Мэтью Квирк

Ставка в чужой игре

 

Лекарство от скуки

Майк Форд – 2

 

 

* * *

Мэтью Квирк изучал историю и литературу в Гарварде. После окончания университета он пять лет провел в издании «The Atlantic», где писал о преступлениях, частных военных подрядчиках, торговцах опиумом, террористах и международных преступных группировках. Живет в Вашингтоне, округ Колумбия. На сегодняшний день автор двух романов, первый из которых, «500», завоевал широкое читательское признание.

 

Напряжение усиливается от страницы к странице, ведь автор описывает игру в кошки?мышки по очень высоким ставкам.

Library Journal

 

 

Вкупе с напряженным сюжетом увлекательная инструкция к тому, как вскрывать замки и обманывать доверчивых обывателей. Блестяще!

Cleveland Plain Dealer

 

 

Прекрасно продуманный роман, который повествует о том, как большая политика в борьбе за власть подменяет белое на черное и в результате все становится серым. Подлинный хит сезона!

Booklist

 

 

Действие не отпускает ни на секунду, заставляя лихорадочно переворачивать страницы.

Associated Press

 

 

 

* * *

 

А вот и полиция. Я ощущал, как чешуйками подсыхает чужая кровь, стягивая мне кожу. Для всего мира я стал преступником. Кому, как не мне, было более чем понятно, что остается лишь поднять руки и сдаться, доверив жизнь закону, который я поклялся защищать. Тому самому закону, разрушившему мою семью.

Или же отдаться в руки убийц? Они ждали рядом, в черной машине, и это мой единственный шанс бежать. Распахнулась задняя дверца. Я был невиновен, но достаточно повидал в жизни, чтобы знать твердо – правда не имеет значения.

Из салона протянулась рука.

Мой единственный шанс выбраться – увязнуть еще глубже.

И я сел в машину.

 

Глава 1

За четыре дня до этого

 

Никогда не делай ставки в чужой игре. Это нехитрое правило мной усвоено от отца. Тогда какого черта я тащусь сейчас по переулку Манхэттена, ощупывая в кармане двенадцать сотен долларов, к шайке уличного жулья, что облапошивает в «три листика» лохов? Причем вид у парней такой, будто они решили не пырять сегодня ножом прохожих, а всего лишь перекинуться в картишки.

Понятия не имею. Хотя, размышляя здраво, поведение мое явно связано с теми восьмью часами, которые я провел за разглядыванием фарфоровых сервизов, стиснутый с боков моей невестой Энни и ее бабушкой.

В «Бергдорф Гудмен»[1] есть лавка под названием «Обручальный салон», где продавец в костюме?тройке и целое стадо холеных дамочек устраивают для вас парад всяческих роскошных предметов до тех пор, пока цена в полторы тысячи долларов за графин не начнет казаться приемлемой и разумной.

Бабушка Энни по имени Ванесса взяла на себя предсвадебные хлопоты, поскольку мать Энни скончалась много лет назад. Продавец, говоривший с аргентинским акцентом, продемонстрировал нам все мыслимые варианты блюд, ножей, вилок, тарелок, чайных чашек и всевозможных чаш.

Энни не очень?то заботит материальная сторона жизни – ей никогда не приходилось о ней думать, – но я видел, что бабуля обрабатывала ее на тему весомости фамилии Кларков и семейных ожиданий.

Четвертый час перешел в пятый. Это была наша вторая остановка за день.

– Майк? – спросила Энни.

Дамы уставились на меня. Стоявшие позади них продавец и его гарем нахмурились, точно жюри присяжных. Я завис.

– Ты меня слышишь? – спросила Ванесса. – Чашки обычные или на ножках?

– А?а… Меня устроит что?нибудь простое.

– Разумеется. – Ванесса растянула губы в улыбке. – Тебе не кажется, что эти чуть более… утонченные, а эти – чуть более… элегантные?

Энни взглянула на меня. Я был готов на все, лишь бы сделать ее счастливой, но уже начал выдыхаться после четырех дней, проведенных в Нью?Йорке в режиме белки в колесе, когда меня таскали из одной лавки с безумными ценами в другую.

– Совершенно верно, – буркнул я.

Энни встревожилась, Ванесса рассердилась.

– Так какие? – осведомилась бабушка. – Это был вопрос.

Пару лет назад отец Энни спустил на меня немецких овчарок, чтобы те меня растерзали, но по сравнению с Ванессой он все больше и больше казался мне симпатягой.

Энни перевела взгляд с бабушки на меня.

– Майк?

Аргентинец теребил цепочку часов. Ванесса натянула салфетку (шестьсот нитей на дюйм,[2] между прочим) туго, как удавку. Глаза у меня пересохли от бесконечного разглядывания вещей и безжалостного магазинного света, и когда я опустил веки, мне показалось, что они царапают глазные яблоки.

Желание выйти из себя – например, смахнуть всю эту дребедень со стола – все более обрастало плотью, но вряд ли это было лучшим решением.

Я встал и прищелкнул языком:

– Прошу прощения. Мне нужно отлучиться. Я обещал до конца рабочего дня позвонить бухгалтеру.

Ложь, конечно, но зато действенная. Если в семействе Энни что?то и считалось священным, так это деньги. Как иначе отсюда свалишь.

Я быстро зашагал к выходу. Аргентинец махнул рукой – наверное, хотел подсказать, что у них имеется специальное помещение для таких затюканных женихов, как я, где можно получить стейк и посмотреть спортивный телеканал, но мне требовались воздух и улица.

 

Глава 2

 

Игроков в «три листика» я заметил краем глаза еще по пути в «Бергдорф». Они расположились на заваленной мусором боковой улочке, примерно на полпути между мраморными демонстрационными залами Пятой авеню и торговым центром для средних американцев, в который превратился Таймс?сквер.

Шагая по людным тротуарам, я примечал мошенников, работающих в толпе туристов. Карманник чистил зевак, столпившихся вокруг китайца, рисующего портреты. На противоположной стороне улицы крутились несколько назойливых рэперов: они ставили автографы на десятидолларовые компакт?диски и завершали продажу отнюдь не призрачными угрозами. После нескольких часов принудительного следования благопристойным манерам (и кондиционированный воздух в придачу) весь этот шум и жульничество подействовали на меня освежающе.

Я шел без определенной цели и неожиданно для себя обнаружил, что свернул в переулок к тем самым картежным шулерам. Игра все еще продолжалась, отметил я с удивлением, хотя игроки переместились на другой конец улицы.

Сдающим у них был долговязый и жилистый белый парень, в котором чувствовалась отчаянная сила. Он щеголял в бейсболке «Нью?Йорк янкиз» с надвинутым на глаза козырьком, которая была ему на пару размеров велика, и в джинсах, провисших от середины задницы.

Стол им заменяли три ящика из?под молока, поставленные друг на друга и застеленные газетой. Над газетой порхали карты под причитания: «Двойка – пусто, туз – капуста! Кто не трус, тому – туз…»

Парень бросил на меня взгляд, но сделал вид, что не заметил моего приближения. Немного приподняв брови, он подал бригаде знак, что игра пошла. Сообщников было четверо.

Когда я подошел, он послал им еле заметную команду, и они расступились ровно настолько, чтобы я оказался в нужном месте. Пока я там стоял, они сыграли четыре кона: карты плясали, деньги падали и мелькали в руках сдающего, летая между победителями и проигравшими. Не имело значения, кто выигрывал, а кто нет, – они работали на один карман, деньги были общие, и все они подыгрывали сдающему. Именно так этот лохотрон и работает.

И как раз поэтому было полным идиотизмом рисковать здесь даже десятью центами. Но раз мне известны все их трюки – придется победить жуликов на их собственном поле.

По большому счету мне следовало остановиться, задуматься хоть на секунду о том, какого дьявола я здесь делаю, а потом уйти – вернуться в «Бергдорф» к серебряным ложечкам для шербета.

Но вместо этого я вступил в игру. Сдающий начал меня обрабатывать:

– Или ставь, или уходи. Если хочешь чего позырить, там за углом показывают «Короля Льва». А здесь только играют.

Я не отреагировал на его слова, прикинувшись чуть испуганным и малость борзым – в общем, изображая образцового лоха, стремящегося выказать искушенность. Господи, я даже выглядел соответственно. На прошлой неделе я был настолько занят работой, что попросил Энни забросить в сумку кое?что из уличной одежды. Сейчас на мне были синий блейзер, пуловер, молескиновые брюки и яхтенные туфли?мокасины, – полагаю, она пыталась затащить меня в яхт?клуб на встречу с бабулей. Смотрелся я как болван с деньгами. Да я бы сам себя такого ограбил.

Кидалы сомкнулись у меня за спиной, подталкивая ближе к сдающему. Это называется «закрыть ворота», часть приема по заарканиванию клиента – первый этап быстрого срубания денег. Среди играющих была женщина, она только что выиграла дважды. Ставки поднялись до сорока долларов. Когда сдающий выкладывает карты, надо положить свою ставку перед предполагаемым пиковым тузом. Другой игрок может перебить ее, поставив вдвое больше на другую карту. Играет самая большая ставка, поэтому всегда остается только один игрок. В этом и есть суть мошенничества.

– Он уже не принимает мои ставки, – шепнула мне женщина. – Я хорошо играю и раскусила, в чем тут дело.

Она была примерно пяти футов и четырех дюймов ростом, бледная и светловолосая – городское дитя с азартом в глазах и фигурой, к которой трудно было не прилипнуть глазами.

– Помогите сыграть, – попросила она, многозначительно взглянув на меня, и, прижавшись ко мне, незаметно сунула в мою руку четыре потертые двадцатки. – Поставьте на левую.

Какой?то одутловатый и дышащий ртом парень поставил сорок на среднюю карту. Я взял ее деньги и положил напротив левой.

– Восемьдесят, – сказал я.

Сдатчик посмотрел на мою ставку, изобразил огорчение, затем перевернул туза и вручил мне сто шестьдесят долларов.

У бригады, промышляющей игрой в «три листика», есть классические роли. Красотка слева была «завлекалой», ее задача – дать мне сыграть без риска, заставить поверить, что сдающего можно обыграть, и убедить поставить свои деньги. Я подтолкнул к ней по газете наш выигрыш. Когда она к нему потянулась, сдатчик ухватил ее за руку.

– Какого хрена? – спросил он. – Выиграл этот мужик. Новичкам везет.

– Это ее деньги, – ответил я. – Я поставил за нее.

Сдатчик развернулся ко мне:

– Не разводи тут эту чушь с Уолл?стрит, Тарстон Хауэлл.[3] Хочешь играть? Выкладывай бабки. Или ты все спустил на свой матросский костюмчик?

Разозли лоха. Этого обычно хватает, чтобы зацепить клиента. Я оскорбляюсь, злюсь и рвусь отомстить – то есть созрел для развода.

– У туза загнут уголок, – шепнула женщина.

Теперь она висела на мне, как девушка Джеймса Бонда, накачивая уверенностью. Уголок и правда был загнут, но умелый шулер может загнуть его и разогнуть в любой момент. Это был еще один способ завлечь меня, убедить, что я не могу проиграть. Достав бумажник, я вынул двадцатку.

Я понаблюдал, как он выкладывает карты, доставая по две и сбрасывая одну. Все думают, что он сбрасывает нижнюю, но на самом деле он скидывает верхнюю, используя прием под названием «вольт». Парень проделывал его не очень умело, но это верная техника даже в кривых руках.

Карты легли на газету. Туз четко угадывался по загнутому уголку. Я положил двадцатку. Теперь вступил в игру тот, который дышал ртом. Он был «лакировщиком», или «крышкой». Если вы случайно ставите на правильную карту, он должен немедленно удвоить ставку, чтобы вы не смогли выиграть. Пока же вы ошибаетесь, он просто стоит рядом и не мешает сдающему забирать куш. Лох попадает в безнадежное положение.

Так и вышло. Сыграла ставка «крышки». Парень продул, и сдающий перевернул туза напротив моей ставки.

– Вот видите, вы бы выиграли, – шепнула мне девица.

Я достал из бумажника еще пару двадцаток. Глаза сдающего загорелись. К тому времени вокруг уже собралась толпа. Справа от меня стояло несколько хорошо одетых крепких парней – судя по виду, они приехали в город на какое?то мероприятие студенческого братства. Слева пристроилась пожилая китаянка с большой сумкой из плетеного пластика.

Она рискнула и правильно поставила десять долларов на среднюю карту. Наверное, тормознутый «крышка» зазевался, потому что забыл удвоить ставку, и бабулькина десятка осталась в игре.

Но это не имело значения. Сдающий сунул правую карту (я следил за ней и знал, что это двойка) под бабулькиного туза в середине. Выигрышный туз стал проигрышной двойкой. Сдатчик поменял их, когда переворачивал карты. Вот почему вам никогда не выиграть, даже если у вас есть все деньги мира, чтобы перебить ставку «крышки».

Теперь я узнал все необходимое, чтобы обчистить этих парней. Я достал из кармана деньги, примерно девятьсот долларов минус то, что потратил сегодня, и взвесил их на ладони. У меня сохранилась старая привычка носить с собой много наличности.

– Туз – капуста, двойка – пусто! Кто не трус, тому – туз…

Сдающий выложил карты, повторяя эту скороговорку. Пока он их тасовал, загнутый уголок на тузе исчез. Теперь он ему не требовался, потому что я достал деньги и полностью доверился красотке. Я проследил за тузом. Карты легли на газету.

– Левая, – соврала мне красотка, продолжая за меня цепляться.

Я положил десятку посередине, куда лег туз. Они не дадут мне выиграть, поэтому «крышка» положил двадцатку справа. Все по плану. Я удвоил до сорока на своего туза. Он ответил: 80, 160, 320…

– Шестьсот сорок, – объявил я и выложил деньги на газету напротив туза.

Вся прелесть такой большой ставки в том, что когда ее кладешь, то пачка денег достаточно широка, чтобы на долю секунды прикрыть карты.

Ошарашенный «крышка» посмотрел сперва на меня, потом на оставшиеся у него деньги – пять или шесть двадцаток. Он не мог удвоить мою ставку. Облизнувшись, он повернулся к сдатчику за помощью.

Я наблюдал, как они подсчитывают деньги, зная, что мою ставку им не перебить. Сдатчика, похоже, это не смутило.

– А мужик?то у нас жадный. Жадность – это хорошо. Ставка шестьсот сорок.

Ему всего?то и требовалось, что подменить туза в середине, которого я угадал правильно, одной из боковых двоек, – и все деньги перейдут к нему. Ему полагалось изобразить хотя бы легкую тревогу, а парень вместо этого сиял улыбкой. Я даже слегка засомневался. Мне совершенно не хотелось объяснять Ванессе и Энни, что мы отобедаем в «Венди»,[4] потому что меня облапошили в «три листика».

 

* * *

 

Сдатчик взял правую двойку и перевернул ею туза, на которого я поставил. При этом он, разумеется, поменял их местами и засветил уже проигрышную (в чем он не сомневался) карту.

– Двойка – пусто… – победно зачастил он.

Но тут соизволил взглянуть на карты и увидел, что рядом с моими деньгами на него смотрит пиковый туз. Парень выпучил глаза.

Зрители, не участвовавшие в мошенничестве, радостно завопили. Кто?то даже обнял меня за плечи.

Я уже несколько лет не баловался с картами. Тем не менее проделать этот фокус было не очень?то и трудно, особенно при таком растяпе?сдающем. Выкладывая деньги, я сам поменял карты мизинцем и безымянным пальцем. Я знал, каким будет его следующий ход, и он, когда переменил карты, сам подсунул мне выигрышную.

Я выиграл честно и четко. И жульнически естественно.

– Копы! – заорал «крышка».

Этого следовало ожидать. Если игра перестает идти по накатанной дорожке или подается знак, что денег выиграно достаточно, то кто?то из команды кричит: «Полиция!» – и все разбегаются. Это последний выход для жулья. Даже если лох выиграл, он потеряет деньги.

Шайка бросилась врассыпную. Сдатчик схватил деньги и карты, сунул их в карман и попытался сбежать. Мои новые приятели из студенческого братства были не прочь поиграть мускулами ради торжества честной игры и блокировали сдатчика с флангов. В результате ему пришлось прорываться мимо меня. Он врезал мне правым хуком по почкам, оттолкнул и рванул прочь. Штабель молочных ящиков рухнул.

Парни прокричали ему вслед весьма замысловатые угрозы. А я лишь смотрел, как он убегает.

– И ты позволишь этой мрази тебя ограбить?! – воскликнул кто?то из зевак. – Ты же честно выиграл, мужик. Я бы на твоем месте отыскал этого чувака и вышиб из него свои денежки.

– Никогда не делай ставок в чужой игре, – ответил я, пожал плечами и зашагал прочь.

Выйдя из переулка, я поймал себя на том, что улыбаюсь. Давно не получал такого удовольствия. Выжив в схватке с нью?йоркскими мошенниками, теперь я точно смогу встретиться лицом к лицу со своей стодвадцатифунтовой невестой, ее бабушкой и чайными чашками на ножке.

Весь инцидент занял минут двадцать. Вскоре я уже сидел в «Бергдорфе» между Энни и Ванессой. Боль под ребрами чуть стихла и стала ноющей. Артуро демонстрировал нам достоинства различных ножей для рыбы.

