Гильем Балаге

Пеп Гвардиола. На пике

 

Иконы спорта

 

* * *

Моему брату Густаво (куле), моей сестре Иоланде (новорожденной куле), Луису Мигелю Гарсии (который никогда не будет куле) и Бренту Уилксу (который постоянно напоминает нам о том, что футбол – это не вопрос жизни и смерти)

 

 

 

Выпал первый снежок, машины неторопливо толкаются друг за другом, а у меня из колонок Андрей Макаревич поет о «Вагонных спорах»: «И двое сошлись не на страх, а на совесть – колеса прогнали сон, один говорил: «Наша жизнь – это поезд!», – другой говорил: «Перрон».

Прочитав книгу Гвардиолы, я почему‑то вспомнил именно эту песню. А все потому, что он мчится по жизни словно поезд. Со своими маршрутами и вагонами. Только вагоны эти разных цветов, да и рельсы чаще не по прямой идут, а с извилистыми поворотами. Причем повороты настоящие такие, «гвардиоловские».

Безусловно, Гвардиола – это явление. Вот так сходу, с разбегу вписать свое имя в историю легендарного клуба – достижение уникальное и фантастическое. Для меня Гвардиола скорее не тренер, а менеджер. Иногда кажется, что Пепу скучно просто добиваться результата, ему обязательно нужно фантазировать, придумывать, искать, пробовать. Все это напоминает компьютерную игру «Футбольный менеджер», когда ты берешь команду в управление и двигаешь игроков, персонал, да всех – словно переставляешь шахматные фигуры на игровой доске. Гвардиола овладел этим искусством в совершенстве. Причем не в виртуальной реальности, а с живыми людьми.

Эта книга максимально полно рассказывает о самом главном, что есть в игровых видах спорта, – умении правильно находить подход к каждому игроку, к каждому сотруднику клуба.

Меня особенно зацепила третья глава – о взаимоотношениях Пепа с игроками и руководством клуба, когда он возглавил «Барселону». Умение находить компромисс, искать наиболее правильные выходы из сложных ситуаций, настаивать на своих ценностях и убеждениях. Эти рассказы глубоко раскрывают внутренний мир Гвардиолы и, возможно, для многих дают ответ, почему именно у него получилось добиться таких феноменальных результатов, которые вряд ли в скором времени сможет повторить хоть кто‑то.

Гвардиоле все время нужен вызов, он не стоит на месте. Наблюдать за его работой становится все интереснее и интереснее. Пеп не терпит шаблонов, он – не побоюсь этого сравнения – Леонардо Да Винчи нашего времени. Творит и создает. Его почерк узнаваем и уникален. И надеюсь, данная книга поможет разобраться уважаемому Сэру Алексу Фергюсону, почему же Хосеп Гвардиола все‑таки решил покинуть «Барселону» в 2012‑м… Да и не только Фергюсону, но и нам с вами.

Гильему Балаге мы все должны сказать спасибо. Книга удалась на славу.

Константин Генич, футбольный комментатор «Матч ТВ»

 

Сколько футболистов признаются, что годы, проведенные под руководством Гвардиолы, – лучшие в их карьере! Уже этот факт говорит о многом. Это тренер новой формации: с суперсовременными методами, с обязательным использованием мяча во время любой тренировки. Это невероятный профессионал. И это просто умный человек, который при этом думает только о футболе.

Николай Яременко, спортивный журналист, автор книг о футболе

 

Предисловие от сэра Алекса Фергюсона

 

Я упустил шанс подписать Пепа Гвардиолу в качестве игрока, когда он осознал, что его будущее больше не связано с «Барселоной».

Несмотря на то что тогда у него не было каких‑либо причин покидать свой клуб, мы поговорили с Гвардиолой, и я решил, что это хорошая воможность заполучить его, но, вероятно, время, которое я выбрал, было не вполне подходящим. А могло получиться интересно! Он являлся тем игроком, которым позже стал Пол Скоулз: Гвардиола был капитаном, лидером и плеймейкером в полузащите невероятной «Команды мечты» Йохана Кройфа и отличался хладнокровием и умением распоряжаться мячом и диктовать темп игры, что сделало его одним из величайших игроков своего поколения. Именно эти качества я и искал. В итоге я подписал Хуана Себастьяна Верона как раз по этим причинам. Иногда я предаюсь воспоминаниям о каком‑нибудь большом футболисте и спрашиваю себя: «Интересно, что было бы, если бы он пришел в «Манчестер Юнайтед»?» Это как раз случай Пепа Гвардиолы.

Я мог понять ситуацию, в которой оказался Пеп. Когда ты играешь за такую команду, как «Барселона», кажется, что ты устроился до конца жизни. Поэтому, когда мы связались с ним, он, вероятно, все еще полагал, что у него есть будущее в клубе, хотя по итогам того сезона уже покинул его. Это досадно, поскольку в футболе ничто не вечно: возраст и время дают о себе знать, и наступает тот день, когда и игроку, и клубу надо двигаться дальше. Тогда я думал, что мы предлагаем Пепу выход, другую дорогу в карьере, но не сложилось. Все это напомнило мне о Гари Невилле. Гари был в «Манчестер Юнайтед» с двенадцати лет и за это время стал как родным: он словно был моим сыном, кем‑то, от кого ты зависишь и кому можешь доверять, тем, кто является частью хребта команды. Но все заканчивается. В случае с Пепом осознание того, что конец близок, должно быть, далось ему с трудом. Я мог понять его сомнения, из‑за которых принятие окончательного решения постоянно откладывалось. Но дело зашло слишком далеко, и мы были вынуждены рассматривать и другие варианты, и та возможность исчезла.

Еще одна особенность, которую я подметил в характере Гвардиолы – и которая стало ключом к его невероятному успеху в качестве тренера – заключалась в том, что он был очень скромен. Он никогда не бахвалился, напротив, всегда вел себя уважительно – а это крайне важно. Здорово иметь эти качества, и, оглядываясь назад, понимаешь, почему он был таким непритязательным в течение всей своей карьеры игрока. Его имя никогда не мелькало на первых страницах газет. Гвардиола играл в своем стиле; он не был невероятно быстрым, но считался фантастическим футболистом, очень хорошо владевшим собой. Как тренер он предельно принципиален в вопросах того, как должна выступать его команда, но в любых ситуациях – побеждают ли его игроки или нет – он остается все тем же приятным и простым человеком. И говоря по правде, здорово, что такая личность есть в нашей профессиональной среде.

Тем не менее мне кажется, что Гвардиола дошел до определенной точки тренерской карьеры – он осознал важность своей деятельности в «Барселоне» и одновременно понял те требования, которые выдвигает эта работа. Я уверен, что он проводил в раздумьях немало времени: «Как долго это продлится? Смогу ли я основать еще одну команду, способную завоевывать титулы? Удастся ли создать другую команду, которая выиграет Лигу чемпионов? Получится ли у меня удержать эту планку?»

Если бы у меня была возможность переместиться во времени, я бы посоветовал Пепу не волноваться: неудача на пути к победе в Лиге чемпионов – это далеко не индикатор тренерских способностей или талантов команды. Впрочем, я понимаю груз давления, под которым он оказался: каждый раз, когда команда Гвардиолы играла, ожидания были столь высоки, и всем хотелось ее обойти. На самом деле, я даже считаю, что в каком‑то смысле он находился в выигрышной позиции – ведь единственное, о чем ему надо было беспокоиться, так это о том, как не дать сопернику остановить его команду на пути к победе.

Я лично думаю, что ответ таков: нужно продолжать двигаться. Зачем уходить? Это мог быть вопрос контроля над игроками, поиска новой тактики – ведь соперники начали понимать стиль игры «Барсы». А может, вопрос мотивации. По моему опыту, «нормальный» человек стремится делать все вещи в жизни как можно более легким способом. К примеру, я знаю тех, кто вышел на пенсию в пятьдесят лет, – не спрашивайте меня, почему! Так что обычными людьми движут другие вещи, отличные от тех, что волнуют парней вроде Скоулза, Гиггза, Хави, Месси и Пуйоля. Их можно назвать исключительными личностями, для которых мотивация не является первостепенным вопросом, а превыше всего стоит гордость. Я убежден, что команда Пепа состояла именно из таких ребят, которые подавали пример другим и неизменно вдохновляли – их трудно причислить к тем, кто хочет поскорее закончить и уйти отдыхать.

Я знаю Жерара Пике со времен его игры здесь, в «Манчестер Юнайтед». Я знаю его характер: за пределами стадиона он может быть расслабленным, легко идущим на контакт парнем без заморочек, но на поле он настоящий победитель. Пике был таким и здесь (и мы не хотели, чтобы он уходил), и сейчас, в «Барселоне». Игроки, которых тренировал Пеп, меньше других нуждались в мотивации. Быть может, он недооценил свои способности вдохновителя? Вы видели, чего он добился с «Барселоной», – надо обладать особым талантом, чтобы в течение длительного времени заставлять игроков такого уровня соревноваться с подобным успехом. Но я убежден, что в его арсенале достаточно умений, чтобы добиться этого снова. И снова и снова.

То, чего достиг Гвардиола за четыре года, стоя у руля «Барселоны», превосходит абсолютно все, чего ранее добились выдающиеся тренеры, работавшие на «Камп Ноу»: ван Гал, Райкард, Кройф были лишь несколькими в этом ряду. Гвардиола вывел некоторые аспекты своей работы на совершенно новый уровень (к примеру, начав практиковать прессинг мяча), а дисциплинированный стиль игры «Барселоны» и ее рабочая этика стали настоящим знаком качества команды Гвардиолы. Пеп создал среду, в которой игроки понимали, что если они не продолжат упорно трудиться, в клубе их не будет. Поверьте мне, это очень нелегко.

Каким бы ни был следующий шаг Пепа после возвращения из отпуска, отправится ли он в Премьер‑лигу или нет, в прессе всегда будет масса спекуляций относительно его будущего. Он работал в фантастическом футбольном клубе – в «Барселоне» – и что бы он ни решил, лучшего места он уже не найдет. Переход в другую команду не снимет с него давления и не снизит уровня ожиданий, которые связываются с его именем. По сути, его везде ждет тот же самый опыт: как тренеру ему нужно решать, что будет наилучшим для его команды, нужно выбирать игроков и тактику. Вот так все просто. В этом отношении эта работа одинакова везде, куда бы ты ни отправился, но любая менеджерская должность связана с давлением. Я был успешен в «Манчестер Юнайтед» долгие годы, но этот успех давался мне не без проблем – ежечасно и ежедневно мне приходилось сталкиваться с новыми трудностями. В конечном итоге все сводится к тому факту, что ты имеешь дело с людьми, живущими в мире футбола. Вокруг тебя всегда куча вещей, о которых нужно беспокоиться: агенты, семьи, форма игроков, их травмы, возраст, умения, эго и многое другое. Если Пеп отправится в другой клуб, он столкнется там с теми же самыми трудностями, какие видел до сих пор. Ожидания будут идти за ним по пятам.

Итак, почему? Почему он решил уйти? Когда у меня спросили об этом до того, как Пеп объявил о своем решении, я сказал, что было бы глупо бросать работу, не доведя ее до конца. Если посмотреть на «Реал Мадрид», который выиграл пять Кубков чемпионов в конце 50‑х и начале 60‑х, то поймете, что нет ни одной причины полагать, что у Гвардиолы не получилось бы повторить то же самое с «Барсой». Если бы у меня была та команда, я бы мотивировал себя именно такой целью. И если бы я был на месте Пепа, решение уйти стало бы самым трудным в моей жизни.

Сэр Алекс Фергюсон, весна 2012

 

Рим. 27 мая 2009 года. Финал Лиги чемпионов УЕФА

 

Идет восьмая минута матча. «Барселоне» только предстоит войти в ритм. Игроки находятся на правильных позициях, но никто из них еще не готов совершить выпад, выступить вперед и начать прессинговать человека, владеющего мячом. Они играют сами с собой, выказывая слишком много уважения «Манчестер Юнайтед». Удар Роналду парировал Виктор Вальдес. Еще удар. «Манчестер» подходит все ближе. Криштиану пробивает немногим правее штанги. В этом вся соль – мяч прошел в считаных сантиметрах до ворот.

В сантиметрах от того, чтобы перевернуть представление мира о Пепе Гвардиоле и его революции на «Камп Ноу».

Гиггз, Кэррик и Андерсон без помех перемещают мяч между линиями. Нужно что‑то делать. Пеп вскакивает со скамейки и выдает инструкции одну за другой, как пулемет, его голос доносится до игроков, несмотря на какофонию забитого до отказа Олимпийского стадиона Рима.

Месси сказано занять позицию между двумя центральными защитниками «Манчестера», позицию ложного форварда, а Это’о отходит направо, занимая место на правом краю. Фергюсон безмятежно сидит на скамейке. Он доволен раскладом сил и чувствует себя хозяином ситуации.

Но ветер переменился – поначалу как будто незаметно. Месси находит Иньесту, тот находит Хави, а тот снова Месси. Кэррику и Андерсону теперь нужно быстро среагировать, чтобы понять, кого опекать, какой пас прерывать, какую зону закрывать. Гиггз привязан к Бускетсу и не может помочь.

Иньеста получает мяч в центре поля. Эвра потерял Это’о, и Иньеста замечает открывающуюся возможность на правом фланге. Он проходит на дриблинге вперед и именно в нужный момент делает идеально выверенный пас Это’о на границе штрафной площадки. Тот получает мяч. Видич бросается в последнюю атаку в попытке накрыть Это’о, но тот уклоняется и в мгновение ока, полагаясь только на инстинкты, пробивает в ближний угол.

Конечная точка того удара, того мгновения, кульминация движения помогут превратить идею, семя, которое было заложено за сорок лет до этого, в настоящее футбольное цунами, которое изменит облик игры на годы вперед.

 

Пролог

 

Пеп оставил «Барселону» и все, что у него было, потому, сэр Алекс, что он не такой, как большинство тренеров. Гвардиола ушел потому, что он, попросту говоря, не совсем типичный футбольный человек.

Вы могли это понять уже в ходе вашей первой схватки на скамейке, в финале Лиги чемпионов в Риме в 2009 году. К тому времени Гвардиола уже полностью разобрался в мыслях и примерил свою клубную философию ко всему, что относилось к той игре, от подготовки до тактики, от последней краткой напутственной беседы с футболистами до того, как отмечать победу. Пеп пригласил весь мир присоединиться к себе и своим игрокам, коим выпало счастье выступить в финале главного Еврокубка.

Он был уверен, что подготовил команду, способную обыграть вас, но если бы этого не произошло, болельщики все равно шли бы домой с гордостью за то, что их команда попыталась победить, играя в своем стиле, и в ходе долгого пути к финалу преодолела темный период своей истории. Ему не только удалось переломить негативную тенденцию внутри клуба: всего за двенадцать месяцев, прошедших с момента его прихода, он похоронил несколько неписаных, но бывших в ходу «заповедей», которые говорили о важности самого факта победы и ее главенстве надо всем остальным, о невозможности достижения высочайших целей одновременно с красивой игрой, со спектаклем на поле. Или о том, что подлинные ценности мира спорта, вроде честности и уважения, безнадежно устарели. Кто придумал такие правила, кто начал эту моду? С первого дня своего появления на тренерской скамье «Барселоны» Пеп был готов идти против течения, потому что он во все это верил.

Но это было тогда.

К концу своего срока он уже не был тем моложавым тренером‑энтузиастом, которого вы видели той ночью в Риме или на следующий год в Ньоне, в штаб‑квартире УЕФА, в ходе столь редкого неформального общения.

В день, когда он объявил миру об уходе из клуба своего детства, после четырех лет во главе первой команды, несложно было почувствовать тяжесть груза, выпавшего на его долю: это читалось во взгляде, его выдавала лысеющая голова, теперь покрытая сединами. Но его глаза: особенно отчетливо вы могли увидеть это в его глазах. Он больше не был таким энергичным и впечатлительным, каким он предстал перед вами в то утро в Швейцарии, когда вы обратились к нему с отеческим советом. Знали ли вы, что он до сих пор говорит о той беседе, о тех пятнадцати минутах с вами, как об одном из главных достижений своей карьеры? Словно подросток, увидевший вживую кумира, он днями напролет то и дело повторял: «Я был с сэром Алексом, я говорил с сэром Алексом Фергюсоном!» Тогда все казалось новым и интригующим: трудности на пути воспринимались как вызов, а не как непреодолимое препятствие.

Тем летним сентябрьским утром 2010 года в современном прямоугольном здании штаб‑квартиры УЕФА на берегу Женевского озера проходила ежегодная конференция европейских тренеров, и она стала той площадкой, на которой вы с Пепом Гвардиолой смогли неформально пообщаться впервые с тех пор, как стали тренерами. Перед этим у вас едва ли было время на нечто большее, нежели простой обмен любезностями в Риме, и Пеп мечтал провести время в вашей компании вдали от давящей атмосферы соревнований. Конференция предоставила тренерам возможность пообщаться, обсудить тренды, пожаловаться друг другу и наладить связи в качестве группы элитных профессионалов, которым весь остальной год приходится пребывать в постоянном одиночестве в попытках удержать в узде двадцать с небольшим эго плюс их семьи и агентов.

Среди приглашенных в Ньон гостей был и некий Жозе Моуринью, новый колоритный тренер мадридского «Реала», руководивший до этого действующим чемпионом Европы – «Интером» – командой, которая выбила «Барселону» Пепа из розыгрыша предыдущего турнира на стадии полуфинала. Было утро первого из двух дней, выделенных на конференцию, вы приехали в штаб‑квартиру УЕФА в одном из микроавтобусов; в первом был португальский тренер в компании наставника «Челси» Карло Анчелотти и тренера «Ромы» Клаудио Раньери. Гвардиола был во втором мини‑вэне вместе с вами. Как только вы вошли в здание, Моуринью приблизился к группе людей, которые собрались вокруг вас, тогда как Гвардиола, всегда помнящий о важности подобных моментов для собственной истории жизни, отступил в сторону, чтобы запечатлеть встречу на фото. В конце концов, он был окружен величайшими профессионалами, он был там, чтобы смотреть и учиться. Как делал это всегда.

Пеп какое‑то время провел наедине с собой, дистанцировавшись от окружающих. Моуринью заметил его краем глаза и покинул группу, к которой недавно примкнул. Он поприветствовал Гвардиолу и несдержанно потряс его руку. Оба заулыбались. Они начали оживленно беседовать о чем‑то, к ним присоединился тренер бременского «Вердера» Томас Шааф, которому периодически удавалось перетягивать на себя внимание своих коллег.

Это был последний раз, когда Пеп Гвардиола и Жозе Моуринью говорили друг с другом столь дружелюбно.

Тренеры вошли в главный конференц‑зал на первую из двух запланированных на тот день сессий. Там вы говорили о тактических нововведениях, что были использованы в минувшую кампанию Лиги чемпионов, наряду с другими темами, связанными с чемпионатом мира в ЮАР, который недавно выиграла сборная Испании. В конце первой встречи все тренеры собрались, чтобы сделать совместное фото. Дидье Дешам сидел в первом ряду между Гвардиолой и Моуринью. Слева расположились вы рядом с Анчелотти. Кругом слышались смешки и прибаутки, день обещал быть весьма приятным.

Незадолго до второй сессии был объявлен перерыв, и вы с Гвардиолой оказались сидящими рядом в креслах, откуда открывался завораживающий вид на Женевское озеро, его голубые воды и элитные дома на другом берегу.

Пеп чувствовал себя смущенным в вашем присутствии. Он всегда считал вас гигантом тренерской скамьи, но тем утром вы были приветливым шотландцем, не скупившимся на улыбки, каким вы часто предстаете, когда пребываете вдали от света софитов. Вы восхищались скромностью молодого коллеги, и это несмотря на тот факт, что Пеп на тот момент выиграл уже семь титулов из девяти возможных и заставил футбольный мир спорить и обсуждать, что же именно он совершил в «Барселоне» – эволюцию или революцию? Тогда все сходились на том, что молодость и позитивный настрой Пепа были как минимум глотком свежего воздуха.

Та беседа за кофе быстро превратилась в импровизированную лекцию учителя для ученика. Пепу нравится проводить время, наблюдая и разбирая то, что привнесли в игру легенды футбола. Он часто вспоминает «Аякс» Луи ван Гаала, достижения «Милана» с Сакки. Он мог говорить с вами и о том, и о другом не то что часами – годами. И выигранный кубок он держит в руках с той же почтительностью, что и футболку, подписанную его идолом Мишелем Платини. Вы тоже включены в персональный зал славы Пепа.

Пока ученик слушал, впитывая каждое слово, его уважение к вам переросло в сильную привязанность: не только по причине символического содержания беседы, но и вашего видения профессии. Дело не только в интуиции. Это было мнение человека, знавшего, что он говорит.

Ваше долгожительство на посту тренера «Манчестер Юнайтед» внушает ему благоговейный трепет, как и ваши гибкость и внутренняя сила, необходимые для того, чтобы работать так долго. Пеп всегда полагал, что в «Барселоне» и «Манчестере» разный уровень давления. Он жаждет понять, как одному человеку удается сохранить голод до побед и избежать потери аппетита, который, кажется, неизбежно следует за постоянным успехом. Он верит, что команде, которая все время побеждает, нужно проиграть, чтобы извлечь выгоду из уроков, дать которые способны только поражения. Пеп хочет понять, как вы с этим справляетесь, сэр Алекс; как очищаете свой разум; как относитесь к неудачам. У вас не было времени поговорить обо всем, но эти темы будут подняты в следующий раз, когда вы вновь встретитесь, уж поверьте.

Пеп благоговеет перед вашим хладнокровием, как во время побед, так и во время поражений, перед тем, как вы боретесь не на жизнь, а на смерть ради того, чтобы защитить свой футбол, свой стиль – вы также посоветовали ему оставаться верным самому себе, своим взглядам и убеждениям, своему внутреннему «я».

