня есть опыт работы с людьми, оказавшимися в подобном положении. Думаю, вы и сами поймете, что беседа со мной может оказаться полезной.

– В подобном положении? – Я посмотрел на свое тело, лежащее в кровати. Одна рука на перевязи. В другую вставлен катетер – вливает в меня физраствор через капельницу. Грудь замотана бинтами. Пластиковые идентификационные карточки на запястьях. – О ком это вы толкуете? О мотоциклистах? О людях, попавших в ДТП?

– Я говорю о людях, попавших в беду и пораженных горем. О людях, получивших травму.

– Проваливайте.

– Роберт, пожалуйста…

– Уходите. Немедленно.

Дональд завертелся на своем стуле. Прижал блокнот к груди. Но не поднялся с места.

– Мне рассказали про вашу девушку, – сказал он.

Я отвернулся. И выругался сквозь зубы.

– Про ту, которая, как вы говорите, попала в аварию вместе с вами.

– Она действительно попала в эту аварию!

Терапевт с минуту помолчал. Но я?то знал, что за этим еще что?то последует.

– Послушайте, разве невропатолог не говорил с вами о симптомах, которые могут у вас проявиться? Он ведь наверняка упоминал о возможной потере памяти. Не так ли?

Я продолжал молчать.

– Вот о чем он вряд ли упомянул, так это о возможной способности вашего мозга создавать ложную память. Фальшивые воспоминания. Я много читал по этой проблеме, Роберт. Пациенты, страдающие от последствий повреждения головного мозга – не по своей вине, конечно, – иногда теряют способность отличать то, что с ними действительно происходило, от того, что они просто себе вообразили или даже видели во сне.

– И что же вы хотите этим сказать? Что Лену я придумал?

– Я ничего пока не хочу сказать. Мои измышления сводятся к тому, что бывают случаи, когда возникают подобные явления. Например, когда вы в течение нескольких последних недель находились в состоянии постоянного сильного стресса. И неожиданная утрата…

Дональд замолчал, не окончив фразу, как будто сам не знал, куда она его может завести.

Я почувствовал, как у меня защипало в глазах. Все сильнее и сильнее. А мне вовсе не хотелось заплакать, да еще и прямо сейчас. Но слезы все равно полились, как я ни старался их остановить.

– Проваливайте, – выдавил я, не в силах избавиться от хрипоты в голосе. – Оставьте меня в покое.

Я услышал скрежет ножек стула по полу. И мягкие шаги – терапевт уходил. Потом скрипнули дверные петли. Из коридора донесся приглушенный шум голосов.

– Насколько мне известно, ваша сестра тоже была блондинкой, – сказал Дональд уже в дверях, словно неожиданно это вспомнил. – И ее звали Лора, не так ли? Лора. Лена. Я просто хочу сказать, что такое вполне возможно, понимаете?

 

Глава 5

 

Из больницы меня выписали на следующий день. Правда, поднимался вопрос о том, не подержать ли меня подольше, чтобы врачи могли видеть, не развиваются ли осложнения после удара головой. Но мама рассказала им, что у нее есть опыт ухода за больными в качестве медсестры, а также достаточная квалификация и опыт работы в штате приюта для престарелых. Кроме того, в больнице решили, что им не помешает лишняя свободная койка.

Забрал меня оттуда папа. Мама отрядила его в больницу, снабдив парой спортивных штанов и спортивных же туфель с застежками?липучками. Это облегчило процесс одевания. Впрочем, отцу все же пришлось помочь мне влезть в рубашку и затем снова уложить руку в перевязь. Ходить оказалось не особенно трудно. При каждом вдохе в груди возникала резь, но головокружения не было, хотя меня предупредили, что этого следует ожидать. Тем не менее мы шли очень медленно. Папа нес мои вещи, сложенные в пластиковый пакет, любезно предоставленный больницей. Да там ничего особенного и не было. Кожаные доспехи с меня срезали и выбросили, а мотоциклетный шлем было уже не спасти – да мне и не очень?то хотелось его видеть. Так что остались только бумажник, телефон и ключи, а также болеутоляющие средства, которыми меня снабдили врачи. Да, и еще отпечатанный экземпляр полицейского рапорта о дорожно?транспортном происшествии, подписанный детективом?инспектором Шиммином.

Рапорт был короткий и составленный в крайне осмотрительных выражениях. В нем указали дату и время «происшествия», отметив, что иные транспортные средства в нем не участвовали. Никаких упоминаний о чем?либо, связанном с Леной. Очевидно, по мнению полиции острова Мэн, никакой Лены не существовало.

Шиммин звонил утром. Он уже прислал мне эту копию рапорта с отцом, так что я имел представление о том, чего ожидать. Но от этого разговор не стал легче.

– Послушай, – начал детектив?инспектор. – Мы туда съездили. И все видели собственными глазами. Это не имеет ничего общего с тем, что ты помнишь и рассказываешь.

– А должно бы иметь.

– Ну, во?первых, твой фургон и впрямь стоит там. Ты ведь говорил, что завел его в гараж задним ходом, верно?

Я подтвердил эти слова. Все было именно так.

– Ну вот, все оказалось совсем иначе, когда мы туда приехали. Ничего похожего. Машина стояла при въезде в лес. И ключи ты оставил в замке зажигания.

– Я всегда оставляю ключи в замке, когда работаю на выезде, вне города. Там обычно нет опасности, что машину угонят. Видимо, они сами его туда отогнали.

– Кто?

– Те мужики, которые жили в коттедже.

Шиммин шумно выдохнул прямо в микрофон.

– Послушай?ка, сынок. И попытайся услышать, что я тебе говорю. Коттедж был пуст. Никого там не было.

– Тогда понятно, что произошло. Те мужчины, которых я там видел, и забрали Лену. А потом перегнали мой фургон на опушку.

– Зачем?

– Не знаю. Наверное, чтобы сбить вас со следа.

– Послушай, в этом коттедже уже много времени никто не живет. Мы там все осмотрели, понятно? Тир даже слесаря с собой прихватила, чтобы мы и внутри поглядели. Мебели там нет. Никаких кроватей. Абсолютно ничего.

– В кухне стояли стол и стулья.

Детектив?инспектор помолчал.

– Но ничего более. Ты говорил, что девушка приготовила тебе чай. Но там вообще нет никаких припасов. И чайника нет. Все кухонные шкафы пусты.

– Они могли все это оттуда забрать. И мебели им много не требовалось. У них могли быть спальные мешки. И надувные матрасы.

– Сынок, там никто не живет. И уже довольно давно. Мы это точно знаем. Мы все проверили.

– Проверили? Каким именно образом?

– Можешь просто на слово поверить. Что я хочу сказать… Тебе следует про это забыть. Не надо думать о том, почему это могло произойти. Не надо забивать себе голову.

Я ничего не ответил.

– Тир беседовала с твоими врачами, понял? С этим парнем, что занимается производственными травмами и профессиональными заболеваниями. И он ей сказал, что думает по этому поводу.

Я закрыл глаза.

– А вы об этом с моим отцом говорили?

– О чем?

– О том, что сказал этот ваш терапевт. Потому что он, знаете ли, ошибается. Я ничего не выдумал. Я починил их бойлер, черт бы меня побрал!

– Никто и не говорит, что ты это выдумал преднамеренно. Мы ж не монстры какие?то… Я что имею в виду… Если бы то, что случилось с твоей сестрой, никак тебя не зацепило, это означало бы, что у тебя просто нет нормальных человеческих чувств, понимаешь?

Я оставил эти слова без внимания. Хочет поболтать – пожалуйста. Да я и не знал, что ему на это ответить.

Шиммин сделал это за меня.

– Отдохни, ладно? Пусть пройдет неделька?другая. Если возникнут еще вопросы, у тебя есть мой телефонный номер. Только вот что, Роб… Я точно уверен, что тебе надо про это забыть. Если бы эта девушка и впрямь существовала, мы бы ее нашли. Это же остров Мэн! Тут люди просто так не пропадают!

Детектив?инспектор оборвал разговор и отключился, предоставив мне слушать тишину в трубке и шум машин за окном больницы. Я некоторое время лежал неподвижно, прижимая мобильник к губам и обдумывая то, что Шиммин мне сообщил. Мне это не нравилось. Очень не нравилось.

Я ведь не выдумал эту Лену. Уж это?то я знаю точно, как точно знаю, что лежу сейчас на больничной койке. Ни один сон, когда?либо мною виденный, не был таким точным и подробным, как моя память о ней. Один?единственный взгляд на бойлер в их коттедже станет реальным доказательством того, что я его и впрямь чинил. И Шиммин должен это знать и понимать. И отдавать себе отчет в том, что в этой истории полно загадок и торчащих концов. Но он явно намеревается и впредь отметать мою версию как сущий вздор. И я совершенно не могу себе представить почему.

 

* * *

 

«Снэйфел?Вью», приют для инвалидов и престарелых, которым мои родители владеют и управляют, расположен на трассе гонок на приз «ТТ», на пути в Сайнпост?Корнер в Онкане, и смотрит прямо на жилые домики и на единственную на острове Мэн гору. Приют стоит на засыпанном галькой участке земли, который с годами устраивался и расширялся. Сам дом теперь достаточно велик, чтобы вмещать восемнадцать человек (включая моего деда) плюс трех постоянных штатных сотрудников, квартиру моих родителей и мое собственное жилище на задах. Звучит неплохо, надо полагать, но значительная доля этого владения принадлежит банку, и моим родителям приходится здорово напрягаться, чтобы их бизнес не закрылся. Я им помогаю как могу, за что мне делают скидку в квартплате: выполняю все ремонтные и текущие работы по дому, какие только возникают.

Мы свернули на подъездную дорожку к дому, и папа выключил грохочущий движок нашего семейного микроавтобуса. И только сейчас я набрался смелости заговорить с ним о том, что сообщил мне Шиммин.

– Пап, – начал я, вертя в руках пластиковый пакет со своими вещичками, – я бы хотел кое?что выяснить.

Улыбка на лице отца была немного напряженная, в глазах застыло осторожное и опасливое выражение, словно он заранее сожалел о том, что мне понадобилось об этом заговорить.

– Я ее отлично помню, папа. Точно помню. Это просто невозможно, чтобы я придумал эту девушку.

Отец положил руку мне на бедро. Кожа на тыльной стороне его ладони была сухая и потрескавшаяся, покрытая курчавыми седыми волосками. Квадратные ногти подстрижены так коротко, что кожа вокруг припухла. Руки механика. Они стали такими после долгих часов, которые отец проводил с моими мотоциклами. Он возился с ними, что?то регулировал, вносил в них какие?то изменения из собственного опыта и познаний, приобретенных за годы карьеры гонщика, в надежде помочь мне набрать хоть какие?то дополнительные очки, что могло бы привлечь ко мне внимание какой?нибудь профессиональной гоночной команды.

– И это никак не связано с Лорой, – добавил я.

Рука отца безвольно ослабла. Я чувствовал ее вес у себя на бедре. Солнечные лучи жгли сквозь стекло бокового окна, нагревая воздух в салоне микроавтобуса. Отец сглотнул. Потом еще раз.

– Почему бы нам не пойти в дом?

– Пап! Мы ведь можем вспоминать ее, называть по имени, не правда ли? Нам, по крайней мере, нужно найти в себе силы произносить ее имя вслух.

Отец убрал руку и завозился, нащупывая ручку дверцы.

– Иди помойся, – пробормотал он. – Потом приходи ко мне. Хочу тебе кое?что показать.

Отец вывалился из салона, словно пьяный, с трудом выбирающийся из бара, и я посмотрел ему вслед. Он устало тащился по гравиевой дорожке, как будто шел по зыбучему песку.

 

* * *

 

Мне потребовалось довольно много времени, чтобы вымыться и насухо вытереться. Когда я выбрался из ванной, то увидел дедушку – он сидел вместе с Рокки на моей постели. Не могу припомнить, сколько раз мы говорили об этом. Это стало своего рода игрой. Начиналась она с того, что я в который раз объяснял, что такое границы личного пространства и как высоко я ценю возможность жить отдельно. Дед при этом с энтузиазмом кивал и рассказывал мне древние истории о том, что, когда был в моем возрасте, тоже думал сходным образом. Но потом забывал о нашем разговоре так быстро, как ему это было удобно. Вполне могу понять, отчего с ним такое происходит. Он ведь большую часть времени проводит в обществе других обитателей заведения, а когда приходит в мое жилище, то ведет себя так, словно совершил успешный побег из тюрьмы.

– Я просто хотел посмотреть, как тут Рокки, – пояснил дед, прежде чем я успел произнести первую фразу нашей привычной игры.

– Ага.

– Не хотелось надолго оставлять его в одиночестве.

– Даже при том, что я только что вернулся из больницы.

– Я об этом не знал. Твоя мать вечно ничего мне не говорит.

Дед мог бы и покраснеть, однако, похоже, у него с враньем никаких проблем не возникало. Правда же заключалась в том, и мы оба это прекрасно знали, что он наблюдал за моим приездом из окна своей комнаты. Он видел, как я выбираюсь из микроавтобуса. Я даже помахал ему тогда.

Дедушкина искалеченная узловатая рука лежала на боку Рокки. Пес внимательно наблюдал за мной, собрав шерсть в складки на лбу. Он отлично знал, что ему тоже грозят неприятности. Обычно ему не позволялось забираться на мою постель.

Вот к чему привели двое суток, проведенные мною в больнице. К открытому мятежу.

– Ссадины у тебя на груди выглядят довольно скверно, – заметил дед.

– Те, что на ноге, тоже не особо радуют глаз.

Я стоял перед ним в одних трусах?боксерах с несколькими стерильными повязками на теле. Дед воспринимал это относительно спокойно. Он проникал ко мне и в менее подходящие моменты – например, когда я пребывал в женском обществе. Не то чтобы, конечно, его визит тогда длился слишком долго. Да и моя очередная подружка, как ни странно, тоже надолго не задержалась.

Я поднял с пола спортивные штаны и с трудом в них влез, здоровой рукой подтянув их к талии.

– Поможешь мне с носками?

Я достал из комода пару черных носков и протянул их деду. Тот с сосредоточенным видом принялся за дело. Я приподнял одну ногу, положив ее дедушке на костлявое колено. Потом вторую. Несмотря на его дрожащие руки и мое неустойчивое равновесие, мы все же сумели завершить это трудное дело без особых проблем.

– Хочешь помогу тебе с этой перевязью? – спросил дед.

– Нет. Но можешь застегнуть мне рубашку.

Дедушка кивнул и потрепал Рокки по спине.

