Моей матери Морин – замечательной женщине, вдохновлявшей меня всю жизнь; наконец?то я написал книгу, в которой меньше пары дюжин откровенно похабных словечек
Вперед
На этом свете есть люди,
идущие по жизни тихо,
спокойно, непритязательно,
принимающие нашу боль на себя,
не ища ничего взамен.
За двенадцать месяцев до того…
Задание отнюдь не порадовало молодого репортера по имени Джо. Ему надо было взять интервью у исполнительницы главной роли в спектакле колледжа и попытаться состряпать достаточно интересный сюжет, чтобы заполнить две минуты эфира местных теленовостей. Он предпочел бы осветить убийство или скандал в Конгрессе, но такова уж доля новичков: делать то, что скажет начальство. А Джо только?только пришел работать на станцию. На встречу с актрисой он явился усталый и с дикой болью в спине после удара локтем, полученного накануне вечером на матче по регби.
Когда Либби Вэйл вошла в студию, он показал ей, где сесть, после чего оператор потратил пару минут, проверяя свет, а журналист постарался изобразить, будто ему не насрать на это интервью.
Хотя на самом деле ему было насрать.
Постановка была провинциальная, и хотя Либби определенно соответствовала своей роли, на потенциальную бродвейскую звезду она явно не тянула. Медленно продираясь сквозь список дебильных вопросов, Джо волей?неволей обратил внимание на легкое покалывание в спине, где сфокусировалась боль. По мере того как она рассасывалась, на него нисходила эйфория. Неужто противовоспалительное наконец подействовало?
Уже подводя черту под интервью, репортер попросил:
– Поведайте о себе что?нибудь известное очень немногим.
Лицо Либби Вэйл озарилось оживлением. Актриса стрельнула глазами из стороны в сторону, будто готовясь поделиться скандальным секретом.
– Ну, – произнесла она, – никому не говорите, но я прямая наследница пирата Джека Хоули.
Джо бросил на нее озадаченный взгляд.
– Джентльмена Джека Хоули, – полувопросительно подсказала его собеседница.
– Извините, не слыхал ни разу.
– А?а, ну ладно… – хихикнула Либби.
Журналист дал знак оператору сворачивать оборудование.
– Извините, что я такая неинтересная, – произнесла Вэйл.
Джо одарил ее долгим взглядом. Она что, надулась из?за тягомотного интервью? Да вроде бы нет… Продолжая ее разглядывать, репортер решил, что Либби – симпатичная малышка, хрупкая, с большими зелеными глазами и выразительным лицом.
– Вы чудесно справились, – заверил он ее.
– Правда?
Журналист приготовился с кряхтением перевести себя в стоячее положение, но вдруг сообразил, что никакого «кряхтения» и не потребуется. Спина была в полном порядке. Одними противовоспалительными тут не обошлось. Как ни безумно это звучало, но пребывание рядом с Либби Вэйл сделало его как?то сильнее и энергичнее. Больше не думая о былом ушибе, он напустил на себя молодцеватый вид и рассек воздух воображаемой саблей. А затем выудил из кармана блокнот и ручку и принялся записывать:
– Джек Хоули, говорите?
Улыбка Либби так и лучилась смехом:
– Джентльмен Джек Хоули.
Встав, она взмахнула собственным воображаемым клинком, изобразила пиратскую позу и прорычала:
– Аррр!
– Ей?ей, барышня! – со смехом отозвался Джо. – Это как раз то, чего недостает нашему материалу.
В тот же вечер его станция дала материал в эфир.
А три дня спустя у Джо был материал еще лучше: Либби Вэйл пропала без вести.
Подобные споры чуешь за версту.
– Между нами все складывается замечательно, – провозгласила Рейчел.
Я настороженно кивнул.
Мы сидели на качелях на крыльце «Приморья» – пансионата в Сент?Олбанс?Бич во Флориде. Вечерело, и легкий летний бриз с океана отгонял москитов. Мы только что отобедали в «Ше Ву» – помпезной забегаловке на Кейн?стрит, и я мысленно отнес эту трапезу к категории где?то между ужасающей и оскорбительной, что, впрочем, никого из нас не подкосило.
– Ты любишь меня, – заявила Рейчел.
– Люблю.
– И со мною весело, правда?
– Несомненно.
– Только вообрази, насколько веселее будет нам жить вдвоем!
Я не отреагировал, даже бровью не повел.
– Кевин! – позвала меня моя собеседница.
– Ммм?
– Что скажешь?
Настал один из тех моментов, когда приходится быть или честным, или счастливым, но никак не одновременно.
– Кевин? – повторила Рейчел.
Вдали тихонько прогромыхал поезд. Голова подруги покоилась у меня на коленях. Она подняла на меня глаза, вглядываясь в мое лицо, пока я ногой покачивал качели.
– Кевин?
Рейчел знала, что меня зовут Донованом Кридом, но при знакомстве я назвался Кевином Воном, и ее устраивало это имя, а мне было по барабану, как меня называют.
– Знаешь, что я думаю? – сказал я.
– Что, милый? – мурлыкнула прижавшаяся ко мне женщина.
– По?моему, все и так обстоит лучше некуда.
Ее тело окостенело на полсекунды, прежде чем последовала реакция – полезная толика информации для досье у меня в мозгах, потому что продолжение моего бренного существования зачастую зависит как раз от знания подобных мелочей. Для большинства людей полсекунды – это быстро. В моей же профессиональной деятельности (я убиваю людей) это целая жизнь.
В буквальном смысле.
Так что Рейчел, по моим стандартам, была мучительно медлительна, и это хорошо, потому что биполярное расстройство ее личности усугублялось с каждым днем нашего отпуска, порой ведя к внезапным вспышкам ярости. Мне нравится с нею встречаться, но устоявшиеся отношения могут поставить мою жизнь под удар. Пока я сохраняю бдительность, она не может мне серьезно навредить. Но если мы заживем вместе, мне рано или поздно придется уснуть, и тогда – пиши пропало!
– Ты гребаный ублюдок, и я больше не хочу тебя видеть, никогда?никогда! – заверещала Рейчел.
Спрыгнув с моих коленей, она выбросила руку мне в лицо. Мне было нетрудно уклониться от плюхи, но я уже не одну неделю не спарринговал, и мне недоставало физического контакта, поэтому я не стал этого делать. Вмазав мне пару?тройку раз, подруга схватила свою сумочку, закинула ее на плечо и устремилась в сумерки.
Рейчел была малость неуравновешенна еще до того, как ее на двое суток заточили в контейнер из оргстекла. Я выволок ее оттуда… когда же это было, недели две назад? С той поры мы и устроили себе каникулы, продвигаясь вдоль побережья Атлантики, посещая все более?менее заслуживающие того пляжи, а ее психическое состояние тем временем неуклонно катилось под откос.
Может, вы гадаете, как мне удавалось перехватить несколько часов сна, пока я путешествовал в компании Рейчел?
Просто: я подсыпа?л ей снотворное.
Так что, разумеется, я мог переехать и жить с Рейчел, прихватив пилюли и вырубая ее каждый вечер, но в конечном счете это не самый прочный базис для поддержания здоровых отношений.
Закрыв глаза, я слушал, как она матерится почем зря, шагая по дороге. Ее остервенение было почти поэтичным, столь же внезапным и опасным, как тропический ураган. Она направлялась на север по шоссе A1A к «Амелия?Айленд Плантейшн» – месту, где мы с коллегой Калли Карпентер убили женщину по имени Моника Чайлдерс пять лет назад.
Хоть в ярости, хоть нет, но Рейчел Кейс, с ее длинными каштановыми волосами, чуть подсвеченными светлыми прядями и глазами цвета ниссового меда, обалденно красива – на тот манер, который может заставить мужчину пустить слюнки и бросить жену.
Дав ей фору в полмили по дороге, я тронулся следом. Когда мы одолели около мили, я стал держаться позади нее, отставая фута на три, подладившись под ее темп и давая ей пространство для продыху, на случай если она не настроена на разговор. Так я тенью следовал за ней, пока не ощутил нечто трудноописуемое – эдакое сошедшее на меня состояние безмятежности, будто наркотический кайф, только успокоительный и благословенный. Только что я был нормальным – и вдруг почти впал в эйфорию. Но затем все прошло.
Рейчел тоже это почувствовала. Она вдруг остановилась, но не обернулась.
– Кевин, я чокнутая?
– Возможно, ты самая здравомыслящая из всех, кого я знаю, – отозвался я, про себя отметив, насколько прискорбно такое признание.
– Извини, что ударила.
– Это было миллион лет назад.
Обернувшись, она заключила меня в объятия и поцеловала в губы. А затем мы прижались друг к другу всем телом прямо посреди шоссе.
Вечер был тихий, машин мало, а те, что были, шли с большими интервалами, и мы направились обратно к пансионату. Высокую траву на обочинах покачивал бриз, и я держался посреди дороги, чтобы клещи не добрались до ног моей спутницы.
Ощущение безмятежности – или что это там было – длилось секунд десять, но было достаточно мощным, чтобы побудить меня отыскать его источник. Может, что?то в воздухе? Какой?нибудь цветок с одуряющим ароматом? Но мы то ли уже миновали его местонахождение, то ли запах вторгся в наше пространство и полетел дальше. Я мысленно отметил, что надо бы тщательно обследовать окрестности завтра утром во время пробежки.
– Помнишь, как пару недель назад Карен сказала, что ты убийца, а не вор? – подала голос Рейчел.
– На самом деле ее зовут Калли, – отозвался я.
Моя подруга не ответила, и я добавил:
– Ага, помню.
– Что она имела в виду?
Рейчел знала, что я работал на национальную безопасность, но пока что я не видел необходимости сообщать ей, что в мои обязанности входила ликвидация подозреваемых в терроризме. Как не потрудился и упомянуть, что в свободное время был убийцей по контракту для мафии.
– Наверное, она имела в виду мою убийственную улыбку, – высказался я.
– Сомневаюсь.
Я поглядел на Рейчел, но промолчал.
– Взять хотя бы то, – продолжала она, – как ты управился, спасая меня и Сэма от этих типов. Не говоря уж о Лу.
– Лу Келли? А он?то здесь при чем?
– Лу можно назвать крутым парнем.
– Да, это есть.
– Но вас с Карен он боялся. А Карен двинула Сэму лишь раз – и чуть не прикончила его.
– И что?
Взяв мою руку в ладони, Рейчел поднесла ее к губам и сообщила:
– Я без трусиков.
Я не мог не подивиться ее способности перескакивать с одной темы на другую как попало.
– Парню всегда полезно располагать подобными сведениями, – произнес я.
И тут подруга без всякой видимой причины так впилась в мою руку зубами, что хоть криком кричи. Я на миг озадачился, вправду ли она рехнулась или дурака валяет.
– Я никогда не ношу трусов, – изрек я.
– А ты хоть почувствовал, как я только что тебя укусила? А то даже не заорал или типа того…
– А, так это ты?.. Ага, почувствовал.
– Вот за что я так люблю тебя! – заявила Рейчел.
– За то, что не ору, когда ты кусаешься?
– Нет, за то, что ты забавный.
– Приятно знать, – сказал я, потирая руку.
– Держу пари, у тебя то? еще прошлое, Кевин.
– Не спорю.
– Может, когда?нибудь расскажешь?
– Может, когда?нибудь напишу книгу.
– А если да, вставишь в нее меня? – улыбнулась Рейчел.
– Конечно.
– Обещаешь?
– Если я напишу книгу, я вставлю тебя в нее. И назову ее «Ныне и прежде».
– Надеюсь, ты не оформил права на это название, – заметила моя приятельница, – а то продаж не дождешься.
Уже стемнело. В пляжных домиках вдоль шоссе начали вспыхивать огни. Впереди нас, в домике, стоявшем слева, на балкон выбежал стриженный под ноль мальчонка, который спустил штанишки до щиколоток и попытался пописать сквозь перила. Мать прикрикнула на ребенка, в мгновение ока сграбастав его и утащив обратно через раздвижные стеклянные двери. К тому времени оба уже смеялись.
Мы с Рейчел обменялись улыбками.
– Дети, – сказал я.
– Мальчишки, ты хочешь сказать.
– Что, ты утверждаешь, будто девочки никогда не делают пи?пи на улице?
– Только не с высоты.
Мы шагали молча, и я обдумывал ее реплику.
– Маме я не сказала, – поведала Рейчел.
– О чем?
– О нас.
– Что о нас?
– Что мы поженимся, дурачок!
– Ах, это!.. – произнес я.
– Может, скажу при личной встрече.
– Пожалуй, неплохая мысль.