– Майк, – сказала Энни, нежно взглянув на меня, – ты не устал? Может, хватит быть женихом на сегодня?

Прикрывшись от остальных, я изучил то, что украл у парня, пока тот ломился мимо меня. Если носишь такие мешковатые штаны, то будь готов, что тебя обчистят.

Вот он и сбежал с пустыми карманами. А я ушел, вернув свои шестьсот сорок долларов и добавив к ним за беспокойство еще восемьсот, а в придачу к деньгам прихватил и нож, каких мне видеть не доводилось. С узким лезвием, великолепной рукояткой из розового дерева и бронзовыми втулками. На вид ему было лет восемьдесят, испанский или итальянский. Лезвие не было выкидным, но раскрывалось с такой скоростью и легкостью, что разница была невелика. Скорее всего, парень у кого?то отобрал этот нож. В жизни не держал более грозного оружия. Я аккуратно закрыл его и спрятал вместе с деньгами.

Погладив в кармане пачку наличности, я улыбнулся.

– Я отлично провожу время, – возразил я и повернулся к бабушке Энни. – Вы были правы насчет соусницы, Ванесса. Только лиможский фарфор. Кстати, Артуро, – обратился я, потирая руки, – у тебя еще остались те каталоги «Хэвиленда»?[5]

Именно в тот момент, когда я сидел в «Обручальном салоне» между невестой и ее бабушкой, поглаживая в кармане шестидюймовый нож и толстую скатку двадцаток, похищенную из кармана уличного жулика, я и понял, что со мной, возможно, не все в порядке. Как и с мечтой о спокойной респектабельной жизни, за которой я гнался много лет.

 

Глава 3

 

С отцом Энни мы встретились через полчаса во французском ресторане с тремя мишленовскими звездами.[6] Он пил шампанское и разговаривал по мобильнику, развалясь свободно посередине дивана. Закончив беседу, он поздоровался с Энни и Ванессой. Потом взглянул на меня, на Энни и спросил:

– Ты все еще размениваешься на этого типа?

Ему никто не ответил. Тогда он хохотнул и стиснул мне руку:

– Шучу! Садитесь!

Ларри Кларк, он же сэр Лоуренс Кларк, – бывшая звезда английского регби, ныне работающая финансистом и управляющая хеджевым фондом. Он излучает агрессию и прекрасное здоровье и предпочитает тот сорт юмора, который сводится к дурацким розыгрышам. Обманув же – хохочет.

Он сохранил крепкую фигуру нападающего, а лысую голову ежедневно надраивал до состояния блестящего розового шара, как поступают в наши дни многие руководители на высоких должностях. Такой облик хорошо сочетался с кислой миной, которую он надевал всегда, когда смотрел в мою сторону.

Я так вдохновился победой над шулерами, что был не против преломить хлеб с Кларком и обменяться с ним парочкой ударов. После второго блюда я извинился, встал из?за стола и выследил в лабиринте винных стеллажей нашего официанта. Я перехватил счет за обед, украв этот шанс у Кларка. Пришлось поуговаривать, но я все же убедил официанта, и он позволил мне заплатить.

Даже от облапошивания жулья я не получил столько удовольствия, как от выражения лица Ларри в конце трапезы, когда официант объяснил, взглянув на меня, что «этот господин обо всем позаботился».

Когда после обеда мы направились к парку, Ванесса заявила, что устала, и попросила Энни проводить ее в отель. Кларк спросил, не может ли он «позаимствовать меня на минутку».

Я заподозрил подвох. Энни пожала плечами.

– Я верну его в целости и сохранности, – пообещал Кларк, но после моей обеденной выходки и его еле скрываемой ярости я уже не был в этом уверен.

Я не стал возражать. Наша свадьба – дело решенное. Наверно, он наконец?то решил заключить мир.

Мы прошли к тому участку Пятой авеню, который застроен громадинами от «Макким, Мид энд Уайт»,[7] отелями «позолоченного века»[8] и клубами баронов?разбойников.[9]

Кларк повернул ручку, и мы вошли через массивную деревянную дверь в какое?то здание. Вывески у входа я не заметил. Возможно, это его клуб и он хочет заключить мирный договор под бренди и сигары. Я не любитель клубных разговоров, хотя за последние несколько лет и научился получать некоторое удовольствие, подыгрывая собеседникам: смеялся вместе с теми, кто жаловался, что «беден как церковная мышь» или до чего им надоели шестидесятифутовые яхты со стальным корпусом. Но если такая беседа ознаменует конец моих хлопот с Лоуренсом, то я не против.

Он провел меня в библиотеку, и мы уселись в глубокие кожаные кресла. Обошлись без светской беседы: Кларк подался вперед и сразу приступил к делу:

– Я знаю твою семью, Майк. И знаю, что вы за люди. Тут я ничего изменить не могу. Энни приняла решение, и с этим мне тоже поделать нечего.

Вот что я получил после многих лет упорного труда: службы на флоте, потом страданий в колледже и на юридическом факультете Гарварда, когда вечерами я бывал настолько измотан и голоден, что в восемь часов уже заваливался спать. Возможно, мне было трудно приспособиться к этому миру, но, сидя в библиотеке и выдерживая злобный взгляд Кларка, я понял, что причина отчасти заключена в том факте, что этой сладкой жизни самой нелегко подладиться под меня. Он все еще считал, что я какой?то преступник, а вся моя биография – одна большая афера.

– Ларри, – сказал я, зная, что он ненавидит этот фамильярный тон, – мы с твоей дочерью любим друг друга. Мы нашли друг друга. Мы заботимся друг о друге. Нас связывает нежность, а это редкость. Я искренне хочу, чтобы мы с тобой начали с чистого листа и нашли способ ужиться. Тогда все станет проще, а Энни будет счастлива. Что скажешь?

Он не ответил и только дважды стукнул массивным кольцом по мраморному столику. Дверь открылась, вошли двое.

– Это мои адвокаты, – представил их Кларк.

Вот тебе и бренди с сигарами! Больше всего Кларку не давало покоя наше разительное сходство. Он тоже родом был никто, а состояние начал сколачивать на мутных сделках с лондонской недвижимостью. Когда он впервые попытался отвадить меня от Энни, я намекнул, что знаю про его грязные делишки. После этого мне стало чуть легче дышать, но и врага я себе нажил. Он всегда негодовал из?за того, что я его переиграл.

Если мошенничаешь достаточно долго, то можно скупить весь сценический прикид, необходимый, чтобы выглядеть добропорядочным человеком, – даже манеры. Но у меня возникло опасение, что Кларк в конечном счете убедил себя в том, что он действительно весь белый и пушистый. Такой сорт лицемерия опасен, и я – из?за своего прошлого, знаний и любви его дочери – представлял для него серьезную угрозу. Несмотря на все гадости, которые он говорил про меня Энни, я старался быть выше этого. Я не рассказал ей о его прошлом. Это было бы крохоборством.

– Нам надо уладить важное дело, Майк, – заявил он. – Завтра я отправляюсь в Дубай, поэтому, к сожалению, вынужден все сделать сегодня.

Один из адвокатов вручил Кларку пачку бумаг. Другой держал толстую папку в кожаном переплете, похожую на корпоративную контрольную книгу.

– Существуют ли стимулы, способные побудить тебя переосмыслить ваши отношения? И увидеть, что расстаться будет в твоих и ее интересах?

– Да ты шутишь, – отозвался я.

Кларк уставился мне в глаза. Он был совершенно серьезен.

Я почесал подбородок, взглянул на книжные полки красного дерева и трех своих инквизиторов.

В кармане моего пиджака лежала белая карточка, в которую был вложен ресторанный счет. Хорошая качественная бумага, чистая и согнутая пополам. Я достал ее вместе с ручкой, наклонился к столику и кое?что написал внутри. Подтолкнул к Кларку, откинулся на спинку и сложил на груди руки.

Кажется, на секунду Кларк оказался доволен тем, что я «на борту», а он сможет поиграть в свою любимую игру: торговаться из?за денег. Потом он прочитал записку.

Он резко и гневно выдохнул через нос и бросил листок на стол.

И я смог прочесть то, что написал: «У тебя между зубами семечко».

Я видел, как его язык движется за губами, чтобы удалить помеху, а он при этом испепеляет меня взглядом. Когда я ушел со своей последней работы, многие звали меня к себе, поэтому я достаточно напрактиковался отшивать тех, кто пытался меня купить.

Кларк положил передо мной стопку бумаг.

Разумеется, я был зол. Я ощущал в кармане рукоятку ножа, и на миг у меня в голове мелькнула сюрреалистическая картина: если я ковырну ножом одного из этих идеально упакованных адвокатов, то из дырки вывалится лишь шерстяная набивка. Но больше всего меня бесило, что я не мог показать, насколько был разгневан. Это сыграет ему на руку, укрепит его веру в то, что я преступник от рождения. Ну нет, придется изображать Брюса Бэннера.[10] Спокойствие. Ледяное спокойствие.

– Тебе, наверное, известно, что у нашей семьи имеются значительные деловые интересы, – заговорил Кларк. – Энни вовлечена в несколько трестов и холдинговых компаний, поэтому есть кое?какие нюансы – юридические, финансовые и налоговые, – которые должны быть улажены до того, как…

Я начал перелистывать бумаги. Пачка была в полдюйма толщиной и по сложности юридической писанины не уступала договору о слиянии компаний. Но по сути это был добрачный контракт на случай, если я попытаюсь лишить прелестную Энни Кларк тех многих десятков миллионов, которые ей причитаются как единственной наследнице сэра Ларри.

– Это юридический документ, – заговорил второй адвокат.

Спасибо. Кларк был склонен забывать, что у меня JD/MPP[11] из Гарварда. Я позволил адвокату что?то бубнить, а сам за это время дочитал контракт и сделал в нескольких местах пометки.

– Это лишь черновик, – пояснил он. – Отправная точка. Я уверен, что мы что?нибудь выработаем на его основе. Там что?то не так?

Я швырнул бумаги на стол:

– Вообще?то, да.

Они переглянулись. У одного из адвокатов слегка шевельнулись ноздри. Я буквально видел, как их раздувает от возбуждения. Для этих людей юридические баталии лучше секса. Разумеется, весь контракт был для меня пощечиной, и я не сомневался, что Кларк жаждет битвы. Но я не собирался потакать его желаниям.

– На девятнадцатой странице ошибка. Вы, вероятно, думали о Нью?Йорке. В Виргинии в семейном законодательстве действует унифицированный правовой кодекс. Но это мелочь.

– Это черновик, – промямлил адвокат Кларка.

– Меня он устраивает. Кто хочет стать свидетелем?

– Не понял? – выдавил Кларк.

– Мне наплевать на деньги, Ларри. Если ты перестанешь стоять у меня на пути, то я готов подписать прямо сейчас. Меня все устраивает.

– Мы можем составить другой черновик.

– Сойдет и этот. Я его уже поправил.

Я трижды расписался на последних страницах, встал и вручил им бумаги.

– Если понадобится заверить у нотариуса, дай мне знать, – сказал я. – Приятного вам вечера.

Если избавление от этой скотины обошлось мне всего в пару миллионов и подпись, то я отделался легко. И я вышел.

 

* * *

 

Когда я вернулся в отель, Энни сидела на кровати, стуча по клавишам ноутбука.

– Как пообщался с папочкой? – спросила она. – Судя по всему, ты выжил. Оливковая ветвь?

– Брачный контракт.

– Что? Со мной он о нем даже не заговаривал. Значит, он взял и устроил тебе засаду с этим контрактом?

– И двумя адвокатами.

– Господи… И что ты сделал?

– Что я сделал? Ничего. Подписал. Решать тебе, конечно, но меня устроит, если и ты подпишешь. Просто чтобы убрать его с дороги.

Не знаю, чего она от меня ожидала. Чтобы я его придушил?

Она отложила компьютер, качая головой и пылая негодованием.

– Я сейчас к нему спущусь и… – Она откинула покрывало.

– Да забудь ты про папочку, – сказал я. – Хотя это и означает, что в случае развода ты не приберешь к рукам мой джип. – Я имел в виду свой двадцатилетний «чероки» с выцветшей краской и без амортизаторов. Все никак не мог решиться от него избавиться.

Даже грубое избавление от иллюзий, устроенное Кларком, не смогло полностью развеять приятный туман, окутавший мой мозг после обеда из четырех блюд и полутора бутылок бургундского «Шаве Эрмитаж», после которого я наконец?то понял, почему люди бывают одержимы вином.

Я лег рядом с Энни:

– Ты будешь любить меня даже нищим?

– Это еще что за вопрос? – осведомилась она участливо, но и чуточку с вызовом. Впрочем, она тут же смягчилась. – Ну что ты, Майк. Конечно, – прошептала она мне в ухо и чуть наклонилась, чтобы поцеловать в шею.

 

Глава 4

 

Я не очень искушен в разных сочетаниях: какое вино к чему подходит и тому подобное. Но есть одна комбинация, насчет которой у меня имеется твердое мнение. Если в меню ужина входит проникновение со взломом, смертельно опасные гонки с полицией или любые варианты насильственных действий, то нет ничего лучше пива «Стил резерв» в банке на двадцать четыре унции, сдобренного виски «Олд кроу».[12]

Оба этих напитка побулькивали рядом со мной на сиденье вагона метро, когда я ехал к дому брата. Безусловно, они были совершенно не к месту в позаимствованной у Энни большой матерчатой сумке с названием школы йоги над логотипом с мандалой «матери?земли». Я уже много лет их не употреблял, хотя когда?то они были у нас с Джеком любимым пойлом. Отпиваешь пару унций из банки с пивом, наливаешь столько же бурбона, затыкаешь дырку пальцем, переворачиваешь, затем пьешь. Обычно такое проделывалось во время езды (руль удерживался и поворачивался коленями), и очень часто по пути к месту будущего преступления. В пиве восемь процентов алкоголя, но есть в нем и нечто большее, какая?то особая алхимия в сочетании дешевого бурбона и медицинского привкуса светлого пива, сваренного из плотного сусла. Вместе они проскальзывали в желудок как глоток огненного раскаяния. Всего за несколько минут этот коктейль срывал в башке все ограничители и делал тебя гиперактивным носителем скорого разрушения, подростком?гранатой.

Но сегодняшний вечер был особым. Мне требовался шафер. Я впускал в свою жизнь прошлое, несмотря на его отвратительный вкус. Отец уже давно упрашивал меня помириться с Джеком. Он сказал, что брат взялся за ум. Несколько лет назад я вычеркнул из своей жизни старшего и единственного брата, героя моей молодости. И как бы сильно Джек этого ни заслуживал, такое решение до сих пор разрывало мне сердце. Как выяснилось, я крепко ошибался насчет грехов моего отца, так что и Джек, возможно, заслуживал второго шанса.

Мне его не хватало. Никто не знал меня так, как он. К тому же Джек, несмотря на все его недостатки, присматривал за мной, когда я был юн, а отец сидел. У нас с Энни подобрались замечательные друзья, но мое прошлое хранило события, о которых я не мог с ними говорить. Я нуждался в человеке, с кем можно расслабиться и пошутить насчет старых деньков. В возможности выпустить пар, не совершая дурацких поступков наподобие игры в «три листика» в Нью?Йорке – ссадины на ребрах все еще были видны. Если люди вроде Лоуренса Кларка стыдят меня за мое прошлое, то какой смысл его скрывать? Сейчас Джек снова в городе. Быть может, я смогу воспользоваться свадьбой, чтобы восстановить отношения. После Нью?Йорка я звонил ему насчет встречи, и мы, обменявшись несколькими неловкими звонками и эсэмэсками, решили сегодня вечером пообедать вместе.

Когда я искал его адрес на границе парка Такома, сразу за пределами округа Колумбия, «Гугл» показал лишь пустырь с тротуаром, по которому бомжиха толкала полную всякого хлама тележку. Приближаясь к его дому, я миновал автомобильный кузов и несколько ломбардов и церквей со входом с улицы. Вот и вся обстановка для нашего воссоединения. Это ошибка. Должно быть, он и не завязал. Но в этом случае я, скорее всего, не ошибся с меню.

Я свернул за угол. Через пару кварталов район изменился. Лавки с крепким бухлом сменились винными магазинами, автомобили на улицах подросли в цене, а потом я увидел ряд новеньких городских домов. «Аренда от 600 долларов!» – восклицал плакат.

Наверное, фотография того пустыря сильно устарела и была сделана до начала строительства. Бомжиха давно стала историей, сменившись очень симпатичной молодой мамашей в обтягивающих штанишках для занятий йогой, катящей двойную коляску размером с машину для заливки и уборки льда на катках.

Джек жил в трехэтажном доме на углу под номером 108, лучшем местечке в этой застройке. Поднимаясь на крыльцо, я гадал, как Джек ухитрился заполучить этот лакомый кусочек недвижимости. Симпатичная лужайка с маргаритками перед домом заставила меня нервничать из?за Джека гораздо больше, чем если бы я обнаружил его живущим в лачуге возле пустыря.

Я нажал кнопку звонка.

Через тридцать секунд дверь открыл мужчина, которого я еле узнал. Темные волосы коротко подстрижены, на висках только?только начинает пробиваться седина. Он улыбнулся, продемонстрировав впалые щеки заядлого бегуна. Джек был одет в «патагонский» жилет, свободные летние брюки и новехонькие на вид тускло?серые кроссовки «нью баланс» за сто тридцать долларов. Это был уже не тот брат, которого я знал. Стилем Джека всегда было одноразовое бахвальство, а этот малый излучал спокойный и горделивый достаток.