– Вчера выводил твою собаку в сад на прогулку.

Рокки громко вздохнул и посмотрел на меня так, словно это было ужасно несправедливое замечание, – будто бы в действительности это он выводил деда на прогулку.

Я просунул поврежденную руку в рукав полосатой рубашки, снятую с вешалки в шкафу, потом осторожно пригнулся и сунул в рукав вторую, здоровую руку. Шагнул ближе к деду, и он дрожащими пальцами коснулся воротничка.

– Верхнюю не застегивай, – попросил я.

– Ты разве не наденешь галстук?

Я посмотрел вниз, на болтающиеся полы рубашки, повисшие над серыми спортивными штанами.

– Не думаю, что он сюда подходит.

Дедушка вытянул губы и опустил руки ниже, ко второй сверху пуговице. Кажется, у него возникли трудности. Пальцы все соскальзывали с этой маленькой штучки цвета слоновой кости. Он ничего не сказал по этому поводу, я тоже.

Дедушка был лыс, как коленка, но от уха до уха тянулся полумесяц непослушных седых волос. Лысина у него гладкая, а на макушке темно?красное родимое пятно, как у Горбачева.

– Так что все?таки произошло с этой блондинкой? – вдруг спросил он.

– Откуда ты про нее узнал?

– Твоя мать рассказала.

Я издал нудящий звук горлом. Он должен был прозвучать как звонок в телевизионной викторине, когда участник выдает неправильный ответ.

– «Твоя мать вечно мне ничего не говорит» – твои слова.

Дед пожал плечами. Ему в конце концов удалось застегнуть пуговицу, и он занялся следующей.

– Да все об этом болтают, – буркнул он.

– Все?

– Все старики.

Дед именно так предпочитал именовать остальных обитателей приюта. Словно сам все еще был молодым и пребывание в «Снэйфел?Вью» стало для него просто собственным выбором такого вот образа жизни. Иной раз дед сообщал нашим новым постояльцам, что он здешний мастер?ремонтник. Особенно если это была женщина.

Мне вовсе не следовало удивляться его словам. Для большей части наших постояльцев свежая сплетня служила редким и ценным подарком, прямо как твердая валюта. В тот миг, когда новость о моей аварии выскочила на свободу, она тут же распространилась со скоростью зимней эпидемии гриппа.

– И что они по этому поводу думают?

– Ну, некоторые считают, что ты сбрендил. Такие, как Валери Грег. – Валери Грег – жертва старческого слабоумия. Большую часть времени она проводит, тихонько напевая себе под нос в углу гостиной с телевизором. Для части наших постояльцев она стала чем?то вроде пугала или жупела – живое, дышащее привидение, муляж будущего, которого все они страшно боятся. – А некоторые полагают, что ты ее убил. (Боже ты мой!) Но я на стороне большинства.

– А что говорит большинство?

– Они тебе верят. – Дед ткнул меня в грудь, и я оскалился от боли. – И еще они считают, что полицейские против тебя что?то замышляют.

– В самом деле?

– Так говорит наша старуха?командирша. – Старухой?командиршей у нас именовалась Розмари Форбс, отставная школьная директриса и, как утверждает мама, некогда предмет обожания дедушки. – У полиции тут полно тайных мест. Секретных мест. Они там прячут людей и все такое.

– Ты имеешь в виду программу защиты свидетелей?

– Ее, проклятую.

Я глянул вниз, туда, где дед засунул пуговицу не в ту петлю, так что моя рубашка задралась, а в районе живота образовалась прореха, из которой торчал пупок.

– Отлично. – Я оттолкнул его покрытые темными пятнами руки. – Спасибо, дедушка.

Дед выпрямился и неуклюже улыбнулся, похлопав меня по поврежденному плечу. Я поморщился от электрического разряда, пронзившего шею.

– А она красивая? – Дед продемонстрировал свои желтые искусственные челюсти. – Эти иностранки бывают весьма ничего.

– Дед, – сказал я, – она просто сногсшибательная красотка.

 

Глава 6

 

После того как дедушка ушел, я двадцать минут сидел у себя, снова изучая полицейский рапорт о моей аварии и связываясь по телефону с клиентами, к которым не смог приехать и с которыми приходилось договариваться заново. Некоторые входили в мое положение. Некоторые просили порекомендовать других специалистов. Покончив с подобными назначениями на оставшуюся неделю, я свистнул Рокки и отправился во двор. Двери сарая, где располагалась моя мотоциклетная мастерская, были распахнуты настежь, и изнутри доносились чьи?то голоса. Рокки рванул туда первым. Я вошел следом за ним. Разговор тут же прекратился.

Папа стоял в дальнем конце гаража, а на полу у его ног скорчилась еще чья?то фигура. Три моих гоночных мотоцикла «Ямаха» стояли в центре помещения, на краю освещенного солнцем пространства, разобранные, выпотрошенные и поднятые на подставки, а вокруг валялись их колеса, обтекатели, детали и запчасти.

Меня больно ударило осознание того, что в этом году я не буду участвовать в гонках «ТТ». Следующие две недели должны были принести мне плоды после двенадцати месяцев непрестанных тяжких трудов. Диет и строгого режима. Бесконечных тренировочных заездов. Усилий, а также помощи спонсоров и денег, затраченных на всякие улучшения и доводки техники. И теперь мне придется всего лишь быть зрителем, наблюдая за тем, как весь этот спортивный праздник проходит мимо меня. Все надежды, все ожидания пошли прахом, как и попытки вытащить родителей из той бездны отчаяния, в которую они угодили.

Я прошел мимо парочки красных металлических шкафов, где хранилась большая часть наших инструментов, и перешагнул через электрический компрессор. Над головой со стенного металлического крюка свисали мои кожаные гоночные доспехи. Я отодвинул их в сторону, чтобы иметь полный обзор всего помещения.

Гостем моего отца оказалась женщина. На ней были светлые джинсы и черная кожаная курточка без воротника. Куртка, застегнутая на молнию до самого горла, так сияла и блестела в свете голых лампочек, что сразу становилось понятно: она никогда не попадала под дождь, под плевки грязи и прочей дряни из?под колес мотоцикла. Волосы цвета кофе были собраны в гладкий конский хвост, а одну тонкую бровь гостья чуть приподняла, словно ждала от меня объяснений, зачем я сюда явился. Я совсем не возражал против того, чтобы что?нибудь ей объяснить. Выглядела незнакомка просто замечательно. Тридцать с небольшим. Тонкий носик. Выступающие скулы. Очень полные губы. Потрясающие карие глаза. От этих глаз я просто не мог оторваться и пялился в них слишком уж долго.

Я глянул вниз, на пол. Там лежал белый коврик, на котором женщина стояла коленями. А перед ней высилась груда искореженных, искалеченных останков какой?то машинерии, очень похожих, как я понял с болезненным ощущением в животе, на части моего дорожного байка «Ямаха Р?1».

– И что тут происходит?

– Роберт! – Папа моргнул и покачался на каблуках.

Он перевел взгляд с меня на женщину, потом обратно. Рокки обежал отца и уселся рядом, прижав голову к его ноге.

– Это мой сын, – пояснил папа, махнув рукой в мою сторону, а потом опустив ее на голову Рокки.

Женщина с минуту смотрела на меня оценивающим взглядом. Ее прекрасные карие глаза изучили мое лицо, потом опустились ниже, на середину торса. Задержались там, и на полных губах гостьи появилась улыбка. Я глянул туда, куда смотрела женщина, и тут же увидел прореху в застежке своей рубашки.

– Твой папа сообщил мне, что у тебя перелом лопатки, – сказала она.

Я пожал плечами; по большей части эту задачу выполнило мое здоровое плечо. Не знаю почему, но гостья поставила меня в оборонительное положение. Я прикрыл ладонью прореху на рубашке.

– Со мной тоже такое было. Несчастный случай на лыжах. Здорово болит, да?

– Не так уж сильно, – ответил я. – Это же просто трещина. Я даже могу двигать рукой, свободнее, чем ожидал. Да и лекарства помогают, снимают боль.

Гостья секунду смотрела на меня, и при этом ее глаза, как мне показалось, расширились и увеличились в размерах. Потом она вернулась к моему байку, тыкая в разные его части кончиком своей ручки. Искореженная рама лежала на другом коврике, прямо как мертвое тело на сепарационном столе в морге. Вокруг были разбросаны обломки металла, пластиковые обтекатели и другие части и механизмы. Примерно так в музеях раскладывают окаменевшие кости вымерших динозавров, которые далее намереваются собрать вместе, в единый скелет.

– Когда вы это привезли? – спросил я.

– Мы забрали обломки из полиции сегодня утром, – ответил папа.

Я так понял, что под словом «мы» он имел в виду эту женщину в кожанке. От моего внимания не ускользнул и тот факт, что он мне ее так и не представил.

– Зачем?

Папа посмотрел на гостью. Она оторвалась от изучения останков моей «Ямахи» и поднялась на ноги. Высокая, длинноногая. Подтянутая и спортивная. Лицо, бледное от природы, лишь слегка тронуто косметикой. Этот бескровный тон ее кожи резко контрастировал с роскошными каштановыми волосами.

– Меня зовут Ребекка Льюис. – Гостья нахмурилась, заметив масляное пятно грязи на руке. Нагнулась и вытерла его о край коврика на полу. – Я работаю в компании «Уилтон Ассошиэйтс».

Рокки двинулся было к женщине, но она сделала гримаску, наморщив носик, и это остановило пса на полпути. Он снова мрачно уселся у папиных ног.

– А кто это? – поинтересовался я. – Какая?то страховая компания? Занимается возмещением ущерба?

Я подумал, что Ребекку, вероятно, прислали мои страховщики, чтобы подтвердить – мой байк остается только списать.

– Нет, мы не страховая компания, – ответила женщина. – Мы занимаемся частными расследованиями.

Я чувствовал, что у меня на лице написано полное непонимание и замешательство.

– Не понял?

– Нужно объяснить? – спросила гостья у отца.

Он как?то кисло посмотрел на меня, направив взгляд куда?то под мою нижнюю челюсть.

– Извини, Роб. Это выше моих сил.

И прежде чем я успел еще что?то сказать, мой отец, знаменитый гонщик, легенда гонок на приз «ТТ», подцепил Рокки согнутым пальцем за ошейник и вывел на залитый солнцем двор.

 

* * *

 

Ребекка была очень уверенной в себе женщиной. Она не произнесла ни единого слова за полных две минуты после ухода папы. Она просто смотрела на меня без всякого выражения на лице, никак не выдавая своих мыслей, а потом так же молча отступила в сторону, когда я сделал шаг к тому, что осталось от моего дорожного мотоцикла.

Повреждения оказались гораздо хуже, чем я мог ожидать. Передок весь смялся, вилка вогнулась назад, повредив двигатель и радиатор. Боковина вся в глубоких вмятинах, полученных, очевидно, в те моменты, когда байк тащило по асфальту. Это могло объяснять и соответствующие ссадины на моей левой ноге. Масло и охлаждающая жидкость сочились из всех щелей в движке на белый матерчатый коврик, а переднее колесо выглядело так, будто кто?то пытался его сплющить и превратить в нечто, напоминающее шестиугольник.

Я присел на корточки – ссадины на бедре тут же защипало – и растянул в стороны ошметки резины: то, что осталось от покрышки. Покрышка была располосована напрочь, словно ее распороли вдоль пополам с помощью резака для сыра.

– Взорвалась, – сказал я, скорее самому себе.

– Как это?

Я обернулся и крякнул:

– Покрышка, видимо, взорвалась. Я, должно быть, напоролся на гвоздь. Или на осколок стекла.

Ребекка поджала губы. Потом кивнула.

– Может, все же скажете мне, что происходит? – спросил я.

– Конечно.

– А мне это понравится?

– Ну, это зависит…

– От чего?

– От многих вещей.

Женщина прошла к верстаку, установленному вдоль задней стены помещения, и оперлась на него. Рядом с верстаком стоял стеклянный шкаф. В шкафу хранились призы, кубки и медали, которые мы с отцом выиграли в ходе своих спортивных карьер. Большинство моих наград было за победы в юношеских соревнованиях. А вот папины – гораздо более престижные. Две копии наград за победы в гонках «ТТ» плюс другие, за гонки на трассе Садерн?200, располагающейся на юге острова, а еще на трассе Норт?Уэст?200, которую проводят в Северной Ирландии.

На стене над этим шкафом висели два огромных постера. Тот, что слева, изображал меня, привставшего над седлом «Ямахи», когда я прохожу поворот Нук, перед тем как выйти на финишную прямую в гонках «ТТ». На том, что справа, как раз над плечом Ребекки, красовался отец на своей «Хонде», подскочившей обоими колесами в воздух, когда его катапультировал вверх, прямо в небо, ухабистый подъем на Баллоу?Бридж.

Ребекка облокотилась на прикрепленные к верстаку тиски.

– Моя фирма находится в Лондоне, – пояснила она. – Твои родители наняли меня две недели назад.

– Для какой именно работы?

– Для расследования обстоятельств смерти твоей сестры.

Я резко выдохнул. И вдруг ощутил полную пустоту в груди. А в животе заворочалось что?то горячее и мерзкое.

– Моя сестра погибла в автокатастрофе, – произнес я, неустойчиво покачиваясь. – Сорвалась с обрыва скалы. – Язык был какой?то резиновый и распухший. – Она сама это спланировала и осуществила.

– Она была в депрессии?

– Вы разве не слышали, что я только что сказал? Сестра – сама – нарочно – съехала – с – обрыва.

Ребекка склонила голову к плечу. Сложила руки на груди.

– Это обычная вещь для людей, которые кончают жизнь самоубийством. Они перед этим довольно долго пребывают в депрессии.

– Неужели? Именно этому вас научили в вашей школе детективов?

Взгляд Льюис стал жестким. Она опустила руку и покрутила рукоятку тисков. Сунула между их губками свою узкую ладонь. Словно собиралась расплющить ее. Или меня.

– Не надо этого, – попросила она.

– Чего?

– Не надо ставить под сомнение мою квалификацию. Я имею более чем достаточно опыта, чтобы разобраться в этом деле.

Свободной рукой Ребекка покрутила рукоятку тисков, поворачивая ее то вправо, то влево. Механизм скрипел. Нужно будет смазать.

– Я и не сомневаюсь в вашей квалификации.

– Но?..

– Я сомневаюсь в необходимости ее применять.

– Твои родители считают иначе.

– У моих родителей серьезная травма.

– И ты полагаешь, что моя компания эксплуатирует эту их травму?