Мы подошли к открытому пространству ярдах в восьмидесяти от ближайшего дома. Я услышал, что сзади медленно подъезжает автомобиль, и инстинктивно увлек Рейчел на левую обочину.
– Шпендики, подбросить не надо? – донеслось до нас из этой машины.
Это была синяя «Камаро Супер Спорт» 1969 года с парой белых гоночных полос на капоте. В ней сидели несколько человек.
Говорил водитель – ровесник Рейчел, то есть возрастом под тридцать, со щербатым передним зубом и сальными волосами. Взгляд у него был остекленевший, как у наркомана, усердно потчующего себя ганджубасом. Когда заднее стекло опустилось, оттуда вырвалась туча дыма, заклубившаяся в бризе.
Затем подал голос один из пассажиров, ужасающе омерзительный чернокожий с толстыми губами:
– Деваху мы подвезем, – заявил он и добавил, обращаясь к Рейчел: – Эй, цыпа, не хошь чуток новенького? Залазь. Мы тя так прокатим, что ввек не забудешь!
– Отгребись, мурло, – отрезала моя спутница. – Или мой жених надерет тебе жопу.
Урод одарил меня пустым, унылым взором из?под приспущенных век:
– Чё, правда, папик?
– Проваливай, – ответил я.
– Че за говно, прям не верится! – проговорил чернокожий кому?то на заднем сиденье. – Сучка отвергает наши клевые покатушки. Наверное, у папика поблизости «Олдсмобиль». Мож, покатаемся, попробуем найтить… Мож, подпалим это твое угребище, а, папик?
Я в ответ посмотрел ему прямо в глаза:
– Будь мне нужна тачка, я бы надрал тебе жопу и забрал твои колеса, как и сказала дама.
Говнюки в машине взорвались, как аудитория Спрингера[1], когда Джерри выпускает на подмостки всякую голоту. В наш адрес посыпались бесчисленные угрозы, и кто?то с дальнего конца заднего сиденья – пацан в цветастой бандане – высунулся через окно и сбоку направил на меня пушку.
Сумерки уже сгустились, но не настолько, чтобы я не мог хорошенько разглядеть это изделие.
– Будь поосторожнее с этой штуковиной, – сказал я его владельцу.
– Ха! Ты уже не такой храбрый, правда, папик? – заржал целившийся в меня парень.
– Храбрее, – ответил я. – В этой говенной пушке все наперекосяк. Попробуешь выстрелить, и она взорвется у тебя перед носом.
– Если хошь, я пальну прям щас.
– Заплатил бы, чтобы увидеть такое, но у меня есть вопрос.
– Чё те, педрила?
– Как, по?твоему, твои друзья повезут твой труп в больницу или бросят тебя прямо на дороге?
Пацан поглядел на свою пушку.
– Пошел ты в жопу! – буркнул он и забрался обратно в машину.
– В другой раз, папаша, – подал голос водитель.
– А чем плохо прямо сейчас? – поинтересовался я.
– В другой раз.
Высунув руку в окно, шофер показал мне средний палец. Рассмеявшись, компания с ревом унеслась прочь.
– По?твоему, они вернутся? – спросила Рейчел.
– Надеюсь, – ответил я.
Молодой человек лежал навзничь на песчаной дюне, густо поросшей меч?травой. Знали этого парня очень немногие. Те, кто знал, звали его Д’Оги.
Д’Оги следовал за Донованом Кридом и Рейчел на приличной дистанции и, увидев, как они заговорили, понял: сейчас эти двое повернут обратно в пансионат, – потому?то и рванул с места в карьер, чтобы рыбкой нырнуть в эту дюну. Выждав с минуту, он перевернулся на спину и услышал, как к парочке подкатывает тачка, набитая хулиганьем, и услышал что?то вроде перебранки, хотя с такого расстояния и не разобрал ни слова. Когда авто шумно отъехало, Д’Оги не шелохнулся, замедлив дыхание и расслабив тело настолько, что практически слился с песчаной дюной. И коснулся правой рукой ножа в кармане.
Скоро он пустит его в ход.
Лежа на песчаной дюне, этот молодой человек во всех отношениях был невидим. Бриз, долетающий с океана, швырял песчинки ему в лицо, но Д’Оги даже не морщился. Он был един с природой, и ничто было не в силах его поколебать.
Он завел мысленный речитатив: «Лежи здесь, жди, пока они пройдут, а потом прыгни и убей Крида. Лежи, жди, прыгни, убей. Лежи, жди, прыгни…»
Какое?то насекомое – вероятно, муравей – нашло беззащитную полоску кожи над одним из его носков и начало взбираться по его ноге.
«Неудачно, – подумал Д’Оги, – но вряд ли это представляет угрозу моей силе воли».
Затаившийся мужчина знал, что Крид и Рейчел приближаются к отрезку дороги, который сам он занимал незадолго до того. Уже скоро, где?нибудь через минуту они будут там.
Штаны у Д’Оги были мешковатыми, а под ними на нем были надеты семейные трусы – мануфактурная комбинация, открывающая насекомому голокожее шоссе прямиком до талии, если только оно возьмет на себя труд ползти настолько далеко. Д’Оги не стал париться по этому поводу, но чувствовал чуть ли не каждый шаг муравья, уже миновавшего его колено и занятого восхождением по бедру.
Через считаные секунды еще дюжина насекомых, выстроившись в колонну, начала неуклонный марш вверх по его ноге. Д’Оги игнорировал их, пока более тридцати ублюдков не начали расхаживать туда?сюда по его мошонке. Ему становилось все труднее хранить единение с природой. Хотелось завопить, подскочить на ноги, сбросить одежду и валить на хер с этой песчаной дюны.
Но он не мог. Крид и Рейчел, мерно следуя своим курсом, практически поравнялись с ним. Он слышал их шаги по асфальту. Точнее, слышал только цокот каблучков Рейчел, поскольку ее спутник двигался по мостовой так же беззвучно, как незадолго до того сам Д’Оги.
Он весь напружинился в попытке оставаться все в том же положении. Если б ему удалось сохранять идеальную неподвижность еще секунд тридцать, его бы не обнаружили. Парочка миновала бы его, и тогда Д’Оги мог бы подскочить, застав Крида врасплох, полоснуть ему ножом по горлу и решить, как быть с женщиной – сразу, как только ему удастся отделаться от этих треклятых насекомых.
Но Крид и Рейчел не прошли мимо: они остановились, чуть?чуть не дойдя до его позиции.
Блин!
Не могли ли они его заметить?
Сомнительно. Хоть Д’Оги и залег в каких?то полутора десятках футов от дороги, уже почти стемнело, а он видел, что трава вокруг около трех футов высотой. Да еще и кустики морского овса вокруг него покачивались от бриза, обеспечивая дополнительный камуфляж.
Пока что заметить его они не могли.
Но что?то заставило их остановиться.
Д’Оги ощутил, как очередная вереница насекомых ползет по его ноге. «Сколько ж их там еще? – гадал он. – Пятьдесят? Сто?»
Столько, что и не сочтешь…
Он услышал, как Крид с Рейчел целуются.
А затем – ох ты, боже мой! – его самое чувствительное место охватило огнем!
Господи! Как же больно!
Словно…
Господь Всемогущий!
Словно кто?то развел костер у него на коленях, а тушить его отправил рой пчел.
Саднило просто ужас как. Тело Д’Оги начало извиваться и трястись. Лицо исказила непроизвольная гримаса. Глаза стали щелочками, а верхняя губа вздернулась, продемонстрировав весь верхний ряд зубов. Жертва муравьев прикусила нижнюю губу настолько сильно, что из нее потекла кровь. Затем Д’Оги принялся разевать и захлопывать рот, все быстрее и быстрее, поднимая и опуская зубы, впиваясь ими в свою изувеченную губу снова и снова – пока не понял, что своими действиями лишь усугубляет дело.
Лежа там с оскаленными верхними зубами, впившимися в нижнюю губу, Д’Оги воображал себя похожим на альфонса, отплясывающего танец «Бледнолицый тошнотворный куннилингус» – разве что не плясал при этом. Он бы с радостью поплясал, поскакал, потоптал этих козявок, но не смел шевельнуться. Не смел, потому что знал, что ему нипочем не побить Крида в лоб. Ему хотелось двигаться. Требовалось двигаться! Но он не мог. Д’Оги изо всех сил зажмурился, и слезы потекли из?под его век, сбегая по щекам и лужицами скапливаясь в ушах.
Саднило несносно.
Сверхъестественно.
Д’Оги сжирали живьем.
Да что же это за гребаные букашки?! Ощущение было такое, будто они уже вгрызлись в кожу на добрый сантиметр и отложили там дюжину кислотных яиц. А потом яйца одновременно полыхнули огнем. Это было хуже, чем пчелиные жала, в миллион раз хуже, потому это жжение было не из разряда «раз – и готово». Нет, эти крохотные звездюки терзали его кожу, будто акулы живца. Кусали и кусали – или жалили, или черт его знает что вытворяли с ним, так что он дрожал, трясся, клацал зубами и…
И его мужское достоинство раздувалось с устрашающей быстротой, причем способствуя этим лишь тому, чтобы создать плацдарм побольше для прибывающего подкрепления козявок. Чем больше они кусали, тем больше все раздувалось, и это все разрастающееся поле боя побудило включиться в атаку еще сотню насекомых.
«Сваливай отсюда! – мысленно возопил несчастный молодой человек Криду. – На милость божью, шагай по дороге!!!»
Вместо этого женщина вдруг сказала:
– Кевин, давай сделаем это прямо здесь.
Что?!
«Нет! – закричал про себя Д’Оги. – Господи, умоляю, не дай им сделать этого прямо здесь! Двадцать футов. Пусть сделают это на двадцать футов дальше по дороге. Дай мне двадцать футов, и я прикончу их, прежде чем они спустят трусы».
– Лучшее предложение за день, – ответил Донован. – Но на дороге гравий, а может, и битое стекло. Ты можешь порезаться.
Д’Оги не знал, почему Рейчел зовет Крида Кевином, да и не хотел знать. Он мог думать лишь о том, что его достоинство уже стало вдвое больше нормального размера и что звездюки не прекращают жалить его. Яички так болели, что он почти не чувствовал, как насекомые жалят его остальные интимные части.
Почти.
Срань господня!
Внутренности Д’Оги забурлили. Ему требовалось блевануть. Он с трудом удержался от позыва, в последний момент сглотнув желчь. Затем содержимое его желудка всколыхнулось, готовясь ко второй попытке. Д’Оги понял, что у него аллергическая реакция на яд насекомых. На лице и лбу его вздулись зудящие желваки, в груди бешено запульсировало сердце, а горло начало отекать, сужая просвет для воздуха. Веки мужчины затрепетали. Стремительно впадая в беспамятство, он еще услышал слова Рейчел:
– Мы могли бы трахнуться на одной из этих песчаных дюн!
…Потом до него донесся ответ Крида:
– Да ни за что на свете!
…И снова голос Рейчел:
– Почему нет?
…И Донована:
– Из?за огненных муравьев.
…А затем Д’Оги окончательно потерял сознание.
– Ты слышала? – спросил я.
– Что, океан? – уточнила Рейчел.
– Скорее, что?то на дюне. У тебя в сумочке есть фонарик?
– Нет. Погоди, у меня на ключах от машины есть брелок?фонарик; он сгодится?
Я подождал, пока она отцепит брелок, и взял его.
– Стой здесь, – велел я своей спутнице и зашагал к песчаной дюне.
Двинувшись сквозь сгустившийся мрак, я нашел человека, лежащего на песке. Пнул его в ребра. Никакой реакции. Наклонился над ним, посветив ему мини?фонариком в лицо.
– Что там? – поинтересовалась Рейчел.
– Пацан, – ответил я. – Молодой человек, едва за двадцать.
– Мертвый?
– Мертвый или умирающий. Муравьи на нем так и кишат.
– Думаешь, он в шоке? – заглянула мне через плечо догнавшая меня подруга.
– В каком шоке?
– В анафилактическом. Типа, если у него аллергическая реакция.
– Не исключено, – согласился я, беря парня за шиворот, и поволок его к обочине.
Покопавшись пару секунд в сумочке, Рейчел что?то достала из нее.
– Что это? – осведомился я.
– «Эпипен». Против аллергических реакций.
Она вручила мне предмет, похожий на ручку, а я вернул ей мини?фонарик.
– Внутри шприц, – пояснила моя спутница. – Сними колпачок, держи ручку в кулаке и всади ему в бедро до щелчка. И подержи десять секунд.
– Ты уже делала это?
– Тысячу раз.
– Правда?
– Нет. Но читала инструкцию.