– Не надо было ничего приносить, – сказал он, взял сумку с выпивкой и провел меня в столовую. – Но спасибо.

Пахло восхитительно – с кухни, оснащенной высококачественными кулинарными игрушками: набором ножей «Шан», стационарным миксером, полудюжиной кастрюль «Ле Крюсе». Мне повезло, что я успел пройти в «Бергдорфе» ускоренный курс по расточительному потреблению.

– Рад, что ты добрался, – сказал Джек. – Давно хотел испробовать этот тайский рецепт, но до сих пор не было достойного повода.

На кухонной стойке лежала вырезка из «Таймс». Я выглянул через заднее окно на подъездную дорожку: серая «Ауди А6». Машина корпоративного юриста. Джек всегда предпочитал мощные американские тачки. Когда мы были молоды, он ездил на GTO[13] шестьдесят девятого года, который до этого в течение двух лет восстанавливал своими руками. И все два года мне казалось, что мы собираем эту проклятую железяку по деталькам, раздобытым на свалках – с перепрыгиванием через заборы и наперегонки с ротвейлерами.

Я вернулся на кухню и увидел, как Джек, хмурясь, разглядывает мои полдюжины пива и пластиковую бутылку виски.

– Налить тебе чего?нибудь из этого? – спросил Джек.

Он уже достал из буфета хрустальный пивной бокал и не очень?то скрывал отвращение.

– А себе?

– Я теперь практически не пью. Но ты не стесняйся.

– Извини. Если дело в реабилитации, то можно все выкинуть. Это было нечто вроде шутки.

– Нет?нет. Я не в завязке, просто не пью по будням. Я очень занят на работе, вот и все. Больше не похмеляюсь, как прежде.

– Отлично.

Я обвел взглядом первый этаж, мысленно подсчитывая расходы: мраморные прилавки, кухонные принадлежности из нержавейки, новенький плоский телевизор.

– Завел себе постоянный бизнес? – спросил я. – Механическая мастерская?

– Нет, – усмехнулся он, как будто я пошутил. – Работаю с девяти до пяти. Вообще?то, скорее, с восьми до восьми – сам знаешь, что это такое. Полку канцелярских крыс прибыло.

– Рад за тебя. А что за работа?

– Консультации по безопасности и тому подобное.

Очень странная должность для Джека. В прежние времена элементарная осторожность требовала первым делом не пускать таких на порог.

– Ты серьезно? – не поверил я, и в мой голос прокралось больше удивления, чем я хотел показать.

Джек улыбнулся:

– Понимаю, куда ты клонишь, Майк. Волк в овчарне. Но я теперь совершенно чист, а некоторый мой прошлый… опыт действительно оказался очень полезным. Я выполняю кое?какую курьерскую работу, заключаю контракты с полицией, следователями, оказываю услуги информаторам. В этом мире я чувствую себя комфортно. Хотя по большей части я целыми днями сижу за компьютером и проверяю чьи?то репутации и данные.

– А на кого ты работаешь?

Я знал кое?кого в этой области.

– На собственную компанию. У меня S?корпорация[14] из одного человека, нечто вроде уклонения от уплаты налогов.

Он открыл холодильник и достал зеленую стеклянную бутылку газированной воды.

– А на кого работает твоя компания?

– Даже не спрашивай, Майк. Ты не поверишь, сколько документов о неразглашении мне пришлось подписать. Ты, наверное, знаешь, что это такое?

– Конечно.

Мне хотелось назвать его слова брехней, но уж больно естественно он смотрелся в своем жилище. Если я сумел преодолеть белый частокол, то почему не мог он? Боже! Я едва не испытал разочарование. Джека Форда, одного из величайших преступников, в конце концов сделали обывателем.

– Отец сказал, что ты сейчас то ли на перепутье, то ли работаешь на себя, – сказал Джек.

– Да. У меня своя фирма.

– Если тебе когда?нибудь понадобится работа или помощь, просто дай мне знать. Я не забыл, сколько раз ты меня выручал и брал на поруки. Я тебе многим обязан, Майк. И это самое малое, что я могу для тебя сделать.

Его слова прозвучали почти как благотворительный порыв, и это меня разозлило. Но я сдержался. Ведь Джек пока знал обо мне лишь то, что я пью пиво с дрянным виски и езжу на общественном транспорте. Любого, кто не знал моего мира и того, что я учился у самого могущественного махинатора округа Колумбия, смутила бы сама идея о наличии у человека тридцати четырех лет уютной политической лавочки, где вся работа заключается в том, чтобы дергать за веревочки. Джек не видел меня с тех пор, как я стал флотским новобранцем сразу после ареста, едва избежав тюрьмы. Господи, да он мог подумать, что я приехал его разжалобить.

– Спасибо. У меня все хорошо.

– А твоя девушка, Энни? Судя по папиным рассказам, она просто чудо какое?то. Где у вас будет помолвка?

– В Тоскане.

Джек присвистнул.

– Это самое малое, что я могу для нее сделать, – пояснил я. – Она замечательная. Жизнерадостная. Исключительно умная. Выбила у меня из головы дурь. Сделала меня гораздо лучше. Я от нее без ума, поэтому я не скуплюсь, когда дело касается романтики.

– Я очень рад за тебя, Майк.

Он взглянул на меня так, словно говорил всерьез, потом отвернулся, заглянул в рецепт и стал выкладывать с десяток ингредиентов в стеклянные мисочки.

Обеденный стол был накрыт с концов, на двоих. Под каждой обеденной тарелкой стояло большое плоское блюдо. Все выглядело как на образце сервировки из «Гурмана», если не считать банки пива рядом с моим винным бокалом. Зачем добру пропадать? Я вскрыл пиво и плеснул в него виски.

– За братьев! – произнес я и поднял банку.

Джек с отвращением взглянул на свою газировку.

– Знаешь, а налей?ка мне тоже, – сказал он.

– Уверен?

– Да. Не может же это пойло быть таким мерзким, каким я его помню.

Я подошел к стойке, повторил те же операции и вручил Джеку банку. Мы подняли их и глотнули. Джек зажмурился и скривился.

– Господи, да оно еще хуже, – выдохнул он и постучал кулаком по груди.

Мы рассмеялись. Меня порадовало, что обстановка разрядилась. Это даст мне шанс зайти ему в тыл, пока он не зашел за спину мне. Доверяй, но проверяй – такие на дворе времена.

 

Глава 5

 

Я изучил рецепт блюда, которое он готовил. Последние пятнадцать минут стряпни выглядели лишь чуть менее сложными, чем операция по замене митрального клапана. Это был мой шанс. Джек жарил арахис, а я выключил звук на своем сотовом, перевел его в вибрационный режим, и он зажужжал у меня в кармане. Я достал телефон, извинился и вышел. Джек едва заметил мой уход, склонившись над сковородой. Я ответил на фальшивый звонок словами: «Привет, милая» – и пошел на второй этаж.

Когда дело касается вынюхивания тайн Джека, у меня есть одно преимущество. Немалую часть детства я провел, таскаясь за братом, подслушивая и шпионя за ним, поэтому отлично разбирался в его тайниках. А как еще я смог бы обеспечить себя в подростковом возрасте мощными петардами и старыми номерами «Плейбоя»? Я пошарил под матрацем в его спальне – больше по старой привычке, но ничего не нашел.

Я простучал стены платяного шкафа – фальшивых панелей не было. Оставался комод. Он был из дубовых досок, очень тяжелый, но я все же ухитрился без особого шума отодвинуть его на восемнадцать дюймов от стены. В старших классах Джек прятал свою контрабанду как раз за комодом, пробив дыру в гипсокартоне. Собирал вещички в тючок, привязывал к нему веревочку, опускал груз в просвет между стенами, а веревочку приклеивал липкой лентой изнутри возле дырки. Наверно, между стенами нашей старой квартиры до сих пор висит с полдюжины мощных петард М80.

Нынешний его тайничок оказался более изящной вариацией на ту же тему. Сняв кусок гипсокартона за комодом, я увидел два навороченных сейфа с биометрическими замками. Серая стальная дверь верхнего была около четырех футов в ширину и приблизительно двух в высоту. Обычно такая дверь означает сейф для оружия. И сейф этот был здоровенным – там мог поместиться целый арсенал. Но сейчас мои шансы вскрыть любой из них были безнадежными – слишком мало времени.

Занимаясь поисками, я не забывал как бы беседовать с невестой.

– Конечно. Какого цвета стулья ты хочешь?..

Тема резко контрастировала с инвентаризацией опасных вещей, которые Джек скрывал в своем уютном доме. Нижний сейф был поменьше, с дверцей примерно восемнадцать квадратных дюймов, с комбинационным замком второго класса и дополнительным запором. Приблизительная стоимость – около тысячи двухсот долларов. По своему опыту знаю, что такие сейфы покупают не для того, чтобы хранить свидетельство о рождении. Их обычно берут для больших количеств ювелирных изделий, денег или наркотиков. Впрочем, брат мог и спятить на почве безопасности. Мы росли в окружении воров, и привычка все прятать сделалась бессознательной.

Я кое?как задвинул комод на место, вернулся к платяному шкафу и стал осматривать ремни. Будучи тинейджером, Джек носил дерьмовый пистолетик «Рэйвен армз P25»[15] – одну из классических пушек «для субботней ночи». Стрелял он по жестянкам, но не стеснялся сунуть его кому?нибудь под челюсть, если становилось жарко. Он всегда носил его за ремнем под правой рукой, поэтому я знал, что искать.

Платяной шкаф поведал мне ту же историю, что и весь дом. В нем я обнаружил полдюжины дорогих костюмов: «Дзенья», «Брукс бразерс» и так далее. Широкие ремни, которые носят с джинсами, оказались примерно на два дюйма короче узких, для костюмов. И на большинстве этих тонких ремней, дюймах в шести справа от пряжки, я нашел то, что искал: отпечаток поясной кобуры приличного размера, под пушку, пожалуй, сорокового калибра.[16] Значит, Джек перешел на более крупный, а его работа, в чем бы она ни заключалась, требовала хорошего костюма и потайного оружия. И он определенно занимался не только тем, что забивал имена инвесторов в поисковую программу, проверяя, не мухлюют ли они с чеками.

Внизу раздался телефонный звонок. Я обшарил ящики письменного стола, перебирая обычное офисное барахло, и наткнулся на черную карточку размером с обычную кредитку, но втрое толще, с медными контактами на оборотной стороне и четырьмя стеклянными окошечками на передней.

Это была электроника, но я никак не мог понять, для чего она предназначена. Вертя карточку, я случайно нажал пальцем на одно из окошечек. Вмонтированный в карточку светодиод замигал, подсвечивая темную комнату красными отблесками.

Через секунду мигание прекратилось, и, пока я пытался сообразить, что натворил, экран стоящего на столе ноутбука засверкал белыми вспышками в той же последовательности. Появилась командная строка, по монитору пробежали строчки кода, а потом в центре возникло уведомление: «Отпечатки пальцев не опознаны».

Я замер перед компьютером и начал потеть. Мне совершенно не хотелось оставлять запись о том, что я здесь копался. Еще через секунду загорелся огонек веб?камеры, встроенной в верхнюю часть экрана, и я увидел свое лицо.

Компьютер трижды громко пискнул, и на дисплее появилось:

Сканирование… опознавание не выполнено.

Подождите, пока мы не свяжемся с представителем.

Сердце бешено колотилось. Я бросил карточку обратно в ящик стола и задвинул его.

Джек наверняка услышал, и теперь уже я буду выглядеть вором. Я ждал стука в дверь и совершенно обоснованных обвинений. Но не дождался.

Странно… Обед уже наверняка готов. И Джек к этому моменту уже должен меня искать. Я услышал, как внизу опускаются жалюзи, как передвигается мебель.

Я вышел на лестницу.

– Останься наверху, – сказал Джек.

Я шагнул на ступеньку ниже, выглянул в гостиную и увидел, куда подевался тот глок сорокового калибра. Джек держал его на изготовку в правой руке.

– Ближе не подходи!

Теперь передо мной был тот самый брат, какого я помнил.

 

Глава 6

 

Энни умело скрыла тревогу, когда я сообщил, что вечером хочу встретиться с Джеком. Я знал, что кое?что в моей биографии ее беспокоит, но думал, что она поймет: воссоединение с братом пойдет мне на пользу – будет с кем поговорить и уладить кое?какие прошлые дела.

– Поезжай к своему брату, – сказала она.

Мы стали жить вместе четыре месяца назад, хотя за прошедший год практически все ночи провели вдвоем. Мы жили в старомодном районе Александрии под названием Дель?Рей – сплошные бунгало сороковых годов и реликтовые магазинчики на центральных улицах. Он располагался как раз через реку напротив столицы, а после того скандала я был только рад очутиться немного подальше от Вашингтона. Мы подумывали о переезде в другой город, но мне было приятно жить неподалеку от отца теперь, когда он вышел на свободу. Семья моя развалилась, когда я был мальчишкой, а теперь мне удалось ее выборочно собрать. Отчасти из?за этого меня и потянуло к Джеку.

Энни возилась в саду. Я косил лужайку. Когда мы сидели на крыльце, кто?нибудь из местных всегда подходил поболтать с нами. Я приглашал на барбекю соседей – живущего слева стоматолога?ортодонта и живущего справа налогового юриста: довольно приятные люди, хотя и суховатые. Они любили говорить о бухгалтерских компьютерных программах и облигационных инвестиционных фондах.

Иногда по вечерам мы с Энни откупоривали бутылку вина, выбирались на крышу через мансардное окно и наблюдали за звездами и лунными затмениями. Мы прятали записки друг другу в сумки. Я приходил в суд, садился напротив федерального судьи, открывал папку с делом и находил приклеенную записочку: «Спасибо за прошедшую ночь, советник».

Но что?то было не так. Моя прежняя работа обернулась безумием, и после того ужасного эпизода в конце нас с Энни что?то разделило. Одно дело, когда твой жених, прождав пятнадцать минут соединения по телефону, стонет: «Господи, сейчас я кого?нибудь убью». Но все приобретает совсем иной оттенок, когда произносишь такие слова перед женщиной, которая своими глазами видела, как ты стоишь над телом убитого тобой человека. Она сказала, что понимает – у меня не было другого выбора, но никогда не сможет этого забыть. Я ловил ее на том, что иногда она посматривала на меня с тенью подозрения, и знал, что оно никуда не делось и, может быть, подпитывало те сомнения насчет меня, что внедрил ее папаша.

Она была не единственной, кому не нравилось думать о том дне, когда мне пришлось прикончить нашего бывшего босса Генри Дэвиса. Обычно меня это не очень напрягало, но время от времени – когда я пытался заснуть или ехал домой на метро – мне вспоминалось его лицо как живое, или фотографии его внуков на столе, или его пальцы, вцепившиеся в мои запястья.

После работы, которую я выполнял в нашей старой фирме, я приобрел в Вашингтоне репутацию умелого решателя политических проблем, несмотря на кровопролитие и тяжелые усилия по ликвидации скандала. Я с удовольствием оставил в прошлом все грязные приемы, которые там освоил. Теперь я мог выбирать клиентов – хотя бы сейчас, и браться только за дела, после которых мог спать спокойно и при этом достаточно зарабатывать. Суммы были несравнимы с теми, к которым я привык, но мне хватало. Самые выгодные сделки можно заключить только с дьяволом. И если я действительно верил в дело, которым занимался, то время от времени мог пустить в ход трюк, усвоенный от предыдущего наставника: легкое прикосновение, еле заметный нажим или как бы случайное нежелание рассеять впечатление о знакомстве с чужими секретами.

После смерти матери Энни на сцене появилась ее бабушка с аристократическим акцентом и вечно сжатыми губами и принялась сводить Энни с ума подготовкой к свадьбе. Для Кларков бракосочетание стало шансом продемонстрировать миру свои «класс» и богатство. Идеальный день. Идеальная дочь. Идеальная жизнь. Так что если меня и начали доставать свадьба и желание сделать меня добропорядочным и уважаемым человеком без острых углов, то Энни была здесь ни при чем.

Иногда по ночам я лежал, уставившись на красные светящиеся цифры будильника, и слушал бессонную темноту. Потом осторожно вставал, чтобы не разбудить Энни, и покидал тепло ее тела, которое так любил. Выходил на крыльцо или просто стоял на заднем дворе, смотря на небо и игнорируя покусывание холодного весеннего воздуха. Я боялся, что есть нечто такое, столь же неотторжимое, как сила тяжести, что вытягивает меня по ночам из этого мирного дома.

Я надеялся, что Джек поймет: мы поможем друг другу. Вот почему я сегодня вечером отправился к нему.

Но такого я не предвидел.

Я рассмеялся, тряхнул головой и начал спускаться по лестнице. Я все тянул с выбором шафера, и Энни, наверное, понимала почему: в глубине души я надеялся увидеть рядом брата, забыть о прошлом, расставить все по местам. Джеку надо будет всего лишь постоять возле меня и протянуть коробочку с кольцами. Разве можно облажаться в таком простом деле?

А вот и ответ: Джек подпер креслом входную дверь. Он стоял рядом с окном, смотря сквозь жалюзи, и по его виску ползла капелька пота. Я видел и часть кухни, где в сковороде остывала лапша. В целом получалась милая сценка в интерьере, тщательно выстроенная и предположительно озаглавленная: «Жду убийц».

