Алексей Викторович Макеев, Николай Иванович Леонов

Убийца по вызову

Полковник Гуров

Убийца по вызову

1

– …Вот именно поэтому наше руководство и пошло на такой шаг. У нас вообще очень демократичная, социально ориентированная политика. Владелец фирмы и сам начинал практически с нуля, и ему не понаслышке известно это чувство несправедливости, когда у одних все, а у других ничего. И сейчас, когда он уже добился успеха, он не стал зацикливаться только на своих личных интересах, а решил предоставить каждому – каждому желающему! – возможность поучаствовать в этом прибыльном и весьма привлекательном с финансовой точки зрения проекте…

В одной из комнат высотного здания с бесчисленным количеством офисов опрятная девушка бойко и убедительно втолковывала прилично, но не очень богато одетой женщине преимущества финансового вложения, предлагаемого их фирмой.

– …Кроме того, вы еще должны принять во внимание, – говорила она, – что у нас не какой‑то там загадочный пенсионный фонд или невесть откуда появившийся банк, которые прокручивают вклады частных лиц исключительно в собственных интересах. Здесь – реальное дело. Целая сеть прекрасных, комфортабельных отелей с полным набором услуг для туристов, на которые всегда будет спрос. И все это – в России. Наш хозяин – патриот своей родины.

– А есть какие‑то гарантии, что я не потеряю деньги? – робко поинтересовалась женщина, слегка растерявшись от этого обилия информации, непрерывным потоком устремлявшейся ей в уши. – Вы оформляете какие‑нибудь документы?

– Разумеется! – воскликнула девушка, как бы даже удивившись такому вопросу. – Вам будут предоставлены все гарантии, какие только возможны. И главная из них – сам документ, фиксирующий передачу в наше распоряжение вашей денежной суммы. Это облигация. Если вы в курсе, облигация в отличие от акции, например, это документ, удостоверяющий, что деньги вы дали в долг. Разница существенная. Приобретая акцию, вы становитесь собственником, а значит, обязаны наравне с другими собственниками отвечать по обязательствам фирмы. Здесь же вы сами имеете такое обязательство, по которому перед вами должны отвечать. Кроме того, как владелец акции, вы получали бы дивиденды, размер которых зависит от прибыли, а следовательно, нестабилен. Дивиденды могут вообще не выплачиваться, если, например, сложная ситуация в экономике или фирма осуществляет модернизацию. А проценты по облигации установлены в твердой сумме и выплачиваются независимо ни от чего. В данном случае фирма – ваш должник, а долговые обязательства любое юридическое лицо обязано погашать в первоочередном порядке. То есть фактически вы ничего не теряете. По сути, ваши деньги так и остаются вашими, но если вы сотрудничаете с нами, они уже не лежат мертвым грузом в кубышке, а приносят очень неплохой и, главное, стабильный доход.

– А эти отели, про которые вы говорили, они здесь, в Москве? – снова спросила женщина, очевидно, не особенно понимавшая, о чем ей говорили, и все еще пребывающая в сомнениях. – Можно на них посмотреть?

– Нет, что вы! – слегка улыбнувшись такой наивности, проговорила девушка. – В Москве и без того хватает гостиниц. Наши хозяева выбрали гораздо более перспективный, в плане туристического бизнеса, вариант. Города Золотого кольца, самое сердце России, можно сказать, визитная карточка – вот плацдарм, где сейчас ведется самая активная работа. Один из отелей уже сдан и успешно функционирует. Пройдите, пожалуйста, сюда, к компьютеру. Я покажу вам слайды.

Она поднялась со стула и, усадив на свое место женщину, начала быстро щелкать кнопками мыши, меняя картинки на экране и комментируя при этом:

– Это Владимир. Прекрасный, истинно русский город. Огромное количество достопримечательностей, храмы, монастыри с вековой историей. Само название этого города уже говорит о многом. Он ведь был основан Владимиром Мономахом, поэтому и назван так. Сюда ежегодно приезжают тысячи туристов со всего света, и наш отель – вот он перед вами – одна из удобнейших точек, где они могут с полным комфортом расположиться. Дело приносит стабильный и очень неплохой доход, и хозяева активно продолжают строительство. Вскоре наша сеть заработает на полную мощность, и когда вот такие же современные и комфортабельные отели появятся в каждом из городов Золотого кольца, вполне возможно, руководство пересмотрит проценты по этим вкладам, разумеется, в сторону повышения, и тогда вы уже точно не пожалеете, что решили стать одним из наших партнеров.

– Так, значит, это надежно? – уже увереннее, как бы внутренне для себя определившись, спросила женщина. Фотографии явно произвели на нее хорошее впечатление и подействовали гораздо убедительнее всех предыдущих замысловатых финансовых выкладок.

– Даже не сомневайтесь! – лучезарно улыбнулась девушка, поняв, что клиент «клюнул». – Я ведь объяснила вам, документ, который вы получаете, это долговое обязательство. Так что, если вас что‑то не устроит, вы можете вернуть вложенные вами деньги в любой момент. Восстановить, так сказать, статус‑кво и отказаться от дополнительных доходов. Но, думаю, навряд ли захотите. Когда узнаешь то, что получше, уже не хочется возвращаться к тому, что похуже, не правда ли? По крайней мере, из тех, кто обращался к нам, никто еще не был разочарован. А список этот огромен, можете мне поверить. Люди ведь сейчас стали хорошо разбираться в этих вещах и сразу видят, куда действительно стоит вкладывать деньги. Номинал одной облигации у нас – десять тысяч рублей. Какое количество вы хотели бы приобрести?

Оформив документы и предупредительно проводив женщину до дверей, опрятная девушка вернулась к своему столу и устало откинулась на спинку компьютерного кресла.

– Уф‑ф! – тяжело выдохнула она, обратившись к другой, такой же деловитой и опрятной, сидевшей за соседним столом. – Скоро у меня на языке мозоль будет.

– Тебе за это хорошо платят, – откликнулась та.

– Это как сказать, – возразила девушка. – По сравнению с тем, что они от меня имеют, моя зарплата – просто жалкие крохи. Облигации эти не успевают печатать, как я их продаю. На прибавку, что ли, намекнуть?

– Да, рассказываешь ты убедительно. Себе‑то не прикупила парочку? Дело, похоже, доходное.

– Шутишь? Я еще в своем уме. Этих эмэмэмщиков за версту чую. Зарплату выплачивают, и на том спасибо. Еще облигации у них покупать, на свою голову. Перебьемся как‑нибудь.

– Но ведь отель‑то реальный?

– Этот – реальный. Надо же им на что‑то лохов ловить. Одними словами сейчас мало кого заманишь. Только вот насчет всей остальной «сети», на которую они сейчас так активно деньги собирают, что‑то большие у меня сомнения.

– Думаешь – «пустышка»?

– Не удивлюсь. Он сейчас денег соберет, золотых гор наобещает, а через неделю фирму обанкротит, и ищи‑свищи его. Долговые обязательства, они, конечно, надежнее акций, но вот что делать, если отвечать по ним нечем? Тогда как? Да и потом, сама подумай, если бы проект был реальный, кто бы стал по нему прибылями делиться? Дураков сейчас нет.

– Это точно. Значит, от облигаций этих разжиться сама не надеешься? Только других горазда уговаривать?

– Нет, не надеюсь. А что до других – мне за эту работу платят, ты сейчас сама сказала. Мне платят – я работаю.

– Тогда действительно проси прибавку. Вон опять шаги в коридоре. Не иначе, новая рыбка к тебе на удочку плывет.

В жаркий июньский полдень полковник Гуров входил в шикарный вестибюль отеля «Витязь», расположенного на одной из центральных улиц Владимира. В свободной льняной рубашке и таких же брюках, он сейчас чем‑то напоминал дачника, и с виду никак нельзя было сказать, что этот человек – знаменитый сыщик, распутавший не один десяток головоломных дел и не раз рисковавший жизнью.

Однако, несмотря на выходной день и несколько легкомысленную экипировку, во Владимир полковник приехал именно в связи с очередным делом.

Накануне, в пятницу, когда, отработав положенное время, он уже собирался уходить домой, в дверь деликатно постучали, и на пороге кабинета возник его сослуживец Алексей Ковалев, с которым Гурову не раз приходилось пересекаться по работе.

– Добрый вечер, Лев Иванович. Не торопишься?

Ковалев был человеком дотошным и добросовестным, но медлительным, застенчивым и, по мнению начальства, безынициативным. Поэтому головокружительной карьеры он не сделал и в свои пятьдесят три года, несмотря на огромный опыт, довольствовался должностью рядового следователя, считая, что и на этой работе головной боли хватает.

– Проходи, Алексей, – приветливо пригласил Гуров, зная, что, если Ковалев побеспокоил его в такое время, значит, тому имеется веская причина. – Присаживайся. Случилось что?

Ковалев неторопливо подошел к стулу, медленно опустился на него и все молчал, о чем‑то задумавшись, как бы не зная, как приступить к делу.

– Так что же произошло? – повторил Гуров.

– Послушай, Лев, – наконец решившись, произнес Ковалев. – Есть у меня к тебе просьба, только не знаю, как сказать. Боюсь, что неправильно поймешь.

– Говори как есть. Разберемся.

– Один мой знакомый, – медленно, тщательно подбирая слова, продолжал Ковалев, – кстати, очень хороший человек, депутат, попал, понимаешь, в историю. Вложил крупную сумму в одну затею, а затея и лопнула.

– Бывает, – не совсем понимая, к чему клонит коллега, проговорил Лев.

– Да, бывает. Но тут понимаешь, какой нюанс. Похоже, это все специально подстроено, потому что, если бы все ни с чем остались, тогда было бы понятно, а тут – некоторым‑то деньги вернули, и даже с прибылью, а других оставили с носом.

– Как так?

– А вот так. Взялся один парень ушлый гостиницы строить. Недалеко здесь, в области. Знаешь, Суздаль, Смоленск…

– Золотое кольцо?

– Да, исторические центры разные. Там ведь поток туристов большой. Вот он и выдвинул идею – построить сеть фирменных отелей, как бы объединив все эти города под одной, как говорится, торговой маркой.

– А что, идея, по‑моему, неплохая.

– Вот‑вот. И Семен так же подумал. Это знакомый мой, про которого я тебе хотел рассказать. Почитал он эти рекламные призывы, потом в офис съездил, познакомился лично. Ничего, вроде все солидно. Парень серьезный, проект реальный. Один отель, во Владимире, уже сдали, еще два активно возводятся. В общем, все как полагается – серьезные люди, серьезное дело. Вот он подумал‑подумал, Семен‑то, да и вбухал туда деньжищ.

– Много? – поинтересовался полковник.

– Конкретные цифры я не уточнял, неудобно, сам понимаешь. Но говорит, что много. Да я и верю, потому что, если бы мало было, он бы ко мне обращаться не стал.

– А ты что, спец по выбиванию безнадежных долгов? – хитро прищурился Гуров. – Буду иметь в виду.

– Да погоди, Лев! Тут не до шуток. Он, этот парень, наших‑то с этим Золотым кольцом «кинул» и теперь где‑то за границей точно такую же аферу обделывает, в Таиланде, что ли. Семен случайно узнал. В Интернете рекламу увидел, и что‑то как‑то очень похоже ему показалось. Тоже сеть отелей, стройка начата, фотографии есть. Стал поподробнее узнавать, смотрит, а хозяин‑то тот же самый.

– Что ж, значит, снова российские капиталы на иностранную экономику работают, – констатировал Гуров.

– Вот именно! То есть, получается, не то чтобы денег у него не было, а просто отдавать он их не хотел. Собирался прокрутить в своих интересах, а то, что людей ограбил – об этом и думать, наверное, забыл.

– А этот твой Семен хочет напомнить?

– Да. Только не знает, с какой стороны зайти. Вот и позвонил мне, вроде посоветоваться. Я и посоветовал. Тебя.

Сказав это, Ковалев как‑то вопросительно‑виновато взглянул в лицо Гурову, а тот, в свою очередь, уставился на него в полном изумлении.

– Меня?! То есть, по‑твоему, спец по выбиванию долгов – это я?

– Да погоди! При чем здесь выбивание долгов? Там, понимаешь, какая штука. Там уголовное дело хотели завести. Ведь не только один Семен пострадал. Многие жаловались. И заявления официальные подавали. Только в итоге все почему‑то застопорилось. Вот он и спрашивал у меня, нельзя ли как‑нибудь все это уточнить.

– Что «все»? – продолжал недоумевать Гуров.

– Почему дело застряло. Там ведь деньги немаленькие. И пострадавших – не счесть. Ущерб серьезный. А ответственности – никакой. Мало того, он еще и по новой все то же самое затевает. Вот Семен и хочет выяснить, что на самом деле происходит. Действительно ли фактов не хватило на уголовное или чья‑то «длинная рука» дотянулась? Потому что это ведь настоящий мошенник, Лева. Ему бы, по‑хорошему, на нарах давно отдыхать, а он по заграничным курортам гарцует, проекты рекламирует.

– Так от меня‑то чего ты хочешь?

– Поговори с ним.

– С кем?

– С Семеном. Он заинтересован в том, чтобы правда открылась, потому что, если тот поймет, что ему реальная уголовная ответственность грозит, как миленький вернет деньги. Да и мы тоже внакладе не останемся. Разоблачение крупного афериста – управлению честь и хвала. И тебе лично.

Никак не ожидавший этой сомнительной чести и хвалы, невесть откуда свалившихся на его голову, Гуров спросил:

– А сам ты разве не можешь это уточнить? Почему я‑то должен?

– Да не должен ты, Лев Иванович. Кто говорит, что должен? Это просьба. Семен мне помогал, а я хочу ему помочь. Поэтому и прошу тебя. Просто по‑человечески. Ты сам сравни – мои возможности и твои. Я целый день за столом сижу, по уши в бумажках увяз, а ты везде бываешь, все видишь, всех знаешь. Там да сям пару вопросов задал между делом – вот у тебя уже и картина готовая, сразу поймешь, что к чему. А Семен, он парень хороший, ты не думай. Не «распальцованный» какой‑нибудь. Нормальный мужик. Мы с ним и познакомились, когда на него «братки» какие‑то собирались наехать. Я ведь говорил тебе, он депутат. Так они решили, что у него денег куры не клюют и должен он с ними поделиться. Сочинили какой‑то «компромат», все шантажировать его пытались. Вот и пришлось разбираться. Защищать, так сказать, честь и достоинство. Так и познакомились. Стали общаться. А потом жена у меня заболела, и, если бы не Семен, как знать, может, до сих пор бы мы с ней из больницы в больницу кочевали. А он сразу сказал, что с такими проблемами, как у нее, нужно в Израиль, на Мертвое, и отправил нас туда. Он вообще по роду деятельности туристическими вопросами заведует, так что дока в таких делах. И лечение, и отдых – обо всем этом можно получить у него самую подробную консультацию. Вот и мне он помог. И тебе, если будет нужно, обязательно поможет. А ты ему помоги. Не отказывайся.

Ковалев все говорил и говорил, а Лев, в нетерпении поглядывая на часы и понимая, что он не отстанет, пока своего не добьется, решительно произнес:

– Хорошо. У кого это дело? Завтра зайду переговорю, попробую узнать, что смогу. Но ничего не обещаю. Мне, сам понимаешь, докладывать никто не обязан, была ли там «длинная рука» или не было.

– Поговоришь?! Правда?! – обрадовался Ковалев. – Вот спасибо тебе, Лев Иванович! Вот уж удружил так удружил. Мишин это дело ведет. Гриша Мишин. Только ты сначала лучше бы все‑таки с Семеном переговорил. Он тебе все в подробностях доходчиво объяснит и по полочкам разложит, не то что я через пень‑колоду рассказываю. Семен это дело во всех тончайших деталях знает. Может быть, даже лучше, чем следователи. Он ведь лично общался с ним, с аферистом‑то с этим. Кроме этого, сам справки наводил, стороной, так сказать. Он ведь все‑таки депутат, возможности есть. А с тобой он с удовольствием побеседует. Когда я сказал ему, что тебя хочу попросить, он сразу духом воспрял. Если, говорит, сам Гуров займется, тогда толк будет.

– А меня он откуда знает? – удивленно поднял брови полковник. – Кажется, мою жену пока никто на израильские курорты не отправлял.

– Ничего, это поправимо, – улыбнулся Ковалев. – А то, что он тебя знает, неудивительно. Я ведь говорил – ему приходилось бывать здесь, а ты у нас знаменитость. Так что все естественно и очень логично. Значит, едем?

– Едем? Куда едем? – переспросил Лев.

– Как куда? К Семену. Тебе ведь нужно поговорить с ним. Заодно и поужинаешь. Смотри, времени уже сколько. Рабочий день давно закончился, а ты, наверное, и не обедал толком. Что я, не знаю, что ли. Поехали, поехали! Семен уже звонил, он нас в ресторане ждет.

Окончательно сдавшись на милость «застенчивому и безынициативному» Ковалеву, Гуров вместе с ним спустился к выходу и, следуя точным и лаконичным указаниям, поехал в ресторан.

«Хороший человек и депутат», полное имя которого было Рудецкий Семен Викторович, уже находился в зале. Ковалев предупредительно оставил их наедине за столиком, стоявшим на отшибе, как бы отдельно от всех, в дальнем углу у окна, и Лев выяснил подробности «истории», в которую угораздило попасть его новому знакомому.

Он узнал, что мошенника, которого тот хотел привлечь к уголовной ответственности и заставить вернуть деньги, зовут Проскурин Антон Васильевич и что, несмотря на свои новые интересы в Таиланде, на родине он тоже иногда появляется. Причем останавливается, как правило, в том самом единственном достроенном отеле, со сдачей которого, по‑видимому, и завершилась грандиозная затея создания «сети» в городах Золотого кольца.

Рудецкий сказал, что с расследованием этой аферы происходит что‑то подозрительное. Заявлений и претензий более чем достаточно, а уголовного дела до сих пор нет. Он, как один из серьезно пострадавших, хотел бы по возможности уточнить, не оказывается ли какого‑либо давления на официальное расследование, и в случае необходимости готов даже финансировать неофициальное.

Внимательно слушая собеседника и пытаясь определить истинные мотивы его действий, Гуров пришел к выводу, что тому очень хочется надавить на Проскурина и вернуть свои деньги, но за самим собой он не ощущает достаточной «силы» для этого. По‑видимому, это и явилось тем побудительным фактором, который заставил его обратиться к Ковалеву, а того соответственно к нему, Гурову. Лев не ощущал особенного восторга от того, что ему предстоит заниматься проблемами «слишком мелкого жемчуга». Но поскольку некие предварительные следственные действия уже имели место, выполнить просьбу Алексея и разобраться во всем, пожалуй, стоило, поэтому он все‑таки согласился заняться этим делом.

Понимая, что в предстоящие два выходных дня по поводу официального расследования ему ничего уточнить не удастся, полковник решил съездить во Владимир и посетить пресловутый отель. Если Проскурин часто бывает там, вполне возможно, переговорив с теми, кто с ним регулярно общается, ему удастся узнать что‑то интересное.

Город Владимир соединяла со столицей прямая, как стрела, автотрасса, протяженностью около двухсот километров. Для хорошей машины это даже нельзя было назвать расстоянием, и, выехав из дома в десятом часу утра, в половине двенадцатого Гуров уже парковался возле гостиницы, название которой предусмотрительно уточнил у Рудецкого.

«Витязь», несомненно, принадлежал к числу первоклассных отелей, и уже по оформлению фасада было понятно, что в рекламных целях это здание можно использовать весьма эффективно. Декор и комфорт были на высшем уровне, и, оказавшись в просторном вестибюле, приятно прохладном после уличной жары и томно мерцавшем бесчисленными зеркалами и светильниками, Гуров в первую минуту даже засомневался, сойдет ли он здесь за потенциального клиента в своих измятых после двухчасового сидения в машине льняных штанах.

– Добрый день, – вежливо обратился он к симпатичному парню в безукоризненно белой рубашке, на которой красовался бейджик с именем «Игорь». – Я могу снять у вас номер?

– Да, разумеется, – улыбнулся парень, предупредительно поднимаясь со своего места. – На какой срок?

– Ненадолго, Игорь, всего лишь до понедельника. Приехал повидаться с друзьями, нужно остановиться где‑то на выходные. Они у меня оба специалисты по русской старине, один реставратор, другой искусствовед, – ответил Гуров, пуская в ход недавно придуманную «легенду» и стремясь наладить контакты. – Окончили институт и уехали сюда оба. Поближе, так сказать, к предметам своей специальности.

– Да, наш город славится историческими памятниками, – поддержал парень. – Если хотите, у нас есть специальное предложение для приезжих – однодневные тематические экскурсии. Храмы, монастыри, народные промыслы.

– Нет, спасибо. Если возникнет необходимость, на экскурсии меня сводят и друзья. А вообще здесь, наверное, много туристов?

– О да. Особенно сейчас, летом. Свободных номеров практически нет, так что вам я могу предложить либо люкс, что, сами понимаете, будет не очень дешево по цене, либо место в номере на троих. На втором этаже у нас есть очень неплохие, достаточно просторные апартаменты. Сейчас там проживает только один наш гость, вы будете вторым. Впрочем, ваш потенциальный сосед прибыл сюда с экскурсионными целями, так что в номере почти не бывает. Уходит утром, приходит вечером. Думаю, он не слишком вас обеспокоит.

– Да я и сам не особенно беспокойный сосед, – улыбнулся Лев. – Мне только вещи сложить да переночевать две ночи. Номер на троих вполне устроит.

– Вот и отлично! – расплылся в широкой улыбке Игорь, довольный сговорчивостью клиента. – Пожалуйста, ваши документы. Мы сейчас все оформим, я дам вам ключи и…

В этот момент откуда‑то издалека, со стороны широкой лестницы, ведущей в бельэтаж, донесся приглушенный, но настолько отчаянный, полный ужаса вопль, что разговорчивый парень пресекся на полуслове, и с лица его как ветром сдуло дежурную улыбку. Он бросил красноречивый взгляд на охранника, сидевшего в холле, но тот уже и сам спешил к лестнице, не дожидаясь специальных указаний.

– Прошу прощения, – проговорил Игорь. – Кажется, у нас произошло что‑то непредвиденное. Впрочем, это не должно вас смущать. Что бы ни случилось, мы всегда рады гостям, и ничто не помешает вам…

Однако «что‑то непредвиденное», произошедшее в бельэтаже, стремительно развивалось по нарастающей, и последние слова парня потонули в истеричных женских вскриках и всхлипах, теперь уже многочисленных и гораздо более слышных.

Вскоре на лестнице показались три молодые девушки, модельная внешность которых сильно проигрывала из‑за режущей глаз неопрятности. Растрепанные волосы, измятые со сна лица, явно второпях наброшенная одежда – все говорило о том, что их появление в холле гостиницы было вызвано обстоятельствами чрезвычайными и никак не входило в первоначальные планы сегодняшнего дня.

