Кэти Хирш?Пасек, Роберта Михник Голинкофф, Дианы Айер

Эйнштейн учился без карточек. 45 эффективных игровых упражнений для детей от 0 до 6 лет

 

 

 

 

Отзывы о книге

 

 

«Эта книга – глоток свежего воздуха для мам, пап и педагогов, которых воспитательно?индустриальный комплекс превратил в издерганных неудачников. Ее авторы стараются понять, что мы знаем и чего не знаем о развитии детей».

Стивен Пинкер, профессор психологии Гарвардского университета и автор книг «Речевой инстинкт», «Как устроен разум» и «Чистый лист»

 

 

«Авторы вносят своевременные и такие нужные коррективы в современные мифы о развитии детей. Настольная книга для родителей и учителей».

Росс Д. Парк, бывший президент Общества исследований развития ребенка; директор Центра изучения семьи при Калифорнийском университете (Риверсайд); автор книги «Одноразовые папы»

 

 

«Не тратьте деньги на развивающие карточки, навороченные игрушки и компьютерные программы, которые якобы должны научить вашего ребенка читать, писать и складывать числа. Советы из этой книги помогут вам вырастить ребенка счастливым, здоровым и умным лучше, чем все то, что вы сможете купить в магазине развивающих игрушек. Мастерски написанная и такая необходимая сегодняшнему родителю книга».

Лоуренс Штейнберг, почетный профессор психологии Университета Темпла и автор книги «Вы и ваш подросток»

 

 

«Эта легкая для чтения книга – нечто выдающееся. Современные родители испытывают мощнейший стресс. На них обрушивается лавина информации. Но кому довериться? Эта книга обеспечивает им надежные ориентиры. Она отделяет зерна доказательств от плевел шарлатанства. Она описывает научные открытия в области развития и воспитания детей – доступно и точно. Родителям она говорит: „Доверяйте себе!“ и рассказывает, что детям нужно (игра), а что – нет (развивающие карточки), чтобы максимально развить их потенциал. Родители во всех уголках мира задаются вопросами, ответы на которые дает эта книга. Она увлекательна и необыкновенно своевременна».

Эндрю Н. Мелцофф, содиректор Центра мышления, мозга и обучения при Университете Вашингтона, соавтор книг «Ученый в колыбели» и «Слова, мысли и теории»

 

 

Предупреждение

 

Эта книга задумана как справочник, а не как учебник. Ее цель – помочь вам принимать взвешенные решения относительно интеллектуального развития и поведения вашего ребенка. Она не должна служить заменой лечебных мероприятий, которые может предписать ваш педиатр. Если вы подозреваете, что у вашего ребенка могут быть проблемы со здоровьем или развитием, мы призываем вас прибегнуть к компетентной профессиональной помощи. Упоминания конкретных компаний, организаций или авторитетных лиц в этой книге не подразумевают скрытой рекламы их со стороны издателя и не означают, что данные компании, организации или лица поддерживают эту книгу.

 

Благодарность от авторов

 

Да, верно, эту книгу написали мы – но ее авторами также можно считать наших коллег в области психологии развития. Если бы не их блестящие исследования, мы были бы не в том положении, чтобы ратовать за детство. Когда у нас возникла идея написать эту книгу, мы знали об исследованиях, свидетельствующих о том, что дети учатся без дополнительных занятий и затейливых игрушек, что социоэмоциональное развитие является ключевым аспектом приспособления к жизни. Так что мы лишь свели воедино эти аргументы, но даже с этим нам помогли! Когда мы рассказывали об этом проекте, наши коллеги неизменно вызывались вычитывать, поддерживать и всячески помогать нам. И мы ловили их на слове. В результате каждая глава выиграла благодаря помощи экспертов. Мы получили замечательную «обратную связь» относительно главы 1 от Джоэля Гордона и Германа Вейнера. По поводу главы 2 мы консультировались с Джоном Брюером и Сандрой Трегуб, которые сразу же отвечали на любые вопросы, а Нора Ньюкомб была так любезна, что вычитала всю главу. Герб Гинсбург, Карен Винн, Нора Ньюкомб, Джеймс Гиберт и Нэнси Джордан помогали нам с главой 3, где использованы результаты удивительного исследования Келли Микс. Ричард Венецки вычитал «насквозь» главу 5, а Фрэнк Мюррей и Нэнси Лавин – главу 6. Марша Вайнрауб, Жюли Хаббард, Кэрол Двек и Ким Кэссиди оказали бесценную помощь в работе над главами 7 и 8. Аджелики Николопулу помогла нам с поиском информации по теме главы 9, которая также вдохновлена сведениями, полученными от Дороти Сингер и Сюзан Бредекамп. Увы, объем книги не позволяет нам засвидетельствовать свою благодарность всем тем замечательным исследованиям и исследователям, без которых она не была бы написана. Мы заранее приносим извинения коллегам, чьи исследования мы не смогли в нее включить. Наконец, спасибо Джеффу Пасеку, Джошу Пасеку, Бенджу Пасеку и Мишель Реймер, которые вычитывали материал по частям, чтобы удостовериться в том, что он изложен доступно и увлекательно.

Финансирование некоторых наших исследований, обзор которых дан в книге, и создания текста осуществлялось за счет грантов от Национального научного фонда (нам обеим) и Национального института детского здоровья и развития человека (грант Кэти). Мы благодарим эти учреждения за понимание значения, которое мы придаем распространению знаний о сделанных открытиях, – наших и других ученых, чтобы они могли оказать благотворное воздействие на жизнь детей. Поддержку иного рода нам оказывали наши студенты и лаборанты, помогавшие нам собрать важные источники. Нам было радостно работать с Меридит Мейер, Деде Адди, Карой Пенс, Мэнди Магуайр, Дианой Дилейни, Шэнноном Прюденом, Сарой Залкинд и Рейчел Палверман. Марианна Бауэрс, секретарь Роберты в Университете Делавэра, мгновенно отзывалась на любые наши просьбы под девизом «Нам это было нужно еще вчера». Мы благодарим наших превосходных выпускников?отличников из Университетов Темпла и Делавэра за их проницательные комментарии.

Нам очень повезло найти профессионального писателя, заодно владеющего профессией психолога в области развития, – Диану Айер, бывшую ученицу Кэти в Университете Темпла. С Дианой – ученым и писателем – работать было одно удовольствие. Из нас троих получилась хорошая команда, мы постоянно поддерживали связь и шлифовали работу друг друга.

Наш агент, Барбара Левенштейн, всю дорогу была настроена весьма скептически, и когда мы получили от нее «зеленый свет» – о, это много для нас значило! К счастью для нас, она передала нашу книгу в прекрасное издательство – Rodale! Лу Чинквино, Эми Ковальски и Сью Дюшарм поняли, чего мы добиваемся, и обеспечили нам свободу действий и обратную связь, которые упростили нашу работу.

Наконец, мы не можем не упомянуть наших близких. Муж Кэти Джефф – наш официальный юрист и рыцарь. Ее дети – Джош, Бендж и Майки – обеспечили нам массу примеров из жизни и горячую поддержку, а ее двоюродная сестра Филисса Крамер – одна из лучших редакторов (на нашей памяти). Дети Роберты, Элисон и Джордан, также во многом помогли ей понять детей и детство и продолжают просвещать ее относительно замечательных качеств юных взрослых.

Нам особенно повезло с мамами (и бабушками), которые служат для нас примером. Бабушка Кэти, Хелен, понимала всю ценность игры. Она первая научила ее ездить на велосипеде и готовить суп из мороженого. Наши матери, Джоан и Анна, – жизнерадостные, неравнодушные и увлеченные женщины, которые в детстве отпускали «поводок» нашей свободы ровно настолько, чтобы мы могли бегать, но не запутаться в нем! До сих пор они наши вернейшие защитницы. Так что даже если эта книга не понравится больше никому (а мы надеемся, что все?таки понравится!), довольны ею останутся наши мамы. И ощущать это прекрасно!

 

Вступление

 

Неудивительно, что родители и педагоги чувствуют себя измочаленными! Мы оказались в самом центре урагана порожденных нашей культурой мнений о воспитании и образовании. Нам говорят, что «чем быстрее – тем лучше», что мы обязаны поддерживать как можно более высокий темп обучения. Нам говорят, что мы должны сделать значимой каждую минуту жизни своих детей, что дети похожи на пустые комнаты и заполнить их – обязанность взрослых, которые должны быть своего рода дизайнерами по интерьеру их жизней. Эти мнения о детях и о том, как они учатся, полностью противоречат данным, поступающим из научных лабораторий. Мы расскажем историю развития с научной точки зрения. Таким образом, эта книга – своего рода противоядие от спешки не только для ребенка, но и для загнанного родителя и не менее загнанного педагога!

Первые семена, из которых впоследствии выросла эта книга, были посеяны в середине 1980?х, когда профессор Дэвид Элкинд из Университета Тафта приехал в Филадельфию читать лекцию о своей ставшей классической книге – «Детство наспех»[1]. Профессор Элкинд держал руку на пульсе этой проблемы задолго до начала так называемого «десятилетия мозга», когда родителям стали твердить, что они обязаны включить умственное развитие своих детей первым номером в список неотложных дел. Его обеспокоило чрезмерное «овзросление» детей, когда они стали щеголять в дизайнерских одежках от Baby Gap и участвовать в целом ряде видов деятельности, свойственных взрослым, но «перелицованных» для дошкольников, – от информатики до курсов кулинарии и футбольных лиг. Он услышал тревожные сигналы еще до того, как родители получили возможность прочесть ворох советов по «быстрому выращиванию» детей, всего пару раз «щелкнув» мышкой. Я (Кэти) была тогда адъюнкт?профессором в колледже Хэверфорт, проводила исследования жертв «детства наспех» и затрепетала от гордости, когда мне доверили принимать профессора Элкинда. К тому времени я уже была мамой 4?летнего Джоша и 2?летнего Бенджа. Хотя я знала, что профессор Элкинд теоретически прав, когда говорит, что нужно проводить больше свободного времени с детьми, больше наслаждаться играми с ними, меня тоже терзали все муки типичных загнанных родителей. Всякий раз как мои подруги рассказывали мне о еще одном новом художественном кружке или еще одной хоккейной команде для дошколят, меня одолевала тревога, что мои дети отстанут от других.

Как специалист по психологии развития, я знала, что профессор Элкинд прав относительно бедственного положения родителей и детей. Однако мне требовались все мои знания, чтобы устоять перед искушением слишком давить на моих детей и подгонять их. Используя теорию развития ребенка как руководство к действию, я позволила им просто играть. И теперь, 16 лет спустя, счастлива сообщить, что двое моих старших сыновей (теперь у меня их уже трое) поступили в колледжи – каждый по своему выбору – и сейчас являют собой пример счастливых, интеллигентных и очень творческих людей.

Примерно в то же время я (Роберта) воспитывала своих детей, будучи профессором в Университете штата Делавэр. Джорди (ныне Джордан) тогда было 9 лет, а Элисон – 5. Помню, как мой сын проходил собеседование в частной школе, а я гадала, не испортила ли я ему жизнь, не научив читать. Но ведь ему было всего 4 года! Наша культура наложила на меня свой отпечаток, хотя я была психологом, специалистом по развитию. Но я сопротивлялась как могла, потому что понимала, что пружина чрезмерного давления на ребенка может сорваться, и он в результате станет бояться учения, как огня. Нет, мы не сидели дома безвылазно. Мы получили свою долю занятий музыкой и религиозного воспитания, но пытались не увлекаться дополнительными нагрузками.

Когда моим детям предложили заниматься бальными танцами, я поняла, что с меня хватит. Но сказать «нет» было не так?то легко. Представьте, приглашения были отпечатаны на тисненой бумаге! И многие мои друзья записали детей на занятия. Но мои дети (которым теперь соответственно 20 и 24 года) уже дали мне понять, как ценно для них то время, когда они могли играть дома со сверстниками. Не так давно дочка смущенно призналась, что, когда она была маленькой, ей нравилось играть с пальцами собственной руки, представляя, что они – семья и у каждого есть своя роль. Она обожала эту игру. А сын любил дополнительную лестницу на второй этаж, которая у нас была до того, как мы переоборудовали кухню, потому что это было прекрасное место для пряток. И оба вспоминают, как играли в большой коробке из?под какой?то техники, которую они превратили в «убежище». Много ли они потеряли, не занимаясь танцами и не узнав, как вести себя «по?взрослому» с противоположным полом? Стали ли они социально ущербны из?за того, что не научились танцевать фокстрот или танго? Не думаю. Мой сын закончил один из колледжей Лиги Плюща[2] и теперь трудится на благо общества, участвуя в программе «Учи ради Америки» (Teach for America). Моя дочь учится в прекрасном колледже, принимает участие в волонтерской программе, работая в кризисном центре для жертв изнасилования. Оба они – неравнодушные, счастливые и творческие люди.

Мы говорим вам обо всем этом, чтобы вы осознали: даже мы, профессионалы, которых специально учили понимать, как дети растут и развиваются, прошли через сомнения, пока пытались отыскать верный баланс для себя и своих детей. Мы говорим вам об этом, чтобы вы знали: вы не одиноки, когда следуете своему «нутряному инстинкту» и отказываетесь от дополнительных занятий, на которые ходят «все остальные дети». Мы говорим вам об этом, чтобы ваши дети, когда они вырастут, тоже могли оглянуться назад и поведать вам, как важно было для них то время, которое они делили с друзьями и своей семьей, как оно много значило для их развития и какими счастливыми их сделало.

 

Почему эта книга появилась сейчас?

 

Страницы этой книги были написаны для того, чтобы поделиться замечательной историей развития ребенка с родителями, воспитателями и разработчиками политики. Последние четыре десятилетия стали свидетелями беспрецедентного прорыва научных исследований, посвященных малышам и дошкольникам, и мы вместе с нашими коллегами во всем мире имели честь сыграть свою роль в этой революции. Как ученые (каждая из нас подвизается более 25 лет на своем научном поприще) и как родители мы искренне хотим помочь детям и взрослым вернуть себе свою жизнь. Мы хотим, чтобы вы знали, как развивается ребенок, чтобы вы имели возможность принимать мудрые решения, основанные на научных доказательствах, а затем применять свое знание в семье, в школьном классе и в политике, определяющей воспитание и образование детей.

Б?льшая часть того, что СМИ говорят об исследованиях, посвященных развитию детей, содержит всего лишь малую крупицу научной истины. Новостные сюжеты и реклама твердят родителям, что игрушки помогают мозгу развиваться и что младенцы и дошкольники – это прирожденные математические гении. Мы в нашей книге ставим все на свои места. Мы создаем географическую карту территории развития и обучения детей, помогая вам перейти от научных журналов к практическому применению результатов исследований. Битком набитая разделами «обучающих моментов» и «обнаружения скрытых навыков», эта книга даст вам силы противостоять искушению штамповать юных гениев и хорошо подготовит к тому, чтобы воспитать счастливых, здоровых и разумных детей.

 

Кто мы такие?

 

Кэти Хирш?Пасек защитила диплом доктора философии в Пенсильванском университете в Филадельфии. Будучи профессором в Университете Темпла в Филадельфии, она также является директором Детской лаборатории университета. Роберта Михник Голинкофф стала доктором философии в Корнелльском университете (Итака, штат Нью?Йорк) и руководит проектом «Младенческая речь» в Университете штата Делавэр в Ньюарке. Мы обе – ученые, добившиеся международного признания, и проводим совместные исследования с 1980 года. Помимо того, что мы являемся друг для друга наилучшими слушателями и советчицами в воспитании детей, мы написали и издали в общей сложности 10 книг и более 80 статей в профессиональных журналах. Вместе со своими коллегами в этой сфере мы трудимся над раскрытием истории человеческого развития.

Мы излагали свои взгляды по поводу разнообразных аспектов развития детей на профессиональных конференциях и встречах, проходивших в разных уголках земного шара. Получая финансовую поддержку от ваших налоговых отчислений через федеральные гранты, мы полны решимости «возместить» их вам и поделиться плодами своих трудов с родителями и профессионалами. Мы вместе стараемся понять, как дети учатся языку – ведь этим таинственным умением они овладевают уже к трем годам! Одна из наших прежних книг, «Как говорят младенцы», была переведена на 4 языка – видимо, наш энтузиазм оказался заразительным.

Как мы уже упоминали прежде, нам легко отождествить себя с измотанными родителями, которым кажется, что они пытаются выжать как можно больше пользы из весьма ограниченного и стремглав летящего времени. Воспитывая своих детей, мы тоже испытывали все нараставшее давление. Иногда мы тоже совершали ошибки, чрезмерно перегружая свое и их расписание, и неизменно замечали, кто в результате страдает: страдали мы сами. Отчего же? Оттого что дети делались нервными, усталыми и измотанными. Воспитание – это нелегкий труд. Честное слово, порой на работу ходить намного проще! И пусть мы никогда не пользовались развивающими карточками, все пятеро наших детей каким?то образом выучились пользоваться туалетом, они умеют читать и писать, а еще любят учиться.

К нам также присоединяется доктор Диана Айер, психолог, профессор, которая преподает в Университете Темпла и является признанным автором нескольких книг о материнстве. Ее книги «Чувство материнской вины» и «Эмоциональная связь матери и ребенка» получили хорошие отзывы в книжном обозрении газеты «Нью?Йорк таймс». Диана очень помогла нам собрать воедино результаты некоторых исследований, которыми мы хотели с вами поделиться, а также помогала заботиться о том, чтобы весь текст оставался читабельным и увлекательным.

 

Не только предупредительные знаки

 

Профессор Элкинд и многие другие были первыми, кто забил тревогу. Многие эксперты говорили и писали о ненужном стрессе, который испытывают родители и дети в сегодняшнем высокоскоростном мире. Но наша книга не просто бьет в набат: она предлагает вам лекарство. Изучив факты об интеллектуальном и социальном развитии, собранные учеными, вы придете к пониманию того, почему ИГРА равна ОБУЧЕНИЮ. Вы взглянете на своих детей с новой и восхитительной точки зрения, научитесь по?настоящему ценить их способности и их истинные потребности.

Это не типичная книга о воспитании. Она не расскажет вам, когда нужно помочь малышу отрыгнуть, когда начать приучение к туалету или как призвать к порядку вашего дошкольника. Вместо всего этого она даст вам чудесную возможность – создать более сбалансированную жизнь для себя и своей семьи. Не будучи пропущена через фильтры и линзы медийного очковтирательства и профессионального маркетинга, информация, которую мы сообщаем вам в своей книге, идет непосредственно из лаборатории – в вашу гостиную и классную комнату. Благодаря лучшему пониманию того, что на самом деле говорят эксперты по развитию ребенка, вы получите возможность отныне смотреть критическим взглядом на сообщения средств массовой информации по этой теме. Что еще важнее, вы будете готовы к тому, чтобы с уверенностью двигаться вперед, воспитывая и обучая следующее поколение.

 

 

Глава 1

Напасти современного родителя

 

Однажды воскресным утром, будучи на шестом месяце своей первой беременности, Фелисия Монтана отправилась в торговый центр вместе со своими подругами, чтобы закупить основное «оборудование», которое вскоре должно было понадобиться для ее малыша. А вместо этого купила краткое руководство, которое можно было бы назвать «Основы науки о современном воспитании».

Ее «образование» началось в магазинчике с вывеской, раскрашенной всеми цветами радуги, который показался ей самым подходящим местом для начала шопинга. Видимо, главную роль сыграло название магазинчика: «Верное начало». «Ага, вот именно то, что нам нужно для нашего малыша», – подумала Фелисия, вместе с подругами переступая порог. Но к тому моменту, как они переступили его в обратном направлении, она уже не понимала, что ей на самом деле нужно.

До Фелисии быстро дошло, что список обязательных покупок для ухода за ребенком в наши дни намного шире и экзотичнее, нежели старый добрый стандарт, состоявший из подгузников, ползунков и автомобильных креслиц. Следует ли ей купить развивающие карточки с картинками на одной стороне и текстом на другой, которые, как говорилось в описании, предлагали «наилучший способ донести до вашего ребенка новые знания»[3]? А если да, то какие карточки окажутся более действенными: «Малыш Дулитл»[4] – идентификаторы животных или словарные карточки под громким названием «Малыш Уэбстер»? Каждая из ее подруг, опытных матерей, с жаром отстаивала любимые наборы своих малышей.