Я сдернул с парня штаны до колен, после чего уточнил:
– Десять секунд? Это какое?то магическое число?
– Столько времени нужно, чтобы лекарство попало в кровоток и всосалось в мышцы.
– У тебя мобильник под рукой?
Мобильник у нее был, и она набрала «911». Я впрыснул лекарство, а Рейчел спокойно растолковала диспетчеру, где мы находимся, и описала состояние пациента.
– Мы дали ему дозу эпинефрина, – сообщила она, – и собираемся начать СЛР[2].
Это показалось мне хорошей идеей, так что я, как мог, шлепками посбивал огненных муравьев с одежды паренька, а потом с его лица, после чего разорвал рубашку у него на груди, прихлопнул еще кучу насекомых и приступил к искусственному дыханию.
– Стащи с него трусы, – велел я своей приятельнице.
– Пардон? – переспросила Рейчел.
– Раздень его. Огненные муравьи на нем так и кишат. Надо убрать их с его тела.
Взяв свой миниатюрный фонарик в зубы, подруга стащила с него семейные трусы.
– Боже правый! – выдохнула она.
– Чего там?
Рейчел направила луч фонарика ему в пах, и я бросил взгляд на мошонку парнишки. Яйца его, раздувшиеся до размера авокадо, были покрыты красными кольцевыми рубцами.
И десятками огненных муравьев.
– Смахни муравьев с хера! – распорядился я.
Моя спутница неверным движением вскинула ладонь, изготовившись к удару, а затем начала блевать.
– Может, поменяемся местами? – выдавила она между позывами.
– Его рот типа исковеркан, – предупредил я.
– Все одно… – с трудом выговорила Рейчел.
Мы поменялись местами. Она проводила ему СЛР, а я шлепал пацана по мошонке и бедрам, будто он мне круто задолжал. Когда моя помощница на минутку прервалась, я пихнул его на бок и порядком облупил муравьев у него на спине и заднице. Потом опустил его на спину, и Рейчел снова занялась искусственным дыханием.
– Это такая жуть, – пропыхтела она, продолжая качать грудь паренька, как насос.
– Жуть?
– Его яйца.
– Угу.
– Ты когда?нибудь видел такой кошмар?
– У близняшек Грейди[3].
– Что это за парни?
– Это девочки.
– Гм, – только и произнесла Рейчел.
Мы корпели над парнем до прибытия «Скорой». Пока команда из двух человек осматривала его, я вытряс его штаны и трусы, и вылетевший из них большой складной нож заскакал по мостовой. Подхватив нож, я сунул его в карман, а потом свернул его вещи комом и швырнул их на переднее сиденье. Пока один из членов бригады «Скорой помощи» укутывал пацаненка одеялом, другой брал у Рейчел какую?то контактную информацию. Сунув его в машину, они поблагодарили нас и рванули в больницу.
Мы с Рейчел простояли молча с добрую минуту, прежде чем снова тронулись.
– Тебя не ужалили? – осведомился я.
– Не думаю.
– Если б ужалили, ты бы знала.
– Наверное. А тебя?
– Мне будет спокойнее, если бы мы обмахнули друг друга.
– Ты просто подыскиваешь повод полапать меня за сиськи!
– Ты просто видишь меня насквозь!
Мы обмели ладонями в темноте одежду друг другу, пока не уверились, что не доставим никаких муравьев в пансионат, и продолжили прогулку.
– Ты там была просто потрясающа, – заметил я.
– Когда?
– Да все время.
– Давай поподробнее.
– Ты знала, что надо делать, и не колебалась ни секунды. Мыслила совершенно ясно и рационально.
Сумерки перешли в ночь, и хотя я этого не видел, у меня не было сомнений, что она улыбнулась.
– На меня порою находит просветление, – произнесла Рейчел.
Какое?то время мы молчали. Наконец я спросил:
– А с какой стати у тебя с собой был шприц?
– Я ношу его в сумочке постоянно.
Я знал, что это неправда. До недавнего времени Рейчел со своим мужем Сэмом жила в громадном доме в Луисвилле, штат Кентукки. Без ведома Рейчел я время от времени проживал у них на чердаке последние два года, и в такие периоды регулярно обшаривал ее сумочку и обе имеющиеся у них аптечки, тщательно документируя каждую мелочь их быта и проверяя хранящиеся там медикаменты. Я знал историю болезни Рейчел – вернее, считал, что знаю.
– И давно ты носишь именно этот шприц? – полюбопытствовал я.
– Купила его в аптеке в Саванне.
– А разве на него не нужен рецепт?
– Нет, когда у тебя такая улыбка!
Насчет улыбки я был в курсе. Зато понятия не имел, не планирует ли она прикончить меня этим шприцем.
– Зачем же ты купила его? – не унимался я. – Если серьезно.
– В детстве меня покусали огненные муравьи, – сообщила моя подруга. – А в аптеке в Саванне один тип жаловался, что они совсем распоясались в этом году. Вот я и хотела подготовиться на случай, если они покусают нас на пляже.
Вот это в Рейчел самое забавное. Когда у нее шарики не закатываются за ролики, она вполне компетентна.
Мы продолжали шагать. Я чувствовал, что ей хочется меня о чем?то спросить. Наконец она собралась с духом:
– У тебя есть аллергия на что?нибудь?
– На чизкейк.
– Как это?
– Я от него полнею.
Мне показалось, что моя спутница проворчала себе под нос слово «жопа». Мы прошли еще немного, и тогда я сказал:
– Никотин.
– Ты же не куришь!
– И все равно это яд. Если дистиллировать его и сконцентрировать до чистейшей эссенции, это один из смертоноснейших ядов на земле.
– Это такой маленький черненький в твоем наборе?
Я держу среди своих пожитков комплект ядов. В моей работе без этого никак. Я дал маху, предупредив Рейчел об этом в начале отпуска, когда застал ее на том, что она нанесла немного рицина на запястье, считая его моей коллекцией парфюмерии. А в ответ на вопрос, к чему я таскаю несессер с рядами ядов, я состряпал какой?то липовый предлог – дескать, доставляю его в департамент юстиции в Майами.
– Держись от этого набора подальше, – предупредил я свою спутницу.
– Ладно, не волнуйся. Но это черненький?
– Он прозрачный, во флаконе.
– И это им можно убить?
– Именно.
Хоть он и «прозрачный, во флаконе», как и большинство ядов, со временем я выработал к нему иммунитет. Единственный яд, с которым я не справлюсь, это тетродотоксин. Конечно, я ни за что не сказал бы Рейчел об этом, да и не стал бы таскать тетродотоксин в своем наборе. Я люблю эту женщину, но не уверен, что она не прикончит меня.
– Должно быть, ты искренне веришь мне, раз сказал о своем криптоните[4], – заметила она.
– Разумеется. Как же можно сохранить хорошие отношения без доверия?
Через пару минут мы уже различали огни и железные кружева балкона пансионата «Приморье». Ажурная решетка этого балкона – известная достопримечательность, ей больше полутора сотен лет. Выковали ее в Бостоне, а затем доставили в Сент?Олбанс?Бич по железной дороге. Архитектора, создавшего ее, убили в переулке позади местного бара в тот же вечер, когда закончили ее установку. Местная легенда гласит, что его кокнул первый владелец «Приморья», чтобы тот не смог воспроизвести узор больше нигде.
– Пожалуй, после душа возьму машину в прокат сгонять до больницы, поглядеть, как там этот пацан, – сообщил я.
– Я с тобой, – попросилась Рейчел.
– О’кей, резюмирую, – сказал я. – Заходим в номер, раздеваемся, убеждаемся, что избавились от всех муравьев, принимаем горячий душ, с дикой страстью занимаемся любовью, а затем едем в больницу.
– Тпру, ковбой! – отрезала моя подруга.
– Тпру?
– По части секса.
– Почему?
– Ты еще должен объясниться. И извиниться.
– За что?
– Ты сказал, что отношения не могут процветать без доверия.
– Я такое сказал?
– Сказал.
– Тогда я стою на этом.
– Докажи.
– Лады. Как?
– Это насчет реплики, что ты отпустил про близняшек Грейди.
– И что насчет нее?
– Мне плевать, насколько жуткими они были. Если ты занимался этим втроем, я имею право знать подробности.
Я рассмеялся.
– Смейся?смейся, но расплатиться придется! – не унималась женщина. – Я не шучу, Кевин.
– А?а?а?а?а, вот и Джонни!
– Пардон?
– Знаешь кино «Сияние»? – спросил я. – С Джеком Николсоном?
– Угу.
– Помнишь пацана на трицикле?
Рейчел на минутку задумалась:
– Это тот в отеле, что разъезжал вверх?вниз по коридорам?
– Верно, сын администратора.
– Ага, помню. И что?
– Вот он летит по коридору на сотне миль в час, вдруг видит двух девочек и едва не обсерается, помнишь?
– О, Господи, да!
– Это и есть близняшки Грейди, – подвел я итог.
Медицинский центр Северо?Восточной Флориды расположен на Пятой улице Сент?Олбанс?Бич. Мы стояли перед палатой парнишки, толкуя с его лечащим врачом доктором Карстейрсом.
– Как он? – поинтересовалась Рейчел.
– Говорить слишком рано, но он на ИВЛ[5], так что шанс у него есть. Спасибо вам, люди, и сент?олбанскому везению.
– Врач верит в везение? – удивился я.
– С тех пор, как я здесь работаю, мы потеряли очень мало пациентов. Я бы назвал это везением, а вы?
– Некоторые были бы склонны воздать должное вам.
– Они были бы слишком добры. Но тут задействовано нечто большее.
– То есть?
– Такого хорошего настроя у пациентов я еще не видел. Они больше едят, лучше спят, меньше жалуются и, самое главное, верят, что поправятся.
– Не уверен, что назвал бы это везением, – прокомментировал я. – Лучше назвать это чудом.
– Тогда сформулируем так, – откликнулся медик. – Если вы заболели или пострадали в любом месте страны, то это лучшее из них. И не благодаря мне.
Доктор Карстейрс – коренастый коротышка лет под пятьдесят – был совершенно лысым на макушке, но отрастил волосы вокруг этой плешки достаточно длинными, чтобы собрать их сзади в короткий конский хвостик.
– Несообразие, – шепнула Рейчел, пробуя на вкус словечко, которому я научил ее месяцы назад, когда она только?только начала надувать мужа.
– Компенсаторное замещение, – прошептал я в ответ.
Она выгнула бровь дугой, и мне захотелось взять ее прямо там. Перехватив мой взгляд, моя подруга улыбнулась, а потом снова повернулась лицом к доктору. Пока она смотрела на него, я изучал ее профиль, и знаю, это сентиментально, но время как будто застыло. Рейчел кивнула, реагируя на что?то сказанное врачом, и я понял, что сосредоточился на ее сексуальности настолько интенсивно, что пропустил его слова мимо ушей. Рейчел же как?то ухитрилась не терять нить, несмотря на мою сексуальность. Ну и сила воли же у нее!
– Сенсибилизация? – переспросила моя спутница.
– Это означает, что надо быть укушенным огненными муравьями в прошлом хотя бы раз – наверное, в детстве. Первые укусы зачастую не вызывают аллергической реакции. Но второй раз может оказаться смертельным.
– Кто он? – встрял я в разговор. – Есть предположения о том, сколько ему тут лежать?
– Документов нет, и ни одна из сестер его не знает, так что он, вероятно, не местный, – сказал медик. – Мы питали подобие надежды, что вы можете его знать.
– Не, мы без понятия, – ответил я.
Что?то занозой засело у меня в мозгу, заставляя гадать, что за пацан может приехать в город и разгуливать без бумажника, без мобильника и без денег в карманах – зато с ножиком, острее которого я еще не видел. Я запросто могу выложить все это полиции: пусть?ка местные поищут его отпечатки! Если у него были приводы, то я делаю ему любезность. С другой стороны, мне не хотелось корешиться с местной полицией, пока не приперло. В таком маленьком городишке у них, наверное, уйма свободного времени. Если у какого?нибудь не в меру ретивого служаки шило в заднице и он начнет слишком глубоко копать в моей биографии, то может найти кое?какие нестыковки.
– Что же до того, долго ли он лежал на этой муравьиной куче, – сообщил доктор Карстейрс, – то я бы сказал, что не очень, потому что анафилаксия развивается быстро, от нескольких секунд до минуты. Если пускаться в догадки, я бы сказал, что две?три минуты от силы.
– Должно быть, бедняжка шел с пляжа, когда его ужалили, – предположила Рейчел.