Вокруг сразу стало шумно и людно. Хлопали какие‑то двери, озабоченно переходили туда и сюда какие‑то люди, и отзывчивый Игорь тоже включился в общий переполох, позабыв, кажется, о том, что еще минуту назад собирался «прописать» в номер нового постояльца.

Пользуясь всеобщей суматохой, Гуров прошел к лестнице и поднялся на второй этаж. Возле распахнутой двери в один из номеров, взволнованно переговариваясь, стояли несколько человек. Один из них, нервно вышагивая перед дверью, отрывисто бросал в телефонную трубку:

– Да, «Витязь». Нет, не сотрудник. Постоялец. Да откуда я знаю?! Мы сами только что обнаружили. Лежит в ванной опухший. Вода бурая. Да какой там пьяный?! Он уже закостенел весь. Фамилия? Проскурин его фамилия. Проскурин Антон Васильевич. Хорошо. Хорошо, ждем.

Услышав фамилию закостеневшего в ванной постояльца, Гуров сразу понял, что попасть в этот номер ему просто необходимо.

Между тем мужчина, говоривший по телефону, нажал на сброс и обратился к одной из двух женщин, стоявших у раскрытой двери.

– Так, полицию я вызвал, Лида, что там со «Скорой»?

– Уже едут, – не зная, куда деть дрожащие руки, ответила женщина. – Но какой ужас, Иван Яковлевич! Я в себя прийти не могу!

– Иди, валерианки выпей!

Двери соседних номеров то и дело открывались, и из них выходили растревоженные постояльцы, с любопытством заглядывая в открытую дверь, возле которой расстроенный Иван Яковлевич нервно отдавал распоряжения подчиненным, и норовя проскользнуть внутрь.

Недолго думая, решил последовать этому заразительному примеру и Гуров. Улучив минуту, когда бдительный Иван Яковлевич отвернулся от двери злополучного номера, он быстро вошел и внимательно осмотрелся.

С первого взгляда было понятно, что это один из тех самых «не очень дешевых по цене» люксов, о которых несколько минут назад говорил ему парень на ресепшене. Изысканный дизайн и стильная меблировка всем своим видом демонстрировали, что «обычным» постояльцам к этим апартаментам прицениваться не стоит.

Роскошную обстановку несколько портили в беспорядке разбросанные предметы мужского и женского гардероба, красноречиво свидетельствовавшие о том, то вчера здесь неплохо повеселились. Дополнительно это подтверждали остатки закусок и спиртного на низком столе перед широким кожаным диваном – несколько бутылок шампанского, четыре высоких фужера и пять низких, дутых, в которые обычно наливают коньяк, тарелки и блюда с сырами и ветчиной, фрукты и коробка конфет, которую так и не удосужились открыть в прошлый вечер, а на полу возле одного из кресел – фирменная бутылка «Мартель Ноближ», открытая, но лишь едва начатая.

Гуров прошел в туалетную комнату, где посреди блистающего фарфором и никелем интерьера в стильной, белоснежной ванной, до краев наполненной буровато‑коричневой жидкостью, плавал раздувшийся, изжелта‑фиолетовый труп мужчины с характерными порезами на внутренней стороне запястий.

Внимательно обведя взглядом помещение, он не обнаружил ничего такого, что намекало бы на какой‑либо акт насилия или принуждения. Тюбики с кремами и зубной пастой, туалетная вода и пена для бритья – все это было аккуратно расставлено по полочкам, полотенца висели на положенных им местах и зеркала были целы.

Не находя предмета, которым мог быть сделан порез, Гуров рассудил, что, поскольку это роковое действие наверняка было совершено уже тогда, когда Проскурин находился в ванной, то вполне возможно, что и орудие сейчас пребывает где‑то в бурых глубинах. Но проверять эту свою догадку он не стал. Что за удовольствие вылавливать разные предметы из кровавых ванн с трупами, тем более если нет полной уверенности, что эти предметы действительно там находятся. Подробности такого рода – прерогатива специалистов из оперативной группы, которая должна прибыть сюда с минуты на минуту. Вот пускай и поработают. А он уже увидел все, что хотел.

Из ванной Лев прошел в спальню, но здесь, кроме огромной, аккуратно заправленной кровати, вообще не было ничего интересного. Создавалось ощущение, что ни хозяин, ни его ночные гостьи в эту комнату даже не заходили, хотя, казалось бы, по логике вещей, именно здесь должно было происходить все главное.

Он уже направился к выходу, как вдруг в номер вошла группа мужчин в полицейской форме. Один из них, с майорскими погонами на плечах, сделал некий приглашающий жест левой рукой в сторону двери, а правой слегка придержал Гурова за локоть, деликатно, но настойчиво направляя к ней.

– Извиняюсь, извиняюсь, – стараясь улыбаться как можно глупее, проговорил Лев. – Просто заглянул. Из любопытства.

Выйдя в коридор, он обнаружил, что тихий и спокойный отель, который в момент его прибытия сюда можно было сравнить разве что с сонным царством, теперь напоминает растревоженный пчелиный улей.

По ковровым дорожкам, устилавшим коридор, озабоченно сновали туда и сюда какие‑то люди, у приоткрытых дверей номеров тоже стояли небольшие группки, многозначительно переглядывались между собой и обменивались впечатлениями. Ни о какой «конфиденциальности» не могло быть и речи. О происшествии знал уже весь отель.

– Самоубийство?! Невероятно! – доносилось до слуха Гурова, неспешно проходившего по коридору. – И надо было для этого снимать люкс!

– Богатые тоже плачут.

– Вы знаете, сколько берут здесь за сутки в таких апартаментах?

– Ножом! Просто обыкновенным кухонным ножом! – неслось из другой группы. – Рука располосована до кости! Весь номер в крови. Жуть!

– Этот всегда так, уже известно. Прикатит, девок созовет целый кагал и куролесит дня три без продыху. Одних окурков после них чуть не лопатой выгребаешь. Да девки эти еще. Этот, поди, думал, что всю жизнь так играючи проведет. Вот и доигрался. Игрун!

Последнее высказывание Лев услышал, уже подходя к лестнице, ведущей в вестибюль. Возле нее стояла женщина, с которой недавно разговаривал Иван Яковлевич, а рядом – пожилой мужчина в шоколадно‑коричневом, отделанном золотым кантом одеянии, в котором ходила гостиничная обслуга.

Бросив быстрый внимательный взгляд на старика и запомнив его внешность, он спустился к ресепшену, куда уже вновь вернулся приветливый Игорь, так и не успевший вручить ему ключи от номера на троих, и бодро улыбнулся:

– Ну что? Продолжим?

– О! Тысяча извинений! – стал чуть ли не раскланиваться бедный парень. – Простите, я не должен был вот так вот оставлять вас. Пренебрег, можно сказать, своими обязанностями…

– Ничего, – успокоил его Гуров, давая понять, что жалобную книгу требовать не станет. – Случай, как я понимаю, экстренный?

– О! Да! Один из наших постоянных клиентов… Солидный, уважаемый человек… Просто в голове не укладывается!

– Вскрыл вены? – интимно понизив тон, спросил Лев.

– О! Простите! Нам не разрешают! Я не могу говорить об этом! Простите!

Окончательно смутившись и уже не зная, как вести себя, Игорь замолчал, кажется, уже смирившись с потерей клиента, но великодушный полковник поспешил объявить об отмене смертного приговора.

– Так где же мои ключи? – все так же спокойно и доброжелательно улыбаясь, проговорил он.

– О! Момент! Сию минуту! Сейчас!

Быстро переписав данные Гурова, Игорь снял с доски ключ и, передавая его, вызвался лично проводить в номер.

– Это очень удобные, вполне комфортные апартаменты, – расхваливал он, поднимаясь вместе с Гуровым по широкой лестнице. – Помещение общее, но спальные места отгорожены друг от друга, так что каждый может уединиться в своем уголке и спокойно отдыхать, и сам не беспокоясь, и не беспокоя других.

Поднявшись, Лев обнаружил, что за то небольшое время, что он отсутствовал, в этом коридоре снова произошли изменения.

Дверь в номер Проскурина теперь была закрыта, и возле нее дежурил сотрудник, пропускавший только тех, кого специально сюда вызывали. Убедившись, что больше ничего интересного не происходит, основная часть постояльцев вернулась в свои номера, и коридор снова был практически пуст.

– Вот видите, и сейчас вашего соседа нет, – сказал Игорь, открывая ключом дверь, на которой красовалась цифра «13». – Он целыми днями на экскурсиях, я ведь говорил. Так что вы – полновластный хозяин. Проходите, пожалуйста. Проходите и распоряжайтесь.

– Спасибо, вы очень любезны, Игорь.

– Спасибо и вам за понимание, – благодарно взглянул в лицо Гурову парень. – Если что‑то будет нужно или появятся какие‑то вопросы, обращайтесь, всегда буду рад помочь. Устраивайтесь, располагайтесь и еще раз извините за непредвиденную задержку с оформлением и доставленные неудобства.

Когда дверь за ним закрылась, Гуров осмотрелся в своем временном обиталище и без труда определил, какое именно из «спальных мест» уже занято. Покрывало на одной из кроватей, действительно расположенных довольно удобно – каждая в своей нише, было смято, и рядом на стуле лежал не слишком аккуратно сложенный спортивный костюм.

Заняв одну из двух свободных ниш, Гуров присел на кровать, размышляя обо всем происшедшем и решая, как ему лучше поступить в связи с новыми открывшимися обстоятельствами.

Он не сомневался, что это дело рано или поздно передадут им в управление. Если Проскурин действительно мошенник такого уровня и в отношении него уже имеются определенные материалы, ясно, что преступление это будет расследоваться в Москве.

Сейчас коллеги из Владимира должны обстоятельно поработать на месте, собрать как можно больше информации, и ему, Гурову совершенно незачем вмешиваться в этот тонкий процесс и объявлять во всеуслышание о том, кто он такой. Его задача – постараться получить максимум сведений из неофициальных каналов. Так что особых изменений в ранее намеченных планах, пожалуй, не предвидится. Как и предполагал, он проведет два ближайших выходных дня в этом отеле, беседуя с обслугой и постояльцами и стараясь узнать как можно больше о Проскурине, с той лишь разницей, что направление расспросов теперь будет несколько иным.

«Интересно, что это за дед? – подумал Лев, вспомнив ворчливого старика, которого заметил в коридоре возле лестницы. – Он явно не первый раз видит здесь Проскурина. Наблюдателен и, похоже, неглуп. Надо поговорить с ним».

Больше на данный момент Гуров не мог никого выделить особо, с кем бы имело смысл побеседовать, и решил спуститься в ресторан. Чрезвычайные события заняли довольно много времени, был уже третий час дня, и он почувствовал, что сильно проголодался.

Заперев комнату со «счастливой» цифрой, Лев спустился в холл и, проконсультировавшись с Игорем относительно маршрута, вскоре уже сидел за одним из столиков в уютном, небольшом зале, несмотря на весь внешний лоск и изысканность, обладавшем какой‑то неуловимо‑домашней атмосферой. Зал был почти пуст, лишь за дальним столиком у окна сидела какая‑то пожилая семейная пара, трапезничавшая практически в полном молчании.

В ожидании заказа он вновь принялся размышлять.

Похоже, большинство постояльцев и администрация гостиницы склонны думать, что смерть Проскурина случилась, так сказать, «по собственному желанию». Но Гуров, как профессионал, имел другое мнение.

Человек, решившийся на самоубийство, не заказывает на этот день девочек и не снимает люкс в гостинице. Шампанское, закуски, дорогой коньяк – все это настолько не вязалось с намерением прекратить земное существование, что полковник не сомневался: в гостиничном номере этой ночью произошло именно убийство, но убийство, заранее спланированное, до мельчайших деталей рассчитанное и отлично замаскированное.

«Фужеров для шампанского четыре, а для коньяка – пять. Что это может значить? – думал Лев. – Дамы обычно не пьют коньяк. С другой стороны, предполагать, что Проскурин вместе с женщинами пригласил еще и четырех мужчин, было бы по меньшей мере странно. Скорее всего, фужеры для коньяка рассчитаны по общему числу гостей, а для шампанского – только по числу приглашенных дам. Но девушек было три. Чертовщина какая‑то! Если один из фужеров для шампанского предназначался Проскурину, кому тогда приготовили пятый бокал для коньяка? Проскурин ждал в гости кого‑то из компаньонов? Или кого‑то из друзей? Это и был убийца?»

Информации было явно недостаточно, и вскоре Гуров понял, что ломать голову над разгадкой сейчас бессмысленно.

В деле и кроме разного количества фужеров хватало странностей.

Совершенно очевидно, что «праздник» в номере начался как минимум вчера вечером, между тем спиртного выпито мало, закуски почти не тронуты, а в спальню, похоже, даже не заходили. Труп, пролежавший в ванне несколько часов, обнаружили только сегодня в обед. Что делали эти девицы все это время?

Бутылка коньяка практически цела, а с двух фужеров шампанского невозможно опьянеть до бессознательного состояния и отключиться почти на сутки.

Проскурин, очевидно, убит ночью, то есть почти сразу после того, как началась вечеринка. Значит, получается, что девочки собрались, выпили по бокалу шампанского, сообща прикончили своего незадачливого кавалера, прибрались в номере, да и легли преспокойненько почивать? А утром хорошенько взлохматили себе волосы, сделали скорбные лица и разыграли отчаянное изумление?

Нет, выводы делать рано. Нужно как можно больше оперативной информации. На все про все у него не так уж много времени.

2

Расплатившись и выйдя из ресторана, Гуров обнаружил, что на небольшом диванчике в вестибюле, где приходили в себя три расстроенные девушки из номера Проскурина, сейчас сидит только одна.

Роскошная блондинка с длинными, слегка вьющимися пшеничного цвета волосами, уже приведенными в порядок и тщательно расчесанными, скучающим взглядом обводила пространство, не находя достойного предмета для своего внимания.

Но, обратившись к лестнице, взор ее вдруг оживился. Со второго этажа, по‑видимому, уже опрошенная следователями, спускалась ее подруга.

Хрупкая, с короткой мальчишеской стрижкой брюнетка, в отличие от своей длинноволосой напарницы, не только не проявляла ни малейших признаков апатии, но, наоборот, выглядела возбужденно и даже отчасти агрессивно.

– Подождем? – обратилась к ней блондинка.

– Еще чего! Буду я еще сидеть здесь, ждать каждую дуру! Очень надо! Вызывай такси!

– А такси уже здесь! – широко улыбнувшись, подошел к диванчику Гуров. – Куда вам, девчонки? Я на машине, могу подвезти.

– Правда? – оценивающе смерив его взглядом, проговорила брюнетка.

– Правда, – продолжал призывно улыбаться Лев.

– Ладно. Только у нас денег нет.

– Ничего, договоримся.

– Хе‑хе, – косо усмехнулась брюнетка, снова критически оглядывая мятый льняной костюм. – Столько у тебя нет.

– А я призайму. Так что, едем?

Резкая брюнетка снова слегка усмехнулась, ничего не ответив, и направилась к выходу. За ней, поднявшись с дивана, последовала блондинка.

– Крутая у тебя подружка, – негромко говорил Гуров, шагая рядом. – Со всеми она так?

– Угу, – равнодушно промямлила девушка, упорно не желая выходить из прострации.

Поняв, что многого тут не добьется, Лев решил основное внимание обратить на брюнетку.

– Познакомимся? Я – Юра, – назвал он первое пришедшее в голову имя.

– Мила, – томно протянула блондинка.

– Кика, – коротко бросила брюнетка.

Дойдя до машины, девушки устроились на заднем сиденье, и Кика назвала адрес.

– А это далеко отсюда? – наивно поинтересовался Гуров.

– У‑у, – разочарованно протянула Кика, – так ты еще и не местный. Хотя правильно, если из гостиницы… Как я сразу не сообразила. Ты с Урала, что ли? На экскурсию?

– Нет, из Москвы, по делам.

– А‑а. Ладно, сейчас выезжаешь вон на ту дорогу, там все прямо. Куда потом, я скажу.

Следуя ее указаниям, Гуров неспешно продвигался по одной из улиц Владимира, но девушки явно не были настроены на общение. На вопросы о сегодняшнем происшествии они отвечали неохотно и односложно, и в конце концов нетерпеливая Кика сказала ему, чтобы отстал, что вопросами их и так уже «по полной достали» следователи.

– Да, теперь Гулю мучат, – сочувственно проговорила Мила.

– Ничего. Нормально, – отрезала Кика. – С нее и полагается спросить. Она ее привела, вот пусть и отмазывается как хочет. А мы здесь ни при чем.

– Ты все сказала? Как было? – понизив голос, спросила блондинка.

– А чего мне скрывать? – громко ответила Кика. – Это они пускай там разбираются. А я здесь ни при чем. Я никого не убивала.

– Вау, девочки, вы меня пугаете! – изображая глуповато‑легкомысленную шутливость, воскликнул Гуров. – Так там было убийство? А я слышал, кто‑то просто вскрыл себе вены.

– Не знаю! – резко оборвала его Кика. – Сейчас поверни налево, во двор, там нас высадишь.

– Слушаю и повинуюсь, – стараясь сохранять игривый тон, ответил Лев, хотя повелительные манеры брюнетки уже начинали его раздражать. – Так, может, все‑таки кто‑нибудь оставит телефончик бедному одинокому парню с Урала?

– Не в этот раз, Юра. Приезжай, когда разбогатеешь.

Кика вылезла из машины и, поторапливая колебавшуюся в нерешительности Милу, которая, кажется, не прочь была оставить телефончик, захлопнула за ней дверцу и распрощалась.

– Жаль, жаль, – не очень правдоподобно изображая огорчение, покачал головой Лев. – А я уж было подумал…

– Не в этот раз.

Он завел двигатель, но уезжать не спешил. Медленно разворачиваясь, исподволь следил за тем, куда направятся девушки.

Место, где его попросили остановиться, представляло собой пространство, со всех сторон ограниченное многоэтажными громадами жилых домов. Наблюдая за удалявшимися девушками, полковник с удивлением отметил, что они идут не к одному из подъездов, а к заднему фасаду загадочного одноэтажного строения, довольно неэстетично дополнявшему местный пейзаж мусорными баками и какими‑то техническими пристройками.

Дождавшись, когда Мила и Кика скроются за обшарпанной дверью, ведущей внутрь помещения, Гуров выехал со двора. Сделав небольшой крюк, подъехал к строению уже с парадного входа и обнаружил, что это небольшой, стильно и со вкусом оформленный ресторанчик под названием «Старая башня».

Декоративные булыжники и мозаичные окна смотрелись весьма солидно и презентабельно, ничего общего не имея с тем унылым убожеством, которое можно было наблюдать с обратной стороны.

«Навряд ли девочки зашли сюда просто перекусить после напряженной ночи, – медленно проезжая мимо ресторана, думал Лев. – Гораздо больше шансов за то, что здесь их ждут с отчетом о проделанной работе. Неплохо было бы послушать этот отчет».

То, что произошло через минуту, еще больше утвердило его в этой мысли.

Возле ресторана резко затормозила желтая «Калина» с шашечками, и из нее вышла третья девушка, которую Гуров видел в вестибюле «Витязя». Широким, нервным шагом она проследовала к входу в ресторан и, резко дернув на себя дверь, скрылась внутри.

«Гуля, если не ошибаюсь. Рады приветствовать. Что ж, теперь, кажется, все в сборе, пора и нам подключиться к процессу», – мысленно усмехнулся Лев и, припарковав невдалеке машину и стараясь не обнаружить себя, приблизился к ресторану. Благодаря летнему времени несколько окон были открыты и, обходя строение по периметру, за одним из них он услышал возбужденные голоса.

– Да не знаю я, Наиль! – истерично, со всхлипами восклицал женский голос. – Это Элка мне ее подсунула. Я за ней заехала, а они сидят там втроем, празднуют. Элка и эти двое. Те еще ничего, а она уж никакая, лыка не вяжет. Я ей – мол, ехать надо, клиент ждет. А ей хоть бы что, я, говорит, сегодня работать не могу, ко мне друзья из Москвы приехали, у меня голова болит. Если хочешь, Светку возьми, она девчонка способная, справится. А какая там голова, когда она на ногах не стоит.

– Что за Светка? – надменно и зло вопрошал невидимый Гурову мужчина.

– Да не знаю я, Наиль! – снова в отчаянии всхлипывала женщина. – Она с Леликом была. Лелика‑то ты знаешь. И я его знаю. Вот и подумала – какая разница? Элка, Светка. Ты же сам сказал, что он четверых заказывал, а у меня уже времени не было еще кого‑то искать. Вот я и подумала…

– Подумала ты. Каким местом?

– Да откуда же я могла знать, Наиль?!

– Ладно. Дальше что было?

– А что дальше? Все как обычно. Заехала за девчонками, приехали в гостиницу, поднялись в номер. Ничего, все нормально.

– И Светка – нормально?

– И Светка. А что? Баба как баба, симпатичная даже. Подмигнула там ему, похихикала. Я смотрю – парню нравится. Что ж, думаю, и прекрасно. Значит, все в порядке. Шампанского выпили, музычку он нам включил. В общем, как обычно. А потом стал порошком угощать. Ты ведь знаешь, он всегда нюхнуть предлагает. Типа, для куражу.

– Знаю. Дальше что?

– А дальше – ничего. Как вдохнула я, так и вырубилась. Очнулась только утром, когда Кика в ванной заверезжала. Башка трещит, веки чугунные. И без того хреново, а тут эта еще орет. Села я на диван, сижу – ничего сообразить не могу. Потом смотрю – Милка на полу зашевелилась, тоже еле глаза открыла, за голову держится. Сползла я с дивана кое‑как, потащилась в ванную. Там этот плавает. Весь распухший, синий. И вода коричневая. Кика стоит, уставилась на него, никак оторваться не может. Сама бледная как смерть, глаза – по полтиннику. А Светки нигде нет.

Мужчина сквозь зубы выругался, потом повелительно и надменно проговорил:

– Теперь – ни звука. Сидеть тише воды ниже травы. Если менты снова вызовут – повторять то, что сказали в гостинице, ни слова, ни полслова не прибавлять. И сразу сообщать мне. Обо всем. Значит, Элла сказала, что Света – ее подруга?

– Да, Наиль. Она так сказала. Поэтому я и подумала…

– Ладно.

Разговор прекратился, из окна донеслись звуки шагов, и Гуров поспешил отойти подальше в древесную гущу. Сквозь листву он видел, как из ресторана вышел чернявый, восточного типа мужчина и направился к черному «BMW», стоявшему недалеко от входа.

– Эх, сейчас Элка и получит! – вновь донесся из окна женский голос, но не тот, что разговаривал с суровым Наилем, а другой, очень похожий на голос белокурой Милы.