– Джереми знал названия всех животных к тому времени, как ему исполнилось полтора годика! – хвасталась Анна.

– А Элис больше понравился «Уэбстер»: ей было всего 17 месяцев, а она уже вовсю выговаривала некоторые длинные словарные слова, – хвалилась Эрика.

Так, ладно, уже ясно, что без карточек не обойтись. И что же Фелисии следует купить – видеокурс «Малыш Эйнштейн», «Малыш Шекспир» или «Малыш Ван Гог», каждый из которых обещал «уникальное знакомство с культурой речи, литературы, музыки и изобразительного искусства»? Или ее ребенку понадобятся все три набора? А как насчет видеокурса «Умный малыш», специально разработанного для развития как левого, так и правого полушария мозга ребенка «в возрасте от 6 до 36 месяцев»?

Все эти товары сулили ей радужные перспективы в совершенствовании развития ее ребенка – стоит только купить их и пустить в дело. Но Фелисия также ощущала за обещаниями невысказанную угрозу мрачных последствий, если она этого не сделает. В конце концов, ведь «Умный малыш» обеспечивает малышу «остроту интеллекта, необходимую для успехов в учебе и профессиональной деятельности». А разве не в том и заключается цель воспитания, чтобы обеспечить своим детям все возможные преимущества?

К тому моменту, как Фелисия вынырнула в привычный мир торгового центра, ее нервы звенели струной, а уверенность в себе пошатнулась, но ей предстояло впасть в еще б?льшую тревогу, когда она добралась до книжного магазина.

Муж Фелисии Стив попросил ее купить пару книжек о воспитании. Ему хотелось как можно лучше освоиться в этом вопросе, чтобы быть во всеоружии и на равных с женой участвовать в воспитании их ребенка.

Зайдя в книжный, она направилась в отдел воспитательной литературы и сняла с полки первую же книжку, которая попалась ей под руку. «Дородовое воспитание» обещало своим читателям подробное руководство по «воспитанию плода» и содержало главу под названием «Как стать архитектором мозга»! Фелисия потихоньку засунула книжку обратно в слот на полке, плотно забитой книгами, и потерла рукой лоб, думая о собственном гудящем мозге.

Воспитание плода? Архитектура мозга? Так вот о чем предлагают побеспокоиться современным родителям?! Фелисия ощущала нарастающую тревогу за интеллектуальное развитие своего ребенка – а ведь он еще даже не родился!

 

Сумбур вместо детства

 

Как Фелисия теперь знает, гонка за превращение детей в самые блестящие таланты в своей группе или классе начинается еще до колыбели – теперь старт ей дается непосредственно в утробе. Журналы убеждают будущих родителей выполнять специальные упражнения во время беременности, обещая, что это усилит интеллект их ребенка. Реклама на следующей странице призывает покупать CD с курсами иностранных языков, чтобы проигрывать их еще не родившимся детям. Многие родители и глазом не моргнут, узнав, что оптоволоконные трубки могут использоваться для того, чтобы транслировать образовательные курсы «будущим младенцам», которые еще плавают в мамином животе! К счастью, до такого мы еще не дошли – пока, во всяком случае.

 

Сегодня родителей призывают развивать ребенка до уровня взрослого чуть ли не с его рождения.

 

Как только ребенок рождается, призывы развивать его как можно быстрее, подтягивая до уровня способностей и умений взрослого, набирают еще б?льшую силу. Детей понукают поскорее освоить навыки чтения, пораньше начать складывать и вычитать и даже успешно решать совсем уж невразумительные задачи, наподобие узнавания портретов давным?давно умерших композиторов – задолго до того, как ребенку действительно понадобится эта информация (если вообще понадобится).

Индустрия «раннего развития» обрела восприимчивую аудиторию в родителях, жаждущих обогатить жизнь своих отпрысков. Один из проведенных опросов показывает: 65 % родителей убеждены в том, что обучающие карточки «очень эффективно» помогают их детям развивать свои интеллектуальные навыки. И более трети опрошенных родителей свято уверены, что проигрывание произведений Моцарта младенцам усиливает развитие их мозга[5].

Очевидно, родители живо внимают маркетинговой кампании производителей игрушек: категория развивающих игр для детей представляет сегодня бизнес, чья ежегодная прибыль составляет 1 млрд долларов. Дела на самом деле идут настолько хорошо, что такие компании как Baby Einstein («Малыш Эйнштейн»), которая была приобретена корпорацией «Дисней» в 2001 году, расширяют сегодня свои производственные линии, а теперь появилась еще и серия продуктов «Ребенок Эйнштейн», предназначенная для детей в возрасте от 3 до 5 лет.

Этот напор затронул даже такую аудиторию, о которой никак нельзя было этого подумать. «Моя бабушка, которая, заметьте, живет в доме престарелых, прислала мне мобильный телефон, который играет Моцарта и Баха, – сообщает Диана из Сан?Франциско, мама двух детей, двухлетнего и новорожденного. – Бабушка говорит, что хочет, чтобы ее правнук стал лучшим в своем классе!»

А стоит этим младенцам чуть подрасти, и многих из них ждут еще более широкие – и бьющие по карману – образовательные возможности, в том числе уроки игры на скрипке, обучение верховой езде, частные начальные школы и личные репетиторы.

 

Общество «дорожных бегунов»: быстрее, лучше, больше

 

В сегодняшнем мире главной является мысль о том, что младенцам и дошколятам уже недостаточно учиться независимо (как они делали в течение тысячелетий) благодаря собственному любопытству и небольшой помощи со стороны членов семьи, когда возникают так называемые «обучающие моменты».

Однако эти малыши – всего лишь самые юные члены нашего современного, сверхскоростного, проникнутого духом соревновательности общества. Взрослых в этом обществе принуждают работать дольше и продуктивнее, чтобы их работодатели посрамили своих соперников. Мы поглощаем готовые обеды, разогревая их в микроволновке, и расписываем по минутам свой досуг во время коротеньких – глазом не успеешь моргнуть – отпусков. Взрослым твердят, что лучше всего «делать как можно больше и как можно быстрее» – и они тут же передают заданный темп своим детям.

 

Представьте себе типичный день из жизни типичной американской семьи – назовем их Смитами. Мария Смит, школьная учительница, ежедневно просыпается в 6 часов утра. За следующий час она одевает детей – Джерри 11 лет и Джессику 3 лет, – готовит завтрак; убирает, моет посуду и еще успевает прихватить пару минут телевизионных новостей, прежде чем отвезти Джессику в детский садик. Ее муж Брайан выезжает на работу в 6:20 утра, по дороге подбрасывая Джерри на баскетбольную тренировку. Мария забирает Джерри в 7:35, и они пешком идут в школу, где она преподает в прогимназии, а он учится в 5?м классе.

После работы Мария в 5 часов вечера забирает Джерри с продленки, а Джессику – из детского сада. Она заходит за продуктами в магазин, а иногда ей приходится и поискать что?то сверх еды, например картонную доску для объявлений или разноцветный зефир, которые бывают нужны Джерри для домашнего задания. В 6 вечера она делает перерыв в приготовлении ужина, чтобы отвезти Джерри на футбол, или в молодежную церковную группу, или на урок игры на гитаре. Наконец около половины восьмого все срочные дела заканчиваются, и Брайан приезжает домой вместе с Джерри, потратив на дорогу в пробках не менее часа. Теперь наконец они могут вместе поужинать.

 

К сожалению, такого рода напряженное расписание кажется скорее нормой, чем исключением. Одним из самых монументальных изменений в семейной жизни последних поколений было увеличение числа семей, в которых работают оба родителя. В 1975 году в США работали 34 % матерей, имеющих детей младше 6 лет. К 1999 году их количество почти удвоилось, работающих матерей стало 61 %. И у значительной доли этих работающих мамочек дети были еще младенцами. К тому же, разумеется, все мы знаем, что большинство пап работают вне дома уже более столетия. Но сегодня общество требует, чтобы оба родителя не просто работали, но тратили на работу больше времени.

 

Родители зачастую так заняты развитием детей, что времени на обычное общение в семье просто не остается.

 

Американцы сегодня работают напряженнее, чем все остальные народы мира, включая японцев. В соответствии с данными Международной организации труда за 1997 год отцы работают в среднем 51 час в неделю, а матери – 41.

Неудивительно, что в ходе опросов родителей выясняется: 25 % из них жалуются на нехватку времени для собственной семьи из?за рабочих обязанностей. Однако исследования показывают, что количество времени, которое мать проводит с каждым ребенком, едва ли изменилось за последние 50 лет. Что действительно изменилось – так это род занятий, которыми родители обычно заполняют проводимое с детьми время. Все б?льшая часть его уходит на доставку ребенка из одного «развивающего и обогащающего» кружка в другой. Взрослые проводят это время за рулем машины, тратят его на дорогу на какие?то очередные занятия или исполняют роль «футбольных мамочек и папочек», которые выкрикивают подбадривающие речевки и наставления своим детям из?за боковой линии.

Как результат возникла концепция «качественного», или «полезного» досуга – термин, который появился в 1970?х. Родители быстро подхватили эту концепцию, поскольку «количественный досуг» стал такой редкостью! Мамы и папы максимизировали свой «полезный досуг» с детьми, создавая «организованного ребенка», у которого, кажется, ни единой минуты не пропадает зря.

К несчастью, нельзя сказать, чтобы мы как?то особенно наслаждались воспитанием, которое должно бы, по идее, быть одной из величайших радостей жизни. И, как мы вскоре увидим, эта наспех созданная атмосфера навязанной деятельности и обучения не слишком полезна нашим детям. В недавней статье журнала Newsweek мать четверых детей уверяла, что она тратит столько времени, отвозя своих отпрысков то на одни занятия, то на другие, что ее годовалый младший практически вырос в семейном минивэне. «Когда он не в машине, такое впечатление, что ему как?то не по себе», – объясняла она.

Родители зачастую так заняты развитием своих детей, что времени на обычное общение в семье просто не остается. Наверное, неудивительно, что власти городка Риджвуд в штате Нью?Джерси сочли необходимым объявить одним из зимних вечеров «праздником семьи». При поддержке школьной администрации муниципалитет отменил все спортивные занятия, домашние задания, частные уроки и даже церковные классы в этот день для того, чтобы родители и дети могли просто побыть вместе дома.

 

Как начался забег по совершенствованию детей

 

Чтобы понять, как начались соревнования под девизом «Сделай своего ребенка умным как можно раньше», полезно сделать краткий обзор на тему того, как менялось отношение к воспитанию детей в ходе истории. Вплоть до начала XIX столетия детство вообще не считалось каким?то особым отдельным периодом перед взрослой жизнью. Даже на старинных картинах мы видим детей, похожих на миниатюрных взрослых. Работы французского философа Жан?Жака Руссо навсегда изменили взгляд на детство. В ныне ставшей классической книге «Эмиль» Руссо писал: «У детей есть свое особое умение видеть, думать и чувствовать; и нет ничего глупее, чем пытаться подменить это их умение нашим».

С появлением работ по детской психологии на стыке XIX и ХХ вв. начала укрепляться идея о том, что детей можно изучать и улучшать. В 1940?х годах в США появилась целая серия научных журналов, посвященных изучению детей и детства. В своей знаменитой книге «Ребенок и уход за ним», опубликованной в 1946 году, доктор Бенджамин Спок предложил родителям примерную схему воспитания детей. Так родилась индустрия полезных советов для родителей.

Вы не поверите, но на конференции по вопросам детства в 1950 году, проходившей в Белом доме, ученые даже выражали беспокойство по поводу того, что родители стали слишком зависимы от советов экспертов! В начале 1970?х, когда в США произошел информационный взрыв в области психологии развития, родители бросились за помощью к специалистам по развитию детей, чтобы выяснить, как лучше всего подготовить своих отпрысков к жизни.

Первоначальные сомнения относительно результатов ускоренного развития детей («раньше созреет – раньше испортится») уступили место полной поддержке этой практики. Книжные корешки с названиями типа «Воспитайте в своем ребенке гения» (Кен Адамс) и «365 способов сделать дошкольника умнее» (Мэрили Робин Бертон, Сьюзан Макдоналд и Сьюзан Миллер) стояли на полках почти всех книжных магазинов. Всепоглощающее стремление «срежиссировать» интеллектуальное развитие детей стремительно выходило из?под контроля. Мы стали свидетелями этакого пародийного возврата к прошлому: у детей отобрали детство и стали относиться к ним как к маленьким взрослым.

Предостережения против этой угрозы детству озвучивались и внутри учебных и научных заведений, и за их пределами. Взялись за перо писатели, такие как Дэвид Элкинд, профессор, специалист по психологии развития из Университета Тафта, автор ныне ставшей классической книги «Детство наспех», увидевшей свет в 1980 году. Не так давно свой вклад в литературу внесла профессор Лаура Берк из Иллинойского государственного университета, выпустив ошеломительную книгу «Пробуждение разума ребенка», а писатель Ральф Шоенштейн издал книжку юмористических историй, которая называется «Мой ребенок – отличник, а твой – неудачник».

 

«У детей есть свое особое умение видеть, думать и чувствовать; и нет ничего глупее, чем пытаться подменить это их умение нашим».

Ж. – Ж. Руссо

 

Но как следует родителю или учителю реагировать на предупредительные знаки? Как нам изменить ту линию поведения, которая так беспокоит экспертов? Признать существование ситуации – значит сделать только первый шаг к ее решению. На ежегодной встрече Международной конференции по изучению детства летом 2000 года раздавалось множество голосов в поддержку предложения о том, чтобы психологи, специалисты по развитию общими усилиями дали ответ на нарастающий кризис. Горы результатов исследований, которые демонстрировали способности младенцев и рассказывали о недавно обнаруженных навыках дошкольников, подвергались неверной интерпретации и неверному же применению. Ученые эксперименты, задуманные как способ раскрытия внутренней работы человеческого разума для научного изучения, стали использоваться в целях маркетинга новых продуктов, которые обещали превратить любого малыша в Супермалыша.

 

Культ достижений и утрата детства

 

Родителям, которые не желают, чтобы их дети принимали участие в гонке за акселерацией развития, нередко приходится мучиться тревогой в этом новом воспитательном климате. Поскольку само воспитание становится все более соревновательным, многие мамы и папы волнуются: а вдруг их дети отстанут, если они не будут хвататься за любую представившуюся возможность?

 

Одна наша знакомая вскоре переезжает в пригород Тусона, что в штате Аризона, чтобы руководить там детским садом. В том садике, которым она руководит сейчас, принята «развертывающаяся программа». Это означает, что предметная область программы складывается на основе интересов детей и является скорее экспериментальной, чем учебной.

– Когда я вожу родителей на экскурсию по своему нынешнему садику, я говорю им, что мы не заводим рабочих тетрадей и не отрабатываем конкретные навыки. Они спрашивают, будут ли их дети готовы к школе, и я объясняю, что будут, поскольку им предоставляется шанс проявлять любознательность и исследовать окружающий мир, – рассказывает она. – Они вроде бы соглашаются с тем, что это нормально, но все равно без конца прибегают ко мне и спрашивают: «А почему дети не пользуются компьютерами? А почему дети не читают?» Будучи воспитателем и педагогом, я знаю, что наши кубики – это настоящий строительный материал, из которого потом вырастут грамотность, математические навыки и другие формы знания. Но родители врываются в мой кабинет и восклицают: «Но они же все время играют! А я хочу, чтобы мой ребенок работал!»

Несмотря на свои твердые убеждения, наша знакомая начинает ощущать, что даже ее пытаются учить тому, как ей следует воспитывать собственных детей.

– Там, куда мы переезжаем, родители – просто какие?то высокоэнергетические «толкачи», которые постоянно держат своих детей под напряжением, – объясняет она. – Я?то знаю, что жить спокойной жизнью – это нормально; но если у всех остальных дети к четырем годам играют на скрипке, неужели же я ни разу не усомнюсь в тех решениях, которые приняли мы с мужем?

Еще одна наша знакомая, мать 9?летнего сына и 7?летней дочери, недавно переехала в новый, богатый, развивающийся район Сан?Диего. Вот как она описывает уровень соревновательности в среде своего нового окружения: «Более чем у половины детей в возрасте от 5 до 12 лет есть репетиторы – и не для того, чтобы помочь ребенку не отставать от уровня своего класса, но чтобы он его опережал».

 

Реагируя на эти родительские тревоги, компании, занимающиеся подготовкой к экзаменам, наподобие Kaplan и Princeton Review, которые изначально предлагали вспомогательные курсы для старшеклассников, готовя их к вступительным экзаменам в колледж, теперь расширяют свои предложения, включая в них курсы начального обучения для детей, только начинающих ходить в детский сад. Цель этих материалов – улучшение оценок на ежегодных экзаменационных сессиях, которые теперь проводятся в бесплатных учебных заведениях в рамках программы президента Джорджа Буша «Ни одного ребенка за бортом».

Кроме того, нас (авторов этой книги), как специалистов по развитию ребенка, постоянно донимают просьбами родители, которые хотят проверить IQ (коэффициент интеллекта) своих детей и вовсе не потому, что им кажется, что с малышами что?то не так: им просто хочется получить документальное подтверждение одаренности своих отпрысков. Интеллект ребенка, наряду с машиной самой последней модели и самой лучшей домашней техникой, стал еще одним важным достижением в старом как мир соревновании за то, чтобы все было «не хуже чем у людей».

Если родители лишены эмоционального удовольствия прогулочным шагом двигаться вместе со своими малышами через беззаботный мир детства, то и дети платят за это свою цену. Мы вступили в мир «оборонительного воспитания», ставшего злосчастным побочным продуктом чудовищного давления, которое испытывают современные родители. Мы хотим, чтобы наши сыновья и дочери обладали таким уровнем интеллектуального совершенства, что ни один университет не посмеет их отвергнуть; чтобы они были настолько хороши в любом деле, что ни один работодатель не сможет позволить себе подписать их заявление об увольнении.

А что же случилось с игрой? Теперь это неприличное слово! В 1981 году типичный школьник мог отдавать свободной игре примерно 40 % своего времени. К 1997 году время, отводимое на свободную игру, сократилось до 25 %. Более того, 40 % образовательных округов в Америке даже отменили большие перемены!

Вдобавок к стрессам, которые вызывает перенасыщенное расписание, дети также страдают от нового рода «уровневой инфляции», когда навыки и предметы, которые традиционно преподавались, скажем, в третьем классе, теперь необходимо изучать на год раньше. Например, чтение раньше вводилось в первом классе. А теперь чтению все чаще и чаще обучают в детском саду и прогимназии. И во многих образовательных округах рассматривают умение читать как обязательное требование для зачисления в детский сад, несмотря на то, что большинство экспертов по воспитанию согласны, что лучше всего тратить время, которое дети проводят в прогимназии и детском саду, на экспериментальную игру и выстраивание взаимоотношений.

Неудивительно, что наши дети страдают от избыточной подавленности и тревожности! Американская академия детской и подростковой психиатрии констатирует, что «количество детей и подростков, страдающих „значительными“ формами депрессии, составляет в США 3,4 миллиона, или 5 % всех детей». А порой проявления депрессии становятся смертельно опасными. С 1980 по 1997 год количество подростковых самоубийств среди 10–14?летних выросло ошеломительно – на целых 109 %.

Более того, уровень детской тревожности значительно возрос с 1950?х годов, и теперь ее приступы случаются у детей начиная с 9 лет. Некоторые исследования демонстрируют нарастание так называемой «экзаменационной тревожности», вероятно, из?за увеличившегося количества контрольных и экзаменов в школах и завышенных ожиданий со стороны родителей. Разумеется, это сказывается на успеваемости и обучении. Другой тип тревожности связан со сниженной частотой общения с родителями; ведь дети обретают чувство безопасности, проводя время в кругу семьи. Играют свою роль и растущие внешние угрозы, такие как преступность, разводы и проявления жестокости.

 

Интеллект ребенка стал еще одним важным достижением в старом как мир соревновании за то, чтобы все было «не хуже чем у людей».

 

Психологи также отмечают рост фобий, особенно связанных со школой, и соматических жалоб у самых маленьких детей. Психолог, доктор Джек Веттер, директор отделения педиатрической психологии Калифорнийского университета в Лос?Анджелесе, говорит:

– Я сталкиваюсь с маленькими детьми, которых настолько «запрограммировали», что у них вообще нет никакого досуга. В середине марта дети поступают в частные детские сады, и напряжение буквально ощущается в воздухе. Совсем маленькие детки приходят в мой кабинет и жалуются: «Меня не приняли в Карлторп»[6].

