Эммануэль Арсан

Эммануэль. Мадам как яблоко и мед

Часть первая

1

Вот уже битый час она тайком преследовала тень, скользившую по каменным стенам узких улочек в районе Гвидечча, потемневшим от сырости и времени. Молодой худощавый блондин шел быстро, не оглядываясь. Ей было трудно поспевать за ним, ступая изящными туфельками по неровностям булыжной мостовой, тем более что каждый раз, когда улица куда?то поворачивала, приходилось останавливаться и осторожно выглядывать из?за угла, чтобы оставаться незамеченной.

Встречные мужчины не могли остаться равнодушными к красивой молодой женщине. Ее тонкая талия, золотистая кожа изящных ног, тяжелая грудь, колышущаяся под легким шелком летнего платья в цветочек, приводили их в восхищение, и они пытались заговорить с ней… В другое время она бы улыбнулась в ответ на комплименты или резко отчитала бы грубиянов, позволивших себе непристойные высказывания в ее адрес, но сегодня она скользила мимо вдоль полноводных каналов, покрытых тонкой пленкой бензинового налета, никого и ничего не замечая вокруг и стараясь по мере возможности не привлекать к себе внимания.

Она свернула в темный переулок, но оказалась в безлюдном тупике. Вокруг – никого, блондин исчез. Может, он проскользнул в какой?нибудь секретный ход, зная все закоулки бывшего гетто? Прислонившись к стене и затаив дыхание, она прислушалась к тишине. Ей показалось, что где?то слышатся голоса. Какое?то время она колебалась, разглядывая изъеденные древоточцем старые потрескавшиеся двери.

Потом, скорее наугад, чем по наитию, она выбрала одну из них и постучала. Дверь приоткрылась, и она увидела перед собой морщинистое лицо старухи. Девушка попросила пустить ее вслед за тем, кто только что пересек порог этого дома.

– Вы ошиблись, signorina, – ответила старуха, – сюда никто не входил.

– Это вы ошибаетесь! Разве он не сказал вам, что у нас здесь свидание?

– Сомневаюсь, signorina.

Старуха стояла на пороге, загородив своим массивным телом проход в дом. Девушка дрожащей от злости и нетерпения рукой вытащила из сумочки несколько купюр и протянула их старой женщине. Та, не раздумывая, тут же схватила их толстыми пальцами.

– Он наверху?

Старуха кивнула.

– Он что, не один?

– Да, signorina.

– А можно как?нибудь… посмотреть на него… только так, чтобы он не заметил?

– Вы готовы заплатить за это, signorina?

Девушка раздраженно пожала плечами и достала из сумочки еще несколько банкнот.

– Идите за мной. Только будьте осторожны, не споткнитесь на лестнице!

Старые ступеньки скрипели под тяжестью дородной матроны. Она остановилась наверху, чтобы отдышаться, а потом продолжила путь по длинному коридору без дверей, освещенному одной лишь лампочкой без абажура, бросавшей тусклый свет на желтые выцветшие обои. Подойдя к стенному шкафу в конце коридора, она отодвинула створку, пропуская девушку вперед:

– Входите, signorina.

Внутри было тесно и темно. Старуха медленно отодвинула шторку, и девушка в испуге отпрянула, увидев так близко перед собой представшую ее глазам сцену.

– Да не бойтесь вы. Они вас не видят.

Молодой белокурый юноша снимал с себя одежду, кидая вещи прямо на потертый ковер. Девушку, находящуюся с ним в комнате, невозможно было разглядеть полностью, она сидела сбоку, на биде, занимаясь своим туалетом. Видна была только ее нога, обтянутая чулком, и обнаженное бедро цвета слоновой кости, а также длинные черные прямые волосы.

Обнаженный красавец стоял в ожидании посреди комнаты, глядя на нее и лаская себя в предвкушении. Он был высок, худощав и строен. По его бледной коже пробежала нервная дрожь. Девушка наконец закончила гигиенические процедуры, деликатно промокнула бритый лобок и встала. Обернувшись, она показала свое лицо, тонкие черты которого свидетельствовали о наличии азиатской крови. Она подошла к кровати и присела на краешек, без стеснения широко раздвинув ноги. Нежно?розовые и блестящие губы в промежности завораживали и манили.

Юноша опустился на колени перед ней и приник лицом к тонким нежным бедрам, обхватив руками ягодицы красавицы. Она запустила пальцы в его белокурые локоны и закрыла глаза.

– Он часто сюда приходит? – шепотом спросила девушка у старухи.

– В этом месяце – каждый день.

– Он встречается всегда с одной и той же?

– Нет, signorina. Все мои девушки красавицы. Вы тоже очень красивы…

Старая матрона отступила на полшага, чтобы лучше разглядеть соблазнительные изгибы тела молодой женщины, обтянутые тонким шелком платья: упругие груди, тонкую талию, пышные бедра, янтарную кожу плеч, шелковистые пышные волосы цвета темного золота, пухлые детские щечки, горящий взгляд из?под густых ресниц, аккуратный маленький ротик…

– Если хотите, могу взять вас к себе. Станете одной из моих прелестниц. И вы не одна такая… Многие знатные дамы оказывают мне честь, посещая мое скромное заведение.

Девушка рассеянно слушала ее, не отрывая глаз от блондина и его девушки, но, услышав последние слова старухи, обернулась к ней и сухо приказала:

– Теперь оставьте меня одну.

Девушка перевернулась на живот, предоставив возможность юноше ласкать ее попку. Он делал это не торопясь, с мечтательным видом. Внезапно он звонко шлепнул ее ладонью по ягодице. В шкафу за зеркалом другая девушка вздрогнула от неожиданности, а брюнетка даже не шелохнулась. Юноша повторил свой жест, но жестче и сильнее. В ответ брюнетка шире раздвинула ноги.

Женщина за зеркалом затаив дыхание прильнула к стеклу почти вплотную.

– Андреа…

Юноша, улыбаясь, похлопывал по розовым ягодицам, по смуглой коже изящных бедер, ласкал приоткрытые трепещущие губы. При каждом шлепке его напружиненный член дергался и ударялся о мускулистый напряженный живот.

Девушка за зеркалом, прижавшись лбом к холодному стеклу, покусывала губы и нервно теребила платье. Правой рукой она невольно принялась гладить внутреннюю сторону своих бедер.

Юноша послюнявил свою ладонь и перенес слюну на свой возбужденный фаллос. Затем он подцепил руками легкую талию и приподнял бедра девушки. Она вцепилась руками в простыню, чтобы не скользить. Когда он вошел в нее, она тихо вскрикнула.

За зеркалом девушка, наблюдающая за ними, слабо стонала. Она покосилась на створку двери и, убедившись, что она плотно закрыта, задрала юбку и засунула пальцы в промежность.

Юноша целиком погрузился в брюнетку. Лицо его просияло, губы едва слышно шептали: Mi piace cularti, putana…

Девушка в темной комнате, прижавшись грудью к стеклу, продолжала ласкать себя, отодвинув тонкий шелк белых трусиков. Глаза ее были полны слез. Она не могла оторвать восхищенный взгляд от двух тел, наслаждавшихся любовью. Юноша энергично вонзал свой член в путану, а та, приподнявшись на локтях, раскачивалась, опустив на лицо свои длинные темные волосы. Ее груди раскачивались в такт движениям.

Молодой человек задышал часто и хрипло. По другую сторону зеркала девушка крепко сжала рукой лобок и губы. Он вынул еще напряженный член, мокрый и блестящий. Девушка в темной комнате бессильно прислонилась к стене, запрокинув голову и тяжело дыша. Из?под прикрытых ресниц текли слезы.

Девушка на постели перевернулась на спину и откинула с лица блестящие черные волосы. Она не смотрела на юношу, который тем временем быстро натягивал брюки и застегивал рубашку. Одевшись, он быстро вышел из комнаты, даже не обернувшись. Когда дверь за ним закрылась, проститутка встала и подошла к зеркалу. Сложив руки ладонями вместе, по?восточному, она поклонилась. На ее тонких губах заиграла улыбка.

Девушка с другой стороны зеркала молча смотрела на нее широко открытыми от изумления глазами. Неужели она обращалась к ней? А он? Знал ли мужчина, что за ним наблюдали? Створка двери приоткрылась.

– Ну как? Вам понравилось?

Девушка покраснела и одернула юбку. Старуха смотрела на нее искушенным взглядом.

– Дайте?ка мне вашу руку.

Девушка протянула ей ладонь, и матрона, внимательно изучая линии от указательного пальца до самого запястья, долго качала головой.

– Ну, что там?

Старуха улыбнулась, дотронулась до массивного ободка обручального кольца на безымянном пальце девушки и сказала:

– Я вижу, вы замужем,… но мое предложение остается в силе, signora.

Старуха повертела колечко пальцами и нащупала бриллиант.

– Какой роскошный камень… Видимо, он вас очень любит, не так ли?

Ее венецианский принц! Ее белокурый красавец, робкий, безумно влюбленный, такой импозантный в роскошной шелковой пижаме, шел ей навстречу… Она сидела, по?турецки поджав под себя ноги, на краю постели под балдахином… Приблизившись, он встал на колени и начал покрывать поцелуями ее руки. Потом зарылся лицом в пышные бедра, коснувшись головой теплого живота, негромко повторяя при этом:

– Аурелия, amore…

Сквозь тонкую ткань розового пеньюара она чувствовала кожей его горячее дыхание. Она напряглась. Как он смеет касаться ее после того, что… Он поднял голову и взглянул ей в глаза:

– Вы так прекрасны, amore, словно спустились с полотен Тинторетто…

Он перевернул ее руки, чтобы поцеловать ладошки. Ее охватила дрожь, и она спрятала руки за спиной.

– Вот уже месяц прошел с тех пор, как я впервые увидел вас в соборе Санта?Мария делла Салюте…

– Вы никогда не говорили мне, почему вы там оказались.

– Чтобы встретиться с вами, конечно! Когда я заметил вас, то подумал, что это – мадонна, спустившаяся вниз со своего постамента. Я пошел за вами, прячась за колоннами, но я тогда уже знал, что вы будете моей женой!

– Вы считаете, что я похожа на…

– На святую, любовь моя. Вы – святая.

– Ах так?..

Аурелия поджала губы. Святая? Ну что ж, он скоро узнает, какая она святая!

Она резко повела плечами, и бретельки пеньюара соскользнули вниз, обнажив тяжелые, слишком большие для ее двадцати лет, золотистые груди с розовыми сосками. Она подняла подол, и он увидел ее ноги с плотными икрами и пышные гладкие бедра, а потом округлый животик, покрытый нежным пушком.

– А так? Может быть, в таком виде я больше похожу на Венеру Тициана?

Юноша вздрогнул, возбудившись, и потянулся к ночному столику, чтобы потушить лампу. Аурелия остановила его.

– Вы не хотите мною любоваться?

Он все?таки выключил лампу. Заключив жену в объятия, он шепнул ей на ушко:

– Так будет лучше, уверяю вас.

Аурелия вздохнула, накрылась одеялом и повернулась к нему спиной. Когда он попытался прижаться к ней, она отодвинулась.