– Я считаю, что они платят вам за то, чтобы вы нашли ответы, которые никто из нас предоставить не может.

Льюис вынула руку из тисков. Еще раз крутанула их рукоятку. Та снова заскрипела.

– Позволь спросить вот о чем, – сказала она. – Тебя удовлетворили результаты полицейского расследования обстоятельств смерти твоей сестры?

– Там нечего было расследовать. Марин?Драйв не имеет сквозного проезда. Сестра поехала туда с определенной целью.

– У вас с Лорой были близкие отношения?

Моя голова резко откинулась назад – сама. Онемела. И внезапно закружилась.

– Это что еще за вопрос?

Глаза Ребекки смотрели очень жестко, они приобрели вид коричневой эмали.

– Это прямой вопрос. Из тех, которые я обычно задаю и на которые люди обычно отвечают. Этому нас научили в школе детективов.

Я стоял, тяжело дыша. Воздух горячим потоком быстро проходил сквозь ноздри. В животе по?прежнему пылал жар, прямо как в доменной печи. Мне было бы лучше присесть, но я даже не собирался об этом упоминать.

– Я знал Лору так хорошо, насколько это было в моих возможностях, – ответил я. – Настолько, насколько она мне это позволяла.

Ребекка приподняла бровь, явно ожидая продолжения. Я резко мотнул головой, словно стараясь стряхнуть нечто липкое, прилипшее к лицу.

– Она не слишком часто приезжала из Лондона домой, – сказал я. – И нам было трудно это принять.

– Лора приводила какие?то причины?

– Винила во всем свою работу.

– А чем именно она занималась?

Я пожал плечами:

– Работала в Сити. Трейдером или кем?то в этом роде. Сплошные стрессы. Работала подолгу, сверхурочно. И ездить ей много приходилось. Не думаю, что это ее устраивало.

На верстаке лежала отвертка. Ребекка взяла ее и повертела в руках. Поставила острием на деревянную крышку верстака, уперев ладонь в красную пластиковую рукоятку.

– Вы давно приехали на остров? – спросил я.

– Вчера вечером.

– А до этого?

– А до этого изучала досье твоей сестры в Лондоне. Опрашивала людей, которые ее знали.

– И что привело вас сюда?

– Твой отец меня вызвал. Рассказал о твоем несчастном случае.

Я нахмурился:

– И что это имеет общего со всем прочим?

– Он просто рассказал мне, что у тебя тут произошло. Упомянул о девушке, которая была с тобой. О той, которая, как ты говоришь, потом пропала.

– И?..

– Он тебе верит.

Я помолчал. Горло сдавило. Было трудно говорить. Но я все же попытался.

– Отец хочет, чтобы вы и это дело расследовали?

– Да, он просил меня об этом.

– Но вы не видите в этом смысла.

Льюис вытянула губы и нажала ладонью на отвертку.

– Да, не видела.

– А потом что?то заставило вас изменить точку зрения?

– Твой мотоцикл, – ответила женщина, вытаскивая отвертку из крышки верстака и показывая ею на мой байк. – Потому что если ты и впрямь полагаешь, что шина лопнула сама по себе, тогда я бы посоветовала тебе записаться на вечерние курсы автомехаников.

 

Глава 7

 

– Боже, как у тебя из пасти воняет!

Эту фразу Ребекка адресовала Рокки. Он сидел на заднем сиденье арендованного «Форда Фиесты», сунув морду между нашими сиденьями. День был прекрасный и, что необычно для нашего острова, почти не ветреный. Мы опустили боковые стекла, но Рокки все равно дышал тяжело и часто. Он вывесил язык, и тот болтался, как ломоть вяленого мяса.

Ребекка бросила взгляд в мою сторону.

– Чем это ты кормишь свою собаку?

– А вы его спросите. Половина обитателей нашего приюта подкармливает этого пса.

– Ужас.

Ребекка не собачница. Это совершенно очевидно. Она упорно не желала, чтобы мы брали Рокки с собой, но я сообщил ей, что это даже не обсуждается. Псу нужны прогулки и вольные упражнения на свежем воздухе.

– Еще далеко? – спросила женщина.

– Может, минут пятнадцать.

Льюис шлепнула ладонью по рулю и всосала глоток чистого воздуха через щель над опущенным стеклом, словно вдыхала из кислородной подушки. Это немного отвлекло ее от светофора в городке Баллакрейн, видневшегося впереди. Светофор загорелся красным, и я уперся ногой в пол задолго до того, как Ребекка нажала на тормозную педаль.

– Какое впечатление на тебя произвел детектив?инспектор Шиммин? – спросила она, когда мы резко остановились и ремень безопасности впился в мои поврежденные ребра.

– Трудно сказать, – сумел произнести я и потянул за ремень, ослабляя его нажим.

Морда Рокки просунулась между нами, прямо к Ребекке. Он очень хотел добиться ее расположения.

– А у вас какое сложилось впечатление? – спросил я. – Вы же разговаривали с ним, не так ли?

– Вчера.

– И что?

– И он сказал, что я зря теряю время. Что ты все это придумал.

– Очаровательно.

– Еще он обещал мне помощь и сотрудничество.

– И как вы себе это представляете?

Ее рот скривился в хмурой улыбке.

– Я пытаюсь наладить с ним отношения с помощью голосовых сообщений.

– Может, вам лучше было попробовать договориться с Тир.

– Почему? Потому что она тоже женщина?

Я чуть помолчал.

– Нет. Потому что она, кажется, из той категории полицейских, которые любят задавать вопросы. Или, по крайней мере, она думает над некоторыми вопросами, которые могла бы задать.

Дальше мы ехали в молчании, следуя по мягко уходящему вниз шоссе через деревню Фоксдейл, где по обеим сторонам дороги тянулись террасные дома, выкрашенные известью, после чего начали подниматься по объездной дороге вокруг Саут?Бэррал. Склоны горы покрывали густые леса, пока мы не выбрались наверх и перед нами не открылся вид на прямоугольники полей, на цветущие заросли утесника и пурпурно?лиловый вереск. В конце долины возвышался Сли?Вэлли, известный в фольклоре острова Мэн как Ведьминский холм. Во времена Средневековья женщин, подозреваемых в ведовстве, сбрасывали с его крутого склона в бочках, усаженных внутри острыми гвоздями. Если бедняги погибали, то смерть подтверждала их невиновность. А если оставались в живых, их казнили. Я сейчас чувствовал себя так, словно оказался в подобной ситуации: и тут проигрыш, и там. Либо я и впрямь все это выдумал и никакой Лены никогда не существовало, либо память мне не изменяет, но тогда, вполне вероятно, Лена попала в беду.

– Какие?то воспоминания появились? – спросила Ребекка.

– Нет еще.

– Может, что?то прорежется, когда мы приедем на то место, где произошел несчастный случай.

Этого места мы достигли пять минут спустя. Дорога здесь представляла собой узкую полоску асфальта, всю в трещинах и ямах, усыпанную к тому же выбитой из покрытия щебенкой. Слева вдоль густых зарослей лесного массива тянулась низкая проволочная изгородь. Справа виднелась грунтовая мотоциклетная дорожка, расчищенная бульдозером и прорезающая заросшую кустарником равнину вокруг заброшенных руин старой шахты. По дорожке на мотоциклах?внедорожниках гоняла парочка парней в ярком, кричащем мотоциклетном обмундировании, подпрыгивая на поросших травой кочках и проваливаясь в ямы. Машины, кажется, с движками объемом сто двадцать пять кубических сантиметров. Их треск напоминал визг цепной пилы.

Ребекка остановила «Форд» и вылезла наружу. Я последовал за ней и дошел до отметок, сделанных желтым мелом на рассыпающемся асфальте. Женщина присела рядом со стрелкой, указывающей в сторону опасного закругления дороги. В середине этого закругления виднелась узкая и длинная выбоина, пробитая в асфальтовом покрытии.

– Ты упал вот здесь. – Льюис указала на эту выбоину. – И здорово ударился. Как думаешь, какая у тебя была скорость?

– Ничего безумного. Кажется, я еще шел на первой передаче.

– Я ведь не полиция, Роб. Мне наплевать, даже если ты несся как сумасшедший.

Я пожал плечами:

– Миль сорок пять. Может, пятьдесят. В час.

Я знал, что это звучит неубедительно. Дорога была узкая, вмещала лишь одну машину, покрытие разбитое.

Ребекка кивнула:

– И тебя сбросило с мотоцикла.

Она выпрямилась и отошла на некоторое расстояние, к пятну прибитой травы сбоку от асфальта. Оно было огорожено сине?белой лентой, которую полиция натянула между двух деревянных колышков. К одному из колышков приделали плакатик – обращение к возможным свидетелям с просьбой связаться с полицией.

– Шесть метров, плюс?минус. – Ребекка присвистнула. – А ты, оказывается, умеешь летать.

– Как птица.

– Но тебе следует поупражняться в безопасных приземлениях. – Льюис указала на выдранный из земли кусок дерна. – Я так думаю, именно сюда ты угодил плечом.

Я посмотрел на это место, потом отвернулся. При этом я боролся с желанием как?то поддержать свободной рукой свою поврежденную лопатку.

– А Лена? – спросил я.

Ребекка обернулась ко мне и встала, уперев руки в бока. Внимательно осмотрела асфальт. И указала носком ботинка на неглубокие серые царапины.

– Наверное, она упала вот сюда.

Тут внимание спутницы привлекло кое?что интересное. Она пересекла дорогу и спустилась в боковую канаву. И присела за кустами папоротника и утесника. Осмотрела землю перед собой и сзади, потом выпрямилась и бросила взгляд вдоль дороги, прикрыв ладонью глаза от солнца.

– В каком месте вы выехали из леса?

– Вон там видите ворота за тем овечьим пастбищем? Вон там, прямо напротив.

– Ага. – Льюис выбралась из канавы и прошла мимо меня и дальше, за «Фиесту».

Рокки наблюдал за ней сквозь заднее стекло. Я пошел туда же позади Ребекки к второстепенному перекрестку в паре сотен метров позади. Там вправо отходила еще более узкая грунтовая дорога: она заворачивала за выступающую часть леса и вела в сторону глубокой долины с текущим по ней ручейком.

– Так?так. Очень интересно.

– Что именно?

Спутница не обратила на мой вопрос внимания. Она пересекла эту дорогу и направилась к тому ее концу, где двое парней все еще раскатывали на своих байках, описывая круги. Дождалась, пока они с ревом и грохотом направятся в ее сторону, потом взмахнула руками, делая им знак остановиться. Ребекку тут же накрыло облако пыли, и она прикрыла рот ладонью. Потом показала байкерам свое удостоверение и начала о чем?то с ними беседовать.

Пять минут спустя женщина вернулась. Пока ее не было рядом, боль в лопатке, кажется, усилилась. Я почти убедил себя, что слышу, как спина поскрипывает, стоит мне двинуться с места.

– В этом месте последние пару недель стоял припаркованный белый фургон, – сообщила Ребекка, указывая на усыпанную гравием площадку возле перекрестка. – Эти байкеры говорят, что видели его по меньшей мере дважды. А еще видели мужчину, который влезал в него через заднюю дверь. Они полагают, что он выходил в лес помочиться.

– И что? – спросил я, поддерживая свой локоть, чтобы не слишком напрягать плечо.

– Фургон был белый, Роб.

– И что?

Льюис вздохнула. Покачала головой:

– Ты же получил сотрясение мозга, верно? У тебя кружилась голова. И ты видел что?то похожее на карету «Скорой помощи». А вот проблесковые маячки на ней видел? Сирену слышал?

– Вы считаете, что я принял белый фургон за «Скорую»?

Льюис указала назад, на дорогу у въезда в лесные заросли.

– Если они запарковали его вон там, то ты не мог его как следует рассмотреть. Возможно, они выехали оттуда после того, как байк упал, и ты видел их лишь мельком. Ты же был почти без сознания.

Я ничего на это не сказал. Не думаю, что мне следовало вообще что?то говорить.

– Один из них прятался вон там, в канаве, за зарослями кустов. А может, и оба. Они использовали трос или что?то в этом роде, какое?то замаскированное устройство, чтобы вспороть тебе переднюю шину и сбросить вас обоих с байка.

– Вы так думаете?

Все это выглядело несколько притянутым за уши. Я?то хотел, чтобы мне верили. А теперь и сам начал сомневаться.

– Следов заноса нет, – пожала плечами Ребекка.

– Что, простите?

– Никаких следов заноса тут не видно. И тормозного следа тоже нет. А ты выдавал пятьдесят миль. – Женщина приподняла бровь. – Может, даже пятьдесят пять. Если бы ты что?то заметил, ты бы попытался это объехать, избежав столкновения, не так ли?

– Заднее колесо подбросило вверх. – Я содрогнулся при воспоминании. – Это я хорошо помню.

– Вот?вот. Оно подскочило вверх, потому что твое переднее колесо наткнулось на какое?то препятствие. Это единственное объяснение произошедшему.

– Значит, вы мне верите? Насчет Лены?

Ребекка откинула голову назад и бросила на меня странный взгляд.

– А почему бы мне тебе не верить?

Потом она повела меня обратно к «Фиесте». Мы стояли по обе стороны машины и разговаривали через крышу.

– Послушай меня. Это очень странный случай – и твое дорожно?транспортное происшествие, и эта твоя история. Полиция никогда не стала бы посылать двоих старших детективов, чтобы опросить тебя на больничной койке. Они прислали бы рядового. Может, потом, если бы ты продолжал настаивать на своем, к тебе приехал бы кто?то из этих, в дешевых костюмах. Но если бы и впрямь дошло до такого, это бы означало, что они начали мощное расследование. Что что?то их страшно заинтересовало, что?то, зарытое глубоко под землей. Но Шиммин и Тир ничего не стали расследовать. Значит, что бы здесь ни произошло, кому?то очень хочется, чтобы все осталось шито?крыто.

Женщина забралась в машину. Я открыл свою дверцу и осторожно полез внутрь. Сел и уставился на спутницу.

– И еще одна странность, – заметила она. – Шиммин утверждает, что тут не было никаких свидетелей. Что никто не отозвался на их приглашение позвонить.

– И?..

– Это не соответствует истине. Кто?то ведь позвонил и вызвал «Скорую помощь». Просто мы пока не знаем, кто это был.

 

Глава 8

 

Мой фургон стоял припаркованный у нижних ворот при въезде в лес, именно так, как сказал Шиммин. Его приткнули к самой кромке кустов и деревьев. Сам бы я никогда его так не поставил. Не рискнул бы, чтобы не поцарапать надписи на кузове о ветки и колючки.