– Да уж, огребет по полной. Впрочем, так ей и надо, – сказала в ответ безжалостная Кика. – Будет знать, как подсовывать подружек своих куда не надо.

– Ладно, девочки, закрыли тему! – повелительно прозвучал третий голос, принадлежащий, по‑видимому, той самой Гуле, еще недавно чуть не рыдавшей в отчаянии. – Давайте‑ка лучше перекусим чего‑нибудь. У меня уже живот к спине присох. Фарид, чего у тебя там есть вкусненького? Тащи сюда!

Гуров был полностью согласен с предположениями девушек, что строгий Наиль сейчас поедет в гости к пока неизвестной ему Элле, чтобы выяснить у нее, откуда же взялась эта загадочная Света, а заодно и проинструктировать, что она должна говорить в полиции, куда ее, конечно же, очень скоро вызовут. Поэтому, стараясь не выпускать из поля зрения «BMW», уже выезжавший на дорогу, он добежал до своей машины и поехал следом.

Наиль в отличие от девушек не знал его в лицо, и, следуя за ним по местным трассам, которые по сравнению со столичными казались пустыми, Гуров думал о том, что этот факт «личного незнакомства» во многом облегчает его задачу.

Вскоре черный «BMW» свернул во внутренний дворик, образованный несколькими пятиэтажками, очень похожий на тот, где полковник недавно высадил своих спутниц. Повернув туда же, он припарковался невдалеке от Наиля и, делая вид, что ищет что‑то в машине, стал наблюдать, куда тот направится.

Ничего не подозревающий Наиль спокойно закрыл машину и, поставив ее на сигнализацию, двинулся к одному из подъездов.

Гуров поспешил туда же, но из осторожности входить следом за Наилем в тот же подъезд не стал. Проходя мимо, как бы к следующему подъезду, он успел заметить номер квартиры, высветившийся на табло кодовой двери, и расслышать традиционно‑повелительное: «Элла, это я». Щелкнул замок, и Наиль скрылся внутри.

Когда закрылась автоматическая дверь, Гуров замедлил шаг и, мысленно сопоставив номера квартир и этажи, определил, что квартира Эллы должна находиться на четвертом.

Поняв, что даже в том случае, если все окна у нее распахнуты настежь, подслушать здесь так же легко и удобно, как в ресторане, ему не удастся, он вернулся в машину. Отъехав немного и припарковавшись в соседнем ряду, так, чтобы Наиль, когда вернется, не заметил его, Лев решил дождаться окончания этого «собеседования». Как знать, может быть, Наиль вместе с Эллой захочет отправиться еще куда‑то, хотя бы к этому самому Лелику, например. И если он хочет распутать этот загадочный клубок, упустить из виду это новое событие было бы совершенно непростительно.

А клубок действительно получался запутанным весьма и весьма. Правда, теперь все более‑менее прояснялось с количеством фужеров и несоответствиями во времени. Но зато появлялись новые лица и обстоятельства, вызывавшие массу дополнительных вопросов по другим направлениям.

«Значит, девушек было все же четыре, – думал Гуров, внимательно наблюдая за дверью интересующего его подъезда. – Фужеры под шампанское были поданы исключительно для них, а бокалы для коньяка – с расчетом и на Проскурина. Дескать, мужские напитки мужчинам и пить, а дамы – только если специально того пожелают. Впрочем, кроме напитков, Антон Васильевич, по‑видимому, не обходил вниманием и более сильные стимуляторы. Если верить Гуле, это было даже явлением вполне обычным. Но, похоже, не совсем обычным было само вещество, которое употребили в этот раз. «Как вдохнула, так и вырубилась» – это совсем не тот результат, который получают от рядовой среднестатистической «дури». Если Проскурин и баловался подобными препаратами, то наверняка и впрямь только «для куражу», а не для того, чтобы в самый интересный момент потерять сознание».

Было совершенно очевидно, что более сильное вещество появилось на празднике неспроста и что принести его мог только один из двух – либо загадочная, невесть откуда явившаяся Света, либо сам Проскурин. И, размышляя об обстоятельствах этого дела, Лев все больше склонялся к первому варианту.

«На кой черт Проскурину невменяемые подружки? – рассуждал он. – Никакого интереса. Сам себе, что ли, он танец живота исполнять собирался? Вздор, бессмыслица. Или просто хотел «отключить» их, чтобы не мешали вены вскрывать? Так тогда проще было совсем не приводить. К чему эти ненужные хлопоты? Тем более перед кончиной. Нет, с Проскуриным картина явно не складывается. А вот если принесла сильнодействующее «лекарство» Света, тогда многое можно объяснить. Самоубийства никакого не было, а было самое настоящее убийство, и, скорее всего, заказчик и исполнитель здесь – далеко не один и тот же человек. Причем не факт, что исполнитель – эта самая Света. Не говоря уже о том, что она – точно не заказчик. Ее функция могла быть чисто технической и вспомогательной. Пронести в номер нужное вещество и незаметно подменить порошок Проскурина – вот, возможно, и все, что от нее требовалось. А дальше могло произойти что угодно. Могла провернуть «самоубийство» и сама Света, если нервы у нее крепкие. А мог и товарищ какой‑нибудь подойти для этого дела. Ночь длинная, и номеров в гостинице много. В любом из них под видом отдыхающего мог оказаться неведомый исполнитель. Даже в тех «удобных апартаментах» на троих, куда поселили меня».

События вчерашнего вечера теперь были практически полностью ясны Гурову.

Приезжая на родину, Проскурин устраивал праздник для души, заказывая в номер девочек и подбадривая себя и их стимуляторами. По‑видимому, раз от раза программа практически не менялась, и кто‑то, имеющий на бизнесмена огромный зуб, решил этим воспользоваться.

Напоив Эллу, которая должна была вечером ехать на праздник, ему подсовывают Свету с сильнодействующим веществом, которое практически в самом начале банкета благополучно «вырубает» всех присутствующих, разумеется, кроме самой Светы. Этим объясняется малое количество съеденного и выпитого, а также неразобранная постель. В этом же – та причина, по которой труп обнаружили даже не утром, а уже практически в полдень.

В распоряжении преступников была вся ночь и первая половина дня. За это время можно сделать все, что угодно, и замести следы так, что их ни с какими собаками не найдешь.

«Где‑то ты теперь, прекрасная Света? – думал полковник, заранее предвидя, с какими трудностями будет связан поиск ответна на этот актуальный и отнюдь не праздный вопрос. – Похоже, не так‑то просто будет нам с коллегами из города Владимира отыскать твой след во Вселенной».

Итак – заказ. Что ж, учитывая характер деятельности господина Проскурина, не приходится этому удивляться. Недоброжелателей у него, несомненно, хватало.

Вот хотя бы этот самый Рудецкий, по милости которого он оказался в гостинице чуть ли не в самый момент совершения преступления. Случайным ли было такое совпадение? Если верить Семену Викторовичу, Проскурин «сделал» его на весьма значительную сумму, и это вполне достаточная причина для «заказа».

Если заказчик – Рудецкий и он же имел наглость вывести Гурова на это преступление, значит, этот тип не только очень хитрый и ловкий, но и обладающий железной выдержкой. Хотя во время разговора он такого впечатления не произвел.

Вчера в ресторане, увидев невысокого полноватого мужчину, приветственно машущего рукой от одного из столиков, Гуров невольно вспомнил знаменитую братву девяностых, прославившуюся благодаря малиновым пиджакам. Фамильярная и немного развязная манера Рудецкого невольно вызывала ассоциацию с нагловатым и самоуверенным братком.

Но через некоторое время он понял, что эта свобода общения – обычная раскрепощенность человека, чувствующего себя дома, среди своих, и ниоткуда не ожидающего опасности или подвоха. Рудецкий, несомненно, принадлежал к числу постоянных и почетных клиентов ресторана, и то, с каким вниманием относились официанты к обслуживанию их столика, только лишний раз подтверждало этот факт.

– По роду своей деятельности я занимаюсь вопросами туризма и санаторно‑курортного обеспечения, – рассказывал Рудецкий. – Алексей, наверное, говорил вам. Вся новая информация в этой сфере появляется у меня достаточно оперативно. Этим занимаются специальные люди. И вот, в один прекрасный, а точнее, ужасный день узнаю я, что некто Проскурин Антон Васильевич затеял грандиозный проект и активно рекламирует его, привлекая частных и корпоративных инвесторов. Идея вроде бы неплохая – сеть фирменных отелей в самом, так сказать, сердце России, в городах Золотого кольца. Причем для крупных вкладчиков предусматривается право последующего выкупа. А у меня тут как раз небольшое агентство… у жены, я имею в виду. Отправляет туристов и по России, и за рубеж. В общем, занимается. Вот я и подумал, одно дело – с кем‑то посторонним договариваться о заселении, и совсем другое – собственный отель. Никаких тебе сюрпризов, никаких форс‑мажорных обстоятельств, отсрочек и просрочек. Сам себе голова. Строить – это, конечно, хлопотно, а вот купить – купить можно. А уж потом, если ты сам собственник, там и скидки определенные можно предусмотреть, а это уже, сам понимаете, конкурентное преимущество. Бизнес – такое дело. Тем более туристический. Здесь каждая мелочь имеет значение. В общем, переговорил я с супругой и решил с этим Проскуриным встретиться. Побеседовать, узнать в подробностях, на чем он эту свою идею основывает и какие имеет гарантии…

В этой части рассказа внимательно слушавший полковник мысленно сделал для себя небольшую корректировку.

Ясно, что в упомянутом «небольшом агентстве» жена руководитель лишь номинальный. В действительности всеми делами наверняка заправляет сам Семен Викторович, но в качестве депутата не хочет, чтобы эта его параллельная деятельность бросалась в глаза. Не здесь ли кроется тайная подоплека того компромата, о котором говорил Ковалев?

– Приехал я к нему в офис, – между тем продолжал Рудецкий, – осмотрелся, расспросил. Все вроде бы солидно, все по закону. Один отель уже достраивают, со дня на день – торжественный, так сказать, ввод в эксплуатацию. Туристы довольны, инвесторы в прибылях. В общем, подумал‑подумал я, да и решился. Главное, что меня подкупило, что он все вклады как долговые обязательства оформляет. Мол, нужны тебе дополнительные деньги – пожалуйста, можешь получать свой процент. А не нужны – выходи в любое время, номинал облигации тебе по первому требованию вернут.

– То есть сомневающимся и подозрительным предоставлена возможность в любой момент отказаться? – уточнил Гуров.

– Именно! И никто не догадывается, что это‑то и есть тот самый крючок, на который их ловят. Правильно, кто же будет сомневаться, если все так открыто и честно? Если недвусмысленно дают понять, что это не ты, а тебе здесь что‑то нужно, и, если вздумается, тебе, глупому, от этой эксклюзивной возможности отказаться, тут же на твое место придут еще десять «счастливчиков». В общем, сказал он, право последующего выкупа приобретает тот, кто изначально оплачивает минимум одну пятую стоимости, и я эту сумму внес.

– А много это – одна пятая? Если в рублях? – снова задал Гуров конкретный вопрос, который уже безуспешно задавал Ковалеву.

– Я даже говорить не хочу, – сразу помрачнел Рудецкий, и Лев понял, что и здесь коммерческую тайну ему не выдадут.

– Ваш вклад тоже был оформлен как долговое обязательство? – спросил он.

– Да. Именная облигация. И оформил, и даже процент пару раз выплатил. Только недолго счастье длилось. Уже на третий месяц не только процентов я не увидел, но и должника своего предприимчивого. Офис закрыт, сам то трубку не берет, то вообще недоступен. Еле‑еле дозвонился до него. Но голос бодрый. Ничего, говорит, все нормально. Временные трудности. Сейчас решаем вопрос.

– Решил?

– Еще как! На мой взгляд, так просто блестяще! Фирма существует, но деятельность не ведет, от долгов он не отказывается, но и не платит, сам вроде и не в бегах, но все время где‑то за границей, рукой его не достать.

– Ловко! Но неужели так‑таки и не достать? Там, наверное, не только вы вложились по‑крупному.

– То‑то и оно! Он, похоже, ко всем своим прочим выдающимся способностям еще и психолог неплохой, этот Проскурин. Чует, с кем можно, а с кем нельзя. Я, когда понял, чем дело оборачивается, тоже на месте не сидел. С другими переговорил, навел справки. Много интересного узнал. Этот единственный достроенный отель, что во Владимире, он изначально тоже по одной пятой распродавал. На три пятых дольщиков нашел, на оставшиеся две облигации выпустил. Хотя, думаю, реально он их там еще на десять этих пятых отпечатал, лишь бы брали. Так вот. Эти крупные дольщики – один из Владимира, кто‑то там из крупных городских чинов, и двое отсюда, из Москвы. Один из бандитов легализовался, в «уважаемые» вышел, другой – из азербайджанской диаспоры. С такими товарищами, сами понимаете, спорить опасно. Так что отель этот благополучно перешел в долевую собственность, и на фирме Проскурина даже не числится. Хотя очень широко используется в рекламных целях.

– А те, кто вложился в остальные две пятых, остались ни с чем?

– Само собой. Но главного дурака, похоже, разыграл здесь именно я. Поскольку в том отеле доли уже были распределены, а меня, как вы уже, наверное, поняли, интересовал именно последующий выкуп, Проскурин предложил мне вложиться в один из тех, которые, по его словам, сейчас очень активно строятся. Ближайшим по срокам сдачи, опять же с его слов, был отель в Переславле, и он предложил мне оплатить одну пятую именно по нему. Я не поленился, съездил, посмотрел, деньги все же немаленькие. То, что я там увидел, очень даже мне понравилось. Нулевой цикл выведен, кругом штабеля кирпича, подъемные краны, корыта с цементом, каменщики матюками сыпят. В общем, процесс в разгаре. Короче, вернувшись из этой поездки, выложил я ему одну пятую, и, похоже, это был последний вклад такого размера в этот прибыльный и перспективный проект. Через три месяца, как я уже говорил, дело остановилось, и, насколько я знаю, второго такого дурака, как я, за это время Проскурин так и не дождался.

– Но с вами он спорить не побоялся? – спросил Гуров.

– А что я ему сделаю? – в сердцах воскликнул Рудецкий. – Я – не из «бывших», и диаспора мне тылы не прикрывает. Я могу действовать только легальными, законными средствами. Киллера не найму, отморозков, чтобы избили или ножом пырнули, не подошлю. Не занимаюсь я такими вещами, и он это прекрасно знает. Я могу только в суд подать или в прокуратуру заявить, а уж с этой стороны он себя просто крепостной стеной оградил. Не подкопаешься. В суд подавать даже смысла нет.

– Почему?

– Очень просто. Бумаги оформлены по закону, и суд, разумеется, присудит ему платить, это понятно. Но в том‑то и дело, что платить он не отказывается. Наоборот! Иди, говорит, бери. Что найдешь, все твое. А чего там найдешь? Уставного капитала десять тысяч да фундамент недоделанный? Этого ему и с подрядчиками рассчитаться не хватит.

– А он и им задолжал?

– Само собой! Он всем задолжал. И мошенничество здесь неприкрытое. Но, как ни добивался я, чтобы завели уголовное дело, так ничего и не вышло. Поэтому я и решил Алексея попросить. Но он у нас парень не бойкий, все как‑то притормаживал, а потом, когда сказал, что хочет к вам обратиться, я просто духом воспрял. Думаю, если уж Гуров возьмется, толк будет. О вас прямо легенды ходят.

– В самом деле?

– Конечно!

– Хм, занятно. Но я бы хотел уточнить, какие вы имеете причины не доверять тому, кто вел это дело? Ведь для любого решения нужны реальные основания, и уголовное дело нельзя завести по своему хотению. Если следователь, который разбирался с Проскуриным, нашел, что для уголовного дела оснований недостаточно, очень велика вероятность, что именно так и есть. И здесь я навряд ли смогу помочь.

– Нет, нет! – запротестовал Рудецкий. – Как раз сможете, и именно вы. Ведь вас все знают, все доверяют вам. А мне бы только уточнить. Видите ли, когда наводил справки, я краем уха, как бы вскользь, уловил некоторые сведения, из которых следует, что Проскурин предпринимал конкретные шаги, чтобы дело замяли. Точных данных у меня нет, то ли эти из диаспоры ему помогали, то ли еще кто. Но что‑то он предпринимал, в этом нет сомнения. Поэтому я и прошу узнать. Вам ведь скажут, вы ведь не с улицы зашли. А мне бы и полунамека хватило. Вы не думайте, я не для того, чтобы компроматы собирать, я к коллегам вашим претензий не имею. Все мы – люди, и все человеческое нам, как говорится, не чуждо. Но мне для себя важно знать. Если там кто‑то активно противодействует, это одно. Значит, и соваться без толку. Но если дело просто за информацией, это совсем другой поворот. Я тут пока все эти проделки его распутывал, у меня столько информации накопилось – на десять уголовных дел хватит. И сам расскажу, и с людьми нужными сведу, с такими же, пострадавшими. Он ведь, мерзавец, что затевает? Нас всех здесь «кинул», а на денежки наши такую же аферу, только уже в Таиланде, раскручивает. Думает, там его не достать. Но уголовное дело – это уже не шутки. В этом случае его везде найдут, из‑под земли вытащат! Пускай платит!

– То есть, если я вас правильно понял, – сказал Гуров, – вы хотели бы узнать, не оказывалось ли какое‑то влияние извне на проведение расследования по делу Проскурина, и, если такого влияния не было, а проблема только в недостатке фактов, вы готовы этот недостаток восполнить?

– Да! Именно! – радостно отозвался Рудецкий.

– Но почему бы вам просто не обратиться к следователю, который ведет это дело, и не предложить свою помощь?

– Что вы! Как можно! А если там действительно чья‑то «мохнатая лапа»? Мне не нужны неприятности. Поэтому‑то я и хотел бы узнать заранее. Если в деле заинтересован кто‑то повыше меня, представьте, что будет, если я вылезу с инициативой. Я не могу рисковать своим положением. Тут счет уже не на деньги. И потом, точных сведений у меня все‑таки нет. Если помощники Проскурина из властных структур – это одно, а если из криминальных – это совсем другое. Мне неприятности не нужны. Сначала необходимо полностью прояснить этот вопрос, а потом уж разговаривать.

Тогда в ресторане, слушая эти не очень внятные объяснения, Гуров думал о том, что этот Проскурин, похоже, и впрямь неплохой психолог, «с кем можно, а с кем нельзя», разобрался безошибочно.

Семен Викторович был явно трусоват и при всем горячем желании вернуть свои деньги, кажется, только и думал о том, как бы подстраховаться и снова не попасть «в историю». Поэтому сделать то, что ему было нужно, хотел не сам, а с помощью официальных лиц, специально уполномоченных заниматься такими вопросами. В результате зло будет наказано, справедливость восстановлена законным порядком, безо всякого вмешательства извне, и господин Рудецкий получит возмещение своих ущербов, не рискуя ни здоровьем, ни своим завидным положением.

Так думал Гуров после вчерашней беседы в ресторане. Но сейчас, в связи с новым поворотом дела, изменились и его мысли.

«Как знать, может быть, рассказывая мне свою печальную повесть, Семен Викторович как раз уже понял, что в это дело ему соваться не стоит. Может быть, как раз по этой причине он и решил рассказать все именно сейчас. Дескать, сам он только‑только начал наводить справки, как бы ему на негодяя Проскурина воздействовать. Какое тут может быть убийство? Убийство готовить нужно, планировать. Все рассчитать заранее. А он ни о чем таком и в мыслях не держит. У него только одно и желание – законным порядком все решить».

Понимая, что в подобном предположении нет ничего невероятного, Лев решил, что параллельно с работой по Проскурину по возвращении в Москву не помешает поподробнее ознакомиться и с личностью самого депутата.

Вспоминая заявление Рудецкого, что на «заказ» он неспособен, Гуров думал, что как раз подобные утверждения частенько и являются самым достоверным доказательством противоположного. Не исключено, что Семен Викторович утверждал это, уже сделав тот самый «заказ», и тогда впечатление о его удивительной похожести на «братка» – вовсе не обман зрения.

Определившись с действиями в отношении Рудецкого, он начал размышлять о том, кого еще можно было бы внести в список подозреваемых, но в этот момент из подъезда вышел Наиль.

Он шел один, из чего полковник сделал вывод, что все вопросы с Эллой были решены на месте и ехать никуда не понадобилось. Однако, чтобы работа была сделана до конца и не оставалось ненужных сомнений, он «проводил» черный «BMW» в обратный путь, убедившись воочию, что Наиль снова вернулся в ресторан.

Решив, что и ему пора возвращаться «домой», Гуров прибавил газу и вскоре уже парковался возле знакомого роскошного фасада.

Часы показывали половину девятого, и в гостинице снова царили тишина и покой. Игорь уже сменился, и сейчас на ресепшене дежурила миловидная девушка, с готовностью вставшая при появлении Гурова, по‑видимому, решив, что это новенький. Выяснив, что перед ней одни из постояльцев, девушка снова опустилась на стул, продолжив чтение какого‑то журнала.

Полковник поднялся на второй этаж и, подходя к своему номеру, еще в коридоре услышал прочувствованный диалог из какого‑то сериала, доносящийся из включенного на полную громкость телевизора.

– Здравствуйте, – вежливо произнес он, открывая дверь, но приветствие это потонуло в громогласных репликах телевизионных героев.

На небольшом диване, стоявшем посреди комнаты, спиной к нему сидел мужчина, одетый в спортивный костюм, который Гуров некоторое время назад заметил на стуле возле одной из кроватей. Кроме костюма, полковник мог наблюдать только обращенный к нему затылок с густыми темными волосами и банку пива, которую мужчина, увлеченный событиями на экране, держал в руке.

Чтобы как‑то привлечь к себе внимание, он тронул мужчину за плечо и чуть было не отскочил назад, изумленный реакцией на это прикосновение.

Мужчина обернулся так резко, что пиво выплеснулось из банки, а вторую руку, моментально сжавшуюся в кулак, занес для удара. Но видя, что Гуров стоит спокойно и на лице его, кроме крайнего удивления, не отражается никаких иных эмоций, он тут же успокоился и, опустив руку, произнес:

– А! Ты, наверное, сосед? Проходи, сосед, устраивайся! А мне сказали, что подселили кого‑то, я зашел, смотрю – пусто, только шмотки лежат. А ты, видать, поздняя пташка. Будем знакомы. Я – Витек. А ты?

– Лева, – коротко ответил Гуров, с интересом оглядывая собеседника.

Коренастый и весь какой‑то узловатый, Витек своим простецким видом напоминал сельского механизатора, ненадолго покинувшего родную деревню, чтобы «культурно отдохнуть». Прихлебывая пиво и время от времени доставая сушеную рыбу из пакетика, он разговаривал с Гуровым и смотрел телевизор, успевая делать все и сразу и, по‑видимому, не испытывая ни малейших неудобств от необходимости сочетать столько различных функций.