Скоро она снова почувствовала, как он прижимается к ее ягодицам. Молча он погрузил лицо в ее пышные волосы, с наслаждением вдыхая их аромат. Аурелия приподняла рубашку, чтобы обнажить голую попку, просунула руку между ног и нащупала его ладонь. Взяв его пальцы, она притянула их в свое лоно, заставив надавить на клитор. Ее теплый зад упирался ему живот и согревал кожу.

Он убрал свою руку. Аурелия почувствовала, что он вошел в нее.

– Подождите, Андреа. Я еще не готова…

Она продолжала себя возбуждать, но он нервно схватил ее за руки, чтобы они не мешали ему рывками протиснуть свой член во влагалище. Ей это не понравилось. Она резко освободилась из его объятий и опять принялась себя ласкать.

– Не надо так быстро… Не спешите, дайте мне время!

Его тело напряглось рядом с ней, он замер и застонал. Все кончилось. Она жутко рассердилась. Энергичными движениями таза вперед и назад она пыталась удержать в себе его еще твердый пенис, но муж больше не двигался. Тогда Аурелия отодвинулась на другой краешек постели и сжалась в комочек. Она была очень расстроена, ее трясло от досады…

– Вы сердитесь?..

– Вы никогда со мной не делаете ничего такого… Почему?

– Что вы хотите сказать?

– Я не знаю… не знаю. Но вы могли хотя бы поцеловать меня, ну… обнять, приласкать, ну… всякое такое…

– …«всякое такое»? Есть вещи, которые нельзя делать со своей женой, – равнодушным тоном парировал он, – И я не желаю впутываться в дебаты.

Аурелия откинула одеяло и перевернулась на спину. Она согнула ноги в коленях и положила руку на промежность. При этом она даже не взглянула в сторону мужа. И только когда, наконец, наступил оргазм – слабенький такой, едва ощутимый, всего лишь один теплый прилив внизу живота… Потом она повернулась к мужу.

Казалось, он уже спит, уткнувшись лицом в мягкую подушку, время от времени нервно вздрагивая и постанывая во сне. Ей было абсолютно все равно, пусть хоть заливается слезами! Аурелия отодвинулась от него как можно дальше.

Солнечный диск только?только отразился в спокойной глади каналов, когда Аурелия тихонько соскользнула с кровати. Толстый персидский ковер заглушал шаги. Она осторожно приоткрыла дверцу шкафа и стала выбирать себе одежду среди вещей, сложенных на полках аккуратными стопками. Из старого мешка она достала выцветшие джинсы и черную майку, специально состаренную, но превосходного качества… проходя мимо туалетного столика, прихватила шкатулку с драгоценностями и флакон духов «C’est la vie».

Она наспех оделась в соседней комнате, решив обойтись без нижнего белья, вместо расчески пригладила волосы рукой. Еще немного, и станет светло. Надо спешить. Порывшись в письменном столе мужа, она быстро нашла то, что искала – свой паспорт. Среди прочих вещей ей на глаза попалась пачка долларов, но она без колебаний отодвинула ее в сторону. Спрятав паспорт на груди, под майкой, она нашла в выдвижном ящике ручку и чернила.

Нацарапав фиолетовыми чернилами несколько строк, она стала искать конверт, и опять взгляд ее упал на пачку долларов. Соблазн был велик… Пока она стояла в нерешительности, Андреа в соседней комнате застонал во сне. Это поторопило ее с принятием решения. Засунув деньги между страницами паспорта, она спустилась вниз по черной лестнице.

Слуги в palazzo спали, никто ее не видел, и никто ее не остановил. Она закрыла за собой двери супружеского дома. Солнце во всей красе уже отражалось в мутных водах Большого канала. Аурелия глубоко вдохнула и ощутила неприятный запах застоявшейся венецианской воды. Она направилась сразу в порт. Ей и в голову не пришло бросить прощальный взгляд на palazzo.

Транспортное агентство «Adriatica Navigazione» только что открылось. Аурелия пробежала глазами расписание отправления ближайших пароходов. На сегодня был всего один рейс – в Александрию. Не тот ли это город, где Марк Антоний крутил любовь с Клеопатрой? Она купила билет в один конец.

Восемь часов утра. Андреа, конечно, уже проснулся. Она представила себе, как он стоит у письменного стола в шелковой пижаме и вертит в руках конверт с письмом, которое она ему написала:

Я не святая. Но никогда не стану потаскухой. Я ищу мужчину, который увидит во мне и ту, и другую сразу. Такова жизнь!

Что он теперь будет делать? Только бы он не обратился в полицию! Но он такой ревнивый… Вот уже месяц, как они поженились, а он так и не представил ее своим знакомым. Он также отклонял все приглашения и никуда ее не водил.

Аурелия присела за столик в глубине небольшого кафе и стала рассматривать свой билет в Александрию. Что она знает об этом городе? Ничего! Кроме того, что он расположен далеко от Венеции и ее мужа.

Ее муж! Как же она злилась на него за то, что он не сумел ее удержать! Когда он предложил ей выйти за него замуж в тот самый день, как они познакомились, она подумала, что теперь ее жизнь, скучная жизнь молоденькой студентки из Франции, кардинально изменится. Она встретила принца! Как же ей повезло! Тайное венчание в церкви, украшенной белыми цветами, в одном из красивейших венецианских дворцов! Как в сказке! Она сама стала героиней тех романов, которые с упоением читала в детстве, с головой спрятавшись под одеялом с карманным фонариком после того, как мама гасила в спальне свет.

Аурелия горько улыбнулась. Видимо, она читала не те романы. Их первая брачная ночь прошла ужасно. Она могла бы предположить, что он не решился овладеть ею от смущения, если бы не последующие бессонные ночи, проведенные ею в трепетном, но напрасном ожидании ласк под ленивый плеск волны в лагуне и сонное бормотание мужа на супружеском ложе.

Когда он все?таки овладел ею, она даже растерялась. Как же он мог уверять ее в страстной любви, если оставался таким холодным и бесчувственным в ее жарких объятиях?

До вчерашнего дня она надеялась, что ему просто нужно какое?то время, чтобы привыкнуть к супружеской жизни. Что ему не хватает любовного опыта. Что он… а вдруг? – еще девственник! Какая наивность! А он просто берег любовный пыл для девок!

Аурелия скорчилась на неудобном стуле в маленьком кафе. Ей вспомнились колышущиеся над простыней груди смуглой красавицы, ее порозовевшая от шлепков попка, красное от возбуждения лицо Андреа, его блаженная улыбка, блестящий упругий фаллос, брошенная на ковер одежда… Все, что он должен был дать ей, что она ждала от него, имея на это полное право… что ж… она будет искать это в объятиях другого мужчины. Пусть ему же будет хуже!

Пароход с красивым названием «Adriatic Queen» должен был отчалить только в одиннадцать. У Аурелии было достаточно времени в запасе, чтобы сделать кое?какие покупки, и она вскочила на палубу речного трамвайчика. Она купит себе дорогое белье с черными кружевами – и фиолетовыми, и белыми – все такое, что он запрещал ей носить. Она и раньше знала, где можно купить такую роскошь.

Опершись о полированные деревянные перила на палубе, Аурелия наблюдала, как удаляется от нее Венеция. Бриллиант на обручальном кольце сиял в солнечных лучах. Она задумчиво посмотрела на лучистые грани и, поморщившись от боли, сняла кольцо с пальца. Вот уж, действительно, кольцо оказалось слишком узким для нее… Она замахнулась и без сожаления выбросила его в море. Еще пару секунд она наблюдала за ярким камнем, пока он не исчез в волнах. За спиной раздался женский голос с сильным английским акцентом:

– Так вы, значит, надеетесь вернуться в Венецию!

2

Аурелия обернулась. Высокая худая англичанка в светлом костюме, улыбаясь, снова обратилась к ней:

– А вы разве не слышали о таком ритуале? Каждый год венецианские дожи бросают в волны кольцо в знак того, что они навечно обручены с морем.

Она протянула Аурелии тонкую руку:

– Лесли Оуэнс. Кажется, мы с вами делим одну каюту до Пирея.

– Меня зовут Аурелия. Как вы узнали, что я говорю по?французски?

– Мне сказал стюард. Он также поведал мне, что вам двадцать лет и что вы плывете в Александрию. Но он не говорил, что вы замужем.

– Это случилось не так давно.

– Ну, и судя по тому, что я только что видела, уже закончилось.

Аурелия промолчала. Ей нечего было сказать по этому поводу.

Англичанка, не дождавшись ответа, продолжила:

– У вас есть друзья в Александрии?

– Еще нет.

– Тогда почему вы туда отправились?

– Потому что она далеко отсюда.

Аурелия, сидя на кушетке, наблюдала за тем, как англичанка распаковывает вещи. Та достала из дорожной сумки небольшую косметичку, в которой, однако, помещались ночная рубашка из тонкого хлопка с кружавчиками, набор из щетки для волос и зеркала в серебряной раме, кусочек мыла с запахом лаванды…

Ей никогда раньше не приходилось видеть, чтобы женщина настолько продуманно подготовилась к путешествию. Лесли буквально излучала вокруг себя порядок и чистоту, начиная от аккуратно уложенных волос, собранных в пучок на затылке, и до кончиков начищенных до блеска туфель. Маленький прямой носик, тонкие губки, сложенные в надменной полуулыбке, ямочка на подбородке, высоко изогнутые брови и серо?голубые веселые глаза. И такая изящная! Дорожный костюм сидел на ней как влитой! Ни одна морщинка не нарушала его безупречного кроя.

Аурелия вдруг почувствовала себя неряхой в этой обтягивающей майке и узких джинсах, с выпирающим отовсюду телом, да к тому же плохо причесанной…

Она вытащила из?под кушетки свои сумки и стала копаться в них в поисках подходящей одежды. Наконец она нашла короткое шелковое платьице в цветочек и подходящие босоножки.

– Вы не возражаете, если я займу ненадолго ванную?

Ей очень хотелось принять душ, чтобы смыть с себя последние воспоминания об Андреа, но она стеснялась раздеваться на глазах у англичанки.

Она вышла из ванной совсем мокрая, обернувшись узким полотенцем, которым ей с трудом удалось прикрыть свои пышные груди. Лесли в это время гладила небольшим дорожным утюгом ее платье.

– Вы же не собирались выйти в таком мятом платье, правда? Держите, я закончила.

Чтобы взять протянутое платье, Аурелии пришлось отпустить полотенце, и оно соскользнуло на пол.

– Постойте! Вы же еще вся мокрая. Вы его испортите.

Лесли взяла чистое полотенце и властной рукой промокнула ей спину и бока. Девушке было неловко, но она подчинилась. Англичанка протянула ей полотенце:

– А теперь вытрите сами вашу маленькую киску.

Старательно, словно послушная ученица, Аурелия промокнула золотистые кудряшки на лобке и между ног.

– Good. Вот теперь можете одеваться. И пойдемте обедать.

Растянувшись в шезлонге, Аурелия нежилась под солнцем, высоко задрав юбку, чтобы загорели ноги. Лесли, в широкополой шляпе, чтобы не испортить цвет лица, листала вчерашний номер «London Times».