Психотерапевты давно знают о том, что тревожность родителей передается детям. Поскольку родители вкладывают время и деньги в развивающие программы, они вправе ожидать, что их «инвестиции» себя окупят. У детей же процесс обучения омрачается постоянной угрозой неудачи. Фокус сосредоточен на удаче – на том, как написана контрольная или рассказано стихотворение, а не на том, что ребенок переживает и в чем нуждается. Ребенку в голову приходит мысль: «Что же со мной не так, если мне нужна вся эта дополнительная помощь?» Насильственно впихиваемые академические знания также создают у детей впечатление, что обучение – это тяжкая и неприятная обязанность, а не естественный плод любознательности и тяги к исследованию.

Еще одна проблема этого всеобщего культа достижений состоит в том, что он чересчур сильно подчеркивает важность развития IQ ребенка, который совершенно затмевает не менее важный аспект – то, что психолог Дэниэл Гоулман, один из основателей Консорциума по социальному и эмоциональному обучению при Йельском университетском Центре изучения ребенка, называет эмоциональным коэффициентом (EQ) в своей революционной книге «Эмоциональный интеллект: почему он может быть важнее IQ».

Доктор Гоулман считает эмоции центром и основой способности прожить жизнь разумно. Он указывает, что, когда люди с высоким IQ становятся неудачниками, а обладатели скромного IQ справляются со своими задачами на удивление хорошо, решающим фактором является их «эмоциональный интеллект». Это понятие включает в себя самоконтроль, рвение и настойчивость, а также способность к самомотивации.

Эмоциональный интеллект также является квинтэссенцией воли и характера. Люди, которые повинуются импульсу, которым не хватает самоконтроля, могут совершать морально неприемлемые и порицаемые обществом поступки. Другим центральным качеством эмоционально интеллигентного характера является сострадание к другим, характеризуемое способностью «читать» чужие эмоции, сочувствовать, а также проявлять отрицательные эмоции в нужном количестве, в нужное время и по веским причинам.

 

Даже маленьких детей сегодня так загружают, что у них не остается времени на досуг.

 

Для детей и их родителей концепция эмоционального интеллекта означает, что наслаждение своими взаимоотношениями является фундаментальным требованием для получения детьми наилучшего возможного старта в жизни. Просто уделять время радостному общению с детьми – играть с ними, обсуждать то, что происходит в их мире, – это самое лучшее, что родители могут сделать для умственного и эмоционального развития своих детей, чтобы гарантировать их будущие успехи.

 

Лучший способ вырастить умного ребенка

 

В своей книге «Детство наспех» профессор Дэвид Элкинд пишет: «Концепции детства, столь важной для традиционного американского образа жизни, угрожает полное исчезновение в том обществе, которое мы создали. Сегодняшний ребенок стал нечаянной, непреднамеренной жертвой ошеломляющего стресса – стресса, порожденного быстрыми, дезориентирующими социальными переменами и постоянно растущими требованиями».

Нас, как экспертов по развитию детей, тревожат масштабы озабоченности общества вопросом детского интеллекта. Конечно, все мы хотим, чтобы наши дети были подготовлены к учебе и добивались выдающихся успехов в школе, но для этого не нужно начинать умственную гимнастику с младенчества. Стремление как можно быстрее развить умственные способности ребенка наносит вред, поскольку оно угрожает разрушить такие стороны детства, которые жизненно важны для социального, эмоционального и когнитивного развития.

 

Ключевой фактор, гарантирующий полноценное развитие ребенка, – это теплые и поддерживающие взаимоотношения с родителями.

 

Делая юное поколение зависимым от других людей, которые составляют за него расписание занятий и развлечений, мы отнимаем у детей радость придумывать собственные игры, лишаем их ощущения компетентности и независимости, которое им понадобится, чтобы получать удовольствие от управления собственной жизнью. Такие связанные с детством представления, как наслаждение, дурачество, игра, оказались вытеснены «на галерку». Концепция досуга – когда мы просто ничего не делаем, понемногу рефлексируем, получаем шанс стать самими собой – в нынешнем культе достижений рассматривается как своего рода ересь.

Родители тоже многое теряют, бегом пробегая через восхитительный период, когда их дети растут. Пробуждение интеллекта у ребенка – это невероятный процесс. Ведь мышление – это сущностная составляющая понятия человечности, и это так удивительно – наблюдать его эволюцию глазами ребенка! Однако многие родители упускают эту уникальную возможность, ничего не замечая из?за всеобщего помешательства на достижениях.

Истина же состоит в том, что ключевым фактором, гарантирующим здоровое интеллектуальное и эмоциональное развитие, являются «теплые и поддерживающие взаимоотношения с родителями и воспитателями», если воспользоваться словами доклада по обширному исследованию, осуществленному Национальным исследовательским советом Института медицины США, – «От нейронов до районов». Когда вы просто сидите за столом вместе с детьми, вы общаетесь – и это общение очень важно. Непринужденные беседы, которые вы с ними ведете, сообщают детям знания о мире и о них самих. Родители помогают детям интерпретировать события дня и разбираться с маленькими разочарованиями и непонятными эмоциями. Родители также служат своего рода «фильтрами», пропуская одну информацию и блокируя другую, с которой маленький ребенок не в состоянии справиться, – например, фильмы ужасов или вечерние новостные телепрограммы. В результате дети обретают чувство собственной значимости и талантливости.

Наши разговоры с детьми также развивают их интеллектуальные навыки, причем мы не прикладываем к этому никаких сознательных усилий. В разговорах родители ненавязчиво побуждают детей рассказывать небольшие истории о том, как прошел у них день. В ходе таких рассказов родители помогают детям составлять и интерпретировать истории об их жизни; получается своего рода непринужденная игра, которая оказывается очень полезной и ценной для овладения навыками, которых ждут от детей в школе. Описание «того, что случилось», также способствует тренировке памяти и позволяет ребенку отыскивать в ежедневных событиях «сюжеты». А еще такая практика помогает детям понимать и выражать свои переживания – иными словами, мыслить, учиться и развивать свой словарь в ходе непринужденной игровой деятельности.

Проведенное Кэти Хирш?Пасек исследование с участием детей, чьи родители отдавали их в так называемые «учебные» детские сады, а не в традиционные, где главная роль отводится игре и самостоятельному исследованию мира, обнаружило, что дети, ходившие в «учебные» дошкольные учреждения, не получают никаких краткосрочных, не говоря уже о долгосрочных, преимуществ в учебе. К тому времени как дети оказывались в первом классе, невозможно было обнаружить никакой разницы между интеллектуальными навыками первых и вторых. Однако одно различие между этими двумя группами все же было: дети, занимавшиеся по усиленной учебной программе, чаще страдали тревожностью и проявляли меньше творческих способностей, чем дети из второй группы.

Еще одно исследование обнаружило, что дети, посещающие детские сады, которые делают ставку на «настоящую» учебную деятельность, предпочитая ее ориентированному на самого ребенка подходу, испытывают больший стресс.

Почему? Возможно, потому, что их лишили возможности играть. Возможно, потому, что их заставляли запоминать случайные, не связанные между собой факты. Как бы то ни было, ясно одно: дети оказываются в проигрыше, если обучение форсируется на таком этапе, когда дети к нему еще не готовы.

 

 

ВАЖНО

С помощью этой книги мы надеемся избавить неравнодушных взрослых от культа достижений.

Наша цель – снабдить родителей, учителей и разработчиков политики общим словарем и набором концепций, чтобы они могли обсуждать важные вопросы, касающиеся обучения ребенка, на одном языке и имели возможность плыть против мощного течения неоправданно завышенных ожиданий в отношении способностей детей и необходимости заставлять их все раньше «прыгать выше головы».

Вооруженные этим знанием, они смогут настроиться на естественный темп развития обучаемости ребенка и его способностей. Это позволит ежедневно находить значимые педагогические моменты, которые помогут детям приобретать истинные знания, а не просто зубрить наизусть изолированные факты.

 

 

Мантра нового воспитания: размышляйте, сопротивляйтесь и рефокусируйтесь

 

Мы понимаем, что родителям, педагогам и разработчикам политики нужна мантра, которая поможет им прокладывать курс через бурные воды противоречивых рекомендаций по воспитанию детей. Им нужен способ достижения того баланса, за который мы ратуем. Мы полагаем, что суть единственного такого способа можно изложить в трех словах: размышляйте, сопротивляйтесь и рефокусируйтесь. Вот как это работает.

В следующий раз, когда вы прочтете сенсационный заголовок в журнале о воспитании или услышите о новейших исследованиях в области развития детей на какой?нибудь встрече или во время ток?шоу, удержитесь от лихорадочного желания схватиться за карандаш и начать составлять список того, что вам нужно делать по?другому, куда пойти, что купить или какой еще пункт вставить в ваше плотное расписание или учебную программу.

Вместо этого потратьте время на следующее.

 

– Размышляйте! Подумайте о том, стоит ли вам плясать под дудку медийного крысолова – вы просто еще больше усугубите в собственной жизни то напряжение, которое создает у родителей наша культура. Спросите себя: «Стоит ли этот опыт / кружок / тренировки / род занятий того, чтобы еще больше сократить то время, когда мой ребенок может заниматься неструктурированной игрой? Стоит ли оно того, чтобы носиться туда?сюда на машине, да еще и платить за это?» Хотя бы в некоторых случаях такие размышления помогут вам сказать себе:…

– Сопротивляйтесь! Ощущение сопротивления – это ощущение отваги, мужества и… это так приятно! Когда вы оказываете сопротивление, это означает, что вы способны удержаться и не присоединиться к общему безумию. Вы позволяете времени снова сбавить ход и не лететь сломя голову. Это означает, что вы «просто говорите „нет“» (спасибо вам за мем, Нэнси Рейган!). А когда вы сопротивляетесь по?настоящему, вы делаете это, основываясь на научных свидетельствах, которые будут представлены в этой книге. Эти свидетельства говорят нам, что «меньше» на деле может означать «больше». Они говорят нам, что «овзросление» и акселерация детей – явления отнюдь не положительные, поскольку они крадут у детей их свободу. Они говорят нам, что для того, чтобы быть счастливым, хорошо приспособленным и умным, ребенку вовсе не обязательно ходить на все подряд вспомогательные занятия и покупать все подряд развивающие игрушки. Но мы признаем, что такое сопротивление поначалу может вызывать у вас чувство вины. Именно поэтому вам необходимо сделать следующее…

– Рефокусируйтесь! Что это означает? Речь идет о способности уверить себя в том, что вы сделали хороший выбор, что вы понимаете: истинной сущностью детства является игра, а не работа. В конце концов, игра – это первичный способ обучения детей. Хотя такие решения могут поначалу вызывать у вас ощущение вины или тревоги, вы поймете, что поступаете так, как лучше для вашего ребенка. Наилучший способ рефокусироваться – это поиграть с ребенком. Посмотрите, каким восторгом и оживлением загораются его глаза, когда вы присоединяетесь к нему в игре и помогаете расширять его горизонты!

 

Способность размышлять, сопротивляться и рефокусироваться будет наилучшим результатом прочтения нашей книги. Эта новая мантра представляет собой нечто иное, отличное от того, что часто встречается в книгах для родителей и профессионалов; нечто такое, что мы называем «воспитанием, основанным на доказательствах». Основанное на доказательствах воспитание позволяет вам не выпускать руль из рук и освобождает от необходимости записываться во все кружки и секции подряд, ни одного не пропуская. Такой подход, логически следующий из научных открытий о том, как дети учатся, дает вам свободу делать собственный выбор и самостоятельно решать, что будет лучше всего для вас и ваших детей.

 

 

ВАЖНО

Специально для держащих круговую оборону родителей сообщаем: да, детям действительно нужно время на взаимодействие со своими родителями (а также учителями и воспитателями). Но исследования показывают, что интеллектуальное пробуждение ребенка происходит в ходе нормального взаимодействия взрослых и детей, которое происходит в повседневной целенаправленной деятельности.

Родителям легко воспитать в своих детях уверенных в себе учащихся благодаря таким видам деятельности, которые ненавязчиво побуждают малышей тянуться к пределам своего уровня развития, но не стараться преодолеть их рывком. Игровая обстановка и спонтанное обучение – вот ключи к тому, чтобы вырастить счастливого, эмоционально здорового и разумного ребенка, – и стать самореализованным родителем.

 

 

Что вы найдете в этой книге

 

В своей книге мы излагаем полезные практические предложения, которые исходят из результатов научных открытий, например на что нужно обратить внимание, в какие игры играть, какие эксперименты вы можете ставить вместе со своим ребенком, чтобы видеть в действии те принципы, что применяются в научных исследованиях. Возможно, вы легко отождествите себя и своих знакомых с вымышленными персонажами нашей книги, поскольку они являются собирательными образами нас самих, наших друзей, тех людей, свидетелями чьей жизни мы являемся. Так что если вам покажется, что вы читаете о своем соседе, и вы воскликнете: «Ба, да я его знаю!» – то это только потому, что в жизни многих из нас присутствуют одни и те же шаблоны.

В разделах, озаглавленных «Обучающие моменты», мы показываем, как повседневный, приземленный опыт может предоставить вам возможности для обучения. Другие разделы под названием «Обнаружение скрытых навыков» позволят вам стать исследователем в собственном доме, открывая удивительные способности ваших детей. По мере того как мы учимся лучше наблюдать поведение детей, обнаруживаются моменты, когда наши наставления приносят детям наибольшую пользу. В каждой главе предлагаются веселые и не бьющие по карману занятия и простые идеи, которые будут способствовать развитию, одновременно уменьшая ненужный стресс, и без того уже утомивший родителя, учителя и ребенка. Главы, в которых описаны отдельные способности (такие как грамотность и представление о числе), можно читать «вне очереди», когда какие?то действия вашего ребенка раздразнят ваш «аппетит». Но все главы логически ведут к главе 9, которая сосредоточена на игре – центральной теме этой книги. Игра равносильна обучению, и благодаря игре мы можем вернуть своим детям детство. Последняя глава подводит итоги и вручает переутомленным родителям инструменты – принципы, по которым следует строить свою жизнь. Как все это будет работать? Давайте воспользуемся примером изучения основ математики. Многие из современных методов педагогической работы поощряют использование видеоматериалов. Существуют начальные видеокурсы для самых маленьких и многочисленные компьютерные игры, которые интерактивным путем вовлекают дошкольников в математический мир, одновременно обучая их азам компьютерной грамотности. Однако если верить многочисленным научным исследованиям, наилучший способ познакомиться с числами – это манипулировать предметами. Ставить друг на друга кубики, чтобы увидеть, сколько их может уложиться в пирамидку, прежде чем она упадет, – это математика. То же самое можно сказать и о многих карточных играх. А вам не придется беспокоиться о том, что в глазах ребенка вы будете чересчур похожи на строгого ментора. Если вы будете следовать за математическими интересами своих детей, которые, между прочим, весьма значительны, то ваши совместные игры с ними будут способствовать изучению математики и удовлетворению детского любопытства.

Эта книга поможет и вам увидеть мир по?другому. Возможности для обучения существуют повсюду, куда ни бросишь взгляд. Точно так же, как прямоугольники в силуэтах зданий и многоугольники в дорожных знаках, числа возникают буквально на каждом шагу вашей жизни. Когда мы поровну делим с нашими детьми утренние бутерброды, когда стараемся, чтобы каждому хватило по кусочку торта, мы занимаемся математикой. Когда мы раздаем по одной салфетке каждому из сидящих за столом, мы используем «однозначные соответствия». Когда мы ставим книги на книжную полку, мы сортируем их по категориям. Нам нужно всего лишь видеть мир так, как видят его наши дети, и пользоваться естественными возможностями, чтобы помочь им учиться.

Когда мы станем рассматривать мир как изобилие социальных и обучающих возможностей, мы поможем нашим детям расти. Стараться делать еще больше – использовать развивающие карточки для младенцев, настаивать на слушании Моцарта и заучивании фамилий композиторов, – это то же самое, что ставить видеокассету на перемотку, а не на проигрывание. «Поставить на перемотку» ребенка – значит рисковать тем, что мы отобьем у него естественное желание учиться и рискуем тем, что он станет тревожным, впадет в депрессию и будет чувствовать себя несчастным.

Детство – это период совершения открытий. Это время, когда дети узнают о себе и о своих собственных способностях. Эти открытия происходят не в контексте структурированных уроков – нет их и в коробках с игрушками и на компьютерных экранах.

 

 

ВАЖНО

Тысячи ученых проводили совместную работу, чтобы снабдить вас информацией, которую мы собрали в этой книге. Эти люди посвятили свою жизнь тому, чтобы сделать мир таким местом, где вашим детям будет приятнее расти. Мы едины в своем мнении и говорим в один голос, когда призываем вас больше радоваться своим детям и меньше беспокоиться о том, чтобы выковать из них будущих Эйнштейнов. Нам думается, что вам будет приятно узнать то, к чему мы пришли и что поняли. Это знание позволит вам вернуть детям детство, одновременно готовя их к тому, чтобы стать разумными, счастливыми и эмоционально здоровыми взрослыми.

 

 

 

Глава 2

Умный ребенок: как «устройство» детей позволяет им учиться

 

– Это же научный факт! – объясняет Марта. – Повсюду только об этом и говорят. Классическая музыка способствует развитию мозга.

Гарольд подхватывает:

– Мы хотим позаботиться о том, чтобы обеспечить своим детям все возможные преимущества в жизни. Если мы сможем как?то стимулировать их умственное развитие сейчас и поможем им встать на ноги в этом сложном мире, мы это обязательно сделаем.

Гарольд и Марта Гудвин узнали о связи между мозгом и музыкой вскоре после того как родилась их дочь Бренда. В магазине Марта наткнулась на видеокассету с фильмом, который назывался «Гениальный малыш: Моцарт и друзья», в котором два мультяшных малыша?гения объясняют, как им удалось стать такими умными. В этом фильме маленький мальчик Харрисон объясняет: «Доказано, что определенные виды классической музыки помогают мозгу младенца развиваться быстрее. Это научный факт. Музыка может сделать вашего малыша умнее». Другой мультяшный персонаж, маленькая девочка по имени Саша, рассказывает зрителю, что детский мозг полностью формируется к трем годам, и все, что он видит и слышит до этого возраста, влияет на развивающийся мозг ребенка. Из этого фильма Гудвины узнали, что чуть ли не с момента зачатия они должны стать «архитекторами» мозга своего ребенка.

Ожидая второго малыша, Гарольд и Марта сидели в обнимку на диване, прикладывая один из специально созданных динамиков для «внутриутробного прослушивания» к животу Марты. Они слушали компакт?диск и читали 24?страничную книгу «Чудесные аккорды, классическая музыка и творческие упражнения для укрепления связи с вашим еще не родившимся ребенком», созданные музыкантом?просветителем и писателем Доном Кэмпбеллом. Теперь они постоянно проигрывают еще полдесятка новых компакт?дисков с классической музыкой, выпущенных специально для младенцев и маленьких детей, в том числе и составленный Кэмпбеллом альбом «Эффект Моцарта для детей: расслабляйся, мечтай и рисуй». Гудвинов очень беспокоит Бренда, которая упустила возможность внутриутробного музыкального развития, потому что они еще не знали об этой своей родительской обязанности, когда Марта была ею беременна.

В своей книге Кэмпбелл спрашивает читателя: «Может ли музыка сделать вашего ребенка умнее?» И отвечает: «Безусловно, она может увеличить количество нейронных связей в его мозгу, таким образом стимулируя речевые навыки ребенка…» Он также утверждает: «Недавние исследования подтвердили, что слежение взглядом за объектами, координация „глаз – рука“ и другие полезные навыки быстрее развиваются у детей, чьи матери участвовали в экспериментальной программе по слушанию музыки во время беременности». Неудивительно, что Гудвины уверовали в то, что проигрывание произведений Моцарта – это категорическое требование для строительства «лучших мозгов»!

Но действительно ли слушание музыки Моцарта делает вас умнее? Готовит ли оно вас к жизни, обеспечивая более высокий IQ? Научные свидетельства дают ясный ответ: нет. Прослушивание классической музыки в раннем возрасте не заставит ваш мозг развиваться так, чтобы вы стали умнее. А как это вообще пришло кому?то в голову? Это интересная история.