– Давно приехал? – быстро говорил он, запуская в рот очередной анчоус и одним глазом косясь в телевизор. – Я уже с неделю тут тусуюсь. Скоро обратно. Я сам из Тулы. А ты? В отпуск? Или к зазнобе? У меня – две. Одна серьезная такая, учительница школьная, моего примерно возраста. У нас с ней любовь. А другая – сопливая, веселая, так, чисто для отдыха. Я с ней по кабакам хожу, на экскурсии. Этим, в гостинице, так и сказал – я, мол, с экскурсионными целями. – И Витек расхохотался.

– А что, в Туле ничего подходящего не нашлось? – поинтересовался Гуров.

– Эх, вот это ты сказанул! В Туле! В Туле у меня семья, жена, двое детей. Что я, по‑твоему, дурак, что ли, у нее под носом романы крутить? Да там одна теща чего стоит! А сам‑то ты откуда?

– Из Москвы.

– А‑а! Из столицы, значит. А сюда тебя чего занесло? Тоже к подруге или дело какое? Вы ведь, столичные, деловые все.

– Друзей навестить приехал, одноклассники у меня здесь живут. Хотел в выходные с ними увидеться.

– А‑а. Друзья – это хорошо. У меня тоже дружбан есть. Серега. Вот такой парень! – вытягивая вперед руку с поднятым большим пальцем, сказал Витек. – С ним хоть на рыбалку, хоть самогоночки выпить – хоть куда. И поговорить по душам всегда можно. А с бабами этими… Нет, с бабами лучше отдельно. Эти пускай здесь, а те – там. Иначе, кроме головной боли, ничего от них не получишь.

Витек все продолжал говорить, поучая Гурова, как нужно обращаться «с этими бабами», чтобы не нажить себе головной боли, и полковник уже было заскучал, как вдруг ему пришла неожиданная идея.

Если этот донжуан из Тулы такой разбитной и на все гораздый малый, то не попытаться ли с его помощью выйти на Эллу? Конечно, шансов – один на миллион, но чем черт не шутит? Та «веселая и сопливая», с которой Витек «ходит по кабакам», она ведь не в вакууме существует. У нее есть подруги, знакомые. А у тех – тоже знакомые и подруги.

Назвать имя, адрес, сказать, что знающие люди рекомендовали девушку как очень способную. Витек на такую приманку наверняка клюнет. Захочет познакомиться и, поскольку сам он не местный, заставит свою «сопливую» подружку приложить усилия в нужном направлении. А дальше уже дело техники. И небольшого везения. Пускай поищет. Владимир все‑таки не Москва, найти здесь нужного человека проще.

Между тем его разговорчивый сосед становился все веселее, язык у него начал заплетаться, что заставило Гурова предположить, что банка пива в его руке – отнюдь не первая.

– Да, с ними нужно ухо востро держать, с этими бабами, – говорил он. – А то вон здесь, на этаже, мужика одного насмерть ухайдакали. Он их назвал целых четыре штуки, а наутро в номер заходят, глядь, а он мертвый лежит. Не справился, бедный, вены себе вскрыл. – Сказав это, Витек снова весело и заливисто расхохотался.

– Да ну? – изумленно вскинул брови Гуров.

– Точно! Мне дед сказал, уборщик здешний. Он все про всех знает. Так что информация стопудовая, даже не сомневайся.

– А ты знал его, мужика‑то?

– Я‑то? А на что мне? Мало ли тут народу живет, что я, должен всех знать? Просто я вчера вечером, когда в гостиницу возвращался, видел, как к нему в номер «телки» входили. Аж четыре штуки, представь? Конечно, тут и жизни будешь не рад, – снова хохотнул Витек.

– Точно – четыре?

– Точнее не бывает. Я их видел, как тебя сейчас.

– Серьезно? И как из себя? Есть на чем глазу отдохнуть?

– Ничего, подходящие. Две с такими длинными волосами были. Темная и светлая. А две – с короткой стрижкой. Тоже брюнетка и блондинка. Брюнетка, та почти под мальчика стриженная. А блондинка ничего, кудрявенькая.

– А на вид как? Симпатичные? – продолжал демонстрировать неподдельный интерес Гуров.

– Вот тут ничего не смогу тебе сказать, – сокрушенно проговорил правдивый Витек. – Я следом за ними шел, так что лиц и не видел почти. Но фигурки у всех что надо. Как на подбор. Ножки, попки – все на своем месте.

– Да, кстати, – как бы невзначай проговорил Лев, – тут мне одну подругу порекомендовали. Так, случайно разговор зашел. Очень хорошие отзывы. Может, слышал – Элла? Говорят, девушка с большими способностями.

– Элла?

Витек сосредоточенно сдвинул брови и молчал минуты три, явно перебирая в памяти «список контактов». Глядя на эту напряженную работу мысли, Гуров думал, что, рассказывая о себе, его новый знакомый сильно поскромничал. Школьной учительницей и веселой подружкой для кабаков дело здесь определенно не ограничивалось.

– Нет, такую не знаю, – наконец ответил Витек.

– Жаль, – разочарованно вздохнул Лев. – Очень уж отзывы впечатляющие. Судя по рассказам, девушка – просто ураган.

– Да? – проговорил Витек, и глаза его заблестели. – А что же эти рассказчики твои, сами‑то не могут тебя с ней познакомить?

– В том‑то и дело, что не могут. Они, понимаешь, местные. Вот вроде тебя – на глазах у тещи налево ходить не решаются. Адрес только сказали, где она живет. Но не могу же я вот так просто, с улицы зайти. Нужен предлог какой‑то. Или хотя бы знакомые общие. Может, спросишь у своей молодухи? Вдруг она ее знает?

– Ладно, так уж и быть. Тебе – как соседу. Валяй, говори свой адрес. Люди должны помогать друг другу. Тем более мы, командированные. – Витек снова расхохотался, и, уже окончательно уверившись в бессмысленности этой затеи, Гуров назвал адрес Эллы.

3

На следующее утро Витек спозаранку отправился «на экскурсию», сказав, что заботливая учительница наверняка уже настряпала блинчиков ему на завтрак, и снова пообещав навести справки по поводу Эллы.

Гуров за неимением знакомых, которые могли бы пригласить его на блины, уже собирался позавтракать в гостиничном ресторане, когда в номере появился некто, заставивший его переменить планы.

Громыхая огромным пылесосом, с полными руками каких‑то веников, щеток, совков и лопаточек, в номере водворился пожилой мужчина в форменной, коричневой с золотым кантом, одежде, тот самый, которого полковник вчера видел возле лестницы и с которым решил обязательно переговорить.

– Мне прибрать нужно, – хмуро глянув из‑под сдвинутых бровей, проговорил мужчина. – Не помешаю?

– Нет, нисколько, – улыбнувшись, ответил Лев. – Всегда приятно, если в гостиницах следят за чистотой. Постояльцы ведь, наверное, бывают разные?

– Да уж, – пробурчал дед, раскладываясь со своими щетками. – Вот уж и правда разные. Одни – тише воды ниже травы, в номер войдешь – не сразу догадаешься, что и люди‑то тут живут. А другие… Три дня живут, а в номере после них – будто Мамай прошел. Намусорят, окурков накидают, помадами намажут кругом. Глаза бы не глядели!

– И вам все это убирать приходится? – посочувствовал Гуров.

– Приходится, – буркнул дед. – Работа моя такая. Я – чистильщик. Знаешь, как в кино? Есть такой – чистильщик. Приходит и за всеми чистит. Вот и я так же. Ковры, мусор этот – все на мне. Вся сухая уборка. А после меня уже горничные. Пыль по верхам протирают.

– Но самое сложное вам достается?

– А то!

– Да, тяжелая работа, – соловьем разливался Гуров, уже поняв, на что нужно ловить. – И неблагодарная, наверное?

– Какое там! Хорошо, если не пошлют куда подальше, а так и за человека никто не считает. Приходишь прибрать, а им, видите ли, мешает. Им лучше в грязи по уши сидеть. А с меня, между прочим, начальство спрашивает. А они выпендриваются, лишь бы важность свою показать.

– Да, люди разные, – философски заметил Лев. – Но я лично, наоборот, очень рад вашему появлению. Сидеть по уши в грязи не имею ни малейшего желания.

– Ты – ничего, уважительный, – испытующе смерив его взглядом, проговорил дед, – не то что некоторые. Три дня живут, а за все время даже на пять минут в номер не пустят. Намусорят, окурков накидают. Выгребай потом после них. Вот и допраздновались. И поделом. Любите в номере запираться – вот и пожалуйста!

Поняв, что задетый за живое дед выходит на нужную ему тему, Гуров навострил уши.

– Так бы зашел кто, может, оно все и по‑другому обернулось бы, – продолжал тот. – Все, как‑никак, живой человек. Подсобить чего, на помощь позвать. А не хотите, и не надо. Помирайте сами, как хотите. Наше дело маленькое. – Обиженно засопев, дед начал возиться со своим пылесосом.

– Говорят, здесь на этаже мужчина скончался? – осторожно спросил Лев.

– Скончался, – снова коротко бросил дед. – Думал, наверное, что до ста лет вот так, играючи, гарцевать будет, ан нет, судьба‑то иначе распорядилась. От судьбы‑то не уйдешь. И девок назвал, и шампанского накупил, а все без толку. Скончался. И не съел, и не выпил ничего. Почти.

– Говорят, самоубийство?

– Какое там самоубийство! – Дед саркастически усмехнулся, но явно не для того, чтобы показать, что ему очень весело, а для того, чтобы дать понять, что о подобной версии не может быть и речи. – Самоубийство! Кто ж перед самоубийством девок‑то набирает полный номер? Да шампанского, да закусок всяких. Нет, мил‑человек, так перед самоубийством не поступают. И не собирался он убивать себя, даже в мыслях не держал, это уж ты не сомневайся. Я на свете‑то пожил, кое в чем разбираюсь. А вот то, что «казачка» к нему подослали, это вернее будет. Это я тебе перед кем хочешь, на каком угодно суде присягну.

– Казачка? – недоумевающе поднял брови Гуров. – Какого казачка?

– Какого? А такого. Девки‑то эти сюда к нему одни и те же ходят. Я уж их всех наизусть выучил. Их тут две бригады, на смену. В один приезд одна, в другой – другая. А иногда и в одну «командировку» обе смены задействует. А в этот раз, как приехали они, – я тут по лестнице спускался, как раз вечернюю приборку закончил, – смотрю: трое как обычно, знакомые, значит, а одна – новенькая. Ни разу ее здесь не видел. Прошли они в номер, заперлись, как всегда. А потом и нашли его, «самоубийцу» этого. А девки той и след простыл. Вот ты и думай, какой такой «казачок».

– Да у вас тут прямо детективные истории какие‑то, – с простодушным изумлением произнес Гуров. – Так вы, значит, думаете, что это новенькая все подстроила? Только как же ей удалось? Все‑таки здоровый мужчина. Как она с ним справилась?

– Кто там чего подстроил, этого я не знаю, – отрезал дед. – Не видал. А то, что девка эта была, а потом сплыла, факт верный. Самой‑то ей, может быть, и делать ничего особенного не наказывали. Может быть, она должна была просто снотворного в стакан подсыпать, чтобы в нужный момент все были в бесчувствии, – вот и вся недолга. А остальное, что надо, это и другой кто мог сделать. Она дверь открыла, кого надо впустила, да и заперлась опять. Долго ли дело? А уж что там и как после этого происходило – об этом что хочешь предполагать можно. Ночь длинная.

Слушая рассуждения «чистильщика», полковник не мог не отметить, что они во многом перекликаются с его собственными и, возможно, не так уж далеки от истины.

– К тому же заметь, – продолжал дед, – обнаружилось‑то все это уже в обед, считай. Чего они, спрашивается, там делали целых полдня? Ванну, что ли, принимали вместе с пловцом‑то этим? Нет, мил‑человек, ты этого мне даже и не говори. Это я тебе ни под каким видом не поверю, чтобы девки, увидев покойника, спокойненько продолжали в номере сидеть. Дрыхли они. До обеда спали, а как прочухались – мужика этого увидели и подняли гвалт. Повыскакивали из номера, даже не оделись толком. А с чего это может взяться, чтобы аж три человека спали до такого времени одинаково? Ась? Вот ты и думай.

– Дела! – протянул Гуров. – Только вот чего я не пойму: если вы говорите, что мужик этот – непутевый такой, все только девки да шампанское у него на уме, кому же тогда могло понадобиться убивать его? Да и за что?

– Кому? Да кому угодно. Это он с виду дурачком смотрит, все с девками заигрывает, а тоже, видать, себе на уме. Крученый. И дружки у него такие же.

– А здесь и дружки бывали?

– Бывали, как же. Он ведь у нас клиент, считай, постоянный, всегда в этом номере останавливается. Вот они и ходят сюда к нему как домой. Один высокий такой, волосы прямые, губы тонкие. Злой. Как ни придет, все ругается. И появится‑то – зверем смотрит, а уж когда уходит, так вообще лучше к нему не приближаться. Как ошпаренный из номера выскакивает, того и гляди укусит. А этому, нашему‑то, – все нипочем, как с гуся вода. Только этот из номера выйдет, глядишь – через пять минут уже девки туда заходят, и пошло веселье. Визжат, под музыку скачут, помадой стены мажут, а ты потом убирайся за ними! А как‑то еще с одним приезжал. Тот помоложе, в очках. Длинный такой, худой. Хлюпик. Приехали они, заселились, а через время и тонкогубый этот подошел. За компанию, значит.

– Опять ругался?

– Нет. Тогда все миром обошлось. Только хлюпика обидели. Этот, наш‑то, когда тонкогубого спровадил, как обычно, девок позвал, а долговязого из номера и выпроводил, другой ему сдал. Иди, говорит, в сторонке обожди, пока мы тут с девушками о своем потолкуем. А тому, чай, тоже интересно. Но нет, не пустил. Как обычно, три дня куролесил, на четвертый уехал. И долговязый этот с ним, отчалил несолоно хлебавши.

– Неужели вот так‑таки все три дня в номере и сидит? – изумлялся Гуров. – Безвылазно?

– Нет, почему. Иногда выходит. Перерывы делает. То бишь делал. А теперь‑то уж все. Кончились красные денечки. Откукарекал. – Дед явно не испытывал сожаления по поводу безвременной кончины неуважительного постояльца и даже не пытался это скрыть.

– Так, значит, этот тонкогубый сердился на вашего‑то? – снова попытался Гуров вывести на интересующую его тему.

– А то! Говорю же, как появится, на весь этаж ор стоит.

– А из‑за чего ругались‑то? Из‑за денег, что ли?

– Не знаю, может, и из‑за денег. Тонкогубый‑то, он все как‑то непонятно говорил, все у него термины какие‑то замысловатые. Не разберешь. А наш всегда одно и то же твердил: я, дескать твоего ничего не беру, делю честно. Бывало, убираться придешь, так уже возле двери слышно, что ругаются. Ага, думаю себе, значит, опять этот здесь. Тогда и не стучу даже. Послушаю‑послушаю, да и ухожу восвояси. От греха подальше.

– Правильно, – одобрительно кивнул Лев. – Зачем под горячую руку соваться? Нахамят только, обидят ни за что ни про что, вот и все удовольствие. А этого тонкогубого он по имени никогда не называл? А то у меня знакомый есть, похож по описанию. Тоже волосы прямые, губы тонкие. И злой всегда.

– По имени‑то? – задумался старик. – Вроде Сергеем кликал. Да, кажется, Сергей.

– А не Семен? Знакомого моего Семеном зовут.

– Нет, не Семен. Точно не Семен. Сергей. А злых‑то, мало ли их на свете? Хоть Семен, хоть Сергей, хоть кто может быть. Необязательно твой знакомый.

– Это точно. А волосы у него какие? Темные?

– Нет, блондин. Русые волосы.

– Тогда точно не Семен. У него черные, как вороново крыло. Заговорил я вас, а вам, наверное, делами заниматься нужно. Пойду кофейку выпью, не буду мешать.

– Да нет, ничего, – с явным сожалением провожая Гурова взглядом, сказал общительный дед. – Ты ничего, уважительный. Не то что некоторые.

Выйдя из номера, Лев медленно спускался по широкой лестнице на первый этаж, обдумывая только что полученную информацию.

Помимо подтверждения его собственных предположений о том, что происшедшее не было самоубийством и что преступление совершено при самом активном участии загадочной Светы, беседа со стариком давала много дополнительного материала для размышлений.

Новые персонажи, неожиданно возникшие в этой истории, навели его на мысль, что, сосредоточившись на обманутых вкладчиках, он как‑то совершенно выпустил из виду партнеров. Проскурин работал не в вакууме, и если его принципы ведения бизнеса были одинаковы по отношению ко всем без исключения, то ничего удивительного, если бы оказалось, что претензии к нему имеют не только клиенты, но и кто‑то из коллег.

«Да, работы здесь, похоже, непочатый край, – думал Гуров, устраиваясь за столиком в ресторане и заказывая завтрак. – Во всех подробностях изучить личность Рудецкого, проверить, как работала фирма Проскурина здесь, в Москве, и на каких условиях был продан отель во Владимире, навести справки о том, с кем работал бизнесмен и были ли у него партнеры, достаточно серьезные, чтобы их можно было отнести к разряду «опасных», – одного этого хватит на всю следующую неделю. А ведь еще имеется «проект» в Таиланде. Не стоит забывать, что Проскурина убили именно во время второй аферы, так что, возможно, история с Золотым кольцом здесь вообще не актуальна. Интересно, есть ли у Мишина документы по фирме? Кто он такой, этот тонкогубый Сергей? Партнер? Или кто‑то из нынешних собственников отеля, с которым не до конца решены какие‑то вопросы? Ясно одно – он не из тех, кто находится с Проскуриным постоянно. Иначе ему незачем было бы являться в отель и портить отдых бизнесмену, лишь изредка появлявшемуся на родине. Основную часть жизни Проскурин в последнее время проводил в Таиланде, и если бы «тонкогубый» был его партнером, все вопросы решались бы там».

Да, с этим парнем стоило разобраться. Партнер или не партнер, но этот Сергей, несомненно, был в курсе всех дел Проскурина. Он знал, когда тот приезжает в Россию, знал, где он останавливается. И наверняка знал, как проводит Проскурин свое время в отеле. Вполне возможно, он был даже знаком с теми двумя «бригадами» девушек, о которых упоминал старик. А это уже прямое указание на возможность организовать преступление. Чтобы в нужный момент подсунуть Свету, необходимо было учесть массу тонких нюансов, и сделать это мог только тот, кто во всех подробностях знал расписание Проскурина.

Кто еще мог обладать такой информацией? Рудецкий? Возможно. Он ведь говорил, что, добиваясь возвращения своих денег, много чего узнал о бизнесмене. Но если Рудецкий – заказчик, обращаться к нему с подобными вопросами не стоит. И достоверность ответов сомнительна, да и проколоться нетрудно. А знать, что он тоже под подозрением, многоуважаемому депутату совершенно ни к чему.

«Нужно будет поговорить с Мишиным, – определялся с ближайшими планами полковник. – Поднять все документы по этой афере с Золотым кольцом, посмотреть, как в действительности распределялись доли, кому и на каких условиях сейчас принадлежит отель. Узнать, кто еще, кроме Рудецкого, мог сделать крупное вложение. Заказчик наверняка не из рядовых граждан. Судя по тому, как организовано преступление, это человек не только с деньгами, но и со связями. Причем со связями в совершенно определенных кругах. Все эти Светы и Эллы, Лелики и Наили – все они принадлежат к весьма специфичной социальной группе, и чтобы заставить их на себя работать, необходимо иметь особого качества «авторитет». Кто этот легализованный из «бывших», о котором упоминал Рудецкий, перечисляя собственников отеля? Не мешало бы и с его биографией ознакомиться поподробнее».

Гуров уже заканчивал завтрак, когда позвонил несколько подзабытый за всеми этими новостями Витек.

– Не судьба, Лева, – сокрушенно проговорил он, и по интонациям было понятно, что его самого весьма огорчила эта неудача. – Не знает моя ее, эту твою Эллу. И сама вспоминала, и подружек своих спрашивала – нет, никто там, по адресу этому, что ты дал, не живет. То есть, я имею в виду, никто из знакомых наших не живет. Некому нас с тобой представить. Разве что так, без приглашения явимся.

– Выставят.

– Думаешь?

– Уверен.

– Что ж, значит, не судьба.

Расстроенный Витек отключился, и, слушая короткие гудки в трубке, Гуров слегка усмехался, думая, что угадал с наживкой, которую следовало насадить на крючок. Парня явно разобрало не на шутку.

Витек снова вернул его к мыслям о загадочной Свете. Он уже получил довольно внятное представление о том, каким образом Света попала в номер к Проскурину и что после этого в номере произошло. Но как она вышла? И когда?

Здесь наблюдался существенный пробел, и Лев пока не имел представления, как сможет его восполнить.

Принимая во внимание способ, которым Света проникла в гостиницу, логично было бы предположить, что и выйти ей тоже кто‑то помогал. И вариантов того, кем мог оказаться этот «кто‑то», неисчислимое множество.

Ее мог вывести кто‑то из персонала, хорошо знающий внутренний распорядок и те моменты, когда по коридорам гостиницы можно проскользнуть незаметно. А мог приютить у себя в номере кто‑то из постояльцев, заранее поселенных сюда предусмотрительным заказчиком, или, например, тем же Леликом. Там она могла отсидеться, дождаться, пока страсти улягутся, и потом, когда уйдут следователи и сменится на ресепшене дежурный, незаметно выйти на улицу и раствориться в толпе.

Если же Света выходила самостоятельно, она, несомненно, должна была во всех подробностях знать внутреннюю инфраструктуру отеля и виртуозно этими знаниями пользоваться.

В номере Проскурина она точно не сидела до утра и, скорее всего, ушла оттуда сразу же, как только сделала все, что от нее требовалось. И очевидно, вышла из отеля не через главный вход. Значит, где‑то в недрах этого здания должна быть какая‑то лазейка, через которую можно выбраться отсюда незаметно даже среди глубокой ночи.

Чтобы проверить это предположение, Гуров, выйдя из ресторана, направился не в шикарный вестибюль, а свернул в какой‑то узенький коридорчик, который приметил неподалеку от входа в ресторан. Кроме закрытых дверей по обеим сторонам, он не увидел ничего особо примечательного, но, судя по табличкам с надписями «Служебное помещение» и «Посторонним вход воспрещен», попадавшимся на каждом шагу, он сделал вывод, что находится на верном пути.