Ребекка заглянула внутрь сквозь боковое водительское окно, прикрыв ладонями лицо с обеих сторон.

– Не заметил внутри ничего необычного? Может, что?то не на месте? – спросила она.

Я открыл водительскую дверцу. Она была не заперта, что меня не очень удивило. Многие на острове Мэн не любят с этим возиться, не запирают свои машины. И Шиммин явно один из них, тем более учитывая, что машина не его.

– Ничего такого, – отозвался я. – Надо еще сзади посмотреть.

Я распахнул задние двери и, заглянув в грузовой отсек, обследовал его пыльную внутренность, полную застоявшегося воздуха. Отсек я когда?то обшил четвертьдюймовой фанерой и к одной стенке приделал полки и ячейки для своих инструментов, напротив грузовой двери. Место посередине предназначалось для хранения деталей, а на полу лежали две толстых деревянных доски. Их я использовал в качестве пандуса, когда заводил свой байк в гараж, там, у лесного коттеджа. И это навело меня на некую мысль.

– У меня были запасной шлем и кожаная куртка, – сообщил я Ребекке. – Они принадлежали моей бывшей. Я одолжил их Лене.

– Очень хорошо. Что?нибудь еще?

– Нет, вряд ли.

Я захлопнул двери, а Ребекка пока рассматривала деревянные ворота и распаханную колеями дорогу за ними. Постер с объявлением о пропавшей собаке еще висел на месте, скукожившийся на солнце. Но ржавая цепь и номерной замок отсутствовали.

Земля высохла и потрескалась за те дни, что прошли с моего визита сюда. Я ощущал запах цветочной пыльцы и разогретой живицы, слышал скрипы и писки насекомых в траве. На крышу «Фиесты» опустилось облачко мошкары, и я стряхнул рой, когда открыл дверцу и выпустил Рокки наружу. Пес выпрыгнул и потянулся, издав долгий удовлетворенный рык.

Ребекка открыла багажник, присела на его край и принялась натягивать на ноги огромные рабочие ботинки. Потом достала оттуда рюкзачок. Компактный, из прочного черного нейлона. Лямки были широкие и с мягкими подкладками, а сам рюкзак оказался снабжен множеством карманов.

– Это вообще?то не очень далеко, – сказал я ей, одновременно разминая и массируя пальцы поврежденной руки. Приятное ощущение – чувствовать, как кровь снова начинает быстро пробегать по венам, убирая покалывание, донимавшее меня все время, пока рука пребывала на перевязи. – Продукты вам не понадобятся.

Женщина открыла замок?молнию рюкзака, и я увидел его содержимое. Тяжелый мощный фонарь, блокнот и ручка, пачка одноразовых пластиковых перчаток. Ребекка сунула руку глубже, ища еще что?то, и достала синий эластичный бахил, какими пользуются судебно?медицинские эксперты. Она забралась еще глубже и вытащила его пару. Потом забросила рюкзачок на плечо и заперла машину.

– Пойдем, – позвала Льюис.

Рокки побежал впереди и припал на брюхо, проползая под створкой ворот. Сбоку была калитка для пешеходов, и пес вполне мог бы протиснуться в проем, имей он немного терпения. Но это не в его стиле.

Теплый воздух дрожал и мерцал над грязной каменистой дорожкой. Ели и сосны подступали с обеих сторон, усиливая ощущение изолированности от мира, в чем мы совершенно не нуждались, а пчелы гудели вокруг желтых кустов утесника.

– Насчет вашей теории, – сказал я. – В ней есть кое?что, чего я не понимаю.

– Излагай.

– Эта ваша мысль о том, что кто?то поджидал меня на дороге. Что они сидели там, собираясь сбить нас с Леной с мотоцикла. Откуда они могли знать, что мы там поедем?

– Трудно сказать.

– Вот именно. – Я прислушался к стуку наших ботинок о дорогу. – Разве это не ставит перед нами проблему?

– И огромную, – кивнула Ребекка.

– И что это может означать?

– Это означает, что нам нужно искать ответы на кое?какие вопросы. Этому нас тоже учили в школе детективов. – Спутница подмигнула мне, потом порылась в кармане, достала мобильник и подняла его высоко над головой.

– Отлично, – сказала она, прищуриваясь и глядя на экран. – Связь по?прежнему есть.

– В коттедже она тоже должна быть. У меня тогда была.

Льюис закрыла крышку мобильника.

– А почему бы тебе не рассказать мне еще раз про тех мужчин, которые находились с Леной?

Мы это уже один раз обсуждали, но я рассказал все подробно еще раз. Про мистера Призрака, про то, как он носил свои солнечные очки, несмотря на царивший вокруг полумрак, как открыл мне дверь. Упомянул и про иностранный акцент, и про оказанный мне малоприятный прием. Описал приятеля Призрака. Его вытравленные перекисью волосы и татуировки. Его мощные мышцы.

– А когда Лена позвала тебя на кухню, вы там пробыли всего пару минут?

– Если не меньше. Атмосфера была какая?то напряженная. И мы вернулись в гараж.

– Может, она хотела, чтобы ты их увидел, – заметила Ребекка. – Ты говорил, что тот, который открыл дверь, снял солнечные очки, когда ты прошел внутрь. Ты его узнаешь, если снова встретишь?

Я задумался. И попытался восстановить его облик в памяти.

– Да, наверное.

У меня на лице и на шее выступили капельки пота, воздух казался тяжелым, горячим и вязким, его трудно было вдыхать. День, конечно, жаркий, но здесь ведь не тропики, а наша прогулка вряд ли требовала особых усилий. Это заставило меня прийти к заключению, что авария, по всей видимости, вытянула из меня больше сил, чем я мог предполагать. Да, поврежденная нога все еще плохо мне повиновалась, грудь и плечо побаливали, но энергии и выносливости у меня явно поубавилось.

Мы взобрались наверх и подошли к трехсторонней развилке дорожки. Рокки уже ждал нас впереди, оглядываясь назад.

– По средней, Рок, – сказал я ему и указал направление.

Пес опустил голову и потрусил вперед.

– Теперь уже недалеко, – обратился я к Ребекке.

Ветки деревьев склонялись и перекрещивались у нас над головами, зеленый покров уходил куда?то ввысь. Ощущение было такое, словно мы погрузились глубоко под воду. Солнечный свет проникал сквозь листву отдельными пятнами, и они посверкивали, как на волнующейся поверхности моря.

Я посмотрел в сторону открытых ворот и на графитовую пластину на столбе. «Yn Dorraghys». Тьма, о которой сообщала надпись, сейчас чувствовалась более чем когда?либо.

– Их машины нет, – отметил я.

Ребекка прошла за мной к тому месту, где тогда стояла красная «Микра». Следы шин еще виднелись там, где она была припаркована, и с обеих сторон от колеи возвышались бугорки мягкой и влажной земли. Льюис сняла рюкзак, открыла один из его боковых карманов, достала небольшую цифровую камеру. И сделала несколько снимков под разными углами, пока я переводил дыхание. Сверкание вспышки отбрасывало зайчики на стволы деревьев, превращая их в выпуклые рельефные образы.

– Что?нибудь еще смотрится иначе?

Я огляделся вокруг, сделал несколько шагов по поляне, выискивая следы перемен. И ничего не заметил. Коттедж имел все тот же грустный и заброшенный вид. Может, высокая трава стала чуть более высокой. Может, чуть больше упавших веток и сосновых иголок засыпали дренажные канавы.

– Ничего такого не вижу, – пожал я плечами.

Ребекка проследовала к коттеджу. Достала из рюкзака пару резиновых перчаток и натянула их на руки. Попробовала дверную ручку. Заперто. Она заглянула в темное окошко, прикрывшись затянутой в перчатку ладонью. Приподнялась на цыпочки, изучая замок подъемной рамы. Покачала раму.

– Погодите! – сказал я. – У меня же ключ есть!

– Ключ?

– От гаража. – Я сунул здоровую руку в карман спортивных штанов и достал ключ.

Ребекка удивленно уставилась на меня.

– Почему же ты раньше не сказал? И почему не сообщил об этом Шиммину?

– Да я только сейчас вспомнил.

Ребекка смотрела на меня тяжелым взглядом.

– Так всегда бывает после удара по башке, – пояснил я. – Непредсказуемые последствия.

– Ага. Или, может, ты хотел самостоятельно сюда вернуться и все тут изучить.

Я опустил глаза на перевязь, в которой лежала моя рука. И не стал ни подтверждать это, ни отрицать.

– Ну, тогда расскажи мне про этот ключ, – потребовала Льюис.

И я рассказал. Рассказал, как мистер Призрак бросил мне в тот день этот самый ключ и как Лена попросила меня держать его при себе до возвращения сюда на следующее утро. И добавил, что ключ все время был при мне, пока я чинил бойлер и когда мы уехали отсюда на мотоцикле. И еще сказал, что кто?то, видимо, нашел его в моих одежках, когда я попал в больницу, и спрятал вместе с остальными вещами.

– Ну, вот вам и решение проблемы, – подытожил я. – Мы можем попасть в гараж, а оттуда, через дверь, ведущую в кухню, и в сам коттедж.

Ребекка взяла у меня ключ.

– Только не «мы». – Она покачала головой. – Ты, возможно, считаешь себя очень ловким и хитрым, но внутрь я пойду одна. Твои родители наняли меня провести расследование. А я – профессионал. Именно этим и занимаюсь. И не хочу, чтобы ты или твоя собака что?то там напортили.

Моя собака. Когда Льюис упомянула Рокки, я тоже про него вспомнил. Куда это он подевался? Я его не видел с того момента, когда пес побежал вперед, а мы подходили к коттеджу. Воспоминание о бедном Честере, пропавшем в лесу терьере, тут же всплыло в памяти.

– Я ничего не буду трогать, – пообещал я.

– Именно так. – Ребекка вставила ключ в замок гаражных ворот. Повернула ручку, подняла створку вверх. Та издала громкий металлический скрип. – Потому что ты останешься здесь.

Женщина нагнулась и натянула на ботинки пластиковые бахилы. Потом включила фонарик и прошлась его лучом по всему помещению.

– Бойлер где? – спросила она.

– Вон там, – показал я.

Ребекка направила луч в ту сторону. Бойлер пребывал в том же состоянии, в каком я его оставил. Внешние панели все чистые, вытертые.

– Дверь в кухню от вас слева. Там шнур выключателя висит.

Ребекка подняла руку, ухватилась за створку ворот и опустила ее вниз. Когда между створкой и полом осталась щель высотой до колена, женщина высунулась наружу.

– Думаю, я и сама смогла бы со всем этим справиться, – заявила она.

Дверь с грохотом опустилась. Я погладил поврежденную руку и потопал каблуком по земле.

– Рокки! – позвал я пса. От этого усилия заболело под ребрами. – Рокки!

Я знаю свою собаку. Знаю, что сразу Рокки ни за что не придет. Это его первая вылазка на природу за много дней, и он уж как следует ею воспользуется и насладится.

Некоторое время я размышлял, куда пес мог отправиться. Я видел, как он проскользнул в ворота и побежал к коттеджу. Но когда Ребекка начала фотографировать, я уже за ним не следил, но отметил, что он еще крутится поблизости.

Я прошел за гараж, к баку с горючим. Трава тут доходила мне до бедер, она была вся засыпана цветочной пыльцой и заляпана пенистыми «кукушкиными слюнками». И жуков тут полно. Клещей и клопов. Не помню, когда я в последний раз обрабатывал шкуру Рокки каким?нибудь репеллентом. Так что теперь он имеет все шансы собрать на себя целую колонию новых друзей.

Едва протоптанная тропинка уходила сквозь заросли травы куда?то вправо. Видимо, ее протоптал Рокки, и она вела в задний угол сада, где проволочная ограда валялась на земле, придавленная ветками подступавших вплотную деревьев. Я пошел вброд через заросли травы. Перешагнул через ограду.

– Рокки!

И услышал лай. Откуда?то спереди.

– Рокки!

И снова лай в ответ.

Я отпихнул в сторону нависающие ветки, содрал с лица паутину. Побеги ежевики путались у меня в ногах, мешая идти, цеплялись за материю штанов и перевязи. Я перешагивал через канавки и заросли вереска, и ноги тонули в толстом слое гниющих сосновых иголок.

Лай Рокки теперь звучал громче. Я прищурился, всматриваясь в щели между стволами деревьев, пока не заметил промельк светлой шерсти. Пес так яростно лаял, что его передние лапы подпрыгивали, отрываясь от земли.

– В чем дело? – спросил я. – Что стряслось, мальчик?

Рокки не ответил. Он просто продолжал лаять. А потом присел и зарычал. И снова залаял.

Я перебрался через упавший ствол и ухватил пса за ошейник. Он гавкнул еще раз, словно точку поставил в конце предложения, сунул нос мне в ладонь и фыркнул.

Вот тогда я в первый раз услышал звон. Низкий, гудящий звон. Долгий и настойчивый. Потом звук повторился. И снова повторился.

Я осмотрел землю рядом и заметил синеватый блеск. Мобильный телефон! Я поднял его, и тут звон прекратился. На экране появилось сообщение.

«64 непринятых звонка».

Я поднял глаза на кроны деревьев, сквозь которые просачивались тонкие иглы света. Потом отступил назад и тут почувствовал, как что?то хрустнуло у меня под подошвой. Я поднял ногу, ожидая увидеть сухую ветку. Но там лежало нечто совсем другое.

Растоптанные солнечные очки с зеркальными стеклами.

 

 

Часть вторая

 

Глава 9

 

Траулер мотало и бросало, волны били в корпус, поднимая судно высоко в воздух, удерживая его там секунду в подвешенном состоянии, а потом швыряя обратно вниз. Мензер стонал и сжимал свою лысую голову. Из него был скверный моряк. Никогда море не сулило ему ничего хорошего. Нужно подлечиться. Двойной порцией. Но мысль о том, чтобы добавить что?то к уже бунтующему содержимому желудка, совершенно непереносима.

Вот он и решился на компромисс. Принял пилюлю. Запил водой. И все надеялся, что это поможет.

Каюта наклонилась вправо. Мензер выглянул в залитый дождем иллюминатор, поглядел на взбаламученный горизонт. Это, по идее, должно было облегчить его состояние. Но сделалось только хуже.

Мензер услыхал шаги – тяжелый грохот по металлу палубы. Это оказался Кларк. Он взбирался по трапу, соединяющему рулевую рубку с лабиринтом проходов и кают под палубой. Кларк наконец переоделся. Выбросил фельдшерский комбез и надел рабочие штаны и куртку из овчины, словно собрался путешествовать.