История того явления, что позднее получило название «эффект Моцарта», началась с одного исследования, опубликованного в 1993 году профессором Френсис Раушер и ее коллегами по Университету штата Висконсин. Это исследование показало, что после 10?минутного прослушивания сонаты Моцарта студенты колледжа лучше справлялись с определенным тестом на интеллектуальную деятельность. Профессор Раушер получила согласие 79 из своих студентов на участие в эксперименте. Она проверяла их на небольшом разделе теста Стэнфорда?Бине, который они должны были пройти до и после прослушивания Моцарта. Решение задачи на пространственное мышление, которую они должны были выполнить, занимало пару минут.

 

Правда ли, что ребенок, который с младенчества слушает музыку Моцарта, будет умнее сверстников? Наука дает ясный ответ: нет.

 

Представьте себе, что в вашем тестовом задании на листе бумаги изображена долларовая банкнота. На втором рисунке банкнота сложена пополам, так что теперь она выглядит как квадрат. На третьем рисунке кто?то загнул два нижних уголка банкноты, и теперь она выглядит как кончик мужского галстука. Затем вас просят представить себе, как будет выглядеть долларовая банкнота, когда ее снова сложат, и даются 5 рисунков, из которых надо выбрать правильный. Это задание со сложенной бумажкой – тест на «визуально?пространственные способности». Профессор Раушер обнаружила, что ее студенты набирали от 9 до 10 дополнительных баллов при решении этой задачи, если выполняли ее сразу после прослушивания в течение 8 минут 25 секунд сонаты ре?мажор для двух фортепиано Моцарта, К 448. Эффект от прослушивания сохранялся всего лишь 10–15 минут. Но он существовал – прослушивание Моцарта улучшало пространственное мышление в одном конкретно взятом тесте на интеллектуальное развитие в течение 10?минутного периода. Профессор Раушер сама предупреждала, что не стоит преувеличивать и искажать скромное открытие ее ученой команды. Но СМИ вцепились в этот результат, пустили в обиход термин «эффект Моцарта» – и весть о том, что нашлась формула «мгновенного поумнения», отправилась в полет. Профессор Раушер повторяла этот эксперимент несколько раз, и всякий раз та группа, которая слушала Моцарта, справлялась с заданием лучше, чем та, которая «слушала тишину».

Звучит интригующе? Да, но в 1999 году «открытия», сделанные в ходе этих исследований, были официально опровергнуты. Авторы заметок в двух самых популярных научных журналах, Nature и Psychological Science, не смогли воспроизвести результаты профессора Раушер. Прослушивание Моцарта, в противоположность полной тишине или композициям Филиппа Гласса (это не слишком мелодичная, назойливая музыка), может влиять на настроение слушателей, а не на общий уровень их IQ. В одной своей знаменитой работе профессор Лоис Хетланд из «Проекта Зеро» (Project Zero) при Гарвардском университете провела серию из 67 экспериментов на воздействие «эффекта Моцарта» с 4564 взрослыми участниками. Она отметила, что действительно наблюдался краткосрочный «эффект Моцарта», повлиявший на очень ограниченный набор пространственных способностей (задачи по складыванию листов бумаги). Однако она сделала вывод, что «существование краткосрочного эффекта, благодаря которому музыка усиливает пространственно?временные способности взрослых, не ведет к выводу о том, что прослушивание детьми классической музыки повысит их интеллектуальный уровень или успеваемость, – и даже не скажется в долгосрочной перспективе на их пространственных навыках».

Как же мы пришли от этих связанных с Моцартом скромных (в лучшем случае) открытий к мифу о том, что каждому младенцу необходимо прослушивать классическую музыку, чтобы его мозговые клетки «включались в работу»? Как мы увидим позднее, «феномен Моцарта» – это лишь часть более широкой серии мифов на тему «как вырастить лучшие мозги»; мифов, которые насквозь пропитали наше общество.

 

Слухи, слухи… или Когда плохие мифы овладевают сознанием хороших родителей

 

Два широко распространенных мифа о развитии мозга могут по?настоящему помешать воспитанию наших детей. Первый миф сводится к тому, что родители – это такие мозговые скульпторы, ответственные за формирование интеллекта и способностей своих детей. Родителям твердят, что ход развития детского мозга, который в действительности запрограммирован миллионами лет эволюции, можно изменить всего за одно поколение с помощью особых занятий, которые предлагаются к применению. Как будто мозг – это что?то вроде куска глины, а не орган с собственным генеральным планом, разработанным природой и Богом. Это миф, который убеждает нас в том, что мы и только мы ответственны за то, насколько интеллектуальными станут наши дети.

Другой миф, тот самый, под влияние которого попали Гудвины, гласит, что научные исследования обеспечивают нас учебником для строительства более «качественных» мозгов. Будучи представителями культуры, завороженной обаянием науки, мы подхватываем каждую крупицу сведений о функционировании мозга и экстраполируем их, пытаясь объяснить широкие аспекты человеческого поведения. Единственная проблема состоит в том, что распространение наших достаточно ограниченных открытий на такую широкую область не имеет под собой никаких оснований.

Мы уже слышали раньше о некоторых подобных мифах. Помните целый пласт литературы о том, как левое полушарие преобладает над правым или наоборот? Несколько десятилетий назад наука обнаружила, что для некоторых функций мозг предпочитает использовать либо правую, либо левую свою половину. Однако при проведении дальнейших исследований ученые обнаружили, что даже те функции, которые, казалось, складывались изначально в одном полушарии мозга, в действительности зависят от взаимодействия с другим полушарием. Так что очень маловероятно, что человек является либо правополушарником, либо левополушарником: он и то, и другое, и все его действия задействуют оба полушария.

Откуда мы это знаем? Наиболее обширные исследования полушарий мозга были посвящены пониманию того, как люди изучают язык. Уже с момента рождения полушария начинают специализироваться, причем новорожденные демонстрируют б?льшую электрическую мозговую активность в левом полушарии, чем в правом, когда прислушиваются к звукам речи. Однако, хотя функции речи и грамматики у большинства людей сосредоточены в левом полушарии, понимание метафор и юмора включает в работу правое полушарие. Родители являются спонсорами?благодетелями целой индустрии псевдоученых, которые превратили эти сложносоставные открытия в утверждения о том, что левое полушарие занимается только «логическим мышлением», а правое – «творческим».

 

То, что за интеллектуальное развитие маленького ребенка отвечают исключительно родители, на самом деле миф.

 

Будучи сознательными родителями, Гудвины уверовали в то, что именно научные свидетельства, полученные в ходе позднейших и наиболее обширных исследований, доказали, что они должны проигрывать своим детям классическую музыку в течение «критически важных» первых лет жизни, чтобы дать малышам наилучший возможный старт. Если они не станут этого делать, то могут необратимо повредить интеллектуальному развитию своих детей.

Гарольд и Марта подошли к этим мифам со всей серьезностью. Они – хорошие родители. Просто они не только читают то, что написано на упаковках товаров в детских магазинах, но и живут посреди новомодного шарлатанства, которое процветает в нашем акселерированном обществе.

 

Происхождение «развивающего» шарлатанства

 

Трудно относиться спокойно к проблеме раннего детства, когда ей уделяется столько внимания. В 1996 году на Конференции по развитию и обучению в раннем детстве, проходившей в Белом доме, Хиллари Клинтон напрямую связала раннее обучение с новым ощущением настоятельной необходимости развития мозга: «Самые ранние впечатления ребенка, его взаимоотношения с родителями и воспитателями, то, что он видит, слышит, обоняет и ощущает, те испытания, с которыми он должен сталкиваться, – все это определяет ход формирования его мозга».

На одной из конференций Белого дома по раннему развитию нейробиолог Гарри Чугани из Университета Мичигана, который опубликовал одно из первых исследований развивающегося мозга с использованием позитронно?эмиссионной томографии (ПЭТ), с жаром отстаивал свою позицию. Доктор Чугани заявил: «В самые ранние годы детства у нас есть возможность определить, как будет формироваться мозг человека». Он описал ряд «критических периодов», или моментов, в которые определенная стимуляция жизненно важна для развития мозга: «Два года – это критический период для зрения. Допустим, у младенца есть очень плотная катаракта. Если ее не удалить к возрасту двух лет, потом уже будет слишком поздно. Часть коры головного мозга, ответственная за зрение, будет переключена на другие задачи, и ребенок не сможет видеть – даже если позднее катаракту удалить».

Доктор Чугани утверждал, что «нейронные связи, которые достигли определенного порогового значения благодаря их использованию, будут жестко фиксированы». Те же связи, которые используются меньше, будут отличаться большей уязвимостью. Таким образом, в ранние годы детства мы имеем возможность определить будущее устройство мозга. Он нарисовал чрезвычайно яркую картину нашей способности «вылепить» мозг – при условии, что многие навыки будут жестко фиксированы в течение критических для своего развития периодов.

Когда результаты исследований публикуются в популярной прессе, она часто еще больше преувеличивает неотложные потребности первых лет жизни ребенка, чтобы свежий номер газеты или журнала читатели расхватывали, как горячие пирожки. В одной статье в журнале Newsweek, например, нейроны в детском мозге сравнивались с компьютерными чипами, часть которых закреплена на жестком диске, а другие пока не загружены в программное обеспечение. Об этих «пустых» нейронах статья угрожающе сообщала: «Если нейроны используются, они встраиваются в цепи мозга, соединяясь с другими нейронами. Если они не используются, они могут умереть (курсив здесь наш – но можете не сомневаться, что читатель?родитель ощутит укол тревоги, когда доберется до этой фразы!). Именно переживания детства, определяющие способ использования нейронов, выстраивают цепи мозга точно так же, как программист, сидя за клавиатурой, реконфигурирует цепи компьютера. Какие клавиши нажимаются, то есть с какими переживаниями сталкивается ребенок, – это и определяет, кем вырастет ребенок: интеллектуалом или тупицей…»

Такого рода заявления оказывают огромное давление на родителей. Естественно, их ошарашивает откровение о том, что они должны быть программистами критически важных процессов, происходящих в мозге их детей, – еще бы!

Откуда им знать, что полагается делать с этой сложной и уязвимой системой? Неудивительно, что рынок воспитательных услуг и товаров с удовольствием снабжает их ответами на эти вопросы. Такое впечатление, что практически каждый его продукт – от игрушек и настольных игр до всевозможных курсов и классов, от детской литературы до детского питания – специально (и, разумеется, научно!) разработан, чтобы помочь развиваться мозгу ребенка.

К счастью, при более пристальном рассмотрении действительно научных фактов становится очевидно, что родителям, возможно, не обязательно брать на себя этот тяжкий труд. Как мы впоследствии увидим, у наших детей есть врожденная способность самостоятельно обучаться – таким образом природа обеспечивает нам выживание. Сыны и дочери человеческие, вкусив от древа познания, продолжают стремиться к его деликатесным плодам с первых минут жизни – и людей вовсе не обязательно кормить ими насильно. Если только вы не живете в глухой дыре или в крайней нищете, то естественная, повседневная обстановка, в которой постоянно находятся родители и дети, способствует мощному развитию мозга. Дети, растущие с любящими родителями, которые радуются им, играют с ними и предлагают разумные наставления и предложения, помогая отпрыскам изучать свою окружающую среду, вырастут здоровыми, хорошо приспособленными эмоционально и продвинутыми психологически.

 

У наших детей есть врожденная способность самостоятельно обучаться – таким образом природа обеспечивает выживание человеческого рода.

 

Присоединяйтесь к нам в исследовании научных открытий – и вы придете к пониманию того, почему можно расслабиться и просто играть со своим малышом, предоставив архитектуру его мозга на попечение матери?природы. По мере того как будет разворачиваться наш рассказ, вы увидите, что вам совсем не обязательно тратить с таким трудом заработанные деньги на то, чтобы «образовывать» ваших малышей.

 

Что действительно важно для развития мозга: основные принципы

 

Лучший способ защитить себя от очковтирательства – вооружиться знанием о мозге и о том, как он функционирует. Это путешествие будет происходить в метафорическом пространстве, а мы представим себя летящими вокруг мозга, как будто находимся в космическом шаттле, кружащемся по орбите вокруг Земли. Если бы мы могли это сделать на самом деле, то сумели бы наблюдать ключевые структуры, связанные с различными аспектами нашего мышления. Нас особенно интересует огромный континент, покрывающий б?льшую часть нашего «глобуса», – церебральный кортекс, или кора головного мозга. Б?льшая часть исследований раннего обучения фокусируется на том внешнем слое мозга, который, в сущности, представляет собой наше серое вещество. Оно подобно континенту, разделенному на 4 страны: фронтальная, или лобная доля, которая «заведует» осознанным движением и мышлением; затылочная доля, ответственная за зрение; височная доля, занимающаяся слухом; и теменная доля, распоряжающаяся обработкой информации об ощущениях тела, таких как осязание.

Как планета Земля разделена на Восточное и Западное полушария, так и кора головного мозга разделяется на левое и правое полушарие. Термин «латерализация» используется для описания специализации каждой из двух половин мозга. Например, у большинства людей речь и грамматика склонны локализоваться в левом полушарии.

Влетев внутрь мозга, чтобы рассмотреть его поближе, мы осуществляем мягкую посадку в нейроне – одной из 80 млрд нервных клеток, которые служат в качестве «фиксированной разводки» нервной системы и занимаются переработкой информации. Нейроны обслуживают 100 млрд глиальных (нервных) клеток, которые питают их и модулируют их активность. Нейроны немножко похожи на реки, которые текут по континентам, позволяя людям перевозить грузы и пассажиров из одного региона в другой. А в мозгу каждый нейрон транспортирует информацию.

 

МОЗГ И ЕГО ОТДЕЛЫ

 

ОБРАБОТКА ИНФОРМАЦИИ В НЕЙРОНЕ

 

Каждый из нейронов начинается с маленького родничка, или клеточного ядра, окруженного клеточным телом. От этого клеточного тела отходят два вида рукавов, или ветвей, и, да будет вам известно, наш посадочный двигатель, похоже, запутался в одной из этих ветвей, называемых дендритами! Их функция – получение входящей информации, и, кажется, они хотят убедиться в том, что хорошо усвоили все, что мы несем с собой, прежде чем передать нас через длинный отросток аксона и синаптический промежуток в следующие заросли дендритов. Мы как будто проходим проверку службы безопасности.

Предположим на минуточку, что мы везем в качестве груза детскую песенку «Баю?баюшки?баю». Мы проходим таможню и устремляемся вдоль аксона со скоростью света. Миелиновая оболочка, состоящая из жировых клеток, обволакивает аксон и действует как берега реки, удерживая нас в фарватере, пока мы не выскочим из синаптического терминала. Затем нам помогают пройти через волок, который называется синапсом. Разнообразные химические вещества – нейротрансмиттеры – переносят нас через этот район в густые заросли следующего набора дендритов, и так далее, через весь этот регион. Как пионеры?первооткрыватели, мы теперь установили в мозгу первый маршрут для этой детской колыбельной. В следующий раз, когда мы пройдем по проводящим путям мозга с той же детской песенкой, наша ракета будет ориентироваться в нем легче, поскольку мы уже «прожгли» свой маршрут; мозг запомнил «Баю?баюшки?баю». Победа! Но как же это произошло? И можем ли мы узнать что?нибудь о функциях мозга, продолжая наше путешествие?

 

Для мозга «больше» – не обязательно «лучше»

 

Карла Шац, профессор нейробиологии из Калифорнийского университета в Беркли, сравнивает неврологию мозга со сложной телефонной системой.

 

… Нейронная система сообщается с другими мозговыми клетками с помощью комбинации химикатов и электрических сигналов. Так что когда вы создаете соединение, может зазвонить один телефон, – а могут зазвонить и десять тысяч. В общем и целом мозг должен создать сеть из более чем сотни триллионов соединений; более того, подключения должны быть очень точными, чтобы, звоня домой, вы попали именно к себе домой, а не на другой номер. Пример – просто чтобы проиллюстрировать сложность этих операций: от каждого глаза создается примерно миллион соединений, и каждое из этих соединений может дотянуться примерно до 2 миллионов возможных абонентов. И все же из этого огромного числа адресатов выбирается менее 100 соединений, а происходит это все в процессе, который называется синаптогенезом.

 

Что же можно сказать о синаптогенезе? Специалисты по вешанию лапши на уши заставляют нас думать, что, поскольку синапсы быстро и бурно развиваются в младенчестве, нам необходимо сохранить как можно большее их количество. Больше – значит лучше! Крупнее – значит лучше! Да неужели? Тогда почему же природа, как садовник, производит «обрезку» мозга, уничтожая некоторые из этих драгоценных синаптических соединений? Потому что включение 500 соединений в процессе принятия решения, куда повернуть – налево или направо, – это не эффективно. Мозгу просто необходима такая «обрезка», чтобы он мог работать быстро и точно.

Связи формируются настолько быстро, что к тому моменту, как ребенку исполнится 3 года, его мозг имеет в два раза больше синапсов, чем ему понадобится, когда он станет взрослым. Эти триллионы синапсов соревнуются за пространство в мозгу, который все еще далек от своего взрослого размера. К возрасту трех лет мозг маленького ребенка может быть в два раза более активным, чем мозг его педиатра. Если у детей имеется больше синапсов, чем им понадобится, когда они станут взрослыми, то что же случается с триллионами лишних соединений? Вот ответ: они «сбрасываются» по мере того как дети растут – очень похоже на то, как змея сбрасывает свою кожу, чтобы вместить в новую свое выросшее тело.

Мозг проводит сокращение по тем же причинам, по каким это делают многие другие «организации»: благодаря выпрямленным сетям он может функционировать более эффективно. «Обрезка» – это естественная часть развития. Такое совершенствование ему только на пользу. На самом деле генетическая аномалия, которая называется «синдром ломкой Х?хромосомы», и ее результат – замедление умственного развития, неспособность к обучению и короткое внимание – связаны как раз с недостаточной «обрезкой».

По приблизительным оценкам, около 40 % кортикальных (корковых) синапсов, существующих в раннем детстве, уничтожается к моменту полного созревания человеческого организма. Поскольку «обрезка» необходима для нормального, здорового развития мозга и тела, масштабы стирания синапсов тщательно изучаются, чтобы определить «нормальный» уровень их потери.

Как мозг решает, какие соединения сбросить, а какие сохранить? Каждый раз, когда синапсы срабатывают, начиная с первых месяцев и лет жизни, они становятся более прочными и устойчивыми. Те, которые используются достаточно часто, склонны выживать; те, которые используются недостаточно часто, уходят в историю. В этом смысле переживания ребенка в первые годы жизни действительно воздействуют на постоянные цепи его мозга. Однако ученые сообщают, что в течение всего процесса развития мозг производит новые синапсы, усиливает существующие и уничтожает те, которые используются недостаточно часто. На самом деле, если все эти исследования мозга и демонстрируют некий последовательный шаблон, то шаблон этот заключается в том, что в течение всей жизни мозг постоянно растет и меняется.

 

Одним из первых исследователей, которые доказали, что в процессе синаптогенеза существует определенный шаблон, был профессор Питер Гуттенлохер, педиатр?нейролог из Чикагского университета. Он доказал, что кора головного мозга человека характеризуется быстрым разрастанием и перепроизводством синапсов, после чего следует фаза обрезки синапсов, которая со временем сводит их общее количество ко «взрослому» уровню. Профессор Гуттенлохер совершил это открытие, скрупулезно подсчитывая количество клеток. Он обнаружил, что разные участки мозга, ответственные за различные функции, похоже, развиваются по разному расписанию. Для озабоченного родителя представляет особый интерес то, что синапсы растут во многих областях мозга – и даже без всякой стимуляции со стороны окружающей среды. Например, еще до того как у крысят откроются глаза, процесс роста синапсов у них происходит в соответствии со своим собственным биологическим расписанием.

 

Более того, излишняя стимуляция – это не всегда хорошо. Один из примеров того, что «больше» – не всегда «лучше», приходит к нам из истории ухода за новорожденными. На основе все более распространявшегося предубеждения, что чем больше стимуляции, тем лучше, и что слишком ранней стимуляции не бывает, палаты для новорожденных стали заполнять яркими источниками света и спокойных, но одновременно стимулирующих звуков. Однако позднее ученые обнаружили, что избыток звука и света в палатах для новорожденных на самом деле вносит свой вклад в проблемы дефицита внимания и гиперактивности. Потому теперь в таких палатах делают приглушенный свет и приглушенный звук, чтобы обстановка в них напоминала ту, которую природа предусмотрела для младенцев, – темное и тихое место, которое называется материнской утробой.