«Пепе, – вы обратились к нему (а он был слишком почтителен, чтобы поправить вас, неправильно назвавшего его имя), – нужно постараться, чтобы не утратить понимание того, кто ты есть на самом деле. Многие молодые тренеры меняются в силу разных причин – из‑за обстоятельств, контролировать которые они не могут, из‑за того, что поначалу что‑то идет не так, или по причине успеха. Вдруг они начинают менять тактику самих себя. Они не понимают, что футбол – это монстр, выйти лицом к лицу с которым и победить которого можно только если ты всегда будешь самим собой, несмотря ни на какие обстоятельства».

Для вас, вероятно, это было чем‑то большим, нежели дружеский совет, вы удовлетворяли свой отцовский инстинкт, который всегда проявлялся у вас по отношению к новым лицам на авансцене. И все‑таки, возможно случайно, вы приоткрыли Пепу секрет своего долголетия в футболе, поделились своей жаждой продолжать и своим отношением к спорту, в котором порой оказываешься загнанным в ловушку, а иногда – чувствуешь себя освобожденным.

Он возвращался к вашим словам не единожды, пока лихорадочно решал свою судьбу. Он понимал то, о чем вы говорите, но тем не менее он не смог устоять и не поменяться за те четыре года, что вел «Барселону». Футбол, это чудовище, повлияло на него.

Вы предупреждали его об опасности утратить свое истинное «я», но он поменялся, отчасти из‑за давления, исходившего от благодарной и обожающей его фанатской среды, которая позабыла, что он просто футбольный тренер; отчасти из‑за его собственного поведения, которое со временем привело его к тому, что он стал неспособен принимать решения, которые могли навредить ему самому и его игрокам – эмоциональный груз стал слишком тяжелым, неподъемным, по сути. Он достиг той точки, когда осознал, что единственным способом вернуть свое настоящее «я» является отказ и уход ото всего, что он помог создать.

Как бы сильно он ни хотел внять вашему совету, Пеп не такой как вы, сэр Алекс. Порой вы сравнивали футбол с тюрьмой странного типа, такой, из которой не хочется бежать. Арсен Венгер разделяет вашу точку зрения и также не очень понимает и принимает решение Гвардиолы покинуть прославленную команду, где в его распоряжении был лучший игрок мира, где им все восхищались и где все его обожали.

Утром того дня, когда Пеп объявил о своем уходе из «Барселоны», через три дня после того, как «Челси» шокировал футбольный мир, выбив каталонцев в полуфинале Лиги чемпионов, Венгер сказал журналистам: «Философия «Барселоны» должна стоять выше вопроса победы или поражения в чемпионате. После вылета из Лиги чемпионов принимать такое решение было не к месту. Я бы с удовольствием посмотрел на Гвардиолу – пусть даже прошедшего через неудачный сезон, – который остался бы и настоял на своей философии и своих взглядах. Это было бы интересно».

Разум Гвардиолы часто пребывает в смятении, раскручиваясь до сотни оборотов в минуту перед принятием каждого решения; каждый сделанный вывод он ставит под сомнение. Он не мог избежать своей судьбы (став тренером, вернуться в «Барселону»), но он оказался неспособен жить в таком ритме, который со временем просто выжал бы его без остатка. Его мир полон неопределенностей, споров, сомнений и требований, которые он никогда не смог бы удовлетворить. И это во всем: играет ли он в гольф с друзьями; отдыхает ли дома, раскинувшись на софе; смотрит ли фильм с супругой Крис и тремя детьми; или борется с бессонницей по ночам. Где бы он ни был, он всегда работает, думает, решает, постоянно задает вопросы. И единственный способ для него отключиться от дела (и огромных ожиданий) – это полностью порвать с ним всякие связи.

Он пришел полным жизни молодым тренером во вторую команду «Барсы» в 2007 году. Спустя пять лет он покинул клуб руководителем первой команды, истощенным, но заработавшим четырнадцать трофеев. Не верьте мне на слово, Пеп самолично подтвердил на своей прощальной пресс‑конференции, что измотан и утомлен.

Помните, когда перед церемонией вручения «Золотого мяча» 2011 года вас снова спросили о Пепе? Вы опять оказались вдвоем на пресс‑конференции, которая совпала с награждением Пепа в качестве тренера года и вручения вам награды за выдающиеся заслуги и особый вклад в развитие футбола. Вы были откровенны в своем ответе: «Где Гвардиола может найти место лучше родного дома? Я не понимаю, почему он хочет оставить все это».

В тот же день Андони Субисаррета, спортивный директор «Барселоны» и старый друг Пепа, памятуя о важности для Гвардиолы той вашей встречи в Ньоне и о том, как высоко он вас ценит, в разговоре с Пепом вспомнил о ваших словах: «Послушай, что говорит этот мудрый человек, Алекс Фергюсон, человек с богатым жизненным и спортивным опытом…» На что Пеп, уже сказавший Суби о том, что раздумывает уйти по окончании сезона, ответил: «Ах ты, сукин сын! Вечно ищешь, как бы меня сбить с толку!»

Сэр Алекс, посмотрите на фотографии Пепа, когда он только пришел в первую команду «Барселоны» в 2008 году. Он был моложаво выглядевшим тридцатисемилетним мужчиной. Полным желаний, амбициозным и энергичным. А теперь взгляните на него через четыре года. Он не выглядит на сорок один, правда? Тем утром в Ньоне он был тренером, поднимавшим клуб на новые, заоблачные высоты, помогавшим ему творить историю. К тому времени, как произошла ваша беседа на берегу Женевского озера, Пеп уже отыскал инновационные тактические решения, но в грядущих сезонах он станет атаковать и обороняться еще более революционно, а его команда победит практически во всех турнирах, в которых будет участвовать.

Проблема заключалась в том, что с каждой победой приближался и конец эры.

Нация, нуждавшаяся в примере для подражания, боровшаяся с невзгодами рецессии и упадка, возвела Гвардиолу в ранг социального лидера, идеала, человека, лишенного недостатков. Жуткий образ, даже для Пепа. Как вы знаете, сэр Алекс, никто не идеален. И пусть вы не согласитесь, но в мире есть мало, очень мало людей, способных вынести такой груз на своих плечах.

Тренер «Барселоны» должен обладать уймой энергии и теперь, четыре года спустя, когда он уже перестал получать наслаждение от больших европейских матчей, когда «Реал Мадрид» превратил битву за чемпионство в изматывающий марафон как на поле, так и вне его, Пеп почувствовал, что настало время уйти от той всепоглощающей сущности, которой он служил – с крошечным перерывом всего в шесть лет – всю жизнь, с тех пор, как ему стукнуло тринадцать. И когда он вернется – потому что он точно вернется, – не будет ли правильным вспомнить, что уходил он на самом пике?

Посмотрите еще раз на фотографии Пепа, сэр Алекс. Неужели теперь не стало ясно, что он отдал ФК «Барселона» всего себя?

 

Часть первая. Почему ему пришлось уйти?

 

Глава 1. Эти «Почему»

 

В ноябре 2011‑го, прямо перед последней тренировочной сессией, предварявшей поездку в Милан на игру группового этапа Лиги чемпионов, Пеп, который уже четвертый год руководил клубом, попросил своих игроков встать в круг на поле. Он начал рассказывать о секрете, который он, Тито Виланова и доктора скрывали от команды, но он никак не мог подобрать слова и выразить то, что хотел сказать. Невероятная важность этого момента лишила его дара речи. Голос подрагивал и растворялся. Доктора взяли слово и объяснили всю серьезность ситуации игрокам, пока Пеп продолжал смотреть в пол и пить из своей неизменной бутылки с водой, чтобы избавиться от дрожи в голосе. В тот раз она не помогла.

Медицинские работники объяснили, что помощник тренера, Тито Виланова, правая рука Пепа и его близкий друг, вынужден в срочном порядке лечь на операцию по удалению опухоли околоушной железы, самой крупной слюнной железы в организме человека, а следовательно, не сможет поехать с командой в Италию.

Два часа спустя игроки «Барселоны» покинули город в состоянии шока. Пеп выглядел отчужденным, он был далеко от всех, пребывая в глубоких раздумьях. В итоге команда одолела «Милан» со счетом 3:2 на стадионе «Сан‑Сиро», возглавив группу в Лиге чемпионов. Эта игра порадовала публику взаимными контратаками команд и уймой запоминающихся моментов. Но несмотря на результат, Пеп выглядел меланхолично, что, в принципе, вполне закономерно.

Жизнь, как говорится, это то, что с нами происходит, пока мы строим планы. А еще это та самая штука, что хлещет тебя по лицу и сбивает с ног как раз в тот момент, когда ты решил, что неуязвим, когда позабыл, что падения – тоже в правилах игры. Гвардиола, узнав о болезни друга, тут же начал задавать себе множество вопросов и вновь прокрутил в голове все те мысли, что посещали его в тот день, когда стало известно, что у Эрика Абидаля обнаружили опухоль печени. Французский защитник восстановился в достаточной мере, чтобы сыграть небольшую роль в полуфиналах Лиги чемпионов против мадридского «Реала» – тот вечер на «Камп Ноу» Пеп описал как «самый эмоциональный» из всех, что только случались на стадионе на его памяти. Абидаль вышел на поле на девяностой минуте, когда счет был 1:1, и «Барселона» была в шаге от выхода в очередной финал Лиги чемпионов после выездной победы. Стадион встретил защитника громогласной овацией, что случается довольно редко. Каталонцы очень похожи на англичан: к чувствам и их демонстрации у них тот же рациональный подход, но ровно до тех пор, пока их не захлестнет волна коллективных эмоций, которая позволяет им выпустить наружу то, что они привыкли держать в себе.

Несколько недель спустя Пуйоль, не предупредив ни Пепа, ни кого‑либо из команды, передал Абидалю капитанскую повязку, чтобы тот смог получить кубок из рук Платини. Почти год спустя после этого доктора сообщат Абидалю, что лечение не принесло плодов, и ему требуется трансплантация.

Проблемы Абидаля и Вилановы со здоровьем заставили Гвардиолу сильно занервничать; эти новости серьезно ударили по нему. Ситуация оказалась непредвиденной, неуправляемой, очень трудной для человека, который любит предугадывать и контролировать все, что происходит в команде, вплоть до мелочей, и у кого всегда есть запасной план на тот случай, если что‑то пойдет не так. Но против этого он был бессилен. Он ничего не мог сделать. Более того – жизни людей, ответственным за которых он себя ощущал, были в опасности.

После той победы в Милане «Барселоне» нужно было ехать в Мадрид, чтобы сыграть там со скромным «Хетафе». Поражение означало, что ни Гвардиола, ни команда в целом не смогут посвятить победу Тито Виланове, который был на пути к выздоровлению после успешной операции.

«Барселона» проиграла тот матч со счетом 0:1 на холодном, полупустом стадионе, в довольно посредственной встрече, и было ясно, что в такой обстановке вдохновить игроков (и тренера), бывших главными героями стольких славных ночей, очень тяжело. Пеп был расстроен потерей трех очков, потому что «Барса» слишком рано начала выпускать из рук чемпионство. «Реал Мадрид», одолевший на выезде своих городских антагонистов из «Атлетико» со счетом 4:1, теперь имел пятиочковый гандикап и выглядел неудержимым, голодным до побед и полным желания поставить точку в эре Гвардиолы.

Проблемы в чемпионате были не единственной причиной плохого настроения Пепа, и его внешний вид после матча вызвал беспокойство членов команды. В ходе перелета в Барселону ранним утром воскресенья 27 ноября 2011 года Пеп выглядел как никогда отрешенным, подавленным и замкнутым: куда более поникшим, чем его привыкли видеть после поражений. Рядом с ним оставалось пустое место в самолете, но никто не хотел его занимать. Именно там должен был сидеть Тито Виланова.

Трудно отыскать точку на кривой морального состояния Пепа, которая была бы ниже этой.

«Глупо не предвидеть того, что ждет тебя на этой работе». Это то, что сэр Алекс Фергюсон сказал бы Пепу перед тем, как тот принял свое решение. Но тренер «Манчестер Юнайтед», вероятно, переменил бы свое мнение, если бы увидел Пепа одного в том самолете.

Андони Субисаррета своими глазами наблюдал, какой эффект на Пепа произвели новости о болезни Тито; он был в курсе того, что происходит, и по пути в Милан, и по дороге в Мадрид, он знал, как тренер себя вел на тренировках в это время. Казалось, что ему сделали пункцию, и вся энергия вытекла через отверстие. Он выглядел раздавленным, осунувшимся, внезапно исхудавшим, постаревшим и поседевшим.

Суби говорит теперь, что хотел бы тогда знать, что следовало сказать Пепу, как его утешить и поддержать. Вероятно, это ничего не изменило бы, но чувство сожаления не покидает его и по сей день.

Разумеется, Тито справился с проблемами, но в ту неделю страхи Пепа получили подтверждение – он был не готов брать на себя больше ответственности, дольше искать решения, бороться с кризисом и бесконечно работать вдали от семьи.

В то время окрепло сверлившее его голову сомнение, закравшееся к нему в октябре, когда сразу после игры с борисовским «БАТЭ» он сказал Суби и президенту Росселю, что не чувствует в себе сил продолжать работу еще один сезон: если бы ему предложили продлить контракт именно в этот момент, он ответил бы отрицательно. Решение не было формальным, но он давал понять, какие чувства испытывает. Реакция клуба была незамедлительной: ему дадут время, нет никакой нужды спешить.

Суби, старый друг и коллега, знает характер Пепа – и он понимал, что лучшим выходом будет избавить тренера от давления. Спортивный директор надеялся, что это откровение Пепа можно списать на усталость, ожидаемо плохое настроение – эмоциональные качели, на которых Пеп раскачивался не раз за годы их совместной работы в команде.

И все же Субисаррета также вспомнил об обеде с Пепом, который состоялся в первый сезон работы Гвардиолы в первой команде. Это была дружеская встреча. В тот момент Суби не работал в клубе, а Пеп был все еще очень взволнован тем, что происходило с его командой, и тем, как это принимает публика. Его энтузиазм был заразителен. Однако он напомнил Субисаррете, что его работа в «Барселоне» имеет свой срок годности. Для Пепа это был защитный механизм, поскольку он не хуже других знал, как клуб может абсолютно беспощадно загрызать и выплевывать тренеров. Пеп говорил о том, что однажды он утратит контакт с игроками, а его сообщения перестанут иметь вес для футболистов. Он также сетовал, что окружение в целом (СМИ, враги президента, эксперты, бывшие игроки и тренеры) невозможно контролировать сколько‑нибудь долго.

Друг Пепа, Карлес Решак – бывший игрок, ставший сначала ассистентом Йохана Кройфа, а потом возглавивший команду самостоятельно, икона каталонского клуба и легендарный философ – всегда говорил, что тренер «Барселоны» посвящает команде лишь тридцать процентов своих усилий, тогда как остальные семьдесят отнимают все те дела, которые появляются у тренера после назначения в такой большой клуб. Пеп чувствовал это еще в бытность игроком, но полностью осознал чудовищное давление уже будучи тренером – и в этом отношении размышления Карлеса оказались верны.

Йохан Кройф, который регулярно и обстоятельно обедал с Гвардиолой, также это понимал и предупреждал Пепа о том, что второй год всегда сложнее первого, а третий – второго. Он говорил, что если бы он мог пережить свой опыт работы главным тренером «Команды мечты» еще раз, то покинул бы клуб на два года раньше, чем сделал это в действительности. «Не задерживайся дольше, чем следует», – сказал однажды Кройф Пепу.

Так что Субисаррета знал, как будет трудно убедить его остаться, но постарался сделать все, что мог. Спортивный директор применял разную тактику, то таясь в молчании, то предлагая защиту, то немного надавливая на тренера в поисках решения. Но оно так и не последовало. Ответы Гвардиолы на вопросы Суби о будущем всегда были одинаковы: «Ты и так знаешь, через что я прохожу, это трудно» и «мы поговорим, поговорим».

Перед началом сезона 2011–2012, после победы в чемпионате Испании и Лиге чемпионов, Пеп собрал своих игроков, чтобы напомнить им то, что говорит каждый тренер своей успешной команде с тех самых пор, как был изобретен футбол: «Вы должны понимать, что история не кончается на этом. Вы должны продолжать побеждать». И команда набивала трофейный кабинет: испанский Суперкубок, потом Европейский и звание клубных чемпионов мира в декабре.

«Барселоне» пришлось заплатить высокую цену в чемпионате за вложенную в матчи Кубка и Суперкубка (в котором был повержен «Мадрид») энергию – у команды и так был малочисленный состав, а травмы Вильи и Абидаля только добавили проблем. Фанатская среда «Барселоны», одержимая идеей не допустить возрождения главного врага, поддерживала Пепа.

Проводившийся в сентябре матч против «Милана» на групповом этапе Лиги чемпионов стал поворотной точкой, задавшей тон всему сезону. Итальянцы вырвали ничью 2:2 на последних минутах игры на «Камп Ноу» – решающий мяч оказался следствием никудышной игры в обороне при угловом – и Гвардиола пришел к выводу, что его команда утратила вкус к соревнованиям и теперь тем сильным сторонам «Барселоны» не хватало внимания. За этим матчем последовал отрезок из довольно неудачных игр в Ла Лиге, включая то поражение от «Хетафе» со счетом 0:1.

Время от времени Пеп спрашивал себя, воспринимают ли футболисты его слова так же, как несколько лет назад; он задавал себе вопрос, почему схема построения 3‑4‑3, которую он практиковал в том сезоне, не работала как надо. Гвардиола рисковал, выбирая состав так, словно никакого пятого сезона и не планируется. Он ощущал, что ему все труднее контролировать игроков, некоторые из которых могли бы совсем сбиться с пути, если бы не начали избавляться от своих дурных привычек. Дани Алвесу, который развелся с женой тем летом, а потом совершил проступок, опоздав с возвращением из отпуска после Рождества, был преподнесен нежданный сюрприз в виде недельного отлучения от футбола для того, чтобы он разобрался в себе, – беспрецедентный шаг для испанского гранда, по крайней мере из тех, что получили публичную огласку.

Впоследствии крайний защитник несколько раз выслушивал выговоры на глазах у своих коллег за то, что не уделял должного внимания тактике, – для Пепа это было нехарактерно. «Защитник! В первую и главную очередь ты – защитник», – сказал он Алвесу после игры, в которой тот увлекался атакой больше, чем следовало. Бразилец меж тем оставался недовольным своим пребыванием на скамейке. И он был в этом не одинок. Косвенно Пеп давал понять игрокам, которые злились из‑за непопадания в состав, как нужно себя вести, ставя им в пример Пуйоля и Кейта. «Уверен, что они по‑всякому обзывали меня, но первое что они делали, когда узнавали о моем решении, это оказывали поддержку команде», – сказал он своим игрокам.

Все это логично, подобные проблемы множатся в раздевалке любой команды с течением времени. Но каждый конфликт, даже самый тривиальный, понемногу разрушал те мосты, что Пеп столь тщательно выстраивал между собой и коллективом.

И все же у команды были и взлеты. «Барселона» выбила мадридский «Реал» в четвертьфинале Кубка Испании в феврале, и Гвардиола, казалось, вновь вернулся к своему обычному состоянию прежних сезонов: он был энергичен, неутомим и требователен. Команда по‑прежнему боролась за все три трофея, и все полагали, что успех убедит тренера остаться, даже несмотря на то, что его молчание относительно будущего порождало критику со стороны руководства, некоторые члены которого называли Пепа «далай‑ламой» или «мистиком». В каком‑то смысле клуб был заложником решения Гвардиолы.

Понемногу, шаг за шагом, Субисаррета пытался найти общий язык с Пепом, чтобы убедить его подписать новый контракт. Потом, в ноябре, спортивный директор предложил Тито Виланову на роль преемника Пепа, что было наиболее логичным планом; также у этой тактики была и другая цель: дать понять Пепу, как будет выглядеть его уход, чтобы он ясно представил его и подумал дважды.

Втайне от Пепа клуб рассчитал, что день рождения тренера должен стать поворотной точкой. За два года до того, в свой тридцать девятый день рождения, Пеп вместе с супругой Крис отправился на концерт каталонской группы Manel. Его нежелание продлевать контракт тогда стало новостью номер один в стране, и группа при поддержке зрителей изменила строчки одной из песен, чтобы пожелать Гвардиоле счастливого дня рождения и потребовать продления контракта. На следующий день Пеп объявил о том, что остается еще на один сезон.

К 18 января 2012 года, в сорок первый день рождения Пепа, Тито Виланова вернулся в команду, а «Барселона» уничтожила «Сантос» в финале Клубного чемпионата мира в Токио, а потому было решено, что наступили идеальные условия для того, чтобы Пеп переменил мнение. Но подтверждения этому не последовало.

В течение следующих нескольких месяцев, вплоть до 25 апреля 2012 года, когда Гвардиола объявил, что его решение окончательное, и спортивный директор, и президент Сандро Россель то и дело намекали на необходимость продления контракта, даже на частных приемах.

«Ну, как идет дело?» – спросил у него как‑то Сандро на одном из февральских банкетов, пребывая в окружении целого ряда значимых в Каталонии общественных фигур и политиков, – момент, пожалуй, был выбран не самый подходящий.

«Сейчас не время, президент», – таков был краткий ответ Пепа. Он никогда не позволял застать себя врасплох.

Россель победил на президентских выборах в июне 2010 года после того, как истек последний отмеренный уставом клуба срок Жоана Лапорты. За многие месяцы до этого Пеп дал добро на продление контракта, но с условием, что новый человек в президентском кресле одобрит соглашение. Через две недели после победы Росселя на выборах контракт не то что не был заключен, он даже не обсуждался сторонами, и вообще, эта тема не поднималась ни разу. Тем временем Дмитрий Чигринский, подписанный годом ранее за двадцать пять миллионов евро, был продан обратно в донецкий «Шахтер» за пятнадцать миллионов. Гвардиола был недоволен. Он не хотел, чтобы защитник покидал команду, но ему сказали, что клубу нужно платить зарплаты игрокам, поскольку денег в казне не осталось, намекая на то, в каком плачевном финансовом состоянии клуб оставил Лапорта.

Ответ пришел очень скоро. Йохан Кройф, наставник Пепа, вернул медаль Почетного президента, которую ему вручил Лапорта, сделав тем самым очень громкое публичное заявление, которое можно было бы приравнять к объявлению войны между двумя президентами. Это была брошенная перчатка. И Гвардиоле предстояло теперь оказаться в самом центре военных действий.