– Эй там!

Кларк думал, что выглядит забавно. Раскачивался из стороны в сторону, раскинув руки в стороны, перепрыгивал с ноги на ногу, изгибался, словно напор волн кидает его от переборки к переборке. Его щеки раздувались. Он прикрыл рот и звучно рыгнул.

– Сделай перерыв, – сказал ему Мензер.

Кларк откалывал такие номера с того момента, когда они вышли из гавани Пила на западном берегу острова, со всеми их вариациями. Это быстро надоело.

– Извини, только это ж жутко забавно! – Кларк опустил руки на ляжки и уставился на Мензера так, словно тот был животным в зоопарке. – Это все твой айкью! Твой собственный айкью! Обидела тебя мать?природа! Это ж надо иметь такое чувствительное брюхо! – Он улыбнулся совершенно безумной улыбкой. И снова начал раскачиваться. – Что ж ты не принял свои таблетки еще до того, как мы отчалили? Эх ты, интеллектуал! А я?то думал, у тебя хватит ума это сделать.

Все эти шуточки про интеллект преследовали Мензера на протяжении всей его жизни и карьеры. Конечно, это было результатом его преждевременного облысения и еще, да?да, его фамилии. Однажды, на раннем этапе карьеры, Мензер сообщил этому тупому ублюдку, который все время над ним измывался, что его фамилия произносится «Мензер», а не «Менса»[2]. Но это лишь ухудшило положение. Словно обладание способностью мыслить и думать о себе – скверная штука. А это совсем не так. Теперь Мензер это знал точно. Именно это качество помогало ему все эти годы держаться на этой работе. Сделало его полезным. Нужным и способным сотрудником. Но оно же загнало его в ловушку. Потому что теперь предполагалось, что он станет нянькой целой плеяде полных идиотов. Вроде вот этого, что сейчас прямо перед ним изображает пляску пьяного матроса.

Мензер посмотрел на свои запястья. Эластичные пластиковые браслеты, которые он носил, имели пластиковые же утолщения, которые должны были надавливать ему на точки пульса. И что при этом происходит? Он не знал. Ерунда все это, вздор. Что?то вроде эффекта плацебо.

А все дело в том, что работать пришлось на островах. А это для Мензера сущая заноза в заднице. Вылететь оттуда самолетом затруднительно, не оставив после себя следов во всяких бумагах или избежав наблюдения. Поэтому и выбрались с островов морем, на этом суденышке. И поэтому же ему дали в напарники этого Кларка. Видимо, у этого парня в прошлом было что?то военно?морское. Может, даже служил когда?то в СБС[3].

– Как там дела внизу? – спросил Мензер.

– Никаких проблем. Парень все еще в ауте. Девчонка здорово злится. Говорит, рука у нее сломана.

– А что, и впрямь?

– Больше похоже на то, что просто связки потянула на запястье. Я предложил осмотреть. Отказалась.

– Почему?

– Наверное, потому, что я бы предложил ей помочь, если прежде она снимет с себя рубашку.

Мензер закрыл глаза и шлепнул себя ладонью по лысой макушке. Вот с кем приходится иметь дело! Вот кем приходится руководить. Тесное взаимодействие, сотрудничество – это ключевые моменты в любой операции по захвату заложников. А теперь эта девица едва захочет с ними разговаривать. Откажется есть. Откажется пить. Ну, это нормально. Стандартная реакция. Чтобы ее изменить, нужно завоевать доверие. Или нагнать страху. Как свидетельствовал опыт Мензера, доверие действует эффективнее. Это, правда, занимает больше времени, доверие еще нужно завоевать. А вот чего совсем не нужно, так это ненависти. Если заложники начинают вас ненавидеть, их сопротивление только усиливается. А если начнут презирать, то будут хранить полное молчание, просто чтобы вас позлить. Когда дойдет до такого, все пропало: уже ничто не поможет, что бы вы ни предпринимали. Мензер видывал разные пытки. Разные способы причинения боли. Некоторые обычные, типичные. Некоторые оригинальные, изощренные. И заложник либо умирал, не сказав ни слова, либо захватчик, тот, кто держал его у себя в плену, вынужден был отступить.

Так что лучше работать мягко, с приятностью. Добиваться их доверия.

А потом от них избавляться.

Это Мензер мог бы сообщить Кларку. И объяснить свою теорию. Но Кларк не из тех, кто станет слушать. Взять хотя бы эту его идиотскую бороденку, нелепый клок волос под нижней губой. Мензер уже говорил ему, что от нее следует избавиться. Предупредил, что такие вещи хорошо запоминаются. И что в результате? Этот уродский пух остался на своем месте.

То же самое произошло, когда они прихватили эту девицу. Мензер ведь сказал Кларку не разговаривать с байкером, но Кларк решил по?своему и побеседовал с ним. Потом утверждал, что парень получил контузию, сотрясение мозга и что зеленый комбез убедил его, будто перед ним настоящий медик из «Скорой помощи». Но Мензеру это совершенно не нравилось. Идти на риск – значит, самому стремиться к тому, чтобы тебя поймали. А Мензер к этому вовсе не стремился. Никогда. Особенно сейчас.

Он прижал руки к животу. Придется терпеть, надо же как?то пережить эту морскую болезнь. Неплохо бы спуститься вниз и попытаться исправить ущерб, который успел нанести Кларк. Может, удастся даже повернуть ситуацию к своей выгоде. Дать этой девице понять, что Мензер – единственный, с кем можно иметь дело. Рационально мыслящий. Рассудительный парень.

Одним словом, человек, которому она может доверять.

 

Глава 10

 

Лена тупо и безучастно смотрела на фигуру в дверном проеме. Где?то в глубине живота родилось неясное чувство облегчения. Этот был постарше. Лысый, без волос. Он прислонился к дверному косяку, потому что судно здорово раскачивалось и болталось. В свободной руке визитер держал пластиковую кружку, из которой поднимался пар.

– Я тебе чай принес, – сказал мужчина и протянул Лене кружку, пролив горячую жидкость себе на костяшки пальцев, когда корабль внезапно бросило вправо.

Лене пришлось подавить улыбку. Чай! Ну конечно! Англичане всегда угощают чаем. И не важно, что они насильно захватили тебя и держат взаперти в корабельной каюте, да еще в шторм. Не важно, что прежде они накачали тебя наркотиками и похитили.

Девушке хотелось отказаться. Или, что еще лучше, не обращать на визитера никакого внимания. Но ее мучила жажда. Во рту пересохло. К тому же болела голова, и эта боль никак не проходила. Она донимала ее с тех пор, как Лена в первый раз пришла в себя и обнаружила, что находится в этой… камере – надо полагать, именно так следует называть данное помещение.

Металлические стены были выкрашены белой краской. Никаких окон. На полу лежал грязный линолеум. В углу стояли металлический унитаз и металлическая раковина. Дополняли обстановку две откидные койки с ржавыми рамами. Дверь, через которую вошел мужчина, тоже была металлическая. Собранная из отдельных панелей, скрепленных заклепками, с мощным замком. Лена уже пыталась ее открыть. Много раз пыталась. Но дверь заперли на засов снаружи.

– Или берешь, или нет, – сказал мужчина. – Но я бы на твоем месте взял. А будешь все время отказываться, мы тогда вообще можем забыть сюда заходить.

Жажда была непереносима. Головная боль еще хуже.

Лена протянула правую руку, ту, которая не горела и не ныла. Мужчина вложил кружку ей в ладонь. Когда Лена сделала глоток, это оказалось совсем неплохо. В чае было полно сахара. Девушка почувствовала, как глюкоза вливается в жилы, неся с собой энергию.

Каюта раскачивалась. Дверь от очередного толчка распахнулась, и мужчина за нее ухватился. Закрыл глаза и с трудом сглотнул.

– Не возражаешь, если я присяду?

Шатаясь, он прошел через каюту и буквально рухнул на койку лицом к пленнице. На висках пульсировали вены. Уши и лысый череп покраснели. Лена заметила, что у него на запястьях какие?то голубые браслеты.

– Нам надо поговорить, – сказал мужчина и расставил свои влажные пальцы, словно подавая знак, что будет совершенно откровенен.

Лена ничего не ответила.

– Насчет коттеджа, – продолжал мужчина. – Насчет того, что ты там делала. И насчет Мелани Флеминг. Насчет нее – особенно.

Девушка ничего не сказала. Лишь снова отпила чаю. И прижала руку к коленям.

Мужчина мрачно улыбнулся. Покачал головой:

– Знаешь, что меня беспокоит? Меня беспокоит лишь то, что тебя ничего не беспокоит. Понимаешь? Если бы я оказался в таком положении, то перепугался бы до смерти.

Мужчина немного подождал. И резко выдохнул.

– Слушай, давай поговорим, я ведь могу помочь. Если помозгуем вместе, то, возможно, придумаем, как избавиться от всего этого, хотя бы частично.

Лена откинулась на переборку каюты.

– Слушай, ты же понимаешь, что полиция тебя разыскивает, верно? Может, не в открытую, но разыскивает. По крайней мере, это не широкомасштабные поиски, может, они действуют скрытно. Но целенаправленно. Так что не думай, что полиция не воспользуется малейшим предлогом, чтобы засадить тебя за решетку. Вот туда мы и направляемся, ясно? Туда тебя сейчас и везем. Нас ждут кое?какие люди. Там уже все готово.

Лена отпила еще чаю и закрыла глаза, чтобы подумать. Когда она снова их открыла, мужчина по?прежнему сидел напротив. Он чуть нагнулся вперед, облокотившись на расставленные колени, сложив ладони вместе, словно для молитвы. Ждал, пока судно выпрямится после очередной прокатившейся под ним волны, прежде чем заговорить снова.

– Знаешь, если ты думаешь, что могут возникнуть проблемы из?за отсутствия свидетелей, то ошибаешься. У полиции есть твои отпечатки пальцев, снятые со шприца и с ампулы, которые они обнаружили в ящике комода, где лежало твое нижнее белье. В ампуле – остатки цианида. А на игле шприца – следы крови жертвы. – Мужчина сжал руки в кулаки. Очень сильно сжал, словно выдавливал лимоны. – А кроме того, там еще и водка осталась. Полицейские ее проверили и обнаружили, что к ней были подмешаны седативы. Те же самые, что они обнаружили в крови жертвы. И еще они нашли кассовый чек из ближайшей к твоей квартире лавочки, у которой имеется разрешение на торговлю спиртным. Чек на водку. С указанием марки и объема. Все сходится. Время покупки совпадает с приблизительным временем смерти. – Мужчина быстро всосал в себя воздух сквозь сжатые зубы. – Я с тобой говорю вполне откровенно и честно. Есть проблема с записью с телекамер наружного наблюдения магазина. Но продавец отлично помнит блондинку, которая купила у него водку. И когда полиция предъявила ему для опознания твое фото, он сделал официальное заявление, что ты – та самая блондинка, которую он хорошо запомнил.

Тут снаружи донесся жуткий удар – бум! – и каюта разом рухнула куда?то вниз. Койка, на которой сидел мужчина, провалилась вниз, а Лену подбросило вверх, так что она взлетела над ним. Чай выплеснулся из кружки, а ее ягодицы заскользили по тонкому одеялу, которое девушка подложила под себя. Она уперлась ногами в раму койки напротив, а похититель вмазался в переборку и замахал руками, пытаясь найти, за что ухватиться. Дверь каюты с грохотом захлопнулась. Все прочные металлические конструкции вокруг скрипели, трещали и вздрагивали. Потом, очень?очень медленно, судно выпрямилось, и дверь снова распахнулась.

Мужчина выглянул в коридор. Вытер рот дрожащей рукой.

– Возможно, ты заявишь, что у тебя не было никакого мотива для убийства, – сказал он после паузы. – Но тебе следует знать, что полицейским, в общем?то, наплевать на мотивы, когда у них есть неопровержимые улики. И еще. Ты только подумай, кем был этот мертвый теперь парень. Как и чем он мог тебя выдать. Вспомни, какую угрозу он для тебя представлял. И не забудь про эту химию в водке. – Мужчина ткнул пальцем в сторону девушки. – Ты сбежала и спряталась. И отсиживалась целых два месяца.

У Лены не было никакого желания с ним спорить, доказывая свою невиновность. Если у него действительно есть возможность ей помочь – если он обладает такой силой и властью, – он и так знает правду. А если он знает правду, тогда он отнюдь не на ее стороне. Она же ничего ему открыть не может. Даже сказать, как она перепугана. Так что безопаснее будет вести себя так, словно ей все это безразлично.

– Да, и еще кое?что, – продолжил похититель. – Не надейся, что Мелани Флеминг придет тебе на помощь. Она не придет. Можешь мне поверить. Стало быть, тебе и впрямь следует начать беспокоиться. А если нет, тогда самое лучшее, что ты сейчас можешь сделать, это сказать мне причину.

Лена проглотила остатки чая и поставила кружку рядом, зажав ее между матрасом и металлической рамой койки. Положила ладонь на поврежденное, распухшее запястье и уставилась на похитителя тяжелым взглядом. Вообще?то она смотрела куда?то сквозь него. Он выдал ей кучу информации. Кое?что из этого подтверждало ее подозрения. Кое?что было новым. Но в одном Лена совершенно, абсолютно уверена – этот мужчина не имеет никакого понятия о тайне, которая известна только Мелани и ей самой. И он также не имеет никакого понятия о шансах, пусть самых незначительных, за которые Лена еще продолжала цепляться. Теперь все сводилось к парню?ремонтнику. К тому, насколько он был наблюдателен.

 

Глава 11

 

К коттеджу мы вернулись вместе с Рокки. Разбитые солнечные очки я упрятал себе в перевязь, а найденный мобильник держал в руке. Корпус телефона был мокрый, весь перемазанный грязью и в прилипших сосновых иголках. Я боялся, что он снова зазвонит, прежде чем я доберусь до Ребекки. Сам?то я не знал, что в таком случае делать, как на это реагировать.

Я не сомневался, что очки и телефон принадлежали мистеру Призраку. Очки были достаточно примечательные, я их хорошо запомнил, а телефон – наверняка именно тот, который я у него видел. С цветным экраном и полной компьютерной клавиатурой, обычной QWERTY. У Лоры был точно такой же.

Я уже находился в саду, в крайнем его углу. Рокки убежал вперед и теперь крутился перед коттеджем. А я пробрался вброд сквозь заросли травы и подроста к окнам кухни и прижался лицом к вымазанному потеками грязи стеклу. Ребекка стояла на стуле и тянулась руками к проводу лампочки в середине потолка. В руке у нее был карманный нож. Она тянулась вверх, привстав на цыпочки, упрятанные в синие пластиковые бахилы, и ворот ее майки с коротким рукавом собрался и поднялся вверх. Я дождался, когда Ребекка уберет нож и восстановит равновесие на стуле, и только потом постучал в стекло.