Я проигнорировал Джека, прошел на кухню и отведал тайской лапши.

– Отлично получилось, – похвалил я.

– Спасибо, – отозвался он, не сводя глаз с улицы.

Я сел на диван и поставил две глубокие тарелки с лапшой на кофейный столик. Одну предложил Джеку. Тот безучастно взглянул на меня и не ответил. Я намотал немного лапши на вилку.

– Я в беде, Майк.

– Правда? – притворно удивился я.

Джек кивнул и взглянул на пистолет.

– Ах да, – сказал я. – Как раз собирался о нем спросить. Надеюсь, он не про мою честь?

– Нет. Я работал курьером, – монотонно заговорил он, – и начал гадать: может, причина тут не в безопасности и кто?то играет на обе стороны. Меня тревожило, что в итоге мне придется по?крупному отвечать за чужие ошибки, если кто?нибудь пострадает. Врубаешься? И тогда я начал интересоваться моими нанимателями.

– Уж не захотел ли ты их обчистить?

– Только прикрывал свою задницу. И дело оказалось очень крупным. Это серьезные ребята. Я испугался, упрашивал, чтобы меня вывели из игры. Возможно, те, кто за всем этим стоит, узнали, что я наводил о них справки. В любом случае теперь они захотят меня убрать.

– Теперь с пистолетом ясно, – кивнул я. – А эти злодеи, часом, не собираются заехать сюда вечерком?

– Возможно. Они только что звонили. И могут приехать за мной в любую секунду. Они заявили, что я им должен. Они меня подставляют…

– Сколько?

– Что? – удивился Джек, взглянув на меня.

– Сколько ты у них взял?

– Я ничего не брал, Майк. Они меня подставляют.

– Знаю. Так сколько?

– Дело не в деньгах, Майк. Они сказали, что я разрушил какой?то план. И теперь я должен все исправить, или мне будет плохо.

– Давай к делу. Сколько тебе нужно?

Он глотнул воды из бутылки.

– Заплатить надо было шестьдесят пять тысяч. Но деньги я им вернул. Это проблему не решило. Они сказали, что уже поздно, что я все испортил и теперь должен сам завершить дело. Но я стараюсь ни во что не вляпаться. Клянусь, я ничего у них не взял, Майк. Я не хотел тебе об этом рассказывать, чтобы не впутывать. Меня подловили вчера вечером, когда я шел домой из метро. Врезали в живот. Было очень хреново. Пригрозили, что если я не напрягусь, то за меня возьмутся всерьез и отправят в больницу.

– Ха! Значит, били они тебя в единственное место, где почти не остается следов. – Это удобный прием для полицейских, не желающих наследить, а также для лжецов, которых никто не бил. – Иди в полицию.

– Я хотел. Порасспрашивал кое?кого. Наверное, они как?то про это узнали. Сказали, что, если я обращусь в полицию, они меня убьют.

– Разумеется, – согласился я и отправил в рот еще порцию лапши.

– Думаю, они просто хотят запугать меня тем, что я знаю, заставить исчезнуть.

– Так почему бы тебе не исчезнуть?

– Майк, я никуда не хочу убегать. Я просто хочу жить своей жизнью. Я не сделал ничего плохого.

– Так что, тебе нужно от них откупиться? Заплатить за работу, которую ты запорол?

– Я ни о чем тебя не прошу, Майк. Мне просто нужно с кем?то поговорить. Найти выход из этой ситуации, и я до смерти напуган. Может, ты сумеешь мне помочь и узнать, что они задумали. Как?то их перехитрить. То есть, возможно, я смогу как?нибудь возместить им потери. Я не знаю, согласятся ли они и сколько запросят, если да.

«Мягкая» продажа. Джек еще не утратил былых навыков.

– На кого выписать чек? Впрочем, когда имеешь дело с такими скользкими типами, то лучше наличкой.

Я похлопал по карманам в поисках чековой книжки или бумажника.

– Ты серьезно?

– Конечно нет, – сказал я и поставил тарелку. – Больше ты от меня денег не получишь, мужик.

Мне до сих пор не верилось, что я предложил ему второй шанс, а он решил развести меня таким примитивным способом.

– Знаешь, Джек…

Жалюзи залил яркий свет фар. Скрипнули тормоза. Хлопнули дверцы. Послышались громкие голоса. Типичные декорации для старомодного развода на бабки. Судя по звукам, приехали трое. Джек и в самом деле расстарался.

– Как раз вовремя, – заметил я.

– Майк, тебе надо уходить. У тебя есть пистолет?

– Мне не нужен пистолет, Джек.

Я шагнул к нему, чтобы как следует рассмотреть его глаза, размер зрачков, и выяснить, не принял ли он чего.

– Так что это за страшный заговор, на который ты наткнулся? – поинтересовался я.

В дверь стукнули кулаком.

– Отойди от окна, – попросил Джек.

Он отступил на кухню и укрылся за стойкой, отделявшей ее от гостиной.

Я увидел, как загуляла дверная ручка, потом услышал скрежет металла по засову: кто?то пытался справиться с запором. Любой уважающий себя костолом просто вышиб бы дверь, но эти парни, судя по всему, были заинтересованы в сохранении чужой собственности. Любопытно…

Я пошел к двери, собираясь отворить.

– Ты что, Майк? Эти ребята шутить не будут!

– Ты такое уже проделывал, Джек, – напомнил я. – Устроил точно такой же спектакль, в котором негодяи пришли избить тебя за то, что ты поступил по справедливости, и мне пришлось от них откупаться. Это было в Тампе, если не путаю. Ты хотя бы помнишь об этом? Я отдал им восемьсот баксов.

– Майк, ты должен мне поверить.

Я чуть не завел трогательную речь о том, как я приехал дать ему второй шанс, попросить его стать шафером на моей свадьбе и нарвался на этот теплый прием. Но разочарование и злость победили.

– Забудь, – бросил я.

Потом глухо выругался, отодвигая кресло, и распахнул дверь.

 

Глава 7

 

На коленях перед дверью стоял тип с телосложением, которое на флоте называли «кирпичный сортир». Он выглядел ужасно разозленным тем, что у него из пальцев вырвали отмычки. Позади взломщика стоял тощий как скелет мужчина с очень мелкими зубами. Справа от него расположился бугай в очках с такими толстыми стеклами, что они напоминали иллюминаторы в подводной лодке. Они были в дорогих костюмах, кроме бугая в очках, который смахивал на мистера Магу,[17] но я не сомневался, что и у него есть свои достоинства.

– Заходите, – пригласил я и отступил на шаг в гостиную. – Полагаю, вы приехали учинить какое?нибудь гнусное насилие, если я не рассчитаюсь за ошибки Джека.

Тощий взглянул на сообщников. Таких строк в сценарии не было.

– В целом идея верная, – согласился он.

Джек снова попытался меня о чем?то предупредить. Я не обратил внимания.

– Я Майк, – представился я и пожал руку тощему, который казался вожаком. – А вас как зовут?

Он поизучал меня секунду?другую, стараясь понять, что со мной не так, потом обвел взглядом гостиную:

– Ну, не знаю… Мистер Линч.

– Каков план, Линч? Сломать мне пальцы один за другим? Избить меня носком с батарейками?

Он задумался над моим предложением.

– Пожалуй, это будет перебор. Мы просто уберем вас с дороги и потолкуем с вашим братом.

– Позвольте сэкономить вам немного времени. Представление получилось отличное, но я на него не купился, так что…

Линч кивнул бугаю в очках, тот шагнул вперед и стиснул мои бицепсы.

– Он не понимает! – крикнул брат из кухни. – Он думает, что это шутка. Не трогайте его! Он тут совершенно ни при чем.

Когда меня отодвинули в сторону, я посмотрел на Джека. Он стоял в кухне, глубоко расстроенный. Сперва я принял это за стыд, потому что он предал меня, когда я сделал шаг навстречу.

– Господи, Майк, – сказал он, – прости. Наверное, у тебя были причины думать, что это подстава, но все по?настоящему.

Пока тип в очках удерживал меня в сторонке, второй после недолгой борьбы скрутил Джека, поливая его руганью с ирландским акцентом. Потом Линч подошел и ударил Джека пистолетом по лицу. Джек застонал и упал на колено. Линч врезал ему еще, теперь уже в висок, и Джек рухнул.

Я вывернулся из рук державшего меня бугая и, не думая ни о чем, бросился на Линча с воплем «Не трогайте его, сволочи!». Я врезался в него, прижав к стойке. Двое бандитов тут же схватили меня. Джек лежал ничком, из раны над бровью вытекала кровь.

Линч подошел ко мне, холодно и оценивающе осмотрел, потом ударил рукояткой пистолета в скулу. Мир на мгновение потемнел, из глаз посыпались искры, и я ощутил нарастающее давление в носовых пазухах. Я застонал. Пока я моргал, борясь с болью, Линч пошарил у меня в кармане и вытащил бумажник.

– Майкл Форд, – прочел он и взглянул на Джека. – Понятно. Это семейный бизнес. И вы живете на Хауэлл?авеню. В Дель?Рее. Все верно? Милый райончик. Заходили когда?нибудь в «Дэйри годмазер»?[18]

– Что?

Он вздохнул, словно не владел ситуацией.

– Так что у вас с головой? Комплекс мученика? Зачем вам ввязываться в этот дерьмовый спектакль? – Он показал на Джека пистолетом. – Поздравляю. Теперь вы тоже в этом участвуете. Похоже, вы очень дружные ребята, поэтому слушайте внимательно. Ваш братец либо сделает все правильно, либо в следующий раз мы его убьем. Вы меня поняли?

– Вы не посмеете.

Он наклонился, положил палец на спусковой крючок и прижал пистолет к руке Джека.

– Поняли?

– Да.

Он забрал мои водительские права, сунул бумажник обратно в карман и направился к выходу. Его подручные швырнули меня на книжные полки – мне даже дыхание перекрыло. Пока я вставал, хватая ртом воздух, они ушли.

Я поковылял к двери, надеясь разглядеть номер их машины, но остановился и посмотрел на Джека. Автомобиль завелся и уехал. Джек перекатился на спину. Я сел рядом с ним на пол, прислонился к стене и приподнял ему голову.

– Прости, Майк, – сказал он. – Я не хотел, чтобы это и тебя коснулось. Я ведь просил сидеть наверху. Мне никак не выбраться из этого дерьма.

– Все нормально, Джек, – ответил я и вытер у него кровь под глазом. – Не думай сейчас об этом. Все будет хорошо.

Я не верил в это, но что еще мог сказать? В голове вертелась лишь одна мысль: Линч знает мой адрес. Теперь он придет за мной.

 

* * *

 

Ночь я провел вместе с Джеком в отделении скорой помощи. Шесть часов и десять швов. Мне требовались ответы, но брат бо?льшую часть ночи проспал. Когда рано утром он проснулся, я передвинул стул к его кровати.

– Мы поедем в полицию, Джек.

– Я пробовал. У них есть информаторы среди копов. Вот почему они приехали ко мне.

– Кто они?

– Не знаю.

– Не вешай мне лапшу, Джек. Ты же работал на них.

Он взял с подноса возле койки пластиковую бутылочку с соком и сорвал фольгу.

– У меня был только номер телефона. Никаких имен.

– А где ты с ними встречался?

Джек напрягся и кое?что вспомнил: станция метро, библиотека, бутербродная. Только в общественных местах, и всегда анонимно.

– Мой телефон в брюках, – вспомнил он. – Там есть их номер.

Я потянулся к брюкам, но передумал.

– Забудь об этом, – сказал я и откинулся на спинку стула. – Не желаю в этом участвовать. Всякий раз, когда моя жизнь приходит в норму, ты пытаешься втянуть меня в нечто подобное. Тот парень забрал мои права. Он знает мой адрес, и где я сплю, и где Энни спит. Они сказали, что теперь это дело висит и на мне. Что это значит?

– Неужели ты не мог просто уступить? – спросил он, закрыл глаза и поморщился, скрывая боль.

– Богом клянусь, Джек, – заявил я, вставая и нависая над ним, – если это повесят на меня, то я…

Отодвинулась занавеска, вошел фельдшер. Не важно, насколько оправданна ваша позиция, – вас никогда не поймут, если вы будете орать на человека в окровавленных бинтах, лежащего на больничной койке.

У Джека нашли легкое сотрясение, но никаких серьезных травм. Фельдшер вручил Джеку пару рецептов и счет на две тысячи долларов, и его выписали. Я сел за руль, остановился по дороге, чтобы купить Джеку лекарства, потом отвез его домой.

– Оклемаешься без меня? – спросил я, когда он поднимался по ступенькам.

– Да. И прости, что втянул тебя в это. Я обо всем позабочусь, Майк. Наверное, сам заслужил за попытку поступить правильно. Езжай домой и ни о чем не волнуйся. Я не шучу.

Добряку во мне хотелось сказать Джеку, что я помню его поддержку. Мы росли, когда отец сидел в тюрьме, одевались в обноски от Армии спасения, кормились талонами на бесплатные обеды, все городское хулиганье не давало мне прохода, и Джеку не раз крепко доставалось, когда он меня защищал. Но и я не однажды вносил за него залог и брал на поруки – чаще, чем мне хотелось. Сейчас все вышло на другой уровень. Мне было что терять, и очень много. Что я мог сказать? Я не знал, а после ночи в больнице еще и слишком вымотался, чтобы об этом думать. Я велел брату немного поспать, а сам направился к метро, чтобы поймать первый, еще предрассветный поезд к дому.

 

* * *

 

Я сел на кушетку и закрыл глаза.

– Ты только что вернулся? – спросила Энни, спускаясь по лестнице. – Господи, Майк, сейчас же середина недели.

– Извини. Когда ты с Джеком Фордом, то каждый день – суббота.

Она резко вдохнула, увидев синяк у меня на щеке:

– Подрался в баре?

– Побочный ущерб. Несколько жлобов наехали на Джека.

– И где вы были?

Не сомневаюсь: она предположила, что все произошло в какой?нибудь придорожной забегаловке, и это было менее страшно, чем правда. Я встал.

– В одном паршивом месте.

Я не лгал и лишь опустил кое?какие подробности.

– Ты даже не послал мне эсэмэску после полуночи. Я подумала…

Она могла вывалить на меня кучу упреков. Я их заслужил. Но она сдержалась.

– Давай договоримся. В следующий раз будешь меня предупреждать, – сказала она. – Ты в порядке?

– Да.

– А Джек?

– Более?менее.

– Голова болит?

Я кивнул. Голова болела не от спиртного, как предположила Энни, а после удара, от усталости и тревоги. Энни немного понаблюдала за моими страданиями и решила смягчить приговор.

– Ты несчастный идиот, – сказала она и пригладила мне волосы. – Рада, что ты протрезвел. Если одной ночи в роли осла тебе хватило, чтобы наладить отношения с Джеком, то я рада, что ты с этим покончил. Неужели вы не могли просто поговорить об этом, выпить чаю?

– Так не делается.

– Ты точно протрезвел?

– Точнее не бывает. Чашка кофе, и буду как огурчик.

– Вот и хорошо, – сказала она и взяла свой чемоданчик с бумагами. – Мне надо бежать.

Я проводил ее и поцеловал на прощание. Спустившись с крыльца, Энни остановилась:

– И никаких больше заморочек с Джеком, обещаешь?

Я не ответил. Меня отвлекла машина, стоявшая чуть поодаль. Мне показалось, что я узнал сидевшего в ней человека.

– Майк?

– Стопроцентно. Урок усвоен.

За полквартала от нашего дома в черном трехсотом «крайслере» сидел и даже не таился Линч. И провожал взглядом мою уходящую невесту.

 

Глава 8

 

Я вышел на улицу и направился к Линчу, сверля его взглядом. Тот со скучающим видом смотрел на меня. Он даже не попытался спрятаться. Это была не слежка, а устрашение.

Он поднял стекло и завел мотор. Я побежал в дом за ключами от своей машины. Когда я вернулся, сосед напротив, ветеран корейской войны, выезжал задним ходом с дорожки перед домом. Обычно эта операция занимала минуты три. Я осмотрел улицу в обе стороны. Слева в двух минутах езды находилось шоссе имени Джефферсона Дэвиса, а справа, в пяти минутах, – шоссе номер 395. Линч уже давно уехал.

Я поехал в город на встречу с юристами, с которыми работал по делу о предвыборных махинациях с черным налом. Люди с особыми интересами на обоих концах политического спектра закачивают сотни миллионов в бесприбыльные организации по «социальному обеспечению», а затем тратят их, чтобы покупать голоса на выборах. Все делается анонимно, не облагается налогами и прячется за счет перетасовки денег по паутине подставных организаций. Мы пытались распутать этот клубок и вывести на чистую воду тех, кто за ним стоит.

Мне нравилось это дело. Мы были уже близки к разоблачению основных фигур, стоящих за этими «пустышками», и получению определенной политической поддержки, чтобы их прищучить. Их юристы и лоббисты упорно отбивались. Схватка только?только начала становиться увлекательной, но я едва ли был в состоянии прислушиваться к тому, что говорилось в течение двух следующих часов. Я мог думать только о Линче, кто он такой и почему следит за мной. И размышлял над рассказом Джека.

– Майк, что ты предлагаешь по этому поводу? – спросил один из юристов.