Коридор оказался длинным, но на всем его протяжении Гуров так и не обнаружил ни одного выхода на улицу. Лишь в одном месте имелась ниша с окном, загороженным очень прочной, хорошего качества решеткой. Весь остальной периметр представлял взору лишь удручающее однообразие совершенно одинаковых дверей, ни одна из которых не значилась как «запасный выход».

Пройдя нишу с окном, он услышал впереди себя подозрительно знакомое дребезжанье и клацанье и понял, что навстречу ему с противоположного конца коридора движется неугомонный «чистильщик» со своим пылесосом.

Быстро отбежав назад, Гуров юркнул в нишу, лихорадочно придумывая, как объяснить свое присутствие здесь, если старик его заметит.

«Скажу, что заблудился», – решил он, догадываясь, что такое объяснение будет выглядеть не слишком убедительно. Но ничего лучшего в голову не приходило, и, слыша уже совсем близко грохот катившегося по плиточному полу агрегата и старческое шарканье, Лев набрав побольше воздуха, затаил дыхание.

Однако катастрофы не случилось. В нескольких шагах от ниши, где с волнением ожидал Гуров, звуки стихли, и после небольшой паузы послышалась какая‑то возня и щелканье открываемого замка. Войдя в помещение, по‑видимому, какую‑то кладовку, старик оставил там свои орудия труда, снова запер дверь, и через минуту вновь раздалось шарканье, которое, удаляясь, постепенно стихало.

С облегчением выдохнув набранный воздух, Лев подождал несколько минут и отправился следом за стариком. Тот, несомненно, только что закончил утреннюю уборку в номерах, следовательно, другой конец коридора должен выводить в жилую зону отеля.

Предположение это подтвердилось уже через несколько минут. После очередного поворота коридорчика Гуров увидел, что путь ему преграждает закрытая дверь, очень похожая на те, что находились по сторонам, но теперь уже расположенная прямо перед глазами.

Толкнув ее, он обнаружил, что она не заперта и выводит тоже в коридор, но уже гораздо эстетичнее оформленный и застланный ковровой дорожкой.

Было очевидно, что здесь тоже находились апартаменты для постояльцев, и, произведя несложные математические вычисления, Лев определил, какая именно из дверей должна вести в номер, находящийся прямо под номером Проскурина. Прислушавшись, он не уловил из‑за двери ни единого звука. Попытавшись открыть ее, обнаружил, что она заперта, и направился в сторону вестибюля.

На ресепшене снова сидела симпатичная девушка, но не та, которую он видел здесь вчера.

– Простите, могу я спросить? – изображая нерешительность, обратился к ней Лев.

– Да, конечно, – с готовностью откликнулась та.

– Видите ли, у меня однажды был случай… довольно неприятный. Я остановился в одной гостинице, номер был на восьмом этаже. И там случился пожар. Проводка перегорела или еще что‑то. И вы представляете, там не было пожарного выхода. А ведь с восьмого этажа в окно не выпрыгнешь. Тем более случилось все ночью. Дым, темнота, ничего не разобрать. Довольно неприятные пришлось испытать ощущения. Сами понимаете, не хотелось бы их повторить. Так вот, я и хотел узнать: у вас постояльцы застрахованы от подобных неожиданностей?

– О, разумеется! – широко улыбнулась девушка. – В плане пожарной безопасности наш отель, можно сказать, просто эталон. На каждом этаже имеется выход на внутреннюю лестницу, с нее – на балконы и внешний спуск. В обычном режиме двери, ведущие на балконы, заперты, но как только срабатывает сигнализация, они открываются автоматически сразу на всех этажах. Не требуется ничьего вмешательства. Это удобно и оперативно, – продолжала расхваливать девушка. – Все происходит в первые же минуты, как только возникает тревога, и наши гости могут успешно эвакуироваться в самое непродолжительное время без малейшего вреда для своего здоровья и жизни. Наша система – одна из самых передовых и надежных. Впрочем, вы и сами можете убедиться. Пройдите вот туда, к лестнице, и вы все увидите собственными глазами. – Говоря это, она указывала в сторону, противоположную той, куда выводил только что обследованный Гуровым коридор.

– В самом деле? Можно взглянуть? – обрадованно проговорил он.

– Да, конечно, – доброжелательно ответила девушка.

Пройдя в указанном направлении, Лев вновь оказался в небольшом коридорчике, выводящем на лестничную площадку. Длинный пролет шел вверх, и по нему, несомненно, можно было попасть на второй этаж. Но сейчас Гурова гораздо больше интересовала коротенькая лесенка, ведущая вниз, к двери, над которой ярко горела столь долго и безуспешно разыскиваемая им табличка «Запасный выход».

Однако, толкнувшись в эту дверь, он обнаружил, что выход закрыт. На втором этаже была такая же картина – дверь, ведущая из коридора с номерами на лестничную площадку, и дверь, выводящая вовне, по всей видимости, на тот самый балкон. Первая – гостеприимно открыта, вторая – наглухо заперта. Не сомневаясь, что и на всех остальных этажах отеля он получит аналогичный результат, Лев не стал проверять, решив поверить доброжелательной девушке на слово. Вместо этого он снова спустился вниз и, выйдя через главный вход, обошел отель по периметру, чтобы полюбоваться на недавно разрекламированные ему пути эвакуации.

На каждом этаже отеля, начиная со второго, имелся небольшой открытый балкончик, и эти балконы были соединены друг с другом не слишком удобной, но вполне надежной металлической лестницей, идущей от самого верха.

Кроме этого спуска, гарантировавшего успешную эвакуацию при малейшем подозрении на опасность, внешний осмотр гостиницы позволил полковнику собрать в свою копилку и другую полезную информацию. На каждом из окон первого этажа красовалась точно такая же крепкая и надежная решетка, которую он видел на окне, выходящем из ниши в коридорчике с техническими помещениями. Вместе с тем окна второго этажа, учитывая высокий цоколь гостиницы, находились довольно высоко от земли.

«Выбраться на улицу через окно первого этажа невозможно, а прыгать со второго опасно, – размышлял Гуров, – слишком велик риск переломать себе ноги. А учитывая, что пожарную сигнализацию в ночь убийства точно никто не включал, можно сделать только один вывод. Так или иначе, с помощниками или самостоятельно, но покинула гостиницу Света точно так же, как и вошла – через главный вход. Впрочем, остается еще предположение, что она вообще не выходила и до сих пор находится где‑то здесь, но это маловероятно. Тот же «чистильщик» по утрам обходит все номера, да плюс еще горничные. Кто‑нибудь заметил бы ее. Нет, оставаться слишком рискованно. Скорее всего, Света все‑таки ушла. Но как? Бегство посреди ночи наверняка не осталось бы незамеченным: в вестибюле круглые сутки и дежурный, и охрана. Если бы ей вздумалось удалиться через главный вход сразу же после убийства, об этом уже давно жужжал бы весь отель. А тут совершенно обратная картина. Ни слова, ни полслова. Как пришла, видели все, а как уходила – никто. Будто в воздухе растворилась».

Раздумывая об этом несоответствии, Гуров медленно шел к главному входу в гостиницу, когда зазвонил его сотовый. За всеми расспросами и осмотрами он не заметил, как прошло время, и, взглянув на часы, высветившиеся на экране, весьма удивился, обнаружив, что уже половина четвертого.

– Пляши, Лева! – захлебываясь от радости, вопил Витек. – Нашли мы ее, твою Эллу. От Ирки‑то, от той толку мало, а я тут еще одной подруге позвонил, так оказалось, что она ее лично знает. И адрес, и все, что ты говорил, все совпало. Так что к шести часам будь готов – идем отмечать новое знакомство. Пара на пару, так сказать. Тут одно местечко есть – и посидеть хорошо, и выпить можно, даже спеть, если попросишь, дадут. Так что будь готов. Смотри не подведи меня. Я тебе просто выдающуюся характеристику дал. Парень, говорю, не парень – огонь! Так что смотри не подкачай.

– А ты уже виделся с ней, с Эллой? – слегка забеспокоился Гуров, предположив, что эта личная ее знакомая и по совместительству подруга Витька вполне может оказаться Милой или Кикой.

– Нет пока, – ответил Витек. – С ней Нинка разговаривала. Я только подсказывал, выделял, так сказать, основные моменты. Так что будь готов.

– Я всегда готов, – облегченно вздохнул Лев, поняв, что общих знакомых на вечеринке не ожидается.

– Вот и отлично! Значит, в шесть мы с Нинкой берем такси, заезжаем за Элкой твоей, а потом за тобой. Эх и веселуха пойдет! Между прочим, с тебя калым. Скажи спасибо Нинке, хоть отдохнешь как человек, а то так бы и просидел все вечера в номере. Даже вспомнить будет нечего. Так что коньячок – за тобой.

– Заметано, – в тон своему раскрепощенному собеседнику произнес Лев и, еще раз подтвердив свою полную на все готовность, нажал на сброс.

Вернувшись в гостиницу, он не сразу пошел в свой номер, а решил еще раз попытать счастья в апартаментах на первом этаже, расположенных под номером Проскурина, и уже на подходе понял, что на сей раз удача на его стороне. Из‑за двери доносились многочисленные голоса, и взрослые, и детские, по которым нетрудно было догадаться, что здесь остановилась большая семья. Лев вежливо постучал, и через минуту, широко распахнув дверь, в проеме появился высокий усатый мужчина, по‑видимому, глава этой семьи.

– Здравствуйте, – проговорил Гуров.

– Добрый день. Проходите, – ответил усач, отходя в сторону и гостеприимно приглашая в свой номер человека, которого он видел впервые в жизни.

Не решившись ответить отказом на столь радушный прием, Лев прошел в комнату и тут же оказался под обстрелом множества любопытных взглядов.

Две женщины, одна пожилая, другая помоложе, еще один мужчина, уже без усов, два мальчика и одна девочка детсадовского возраста – все это народонаселение, минуту назад оживленно общавшееся между собой, моментально смолкло и устремило на полковника вопросительно‑ожидающие взоры.

– Простите, если помешал, – смущенно начал Лев. – Я просто хотел спросить. Я живу на третьем этаже в таком же номере, то есть, получается, через этаж над вами. И уже который день снизу, со второго этажа, до меня доносится какая‑то несмолкающая дискотека. Праздник, что ли, у них там какой‑то. Невозможно спать. А я приехал по делам, целый день как белка в колесе. К вечеру хочется уже отдохнуть, а тут такое. Сегодня не вытерпел, пошел к ним, к отдыхающим к этим, на второй этаж, а там закрыто, никого нет. Так вот, я хотел спросить: вам они не мешают? Ничего не слышно?

– Да вроде нет, – ответил усач, вопросительно посмотрев на одну из женщин, по‑видимому, свою жену. – Ты не слышала, Валя? Я вроде ничего такого на припомню. Да мы и сами шумные соседи, – снова обратился он к Гурову и кивнул на детей: – У нас тут, видите, целая орава бандитов. Как начнут пищать, любую дискотеку заглушат.

– Вчера была музыка, – подумав, произнесла женщина. – Вечером включили, часов в девять. Я слышала. Но недолго играла. У этих, когда мультик закончился, тут и они выключили. Я еще подумала, как кстати, а то их и так не уложишь, а тут еще песни эти.

– Когда это было по времени? Не вспомните? – осторожно спросил Гуров. – Хотя бы приблизительно?

– Да я даже точно могу сказать, – ответила Валя. – Мультфильм закончился ровно в половине двенадцатого, я им специально на вечер такой подбирала, чтобы всю ночь не сидели. Вот тогда же и эти сверху выключили. Может, минута‑другая разницы.

– В половине двенадцатого?

– Да.

– Хм, странно. А я почти до утра слушал. Может, это не снизу, а откуда‑то из другого места доносится? – попытался как можно правдивее изобразить недоумение Лев. – Очень странно. Что ж, извините, что напрасно побеспокоил. Не буду больше задерживать.

– Ничего, заходите, – приветливо улыбнулся усач, провожая его к двери.

Оказавшись в коридоре, Гуров с чувством глубокого удовлетворения констатировал, что теперь ему известно время убийства.

«Музыку наверняка выключила Света, – думал он, поднимаясь к себе в номер. – И сделала она это уже после того, как Проскурин и его гостьи оказались в отключке. Набрать ванну, перетащить туда бизнесмена и сделать порезы на руках – на все это нужно не больше получаса. Следовательно, преступление совершено где‑то около двенадцати часов ночи. Хотя смерть, по всей видимости, наступила позже, ведь не сразу вся кровь вышла. Но к тому моменту Светы в номере наверняка уже не было. С большой долей вероятности можно предполагать, что она вышла из номера между двенадцатью и часом. Замки здесь такие, что, выходя, дверь просто захлопывается, и, не имея ключа, снаружи в номер не попадешь. То есть раньше, чем очухаются девушки, труп вряд ли обнаружат. Нет никаких сомнений, что Света уходила спокойно на заранее подготовленные позиции, твердо уверенная, что, для того чтобы исчезнуть с горизонта и замести следы, у нее еще масса времени. Только вот как именно планировала она исчезнуть? Этот вопрос так и остается открытым».

Припомнив, как спокойно реагировал усач и его семейство на вопрос о верхних жильцах, Гуров решил, что следователи их еще не опрашивали и о чрезвычайном происшествии они не знают.

«Правильно, зачем перенапрягаться в свой законный выходной? – мысленно усмехнулся он. – Для работы есть понедельник и прочие будние дни. А поскольку сегодня – воскресенье, обратимся и мы к культурному отдыху. А то и впрямь нечего будет вспомнить».

Пересчитав наличность и убедившись, что на обещанный Витьку калым у него хватит, полковник спустился на ресепшен и поинтересовался у симпатичной девушки, где здесь поблизости можно купить цветы. От Эллы он рассчитывал узнать много интересного и хотел с первых же минут знакомства добиться ее расположения.

Руководствуясь ориентирами, которые дала девушка, Лев довольно быстро отыскал небольшой магазинчик, за стеклянными стенами которого красовались самые разнообразные комнатные цветы и благоухала бесчисленная срезка. В больших вазах на полу цветы были распределены по видам, и, подойдя к вазе с красными розами, он извлек из роскошного букета свежий, только‑только начавший распускаться цветок.

– Прекрасный выбор, – улыбнулась ему молоденькая продавщица, и, рассчитавшись, полковник вновь поспешил к гостинице.

Был уже седьмой час вечера, и если Витек в исполнении своих обещаний соблюдал аккуратность, то с минуты на минуту он должен был подъехать к отелю вместе в Эллой и Ниной. Быстрым шагом приближаясь к фасаду, Гуров смог убедиться, что, несмотря на практически постоянное пребывание под градусом, в дисциплинированности его соседу не откажешь. С противоположной стороны, сворачивая с автомобильной трассы, к «Витязю» подъезжал желтый «Рено Логан», из которого чуть ли не на ходу выпрыгивал приветственно махавший рукой Витек.

– Сюда, сюда, Лева! – во весь голос кричал он, пугая водителя. – Сюда, к нам!

Витек сидел на переднем сиденье, но Гуров все внимание устремил на пространство у него за спиной, откуда с любопытством поглядывали две пары голубых глаз.

Обе девушки, расположившиеся на заднем диванчике «Рено», были симпатичными и светловолосыми, обе улыбались, и не было никаких признаков, по которым он мог бы определить, какая из них Элла. Разве что волосы у одной были прямые и длинные, а у другой – волнистые и доходившие лишь до плеч, но это небольшое отличие задачу установления личности нисколько не облегчало.

– Садись, Лева, – между тем сказал Витек, успевший вылезти из машины, чтобы открыть перед Гуровым заднюю дверцу. – В самый малинник пускаю тебя, счастливчик. Ну‑ка, девчонки, потеснитесь, пустите кавалера. Эх, да он и с цветами! Смотри‑ка! Прямо джентльмен. Видишь, Элла, я ведь говорил. Парень что надо.

Проследив за его взглядом, Лев понял, что последние слова обращены к девушке с короткими волосами, и протянул ей розу.

– Ой, да какая же ты пуся! – просияла та. – Иди скорей поближе! Нинка, подвинься, сюда мой парень сядет!

Длинноволосая Нина вышла из машины, предоставив Гурову место рядом с Эллой, и, когда все снова устроились на сиденьях, желтый «Рено» тронулся с места, увлекая своих пассажиров навстречу счастью.

– Место отличное, – рекламировал неугомонный Витек. – Вон хоть Нинку спроси. Помнишь «Славянский», Нинок? Мы с тобой там уже бывали. Или это не с тобой?

– Я знаю, я там была, – отозвалась Элла. – Там самогонку подают. Это, говорят, наш истинно русский напиток, называется «первач». Любую «Белую лошадь» убивает одной каплей.

– Это как никотин, да? – захлебываясь от смеха, едва выговорил Витек. – Капля никотина убивает лошадь, да?

– Да, – с унылой безнадежностью проговорила Элла и, взглянув на Нину, добавила: – Прикольный у тебя дружок.

Между тем желтый «Рено» уже тормозил возле вычурного здания, оформленного в каком‑то лубочном, псевдорусском стиле, и, выйдя из машины, Лев увидел надпись «Ресторан «Славянский», сделанную огромными, светящимися неоновым светом буквами, укрепленными над фасадом.

Ресторан предлагал посетителям разнообразные блюда «истинно русской кухни», живую музыку и тот самый пресловутый «первач», о котором упоминала Элла.

Оказавшись внутри, полковник сразу приметил свободный столик, стоявший несколько в стороне от остальных, и, поняв, что это место как нельзя лучше подходит для доверительного разговора, который намеревался он завести с Эллой, предложил занять его.

Но Витек, уже настроившийся на веселуху, запротестовал и повлек их к столику, стоявшему у самой эстрады.

– Чего мы будем там в углу сидеть? – убеждал он. – Давай сюда, поближе. Тут и артисты, и бар рядом. А туда даже официанты не подойдут.

Возражать было бесполезно, и вскоре Гуров уже сидел за столиком у эстрады, левым ухом почти задевая динамик, из которого неслись звуки «живой музыки», а правым ловя превышавшие все допустимые уровни децибелы, долетавшие от ни на минуту не умолкавшего Витька. Ощущая себя где‑то между Сциллой и Харибдой, он понял, что в подобной обстановке ни о каких доверительных разговорах не может быть и речи, и уже начинал думать, что напрасно пришел сюда.

Однако по мере продолжения праздника мнение его постепенно менялось.

Витек с самого начала заказал «первач», не вспомнив даже про коньяк, который грозился взять с Гурова в качестве калыма.

– Дамы! Прошу! – произнес он, разливая по стопкам жидкость из пузатого графинчика.

– Я водку не пью, – капризно надула губки Нина. – Пускай шампанского принесут или хотя бы вина.

– Нет, нет и нет! Возражения не принимаются! – воскликнул Витек, с вожделением глядя на стоявшую перед ним стопку, полную до краев. – Мы в старинном русском городе, в русском заведении, значит, и отдыхать должны истинно по‑русски. Никаких шампанских! Вот! Самый правильный, полезный для здоровья напиток. При чем здесь водка? Это чистейший, натуральный продукт Без химии и всяких ГМО. Так что не выпендривайся. За знакомство! Мы с Левой, как сильный пол, примем по полной, а вам я, сама видишь, чисто символически налил по глоточку. Поехали! Будем здоровы!

Нина, брезгливо сморщившись, отпила немного из своей рюмки, Витек и Элла осушили свои емкости залпом, с видом профессионалов опрокинув их в глотку, а Гуров, улучив момент, когда на него никто не смотрел, вылил содержимое стопки в стоявшую перед ним тарелку истинно русского борща.

Дальше события пошли по нарастающей. Уже через час Витек, под присмотром бдительной Нины, еще сохранявшей признаки вменяемости, лихо отплясывал перед эстрадой «камаринскую», а не вяжущая лыка Элла, повиснув на шее Гурова, без каких‑либо специальных просьб с его стороны изливала перед ним душу.

– И говорит, значит, мне, – жаловалась она. – Ты, говорит, теперь мне эту Светку хоть из‑под земли достань. А где я ее достану? Ее Лелик привез. У него пускай и спрашивает.

– Какую Светку? – рассеянно спросил Гуров.

– Светку? Как же? Ту самую. Которая вместо меня к клиенту поехала. Ах да, ты ведь не знаешь, – мутно взглянув на полковника, проговорила Элла. – Мы с клиентами работаем. Обслуживаем. Сауна, массаж, услуги там разные. Сервис. А в тот раз я что‑то так чувствовала себя плохо, просто ужас! А тут Светка эта. Она с Леликом приехала. Лелика‑то я давно знаю. И Наиль его знает. Вот пусть и разбираются. А я здесь ни при чем.

– А Светку эту, ее тоже знаешь?

– Светку? Да брось! Откуда я могла ее знать? Я ее в тот день первый раз в жизни видела, когда они с Леликом ко мне заявились. Ничего, баба как баба. Посидели, выпили. А потом эта приезжает, собирайся, говорит, на работу ехать нужно. Клиент ждет. А как я поеду? У меня и голова болит, и все, да и гости сидят. Что мне, бросить их, что ли? А эта пристала как банный лист, вот я и сказала – пускай, мол, Светка съездит. А чего? Подработает немного, денежкой разживется. Что плохого? А он мне – там, мол, из‑за этой Светки твоей человек помер. Ерунда какая‑то. Кто из‑за нее может помереть?

– А Лелик часто к тебе в гости приезжает?

– Лелик? Нет, в гости нечасто, считай, почти никогда. Он по делам больше. У него клиенты там, в «Млечном Пути». Да ты знаешь, наверное, – ответила Элла, упорно не желая запоминать, что Гуров приезжий. – Сбывает им понемногу. Большие партии перевозить опасно, сам понимаешь. Так он понемногу привозит. Сдаст, расчет получит, а через недельку‑другую, смотришь, снова приехал. Типа, на отдых. По мелочи безопаснее, и спрятать легче, и рассчитаются всегда полностью. Вот он и катается.

– А давно ты его знаешь?

– Лелика‑то? Да уж сто лет! – усмехнулась Элла. – Мы там и познакомились, в клубе. Выпили, потанцевали. Подружились, в общем. Потом он меня с Наилем свел. У него стала работать. Ничего, работка не пыльная. Сауна, массаж…

– А Лелик где живет? Не знаешь?

– Лелик‑то? Он в Москве. Деловой. Все только по делам приезжает.

– Сама‑то у него в гостях бывала? – все пытался вывести на конкретику Гуров. – Или только он к тебе приезжал?

– У кого в гостях? – недоуменно взглянула на него Элла.

– У Лелика, – улыбнулся в ответ Лев.

– У Лелика? Так он же в Москве живет…

Эллу окончательно развезло, да и разудалый Витек уже не особенно твердо держался на ногах, и полковник понял, что требовать продолжения банкета не стоит. Подозвав официанта, он попросил принести счет и унести пустые графины и свой достигший предельного градуса от слитого в него спиртного, так и не тронутый борщ.