Было ясно, что речь о крепкой взаимной дружбе между президентом и тренером уже не шла.

Жизнь в директорских офисах закипела и забурлила, словно адский котел, как только появился Россель: лживые обвинения против «Барселоны» в применении допинга на Национальном радио; скандалы, связанные с игрой против «Реала» в полуфинале Лиги чемпионов; будущее главного тренера. Но новый президент старался держаться в тени в отличие от красноречивого Лапорты, отчасти потому что чувствовал себя не в своей тарелке. Россель ощущал, что его руки связаны клубом, который возвел в ранг идола фигуру Гвардиолы, хотел тот того или нет, так что теперь президент вынужден был следовать генеральной линии тренера во многих вопросах, даже в тех, которые он бы оспорил, имей он больший авторитет: невероятное количество ассистентов у тренера, затраты на них и, самое главное, приобретение Сеска Фабрегаса.

Когда Россель, упорно не желавший положить конец вражде со своим главным антагонистом, подал иск на Лапорту в гражданский суд, обвинив его в халатном управлении финансами клуба (что могло повлечь за собой замораживание счетов и активов Лапорты), Пеп встретился с бывшим президентом за ужином. Он видел, как его друг, человек, давший ему первую в жизни тренерскую работу, натурально плакал. Он мог потерять все, а его личная жизнь шла под откос. Через несколько дней после этого на пресс‑конференции Гвардиола сказал, что он сочувствует Лапорте и сожалеет о происходящем. По свидетельствам людей из окружений Росселя, для действующего президента это стало «неприятным сюрпризом».

В итоге ситуация разрешилась, и иск был отозван, но на «Камп Ноу» ничего не забывается!

Так что нет ничего удивительного в том, что Гвардиола никогда не имел с Росселем таких близких и теплых отношений, как с Лапортой. Но так ли уж важна любовь президента? После того как в Лондоне ФК «Барселона» вручили награду Laureus World Sports Awards, как лучшей команде года, у Росселя спросили: «Что случится, если Пеп покинет клуб в конце сезона?» На это президент ответил так: «Клуб жил и до него, и будет жить после».

Нет, президент не должен любить тебя, но если бы не было так очевидно, что эти двое мужчин находятся на совершенно разных волнах, клуб бы от этого только выиграл.

 

«Составь список вещей, которые ты запланировал в следующем сезоне. Он поможет тебе увидеть и понять, действительно ли ты хочешь сделать то, что ты записал», – Субисаррета не оставлял попыток. Он думал, что нашел хороший способ заставить Гвардиолу иначе взглянуть на решение, которое, казалось, начало крепнуть в его мозгу. Пеп повторял: «Сейчас не время».

Минимальное давление не приносило плодов, а потому решили это дело замять. Тактика Суби вновь переменилась, и с некоторых пор щекотливая тема крайне редко всплывала в разговорах между спортивным директором, тренером и президентом. Теперь все зависело от Гвардиолы, когда он будет готов объявить им, что собирается делать.

В ходе сезона случались моменты, когда Пеп в беседах с говорливым Субисарретой смотрел сквозь него, с полуулыбкой, и старый друг понимал, что Гвардиола витает где‑то очень далеко, и сейчас не время говорить о чем‑либо важном. В такие моменты до Пепа просто нельзя было достучаться.

Его игроки скажут вам, как скажет и сам Субисаррета, что чувствуют будто знают своего тренера очень хорошо. Они узнают парня, который шутит с ними, того, кто может заставить их сесть и внимательно слушать. Тренера, чья забота даже о самых мельчайших деталях помогает им становиться лучше, того, кто может раскрывать секреты игры и передавать их другим. Но они также подтвердят, что многое в их боссе осталось им непонятным. Они видели очень сложного человека, который постоянно о чем‑то думает, прокручивает варианты в голове, размышляет, порой даже слишком много. Игроки скажут вам, что уверены – он хотел бы проводить больше времени с женой и детьми, но не может, потому что львиную долю своей жизни посвящает игре и победам в матчах. Он живет этим, но порой даже они спрашивают себя: не слишком ли он погружен в свое дело?

Для Пепа этот перфекционизм, стремление вперед – как раз именно то, что нужно, чтобы поймать вдохновение. Тот самый момент, когда он понимает, какой будет следующая игра, или открывает для себя путь к победе в ней; тот момент, который «придает смысл всей профессии», как он сам выражается.

Несмотря на то что с ним работали двадцать четыре ассистента, он трудился дольше их всех, и хотя клуб предлагал ему целый отряд экспертов, которые могли бы анализировать игры, он никогда не позволял кому‑либо другому взять контроль над этим аспектом его работы. «Для меня самая классная вещь – планирование того, что произойдет в каждом следующем матче, – объяснял Гвардиола. – На каких игроков я могу рассчитывать, какие инструменты могу применять, каков наш соперник… Я хочу представлять то, что произойдет. Я всегда пытаюсь передать игрокам ощущение спокойствия и уверенности в том, что знаю, кто выйдет против них. Это увеличивает шансы на положительный исход».

Двигаясь от цели к цели, от одного дедлайна к другому, он больше всего чувствует себя живым, он полностью поглощен делами, все время переключается с одной темы на другую и не может существовать без адреналина, который порождает его работа. Такое восприятие профессии дает ему ощущение полноты жизни, но в то же время съедает его, он не может иначе, и болельщикам он говорил именно это: «Я обещаю вам, что мы будем упорно трудиться. Я не знаю, преуспеем ли мы, но мы будем очень сильно стараться. Пристегните ремни, вам понравится это путешествие», – вот что он сказал на презентации команды летом 2008 года.

Подобный рабочий этикет, который он перенял у своих родителей, очень характерен для каталонцев: спасение души они осуществляют через работу, усилия, честный труд и максимальную самоотдачу. В весьма символичном месте (в каталонском парламенте) на церемонии вручения Золотой медали Нации, высшей награды, которой только может быть удостоен каталонский гражданин, Гвардиола, получивший ее в качестве признания его заслуг в представлении каталонских спортивных ценностей, сказал в своей речи: «Если мы встаем рано, очень рано, и думаем об этом, тогда нашу страну нельзя остановить, поверьте».

Но в то же время Пеп задает невероятно высокие стандарты и постоянно сомневается в том, достаточно ли он хорош. Со стороны Гвардиола может казаться очень сильным и способным нести на плечах не только клуб, но и всю нацию, но на самом деле он крайне чувствителен к реакции своей команды и публики, которую он боится разочаровать, не оправдав чужих ожиданий. Или своих собственных.

Однажды он признался своему близкому другу: «Порой я представляю себе наилучшее решение проблемы, а потом игроки вдруг находят на поле что‑то еще более невероятное, то, о чем я даже не подумал. Для меня это сродни маленькому поражению, ведь я должен был предугадать и найти это решение раньше их».

Клуб, спортивный директор и сам тренер стараются снизить эффект неожиданности, убрать по возможности элемент непредсказуемости за счет тренировок и анализа тактики соперника. Перед матчем тренер хочет знать, какой путь лучше выбрать, но в итоге все решают игроки, их действия нельзя срежиссировать, ведь на поле появляется бесчисленное множество вариантов. Как объяснить гол Иньесты на «Стэмфорд Бридж» в 2009 году, когда «Барселона» уже, казалось, проиграла матч? Для Пепа это было футбольное чудо. Но и разочарование тоже: ведь он постоянно пытается сделать непредсказуемое предсказуемым. Не важно, как упорно он трудится, битву все равно не выиграть.

«Гвардиола любит футбол, – писал его друг, кинорежиссер Давид Труэба. – И ему нравится побеждать, потому что в этом суть игры, но ему нравится делать это по‑своему. Он предлагает систему и просит от вас только одного – положиться на него и быть ему верным. В дни, когда он замечает, что кто‑то из игроков не работает как следует, ведет себя апатично или сомневается, он огорчается настолько, что готов бросить все, даже если произошедшее случилось на обычной тренировке. Никого не должно смущать его поведение. Он – одержимый профессионал, который уделяет внимание деталям, понимая, что они способны решить исход встречи. Он почитает клуб, на который работает, и давно ввел для себя правило: не быть чем‑то большим, нежели простой шестеренкой в механизме, получать зарплату и никогда не ждать бесплатный кофе. Его не вдохновляет перспектива быть теоретиком, гуру или культовой личностью. Он просто хочет, чтобы его воспринимали как тренера, профессионального тренера. Все прочие вещи, хорошие и плохие, есть не более чем лишний груз, который на него взваливает общество, жаждущее отыскать себе примеры для подражания. Быть может, люди устали от жуликов, злодеев и алчных дельцов, тех, кто навязывает эгоистические ценности, оппортунизм и самолюбие, вещая с высоких колоколен бизнеса, политики и СМИ. Он принадлежит этому обществу. Но он облагораживает его, делая это очень просто: он отлично делает свою работу, не забывая о здравом смысле, который должен наполнять ее, он работает тихо и скромно, как хороший каменщик, укладывающий кирпичи и не требующий аплодисментов и славы за свой труд».

«Работа менеджера никогда не заканчивается», – часто повторял Пеп. Но однажды утром, на следующий день после одного из обычных вечеров, в который Пеп («футбольный сумасшедший», enfermo de futbol, как ласково называют его некоторые из его звездных подопечных) остался после тренировки на работе, чтобы отсмотреть видео, уже проработанные и проанализированные его коллегами, тренерский штаб заметил, что он выглядит очень смурным. Энергичный Пеп, которого они видели вчера, уступил место молчаливому, чей рот говорил одно, а потухшие глаза – другое.

– Что не так? – спросил у него кто‑то из коллег.

– Вчера я должен был присутствовать на балете, чтобы увидеть, как будет танцевать моя дочь, но я не смог пойти.

– Почему нет? – удивился коллега.

– Потому что я просматривал видео наших соперников.

«Поймите, каждый день я думаю, что завтра уйду, – публично заявлял Пеп на второй год своей работы. – Когда ты находишься во главе чего‑то, всегда нужно держать в уме, что ты можешь уйти. Мне лучше работается, когда я знаю, что свободен в выборе своего будущего. Быть связанным многолетним контрактом – стресс для меня, такие вещи могут убить страсть к игре. Вот почему я продлеваю контракт на год. Если бы я только мог подписать соглашение на полгода… Я всегда думал, что самое главное – найти то, что тебе действительно нравится, а сейчас это сделать чрезвычайно трудно. Найти такое дело – суть всего».

Но эта суть ускользала от него в последний его сезон: ему уже перестали доставлять удовольствие даже большие европейские матчи, настолько он был мучим сомнениями и нерешительностью. Стоит ли идти дальше? Будет ли лучше для «Барселоны» продолжать работу в том же духе или нужно начать искать новые решения, посылать новый месседж людям, чтобы они не расслаблялись? Как отыскать новые способы дать Лео Месси то, что ему нужно? А Иньесте, а Сеску, а Алвесу? Смогу ли я продолжать делать то же самое еще месяц, еще год? Как получается, что молодые тренеры стареют так быстро из‑за ранних успехов? Не будет ли лучше поискать новые горизонты?

Роман Абрамович был в курсе сомнений Гвардиолы и был готов воспользоваться ситуацией. В течение двух лет, что предшествовали уходу Пепа из «Барселоны», он настойчиво преследовал его и неоднократно пытался убедить его взять бразды правления «Стэмфорд Бридж» в свои руки. После ухода Анчелотти из «Челси» летом 2011 года владелец «синих» решил, что момент настал. Андре Виллаш‑Боаш был четвертым кандидатом на замену итальянцу, позади Гууса Хиддинка, Жозе Моуринью и Пепа, который в феврале того года продлил контракт с «Барсой» еще на сезон. В июне, перед самым началом последнего сезона Гвардиолы в «Барсе», Абрамович, действуя через посредника, пригласил Пепа на свою яхту, швартовавшуюся в Монако, куда Гвардиолу должны были доставить на частном вертолете. «Прекратите говорить мне об этом. Я не хочу встречаться с Романом, он может свести меня с ума», – вежливо отвечал Пеп. Но Абрамович не сдавался и предпринял две попытки заполучить Пепа в последние месяцы его работы в «Барселоне». Он предложил трехмесячный контракт Рафе Бенитесу, который должен был довести команду до конца сезона после увольнения Виллаш‑Боаша: владелец «Челси» полагал, что сможет убедить Пепа забыть о своем отказе и сразу после ухода из «Барселоны» возглавить «синих».

Последнее предложение Абрамовича поступило Пепу как раз перед тем, как тот исчез из поля зрения СМИ в конце сезона 2012 года: владелец «Челси» предлагал ему возглавить команду через год, в сезоне 2013–2014, а пока ею должен был руководить тренер‑временщик, дабы дверь для Пепа оставалась открытой.

«Челси» был первым клубом, который начал активно его соблазнять. Потом к нему подключились итальянские «Интер» и «Милан».

 

В начале того сезона произошел инцидент, которому суждено было оказать влияние на настроение команды на всю оставшуюся кампанию. В третьем матче чемпионата Пеп оставил Месси на скамейке запасных в Сан‑Себастьяне, в игре против «Реал Сосьедад»: тренер думал, что игрок, должно быть, устал после международных матчей в составе аргентинской сборной. Лео был просто взбешен, причем настолько, что его вклад в игру в течение тех минут, что он все‑таки провел, был практически нулевым, а на следующий день он не пришел на тренировку. С того самого дня Месси не пропустил ни одного матча.

Личность Месси была для тренера еще одной причиной задуматься. Пеп создал команду, которая строилась вокруг персоны крошечного аргентинца, берущего рекорд за рекордом, и через которую прошла уже целая когорта форвардов (Ибрагимович, Это’о, Боян; даже Давид Вилья, которому пришлось обживаться на фланге, несмотря на то, что перед переходом в «Барсу» его уверяли в том, что он будет в новом клубе «девяткой»), не сумевшая вписаться в командные схемы, предполагавшие полное подчинение Лео Месси. Когда игра перестала ладиться, особенно в выездных матчах, аргентинец получал больше ответственности, и Пеп подбирал состав исходя из этого: но приоритет, отдававшийся Месси, понижал вклад других членов команды и приводил в ужас молодых игроков.

По итогам сезона 2011–2012 Месси забил семьдесят три мяча во всех турнирах. Для контраста приведем статистику двух других бомбардиров команды, следовавших прямо за ним: Сеск и Алексис забили по пятнадцать голов каждый. Пеп создавал машину по забиванию голов, бомбардира‑монстра, но коллектив только страдал от этого – и он знал, что он точно так же несет ответственность за эту ситуацию, как и любой из его игроков. Как сказал Йохан Кройф, «Гвардиола должен был контролировать множество личностей с большими эго в раздевалке. Нет ничего удивительного в том, что у него закончились силы».

Пеп Гвардиола набрал номер одного из ведущих тренеров мира, чтобы задать ему важный вопрос: что нужно предпринять, если ты оказался в ситуации, когда кажется, что баланс нарушен? Надо уходить или менять игроков? Он получил ответ, которого, вероятно, не хотел услышать: менять игроков. Сэр Алекс Фергюсон всегда делал именно так, но вполне очевидно и то, что тренер «Манчестер Юнайтед» куда меньше привязан к собственным футболистам, как морально, так и эмоционально, в отличие от Пепа, который вложил чертовски много личных чувств и переживаний в свою тренерскую работу. Слишком много, по правде говоря. Гвардиоле нужны были таблетки, чтобы заснуть, и долгие прогулки с супругой и детьми, чтобы обрести эмоциональное равновесие.

В какой‑то момент «Реал» опережал команду на тринадцать очков. «То, что я делал до сих пор, не дает мне никаких гарантий, и если болельщики сомневаются в команде, значит, у них есть на то основания», – сказал он в один из самых непростых моментов сезона. Статистика по‑прежнему впечатляла, но не так сильно, как в три предыдущих года: команда теряла соревновательный ритм, и Гвардиола ощущал себя виновником этого. После поражения в матче с «Осасуной» в Памплоне (2:3) в феврале он сказал: «Мы допустили слишком много ошибок. Я не знал загодя, как ответить на те вопросы, которые нам задали по ходу игры. Я провалился. Я недостаточно хорошо сделал свою работу».

Но говоря по правде, у Пепа еще оставался один козырь в рукаве. Он последовал примеру Йохана Кройфа, также применявшего метод реверсивной психологии, и начал публично заявлять о том, что «Барселона» не выиграет чемпионат Испании. Это произвело ожидаемый эффект. Игроки, начавшие подозревать тренера в желании покинуть их, захотели показать ему, что все еще готовы принять вызов, что по‑прежнему голодны до побед. «Барселона» боролась за очки и подобралась к «Мадриду» очень близко, оказавшись в четырех баллах позади лидера, но было уже поздно. Майское поражение от «Реала» на «Камп Ноу» по сути означало капитуляцию и передачу титула в руки заклятого врага.

В последние недели сезона на пресс‑конференциях Пеп в несвойственной для себя манере жаловался на судейство, что показало, что он начал терять концентрацию в поисках оправданий командных неудач.

Пеп с трудом мог примириться с тем фактом, что за периодом беспрецедентного успеха (тринадцать титулов в первые три года во главе первой команды) неизбежно следует спад. Если ты все время на коне, у тебя остается все меньше желания продолжать побеждать. Он пытался предотвратить этот неизбежный виток цикла, идя на огромные жертвы и вкладывая уйму энергии в коллектив. Даже забота о самом себе отошла для него на второй план в списке приоритетов, и проблемы со здоровьем игнорировались им до тех пор, пока не становились слишком явными, чтобы их не замечать – как в истории со смещенным межпозвоночным диском, из‑за которого он выбыл из строя на несколько дней в марте.

Из анализа ситуации, проведенного тренерским штабом, следовало, что ошибки совершались не во время тактических установок – они по‑прежнему базировались на глубоком изучении действий соперника и по‑прежнему преподносились тренером с огромным энтузиазмом – а во время их исполнения на поле. Но были и некоторые сомнения относительно веры Пепа в молодежь из «Ла Масии», что пополнила ряды команды. Тельо (который вышел на ключевое сражение с «Реалом» Моуринью на «Камп Ноу») и Куэнка (оказавшийся в числе основных игроков в ответном матче полуфинала Лиги чемпионов против «Челси») должны были показать тот же уровень самоотдачи и мастерства, что и Сеск, Алексис и Педро, которые не попали в состав одной из этих игр.

Могла ли «Барселона» позволить себе оставлять футболистов такого уровня на скамейке? Не был ли Пеп настолько близок к команде, что перестал видеть за деревьями лес?

То были ключевые ходы, повлиявшие на исход сезона, и решения Гвардиолы, который предпочел опытным игрокам сборных вчерашних дебютантов, вызвали более чем недоумение у многих. Они также оказали негативный эффект на уверенность в себе молодежи, попавшей в состав, и более опытных игроков, в него не вошедших.

Жозе Моуринью наблюдал за всем этим из Мадрида с довольной улыбкой. Влияние Моуринью и его дестабилизирующей стратегии невозможно отрицать, хотя Пеп всегда это делал. Когда накануне его последнего «Эль Класико» в качестве тренера Гвардиолу спросили, что ему больше всего запомнилось из предыдущих битв с «Реалом», он понизил голос: «У меня не осталось приятных воспоминаний ни от побед, ни от поражений. Всегда были причины, не связанные с игрой напрямую, которые делали многие вещи непонятными для меня». Неужели? Он не мог вспомнить даже разгром на стадионе «Бернабеу» со счетом 6:2? Или 5:0 в первом «Эль Класико» Моуринью – матче, который многие называют одним из лучших в истории футбола? «Барселона» все время находилась под колоссальным давлением, исходившим не только от Моуринью, но и от мадридской спортивной прессы, которая дошла до того, что стала оскорблять Пепа и выдвигать предположения о том, что успешные выступления «Барсы» – результат применения допинга. Для такой чувствительной натуры, как Пеп, этого было достаточно, чтобы вытравить из памяти даже самые приятные воспоминания.

По мере приближения сезона к концу вопрос его будущего стало откладывать все труднее – Пеп собирался покинуть клуб, который благодаря ему стал одним из самых успешных на планете. Ему нужно было только выбрать подходящий момент, чтобы сказать об этом руководству. И игрокам. И болельщикам. Но как? Если бы «Барса» выиграла Лигу чемпионов, все было бы куда легче.

Покуда он приводил в порядок свои последние дела перед уходом, он решил не сообщать никому о принятом решении, даже своим родителям.

 

Глава 2. Решение

 

Перед тем как официально огласить свое решение, Гвардиола ненароком дал публике очень большую подсказку относительно своего будущего. Это произошло в ходе разговора с одним итальянским журналистом, который на третий год работы Пепа с главной командой взял у него интервью для специального DVD, посвященного истории «Брешии». Пеп, который обычно не дает тет‑а‑тет интервью «под запись», сделал одно‑единственное исключение, и был предан – его слова оказались достоянием широкой публики после того, как интервью «утекло» на итальянское национальное телевидение. Он говорил не столько о своей личной ситуации, сколько рассуждал об исторических закономерностях, применимых не только к «Барселоне», но к большинству топ‑клубов вообще. «Для того чтобы оставаться успешным на протяжении четырех лет, нужно обладать большой отвагой, – говорил Гвардиола. – Игроки устают от тебя, а ты – от игроков; пресса устает от тебя, а ты – от прессы, одни и те же лица, одни и те же вопросы, все одинаковое. В конце концов, надо уметь понять, когда нужно прощаться, и когда я осознал это, будучи игроком, тогда я и сказал: «Послушайте, настало время мне уйти».

Выходит так, что Пеп почувствовал, что теперь наставало время ему уйти и как тренеру.

Сразу после того как «Челси» квалифицировался в финал Лиги чемпионов после ничьей 2:2 в Барселоне (3:2 по сумме двух встреч), пребывая в меньшинстве практически час игры, Гвардиола встретился с президентом Сандро Росселем на «Камп Ноу». «Приходите завтра утром ко мне домой, президент», – сказал тренер.