– Очень интересно, – отозвался я, грызя ручку.

Я совершенно выпал из темы.

Джек и Линч лишь один раз встречались дважды в одном и том же месте: закусочной в десяти минутах ходьбы отсюда. Едва встреча с юристами завершилась, я направился туда.

«Только чтобы выпить кофе», – сказал я себе.

На вывеске заведения значилось «Евро кафе». Оно оказалось небольшим, с самообслуживанием, и владели им корейцы. Я юркнул внутрь и наполнил пенопластовый стаканчик. Девушка?подросток на кассе отложила учебник, и я заплатил за кофе.

– Спасибо. И можно вас спросить? Видели ли вы здесь когда?нибудь такого высокого, худого и бледного человека с мелкими зубами?

Кассирша тупо взглянула на меня:

– Я тут много людей вижу.

Она взяла учебник. Я задал ей еще пару вопросов – с тем же успехом. Да я и сам не знал, на что рассчитывал. Имя и адрес? У меня не было даже его фото. Я обошел квартал, гадая, что могло привести Линча именно сюда. Заведение было из тех, завсегдатаем которых становишься только в том случае, если возле офиса нет ничего получше. Возможно, он стал менее осторожен по мере того, как все крепче брал Джека за горло.

Я остановился, увидев на стоянке перед офисным зданием черный «крайслер». Я обошел дом, держась тротуара на противоположной стороне улицы, и никого не встретил. На парковке тесно стояли пять машин, одну из них я опознал как тачку Линча по дополнительной антенне на багажнике. Я приблизился и осмотрел вход. Никаких признаков, что в здании работали какие?либо фирмы. Бросив взгляд по сторонам, я направился к его машине.

На заднем сиденье я увидел какие?то бумаги и попытался разглядеть шапку на бланке, но смог разобрать на торчавшем листе лишь слова «Черновик. Конфиденциально». И тут я услышал справа шаги. Подняв голову, я увидел Линча. В то же мгновение огромная рука впечатала меня щекой в боковое стекло.

Я рванулся назад. Кто?то завернул мне руки за спину и притиснул к капоту. Мне удалось повернуть голову и разглядеть мужика в очках из дома Джека. С привычной уверенностью полицейского, производящего арест, он широко расставил мне ноги и прижал щекой к холодному металлу.

Линч остановился возле капота и неодобрительно поцокал языком. Достал складной нож и выщелкнул лезвие.

– Порядок, – бросил он, и очкастый поставил меня ровно.

– У нас хватает проблем уже из?за того, что приходится иметь дело с вашим братом, – проговорил Линч. – Но с вами?то что? Похоже, вы напрашиваетесь на неприятности. – Он надавил пальцем на синяк у меня на скуле. – Майкл Форд с Хауэлл?авеню. Вчера вечером я навел о вас справки и остался впечатлен. Не так давно вам удалось вывернуться из весьма сложной ситуации. Нам ваши умения понадобятся, так как я сомневаюсь, что ваш брат сумеет справиться с этим делом самостоятельно. Теперь эта работа поручена вам.

– Что? Почему? Он украл у вас деньги? Не передал из рук в руки? Сколько там было?

– Нет. Деньги мы вернули. Речь идет об упущенной прибыли. Это была простая работа. Он не доставил вовремя гонорар нашему человеку. Начал задавать вопросы. У Джека внезапно проснулась совесть. Он спугнул нашего осведомителя. Был шанс завершить дело легко и просто, но теперь он упущен. Поэтому вам с братом придется найти другой способ дать нам то, что нам нужно.

– Я юрист. Я понятия не имею, за кого вы меня принимаете и для какой работы требуете от меня помощь, но я мало что умею, кроме как подшивать судебные дела и выставлять счета. Я не смогу вам помочь.

– Да бросьте прибедняться! Проникновение со взломом в департамент юстиции. Ликвидация вашего старого шефа. Слухи расходятся, Майк. Вам это дело понравится.

– Я ничего о нем не знаю и уже много лет почти не общался с братом.

– Значит, у вас с Джеком будет возможность наверстать упущенное. Он нам должен. А вы, похоже, сами влезли в эту ситуацию, так что теперь и вы числитесь в моей бухгалтерской ведомости. От вас требуется только помочь нам закончить то, что провалил Джек. А потом я забуду о вашем существовании.

– Да о чем вы говорите?

– О работе.

– Какой работе?

– Банк.

– Хотите, чтобы я ограбил, мать его, банк? Бред какой?то!

– Разве Джек вам не сказал?

– Какой банк?

– Вообще?то, все сразу.

– Это шутка?

– Нет. Но все не так плохо, как кажется. Вам пришли на ум пистолеты, секундомеры, резиновые маски. Это другое. Нашу работы вы сможете сделать в костюме, не снимая галстука и даже не вспотев. Вот в чем ее прелесть. Что?то может пойти не так, – он помахал ножом, – но это целиком зависит от вас. Такой респектабельный человек всегда пригодится. Вряд ли у вас будет много…

– Вот и хорошо, – произнес кто?то позади него. – Я здесь.

Линч повернулся, и я увидел нового гостя нашей вечеринки: светловолосую женщину в полевой куртке поверх свитера и в джинсах, заправленных в кожаные ковбойские сапоги.

Линч выглядел приятно удивленным, пока она не отвела полу куртки и не положила ладонь на рукоятку пистолета в набедренной кобуре. Отлично. Может, мне теперь лучше встать на сторону Линча и Очков?

– Брось нож! – велела женщина. – Не усложняй дело. Просто отпусти его и отойди.

– Вы не понимаете… – начал было Линч.

Она вынула пистолет.

– Брось нож и отпусти его, – повторила она.

Линч взглянул на державшего меня бугая и кивнул. Тот выпустил мои руки.

– Пусть он подойдет сюда, – продолжила она.

Парочка отошла на несколько шагов. Враг моего врага и все такое. Я подошел к ней.

– Спасибо, – поблагодарил я, становясь рядом. – Кто вы такая, черт побери?

– Эмили.

– Рад познакомиться. Я Майк.

– Взаимно, – бросила она и осмотрелась. – Можете оказать мне услугу, Майк?

– Конечно.

– Возьмите те мешки с мусором.

Возле помойки лежали два больших черных мешка. Она спасла мне жизнь. И самое малое, чем я могу ее отблагодарить, – прихватить ее мусор.

– Выходите со стоянки, потом направо. Увидите старый «лендкрузер». Заведите его. Мешки бросьте назад.

Она протянула мне ключи. Я вышел с парковки, забросил мешки в машину и включил двигатель. Женщина, пятясь и не сводя глаз с мужчин, покинула стоянку, затем подбежала к машине и запрыгнула на пассажирское сиденье.

– Поехали, поехали!

Я быстро отъехал. Она позвонила кому?то по мобильному, описала парочку, что скрутила меня, потом велела собеседнику «выслать нескольких ребят».

Ее машиной оказался старый «лендкрузер» шестидесятых или семидесятых годов. Пока мы мчались к Рок?Крик, во мне все больше крепла уверенность, что под капотом у него современный движок – пяти?, а то и семилитровый. Я взглянул в зеркало на мусорные мешки.

– Кем вы работаете, Эмили?

– Сыщиком. Можем заехать в мой офис, там умоетесь.

Меня совершенно не привлекала возможность смыть грязь с лица в конторе какого?то частного детектива. Я знал нескольких и представил, что работает она в тесном офисе в каком?нибудь обшарпанном здании на 15?й улице, где нужно иметь ключ с биркой, чтобы попасть в общий туалет в коридоре.

Я был признателен ей за помощь, но что?то во всей этой истории не стыковалось. Мне нужно было понять, почему она оказалась за тем зданием именно в тот момент, когда меня скрутили.

 

Глава 9

 

Мы проехали через мост в Джорджтаун и свернули к каналу, где старые заводы и фабрики были переделаны в роскошные офисы и квартиры. Над отелем «Риц?Карлтон» торчала дымовая труба.

С Уотер?стрит она направила меня в гараж под кирпичным складом, переделанным под квартиры?лофты, где я припарковался на зарезервированном месте возле въезда. Мы пронесли мусорные мешки по подвальному коридору и вошли в лифт.

Это здание кишело хорошо одетыми и небрежно?богатыми личностями. Пока мы поднимались, в лифте таких накопилось с полдюжины. Некоторые косо поглядывали на Эмили. Скорее всего, из?за того, что она везла мусор через их дизайнерский рай для творческих личностей.

Мы вышли на шестом этаже. Помещение здесь выглядело как архитектурная фирма или рекламное агентство: много неоштукатуренных кирпичных стен, открытые пространства, причудливое освещение и современная мебель.

– Ты быстро вернулась, – сказал Эмили тип в костюме, но без галстука.

– Перестрелка не затянулась.

Мужик усмехнулся, поводил пальцем, словно говоря «молодец», и вышел. Ситуация начала входить в колею. Эмили, с ее псевдоковбойским прикидом, классической тачкой и небрежно стянутыми в пучок волосами, выглядела как женщина из старой зажиточной семьи, знакомая со сладкой жизнью, и не была похожа на уборщицу, таскающую мешки с мусором.

Судя по офисам размером с поле для сквоша и внешности ее помощников, я предположил, что мы находимся на этаже для начальства.

Эмили сразу направилась в конец коридора – в кабинет с окнами от пола до потолка и видом на Потомак от университета Джорджтауна до Капитолия. Размером он был этак в три четверти площади нашего дома в Дель?Рее.

Она изобразила, будто величина офиса ее смущает.

– Когда мы чертили планы, я не понимала, что он получится настолько большой. Но не подумайте, что у меня тут культ личности. Мы здесь и совещания проводим.

– Так это все ваше?

– Будьте как дома.

Она вывалила мусор из мешка на деревянный стол длиной футов двадцать и принялась в нем копаться.

– Спасибо, что выручили, – сказал я. – Не хочу показаться неблагодарным, но, может быть, скажете, что вы делали за тем зданием?

Она перевела взгляд на меня:

– Мы следили за их офисом целую неделю. Был шанс, что наконец?то выйдем на прорыв в этом расследовании, и тут появились вы, едва не дали себя убить, и мне пришлось выйти. И теперь мы, скорее всего, спугнули там всех и вернулись на исходную позицию.

Неудивительно, что она злобно косилась на меня, пока мы ехали. Я присмотрелся к бумагам на столе:

– Вы сказали, что вас зовут…

– Эмили.

– Просто Эмили?

– Блум.

– Как в «Блум секьюрити»? – уточнил я.

– Это моя фирма. Можете принести и другой мешок.

Я положил мешок на стол. Я слышал о «Блум секьюрити». Трудно было не знать крупнейшую в мире фирму по корпоративной разведке. В Вашингтоне они работали на элитном рынке и держали офисы во всех крупных столицах. Нечто вроде современного агентства Пинкертона или частного ЦРУ. Фирма существовала уже более ста лет и начинала как частная охрана для железных дорог, стальных и горнодобывающих баронов «позолоченного века».

Они выслеживали спрятанные активы и средства самых лютых диктаторов и военных преступников, за деньги могли провернуть что угодно: выкрасть заложника прямо из рук колумбийских партизан или собрать полновесный морской, воздушный или сухопутный отряд и подавить заговор или переворот.

Я никак не мог поверить, что эта женщина, стряхивающая крошки молотого кофе с резаной бумаги, и есть Эмили Блум, самая недосягаемая молодая женщина Джорджтауна.

– Я Майк Форд, друг Така Штрауса.

Она на секунду задумалась.

– Да, конечно. Кажется, он вас упоминал.

Таку она очень нравилась. Он был одним из моих лучших друзей в Вашингтоне и много говорил о Блум. Она была наследницей этого состояния по корпоративной безопасности, и Так клеился к ней еще со студенческих лет. Теперь я начал понимать почему.

– Вы не против рассказать, какое имеете отношение к тем господам? – спросила она.

У «Блум секьюрити» имелись веские причины сидеть на хвосте у типа вроде Линча. А у меня – нет.

Она подкатила в офисном кресле к рабочему столу и что?то набрала на клавиатуре компьютера. Я увидел в окне свое лицо, отразившееся с экрана. Она проверяла информацию обо мне.

– Возможно, у моего брата проблемы с этими парнями. Я пытался выяснить, в чем тут дело и могу ли я ему помочь.

Она пожевала нижнюю губу, вчитываясь в текст.

– А какого рода проблемы?

Судя по виду, ответ ее не очень интересовал. Возможно, искренне, но я заподозрил, что такова была ее тактика сбора информации.

– Если честно, я толком ничего не знаю. Лишь то, что они ему угрожают.

У ее фирмы имелись очень тесные связи с правоохранительными органами, и у меня возникло ощущение, что я на допросе, а потому опустил бо?льшую часть подробностей.

– Вам известно, кто они такие? – спросил я. – И что происходит в том офисном здании?

Я предположил, что в файле, который она читала, нашлось почти все, что она хотела обо мне узнать. Она чуть расслабилась, вернулась к столу и принялась неторопливо перебирать обрезки пропущенной через измельчитель бумаги, как будто решала кроссворд. Очевидно, проверку я прошел.

– Если бы я знала о них все, мне не пришлось бы копаться в мусоре. У меня контракт с правоохранительными органами: наблюдение, но с ограничением задач. Полной информации у меня нет. Что?то связанное с финансовыми преступлениями. Если честно, то вряд ли у кого?то есть важные сведения об этой шайке.

Она положила в нужное место еще одну полоску бумаги, складывая головоломку.

– Почему вы не хотите мне все рассказать, Майк?

– Это все, что мне известно.

Она холодно взглянула на меня.

– А зачем вам этот мусор? – спросил я наобум, лишь бы уйти из?под этого взгляда.

– Я решила, что наша операция провалена, поэтому схватила все, что смогла.

– Но почему вы сами занимаетесь такой работой?

– Да просто решила размяться. Это дело – самое интересное из нынешних городских событий. И делать эту работу намного приятнее, чем пялиться на презентации и прогнозы прибылей. К тому же это неплохое напоминание о том, что люди, несмотря на «Гольфстримы», бывших сенаторов и кофейные столики «Саринен», в конечном счете платят нам за копание в мусоре – в буквальном смысле слова.

– А это законно?

– Вполне. До тех пор, пока не делается прилюдно, у всех на глазах.

В офис заглянул коллега Блум, симпатичный парень лет двадцати пяти, и вручил ей записку.

– Вам что?нибудь нужно? – спросил он.

– Да. Моему другу нужно почиститься.

По его манерам я заключил, что это ее помощник. Я изучил свое отражение в окне. Ну и рожа: щека грязная после знакомства с капотом машины Линча, набухший фингал, оставшийся от вчерашнего вечера. Парень вернулся с теплым полотенцем, настолько приятным и толстым, что я взглянул на этикетку, чтобы запомнить производителя.

– Заместитель директора уже пришел, – сообщил помощник.

Блум взглянула на часы и негромко ругнулась.

– Пусть поднимется сюда в пять. Спасибо, Себастиан.

– По?моему, вы сейчас охотно занялись бы чем?то другим, – заметил я.

– Пустая болтовня. Деловые завтраки, обеды и ужины семь дней в неделю. Фальшивые улыбки, дерьмовые шутки и мольбы к надутым индюкам, чтобы они дали нам побольше работы. Половина из них отказывается верить, что я здесь действительно всем заправляю. Для второй половины я всего лишь фамилия и рукопожатие, чтобы у крупных заказчиков появилось ощущение, будто они заключили контракт на уровне руководства фирмы. Но мне грех жаловаться. В том, что на здании написано твое имя и тебе принадлежат сто процентов акций класса «А», есть и приятная сторона – мне очень многое сходит с рук. – Она подняла клочок бумаги. – Вы точно ничего больше не знаете о тех ребятах?

– Абсолютно.

– Жаль. Я думала, что тут мы сможем помочь друг другу.

Информация – это валюта, и мне придется ею торговать, чтобы что?то узнать.

Она перебрала бумаги и выбросила мусор.

– Ну вот, – сказала она.

– Нашли что?нибудь? – спросил я и придвинулся ближе.

– Это? Нет. Тут бесполезный мусор. Кажется, отчет о доходах и расходах юридической фирмы. Насколько мне известно, эта шайка пока не сделала ни единой ошибки. А у нас нет ни людей, ни приказа их взять. Они сжигают все важное и наверняка успели очистить свой офис. Однако вот это… – она достала из мешка большой черный скоросшиватель, подошла к столу и положила папку на стопку бумаг, – именно то, что мне нужно.

Зазвенел телефон. Блум взглянула на экран компьютера:

– Пора идти пожимать руки. Но если вы вспомните что?нибудь, о чем забыли поведать, и захотите сравнить наши заметки, просто позвоните мне. Тогда, быть может, и я смогу рассказать больше.

Она написала номер своего мобильного на обороте визитки и протянула мне карточку. Исполнено было изящно и тонко: услуга за услугу.

– Обязательно.

– И будьте осторожны, Майк. Я не многое знаю об этих парнях, но они не шутят. Не оступитесь.

Я был бы не прочь обсудить с кем?нибудь проблему Джека, но, размышляя над ее предложением, посмотрел через стеклянную дверь офиса и увидел идущего по коридору заместителя директора ФБР, одного из высших законников страны. А Джек предупреждал, что с полицией связываться нельзя. И был еще один нюанс, о котором мне не хотелось особо задумываться. Я не собирался обращаться к закону, пока не пойму, насколько грязно мне придется играть, чтобы из всего этого выпутаться.