– My God, Аурелия! Сейчас же одерните юбку! Разве вы не видите, как этот мужчина смотрит на вас? Мне кажется, стоит мне уйти, как он тут же на вас набросится!

– Я к этому привыкла. С тех пор, как мне исполнилось двенадцать, они все смотрят на меня так.

– И что? Вам это нравится?

– Да… или нет… не знаю… Иногда мне хочется быть такой, как вы.

Лесли удивленно подняла брови и повернулась к ней:

– Это в каком смысле?

– Вы сногсшибательно красивы, но я уверена, что вас никто не щиплет за попку в метро. Никто бы просто не осмелился! А что я? Моя внушительная грудь и полные бедра привлекают мужчин. Из?за этого некоторые принимают меня за девушку легкого поведения, а другие просто боятся.

Лесли отложила газету и усмехнулась:

– Мужчины вас боятся? Не может такого быть, вы же – ребенок!

Аурелия обиделась:

– Я, между прочим, уже замужем.

– За кем? За рыбками из Большого канала?

Обе рассмеялись. Молодой человек, проходящий в этот момент мимо, уронил свой журнал к ногам Аурелии. Он наклонился и поднял его, извинившись по?гречески. При этом он не отрывал от девушки восхищенного взгляда. Лесли улыбнулась и что?то ответила ему на его языке. Юноша смутился и покраснел, что было заметно на его смуглой коже даже под пышными черными усами. Он повернулся и пошел прочь, видимо, очень расстроенный.

– Что вы ему сказали? – поинтересовалась Аурелия.

– Да так… намекнула на его мамашу… Не думаю, что теперь до конца плавания мы увидим его, – завершила разговор Лесли, вновь взяв в руки газету и углубившись в чтение.

Аурелия лежала в каюте на кушетке с закрытыми глазами и напрасно старалась заснуть под монотонный плеск волн. Сон не приходил. Ее раздражали шершавые простыни. Но еще больше, чем жесткое белье, ей не давали покоя воспоминания о последнем дне, проведенном в Венеции. Ей мерещилась старая матрона с толстыми пальцами… Она шумно вздохнула и перевернулась на другой бок, отчего заскрипели все пружины старого матраса.

– Аурелия? Почему вы не спите?

– Нет ли у вас снотворного?

Лесли зажгла лампу на ночном столике.

– Better to talk.

Она откинула одеяло, подошла к Аурелии и присела рядом с ней на кушетку.

– Вы, наверное, думаете о вашем муже?

Аурелия приподнялась на локте и грустно кивнула в ответ. Англичанка продолжала расспросы:

– Вы жалеете о том, что оставили его?

– О, нет! Я его ненавижу!

Она почувствовала на плече прикосновение прохладной руки.

– Аурелия, you can trust me. Неужели все так серьезно?

– Мне стыдно признаться…

Она едва сдерживала рыдания, кусая губы. Лесли молча гладила ее по голове.

Потом Аурелия рассказала соседке все, что видела там, у канала Гвидечча. И чем дальше она рассказывала, стараясь не упустить ни одной детали, тем больше в ней возрастала злость. Лесли слушала ее, не перебивая. Она встала, чтобы закурить сигарету, и так и осталась стоять у стены. Ее стройный силуэт просвечивал сквозь тонкую ткань ночной рубашки благодаря свету ночной лампы. Ее лицо, погруженное в темноту, освещалось, когда она затягивалась сигаретой. Закончив рассказ, Аурелия с опаской взглянула на англичанку и была очень удивлена, когда услышала ее бесстрастный голос:

– Ну, а вы? Вас это возбуждало?

Девушка нерешительно ответила:

– Да…

– И вы стали ласкать себя?

– Да…

Лесли затушила сигарету, не докурив, и подошла вплотную к кушетке, где лежала девушка. Она склонилась над ней, почти коснувшись ее лица.

– Так вам понравилось наблюдать за этим по другую сторону зеркала?

Аурелия выпрямилась на кушетке, и простыня упала, обнажив ее по пояс.

– Да!

Англичанка стремительно, с кошачьей грацией, коснулась губами щеки девушки, потом присела рядом и так же быстро поцеловала ее в губы.

– Я… я не хочу… – неуверенно пробормотала Аурелия.

Лесли опять приблизилась к ней так близко, что девушка кожей почувствовала ее прерывистое дыхание.

– Relax… расслабься. Чего ты боишься?

Аурелия отодвинулась подальше.

– Я… не знаю… Я к этому не готова…

Англичанка обхватила рукой ее голову, коснувшись нежными пальцами волос девушки. Аурелия почувствовала, как маленькие груди Лесли через тонкую ткань ночной рубашки прижались к ее голому телу.

– Разве тебе никогда не хотелось попробовать, как занимаются любовью женщины?

– Да, но…

Лесли, продолжая одной рукой обнимать ее шею, ногтями другой щекотала плечи девушки. Аурелия почувствовала, как теплая волна зарождается у нее в животе и катится дальше, вниз, разливаясь по бедрам, расслабляя напряженные мышцы.

– Ты никогда не научишься любить по?настоящему, если не узнаешь, как любят женщины… – вкрадчиво шептала Лесли, засунув руку под простыню и гладя ее по внутренней стороне бедер.

Аурелия закрыла глаза и прислушалась к плеску волн, позволив себе отдаться ласкам Лесли под мерное покачивание судна. Она понемногу привыкла, и ей даже понравились утонченные нежности англичанки, легкие прикосновения ласковых губ к обнаженной коже, тонкие быстрые пальцы, пробегавшие повсюду по ее телу.

Она не сопротивлялась, когда англичанка взяла ее за плечи и повернула к себе лицом. Она не ответила на первый поцелуй. Второй раз, когда та коснулась ее, она напрягла губы. На третий раз она приоткрыла их и не противилась, когда Лесли лизала ей зубы, покусывала губы. Аурелия чувствовала, как напряглись груди англичанки под тонкой ночной рубашкой, когда та прижалась к ней телом. Аурелия откинулась на спину. Лесли, склонившись над ней, стала ласкать ее груди, поочередно покрывая их поцелуями и сжимая губами напрягшиеся соски.

Низ живота у Аурелии свело судорогой. Она потянулась рукой к промежности. Лесли подняла голову:

– Покажи, как ты ласкаешь себя.

Аурелия послушно раздвинула ноги, согнула колени. Положив ладонь на темные кудряшки, она стала пальцами теребить губы, делая кругообразные движения тазом все быстрее и быстрее.

Лесли положила свою руку сверху и сказала:

– Подожди.

Она отодвинула руку Аурелии и осторожно сжала своими перламутровыми ноготками ее клитор. Другой рукой она коснулась ее влажных губ в промежности и собрала немного выделившейся влаги. Перенеся ее на спрятанный в складочках кожи глазок, она стала осторожно его массировать, а другой рукой слегка сдавливала и отпускала клитор.

Когда Лесли выполняла своими тонкими пальцами эти интимные манипуляции в промежности у Аурелии, та вдруг почувствовала, как электрический разряд пронзил все ее тело от живота до кончиков пальцев. Как будто во всех ее внутренностях заново возникли и возбудились нервные окончания, и новая свежая кровь потекла по венам.

Она откинулась на подушку совершенно обессиленная, нервно вздрагивая всем телом. Чувства ее настолько обострились, как будто оголенные нервы выступили наружу. Поэтому когда Лесли поцеловала ее между ног, она лишь поморщилась будто бы от боли.

Англичанка поднялась, аккуратно привела в порядок белоснежную ночную рубашку и прошептала:

– Now you can sleep.

Аурелия провалилась в сон и даже не почувствовала, что Лесли прилегла рядом с ней.

Она проснулась от шума воды в ванной. В иллюминатор было видно, как море искрится от солнечных лучей, отражавшихся в волнах. Аурелия сладко, как кошка, потянулась, выгнула спину и потерла глаза. Первая мысль – о Лесли… Ей захотелось тут же ее увидеть, чтобы убедиться, что ей не приснилось вчерашнее. И, кроме этого, она считала себя эгоисткой из?за того, что бессовестно заснула и даже не попыталась отблагодарить прекрасную англичанку за полученное удовольствие.

Лесли, принимая душ, напевала себе под нос мелодию из известной оперы. Аурелия подпрыгнула от радости, узнав мотив:

– Это Моцарт?

Из?за занавески показалась светлая головка англичанки:

– «Свадьба Фигаро». «Voi che sapeta che cosa ? amor, donne vedete s’io l’ho nel cor…» Эту арию исполняет женщина, переодетая мальчиком.

Аурелия отдернула занавеску.

– Но ты же не мальчик!

Она проскользнула в малюсенькую душевую кабинку, где они вдвоем едва смогли уместиться. Аурелия прижалась всеми округлостями своего янтарного цвета к бледно?розовому телу англичанки. Их груди соприкоснулись, и они начали обниматься и целоваться, глотая с каждым поцелуем капли теплой воды. Держась друг за друга, чтобы не упасть при качке, они стали гладить себя скользкими от мыла руками по бедрам, спине, плечам. Их тела сплелись и перемешались так, что ни одна из них уже не понимала, кому принадлежит грудь, живот, ягодицы – все части тел, которых касались их руки.

Но в кабинке было так тесно, что им стало неудобно ласкать друг друга, поэтому они скоро выскочили оттуда и бросились на кушетку Лесли.

Аурелии до сих пор не приходилось видеть обнаженное тело своей подруги, и она слегка отодвинулась, чтобы полюбоваться грацией и гармоничным сложением. Она осталась в восторге от ее маленькой аккуратной груди, лишь слегка округлых бедер и от тонких, как у танцовщицы, ножек.

Лесли воспользовалась этим, чтобы проскользнуть под Аурелию и занять положение валетом. Тогда Аурелия встала на колени, распласталась грудью на плоском животе подруги и уткнулась носом в покрытый белокурыми кудряшками лобок, источающий запах лаванды. Какой же она оказалась вчера эгоисткой! Ей так хотелось теперь отблагодарить восхитительную англичанку и доставить ей удовольствие, но она не очень понимала, как за это взяться… Тогда она стала повторять то, что делала вчера Лесли, то есть начала старательно вылизывать складочки ее интимных мест, влажных не только от воды после душа, но и от выделившегося сока и от ее слюны, покусывать ей ягодицы и бедра, целовать губы.

Длинные бледные ноги вдруг напряглись и вытянулись над ее головой, и в тот же миг Аурелия и сама почувствовала, как сжались ее внутренности внизу живота. Она вскрикнула от радости, что все получилось.

Лесли тут же вскочила с кушетки.

– My God! Который час? Неужели так поздно!

Она высунулась в иллюминатор.

– Аурелия! Посмотри! Мы приплыли в Пирей!

Она быстро сложила в дорожную сумку свои вещи, убрала туалетные принадлежности в косметичку. Аурелия тем временем растерянно сидела на кушетке, понимая, что через пару минут им придется расстаться.

– Ты недолго останешься в Греции?

– На год. Я преподаю в университете в Афинах.

– Лесли…

– Да?

– Можно я останусь с тобой?

Англичанка подошла к ней и обняла за плечи:

– Нет, это невозможно.

– Но почему?

– Меня здесь ждут.

– А?ааа!

Аурелия была готова разрыдаться. Лесли тронула ее искренняя печаль. Она запустила пальцы в мокрые волосы девушки.