 

Обогащенная среда и развитие мозга

 

Если синаптический рост и обрезка прекрасно происходят сами по себе в раннем детстве, тогда откуда взялось представление о том, что мозг необходимо как?то улучшать? На какой интеллектуальный фундамент опираются маркетологи, поощряя нас «обогащать» жизнь наших детей всеми их образовательными продуктами? Исследования, проводимые на мозге животных, в первую очередь крыс, показывают, что обогащенная среда приводит к формированию более крупного и лучше работающего мозга. Однако, как мы вскоре убедимся, это исследование было неверно интерпретировано, видимо, чтобы подкрепить представление о том, что обогащение совершенно необходимо для развития человеческого мозга.

 

Как сделать крыс умнее: применима ли та же логика к детям?

 

Наилучший способ понять концепцию обогащенной среды – рассмотреть работы покойного профессора Дональда Гебба из Университета Макгилла в Монреале (Канада). Около 50 лет назад профессор Гебб принес домой нескольких крыс в подарок детям, которым хотелось иметь домашних любимцев. Нравы в доме были вольные, и крысы резвились как хотели. Однако порой профессор Гебб забирал их обратно в лабораторию – и обнаружил, что они научились бегать по лабиринтам быстрее и делали меньше ошибок, чем их выращенные в лаборатории братья и сестры! Он счел, что крысы, выращенные как домашние животные, росли в обогащенной среде.

 

В 1960?х годах Марк Розенцвейг, профессор психологии из Калифорнийского университета в Беркли, начал публиковать полученные данные, показывающие, что у крыс, выращенных в обогащенной среде, мозг имел большую массу и более толстую кору в определенных отделах по сравнению с крысами, выросшими поодиночке в клетках. В 1970?х годах профессор Уильям Гринау, преподаватель отделения психологии Иллинойского университета в городе Урбана?Шампейн, продолжил изучать, как различные аспекты окружающей среды влияют на поведение крыс и развитие мозга. Как правило, он создавал крысам три типа различных условий: одна крыса жила в «одиночном заключении» в маленькой клетке; другая жила в большой клетке с несколькими другими крысами; а третья крыса жила вместе с другими крысами в своего рода крысином «диснейленде» – с игрушками, «лазалками» и вращающимися колесами. Как вы можете догадаться, у крыс из «диснейленда» было больше синапсов в мозгу (соотношение синапсов с нейронами было у них на 20–25 % выше, чем у крыс из «одиночных камер»), и поэтому они быстрее и эффективнее учились бегать по лабиринтам.

 

Исследования Розенцвейга – одно из тех ключевых свидетельств, которые подлили масла в огонь новой моды на создание усовершенствованного мозга у детей. Люди пришли к выводу, что если уж даже крысы в обогащенной среде развиваются лучше, чем в обедненной, то человеческие детеныши, растущие в обогащенной среде, наверняка перещеголяют тех, кто вырос в нормальной обстановке. Но у этой аналогии есть два слабых места.

Во?первых, в жизни детей (не считая случаев крайней депривации) нет никакого эквивалента жизни крыс, выращенных в одиночном заключении в маленьких и скучных клетках. В смысле, люди воспитывают своих детей не в чуланах, но в естественном мире, полном других человеческих существ, игрушек, домов и т. д.

Второе слабое место этой аналогии заключается в том, что скачок из бедной среды в обогащенную для крыс – не то же самое, что скачок из нормальной среды в обогащенную для людей. В действительности младенцы могут получить больше пользы от естественной обстановки, чем от обогащенной. На самом?то деле (хотя пресса говорила об этом гораздо меньше, чем об остальных его открытиях) профессор Розенцвейг сделал еще одно полезное наблюдение: наилучшими мозгами обладали крысы, которые оставались на свободе. Их стимулировали зрелища, звуки и запахи окружающего мира. Они встречались с муравьями, пауками и кошками. Они общались в стаях, выбирали своих вожаков и партнеров, боролись с блохами и вшами – и, вполне вероятно, даже время от времени просто резвились. Иными словами, для крысиных мозгов естественная обстановка была самой лучшей средой в мире – даже лучше, чем тот «диснейленд», который исследователи соорудили в крысиных клетках.

 

Критически важный рост мозга, который происходит в начале жизни, запрограммирован самой природой.

 

Профессор Гринау и его коллеги указывали, что значительная часть развития мозга на самом деле происходит независимо от опыта. Как мы уже упоминали раньше, опыты на крысах показывают, что формирование синапсов начинается в коре их головного мозга примерно 2 дня спустя после рождения и быстро нарастает до тех пор, пока крыса не достигнет трехнедельного возраста. Это стремительное формирование синапсов начинается до того, как животное получит какую бы то ни было сенсорную стимуляцию от окружающей среды. Почему же зрительные синапсы так быстро растут еще до того, как новорожденные открывают глазки?

Ответ приводит нас прямо к самой сути дебатов о раннем обучении. Критически важный рост мозга, который происходит в начале жизни, запрограммирован самой природой. Наше зрение, наша речь и, вероятно, также наши атлетические способности являются функциями, о которых в значительной степени заботится матушка?природа. Профессор Гринау называет их функциями ожидаемого опыта. Будучи результатом миллионов лет эволюции, мозг ожидает получения впечатлений от видения разных вещей, слушания речи и движения конечностей, так что он просто весело идет своей дорогой, нормально развиваясь в процессе столкновения с этими переживаниями в окружающей среде. Если только мозг не страдает от отсутствия этих переживаний, он формирует себя сам. Он не полагается на воспитателей?архитекторов, которые будут подсовывать каждое переживание под нос молодой крысе или маленькому ребенку.

Конечно, не все, о чем можно узнать, попадает под категорию «ожидаемого опыта». Мозг не в состоянии заранее сообразить, что ему придется столкнуться с чтением, игрой в шахматы или компьютерными играми. Такие культурные приобретения рассчитаны на то, что мозг будет их набирать в течение всей нашей жизни, – и они называются зависимыми от опыта. Ясное дело, люди вполне в состоянии прожить и без этих навыков, а вот выжить без развития навыков ожидаемого опыта будет намного труднее. Однако, в отличие от последних, зависимые от опыта навыки вообще никак не связаны с ранним обучением. Они зависят от наших уникальных культурных впечатлений. Зависимое от опыта обучение продолжается всю жизнь, способствует росту мозга и шлифует существующие мозговые структуры, которые оказываются разными у каждого индивидуума.

Обычные, повседневные, рутинные впечатления, решение естественно возникающих задач – это все, что необходимо для развития навыков ожидаемого опыта нашим мозгом. Разумеется, будучи родителем или воспитателем, вы не слишком обеспокоены своей ролью в развитии таких навыков, как зрение или хождение, зато интересуетесь умениями, зависящими от опыта, такими как чтение и игра в шахматы. К счастью, большинство зависящих от опыта навыков имеют очень широкое «окно возможностей» для своего развития. То есть нет никакой необходимости обязательно усвоить их в первые 3 года или даже 5 лет жизни. Даже в тех случаях, когда оптимальное «окно возможностей» для обучения действительно существует, оно простирается далеко за пределы раннего детства. Профессор Гуттенлохер пишет: «Изучение второго языка и занятия музыкой будут эффективны с большей вероятностью, если начинать их рано, в период наивысшей пластичности, который включает и первые школьные годы (возраст от 5 до 10 лет)». Таким образом, нет необходимости спешить с обучением музыке и второму языку, когда ваш малыш еще не вырос из колыбели.

 

Слишком интенсивное обучение станет скорее препятствием, чем залогом интеллектуальной развитости в будущем.

 

Еще более мощный аргумент против ускорения раннего развития предоставляет потенциальная проблема нейрологического «уплотнения». Что это такое? Уплотнение означает, что информация соревнуется за синаптические связи в мозге. Представьте себе, что вы стоите за билетами в кинотеатр, и в кассы образовалось две очереди. А теперь представьте, что кассир закрывает одну кассу и уходит. В вашей очереди начинается уплотнение, и на то, чтобы купить билет, требуется больше времени. То же самое происходит и с нейрологическим уплотнением. Как говорит профессор Гуттенлохер, «необходимо рассматривать возможность того, что чрезвычайно амбициозные программы раннего развития и обучения могут привести к эффекту уплотнения и раннему сокращению в размере и числе отделов мозга, в основном не специализированных, которые могут понадобиться в будущем для творческой работы подростка и взрослого». Слишком интенсивное раннее обучение в действительности может стать скорее препятствием, чем залогом интеллектуальной развитости в более позднем возрасте. Профессор Гуттенлохер признает: «Возможно, то, что Альберт Эйнштейн в детстве был довольно средним учеником, – вовсе не случайность». Возможно, это позволило его мозгу избежать эффекта уплотнения в раннем возрасте.

Надеемся, к этому моменту нам уже удалось убедить вас, что вы вряд ли сможете способствовать изобилию синаптических связей, а следовательно, и формированию мозга большего размера, создавая для своего малыша обогащенную среду и заваливая его развивающими игрушками. Однако вы наверняка слышали, что первые годы жизни – это критический период для развития мозга. Даже если вы не ставите себе целью развить как можно больше синаптических связей и укрупнить мозг у своих детей, но и упускать «окно возможностей», которое открывается в первые 3 года жизни, все же не стоит – не правда ли? Предполагаемое существование такого «критического периода» – это аргумент, которым маркетологи чаще всего размахивают у нас перед носом. Как указывают профессор психологии Эдвард Зиглер и его коллеги из Йельского университета, «… та стилистика, в которой СМИ подают нам „критические“ или „чувствительные“ периоды обучения, вынуждает родителей делать вывод, что им необходимо начинать занятия музыкой, математические игры или уроки иностранных языков, когда их ребенок еще сидит в манежике, а то и в колыбели».

 

Первые 3 года жизни и теория «критических периодов»

 

«Критический период» – концепция, берущая начало в биологии. Это период времени, в котором разворачивается какой?либо важный аспект развития; у него есть определенные временные рамки – начало и конец. Чтобы проиллюстрировать эту концепцию, давайте рассмотрим трагический пример женщин, принимавших транквилизатор талидомид, который предписывали в начале 1960?х годов беременным для облегчения симптома утренней тошноты. Если беременная принимала это лекарство на 26?й день после зачатия, оно препятствовало развитию ручек эмбриона, и ребенок рождался без верхних конечностей. Если она принимала лекарство всего 2 дня спустя, ручки у плода могли вырасти, но только до локтя. У ребенка не было никакой возможности наверстать упущенный рост позже – этот период был критическим. Вред, нанесенный в критический период, должен принимать крайние формы – например, прием лекарств, которые препятствуют развитию плода, – чтобы нанести человеческому ребенку такой урон, от которого он не сможет оправиться.

Да, критические периоды в биологическом развитии определенно существуют. Однако многие считают, что они распространяют свое влияние и на психологическое развитие.

 

Рассмотрим шокирующий пример девочки по имени Джени. «13?летняя девочка – заключенная с рождения» – с таким заголовком вышла газета «Лос?Анджелес таймс» 17 ноября 1970 года. Это была ужасная история о 13?летней девочке, которую держали взаперти в подвале с того момента, как ей исполнилось 20 месяцев. Она была прикована к стульчаку в своей крошечной каморке; дверь открывалась только тогда, когда родители кормили ребенка. Джени была маленькой, хрупкой и изможденной, когда ее почти слепая мать по ошибке зашла в агентство социальной службы. Даже после интенсивного вмешательства, спустя 4 года, речевые навыки Джени так и оставались ограниченными. Она освоила словарь пятилетнего ребенка, но так и не научилась правильно строить предложения. История Джени представляет собой крайний случай депривации. Случившееся с ней предполагает, что если человек не погружен в языковую среду в тот период, когда он особенно восприимчив к изучению языка, наверстать это и развить адекватные речевые навыки уже не удается никогда (разумеется, далеко не все случаи, которыми иллюстрируют концепцию критического периода, описывают такую из ряда вон выходящую депривацию).

 

Профессор Элисса Ньюпорт из Рочестерского университета в штате Нью?Йорк изучала навыки людей, говорящих на американском языке жестов. Некоторые из них усвоили этот язык еще в детстве, от родителей. Другие начали его учить не ранее 12–13 лет, уже в школе. Профессор Ньюпорт обнаружила, что дети, начинавшие учить язык позже, никогда не осваивали его настолько хорошо, как те, кто был знаком с ним в раннем детстве, даже если пользовались этим языком более 30 лет.

Выводы профессора Ньюпорт подкрепляет еще одно интересное исследование на тему изучения второго языка, проведенное профессорами Кенджи Хакутой из Стэнфордского университета и профессорами Эллен Бялисток и Эдвардом Уайли из Йоркского университета в Торонто (Канада). Опрашивая 2,3 млн иммигрантов из Испании и Китая, они задавали вопрос: влияет ли возраст иммигрантов на их способность овладеть английским языком. Они обнаружили, что во всех возрастных группах иммигранты, которые приехали в США в более раннем возрасте, лучше овладевали английским языком, чем люди постарше. Однако ученые сообщают, что не существует такого «критического» возраста, после которого невозможно выучить новый язык. Говоря проще, если вы переедете сегодня в Румынию, то это не помешает вам выучить румынский, пусть даже вы ни разу прежде не слышали ни одного его слова.

Сумма данных этих исследований указывает на три главных вывода.

Во?первых, похоже, существуют периоды большей и меньшей восприимчивости к изучению определенных навыков, например речевых. Навыки, для которых существуют такие периоды восприимчивости, – это почти всегда навыки ожидаемого опыта, без которых наш биологический вид не может существовать. Таким образом, для зрительных и речевых навыков с большой вероятностью существуют «критические периоды».

Во?вторых (и это важно), хотя 3?летние дети справляются с овладением этими навыками лучше, нежели 30?летние взрослые, похоже, никакого внезапно заканчивающегося в определенной точке «критического периода» для таких навыков не существует. То есть «окно возможностей» для овладения языком не захлопнется сразу по достижении ребенком возраста 3 лет. Оно остается открытым, по крайней мере, до полового созревания, а в некоторых случаях и в течение всей жизни. Как пишут профессор Росс Томпсон из Университета Небраски и профессор Чарльз Нельсон из Университета Миннесоты, «окна возможностей ранней стимуляции больше характерны для базовых сенсорных и моторных навыков, чем для высших ментальных и личностных процессов, и даже при этом большинство таких окон по мере развития закрывается очень медленно».

В?третьих (и в?последних) для зависимых от опыта навыков, таких как умение играть в шахматы или гимнастика, периодов наибольшей восприимчивости, похоже, вообще не существует. Нет вообще никаких причин, позволяющих сделать огульный вывод о том, что если существуют периоды восприимчивости для изучения первоочередных эволюционных навыков, то должны существовать критические периоды и для всего, что может изучить ребенок. На самом деле трудно представить себе вывод, более далекий от истины! Насильственно ускоряя обучение, мы часто пытаемся на учить ребенка тому, что для него не имеет никакого смысла и что лучше было бы изучать в более зрелом возрасте.

 

Не существует никаких достоверных доказательств того, что раннее обучение улучшает функции мозга.

 

Как писал доктор Ирвинг Сигел, старший научный сотрудник Службы образовательного тестирования в Принстоне, штат Нью?Джерси, «… преподавание представлений и навыков в этом чрезвычайно раннем возрасте поглощает массу времени даже при простом механическом заучивании, потому что обучение происходит более эффективно, когда его сопровождает понимание». Иными словами, зазубривание изображений и имен композиторов (да, существуют и такие развивающие карточки!) – это бесполезный опыт для малыша или дошкольника, которые не могут связать эту информацию ни с какими значимыми явлениями в своем мире. Даже содержание карточек с названиями цветов или чисел не встраивается в систему знаний, если не является частью повседневного опыта ребенка. Более того, не существует никаких достоверных свидетельств, подтверждающих, что такое раннее обучение действительно улучшает функции мозга.

Итак, являются ли первые 3 года жизни золотой порой для обучения? Характеризуются ли они критическим периодом быстрого роста мозга, который подготовит детей к жизни будущих гениев? Простой ответ на этот вопрос – нет. Если дети растут в нормальной повседневной обстановке, полной предметов, источников знаний, людей, которые их любят и говорят с ними, их мозг будет развиваться совершенно самостоятельно. Родители не являются скульпторами мозга своих детей, на их плечах не лежит ответственность за принятие решений о том, какие конкретные переживания они должны организовать своим детям, чтобы в течение «критического периода» у тех сформировались необходимые синаптические соединения.

Расслабьтесь! Даже базовые навыки, такие как изучение языка, могут приобретаться в течение длительного периода времени, и при этом ваш ребенок не утратит даже минимального преимущества на международном рынке рабочей силы. Когда бы вы ни наняли испаноговорящую няню для своего ребенка, будь ему 2 года или 5 лет, он все равно научится говорить по?испански. И ничего страшного не случится, даже если он впервые познакомится с этим языком в возрасте 8 или 9 лет.

Представление о том, что все необходимо выучить за первые 3 года, иначе будет поздно, – попросту неверное представление. Доктор Джон Брюер, президент фонда Джеймса Макдоннела в городе Сент?Луис, штат Миссури, назвал это представление «мифом о первых трех годах». В своей ставшей ныне классической книге под тем же названием он утверждает, что нам нет никакой необходимости чрезмерно «обогащать» среду, чтобы детские мозги могли развиваться, – они развиваются и так.

Далее он выдвигает предположение о том, что теорию критических периодов нельзя использовать как обоснование создания «лучшей среды для лучших мозгов». Мы – не архитекторы мозга наших детей, и нет смысла терзаться вопросом: чего мы еще не сделали? К счастью, миллионы лет эволюции уже взяли на себя заботу о развитии мозга, и мы вряд ли сможем изменить ход этого развития за период жизни всего одного поколения.

 

УСВОЕНИЕ ПРОЙДЕННОГО

 

Теперь, когда мы располагаем научной информацией о том, как развивается мозг детей, возникает несколько выводов. Один из них – просто предостережение, а остальные предлагают способы, с помощью которых вы сможете взглянуть на мир по?другому и стимулировать умственное развитие вашего ребенка более естественным способом.

Покупатели, берегитесь! Не позволяйте заворожить себя рекламным приманкам, сулящим ускорить развитие мозга вашего ребенка, разбросанным по ярким и броским упаковкам товаров. Точно так же, как эротические образы используются маркетологами в рекламе при продаже продуктов для взрослых, умственное развитие ребенка – это та блесна, на которую ловятся его родители. Однако не существует никаких доказательств того, что те или иные образовательные программы, методы или техники действительно эффективны для развития мозга.

Например, от прослушивания музыки Моцарта вашему ребенку хуже не станет. То есть если вам нравится Моцарт, не будет никакого вреда от того, что вы будете слушать его музыку дома, и вместе с вами ее будет слушать ваш ребенок. Но вы с тем же успехом можете петь колыбельные, проигрывать композиции Саймона и Гарфанкела, Indigo Girls или любой другой группы, которая вам нравится. Музыка – это замечательно! В этом никто не сомневается. Но результаты исследований говорят, что прослушивание Моцарта, Мадонны или «Мамы» Касс не сделает вашего ребенка ни математическим гением, ни будущим архитектором и вообще никак не усилит его общую интеллектуальность.

Не ограничивайте мышление. Ваш ребенок большему научится, если вы будете с ним играть, чем если вы станете покупать ему самохвальные «новейшие» устройства в роскошных упаковках, якобы способствующие развитию мозга. И как же лучше всего использовать время, отведенное на игры? Заимствуйте идеи для них у собственных детей. Не поленившись обратить внимание на то, что их действительно интересует, вы начнете видеть окружающую среду совершенно по?новому – как бесконечный источник естественных возможностей для постоянной стимуляции интереса детей. А тогда уже, опираясь на эти возможности, вы сможете еще больше их обогатить.

Переключайтесь с обучающих передач на развлекательные. Например, многие любят развивающе?развлекательную программу «Улица Сезам»; но и сугубо развлекательные, со множеством повторов сериалы типа «Барни» и «Телепузиков» тоже нравятся детям. Создатели таких сериалов внимательно изучают детские интересы, чтобы сделать серии своих программ максимально привлекательными. Они обнаружили, что детям нравится повторность. Действительно, хотя нам с вами смертельно скучно повторять одно и то же (разве вам не случалось засыпать на середине предложения, читая «Колобка» в сотый раз?), детям нравится слушать одни и те же сказки вечер за вечером – они всякий раз улавливают в них нечто новое и радуются, когда обнаруживают предсказуемый «узор». Более того, недавние исследования позволяют предположить, что ограниченный просмотр (не больше часа в день) образовательных телепрограмм действительно дает нашим детям некоторые преимущества, и эти преимущества дают о себе знать при овладении навыками чтения и математики, когда они идут в школу.