Я вышел как раз в тот момент, когда заместитель директора вошел. Он посмотрел на меня пристально и неприязненно. Если учесть, что меня только что волокли по переулку, а я согласился ограбить банк, то, наверное, именно этого я и заслуживал.

 

Глава 10

 

Когда я вышел на нашу улицу, выяснилось, что Энни уже вернулась домой, и ее машина занимала всю нашу короткую подъездную дорожку. Я отыскал местечко за углом и осмотрелся. Приближаясь к дому, я увидел свет на застекленной веранде, а потом разглядел и Энни, идущую через комнату в футболке без рукавов. Машины Линча я не заметил, была лишь обычная для нашего района публика: папаши с колясками, несколько человек с мороженым. Быть может, его угрозы были блефом. И я позволил себе расслабиться – от состояния паники до простого страха.

Я уже прошел половину квартала, когда узнал едоков мороженого.

– Какого хрена вы тут шляетесь? – гаркнул я на всю улицу.

Шокированные папаши с колясками уставились на меня. Но мне было на них плевать. Я видел только Линча. Он стоял на противоположной стороне улицы, прислонившись к дереву напротив моего дома. Рядом топтался тот самый ирландец из дома Джека.

Линч делил внимание между слежкой за моим домом и вылавливанием кусочков арахисового масла в мороженом.

Подойдя ближе, я заметил, что он выбрал точку, из которой было отлично видно нашу гостиную, где Энни занималась гимнастикой.

– Отвечаю на ваш вопрос, – пояснил Линч. – Заведение, где продают заварной крем, было с утра закрыто, поэтому я вернулся на исходную позицию. – Он глянул в окно, облизнул ложку. – Очень вкусно.

Я шагнул к нему. Папаши удалились за угол и наблюдали за мной с нарастающей тревогой.

– Спокойно, Майк, тихо.

– Богом клянусь…

– Вы меня не убьете, а здесь и подавно.

– Убирайтесь от моего дома!

– Я просто наслаждаюсь прекрасным вечером, Майк. Но рад, что случайно повстречал вас. Мы не договорили.

– Я вызываю полицию, – заявил я, доставая телефон.

– Пожалуйста.

Я поднял телефон и задержал палец над кнопками.

– Номер девять?один?один, если вы забыли.

Я набрал номер.

Линч бросил ложку в опустевший картонный стаканчик.

– Хотя, на мой взгляд, не очень удачная идея вызывать сюда полицию после того, как вы бегали по улице, выкрикивая оскорбления. И что конкретно вы собираетесь им сказать? Что двое прилично одетых людей нарушают диету, стоя напротив вашего дома? Что против вас плетут заговор, суть которого вы едва понимаете? А рассказал вам о нем ваш брат, бывший зэк, который врет как дышит?

– Управление полиции Александрии, – послышалось в телефоне. – Что у вас произошло?

– Не сомневаюсь, что в местном участке все это выяснят уже сегодня вечером, – продолжил Линч. – Вы лишь делаете хуже себе и брату, Майк. Продлеваете неприятности. Но если вам хочется дополнительной остроты, тогда вперед.

– Вы меня слышите? – произнес диспетчер. – Что у вас произошло?

Я ждал, скрипя зубами. Линч наблюдал.

– Извините, – ответил я. – Ошибся номером. У меня все в порядке.

– Хорошо. Доброй ночи, сэр. И прошу вас в будущем быть аккуратнее.

– Мне кажется, что мы начали отношения неправильно, – сказал Линч. Он достал из кармана брюк мои водительские права и протянул их мне. – Я человек практичный. Я защищаю свои интересы, как и любой другой. Если я плачу за работу, то рассчитываю, что дело будет сделано. А если не будет, то надеюсь, что ситуация будет исправлена. Это вполне справедливо.

Я взял свои права.

– А может, вы переводите виновника на инвалидность? Или убиваете?

Линч бросил стаканчик из?под мороженого в соседский бак для мусора.

– Я предпочитаю пряник, а не кнут. Вы очень грамотный специалист. У вас нет криминального прошлого. Вы чисты. И ваше слабое место в том, что вы дорожите репутацией уважаемого юриста. Полагаю, вы придумаете, как выполнить эту задачу с минимальными трудностями или опасностью для себя. После этого вы больше никогда меня не увидите, вернетесь к своей прелестной девушке и начнете собирать маргаритки для свадьбы.

Откуда он успел так много узнать?

– Вашему брату нечего терять, Майк. А вы можете лишиться всего. К сожалению, я вынужден на вас давить, но такова жизнь.

– Значит, вы хотите, чтобы я ограбил банк?

– Нет, хотя это было бы веселее. Эта операция была очень аккуратной и чистой, пока ваш брат не счел себя положительным героем, несмотря на все доказательства обратного. Это не кража со взломом, Майк. Это инсайдерская информация, наводка.

Я?то боялся, что они хотят использовать меня для какого?то грязного преступления. Но инсайдерская информация, как в случае с Мартой Стюарт?[19] Что может быть привычнее и роднее?

– У нас был экономист, согласившийся дать важную информацию насчет рынка. Ваш брат провалил оплату его услуг. Экономист сбежал. Теперь нам нужно получить эти сведения другим способом.

– А что за наводка? Какова цель?

– Очень не хочу испортить сюрприз.

– А почему вы давите не на вашего инсайдера, а на меня?

– Кто сказал, что я не давлю?

– У меня сложилось впечатление, что бо?льшую часть своего времени вы тратите на меня.

Линч кивнул, признавая мой довод.

– Он оказался скользким типом. Сейчас мы не можем его найти. И наверное, пока лучше не ворошить этот муравейник, если только он не выкинет какую?нибудь глупость. Со временем мы до него доберемся.

Линч взглянул на улицу. Энни вышла на крыльцо, потом направилась к нам. Мне было нужно, чтобы Линч ушел.

Насколько испугался тот экономист? Я просто поговорю с ним. Скромная цена за то, чтобы отвести весь этот кошмар от моего дома.

– А что, если я верну его на борт? – спросил я.

Линч улыбнулся и посмотрел на Энни.

– Значит, вы в команде, – решил он.

– Нет. Я сам по себе. И я просто потолкую с тем парнем, чтобы и дальше не быть с вами.

– Отлично! Вы в деле. Но запомните: если облажаетесь, или спугнете его, или привлечете внимание полиции, то это только усложнит вашу задачу.

Энни была уже в тридцати шагах. Я видел, как Линч смакует мою тревогу, нарастающую по мере приближения Энни.

Он выждал еще секунду, дав ей подойти почти на расстояние слышимости.

– Его зовут Джонатан Сакс. У вас двадцать четыре часа.

И он зашагал прочь.

– Привет, дорогой, – сказала Энни. – Кто это был?

«Мой новый босс».

– Никто.

 

Глава 11

 

Мой первый рабочий день преступника?подельника проходил очень скучно. Я припарковался напротив таунхауса Сакса, одного из дюжины в этом жилом комплексе. У него имелся отдельный вход, что облегчало наблюдение. Было половина восьмого утра – хорошее время для перехвата людей, отправляющихся на работу. Через полчаса ожидания, за которые дом не подал никаких признаков жизни, мое нетерпение превратилось в отвагу, и я направился к крыльцу.

Из?под двери Сакса торчали флаерсы пиццерий. Возле нее висел почтовый ящик. Я постучал по нему, и металл отозвался глухим звуком. Ящик был наполовину полон.

Сакса не было дома примерно два дня, и это посреди рабочей недели. Я предположил, что он в бегах, и заглянул внутрь через щель в жалюзи. Никаких признаков спешных сборов, – наверно, он планировал вернуться. Но я не мог караулить его дни напролет. Мне полагалось готовить письменные показания по делу о черном нале, но я даже не представлял, когда смогу ими заняться в промежутке между этой идиотской засадой и ленчем в ассоциации баров, о котором мне утром напомнила Энни.

Сакс работал экономистом в Федеральном резерве. Тот регулирует работу многих банков, поэтому я предположил, что у Сакса имелся доступ к кое?какой инсайдерской информации. Я достал ноутбук с картой беспроводного подключения к Сети и проверил список контактов на сайте Федрезерва. Ничего интересного я там не увидел. На странице «Контакты» было несколько номеров. Я заподозрил, что большинство из них просто подключено к голосовой почте: у некоторых был одинаковый код зоны и совпадали первые четыре цифры.

Это обычно означало, что если набрать сперва их, а потом три нуля, то можно дозвониться на коммутатор.

Итак, теперь у меня имелся номер для звонка, но кем назваться?

Вчера вечером я пробил информацию о Саксе через «Accurint».[20] Это один из лучших справочников. Если на вас есть сведения в коммерческой или правительственной базе данных в любой точке мира, то на этом сайте ее покупают, складывают в одно место и обеспечивают поиск. Как только научишься читать его результаты, узнаешь и биографию фигуранта, и многие его тайны. Я получил список всех адресов Сакса, начиная с дома, в котором он вырос, а также его родственников, коллег, сотрудников, соседей – всех, с кем он жил, плюс номера их телефонов, истории занятости, сведения о судимостях и большинство их номеров социального страхования.

Судя по фамилиям и датам рождения, у Сакса было две дочери и жена, и он владел домом в Фоллс?Черче. Прошлым летом он зажил один в роскошном таунхаусе на юго?западе округа Колумбия. Все это смахивало на развод, что объясняло финансовые мотивы.

Трудоголика ищи на службе. Я заглянул на «Linkedin» и нашел там дюжину коллег и партнеров Сакса. Я выбрал субъекта, который работал в Казначействе в том же отделе и имел убедительную причину искать Сакса.

Теперь меня звали Эндрю Шефер. Прежде чем набрать номер, я секунду помедлил. Это было как пересечь черту и начать работать на Линча. Я сделал еще пару запросов в «Гугле» и нашел действующее штатное расписание Федрезерва с номерами телефонов.

Это гарантировало успех. Теперь у меня не было повода к отступлению и появилось множество путей к достижению цели. Я набрал номер главного коммутатора.

– Отдел валютной политики, – ответил мужской голос.

– Лори Стивенс, пожалуйста.

Она была администратором в офисе Сакса.

– Минутку.

– Лори слушает.

– Привет, Лори. – Поскольку меня переключили с главного коммутатора, мой номер на ее телефоне высветится как внутренний добавочный и это прибавит моим словам достоверности. – Это Эндрю Шефер. Хочу спросить, не найдется ли для меня сегодня местечко в расписании Джонатана Сакса?

– А вы связывались с ним по электронной почте?

Я и понятия не имел, как ведутся дела в этом офисе.

– Да, но он не ответил. Никак не могу его поймать. Мне надо с ним кое?что согласовать по индексам потребительских цен.

– Его два дня нет на месте. Простудился или что?то в этом роде. По?моему, электронная почта сейчас лучший вариант.

– А у вас есть номер его мобильного?

– Мобильного? Не думаю. Если дело срочное, можете поговорить с заместителем директора.

Я слишком сильно давил на газ. Пора дать задний ход.

– Нет, все данные у меня есть. Просто хотел кое?что перепроверить вместе с Джонатаном. Подожду, пока он не ответит по электронке.

– Хорошо.

– Спасибо.

Итак, он свалил с работы. Сакс действительно скрывался. Я просмотрел список его родственников и коллег, живущих неподалеку. У меня в запасе менее суток, и мне просто некогда обивать пороги и названивать всем подряд.

Я надеялся выманивать Джонатана Сакса медленно и не торопясь, как меня учили, постепенно захлопывая ловушку, из которой ему будет не выбраться. Но ситуация сложилась хреновая. Меня поджимал жесткий срок. Мне не осталось ничего иного, как потрясти его клетку.

Сделав несколько звонков и сломав лед, я почувствовал себя в ударе. И еще к моим ощущениям примешивалась толика чего?то иного. Не веселья, пожалуй, а удовольствия, которое получаешь, поддавшись какой?нибудь слабости.

Я отыскал номер конторы управляющего его домом и минуту подумал. Потом позвонил его бывшей жене.

– Алло?

– Здравствуйте. Извините за беспокойство. Это Стивен из «Ривер парк хоумз». Вы значитесь в аварийном Джонатана Сакса.

– У вас что?то случилось?

– Да. У нас довольно сильная утечка из водопровода, а телефон только его, рабочий. Нам надо попасть в его квартиру, и мы пытаемся с ним связаться.

– А на мобильный звонили? У вас есть его новый номер?

– Только домашний и рабочий.

– Он его совсем недавно поменял, – пояснила она и продиктовала номер.

Теперь я мог с ним связаться, но что ему сказать? Я смутно представлял, как надо построить разговор: постараться занять его сторону и выставить себя славной противоположностью нехорошего Линча, – но не знал, какова ставка в этой игре и каковы ее условия.

Накануне вечером Джек дал мне номер Линча и кое?что рассказал о Саксе. Я прогулялся по кварталу, затем позвонил.

– Кто это? – спросил Линч.

– Майк Форд.

Но больше я ничего сказать не успел. Из?за угла выехал «приус», и я узнал за рулем человека, который выглядел как Джонатан Сакс после трехдневной попойки.

– Черт! Он здесь. Я перезвоню, – бросил я и нырнул за свой джип.

Насколько я мог видеть, в машине Сакса царил бардак. Резиновое покрытие на заднем сиденье заходило ходуном, когда он резко тормознул перед домом. Сакс выбрался наружу и направился к своему таунхаусу, облаченный в темно?синий свитер, брюки цвета хаки и кроссовки.

Он вошел, быстро осмотрел квартиру и устремился к офису управляющего. Я видел через окно, как он жестикулирует, показывая на свою входную дверь. Наверное, бывшая позвонила ему насчет протечки. События развивались намного быстрее, чем я планировал.

Постепенно замешательство Сакса сменилось подозрением, и он посмотрел в окно. Потом вышел, завел свой «приус» и тронулся с места.

Я прыгнул в машину и поехал следом, надеясь хотя бы выяснить, где он живет, – тогда и придумаю, о чем с ним говорить.

Я держался на расстоянии, но вряд ли это имело значение. Сакс пребывал в собственном мире. В зеркала его машины я видел, как он разговаривает сам с собой, останавливаясь на светофорах. Он миновал Молл, свернул к Военно?морскому мемориалу и припарковался, наполовину въехав в автобусную зону.

Сакс пошел по Пенсильвания?авеню, потом направился в сторону Индиана?авеню. И тут меня прошиб холодный пот. Он направлялся к Джудикери?сквер – моему самому нелюбимому месту в округе Колумбия.

Для лиц с криминальными наклонностями весь этот район – просто «комната ужасов». Слева нависает брутальный бетонный форт здания ФБР. Справа находится Министерство юстиции, где я не так давно имел сомнительное удовольствие узнать, что испытывает человек, когда его сжигают заживо. Впереди расположены главная штаб?квартира Департамента полиции и Верховный и окружной суды округа Колумбия. Мне пришлось немало поработать там, оказывая бесплатные юридические услуги, а потому я вполне мог привыкнуть к этому месту, но неизменно нервничал, оказываясь в этом квартале.

Когда мне было двенадцать лет, именно в Верховном суде я провел несколько недель на жестких пластиковых стульях, пока отец одолевал лабиринт досудебных встреч с прокурорами простыми и окружными, которые с фальшивыми улыбочками пробегали мимо меня и брата. Именно там мне пришлось сидеть в церковной одежке и смотреть, как старшина присяжных объявляет, что мой отец виновен, как судья дает ему двадцать лет, как бейлиф вырывает отца из объятий матери. Я прожил без него бо?льшую часть жизни.

И именно туда направлялся Сакс. Просто идеальное место для начала работы на моих новых сообщников.

Копы просто кишели на тротуарах и широких ступенях перед судебными зданиями. На ходу я насчитал четырех маршалов[21] в форме, а сколько их тут было в штатском – поди узнай.

Сакс остановился перед уродливым зданием семидесятых годов прошлого века, с мокрыми разводами на бетоне и черными стеклами. Он стоял перед ним, глядя на вход и сунув руку глубоко в карман. Другой он навязчиво ковырял что?то на шее. Нас разделяло футов двадцать.

У меня зазвонил телефон.

Сакс обернулся, когда я сбросил звонок и сделал вид, будто лениво прохожу мимо.

Звонок был от Энни. Я взглянул на часы. Проклятье! Если я не покончу с этим быстро, то опоздаю.

Сакс все еще разглядывал здание. Вид у него был такой, словно он вот?вот расплачется. Кончилось все тем, что он глубоко вздохнул и пошел обратно. Проходя мимо спортивного бара, он на миг задумался и нырнул в полумрак за его дверью. Я отыскал место на тротуаре, откуда мог видеть вход.

Телефон зазвонил снова. Я опустил взгляд, слегка морщась, потому что ожидал звонка от Энни. Но звонок оказался от Джека.

– Что случилось?

– Ты где?

– На Джудикери?сквер. Я нашел Сакса.

– Что он делает?

– Шляется здесь, как будто сегодня последний день летних каникул.

– Как по?твоему, что он задумал?

– Не… – Я обернулся на здание, к которому Сакс подходил, а потом ушел. Мне даже не верилось, как это я сразу не догадался. Это же Джудикери?сквер, здесь сидит главный прокурор округа. – Генеральный прокурор.