Льюис резко обернулась, увидела меня и приложила ладонь в пластиковой перчатке к груди. Потом спрыгнула на пол и открыла дверь кухни. Я рассказал ей о солнечных очках и мобильнике. Ребекка взяла их у меня и повертела в руках, плотно сжав губы и задумавшись.

– А почему ты не вернулся и не позвал меня?

– Я опасался забыть, где эти вещи лежат.

– Ты их трогал голыми руками.

Это было утверждение, не вопрос. Мне стало стыдно.

Ребекка покачала головой, потом нажала кнопку защищенным пластиком пальцем, прокручивая данные на засветившемся экране.

– Единственное, что есть в его памяти, – это пропущенные звонки. И все они с одного, неопределяемого номера. – Детектив тихонько замычала. Потом слегка улыбнулась. – Кто?то очень хочет связаться с владельцем этого телефона.

– Вряд ли такую штуку можно не заметить, верно? – предположил я. – Причем если собираешься уйти подальше отсюда, то отнюдь не в том направлении. Тот путь заведет еще глубже в лес.

– Может, именно этого он и добивается.

Я поймал взгляд Ребекки. Моргнул. И хотел уже сказать еще что?то, когда Рокки проскочил мимо моих ног и мимо Ребекки и мигом просквозил в кухню. Детектив повернулась и заорала, чтобы он немедленно убрался оттуда. Рокки секунду анализировал этот вариант, склонив голову набок, потом танцующим прыжком отскочил влево, рванул вправо и бросился под защиту кухонного стола.

– Рокки, – позвал я. – Иди сюда. Скверно себя ведешь! Плохая собака!

Пес оскалился в идиотской улыбочке. Повилял хвостом.

– Хорошо выдрессирован, – саркастически заметила Ребекка.

– Он не виноват.

– Да. Ты прав. – Детектив посмотрела на меня, но потом, кажется, утратила всякий интерес к нам обоим. Ее плечи опустились, и она пошире распахнула дверь. – Ты тоже можешь войти. Я уже повсюду сунула нос, в каждую комнату. Дом точно необитаем. Но здесь есть кое?что, что тебе следует увидеть.

Пластиковые бахилы зашуршали по полу, когда Ребекка повела меня к сосновому кухонному столу. На исцарапанной деревянной столешнице было собрано несколько предметов. Электрические провода и мотки пластиковой изоляции. Прозрачный гибкий кабель со стеклянной бусиной на конце. Микроскопический микрофон. Складной нож, который я у нее видел, с одним раскрытым лезвием.

– Тут полно «жучков», – сказала она.

– Шутите?

Ребекка положила разбитые очки и мобильник на стол и взяла гибкий кабель.

– Это я нашла в корпусе дымоуловителя. Камера наблюдения. Микрофон был закреплен за настенными часами, вон за теми. – Детектив указала на часы. – Думаю, есть еще один – за потолочной лампой.

Я с трудом сглотнул. И проговорил тихим голосом:

– И нас сейчас подслушивают?

– Сомневаюсь.

У меня волосы на голове зашевелились. Возникло такое ощущение, что за мной кто?то наблюдает. Шпионит.

– Интересно, кто сюда насовал этой дряни? – спросил я.

– Не знаю. Но это были профессионалы. Пока я проверила только эту комнату и гараж, а нашла целых восемь таких устройств. Это не последнее слово техники, и, судя по слою пыли на проводах и кабелях, можно заключить, что «жучки» установили по крайней мере несколько лет назад. Но ты спрашивал, откуда кто?то мог узнать, что вы с Леной уехали из коттеджа на мотоцикле. – Ребекка показала мне кончик кабеля. – Вот откуда.

Меня всего передернуло. Я потянулся было к микрофону, но убрал руку, вспомнив, что я без перчаток.

– А эти устройства далеко могут передавать информацию?

Я вспомнил, как мистер Призрак прильнул к своему ноутбуку, когда я вошел в кухню. Может, он следил за мной и за Леной, пока мы были в гараже? И подслушивал наш разговор? Нет, вряд ли. Потому что тогда бы он знал, что мы намерены прокатиться на байке.

– Радиус действия может быть разный, – пояснила Ребекка. – Возможно, около двух миль. В любом случае достаточно далеко, чтобы сигнал доходил до дороги в конце леса.

Мне потребовался всего один момент, чтобы понять, что она имеет в виду.

– Значит, вы полагаете, они следили из того фургона, о котором вы говорили?

– Следили и слушали. Ты дал им время занять позицию. В нужном месте. Чтобы потом устроить тебе аварию и захватить Лену.

Я помотал головой:

– Безумие какое?то…

– Нет. Все вполне логично.

– Но чтобы кто?то такое задумал и проделал… – Я замолчал, не совсем уверенный в том, что пытаюсь сказать. И тут мне в голову пришла еще одна мысль. – Говорят, здесь есть какие?то убежища. Что остров используется в программе защиты свидетелей. Что тут прячут людей, связанных с крупными преступлениями, совершенными там, в Англии.

– Это возможно.

– Значит, полиция про это знает, так? Если это место для того и предназначено.

– Вполне разумно. И это может объяснять, почему они послали двоих детективов опросить тебя в больнице. И может также объяснять, почему они толком не вникали в подробности твоей аварии.

– Почему вы так решили?

– Сужу по сложности этих устройств для наблюдения и подслушивания. – Ребекка пожала плечами. – Они гораздо более продвинутые по сравнению со средним уровнем оснащения, к которому привыкла полиция. Попахивает каким?то крупным и даже секретным дельцем.

– Крупным и секретным? Это как же?

Детектив улыбнулась:

– А вот это я и собираюсь выяснить.

– Так вы думаете, что они намеренно отсюда убрались?

Ребекка открыла рот, собираясь ответить, но прежде чем она успела произнести хоть слово, кое?что случилось. Мобильник зазвонил и завибрировал на кухонном столе. И на экране появилась надпись: «Номер неизвестен».

 

Глава 12

 

Провал. К таким вещам Мензер привык, но вовсе не намеревался их терпеть. Разочарование и крушение всех надежд буквально поедали его изнутри. Вгрызались в его внутренности. Эта работа приучила Мензера к терпеливости. К тотальному контролю. Но это просто опыт и ловкость, мастерство и умение. Часть его профессиональных навыков, его брони. А сейчас он ощущал, что эта броня трескается.

Поведение девчонки здорово беспокоило Мензера. Эта небрежная манера, с которой она сгорбилась и свернулась у переборки каюты, эта красно?белая льняная блузка, распухшее запястье, которое она осторожно придерживала у себя на коленях как нечто, имеющее к ней лишь отдаленное отношение. Ее поджатые губы. И остекленевший взгляд.

От Кларка никакой помощи ждать не приходится. Он вообще начал дело не с того конца. Завел девчонку, раздразнил, вот она и взъерепенилась. Но с этим?то Мензер справился, угомонил ее. Выказал ей уважение. Чаю вот принес.

Девчонка самодовольно ухмыльнулась, когда взяла кружку. Мензер точно это видел. Но чай все равно выпила. Первая удача. Та самая, с которой Мензер планировал начать ее обрабатывать. Но никакого продвижения вперед, никакого прогресса он пока не добился. Ни малейшего. В ответ – одно молчание. Или смешок, словно пленница знает что?то такое, что похитителю недоступно. Это уже начинало надоедать. Разъедало изнутри, словно подкожная сыпь.

Через несколько часов судно достигнет места назначения. И Мензеру до того момента непременно нужно выяснить, что ее поддерживает. Что дает ей силы вести себя именно так.

Он же изучал ее досье. Впитал в себя все его содержимое. И, кажется, нашел объяснение этому поведению.

Папаша здорово избаловал девчонку. Потворствовал ей всегда и во всем. Обеспечил образ жизни, доступный только отпрыскам элиты. Такой могут себе позволить лишь власть имущие богатеи. Он защищал дочь. Заключил в эдакий кокон. Приучил верить, что она лучше таких людей, как Мензер. Лучше, чем те люди, к которым Мензер ее сейчас везет. Дивное существование, прямо как в зачарованном царстве. Конечно, девчонке трудно было поверить, что оно в один прекрасный момент может оказаться под угрозой и вообще закончиться.

Каюта опять наклонилась. Дернулась вбок. Мензер ухватился за койку, на которой сидел. Закрыл глаза. Раздался глухой удар – волна врезалась в борт, выбрасывая корпус судна из воды. Траулер медленно восстанавливал равновесие. Стонал. Трещал и скрипел.

Ненавистное ощущение. Ненавистная беспомощность. Когда ты всецело во власти сил, которые не имеешь возможности никак контролировать. Когда тебя кидает и швыряет из стороны в сторону.

Подняв взгляд, Мензер увидел, что девчонка улыбается. Его тревожность вызывала у нее смех. Мензер не мог не отметить, как она привлекательна. Гибкая. Фигуристая. Юная и тренированная.

У нее есть все, чего нет у него.

– Ну и куда вы меня везете? – Голос пленницы звучал хрипло. Иссох от долгого молчания.

Но Мензер все равно был рад его слышать.

– Скоро узнаешь. – Он поджал пальцы ног. Словно хотел зацепиться за пол, чтобы противостоять качке.

– И сколько мне ждать?

– Недолго.

– Значит, Питера вы скоро убьете.

Мензер выдержал ее взгляд. Смягчил свой тон.

– С чего ты это взяла?

– Потому что вы уже убили Лукаса. Я из фургона слышала выстрелы.

Мензер мог бы сообщить девчонке, что она ошибается. Что это Кларк просто решил пострелять. Что это Кларк вышел за пределы дозволенного.

Импровизация, вот как Кларк это назвал. Словно этим следовало гордиться. Компенсация за то, что он натворил.

Они ждали целых четыре часа после ДТП, прежде чем вернуться в коттедж. Байкера к тому времени уже увезли. Видимо, его заметил кто?то, проезжавший мимо. Только те двое еще оставались на местах, занимая позиции, которые проанализировали и обсудили заранее и много раз проверили, репетируя предстоящее действо. Этих двоих оказалось нетрудно обойти с флангов. Их старший, Питер, быстро понял, что проиграл, его было достаточно просто заставить повиноваться. Но второй, Лукас, впал в панику и бросился в лес. Мензер послал Кларка разобраться с ним, а сам занялся очисткой коттеджа от их оборудования и прочих вещей. И все завершилось в заднем отсеке фургона. Все, исключая Лукаса.

Кларк клялся, что парень мертв. И что труп хорошо спрятан в зарослях. Мензеру не нравилась создавшаяся ситуация, но времени уже почти не оставалось. Похитители не стали заниматься трупом и рванули туда, где стоял траулер: Мензер гнал фургон, Кларк следовал за ним в красной арендованной машине. Но с каждой минутой Мензер все больше сожалел о принятом решении.

– Ему не следовало убегать, – сказал Мензер. – Он не оставил нам другого выбора.

Девчонка покачала головой. Подняла колени, прижала их к груди, обхватила себя за голени.

– У него был только такой выбор.

– Твой приятель Питер думает иначе.

– Но Питер умрет, не так ли?

Судно метнулось вбок, потом нырнуло. Мензера сбросило с койки. Он приземлился на пятую точку. Выругался себе под нос.

– Можно тебя на минутку? – Голос принадлежал Кларку.

Он стоял в дверях, на нем были мокрый дождевик и желтая рыбацкая зюйдвестка. Вода стекала с одежды на палубу. В руке Кларк держал рулон липкой ленты.

Мензер с трудом поднялся на ноги, опираясь на стену.

Девчонка повернулась и легла на бок. Растянулась на койке, вытянув ноги в спортивных туфлях.

– Прощай, Питер, – сказала она тихим голосом и свернулась калачиком.

Мензер закрыл дверь и запер ее на засов.

– Что?то стряслось? – спросил Кларк.

– Пока нет.

– Может, она просто дура полная, как думаешь?

– Вряд ли.

– Мы можем еще раз залезть в их ноутбуки. Снова проверить их сумки. Поглядеть, может, что?то пропустили.

– Нет, они чистые.

– Тогда, может, позвонить боссу? Пускай он сам решает, а?

Мензер забрал у напарника рулон ленты. Тот был совсем легкий. Почти вся лента уже использована. Мензер сжал рулон в руке, так что побелели косточки пальцев.

– Вряд ли это нужно.

– Почему?

– Потому что это дурацкая мысль.

– А это еще почему?

– Потому что, Кларк, мать твою! Потому что!

Наверху на палубе оказалось еще хуже. Крашеный металл под ногами был весь мокрый и скользкий как лед. Вода скапливалась и собиралась в лужи вокруг сваленных в кучу верш для ловли омаров и дырявых железных бочек из?под солярки, отчего в лужах виднелись масляные разводы. Мощный крюк размером с мужскую голову бешено мотался из стороны в сторону, свисая с мачты. Брызги и пена падали на ржавые перила фальшборта.

Мензер ухватился рукой за металлическую скобу на переборке рулевой рубки. Ледяная вода хлынула ему прямо на лысый череп и на руки. А он смотрел, как мотает по скользкой наклонной палубе пластиковый дачный стул. Шума от него почти не было слышно, трения не возникало практически никакого: как если скребешь проволочной щеткой по поверхности зеркала.

– Вижу, ты ему кляпом пасть забил. – Мензер кивком указал на несколько слоев липкой ленты, намотанной мужчине на рот. – А до этого он тебе много рассказал?

– Еще бы.

– Что?нибудь полезное сообщил?

– Ничего такого, что мы бы уже не знали. Правда, еще что?то говорил по?голландски. Но вряд ли это что?то полезное. Может, просто молился.

Мензер склонил голову набок и осмотрел мужчину.

Питер – если это его настоящее имя – смотрел на него умоляющим взглядом. Он мог еще что?то сказать. Это читалось в его глазах, выпученных так, что стали видны белки.

Мензер покачал головой. Ему очень хотелось поговорить с этим человеком. Хотелось дать ему понять, что теперь он должен заботиться только о самом себе.