– You’re so young.

Она покопалась в дорожной сумке и достала оттуда зеркало в серебряной раме.

– Держи. Будешь вспоминать обо мне… я навсегда останусь с тобой, там, по другую сторону зеркала…

Аурелия протискивалась сквозь толпу на верхней палубе «Adriatic Queen», чтобы занять удобное место у деревянных перил, откуда можно было видеть стройный силуэт Лесли. Та уверенным шагом направлялась в сторону таможни.

Навстречу ей спешила дама лет сорока, темноволосая, с резкими чертами лица. Они встретились, обнялись и посмотрели друг на друга долгим взглядом. Потом Лесли обернулась, нашла среди прочих лицо Аурелии и махнула ей рукой на прощанье. Аурелия перегнулась через перила и тоже долго?долго махала ей. Она все смотрела вслед Лесли даже тогда, когда подруги растворились в серой толпе на причале.

Лесли. Как бы Аурелии хотелось опять заставить ее стонать от наслаждения, вдохнуть аромат ее кожи, сплестись с ней в едином порыве под размеренный шепот волн… Сколько ночей и часов любви они могли бы провести в объятиях друг друга!

Она приняла решение: отныне она будет идти до конца и больше никогда не станет отказывать себе в удовольствиях.

Резким движением плеча она оттолкнула от себя мужчину, который слишком уж назойливо прижимался к ней сзади. Этот усатый грек не сошел на берег в Пирее. Пусть только покажется ей на глаза! Она повернулась и пошла прочь. Мужчина долго смотрел ей вслед. Почувствовав его взгляд, Аурелия обернулась и показала ему язык. Вернувшись в каюту, она заперлась на ключ.

Когда пришла горничная, чтобы застелить чистую постель, она указала ей на свою кушетку, а сама осталась лежать там, где спала Лесли. Ее простыни еще пахли лавандой.

3

Лежа на животе на кровати, совершенно обнаженная, Аурелия смиренно ждала, когда же наконец падет вечерняя прохлада. Она слушала, как вдалеке шумит море, как сигналят под окнами машины на улице, как хлопают ставни от порывов горячего ветра. Вентилятор под потолком гонял по комнате горячий пыльный воздух, от которого у девушки щипало глаза. Время от времени с потолка отрывался кусок старой штукатурки и, как осенний лист, падал на пол, неторопливо кружась. Целый час прошел с тех пор, как она попросила, чтобы ей принесли что?нибудь попить.

Все, что она увидела в Александрии, так это почти безлюдный порт, длинная набережная Корниш, вдоль которой выстроились разновеликие дома песочного цвета, и убогий холл гостиницы «Сесиль», куда привез ее таксист, заверив, что это – настоящий дворец. Ничего себе «дворец»! Может быть, он и был дворцом перед Второй мировой. По крайней мере, стены в номерах тут с тех пор точно не перекрашивали. Извилистые следы, оставшиеся после отвалившихся лепных бордюров, ясно свидетельствовали о запустении. Ковры в коридорах за давностью лет выцвели и обветшали, следы многочисленных ног проступали на них потертостями, а кое?где и дырками. Из крана в ванной тоненькой струйкой вытекала вода цвета охры с примесью ржавчины.

Зачем она сюда притащилась? Что она собиралась здесь делать, в этой паршивой гостинице, в этом мертвом городе?

Возможно, ей надо было сойти на берег еще в Ираклионе, где корабль пришвартовался после Пирея. На нее глубокое впечатление произвели поросшие сухим кустарником невысокие горы, буквально залитые солнечным светом. Ей также очень понравился древний Кнос и особенно фрески в храмах, на которых безмолвные жрицы с осиными талиями, в коротеньких кофточках с глубоким вырезом, открывавшим груди, кружились в танце, из?за чего их разноцветные юбки развевались колоколом… И еще этот странный случай – какой?то старик неожиданно появился среди руин, торжественно преподнес ей розу и поцеловал в щечку. Вероятно, это был знак, что на Крите она окажется желанной гостьей. Так почему же она не осталась на Крите? Ах, не надо было сюда приезжать!

Предупреждал же ее Бепп, юный стюард из отеля, когда принес ей еду:

– Non c’? niente per lei in Alessandria.

Он все время повторял, пока наливал ей в бокал шампанское, которое специально для нее позаимствовал в офицерской столовой: «Niente, niente…»

Перед уходом он всегда задерживался ненадолго у двери номера, а когда она протягивала ему чаевые, ненароком касался ее руки. Он был красив, этот юноша, но ей и в голову не пришло заигрывать с ним. Она не могла позабыть англичанку, она все время думала о ней. Слава богу, что тот усатый грек на корабле ограничился тем, что ходил за ней по пятам и издалека смотрел на нее. Если бы он посмел приблизиться к Аурелии, она бы устроила ему скандал.

Она нехотя встала с постели, надела шелковую белую комбинацию и приоткрыла ставни. Шум городской суматохи ворвался в комнату. На набережной Корниш мужчины в просторных длинных рубахах, галабеях, неспешно прогуливались, любуясь морским пейзажем. Они придерживали свою одежду рукой, чтобы ее не развевало ветром. Женщины на пляже, собравшись в небольшие группы, не снимая одежды, с закрытыми вуалью лицами, ныряли в волны. Если прислушаться, то могло бы показаться, что они смеются.

В дверь постучали. Аурелия накинула халат и поспешила открыть дверь. Вошел пожилой стюард с необычайно смуглой кожей, в белой шапочке без полей.

– Lemonade, miss.

Поставив поднос на столик, он вышел, положив в карман доллар, который она сунула ему на чай.

– Choukran.

Мутная жидкость в графине поначалу вызвала у Аурелии подозрение. Несколько кусочков льда таяли в лимонаде прямо на глазах. Ну и ладно! Пусть микробам будет хуже. Стоит ли привередничать, когда так хочется пить. Она большими глотками выпила целый стакан и прижала холодное стекло к своему липкому лбу, наслаждаясь вкусом зеленого лимона.

Потом она вышла на балкончик и перегнулась через перила. На тротуаре перед входом в гостиницу стоял какой?то господин в европейском костюме и, задрав голову, внимательно ее рассматривал. Она тут же отпрянула и спряталась за пыльной занавеской. Когда она спустя минуту осторожно выглянула из окна, господин уже исчез.

Ветер переменился. Теперь он дул со стороны моря. Выйдя из отеля, Аурелия осмотрелась вокруг. Мужчина, разглядывавший ее снизу, так и не появился. Она перешла на другую сторону набережной Корниш, лавируя между машинами. Водители провожали ее восторженными гудками.

Она отправилась к морю, наслаждаясь прохладным ветерком, позволив ему залезть под ее широкую юбку песочного цвета и пощекотать вспотевшие ноги. Она выбрала скромный наряд, как и посоветовала ей Лесли.

«Никаких открытых плеч и декольте, узких брюк и коротких шорт. Ни в коем случае не надевать платье с глубоким вырезом и не показывать голые ноги, – говорила она Аурелии. – И не надо сильно краситься: местные становятся все более агрессивными. Одну мою знакомую американку они заставили стереть макияж прямо на улице…»

Увидев, как навстречу идет красивая женщина с сильно подведенными глазами, что было заметно даже под вуалью, Аурелия улыбнулась, вспомнив предостережения Лесли. Она подумала, что стоит попробовать и себе так же подвести глаза, если, конечно, ей придется задержаться в Александрии…

Аурелия без стеснения рассматривала встречных прохожих, пряча глаза за темными очками. Вуаль, конечно, странное украшение, подумала она, но местным дамам она к лицу. Две юные особы, с томными, как у газели, глазами, плавно ступали, не отходя ни на шаг от своей мамаши. Проходя мимо, они коснулись ее своими длинными юбками.

Какой?то молодой человек, совсем юный, в красной рубашке и такого же цвета штанах, потянул ее за рукав:

– You have cigarette?

– I do not smoke, – ответила ему Аурелия, улыбнувшись и разводя руками.

Она вежливо отошла в сторону и продолжила свой путь по набережной, не оборачиваясь. Впрочем, краем глаза она заметила, что юноша отправился за ней следом. Он неожиданно обогнал ее и преградил дорогу.

– American? Italian?

Она покачала головой.

– Tourist? I can show you Al Iskandariyah? My name Fawsi…

Ей пришлось круто изменить направление и повернуть в сторону отеля. Юноша не отступал ни на шаг, путался под ногами, вертелся вокруг нее, постоянно повторяя английские слова как заклинание. Он так ей надоел!

– Отстаньте от меня, черт побери!

– О! Француженка! А я говорю по?французски!

Аурелия просто не знала, как избавиться от своего назойливого компаньона. Она заметила полицейского в белой униформе, но постеснялась его окликнуть.

Второпях она не заметила, как прошла мимо отеля, а Фауси продолжал танцевать вокруг нее, что немало забавляло прохожих. Когда, наконец, Аурелия поняла свою ошибку и повернула назад, она была вне себя от злости. Молодой человек взял ее за руку:

– Miss, мне очень нравится говорить по?французски. Хотите, я покажу вам Александрию?

Он отпустил ее руку, порылся в карманах и протянул ей помятую карточку:

– Смотрите, я – студент, я учусь во французском культурном центре!

Аурелия не могла ничего придумать, чтобы отвязаться от юноши. Она попробовала ускорить шаг, но и он не отставал. Вдруг она услышала позади себя, как мужской голос произносит по?арабски какие?то слова.

Она обернулась и обомлела.

Незнакомец был прекрасен. Смуглая кожа, тонкие, хорошо очерченные пурпурные губы, нос с горбинкой, высокие худые скулы, чисто выбритые щеки. Он был невысок, но строен и необыкновенно элегантен в белом полотняном костюме. Точно не египтянин, подумала Аурелия, разглядывая его, пока он разговаривал с юношей. На вид он был чуть старше ее. Она старалась рассмотреть его глаза под темными очками. Оказалось, что ресницы у него густые и длинные, как у девушки, зрачки цвета черного кофе и янтарные веки.

Неожиданно Фауси повернулся и быстро пошел прочь. Аурелии показалось, что он расстроен, но, отойдя на приличное расстояние, он обернулся, широко ей улыбнулся, а потом убежал.

Незнакомец церемонно дотронулся рукой до полей своей шляпы и с поклоном произнес:

– Вот так! Он больше не станет вас беспокоить, мадемуазель. Желаю вам приятно провести время в Александрии.

Повернулся и ушел прочь. Аурелия последовала за ним. Ей хотелось его остановить! Почему он так быстро закончил разговор?

Она увидела, как он входит в кафе, и ускорила шаг, надеясь догнать его. Какие?то мужчины сидели у самого входа и потягивали чай. Другие в глубине заведения курили кальян. Она не решилась войти. На улице она сделала вид, что изучает витрину, оборачиваясь время от времени в сторону кафе, чтобы не упустить незнакомца, но он так и не вышел оттуда. Решив, что со стороны ее поведение может показаться смешным, она вернулась в «Сесиль».