– Напополам, напополам, – пошатываясь, демонстрировал благородство Витек, увидев, что Гуров полез за бумажником.

После некоторых усилий ему удалось извлечь на свет кошелек, и два джентльмена честно заплатили по половине.

– Бывай, Лева, меня сегодня не жди! – глуповато хохотнув, стал прощаться Витек. – Мы с Нинкой до утра будем очень заняты. Да, Нинок?

– Иди уже, – буркнула Нина, кажется, не испытывавшая особых восторгов от этой заманчивой перспективы. – Пока, ребята!

Попрощавшись, Гуров попросил одного из официантов вызвать такси и практически на руках отнес в машину разомлевшую Эллу. Когда машина подъехала к ее дому, он расплатился, но попросил водителя подождать.

– Где ключи? Ключи от квартиры? – затормошил он уже почти уснувшую Эллу.

– А? Что? – изумленно вытаращила она глаза, будто впервые его увидев. – Ключи? А, ключи! Они там, в сумочке. Где‑то там.

Открыв небольшую дамскую сумочку Эллы, Лев обнаружил связку ключей, среди которых был и ключ от кодового замка на двери подъезда. Снова подхватив девушку на руки, он поднялся на четвертый этаж и торжественно внес ее в квартиру. Уложил мирно посапывающую девушку на диван и, оставив ключи на тумбочке, направился к двери, которую можно было, как и в гостиничном номере, просто захлопнуть. Через несколько минут он снова сидел в машине терпеливо дожидавшегося его таксиста.

– В «Млечный Путь»! – коротко сказал Лев.

Упомянутое Эллой заведение, где «понемногу сбывал» Лелик, оказалось одним из местных ночных клубов. Веселье было в самом разгаре.

Вовсю гремела музыка, разносясь далеко окрест, у входа активно шныряли туда‑сюда какие‑то молодые люди, а в сторонке группами по несколько человек тусовались вышедшие покурить.

Понимая, что искать здесь Лелика и даже наводить справки сейчас совершенно бессмысленно, он не стал светиться и выходить из машины. Вместо этого попросил водителя объехать клуб по периметру и, запомнив его расположение, велел ехать в «Витязь».

Проезжая по ночному городу, пустынному и тихому, в отличие от бешеной столицы, не засыпающей никогда, Лев наслаждался покоем и размышлял.

Лелик – прямая дорожка к заказчику, это очевидно. К тому же он вплотную контактирует с различными «специальными» химическими веществами, а значит, может грамотно проконсультировать и по поводу особенностей их воздействия, и по поводу того, где и что можно приобрести.

Но как вычислить самого Лелика?

Мелких наркокурьеров в Москве – тысячи, продает почти каждый из тех, кто употребляет. Ночных клубов – сотни. Искать методом тыка можно всю оставшуюся жизнь. А Элла, на которую он так надеялся, похоже, и впрямь не знает ни адреса, ни каких‑то иных координат своего закадычного друга, с которым знакома «сто лет».

Искать во Владимире тоже бесполезно. Если Лелик ездит сюда только по делам, то навряд ли подолгу задерживается. А уж в этот раз, учитывая особые обстоятельства своего пребывания, наверняка смылся сразу же, как только убедился, что его «подружка» в нужное время окажется в нужном месте.

Наиль? Тоже вариант сомнительный. Все обстоятельства указывают на то, что для Наиля происшедшее – такой же сюрприз, как и для его девушек. Сам Наиль навряд ли знает заказчика, а если использовать его как инструмент в поисках Лелика, результат может оказаться прямо противоположным ожидаемому.

Судя по всему, с Леликом Наиль в хороших отношениях. Или как минимум в деловых. Следовательно, по доброй воле он на него не выведет, а давление может только испортить все дело. Наиль не замешан в убийстве, с этой стороны ему нечего опасаться, и чересчур резкие движения, вполне возможно, вызовут у него желание не выдать Лелика, а предупредить его об опасности.

Нет, Наиль пусть пока останется в резерве. Нужно поискать другие пути к этому загадочному Лелику. Наверняка они должны быть. Но не здесь, во Владимире, продолжать работу нужно в Москве.

Поднявшись в номер, Гуров собрал свой небольшой багаж, чтобы утром не тратить на это время, и лег спать.

Чтобы завтра вовремя попасть на работу, из Владимира нужно было выехать не позже пяти утра, так что времени на сон и отдых оставалось не так уж много…

4

На следующее утро в шестом часу Гуров уже мчался на всех парах по направлению к столице. Торопясь обогнать обязательные утренние пробки, он давил на газ, логично рассудив, что чем большее расстояние он проделает сейчас на максимально возможной скорости, тем меньшее количество километров ему останется ползти «шагом».

Стратегия вполне оправдала себя, и в управление полковник прибыл даже раньше обычного.

– Здорово, Иваныч! – еле удерживая рвущийся из глубин организма зевок, приветствовал его Стас. – Как отдыхалось?

– Активно, – коротко ответил Гуров. – А вот ты, я смотрю, не очень‑то бодр после законных выходных.

– Какие там выходные! – сокрушенно воскликнул Крячко. – Все два дня материалы по делу смотрел. Не отрываясь.

– Это за что же ты так себя наказать‑то решил? – сочувственно спросил Лев.

– Да если бы я, не так обидно было бы. Так ведь нет, заставили.

– Не может быть! Кто посмел?

– А то ты не знаешь, кто у нас эксплуатирует подчиненных без всякой совести, лишая последней надежды на личную жизнь!

– Кто? Хм, дай подумать. Неужели Орлов?

– Молодец, угадал! Все уши мне прожужжал генерал наш уважаемый, – пожаловался Стас. – При каждом удобном и неудобном случае напоминает, до чего резонансное мне досталось дело и как внимательно и аккуратно я должен по нему работать. Оператор ведущего телеканала, видите ли. Медийная личность. А какое оно резонансное, если его шпана дворовая в подворотне зарезала? На лбу ведь у него не написано, что он оператор. А им без разницы. Они и телевизор‑то, наверное, только по большим праздникам смотрят. А тут ночью мужик в одиночку по переулкам шляется. Одет прилично, значит, при деньгах. Притормозили в темном уголке, попросили закурить, а он, может, возражать стал. Медийная личность. Вот и угомонили красавца. И очень просто. Без всякого резонанса.

– Думаешь, убийство с профессиональной деятельностью не связано?

– Да какой там! – в сердцах воскликнул Стас. – И близко нет! Он приезжий, продвинулся, как говорится, благодаря личным способностям. Сумел кому надо показать свои репортажи, те посмотрели, предложили работу. Новостные сюжеты. Он и приехал. А здесь квартиру снимать, сам понимаешь, никакой зарплаты не хватит. Вот он и нашел что‑то там, в Бирюлеве, типа, дешевле. От метро – квартала четыре пешком, возвращался поздно. Вот и повстречали его в один прекрасный момент. Ножом пырнули, да и вся недолга, а я тут должен какую‑то Зою Космодемьянскую лепить, подковерные интриги выискивать.

– Намекают на тайные мотивы?

– Еще как намекают! Если не сказать – мордой тычут. Хоть в лепешку расшибись, а добудь им закулисную подоплеку. Не может быть, видите ли, чтобы такая медийная личность ни с того ни с сего была так жестоко убита. Сижу теперь как идиот в законные, как ты очень верно подметил, выходные, годичной давности новости просматриваю.

– Интересно?

– Очень! Не оторваться прямо. Хочешь поделюсь? Вместе секретные материалы проштудируем. Как знать, может, и отыщем его, тайного врага, воспылавшего местью.

– Спасибо, у меня и своих хватает, – ответил Гуров. – Сам бы поделиться не отказался.

Взглянув на часы, он увидел, что уже пора идти на планерку, и поспешил предстать перед самым уважаемым генералом Орловым, без всякой совести эксплуатирующем подчиненных.

По окончании утреннего совещания, выходя из начальственного предбанника в коридор, Лев заметил следователя Мишина и, прибавив шагу, быстро нагнал его.

Григорий Мишин работал в управлении недавно, ему не было еще и тридцати лет, и среди попадавшихся на каждом шагу «монстров» и «асов» он выглядел юным мальчиком.

Удачное созвучие имени и фамилии сразу было отмечено местными острословами, и когда новый сотрудник появился в управлении, только ленивый не поинтересовался, как правильно произносится «Гриша Мишин» или «Миша Гришин».

Но в работе Григорий показал себя человеком настойчивым и сообразительным и постепенно снисходительно‑отеческое отношение к нему старших товарищей менялось на серьезное и уважительное.

– Здорово, Гришаня! Как трудовые успехи?

– Здравия желаю, товарищ полковник! – чуть улыбнувшись, ответил Григорий. – Успехи переменные, но я стараюсь.

– Слышал, ты тут с обманутыми вкладчиками недавно разбирался?

– С вкладчиками? – удивленно переспросил Мишин. – А! Это вы про «Мегаполис»? Нет, по нему Кузнецов работает, это дело не у меня.

– Я не про «Мегаполис», я про Проскурина. Слышал такую фамилию?

– А, вы про это, – сразу нахмурился Мишин. – Слышал, как не слыхать. Только с этими вкладчиками, похоже, мы еще не скоро разберемся. Слишком уж там все запутано.

Они подошли к двери кабинета, где работал Мишин, и, открывая замок, тот вежливо пригласил:

– Проходите, Лев Иванович. Вас интересует дело Проскурина?

– Знакомый один попросил узнать, – честно ответил Лев. – Угораздило его вложиться в эти отели. На большие проценты польстился. А теперь сидит, на кофейной гуще гадает, светит ли ему хоть свое‑то вернуть. Что скажешь?

– Сомнительно, – покачал головой Мишин. – Сам Проскурин добровольно навряд ли вернет. Это если только в суд подавать.

– В гражданский? Там ведь мошенничество неприкрытое.

– Эх, Лев Иванович, – сокрушенно вздохнул Григорий. – Если бы все так просто было. Я и сам поначалу думал, что в два счета этого Проскурина, как говорится, к знаменателю приведу. А дело где было полгода назад, там же и сейчас находится. Никаких движений. Все долги свои по обязательствам он признает, выплатить их согласен, только вот именно конкретно сейчас немножко не хватает средств для этого. Но он обязательно выплатит и со всеми рассчитается, нужно только немного подождать. Вот мы и ждем. У моря погоды.

– Что, на статью о мошенничестве не натянуть? – сочувственно спросил Гуров.

– Похоже, что нет. Очень уж хорошо там все прикрыто. Грамотный подход чувствуется. Не знаю, сам ли этот Проскурин такой дока, или консультанты у него хорошие, только с точки зрения законности процедур там комар носа не подточит.

– А личное впечатление какое? Как он из себя – похож на самостоятельную фигуру или только пешка?

– Да какое тут может быть личное впечатление, Лев Иванович? – в сердцах проговорил Мишин. – Я с ним, считай, и двух слов не сказал.

– Как так? – удивился Гуров.

– А очень просто. Он всегда с адвокатом приходил. Что тут скажешь – имеет право. Вот этот адвокат у нас на опросах в основном и разговаривал. Сам Проскурин разве что «нет» или «да» изредка вставит. Да и то на адвоката поглядывает – мол, правильно ли? Так что личное впечатление очень неопределенное, сами можете судить.

Услышав об адвокате, Лев сразу понял, что «мохнатая лапа», на которую намекал Рудецкий, здесь, скорее всего, даже и не понадобилась. Опытный и достаточно изворотливый юрист всегда сможет подобрать аргументы, чтобы выгородить своего клиента по такой труднодоказуемой статье, как мошенничество. Если деловая документация оформлена как следует, нет ничего удивительного, что с этой стороны к Проскурину не подобраться.

– Документы по этой его фирме ты изучал? – спросил он.

– Само собой! – с чувством воскликнул Мишин. – Ночами сидел. Все эти их бухгалтерские проводки и экономические выкладки во всех деталях и подробностях проштудировал. Только результат, к сожалению, все тот же. Хотя и сама фирма там несколько раз переоформлялась и даже меняла название, да и вообще невооруженным глазом видно, что дело здесь нечисто, но все изменения произведены в полном соответствии с действующим законодательством, и, что называется, поживиться там совершенно нечем.

– А что с этим отелем во Владимире? Один‑то он все‑таки построил.

– С отелем тоже все в полном порядке. Именные облигации, которые оформлялись как займ на его строительство, полностью погашены, и в соответствии с условиями договора займа гостиница перешла в долевую собственность, о чем имеются соответствующие документы.

– Могу я их посмотреть? – поинтересовался Лев. – Видишь ли, этот мой знакомый, который просил меня навести справки, он тоже на собственность рассчитывал. Вложил хорошие деньги, получил вот такую же именную облигацию и сидит теперь, любуется на нее.

– Документы? – как‑то нерешительно проговорил Мишин. – Впрочем, если вас бумажный вид устроит, то конечно. В компьютере быстрее было бы, но он мне сейчас, честно говоря, нужен.

– Меня любой вид устроит, – заверил полковник. – Мне главное – понять, по какой схеме происходило это переоформление.

Мишин открыл большой шкаф, стоявший в кабинете, и, покопавшись некоторое время на самой нижней его полке, извлек оттуда пухлую папку с делом.

– Вот, – облегченно выдохнул он. – Здесь финансовая часть. Описание и ксерокопии. Если есть время, можете сейчас посмотреть, а некогда, так я и с собой могу дать. Вам – могу.

– Не нужно, – отказался Гуров, не желая вынуждать юного коллегу с первых шагов нарушать инструкции. – Я посмотрю сейчас. Не помешаю тебе?

– Нет, что вы! Пожалуйста, присаживайтесь. Вот сюда, за стол.

Устроившись за небольшим столиком у окна, Гуров углубился в чтение дела. Григорий, следуя его примеру, тоже поспешил уставиться в свой компьютер, и вскоре в кабинете воцарилась сосредоточенная рабочая тишина.

Не без усилий вникая в разнообразные формы финансовой отчетности, полковник после почти часового напряжения умственных сил выяснил для себя довольно интересные подробности о распределении прав собственности на владимирский отель.

Оказалось, что Васильев Дмитрий Степанович, проживающий в городе Владимире и, если верить словам Рудецкого, входящий в плеяду городских чинов, первым сделал достаточно крупный вклад, чтобы претендовать в дальнейшем на право выкупа будущего отеля в собственность. В документах вложенная им сумма даже не значилась как одна пятая часть от общей стоимости строительства.

Это позволило Гурову предположить, что идея об «одной пятой» пришла Проскурину или кому‑то из его помощников уже постфактум. Возможно, сумма, вложенная Васильевым, им понравилась, и, сделав некоторые несложные математические вычисления, они решили, что, если по столько же внесут еще четыре человека, оставить им новоиспеченный отель будет не жалко.

С остальными двумя вкладчиками, которых Рудецкий охарактеризовал как «легализованного из бывших» и представителя азербайджанской диаспоры, история получалась довольно интересная.

Хачатуров Рафик Арамович, собственник, вклад которого, если верить документам, был вторым по времени, профинансировал свою «одну пятую», не приобретя ее в офисе Проскурина, а выкупив у некоего Смирнова Сергея Юрьевича, вложившегося в проект несколько раньше.

И тут же, буквально через несколько дней, на горизонте появляется третий собственник, Сысоев Владимир Николаевич, возможно, именно тот самый, «легализованный из бывших». Он заключает договор и проплачивает еще «одну пятую» уже непосредственно в самой фирме.

Гуров прекрасно запомнил то единственное имя, которое называл ему разговорчивый «чистильщик» из владимирского отеля. «Тонкогубого», который в каждый приезд Проскурина на родину приходил к нему в гостиницу поругаться, звали Сергей. Именно это имя озвучил и потом еще дополнительно подтвердил дед.

Теперь, увидев такое же имя в финансовых документах, фиксирующих манипуляции с перераспределением долей, он сразу почувствовал к нему неподдельный интерес.

Фигурирующий в документах Сергей Смирнов продал свою долю почти сразу же после того, как приобрел ее. Почему? Разница в суммах покупки и продажи, если верить отчетности, была чисто символическая, так что финансово он ничего не выиграл. Тогда в чем же причина? Смирнов догадался, что затея с отелями – афера? Что ж, вполне возможно. Но тогда получается, что он вышел из игры несколько месяцев назад и, по идее, у него не должно оставаться претензий к Проскурину.

О чем же они ругались? Может быть, кроме покупки этой одной пятой, между ними были еще какие‑то сделки, не зафиксированные в официальной отчетности? Или остались какие‑то недоговоренности по расчетам с этой долей? Или это просто не тот Сергей?

– Послушай, Гриша, а новых собственников этого отеля во Владимире ты случайно не отрабатывал? – обратился Гуров к уткнувшемуся в компьютер Мишину.

– А на что мне? – откликнулся тот. – Эти собственники, пожалуй, единственные, кто получил то, на что рассчитывал. Моя задача – найти улики на Проскурина, а во всем, что касается этого отеля, он поступал на удивление честно, в полном соответствии со своей рекламой. Так что это направление я практически не рассматривал. От данных вкладчиков не поступало заявлений, – слегка усмехнувшись, добавил Мишин.

– Кстати, о заявлениях. Много их было?

– Более чем достаточно. Я, чтобы не запутаться, даже список составил. В алфавитном порядке.

– Могу я взглянуть?

– Да, пожалуйста. Я вам сейчас открою. Они у меня тут, в отдельной папке.

– Извини, что отвлекаю. Мне только одну фамилию найти. На букву «Р».

Однако, просматривая список заявителей по делу о строительстве отелей, на букву «Р» знакомых фамилий Лев не обнаружил.

«Надо же, как интересно, – с удивлением подумал он. – Значит, уважаемый Семен Викторович, еще недавно с таким чувством рассказывавший мне, сколько усилий он приложил, чтобы в отношении Проскурина было заведено уголовное дело, даже не удосужился подать официальное заявление? Человек, проплативший «одну пятую». Очень интересно».

Просмотрев список, полковник поблагодарил молодого коллегу и снова углубился в дело.

Изучая бесконечные формы финансовой отчетности, Гуров, не слишком разбиравшийся в бухгалтерских тонкостях, мог констатировать только одно – документы заполнялись умело и любому желающему наглядно показывали, что приход фирмы полностью совпадает с расходом и лишних денег на балансе не числится.

Если верить документам, все доходы от продажи облигаций направлялись на расчеты с подрядчиками и на выплату заработной платы персоналу. А учитывая, что каждое юридическое лицо обязывается периодически отчислять определенные суммы и в государственную казну, становилось понятным, что, если Проскурин захочет доказать, что все полученное до копейки вложил в дело, не оставив себе даже малой части, ему это будет не так уж трудно.

«В официальных документах показаны не все доходы, это очевидно, – размышлял Гуров. – Но формально здесь не придерешься, Гриша прав. Все чисто. Бухгалтерия у Проскурина велась умело. Впрочем, теперь это уже не имеет никакого значения. Проскурин мертв и за свои проделки будет отвечать на другом суде. А наша задача – выяснить, кто же из его заимодавцев первым потерял терпение и решил взыскать свои долги иным способом».

Он переписал в блокнот координаты новых собственников отеля и Смирнова и вновь обратился к Мишину:

– Ты в курсе, что нечто подобное Проскурин собирался провернуть в Таиланде?

– Да, такая информация была, но я, честно говоря, на ней не зацикливался. Разобраться бы в России. Мои заявители вкладывались в стройку в городах Золотого кольца, с ней я и пытаюсь разобраться. Поступят заявления из Таиланда – будем работать с ними. А пока трудимся на отечественной ниве.

– Понятно. Еще один вопрос, Гриша, и больше я не буду тебе мешать.

– Да вы не мешаете, Лев Иванович. Напротив, я очень рад помочь, – смущенно улыбнулся Григорий.

– Спасибо, я благодарен. Ты говорил, что Проскурин всегда приходил с адвокатом. У тебя случайно не сохранился его телефон или другие координаты?

– Да, конечно. И телефон, и адрес офиса, – с готовностью ответил Мишин. – Я даже домашний адрес его пробил. На всякий случай.

– Вот и отлично. Давай‑ка я все это у тебя перепишу, да и пойду восвояси. Мне давно уже пора должностными обязанностями заняться, а я все по поручениям знакомых бегаю.

Пока Гуров переписывал данные с визитки, где на плотном темно‑зеленом картоне золотыми буквами сияло «Фирсов Валерий Сергеевич», Мишин отыскал в компьютере адрес. Добавив и его в свой блокнот, Лев еще раз поблагодарил молодого коллегу за содействие и, пожелав успехов, вышел из кабинета.

«Ничего, Гришаня, не переживай, – думал он, проходя по коридору. – Скоро твое дело сдвинется с мертвой точки. Скоро оно так обернется, как ты и предполагать не мог. Вот тогда и начнется у тебя настоящее расследование». А пока его собственные неофициальные действия должны опережать официальное расследование Мишина как минимум на один шаг. Тот пока не знает, что Проскурин убит, поэтому сегодня, а возможно, и завтра он, Гуров, может действовать совершенно спокойно, не опасаясь с кем‑нибудь пересечься.

– Лев Иванович! Подожди минуту, – неожиданно услышал Лев за своей спиной и, обернувшись, увидел Ковалева, который догонял его быстрым шагом.

– Извини, что надоедаю, – подходя к полковнику, сказал тот, – но я тут приметил, что с планерки ты к Грише пошел. Вот и подумал: может, по моей просьбе что интересное есть? Как вы тогда, в пятницу, все обсудили с Семеном?

– Да, поговорили, – ответил Гуров. – И к Грише я именно по этому вопросу заходил, ты угадал. Но интересного пока ничего нет. Финансовые документы по делу я просмотрел – там все чисто, не подкопаешься. Есть еще пара мыслей, но нужно проверять.

– Ясно. Выходит, я немного поспешил за результатами.

– Да, поспешил. Ведь, если я правильно понял, друг твой хочет доказать, что здесь имело место мошенничество, а это не так просто, сам знаешь. Мне нужно время.

– Согласен. Мошенничество – статья сложная. Я тут даже подумал: вот Семен, он все на чью‑то «длинную руку» намекает, везде ему крамола видится. А ведь Гриша у нас сотрудник молодой, большого опыта у него пока нет. Может, не справился просто?

– Может быть. Хотя из тех материалов, что я видел, честно тебе скажу, сам не много бы извлек, со всем моим опытом. Там очень мощный профессионализм чувствуется, и яснее ясного, что про статью о мошенничестве эти люди знают не хуже нас с тобой. Дай время, Леша. Может, удастся с другой стороны зайти. Тогда и о результатах разговаривать будем. Кстати, ты о каком‑то компромате упоминал, помнишь, тогда, в разговоре. Ты сказал, что с Семеном познакомился, когда наехать на него пытались.