Обнаженный мужчина висел на державших его веревках. Высветленные химией волосы клоками прилипли ко лбу. Бледная кожа там, где ее не покрывали татуировки и не обматывал скотч, пошла мурашками, покраснела от холодной воды и пронизывающего ветра. Руки с мощными мышцами связаны за спиной, ладони примотаны друг к другу. Грудь и локти опутаны несколькими слоями липкой ленты. Еще несколько слоев обвивали шею, спускались вниз, к ножкам стула, и охватывали Питера от паха до плеч. Щиколотки привязаны к ножкам стула, ступни торчат в разные стороны, оказавшись в нескольких дюймах над палубой. Питер пытался вытянуть ноги, чтобы как?то удержаться на месте. Но до палубы дотянуться никак не мог.

Мензер подумал, что ему следовало бы поздравить Кларка с его достижениями по части изобретательности. И ободряюще похлопать по спине за то, что он натворил.

Мензер откинулся назад, чувствуя себя ослабшим и усталым. И прижал голову к заклепке в стальной панели позади.

На горизонте уже виднелась земля. Какие?то зеленые поля. И еще что?то рыжевато?коричневое. А также расплывающиеся силуэты домов в отдалении.

Волны с белыми барашками продолжали накатываться на борт. Судно качнуло и накренило. Пластиковый стул отъехал влево.

Мензер крепко держался за скобу. И смотрел, как стул покатился в сторону кормы, а стоявший там Кларк вылез за ограждение, оставив на палубе свободное пространство метра в два шириной. Питер заорал, несмотря на закрывавшую рот ленту, ноздри его раздулись от напряжения, но корабль уже выровнялся. Возникла маленькая пауза, а потом все ухнуло вправо. Стул изменил направление и покатился обратно, и Питер врезался в сложенные в кучу верши для ловли омаров. Он попытался зацепиться за них головой. Не получилось.

– Угловой шар в заднюю лузу.

Кларк широко улыбнулся, когда очередная волна задрала нос судна вверх, стул отлетел от сетей и помчался обратно в проход. На какой?то момент даже показалось, что силы толчка не хватит. Но нет, в нос ударила следующая волна, и стул соскользнул назад и вылетел за борт, утащив с собой мужчину по имени Питер вместе с его умоляющим взглядом.

И рухнул в черноту внизу.

 

Глава 13

 

Лукас смотрел на коттедж сквозь ветки деревьев. Надо было доверять своим инстинктам. У него ведь были сомнения насчет этого малого. Следовало расспросить его хорошенько, тот ли он, за кого себя выдает. Но нет, Лукас положился на авось. Пошел на поводу у Лены. Горячей воды ей, видите ли, захотелось! Даже требовать стала! А у Лукаса уже не хватало терпения слушать ее нытье. Вот он и уговорил Питера. Даже согласился позвонить от ее имени и вызвать ремонтника.

Собака – вот что его окончательно убедило. Если человек представляет какую?то угрозу, он ни за что не возьмет с собой собаку, в этом Лукас был совершенно уверен. К тому же этот малый и впрямь починил систему горячего водоснабжения.

Но после этого он забрал Лену и поехал с ней кататься на мотоцикле. После чего сюда приперлись эти, другие.

Питер готовился к чему?то в этом роде. Он объяснил Лукасу, как оборонять коттедж. Учил его стрелять из пистолета по мишеням, которые развесил на деревьях. Но заявившиеся сюда типы знали, чего тут можно ждать. Они вычислили позицию Питера и разоружили его, прежде чем Лукас успел среагировать. Видимо, они все продумали заранее. Должно быть, этот малый с собакой сообщил им все нужные сведения. Рассказал, сколько охранников может им противостоять. Дал план самого коттеджа.

Но из Лукаса скверный стрелок и никакой герой. Поэтому убежал. В лес. Слышал, как один из тех двоих бросился вдогонку. Лукас обернулся и увидел силуэт мужчины с винтовкой в руках, прижавшегося к дереву. Приклад был прижат к плечу, телескопический прицел блестел на послеполуденном солнце. А потом что?то воткнулась Лукасу в левое бедро. Развернуло его вокруг собственной оси. Ноги запутались в подросте, и он тяжело рухнул на землю.

Именно тогда Лукас и потерял солнечные очки. И тогда же, видимо, выронил телефон.

Он ждал, когда тот мужчина подойдет ближе. Чтобы его прикончить. Ждал, плотно держа указательный палец на спусковом крючке своего пистолета. И сомневаясь, хватит ли у него духу выстрелить. Сумеет ли он как следует прицелиться.

Бедро пульсировало болью, которая все усиливалась. Вот тогда Лукас посмотрел вниз и увидел кровь – в первый раз. Она просочилась сквозь джинсы, окрасив синюю ткань в красный цвет. Крови было много. Слишком много. Лукас запаниковал. И пополз, прижимаясь боком к земле, прочь отсюда. Он все продолжал ползти, даже когда тот человек так и не появился. Полз, наверное, почти час, пока не нашел место, где можно было спрятаться. Глубоко в зарослях, во впадине под рухнувшим деревом. Там Лукас стащил с себя свитер и использовал майку в качестве жгута, затянув ею рану так крепко, что чуть не потерял сознание от боли. Потом опустилась темнота, и он заснул. Спал урывками, дрожа от страха и мучаясь от боли.

На следующее утро, буквально на рассвете, Лукас, хромая, вернулся к коттеджу, пользуясь сломанным суком в качестве костыля. Джинсы стали жесткими от засохшей крови. Коттедж казался пустым и всеми покинутым, а их взятой напрокат машины нигде не было видно. Лукас медленно вошел в коттедж, держа пистолет наготове и осматриваясь в поисках чего?нибудь, что эти типы могли для него оставить. Уже почти не сомневаясь, что Питер мертв. Но в коттедже оказалось пусто. Все их вещи исчезли. Даже следы их пребывания были уничтожены.

И теперь Лукас не знал, что ему делать. То ли оставаться здесь, то ли попытаться убраться отсюда. Может, отправиться в больницу. Но если он обратится за помощью, похитители сразу его найдут. И тоже увезут с собой. Но если он спрячется в коттедже, они могут вернуться. Вернуться за ним. Лукас поискал свой телефон. Но не нашел, не было ему такой удачи. К тому же в глубине души Лукас отдавал себе отчет, что у него в любом случае не хватит духу позвонить Андерсону.

Спотыкаясь и пошатываясь, он пошел по дорожке через лес, мучаясь вопросом, что же ему делать дальше. Куда идти. И тут Лукас увидел фургон. Он не был заперт. И ключ торчал в замке зажигания.

Лукас открыл сдвижную боковую дверь и нашел внутри достаточно всякого добра, которое ему очень даже пригодится. Воду и сэндвичи в пластиковом кулере. Полотенце и аптечку первой помощи, которой он тут же воспользовался, чтобы прочистить рану на ноге. Таблетки?анальгетики. Рана оказалась не такой уж серьезной, как Лукас того опасался. Пуля насквозь пробила кусок плоти, но кость не задела, и он не чувствовал ничего застрявшего внутри.

Лукас наложил на рану тампон и плотно примотал его изоляционной лентой. Потом нашел в фургоне одежду, в которую смог переодеться. Синий свитер и рабочие штаны. Лукас припомнил, что тот ремонтник был именно в этих штанах, когда в первый раз приехал в коттедж. Он, должно быть, снял их и натянул другие для поездки на мотоцикле с Леной.

Лукас так и не понял, почему фургон стоит в лесу, явно брошенный. И это его беспокоило – похитители ведь все здесь зачистили! Значит, кто?то должен вернуться сюда, чтобы забрать машину. Ну, может, не слишком скоро.

Лукас понимал, что нужно найти телефон и связаться с Андерсоном. Но также знал, что если он так сделает, добром для него это не кончится. Он не смог уберечь и защитить Лену. Но Питер тоже не смог. А ведь Питер?то профессионал!

Интересно, что бы Питер сейчас предпринял?

В мозгу постепенно начала формироваться некая мысль. Те люди, что пришли за Леной, наверняка захотят увезти ее с острова. Это совершенно очевидно. Тут возможны два варианта. По воздуху или по морю. Лукас решил, что по воздуху – наиболее вероятно. Они?то с Питером прибыли сюда именно так, да и Лена тоже. Но у Лены тогда были фальшивые документы. А с теми людьми она сотрудничать не станет. Такого желания у нее точно не возникнет. Значит, частный самолет. Но самолет оставит за собой след. Запись в компьютере, полетный план и все прочее.

Так что остается море. Лукас помнил, что из Дугласа ходит паром. Он видел, где этот паром швартуется, видел несколько раз, когда ему разрешали съездить в супермаркет за продуктами.

Лукас выбрался из фургона через заднюю дверь и обошел его вокруг, чтобы взглянуть на водительское сиденье. Тут ему повезло. Повезло превыше всех ожиданий. На такое везение Лукас, в сущности, не имел никакого права. Фургон был оснащен автоматической коробкой передач, так что раненый мог взобраться на сиденье и засунуть внутрь свою пострадавшую ногу. Можно ехать без особых затруднений и неудобств.

Поездка была недлинной. И прошла в сплошном тумане. Лукас припарковался перед паромным терминалом. Здание было очень старое. Серый, изрытый трещинами бетон. Маленькие окошки. Наверху нечто вроде круглого зала, формой напоминающего корону с флагштоком в центре крыши.

Внутри размещался зал ожидания. Тонкие ковры, ряды стульев спинками друг к другу, в углу – кафетерий. На цветном мониторе, что над билетной кассой, можно видеть всю информацию о рейсах на Ливерпуль и Хейшэм.

Лукас сел поблизости от общественных туалетов. Когда он приехал, здесь было тихо, но вскоре зал заполнился. Семейные группы, школьные группы, пенсионеры, все тащили свои чемоданы на колесиках и сумки, толпились перед окном регистрации. Вот тут?то Лукас и понял, что совершил ошибку. Люди, которые увезли Лену, здесь не появятся. Здесь слишком много народу. А им нужно скрываться и иметь возможность прятать Лену. А пока что она, скорее всего, лежит в багажнике машины или в заднем отсеке фургона либо еще как?то спрятана.

Хромая, Лукас выбрался из терминала наружу и прошел между рядами машин, припаркованных перед зданием и ожидающих погрузки на паром. И понял, что это предприятие безнадежное. В паническом стремлении поскорее убраться из коттеджа Лукас даже толком не рассмотрел тех типов, которые на них напали. И теперь был не в состоянии их узнать и не имел понятия, в какой машине может находиться Лена.

Но Лукас все равно обходил эти машины, заглядывая внутрь сквозь лобовые стекла, высматривая какую?нибудь реакцию. Но в ответ получал лишь обеспокоенные взгляды. Он слишком привлекал внимание. Ковылял неуклюже между рядами машин, а тяжелый пистолет бугром торчал в кармане.

Может, все же позвонить? Внутри здания есть телефон?автомат.

Нет, пока не надо. Лукас вспомнил, что говорил себе там, в лесу. Кто?то должен туда вернуться, чтобы забрать фургон. Кто?то непременно туда приедет.

Значит, надо купить в этом кафетерии каких?нибудь продуктов и воды и ехать обратно в лес, к коттеджу. И ждать. По крайней мере еще день.

Именно это Лукас и проделал. И ехал очень быстро, боясь, что передумает. Он вернулся тем же путем к коттеджу, поставил фургон на то же место, где нашел, открыл заднюю дверь грузового отсека и прибрал свои одежки и окровавленное полотенце, которым обтирал свою раненую ногу.

Потом укрылся в лесу вместе со всеми припасами. Первые, кого Лукас дождался, были полицейские. Он видел, как они осматривают фургон снаружи и внутри. Видел, как полицейские потом отправились к коттеджу и вызвали какую?то службу, чтобы те вскрыли замок. Видел, как все они уехали.

Упала ночная темнота. Лукас поел и устроился на ночь рядом с фургоном. А пока еще было светло, он, прихватив бутыль с водой, потащился по дорожке к коттеджу и долго бродил вокруг в поисках своего телефона.

И вот теперь этот малый, этот ремонтник вернулся, причем в сопровождении женщины. Она была в перчатках и в пластиковых бахилах. Профессионал. Лукас понял, что эти двое довершают зачистку после того, как отсюда убралась полиция.

Лукас наблюдал, как эта женщина зашла в коттедж. Наблюдал, как парень пошел вслед за собакой в лес, а потом вернулся. И только тут понял, зачем ему была нужна собака. Она, видимо, хорошо выдрессирована. Собака нашла мобильник Лукаса. И его солнечные очки.

Но не нашла самого Лукаса.

И не обнаружила его пистолет.

 

Глава 14

 

Ребекка посмотрела на меня. Я посмотрел на Ребекку. Телефон продолжал звонить.

– Что будем делать? – спросил я.

– Не знаю.

– Ответим?

– Думаю, да.

– Вы так думаете?

– А что нам терять?

У Рокки был такой вид, словно он намеревался вмешаться. Пес подпрыгнул и положил передние лапы на край кухонного стола, глядя на звонящий телефон, который вибрировал и подпрыгивал на краю столешницы.

– И кто будет разговаривать?

– Ты, – ответила Ребекка. – Но я включу громкую связь, чтобы нам обоим было слышно.

– И что мне говорить?

– Правду. Если хочешь найти Лену, это, вероятно, самый удачный шанс.

Одной рукой детектив прижала телефон к столу, другой нажала кнопку приема. Звон прекратился. Ребекка нажала другую кнопку, и я услышал потрескивание в динамике.

Я ждал, когда звонящий заговорит. Но, кажется, на том конце ждали от меня того же. Я прочистил глотку.

– Алло?

Молчание. Тяжелое молчание.

– Алло? – попробовал я еще раз.

– Кто это?

Голос мужчины звучал вежливо, и в нем слышался тот же самый европейский акцент, что был у мистера Призрака и у Лены. Очевидно, что английский для него не родной язык. Но владел он им очень хорошо.

– Меня зовут Роб. А вас?

– Почему вы пользуетесь этим телефоном? Как он к вам попал?

Я отметил, что по какой?то непонятной причине отвечаю на его вопрос, хотя он проигнорировал мой.

– Я нашел его.

– Нашли? Где?

– В лесу. Недалеко от коттеджа в лесу Арраси Плантейшн. – Тут я вспомнил про акцент. – Это на острове Мэн.

Возникла пауза, собеседник переваривал полученную информацию.

– И где вы сейчас?

– Там же. В коттедже.

– А почему вы там оказались?

Я перевел дыхание. Попытался придумать, с чего нужно начинать. Ребекка, стоявшая рядом, тихонько полезла в свой рюкзак. И достала оттуда блокнот и ручку. Сняла с руки колпачок, зубами, беззвучно.

– Я тут кое?кого разыскиваю.

Снова пауза. Этот тип явно осторожничает.