– Думаю, ты права, – поддержал я ее. – Наверное, он шел с пляжа и увидел направляющуюся в его сторону полную отморозков машину, напугался и нырнул в укрытие. Тут?то муравьи до него и добрались.
– Бедный мальчик! – вымолвила моя приятельница. – Совсем одинокий и напуганный…
– Ага, – произнес я.
Но с чертовски опасным ножом.
Назавтра утром я проверил пульс спящей Рейчел, поцеловал ее в щечку и выбрался из постели. Оставив ей записку, где говорилось, что буду как раз к завтраку в восемь тридцать, я надел трусы и кроссовки и пустился в бега.
Со своей четырехтысячелетней историей, изобилующей древними индейцами, пиратскими набегами, мореплавателями, железными дорогами, ловцами креветок, салунами и акулами, Сент?Олбанс, штат Флорида, – рай для гостей.
Я направился на север по трассе A1A, свернув налево на Костал, затем пробежал всю дорогу по Костал до крохотного аэропортика, обслуживающего Амелия?Айленд, снова свернул налево на Фартинг и вывернул обратно на A1A в паре миль южнее «Приморья». Шесть минут спустя миновал то место, где у нас состоялась стычка с «братанами», а затем место, где мы спасли пацанчика. После этого я рванул спринтом еще полмили, а потом сбросил темп до заминочной трусцы и остановился, не добегая пары ярдов до передних ворот «Приморья». Его владелица Бет Дэниелс выпалывала сорняки из каменной дорожки, ведущей к парадному входу.
– Насладились пробежкой? – поприветствовала она меня улыбкой.
– Очень даже.
Недавно овдовевшая Бет в свои лет сорок была обезоруживающе привлекательна. Говорят, они с мужем были легендарными личностями, но в последние месяцы она сильно хандрила, снедаемая стараниями поддержать жизнь пансионата мечты ее супруга Чарльза. Тот отправился по делам в Атланту, где у него случился сердечный приступ, и скончался за двадцать минут, оставив жену по уши в долгах. Через считаные недели после его безвременной кончины она лишилась кухарки, официантки и администратора. У нее остался лишь один член штата – уборщица на полставки.
– Во время пробежки я заметил одну штуку, – сказал я. – В витринах, на телефонных столбах и даже на одном магистральном щите – плакаты насчет девушки, пропавшей без вести в прошлом году.
– Либби Вэйл, – кивнула Бет.
– Вот что меня озадачило, так это то, что в плакатах говорится, мол, она пропала в Пенсильвании.
– Насколько я понимаю, да.
– Так зачем развешивать их здесь, во Флориде?
Миссис Дэниелс утерла легкую испарину с лица и лба тыльной стороной своих садовых перчаток.
– Когда это только?только случилось, полиция допрашивала соседку Либби по комнате в колледже. Та сказала, что Либби всегда говорила о поездке в Сент?Олбанс ради изучения своего семейного древа.
– А копы отследили ее здесь?
– Нет, она будто исчезла с лица земли. Но когда всплыла история о том, что она хотела приехать сюда, вовлечен был весь городок. Мы проводили бдения при свечах, ее родители приехали и передали по телевидению несколько обращений. Даже ФБР устроило тут командный пункт на несколько дней, но из этого ничего не вышло. И все?таки городок проникся этой историей, и каждый месяц с момента ее исчезновения по выходным мы проводим празднество в честь Либби.
– Празднество?
– Вроде фестиваля. Люди съезжаются со всей страны. Некоторые приезжают из самой Европы.
– Но разве ваш пансионат не выигрывает от всех этих дел?
– Это единственное, что до сих пор держит нас на плаву, – поведала Бет. – Да и весь город, коли уж на то пошло. Но с нынешней экономикой у Чарльза были какие?то инвестиции в Атланте, с которыми не заладилось, и мы заложили пансионат по самый конек крыши. Теперь же отчисления выросли, и мы тужимся удержать его на плаву.
Я бросил взгляд на стоянку. Проследив направление моего взгляда, женщина сказала:
– Ах да, я должна вам кое?что сказать! Рейчел уехала минут тридцать назад. Взяла машину.
– Сказала, куда направляется?
– Нет. Извините.
– А другие гости? – махнул я рукой в сторону стоянки.
– Разъехались, – вздохнула Бет.
– Не дождавшись завтрака?
– На вашу долю еще не выпала привилегия отведать моей стряпни, – откликнулась она. – Если бы вы попробовали, то поняли бы.
– Вы, конечно, шутите, – улыбнулся я. – Что может быть проще завтрака?
Надув губы, моя собеседница состроила гримасу, которая была бы восхитительной, не будь она столь унылой. Миссис Дэниелс замялась, словно хотела что?то сказать, но никак не могла набраться храбрости.
– Вряд ли вы согласитесь поработать шеф?поваром, – выговорила она наконец, и вид у нее был такой, словно она высматривает свободное местечко на переполненной спасательной шлюпке.
Мне пришли в голову лишь две вещи на свете похуже должности повара пансионата в Сент?Олбанс?Бич, во Флориде.
– И администратор мне нужен, – добавила Бет.
Роль администратора была одной из них.
– И официантка.
А вот и вторая!
Я поглядел на шестисотлетние дубы, обступившие гостиницу:
– У вас тут нашествие белок.
– Это одна из проблем, которую Чарльзу так и не удалось решить, – призналась хозяйка пансионата. – Они буквально сводят нас на нет. У вас есть какие?нибудь предложения?
– Ветки обеспечивают им пути подступа. Они добрались до карнизов. Ваш чердак прямо кишит ими.
– Вы их слышали?
– Слышал.
– Весьма сожалею. Не будь дела так плохи, я бы предложила компенсацию.
– Не требуется, – загородился я ладонью.
– Вы очень добры, – снова улыбнулась Бет.
– Присядем?ка на минутку, – указал я на крыльцо.
Моя собеседница чуть склонила голову к плечу, словно пытаясь расшифровать подспудный смысл моих слов.
Не обращая внимания на выражение ее лица, я поднялся по ступеням и сел лицом к ней. Бет осталась на месте.
– Что вы задумали, мистер Крид? – осторожно спросила она.
– Я думаю о вашем предложении.
– Шутите?
– Возможно.
– Так вы его рассмотрите? – чуть приблизилась ко мне женщина.
– Я уже рассматриваю его.
Где?то минуту мы помолчали. Должно быть, вид у меня был курьезный, потому что затем хозяйка пансионата снова подала голос:
– О чем вы эдаком думаете?
– Пытаюсь вообразить Рейчел в роли официантки, – рассмеялся я.
Бет рассмеялась вместе со мной. Поднявшись по ступеням, она села рядом, но потом спохватилась и ретировала свое седалище на пристойное расстояние – чуть за край ступеней. Свесив ноги с крыльца, сняла перчатки и заметила:
– Вообразить Рейчел официанткой проще, чем вас – поваром.
– Поваром и сантехником, – уточнил я.
– И это тоже.
Бет еще немного посмеялась, но затем смех сошел на нет, и мы снова впали в молчание. Собеседница будто взглянула на меня по?новому, и я ощутил, что ее глаза изучают мой профиль. Хотя когда я обернулся к ней, она поспешно опустила глаза.
– Платить много я не могу, – сообщила хозяйка.
– Насколько плохо обстоят дела с банком?
Глаза миссис Дэниелс начали наполняться слезами. Она прикусила нижнюю губу:
– Я на последнем издыхании.
Я встал.
– Дайте мне пару минут.
Спустившись по ступеням, я обошел дом, осматривая фундамент. Я разглядывал свес крыши достаточно долго, чтобы найти два места, где белки добрались до чердака. Наверное, есть и другие. Беда с белками в том, что они привлекают других вредителей вроде мышей и змей. Кто знает, какие еще твари обретаются на этом старинном чердаке?
У «Приморья» есть частные дощатые мостки, по которым я и направился на пляж. Половицы были в порядке, но вот перила нуждались в ремонте. В конце дорожки находилась очаровательная зона отдыха с двумя скамейками. А чуть дальше дюжина ступенек нисходила к слежавшемуся песку пляжа, сплошь и рядом встречающемуся на Атлантическом побережье.
Сегодня море было относительно спокойным. Пенистые волны обрушивались на берег, роняя крохотные белые ракушки донаксов, стремительно ввинчивавшихся в мокрый песок. Услышав шум, я поднял голову и увидел стайку чаек, летевших по прямой чуть позади линии прибоя. Они вглядывались в волны, будто покупатели в супермаркете, высматривающие на полках свои любимые продовольственные товары.
С пляжа на меня вдруг дунуло порывом ветра. Зажмурившись, я вдохнул солоноватый аромат, после чего, открыв глаза, заметил следы, которые вполне могла оставить морская черепаха, тянувшиеся от ближайшей песчаной дюны к воде. Затем оглядел пансионат с задней стороны.
Шикарный старинный домина – пожалуй, лучший пансионат из всех, какие мне встречались. Но качественная реставрация потребует серьезных денежных вливаний. Прикинув, может ли это заведение приносить доход хоть когда?нибудь, я решил, что нет. И тем не менее я чувствовал тягу остаться здесь и помочь, чем смогу. Будто этот старинный дом выбрал меня и ждал, чтобы я заступил на пост. И было еще кое?что. То же ощущение безмятежности, которое я ощутил вчера вечером. Оно словно снизошло на меня вместе с внезапным дуновением бриза от воды. Я огляделся, чтобы увидеть, не появилось ли рядом со мною чего?нибудь лишнего – может, птица, клочок испанского мха, какие?нибудь насекомые… Однако все вроде бы пребывало на своих местах. Тогда я обернулся к пляжу, но ответов не нашлось и там: вообще?то он пребывал в запустении, не считая двух женщин в больших шляпах где?то вдалеке. Несколько секунд я смотрел, как они удаляются, и внезапно это странное ощущение исчезло. Я снова поискал какие?нибудь признаки движения в непосредственной близости, но обнаружил лишь, что ветер стих. С минуту я смотрел на море, ожидая следующего порыва. Но когда он пришел, ощущения безмятежности не принес.
Наверное, я схожу с ума. Возможно, безумие Рейчел заразно.
Вернувшись в передний двор, я застал Бет на прежнем месте.
– Я это сделаю, – заявил я ей.
– В самом деле?
– Если Рейчел даст добро.
Глаза женщины вспыхнули:
– Правда?
Я кивнул.
– Прямо не верится! – проговорила миссис Дэниелс. – Спасибо вам!
И она тихонько заплакала. Мне хотелось обнять ее, сказать, что все наладится, но я только что перекочевал из ее клиентов в работники, и такое поведение было бы уже непристойным. Вот я и стоял там, чувствуя себя бесполезным, как титьки у петуха, пока моя собеседница не взяла себя в руки.
– Я ужасно извиняюсь, – вымолвила она.
– Да ничего такого.
– Я такой ребенок!..
– Вы делаете все, что в ваших силах, в трудной ситуации.
Женщина кивнула.
– Можно задать вам вопрос о вашем решении остаться здесь?
– Разумеется.
– Вы чувствуете какую?то тягу к… к «Приморью»?
Я посмотрел на Бет долгим взглядом:
– А откуда вы знаете?
Внезапно эта дама показалась мне моложе, чуть ли не девочкой.
– А вы вправду умеете готовить? – сменила она тему.
– А это играет какую?нибудь роль?
Рейчел уже вернулась. Я не стал спрашивать, где она была, а сама она не торопилась объясняться.
– Ты хочешь, чтобы я стала официанткой? – спросила она, когда я рассказал ей о своих планах.
– Бет в нас нуждается, – ответил я.
– Бет, да?
– Ага.
– Она хорошенькая, – заметила Рейчел.
– Ты так считаешь?
– Сам знаешь. Мне надо тревожиться?
– Ни на миг.
– Просто, чтобы ты знал, – заявила моя приятельница, – если хоть когда поймаю тебя на вранье, я отрежу твою елду на хер и скормлю ее чайке.
– Это должна быть чертовски большая чайка, – заметил я.
– В твоих мечтах!
Я нахмурился.
– Может, я брошу ее в воздух, и пусть стая чаек дерется за нее, – предположила Рейчел.
Представив это зрелище, я поморщился.
– И долго мы будем этим заниматься? – полюбопытствовала моя подруга.
– Пока это будет тебя развлекать.
– А как только перестанет?
– Направимся в Саут?Бич.
– И ты наденешь большой белый поварский колпак, как у шефа Боярди?[6]
– Нет, даже ради спасения собственной жизни! – отрезал я.
– В таком случае это сделаю я.
Не прошло и пары минут, как Рейчел уже говорила с Бет:
– Если я хоть раз застану вас трахающейся с Кевином, то спалю вас в постели.