Пеп также поговорил со своим ассистентом Тито Вилановой, которому сказал, что не собирается продолжать работу – о чем тот и не подозревал. Гвардиола также удивил его своим предсказанием: «Думаю, что они предложат тебе встать у руля, – сказал он. – И я поддержу тебя, каким бы ни было твое решение». Виланова не знал, что впервые его имя в качестве сменщика Пепа всплыло в разговоре между Субисарретой и Гвардиолой еще в минувшем ноябре. «Ты думаешь, что Тито сможет тебя заменить, если решишь уйти?» – спросил спортивный директор. «Разумеется», – таким был ответ Пепа, который еще понятия не имел, согласится ли его друг принять эту работу, и вообще всерьез ли спрашивает его об этом Субисаррета.

В девять утра следующего дня Пеп Гвардиола провел в своем доме встречу с Сандро Росселем, Андони Субисарретой, Тито Вилановой и вице‑президентом Хосепом Марией Бартомеу. Именно тогда он объявил верхушке клубной иерархии о своем нежелании продолжать работу с «Барселоной».

Встреча длилась три часа, пока Пеп объяснял причины своего решения. «Помните все то, о чем мы говорили в течение сезона? Ничего не изменилось. Я ухожу. Я должен уйти», – сказал им Пеп. Поражения от «Реала» и «Челси» не были причинами его ухода, но они послужили катализатором, повлекшим за собой целую цепочку событий.

На следующий день он сообщил о своем решении родителям, и хотя его мать Долорс считала, что здоровье ее сына «всегда в приоритете», услышав эти новости, она почувствовала, как «сердце сжимается». По словам Долорс, он нуждался в «месте для отдыха и расслабления». Так же считал и его отец, Валенти: его сын был «перегружен ответственностью, которую нес перед членами клуба, болельщиками и самим клубом». Его отец, по словам Рамона Бесы из газеты El Pais, понял это решение и даже предсказал его, когда в сентябре, после вручения Гвардиоле Золотой медали от каталонского парламента, сказал: «Как только на тебя начинают сыпаться похвалы и регалии, время паковать чемоданы».

Как выяснил Луис Мартин, другой журналист El Pais, очень многие попытались изменить решение Пепа в течение двух дней, предшествовавших публичному заявлению об отставке. СМС‑сообщения от Вальдеса, Иньесты, Хави и в особенности Месси переполняли его телефон. Даже Виланова просил его передумать. Субисаррета в итоге выдвинул безумную идею, какие обычно приходят на ум, когда ты еще питаешь надежду, хотя понимаешь, что ответ уже ясен: «В одной из молодежных команд есть вакансия тренера. Почему бы тебе не попробовать? Больше всего ведь тебе нравится тренировать детей, не так ли?» Пеп посмотрел на него, пытаясь понять, что стоит за этим вопросом. Он отвечал ему с той же привычной недосказанностью: «Боже, это могла бы быть хорошая идея». Оба друга рассмеялись.

Через два дня после объявления об уходе на встрече с президентом настало время оповестить игроков.

Никто из футболистов команды не был уверен относительно будущего. Сразу после поражения от «Челси» в полуфинале Лиги чемпионов Карлес Пуйоль, ждавший возможности сдать привычный послематчевый тест на допинг, увидел, что Пеп оттягивает свое появление на пресс‑конференции. Он решил, что это – хороший знак. Так что он сказал одному из партнеров: «На этой неделе он скажет нам, что остается, вот увидишь. Он не хочет покидать нас сейчас». Пуйоль, как он сам признает сейчас, едва ли состоится в будущем как экстрасенс. После игры футболисты получили два дня выходных. Они слышали о ходивших слухах и знали, что встреча с Росселем имела место, но не знали о том, что произойдет дальше.

Утренние газеты вышли с заголовками, которые подтверждали догадки – никто за пределами клуба не имел ясного представления о том, что случится в скором времени. Издание Mundo Deportivo напечатали с разделенной на две части обложкой – на одной стороне значилось: «Пеп уйдет», а на другой: «Пеп останется». Почти все игроки команды были убеждены, что встреча президента с тренером состоялась лишь для того, чтобы подтвердить, что Гвардиола остается. «Он вроде в порядке», – говорили они друг другу. Они надеялись, что он сумел перебороть свои страхи и сомнения и решил поработать еще недолго, хотя бы сезон.

Лишь горстка людей знала наверняка, что будет сказано. Игроки собрались в раздевалке у тренировочного поля. Никто не шутил, было слышно лишь приглушенное бормотание голосов, моментально стихшее, как только Пеп зашел и начал говорить. Как только новость сообщили игрокам, Sky Sports News мгновенно разнесли вести о решении. То, что тренер открыл команде, стало для нее шоком. Наставник «Барсы» покидал клуб.

«Вы – лучшие, и я горжусь всеми вами. Но сейчас у меня нет сил продолжать свое дело, пришло время уйти. Я истощен». Он казался расслабленным, но голос выдавал его эмоции. Он использовал те же приемы, что стали для него столь привычными, когда он объяснял команде слабости будущего соперника: он пытался убедить их в том, что произошедшее – лучшее из того, что могло бы случиться, и чтобы сделать это, он сыграл на чувствах своих игроков. «Где‑то в октябре я сообщил президенту, что конец моей работы близок. Но я не мог сказать об этом вам, потому что это стало бы проблемой. Сейчас все решено. Новый тренер, который придет в команду, даст вам то, чего я больше не могу дать. Он будет сильным. Для меня было бы риском продолжать, потому что со временем мы бы стали причинять друг другу много боли. Я постоянно думаю о всех вас и я никогда себя не прощу. У меня было немало идей и мыслей, которые я представлял себе и которые вы воплотили в реальность. Так что я уйду с чувством, что хорошо сделал свою работу, что выполнил свой долг. У этого клуба есть неудержимая мощь и энергия, но уже сейчас я – третий тренер в его истории по количеству проведенных игр, и это всего за четыре года. То, что мы с вами проделали, уникально, потому что тренеры в «Барселоне» обычно долго не задерживаются. А мы смогли продержаться так долго, потому что побеждали. Но пока это происходило, моя сила таяла. Я ухожу очень счастливым человеком. Президент предлагал мне другой пост, но мне нужно побыть вдали ото всего этого, чтобы перезарядить батареи».

После этих слов воцарилось молчание. Так что он продолжал: «Я хотел сказать вам об этом сейчас, потому что мы уже не боремся за большие титулы, и у меня будет время, чтобы сказать «до свидания» каждому и вызвать каждого по отдельности в офис, чтобы поблагодарить лично. Я не хочу никаких аплодисментов, так что… давайте просто пойдем потренируемся».

И Пеп хлопнул в ладоши, чтобы дать понять, что закончил речь; это был приказ встать и двигаться дальше. Меньше чем за четверть часа в истории клуба случился новый судьбоносный поворот. Игроки были смущены, шокированы.

Пеп совсем немного требовал от них в тот день на тренировке. Он знал, что его слова подкосили игроков. Для футболистов, выбегавших на поле, первые шаги по нему символизировали первые шаги на пути к выздоровлению. Для Пепа они означали окончание путешествия, начало которому было положено три десятилетия назад в сонной каталонской деревушке под названием Санпедор.

 

 

Часть вторая. От Санпедора до «Камп Ноу»

 

 

Центральная площадь деревни Санпедор. Почти каждое утро, 1979 год

 

Когда приближаешься к дому, где прошло детство Пепа в Санпедоре, открывается потрясающий вид на необъятную долину, в которой раскинулась деревня. Воздух здесь свеж, но в нем ощущается запах сухой земли. На горизонте неясными очертаниями вырисовывается каменистый контур зубчатой горы Монтсеррат, великолепной визитной карточки Каталонии, что возвышается над долиной, словно гигантский карточный домик, и служит изумительной декорацией для сонной каталонской деревушки, расположенной в семидесяти километрах от Барселоны.

Одним из первых зданий, что встретится на вашем пути по мере движения с окраины маленькой (всего семь с половиной тысяч жителей) деревни к ее центру, будет новый дом родителей Гвардиолы – отстроенный отцом Пепа, каменщиком по профессии – современный, трехэтажный коттедж чуть поодаль от главной дороги, в районе, где тут и там мелькают недавно возведенные дома. На пути к центру Санпедора вы увидите несколько заброшенных фабрик, служащих напоминанием о недавнем индустриальном прошлом деревни и обеспечивающих яркий контраст со сводчатыми арками и проходами, построенными еще в Средние века. Санпедор – из тех деревень, где жители приветствуют людей на улицах независимо от того, знакомы они или нет. А те, кто знают друг друга, останавливаются для короткой беседы о том о сем. Широкие дороги начинают сужаться, превращаясь в узкие лабиринты вековых улочек, что ведут к двум главным площадям Санпедора – Placa Gran и Placa de la Generalitat. Последняя раньше носила название Placa de Berga, но теперь все чаще ее называют «площадью, где родился Гвардиола».

В 1979 году почти каждое утро можно было видеть, как тощий десятилетний паренек выходит из дома номер пятнадцать на Placa de la Generalitat и с футбольным мячом под мышкой идет к центру площади. Тонконогий мальчишка, которого все местные знают под именем «Гварди», зовет своих друзей, среди которых и девчонка Пилар, присоединиться к нему. Он будет набивать мяч об стены до тех пор, пока не соберется достаточное количество его приятелей, чтобы затеять игру.

В те времена не существовало приставок PlayStation, а машин на дороге было так мало, что едва ли они несли какую‑то опасность своре детишек, увлеченно гоняющих мяч на площади. Пеп играл в мяч перед школой и на обратном пути из нее. Он брал с собой мяч всюду: чтобы попинать его с друзьями на переменах, в обеденное время, на мощеных улицах и вблизи фонтанов. Он практиковал свои футбольные навыки даже во время семейных ужинов, так что мать уставала бранить его: «Оставь ты этот мяч в покое хоть на пять минут и иди сюда!» Как делали это миллионы других матерей в городах и деревнях по всему земному шару.

В те времена обстановка была куда более расслабленной; было меньше «формальностей», меньше «бюрократии», как говорит Пеп. Ты просто брал мяч, шел с ним на площадь и играл до тех пор, пока не станет слишком темно, чтобы его разглядеть – да, все было вот так просто. Тебе не нужно было думать о том, где найти хорошее поле или как организовать матч, установив время его начала. Не было ни штанг, ни сеток на воротах, как не было и дорожных знаков, запрещающих детям играть в мяч.

Металлическая дверь гаража служила воротами, и каждый раз начинались споры о том, кому предстоит на них стоять. Пилар никогда не хотела быть вратарем; у нее был знатный удар и неплохое первое касание – так что более чем десятилетие женская команда соседней деревни пожинала плоды тех многих часов футбольной практики, что Пилар получила, играя в банде Пепа.

Всегда разгорались споры и о том, кто заполучит Пепа в свою команду. Тактика была проста: дай ему мяч, чтобы он мог контролировать игру. Все друзья знали, что он лучше остальных, что у него было нечто такое, чего не было у других. В итоге чтобы избежать споров, Пеп сам формировал две команды – распределяя возможности игроков более‑менее поровну – это подтверждало то, что он с ранних лет без колебаний брал на себя роль лидера.

И когда в одной из таких игр, которые могли длиться всю субботу или воскресенье напролет, кто‑нибудь из детей крушил что‑нибудь на площади сумасшедшим ударом, улыбка Пепа и его обаяние всегда спасали его самого и приятелей от неприятностей со взрослыми.

В наши дни машины свободно передвигаются по площади и могут даже парковаться в самом ее центре. Теперь дети тут не играют.

Когда Пеп вернулся в «Барселону», чтобы тренировать вторую команду, его периодические отлучки в Санпедор с долгими прогулками на свежем деревенском воздухе приняли регулярный характер. Задумчивый, почти медитирующий Пеп не раз появлялся в родной деревне и в период сомнений, одолевавших его перед прыжком из второй команды в первую. И хотя за те четыре года, что он стремительно менял футбольный мир в статусе тренера лучшей команды планеты, его деревня изменилась мало, все же его присутствие ощущалось в разных ее концах. Футбольный стадион Санпедора уже носит его имя; его фотографии украшают несколько баров; в центре той самой площади висит каменная табличка, установленная местным фан‑клубом и посвященная ФК «Барселона», который, кстати сказать, приобрел в деревне сто новых болельщиков за последние четыре года. Популярность футбола возросла до такой степени, что гандбольные команды пришли в упадок. Деревенские дети хотят играть в футбол и только в футбол. И они с гордостью скажут вам, что они – из деревни Пепа Гвардиолы, Санпедора.

Так что в Санпедоре есть немного Пепа, но и в самом Пепе есть немало от Санпедора. Приглушенные разговоры, которые вы услышите на здешних улицах, ведутся на каталанском, на нем же здесь написаны и названия улиц, и указатели. Каталонский национальный флаг – senyera – висит на балконах многих домов, а на нескольких заброшенных зданиях он красуется в виде граффити, отражая чувства местных жителей к своей нации и их каталонскую идентичность. Деревня даже имела честь называться в Средневековье Carrer de Barcelona, что обеспечивало поселению привилегии и налоговые послабления. Санпедор был «дорогой в Барселону», столицу Каталонии и главный пункт назначения, изменивший всю жизнь Гвардиолы.

Пеп очень гордый сын Каталонии. Образованный и учтивый, он во всем следует заветам своих родителей из семей Гвардиола и Сала, которые во многом похожи на других родителей в этой деревне: они почтительны и скромны. Они посадили семя. А может, это сделал сам Санпедор?

Друг Пепа, Давид Труэба, считает, что это общая заслуга: «Никто не обращал внимания на такой фундаментальный фактор, как профессия его отца – ведь Гвардиола сын каменщика. Для Пепа его отец Валенти – пример честного и работящего человека. Семья, в которой он вырос в Санпедоре, передала ему старинные ценности, ценности тех времен, когда родители передавали детям по наследству не собственность и деньги, а благородство и принципы. Когда речь заходит об анализе личности Гвардиолы, следует помнить о том, что под элегантным костюмом, галстуком и кашемировым свитером скрывается сын каменщика. У человека в дорогих итальянских туфлях сердце мужчины в эспадрильях».

Когда Пеп вспоминает свое детство в деревне, своих родителей и долгие игры на площади, он держит в голове не какой‑то конкретный момент, а наполняется единственным чувством, с которым связаны эти воспоминания: счастьем. Радостью в чистейшей и самой простой ее форме. И это ощущение приходит к нему каждый раз, когда он возвращается с визитом к родителям, или к тете Кармен, или к дяде Хосе, или к кому‑нибудь еще из родственников, которые еще живут в Санпедоре – он просто сидит с ними на площади и разговаривает до тех пор, пока поблизости не появляется легион восторженных поклонников.

В годы своего детства Пеп возвращался домой на закате солнца и загонял мяч в угол своей спальни, скромного обиталища, украшенного постером Мишеля Платини: футбольного идола в то время, когда Гвардиоле было десять лет. Гвардиола никогда не видел его игры – в те годы по телевидению мало показывали международные матчи – но он слышал, как его отец и дед говорят о талантах игрока «Ювентуса», о его лидерских качествах и ауре победителя. Все, что Пеп знал о Платини, укладывалось в мудрые слова старших и постер с изображением элегантного француза – с мячом в ногах, голова поднята, глаза скользят по полю, выискивая возможность для паса. Это была любовь с первого взгляда. Пять лет спустя юный болл‑бой с «Камп Ноу» по имени Пеп Гвардиола будет очень стараться заполучить автограф Платини после матча, но не преуспеет в этом стремлении и получит в итоге полезный урок. Эту историю мы расскажем позже.

Будучи прилежным учеником своей деревенской церковной школы, Пеп прослыл среди учителей tros de pa – «хлебной крошкой», как называют в Каталонии степенных воспитанных детей – всегда готовым впитать новые знания и оказать помощь в церкви. Чуть ли не самой серьезной попыткой бунта Гварди было его раннее исчезновение в один из дней, когда отец попросил подсобить с укладкой камня. Он всегда выглядел так, словно ничто не способно его взволновать, и это качество пригождалось в деревенских театральных постановках, где ему часто отводили роль ангела.

Пеп перебрался в католическую школу La Salle de Manresa, что в нескольких милях от его родного дома, когда ему исполнилось семь лет: то был его первый исход. Обстановка там была строгой, и ему пришлось быстро адаптироваться к незнакомому окружению и новым учителям – брат Виргилио несет ответственность за первые слова, что Пеп сказал на английском, на языке, на который он теперь так легко переключается на лигочемпионских пресс‑конференциях, когда ему приходится отвечать на вопросы международных СМИ. Так же, как и на итальянский и, само собой, каталанский и испанский. Ах да, и французский тоже.

В La Salle его личные качества продолжили формироваться и развиваться: он был очень требовательным к себе, одаренным природным обаянием и совершенно помешанным на футболе; но помимо прочего, Пеп показал себя великолепным слушателем и словно губка впитывал знания ото всех вокруг, особенно от старших. Он был немного выше и худее большинства ребят, отчасти потому, что никогда не стоял на месте – по крайней мере, так думает его мать – и все еще считался первым игроком, кого футбольные капитаны брали в свои команды, а когда команд не было, оставался единственным участником своей любимой игры «Не дай мячу упасть». Он играл в нее сам с собой, ведь смысла соревноваться не было – никто не мог его победить.

Во время одной из таких игр в La Salle его заприметила пара скаутов из клуба «Химнастик Манреса» – лидерские способности и игра в пас «проволочного парня» буквально бросались в глаза. С благословения своего отца Валенти он начал тренироваться с «Химнастиком» два или три раза в неделю и быстро усвоил несколько ключевых принципов: «Никого не топчи, но и не позволяй никому топтать себя; держи голову высоко поднятой; играй в два касания; держи мяч на земле». Если золотые дорожки к успеху прокладывают тренеры, то Пеп начал в идеальной академии.

Пожалуй, совершенно естественно то, что дети из деревеньки Пепа болели за «Барселону», особенно учитывая то, что фанат «Эспаньола» тут жил только один. И этот фанат «Эспаньола» оказался дедом Пепа: на стенах семейного дома даже висел плакат с эмблемой этого клуба. Но предпочтения старика не оказали никакого влияния на выбор Пепа: «Мой дед был милейшим человеком во всем мире, у него было такое большое сердце, что, казалось, оно готово выпрыгнуть из груди. Он был очень сострадательным, так что он видел своим долгом болеть за более слабую и маленькую команду. В нашей деревне не было ни одного фаната «Эспаньола», за исключением деда».

У одного из его одноклубников по «Химнастику» был родственник, имевший сезонный абонемент на матчи «Барселоны», и Пеп спросил у него, не мог бы тот одолжить ему билет на какую‑нибудь из игр на «Камп Ноу». В 1982 году десятилетний Пеп впервые ступил на стадион, чтобы увидеть матч «Барсы» против «Осасуны» в чемпионате Испании. Улица, что вела к стадиону, превратилась в сплошную людскую реку, фанаты размахивали флагами и пели, а Пеп испытал «невероятное чувство» радости, возбуждения от причастности к чему‑то огромному – то было его крещение. Когда он занял свое место в седьмом ряду на северной трибуне, почти сразу за воротами, он шепнул своему другу то, что говорили до него тысячи других детей: «Я бы заплатил миллионы, чтобы однажды сыграть на этом поле».

По правде говоря, за время своих выступлений за «Химнастик» Пеп успел выступить в нескольких товарищеских матчах против команд из академии «Барселоны», что стало ценным опытом для него: он осознал свою собственную ограниченность и ограниченность своей команды, ведь в «Химнастике» он считался лучшим игроком, но вокруг была уйма детей такого же уровня или даже лучше, и все они носили сине‑гранатовые цвета «Барселоны».

Примерно в то самое время Валенти, не ставя в известность своего одиннадцатилетнего сына, заполнил пустой бланк заявки в спортивной газете, которая предлагала детям возможность принять участие в просмотре, организованном «Барсой».

«Барселона» хочет на тебя взглянуть», – сказал ему отец несколько дней спустя, шокировав Пепа. Конечно же, он отправился на просмотр, но приехал туда нервным. Он плохо сыграл. И знал об этом. За испытанием последовала бессонная ночь. Его попросили явиться на второй день, но он сыграл не лучше. На просмотре Пепа поставили на позицию флангового форварда, где ему не хватало скорости и силы для того, чтобы выделяться. Ему дали еще один шанс, пригласив на третий день просмотра. Тренер отправил его в центр полузащиты, где Пеп вдруг стал притягивать мяч, словно магнит, организовывать атакующую игру и диктовать темп. Он сделал достаточно. «Барселона» решила, что хочет видеть его в своих рядах.

Отец придержал эту информацию до тех пор, пока не убедился, что для сына это лучший выбор. Валенти и мама Пепа Долорс были обеспокоены тем, что пугающе долгие и напряженные поездки в Барселону могли психологически надломить их сына, который возвращался домой тревожным, не мог нормально есть и вел себя тише обычного. Обсудив все с женой, Валенти решил отвергнуть предложение «Барселоны». Родители посчитали, что Пеп еще слишком юн для переезда в «Ла Масию», слишком наивен, чтобы жить отдельно от семьи, и недостаточно силен, чтобы соревноваться и справляться с давлением извне.

В течение нескольких лет, последовавших за тем просмотром, футбол оставался важнейшей частью жизни семьи Гвардиолы, которая регулярно путешествовала в Манресу и по всему региону на товарищеские игры и матчи чемпионата – Пеп стал капитаном «Химнастика». Мечты о «Барсе», казалось, были забыты.

Пару лет спустя в дом Гвардиолы позвонили из ФК «Барселона». Валенти поднял трубку и выслушал предложение.

«Нам нужно поговорить», – сказал он сыну после тренировки с «Химнастиком». Семья собралась за обеденным столом: Валенти, Долорс и тринадцатилетний Пеп. Отец как мог пытался объяснить сыну‑подростку, что за пределами деревни и католической школы тоже есть жизнь; он хотел подготовить его к тому, чего ожидать, когда покидаешь родной дом; объяснял, что учеба должна быть в приоритете; что переход в «Барселону» поднимет Пепа на совершенно новый уровень ответственности и ожиданий. До сих пор футбол едва ли был чем‑то большим, чем просто игрой в жизни Пепа, но теперь, как объяснял ему отец, у него появилась возможность перевернуть свою жизнь и начать зарабатывать на нее спортом, который он любил, в клубе, который он обожал.