Вот вам задание: смотрите образовательную программу вместе с детьми и наблюдайте, что именно им нравится. Исследования показывают, что дети лучше усваивают материал телепрограммы, когда рядом с ними находятся родители. Чем восхищается ваш ребенок в конкретной программе? Сыграйте на этом, исподволь выстраивая интересы своего ребенка. Можно, например, найти какие?нибудь детские книжки, посвященные затронутым темам. Такие увлечения также предоставляют материал для бесед: ребенок будет с удовольствием разговаривать на интересующие его темы.

Двигайтесь от зубрежки к обучению в контексте. Если мы действительно хотим способствовать обучению и развитию мозга у младенцев и дошкольников, мы должны помогать им учиться в контексте, а не с помощью развивающих карточек. Зубрежка часто не достигает своей цели, и так же часто «натасканность» принимается (ошибочно) за настоящую начитанность. Нам вспоминается пример одного такого юного «гения».

 

Мать расхваливала своего ребенка как выдающегося интеллектуала – он якобы уже мог читать многие слова к тому моменту, как ему исполнилось 3 года. Их попросили навестить местного психолога (которым и оказалась я, Кэти Хирш?Пасек), чтобы продемонстрировать учебные таланты мальчика. Придя ко мне, они с гордостью продемонстрировали мне набор своих развивающих карточек, и мама заставила сына прочесть каждое слово («книга», «ботинок», «чашка»… список оказался длинным). Досмотрев представление до конца, я поаплодировала, а потом предложила ребенку подойти к моему телевизору, на котором крупными буквами были написаны всем знакомые слова: «цвет», «громкость», «канал»… Я вежливо попросила мальчика прочесть их. Ведь ребенок, который по?настоящему умеет читать, должен быть способен прочесть любое новое слово, не так ли? Вы ведь можете прочесть ничего не значащее слово «трансклюкация», потому что знаете звуки, изображаемые буквами, и умеете их комбинировать. Однако ребенок так растерялся, увидев написанные на телевизоре слова, что скрылся из моего кабинета бегством, и представление было окончено. Он научился зазубривать слова, вероятно, запоминая формы знаков (например, в слове «класс» 2 буквы на конце слова похожи на подковки и т. д.), но читать по?настоящему не выучился.

 

Нет никакой срочной необходимости учить наших детей читать до того, как они пойдут в школу. Но когда мы читаем детям вслух, когда они спрашивают нас, что написано на коробке с хлопьями или на уличной вывеске, мы исподволь даем им понять, что чтение – это весело и полезно. Именно это мы и имеем в виду, говоря об обучении в контексте. А все прочее «чтение» – это простая зубрежка, которой можно разве только похвастаться перед знакомыми. Таким образом, многие хитроумные штучки, продаваемые в магазинах, предоставляют замечательные возможности для цирковых выступлений, но не могут способствовать истинному обучению. Обучение всегда проходит эффективнее и откладывается в памяти надолго, если оно происходит в контексте.

Планируйте экскурсии – хоть бы и в свой собственный дворик. Это прекрасно – путешествовать по всяким экзотические местам или тематическим паркам (хотя и весьма недешево!), но в целях развития мозга нам совершенно необязательно это делать. Неисчерпаемые источники стимуляции открываются и в наших собственных садах, где можно наблюдать всякие чудеса: стебельки травы, трепещущие под ветром, или муравьев, строящих свои дома, вообще всю эту хлопотливую жизнь, которая буйствует прямо у нас под ногами. Фильм «Дорогая, я уменьшил детей» демонстрирует удивительную скрытую реальность, которая обычно остается недоступной нашему вниманию. Для детей обычный сад – это целый мир кипучей деятельности, уроков естествознания, физики, природоведения и колористики.

Выйдя во двор, вы можете стимулировать творческое мышление своего 4–5?летнего ребенка, предложив ему представить, каково это – стать размером с муравья. Какими бы мы видели окружающие предметы? Что бы мы слышали? Чего бы боялись? Дети часто с удовольствием представляют себе, чего могут бояться другие существа: это помогает им почувствовать, что они в своих страхах не одиноки.

Еще на эту же тему: спросите ребенка, слышит ли он музыку сада. Представляет ли он себе палочки и камешки в виде музыкальных инструментов? Флейты из листьев и барабаны из дождевых капель? Расстелите на траве одеяло и прилягте, закрыв глаза. Что вы слышите? Слышите ли вы, как шумят на ветру листья? Как жужжит пчела? Как газует вдалеке машина? Как грохочут литавры грома? Как стрекочут цикады и заливаются трелями жаворонки? Такая игра понравится даже двухлетнему ребенку.

В каких местах вашего сада живут животные и насекомые? Найдите домик каждого создания. В замечательной книжке «Любой домик – это домик для меня» Мэри Энн Гоберман, ее автор, просит нас придумать домик для пчелы и домик для птицы. Как животные строят свои дома? Сумеет ли наш 4–5?летний ребенок свить гнездо? А может быть, он захочет рассказать нам какую?нибудь историю, чтобы мы ее записали? Детям это нравится. «Давай придумаем вместе историю о муравье Ирвине и о том, как он ищет в лесу своего друга Либби!» Каждая пядь садового пространства может быть источником многих часов веселья и игр, каким бы маленьким ни был этот клочок земли. И если в собственном саду можно совершить столько открытий, то вообразите только, какую стимулирующую обстановку вы найдете в зоопарке или в детском музее!

Из шумного магазина – к играм с мячом. Пусть в большом магазине нам, взрослым, некогда скучать, но детей это шумное столпотворение повергает в растерянность. Представьте, каково это – оказаться в месте, где все остальные люди, как великаны, возвышаются над тобой, где стремительно проносятся мимо цвета и звуки, где взрослые больше интересуются своими друзьями, чем вами. Речь не о том, чтобы вовсе не ходить по магазинам; но мы часто не осознаем, какие возможности предоставляют нам повседневные предметы, которые нас постоянно окружают. Кстати, скажите, чем вы занимаетесь в машине, пока едете в магазин? А ведь это замечательное время для того, чтобы поставить в магнитолу диск с детскими песенками и вместе подпевать им. А когда ваш ребенок станет немножко постарше, можно играть, например, в игру «Я вижу…». «Я вижу… собачку!» «Я вижу… полицейского!» Ого, маме лучше сбросить скорость!

А дома? Такое простое занятие как катание мяча по полу в гостиной приведет в восторг вашего маленького ребенка. Как нужно направить мяч, чтобы он докатился до другого игрока? Насколько сильно нужно его толкать? Под каким углом? Стукнется ли мяч по дороге о другие предметы? Это овладение навыками «ожидаемого опыта» во всей его красе, причем физические и математические представления достаются «бесплатно». Все расходы укладываются в стоимость мячика.

И прежде чем выбросить очередную кучу денег на во?о?он ту развивающую игрушку в магазине, подумайте обо всех тех вещах в вашем доме, которые могут очень и очень заинтересовать малыша. Горшки, кастрюли и пластиковые контейнеры – это целый кухонный оркестр, на котором можно сыграть великолепную симфонию с помощью деревянной ложки (ну да, а мы и не обещали вам тишины!). Корзины для грязного белья, если положить их на бок, – отличные убежища для игр, равно как и большие коробки, в которых привозят домашнюю технику. Дети, как и кошки, обожают прятаться в них и под ними, забираться внутрь и вылезать наружу. Одеяльные крепости, которые делаются из пледа, натянутого на несколько стульев, могут доставить вам многие часы удовольствия, если вы включитесь в игру и решите, к примеру, что это «как будто» домик бабушки. Внесите внутрь подушку, несколько мягких игрушек и книг – и крепость превратится в дом друга или подруги или в классную комнату.

А как вы думаете, почему малыши всегда так любят вытаскивать вещи из ящиков? Чтобы посмотреть, что там внутри! Выделите один низко расположенный ящик и наполните его удивительными и забавными вещами (мягкими игрушками, книжками, машинками, фотографиями членов семьи и т. д.), Периодически меняйте содержимое и доставьте малышу удовольствие, позволив копаться в нем сколько угодно. Никогда не недооценивайте возможности обычных предметов, на которые падает взгляд ребенка. Для детей эти предметы – не скучная обыденность, а источник приключений. И все эти переживания – бесплатные, забавные и не омраченные необходимостью что?то заучивать, – помогают лучшему развитию мозга.

 

 

Глава 3

Играем в числа: как дети усваивают понятие количества

 

Эми, мама двухлетней Джесс, пришла в отчаяние, открыв газету и обнаружив в ней заголовок: «Младенцы умеют складывать и вычитать числа». Джесс могла считать до 10, и Эми считала это настоящим достижением. Но если крошечный пятимесячный младенчик уже может складывать и вычитать, значит, Джесс отстает в развитии!

В тот же день Эми ринулась в магазин и купила развивающие карточки с узорами из точек, чтобы помочь Джесс научиться складывать и вычитать. Медлить нельзя ни минуты! Что, если Джесс пойдет в детский садик и окажется единственной, кто не в состоянии выполнять математические действия?!

В заголовке, который прочитала Эми, есть зерно истины. Он появился «по следам» ставшего ныне широко известным эксперимента, интерпретация которого стремительно вышла из?под контроля и стала основанием для медийного очковтирательства и оружием маркетологов детских товаров. Вам, несомненно, случалось видеть в магазинах игрушки, которые якобы ускоряют развитие математических способностей маленьких детей. Да, родителей заставили уверовать в то, что их крошки могут и должны знать арифметику. Однако, как вы увидите из содержания этой главы, существует значительная разница между настоящими математическими действиями и простым пониманием количественных различий или способностью зазубрить числа от 1 до 10.

Реальность такова, что хотя у детей от рождения есть склонность интересоваться базовыми математическими концепциями, понимание этих концепций развивается в соответствии с четко установленной последовательностью вех развития, и попытка прыгнуть вперед – не просто пустая потеря времени, но и встряска, которая может расстроить ребенка. Прежде чем дети научатся складывать и вычитать, они должны овладеть базовыми принципами счета и понять концепцию числовой оси, или прямой. И наилучший способ усвоить эти концепции – позволить им формироваться постепенно, пока ваши дети играют с предметами в своем мире и исследуют их.

 

Два исследования – два разных результата

 

Исследование, которое привело к неверному представлению о том, что младенцы могут складывать и вычитать, было проведено в 1990?х годах Карен Винн, профессором психологии из Йельского университета. Ее интересовал вопрос о том, чту самые маленькие дети знают об основах вычитания и сложения.

 

В ходе эксперимента профессор Винн сперва показывала 5?месячному малышу Микки Мауса, сидящего на небольшом подиуме. Когда интерес ребенка к кукле начинал угасать, перед подиумом поднимался экран, который полностью скрывал куклу. Дальше ребенок видел, как протянутая рука экспериментатора кладет второго Микки Мауса позади экрана, так что с точки зрения логики там теперь должно было быть 2 куклы. Вот какой вопрос занимал профессора Винн: сознает это ребенок или нет? Понимают ли младенцы, что 1 + 1 = 2?

Когда экран опускался, за ним оказывалась… только одна кукла. В науке это известно под названием «невозможное условие». Профессор Винн предварительно изучала реакции младенца, когда он видел сразу 2 куклы, или «ожидаемое условие». Судя по более продолжительному взгляду ребенка на «невозможное условие» и выражение удивления на его личике, когда кукла оказывалась только одна, исследователи сделали вывод, что младенцы умеют «складывать» числа.

 

Чтобы выяснить, как обстоят у младенцев дела с «вычитанием», исследование проводилось в обратном порядке: вначале показывали две куклы, затем одну убирали. Опять?таки явное удивление при виде «невозможного условия», выражаемое малышом, указывало на рудиментарное понимание вычитания.

Теперь понятно, откуда у исследователей и в новостных заголовках взялась идея о том, что младенцы могут складывать и вычитать. Малыши явно смыслили кое?что в числах – или, по крайней мере, как?то оценивали количество предметов, которые им показывали. Они даже понимали, каким образом это количество можно изменить. Однако прежде чем приходить в неистовый восторг, подумайте о том, что макаки?резус демонстрировали точно такие же способности, когда им показывали аналогичные невозможные условия на примере баклажанов (разумеется, макак больше интересуют баклажаны, чем куклы, изображающие Микки Мауса).

А теперь мы должны задаться вопросом, действительно ли такая реакция является результатом мысленных операций сложения и вычитания, как мы их понимаем. Оказывается, ответить на этот вопрос не так?то просто.

 

И тут на сцене появляется Джанеллен Гуттенлохер, профессор отделения психологии из Чикагского университета. Она и ее коллеги изучали малышей от 2 до 4 лет, чтобы определить, насколько хорошо они умеют складывать и вычитать. Исследователи, разумеется, не показывают детям развивающие карточки с написанными на них примерами. Они используют то, что дети способны ухватить буквально: трехмерные предметы, которые можно держать в руках и манипулировать ими. Один из исследователей наблюдает, сумеет ли Аманда, возраст которой 2,5 года, сложить 3 и 1. Аманда сидит напротив экспериментатора, который показывает ей 3 красных кубика. Аманда внимательно наблюдает за его действиями, а он в это время накрывает кубики большой коробкой. Чтобы убедиться в том, что Аманда понимает суть игры, ее просят показать экспериментатору с помощью второго набора кубиков, сколько кубиков спрятано под коробкой. Аманда с удовольствием исполняет просьбу. Она кладет в ряд 3 кубика на своей стороне стола. Не убирая коробку, экспериментатор добавляет к трем еще один кубик – он прячет его под коробку, одновременно спрашивая Аманду: «Можешь теперь сделать так, чтобы у тебя было столько же кубиков, сколько и у меня?» Все, что нужно сделать Аманде, – это взять еще один кубик и положить его в общий ряд, чтобы их стало 4. Удается ли ей это? Не с первого раза. Она берет два кубика вместо одного. В свои 2,5 года она еще не умеет решать подобные задачи так, чтобы всякий раз получать правильный результат. В течение следующего года жизни она научится решать примеры с небольшими числами, например 1+1=2 или 3–1=2. А к концу четвертого года даже сможет управляться с числами побольше, например 2+2+4.

 

Вы в некотором недоумении? Еще бы! Почему 5?месячный ребенок успешно проходит тест с Микки Маусом в лаборатории профессора Винн, а потом «проваливает» точно такой же тест в лаборатории профессора Гуттенлохер, когда ему уже стукнуло 2,5 года? Дело в том, что малыши обладают лишь рудиментарным навыком обращения с числами – чувствительностью к количеству. Их сознанию еще недоступен тот вид математики, который мы имеем в виду, когда говорим о сложении и вычитании. Реакции малыша Деррика в 5 месяцев действительно впечатляют. Но некоторые ученые считают, что на самом деле Деррик всего лишь распознает количество, «больше или меньше», а не конкретные числа, типа «2 предмета» или «4 предмета». Эта способность придет к нему только с возрастом.

 

Чувствительность к количеству – еще не математика

 

Современные стандарты предполагают, что 3–4?летние дети должны быть способны считать до 10 и знать названия чисел. Хотя это, безусловно, важные навыки, они представляют собой только вершину математического айсберга и не могут считаться отражением естественно развивающихся вычислительных способностей детей. Действительно ли ребенок, который умеет считать до десяти, знает математику?

Ставшая известной на рубеже столетий история о математическом «гении» Умном Гансе помогает понять эту проблему. Умный Ганс – это конь, тренер которого утверждал, что его подопечный умеет складывать, вычитать, умножать и делить. Когда коню задавали математическую задачку, например спрашивали: «Ганс, сколько будет два плюс два?», конь отстукивал верный ответ передним копытом. Правда открылась только тогда, когда психолог Оскар Пфунгст надел Гансу на глаза повязку. Перестав видеть своего тренера, Ганс не смог получить правильный ответ. Пфунгст определил, что Ганс не производил математические вычисления, а читал невербальные сигналы, подаваемые его владельцем. Владелец подавался вперед, задавая вопрос, и постепенно отклонялся назад, пока конь отстукивал ответ. Когда Ганс добирался до нужного числа, его владелец выпрямлялся, как бы говоря: «Верно». Умный Ганс действительно был умником – только в социальном смысле. Но он совершенно ничего не знал о математике.

 

Есть мнение, что сама природа запрограммировала детей на изучение математики.

 

Какие выводы история Умного Ганса позволяет нам сделать в отношении способностей детей? Она говорит о том, что дети могут подходить к задаче не так, как мы, вне зависимости от того, дают ли они правильный ответ. Дети находят еще более остроумные способы для решения задач, которые мы перед ними ставим, чем Умный Ганс. Часто у них блестяще получается запоминать различные смысловые цепочки – названия машин, частей тела, букв алфавита («икалэмэнэ» часто произносятся слитно, как название одной буквы) и – да, даже чисел!

По этой самой причине умение отбарабанить числовой ряд не обязательно означает, что ребенок хоть что?то смыслит в математике. В действительности, даже если ребенок знает, что под коробкой спрятано 3 предмета, это еще не говорит о том, что он представляет себе, что 3 больше 2, но меньше 4. Вполне вероятно, что ребенок запомнил, что «три» – это «название» для трех вещей, точно так же как «синий» – это название определенного цвета. Именно так и работают развивающие карточки. Дети учатся выдавать правильный ответ, видя 2 кружка на карточке, но это совершенно не означает, что они понимают, что такое «два».

Из сказанного вы можете сделать вывод, что математические способности детей поверхностны и неглубоки. Хотя это действительно так, если детей искусственно подталкивают к определенной реакции на определенные команды, дело не только в этом. Ученые очень мало знают о ранних математических навыках детей – вплоть до того момента, пока те не пойдут в школу. Одним из наиболее важных открытий является то, что фундамент для всего математического обучения закладывается в младенчестве и раннем детстве, и развивается одинаково он у всех детей во всем мире, вне зависимости от того, кто их родители. Честно говоря, мы полагаем, что сама природа запрограммировала детей на изучение математики.

В конце концов, трудно даже представить себе, каким образом мы могли бы наткнуться на существование чисел в нашем мире, если бы к этому нас не подготовила матушка?природа. Числа присутствуют повсюду – и одновременно нигде. Они абстрактны и воплощены в физических предметах, но физически нигде не присутствуют. Учитывая, как важно понимать и оценивать количество пищи, количество потенциальных врагов и сторонников, это просто здорово, что эволюция дала нам возможность интуитивно различать количество и число в нашем повседневном мире.

 

Число и количество

 

Хотя младенцы (и обезьяны) могут, как минимум, проводить различие между небольшими количествами, их способность действительно понимать числа является предметом бурных споров. Есть исследователи, которые уверяют, что число для младенцев вообще не имеет значения, зато они обращают внимание на количество того, что видят. Следующий эксперимент стал попыткой разобраться в этих противоречащих друг другу историях о математических способностях младенцев.

 

В опытах, проводившихся профессором Мелиссой Клиэфилд из колледжа Уитмана в Уолла?Уолла, штат Вашингтон, и Келли Микс из Индианского университета в Блумингтоне, 7?месячным младенцам предлагали пройти тест, применяя метод «привыкания». Девочке – будем называть ее малышкой Карлой – снова и снова показывают какой?нибудь предмет, пока ей не становится скучно. Невидимый для Карлы экспериментатор, наблюдающий за ней, нажимает кнопку, подключенную к компьютеру, регистрируя продолжительность ее взгляда. Когда эта продолжительность падает ниже определенного уровня, Карле показывают новый предмет. Если она может отличить новый предмет от старого, она снова начинает смотреть пристальнее. Если не может – то просто продолжает скучать.