Бросив на меня полный ужаса взор, наша будущая начальница проговорила:
– Может, это была не такая уж и удачная мысль…
– Кевин – повар высокой кухни, – возразила моя приятельница.
Я только пожал на это плечами.
– Рейчел, – произнесла Бет, – я на грани банкротства. Все мои средства до последнего цента вложены в это заведение. Я любила – и до сих пор люблю – своего мужа. Я не заинтересована в завязывании романтических отношений с… – она поглядела на меня. – Так вы Донован или Кевин?
Я снова пожал плечами.
– Чарльз любил это заведение, – продолжала хозяйка, – это была его мечта. Это все, что у меня осталось от человека, которого я любила всем сердцем. Но, Рейчел… – Моя подружка поглядела на нее. – Я не хочу тревожиться всякий раз, когда мы с Кевином будем в одной комнате, что вы подумаете, будто что?то затевается.
– Меня волнует только перепихон, – заявила Рейчел.
– Тогда вам не о чем волноваться, – подвела итог Бет.
Стиснув ее в объятьях, моя взбалмошная приятельница возгласила:
– Я люблю вас, Бет! Вот увидите, я буду лучшей официанткой из всех, какие у вас были!
Поглядев на меня широко распахнутыми глазами, хозяйка пансионата одними губами произнесла: «Она что, чокнутая?»
«Она вас любит», – так же беззвучно проговорил я в ответ.
Боб Покет был человеком нормального размера с грандиозным круглым брюхом. Сидя в своем банкирском кресле с высокой спинкой, он выглядел так, будто пытается спрятать под рубашкой баскетбольный мяч. Боб барабанил по нему пальцами, и я задумался, вправду ли его пузо настолько тугое, как представляется с виду. Оно было воистину изумительно, и мне уже не терпелось рассказать о нем Рейчел.
– Простите? – переспросил он. – Так кто вы?
– Шеф?повар и разнорабочий, – ответил я.
– Что ж, мистер…
– Крид.
– Крид… – Покет хотел было фыркнуть, но вовремя спохватился, трансформировав выражение лица в широкую улыбку. – Просто замечательно, что вы здесь – вы полюбите наш маленький городок. Все люди здесь изумительные, погода изумительная, пляж чудесный и, как я уже сказал, люди…
– Изумительные, – завершил я. – Я уяснил.
Боб Покет хотел было нахмуриться, но опять?таки изыскал способ продемонстрировать мне любезную, хоть и неубедительную улыбку.
– Я и в самом деле не волен обсуждать финансовые дела миссис Дэниелс с ее сотрудниками. Надеюсь, вы можете попытаться это понять.
Я предъявил ему нотариально заверенную доверенность. Он внимательно изучил ее, прежде чем сказать:
– Она уже порядком в загоне, но мы пока не инициировали процедуру лишения ее права выкупа закладной.
– Почему?
– Ну, чужаку это трудно объяснить, но наш городок вроде как привлекает удачу. Тут случаются добрые дела, объяснить которые невозможно. Мы верим, что случится какое?нибудь чудо, и Бет не придется лишаться своей уникальной гостиницы… Погодите, что тут смешного?
– Извините, – сквозь смех проговорил я. – Мне еще не доводилось встречать благосклонных к своим клиентам банкиров.
Боб Покет хмыкнул.
– Благосклонный банкир, – повторил он. – Мне это нравится. Пожалуй, мы – доверчивый банк с оптимистическим советом директоров. Но когда вы пробудете здесь подольше, то смекнете, что к чему. На нашей общине почиет благословение, и просто ошеломительно, какую удачу мы привлекли за последнее время.
– Сент?олбанское везение?
– Вы уже слышали о нем?
– Это выражение употребил доктор Карстейрс.
– Добрый человек, – кивнул Покет. – Нам повезло, что он среди нас.
– Он в городе недавно?
– Объявился год назад, как гром среди ясного неба, как раз тогда, когда мы больше всего в нем нуждались.
– Угу. Так вы что, надеетесь, что грянет очередное чудо, и на сей раз будет спасен пансионат Бет?
– Я бы не назвал это чудом, но да, полагаю, мы склонны уповать на некое вселенское равновесие. В прошлом мы повидали скверные времена, и настал час возрождения. Все приметы предрекают счастливую, процветающую общину. Бет нахлебалась горя, но пора бы вкусить везения и ей. Она – ценное достояние общины, у нее очаровательный малый бизнес, и мы просто надеемся на лучшее. Может статься, ваше прибытие знаменует приход ее удачи.
– Сколько времени у нее в запасе? – спросил я.
Мой собеседник покачал головой.
– Заседание совета в следующий вторник, – сказал он, а потом, помолчав немного, расплылся в улыбке до ушей. – Но даже если что?нибудь чудесное не случится до той поры, не сомневаюсь, Бет оправится. Уж так ведется в нашем дивном городке. Ее снова ждет счастье и процветание, вот увидите.
– Сколько она задолжала?
– Итоговый вексель составляет миллион и шесть, – сообщил банкир, – плюс?минус сколько?то.
У Бет была ссуда с выплатой процентов, тянувших тысяч на восемь в месяц. Я знал, что они с Чарльзом не вносили никаких серьезных платежей больше года. А еще знал, что она просрочила платеж на шесть месяцев.
Боб Покет поглядел на меня поверх своих очков для чтения:
– Быть может, вам следует поразмыслить о трудоустройстве где?нибудь еще, пока дела у Бет не наладятся? Повсюду в пределах города есть золотые возможности…
Я вручил ему чек на шестьдесят тысяч долларов и сказал:
– Это должно поддержать Бет и закрыть платеж за следующий месяц.
Покет изучал чек так, будто тот содержал секретную шифровку, после чего осведомился:
– А он чего?нибудь стоит?
– А вы проверьте.
– Уж не сомневайтесь.
– Вот только одно насчет этого чека… – начал я.
– И что же насчет него?
– Это строго между нами. Сент?Олбанс – городишко маленький. Я не хочу, чтобы об этом кто?нибудь знал. Даже Бет.
– Если чек действителен, миссис Дэниелс увидит это по своей банковской выписке.
– К тому времени уже не страшно. А пока я рассчитываю на вашу деликатность.
– Я лишь один из многих, – возразил банкир. – Об этом узнает и ряд местных членов совета директоров.
– Я не хочу никаких разговоров.
– Я не могу высказываться за весь город, – заявил Боб, – но могу вас уверить, что никто не станет задавать лишних вопросов. – Встав, он взял меня за руку и энергично затряс ее. – Видите? Я же сказал, что ни день происходит нечто необъяснимое. Этот город притягивает удачу. С той самой поры, как…
Я уставился на него во все глаза.
– Ну, уже какое?то время, – пожал он плечами. – Мы предпочитаем думать, что вот дошла очередь и до нас. – Неожиданно он на миг помрачнел. – У нас была долгая бесхлебица. Вряд ли вы можете себе это представить.
С этими словами Покет уставился в пространство. Отправляясь к нему, я приготовился к вопросам вроде того, не встречаемся ли мы с Бет, но подобное, вероятно, даже не пришло ему в голову, что произвело на меня впечатление. Уж наверняка он должен был задуматься, с какой стати я берусь за стряпню и хозяйственные работы, если у меня есть подобные деньги. У меня имелись на это целых две причины, но я предпочитал оставить их при себе. Во?первых, я считал, что специфика работы поможет стабилизировать перепады настроения Рейчел, а во?вторых, мне хотелось поразнюхать, не удастся ли отыскать источник силы, которую я ощутил в этом чудаковатом городишке дважды. Что?то принуждало меня остаться в Сент?Олбанс, а если мне придется мозолить горожанам глаза, то для этого нужен благовидный предлог. Типа работы.
Через какое?то время Покет словно спохватился, вспомнив, что он тут не один.
– Извините, – пролепетал он. – Так о чем я?
– Вы говорили, что я не могу представить постигшую Сент?Олбанс бесхлебицу.
– Ах да! Ну, честно говоря, я тоже не могу себе этого представить. Однако я слышал всякие истории, как и все мы… В самое тяжкое время наши праотцы едва сводили концы с концами, чтобы их семьи не испустили дух.
– С чего бы это?
– Город был проклят.
– Простите?
Мой пузатый собеседник выпалил эти слова сгоряча и вроде бы тут же пожалел об этом, поспешив добавить:
– Но то было прежде, а это – ныне.
– Так город был проклят?
– Забудьте, что я сказал, – улыбнулся Боб, – это лишь бабьи россказни, фигура речи. Важно лишь то, что ветер переменился и настала новая пора, счастливое время для всего нашего городка.
Откинувшись на спинку кресла, Покет заполнил зависшее между нами молчание, забарабанив пальцами по брюшку. Довольно скоро он вошел в ритм, добиваясь каждым ударом гулкого звука, смахивающего на тот, какой издает арбуз, когда его проверяют на спелость. Внезапно, оборвав свой концерт на звонкой ноте, банкир снова поглядел на чек:
– А он точно действителен?
Я кивнул.
– И вы повар, – с сомнением добавил Боб.
– Повар и смотритель, – уточнил я.
– Изумительно, а? – подмигнул он.
– Что?
– Мы спускали изъятие этой закладной на тормозах целых шесть месяцев в чаянии, что дело как?нибудь рассосется. Оставались считаные дни, прежде чем мы дали бы делу ход – и вдруг как снег на голову нагрянули вы со своей подружкой! Как раз вовремя, чтобы спасти гостиницу Бет.
– И?..
– Вы не находите это изумительным? То бишь вы совершенно посторонний и все такое…
– Я просто борюсь за свою работу, – ответил я.
Я догадывался, что Боб Покет сядет на телефон прежде, чем я выйду за порог. А еще я догадывался, что он наложит в штаны, когда узнает, что я мог купить с потрохами не только банк, в котором он работает, но и весь их городишко. До последнего расчета мое состояние тянуло на полмиллиарда долларов, но теперь моя чистая стоимость перевалила за шесть миллиардов. Сколько может стоить этот банк – миллионов двадцать от силы?
Две недели назад я положил на счет Рейчел двадцать пять миллионов, откуда следует, что официантка из «Приморья» может запросто купить банк Покета. Так что да, чек вполне действителен.
Я перешел через дорогу к аптеке Райдера, где купил три «Эпипена», разом ополовинив их запасы. Провизор пребывал на седьмом небе.
– Эти «Эпипены» я заказал только на прошлой неделе, – поведал он.
– Они у вас бойко расходятся, да? – поинтересовался я.
– За все три года, что я здесь, я продал только один.
– Но раз так, к чему было заказывать шесть?
– У меня было предчувствие, – признался аптекарь.
– А теперь чутье вам не подсказывает, когда вы продадите остальные три?
– Не?а, но они уйдут до истечения срока годности, уж будьте уверены.
Я не представлял, где он набрался уверенности для подобного заявления, но пару дней назад я и не предполагал, что куплю три «Эпипена» – да хоть один, коли уж на то пошло. Как не мог и вообразить, что самолично вручу банкиру хозяйки подворья чек на шестьдесят кусков. Может, Боб Покет и прав. Может, этот городишко пребывает под действием каких?то чар. Я лишь уповал, что вселенское равновесие зависит не от меня.
Назад в «Приморье» я направился другой дорогой, хоть и не знал почему. По Мейн?стрит было рукой подать до A1A, но маршрут по Хай?стрит до Восьмой почему?то представлялся мне более привлекательным. Может, я подсознательно пытался проникнуться ощущением маленького городка?
Когда я сворачивал на Хай?стрит, что?то произошло.
У меня вдруг побежали по коже мурашки. Это было приятно, вроде ощущения, возникающего, когда только?только заберешься под одеяло холодной ночью. И чем дальше я ехал, тем более умиротворяющим становилось это чувство. К моменту, когда выскочил на Восьмую, я уже пребывал чуть ли не в эйфории. Именно это я чувствовал позавчера вечером, когда шагал следом за Рейчел по A1A, и еще раз вчера, когда стоял позади пансионата, раздумывая, не взяться ли за работу смотрителя. Я проехал мимо пустого швейного ателье, каких?то старых домов и заколоченной химчистки и на пересечении с A1A на левом углу обратил внимание на престарелую даму, подымавшуюся с чем?то вроде корзины для пикника по ступеням крыльца старой церкви. Я задержался там на минутку, не в силах оторвать глаз от храма. Я человек не набожный, даже не верующий, но мое упоение словно бы исходило от этой церквушки.
И в этом я был не одинок.