Пеп услышал слова своего отца и понял, что стояло на кону: он уже тогда для себя решил, что если «Барселона» не вернется за ним, он оставит в покое мысль стать профессиональным футболистом, потому что не собирался и дальше терпеть отказы. Но «Барса» позвала. Решение было принято. Пеп Гвардиола должен был оставить дом и все, что было ему дорого: он переезжал в большой город, он собирался отдать все, чтобы стать профессиональным футболистом, он готовился отправиться в погоню за мечтой играть за ФК «Барселона».

 

Ребенок, скачущий на койке в «Ла Масии», Барселона. Ранний августовский вечер, конец 1980‑х

 

Вскоре после того звонка Пеп вместе с родителями и братом Пере посетил академию «Барсы» – «Ла Масию», старый фермерский дом, служивший обиталищем для молодых футболистов из‑за пределов Барселоны. Лежа на верхней койке в комнате, которую ему предстояло делить с еще четырьмя парнями, Пеп открыл окно и, едва сдерживая восторг, прокричал: «Вау, ма, смотри! Каждый день я смогу открывать это окно и видеть «Камп Ноу»!»

Собираясь в «Ла Масию», он не взял с собой постер с Платини, что украшал его комнату дома – подсознательно или же нет, но футбол для него теперь переместился в другое измерение. Однако для Пепа он все еще оставался просто игрой. Он не помнит, чтобы его первые дни в клубе были тяжелым моральным и психологическим испытанием, хотя и признает, что ему было трудно оставить позади все родное и знакомое, включая друзей, всего в тринадцать лет. День ото дня на месте порванных семейных уз вырастали и крепли новые отношения. Временами по вечерам он спускался на первый этаж старого дома, чтобы по платному телефону связаться с родителями, но в отличие от многих других детей, тяжело переживавших разлуку с домом и семьями, Пеп звонил домой реже, поскольку возвращался в свою деревню практически каждые выходные – до нее всего час езды. Сейчас он описывает тот период как время прозрения, полное новизны, увлекательных открытий и недостатка каких‑то детских вещей. Все это помогло ему возмужать: он быстро рос и развивался. Дистанция, что отделяла его и его партнеров по команде от семей и друзей, должна была сделать их стойкими и неунывающими.

У отца другие воспоминания об этом времени: «Парень звонил нам в слезах; он просто рвал нам сердца».

Наша память любит выкидывать такие фокусы. Его тренерская жизнь, напряженная, выматывающая, создала любопытную иллюзию: теперь его юность оказалась переписанной, так что Пеп стал вспоминать те дни со смешанным чувством меланхолии и зависти к утраченной невинности того времени. Очевидно, что он позабыл теперь самые болезненные страницы тех лет, хорошие воспоминания вытеснили скверные, но десятилетие назад он писал, что порой чувствовал себя «беспомощным» в «Большом доме», как называли штаб‑квартиру «Барсы» дети. Клуб обеспечил его и остальных юношей всем необходимым, но «в особенности заботой и уверенностью в том, что когда бы мне ни понадобилась поддержка, они всегда будут рядом, чтобы не дать проблемам разрушить мою мечту. И тот факт, что они постоянно были готовы нас поддержать, настолько важен для меня, что я всегда буду им благодарен и никогда не смогу отплатить им за это сполна».

День футболиста в «Ла Масии» начинался с завтрака, состоявшего из хлопьев, йогурта, тоста с джемом и молока. В отличие от других детей своего поколения дети «Ла Масии» могли смотреть телевизор только до одиннадцати часов вечера каждый день – после он автоматически отключался. Помимо ежедневных тренировочных сессий существовало еще одно развлечение, которое нравилось парням куда больше, чем все телепрограммы вместе взятые. С наступлением сумерек Пеп и его товарищи по комнате собирались у окна и, невзирая на комендантский час, принимались развлекать себя привычным для этого места делом: они шпионили за проститутками, которые вели ночью активную торговлю своими телами на улице, ведшей к «Ла Масии». Со временем их присутствие стало «частью обстановки».

Плач некоторых детей тоже стал обыденным ночным саундтреком, но Пеп быстро понял для себя, что слезы не приносят ему облегчения; в конце концов, он жил своей мечтой. Гораздо лучше фокусироваться на самой работе, которая в его случае включала еще и программу интенсивного физического развития, поскольку его наставники видели в нем потенциал, но беспокоились из‑за его хлипкого телосложения.

Он говорил и говорил о футболе во время длинных автобусных переездов по случаю игр, исколесив всю Каталонию, которую очень хорошо узнал за годы своего юношества. Он продолжал учиться всему, что видел вокруг себя: у других команд, у тренеров, у старших товарищей. Однажды он попросил своих коллег помочь ему разыграть стандарт так, как неделей ранее это сделали парни из «Барсы Б». Розыгрыш привел к голу, и тренер поинтересовался у Пепа: «Чья это была идея? И где ты ее подсмотрел?» Пятнадцатилетний Гвардиола ответил: «У старших игроков». «Ла Масия» – это футбольный университетский кампус, где игроки и тренеры смешиваются и обмениваются опытом.

«Дети хотят только играть в футбол, жить им, и «Ла Масия» дает им такую возможность, – вспоминал Пеп. – Любой час любого дня было идеальным временем для того, чтобы взять мяч и устроить перепасовку или отправиться посмотреть, как тренируются другие. Иногда меня просят поговорить с детьми в «Ла Масии», и тогда я привожу им следующий пример: каждую ночь, перед тем как лечь спать, спросите себя, любите ли вы футбол или нет; спросите себя, встали бы вы с постели прямо в этот момент, чтобы взять мяч и пойти играть. Если ответом будет «нет», тогда начинайте подыскивать себе другое занятие».

У жизни в футбольной школе были и другие плюсы. Дети из «Ла Масии» имели возможность стать привилегированными болельщиками на «Камп Ноу», где им поручали раздачу программок в дни матчей или устраивали болл‑боями, стать которыми можно было только отстояв в длинной очереди из желающих. Есть фотография, на которой запечатлен совсем юный Пеп, восторженно хлопающий в ладоши рядом с игроками «Барселоны», несущими на руках Терри Венейблса, вместе с которым они праздновали победу над «Гётеборгом» и выход в финал Кубка чемпионов‑1986.

Неожиданный урок Пеп получил, когда будучи болл‑боем ожидал появления на поле своего идола Мишеля Платини, который должен был выйти на разминку перед матчем «Барселоны» и «Ювентуса». Он мечтал об этом неделями, ведь то был первый настоящий шанс увидеть во плоти своего кумира детства, и у него уже был наготове план по добыче автографа Платини: ручка и кусок бумаги спрятаны в кармане, Пеп ждет шанса для внезапной «атаки» на француза – он знал, что единственная возможность получить заветный росчерк без лишних неприятностей представится ему, когда звезда выйдет на поле перед разминкой и пойдет в дальний его конец. Кабрини, Бонини, Брио уже бегали трусцой, потом появился Микаэль Лаудруп. Но не Платини. Выяснилось, что французская суперзвезда не всегда выходил с командой на разминку, чтобы растянуть мышцы. «Ага, – подумал Пеп, – так значит, не ко всем игрокам одинаковое отношение; выходит, что не все они равны». Бумага и ручка так и остались в кармане неиспользованными.

Постер с Платини, который не поехал с Пепом в «Ла Масию», все еще украшал его спальню в Санпедоре какое‑то время, но вскоре на первый план вышел другой игрок, куда более доступный и близкий: Гильермо Амор, будущий полузащитник команды Йохана Кройфа, который был старше Пепа на четыре года и тоже был резидентом «Ла Масии».

«В то время, когда я начал уделять внимание всему, что ты делал, мне было тринадцать лет», – писал Пеп десятилетие спустя в своей автобиографии «Мои люди, мой футбол», обращаясь к Амору. «Я не только следил за каждой твоей игрой, но и за каждой тренировкой; я видел, как важно для тебя дело, ведь к каждому ты относился так, словно от этого человека зависела вся твоя жизнь. Я практиковал свои футбольные навыки в семь вечера на соседнем поле; но обычно я появлялся на два часа раньше, чтобы подслушать теоретический урок на поле номер один; и увидеть, как ты держал себя, как подбадривал партнеров, как просил мяч, как ты всегда слушал и завоевывал уважение всех вокруг. Я благодарю тебя сегодня за каждый из тех моментов, что ты подарил нам на этом поле, во время обедов и в раздевалке, на каникулах и в отелях, даже по телевизору».

Когда Амор возвращался с выездных матчей со второй командой – где также играл Тито Виланова, будущий ассистент и преемник Пепа на скамейке «Камп Ноу» – Гвардиола расспрашивал его о счете и деталях игры. «Мы победили», – таков был стандартный ответ. В течение следующих нескольких лет Амор, олицетворявший собой все ценности, что клуб культивировал в своих игроках, и пронесший их до самой первой команды, стал словно старшим братом Пепу, который интуитивно понимал, что клуб – это не только кирпичи и бетон стадиона или тренировочных центров, это главным образом футбольная ДНК, и Амор, как и другие ребята, был ее носителем. Так что когда Пеп принимал свои первые значительные решения на посту главного тренера «Барсы», санкционируя продажу Роналдиньо и Деку или одобряя назначение Амора на пост директора по развитию молодежного футбола, он руководствовался желанием вернуть доморощенным игрокам влияние, сделав их центром притяжения в раздевалке.

Гвардиола все еще оставался щуплым подростком без внушительной мышечной массы, что делало его образ весьма далеким от образа идеального атлета‑футболиста. Но великое искусство всегда рождается из разочарования, и раз уж ему недоставало скорости и силы, чтобы справиться с соперниками, он решил заменить физическую силу силой разума: инстинктивно развивая чувство окружающего пространства, равных которому не было. Он мог одним пасом отрезать трех игроков, сужая и расширяя фронт атаки по своему желанию, так что в итоге мяч всегда двигался намного больше него самого. Обычно, когда дети начинают учиться игре в футбол, они хотят освоить дриблинг. Но не Гвардиола: он учился пасовать.

«Ла Масия» – этим словом также в целом называют систему детско‑юношеского футбола в «Барселоне» – была и остается богатой на таланты, являя собой результат шлифовки футбольного стиля, который теперь получил признание во всем мире. «Некоторые полагают, что это как рецепт кока‑колы, – говорит каталонский журналист Рамон Беса, – какой‑то секрет, победная формула». Фактически же никакого секрета тут нет; это простая, но тем не менее революционная идея: владение мячом, комбинирование, оборона за счет атаки и постоянный поиск пути к воротам соперника; поиск талантов без оглядки на их физические ограничения, как ключевой элемент селекции. Добавьте к этому приверженность высокому техническому уровню и заточенность на развитие у детей понимания игры. Эта философия основывается на технике и таланте: ни больше ни меньше. «Я никогда не забуду первое, что мне сказали, когда я пришел в «Барсу» маленьким ребенком, – вспоминает полузащитник «Барсы» Хави Эрнандес, – здесь никогда нельзя терять мяч».

Барселонская модель сложилась благодаря тому, что клуб всегда высоко ценил хороший футбол (в 1950‑х каталонский клуб созвал под свои знамена венгров Ладислао Кубалу, Шандора Кочиша и Золтана Цибора, ключевых фигур сильнейшей национальной сборной мира на тот момент), а также благодаря тем революционным идеям, которые привнесли в «Барселону» два человека: Лауреано Руис и Йохан Кройф. Лауреано был упертым тренером, который в 1970‑х предложил «Барселоне» специфическую систему тренировок, базировавшуюся на технике и таланте, и в свой второй сезон у руля смог заставить заниматься по ней все молодежные команды. При Кройфе доминирование во владении стало первым и главнейшим правилом: «Если мяч у вас, соперник его лишен и не может вас атаковать», – ежедневно повторял Кройф. Так что главной задачей стал поиск игроков, которые могли бы хорошо держать мяч и много работать позиционно на тренировках.

Помимо прочего, «Ла Масия», как и все хорошие академии, развивает игроков и их личность, внушая им сильное чувство единства и принадлежности. Хави объясняет: «В чем ключ к «Барселоне»? В том, что большинство из нас вышли из «этого дома» – отсюда, это наша команда, и дело не только в игроках, в тренерах тоже, и в докторах, физиотерапевтах, сотрудниках клуба. Мы все здесь кулес[1], все болельщики «Барсы», мы все семья, все едины, мы все знаем наш путь и как нужно ему следовать».

Несмотря на тот факт, что с 2011 года старый фермерский дом больше не служит резиденцией молодых футболистов, революция, начавшаяся здесь три десятилетия назад, продолжалась и достигла своего апогея, когда Гвардиола возглавил первую команду и начал оказывать доверие лучшим из воспитанников «Ла Масии». Как говорит каталонский спортивный писатель и бывший олимпиец Марти Перарнау, «это определяющий фактор, институциональный символ и структурная инвестиция» – и она приносит дивиденды. В 2010 году «Ла Масия» стала первой молодежной академией, которая дала дорогу в жизнь всем трем финалистам премии «Золотой мяч» того года: Андрес Иньеста, Лионель Месси и Хави Эрнандес стояли на пьедестале рядом друг с другом.

«В «Ла Масии» прошли лучшие годы моей жизни, – вспоминает Пеп. – В то время я был поглощен единственной и самой важной мечтой, которая у меня только была: играть за первую команду «Барсы». Жажду, с которой мы хотели, чтобы нас заметил Йохан Кройф, нельзя описать никакими словами. Без того желания ни один из нас не стал бы тем, кем стал сегодня. Триумф – это что‑то другое. Я говорю о любви к футболу и желании быть востребованным».

И хотя Пеп смог побороть свою нехватку физической силы и добился того, что его заметили, ему недоставало последнего шага – вызова в первую команду. Но когда Йохану Кройфу понадобился «четвертый номер», игрок, способный дирижировать командой, находясь перед линией обороны, голландский тренер не придал значения хрупкому телосложению Пепа. Он вызвал его, потому что почувствовал, что тот может анализировать игру и передавать мяч.

В тот майский день 1989 года Пепу нужно было бросить все на свете, включая девушку, с которой он недавно познакомился, схватить форму и мчаться вместе с командой на товарищеский матч в Баньолес. Нежданно‑негаданно он дебютировал в основной команде «Барселоны». Ему было восемнадцать лет. Если он надеялся произвести впечатление своим новым статусом на ту девушку, то это, может, и получилось, но воодушевить Кройфа не вышло – тот был далек от восторга по поводу дебюта Гвардиолы. «Ты был медленнее моей бабушки!» – сказал ему в перерыве Кройф; но со временем Пеп понял подход тренера к разговорам с игроками: «Когда он нападал на тебя сильнее всего и когда ты был в худшей форме – вот тогда он и помогал тебе больше всего. Но поскольку то был мой первый опыт общения с тренером, который был так для меня важен, тот разговор произвел на меня достаточный эффект, я никогда его не забуду».

«Медленнее моей бабушки» – эти слова ознаменовали начало одних из самых продолжительных и плодотворных отношений в футбольной истории.

 

Тренировочная сессия. «Камп Ноу». Позднее утро, зима, 1993 год

 

Согласно принципам, введенным в «Барселоне» Йоханом Кройфом, тренеры должны подавать пример: играть в футбол, присутствовать на поле во время тренировок и учить, потому что нет ничего лучше, чем остановить игру, подкорректировать действия футболистов и проинструктировать их, объяснив, почему кто‑то должен был сделать передачу конкретному игроку, а кто‑то должен сменить позицию или поменять какой‑то технический аспект своей игры. Так это объясняет Карлес Решак, служивший ассистентом Кройфа в «Барселоне» на протяжении восьми лет: «Одно слово Йохана на тренировочном занятии стоит больше сотни часов разборов у доски».

Такой тренировочный стиль Пеп воссоздает и применяет на своих сессиях сегодня; но для молодого игрока влияние Кройфа могло быть столь велико, что общаться с ним становилось трудно. Статус Кройфа как иконы и его абсолютная убежденность в правильности своих идей и методов способствовали формированию практически диктаторского, директивного стиля управления.

Ясным, но холодным днем на поле, втиснутом как в сэндвич между «Ла Масией» и «Камп Ноу», Кройф решил атаковать Гвардиолу. «Две ноги!» – кричал он своему ученику. Лаудруп и другие смеялись. «Две ноги, две ноги!» – тренер старался победить страх Пепа перед своей левой ногой. Если он получал мяч в левую ногу, он мог легким касанием перевести его на правую, а потом пасовать. И наоборот. Проблема была в том, что Пепу было некомфортно это делать. «Две ноги, парень!» – продолжал кричать Кройф.

Йохан Кройф был человеком, в наибольшей степени повлиявшим на Гвардиолу: он тренировал Пепа дольше всех остальных (шесть лет) и являлся тем, к кому Пеп испытывал огромное уважение и симпатию. Кройф был также человеком, давшим ему шанс играть в первой команде «Барселоны», тем, кто поверил в него, когда искал как раз такого игрока, как Пеп, – распасовщика, играющего перед обороной, который мог бы держать плацдарм, с которого начиналась каждая атака «Барселоны». Он также учил своих ребят тому, как опекать соперников, как делать акценты на их слабостях – при этом концентрируясь на том, в чем ты хорош сам, иными словами, драться в битвах, в которых можешь победить. Это стало откровением для Пепа, который не обладал достаточной физической мощью, чтобы одолеть в воздухе высокого и сильного полузащитника соперников – при Кройфе он выучился избегать воздушных дуэлей, предпочитая ждать вместо того, чтобы прыгать. Теория Кройфа на этот счет гласила: «Зачем лезть в драку? Держи дистанцию, просчитывай, куда он может отправить мяч, и жди отскока. Ты будешь контролировать игру, пока он будет прыгать вокруг».

Но все это было отнюдь не просто для Пепа. После его дебюта в матче в Баньолесе пройдет еще восемнадцать месяцев, прежде чем он снова получит шанс сыграть с первой командой, хотя на тот момент его выступления в составе команды «Б» не остались незамеченными. Тогда, летом 1990 года, «Барселона» находилась в поисках центрального полузащитника, поскольку Луис Милья, регулярно исполнявший эту роль, перешел в «Реал Мадрид», а Рональд Куман был травмирован. Кройф и его ассистент Карлес Решак предложили клубным боссам кандидатуру Яна Молби из «Ливерпуля». Президент спросил об альтернативах, и тогда Решак назвал имя Гвардиолы. Кройф мало что помнил относительно дебюта Пепа и решил снова пойти оценить его игру.

К несчастью, в тот день, когда Кройф пришел посмотреть на вторую команду, Пеп просидел весь матч на скамейке запасных: «Ты сказал мне, что он хорош, но он даже не сыграл! – кричал Кройф Решаку. – Я спросил, кто лучший в молодежной команде. Все говорили мне, что Гвардиола, но он даже не разминался. Почему нет, если он лучше всех?»

Кройф был в бешенстве. Ему сказали, что Пеп был не так уж силен физически и что порой ему предпочитали более крепких или быстрых игроков на его позиции, на что Кройф ответил: «Хорошему игроку не нужна физическая сила».

Этот аргумент привел к решению, которое позволило переписать современную историю клуба.

В первый день, когда Гвардиолу повторно вызвали тренироваться с голландским наставником, Пеп приехал очень рано, рвущимся в бой. Он открыл дверь раздевалки, где увидел пару игроков вместе с тренером и Анхелем Муром – командным физиотерапевтом, который непреднамеренно служил еще и проводником ключевых принципов, идей и постулатов «Барселоны». Пеп вошел внутрь с опущенной головой. Он стоял и ждал инструкций. «Вот твой шкафчик. Переодевайся», – сказал ему Кройф. И больше ни слова.

16 декабря 1990 года Пеп, тогда девятнадцати лет от роду, дебютировал в матче чемпионата против «Кадиса» на «Камп Ноу» – в матче, который его ментор Гильермо Амор пропускал по причине удаления. За несколько минут до стартового свистка Пепа охватила паника: он обильно потел, а его сердце колотилось со скоростью тысячу ударов в минуту. «Мои ладони вспотели, и я был очень напряжен». К счастью, в тот раз ничего такого не произошло, но в другие дни его тело порой предательски подводило его, и другие игроки знали, что иногда его рвало перед большими матчами. «Он по‑настоящему жил этим, даже слишком, пожалуй», – вспоминает Решак. В девятнадцать Пеп Гвардиола дебютировал в команде, где играли Субисаретта, Нандо, Алесанко, Эусебио, Серна, Бакеро, Гойко, Лаудруп, Салинас и Чики Бегиристайн – эти имена вскоре станут синонимами одного из самых славных периодов в истории клуба. Игроки, которых ждала бессмертная слава, в тот день обыграли «Кадис» со счетом 2:0.

Этот дебют Гвардиолы стал своего рода поворотным моментом в истории клуба, который разделил ее на до и после. И хотя Лауреано Руис считался тренером, совершившим первые шаги на пути к профессионализации системы молодежного футбола в «Барсе», именно Кройф был тем, кто внедрил философию, – и не было ни одного игрока, который бы лучше подходил на роль проводника этих идей, чем Гвардиола. Пеп стал первым в цепочке личностей, которые несли бремя квазисвященной фигуры для «Барсы»: «четвертого номера» (по аналогии с «пятым номером» в Аргентине, полузащитником, располагающимся перед обороной, который должен защищаться, но также организовывать атаки). Это правда, что Луис Милья играл на этой позиции на заре эры Кройфа, но именно Гвардиола вывел ее на новый уровень значимости.

Пеп провел всего три игры за первую команду в дебютный сезон, но в следующем сезоне Кройф решил расположить тощего Гвардиолу в самом сердце своего исторического коллектива и, сделав это, заложил основы игровой модели и определил ее ключевой элемент. Фигура «четвертого номера» в «Барселоне» появилась как раз тогда, когда глобально футбол все ближе подходил к более физически ориентированной игре, а «Ла Масия» выпустила в свет таких игроков, как Хави, Иньеста, Фабрегас, Алькантара и даже Микел Артета, доказав, что наследие Гвардиолы живо и актуально.