– Вот дерьмо!

– Линч сказал, что оставит его в покое, если тот не выкинет какую?нибудь глупость.

– Стукачество – вполне достаточная глупость с учетом того, что мы знаем о Линче. Ты не должен допустить, чтобы он туда вошел. Его попытаются убить. Я только что договорился о встрече. Я тут недалеко. Иду к вам.

Я мысленно убедил себя, что делаю доброе дело. Линч прямо сейчас может наблюдать за мной и Саксом. Если Линч увидит, что его инсайдер заходит в офис генерального прокурора, то может пойти на что угодно. Имелась и другая причина остановить Сакса: если он заговорит, то исчезнет моя единственная надежда на легкий выход из передряги – склонить его вернуться к участию в этом преступлении.

Сакс так ничего и не заказал в баре. Минут через пять он сдался и вышел на тротуар перед фонтанами возле Военно?морского мемориала. Посмотрел вдоль Индиана?авеню на здание суда, потом на свою машину.

«Уезжай», – мысленно взмолился я.

Сакс достал мобильный. Я подобрался ближе.

Звонок оказался коротким, но я услышал конец разговора:

– Я захожу. Я уже здесь, на другой стороне площади. Хорошо.

И он зашагал к зданию суда, опережая меня.

У меня зажужжал телефон. Эсэмэска от Энни: «Ты где?»

Отвечать ей было некогда. Следуя за Саксом через площадь, я был готов поклясться, что заметил черный «крайслер», направляющийся вниз по 4?й улице.

И еще у меня не осталось времени уговаривать Сакса постепенно. Придется ломать его «на лету», в самом центре системы уголовного правосудия.

Я быстро шагал за ним, пока тот подходил к перекрестку. Он поймал просвет между машинами и перебежал улицу. Мне пришлось остановиться, но я не выдержал и рванул через улицу следом. Перебегая на другую сторону, я увернулся от «эскалады» какого?то судебного пристава, тот затормозил и просигналил.

Сакс тем временем уже подходил к зданию суда. Я побежал за ним, но опоздал. Сакс уже проходил через металлодетекторы, а я оказался в хвосте очереди. Между нами стояли восемь полицейских, и место было явно неподходящее, чтобы выкрикивать приглашение к участию в преступном заговоре.

Я едва дождался, весь вспотев, пока меня проверяли на посту охраны. Подхватив мобильник и ключи, я побежал по коридору следом за Саксом.

Он услышал мой топот, обернулся и испуганно уставился на меня. Мимо прошли два пристава в форме.

– Джонатан Сакс? – спросил я.

Щеки у меня раскраснелись после беготни, под правым глазом красовался синяк. Я знал, что похож на сумасшедшего.

– Да, – ответил он, медленно пятясь и поглядывая на ближайших копов.

– Меня зовут Майкл Форд. Я адвокат. И у меня есть основания полагать, что ваша жизнь в опасности. Извините, что наша встреча стала такой неожиданной.

– На кого вы работаете?

– Ни на кого. Недавно мне стала известна некая информация. Я должен вас предупредить.

Сакс начал отступать.

– Послушайте. Если вы обратитесь к прокурору и раскроетесь прямо сейчас, то подвергнете себя риску. Если я смог узнать, что вы сейчас делаете, то и они смогут. Пожалуйста, дайте мне всего пять минут.

– Это что, угроза?

– Как раз наоборот. Я пришел помочь.

– Продолжайте.

– Не здесь. Вы даже не представляете, насколько нам с вами опасно находиться в этом здании. У них есть информаторы. Если вы заговорите, они узнают.

– А вам откуда это известно?

Я шагнул к нему:

– Мой брат попытался все рассказать. Они про это узнали. И те, кто за этим стоит, избили его до потери сознания у меня на глазах. Его жизнь тоже в опасности. Поэтому я вас очень прошу – выслушайте меня.

Он не сводил взгляда с ближайших приставов. Один вопль – и мне конец.

Возле дверей судебных залов стояли семьи. На лицах людей читались шок или тихое отчаяние. Мимо проходили десятки прокуроров, судей и полицейских. Я видел жесткие пластиковые стулья, на которых когда?то провел так много времени. Увидел ожидающую бабушку и внука – тот болтал короткими ножками, сидя рядом. Через открытую дверь я видел судью, занимавшую свое место в зале. И в этот момент я вспомнил свой арест и суд десять лет назад; судью, смотрящего на меня сверху вниз, и тот вечер, когда рухнула вся моя жизнь.

И после каждого шага я ждал, что на плечо мне опустится рука, а на запястьях сомкнутся наручники.

 

Глава 12

 

– У вас пять минут, – сказал Сакс.

Мне даже не верилось, что он согласился.

– Идите за мной. Нам нужно людное место. Только не здесь.

Он кивнул.

Не дав ему времени передумать, я вывел его из здания суда. Мы пересекли Конститьюшн?авеню, дошли до деревьев в самом конце Нэшнл Молл[22] и остановились напротив фонтанов перед Капитолием.

– Говорите! – велел Сакс.

Мне предстояло уговорить этого человека участвовать в тайном замысле, о котором я почти ничего не знал. Чтобы его переубедить, я должен проникнуть в его мысли, разобраться в мотивах. Брат рассказал мне то, что узнал, – общие сведения. Сакс был типичным столичным трудоголиком, который настолько искренне зациклился на идее спасения мира, что потерял жену. Я прочел немало его выступлений и экспертных докладов, очень сухих и техничных, но все они были тем, что считалось в его кругу вынесением сора из избы: аргументы за повышение требований к капитализации банков, ограничение выпуска вторичных ценных бумаг и проп?трейдинга.[23]

Джек дополнил картину. После развода, когда Саксу остро понадобились деньги на алименты и поддержку детей, ни один из банков не захотел брать его на работу. Он сжег мосты в погоне за справедливостью. Дверь?вертушку для него заклинило. Сакс играл роль скромного бюрократа, но ему было невыносимо жить в полуподвальной квартире с соседом. Он думал, что, оперируя миллионами казначейских векселей, сможет успешно вложиться и сам. Но не сумел. И после этого стал легкой добычей для Линча.

И с чего мне взбрело в голову, будто я смогу его переубедить? Мужик приехал в Вашингтон, чтобы вести приличную жизнь и приносить какую?то пользу с виду уважаемым людям, а оказался втянутым в преступление, суть которого едва понимал и теперь был до смерти напуган.

Я мог лишь посочувствовать.

– У людей, от которых вы убегаете, повсюду есть осведомители. – Я узнал это от брата, и теперь в моих интересах было в это поверить. – Если вы заговорите, они про это узнают и доберутся до вас.

– Меня защитят прокуроры.

– В деле о финансовых преступлениях? Думаете, у них есть на это ресурсы? Они не из пяти богатейших семей страны. Вы регулируете деятельность банков и знаете, как совершаются эти беловоротничковые махинации. Лет через шесть кто?то из тех, кто стоит за всем этим, может быть оштрафован на сумму, равную паре процентов от неправедной прибыли. Они подпишут соглашение об отсрочке судебного преследования и дело положат под сукно. Вы собираетесь прятаться все это время?

– Откуда вам это известно?

– Я такой же въедливый зануда, как и вы. А мой брат – другое дело. Он был вовлечен в эту схему, участвовал в ней. Он пришел ко мне за помощью. Пробовал обращаться в полицию, но те, на кого он работал, про это узнали. И теперь собираются его убить, если…

– Если я не сделаю то, что им нужно?

Я кивнул.

– Вам они тоже угрожали? – спросил я.

Он не ответил, уставившись на далекий мемориал Линкольна.

– Вы приехали в Вашингтон, чтобы сделать доброе дело, – продолжил я. – Понимаю. Это же привело сюда и меня. И вы работали, забыв о сне, пытаясь остановить это ежедневное взяточничество. И чего вы добились?

Он опустил взгляд.

– Они вас перемололи. Вы искали справедливости, а кончилось тем, что потеряли все, ради чего работали.

– Что вы об этом знаете?

– У меня своя история. Сейчас она не важна. Я знаю, что такое расплачиваться за свои принципы. Когда тебя загоняют в угол. Если все эти хеджевые фонды торгуют на основе сетей экспертов и инсайдерской информации, то какое значение имеет еще один слитый намек? Какая разница? Почему вы один должны страдать, когда все обогащаются на этой игре? Просто пошлите им информацию. Две секунды – и все ваши проблемы уйдут в прошлое. Не будет ни долгих и мерзких допросов, ни жюри присяжных, ни телекамер, ни черной метки в вашем личном деле, после которой все, с кем вы познакомитесь до конца жизни, будут знать, к чему вас принудили.

Я сам испугался той легкости, с какой произнес эти мрачные обещания. Я не только убеждал Сакса продать душу. Я пытался убедить себя.

– Можно подумать, что вас волнует моя судьба.

– Волнует. Мой брат всю жизнь доставлял мне только неприятности и проблемы. Но вы человек порядочный. И то, что с вами произошло, – ужасно. Просто передайте им эту информацию. Отследить это будет невозможно. И тогда они вернут вам прежнюю жизнь, в которой никогда не было ничего подобного.

Он глубоко вдохнул и посмотрел в сторону пруда. Холодный ветер поднимал на воде искрящуюся на солнце рябь. Меня больше интересовало, что за манипуляции он проделывает рукой в правом кармане. Если бы я не видел, как его пропустили через металлоискатель в здании суда, то мог бы заподозрить, что у него там оружие.

– Ладно, – сказал он. – Куда мы пойдем?

Я выдал достойную речь, хотя, возможно, слишком знакомую и преждевременную. Быть может, я справился и действительно переубедил Сакса. Но льстить себе опасно, особенно когда разговариваешь с человеком, который только что искал встречи с генеральным прокурором. И еще я никогда не думал, что мне когда?нибудь всерьез придется кого?то спрашивать, нет ли на нем скрытых микрофонов, но сегодня многое происходило впервые.

Я сам не знал, что делать дальше. Он заметил мои колебания и оценил их.

– Вас используют втемную, – произнес он. – Вы хотя бы знаете цель? И ради каких ставок они играют?

Он рассмеялся, словно я был величайшим болваном на свете. И мне вспомнился отцовский совет: никогда не делай ставок в чужой игре. Я чуть повернулся и увидел в паре сотен футов от нас «крайслер» Линча. Из заднего окна торчал серый цилиндр.

Инстинкты подсказывали, что мне надо либо упасть, либо броситься наутек, но тут я понял, что этот предмет – не ствол, а направленный микрофон. Линч слышал каждое слово нашего разговора.

Сакс проследил за моим взглядом, а когда повернулся, я шагнул к нему и заглянул в карман пиджака – оттопыренный из?за руки. Из кулака торчал кончик цифрового диктофона. На нем светился красный индикатор: Сакс меня записывал. И теперь собирался сдать меня прокурорам.

– Им нужна директива, – сказал он.

 

Глава 13

 

Мне его не перевербовать. Спасибо, что на нем не было микрофона с передатчиком и мои слова не записывались дистанционно каким?нибудь прокурором. Значит, легкого выхода из этого дерьма нет. Мне надо просто уйти.

Я уже сделал шаг, когда Сакс набрал номер на телефоне. Я остановился и обернулся.

– Не звоните прокурору, – предупредил я.

Нас слушал Линч. И Сакс делал все, чтобы его убили.

– Не подходите, – ответил он.

– Вы не понимаете.

– Я все прекрасно понимаю, – отрезал он и поднес телефон к уху. – Один из них здесь. Нет. Сразу за углом.

Он зашагал к зданию суда, выходя прямиком на Линча. Этот идиот сейчас отдавал приказ о своей казни.

Я подбежал и схватил его за руку.

– Они нас подслушивают, – прошипел я ему в ухо. Сакс оттолкнул меня. Я не отстал и подтянул его к себе. – Вас убьют. Вам надо бежать.

Он шагнул ко мне и пошатнулся. Я ухватил его под мышки и не дал упасть.

Что?то произошло. Сакс застонал, его тело напряглось. Секунду?другую я его поддерживал, но потом он обмяк.

Сперва я увидел лишь пятнышко, едва различимое на его синем свитере, но быстро расползающееся.

Я с трудом удерживал его от падения. Обхватил, прижал. И почувствовал, как теплое пятно пропитывает рубашку.

Я дал Саксу опуститься на колено, потом уложил на спину. Затем снял пиджак, оторвал рукав рубашки, скомкал его и придавил рану. Ему выстрелили в грудь.

Пока он лежал, истекая кровью, мимо прошло несколько человек. Машина Линча исчезла.

Сакс уставился в небо неверящими глазами. Губы его шевелились, раз за разом пытаясь произнести «боже мой», но с такой дырой в легких говорить он уже не мог. Из?за шума уличного движения, ветра и вхолостую работающих моторов туристических автобусов я даже не услышал выстрела. А может, стреляли с глушителем. Я знал, что Сакс сообщил полиции, где меня найти. Мне надо бежать. Возможно, у меня еще есть время скрыться, но тогда Сакс истечет кровью прямо здесь.

Я прижимал к его груди компресс.

– Что это за директива? – спросил я.

Но Сакс был уже слишком далеко, чтобы услышать меня и подать какой?то знак.

Ко мне уже шли четверо полицейских из службы охраны Капитолия. Я приподнял комок ткани, увидел, как кровь стекает по груди, и прижал его снова.

– Что тут происходит? – окликнул меня первый коп.

– Этот человек ранен, – сообщил я, когда они обступили меня. – А что произошло, я не знаю. Держите здесь.

Я взял одного из копов за руку и прижал ее к компрессу.

– Я фельдшер «скорой помощи», – сказал я. – У меня в машине медицинский набор.

Я побежал к рядам припаркованных машин, выбрал «эскаладу» и обогнул ее. Скрывшись за внедорожником, я сгорбился и помчался через улицу к деревьям, окружающим Национальную галерею.

– Эй! – рявкнул за спиной полицейский.

Я бежал к Конститьюшн?авеню. Вытирая пот со лба, я успешно измазал лицо окровавленной рукой.

Наверное, полиция уже вызвала подкрепление, потому что вскоре у меня появилась компания. Машина полиции метро, ехавшая по Пенсильвания?авеню, развернулась и направилась ко мне, завывая сиреной.

Я бросился к входу в метро. Один эскалатор не работал, два других были забиты толпой, вышедшей на улицы в обеденный час. Иногда вашингтонцев слегка раздражают правила поведения на эскалаторах: стоять справа, проходить слева. Мне требовался транспорт побыстрее, и я запрыгнул на металлическую балюстраду, уперся в нее руками, перевернулся и заскользил вниз. Я не заметил стальных заклепок, оценивая путь к бегству, но, когда понесся по наклонной плоскости, они начали бить меня по копчику через каждые восемь футов. Я слетел с полосы, потерял равновесие, рухнул ничком на грязные плитки красного кафеля, вскочил и побежал дальше.

На другом конце станции уже разворачивалась в цепочку транспортная полиция. Единственным обстоятельством в мою пользу было то, что все происходило на станции желто?зеленой линии, обслуживающей некоторые беднейшие районы Вашингтона. Поезда по ней ходят всего раз в пятнадцать минут, поэтому станции и вагоны всегда переполнены.

Красные огоньки вдоль платформы и порыв холодного ветра объявили о приближении поезда. Я протолкался в первые ряды и дальше ждал до последней минуты. Когда толпа рванулась к дверям, я протиснулся обратно и метнулся в темный угол мимо эскалаторов, где грязные металлические листы обрамляли выход к лифтам.

Полиция задержала поезд. Поднимаясь в лифте, я видел, как они принялись обыскивать вагоны, выкрикивая команды в рации. Двери лифта раздвинулись на верхнем ярусе. Я ожидал увидеть стену голубых мундиров. Но полиция еще только прибывала и успела перекрыть лишь эскалаторы в пятидесяти футах от меня. Я вышел на улицу.

Я видел свое отражение в стекле кабины: кровь размазана по лицу. Мне надо было срочно привести себя в порядок. Быстро уйдя подальше от сирен, я юркнул между фургонами уличных торговцев, обслуживающих туристов возле аллеи. Надышавшись дымом от генератора, я украл спортивный свитер и бутылку воды, перебежал Конститьюшн?авеню, увертываясь от машин, и скрылся в самых густых кустах, какие сумел найти.

Оттуда я вышел минуту спустя, с мокрой головой, но уже без крови на лице и в тесноватом свитере с надписью «Мы не знакомы» на груди. Под свитером была рубашка, еще теплая от крови Сакса. В нескольких шагах я увидел вход в Сад скульптур и вскоре стал обыкновенным туристом, удивленно разглядывающим паука Луизы Буржуа.[24]

Моя машина осталась неподалеку от здания суда, но возвращаться к ней не стоило. Очень скоро полиция выяснит, что я не уехал на метро, и перекроет все вокруг.

Выглянув из ворот, я увидел на противоположном углу полицейскую машину. Я обошел сад, достиг его дальней стороны, дождался, пока мимо не проедут двое парковых полицейских на велосипедах, и вышел на Мэдисон?авеню. Копы все прибывали – мотоциклисты слева, машины справа, пешие разворачивались между музеями. Я угодил в капкан.

Кто?то взял меня за руку. Я обернулся. Это был мой брат.

В паре шагов от меня стоял черный «крайслер» с работающим мотором. Джек подтолкнул меня к нему. За рулем сидел Линч.