На церковном дворе благоговейно, но недвижно, как статуи, застыли с полдюжины пожилых людей. Взгляды их были устремлены к небу – вернее сказать, к балкону, поскольку все их внимание было как будто бы сфокусировано на балкончике второго этажа церкви. Затормозив у знака «Стоп», я заметил вереницу людей, выходящих из?за угла. Они шли порознь, и никто из них не разговаривал, но все они направлялись к церковному двору. А еще я заметил фургончик, припаркованный футах в двадцати сбоку, с двумя парнями на переднем сиденье. Как и я, они словно бы созерцали живые статуи в церковном дворе. Эти двое почти наверняка доставили сюда первую группу стариков и, похоже, дожидались их. Я сдал задом на своем прокатном авто, свернул в чей?то частный въезд, включил «аварийку» и выбрался из?за руля, после чего, перейдя улицу, приблизился к двум пожилым дамам и старику, сгорбившемуся над тростью.
– Что тут занимательного? – полюбопытствовал я.
Никто не ответил.
Внезапно одна из дам порывисто вздохнула и начала поворачивать голову. Слезы, переполнявшие ее глаза, заструились по лицу. Она расправила плечи, будто разминаясь перед тренировкой. Примерно тогда же трость старика упала на землю, и он медленно разогнул спину. На его лице промелькнуло экстатическое выражение, и у него из глаз тоже хлынули ничем не сдерживаемые слезы. Третья женщина расплылась в широкой улыбке и начала отплясывать в тесном пространстве, окруженная другими людьми.
Я огляделся по сторонам.
Остальные тоже совершали небольшие телодвижения, и только некоторые из вновь прибывших по?прежнему стояли столбом, будто ожидая чуда. Взоры их, полные надежды, остекленели, будто все они испытывали экзальтацию, охватывающую людей при лицезрении священного таинства. У меня на глазах их лица озарились эйфорическими улыбками, напомнившими мне проповедь в шапито, которую я посетил еще ребенком, когда проповедник оделял провинциалов чудесами в обмен на твердую валюту.
Вот только поблизости не было ни единого проповедника.
Мне не хотелось уходить. Но, очевидно, эти типы в фургоне видели, как я пытался заговорить со старичьем, потому что водитель выбрался из машины, держа мобильник возле уха, и через считаные секунды к церкви подкатила полицейская машина. Помахав на прощанье своим пожилым друзьям?легавым, а заодно и парням из фургона, я трусцой припустил к своей машине. Нет смысла лезть на рожон в первый же день на работе.
Снова бросив взгляд на церковь, я увидел, что туда направляется еще больше людей. Все они были старыми или больными, хотя некоторых катили в инвалидных креслах более молодые и здоровые. И все они – здоровые и больные, юные и старые – выглядели так, будто пришли сюда за чудом. Я безмолвно пожелал им всего доброго, но не удержался от мысли, что эти же самые люди не поленятся одолеть 50 миль и отстоять в очереди, чтобы поглазеть на французский тост, выглядящий точь?в?точь как лягушка?бык из Сент?Пола.
Я задом сдал на Восьмую, доехал до угла и свернул направо по A1A. У меня было в запасе еще около мили, прежде чем ощущение эйфории покинуло меня. Не знаю, ни что это была за сила, ни как она распространялась, но исходила эта сила будто бы от церкви. Во всяком случае, сегодня. Вчера я ощутил ее за пансионатом, а позавчера вечером она постигла меня на милю дальше к югу. Так что же я на самом деле узнал? Диковинных событий в моей жизни хватало, но это заткнуло за пояс их все! Если уж городок хочет сорвать куш, они могли изыскать способ обуздать энергию вокруг этой церкви и продавать ее. Сомневаюсь, что подобное возможно, но будь на это хоть шанс, я бы всерьез подумал, не вернуться ли туда с пустой бутылкой и пробкой.
Впрочем, с этим придется обождать.
Проехав еще полмили, я свернул на парковку пансионата «Приморье», где в роли смотрителя здания должен был первым делом разобраться с нашествием белок.
Свою военную карьеру я начал прямо после школы в качестве армейского снайпера. Тогда я научился скрытно передвигаться по лесу и высокой траве, и одолеваемое мною расстояние зачастую измерялось футами в час. Я это к тому, что редкий день мне не доводилось встречаться со змеями, грызунами и всяческими насекомыми, так что сент?олбанские белки мне страха не внушали.
Но карабкаться на чердак я пока не собирался.
Большинство животных будут держаться на почтительном расстоянии, если только не загнать их в угол. В дикой природе найдется уйма путей для бегства тварей больших и малых, сплошь нервных, напуганных или любознательных. Увидев или услышав ваше приближение, нервная тварь рванет прочь, напуганная – зарычит или зашипит и тоже рванет прочь, а любознательная – остановится, чтобы поглядеть, а то и справить на вас малую или большую нужду, но в конце концов тоже поползет или поскачет прочь.
Однако чердак «Приморья» – пространство замкнутое, со стенами, полом и потолком, и для звериного бегства доступны лишь несколько мелких отверстий. Я даже не догадывался, кто может таиться под карнизами и среди теплоизоляции под досками настила на чердаке, но в одном не сомневался: это помещение принадлежит им, а не мне. Причем оно принадлежит им уже давненько, и мне не переменить ситуацию ни за день, ни даже за неделю.
Однако у меня был план. В него входила приставная лестница, которую я присмотрел на задворках пансионата. С виду в ней было футов двенадцать, а вместе с удлинителем и все двадцать.
Бет на день уехала в Джексонвилль, а прибытие гостей раньше четырех не ожидалось, так что пока весь дом был в нашем с Рейчел полном распоряжении. Мой план быстрого упреждающего удара по белкам заключался в том, чтобы закупорить их. Я дам им малость посидеть взаперти, подрастратив энергию на попытки пробиться наружу, а потом устрою газовую атаку пестицидной шашкой и оценю их реакцию. Прихватив несколько металлических полос, горсть гвоздей и молоток, я приставил лестницу к стене дома у отверстий, через которые белки пробирались на чердак и обратно, и заколотил все дыры, какие смог отыскать. Потом убрал лестницу и стройматериалы, переоделся в шорты цвета хаки и наведался в кухню ровно на столько времени, чтобы измельчить кубики льда в блендере и завернуть их в кухонное полотенце. После этого я направился на пляж, где Рейчел принимала солнечную ванну.
– Привет, Скэтмен, – бросила она.
– Почему Скэтмен? – не понял я.
– Я поглядела на своем ноутбуке, – пояснила моя приятельница. – Скэтмен Крозерс играл роль смотрителя здания в «Сиянии». Что, Дик Хэллоран?[7]
Ну можно ли не любить эту девицу: два дня назад я рассказывал ей о близнецах Грейди, а сегодня она отплатила мне той же монетой! Одетая в бикини в черно?белую полоску, она лежала в шезлонге. Волосы Рейчел заплела во французскую косу с белым бантиком на конце и перекинула ее через левое плечо своеобразным обрамлением для лица. Стакан рядом с ней был пуст, не считая лужицы воды на дне и пары почти растаявших кубиков льда – остатков того, что, вероятно, было «Пина Коладой».
– Где ты взяла выпивку? – осведомился я.
– Приготовила на кухне. Тут некому подавать напитки, представляешь?
– По?моему, как раз официантка и должна подавать напитки.
Женщина поглядела на меня с любопытством:
– Что ж, именно это я и сделала.
Я кивнул.
– А к чему полотенце? – поинтересовалась Рейчел.
– Сейчас покажу, – пообещал я и обвил промороженным полотенцем ее шею.
При первом прикосновении полотенца Рейчел охнула, но уже через пару секунд довольно пробормотала:
– Боже, как хорошо!
– Пожалуй, сгоняю на машине по A1A на несколько минут, – сообщил я.
– Сколько именно минут?
– Минут на двадцать. Поедешь?
– Нет, мне и так хорошо. Хочу перехватить немного ультрафиолета, если нам еще придется готовить завтра завтрак. Придется ведь?
– Придется.
Подруга поглядела на меня, щурясь от солнца:
– Ты и вправду этого хочешь? Готовить завтраки для туристов и городских?
– Да. Принести тебе еще бокал, пока я не ушел?
– Пожалуй, можешь прихватить по пути, когда вернешься.
– Как пожелаете, – чмокнув ее в щечку, произнес я цитату из нашего любимого кино «Принцесса?невеста».
– Благодарю тебя, фермерский отрок, – ответствовала непревзойденная Рейчел.
Несколько минут спустя я поехал по A1A обратно к церкви, но на сей раз не ощутил ровным счетом ничего. И в церковном дворе не было ни единого старика. Что бы там ни происходило, если это вообще происходило, оно уже прекратилось. Но мне было наплевать – я знал, как найти другое грандиозное ощущение.
Развернув автомобиль, я направился к песчаной дюне, где мы нашли пацана пару дней назад. Припарковавшись на обочине шоссе, я добрался до колонии огненных муравьев и лег на спину рядом с нею точно так же, как лежал тот несчастный парень. Лежа там в ожидании, я ломал голову, что скажу копам, если сюда вдруг зарулит патрульная машина.
Не прошло и пары минут, как я ощутил, что муравьи ползают по моим рукам и ногам.
Закрыв глаза, я улыбнулся.
Д’Оги удивился, увидев Рейчел Кейс, сидящую в изножье больничной койки наутро после его инцидента с огненными муравьями. Она пришла его проведать, сказала женщина, добавив, что побывала здесь вместе с Кевином вчера вечером с той же целью. Засмеялась, а точнее, пару раз гоготнула, когда он назвал ей свое имя. При нормальных обстоятельствах он перерезал бы ей горло за насмешки над ним, но у Рейчел это вышло так по?детски и обаятельно, что, не удержавшись, пациент засмеялся вместе с ней.
– Это пишется Д?О?Г?Г?И?[8] – уточнила миссис Кейс.
Молодой человек сообщил ей правильное написание.
– Это иностранное имя? – продолжала расспрашивать его гостья.
– А вы вчера не находили мой нож? – сменил тему Д’Оги.
– У тебя был нож?
– Ну, не нож, а ножик, карманный такой, – соврал он.
Итак, Крид, наверное, нашел нож и скрыл это от Рейчел. Из чего следует, что он проникся подозрениями, и при следующем нападении будет начеку. Д’Оги просто раздавила весть о том, что именно Донован спас ему жизнь. Но это ничего не изменит. Он по?прежнему намерен прикончить Крида при первом же удобном случае. Пациент решил держаться с Рейчел как ни в чем не бывало и попытаться выудить у нее какие?нибудь сведения, которые помогут укокошить ее дружка.
Тут она достала из сумочки пластиковую бутылочку для воды и потрясла ее, а потом отвернула крышку, налила в стоявший на больничном столике пластиковый стаканчик какую?то красную бурду и протянула ему.
– Что это? – спросил Д’Оги.
– Красное Питье.
– А что в нем?
– Вода, виноградный сок, гранатовый сок, клюквенный сок, протеиновый порошок, березовая кора и еще немножко цитрусовых и всякого такого.
Поднеся стаканчик к свету, парень уставился на его содержимое:
– А зачем оно?
– Оно полно антиоксидантов и не дает заболеть. А если ты заболел или еще как?то пострадал, оно быстро поставит тебя на ноги.
– Это какой?то фамильный рецепт снадобья?
– Нет, это рецепт Кевина.
Д’Оги резко отставил стаканчик, молча костеря себя за идиотизм. Должно быть, он малость поплыл от лекарств, которыми его накачали, раз вообще задумался, не выпить ли эту красную стряпню. На лице сидящей перед ним женщины появилось озадаченное выражение. С другой стороны, если б Крид хотел его прикончить, Д’Оги давно был бы покойником. Крид не послал бы девчонку травить его.
– Что стряслось? – спросила Рейчел.
Если только она не одна из помощниц Крида…
– Д’Оги! – позвала пациента посетительница.
Но будь она одной из его убийц, разве ей хватило бы глупости говорить, что это рецепт Крида?
Молодой человек внимательно оглядел ее, думая о событиях позавчерашнего вечера, предшествовавших его приземлению в муравьиную кучу огненных бестий. Например, как он следил за Кридом и Рейчел за обедом, об их нежной сцене на крыльце и о том, как она затопала от Крида в ночь, матерясь, как пьяный матрос. Д’Оги уже доводилось видеть подобное поведение у женщин, но те отнюдь не были убийцами. Они были разъяренными кралями.
– Кевин велел тебе дать это мне? – небрежно поинтересовался пациент.
– Нет, дурачок, – рассмеялась Рейчел. – Это я приготовила. Это рецепт Кевина, но Питье для него все время делаю я.
Д’Оги поглядел на жидкость в стаканчике:
– А ты сама его пробовала?
