Юбилей “Скотного двора” Джорджа Оруэлла. Страдания Оруэлла

Cемьдесят лет назад, в августе 1945 года в лондонском издательстве “Секер и Варбург” вышла одна из самых известных книг прошлого века.

Небольшая повесть, по жанру – аллегорическая сказочка, продолжала желчную, сатирическую, свифтовскую традицию английской литературы.
Как мы помним, последняя часть скитаний хирурга Лемюэля Гулливера пришлась на страну гуигнгнов, прекрасных добродетельных лошадей, которые управляют безобразными человекообразными йеху – да что уж там, “человекообразными”, просто людьми.

В “Скотном дворе”, который отмечает юбилей в эти дни, животные со зверофермы взбунтовались против своего пьянчуги-хозяина и захватили власть. Собственно, сказка – о том, что из этого вышло.

В СССР

“Скотный двор” читали все, или почти все. Из тех, кто не читал, немалое количество, во-первых, имеют все же представление о сюжете, а, во-вторых, никогда не признаются, что не открывали этой книги.

Наконец, среди тех, кто честно сознаётся в нечтении “Скотного двора”, найдется немало людей, знающих хотя бы одну фразу оттуда. Например, эту: “Все животные равны, но некоторые животные равны более, чем другие”.

Книга Оруэлла сыграла огромную роль в отрезвлении западных энтузиастов сталинского СССР, в формировании языка риторики времен “холодной войны”, а в самом Советском Союзе за самиздатовскую копию ее можно было угодить в лагерь.

Первая публикация “Скотного двора” в СССР состоялась – в разных переводах и с разными названиями – в 1988-м году, в молдавском журнале “Кодры” и в рижском “Роднике”.

Обратим внимание на эту географию – не Москва, не Ленинград. В 1988 году мне было 24 года, я жил в закрытом советском городе Горьком и все самое лучшее из некогда запрещенного читал в “Роднике”.

Сегодня никто уже не помнит об огромной роли этого журнала – и некоторых других, латвийских, молдавских, грузинских – в вытравливании советского яда из мозга советского человека.

Увы, как показывают последние события, этот процесс затронул небольшое количество людей, меньше, чем тогда казалось. Да и советское оказалось многослойным.

В общем, книга известная, о ней написано очень много, пересказывать ее сюжет глупо. Зато исключительно интересно проследить некоторые сюжеты, связанные со “Скотным двором”. Например, лондонский.

Сюжет лондонский

Джордж Оруэлл начал сочинять “Скотный двор” в 1943 году, а закончил в 1944-м. В декабре 1943-го он сообщал своему приятелю Леонарду Муру: “Ты будешь рад услышать, что я наконец-то опять пишу книгу”.

Когда же он ее дописал, на Мортимер-креснт, в Килбурне, где Оруэлл тогда жил с женой Эйлин, прилетел немецкий Фау-1.

Самое обидное, что писатель только что перетащил сюда большинство книг из разных предыдущих мест обитания – и вот снова пришлось рассовывать библиотеку по друзьям на хранение. В конце концов, был найден новый дом – квартира в районе Ислингтон, Кэнонбери-сквэр, дом 27.

Здесь семейство и поселилось, сюда привезли усыновленного ими младенца Ричарда, сюда же заглядывали литературные друзья обсудить кампанию по поиску издателя “Скотного двора”. А кампания оказалась долгой и нелегкой.
Было несколько издателей. Первый, знаменитый Виктор Голланц, социалист, общественный деятель, некогда знакомец Ленина, отказался по простой причине – в разгар войны не стоит публиковать книгу, порочащую союзника, Советский Союз.

Тем паче, что в ней, о, ужас, Сталин с приспешниками изображены в виде свиней. Плюс Сноуболл – типичный Троцкий. А в Испании, во время гражданской войны Оруэлл входил как раз в троцкистскую организацию – и чуть не погиб от рук испанских сталинистов.

Здесь стоит сделать отступление и вспомнить удивительный эпизод из истории виртуальных приключений Джорджа Оруэлла в СССР.

Этот эпизод раскопал 12 лет назад замечательный (увы, ныне покойный) ленинградский историк Арлен Блюм. Он нашел в Российском государственном архиве литературы и искусства письмо, посланное Оруэллу 31 мая 1937 (!) года главным редактором журнала “Интернациональная литература” Сергеем Динамовым.

В нем Динамов выражает интерес к недавно вышедшему роману писателя “Дорога на Уиган Пир”. Оруэлл ответил честно. Он не против перевода всего романа или некоторой его части на русский, однако предупреждает, что вряд ли что-то из этого получится, ибо автор входил в организацию П.О.У.М., которую руководство СССР считает троцкистской, а, соответственно, и вражеской.