Что же показывают исследователи Карле, чтобы понять, реагирует ли она на число – или на количество предметов? Два квадрата среднего размера. Квадраты размещены на доске и через равные промежутки времени меняют свое расположение. Поначалу Карла заинтересована и смотрит на них дольше. Постепенно продолжительность изучения двух одинаковых квадратов падает, как будто Карла говорит: «Ну, все, хватит – я уже все поняла». Вопрос в том, что именно поняла Карла? Один способ выяснить это – показать Карле две разные картины: 2 б?льших по размеру квадрата (то же число, но количественно иная площадь) или 3 маленьких квадрата (другое число, но количественно та же общая площадь). Если Карла считает, что важнее число предметов, она будет дольше смотреть на изображение 3 квадратов. Если думает, что главное – количество, она отреагирует, глядя дольше на изображение 2 квадратов, поскольку общее количество их площади увеличилось.

И что же победило? Победило количество. Карла дольше смотрела на доску, на которой возникли 2 больших квадрата, а вот 3 маленьких ее, похоже, не заинтересовали. Видимо, Карла решала эту задачку, основываясь на количестве, а не на числе.

 

Какие выводы мы должны сделать из этого открытия? Один вывод состоит в том, что младенцы способны замечать количество, и совершенно не понимают, что такое число. Однако умение различать количество – это важный навык. На самом деле это – критически важная способность, несмотря на тот факт, что она еще не дает основания утверждать, что младенцы умеют складывать и вычитать в более привычном для нас числовом понимании. Возможно, все младенцы обладают базовым восприятием понятий «больше» и «меньше». Некоторые исследователи считают, что этот базовый уровень количественного понимания жестко зафиксирован в мозгу и может быть именно тем навыком, который роднит нас с животными, ищущими себе пропитание. Для окончательных выводов нам придется подождать дальнейших научных данных из этой области. Так или иначе, совершенно ясно, что младенцы не занимаются сложением и вычитанием в том смысле, как это делам мы, взрослые, или даже как это делают дошкольники.

 

Осознание числа: переход к счету

 

По мере того как дети становятся старше, продолжается история развития навыков обращения с числами. К 2,5 годам большинство детей умеют назвать небольшую последовательность чисел, например «1, 2, 3, 4». Если им показывают набор из 3 шариков, они могут в ответ составить такой же набор из 3 шариков. К 3 годам дети могут начать считать наборы предметов среднего размера – иногда даже выходя за пределы набора из 3–4 предметов. Однако дети этого возраста не могут определить, правильно или неправильно считает другой человек. Еще при счете предметов они порой называют одно и то же число не один раз. Например, так: «Один, два, два, три, два…»

К 4 годам дети начинают по?настоящему сводить воедино свои математические навыки. Они способны пересчитать предметы в наборе, заметить, когда человек или говорящая кукла ошибается в счете, и с удовольствием присоединяются к мультяшному герою, когда он пересчитывает предметы на экране. В этом возрасте дети умеют даже сравнивать наборы предметов. Они в состоянии понять, что один набор предметов больше, чем другой, и меньше, чем третий. Например, они понимают, что 4 печенья – это больше, чем 3, но меньше, чем 5.

Наконец, к 5 годам у детей развивается способность считать и сравнивать количества на таком уровне, который становится показателем математических достижений дошкольника. Как считают некоторые исследователи, именно в этом возрасте дети могут поставить число на его место в числовом ряду, сравнивая его с остальными числами. В этом же возрасте дети начинают настоящие «расчеты», когда им приходится складывать два набора предметов вместе. Эта стратегия развивается довольно поздно, но наблюдать за этим забавно. Дайте ребенку 3 куклы и попросите пересчитать. Он скажет: «Одна, две, три». А теперь дайте ему еще 2 куклы и спросите: «А теперь сколько у нас кукол?» Мы с вами посчитали бы так: «Четыре, пять» – и быстро выдали бы конечный результат. А теперь посмотрите, как это делают дети в возрасте 3–4 лет. Они начинают пересчитывать всех кукол вместе с первыми тремя: «Одна, две, три, четыре, пять» – и так приходят к тому же ответу. А к пяти годам дети осознают, что у них уже есть 3 куклы, и просто «досчитывают», начиная с числа «три», как и мы.

 

 

Обнаружение скрытых навыков

Продолжение счета

Возраст: 4–6 лет

Проверьте, пользуется ли ваш ребенок «продолжением счета». Возьмите пять игрушек, и пусть ваш ребенок с ними играет. Затем разделите их так, чтобы получилось два отчетливо различимых набора из трех и двух предметов. Попросите ребенка в начале пересчитать набор из трех предметов и сказать вам, сколько в нем игрушек. Затем отдайте ребенку набор из двух предметов и спросите: «А сколько теперь игрушек?» Что делает ваш ребенок? Производит ли он «продолжение счета»? Если нет, попробуйте этот эксперимент еще раз через месяц и проверьте, развилась ли у вашего ребенка эта способность. Обычно она проявляется в возрасте примерно 5 лет.

 

 

Что дети на самом деле знают о счете?

 

Когда дети выполняют такую простую операцию как пересчитывание небольшого набора предметов, действительно ли они понимают, что делают? Жан Пиаже, всемирно известный швейцарский психолог, специалист по развитию ребенка, выражал сомнения в том, что дети вообще хорошо разбираются в числах. Пиаже любил проводить мини?эксперименты со своими собственными и другими детьми, чтобы понять, каким образом они осмысливают мир.

Например, чтобы проверить детей на так называемые «задачи на числовое соответствие», Пиаже выкладывал ряд из 5 голубых кружков перед своей 5?летней дочкой Франсуазой. Затем он выкладывал точно такой же ряд кружков перед собой. Два ряда располагались друг от друга всего в нескольких сантиметрах, и кружки были разложены параллельно друг другу. Потом он говорил: «Франсуаза, вот это – твои кружки, а это – мои. У кого больше кружков, у тебя или у меня? Или у нас обоих одинаковое количество?» Франсуаза с несколько неуверенным видом тщательно изучает оба ряда кружков, склоняясь к ним головой, словно пытается получше их рассмотреть. Что интересно, хотя Франсуаза умеет считать, она отвечает на вопрос с некоторой заминкой: «У нас обоих одинаковое количество», – наконец говорит она.

Далее на глазах у Франсуазы Пиаже раздвигает пошире кружки в своем ряду, так что кружки в двух рядах больше не параллельны друг другу, и его ряд занимает большее пространство. После этого он задает Франсуазе тот же самый вопрос: «Франсуаза, у кого теперь больше кружков, у тебя или у меня – или у нас обоих одинаковое количество?» На сей раз Франсуаза уверена в своем ответе и радостно говорит: «Теперь у тебя больше. Смотри, какой у тебя длинный ряд!»

 

Даже маленькие дети могут пройти тест Пиаже на числовое соответствие.

 

Взрослых такой ответ может шокировать. Как мог ребенок так ответить? На самом деле даже другим психологам трудно было поверить в то, что все дети так отвечают. Однако тот же самый результат наблюдался в разных странах мира. Может быть, если мы поставим вопрос по?другому или позволим ребенку манипулировать предметами самостоятельно, думали психологи, мы сможем подвести ребенка к решению этой задачи, которая кажется нам невероятно простой.

После многочисленных опытов профессор Рутгерского университета Рохель Гельман выяснила, что дети знают о числах больше, чем предполагали Пиаже и его последователи. Это не значит, что ваши собственные дети не провалят такую же задачу или не съедят ее «условие», если вы воспользуетесь шоколадками M amp;M’s! Но профессор Гельман выяснила, что дети просто не понимали, на какое измерение обращать внимание в этой задаче. Ребенок как бы задает себе вопросы: «Что здесь важно? Мне нужно полагаться на число предметов в каждом ряду? Или на то, сколько места они занимают? Или смотреть на то, насколько близко они друг к другу находятся?»

Оказывается, можно подготовить ребенка к тому, чтобы обращать внимание на значимое измерение – число, – и тогда он отвечает правильно. Профессор Гельман добилась этого, воспользовавшись «волшебными» мышками. Каждому ребенку по очереди предлагался ряд задач, в каждой из которых изменялось число мышек и размер пространства между ними. Иногда профессор показывала ребенку двух мышек, расположенных далеко друг от друга, напротив трех мышек, посаженных очень близко. Иногда она показывала мышек, расставленных рядами одинаковой длины. Она просила ребенка выбрать дощечку, на которой было больше мышек – дощечку?победительницу. Победительницей всегда оказывалась дощечка с тремя мышками – не важно, как именно расставленными, а проигравшей всегда была пластинка с двумя мышками. Когда ребенок выполнял задачу правильно, он получал награду.

В сущности, профессор научила детей понимать, что число – это то измерение, которое в этой задаче важно. Затем она старалась запутать детей (это один из любимых приемов психологов!), чтобы они продемонстрировали ей, что успели узнать о числах. Она незаметно («с помощью волшебства») убирала одну мышку из конца ряда или из его центра, оставляя ряды равными по длине или плотности, но теперь на дощечках было одинаковое число мышек. Дети реагировали удивлением и своими словесными ответами ясно демонстрировали, что поняли: важным в этой задаче является число. Некоторые спрашивали, куда подевалась одна мышка, или принимались ее искать. Другие предлагали свои объяснения исчезновения одной мышки – например, «ее забрал Иисус».

Работа профессора Гельман имеет двоякое значение. Во?первых, она показывает, что маленькие дети могут научиться обращать внимание на число как значимое измерение и пройти тест Пиаже на числовое соответствие. Во?вторых, эта работа показывает, что маленькие дети подходят к простым задачам, подобным этой, совершенно иначе, нежели взрослые. Им необходимо время и определенный опыт, чтобы понять, что в задаче на числовое соответствие имеют значение именно числа. Кстати, другие похожие исследования показали, что дети, которые не могут решить стандартную задачу на сравнение, ведут себя так, как будто их ответ непременно должен быть верен. Франсуаза отвечала на вопрос с полной уверенностью в ответе, основываясь на убеждении: то, как вещи выглядят, важнее, чем их количество. Но, как показала диссертация профессора Гельман, существуют способы привести ребенка к пониманию того, что на самом деле имеет значение число. Ирония состоит в том, что именно этому знанию нам и не нужно обучать своих детей! Они постепенно приходят к нему сами, в результате своего обычного опыта жизни в мире.

Однако могут существовать способы, благодаря которым разговоры с родителями о числах помогают детям постигать это понятие быстрее. Например, один из навыков, который вносит свой вклад в понимание числа, оказывается задействован тогда, когда дети выстраивают 2 параллельных ряда каких?либо предметов. В науке это называется однозначным соответствием, и оно помогает детям сравнивать наборы предметов. К тому же дети приходят к нему естественным путем. Когда одному из наших детей (Джошу) было 3 года, больше всего на свете он любил выстраивать в ряды свои многочисленные игрушечные машинки. Методично выставив их в длинный ряд, он доставал маленькие пластиковые фигурки и ставил по одной куколке рядом с каждой машинкой. Дети могут играть в эту игру с чем угодно – с башмаками, носками, книжками или фигурками животных. Вы удивитесь, если обратите внимание, как часто ваш ребенок сортирует предметы, а потом создает однозначные соответствия с их помощью.

 

 

Обнаружение скрытых навыков

Задачи на числовое соответствие

Возраст: 3–6 лет

Поставьте эксперимент на числовое соответствие со своим ребенком, повторяя то, что Пиаже делал с Франсуазой. Каждая задача на соответствие состоит из трех компонентов. Во?первых, ребенок должен ответить положительно, если ему задать вопрос, одинаковое ли число предметов содержится в двух наборах, лежащих перед ним (предметы могут быть любыми). Во?вторых, на глазах у ребенка взрослый манипулирует наборами, либо сдвигая предметы внутри ряда теснее, либо отодвигая их подальше друг от друга. И наконец, взрослый снова задает вопрос, одинаковые эти наборы или разные.

Вас может шокировать то, что ребенка так легко обмануть внешним видом наборов. В конце концов, вы же ничего не прибавили и ничего не убрали. Но дети очень часто попадаются в эту ловушку. Более того, если вы потом снова выровняете предметы, они опять согласятся, что у вас одинаковые наборы! Неудивительно, что дети в одной семье часто ссорятся из?за того, что у кого?то чего?то оказалось больше: если это «что?то» выглядит по?другому – независимо от того, сколько предметов в наборе, – дети будут настаивать на том, что кого?то из них обманули. Дети в возрасте 3–5 лет, скорее всего, провалят этот эксперимент, в то время как шестилетки уже начинают решать такие задачи правильно.

 

 

Принципы счета: когда и что дети могут делать

 

Профессор Гельман в сотрудничестве со своим мужем, профессором Ренди Галлистелом (также из Рутгерского университета в Нью?Джерси), продолжала выяснять, какие способности необходимы детям, чтобы успешно справиться с задачами на числовое соответствие. Они поставили важнейшие вопросы о том, что дети знают о числе, и в каком возрасте они это узнают. Результаты их многочисленных исследований определили пять принципов, которые управляют счетом.

К этим принципам дети приходят самостоятельно, просто играя с объектами в окружающем мире и разговаривая с людьми о числах.

Это знание связано с теми предметами, с которыми детям нравится играть самостоятельно, без участия взрослых, и это могут быть любые предметы, которые попадают к ним в руки. Иными словами, дети усваивают эти принципы благодаря той волшебной деятельности, которую мы называем игрой.

 

Принцип однозначного соответствия, или Один предмет получает только один числовой «ярлычок»

 

Давайте подумаем, что необходимо для того, чтобы сосчитать набор предметов. Если бы мы пересчитывали составляющие его единицы больше чем по одному разу, мы получили бы неверный ответ. Но когда маленькие дети об этом узнают? Это – принцип однозначного соответствия, и профессор Гельман обнаружила, что дети начинают соотносить с одним предметом только один числовой «ярлычок» – даже если пока не умеют правильно считать – к тому моменту, как им исполняется 2,5 года. Если показать ребенку набор из четырех предметов и попросить сосчитать их, ребенок может сказать «один, два, четыре, шесть», называя каждый предмет только одним числом (пусть даже неправильно).

Вот это да! Ребенок каким?то образом сообразил, что каждый из предметов пересчитывается только однажды.

 

Принцип неизменного порядка, или Числа имеют фиксированный порядок

 

Опять же, вне зависимости от того, могут ли дети перечислить числа в правильном порядке, они, похоже, понимают, что стабильный порядок действительно существует. Иными словами, пересчитывая набор предметов, не следует говорить один раз «один, два, три», а другой раз – «два, один, три».

Попросите двухлетнего ребенка пересчитать набор предметов, и вас удивит то, что он сделает. Он определенно знает, что нужно использовать названия чисел, – то есть он не станет отвечать вам, например, словами «синий, красный, зеленый…». Зато может использовать названия чисел не в том порядке, в каком вы ожидаете.

Он может сказать «один, два, три, четыре, семь». Однако когда вы попросите пересчитать два различных набора предметов, ребенок вполне может назвать те же числа (свой личный числовой ряд) в том же порядке. Это тоже весьма впечатляет, поскольку никто нарочно не учит детей этому принципу; они выводят его самостоятельно, наблюдая, как люди считают, и считая самостоятельно.

 

 

Обнаружение скрытых навыков

Принципы однозначного соответствия и неизменного порядка

Возраст: 2–4 года

Научился ли ваш ребенок использовать принципы однозначного соответствия и неизменного порядка? Соберите разные предметы, чтобы получилось три небольших набора по 3–4 предмета в каждом. Попросите ребенка сосчитать предметы в одном наборе и проверьте, называет ли он каждый предмет только одним числом, таким образом используя принцип однозначного соответствия. Если он этого пока не делает, попробуйте поставить этот опыт снова через несколько месяцев. Было бы здорово попробовать это упражнение с детьми разных возрастов, чтобы увидеть, какая разница проявляется в поведении ребенка через год или два. А также послушайте, как ваш ребенок считает предметы, чтобы выяснить, использует ли он собственный числовой ряд каждый раз в одном и том же порядке, соблюдая таким образом принцип неизменного порядка.

 

 

Количественный принцип, или Число предметов в наборе соответствует последнему названному числу

 

Как только дети усвоят принцип неизменного порядка, они готовы использовать важнейший количественный принцип – представление о том, что последнее число при счете обозначает собою количественный размер всего набора. Что это означает? Если я пересчитывала чашки и насчитала три штуки, последнее произнесенное мною число – «три» – представляет количество чашек в этом наборе предметов. Очень забавно наблюдать, как дети это делают, потому что, когда они добираются до конца подсчета, они часто поднимают глаза и с гордостью громко восклицают: «Шесть!» И совершенно не важно, что они по?прежнему могут использовать свой личный числовой ряд. Вы поймете, что они усвоили этот принцип, когда они скажут вам, что последнее произнесенное ими число – это «сколько всего» предметов.

 

Принцип абстракции, или Я могу сосчитать что угодно!

 

Персонаж Каунт из «Улицы Сезам» – хорошая иллюстрация к нашему следующему принципу, принципу абстракции. Все, что угодно, можно посчитать – буквально все. Мы можем сосчитать туфли, машины, проезжающие мимо нашего окна, и даже сколько раз после обеда нам звонили менеджеры из телемагазина. Числа – это универсалии, которые применимы где угодно и к чему угодно. И, к счастью, эти принципы действуют во всем мире, пусть даже слова, называющие числа, во всех языках разные.

 

Принцип иррелевантности порядка, или Не важно, с какого места начинать отсчет

 

Пиаже рассказывает нам об одном своем друге, который стал математиком и вспоминал, как совершил свое величайшее открытие в детстве. Он играл с камешками и расположил их по кругу. Начал считать их с одного камешка и дошел до числа 6. Затем он выбрал другой камешек в качестве точки отсчета – и все равно получил ответ 6. Потрясающе! Оказалось, не имеет значения, с какого камушка начинать отсчет; всегда получался один и тот же ответ. Друг Пиаже открыл принцип иррелевантности порядка совершенно самостоятельно, как это делают все наши дети. Этот принцип говорит о том, что мы можем не только сосчитать все, что захотим, но и сосчитать предметы в любом порядке, начиная с любого из них.

 

 

Обнаружение скрытых навыков

Количественный принцип, принцип абстракции и принцип иррелевантности порядка

Возраст: 2–4 года

Вы можете выяснить, пользуется ли ваш ребенок основными принципами счета, дав ему набор предметов. Определите, например, использует ли ваш ребенок количественный принцип. Когда вы спрашиваете: «Сколько здесь собачек (птичек, игрушек…)?», понимает ли ваш ребенок, что ответом является самое большое число, которое он назвал при счете? И готов ли он посчитать что угодно, демонстрируя вам, что он следует принципу абстракции? Попросите ребенка сосчитать предметы, которые можно взять в руку, а затем попросите его сосчитать число облачков в небе или сколько раз вы на этой неделе звонили бабушке. Станет ли он возражать? Или он готов посчитать все, что вы попросите, даже если речь идет о предметах далеких или неосязаемых?

Наконец, проверьте, применяет ли ваш ребенок принцип иррелевантности порядка. Укажите на один предмет в наборе из 5 предметов и попросите его сосчитать, сколько их всего. А затем попросите проделать эту операцию вновь, указав в качестве начала отсчета другой предмет. Приходит ли ребенок оба раза к одному и тому же результату? С готовностью ли он это делает? Спросите ребенка, как ему кажется, почему всегда получается одно и то же число. Не ждите, что он обязательно даст осмысленный ответ, но выяснять, какого рода логическое обоснование ребенок может выдвинуть, интересно и забавно.

 

К возрасту 3 лет большинство детей оперируют с числами соответственно этим пяти принципам – б?льшую часть времени. Эти принципы формируются в естественном ходе развития и в настоящее время включены в самые ранние математические программы и оценки. Следует ли нам бежать и закупать вспомогательные материалы, чтобы обучить своих детей принципам счета? Нет!

Прежде всего мы не можем научить принципам счета двухлетнего ребенка, даже если захотим (а мы не видим причин, почему вам может этого хотеться). Как вы объясните двухлетнему человечку, что порядок, в котором вы считаете предметы, не имеет значения? Дети приходят к этому самостоятельно и в должное время. А разговор об этих принципах слишком абстрактен, чтобы дети уловили его смысл.

Именно поэтому им необходим физический опыт обращения с окружающими предметами, чтобы разработать эти принципы самостоятельно.

Вы можете играть в «математические» игры с игрушечными машинками, чайными чашками и любыми другими обыденными предметами, которые есть у вас в доме; вам совершенно не нужно покупать ничего специально.

Как учит нас тому принцип абстракции, дети умеют находить неуловимые «числа» повсюду, куда ни бросят взгляд, и если мы будем смотреть вместе с ними, то можем здорово повеселиться, пересчитывая червяков, слизняков и французские тосты (хотя, надеемся, последние и первые не будут в одном и том же наборе!). А вот чтобы вычитать и складывать, действительно нужно нечто большее, чем просто числа. Это подводит нас к следующему шагу – к числовому лучу.