Аурелия провела в Александрии уже целых два дня, но за это время так ни с кем и не познакомилась. Клиенты отеля в большинстве своем оказались арабами из Саудовской Аравии, прибывшими сюда поразвлечься и провести время в казино, куда пускали только иностранцев. Некоторые из них пытались вступить с ней в контакт, но она вежливо им отказала. Пару раз она замечала мужчину, наблюдавшего с набережной за ее балконом, но издалека ей никак не удавалось рассмотреть его как следует, и она так и не поняла, был ли это тот самый человек, которого она видела в день приезда, или другой, который ходил за ней по пятам, когда она прогуливалась вдоль моря. В любом случае, она давно привыкла к подобному проявлению внимания к своей персоне и ничего удивительного, ничего необычного в этом не находила.

Тогда чего ради она сюда притащилась? Хоть бы малюсенькая пирамида, или древний храм, разрисованный иероглифами, или фараон, выточенный в граните, или хотя бы почерневшая мумия в золоченом саркофаге – ничего такого она здесь не обнаружила. Поневоле задумаешься – действительно ли это Египет?

Сколько ни читала Аурелия свой справочник туриста «Guide bleu», она не находила в нем ничего достойного внимания: ну и что, что этот город основан Александром Македонским, но ведь его могилу так и не нашли; ну и что, что в Александрийской библиотеке были собраны все письменные источники знаний античного мира – но ведь она же сгорела; ну и что, что Фаросский маяк причислен к одному из семи чудес света, он ведь давно разрушен! Пусть даже Антоний и Клеопатра когда?то страстно любили здесь друг друга, она все равно скучала в этом городе, безвозвратно утратившем следы исторического прошлого и ставшем с тех пор перенаселенным, пыльным и слишком шумным.

Поэтому после того, как Аурелия со скучающим видом обошла все закоулки по?восточному шумного базара Аттарина, заглянув по пути в два?три музея, она вернулась к морю у подножия крепости Кайт?Бей и с наслаждением погрузила в соленую воду свои усталые от долгой ходьбы ножки.

Девушка подумывала о том, что хорошо было бы отправиться в круиз по Нилу. Но ведь там, на корабле, она непременно встретится с американскими туристами? Это было бы ни к чему. Но увидеть Каир? А почему бы и нет?..

Единственное, что до этой поры удерживало ее в Александрии, это воспоминание о прекрасном незнакомце. Как было бы хорошо, если б ей удалось вновь его увидеть, а лучше – поговорить с ним… В один из дней она набралась смелости и зашла все?таки в кафе, где видела его, но незнакомца там не оказалось. Ночью, после визита в кафе, он ей приснился: как будто он ласкал ее у подножия крепости Кайт?Бей, на пляже, среди бела дня.

Он почти уже овладел Аурелией, но в этот момент ее разбудил звук клаксона проезжавшего под окном автомобиля. Тогда она, не открывая глаз, представила себе продолжение сцены, лаская себя. Он ее обнимал, он облизывал ее, как проделывала это Лесли, а потом он повернул ее на живот и вошел в нее, как это сделал Андреа со своей прекрасной азиаткой.

После этого Аурелия почувствовала, что каким?то странным образом привязалась к нему. Такое же чувство она испытывала в детстве, когда просыпалась утром, переполненная любовью к тому или к той, кто снился ей ночью. Эти сны никогда не сбывались наяву: тогда она была слишком застенчива.

Но вот сегодня она была способна на все, лишь бы затащить очаровательного незнакомца в свою постель. Нужно только встретить его опять.

– You have cigarette?

Даже не оборачиваясь, она узнала его. Это был голос Фауси.

– Я же вам уже говорила, что не курю.

Он присел на корточки рядом с ней и достал из кармана пачку «Клеопатры»:

– Не страшно, у меня есть свои.

Она улыбнулась ему, довольная тем, что наконец?то есть с кем поговорить. И потом, он был хорош собой, этот юноша – смуглые кудряшки, золотистая кожа. Что уж там…

– Я очень рад, что могу поговорить с вами по?французски.

Аурелия одарила его соблазнительной улыбкой:

– Не пойти ли нам в какое?нибудь кафе? Я хочу пить.

Фауси повел ее в заведение, расположенное напротив мечети Эль?Мурси.

– Немного напоминает Сакре?Кёр в Париже, – бесстрастным тоном заметила Аурелия.

– О! Сакре?Кер! Я видел на фотографиях…

Они заняли столик под аркой. Юный египтянин не переставая болтал о Париже, куда он хотел бы съездить, о Франции, где мечтал побывать, о своих преподавателях французского. Наконец Аурелии надоела его болтовня, и она перебила его излияния вопросом:

– А что делают эти мужчины? Они так курят?

– О! Это очень приятно. Хотите попробовать?

– А женщинам это дозволено?

Фауси подозвал официанта и попросил принести кальян. Тот принес наргиле на углях. Юноша протянул трубку Аурелии и сказал:

– Отсюда нужно втягивать воздух изо всей силы, чтобы по воде пошли пузыри.

Аурелия взяла в рот наконечник и вдохнула в себя теплый воздух с ароматом яблока и меда. Официант не уходил, он наблюдал за процессом, а потом что?то негромко сказал юноше по?арабски. Фауси заулыбался, зардевшись от гордости.

– Он сказал: медовая.

– Я поняла. И еще яблоко.

– Нет, он имел в виду вас. Это вы – медовая.

Аурелия курила кальян, в задумчивости накручивая на пальчик локон. Фауси смотрел на нее с восторгом, по?детски разинув рот, как будто хотел что?то сказать, но потом передумал. Аурелия вышла из мечтательного состояния и протянула трубку юноше:

– А вы хотите?

Она хотела обтереть наконечник, но он поспешно выхватил его у нее из рук и прилип губами к еще влажной от ее слюны трубке. Он благоговейно затянулся несколько раз, не спеша, закрыв глаза, потом вернул кальян ей. Аурелия вдохнула полной грудью.

Мужчины в кафе смотрели на нее во все глаза. Она разомлела от полуденной жары, опьяненная сладковатым дымом, чувствуя во рту привкус яблока и меда, ощущая, как тяжелеют ее члены, смыкаются веки. Ей опять привиделся тот странный сон. Она крепко сжала колени.

Почувствовав на своем лице чье?то дыхание, она резко открыла глаза. Фауси отшатнулся от нее, ударившись ногами о ее колени.

– Вы устали, мадемуазель?

– Да, немного. Как отсюда добраться до «Сесиль»?

– Я вас провожу.

Он остановил такси. На заднем сиденье уже восседала какая?то грузная дама в вуали из сеточки с блестками. Когда юноша открыл дверцу, Аурелия почувствовала резкий запах пачулей и пота. Фауси пропустил ее вперед, и девушка оказалась зажатой с одной стороны – толстушкой, с другой – молодым египтянином.

– Вам придется заплатить один фунт. Такую цену берут с иностранцев.

Она вынуждена была повернуться боком, чтобы залезть в сумочку за деньгами, и прижаться грудью к руке Фауси. Сумочка выпала из рук, и юноша наклонился за ней. Он не сразу поднялся, позволив себе вольность задержаться у колен Аурелии. Толстуха шумно вздохнула и заерзала на сиденье, чтобы освободить для себя побольше пространства. Она интенсивно обмахивалась веером, отчего краешек вуали загнулся, и молодые люди смогли оценить, каким осуждающим взглядом она их наградила. Оба не удержались от улыбки.

Таксист резко затормозил напротив парадного входа в гостиницу «Сесиль». Фауси взял купюру из рук Аурелии и расплатился с водителем.

Она вошла в распахнутую перед ней дверь отеля, а Фауси задержался на пороге. Если бы он без лишних слов последовал за ней, она бы не стала противиться. Ей нравились решительные мужчины, но раз он медлит – тем хуже для него!

– До свидания, Фауси. И большое спасибо!

Он повернулся и побежал через парк Саад Заглуль. Она наблюдала за ним, пока он не затерялся вдалеке, среди толпы на автодорожном вокзале. Бой в гостинице, открывая перед ней двери в кабину лифта в стиле ар?деко, лукаво улыбнулся.

Получилось так, что Аурелия прилегла немного отдохнуть после утомительной прогулки, а проснулась уже за полночь. Было темно, духота стояла невыносимая, она проголодалась и все еще грезила своим незнакомцем. На этот раз во сне ей не удалось к нему даже приблизиться. Стоило девушке направиться к нему, как какой?то силуэт, то ли женщина, то ли мужчина, вставал между ними и заслонял от нее прекрасного незнакомца. А она, передвигаясь как в замедленной съемке, даже не могла с ним заговорить…

Аурелия поплелась в душ, потирая припухшие ото сна веки, и подставила голову под струйку прохладной воды. Она так бы и сидела в тесной ванной, лениво глядя, как капли воды стекают по плечам, по груди, по животу, но тело покрылось гусиной кожей.

Тогда она энергично встряхнулась, откинув с лица мокрые волосы, и твердо решила, что если в ближайшие два дня ей не удастся отыскать таинственного незнакомца, она уедет из города. На набережной Корниш прогуливались отдыхающие после дневной жары люди. Аурелия свесилась через окно на улицу, пытаясь разглядеть среди них своего красавца. Кто?то поднял голову и взглянул на нее, но в темноте трудно было разобрать черты лица. Другой мужчина, увидев ее, помахал рукой. Она с трудом узнала в нем Фауси в выходном костюме цвета морской волны, дополненном нарядным, но неумело завязанным красным галстуком. Его черные курчавые волосы были аккуратно уложены.

Он перешел дорогу и остановился прямо под ее окном. Видимо, он хотел поговорить с Аурелией, но шум машин и нескончаемые гудки клаксонов заглушили его голос. Она сделала ему знак, чтобы он не уходил, пообещав скоро спуститься.

Девушка не торопясь выбирала наряд – пусть Фауси подождет, ничего с ним не случится. Нижнее белье: белый шелк сиял на ее матовой бархатистой коже, длинное, до самых щиколоток, льняное платье скромного натурального цвета, неброский макияж: сияющие голубые глаза подведены для выразительности черным карандашом и капля «C’est la vie» в ложбинке на груди…

Фауси ждал ее внизу, спрятавшись за пыльными пальмами в холле. Она потащила его на улицу:

– Я умираю от голода. Ты знаешь какой?нибудь приличный ресторан поблизости? Я тебя приглашаю.

Юноша повел ее по лабиринту узких улочек восточного базара Аттарина. Мастера по дереву прямо на улице мастерили затейливую мебель в стиле Людовика XV, слушая при этом по радио репортаж о футбольном матче. Ей несколько раз пришлось согнуться чуть не пополам, чтобы избежать столкновения с широкой доской, которую краснодеревщики умело обрабатывали своими грубыми инструментами. Рыночные торговцы окликали ее то по?английски, то по?французски, но чаще – по?арабски, приглашая купить у них товар.

Фауси немного отставал, так как не мог отказать себе в удовольствии перекинуться с ними парой слов, чтобы все вокруг видели, с какой красивой иностранкой он гуляет по городу. Потом он и вовсе исчез, заглянув внутрь лавчонки, где торговали всякой домашней утварью. Аурелия видела, что он о чем?то беседует с женщиной, стоящей за кассой, оживленно размахивая руками среди нагромождения горшков, ламп, подсвечников и посуды. Девушка остановилась, ожидая Фауси, невольно прислушиваясь к обрывкам фраз, доносившимся из помещения. Наконец юноша вышел, с довольным видом похлопывая себя по карману.