– Мы пьем его почти каждое утро. Тебе оно сейчас будет очень полезно. Иначе я бы не принесла.
– Покажи, – потребовал молодой человек.
– Что? – удивилась миссис Кейс.
Он протянул ей стаканчик.
– Покажи, какое оно вкусное.
Взяв стаканчик, Рейчел пожала плечами.
– Ты серьезно?
– Если только у тебя нет причины воздержаться.
Женщина состроила гримаску, которая была бы восхитительной, не пытайся она отравить Д’Оги. Потом, к его крайнему изумлению, выпила полстакана, после чего, помедлив, осторожно поставила стаканчик на стол и улыбнулась.
– Вот видишь? – сказала она. – Вкусно, питательно и полезно для здоровья. – Вдруг лицо ее исказилось, и, схватившись за горло, Рейчел пролепетала: – Чт… что… О боже, я… мне нехорошо… я… – И она повалилась на пол.
Рывком подняв себя в сидячее положение, Д’Оги поглядел через край кровати. И тут же его посетительница подскочила с криком «бу!», напугав его чуть ли не до усрачки.
– Извини, – сказала затем миссис Кейс, – но ты это заслужил.
После этого она долгую секунду вглядывалась в его лицо.
– Какой?то ты бледный. Слушай, я же не хотела тебя напугать… – Рейчел виновато развела руками. – Ты как сейчас, ничего?
Д’Оги кивнул.
Обойдя кровать сбоку, Рейчел, к еще более сильному удивлению Д’Оги, поцеловала его в лоб. Потом, прежде чем снова усесться на свое место, немного погладила его волосы. После этого взяла стаканчик, отпила еще немного и поинтересовалась:
– Ты точно не хочешь?
– У меня еще… – Парень поглядел на пластиковую бутылочку на больничном столике. – Осталось полбутылки. Хочешь поглядеть, как я тоже это выпью?
– Я допью это с тобой.
Пока Д’Оги пил, Рейчел болтала. Она рассказала ему, что они с Кридом в отпуске и уже пару недель путешествуют по Восточному побережью. Для Д’Оги это было отнюдь не новостью, поскольку он охотился на Донована Крида не первый месяц, показывая его фото всем частным авиаперевозчикам и работникам аэропортов по всей стране. Пару недель назад луисвилльский носильщик вспомнил человека, соответствовавшего словесному портрету Крида и требовавшего строжайшей секретности. Но он сказал, что имя у похожего на Донована парня было другое, да и фото совсем не похоже на его лицо. Тот тип больше напоминал кинозвезду, и никакого рваного шрама у него на лице сбоку не было. Из этого Д’Оги заключил, что Крид, должно быть, изменил внешность. Он слышал, что профессиональные убийцы из нацбезопасности способны на такое, но его информатор дал ему критически важную крупицу информации: тип, который может оказаться Донованом, путешествует с молодой особой по имени Рейчел Кейс. Так что, независимо от того, каким именем Крид назвался в пассажирском манифесте, Рейчел пользовалась своим настоящим именем, и Д’Оги выяснил, что из Луисвилла они отправились в Атлантик?Сити всего за пару дней до этого. Он поискал информацию о Рейчел Кейс из Луисвилла в Интернете, нашел ее фотки и узнал кое?что о ее биографии. После этого Д’Оги долго прочесывал лучшие отели Атлантик?Сити, пока не увидел Рейчел, нежащуюся у бассейна и попивающую «Кашенку»[9] с субъектом, который и должен был оказаться Донованом Кридом. И действительно, когда преследователь Крида спросил о нем на стойке регистрации, там подтвердили, что Донован Крид зарегистрирован в отеле.
Так что Д’Оги начал преследовать их, с той самой поры не отставая от них ни на шаг.
Пока Рейчел болтала, ее собеседник позволил себе задуматься, не является ли Красное Питье одним из секретных орудий Крида. Он всю жизнь слышал, что Донован будто бы невосприимчив к боли и обладает чудесной способностью поправляться после тяжелейших ударов и ран. Отец Д’Оги знал Крида и считал его сверхчеловеком, но сам Д’Оги всегда предполагал, что мистические способности Донована – скорее, гипербола, нежели реальный факт. Однако, выпив этого красного месива, он начал менять свое мнение. Воздействие снадобья не оставляло никаких сомнений. В Д’Оги забурлили сила и энергия. Ему стало лучше.
– Рейчел, – проговорил он, – за это Красное Питье умереть не жалко!
– Я же говорила, что тебе понравится! – улыбнулась женщина.
Потом они еще минут пятнадцать поболтали об огненных муравьях (ни ему, ни ей они не нравились) и о самочувствии Д’Оги («Куда лучше, спасибо!»). Врачи сказали, что он сможет выписаться через пару недель, рассказал пациент своей гостье, но если она принесет ему еще Красного Питья, то можно предположить, что на это уйдет пара дней. Рейчел согласилась снова прийти назавтра.
Сногсшибательной эту даму Д’Оги не назвал бы, но в ее пользу говорило многое. В первую голову то, что она искренне тревожилась о нем, к чему молодой человек не привык. Он не ощутил бы ни малейшего укола совести, убив Крида, но жизнь Рейчел решил сохранить, если ему представится такая возможность.
Следующим утром, в четверг, Рейчел принесла ему две бутылки Красного Питья и книгу. А кроме того, что было еще лучше, поведала ему о своем с Донованом поступлении на работу в «Приморье» ради помощи владеющей им дамочке. Рейчел засмеялась при мысли, что станет официанткой. Д’Оги же засмеялся, подумав, что Крид будет готовить завтрак для гостей. Они еще немного поболтали, а затем миссис Кейс сказала:
– Пожалуй, мне пора.
– Куда такая спешка?
– Хочу перехватить немного ультрафиолета на пляже.
– С Кевином?
– Если бы! Нет, Кевин сегодня собирается начать избавляться от лесных белок.
– Лесных белок?
– На чердаке. В «Приморье».
Она принялась болтать о том, как на чердаке в пансионате угнездились белки и какой они подымают шум, и как Кевин решил было не лазить туда еще пару дней, и…
…Вот так Д’Оги придумал способ прикончить Крида, не причинив вреда его подруге.
Через девяносто минут после ухода Рейчел пациент допил свою вторую бутылку Красного Питья, сграбастал одежду и улизнул из медицинского центра. Он дошел до публичной парковки на Фронт?стрит, где оставил свою машину, прежде чем последовать за Кридом и Рейчел по A1A пару дней назад, достав из багажника рубашку и шляпу и надел их, после чего доехал до супермаркета, где купил батончики полноценного питания с арахисовым маслом, полдюжины бутылок воды и обвалочный нож. Положив все это вместе с 9?миллиметровым «глоком» в небольшую дорожную сумку в багажнике, он доехал до стоянки при публичном пляже. Там припарковал свой автомобиль, а затем достал дорожную сумку из багажника и перекинул ее через плечо. Дальше прошагал четверть мили по пляжу, пока не увидел в полусотне ярдов от себя Рейчел, лежавшую в шезлонге.
С минуту он помедлил, разглядывая ее. В бикини тело этой женщины выглядело лучше, чем парень представлял себе пару часов назад, когда она пришла навестить его в больнице. Д’Оги позволил себе вообразить ее обнаженной. Оттуда было уже рукой подать и до мысли о том, чтобы заняться с нею любовью, и Д’Оги прикинул, что можно будет связаться с Рейчел после убийства Крида, чтобы помочь ей пережить горе. А побыв положенное время эмоциональным тампоном, можно будет сделать решительный шаг…
Кстати, о шагах. Пора бы уже подумать о следующем. Выбросив из головы образ обнаженной горюющей Рейчел, Д’Оги поглядел вверх по берегу позади нее, намереваясь проверить черный ход «Приморья». Но вместо этого он увидел Крида, шагающего по мосткам от пансионата в сторону Рейчел, неся свернутое полотенце.
Д’Оги резко свернул к A1A, перебрался через несколько песчаных дюн и с трудом протащился добрую сотню ярдов по рассыпчатому песку, пока не выбрался на шоссе. Там молодой человек оперся о телефонный столб с прикнопленным к нему объявлением. Посмотрев на снимок, он пробежал глазами слова о пропавшей девушке по имени Либби Вэйл. С этого места ему открывался отличный обзор на боковую и заднюю сторону «Приморья», и через пару минут он увидел, как Крид направляется обратно. Потом объект ненадолго скрылся из виду и вскоре снова показался на стоянке, где сел в машину и уехал.
Не прошло и минуты, как Д’Оги вошел в «Приморье», громко позвав:
– Есть тут кто?
Если б кто?нибудь отозвался, он попросил бы рекламный буклет гостиницы и удалился. Но парень знал, что внутри ни души, потому что насчитал четыре мыши, бегающие по первому этажу, и портовую крысу. Рейчел сказала ему, что Крид планирует заколотить чердак, так что, наверное, он уже сделал это, и грызуны удирают через внутренние отверстия и щели между досками.
Поднявшись вверх по лестнице, Д’Оги нашел вход на чердак в потолке над коридором. Он потянул за шнур, открывший люк чердака, откинул чердачную лесенку, стянул ее на пол и опробовал на прочность, после чего убрал все на место, закрыл чердак и проверил пол, чтобы убедиться, что на нем нет предательских маячков вроде вмятин на ковре, пыли или обрывков теплоизоляции. Удовлетворившись результатом, Д’Оги открыл дверь снова, спустил лестницу и забрался на чердак.
Огненные муравьи язвили просто охренеть!
С того самого момента, как я стащил пацана с муравьиной кучи, я просто помирал, как хотел это испытать. Поймите меня правильно, я вовсе не собирался дать себя заесть, как пацан, но решил, что пара дюжин укусов или типа того дадут мне острые ощущения, которых мне так не хватало в последние недели. И хотя у меня в кармане лежал «Эпипен», я не тревожился из?за анафилактического шока, потому что доктор Карстейрс сказал, что тебя накрывает второй волной, а не первой.
Я дал муравьям несколько секунд попировать моей плотью, прежде чем встал и передавил их. Несколько насекомых добрались до моего паха и куснули достаточно крепко, чтобы у меня дернулась нижняя губа. Я решил дать укусам поджить и возвращаться сюда каждые два?три дня, чтобы попробовать выработать сопротивляемость к этому яду.
К тому времени, как я добрался до машины, у меня уже закружилась голова. Потребовалось бы не так много укусов, чтобы проскочить точку невозвращения, и я сделал мысленную пометку в следующий раз быть особенно осторожным. По словам доктора Карстейрса, каждое подобное воздействие в несколько раз опаснее предыдущего.
Посмотрев на часы, я прикинул, что Рейчел вряд ли будет против, если я совершу небольшой крюк. Я доехал до скобяного магазина на углу Шестой и Костал и уже успел оставить порог в трех футах позади, когда владелец осведомился:
– Это вы приняли бразды у Рипа в «Приморье»?
– А Рип был прежним смотрителем? – уточнил я.
– Ага.
– Тогда ага.
Владелец, крупный и дородный, щеголял громадными огненно?рыжими усами, занимавшими все пространство между его носом и нижней губой. Рукава его красной фланелевой рубашки были закатаны до локтей. На одной руке у него красовалась татуировка в виде корабельного якоря, а на другой – в виде танцовщицы. Он не носил ремня, и его штаны были приспущены под пивное брюхо. Он смерил меня взглядом:
– Чёй?то не похожи вы на смотрителя, позвольте вам сказать.
– Я, скорее, повар с беличьей проблемой.
– Вы, чё, готовите там белок? Жареных белок под молочным соусом?
Тут фланирующей походкой заявился его заместитель – высокий и сухопарый, с настолько задубевшей кожей лица, что о нее можно было бы править бритвы. На его рабочей рубашке красовалась нашивка, сообщавшая всем, кому до того есть дело, что звать его Эрлом. Давненько мне не доводилось видеть, чтобы кто?нибудь фланировал, так что я уделил минутку наблюдению за этим человеком. Это искусство, типа, утраченное, а Эрл в нем был страсть как хорош.
– Давайте начнем сначала, – сказал я, протягивая руку. – Я Донован Крид.
Великан стиснул мою руку:
– А я Джимбо Пим, а вот это Эрл Стаут.
Кивнув Эрлу, я ответил на его рукопожатие и заявил:
– Я смотритель и шеф?повар по части завтраков в «Приморье». С завтраком у меня всё на мази, но мне нужна какая?нибудь шашка или аэрозоль, чтобы истребить белок и прочих вредителей на чердаке.
Джимбо привычным жестом потер подбородок большим и указательным пальцами:
– А Бет планирует закрыть заведение на пару недель?