 

 

Концепция числового луча

 

Числа не просто плавают вокруг нас в пространстве. Они определяются своим отношением друг к другу. Чтобы полностью овладеть навыками вроде сложения и вычитания, дети должны понять, что, например, 5 больше 4 на одну единицу и больше 3 на две единицы.

Более того, им придется усвоить, что 5 на одну единицу больше 4, но в то же время на одну единицу меньше 6. Исследования показывают, что это более трудная концепция, и дети осваивают ее между 2,5 и 3 годами.

Даже в 3 года ребенку легче увидеть число в соотношении с намного меньшим и намного большим числом, чем понять, какие отношения существуют между числами, различающимися совсем ненамного.

Например, маленьким детям легче определить отношение между 5 и 1 и между 5 и 8, чем отношение того же числа с 4 и 6.

Вероятно, причина, по которой детям (и взрослым) легче увидеть различия большого порядка, связана с тем, о чем мы говорили выше в связи с математическими способностями младенцев.

Поскольку исследования показывают, что мы начинаем математически мыслить в количественных терминах, вполне резонно предположить, что, когда количественная разница велика, нам гораздо легче вынести суждение, чем когда приходится пользоваться знанием числового луча для составления суждений о небольших различиях.

Для развития этой способности требуется некоторое время. Один из наших детей (Бендж) только к 5 годам по?настоящему понял, почему порции мороженого у его родителей больше, чем у старшего брата, а у старшего брата – больше, чем у него, а у него самого – больше, чем у его младшего брата Майка. Смысл такого распределения стал ему ясен, когда он увидел возраст всех членов семьи отмеченным на числовом луче и убедился, что количество мороженого в порции соотносится с положением каждого на этом луче.

 

 

Обучающие моменты

Числовой ряд

Вот два примера для вас: к чему ближе сумма чисел 56 и 75, к 125 или к 150? К чему ближе их сумма, к 130 или к 136? Профессор Станислас Дехен из Национального института здоровья Франции полагает, что первый из этих примеров вам будет проще решить, потому что вы, как и ваши дети, легче проводите приблизительную оценку чисел, отстоящих дальше друг от друга, чем тех, которые требуют более точной математической оценки.

А этот пример для вашего 3–6?летнего ребенка: возьмите 3 набора предметов (один из 3 предметов, второй из 5, а третий из 7) и попросите ребенка сказать вам, какой набор самый большой, а какой самый маленький. Может ли ваш ребенок это сделать?

Поскольку речь идет о сравнении двух наборов, которые значительно различаются по количеству (3 и 7), задача будет не слишком сложной. А теперь спросите ребенка о среднем наборе. Теперь задача станет потруднее, поскольку средний набор ненамного отличается от двух других. Спросите: «Этот набор больше того (укажите на самый маленький)? А вот этого набора он больше или меньше (укажите теперь на самый большой)?» И посмотрите, как ваш ребенок ответит на эти вопросы.

 

 

Высшее достижение: счет и сравнение

 

Чтобы по?настоящему освоить сложение и вычитание, ваш ребенок должен уметь использовать принципы подведения итогов совместно со знаниями о числовом луче. Это означает, что он должен понимать не только то, что в сосчитанном им наборе содержится три шарика, но и что три шарика больше, чем два, но меньше, чем четыре. Этот последний шаг в дошкольной математике большинство детей совершают в возрасте между 5 и 6 годами. Открытие числового луча позволяет детям складывать наборы чисел и понимать, что когда они берут набор из 3 предметов и добавляют к нему набор из 4 предметов, то достигают по числовому лучу значения 7 единиц. Тогда и только тогда ребенок по?настоящему усваивает разницу величин между 3 и 7. Тогда и только тогда ребенок безоговорочно узнает, что сложение и вычитание – это операции, которые происходят в одном и том же континууме, в пределах числового луча. Дети не могут дать сознательное объяснение числовому лучу; это – знание бессознательное, но от этого оно не перестает быть знанием. Развитие понимания числового луча и всего, что он в себя включает, – это наивысшее достижение дошкольника в математике. И наилучший, сопряженный с наименьшим количеством проблем способ, каким ваш ребенок может достичь этой вершины, – это игра и проработка простеньких устных примеров на сложение и вычитание, которые вы решаете в ходе вашей повседневной жизни.

 

 

Обучающие моменты

Домашняя игра с числовым лучом

У многих настольных игр центральным элементом является числовой луч. Цель этих игр – добраться от начальной позиции к финишу и прийти к нему первым. Пространства?клеточки на игровой доске представляют собой род числового луча, и мы движемся через них, бросая кости. Когда выпадает 6 очков, мы делаем 6 шагов – и сразу оказываемся впереди игрока, который передвинулся только на 3 шага. В таких играх дети учатся не только принципу однозначного соответствия (один шаг соответствует одному очку на стороне игральной кости), но и усваивают принцип числового луча. Они движутся вперед к цели (которую мы можем установить как конкретное число клеточек, скажем 50).

Если хотите как следует пофантазировать, можете даже придумать собственную игру. Нарезав полоски бумаги и сделав на них отметины, представляющие числа от 0 до 50, дети могут следить, как их фишки движутся по числовому лучу к цифровой цели. Искушенный родитель может даже писать указания в клетках, например «вернись назад на 2 клетки», чтобы ребенок мог усваивать отношения между сложением и вычитанием на этой улице с двусторонним движением.

В процессе игры можно задавать ребенку вопросы: кто дальше ушел вперед? Почему? И насколько? Вы уже понимаете, что, играя в эту игру, на развитие навыков счета начинаешь смотреть совершенно по?новому.

 

 

Что означают эти исследования для вашего ребенка

 

Исследования показывают, что даже новорожденные как минимум способны усваивать некоторую информацию о количестве, например: «больше или меньше»; а во второй половине первого года жизни младенцы получают некоторое представление о равенстве. Некоторые исследователи полагают, что в этот ранний период жизни малыши опираются на количество, а не на знание о числе. Но другие считают, что младенцы обладают своего рода рудиментарными знаниями о числах – пока очень маленьких, – которые позднее приведут к развитию способности разбираться в числах вообще.

Со временем младенцы становятся малышами, которые начинают считать и сравнивать. В течение 3,5 лет способности ребенка к счету и сравнению развиваются как будто на разных, независимых планах. А потом, как по волшебству, у наших дошкольников развивается способ интегрирования этих двух систем: они начинают считать, сравнивать числа на числовом луче и мыслить уже по?настоящему математическими способами.

Поскольку мы вступаем в эпоху, где все дети, скорее всего, будут посещать детские дошкольные учреждения, деятели образования и исследователи серьезно изучают ход развития математических способностей дошкольника, и появляются программы, в которых подчеркиваются естественные способности детей мыслить в терминах счета и сравнения. Исследователи активно разрабатывают игры, проливающие свет на эти процессы, которые проявляются у детей в дошкольном возрасте. И действительно, важны процессы, а не результаты. Двухлетний ребенок, который зазубрил на память названия чисел, не обязательно сильно «опередил» сверстника, который этих названий не знает, зато понимает принципы счета. Первый ребенок – просто попугай. Второй – начинающий математик.

Одним из примеров великолепных математических программ для дошкольников является программа «Большая математика для маленьких людей» (Big Math for Little Kids). Этот учебный план построен на открытиях, о которых мы упоминали выше. В нем также используется тот факт, что 4–5?летние дети проводят большую часть своего дня, играя в игры, задействующие математические навыки. Разработчик этой программы, профессор Герберт Гинзберг, один из преподавателей Педагогического колледжа Колумбийского университета в Нью?Йорке, изучал группу из 80 детей, чтобы понять, задействованы ли в их естественных играх математические способности. Он обнаружил, что в свободной игре 46 % времени дети либо сортировали предметы по наборам (ложки – сюда, а вилки – туда), либо пересчитывали их, либо изучали шаблоны и формы. Скажите, вы вообще представляли себе, что наши дети отдают столько времени математическому мышлению? Это одна из причин того, почему нам нет нужды бояться, что мы не в состоянии дать детям исчерпывающие математические наставления. Они и так постоянно занимаются математикой!

 

 

Обучающие моменты

Планирование пикника

Одна из игр, которая используется в наборе «Большая математика для маленьких людей», называется «Сложи сумку». Выдайте 4–5?летнему ребенку 5 пластиковых пакетиков, на каждом из которых написано число (1, 2, 3, 4 и 5). Затем возьмите упаковку арахиса или любые достаточно мелкие и многочисленные предметы. Можно включить в игру мягкие игрушки зверей и представить, будто вы собираетесь на пикник. Спросите ребенка, сколько орешков положено каждому животному. Игра состоит в том, чтобы просто положить правильное число мелких предметов в пакетики. Есть также вариация этой игры, в которой дети могут высыпать содержимое из двух пакетиков и сравнить, в какой кучке больше или меньше предметов, и так далее.

 

До сих пор мы много говорили о математических навыках, которые дети приобретают самостоятельно, и очень мало сказали о конструктивной роли, которую могут сыграть в этом деле родители. Все же надо заметить, что родители действительно играют важную роль в постижении их детьми принципов и знаний, которые мы обсуждали.

Профессор Джеффри Сакс и его коллеги из Калифорнийского университета в Беркли изучали, как 2?4?летние дети взаимодействуют дома со своими матерями, решая простенькие математические задачки, которые задавали им исследователи. Ученые вели видеозаписи естественного взаимодействия детей и мам, когда им давалось задание сосчитать число предметов в наборе или собрать набор предметов в соответствии с заданным числом. Их открытия могут утешить любого родителя, который не уверен в своей способности удовлетворить естественное стремление ребенка к изучению базовых математических представлений.

Исследователи обнаружили, что матери проявляют естественную чувствительность к уровню навыков своих детей: например, они активнее помогали 2?летним малышам, чем 4?летним.

Когда исследователи изучали способности детей внутри одной возрастной группы при помощи разных заданий, они обнаружили, что матери опять реагируют на уровень умения своих детей, больше руководя теми, кто был менее компетентен.

Помощь детям в соответствии с их уровнем – это то, что блестящий русский психолог Лев Выготский называл «возведением лесов» (в западной психологии – скаф?фолдинг). Под этим выражением он подразумевал, что взрослые часто помогают ребенку достичь более высокого уровня, поддерживая его старания такими способами, которые позднее уже не понадобятся.

Именно это и обнаружили исследователи: благодаря помощи (возведению лесов) детям удавалось выполнить математические задачи, которые они не могли решить самостоятельно.

Но что происходит за пределами того временного промежутка, в который исследователи просили матерей и детей решать математические задачки? Есть ли какое?либо свидетельство того, что матери и их дети взаимодействуют в «математическом поле», когда исследователи за ними не следят?

Экспериментаторы нашли эти свидетельства, расспрашивая матерей; оказывается, мамы и дети очень много говорят о числах и играют в маленькие спонтанные математические игры. А по мере того как дети больше узнают о числах, степень сложности игр и разговоров о числах тоже возрастает.

Более того, другие исследования подобных социальных взаимодействий между ребенком и взрослым указывают, что независимые действия ребенка совершенствуются после взаимодействия со взрослым, оказывающим ему поддержку. Если это верно для математического взаимодействия – а есть все причины полагать, что так и есть, – тогда и другое взаимодействие в семье, происходящее естественным путем с родителем или внимательным воспитателем, у которого есть время, чтобы ответить на вопросы ребенка, должно помогать детям обретать математические прозрения, которые послужат основой учебных достижений в школе.

Но не воспринимайте эту информацию как указание срочно бежать за цветными карточками и математическими играми. Необходимо делать только то, что происходит само собой. Существуют принципы, которыми вы можете руководствоваться в своем повседневном, обычном и спонтанном математическом взаимодействии с детьми.

 

УСВОЕНИЕ ПРОЙДЕННОГО

 

Думайте с помощью кубиков, а не видеоматериалов. Многие из новейших педагогических методик используют видеоматериалы. Существуют геометрические видеофильмы для самых маленьких и многочисленные компьютерные игры, которые интерактивно вовлекают дошкольников в математическую реальность, одновременно обучая их навыкам владения компьютером. Однако наилучший способ узнать о числах – манипулировать предметами, выстраивать их в ряды, сравнивать наборы и так далее. Игру с предметами ничто не заменит, и физические действия объясняют материал доходчивее, чем слова. К тому же дети обожают такие игры и играют в них без всякого понукания!

Ищите числа повсюду. Точно так же, как вы находите прямоугольники в очертаниях зданий и многоугольники в дорожных знаках, числа присутствуют повсюду, куда ни повернись. Когда мы раздаем одинаковое количество карт каждому игроку, когда считаем, сколько маленьких подарков нам потребуется для каждого гостя, пришедшего на вечеринку, мы занимаемся математикой. Используя новую кисть для каждой новой краски, кладя по одной салфетке для каждого из пришедших в гости друзей, мы используем однозначные соответствия и сравниваем размеры наборов. Кладя дополнительную порцию мороженого вновь пришедшему гостю, мы складываем количества. А потом, когда мы едим мороженое, мы занимаемся вычитанием.

Поход вместе с детьми по магазинам (как только они минуют стадию бросания всего подряд в тележку) – это настоящая золотая жила для обучения тому, как сравнивать и сопоставлять числа и количества. Какая коробка больше, а какая меньше? Что стоит больше? А что – меньше? Годам к пяти дети могут самостоятельно покупать недорогие товары в магазине и получать сдачу – это пример сложения и вычитания.

Теперь, когда вы знаете, куда смотреть, вы будете обнаруживать числа в любой момент вашей жизни. Надо просто обращать на них внимание – как делают ваши дети – и пользоваться естественными возможностями для обучения.

Игра = обучению. Нас всегда восхищало то, насколько многому дети учатся благодаря игре. Учащиеся в начальных школах, у которых возникают трудности с дробями, похоже, без всякого труда вычисляют средние показатели своих любимых спортивных игроков в сложных десятичных долях. Маленькие бразильцы, «дети улицы», не могут решить школьные математические задачки, зато в совершенстве ведут вычисления для своих мелких уличных сделок. Многие карточные игры – это математика в лучшем виде. Деньги предоставляют замечательные возможности не только для счета, но и для создания наборов. Может ли ваш ребенок повторить тот набор, который собрали вы? Если вы выложите в ряд 3 рубля, сможет ли он сделать то же самое? Если вы заберете один из них, сможет ли он повторить ваши действия? Что больше – 3 рубля или 10 рублей?

Нам нет нужды быть менторами наших детей; все, что нам нужно, – это следовать их интересу и играть в игры, которые им нравятся и подогревают математическую любознательность.

Поощряйте ребенка учиться в контексте. Все мы лучше усваиваем материал, когда изучаем нечто значимое для себя. Дети большему научатся в супермаркете, рассматривая крупные и мелкие яблоки, чем узнают о них из компьютерных игр. В возрасте 3–4 лет детям нравится играть в настольные игры. Когда вы с ребенком бросаете кости и передвигаете фишки, вы используете однозначные соответствия, и результат действительно имеет для ребенка значение! Значит, наша работа как педагогов и родителей – пользоваться возможностями, которые присутствуют вокруг нас, и позволять детям учиться в контексте.

Помните: если вы просто выполняете свои обычные обязанности и занимаетесь делами, вы формируете математические навыки ребенка прямо в собственном доме. Вам нет необходимости покупать что?то дополнительно или беспокоиться о том, чтобы обогнать других. Один из наших сыновей, Джош, преподал нам этот урок, когда самостоятельно открыл основы умножения в возрасте 4 лет. Как?то раз мы с ним пекли кексы в специальной форме, и он заметил: «Мам, а ты знаешь, что 2 ряда по 3 кекса – это то же самое, что 3 ряда по 2 кекса?» Математические навыки расцветают с помощью опыта и игры. Наша задача – просто распознавать обучающие моменты в течение каждого дня.

 

 

Глава 4

Язык: сила детского лепета

 

Линда Кэплоу сидит на полу вместе со своим 20?месячным сыном Джейсоном. Она держит в руках набор развивающих карточек, призванных расширить словарь Джейсона. Она подскакивает на месте, пытаясь заставить его сосредоточиться на картинках, пока они вместе проговаривают сопровождающие их слова. «Жираф», – произносит Линда, указывая на картинку с жирафом. «А где мячик?» – спрашивает Джейсон, оглядывая паркетный пол в поисках своего большого мяча с бубенчиком внутри. Линда чувствует, что внимание ребенка рассеивается, и решает сменить род деятельности. Она достает с полки коробку с надписью «Маленький лингвист» и вытаскивает интерактивную игрушку, которая клятвенно обещает «расширить английский и испанский словарь» Джейсона. Дочка ее соседки, того же возраста, что и Джейсон, уже может произнести ряд испанских и французских слов. Линда боится, что навредит Джейсону, если не станет обучать его в течение этого критического периода его развития.

Хотя Линда принимает близко к сердцу интересы Джейсона, она явно поддалась распространенному убеждению, что родители обязаны становиться педагогами, когда речь идет о развитии речи. Она ужасно боится, что без структурированных уроков Джейсон отстанет от своих сверстников, которые, как она считает, не только поголовно развивают словарный запас родного языка, но еще и учат второй, а то и третий язык.

 

Для поддержания беседы

 

Несмотря на страхи Линды, психология развития обеспечивает нас неоспоримыми свидетельствами того, что родители способствуют развитию речи своих детей даже тогда, когда не пользуются словарными развивающими карточками, лингвистическими компьютерными программами или любыми иными дорогостоящими обучающими штуками. Задумайтесь на минутку – и вы поймете, что все дети во всем мире, растут ли они в хижинах или во дворцах, в конце концов овладевают речью. Исследования показывают, что обычное, ничем не выдающееся, повседневное, «приземленное» общение с ребенком – это все, что вам нужно, чтобы способствовать его превосходному языковому развитию. Когда вы естественно разговариваете с ребенком о повседневных делах; когда вы слушаете ребенка и отвечаете ему, опираясь на то, что он говорит; когда вы читаете книжки с картинками и разговариваете о них, – вы предоставляете ребенку всю необходимую помощь в овладении речевыми навыками. И тот языковой запас, который вы ему обеспечиваете, богаче, чем любая компьютерная программа.

Но погодите?ка! Вы же хотите ускорить развитие своего ребенка, чтобы он не просто учил язык, но мастерски овладел им. В конце концов, речь – это средство обучения в школе, и речевые навыки связаны с умением читать и выполнять математические действия. Каков же лучший способ овладения языком? Годы исследований дают нам такой ответ: это не зубрежка и не компьютерные программы, а повседневные разговоры, которые мотивируют ребенка и дают ему время на продумывание ответа. Когда дети взаимодействуют с настоящими людьми в социальном контексте, у них есть мотив выражать свои потребности, мысли и чувства. Природа запрограммировала нас на изучение языка через социальные отношения. Компьютерные экраны, даже при некоторой доле интерактивности, не приспособлены к удовлетворению интересов наших детей. В живом разговоре мы имеем возможность следовать тем темам, которые хотят обсуждать наши дети. Поскольку дети максимально участвуют в беседе, когда мы говорим с ними о том, что по?настоящему цепляет их внимание, именно переживания такого рода обеспечивают фундамент для развития речевых навыков. Давайте рассмотрим следующий «диалог».

 

 

Конец ознакомительного фрагмента — скачать книгу легально

 

[1] D. Elkind. The Hurried Child. – Da Capo Press, 2006.

 

[2] Лига Плюща – восемь самых престижных университетов США. – Прим. пер.

 

[3] Baby Dolittle, Baby Van Gogh, Baby Webster и т. д. – развивающие карточки и видеофильмы, продукция компании Baby Einstein C^o.: Smallfry Productions, Atlanta, GA. – Прим. пер.

 

[4] Доктор Дулитл – герой эпопеи романов для детей британского писателя Хью Лофтинга; аналогом в русской литературе является Доктор Айболит К. И. Чуковского. – Прим. пер.

 

[5] Американские проекты «Гражданская инициатива», «От 0 до 3», Brio Corporation (2000); опрос «Что знают взрослые о развитии детей», совместная публикация. – Прим. пер.

 

[6] Известная частная начальная школа в Калифорнии, классы от детского сада до 6?го класса школы. – Прим. пер.