Встревоженный Динамов тут же обращается в “Иностранный отдел НКВД”, который понятно что посоветовал. Главред “Интернациональной литературы” принялся было сочинять суровую отповедь английскому троцкисту, сотрудничества с которым сам же и искал, но история эта обрывается трагически: Сергея Динамова арестовали и он погиб в лагере. Напомню: роман “Дорога на Уиган Пир” был издан как раз Виктором Голланцем.

Но вернемся в 1944-й. С самого начала Оруэлл не очень рассчитывал на Голланца, оттого начал переговоры с другими издателями. Сначала – “Джонатан Кейп”. Все шло хорошо до того самого момента, пока не вмешалось Министерство информации, устами некого Питера Смоллетта предупредившее о нежелательности подобного рода издания.

И вот Оруэлл получает письмо от Кейпа с удивительным рассуждением: мол, нехорошо, что автор вывел коммунистов свиньями, особенно если взять в расчет чувствительность русских.

В списке был еще “Фабер и Фабер”, там директором работал Томас Стернз Элиот, великий поэт, истинный антикоммунист и знакомый Оруэлла. Элиот ответил еще загадочнее: книга всем хороша, но публиковать ее может только тот, кто разделяет взгляды троцкистов.

Подразумевалось, что издательство “Фабер и Фабер” предельно далеко от этого политического течения, впрочем, как и сам Т.С. Элиот. И то, и другое было правдой, а правду Оруэлл уважал.

Примерно в то же самое время он написал довольно критическую рецензию на элиотовские “Четыре квартета”. Замечу, что обе мелкие неприятности не помешали двум авторам иногда встречаться за стаканчиком.

И еще одно важное обстоятельство: тот самый Питер Смоллетт был советским шпионом, одним из немалого количества внедренных в свое время в высшие слои британского общества.

Двусмысленная слава
Вообще же вся эта история с позорной самоцензурой британских издательств поучительна – она не только многое говорит о политических настроениях того времени в стране, она объясняет и все более желчный и разочарованный (и все более антикоммунистический) тон публицистики Оруэлла 1944—1945 годов.

Наконец, Фредерик Варбург публикует “Скотный двор”, несмотря на неофициальное давление Министерства информации – а также несмотря на дефицит бумаги, этот бич британского книгоиздания скупых военных и послевоенных лет. Поиски издателя книги заняли год.

За этот год Джордж Оруэлл овдовел; пока он писал военные корреспонденции из Франции, Эйлин умерла во время операции под ножом хирурга. Оруэлл вернулся в Лондон через две недели после капитуляции Германии и оказался в ситуации, когда – уже в который раз – приходилось заново обустраивать жизнь.

На руках у него был годовалый ребенок, здоровье писателя внушало серьезные опасения, денег, как обычно, не хватало. Публикация “Скотного двора” решила последнюю из вышеперечисленных проблем. В первый месяц было продано четыре с половиной тысячи экземпляров, в октябре – уже десять тысяч; вообще же при жизни Оруэлла доходы от книги составили двенадцать тысяч фунтов, а это почтенная в то время сумма.

Слабое здоровье оказалось опаснее – туберкулез свел писателя в могилу через четыре года и пять месяцев после публикации “Скотного двора”.

В каком-то смысле, Джорджу Оруэллу очень не повезло в жизни – предыдущие книги не снискали ему славы, а пришедшая со “Скотным двором” известность казалась двусмысленной, сопровождалась нападками бывших левых союзников и была омрачена не только разного рода личными несчастьями и тяжкой болезнью. Оруэлла мучило, что книгу используют другие его главные политические недруги – правые, истеблишмент. В какой-то степени так и вышло.

Завершим лондонский сюжет. В 1946 году Оруэлл с сыном – и со специально нанятой для того няней – перебрался на шотландский остров Юра. Квартира на Кэнонбери-сквэр оставлена. Однако умер Джордж Оруэлл, все-таки, в Лондоне – в больнице Университетского Колледжа (UCL).

P.S. В октябре 1950 года услужливые британские коммунисты опубликовали в своей газете “Дейли Уокер” рецензию на вышедший посмертно сборник эссеистики Оруэлла. Статья была с удовлетворением воспринята в Москве, и в сделанном “для руководства” внутреннем реферате читаем: “”Дейли Уокер” от 19. Х.1950 г. помещает рецензию на (…) сборник эссе реакционного писателя Джорджа Оруэлла, умершего в этом году. Сборник (…) содержит грязные, клеветнические измышления автора о советской литературе. <…> Оруэлл был в ярости, когда, ввиду обстоятельств военного времени, ему не удавалось публиковать в прессе свои выпады против Советского Союза столь широко, сколь ему этого хотелось”.
(Кирилл Кобрин)