«Гвардиоле приходилось быть умным, – говорит сегодня Кройф. – Тогда у него не было иного выбора. Он был немного похож на меня. Нам нужно было иметь хорошую технику, быстро управляться с мячом и избегать столкновений – а чтобы их избегать, нужно обладать хорошим ви́дением поля. Это как эффект домино. Очень скоро ты обретаешь острый глаз на детали, на позиции футболистов. Можно применять это, как будучи игроком, так и тренером. Гвардиола учился именно так – благодаря своему телосложению – и ему повезло иметь тренера, который имел схожий опыт в игре».

Закрепившись в первой команде, Пеп получил лучший совет в жизни от Карлеса Решака, и этот совет он любит повторять своим полузащитникам и теперь: «Когда у тебя мяч, нужно находиться в той части поля, откуда ты можешь сделать передачу любому из десяти своих партнеров; сделав ее, двигайся на следующую наилучшую позицию».

Гвардиола не раз говорил, что если бы в наши дни он был девятнадцатилетним воспитанником «Барселоны», он бы ни в жизни не преуспел в стремлении стать профессионалом, потому что в свои девятнадцать был слишком медленным и тощим. При наилучшем раскладе он, по его словам, играл бы где‑нибудь в третьем дивизионе. Эти слова были бы правдивы лет десять назад или даже сейчас во многих топ‑клубах разных стран, но не в сегодняшней «Барселоне». Его умение сделать любую передачу и быстрое мышление позволили бы ему идеально вписаться в ту команду, которую он тренировал, – не остались бы невостребованными и его лидерские качества; как очень скоро стало ясно, будучи игроком он не просто раздавал передачи партнерам, он постоянно говорил с ними.

«Играй проще, Микаэль!» – крикнул как‑то двадцатилетний Гвардиола Лаудрупу, суперзвезде международного масштаба. Датский полузащитник попытался пройти троих игроков на дриблинге слишком близко к центральной линии поля, где потери мяча всегда чреваты опасными контратаками. «А это и было просто», – отвечал Микаэль, подмигнув. Но он знал, что парень был прав.

Спустя всего семь месяцев после своего дебюта Пеп не просто стал одним из основных игроков, он был ведущим футболистом, имевшим колоссальное влияние в команде, которая, по крайней мере до недавнего времени, слыла лучшей «Барсой» в истории: команда Кройфа выиграла четыре чемпионских титула подряд с 1991 по 1994 год.

В сезоне 1991–1992 «Барселона» пробилась в финал Кубка европейских чемпионов, в котором должна была сойтись на «Уэмбли» с «Сампдорией», что стало для Пепа‑куле и Пепа‑игрока кульминацией его мечты. Клуб никогда доселе не выигрывал этого трофея.

Вечером, предшествовавшим дню финала, нападающий Хулио Салинас и Пеп спорили на последней тренировке команды в Лондоне, сколько ступенек нужно преодолеть, чтобы оказаться на знаменитом балконе старого «Уэмбли», где чемпионам обычно вручали кубки. «Там тридцать одна ступенька, говорю тебе», – утверждал Пеп, которому свойственна такая щепетильность в подсчетах, ибо он испытывает слабость к футбольной мифологии и всяческим ритуалам. Салинас, обожавший подначивать Пепа, никак не хотел соглашаться. Субисаррета, вратарь, уже не мог дальше слушать их спор: «Лучший способ узнать это – выиграть завтрашнюю игру! Когда мы пойдем по ступенькам за кубком, тогда вы и сможете сосчитать их, мать вашу!»

Семнадцать месяцев спустя после своего дебюта, 20 мая 1992 года, Гвардиола, как и ожидалось, обнаружил себя в стартовом составе на финал Кубка европейских чемпионов. Прежде чем игроки отправились на поле, Йохан Кройф дал им простую инструкцию: «Выходите и наслаждайтесь футболом!» Эта фраза определяет всю спортивную философию Кройфа, это ее ключевой постулат; однако другие люди могут посчитать подобное упрощение установки перед столь важной игрой оскорблением самой тренерской профессии.

Покуда фанаты «Барселоны», игроки и директора клуба неистово отмечали победу, добытую ударом Рональда Кумана со штрафного в заключительные моменты второго экстра‑тайма, по крайней мере один человек, облаченный в футболку «Барсы» в тот вечер, сохранял спокойствие посреди хаоса всеобщей эйфории. Пока стадион извергал рев каждый раз, когда футболисты «Барселоны» поочередно поднимали над головой трофей, известный как «Большие уши», Суби встал рядом с Гвардиолой и шепнул ему: «Ты был не прав, сынок, их тридцать три. Я сосчитал их одну за одной».

«Ciutadans de Catalunya, ja teniu la copa aqui!»[2] – крикнул Пеп Гвардиола с балкона дворца Генералитета в Барселоне, который служит офисом президенту Каталонии. Не случайно, что новоиспеченные герои «Барселоны» представляли завоеванный трофей городу именно с этого места, где за почти пятнадцать лет до того бывший президент Каталонии Хосеп Таррадельяс примерно той же фразой объявлял о своем возвращении из изгнания: «Ciutadans de Catalunya, ja soc aqui!»[3] Гвардиола, каталонский представитель команды, клуба, понимал важность коронации ФК «Барселона» в статусе европейской суперсилы, его утверждения в роли символической иконы нации.

«Та ночь на «Уэмбли» была незабываемой: это мое лучшее воспоминание. Она превратилась в вечеринку, которая длилась на протяжении всех последующих матчей Лиги», – вспоминает Пеп. Спустя всего несколько дней «Барселона», ведомая молодым полузащитником Гвардиолой, одержала историческую победу в концовке чемпионской гонки с поистине драматическим сюжетом. В последний день чемпионата мадридский «Реал» отправился на Тенерифе в статусе лидера и нуждался в победе для окончательного снятия всех вопросов о чемпионстве. Для многих результат этой игры казался предрешенным заранее, особенно после того, как «Реал» повел со счетом 2:0 к перерыву, но катастрофический второй тайм привел к поражению «Мадрида» и сдаче им чемпионского трофея соперникам из «Барселоны».

Кройф занимался трансформацией клуба, который до 1992 года был успешен на внутреннем фронте, но никак не мог утвердиться на европейской авансцене – теперь же «Барселона» становилась значительной силой на международном уровне. Фактически Кройф сделал больше, нежели привел уникальную футбольную модель в действие: он вызвал болельщиков «Барселоны» на бой со своими страхами, заставив их разрушить ореол жертвенности, который с начала века был неизбывной чертой клубного образа. Его команда, бывшая великолепным собранием талантов вроде Кумана, Лаудрупа, Стоичкова, Ромарио, Субисарреты, Бакеро и Гвардиолы, дергавшего за ниточки в центре полузащиты, сочетала на поле красоту с эффективностью, играя в быстрый, легкий футбол, и со временем стала синонимом футбольного великолепия, получив всем известное прозвище «Команда мечты».

Весь 1992 год и дальше был волшебным для Пепа, потому как вскоре после выигрыша им Кубка чемпионов он стал еще и обладателем золотой олимпийской медали на барселонской Олимпиаде. Однако в отношении национальной команды у него были смешанные чувства: «Этот опыт прошел как‑то мимо меня, словно песок, утекший сквозь пальцы», – говорит он.

Испанская олимпийская команда по футболу собралась практически за месяц до начала турнира в тренировочном лагере где‑то в семистах километрах от Барселоны, недалеко от города Паленсия на севере страны, где Пеп, по его собственному признанию, «вел себя как полный идиот»: «Я говорю так, потому что именно так себя чувствую, вспоминая свою отстраненность и то, как я сделал себя чужаком для команды. Я не показал ни малейшего стремления интегрироваться в группу, не разделял солидарности, которая всегда имеет место в командах, объединяющих людей с одной целью. Мои партнеры, несмотря на свою доброту ко мне, в лучшем случае считали меня эгоистом, а то и дураком. В итоге, когда я уже очнулся от своего летаргического сна, я начал получать удовольствие от игры в футбол в команде, полной отличных игроков: ребят, с которыми я смог построить крепкую взаимную дружбу, продолжающуюся и по сей день. Дружба стала такой же важной наградой, какой была золотая медаль». Некоторые игроки из той олимпийской команды – Чапи Феррер, Абелардо, Луис Энрике (тогда игравший за «Реал Мадрид»), Альфонсо и Кико – сформируют потом и костяк взрослой сборной Испании, которую будут представлять следующее десятилетие.

Тем летом Гвардиола приобрел репутацию немного странного игрока, отличающегося от среднего футболиста: и от этого ярлыка в определенных футбольных кругах он так и не смог избавиться. Если дистанция, которой он держался в отношениях с другими сборниками, расстраивала одних, то его усердие на тренировках и играх пугало других, что приводило к тому, что он еще более отдалялся от тех, у кого было минимум желания постигать тонкости игры. Хосе Антонио Камачо, три года тренировавший Пепа в национальной сборной, разделяет эту точку зрения: «Я видел в Гвардиоле мистическую персону. То, как он одевался – всегда во все черное – то, как иногда тихо себя вел, постоянно анализируя и обдумывая разные варианты: почему победили, почему проиграли, почему он потерял мяч. Порой его одержимость зашкаливала».

В тот же год его талант выдать нужную передачу, умение задать ритм игре через тысячи касаний мяча по ее ходу, ни одно из которых не длилось дольше секунды, его вера в стиль, проповедуемый Кройфом, не остались незамеченными в мире, так что по итогам 1992 года он получил трофей «Браво» как наиболее перспективный европейский футболист.

Его стремительный взлет напоминал траекторию метеорита: он вышел на уровень футболиста мирового класса в течение двух лет после своего дебюта во взрослом футболе. За титулами 1992 года последовали новые трофеи, чемпионства шли одно за другим, пока не случилась первая крупная неудача, которая научила его большему, чем любая победа. Это произошло 18 мая 1994 года: всемогущая «Команда мечты» подходила к лигочемпионскому финалу в Афинах против «Милана» Капелло в ранге безоговорочного фаворита букмекерских контор. Поражение 0:4 стало холодным душем для «Барселоны», уроком об опасностях самоуверенности, самодовольства, и было еще более обидно от того, что причина поражения была не в тактике или обороне – она лежала в плоскости психологии, в недостаточной подготовке к выступлению: «Мы все думали, что будем играть против какой‑то дворовой команды. Мы вышли на поле, будучи уверенными в том, что мы лучше, а они накидали нам четыре мяча. Их превосходство было столь велико, что я просто желал, чтобы эта игра поскорее кончилась», – напишет Пеп много лет спустя.

После золотой эры 1990–1994 годов Кройф обнаружил, что ему становится все труднее находить новые решения и новую мотивацию, способные решить командные проблемы, что привело к серии странных действий, предпринятых голландцем в заключительные два года его работы. Одно из них в особенности сильно отразилось на Пепе. Когда вратарю Субисаррете, капитану, лидеру и человеку, которого Гвардиола считал своим братом, Кройф сообщил об отказе от его услуг, Пеп был морально уничтожен. Он держал все в себе до того вечера, когда команда собралась в ресторане, чтобы отдать дань уважения человеку, которого все они ласково называли «Суби». Пеп исчез из‑за стола и был найден где‑то в углу, в слезах. Только Суби смог его утешить.

К 1994 году Гвардиола окончательно утвердился в роли дирижера игры «Барсы». «Моей задачей было двигать мяч по всему полю так, чтобы партнеры могли довершить атаку», – говорил он. Уход Субисарреты превратил Гвардиолу в нового лидера коллектива, в чьи обязанности входила передача инструкций Кройфа как на поле, так и вне его.

Хотя иногда, пусть и редко, он забывал о том, в чем заключается его роль. Он понимал футбол как командный вид спорта, но его целостное восприятие игры превратило его также и в восторженного поклонника лучших игроков в нее. Его обожание, как правило, распространялось на кудесников мяча, способных превратить любой матч в спектакль. Когда Ромарио перебрался в клуб, Кройф захотел, чтобы бразилец составил ему и капитану Пепу компанию за ужином в ресторане. Тренер был поражен восхищением, даже поклонением, которое Пеп демонстрировал по отношению к новичку. По правде говоря, раболепный восторг Пепа перед восходящей звездой команды был так велик, что стоило Ромарио отлучиться на минутку в уборную, как Кройф тут же одернул Гвардиолу, попросив его перестать вести себя, как пятнадцатилетний подросток, впервые увидевший кумира детства.

К несчастью, уровень состава «Барселоны» стал падать после судьбоносной ночи в Афинах. Завоевав одиннадцать титулов, Кройф стал наиболее успешным тренером в истории «Барселоны» (Пеп его впоследствии превзойдет) и до сих пор остается главным «долгожителем» на этом посту; тем не менее два последних его года до ухода в 1996‑м не принесли клубу новых кубков, что привело к его скандальной публичной размолвке с президентом клуба Хосепом Луисом Нуньесом.

В свой последний сезон во главе команды (1995–1996) Кройф привел в команду Луиша Фигу из лиссабонского «Спортинга», но результаты «Барсы» на поле кардинально не улучшились. Конец стал ясен, как только «Барселона» лишилась даже математических шансов на победу в лиге (а это произошло за два тура до конца) и была выбита «Баварией» в полуфинале Кубка УЕФА. Довершило неудачный сезон поражение в финале Кубка Испании от мадридского «Атлетико». Отношения Кройфа с Нуньесом накалились до предела. Все решилось 18 мая, перед самым началом заключительной тренировки, предшествовавшей последней домашней игре сезона против «Сельты», когда вслед за очень бурным выяснением отношений на повышенных тонах между Кройфом и вице‑президентом клуба Жоаном Гаспаром, человек, приведший «Барселону» к самому успешному периоду ее истории, был отправлен в отставку.

Голландец не собирался оставаться в клубе дольше, но он хотел закончить сезон, проведя две оставшиеся игры, и покинуть «Барселону» с достоинством. Размолвка с руководством лишила его этой возможности, а новость, что клуб был в одном шаге от приглашения сэра Бобби Робсона на роль его преемника, еще сильнее его унизила. Гвардиола предпочел в этот непростой период вести себя так же, как другие игроки – наблюдать со стороны за тем, как все рушилось.

В первую игру без Кройфа «Камп Ноу» пестрел баннерами в поддержку голландского тренера, благодарив его за успехи, к которым он привел команду. Члены клуба и болельщики были разделены на два лагеря: на тех, кто были за Кройфа, и тех, кто стояли за Нуньеса. В конце концов даже человек, сумевший изменить историю «Барселоны», сломался по причине чрезвычайного давления в клубе, закулисных интриг и расстроившихся отношений с руководством. Кройф ушел, но его наследие жило в лице Пепа Гвардиолы, ловкого молодого центрального полузащитника, который стал иконой клуба и олицетворением той философии, что проповедовал голландец.

После Кройфа в команду пришел сэр Бобби Робсон, веселый шестидесятитрехлетний тренер, быстро заработавший себе прозвище Дедуля Микель (по имени звезды рекламы дешевого вина) среди ветеранов команды. Робсон так никогда и не освоил испанского языка, а вдобавок страдал от несправедливого отношения к себе со стороны тех, кто все время сравнивал его с голландским магом, чья тень способна была затмить любого.

 

Одна из первых тренировок сэра Бобби Робсона на «Камп Ноу». Позднее утро, 1996 год

 

Однажды утром вскоре после своего прихода сэр Бобби Робсон, взяв в руки кусок мела, принялся рисовать свои тактические задумки на полу раздевалки, пока Жозе Моуринью нудно переводил слова Робсона на испанский для игроков. Футболисты смотрели на это, обмениваясь ошарашенными взглядами, пока пожилой человек, стоя перед ними на коленях, чертил какие‑то неразборчивые каракули на полу. Именно в тот момент, в самом начале своего правления, он утратил контроль над командой, и по мере того, как сезон набирал обороты, игроки все больше занимались самоуправлением. Частенько Моуринью, переводя слова Робсона, добавлял от себя дополнительные, более четкие инструкции – и «частенько» значит почти всегда. Пеп и Жозе быстро разглядели друг в друге футбольных людей, и вскоре их связь окрепла, и они начали обсуждать и принимать тренерские решения сами. Вполне возможно, что это случалось гораздо реже, чем говорит сегодня Жозе, и все же вероятно, что чаще, чем сейчас готов утверждать Пеп.

В своей книге «Мои люди, мой футбол» Гвардиола писал: «Карлес Решак всегда говорил, что будучи тренером, ты думаешь о футболе тридцать процентов времени, а все прочее время – обо всем остальном, о том, что окружает команду… И я осознал это только в тот год, когда Робсон был с нами. Я вышел из другой футбольной школы. Я привык к методам Кройфа и полагал, что все тренеры такие же, как он. Робсон считал, что мы должны быть другими, и я не был готов к этому. Он в итоге оказался прав, но по ходу дела мы потеряли три или четыре месяца. Было уже слишком поздно. В футболе нужно быть смелым. Всегда. Если мы только и делаем, что жалуемся, все – нам крышка. Нужно действовать, постоянно держа в уме общую цель. И Робсон, и игроки сражались за одно и то же: за «Барсу». Но к тому времени, как наши мысли стали совпадать, было уже поздно. Эту синхронизацию потом расценили как самоуправление».

Пеп может называть это «синхронизацией» и утверждать, что предположение, будто это был классический случай «самоменеджмента» – лишь одна из точек зрения на происходившее в команде при Робсоне. Но его слова вводят нас в заблуждение, ибо именно самоуправлением это и было. В перерыве финального матча Кубка Испании‑1997 против «Реал Бетис» сэр Бобби Робсон сел в углу раздевалки стадиона «Бернабеу». Счет был равным, 1:1, и игроки «Барселоны» хотели перехватить инициативу и ударить по слабым местам, которые сами обнаружили на левом фланге обороны «Бетиса», стремясь также по максимуму использовать свободное пространство между линиями полузащиты и обороны соперника. Игроки, а не тренер, давали друг другу установки, а Моуринью периодически вставлял свои реплики. Матч был выигран в экстра‑тайме со счетом 3:2, и третий титул – после испанского Суперкубка и Кубка обладателей кубков – подвел итог сезону, который у многих в памяти ассоциируется с бегущим Роналдо, разносящим в щепки защитные ряды испанских команд.

Уверенность Гвардиолы касательно тактических вопросов (Почему мы делаем это? Почему бы не начинать атаки так, или так? Почему мы не отправляем игроков в эти зоны, пока мяч находится здесь?) и советов партнерам продолжала расти. «С Пепом я был напряжен все время, весь день: то‑се, пятое‑десятое, у меня в раздевалке голова кругом шла!» – вспоминает Лоран Блан, игравший в «Барселоне» в год работы сэра Бобби Робсона и не оставшийся впечатленным «упорством» Пепа – этим вежливым словом он описывает одержимую натуру Гвардиолы.

Чемпионский титул ускользнул от «Барселоны», и празднования в конце сезона были скромными, вдобавок настроение Робсону не поднял и тот факт, что еще в апреле того года между клубом и Луи ван Галом была достигнута договоренность, согласно которой голландец должен был взять в свои руки бразды правления на «Камп Ноу».

Для Гвардиолы это была возможность поучиться футбольной науке у тренера чрезвычайно успешного «Аякса», команды, которой он так сильно восторгался. Но потом с ним стряслась личная спортивная трагедия.

В начале нового сезона в матче Лиги чемпионов против латвийского «Сконто» Гвардиола получил мышечную травму, которая не была диагностирована до тех пор, пока не стало уже слишком поздно. Он понял, что что‑то не так, по дороге в гастроном, когда с трудом перебежал дорогу, боясь не успеть до красного сигнала светофора. То, что поначалу казалось типичной безвредной травмой икроножной мышцы, со временем превратилось в причину, по которой Пеп пропустил большую часть кампании 1997–1998, потратив это время на походы то к одному доктору, то к другому в тщетных попытках узнать, что же все‑таки произошло. Ответ не был найден до конца сезона – в котором «Барселона» сделала дубль, выиграв с новым тренером чемпионат и Кубок Испании, – покуда Пеп не получил наконец необходимого лечения и не лег на операцию летом 1998 года, в связи с чем пропустил катастрофически провальную поездку сборной Испании на чемпионат мира во Франции.

Травма требовала медленного и трудного периода реабилитации, так что прошло около пятнадцати месяцев с того спринта к дверям магазина, прежде чем Гвардиола снова смог без помех сыграть в матче за первую команду «Барселоны» – это было почти в самой середине сезона 1998–1999, его возвращение состоялось 5 декабря на стадионе «Риасор», клуба «Депортиво» (Ла‑Корунья).

Были люди, утверждавшие, что длительное отсутствие Гвардиолы по причине загадочной травмы не просто так совпало с приходом в клуб Луи ван Гала, мол, игрок отказывается работать под началом голландца. И хотя честно будет признать, что несмотря на два чемпионских титула и завоевание Кубка Испании в свой первый бурный трехлетний заход, Луи ван Гал часто находился на ножах с местной прессой. Поэтому предположение о том, что каталонский герой Гвардиола тоже имел натянутые отношения с голландцем, в корне неверно. Ван Гал быстро определил Пепа в наследники Гильермо Амору в роли капитана, а сам Пеп жаждал многому научиться у тренера, которым сильно восхищался, так что в итоге они много говорили о футболе, о тактике, выборе позиций и тренировочных упражнениях: «Он и Хуанма Лильо – два тренера, с которыми я общался больше всего. Особенно вначале, потому что к концу его работы наши контакты становились все менее значимыми как в их количестве, так и в содержании», – вспоминает Пеп.

Еще одно подтверждение их взаимного уважения я получил в ходе интервью с Луи ван Галом, когда попросил его по максимуму раскрыть детали его общения с бывшим подопечным и учеником Пепом, на что голландец – на тот момент самолично наложивший «эмбарго» на общение с прессой – с удовольствием согласился.