– Нет.
– Тогда я не рекомендовал бы вам шашку. Она разводит жуткую серную вонь, и нужно недели две, чтобы она выветрилась. Мало того, аэрозоли, нафталин и все такое могут вызвать проблемы с дыханием у ваших посетителей.
– А что вы в таком случае порекомендуете?
– Вы были на чердаке?
– Пока нет.
– Тогда вы не представляете, что за чертовщина там творится. Эти живые ветви дуба свисают до самой крыши. У вас там может быть пять видов змей, а то и еноты вдобавок. Шашки и аэрозоли действуют не на всех тварей. Убьете змей, так вас заедят крысы. Перебьете крыс, так змеи доберутся до жилой зоны, а никто не скажет «проваливай» краше, чем змея на дверной ручке.
– Это что, местная поговорка?
– Нет, хотя следовало бы. Пару лет назад я нашел пятнистого полоза, обвившегося вокруг дверной ручки в моей спальне.
Пим замолчал в ожидании моей реплики, и я понял, что пока не подам ее, продолжения не будет.
– И что же вы сделали? – полюбопытствовал я.
– Сунул его в обувную коробку, придавив сверху Библией, а назавтра снес в лес.
– А вы не боялись, что он может выбраться посреди ночи?
– Змеи чураются Слова Божия.
Я поглядел на Эрла. Тот кивнул и пояснил:
– Это еще с Адама и Евы.
– И еще одно, – добавил Джимбо. – Во Флориде есть закон против убийства белок.
Решив, что он надо мной подшучивает, я снова поглядел на его помощника. Но Стаут угрюмо кивнул – так что либо стебались они оба, либо были единого мнения по поводу истребления белок.
– Но они вообще?то грызуны, разве нет?
– Во Флориде они промысловые звери, – растолковал Пим, – так что охраняются правилами охоты штата.
Я лишь головой покачал.
– Понимаю, – согласился Эрл. – До чего только мир дошел, так ведь?
– А есть законный способ обойти это? – с надеждой спросил я.
– Белки грызут проводку, – поведал Джимбо. – Они представляют серьезную пожарную опасность. У вас небось уже и так серьезные проблемы, так что вы могли бы пойти к агенту по сдерживанию и контролю диких животных штата и попросить разрешение на искоренение.
– Похоже, это затянется надолго, – нахмурился я. – А у вас нет никаких быстрых и простых решений? Законность меня не так уж волнует.
– Вы обсуждали эти планы с Бет?
– Она доверила решать проблему белок мне. Избавиться от них было идеей фикс ее мужа – очевидно, справиться ему не удалось, и я хотел бы сделать это ради нее.
– Она обалденная женщина, – заметил Эрл. – Чарли повезло.
– У меня прям сердце разрывается видеть ее такой сокрушенной, – подхватил Джимбо. – У них был идеальный брак, насколько мы, окружающие, можем судить.
– Она все время смеялась, – добавил Стаут. – Этим она и славилась – дружелюбной улыбкой, искренним смехом…
– Чё?то в последнее время их у нее нечасто увидишь, – прокомментировал Джимбо.
Мы помолчали с минуту.
– Так что с белками? – встрепенулся я.
– Слушайте, – сказал хозяин магазина, – есть штук пять способов избавиться от белок на чердаке. Но ни один не работает.
Я подождал, пока он растолкует это нелепое утверждение, но Джимбо просто таращился на меня, словно разговор был закончен. Не зная, что сказать, я просто ляпнул:
– Почему?
– Ну, смотрителя в «Приморье» не было давненько, а проблема белок была и до того.
Чем больше Пим говорил, тем бессмысленнее становились его речи.
– Я знаю, что белки и мыши склонны селиться в одних и тех же местах, а змеи могут устроить там же гнезда, – произнес я. – Но мне казалось, что если их там законопатить…
– О боже, ни за что! – вскричал Джимбо. – Ни в коем случае нельзя законопачивать свору белок!
– Почему?
Пим весьма оживился, замахав руками, как цапля на болоте, пытающаяся взлететь. Казалось, он хочет заговорить, но не находит слов. Эрл оказался в этом более удачливым.
– Содом и Гоморра! – припечатал он.
Я припустил к «Приморью» бегом, всячески намереваясь переодеться, выудить лестницу и убрать металлические полосы, чтобы белки и прочие твари могли разбежаться, пока на чердаке не воцарились Содом и Гоморра.
Но когда я взбежал по лестнице к своему номеру, то понял, что Содом и Гоморра уже пришли и катастрофа в самом разгаре.
Чердачный люк находился в потолке над верхним коридором. Теперь же на его месте красовалась громадная дырища. Чердачная лесенка была по?прежнему сложена, но сам люк покоился на полу в груде щепок, поверх которой лежала змея с раздробленной головой. В мертвой рептилии было добрых шесть футов, и судя по виду, это была крысиная змея. Щепки были разбросаны по всему ковровому покрытию, а белки носились по дому как бешеные.
Приперев парадную дверь, чтобы та оставалась открытой, я, как мог, выгнал через нее белок. Попутно я встретил трех змей примерно такой же длины, как первая. А вот крыс мне на глаза не попалось, и я заподозрил, что встреча с ними ждет новых гостей и меня ночью.
Леденящий кровь вопль Рейчел поведал мне, что она нашла одну из змей в заднем коридоре при попытке войти в дом. Я ссыпался по лестнице уже в пятый раз за десять минут и убрал змею у нее с глаз долой, одновременно разъяснив сложившуюся обстановку. Рейчел развернулась на каблуках и удрала, а я продолжил работу, пока не проникся убеждением, что белки и змеи покинули дом.
Я решил, что Джимбо и Эрл заблуждались насчет того, что не стоит закупоривать пути к бегству, потому что когда вытащил чердачную лестницу и забрался на чердак, то нашел там только нескольких бельчат и двадцать футов перепачканной, пропитанной фекалиями теплоизоляции – и больше ничего. Передислоцировав бельчат в боковой двор, я покатил обратно в скобяной магазин – купить фанеры, чтобы забить дыру в потолке до той поры, когда смогу купить новый люк.
– Я вам его закажу, – сказал мне Пим, – но на это уйдет недель шесть, никак не меньше. Такие люки уже нечасто встречаются.
Заодно я купил банку краски, по цвету подходившей к потолку, и прикинул, что времени у меня как раз в обрез, чтобы прибить фанеру, распылить на нее краску и навести порядок до подъезда гостей.
По пути обратно к «Приморью» я начал составлять объяснение для Бет, как пять змей и дюжина белок могли проломить чердачный люк и как одну из змей при этом раздавило насмерть.
Д’Оги очень благоразумно прихватил с собою бутылки с водой, потому что на чердаке было душно, как в сауне. Внутри было темно, хоть глаз выколи, но когда молодой человек открыл чердачный люк и вскарабкался по лесенке, света оказалось как раз достаточно, чтобы оценить обстановку в целом. Он увидел, что на чердаке нет ни настила, ни мебели, чтобы присесть – только балки, разделенные теплоизоляцией, откуда следовало, что дожидаться возвращения Крида придется без удобств.
Никаких проблем это Д’Оги не доставило: дискомфорт ему был нипочем. На самом деле он оплот силы воли, утес дисциплины. Он ведь справился с укусами огненных муравьев, не так ли? Хотя и недооценил угрозу с их стороны. В будущем он постановил обходить их за версту. Но чердачная жара и белки? Никаких проблем. Он уже бывал в саунах, равно как и проводил время в парках, подкармливая белок.
Д’Оги посидел минутку, чувствуя, как пот скапливается лужицами у него под рубашкой и штанами, и понял, что существует огромная разница между саунами и чердачной жарой. Во?первых, он ни разу не сидел в сауне одетым, и тем более не проводил там время с не вполне зажившими муравьиными укусами. Теснота и изнурительный чердачный зной начали сказываться на тех местах, которые особенно пострадали от насекомых: бедра и пах Д’Оги засвербило и засаднило.
Никаких проблем, утешил себя Д’Оги, он просто вотрет немного мази в проблемные места. Он обо всем подумал заранее, стибрив тюбик мази из больницы, сунув его в карман рубашки пару часов назад и…
…и блин!
Хотя тюбик действительно по?прежнему лежал в кармане рубашки, Д’Оги сообразил, что именно эту рубашку и оставил в багажнике автомобиля, когда переодевался и надевал бейсболку. Может, зуд усугубился из?за самовнушения? Парень искренне надеялся, что дело именно в этом, потому что если это ментальная проблема, то со временем все утрясется. Он знал, что его интеллектуальная мощь почти не знает равных, благодаря нескончаемым часам, посвященным в течение многих месяцев овладению искусством медитации. Молодой человек учился ему у лучших йогов, отточив их искусство до совершенства.
Следующие пять минут Д’Оги провел в состоянии глубокой медитации. Он бы посвятил ей и больше времени, но в паху у него просто пылал костер. Болело адски, и с каждой минутой все сильнее. Расстегнув молнию сумки, висевшей на плече, парень достал бутылку воды, отвернул крышку и сделал долгий глоток, а потом расстегнул молнию штанов и оросил водой свои гноящиеся язвы.
Д’Оги знал, что на чердаке гнездятся белки, и потому ожидал запаха фекалий в воздухе. Такие запахи ему были не в диковинку: несколько лет назад у него была кошка, за которой он убирал самолично. Но «аромат», царивший на этом чердаке, дал бы сто очков форы любому подобному зловонию, с каким молодой человек сталкивался за всю жизнь. Это было сверхъестественное зловоние, воистину ошеломляющее. Смрад ел ему глаза, вышибая слезу и запуская рвотный рефлекс. В основном пахло фекалиями, но простым беличьим дерьмом дело не ограничивалось. Д’Оги был городским пареньком и не питал полной уверенности в том, что чувствовал его нос, но ему казалось, что за господство здесь борются как минимум еще два запаха. Он почти не сомневался, что более приятной из этих двух была вонь гниющего трупа. А второй «аромат» напоминал нечто вроде неусвоенных, выблеванных и гниющих кусочков животной плоти. Какова бы ни была природа этих запахов, они были достаточно острыми, чтобы отпугнуть дворнягу от сосиски в тесте.
Но… никаких проблем, Д’Оги по силам справиться и с этим. Он глотнул еще воды.
Теплоизоляция на чердаке была розовой, рулонного типа, покрытой сверху бумагой. Затаившийся в засаде мужчина то и дело слышал шебуршение по бумаге на некотором расстоянии то впереди себя, то – вот, опять! – за спиной. Звуки были слишком легкими для белок, но слишком тяжелыми для мышей. Крупные мыши? Или мелкие крысы?
Через считаные секунды Д’Оги услышал стрекот из?под крыши, где, наверное, засели бельчата. Молодой человек нечасто бывал за городом, но знал, что в царстве животных молодые матери обычно агрессивно защищают свое потомство и редко отходят далеко от него. Поэтому он мысленно отметил, что надо держаться подальше от карнизов. Это не составит проблемы при условии, что Крид скоро вернется. Но если нет, Д’Оги будет вынужден встать и прогуляться, чтобы не затекли мышцы. Ничто не сказывается на элементе внезапности так губительно, как прыжок сквозь фанерный люк и нападение на Крида из коленопреклоненной позиции.
[1] Джерри Спрингер – американский телеведущий, прославившийся своим ток?шоу, затрагивающим скандальные темы и постоянно подвергающимся нападкам критиков за дурной вкус и убогий интеллектуальный уровень.
[2] СЛР – сердечно?легочная реанимация. Проще говоря, непрямой массаж сердца и дыхание рот в рот.
[3] Сестры?близняшки Грейди – девочки из романа С. Кинга «Сияние» (и фильма по этому роману С. Кубрика), которых зверски убил их отец, смотритель отеля «Оверлук».
[4] Криптонит для Супермена то же самое, что пятка для Ахилла.
[5] ИВЛ – аппарат искусственной вентиляции легких.
[6] Шеф Гектор Боярди – шеф?повар итальянского происхождения, прославившийся консервированными продуктами, которые выпускал под своим именем, превратившимся в торговую марку. За поставки сухих пайков для войск во время Второй мировой войны удостоен ордена Золотой звезды.
[7] Дик Хэллоран – имя персонажа, роль которого играл Скэтмен Крозерс. Рейчел ошибается: Хэллоран был поваром в отеле, а роль смотрителя играл Джек Николсон.
[8] То есть собачка, щенок.
[9] «Кашенка» – ликер на основе польской водки с добавлением свежей клубники и сахарной пудры.
Библиотека электронных книг "Семь Книг" - admin@7books.ru