– Это – моя мама, – пояснил он.

– Мне показалось, что она чем?то недовольна.

Фауси смутился, и девушка догадалась:

– Ей не понравилось, что вы идете со мной в ресторан?

Фауси с торжествующим видом достал из кармана купюру:

– Нет! Совсем наоборот! Просто она не хотела, чтобы дама платила за меня.

Они пошли по узенькой улочке, повернули направо, потом налево, миновали каменную арку и вышли, наконец, на террасу, где со всех сторон доносилось пение птиц.

– Вот мы и пришли. Это очень хороший ресторан. Ты выбираешь птицу, которая тебе нравится. Они ее убивают и готовят кушанье. Ты это ешь.

Девушка растерялась:

– Я так не могу. Пойдем в другое место.

Фауси громко рассмеялся:

– Да нет же! Я пошутил.

Они устроились за небольшим столиком, покрытым бумажной скатертью. Фауси стал обсуждать с официантом меню. На жердочке недалеко от их столика сидел ястреб. Железная цепочка, привязанная к его ноге, не позволяла ему улететь. Рядом располагалась клетка с другой птицей, помельче и с более скромным опереньем. По всей вероятности, это была женская особь. Ястреб соскочил с жердочки, вцепился когтями в прутья клетки и стал бить крыльями, желая, видимо, воссоединиться со своей подругой, но клетка была заперта, и его усилия оказались напрасными. Каждый раз, когда он с шумом ударял крыльями, другие птицы жалобно клокотали и тоже махали крыльями, от чего в воздух летели перья и пух.

У Аурелии защемило сердце. Нет сомнений, что эти птицы – супруги. Ястреб, прекратив тщетные попытки, уселся на жердочку, нахохлившись и неподвижно застыв в такой позе, свесив свой крючковатый нос. Вот так древние египтяне представляли себе своих богов, – подумала девушка. Ей стало жаль этих гордых хищных птиц, привыкших к жизни на воле, но теперь заточенных в клетку и привязанных цепью к насесту. Она невольно сравнила их жизнь со своей.

Наконец появился Фауси в сопровождении официанта, который торжественно нес блюдо с жареной перепелкой. Аурелия вдруг вспомнила, что не ела как следует с тех пор, как сошла с корабля, поэтому, тут же позабыв про несчастных птичек, с жадностью набросилась на еду, уплетая за обе щеки сочное мясо, благоухающее специями, не забывая про красное египетское вино «Рубин», тяжелое и терпкое.

Официант кинул кусок сырого мяса ястребу, сидевшему на жердочке. Птицы вокруг опять загалдели и захлопали крыльями, а местные египтяне за столиками засмеялись. Аурелия почувствовала легкий спазм в желудке. Слишком много вина и жирного мяса. Она отодвинула тарелку и вытерла руки бумажной салфеткой:

– Ну, все. Я сыта. Не пойти ли нам прогуляться?

– Может, сходим в кино? В «Риальто» сегодня показывают «Клеопатру».

Идея показалась Аурелии забавной. Увидеть Лиз Тейлор и Ричарда Бартона в том самом городе, где когда?то правила легендарная царица?

– В самом деле! Почему бы и нет?

Они купили билеты на балкон и вошли в огромный зал, оформленный в стиле ар?деко, где благодаря кондиционеру было довольно прохладно. На экране появились надписи на английском и на арабском языках о том, что курить в помещении запрещено, но, несмотря на предупреждение, все кому не лень дымили. Фауси тоже достал свою помятую пачку «Клеопатры» и с гордым видом пускал колечки, украдкой поглядывая на свою спутницу, словно желая лишний раз удостовериться, что она все еще здесь, рядом с ним. Время от времени он бросал на некоторых мужчин, которые осмеливались обратить на нее свое внимание, испепеляющие взгляды. Аурелию это забавляло…

В зале присутствовали в основном мужчины, и каждый раз, когда на экране появлялась знаменитая актриса в роли Клеопатры, облаченная якобы в древнеегипетские наряды, раздавались возгласы восхищения. Когда по сюжету она впервые оказалась в объятиях Антония, роль которого исполнял Бартон, то повсюду раздались крики одобрения и даже бурные аплодисменты.

Фауси не мог усидеть спокойно и постоянно ерзал в красном бархатном кресле. Потом он поднялся и вышел, сказав:

– Я вернусь через пять минут.

Подождав какое?то время, Аурелия решила воспользоваться его отсутствием и сходить в туалет, чтобы помыть руки, все еще пахнущие жареной перепелкой. Запах пряного мяса птицы, еще недавно такой аппетитный, когда она была голодна, теперь вызывал тошноту.

Дверь дамского туалета оказалась заколоченной. Аурелия в растерянности посмотрела на мужской туалет, не решаясь войти, обернулась и, не увидев ничего подозрительного, рискнула и толкнула дверь.

Вонь от мочи и фекалий, заполнявшая помещение, чуть не заставила ее отказаться от этой идеи, но ее привлекло то, что под дверью одной из кабинок она заметила ботинки Фауси и услышала, как он тихонько постанывает.

Створка двери была приоткрыта, и она, предварительно убедившись в том, что никого рядом нет, заглянула в кабинку, просто так, из чистого любопытства. Фауси, прислонившись к стене, обхватив мошонку рукой, усиленно теребил свой пенис. Он вздрогнул, увидев ее, в его глазах появился страх, потом смущение, потом мольба. Она вошла, непринужденным движением бедра закрыв деревянную створку. Он, не понимая, что происходит и что она собирается делать, с изумлением смотрел на нее. Фауси подался навстречу Аурелии, но она отодвинулась, не выказав, однако, ни малейшего страха. Юноша был в замешательстве и от этого показался ей таким трогательным. Разве не она виновата в том, что он оказался в таком положении? Она сжалилась над бедным Фауси и решила оказать ему небольшую любезность…

Откинувшись спиной на деревянную дверь, Аурелия стала медленно расстегивать верхние пуговицы платья, а потом, расстегнув бюстгальтер, достала обе груди, обхватив каждую ладонью, как будто предлагая их юноше.

Он замер, уставившись широко открытыми глазами на ее обнаженную грудь, и продолжал манипуляции со своим членом. Аурелия, раскачивая бедрами, сжав ладонями груди и показывая соски между растопыренными пальцами, разжигала его воображение. Фауси мастурбировал все сильнее.

Потом Аурелии пришлось долго отмывать юбку. Прикрыв сумочкой расплывшееся пятно на платье, Аурелия выскользнула из туалета. Она специально отослала Фауси, попросив купить ей бутылку кока?колы, а сама сбежала через запасный выход, окунувшись в удушливую жаркую ночь. Она шла по широкой улице, надеясь остановить такси и добраться до отеля, но не встретила ни прохожих, ни машин.

И тогда она заметила его. Того самого незнакомца в белом костюме. Он открывал калитку во дворик, где среди скрюченных, полузасохших деревьев виднелся небольшой особняк. Слева и справа по улице располагались высокие современные дома, так что разглядеть между ними небольшую виллу было непросто. Как только красавец закрыл за собой калитку, она подбежала ближе, оставаясь незамеченной, чтобы рассмотреть адрес. Это был его дом. Он здесь жил. И он вернулся домой один.

4

Среди толпы прохожих потная, взвинченная и измученная жаждой Аурелия мечтала теперь только о том, как бы выпить холодного лимонаду и залезть с головой под душ.

Вилла, незаметная в тени высоких зданий, казалась заброшенной. Мраморные ступени высокого крыльца, от времени покрытые трещинами, вели к высокой парадной двери, которая когда?то, должно быть, была выкрашена в синий цвет. Четыре чахлые пальмы торчали во дворике, склоняясь к кованой решетке забора. Аурелии казалось, что если прислушаться, то можно уловить звуки фортепиано, звучавшие за закрытыми ставнями. Вот уже два часа она слонялась по улице вокруг да около запертой калитки в надежде, что ее незнакомец вдруг выйдет на улицу.

Аурелия уже почти отказалась от этой затеи, как вдруг услышала скрип ржавых петель, и калитка отворилась. Девушка спряталась за газетным киоском на противоположной стороне улицы.

Незнакомец спокойно пошел по тротуару, а Аурелия двинулась следом на почтительном расстоянии, прячась за спинами прохожих в толпе и вытягивая шею, чтобы не терять его из поля зрения.

А вдруг он отправился на любовное свидание? Что, в конце концов, она могла знать о его личной жизни? Девушка вдруг вспомнила, как совсем недавно выслеживала Андреа на узких улочках Гвидечча, в Венеции.

Поглощенная своими мыслями, она не заметила, как мужчина исчез из виду. Она растолкала прохожих, кого плечом, кого бедром, иногда извиняясь, иногда – нет, но в итоге вынуждена была остановиться в растерянности посреди улицы, озираясь по сторонам… Он как сквозь землю провалился.

Мимо нее неспешно прошествовала элегантная пара и направилась к воротам роскошной виллы, по обеим сторонам которых стояли навытяжку два солдата в парадной форме. Может быть, и он туда вошел? Аурелия подошла ближе к ограждению. Над парадным входом развевался флаг. Очевидно, немецкое консульство… Во дворе на песчаном покрытии она заметила несколько шикарных лимузинов. Водители в форменных ливреях стояли рядом с автомобилями, обмахиваясь фуражками, спасаясь от жары. Наверняка он был там.

Девушка легким движением сняла заколку, распустив волосы, расстегнула верхнюю пуговку своего коротенького платья в горошек и, придав своему лицу и осанке вид светской дамы, последовала за приглашенными.

Караульные молча пропустили ее, искоса наблюдая, как она уверенным шагом поднимается по ступеням крыльца к парадному входу.

В зале, где проходил прием, немногие оборачивались ей вслед, но никто даже слова не сказал. В огромном помещении стоял длинный стол, покрытый белой скатертью. Какой?то солидный мужчина, уже в летах, по?немецки произносил речь. Наверное, сам консул, решила она.

Аурелия искала глазами своего незнакомца. Она протиснулась поближе к буфету, расположенному в глубине зала. Гости рассеянно прислушивались к словам консула, скорее делали вид, что слушают его, а на самом деле обменивались друг с другом последними колониальными сплетнями, болтая по?французски, по?английски, по?гречески, по?итальянски и по?арабски.

Элегантный молодой человек подошел к группе расфуфыренных пожилых дам, обвешанных жемчугами:

– Вы слышали? Торговый атташе Испании покончил жизнь самоубийством!

Сухонькая, сильно накрашенная старая леди, худая, как мумия, облаченная в платье из черного крепа, от возбуждения схватила его за руку:

– Как это случилось? Расскажите!

Денди, довольный произведенным эффектом, не торопился удовлетворить любопытство дам. Он, намеренно не торопясь, продолжил:

– Говорят, накануне у него состоялся серьезный разговор с послом. Но мне почему?то кажется, что истинная причина была не в этом…

Другая пожилая леди, с подведенными сверх меры черной краской глазами, в тяжелом зеленом тюрбане на голове, поигрывая тонкими пальцами длинным мундштуком с дымящейся сигаретой, низким грудным голосом произнесла:

– Говори же, Бутрос! Что ты от нас скрываешь?