По словам ван Гала, ему быстро стало ясно, что в те времена, когда Пеп еще был относительно неопытным молодым игроком, он уже обладал талантом вести за собой группу из старших и более опытных людей: «Я сделал Гвардиолу капитаном, потому что он мог говорить о футболе. Тогда было заметно, что он – тактический игрок. Он мог рассуждать как тренер уже тогда – а это под силу немногим. Лучшей позицией Гвардиолы был «четвертый номер», в центре полузащиты, потому что оттуда он видел игру и мог ею руководить. Он был моложе Надаля и Амора, но он был моим капитаном. На нашей с ним встрече я сказал ему, что выбрал его, на что он ответил: «В ФК «Барселона» так не делается, тут капитаном всегда становится самый старший». Но я настаивал: «Нет, ты единственный, с кем я могу общаться на одном уровне, ты мой капитан». Он имел привычку говорить другим игрокам, вроде Фигу, где им нужно находиться – впереди него, справа, там, куда он мог бы послать мяч. Пеп очень тактически подкованный парень и к тому же хороший человек, вот почему он мог убеждать и вести за собой остальных».

По мере развития отношений между капитаном «Барселоны» и главным тренером, статус Пепа укреплялся, и теперь он уже не просто передавал инструкции Луи ван Гала партнерам на поле, а часто предлагал альтернативные пути, если чувствовал, что это будет полезным для команды.

Ван Гал приводит один пример их совместной работы по поиску решения: «Пеп всегда был крайне скромен. Да, мы говорили, и он предлагал идеи, но всегда очень сдержанно. К примеру, расскажу историю со Стоичковым. Христо не хотел принимать моих правил. Дисциплина – это ключ к успеху, она очень важна. Если за пределами поля ее нет, то и на нем ее не будет. Мне всегда приходилось говорить Стоичкову при других игроках: «Если не будешь подчиняться, я не стану держать тебя в команде». Я даже заставлял его тренироваться с резервистами. Но игроки не были согласны с тем, что это хорошая идея, так что Гвардиола, уже бывший тогда капитаном, сказал, что мне следует дать ему еще один шанс. Я сказал: «Хорошо, дело не во мне, команда гораздо важнее. Но облажаться снова ему нельзя». Христо начал тренироваться с первой командой, но вскоре опять меня подвел, так что мне пришлось его отчитывать. Пеп подошел ко мне и сказал: «Вперед, вы дали ему шанс, а он его не использовал». Он понимал, насколько важен для команды Стоичков, но он также знал о существовании правил, пределов. Знал, что команда – всегда на первом месте».

Это требование – команда всегда важнее личностей – в итоге пришлось испытать на себе и самому Пепу, когда в ходе своего второго пришествия в «Барселону» в сезоне 2002–2003 Луи ван Гал еще на шаг приблизил карьеру Пепа к завершению, подведя его к следующей стадии трансформации из игрока в тренеры: «Кстати, это я убрал Гвардиолу из команды ради Хави, – объясняет ван Гал. – Я думаю, Пеп понял. Игроки должны знать, что ты принимаешь решения не исходя из их талантов, а ради будущего команды. Ты обязан думать о развитии, и если ты видишь, что один футболист теряет форму, а другой ее набирает, нужно действовать. Игроку это трудно осознать, вероятно, в глубине души Гвардиола и не понял. Но в итоге это пошло делу на пользу, поскольку, отойдя в сторону, Пеп со временем превратился в тренера и вернулся в клуб. Все проходит полный круг. Культура клуба, любого из них – краеугольный камень всего; и очень важно, чтобы клуб учил футболистов необходимости ей следовать и сохранять ее. Теперь у «Барсы» есть ключевые игроки – Хави, Иньеста, Пуйоль – которые ведут команду за собой благодаря лидерским качествам, приобретенным у Пепа‑игрока и Пепа‑лидера».

Наследие Луи ван Гала в ФК «Барселона» так и осталось, вероятно, одним из самых непонятых явлений клубной истории, во многом в результате непростых взаимоотношений тренера с местной прессой, которая формирует и подает сведения о клубе широкой публике, трансформируя по сути субъективное восприятие в факты, которые будут открывать для себя будущие поколения. К примеру, каталонские медиа часто становились на сторону талантливых, но своенравных игроков, вроде Стоичкова и Ривалдо, одновременно с этим описывая ван Гала как холодного, бессердечного человека, который совершенно не понял, за какие ценности стоит ФК «Барселона» и как важен он для каталонской нации. Однако в реальности все было иначе, и хотя правдиво то, что игровые традиции клуба были заложены Йоханом Кройфом, именно ван Гал заслуживает признания за то, что именно он заложил фундамент нынешнего успеха «Барселоны» посредством внедрения своих методов и тренировочных систем. О чем ван Гал, быть может, сейчас не подозревает, так это о том, насколько существенное влияние его уроки оказали на нынешнего Пепа, который, как мы узнаем сейчас, считает его ключевой фигурой в недавних успехах своей команды: «Я не уверен насчет того, что он лучший тренер в мире, как он сам говорит, – отмечает Гвардиола, – но он точно один из лучших. Я многому у него научился. Однако я должен у него спросить, стал ли бы он делать все точно так же, если бы получил шанс начать все с нуля?»

Однако время совместной работы с Луи ван Галом не прошло для Пепа без проблем – долгое отсутствие из‑за травмы привело к неприятным переговорам касательно нового контракта, которые отдалили его от клубного руководства, оставив ему на память скверные воспоминания о том, каким беспощадным и жестоким может быть мир футбола к тем, кто зарабатывает себе на хлеб игрой.

Пока Пеп был выбит из колеи травмой, президент клуба Хосеп Луис Нуньес справлялся о его здоровье у одного из докторов, но, получив положительный отчет о физическом состоянии игрока, продолжал расспросы: «Хорошо, что насчет его головы? Как его голова? Не тронулся ли он немного умом?»

Пеп узнал, что президент в нем сомневается, но что было еще хуже, так это слухи, распространяемые его недоброжелателями на улицах Барселоны, о том, что «загадочные» травмы Гвардиолы связаны с тем, что игрок якобы подхватил СПИД. У Пепа были свои подозрения относительно источника этих предположений: они шли не из команды, не от коллег, не от журналистов; их не распространяли даже фанаты вражеских команд. Однако было очевидно, что руководство клуба не предпринимает никаких шагов для того, чтобы защитить своего капитана и прекратить распространение сплетен.

Пепу стало трудно наслаждаться футболом в клубе без поддержки и уважения со стороны. Атмосфера вокруг команды становилась все более негативной, и всеобщее настроение испортилось еще сильнее после того, как близкий друг и партнер Пепа по «Барселоне» Луиш Фигу шокировал футбольный мир переходом в «Реал Мадрид». То была еще одна причина склок и раздоров, происходивших в клубе между президентом и руководством, игроками в раздевалке и болельщиками на трибунах. «Барселона» прошла путь от колыбели, подарившей миру футбольное великолепие в лице «Команды мечты» с ее небывалыми успехами, до клуба, погруженного в пессимизм и занятого скандалами и разоблачениями. Болельщики выплеснули весь накопившийся гнев, превратив «Камп Ноу» в бурлящий котел ненависти в день появления Фигу на стадионе. А ведь всего за семь месяцев до этого Фигу здесь боготворили. Гул, с которым встретили его выход на поле «Барселоны» в белой футболке мадридского «Реала», напоминал рев двигателя реактивного самолета, а враждебность по отношению к Фигу со стороны фанатов, быть может, и возымела на португальца должный эффект, но не смогла повлиять на настроение в клубе, продолжавшего тонуть в безысходности.

Пеп с трудом мог свыкнуться с безумной волной ненависти, обрушившейся на португальца, который был крестным отцом его детей, да и в целом атмосфера всего этого действа добавила ему беспокойства. Он наконец понял, что с него хватит, и примерно за год до истечения своего контракта летом 2001 года решил, что настало время покинуть «Барселону». «Когда он соберется с силами, нет смысла пытаться его переубедить», – говорит агент Пепа Хосе Мария Оробитг, которого Пеп проинструктировал не вступать ни в какие переговоры с «Барселоной» относительно продления контракта. Ни к чему говорить, что это было непростым решением: но, как описывал его Пеп, «я взвесил на весах две «сумки» – в одной лежало то, что я получаю в случае ухода, а в другой то, что получу, оставшись, и первая перевесила».

Пеп попрощался за два месяца до конца сезона на очень эмоциональной пресс‑конференции, проходившей в одном из залов «Камп Ноу», до отказа забитого журналистами. Он занял свое место у микрофона в одиночестве, без привычного компаньона из руководства. Тогдашний президент Жоан Гаспар, человек, редко отказывавший себе в удовольствии засветиться перед фотокамерами, на тот момент удачно отсутствовал по делам бизнеса. Пеп надломленным от волнения голосом объявил: «Я пришел сюда, когда мне было тринадцать лет, сейчас мне тридцать, и у меня есть семья. Моя карьера ускользает у меня из рук, и я хочу завершить ее за границей, изведав опыт новых стран, лиг и культур. Я чувствую себя освобожденным: мне так спокойнее и комфортнее».

24 июня 2001 года после одиннадцати сезонов в первой команде Пеп Гвардиола, капитан «Барселоны», самый титулованный игрок в клубной истории и последняя икона «Команды мечты» из тех, что все еще играли на «Камп Ноу», покинул клуб, который любил. Он провел триста семьдесят девять матчей, забив всего десять голов, но выиграл при этом шестнадцать титулов, включая шесть чемпионских, один Кубок европейских чемпионов, два Кубка Испании и два Кубка обладателей кубков. Он уходил не просто как еще один великий игрок, он покидал клуб в ранге символа каталонской сущности клуба в эпоху засилья легионеров.

После своей заключительной игры на «Камп Ноу», коей стал ответный матч полуфинала Кубка Испании против «Сельты», завершившийся вылетом «Барсы» из турнира, Пеп дождался момента, когда все покинут стадион. Кристина, его супруга, пришла его поддержать, как делала это с тех пор, как они в первый раз встретились, когда он зашел в ее семейный магазинчик в Манресе – тогда простой поход по магазинам в поисках пары джинсов положил начало отношениям, ставшим для Пепа источником силы и вдохновения в тяжелейшие моменты его карьеры. Моменты вроде этого. Пара в компании агента Пепа Хосепа Марии Оробитга прошлась по пути из раздевалки по туннелю вниз и вверх по ступенькам, что ведут к бровке «Камп Ноу», туда, где Гвардиола стоял в последний раз в качестве игрока. Пеп хотел попрощаться с полем, на которое он так мечтал ступить десятилетним мальчишкой, сидевшим за воротами на северной трибуне почти два десятилетия назад. Он вбирал в себя тишину пустого стадиона, но плакать ему не хотелось. Он чувствовал облегчение – будто кто‑то снял с его плеч тяжкий груз.

 

Итальянская деревушка, столовая в доме. Лучано Моджи присел пообедать в окружении телохранителей. Середина летнего дня, 2001 год

 

«Когда ушел Пеп, настало трудное время, – вспоминает Карлес Решак. – Его склоняли направо и налево, ему досталось за все, через что он прошел, хотя ни в чем виноват не был. Доморощенные игроки всегда были под прицелом. Его выжгли из команды, и он сильно страдал. Гвардиола всегда пропускает все через себя, он не из тех, кто легко может скинуть груз подобных вещей с души. Он был надломлен, поэтому почувствовал облегчение, когда двинулся дальше».

Пепу было тридцать лет, когда он сыграл свой последний матч за клуб, он все еще был в хорошей форме, так что ему предрекали неизбежный переход в европейскую топ‑команду. Предложения начали сыпаться одно за другим. «Интер», «Милан», «Рома», «Лацио», все итальянские клубы звонили поочередно. «Пари Сен‑Жермен» и даже пара греческих клубов также проявляли интерес. В Англии доступность Пепа привлекла внимание «Тоттенхэма», «Арсенала», «Ливерпуля», «Манчестер Юнайтед», «Уигана», «Вест Хэма» и «Фулхэма». Но Пеп хотел играть за команду, которая запала ему в душу, когда он еще был маленьким мальчишкой, пинавшим мяч на деревенской площади. Он хотел перейти в «Ювентус», прямо как его идол Платини, чей постер украшал его спальню в Санпедоре.

Согласно тексту биографии Гвардиолы, написанной Жауме Коллелем, переговоры Пепа с «Ювентусом» проходили в обстановке, присущей классическим фильмам о мафии. Рассказ начинается со звонка агенту Пепа Хосепу Марии Оробитгу, которого на другом конца провода проинформировали о желании некоего лица, представляющего «Ювентус», провести с ним тайную встречу. В результате за агентом прибыл автомобиль, доставивший его через несколько второстепенных дорог в Турин. Едва ли хоть слово прозвучало в машине до тех пор, пока она не остановилась у скромного хостела где‑то на окраине. «Оробитг поднялся по лестнице, и навстречу ему вышел Лучано Моджи, генеральный директор «Ювентуса», – пишет Коллель. – Он сидел за круглым столом, окруженный бритыми наголо телохранителями в типичных темных очках. Полненькая официантка разносила внушительные порции пасты, но говорила очень мало. Внезапно все охранники вышли. Оставшись с глазу на глаз, Моджи и Оробитг достигли договоренности менее, чем за три минуты». Оробитг говорит, что потребовались все сорок пять, но соглашается с общим описанием антуража встречи. Фактически же на бумаге ничего зафиксировано не было.

«Манчестер Юнайтед» интересовался Пепом еще когда он играл за «Барселону», но его агент мог только выслушивать их предложения на тот момент, ибо Пеп запретил ему вести переговоры с каким‑либо другим клубом, пока он все еще носит сине‑гранатовую футболку. Сэр Алекс Фергюсон очень сильно давил на агента, поскольку он тогда занимался планированием грядущего сезона и видел Пепа ключевой фигурой в своих планах. Фергюсон даже выдвинул ультиматум: он желал приватного разговора с полузащитником «Барселоны». Гвардиола сомневался и в итоге отказал Фергюсону. Так все и кончилось. Фергюсон был зол, но Пеп ни о чем не жалел. «Быть может, я выбрал не то время», – говорит сейчас сэр Алекс.

На пресс‑конференции перед финалом Лиги чемпионов‑2001 Пеп, сказав, что Фергюсон поступил правильно, не подписав его тогда, лукавил, скрывая правду о том несостоявшемся трансфере: после шести или семи месяцев переговоров, встреч с сыном Фергюсона и с агентом Фрэнсисом Мартином и отказа Гвардиолы от щедрых подъемных, «Манчестер Юнайтед» принял решение прекратить попытки заполучить игрока и двинулся дальше. Фергюсон подписал тогда Хуана Себастьяна Верона и Рууда ван Нистелроя, а также Лорана Блана. И «Манчестер» закончил сезон на третьем месте.

«Интер», «Арсенал», «Ливерпуль» и «Тоттенхэм» начали оказывать давление в ходе переговоров. «Интер» продемонстрировал предметный интерес, но «Ювентус» оставался для Пепа приоритетом. Тем не менее три месяца спустя после упомянутой поездки в Турин и продолжительных контактов между президентом «Юве» Умберто Аньелли, Моджи и представителями Пепа, произошло нечто странное: итальянский клуб стал отрицать, что секретная встреча – включая съеденную пасту, охранников и поездку в Турин – когда‑либо имела место, и что была достигнута какая‑то договоренность.

Логически поворот на сто восемьдесят градусов, совершенный в переговорах «Ювентусом», объяснялся тем, что Моджи отправил в отставку тренера Карло Анчелотти, одобрявшего подписание контракта с Пепом, и заменил его Марчелло Липпи. «Ювентус» продал в «Реал» Зинедина Зидана, и внезапно его трансферные приоритеты поменялись: получив в распоряжение семьдесят шесть миллионов евро от продажи француза – тогда этот трансфер был крупнейшим в истории, – «Юве» принял решение начать сбор более молодой команды, в результате чего в клуб были приглашены Павел Недвед, Лилиан Тюрам, Марсело Салас и Джанлуиджи Буффон.

Лето близилось к концу, а разные варианты трудоустройства продолжали появляться, причем порой из самых неожиданных мест. Даже мадридский «Реал» проявлял интерес на встрече в Париже. «Вы что, с ума сошли?!», – отвечал Пеп в ходе разговора, не продлившегося и пары минут.

Закончился период подачи заявок на Лигу чемпионов, так что Пепу стало гораздо труднее найти себе большой клуб. Он даже смог близко подобраться к переходу в «Арсенал», но за день до окончания периода дозаявок предполагаемый трансфер Патрика Виейра в мадридский «Реал» сорвался, а вместе с ним исчезла и возможность для Гвардиолы перебраться на север Лондона.

То было непростое время для Пепа еще и потому, что каталонская пресса, по просьбе некоторых врагов игрока, распространяла сведения о том, что он больше никому не нужен, так что клуб был защищен от критики и обвинений в том, что отпустил отличного игрока.

Поскольку возможность поиграть в Лиге чемпионов была упущена, Пеп принял предложение клуба Серии «А», «Брешии». Сразу по приезде Пепа главный тренер команды Карло Маццоне объявил, что его переход сюда произошел по желанию президента клуба, а не потому что того хотел тренер. Гвардиола жаждал доказать свою состоятельность работой на поле и согласился с условиями Маццоне. Он подписал свой контракт, когда сезон уже начался, 26 сентября 2001 года, но дебют случился лишь 14 октября в игре с «Кьево».

Через полтора месяца после прихода Пепа в «Брешию» итальянская команда уже играла так, как хотел того Пеп, а не по плану Маццоне, которому, впрочем, хватило ума не препятствовать идеям Гвардиолы. Однажды Пеп попросил подготовить видео будущего соперника, чтобы он сам, его партнеры и тренеры смогли бы его проанализировать – ничего подобного в клубе никогда раньше не практиковалось. На самом деле Пеп рассматривал переход в «Брешию» не как уход на понижение, а как возможность изучить новый стиль в футболе и со временем расширить свои познания о тактике: на этой стадии он уже решил для себя, что хочет продолжать работать в мире футбола по окончании карьеры игрока. Футбол был его страстью, он был им одержим и знал его лучше чего бы то ни было еще, а Серия «А» на тот момент имела славу чемпионата, в котором использовались самые передовые оборонительные стратегии со времен Сакки. Его «Милан» 80‑х слыл эталоном оборонительной игры на протяжении двух десятилетий – и Пеп намеревался по максимуму изучить предмет во время своей работы в Италии.

 

Тренировочное поле клуба «Брешия». Холодное ноябрьское утро, 2001 год

 

Длительные периоды отсутствия из‑за травм, уход из «Барселоны» или спортивные неудачи меркнут по своей значимости в сравнении с тем суровым эмоциональным испытанием, через которое Пепу пришлось пройти после того, как он провалил тест на допинг, выступая в составе «Брешии»: первый раз после игры против «Пьяченцы» 21 октября 2001 года и повторно неделю спустя после матча с «Лацио», 4 ноября. Результаты дальнейшего анализа образцов, отправленных в лабораторию в Риме, подтвердили предположение об употреблении Пепом нандролона, анаболического стероида, который якобы улучшает показатели физической силы и выносливости и по своим свойствам во многом схож с тестостероном.

Гвардиола услышал новость о предполагаемом положительном результате анализа на тренировке, когда практиковал штрафные удары. «Я видел, как Карло Маццоне беседовал с доктором команды. Тот момент, тот разговор изменили мою жизнь, но я узнал об этом позже, – недавно вспоминал Пеп. – Они подошли ко мне и сообщили новости. Когда я вернулся в раздевалку, то по пропущенным вызовам на своем телефоне понял, что мир уже осудил меня».

В тот же день Пеп позвонил Манелю Эстиарте, который в свое время имел статус Марадоны в водном поло, олимпийскому чемпиону и другу, выступавшему в Италии, человеку, с которым у него сложились очень близкие отношения. «Ты знаешь какого‑нибудь адвоката? А то мне скоро понадобится», – спросил он Манеля. Его приятель отправился к нему на следующий день, ожидая увидеть мучимого депрессией футболиста, нуждающегося в словах поддержки и дружеском объятии, так что он даже заготовил какие‑то утешения; но, приехав, он обнаружил привычного Пепа: стойкого, задумчивого и одержимого. Гвардиола не спал всю ночь, изучая все инциденты, схожие с той ситуацией, в которую попал: читая юридические документы и просматривая аналогичные судебные дела. Пеп с головой погрузился в поиск решения вместо того, чтобы просто смириться со своей судьбой. Он собирался сражаться сам, не оставляя все на попечение адвокатов. В своей типичной манере Пеп все принял близко к сердцу и был готов взять свою судьбу в собственные руки, не перекладывая ответственность на других.

Несмотря на решимость Пепа биться за свою честь, временами жизнь испытывала ее на прочность, и тогда Манель Эстиарте поддерживал его, не давая отчаяться, как сам Пеп рассказывает в предисловии к автобиографии экс‑ватерполиста, носящей название «Все мои братья»: «Семь лет я думал, что никогда не совершал ничего дурного. С первого дня, когда на меня показали пальцем и сказали: «Гвардиола – плохой человек», ты был на моей стороне. Когда такое случается с людьми, они не забывают таких поступков. Именно ты и твоя благословенная удача нажали ту кнопку телетекста, указав мне верную дорогу, так что семь лет спустя тот, кто показывал на меня пальцем, переменил свое мнение и теперь говорит: «Гвардиола не плохой, он хороший человек». Да, то была судьба, я в этом уверен, но ты верил в меня, поэтому мне и повезло. Ты принес мне столь необходимую удачу. Эта удача – настоящий подарок, самый важный титул, который я завоевывал за свою спортивную карьеру. Я никогда не смогу достичь другой такой же значимой победы, обещаю тебе. Я был о себе слишком высокого мнения, чтобы принимать какие‑то вещества, способные мне навредить».

Задаетесь вопросом, при чем тут телетекст? Пеп Гвардиола имеет в виду звонок, который он получил от своего друга Эстиарте одним воскресным днем, многие месяцы спустя после того, как Национальный олимпийский комитет Италии объявил о позитивном результате проверки на нандролон. Пеп лежал на кушетке, когда позвонил Манель, весь возбужденный, почти кричащий в трубку. Эстиарте принялся объяснять, что он случайно наткнулся в итальянском телетексте на историю, относящуюся к недавнему открытию, связанному с тестированием на нандролон. Всемирное антидопинговое агентство заключило, что показатель в менее чем два нанограмма на миллилитр образца мочи – недостаточное количество для доказательства употребления запрещенного вещества, потому что, как недавно выяснилось, человеческий организм способен производить до девяти нанограмм на миллилитр вещества. Для контраста скажем, что в образце мочи канадского спринтера Бена Джонсона было найдено две тысячи нанограмм на миллилитр. Это был случайный, однако же поворотный момент длительного судебного процесса, который стал главной психологической проверкой на прочность для Пепа.