– Да, было дело.

– А что за компромат? Не можешь мне сказать?

– Могу, – с некоторым недоумением взглянув на Гурова, ответил Ковалев. – Только зачем тебе? Это дело прошлое. Оно, считай, и забылось почти.

– Не знаю, может, и не пригодится. А может, и полезное что окажется. Что это за люди были, которые шантажировать его пытались?

– Что за люди? – слегка задумавшись, медленно проговорил Ковалев. – Хорошо, расскажу тебе. Только давай в кабинет зайдем, чего на весь коридор вещать.

Войдя в кабинет Ковалева, Гуров присел на стул и приготовился слушать.

– Я ведь тебе говорил, Семен, он по работе с туризмом связан, – неторопливо, в своей обычной манере начал Алексей. – Нравится ему это, и сам он много ездил, почти весь мир посмотрел. Тут я ему, честно говоря, даже завидую немного. Так вот, со временем это хобби у него оформилось в профессию, и он туристическое агентство открыл. А что? Человек знающий. Всегда может дельный совет дать. И насчет того, где хорошо отдохнуть можно, и насчет того, где здоровье поправить. Я ведь, кажется, говорил тебе, он и нам с женой в трудную минуту помог.

– Да, говорил.

– Так вот. Занимался он этим своим туризмом, и занимался успешно, но поскольку Семен – человек активный и разносторонний, то, и кроме туризма, находились у него занятия. И, по‑видимому, проходили тоже не без успеха, поскольку именно благодаря им вышел он в депутаты. Только с бизнесом эту деятельность совмещать стало уже сложно, поэтому он перевел агентство на свою жену. Конечно, в действительности она руководитель лишь номинальный, реально делами заправляет Семен. Только, хочешь верь, хочешь нет, в этом‑то единственно и состоит весь ужасный криминал, который смогли на него накопать. Хотя, как водится, добавили и от себя. Дескать, и денег‑то он лопатой огребает, и облапошивает своих бедных несчастных клиентов, и дерет‑то с них втридорога, и заселяет чуть не на улице, и по курортам отправляет чуть не на оленях. В общем, нанесли и с Дону, и с моря. Видать, все, что с бодуна примерещилось, все в это заявление свое и вписали. Разумеется, что к чему, мы быстро разобрались, все выяснили и по местам все факты расставили. Честное имя, как говорится, восстановили. Вот с того времени и начал я с Семеном общаться. Он все говорил, что за помощь благодарен, я тоже, со своей стороны, смотрю – мужик ничего, нормальный. И поговорить с ним, и послушать его интересно. Зачем человека отталкивать? Так и подружились. На рыбалку ездили пару раз. Он ведь не только по мировым курортам спец. Он даже здесь, в Подмосковье, такие места знает – залюбуешься! Никакие тропические оранжереи не сравнятся!

– Что за люди заявляли на него? – видя, что Алексей как‑то уж слишком далеко отклонился в романтику, вернул разговор в нужное русло Гуров. – Ты так и не сказал.

– Ах да, люди. Люди там, как я понял, были двух сортов. Сам заявитель – явно фигура несамостоятельная. Сразу видно было, что взяли его просто за громкий голос. Битый час он мне вот тут, в этом самом кабинете, слезно жаловался на то, как народные избранники этот самый народ обижают. И особенно Семен. Но в тылу у него, у этого чудака, похоже, люди стояли серьезные. Правда, на официальном уровне никто из них, сам понимаешь, не проявился, но по некоторым характерным особенностям этого дела я сделал вывод, что на место Семена другая кандидатура имеется и кто‑то сильно заинтересован в том, чтобы она, как говорится, «прошла».

– Но ты друга своего отстоял? – бодро улыбнулся Лев.

– Отстоял. Хотя в то время он еще не был моим другом, так что, если ты намекаешь на мою личную заинтересованность, это напрасно. Было заявление, я по нему работал.

– Я не намекаю, – поспешил заверить Гуров. – Не придирайся к словам. Ведь теперь Семен – твой друг?

– Теперь да.

– Вот поэтому я так и сказал. Значит, вся эта история с попыткой шантажа, по сути, лишь отзвуки закулисной политической борьбы?

– Похоже, что да.

– Ясно. Тогда к истории с отелями это навряд ли будет иметь отношение.

– Я тоже так подумал. Поэтому и удивился, когда ты спросил.

– Что ж, извини, что отнял у тебя время.

– Это ты извини. Нагрузил тебя без всякой совести. Дело‑то ведь и впрямь непростое, а у тебя, наверное, и без того есть чем заняться, – смущенно произнес Ковалев.

– Ничего. Я включу тебя в список должников и при случае отыграюсь.

– Договорились.

Выйдя от Ковалева, Гуров поймал себя на мысли, что впечатление о Рудецком складывается какое‑то двойственное.

С одной стороны, кристально честный политик, на которого даже «сильно заинтересованные» люди смогли накопать разве что туристическое агентство, оформленное на жену. С другой – двуличный, авантюрного склада человек, у которого на языке одно, а на деле совсем другое.

«В документах, фиксирующих сделки по облигациям, нет даже намека на тот крупный вклад, о котором говорил Рудецкий, – думал он, возвращаясь к себе в кабинет. – Конечно, это может быть связано с тем, что Проскурин, уже определившийся с ближайшими планами, не хотел показывать этот неплохой доход, намереваясь целиком и полностью истратить его на свои личные нужды. Но и именную облигацию Рудецкого, которая должна подтверждать его вложение, я тоже не видел, это – факт. Если добавить к этому факту то, что, так беспокоясь о возврате своих якобы вложенных денег, уважаемый Семен Викторович даже не подал официальное заявление, картина складывается весьма своеобразная. В принципе нельзя исключать, что слова Рудецкого – сплошной блеф от начала и до конца. В документах Проскурина такая фамилия не значится, а сам Рудецкий свои финансовые претензии тоже пока ничем не подтвердил. Прикончить Проскурина, чтобы получить возможность требовать возврата вложений, которых на самом деле не было? Хм, а что, тоже версия. Правда, подобная операция весьма рискованна, и гарантии успеха довольно сомнительны, но полностью исключать этот вариант нельзя. Хотя Семен, при всем своем своеобразии, не производит впечатления прожженного и отчаянного авантюриста, каким должен быть человек, решившийся на подобный поступок, но как знать? Внешность часто бывает обманчива. Пожалуй, нужно встретиться с ним еще разок, обсудить накопившиеся вопросы».

Лев достал телефон и, отыскав фамилию Рудецкого, нажал на вызов.

– Что? Есть новости? – торопливо и беспокойно спросил Семен Викторович, едва успев поздороваться. – Выяснилось что‑то?

– Пока у меня только новые вопросы, – спокойно ответил Гуров. – Если не ошибаюсь, вы упоминали о том, что сумма вашего вклада подтверждена именной облигацией?

– Да. А что?

– Это документ находится у вас?

– Разумеется.

– Мне необходимо взглянуть на него. Когда мы можем встретиться с вами?

– Да когда угодно. В любое время. Когда вы сможете, – заметно волнуясь, частил Рудецкий. – Можно, например, сегодня вечером, как в прошлый раз.

– Хорошо. Давайте встретимся сегодня, часов в семь, только не в ресторане, а у меня в кабинете. Сможете подойти?

– О! Нет! То есть да. То есть смогу, но… – окончательно растерявшись, бессмысленно бросал Рудецкий.

– Какие‑то проблемы?

– Нет. То есть да. То есть… Видите ли, в связи с некоторыми обстоятельствами мне бы не хотелось лишний раз появляться в таких учреждениях, как ваше.

– А что это за обстоятельства, если не секрет? – ледяным тоном спросил Гуров, давая понять, что подобный ответ от человека, обратившегося за помощью именно в «такое учреждение», кажется ему странным.

– Видите ли, – мялся Рудецкий. – Мое положение, оно накладывает некоторые обязательства. И ограничения. Мне уже и без того пришлось однажды весьма плотно взаимодействовать с вашей конторой. Алексей, наверное, говорил вам. А если станет известно, что я снова начал появляться у вас, могут пойти пересуды, разные ненужные разговоры. Вы не представляете, сколько на свете злых людей, готовых исковеркать чужую жизнь просто так, из одного, как говорится, спортивного интереса.

Нет, этот человек не походил на авантюриста. Чем дальше продолжался телефонный разговор, тем больше крепло в душе полковника убеждение, сложившееся еще в процессе общения в ресторане.

По своему внутреннему складу Рудецкий, по‑видимому, не только не склонен к авантюрам и рискованным предприятиям, а наоборот, днем и ночью дрожит от страха за свое положение и тщательно просчитывает каждый шаг с одной лишь мыслью – как бы этому положению не навредить.

Кандидатура Рудецкого в картину преступления явно не вписывалась. Скорее всего, дело с ним обстояло именно так, как говорил Ковалев. Тонкий психолог Проскурин, безошибочно определяющий, «с кем можно, а с кем нельзя», сразу понял, что со стороны Семена Викторовича он не будет иметь никаких неприятностей, как бы ни поступил с ним. Поэтому его «одну пятую» он даже не стал фиксировать в графе «Доходы». Просто положил в карман.

«Но почему он даже не подал заявление? – недоумевал Гуров, слушая сбивчивые объяснения своего собеседника. – Тоже из страха?»

– Хорошо, давайте встретимся там же, – прерывая взволнованные излияния, проговорил он. – Только в ресторан заходить я не буду. Часам к семи подъеду и позвоню вам. Поговорим в машине. У меня всего лишь пара вопросов, нужно кое‑что уточнить. Главное – не забудьте захватить облигацию.

– Хорошо. Спасибо, – облегченно выдохнул Рудецкий. – Спасибо вам большое. В семь часов я буду ждать.

Закончив разговор с депутатом, Гуров достал блокнот и еще раз просмотрел адреса и фамилии, выписанные им из дела Проскурина. Мог ли быть среди них заказчик?

Меньше всего подозрений вызывал у него Дмитрий Степанович Васильев, проживающий в городе Владимире. Ему, как представителю городской власти, участие в долевой собственности вполне могло быть предложено в виде благодарности, и совсем не факт, что он вложил именно ту сумму, которая значится в документах.

Чтобы получить землю под строительство гостиницы, требуется масса разрешений, и без определенного содействия здесь не обойтись. Васильев помог Проскурину «выбить» разрешение, Проскурин Васильева отблагодарил – в этой схеме нет ничего необычного и невозможного. А финансовые претензии в таком случае мог бы предъявить разве что сам Проскурин, но уж никак не Васильев.

Получается, что Васильева из списка подозреваемых можно вычеркнуть. Все ниточки этого дела ведут в Москву, начиная с «неожиданно» нагрянувшего в гости к Элле Лелика. Загадочная Света, вероятнее всего, тоже прибыла из столицы. Слишком уж смело и открыто она действовала. Сразу несколько человек могли запомнить ее внешность, чтобы потом опознать, и в сравнительно небольшом городе, как Владимир, ее отыскали бы в два счета. А вот сделать это в Москве намного сложнее.

«Если третий собственник Владимир Сысоев действительно «из бывших», как говорил Рудецкий, то именно у него могут остаться связи в среде, где обретается Лелик и ему подобные, – думал Гуров. – Правда, здесь пока полная неопределенность с мотивами, но поподробнее ознакомиться с этой личностью очень не помешает. Стоит обратить внимание и на адвоката. Человека с улицы вести дело, подобное делу Проскурина, не пригласят, и, если на беседах у Мишина адвокат почти не давал своему клиенту говорить, на все вопросы отвечая самостоятельно, значит, он в курсе очень многих, весьма интересных подробностей».

Оставшиеся два кандидата тоже вызывали у него немалый интерес.

Смирнова звали Сергей, а именно человек с таким именем навещал Проскурина в отеле и был чем‑то весьма недоволен. Что касается представителя диаспоры – не мешало бы выяснить, почему он предпочел приобрести свою «одну пятую» именно у Смирнова, хотя легко можно было бы сделать это в офисе фирмы и даже дешевле бы обошлось.

К семи часам Гуров, посвятивший всего себя без остатка родному управлению и даже не отвлекавшийся на обеденный перерыв, чувствовал усталость и уже жалел, что назначил встречу Рудецкому в машине, а не за одним из столиков ресторана. Перекусить сейчас очень бы не помешало.

Подъехав к ресторану, он набрал нужный номер, и через несколько минут пугливый депутат уже сидел рядом с ним на пассажирском сиденье.

– Вы принесли облигацию? – спросил Лев.

– Да, конечно. Вот, пожалуйста, – торопливо ответил Рудецкий, извлекая из пластиковой папки ценную бумагу.

В документе указывалось, что Рудецкий Семен Викторович действительно передал означенную здесь сумму в распоряжение ООО «Меридиан», которое обязуется выплачивать ему ежемесячно указанный процент, а в дальнейшем передать в собственность долю в определенном объекте недвижимости в соответствии с вложенной суммой. В целом бумага походила на настоящую и по виду полностью соответствовала другим именным облигациям, ксерокопии которых Гуров видел в деле. Значит, по поводу своего участия в этом прибыльном проекте Рудецкий не врал. Недобросовестно поступил в этом случае Проскурин, никак не отразив его «одну пятую» в текущей финансовой отчетности.

– Не припомните, когда вы подали заявление о возмещении своего ущерба? – как бы между прочим поинтересовался Гуров, возвращая облигацию.

– Я? Заявление? – удивленно и, как обычно, испуганно посмотрев на него, переспросил Рудецкий. – Простите, мы, наверное, друг друга не поняли. Я не подавал никакого заявления.

– То есть как? – в свою очередь, удивился Лев. – Ведь вы сами еще недавно утверждали, что приложили массу усилий для того, чтобы в отношении Проскурина было заведено уголовное дело. А теперь выясняется, что вы не сделали даже самого элементарного. Даже не подали заявление.

– Да, я приложил, но… Простите, мы, кажется, не понимаем друг друга. Я ведь уже говорил вам, что в связи с особенностями моего нынешнего статуса появление в некоторых местах для меня крайне нежелательно. Подумайте, что станут говорить, если я слишком часто начну наведываться, например, в организацию, подобную вашей. Уверяю вас, есть масса людей, которые только и ждут, когда представится случай меня скомпрометировать. И вы хотите, чтобы я сам, по собственной, так сказать, инициативе, преподнес им этот случай на блюдечке с голубой каемочкой? Нет, нет и еще раз нет! – с чувством произнес депутат. – Я не сумасшедший, чтобы рубить ветку, на которой сижу.

– Но как же тогда вы собираетесь вернуть свои деньги? – недоумевал Гуров.

– О! Это же совершенно очевидно. Я ведь уже объяснял вам. Если на Проскурина заведут уголовное дело, арестуют счета, рано или поздно ему придется рассчитаться по долгам. А именная облигация относится к числу приоритетных обязательств, которые должны погашаться в первую очередь. Здесь главная трудность в том, чтобы доказать факт мошенничества. Это очень сложно, я знаю, поэтому и сказал, что готов свести с нужными людьми, дать координаты, но, как говорится, келейно, неофициально. Мне лично совершенно ни к чему подобная реклама.

Гуров, слушая эти стройные речи, все больше убеждался в том, что о событиях во Владимире и смерти Проскурина Рудецкому ничего не известно, а значит, к событиям этим он никоим образом не причастен.

– Вы знаете, с кем работал Проскурин? – спросил он. – Кто его партнеры? Ведь не может быть, чтобы он проворачивал все это один.

– Про партнеров не слышал, – немного подумав, ответил Рудецкий. – Но один постоянный сотрудник имеется. Не знаю, бухгалтером он там у него числится или еще кем, но услугами его Проскурин весьма дорожит и полностью ему доверяет. Он даже при мне как‑то похвастался: «Это мой финансовый гений».

– А вы видели этого сотрудника? – быстро спросил Гуров.

– А как же! Он мне эту облигацию и оформлял. Он там всеми финансовыми делами заведует. Все эти проводки, все выкладки, все каверзы бухгалтерские – все у него в руках. Уж не знаю, где его Проскурин отыскал. Из молодых, как говорится, да ранних. Поэтому и не подберешься к нему, не докажешь, что мухлюет. Этот финансист ему так чисто все балансы выводит – никакой самый дотошный ревизор не подкопается. Конечно, такой кадр есть за что ценить. Проскурин его и в Таиланд за собой потащил. Там еще опыта наберется и уж окончательно профессионалом сделается, специалистом международного класса, – с горькой иронией проговорил Рудецкий.

– Вы не припомните, специалиста этого случайно не Сергеем зовут? – спросил Гуров.

– Нет. Николай. Длинный такой, в очках. Проскурин его «Николенькой» зовет. Ласково. Только рожа у парня до того скользкая, двусмысленная, что даже разговаривать с ним неприятно. Так и кажется, будто только что у тебя из кармана кошелек вытащили. Вот помяните мое слово – как пить дать, он у этого многоумного хозяина своего капиталы уводит. С такими‑то способностями, да на деньгах сидя, «прибавку к зарплате» себе не сделать? В жизни этому не поверю!

– Ясно. А что еще вам известно об афере в Таиланде?

– Почти ничего. Знаю только, что вот этого Николеньку он туда с собой забрал, да еще, видимо, по старой памяти рекламирует этот свой новый проект и в России тоже. Даже офис есть в Москве, если верить информации на сайте. Так что не только счастливые жители солнечного Таиланда, но и мы, грешные, тоже можем поучаствовать в очередном заманчивом проекте господина Проскурина. Если от предыдущего уже успели очухаться, – с какой‑то неожиданно злобной досадой проговорил Рудецкий.

– В прошлый раз в разговоре вы упоминали о том, что отель во Владимире уже не числится на фирме Проскурина, а перешел к новым собственникам. Можете что‑то сказать о них?

– Да что говорить? С этим отелем дело уже решенное, оттуда немного выжмешь. Оформлено там все по правилам, собственники эти во что вкладывались, то и получили. Не то что я.

– То есть с их стороны какие‑либо претензии исключены полностью?

– Думаю, да. Я ведь говорил, там люди непростые, связываться с ними опасно. Владимирский собственник, тот, из местной администрации, он, похоже, свою долю вообще в виде отката получил. У «хачика» овощных ларьков пол‑Москвы, знакомых не счесть. Только пикни – такой праздник для души устроят, жизни не рад будешь.

– А зачем ему этот отель, если он овощами занимается? – удивленно спросил Гуров.

– Да сам‑то он давно уже не занимается. Руководит только. А недвижимость у него – типа, хобби. Деньги вкладывает. Дача есть очень неплохая, где‑то на первой линии, со своим пляжем, как говорится, еще там что‑то, я не уточнял. Вот и гостиница эта из той же серии.

– Понятно. А этот, «легализованный»?

– А этот большой человек теперь. Он, если мои источники не врут, на контрабанде поднялся. В девяностые чего только и откуда только не возил. И шмотки, и компьютеры, и лекарства. Машины даже из‑за границы. И легально, и нелегально, и по‑всякому. Конечно, в те годы он не один такой шустрый был, но кто‑то деньги свои пропил или по рулеткам растряс, а этот поумней оказался. Теперь – один из учредителей солидной транспортной компании, ездит только в лимузине с водителем и про какие‑то там перевозки каких‑то там товаров узнает только из годового отчета о прибыли.

– Сам уже не транспортирует?

– Ни‑ни!

– То есть еще один законопослушный гражданин, действующий исключительно легальными методами, – как бы про себя отметил Гуров.

– Именно! – с энтузиазмом подхватил Рудецкий. – Это вы очень точно подметили. Именно – еще один. Сколько у нас таких «легальных граждан» развелось, скоро проходу от них не будет. Вот и Проскурин. Тот тоже, наверное, в легальных себя числит.

– Я выяснил, что на допросы к следователю он приходил с адвокатом. Не знаете, что за человек?

– О! Вот это уж жук так жук. Похлеще самого Проскурина будет. Такой угорь скользкий, без мыла влезет и вылезет, откуда хочешь. Как все‑таки я попал! – снова переключившись на личные переживания, воскликнул Рудецкий. – Кругом обложили. С одной стороны, Николенька этот, гений финансовый – ни к одной бумажке не подкопаешься. С другой – Фирсов, Лиса Патрикеевна, самого черта готов перехитрить. Поди, попробуй с ними разговоры разговаривать.

«Это ты еще не знаешь, что ни Николеньке, ни Фирсову в твоем случае даже беспокоить себя незачем, – мысленно усмехнулся Лев, слушая эти горестные причитания. – Нет в документах у них этого твоего вклада. А на «нет» и суда нет».

Но оставался еще один вопрос, который ему очень хотелось прояснить.

– По моим сведениям, один из нынешних собственников отеля во Владимире приобрел свою долю не в фирме Проскурина, а у некоего третьего лица. Вам что‑то известно об этом?

– У третьего лица? У какого лица? – недоуменно переспросил Рудецкий. – Нет, о третьих лицах ничего не знаю. Я ведь уже говорил, я этими новыми собственниками не особенно интересовался. Что в них? Тема закрыта. Я пытался к самому Проскурину какие‑то лазейки отыскать, но без особого успеха, как видите. Надеюсь, у вас получится лучше.

5

Попрощавшись с Рудецким и пообещав сделать все возможное, Гуров завел двигатель и поехал домой.

«По крайней мере, теперь хоть Рудецкого не нужно будет отрабатывать, сэкономлю время, – паркуясь в знакомом дворе, думал он. – Биографию его, пожалуй, можно уже не изучать».

– А, вот и пропащий, – сказала Мария, встречая его в коридоре. – Что‑то припозднился ты из своей командировки.

– Утром сразу на работу поехал, домой уже не успевал, – целуя ее, ответил Гуров. – А чем это так вкусно пахнет?

– Решила побаловать тебя деликатесами. Наверняка ведь одними бутербродами питался в этих своих дальних странствиях. Про работу уж и не говорю. Признавайся, голодный?

– Как зверь, – честно ответил Гуров и отправился мыть руки.

Сегодняшний вечер он планировал провести в Интернете, выуживая сведения, которые имелись в Сети о Рудецком, от официальной автобиографии до слухов и сплетен. Но поскольку это уже не требовалось, Лев решил поискать рекламу таиландских проектов Проскурина, о которых ему уже неоднократно приходилось слышать.

После недолгих поисков он действительно обнаружил некий сайт, где пламенные призывы выгодно вкладывать деньги за границей сопровождались красочным описанием будущего гостиничного комплекса, который планировалось возвести по аналогии с российским. На фотографиях красовался все тот же «Витязь», снятый с различных ракурсов снаружи и в дополнение к этому показанный во всей роскоши внутренних интерьеров.

Рекламный сайт однозначно был рассчитан на русскоязычное население, и Гуров с удивлением отметил, что, несмотря на смерть Проскурина, он не только не закрыт, но и довольно активно функционирует. Последнее обновление было датировано сегодняшним днем.