– Я могу вас вывезти, – сказал он.

Полиция приближалась. Я ощущал, как подсыхает кровь Сакса, стягивая мне кожу. Для всего мира я стал бандитом. Я понимал, что мне надо поднять руки и сдаться, довериться законам, которые я поклялся защищать. Тем самым, что погубили мою семью.

Или же я мог отдаться в руки убийц, которые меня только что подставили. Черная машина, мой единственный шанс скрыться, ждала. Задняя дверца распахнулась. Я был невиновен, но увидел достаточно, чтобы понять – правда уже не имела значения.

Копы окружили квартал.

Джек сел в машину и протянул мне руку. У меня остался единственный выход: увязнуть еще глубже.

И я сел в машину.

 

Глава 14

 

Линч тронулся с места, а я пригнулся за тонированными стеклами.

– Вы что, вот так взяли и застрелили его? – обратился к нему я.

– Все сложнее, чем кажется, – огрызнулся тот.

– А ты что с ними делаешь? – спросил я Джека.

– Я был там, Майк. Они меня подобрали. Они могут вывезти нас отсюда. – Брат взглянул на Линча. Из?под повязки на голове Джека выступал черно?фиолетовый синяк, в глазах брата читался страх. – Они приехали помочь.

– Мы отвезем вас в безопасное место, – пообещал Линч.

– На Дюпон.

– Что?

– Отвезите меня на Дюпон?серкл,[25] – сказал я, просматривая список пропущенных звонков и сообщений от Энни. – Иначе невеста сама меня убьет и лишит вас этого удовольствия.

Я должен поговорить с ней, пока убийство Сакса не попало в новости. Объяснить, как было дело, пока все новостные каналы не выставили меня убийцей. Но не только. Если мне придется сматываться, то я не собирался бежать без нее.

– Кругом полно копов, – возразил Джек.

– На Дюпон, – отрезал я и прикинул, где можно принять душ в середине дня.

Линч взглянул на меня так, словно потворствовал капризу семилетнего мальчишки.

– Хорошо, – согласился он.

На перекрестке с Флорида?авеню я вышел из машины, пока горел красный. Джек начал было тоже открывать дверцу, но Линч остановил его и позволил мне уйти.

– Мы поможем вам выбраться из этой передряги, Майк, – пообещал напоследок Линч. – Не волнуйтесь. Просто запомните: не совершайте необдуманных поступков. Это всегда плохо кончается.

 

* * *

 

Я добрался до «Хилтона». Одежду я купил в первом подвернувшемся магазине – каком?то навороченном бутике для скейтбордистов, а после принял душ и переоделся в общественном бассейне позади начальной школы имени Мэри Рид.

Уже шагая через вестибюль, я сообразил, что мой наряд из брюк цвета хаки и клетчатой рубашки смотрится, пожалуй, не как универсальный пятничный костюм, а как прикид рэпера, решившего переметнуться в мейнстрим. В главном зале помощники официантов убирали тарелки из?под десерта, лавируя среди группок беседовавших судей и адвокатов.

Я помахал Энни: она стояла в дальнем конце зала, держа тяжелый гравированный хрустальный бокал и окруженная кучкой поклонников из числа прокуроров и судей. Приближаясь, я видел на лицах ее собеседников растущую тревогу, как будто они стали свидетелями аварии. Насколько я понял, они осознали значимость моего опоздания на звездный час Энни.

– Майкл, – сказал пожилой юрист, занимавшийся интеллектуальной собственностью, с которым у меня сложились дружеские отношения, – наконец?то вы приехали. Перед вами свежеиспеченный лауреат Коуплендской премии за бесплатные юридические услуги.

Он чокнулся с Энни.

– Поздравляю. Извини за опоздание. Ситуация была чрезвычайная.

Я наклонился и поцеловал ее в щеку. Энни отреагировала очень холодно.

– Ты в порядке? – прошептала она.

– Да.

– Что за фигня на тебе надета? – процедила она сквозь фальшивую улыбку, ужасно напоминавшую оскал ее бабушки.

– Потом объясню.

Телевизор в дальнем конце бара показывал новости. Целая армия копов и медиков слетелась в то место, где я оставил Сакса.

Отойти я не успел: меня начали представлять. Я пожал руки нескольким мужчинам и женщинам.

– …и судья Густафсон. Единственный в Вашингтоне, кто судит искренне.

Все рассмеялись. Я заметил, что под ногтями у меня осталась кровь. Мне предстояло пожать руку судье из того здания, где я встретил Сакса. А я стоял как идиот, уставившись на свою руку, и лишь через некоторое время протянул ее судье. Хоть убейте, но не могу вспомнить, о чем мы говорили или как долго там простояли. В голове у меня крутились только полицейские сирены и образ истекающего кровью Сакса.

Мое лицо могло появиться в новостях в любую секунду.

– Мне надо идти, – бросил я, прервав чей?то анекдот.

Энни посмотрела на меня, безмолвно спрашивая: «Что ты делаешь?»

– Я тебя провожу, – сказала она. – Извините, я на минутку.

Мы вышли в вестибюль.

– Где ты был? Меня подвел собственный жених. Ты хоть понимаешь, как это выглядело? Мне пришлось врать всем о том, куда ты внезапно подевался. И почему ты так одет?

– Извини. Ты была права. У Джека настоящие неприятности.

– Что происходит?

– Его ищут плохие люди. Они ему угрожают.

У меня не было времени обдумать все тщательно. Инстинкт подсказывал: надо бежать. Но мог ли я просить Энни бросить все и оставить нынешнюю жизнь в прошлом? Мог ли рассказать ей обо всем?

Нет. Она сильная, она боец, и даже если я попытаюсь не впутывать ее, она не позволит мне отбиваться в одиночку. Я не могу ее искушать. И должен защитить ее от этих бед.

– Он ранен? – спросила она. – Ты тоже в это вовлечен? Тебе надо пойти в полицию.

Но Джек пытался пойти в полицию. И Сакс порывался. Я смотрел на нее. Она здесь в своей стихии. Я чертовски горжусь ею. О чем я вообще думал? Допустим, мы сбежим, и что тогда? Жить в мотелях? Забиться в какую?нибудь дыру, как Уайтли Балджер[26] и его девушка, перебиваться случайными заработками, считать последние доллары, жить за зашторенными окнами и до конца жизни ссориться из?за пульта к телевизору?

Сунув руку в карман, я нащупал цифровой диктофон, который изъял у смертельно раненного Сакса. С него посыпались чешуйки засохшей крови. Сакс мог сдать меня генеральному прокурору. А Линч меня защитил. Мне стало мерзко. Мысли гуляли по кругу, я перебирал спасительные ходы и ложь в утешение.

Но они не принесли мне облегчения. Как бы я ни противился, есть только один вывод. Пути назад нет. Я полностью во власти Линча. Вот почему он дал мне уйти из машины. Он знал, что у меня нет выбора. Я не мог просить Энни сбежать со мной. Моя жизнь была здесь. Жизнь Энни тоже была здесь. Мне есть что терять, и немало.

– Ты права. Я обо всем позабочусь. Все будет хорошо. – Я поцеловал ее. – Я очень тобой горжусь. Иди празднуй. Ты это заслужила. Я помогу Джеку все уладить, дам ему совет, и на этом все кончится.

Она сжала губы.

– Ты скажешь, если понадобится помощь?

– Да.

– Хорошо. И больше никаких неприятностей. Мне пора возвращаться. Наш управляющий партнер пригласил меня в клуб «Космос», один на один. Наверное, собирается меня уволить за то, что я так увлекаюсь общественной работой.

– Сомневаюсь. Ты машина. Так что просто и дальше делай свое дело. Ну, я тебя успокоил?

– Дай мне немного времени.

Я поцеловал ее в щеку. Она пошла обратно в бальный зал. Проходя через местное кафе, я прикарманил нож для стейков. Когда я проходил мимо входа в бизнес?центр, из дверей вышла женщина. Я дал ей выйти, потом сунул ногу в дверь, не дав ей закрыться.

 

* * *

 

Я сидел за компьютером. Мне было известно слово «директива», и я знал, где работал Сакс. Имея эти два факта, я быстро отыскал то, что хотел Линч. Если вы нацелились на самый большой куш, забудьте о банках. Идите к источнику всех денег, банку банков – Федеральному резерву.

Примерно каждые восемь недель неподалеку от Национальной аллеи, в мраморной цитадели под названием «Совет управляющих федерального резерва», собирается комитет. Двадцать пять мужчин и женщин садятся за длинный деревянный стол с инкрустациями из черного камня, отполированными до зеркального блеска. К полудню они решают судьбу американской экономики. Но свой план они не объявляют до четырнадцати часов пятнадцати минут.

ФР решает, но не диктует. В газетах всегда пишут, что он задает процентные ставки, но ФР просто не может командовать банками и заставлять их выдавать дешевые кредиты.

Итак, в конце этого собрания комитет в Вашингтоне издает директиву для отдела торговых операций Федерального резервного банка Нью?Йорка. Этот отдел является педалями газа и тормоза всей экономики. Биржевые брокеры заключают сделки в соответствии с приказами из Вашингтона. Называемый на Уолл?стрит просто «отдел», он имеет смету в четыре триллиона долларов, обеспечивая ценность всей американской валюты и банковских активов, и ежедневно торгует ценными бумагами стоимостью миллиарды долларов.

Я взглянул на фото последнего заседания комитета. И на нем в кресле у дальней стены, полускрытый за колонной, сидел Джонатан Сакс, выглядя самым младшим из собравшихся.

Директива была сценарием для американской экономики. Комитет наводнял страну легкими деньгами, надеясь дать толчок экономическому росту. Но в какой?то момент эта политика должна прекратиться. А знание того, в какой момент смолкнет музыка, может принести миллиарды.

Линча не интересовали данные о доходах какого?либо банка. Он нацелился на алмазы из короны Федерального резерва и хотел, чтобы я их украл.

Я не мог сбежать. Я понял, что должен сделать.

 

Глава 15

 

Я стоял в парке Форт?Тоттен и мерз. Вокруг густо валялись пивные жестянки и пакетики из?под презервативов. Крепостной вал высотой десять футов описывал идеальный круг, будучи опоясан широким рвом. Я находился на вершине вала.

На них можно еще наткнуться, прогуливаясь в окрестностях Вашингтона: старые форты, земляные укрепления времен Гражданской войны, когда?то оснащенные пушками для сдерживания конфедератов. Теперь они заброшены, спрятаны в глубинах городских парков, заросли колючим кустарником и посещаются в основном сексуально озабоченными подростками и бомжами.

Позвонил Джек. Мне требовалось убрать свою машину от места преступления. В то утро она засветилась возле дома Сакса, в ней лежало собранное мною досье на него, а также мой ноутбук. Мы с Джеком договорились встретиться здесь после того, как он отгонит мою машину.

Топчась на прелой листве, я услышал на тропе шаги. Нескольких человек.

Они шли, зажав Джека с боков.

– Майк! – окликнул меня брат.

– Не вздумайте дернуться! – крикнул мне Линч.

– Какого хрена он здесь делает?

– Не кипятись, Майк. Он со мной. И приехал помочь. Я отправился за твоим джипом, но полиция его уже оцепила. Меня едва не повязали, а они помогли вернуть твою машину.

– Мы все уладим, – заверил Линч. – Мы просто хотим поговорить. Хорошо?

Я пожалел, что мой пистолет остался дома в сейфе. Из оружия у меня был только нож для стейков. Я вытащил его. Деревянная рукоятка была теплой.

– Валяйте, – предложил я.

Джек и Линч направились к форту, пробираясь между деревьями. Через сухой ров был только один проход, по земляной насыпи. В тускнеющем вечернем свете я заметил слева чью?то фигуру и предположил, что в лесу меня прикрывают еще несколько человек.

 

Конец ознакомительного фрагмента – скачать книгу легально

 

[1] Универмаг, торгующий предметами роскоши на Пятой авеню в Нью?Йорке. – Здесь и далее примеч. перев.

 

[2] Единица измерения плотности ткани (плетения нити). Чем выше это число, тем тоньше нити и выше качество и долговечность ткани.

 

[3] Тарстон Хауэлл – персонаж американского телесериала «Остров Гиллигана», выходившего с 1964 по 1967 год. В сериале это очень богатый человек, привычный к безумным тратам.

 

[4] «Венди» (Wendy’s) – международная сеть ресторанов фастфуда.

 

[5] «Хэвиленд» («Haviland») – фарфоровая фабрика, основанная в 1842 году во французском городе Лиможе. Производит лиможский фарфор высочайшего качества и соответствующей цены.

 

[6] В гиде по ресторанам, впервые выпущенном в 1900 году французом Андре Мишленом, три звезды, если они присвоены ресторану, означают высшую оценку работы шеф?повара и ресторанной кухни.

 

[7] «Макким, Мид энд Уайт» (McKim, Mead, and White) – американская архитектурная фирма, одна из крупнейших и наиболее влиятельных в США на рубеже XIX и XX веков.

 

[8] «Позолоченный век» – эпоха быстрого роста экономики и населения США в последние три десятилетия XIX века. Считается, что современная американская экономика была создана в эту эпоху. Конец «позолоченного века» совпадает с экономическим кризисом 1893 года, после которого депрессия, продолжавшаяся до 1897 года, оказала существенное влияние на президентские выборы 1896 годов.

 

[9] «Бароны?разбойники» – собирательное название предпринимателей США периода 1870–1890 годов.

 

[10] Халк (доктор Роберт Брюс Бэннер) – супергерой, появляющийся в изданиях «Marvel Comics». Он впервые появился в комиксе «The Incredible Hulk» («Невероятный Халк») #1 (май 1962 г.). С тех пор он стал одним из самых узнаваемых персонажей «Marvel Comics».

 

[11] JD/MPP – ученые степени доктора юридических наук и магистра по государственной политике.

 

[12] 24 американские «жидкие» унции (29,5 мл) равны примерно 710 мл. «Old Crow» – сорт дешевого кукурузного виски (бурбона).

 

[13] GTO (Gran Turismo Omologato) – в переводе с итальянского «Автомобиль, допущенный к гонкам». Так обозначались в Италии автомобили, подходящие по техническим характеристикам для участия в гонках класса GT. В США эта аббревиатура перекочевала на местные машины. Так, «Дженерал моторс» с 1964 по 1974 год выпускала «Понтиак GTO», ставший образцом для подражания для других автомобильных фирм США.

 

[14] S?корпорация – субъект налогообложения, который выплачивает дивиденды собственникам корпоративных прав из операционной прибыли, то есть до уплаты налога на прибыль, и налог на прибыль которого взимается непосредственно с его акционеров.

 

[15] Дешевый и очень компактный полуавтоматический пистолет калибра 6,35 мм «для самообороны», выпускавшийся с 1970 по 1991 год американской фирмой «Raven Arms».

 

[16] Патроны калибра 0.40 (10 мм) были разработаны американской фирмой «Смит?Вессон» под новое оружие для сил правопорядка в 1990 году. Одновременно фирма выпустила и новую модель пистолета, но немного опоздала: австрийская фирма «Глок» всего на неделю раньше предложила целых две модели пистолетов под этот же патрон (модели 22 и 23), которые в конечном счете и были приняты на вооружение полиции США.

 

[17] Персонаж серии комиксов, отличавшийся сильной близорукостью, но отказывавшийся носить очки, из?за чего попадал в разные неожиданные ситуации.

 

[18] «Дэйри годмазер» («Dairy Godmother») – кондитерская в районе Дель?Рей в городе Александрия, штат Виргиния. Открыта в 2001 году, торгует замороженным заварным кремом (кастардом) – холодным десертом наподобие мороженого, но сделанного из яиц со сливками и сахаром.

 

[19] Марта Хелен Стюарт – американская бизнесвумен, телеведущая и писательница, получившая известность и состояние благодаря советам по домоводству. В начале 2000?х разразился громкий скандал, завершившийся для нее тюремным заключением. Государству удалось доказать незаконное использование Мартой инсайдерской информации, и она отправилась в тюрьму на 5 месяцев. Акции ее компании «Martha Stewart Living Omnimedia» упали в цене. После окончания срока заключения в марте 2005 года Стюарт снова занялась бизнесом.

 

[20] Американский сайт, предоставляющий пользователям на основе системы допусков информацию об организациях и частных лицах, находящуюся в публичном обращении (не являющуюся секретной).

 

[21] Судебный пристав.

 

[22] Нэшнл Молл (National Mall) – комплекс разнообразных памятников и музеев в историческом центре Вашингтона. Все пространство Нэшнл Молл разделено на зоны, в которых располагаются памятники.

 

[23] Принцип работы финансовой компании, когда основную часть ее деятельности составляет торговля акциями, валютами, товарными фьючерсами, облигациями и производными на эти активы на финансовых рынках по всему миру с помощью собственных средств компании.

 

[24] Луиза Буржуа (1911–2010) – американский скульптор, художник и график. Широкую известность получили «Пауки» Буржуа – металлические скульптуры огромных пауков.

 

[25] Дюпон?серкл – площадь в Вашингтоне.

 

[26] Уайтли Балджер (р. 1929) – американский убийца и преступник, скрывавшийся от правосудия 16 лет вместе со своей подругой. В течение 12 лет был на втором месте в списке самых разыскиваемых ФБР преступников, сразу после Усамы бен Ладена. Был арестован в 2011 году.