Он не спеша раздал по кругу каждой даме бокалы с шампанским. А потом продолжил:

– Это случилось в «Шератоне». Вчера там давали спектакль фламенко. Он выбросился с балкона сразу после… Он переживал за страну и принимал все слишком близко к сердцу…

Дама с рыжим шиньоном на макушке пожала плечами:

– Мальчик мой, ты слишком сентиментален.

Другая дама достала из сумочки маленький блокнотик и карандаш:

– Да нет же, не мешайте ему! Рассказывай, Бутрос! Я сейчас же должна это записать.

– Не спеши, Донатьена, – низким голосом сурово пробасила дама в зеленом тюрбане, – Неужели ты, в самом деле, думаешь, что это – подходящий сюжет для светской хроники?

– Ну конечно, Анаис! Вспомни старые добрые времена! Помнишь, как в сорок первом Абидис утопился в озере Мареотис?

– Все было совсем не так, – вмешалась дама в платье из черного крепа. – Это был не Абидис, а Зивелос, его отец. Он повесился у себя в конторе на улице Фуад, в сорок пятом.

– Донатьена, Мимма! Кажется, вам обеим изменяет память, – возразила Анаис со знанием дела. – Это случилось в сорок третьем.

– Ну вот! Теперь я вспомнила! – обрадовалась дама с блокнотом в руках. – Я даже помню, что многие в те времена поговаривали, что он свел счеты с жизнью из?за тебя, Анаис…

Дама в тюрбане передернула плечиком:

– Пфф! Только не говори мне, дорогая Донатьена, что ты поверила этим сплетням…

Донатьена не сдавалась:

– Дорогая Анаис, мы с тобой сто лет знакомы! Ты же не будешь утверждать, что я лгунья!

Мумия в черном крепе решила вставить свое слово в дискуссию:

– Рамзес Лакани мне что?то говорил про бедного Зивелоса.

Они продолжали что?то горячо обсуждать, собравшись в кружок и понизив голос. Бутрос, о котором все забыли, с усмешкой отошел в сторонку с тарелочкой маленьких бисквитов. Аурелия, обводя глазами зал в поисках своего незнакомца, случайно встретилась с ним взглядом. Он протянул ей оливку на палочке.

– Вот она – наша Александрия! Никогда не знаешь, кто лжет, а кто говорит правду.

– Хмммм? – поддержала разговор Аурелия, выплевывая в ладошку оливковую косточку.

– Вот – три почтенные дамы, они – старейшины в нашем обществе: Анаис – армянка, Мимма – из Ливана, Донатьена – француженка. Они – наша совесть, они хранят память Александрии. Жаль только, что между собой они никогда не приходят к согласию ни по одному вопросу…

Аурелия рассеянно слушала своего собеседника, ее совершенно не интересовало то, о чем он говорил. Она продолжала высматривать среди гостей того, кто ей был нужен. Это было трудно – почти все мужчины на этом приеме, как и Бутрос, были одеты в темные костюмы, и со спины их невозможно было отличить друг от друга.

Бутрос протянул ей еще одну оливку.

– Вы, судя по всему, недавно в Александрии? Ну, разумеется. Такая хорошенькая девушка, как вы, не могла бы остаться незамеченной. Я бы не оставил вас без внимания.

При этих словах Аурелия обернулась и посмотрела на египтянина с интересом. Если бы она не была так озабочена поисками своего таинственного незнакомца, этот стройный и импозантный мужчина в черном смокинге вполне мог бы ей понравиться. Она подарила ему ласковую улыбку и взяла еще одну предложенную оливку.

– Смею надеяться, что вы задержитесь в нашем обществе надолго, – продолжил он.

Может быть, она сможет вытянуть у него кое?какие сведения насчет незнакомца? В любом случае, она ничего не теряет, если поговорит с ним.

– Кто знает? Я полагаю, это зависит от того, какой прием мне окажут в Александрии.

Бутрос наклонился и галантно поцеловал ей руку.

– В таком случае ваше пребывание здесь будет долгим и… очень приятным.

Он перевернул руку Аурелии ладошкой вверх:

– Вы позволите? Моя старая кормилица была немножко колдуньей. Она передала мне кое?какие секреты.

Аурелия не возражала. Она была заинтригована, но особого энтузиазма не высказывала. Бутрос исследовал линии судьбы, проводя тонким ногтем по ее ладони. Ей было щекотно, а он, в восторге, отступил на шаг, не выпуская ее руки, и, обернувшись, позвал кого?то:

– Элен! Идите?ка сюда! Посмотрите! Я нашел еще одну!

К ним подошла светлоглазая молодая женщина, очень милая, с копной непослушных кудряшек, обрамлявших лицо. Бутрос протянул ей ладонь Аурелии.

– Дайте мне вашу руку, Элен.

Он держал рядом две протянутые ладони и искренне радовался, сравнивая их:

– Ну вот! Вы видите? Я знал! Я знал! Мадемуазель, – он обратился к Аурелии, – вы, так же, как и наша очаровательная Элен, обладаете исключительной линией любви! У вас по жизни, судя по тому, что я вижу, будет столько любовников, что я не могу их сосчитать!

Аурелия нахмурилась. Ну и где же они, эти пресловутые любовники?

– Ты кое о чем забыл! – иронически напомнила ему Элен.

– Ах, да! Обратите внимание на эту линию, мадемуазель: среди них будет только один настоящий, только один, на кого можно серьезно рассчитывать.

Элен повернула к девушке лицо, на котором оказалось бесчисленное множество веснушек, рассыпанных повсюду, не только на щечках:

– Не верьте ни единому его слову. Это – его манера приударить.

Бутрос затопал ногами, как капризный ребенок.

– Ну почему, почему она не воспринимает меня всерьез?! Все бретонцы такие противные!

– А все копты такие лжецы!

– Лжецы? О чем ты говоришь, Элен! – возмутился Бутрос. – Если хочешь знать…

Элен тихонько коснулась его руки. Тот самый немец, который произносил торжественную речь, тем временем закончил свое выступление и подошел к ним сзади.

– А, вот и вы, Бутрос! Этот ваш чистокровный арабский жеребец. Как же его зовут? Вспомнил, Нур! Вы будете его выставлять на скачках в ближайшее время?

Заметив среди прочих незнакомое лицо, консул протянул Аурелии руку:

– Гюнтер Фроммер. Рад знакомству.

Бутрос вновь склонился, чтобы поцеловать ее руку:

– Бутрос Назри. Позвольте вам представить также мадам Фроммер.

– Меня зовут Аурелия, – просто сказала девушка.

Покинув Венецию, она сразу решила отказаться от своей фамилии. И от фамилии мужа, и от фамилии отца. Эти трое на приеме были очень хорошо воспитаны и потому и виду не подали, что заметили это упущение.

Они стали живо обсуждать предстоящие скачки, а Аурелия воспользовалась паузой, чтобы возобновить поиски. Может быть, ей только показалось, что незнакомец вошел в консульство? Она подумывала о том, чтобы незаметно уйти с приема. Но Бутрос показался ей забавным. Ей также понравилась Элен в черном элегантном костюме. И потом, она же не против того, чтобы влиться в высшее общество Александрии. А самое главное – французское шампанское гораздо приятнее на вкус, чем египетский «Рубин».

И вот свершилось! Ее как громом поразило, когда она увидела, что мужчина ее мечты разговаривает с Анаис, той дамой в зеленом тюрбане. Элен проследила ее взволнованный взгляд.

– Славный малый, правда?

Аурелия кивнула, не в силах произнести ни слова.

– Он тут пользуется успехом. Пожилые дамы в Александрии от него без ума.

– И юные дамы – тоже?

Элен рассмеялась, весело встряхнув белокурыми локонами.

– Что скрывать, и юные тоже!

– А он? – Аурелия задержала дыхание в ожидании ответа.

Элен неожиданно наклонилась к ней так низко, что ее кудри коснулись груди девушки, и прошептала на ушко:

– Вот в том?то все и дело! Вот уже год, как он прибыл то ли из Франции, то ли из Израиля, я точно не знаю, и поселился здесь, но никто за это время не заметил, чтобы у него с кем?то был роман. А ведь тут невозможно что?либо удержать в тайне.

Она коснулась пальчиком подбородка девушки.

– Как знать! Может быть, вы и есть та самая, кого ждет наш равнодушный красавчик, чтобы всем нам доказать, что он – живое существо! Идемте, я вас познакомлю.

Она взяла Аурелию за руку, но та от смущения словно прилипла к месту, боясь шелохнуться.

– Пойдемте же! Вы увидите, он очень мил…

Элен, легонько подталкивая Аурелию и ведя ее перед собой, прокладывала путь среди гостей, то и дело отвечая на приветствия. Молодой человек, заметив их еще издали, продолжал вести беседу с Анаис.

– Аурелия, позвольте представить вам Анаис Кизирьян и Давида Мизрахи. Он – музыкант, пианист, наш местный Моцарт. Анаис, Давид, познакомьтесь – это очаровательная Аурелия. Она совсем недавно присоединилась к нашему обществу.

Молодой человек ответил вежливым поклоном:

– А мы уже знакомы.

– В самом деле? – не удивилась Элен, – Ну, тогда и займитесь ею, будьте любезны. А мне пора вернуться к обязанностям хозяйки дома. Анаис, не желаете ли освежить ваше шампанское?

Дама в зеленом тюрбане смерила Аурелию взглядом и долго смотрела ей в глаза, как будто хотела прочитать ее мысли, и только потом отправилась вслед за Элен…

Девушка уставилась на пузырьки шампанского в своем бокале. Вот, наконец, он стоит перед ней, а она не знает, с чего начать. Хуже того, она заливается краской по самые уши.

– Почему же вы не позвонили?

Аурелия, ошеломленная таким началом, подняла на Давида глаза.

– Пардон?

– Сегодня днем. Я вас видел. Вы несколько раз подходили к калитке.

Аурелия поняла, что ее поймали с поличным, но не растерялась:

– А вы? Вы же меня не приглашали, если я не ошибаюсь?

Он улыбнулся, потупив глаза, и бросил на нее из?под опущенных век чарующий взгляд.

– Считайте, что теперь вы приглашены.

Аурелия на такое и надеяться не смела. Но мысль о том, что мужчина подглядывал за ней, прячась за закрытыми ставнями, была ей более чем неприятна. Она опять покраснела, но теперь уже от злости. Нет, он просто издевается над ней.

А пианист как ни в чем не бывало продолжал ее уличать:

– Мне также показалось, что я видел вас у ворот моего дома накануне вечером…

Она насупилась, разговор принимал неприятный оборот.

– Не обижайтесь, пожалуйста… На самом деле, я польщен, – он склонился к ее руке, – мне, в самом деле, очень приятно, что такая милая девушка ходит за мной по пятам. Со мной такое случается впервые.

С бутылкой шампанского в руке подошел Бутрос:

– Ну что, молодежь? Выпьем за ваше знакомство?

Аурелия снова залилась краской. С чего бы? Скорее всего, виновато вино… Бутрос положил руку на плечи Давида, а другой дружески обнял девушку.