«Я убежден, что выиграю дело», – много раз говорил Пеп итальянской прессе в ходе разбирательств. Ему объявили четырехмесячную дисквалификацию, но с того момента, как Национальный олимпийский комитет вынес свой приговор, Гвардиола дал старт юридическому процессу, продолжавшемуся до тех пор, пока Пепу не удалось доказать свою невиновность. Он никогда не соглашался ни с обвинениями, ни с наложенными санкциями. Он даже сказал как‑то: «Итальянская система правосудия может заглянуть мне в глаза. Я невиновен».

В мае 2005 года трибунал Брешии оштрафовал его на две тысячи евро, приговорив к семи месяцам тюремного заключения. Вердикт был отменен, потому что до сих пор за Пепом не было никаких криминальных дел, но для Гвардиолы он стал большим препятствием. «Неужели вы думаете, что мне нужны запрещенные вещества, чтобы сыграть против «Пьяченцы»?», – вопрошал он риторически.

Для Пепа это было делом чести, вопросом человеческих ценностей. Его обвиняли в том, чего он не совершал, и он был готов потратить все до последнего, лишь бы доказать свою невиновность. Адвокаты и впрямь могли забрать каждый цент, но он никогда не оставил бы этого пятна на своей репутации. Его союзники, включая Эстиарте, видели, как он буквально помешался на этом деле. Вероятно, одержимость – отличительная черта его натуры, но в этот раз она довела его до истощения. «Оставь это, все в прошлом, никто не помнит об этом», – говорил ему потом Эстиарте. «Я помню, и я знаю, что это не правда, это ложь», – отвечал Пеп. Он должен был продолжать до тех пор, пока не очистит свое доброе имя.

Коллель объясняет произошедший инцидент в своей биографической книге, иллюстрируя всю нелепость этого процесса. Весной 2005 года агент Гвардиолы Хосе Мария Оробитг во время слушаний извинился и отлучился в туалет. Господин средних лет вошел в уборную вслед за ним и, встав рядом, загадочно прошептал: «Порой невиновным приходится расстаться с жизнью, чтобы одержать победу». Этот человек был очень высокопоставленной персоной из числа тех, кто был вовлечен в процесс.

Наконец, 23 октября 2007 года Апелляционный трибунал Брешии снял с Пепа Гвардиолы все обвинения в совершении каких‑либо неправомерных действий после того, как научным путем было доказано, что результаты пробы, на которых строилось обвинение, не были в достаточной мере достоверны – а ведь началось все со случайно найденной Эстиарте информации. «Я закрыл это дело, и теперь оно останется лежать в коробке. Я не хочу говорить об этом, но если кто‑то желает провести свое расследование, все материалы подшиты в ту папку, и их можно изучить», – сказал Пеп своему хорошему другу, журналисту Рамону Бесе.

Охватившее его чувство было смесью облегчения и счастья, второго, разумеется, больше. Гвардиола долго нес тяжкий груз на своих плечах и теперь вдруг ощутил себя легким, как пушинка. Мы никогда не можем далеко уйти от публичного осуждения, от пугающего вопроса: «А что скажут люди?» Подозрения и сомнения донимали его весь этот период времени, и он хотел от них избавиться. Он жаждал подтверждения своей невиновности и настаивал, что юридическая система допустила ошибку относительно него. Колоссальная задача, выполнение которой изначально было обречено на провал – никто еще не уходил от столкновения с судебной системой без клейма подозрения, остающегося на всю жизнь, без психологической травмы какого‑либо рода. Помнят всегда только обвинение, а не окончательный приговор.

Да, он смог доказать свою невиновность и упорно сражался, чтобы добиться этого. Его имя было наконец очищено, репутация и статус восстановлены, но он был полон решимости добиться того, чтобы никто близкий к нему никогда не попал больше в схожую ситуацию. Так что в какой‑то степени битва продолжалась.

Капитан «Барселоны Б», которую он тренировал на тот момент, пришел к нему в офис, чтобы от лица всей команды поздравить его с благоприятным вердиктом трибунала. Пока Пеп принимал его поздравления, он вдруг подсознательно понял, что наладил со своими игроками очень тесную связь, которая оберегала его учеников и которая со временем станет всепоглощающей. Это отеческое чувство выросло, вероятно, из ощущения одиночества и изоляции, которое не покидало его по ходу всего длительного судебного процесса.

Итальянская федерация лишь в мае 2009 года официально подтвердила решение трибунала о снятии обвинений, когда Пеп уже пожинал плоды своей работы с «Барселоной». Начало допингового дела когда‑то мелькало на первых полосах газет, но завершение его с очищением имени Пепа едва ли удостоилось скромной заметки где‑то на последних страницах.

После сезона в «Брешии» и пока дело все еще находилось на рассмотрении, Гвардиола перешел в «Рому» летом 2002 года, мотивированный не столько возможностью поиграть за клуб побольше, сколько шансом потренироваться под началом Фабио Капелло, человека, которым он очень восхищается, несмотря на различия в их подходах к игре. Пеп жаждал изучить оборонительный подход Капелло и открыть для себя его секреты мощного прессинга оппонента. И хотя он мало играл во время своего пребывания в «Роме», он многому научился. «Он редко выступал, потому что к тому времени подходила к завершению его карьера, – говорит Капелло. – Пеп был очень дисциплинированным игроком и никогда не просил меня объяснять, почему я решил не ставить его в состав. Он понимал мой подход к футболу, но Пеп был медленным и имел некоторые физические проблемы. Он быстро думал, знал, что делать с мячом, еще до того, как тот к нему попадал, и очень умно действовал позиционно. И он был лидером».

Недостаток игрового времени со временем вынудил Гвардиолу вернуться в январе 2003 года в «Брешию», где он делил раздевалку с Роберто Баджо и Андреа Пирло.

Когда второй период его пребывания в «Брешии» подходил к концу летом того же года, ему позвонил Пол Джуэлл, тогдашний менеджер «Уигана». «Он всегда был одним из моих любимейших игроков, – говорит Джуэлл. – Я достал его номер у одного английского агента. Я позвонил и оставил сообщение: «Привет, Пеп, Пол говорит», что‑то в этом духе. Примерно через десять минут он перезвонил. Он все о нас знал. Он уже видел нас по телевизору и рассуждал о пасе наших полузащитников. Пеп знал Джимми [Булларда] и Грэма [Кавану]. Он просил десять тысяч фунтов в неделю. А потом он получил это сумасшедшее предложение из Катара. Он мог играть за могучий «Уиган», а в итоге ему досталась какая‑то никудышная работенка в «Барселоне».

Тем временем незадолго до своего перехода в катарский клуб «Аль‑Ахли», Пеп получил возможность поработать вместе с Льюисом Бассатом, который был кандидатом на президентских выборах в ФК «Барселону» летом 2003 года, а также пользовался поддержкой некоторых весьма влиятельных в политических и финансовых кругах Каталонии фигур. Бассат связался с Гвардиолой, предложив ему пост спортивного директора в своем проекте, и Пеп дал согласие при условии, что он не будет использовать громкие имена потенциальных новичков для набора дополнительных голосов, как это часто делается в Испании, – вместо этого он хотел предложить фанам свою модель развития клуба.

В качестве потенциального новичка Бассату и Гвардиоле был предложен Роналдиньо, но Пеп хотел сфокусироваться на своем футбольном проекте, который включал бы его бывшего партнера по «Команде мечты» Рональда Кумана в роли главного тренера или, в случае отказа «Аякса», отпустить своего наставника, Хуанму Лильо.

И хотя имена потенциальных приобретений клуба никогда публично не озвучивались, Гвардиола планировал построить команду, в которую вошли бы Иван Кордоба, колумбийский центральный защитник из «Интера»; капитан «Аякса» Кристиан Киву; бразильский полузащитник «Ромы» Эмерсон и Харри Кьюэлл, австралийский вингер «Ливерпуля».

В итоге выборы выиграл Жоан Лапорта, заручившийся поддержкой Йохана Кройфа и пообещавший привезти на «Камп Ноу» Дэвида Бекхэма – использование имени Бекхэма было не более чем маркетинговой уловкой, которая сыграла Лапорте на руку. Официальный сайт «Манчестер Юнайтед» объявил, что кандидат Лапорта сделал предложение Бекхэму, но все это было не более, чем ловким ходом, срежиссированным агентом Пини Захави, который в обмен на это добился от «Барселоны» согласия подписать одного из его подопечных, вратаря Рюштю Речбера, что и произошло месяц спустя.

Когда поражение Бассата в предвыборной гонке стало очевидным для всех, Пеп сказал ему: «Я знаю, что мы по‑разному смотрим на вещи, но… мы бы все сделали так же и в другой раз, не так ли?»

Решение занять сторону Бассата аукнется Пепу несколькими годами позже, когда некоторые люди, и Лапорта в их числе, с трудом найдут в себе силы простить его за «предательство» Кройфа, наставника, которому он предпочел его оппонента.

После провала предвыборной кампании решение Пепа играть в Катаре стало лишь еще одним шагом в его карьере, обусловленным деньгами: переезд на Ближний Восток сулил ему четыре миллиона долларов США по условиям двухлетнего контракта. Журналист Габриэле Маркотти отправился в Катар, чтобы взять интервью у Пепа в 2004 году, и встретил его на краю света, стоящим в шаге от завершения карьеры, грустного, но не отчаявшегося. «Думаю, что футболисты вроде меня – вымирающий вид, потому что игра стала более тактически и физически сложной. Стало меньше времени на раздумья. В большинстве клубов игрокам раздаются специфические роли и они могут проявлять свою креативность только в рамках этих ограничений», – сказал он тогда Маркотти.

Пепу было всего тридцать три.

Игра изменилась, что нашло отражение в европейском футбольном ландшафте, где правили бал мощный «Милан», физически крепкий «Ювентус», финалисты Лиги чемпионов «Порту» и «Монако», тогда же в «Челси» перебрался Моуринью, проповедовавший свою веру в полузащитников‑атлетов. Пеп был прав: «скорость и мощь» стали доминирующими понятиями футбольной идеологии того дня, но очень скоро ей бросит вызов «Барселона» Райкарда, а затем и самого Гвардиолы.

После восемнадцати матчей за катарский «Аль‑Ахли», в котором Пеп больше отдыхал у бассейна в компании Габриэля Батистуты, Фернандо Йерро и Клаудио Каниджи, чем играл, и тысячи бесед с бывшим вингером «Сантоса», а ныне тренером Пепе Масией о Бразилии времен Пеле, Гвардиола отправился на просмотр в «Манчестер Сити», где в течение десяти дней играл и тренировался под надзором Стюарта Пирса. Шел 2005 год.

Впоследствии Пеп отвергнет предложение манчестерского клуба в виде шестимесячного контракта и решит ждать того, кто предложит ему более долгосрочное соглашение. В декабре 2005 года он подписал контракт с клубом «Дорадос де Синалоа», решив не упускать шанса потренироваться под началом своего друга Хуанмы Лильо. Там он учился новому футбольному стилю, но также углублял свои знания прочих аспектов игры, особенно тех, что касались администрирования, физической подготовки футболистов и их диеты. Менеджерское образование Пепа порой продолжалось вплоть до раннего утра, когда он и Лильо ночи напролет обсуждали тактику, тренировки и техническую сторону игры.

 

Апартаменты в городе Кульякан. Северо‑запад Мексики, поздняя ночь, 2005 год

 

После ужина с бокалом вина Пеп и Лильо до утра обсуждали «великолепную игру», даже если на следующий день у них была запланирована тренировка. Пеп иногда выражает беспокойство, что может довести своих друзей до слез своими занудством и непрекращающимися разговорами о футболе, футболе и еще раз о футболе. Когда речь заходила о его отношениях с Лильо, он мог не переживать об этом, ибо тот всегда был готов обсудить детали игры по телефону и частенько гостил у Пепа дома, когда тот выступал в Серии «А». Пеп нигде и ни с кем так много не говорил о футболе, как с Лильо, который наряду с Йоханом Кройфом, оказал на него как на тренера наибольшее влияние.

Пеп чувствовал себя недостаточно подготовленным, когда разговор касался каких‑то специфических тем, вроде оборонительных построений или определенных тренировочных методик. Когда ему нужны были советы, он всегда мог обратиться к Лильо: «Как разрешить такую ситуацию?», «Если я поступлю так, что произойдет?» По словам Пепа, Лильо один из наиболее всесторонне подготовленных тренеров в мире и лидер в области, касающейся развития нового видения игры, и это несмотря на тот факт, что мир элитного спорта никогда его особо не жаловал.

Мексиканское приключение Гвардиолы завершилось в мае 2006 года, когда он вернулся в Испанию, в Мадрид, чтобы закончить тренерский курс, а в июле того же года заслужил право с гордостью называть себя квалифицированным футбольным тренером. Итак, 15 ноября 2006 года, Гвардиола в радиоинтервью барселонской станции RAC1 подтвердил, что завершает профессиональную карьеру футболиста. Ему было тридцать пять лет.

В отличие от многих бывших профессиональных игроков, Пеп не имел желания сразу претендовать на должность главного тренера большого клуба, ибо как он сам говорил, ему еще предстояло многому научиться. «Как игрок я окончательно исчерпал себя, но рано или поздно я стану тренером. Я буду работать на любом уровне, какой мне предложат, кто‑то просто должен открыть мою дверь и дать мне шанс. Я бы с удовольствием поработал с молодежью, с детьми, поскольку не имею притязаний на более высокий уровень на данный момент. Нужно с уважением относиться к тому, что эта работа – процесс, кривая обучения. Первые шаги имеют важнейшее значение, и как только ты ступаешь на поприще, второго шанса у тебя уже не будет».

В этом эмоциональном прощании с публикой в качестве игрока он также выразил благодарность миру футбола за то, что он ему дал: «Спорт служил мне значительным образовательным инструментом; я научился принимать поражения; восстанавливаться после ошибок и неудач. Он научил меня тому, что мой партнер по команде может быть лучше меня. Научил принимать, что мой тренер может не ставить меня в состав, потому что я плохо себя вел».

Пеп, быть может, и завершил карьеру игрока, но он хотел продолжать учиться искусству футбола. Ему было недостаточно самолично ознакомиться с методами Кройфа, Робсона, ван Гала, Маццоне или Капелло, так что он отправился в Аргентину, чтобы углубить свои знания. Там он встретился с Рикардо ла Вольпе (бывшим аргентинским вратарем – чемпионом мира и экс‑тренером национальной сборной Мексики), Марсело Бьелсой (бывшим тренером сборных Аргентины и Чили, а также баскского «Атлетика», которым он очень восхищался) и Сесаром Луисом Менотти (тренером, который привел Аргентину к победе на чемпионате мира 1978 года), чтобы поговорить с ним о футболе. Менотти сказал после его визита: «Пеп приехал сюда разыскивать нас не для того, чтобы мы объяснили ему, как и что нужно делать. Он и так это знал».

Гвардиола вместе со своим другом Давидом Труэбой проехал на машине триста девять километров из Буэнос‑Айреса в Росарио, чтобы увидеться с Бьелсой. Встреча между двумя футбольными людьми проходила на аргентинской charca[4] и продолжалась одиннадцать долгих, но продуктивных часов. Они общались друг с другом с большим взаимным интересом. Имели место горячие дискуссии, поиск информации в Интернете, разбор технических деталей, подробный анализ позиционной игры, для точного воспроизведения которой Труэбе в какой‑то момент пришлось персонально опекать стул в гостиной. Двое мужчин разделяли одержимость друг друга, оба имели маниакальную страсть к игре и прощаясь у дверей charca, засвидетельствовали бесконечное взаимное восхищение.

Пеп и Бьелса во многом схожи: они любят, чтобы их команды доминировали, они хотят диктовать игру, искать ворота соперника и делать упор на атаку. И они оба терпеть не могут тех, кто скатывается к оправданиям, когда проигрывает: и хотя для обоих поражение всегда большое разочарование, вгоняющее их в тоску и депрессию, они оба не в состоянии справиться со стыдом, который несет за собой неудача – им кажется, что они подвели всю команду, если она не набирает в матче нужных очков. Футболисты Бьелсы «могут играть плохо или хорошо, талант всегда зависит от вдохновения, а усилия команды всегда зависят от каждого игрока в отдельности, но их отношение к делу не подлежит обсуждению», говорил ему Марсело, добавляя, что его команды не побеждают, когда он не может передать им свои эмоции. Пеп соглашался, все время делая пометки в блокноте.

То, что Пеп использовал многие идеи, методы, выражения и философские находки Бьелсы в двух ключевых моментах своей тренерской карьеры – вовсе не случайное совпадение. Эти два случая: презентация в роли главного тренера «Барселоны» на глазах у прессы и речь, которую он произнес на поле «Камп Ноу» в своей последней домашней игре в роли тренера. «Думаете, я родился, зная все на свете?» – спросил он, когда кто‑то указал на эти параллели с Бьелсой.

Прежде чем Пеп покинул виллу, Бьелса задал ему щекотливый вопрос: «Почему ты, знающий о том, как много в футболе негатива, включая вопиющую нечестность некоторых людей, все равно хочешь вернуться и заняться тренерством? Ты настолько кровожаден?» Пеп не думал дважды над ответом: «Мне нужна эта кровь», – сказал он.

В конце своего аргентинского путешествия он почувствовал себя более готовым к работе, чем когда‑либо; не абсолютно и полностью, ибо Пеп никогда не позволяет себе быть до конца удовлетворенным, но он почувствовал, что готов подвергнуть все, чему научился, проверке на практике.

Перед своим возвращением в Испанию, Пеп получил предложение от другого каталонского клуба, «Настика» из Таррагоны, тогда боровшегося за выживание в первом дивизионе. Там он должен был стать ассистентом Луиса Энрике. Имена Пепа и Лучо обсуждались руководством «Настика», однако оба были признаны недостаточно опытными, поскольку ни тот, ни другой еще не работали тренерами ни на каком уровне, так что до конкретики так и не дошло.

Вместо этого появилась другая возможность: «Барселона» желала переговорить с Пепом, дабы вернуть его в каком‑либо качестве в клуб, который он покинул за семь лет до того.

 

Монако. Вручение наград УЕФА. Август, 2006 год

 

Пока Пеп Гвардиола пытался заново обрести себя, изучая новые инструменты для старта своей менеджерской карьеры, его обожаемая «Барса» превратилась в законодателя мод в европейском футболе. Сезон 2006–2007 открывался церемонией чествования команды Франка Райкарда, которая за два сезона завоевала два чемпионских титула и кубок Лиги чемпионов, одержав победу в парижском финале над «Арсеналом» Арсена Венгера, Тьерри Анри, Робера Пиреса и Сеска Фабрегаса. У многих болельщиков было ощущение, что эта команда в шаге от того, чтобы стать величайшей в клубной истории. На церемонии вручения клубных наград УЕФА накануне матча за Суперкубок УЕФА капитан «Барселоны» Карлес Пуйоль получил награду как лучший защитник, Деку – как лучший полузащитник, Самюэль Это’о – как лучший форвард, а Роналдиньо был назван лучшим игроком турнира в принципе.

И все же эта коронация команды парадоксальным образом совпала с началом конца райкардовской «Барселоны», стали появляться первые признаки нарушения дисциплины в команде.

И путешествие в Монако их хорошо проиллюстрировало.

В отель, где «Барселона» базировалась в преддверии матча за Суперкубок против «Севильи», тренер, к удивлению многих, пригласил голландскую поп‑группу, с которой команда должна была отужинать вечером, предшествовавшим дню игры. После трапезы Райкард вместо отбоя позволил игрокам отходить ко сну, когда они сами того пожелают, что привело к тому, что известные любители ночной жизни заснули очень поздно. На следующий день, утром, предшествовавшим игре, Роналдиньо было дозволено покинуть отель, чтобы поприсутствовать на фотосессии одного из спонсоров, тогда как вся остальная команда получила день отдыха, который многие игроки потратили на хождение по модным дизайнерским бутикам Монако. Все это резко контрастировало с режимом «Севильи», оппонента «Барсы» по Суперкубку, которая под руководством Хуанде Рамоса провела день в подготовке к игре в привычном для испанского тренера жестком распорядке. Итоговый результат подготовительной работы двух команд говорил сам за себя: по итогам матча на табло горели убедительные 3:0 в пользу «Севильи». Это поражение стало первым сигналом из многих, которые еще не раз проступят по ходу сезона.

Тем летом 2006 года дисциплина в раздевалке «Барселоны» пошатнулась, и начало процессу изменений положил уход ассистента Райкарда Хенка тен Кате, который принял предложение стать главным тренером «Аякса». Уход тен Кате, имевшего репутацию строгого сержанта при Райкарде, послужил катализатором дальнейшего разлада в дисциплине в командной раздевалке. Голландец всегда держал Роналдиньо на коротком поводке и каждый раз, когда бразилец набирал пару лишних фунтов веса – а это происходило слишком часто – прямолинейный тен Кате не жалел никаких слов, чтобы высказать игроку все, что он думал о его заплывшей талии. Он ставил его перед всеми футболистами и кричал, что тот демонстрирует «недостаточно уважения по отношению к коллегам». Тен Кате выстроил отношения по схеме кнута и пряника и с Самюэлем Это’о, но камерунец и без этого демонстрировал правильное отношение к делу и стремился завоевать доверие тренеров. Райкард и тен Кате были отменным дуэтом, работавшим по классическому сценарию «хороший/плохой полицейский», но без Хенка, стучавшего кулаками по столу, либеральный подход Райкарда не работал и вскоре привел к хаосу.

 

Конец ознакомительного фрагмента — скачать книгу легально

 

[1] Фанаты ФК «Барселона». – Примеч. ред.

 

[2] «Граждане Каталонии, кубок наконец‑то здесь!» (кат.). – Примеч. авт.

 

[3] «Граждане Каталонии, я наконец‑то здесь!» (кат.). – Примеч. авт.

 

[4] Вилла (исп.). – Примеч. авт.