Я посмотрел на Ребекку, встретил ее взгляд. Она нарисовала ручкой круг в воздухе, давая мне знак продолжать.

– Ее зовут Лена. Она пропала.

Молчание на том конце все тянулось. Мне это надоело, и я заговорил снова:

– Мы с ней два дня назад поехали покататься на мотоцикле. И попали в аварию. С тех пор я ее не видел. И не знаю, что с ней случилось.

Незнакомец наконец заговорил. Голос звучал резко, на целую октаву выше.

– На кого вы работаете?

– Что?что?

– Кто ваш наниматель? Говорите!

Ребекка что?то нацарапала в блокноте. Те же слова незнакомца: «На кого вы работаете?»

– Ни на кого я не работаю. Я инженер?ремонтник. Приехал сюда, потому что тут сломался бойлер. Это было три дня назад. Здесь вместе с Леной были еще двое мужчин. Она сказала, что это ее друзья, но я сомневаюсь. Она попросила меня взять ее на следующее утро с собой, покататься на мотоцикле. Я согласился. Что произошло после этого, я почти не помню. У меня сотрясение мозга. Но сейчас коттедж пуст. Здесь никого нет. – Я огляделся по сторонам, словно желая подтвердить, что дела обстоят именно так. – Этот телефон принадлежал одному из тех двоих мужчин. Я его у него видел. А теперь вы позвонили на этот номер. На экране видно, что кто?то – вероятно, это были вы – перед этим звонил сюда шестьдесят четыре раза. Значит, вы, вероятно, можете мне сказать, где сейчас Лена. – Статические разряды, казалось, заполнили всю комнату. – Или, может быть, мне следует вызвать полицию? И отдать им этот телефон, а?

– Вы мне вот что скажите, Роб. – Мужчина произнес мое имя так, словно оно для него звучало как?то экзотически. – Почему вы разыскиваете Лену?

Что самое смешное, когда он меня об этом спросил, я не знал, что ему ответить. Я и сам точно не понимал, почему это для меня так важно. Я мог бы, конечно, сказать незнакомцу, что беспокоюсь о Лене, о ее благополучии, и это было бы истинной правдой. Я мог бы сказать, что мне хочется доказать самому себе, что я вовсе не выдумал все это происшествие. Это тоже было прямой причиной моих поисков. Хотя необходимость в доказательствах стала гораздо менее насущной проблемой, после того как я нашел телефон и солнечные очки, а Ребекка обнаружила аппаратуру для прослушки и скрытого наблюдения. Я даже мог бы ему сказать, что это имеет некое отношение к моим собственным переживаниям, связанным с потерей сестры. Бессмысленное и бесцельное чувство горя и утраты, не имеющее никаких объяснений и ни к чему не ведущее. Бесконечные раздумья о том, мог ли я что?то сделать для Лоры. И даже о том, не мог ли я как?то ее спасти.

Но вместо всего этого я сказал:

– Потому что кто?то должен этим заняться.

К моему удивлению, этого оказалось достаточно. Я услышал, как мужчина тяжело выдохнул в микрофон, словно человек, наконец снявший с плеч тяжелый груз, который тащил на себе гораздо дольше, чем мог выдержать.

– Вы там один, Роб?

Я глянул на Ребекку. Она осторожно кивнула.

– Да, – ответил я.

– Тогда, пожалуйста, выслушайте внимательно, что я вам намерен сказать. От этого может зависеть жизнь Лены.

 

Глава 15

 

– Должен сообщить вам кое?что, что вам следует обо мне знать, – произнес голос на том конце. – Первое – меня зовут Эрик Зеегер, я отец Лены. Второе – я богатый человек. Очень богатый. Это мое преимущество. И мое проклятие.

Ребекка записала в блокнот имя. «Эрик Зеегер». И добавила еще одно слово – «богатый», дважды его подчеркнув.

– Вероятно, вы понимаете. Есть люди, которые желают мне навредить. Люди, которые хотят забрать себе то, что у меня есть, вместо того чтобы что?то сделать самим. Вы это можете понять, Роб?

Думаю, что даже Рокки в состоянии это понять.

– Полагаю, что могу, – сказал я.

– Ну вот, деньги. Богатство. Это же, в сущности, ничто. В жизни есть гораздо более важные вещи. Для меня, во всяком случае. У меня есть какие?то хобби. Увлечения. Но самое главное – это Лена. Мое дитя.

Я смотрел на телефон, ожидая продолжения. Я уже начал представлять этого типа. Рисовал себе эдакий образ человека, сидящего в хорошо обставленном кабинете в дальнем крыле огромного дома с окном, выходящим на подстриженную маникюрными ножничками лужайку. В моем воображении Эрик представал одетым в хороший деловой костюм. На нем были красные подтяжки. Прилизанные волосы разделены посредине аккуратным пробором.

– Эти люди, эти гнусные мерзкие люди готовы на все, чтобы мне навредить… Выбить меня из колеи.

– Вы хотите сказать, что они готовы использовать Лену, чтобы добраться до вас?

– Именно так.

Я глянул на Ребекку.

– По поводу этих людей… Это могут быть те двое мужчин, которых я с ней тут видел?

– Опишите мне их.

Я описал. Припомнил и сообщил все, что мог вспомнить по поводу мистера Призрака и его мускулистого сотоварища. Упомянул и про ноутбук, и про фотоальбом с картинками боди?арт. И еще сообщил Эрику, что их акцент был похож на его собственный.

– Эти люди, которых вы описываете, они работают на меня. Лукас и Питер. Это преданные мне люди. Люди, которым я доверяю. Но они уже несколько дней мне не звонят. И если то, что вы сообщили, правда – что вы там один и что нашли телефон Лукаса, – тогда, я думаю, это может означать только одно.

– И что оно означает?

– Что они мертвы, Роб. Их убили люди, которые увезли Лену.

Я почувствовал, как комната сжимается вокруг меня. Я вовсе не был уверен, что Эрик не несет мелодраматическую чушь и не рисует какие?то безумно?фантастические картинки. Или что мои поврежденные мозги не играют со мной в некие идиотские игры.

– Мертвы? – переспросил я, в основном потому, что мне не о чем больше было спросить. – Вы действительно считаете, что их кто?то мог убить?

– Да, конечно. Нетрудно догадаться.

Я поднес здоровую руку ко лбу. Поглядел на стол, на эти шпионские приспособления. Потом на женщину в пластиковых перчатках и бахилах, как у судмедэкспертов, что стояла подле меня. Вероятно, в возможность того, что те двое мужчин были убиты, в конце концов не так уж трудно поверить.

Я сделал длинный выдох и задал первый вопрос, который пришел на ум:

– А вы знали, что эти ваши люди и Лена находятся на острове Мэн?

– Конечно.

– А они сообщили вам, что она поехала со мной кататься на мотоцикле?

– Нет. Ей было запрещено покидать этот дом. И они это знали. Знали, что я не потерплю таких нарушений.

– Вам известно, где может находиться Лена? И кто ее увез?

– Роб, пожалуйста… Я ведь ответил на ваши вопросы, да? Я был с вами терпелив. С человеком, которого я совсем не знаю. И этот человек видел мою Лену. Мое дитя. Но сейчас я хотел бы, чтобы вы меня выслушали. Можете меня выслушать, Роб?

Я посмотрел на Рокки, словно он мог помочь мне найти ответ.

– Давайте, выкладывайте.

– Есть один человек, он работает на меня. Он захочет с вами поговорить. И я тоже. Вы не спросили, откуда я звоню. Я могу вам сообщить, что живу в Нидерландах. Мы приедем на ваш остров Мэн, Роб. Мы приедем… – Тут мужчина прервался, и я расслышал приглушенный шорох, как будто он закрыл ладонью микрофон аппарата. – Мы прибудем к вам ровно через три часа. Вы нас встретите в аэропорту?

Человек, назвавший себя Эриком, спрашивал меня, один я тут или нет. А я только сейчас понял, что не задал ему аналогичного вопроса. И не имел представления, сколько у него там людей, но подозревал, что рядом с ним стоит по крайней мере один – тот, о котором он только что упомянул.

Я посмотрел на часы на экране мобильника.

– Уже четыре часа, – сказал я собеседнику. – Из Голландии нет прямых рейсов на остров Мэн. Даже если вы полетите через Лондон, вам не успеть на вечерний рейс оттуда сюда, к нам. Но вы можете добраться до нас завтра, и тогда я вас встречу.

Эрик рассмеялся. Резким таким, лающим смехом. Он как?то не совпадал с общим тоном нашего разговора.

– Роб, пожалуйста, не беспокойтесь по этому поводу. Три часа. Вы нас встретите?

– Думаю, да, – ответил я, сомневаясь в том, что это разумное решение. – Полиции сообщить?

– Нет! Вы не должны связываться с полицией. Ради благополучия Лены. Вы должны мне это обещать! Понимаете?

Я глянул на Ребекку, как она на это отреагирует? Детектив подняла брови и выпятила нижнюю губу.

– Хорошо, – сказал я. – Но я кое?кого с собой захвачу. Подругу.

Эрик секунду помолчал.

– Видите ли, я уже понял, что вы на самом деле там не один. Пожалуйста, больше мне не лгите.

И с этими словами собеседник оборвал связь и закончил то, что, вне всяких сомнений, было самым странным телефонным разговором в моей жизни.

 

* * *

 

Лысый мужик сказал Лене, что более всего его беспокоит то, что она не напугана. Это понравилось ей сильнее, чем можно выразить словами. Его слова означали, что у него появились сомнения. Что он задает себе вопросы, на которые не находит ответов. И это хорошо. Это может оказаться полезным. Все, что шло вразрез с планами похитителей, нарушало их замыслы или давало Лене больше времени, шло ей на пользу. И этот факт позволяет понять кое?что еще. Он заставлял предполагать, что улики против нее не настолько неопровержимы, как утверждает этот тип.

Но даже более того: Лена могла гордиться собой. Потому что правда?то заключалась именно в том, что она действительно боялась. Боялась всю жизнь, сколько себя помнила.

По большей части боялась собственного отца. Боялась того, каким он оказался на самом деле. Все свои подростковые годы Лена чувствовала себя так, словно ее все время давят и душат. Пока она не взбунтовалась. Не вырвалась на свободу. Но потом в отцовском поведении начали появляться еще более страшные наклонности, чем те, которых девушка боялась раньше. Куда бы она ни поехала, что бы она ни делала, за ней все время следили неизвестные ей люди в хороших костюмах. Они наблюдали за Леной и потом слали рапорты ее отцу. Нередко отца так беспокоили и заботили эти рапорты, что он отправлял еще больше людей, чтобы следить за дочерью. Даже на расстоянии, даже без ее согласия он имел возможность ее давить, душить.

И тогда Лена ударилась во все тяжкие, чтобы доказать, что она свободный человек. Она предавалась всем порокам, какие только могла найти. Секс. Алкоголь. Наркотики. Все, что угодно, только бы побольнее ранить отца. Все, что угодно, только бы его испугать. Но результатом стало то, что она начала терять самое себя. Начала забывать, какой была настоящая Лена.

И тогда она встретила Алекса. Идеальное оскорбление для ее отца. Алекс целиком и полностью отвергал все, за что выступал ее отец. Но очень скоро Алекс тоже начал пугать Лену. Не из?за угрозы, которую она предвидела. И не из?за опасности, которой себя подвергала. Что девушку пугало в этой связи с Алексом, так это ее собственные чувства. Это были гораздо более мощные и всеподавляющие эмоции, чем когда?либо пережитые ею ранее. Они были истинные, настоящие, и это ее ужасало больше всего.

Лена стала бояться потерять Алекса. И тех мер, которые мог предпринять ее отец, чтобы отделить их друг от друга. А еще того, как другие люди могли использовать их отношения.

А потом она его все?таки действительно потеряла. И поняла, что ее жизнь полностью разбита и она не знает, как это исправить, снова стать самой собой. Но при этом не могла понять, появится ли у нее когда?нибудь действительно страстное желание вновь перестроить собственную жизнь. Время, проведенное в коттедже, где Лена пряталась, было ничем по сравнению с таким исходом. Она снова обнаружила, что ее душит и подавляет собственный отец, и, дожидаясь появления полиции, без конца спрашивала себя, чем все это может закончиться. Ничто из всего остального не пугало ее так, как это.

А теперь Лена снова напугана. Сидя в этой убогой каюте, где море швыряло ее то туда, то сюда, пока ее везли в неизвестном направлении к неизвестным людям. Она была напугана тем молодым парнем и его многозначительными похабными взглядами. Она была напугана и другим, постарше, его вопросами и угрозами. Она была напугана тем, что пришлось пережить Лукасу, боялась за Питера. Боялась полиции. Боялась узнать, что сделали с Алексом. Боялась понять, что произошло с Мелани Флеминг. И боялась того, что ей придется звонить отцу и просить его о помощи.

Но более всего Лена боялась за того парня?ремонтника, что чинил бойлер. Потому что понимала: она вообще ничего не знает о том, что с ним произошло. Судя по всему, эти двое мужчин просто бросили его на дороге, но сейчас девушке пришло в голову, что они могли к тому же причинить ему какой?то вред. Или сделать что?то еще хуже. А без этого парня Лена осталась в полном одиночестве, предоставленная самой себе. И эта мысль была страшнее всего.

 

Глава 16

 

Я вместе с Рокки ждал в кухне, пока Ребекка продолжала быстрый осмотр остальных помещений коттеджа. Она нашла еще какие?то устройства для подслушивания и подсматривания в гостиной и в спальнях, но не стала возиться и извлекать их. Улова, который Льюис достался в кухне и в гараже, было вполне достаточно, чтобы удовлетворить ее любопытство. Она засунула микрофоны и кабель с камерой в свой рюкзак, потом заперла на засов дверь в кухню и последовала за мной и Рокки через гараж наружу.

Выйдя, Ребекка опустила подъемные ворота гаража и повернула ключ в замке, а потом сунула его мне в ладонь.

– Можешь мне показать, где ты нашел телефон и очки? – спросила она.

Я посмотрел на свою ладонь. Что?то меня смущало, беспокоило. Но я никак не мог понять, что именно.

 

 

Конец ознакомительного фрагмента – скачать книгу легально

 

[1] Уолтоны – американское семейство, входящее в список самых богатых людей планеты. Владельцы крупнейшей в мире розничной сети Wal?Mart. (Здесь и далее прим. переводчика.)

 

[2] Менса – английский клуб для людей с высоким IQ.

 

[3] СБС (англ. – SBS, Special Boat Service) – специальные десантно?диверсионные подразделения Королевского ВМФ Великобритании.