– Мы тут сдохнем от скуки. Не пойти ли нам в «Санта?Лючию»? Элен, возможно, тоже к нам присоединится.

– Мне нужно узнать, могу ли я быть свободен, – сказал Давид. – Прошу меня извинить.

Бутрос наклонился и страстно прошептал Аурелии на ушко:

– Ну, наконец?то! Хорошо, что он ушел… Только между нами: я очень надеюсь, что эта колдунья Анаис заставит его остаться на обед. А нам с вами есть о чем поговорить с глазу на глаз…

Аурелия хихикнула. Она уже была немного пьяна, и ее забавляла пылкость египтянина.

– А что, если мы сбежим вдвоем?

Аурелия испугалась, она не была готова к такому повороту событий.

– Не хотите? Ну, смотрите… Я вижу, вы уже влюбились в него… Тем хуже для вас, моя милая! Уф! Но я же знаю, я это прочитал по вашей ладони, что и для меня найдется местечко в вашем сердце!

– А как же Элен? – Аурелии захотелось его подразнить.

Бутрос обнял ее за талию и высокопарно произнес:

– На этот счет у меня есть теория…

– Какая?

– Женская красота столь многолика, что мужчине следует попробовать все ее разновидности. Элен – Диана?охотница, этакая амазонка, резкая, своевольная, непокорная, я бы даже сказал, в какой?то степени мужественная… У мужчины возникает желание броситься к ее ногам, чтобы завоевать право обожать ее, восхищаться ею. А вы – совсем другое дело! У вас – ангельское личико и фигура индийской богини, ваша золотисто?медовая кожа и округлости, как у горячей булочки, вызывают аппетит… А я так голоден! Может, пойдем пообедаем?

Она любезно согласилась пойти с ними в «Санта?Лючию». Оркестр, состоящий из пенсионеров, играл «La vie en rose». Сидя на мягком диванчике в ресторане, Бутрос, Давид и Аурелия, зажатая между ними с двух сторон, опорожняли очередную бутылку водки, разбавляя ее индийским тоником и соком лайма. Первая бутылка уже лежала в ведерке с кубиками льда, донышком кверху. Они во все горло орали знакомые всем слова «La vie en rose», причем мужчинам особенно удавался припев.

Другие посетители «Санта?Лючии» оборачивались и бросали в их сторону осуждающие взгляды. Один ливанец даже встал, подошел к их столику и вежливо попросил не шуметь так громко, но, заметив в компании красивую девушку, от изумления открыл рот и выронил сигару. Бутрос по?отечески похлопал его по плечу и выпроводил восвояси, а Аурелия, спрятавшись за спиной Давида, прыснула со смеху. Давид встал, церемонно поклонился и пригласил ее танцевать. Она охотно последовала за ним на площадку, трепеща от радостного предвкушения, мурлыкая себе под нос: «Il est entr? dans mon c?ur, une part de bonheur…».

Она прижалась к груди музыканта, он обнял ее за талию. От мужчины приятно пахло бергамотом. Их бедра соприкасались в танце. Она склонила голову ему на плечо, он нежно касался губами ее ушка. Она млела от удовольствия.

Оркестр тем временем перешел на танго. Она на секунду отвернулась от Давида, чтобы скинуть туфельки и задвинуть их под стол, а когда повернулась, уже не Давид, а Бутрос протягивал к ней руки.

Он закручивал ее, опрокидывал навзничь, вертел, крутил во все стороны. Он так лихо танцевал, что от платья оторвалась верхняя пуговичка и залетела куда?то под стол. Ей пришлось опуститься на четвереньки, чтобы ее отыскать. С трудом нашла, обрадовалась и высоко подняла свою находку над головой, чтобы все увидели, но когда попыталась подняться, то поскользнулась на натертом воском полу танцплощадки. Ей стало так смешно! Ноги разъезжались, но чем больше она смеялась, тем меньше шансов у нее оставалось, чтобы встать на ноги.

Она так и сидела на полу, посередине танцплощадки, растрепанная, в платье наперекосяк, с расстегнутым лифом, из которого ее груди чуть не вываливались наружу, и хохотала как сумасшедшая.

Подошел Бутрос со стаканом водки и присел рядом с ней на корточки:

– Вот, пейте. Это приведет вас в чувство.

Она опрокинула стакан одним махом, выразительно икнула, обняла Бутроса за шею и с его помощью еле?еле приняла вертикальное положение.

Давид равнодушно наблюдал за ними со стороны, сидя за столиком на диванчике, и рассеянно улыбался. Когда они присоединились к нему, он вдруг посмотрел на часы:

– Так, мне уже пора! Настало время храбрецов. Бутрос, ты проводишь нашу даму?

– С превеликим удовольствием!

Давид наклонился и на прощанье запечатлел поцелуй на ее оголившемся плечике.

– Спокойной вам ночи…

Бутрос привез Аурелию в отель «Сесиль» и оставил свой серый «Ягуар» против входа. Он помог девушке выйти из машины и увлек ее в сторону Корниш, чтобы прогулка по набережной и свежий морской воздух отрезвили ее.

– О?ля?ля! Я так глупо себя вела!

Бутрос поднял к себе ее личико за подбородок и посмотрел прямо в глаза.

– А ведь хорошо повеселились, правда?

– Даже слишком, мне кажется.

Он уселся на каменный парапет, ограждавший набережную от моря, спиной к нему, и притянул девушку к себе.

– Никогда не бывает «слишком», Аурелия.

Он склонился к ее груди и поцеловал теплую ложбинку.

– Здесь вас никто не увидит и не осудит.

Его губы скользили вверх по ее шее, а руки тем временем спускались вниз, к ягодицам, стискивая их, прижимая к своему телу. Она не противилась, уткнувшись лицом в его плечо, закрыв глаза, приоткрыв рот. Где?то на уровне своего живота она ощущала, как твердеет и наливается его мужское достоинство, и в ответ сама стала крепче прижиматься к нему, чуть покачивая бедрами. У нее опять закружилась голова, и она с упоением отдалась его ласкам. В конце концов, тот или этот, какая разница… Ей так надоело спать одной в холодной постели.

Бутрос выпрямился и соскочил с парапета.

– Аурелия, мне кажется, вам пора спать.

– И где же?

– В вашем номере, моя прелесть, в вашей постельке.

Она обняла его за шею.

– И вы оставите меня в одиночестве?

– Да, моя прелесть.

– Но почему?

Она нетвердо держалась на ногах, и он на всякий случай придержал ее за локоть, чтобы девушка не упала.

– На этот счет у меня есть другая теория…

– Вот как? И какая же?

– Настоящий джентльмен не должен позволять себе пользоваться обстоятельствами и соблазнять даму, если она… как бы это выразиться… немного устала.

Он взял ее под руку.

– Пойдемте. Полиция не очень любит людей, которые шатаются ночью по улицам.

– Помнится, вы мне говорили, что вы выдающийся адвокат.

– Вот именно! Поэтому мне и не хочется, чтобы меня уличили в том, что я брожу по ночам по набережной в обнимку с прекрасными иностранками.

Аурелия зевнула во весь рот, забыв прикрыть его рукой.

– Но я не хочу спать!

– Нет, нет. Вам обязательно надо выспаться. Завтра вам рано вставать. Я повезу вас в Агами, на мой пляж…

5

Копт заехал за ней в девять утра, когда песок еще не раскалился под полуденным солнцем и вода не стала теплой, как в ванной.

Он ожидал ее за чашечкой черного кофе в баре отеля. Девушка вскоре спустилась, свеженькая, отдохнувшая, в голубом платье из тонкого ситца, в прекрасном настроении, предвкушая купание и приятное времяпрепровождение…

Аурелия чуточку расстроилась, что Давид не присоединился к их компании. А ведь она так надеялась на встречу, несмотря на то что накануне обиделась на него. Зачем он так неожиданно сбежал из «Санта?Лючии»? И что значит «Настало время храбрецов»? Он уступил ее Бутросу? Ну и ладно! Если бы тот только пожелал, она отдалась бы ему, не задумываясь. Он же сам нагадал ей по руке, что и для него найдется местечко в ее сердце. А Давид станет следующим. В этом она себе поклялась.

Сначала они долго ехали через бидонвиль, обступивший Александрию со всех сторон, потом мимо озера Мареотис. От его заболоченных берегов исходил неприятный запах. Наконец они свернули на проселочную дорогу, по обочине которой густо разрослись тростник и папирус.

Путь «Ягуару» преградил выбеленный под солнцем деревянный шлагбаум, и Бутрос вышел, чтобы поднять его. Дальше дорога спускалась к морю, огибая лагуну. Когда они, миновав песчаные дюны, вырулили к широкому ровному пляжу, защищенному дамбой от западных ветров, Аурелия вскрикнула от восхищения.

Египтянин оставил машину около небольшой виллы в мавританском стиле, выкрашенной в ослепительно яркий белый цвет. Аурелия не могла скрыть своих восторгов и все повторяла:

– И все это – ваше? И дом? И пляж?

– Это принадлежит моей семье. Мой отец построил этот дом в тридцатых годах.

– Должно быть, он очень богат, ваш отец!

– Мы все тут были богаты… до войны…

– А теперь?

Бутрос воздел руки к небу.

– Эх! Те, кто могут, как?то выкручиваются, но многие уехали…

– Почему?

– В 1956?м революционеры всех экспроприировали.

– Но вашу семью это не коснулось?

– Мы не просто египтяне, мы – копты. Они знают, что без нас им не удалось бы поднять страну из руин. Но иностранцев они прогнали – французов, англичан, греков, итальянцев, евреев – никто им не нужен. Семья Давида, например. Его отец был одним из крупнейших промышленников Египта, но и им пришлось бежать. Они не успели даже собрать чемоданы.

– А почему он вернулся?

– Его мать так тосковала по родине. Он не мог отправить ее одну.

Аурелия хотела еще кое?что разузнать, но вдруг ей почудилось, что вдалеке, в открытом море, сквозь дымку виднеется остров.

– Посмотрите! Что это там? Остров?

Бутрос улыбнулся и жестом пригласил ее пройти в дом.

– Не обращайте внимания, это только мираж… Нам пора переодеться. Море нас ждет.

Он толкнул дверь, и прохладный воздух из дома вырвался наружу, накрыв их свежей волной. Когда они ступили на выложенный керамической плиткой пол прихожей, копт церемонно поклонился и любезно предложил:

– Будьте здесь как дома.

Аурелия раздевалась в небольшой комнате, украшенной мозаикой в сине?зеленых переливчатых тонах. Единственное окно этой комнаты выходило во внутренний дворик, где густо цвели кустарники и журчал фонтан.

Она не успела купить себе купальник в Александрии, и ей ничего не оставалось, как накинуть чей?то белый махровый халат, который висел на стене. От него все еще исходил приятный запах каких?то кипрских духов. Первая, о ком она подумала, ощутив некоторую тревогу в душе, была Элен. Наверняка они с Бутросом были любовниками. Что бы она сказала, если бы ей стало известно, с кем он теперь проводит время. Впрочем, они же не связаны узами брака… по крайней мере, между собой.

Конец ознакомительного фрагмента – скачать книгу легально