«Страничка явно находится под чьим‑то неусыпным вниманием, – думал он, – и вовремя редактируется. Сама дата последнего обновления говорит о многом. Но кто он, этот таинственный «веб‑редактор»? «Финансовый гений» Николенька? Или у Проскурина все‑таки имеется некий бизнес‑партнер, который не попал в поле зрения Рудецкого? Несмотря на смерть отца‑основателя, проект в Таиланде, похоже, и не думает закрываться. Значит, есть кто‑то, готовый продолжить начатое».

И тут ему пришло в голову, что, зациклившись на вкладчиках и полностью сосредоточившись на их возможных претензиях к Проскурину, он совершенно пропустил очевидное, а именно – конкурентов.

Законно или незаконно, но идея Проскурина приносила немалый доход, причем в большей своей части не облагаемый никакими налогами. Тот же Николенька, измученный необходимостью все время таиться, выкраивая себе «прибавку к зарплате», мог в один прекрасный момент догадаться, что получать заслуженное вознаграждение ему будет гораздо проще, если между ним и деньгами не будет маячить этот до смерти надоевший Проскурин.

Во Владимире «финансовый гений» бывал, расположение номеров в отеле ему более‑менее известно, а если учесть, что сам он местный, а также что Лелик и Света прибыли из Москвы, получается, что организовать это преступление ему было совсем нетрудно. Убрав с дороги Проскурина, переоформить фирму на себя – дело техники, а если принять во внимание, что все финансовые уловки, обеспечивающие мошеннику железобетонное алиби, придумывал и осуществлял на практике именно «долговязый очкарик», то можно без труда догадаться, что техникой этой он владеет в совершенстве. Нет никакого сомнения, что именно он занимался оформлением всех этих многочисленных перерегистраций и переименований, о которых говорил Рудецкий. И сделать еще одно наверняка не станет для него проблемой.

Неожиданная догадка взволновала Гурова, и он уже решил, что в связи с этим новым поворотом придется менять все завтрашние планы, однако, все обдумав и взвесив, успокоился. Сам «финансовый гений», скорее всего, сейчас в Таиланде, так что «достать» его лично в ближайшее время не удастся. Между тем новые собственники и адвокат, с которыми он планировал поближе познакомиться завтра, вполне могут стать дополнительным источником информации о том же финансисте. Первые два – как клиенты и вкладчики, люди, непосредственно контактировавшие с ним при оформлении документов, последний – как человек далеко не посторонний, которому до тонкостей должны быть известны внутренние дела фирмы. Если сейчас на фирме идет активное переоформление уставной документации, кто‑то да должен об этом знать.

Походить, послушать, присмотреться. Где‑нибудь что‑нибудь должно всплыть. Последний юридический адрес фирмы Проскурина, если верить документам, которые видел он у Григория, находится в столице, значит, все изменения, которые может вызвать безвременная кончина хозяина, будут производиться именно здесь. Здесь и надо искать.

Утвердившись в этой мысли и уже не видя необходимости менять ранее намеченные планы, Лев переписал со странички в компьютере телефоны для вкладчиков и координаты офиса и со спокойной душой отправился отдыхать.

На следующее утро, ненадолго появившись на работе, чтобы отметиться на обязательной утренней планерке, Гуров собрался пройтись по адресам.

Люди, с которыми он запланировал сегодня встретиться, были состоятельные и непростые. По опыту он знал, что подобные граждане далеко не всегда проживают по прописке. Вполне возможно, что придется потрудиться. И побегать, и поискать.

Ближе всего к офису Фирсова, если верить записям в блокноте, проживал представитель азербайджанской диаспоры, к нему Гуров и отправился в первую очередь.

Хачатуров был прописан в обычном многоэтажном доме, и, выйдя из лифта и позвонив в дверь, Лев сразу понял, что если не он сам, то кто‑то из родственников, несомненно, здесь проживает. Из‑за двери слышались довольно громкие женские и детские голоса, и вскоре в отрывшемся проеме он увидел целую компанию. Две полные женщины в длинных одеяниях и платках громко переговаривались с целой толпой детей разного возраста на каком‑то смешанном русско‑азербайджанском наречии, и через минуту Гуров ощущал себя, будто находится в самом центре людного восточного базара.

– Здравствуйте, могу я видеть Рафика Арамовича? – стараясь прорваться сквозь этот несмолкаемый гул, спросил он. – Я из Владимира, по вопросам страхования имущества. Господин Хачатуров, если я не ошибаюсь, является одним из собственников гостиницы «Витязь», находящейся в нашем городе, и, поскольку остальные дольщики уже застраховали свое имущество, наша фирма решила предложить…

– Вай, дорогой, не говори зря, – ответила одна из женщин. – Ушел он, нет его сейчас. К Руслану пошел, в магазин.

– К Руслану? А где это?

– Здесь недалеко. Магазин «Овощи, фрукты» называется. Как выйдешь из дома, сразу направо поворачивай, дорогой, там увидишь. Идите в комнату! – прикрикнула она на галдевшую детвору. – Управы на вас нет! Как из подъезда выйдешь дорогой, сразу и увидишь. Там он, у Руслана должен быть, утром всегда к нему заходит.

– Спасибо большое, вы мне очень помогли, – чувствуя, что у него вот‑вот лопнут перепонки, мужественно улыбнулся Гуров.

Дверь закрылась, восточный базар смолк, и, наслаждаясь тишиной, он спустился на лифте и вышел из подъезда. Повернув направо, ничего похожего на овощной магазин Лев не увидел не только сразу, но и отдалившись от многоэтажки на довольно внушительное расстояние. Лишь пройдя половину квартала, обнаружил наконец что‑то вроде большого ларька, торгующего дарами природы.

Входная дверь была гостеприимно распахнута, и внутри помещения он заметил двух восточного типа мужчин, одним из которых, старше по возрасту и больше по объему, несомненно, был Хачатуров.

– Добрый день, – вежливо и чуть ли не подобострастно улыбнулся Гуров, входя в помещение. – Я ищу Хачатурова Рафика Арамовича. Я заходил домой, но мне сказали, что…

– Что нужно, дорогой? – с любопытством глядя на него, спросил толстяк. – Я Рафик. Кто тебя прислал?

– Рафик Арамович! – воскликнул Лев. – Как я рад, что нашел вас! Я из Владимира. Наша фирма занимается страхованием, а вы, если не ошибаюсь, являетесь одним из собственников прекрасного отеля, находящегося почти в самом центре нашего города. Поскольку имущество это чрезвычайно дорогостоящее, мы хотим предложить вам обезопасить его от возможных непредвиденных ущербов и разных форс‑мажорных обстоятельств, как‑то: пожар, коммунальные аварии, порча фасадов и прочего экстерьерного и интерьерного оформления.

Упоминание о Владимире, похоже, не вызвало у Рафика Арамовича ни малейшего беспокойства. Ни единый мускул не дрогнул в его лице, и он продолжал спокойно смотреть и слушать, казалось, что все его жизненные интересы только и были сосредоточены здесь, в этом небольшом магазинчике, среди апельсинов и огурцов.

– Не нужно, дорогой, – наконец произнес Хачатуров, когда Лев окончательно запутался в предлагаемых его фирмой страховых услугах и у него начал заплетаться язык. – Ничего не нужно. Зря приехал. Мне не нужно.

– Как же так, другие дольщики давно уже застраховались. Ведь такое дорогостоящее имущество! И только вы…

– Не нужно. Они – как хотят. Их дело. А мне не нужно. Иди, дорогой! Зря приехал.

Поняв, что продолжать настаивать бесполезно, его просто выпроводят отсюда силой, Гуров с видом глубокого разочарования попрощался и вышел на улицу.

Спокойствие, с каким воспринял Хачатуров упоминание о Владимире и само его появление здесь, почти убедило Льва в том, что представитель диаспоры не только не причастен к событиям, происшедшим в гостинице, но даже не знает о них, и решил не тратить время напрасно.

Взглянув на часы, он увидел, что стрелка уже приближается к одиннадцати, и отправился в контору адвоката. Однако, пробравшись через обязательные дневные пробки к офису, Гуров обнаружил, что хозяина нет. На первом этаже жилого здания, отданного, как это часто бывает, под всевозможные коммерческие и не очень организации, сидела за компьютером молоденькая девушка, а за соседним столом – такой же молодой по возрасту мужчина.

Главный и самый большой стол, стоявший в центре, был пуст, красноречиво показывая, что начальство сейчас отсутствует.

– Здравствуйте, чем я могу вам помочь? – с готовностью привстал с места при его появлении мужчина.

– Я бы хотел проконсультироваться. Сейчас много рекламы разных выгодных денежных вложений, так вот я хотел бы узнать, можно ли как‑то определить, стоит ли вкладываться в тот или иной проект или не стоит и каков уровень риска.

– Вас интересует какой‑то конкретный проект или общие критерии? – кажется, не очень понимая, о чем речь, спросил молодой юрист.

– Вообще‑то я уже наметил для себя кое‑какие направления. Вот, например, одна фирма рекламирует выгодный проект за границей, строительство отелей для туристов. Они начинали здесь, в России. Недалеко, кстати, в городах Золотого кольца. А потом переключились на…

– Таиланд? – вдруг оживившись, спросил мужчина.

– Да, – изобразив удивление, проговорил Лев. – А к вам уже обращались по поводу этого проекта?

– Дело в том, что мы очень тесно сотрудничаем с этой фирмой и, так сказать, обеспечиваем юридическую поддержку. Наш руководитель – его пока нет, к сожалению, но он должен скоро подойти, – так вот, он, можно сказать, личный друг владельца и прекрасно осведомлен о состоянии дел этой компании. Могу вам сказать совершенно определенно – фирма надежная, и вкладывать деньги в эти проекты можете смело. Возможно, я выдам вам некоторую коммерческую тайну, но что касается Золотого кольца, то там в числе вкладчиков имеются даже представители городских властей, уже по одному этому можете делать выводы.

– То есть можно надеяться, что проект этот надежный? А то ведь Таиланд далеко, ездить туда проверять будет не очень удобно.

– О! Вам это совершенно не понадобится! Насколько мне известно, у этой фирмы есть офис в Москве, и сделки с российскими гражданами оформляются непосредственно здесь, ездить никуда не нужно. Вы вкладываете определенную сумму, оформляете все необходимые документы, подтверждающие это вложение, и периодически получаете свой процент, который, при определенных условиях, может даже просто перечисляться вам на банковскую карту. Вот и все неудобство.

– Да, действительно не слишком хлопотно, – как бы размышляя, отозвался Гуров. – Значит, вы считаете, что попробовать стоит?

– Несомненно. Сами знаете, сколько сейчас недобросовестных предпринимателей. Каждый только и думает, как бы присвоить чужие деньги. Но в этом случае вложения абсолютно надежные. Практически без риска.

– Что ж, пожалуй, схожу к ним, в этот офис. Я тоже видел на сайте адрес. Переговорю поподробнее, узнаю, что к чему. Спасибо за информацию.

– Обращайтесь, всегда рады помочь, – вежливо улыбнулся молодой юрист, провожая Гурова к двери.

Выходя из офиса, Лев находился в некотором недоумении. Парень так искренне рекламировал ему компанию Проскурина, что создавалось полное ощущение, что он не только не в курсе мошеннической составляющей, красной нитью проходящей через весь этот доходный бизнес, но даже не знает, что хозяин ее, так хорошо знакомый его руководителю, уже мертв.

«Либо он очень хороший актер, а следовательно, пройдоха похлеще своего начальника, либо тот просто не посвящает его в некоторые слишком интимные подробности взаимоотношений с клиентами», – подумал он.

Тут к свободному месту на небольшой парковке, находящейся прямо напротив дверей офиса адвоката, подъехал новейший, последней серии представительский «Мерседес». Среднего роста мужчина с ухоженной седеющей бородкой бодро выскочил из задней двери и бойким шагом направился прямехонько к фасаду, над которым красовалась надпись: «Адвокатская контора Фирсов и Кº».

Подумав, что уезжать пока, пожалуй, не стоит, Гуров снова вернулся к офису, но вскоре понял, что для ожидания ему следует выбрать какое‑нибудь более укромное место. Торчать под окнами конторы на открытом, со всех сторон просматриваемом пространстве было как‑то неловко, да и бессмысленно. Не стоило лишний раз светиться, рискуя не вовремя выдать свой неподдельный интерес к личности Фирсова.

«Подождем, – решил Лев, снова садясь за руль. – Если о тесных контактах Фирсова с Проскуриным знают даже его подчиненные, не может такого быть, чтобы внезапная смерть последнего не вызвала со стороны адвоката никаких движений. Как там сказал этот парень? Они «обеспечивают юридическую поддержку»? Что ж, прекрасно. Не сомневаюсь, что сейчас она понадобится как никогда».

Ждать пришлось довольно долго, но за свое терпение он был вознагражден сторицей.

Около часу дня, таким же бодрым шагом выйдя из дверей офиса, Фирсов направился к машине, из которой выскочил его личный водитель и открыл заднюю дверцу. Коротко бросив: «В «Сорренто», – адвокат устроился на заднем сиденье, и машина тронулась с места.

Поняв, что услышал сейчас название ресторана, Гуров быстро набрал его в навигаторе и вскоре убедился, что он находится совсем недалеко от адвокатского офиса.

Подъехав и проследив за тем, как Фирсов скрылся в дверях, Лев поставил машину на сигнализацию и тоже вошел в ресторан.

Столики в зале, хотя и были отгорожены друг от друга декоративными перегородками, но выполняли функцию скорее эстетическую. Тонкие фанерные стенки прекрасно пропускали звук, и, устроившись по соседству с Фирсовым, Гуров отлично слышал не только то, какие блюда из меню он сегодня предпочел заказать, но даже шорох салфеток, которыми тот вытирал пальцы.

В ожидании своего заказа Фирсов достал телефонную трубку, и вскоре до ушей полковника донесся интересный монолог.

– Сережа? Здравствуй, – сказал адвокат. – Как у тебя дела? Готов? Да, сегодня. Сегодня вечером он приезжает. Поеду, куда деваться. Надо. Думаю, часам к восьми подъехать в аэропорт. А ты? Как настроен? Не хочешь? Что ж, не хочешь, как хочешь. Тебе, конечно, проще, ты сам себе хозяин. А мы люди подневольные, так что поеду встречать дорогого гостя. А что, по делу нет новостей? Да? Да? Ладно, подождем. Что ты, я сам в шоке! Да какие могут быть причины?! Дряни всякой нанюхался, да и съехал с катушек, вот и вся причина. Какая еще может быть? Сам здоров, дела в порядке. Даже в полиции отмазаться удалось. С чего тут «самоубиваться»? Говорю же, с «допингом» перебрал. Так и окажется, когда разберутся, вот помяни мое слово. Сколько уж раз я ему говорил – не бери эту дрянь, ничего хорошего от нее не будет. Чего тебе не хватает? И так весело, коньяк, девочки… Нет, все ему добавить хочется. Ненасытный. Вот и добавил. Ладно, Сережа, мне тут уже заказ несут, я, видишь ли, пообедать собрался. Значит, вечером сегодня я Николая встречу, предварительно с ним обговорим, как там и что, а тогда уж… Да, да. Хорошо, договорились.

Фирсов принялся за еду, а Гуров рассеянно смотрел в стоявшую перед ним тарелку и обдумывал только что услышанное.

Значит, «Николенька» все‑таки приезжает. Означает ли это, что заказчик именно он? Фирсов, похоже, уверен, что речь идет о несчастном случае. Интересно, от кого он получил информацию? И снова этот загадочный Сергей. Неизвестно, тот ли это, что продал свою долю Хачатурову, но совершенно ясно, что некий Сергей, очень близко стоящий к Проскурину и его делам, существует. Возможно, это Смирнов, а может, кто‑то другой. Необходимо это проверить. Если все же Смирнов, в ближайшее время он наверняка должен будет появиться либо где‑то около Фирсова, либо в районе московского офиса Проскурина. О чем‑то ведь они там договорились. Значит, этого Сергея он скоро увидит. Тогда и станет ясно, тот ли это «тонкогубый», который приезжал во владимирскую гостиницу, или совершенно другой человек.

Кстати, и про внешность «Николеньки» не так уж много известно, кроме того, что тот – «долговязый очкарик». Пожалуй, следует съездить вместе с Фирсовым, встретить его. Может, заодно удастся еще что‑то новое и интересное узнать.

Вскоре Фирсов покинул ресторан, и до вечера Лев не видел смысла сопровождать его. Но в списке еще оставались адреса, которые следовало посетить сегодня, и, повернув ключ в замке зажигания, он снова выехал на столичные трассы.

Следующим номером в повестке дня значился Сысоев Владимир Николаевич, удачливый контрабандист и, похоже, весьма сообразительный товарищ, сумевший все «нажитое непосильным трудом» сохранить, легализовать и узаконить.

В документах у Мишина имелся и его адрес по прописке, и координаты офиса транспортной компании, акционером которой он числился.

Гуров решил побывать сначала в квартире. История со страховщиком из Владимира, при всей своей незатейливости, уже один раз удачно сработала, и повторное ее использование не должно повредить делу. Даже если дольщики знакомы друг с другом и регулярно общаются, по поводу его посещений они смогут лишь поделиться безобидными сведениями о том, что и к одному, и к другому приезжал в гости странноватый парень, пытавшийся застраховать их «дорогостоящее имущество», находящееся в двухстах километрах от столицы. Но, подъезжая к дому, где должен был проживать Сысоев, он вдруг подумал, что обратиться к нему так же просто, как незадолго до того он обращался к Хачатурову, не получится.

Многоэтажка, невдалеке от которой он притормозил, раздумывая, как ему поступить, принадлежала к категории элитных. Двор с прилегающей к нему внутренней парковкой был огорожен кованой изгородью, там и сям виднелись видеокамеры, и Гуров ни минуты не сомневался, что где‑нибудь в укромном местечке имеется и охрана, которой наверняка захочется взглянуть на его документы. А раскрывать свое инкогнито в его планы пока не входило.

Он прекрасно понимал, что может задать все интересующие его вопросы, просто вызвав того же Сысоева к себе в кабинет, не утруждаясь и не беспокоя себя, подобно ищейке, вынюхивающей следы на тротуаре. Но такой простой способ получения информации в мгновение ока сделал бы известным всем, и кому надо, и кому не надо, тот факт, что фирмой скончавшегося во Владимире Проскурина пристально интересуется московская полиция. А полковнику, еще не знавшему точно, кто заказчик, и не представлявшему даже приблизительно, где следует искать исполнителя, такая реклама была совершенно ни к чему.

Похоже, у него не получится навестить Владимира Николаевича дома. И что с того? Есть еще фирма. Официальная организация, оказывающая населению услуги по транспортировке, куда может обратиться каждый и где у клиентов, скорее всего, не проверяют документы при входе.

Нажав на газ, Гуров развернулся и направил машину в один из районов недалеко от центра, где находился центральный офис транспортной компании «Ариадна», осуществляющей внутригородские и междугородние перевозки.

Подъехав к фасаду, он увидел, что контора, одним из учредителей которой являлся Сысоев, была вполне солидной и, по крайней мере на первый взгляд, внушала к себе полное уважение. Стройные ряды престижных и дорогостоящих транспортных средств, выстроившиеся на расположенной рядом небольшой стоянке, дополнительно подтверждали надежность и статус компании. Если ее сотрудники ездят на таких машинах, значит, дела, несомненно, идут хорошо.

Лев не спешил покидать свою машину. Ему хотелось заранее определиться с тем, что и куда необходимо немедленно перевезти, чтобы не оказаться перед необходимостью выдумывать «легенду» в последний момент, как пришлось ему в офисе Фирсова.

В это время к стоянке подъехал еще один выдающийся автоэкземпляр, и то, что произошло в дальнейшем, сделало совершенно ненужным придумывание каких бы то ни было «легенд». Из задней дверцы только что припарковавшегося на стоянке «Крайслера» показался высокий худой мужчина, взволнованно и удивленно говоривший в телефонную трубку:

– Да брось?! Да брось?! Вот это номер! А когда? Давно? В субботу? Дела… Звонить – мне? С какой стати? Ну и что? Ну и что? Не смеши! Я и видел‑то его всего один раз в жизни, когда бумажки в конторе оформлял. Облигацию эту. Даже при переоформлении не соизволил появиться, когда на долю переделывали. Все этот хмырь его очкастый проворачивал. И что, что собственник? Там, и кроме меня, собственники есть. Вон хоть этот, который живет там. Он же из городских чинов кто‑то. Власть. Вот пусть и занимается. Ему и карты в руки. А я тут при чем? А? Вызовут? Да пускай вызывают! Когда, ты говоришь, нашли его? В субботу? Тем более. На выходные у меня – алиби. Просто стопроцентное. Я с друзьями на даче был, здесь, в Подмосковье. Сто человек могут подтвердить. Так что пускай не… А, самоубийство? Тем более. Тогда вообще звонить незачем. Какие неприятности? Никаких неприятностей! Там и управляющий есть, и персонал. Полно народу. Вот пускай с ними и разбираются. А я тут ни при чем. Я к этой гостинице вообще касательство имею лишь постольку‑поскольку, как говорится. Как вкладчик. Вложил деньги в имущество, получаю доход. Вот если бы там пожар случился или наводнение, в общем, порча какая‑нибудь, тогда да. Тогда я, наверное, и правда расстроился бы. А самоубийство… Вещь неприятная, конечно, но не до такой степени, чтобы я вот сейчас от этой твоей новости навзрыд заплакал. Он не моя мама. Извини. Все там будем. Так что пока, Юра, будь здоров! Сто лет тебе, как говорится, жить и двадцать на карачках ползать! Бывай!

Мужчина кликнул по экрану, по‑видимому, отключаясь, немного поводив из стороны в сторону пальцем, снова приложил трубку к уху и отрывисто проговорил:

– Костя? Привет! Как ты, готов? Я жду. Да чего я буду подниматься? Воздухом подышу, погода хорошая. Давай выходи!

Он снова нажал на сброс и, вместо того чтобы дышать воздухом, закурил сигарету.

– Владимир Николаевич, мы сейчас сразу в банк или как всегда? – спросил у него водитель.

– Конечно, как всегда, Леша, что ты глупые вопросы задаешь, – ответил мужчина. – Чтоб я с полной машиной налички без охраны по городу разъезжал? Извини! Я с этого Проскурина пример брать не хочу, в самоубийцы записываться погожу еще. Если кому‑то его жизнь не дорога, мне моя еще пригодится. Заедем к «Вепрям», возьмем кого‑нибудь из ребят, тогда уж и в банк. А вот и Костя! Слышал новость? Чудак, у которого я, помнишь, долю в отеле покупал, в этом самом отеле на днях на тот свет отправился. По собственному желанию, так сказать.

Конец ознакомительного фрагмента – скачать книгу легально